По краю нашего огорода в Старых Бобовичах рос между смородиной и малиной кустик крыжовника. Меня удивляла его смелость. По утрам не попадает зуб на зуб, на почве иней, а у этого растения ярко-зелёные кисточки на ветках. Почки соседей едва проснулись, как будто не доверяя весне. Зябко им. Из-за колючек необычный ягодник казался мне взъерошенным ёжиком, готовым к противостоянию с возвратным холодом.
Ветки крыжовника тонюсенькие, не сравнить ни с малиной, ни со смородиной. Старые листья батька убрал, почву разрыхлил. Ершистому кусту здесь неплохо. Всё вокруг словно засохло, лишь слегка подавая признаки жизни. Он вызывающе зеленеет. Не заметить невозможно. Иду к нему, смотрю. Трогаю пальцами холодные листочки. Думаю о том, почему у нас огородного упрямца называют ягрусом. Слово "крыжовник" больше нравилось из-за буквы "ж". Она есть и у ежа, знакомого мне пока только по картинке из учебника.
Ягод нет, однако царапается куст, как Пушок с его белыми когтями на рыжих лапах. Схватила меня нижняя колючка за штанину и не отпускает. Наклонился, стал отцеплять, а другая палец уколола. Я не обижаюсь. Без глаз он. Не видит, что подошёл маленький человек. Худа не натворит, ветки посмотрит.
Мороз ещё не ушёл окончательно. Вопреки ему наш ягрус живой и зелёный. И от хаты, и от сарая заметен. Какими бы ни оказались возвратные холода, куст их переносит, оставаясь в новой одежде. Видно, корни в земле чувствуют, когда неказистому ягоднику наступает пора заявить о себе, олиствиться, приветствовать весну. Почвенная мудрость не подвидит их никогда.