Утром Дотти приехала в Норчестер в семь утра, за час до начала работы. Она боялась, что снова опоздает из-за очередного приступа креативности транспортного мышления профсоюзных активистов. Но траффик функционировал вполне соотносительно с расписанием. Как и всегда, - когда не надо.
Скорее всего, оффис был еще закрыт, а общаться с лойерской секьюрити Дотти не особенно нравилось. Поэтому она решила немного погулять по городу. Тем более, что погода позволяла. Впрочем, погода в Норчестере была такой же переменчивой и прихотливой, как и в прочей Англии. Так что корректнее было бы написать: "Погода, вроде бы, позволяла."
Было ясное сентябрьское утро. Однако порывы холодного ветра со стороны, возможно, Шотландии не очень-то давали разыграться воображению. Но уже и то, что не было низких туч и за громадой собора явно пряталось солнце, - радовало. Промозглая английская осень прилегла на минутку на подступах к Норчестеру, - и, похоже, уснула.
Резиденция фирмы "Элаир, Добкин энд Абрахамс" располагалась, как ей и надлежит, в самом престижном районе города. Если подниматься к оффису снизу, от автостанции, то особняк ЭДэА живописно вписывался в кубический силуэт Норчестерского кастла. Впрочем, и "живописно" и "вписывалось" - эти слова принадлежали не Дотти. Она бы так никогда не выразилась! Эта нуворишская фраза запомнилась Авдотье Андреевне из пестрой рекламной брошюрки её работовладельческой компании.
Сама же Дотти находила, что офис фирмы вписывался в силуэт цитадели приблизительно так же органично, как мавзолей Ильича - в Кремль. Но даже и сам, мягко говоря, несуразный куб цитадели поначалу изрядно нервировал Дотти. Он казался ей обрубком. Как если бы некто средневековый взял - и отрубил прочь шпиль или, по крайней мере, верхнюю балюстраду, которые когда-то придавали цитадели архитектурную законченность. Если уж не элегантность.
Вообще говоря, безголовие местной архитектуры давно стало притчей во языцех. За неимением лучшей, англичане условились ею даже гордиться, - подобно тому, как все гости Парижа (да и многие парижане!) принуждены любоваться уродливыми культями тамошней Нотр-Дам. И находить в них не очевидное свидетельство неизбывного средневекового долгостроя и строительного брака, - а нечто этакое, в чем-то даже элитарное.
Архитектура Норчестера и вообще напоминала северо-французскую. Надо полагать, потому, что Нощер много веков служил опорным пунктом для разнообразных жантильомов континентальной удачи - не только для пресловутых англов энд саксов, но и для нормандцев, бургоньдцев, и прочих брЕтаньцев.
Под стать той публике, головорезными (а если точнее, то голово-отрезными) были и местные храмы. Силуэт их не напоминал привычную для русского человека оплывшую свечку, с пламенем той или иной остроты. Скорее - шахматную ладью, с обширной смотровой площадкою для высокомерного наблюдения сверху вниз (но вряд ли для благочестивой апелляции снизу - вверх).
На этом, в целом, сером фоне разительным исключением представала светлая громада Норчестерского собора. Но о нем - разговор особый. То есть, потом как-нибудь.
Пока же Дотти не спешила в сторону средневекового кубизма кастла (несколько влево от которого дыбился и собор). Авдотья Андреевна неспешно прогуливалась по живописным узким переулкам вокруг главной торговой улицы Нустера (и тем самым - и всего графства). Здесь располагались три "белых" улицы города: Улица Белого Льва, Улица Белого Коня и Улица Белого Лебедя. Почему они так называлась - Дотти когда-то наверняка знала. Во всяком случае, Колин прочел ей часовую лекцию о средневековых рыцарях, чем-то связанных с этим районом Норчестера. Что-то там было и про альбигойцев, и про Алую и Белую Розу, - и еще что-то ужасно романическое. Вот только беда: Дотти тогда немилосердно жали купленные за час до того модные туфли, - так что хорошо она запомнила лишь это сопутствующее лекции обстоятельство.
