С вечера пошёл мокрый мохнатый снег, и медленно ветер кружил хлопья всю ночь. На чердаке лечебного учреждения два ангела сушили крылья, развесив их на круглой трубе парового отопления: "Очень удобно" Они решили не мешать своим протеже уверяться, что волшебная погода принесла долгожданную встречу на совсем короткое время. "Люди чувствуют отпущенный срок, не догадываясь, что с рождения носят в себе иной мир" - подумали ангелы и оставили пару наедине. - "Здесь ничего страшного с ними не случится".
Пока хранители на заставленном старой мебелью, коробками, штабелями досок, мотками провода, рулонами рубероида и прочим нужным людям хламом предавались ничегонеделанью и просто беседовали, их подопечные витали в поднебесье.
Ну, а как же! Первое потрясение от контакта родственных душ подобно камерному ядерному взрыву, наполнившему мужчину и женщину тёплой лучистой энергией небывалой силы. По цепочкам следов на горизонталях и вертикалях парка можно было проследить их маршрут и направление движения. Большие следы чаще оставались статичными, разве что, вращаясь на месте, создавали круг, когда маленькие то удалялись, то приближались, пока следы не соединились, превратившись в две параллельные линии. До следующей остановки. И снова круженье... Раз-два-три, раз-два-три... До утра.
Вот так, на склоне лет, в лабиринте смущённых душ закрытого профилактория, вынесенного за город в лесопарковую зону, одной лишь силой воображения эти двое стёрли кирпичный казённый корпус, далеко внизу оставив прежние имена и связанные с ними истории, превратив приличный по размерам участок земли в танцевальный зал.
Их бал длился ровно три недели...
Двое не могли наговориться, почти забыв, что где-то в другом мире осталась набившая оскомину суета сомнения, вины и раскаянья - нестерпимое ощущение непосильного бремени тщеты, сознательно взваленное на плечи обычного смертного. И место, которое невозможно им было избежать в одиночку.
Его сюда привела одержимость работой-обязательством. Перед наукой и страной. Каждый год в "поле" теперь стоил трёх. Будто таёжная бездонная топь засосала мужчину по самое горло и любое движение грозило смертью.
Её - образ давно отошедшего в мир иной отца с накрученными на тяжёлый кулак роскошными косами дочери.
"Им иначе было не встретиться", - замечает первый Ангел. "Никак иначе", - поддерживает второй, переворачивая крылья влажной стороной к теплу.
Я расскажу тебе, мой друг-читатель, об этом в двух словах, а то, знаешь ли, крылья у ангелов сохнут ой как быстро...
Только утром они познакомились. Женщина уже устроилась, когда заметила у входа релаксационной силуэт нерешительно переминавшегося с ноги на ногу на пороге полутёмного помещения человека.
- Лёбелонсье, помогите новенькому, - обратилась тренер к крайнему от двери мешку, хозяйка которого ловко, словно бабочка из кокона, выпорхнула из конверта.
"Здравствуйте!" - весело прошептала она. Я - Ася".
Протянула ладонь и добавила:
"Вы вначале пройдите по этим дорожкам, вот таким макаром, потопчитесь на них, а после забирайтесь к себе", - женщина точно и быстро показала нехитрые приёмы.
"Симпатичная какая бабочка", - седой, сухощавый новенький пристально её рассматривал. "Гадать о возрасте - мартышкин труд, - попискивал зуммер в мозгу аналитика. - Тем более по нынешним лицам, знакомым с нанотехнологиями"
Действительно, круглое, с аккуратным носиком и ярко-зелёными глазами, гладкой кожей и пухлым ртом, обрамлённое тёмно-русыми курчавыми волосами, оно могло, самое малое, отправить на Кубань и отвлечь от темы, а могло перенести в страну, где круглый год весна.
Заметив, что дама Лёбелонсье ("Что за имечко-шарада? Хм... Придётся покумекать на досуге") передёрнула плечами в замешательстве, поспешил представиться в ответ:
"Баз".
