Медведев Михаил : другие произведения.

Смоленское путешествие

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 4.49*12  Ваша оценка:

Путешествия
Гризли и Паумена

Новгород (2007)
~~~~~
Агой (2006)
~~~~~
Тула (2005)
~~~~~
Вологда (2005)
~~~~~
20 часов в Харькове (2004)
~~~~~
От Дагомыса до Нового Афона (2004)
~~~~~
От Туапсе до Адлера (2003)
~~~~~
Два дня в Петрозаводске (2002)
~~~~~
Один день в Москве (2002)
~~~~~
Псковское путешествие (2001)
~~~~~
Белое путешествие (Архангельск, Северодвинск 2001)
~~~~~
Анапа (2000)
~~~~~
Ейские записки (1997)
~~~~~

Походы
Гризли и Паумена

Маршрут 3: Приозерский плес (2004 год)
~~~~~
Маршрут 2: По озерам и порогам Выборгской погранзоны (2003 год)
~~~~~
Маршрут 1: По разливам Вуоксы (2002)
~~~~~
Походные тезисы
~~~~~

Автор заранее предупреждает, что данные заметки является наблюдениями непосвященного, и ни в коей мере не должны обижать местных жителей или знатоков края при неточностях, недомолвках или даже злонамеренном искажении информации об описываемых местах.
Я не претендую на звание краеведа или беспристрастного исследователя, а лишь излагаю свои впечатления, которые могут быть бесконечно далеки от объективной реальности.

Смоленское путешествие (лето 2002)

Оглавление с гиперссылками:
Вступительное слово И. И. Бумаракина, главного редактора издательства "Весь мир на книжной полке"
Краткое предисловие автора
Гризлиус 1. Смоленск - криминальная столица России.
Гризлиус 2. Предварительный осмотр местности с посещением туалетов.
Гризлиус 3. Парадоксы смоленской провинции.
Гризлиус 4. От смоленского льна до Интернета.
Гризлиус 5. Рославль - город контрастов.
Гризлиус 6. Панорамное описание Смоленска и окрестностей.
Гризлиус 7. Футбольная лихорадка и алкогольное похмелье.
Гризлиус 8. Больше экспрессии, господа!.
Гризлиус 9. Неудачные попытки путешествовать.
Гризлиус 10. Из Смоленска - с любовью!

Вступительное слово И. И. Бумаракина, главного редактора издательства "Весь мир на книжной полке".

Уважаемые читатели!
Позвольте представить Вам свежайшие материалы о поездке Паумена и Гризли в город Смоленск. К сожалению, в ближайшее время вы не увидите эти записки на прилавках книжных магазинов: в твердом переплете, с иллюстрациями и фотографиями. Дело в том, что популярный автор Гризли в последние месяцы принципиально ушел из "бумажного реала" и всерьез поселился в Интернете. На "Загранице" Максима Мошкова он разместил свои Анапу-2000, Белое путешествие, Псковское путешествие, а также выкладывает настоящую книгу. Печататься на бумаге автор категорически отказывается. Наше издательство несет чудовищные потери, но спорить с писателем не решается. Одна лишь надежда - на виртуальных читателей.
Дорогие друзья! Оставляйте комментарии к данному произведению, ставьте оценки, убеждайте автора печататься на бумаге! Не оставляйте без внимания труд, выставленный на всеобщее обозрение! Если вы уговорите Гризли, то в кратчайшие сроки "Смоленское путешествие" выйдет отдельной книжкой. В любом случае, наше издательство заранее Вам благодарно!
Теперь о самом "Смоленском путешествии". Оно стало логическим продолжением Архангельской и Псковской поездок. С 17 по 25 июля 2002 года бывалые путешественники бороздили пространства Смоленска и одноименной области. Об этом, собственно, и повествуют записки. Как всегда, произведение изобилует обширной краеведческой информацией, красочными изображениями природы и городских пейзажей, остроумными шутками, философскими рассуждениями, а также описанием взаимоотношений автора и его товарища, бывалого путешественника Паумена. В доступной форме излагаются основные этапы поездки, наиболее интересные истории, познавательные факты и поучительные комментарии.
Стоит заметить, что большинство материалов написано в самом Смоленске, что делает записки живее, непосредственней.... Можно сказать, что в них ощущается настроение путешествия, общий психологический фон.... Да, что говорить! Очередное путешествие - и, словно плановый программный продукт известной компьютерной фирмы - прекрасное литературное оформление! Лично я прочел "Смоленское путешествие" запоем...
Но как быть не имеющим доступ в Интернет?! ...

Краткое предисловие автора.

В Смоленске мы с Пауменом практически не употребляли спиртных напитков. В связи с добровольной трезвостью у путешественников оказалось много свободного времени. Оно было потрачено осмысленно и разнообразно. Возможностей для письма тоже стало больше: посему добрая половина записок была оформлена уже в Смоленске. Впоследствии я не стал спрямлять сюжет и вставлять объемные описания. Надеюсь, подобный подход оказался удачным.
Общеизвестно, что Смоленск - город-ключ. Это порождает массу ассоциаций. Но мне милей всех такая: пусть Смоленск, как ключик, откроет вам двери в волшебный мир путешествий по городам России!
Удачи вам, любви и легкого чтения!

Гризлиус N 1. 17 июля 2002, среда.
Смоленск - криминальная столица России.

Первым из поезда "Петербург-Смоленск" вывалился Гризли. Он с трудом оттащил в тень деревьев тяжеленный синий чемодан и направился обратно. В это время на платформу спрыгнул Паумен.
- Привет! - воскликнул Гризли, обращаясь к товарищу. - А я тебя уже целый час жду, прошлялся на перроне! Ну, здравствуй, дружище...
Паумен был растроган. Конечно, путешественников никто не встречал; мы, как обычно, были вдвоем; но внезапная перемена ролей напомнила что-то далекое. Мой товарищ нежно обнял автора.
Таким образом, официальная часть прибытия в Смоленск завершилась.
Вы спросите: что первое бросилось в глаза? Отвечу односложно: "Жара". В первые минуты Смоленск неудержимо напоминал Новороссийск: своим широким железнодорожным вокзалом, холмистостью, виадуком. Исключение составляли лишь быстроходные трамваи, которых в Новороссийске никогда не было. Зато объединяла города настоящая южная погода: жаркая, солнечная, устоявшаяся... Мужчины были одеты в футболки, рубашки с короткими рукавами, женщины - щеголяли в легких летних платьях. Мне инстинктивно захотелось увидеть море, но мой товарищ быстро поставил писателя на место.
- О чем ты задумался, Гризли? - сурово спросил Паумен. - Хватай чемодан и потопали в камеры хранения!
Действительно, в первую очередь следовало избавиться от багажа...
К сожалению, автоматических касс не оказалось. У окошка ручной клади стоял крепкий "приемщик" и хмуро поглядывал на прибывших пассажиров. Судя по всему, настроение у него было неважное.
- Что вещи разложил? - внезапно обратился он к дородному детине, бесцеремонно копающемуся у самого окошка.
Дальнейший разговор звучал приблизительно так:
Детина: - Я чего, на ходке, что ли? Тебе мешает, в натуре? А?
Приемщик: - Чего, не по понятиям? Говорю, убирай свою сумку отсюда!
Детина: - Да ты фильтруй базар, центровой нашелся,... Подожди ... и уберу...
Приемщик: - Ты чисто удивляешь... Быстрей пакуйся...
Детина: - Наехать решил? А кто ты такой? ...
Беседа "братков" чрезвычайно затянулась. Под нее мы успели сдать вещи в камеру хранения, получить жетон, а спорщики все кидались друг в друга колкими репликами. Отойдя на почтительное расстояние, Паумен и Гризли многозначительно переглянулись.
И вот почему...
Было у нас подозрение, что Смоленск - город весьма криминальный. Месяц назад, еще в Питере, друзья смотрели серию из цикла "Криминальная Россия". Она посвящалась смоленскому маньяку, задушившему около одиннадцати местных девушек. Начиналась передача грозными фразами ведущего, произносимыми довольно зловеще: "Смоленск на своем веку знал многое: заказные убийства, ограбления, кражи, изнасилования. Но то, что случилось летом такого-то года, заставило содрогнуться даже старожилов"...
Согласитесь, после такого заявления Смоленск представлялся исключительно бандитским городом...
Масла в огонь подлил болтливый старец, с которым мы вместе ехали в поезде "Санкт-Петербург - Смоленск". Несколько раз во время пути он то с гордостью, то с ужасом повторял: "Смоленск - криминальная столица России"! При этом "знаток" неодобрительно косился в сторону путешественников. У меня сложилось впечатление, что старец считал нас законченными бандитами.
Размышляя о криминальности Смоленска в связи с услышанным "базаром", Паумен глубокомысленно промолвил: "Да, еще наслушаемся здесь подобных речей". Я полностью согласился с товарищем...
Тем временем, лишенные тяжелых вещей, путешественники бодро направились к трамвайному кольцу. Солнце светило изо всех сил, пот струился по телу, а все вокруг было новым и незнакомым. Минут через десять подошел трамвай, на котором друзья поехали в центр города.
Что запомнилось по дороге? Успенский собор, который виден с любой точки Смоленска; остановка "Виадук" - въезд в центр города; шумная и многоликая "Колхозная площадь" - аналог центрального рынка любого поселения. И, конечно, холмы. Уже сейчас можно сказать, что любой смолянин, по определению, имеет хорошо развитые мышцы ног, ибо дорога здесь постоянно идет сверху-вниз и снизу-вверх. Когда едешь на трамвае, нередко создается впечатление, что слегка покачиваешься - от постоянного изменения наклона местности. Вдалеке мы заметили смоленскую крепостную стену и поворот на улицу Дзержинского, что, в совокупности, говорит о приверженности смолян историческим традициям.
Более всего разочаровал Днепр. Я надеялся увидеть если не широкую реку, то хотя бы что-то похожее на Великую в Пскове. Увы! По-видимому, всю воду на протяжении последнего тысячелетия выпили смоляне: в настоящее время Днепр чудовищно обмелел и представляет собой узкий и грязный ручей. Мы глазели на эту жалкую водную артерию во все глаза, но не заметили ни одного купающегося.
Без особых приключений путешественники нашли гостиницу "Смоленск" и сняли там номер без удобств (280 рублей в сутки на двоих). Это оказалось очень просто: гостиница находится в центре города, на видном месте; в холле, около окошка администратора - ни одного человека; само здание - старое, полупустое. Впрочем, подробней о нашем месте жительства я расскажу позже...
С утра же, осмотрев номер, мы почти сразу покинули здание. Долгим объездным путем, монотонно трясясь в трамвае, путешественники поплелись обратно на вокзал. Это заняло не менее получаса...
- Что теперь будем делать? - спросил я Паумена, который держался на редкость деловито и собрано, в отличие от расхлябанного автора.
- Разумеется, покупать билеты, - невозмутимо ответил товарищ. - Иди в кассу, а я посмотрю расписание...
Слава богу, билеты до Москвы мы купили сравнительно быстро: минут сорок стояли в очереди. Москва находится неподалеку, поэтому сообщение со столицей налажено лучше, чем с Питером. Места были даже на сегодняшний вечер, поэтому наша предусмотрительность (покупка билетов за десять дней) могла показаться излишней.
Рядом в очереди стояли четверо молодых людей "еврейской национальности". В черных широкополых шляпах, в темных костюмах, с усами, пейсами и гнусными бородками, они являли собой неприятное зрелище. И, поверьте мне, антисемитизмом здесь не пахнет. Просто я отметил очевидную широкозадость иностранцев наряду с бросающейся в глаза узкоплечестью. Вялая зарубежная молодежь задумчиво чесала свалявшиеся бороды и обильно потела.
Мы бы долго ломали голову, что делают евреи в Смоленске, однако (благодаря сведениям из Интернета) заранее все знали. Цитирую нужный отрывок: "Некоторое оживление в Любавичи вносят лишь появляющиеся иногда группы американских и израильских паломников-хасидов, приверженцев Любавичского ребе. Обычно они молятся в нарочно купленной для этого избёнке".... Стало быть, хасиды направлялись в Любавичи...
После покупки билетов мой товарищ направился звонить в Питер. Я же, с чисто писательской любознательностью, начал осматривать вокзал. Более всего мне приглянулись панорамные картины в двух больших залах ожидания. Первым я заметил известное полотно художника Серова "Ходоки у В. И. Ленина", не нуждающееся в комментариях. Ленин, как обычно, был любезен, а ходоки - простодушны и доверчивы. Напротив обманутых "ходоков" красовался полководец Кутузов, который совещался, очевидно, в Филях. Военачальник что-то втолковывал генеральской братии.
Третья картина демонстрировала зиму, лес, а также советских солдат Великой Отечественной войны с автоматами и на лыжах. Бойцов изобразили немало, одного даже с гармошкой. Долго я смотрел на это произведение искусства, не понимая его глубинного смысла. Осознание пришло позже, во время исследования Смоленска. Надеюсь, что читатель не пропустит этой важной минуты.
А завершалось "четырехкартинье" панорамой русского леса: без медведей, и даже без живописца Шишкина. Глаза отдыхали, рассматривая просто деревья....
Подошедший Паумен дернул меня за рукав.
- Куда ты уставился, Гризли? - спросил он. - Я уже позвонил.
- Изучаю картины, - с важностью сообщил я. - Надо ведь что-то в записках отобразить, а пока - ничего не приходит в голову.
- Бросай это занятие! - потащил меня Паумен от залов ожиданий. - Лучше пойдем в буфет, его и опишешь...
Мой товарищ в чем-то был прав. Буфет мне однозначно понравился своими ценами. Стало ясно, что столовые в Смоленске должны быть дешевыми.
Путешественники выпили по чашке кофе, съели по бутерброду с колбасой и... поплелись в камеры хранения.
- Первый день - всегда сложный, - стал философствовать Гризли. - Много всего надо успеть. Вместо жадного вдыхания свежих впечатлений таскаешься туда-сюда, делая прозаичные и будничные дела.
- Это - временные трудности, - объяснил Паумен. - А жаловаться - не только бесполезно, но и вредно.
Услышав такое заявление, я собрался с силами, забрал у "братка" тяжеленный чемодан и, сжав зубы, потащился на выход...
Наш путь вновь лежал в гостиницу "Смоленск". На этот раз мы поехали туда на маршрутке. Это оказалось гораздо быстрей и заняло не более десяти минут. Администраторша приветствовала нас, как родных.
Друзья кое-как распихали вещи по номеру, забили книгами и продуктами две маломощных тумбочки и тут - огляделись по сторонам. Выяснилось, что в номере существует балкон, на который мы и вышли покурить. С третьего этажа открывался двор, ныне преобразованный в автостоянку.
Предусмотрительный Паумен выяснил у горничной, что душ расположен на первом этаже, и платить за него следует десять рублей - администратору. Посему мы покинули наблюдательный пункт на балконе, нашли полотенца и поспешили мыться...
После принятия водных процедур путешественники совершенно расслабились. Времени уже натикало около четырех часов и организм настойчиво вопил об усталости. Его истеричные крики не остались незамеченными. Мы вернулись в номер, закрыли дверь на замок и завалились спать. Уснуть оказалось более чем легко: очень скоро друзья благополучно сопели, а некоторые (я имею в виду автора) - даже храпели.

*

Путешественники пробудились около семи вечера. Случившееся до сна представлялось нереальным: Смоленск казался миражом, который должен неминуемо растаять с минуты на минуту. Дабы это чувство скорее прошло, мы попили кофе и стали разрабатывать планы на вечер.
- Почему у них нет пепельницы? - внезапно возмутился Гризли, решив закурить. - Понятно, что туалета - нет, но пепельница быть обязана.
- Спроси у дежурной, - предложил Паумен.
Я решительно вышел в коридор...
Услышав о пепельнице, дежурная состроила презрительную мину.
- У вас же обыкновенные номера, - простодушно заявила она. - А нам пепельницы не закупают...
Что я должен был ответить? "Придется использовать консервную банку", - пришла в голову спасительная мысль, ибо скандалить в мои планы не входило. Я развернулся и медленно потопал обратно.
- Подождите! - внезапно засуетилась дежурная.
Наверное, она ожидала какого-то спора: моя же реакция ее удивила. В итоге, с чрезвычайной важностью, горничная повела меня в подсобку.
- Держите, - с непостижимой значительностью произнесла она, протягивая пустую пивную банку. - Вот вам пепельница!
Не говоря ни слова, я взял "ценнейший трофей". Так и не осознав, в чем, собственно, сервис; автор поспешил в номер - поделиться забавной историей с другом.
- Я решил, Гризли, - информировал меня Паумен встречной фразой. - Мы пойдем искать городской пляж!
Друзья собрались и, ближе к восьми, покинули гостиницу. Сначала мы неплохо прошлись вниз по Большой Советской: симпатичной улице с обилием велосипедистов. Затем глянули сверху-вниз на Успенский собор. Потом - проследовали мимо музея "Смоленский лен". В конце улицы друзья заметили памятник.
- Наверное, Глинка, - предположил я, ибо уже читал про знаменитого уроженца Смоленщины. - Уважают его здесь...
- Промашка, - прокомментировал Паумен при ближнем подходе к монументу. - Перед вами - памятник Кутузову.
- Значит, Кутузова здесь просто боготворят, - нашелся Гризли. - Кутузов - главный кумир Смоленщины.
- А Гризли - главный неуч, - добавил Паумен...
Через пару минут мы дошли до Днепра. Затем направились вдоль реки по улице Соболева - невыразительной магистрали. С одной стороны ее украшали скрывающиеся в зеленой листве дома и коттеджи, с другой - тянулись "озаборенные" производственные территории. Довольно скоро путешественники миновали чулочную фабрику. Вскоре показался мост через Днепр.
- Пляж должен быть дальше, - пояснил Паумен, заметив мои косые взгляды по сторонам.
Я понимающе кивнул. Однако, лучше от этого не стало. Автор этих строк, признаться, начал заметно нервничать. Было уже около девяти вечера и в незнакомом городе, (который мог быть криминальным), ходить по темным, полупустыми улицам становилось опасно. Пляж же располагался в районе деревянных домов, где мог случиться любой инцидент.
- Может, не пойдем купаться? - вяло предложил я, слегка подрагивая от страха.
Паумен уставился на меня, как на больного.
- А зачем мы тогда сюда шли? - задал он резонный вопрос.
Гризли решил больше не возражать. Поневоле смирившись с возможным избиением, я добровольно потопал за своим товарищем.
К пляжу мы вышли минут через двадцать. Должен сказать, что название "пляж" я здесь употребляю чисто условно. Протоптанная дорожка вывела нас через футбольное поле, где играло с десяток пацанов, сквозь кусты - к реке. Обычный берег, чуток песка - вот и все. Да и народу почти не наблюдалась. Размеры реки соответствовали количеству присутствующих. Максимальная ширина составляла метров десять, от силы пятнадцать.
- Да, мощнейший Днеприще! - заявил я. - Только так теперь буду звать эту великую реку!
Памятуя, что время - довольно позднее, друзья по очереди окунулись в теплую воду в весьма быстром темпе. Когда купался Паумен, по реке с ревом промчалась мощная моторка, на которой красовалась надпись "МЧС".
- Кого они здесь спасать собираются? - подумал я. - Только деньги городские тратят без толку!
Словно подтверждая мои мысли, моторка развернулась и пошла назад. Люди, действительно, просто катались: парень возил девушку, мешая остальным купаться.
На пляже было тихо и очень провинциально. Стало ясно, что все мои страхи насчет пьяных, криминалов и прочих антисоциальных элементов оказались беспочвенными. Автор от души порадовался, что не послушался внутреннего голоса, а поверил внешнему, то есть - Паумену.
Взглянув на часы, друзья стали собираться. Идти назад пешком не хотелось. Путешественники вышли на улицу Соболева и обнаружили, что по ней ходит маршрутка N14.
На другой стороне улицы находилось живописное кладбище. Местные подростки стояли на остановке, курили и, вместе с нами, ждали желанного четырнадцатого.
Минут через двадцать я осознал, что надо было идти пешком.
- Что теперь? - махнул рукой Паумен. - Видишь, люди не уходят. Значит, маршрутка придет.
Прошло еще десять долгих минут. Мне уже страшно надоела улица Соболева; однако - деваться было некуда. От нечего делать я стал ходить взад-вперед и обнаружил нечто интересное.
- Знаешь, как называется эта остановка? - возбужденно сообщил я Паумену. - Окопная!
Лично мне сразу все стало ясно. В память о воинах, сражавшихся под Смоленском, на остановке "Окопная" люди намеренно часами ждут автобуса. Таким образом, они представляют себя бойцами, окопавшимися на боевых позициях.
Как только я попытался объяснить эту ахинею Паумену, на шоссе показался автобус. Он был изрядно набит. Паумен махнул рукой на мои бредни, и мы с трудом впихнулись в переполненное транспортное средство. Надо сказать, что автобус подошел вовремя, ибо друзей уже начало охватывать отчаяние.
Минут через пятнадцать путешественники доехали до Большой Советской. Друзья вышли и побрели по улице Ленина, где организована пешеходная зона. Около памятника Ленину наблюдалось скопление праздной молодежи. Мы пересекли центральную площадь и вскоре подошли к парку. Это место чем-то напоминало южный город, может быть, Анапу. Из нескольких кафе неслась музыка, в одном - играл настоящий ансамбль. Люди пили пиво, а некоторые - напитки покрепче. На этом фоне "безалкогольные" путешественники выглядели несколько странно.
- Давай выпьем по чашке кофе, - предложил Паумен.
Гризли не возражал. Однако, кофе действовал совсем не так, как спиртное.
- Все-таки в смоленском путешествии следует выпить коньячка, - начал рассуждать Паумен, удобно устроившись за столиком. - Коньяк - не водка, подействует лучше.