Улица Белого Коня, как это и положено ей по названию, вывела Дотти к Форуму. Так называлось здание, воздвигнутое в 1930-х годах определенно в свете ценных указаний дуче Муссолини, - пусть даже и незримых. В то время этот стиль был модным у вождей всего мира. Почему-то он слыл "прогрессивным". Так что название "Форум" очень даже соответствовало заветам Рима. Пусть даже оно и не имело ничего общего с Цезарем и прочими античными оккупантами (или, если угодно, цивилизаторами) Британнии, - легионы которых явно обошли Норчестер стороною. ( К неувядаемой скорби местных краеведов, которые уже пару веков тщились доказать Европе - обратное.)
В "Форуме", естественно, заседали городские власти. Бестолковый, помпезный и сквозняковый, как вокзал, - он невыгодно для себя контрастировал с прочей, по-джонбуллевски пузатенькой и уютной купеческой архитектурой квартала. И уже хотя бы по причине контраста заслужил право на существование в этой стране экс- и парадоксцентриков!
В 1990-е годы впритык к квази-неороманскому Форуму было пристроено новое здание. Стиль - пост-тэтчерский модерн. Говоря по-русски: стекло, бетон, алюминий и БАМовский оптимизм. Социалисты - они везде социалисты. Это нью-лейбористское покорение стихии разительно напоминало Дотти аналогичные сталестекляшки брежневской эпохи. Ох-ох-ох... А еще Англия называется!
Дотти никак не могла смириться с английской способностью относиться с хладнокровием киллера к дизайну своего ближайшего окружения. Не только местные домовладельцы, но даже и городские власти относились к вопросам согласованности общего городского ансамбля с терпимостью, достойной лучшего применения. Поэтому рядом с прелестным домиком 17-ого века в Норчестере запросто могло соседствовать урбанистическое чучело в стиле Мик Джэггер - пятижды отец каптруда.
Даже и привыкшей к социалистическим казармам Дотти порою становилось не по себе от английской всеядности. Хотя, казалось бы, - ну, этим-то чтО мешает? Ведь денег у каждого - навалом! Ну, пригласите вы хорошего архитектора, пусть поработает, - на благо города! Нет же, - будут городить обрубок на обрубок!
Дотти привычно вздрогнула, когда перед нею внезапно вырос модернистский нео-куб Форума (рядом с прогрессивным муссолиниевским Дворцом культуры) Естественно, что венец нео-лейбористских архитектурных дерзаний получил в последние годы не меньше почетных национальных призов и трофеев, чем старый Форум - во времена аппизмента. (Вариант апписмент смотрится ничуть не лучше, - так что оставим уж, как сразу написалось!)
Наряду с кабинетами разных ответственных товарищей, в Нью-Форуме располагалась местная контора БиБиСи, небольшой кинотеатр, а также городская библиотека. Дотти и Дженни регулярно навещали тамошнюю туалетную комнату, когда ходили вместе по центральным магазинам. В фойе Форума частенько устраивались ярмарки, где местные умельцы и просто свободные художники тщились обменять хотя бы на граммы стерлингов картинки, пластинки, платья-косынки и прочих кошечек-собачек как собственного, так и китайского изготовления. Зимой перед Форумом заливали каток, который казался Дотти вполне неуместным, - как перед лицом Норчестерского скайлайна, так и плюсовых температур местного Кристмэса.
Перед Нью-Форумом высилась готическая церковь Святого Питера Манкрофта. Небольшая, уютная, вся какая-то ловкая, - она успешно противостояла даже убожеству дабл-Форумов! "Манкрофт" - так доместицировали нустерцы исконную магну кампу (на средневековой латыни - большое поле или площадь). Когда-то здесь действительно была большая, открытая площадь.
