Гаан Лилия Николаевна : другие произведения.

Любовь и война Майкла Фрейзера

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Обаятельный представитель американского истеблишмента Майкл Фрейзер - любимец женщин и богатый наследник - увлечен авиацией. На одном из летных шоу он встречается с девушкой, мало подходящей для брака, но любовь к ней изменит всю его жизнь и повлечет за собой участие в Битве за Британию. Куда только не забрасывает судьба нашего героя - и в жаркую Бразилию, и на Русский Север, где он воюет в небе Заполярья, его сердце разбивается и вновь оживает от любви. Любовь и война - постоянные спутники Майкла, но наш герой никогда не теряет присутствия духа и сохраняет чувство юмора, казалось, в самых безнадежных ситуациях. Война уносит жизни дорогих ему людей, во многом меняет его мировоззрение. Сможет ли Майкл преодолеть боль потерь, найдет ли вновь свое счастье? Эти и другие события на фоне мировой истории 30-х - 60-х гг. XX века найдет читатель на страницах этой книги.
  
  
   Книга 1.
   Любовь и война Майкла Фрейзера
  
  Точку отсчета, делящую твою жизнь на 'до' и 'после', обычно трудно определить. Всё время кажется, что происходящие события ничем не объяснимая цепочка случайных совпадений. Однако их всегда диктует прошлое, словно сердитый босс секретарше, бесстрастно высказывая свои повеления.
  Впрочем, люди, собравшиеся в поместье Фрейзеров в один из летних денечков в начале нелегких тридцатых годов, об этом не думали. Так сурово и безжалостно потрясшая американское общество Великая депрессия была в самом разгаре, но здесь присутствовала избранная элита, которой пока удавалось уцелеть в страшных тисках кризиса.
  Например, хозяева дома. Майкл Фрейзер и его довольно обширная семья: три незамужних тетки, два сына, дочь, две жены (и та, что получила недавно развод, и другая, из-за которой он стал нужен) радушно принимали многочисленных гостей в своем великолепном поместье 'Ивы' в Коннектикуте. Повод был серьезным: летное шоу, устроенное хозяином с целью проверки характеристик различных классов летательных аппаратов.
  Идеальная зеленая лужайка перед старинным особняком в колониальном стиле была превращена в большую гостиную, где желающие могли посидеть за столиками под полосатыми тентами. Но в основном приглашенные неторопливо прогуливались с бокалами прохладительных напитков, наслаждаясь прохладным ветерком августовского вечера.
  Авиацией Фрейзеры увлеклись случайно. В лихорадочных поисках куда бы вложить деньги, чтобы не прогореть, Фрейзер-старший по совету старшего сына купил небольшой авиационный завод, который кредиторы довели до банкротства. Цена была бросовая, хотя особой выгоды от покупки он не получил, передоверив управление тому же отпрыску. Зато когда падающая кривая кризиса начала выравниваться, все Фрейзеры дружно заразились полетами.
  Ещё 1926 году два американских мецената - Даниэль и Гарри Гуггенхейм основали фонд содействия развитию авиации, главной целью которого являлось уменьшение числа летных происшествий. Через три года на деньги этого фонда был проведен специальный конкурс на самый безопасный самолет. Главный приз составлял 100 тысяч долларов - в то время немалую сумму.
  Вот и Фрейзеры решили последовать примеру соотечественников, устроив новый конкурс с главным призом в 120 тысяч. Они находились в поиске, не зная точно в выпуск каких самолетов вкладывать деньги, чтобы не прогадать.
  Некоторые авиаконструкторы в поисках путей создания 'безопасного самолета' решили отойти от общепринятой в авиастроении схемы и создали экспериментальные самолеты схем 'бесхвостка', 'утка', 'тандем'. Они считали, что применение нестандартных аэродинамических схем позволит значительно повысить безопасность полета. Многие из них осаждали своими проектами и Фрейзеров. Ничего не понимая в авиации, но хорошо разбираясь в бизнесе, те не пожалели денег, чтобы воочию увидеть в деле прославленные конструкции и выбрать наиболее перспективные для производства.
  Шоу было назначено на завтрашнее утро, а сегодня среди веселых и беспечных красивых женщин в легких туалетах то и дело мелькали мужчины, явно непривычные к смокингам. Они выделялись из общей толпы богатых, привыкших к роскошным приемам нуворишей, как выделяется чёрное на белом. Впрочем, были и другие - та самая 'золотая молодежь', для которой авиация была экстремальным видом спорта, приятно щекочущим пресыщенные чувства. Эти непринужденно курсировали и между жаждущими развлечений зрителями из высшего общества и теми, кто столь опасным образом зарабатывал себе на хлеб. К последним относился и Майкл Фрейзер-младший.
  Старший сын хозяина дома был типичным представителем своего поколения. Выпускник Гарвардской школы бизнеса, отличный спортсмен, да и внешностью природа его не обидела. Он не отличался высоким ростом, но стремительная, подтянутая фигура компенсировала этот недостаток. Золотистый шлем белокурых волос, дружелюбный взгляд синих узких глаз и обаятельная широкая улыбка заставляли забыть о неправильных чертах лица и тяжелом подбородке.
  'Майкл - просто душка!' - утверждали все знакомые девушки, и хотя многочисленные романы с плейбоем ни к чему не приводили, он умудрялся выходить из них с наименьшими потерями, поддерживая приятельские отношения с бывшими подружками.
  Вот и сегодня молодой человек с приветливой улыбкой переходил от одной группы гостей к другой, легко находя темы для необременительной беседы, чтобы потом также свободно их покинуть. На его локте с видом собственницы висела Меган Питбот - дочь отцовского старинного приятеля, вбившая в свою кудрявую головку мысль о брачном союзе с Фрейзерами. Майкл вежливо, но твердо сопротивлялся её матримониальным планам, поэтому потаскав некоторое время за собой этот обременительный груз, ловко подрулил к кучке родственниц.
  Похожие на иссохших мумий тетки отца оживленно наседали на его сестру Джил. При виде трех гарпий даже далеко не робкая Меган трусливо растворилась в окружающей толпе. Облегченно проводивший взглядом надоедливую девицу Майкл, широко улыбнувшись, подошел к престарелым леди.
  По сути дела старые дамы приходились ему бабками, но попробовал бы он их так назвать! Наученный горьким опытом Майкл к старушкам всегда обращался деликатно: тетя Джун, тетя Мэйбл и тетя Сара.
  Цепко ухватившие по бокалу апельсинового сока три достойные леди, которые вот уже лет тридцать, как кокетливо жаловались на пятидесятилетний возраст, третировали Джил - легкомысленную особу двадцати пяти лет. На редкость хорошенькая, она была любимицей всех отцовских адвокатов. Вот уже шесть лет, как Джил бесперебойно снабжала их работой, пройдя один за другим через три бракоразводных процесса. Причём её мужья раз от разу становились всё богаче, а сроки замужеств все короче. Майклу только и оставалось, что поражаться, как ей удается находить новые жертвы для своих брачных авантюр.
  Джил была уникально безголовая - единственная в своем роде в их далеко не глупом семействе.
  Вызывающе обтянутая платьем из белого органди, наверняка, сотворенном неунывающей Коко Шанель, сестрица стреляла глазками по сторонам в поисках очередного богатого мужа. И у неё были на это основания: выглядела она на редкость сексуально. Майклу нравилась современная мода, сменившая мешкообразные платья 20-х годов на плавные силуэты, женственно облегающие бедра и грудь. Всегда приятно видеть товар лицом, чем гадать, что там скрывается под тканью. Только вчера адвокат передал сестрице бракоразводные документы, подтверждающие освобождение от очередного супруга и солидное пополнение банковского счета пятизначной суммой.
  - Детка, - между тем, поучая Джил, скрипела тетя Мейбл, - так нельзя. Браки заключаются на небесах. Вот призовет Господь, и с кем же тогда из бесчисленных мужей ты войдешь в жизнь вечную?
  'Жизнь вечная' интересовала Джил мало, в отличие от стоящего неподалеку вызывающе красивого мужчины в прекрасно сшитом смокинге.
  - Кто это, - взволнованно дернула она за рукав Майкла, - такой... не как все?
  Брат снисходительно посмотрел в указанном направлении. Что же, отсутствием вкуса Джил никогда не страдала, отличаясь вдобавок виртуозным нюхом на состояние счета претендентов в мужья. Его сестрица мгновенно вычислила изо всех присутствующих самого обеспеченного гостя.
  - Эдвин Бертрам, десятый герцог Кентсомский, - вместо Майкла ехидно ответила подопечной тетя Джун,- и если ты напряжешь свои ослепленные гордыней глаза, то заметишь рядом с ним очаровательную юную леди - его невесту, между прочим. Они обручились прошлой зимой. Мне об этом писала кузина Элизабет.
  Кузин по всему свету у старушек было несметное количество. Что более всего изумляло Майкла, так это удивительная живучесть леди этого поколения. Сколько он себя помнил, эти кузины всегда были преклонных лет: то и дело возникая в беседах теток, они проявляли удивительную осведомленность в делах европейской элиты во всех уголках планеты. Наверное, и на склоне вулкана Кракатау можно было обнаружить, какую-нибудь 'милую кузину Джейн', вяжущую бесконечный шарф. При этом леди напряженно наблюдала сквозь очки: не окажется ли среди двенадцати жен местного вождя одной из '... ты помнишь, дорогая, её отец тогда так скандально женился на дочери Дэвида Астора?'.
  - Леди Хелена - единственная дочь сэра Самюэля Вормсли. Ты помнишь сэра Джорджа Вормсли, дорогая Мейбл? - моментально среагировала тетя Сара.
  - Очаровательный молодой человек, он ещё так неосмотрительно женился на своей кузине, которая чем-то там болела?
  - Нет, то был сэр Эрвин, дорогая, из йоркширских Вормсли...
  О, когда тетки начинали перечислять всех своих знакомых, а то и их приятелей, лучше было бежать от них стремглав. Однако сегодня Майкл задержался возле старых дам. Ещё раз окинув небрежным взглядом герцога, он посмотрел на его спутницу.
  Вообще-то, они были представлены друг другу при первой встрече, но в холле среди суеты тянущей огромные чемоданы прислуги и приветственных выкриков остальных приехавших гостей, молодой человек только мельком отметил гладкие черные волосы и слишком белую для этого времени года кожу англичанки. Зато теперь у Майкла появилась возможность не торопясь разглядеть невесту герцога.
  Он был согласен с характеристикой тетки: в отличие от жениха девушка была скорее 'очаровательной', чем красивой, но и это слово не передавало в полной мере его впечатления от гостьи. На фоне бойких американок Хелен, как и её жених, выглядела несколько 'другой'. Неестественно скованная, она с непонятным восторженным испугом поглядывала на толпящихся вокруг людей, боязливо прижимаясь к жениху. А тот с покровительственной улыбкой то и дело что-то нашептывал ей на ухо, и их доверительная близость настолько бросалась в глаза, что даже далеко не сентиментальные вредные тетки и то расплылись в благостных викторианских улыбках.
  - Вот, - больно толкнули они Джил сразу же с трех сторон, - учись. Такая не будет коллекционировать мужей, как шляпки. Сразу видно, истинная леди.
  - Подумаешь, - скривилась сестра, - зато она сразу же оторвет себе и герцога, и молодого, и красивого, и богатого. Вот если бы мне попался такой, то...
  - Он бы никогда на тебе не женился. Ты для него не более чем дворняжка, - не удержалась от шпильки тетя Мэйбл. - Вспомни, кем был дед твоей матери? Он торговал картофелем в ирландской закусочной в Чикаго, пока не отправился в Калифорнию. И ещё неизвестно, какими именно махинациями разбогател этот прохиндей? Тогда ходили упорные слухи, что честному человеку на приисках делать нечего.
  Майкл снисходительно улыбнулся. О чем бы ни шла речь, тетки всегда находили повод, чтобы осадить их низким происхождением матери, чем доводили родительницу до нервного срыва. Но дети обладали более крепкими нервами и даже гордились прадедом, сумевшим в короткий срок осуществить американскую мечту: старик мгновенно разбогател, застолбив золотоносную жилу.
  При более пристальном рассмотрении английские гости Майклу неожиданно понравились: и герцог, и его спутница.
  - Интересно, - задумчиво обратился молодой человек к теткам,- почему девушка столь скованна, как будто её никогда не выпускали на люди?
  Тетки мгновенно встали в возмущенную позу (кстати, нежно ими любимую).
  - До чего докатился наш мир, - взвились они, - если скромность называют скованностью? По-твоему, если девушка не пьет как лошадь виски и не дымит сигарами, она дикарка?
  Ничего подобного Майкл не считал, но неожиданно слова теток задели Джил, пожирающую глазами сухощавого англичанина:
  - Видят человека в первый раз, - пробурчала она, - а уже наделили всеми добродетелями. Может, в своей Англии девчонка не вылезает из ночных клубов? У них там пить разрешено.
  - Не все не мыслят жизни без ночных клубов, - едко возразила тетя Сара, - кузина Элизабет писала, что юная леди получила образование в закрытом пансионе в Швейцарии. С Бертрамами Вормсли связаны родством, поэтому жених и невеста знают друг друга с детства. Сэр Эдвин долго ухаживал за кузиной, прежде чем они объявили о помолвке. Люди должны годами проверять свои чувства, а некоторые выскакивают замуж, как будто опаздывают на трамвай.
  - Да и немудрено, при таких-то родителях, - поддержала сестру тетя Джун, имея в виду приближающегося к ним хозяина дома под руку с юной супругой, едва ли не младше его дочери.
  В своё время они живьем съедали первую жену племянника - Марджори. Упрекали и низким происхождением, и неумением вести хозяйство, и расточительством. Когда же на шестом десятке лет Майкл-старший вдруг увлекся молоденькой секретаршей, и после скоротечного романа решил на ней жениться, они закопали в землю топор войны с 'внучкой рудокопа', чтобы с наслаждением вцепиться зубами в новую жертву.
  Новая миссис Фрейзер была дочерью мелкого фермера из Оклахомы и, заполучив с неимоверными трудами богатого мужа, наивно решила, что поймала за хвост птицу удачи. Девушку ждало страшное разочарование.
  Куча тряпок, богатый дом, шикарные машины, возможность не работать и делать какие только захочется покупки, радовали её только в первое время, а потом наступило отрезвление. Пожилой муж, свора пренебрежительно косящихся на 'выскочку' новоявленных родственников, да к тому же потеря всех прежних знакомых и подруг были слишком неравноценной заменой материальному благополучию.
  Новая миссис Фрейзер постоянно хандрила, к тому же обе её беременности закончились выкидышами. У пасынков она вызывала чувство снисходительной жалости, но относились они к Эвис хорошо. К сожалению, тетки были не столь благожелательны и шпыняли бедняжку по любому поводу. Чтобы избежать потока новых порций гадостей, которые неизменно вываливали на голову юной женщины вредные старухи, Майкл поспешил оставить родственников, и ноги привели его к двум англичанам.
  - Вам нравится в Америке?
  Хорошо, что кто-то умный придумал протокольные обязательные фразы: они так выручают, когда не знаешь, о чем можно поговорить.
  Кентсом встретил Фрейзера дружелюбно, хотя не особо был расположен к общению, ограничившись сухим церемонным кивком, а вот его спутница, наоборот, смутилась. На белой коже вспыхнули нежные пятна румянца, а бархатистые карие глаза посмотрели на Майкла растерянно и одновременно с любопытством.
  Вообще-то, Фрейзеру нравились барышни другого типа. Он любил рыжеволосых, крепких и бойких девчонок спортивного вида, с которыми можно и в теннис сыграть, и посмеяться над хорошей шуткой за бокалом вина и сигаретой, и без проволочек отправиться в кровать, если появится обоюдное желание. Юная британка была далека от подобного идеала: бледность лица и хрупкость телосложения говорили об отсутствии интереса к спорту, робкая повадка, застенчивость.
  Однако Майкл неожиданно пришёл к выводу, что малышка ему все-таки нравится. Оставляли приятное впечатление и её скованные манеры, и мягкая улыбка, а от взгляда томно-бархатистых глаз приятно сжалось сердце.
   Ей очень шло смело декольтированное со спины светло-сиреневое атласное платье, в котором он тотчас определил творение Жана Дэссе. Прозрачный шарф соответствующего оттенка, ожерелье из аметистов. У малютки был хороший вкус, которого так не хватало иным знакомым ему девушкам.
  Наверное, Фрейзер благополучно забыл о мисс Вормсли, если бы не резкая реакция её спутника. Серые глаза герцога, несмотря на прославленную холодность и сдержанность англичан, полыхнули гневом и он, крепко ухватив невесту за руку, немедля увлек на террасу.
  И не собиравшийся включаться в борьбу за сердце юной гостьи Майкл азартно принял брошенную перчатку. Где уж скованному кодексом истинного джентльмена англичанину было тягаться с находящимся на своей территории не обремененным особой моралью американским повесой.
  - Джил, - живо нашел он болтающуюся между гостями сестру, - знаешь, я тут подумал: ведь ты права. Этот герцог несет в себе все достоинства разом, а быть герцогиней - это особый шик! Что же касается его невесты...
  - Рыба - холодная и вялая треска! - горячо среагировала Джил.- С ней будет скучно даже в брачную ночь. Ставлю сто долларов, что она ещё девственница. Да ещё и далеко не красавица: волосы, как у деревянной куклы.
  Рыба? Брови Фрейзера взмыли вверх. Хм! Разве только мраморная скалярия: такие же чувственные переливы серебристого и черного бархата. Впрочем, для женщины сказать гадость про соперницу так же радостно, как для мужчины забить мяч в ворота противника.
  - Так ведь не нитками же она к нему пришита, - подзадорил он сестру. - Наверняка, брак по семейным соображениям. Европейская аристократия обычно скрещивается с родственниками. Давай, Джил, покажи герцогу, что значит, настоящая американка.
  Заинтересованно высматривающая очередного мужа Джил не нуждалась в дальнейшем поощрении, и среагировала на призыв, как дрессированный лев на сигнал 'Ап!'. И вскоре хозяева и гости имели возможность полюбоваться, как ловит женихов дочь Майкла Фрейзера, давно уже ставшая притчей во языцех среди американского бомонда.
  Для начала молодая женщина принялась нарезать круги вокруг ни о чем не подозревавшей парочки, то и дело стреляя многозначительными улыбками в сторону герцога, не обращающего внимания на странную девицу. Потом, зацепившись за локоть Тима Джонсона (ближайшего соседа Фрейзеров), она подтащила его к англичанам и заставила тех вступить в разговор. Интриганка не оставляла гостей в покое до тех пор, пока особо хитрой уловкой не вынудила Кентсома пригласить её на танец. Действовала Джил напористо, по давно проверенному сценарию, поэтому Майклу только и оставалось, что дожидаться, когда прислуга вынесет на открытую террасу дома патефон и пластинки.
  Стремительные августовские сумерки послужили сигналом к началу долгожданного развлечения. Люди постарше разбрелись: кто гулять по парку, кто кататься в лодке, а некоторые отправились слушать радио, чтобы не мешать развлекаться шумной и беспечной молодежи.
  - Как только его светлость пригласит миссис Бербанкс (последняя фамилия Джил), сразу же поставьте аргентинское танго, - приказал Майкл, отвечающему за пластинки лакею.
  Тот понятливо кивнул головой.
   Всё вроде бы шло по намеченному сценарию, но когда герцог ловко начал выделывать затейливые па с Джил, выяснилось, что его невесте срочно понадобилось сходить за шалью.
  - Мне жаль, - мягко улыбнулась она разбежавшемуся с приглашением Майклу, - но надо одеться. Я недавно перенесла воспаление легких и не танцую на свежем воздухе.
  Однако Фрейзеры так просто не сдаются.
  - Пусть за шалью сходит слуга, - заботливо предложил гостье Майкл,- а мы подождем его в саду. Хотите, я вам покажу самый красивый вид на луну, который когда-либо существовал в штате Коннектикут?
  Девушка нерешительно покосилась на танцующего жениха.
  - Если это недалеко...
  - Буквально, в трех шагах, - заверил её молодой человек, - нужно только сойти с террасы.
  'Альфа' и 'омега' в соблазнении девушек, - учат всех неофитов в школах для мальчиков более опытные товарищи, - это остаться с ней для начала наедине. И для этой цели подойдет, что угодно: показ коллекции пластинок, репродукций из еженедельника, фотографий с гребных гонок'
  А уж луна! Задачка для простаков. Её отовсюду видно, и изощряться в поисках уединения вообще не надо: подойдет любой ракурс, лишь бы люди были подальше, а укромная тень поближе. И любая более-менее смышленая девушка знает о таких уловках едва ли не с пеленок, но похоже юная англичанка об этом не имела никакого представления. Она на полном серьезе принялась высматривать луну, спустившись со ступенек террасы в сад.
  - Действительно, красиво, - восхитилась Хелен, едва они только замедлили шаг. - Здесь, вообще, очень красиво.
  Майкл окинул небрежным взглядом небосклон с полупрозрачным серпиком полумесяца и с затаенной улыбкой спросил эту наивную простушку:
  - После окончания школы вы куда-нибудь выезжали из дома?
  Хелен зябко поежилась: слуга с шалью все ещё задерживался.
  - Да, - глухо ответила она, - у меня были проблемы с легкими, и я провела несколько лет в частных лечебницах Швейцарии. Летом возвращалась домой, но как только начинались осенние дожди, Эдвин увозил меня в горы.
  Туберкулез - грозный бич двадцатых годов. Так вот почему у неё такой неуверенный вид. Да, трудно адаптироваться в обществе здоровых людей, когда много лет подряд видел только больничные койки.
  - А как вы себя чувствуете сейчас?
  - Здорова, - в тихом голосе девушки отчетливо послышалось горделивое ликование. - Как сказал доктор Фладе, такое случается редко, но все-таки бывает. Я переросла свою болезнь и навсегда уехала из Швейцарии. Все это время я так тосковала по Англии, что когда у меня появилась возможность жить там постоянно, то дала себе слово никогда не покидать родного графства. Но Эдвин...
  - Вы давно знакомы?
  Хелен чуть пожала плечами.
  - Всю жизнь. У нас был общий дед, вернее, для меня он прадед. Эдвин так нежно обо мне заботился, что когда все-таки удалось преодолеть болезнь, мы решили больше не расставаться.
  Майкл криво усмехнулся: чтобы эти двое не питали друг к другу, страстью здесь и не пахло. Скорее всего, крошка относилась к своему жениху как к заботливому старшему брату.
  - Эдвин давно увлекается полетами, - между тем, продолжала говорить Хелен, - и когда ваш отец прислал ему приглашение, так и загорелся посмотреть на американские модели самолетов.
  Фрейзер с трудом себе представлял, как 'загорается' хоть какой-то идеей флегматичный англичанин, но перебивать собеседницу не стал: ему доставлял удовольствие даже звук её глуховатого голоса.
  - Я бы тоже хотела полетать.
  - А что, - поразился Майкл, - есть какие-то проблемы?
  Девушка вновь смутилась. Она это делала весьма... волнующе!
  - Эдвин, - прошептала та, - так долго за меня боялся, что теперь, когда болезнь осталась позади, опасается всего. Он даже на пароходе не разрешал мне выходить на палубу одной.
  Майкл было открыл рот, чтобы кое-что предложить девушке, но тут же раздраженно прикусил губу, потому что за спиной раздался возмущенный голос вышеупомянутого джентльмена.
  - Хелен, уже достаточно свежо, а ты без шали! Разве можно быть такой беспечной?
  - О, - виновато улыбнулась девушка, разворачиваясь к жениху, - за шалью мы послали слугу, а он куда-то запропастился. Мистер Фрейзер показал мне самый красивый вид на луну в штате Коннектикут.
  Серые глаза герцога холодно блеснули. Он таким собственническим жестом притянул к себе Хелен, что Майкл вполне осознал: по крайней мере, с его стороны, чувства к очаровательной невесте далеко не братские.
  - Надеюсь, - сдержанно осведомился Кентсом, - ты уже вдоволь налюбовалась на это зрелище, и мы можем вернуться в дом? Действительно, дорогая, становится прохладно!
  
  
  ШОУ.
  Утро следующего дня порадовало хорошей погодой. На обширном частном аэродроме семьи Фрейзеров выставили самолеты, представленные наиболее известными авиазаводами Америки и некоторых европейских стран. В основном, это были легкие спортивные машины, предназначенные для небольших частных полетов и экскурсий, но попадались и аппараты более серьезного класса.
  Матово светился на солнце 'Птеродактиль-1' английского изобретателя Г. Хилла. Другим необычным самолетом был F-19 немецких конструкторов - Генриха Фокке и Георга Вульфа. И даже только что выпущенный в начале 30-х годов миниатюрный самолет 'Пу дю сьель' ('Небесная блоха ) французского изобретателя А. Минье застыл на выгоревшей от солнца траве аэродрома. Несколько двухмоторных металлических бипланов американского авиаконструктора В. Бурнелли дополняли картину.
  Летательные аппараты заводов Фрейзера были представлены несколькими спортивными двухместными самолетами. Самого Майкла заменил за штурвалом приехавший накануне ночью младший брат. Фред - выпускник Вест-Пойнта пожелал сделать военную карьеру и теперь занимался чем-то настолько непонятным, что его семья даже не пыталась вникнуть в эти тайны, чтобы спать спокойно.
  Братья отличались друг от друга и внешне, и по характеру. Если Майкл больше походил на родителя и унаследовал фамильные черты Фрейзеров, то подтянутый, черноволосый Фред с чеканными как у индейца чертами лица пошел в родственников матери. Он изводил всю семью буквально маниакальной страстью к порядку и дисциплине, относясь к своим сибаритам-родственникам как к кучке слабоумных, но милых разгильдяев. Фрейзеры в свою очередь считали его занудным, слегка спятившим юношей, и вели себя соответственно.
  Вот и сегодня утром, заглянув в комнату готовящегося к предстоящему полету Майкла, он безапелляционно заявил:
  - Старик, сегодня достаточно серьезный день. От него зависит объем продаж самолетов Фрейзеров, и если что-нибудь пойдет не так, то окажется загубленным почти раскрученное дело. А мне сказали, что вчера ты пил, увивался за девушками, шатался где-то до полуночи.
  Все понятно - тетя Мейбл не дремала! Правда, объектом охоты сей достойной дамы была юная мачеха, которую она мечтала уличить в адюльтере, но попутно был отмечен и непутевый Майкл.
  - Я не понимаю такого наплевательского отношения к собственному здоровью, а вдруг у тебя в воздухе закружится голова?
  Заводом, по обоюдной договоренности с отцом, занимался Майкл и не раз испытывал новые машины, но уж если младшему брату вдруг приспичило показать себя новым Сикорским...
  Снисходительно хмыкнув, он небрежно водрузил шлем на голову Фреда:
  - Ты прав, дружище. Я действительно вчера перебрал.
  По горькому опыту прошедших лет Майкл знал, что это единственный способ отделаться от братца. Пусть летит, если ему так хочется. Правда, не удастся покрасоваться перед крошкой англичанкой, но зато пока её жених будет в воздухе, можно увиваться за ней без особых помех.
  Разгулявшийся августовский денечек был настолько хорош, что вокруг летного поля столпилось множество зрителей. Судя по номерам припаркованных машин, зеваки прибыли даже из соседних штатов. Гости семейства Фрейзеров находились под навесом трибуны, но едва окинув взглядом ряды скамей, Майкл сразу понял: англичанки там нет.
  Может, Хелен провожала жениха и застряла у ангаров? Его глаза заинтересованно окинули противоположный конец поля, и сразу же выделили из едва видных силуэтов долговязую фигуру англичанина рядом с красными крестами флагштока британского флага, но никаких женских шляпок или платьев окрест не наблюдалось. Что же, оставался последний вариант.
  Тяжело вздохнувший Майкл принялся обходить всю вытянувшуюся на несколько миль толпу возбужденно галдящих зрителей. Высмотреть под бесконечными полями дамских шляпок так заинтересовавшие его карие глаза было непростым делом. Когда же он все-таки набрел на девушку, оказалось, что рядом, хищно вцепившись в локоть гостьи, стоит тетя Мэйбл под зонтиком, помнящим, наверное, ещё 'дело Дрейфуса'.
  Словоохотливая тетушка трещала без умолка, обрадованная тем, что плененная жертва не делает попыток дать стрекоча.
  Что же, вполне милосердно избавить юную гостью от извергающей потоки никому неинтересных сплетен вредной старушенции. Почувствовавший себя в какой-то степени сэром Ланселотом Фрейзер стал проталкиваться к курьезной парочке, но оказавшись в непосредственной близости за их спинами, неожиданно притормозил. Разговор велся о нём.
  - Майкл - чудесный мальчик, отец так гордится им. Ему уже почти тридцать и мы все хотели бы, чтобы он нашел себе милую достойную девушку.
  Старая лисица. 'Чудесный мальчик' не смог сдержать улыбки: вот тебе и викторианская мораль. Беззастенчиво засватывать уже обрученную девушку за своего внука, кстати, забыв спросить его самого. Это нужно было немедленно прекратить.
  - Тетя Мэйбл... леди Хелен... Не правда ли, чудесная погода для летного шоу: в небе ни облачка!
  Тетка резко обернулась, и её глаза за линзами очков возбужденно блеснули.
  - О, Майкл, а ты разве не полетишь?
  Ах ты, бессовестная интриганка! Теперь Фрейзер не сомневался, что приход к нему утром Фреда был частью искусно продуманного стратегического плана престарелой родственницы. Заметив с вечера его явный интерес к англичанке, тетя пустила в ход тяжелую артиллерию в виде малахольного братца, и вот покорный словно барашек, он загнан в матримониальную ловушку.
  - О, Майкл, дорогой, - тут же преувеличенно заторопилась куда-то тетушка, - как хорошо, что ты подошел. Надеюсь, теперь сам всё покажешь нашей милой гостье, а я подойду в Барбаре Кроу. Вон она, тянет шею словно страус, выглядывая меня.
  - Разве леди ещё не умерла? - едко удивился Майкл в отместку за столь откровенное сводничество.
  Тетя Мэйбл укоризненно взглянула на хмурого молодого человека.
  - Дорогой, не пытайся казаться хуже, чем ты есть. Мы все знаем, что сердце у тебя доброе.
  Можно только представить, как бы она его укусила, если бы не внимательно прислушивающаяся к их беседе Хелен! Но если тетка вбила себе в голову создать в глазах приглянувшейся девицы идеальный образ, то могла наступить на глотку даже собственной песне.
  - Оставляю вас одних, - с девчоночьим игривым энтузиазмом пискнула дама, и непривычно прытко исчезла в окружающей толпе.
  Воцарилось неловкое молчание. Девушка задумчиво поглядывала на небо, а злой на происки старухи Майкл никак не мог собраться с мыслями для нейтральной беседы.
  - Прекрасная погода, - наконец, глупо повторил он.
  - Да, - легко вздохнула гостья, - облаков нет. Мистер Фред Фрейзер - ваш брат?
  - Младший, - благодарно подхватил разговор Майкл, - он младше меня на десять месяцев, но когда нас видят рядом, всем кажется, что Фредди старше лет на десять.
  - Почему?
  - Он так серьезен. Впрочем, вы сами в этом убедитесь, когда увидитесь после полетов.
  На этом тема Фредди оказалась исчерпанной, и теперь уже настала очередь Майкла сказать что-нибудь, чтобы поддержать беседу.
  - Вы волнуетесь за своего жениха?
  Легкий румянец вновь выступил на щеках девушки. Неужели она настолько застенчива, что смущается даже заговаривать о женихе? Но дело оказалось в другом:
  - Все говорят, что Эдвин - хороший летчик,- взволнованно сжала руки Хелен,- но иногда он увлекается и неоправданно рискует, выделывая эти... ну столь опасные трюки.
  Майкл снисходительно усмехнулся.
  - Его можно понять. Любому летчику интересно, на что способна его машина и что можно из неё выжать.
  - Но машины иногда менее живучи, чем люди, - осторожно усомнилась собеседница, - а вдруг что-то пойдет не так? И когда я пытаюсь объяснить Эдвину, что опасности грозят не только мне, он не хочет это осознавать.
  Майкл быстро глянул на девушку.
  - А вам самой хотелось бы подняться в воздух, чтобы понять: прочему ваш жених так рискует?
  Румянец на щеках девушки стал ярче. Теперь Фрейзер догадался, что он появляется в минуты особого волнения.
  - Хотелось бы, - от возбуждения её голос прервался, - но...
  - Ваш Эдвин ничего не узнает, а значит, и не будет волноваться, - сразу же опередил он неизбежные возражения. - У вас когда-нибудь были тайны от вашего жениха?
  Вообще-то, он был уверен в отрицательном ответе, и был приятно поражен, когда девушка рассмеялась, сделавшись настолько хорошенькой, что у Майкла горячо сжалось сердце при виде сверкающих глаз и довольно-таки обольстительно улыбающихся губ.
  'Влюбился, но не так, как хотела бы тетя!'
  - Неужели вы как-то выкурили сигаретку? - поддел он её, и тут же пожалел о вырвавшихся словах.
  В доме повешенного не говорят о веревке. Но девушка не обиделась и не расстроилась.
  - Нет, на это я не отваживаюсь, - с заметным сожалением протянула она, - хотя иногда хочется. Из-за невозможности дышать дымом мне приходится отказываться от общения со многими подругами. Ведь девушки, как и мужчины, говорят по душам, как правило, затягиваясь сигаретой.
  Майкл молчаливо согласился с эти доводом. Когда Джун сплетничала с задушевными подружками, в её комнату было невозможно зайти.
  - Тогда каковы же ваши секреты?
  Девушка достаточно кокетливо покрутила зонтиком, и Фрейзер радостно оживился при виде этого зрелища.
  - Иногда,- таинственно прошептала Хелен,- мы с подружками по санаторию выбирались в ближайший деревенский трактирчик, где вовсю кутили: пили вино и танцевали. Это было категорически запрещено, и многие потом платили за эти вылазки повышенной температурой и днями постельного режима. Но чего стоит наша жизнь без удовольствий?
  Собеседник отреагировал на признание улыбкой.
  - Действительно, - мягко согласился он, заглянув в таинственный бархат глаз,- ничего.
  Шоу началось, и теперь они, задрав головы, внимательно наблюдали за полетом машин.
  Майкла это интересовало в строго профессиональном смысле. Девушка же рядом волновалась за каждого участника, но когда взлетел герцог, её тонкие пальцы в бессознательном порыве ухватились за рукав его пиджака. Фрейзер покосился на побледневшее лицо и ревниво отметил, что Хелен очень дорог её жених, а их отношения, скорее всего, легкий и необременительный флирт с симпатичным американцем. Это показалось ему весьма обидным.
  Самолеты взлетали, и после выполнения заявленной программы опять садились.
  Между тем становилось жарко. Быстро пресытившиеся зрелищем зеваки потянулись кто куда, только бы подальше от удушающего зноя да поближе к тенистым оазисам с прохладительными напитками.
  Но нашу парочку всеобщее бегство не смутило.
  Майкл был настолько увлечен разворачивавшимся в небе соревнованием в быстроте и профессионализме, что не особо ощущал жару, его же спутница только отрицательно качнула головой, когда он рассеянно предложил отойти в более прохладное место.
  Как не был увлечен Фрейзер полетами, он все-таки с одобрением отметил поведение Хелен. Во-первых, она не задавала дурацких вопросов типа: 'Ой, а если самолет так разворачивается, он не упадет?'. Во-вторых, не ойкала, не охала, не переминалась с ноги на ногу и не пыталась обратить его внимание на пробежавшую по полю собаку или на шляпку стоявшей рядом соседки.
  Если вспомнить, как вела себя в таких случаях его родная сестра, то юная англичанка могла считаться образчиком воспитанности.
  Толпа всё больше редела. Зато парочки сумел достичь ветерок, и не шутя начал рвать подол платья девушки . Хелен негромко рассмеялась, схватившись за поля соломенной шляпки, и опять-таки Майкл улыбнулся в ответ. Определенно, ему нравилось общество юной англичанки.
  Увы, в такой относительной уединенности были и свои минусы. Теперь их стало хорошо видно со всех сторон, и заинтересованные стороны сразу же этим воспользовались. И если герцогу пришлось после полета переодеваться и принимать ванну, то у Меган таких проблем не возникло: не успел Майкл вдоволь насладиться обществом очаровательной англичанки, как назойливая девица оказалась рядом.
  - Майкл, душка, - цепко ухватила она за локоть недовольно напрягшегося Фрейзера, - я тебя ищу всё утро. Ваша вредная тетка сказала, что ты в ангарах, я пошла туда: испачкала платье, сломала каблук, и мне пришлось переодеваться...
  В кои-то веки кто-то из семьи Фрейзеров возблагодарил Бога, что тетя Мейбл появилась на свет, иначе утро оказалось бы безнадежно испорченным. Меган говорила и говорила, не обращая внимания, что она здесь явно лишняя. Однако её ревнивые и враждебные взгляды сделали свое дело: тихо извинившись, Хелен торопливо исчезла.
  Майклу оставалось только выругаться про себя, схватить надоеду за руку и уволочь с поля под тенты столиков с прохладительными напитками. Наблюдать за полетом Фреда пришлось уже под неумолчный аккомпанемент идиотских замечаний, хотя претензий к брату у Майкла не было. Младший Фрейзер сделал все четко и аккуратно. Впрочем, как всегда.
  
  
  БРАТЬЯ.
  Вечером дом Фрейзеров оказался забит гостями под завязку.
  Дело в том, что на следующее утро было назначено испытание двухместных спортивных самолетов только отечественного производства, и поэтому дополнительно прибыли несколько представителей конкурирующих фирм, которых Фрейзеры объективности ради тоже пригласили на шоу. Некоторые здесь уже торчали с утра, другие подъехали только к ужину, но ряды гостей они пополнили основательно.
  Отец свалил неблагодарное дело приема людей, с которыми их едва ли связывали дружеские чувства, на старшего отпрыска, и тот вынужден был расточать уйму фальшивых улыбок и бодрых приветствий откровенно враждебно настроенным личностям.
  Чего стоил хотя бы Изекайя Хилтон - владелец крупной фирмы, производящей аэробусы.
  Громогласный высокий мужчина с бутылочного цвета глазами навыкате внимательно оглядел холл особняка, толпы слуг и приезжих авиаторов.
  - Майкл, дружище, теперь я понимаю, почему у вас хватает средств только на двухместные самолеты. Когда приходится кормить такую ораву, возблагодаришь Всевышнего за тарелку супа для нищих.
  'Дружище' старательно растянул губы в улыбке.
  - Ну, мистер Хилтон, как можно... что-то получить в обход вас.
  Это был тонкий намек на упорные слухи, что Хилтоны добились от правительства большого заказа на аэробусы, но джентльмен либо проигнорировал его, либо не понял, потому что только пренебрежительно хмыкнул.
  - Я хотел бы выразить свое почтение вашему отцу.
  - Вы найдете его в саду.
  Легкая перепалка чуть повысила настроение, но в тот вечер Майкл порядком устал и выдохся задолго до полуночи. Хелен и герцога он видел только мельком, отметив про себя, что девушке очень идет бледно-розовое блестящее платье, оставляющее оголенными белые точеные плечи.
  После ужина в Майкла вцепился Фред с новыми идеями, которых у него всегда было в достатке.
  Братья встретились на террасе. Забившись в укромный уголок за зарослями глициний, Майкл наблюдал за веселящимися на лужайке в ожидании фейерверка гостями и вдыхал прохладный ночной воздух. Больше всего ему хотелось побыть в одиночестве, но брат достал его и здесь:
  - Будущее наших авиационных заводов в военных заказах.
  Майкл устало смерил глазами сияющее бодрым энтузиазмом лицо. Фред иногда ощутимо действовал ему на нервы.
  - Какие заводы, Фредди?
  - Я думаю, что наш завод в Монтаго - первая ступень в авиационном бизнесе Фрейзеров. Иначе, зачем вся шумиха с летным шоу?
  - Чтобы развлечься, - Майкл нервно затянулся сигаретой. - Такое простое объяснение не приходило тебе в голову?
  Фредди презрительно фыркнул, посмотрев на брата как на слабоумного.
  - Кто же развлекается на таких мероприятиях? Здесь делаются крупные дела. А наибольшую прибыль во все времена приносила война: бомбардировщики, истребители...
  Фрейзеру порядком надоели бредовые идеи новоявленного милитариста, но по опыту он знал, что так просто отделаться от младшего брата не получится.
  - Ты хоть представляешь, какие деньги нужны на модернизацию? И так просто правительственные заказы не получить: нужна своя рука в конгрессе. Прикормленный сенатор стоит немало.
  Любому другому этих доводов хватило бы выше головы, но только не малахольному братцу.
  Фред странно изогнул губы в глумливой усмешке, больше похожей на собачий оскал. Майкл даже вздрогнул при виде этого мерзкого зрелища. Увы, брат красотой и так-то не отличался.
  - Разинь глаза, придурок, - между тем, взвыл тот, - да пораскинь тем, что у тебя вместо мозгов. Здесь куча людей и с деньгами, и с уже прикормленными сенаторами, и с дочерями на выданье. И вместо того, чтобы ухлестывать за чужой невестой, обратил бы внимание на других барышень, чье приданое исчисляется цифрами со многими нулями.
  Намек на Хелен вывел Майкла из себя, хотя он давно привык к выходкам брата.
  - В нашей семье я - не единственный холостяк. Сам выбирай себе денежный мешок по вкусу, и модернизируй хоть все наши заводы под выпуск бомб и пушек, только меня оставь в покое.
  Со злостью затушив окурок о перила лестницы, он спустился в парк, но Фред последовал за ним.
  - Так это ты у нас красавчик. Мечта девиц. А я, увы, в Казановы не гожусь. И чем эта англичанка тебя так привлекла, что встаешь на дыбы при одном упоминании?
  Дать бы этому зануде по физиономии! Но это не помогало избавиться от его общества даже в детстве. Когда они дрались ещё мальчишками, Фред, размазывая кровь из разбитого носа, все равно стоял на своем. Характер у него был ещё тот.
  Братья вышли на темную аллею и медленно побрели прочь от толп гостей в уютную тишину парка.
  - Чем тебе не понравилась леди Хелен? - после долгого молчания раздраженно осведомился Майкл.
  Фред насмешливо вздохнул.
  - Она англичанка, Майкл. Хочешь анекдот?
  - Валяй.
  - Встречаются два лорда в клубе. Один говорит: 'Люблю Новый год', а другой в ответ: 'А я секс', на что первый замечает: 'Я тоже, но Новый год бывает чаще'
  Майкл сухо хмыкнул:
  - Смешно. А леди тут причем?
  Вот тут-то братец его и добил.
  - Представь, какие должны быть женщины, чтобы мужчины получали от них секс реже, чем раз в год?
  - Но как-то эти люди размножаются.
  - Джун уверена, что англичанка ещё девственница.
  У Майкла от злости на родственничков даже скулы свело.
  - Оставьте в покое Хелен. Спит она со своим герцогом или нет, касается только их. И не нашей распутной сестрице её судить.
  Фред мерзко хихикнул.
  - Влюбился. И в кого... в бледную, как мертвец, заурядную девицу.
  - В морду хочешь?
  - Джордано Бруно сожгли за правду.
  Вполне возможно, что их разговор так и закончился бы синяком под глазом, если бы в кустах не метнулась какая-то подозрительная тень в женском платье.
  Братья хотели деликатно отвести глаза от торопящейся на свидание особы, если бы та вдруг жалобно не охнула, очевидно, напоровшись на корягу.
  Голос показался Фрейзерам странно знакомым. Они вгляделись в темноту и в унисон взвыли:
  - Тетя Мейбл? Зачем вы за нами следите?
  Осознав, что её засекли, и больше нет причин прятаться по кустам, старушка бодро выбралась на тропинку.
  - За кого вы меня принимаете? - возмущенно завопила она.- С чего бы это мне за кем-то следить? Я искала очки Сары: она по рассеянности их обронила где-то здесь.
  Майкл только рукой махнул. Разбираться себе дороже: тетка все равно будет врать и упираться до последнего. Но Фред не собирался так легко отступать.
  - Тетя Мейбл, вы разве кошка, чтобы в полной темноте рыскать по кустам в поисках несуществующих очков? Да и на Шерлока Холмса вы тоже мало похожи. Кого ищем-то, мачеху?
  Очки старушки воинственно сверкнули.
  - А что прикажите делать, если ваш чокнутый отец осквернил дом, приведя в семью блудницу? И никому дела нет до того, где она и что творит.
  Но что-то в её воинственной филиппике показалось Майклу нарочитым.
  - Тетушка, дорогая, уж не выслеживаете ли вы меня и леди Хелен?
  Тетка неожиданно успокоилась, и он понял, что промахнулся.
  - А что вас выслеживать? Такая девушка не будет, имея жениха, обжиматься с другими в укромных уголках. А вот Джун совсем совесть потеряла, так и крутится вокруг герцога, так и крутится.
  - Так это ты её выглядываешь?
  - Никого я не выглядываю. Говорю же, что эта старая сова Сара потеряла очки...
  - Угу.
  И братья, разом подхватив слегка упирающуюся старушку, повели её к дому.
  - Мне неудобно говорить вам об этом, тетя, - высказывался бесцеремонный Фред, - но в вашем возрасте назначать ухажерам свидания ночью несколько неблагоразумно. От ночной сырости радикулит может поразить и вас, и вашего избранника.
  - Фред, что ты такое говоришь? Какое неуважение к женщине, которая качала тебя на коленях. Ведь я уже несколько раз поясняла, что Сара...
  Кстати, сама тетя Сара ждала их на ступеньках террасы, подслеповато щурясь в темноту.
  - Ну что, нашла? - встретила она сестру и племянников.
  - Нет твоих очков, нет! - быстро заверещала тетя Мейбл.
  Тетя Сара поначалу удивилась, но потом быстро сообразила, что к чему.
  - А я тебе говорила, что такую потерю в темноте не найдешь.
  Старушки не по возрасту быстро ретировались в дом, оживленно переговариваясь о чем-то своем.
  - Что происходит? - заинтересовался Фред. - Тетки ведут себя как школьницы в период полового созревания.
  Но Майкл только пренебрежительно поморщился, не скрывая усталой зевоты.
  - Пойдем спать. Вечно у них какие-то дела, интриги, сплетни... чудят старушки от скуки.
  
