В СССР любые проявления эротики и самоудовлетворения не приветствовались и взаимоотношения между полами пытались ограничить актами, необходимыми для воспроизводства постоянно уменьшающегося населения. Ни о каком половом воспитании даже речи быть не могло. Особенно трудно приходилось прекрасной половине человечества. Сказывался постоянный дефицит мужчин, связанный с войнами и революциями. Ну хорошо, если ноги растут от шеи, а все необходимые вогнутости и выпуклости, так сказать, на месте. И черты лица привлекают, как принято сейчас говорить, альфа-самцов. А что делать бедным девушкам зрелого возраста, с невзрачной фигурой и лицом, которое в случае полового контакта, происходившего чаще всего очень редко и в глубоком подпитии, хочется прикрыть газетой. Хорошо, если это компенсировалось образованностью, интеллектом и умением вести себя в разных щекотливых ситуациях. Тогда у девушки были большие шансы получить друга или удержать при себе мужа. А что делать, если этого нет, интеллект на уровне коровы, внешность страшнее атомной войны. Даже на панель не пойдешь. Если кто подхватит, то с очень большого бодуна. Что же бедной девушке делать? Жить то хочется, а не с кем. Можно конечно в монастырь, да туда тоже не в раз попадешь. А приемам самоудовлетворения и психологического регулирования, предохранению от нежелательной беременности никто не учил, да и секс-шопов тогда не было. Вот и попадали бедные девушки в дежурные гинекологические отделения с различными инородными телами влагалища. Чего там только не обнаруживали авторучки, карандаши, ложки, бутылки... Но один случай запомнился больше других.
В тот день я дежурил анестезиологом в большой больнице скорой помощи. После десятка различных операций наступило временное затишье и я сидел в ординаторской с дежурным хирургом за партией в нарды. Вдруг меня попросили зайти на отделение гинекологии. Там на операционном столе лежало испуганное создание лет восемнадцати. Тощее как скелет с почти полным отсутствием бюста. А лицо хотелось сразу прикрыть газеткой. Рядом стоял заведующий гинекологическим отделением, прекрасный оперирующий гинеколог с весьма озадаченным видом. Он рассказал следующее. Девушка после окончания восьмого класса, сбежав от родителей-алкоголиков, приехала в город из глухой деревни и работала подсобницей в ткацком цеху. Жила она в рабочем общежитии. Создание это обладало интеллектом овцы. Словарный запас у него был меньше, чем у "людоедки Эллочки". А недостаток слов с лихвой восполнялся разнообразной ненормативной лексикой. Месяца два назад в общежитии была устроена грандиозная пьянка, закончившаяся групповым сексом. Кто-то сделал девушку женщиной и заодно одарил ее беременностью. Когда она рассказала это своей соседке, та посоветовала засунуть во влагалище что-нибудь широкое. Тогда, мол, оно расширится и беременность прервется. И это несчастное, глупое создание, недолго думая, засунуло туда лампочку, причем сделала это так аккуратно, что она не лопнула. Беременность естественно не прервалась, глупая девушка попыталась вытащить лампочку, но ей это не удалось. И она прибежала в приемный покой близлежащей больницы. Гинеколог боялся, что при извлечении лампочка лопнет, а это было чревато очень серьезными осложнениями. Тогда я дал этой ошибке природы глубокий наркоз, лампочку благополучно извлекли, а заодно избавили девушку от нежелательной беременности. Когда это человекообразное существо пришло в себя после наркоза, оно выразило нам свою благодарность в весьма витиеватых выражениях, которые я приводить не буду, а то меня привлекут за употребление ненормативной лексики в художественном произведении.