Про Светлану Шэ я и сам частенько готов вспомнить. У меня нет к ней претензий. А когда англичанок убрали из нашей в новую общагу, я даже завздыхал спокойнее, начал хотя бы на других девок смотреть и мять их на лестничных площадках.
Светлана Шэ хотя бы всё-таки снизошла до объяснения: "У меня есть парень", и я перестал сходить с ума и целовать бетон, по которому она ходила.
- Я же однолюб, Маруся.
- Ты?! - Маруся долго смеялась, чай даже остыл.
- Да, я не перестал её любить, и не перестаю, хотя она, наверное, в эту дверь войти не сможет, или я бы ее не узнал при встрече.
- Такая пузатая, наверное, - Маруся гордится своей худобой. - Ну ладно, расскажи-ка - как ты ее увидел тогда над Амуром на полнеба, и этот твой желтый кварцевый камешек в виде сердца, который грел тебе еще долго в кармане душу.
Светлана Шэ была похожа на серну, на такую утонченную олениху - я поставил ей засос на ее шикарной шейке, а на следующий день ей нужно было идти на собеседование. И так, как она в первый год не прошла по баллам, то ее испуг перед комиссией, где она предстала с наклеенным пластырем на шее, - был апокалипсическим: как она опустилась и согрешила! Тем более, у нее уже, возможно, был ДВИМовец или курсант ТОВВМУ, которому она чуть было со мной по полной не изменила...
- Зачем ты смотришь на свою ладонь?
- Представляешь, до сих пор ощущаю на ладони ее бедро, вкус и гладь ее кожи, ткань ее летнего платья, под которой резинка...
- Трусов? - Маруся явно испытала легкий озноб.
- До сих пор! Это никуда не делось, это будто вечно оживающий кадр из фильма. Только не трусы, а трусики - я всё-таки эротоман.
- А ты хотя бы представляешь, что бы было, если бы не этот засос?
То была гениальная фраза Маруси!
Я восхитился! И Маруся взлетела на гребень счастья. Наконец-то она меня поразила. Мне пришлось предполагать и фантазировать - что бы было?
Выстраивалась какая-то чужая судьба, иная биография, я не видел себя, а во мне сидел кто-то другой... И почему-то всюду ползали дети...
И тут у меня возникло подозрение, что это не я поставил засос. Да и как я вообще мог сделать такое - приостановить великолепный душевно-физический процесс и не охмурить девушку, а сделать ход против себя же? Такой нелепый и грубый ход?!
- Засос сделал не я, - объявил я ошарашенной Марусе.
- Кто? - тихонечко спросила она, вглядываясь в мою умалишённость. - Она же не могла сходить в туалет и по пути подхватить засос. Или у вас там были такие нравы? Или тот ДВИМовец так извратился - поделившись ею с тобой, а сам сидел под кроватью?
Тогда мне пришлось объяснить просто:
- Она не нужна была мне, я не должен был остановиться на ней, жить с ней и быть с ней. Она нужна была мне для другого.
- Для мук! - воскликнула Маруся. - Я так и знала - тебе нравится себя мучить!
- Да, для страданий . Это ты и все остальные только и хотите веселиться и нежиться, не мучиться и не страдать. А у меня другого метода и пути не было!
- Ну не злись, я всё поняла. Тебе нужен был идеал, а ты чуть не превратил идеал в самку.
- Да... - я теперь мог еще месяц осмыслять этот поворот, - а ты знаешь, какую фразу я ей сказал, когда мы целовались?
- До засоса, или после?
- Не помню. Я вообще не помню, как сделался этот засос! Я сказал ей...
- Ну?! - Маруся напряглась почище струны на гитаре Высоцкого.
- Я сказал: "Вот она - недосягаемость!"
- Дурак! - и поправилась: - Идиот! Прости, прости! Но мне бы так хотелось, чтобы ты ее всё-таки трахнул!
И я ее понимал - какая же незамужняя барышня не ждёт постельного "хэппи энда" .