- Только не в первые дни, - уточнил Гризли, который с некоторых пор являлся убежденным противником спиртного.
Однако, слова - словами, а мысли - мыслями. Что и говорить, алкоголь манил путешественников. Атмосфера лета, ночной музыки, светящихся огней, пьющих людей, праздного отдыха настоятельно просила Паумена и Гризли пропустить по кружечке пива, выпить по стопочке водки, заглотить по стакану портвейна.
- Только не в первые дни, - повторил для пущей убедительности автор, допил свой кофе и буквально потащил Паумена из "злачного места".
С честью выдержав первый алкогольный порыв, друзья медленно, но верно, направились в гостиницу. Ночной, поздневечерний Смоленск выглядел тихим и спокойным. Люди вокруг были доброжелательны, отзывчивы, миролюбивы и неагрессивны. По дороге мы не заметили ни одного хулигана, неприятного типа или просто валяющегося пьяного.
- Знаешь, разговоры о криминализации этого города сильно преувеличены, - поделился я соображениями с товарищем.
- Согласен, - ответил Паумен. - А представляешь, как передача из цикла "Криминальная Россия" отрицательно сказалась на развитии туризма в Смоленске...
- Мои записки будут адекватным ответом! - в сердцах воскликнул я. - Так вот: Смоленск - антикриминальная столица России!!!

Гризлиус N 2. 18 июля 2002, четверг.
Предварительный осмотр местности с посещением туалетов.

Будильник зазвенел в 11 часов утра. Гризли продрал глаза и почти сразу осознал, что находится в гостинице. Однако, складывалось впечатление, что вчерашние прогулки по Смоленску происходили во сне.
У Паумена наблюдались похожие чувства.
- Все от трезвого образа жизни, - наконец, заявил мой друг. - Обычно в путешествиях мы просыпались с бодуна: разламывалась голова, болел живот, тошнило. Остальное мало беспокоило. Сейчас же - начинаешь чувствовать новое.
Мой товарищ, как всегда, был прав.
"Не слишком ли много об алкоголе, пусть и в прошедшем времени"? - осторожно спросит читатель, которому не терпится больше узнать о Смоленске. Думаю, что нет. Дело в том, что мы переживали важный опыт отвыкания от спиртного, который практически не описан в художественной литературе. Данный труд еще станет пособием для многих врачебных клиник, а о Смоленске вы узнаете буквально через минуту...
Путешественники выпили по утренней кружке кофе. Еще с Пскова был освоен прогрессивный метод: заваривать кофе вечером и переливать в термос, а утром - не терять времени на долгий завтрак.
Когда Гризли направился в туалет, горничная по этажу неодобрительно покосилась на автора. Так и не осознав, в чем тут дело, я зашел в специализированное помещение и положительно справился с важными делами. Почему-то в мужском туалете отсутствовала задвижка. Очевидно, администрация гостиницы считала, что акты дефекации и мочеиспускания для мужчин не являются занятием интимным.
- Ходи в женский, - посоветовал Паумен, выслушав мои жалобы. - Там защелка работает преотлично. А народу в гостинице - все равно мало.
Этот совет показался мне дельным. Осознав, что защелка важней идентификации пола, автор решил со следующего дня посещать только женский туалет....
Через десять минут со сборами было покончено.
- В путь! - молвил Паумен.
И путешественники пробкой вылетели из гостиницы....
Первым делом мы направились в столовую на проспекте Гагарина. Сие заведение обнаружил вчера бдительный Паумен во время утомительных поездок на трамваях. Столовая пришлась по вкусу: низкие цены, отсутствие очереди, большой выбор блюд. Завтрак (он же обед) обошелся всего в 65 рублей. Несколько покоробили резиновые сосиски, но я съел их без промедления и сожаления.
Напротив столовой располагался туалет. Разумеется, он был бесплатным. Выйдя оттуда, я стал дожидаться Паумена и разглядывать все подряд. Мой взгляд наткнулся на вывеску "Нотариальная контора". Чуть ниже было написано: "Прием ведет юрист Несмачный Евгений Викторович".
- Тебе не кажется естественным, что Несмачный ведет прием около туалета? - спросил я вышедшего Паумена. - А где же заседает Смачный?
С тех пор походы в этот туалет мы стали называть "визитами к юристу Несмачному".
Позавтракав, путешественники устремились на всестороннее изучение Смоленска. Для начала зашли в кинотеатр "Октябрь", располагавшийся рядом с гостиницей, и взяли два вечерних билета на фильм "Секс по телефону".
- В других городах, Гризли, надо чаще ходить в кино, - прокомментировал данное решение Паумен.
Затем, по Большой Советской отправились в "Дом Книги" - купить необходимый туристический материал. В магазине оказался приличный выбор разнообразных карт. Паумен и Гризли приобрели атлас Смоленской области и совершенно новую карту Смоленска 2002 года. Там были даже автобусные маршруты.
Паумен принялся разглядывать другие карты, я же присел на скамеечку. Вскоре автор обнаружил портрет Владимира Владимировича Путина, который был выставлен на хорошо просматриваемом месте и продавался за баснословные деньги - около 600 рублей за картину.
- Кому сдался наш Президент? - стал размышлять я. - Неужели все начальники обязаны иметь в своих кабинетах портрет Путина? Налицо - культ личности!
Владимир Владимирович никак не реагировал на мои крамольные мысли, а смотрел с картины чинно, лучезарно, опрятно.
- А ведь он похож на гоблина! - озарила меня потрясающая догадка. - Совершенно некрасивый, уши торчат в разные стороны.... Вот он, российский подхалимаж, портреты урода тиражируют миллионами!
Мы вышли из магазина, и я поделился своими соображениями с Пауменом.
- Наш народ следует держать в страхе, - сурово изрек мой товарищ. - Я за Путина не голосовал, но и не осуждаю. А вот в записках об этом лучше не писать, ты ведь не политинформацию проводишь....
- Верно, - согласился Гризли и суетливо зачеркнул все, написанное о Президенте.
В это время моего товарища интересовали совсем другие вещи. Внезапно он заявил:
- Гризли, в связи с тем, что мы не пьем, следует активно путешествовать.
- Согласен, - ответил я. - Надо искать замену алкоголю в действиях и новых впечатлениях...
- Так что мы направляемся на автобусный вокзал, - провозгласил мой товарищ. - Возьмем билеты на Дорогобуж!
Тут необходимо маленькое пояснение. Об Дорогобуже мы знали только одно: там производят сыр. Этого было достаточно, чтобы планировать поездку. К тому же, город стоял на Днепре, что являлось дополнительным плюсом. Посему наш выбор не подлежал никакому сомнению...
Путь на автобусный вокзал оказался долог. По улицам Козлова, а затем - Пржевальского (оба - путешественники-исследователи, уроженцы Смоленской области), друзья добрались до Центрального парка, где вчера пили кофе. При этом мы совершили два подъема и три спуска.
На улице стояла жара, к которой организмы постепенно привыкали. При таких условиях парк манил как магнит. Вскоре мы вошли в центральные ворота этого заведения.
Через пять минут путешественники купили по бутылке "Кока-колы" и устроились на скамеечке возле уникального фонтанчика. Его основу составляли небольшие серебряные шары, из которых в разные стороны лилась вода. Одни струи били дальше, другие - стекали ручьем. Я дал фонтану двойное название: "Памяти физикам-атомщикам" или "В честь советских космонавтов".
- Шары одинаково напоминают и спутники, и атомы, - объяснил я.
Паумен вместо ответа решил сунуть голову в фонтан. Гризли присоединился к товарищу. Маленькие дети с окрестных скамеек с завистью наблюдали за путешественниками. Мы же использовали холодную воду по назначению. Ребятне подобных поступков родители не разрешали, да и на нас смотрели недоверчиво. Окинув детишек победным взором, друзья двинулись дальше.
Итак, мы находились в Центральном парке города Смоленска, сооружении с большими историческими традициями. Парк был всем хорош. Высокие деревья, среди которых изобиловали клены, широкие тенистые аллеи. По ним перемещалось незначительное количество людей. Через некоторое время друзья вышли к памятнику, посвященному Отечественной войне 1812 года.
Для любознательных сообщу, что в том далеком году, 4-5 августа, состоялось знаменитое Смоленское сражение, в результате которого Наполеон был остановлен на целых двое суток. Именно тогда на месте, куда вышли путешественники, шли жесточайшие бои с французами. В память об этом в ноябре 1841 года был воздвигнут памятник Героическим защитникам Смоленска. Путеводитель по этому поводу гласит: "Памятник отлили в Петербурге из чугуна, высотой 26 метров. На нем изображена икона смоленской богоматери, план сражения и имена героев Смоленского сражения".
Лично я бы назвал описываемый монумент - непритязательной стелой с оригинальным куполом сверху; строгим и органичным памятником по меркам ХХI века. Наверное, для века ХIХ-го, данный обелиск являлся новым словом в "памятникостроении", шокирующим своими размерами окружающих. С другой стороны, стела лишь чуть-чуть возвышалась над парковыми деревьями, прекрасно вписываясь в общую картину. Очевидно, древние просто умели строить.
Осмотрев памятник, мы проследовали по оригинальному мостику мимо фрагментов крепостной стены. На нашем пути попался заросший ряской пруд. Зачем-то там была установлена лодочная станция. Отдельные упрямцы пытались преодолеть зеленые заросли на водных велосипедах, но у них не шибко получалось. Меня в это время преследовало одно желание: прыгнуть в пруд головой вниз. Автор четко представлял, что, как только уйдет под воду, ряска над головой моментально сомкнется.
Очевидно, подобным образом жара призывала рассудок к неконтролируемым действиям. Однако, тень деревьев спасала от одиозных проявлений глупости.
Далее нам открылся стадион "Спартак". Это мощное по смоленским меркам спортивное сооружение отгрохали на холме в лучших традициях отечественного градостроения. Служитель аккуратно косил газон на поле. Посмотрев на это великолепие, Гризли почти сразу стал болельщиком местной команды "Кристалл". Как мы узнали, 22 июля состоится матч "Кристалл" - "Рубин" (Казань), который просто необходимо посетить.
Также на стадионе функционировала столовая. Проходя мимо нее, мы наткнулись на мемориальную доску: "На этом месте стоял дом, в котором с осени 1941 года по июль 1942 года жил руководитель смоленского подпольного партийного центра Попов Борис Иванович. В конце августа 1942 года замучен в застенках гестапо".
- Зачем ты это записываешь? - спросил меня Паумен.
- Надеюсь использовать в описании путешествия, - честно признался я. - У меня ведь мало фактического материала.
- А как ты думаешь, это - реальный факт или последующая пропаганда подполья?
- Не знаю, - с сожалением ответил я. - Хочется верить, что Борис Иванович, действительно, жил и умер героем. Таким, пожалуй, он и останется в моих записках. Но вот так быть с надписями "U.P.G."?
Действительно, эта проблема была почище подпольной. Уже на второй день наблюдательный Гризли заметил, что центр города буквально исписан аббревиатурой "U.P.G". Я долго ломал голову над этим феноменом. Буква "U" представлялась мне расшифровкой "ultra", буква "Р" - казалась похожей на "Party", но "G" - полностью выпадала из композиции. Эта странная аббревиатура волнует меня и до сих пор, и я дал честное писательское слово, что разберусь в проблеме.
Выйдя с территории стадиона "Спартак", мы очутились на улице Дзержинского. По ней, с наклоном градусов в тридцать, путешественники проследовали до моста, и, перейдя Днепр, вышли к автовокзалу.
Он работал в полную силу. Было ясно, что услугами автобусов пользуется большое количество населения. Перед входом в могучее здание висело еще более внушительное расписание рейсов. Друзья быстро обнаружили нужный маршрут.
Увы! Билеты пришлось брать на 7-20 утра, так как последний автобус из Дорогобужа уходил в 16-40. Мы отстояли небольшую очередь и, заплатив по 30 рублей с носа, ушли с автовокзала с билетами.
- Надо срочно купаться, - заявил Паумен, осознав, что главное дело дня сделано.
- Прямо здесь, у моста? - скорчил презрительную мину Гризли.
- А ты, что, предлагаешь на городской пляж ехать? - передразнил меня Паумен.
Подход к воде оказался непростым. Сначала мы наткнулись на совсем маленьких подростков. Они на пятерых пили бутылку водки.
- Спивается Россия, - скорбно заметил мой друг.
Затем, обходными путями, путешественники все-таки вышли к Днеприщу. Здесь он был еще yже и непритязательней, чем на городском пляже. В воде плескались какие-то детишки, и мы расположились рядом. Гризли первым полез в воду, а Паумен по старой привычке начал изучать купленные карты.
- А ты не думаешь, что вода - грязная и вредная? - спросил я, когда вылез из Днеприща. - Волосы мочить не советую.
Моя реплика несколько расстроила чистоплотного товарища.
- Что же теперь делать? - обратился он, скорее к Днепру, чем ко мне. - Не купаться, что ли?
Такой вариант нас не устраивал: поэтому Паумен аккуратно полез в воду. Подобная предусмотрительность не была излишней, ибо Гризли во время второго захода чуть не порезал ногу об стеклянную банку.
- На этом купание надо заканчивать! - решительно заявил Паумен.
Друзья пересекли по мосту Днепр и тяжело зашагали вверх по улице Дзержинского, ибо подъем составлял градусов шестьдесят, а то и все восемьдесят.
- Тяжеловато путешествовать по жаре, - пожаловался Гризли. - Надо придумывать какую-то тактику: то ли купаться ездить, то ли днем душ в гостинице принимать.
- Гризли, прекрати постоянно капризничать! - внезапно возмутился Паумен. - Может быть, тебе вообще не нравится, что мы в Смоленск приехали?
- Нет, нет! - запротестовал я. - Я вполне доволен, просто рассуждаю, как лучше справиться с трудностями....
Однако, мой товарищ всерьез рассердился.
- Только и делаешь, что жалуешься, - заявил он. - Мы же приехали в путешествие!
Гризли понял, что лучше не спорить. Наверное, я, действительно, много ныл, и следовало взять себя в руки. Все это я тут же пообещал Паумену, как и многое другое. Постепенно мой товарищ остыл.
Метров через семьсот мы дошли до высочайшей и крутой лестницы в мире, которая вела в парк.
- Такой объем я не одолею, - заявил Гризли.
Однако, альтернативы не было, поэтому мы начали медленное восхождение. С огромным трудом, минут за двадцать, друзья все же осилили неприступную лестницу, совершенно выбившись из сил. Пот тек градом. Когда оставалось ступенек пять до абсолютной вершины, нас вдруг обогнала приземистая старушка. Она совершенно спокойно преодолела титанический подъем и, не снижая темпа, проследовала дальше. Путешественники лишь удивленно переглянулись.
Посидев на скамеечке в Центральном парке, мы продолжили изучение Смоленска. Друзья вышли на популярную улицу Октябрьской революции. Эта магистраль, пересекая улицу Дзержинского, далее образует пешеходную зону, живописный бульвар с двумя рядами тополей. Вскоре впереди показалась улица Николаева.
На другой стороне находилось кафе под открытым воздухом. Не долго думая, мы направились туда. При нашем приближении с места вскочила официантка, что мне сразу не понравилось.
- Сколько у вас стоит кофе? - задал Гризли прямолинейный вопрос, на который тут же получил адекватный ответ.
- Хочешь кофе за 22 рубля? - поинтересовался я у товарища.
Паумен решительно отказался....
Все это время путешественники двигались в надежде отыскать "универсальный магазин". Данное понятие обозначает торговый павильон, где все можно потрогать руками. В Пскове и Архангельске подобные магазины имеются. До Смоленска, похоже, эта мода еще не добралась. По крайней мере, все поиски были тщетны.
На Николаева мы обнаружили симпатичную кофейню. Здесь чашка кофе (отличного качества) стоила 8.5 рублей. Через квартал располагался центральный Универсам. Увы, он разочаровал: универсамом там и не пахло. В кондитерском отделе даже не было нарезного хлеба, к которому друзья так привыкли в Питере. Впечатление несколько скрасила покупка развесной корейской морковки и салата из цветной капусты: все это было весьма дешево.
Развернувшись на 180 градусов, мы вышли на проспект Гагарина. Все говорило о том, что пора возвращаться в гостиницу. По пути мы закупились провизией на ужин.
В одном из магазинов путешественников привлекла аппетитная колбаса. Друзья встали у прилавка и стали ждать, пока освободится продавщица. Последняя беседовала с каким-то парнем.
Ожидание затянулось. В итоге, я спросил: "Вы нас не обслужите"?
- Я принимаю товар! - довольно хамски ответила девушка. - Занята я!
В итоге, мы вышли из магазина с пустыми руками.
- Что за отношение! - вспылил мой друг. - Ведь не застой же! Продавцы сами должны быть заинтересованы в работе!
- От количества покупателей зависит зарплата! - добавил Гризли.
Раз уж речь зашла о торговле, скажу, что Смоленск в этой области отстал от Питера лет на пять. Здесь часто встречаются предприимчивые молодые люди, организующие поставку товаров в магазины. Посему владельцы торговых точек очень зависят от "частных коммерсантов". У нас подобные услуги уже давно находятся под единой бандитской крышей, посему доставка товаров происходит быстро, организованно, и никогда не беспокоит покупателя.
Часов в шесть мы, наконец, добрались до гостиницы и отлично перекусили. В это время здесь пусто: никто не шумит, не ходит по коридорам. Паумен после еды завалился в постель - изучать приобретенные картографические материалы, я же настойчиво и целеустремленно продолжаю строчить эти бесценные строчки.
Через полчаса в кинотеатре "Октябрь" начнется "Секс по телефону". Поэтому - пора заканчивать.... Встретимся после сеанса.

*

"Октябрь" являл собой просторное здание 60-х годов, и издавна считался центральным кинотеатром города Смоленска. В нем было два зала и просторное фойе. Однако после перестройки кинотеатр практически лишился зрителей: кроме нас, сеанс посетило еще три человека.
"Секс по телефону" понравился лишь тем, что был снят в восьмидесятые годы: крупными планами, статичной камерой. Сюжет же оставлял желать лучшего.
Неизвестный маньяк убивает одну за другой девушек из службы "Секс по телефону". Одиозный полицейский подозревает главного героя-красавчика; ведь на него, как из рога изобилия, сыпятся все новые женские трупы. Наконец, находят истинного виновника трагедии: правда, он быстро попадает под машину.
Все бы было неплохо, но тут выясняется, что бдительный полицейский был прав, а главный герой - и есть самый настоящий маньяк-убийца. Под занавес фильма его долго, с большими сложностями, убивают.
Зачем понадобилось красивому молодому парню (главному герою фильма), у которого нет отбоя от девушек, насиловать их и убивать? Этого режиссер не поясняет. Очевидно, для пущей закрутки сюжета и непостижимой голливудской загадочности.
После просмотра Паумен решил посетить киношный туалет. Мы долго искали его по пустым помещениям: за это время немногочисленные зрители успели разойтись. Гризли, как всегда, остался ждать товарища в каком-то зале. Тут ко мне подошел один из охранников "Октября" - в кинотеатре находился еще и ночной клуб.
- Что ты здесь делаешь? - угрожающе произнес плечистый амбал.
- Жду товарища из туалета, - довольно нелепо ответил я. - Мы кино смотрели....
Охранник недоверчиво покосился на Гризли, и мы принялись вместе дожидаться Паумена. Наконец, наши старания увенчались успехом. Я схватил товарища под руку, и мы покинули кинотеатр.
- Что ты сам не сходил? - удивленно спросил Паумен.
Тут мое терпение лопнуло. Будучи поставлен в неловкое положение любопытным охранником, я все раздражение сорвал на Паумене.
- Да потому, что надоело быть дураком! - в сердцах воскликнул я. - Сколько можно быть идиотом!
Мой товарищ даже не понял, в чем дело.
- Ты, что, больной? - с любопытством спросил он.
Мне же было не до смеха, ибо, действительно, хотелось в туалет.
В итоге, автору пришлось долго искать место, чтобы справить нужду - среди кустов за кинотеатром "Октябрь"...
Очевидно, все это случилось, чтобы я мог начать и закончить описание дня туалетами, а заодно - присвоить Гризлиусу весьма привлекательное название.

Гризлиус N 3. 19 июля 2002, пятница.
Парадоксы смоленской провинции.

Примостившись на скамейке напротив бани города Сафоново, пытаюсь начать свое повествование.
Сегодня мы ездили в Дорогобуж. Будильник отчаянно завопил в 5-40 утра, вырвав путешественников из глубокого сна. Было даже несколько холодно. Стоянка под окнами спала, и ворота были открыты. Сторожевой пес, который вчерашним вечером слишком много лаял, тоже спал. Друзьям понадобилось всего 40 минут, чтобы собраться и выйти из гостиницы. Сдавая ключ администратору, мы заметили, как веселая молодежь в столь ранний час с шутками-прибаутками спешила в душ. Наш путь лежал значительно дальше.
До автовокзала мы добрались на маршрутке N17, что колоссально сократило время дороги. В связи с этим путешественники оказались на месте примерно за час до отбытия автобуса. Мое настроение было весьма минорным. Толком не проснувшись, я задавался одним вопросом: стоило ли пробуждаться в такую рань ради Дорогобужа? Кроме того, Гризли постоянно совершал очевидные глупости. Например, я решил, что нам надо ехать на железнодорожный вокзал, хотя было очевидно, что на автобусный. Паумен воспринимал мою заторможенность как стихийное бедствие, с которым приходится мириться.
В ожидании транспортного средства разговор зашел об Эдуарде Лимонове и других членах НБП, о тяжелой судьбе маститого писателя. На днях над лидером партии должен был состояться суд, но мы о ходе процесса ничего не знали.
- Возвращался бы Лимонов во Францию, - подытожил беседу Паумен. - Ему надо книжки писать, а не по тюрьмам мотаться.