За ней, в нескольких кварталах от Святого Петра, располагался Томблэнд (могильник). Это место и по сю пору имеет репутацию не самую хорошую. А если уж правду сказать, - то пагубнее тамошних закоулков для душевного здоровья слывет разве что подвал дома, в котором в средние века располагался оффис Норчестерской королевской администрации по делам ведьм и оборотней. Однако после прихода в Лондоне к власти небезызвестного Лорда-Протектора, преобразования не обошли стороной и Норчестер. Рьяно-пуританский мэр велел снести самые зловещие строения Томблэнда и построить на их месте - казармы для доблестных протестантских освободителей Европы. (Кромвелл как раз готовил британских джентльменов к походу на Бретань). Мэр, естественно, долго после этого не протянул, и вскоре был зарезан неизвестно кем. Хочется надеяться, что - католиком. Или роялистом. Как бы то ни было, нечистой силы в Томблэнде затем поубавилось...
* * * *
В нескольких ярдах от центрального входа в Нью-Форум Дотти заметила странную статую. Еще в прошлую пятницу ее тут определенно не было! Дотти подошла поближе и удивилась еще больше. Фигура, установленная на небольшом постаменте, была обращена лицом к церкви и торговой улице. На первый взгляд, монумент казался бронзовым. Но когда Авдотья Андреевна прикоснулась к нему рукой, то определила, что под бронзовой краской скрывался или пластик, или вообще папье-маше. То есть - и не статуя вовсе, а скорее макет!
На постаменте стоял пузатый, лысый мужчина, - не то в пижаме, не то вообще в подштанниках и распахнутой грубой рубахе на голом теле. Опухшее, жирное лицо с тяжелым подбородком. Угрюмо-брюзгливые уголки рта резко прорезаны вниз. Взгляд из-под кустистых бровей упрямо набыченной головы - злобный, жестокий, звериный. Во рту - неизменный сигарный окурок...
Черчилл, собственной персоной. Любите и жалуйте!
Дотти была поражена его выражением лица. Творцам монумента удалось добиться впечатления, как если бы в городской суматохе вы внезапно лицом к лицу столкнулись со вполне безумным человеком. То ли местный бомж в белой горячке, то ли беглый наполеон из ближнего желтого дома, то ли просто храмовый сумасшедший. Если не вообще сериальный маньяк-убийца!
Лишь тут Дотти заметила, что рук у "Черчилла" - не было. Они были выкручены за спину, а сам он - связан. А то, что Дотти сначала приняла за пижаму или грубую распашонку, при более внимательном рассмотрении оказалось смирительной рубашкой. Лорд Войны был запечатлен в такой позе, как если бы сзади его только что схватили два дюжих медбрата - и через секунду резко и больно задерут ему связанные руки и опрокинут лицом на землю.
Черчилль выглядел настолько ужасно, что Дотти побыстрее отвела взгляд. И взяла верхнюю из пачки косых листочков, лежавших у ног "безумного" премьера, и прижатых толстым рекламным каталогом одной шведской мебельной фирмы, чтобы не разлетелись.
Вот что она прочитала:
НЕ ПО МОЕЙ БЕДЕ СУДИТЕ МЕНЯ, НО ПО МОЕЙ ПОБЕДЕ!
Сэр Уинстон Черчилл сумел стать Премьер-Министром Великобритании, привести нашу страну к победе над силами Мрака во Второй мировой войне и стать "Самым Великим Британцем Всех Времен", - согласно недавнему опросу БиБиСи.
Между тем аналогичные симптомы маниакального психоза, от которого всю жизнь страдал Черчилл, сегодня не позволяют найти работу почти 70 процентам наших пациентов!
Давайте подумаем вместе, как нам избавить этих людей от стигмы!
Королевский Центр Помощи душевнобольным Норчестера.
Дотти поразилась и принялась перечитывать листовку. Внезапно кто-то сзади кашлянул и тронул ее за плечо. Авдотья Андреевна вздрогнула и обернулась. Перед ней стоял симпатичный молодой человек. Аккуратненький, с причесочкой клерка. Не нынешнего глобализированного мизерабля-безалабля, - а из старой, доброй, дисциплинированной Англии. Юный и гладко-розовый, как поросенок. В общем, английская кровь с местными же сливками.
Пиглет для начала изысканно понавыпевал долгие гласные в глориозной аббревиатуре оф БииБииСии... А затем коротко осведомился мнением Дотти о монументе.