  
  ПОЛЁТ.
  Утром дом напоминал потревоженный улей. Прислуга с ног сбилась, выполняя капризы гостей. К завтраку в большой столовой собралось человек сорок, и это ещё за исключением тех, кто любил поспать или завтракал в постели.
  Выспавшийся и отдохнувший Майкл уже более позитивно смотрел на окружающий мир и даже на орды пожирающих сосиски и бекон гостей. В конце концов, завтра он со всеми простится, а с некоторыми даже навсегда, что не могло не радовать.
  Его глаза наткнулись на каштановую шевелюру англичанина. Тот неторопливо завтракал с лицом человека, которому нет никакого дела до окружающих. Оно и понятно, ведь его прелестной невесты в столовой не было.
  Майкл чуть улыбнулся. Девушка его по-прежнему интересовала, несмотря на колкости всего семейства. А может, он придумал себе это увлечение? И при новой встрече выяснится, что Хелен ничуть не лучше всех остальных знакомых барышень?
  Находящаяся в их доме толпа азартно обсуждала предстоящие полеты, а он - организатор шоу, заваривший всю эту кашу, почему-то думал о симпатичной англичанке. Фрейзера стала раздражать эта ситуация, как мешающая соринка в глазу, и он решил прояснить всё до конца.
  С Хелен Майкл увиделся во дворе, когда гости рассаживались по машинам, чтобы проследовать к летному полю.
  В легком светлом платье и черной ажурной шляпке с широкими полями англичанка терпеливо стояла во дворе в ожидании своей очереди. На губах девушки порхала улыбка не обремененного проблемами человека, и было столь очевидно, что дом Фрейзеров вместе со всеми его обитателями воспринимается барышней как забавная декорация.
  И почему-то это окончательно добило Майкла. Он тут страдает, переживает, забыл про свой бизнес, а она... думает о своем герцоге! Сердце амбициозного и избалованного женским вниманием американца ревниво сжалось.
  - Мисс Вормсли?
  Хелен живо обернулась и с приветливой улыбкой подала ему руку.
  - Мистер Фрейзер.
  Рука у неё была теплая, а пожатие неожиданно сильным. И опять это ему понравилось.
  - Хотите, подвезу?
  - Не хотелось бы вас утруждать.
  - Что вы, нам все равно по пути.
  И тут Майкл заметил боковым зрением, некстати появившуюся на террасе Меган. Вот только этой приставалы ему сейчас не хватало!
  - Подходите к гаражам, - торопливо шепнул он англичанке, - а я пока выведу машину, и т-с-с-с... Пусть это будет наша тайна: я вам хочу кое-что показать.
  И Фрейзер чуть ли не бегом исчез за углом дома, чтобы не объясняться с Меган.
  Спортивный красный 'роллс-ройс' последней модели был его гордостью. Майкл намеревался продемонстрировать понравившейся девушке все его достоинства, но пока он выводил машину из гаража, ему в голову пришла новая идея, показавшаяся в тот момент гениальной.
  Вскоре Хелен показалась из-за угла дома, но молодого человека ждало разочарование. Девушка шла не торопясь, потому что рядом семенила, цепко ухватившись за её локоть, тетушка Мэйбл. У Майкла даже в глазах потемнело при виде непоседливой старухи, а уж когда за их спинами появилась ещё вдобавок и Меган, он решил, что против его планов ополчилась сама судьба.
  - Майкл, - радостно заверещала тетка, - мы решили ехать в твоей машине, а то пока до нас очередь дойдет, уже не на что будет смотреть.
  Не о чем будет сплетничать с другими тетками! Но с другой стороны, Фрейзер был уверен, что она не станет мешать их общению с англичанкой.
  - Тетушка, - тихо и с нажимом произнес Майкл, пока Меган не подошла совсем близко, - я хочу показать Хелен свой самолет.
  Их глаза встретились, и очки престарелой родственницы торжествующе сверкнули.
  - Ой, - болезненно схватилась она за сердце, - что-то кольнуло. Меган, деточка, мне нужно срочно принять мои таблетки. Отведи меня в дом.
  И старая дама прямо-таки на глазах превратилась в такую сломленную болезнью развалину, что ей на миг поверил даже Майкл, что уж говорить об испугавшихся девушках.
  - Мисс Фрейзер, - растерянно забормотала Хелен, заботливо обняв старушку, - надо вызвать доктора.
  Но тетя Мейбл только отрицательно покачала головой.
  - Не надо, милая, поезжай к своему жениху. Меган проводит меня. Пойдем со мной! - ухватилась она теперь уже за другую девушку.
  Вряд ли последней понравилась перспектива караулить вздорную старуху, оставив интересующего её молодого человека на соперницу, но избавиться от тети Мейбл не было никакой возможности.
  Не подозревающая о разворачивающихся перед ней интригах Хелен проводила уходящую парочку сочувствующим взглядом.
  - Бедная старая леди.
  - В её возрасте подобное бывает, - успокоил Майкл девушку и завёл машину.
  Он вообще не помнил, чтобы кто-то из теток серьезно болел. Все болячки одолевали старух исключительно по их собственному желанию, когда им хотелось либо чего-то избежать, либо принудить окружающих крутиться вокруг себя.
  Роллс-ройс выехал из ворот поместья, но в отличие от остальных машин устремился в другую сторону.
  - Я хочу показать вам свой личный самолет, - пояснил Майкл, поймав недоуменный взгляд девушки, - мы ещё успеем к началу показа.
  Хелен не стала возражать или восторженно взвизгивать. Она согласно кивнула головой и, деловито повязав шарфом шляпку, принялась рассматривать окрестности.
  А места, по которым они проезжали, были достойны её внимания: Дорога вилась по пронизанному солнцем лесу с реликтовыми деревьями, то и дело вырываясь на берег полноводного Коннектикута. Пахло разогретой солнцем хвоей, речной водой и цветущими травами.
  - Вам нравится здесь, леди Хелен?
  - Да, мистер Фрейзер.
  - Зовите меня - Майкл.
  Девушка неуверенно покосилась на спутника, и её бледные щеки ожидаемо покрылись румянцем.
  - Да, Майкл.
  - И я буду к вам обращаться тоже просто - Хелен.
  Похоже, девушка шутки не поняла, а возможно и не приняла. Но Майкл решил не обращать внимания на такие нюансы. Натиск: вот оружие настоящих американских парней против вырождающейся европейской аристократии.
  - И что вам понравилось в Коннектикуте?
  Девушка ответила ни сразу. Она улыбнулась и ещё некоторое время полюбовалась сверкающей солнечными бликами рекой.
  - Простор! И воздух... мне давно так хорошо не дышалось.
  - Простор, - насмешливо вздернул брови Майкл, - что может знать о просторе девушка ни разу не поднимавшаяся в облака?
  - Я очень бы хотела полететь, - тяжело вздохнула Хелен,- но Эдвин даже слушать об этом не желает.
  Опять Эдвин! Лицо Майкла окаменело. Но с другой стороны, он точно знал, что все девушки мира одинаковы: англичанки ли, американки. Всех их губит любопытство.
  Машина, лихо развернувшись, въехала на территорию затерявшегося в лесах маленького аэродрома. Из ангара вылез постоянно живущий там механик.
  Стен Хопкингс был огромным и нелюдимым мужиком, презирающим весь мир вокруг, но настоящим докой по части двигателей.
  Вот и сейчас он вытирал испачканные маслом руки ветошью и, щурясь на солнце, недоуменно разглядывал прибывших.
  - Разве шоу отменили?
  - Нет, - Майкл помог спутнице вылезти из машины, - я привез мисс Вормсли посмотреть на мой самолет.
  Стен смерил работодателя таким взглядом, что Майкл хмыкнул про себя. Хопкингса не обмануть: тот видел его насквозь.
  - Заводить? - буркнул он. - Только мотор я недавно перебрал.
  Майкл покосился на Хелен. События развивались чересчур быстро. Стен, не зная всей подоплеки происходящего, явно поторопился со своим вопросом. Но девушка, казалось, не обращала внимания на разговаривающих мужчин, с интересом оглядываясь вокруг.
  - Какое дерево! - восхищенно ахнула она, кивнув в сторону леса.
  Озадаченные мужчины глянули в указанную сторону.
  - Это секвойя, - пояснил Стэн. - Я сам из Калифорнии, вот и посадил её здесь.
  - А разве в Калифорнии есть леса?
  - Леди Хелен - англичанка, - поспешил пояснить Майкл,- хочу показать ей Америку сверху.
  Вообще-то, речь была адресована не столько механику, сколько девушке, и он ждал с её стороны возражений, чтобы уговорить сесть в самолет, но Хелен вновь промолчала. Майкл победно улыбнулся.
  Стен выкатил аппарат из ангара.
  Фрейзер лихорадочно быстро, пока девушка не опомнилась, сменил белый костюм на кожаную куртку и, напялив шлемы на себя и покорно молчащую спутницу, усадил её в двухместный прогулочный самолет. Это был новенький моноплан, выпущенный на его заводе, которым Фрейзер очень гордился.
  - Только особо не увлекайтесь, - крикнул Майклу Стен, прежде чем раскрутить лопасти винта, - сегодня неблагоприятный прогноз! Подозрительная дымка на северо-востоке!
  А он и не собирался задерживаться в воздухе: времени действительно было мало. Скоро начнутся полеты, и если выяснится, что его нет среди зрителей, может возникнуть крайне неловкая ситуация.
  Пару кругов над лесом: долететь до горного массива Беркшир и вернуться назад. Эта прогулка займет от силы минут тридцать, и через час они уже будут толкаться среди остальных зевак. Фрейзер много раз совершал такой облет, и что греха таить, часто с девушками, на которых хотел произвести впечатление.
  Летчики в сознании прекрасного пола неизменно связаны с героизмом, мужеством и прочими романтическими вещами, и надо быть совсем тупым, чтобы этим не воспользоваться.
  Самолет разбежался по взлетной полосе и взмыл в небо.
  Выпрямив машину, Майкл озабоченно обернулся к находящейся за спиной спутнице. Испуганно застывшая на своем месте Хелен, тем не менее, робко растянула губы в улыбке в знак того, что с ней всё в порядке.
  Полет протекал нормально: машина шла ровно, и ничто не предвещало неприятностей. Майкл сделал пробный круг над лесом, развернулся и полетел к горам. Ему хотелось показать Хелен, какой великолепный вид открывается с такой высоты.
   И это стоило того, чтобы увидеть.
  Крутые пики выщербленных, поросших лесом скал напоминали окаменевшие волны цунами. Изрезанные узкими лентами горных рек ущелья сохраняли дикую красоту первозданного мира.
  Майкл вновь обернулся к спутнице. Хелен, не отрывая глаз, смотрела вниз, и на её лице застыло восхищение с ужасом напополам. Пилот ободряюще улыбнулся и начал разворот в обратном направлении, и тут с самолетом что-то случилось. Мотор странно фыркнул раз, другой: подозрительные шумы в двигателе подсказали напрягшемуся Фрейзеру, что машина не в порядке.
  Решение пришлось принимать немедля. Можно, конечно, рискнуть и попытаться довести моноплан до аэродрома, но риск был слишком велик. К счастью, положение оказалось не столь безнадежным, потому что совсем недалеко отсюда находилась подходящая посадочная полоса. И вот именно туда-то и устремился Майкл, моля Бога, чтобы ему хватило сил и умения произвести посадку в таких экстремальных условиях.
  Здесь нужно рассказать, каким образом в самом сердце Беркширских гор оказалась взлетная полоса, и почему о ней знал младший Фрейзер.
  Помимо трех заполошных теток старшему Майклу Фрейзеру в наследство от отца достался ещё и его младший брат - дядюшка Лайонел.
  В юности отец отправил его в Европу, чтобы отпрыск получил европейское образование. В Париже юноша связался с последователями немецкого еврея Карла Маркса, был замешан в беспорядках и находился под следствием, когда перепуганный отец насильно вывез его в Америку.
  Но пылкий молодой человек и здесь проповедовал всеобщее равенство, клеймил позором всех, у кого хоть что-то было в карманах и, обозвав всех родственников 'упырями, пьющими кровь народа', гордо ушёл из дома.
  Прадед Майкла тогда махнул рукой на спятившего сына и позволил ему жить, как хочется. Лайонел устроился чернорабочим на завод, вступил в профсоюз и женился на сущем пугале из комитета суфражисток. До семьи иногда доносились слухи о скандалах и арестах, связанных с неугомонным родственником.
  А потом что-то произошло. Скорее всего, Лайонелу просто надоело щеголять в простой бумажной блузе, голодать и мерзнуть на митингах, осточертела ратующая за равноправие уродливая жена, и он объявился дома. Это произошло уже после смерти прадеда и деда Майкла, и его отец не стал обострять ситуацию, предоставив дядюшке возможность устроить жизнь по собственному разумению.
  И старый упрямец не нашел ничего лучше, чем забиться в самую глушь гор, чтобы никто не мешал ему на досуге читать 'красную' литературу и грезить о мировой революции. Но чтобы преданному борцу за счастье человечества было удобнее мечтать о всеобщем равенстве, пришлось угрохать немалые деньги на расчистку участка земли под строительство современного шале и устройство взлетной полосы. Все необходимое для жизни и почту Лайонелу доставляли по воздуху минимум раз в неделю. Также пришлось с немалыми затратами установить радиостанцию, при помощи которой дядюшка общался со своей семьей. Электростанция у анахорета тоже была своя, но горючее для неё приходилось доставлять по воздуху, что выливалось в солидную сумму.
  Поначалу дядюшка жил в одиночестве, но по мере его одряхления пришлось приставить к нему слугу. Понятно, что желающих даже за очень большие деньги прислуживать спятившему старику в такой изоляции не нашлось, поэтому Фрейзеры принуждали собственных слуг по очереди дежурить в горах вахтовым методом, выплачивая им за этот период тройной оклад. И то люди ворчали и неохотно соглашались даже со столь выгодными условиями. А кому же понравится на две недели оказаться запертым в такой компании?
  Лайонел обращался к прислуге не иначе как 'товарищи'. Придуривался, что считает их сподвижниками по партии, и выносил мозги людям тарахтением о мировой победе пролетариата, подговаривая устроить бунт в поместье племянника и перерезать всю семью 'зажравшихся буржуев'.
  Но чаще всех навещавший родственника Майкл был уверен, что дед вовсе не такой придурок, каким прикидывается, и просто издевается над ними, заставляя тратить на содержание хижины в горах бешеные деньги. Даже покупки помешанной на роскоши Джил и то не обходились столь дорого, как показной аскетизм Лайонела. Специально для полетов в гнездо фамильного отшельника Фрейзеры содержали очень опытного летчика, выплачивая ему за каждый полет нехилую сумму.
  Вот сюда и направлял сейчас свой моноплан одеревеневший от напряжения Майкл. Несмотря на свойственную ему самоуверенность, Фрейзер себя не считал виртуозом посадок в экстремальных условиях.
  К счастью, девушка за его спиной сидела тихо и, кажется, не подозревала, какой опасности они себя подвергают.
  Крепко сжав зубы, Майкл зашёл на посадку, и... промахнулся, едва не зацепив брюхом машины елки на вершине скалы.
  Молодой человек взмок, как мышь при виде кота. Прямо в лицо ему чем-то неприятно пахнуло... наверное, смертью. Но делать нечего, и наш авиатор отважился на вторую попытку.
  Как он на этот раз справился, с невероятным напряжением сил выбрав нужную высоту? Скорее всего, сработал инстинкт самосохранения. Майкл опомнился только в тот миг, когда ощутил толчок коснувшихся земли шасси.
   Неужели он сделал это?
  Машина уже остановилась, а молодой человек все никак не мог прийти в себя, с трудом осознавая, что остался цел. Он снял шлем, вытер пот, и только потом вспомнил, что не в одиночку прошел через это испытание.
  Фрейзер испуганно обернулся и увидел, что девушка сидит тихо, и только застывший взгляд да судорожно вцепившиеся в поручни кресла руки говорили, что Хелен также почувствовала дыхание смерти.
  - Всё хорошо, - улыбнулся он, - теперь всё будет хорошо.
  И девушка согласно кивнула головой.
  А к самолету уже бежал Джек Свенсон, очередь которого дежурить возле деда как раз выпала на эти дни, и ковылял, опираясь на костыль, Лайонел.
  - Мистер Фрейзер, - Джек помог Майклу и его спутнице покинуть кабину. - Ну и перепугали вы нас.
  - Что это тебе вздумалось строить из себя асса? - забрюзжал в свою очередь старик. - Ты едва не продырявил крышу дома своим непотребством. Не можешь летать - не берись, не отбирай работу у честных парней.
  Тут его взгляд упал на Хелен.
  - Зачем ты привез ко мне эту девицу? Сразу видно, что она вырожденка: из тех, что веками пили кровь трудового народа.
  Бедная мисс Вормсли и так много пережила за последние полчаса, чтобы ещё терпеть оскорбления от старого маразматика.
  - Заткнись, дед! - зло оборвал старика обычно лояльный к его странностям Фрейзер. - Лучше проводи леди Хелен в дом, и пока я займусь мотором, напои кофе и дай возможность отдохнуть.
  - Разве девчонка стоит по четырнадцать часов у станка, набивая карманы типам вроде тебя? С чего это она устала?
  Но Майклу было недосуг вступать с ним в бесполезную полемику.
  - За кофе в этом доме, - огрызнулся он, - я заплачу, если тебе его жалко.
  - Мне ничего не жалко, - завопил заполошный дед, - дело не в этом!
  Он выбрал неподходящий момент для перебранки.
  - Деньги можешь отправить прямиком в Кремль: на нужды нищих комиссаров. А сейчас займись гостьей. Мы с Джеком проверим мотор и посмотрим, что можно сделать.
  Что-то возмущенно бурчащий дед все-таки повел Хелен в дом, а Майкл поспешил к самолету.
  Теперь, когда их жизни ничего не угрожало, его занимали другие проблемы. Нужно было определить серьезность поломки и рассчитать, когда он все-таки сможет попасть домой.
  Стараясь не паниковать, Майкл постарался трезво обдумать ситуацию, пока разглядывал двигатель. Надежда, что он быстро устранит неполадку, моментально растаяла при взгляде на почерневшие от копоти детали.
  - Придется разбирать, - вздохнул за его спиной Джек.
  Майкл в моторах худо-бедно разбирался, да и другого выхода не было. Но, пожалуй, молодого человека не так заботила поломка, как неприятная ситуация.
  Ладно, ещё пара часов у него есть. Можно с натяжкой, но объяснить своё отсутствие толкучкой, царящей на летном поле. Но если он задержится ещё хотя бы на полчаса, всё всплывет.
  В три часа пополудни Фрейзер должен был лично провести награждение участников конкурса и представителей заводов призами и подарками. И по-хорошему, во избежание скандала, надо бы прямо сейчас сообщить о случившемся отцу, пока есть время изменить ход церемонии, но Майкл все ещё надеялся обойтись 'малой кровью'. Лихорадочно быстро работая разводным ключом, он молился только об одном, чтобы их эскапада оставалась тайной хотя бы для собравшейся в их доме толпы.
  Они с Хелен жили не в викторианской Англии, но всё равно мало хорошего в ситуации, когда обрученная девушка оказывается в нескольких милях от дома практически наедине с посторонним джентльменом. Спрашивается, с чего они решили вместе куда-то лететь? И если он окажется причиной разрыва её помолвки с герцогом, то придется сделать юной леди предложение. А к таким радикальным изменениям в своей судьбе Фрейзер не был готов.
  Неполадку вскоре удалось найти и даже устранить, но пока Майкл и Джек по локоть в масле ударно собирали воедино разобранные детали, им было некогда оглядеться вокруг. А между тем, предсказанное Стеном ухудшение погоды проявило себя именно в тот момент, когда облегченно выдохнувший Майкл закрутил последнюю гайку. Он довольно вытирал руки, прикидывая, за сколько времени домчится до своего аэродрома, когда ему на нос упала подозрительная капля.
  С застывшей улыбкой Фрейзер настороженно поднял голову вверх и громко взвыл. Весь обозримый небосвод затягивала огромная грозовая туча, из которой уже капал дождь. Мало того, легкий ветерок с каждой минутой крепчал и грозился превратиться в самое короткое время в настоящий ураган.
  У Майкла ухнуло сердце, когда он понял: ни о каком полете в ближайшие часы не может быть и речи. Бессильно наблюдая за разгневавшимися на него небесами, Фрейзер в ярких красках представил, во что теперь сплетники превратят репутацию несчастной Хелен.
  Он немного потоптался у входа в дом, растерянно глядя на раскачивающийся под порывами ветра окрестный лес. Его разум раскалился в поисках выхода из этой безнадежной ситуации и, так ничего и не придумав, Майкл вошел в дом. Делать нечего: придется сообщить об аварии домашним, но прежде чем идти в радиорубку, он решил предупредить о грядущих неприятностях саму Хелен.
  Дом Лайонела был построен согласно его вкусу. Он состоял из столовой и кухни одновременно, спальни, библиотеки, совмещенной с большой гостиной, двух кладовых и мастерской, в которой обычно спал слуга. И сейчас малахольный старик сидел вместе с гостьей на кухне.
  Неизвестно, какими бреднями он забивал ей голову, но удрученный Майкл удивленно приостановился на лестнице, заслышав её веселый смех. Это было так неожиданно, что все неприятности на минуту выскочили из головы, и он заспешил увидеть редкое зрелище собственными глазами. Дед, рассмешивший такую серьезную и сдержанную девушку, да ещё в тот момент, когда её помолвка повисла на волоске, должен был совершить чудо. А может Хелен просто не осознавала, что означают яростно стучащие дождевые капли?
  Старик сидел вместе со своей гостьей за большим кухонным столом и поил её кофе из чашки, в которую входил целый галлон напитка. Разговаривали они о каком-то Франсуа Вийоне.
  Фрейзер, в свое время закончивший Гарвардскую школу бизнеса, неплохо разбирался в английской и американской литературе, кое-что читал из Дюма и Мопассана, перелистывал Бальзака и Золя, Достоевского и Толстого, и считал себя вполне образованным и начитанным человеком.
  О Франсуа Вийоне он ничего не слышал. Наверное, какой-нибудь очередной пролетарский трибун. Но вот откуда о нём знает Хелен? Неужели девушка также придерживается левых взглядов? Причем услышанные им обрывки фраз, как будто соответствовали этому предположению.
  - Вором и бродягой его сделали угнетатели и живущие трудом простых подмастерьев богатые горожане. Вся его поэзия - это бунт против социальной несправедливости, - нападал старик на смакующую кофе девушку.
  Но Хелен со смехом парировала:
  - Прежде всего, Вийон - плут, большой любитель пошалить, и не обременяющий ради этого себя моралью. Но очень обаятельный...
  И Лайонел, вместо того, чтобы яростно взорваться новой серией обличений, неожиданно погрозил девушке пальцем.
  - Я вижу, ты любишь плохих парней? Берегись. Они не так безобидны в жизни, как на страницах книг игривых стишков.
  Старый революционер и Хелен вновь рассмеялись, одновременно повернув головы в сторону недоуменно застывшего на пороге Майкла.
  - Что застыл столбом? - Лайонел в мановение ока вновь превратился в злобного старикашку. - Не удалось починить свою тарахтелку?
  Майкл прошел к столу и рассеянно налил кофе.
  - Дождь.
  - Ну и что за трагедия? - хмыкнул вредный дед. - Свяжись с домом и поясни, что к чему. Или без тебя никак не обойдутся?
  - Дело не во мне.
  Теперь уже невозмутимое поведение девушки его озадачило. Неужели она не понимает, в какой ситуации оказалось? Хелен смаковала кофе и слушала их перепалку, как будто к ней это не имело никакого отношения. Странная девушка. Фрейзер слышал о сдержанном характере англичан, но подобное равнодушие граничило уже с бесчувственностью, если не с глупостью.
  - Боюсь, мы застрянем здесь надолго, - с нажимом пояснил он девушке,- возможно, на ночь. Вы ничего не хотите передать своему жениху?
  - Зачем? - удивилась девушка. - Вы поясните ситуацию мистеру Фрейзеру, а он успокоит Эдвина.
  - Мой отец его успокоит? - подобный ход мыслей поставил Майкла в тупик.
  - Но, - недоуменно взглянула на него Хелен, - разве он не пояснит Эдвину, что мы будем ночевать в доме вашего дедушки?
  Лайонел довольно прислушивался к диалогу. Старый лис уже давно все понял, и теперь наслаждался растерянностью внучатого племянника.
  - Конечно, милая девочка, - старик все-таки влез в разговор, - ваш жених все узнает. Но это-то и беспокоит нашего Майкла.
  Наконец-то, на бледных щеках Хелен вновь появились уже знакомые ему багровые пятна - свидетельство душевного волнения.
  - Надеюсь, вы не расскажите вашему отцу, что мы едва не разбились при посадке?
  - Нет! - вздрогнул Фрейзер.
  И вот тут-то девушка странно улыбнулась.
  - Ну и что значит ночь в этом доме по сравнению с тем, чего мы избежали? Хотя, - она с легким вздохом отпила кофе, - лучше умереть так: мгновение, удар, вечность. Чем месяцами лежать в постели, сгорая от высокой температуры и захлебываясь кровью в ожидании смерти. И здесь я познакомилась с таким интересным джентльменом, как вы - мистер Лайонел. Это стоило риска погибнуть.
  До Майкла медленно, но все-таки дошло, какого дурака он валяет, думая о такой чепухе, как сплетни кучки глупых старух. Эта девушка в свои двадцать лет уже бывала на краю гибели, и что ей была потеря так называемой 'репутации'?
  Вот и Лайонел злорадно усмехается, тряся своей паскудного вида бороденкой.
  - Ты мещанин, Майкл, опутанный предрассудками жалкий обыватель. Иди в радиорубку. Если разразится гроза, начнутся такие помехи, что ничего не услышишь.
  Действительно, он разума лишился, торча на кухне, когда ему нужно срочно связаться с домом.
  Связь оставляла желать лучшего. Ему понадобилось приложить немало усилий, чтобы переговорить с отцом. Старший Фрейзер проявил неожиданное понимание:
  - Всякое бывает, - пророкотал он в ответ на сообщение, что его заставил приземлиться в берлоге Лайонела внезапный дождь. - Как чувствует себя англичанка?
  - Как будто ничего не случилось, - заверил отца Майкл. - Успокойте её жениха, и будет лучше, если о нашей отлучке узнает, как можно меньше людей.
  - С нашими тетками я бы на это особо не рассчитывал. Что же касается остального, то большинство машин не успело выполнить свою программу, и шоу перенесено назавтра: так что ты ничего не пропустил. Как себя ведет Лайонел?
  - Как настоящий джентльмен.
  - Готов съесть собственную шляпу, чтобы на это посмотреть.
  - А я бы не отказался от хорошего бифштекса.
  Закончив разговор, Майкл облегченно перевел дыхание и вернулся на кухню. Только теперь он почувствовал, насколько голоден.
  Джек стоял у плиты и, судя по аппетитным запахам, готовил нечто из мяса.
  - Кукурузные лепешки с мясной подливой. Морковный салат. Бисквиты с вареньем и кофе, - быстро ознакомил он с меню предстоящего ужина. - На десерт консервированные ананасы и взбитые сливки для леди.
  - А что так скудно? - не понял Майкл.
  - Таково было желание старого джентльмена.
  Всё понятно. Лайонел как всегда проявлял склочный характер: имея забитый свежими продуктами холодильник, приказал кормить гостей консервами.
  - Где леди Хелен?
  - Мистер Фрейзер показывает гостье свою библиотеку.
  - Могу представить...
  Майкл поплелся в гостиную. Он не удивился бы, застав эту странную девушку, обсуждающей с домашним коммунистом труды Маркса или Ленина, но Лайонел и Хелен сидели, склонившись над шахматной доской.
  - Как дела? - вскинули они головы.
  - Всё в порядке.
  Майкл уселся неподалеку, зашуршав недельной давности газетой. Он никак не мог прийти в себя от такого странного развития событий, к тому же не переоделся и не принял душ. Зато Хелен, похоже, всё нравилось.
  Периодически он слышал её смех, обрывки фраз, стук деревянных фигур о шахматную доску. Наверное, сказывалось напряжение этого сумасшедшего дня и шум дождя за окном: строчки газеты стали расплываться перед глазами и Майкл заклевал носом.
  Пробуждение показалось ему продолжением сна. В комнате горела только настольная лампа, а на диване неподалеку спала укрытая пледом Хелен. Её черные волосы разметались по подушке, а рука прижимала к груди открытую книгу.
  Майкл потянулся, разминая затекшие руки и ноги, и ошеломленно глянул на часы на каминной полке. Они показывали одиннадцать часов, а за окном по-прежнему шуршал дождь. Как он умудрился так надолго заснуть, и почему Хелен спала с ним в одной комнате? Неужели старый маразматик не уступил девушке своей спальни?
  Но его вдобавок не разбудили к ужину, и какими бы захудалыми консервами не кормил своих гостей Лайонел, сейчас бы Майкл съел даже подошву.
  Фрейзер осторожно, стараясь не шуметь, спустился на кухню. Его доля кукурузных лепешек ждала под салфеткой на столе, но на этом и заканчивались их достоинства. Остывшими они напоминали куски вязкого картона, если таковой вообще существует. Настороженно пожевав эту сомнительную снедь, Майкл закусил всё консервированными персиками, и в весьма своеобразном настроении вернулся в гостиную.
  Хелен уже проснулась. Она зябко куталась в плед, и взлохмаченные от соприкосновения с подушкой волосы делали её по-домашнему близкой. Одного взгляда на мрачного мужчину девушке оказалось достаточно, чтобы понять, в чём дело.
  - Я сварю кофе.
  - Не стоит, - воспротивился Майкл, но сделал это настолько вяло, что Хелен заспешила на кухню.
  Вот так и получилось, что по-настоящему они познакомились именно на кухне среди кастрюль и сковородок старого чудака. После того, как англичанка на удивление умело сварила кофе и приготовила несколько сандвичей с отварной говядиной и огурцом, Майкл уже с большим энтузиазмом уселся за стол. Надо же, оказалось, что эта девушка могла ухаживать за голодными мужчинами. Немногие из его знакомых леди могли этим похвастаться.
  - Прекрасный кофе.
  Майкл даже не кривил душой, нахваливая напиток. Он настолько хотел есть!
  Фрейзер с жадностью проглотил все сандвичи, и Хелен безропотно нарезала говядину и огурцы для новой партии. Молодой человек умиротворенно наблюдал за уверенными движениями её рук.
  - Почему вы спали в гостиной? Неужели у Лайонела не нашлось для вас места?
  Девушка слегка улыбнулась.
  - Мне было жаль тревожить пожилого джентльмена. В его возрасте люди болезненно воспринимают любые перемены в образе жизни. Мы и так свалились ему на голову без приглашения, перепугав до смерти: Лайонелу нужно успокоиться и отоспаться.
  - У старика и характер, и хватка акулы. Всю свою жизнь он посвятил издевательствам над семьёй, и достиг в этом ошеломительных успехов.
  - Майкл, у вас специфическое чувство юмора.
  После второй кружки кофе и новой порции говядины Фрейзер впал в умиротворенное состояние духа.
  - Вам не нравится?
  Хелен смутилась, и он с заметным интересом отметил красноречиво разгорающийся румянец на её лице. Что-то екнуло внутри ожиданием чуда, заставив приятным жаром полыхнуть сердце. В конце концов, кругом царила ночь, и они были одни в этом доме, не считая сопящего в своей спальне упрямого деда да затаившегося где-то в кладовых Джека. Но они не в счёт.
  - Нравится, - между тем, честно призналась девушка, - хотя такой цинизм кажется показным. Ведь вы всё равно заботитесь о больном старике, часто бываете у него, терпеливо выслушиваете ворчание и, уверена, по-своему любите.
  С последним утверждением Фрейзер бы мог поспорить, но не стал. У него сейчас имелись темы разговоров поинтереснее, чем о старом революционере.
  - Родственников дают небеса, независимо от того нравятся они нам или нет. Вот и вы выходите замуж за своего кузена, - запустил он пробный шар.
  Хелен рассеянно поставила на плиту турку с новой порцией кофе.
  - Мы прекрасно ладим друг с другом, - тихо заметила она.
  Нужный ответ: глаза Майкла остро блеснули охотничьим азартом. А почему бы не рискнуть? Ведь ночная кухня так располагает к сближению и откровенности. И вообще, она ему так нравилась!
  - Не хотелось бы, чтобы меня с будущей избранницей соединяло только это.
  Хелен удивленно вскинула брови.
  - И что же, по вашему мнению, должно соединять супругов?
  Разливающая кофе рука слегка дрогнула, и Майкл удовлетворенно отметил, что задел её за живое.
  - Страсть... Неутолимое физическое влечение. Когда при одном только взгляде на женщину кажется, что у тебя горит кровь, и ты умрешь, если не поцелуешь её.
  Есть! Ему удалось зацепить эту сдержанную и невозмутимую англичанку. Она смутилась, стыдливо опустила ресницы, и уже не смогла сдерживать взволнованного и прерывистого дыхания.
  - Мне кажется, что брак - это не только страсть, - в конце концов, ответила она и подошла к окну.
  За стеклом затаилась заливаемая дождем непроглядная тьма, и Хелен, зябко кутаясь в шелковый шарф, наверное, пыталась таким образом успокоиться. Но это не входило в намерения Майкла, который немедля последовал за девушкой. Встав за спиной, он окинул заинтересованным взглядом её шелковистые волосы, вдохнул запах чужой страны, и залюбовался длинной, как на картинах Модельяни, изящной шеей. Хелен напоминала ему фарфоровую статуэтку: легкая, точеная, с прозрачной и гладкой кожей.
  От охватившего его острого желания Майкл едва сдерживался, но чтобы начать действовать, ему нужно было ещё какое-нибудь слово, жест или взгляд, говоривший, что Хелен не против происходящего. В конце концов, у девушки имелся жених, и он не хотел брать на себя всю ответственность за возможный разрыв этой пары.
  - Вообще-то, я не люблю дождь, - тихо призналась она. - Когда в Англию приходила осень, мне нужно было уезжать в Швейцарию, но... ведь именно благодаря дождю мы сегодня остались вдвоем.
  Ну, и каких ещё намеков он должен дожидаться? И все-таки Майкл сдержался. Он позволил себе лишь осторожно сжать руками её плечи и замер, дожидаясь реакции. Прошла, наверное, минута, прежде чем Хелен медленно обернулась, но ему она показалась вечностью.
  Лицо девушки оказалось настолько близко, что их носы практически соприкоснулись.
  - Ты такой золотистый, - прошептала она, и её почти черные в сумраке глаза таинственно замерцали, - мне с тобой тепло, как не было никогда.
  Спустя час Хелен уже спала на его плече на узком диванчике в гостиной, а Майкл, которому зверски хотелось курить, боялся потревожить её сон. Но мучился он не только из-за сигарет. Невидящими глазами пялясь на корешки трудов классиков революционного движения, украшавших стены гостиной, Майкл ощущал себя в ином мире, куда попал то ли по собственной ошибке, то ли по недогляду кого-то сверху. Странное чувство...
  Теперь, удовлетворив свое желание, Фрейзер мог спокойно обдумать ситуацию. Хелен действительно оказалась девственницей (здесь его многоопытная сестрица не ошиблась), поэтому это был не самый лучший секс в его жизни. Но даже её растерянность и то вызвала в нём щемящее чувство нежности и покровительства, очаровав больше, чем самые изощренные уловки опытных кокеток.
  'Это моя женщина' - неотвратимо дошло до него, но... было столько этих 'но'!
  Да, юная англичанка ему очень понравилась, но он плохо понимал ход её мыслей, догадываясь, что Хелен лучше образованна и иначе воспитана. Майкла же, как и любого нормального мужчину не устраивало такое положение дел. Неизвестно, чем занималась семья Вормсли, и было ли у девушки хоть что-то за душой? И самое главное: он элементарно не хотел жениться, не желая связывать себя с какой-то одной женщиной, когда вокруг столько красивых, не обремененных моралью девушек.
  Майкл был простым американским парнем, только весьма состоятельным. Таких тысячи в Соединенных штатах, да и по всему миру хватает.
  Рассуждают они все примерно одинаково: ' В конце концов, она не маленькая. Знала, на что шла. Это было её решение, и если на то пошло, это у Хелен, а не у меня в женихах английский герцог. Если она ему так легко изменила, значит, не все нормально у этой пары, и дело вовсе не во мне'
  От лежания в одном положении у него затекла спина, и измученный Майкл осторожно выбрался из объятий девушки, спустившись вниз по лестнице в прохладный мрак улицы.
  Дождь закончился, и над домом Лайонела сверкали огромные, ясные, как будто умытые звезды. По особой пронзительной свежести чувствовалось, что где-то на подходе рассвет. Такая глубокая бархатная тьма бывает только в конце ночи. Но Майкл не был расположен к любованию природой: он нервно курил сигарету за сигаретой и лихорадочно рассуждал:
  'Почему я должен разыгрывать из себя рыцаря и предлагать Хелен руку и сердце? Ну и пусть я даже был у неё первым: сейчас днем с огнем не найдешь девственницу под венцом. Может, Хелен проделала это, потому что хотела поднабраться опыта перед замужеством? А я тут стою и мучаюсь, как дурак. Будет умнее сделать вид, что не произошло ничего особенного. Хелен всё равно рано или поздно поймет: герцог более подходящая партия, чем я'
  Все эти умозаключения позволили ему заглушить нечто неясное в подсознании, что мутным нехорошим осадком томило его и заставляло искать оправдания своему поступку.
  Едва дождавшись рассвета, Майкл сварил себе крепкий кофе и вновь занялся самолетом, демонстрируя полную занятость, а на самом деле решив протянуть время, чтобы не встречаться с Хелен.
  Вот так и получилось, что они увиделись уже у самолета. Девушка подошла к машине в сопровождении Лайонела и Джека. Майкл же демонстративно едва окинул их рассеянным взглядом.
  - Поторопитесь, Хелен, - хмуро буркнул он после обмена приветствиями, усиленно натирая лобовые стекла. - Нам нужно как можно быстрее вернуться во Фрейзер-холл. Скоро начнутся полеты.
  Неизвестно, как отреагировала на это холодное приветствие мисс Вормсли, но у него противно онемела спина, когда он услышал огорченный голос деда:
  - Не обращайте внимания на этого оболтуса. Он всегда не в духе, когда не выспится.
  Майкл даже не стал огрызаться, молча забравшись в кресло пилота, девушка же тихо заняла свое место. Джек помог раскрутить пропеллер, и самолет взлетел в воздух, оставив все позади: и Лайонела, и эту сумасшедшую ночь, да и отношения с юной англичанкой.
  Весь полет её присутствие как будто жгло ему спину, отвлекая от управления машиной, но крепко стиснув зубы, Фрейзер напомнил себе о принятом решении и ни разу не обернулся к пассажирке.
  Когда самолет приземлился, он быстро выпрыгнул из кабины, крикнув на бегу:
  - Меня ждут на летном поле. Стен отвезет вас домой, чтобы переодеться.
  Возможно, она что-то и сказала в ответ, а может, и нет. Спешивший Майкл не слышал, да и не желал слушать. Он завел 'роллс-ройс' и на приличной скорости вывел его из ангара, промчавшись с каменным лицом мимо потерянно стоящей у секвойи женской фигурки.
  Мгновение, и Хелен осталась позади.
  Всё! Он сделал это - навсегда избавился от столь опасно подобравшейся к его сердцу девушки. Теперь остались сущие пустяки: избегать встреч наедине в оставшееся до отъезда время. В забитом людьми доме это было несложно.
  Весь день Фрейзер был сам не свой. Несмотря на уверенность, что он всё сделал правильно, ему было по-настоящему плохо: 'Как похмелье после хорошего загула!'
   Майкл с весьма умеренным интересом оценивал полеты интересующих его машин. Находящийся неподалеку старший Фрейзер сразу же почувствовал: с первенцем что-то не так. С утра они обменялись парой фраз об аварии.
  - Мы с герцогом решили всем сказать, что он сам попросил показать невесте окрестности, - поставил его в известность отец.
  Майкл недовольно поморщился: почему-то было неприятно осознавать, что эти двое и без него нашли устраивающий всех выход из положения.
  Значит, ничего и не произошло? А он-то мучился всю ночь!
  Шоу было в самом разгаре, а молодой человек вместо того, чтобы неотрывно смотреть в небо, то и дело опускал взгляд на трибуны со зрителями, выглядывая среди моря женских шляпок единственную, которая его интересовала. Увы, или Хелен не пришла, или так ловко пряталась, что он её и не нашел. Наверное, его нервозность и была замечена отцом.
  - Я, - встревожено оттащил он отпрыска в сторону, - сегодня утром навел справки через одного знакомого: эта девушка не подходит нам, Майкл.
  Вот только отцовских нравоучений ему и не хватало, чтобы лопнула голова.
  - Знаю, - вспыхнул сын, - и незачем лезть в мои дела.
  - Это дело семьи, - терпеливо стоял на своем Фрейзер-старший, - девушка знатного происхождения, но вся эта аристократия - сборище вырожденцев, и от неё не дождешься крепкого потомства. Туберкулезница!
  - Твои сведения устарели: Хелен выздоровела.
  - Это она так говорит.
  - Почему меня должно волновать, что она говорит? - разозлился Майкл. - У юной леди есть жених, если ты ещё не забыл.
  Но отец с завидным упрямством продолжая свои обличения:
  - Но это ещё не всё: у мисс Вормсли ни гроша в приданом. Все доходы её родителей долгие годы уходили на лечение девушки. Дела этой семьи настолько расстроены, что если бы не помощь герцога, они бы по миру пошли.
  - Почему ты это всё мне говоришь?
  И вот тут отец вполне ощутимо тряхнул его за плечи.
  - Потому что даже невооруженным взглядом видно, - прошипел он, озираясь по сторонам, чтобы не привлечь постороннего внимания, - что ты влюбился в эту девку. Всё забросил, даже собственноручно организованное шоу. Ты совсем голову потерял, парень.
  Ну, что на это ответить? Отец был прав.
  - Я не собираюсь вставать между ней и Кентсомом, - опустил голову Майкл. - Всю ночь об этом думал, и пришел к такому же выводу: эта девушка не для меня.
  Старший Фрейзер шумно выдохнул:
  - Это хорошо. Теперь дело за малым: перестань вести себя как влюбленный идиот.
  Легко сказать. А вот у Майкла настолько раскалывалась голова, что он себя чувствовал больным, больше всего на свете желая забиться куда-нибудь в безлюдный угол, выпить приличную дозу виски и уснуть.
  - По-моему, я простудился в горах.
  - Возможно и так, - отец многозначительно заглянул ему в глаза,- но хотелось бы, чтобы окружающие не приписали тебе другой болезни.
  А ведь впереди ещё была процедура награждения, и последующий прощальный прием!
  Надо сказать, что к приему он уже более-менее пришел в себя.
  Бодрящий контрастный душ, свежая рубашка, изрядная порция виски - и Майкл Фрейзер в полной боевой готовности принимал гостей, сияя добродушной улыбкой.
  Джил подтащила к нему незнакомую девицу со сногсшибательными изумрудами везде, где только можно. Никогда ему ещё не приходилось видеть такое воплощение ходячей витрины ювелирного магазина, хотя его родная сестра была тоже без ума от бриллиантов.
  - Мэри, это Майкл, мой брат.
  - Майкл, это Мэри Хилтон - дочь мистера Хилтона.
  За спинами юных дам светилось глумливой улыбкой лицо довольного Фредди. Всё понятно: братец решил выступить в роли сводни, хитро использовав безголовость сестрицы.
  - Очень приятно, мисс Хилтон.
  Девица аффектированно распахнула зеленые отцовские глаза.
  - Зовите меня просто Мэри.
  Девушка начала ему что-то говорить, но согласно кивая головой в ответ на предсказуемые фразы, Майкл её уже не слышал: в поле зрения появилась Хелен.
  Девушка прогуливалась по террасе, держа под руку своего жениха и при этом разговаривая о чем-то с тетей Сарой. Синее атласное платье таинственно отражало свет и облегало фигуру, подчеркивая ослепительно белый цвет лица и открытой спины, а длинная нитка жемчуга, в три ряда свисая почти до колен, придавала простому туалету настоящий европейский шик. Что же, одеваться к лицу Хелен умела и, на взгляд Майкла, выглядела самой элегантной среди сплошь одетых в платья от парижских кутюрье гостий Фрейзеров. Это с нескрываемой досадой отметила и Джун.
  - Твоя англичанка, - тотчас выпустила она жало, - выглядит как почтенная вдова на открытии сиротского приюта.
  И прежде чем Майкл нашелся, что ответить сестрице, за него вступился раздосадованный Фред:
  - Можно подумать, что ты была хоть на одном открытии сиротского приюта. Ну, а на счет вдов... герцог выглядит крепким и здоровым парнем. Вряд ли леди Хелен быстро овдовеет.
  - А я думала, что после их совместного полета англичанка сменила жениха.
  - Вообще-то, Кентсом попросил меня показать его невесте окрестности, но утром я решил участвовать в шоу, поэтому это сделал твой брат, - сдержанно пояснил Фред.
  Майкл вновь украдкой бросил взгляд на англичан, и его сердце неприятно сжалось. Хелен выглядела такой спокойной, словно её не трогало, что парень, с которым девушка провела ночь, не обращает на неё внимания. Что это - бесчувственность или переходящее все границы лицемерие?
  'Ну, это мы сейчас проверим'. И Фрейзер сосредоточил внимание на Мэри. Рассмешить мисс Хилтон оказалось делом плевым, потому что она охотно радовалась даже самым сомнительным остротам.
  Вскоре исподтишка наблюдающий за парочкой англичан Майкл удовлетворенно заметил: лицо Хелен приобрело застывшее выражение. Правда, его ликование быстро исчезло, когда он увидел выражение глаз тети Сары. Старушка смотрела на него с таким возмущением, как будто он был перешедшим все границы дозволенного, распоясавшимся подростком. Мало того, видимо почувствовав свежую кровь, со всех сторон к ней на помощь подползали другие тетки. У Майкла поневоле голова втянулась в плечи.
  Да уж, воистину это был не его день, и хотя его бегство вряд ли бы понравилось отцу, Майкл решил ретироваться.
  - Простите, - извинился он перед мисс Хилтон, - к сожалению, я должен покинуть вас. Мне срочно нужно отдать кое-какие распоряжения.
  Мужчина свалился в постель, едва переступив порог комнаты. Снилось ему что-то тревожное, и он внезапно проснулся глубокой ночью с пересохшим ртом и гулко бьющимся сердцем. Заснуть больше не удалось, несмотря на все усилия.
  И вот небритый, с раскалывающейся головой и серым от недосыпания лицом Майкл стоит у окна в коридоре второго этажа и, нервно куря сигарету за сигаретой, напряженно наблюдает за покидающими особняк гостями.
  Подъезжали одна за другой машины, суетились лакеи, загружая чемоданы, то и дело выходили гости, обмениваясь прощальными приветствиями со стоящими на террасе отцом, мачехой, Фредом и тетками. Все как всегда, кроме того, что среди домочадцев нет его - 'душки Майкла'. И что самое странное никто даже и не думает призывать к порядку отбившуюся от стада овцу. Похоже, все семейство твердо уверилось, что он действительно болен. А может, так оно и было?
  - Ты похож на воробья, которого сильно потрепала кошка. Настоящий чикагский забулдыга!
  Майкл вздрогнул при звуках надтреснутого хриплого голоса, и только недоуменно обернувшись, увидел, что принадлежит он матери. Марджори выглядела не лучшим образом: с размазанным гримом на лице, серыми мешками под глазами и стойким запахом перегара, подавляющим даже удушающие, крепкие ароматы 'Шанель'.
  - Мама?
  - В твоем возрасте уже смешно изображать скаута, подглядывающего в замочную скважину женской раздевалки. Не лучше ли привести себя в порядок и попрощаться с девушкой в человеческом обличье? - жадно потянулась за сигаретой первая миссис Фрейзер.
  - Очевидно, вам тоже нездоровится, - вяло огрызнулся Майкл, машинально щелкнув перед её носом зажигалкой.
  Только сейчас он заметил её изрядно помятое вечернее платье с оголенной почти до ягодиц спиной и пришел к выводу, что мать где-то скиталась всю ночь, и с утра ещё не побывала в своей комнате. Судя по заметно дрожащей руке с длинным мундштуком слоновой кости, она с трудом боролась с похмельем.
  - Не надо хамить, малыш, - невозмутимо фыркнула Марджори. - Когда тебе пятьдесят, после загула ты не можешь выглядеть хорошо. Но так опуститься молодому мужчине? Небритый, потрепанный, с глазами как у кролика... Влюбленные джентльмены обычно наоборот пушат хвосты как павлины и пытаются сразить объект страсти безупречными сорочками и идеально отглаженными брюками.
  Ну вот, ещё и мать присоединилась к травле.
  - С чего ты взяла, что я влюбился? И, если на то пошло, сама-то где пропадала всю ночь?
  Марджори кинула на него небрежный взгляд.
  - А разве старые сороки тебе ещё не поведали?
  Майкл на минуту забыл о собственных неприятностях. В памяти промелькнул образ крадущейся тети Мейбл. Так вот за кем она охотилась!
  - Что именно? - настороженно спросил он.
  Мать криво усмехнулась, и Майкл обреченно осознал: неприятностей не избежать.
  - Я нашла себе друга, - вызывающе вскинула она голову, - и возможно в совет директоров скоро будет введен мой новый муж.
  - Мама!
  Очевидно, в его глазах мелькнул такой ужас, что родительница презрительно рассмеялась, ткнув мундштуком в окно.
  - Ты истинный Фрейзер, малыш. Стоило только заговорить про деньги, как ты забыл о любимой девушке. А между тем она уезжает, навсегда и отнюдь не с тобой.
  Майкл выглянул в окно. Так и есть: в открытый автомобиль усаживалась одетая в дорожный костюм Хелен. Маленькая шляпка с вуалью, изящный силуэт, мелькнувшая из-под задравшейся юбки стрелка шелкового чулка... У Майкла даже дыхание перехватило при виде этого зрелища.
  - Какой же ты болван, - моментально нашла слова для утешения любящая родительница. - В кои-то веки тебе попалась стоящая девушка, а ты стоишь и травишь себя никотином.
  - Отец другого мнения, - только и буркнул он в ответ, не сводя взгляда с устраивающейся на сидении девушки.
  - У твоего отца доллары вместо глаз, а банковский счет заменяет сердце. Посмотри, что он сделал со мной, только лишь потому, что у меня было хорошее приданое. Ты хочешь также до старости тяготиться нелюбимой женой, а потом жениться на юной дурехе, которую будет тошнить от одного твоего вида?
  - Мама, ты не права.
  К машине подошел распрощавшийся с хозяевами герцог, и теперь Майкл с замиранием сердца гадал: почувствует ли Хелен его взгляд или нет, а тут ещё мать со своими глупыми сетованиями на судьбу.
  Кентсом сел в машину, и за миг до того, как та рванула с места, Хелен резко обернулась и взглянула прямо на окно, за которым стояли мать и сын. Майкл замер, на долю секунды встретившись глазами с темным взором девушки: она все-таки попрощалась с ним.
  - Есть! - торжествующе воскликнула и Марджори. - Какая прелесть, эта девочка. И она правильно делает, уезжая отсюда, потому что такой стервятник как ты не сможет сделать её счастливой.
  - Мама, - Майкл настолько вышел из себя, что даже ударил кулаком по раме. - Ты можешь оставить меня в покое? Хотя бы на мгновение!
  И, о диво, мать замолчала. Мало того, вскоре Майкл увидел, как она сочувствующе протягивает ему неизвестно откуда взявшийся в её руке бокал с виски.
  - Всё пройдет, - тихо прошептала она своему первенцу, - и самое мерзкое в этом мире, что всё проходит: и любовь, и молодость, и люди, которые нам дороги. Учись расставаться, малыш!
  С этими словами Марджори удалилась восвояси, покачивающейся походкой безмерно уставшей женщины. А её сын так и остался стоять на месте, растерянно глядя вслед.
  Спустя две недели, отдохнувший и загоревший, лучащийся улыбкой, он давал интервью репортерам на пороге офиса их компании в Нью-Йорке.
  - Лето закончилось для 'Фрейзер корпорейтед' устойчивым ростом акций на фондовой бирже. Согласитесь, в наше время это говорит о многом.
  Газетчики дружно загалдели, вразнобой задавая кучу вопросов, и не остались разочарованными.
  - Да, множество новых проектов.
  - Нет, изменений в личной жизни не предвидится.
  - Да, моя мать вновь собралась замуж.
  - За мистера Джеймса Фрибоди.
  - Да, он её тренер по теннису, но разве игроки - не мужчины?
  - Наша семья с пониманием встретила её желание вновь устроить свою жизнь.
  - Без комментариев.
  И так далее. Майкл отвечал быстро, стараясь выглядеть оптимистично и уверенно. Что, собственно говоря, от него и ожидали журналисты и акционеры. Это была обычная рутинная работа, с которой он всегда справлялся блестяще, не стало исключением и это интервью. Разделавшись с газетчиками, Фрейзер вошел в прохладный холл отделанного красным деревом офиса, с ностальгией вдохнув знакомый, пропахший мастикой для паркета воздух.
  Его личная секретарша была дамой под сорок. Миссис Карен к приезду своего шефа поставила ему на стол орхидею. Майкл питал слабость к этим цветам.
  - Здравствуйте, миссис Карен, рад вас видеть.
  - Выглядите таким загорелым и отдохнувшим. Соскучились по работе?
  - Есть немного.
  В свое время он получил завещанный дедом пакет акций корпорации по производству электротехнического оборудования. Его ввели в совет директоров и выделили отдельный кабинет.
  И вот когда юный и амбициозный Фрейзер с вполне понятным энтузиазмом устраивался на новом месте, отец дал ему дельный совет:
  - Если хочешь стать преуспевающим бизнесменом, возьми в секретарши некрасивую женщину средних лет, у которой нет ничего за душой кроме работы. Тщательно проверь все рекомендации и постарайся стать ей другом. Секретарша - ахиллесова пята любого дельца: даже жены и любовницы не знают нас как они.
  Майкл мечтал о красивой умнице в приемной (ведь где-то же есть и такие!), но он доверял деловому опыту отца, особенно после того, как родитель сам обжёгся на мачехе.
  Миссис Карен была тридцатилетней вдовой и, судя по фотографиям на рабочем столе, он делил её привязанность только с полосатым котом. Секретаршей она оказалась отличной и не мыслила жизни без работы.
  Вот и сегодня её глаза за стеклами очков светились искренней готовностью служить своему боссу. Ослепительно белая блузка, черные юбка и жакет, туфли на удобных каблуках и неизменные ручка и блокнот в руках: в другом виде он эту женщину и представить не мог.
  Прежде чем отпустить секретаршу, Майкл выдержал паузу. Миссис Карен знала его великолепно и сразу поняла, что её ждут необычные распоряжения.
  - Миссис Карен, я бы попросил вас каждое утро просматривать английские газеты: из тех, что освещают жизнь высшего света.
  Секретарша невозмутимо сделала пометки в блокноте.
  - Какая конкретно информация вас интересует?
  - О герцоге Кентсомском. Всё об этом джентльмене... даже самые незначительные упоминания.
  - Ещё какие-нибудь распоряжения?
  - Да, дайте мне отчет по бостонскому филиалу.
  Жизнь вошла в прежнюю колею со всеми тревогами и волнениями обычного американского преуспевающего бизнесмена, и всё же каждый раз, когда секретарша входила в кабинет со сводками событий и корреспонденцией за минувший день, Майкл напряженно ждал от неё информации из Англии. Но миссис Карен молчала, и он даже сам не знал: радует его это или огорчает. Фрейзер боялся известий о венчании, но и страшился сообщений о разорванной помолвке.
  Вечерами Майкл крутился на многочисленных приемах, где было много красивых девушек. Вроде бы даже завязывались какие-то отношения и некоторые барышни ему были по вкусу, но он не мог окончательно выбросить из головы Хелен. Даже среди шумных и веселых вечеринок, кружа в танце очередную партнершу, молодой человек часто спрашивал себя: а что на другом берегу океана делает сейчас Хелен? Спит? А если ещё вдобавок и не одна? Сердце болезненно сжималось и портилось настроение на весь остаток вечера.
  В начале ноября он отправился в больницу к мачехе. Эвис была в очередной раз беременна, и врачи из осторожности настояли на госпитализации.
  Майкл заказал корзину роз и, купив коробку обожаемых юной миссис Фрейзер марципанов, поехал её навестить. Но за этим визитом вежливости крылся ещё и тайный умысел. Он не сомневался, что Эвис даже в больнице не оставят в покое.
  Так и есть: у постели прозрачной от дурноты и головной боли женщины, невозмутимо восседала тетя Мейбл, вяжущая очередной шарф. Иногда ему казалось, что если соединить все связанные тетушками шарфы воедино, то ими можно укутать землю по экватору. Но сегодня у Майкла при виде её прически по моде начала века вырвался облегченный вздох. От более сдержанной и молчаливой тети Джун он вряд ли бы что-нибудь узнал.
  - Майкл, мальчик мой.
  Он расцеловал старушку в морщинистые щеки, подарил мачехе цветы и коробку сладостей и уселся возле родственниц, раздумывая, как бы поумнее вывести тетю Мэйбл на разговор об английских кузинах.
  Тетка по привычке портила жизнь Эвис, брюзжа, что в её состоянии вредно есть сладкое, и что дезабилье пеньюара слишком откровенное, и так далее. Бедная женщина слушала ехидные реплики с обреченным видом, даже не пытаясь огрызаться. Всё равно это не имело смысла.
  В первые месяцы брака она пыталась бороться с деспотизмом вредных старух, но те быстро сломали юную выскочку, жестко указав на её место. И вот теперь миссис Фрейзер с обреченным видом ломала пальцы каким-то никчемным вязанием, навязанным противной бабкой.
  - Вчера видел Тома Астора, - между тем, вкрадчиво сообщил Майкл, - он недавно вернулся из Англии. Рассказывал, что перед отъездом встретился на Уимблдонском корте с нашим старым знакомцем герцогом Кентсомским.
  - Да? - удивленно вздернула брови тетка. - Он, наверное, что-то напутал. Я вчера разговаривала с кузиной Элизабет по телефону: поздравляла с днем рождения...
  Мисс Фрейзер нерешительно пожевала губами, соображая, сообщать ли молодому человеку, сколько лет исполнилось почтенной леди, и все-таки решила не заострять на этом внимания.
  - ... мы так мило поговорили. Она рассказала, что в Европе теперь носят такие маленькие шляпки, что они едва умещаются на макушке. Какая нелепая мода!
  И дама со всевозможными подробностями ознакомила его с описанием нового фасона модных шляпок. Майкл знал, что перебивать её бесполезно. Тем более, эта тема заинтересовала и Эвис. Мачеха отложила в сторону рукоделие и поднялась повыше на подушках: пусть порадуется хоть этой ерунде, бедняжка.
  Но всему когда-нибудь приходит конец: через полчаса трескотни о перьях и тесьме выдохлась даже тетка. Настала очередь Майкла вкрадчиво осведомиться:
  - И что сказала вам леди Элизабет о герцоге?
  - Месяц назад он уехал в шотландское поместье. Ты ведь знаешь, насколько они близки с принцем Альбертом, герцогом Йоркским?
  - А они близки?
  Старушка возмущенно вытаращилась, как будто он брякнул невесть что.
  - Принц пригласил его принять участие в охоте на лис, - высокомерно пояснила она.
  Майкл поднял с пола укатившийся клубок шерсти, и тетка сменила гнев на милость.
  - Они сошлись на почве организации совместных лагерей для детей знати и оборванцев из рабочих кварталов. Так что Лайонел не единственный, кто сошел с ума на идеях равенства. Видимо, зараза социализма перекинулась и на принцев.
  'Зараза социализма' волновала Майкла мало, а вот то, что Хелен не поехала с женихом в Шотландию, вселяло оптимизм. Наверняка, вредная бабка что-нибудь о ней узнала, и теперь злорадно молчит, ожидая его униженных расспросов. Но вновь делать из себя объект для издевательств со стороны всего семейства, молодой человек не собирался и вскоре распрощался с дамами.
  Больше он не делал попыток что-нибудь узнать о Хелен, хотя однажды чуть не выскочил на полном ходу из машины, когда ему показалось, что по Бродвею идет девушка удивительно похожая на англичанку. Испуганный шофер едва успел притормозить. Но Майкл, даже не догнав незнакомку, понял, что ошибся. Разочарованный и поникший вернулся он в машину и поехал в клуб, где немедля так напился, что сам не помнил, как оказался дома.
  Наутро, собираясь на работу, Майкл неожиданно разозлился на себя. Сколько можно вести себя столь по-дурацки? Он расстался с этой девушкой и незачем о ней думать. Отныне и навсегда!
  Так прошла осень, а в первый день декабря его внезапно затребовал к себе отец. Майкл шел по коридору в отцовский кабинет и не знал, что этот путь навсегда разделит его жизнь на две части: до и после.
  