- Теперь это - сложно, - возражал я. - Как потом смотреть в глаза партийным товарищам?
Наконец, подали автобус. Как мы и предполагали, это был малоудобный "Львов"...

*

Продолжаю уже в поезде "Сафоново - Смоленск"...
Упрямый Паумен сильно возражает против использования железнодорожного транспорта, а я считаю, что это разнообразит путешествие. Мой бедный товарищ сильно устал, поэтому изредка хмурится и не по делу обрушивается на Гризли с упреками, но я - терплю...
Вернемся, однако, к сегодняшнему утру. Мы забились в "Львович", окна которого были намертво закрыты и тронулись в долгий трехчасовой путь. Сначала проследовали город Ярцево, затем - миновали Сафоново. Мой товарищ от Ярцево до Сафоново благополучно проспал, я же мужественно изучал атлас Смоленской области, (больше смотреть было некуда, так как Паумен сопел на плече).
В Сафоново проснувшийся Паумен решил сходить в туалет. Времени на это было немного, автобус стоял всего пять минут. Как и полагается интеллигентному человеку, мой друг пошел на автовокзал. Однако, туалетом там и не пахло.
Когда же Паумен обратился к кассирше с простецким вопросом: "А где здесь у вас туалет?", то услышал следующее: "Лично я хожу на железнодорожный вокзал". Кассирша заявила это с гордостью.
"А далеко это"? - поинтересовался мой друг. Ответ не утешил: "Минут десять ходьбы".
Эта история породила у меня лавину вопросов. Все не буду задавать, вот лишь некоторые:
Почему на автовокзале нет туалета?
Чем в такой ситуации можно гордиться?
Куда смотрят безответственные городские власти?! ...
После Сафоново дорога стала значительно хуже. Нас затрясло по кочкам. Так продолжалось около сорока пяти минут, пока автобус не достиг Верхне-Днепровска. Заветный Дорогобуж был уже не за горами.
- Что-то городок - весьма маленький, - заметил я глубокомысленно, ибо более получаса исследовал наш маршрут по карте. - Зато там есть сыр и Днепр!
Кстати о Днепре. Изучая атлас, я обнаружил, что Дорогобуж находится неподалеку от истоков этой великой реки.
- Здесь начинается земля Русская! - патетически воскликнул автор...
По мере приближения к конечному пункту салон автобуса становился все пустее. В итоге, в Дорогобуж мы въехали вчетвером: калечный престарелый дед, странного вида мужчина и два известных путешественника. Дед поспешно сошел перед первыми кирпичными домами; мужчина вылез на перекрестке. Стало ясно, что Дорогобуж не страдает от переизбытка туристов.
Тем временем, автобус переехал через мост (под ним плескался крупный ручей - Днепр), выехал на трассу и остановился. Мы вышли.
Для начала друзья огляделись по сторонам. Со скамейки напротив на прибывших хмуро взирало два алкаша синюшного вида. Третий, прислонившись к дереву, доканчивал первую похмельную бутылку пива. Было еще довольно рано - около десяти утра. Вдалеке ковыляли двое прохожих, и более на улице никого не наблюдалось.
- Хотелось бы где-нибудь попить кофе, - признался Паумен. - Да и перекусить не помешало бы.
- Дай бог, магазин здесь обнаружить, - пессимистически заметил Гризли. - А о кафе и мечтать не стоит...
Невооруженным глазом было видно, что Дорогобуж представлял собой дыру местного значения, да простят меня читатели и местные жители. Городок больше напоминал село: концентрированный запах провинциальности висел над местностью, тихо шевеля листья высоких зеленых тополей.
Путешественники же, сгорая от желания перекусить, пошли к мосту. Там виднелись новостройки, что увеличивало гипотетическую возможность кафе. По дороге друзья посетили местный сельпо. Да, да! Это был именно сельпо: в одном магазине продавали все: от туалетной бумаги до мягкой мебели. Народ по обе стороны прилавка показался мне диким.
- Таким образом, мы видим Россию, - принялся разъяснять Паумен. - Мы ведь путешествуем по области, исследуем край. А ты что хотел?
Ответить мне было нечего. Между тем, "исследование" продолжалось. Слава богу, нам повезло: очевидно, дорогобужский ангел-хранитель смилостивился. Паумен и Гризли наткнулись на кафе, возможно, единственное в Дорогобуже. Там мы выпили по две чашке кофе и съели по пицце. Я поймал себя на мысли, что выходить на улицу не хочется. Кроме нас в заведение никого не было, цены оказались смехотворно низкими....
- Пошли, - сурово приказал Паумен. - Хватит рассиживаться....
Друзья расплатились и вышли в неизвестность.
- Похоже, в Дорогобуже нечего смотреть, - поделился своими соображениями Гризли.
- Пойдем на тот холм, - ответил Паумен.
И путешественники потащились в гору. Сначала мы осмотрели районную Думу, затем памятник, посвященный ВОВ. Это была монументальная постройка на возвышение, к которой мы не стали подходить близко. С холма открывались красивые виды на Днепр, он изгибался и изящно протекал меж бескрайних полей.
- Выйдем к реке, - предложил Гризли, указывая вдаль. - Посидим на берегу без народа.
Паумен посмотрел на меня критически.
- Как ты пройдешь? - спросил он. - Там - непролазные поля, по бездорожью ноги стопчешь....
- Что же делать? - тоскливо поинтересовался я.
Очень хотелось выкупаться. Солнце уже шпарило по-настоящему, грозя неминуемой жарой в середине дня. В итоге, по предложению Паумена, который в Дорогобуже сыграл роль безусловного лидера, мы перешли через мост на другую сторону города. Здесь открылись новые просторы; среди них обнаружились и места для купания....
Представьте себе такую картину: в ряд вытянулось пятнадцать однообразных многоэтажных домов; перед ними раскинулись заросшие травой и кустарником обширные пространства. И только затем, на значительном удалении, течет себе Днепр. Эта композиция называется - город Дорогобуж собственной персоной.
На берегу находилось несколько естественных пляжиков. В связи с утром воскресного дня, они были практически пустыми.
У меня сложилось впечатление, что исток Днепра начинается километра за два до нашего пляжа, а не в двухстах - как свидетельствует атлас Смоленской области. В свое время мне довелось наблюдать широчайший разлив Днепра в Киеве, поэтому увиденное ныне представлялось парадоксальным. Кто мог ожидать, что столь мелкий ручей в итоге разливается в великую реку; маститого и полноводного колосса?
Здесь течение было более слабым, чем в Смоленске, а вода - значительно холодней. Это неплохо взбодрило перегревшихся путешественников.
Сидя на пляже, Паумен внезапно начал сочинять стихи, хотя я раньше не замечал у него таких наклонностей. Мало того, мой друг в категорической форме велел включить его "пассажи" в данное произведение. Я назвал это "навязыванием", а Паумен - "настойчивым советом". В итоге, мы долго спорили о допустимой степени настойчивости.
Тем не менее, привожу в оригинале произведение своего товарища:
Гризли плавает в Днепре,
Потому что не в Хопре,
Нынче Гризли не в бобре,
И поэтому - в Днепре.
Я решил, что мой друг занимается ребячеством и поддержал его. В результате родился весьма самокритичный экспромт:
Гризли плавает в Днепре,
Как кусок говна в ведре...
Пожалуй, это было моей ошибкой, ибо теперь тема: "Гризли плавает в Днепре" стала практически неисчерпаемой. Я даже предлагал Паумену поместить свой блестящий стих в "Самиздате" Максима Мошкова, но мой товарищ почему-то отказывается. Словарную форму "Днепре" уже зарифмовали всеми возможными способами: "коврé", "кадрé", "одрé" и так далее. На настоящий момент тема "стихосплетенья" стала настолько навязчивой, так что я ее временно закрою.
Искупавшись по два раза, друзья направились в центр Дорогобужа. По мере осмотра города все более усиливалось желание поскорей его покинуть.
- Это напоминает фильм "Облако-рай", - прокомментировал Паумен. - Там показана сонная, одуряющая атмосфера провинциального городка. Людям совершенно нечего делать, они хотят вырваться, но не могут...
- А мы-то сможем уехать? - засомневался я.
- Безусловно, - уверенно ответил мой друг. - Только неизвестно, когда...
Под эти слова путешественники вышли в центр города...
Кроме реки, в которой уже достаточно накупались, мы обнаружили полное отсутствие сыра и, вообще каких-либо признаков сырного завода. Гризли решил, что завод закрылся, а Дорогобуж переживает глобальный упадок. Скорее всего, так оно и было.
Зато в Дорогобуже, прямо по трассе, находится Интернет-центр - перестроенный из обыкновенного почтового отделения. У меня есть слабая надежда, что кто-то из местных жителей прочтет данные записки. В таком случае - прошу вас, пролейте свет в комментариях на проблему сырного завода, да и дорогобужского сыра, которого нам так и не удалось отведать...
Неподалеку от Интернет-центра торговцы с двух сторон улицы вывалили свой товар, образовав импровизированный рынок. От нечего делать друзья решили поглазеть на "местную ярмарку". Здесь торговали всем: от овощей до кухонной посуды. В связи с субботой на рынке собралась половина города. Подростки, продающие аудиокассеты, врубили на полную мощность магнитофон. Над торговыми рядами полилась известная песня инфантильного переростка:
А я хочу, хочу опять,
По крышам бегать, голубей гонять...
Дразнить Наташку, дергать за косу,
На самокате мчаться по двору...
Эта композиция пользовалась необычайным успехом в Дорогобуже...
Какая-то тетушка неопределенного возраста подошла к лотку с кассетами. Уставившись на подростков, она внезапно заорала во весь голос:
- Что вы здесь делаете, чужеродцы? По России и до Дорогобужа докатилось? Убирайтесь на х...!
Мы остановились в изумлении. Между тем, владелец магнитофона среагировал адекватно, по-дорогобужски. Он подбежал к недовольной и заорал, сжав кулаки:
- Что ты сказала, старая дура?
Тут я решил, что состоится драка. Слышны были крики друзей-торговцев: "Врежь ей, Серый"! Тем не менее, парень заколебался. Он представил, что получится: тетка поднимет крик; придет, не дай бог, милиция.... Поэтому подросток, злобно выругавшись, отошел.
В это время тетка обернулась и увидела нас с Пауменом. Она изменилась в лице и вновь заголосила на всю улицу:
- Чужеродцы! Понадели рюкзаки на плечи! Убирайтесь на х...!
- после чего засеменила в магазин.
Я недоуменно пожал плечами. Вся эта сцена была мне глубоко противна, и демонстрировала лишь пещерное сознание российской глубинки - бессознательную ненависть к любым переменам. Однако, упрекать в ношении рюкзака было в высшей степени глупо: в войну наши солдаты носили вещмешки за спиной, и это трудно назвать "тлетворным влиянием Запада".
В любом случае, произошедшая сцена настроила меня против Дорогобужа, хоть я и прекрасно понимаю собственную необъективность. Наверное, подобных городов в России - очень много, а забытых богом сел, деревень, отдельных изб - куда больше.... И как живет простой люд в таких поселениях - отдельная тема, не входящая в данные записи....
Мы же покинули Дорогобуж вскорости после инцидента на рынке. К трассе подъехал весьма симпатичный "Львович" экскурсионного типа, и мы рванули в Сафоново; ибо до смоленского автобуса пришлось бы ждать еще пару часов. Таким образом закончилось наше знакомство с неоднозначным поселением на берегу Днепра, ярким представителем российской провинции, городом-деревней.
- Дело в том, что Дорогобуж расположен на старой смоленской дороге, соединяющей Москву и Смоленск, - стал рассуждать в автобусе Паумен. - Таким образом, через город пролегали торговые пути. Вот Дорогобуж и развивался....
- Правильно! - воскликнул я, вспомнив схему из атласа. - А затем проложили железную дорогу через Ярцево и Сафоново.
- Вот, вот, - завершил мою мысль Паумен. - Через Дорогобуж ездить перестали, и он немедленно оказался на периферии развития. Это и привело к постепенному упадку города и низведению его до уровня села.
Таким образом, все встало на свои места. Подскакивая на кочках, я понимал причину плохого качества дороги - удаленность от главной магистрали "Смоленск-Москва"...

*

Приблизительно через час мы достигли Сафоново. Там друзья увидели совершенно иной мир: цивилизация широко распахнула свои объятья перед путешественниками.
Очевидно, в Сафоново находится какой-то крупный завод или даже несколько, рабочих мест хватает, население получает зарплату и желает ее потратить. Благодаря этой длинной цепочке причинно-следственных факторов, город производит хорошее впечатление. Мы пробыли здесь на полтора часа больше, чем в Дорогобуже, поэтому сейчас уже не очень понятно, куда, в принципе, ездили.
Решающую роль в развитии Сафоново сыграло его географическое положение. Уже упоминаемая трасса "Смоленск - Москва", а в более глобальном плане "Москва-Минск" (трасса Е-30 - по европейским или М4 - по российским стандартам), буквально вдохнула новую жизнь в этот город.
Во-первых, построили железнодорожный вокзал. Туда, кстати, мы и устремились по прибытию. Путешественники купили билеты на электричку "Вязьма - Смоленск", отправлявшуюся в 18-20. Это было надежней, чем непредсказуемые автобусы. Во-вторых, производимые в Сафоново товары стало легко реализовывать по всей стране. Кому, например, не известны знаменитые сафоновские хлебцы, которым завален не только весь город, но и страна? Но было бы это возможно без железной дороги?
Впрочем, достаточно об экономике.... Купив билеты на электричку, путешественники почувствовали себя пристроенными. Рядом с железнодорожным вокзалом находилась небольшая закусочная. Там друзья выпили по чашечке кофе и неспешно побрели вглубь города.
Минуя автобусный вокзал, мы проследовали к центру. Проходя закрывающийся рынок, Паумен и Гризли посетили весьма приличный туалет, а затем - пообедали в фешенебельном кафе на 62 рубля: два чая, два бульона и четыре блинчика с мясом. Еда была очень качественной и разносилась официанткой. Беспокоила только навязчивая музыка в стиле:
Ну, где же вы, девчонки?
Девчонки, девчонки!
Короткие юбчонки,
Юбчонки, юбчонки! ...
Кстати, "девчонок" в кафе хватало....
Но, разумеется, не они интересовали знаменитых путешественников. Просто я еще раз хочу подчеркнуть, что Сафоново - полная противоположность Дорогобужу. Это - город развивающийся, растущий, что в настоящее время является редкостью для нашей страны.
Проблема заключалась лишь в том, что друзья очень устали. После еды это почувствовалось еще сильней. Поэтому, не пытаясь как-то определиться с направлением, мы пошли, куда глаза глядят, лишь бы хоть как-то скоротать время.
Мы гуляли и гуляли по Сафоново, а я все не мог осознать, где нахожусь. В усталом сознании Северодвинск перемешивался с Кондопогой, накладываясь почему-то на воспоминания о поселке имени Морозова. В итоге, объективного наблюдения не получилось.
Увы, впечатлительный мозг после трехчасового путешествия на автобусе и постоянного слежения за трассой, осмотра города Дорогобужа и часовой поездки в Сафоново - просто израсходовал лимит созерцательности. Поэтому в памяти остались отпечатки рядов двухэтажных похожих домов, объявления о прошедшем празднике города и другая информация, мало что дающая вдумчивому читателю.
Проходя по одной из улиц, Паумен обнаружил баню.
- Вот, что нужно! - воскликнул мой друг. - Ужасно надоела жара, а речки здесь нет.... Эх, надо было взять с собой полотенце и мыло!
Через секунду Паумен принял волевое решение.
- Пойду в баню без мыла и полотенца! - заявил он.
Это было воистину геройским поступком. Меня же такая перспектива не прельщала: выставлять себя на всеобщее посмешище. Поэтому Паумен отправился в баню, а я сел на скамеечку и стал составлять данные записи. Судя по объему написанного за это время, Паумен мылся совсем недолго.
Оставшийся час до поезда мы бесцельно болтались по Сафоново, ибо ни физических, ни эмоциональных сил на полноценное путешествие не осталось. Последние двадцать минут сидели на вокзале, в зале ожидания.
Наконец, ближе к полседьмого, подошла электричка. Слава богу, она была полупустой. Путешественники радостно уселись на свободные места: Паумен углубился в чтение газет, я же - записывать свежие впечатления. За время пути, вроде бы, получился довольно объемный отчет. Вскорости мы подъедем к Смоленску.
За сим прощаюсь. Пока-пока.

Гризлиус N 4. 20 июля 2002, суббота.
От смоленского льна до Интернета.

Сегодняшний день, без сомнения, можно назвать разгрузочным. Поездка в Дорогобуж и Сафоново отняла у путешественников слишком много сил, поэтому отдых был необходим, как воздух. Вообще-то, этот день планировался как музейный, но стал таковым лишь частично. Впрочем, обо всем по порядку...
После утомительного путешествия друзья не стали заводить будильник. Тем не менее, Паумен проснулся в 11 часов. Мой друг образцово-показательно вскипятил кофе, сделал суп из пакетиков и лишь затем растолкал ленивого автора. Мы позавтракали и тронулись в путь: по музеям.
Первым в списке местных достопримечательностей значился музей "Смоленский лен". Он расположен на Большой Советской в здании бывшей церкви (собор Троицкого монастыря). Об этом заведение путешественники слышали много хорошего: из Интернета и от знакомых. К сожалению, посещение экспозиции, скорее, разочаровало.
И даже не удивляет, что в выходной мы были единственными посетителями; что третий этаж был закрыт и никаких сувениров не продавалось. Просто складывалось впечатление, что музей никому не нужен, скоро его закроют, да и открыт он исключительно по недоразумению.
Фактически, были представлены только два зала на втором этаже. В одном описывался сложный и трудоемкий процесс получения из льна готовой продукции, в другом - демонстрировались разнообразные льняные костюмы и фотографии конца 19-го - начало 20 веков. С музейных стен на путешественников взирали усталые лица простых людей, рядовых работников ткацкого производства, которые с утра до зари трудились во имя льна....
На первом этаже зачем-то располагалась выставка детского рисунка, которая ко льну никакого отношения не имела, а также два старинных ткацких станка. Последние мы долго и трепетно изучали, но так и не поняли принципа действия.
Посещение выставки "Смоленский лен" натолкнуло меня на ряд соображений. Одно из них: каких все-таки трудов стоило раньше изготовить, скажем, рубашку! Для этого следовало изрядно потрудиться....
Сначала посадить лен, затем - собрать. Потом: провести над колосьями более десятка операций: среди них - гребление, вышивание, сушка.
Особенно мне почему-то запомнился процесс прессования. Специальное приспособление состоит из двух частей: неподвижной - внутри, и вращающейся - снаружи. Обе части имеют зубчатые поверхности, обращенные друг к другу, что напоминает мясорубку или круглую терку. Между поверхностями закладывается лен. Затем двое мужчин за рычаг, похожий на ручку деревенского колодца, начинают вращать приспособление. Лен, попадая между зубьями, постепенно прессуется.... Согласитесь, еще та работенка!
Впоследствии легче не становится. Получившийся полуфабрикат плетут в веретено, и, после ряда дополнительных операций, получают ткацкую нить. Из нее уже можно шить одежду на станке. Но это - не менее трудоемко...
Паумен уверил меня, что такие рубашки чрезвычайно крепкие и их можно носить в течение многих лет. Мало того, их продают в специальных магазинах, ибо льняные изделия стоят дорого и ценятся иностранцами.
Однако, соизмеримо ли это с затраченными усилиями?!

*

После "Смоленского льна" наш путь лежал к Успенскому собору. Я уже писал, что это - центральный храм города, его визитная карточка, которая видна практически со всех точек Смоленска. Собор имеет внушительный центральный купол в окружении четырех "младших братьев". Памятник архитектуры кажется еще более величественным, так как расположен на высоком холме. Он виден с железнодорожного вокзала, с городского пляжа, из нашей гостиницы.
В годы Советской власти порушили немало храмов, но Успенский собор всегда находился под попечительством церкви. Я думаю, что его отдал православным Иосиф Сталин после победы в Великой Отечественной войне. Однако, это - лишь мои скромные предположения. Выскажу еще одну дерзкую мысль. Очень жаль, что генералиссимус поступил таким образом: из Успенского собора получился бы отличный музей.
Все это я сообщил Паумену, пока путешественники топали от "Смоленского льна" вниз по Большой Советской. Несмотря на жару, которая не только продолжается, но и крепчает с каждым днем, мы рискнули забраться наверх по высокой каменной лестнице, дабы осмотреть поближе главный символ города.
Но что может дать туристу действующая православная церковь? Как я и предполагал, собор был облеплен десятками нищих, которые на все лады просили денег "во имя Христа". Многочисленные просители были весьма настойчивы, следили за каждым нашим шагом, поэтому рассматривать здание было неудобно. Кроме нищих, мешали постоянно сменяющие друг друга свадебные процессии. Ведь в Смоленске, как и во многих городах России, суббота -- день свадеб.
Рядом с входом в храм функционировал киоск религиозной литературы. По необъяснимым причинам, он был закрыт. Я заметил название одной из книжек: "Религиозные секты - чума 20 века". Паумен предложил обойти Успенский собор вокруг. С большой высоты открывались красивые виды на Днепр и смоленскую крепостную стену. Вообще-то о ней хочется рассказать подробней.
Начнем с того, что стену нельзя рассматривать обособленно, как автономный памятник архитектуры. Она напрямую связана с внешним видом города и является частью его "интерьера".
Благодаря своей протяженности в несколько километров и наличию 17 башен из 38 построенных, крепостная стена стала органичной составляющей частью Смоленска. Когда первый раз обнаруживаешь фрагменты стены то в одной, то в другой части города, они кажутся нарисованными или макетом. Потом глаз привыкает к странным каменным монстрам. А в итоге, спустя пару дней, крепостная стена становится просто необходимой, чуть ли не важнейшей деталью города: как холмы, большое количество зелени или ласточки в небе. Думаю, найдется немного городов в мире, где так хорошо сохранились защитные сооружения древности.
