Гаффаров Алишер : другие произведения.

Велик-День

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В маленьком мире герой ищет Большого Бога, который отражается во всех, как зеркале, даже в самом герое.

  Всему свой час и время всякому делу под небесами
  
   Старик пошарил в кастрюлях, набрал полную тарелку, и, усевшись за стол, зачавкал.
   - Опять жрешь? - Тролль тяжело вошел в комнату и остановился у порога.
   Старик захныкал. Полупережеванная пища потекла по подбородку и чавкнула уже где-то на полу.
   Тролль не спеша приближался к нему, но старик отпрыгнул и прижимая тарелку к груди, попятился. Еда сочилась у него по одежде.
   - Пшел вон! - рявкнул Тролль и старик испарился.
   Я встал и вышел.
   На крыльце хныкал старик. Он размазывал слезы грязной рукой, все еще прижимая к себе тарелку.
   "Опять все сожрал", - где-то внутри досадовал Тролль и гремел кастрюлями. "У, урод!.."
   Смотрит ли на нас Бог, или кто-то еще, оттуда, сверху? И что он об этом думает?.. Может быть, ему даже смешно?
   Я раскурил сигарету и по привычке закашлялся.
   "Тьфу ты, напасть!"
   Вдалеке шагал Патрик. Жалобно звенели стекла.
   "Тьфу ты, напасть!"
   Из кустов высунулся Рыболов, и озираясь, подкрался ко мне. Шипя и брызгаясь, он прошептал почти в самое ухо:
   - Слышь, Темный Патрик, говорят, щетчик Гегера раздобыл. Уран ищет. Лектричество, говорит, проводить будем.
   Он затрясся всем телом и еще сильнее забрызгал слюной.
   - Электричество - это хорошо, мы радио будем слушать.
   - Так я и говорю, - он забился в агонии, и пузырьки слюны фонтаном засверкали в солнечном луче.
   Заскрипел паркет и появился Тролль с бутылкой пива. Рыболов бросился к нему и зашипел ему в ухо, дергая руками.
   - Отвянь, - вяло отмахнулся Тролль и, указывая подбородком, спросил:
   - Патрик?
   - Так я и говорю, - Рыболов катался со смеху и слюни пеной вздувались в уголках рта.
   Я лишь кивнул.
   Что его так смешит? Пнуть бы, чтоб убрался прочь.
   Старик осторожно подполз к Рыболову и дотронулся до него.
   - Отвали, сука! - взвизгнул Рыболов и ногой отпихнул старика.
   - Падла! - бросил Рыболов и отряхиваясь, плюнул ему в лицо.
   Тролль спокойно подошел к Рыболову и отрывистым коротким ударом сломал ему нос. Следующим выбил несколько зубов. И третьим оторвал напрочь ухо.
   - Т-ты чего?.. Ты чего дерешься?.. - ошарашено трепал разбитыми губами Рыболов и недоумевающе стирал кровь с лица.
   - Ты старика не трожь. - холодно резанул Тролль.
   - Ты че, Тролль?.. - плаксиво заскулил Рыболов, и все растирал рукавом кровь.
   Он опустился на колени и стал собирать свои зубы и почти беззвучно повторял: "Ты че?.. Ты че это, Тролль?.."
   - Встать!
   Рыболов поднялся. Колени его заметно дрожали.
   - Ты старика не трожь!
   И безразлично отвернулся.
   - Вытри.
   Рыболов брезгливо утер плевок кровавым рукавом и досадливо дернул верхней губой. Старик лишь смотрел на него широко раскрытыми глазами.
   Может быть, Бог сейчас смотрел именно таким взглядом. Или он также безразлично взирал на нас глазами Тролля.
   Я посмотрел на Тролля. Нет, не может быть в нем Бог. Или только сумасшедший Бог.
   Кажется еще Стекло говорил, что Бог должен быть добрым и всепрощающим, иначе какой же он Бог?
   Может, Темный Патрик видел Бога. Если б можно было его спросить.
   - Айда купаться, - Тролль потянул меня за рукав. - И старика помоем.
   Надо будет спросить у Стекла, он вроде бы разговаривал с Патриком.
  