  
  ХЕЛЕН.
  На борту 'Королевы Анны' было все необходимое для приятного времяпрепровождения: и огромный ресторан, больше похожий на приемную королевского дворца, и зрительный зал для просмотра кинофильмов, и несколько бассейнов, уж не говоря про танцевальную площадку с узорным паркетом. Находилось здесь и помещение для гольфа и тенниса, часовня для желающих помолиться, и даже зимний сад, где пели настоящие птицы. Помимо этого лайнер гордился своими запасами столового серебра и декорированными лакированными панелями красного и эбенового дерева, а ещё позолоченной обшивкой внутренних помещений.
  В ресторане по вечерам собиралась прелюбопытная публика: от шулеров до лопающихся от денег набобов. Сегодня всю эту блистающую стразами и настоящими бриллиантами толпу за столиками развлекал фокусник. Мистер Орвил воистину творил чудеса: доставал из цилиндра кроликов, разбивал и тотчас собирал часы, показывал карточные фокусы, распиливал на две части ассистентку, и из небытия добывал сигареты и портсигары. Публика была настроена добродушно, и никому не было дела до двух молодых людей, покинувших ресторан в самый разгар представления.
  Одетая в парчовое вечернее платье в стиле Мадлен Вионне и меховой палантин Хелен задумчиво щурилась на лунную дорожку на черной глади океана. Рядом, облокотившись на леер, созерцал ночь и Эдвин.
  Вот уже второй день как продолжалось плавание, а жених и невеста до сих пор не находили в себе мужества поговорить откровенно. Напряженность между ними росла, и измученный неопределенностью Кентсом решил, что будет правильнее самому вызвать девушку на откровенность.
  - Ты не хочешь мне ничего сказать?
  - Не хочу, - растерянно вздохнула Хелен после продолжительной паузы, - но ты прав: я должна объясниться. Хотя сказать мне особенно нечего.
  И это было правдой. Как объяснить человеку, которого любишь и уважаешь всем сердцем, что ты его предала, стоило только появиться на горизонте обаятельному волоките-янки? Эдвин тоже это хорошо понимал, судя по нервно мнущим сигарету пальцам.
  - И все же? Что произошло?
  Девушка нервно рассмеялась, не отводя взгляда от черного зеркала океана:
  - Не знаю.
  - А поточнее?
  - Ты же видел во Фрейзер-холле его спортивные кубки и призы? Может, у мистера Фрейзера есть ещё такая же комната, в которую не водят экскурсий, но там все полки уставлены макетами разбитых женских сердец... как не пошло это звучит. И там как раз оставалось свободное место...
  - Хелен!
  Девушка прикусила губу, зябко кутаясь в меха. Несмотря на относительно теплый вечер, её знобило и от стыда, и от боли, и от жалости к Эдвину, а больше от неловкости всей этой непереносимой ситуации.
  - Я не могу найти другого объяснения случившемуся, - устало пояснила она, пряча глаза от жениха, - но понимаю, что теперь должна вернуть тебе слово.
  Кентсом все-таки чиркнул зажигалкой, несмотря на то, что обычно избегал курить в её присутствии. Однако этот разговор стоил ему таких усилий, что он не смог удержаться.
  - После чего 'случившегося'? - его голос прозвучал вроде бы спокойно, но Хелен съежилась, заслышав непривычные железные нотки
  - Я больше не могу ничего сказать! - в отчаянии воскликнула она.
  Видимо, её возглас ответил на все вопросы джентльмена.
  - Что ты собираешься делать дальше?
  Действительно, что? Пока она была его невестой, весь её жизненный путь просматривался вплоть до самой смерти. Но Хелен уже думала об этом.
  - Я хотела бы устроиться на работу.
  Эдвин тяжело перевел дыхание.
  - Какая работа с твоими легкими? Да и что ты умеешь делать?
  - Можно окончить курсы стенографии, и я умею печатать на машинке.
  - Сейчас кризис. Многие квалифицированные секретари не могут найти работу. И это весьма низкий заработок, дорогая.
  Хелен робко покосилась на угрюмого мужчину.
  - Но мне ведь нужно чем-то заниматься. Я не могу сидеть на шее у родителей: они сами едва сводят концы с концами.
  - А мистер Фрейзер разве не возьмет на себя заботу о твоем будущем?
  Теперь уже девушку забила самая настоящая дрожь. Она не могла спокойно даже слышать это имя!
  - Эдвин, не надо быть жестоким, мне и так больно. Я... не говори мне больше ничего об этом человеке.
  - Фрейзер тебя обидел?
  - Нет. Он просто обо мне забыл, едва взошло солнце. Как будто я перестала существовать. Наверное, это нормально и, болтаясь по бесконечным санаториям, я отстала от жизни?
  - Это ненормально, - отрезал герцог, выкидывая окурок за борт, - но если тебя больше ничего не связывает с янки, может, ты торопишься, возвращая мне слово?
  Хелен растерялась.
  - Ты считаешь, что после такого предательства с моей стороны у нас может что-нибудь получиться?
  Кентсом долго смотрел на черную зябь океанских волн. Из открытых окон ресторана вырывались взрывы смеха, звуки музыки, под ногами легко вибрировала палуба, но среди пустых шезлонгов верхней палубы было странно тихо.
  - Нет людей, которые бы не ошибались, - наконец, сдержанно вздохнул Эдвин, - главное понять: раскаиваешься ли ты в своих ошибках? Я думаю, что нельзя спешить в столь серьезном вопросе. Возможно, разорвав помолвку, мы навсегда потеряем возможность стать счастливыми. Ты дорожишь нашими отношениями?
  - Конечно, дорожу, - Хелен настолько разволновалась, что у неё выступили слезы на глазах,- но я не хочу сделать тебя несчастным. А вдруг мы не сможем преодолеть случившегося?
  - Не знаю, - честно признался он, - возможно. На то и дается помолвка, чтобы проверить чувства. Должно пройти время, чтобы мы во всем разобрались. Давай, не будем принимать необдуманные решения. Пусть пока все остается как есть.
  Хелен немного помолчала, обдумывая его предложение.
  - Наверное, так будет лучше, - пробормотала она.
  - Мы прокутим мой выигрыш в Париже, а потом вернемся домой.
  - О, Эдвин, - долго сдерживаемые слезы теперь потекли потоком по её щекам,- ты так благороден!
  И Хелен разрыдалась, с размаху уткнувшись носом в грудь Эдвина, и умиротворенно замерла, почувствовав его ласковую руку на голове.
  - Всё, малышка, всё. Успокойся. Мы так много пережили: и твою болезнь, и санатории, и сомнения врачей, и все же победили. Так неужели нас разлучит какой-то нахальный янки?
  - Я виновата, так виновата, - всхлипнула она с заметным облегчением.
  Инстинктивно Хелен сознавала, что несмотря на все уверения Эдвина, их отношения не будут прежними, и всё же судорожно уцепилась даже за иллюзию возврата к блаженным временам, когда в её жизни ещё не появился Фрейзер.
  - Это я виноват, что не предупредил, какими безответственными подонками бывают мужчины, - Эдвин покровительственным жестом поправил её растрепавшиеся волосы. - Вытри слезы, успокойся, и давай забудем об этом инциденте. Думаю, по приезде в Париж тебе нужно сделать всё, чтобы стать самой элегантной девушкой предстоящего сезона.
  Кентсом прекрасно знал свою невесту. У Хелен была обычная для женщин слабость к модным тряпкам. Она никогда не уставала от примерок, бесконечно прикидывая на себя фасоны платьев, и буквально с экстатическим наслаждением перебирала аксессуары: шляпки, перчатки, сумки, туфли, платки и шарфы.
  Спустя несколько минут она уже вслух обсуждала, чтобы хотела купить и какие дома мод посетить: 'Ланвэн', 'Шанель', 'Огюстабернар', 'Марсель Роша', 'Молине', 'Жак Хейм', 'Люсьен Лелонг'.
  Не надо думать, что Хелен отличалась таким легкомыслием, но так ей проще было скрыть свою растерянность. Она бормотала имена французских кутюрье, потому что не знала, что ещё сказать. Грустно улыбающийся Кентсом вполуха слушал невесту, пока его внимание не зацепили следующие слова:
  - Потом мне надо будет заказать несколько практичных твидовых костюмов и шесть белых строгих блузок, а ещё несколько шерстяных платьев серых тонов, обязательно с белым отложным воротничком.
  - Зачем?
  Хелен удивленно подняла на него ещё хранящие следы слез лихорадочно блестящие глаза:
  - Но, Эдвин, эти платья нужны для работы. Я видела, как одевается твоя секретарша - мисс Хорс. Элегантно и просто, именно в такие практичные платья... с белым воротничком.
  Кентсом недоуменно замер, неизвестно почему почувствовав тревогу.
  - Но, дорогая, если мы решили не разрывать помолвку, то зачем тебе устраиваться на работу? Я вполне состоятельный джентльмен, - невесело пошутил он.
  - Дело даже не в том, что я решила зарабатывать себе на жизнь, - смущенно пояснила Хелен, и тут же противоречиво добавила, - хотя и в этом тоже. Но в тот вечер...
  Она болезненно поморщилась, и Кентсом понуро качнул головой.
  - Что же ещё произошло в тот злосчастный вечер?
  - Я познакомилась с милым джентльменом - мистером Лайонелом Фрейзером.
  Брови герцога удивленно поползли вверх.
  - Это тот самый закоренелый марксист, которого упоминали пожилые американские леди? Я так понял, что у старого джентльмена не всё в порядке с головой.
  Но Хелен возмущенно возразила:
  - Это не правда. Лайонел - умный человек, просто он очень несчастен, потому что лишен поддержки собственной семьи.
  - Не мудрено, - улыбнулся её горячности Эдвин. - В семье миллионеров редко приветствуют появление марксистов. Но чем он смог тебя заинтересовать?
  - Лайонел растолковал мне, что общество приложило немало усилий, чтобы я стала здорова. И я также обязана принести пользу обществу, чтобы оправдать с таким трудом отвоеванное существование.
  Кентсом удивленно рассмеялся. У него даже немного поднялось настроение: впервые за этот кошмарный вечер.
  - Какие сложные умозаключения, дорогая. И все-таки у меня свое мнение по этому вопросу: долгое время выплачивая за твое лечение немалые деньги, мы давали работу целой армии врачей, медсестер и прочему персоналу санаториев, поэтому ничего и никому не должны.
  - Да-да, конечно, - поспешно согласилась Хелен, - я полностью согласна с твоими доводами, но можно ведь на это посмотреть и с другой стороны.
  - С какой, дорогая?
  - Господь избрал меня из многих, которые имея такие же каверны в легких, давно уже покоятся на кладбище. Значит, так было нужно. Я бы хотела отблагодарить Создателя, поработав в какой-нибудь организации, облегчающей жизнь людей.
  В руках у герцога вновь оказался портсигар, но достав из него сигарету, он не стал её закуривать, а просто поднес к носу и понюхал, задумчиво вглядываясь в океан. Теперь он понял причину своей тревоги. И хотя от этого ему не стало легче, зато теперь Эдвин знал, что делать, чтобы удержать под контролем, вновь пытающуюся вырваться из-под опеки любимую девушку.
  Но действовать нужно было крайне осторожно, поэтому джентльмен не стал открыто возражать.
  - Я могу это понять, - неохотно согласился он, - но давай договоримся: я сам найду работу, и при первых же признаках кашля ты моментально о ней забудешь.
  - Эдвин, - Хелен вновь расцвела виноватой улыбкой, - я не достойна такой заботы. Ты совсем меня избаловал.
  - Я люблю тебя, дорогая. И твое здоровье - моя самая большая забота.
  Хелен вновь кинулась в объятия жениха и замерла, уткнувшись носом в рубашку.
  - Больше никогда тебя не огорчу, обещаю!
  - Я верю в это.
  
  
  ЛОНДОН.
   Эдвин обдумывал проблему трудоустройства невесты с той же основательностью, с которой относился ко всем делам, начиная с выбора клюшек для гольфа, кончая контрактами для своих заводов.
  Он любил Хелен ещё с тех пор, как она была забавным и нескладным подростком, и поэтому чувствовал потребность её постоянно защищать. Один раз он оставил девушку без должной опеки, и проклятый Фрейзер обидел её. А если она опять столкнется с людской подлостью, разочаруется и на почве упадка духа вновь заболеет туберкулезом? От одних мыслей о подобном исходе дела Эдвина окатывала волна ужаса.
  По прибытии в Лондон, он немедля отправился с визитом к графине Эйрли - величественной старой леди, близкой к королевскому дому, и одновременно приходящейся ему теткой по матери.
  Когда в 1918 году Англия занималась созданием воздушного флота, король решил, что один из его сыновей должен освоить новый род службы. И его младший отпрыск - принц Альберт был направлен командовать молодежным соединением Королевской морской авиационной службы. Он всерьёз заинтересовался романтической профессией и именно на этой почве они и сошлись с юным Эдвином, тогда ещё маркизом Берри - двадцатилетним военным летчиком. Именно он сопровождал его высочество в полете во Францию, когда Альберт наблюдал за действиями Королевских Воздушных Сил против немецкой армии. Мужественное поведение британских пилотов утвердило юного принца в решении освоить новую специальность, и с тех пор их с Кентсомом связывали теплые приязненные отношения. Они не раз совершали совместные вылеты уже после окончания войны, и искренне, а не в угоду моде, любили небо и полеты.
  Когда Георг V, королева Мария и их наследник Эдуард увлеклись филантропической деятельностью и стали наносить визиты в рабочие кварталы Лондона, принцу Альберту было предложено возглавить "Общество промышленного благосостояния", занимавшегося устройством рабочих столовых и центров здоровья. И вскоре у Альберта родилась идея организовать совместные летние лагеря для молодёжи из рабочих районов и учащихся привилегированных частных школ. Он обратился за содействием к своим друзьям, среди которых был и Эдвин.
  Герцог не разделял идеалистических воззрений принца, но все-таки помог привлечь средства богатых английских предпринимателей. Это был довольно смелый для той эпохи социальный эксперимент. Все боялись большевизации молодежи, поэтому затея находилась под строжайшим контролем со стороны королевской семьи.
  Леди Маргарет, графиня Эйрли по просьбе королевы Марии курировала предварительную работу по отбору детей из семей британского истеблишмента для участия в столь опасном социальном опыте. Вот под её крыло герцог и решил определить свою невесту.
  - Только вы, леди Маргарет, с вашим умом и тактичностью, - пояснил он старой даме, - сможете доказать Хелен, что роль жены и матери не менее ответственна и нужна обществу, чем роль секретарши, сиделки... не знаю, кем она себя ещё воображает.
  Старая дама иронично взглянула на племянника поверх очков. Она восседала за заваленным бумагами столом, решительной рукой правя какие-то списки. Эдвин всегда поражался таланту женщин викторианской эпохи выглядеть современно и в тоже время сохранять колорит облика дам второй половины девятнадцатого века. Пышная прическа, строгая блузка, жесткий корсет отбрасывали во времена Парижской выставки, но облегающая юбка и туфли на каблуках вполне соответствовали моде 30-х гг.
  - Ох, Эдди, зря ты носишься с этой девочкой, как с протухшим яйцом,- хмыкнула дама. - Хелен не стеклянная. Да, была у неё эта мерзкая болячка, ну и что? Она способна постоять за себя. Девушка столько времени провела в больницах, что вполне могла бы помогать в уходе за больными. И глядишь, устав таскать горшки и слушать нытье пациентов, сама пришла бы к выводу, что носить фамильные бриллианты Кентсомов более ответственное дело.
  - Тетушка, - укоризненно призвал к порядку разошедшуюся графиню племянник. - Я прошу вас взять на себя труд приглядеть за моей невестой, и при первых же признаках утомления или простуды сообщить мне. Неужели у вас не найдется какой-нибудь работы?
  - Дел невпроворот, ты и сам это знаешь. Только что она смыслит в организации лагерей для подростков?
  - Любая работа, леди Маргарет. Хелен хорошо печатает на машинке, и может выполнять мелкие поручения, только контролируйте состояние её здоровья.
  Дама решительным жестом вернула очки на место и вновь уткнулась носом в свои бумаги.
  - Ладно, приводи, что-нибудь придумаем, - с досадой буркнула она.
  Вот только не хватало ещё забивать голову 'состоянием здоровья' невесты племянника! Вечно молодежь носится со всякой ерундой, да ещё обременяет своими проблемами посторонних, но и отказать Эдвину она не смогла.
  Знавшая девушку с детства леди Маргарет встретила её весьма лояльно. Ну, что поделаешь, если Хелен достался сверх заботливый жених. Такой контроль: девочке не позавидуешь. Окинув взглядом её серое шерстяное платье с белым воротником от самой Коко Шанель, дама довольно фыркнула:
  - Премило. Это надо же умудриться: отвалить такую кучу денег, чтобы выглядеть как продавщица с грошовым жалованием. Но у вас - современных девиц сквозняк в голове и вечная дыра в кармане, которую не залатать даже упряжке миллионеров. Впрочем, милочка, тебе пока хватает средств даже на подобную серую ветошь, которой мой водитель постеснялся бы вытирать автомобиль.
  - Вы сама любезность, леди Маргарет, - натянуто улыбнулась Хелен.
  - Не благодари, - отмахнулась та. - Я тебя определю в помощницы к Гарольду Смоллу.
  - Хорошо, мэм.
  Девушка чувствовала себя неловко под насмешливым взглядом старой дамы, тем не менее, продолжала улыбаться даже, когда в кабинет патронессы заглянул маленький лысоватый джентльмен.
  - Мистер Смолл, эта молодая леди будет вам помогать. Введите её в курс дела.
  Так Хелен оказалась причастной к весьма неоднозначному социальному проекту.
  
  
  КАСЭЛРИ-ХАУС.
  В семьях британской аристократии без должного энтузиазма встретили идею организации молодежных лагерей. И хотя они существовали уже более десяти лет, споры об их целесообразности не прекращались, и каждый новый набор детей требовал от устроителей огромных усилий.
  В обязанности Гарольда Смолла входило составление списка предполагаемых кандидатов, беседа с подростками, и что немаловажно, с их родителями.
  Последнее было самым тяжелым. Отцы и матери британского истеблишмента встречали саму идею отправить свое чадо в подобный лагерь в штыки. И нужно было потратить немало времени и усилий, чтобы убедить несговорчивых леди и джентльменов, что сын короля не будет покровительствовать плохой идее.
  И хотя лагеря были летними, отбор предполагаемых кандидатов начинался уже осенью.
  В тот ноябрьский дождливый день 'хорьх' мистера Смита въехал в ворота загородного поместья лорда Касэлри.
  Гости заранее договорились о встрече, поэтому дворецкий без проволочек проводил Хелен и мистера Смолла в гостиную, где их ждали хозяева - сэр Джордж и леди Элизабет Касэлри.
  Родители пятнадцатилетнего студента колледжа святой Магдалены были резко против его участия в социальном эксперименте.
  - Неизвестно, из какой клоаки прибудут эти оборванцы и какие фантастические болезни принесут в своих рюкзаках. Мы не можем рисковать здоровьем своего единственного сына.
  Волнение уже немолодых людей можно было понять, и в разговор вступила Хелен.
  - Вы напрасно волнуетесь, - улыбнулась она, - все претенденты из бедных семей проходят тщательную медицинскую проверку. Эти подростки подвергнутся также собеседованию с опытными психологами, и при малейшем подозрении в дурных наклонностях будут немедля отсеяны.
  - А хорошим манерам их тоже обучат? - хмуро сжала губы леди Касэлри.
  - Нет. Но вы растите сына не для оранжерейного содержания. Рано или поздно он пойдет в армию или возглавит какое-нибудь дело, и там вокруг него будут не товарищи по Кембриджу, а те самые парни из злачных районов, которых он встретит в лагере. Это нужно, прежде всего, вашему сыну.
  Это уже вступил в разговор мистер Смолл. Убеждающие особо упрямых родителей доводы были разработаны целым коллективом специально нанятых для этой цели психологов и тщательно отрепетированы, хотя нет-нет, но приходилось импровизировать.
  - Знаете, когда мы посещаем родителей из бедных семей, те тоже возражают против такого совместного времяпрепровождения, - подхватывала его аргументы Хелен. - Их профсоюзные лидеры твердят, что подобный отдых отвлекает рабочую молодежь от насущных проблем и настраивает на дружеское отношение к антагонистическим слоям общества.
  - Мир изменился, и прежние социальные перегородки уже не столько охраняют жизнь состоятельных людей, сколько мешают настроить их на взаимовыгодный диалог. Пролетарии уже не те. Это не нищие оборванцы, готовые за кусок хлеба на любое преступление.
  - Не надо говорить с нами как с неразумными детьми, - нахмурился сэр Джордж, - конечно, мы знаем, что со времен Диккенса многое изменилось.
  - Но причем здесь именно наш сын?
  И опять терпеливые и долгие уговоры:
  - Ваш мальчик среди сокурсников славится сдержанным, вдумчивым характером. Он обладает определенным авторитетом, как справедливый и честный юноша.
  Характеристика была хоть и несколько приукрашена, но не лишена объективности. Устроителям редко удавалось достичь своего с первого же визита, поэтому им было важно хотя бы зародить искру сомнения в умы собеседников, а уже потом добиваться положительного результата другими, не менее действенными методами.
  - Мы должны подумать.
  Прозвучала ключевая фраза, после которой можно было перевести дух, и уже с чистой совестью выпить предложенную чашку чая.
  Хелен мягко улыбнулась седоволосой хозяйке поместья, и они моментально переключились на другие, более интересные темы, отвернувшись от продолжавших спорить о лагерях мужчин.
  - Я читала о вашей помолвке с герцогом Кентсомским, Хелен. И хочу сказать, дорогая, что это очень хорошая партия, хотя...
  Девушка удивленно вскинула глаза на леди Элизабет. Это было что-то новое! Обычно все, как один нахваливали Эдвина, и это многозначительное 'хотя' её немного озадачило.
  - Он вызывает у вас сомнения?
  Дама задумчиво отхлебнула из чашки.
  - Сам Эдвин, - успокоила она собеседницу, - безупречный молодой человек. Если бы у меня была дочь, то лучшей партии я не пожелала. А вот его семья в целом...
  Хелен облегченно рассмеялась.
  - Ох, уж эта его семья! О Кентсомах придумали столько страшных легенд, что от зависти проглотили бы шляпу даже братья Гримм. Но это было так давно.
  - Ах, милочка... - леди Элизабет отхлебнула чай и чуть поморщилась,- совсем остыл. Нет дыма без огня, и в жилах вашего жениха точно такая же кровь, что и у всех его экстравагантных предков.
  Но девушка только досадливо отмахнулась от доводов почтенной дамы: таких скелетов в шкафу полно во всех семьях английской аристократии. Убийцы, захватчики, пираты, заговорщики: что поделаешь, если именно эти люди смогли сделать её страну могущественной державой.
  Хотя за окном лил проливной дождь, в уютной гостиной ярко полыхал камин да ещё работало отопление, и спустя некоторое время Хелен была вынуждена снять плотный твидовый жакет и остаться в белой трикотажной блузке с мягким воротничком.
  Леди Элизабет задумчиво окинула взглядом распирающую трикотаж полную грудь.
  - Блузка как будто от Молине? - спросила она.
  - Да, мы с Эдвином провели пару недель в конце лета в Париже.
  - Неужели? - удивленно отпила чай дама. - Тогда вы сильно прибавили в весе. Посмотрите, пуговицы едва сходятся.
  Хелен смущенно покраснела. Она действительно стремительно полнела, а в описываемую эпоху в моде была таинственная худоба при отсутствии особых выпуклостей в нужных местах. А тут пуговицы отлетают и юбки сидят на округлившихся бедрах, как на барабане. Настоящее несчастье.
  - У меня сейчас хороший аппетит, - виновато призналась девушка, - наверное, отъедаюсь за время, когда в рот ничего не лезло. Вот и у вас сегодня съела три тминных пирожных.
  - Я заметила,- едко хмыкнула дама, - ешьте на здоровье. Наша кухарка их превосходно готовит.
  Они ещё немного поговорили о всяких мелочах и расстались. Но едва только машина гостей скрылась из виду, леди Элизабет скорехонько поднялась на второй этаж в библиотеку. Усевшись в кресло возле телефона, она позвонила леди Маргарет. Дамы когда-то вместе учились в женской школе, и сохранили приятельские отношения.
  - Маргарет, дорогая, тебя беспокоит Элизабет Касэлри.
  - Здравствуй, Элизабет. Как дела, как сэр Джордж? Давно ты мне не звонила.
  Ответить на несколько протокольных вопросов оказалось делом одной минуты, после чего леди посвятила подругу в суть дела.
  - У меня сегодня была в гостях малышка Хелен - невеста твоего племянника Эдвина. Они приезжали по поводу организации лагерей.
  - Да, твой Томас попал в списки желательных персон.
  - Спасибо за оказанное доверие, но мы ещё трижды подумаем, прежде чем пускаться в подобную авантюру. Впрочем, я звоню, чтобы поговорить о другом.
  - О чем, дорогая?
  - Думаю, вам не стоит затягивать помолвку. Я не ханжа, но все-таки возникнет неловкая ситуация, если девушка пойдет под венец с талией как у бегемота.
  На другом конце провода воцарилось недоуменное молчание.
  - Сейчас на такие вещи не обращают особого внимания, - поспешила добавить леди Элизабет, - но мне кажется, что будущему герцогу лучше все-таки родиться в браке.
  - Ты уверена?
  - Я не повитуха, чтобы быть уверенной. Но если у девушки грудь стала как две дыни, и талия стремительно округляется, то не надо иметь особого ума, чтобы понять: она кормит уже двоих. Представляешь, Хелен съела целых три тминных кекса моей Минни!
  Собеседница тяжело и обреченно вздохнула.
  - Девочка очень долго жила в Европе, а там, сама знаешь, люди жрут всякую гадость вплоть до лягушек.
  Леди Элизабет обиделась.
  - Тминные кексы Минни вовсе не гадость, а просто рассчитаны на любителя.
  - Да-да, знаю. Но думаю, твои подозрения все-таки беспочвенны, поэтому пусть все останется между нами.
  - Конечно, дорогая!
  Дамы перекинулись ещё парой фраз, после чего леди Элизабет поспешила теперь уже вниз по лестнице.
  - Сэр Джордж, у меня для вас новость.
  - Да, Элизабет?
  - Кентсом не пожелал дожидаться венчания, и вскоре в его семействе будет прибавление. И хотя я не ханжа, все-таки современные девицы абсолютно лишены стыда.
  Положив трубку на рычаги, леди Маргарет надолго застыла в тягостном раздумье. Ей не хотелось ввязываться в эту непристойную историю. Конечно, Элизабет могла ошибаться: мало ли, что взбредет в голову иным скучающим леди? Но если девчонка слопала даже такую неудобоваримую пакость, как кексы кухарки Кэслри да ещё в таком количестве, нужно привязывать веревку к свадебным колоколам. С другой стороны, недаром племянник так волновался за здоровье невесты, может, предугадывал такой ход событий?
  Так или иначе, оставить сообщение школьной подруги без внимания она не могла. Рука графини твердо набрала нужный код. О происходящем должна была узнать старшая сестра Глория - вдовствующая герцогиня Кентсомская и мать Эдвина.
  
  
  СОХО.
  Эдвин телеграфировал невесте о своем приезде, но когда посетил дом на Друри-лейн, где она снимала квартиру, оказалось, что Хелен нет.
  - Юная леди оставила вам письмо, - любезно пояснила ему консьержка. - Ваша телеграмма пришла слишком поздно, и она не смогла отменить встречу.
  Эдвин недовольно вскрыл конверт, но вместо ожидаемых извинений, прочитал адрес.
  Хелен оказалась на шумном приеме в богемном Сохо.
  Просторная мансарда на пятом этаже, куда нужно было подниматься пешком, была переделана под мастерскую начинающего, но уже прославившегося художника. Кентсом не увлекался современной живописью, но газеты читал, и имя Колина Литтла часто мелькало на газетных полосах в разделе 'Новости искусства' в контексте таких слов как 'молодое дарование', 'неординарное видение', 'искрометный талант' и пр.
  Мансарду буквально распирало от 'шедевров' Литтла. Стены пестрели изображениями страшных, неестественно искаженных ликов и жуткими клешнями в оранжевых и бурых тонах. При взгляде на некоторые полотна отчетливо представлялись разложившиеся крабы или, на худой конец, протухшие потроха, но блуждающая вдоль выставки разношерстная публика только восхищенно ахала.
  В помещении было столь сильно накурено, что всё затягивал сиреневый флер въедливого смога. Угощение также отличал демократизм: пиво, галеты и сырные палочки. Впрочем, некоторым из присутствующих и этого хватило, чтобы разговаривать громкими визгливыми голосами, спорить и хватать друг друга за рукава. Слышался истеричный женский смех, совершенно неуместный и от этого сильно бьющий по нервам. Видимо дама хлебнула лишнего.
  Ну и что потеряла в этом вертепе его Хелен?
  Девушку он нашел беседующей у открытого окна с каким-то рыжим субъектом в свитере с отвисшим воротником и в залатанных на коленях фланелевых брюках. Хелен задумчиво жевала сырную палочку, а её собеседник пил пиво, дымил вонючей сигарой и громко вещал о сущности интенциональности сознания Гуссерля.
  Кентсом внимательным взглядом окинул фигурку невесты. На Хелен были широкие брюки и свободный джемпер, но заметно округлившиеся формы всё равно бросались в глаза. Зато лицо, несмотря на удушающий смог, красовалось здоровым румянцем. Если бы не разговор с матерью, герцог только порадовался таким метаморфозам.
  - Хелен, дорогая!
  - Здравствуй, Эдвин. Хочу представить тебе мистера Поляновского - близкого друга Леона Фейхтвангера.
  - Очень приятно.
  - Он тоже писатель.
  Да, кто бы сомневался! Герцог уже привык к тому, что чем неопрятнее выглядел субъект, тем ближе он был к искусству.
  - Надеюсь в ближайшем же будущем ознакомиться с вашим творчеством.
  - Мистер Поляновский ещё только пишет свой роман, - уважительно пояснила Хелен.
  Рыжий субъект окинул герцога пренебрежительным взглядом:
  - Я считаю, что торопливость в работе недопустима, особенно когда речь идет об эпохальных произведениях.
  - О, да, - охотно кивнул головой сэр Эдвин, - и о чём же ваш роман?
  - Главный герой - мятущаяся фигура, раздираемая противоречиями. Он понимает всю фальшь окружающего мира, пытается бороться с мещанством, но униженный бездушностью буржуазного общества потребителей погибает в дебрях Африки.
  Ну и бред! И где только Хелен выискивает таких самодовольных болванов?
  - Желаю успеха. Надеюсь, дорогая, теперь мы можем уйти?
  - Да, - смутилась Хелен, - но я пообещала мистеру Поляновскому поговорить с её высочеством о королевской стипендии.
  Вот только не хватало ещё принцессу беспокоить всякой ерундой. Королевские стипендии имели право быть израсходованы на более достойные цели, но от этих попрошаек так просто не отделаешься.
  Герцог достал из кармана чековую книжку и черкнул чек на пятьдесят фунтов.
  - Этого хватит? Комиссия по распределению грантов уже определила стипендиатов этого года, поэтому вряд ли её высочество сможет вам помочь, но если вы настаиваете....
  Разумеется, писака тотчас забыл о Елизавете и жадно ухватился за чек обеими руками.
  - Нет-нет... благодарю. Вы не пожалеете о своей щедрости.
  Выйдя на свежий воздух, Эдвин жадно глотнул свежий, пропитанный влагой воздух.
  - Дорогая, тебе не кажется, что пребывание в таких местах не может благоприятно сказаться на твоих легких? - упрекнул он спутницу.
  Но Хелен только улыбнулась, раскрывая над головой зонтик. Шел мелкий, нудный дождик, морося по освещенным фонарями лужам тротуара. Для прогулки погода была явно неподходящая.
  - Поужинаем, - предваряя его слова, жизнерадостно предложила Хелен,- сырных палочек мне недостаточно. А здесь неподалеку вполне приличный итальянский ресторанчик: там подают вкуснейшую лазанью.
  - Конечно, но немного позже.
  Кентсом распахнул перед невестой дверцу машины.
  - Нас ждет доктор.
  Хелен так и замерла на тротуаре, недоуменно глядя на жениха.
  - Но я прекрасно себя чувствую. Зачем доктор?
  - Если всё хорошо, так чего же бояться?
  После недолгого раздумья Хелен все-таки сложила зонтик и неохотно уселась в машину.
  - Опять, - с горечью проговорила она. - Неужели я навсегда буду прикована к докторам? Только научилась жить среди здоровых людей, а ты вновь возвращаешь меня в мир каверн.
  - Дорогая, успокойся. Это не займет много времени. Лучше расскажи, почему этот рыжий тип обращался к тебе за помощью? Ты настолько близка к её высочеству?
  Девушка добродушно рассмеялась.
  - Леди Маргарет - неизменный секретарь привилегированного гольф-клуба, членами которого являются и дамы королевской семьи. Она дала мне рекомендацию, и я теперь также скитаюсь по субботам с клюшками для гольфа, как и все остальные высокопоставленные леди.
  Кентсом принужденно рассмеялся.
  - Ты обзаводишься нужными связями, дорогая. Ну, а с Поляновским тебя что связывает? Где вы познакомились? Неужели на лужайках гольф-клуба?
  Хелен укоризненно покосилась на жениха.
  - Эдвин, я же писала тебе в Шотландию, что записалась на курсы по современному искусству.
  Герцог нахмурился, но покопавшись немного в памяти, все-таки вспомнил вышеупомянутое письмо.
  - Хелен, ты писала, что хотела бы получить какую-нибудь специальность, и желательно в сфере искусства, но о курсах я слышу в первый раз.
  Девушка чуть пожала плечами.
  - Я была уверена, что писала и о курсах. А в чем дело? Тебе что-то не нравится?
  - Судя по всему, зато ты довольна?
  Щеки Хелен возбужденно порозовели.
  - О, да. Я никогда не жила столь увлекательно. Вокруг столько интересных людей. На курсах я познакомилась с по-настоящему гениальными личностями: их мысли неординарны, поражают глубиной и парадоксами. А ещё я объездила почти все окрестные графства и повидала множество красивых мест. Появились друзья, которые разделяют мои интересы.
  - Любимая, - грустно вздохнул Эдвин, - ты настолько добра и снисходительна, что даже посредственности в твоем присутствии мнят себя корифеями. Мне остается только радоваться твоему счастью, но мы уже приехали.
  Хелен вылезла из машины, недоуменно огляделась и, неуверенно ступая, поднялась по лестнице к двери с табличкой 'Доктор К. Дж. Стивенс'
  - Но меня с детства курировал доктор Джонс. Зачем менять его на врача, который не в курсе течения моей болезни?
  Герцог позвонил в дверь.
  - Это врач другого профиля. И я прошу тебя пройти осмотр без возражений.
  Медсестра открыла дверь, и они оказались в маленькой приемной. И пока Кентсом прояснял ситуацию с предварительной записью и заполнял формуляр, его спутница молчаливо рассматривала рисунки на стенах, призывающие к естественному вскармливанию грудных детей. Эдвин тайком наблюдал за ней, ожидая возмущенных расспросов, но похоже Хелен уже догадалась, в чем дело, потому что обреченно проследовала в кабинет доктора.
  Кентсом вышел на улицу, нервно закурил, а потом, судорожно вцепившись в руль, принялся ожидать появления невесты. Дождь усилился, превратившись в ливень, и сквозь его струи уже с трудом просматривалась лестница выхода. Когда дверь распахнулась, и девушка, даже не раскрыв зонта, устремилась куда-то вдоль по улице, он едва успел выскочить наперерез.
  - Хелен!
  Но она только убыстрила шаг, практически побежав по лужам.
  - Хелен, остановись! - Кентсом поймал её за рукав уже промокшего пальто.
  - Мне надо побыть одной.
  Чтобы попасть под автобус? Несмотря на отчаянное сопротивление, он схватил её в охапку и потащил к автомобилю.
  - Тебе нельзя мокнуть под дождем. Садись в машину.
  - Не хочу, - с силой вырывалась из его рук невменяемая Хелен, - я вообще ничего не хочу! Я жить не хочу!
  - Перестань говорить глупости, - в первый раз за все время их знакомства гневно рявкнул он, - из любого положения есть выход, и из этого тоже.
  Видимо, Хелен все-таки прислушалась к нему, потому что прекратила сопротивление и горько разрыдалась.
  - Почему это случилось именно со мной?
  Кентсом затравленно оглянулся, и хотя улица была пуста, торопливо затолкал плачущую Хелен в машину. Для полного счастья не хватало только появления полисмена.
  - С тобой не произошло ничего сверхъестественного, - тяжело вздохнул он, сочувственно вытирая слезы отчаявшейся девушке, - подобное бывает довольно часто.
  Яркая помада на губах размазалась ещё сильнее, и Хелен, раздраженно вырвав из его рук платок, принялась приводить себя в порядок.
  - Все мои знакомые девушки имеют связи с мужчинами, причем множество связей, - отчаянно возразила она, - и ничего не происходит!
  У Кентсома не было ни малейшего желания толковать с ней о средствах контрацепции и прочих интимных делах. Да и что проку махать кулаками после драки?
  Но вдруг её лицо исказилось таким страхом, что от ужаса высохли даже слезы.
  - Теперь ты меня оставишь, - простонала Хелен, вскинув на него расширившиеся тревогой глаза, - да? Помолвка разорвана?
  И что ей можно было на это сказать?
  - Я никогда тебя не оставлю, - твердо заверил её герцог. - А на счёт остального... нам надо успокоиться, и всё спокойно обсудить. Поедем в твой итальянский ресторанчик
  - Поедем, - Хелен торопливо закивала головой, нервно натягивая перчатки. - Я голодна, как волк. Ты правда знаешь, как нужно поступить в этой дикой ситуации?
  Кентсом вставил ключ в зажигание. Ему не хотелось сейчас посвящать выведенную из себя девушку в подробности разговора с матерью.
  
  
  КЕНТСОМЫ.
  Мать отнеслась к рассказу сына со свойственной этой даме прагматизмом.
  - Если свадьбы не будет, я смогу купить новую машину?
   Эдвин только тяжело перевёл дыхание.
  - Может, поговорим серьезно?
  Дама неторопливо поправила на голове шляпу.
  - А почему я должна забивать себе голову этой неприличной историей? Насколько я поняла, если Хелен и беременна, то в этом виноват тот самый американец, к которому вы ездили летом?
  - Его сын. Майкл Фрейзер-младший.
  - Не всё ли равно. Ой!
  Её светлость обрезала розы в саду и случайно укололась шипом.
  В свое время их жизнь с покойным герцогом протекала между любимым клубом мужа и обществом цветоводов жены. Изредка супруги сталкивались за столом, в гостиных общих знакомых или в гольф-клубе. Вот и сегодня она упорно щелкала секатором, подготавливая розы к зиме и доводя сына до головной боли мельканием колючих неопрятных веток и неприятными скрежещущими звуками. У него с детства сложились напряженные отношения с этими цветами, но он почтительно терпел причуды родительницы.
  Глория была не самым приятным человеком на свете, но в выдержке ей не отказывали даже многочисленные любовницы мужа. Вот и сейчас, ловко обрезая розовый куст, она размеренно высказывала свое мнение:
  - Я знаю, что ты помешался на этой девчонке, хотя твоя невеста мне никогда не нравилась. Правда, Маргарита высказывалась о ней одобрительно. Мисс Вормсли сумела понравиться даже королеве Марии, а уж от её величества редко дождешься похвалы.
  - Хелен - чудесная девушка.
  - Возможно. Но ты слишком носишься с ней. Я знала, что это добром не кончится. Современные девицы распущенны и легкомысленны.
  - Только не Хелен.
  - Разумеется. Девица полна всяческих достоинств, но после того, как она забеременела от другого, ты выглядишь сущим болваном.
  - Разве дело в этом?
  - А в чем? Ты позволишь, чтобы корона Кентсомов украсила голову ублюдку распутного янки? Это всё равно, что осквернить могилы всех твоих дедов и прадедов.
  - И что мне делать?
  - Плюнь на неё.
  - Я не смогу оставить Хелен в такой беде.
  - Посочувствуй девушке. Дай адрес 'Ассоциации помощи одиноким матерям'.
  Герцогиня в такой момент могла бы и не острить, по крайней мере, у её сына неуместная ирония вызвала приступ гнева.
  - Ваша светлость видимо забыли, что я люблю эту девушку.
  Дама разогнула поясницу и смерила насмешливым взглядом покрасневшее от возмущения лицо отпрыска.
  - Это девица забыла, что ты любишь её. Ладно, - терпеливо перевела она дыхание, - может, Хелен не так уж и виновата. Что она видела, кроме стен палат да халатов врачей, а тут этот бойкий повеса... Но, милый, что ты можешь теперь изменить? Ей нужно выйти замуж за Фрейзера.
  - Только не это.
  Герцогиня снисходительно усмехнулась и вновь устремила придирчивый взгляд на розарий, выискивая себе работу.
  - Ты сущий дурачок, Эдвин. Маргарита сказала, что твоим шафером на свадьбе должен стать принц Уэльский?
  - Да, Эдуард изъявил такое желание.
  - Ты поставишь его высочество в очень неприятное положение, если поведешь под венец беременную неизвестно от кого девицу.
  - Зачем ему об этом знать?
  Леди Глория задумчиво стащила с рук грубые перчатки для работы.
  - Твой родитель был, мягко говоря, блудливым котом. Я всегда благодарила Всевышнего, что ты не пошел в отца, а унаследовал трезвый ум и сдержанность моего деда.
  Эдвин потупился. Он вовсе не заслужил такой похвалы, и у него были свои тайны, которыми он не желал делиться ни с матерью, ни с Хелен, да и ни с кем другим. Постель джентльмена не то место, которое нужно выставлять напоказ. Но к чему этот неуместный панегирик? Оказывается, мать сказала ещё не всё.
  - В этой ситуации отец дал бы тебе более хороший совет, - внезапно признала она, - все эти непристойности... Я плохо разбираюсь в столь щекотливых делах. В моё время девушка, пробывшая наедине с мужчиной четверть часа, уже становилась изгоем и не могла рассчитывать на брак. Но времена меняются и всё сейчас вверх ногами. Обратись за советом к лорду Бэркли.
  - Дядюшке?
  Изумление Кентсома можно было понять. Лорд Бэркли приходился матери младшим братом, и был так называемой 'паршивой овцой' в благочестивом семействе леди Глории: гуляка, пьяница, неисправимый игрок. Что только не делал его дед, чтобы исправить младшего отпрыска: и отправлял в колонии, и запирал под домашний арест. Но с того, как с гуся вода. Сэр Гай был всегда в центре событий, готовый собирать на свою голову все неприятности, какие только возможно вообразить. Во время войны он воевал во Франции, и даже не был ранен, попадал в плен пиратам, но бежал, прибивался к археологам и раскапывал древние могилы в поисках золота и славы, но ничего не нашёл. В общем, тот ещё субъект.
   Эдвин любил дядюшку и не раз подкидывал ему деньги, когда тот оказывался совсем на мели. Но по вполне понятным причинам он не афишировал свою приязнь перед матерью и тетками, выступавшими единым фронтом против изгоя. И вот, пожалуйста!
  - Мне обратиться к сэру Гаю?
  - Да, - нервно отмахнулась мать, - как раз по его части утрясать неприличные истории. Он на этом собаку съел, и может дать тебе подходящий совет.
  И тут леди узрела какой-то избегший общей экзекуции куст и, с плотоядным возгласом, устремилась с секатором наперерез к несчастной розе. Эдвин понял, что мать сказала всё и продолжения не будет.
  Он немного погулял по осеннему парку, подышал свежим, с привкусом прелых листьев воздухом и неожиданно пришел к такому же выводу, что и мать. Реальную помощь ему может оказать только не обремененный особой моралью и оковами приличий дядюшка.
  
