Ночь. Луна. Запах нефти. Вдали воет собака и стучат молотки. Грохочет по рельсам товарный поезд, вздрагивают и позвякивают пустые банки из-под краски на пустыре. Мертвенный свет разлился вокруг...
Нет, не так. По-другому.
Жил-был художник один. Звали его Васёк. И жил Васёк круто. Он и сам этого не понимал, но все познается в сравнении. А сравнивать Ваську было не с чем.
Художники вообще живут круто. Богема. Мажь себе холст чем-нибудь. Или не холст, а стену. Фанерку. Автомобиль какой-то. Забор, на худой конец. Или мост разводной. Но только не бумагу! Бумагу совсем нельзя. Для детей она. И для других нужд.
Круче, чем у художников, жизнь только у фотографов. Но нужен фотоаппарат. И платят все же меньше. По максимуму. В среднем - вопрос спорный... Зато с девушками знакомиться фотографам легко и приятно. Но и проблем огрести - тоже.
У Васька была только одна проблема, потому что жил он ненапряжно. Но проблема серьезная. С молодости. Он был эстетом, но классическим эстетом, и предпочитал использовать краску. Коллеги, которые перешли на другие материалы, в люди выбились, а Васёк все питался китайской лапшой и пальмовым маслом. На красках далеко не уедешь.
Главное в жизни художника - ненормированный рабочий день. Васёк это понимал и ценил, но поначалу из-за свободного графика денег у художника совсем не было. И секс из-за лапши плохой. Лапша не способствует сексу. Хотя секс - дело хорошее.
Но все-таки молодой организм способен продержаться и на пальмовом масле. Васёк писал и творил, творил и писал. Занимался сексом. Получал ощущения. Потом начал просто творить. И сотворил умирающего кота.
Кот был концептуален, хоть и выполнил его Васёк краской. О Ваське заговорили. В основном, любители животных. Одни кричали, что кот чудовищен. Другие - что кот заставляет задуматься о вечном. Третьи предлагали сделать кота своей эмблемой. Но денег Ваську кот не принес. Только славу. В узких кругах "зеленых". А Ваську хотелось продаваться. Тогда уже хотелось. Раздражали "майбахи" коллег, однокашников по училищу.
И первая картина, которую он не просто продал, а Продал, была "Луна в третьей четверти, отраженная в масляной луже у нефтеперегонного комплекса номер три". С Луны Васёк купил себе два деловых костюма и концептуальный автомобиль "УАЗ". Это на "калине" ездить стыдно, а на "УАЗе" - концептуально.
"Пожар Москвы 2013" купила мэрия. В знак фронды. Дым над Кремлем - круто. Горящий лимузин на Красной площади - круто. Это же не бывшее здание СЭВ и не Новый Арбат! А главное - идея. Дорого. О Ваське написали газеты. Ваську стали заказывать портреты.
На портретах Васёк поднялся. "Великая певица Мармелада Цыпина с ощипанной курицей". "Горец и шашлык". "Портрет секретаря директора на капоте автомобиля". "Отражение писателя в мониторе". "Бунтовщица и полицай". Не шаржи, нет. Фундаментальные полотна, пропитанные образом Луны и масляной лужи. С небольшими остатками кота. Отблеском умирающих глаз.
Но, работая над портретами, Васёк понял, что начал не только продаваться, но и Продаваться. И это было уже не так радостно. Что толку в черной икре и фуагра, когда хочется помидора с грядки? Не напьешься водкой "Белуга", когда тянет на пиво!
И Васёк начал писать для души. Траву. Много травы. Как правило, без цветов и насекомых. Но с мусором. Лесная трава, луговая трава, степная трава, лишайники тундры, саванна, прерии. Трава крупным планом. Никакого неба, никакой перспективы.
Сначала критики не поняли. Потом оценили. Трава пошла в рост. Трава перебила портреты знаменитостей. О пожаре Москвы никто не вспоминал. Кота перепродали за три миллиона. Луна в третьей четверти надежно заняла зал в Третьяковке.
Питался теперь Васёк исключительно травой. В прямом и переносном смысле. Но надоело. Хотелось сытного. А где его взять?
Васёк бросил писать вообще. Ел устриц и запивал белым вином. Иногда - черной водкой. Но творить не перестал. Плагиаторы бегали за ним на пляже по песку, заливали его следы эпоксидной смолой и продавали отпечатки. С этого кормилось человек тридцать. Каждый отпечаток был уникален. Появились поддельные слепки.
Васёк не смог уступить просьбам отца восьмерых детей и на некоторых слепках своих ног расписался. Нарисовал листик тополя. Такая роспись стояла и у него и в паспорте, и на чеках. Подделать было трудно, но многие пытались.
После аттракциона невиданной щедрости Васька счастливый отец купил детям остров в Тихом океане, заявил, что Васёк - жалкая бездарность, и уехал создавать коллажи из ракушек. Коллажи отчего-то не пошли. Отец полагал, что это происки обидевшегося Васька. Васёк давно отринул суетное и даже не переживал из-за подозрений плагиатора. Он о них просто не знал.
Но спокойствия мало! Ваську хотелось счастья! А счастья не было. Он шел к успеху и пришел. Он хотел денег и поучил. Он наелся лангустов и едва не захлебнулся шампанским. Но из леса он не вырвался. Дремучего леса.
А хотелось леса не дремучего, но дриммучего. Леса мечты. Мечты, мечты, где ваша сладость?
Пока же вокруг Васька царила дремучая хренотень. Точнее, дриммучая хренотень. Дриммучая трава. Она ведь сам ее выдумал! Сам вошел в лес, из которого не было возврата.
Краски! Его сгубили краски. И кот, и Луна над масляной лужей, и певица Мармелада, и курица, кости которой истлели, и трава.
Васёк побрел через лес. Пешком. С мольбертом за спиной. Он рисовал траву и оставлял рисунки на песке. Развешивал на деревьях. Иногда Васёк даже рисовал на бумаге, потом что стал близок к просветлению. Он перестал чураться бумаги, и был рад своей простоте.
Одно неясно было Ваську - когда же в жизни его начнется полоса светлого, неизбывного, чистого добра, когда закончится дриммучая хренотень. Не принимает ли он очередной квест за постоянное, сансару за нирвану?
Кто знает?
Так и бредет Васёк через лес, дружит с травой, пугает обезьян. Ведь и хренотень, и трава имеют конец. А добро вечно. Что бы кто ни говорил.