Авдотья Андреевна сдержанно и светски ответила в том смысле, что статуя примечательна сплавом реализма и его сюра (юноша не понял и переспросил последнее слово). И что в целом - ей нравится, так как такое искусство, возможно, поддержит людей, также страдающих от "блэк дога".
-От чего, простите?
Пинклет отчетливо не слишком ориентировался в реалиях Уайтхолла (не говоря уже о таковых Чертуэлла).
-"Блэк дог", - охотно пояснила Дотти, - так Черчилл называл приступы тяжкой депрессии, которая его регулярно мучила, особенно во время запоев...
-Каааак?! Так он еще и делирийником был?!
Молодой человек на глазах терял невинность
-Ну, как же,... - смешалась и покраснела Дотти, потому что вовсе не хотела сказать что-нибудь оскорбительное для коммон сенса. - Ну, как же... Это же всем известно! Ведь на это же и обращает внимание памятник!
И Дотти затараторила то (не очень многое), что она успела вычитать из фолианта на столе в кабинете Колина:
-В середине тридцатых годов Черчилл находился в очень сложной ситуации, - и политического, и финансового, и душевно-психологического характера. Чтобы выйти из нее, он вынужден был использовать разные спорные методы. Некоторые из них.....
-О, как вы прекрасно всё сформулировали, мисс! - немедленно оборвал Дотти младший жрец английской Богини Гласности. И залебезил:
- А теперь то же самое - в камеру, плииз!
И на Дотти невесть откуда наехали сразу с двух сторон операторы с камерами на плечах. В отличие от своего номинального леадера, оба камерамэна были хмурыми, худыми и три дня небритыми мизераблями, - то есть олицетворяли худшие традиции нео-глобализма. От них явственно несло вчерашним виндалу по-мадрасски и сивушным перегаром. Запах Родины, однако.
Пиглет с бешеной скоростью затараторил в микрофон:
Однако от сеятелей правдивого, доброго и вечного так просто не отделаешься!
-Мисс, считаете ли вы, что Черчилл был психбольным фашистом?
-Кем?!
-Фашистом! И военным преступником! И что это он развязал Вторую мировую войну!
-Но... позвольте... Какой же он - фашист? Он же был - против фашистов!
-Ага! Так вы считаете, что Черчилл был коммунистом?
-Коммунистом?! Но - почему?!
-Простите, мисс, вы откуда родом?
-Из России.
-Отлично! Считаете ли вы, что Черчилл - такой же военный преступник, как и Сталин?
-Да что вы ко мне пристали! И при чем тут Сталин?! Что вы тут вообще про Сталина знаете?!
-Мисс, расскажите нам про Сталина, пожалуйста! Вы - тоже коммунистка, правда? Вы поддерживаете фашистскую политику мистера Путина в отношении свободной Украины, не правда ли?...
Дотти не без труда прорвалась из окружения ненавязчивой, английской журналистики. И ринулась прочь. Вот не хватало еще, чтобы леди д`Орфф рассказывала БиБиСи, как России надлежит вести себя с Украиной!
Когда она минут через двадцать, с трудом успокоившись, пришла к себе в Поуструм, Уэйн уже заступил на трудовую вахту.
-А я тебя только что по БиБиСи смотрел! Ох, и классно вы выглядели, мэдм! Вот уж не знал, что ты такая фотогеничная! Просто как американская ньюсридерша!
И Уэйн заржал, вполне по-лошадиному. Явно сказывался опыт работы с домашними животными по уикэндам.
- Что-о-о?!
-Зря ты только им так мало сказала про Черчилла! Псих - он и есть псих, чего уж там! Типа вашего Сталина - такой же кровопийца!
Уэйн вообще имел своеобразные представления о стране собственного происхождения. Как и большинство англичан, он любил Англию - от противного. То есть не то чтобы она особенно нравилась ему сама по себе. Просто Франция, Италия и прочий ЕС ему не нравились - несравнимо больше. Про Россию же он знал так мало, что она его и не интересовала вовсе. Ну, недоразвитая страна - не более того. Монголия там, КимНДР, Россия... Увот зе дифференс?