  
  ЛОРД БЭРКЛИ.
  После недолгих поисков, Эдвин обнаружил сэра Гая на собачьих бегах, устраиваемых его любимым клубом. На небольшом поле на задворках заведения собралась шумная компания кобелей разнообразных пород, их не менее громко вопящих хозяев и просто болельщиков. Ор стоял жуткий! Найти в этой компании нужного человека оказалось непросто.
  Дядюшка обретался возле трехцветной мохнатой дворняги и, несмотря на сопротивление хозяина, норовил влить животному в пасть какую-то подозрительную жидкость: скорее всего, виски.
  - Эдди, миляга, - заорал родственничек при виде племянника, - подгребай сюда! Гляди, какой многообещающий пес! Я поставил на Снайка все свои сбережения!
  Сэр Гай и сбережения были вещами несовместимыми: стоило в его кармане появиться хотя бы фунту, как джентльмена начинали обуревать такие фантастические идеи его вложения, что деньги в страхе покидали хозяина.
  Вот и сейчас солидно потрепанный жизнью кобель прибыл к финишу самым последним. Дядюшка тотчас начал доставать племянника новыми прожектами, но Кентсом уже пресытился и сумасшедшим собачьим лаем, и прочим антуражем собачьих бегов.
  - Надо поговорить, - с силой увлек он джентльмена из клуба. - Это очень серьезно и требует тишины.
  Возмущенный тем, что его оторвали от такого интересного развлечения, сэр Гай отчаянно сопротивлялся.
  - Скажи своей матери, что я никуда не поеду, и плевать хотел на то, что они там задумали с Маргарет. У меня своя жизнь, а у этих глупых куриц своя.
  Сорокалетний, уже начинающий толстеть коротышка, он был даже величественен в своем гневе, но племянника не остановил.
  - Ваши сестры здесь не причем! - рявкнул Кентсом, клещами вцепившись в его локоть. - В кои-то веки вы нужны именно мне.
  - Неужели, - разом успокоился джентльмен, - тогда закажи бутылку хорошего бренди, и я к твоим услугам. Только не затягивай: через час новый забег.
  - Думаю, мы управимся.
  В ближайшем пабе они заказали бренди и забились в укромный угол.
  - Что там у тебя? - дядюшка жадно глотнул из стакана.
  - Только это тайна, - предупредил его Эдвин.
  Сэр Гай чуть не подавился, с насмешливым ужасом взглянув на племянника.
  - Ой! Так что же произошло, если ты вспомнил обо мне?
   Бренди оказался не лучшего качества, но герцогу сейчас бы подошло любое пойло, чтобы смачивать горло во время неприятного рассказа.
  - И только-то, - изумился сэр Гай, внимательно выслушав его повествование, - и этим ты забиваешь себе голову? Как безумен род людской!
  - Но я не знаю, как мне поступить?
  - Как нужно. Если ты любишь девушку и хочешь, чтобы она осталась с тобой, женись.
  - Вряд ли в данной ситуации это возможно.
  - Ты как кошка в пословице: хочешь и рыбку поймать, и лапы не замочить.
  Сэр Гай допил бокал до конца и довольно ухмыльнулся.
  - Дело-то, в сущности, простое: пусть янки поступит как джентльмен.
  При одной мысли о подобном развитии событий, у Эдвина окаменело лицо. Перед дядюшкой он не стал кривить душой.
  - Я не хочу, чтобы они встречались.
  Лорд Бэркли насмешливо покосился на племянника.
  - Это понятно. Но пусть голова болит у адвокатов, как сделать, чтобы янки женился на Хелен... заочно. Как только бумаги будут подписаны, сутяги тотчас начнут процедуру развода. Это обойдется в кругленькую сумму, но вся эта свора живет только за счет наших неприятностей. За звонкую монету они разведут даже святого Иосифа с девой Марией!
  - И всё? - не понял Эдвин.
  - Ну да. Ты без ущерба репутации сможешь жениться на разведенной женщине, имеющей ребенка от первого брака.
  - Но если она беременна, то будет тяжело объяснить, почему не я отец ребенка, а какой-то американец.
  - И не надо ничего объяснять. Пусть Хелен куда-нибудь исчезнет на какое-то время, да и ты отправляйся в путешествие. Разговоров, конечно, не избежать, но и без вас полно скандалов. Время, в данном случае, будет работать на вас.
  Эдвин в задумчивости отхлебнул бренди. Идея заочного брака Хелен и Фрейзера не казалась ему такой уж приемлемой, как в рассуждениях дядюшки. Что-то неприятно тянуло душу, какое-то сомнение, как будто ему предстояла дорога по тонкому ненадежному льду. И сэр Гай, с такой легкостью нашедший выход из ситуации, похоже, догадался о его сомнениях.
  - Но если честно, - крепко пожал он руку, - все эти уловки - дерьмо собачье! Мало ли что может произойти: всего предугадать невозможно. Я бы на твоем месте женился на Хелен.
  - Мать никогда этого не допустит.
  - Да, Глория поднимет рёв. А вы будете счастливы, и она подавится своими воплями.
  Эдвин взглянул на дядюшку даже с нежностью. Увы, последовать его совету он не мог.
  - Титул, это как гиря на ноге каторжника: чтобы ты ни делал, он всегда напоминает о себе.
  - А ты поставь на то, что Хелен родит девочку. Рискни!
  - Дядюшка, по-моему, это не тот случай, когда делаются ставки.
  Сэр Гай допил оставшееся бренди и потянулся за шляпой.
  - Как знаешь. Мне пора, скоро новый забег.
  - Подождите, - племянник вручил лорду Бэркли пять фунтов,- поставьте на какого-нибудь многообещающего спринтера. Если выиграете, то выпейте за успех моего дела.
  - Ты хороший парень, Эдвин, - джентльмен обрадовано хлопнул его по плечу, - конечно, выпью. Ведь удача тебе ещё понадобится. Что-то мне говорит: крошка Хелен без особого восторга встретит такое предложение.
  
  
  ХЕЛЕН.
  Дядюшка оказался прав.
  Хелен возмущенно задохнулась, когда услышала, как они решили распорядиться её судьбой.
  - Я думала, что ты меня любишь?
  Они сидели в ресторане за десертом, когда Эдвин все-таки отважился посвятить девушку в свои соображения о совместном будущем. Как и следовало ожидать, ничего хорошего из этого не получилось.
  - Я не хочу, чтобы Фрейзер узнал о беременности,- слезы вновь потекли по щекам Хелен, - он решит, что я это сделала специально.
  Кентсом встревожено огляделся, опасаясь привлечь внимание посторонних. Видимо, нервы у бедняжки окончательно расстроились, если она настолько потеряла голову, что забыла о приличиях.
  - Давай обсудим ситуацию в машине, дорогая.
  Но и в машине девушка не успокоилась.
  - Ты хочешь от меня отделаться,- неожиданно сделала она вывод, едва они заняли свои места,- я стала тебе противна.
  Эдвин оторопел.
  - Милая?
  Но Хелен ничего не желала слушать.
  - Я, наверное, какая-то не такая, - горестно всхлипывала она, - если, едва оказавшись со мной в постели, Фрейзер сбежал, как от чумы. И ты теперь также пытаешься от меня избавиться? Ну, и не надо! Я сама о себе позабочусь.
  И она попыталась выскочить из машины. Эдвин с трудом удержал Хелен на месте. Он был изумлен и её словами, и поведением.
  - Ты не права. Я только и думаю, как нам поступить, чтобы остаться вместе.
  Хелен измученно взглянула на бывшего жениха: она была доведена до предела.
  - Зачем нам оставаться вместе? Эдвин, я была тебе дорога, пока была юной, нуждающейся в опеке больной девочкой, но с тех пор прошло немало времени, и ты ни разу не проявил ко мне внимания, как к женщине.
  Эдвин не верил собственным ушам. Он не заслуживал подобного упрека, да и не мог понять, чем тот вызван.
  - Хелен, любимая, но... я не понимаю.
  - Нет, понимаешь! Если бы ты желал меня, как мужчина женщину, то этот ребенок был бы твоим, а не Фрейзера. А теперь, ты говоришь, что он должен поступить, как джентльмен? Я не хочу видеть ни одного из вас!
  Кентсом тяжело вздохнул : вот уж никогда думал, что услышит такой упрек, да ещё от девушки, при взгляде на которую у него тонуло сердце в нежности.
  - Я люблю тебя и желаю, как только может желать мужчина женщину, иначе никогда бы не предложил стать своей женой, - горячо заверил он,- но в любви все имеет свою ценность. Ухаживания за тобой приносили мне огромную радость. Всё это время я себя чувствовал в ожидании свадьбы, как ребенок в ожидании Рождества.
  Он говорил от души и, несмотря на отчаяние, до Хелен все-таки дошли его слова. Она задумалась, и даже немного успокоилась. Наконец, девушка окончательно вытерла слезы, и уже по-другому взглянула на жениха.
  - Тогда зачем все эти хитрости? Кого мы хотим обмануть?
  Кентсом замялся.
  - Поверь, я много думал об этом, и не вижу другого выхода, - уклончиво заверил он, и тут же добавил, ласково обняв её за плечи. - Мои адвокаты все сделают, как надо.
  Хелен грустно хмыкнула, беспомощно утыкаясь носом в его плечо.
  - Эдди, неужели ты не видишь всю нелепость этого плана: замужество, развод, потом опять свадьба. Над нами будет потешаться вся Англия.
   Эдвин поцеловал понурую девушку в висок.
  - Всё будет хорошо.
  - Делай, как хочешь,- обреченно вздохнула она, - но только все это чистейшей воды авантюра.
  
  
  СЕСТРЫ.
  - Это чистейшей воды авантюра. В кои-то веки Гая попросили помочь, и он выдумал такую чушь, что оторопь берет.
  Леди Глория и леди Маргарет собрались вместе, чтобы обсудить намерения Эдвина. Вдовствующая герцогиня при известии о плане, придуманном братом, побросала все свои дела и примчалась в Лондон.
  Леди Маргарет наблюдала за взволновано мечущейся по комнате сестрой.
  - Что ты носишься, как унюхавшая валерьянку кошка? - проворчала она, раскрыв перед гостьей портсигар. - Успокойся.
  - Да как тут успокоиться? - не унималась леди Глория, судорожно затягиваясь сигаретой. - Два недоумка придумали идиотский план, как опозорить нас на всю Англию. И я должна оставаться спокойной?
  Леди Маргарет осторожно покосилась на дверь, прикидывая не вызвать ли дворецкого, чтобы тот раскрыл окна. Обе дамы были яростными противницами курения, не раз прилюдно обрушиваясь на более молодых курильщиц, но сегодня были особые обстоятельства, и как тут не протянуть руку к запретному средству успокоить нервы? Увы, домочадцы леди, особенно дочери, которых она изводила нравоучениями, могли и не проникнуться трагизмом ситуации.
  - Надо открыть окно, - все-таки решила она и тут же укорила сестру, - а с чего это ты решила послать Эдвина к нашему чокнутому братцу?
  Герцогиня нервно вздрогнула, обескуражено взглянув на собеседницу.
  - Но не могла же я сама сказать сыну, чтобы он взял эту девку на содержание, и не забивал мне больше голову её ублюдком. Ведь сохранились ещё хоть какие-то приличия в этом обезумевшем от вседозволенности мире.
  - И ты решила, что Гай ему даст именно такой совет?
  - А что? Он сам уже много лет живет с некой миссис Винклиф, почему бы не посоветовать племяннику такой же рецепт взаимного счастья?
  Леди Маргарет все-таки решилась открыть окно сама во избежание лишних свидетелей. При том образе жизни, который она вела, совместное курение с сестрой приравнивалось чуть ли не к оргии. И чем меньше свидетелей будет этому безобразию, тем лучше.
  - Очень удачное сравнение, - съязвила она, неумело дергая за ремень рамы. - Всё равно, что противопоставить чашу Грааля ночному горшку. Эдвин любит Хелен, и Гай растаял от умиления при виде этой идиллии. Вспомни, когда братец влюбился во время войны во французскую официантку, сколько пришлось заплатить отцу, чтобы разбить эту парочку? Гай - последний романтик нашей эпохи, а ты решила сделать из него прожженного циника.
  Сестрица поспешила помочь ей с окном, и совместными усилиями дамы кое-как приподняли и зафиксировали раму. В гостиную ворвался холодный ветер и боявшиеся сквозняков пожилые женщины забились на диван поближе к горящему камину, подогнув ноги и зябко кутаясь в шали.
  - Гай придумал такую чушь, а мой наивный Эдди клюнул. В первый раз я жалею, что воспитала его порядочным и благородным джентльменом. Если бы он был таким же, как и все Кентсомы, то играючи разрешил эту скабрезную ситуацию и не дал распущенной девице морочить себе голову.
  Но её собеседница почему-то не разделяла взглядов старшей сестры.
  - Давай перестанем ругать Гая, - мирно предложила она. - Всё равно ему от наших проклятий ни жарко и ни холодно, и все-таки подумаем: что неясного в этой истории? Ведь не мог Эдвин соблазниться таким идиотским планом? Наверняка, у него джокер в рукаве.
  - Ты думаешь, что сын что-то затевает втайне ото всех?
  - Не удивлюсь. Он же Кентсом, дорогая, а мужчины этой семьи никогда не страдали слабоумием... в отличие от нашего Гая. А как бы ты хотела, чтобы развивались события? Подумай.
  И руки крепко задумавшихся сестер вновь машинально потянулись к портсигару. Сигаретный дым не только помогал им думать, но и сближал: закуривая, они словно возвращались в те далекие времена, когда девочками воровали сахар из буфета. Куда-то прочь уходила чопорность и прожитые годы, и пожилые дамы вновь становились двумя юными озорными резвушками.
  Вот и сейчас их мысли шокировали бы общих знакомых из респектабельного гольф-клуба.
  - Я бы хотела, - хмыкнула леди Глория, - чтобы Хелен навсегда исчезла из жизни Эдвина.
  - Уехала в Америку?
  - В самый раз... и только в один конец.
  Леди Маргарет ещё раз торопливо затянулась сигаретой и вороватым, но точным жестом направила окурок за экран камина.
  - Фу, - облегченно перевела она дыхание, - пожалуй, хватит. Не приведи Господь, появятся девчонки. Дорогая, но раз ты хочешь отправить Хелен в Америку, нужно действовать.
  - Как? Эдвин говорит, что этот американец обманул нашу простушку, да и думать о ней забыл.
  - Значит, надо напомнить.
  Леди Глория недоуменно взглянула на сестру.
  - Ты думаешь, Фрейзер примчится в Англию и заберет девчонку, только чтобы оказать нам любезность?
  - Ты все время опускаешь одну вещь, - тонко улыбнулась леди Маргарет, - мы знаем о том, что произошло только со слов Эдвина, а ему, по понятной причине, Хелен всей правды не сказала. Но если ты возьмешь на себя труд задуматься о произошедшем в Штатах, сразу возникает вопрос: что именно кроется за словами 'соблазнил'?
  - И что, по твоему?
  - Но ведь очевидно: Хелен настолько увлеклась янки, что потеряла голову и даже забыла про жениха, а это значит...
  - Она распутная и легкомысленная особа!
  - ... янки должен был сделать всё, чтобы толкнуть её на безумство. Возможно, потом они поссорились или не поняли друг друга, но что их соединила страсть, не оставляет сомнений. У меня две дочери, и уж я-то знаю, какие глупости могут натворить дурёхи, когда увлекаются неподходящими мужчинами.
  Леди Глория задумалась, и, в конце концов, неохотно согласилась с сестрой.
  - Даже если это и так, что меняется?
  - Пока племянник забивает голову семейному поверенному своими дикими прожектами, нам нужно его опередить и самим выйти на Фрейзеров. В конце концов, этот молодчик не под пальмой родился, и знает, что должен поступить как джентльмен. А когда молодые люди встретятся, то возможно вновь найдут общий язык и проблема решится сама собой.
  - Если только он действительно 'джентльмен'!
  Леди Маргарет с легким упреком взглянула на сестру.
  - Янки не все поголовно дворняжки. Судя по всему, Фрейзеры - люди состоятельные, если даже в наши трудные времена могут позволить себе такие затраты, как летное шоу.
  Сестры немного помолчали, обдумывая проблему. Леди Глория зябко поежилась: ветер из открытого окна охлаждал комнату гораздо быстрее, чем камин её нагревал.
  - И как мы выйдем на этих Фрейзеров?
  Хозяйка дома вместо ответа позвонила в колокольчик. В дверях появился пожилой дворецкий. И хотя его лицо силилось сохранять бесстрастность, было отчетливо заметно, что он шокирован.
  - Телефон. И чай.
  - Хорошо, мэм.
  Но получив распоряжение, он не поторопился уйти, подчеркнуто задержавшись в помещении.
  - Что ещё, Майлз?
  - Если ваша светлость позволит, я закрою окно: с улицы натянуло дым.
  - Телефон, срочно, - с досадой выдохнула хозяйка, но все-таки вынуждена была отреагировать на его неодобрение, - закроешь окно, когда вернешься. Юные леди дома?
  Опаска в её голосе заставила Майлза надменно выпрямить спину и усилить негодование во взгляде.
  - Ещё нет, - осуждающе поджал он губы, и вышел из комнаты.
  - Иногда кажется,- устало пожаловалась Маргарет сестре, - что не мы нанимаем слуг, а они нанимают нас своими хозяевами. Майзл из меня веревки вьет.
  Не успела она произнести последнюю фразу, как дворецкий появился с телефоном. Дамы терпеливо подождали, пока он неторопливо закроет окно, поправит занавески и величаво удалится, и только лишь потом леди набрала нужный номер телефона.
  - Мэгг, дорогая, как дела? - защебетала она преувеличенно беззаботным голосом. - Как муж? Дети? Я звоню тебе по делу: муж твоей старшей сестры Юлайлы был послом в США? Наверное, она лучше всех в Англии знает американский бомонд?
  Ответ, очевидно, был положительным, потому что дама продолжила разговор:
  - Ты не можешь узнать у неё что-нибудь о семье Фрейзеров из Коннектикута?
  Надо ли говорить, что в результате нескольких телефонных звонков, вскоре в распоряжении дам оказался номер телефона мисс Мэйбл Фрейзер.
  И пока Кентсом с семейным поверенным корпели над составлением заковыристых статей брачного контракта, леди Маргарет уже заказала разговор с Коннектикутом.
  
  
  ФРЕЙЗЕРЫ.
  Майклу никогда не нравился отцовский кабинет.
  Огромная комната с длинным дубовым столом для заседаний, в которой терялся даже её отнюдь не хилый владелец, подавляла своими размерами. В ней все было чересчур: и ширина оконных проемов, и массивность мебели, и тяжеленая хрустальная люстра, угрожающе нависающая над столом на золоченых цепях. Даже он чувствовал себя неуютно, когда отец вызывал его 'на ковер', что уж говорить о многочисленных служащих компании.
  Но сегодня Майкла вдобавок ждал ещё и сюрприз в виде сидящей возле отца тетушки Мэйбл. Он не помнил случая, когда бы тетки пересекали порог компании. У них, как и у всех членов семьи были акции, которыми управлял отец, но их судьба ни в коей мере не интересовала пожилых леди, и вдруг одна из них здесь. Было чему удивляться. Да ещё увеличенные линзами очков глаза тетки при виде Майкла засветились неподдельным гневом.
  Фрейзер-младший несколько опешил при виде этой картины, а уж когда в пустоте комнаты загрохотал голос отца, его недоумение возросло в несколько раз.
  - Вот он, посмотрите! Сияет как новенький доллар, и плевать хотел, что имя Фрейзеров по его вине изваляют в грязи.
  Отец замолчал, переводя дыхание, да и сыну пока сказать было нечего. Он лихорадочно вспоминал, что мог натворить настолько ужасного, что старик так разъярился, да и тетка тут причем?
  - Я думал ты умнее, - между тем с горечью продолжал высказываться отец, - гордился тобой. Вчера мы встречались на Уолл-стрит со стариком Хилтоном, и говорили о тебе и Мардж. Что уж греха таить, я прикидывал наше слияние с 'Хилтон корпорейтед'...
  Мардж? Майкл не помнил даже лица этой девушки, а уж о женитьбе и вовсе не помышлял. И опять-таки, какое отношение имеет к 'Хилтон-корпорейтед' тетка?
  - Может, пояснишь, что случилось, - разозлился он, - прежде чем толковать о каких-то слияниях?
  Отец подчеркнуто отвернулся к окну. От гнева у него даже тряслись руки, и подбородок ходил ходуном. Майклу стало совсем не по себе.
  - Пусть тебе объяснит тетя.
  Тетушка Мейбл подчеркнуто драматичным жестом достала из сумочки платочек, промокнула несуществующие слезы, и лишь только потом, выждав театральную паузу, сердито уставилась на Майкла:
  - Вчера мне позвонила из Англии леди Маргарита, графиня Эйрли. Эта дама - близкая подруга королевы Марии ... - и она вновь приложила платочек к глазам, исказив лицо, подобно маске Трагедии.
  Майкл в досаде прикусил губу. Он по горло был сыт снобизмом теток, и неужели его позвали сюда, чтобы забивать уши сплетнями каких-то английских спятивших старух?
  - И какое отношение я имею к этой даме? - мрачно поинтересовался он.
  Старшему Фрейзеру тоже надоела ломаемая родственницей комедия. Холодно покосившись на заигравшуюся старушку, он сухо пояснил:
  - Графиня приходится родной теткой герцогу Кентсомскому, и она выразила надежду, что ты поступишь как джентльмен.
  Сказать, что Майкл моментально догадался, в чём дело, было бы преувеличением. С громко застучавшим сердцем он растерянно присел на ближайший стул и, упершись взглядом в отполированную поверхность стола, начал напряженно соображать, что значит 'поступить, как джентльмен' в устах английской графини. Вывод напрашивался только один.
  - Это то, о чем я думаю?
  Фрейзер - старший глянул на сына с таким брезгливым выражением, словно тот был неизвестно откуда заползшим тараканом.
  - Когда тебе исполнилось шестнадцать, - с досадой покосился он на тетку, - у нас был серьезный разговор на эту тему, и я не знал, что ты такой тупица и не сможешь усвоить элементарные вещи.
  У тети Мэйбл очки засверкали нездоровым любопытством, а напрягшиеся уши будто воочию вылезли из-под шляпки. Если бы здесь не было старой дамы, Майкл бы доходчиво пояснил отцу, что не имеет обыкновения класть презервативы в карманы летной куртки. За ненадобностью. Кто мог подумать, что так получится? А у Лайонела можно было найти всё что угодно, но только не столь необходимую для молодого джентльмена вещь.
  - Ладно,- оживленно подскочил Майкл со своего места, - я считаю этот разговор преждевременным, пока сам не поговорю с Хелен.
  Отец только раздраженно перевел дыхание.
  - Ты видимо забыл, что девушка в Англии. И вообще, все переговоры поручим адвокатам. Может, мисс Вормсли согласится за определенную сумму предать эту историю забвению?
  Майкл снисходительно глянул на родителя. Умный человек, но иногда его заносит не туда.
  - Отец, не путай Хелен со своими секретаршами. Я сам, - предупредил он возможные возражения со стороны родственников,- разберусь.
  - Но что ты собираешься делать? - заволновался старший Фрейзер.
  - Поступить, как джентльмен, - ослепительно улыбнулся Майкл, застегивая пиджак на все пуговицы, - а как же иначе?
  - Майкл, - взревел отец,- я с тобой серьезно разговариваю! Стой!
  Но его приказ повис в воздухе, потому что отпрыск, не желая больше ничего слушать, покинул кабинет.
  - Майкл совсем распоясался,- гневно высказался старший Фрейзер перед родственницей, - ведет себя, как болван.
  - Как влюбленный болван,- с довольным смешком поправила его тетушка.- Дорогой, неужели ты не видишь, как его обрадовало сообщение о грядущем отцовстве? Быть в нашем доме скорой свадьбе.
  - Только через мой труп эта английская девка переступит порог нашего дома.
  - И это говорит человек, женившийся на фермерской дочке, к тому же, которая годится ему во внучки? Хелен хотя бы леди, а твоя женушка провела юность, путаясь в хвостах дойных коров.
  Ну, и что можно было возразить старой ведьме? Печальный опыт предыдущих баталий с престарелыми родственницами подсказал Фрейзеру единственно правильный выход из положения: сжать руки в кулаки и промолчать.
  
  
  АНГЛИЯ.
  Прошло всего три года, как Чарльз Линдберг совершил первый беспосадочный полет через Атлантический океан. На перелет во Францию герою понадобилось тридцать три с половиной часа, но с тех пор многое изменилось. Усовершенствовались и машины, и моторы, да и лететь Майклу предстояло в Англию.
  - Риск, огромный риск, - тем не менее, сказал Фрейзеру его личный механик, - и что самое главное - неоправданный риск. Декабрь... над Атлантикой бушуют штормы. Даже по океану плыть и то опасно, зато дня через три вы целый и невредимый причалите в доках Бристоля.
  Майкл слушал его мнение, кутаясь в меховую куртку от пронзительного ветра, гуляющего по взлетному полю.
  - Приготовьте машину к полету, - резко распорядился он. - Мне нужно срочно попасть в Англию, а погибнуть можно и попав под колеса велосипедиста!
  Его не пугала опасная дорога, наоборот, Майкл даже надеялся, что трудности перелета помогут ему прийти в себя, но его взялся сопровождать в такой опасный вояж один из летчиков-испытателей их компании. Слух о том, что молодой Фрейзер собирается совершить безумство, очень быстро облетел летные ангары. И Джон Беккер, случайно оказавшийся в тот день на аэродроме, подошел к Майклу, задумчиво жующему не зажженную сигару.
  - Вы действительно, решили лететь через Атлантику в это время года?
  - Угу! - беспечно кивнул головой Фрейзер.
  Он был абсолютно спокоен, чего не скажешь о собеседнике.
  - Опасная авантюра,- поежился тот,- если даже погода будет благоприятной, можно заснуть за штурвалом. Двадцать часов в воздухе без отдыха - не шутка! Я полечу с вами, вторым пилотом.
  Майкл с уважением взглянул на веснушчатое лицо авиатора.
  - Буду вам благодарен.
  И им повезло остаться живыми.
  Так иногда бывает, когда человек поступает безрассудно, но не из корысти или тщеславия. Сердце в его груди бьется настолько сильно, что опасность не пугает: он не в состоянии её реально оценить.
  Бескрайняя гладь сияющего седой сталью зимнего океана воспринималась им не более, чем декорация на пути к чему-то необычному, прекрасному, чему он и названия не мог дать, а вовсе не как безжалостная стихия. И хотя Беккер часто сменял его за штурвалом, предлагая отдохнуть, Майкл был настолько возбужден, что заснуть так и не смог.
  Он вспоминал события прошедшего лета, дом Лайнела, улыбку Хелен и свое глупое поведение в злосчастное утро. Какой же он был дурак! Но теперь все будет по-другому, сам Господь дал ему знак: эта девушка сделает его счастливым.
  Благо, что незадолго до этого перелета Фрейзеры установили на своих самолетах пилотажно-навигационные приборы, недавно разработанные Джимми Дулиттлом, и именно они позволили двум отчаянным летчикам ориентироваться в сумерках, и успешно посадить самолет на одном из частных аэродромов неподалеку от Бристоля.
  Когда машина замерла на бетонных плитах посадочной дорожки, Майкл счастливо рассмеялся.
  - Жизнь прекрасна, Джон! И если бы у меня, как и у Архимеда, действительно, появилась точка опоры, я бы играючи перевернул весь этот мир.
  Джон Беккер покосился на залитое дождем взлетное поле, перекрестился и добродушно хмыкнул:
  - Это уже без меня...
  
  
  ЭДВИН.
  Эдвин был всё это время чрезмерно занят.
  Консультации с поверенными, поездки с Хелен по врачам, выяснение отношений с матерью, да ещё куча всяческих досадных проблем, которые как назло требовали немедленного разрешения. Иногда он чувствовал себя легендарным Сизифом, потому что не видел ощутимого результата своих трудов. Как будто вяз в густой и противной каше.
  Оказалось, что беременность для женщин с диагнозом Хелен далеко небезопасное дело.
  - Это серьезное испытание для организма даже здоровой женщины, а в вашем случае опасность ещё грозит из-за могущих вновь открыться каверн, - пояснил ему доктор. - Нужно находиться под постоянным присмотром врачей.
  - Опять Швейцария? - помрачнел Кентсом.
  Доктор задумчиво покрутил в руках стетоскоп.
  - Необязательно. Есть хорошие клиники и в Англии. И покой, покой, покой...
  - Я сделаю всё, чтобы ничто не смущало покоя леди.
  Эдвин твердо намеревался претворить в жизнь это намерение, хотя и немного побаивался сказать Хелен, что ей придется остаток беременности провести в больнице. В последнее время она часто бывала раздражительной и несдержанной. Девушка по-прежнему навещала своих богемных знакомых, водила дружбу с подозрительными личностями и решительно отказывалась принимать во внимание свое положение.
  До поры до времени Эдвину не хотелось накалять обстановку, но после настоятельных рекомендаций доктора, похоже, другого выхода не осталось.
  Но прежде герцог съездил в одну респектабельную частную клинику соответственного профиля неподалеку от Лондона, где умели держать язык за зубами. Уже на месте поговорил с персоналом, осмотрел палату, и только после этого решился на разговор с девушкой.
  Из поездки он вернулся довольно поздно, но все же поехал прямиком к Хелен.
  К его негодованию девушки ещё не было дома, хотя время близилось к полуночи.
  - Мисс Вормсли не оставляла для меня сообщений? - осведомился герцог у консьержки.
  - Нет. Она ушла из дома ещё спозаранку, - недоуменно развела руками женщина и чуть смущенно добавила, - джентльмен, что был до вас, тоже интересовался, когда вернется мисс Вормсли.
  Кентсом нахмурился. Неужели всяческие пройдохи уже стали таскаться к Хелен на квартиру? Надо было это решительно пресечь.
  - Этот мужчина представился?
  - Нет. Но молодой человек из хорошей семьи, хотя... - женщина замялась, - мне кажется, он иностранец.
  Сердце болезненно кольнуло предчувствием неприятностей. Герцог вышел из дома и, усевшись в припаркованную машину, решил дождаться, когда вернется запропастившаяся невеста. Долго ждать не пришлось: он едва успел раскурить сигарету, когда увидел подъехавшую машину Хелен.
   Эдвин поспешно затушил окурок и уже собрался вылезти из машины, но нескольких секунд заминки оказалось достаточно, чтобы какой-то незнакомец опередил его, преградив дорогу девушке. Между Хелен и мужчиной завязался разговор.
  Кентсом был одновременно и возмущен, и заинтригован этим неожиданным рандеву, но все же решил не вмешиваться, а понаблюдать: что же будет дальше?
  К его удивлению, пара разговаривала весьма оживленно. Мало того, было отчетливо заметно, что их связывают какие-то отношения: незнакомец поцеловал девушке руку, и та восприняла это как должное.
  Черная удушливая волна ревности затопила Эдвина с головой при виде этой сцены, пробудив чудовищные подозрения. Кто же это поджидал Хелен на улице? Новый обожатель? Так может, это к нему на свиданья она бегает, пока он мечется по врачам и адвокатам?
  Изображать и дальше безмолвного статиста возмутительной сцены герцог был не намерен и поэтому решительно вылез из машины, чтобы выяснить, что происходит. Но как раз в этот момент Хелен отвернулась от собеседника и практически забежала в дом.
  Зато её кавалер оставался на месте.
  - Вы не хотите мне объяснить... - гневно заговорил Кентсом, подходя к незнакомцу, и сразу же осекся, потому что узнал его.
  Фрейзер мало изменился с того проклятого дня, когда они увиделись впервые.. Разве только кутался в теплую куртку, да на золотистых волосах висели капли дождя. Было настолько заметно, что он иностранец. Англичанин никогда бы не позволил себе скитаться в таком виде по лондонским улицам.
  - Кентсом, - янки вскинул на него насмешливые глаза, - не ожидал встретиться с вами в столь позднее время.
  Эдвину хотелось едко возразить, что здесь живет его невеста, но вряд ли в данных обстоятельствах это было уместно.
  - Я думаю, нам есть о чем поговорить.
  Фрейзер равнодушно пожал плечами.
  - Надо, так надо. Нет ли здесь какой-нибудь подходящей закусочной?
  Разговор состоялся в маленьком французском ресторанчике на Бонд-стрит. И хотя полуспортивный костюм Фрейзера весьма отличался от смокинга, сомелье отнесся к гостю с большим уважением, сразу угадав в нем богатого клиента. И вот там-то, за фрикасе из цыпленка в белом вине и состоялся судьбоносный разговор между двумя мужчинами мисс Вормсли.
  - Откуда вы узнали о состоянии леди Хелен?
  - Моей семье сообщила об этом ваша родственница - графиня Эйрли.
  - И что же?
  - Вчера ночью прилетел в Англию.
  Кентсом заказал себе бренди. Нервы у него окончательно расходились при виде невозмутимо жующей физиономии соперника. Он ненавидел его настолько, что судорогой сводило скулы. И какой же придурок в своё время упразднил дуэли? С каким бы удовольствием он всадил всю обойму прямо в лицо обнаглевшего молодчика. И вообще, какого черта Фрейзер примчался в Англию?
  - Зачем же вы осуществили этот перелет?
  - Разве не ясно?
  В том-то и дело, что неясно.
  - Над текстом свадебного контракта сейчас работают мои адвокаты, и вам только останется внести в него устраивающие обе стороны изменения. Для этого вовсе не обязательно пересекать океан.
  Фрейзер вытер губы салфеткой и откинулся на спинку стула, вперив в собеседника неприязненный взгляд.
  - Вам не кажется, приятель, что вы суете нос не в свои дела?
  Видимо, янки тоже жаждал войны. Ну что же, теперь герцог находился хотя бы на своей территории.
  - Я действую по просьбе леди Хелен, - невозмутимо пояснил он, - и она изъявила желание никогда больше с вами не встречаться.
  - Но мы уже встретились: думаю, что в ближайшее время обвенчаемся и покинем Англию.
  - Ну-ну, - настало время насмешливо фыркнуть и Эдвину, - посмотрим, что выйдет из этих намерений.
  И он залпом выпил бренди. Настроение заметно повысилось.
  Хелен позвонила Кентсому сама.
  - Фрейзер здесь, - всхлипнула она в трубку. - Что мне делать?
  Усталый герцог взглянул на часы. Шел третий час ночи, когда он вернулся с безрезультатной встречи с соперником, и сейчас как раз собирался принять ванну.
  - Почему ты не спишь? В твоем положении нужно соблюдать режим, - мягко упрекнул он Хелен.
  - Эдвин, ты видимо не понял: Фрейзер здесь!
  - Я знаю, дорогая. Мы поужинали и обсудили создавшееся положение.
  Эдвин вытер платком внезапно вспотевший лоб. Он чувствовал себя паршиво. Не хватало только заболеть в такой ответственный момент. А может, был виноват слишком крепкий бренди, которого он наглотался после того, как они расстались с Фрейзером?
  - Он хочет забрать тебя в Штаты.
  Наверное, внутри все-таки жило опасение, что ненависть Хелен к любовнику наиграна. Услышав угрюмый смех, Кентсом моментально воспрянул духом.
  - Я не чемодан. Если он будет настаивать на этом дурацком условии, его сын родится незаконнорожденным. Не желаю даже видеть Фрейзера, не то что ехать с ним куда-то.
  Кентсом, зажав трубку между плечом и ухом, вытаскивал запонки из манжет. Камердинер уже наливал ему ванну. Он так нуждался в её расслабляющем воздействии.
  - Я как раз сегодня хотел об этом поговорить, но ты вернулась поздно...
  Укоризна в его голосе достигла адресата, потому что Хелен начала виновато оправдываться.
  - Был танцевальный вечер у миссис Грей, и мы немного увлеклись.
  У Кентсома от неожиданности выскользнула из рук запонка.
  - Какие танцы?
  Девушка сообразила, что перегнула палку.
  - Ладно,- заспешила она, - час уже поздний. Завтра обо всем поговорим.
  Но прежде чем они встретились, герцог узнал о вечере миссис Грей из неожиданного источника. В Уайтс-клубе, куда он заехал пообедать, распорядитель провел его к столику принца Уэльского.
  - Здравствуй, Эдди, - весело вскинул голову Эдуард, - куда ты запропастился? Сто лет тебя не видел.
  - Да так, - неопределенно протянул герцог, разглядывая блюда, выставленные на общих столах, - дела... Что посоветуешь заказать?
  - Спаржа неплоха. Но знаешь, приятель, пока ты занят делами, крошка Хелен не желает скучать.
  У Кентсома перехватило дыхание. Что ещё натворила его шальная любовь?
  - Ты был на танцевальном вечере миссис Грей? - догадался он. - Кстати, кто это?
  - Одна американка, - многозначительно подмигнул Эдуард. - Мнит из себя писательницу и у неё собирается прелюбопытная публика. Там всегда весело и можно познакомиться с хорошенькими девушками.
  - Неподходящее место для невест? - попытался пошутить Кентсом, впрочем, без особо успеха.
  Его высочество рассмеялся. Похоже, он был в прекрасном расположении духа.
  - Не бей копытом! Там всё вполне пристойно, хотя выпивка оставляет желать лучшего. Но вчера все так набрались, что леди Хелен пустилась в пляс с саксофонистом, так высоко задрав юбку, что были видны не только подвязки.
  У Эдвина шокировано окаменело лицо, но принц, похоже, не разделял его негодования.
  - Мисс Вормсли отлично танцует. Положив руку на сердце, я никогда не мог понять твоего выбора, но вчера убедился, что девушка невероятно сексапильна.
  Был бы это кто-нибудь другой, уже давно лежал со сломанной челюстью, но наследного принца герцог бить не стал, мало того, сумел даже тихо рассмеяться:
  - Бедняжка Хелен. Она так долго была лишена развлечений, что сейчас ведет себя как дорвавшийся до выпивки пьяница.
  - Она молодец, - с внезапным уважением похвалил распоясавшуюся девицу Эдуард, - пытается наверстать своё. Жаль только, что ты вечно прикрываешься какими-то делами и оставляешь свою девушку одну. Смотри, как бы её не увел какой-нибудь особо рьяный молодчик.
  Склонность Эдуарда к веселым вечеринкам и шумным пирушкам была притчей во языцех в английском высшем свете. Кентсом тоже не особо чурался подобного времяпрепровождения, но в отличие от принца знал меру, и сейчас он только и смог, что изобразить снисходительную мину. Когда любимая девушка пляшет, задирая подол выше некуда, ничего другого не остается.
  Аппетит пропал напрочь. Даже при взгляде на спаржу ему представлялись ноги Хелен, сверкающие подвязками пояса, и это зрелище почему-то не казалось ему сексапильным.
  На встречу с провинившейся невестой герцог прибыл в состоянии бешенства, готовый на любой скандал. Однако стоило ему увидеть её виновато взирающие из-под полей шляпки бархатистые глаза, как гнев тотчас пошел на убыль.
  Мисс Вормсли села в его машину возле Альберт-холла, и быстро заговорила:
  - Я знаю, что ты сердишься. Но право слово, мне всего лишь хотелось потанцевать. Ведь вскоре я превращусь в грузную корову.
   Эдвин смерил суровым взглядом распустившуюся девицу. Чудо, что про её танец не прознали газетчики, тогда мать бы его съела живьем.
  - Сколько ты выпила?
  - Всего лишь бокал мартини.
  - И этого хватило, чтобы показать присутствующим своё нижнее бельё?
  Хелен прикусила губу и покаянно поникла головой.
  - Тебе рассказали?
  - Лондон - большая деревня, дорогая. Да и ты не особо стеснялась!
  Его взгляд поневоле остановился на тонких, обтянутых шелковыми чулками щиколотках её ног. Да, Эдуард прав: зрелище прельстительное даже для самых придирчивых мужских глаз. Воображение весьма некстати проникло под юбку и остановилось на середине бедер: там, где чулки соединяются с поясом. Невольный тяжелый вздох вырвался из его груди.
  - Эдвин, - Хелен заискивающе коснулась его руки, - пожалуйста, не злись. Сама не знаю, что происходит. Но как будто злая сила толкает на безумства.
  И не только её! Как ему надоела роль безупречного джентльмена и снисходительного жениха. Черт, ну почему всё так нелепо сложилось?
  - Тебе нужно лечь в клинику, - резко оборвал её откровения Кентсом, - доктор говорит, что беременность может привести к появлению новых каверн.
  - О, нет, - жалобно взвыла Хелен, - я больше этого не выдержу. Пожалуйста, только не клиника!
  Она была в таком отчаянии, что герцог смягчился.
  - Держись, дорогая. Другого выхода нет. Я вчера был в клинике и убедился, что это спокойное место с высококвалифицированными специалистами. В мае ребенок появится на свет, и тогда можешь отплясывать, сколько хочешь... только не задирай юбку настолько, чтобы принц признал тебя самой сексапильной девушкой сезона.
  Он, конечно, пошутил, чтобы смягчить горькое известие, но Хелен неожиданно разволновалась.
  - Эдуард сказал, что я сексапильная? - её глаза возбужденно засветились.
  Кентсом горько поразился: это ещё что такое?
  - Тебе важно, что сказал Эдуард? Милая, ты решила сменить меня на принца?
  Девушка рассмеялась, и снисходительно чмокнула его в висок.
  - Милый, при всем моем уважении к королевской фамилии, Эдуард рядом с тобой выглядит не самым выигрышным образом. Мои знакомые девушки говорят, что ты вылитый Гарри Купер!
  - Полагаю, я должен чувствовать себя польщенным? И все же тебя обрадовали слова принца?
  - В общем-то, да! - и она кокетливо вздернула нос, умильно глянув на собеседника. - Ладно, после такого известия, можно и в клинику укладываться. Не сердись, любимый: я тщеславна, не хуже кинодив. И обещаю, что больше не буду высоко задирать юбку.
  Как же сильно он любил её! Особенно вот такую - возбужденно смеющуюся, раскрасневшуюся.
  - Сегодня ты собираешь вещи, а завтра...
  - О, Эдди, можно немного обождать?
  - Завтра, любовь моя. Именно завтра.
  И как-то так вышло, что обсуждая её отъезд, они отправились ужинать, потом посетили с общими знакомыми мюзик-холл, и как будто забыли о самом главном - о приезде Фрейзера.
  