Кстати, возведена была смоленская стена за рекордно короткий срок (с 1596 по 1602 год) под руководством "государева мастера" Федора Коня. Этому человеку с лошадиной фамилией в Смоленске имеется памятник. Конь сидит и с задумчивым видом взирает на результаты своих творений. Возможно, он размышляет, а нужно ли все это? Уверим дружно и архитектора, и читателей: нужно! Просто необходимо!
Местные шутники вставили в руку известному архитектору пустую пластмассовую бутылку из-под пива. Но даже в этом поступке угадывается любовь горожан к "дяде Федору". Благодарные за крепостную стену смоляне хотят скрасить долгое сидение легендарного Коня качественным пивом. Судя по всему, "государев мастер" не в обиде.
Со смоленской стеной связана еще одна история, произошедшая в год 1100-летие города. Тогдашний председатель Горсовета решил использовать стену сразу двумя способами: во-первых, замуровать туда "Торжественное послание жителей Смоленска своим потомкам" с просьбой вскрыть через 50 лет, 28 сентября 2013 года.
Во-вторых, была сочинена "Памятная Скрижаль" - некий симбиоз "Морального кодекса строителя коммунизма" с "Присягой" при вступлении в Вооруженные Силы СССР. "Памятную Скрижаль" закрепили на крепостной стене, выбив текст на специальных массивных щитах. Общее содержание предваряет надпись, сразу бросившаяся мне в глаза: "Товарищ! Прочти! Запомни!". К сожалению, мне не удалось выучить наизусть этот программный документ в связи с большим объемом скрижали. К тому же, несколько задело, что в 1977 году скрижаль была "частично дополнена", причем, неизвестно - какими именно фразами.
В целом же, суть документа сводилась к тому, что "потомки славных жителей нашего города" благодарят своих мужественных, героических предков (от Мономаха до Гагарина). Перечень заслуживших признательность получился довольно длинным, да и похвала использовалась разнообразная. Заканчивалась скрижаль следующими словами: "Ты им обязан своей счастливой жизнью и судьбой".
Приведенная цитата несколько задела Гризли. Во-первых, с чего авторы решили, что у всех смолян - счастливые жизнь и судьба? Во-вторых, даже если это и так, причем здесь Мономах и Юрий Гагарин?
В связи с этим вспоминается анекдот, который уместно здесь привести:
"Брежнев решил узнать, как живут простые люди. Загримировался, вышел на улицу, позвонил в ближайшую квартиру. Дверь открыл подросток.
- У вас в семье машина есть? - спросил Леонид Ильич.
- Есть, даже две!
- А дача?
- Конечно!
- А цветной телевизор?
- Само собой!
Брежнев обрадовался; не удержался и говорит:
- Запомни, всем этим вы обязаны мне!
- Ура! Дядя Альберт из Америки приехал"!

*

Впрочем, я сильно отвлекся. Вернемся к путешественникам, которые до сих пор стоят возле Успенского собора. В тот памятный миг было очень жарко. Мы сфотографировались на фоне открывающихся пейзажей и покинули главную обзорную площадку города.
- Хотелось бы походить вдоль крепостной стены, - признался Гризли, насмотревшись на каменные громадины. - Особую ценность представляет башня Веселуха.
- Как мы полезем туда в такую жару? - справедливо возражал Паумен. - Пройдем полпути, а потом решим возвращаться.
Действительно, жара не способствовала лазанью по холмам.
- Однажды мы с профессором Цыцарским пытались осмотреть старый город в Ташкенте, - вспомнил я давнишнюю историю. - Прошли всего пару кварталов и бросили это дело...
- Жара замучила? - угадал сообразительный Паумен. - Давай-ка лучше посетим Исторический музей...
Гризли не возражал. Посему путешественники свернули с Большой Советской на улицу Ленина и вскоре подошли к красивому трехэтажному зданию...
Здесь я вынужден опять побрюзжать, хотя, возможно, предъявляю слишком высокие требования к местным краеведам. Однако, в моем понимании, Исторический музей должен знакомить посетителей с развитием города, предположим, по периодам: "Смоленск с 862 года по 1404 год", "Смоленск во время войны 1812 года" и так далее.... Однако музей работал "в выставочном режиме", о чем друзья догадались не сразу.
Сначала Паумен и Гризли поднялись на второй этаж и, следуя стрелке "Начало осмотра", очутились в просторном зале. Там были расположены несколько золотых крестов и около десятка древних книжек, в основном Евангелие, очень красочно оформленные. Это были толстенные фолианты, заглавные страницы которых украшались дорогими камнями и барельефами. Каждая книжка весила не менее пятидесяти килограмм. Как их читали в те времена, да и читали ли вообще?
Рядом с книгами почему-то демонстрировался меч, без всяких указаний на век изготовления или владельца. Представьте себе: лежит под стеклом древний меч и рядом написано "меч". Вот, собственно, и вся информация.
В памяти сохранились: какой-то гобелен, челобитная, древние вазочки. Но что объединяло эти предметы? Позднее выяснилось, что название выставки: "Памятники духовной культуры". Из этих "памятников" наибольшее впечатление произвели записки Силы Богатырева, дворянина 19 века, под претенциозным названием "Мысли вслух на красном крыльце". Этот труд был развернут на странице, которую внимательные путешественники прочли от начала до конца. Дворянин в занудливой форме профессионального брюзги обрушивался на молодежь, следующую французской моде и обычаям. Богатырев клеймил пороки общества направо и налево, через предложение восклицая: "Господи, помилуй!". Из прочитанного мы сделали вывод, что тема "конфликта поколений" - стара, как мир; а назидательная литература - не выдерживает испытания временем.
Зато на третьем этаже мы откровенно порадовались. На выставке "Русский быт", хорошо организованной тематически, демонстрировались предметы 19 века: безделушки, чернильные приборы, подсвечники, монеты, костюмы, книги, вазы, мебель. От музейных вещей веяло стариной, и мы провели немало времени в двух небольших залах. Удивило только обилие зарубежных экспонатов: часы из Парижа, канделябр из Англии, безделушки из Германии. Все-таки, выставка называлась "Русский быт". Однако, Паумен быстро просветил незадачливого автора.
- В 19 веке у русских дворян было много европейских вещей, - совершенно справедливо заметил мой товарищ. - Поэтому их включение в общую экспозицию вполне оправданно....
Осмотр Исторического музея завершался выставкой "От кубышки до сберкнижки". Она была посвящена монетам, первым сбербанкам и деньгам в целом. Крошечный зальчик оказался прекрасно оформлен. Нам показали идеальный пример, как, располагая маленькой площадью, можно создать профессиональную экспозицию.
Более всего запомнились целых четыре клада монет, найденных в Смоленске в разные годы при строительстве новых или сносе старых домов. Один клад демонстрировался в "естественном состоянии": в стеклянной емкости громоздились перевязанные резинками пачки денег. Купюры так и не разложили, не разгладили, что, на мой взгляд, все-таки неправильно.
Впрочем, довольно занудливой критики!
Завершая затянувшийся обзор, предположу, что раньше в Смоленске вообще не было Исторического музея, и работы в этом направлении начались лишь сейчас. Надеюсь, что в будущем этот очаг культуры из режима выставок перейдет к постоянным экспозициям; тогда посетители смогут всесторонне ознакомиться с интереснейшей историей Смоленска.
Посему всех туристов приглашаю посетить Исторический музей на улице Ленина!

*

А путешественники поспешили в столовую на проспекте Гагарина. Однако, там нас ждало горькое разочарование. Ведь сегодня: суббота - день свадеб; длинные кортежи праздничных машин можно увидеть в любой точке города. Вот и в нашей столовой кто-то справлял самое главное событие в жизни. Выяснилось это неожиданно.
Поднимаясь по ступенькам к входу в столовую, мы увидели разбитый хрустальный бокал и рассыпанный рис. Однако, друзья не придали этому факту должного значения. И только когда Паумен и Гризли заглянули в помещение, то обнаружили множество незнакомых людей, сидящих за одним длинным столом. Судя по пьяноватым лицам, это были не посетители столовой.
Свадьба, свадьба - в жизни только раз! -
пропел автор этих строк, и мы выкатились на улицу несолоно хлебавши.
Слава богу, рядом располагалась пиццерия "Домино". Не растерявшись, путешественники зашли внутрь и отлично перекусили: правда, оставили весьма круглую сумму в 125 рублей. Однако, мы съели: два разных вида пиццы: - "русскую" и "домино", а также два растягая. Это удовольствие друзья запивали "Пепси-колой" и чаем.
- Сейчас рванем на автобусный вокзал, - сообщил Паумен за едой.
- Зачем? - удивленно воскликнул я, чуть не подавившись. - Мы же планировали день музеев...
- Необходимо ехать в Рославль, - спокойно ответил мой друг. - Завтра - середина путешествия, надо торопиться с поездками...
- Значит, Рославль, - медленно произнес Гризли и глубоко задумался...
Чем на этот раз был обусловлен выбор города? Разумеется, информацией из Интернета. Попутно привлекало, что Рославль - второй по величине город в Смоленской области...
Перекусив, друзья дошли до площади Смирнова и сели в знакомую маршрутку N17. Это - очень удобный и комфортабельный вид транспорта. По улице Дзержинского семнадцатый доставляет пассажиров на автовокзал в течение пяти минут. Если не верите, сами прокатитесь!
Без малейших проблем мы приобрели билеты на завтрашний день - на 11 утра. Рейсов было довольно много. Вернувшись на той же маршрутке, друзья закупились "Кока-колой" и мороженным, а затем направились в гостиницу.
Именно отсюда я и строчу эти бесценные строчки. Уже устал...
А сейчас мы пойдем гулять по городу! Вот так-то!

*

Сначала путешественники хотели сходить в кино, но потом - одновременно передумали. Было глупо терять время и деньги, когда можно взамен побродить по Смоленску. Гризли, который внимательно изучал карту города, наметил новый район для прогулок: за улицей Большой Советской, в сторону городского пляжа.
Новые места начались через пять минут после выхода из гостиницы. По улице Докучаева мы добрались до Коммунистической и обнаружили на перекрестке небольшой сквер. Там установлен памятник погибшим в афганской войне десантникам. Рядом расположен небольшой мемориальный комплекс, посвященный воинам-интернационалистам.
Паумен и Гризли долго читали названия стран, где погибли наши военные.
- Но почему этот человек умер во Франции? - искренне удивился мой товарищ, пробежав глазами список. - Ведь советские войска не вели там боевых действий.
- Это - продвинутый спецназовец, - пояснил я. - Слишком сильно углубился в тыл врага.
Паумен посмотрел на меня недоверчиво.
Вообще-то, в наш план входило подробней осмотреть крепостную стену, но этому помешал случайно встреченный интернет-центр. Правда, в какой-то степени мы даже перевыполнили задачу, ибо побывали внутри смоленской стены. Проводник в царство "всемирной паутины" располагался именно там.
Интернет-центр назывался "У Никольских ворот". Там были прекрасные кабинки на двоих и мало народу, так что путешественники получили большое удовольствие. Я зашел на "Самиздат" и полюбовался своей физиономией, а затем послал сообщение профессору Цыцарскому.
"Никольские ворота" странным образом подействовали на моего товарища. После часового нахождения в Интернете он неожиданно захотел пива.
- Зачем, Паумен? - как-то расстроился Гризли. - Мы же договаривались, что в один из вечеров в Смоленске выпьем коньяк.... Причем здесь пиво?!
Однако, мой друг был неумолим. Мы еще немного прошлись вдоль стены, но настроение как-то испортилось.

*

По возвращению на Большую Советскую Паумен внезапно передумал.
- Да, Гризли, - задумчиво сказал он. - Пожалуй, не стоит пить пиво... Ерунда все это...
Это решение было выслушано мной с одобрением. Взамен друзья договорились зайти в престижное кафе под названием "МИГ-24". Как выяснилось поздней, название обыгрывало круглосуточное время работы.
"МИГ-24" встретил нас оглушительной музыкой. Между тем, посетителей было немного.
- Что у нас, денег не хватит? - объяснял я Паумену на подходе. - Не настолько мы бедные....
Таким образом, автор закрыл себе путь к отступлению. Мы зашли, заказали по кофе и стакану сока. Кофеек оказался чрезвычайно дорогим: 20 рублей за чашку. Кроме цены, он ничем не отличался от обыкновенного.
Напротив нас расположилась четверка смолян: две пары среднего возраста. Общение у них явно не клеилось. Мужчины напились, особенно, один. Женщины, наоборот, сидели со скучным видом. Водка и деньги лились рекой, но хорошего настроения не прибавляли. Медленно, но верно, назревал обоюдный конфликт. Каждая новая стопка только приближала развязку...
Какой-то грузин все время входил и выходил из "МИГа". Временами он бросал задумчивые взгляды то на меня, то на Паумена. Несколько раз у ультракавказца звонил мобильный телефон: он прикладывал его к уху и пытался сделать осмысленное выражение лица...
Друзья допили дорогущий кофе, а также сок - и медленно пошли в направлении гостиницы.

Гризлиус N 5. 21 июля 2002, воскресенье.
Рославль - город контрастов.

Будильник зазвонил в 9-20. С утра повторился дорогобужский вариант: быстрые сборы, маршрутка N17, автовокзал. Несмотря на то, что мы вышли вовремя, на вокзал опять приехали слишком рано.
- Давай, пройдемся, - предложил Гризли, которому не улыбалась перспектива сидеть в зале ожидания.
Паумен не возражал. Мы пересекли улицу Дзержинского и прошли пару кварталов по улице Желябова. Здесь располагалась центральная барахолка города Смоленска, которая растянулась почти до Колхозной площади. Она функционировала в полную силу, ибо продавали практически все. Наблюдалась суета. Толпы народа периодически наваливались друг на друга, угрожая смять ровные ряды ларьков.
Мы зашли в один, гигантских размеров, амбар. Там предлагали товары оптом: всевозможная посуда, свитера, электроприборы и другие, несвязанные между собой вещи. Я вновь отметил, что Питер давным-давно пережил подобные времена. Так происходит, когда торговые связи еще не налажены, и отдельные перекупщики работают независимо от друга. Поэтому цены, в зависимости от торговой точки, могут отличаться на порядок.
На подходе к Колхозной площади расположился гигантский автовокзал местных маршруток. Непосвященному было трудно разобраться в таком многообразии ...
- Пойдем назад, - начал тянуть меня Паумен, хотя времени еще оставалось предостаточно.
Чтобы не беспокоить товарища, я согласился.
Честно говоря, настроение с утра было мутным; никак не получалось толком проснуться. Сигареты "Новость" курились одна за другой, только усиливая сонливость.
В тот день над городом и областью зависла бледно-сероватая дымка. С одной стороны, она изолировала палящее солнце, с другой - стало очень душно. По шее и спине постоянно струился пот. Преодолевая трудности, связанные с жарой, путешественники вернулись на автовокзал. Вскоре подали "Икарус".
Оказалось, что нам попались удобные места - прямо за водителем. Таким образом, открывался хороший обзор местности. Кроме этого, "Икарус" был гораздо комфортабельней "Львова".
Вскоре автобус вывернул с вокзала, проехал через весь Смоленск, (в том числе и мимо нашей гостиницы), и помчал по трассе "Смоленск-Рославль". Эта магистраль, похоже, была проложена недавно и пользовалась большой популярностью. В пределах десятикилометровой зоны от Смоленска даже шла четырехполоска.
К нашему большому сожалению, дальнейшая дорога оказалась исключительно скучной, хотя возможности для обзора были прекрасными. Посудите сами. Во-первых, трасса являлась идеальной прямой на протяжении всех 105-ти километров, то есть, не пересекала ни крупные, ни мелкие населенные пункты. Во-вторых, наблюдалось природное однообразие ландшафта: льняные поля, небольшие участки лиственных деревьев, редкий кустарник и крайне мало хвойных деревьев, столь уважаемых путешественниками. Каждую сосну я встречал с замиранием сердца и провожал влюбленным взглядом. В путеводителе написано, что двадцать пять процентов Смоленской области составляет лес, но увиденное заставляет сомневаться в правдивости этих слов.
Иногда встречались речки, более похожие на ручьи. Их относительно много, и все они - очень мелкие. На самом выезде из Смоленска наблюдательный Паумен приметил озеро, и мы минут пятнадцать обсуждали возможность поехать туда в будущем.
Через час стало совсем скучно. Водитель периодически брал пассажиров, которые принципиально толпились у входа, хотя были свободные места. Эти упрямцы несколько мешали Гризли, ибо загораживали полноценный обзор.
Проезжая селение Стодолище, друзья обнаружили много заброшенных домов с выбитыми окнами. По всему пути встречались закрытые кинотеатры, полуразрушенные столовые, недостроенные объекты народного хозяйства. Смоленская земля, несомненно, пострадала от Наполеона и Гитлера, но, как и вся Россия, понесла тяжелые потери от перестройки. Раны, увы, до сих пор не залечены.
Южное направление в Смоленской области, (а мы катили исключительно на юг), не столь перспективно, как западное или восточное. Проезжая мимо одиноких редких деревень, ощущалась провинциальность и заброшенность края. Мне показалось, что жители эти мест массово покидают родные дома и целыми семьями отправляются в Смоленск или Сафоново.
Дорога уже стала сильно надоедать, когда, наконец, показались окраины Рославля.
- Сейчас должен быть Остер! - воскликнул Паумен, который всю дорогу не расставался с картой. - Может быть, там покупаемся.
К слову сказать, на улице становилось все жарче. Солнце вышло из дымки и начало парить со страшной силой.
- Вот Остер! - внезапно заметил я.
- Купание отменяется, - разочарованно ответил мой друг.
К сожалению, водная артерия со странным названием "Остер" оказалась просто заросшим ручьем. Тем не менее, около нее копошились люди. Стало ясно, что Рославль изнемогает от жары.
Между тем, я все никак не мог переварить название "Остер".
- Я слышал о таком писателе, - признался Гризли. - Он создал трилогию "Стеклянный город".
- Это было в 1987 году, - блеснул эрудицией Паумен. - Речку назвали значительно раньше. "Остер" - какое-то местечковое украинское название...
Под нашу беседу автобус со свистом влетел в город. Видимо, ему тоже надоела однообразная трасса, и хотелось скорее добраться до места приписки...

*

Здесь необходимо сделать небольшую паузу. Должен заявить, что впечатления от Рославля остались у нас неважными. Однако, мне бы не хотелось обидеть местных жителей. Виной неудачной поездки были и ужасная жара, солнцепек, которые мешали нормально воспринимать увиденное, и общая усталость из-за обилия предыдущих впечатлений, а также ряд неудачных событий, которые могли и не произойти.
Теперь начну по порядку.

*

Наш путь в Рославль составил 2 часа 10 минут. Автобус проехал какими-то задворками, выявив своими передвижениями очевидную холмистость города. Затем путешественники проехали мимо красной водонапорной башни. После этого машина совершила широкий и продолжительный круг по известному каждому рославичу "кольцу" и, проехав еще метров пятьсот, остановилась на площади.
Автобусный вокзал располагался рядом с железнодорожным.
- Знаешь, что значит "кольцо"? - поделился Гризли своей догадкой. - Из атласа Смоленской области видно, то Рославль находится на пересечение дорог "Смоленск-Брянск" и "Могилев-Москва".
- Ну и что? - рассеянно откликнулся Паумен, энергично оглядываясь по сторонам.
- А то, что все эти направления разъезжаются через "кольцо"! - важно заявил я. - Это - особое приспособление Рославля для большегрузных грузовиков...
- Молодец, Гризли, - похвалил меня товарищ. - Пошли покупать билеты.
Гризли стер пот со лба. Мне показалось, что мой друг думал о чем-то своем.
Между тем, в городе Рославле стояла неимоверная жара. Путешественники зашли в здание автовокзала за обратными билетами. Помещение оказалось тесным. Паумен встал в небольшую очередь, а Гризли, по обыкновению, начал изучать объявления.
Половину информационной площади автовокзала занимал красочный плакат: как бороться с терроризмом. Там подробно описывалось, что делать в случае захвата тебя заложником; при обнаружении бомбы и прочих неприятностях.
- Неужели в Рославле так распоясался мировой терроризм? - подумал я, прекрасно понимая, что просто из центра пришла разнарядка на антитеррористические плакаты.
В результате, информация о рейсах автобусов была частично написана от руки, на каких-то обрывках бумаги. Бессмысленная пропаганда была гораздо важней.
- В Приозерске своими глазами видел, - вернувшись с билетами, прокомментировал Паумен. - Висит доска: "Разыскиваются". На ней фотографии: Басаев и Хаттаб.
- То есть, если где и скрываются чеченские боевики, то исключительно в Приозерске! - заключил я. - Окопались, сволочи, где-то на островах...

*

Обратные билеты мы купили на 17-20. Таким образом, на осмотр города осталось около четырех часов. Поэтому путешественники решительно двинулись в "центр", хотя слабо представляли, где он находится.
- Мне как-то казалось, - задумчиво произнес Паумен, - что автовокзал и должен располагаться в центре.
Однако, в Рославле, все было наоборот. Мы прошли мимо довольно грязноватых многоэтажек, а далее трасса разделялась на две. К сожалению, ни одна из дорог не казалась заслуживающей внимание. Путешественники в нерешительности остановились, ибо топать лишние километры по жаре не хотелось.
- Куда идти? - поинтересовался у развилки Гризли, который так и не проснулся и желал изведать крепкий кофе.
Развилка, разумеется, безмолвствовала. Тогда пришлось прибегнуть к расспросам местных жителей. Читатели, знакомые с предыдущими записками, знают, что путешественники используют данный метод только в самых крайних случаях. Почему?