  Время родиться и время умирать
  
   Говорили, Стекло разговаривал с Патриком. Сам он об этом не рассказывал, а расспрашивать побаивались.
   - Как ты думаешь, есть Бог?
   - Я спрошу у него при встрече.
   А ведь действительно спросит, подумалось мне.
   - А Темный Патрик?
   - Дался тебе Патрик.
   Я пожал плечами.
   - Это правда, что он ищет что-то, что когда-то потерял?
   - Истину. - усмехнулся Стекло.
   - Какую такую?
   - А ты - какую?
   Бог, если он был, наверное, тихо смеялся в кулак, и с интересом, как Стекло, присматривался ко мне.
   - А что это Тролль Рыболова? - переменил он тему.
   - А, дурак, на старика плюнул.
   - Это не дело.
   - А Тролль ему и врезал.
   - Тоже не дело.
   - Не дело, - согласился я. - А ты что бы делал?
   Стекло пожал плечами.
   - Но не морду бы бил. - все же упрямо заявил он.
   - И я не смог бы.
   А ты смог бы, спросил я Его, но как всегда Он не ответил. О чем Ты сейчас думаешь?
   - Странный, да, он?
   - Кто? - от неожиданности подпрыгнул я, и мне показалось, что Стекло тихо посмеивается в кулак.
   - Тролль, - рассеял он мои подозрения. - Вроде бы сволочь, а на самом деле с сердцем. Только жестокий. - грустно закончил он.
   А что, Стекло мог бы быть Богом. Если б не был человеком.
   - А что тебе ответил Патрик?
   - Пообещал, что спросит.
   - Значит ты с ним разговаривал? - удивленно заключил я.
   - Конечно.
   Я сорвался с места. Но Стекло оказался ловчее. С неожиданной силой он усадил меня на место.
   - Понял. Я ничего не слышал.
   Он кивнул.
   - Соображаешь.
   - Соображаю, - согласился я.
   - Идем. Я тебе кое-что покажу. - он хитро подмигнул мне.
   - Смотри. - он вытащил из под кровати небольшой шар и поставил на середину стола. Внутри шара был маленький домик и несколько елочек, укрытые белым пухом.
   Стекло схватил шар и, энергично встряхнув, снова поставил. Белый пух медленно оседал.
   - Что это? - я не мог оторвать взгляд.
   - Снег.
   - Что.
   - Снег. - он рассмеялся и снова встряхнул.
   Посыпался снег. Стекло распахнул дверь и я увидел, что на улице идет снег. Я дотронулся до него рукой, но обжегшись, тут же отдернул.
   А Стекло все смеялся и, схватив снег, бросил его в меня.
   - Это называется играть в снежки.
   Я осторожно взял снег и бросил в Стекло. Но снег, не долетев, рассыпался. Стекло расхохотался еще пуще.
   И тут я неожиданно понял:
   Пошел снег.
   - Масленица пришла, - сквозь смех выдавил Стекло. - А еще крещенские морозы.
   - И Новый Год. - сказал Темный Патрик.
  
  Время насаждать и время вырывать насаждения
  
   Темный Патрик протянул свою огромную ладонь и поднял меня в небо.
   - Так ты, муравей, хочешь знать, есть ли Бог?
   - Ты спросил у него?
   Патрик рассмеялся и опустил меня на землю.
   - Он не ответил, - я смотрел то на Стекло, то на удаляющийся огромный силуэт.
   - Это его ответ, - просто ответил Стекло.
   - Кого?
  
   А снег все падал и падал. Он хрустел под ногами и засыпал зеленые деревья.
   Тролль собирал старика. Теперь это был не тот выживший из ума забытый человек, теперь он вдруг распрямил спину, расчесал волосы и говорил мудро, крепко.
   - Пора, - сказал он, как только увидел падающий снег.
   - Куда же ты идешь? - только и спросил Тролль, будто всегда знал, что наступит этот день.
   - Время пришло.
   - Так оно никуда и не уйдет.
   - Спасибо тебе, Тролль, - только и сказал старик, положив руку ему на плечо.
   - Я тебя не забуду.
   - Нет не забудешь.
   Он повернулся и пошел прочь.
   Я позвал его.
   - Как ты думаешь, есть Бог на свете?
   - Может быть, ты - Бог. Тогда я должен спросить тебя об этом.
   Он вновь повернулся и ушел. Тролль долго смотрел ему вслед.
   - Кажется, мне его будет не хватать, - наконец сказал он.
   - Он еще вернется.
   - С чего ты взял?
   - Не знаю, - я пожал плечами. - Просто чувствую... Ну, я пошел.
   Но Тролль окликнул меня.
   - Так есть ты или нет?
  