  
  ФРЕЙЗЕР.
  А между тем, Майкл не собирался становиться пассивной стороной при решении собственной судьбы. Он вовсе не считал, что его дела настолько уж плохи, хотя встреча с Хелен изрядно ошеломила американца.
  Фрейзер не рассчитывал на теплый прием, прекрасно сознавая, что девушка имеет все основания на него сердиться. Но он приехал мириться и собирался проявить все присущее ему терпение, чтобы наладить отношения.
  В тот вечер ему пришлось прождать задерживающуюся девушку целых три часа. Устав сидеть в машине, Майкл стал прохаживаться неподалеку, сочиняя варианты покаянного обращения, когда увидел подъехавшую к дому машину и вылезающую из неё мисс Вормсли.
  Майкл узнал её, но озадаченно остановился, когда заметил, что Хелен была явно навеселе. Она эффектно пританцовывая, обходила лужи и жизнерадостно напевала веселенький мотивчик, но увидев пересекшего её путь мужчину, удивленно улыбнулась.
  - Майкл? Ты точно не приведение?
  Её большие карие глаза лукаво светились, словно в их встрече не было ничего особенного. Произносить покаянную речь в этих условиях было как-то нелепо, и Майкл поневоле растерялся. Он почему-то был уверен, что девушка страдает из-за своего положения, день и ночь льет слезы, проклиная соблазнителя. А она легкомысленно выплясывала под ночным лондонским дождем и, по всей видимости, чувствовала себя превосходно.
  - Я не фантом,- только и нашелся он.
  Брови Хелен слегка взлетели вверх.
  - Но откуда ты здесь?
  - Прилетел.
  Девушка дурацки хихикнула, осторожно потрогав носком туфельки его ботинок.
  - Ну-да, ты же у нас летчик, - игриво заметила она. - И зачем тебя занесло в Англию?
  - Мне сказали, что я скоро стану отцом, - поцеловал он ей руку.
  Но ещё вдыхая аромат дорогих духов, исходящих от перчатки, Фрейзер уже понял: брякнул что-то не то. Так бывает: только что девушка оживленно светилась, кокетливо болтая с ним, и вдруг словно между ними выросла стена! Губы горько сжались, а глаза погасли.
  - Вот как? Вы зря приехали.
  - Но...
  - Это дело адвокатов. Прощайте!
  И она, резко развернувшись, быстро пошла прочь. Майкл хотел последовать следом, но тут заметил вылезающего из машины Кентсома и обреченно понял, что разговор придется отложить.
  Но впоследствии, всё тщательно проанализировав, он пришел к выводу, что ещё ничего не потеряно. Поселившись в гостинице на Риджент-стрит, Фрейзер, прежде всего, привел себя в порядок: посетил магазины и обновил гардероб, наладил связи с соотечественниками, назначил несколько необходимых встреч с людьми, которые могли его ввести в английский высший свет. Только после этого можно было начинать действовать.
  То утро ознаменовалось сильным снегопадом.
  Майкл стоял с чашкой кофе у окна и задумчиво смотрел, как крупные лохматые хлопья снега заметают дома и прохожих на другой стороне улицы, превращаясь в жидкое ледяное месиво, едва касаясь земли. Ему оставалось только возблагодарить Всевышнего за то, что им с Джоном Беккером удалось проскочить до начала непогоды. На сегодняшний день это был едва ли не единственный положительный момент в его визите на британские острова.
  Несколько дней подряд он без результата пытался дозвониться до Хелен, приезжал к ней, но консьержка только руками разводила, отвечая, что мисс Вормсли куда-то уехала. И вот только сегодня ситуация, наконец-то, хоть как-то прояснилась.
  Майклу сообщили, что встречи с ним добивается некий мистер Янг - поверенный герцога Кентсомского.
  - Что же, - пробормотал Фрейзер, допивая кофе, - посмотрим, что придумал наш напыщенный английский павлин.
  Мистер Янг - сутулый и рано облысевший господин неопределенного возраста, но в прекрасно сшитом костюме и с дорогими часами от Картье представлял собой яркий образец успешного английского адвоката. И Фрейзер сразу сообразил, что с таким стряпчим тягаться будет непросто.
  Мистер Янг, с достоинством поприветствовав хозяина номера, не спеша разложил на столе содержимое своих папок.
  - Мой доверитель - герцог Кентсомский, на которого леди Хелен возложила ведение своих дел, поручил предложить вам черновой вариант брачного соглашения между вами и вышеупомянутой леди.
  Майкла слегка позабавила его чопорная манера изъясняться, и он быстро пробежался глазами по тексту. По мере прочтения его брови возмущенно взмыли вверх и он смерил невозмутимое лицо адвоката ледяным взглядом.
  - Что это?
  - Проект брачного соглашения, - с достоинством подтвердил тот.
  Фрейзер саркастически хмыкнул:
  - Не похоже.
  И его недовольство можно было понять. Кентсом предлагал ему брак со своей доверительницей на унизительных условиях. Во-первых, следом за подписанием брачного договора следовало подписание бумаг с прошением о разводе. Во-вторых, он должен был отказаться ото всех прав на ребенка, которого носила леди Хелен. Заботу о его воспитании и содержании обязывался взять на себя сам герцог. В-третьих, Майкл должен был подписать бумаги, в которых обязывался после развода прекратить всякие контакты с бывшей миссис Фрейзер.
  - Я даже в беспамятстве не подпишу подобный бред, - в бешенстве бросил он бумаги на стол.
  Мистер Янг невозмутимо собрал рассыпавшиеся листы в стопку.
  - Это не окончательный вариант. Он содержит всего лишь пожелания его светлости по разрешению затруднительной ситуации, в которой вы все оказались.
  - Я не вижу никаких затруднений, - отрезал Майкл, подходя к окну и тоскливо вглядываясь в серое и низкое лондонское небо, - так уж получилось, что мисс Вормсли вскоре станет матерью моего ребенка. Скажу откровенно: я не собирался на ней жениться. Но раз обстоятельства сложились именно так, то не собираюсь отказываться ни от матери, ни от ребенка.
  - Но его светлость...
  - Его светлость не имеет к моему ребенку никакого отношения. Мы с леди Хелен сами разберемся в наших делах.
  Но пробить сдержанность поверенного оказалось не просто, потому что он только спокойно повторил:
  - Его светлость, составляя проект, в первую очередь учел мнение по данному вопросу самой мисс Вормсли. Я оставляю бумаги. Как следует подумав, внесите в текст соглашения свои пожелания.
  И вежливо попрощавшись, этот апологет английского судопроизводства тихо удалился, оставив на столе визитную карточку своей конторы.
  Майкл задохнулся от бешенства, и только запущенная в стену диванная подушка позволила ему немного выпустить пар, следом полетела и оставленная стряпчим стопка бумаги. Понаблюдав как разлетаются по всей комнате исписанные листы, он внезапно успокоился.
  Фрейзер ещё несколько раз прочитал проект договора. Многое ему было неясно, как он не морщил лоб, силясь понять логику составителя. Майклу этот документ показался фантазией идиота.
  - Что происходит между Кентсомом и Хелен? Как они дальше видят свое совместное будущее в этих обстоятельствах? - задал он себе вопрос, и не смог найти на него ответа.
  Майкл сделал несколько звонков на родину, поговорил кое с кем из хороших знакомых в Англии, и вечером следующего дня у него в номере появился странный субъект
  Мятая шляпа, не первой свежести плащ и грязные, давно не чищеные ботинки. Не таким представлял себе Фрейзер отличного сыщика, каким рекомендовали этого типа общие знакомые. В дорогом отеле подобный человек был явно не к месту, однако его без проволочек пропустили к занимающему номер люкс американскому постояльцу.
  - Мистер Дженкинс?
  Майкл собирался на встречу в дорогой ночной клуб, поэтому принял гостя во фраке с белым галстуком. И рядом с его белыми перчатками особенно неряшливо смотрелись замусоленные руки визитера с черными ободками грязи под ногтями.
  - Мне рекомендовали вас как хорошего частного детектива.
  - Допустим.
  Мистер Дженкинс невозмутимо жевал зубочистку и смотрел на своего нового работодателя с нескрываемым презрением человека, который давно уже ни во что не ставит богатство других.
  - Нужно разыскать одну леди - мисс Хелен Вормсли. А так же выяснить во всех подробностях: какие отношения связывают её с герцогом Кентсомским? Возьметесь ли вы за это дело?
  Детектив пожал плечами.
  - Хорошо заплатите, возьмусь.
  - Не поскуплюсь. Но мне нужен полный отчет о ваших действиях.
  - Угу.
  Фрейзер мгновенно втянулся в ночную жизнь светского Лондона.
  В этом и не было ничего удивительного. Английский бомонд мало отличался от американского: те же развлечения, те же предпочтения в музыке и танцах, те же кумиры для подражания - таинственные голливудские кинодивы и роковые герои в безупречных фраках. Уж не говоря о том, что в лондонских клубах толкалось большое количество соотечественников. Одни работали в Старом свете, другие приобщались к блеску английского истеблишмента, стремясь к немалым деньгам добавить ещё и лоска титулованных особ, чтобы потом на родине направо и налево раздавать фразы типа: 'Я с графом Рочестером...' или 'а герцог Йоркский спрашивает меня...'
  Майкл был далек от подобного снобизма. Его влекли в ночные клубы совсем другие соображения, хотя он охотно танцевал, играл в карты и вообще проводил время в веселых компаниях. Фрейзер с неожиданным даже для себя азартом собирал сведения о герцоге и его невесте.
  И кое-что разведал, хотя за малым исключением, тетушки всю эту информацию ему выдали уже при первой встрече.
  Герцог приходился Хелен троюродным братом. Их общим предком был один из герцогов Кентсомских. Только предок мисс Вормсли был сделан, как говорили в ту пору в Англии 'по другую сторону одеяла'. Несмотря на столь пикантные обстоятельства, две ветви семьи жили дружно, постоянно встречаясь и помогая друг другу в различных жизненных ситуациях.
  И когда двенадцатилетняя Хелен - поздняя дочь супружеской пары Вормсли заболела туберкулезом, Кентсомы близко к сердцу приняли их беду, взяв на себя все расходы по лечению девочки на дорогих курортах Швейцарии.
  Герцог изъявил желание жениться на Хелен, едва той исполнилось шестнадцать: именно на него были возложены обязанности возить её по европейским клиникам, и молодые люди много времени проводили вместе. В семье герцога подобный проект брака радости не вызвал, но и препятствовать ему не стали.
  Все, с кем только приходилось общаться Фрейзеру, дружно твердили о скорой свадьбе этой четы и об их нежных отношениях. Майклу оставалось только недоумевать: каким образом герцог собирался представить обществу его ребенка, даже если бы он подписал нелепые бумажки, которые ему подсунул поверенный?
  Герцог появлялся в ночных клубах редко, проводя в основном время в привилегированном Уайтс-клубе, недоступном для заезжего американца. По крайней мере, их пути пересеклись всего лишь один раз, когда в этом старинном заповеднике английского снобизма выступал известный американский мастер свинга Хок Морли. В честь такого события на концерт пригласили и верхушку американского посольства.
  Тогда в клубе собрались все сливки британского общества: оба принца - Эдуард и Альберт, их близкое окружение и все титулованные звезды английского бомонда. Мелькнула среди избранных и сухопарая фигура герцога.
  Майкл попал туда случайно: ему уступил приглашение американский военный атташе, заболевший инфлюэнцей. Фрейзер сидел в отдалении от столика Кентсома, но сумел уловить главное: соперник был достаточно уверен в себе.
  - Когда герцог гостил в нас в Коннектикуте, - задумчиво сказал он спутнику - Фенрою Керри, подвизающемуся в министерстве иностранных дел, - то его сопровождала такая юная леди...
  - Мисс Вормсли, - понятливо кивнул головой Керри. - Леди обычно зимой выезжает за границу. У неё проблемы с легкими.
  Майкл в растерянности проглотил содержимое своего бокала. А что, если этот зануда действительно услал Хелен на материк? Где ему тогда её искать?
  Напрасно на сцене изощрялся черный саксофонист в сопровождении широко известной у него на родине группы 'Мемфис', Фрейзер его уже не слышал, и только вздрогнул от неожиданности, когда зал взорвался аплодисментами и восторженными криками.
  - Прекрасный подарок на Рождество, - донеслась до него фраза соседа, неизвестно по какому поводу сказанная.
  И тут до Фрейзера кое-что дошло.
  - У нас в Штатах это семейный праздник. А где принято справлять Рождество в среде английской аристократии? - осведомился он.
  - Только дома среди семьи, - твердо ответил собеседник, - это традиция.
  При произнесении последнего слова в голосе Керри отчетливо послышалось придыхание снисходительного презрения по отношению к невежественному янки. Впрочем, Майкл уже привык к преувеличенному мнению англичан о себе, и относился к этому с юмором. Хотя сейчас ему было не до шуток.
  - И что же, Кентсом не поедет на праздники к своей невесте?
  Конечно, вопрос выдавал его излишнюю заинтересованность в судьбе этой пары, но в атмосфере буйного веселья, царящей после выступления Хока, его настойчивость прошла незамеченной.
  - Может, и поедет, но только после того как встретит Рождество в Риддинг-холле - семейном гнезде герцогов Кентсомских.
  К его счастью, уже зазвучала танцевальная музыка, и по залу закружились пары, выделывающие затейливые па свинга.
  Майклу танцевать не хотелось. Неужели ему придется возвращаться восвояси, так ничего и не добившись? Ну, нет! Фрейзеры так просто не сдаются.
  Оставался ещё отчет детектива. Не зря же ему так расхваливали мистера Дженкинса общие знакомые. Такой неряшливый грязнуля был просто обязан найти Хелен, чтобы оправдать свое существование вне мусорного бака.
  И мистер Дженкинс не обманул его ожиданий.
  - Нет, не в Швейцарии, - отрицательно качнул он головой, - юная леди в Англии, сэр. Не знаю точно, в какой клинике прячет её герцог: он очень осторожен. Зато я побывал в Вормсли-лодж в доме родителей девушки. Притворился ищущим работу бродягой. Поколол дрова, вычистил несколько сараев и узнал от кухарки, что леди Хелен ждут на Рождество. Она не встречала праздник дома уже лет десять, пропадая в санаториях за границей, поэтому в усадьбе настоящий переполох в ожидании этого счастливого события.
  Майкла окатила волна радостного возбуждения. Неужели после стольких неудач впереди замаячил хоть какой-то проблеск надежды?
  - Что за люди Вормсли?
  Дженкинс неопределенно пожал плечами. Выбрав из вазы на столе яблоко покрупнее, он впился в румяный плод крупными зубами.
  - Довольно скучная пара. Поженились поздно, потому что всю юность леди Джулия в девичестве Нортон, провела, ухаживая за дедом нынешнего герцога Кентсомского. Когда старик умер, она уже вышла из возраста, в котором девушки обычно выходят замуж.
  - И?
  - Мужа для леди нашел отец герцога. Они с Вормсли учились вместе в Кембридже, а потом тот служил в Индии и вернулся на родину уже полысевшим джентльменом за сорок. Пара познакомилась в Риддинг-холле и вскоре тихо обвенчалась. Леди Хелен их единственный ребенок и сосредоточие всех помыслов, сэр.
  - На что они живут?
  - Кое-какие средства у супругов есть: как раз хватает на содержание Вормсли-лодж и безбедное существование. Умирающий герцог оставил леди Джулии приличную сумму, но болезнь дочери солидно подкосила семейное благосостояние, несмотря на помощь остальных Кентсомов.
  - А почему именно леди Джулия ухаживала за стариком? Она профессиональная сиделка?
  - Нет, миссис Вомсли его внучка - дочь прижитого вне брака сына. Говорят, старик был настоящим чёртом, и довел домочадцев до отчаяния, неизменно прогоняя всех сиделок, пока уход за ним не взяла на себя юная леди. Герцог прожил восемьдесят пять лет, и десять их них под приглядом леди Джулии. Их связывали нежные отношения, и портрет умершего джентльмена висит у них в гостиной на самом видном месте.
  Интересная семейка!
  - Это всё вам кухарка рассказала?
  - Да, сэр. Молли оказалась необычайно словоохотливой женщиной, хотя желающих её слушать мало.
  - А что она говорит по поводу помолвки леди Хелен?
  Дженкинс догрыз яблоко, отправив щелчком огрызок в мусорную корзину на другом конце комнаты. Майкл заинтересованно проследил за траекторией его полета и удивленно констатировал, что парень не промахнулся. Видимо, замусоленный плащ все-таки скрывал натуру незаурядную.
  - Вормсли не в восторге. В семье существует мнение, характеризующее герцогов Кентсомских как людей весьма тяжелого нрава. Леди Джулия сомневается, что его светлость сделает её дочь счастливой.
  - Вот даже как? Тогда почему они дали разрешение на помолвку?
  Детектив неожиданно фыркнул, впервые нарушив обычную для него флегматичную сдержанность.
  - Насколько я понял из ужимок и хихиканья Молли, Вормсли опасаются, что получив отказ, герцог склонил бы их дочь к греху внебрачного сожительства. А они к подобным вещам относятся резко отрицательно.
  У Майкла от радости загорелись глаза. На такую удачу он даже не рассчитывал.
  - У вас нет ещё желания поколоть дрова в их поместье?
  Просьба не удивила детектива: его, похоже, ничего не могло поразить.
  - Если вы мне оплатите эту работу по двойному тарифу.
  В этот момент Фрейзер мог бы его даже озолотить.
  - Как только юная леди окажется в поместье...
  - ... я найду способ сообщить вам об этом, сэр.
  
  
  ВОРМСЛИ-ЛОДЖ.
  Мисс Вормсли приехала в родительский дом накануне сочельника. Эдвин привез её в поместье, и практически сразу же уехал в Риддинг-холл, пообещав, что навестит их на третий день Рождества.
  Хелен не особенно расстроилась: она знала, что Эдвин обязан быть дома, да и самой хотелось побыть наедине с родителями, погулять по любимым с детства местам, прежде чем надолго заточить себя в клинике.
  Чувствовала она себя не очень хорошо потому, что приходилось лгать, но родители встретили её округлившиеся формы с заметной радостью.
  - Дорогая, - обняла её мать, - вот теперь я вижу, что ты действительно здорова.
  Отец также прижал дочь к груди, с гордой улыбкой оглядев лицо.
  - Леди Маргарет писала нам, что ты успешно справляешься со своими обязанностями в комитете, - пророкотал он в седые усы. - Хотя, скажу прямо, блажь королевской семьи - соединить несоединимое мне кажется бесполезной тратой времени и сил.
  Вормсли-лодж - небольшое поместье в глубине Девоншира, было тихим и спокойным местом. Старинный каменный дом в окружении живописного парка перестроили в середине прошлого века, но всё равно стилизованные башенки по краям и затейливые балкончики указывали на тюдоровский период постройки. Усадьба располагалась на окраине маленького городка Бленчинг всего в пятнадцати минутах ходьбы от его центра.
  Хелен любила этот дом и свою комнату, в которой ещё хранились её куклы и детские книжки.
  - Рука не поднимается отправить на чердак, - с извиняющейся улыбкой пояснила мать, с заметным сожалением перебирая фарфоровых барышень в пышных кринолинах. - Ты так быстро выросла и покинула нас.
  - Мне приятно видеть свои игрушки.
  И сегодня, разбирая вещи, Хелен наткнулась на огромную голландскую куклу в бальном платье времен Стюартов, подаренную Эдвином на её десятилетие. Она вдруг подумала, что вскоре куклой будет играть её собственная дочь, и от этого ощутила нечто странное. В растерянности присев на край кровати, девушка прижала руку к тугому и налитому животу.
  - Кто ты? - тихо спросила Хелен, и вдруг почувствовала ощутимый удар в ладонь.
  Ребенок разговаривал с ней. Её бросило в жар.
  К столу она спустилась в странном настроении: до Хелен неожиданно дошло, что независимо от отношений с его отцом, они с ребенком единое целое.
  Мисс Вормсли развешивала серебряных старинных ангелов на пушистых лапках ели, помогала кухарке добавлять цукаты в сливовый пудинг, смеялась, но всё машинально, чутко прислушиваясь к тому, кто жил внутри неё своей таинственной жизнью.
  В сочельник Хелен вместе с матерью отправилась в церковь, чтобы помочь священнику украсить алтарь и устроить вертеп. Вместе с остальными прихожанками женщины семейства Вормсли возились с рождественскими венками, заворачивали в блестящую бумагу подарки для бедных семей, расставляли восковые фигурки в импровизированных яслях, и в этих благочестивых занятиях провели всё утро, вернувшись домой только к обеду.
  - О, - воскликнула леди Джулия уже на подходе к дому, - у нас гости. Интересно, кто это?
  Было довольно холодно, перепархивал снег и женщины спешили, скользя по обледеневшей дороге, побыстрее попасть под крышу родного дома, но у незнакомой машины озадаченно остановились.
  - Какая дорогая машина, - удивленно заметила миссис Вормсли. - В Бленчинге таких нет. Наверное, кто-то из твоих светских знакомых решил поздравить нас с Рождеством. Не знаешь, кто бы это мог быть?
  Хелен только удивленно пожала плечами, небрежно окинув взглядом новенький спортивный 'бентли'.
  - Понятия не имею.
  Дом встретил их запахами готовящегося ужина, жарким теплом центрального отопления и ароматами хвои от множества украшающих комнаты рождественских венков. И пока дамы торопливо снимали верхнюю одежду, принимающий пальто и шляпки слуга объявил о наличии посторонних в доме:
  - Какой-то джентльмен к мистеру Вормсли, мэм. Я относил карточку, но фамилии не запомнил.
  - Наверное, из какой-нибудь благотворительной организации, - сделала вывод леди Джулия. - Вечно они норовят под предлогом Рождества выманить деньги. Знают, что в это время люди наиболее склонны раскошеливаться, а ведь в такую погоду можно и опоздать к празднику домой.
  Потирая озябшие руки, мать с дочерью прошли в гостиную.
  Мистер Вормсли и гость сидели возле разожженного в честь праздника камина и разговаривали, но при виде входящих в комнату дам торопливо встали. И если леди Джулия недоуменно уставилась на симпатичного молодого мужчину в отлично сшитом дорожном костюме, по виду явно иностранца, то Хелен была вынуждена растерянно опереться о стену.
  Между тем, Майкл с веселым изумлением оглядел леди Джулию: несмотря на пожилой возраст, более красивых женщин он не встречал. Прекрасные карие глаза и черные волосы Хелен унаследовала от матери, но в основном, все-таки была похожа на отца.
  Мистер Вормли - достойный джентльмен лет шестидесяти, сухощавого телосложения и на полголовы ниже своей красавицы жены, имел кирпично-красное лицо человека жившего в экстремальной жаре. В общем, ничего похожего на украшающий стену гостиной портрет черноволосого красавца, изображенного в байроновском романтичном стиле. Судя по несомненному сходству с хозяйкой дома, он имел честь лицезреть скандально прославившегося герцога Кентсомского - прадеда Хелен.
  Зато самому мистеру Вормсли было не до созерцания фамильных портретов, он напряженно вчитывался в проект соглашения, подготовленного юристами Кентсома. По мере изучения содержимого документа его и без того кирпичное лицо сделалось ещё более багровым, и он так свирепо глянул на съежившуюся у стены дочь, словно она была забредшей в дом бродяжкой.
  - Что это, Хелен? - возмущенно потряс он злополучными бумагами. - Этот джентльмен толкует мне, что ты вскоре станешь его женой?
  В ответ на отцовский возглас, дочь только и смогла, что в ужасе закрыть лицо руками. А что она могла на это ответить, когда сама мало понимала в чем суть задумки Эдвина?
  Но если Фрейзер только заинтересованно наблюдал за происходящим, то роль молчаливой статистки отнюдь не прельщала леди Джулию. Дама, нахмурившись, вырвала из рук мужа скандальный документ и быстро пробежала по нему глазами.
  - Хелен? - озадаченно обернулась она к дочери. - Это правда?
  - Конечно, правда, - оскорблено взревел её супруг. - Достаточно посмотреть на неё!
  Однако жена не разделяла его праведного негодования.
  - Не надо изображать из себя лорда Кларедона. Здесь не сессия парламента и ты не лорд-канцлер, чтобы строить оскорбленную добродетель, - холодно заметила она, и её взор с тяжелым любопытством остановился на приезжем.- Так вы и есть тот самый мистер Майкл Фрейзер-младший, который обязуется жениться на моей дочери и тут же развестись с тем, чтобы его ребенка воспитывал кто-то третий?
  Теперь и для американца настал час выхода на сцену, чтобы высказать всё, ради чего он перелетел океан.
  Майкл поклонился, улыбнулся самой обаятельной из своих улыбок и вежливо пояснил:
  - Я - Майкл Фрейзер-младший, но никто бы меня не заставил поставить подпись под этим возмутительным документом. Он является плодом воспаленного воображения юристов Кентсома. Я же приехал сюда, чтобы попросить руки вашей дочери, и жить с ней в любви и согласии, пока смерть не разлучит нас.
  Супруги недоуменно переглянулись, а потом одновременно повернули головы в сторону затаившейся дочери.
  - Хелен? Ты не хочешь ничего объяснить? Что происходит?
  Бедная девушка только вздрогнула и беспомощными глазами взглянула на мать. Леди Джулия сразу поняла, в каком отчаянии её ребенок, и не стала акцентировать внимание на дочери.
  - Когда же младенец должен появиться на свет? - сухо полюбопытствовала она у гостя.
  Тот быстро глянул на окаменевшую Хелен и осторожно посчитал в голове месяцы с той ночи в горах.
  - Где-то в середине мая.
  Отец и мать растерянно ахнули.
  - Так вот почему она поправилась, а я-то, старый дурак, радовался, - с горечью пробормотал джентльмен.
  Леди Джулию же озаботило отнюдь не это. Не первая её дочь девица, попавшая в подобную ситуацию, и не последняя. Так зачем рвать на себе волосы и вопрошать небеса, за что на их семейство свалилось такое испытание? И без того забот предостаточно.
  - Но тогда остается, действительно, мало времени, - заметила она. - Нужно как можно быстрее совершить обряд венчания, пока твоя беременность не стала достоянием всех, кто имеет глаза. Вам, мистер Фрейзер, нужно похлопотать о специальном разрешении на брак. Это позволит в самый краткий срок уладить все формальности.
  Но Майкл не зря столько времени проторчал в Лондоне: он тщательно подготовился к этому визиту.
  - Я уже выправил разрешение. И надеюсь, что мы сможем совершить обряд в вашем приходе, как только это представится возможным.
  Он упорно и напролом шел к своей цели, и до окаменевшей от стыда Хелен внезапно дошло, что именно сейчас решается её судьба.
  - Нет, - подала она охрипший от волнения голос,- нет!
  Бедной девушке ничего умнее просто не пришло в голову. Её услышали, но сочувствия этот категоричный отказ ни у кого не вызвал.
  - Что 'нет', дорогая, - холодно осведомилась мать,- ты не беременна?
  Этим вопросом леди Джулия довела свою обожаемую дочь до истерики.
   Не скажешь ведь родителям, что не желаешь выходить замуж, потому что сначала позволила Фрейзеру сделать себе ребенка, а потом только разобралась, что он не тот человек, который сделает её счастливой. Обычно второго хватает, чтобы речь уже не зашла о первом.
  - Я не хочу ехать в Америку. Мне там не понравилось. И не поеду!
  И вот тогда Фрейзер допустил роковую ошибку. Он прекрасно понимал, что подобное объяснение нежелания выходить замуж всего лишь глупая отговорка, и, желая окончательно прижать к стене строптивицу, легкомысленно пообещал:
  - Живите в Англии, сударыня, коль вам так будет угодно. Не думаю, что это непреодолимое препятствие для нашего брака.
  Хелен задохнулась от ужаса и зашла с другой стороны.
  - Мой ребенок должен оставаться со мной.
  - Я не собираюсь ничего у вас отнимать, дорогая. Наоборот, я хочу вам отдать всю любовь, на которую только способен.
  Эти слова показались Хелен сущим издевательством после того унижения, которому он подверг её в то далекое утро, и она, наконец-то, справилась с волнением настолько, чтобы язвительно осведомиться:
  - И вы согласны все свои обещания занести в свадебный контракт?
  - Хоть сейчас.
  Родители с нарастающей тревогой наблюдали за их перепалкой, с изумлением отмечая её страстный характер и ожесточенный вид дочери.
  - Мне кажется, что этот разговор не по существу, - властно пресек дальнейшие переговоры разъяренный мистер Вормсли,- подобной чуши не место в свадебном контракте. Завтра после рождественской службы я поговорю с отцом Томасом о вашем венчании, как и не прискорбно мне будет рассказывать подобное о своей единственной дочери.
  - Самюэль,- жена мягко положила руку на плечо выведенного из себя супруга,- думаю, что все утрясется. Нам всем нужно привести себя в порядок, прежде чем занять места за праздничным столом.
  И леди Джулия остановила неожиданно благожелательный взгляд на госте.
  - Пойдемте, мистер Фрейзер, я покажу вам гостевую комнату, - увлекла она Майкла вслед за собой на второй этаж особняка, - слуга принесет ваш багаж. Думаю, у вас найдется соответствующая случаю одежда? Ванна в конце коридора. Встречаемся в девять часов.
  - А что же герцог? - неожиданно вспомнил о бывшем женихе мистер Вормсли, когда стихли шаги жены и Фрейзера. - Когда ты разорвала помолвку, Хелен? И почему не поставила нас в известность об этом парне раньше?
  Но дочь измученно глянула на отца и, разрыдавшись, выбежала из комнаты.
  Судорожно всхлипывая и размазывая слезы по щекам, она подбежала к телефону в холле и быстро заказала разговор. Не прошло и нескольких минут, как её соединили с Риддинг-холлом.
  - Позовите к телефону его светлость, - попросила она дворецкого.
  Но то ли из-за её всхлипываний, то ли из-за помех на линии слуга, очевидно, её не правильно понял, потому что вместо Эдвина трубку взяла леди Глория.
  - Здравствуйте, ваша светлость, я бы хотела поговорить с Эдвином.
  Голос герцогини обдал несостоявшуюся невестку презрительным холодом.
  - Это не может обождать, милочка?
  - Он мне очень нужен.
  - Его светлость принимает пришедших с поздравлениями арендаторов.
  - Но...
  - Позвоните позже, а ещё лучше, завтра.
  Из трубки донеслись частые гудки.
  Хелен расстроено положила трубку на рычаги. Надежда на то, что Эдвин немедля придет ей на помощь, растаяла. Но может, он позвонит позже?
  Времени до Рождества оставалось мало, и за дверью уже слышались возбужденные голоса сельского хора, по обычаю распевающего рождественские гимны. Пришлось срочно бежать к себе: преодеваться.
  Это было самое странное Рождество в её жизни.
  Майкл, красуясь безукоризненным смокингом и не менее безукоризненной улыбкой, полностью взял инициативу застольной беседы на себя. Окрыленный успехом затеянной авантюры, он чувствовал себя в ударе: ему все-таки удалось утереть нос заносчивому англичанину, и доказать, что вся эта знать - ничто, по сравнению с оборотистостью истинного американца. Герцог может сколько угодно гордиться титулами, но если дело коснется конкретных действий, победа будет за заокеанскими парнями.
  И глаза Фрейзера без особого напряжения светились мягким дружелюбием, которое и приличествовало джентльмену при знакомстве с родственниками невесты, а рот не закрывался более чем на те несколько минут, когда он отдавал должное блюдам праздничного стола, хотя традиционная английская кухня никогда не вызывала в нем особого восторга.
  Обстоятельно, хотя и с приличествующим юмором, он втолковывал провинциальным англичанам, каким счастьем будет для их дочери брак с наследником империи Фрейзеров. По крайней мере, Хелен мало что потеряет, лишившись титула герцогини Кентсомской. Да и кто сейчас - в ХХ веке пресмыкается перед титулами? Они вполне эквивалентно заменяются звонкой монетой.
  Вормсли молчаливо слушали красноречивого янки. Мистер Вормсли иногда раскрывал рот, чтобы уточнить какие-нибудь сведения о семье Фрейзеров, а вот леди Джулия отделывалась редкими междометиями. Подавленную Хелен больше интересовала именно её реакция, и она с болью заметила, как в глубине материнских глаз вспыхивают веселые искры. Похоже, Джулии понравился Майкл. Хотя, что тут удивительного? Ей самой он сумел вскружить голову с первой же встречи.
   Весь вечер девушка провела, прислушиваясь к звукам из холла: не зазвонит ли телефон? Но Эдвин так и не позвонил, а может, просто не дозвонился. Помолвка прошла своим чередом, и Майкл торжественно попросил её руки у родителей.
  Хелен чуть не стошнило от этого пошлого фарса: больше всего на свете ей хотелось выскочить из-за стола и закричать, чтобы этот наглый янки убирался вон. Но вряд ли подобная выходка нашла бы понимание у её родителей.
  Шёл второй час ночи, когда Вормсли покинули гостиную, деликатно оставив молодых людей одних.
  - Я думаю,- на прощание раскрыла рот леди Джулия, - что вам есть о чем поговорить. И надеюсь, к завтрашнему утру, вы уже разрешите все свои недоразумения.
  Хелен хотела было последовать за родителями, но потом неожиданно передумала, решив высказать Фрейзеру всё, что думает о бессовестном надувательстве.
  - Мне противно вас слушать! - гневно заявила она, поднимаясь с места. - Зачем весь этот спектакль? Кого вы хотели обмануть?
  Но Фрейзер вместо того, чтобы начать оправдываться, подошел к радио. Покрутив настройки, он нашел медленную тягучую танцевальную мелодию.
  - Блюз... - и он как ни в чем не бывало ухватил за её талию. - Говорят, дорогая, ты прелестно танцуешь? С задранным подолом.
  Хелен разозлилась. Какая фамильярность! Перед ним она не собиралась оправдываться.
  - Я не хочу танцевать.
  - И все-таки, - Фрейзер, упрямо преодолевая сопротивление, повел её в танце,- не надо на меня сердиться. Я прекрасно осознаю, что виноват.
  - Неужели?
  - Не язви, дорогая, тебе это не к лицу. И хотя с опозданием, хочу сказать, что все это время был влюблен в тебя.
  От презрительного взгляда её мрачных глаз ему стало не по себе:
  - Если бы не ребенок, вряд ли мы когда-нибудь встретились. Хватит лгать! Ты забыл обо мне, как только тот злополучный самолет приземлился на взлетном поле Фрейзер-холла.
  - Это не так!
  Хелен раздраженно выкрутилась из его рук, и отошла к окну, кутаясь в украшенный стразами газовый шарф.
  - Конечно, - сдавленно пояснила она, напряженно разглядывая падающие за окном хлопья снега, - я выйду за вас замуж, хотя не особенно понимаю: зачем? Но раз так хотят родители и Эдвин, я подчинюсь, но... и всё! На этом наши отношения должны закончиться.
  Майкл почувствовал себя задетым упоминанием в эту судьбоносную минуту имени ненавистного соперника, но мудро промолчал. С девушками никогда не поймешь, что они могут наворотить в следующую минуту. А Фрейзер сейчас не мог рисковать, настаивая на своем.
  - Дорогая, - мягко упрекнул он хмурую невесту, - ты слишком категорична. Давай не будем пороть горячку, бросаться заявлениями и предоставим все времени. Обещаю, что никогда не буду принуждать тебя к тому, чего ты не захочешь. Но ведь так в наших отношениях было всегда.
  Скрытый упрек достиг цели, и она густо покраснела.
  - Уже поздно... Пора спать.
  Фрейзер не стал задерживать выбежавшую из гостиной смущенную девушку. Он понимал, что ей нужно смириться с тем, что произошло, и успокоиться. Майкл не сомневался, что в глубине души, несмотря на все недоразумения, Хелен любит его. Он чувствовал это сердцем и верил, что теперь всё будет хорошо: не может быть иначе.
  Фрейзер повторял ошибку практически всех рано добившихся успеха молодых людей: он был твердо убежден, что человек способен сам построить свою судьбу. Достаточно просто приложить усилия, и мир прогнется под тебя, как мягкая глина.
  Поднатужившись, Майкл открыл раму окна и с наслаждением вдохнул пахнущий снегом и чистотой воздух чужой страны: с этого дня этот запах будет для него ассоциироваться с победой и ликованием.
  
  
  РИДДИНГ-ХОЛЛ.
  Леди Глория не только не поспешила сообщить сыну о звонке Хелен, она пошла гораздо дальше. Сообразив по панике в голосе бывшей невесты Эдвина, что в Вормсли-лодж прибыл Фрейзер, достойная дама превзошла сама себя.
  Недолго думая и не мучаясь угрызениями совести, она выскользнула на улицу и перерезала телефонный провод в месте, где он скрывался за лепными украшениями двери. Её даже немного тряхнуло ударом электричества, но дама не испугалась, лишь с досадой подув на пальцы: цель оправдывала приложенные усилия.
  В целом она не имела ничего против Хелен. Зато её мать - Джулию герцогиня не переносила.
  Разве можно было забыть, какому немыслимому унижению подверглась тогда ещё молодая женщина, когда свекор поставил юную шестнадцатилетнюю выскочку выше остальных домочадцев, и весь дом долгие годы плясал под её дудку. Старый герцог обожал внучку и баловал сверх меры, относясь к остальным членам семьи с презрительным снисхождением. Муж Глории воспринимал такое отношение отца с философским спокойствием, тогда как его жену это невероятно раздражало.
  Когда свекор, наконец-то, упокоился в семейном склепе, герцогиня была уверена, что муж укажет наглой девчонке на дверь, и больше она о ней не услышит. Но этого не произошло: муж не пожелала расставаться с Джулией.
  - Девушка - сирота. Её брат служит в Южной Африке, и не может взять сестру с собой. Там дурной климат, да и неподходящее для юной леди общество, - достаточно грубо оборвал он жену, когда та потребовала удаления выскочки. - Она останется в Риддинг-холле, пока либо не сделает приемлемую партию, либо её брат не вернется из колоний.
  Но даже после замужества Джулии и муж, и сын по-прежнему поддерживали с ней самые тесные отношения, постоянно бывая в Вормсли-лодж. А уж когда Эдвин сообщил матери о желании жениться на Хелен, у Глории от возмущения чуть не остановилось сердце. И вот, наконец-то, Господь сжалился над ней и появился шанс раз и навсегда расплеваться с этой семейкой. Она его не упустит, даже если ей придется, как какой-нибудь бандитке, красться от двери, пряча в муфте нож.
  Она не стала скрывать звонок мисс Вормсли от сына.
  - Звонила Хелен, - сообщила она Эдвину после своей хулиганской выходки,- хотела поздравить тебя с Рождеством. Сказала, что перезвонит позже.
  Разумеется, сын тотчас кинулся к телефону, но его ожидала тишина.
  - Наверное, снег оборвал провода, - невинно предположила герцогиня, - завтра пошлем Джима в деревню за электриком.
  Герцогу пришлось смириться. Благодаря достаточно ловким маневрам Глории телефон не работал целых три дня, практически до того времени, когда Эдвин сел в машину, чтобы отправиться в Вормсли-лодж.
  За это время Вормсли сумели не только огласить помолвку в местном приходе, но и назначить время венчания. А Эдвин не подозревал о происходящем, готовясь приятно провести остаток рождественских праздников в обществе любимой девушки.
  - Передавай привет милочке Джулии, - проводила его мать елейной улыбкой, - с моими наилучшими пожеланиями.
  
  
  ВОРМСЛИ-ЛОДЖ.
  У Фрейзера было множество дел в связи с предстоящей свадьбой.
  Так как после объявления помолвки Хелен улеглась в постель то ли с настоящим, то ли с мнимым недомоганием, все хлопоты по организации церемонии свалились на них с леди Джулией. Мистер Вормсли в таких делах оказался полностью беспомощен, но Майкл не обижался на будущего тестя: старый джентльмен и так сделал достаточно, решительно поддержав его матримониальные планы.
  И если с кольцом он угадал, украсив тонкий палец невесты перстнем с изумрудом, то в свадебных платьях Майкл мало что смыслил, и здесь помощь будущей тещи была весьма кстати, уж не говоря про организацию свадебного завтрака.
  Немало нервов ему стоили и переговоры с собственным отцом и прочими родственниками. Фрейзер-старший и не подумал скрывать, что против предстоящей свадьбы.
  - Это идиотское решение, - категорически высказался он, - англичанка - неподходящая девушка, с какой стороны только не посмотри. Ты не можешь себе позволить так глупо жениться.
  - Это не обсуждается, - огрызнулся Майкл, - через две недели венчание, а в мае свет увидит твой внук. В таких условиях уже поздно что-то менять. Ты приедешь на церемонию?
  На том конце провода повисло молчание. Отец раздумывал.
  - Вряд ли, - наконец, недовольно буркнул он ,- у меня на это время назначены серьезные переговоры, и я не могу позволить себе болтаться в океане только потому, что тебе приспичило жениться.
  - Тетки? - тяжело вздохнув, обреченно спросил Майкл.
  - Они приедут, если сможет выбраться Фред.
  На то, что его братец прибудет в Англию в это время года, надежд было мало. Но может сестра?
  - Джил на Кубе со своими друзьями. Они собирались путешествовать на яхте вдоль побережья Бразилии.
  Понятно.
  - А мама?
  Отец замялся.
  - Мы тут немного повздорили из-за её нового мужа, - смущенно пояснил он,- поговори с ней сам.
  Марджори - теперь уже миссис Фрибоди согласилась сразу, но не успел её сын облегченно перевести дыхание, как она охладила его радость:
  - Я прихвачу и Джеймса. Он давно хотел побывать в Европе.
  У Майкла помутилось в глазах, когда он представил, как эта курьезная парочка предстанет перед взором английских родственников Хелен. А если матушка ещё и приложится к спиртному? Англичане, конечно, славятся чувством юмора, но могут и не понять, что связывает пятидесятилетнюю даму с молодчиком в два раза младше себя да ещё явно не обремененного мозгами. Но отступать было некуда. Не мог же он предстать перед алтарем в отсутствии всей своей семьи. Это оскорбит чувства Вормсли и вызовет дополнительные кривотолки.
  - Буду рад вас видеть. Может, вы ещё прихватите теток?
  - Только если ты пригласишь меня на похороны отца. От радости мне тогда подходящей компанией покажется даже стая ворон.
  Звонок к Фреду неожиданно оказался более продуктивным.
  - Хоть ты и болван каких свет не видывал, - пренебрежительно фыркнул тот,- но другого брата у меня нет. Ладно, ради будущего племянника прибуду в Англию к началу церемонии. Буду твоим шафером.
  - Тёток прихвати.
  - Да куда же без них. Старые дамы только и делают, что строят планы какими шляпками добить твою новую английскую родню. Тетя Сара прибудет в чём-то похожем на украшенный перьями унитаз.
  Майкл сухо хмыкнул. Да уж, это будет ещё то зрелище!
  - Мать решила прихватить своего великовозрастного бэби, - предупредил он Фреда.
  Брат злорадно захихикал.
  - Твоя свадьба войдет в семейные анналы, как выдающееся сборище придурков. Причем самый главный из них будет стоять у алтаря.
  - У тебя есть связь с Джил? - поинтересовался Майкл.
  - Не думаю, что это хорошая идея.
  - И все-таки попробуй до неё дозвониться.
  После этого он смог облегченно перевести дыхание, что хотя бы не будет в гордом одиночестве брести к алтарю на собственной свадьбе.
  А потом был ещё и неприятный разговор с герцогом. Он состоялся в парке Вормсли-лодж, куда джентльмены удалились, чтобы выяснить отношения вдали от посторонних ушей.
  Кентсом был взбешен, но держал себя в руках. Майкл плюнул бы на его нелепые претензии, если бы не знал, что Хелен находится на стороне этого надутого индюка. Пришлось запастись терпением, чтобы переломить ситуацию в свою сторону.
  - Вы повели себя недостойно джентльмена, мистер Фрейзер, - холодно отчитал его герцог,- насильно заставляя леди Хелен участвовать в показном венчании.
  - Почему в 'показном'?
  У Майкла руки чесались двинуть сопернику в аристократический нос, чтобы не лез не в свои дела, но приходилось едва ли ни почтительно выслушивать дурацкие нотации спесивого сноба.
  - Потому что девушка не хочет быть вашей женой. В свое время она позволила себе неразумное увлечение, но вы сделали всё, чтобы мисс Вормсли пожалела об этом. Ваш брак может быть только фиктивным, ради интересов будущего ребенка. И зачем разыгрывать столь дешевый фарс перед Вормсли? Мы с Хелен вас не понимаем.
  'Мы с Хелен'!
  - Вы много чего не понимаете, - колко заметил Фрейзер, ядовито улыбнувшись собеседнику, - и всё же... не забывайте, что я имею непосредственное отношение не только к ребенку, но и к его матери.
  Кентсом сделал вид, что пропустил реплику мимо ушей.
  - Сразу же после свадьбы леди Хелен вернется в больницу. Состояние её здоровья таково, что в подобном положении она нуждается в постоянном наблюдении врачей.
  Майкл прикусил губу. Он не мог торчать в Англии вплоть до родов Хелен: отец и так ему чуть ли не ежедневно выносил мозги требованием вернуться на рабочее место, и был прав.
  - В моей стране так же имеются хорошие клиники соответствующего профиля. И моей жене нет никакой необходимости...
  - Вы пообещали Хелен в присутствии всей семьи, что не будете настаивать на её отъезде , - резко оборвал его Кентсом, - и не забывайте, что как только ребенок появится на свет, мы начнем бракоразводный процесс. Хотя из-за венчания это теперь будет гораздо сложнее сделать, чем в случае заключения брачного соглашения.
  Вот даже как? Ну-ну! Пусть тешит себя несбыточными прожектами.
  - Я сделаю всё, - холодно заверил собеседника Фрейзер, - чтобы мисс Вормсли была счастлива.
  Пришлось снова звонить отцу.
  - Мне нужен мистер Донован, - потребовал он у родителя приезда семейного адвоката.
  - Что? - язвительно возликовал тот. - Невеста уже тянет свои ручонки к твоему состоянию?
  - Ты сам мне сто раз говорил, что брак - это сделка. Вот мне и нужен мистер Донован.
  
  
  ВЕНЧАНИЕ.
  Такой толпы пришлого народа в церкви Бленчинга не было за всю историю его существования. Небольшое старинное помещение было переполнено людьми. Местные жители во все глаза смотрели на драгоценности и элегантные шубки дам из высшего общества, по стоимости превышающие все их движимое и недвижимое имущество.
  Вормсли были не особо состоятельным семейством, зато имели обширные связи среди английского истеблишмента, поэтому скамьи со стороны невесты занимали люди, чьи имена украшали светскую хронику громкими титулами и принадлежностью к сливкам общества. Особенно обращала на себя внимание графиня Эйрли вместе с дочерями.
  Фрейзер затравлено оглядел ряды джентльменов и дам, с каменными лицами взирающих на чужаков и поневоле порадовался, что рядом стоит Фред. И хотя брат всегда отличался взбалмошным характером, все же Майкл не боялся поворачиваться к нему спиной. Благо ещё, что у Кентсома хватило ума не припереться.
  Зато Джил веселилась напропалую, стреляя глазами по сторонам, несмотря на грозное шиканье теток. Те же в свою очередь расстарались привлечь к себе как можно больше внимания, напялив манто из русских соболей и фантастической формы токи с эгретами из драгоценных камней. И теперь старушки из кожи вон лезли, чтобы не ударить в грязь лицом перед настоящей английской графиней, чтобы потом пробить голову американским сверстницам замечаниями типа: 'Она такая милая леди, эта графиня Эйрли, и не скажешь даже, что близкая подруга самой королевы Марии!'
  Матушка на свой лад также не захотела отставать от родни: наложив на лицо слой косметики в палец толщиной, она ещё и неизвестно зачем напялила ярко-рыжий лохматый парик. Её муженек, наверное, из присущего ему чувства эстетизма вырядился в зеленое пальто: в сочетании с локонами жены это давало поразительный эффект. Одна из обретающихся возле церкви собак даже озадаченно гавкнула, когда эта забавная пара появилась на паперти.
  Джеймс Фрибоди был молодым человеком лет двадцати пяти со смазливым личиком жиголо. Черные буйные кудри и томные глаза навыкате указывали на его итальянское происхождение, а спортивная, подтянутая фигура появилась вследствие неустанного махания ракеткой. И вот сейчас он тоскливыми глазами разглядывал своды старинной церквушки, сохраняя на лице скучающее избалованное выражение, которое хорошо характеризует всех недоумков.
  Придурок Фред только радостно хихикнул при виде этого балагана. Благо, что братец хотя бы не надел клоунского костюма, ограничившись строгим фраком. Угрюмый Майкл не удивился бы, если в разгар церемонии из его кармана вдруг выскочил кролик. Брат уже раз пять делал вид, что потерял венчальные кольца, и каждый раз после нарочитых поисков извлекал коробочку из самых неожиданных мест. В последний раз, несмотря на присутствие священника, Майкл больно лягнул его ногой.
  И вот, наконец, грянули звуки органа, и под пение хора в проходе показалась рассыпающая лепестки роз десятилетняя кузина Хелен, а следом за суетящимся с корзиной ребенком появилась под руку со своим отцом и сама невеста, в сопровождении трех подружек. Выглядела она в белых кружевах свадебного платья довольно мило. На запястье по обычаю красовалась подковка, на позаимствованной у кого-то из подружек шляпке голубела ленточка, и Майкл точно знал, что под подолом шелкового платья красовалась, поддерживающая белые чулки, старая материнская подвязка (об этой пикантной подробности он услышал случайно). В общем, все обычаи были соблюдены, и его невеста сделала всё, чтобы её брак оказался счастливым и долговечным, хотя особой радости по поводу этого события не демонстрировала.
  Правда, все присутствующие сомневались, что из этой скоропалительной свадьбы получится хоть что-нибудь путное. И только один человек был твердо уверен, что они будут счастливы, покуда смерть не разлучит их - сам Майкл Фрейзер.
  И как не сдержана во время церемонии была новобрачная, он испытал облегчение, когда она сказала 'да'. Так, наверное, вздыхает лесоруб, окидывая взором расчищенную от деревьев поляну, и пусть кругом торчат обрубленные ветки и безобразные пеньки, зато нудная и тяжелая работа осталась позади.
  
  СВАДЬБА.
  Медового месяца у Фрейзеров не получилось. Да что там: Майкла нагло лишили даже брачной ночи.
  Сразу же после венчания, когда осыпаемая разноцветным рисом и пожеланиями чета молодоженов уселась в машину, Хелен холодно заявила новоиспеченному супругу, что сегодня же возвращается в больницу. И у него не хватило духу возразить.
  Как знать, возможно, Хелен была права, настаивая на столь целомудренном завершении свадьбы? Срок беременности все-таки был уже приличным.
  Но прежде чем он отвез свою супругу в больницу, состоялся ещё свадебный завтрак. И это событие никто бы не назвал заурядным, благодаря присутствию его родни.
  Скучное официальное мероприятие весьма оживилось, когда за традиционной бараниной с тушеными овощами миссис Фрибоди весьма оригинально представила своего супруга восседающей напротив леди Маргарет:
  - Знаете, дорогуша, - кокетливо поправила она свой невообразимый парик,- в нашем возрасте, когда от климакса глаза на лоб лезут, женщины имеют право на маленькие радости. Кто собачек десятка три заводит, кто ударяется в благочестие (особенно если в юности не пропускала ни одних мужских штанов), а я вот завела себе мужа. Мой Джеймс хороший парень, только глуповат немного, но ночью это ведь не главное? Зато забавляться с ним можно сколько угодно, ведь чем меньше мозгов, тем больше в другом месте - это общепризнанный факт.
  Графиня озадаченно поправила очки, дико взглянув через вазу с фруктами на беспечно жующую собеседницу, зато сидящая по её правую руку дочь фыркнула в салфетку.
  Все три престарелые барышни Фрейзер не могли допустить такой компрометации в глазах столь значимой особы, поэтому воинственно выпрямили спины и накинулись на возмутительницу спокойствия. Вот только урезонивающие аргументы они выбрали, мягко говоря, не очень подходящие.
  - Мардж, - зашипела тетя Мейбл, - что у тебя на голове? Свалявшаяся лисица? Какой-то незнакомый мех.
  - Мне кажется, - ехидно прищурилась тетя Сара, - это не совсем удачный боа. Может, тебе лучше снять шляпку? Знаешь, если что попало носить на голове, волосы вылезут. Это тоже общепризнанный факт.
  - А может, ты уже облысела? - бестактно обрадовалась тетя Джун, живенько расправляясь с картофельным салатом.
  Майкл едва не взвыл, увидев, что англичане отложили столовые приборы и с глазами в три раза больше обычных, молча уставились на его родню.
  - Нет, - между тем, жизнерадостно хихикнула матушка, - я обрила волосы. Так удобнее носить парики.
  Потом настала очередь сестры. Джил во время свадебного завтрака радостно и беспричинно смеялась, активно строя глазки пожилому мистеру Бейли - старому холостяку с лицом обиженного кролика, но с состоянием Креза. И как только сестрица умудрялась вычислять набобов из совершенно одинаковой массы мужчин в смокингах?
  - Мама не очень удачно сделала молодежную стрижку, - пояснила она шокированному джентльмену, кокетливо опустив глаза, - и теперь шутит.
  - О да, - чуть ли не хором рявкнули тетки, язвительно сверкнув линзами очков, - Мардж такая шалунья. Особенно удачно у неё получилась шутка с новым замужеством. Выйти замуж за ребенка: что может быть смешнее? Вся Америка хохочет до колик в животе.
  - Я совершеннолетний, - весьма кстати обиделся нахохлившийся Фрибоди, - мне уже двадцать пять лет. Где вы видели таких детей?
  - Ну-ну, малыш, - успокаивающе похлопала надувшегося мужа по руке довольная Марджори, - все знают, что ты уже взрослый мужчина. Не надо слушать карканье трёх ворон: они не разбираются ни в мужчинах, ни в мехах. Сам ведь слышал, старушки посчитали мой парик заболевшей лисицей. Что с них взять? Дело к вечеру, и у них развилась куриная слепота.
  - Кто-то здесь сказал 'старушка', дорогой? - промурлыкала тетя Мейбл, подчеркнуто обращаясь к Фреду. - Уж не та ли леди, что прячет морщины под таким слоем кольдкрема, что наносить его приходится при помощи клея?
  Майкл обреченно слушал перепалку, даже не пытаясь её прервать. Хотя и знал, что завтра может прочитать в газете такой отчет о своей свадьбе, что ещё лет десять на него будут показывать пальцами. У Фрейзера было странное ощущение, что он не в Англии, а за столом в родном доме, и что сейчас раздастся отцовский рык, призывающий родственниц прикусить языки. Увы, отца не было, а малахольный Фредди искренне наслаждался перепалкой дам, незаметными кивками головой поддерживая то одну, то другую сторону, и не давая затихнуть скандалу. А ведь следить за порядком на свадьбе входило в его обязанности шафера.
  Мистер Вормсли сначала оторопел от происходящего, но потом его багровое лицо стало темно пурпурным, и он призвал расходившихся новых родственниц к порядку.
  - Леди, - постучал джентльмен ножом по хрустальному фужеру, - может, предоставим возможность новобрачному сказать речь?
  Тетки пристыжено притихли, и Майкл с благодарностью глянул на тестя, поднимаясь со своего места. Хоть один разумный человек в его окружении.
  - Я счастлив, что вы все оказались рядом со мной и Хелен в этот благословенный день, - улыбнулся он гостям, - и очень рад, потому что самая лучшая девушка двух континентов, да простят меня остальные дамы, согласилась сделать меня счастливейшим из смертных...
  Майкл играючи обаял аудиторию, произнеся самую прочувствованную речь, на которую только был способен: таким образом хоть немного сгладив у английской половины гостей впечатление об американцах из семьи Фрейзеров, как о сборище немыслимых придурков.
  Но тут на свадьбе появился традиционный трубочист и кинулся целовать когорту дам с пожеланиями счастья и прочего, играючи испортив с таким трудом налаженное равновесие. Старушки Фрейзер стали так кокетливо отнекиваться от поцелуев, так жеманно хихикать и фыркать, как будто были девственницами-недотрогами тринадцати лет, а не восьмидесятилетними гарпиями. Черный кот, сидевший до этого как приклеенный на плече трубочиста, почему-то заинтересовался перьями именно на шляпке тетушки Сары и немедля вцепился в них когтями. Шум, теткины вопли, сочувственные крики... отец проявил себя мудрецом, отказавшись пересекать океан
  Уже после того, как Хелен разрезала торт молодожёны смогли покинуть Вормсли-лодж под аккомпанемент привязанных к бамперу жестяных банок и пожеланий счастливо провести медовый месяц. Правда, места на пароходе в Штаты, были забронированы только для самого Майкла и Фредди. Тетки приняли приглашение леди Джулии немного погостить в Вормсли-лодж, а Джил отправилась в Париж.
  И вот только здесь, в уединенной тесноте машины новоявленные супруги смогли нормально поговорить о будущей жизни.
  - Я счастлив, Хелен, действительно счастлив, что ты стала моей женой.
  Хелен сидела рядом с каменным выражением лица, как будто он обращался к кому-то третьему.
  - Любимая... - сделал вторую попытку новобрачный.
  - Эти слова надо было произнести несколько месяцев назад, - холодно отрезала супруга, - теперь они потеряли для меня всякий смысл. Сегодняшняя свадьба не более чем формальность.
  Майкл сдержанно перевел дыхание. Что же, после того как венчание осталось позади, настало время объясниться:
  - Мой адвокат - мистер Донован изучил все тонкости английского семейного права, провел консультации с лучшими юристами Великобритании, и мне теперь доподлинно известно, что вы не сможете получить развод без моего согласия.
  - То есть? - нервно сжала руки Хелен.
  Судя по ошеломленному лицу, новость оказалась неожиданной.
  - У вас нет права развестись со мной по вашему желанию, - пояснил Майкл,- а я не дам повода получить его в предусмотренных законом случаях.
  - Вы же обещали...
  - Я обещал, что не буду препятствовать вашему проживанию в Англии, и хотя это было опрометчивое обещание, тем не менее сдержу его. Но я не говорил ни вам, ни вашему близкому другу герцогу Кентсомскому, что предоставлю своей жене свободу.
  Он ожидал возмущенных возражений, но супруга промолчала. Майкл понимал, что ей нужно обдумать сказанное, и терпеливо дожидался её реакции. Однако Хелен неожиданно заговорила о другом:
  - Мои счета в больнице всегда оплачивал Эдвин...
  - Герцог Кентсомский, дорогая. Вы должны мне сообщить точную сумму всех затрат, чтобы я возместил эти деньги его светлости. Есть вещи, которые недопустимы, если женщина хочет сохранить собственное достоинство: к ним относится и денежная помощь посторонних джентльменов.
  Щеки Хелен покрылись багровыми пятнами, а руки задрожали. Щелчок оказался болезненным.
  - Эдвин не посторонний человек нашей семье, - возразила она. - Вы забываете...
  - Я ничего не забыл, дорогая. Может, герцог и не посторонний для Вормсли, но теперь вы принадлежите семье Фрейзеров. Я вполне обеспеченный человек, чтобы оплачивать счета моей жены.
  И опять Хелен промолчала. Привыкшему в бурным изъявлениям чувств в собственной семье, Майклу была в новинку такая сдержанность. А ведь он отчетливо ощущал упорное сопротивление своим словам.
  - Хелен, - решил он сменить тон на более мягкий, - предлагаю начать всё сначала.
  Энтузиазма эта идея у новобрачной не вызвала. Не говоря ни слова, она пристально смотрела в окно. И вскоре это молчание начало Фрейзера раздражать. В конце концов, когда решаются такие судьбоносные вопросы, можно ведь и открыть рот?
  - Не знаю, что задумывал герцог, когда хотел скрыть наш брак, но сейчас его планы представляются мне неосуществимыми. И позвольте на правах мужа все-таки задать вопрос: вы по-прежнему хотите стать герцогиней до такой степени, что вас мало интересует судьба нашего ребенка?
  Есть! Как не следил за дорогой Майкл, всё равно успел заметить, как занервничала Хелен: неуверенно покосилась на него и покраснела.
  - Я вас не понимаю.
  - А я не понимаю, почему вы даже не делаете попытки создать для малыша нормальные условия жизни с отцом и матерью.
  Хелен прикусила губу, чтобы не расплакаться. Брак свершился по настоянию Эдвина, а вот отвечать за последствия столь опрометчивого шага придется ей одной.
  