Дело в том, что обычно люди либо сообщают неправильный адрес, либо равнодушно жмут плечами, либо воспринимают задаваемый вопрос как личное, кровное оскорбление. Поэтому первую женщину я спросил с определенным опасением: "Не подскажете, как добраться до центра города"? И напрасно опасался!
Забегая вперед, должен немедленно похвалить жителей Рославля и заявить, что этот город - единственный, опровергающий все мои теории. Здесь люди верно отвечают на вопросы! Поэтому нам указали пустующую остановку, где должен останавливаться автобус N2.
Поначалу, кстати говоря, мы не очень-то в это поверили, хотя и уселись в тени остановки. Вокруг было тихо. Открывающийся обзор был настолько провинциальным, что поневоле стали закрадываться сомнения: а точно ли это второй по численности населения город в Смоленской области? А не деревня ли это Крюково?
Однако, минут через пятнадцать, подошел автобус N2, идущий в "центр". Это было несколько неожиданно и очень приятно. Посему: мы рванули в "центр"!
Возможно, некоторые спросят, почему я постоянно пишу это слово в кавычках? Что ж, я отвечу....
Да потому что нет никакого центра в городе Рославль! ... Да, площадь с золотым толстоватым Лениным (почему-то с бородкой Калинина - клинышком) присутствует, и универмаг на другой стороне улицы Пролетарской, и схема Рославля на стене дома (единственная карта города) с претенциозной надписью - "Это - мой город"!
Но все это можно назвать "центром" лишь условно. На улице Пролетарской находится семь или восемь зданий 19-го - начала 20 века, в прямом смысле слова полуразрушенных, где расположено несколько торговых точек. Магазин "Книги" - закрыт, киоск "Союз-Печать" - пустой. Налицо - полное разрушение, обвал и отсутствие перспектив для развития. Наверное, настоящий центр города был в каком-то другом месте...
- И все-таки, без кофе и еды мы не выдержим, - заявил Паумен и стал рассматривать схему Рославля на стене дома.
Я посчитал такое занятие бесперспективным: плохо видно, да и трудно что-то запомнить. Поэтому Гризли просто встал в тень, спасаясь от одуряющей жары. В итоге, Паумен махнул мне рукой. Я пересек улицу Пролетарскую, по которой осуществлялось интенсивное автомобильное движение.
- Куда идем? - спросил я.
- Вперед, - хмуро ответил мой друг.
Вскоре стало ясно, что направление выбрано не совсем удачное. Потянулись однообразные двухэтажные дома, более похожие на казармы, и путешественники осознали, что еще через километр наткнутся на деревянные постройки.
"Надо опять спросить", - глубокомысленно подумал я.
Правда, вопрошать на ровном месте: "А где у вас тут центр?" было довольно глупо. Поэтому я спросил, где находится ближайшее кафе. И вновь житель Рославля дал правильный ответ. Нам подробно объяснили, как добраться до кафе "Встреча". Это было относительно далеко, но, похоже, других кафе в Рославле просто не было.
Минут через двадцать путешественники и кафе встретились. Заведение предложило, а мы - выбрали: бутылку минеральной воды, два чизбургера, две порции пельменей и 2 чашки кофе.
О, пусть простит мне всемогущий Рославль! Все было крайне невкусным, особенно кофе. Оно напоминало кофейный напиток "Летний", а воду явно не довели до кипячения. В процессе трапезы нас оглушала залихватская российская попсня, которую вообще сильно любят в Смоленской области. Но это не помешало нам мужественно поесть. Но если бы на этом наши злоключения закончились!
Неудобоваримая еда явилась лишь первым звеном в цепочке неприятностей. Выйдя из "Встречи", друзья направились в парк, где приметили "Колесо обзора" по 15 рублей на человека. Вознесясь ввысь, мы лишь метров на пять опередили высоченные тополя.
Друзьям открылась безрадостная картина. Вдалеке возвышался район новостроек, малодостойный посещения. Вокруг него расположились деревянные дома, построенные, в основном, на склонах холмов. Чуть далее виднелся купол церкви. Именно туда и решили направить свои стопы именитые путешественники.
Когда мы сошли с "Обзора", Паумен случайно обнаружил аттракцион "Орбита" - вращающиеся в сложном движении пластмассовые скамеечки. Чувствуя неудовлетворение едой и общим впечатлением от Рославля, мой товарищ решил развеяться.
- Прокатимся, Гризли? - предложил он. - Может быть, взбодримся, настроение улучшим...
Я легкомысленно согласился. Сонливость, увы, не покидала меня. Мы купили билеты, дождались остановки аттракциона, забрались на длинное сиденье, а посередине поставили рюкзак.
- Третьим будешь, - информировал я нашего заплечного спутника.
Рюкзак, как обычно, не среагировал.
- Кого-то стошнило, - неожиданно сообщил Паумен, показывая на пятно рядом с аттракционом.
- Очевидно, еще до катания, - беззаботно ответил я. - Он был сильно пьян.
После этого автор этих строк задумчиво уставился вдаль, а Паумен снял тапки, чтобы не улетели.
- Встряхнемся, - подумалось мне, я хотел еще что-то сказать товарищу, но в этот момент карусель тронулась с места...
Поначалу мне даже понравилось. "Орбита" раскрутилась и все вокруг стало проноситься мимо с приличной скоростью. Затем траектория сделалась сложнее и к вращению прибавилось незабываемое движение вверх-вниз, килевая качка.
- Страшно! - временами кричал Паумен, на что я бодро пел: "Врагу не сдается наш гордый "Варяг"!
Так продолжалось кругов восемь. Остальные участники "заезда" тоже что-то весело кричали. Затем ситуация изменилась. Мне показалось, что кто-то очень сильный схватил меня за шкирку и энергично встряхивает, чтобы выбить из организма только что съеденное во "Встрече". Дьявольская равномерность этого действия привела к тому, что я начал ощущать тошноту, которая со временем только усиливалась. Моему другу было не лучше.
- Когда же остановят карусель? - озабоченно спросил он.
Мне было трудно ответить: тошнота подступала. Это происходило как-то само собой, без моего участия. Остальные крутящиеся тоже помалкивали. На карусели восстановилась идеальная тишина, был слышен только дикий скрип механизма. Краем глаза я заметил старушку, работника аттракциона. С садистским, как мне показалось, вниманием, она наблюдала за вертящимися, отойдя от будки на почтительной расстояние.
- Может быть, крикнуть ей? - предложил Паумен еще после десятка кругов.
Старуха словно услышала мысли моего товарища. Она медленно дошла до будки и, выждав долгую театральную паузу, четким движением выключила адскую конструкцию. "Орбита" плавно замедлила ход. Мы долго тормозили. В это время я почувствовал, что руки и лоб покрылись холодным потом. Тут же неприятно заныло в животе.
На негнущихся ногах, пошатываясь, мы побрели от карусели к ближайшей скамейке.
- Гризли, ты мертвенно-бледный, - сообщил мне Паумен.
- Да, что-то нехорошо, - был вынужден признать я. - Честно говоря, просто плохо.
Вот так, удивительным образом, подействовал на путешественников аттракцион "Орбита". У меня сложилось впечатление, что он подействует так на любого нормального человека. В итоге, пребывание в Рославле поделилось на "доорбитное" и "послеорбитное". Мы приходили в себя после "космического испытания" не менее часа, а последствия "прокрутки" чувствовались гораздо дольше.

*

Несколько отсидевшись, путешественники по Пролетарской направились к церкви. Это оказался Спасо-Преображенский собор, большая местная достопримечательность. Он был недавно восстановлен. Когда мы проходили мимо, там служили церковную службу.
Однако общее состояние после "Орбиты" было настолько тяжелым, что мы даже не остановились перед Спасо-Преображенским, а монотонно проследовали дальше.
Впереди показалась Бурцева Гора, куда надо было зайти по подвесному мосту. Путешественники сделали и это. Нам открылась табличка с надписью: "Бурцева Гора. Памятник архитектуры 12 века". Затем мы увидели какое-то здание.
- Это, наверное, музей, - робко предположил Гризли. - Пошли, посмотрим...
Друзья стали медленно приближаться к загадочному строению.
- Смотри, перед входом стоит такси, - заметил бдительный Паумен. - Неужели кто-то в музей на такси приехал?
- И народу почему-то нет, - добавил Гризли. - Не нравится мне музей этот...
Наконец, друзья подошли к входу и все выяснилось. Оказалось, что предприимчивые местные жители в памятнике архитектуры 12 века организовали дорогое кафе, даже ультрадорогое.
- Как-то боязно входить внутрь, - признался автор этих строк, поглядывая на "Волгу" у входа. - Здесь, наверное, известный бандитский притон...
Паумен только кивнул, ибо полноценной беседы не получалось. По обоюдному решению мы покинули Бурцеву Гору.

*

Нашей целью по-прежнему оставался краеведческий музей, о котором я раньше как-то помалкивал. Он располагался неподалеку от "кольца". Именно туда лежал наш путь от Бурцевой Горы. О музее мы много узнали из Интернета, даже приведу небольшой отрывок: "...местный краеведческий музей, который располагается в доме бывшей купеческой гостиницы неподалёку от центра. У него удивительно богатое по районным меркам собрание, что является заслугой директора музея, который работал здесь несколько десятков лет. Среди экспонатов имеется точный макет главного городского собора, снесённого в 1930-х годах".
До столь разрекламированного заведения оставалось не больше километра, когда Паумен обнаружил водонапорную колонку.
- Смотри! Смотри! - закричал мой друг, словно увидел, по крайней мере, неопознанный летающий объект.
Мне два раза повторять не пришлось. Резко свернув с проторенной тропы, путешественники быстрым шагом ринулись к вожделенной колонке. Вода была идеально холодной. Сначала мы ее просто пили, потом обливали все возможные части тела.
- Больше всего мне запомнилась в Рославле, - патетически воскликнул Паумен, - водонапорная колонка!!!
Мой товарищ был прав. Обобщая наш опыт, замечу, что путешествие по незнакомому городу днем и в жару, без возможности выкупаться, практически обречено на провал: от перегрева сознания.
Наконец, мы достигли музея. Это было отдельное двухэтажное здание, огороженное заборчиком. С замиранием сердца друзья подошли к калитке. На входной двери висел внушительный замок.
- Неужели закрыто? - только и смог произнести Паумен.
Эта новость окончательно деморализовала путешественников. Кафе "Встреча", аттракцион "Орбита", и под самый конец - закрытый краеведческий музей!
Паумен откровенно загрустил. Я подошел к зданию. "Закрыт по воскресеньям и понедельникам" - гласила безучастная табличка. Друзья в тяжелейшем раздумье сели на скамеечку напротив входа.
- Ну и глухомань здесь, - заметил Гризли. - Вроде и город большой, а какой-то нелепый.
- Да, люди живут своими интересами, - несколько не в тему подтвердил Паумен.
Похоже, он никак не мог оправиться от цепочки неудач.
- Директора краеведческого музея здесь, наверное, считали белой вороной, - рассуждая вслух, заметил он. - Или - странным чудаком.
- Он был отчаянным энтузиастом, - согласился я. - Кроме него, музей был никому не нужен; все относились к директору, как к странному больному...
- Да, - печально добавил Паумен. - Скорее всего, директор умер и все запустело. Вот и по воскресеньям, когда всем надо идти осматривать достопримечательности, музей не работает...
И мой друг вновь стал погружаться в подавленное состояние. Мы же надолго застряли у закрытого музея: у путешественников просто выбили почву из-под ног. Так мы и сидели. Я выкурил подряд три сигареты...
Вдруг, совершенно случайно, Гризли обратил внимание на мужчину с чистыми волосами. То ли он особо тщательно вымыл свои волосы, то ли остальные были отчаянными грязнулями, но мой глаз почему-то выделил индивидуума из общей массы. Мужик добежал до остановки, вскочил в автобус и скрылся в неизвестном направлении.
- Паумен, - задумчиво обратился я к товарищу. - У мужика-то волосы были чистые.
- Ну и что? - расстроено отозвался товарищ.
- И пакет у него в руках был полиэтиленовый, - продолжил я.
Паумен взглянул на меня, как на сумасшедшего.
- Солнце в голову ударило? - наконец, поинтересовался он.
- Мужик ходил в баню! - выпалил свою догадку Гризли. - Здесь где-то есть баня!
Паумен не сразу в это поверил, но я применил испытанный прием - расспрос населения. И в третий раз прием сработал!

*

Баня в Рославле мало отличалась от подобных заведений в других городах. Не было только специальных шкафчиков для одежды, которые закрываются на ключ. Видимо, жителям Рославля было нечего скрывать друг от друга. Я долго стоял под душем с холодной водой, пока не замерз окончательно. Затем - поспешил одеваться.
После бани стало немного полегче. Однако, как только друзья вышли на улицу, тела стали медленно, но неизбежно, нагреваться.
До автобуса оставалось еще около часа. Посему путешественники неспешно побрели в сторону автовокзала, по дороге внимательно посматривая по сторонам. Где-то посередине пути вышли на одну из площадей. Взгляду предстал двухэтажный универмаг.
- Зайдем? - предложил Паумен. - Время скоротаем.
Мы подошли к крупногабаритному зданию. Универмаг был закрыт. Выяснилось, что по воскресеньям он закрывается в четыре часа.
- Меня уже ничем не удивишь, - только и смог сказать Гризли. - Я слышал, в Хельсинки - подобная ситуация...
Купив в ларьке по стакану "Спрайта" (за неимением "Колы"), путешественники вышли на последний участок пути. Это была непритязательная улочка с однообразными домами, одинокими прохожими, какими-то позабытыми производственными зданиями. Ветер носил по мостовой облака пыли.
В какой-то момент мне показалось, что это - не просто соринки или мусор, а всепроникающая Пыль Провинциальности. Под воздействием этой ассоциации родился следующий отрывок:
"Черный смог повседневности плотным ковром лег на Рославль. История навсегда позабыла об этом городе. Из каждого подъезда, окна, неприкрытой двери сильно сквозит вселенской скукой...
Город Рославль распластался в удалении от всех дорог, шоссейных или проселочных. В эти края не долетает дыхание свежей жизни. Каждый новый день повторяет предыдущий в мельчайших подробностях; он насквозь пропитан безысходностью, скован неизбежностью. Пыль Провинциальности лежит неподъемным грузом на однообразных домах, скверах, захолустных вокзалах...
Немногим молодым еще хочется вырваться на свободу, но это - невозможно. Жизнь, тем временем, со свистом проносится мимо. Все яркое и непосредственное совершается где-то в далеких, сверкающих, манящих городах, куда нет пути простому местному жителю. Город закрыт на сотни замков, обречен на постепенное вымирание...
И только бездомный дворовый пес, кажется, понимает настроение абстрактного героя, ибо в глазах собаки столько скуки и безысходности, что пора заканчивать сей душещипательный пассаж".

*

Мы остановились перед зданием вокзала, когда до автобуса оставалось минут двадцать пять. Усталые путешественники присели на скамейку в сквере и закурили. Паумен впервые за всю поездку сделал фотографию Гризли. Впоследствии, рассматривая ее подробней, я обнаружил на заднем плане уникальный памятник Ленину, на который не обратил внимания раньше. И напрасно! Это был Ленин-провинциал.
Владимир Ильич совершенно нехарактерно засунул правую руку в карман, ссутулился и надвинул глубоко на глаза свою провинциальную, местечковую кепку. Первый раз в жизни я видел столь узкоплечего вождя пролетариата.
"В каждой местности Ленина лепят под себя", - пришла в голову мысль, ибо я вспомнил семфиропольского Ленина-отдыхающего.
Пока мы коротали время, к вокзалу подъехал автобус "Воронеж-Смоленск". Почему-то он был пустой.
- Может быть, это наш рейс? - с надеждой спросил Гризли.
- Вряд ли, - устало отозвался Паумен. - Автобусы иногда приходят позже, но раньше времени - никогда.
Постепенно в автобус стали заходить пассажиры.
- Пойду проверю, в чем тут дело, - наконец, решился Гризли, которому не сиделось на месте.
Неожиданно выяснилось, что это - наш маршрут, несмотря на надпись "Воронеж-Смоленск". Очевидно, работали то ли конспираторы, то ли террористы. В любом случае, путешественники поспешили в салон. Бoльшая половина мест оказалась занята.
В частности, на наших красовался какой-то прожженный местный житель с большим количеством скарба. Увидев, что путешественников - двое, он осознал бесперспективность спора. С большой неохотой поднявшись, местный удалился в конец салона. Правда, через минуту вернулся - за пятилитровой банкой огурцов, которую поставил рядом с сиденьем.
Между тем, пассажиры прибывали. Ругань в салоне возрастала в геометрической прогрессии, пока не разродилась в полноценный скандал. Оказалось, что предприимчивый водитель самостоятельно начал продавать билеты, не поинтересовавшись, сколько уже реализовано в кассе. В итоге, на многие места было по два кандидата. Но нас эти проблемы уже не касались.
В итоге, в перенаполненном автобусе, где около трети пассажиров стояло, мы поехали в Смоленск. Я не смог даже записать своих впечатлений о Рославле, так как в салоне качало, и было много народу. Вплоть до самого города я читал глупую газету "Аргументы и Факты", и не нашел в ней, увы, ничего интересного.

Гризлиус N 6. 22 июля 2002, понедельник, 14-30.
Панорамное описание Смоленска и окрестностей.

Рановато я начал вести свои записи, но сегодня - незапланированный день отдыха, и пока что - весьма удачный. Так как вечером на стадионе "Спартак" состоится футбольный матч, мы решили из Смоленска никуда не уезжать. А городские музеи по понедельникам закрыты. Поэтому мы просто отдыхаем.
Проснувшись в 10-30 от бестолкового стука уборщицы, отдыхавшей все субботу и воскресенье, и жаждущую заняться трудовой деятельностью, мы вскипятили кофе, продрали глаза и отправились в неспешное путешествие по городу...
Однако, перед самым выходом, выполню свое давнее обещание и расскажу подробней о гостинице "Смоленск".
Начну с того, что она расположена в самом центре города, на площади Смирнова. Здание - довоенное, построено в 1937-1939 годах по проекту архитекторов Великовского, Чайкина и Щипакина. Не исключено, что в 1940 году всех троих арестовали, как врагов народа...
Описываемая гостиница с момента основания играла большую роль в жизни города. Так, когда наши войска освобождали Смоленск в памятном 1943 году, красное знамя водрузили именно на ней, ибо остальные высокие здания были разрушены. С тех пор гостиница "Смоленск" долгое время являлась центральной в городе.
Впоследствии на первое место вышла современная "Россия", расположенная неподалеку от стадиона "Спартак". Перед Московской Олимпиадой ее перестроили и модернизировали. "Смоленску" же отвели вспомогательную роль.
После перестройки гостиничное дело пришло в упадок, но, тем не менее, наша гостиница выжила. Сейчас здесь предлагают номера люкс и первого класса, пользующиеся популярностью. В них есть телевизор, холодильник и прочие прелести, которых лишены Паумен и Гризли. Однако, цена за такой номер может сразить наповал слабонервного читателя: двухместный люкс стоит 1000 рублей в сутки.
В настоящий момент "Смоленск" заполнен процентов на тридцать. Это вполне устраивает путешественников.
Напоследок следует сказать о центральном холле гостиницы, сквозь который мы ежедневно проходим...
Рядом с пунктом обмена валюты расположен ремонт обуви. Напротив находится окошко администратора гостиницы. Кроме ключей от номера, служитель предлагает пиво, водку и рыбные консервы - таков местный приработок. Около обменного пункта обычно дежурит левый "меняла".
В холле, ближе к входу-выходу расположено несколько барельефов. Там изображены малоизвестные городские здания. К сожалению, как я их ни рассматривал, никаких интересных особенностей не обнаружил. Зато сегодня вместе с Пауменом подошел к окошку администратора, и сразу узрел грандиозную картину. Она висит прямо за спиной служителя гостиницы.
Перед нами, безусловно, авангардное полотно. Очевидно, во времена застоя оно хранилось в глубоком подполье. Я бы назвал картину так: "Божественная Троица" или "Все гении едут в Смоленск". Изображено на ней следующее.
На переднем плане, в центре композиции, стоит Александр Сергеевич Пушкин. Да, именно он, друзья мои, ибо никого больше не рисуют столь стандартно: кудрявый, восторженный, странно одетый и чрезвычайно довольный. Слева, вполоборота, в кресле сидит никто иной, как Владимир Ильич Ленин. Вы легко определите знакомую лысину, широкие плечи, угадываемый профиль. Правда, Ленин вырисован не столь отчетливо, как Пушкин; очевидно, адекватно заслугам перед отечеством. Владимир Ильич погрузился в созерцательное состояние, ушел из мира внешних событий, ибо внимательно слушает музыку.
И, наконец, главная фигура картины - уроженец Смоленщины Глинка Михаил Иванович, родоначальник русской классической музыки. Композитор вдохновенно музицирует на пианино. Именно к нему приехали Пушкин с Лениным, презрев временные и пространственные рамки, чтобы послушать гениальную музыку!!!...
Замысел художника кажется мне не просто новаторским. Здесь пахнет гениальностью... Возможно, мы стали свидетелями нового направления в живописи, и через десяток лет появится целая плеяда талантливых продолжателей смоленского мастера...
В любом случае, я был в восторге от увиденного. От чистого сердца советую всем, кто имеет такую возможность, хоть раз взглянуть на описываемое полотно...
А мне пора переходить к хронологическому описанию...
Сначала друзья зашли в салон "Кодак" и получили первые смоленские фотографии. Затем посетили магазин "Кофе - на любой вкус". Там мы купили четыре капучино и по кружке молотого кофе. Надо сказать, что в смоленском путешествии, в связи с пока что трезвостью, мы проявляем большой интерес к кофе, мороженому, "Кока-коле", кексам и прочим прелестям жизни. Денег на это удовольствие у нас хватает, так что - гуляем на широкую ногу.
