Майя росла тихой и почти безпроблемной девочкой. Вот только это "почти" стоило ее отцу жизни, а матери - рассудка. Вполне понятно, почему Майя винила себя - если б она не настаивала на существовании своего дара, если б без истерик сдалась на волю психотерапевтов, то сейчас все было бы иначе.
У нее была семья - она ее разрушила. У нее была Наставница - она потеряла ее.
У нее был любимый кот, но он убежал.
У нее был парень, но он, как и кот, убежал.
У нее никогда не было подруг. Она не знала, что такое пижамные вечеринки. Не знала, над чем хихикают девчонки в женском туалете. Не знала, что значит сбегать из дома к соседским мальчишкам, которые затеяли танцы у ночного костра.
Она не знала ...
Ох, она не знала многих вещей.
Но самое ужасное - она не знала, что такое тишина.
Тишина была чем-то недоступным для нее. Как, то небольшое, но по-домашнему уютное кафе у подножья горы Карадаг. Уютное и, поэтому, никогда не пустовавшее.
Каждое утро она приходила и наблюдала, как счастливые семьи входили и выходили, и снова заходили в кафе. Но для нее оно было недоступно. Стиснув зубы, она направлялась к подъемнику, закинув лижи на плечо, и раз за разом преодолевала "черную" трассу.
Ей было всего 15.
По документам, правда, все 21. Нет ничего такого, чего нельзя было бы купить за деньги.
Кроме тишины...
А деньги у нее были. Ведь родилась она отнюдь не в бедной семье. После смерти отца все состояние перешло к маме. Спустя два года мама тяжело заболела, еще через год она начала терять рассудок. И вот сейчас, красивая интеллигентная женщина, с аристократическими корнями, больше напоминала игрушечную куклу - смирную, послушную, молчаливую и абсолютно лишенную мыслительного процесса.
Майе пришлось пойти на обман. Она не хотела, чтоб любимая мама очутилась в закрытой лечебнице для душевнобольных. Чтоб ее тонкие изящные руки были усеяны синюшными следами пальцев грубых санитаров. Она не хотела, что б ее милой беззащитной матери делали больно. А еще она не хотела очутиться в интернате.
Другой город, другое имя, старые проблемы, но уже другая жизнь. Теперь, став опекуном матери, и распоряжаясь наследством, Майя могла позволить себе очень многое. Например, дистанционно учиться, чего ее родители никогда б не позволили. Или просто целые сутки просидеть в темной комнате - в тишине и покое.
Тишина - это то в чем она нуждалась, и то, чего не могла получить. А находиться рядом с больной матерью, было настоящей пыткой. Ни одной связной мысли, ни одной полноценной эмоции.
Стоя у кресла мамы, Майя ощущала себя маленькой лодочкой, которую штормовое море безжалостно перебрасывало с одной пенистой волны на другую. И дело вовсе не в тошнотворном запахе медикаментов, устойчиво висевшем в воздухе ее комнаты, и не в нехватке кислорода.
Дело в маминых эмоциях...
Вот в ее груди расцветает радость, ощущение абсолютного счастья и стремительного полета. Эти эмоции охватывают Майю, и она улыбается, хотя и знает, что радость принадлежит не ей, а маме. И можно было б по-настоящему насладиться этим опьяняющим счастьем, если б оно резко не сменилось на гнев. Гнев - на ненависть, затем негодование, боль, безнадега, раздражение, и снова - счастье, эйфория, любовь...
Эмоции матери сменяли друг друга с калейдоскопической скоростью, затягивая Майю в свою черную дыру.
После каждого такого посещения Майя запиралась в подвале на несколько дней, ощущая себя побитой, выжатой и больной...
Она была отрезана от мира, от своих сверстников, которые влюблялись, расставались, дрались, обижали друг друга, ненавидели, прощали, были счастливыми или несчастными; ломали руки, ноги, испытывали боль.
Свою боль...
А Майя...
А Майя даже не догадывалась, как это - ощущать СВОЮ боль. Она чувствовала боль кухарки, кода та обожгла себе живот; боль садовника, которому на ногу упали садовые ножницы; влюбленность молоденького курьера, доставлявшего продукты. Она чувствовала даже голод той дворняги, которая весь вечер скулила под дверью, пока ее не накормили. Она чувствовала каждого человека в ее огромном доме и каждого человека в радиусе 400 метров от себя.
Но вот понять, что ОНА сама чувствует, ей было не под силу. С каждым днем, она все больше теряла себя. Контакт с людьми приносил неимоверные мучения, а простое прикосновение ставало жестокой пыткой.
Майя много раз задумывалась над тем, почему она такая, и почему жизнь к ней так не милосердна. Но эти глупые размышления никак не помогали противиться Судьбе, которая методично излагала девочке жестокие уроки жизни. Именно, что уроки - их было много, но самый болезненный - один...