  
  1936 - 1938 ГОДЫ.
  Рождество 1936 года Майкл уже привычно встретил в кругу семьи в Вормсли-лодж. Тесть в последнее время чувствовал себя неважно, зато леди Джулия, казалось, не постарела даже на день с того времени, как он увидел её впервые. Вормсли всегда были рады зятю, хотя, скажем прямо, его семейная жизнь не задалась.
  Эти люди, сын Эдвард и дочь Мейбл были очень дороги Майклу. Малышка родилась спустя два года после первенца. Увы, но её появление мало, что изменило в их отношениях.
  Майкл не знал, что связывает его жену с Кентсомом, да и не желал знать. Ему достаточно было волны скандальных слухов, то и дело появляющихся в газетах, да вдохновенных сплетен общих знакомых на обоих континентах об этой экстраординарной связи. Однако леди Джулия твердо заверила зятя, что Хелен осознает свой долг перед семьей, и он охотно поверил теще.
  Жену о таких вещах Фрейзер никогда не спрашивал, вполне справедливо полагая , что если Хелен будет что сказать, она молчать не станет. Слушать же вранье и увертки у него не было ни малейшего желания.
  Дети по обоюдному согласию каждое лето проводили в дедовском поместье в Коннектикуте, а на зиму уезжали в Англию к матери. Сама Хелен ни разу не пересекла океан, несмотря на все уговоры Майкла и многократные приглашения его семьи.
  - Бывают соломенные вдовы, - язвил по поводу его женитьбы отец, - а ты у нас соломенный вдовец. Вообще-то, люди женятся не для того, чтобы спать с женой десять дней в году на Рождество. Но если тебя это устраивает....
  Наверное, Фрейзер и сам бы давно разорвал этот неудачный брак, который оставил его даже без подобия нормальной семьи, если бы не дети. Он любил сына и дочь с такой нежностью, что готов был ради них терпеть капризы жены. И хотя по иронии судьбы его сын оказался точной копией прадеда Хелен - герцога Кентсомского, Майкл всегда мог найти в облике сына черты Фрейзеров.
  - Вот, - указывал он ехидничающему по этому поводу Фреду, - посмотри: у Эдварда подбородок как у отца, а прищур глаз в точности как у Лайонела. А...
  - ... ямочки под коленями в точности как у всех людей со времен Адама и Евы. Приятель, никто не сомневается, что Эдвард - твой сын. Если бы не это обстоятельство, твоя жена уже шесть лет носила титул герцогини.
  Брат не выносил невестки, и каждый их разговор о Хелен заканчивался призывом к разводу.
  - Чем быстрее, тем лучше. Эта женщина тебе не пара.
  Майкл был согласен, но вот беда: несмотря ни на что Хелен по-прежнему привлекала его как женщина. Мало того, сколько бы девушек не попадалось ему на глаза, ни одна не зацепила настолько сильно, чтобы захотелось завязать с ней более тесные отношения.
  И вот сегодня он с детьми и леди Джулией наряжал елку, украшая фигурками ангелов пушистые лапки дерева, а Хелен пропадала где-то в Лондоне, смутно пообещав приехать то ли на Рождество, то ли к Рождеству.
  Зимнее утро было солнечным и морозным, и окна гостиной затянули причудливые узоры инея. Весь дом, казалось, пропитался особым светом, запахом праздника и веселья. Кроха Мейбл, несмотря на суровое лицо няни, не отрывалась от отца, с детским энтузиазмом норовя ему сунуть в руки то кошку, то тапки деда, и тем самым внести свою лепту в украшение ели. Эдвард же проявлял умеренный интерес к украшательству, его более интересовал вопрос сливового пудинга.
  - Я хочу помогать Милли готовить пудинг, - твердил он, - а то она опять забудет положить монетку.
  - Зачем тебе монетка? - улыбнулся Майкл, глядя в серые лучистые глаза сына.
  Эдвард был настолько красивым ребенком, что его самого можно было изображать в виде ангела на почтовых открытках.
  - Кто найдет её, может загадать желание.
  - Я сама прослежу за Милли, - уверила внука бабушка, - и лично кину в пудинг монетку. Не волнуйся, Эд, лучше помоги нам с отцом.
  После того, как ель была наряжена, и все отошли в сторону, чтобы полюбоваться плодами своих трудов, Майкл подозвал к себе сына и уселся с ним в кресло под неодобрительным взглядов няни Томсон.
  Фрейзера невероятно раздражала английская система воспитания детей, когда к малышам относятся, как к заведомым преступникам, лишая не только родительской ласки, но ещё и зачастую держа на голодном пайке. Дай ему волю, он баловал бы своих отпрысков, потому что не видел в этом ничего плохого. Дети должны ощущать родительскую любовь: иногда это единственная любовь, которую они получают в жизни. Каждый раз, когда сын и дочь приезжали в Коннектикут, няню Томсон ждало серьезное испытание: всё семейство Фрейзеров доводило женщину до нервного тика, задаривая детей подарками и потакая им сверх всякой меры.
  Вот и сейчас Майкл усадил сына на колени и с наслаждением вдохнул запах детства, исходящий от его черных кудрей. Он решил выпытать у сына, какое желание Эд хочет загадать, чтобы потом положить его в подарочной упаковке под елку.
  - Скажи мне по секрету, - шепнул отец на ухо мальчику, - зачем тебе монетка?
  - А какое ты желание загадаешь, если найдешь её?
  Разве можно лгать, когда в глаза смотрит любимый сын?
  - Если мне повезет, загадаю, чтобы мама приехала на следующее лето в Коннектикут.
  - Она собиралась в Шотландию, - по-взрослому усомнился Эдвард. - Я слышал, как они разговаривали об этом с крестным отцом.
  У Майкла заледенели черты лица. Он ненавидел герцога всем сердцем ещё и потому, что эта ненависть, копясь годами, не находила выхода. В своё время, не спросив его мнения, Хелен пригласила Кентсома в крестные отцы их первенцу, и теперь его сын произносил имя врага с нескрываемой симпатией.
  Фрейзер сжал губы и выдержал паузу, прежде чем смог обуздать свою ярость настолько, чтобы вновь заговорить с ребенком.
  - Так каково же твое желание?
  Эдвард оглянулся на суетящихся женщин и тихо прошептал ему на ухо:
  - Выдержать экзамены в подготовительную школу Итона.
  Майкл оторопел от неожиданности.
  - Что?
  - Крестный отец записал меня в Итон, - ликующе пояснил сын, - и я теперь буду готовиться к поступлению в подготовительную школу колледжа святой Магдалины, поэтому даже летом не смогу приехать в Коннектикут вместе с Мейбл.
  От боли у Фрейзера сжалось сердце. Похоже, Эдварда ничуть не расстраивало, что он не увидится с обожающим его дедом. Мало того, мальчик был донельзя возбужден перспективой поступления в этот заповедник английского снобизма, как будто в Америке нет вполне достойных учебных заведений. Йель, например.
  В конце концов, не нужно забывать, раз Хелен решила, что ребенок настолько взрослый, что его нужно отправлять в школу для мальчиков, что он не Вормсли, а наследник Фрейзеров - отнюдь не самых бедных людей Нового света. И соответственно, его будущее должно быть связано с Америкой, а не с Англией.
  Праздничное настроение оказалось изрядно испорченным. Обычно Фрейзер избегал конфликтов с Хелен, с завидным терпением снося все её выкрутасы, но только не случае, когда речь зашла о будущем сына.
  Жена появилась в доме родителей в Сочельник. Майкл как раз возвращался с утренней прогулки, когда увидел её машину во дворе. Все это время он готовился к серьезному разговору, обдумывая аргументы, чтобы настоять на учебе Эдварда в Штатах.
  Отдав слуге пальто и шляпу, Майкл поднялся в гостиную, но не успел пересечь порога комнаты, застыв перед приоткрытой дверью. Его приковал к месту обрывок разговора между леди Джулией и Хелен.
  - Эдвин сказал, что закон будет принят, едва парламент выйдет с каникул.
  - И английские женщины смогут подавать на развод?
  - Да.
  Леди Джулия недоверчиво хмыкнула.
  - Ты разведешься с Фрейзером?
  У затаившегося Майкла перехватило дыхание в ожидании ответа Хелен, но вместо жены опять заговорила теща:
  - Кого ты хочешь обмануть - Эдвина или себя? Ты ведь не хочешь разводиться с Майклом. Наверное, ни одна женщина не только в Англии, но и во всем мире не устроилась столь же удобно, как ты. Никаких обязанностей, только права: деньги, сколько хочешь, постель, когда захочешь: свобода во всём, и с чего бы вдруг от этого отказываться?
  - Мама!
  В голосе Хелен послышалось смущение, но и виноватые нотки.
  - Сколько ты будешь издеваться над обоими? Если в чем-то Фрейзер и виноват, то за эти годы он искупил все грехи: действительные и выдуманные тобой.
  - Но...
  - Хватит, - властно перебила дочь леди Джулия. - Разводись! Но признайся хотя бы себе: ты любишь своего мужа, тогда как Эдвин для тебя не более чем друг. Это нечестно по отношению к Кентсому.
  Где-то в конце коридора хлопнула дверь и появилась вездесущая няня Томпсон со стопкой белья в руках. Оставаться на прежнем месте стало невозможно, и Майкл вынужден был прервать разговор дам, но охота ссориться с женой у него пропала.
  Мир в семье казался ему в данный момент более важным, чем вопрос образования Эдварда.
  - Почему Итон, дорогая? - единственный вопрос, на который отважился Майкл.
  Хелен пожала плечами.
  - Это лучшее учебное заведение в мире. Мальчик обзаведется хорошими связями и получит качественное образование.
  - Но Эдвард унаследует после меня состояние Фрейзеров. Ему было бы предпочтительнее проводить как можно больше времени в Соединенных штатах.
  - После окончания Итона он сможет поступить и в Гарвард, - возразила миссис Фрейзер.
  Они с Хелен слушали радио и пили чай. Жена выглядела рассеянной, и даже перечила ему машинально, явно раздумывая о чем-то другом. Майкл насторожился: неужели, несмотря на все доводы умницы Джулии, его супруга все-таки решится на развод?
  Но вскоре выяснилось, что голова Хелен забита другим.
  - Я хотела бы попросить у тебя денег, - неуверенно покосилась она на супруга.
  Фрейзер удивился. Денежные вопросы между ними решались просто: раз в год он оставлял у своего английского поверенного определенную сумму денег на содержание жены и детей, и тот оплачивал все счета его маленького семейства. Иногда этих денег не хватало, в основном, когда жена посещала Париж и удовлетворяла свою страсть к модной одежде, одеваясь у самых дорогих кутюрье. Майкл безропотно выкладывал требуемую сумму, но знал историю каждого потраченного женой цента, потому что наличными Хелен получала только мелочь на карманные расходы. И вдруг такая просьба.
  - Тебе не хватает содержания? - сухо поинтересовался он.
  На щеках жены появились уже знакомые ему багровые пятна волнения, а руки смущенно затеребили края пояса.
  - Я не об этом, - пролепетала она, - ты очень щедр. Но я хотела бы открыть магазин модной одежды.
  Пожалуй, Хелен удалось его ошеломить: Майклу понадобилось некоторое время, чтобы осмыслить её слова.
  - Зачем? - поразился он.- Тебе чего-то не хватает?
  Хелен посмотрела на мужа даже с благодарностью.
  - Вот именно, - с энтузиазмом подтвердила она, - не хватает. Хотелось бы заняться чем-то по-настоящему интересным: не гольфом и не теннисом, а конкретным делом Я хорошо разбираюсь в модных тенденциях, и у меня много собственных идей дизайна женской одежды.
  Майкл задумался. Всё это представлялось ему пустой затеей. Для того чтобы развернуть успешный бизнес в таком щекотливом и тонком деле как мода, мало разбираться в модных тенденциях. Разве Хелен знакома хотя бы с азами предпринимательства?
  - Прежде чем открыть модный магазин, нужно изучить, как работают подобные заведения изнутри: пройти стажировку в преуспевающем доме моды. Конечно, никто в Лондоне не допустит возможного конкурента в святая святых своего дела, но у меня есть кое-какие связи в Нью-Йорке среди американских дизайнеров. Это, конечно, не дома Коко Шанель или Эльзы Скьяпарелли, но дела у них идут хорошо.
  Супруга много раз заявляла, что ноги её не будет в Америке, а для того, чтобы в деталях изучить бизнес, ей понадобится прожить за океаном не менее года. Майкл с интересом наблюдал за смущенным лицом жены, и видел, как сражаются внутри неё упрямство и желание осуществить мечту: что же победит?
  Минуты текли томительно долго, и когда он решил, что не дождется её реакции на предложение, Хелен неожиданно согласилась:
  - Хорошо. Поможешь организовать предприятие? Ты ведь хороший бизнесмен?
  - До сегодняшнего дня меня таковым считал даже собственный отец, - пробормотал Майкл.
  Он судорожно подсчитывал: какую сумму убытков может себе позволить в связи с этой дурацкой затеей?
  Но результатом совместно проведенного в Соединенных Штатах года явилось не открытие модного магазина где-нибудь в Сохо, а рождение ещё одного сына четы Фрейзеров - Джеральда. Беременность протекала достаточно тяжело, поэтому Хелен было не до обещанной стажировки. Она провела почти полгода в клинике. И не успела толком отойти от родов Джеральда, как забеременела в очередной раз.
  Выйдя от гинеколога в состоянии бешенства и обиды на мужа, Хелен объявила Фрейзерам, что собирается немедленно вернуться вместе с детьми в Англию.
  Майкл только устало рассмеялся в ответ на этот ультиматум: за прошедший год супруга так его достала своими капризами, что он был совсем не прочь вернуться к прежней схеме их супружеского существования - встречам раз в год на Рождество.
  Хелен раздражало в Штатах абсолютно всё: всех Фрейзеров она открыто считала скопищем, помешанных на деньгах набобов; разговоры за семейным столом о делах наводили на женщину тоску; Хелен часто отказывалась спускаться из своей комнаты в гостиную, потому что к американскому бомонду относилась с нескрываемы чувством презрения. Подчеркнуто игнорируя бывавших в их доме деловых партнеров Фрейзеров, женщина сорвала несколько выгодных сделок.
  Майкл с ног сбился, лавируя между выступающими единым фронтом против невестки родственниками и устраивающей истерики женой. Ей не нравилась американская кухня, манера застилать постели, работа прачки и, казалось, сам воздух его страны. Хелен психовала, плакала и жаловалась на боли в желудке. Но это ещё полбеды: самой невыносимой оказалась её манера угрюмо и упорно молчать, когда ей задавали вопросы.
  Никто не огорчился, когда англичанка засобиралась вернуться на родину.
  Но вот дети... За год Майкл-старший так привязался к внучке, что и слышать не хотел о новой разлуке. Мейбл стала любимицей всего дома, в котором давно не было маленьких детей. Мачеха так и не смогла родить мужу ребенка и тоже с удовольствием возилась с 'внучкой'.
  Майкл не мог не считаться с чувствами родных: он и без того чувствовал себя виноватым за хаос, в который погрузился дом с приездом Хелен. Воспользовавшись тем, что на телах малышей появилось несколько непонятных прыщиков, Фрейзер уговорил семейного врача объяснить их появление ветрянкой. Хелен, которая спала и видела себя в Лондоне, взвыла от ярости, узнав, что отъезд нужно отложить недели на три, а то и на больший срок.
  Расчет оказался верен. Ударившаяся в амбиции жена не пожелала дожидаться окончания болезни и пересекла океан в обратную сторону в гордом одиночестве.
  Таким образом, Мэйбл и маленький Джеральд навсегда остались в доме Фрейзеров, потому что каждый раз находилась бездна причин, чтобы не отправлять их в Англию. Хелен вначале требовала возврата детей, но потом смирилась с тем, что в её распоряжении осталась только новорожденная дочь.
  Когда Майкл приехал в Лондон навестить роженицу и дочь, жена встретила его враждебно. Она больше не устраивала истерик по поводу малышей, зато поставила в известность, что подает на развод.
  Фрейзер тогда ничего не сказал жене. Он устал от неё. Полгода, которые они провели в разлуке, показались ему праздником: никто не выносит мозги истериками, не надо отчитываться в каждом шаге и терпеть мрачную холодность неизвестно на что дующейся жены.
  Даже самая большая любовь остывает без взаимности. Внезапно Майкл осознал, что за восемь лет, которые он состоит в пародии на брак, подросли новые очаровательные и легкодоступные девушки. Они были не прочь завести близкие отношения с симпатичным веселым мужчиной, вовсе не претендуя на серьезные отношения и не смущаясь наличием заокеанской жены. С ними было приятно проводить время, плюнув на фанаберии супруги.
  Как-то в ресторане он случайно встретил Меган Питбот. Бывшая поклонница была уже давно замужем, но её приветствие показалось ему натянутым. Видимо, обида ещё не остыла, однако Майкла заинтересовала сопровождающая Меган юная хорошенькая девушка. Белокурая, голубоглазая, хрупкая - она была похожа на фарфоровую куклу, если бы не игривая улыбка на густо накрашенных губах.
  - Моя сестра Полин, - сквозь зубы процедила Меган, представляя их друг другу.
  Девушка и Фрейзер обменялись оценивающими взглядами, и на следующее утро секретарша осведомилась: не желает ли босс поговорить по телефону с некой мисс Питбот:
  - Соединить?
  Майкл чуть машинально не отказал, но в последнюю минуту сообразил, что определение 'мисс' теперь Меган не подходит, и этот звонок от её сестры.
  - Соедините.
  Голос на том конце провода был полон понятных любому мужчине обещаний.
  - Я решила вас пригласить потанцевать сегодня вечером.
  - Очень мило с вашей стороны.
  Ни один нормальный джентльмен не будет напоминать девушке, что он женат, если та желает проигнорировать этот факт. Для этого есть другие обходные пути.
  - Но я отнюдь не Фред Астор. Боюсь, вам со мной станет скучно.
  - Не будьте занудой, Майкл. Я об этом мечтала много лет, - хохотнула Полин, - с тех пор, когда была неуклюжим подростком. Вы появлялись в нашем доме такой элегантный и веселый: Меган с ума сходила. А вы взяли и женились на англичанке. Сколько слёз мы тогда с ней пролили! Неужели моё горе не разжалобит ваше сердце?
  И как тут было отказать?
  Это был веселый богемный прием в пентхаузе небоскреба на Пятой авеню. Устраивал вечеринку какой-то модный и успешный писатель. Майкл не читал ни одной его книги, как впрочем, и все остальные гости. Как обычно бывает на такого рода сборищах, все изрядно набрались. В такси они с Полин принялись целоваться, и он вполне предсказуемо оказался в её постели.
  - Сбылась мечта всей жизни, - фыркнула девушка, принеся утром ему в постель кофе, - ты меня не разочаровал.
  - Польщен, - буркнул Майкл, морщась с похмелья.
  Кофе не хотелось, но он из вежливости пару раз глотнул.
  - Я позвоню, - пообещал Фрейзер, прежде чем уйти.
  Но Полин, видимо, не знала цену этим обещаниям, потому что согласно кивнула со счастливой улыбкой на губах.
  Майкл забыл о ней напрочь уже к обеду того же дня и больше не вспоминал. Зато открыл для себя новый способ времяпрепровождения, знакомясь то с одной, то с другой девушкой на шумных вечеринках, где мало кто знает в чьей постели встретит следующее утро.
  Каждое утро, просматривая принесенную секретаршей почту, он в первую очередь искал письма из Англии, ожидая уведомления о начале бракоразводного процесса, но без результата. Тем не менее, осенью 1938 года Майкл отдал приказ своему английскому поверенному о солидном уменьшении суммы содержания супруги.
  В конце концов, он оплачивал учебу Эдварда в подготовительном колледже Итона, двое детей теперь жили в его доме, а содержание малышки Сафран едва ли стоило столь немалых денег.
  Рождество 1938 года Майкл впервые за много лет встретил в родительском доме.
  Надо сказать, что пока он пытался создать хотя бы подобие собственной семьи, дом Фрейзеров тоже претерпел некоторые изменения. Умерла тетушка Джун, оставив свой пакет акций Майклу, что солидно упрочило его позиции в семейном бизнесе. Это была старая дама, и хотя её смерть сама по себе относилась к разряду печальных событий, никто особо не огорчился. А вот когда в конце лета 1938 года внезапно скончалась Марджори, семья испытала нешуточное потрясение.
  Миссис Фрибоди в последние годы жизни, мягко говоря, чудила в полной мере. Запои и дебоши, устраиваемые матерью в самых людных местах, стоили немало нервов и денег её сыну. Как он не старался скрыть похождения родительницы, все газеты пестрели скандальными фотографиями и заметками о её шокирующих выходках. Умерла Марджори весьма тривиально, упившись неизвестно где добытым алкоголем.
  Майкл любил мать, жалел и прощал все выходки, понимая, что женщиной движет обида на променявшего её на молодую жену отца. И все же при известии о смерти родительницы почувствовал наряду с горем некоторое облегчение, что теперь всё осталось позади, и он больше не будет с опаской разворачивать газеты.
  После похорон укутанная в траур семья в скорбном настроении прошествовала в гостиную Фрейзер-холла, чтобы ознакомиться с последней волей усопшей. Был там, разумеется, и мистер Фрибоди. Как и положено вдовцу он красовался траурной повязкой на рукаве и убитой горем миной.
  В общем-то, его можно было понять. Все годы брака этот выходец из нищей итало-ирландской семьи купался в роскоши, и возвращаться назад в тренеры по теннису ему не хотелось.
  Но когда поверенный прочитал завещание, рты раскрылись у всех домочадцев. Без исключения.
  - М-да, - довольно фыркнула тетя Сара. - Марджори превзошла сама себя.
  У остальных Фрейзеров просто пропал голос. Завещание стало настоящим шедевром юридической казуистики, равного которому было ещё поискать.
  - Она была пьяна? - после солидной паузы рявкнул Фрейзер-старший.
  Поверенный деликатно помялся.
  - Когда диктовала по телефону свои распоряжения, по-видимому, хватила лишку, - в сомнении протянул он, и уже более твердо добавил.- Но когда леди уже в трезвом виде явилась в сопровождении шофера и горничной подписывать документ, то долго смеялась, перечитывая статьи. Заявив, что полностью со всем согласна, переписывать завещание не захотела.
  - У неё всегда было своеобразное чувство юмора, - вздохнул Майкл, покосившись на Фрибоди.
  На вдовца было жалко смотреть, хотя с первого взгляда вроде бы повода к особой печали не было. Все свои акции покойница завещала супругу, но на особых условиях.
  Во-первых, Фрибоди мог распоряжаться до самой смерти только доходом с акций, да и то при условии, что останется вдовцом. После его смерти акции должны отойти к дочери Фреда (нужно было видеть лицо Фредди, который не был женат, да и не собирался вступать в брак). Если же таковой не окажется, то на эти деньги нужно было учредить ежегодную премию женщине, которая сумела выставить своего мужа при разводе с наиболее нелицеприятной стороны, тем самым подтвердив, что все мужики - 'козлы и гады'!
  Что же касается её драгоценностей (на сумму более трехсот тысяч долларов), она завещала их своим восьми ирландским терьерам, чтобы те носили ювелирные изделия по воскресеньям и украшали себя на собачьих выставках. У Джил, давно считавшей их своими, едва припадок не случился, когда она представила бриллианты в собачьих ушах. Когда же собачки отправятся к праотцам, то вся коллекция отходила на содержание восьми собачьих приютов, с тем чтобы клички её любимых псов были выбиты на памятных досках при входе.
  Дочери же она оставила пятнадцать бутылок французского коньяка столетней выдержки, потому что '...поверь моему опыту, дорогая, коньяк вполне заменяет мужиков. Прежде чем разменять второй десяток мужей, выпей с пяток бутылок, и ты поймешь, что эти сволочи не стоят даже глотка хорошего коньяка!'
  Не забыла матушка и о втором любимом сыне. У неё имелись два Сезанна и Ренуар. Она завещала их 'милочке Хелен' за то, что она превратила в кошмар жизнь одного из Фрейзеров, тем самым отомстив за все мучения, которые терпели из поколения в поколение жены 'этих жмотов и кобелей, способных за доллар продать даже право первородства, но не пропускающие ни одной слабой на передок сучки!'
  'Милочке Эвис' она завещала эксклюзивную коллекцию панталон из кружев ручной работы: 'Раз она донашивает моего мужа, думаю, не погнушается и трусиками. Они, в отличие от старого пердуна Майка, почти новые'
  Не забыла женщина и тетушек Фрейзер, завещая им сертификат на посещение дорогого стоматолога: '...чтобы ничто не мешало им без жалости стачивать зубы, предаваясь любимому занятию - сплетням'
  - Мама...
  Майклу внезапно стало до горечи грустно, что Марджори ушла из жизни и вместе с ней то, что когда-то было его детством.
  Наверное, поэтому он сделал всё, чтобы Рождество 1938 года прошло для двух его детей как можно веселей. Мэйбл одели в платье принцессы, а Джеральд красовался в крыльях ангела на семейном празднике, где возле елки забавлял внуков подарками наряженный Санта Клаусом дед. Фрейзер-старший радовался своей накладной бороде не меньше внуков: он плясал, пел детские песенки, и казался абсолютно довольным.
  Рождественские подарки всем родственникам подарили и съехавшиеся на праздники в родительский дом Джил и Фредди. Майкл получил от сестрицы инкрустированные бриллиантами часы от Картье, а брат вручил ему армейский многофункциональный швейцарский нож. Надо сказать, что подарки ему понравились - редкостный случай.
  В общем, получился весьма веселый праздник, и Майкл впервые за много лет почувствовал себя счастливым, оказавшись среди людей которые его искренне любили. И хотя ему очень хотелось, чтобы на праздники приехал Эдвард, он уже научился довольствоваться тем, что имел.
  - Я пью за то, - поднял в полночь бокал Фредди, - чтобы ты, наконец-то, развелся с англичанкой и завел себе нормальную жену.
  - А я поднимаю бокал, чтобы ты завел себе хоть какую-то жену, пусть даже и англичанку, - парировал Майкл и, тяжело вздохнув, все-таки решился посвятить всех собравшихся в истинное положение дел, - думаю, эта проблема решится уже в ближайшее время.
  - Дай-то Бог, - усомнился отец.
  
  
  ХЕЛЕН.
  Положение Хелен, живущей без мужа, но при этом едва ли не каждый год рожающей детей, никто бы не назвал легким. Подавляющее большинство общих знакомых считало, что их отец Кентсом. Да и отношения с самим Эдвином были далеко непростыми. Может, со временем они сами разобрались, чего хотят друг от друга, если бы их роман с самого начала не был под пристальным вниманием множества заинтересованных глаз.
  Все близкое окружение уже устало дожидаться развода 'милочки' Хелен с американцем и просто игнорировало факт её замужества. Хозяева могли, например, при посещении этой парой их загородного дома выделить им соседствующие спальни или написать приглашение на двоих, неизменно ставя герцога и Хелен в неловкое положение.
  Но если английские знакомые и друзья осмеливались только отдаленными намеками выражать своё недовольство тянувшей с разводом миссис Фрейзер, то новая скандальная звезда английского бомонда - миссис Симпсон решила прямо вмешаться в дела, ни в коей мере её не касающиеся.
  Муж миссис Симпсон занимал пост управляющего одной из судоходных компаний, поэтому в свое время супруги сравнительно легко вошли в британский высший свет. Уоллис была остроумна и находчива, и довольно быстро сошлась с виконтессой Тельмой Фернесс. И хотя та приходилась сестрой знаменитой Глории Вандербильт и была любовницей принца Уэльского, все знали, что наделив редкостной красотой, Создатель начисто лишил её разума. Вот она-то и познакомила 'забавную' Уоллис с принцем Уэльским
  Их первая встреча произошла в загородном доме Тельмы в Мелтон Маубрей. Уоллис резко отреагировала на замечание его высочества о погоде, чем сразу же обратила на себя внимание принца. Эдвард впоследствии писал, что влюбился в высокую худую американку с пронзительными глазами с первого же взгляда. Такое бывает. Одним нравятся нежные очаровательные девушки, другим - некие генералы в юбках, сильные и властные, умеющие одним взмахом ресниц вогнать человека в ступор.
  К последним относился и принц Уэльский. Хамство Уоллис привело его в сильное возбуждение, вылившееся в настоящую страсть. Миссис Симпсон называла его высочество просто - Дэвид, фамильярно хлопала по плечу и, считая свой вкус безупречным, грубо критиковала его манеру одеваться. Будучи дамой без комплексов, она в свою богатую коллекцию любовников довольно быстро добавила и принца, не прекращая при этом встречаться с другими мужчинами.
  А наследник английского престола был по-настоящему влюблен. Роскошные букеты, футляры с фамильными драгоценностями Виндзоров... Мало того, он отказывался посещать приемы без миссис Симпсон и устраивал скандал, если на званом обеде их сажали отдельно друг от друга.
  Эдвин был по-настоящему дружен с младшим братом Эдуарда Альбертом, но и с принцем Уэльским находился в неплохих отношениях, поэтому они часто оказывались приглашенными на одни и те же приемы и вечеринки, устраиваемые представителями английского бомонда.
  Ничего не изменилось, и когда Эдуард стал королем: в среде английского истеблишмента курсировали скандальные слухи о его грядущей женитьбе на всё ещё замужней американке.
  Вряд ли, Уоллис рассчитывала стать королевой: её вполне устраивало положение любовницы, и полная свободы и развлечений жизнь. Однако сам факт, что она - сорокалетняя женщина внушила такую страсть столь высокопоставленному лицу, сделал её невероятно самонадеянной.
  На одной из вечеринок, устроенной юной графиней Линдой Буденброк, Хелен столкнулась с Уоллис. Их представили.
  - Вы, милочка, - снизошла та до похвалы её платью, - премило одеты. По крайней мере, в отличие от Елизаветы Йорк у вас есть вкус.
  Симпсон ненавидела упорно игнорирующую её существование герцогиню Йоркскую. А сама Елизавета со свойственным её высокому положению презрительным спокойствием не обращала никакого внимания на наглую выскочку. Можно только представить, как все это бесило Уоллис, и она никогда не упускала случая сказать гадость о молодой женщине.
  Когда Елизавета разделила с мужем престол, Уоллис на вопрос репортера, что королева могла бы сделать для развития британской моды, едко ответила: 'Сидеть дома и не шляться по приемам'.
  Как относилась к Уоллис Симпсон Хелен? Американка ей не нравилась.
  - Я слышала, вы все никак не разведетесь со своим мужем-американцем? Разрешите дать совет: в таких случаях нужно действовать жестко, чтобы не остаться на бобах. После первого развода я оказалась без гроша в кармане, потому что у меня не было денег на хорошего адвоката.
  Уоллис покровительственно усмехнулась.
  - Ваш любовник, конечно, не столь богат, как мой, но и ему вполне под силу приличные отступные вашему мужу. И тогда он не будет чинить препятствий.
  Хелен тяжело перевела дыхание, изо всех сил сдерживая раздражение при виде такой бесцеремонной наглости.
  - Не думаю, что здесь хоть что-нибудь решат деньги, - кротко заметила она,- мой муж - состоятельный человек.
  - Денег много не бывает, - не согласилась Уоллис, - вам нужно более раскрепощено смотреть на жизнь.
  Темные глаза Уоллис смотрели по-инквизиторски тяжело: она инстинктивно ощущала в молодой женщине неодобрительное сопротивление её натиску.
  - Я вас не понимаю: хотите развода? Эдвин Кентсом такой милый и обаятельный человек. Дэвид рассказывал мне о перипетиях вашего романа. Я вас понимаю, милочка: женщины иногда творят глупости, но, Слава Богу, мы не в викторианской Англии, и с нежеланным мужчиной теперь легко расстаться.
  У Хелен щеки зажглись от возмущения при мысли, что эта скандальная парочка перемывает им кости. Хорошо зная своего бывшего жениха, она была уверена, что Эдвин ни при каких обстоятельствах не стал бы делиться своими сердечными тайнами с королем, не говоря уж о его подруге.
  - В какой-то степени, мы с вами находимся в одинаковом положении, - добила её миссис Симпсон. - Конечно, статус короля не сравнить с герцогским, но мы замужем за американцами, и обеим придется пройти через развод.
  Лучше бы она этого не говорила. Хелен даже качнуло от ужаса, когда она представила, что кому-нибудь придет в голову проводить между ними параллели.
  Встреча произошла за пару месяцев до отречения короля от престола. И когда нация услышала в радиообращении Эдуарда, что тот отрёкся от престола потому, что находит невозможным исполнять обязанности короля без помощи и поддержки женщины, которую любит, английское общество раскололось. Одни считали, что Эдуард VIII не имел права забыть про свой долг короля ради подобной женщины, другие превозносили его чуть ли не как героя. Так или иначе, известие об отречении стало мировой сенсацией.
  Герцог Кентсомский был близок к семье нового короля - Георга и знал, насколько пострадали от решения Эдуарда все Виндзоры, в особенности его младший брат, не желающий занимать престол.
  В этих условиях развод Хелен с мужем при сходных обстоятельствах, и последующий брак становились не то, чтобы невозможными, но все-таки нежелательными. И тогда она решила уехать с Майклом в Америку, чтобы заткнуть рот всем недоброжелателям. Но ничего из этой поездки не получилось. Женщине пришлось вернуться домой, чтобы вновь оказаться в той же самой ситуации.
  Эдвин никогда особо на неё не давил, но Хелен прекрасно знала, чего он ждет. С этой стороны история с Уоллис стала для неё настоящим подарком, потому что дала формальную причину в очередной раз отложить бракоразводный процесс. После возвращения из США, больше похожего на бегство, исчез даже этот эфемерный резон. И все же... и все же Хелен, пользуясь очередной беременностью, тянула время.
  Причина нежелания окончательного разрыва с мужем была весьма банальна: повзрослев и родив нескольких детей от мужчины, отношения с которым приносили мало радости, Хелен больше замуж не хотела.
  Несмотря на твердую убежденность общих знакомых, что они с Эдвином любовники, это не было правдой, и не потому, что Хелен свято блюла супружескую честь. Сколько было поводов, сколько случаев остаться наедине, но миссис Фрейзер ни разу не дала Кентсому ими воспользоваться, потому что элементарно его не хотела.
  Надежный друг, человек, который её понимал как никто, но только не любовник. Ничего не шевелилось в ней, когда он прикасался поцелуем к её губам, не зарождалось даже тени возбуждения. И может, она бы с этим как-нибудь со временем примирилась, если бы не Майкл Фрейзер.
  О, здесь все было с точностью до наоборот. Невыносимый, невозможный Майкл! Его преувеличенное мнение о себе раздражало, а манера на каждую фразу отвечать остротами бесила. Беспечный и изменчивый повеса, на шею которого девушки вешались гроздьями, казалось, он сделал всё, чтобы их совместная жизнь превратилась в кошмар. Увез её в США к своим скандальным и до пошлой грубости несдержанным родственникам, обманом отобрал детей, но стоило им оказаться в одной постели, как всё волшебно менялось.
  - Разве так бывает? - как-то спросила она совета у одной из подруг.
  - Именно так и бывает, - легкомысленно рассмеялась та, - но может поищешь ему замену? На Фрейзере не сошелся свет клином: оглянись вокруг, и ты увидишь довольно много сексуально привлекательных мужчин. Не хочешь спать с Кентсомом, переспи с кем-нибудь другим. Поверь, труден только первый шаг, а потом и Эдвин сойдет.
  Совет, может, и хороший, но для Хелен вряд ли приемлемый.
  Нет, уж лучше пусть всё идет, как идет. И она с утроенным рвением занялась открытием и обустройством своего магазина. Деньги спонсировал Эдвин, с большим вниманием отнесшийся к её желанию заняться этим бизнесом. Они вместе выбирали здание, обсуждали интерьер и заказ первых товаров для открытия.
  Хороший друг, надежный как скала. И почему так устроены женщины, что им этого мало?
  В хлопотах и обустройстве магазина прошел почти весь 1938 год. Хелен с нетерпением ждала традиционного приезда мужа на Рождество, чтобы похвастаться своими успехами. С тех пор как они поженились, этот праздник, несмотря на все разногласия, супруги всегда праздновали вместе.
  Но на Рождество Майкл в Англии не появился, отделавшись телефонным поздравлением Вормсли. Накануне миссис Фрейзер узнала об урезании содержания и обреченно поняла, что это конец её замужества.
  - Но на развод я не подам, - сердито заявила она матери, - пусть он сам станет зачинщиком процесса.
  - Тебе нужно вернуться в Штаты и попытаться спасти свой брак, - болезненно сморщилась Джулия. - Я знаю, что в глубине души Фрейзер любит тебя.
  - Нет, мама. Никогда. Его семейство - сборище помешанных и самовлюбленных набобов.
  - Ах, дорогая, женщина должна быть гибче, мудрее мужчины. У вас дети.
  Но Хелен только зло вытерла откуда-то взявшуюся слезу.
  - Я хорошо обойдусь и без него.
  
  
  1939 год.
  Фрейзеров мало интересовало, что происходит в Германии. Они никогда не интересовались политикой, и мир делился для них не на евреев или немцев, и не на республиканцев или демократов, а на конкурентов и партнеров, независимо от национальности или политических предпочтений.
  Майкл несколько раз бывал по делам в так называемом 'рейхе' и, с изумлением оглядываясь вокруг, никак не мог понять, почему фюрер находится во главе государства, а не в палате для умалишенных. Какая-то гротескно выглядящая фигура с абсолютно бредовыми идеями на счет превосходства германской расы и идиотской ненавистью к евреям. Как такое можно выносить? Но это было дело самих немцев: если им нравится правление параноика, так пусть радуются и кричат как безумные на каждом углу 'Хайль!' Ему от этого ни жарко, ни холодно.
  Конечно, Фрейзер читал газеты и знал об аннексии Австрии и Чехословакии, но Нью-Йорк так далек от Праги, что вряд ли его жители потеряют покой и сон, если в столицу чехов вторглись немцы. Слышал он и о зверствах нацистов, но считал, что слухи преувеличены: все-таки речь шла о цивилизованных европейцах, а не о дикарях из людоедского племени.
  Но в сентябре 1939 года это перестало быть делом самих немцев: началась Вторая мировая война.
  Несмотря на уверения Майкла, что он в ближайшее же время разберется с семейным положением, на деле все оказалось по-другому. После очередного посещения Англии выяснились отнюдь не обрадовавшие его вещи, заставившие Фрейзера вновь повидаться с Хелен, хотя ранее он намеревался все решить при помощи адвокатов.
  Всё началось с посещения сына в подготовительном колледже Итона. Майкл был по делам в Швейцарии и заехал на обратном пути в Англию специально для встречи с первенцем.
  Эдвард вроде бы ему обрадовался: много рассказывал о мальчиках из своего окружения, об учителях и занятиях, мимоходом упомянув, что собрался на летние каникулы в Шотландию.
  - Вот как? - неприятно удивился Майкл.- Но твой дед ждет, что мы проведем вместе пару недель на озере Онтарио. Приедет также дядя Фред.
  - Жаль,- искреннее огорчился Эдвард, - но я обещал крестному, что мы отправимся ловить рыбу в его поместье.
  . Майкл потрепал сына по коротко остриженным кудрям.
  - Мы скучаем по тебе
  - Я тоже, - неуверенно улыбнулся сын.
  А потом был разговор с куратором Эдварда.
  - Эдвард Фрейзер способный ученик, - похвалил его учитель, - он много занимается и, думаю, выдержит вступительный экзамен в колледж св. Магдалены.
  - Увы, я не могу часто навещать сына, - вздохнул Майкл,- и боюсь, что он чувствует нехватку внимания с моей стороны. Всё-таки общение с отцом очень важно для мальчиков его возраста.
  Тонкие губы англичанина средних лет растянулись в неприятной улыбке.
  - Можете не волноваться. Ребенок не страдает от недостатка контактов со взрослыми мужчинами. Его светлость герцог Кентсомский постоянно навещает Эдварда и пристально следит за его успехами.
  И только тут до пораженного Майкла дошло: куратор уверен (да и скорее всего не только он!), что настоящий отец мальчика - герцог. Неизвестно, какие предположения строили все эти люди относительно его брака с Хелен, но видимо считали американца беспросветным олухом, если он не видит очевидного сходства между Кентсомом и ребенком.
  - Его светлость необыкновенно любезен, - растянул он губы в ледяной улыбке.
  И куратор ответил презрительно-снисходительной ухмылкой.
  Как его не парализовало в тот момент, Майкл и сам удивлялся. Желание убить нахального англичанина было настолько сильным, что он вынужден был сжать руки в кулаки, чтобы не вцепиться в костлявую шею.
  Именно ненависть и удушающая ярость привели его в квартиру Хелен на Бонд-стрит, а вовсе не желание увидеть жену. К счастью, она оказалась дома: неизвестно, чтобы он наворотил, если бы не выплеснул на её склоненную голову всю скопившуюся злобу. Это был редкий случай, когда Майкл не подбирал слов в общении со стоящей ему поперек горла женщиной. Он возненавидел Хелен и не пожелал этого скрывать.
  Едва он пересек порог гостиной, ему бросились в глаза три материнские картины, висевшие на видном месте. И вспомнив слова из завещания Марджори, Фрейзер разозлился ещё больше.
  А между тем, Хелен явно нездоровилось: затянутая в узкие брюки и блузу в китайском стиле фигурка женщины казалась нереально хрупкой, а бледность лица болезненной. Она зябко куталась в шаль и пила горячий чай. Май 1939 года выдался промозглым.
  - Это переходит уже всякие границы, - выдал Майкл, даже не особо утруждая себя приветственными фразами, - почему бы твоему приятелю самому не родить сына, чем пытаться отнять моего?
  - Глупости.
  Хелен продолжала пить чай, одним коротким словом как бы отметая все его претензии. Увы, её супруг был вовсе не удовлетворен этим ответом.
  - Что нужно герцогу от моего сына? Почему Эдвард проводит в обществе, по сути дела, совершенно чужого ему человека все каникулы, тогда как наша семья лишена возможности его увидеть? Мне обратиться к силе закона?
  - Не будь смешным.
  - А мне не смешно! Может, наш брак и похож на дурацкую шутку, но в данном случае мне не смешно. Эдвард - мой сын! Из-за него я женился, и все эти годы пытался хоть как-то с тобой ужиться!
  Вообще-то, Майкл отошел от истины в нападках на жену, но уж слишком он был разъярен.
  - Ты собиралась со мной развестись и стать герцогиней: ради Бога! Валяйте! Я даже не пожалею сотни долларов на покупку серебряных вилок для рыбы в качестве свадебного подарка , но пусть этот сноб уберет лапы от моего сына.
  - Я не хочу разводиться.
  Фраза прозвучала настолько неожиданно, что Майкл озадаченно умолк.
  - Не понимаю... ты сама заявила мне в последнюю встречу... - недоуменно пробормотал он. - Все эти месяцы я ждал известий от твоего поверенного.
  - Ты разочарован? - Хелен аккуратно поставила пустую чашку на столик.
  - Честно говоря, - откровенно заявил Фрейзер, - да! Мне всё это изрядно надоело: я живу вдовцом при живой жене.
  - Однако ты не скучаешь без женского общества.
  Надо же: оказывается, сплетни легко пересекают даже океан.
  - Да, не скучаю. И не намерен скучать. Меня развлекают английские газеты, где хоть раз в неделю, но я могу увидеть тебя в компании с нашим домашним герцогом.
  Лучшая защита - это нападение.
  - Это всего лишь домыслы ушлых газетчиков, - легко вздохнула Хелен, - наши отношения с Эдвином не выходят из рамок приличий. Если ты ещё не забыл, я мать не троих, а четверых твоих детей. Ты поднял дурацкий скандал из-за того, что Эдвард собрался ловить рыбу в Риддинг-холле, но ни разу не поинтересовался: как живет малышка Сафран? Как будто дочери вообще нет на свете.
  Майкл смутился. Здесь жена была права: почему-то его любовь распространялась только на старших детей, а вот на младшую дочь её не хватило. Может потому, что она появилась в тот момент, когда он разлюбил её мать?
  - Почему ты передумала разводиться?
  Хелен немного помолчала, а потом позвонила горничной, чтобы та обновила остывший чай, после чего предложила чашку мужу.
  - Лучше виски, - отказался тот.
  Виски у неё не оказалось, пришлось мириться с хересом.
  - Меня заставила передумать твоя мать.
  - Марджори? - поразился Майкл.
  Взгляд Хелен устремился на полотна.
  - Когда мне переслали эти картины,- пояснила она, - то передали и копию завещания. Твоя мать очень переживала, что жизнь её сына не складывается. Я долго думала об этом и поняла, что Марджори права. Нам нужно начать всё сначала.
  Неожиданное заявление, только несколько запоздалое. Майкл не видел в этом никакого смысла: всё равно ничего не получится.
  - У нас четверо детей, - вновь напомнила ему Хелен,- и я считаю неправильным делить их не только между двумя семьями, но и двумя континентами.
  Опомнилась, а когда в своё время он твердил ей об этом, делала вид, что глухая.
  - Я... - Хелен неуверенно покосилась на мужа поверх чашки с чаем, - боюсь, что рождение Сафран немного пошатнуло мое здоровье.
  Майкла как будто кипятком обварило.
  - Открылись каверны? - всполошился он.
  - Нет, - успокоила его жена, - дело не в этом. Но мне постоянно нездоровится.
  Она не лгала. Достаточно было даже мимолетного взгляда, чтобы убедиться, как изменилась Хелен со времени их последней встречи. Тревога сжала сердце Майкла, и все недовольство тотчас отошло на задний план. Он не желал зла жене, даже если порой она его выводила из себя.
  - Я бы хотел увидеть Сафран.
  - Малышка в Вормсли-лодж, но мы можем навестить её. Родители будут рады.
  Хелен остановила на нем пристальный взгляд, раздумывая о чем-то своем. Ох, уж эта её манера произносить фразу там, где нормальная женщина сказала бы с десяток. Обычно мужчин раздражает болтливость дам, но попробуйте иметь дело с молчащей словно сфинкс особой, и вы взвоете гораздо раньше.
  - Мы тебя ждали на Рождество.
  Неужели? Семь лет подряд его присутствие на рождественских праздниках её только раздражало, но стоило ему один раз не появиться, и жена уже предъявляет претензии.
  - А я в это время ждал документов от твоего адвоката, дорогая. Согласись, ты несколько непоследовательна в своих желаниях.
  Вормсли встретили зятя с заметным облегчением. Они всегда хорошо к нему относились, и не хотели развода.
  - Я так рада видеть вас вместе, - с несвойственной для этой дамой нервозностью щебетала леди Джулия, - мы были очень разочарованы, не дождавшись вашего приезда на Рождество.
  В обществе неизменной миссис Томпсон в гостиной появилась неловко переставляющая ножки крошка Сафран. При виде друг друга няня и Фрейзер едва ли не зашипели. Первое, что сделал Майкл, когда Хелен покинула Штаты, это купил англичанке билет на пароход. Но окончательно избавиться от этого солдата в юбке не удалось, и он проникся сочувствием к младшей дочери.
  Сафран была мало похожа на мать: свои белокурые волосы и синие глаза она унаследовала от отца. Сердце Майкла дрогнуло: сходство согрело душу и смягчило его по отношению к жене.
  Леди Джулия кружилась вокруг зятя подобно пчеле, даже не скрывая своих намерений ему угодить. Тесть также был откровенно рад его приезду, в честь такого события даже вытащив из заветных запасов бутылку дедовского бренди. Дочь не слезала с колен, что-то лопоча и теребя его галстук.
  В общем, все вели себя так, словно в этом доме не было гостя дороже Майкла. И когда Хелен ночью заняла место на другой половине кровати, Фрейзер смирился с неизбежным. По-видимому, ему до конца жизни будет суждено болтаться между континентами, собирая осколки своей семьи.
  Майкл так никогда и не узнал истинных причин изменения поведения жены, и почему она отказалась от идеи развода, но разве можно предугадать поступки женщин? Их логика сложна и непонятна, зависит от смены настроений или от того, насколько даме идет новая шляпка. А может, на жену действительно повлияла последняя воля Марджори? Кто знает?
  Американец прогостил в Вормсли-лодж две недели. Бленчинг был по-своему очень приятным местечком - истинно английская деревня. Небольшие домики, живописно увитые плющом и вьющимися розами, передвигающиеся в основном на велосипедах жители, несколько маленьких магазинчиков, кофейная и чайная, бар 'Коза и виноград', чопорные леди в старомодных шляпках. Майклу даже нравилось бродить по мощеным камнем узеньким улочкам, если бы не женщина рядом. В этот раз они проводили с Хелен много времени наедине: гуляли, ходили в церковь, навещали каких-то знакомых, и всё это время Майкл с трудом находил темы, чтобы завязать хотя бы пятиминутную беседу. Обрывистые фразы, отстраненная задумчивость жены: он никогда не мог понять, о чём она думает, и подозревал, что никогда не поймет. Немного разнообразия вносили в их отношения ночные развлечения: здесь хотя бы было ясно, чего она хочет и что он должен делать.
  Вот такой неожиданный медовый месяц, когда он потерял для Майкла всякую ценность.
  Короче, Фрейзер искренне обрадовался, когда подошло время расставания.
  - Не скучай, дорогая, - на прощание поцеловал он Хелен, - я постараюсь вновь выбраться к тебе.
  Майкл предусмотрительно не стал приглашать жену с собой в Штаты. Он сделал вид, что подобный ход событий ему не приходит в голову. На самом же деле Майкл был не готов к такому повороту событий: ему вполне хватило и прошлой неудачной попытки совместного проживания. Жена привычно промолчала и он, облегченно вздохнув, уехал из Вормсли-лодж.
  Дома его встретил крепко недовольный отец: во-первых, задержкой в дороге; во-вторых, посещением жены.
  - Тряпка и размазня, - выругался он, - и как эта сухая немощь так ловко загоняет тебя под каблук?
  - Не знаю, - искренне покаялся Майкл, - но если женщина говорит, что не хочет развода, очень трудно её принудить к нему.
  - Ладно. Но какого черта ты торчал две недели в их логове? Опять запустил все дела. Ты никудышный бизнесмен, если капризы жены для тебя важнее дела.
  Но сын только растерянно опустил глаза. Он не знал, как объяснить отцу это неожиданное потепление в отношениях с женой. Впрочем, в начале сентября Хелен сообщила мужу, что вновь беременна: на следующий день после того, как Англия объявила войну Германии.
  