- Пожалуй, не будем после футбола пить коньяк, - заявил Паумен, допивая великолепный кофе. - Что-то пропало у меня желание...
- Действительно, - согласился я. - Зачем рисковать? Ведь самое трудное - вовремя остановиться.
Таким образом, мы решили затормозить еще до старта, что было мудрым поступком.
В связи с вышесказанным просто необходимо упомянуть об обществе "Анонимных Алкоголиков", которое в нашей стране несправедливо подвергают обструкции. В разработанной ими программе есть важный пункт "отказа от первой рюмки". Цитирую: "Фактически, вместо того, чтобы заботиться о том, на какой по счету рюмке следует остановиться во время выпивки, мы отказываемся только от одной рюмки - той, с которой эта выпивка началась".
Звучит до смешного просто, не правда ли? Однако, если бы вы знали, как сложно принять это супер-важное, экстраординарное решение!

*

Вскоре мы посетили местный спорт-магазин, где долго рассматривали котелки для похода, а затем - наткнулись на павильон "Старая книга". Там путешественники надолго задержались.
- Паумен, может быть, пойдем? - наконец, взмолился Гризли, после получаса изучения разнообразной литературы.
Я уже нашел себе прекрасный путеводитель "Смоленск" от 1965 года, а мой друг - произведения Чейза и Ирвина Шоу. Однако, Паумен никак не мог угомониться. Он все ползал по книжным полкам, не желая уходить из столь привлекательного места.
Гризли понял, что предстоит долгий поиск.
Поиски, поиски!!!
А жизнь моя проходит!
Ну, чьи это происки,
Что сердце счастья не находит?
- затянул я про себя известную песню группы "Би-5"...
В итоге, скорее из чувства мести, я приобрел толстый том "Советский рассказ 20-х годов". Ныне он лежит в номере увесистым кирпичом и настоятельно требует прочтения.... У меня же до него никак не доходят руки...
После столь успешной культурной программы естественным образом назрел визит в нашу столовую. До сегодняшнего дня, правда, было непонятно, почему мы назвали ее "наша", но после обеда все встало на свои места. Очень вкусно и дешево, что бывает чрезвычайно редко. Заплатив всего 80 рублей, мы съели солянку, блинчики, два пирожка, яйцо под майонезом, салат с помидорами, томатный сок и газировку. Не правда ли, впечатляет?
Вообще, общепит в Смоленске и области чрезвычайно дешевый по питерским меркам. Чашку неплохого кофе можно купить за 6-14 рублей. Хот-дог на вокзале стоит 8. Кроме того, кафе и столовых по-настоящему много. Все это можно отнести в безусловный актив.
После еды путешественники направились в гостиницу. А приблизительно через час мы поспешим на футбол...
Пользуясь свободным временем, хотелось бы набросать поверхностный обзор города Смоленска по свежим впечатлениям. Так нижеследующее и воспринимайте.

*

Сегодня, слава богу, первый день, когда не светит огнедышащее, палящее и неуемное солнце. С самого утра небо покрыто дымкой, через которую временами пробиваются одинокие солнечные лучи. Наконец-то, путешественники смогли облегченно вздохнуть и с удовольствием погулять по гостеприимным улочкам.
Должен сказать, что центр Смоленска довольно большой, многоплановый, зеленый и милый. Привыкнув к холмистой местности, находишь удовольствие в разнообразных открывающихся ракурсах.
Отдельного упоминания заслуживает центральный парк, где мы уже бывали неоднократно и куда еще сходим. Большой по площади, он сочетает в себе фрагменты крепостной стены; памятники, посвященные войне 1812 года - многочисленные и непохожие; искусственный пруд с мостом и причудливые аллеи. Там очень приятный рельеф местности: с подъемами, временами открывающимися прямыми площадками, а также небольшими верховыми переходами, с которых можно сверху смотреть на дорожку, по которой только что проходил. Ну и основой этой, буквально поэтической красоты, служат высокие лиственные деревья: клены и тополя, очень старинные. Они делают парк выше, зеленей и насыщенней.
Гуляя вчера вечером, мы практически не видели на улицах и в парке пьяных, хулиганов или бандитов. Также встречается крайне мало лиц кавказкой и экстракавказкой национальности.
Парк имени Глинки, ныне названный Блонье, наверное, главная молодежная тусовка города. Вечером здесь всегда много народа: молодежь пьет пиво и просто гуляет. Некоторые катаются на роликах, остальные с плохо скрываемой завистью за ними наблюдают. Западная часть парка выходит на филармонию, бывшее здание Дворянского Собрания. Напротив, еще в прошлом веке, установлен памятник Глинке. Как и все старые произведения архитектуры, он сделан с умом и любовью: вдоль ограды сооружена нотная партитура любимых музыкальных сочинений композитора, а, скорее всего, его собственных симфоний.
Чуть поодаль расположена статуя чрезвычайно рогатого оленя в натуральную величину. По обе стороны от парнокопытного находятся очень маленькие, размером со спаниеля, чугунные львы.
Это связано, думается, с тем, что спаниель - наиболее популярная собака в городе. Мы здесь не видели ни одного ротвейлера: изредка встречаются таксы - второй по численности представитель собачьих; бывают доберманы, а также пудели с терьерами. Велико количество собак, над которыми трудились целой стаей. Результаты оказываются крайне необычными, но всегда интересными и привлекательными.
Музей "Смоленск - щит России", расположенный в одной из башен стены, закрыт на ремонт. Об этом путешественники узнали вчера вечером. Поэтому ознакомиться с экспозицией, рассказывающей о роли Смоленска в защите государства Российского, и осмотреть уникальное оборонительное сооружение не удалось. Причем, ремонт ведется несколько лениво: перед входом в музей насыпали большую кучу песка. Этим реставраторы и ограничились. Я долго мечтательно смотрел на стены, по которым можно было бы полазить, и сокрушенно разводил руками.
В целом же, смоленскую стену часто используют не по назначению. Так, например, за кинотеатром "Октябрь" я видел дверь в стене. Что там, как вы думаете? Предполагаю ответы: "музей", "выставка", "квартира губернатора". Нет, там расположена фотомастерская. Подобный случай - не единичный.
Проходя по городу, на одной из вывесок Гризли обнаружил ссылку (не путать с гиперссылкой) на улицу Чаплина. Я справедливо решил, что новую смоленскую магистраль назвали в честь всемирно известного комика. Как бы ни так! Выяснилось, что Чаплин - известный местный комсомольский вожак 20-х годов.
Кстати, улицы здесь практически не переименованы. Есть "Коммунистическая", "Октябрьской революции" и так далее. В частности, мне всегда хочется "Большую Советскую" назвать "Большой Смоленской". Однако, местные жители придерживаются иного мнения. Они лишь сменили часть улицы Крупской на улицу Тенишевой, известной в прошлом меценатки города. Зато Дворец Бракосочетаний могут назвать "Домом Эндельгардов". Это известное дворянское семейство, проживавшее во многих крупных городах России.
Особое внимание стоит обратить на птичье население Смоленска - очень много разнообразных пернатых. Во-первых, над городом почти постоянно летает большое количество ласточек. И даже вчера, при небольшом дожде, который все-таки пролился на иссушенную смоленскую землю, десятки этих птиц продолжали парить высоко в облаках. В районе центральной площади наблюдаются гигантские скопления ворон: местные экземпляры более мелкие, чем питерские. Временами они сотнями перелетают на новое место, и тогда небо темнеет от множества птичьих тел. Нередки грачи и лишь на последнем месте - привычные голуби, которые и завершают краткий обзор орнитолога.
Самая красивая, на мой взгляд, улица Большая Советская, особенно ее первый квартал от площади Смирнова. Уходящая резко вниз, она дает ощущение великолепного, ухоженного и чистого европейского города, по праву завершаясь Успенским собором.
Отдельного упоминания заслуживается и двухконечный костел, находящийся на улице Урицкого. Из окон гостиницы он похож на две башни московского Кремля. Это - старинный католический храм с расположенным рядом кладбищем. Кладбище, увы, заброшено и давно разграблено.
Что же касается поездок в провинцию, то мы решили закончить с утомительными многочасовыми передвижениями по области. Посещение Рославля по всем параметрам оказалась неудачным, и отбило охоту к подобным путешествиям.
Во-первых, тратится много денег, времени и сил на дорогу.
Во-вторых, никакой информации о городах области нет, поэтому всегда едешь наобум.
В-третьих, плохое автобусное сообщение: рейсов достаточно мало.
В четвертых, жара страшно мешает познанию края.
В пятых...,
впрочем, при желании, можно продолжать до бесконечности...
Теперь города Ельня и Рудня (оба находятся в Смоленской области) вызывают у меня такие ассоциации:
Рудня: мускулистый, загорелый шахтер в каске, почему-то усатый, грозно представляется: "Ну, я - Рудня. Выбрался из рудника покурить; сейчас полезу обратно".
Ельня: заросший щетиной мужик в задрипанном ватнике прокурено сипит: "Ну, я - Ельня. Вылез из ельника на солнышко взглянуть; скоро потопаю назад".
Сердечно извиняясь перед обоими городами, тем не менее, пожелаю будущим туристам обратить пристальное внимание на сам Смоленск, который, без преувеличения, очень красив. В течение недели можно свободно ходить по городу, открывая все новые места для просмотра. Однако, лучше это делать не в жаркую погоду, а в сентябре-конце августа.
Гостиница "Смоленск" выходит своим фасадом на площадь Смирнова. Отсюда, как лучи, отходят четыре главных улицы: Большая Советская, Крупской, проспект Гагарина и улица Дзержинского. Большая Советская и Дзержинского образуют угол, в котором находится центр города.
Рядом с гостиницей расположен памятник Твардовскому и Теркину. Внимательно осмотрев монумент, я так и не решил, оригинальный он или пошлый. Судите сами.
На бревнышке, очевидно, где-то во фронтовом лесу, сидят двое: Александр Трифонович Твардовский и Василий Теркин. Василий в шинели, накинутой почему-то на одно плечо, застенчиво и внимательно слушает поэта.
Центральной же фигурой, безусловно, является Твардовский. У него за спиной - автомат, что не мешает ему расположиться в весьма удобной позе; на коленях - гармонь. Все-таки, слишком много навесили на уроженца этих мест.... С отеческой улыбкой, слегка вытянул руку вперед, знаменитый поэт увлеченно рассказывает Теркину что-то крайне интересное. Очевидно, Твардовский интервьюирует собственный литературный персонаж, каким ему следует быть в жизни.
"Смешно или оригинально"? - спросите вы. Не знаю. Но памятник, безусловно, заслуживает внимания.
Кстати, стала понятна третья картина на центральном вокзале (советские солдаты с автоматами и на лыжах). Я вспомнил воина с гармошкой.... Так вот, это был Александр Трифонович Твардовский! ...
Напоследок совсем чуть-чуть об автобусном сообщении. Очень популярен маршрут "Смоленск - Москва". Это, в основном, комфортабельные иностранные машины. Почему-то они часто стоят около нашей гостиницы, напротив Дворца Бракосочетаний. Может быть, здесь принято после свадьбы вместе со свидетелями и многочисленными гостями отправляться в Москву?
Подумайте об этом, читатели, на досуге.

Гризлиус N 7. 23 июля 2002, вторник, 17-00.
Футбольная лихорадка и алкогольное похмелье.

Начну с описания вчерашнего дня. Пока я "прикипал к перу" и описывал достоинства Смоленска, Паумен преспокойно спал. Проснувшись, он заявил, что надо больше писать о Паумене, ибо только тогда мои записки будут иметь объективную ценность. Что ж, прислушаюсь к мнению товарища.
Паумен в смоленском путешествии деловит, чрезвычайно значителен. Думает о разных мелочах, в отличие от рассеянного Гризли. Так, я умудрился в бане в Рославле забыть мыло с мыльницей лишь потому, что рядом не было бдительного Паумена.
Также мой друг делает изрядно замечаний автору. Большинство из них - справедливые. Например, Паумен заявил, что я о нем не думаю, не давая прикурить, что я - рассеян. А вчера любезный Паумен сделал мой фотопортрет: он долго примеривался и совершил великолепный фотоснимок: Гризли сидит на скамеечке и смотрит вдаль.
Я же сфотографировал товарища на фоне памятника Теркину с Твардовским. Оказалось, что вчера я перепутал героев: это Твардовский сидит в шинели, рядом с ним - офицерский планшет с записями. А Теркин рассказывает поэту о своей жизни, что более логично, но все равно глуповато. И непонятно, почему Твардовский не берет слова Теркина "на карандаш".
Возвращаясь к Паумену, сообщу, что он пристрастился к рифмовке. Я уже писал про легендарное: "Гризли плавает в Днепре". С поездки в Дорогобуж у моего товарища временами возникает поэтическое настроение. В частности, к выражению "в Днепре" мой друг подобрал такие рифмы: "сябрé", "кобрé", "дубрé".
И что такое "сябрé"? - спросил я.
- Ну, была же такая группа "Сябры", - невозмутимо ответил Паумен.
- Стало быть, выражение "в сябрé" означает "находиться внутри одного из солистов группы "Сябры", именуемого "сябр"? - резюмировал я.
Остальные слова имеют подобное объяснение. Разумеется, всплыли рифты: "сентябре", "ноябре" и "декабре", "алгебре", "добре" и даже "домбрé" (есть такой музыкальный инструмент).
А недавно Паумен ошарашил меня новым двустишием:
Гризли плавает в Днепре
С толстой сумкой на бедре...
В Смоленске моему товарищу не нравится только одно - отсутствие условий для купания, о чем он неоднократно сообщал автору.
- В следующий раз поедем в город на Волге, - недавно заявил Паумен. - Здесь в жару постоянно возникают проблемы с водой. Меня это "раздражалово"...
Для пояснения последнего слова сообщу, в нашей речи все чаще появляются выражения: "кидалово", "поливалово", "спалово" и тому подобные. Их объединяет окончание "лово" или в крайнем случае, "ово". Откуда пошла такая мода, вспомнить уже невозможно: но привычка прилипчива и чрезвычайно затрудняет речь...
Впрочем, вернусь к Паумену. Мой товарищ почти все смоленское путешествие читал Эдуарда Лимонова и одолел две книги: "Моя политическая биография" и "Россия - очертания будущего". Поэтому у нас часто, по поводу и без повода, возникают разговоры об этом писателе. Лимонов, похоже, больше нравится Паумену, чем мне: ибо я плохо переношу откровенную ерунду, пусть даже литературно написанную. Но сегодня Паумен заявил, что ему уже надоело "лимоново", и он хочет временно отдохнуть от Эдуарда Вениаминовича.
Также мой друг взял манеру днем спать, что, в целом, неплохо, ибо делает путешествие более спокойным. Я бы тоже поспал, но не могу: пишу настоящие записки...
Паумен отправился "дремалово", а я продолжу. Несомненно, я еще освещу легендарную личность Паумена, а сейчас просто приведу состоявшийся пять минут назад диалог:
- Гризли, а посмотри - ключ на столе?
- Он на тумбасе. А место его - на задвижке форточки.
- Это не ключ, а "ключалово"...
Надо сказать, что несчастного "олово" все более проникает в речь. Так что, если я однажды начну свои записки так: "Уважаемое читалово! Продолжаю свое рассказово о вчерашнем происходилово" - не удивляйтесь.

*

Итак, вчера вечером путешественники вышли из гостиницы около пяти и на маршрутке поехали на стадион "Спартак". Мы прибыли туда приблизительно за час до игры. Это - первый в нашей богатой коллекции приключений провинциальный футбол и о нем следует рассказать подробней.
У "Спартака" уже собралось около сотни человек, работало три кассы. Напротив стадиона стояла машина, из которой постоянно, громко и настойчиво объявлялось, что 3 августа состоится розыгрыш автомобиля. Человек с профессионально охрипшим голосом футбольного болельщика - отчаянного крикуна продавал значки, плакаты, программки и "дуделки". Это являлось основным оружием зрителей: никаких шарфов и флагов я не заметил. В итоге, мы встретили только одного фаната в футболке "Кристалла".
Выяснилось, что "Кристалл" не имеет официального фан-клуба, хотя стадион и прилегающие к нему строения изрисованы символикой "F. C. K. S." - "Fun Club Kristall Smolensk". Последний знак, если изобразить точно, обозначается молнией, как в названии группы "Кисс". По трансляции сообщили, чтобы "желающие организовать фан-клуб собрались после игры на западной трибуне". Забегая вперед, скажу, что после матча никаких остающихся я не обнаружил.
Мы купили билеты по тридцатке, программку матча и сфотографировались на фоне футбольного поля. Вскоре открыли вход на трибуны.
Начнем по порядку: О СТАДИОНЕ. Стадион "Спартак" вмещает около 8000 зрителей. Он расположен на склоне холма; там, где холм образует большую "ступеньку". Судя по всему, поверхность пришлось частично выравнивать. Для такого города, как Смоленск, подобный стадион - мощное и солидное сооружение. Трибун две: новая восточная: высокая, с пластмассовыми разноцветными креслами: белые на синем фоне образуют слово "Смоленск". Западная - более старая: ряды скамеек без всяких мест, под задницу приходится класть газету, ибо желтая краска облезает и пачкает одежду.
Хоть друзья и купили более дорогие билеты на восточную трибуну, Паумен повел Гризли на запад, ибо вышло солнце, и новая трибуна превратилась в настоящее пекло. Кстати, мест на билетах указано не было. Скамейки у самого центра поля оказались заняты, поэтому мы сели ближе к воротам. До матча оставалось еще минут сорок, и товарищи углубились в чтение программки.
О КОМАНДЕ "КРИСТАЛЛ". Смоленский "Кристалл" был создан в 1993 году, а в 1996 пробился в первый дивизион. В тот памятный год, в товарищеском матче "Кристалл" обыграл московский "Спартак" со счетом 3:0, о чем помнит каждый местный болельщик. Но, для первого дивизиона средств у команды не так-то много: поэтому она обычно находится в нижней половине турнирной таблицы. Перед матчем "Кристалл" был на предпоследнем месте: 4 победы, 4 ничьих и 9 поражений.
- Вылетят, будут в одной зоне с Брянском играть, - мрачно заметил один из болельщиков со стажем. - А Брянск сейчас - лидер.
Я прекрасно понимаю настроение комментатора. Ведь разница между первым и вторым дивизионом воистину колоссальна! Одно дело, известные клубы из крупных городов России, такие как "Кубань" Краснодар, "Факел" Воронеж или "Черноморец" Новороссийск, и совсем другое - местные невыразительные команды второй лиги. Я сразу же стал и остаюсь до сих пор преданным болельщиком смоленского "Кристалла".
Вперед, "Кристалл"!!! Победа будет за нами!
Соперник смолян, казанский "Рубин", оказался лидером первого дивизиона. Не исключено, что в следующем году мы увидим его в премьер-лиге. Подобная новость вселила в меня определенное уныние: я боялся игры в одни ворота. Но все оказалось гораздо драматичней!
О ЗРИТЕЛЯХ. Посетив матч, я пришел к выводу, что если бы жил в Смоленске, обязательно ходил бы на стадион. Провинциальный футбол - прекрасное зрелище! В отличие от Питера, где запрещают пить на стадионе, курить, где толпы ментов с дубинами норовят тебя обыскать, а то и плеснуть слезоточивым газом в морду, здесь царит миролюбивая обстановка. На приблизительно 5000 болельщиков было не больше сотни, а то и меньше, милиционеров!
Люди просто смотрели футбол, не размахивали знаменами, не орали до хрипоты лозунги, а следили за матчем и переживали за любимую команду. Я видел только человек восемь крепких молодцев, которые в перерыве шли и скандировали: "Кристалл!", но даже они не были агрессивны. 99.9% зрителей - обыкновенные смоляне, пришедшие смотреть футбол.
ОБ ИГРЕ. Примерно за полчаса команды вышли на поле для разминки. Не обошлось и без громкой музыки, патологического пристрастия смолян и жителей области. Попсня лилась рекой из громкоговорителей на нежные уши знаменитых путешественников. Еще одна характерная особенность - есть семечки: после матча на трибунах осталась буквально гора шелухи. Фотограф был всего один и стоял исключительно за воротами "Кристалла", очевидно, заранее подозревая поражение.
И вот - матч начался! Трибуны взревели, а точнее - все напряженно уставились на поле. Что можно сказать о классе игры? Он был невысок. Все-таки, по сравнению с "Петровским", поле было маленьким и мне все-время казалось, что можно с центра пушечным ударом пробить по воротам. Однако, как раз таких ударов и не наблюдалось. Очевидно, игроки обоих команд понимали, что явно промажут и не хотели рисковать.
А у "Кристалла", как назло, не ладилось с атакой. Имея очевидное игровое преимущество, игроки в красных футболках становились беспомощными, когда доходили до ворот противника. Иногда в центре поля завязывалась борьба, в результате которой игрок с мячом падал, и тут же несколько футболистов кучей-малой начинали биться за мяч. Кроме этого, отсутствовала персональная опека, нападающие легко отрывались от защитников, зато широко практиковались откровенные пасы в пустоту или передача на ровном месте мяча противнику.
После Чемпионата Мира-2002 подобная игра несколько удивляла. С другой стороны, все происходило чрезвычайно близко от трибун, были слышны все реплики игроков и любое нарушение правил или отсутствие такового не вызывало сомнений.
Так, когда в штрафной "Кристалла" упал казанский игрок, было совершенно очевидно, что его никто не сбивал. Тем не менее, судья из Москвы назначил пенальти. Поднялся страшный вой, в который включился и Гризли, искренне болеющий за "Кристалл". Мне вообще эта команда больше понравилась. Совершенно не ощущалось, что играет лидер с аутсайдером.