"Вот те раз!.. Наверное, с улицы здесь темно и плохо видно... Какое изумительное имя, кажется, французское, как и моё... Ладно, пора лечь и расслабиться"
Мысли в её голове возникали и таяли вместе с фигурой в направлении лежака. Прежде чем уснуть, она представила, как вечером уйдёт далеко в глубь парка. Чтобы окунуться в тихую жизнь леса, где постукивания, потрескивание, шум крыльев и одинокое "карр!" лишь подчёркивают общую гармонию мироздания. "И март нынче выдался диковинный. Ели стоят в тяжёлых белых шубах, а голые лиственные в пушистых шапках и кружевных платьях. На аллеях, украшенных порошей, там и сям видны стайки птиц возле жёлтых и серых пятен корма... Птахи снимаются с места при её приближении, качаются на ветках, осыпая оранжевый прозрачный зонт шуршащим снежным целлофаном" ...
Распахнув в пять вечера наружную дверь, Ася глубоко вдохнула запах весенней прели и зажмурилась, а когда открыла глаза, увидела рядом База.
- Вы, кажется, на прогулку? Не против, если я с Вами?
Он уже взял её за руку своей, сухой и тёплой, не дожидаясь ответа.
- Мне сказали, что Вы здесь ветеран. А я новобранец. Можете ввести в курс местных обрядов и инициаций? Буду весьма признателен.
Всё, что спутник говорил и спрашивал, было логично. Богатую и грамотную речь сформировали интеллект и образованность. Но она слушала едва заметные движения его руки и тела, напоминающие пружину, в центре которой оказалась. Почувствовав почти священный ужас, но не пытаясь освободиться, заговорила громче обычного, подхватывая шутливую ноту:
- Да... Хорошо. Я с радостью. И что же Вас интересует?
- Меня интересуете Вы, но не хочу Вас напугать, поэтому расскажите, пожалуйста, о местных порядках.
- Тогда предлагаю прежде познакомиться, - в зелёных глазах заплясали чертенята. - Начнём с Вас.
- Мне шестьдесят, и прошлым летом я прыгнул с тарзанки в Викторию... А сегодняшним вечером приглашаю Вас к себе в гости есть манго. Вы же не пробовали?! - прозвучало утвердительно. - Тогда Вы расскажете о себе. Даю фору. Идёт?
В тот вечер и несколько последующих они не увиделись в стационаре. В его палату подселили сразу двух спасённых из затопленной штольни шахтёров, которым перво-наперво необходимо было отоспаться. Но могли бродить в парке, держась за руки, не замечая, как снежная каша просачивается в ботинки. Прогулки становились всё более безмолвными. Второго дня на крыльце, прежде чем проститься, Баз охрипшим голосом попросил:
- Скажи, что ты не замужем. Потому что манго уже выспело... и такой вопрос я не смогу задать при дневном свете.
Ася звонко рассмеялась: "Нет".
"Нет" это "да"? - умолял взгляд мужчины.
Вечером четверга успокоенные на сон грядущий шахтёры заворожённо провожали взглядом каждую жёлто-оранжевую дольку, подносимую жилистой рукой ко рту смуглянки с аппетитными формами в позе лотоса на кровати соседа.
В смежную стену постучали и одновременно зазвонил сотовый. Гостья мужской палаты ответила:
- Да, сейчас посмотрю. Ага, очень красиво, Наташ.
На экране смартфона, рассыпанные по уступам горного кряжа, мерцали разноцветные, как яхонты, огни-свечки видного отсюда в ясную погоду городка.
Обернувшись к мужчинам, Ася скомандовала: "Мне срочно нужны ручка и бумага".
Через несколько минут мягким южным голосом прочитала:
В голубых сапфирах, в изумрудах город.
Красные рубины... и вечерний холод.
В небе чёрном месяц светит вдохновенно.
Как не верить в сказку?! Верить непременно!
И забрезжит сказка - бархатная ночь.
И поверить в сказку можешь ты помочь.*
Растаяли стены, растворив человечье представление о бренности и о несвободе. Каждая клетка заполнилась весенним мятежным ветром, травяным нектаром, укрепилась скальной уверенностью, силой могучей океанской волны, расплавила страх в огне протуберанцев... Люди оголёнными душами прикоснулись к тайне бытия...
Дни быстро сменяли один другой. В какой-то Ася и Баз нашли на снегу бабочку "дневной павлиний глаз". Ангелы теперь были рядом. Они наперебой уверяли, что, мол, конечно, не их происки, просто температура поднялась выше ноля, и снег за два дня растаял. И знали совершенно точно, что скоро примчится ветер, нагонит тучи, двое хулиганов замесят бурю, но случится она уже после того, как прозвучит последний аккорд вальса для мужчины и женщины.