  
  ОСЕНЬ 1939 ГОДА.
  Всё началось с Джил. 4 сентября отец пригласил его в 'Линкольн ресторан' для встречи со старинным приятелем Томасом Хэнком, проведшим полжизни в Бразилии. Мистер Хэнк подвизался в какаовом бизнесе и сделал неплохое состояние, несмотря на падение спроса во времена Великой депрессии.
  Причина для встречи была уважительной. Неугомонная Джил, перебрав всех многообещающих холостяков в Штатах, обратила свой алчный взор на другой континент, поймав в свои сети Феликса Мадуйру дос Сантос ди Оливейра. Дона с такой родословной, восходящей чуть ли не к португальским королям, что у мужской половины Фрейзеров перекосились лица. После неудачного брака Майкла с представительницей английского бомонда, у них выработалось стойкое отвращение к аристократии в целом.
  Теперь семья нуждалась в совете человека, которому стоило доверять. Полученная информация не вызвала у них особого энтузиазма.
  - Сеньор ди Оливейра весьма состоятельный человек. Владелец пароходов, каучуковых плантаций и обширных территорий в сертане. Он ещё довольно молод и отличается приятными манерами, но есть одно 'но'!
  Мистер Хэнк смущенно замолчал. Фрейзеры с каменными лицами ждали продолжения. Что за чудо на этот раз притащит в семью Джил?
  - Здесь, собственно говоря, нет ничего плохого, - поспешил успокоить их собеседник,- но только семья ди Оливейра строгих моральных устоев: 'истинные католики'. Брат Феликса кардинал и принадлежит к ордену иезуитов. Я не сомневаюсь, что они сделают всё, чтобы ваша дочь была счастлива в браке, но если вдруг что-то пойдет не так, развод невозможен.
  У Фрейзеров брови одновременно взмыли вверх. Вот только иезуитов им в семье и не хватало: было вполне достаточно и мистера Фрибоди с его многочисленной итальянской родней.
  - Вы слышали, - переключился на другое мистер Хэнк, - все газеты трубят, что немецкий истерик с челкой напал на Польшу.
  - Угу, - буркнули Фрейзеры, дружно утыкаясь в свои бифштексы, - жаль поляков.
  - Ещё Франция и Англия вчера объявили войну Германии. Все происходит в точности, как в прошедшую войну.
  Майкл поперхнулся куском мяса: мгновенно стало жутко. Война как-то сама по себе взяла, да и подобралась к его семье. Англия - это Хелен, Эдвард и Сафран.
  - Вот интересно, Гитлер челку отпустил, чтобы уподобиться Наполеону? - хмыкнул Фрейзер-старший, подчеркнуто горделиво взбив на лбу реденькие волоски. - Моя не хуже. Может, также развязать какую-нибудь мини-войну?
  Сын нервно покосился на отца: он разом перестал воспринимать шутки на эту тему. Майкл едва дождался конца обеда, уже не слушая, о чем толкует отец и его приятель. Подумаешь, очередной муж Джил! Сущая ерунда по сравнению с опасностью, нависшей над дорогими людьми.
  Несмотря на разницу во времени он заказал разговор с Англией, и места себе не находил, пока его не соединили с женой.
  - Да? - раздался в трубке заспанный голос Хелен. - Что случилось?
  - Как что? - возмутился Майкл. - Началась война. Тебе с детьми нужно покинуть Англию с ближайшим же пароходом.
  - Зачем?
  - Как, зачем?- опешил он.
  - Не думаю, что ты хочешь меня видеть, - невозмутимо заметила жена,- что же касается детей... Сафран ещё слишком мала, чтобы пересечь океан только лишь в сопровождении няни, да и...
  Майкл разозлился.
  - Хватит молоть ерунду! Дело касается жизни и смерти. Я хочу, чтобы ты с детьми немедля покинула Англию!
  - Я беременна,- огорошила его жена, - и не сдвинусь с места, пока не появится младенец. Да и не думаю, что нам всем угрожает хоть какая-то опасность. Прошу тебя, не паникуй, и дай мне спокойно доспать эту ночь.
  У Фрейзера трубка выпала из рук. Беременна, и не сказала ему ни слова? И если бы не война, он об этом и не узнал бы? В тот момент до Майкла как-то не дошло, что если бы не война, он и сам не позвонил жене.
  Ситуация, несколько минут назад и без того представлявшаяся ему опасной, ухудшилась во много раз. Беременная жена, маленькая дочь, Эдвард! Нужно срочно лететь в Лондон и вывезти их всех, несмотря на сопротивление, из опасной страны.
  И пока он растерянно метался по комнате, не зная то ли распорядиться о сборах в дорогу, то ли для начала переговорить с отцом, позвонил Фред.
  - Нам нужно срочно встретиться, - возбужденно заявил брат, - это не терпит отлагательства.
  Зная, что Фред подвизается на военном поприще, Майкл торопливо пригласил его на ужин, решив узнать подробности о начавшейся войне.
  Хотя младший брат изменил семейному бизнесу, он вовсе не утратил деловой хватки, и война заинтересовала его совсем с другой стороны.
  - Понадобится много оружия.
  За ужином присутствовал также и отец. Он внимательно выслушал младшего отпрыска и кисло поморщился.
  - Оружейный бизнес - лакомый кусок, но нас туда не пустят.
  - Вы не понимаете. Сейчас любой цех, где можно поставить станок, можно переделать в оружейный, и выпускать бомбы или снаряды. Война! Достаточно просто взять лицензию, а со сбытом проблем не будет. Ведь это сейчас самый ходовой товар, как горячие хот-доги в холодный день.
  - Но государственный заказ...
  - Мы будем работать под частные заказы из Латинской Америки.
  Майкл недоуменно покосился на отца, не постигая с налета ход мыслей заполошного братца. Впрочем, он всегда его плохо понимал, хотя отношения между братьями были достаточно теплыми.
  - В конце концов,- заявил Фред, обращаясь к Майклу, - мы можем перепрофилировать твой завод под выпуск электротехнического оборудования для истребителей. Если начать этим заниматься прямо сейчас, уже полгода спустя мы сможем предложить свои услуги правительству.
  Старшие Фрейзеры быстро переглянулись. Их мозги заработали с привычной быстротой: так было всегда, когда в воздухе реально начинало пахнуть большими деньгами. Как будто в голове включался какой-то датчик, который не говорил, а прямо-таки кричал 'не упусти!'
  - Но Штаты пока не воюют.
  - Это вопрос времени.
  - И с кем мы собрались воевать?- осторожно полюбопытствовал Майкл.
  Фред только презрительно фыркнул.
  - Вряд ли мы вмешаемся в европейскую кашу. Да и там всё будет до предела просто: сначала Польша, потом Россия. Гитлер завязнет в русской грязи надолго, а когда, в конце концов, подавит сопротивление большевиков, ему уже будет не до остального мира. Помнишь выражение 'пиррова победа'?
  - Значит, Англии ничего не угрожает?
  Родственники глянули на него, как на идиота.
  - Остынь! Ничего не угрожает твоей женушке и её острову. Вспомни про первую войну : в Англии даже кошка не чихнула, пока британские парни заливали кровью Францию. Также будет и теперь. Лучше подумаем о нашем деле...
  И они стали рассуждать, что им понадобится для реконструкции авиационного завода, выбросив из головы вступившую в войну Англию.
  Позже, вспоминая события осени 1939 года, Майкл часто задавал себе вопрос: почему брату понадобилась всего пара фраз, чтобы убедить его в безопасности жены? И почему он так безоговорочно поверил в прогнозы Фреда, ведь дальнейшие события показали их полную несостоятельность? И с горечью правдиво себе отвечал: поверил, потому что захотел поверить. И хотя едкая нотка сомнения всегда жила где-то в глубине души, он её старательно подавлял, наивно успокаивая себя доводами о безопасности жены, отделенной Ла-Маншем от котла войны.
  Была и ещё одна причина, по которой он не хотел видеть Хелен в Америке. Майкл в ту пору сильно увлекся одной девушкой - Бетси Смолл, и проводил с этой юной особой всё свободное время.
  Бетси работала танцовщицей в маленьком ресторанчике на Бродвее, куда Майкл нет-нет да заглядывал, чтобы угоститься отличной паэльей, которую гениально готовил местный повар-испанец. Посетителей развлекала третьеразрядная певичка в сопровождении небольшого оркестра, да кучка легкомысленных участниц кабаре, щедро украшенных блестками и перьями. Как-то ему особо приглянулись ножки юной черноволосой девушки, задорно вскидывающей их в искрометном канкане. Он захотел с ними познакомиться поближе, и их владелица - хорошенькая уроженка Флориды не отказалась посетить с ним ближайшую гостиницу. Бетси нужны были деньги: дома во Флориде на её заработки существовали больная мать и маленькая сестра.
  - Если я вам ещё понадоблюсь, - деловито заявила она утром, аккуратно пряча доллары за подвязку чулка, - достаточно только позвонить по этому номеру телефона.
  И девушка записала на обрывке газеты цепочку цифр. Номер в последствие потерялся, и потом Майкл никогда не общался с Бетси по телефону: в случае надобности заезжал за ней прямо в ресторанчик.
  Удивительно, но простенькая юная девушка в тот момент оказалась именно той женщиной, которая устраивала его во всех отношениях: отличный секс безо всяких обязательств, незамысловатый юморок, минимум претензий и бездна уравновешенного здравомыслия. Бетси безо всяких ломаний ловко задирала подол в любом месте, где только ему приходило в голову заняться с ней любовью, а как-то просидела под столом в кафе минут двадцать, когда там неожиданно появилась тетка Сара и вздумала поболтать с подвернувшимся под руку племянником. Она посещала с ним мужские вечеринки, безропотно выдерживала пьяные выходки его приятелей, но никогда не вела себя вульгарно или вызывающе. Зато с этой девушкой было весело в любой компании.
  Он встречался с Бетси почти полгода, когда незадолго до Рождества та огорченно поделилась своими злоключениями:
  - Кажется, я беременна.
  - Врача уже нашла? - рассеянно поинтересовался Майкл. - Сколько шкур он сдерет за аборт?
  Они пили утренний кофе в его квартире после бурно проведенной ночи, и у него побаливала с похмелья голова. Фрейзера ждал насыщенный деловыми переговорами рабочий день, поэтому он торопливо глотал раскаленный напиток, то и дело поглядывая на часы.
  Ему было жаль попавшую в переплет подружку, но подобного рода неприятности были её делом. Бетси тогда промолчала в ответ. Больше на эту тему они не заговаривали, и всё вроде бы продолжалось как обычно.
  А вскоре на одной из шумных веселых вечеринок Майкл встретился с Полин Питбот. Произошло это по чистой случайности. Фрейзер обычно не посещал с Бетси мест, где мог бы увидеться со светскими знакомыми, но у толстушки Тутси редко появлялись женщины его круга.
  Тутси была пухленькой росточком с сидящую собаку дамочкой лет под пятьдесят, прославившейся в свое время шумным романом с итальянским гангстером. Из романа ничего не получилось, дети и бывший муж отвернулись от 'паршивой овцы' вкупе с остальной родней и светскими знакомыми, но Тутси не растерялась и зажила широко (благо, деньги у неё были). Она распахнула двери своей гостиной для всех желающих, от которых требовалось только одно - быть веселыми.
  Полуобнаженные, пляшущие на столах девы, расхристанные джентльмены, кокаин, спиртное всех видов, хохот, шампанское рекой, самые что ни на есть непристойные танцы и выходки. И вдруг из облака табачного дыма ему навстречу выплыла вполне трезвая Полин. Майкл оторопел. За прошедшее время девушка изменилась: повзрослела, и к её красоте фарфоровой безделушки прибавилась ещё и резкость поумневшего взгляда.
  - Как дела? - бодро расцеловал он её в щеки. - Классно выглядишь.
  - Да и ты по-прежнему неотразим, - неласково хмыкнула та, сверля его взором поверх коктейля. - Надеюсь, что с памятью больше нет проблем?
  Майкл недоуменно заглянул в жестко поблескивающие синью глаза.
  - Полин, милая, если я что-то пообещал и не сделал, нет мне прощения.
  - Ты пообещал позвонить.
  Фрейзер только фыркнул. Подобные фразы всего лишь входят в правила игры, и неужели Полин об этом не знает? Но девушка сердито ждала объяснений, и он поспешил заверить:
  - Я звонил много раз: или попадал не туда, или телефон молчал.
  - А по какому номеру ты звонил?
  Вот это вопрос. Майкл даже не видел его ни разу, сразу отправив в мусорную корзину.
  - Я уже не помню, он занесен в мою телефонную книжку. Но...
  - Я бы хотела увидеть эту книжку.
  Что же, намек был прозрачнее некуда. Фрейзер задумчиво захватил с подноса бокал шампанского и поискал глазами удалившуюся 'попудрить носик' Бетси. Вообще-то, он рассчитывал провести сегодняшнюю ночь с ней, и Полин в его планы не вписывалась, но... Бетси была всего лишь мелкой путаной, тогда как с чувствами мисс Питбот приходилось считаться. Её отец уже много лет был деловым компаньоном Фрейзера-старшего.
  - С удовольствием покажу в любое удобное для тебя время.
  - Мне удобно прямо сейчас.
  Бетси как назло куда-то запропастилась, да и демонстрировать её Полин Майклу не хотелось. Для очистки совести Фрейзер на выходе предупредил швейцара:
  - Как только появится моя спутница, поймайте для неё такси, и передайте, что изменились обстоятельства: позже я её найду.
  Он оставил парню солидные чаевые и распахнул перед Полин дверцу машины.
  Надо сказать, что по приезде домой, девушка не стала напоминать о телефонной книжке, а деловито проследовала в его холостяцкую гостиную: он тогда жил в пентхаузе на четырнадцатом этаже в самом престижном районе Манхеттена с окнами на Ист-ривер. И пока Майкл возился на кухне, готовя выпивку (у камердинера был выходной), она с умом распорядилась этим временем.
  Когда Майкл с двумя коктейлями появился в гостиной, Полин ожидала его посередине комнаты. Из одежды на ней были только голубой в легкомысленных кружевах пояс да белые ажурные чулки. Пикантно, нечего сказать, но вместо запланированного возбуждения, взирающий на это неглиже мужчина почувствовал только досаду. Он любил сам диктовать своим партнершам, когда им раздеваться и раздеваться ли вообще. Иногда ведь достаточно торопливо задранного подола, прощального поцелуя и очередного обещания позвонить.
  Такая напористость практически на 'нет' свела всё удовольствие от секса даже с такой красивой девушкой, как Полин. И как будто этого было недостаточно, девица устроила ему настоящую истерику:
  - Как ты мог обо мне забыть, - закричала она в слезах после того, как её любовник расслабленно откинулся рядом, - как ты мог? Я ждала целый месяц, боясь даже выйти из дому! Сидела и тупо пялилась на телефон, умоляя его зазвонить! Увы, если он и звонил, то на том конце провода были другие люди - не ты!
  Кто хоть немного знаком с мужской психологией, знает, что она выбрала неподходящее время для скандала. Майкл устал, ему хотелось спать, а не выяснять отношения, тем более что и отношений-то по сути дела не было. Так... ерунда какая-то.
  Но пришлось садиться на постели, закуривать сигарету и медленно вдалбливать в голову этой зануде.
  - Полин, милая, у меня жена, четверо детей. Не думаю, что я именно тот человек, звонка которого должна ждать такая чудная девушка. Тебе нужен другой мужчина.
  - Все знают, что ты не живешь со своей женой!
  - Это не правда. Просто миссис Фрейзер удобнее жить в Англии, у меня же дела в Штатах. Тем не менее, я люблю свою жену, хотя и провожу иногда время с другими девушками. Каюсь, осознаю, что это плохо, но... уж такой я есть. Прости.
  Распсиховавшаяся девка впилась в его плечи острыми коготками, уставившись безумным взглядом.
  - Я люблю тебя! Не говори ничего о жене: какое мне дело до неё?
  Майкл с тоской вспомнил о милой молчаливой Бетси, как истомленный жарой путник вспоминает о холодной воде. Как бы они сейчас славно провели с ней вечер, так нет: успокаивай теперь эту истеричку!
  - Ты мне тоже нравишься,- заверил он Полин, осторожно освобождаясь из её рук, - давай, я принесу выпить, и мы всё обсудим.
  Расчет оказался верен: солидный глоток виски с содовой привел девушку в более спокойное состояние.
  - Полин, милая, - вкрадчиво заговорил Фрейзер, - не может быть, чтобы среди огромного количества достойных молодых людей, ты не смогла найти себе холостого мужчину.
  - Я влюбилась в тебя давно, и мне не нужны остальные. С того дня, когда мы были вместе, я больше не хочу иметь дела ни с одним из них.
  Майкл угрюмо вгляделся в мятежное лицо чокнутой девицы. Чудо природы - взбунтовавшаяся кукла. Когда же они виделись в последний раз? Это было так давно, что он так и не смог вспомнить..
  - Полин, - скорчив серьезную мину, заявил он,- ты самая замечательная из знакомых мне девушек. И если бы я был свободен, то немедля предложил тебе руку и сердце. Но имею ли я право губить твою жизнь, если связан с другой женщиной нерушимыми клятвами?
  - Но ведь можно развестись.
  - Хелен - католичка, - моментально вспомнил он про иезуитов в новой бразильской родне.
  Это были самые тяжелые и бестолковые переговоры, которые ему приходилось вести, и самая мерзкая ночь с женщиной. До предела вымотанный Майкл дал себе слово, что не разделит постель с Полин, даже если она останется последней женщиной на земле.
  - Что ты мне подаришь на Рождество? - неожиданно полюбопытствовала девушка за утренним кофе.
  У Майкла раскалывалась голова.
  - Оленя Санта Клауса.
  Полин жизнерадостно рассмеялась.
  - Какой ты душка, Майкл! Я тебя обожаю, и уже знаю, что подарить.
  Девушка явно намекала на совместное Рождество. Только этого не хватало! И Майкл твердо расставил все на свои места.
  - Рождество я всегда справляю в узком кругу семьи.
  Но блажная девка только ликующе рассмеялась.
  Короче, когда она покинула его дом, у Майкла появилось стойкое желание уехать из Нью-Йорка. Даже само осознание, что они с Полин находятся в одном городе, и то действовало на него удручающе.
  Все оставшиеся дни до Рождества он провел как почтенный отец семейства. Подбивал дела фирмы, чтобы освободиться на праздники и старательно искал подарки для своего отнюдь немалого семейства. Конечно, Фрейзер не толкался среди толп покупателей, одолевающих прилавки магазинов, объявивших о рождественской распродаже, но и у Картье было непривычно многолюдно.
  Майкл приценивался к часам в золотом с хорошим изумрудом корпусе, когда столкнулся с задумчиво изучающим витрину с кольцами Натаном Фишем. Когда-то они вместе учились в Гарварде. Семейство Фишей занималось кораблестроением и стоило где-то под миллиард, но каждая покупка дорогой вещи стоила его приятелю невероятных усилий. Он выбирал так, словно это его единственная возможность что-то приобрести, иногда неделями топчась возле облюбованного предмета, прицениваясь и примеряясь, и зачастую покупая что-то совсем другое.
  Рождество для Натана было пустым звуком, поэтому временем для выбора он себя не ограничивал.
  - Хочешь купить кольцо? - из вежливости поинтересовался Майкл, пока продавец упаковывал покупку.
  - Не знаю, - недоуменно вытянул Натан худую шею, - у Мойры уже много колец. Может, лучше подарить ей серебряную лопаточку для торта?
  - Женщина любит, когда ей дарят вещи, которыми она может похвастаться перед подругами.
  - Ты не знаешь Мойры. Она очень хозяйственная.
  - Так купи ей кастрюлю. Сэкономишь на подарках для слуг.
  Натан хмуро хихикнул.
  - Вечно твои шуточки, Фрейзер. А что ты купил своей жене? Швейную машинку?
  Фиш умудрился его удивить. Швейная машинка и Хелен? Есть ли более несовместимые вещи?
  - Нет, я купил ей набросок Матисса! А почему ты заговорил о швейной машинке в контексте с моей женой?
  Собеседник насмешливо воззрился на него сквозь линзы очков.
  - А ты думал, что о 'Секвойе' известно только тебе? Модные магазины открываются для того, чтобы люди о них знали и почаще там делали покупки. Да ты не смущайся: сейчас модно иметь деловых жен.
  Как ему тогда удалось скрыть замешательство?
  - Только Хелен не шьет, - только и смог пробормотать Майкл.
  - Так и Мойра сама не готовит.
  Натан довольно рассмеялся, глупо покряхтел за компанию и Фрейзер.
  - А откуда ты знаешь про 'Секвойю'? Недавно был в Англии?
  - Нет, - сразу же помрачнел Фиш,- но у меня есть немало родственников, которые спасаясь от немецкого параноика, покинули Старый Свет.
  - Но вроде бы Англия безопасное...
  Фиш так глянул на него, что слова застряли у Майкла в горле.
  - Нет сейчас в Европе безопасного места для евреев. Я боюсь, что цепкая лапа Гитлера дотянется до моего народа даже через океан. Нацисты так ненавидят евреев, что пытаются уничтожить даже память о нас. Ты знаешь, - Натан болезненно вздохнул, - они не просто травят в газовых камерах еврейских женщин, детей и стариков, но из их кожи делают обивку для мебели, а волосом набивают подушки.
  Майкл дико покосился на собеседника, не зная даже как отнестись к его словам. Всё это было настолько чудовищно, что не укладывалось в голове, и поэтому вызывало недоверие. Да, гитлеровский режим непригляден, но не до такой же степени. Каким образом такие культурные и даже сентиментальные люди как немцы допустили подобное варварство в своей стране?
  Наверное, этот шок и был причиной того, что он больше не задал Натану ни одного вопроса о 'Секвойе', и как-то выпустил из виду его предупреждение о длинных руках нацистов, могущих легко дотянуться до Англии.
  А вот 'Секвойя' прочно засела в его голове.
  Итак, Хелен все-таки открыла свою лавку: не спрашивая его мнения, как будто она была свободной женщиной. И не надо особо ломать голову, откуда жена взяла деньги на свою никчемную затею. Разумеется, дал герцог. Наверное, мнит себя новой Коко Шанель. Может, она и про беременность наврала, а сама не хочет оставлять магазин, жертвуя даже безопасностью детей ради сомнительного общества своего любовника?
  Дойдя до этого места в своих умозаключениях, Майкл опомнился, сообразив, что это уже полная чушь. Хелен всегда могла начать бракоразводный процесс, и ей не нужно было лгать и изворачиваться перед ним по одной простой причине: Майкл ничего в её жизни не значил. Эта женщина всегда была для него головоломкой: слишком сложной и запутанной, далекой как другая галактика.
  Наверное поэтому, когда Майкл звонил теще и жене, поздравляя их с Рождеством, он даже не намекнул, что знает о бизнесе жены.
  - Когда роды?
  - Прибавь девять месяцев к нашей последней встрече.
  Фрейзер прикинул.
  - В феврале? Постараюсь подбить дела, чтобы выбраться в это время в Англию.
  - Можешь не напрягаться: младенец появится без малейших усилий с твоей стороны.
  Майкл обиделся. Этот ледяной голос уязвил его в самом святом. Пусть он не самый преданный муж на земле, но уж упрекнуть его в равнодушии к детям было по меньшей степени несправедливо.
  - Как тебе будет угодно.
  В Сочельник во Фрейзер-холле без приглашения появилась семейка Питботов.
  - Да вот, - жизнерадостно грохотал мистер Питбот, - решили в этом году вас навестить. Полин мне все уши прожужжала, что хочет познакомиться с новым мужем Джил.
  Причина была так себе, потому что Полин и его сестра недолюбливали друг друга, но приличия были соблюдены: дон Феликс Мадуйра дос Сантос ди Оливейра как раз навестил своих новых родственников, вернувшись из свадебного путешествия по Европе.
  Импозантный, хотя и начинающий лысеть черноусый мужчина с орлиным профилем изрядно действовал Фрейзерам на нервы подчеркнутым высокомерием и безаппеляционностью в суждениях. Вот и за праздничным столом он разглагольствовал практически в полном одиночестве, расписывая свои впечатления от посещения Германии под восхищенными взглядами, как молодой супруги, так и выводка теток. В кои-то веки старые дамы были в полном восторге от выбора Джил.
  - Настоящий мужчина. А какой серьезный!
  - И эти усы, Сара.
  - А взгляд? Орлиный! За такого бы даже я вышла замуж.
  Впрочем, тема настоящего мужчины мелькала и в патетической речи новоявленного зятя Фрейзеров. Его панегирик был направлен на Гитлера.
  - Наконец-то среди прогнивших западных демократий Старого света появился стоящий политик. Он навел в Германии такой порядок, какой и не снился даже известным своей педантичностью немцам. Победил безработицу. Благодаря ему каждая немецкая семья имеет в воскресенье кусок мяса в супе. У него грандиозные замыслы на Востоке. Это новый Барбаросса, Александр Македонский!
  - Атилла, - буркнул себе под нос раздраженный Майкл, несмотря на предупреждающий взгляд отца.
  И тут же получил залп изо всех орудий.
  - Не надо ерничать, молодой человек. Вы ещё просто не постигли всю глубину замыслов этого великого человека. Гитлер несет на дулах своих танков новую европейскую цивилизацию, как когда мои предки принесли её на остриях своих пик на берега Нового света. Кровь конкистадоров и рыцарей крестоносцев всё ещё бурлит в жилах элиты нашего мира, заставляя перекраивать страны и нести новый мировой порядок.
  - Поляки все же не ацтеки, а русские не апачи, чтобы их цивилизовать. У них там также какой-то 'новый порядок', попахивающий психушкой. И чем он хуже, право слово, не пойму, - Майкла зацепило покровительственное обращение 'молодой человек'.
  - Вот именно, - презрительно фыркнул зять, - не поймете, потому что не даете себе труда понять. Вы в своей богатой, закормленной стране не видите, что наш мир нуждается в переменах и гениальном вожде. Фюрер вполне подходит на роль нового мирового властелина.
  Старик Питбот с вполне умеренным интересом слушал разглагольствования дона Феликса. Чувствовалось, его эта тема интересует мало, не то что отлично приготовленный лосось под винным соусом. И все же из вежливости, и чтобы уж не выглядеть предметом сервировки, он вяло заметил:
  - А евреям-то почему не нашлось места в этом 'новом порядке'? Где они фюреру любимый мозоль оттоптали: в детстве пряников в лавке не довесили?
  Ой, что тут началось! Оливейра так сверкнул глазами на невежду, что тот чуть не подавился рыбной костью от удивления.
  - Евреи - это недочеловеки. Ещё со времен святой инквизиции все разумные люди знают: они сеют хаос, вредят людям, и лучший еврей - это мертвый еврей. Испанцы по незнанию враждебной природы этих выродков и в порыве христианского милосердия пытались заставить их отказаться от творимых мерзостей. Однако где иудеи там всегда ложь, лицемерие, обман, грязь и похоть. Гитлер прав: не крестить их было надо, а выжечь всю породу каленым железом, уничтожить физически, чтобы и воспоминаний не осталось об этом народе.
  Фрейзеры окаменели. Ну и родственничка Бог им послал: да такого в цепях в дурдоме держать надо. Не приведи Господь, услышит кто-нибудь из деловых партнеров евреев, эдак и бизнес можно потерять.
  Старший Фрейзер нервно покосился на ошеломленного Питбота, и торопливо поспешил сгладить ситуацию, переведя всё в шутку:
  - Времена инквизиции, благо, прошли, а от Гитлера и его 'нового порядка' нас отделяет океан. И право слово, давайте поговорим в святой вечер на другие темы: вы не готовы с Джил сделать меня дедушкой?
  Этот вопрос после медового месяца он задавал всей череде зятьев и уже давно перестал надеяться получить положительный ответ, втайне опасаясь, что Джил бесплодна. Однако здесь его ждал приятный сюрприз.
  Дон Феликс расплылся в самодовольной улыбке, покровительственно взглянув на умудрившуюся застенчиво покраснеть Джил.
  - Нашего первенца мы назовем Адольф.
  У Фрейзеров перекосились лица.
  - Может, - деликатно осведомился после неловкой паузы будущий дед,- будет лучше назвать его в честь вашего дяди кардинала? Даже здесь - в США мы наслышаны о его подвижнической деятельности.
  Майкл удивленно покосился на отца. Вообще-то, даже Навуходоносор был бы предпочтительнее Адольфа, но все-таки так рисковать будущим ни в чем не повинного младенца? Кто знает, как зовут этого испанца?
  - Возможно, вы правы, - после довольно длительных раздумий неожиданно согласился Оливейро, - божья благодать скорее осенит младенца, если ему будет дано имя всеми уважаемого святого отца Диего.
  М-да! Диего... но с другой стороны не Адольф ведь! Фрейзеры расцвели облегченными улыбками.
  Неожиданно эта тема всплыла уже под утро в спальне Майкла, где распоясавшаяся Полин не давала сомкнуть ему глаз.
  - Любовь моя, - запыхавшись от выматывающей скачки, пролепетала блажная девка, - как мы назовем нашего сына?
  Майкл устал, ему хотелось спать, а он никак не мог выпроводить восвояси настырную гостью, поэтому зло буркнул, мгновенно вспомнив придурочного зятя.
  - Торквемада! Полин, ты когда-нибудь угомонишься? Какой сын? Ты забыла, что у меня есть жена, которой через два месяца рожать?
  Но та расхохоталась как гиена, не выказывая никаких признаков усталости. Вот ведь железная кобылица. С её задатками только в портовых кабаках путаной работать.
  Избегая очередного набега сладострастной амазонки, Майкл под выдуманным предлогом покинул родительский дом и сбежал к друзьям.
   После праздников он вернулся в Нью-Йорк, где его ждала первая из целой цепи бед и неудач 1940 года - самого черного года в его жизни. Пропала Бетси.
  Когда он с несколько запоздавшим рождественским подарком в кармане появился в испанском ресторанчике, то выяснилось, что Бетси рассчиталась ещё перед праздниками и исчезла в неизвестном направлении. По крайней мере, её антрепренер ничего о ней не знал.
  - Кто поймет этих девок? Её вроде бы всё устраивало, а потом куда-то сорвалась. Наверное, поволоклась за каким-нибудь дружком. Этих дурочек жизнь ничему не учит. Поговорите с её товарками: может, она им что-нибудь сказала?
  Увы, украшенные разноцветными перьями и блестками дивы мало чем смогли помочь. Состояние собственных чулок их волновало гораздо больше, чем неизвестно куда исчезнувшая Бетси. Правда одна из них - рослая, черноволосая девица рассеянно бросила, поправляя перед зеркалом броский клоунский макияж:
  - Бет бросил её парень. Нагло, прямо на глазах ушел с другой девкой с какой-то вечеринки.
  Майкл помянул про себя недобрым словом прилипалу Полин.
  - Бет была беременная, а он так поступил. Вот сволочь!
  У Фрейзера потемнело в глазах. Бетси не решила эту проблему? Но... почему?
  - И что же?
  - Она больше не может вскидывать ноги выше головы, и что ей оставалось делать? Бетси решила вернуться домой.
  - А где её дом?
  - Откуда мне знать.
  Девка поправила перья на голове и с подозрением покосилась на побледневшего молодчика в прекрасно сшитом фраке.
  - А вам-то какое дело до Бетси?
  Майкл вышел. Итак, где-то на территории отнюдь не малых штатов затерялась беременная Бет. И кто знает, может именно он отец её ребенка? А может, и нет. Странно, но последняя мысль не доставила ему утешения: Майкл почувствовал себя настолько гадко, что весь остаток зимы провел один.
  У него в ту зиму было слишком много дел с реконструкцией авиазавода. Неожиданно быстро удалось заключить первый выгодный контракт на поставку электротехнического оборудования для истребителей 'Тандерболт'. А потом Фрейзеры получили возможность поставлять комплектующие для авиазаводов в Бразилии. Контракт заключил от имени своего правительства ди Оливейра, имевший доверительные отношения с диктатором Варгасом.
  Дело пошло, но как всегда в таких случаях потребовалось немало усилий, чтобы его наладить. Майкл мотался по стране, изучая специфику военного авиационного производства и добиваясь лицензий на поставку авиационного оборудования в Бразилию, а это было непросто из-за вполне понятной секретности, окружающей всё, что связано с вооружением.
  Известие о рождении очередной дочери Патриции он воспринял равнодушно. Ему позвонила теща, но даже придерживая трубку у уха, Фрейзер продолжал рассматривать чертежи очередного узла.
  - Мой приезд нужен? - рассеянно осведомился он.
  Похоже, Джулия растерялась.
  - Не знаю. А как вы считаете?
  Майкл холодно хмыкнул.
  - Не важно, что считаю я. Важно, что ваша дочь не видит в этом необходимости.
  На том конце провода воцарилась глухая пауза.
  - Майкл... пожалуй, вы всё не правильно понимаете, - неуверенно и с горечью пробормотала теща.
  Но Фрейзер ничего и не хотел понимать. Ему уже давно надоело всё, связанное с женой. Сколько можно биться головой о стену?
  - Я позвоню Хелен и поздравлю её, - нехотя пообещал он.
  Но после недолгого раздумья звонить не стал, обойдясь поздравительной телеграммой и заказав корзину роз. Зато тетки пожелали лично поздравить роженицу. Впрочем, об этом он узнал позже.
  А пока Майкл колесил по стране, заключая договоры с поставщиками и расширяя совместный бизнес с зятем.
  Между тем, каждый день приносил все новые и новые тревожные известия из Европы. Гитлер захватил Норвегию, Данию, Бельгию и Нидерланды.
  Каждое утро, разворачивая за завтраком очередную газету, Фрейзер первым делом искал глазами колонки международных новостей. С легким холодком внизу живота он осознавал, что его семью от войны начинает отделять только узкая полоска Северного моря.
  Когда немцы вступили во Францию, его нервы не выдержали, и он позвонил жене. Тогда Майкл находился в Калифорнии, но слышимость была прекрасной. Правда, диалог получился настолько кратким и сухим, как будто его вела пара спартанцев.
  - Хелен?
  - Я слушаю.
  - Как вы там?
  - Живы и здоровы.
  - Гитлер уже во Франции.
  - Я знаю.
  - Тебе и детям нужно срочно покинуть Англию.
  - В этом нет необходимости.
  - Но...
  - Извини, мне нужно кормить малышку. До свидания.
  Пришлось, тяжело переведя дыхание, положить трубку на рычаги. Хелен отчетливо дала понять, что не желает с ним разговаривать. Всё бы ничего, но в Англии подвергались опасности его дети. И пусть жена не хочет иметь с ним дела, причем здесь Эд и малышки?
  Обсудить эту проблему он решил в семейном кругу, приехав в конце июня в родительский дом. Может, Хелен будет более внимательна к аргументам свекра?
  Но жаркий июньский денек оказался богат сюрпризами.
  Пока Майкл возился с подарками и детьми, вокруг него как стая надоедливых ос кружили тетки.
  - Тебе нужно срочно вылететь в Англию и перевезти сюда семью, - наседала тетя Мейбл. - У них продукты по карточкам, и Джулия едва сводит концы с концами.
  - Бедняжка Хелен работает: шьет противогазы и военную форму. Это не дело для женщин из семьи Фрейзеров. Можно подумать, что тебе не на что содержать жену.
  Майкл как раз играл с Джеральдом, показывая ему новую железную дорогу. Сын увлеченно запускал паровоз, и громко смеялся, когда тот сигналил, проезжая семафор. С наслаждением вдохнув запах, исходящий от его темных волос, отец с тоской вспомнил Эдварда.
  - Хелен отказывается покинуть Англию, - пояснил он теткам. - Я ей недавно звонил.
  Старые дамы раскудахтались, как возмущенные куры.
  - Да разве по такому поводу звонить надо? Срочно поезжай в Англию и привези жену с детьми сюда.
  Можно подумать, что это легко сделать. В глубине души Майкл был уверен, что все уговоры бесполезны: Хелен останется в Англии, и в первую очередь потому, что прекрасно осознает: она не нужна ему.
  Фрейзер - старший с Эвис приехал прямо к обеду в дурном расположении духа.
  - Дела на бирже нестабильны, - пожаловался он сыну, - того и гляди грядет обвал. А все из-за войны во Франции.
  - Вряд ли, - усомнился Майкл, - все будут выжидать, чем закончится французская заварушка.
  - И так понятно. Несмотря на вмешательство англичан, дела у французов плохи. Вчера немцы оккупировали Париж.
  Об этом Майкл не знал: в утренних газетах информации ещё не было.
  С неохотой оторвался он от игры с сыном и поплелся вслед за отцом в кабинет.
  - Я бы хотел, чтобы ты поговорил с Хелен и пригласил её к нам.
  Рассеянно перекладывающий бумаги на столе Фрейзер-старший с иронией посмотрел на отпрыска.
  - А твоего приглашения уже недостаточно? - и не дожидаясь ответа, с досадой добавил. - Когда же ты поставишь точку на этой пародии на брак? А то диво какое-то: жить вы с ней не живете, а только производите на белый свет детей, совокупляясь точно бык с коровой. Сколько встреч, столько детей. Или тебе слава Авраама покоя не дает? Хочешь стать прародителем новой нации? А о таком изобретении, как презервативы ты никогда не слышал?
  Ну, всё! Родителя понесло. Если уж он его внуками стал попрекать... А что делать, если жене не нравится заниматься сексом в презервативах?
  - Хелен не хочет со мной разговаривать.
  Отец хмуро фыркнул.
  - Наверное, слухи о твоих похождениях достигли и Англии. Казанова!
  Майкл удивился. Казанова? Да его жизнь в последние полгода под стать монашеской. Но он не стал разубеждать отца. Было ясно, что старик не в духе, и кроме дюжины язвительных реплик от него ничего не услышишь.
  Неожиданно ясность в этот вопрос внесла Эвис.
  Когда он перед обедом заглянул в гостиную, мачеха увлеченно сплетничала с тетками. Её злорадно стрекочущий голос достиг его слуха ещё на пороге, и Майкл хотел незаметно ретироваться, но поздно: его заметили.
  Эвис в модном платье полувоенного спортивного стиля смотрелась неплохо. Легкий загар оттенялся белой малюсенькой пилоткой, теряющейся среди черных кудрей взбитого надо лбом солидного кока. Сейчас она пузырилась от возбуждения, и синие глаза светились удовольствием, которое женщины испытывают, узнав какую-то сенсационную сплетню.
  - Майкл, - окликнула, заметив его попытку ретироваться, тетушка Сара, - иди сюда. Милочка Эвис рассказывает потрясающие вещи.
  - Кто бы сомневался, - с тоской буркнул Майкл, неохотно плетясь к дамам. - Так что же произошло, если вы так потрясены? В моду вошли юбки с кошачьими хвостами?
  Тетки похихикали, и даже Эвис с веселой укоризной взглянула на мрачного пасынка.
  - Ох, Майкл, ты такой забавный.
  Она выдержала короткую паузу, безуспешно пытаясь создать интригу, но сообразив, что вряд ли его это расшевелит, быстро выпалила:
  - Полин Питбот беременна. Представляешь, без мужа!
  У Майкла появился мерзкий привкус во рту.
  - Откуда вы узнали?
  - Так у неё уже живот торчит. Говорят, ей через пару месяцев рожать. И главное: никто не знает отца будущего ребенка. Представляешь?
  М-да. Действительно, сюрприз. Майкл испуганно прикинул: ребенок мог быть и его, хотя... что он - единственный мужчина в мире, чтобы брать на себя отцовство любого появляющегося на свет младенца?
  - Кого сейчас этим удивишь? - изобразил он безразличие. - Мы не в Новой Англии прошлого века: камнями её не закидают и алую букву носить не заставят.
  - Говорят, мистер Питбот в ярости и грозится убить соблазнителя.
  - Наверное, поэтому Полин и молчит.
  Майкл весьма правдоподобно изобразил зевок, но не успел ещё вернуть губы в исходное положение, как наткнулся на подозрительно поблескивающий взгляд тетушки Мейбл.
  - На Рождество Полин висла у тебя на шее, - коварно запустила она в него свои скрюченные артритом когти, - и я даже видела...
  Майкл сурово посмотрел на распоясавшуюся родственницу. Так и есть: эти сварливые старушенции никогда не спят. Только и делают, что ночь напролет шастают между спальнями, подслушивая под дверьми.
  - Чтобы вы не видели, тетушка,- с нажимом произнес он, - вам показалось. Мисс Питбот хорошо известно, что у меня жена и пятеро детей. Деликатное положение Полин - дело самих Питботов. Из дома с младенцем на руках её не выгонят и ребенка в приют не сдадут.
  От теток ему удалось отбрыкаться, но на отца такие аргументы вряд ли произведут впечатление. Вот ведь, на чужом пиру похмелье! Не хотел Майкл эту девку: разве что дубиной не отмахивался, а в результате получилось, что Полин - невинная жертва, а на него повесили сомнительные лавры соблазнителя. Как бы подтверждая эту мысль, тетя Сара сурово сомкнула губы.
  - Господне наказание всё равно настигнет подлеца, опозорившего доверчивую девушку. Хотя и сама девица должна себя блюсти!
  - Ох, уж эти современные нравы,- с наслаждением подхватила тетя Мэйбл,- конечно, Полин виновата сама. Ведь не всем так везет, дорогая, - выпустила она отравленную стрелу в Эвис, - не каждый мужчина оказывается таким безукоризненным джентльменом, чтобы бросить жену ради любовницы.
  - Я никогда не была любовницей мистера Фрейзера, - оскорбилась Эвис.
   Майкл со снисходительной жалостью посмотрел на раскрасневшуюся мачеху. Вот уж воистину несчастная жертва. С кем она надумала сражаться? Да от неё сейчас мокрого места не останется!
  - Конечно, дорогая. Ведь если бы знать заранее, что все попытки завести ребенка закончатся провалом, мистер Фрейзер никогда бы не женился. Милочка Хелен гораздо реже видит мужа, однако подарила ему уже пятерых детей. Вот что отличает истинную леди от не осознающих свой долг вертихвосток.
  Эвис сникла. Тетки садистки били её в самое больное место и, судя по всему, не собирались останавливаться, войдя в кураж. Майкл трусливо ретировался в сад, сославшись на желание погулять с детьми.
  Разговор с отцом состоялся уже после ужина, когда дамы удалились из столовой, чтобы дать им в покое выпить по бокалу портвейна. Старший Фрейзер не стал читать ему мораль: он был мрачен и деловит.
  - Я уже давно потерял надежду, что ты наведешь хоть сколько-нибудь приемлемый порядок в своей жизни,- с горечью высказался отец, рассматривая на свет рубиновое вино, - мне известно, что эта потаскушка спала на Рождество в твоей постели. Мэйбл следила за вами. Конечно, это может быть чей угодно младенец, но Полин уверена, что твой. Если она поделится своими соображениями с отцом, мы потеряем хорошего делового партнера, и неизвестно: не придется ли нам следующее Рождество встретить в очереди за благотворительной тарелкой супа.
  Это была любимая присказка отца, на которую не стоило обращать внимания, но в остальном он был прав.
  - Что делать? - не стал оправдываться Майкл.
  Отец задумчиво молчал, продолжая смаковать напиток, пока на донышке не осталось несколько капель, на которые он с сожалением покосился, а потом все-таки процедил сквозь зубы:
  - Отправляйся в Бразилию к сестре и зятю и помоги наладить производство. Просчитай до конца все риски, подумай: к каким именно типам самолетов придется выпускать комплектующие детали? Может, выгоднее завозить их из США и только собирать на месте? В этом случае будет гораздо меньше головной боли с нашим департаментом.
  Отец был прав, и хотя меньше всего на свете Майклу хотелось лететь в Бразилию, это было хорошим поводом на время исчезнуть из Штатов, чтобы случайно не столкнуться с Питботами до родов Полин. А там видно будет. В конце концов, он женат и не может предложить ей руку и сердце, даже если она родит тройню.
  