Игрок "Рубина" лениво подошел к мячу и тихо пробил, вратарь "Кристалла" тяжело плюхнулся в другой угол: так, очень буднично и прозаично счет стал 1:0. Надо отдать должное смоленской команде - они бросили отыгрываться. До перерыва "Кристалл" создал несколько опасных моментов, но мяч никак не шел в ворота соперника. Один раз защитник "Рубина" явно сыграл рукой в своей штрафной, но пенальти не последовало.
В едином порыве трибуны заскандировали: "Судья - пидарас!", хотя я не уверен, что рефери принадлежал к гомосексуалистам. Однако публика не сомневалась, что арбитра подкупили. Честно говоря, я считаю это вполне возможным. Однако Паумен высказал свое мнение
- Это было бы слишком банально, Гризли, - сообщил мой товарищ. - Никто пачку денег судье не давал. Просто все понимают, что "Рубин" рвется в высшую лигу, в команду вложены большие средства и поэтому негласно помогают.
Ответить мне было нечего. Скажу лишь, что в футболе такого уровня, действительно, решающее значение имеют финансы: тренировочная база, оклады игроков.
После перерыва началась настоящая осада рубиновских ворот. Три угловых подряд, несколько реальных голевых моментов: но не было точного завершающего удара. На этом фоне, как гром среди ясного неба, единственная ответная атака "Рубина" - и гол. 2:0.
После этого смоляне на поле и на трибунах заметно сникли. Игроки подустали и начали доигрывать матч. А под самый конец встречи пропустили и третий мяч. Это всех доконало. Народ стал валом валить с футбола, понося судью, "Кристалл", и всех, кого можно. Было видно, что футболисты выложились и старались на поле, а счет совершенно не соответствует игре.
- Тем не менее, - резюмировал Паумен, - победил класс. Умение реализовывать голевые ситуации показывает уровень команды...
- Ну как, тебе не было скучно? - спросил я друга после матча.
- Перефразировав Воланда, отвечу так, - сказал Паумен. - Мне просто хотелось повидать смолян в массе, а удобнее всего это сделать на стадионе...
Лично мне футбольный матч понравился.
Приглашаю всех гостей Смоленска, да и жителей города, посещать футбол - получите массу удовольствия!

*

После матча путешественники через второй выход со стадиона прошли в парк. Тут Паумен неожиданно предложил выпить пива. Я вяло пытался возразить, но, так как сегодня мы вообще собирались пить коньяк и только потом передумали, был вынужден согласиться.
Правда, сначала друзья еще исследовали центральный район Смоленска. Изучая карту, я обнаружил, что приличный кусок прямо в сердце города остался неосмотренным. Это улицы Ногинова, Воровского и Войкова.
Однако, подойдя поближе, мы увидели перед собой скопление деревянных домов с соответствующими дачными элементами - яблонями, грядками и так далее... Интересно, что все это находится в пяти минутах ходьбы от главной площади города. Стало быть, осматривать было нечего...
- Эта постоянная проблема - засилье деревянных домов! - с горечью воскликнул я. - В Мурманске и Архангельске, Пскове и Петрозаводске никак не могут избавиться от наследия прошлого! А ведь 21 век на дворе...
- Не горячись, Гризли, - возразил Паумен. - Я слышал, что многие просто не хотят переселяться. Город напирает на людей, предлагая взамен индивидуальных построек стандартные квартиры в однотипных многоэтажках. Для некоторых это превращается в настоящую трагедию.
В ответ я только покачал головой.
- Городские люди должны жить в нормальных условиях, - убежденно заявил автор. - Обилие деревянных домов в крупных городах России - признак нищеты государства! Никто меня не сможет убедить в обратном!
- В таком случае, пошли пить пиво! - категорически отреагировал Паумен. - У тебя, Гризли, есть дурная склонность к максимализму. Если плохо знаешь проблему, глупо что-то декларировать...
Друзья еще несколько раз "обменялись любезностями". В частности, я иронично пропел:
Сам себя считаю городским теперь я,
Здесь моя работа, здесь мои друзья.
Но все также ночью снится мне деревня,
Отпустить меня не хочет Родина моя...
Затем пыл спорщиков немного остыл...
Помирившись, друзья вышли на улицу Коммунистическую, купили четыре банки пива и отправились в парк. Там, расположившись у пруда с водными велосипедами, покрытого ряской, мы впервые в Смоленске отведали спиртного.
- За Смоленское путешествие!
Постепенно завязалась неспешная беседа. Суть ее сводилась к тому, что любую поездку следует лучше планировать. Так, Смоленская область, к сожалению, разочаровала. Кроме самого Смоленска, города прекрасного во всех отношениях, смотреть особо нечего. Друзья сошлись во мнении, что нам больше нравится северная природа и архангельское путешествие вызвало больше сильных ощущений. С другой стороны, мы познакомились с совершенно новым регионом. Меня, конечно, сильно тянуло в Вязьму, но туда было очень долго добираться.
Купив еще по банке пива, друзья дошли до парка "Блонье" и, усевшись на скамеечке, продолжили беседу о новых городах. В частности, Гризли высказал полупьяную мысль, что следует поехать в Казань. Тем временем, вечерело. Пиво било в голову даже довольно неплохо. На Большой Советской в магазине "24 часа", мы купили еще четыре банки, еду, и проследовали в гостиницу.
Однако, уже в номере от пива стала ощущаться очевидная тупость. Координация движений нарушилась, мысли стали более бессвязными. Путешественники помылись в душе, допили пиво и, приняв для верности по две таблетке "Баралгина", заснули.

*

А что было утром, проницательный читатель? Конечно то, без чего еще не обходились мои записки - отходняк. Головная боль, скрежет мыслей, сонливость.
Нет, ощущения, что твоя голова - железный жбан и ватная подушка, онемение и полное отсутствие концентрации - все, что бывает после водки - такого не наблюдалось. Но все-равно, было плохо. Путешественники, которые уже достаточно давно не пили, четко отделяли отходняк от усталости, невыспанности и прочих отрицательных эмоций. Это был - пивной отходняк.
Преодолевая его, мы пошли в музей "Смоленщина в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 годов". Музей находится в отдельном здании, неподалеку от крепостной стены и достоин очень высокой оценки.
Неприятно поразила меня только веревка, на которой был повешен известный молодой партизан. До сих пор не понимаю, зачем ее вывесили в качестве экспоната? Даже если это и подлинная веревка, натуральная петля, зачем ее демонстрировать? Почему-то у меня она вызвала чувство омерзения. Подобные реликты, равно как носовой платок отца-подпольщика, который был у него в кармане, когда его повесили фашисты, а затем использовался сыном, чтобы писать на нем кровью клятву о мести - это излишний натурализм. Очевидно, данное явление имеет свои глубинные причины....
А вообще времена были суровые, страшные. Народу погибло много. Все-таки в крови смолян исторически присутствует дух защитника. Они веками защищали свой город и в 1941 году, при наступлении немцев, устроили на своей земле настоящее сражение. Более двух месяцев продолжалась Смоленская битва, которая явилась первой серьезной преградой на пути гитлеровцев вглубь России. В самом городе бои велись около двух недель с 15 по 29 июля. Смоленск был страшно разрушен, лишь чудом сохранился Успенский собор, да и то частично покалеченный. А в 1943 году, уходя, фашисты подожгли город и заминировали большие площади. Я уже не говорю о взорванных мостах.
В годы Великой Отечественной войны на земле Смоленщины была большая сеча и это не пустые слова бездушного пропагандиста. Сильное партизанское движение вызывало зверства гитлеровцев и соответственно - усиление партизанской борьбы. За годы войны погибло более 500 тысяч жителей области. А после освобождения Смоленск практически отстраивался заново, что не раз случалось в истории этого доблестного города.
В самый разгар осмотра у нас с Пауменом произошел спор. На одном из стендов было написано, что немцы собирались выгнать русских за Урал, об массовых убийствах фашистами местных жителей и сожжении целых деревень. Мой друг заявил, что все это - ложь и пропаганда.
- Уж я то знаю! - уверил меня Паумен. - Мои мама и дедушка жили во время оккупации на Украине. Так вот, никаких зверств против мирных жителей не было!
Меня подобное заявление просто возмутило.
- Нечего оправдывать фашистов! - обиделся Гризли и ушел в дальний конец зала.
Паумен отправился в другую сторону. Так мы дулись друг на друга минут десять.
Затем, правда, друзья помирились, ибо долго находиться в ссоре просто не способны. Мы стали вместе рассматривать впечатляющую диораму кровавого боя наших с фашистами.
В следующем зале без всякой видимой причины был установлен внушительный белый бюст Сталина.
- Как дела, Иосиф? - обратился я к великому кормчему, но последний ничего не ответил...
И мы вновь углубились в изучении документов...
Было очевидно, что война в Смоленске велась не на шутку. Множество фотографий людей, погибших в боях, материалы о сильном партизанском движении. Отдельно запомнился неправдоподобный Ленин на одном из знамен партизанского отряда; его нарисовал неумелый местный художник. В музее были широко представлены воспоминания о немецких лагерях, предсмертные записки, архивные материалы.
В частности, мы обнаружили фотографию покинутого фашистами Дорогобужа, со снимка взирало порядка 20 разрушенных каменных зданий. Весь центр города оказался разгромлен. Дорогобуж уж точно не оправился от немецкого вторжения. В те суровые времена никто и не думал восстанавливать старые здания (хотя город известен с 11 века). На их месте построили новые дома - и то не сразу, к большой радости местных жителей.
Мое отношение к Дорогобужу несколько изменилось - ныне непрезентабельность города можно трактовать как "пожизненную инвалидность".
- Зачем вы поперли на Россию? - спрашивал я мысленно фашистов, рассматривая добротный немецкий автомат и мотоцикл. - Жили бы себе спокойно в Германии, были сейчас великой державой, почище Америки...
Но солдаты вермахта унесли в могилу свои тайны.... Кстати, во вторую мировую погиб каждый третий немец; почему-то мало кто знает об этом ...
Особо интересной оказалась выставка военной техники во дворе музея. Гвоздем программы служил истребитель МИГ-23: можно было подняться по лесенке и поглазеть через стекло на очень узкую кабину пилота.
Кроме самолета, путешественники долго рассматривали БМП, БТР, 2 танка периода Великой Отечественной войны ("Т-34" и "Сталин"), пушки и прочую технику. Гризли пошел дальше и долго изучал ржавый грузовик и допотопный автобус, пока не сообразил, что это - не экспонаты, а просто старая техника фирмы, которая располагалась на том же дворе.
Друзья пришли к выводу, что посетили лучший из музеев Смоленска.
- Жаль, что здесь нет зоологического музея, - пожалел Гризли. - Хотелось бы больше узнать о природе области.
- И, что удивительно, даже не предвидится, - добавил Паумен. - Может быть, смолянам нечего сказать о своей природе?
- Во всем виновата администрация города, - насупился автор данных строк. - Придется воздействовать печатным словом. "Я хочу, чтоб к штыку приравняли перо"!...
Поэтому со страниц этого произведения я призываю городские власти задуматься о зоологическом музее. В данный момент моя клавиатура приравнена к автомату, и каждая буква, набитая автором, превращается в один из патронов длинной очереди, беспощадно уничтожающей врагов подобного проекта.

*

Когда мы вышли на улицу, солнце палило вовсю. Отходняк еще давал о себе знать. Паумен принял решение поехать на пляж, где мы купались в день приезда. Как оказалось, идея была блестящей.
Весьма удачно друзья сели в маршрутку номер 14 на площади Смирнова и почти моментально добрались до пляжа. Правда, забыли захватить с собой минералку.
По дороге к Днеприщу располагался магазин. Мы зашли туда в надежде купить что-нибудь из прохладительных напитков.
В помещении, кроме усатого продавца никого не было. Я уставился на витрину, пытаясь отыскать среди стройных рядов пива, водки и вина минеральную воду. Усач решил помочь мне в поисках.
- Пиво? - любезно спросил он, намереваясь тотчас броситься за одним из двадцати продаваемых сортов.
В ответ я неопределенно хмыкнул, ибо при одном упоминании об этом напитке у меня портилось настроение.
На лице продавца отразилась растерянность.
- Курево? - спросил он менее уверенно.
Я вновь хмыкнул. Тогда усатый пожал плечами, как бы говоря: "Так что еще в магазине может быть нужно"?
- У вас нет минеральной воды? - наконец, спросил Паумен.
Очевидное недоумение торговца было скрыть невозможно.
- Нет, сегодня еще не привезли, - после долгой паузы, ответил он. - Может быть, будет вечером...
Друзья вышли.
- Если не курево и не пиво, - подытожил Гризли, - то героин или автомат Калашникова. А что еще может потребовать покупатель?
И, действительно, ныне торговля полностью ориентирована на пиво и сигареты. Так, один раз я подошел к киоску и сказал:
- Дайте мне двухлитровую бутылку "Аква-Минерале", газированную.
Последовал классический ответ: "Так, что еще"? Представить себе, что человек может просто купить минеральную воду и БОЛЬШЕ НИЧЕГО, в сознании продавца никак не укладывался...
Впрочем, хватит об этом...
Паумен и Гризли проследовали на пляж. Там было хорошо. Будний день и рабочее время обусловили малое количество народа. Путешественники покупались и прилично освежились.
Когда мы возвращались назад, внезапно пошел дождь. Крупные капли падали, казалось, из почти безоблачного неба. Друзья быстрым шагом дошли до остановки и спрятались под крышу. Минут через десять дождик закончился, и вскоре от него не осталось и следа.
Уехать с остановки "Окопная" всегда представлялось проблемой, но на этот раз нам повезло. После двадцати минут ожидания Паумен и Гризли сели во вторую маршрутку (первая была забита) и помчались в город. По дороге попали в сильнейшую грозу локального действия, но через полкилометра дождь как будто выключили.
Было уже четыре часа дня, и друзья поспешили в нашу столовую. Она опять обрадовала путешественников. Съев по 2 салата, супу и блинов с сыром, мы почувствовали себя лучше.
- В музей Твардовского! - решили друзья.
Однако на улице Паумен внезапно передумал.
- До сих пор болит голова, - признался мой товарищ. - Пойдем лучше в гостиницу.
Гризли не возражал. Надоедливый отходняк все еще мучил меня, накатывая внезапными волнами. На обратном пути друзья решили заскочить в приятный магазинчик "Кофе на любой вкус!", где были вчера. Мы купили еще капучино "Irish Cream", который понравился Паумену, выпили по чашке кофе прямо в магазине и пообещали больше не пить в Смоленском путешествии.
- Беречь здоровье надо! - справедливо заметил Паумен.
В этот момент хлынул дождь. Надо сказать, что со времени возращения с пляжа над городом постоянно грохотало, небо темнело то справа, то слева. Но путешественников это, скорее, радовало: возможно, придет конец ужасной духоте, так мешающей при осмотре достопримечательностей...
Мы укрылись под надежным навесом вместе с еще одной парочкой, пережидающей грозу, и стали наблюдать за непрерывным водными потоками, вертикально падающими с неба.

Гризлиус N 8. 24 июля 2002, среда, 16-30.
Больше экспрессии, господа!

Начну я, пожалуй, с обзора смоленской прессы, купленной сегодня в киоске, а затем вернусь к традиционному последовательному изложению. Прочитанное в газетах "МК в Смоленске" и "Рабочий путь", навело меня на мысль, что я, возможно, несколько поверхностно или субъективно описываю некоторые явления местной жизни. Так, например, в двух заметках о предыдущей игре "Кристалла" не было ни слова о судейских ошибках, да и сам тон корреспондентов был отнюдь не патриотичным: "Мол, проиграл Смоленск, так им и надо"!
Так вот, я - не согласен! К сожалению, в прессе края присутствует спокойно-ровное, ничему не удивляющееся, застойно-провинциальное настроение. Это касается не только футбола. Складывается впечатление, что газетчики привыкли к тому, что в их родном городе ничего не происходит; все заметки носят будничный, суховатый и сероватый характер. Меня подобное положение дел не устраивает. Через данные записки, посредством великой сети Интернет, я обращаюсь ко всем журналистам края: больше экспрессии, господа! Каждый смолянин должен знать, что его город - яркая частичка великой Родины, что произошедший вчера матч - беспрецедентное явление, что проблему пруда, покрытого ряской, (о чем написали занудливо и неинтересно), надо решать с огоньком и с задоринкой, а не постоянно сетовать на отсутствие финансирования!
Мы еще поговорим и поспорим, уважаемые читатели, мы еще подискутируем! Мы выгоним скуку из великого города! А покамест, хотел бы сказать следующее: Смоленск - один из самых холмистых городов России! Надо гордиться, хотя бы, своими холмами! Смоленск - одно из древнейших поселений на Руси и об этом тоже не стоит забывать. Посему я противопоставляю свои яркие литературно-художественные записи серым заметкам "Рабочего пути" и желаю подобно Лимонову, а на самом деле, в сто раз яростней и целенаправленней, "смахнуть викторианскую паутину" с литературы, посвященной Смоленску. Пора вдохнуть новую жизнь в этот прекрасный город!
Туристы, посещайте Смоленск! Знакомьтесь, черт побери, с историей и культурой своей Родины! Закройте все турагенства, предлагающие путевки в Турцию и Болгарию! Нет - серости и повседневности, долой провинциальность! Настало время совершать удивительные подвиги! Вот так, друзья! ...

*

Мы же, немного отдышавшись, вернемся к путешественникам, плотно застрявшим под навесом на улице маршала Жукова...
Мой товарищ был необычайно рад начавшейся грозе.
- Очень хорошо, - твердил Паумен. - Согласен, чтобы было холодно, надену свитер. Лишь бы закончилась жара.
Я реагировал на изменение погоды более сдержанно, но тоже положительно.
- Что мы тут стоим? - вдруг забеспокоился мой товарищ. - Пойдем в дождь, пусть промокнем. Ведь до гостиницы недалеко....
- Э-э, а как же мои ботинки? - с сомнением пробормотал я. - Посмотри на эти водные потоки! Промочу боты к чертовой матери!
Стихия, тем временем, только расходилась. Это напомнило мне строчки Высоцкого:
Ну, "разойтись" я сразу согласился -
И разошелся, и расходился.
В итоге, все и случилось, как в известной песне. Внезапно пошел чрезвычайно плотный дождь. Как известно, все улицы Смоленска - наклонные, поэтому бурные потоки воды, объединяясь со своими товарищами, стали образовывать настоящие реки. Причем, капли падали отвесно вниз, ибо ветра не было. С деревьев срывало листья, довольно крупные камни несло по мостовой, а дождь с завидным упорством все лил и лил.
- Может быть, это связано с холмистостью? - предположил Гризли.
Паумен, похоже, меня не слушал.
- Ноги болят, - безапелляционно заявил он. - Пошли в гостиницу.
И в это время случилось нечто.
Сначала мне показалось, что какой-то камешек настойчиво застучал по водосточной трубе дома напротив. Затем камешков явно стало больше. И тут - крыша так загрохотала, что наша четверка инстинктивно прижалась к стенке. Пошел крупнейший град. С деревьев обрушилась новая порция листьев и веток, стекла в домах задрожали, и на асфальт с чудовищной силой посыпался крупных горох льдинок. Эта дробь с жестокой яростью обрушилась на землю и подпрыгивала вверх до полутора метров.
Зрелище буквально заворожило путешественников.
- Если бы мы пошли в гостиницу, без синяков не обошлись, - признался Паумен, в то время как Гризли погрузился в созерцание бушующей стихии.
Вся улица Жукова превратилась в реку, по которой вода неслась к площади Смирнова. Ссылаясь на сегодняшнюю прессу, сообщу, что этим потомком "развернуло автобус поперек проезжей части". Но разве об этом написано ярко? А ведь подобные ливни идут в Смоленске не часто!
Вскоре град кончился, но еще долго белые льдинки лежали на тротуаре, не желая таять. Наконец, и моему терпению пришел конец.
- Пошли, - решительно сказал я Паумену, который уже давно нетерпеливо теребил меня за рукав. - Примем сегодня бесплатный душ.
И путешественники смело ринулись в потоки воды. Вы видели когда-нибудь горную реку весной, во время таяния льдов, к примеру, в Киргизии? Наверняка, не видели! Так вот, ни к чему ехать в Киргизию - все это наблюдалось в славном городе Смоленске. Мои ботинки промокли через секунду, а я сам - секунд через двадцать. Зато природа веселилась вовсю. Особенно мне понравился ручей на Большой Советской, перед самым входом в гостиницу. Он был настолько стремительным, что меня чуть не смыло. Машины зажгли фары, а многие просто остановились: ибо ливень шел на полную катушку!
Насквозь мокрые, мы ввалились в гостиницу. Паумен пошел за ключом к администратору, а я остановился у парадной лестницы, поджидая друга. Основные потоки воды с меня уже стекли, но внешний вид, все равно, оставлял желать лучшего.
- Ты что, парень, здесь делаешь? - внезапно обратился ко мне служитель гостиницы, сидящий в холле за столиком и именуемый не иначе, как "швейцар".
Мне подобное обращение не понравилось. Обычно в обязанности швейцара входило выдавать посетителям ключи от душа, да смотреть телевизор... Я довольно хмуро ответил:
- Вообще-то живу здесь, на законных основаниях.
Тень подозрения мелькнула на лице охранника.
- Покажи карту гостя! - требовательно заявил он.
В это время подошел Паумен. Рядом с ним семенила тетушка из администрации.
- Костя опять порядок наводит, - оправдывалась она.
- Мы здесь живем! - обратился Паумен к деятельному швейцару, показывая ключ от номера.
Тем не менее, Костя был неумолим.... Тогда я полез за "карточкой гостя". Ах, если бы это была карточка! Я то знаю, как выглядят подобные красочные буклеты в солидных гостиницах. Нам же выдали какую-то бумажку, типа туалетной, с неразборчивой подписью.
Увидев требуемый документ, бдительный работник тотчас успокоился. Он наполнился важностью, словно надувшийся индюк, и поучительно произнес:
- Уж я-то здесь пятнадцать лет работаю, и, поверьте, кое-чему научился...