Поэтому при всех конфликтах Англии с не-Англией (и уж особенно - с Ирландией!) Уэйн решительно становился на сторону Лондона. Собственно, большинство россиян поступают так же, - когда общаются с иностранцами, пусть даже и жовто-блакитными.
Но вот во внутри-английских разбирательствах взгляды Уэйна были причудливы, как былые разводы на конвертах пластинок Сантаны и прочих пинков-флойдов: этакий кросс блэк-мэджик-вумана через караван-сарай. Мистер Коннор с примечательной враждебностью относился как к политике партии чопорной баронессы Тэтчер, так и, наоборот, - к таковой актуального чеширски-улыбчивого премьера.
Кто вообще нравился Уэйну из нынешних лондонских политиков, Дотти так и не смогла уяснить. Она не без некоторых оснований подозревала, что - Питер Мэндэлсон. Однако похоже на то, что для Уэйна было делом чести никогда не сознаться (а уж особенно - русской даме!) в подобных постыднейших симпатиях!
Что же до Черчилля, то его Уэйн (возможно, начитавшись текстов Эвила Дирвинга и его обскурных камрадов по интернету) вообще считал самым "пёрфидным персонажем" английской истории. Почему именно - Дотти тоже не смогла уяснить. Она не могла исключить, что Уэйн имплицитно инкриминировал лорду Уинстону не только персональный демонтаж Эмпайра до основания (с чем Авдотья Андреевна, право, никогда бы не согласилась! Уж она-то знала, что такое - настоящий демонтаж Империи!). Похоже, сэр Уинстон был непосредственно виновен и в актуальных приватных обстоятельствах сына Уэйна (и тоже Уэйна) с некою мисс из Свазиленда. Эти обстоятельства всё более явственно тендировали к женитьбе, - к вящему ужасу Уэйна-старшего.
Вышесказанное было особенно забавным потому, что самому Уэйну больше всего в классической английской политике нравился Ллойд Джордж. О колоритных особенностях этой политики (в первую очередь - о многообразии решений дамского вопроса) Уэйн рассуждал с такой неизбежной ежеутренней занудностью, что внимание Дотти автоматически отключалось при первом же упоминании имени (ещё и) этого английского эмгм ёрла.
-Да что тут вообще происходит?! Что это ещё за памятник такой идиотский? - Дотти почувствовала, что снова теряет контроль над собой.
Ну, такие вопросы Уэйну два раза задавать без надобности. Он с ходу, техасским ковбоем, вскочил на любимого геополитического конька.
Оказалось, что статуя Лорда Войны делала сенсацию дня. На базе выставленного перед Форумом макета планировалось сделать настоящий памятник герою Англии. Однако мнения нации на этот счет полярно разделились.
Среди прочих видных деятелей, с резкой критикой подобного "глумления над святою памятью" выступил внук Черчилла - сэр Николас Соумз, депутат лондонского парламента от партии консерваторов (в просторечии - тори).
Как и Дотти, Уэйну статуя понравилась. (Уже хотя бы просто - назло тори, естественно.)
Но вскоре они всё же поссорились - в очередной раз из-за Югославии. Милошевич тогда еще был жив. БиБиСи как раз что-то передавала о суде в Гааге.
Дотти вздохнула:
-Жалко дяденьку...
-Нечего душегубов жалеть! - неожиданно рассвирепел Уэйн.
-Да он не бОльший душегуб, чем ваш Тоничка!
Это было выпад явно не по адресу. Уже едва ли не весь Норчестер знал, что Уэйн был едва ли не самым преданным местным врагом улыбистого борца за мир во всем мире.
--Ах, р и э л л и? - спел Уэйн с самой издевательской интонацией, на которую способен гений кокни. - Я так смотрю, мэдэм опять запамятовали, что этот... (далее следовало некоторое нустеровское словцо)... такой же наш, - как и ваш? Вы тут не в вашей...(новое колоритное слово)... России, дарлинг! Тут у нас -... (еще одно словцо)... демократия! Короче - живо за работу! Чоп-чоп!
Следующие часы Дотти демонстративно дулась на Уэйна. Но нельзя сказать, чтобы произвела этим особое впечатление на своего шефа, которому
было за Державу обидно.