  Время убивать и время исцелять
  
   Сначала заболел Рыболов, потом Тролль, и, наконец, свалился я.
   ...Повсюду расстилалась снежная пустыня. Я куда-то брел, по колено проваливаясь в снег и в мире не было никого кроме меня.
   Снежинки падали мне на лицо, но не растаяв уносились прочь. Порой я их узнавал. Вот - Тролль, а там дальше Стекло. А вот эта снежинка - Рыболов. И даже Темный Патрик был здесь. Теперь он свободно умещался на ладони. А ведь когда-то было совсем наоборот.
   С высоты я видел и познавал многое. Я искал старика, но никак не мог его найти. Казалось, сделаю еще один шаг, и вот он появится, и я спрошу у него. Но я все шел и шел и вместе со мной шел снег и порой я узнавал их.
   Уже не было сил, но я переставлял одну ногу, потом другую, потом все сначала и так до бесконечности.
   И я бы давно уже проснулся, и все почему-то не просыпался. И тогда раздался голос с неба. Он говорил и говорил, говорил о том, что я не найду старика, говорил, что пора возвращаться, все уже ждут, говорил, что давно пора, но я упрямо переставлял ноги, уже не понимая, куда я иду, кто я и чего ищу.
   И тогда я неожиданно пришел.
   - Ну наконец-то, - облегченно выдохнул Стекло. - А я уж было думал - не выберешься.
   Я закрыл глаза и уснул. И когда проснулся, с трудом встал с кровати и кое-как добрался до окна. За окном все так же шел снег.
   Скрипнула дверь и вошел Стекло, отряхиваясь от снега.
   - А ну марш в постель! - скомандовал он и помог мне. От него веяло морозом.
   - Я во сне тебя видел. Ты был там снежинкой. И Тролль был снежинкой и Рыболов. И даже Темный Патрик. Только вот старика я не видел.
   - Говорил я тебе, не шляйся голышом по снегу - заболеешь. - проворчал Стекло и натянул на меня одеяло.
   Но перед тем как уснуть, я сказал:
   - Все, весна пришла.
   - Во! Тролль пришел. - не услышал меня Стекло.
   - Скоро еще Пацифик придет. - пробормотал я. - Я его тоже видел.
   - Ну, спи, спи.
   И я уснул.
  
  Время разрушать и время строить
  
   Он пришел, когда за окном лил дождь. Его зеленые сапоги промокли насквозь, плащ пришлось выжимать, сам он, казалось, все время только и жил под дождем.
   - Вот ты и пришел. Ну, здравствуй.
   - Мир, - просто ответил он, и сразу стало понятно, что он пришел навсегда.
   Он снял с плеча гитару и положил к печи сушить. Он пожал нам всем руки и повторил:
   - Мир.
   - Мир, - эхом откликнулся Стекло, и мы сели пить чай.
   Каждое утро он выходил на крыльцо с гитарой и подолгу пел. Его песни чем-то грустно напоминали весну.
   - Я тебя во сне видел, - как-то сказал я ему. - Я еще тогда знал, что ты придешь.
   - Мир, - откликнулся Пацифик.
   - Слушай, а ты как думаешь, есть Бог на свете?
   - Мир, - ответил он и согласно кивнул головой.
   Он был не разговорчив, но хорошо пел.
   - Мир, - добро отвечал он, если его спрашивали, но сам спросил лишь однажды.
   - А как тебя зовут? - спросил он меня.
   Я пожал плечами.
   - Никто никогда не задавал мне такого вопроса.
   - Мир, - тогда сказал он.
   Рыболов вертелся около него сутками и, брызгаясь слюной, тянул руку к оторванному уху, словно желая потеребить мочку.
   - Чешется, - как-то заметил Рыболов.
   - А ты знаешь, у нас скоро лектричество будет, и радио будет.
   - Мир, - отвечал Пацифик.
   Казалось, Рыболов совсем не мешал ему и они довольно неплохо уживались.
   Пацифик учил его играть на гитаре, но даже когда Рыболов пел скверным голосом и порвал ему третью струну, Пацифик мирно отвечал:
   - Мир.
   И мы поверили - мир. И даже верили, когда Рыболов довольно неуклюже вторил Пацифику:
   - Мир.
   - Мир, - отвечали мы.
   И Пацифик смотрел на нас и пел песни, где иногда мы узнавали себя.
  
