Его мнение: находиться в гитлеровском концлагере и не быть готовым к исходу в иной мир не представляется возможным. Скученность и, по слову родителя, пошести будто нашёптывали ежедневно военнопленным о том, как смехотворны их шансы выбраться на волю из-за колючего ограждения.
Вши для заключённых становились одной из основных напастей. Немцев тревожили победы Красной Армии. Для обитателей шталага 8 А они превращались в безусловную моральную поддержку. Запомнилось мне, что батька считал молитву во имя Отца, Сына, и Святого Духа помощью от Бога. Таинственной, древней силы просьба, полученная в дорогу от матери, укрепляла готовность противостоять невзгодам.
Молился не только за себя, но и за родителей, сестёр, братьев. Ничего не зная об их судьбах, надеялся: они тоже молятся за него и ждут дома, в Старых Бобовичах, в бревенчатой хате, где росли дружной, большой семьёй. У Алёны Дмитриевны много детей. Всех воспитывала в вере Христовой, соблюдая посты и православные праздники.
Концлагерь мог отнять у человека всё, даже жизнь. Вера оставалась особняком, открытым для души заключённого. С ней легче было пережить тиф, голод, когда порой приходилось есть древесные листья и траву, парад неизвестностей, маячивших впереди, всевластный холод.
![[]](/img/g/gawrilenko_d_s/dmitrijsergeewichgawrilenko-419/60kopija2.jpg)