В обеденный перерыв Уэйн, по своему обыкновению, развернул "Норчестер Хералд" . Если судить по первой полосе этого флагмана местной прессы, в нашем тишайшем графстве не переводились душегубы, шулеры и казнокрады, - а автокатастрофы, пожары и убийства случались едва ли не чаще, чем в Нью-Йорке. Внутри эта 80-страничная газетка повествовала о событиях обыденных, - очередное строительство очередной площадки для гольфа, открытие очередного китайского ресторана на месте в очередной раз обанкротившегося пакистанского, очередное явление привидения в Томблэнде, интервью перед очередной прощальной гастролью сэра Клиффа Ричарда... Ну, и наконец, святое: телепрограмма, гороскоп и спорт.
Но вот на фасаде Герольда неизменно красовались дымящиеся остовы автомобилей, аршинные слоганы о зверском иностранце-насильнике... Или об утопленнике, выловленном в предрассветный час из местной (а-га?) Темзы, вблизи печально популярного Нощерского найтклаба "Адвокат Твайлайта".
Вот и сегодня Дотти бросился в глаза кровавый первополосный слоган:
"ДОКТОР НАЙДЕН ПОВЕШЕННЫМ"
Под ним - фото с толпой полицейских вокруг носилок, накрытых серебристым покрывалом.
Уэйн заботливо, с предвкушением мирной радости интеллектуального чтения, расправил газету... И - приступил. Нет, всё же англичане - неисправимы. Как были они пиратами и головорезами, так и остались. Без отчетов о мордобое и прочем спорте даже и мирный, как овечка Долли, Уэйн и дня не мог прожить!
Итак:
"Вчера перед боковым входом в Магдален Чёрч был найден мужчина."
--Бла-ди Хелл! Вот это - новость! Редкость для Нустера, изнт ит? - обстоятельно откомментировал первую фразу Герольда Уэйн. Затем фанат Ллойд Джорджа тщательно прочистил горло и с выражением продолжил:
"Джентльмен пребывал не в самой лучшей форме, потому что голова у него отсутствовала. Сам он находился в неустойчивом положении, так как раскачивался подвешенным за ноги на нижней ветви ближайшего дуба. Поэтому, как не без труда удалось выяснить нашему инвестигейшному рипортэру Джеремею Н. Саймонсу, -
найденный был, скорее всего, мертв. Точно опознать пострадавшего стало для полиции непростою задачею. Но детектив-инспектор Джон МакКстати снова проявил свойственный ему незаурядный интеллект. В эксклюзивном интервью нашим читателям инспектор сообщил, что в кармане жертвы ему удалось найти визитную карточку. Так как дюжину таких же он нашел и во втором кармане, то следствие не исключает известной вероятности, что они, как и весьма примечательный фрак жертвы в целом, принадлежали известному артисту нашего знаменитого театра, - доктору W.***, - который был занят в субботнем спектакле Мастер энд Маргарет прославленного режиссера..."
-Что-о?! Что-о ты сказал?! --
Дотти кинулась к Уэйну и выхватила газету у него из рук. Уэйн, как и положено джентльмену, не стал вступать в битву с дамой.
Дотти снова и снова перечитывала небольшой текст, написанный в фирменном герольдовском стиле, - то есть напыщенно и маловразумительно.
Между тем Уэйн засвистал нечто явно военно-морское. Потом вздохнул и изрек, со свойственной ему смесью английского юмора и эмпатии к року (энд роллу):
--И хладен был артистный сэр,
как Чёрчилл в центре Форум-сквер...
Уэйн пописывал стишки (и время от времени замахивался даже на лимерики), так что с неизбежностью стихийного бедствия обрушивал на публику свою поэтическую музу. Прямо с Парнаса, вместе с Пегасом.
Когда Дотти отложила газету в сторону и глаза её сами собой стали мокрыми, Уэйн светски поддержал разговор:
-Да вы никак знакомы с хладнецом, мэ`м?
-У-гу ...- всхлипнула Дотти. И - наконец! - разрыдалась.