  Время плакать и время смеяться
  
   - Слушай, а айда искать Бога, - как-то сказал я Троллю, но тот лишь ответил:
   - Зачем же Его искать?
   - Ты тоже думаешь, что Он среди нас?
   - Почему тоже?
   - Стекло как-то говорил, - ответил я. - А знаешь, мне иногда кажется, что Пацифик мог бы быть Богом.
   - Мог бы, - согласился Тролль. - А ты вправду видел Пацифика во сне?
   - Видел. Он был снежинкой. И ты был.
   - Это хорошо.
   Мы помолчали. В тишине было слышно, как перебирает струны Пацифик и фальшиво тянет Рыболов. Гитара на минуту смолкала, Пацифик что-то объяснял Рыболову, правильно выводил высоту, и все начиналось сначала.
   На крыльцо вышел Стекло. Некоторое время он прислушивался.
   - Как он его? - спросил он, впрочем не требуя ответа.
   - Мир, - ответил Тролль.
   - Точно - мир! - улыбнулся Стекло.
   Мы снова замолчали, слушая их.
   - Эх, а где сейчас старик? - вдруг печально выдохнул Тролль.
   - Да, его нам не хватает. С ним было хорошо поговорить. - сказал Стекло.
   - Что? - подскочил Тролль.
   - А ты не знал об этом, Тролль? Ты многого не знал о нем. - Стекло ушел.
   - И все-таки мне не хватает старика, - Тролль вздохнул. - Но ведь он вернется, ты говорил, что он вернется?
   - Вернется, - успокоил я его, и где-то там Пацифик сказал: "Мир".
   - Айда купаться.
   - При звездах? - удивился я.
   - При звездах.
   Интересно, смотрел ли на нас Бог в это время? И каким взглядом? Иногда мне казалось, что Пацифик мог бы быть Богом, но если сейчас кто-нибудь сказал бы мне это, я б не согласился. Я бы сказал, что Бог - как старик, или - что старик был Богом.
   Почему собственно "был"?
   Я не знал, поэтому просто ответил:
   - Мир.
  
  Время рыданью и время пляске
  
   Потом стали приходить люди. Они приходили по одиночке и группами. Приходили днем и ночью. С пустыми руками и верхом на лошадях. Они оставались на день и ночь и уходили.
   С каждым стуком в дверь я ждал, что войдет старик и просто скажет:
   - Ну, здравствуй.
   Но его все не было.
   Люди шли и шли.
   Они молча слушали и рассказывали сами. Они задавали вопросы и отвечали на них. Смеялись и плакали. Искали и дарили надежды. Приходили и уходили.
   Мне казалось, что снова пошел снег. Люди сыпались как снежинки и терялись, исчезая вдали.
   Я все ждал.
  
   И совсем нежданный пришел Он.
   - Ну, задавай свой вопрос, - расхохотавшись, заявил Он с порога.
  
  Время разбрасывать камни и время складывать камни
  
   Он ждал, и наконец время пришло. Тогда Он встал, расправил плечи.
   - Ну, пора.
   Он шел по земле и видел людей. Они были как суетливые снежинки и бархатным ковром устилали Землю.
   Он смотрел на них и в его сердце был покой.
   Его шаги слышали все, поднимали головы, а Он, не касаясь, проходил по Земле и смеялся.
   Он поднялся на небо, и застал его разрушенным. Он бродил по руинам, и Его сердце наполнялось печалью.
   Он встретил там древнего бога и спросил его. И древний бог рассказал.
   - Они ушли. Ушли в другие миры и не вернулись.
   - Время пришло.
   - Я слышу, как оно несет перемены. Это будут большие перемены.
   - Да, и все же ты остался.
   - У меня не осталось моего народа, но в других мирах мне также не место. Я остаюсь здесь. Я желаю видеть перемены.
   - Ты не останешься без дел. У тебя будет новый народ. Ты станешь новым Богом.
  