Чему именно научился Костя, понять было сложно: может быть, чванливости; может быть, глупости. В любом случае, его напыщенности хватило бы на семерых.
Дипломатичный Паумен так сформулировал нашу позицию:
- Мы не против проверки, это только в интересах постояльцев гостиницы...Мы против того, чтобы она начиналась с нас и нами заканчивалась.
Мне же было не до дипломатии. Хотелось нахамить этому глупому, самодовольному охраннику, который не видит дальше собственного носа. Этому Шерлоку Холмсу, по собственной дури решившему, что порядочный человек не может попасть в грозу. "В нашей гостинице живут уважаемые люди, - наверное, подумал прожженный служака. - Они не могут позволить себе промокнуть до нитки"...
Однако, я сдержался. Костя и так будет навеки заклеймен в этих заметках, являя собой распространенный типаж "дурака с инициативой".
- Некоторые люди так мечтают дорваться до власти, - заметил Паумен, пока мы поднимались по лестнице. - Это наполняет ничтожные и мелочные душонки обманчивым чувством собственной важности, оборотной медалью примитивности и неуверенности в собственных силах.
Я лишь кивнул в ответ. Лучше, чем Паумен, сказать было невозможно.
В гостинице Гризли принялся за свои многострадальные записи, а мой товарищ за читалово, дремалово и, наконец, сопелово. В итоге, каждый увлекся своим. Паумен разоспался, а Гризли - расписался. С кропотливостью, достойной лучшего применения, я принялся описывать вчерашний футбольный матч, а мой друг - смотреть увлекательные сны. Когда же Паумен проснулся, часы показывали девять вечера.
Дождь только что закончился. Это была продолжительная, полноводная гроза. На стоянке под нашими окнами образовалась гигантская лужа, через которую с трудом проезжали машины.... Идти в Интернет было поздно, поэтому друзья решили просто прогуляться по городу....
Прекрасен ты, Смоленск вечерний! И это не пустые слова, а откровенная правда! Еще не полностью оправившийся от дождя, посвежевший центр города встретил нас полным великолепием. Закупившись продуктами на ужин, путешественники устроили себе небольшую круговую прогулку по уже полюбившимся местам. Народу на улицах оказалось меньше обычного. Очевидно, многих напугала гроза. Ее следы и впрямь были очевидны. Так, около улицы Коммунистической основательно потрепало один из балконов сталинского дома, явно нуждающегося в капитальном ремонте. Крупные куски цемента разнесло водой на приличное расстояние по проезжей части.
Отдельные сломанные ветки валялись и в парке Блонье. Я как-то забыл упомянуть, что в центре парка находится фонтан: его включают и выключают крайне странно и, по-моему, без всякого расписания. На этот раз он не работал.
Рядом велось интенсивное строительство: предприимчивые коммерсанты собрались открыть здесь новое кафе.
- Мне это не нравится, - высказал свое мнение Гризли. - Изуродуют историческую часть города дорогущим заведением.
Паумен поддержал меня.
- Частный бизнес надо держать в узде, - сообщил он. - Нет ничего легче, чем что-нибудь испортить. Слава богу, в Летнем саду еще не строят ресторан.... Да и то, до поры до времени...
Мы вышли на центральную площадь. Мое внимание обостренно сконцентрировалось на памятнике Ленину. Ведь я коллекционирую зарисовки о монументах вождю, а тут - чуть не пропустил столь ценный экземпляр, засмотревшись на другие достопримечательности.
Главным архитектурным элементом местного Ильича являлось пальто. Похоже, что Ульянову было чрезвычайно холодно. Работая в традиционном стиле "глыбализма" (основная концепция: Ленин должен быть похож на глыбу) архитектор сделал Владимиру Ильичу чрезвычайно толстенное пальто: будто вождь сразу надел два тулупа. Толщина пальто значительно превосходила харизматические "ноги слона" и делала Ильича похожим на куль. В жару это смотрелось даже кощунственно. В остальном смоленский Ленин был несколько суровей и сосредоточенней традиционного, (нелегко носить такое тяжелое пальто), и не отличался особой доброжелательностью.
Беседа же путешественников в связи с пережитым отходняком и постоянным присутствием вокруг огромного количества ларьков, магазинов, киосков и кафе с гигантским выбором всевозможной выпивки плавно перешла на алкогольную тематику.
- Надо было нам не пить, - довольно банально начал автор этих строк. - И что тебя посетило такое желание?
- Понимаешь, Гризли, - вздохнул Паумен. - Вообщем-то, и так было хорошо. Но захотелось, чтобы было еще лучше.... А это - неправильная позиция.
- Согласен, - продолжил я. - Пусть будет хорошо, пусть временами - чуть-чуть похуже, все это - пустяки. А вот выпивкой можно испортить целые сутки...
Посему, именитые путешественники ходили мимо заполненных пивом ларьков, набитых водочными бутылками магазинов, бьющих фонтанами сухого вина и портвейна кафе и не испытывали никакой тяги к спиртному...

Гризлиус N 9. 25 июля 2002, четверг.
Неудачные попытки путешествовать.

Талашкино, Талашкино и еще раз - Талашкино! Кому не известна бывшая усадьба местной меценатки княгини Тенишевой? Тенишева для Смоленска гораздо важнее Крупской, раз даже улицу переименовали. Именно в Талашкино и собрались мы в среду, в предпоследний день пребывания на земле смоленской.
С самого утра путешественники поехали на автовокзал, чтобы на пригородном автобусе совершить вояж по сельской местности.
- Ну и что? - спросите вы. - Как там историко-архитектурный комплекс "Теремок"?
Никак, дорогие мои. Причем, во всем надо винить пригородное автобусное сообщение. Да, товарищи! Вот, где окопались вредители и враги народа!
Судите сами. В 11-30 мы были на вокзале. Походив кругами, друзья с трудом выяснили, что до Талашкино следует маршрут N107 и следующий рейс будет через 45 минут. Бесцельно прошатавшись по знакомым окрестностям и сделав ряд бессмертных фотоснимков, Гризли и Паумен в 12-10 стояли на остановке. Вместе с нами примостились несчастные старушки с котомками, для которых маршрут "Смоленск - Талашкино" - единственная отдушина в их темной жизни. Именно этой дорогой добираются они до своего селения из Смоленска, запасшись продуктами и промтоварами.
12-20. Автобуса нет. Мало того, на вокзале - ни малейших признаков какой-либо деятельности. Ленивые водители стоят около своих транспортных средств и о чем-то болтают. Светит солнце, а старушки и мы настойчиво ждем автобуса до Талашкино. Мы хотим в Талашкино, черт побери!
12-30 - нет автобуса. 12-40 - автобуса нет!
И тут Паумен совершенно справедливо заявил:
- Да пошли вы со своим Талашкино! В конце концов, мы там не живем. Если уж на то пошло, вам должно быть стыдно! Это - форменное безобразие!
На этой фразе друзья резко развернулись и двинулись на Колхозную площадь, похоронив навеки осмотр "Теремка"...
В конце концов, нам было из чего выбирать. Значительно отойдя от остановки, я еще раз обернулся. Автобус так и не прибыл. И я от всей души пожалел несчастных жителей Талашкино! Руководители города и области! Возьмите на карандаш этот вопиющий факт! Глубокоуважаемые талашкинцы! Не будьте равнодушными! Пока вы спокойно стоите на остановке и не требуете обеспечения ваших законных прав на передвижение, ничто не сдвинется с мертвой точки!
Мы же впервые вышли на Колхозную площадь, одну из достопримечательностей Заднепровья. Она оказалась весьма широкой, со старыми зданиями, удачно вписавшимися в современные постройки. Рядом располагался центральный рынок. Очевидно, это и стало причиной названия площади. От Колхозной отходит улица Беляева, которая заканчивается мостом через Днепр. Именно туда лежал наш путь.
У меня сложилось впечатление, что мост - безымянный: по крайней мере, если судить по нашим картам. Кстати, в справочнике "Смоленск" от 1965 года слово "мост" встречается лишь однажды. Под фотографией написано: "Новый мост через Днепр". Заметьте, не "имени Н.С. Хрущева" или "мост Космонавтов", а просто "новый". Стало быть, два остальных в то время величали "старыми"? Таким образом, я только что сделал фантастическое открытие: смоленские мосты не имеют названий!
В связи с этим мост, который пересекли путешественники, условно назову Центральным. В настоящее время он ремонтируется, и транспорт по нему не ходит. Это - большая проблема для города, который словно схватили за горло. Слава богу, разрешен пешеходный проход, и горожане этим активно пользуются.
Центральный мост выходит прямиком на крепостную стену. Здесь городскими властями планируется прекрасная набережная. Цель - великолепна, но работы идут удручающе медленно. Таким образом, реализация проекта переносится в туманное будущее.
Гризли тут же высказал ряд градостроительных планов о совмещении нового центра с парком Блонье и сносом деревянных домов между ними. Что интересно, Паумен не возражал, занятый рассматриванием ландшафтов.
- Смоленск совсем не выглядит туристическим, - наконец, произнес мой друг. - Хотя его история и архитектура подсказывает, что основной доход город должен получать от туризма.
- Туризм, как и зарплата населения, напрямую связан с экономическим положением в стране, - мудро отвечал я. - Нельзя в одном преуспевать, а в другом - безнадежно отстать.... Пока Россия будет бедной, по уникальным городам будут путешествовать только Паумен и Гризли...

*

Далее наш путь лежал мимо Кутузова-Смоленского (так было указано на памятнике, построенном в 1954 году). Почему полководца нарекли таким образом, мне было доподлинно не известно. Однако, позже я выяснил, что в 1812 году Михаил Илларионович Кутузов был возведен императором в достоинство светлейшего князя Смоленского...
Порадовавшись за героического полководца, друзья тоже совершили настоящий подвиг, а именно - пешком забрались на Большую Смоленскую Гору. Для непонятливых поясню, что улица Большая Советская, начинаясь от Днепра, заканчивается площадью Смирнова, при этом имея подъем не менее полукилометра - это характеризует великолепную холмистость города. Пройти такую улицу снизу-вверх - мужественный поступок. Описанная высотка была взята нами штурмом, правда, путешественники изрядно взмокли.
Посему в моей голове родилась гениальная мысль, к которой прошу прислушаться администрацию Смоленска: в день города, 25 сентября, для вновь прибывших туристов устраивать пробег по Большой Советской снизу-вверх. Если участник, стартовавший с Центрального моста, через 15 минут добежит до Памятной Скрижали, ему присваивается звание "Почетный гость Смоленщины"...
Нам, к сожалению, медали никто не вручил. Несмотря на это, друзья направились к музею-квартире Теркина, вернее, Твардовского. Надо сказать, что я ошибся не случайно. Дело в том, что памятник Твардовскому и Теркину во многих путеводителях именуют как "памятник Теркину". Налицо преувеличение роли литературного персонажа по отношению к его создателю.
- Хотелось бы изучить материалы о поэте, - признался Гризли, пока путешественники топали по проспекту Гагарина. - Все-таки, в мы с Твардовским - коллеги. Я - писатель, он - поэт.
- Пушкин и я - поэты,
Я принял эстафету!
- довольно обидно передразнил меня Паумен. - Кстати, Твардовский - многоплановая личность. Если ты не в курсе, он был редактором "Нового мира" в период хрущевской оттепели.
К своему стыду, я, действительно, был "не в курсе"... Однако автор надеялся посетить музей и, тем самым, исправить ситуацию...
В кратком путеводителе "Смоленский государственный музей-заповедник" черным по белому написано: "музей-квартира "А.А. Твардовский в Смоленске" открыт в 1990 году. Сохранен жилой интерьер, в одной из комнат размещена экспозиция, рассказывающая о творчестве выдающегося поэта и его пребывании на Смоленщине".
Вы спросите: зачем переписывать чужой документ? Неужели нельзя рассказать об увиденном собственными словами? К сожалению, нельзя, ибо музей оказался закрыт по неизвестным причинам.
Собственно, закрыта была квартира на 2-ом этаже жилого дома: здесь обитали родители поэта, к которым он наведывался из Москвы (с 1943 по 1965). Чудом обнаружив малоприметный музей, я нажал на звонок.
Он оказался хитрым: нетривиально запищал, а затем раздался звук, напоминающий автоматную очередь, только значительно тише. "Очевидно, оригинальный звонок напоминал Твардовскому о Великой Отечественной войне", - с благоговением подумал я.
Однако, звонок прозвучал впустую: за дверью никого не было. Квартира явно находилась под сигнализацией и взламывать замок, чтобы потом, в отделении милиции, настойчиво рассказывать о своей безграничной любви к Твардовскому, путешественникам не хотелось. Пришлось возвращаться обратно ни с чем.
- Ну, ничего, новый район посмотрели, - утешал я Паумена. - Хорошо, что Твардовский не в центре Смоленска жил...
- Хотел бы я знать, где живет ответственный за музей-квартиру, - мстительно отвечал Паумен. - Поквитались бы...
- В качестве наказания, - туповато пошутил я, - его надо заставить выучить наизусть "Василия Теркина" ...
Чтобы закончить эту грустную историю, сообщу, что мы и на следующий день добрались до музея: ситуация повторилась. Очевидно, нечистоплотные смотрители квартиры получали денежки из благотворительного фонда, но на службу не являлись.... После двух бесплодных визитов выдающийся поэт стал прочно ассоциироваться с автоматной очередью звонка в музее-квартире.
Мы же, по очаровательной улице Нахимсона, уставленной милыми двухэтажными домами, вернулись к знакомому магазину "Кофе на любой вкус!". Именно там нас вчера застала гроза. Кстати, она коренным образом повлияла на погоду: в смоленском крае установились почти непрерывные дожди. Облака идут очень низко над городом и местную телебашню практически не видно.
Я долго рассуждал об этом явлении: несомненно, Смоленск, как крепость по духу и предназначению, всегда встречала врага в штыки. Не исключено, что местные холмы принимают за врагов обыкновенные серые тучи. Поэтому вчера всю вторую половину дня шел дождь. Капли падают строго вертикально: дождь меняется от сильного до среднего, но его продолжительность напоминает знаменитый питерский дождик.
Друзья же вернулись в гостиницу.
- Не получается под конец поездки путешествовать, - пожаловался Гризли. - То в Талашкино не доехать, но музей Твардовского закрыт...
- Значит, скоро пора уезжать, - проницательно заметил Паумен. - Смоленская земля это чувствует, и старается сделать отъезд безболезненным...
Уже в номере друзья выпили кофе, а затем Паумен погрузился в обычное: "читалово, дремалово, спалово", а Гризли выбрал для себя "писалово". Подивившись скучной работе местных газетчиков, я набросал несколько ярких фрагментов, которые, несомненно, войдут в настоящую книгу...
Вечером путешественники пошли в знакомый интернет-клуб. Как я писал, он расположен в одной из башен крепостной стены, рядом с Никольскими воротами. Кстати, Смоленск часто называют "город-ключ", но я не в восторге от этого названия, хотя и понимаю его историческое происхождение. В те далекие времена завоеватель города становился обладателем "волшебного ключа" от этой местности, контролируя территорию с высоких башен мощной крепости. Но лично мне больше нравится название "город-стена", свидетельствующее о защитном, оборонительном характере Смоленска.
Интернет-центр "У Никольских ворот" рекомендую всем гостям города. Это - идеальное заведение для туриста: тишина, покой, малое количество народа и приемлемые компьютеры даже с выведенными колонками. Отчаянно навалившись на поисковую машину "Яндекс", Гризли, используя хитроумные спецсимволы и расширенный поиск, пытался понять значение аббревиатуры "U.P.G.", которой буквально исписан весь Смоленск. (Я даже видел надпись "U.P.G. - style"). Однако всемогущий "Яндекс" ничего, кроме Уренгойского газового предприятия и другой откровенной чепухи, найти не мог.
Пожалуй, "U.P.G." - одна из величайших загадок Смоленска! Если кто-то из читателей способен пролить свет на это таинственное буквосочетание, оставляйте свои комментарии к запискам или ищите наш мейл рядом с этим произведением. Подписывайтесь так: "Гризли и Паумену. По поводу "U.P.G.".
Мы вышли из всемирной сети Интернет около 9-ти часов вечера. Жизнь в "реале", между тем, продолжалась. Многочасовой дождь только что закончился. Прохожие, несмотря на столь поздний час, высыпались на улицы, стремясь подышать свежим воздухом. Друзья вновь прошлись по памятным местам.
В этот вечер путешественники подводили первые итоги смоленской поездки.
- Был ли хотя бы один неудачный город, - хвастливо начал Гризли, - который я предложил посетить?
Вместо ответа Паумен поморщился.
- Ты не очень важничай, - наконец, произнес мой друг. - Я контролирую твои решения, поэтому и проколов у нас не бывает. Однако я не предполагал, что в Смоленске будет так жарко...
- Город замечательный, - не обращая внимания на замечание, продолжил Гризли. - Я-то всегда знал, что здесь много церквей, старых домов, музеев...
- А я не ожидал столь низких цен на питание, - добавил Паумен...
И друзья принялись перечислять все плюсы и минусы состоявшегося путешествия...

Гризлиус N 10. 25 июля 2002, четверг.
Из Смоленска - с любовью!

Настала пора перейти мне к девятому, то есть последнему дню пребывания на этой земле. У меня есть ощущение, что больше я здесь никогда не буду. Я пишу эти записки, а за окном - идет дождь: вот уже третий час с неба капает и капает. На стоянке под окном - тихо и лишь мелкий пес, который всегда лает по ночам, деловито ест свою еду у помойного бака.
Гостиничный столик уже давно стал мне письменным, и я с ним вполне свыкся. Мало того, я достаточно удачно вошел в образ писателя - последние три дня в течение около двух часов заполняю листы бумаги все новыми словами. Кстати, бумага на исходе, осталось только пять чистых страниц.
Немного подумав, я решил, что последний день не буду описывать подробно. Скажу лишь, что мы сходили в магазин "Смоленский лен", который находится на улице Пржевальского. И еще: номер нашей комнаты - "303", чтобы потом знали, куда вешать памятную доску...
В магазине "Смоленский лен" вы можете купить по довольно низким ценам постельное белье, скатерть, рушник или разнообразные салфетки. Это - универсальный сувенир: и как подарок, и просто на память. К сожалению, магазин гнездовского стекла на Большой Советской нам понравился значительно меньше.
Впрочем, вы можете обзавестись чашкой с изображением Смоленска, чтобы потом, дома, спокойно попивать из нее чай. В "Доме книги" нетрудно приобрести красочный справочник-путеводитель по городу и много другой краеведческой литературы. Одного вы не сможете купить, уважаемые! Это - бесценные воспоминания!
Вот - основное богатство, которое подарил нам этот славный город. Поэтому, перед прощанием, хочется произнести фразу, которая уже давно вертится на языке: "Печаль моя светла"!
Если бы мы продолжали прежнюю алкогольную линию, то следовало бы купить побольше водки "Смоленская" торгового предприятия "Бахус" и бахнуть, бахуснуть на все сто, в пьяном дурмане заливая печаль от перспективы возвращения. Но сегодня перед вами - другие Паумен и Гризли: практически трезвые, но не менее известные путешественники начала ХХI века. Посему, печаль моя светла!
Конечно, впечатлений очень много. Образ Смоленска резко обозначился, вырисовался в сознании и вереница будущих веселых и трагичных дней вряд ли легко сотрет его из моей писательской памяти. Я уже говорил, что заметки о путешествии никогда не бывают полными, но всегда надо знать ту грань, черту или, если хотите, ту смоленскую стену, перед которой стоит остановиться в восхищении, изучая незнакомый город или край. Ибо путешествие, познание своей Родины, не побоюсь этих возвышенных слов, не имеет границ как временных, так и глубинных.
Можно написать отдельную книгу о гостинице "Смоленск" и, уверяю вас, это будет отличным произведением! Следовало бы прожить здесь год и издать пятитомник "Обзор земли Смоленской". Однако, всегда надо двигаться дальше!
Печалит меня лишь смоленская башня Веселуха, до которой мы не дошли из-за феноменальной холмистости города, да Курган Бессмертия, куда не выбрались по причине отсутствия времени. Да еще несколько десятков мест..., но уж простите нас, глубокоуважаемые смоляне! Пусть будущие путешественники переплюнут нас!
А дальше... писать становится очень сложно. Слезы застилают глаза, вся бумага в мокрых пятнах. Рука дрожит, буквы выходят корявыми. Неужели пора заканчивать?
Смоленск - прекрасный, цивилизованный, современный, тихий и спокойный, многоплановый город, очень зеленый, древний и молодой. Город - защитник, город - герой, настоящий русский город. Приезжайте к нам, друзья, на родную Смоленщину и вы получите незабываемые впечатления!
И, наконец, последний мой совет. На одной из прогулок по городу обязательно найдите скульптуру Смоленского кота. Там, где улица Николаева пересекает улицу Октябрьской революции, расположен небольшой сквер. Именно на этом месте вы, после долгих поисков, обязательно наткнетесь на небольшую белую фигурку. Уникальное животное грациозно стоит, выгнув спину, и смотрит на вас своей изящной красивой мордочкой.
Обязательно сфотографируйтесь у Смоленского кота! Это приносит счастье! Сей секрет знают лишь немногие: я, Паумен и Смоленский кот. Он рассказал нам об этом в доверительной беседе. Пока еще не организовалось паломничество к этой бесценной скульптуре, бросайте все свои дела, отложите в сторону рутину повседневности и поезжайте в Смоленск. Настраивайтесь на встречу со Смоленским котом, будьте с ним честны и открыты. И если он вам позволит сфотографироваться рядом: вас ждет счастье!
Можете поверить мне, друзья!
Так, под проливным дождем, наблюдаемым из окна гостиницы, я и закончу свои заметки...

Оценка: 4.49*12  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"