А сейчас Ася вынесла из палаты банку, чтобы показать другу точно такую же синеглазку. У оранжевой с ярко-синими глазами красавицы стояла сладкая вода в крышке, подгнившие фрукты в контейнере - вполне себе обжитая квартирка...
"И она просто вылетела из-под моей кровати... вот девчата не дадут соврать", - подруга сделала круглые уверяющие глаза.
Соседки согласно закивали. В банку добавили новую красотку, и насекомые порхали, пока люди не выключили свет.
Погода в их краях непредсказуемая, но солнце в те дни припекало, и Ася переоделась в кашемировое пальто, клетчатые брюки и ботинки на толстой подошве. На шею наматывала шерстяной палантин с "огурцами", привезённый из Сан-Марино. Баз носил бессменный комбинезон из мембранной ткани и горные ботинки.
Рисунок их "танца" не изменился ни в чём: раз-два-три, раз-два-три. Но теперь под ногами не мялся и скользил весенний снег, а хрустели палые ветки и крошилась прошлогодняя листва. Серо-коричневое плетение ветвей выстёгивало капризное мартовское небо, меняющее краски в течение дня от белёсого и бледно-голубого до сиреневого к лимонному. В кронах в любовной истоме щёлкали и ворковали птицы, чтобы позже шумно хлопотать по хозяйству...
Дни становились всё длиннее и прогулки соответственно. Баз смешно рассказывал байки из жизни геологов, она делилась впечатлениями от поездок по Европе.
Истории переливались цветами радуги, пока пара не наткнулась на мёртвую белку. Слежавшееся тельце, почти не тронутое тлением. На берегу озера они вырыли ямку, погребли останки и придавили сверху камнями.
Два дня после случая друг не выходил из своей палаты и не отвечал на звонки. У Аси случился гипертонический криз, и доктор уложила пациентку в постель. На третий Баз без стука вошёл к ним, поднял её за руку, одел и увёл к озеру. Там попросил закрыть глаза, пока возился у схрона: "Теперь можешь смотреть" ... На холмике стоял вырезанный из камня жёлудь.
Два поворота деревянной лесенки спустили их к берегу. Вода у берегов освободилась ото льда и снега, пропитав тёмным и сделав ноздреватым в центре. Они молча смотрели, как на противоположном берегу, над топившейся банькой поднимается дым, растворяясь в небесном молоке.
"Нам бы не надо расставаться", - как-то суетливо, по-стариковски, быстро проговорил друг. Ася придвинулась к его боку и взяла за руку: "С нами уже всё случилось, милый".
Этой паре посчастливилось танцевать последний вальс. Бездумный, романтичный - живое воплощение благородных и возвышенных чувств. В нём мужчина - поддержка и опора своей женщины, отклоняющейся, стремящейся сохранить спину прямой. Неустойчивая позиция, однако такое состояние и такие чувства создают восхитительное послевкусие драмы и роскоши жизни... Именно то, что нужно двоим, чтобы в земной юдоли оставаться счастливыми вместе и врозь, сохраняя гармонию души и тела, здоровый род и мир.
Его выписали раньше по требованию института. Служебная машина прибыла до рассвета... На прикроватной тумбочке Аси в плоской коробке из картона лежало манго...
Ровно через год путник, назвавшийся Базом, ушёл в иной мир.
Травы шумят, и над рекой - мы с тобой...
К солнцу - вперёд - жизни полёт неземной.
И босиком, цветы в волосах, твой поцелуй на губах...
Руки доверчивые мои в нежных твоих руках...
Это с тобой...
Бронзовый звон, в тиши ночной, в тиши аллей...
Тяжёлый стон птицей летит с души моей...
Окаменев, деревья стоят, морозом звеня...
Это, мой друг, то, что со мной
Без тебя*
Пройдя все этапы смирения, Ася для себя решила, что у их истории будет продолжение. Но в этом мире Баз поставил её на ноги, и она поняла главное. Жизнь продолжается, пока "лёбелонсье" и "баз" танцуют свой вальс.