   И Он снова ходил по земле, а по Его следам несся ветер перемен.
   И люди срывались с мест и шли. Каждый чувствовал сердцем:
   Грядут большие перемены.
  
   - Значит, ты все-таки есть.
  
   Время шло, и перемены не заставили себя ждать.
   Реки пошли вспять, а небо поменялось с землей местами. Люди становились богами, а боги бродили среди людей...
   Перемены шли полным ходом.
  
   - Ты действительно Бог?
   - А, - махнул Он рукой. - Я - Бог, ты - Бог, все мы Боги.
  
   И нежданный пришел Он.
   - Ну, задавай свой вопрос, - расхохотавшись, заявил Он с порога.
  
  Время обнимать и время избегать объятий
  
   Я вышел на улицу и не спеша прикурил сигарету. Вокруг было холодно и сыро.
   Мерзко.
   Ноги выбросили меня в непрекращающийся поток безлицых тел. Но я шел сквозь людей, не касаясь их. Поток обтекал меня. Я был чужой в их мире.
   Одинокий среди людей. Ад одиночества. Или даже век одиночества. Может и гораздо больше. Где-то вечная весна в одиночной камере.
   Дотлевшая сигарета, как осколок огня, ударилась об асфальт и, брызнув искрами, исчезла под чьей-то подошвой.
   Где-то в этом мире у меня было даже имя.
   - 7ЉМ8*1Кф4!
   Вот, может быть это мое имя.
   Но я не хотел, поэтому растворился в толпе.
   Обрывки разговоров, словно нити паутины, касались меня.
   Всемирная сеть. Мир паука. Дернешь струну и мгновенно отзовется весь мир. Потянешь тут, среагируют за сотни миль.
   Я прикурил еще одну сигарету.
   На мгновение толпа отхлынула, и чье-то чужое сознание замерло на островке тишины. Я поймал взгляд.
   Стало чуть теплее.
   Но поток разорвал нас, и кто-то, не касаясь людей, еще мгновение искал мой взгляд.
   Окурок ожогом лизнул пальцы, я выбросил его прочь. Повернулся, и ушел вслед.
   Где-то о спину ударялись проклятия.
  
  Время отыскивать и время дать потеряться
  
   Я бродил в незнакомом мне мире. За спиной рюкзак, в кармане кольт. Иногда мне казалось, что этот мир - сплошь декорация, надо лишь сойти со сцены, и тогда можно будет услышать гром аплодисментов или гневные проклятия.
   С неба катилась вода. Обильная густая трава уже начала подгнивать. Запах разложения не смывался даже дождем.
   Я смотрел на марш подошв и искал среди них босые ступни, что не касаясь идут по земле.
   Но наверное даже Он простудился, лежал где-то с температурой и Его поила чаем с молоком так и оставшаяся неизвестной героиня Его же бесконечного романа.
   И если все мы записаны в Его книге, сколько строчек занимаю в ней я? Страницу, два-три слова?
   Я срывался со ступеней, больно падал, но неумолимо катился вниз.
   Так, наверное, и падший Ангел с укором глядел в удаляющееся небо.
   И со дна грозил небу маленький неуклюжий человечек, в отместку бросая в небо словами. Будь у него возможность, он поднялся бы в небо и на разгромленных руинах кровью богов написал: "Бог умер". Десять тысяч раз.
   И искать Его, наверное, было слишком поздно. Или как говорил один японец - бессмысленно.
   Но люди без устали повторяли Его имя, и даже если Его и не было, кто-то давно должен был отозваться, или хотя бы принять на себя это имя, устав от назойливых молитв.
   Но безмолвное небо тоскливо рыдало, и это безголосое горе придавило дома к земле и размазало человеческий дух, которого и так хватало лишь на одного человека в тысячелетие с лишком.
   И люди разбрасывались богами, меняли их как носки, да и то от последних был хотя бы прок.
   И каждый хоть раз в жизни становился мессией, и разрываемый на части толпой, отчаянно проверял на веру самого Бога.
   И то ли Бог верил в своих людей, чему-то еще, то ли не хотел вмешиваться в чужие дела.
   Но мне показалось, что в толпе мелькнули босые ноги, совсем скрытые спадающей рясой, и взгляд с бесконечной терпимостью, отчаянно пытаясь поверить, скользнул по мне.
   Я отвернулся, но этот взгляд уже не блуждал, а спокойно ждал моего встречного.
   "И самые отчаявшиеся и разуверившиеся найдут Его в своем сердце."
  
  Время хранить и время тратить
  
   И люди ждали от меня чего-то, убеждали в этом, и верили, что я сделаю именно так.
   И я делал так и не делал ничего вовсе.
   Из-под моей руки выходили все новые произведения. И ложились ровной кучей под стол.
   Они восхищались мной, они говорили как я пишу, и похоже, хуже уже некуда, а я выкуривал сигарету за сигаретой и напивался до одурения, пока не становилось совсем плохо.
   Зачем делать что-то, зачем не делать?
   Один старый индеец поедал грибы и ему казалось, что он единственный, кто еще поступает правильно.
   Но он хоть как-то поступает.
   Я выбрасывал исписанные листы в колыхающуюся толпу под оглушительный рев "Еще!"
   Обувь на моих ногах не держалась и я стал ходить босиком.
   Одуванчики в моих руках становились колючей проволокой, а вино превращалось в обычную воду.
   Меня преследовала навязчивая идея с парой чавкающих и шлепающих губ.
   Я боялся людей, что несли ко мне кресты, я обходил стороной горы и книги.
   Рукописи в моих руках полыхали пламенем.
   Кто-то говорил, что я наделен Силой.
   Там, где ступала моя нога, распускались цветы.
   Я бежал от людей в пустыню и камни заворочались подо мной.
   Я обнаружил тайный храм десяти мудрецов, чьи имена рассказали мне о моих пороках и они стали заповедями.
   Когда я покинул их, я услышал гул преследующих меня самолетов.
  
  Время рвать и время сшивать
  
   Он не спеша приближался ко мне. На голове ободок, придерживающий волосы. Лицо выбрито, но заметно, что раньше Он носил бороду. Одет Он был в цветную майку и драные джинсы. За босыми ногами оставались чахлые кустики.
   - Ну, здравствуй, - сказал я ему, когда Он приблизился.
   Он печально улыбнулся и вздохнул.
   Над нами пронеслись самолеты. Он проводил их глазами.
   - Скажи кто, ведь не поверил бы, что ты Бог.
   Я не ждал ответа на свое замечание, но Он ответил.
   - У меня ничего не получилось. Я хочу домой.
   - Все могло бы быть гораздо хуже.
   Сверкнула молния, и над пустыней взвился первый гриб.
   - А может ты?.. - неожиданно предложил Он.
   Я покачал головой.
   - С меня уже хватило.
   - Но ты все исправишь.
   Тонны песка неслись на нас, радиация уже жгла тело.
   - НЕТ! - произнес Он Слово и пески пронеслись мимо.
   - Это с самого начала было твое дело.
   Он смотрел мне в глаза, и сомнения исчезли. Появилась уверенность.
   - У тебя обязательно получится.
   А вокруг нас взвивались в небо громадные грибы и пески вокруг становились стеклом. Радиация выжигала наши лица, земля дождем падала с неба.
   В мире остались только Его взгляд и надежда.
   Я кивнул, и все исчезло.
  
  Время молчать и время говорить
  
   Пока еще шумел вековечный Лес и появились на небе звезды.
   Я не торопился. Новый мир вырастал как стебелек из зернышка.
   Я произносил Слово и оно становилось делом...
  
  Время любить и время ненавидеть
  
   - Мир, - сказал Пацифик и сразу принял мой мир, подарив ему свои песни.
   - Здорово! - воскликнул Рыболов. - А лектричество и радио там будет?
   Я усмехнулся и подарил ему радио приемник. Пусть слушает радиопередачи ушедшего мира, все-таки и тот мир хотел быть совершенным.
   Тролль и Стекло остались со мной и я был рад, что они остались.
   - Я буду великаном и хранителем этого мира. - сказал Темный Патрик.
  
  Время войне и время миру
  
  (апр.02г.)
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"