  
  24 АВГУСТА 1940 ГОДА.
  Бразилия оказалась значительно более приятным местом, чем он предполагал, и если бы не параноик зять Майкл пожелал бы остаться здесь навсегда.
  Джун со своим мужем жили в бывшей столице Бразилии в городе Сальвадор-да-Баия. И хотя Фрейзер часто бывал в Рио, его сердце навсегда покорили тихие улицы этого городка: освежающий бриз со стороны моря, дремлющие в экваториальном зное пронзительно белые колониальные особнячки, симпатичные улочки с разноцветными домами, дребезжащие трамвайчики, и неправдоподобно роскошные мулатки. Девушек с такими чувственными формами Майкл не видел никогда.
  Баия состояла из двух частей: Верхнего и Нижнего города, соединенных подъемником Ласерда. Роскошный особняк зятя располагался на холмах Верхнего города, соседствуя с такими же красивыми дворцами местных богачей. Здесь же находились правительственные офисы, церкви и монастыри - настоящие шедевры колониальной городской архитектуры.
  На фуникулере Ласерда Лифт можно было спуститься в Нижний город, в прибрежной части которого раскинулся старый порт, более современные кварталы, а так же находился коммерческий и финансовый центр Сальвадора.
  На рынке Модело Маркет можно было найти экзотические изделия местных умельцев. Чернокожие женщины Баии в белых просторных платьях продавали тропические фрукты, цветы и различные кушанья местной, весьма оригинальной кухни. Майкл любил время от времени посидеть в местных закусочных и посмаковать вкуснейшие блюда с диковинными названиями: вата-пас, акараджес, ксинксинс.
  Да и сам стиль жизни города был как будто пропитан запахом пряностей и ванили с тяжелой довлеющей над всем ноткой океана, пляжи которого простирались к северу от Баии почти на тысячу километров, радуя глаз белым песком и кокосовыми пальмами.
  Фрейзеру нравилось здесь всё: и тихие сиесты, и манера осуществлять деловые сделки как бы между прочим: во время партии в бильярд или на приеме с коктейлями; кучки стекающихся каждое утро к мессе женщин в строгих вуалях; живописные наряды мулаток; капоэйра; казино, где какаовые плантаторы, швыряли на игральный стол пачки денег. Майкл очень быстро постиг этот стиль жизни: завел себе белый костюм и широкополую шляпу, кучу веселых приятелей из местной 'золотой молодежи', хотя и понимал, что для них он чужак - 'гринго'.
  Фрейзер хотел было поселиться в отеле, чтобы иметь свободу действий, но Джил и зять не захотели об этом даже слушать.
  - У нас достаточно большой дом, чтобы устроить тебя, дорогой шурин, со всеми удобствами, - решительно прервал ди Оливейра его блеяние о нежелании стеснять любезных хозяев, - мы познакомим тебя с нужными людьми.
  Надо сказать, что свое обещание он выполнил, хотя жить рядом с этим человеком для Майкла оказалось непросто. Зять показал себя во всей красе уже во время обеда, данного в честь его приезда.
  Это произошло 22 июня 1940 года: в черный для всей Европы день, когда престарелый маршал Петен подписал акт о капитуляции Франции. Газеты возбужденно писали об ужасах переправы разгромленной английской армии через Ла-Манш, миллионах беженцев, и прочих ужасах войны.
  А здесь во главе стола, ломящегося от старинного фарфора, хрусталя и золотых приборов безукоризненной сервировки сидел холеный мужчина и с бокалом шампанского в руке провозглашал тост за 'нашего истинного друга Адольфа Гитлера'. И, кстати, находил полное понимание среди своих гостей.
  - Миру нужен диктатор!
  - Европа уже давно нуждается в хорошем уроке.
  - Гитлер установит новый мировой порядок.
  У Майкла на языке вертелось: чем же плох старый порядок, раз они при нем живут припеваючи? Но едва ли он здесь кому-то и что-то доказал. Фрейзеру нужны были эти люди, а какие тараканы бегают у них в голове его интересовало мало. И все-таки, подобные речи здорово действовали на нервы, а зять мог говорить о своем кумире часами, и его мало трогало, что у шурина при этом становится скучный вид.
  Надо сказать, что дон Феликс Мадуйра дос Сантос ди Оливейра был не одинок в своем обожании Гитлера. В тридцатые годы многократно увеличился торговый оборот между Бразилией и Германией.
  Немцы в подавляющем большинстве жизни не мыслят без кофе, бразильский же кофе составлял почти половину от всего германского импорта этого продукта, не говоря уж о вывозимом в рейх хлопке, табаке, и трех четвертей всего бразильского натурального каучука. Германия хорошо и вовремя платила. Нацисты пользовались невероятной популярностью среди бразильских военных во главе с диктатором Варгасом, поэтому сразу после начала войны Бразилия заявила о своем нейтралитете.
  И вот теперь Фрейзер был вынужден вращаться среди людей, любимой темой разговора которых являлось обсуждение достоинств диктатуры в противовес демократии.
  Но больше всего Майкла допекала сестрица. Его раздражала манера Джил взирать на супруга как на живого бога. Он не понимал, куда делась его очаровательно безголовая распутница сестра и откуда на её месте оказалась погрузневшая почтенная матрона, которая каждый день ходит к утренней мессе (Джил приняла в новом замужестве католичество), носит закрытые темные платья и шляпки с вуалями и может часами рассказывать о своем младенце.
  - Не скучаешь по Монте-Карло? - Майкл как-то попытался её поддеть. - Наверное, там до сих пор маячит твоя тень среди рулеток.
  Джил снисходительно покосилась на братца.
  - Такие вещи быстро надоедают, - чопорно пояснила она ему,- и ведут к духовной деградации.
  Майкл с невольным уважением взглянул на постно поджавшую губы молодую женщину.
  - Откуда ты знаешь такие мудреные слова?
  - Мне все доступно пояснил отец Диего,- восхищенно выдохнула Джил. - Вот с кем тебе нужно потолковать, мой бедный заблудший барашек.
  'Барашек' только недоверчиво фыркнул.
  - Я не люблю служителей Бога.
  - Ты просто дурачок, но и такие нужны Создателю.
  - В этой нелепой шляпке ты похожа на ворону, - нервно огрызнулся он в ответ на 'дурачка'.
  - Эту шляпку я купила на Пляс-пигаль, и отвалила за неё кучу денег. Но мужчины редко разбираются в женской моде. Зато твоя жена всегда одевалась с большим вкусом, хотя вероятно ты уже забыл, как она выглядит.
  Эта небольшая перепалка немного улучшила ему настроение, и всё же в доме ди Оливейры он чувствовал себя не в своей тарелке, поэтому часто пропадал по вечерам в увеселительных учреждениях.
  Со знаменитым прелатом он познакомился в начале августа, когда тот посетил Баию. Кардинал в силу своего положения смог избегнуть родственного гостеприимства и поселился в епископском дворце, но всё равно нашел время, чтобы посетить семью племянника.
  Майкл с умеренным интересом разглядывал семейную достопримечательность дома ди Оливейры. Отец Диего оказался крепким сухощавым стариком в красной мантии. Из-за круглых линз очков на американца глянули умные серые глаза на аскетически худом морщинистом лице.
  - Ваше святейшество,- почтительно поцеловал перстень на его руке хозяин дома, - хочу представить вам моего американского шурина - Майкла Фрейзера.
  К удивлению Майкла ему понравился святой отец. Не так, чтобы сразу, но постепенно, фраза за фразой у него крепло убеждение, что это умный и приятный человек.
  Начнем с того, что он не поддерживал профашистские взгляды своего племянника. Когда ди Оливейра в очередной раз разболтался о своем кумире, кардинал его мягко остановил:
  - Для того чтобы правильно оценить происходящее в Европе недостаточно вдохновляться лозунгами и идеями людей, поступки которых неоднозначны. Нужно сначала увидеть, к чему это приведет. Продекларировать можно всё, что угодно, но вот насколько эти обещания будут соответствовать истинному положению дел: большой вопрос!
  - Я уверен, что фюрер...
  Глаза прелата блеснули ледяной синью.
  - Бойся лжепророков.
  И Майкл с веселым удивлением увидел, как съеживается, словно лопнувший шарик его чванливый шурин, и становится больше похожим на виноватого школьника, чем на диктатора.
  Все высказывания прелата были полны здравого смысла и житейской мудрости.
  - Беда всех сегодняшних молодых людей, - заявил он Майклу, проницательно изучая его сквозь очки, - что они слишком быстро принимают судьбоносные решения. А потом не торопятся признать ошибки, малодушно уходя от решения самых насущных проблем. Так нельзя: рано или поздно за все приходится платить.
  Позже, вспоминая этот разговор, Майкл пришел к выводу, что святой отец либо обладал даром предвидения, либо необычной прозорливостью, но только его слова оказались пророческими.
  В то утро ничто не предвещало беды.
  Здесь в южном полушарии наступала весна, и все благоухало цветами, ванилью и вкусными запахами утреннего кофе.
  Майкл как раз одевался к завтраку и, напевая модную в то лето румбу, завязывал перед зеркалом галстук, когда в его комнате раздался телефонный звонок. Все находящиеся в спальнях телефоны имели внутренние номера и подключались к общему коммутатору.
  Фрейзер решил поначалу, что это Джил поторапливает его к завтраку, поэтому не особо поспешил отвечать, проводя расческой по волосам, но телефон уж слишком настойчиво трезвонил, и он, выругавшись про себя, поднял трубку.
  Вместо голоса сестры раздался голос дворецкого, предупреждающего, что на линии Нью-Йорк. Майкл удивился: отец нередко звонил ему, но в этот час в Штатах ещё все спят.
  В трубке действительно раздался напряженный отцовский голос.
  - Майкл, - глухо пророкотал Фрейзер-старший, - тут такое дело...
  Сердце Майкла неожиданно сжалось, вспотел лоб, и мерзко затряслись руки. По необычно мягкой родительской интонации он моментально понял, что произошло нечто страшное.
  - Что случилось?
  На том конце провода воцарилась напряженная пауза.
  - Позавчера бомбили центр Лондона.
  Об этом Майкл ничего не знал: в местных газетах пока ничего не было, а европейские приходили сюда с приличным опозданием. У него судорогой страха свело горло.
  - В общем, Майкл, мальчик мой, час назад звонила миссис Вормсли: бомба попала в дом, где жила Хелен с детьми.
  - Они ранены?
  И вновь пауза, которая, казалось, растянулась до бесконечности, а потом тихий ответ:
  - От дома осталась только воронка.
  Наступила странная тишина. Вроде бы также заливало утреннее солнце убранство спальни, но для растерянно повесившего трубку Майкла вдруг все стало стремительно исчезать. Он опустился на стул, и тут... появилась Хелен! Майкл отчетливо увидел жену именно такой, какой она была в день их первой встречи десять лет назад: робкая, застенчивая, очаровательная девушка, восторженно взирающая на мир удивительной красоты бархатистыми глазами. И волна такой мучительной боли разорвала ему грудь, что заложило уши и почернело в глазах.
  В комнате неожиданно появились люди, которые трясли его, хлопали по щекам, а он только пораженно глядел в перепуганные лица и смутно недоумевал: чего они все от него хотят, и почему странно и беззвучно открывают рты? И только флакон с нюхательной солью, сунутый под нос сестрой привел его в себя настолько, что Майкл услышал собственный крик, который оказывается все это время вырывался из его груди. Вместе с сознанием вернулась и страшная боль, и он, застонав, закрыл глаза. Но взволнованные зять, сестра и прочие домочадцы засыпали его взволнованными вопросами:
  - Что произошло?
  - Звонил отец?
  Люди были не на шутку перепуганы: они ведь не знали, что это было только его горе. Надо взять себя в руки и всех успокоить, хотя видит Бог, ему это стоило сверхчеловеческих усилий.
  - Позавчера немцы бомбили Лондон, - с трудом прохрипел он, едва справляясь со спазмами в горле, - от моей жены и детей осталась только воронка.
  Джил, тихонько ахнув, присела на край кровати, а зять покрылся алыми пятнами, трясущимися руками растерянно стащив с себя очки.
  - Мне жаль... очень жаль... - только и сумел пробормотать ди Оливейра.
  Действительно, а что он ещё мог сказать ему в утешение: что смерть Хелен и детей необходима для установления в Европе 'нового порядка'?
  
  
  ЛОНДОН.
  Напрасно отец умолял Майкла не покидать Америки.
  - Какой от тебя толк сейчас в Англии, - взволнованно толковал он, - что осталось от Хелен и детей уже похоронили. Атлантика опасна: в океане снуют немецкие подводные лодки, которые втихаря топят всё, что идет не под союзническими флагами. Воздушные перелеты не менее рискованны. Англию бомбят, и ты сам можешь угодить под налет.
  Вставил свое слово и порядком смущенный Фред.
  - Англия на военном положении. Ты можешь тупо застрять в лагере для интернированных из-за какой-нибудь глупой чиновничьей ошибки, и пока суд да дело пройдет уйма времени. Я виноват перед тобой... мы все виноваты, но...
  Они не понимали его. В заботе о безопасности Майкла родственники вряд ли осознавали, что он не сможет жить как раньше.
  Наверное, от боли у Фрейзера частично помутился разум, потому что он сделался нечувствительным к опасности смерти. Неосознанно он даже мечтал погибнуть: от немецкой торпеды или бомбы, всё равно. Лишь бы избавиться от невыносимых угрызений совести, которые мучили его изощрение пыток. Теперь, когда их с Хелен разлучила смерть, до Майкла с запозданием дошло, почему они не смогли стать счастливыми: жена никогда не была уверена в искренности его чувств, всё время и вполне объяснимо ожидая предательства. Именно нежелание понять эту женщину и разделить её интересы, его холодность и циничность привели их брак сначала к краху, а потом и вовсе к гибели семьи.
  О погибших детях Майкл боялся даже думать, отчетливо сознавая, что может просто сойти с ума от чувства вины.
  Как он выжил тогда? Как не допился до белой горячки и не прыгнул в мрачные воды Атлантики в одну из тех страшных ночей, когда плыл в Англию?
  Фрейзера удержало от самоубийства только одно детское, хотя и мало смешное в своей трагичности желание доказать то ли самому себе, то ли мертвой Хелен: он не боится бомб, погубивших жену, и приедет к ней, даже если её уже нет.
  Фрейзер приехал в пострадавший от бомбардировок Лондон 4 сентября.
  Английская столица встретила его затемнением, пропитанным гарью воздухом, пылающими развалинами домов, воем сирен, предупреждающих о налетах, и общим стойким ощущением беды. К его удивлению, англичане не выглядели подавленными или растерянными, разве более озабоченными да чаще, чем обычно поглядывающими на небо.
  В американском посольстве Майклу выдали необходимые документы для перемещения по внутренним графствам, снабдили продовольственными карточками, но предупредили, что в стране властвует режим чрезвычайного положения и люди очень подозрительно относятся к приезжим иностранцам. И именно из кабинета консула Фрейзер позвонил в Бленчинг.
  Он не знал, как посмотреть в глаза женщине, потерявшей по его вине дочь и внуков, но если последних спасти не удалось, может, удастся увезти из страны тестя и тещу? В согласии Вормсли покинуть Англию Майкл сильно сомневался, но для очистки совести должен был сделать это предложение. На телефонный звонок ответил тесть, сухо согласившийся его принять.
  Но прежде чем покинуть Лондон, Майклу пришлось пережить бомбежку. Он уже лежал в постели, уныло думая о предстоящей встрече, когда раздался пронзительный вой сирен, и к нему в номер застучал консьерж, громко призывая спуститься в бомбоубежище.
  Состояние духа у Фрейзера было настолько угнетенное, что предательская мысль остаться в постели и довериться тому, что суждено, настойчиво засела у него в голове.
  Безразлично прислушивался он к торопливым шагам и взволнованным голосам бегущих вниз по лестнице людей: ему почему-то претил этот поспешный бег от смерти. Но когда он услышал пронзительный шум моторов бомбардировщиков, его охватила жуть, а когда первый взрыв потряс все здание гостиницы, и посыпалась штукатурка, Майкл подскочил с постели, торопливо оделся и спустился в подвал, где было обустроено бомбоубежище.
  Нет, не все ещё дела были им сделаны на этой земле, чтобы так бездарно умереть.
  Пока продолжался налет, он сидел в подвале в обществе перепуганных людей, с надеждой и страхом взирающих на массивные своды бетонного перекрытия: попадут или не попадут, выдержит или не выдержит?
  - Бомбят, в основном, порт и Ист-энд, - промямлил кто-то, желая утешить окружающих, но желаемого эффекта эти слова не достигли.
  Хелен жила в другом районе, а что толку? Бомбы настигли её и там.
  Бензин распределялся по карточкам и только на неотложные нужды, поэтому впервые в жизни Майкл был вынужден добираться до пункта назначения на поезде в компании дородной и дурно пахнущей вдовы лет пятидесяти, двух её мопсов и вертлявого прыщавого подростка лет двенадцати, постоянно исподтишка дразнившего несчастных псов. Те возмущенно лаяли, женщина сначала одаривала озорника ледяными взглядами, но вскоре её терпение иссякло, и на голову несносного мальчишки обрушился внушительных размеров зонт.
  - Безобразник, - завопила вдова,- оставь в покое беззащитных животных! С тех пор, как отменили занятия в школах вы стали сущим проклятием для порядочных людей. Если бы у нас было настоящее правительство, оно бы вас всех загнало в Работные дома!
  Работные дома у Майкла четко ассоциировались с Диккенсом и девятнадцатым веком, но разве родился смельчак способный возразить разгневанной даме под полтинник, да ещё таких внушительных размеров? Тем более что её инквизиторский взгляд уже уперся в его шляпу 'а-ля Гарри Купер'.
  - Иностранец? - враждебно спросила дама.
  - Американец, мэм, - Фрейзер любезно растянул губы в улыбке.
  - Янки? Оно и видно. Настоящий джентльмен давно бы поставил юного нахала на место и не дал издеваться над добропорядочной вдовой. Куда вы следуете?
  Да, война значительно изменила нравы в английской глубинке, если почтенные вдовы позволяют себе разговаривать с незнакомыми мужчинами.
  - В Бленчинг, мэм.
  Неожиданно в разговор вмешался крутящийся все это время как юла юнец. Растянув губы в дурашливой усмешке, обнажившей щербину между зубами, он жизнерадостно фыркнул:
  - Я тоже еду в Бленчинг. Меня там будут встречать. А вас?
  Майкл неопределенно пожал плечами. Он предупредил Вормсли о приезде, но вряд ли они сочтут нужным выслать ему навстречу машину.
  Мальчишка, между тем, болтал как заведенный.
  - Тетя Агата выпроводила меня из дома. Говорит, что в Лондоне небезопасно, но, по-моему, я ей просто надоел.
  - Не мудрено, - мрачно буркнула дама,- мигрень появляется уже через пять минут общения с тобой. И совершенно безответственно со стороны твоей тети обременять посторонних людей такой докукой.
  Но несносный ребенок и бровью не повел на её ворчание. Он ухитрился тайком дернуть одного из псов за ухо, невинно глядя при этом прямо в глаза Фрейзера. Псы залаяли, разъяренная дама издала гневный рык, и объяснения мальчишки потянул в общем шуме.
  - Друг... приглашение... бабушка...
  Это единственное, что из общей какофонии звуков уловил Майкл. Впрочем, ему не было особо интересно. Он ещё не обрел способность смотреть на мальчишек этого возраста без тошнотворной боли. Конечно, подросток не мог сравниться с Эдвином: веснушчатый, рыжий, с тонкими ножками в гетрах, нелепо торчащими из-под слишком коротких шорт. И все же в его голове мелькнула мучительная мысль о несправедливости происходящего. Вот сидит рядом живой и здоровый несносный мальчишка, а его сын превратился в выжженную воронку среди безобразных обломков (Майкл побывал на месте катастрофы). Почему Всевышний решил именно так?
  Весь во власти мрачных дум он больше не реагировал на перепалку спутников, сосредоточив невидящий взгляд на пробегающих за окном пейзажах. Майкл настолько углубился в себя, что опомнился только, когда мальчишка задергал его за рукав плаща.
  - Эй, мистер, уже наша станция. Проспите!
  Майкл встрепенулся. Может, он действительно задремал? За окном останавливающегося поезда замедляли ход деревья и дома. Вот появился и перрон со встречающими людьми. Фрейзер рассеянно скользнул глазами по смазанным движением и мутным стеклом лицам, зато мальчишка завопил как пароходная сирена:
  - А вот и Эд со своим дедом.
  - На рукаве джентльмена траурная повязка, - заметила дама, моментально загородившая крупом все пространство окна.
  Майкл доставал с полки саквояж, в пол уха слушая их диалог. Мальчишка со свойственным его возрасту жестокосердием к чужому горю радостно пояснил спутнице:
  - У Эда во время бомбежки погибли мать и сестрички. Вот они и носят траур. Тетя Агата тоже в трауре. Мне на похоронах повязали на рукав черный креп, но он все время сползал и рвался...
  На этом парне порвался бы, наверное, даже брезент.
  Пассажиры поспешили к выходу. Мальчишка выскользнул первым и устремился к дожидающимся на перроне родственникам. Ступив на платформу, Майкл поставил свой саквояж и неторопливо осмотрелся, соображая, как ему добраться до Бленчинга. Невольно его рассеянный взгляд остановился на старике и мальчишке, встречающих юного попутчика, и он недоуменно замер, заметив, что те также уставились на него.
  Майклу понадобилось несколько мгновений, чтобы узнать в пожилом джентльмене своего тестя, и тогда его ошеломленный взгляд опустился на ребенка рядом. 'Кто бы это мог быть? - заторможено подумал он. - Эд... сестрички и мать погибли...'
  Догадка обожгла его, как кипяток. Это было настолько невероятно чудесно, что Майкл не поверил сам себе, жадно рассматривая мальчишку. Черные волосы, выбивавшиеся из-под хулиганской кепки, тонкий нос...
  - Эдвард?!
  Потрясение оказалось настолько велико, что Фрейзер так и остался стоять, глядя на чудом ожившего сына. Мимо шли люди, пронзительно прогудев, тронулся поезд и, в конце концов, на перроне остались только они.
  Неизвестно, насколько ещё бы затянулось это потрясенное созерцание, но в планы недавнего попутчика Фрейзера оно не входило. Мальчишке несвойственно было стоять на месте дольше трех секунд, поэтому он сначала интенсивно затряс мистера Вормсли за рукав, что-то противно заныв, а потом принялся изо всех сил толкать Эдварда, который, не мешкая, двинул ему кулаком в плечо.
  И вот только благодаря этой потасовке Майкл окончательно поверил, что перед ним живой сын, а не подсунутый отчаявшимся рассудком фантом.
  Машинально подхватив саквояж, он подошел к тестю и сыну.
  - Здравствуйте, сэр.
  И присев на корточки, оказался на уровне глаз Эдварда.
  - Здравствуй, Эд.
  Ему хотелось сжать его в объятиях, расцеловать, вдохнуть запах волос, ощутить живое тепло ребенка, но мальчишка смотрел на него настолько холодно и отстраненно, что Майкл не отважился дать волю отцовским чувствам.
  Несколько минут спустя они пешком направились в Бленчинг.
  - С началом войны бензина не достать, и мы теперь повсюду передвигаемся либо пешком, либо на велосипедах. Джулия работает на оборонном заводе, а я из-за своего радикулита оказался на домашнем хозяйстве, - безо всякого выражения неспешно рассказывал сэр Самюэль, - научился отоваривать карточки. Мы с Эдом сами пилим дрова, ставим силки на зайцев и рыбачим. Жизнь продолжается...
  Странно, но Майклу показалось, что старый джентльмен пытается его приободрить. Мистер Вормсли не выглядел раздавленным несправедливой судьбой, отнявшей у него единственную дочь: сух, подтянут и спокоен. Ох, уж эта знаменитая английская сдержанность!
  Пока мужчины неспешно вышагивали по дороге, мальчики их опередили, и о чем-то оживленно болтая, исчезли за поворотом.
  Майкла, конечно, интересовало, каким образом выжил его сын, но задал он вопрос о другом мальчишке.
  - Кто этот шустрый паренёк?
  Сэр Самюэль с неожиданной улыбкой тяжело перевел дыхание:
  - Его светлость граф Джонатан Абелмарл. Для нас просто Джо. Сущее наказание для всей родни. Правда, родни-то осталось всего лишь три человека: Джулия, леди Агата и леди Абигайль. Последняя уже давно передвигается в инвалидной коляске: куда уж ей уследить за таким озорником. Леди Агата тоже не в состоянии им заниматься: у неё столько дел в оборонном комитете. Вот и прислали ко мне, чтобы я следил за мальчишками, да попутно учил геометрии, чтобы не забыли школьную программу.
  Майкл только головой покачал: он так и не смог привыкнуть к английской системе воспитания. У ребенка по самую макушку титулов и наверняка денег, но ни у кого нет желания уделить ему хоть толику внимания. Спихивают эту докучливую обязанность либо на дорогие частные школы, либо на отдаленных родственников, не могущих избежать столь сомнительной чести. И ведь все твердо уверены, что именно так и нужно.
  - А... Эд?
  Вот ведь нелепая ситуация: невозможно даже открыто выразить радость при виде чудом спасшегося сына. В присутствии мистера Вормсли любые проявления эмоций казались, по меньшей мере, пошлостью. Тем не менее, тесть понял подоплеку этого сверхлаконичного вопроса.
  - Хелен забрала детей в Лондон, чтобы показать врачу. Нам сказали, что их ежегодно нужно обследовать на туберкулез, - меланхолично пояснил он,- накануне налета она отпустила Эда переночевать к Джо. В ту ночь бомба попала и в особняк леди Агаты, но спальни располагались в другом крыле, и мальчики отделались только царапинами. После бомбежки была такая суматоха, что мы не сразу узнали, что Эдвард спасся, а потом похороны... в общем, когда мы позвонили мистеру Фрейзеру второй раз, вы уже плыли в Англию.
  Майкл хмуро покосился на старого джентльмена. Долго же они раскачивались. Впрочем, он занимал в жизни мальчика столь малое место, что обижаться, пожалуй, не следовало. Подумаешь, он чуть руки не наложил на себя от горя: кого здесь это интересует?
  - Англию по-прежнему бомбят. Эта страна опасна для детей, - сухо заметил он.
  Семидесятилетний англичанин с холодной иронией приподнял брови.
  - Наверное. Но жизнь вообще рискованная штука.
  - В Америке Эдвард будет в безопасности.
  Почему-то он ожидал сопротивления, но его не последовало.
  - Пожалуй, - охотно согласился сэр Самюэль,- и если вам удастся уговорить Эдварда покинуть Англию, мы с Джулией не будем против.
  - А вы, - заикнулся было Майкл,- не хотите...
  - Помилуйте, - такого ледяного взгляда у Вормсли ему ещё не приходилось видеть.- Англия - наш дом, и если ей суждено погибнуть, мы за счастье сочтем разделить судьбу своей страны.
  Возможно, эта фраза и прозвучала бы высокопарно, но не в устах старого колониального вояки. Вормсли был прямым человеком и говорил, что думал.
  Бленчинг за годы войны изменился мало. Те же уютные сельские домики, увитые розами и плющом, с аккуратными палисадниками. 'Милая старая Англия'. Но на улицах помимо чопорных дам с корзинами появилось много людей в военной форме, а на вывесках магазинов красовались надписи 'Обслуживание только по карточкам'.
  - Меня снабдили карточками в посольстве, - поспешил сообщить Майкл, только сейчас сообразив, что его пребывание может оказаться обременительным для стола хозяев.
  - Да толку-то от них, - вздохнул тесть,- мы кормимся за счет собственного хозяйства. Джулия развела куриц и кроликов, а аренду с фермы теперь берем молоком и овощами.
  - Прислуги нет?
  Вормсли хмыкнул.
  - Почему же, есть. В Бленчинге сейчас много беженцев из Европы: они готовы взяться за любую работу за мизерную оплату, но...
  - Но?
  - Они иностранцы.
  Да, емкое объяснение. У Фрейзеров штат прислуги сделал бы честь даже легендарному Вавилону: китайцы, японцы, ирландцы, поляки, арабы, уж не говоря о чернокожих слугах. И никто не страдал от этого. Что ни говори, а англичане - настоящие снобы.
  Дом Вормсли за это время изменился мало: добавились шторы светомаскировки да в гостиной рядом с портретом дедушки герцога он увидел материнские картины. Майкл хорошо помнил свой последний визит в Англию: тогда картины висели в лондонской квартире Хелен, да и осталось их всего две.
  - Ренуар сгорел при бомбежке? - рассеянно осведомился он.
  - Нет, Хелен продала его, чтобы открыть свой магазин.
  Майклу стало не по себе, когда он вспомнил, какие нелепые подозрения роились у него в голове по поводу затеи жены. Ну и кто он после этого? Ревнивый болван.
  Между тем, на пороге дома их встретил странный субъект - худенький, уже пожилой человечек с огромными усищами пшеничного цвета. Его светлые глаза подслеповато щурились, и мистер Вормсли, отдавая распоряжения на счет гостей, выговаривал слова громовым голосом и по слогам.
  - Марек, отнесите вещи джентльмена в спальню леди Хелен.
  Надо было видеть, как бестолково заметался тот с саквояжем Майкла, прежде чем исчез в другом направлении. И вот только теперь тесть пояснил свою фразу об иностранцах.
  - Марек - чех. Был контужен, поэтому плохо слышит и почти не понимает по-английски.
  - Так зачем вы его наняли? - удивился Майкл.
  - Джулия привела его из комитета по распределению. Должен же человек где-то и на что-то жить.
  У людей на стенах висят картины, стоящие целое состояние, а они нанимают едва встреченных полоумных бестолочей только лишь потому, что им негде жить. То, что Вормсли до сих пор не обокрали, было сродни чуду.
  Миссис Вормсли приехала к обеду. Майкл увидел из окна гостиной, как теща крутит педали велосипеда, с неожиданным лихачеством огибая цветочные клумбы на подъезде к дому. Навстречу бабушке выскочили из сада Эд и Джо. Весь день они где-то скитались по своим делам, и у Фрейзера сложилось неприятное ощущение, что сын избегает общения с отцом.
  Джулия встретила зятя как обычно - тепло и дружелюбно, как будто он не разрушил жизнь её дочери, и не послужил, пусть даже косвенно, причиной смерти Хелен и малышек.
  - После обеда придется вернуться на завод, - оживленно пояснила она, крепко пожимая руку в приветствии, - едва отпросилась на пару часов, чтобы убедиться, что вы и Джо благополучно устроились. Марек - хороший человек, но...
  Саквояж Майкла, в конце концов, нашелся в одной из гостевых комнат, но об этом Джулии было знать необязательно.
  Кстати, когда они все же уселись за стол, то оказалось, что приготовленные неизвестной кухаркой блюда выше всяких похвал.
  По крайней мере, рагу из кролика было великолепным. Майкл удивился: каждый раз приезжая в гости к Вормсли, он подвергал свой желудок нешуточному испытанию. Англичане как будто специально экспериментировали с несовместимыми продуктами: копченую пикшу украшали взбитыми сливками с мандаринами, в сладкие кексы толкали тмин, в мясо - варенье.
  - Превосходный кролик, - похвалил он, и тут же получил в ответ недоверчивые взгляды, как будто был невиданным лицемером. - Кухарка тоже беженка?
  - Из Польши.
  Майкл робко улыбнулся
  - Когда закончится война, заберу её в Коннектикут.
  После обеда взрослые оказались за столом одни. И с такой здравомыслящей дамой как Джулия Майкл смог поговорить начистоту.
  - У меня сложилось впечатление, что Эдвард не рад моему приезду.
  Вормсли переглянулись, и после небольшой паузы теща деликатно заметила:
  - Он слишком много пережил, и боюсь...
  У Майкла тошнотворно сжалось сердце в ожидании неприятных слов, но Джулия в очередной раз показала себя с лучшей стороны.
  - ... рано повзрослел. Мир изменился, а дети плохо приспосабливаются к войне.
  - Я бы хотел его забрать в Штаты,- горячо заговорил Фрейзер,- в Англии не работают школы, бомбежки, и вообще...опасно.
  И вновь Вормсли обменялись быстрыми взглядами.
  - Он никогда не согласится, - прямо сказала Джулия,- сейчас для Эдварда отъезд из страны подобен дезертирству.
  - Он ведь не солдат, чтобы дезертировать.
  - Трудно сказать, кому приходится хуже: солдатам, сражающимся с врагом или детям, бессильно наблюдающим за тем, как погибают их близкие, - глухо заметил тесть. - Эд никогда не говорит о матери и сестрах, но мы знаем, как тяжело он пережил их смерть.
  Майкл не на шутку разволновался.
  - Может, скорейший отъезд из страны, наоборот, будет во благо? Смена мест и впечатлений...
  - Нет.
  - Но я уже один раз не настоял на своем, и Хелен погибла.
  Джулия опустила глаза, нервно затеребив салфетку.
  - Мы все допускаем ошибки, и иногда Господь не дает нам времени их исправить,- с болью заметила она,- но раз вы настаиваете, то попробуйте поговорить на эту тему с Эдвардом.
  - Джо я возьму на себя, - благородно пообещал тесть. - Только сразу предупреждаю: больше, чем на полчаса меня не хватит.
  - Замани его на ферму, - посоветовала тёща, с тяжелым вздохом натягивая перчатки, - покажи лошадей. Его покойный батюшка - Грей Абелмарл готов был часами торчать на конюшнях ипподрома.
  Она пошла к выходу из столовой и уже на пороге оглянулась на Майкла:
  - Я скажу Эду, что вы будете в его комнате.
  
  
  ОТЕЦ И СЫН.
  Майкл поднялся в спальню сына. Полки с книгами, сетки с мячами, теннисные ракетки и клюшки для гольфа и хоккея, полусобранная модель самолета на столе, банки с клеем, ножички, мотки шпагата, и прочая дребедень.
  Если что и приковало пристальное внимание Фрейзера, так это фотографии, украшавшие стену над кроватью сына. Их было пять или шесть, но все они запечатлели герцога. Кентсом красовался рядом с самолетом в форме летчика, сидел за штурвалом, смеялся в компании каких-то пилотов, но особенно Майкла ранило фото, на котором герцог был вдвоем с Эдвардом на рыбалке. Кентсом и мальчишка весело смеялись, вздев над головой огромную рыбу. И не было ни одной фотографии самого Майкла, брата или сестер, не было даже снимков матери.
  Эдвард вбежал в комнату, судя по разрумянившимся щекам обычно бледного лица откуда-то с улицы. Заметив отца, рассматривающего фотографии на стенах, он настороженно замер на пороге.
  Трудно сказать, что ощущал Майкл, встретившись взглядом с собственным девятилетним сыном, смотревшим на него как на невесть откуда взявшегося чужака. Боль, конечно, преобладала, но дело даже было не в этом: он чувствовал себя обворованным, нагло и бессовестно обворованным.
  Нет, этому нужно было положить конец. В конце концов, Эдвард был его сыном, а не спесивого англичанина, и он это докажет. Мальчишка уедет в Штаты хочет он того или нет.
  Но надо было ещё об этом сказать. И Майкл решил держаться твердо: уж слишком он был задет и обижен.
  - Эд, я разговаривал с дедушкой и бабушкой, и они не против, чтобы ты поехал со мной в Америку. Там ты сможешь ходить в школу. А когда закончится война...
  - Я никуда не поеду!
  Лицо Эдварда, как и лицо Хелен, имело свойство в минуту волнения покрываться неровными багровыми пятнами.
  - Я не могу бросить Эдвина, - со слезами на глазах пояснил сын. - Он делает по пять вылетов в день, спит по четыре часа.
  Эдвин! Как будто речь идет о ровеснике.
  - Я думаю, его светлость это переживет.
  - Он мне звонит... иногда. Когда может. Я знаю, что много значу для него.
  Опять герцог: не сэр Самюэль и не Джулия, а именно Кентсом. Да что же это такое?
  - Фрейзеры тебя любят не меньше, - гневно возразил он. - Дедушка и я - мы очень страдаем оттого, что в это тяжелое время ты не с нами.
  - Но моя поддержка Эдвину очень нужна, особенно сейчас... когда погибла мама.
  Последнее слово сын произнес так, что Майклу стало не по себе. Бедный ребенок... он действительно рано повзрослел.
  - Мальчик мой, - тяжело вздохнул он, - война - это дело взрослых. Его светлость защищает свою страну, а мы - американцы.
  - Я - англичанин и мама была англичанкой!
  От детского яростного крика у Майкла заложило уши. Он никогда не видел своего Эда в таком жутком состоянии: ребенка трясло, руки сжались в кулаки, лицо побледнело.
  - Я - англичанин!
  Дверь в комнату распахнулась, и порог пересек взволнованный сэр Самюэль в пальто и шляпе: по всей видимости они с Джо как раз выходили из дома, когда услышали крик Эдварда.
  - Что происходит?
  Но Фрейзерам было не до вмешательства третьих лиц. Они стояли друг против друга с совершенно одинаковыми лицами: у обоих гневно задрались подбородки, потрясенно вздымалась грудь и яростно сверкали глаза. В этот момент никто не усомнился бы, что они отец и сын.
  - Эдвард, - прикрикнул на внука возмущенный дед, - кто дал тебе право кричать на отца? Твое поведение недопустимо!
  И его упрек достиг цели: Эд тотчас устыдился своего порыва и виновато поник головой.
  - Я всего лишь хотел сказать, что никогда не оставлю свою страну, - пробормотал он. - Я - англичанин!
  И вот тогда Майкл произнес фразу, изменившую всю его жизнь.
  - Если Англия так нуждается в защитниках, что ей нужна поддержка даже маленьких детей, завтра же предложу свои услуги английскому командованию. Смею надеяться, что летаю не хуже, чем его светлость. По крайней мере, за штурвалом истребителя усижу.
  Он смерил изучающим взглядом машину на фотографии.
  - Судя по всему, Кентсом летает на "спитфайере'? Мне хорошо знакома эта машина.
  - Мистер Фрейзер,- потрясенно ахнул Вормсли, - это безумие! Кому станет легче, если наши внуки станут круглыми сиротами?
  Майкл вытер дрожащей рукой пот со лба. Обещание он дал в запале, но не чувствовал раскаяния: наоборот, при виде округлившихся надеждой глаз сына ощутил прилив сил.
  - Что делать американскому джентльмену из Коннектикута, если у него погибли жена и дочери? Плакать и рвать на себе волосы? Я попробовал, мне не понравилось.
  
  
  УАЙТС-КЛУБ.
  Майкл был американским подданным, и его страна пока не воевала с Германией. Временный вид на жительство и иностранный паспорт давали мало шансов попасть на военный аэродром, да ещё и стать пилотом истребительной авиации.
  С другой стороны, Англия в тот момент отчаянно нуждалась в профессиональных летчиках.
  Уровень подготовки английских пилотов всегда был высок, но теперь их явно не хватало. Из-за этого прискорбного факта иногда даже приходилось не реагировать на налеты немецкой авиации.
  В описываемое время нехватка летного состава стала особенно острой, поскольку множество опытных летчиков было сбито, а спешно обученные в летных школах новички погибали ещё чаще. Потери же даже среди измученных постоянными вылетами профессионалов были несоизмеримо меньше.
  Налеты сопровождающих бомбардировщики немецких истребителей 'Ме-109', горящие города, ожидание десанта немецких войск и навязчивые мысли, что именно в небе над Британией сейчас решается судьба родной страны, да ещё постоянная непреходящая усталость порождали упадок духа и повышенную нервозность в английских эскадрильях. И вот именно в этот тяжелейший момент британской истории и надумал Фрейзер примкнуть к изнывающей от перенапряжения английской армии.
  - Прямо-таки, Рет Батлер во плоти, - пробурчал Фред, когда он попросил брата как-нибудь поделикатнее сообщить отцу о своем решении. - Тебя что, контузило при бомбежке? Это европейская каша, и нам - американцам она не нужна. Доктрина Монро не перестала быть актуальной из-за того, что у тебя снесло чердак.
  - Не ворчи, - добродушно хмыкнул Майкл, - лучше помоги мне. У тебя ведь наверняка есть хорошие знакомые в английском военном министерстве? Мне нужно попасть в какую-нибудь эскадрилью истребителей.
  - Всего-то? - зло хихикнул брат. - Да ни за что на свете! Англичане-то умнее тебя, в конце концов, окажутся и вышлют новоявленного 'спасителя Британии' из страны. А будешь брыкаться и рваться в небо, вообще в психушку запрут, и вот этому я активно поспособствую. Немедля снаряжу посылку со смирительной рубашкой. А хочешь, позвоню в Скотланд-ярд и сообщу, что ты приятель Уоллис Симпсон, и проник в Англию с целью возвести её на престол?
  - Фредди, не остроумничай. Не к месту это.
  - Не к месту ты в стране английских снобов, для которых мы всего лишь вульгарные янки. Они собственного короля выгнали из страны, потому что он женился на американке.
  - Я так решил, - начал закипать старший брат.
  - Ну и пошел ты к черту! Лети хоть в рай, хоть в ад, если нет терпения дожидаться естественной смерти. Впрочем, для Англии сейчас нет существенной разницы между этими местами.
  Майкл с сомнением посмотрел на трубку телефона, раздумывая: продолжать разговор или нет? Он был не в том настроении, чтобы выслушивать ерничанье брата.
  - В последний раз спрашиваю, - холодно спросил он, - поможешь?
  Фред был, конечно, малахольным придурком, но все-таки сообразил, что есть границы, за которые лучше не переходить.
  - Ладно,- после некоторой паузы обреченно пробормотал тот,- помогу.
  Надо сказать, что на стороне Англии в тот момент воевали представители многих стран. Помимо жителей английских доминионов, сформировались эскадрильи добровольцев из оккупированных государств: французов, поляков, чехов. Были и соотечественники Фрейзера, которые вступили в состав военно-воздушных сил Великобритании в качестве летчиков-добровольцев и стали членами 'Орлиных эскадрилий'. Американцы летали на истребителях 'Спитфайр' и 'Харрикейн'. Некоторые из них стали впоследствии знаменитыми асами, но многие и погибли. 'Джи-Ай' носили собственную форму, и казалось, были повсюду, очаровывая британских девушек. Они воспринимали происходящее не так трагично как англичане, поэтому фонтанировали порывистостью и радостным энтузиазмом, что не могло не привлекать юных особ. Но не надо забывать и о таких насущных вещах, ставших за годы войны экзотическими, как нейлоновые чулки, конфеты и жевательная резинка. Желающие их заполучить девушки лукаво объясняли свое внимание к янки желанием утешить находящихся вдали от дома защитников Британии.
  Вообще-то, порядок для всех желающих попасть в ВВС Британии был одинаков. Новички проходили тестирование, и если выяснялось, что летают они неплохо, то их зачисляли в специальную истребительную школу для освоения 'Спитфайра'. Учили в этом учебном заведении превосходно: допустим, там преподавал известный британский ас - Джинджер Лейси.
  Увы, Майкл в силу многих причин не мог на общих основаниях влиться в их ряды. Во-первых, он не был профессиональным летчиком, и сейчас даже не имел в кармане удостоверения пилота. Во-вторых, у Фрейзера не было ни времени, ни желания идти долгим путем через летную школу и экзамены. В конце концов, он прекрасно водил летательные аппараты многих модификаций, был хорошо знаком с новейшими типами истребителей, в том числе и со 'Спитфайром': так зачем было тонуть в бюрократическом болоте, когда для Англии счет шёл даже не на дни, а на часы?
  Знаменитый Уайтс-клуб на улице Сент-Джеймс-стрит был старейшим клубом Англии. И на протяжении веков членство в нем становилось вожделенной целью любого лондонского сноба с более или менее тугим кошельком.
  С неба сыпались бомбы, Лондон полыхал и задыхался от дыма пожарищ, а в этой роскошной цитадели консерватизма по-прежнему невозмутимо шуршали газетами джентльмены громких фамилий. Правда, в основном, джентльмены в возрасте.
  Именно здесь американский военный атташе Кен Уотли устроил встречу Майкла с лордом Бивербруком - пожилым газетным магнатом, который был назначен министром авиационной промышленности в правительстве Черчилля.
  В Англии в адрес шестидесятилетнего барона Уильяма Максуэлла Бивербрука раздавалось немало критики, тем не менее, отрицать его роль в усилении мощи английского военно-воздушного флота не отваживался никто. Благодаря его энергичному вмешательству уже к середине лета производство истребителей возросло в два с половиной раза, и это сыграло не последнюю роль в Битве за Британию.
  Карточная система на Уайтс-клуб не распространялась. За вполне приличным обедом и состоялась беседа нашего американца с Бивербруком. Лорд выглядел озабоченным, осунувшимся, с красными от хронической бессонницы глазами. Ловко управляясь с ростбифом, он казался человеком, находящимся мыслями весьма далеко и от еды, и от своих собеседников.
  - Летчиком-истребителем? - рассеянно удивился министр. - Почему бы и нет. Англия примет сейчас любую помощь, от кого бы она ни исходила. Но я не занимаюсь назначениями такого рода. На Стор-стрит размещается штаб Добровольческого резерва...
  - Мистер Фрейзер является одним из самых квалифицированных летчиков Америки, но он не взял в эту поездку свою летную книжку, - пояснил представлявший Фрейзера Уотли.
  - И чем же я в таком случае могу помочь?
  - Даудинг, - в первый раз открыл рот Майкл.
  Но и этого короткого слова оказалось достаточно, чтобы Бивербрук его понял.
  - Согласен, это нелегко,- качнул он головой, и черкнул несколько цифр на салфетке, - позвоните и сошлитесь на меня.
  Недаром старая лондонская пословица гласит: "Нет ничего такого, что не могло бы быть решено в течение часа за бокалом шерри в Уайтс-клубе'.
  Вечером Фрейзер имел разговор с Нью-Йорком.
  - Как дела? - кисло осведомился Фред. - Порадуй нас с отцом, скажи, что твоя затея не удалась, и тебя высылают из страны или, на худой конец, помещают в лагерь для интернированных.
  - Не хочется вас разочаровывать, - фыркнул Майкл, подбородком придерживающий трубку, потому что спешно упаковывал необходимые вещи в походный рюкзак, - но через час мой поезд отправляется на юг. Назначение устроил сам командующий истребительным авиационным командованием Даудинг.
  - Подумаешь, задрал нос, как Пиноккио. А вот назначение на тот свет дает сам Господь Бог, но я ни разу не слышал, чтобы этим кто-то похвалялся.
  - Вот, прости Господи, придурок, чокнутый придурок! Приеду, напишу.
  Брат смущенно хмыкнул и зачем-то снизил голос, как будто таким наивным способом попытался избежать прослушки.
  - Я тут случайно узнал, что вторжение назначено на 14 сентября. Немцы начали накапливание десантно-высадочных средств в проливе. В случае чего сразу притворись мертвым.
  - Идиот.
  - Ты больно умный. Ладно, удачи тебе, герой!
  Майкл получил назначение в 12-й истребительную авиационную группу, где командующим был вице-маршал Ли-Мэллори.
  Аэродромы английской истребительной авиации в основном базировались в юго-восточной Англии. За месяц активных военных действий аэродромы в Менстоне, Хокинге и Лимпне подверглись сильному разрушению, и из-за этого в среде высшего английского командования начались разногласия.
  Между командиром 11-й группы вице-маршалом авиации Парком и командиром 12-й группы вице-маршалом авиации Ли-Мэллори разгорелся ожесточенный спор относительно того, какой численности группы следует отправлять на перехват крупных соединений самолетов противника.
  Парк полагал, что не следует терять время на сборы и нужно бросать в бой группы по 2-3 эскадрильи. Ли-Мэллори, наоборот, упрямо отстаивал формирование крупных соединений и часто направлял на юг соединения из 4, 5 и даже 7 эскадрилий.
  Парк утверждал, что слишком много времени тратится на формирование таких соединений. К этому времени бомбардировщики уже успевают избавиться от своего груза и разворачиваются назад.
  Увы, все недоразумения разрешались уже в процессе боев, и за каждую ошибку командующих приходилось расплачиваться жизнями людей.
  И даже то, что Даунинг отправил янки, имевшего наглость обратиться за протекцией к самому Бивербруку в 12 истребительную группу, то же было своеобразным выражением недовольства Ли-Мэллори.
  Майкл, разумеется, ни о чем подобном не подозревал. Он ехал в поезде к месту дислокации своей эскадрильи, рассеянно поглядывая на укрытое шторой светомаскировки окно. Но даже если бы оно не было закрыто, американец все равно ничего бы не разглядел: с наступлением темноты вся Англия погружалась в непроглядный мрак. Под запретом была любая искра света, могущая привлечь внимание бомбардировщиков.
  И надо сказать, впервые за последние дни боль утраты отступила перед вполне житейскими переживаниями о том, как его примут в новом коллективе, состоящем сплошь из чужаков. Фрейзер вспоминал встречу с командующим.
  - Не знаю, зачем вам это нужно,- неприязненно смерил глазами американца Даудинг, - но спешу предупредить, что вылет истребителя - это не увеселительная прогулка, и даже не летное шоу. Здесь главное не пролететь, не упав, а нужно уничтожить противника любой ценой. В начале августа у нас было почти полторы тысячи летчиков, а сейчас не наберем и восьми сотен.
  - У меня есть свои причины так поступить,- сдержанно пояснил Майкл,- серьезные причины.
  И надо сказать, что Фрейзер не лукавил. Впервые с того дня, как он связал свою жизнь с Хелен, у Майкла появилось стойкое ощущение, что он поступает единственно правильным образом.
  - Вы точно умеете летать? Может, все-таки, лучше подучиться? Не бойтесь, на войну не опоздаете!
  И тогда он сказал то, о чем предпочитал всегда умалчивать.
  - Я пересек Атлантику на своем самолете ещё зимой 1930 года.
  - Десять лет назад? Зимой? Г-м... ну тогда вы достаточно безголовы, чтобы сунуться в самое пекло.
  Война заложена у мужчин в генах, и если одним из решений какой-либо проблемы является хорошая потасовка, то в девяноста пяти случаях из ста они выберут именно её.
  Ранее Майкл не испытывал к немцам даже тени неприязни, считая их кем-то вроде стада слабоумных овец, бредущих вслед за буйно помешанным параноиком Гитлером, но сейчас был готов уничтожать их самолеты безо всякой жалости, с холодной яростью думая, что кто-то из них убил его жену и дочерей.
  В начале сентября немецкая авиация ослабила удары по аэродромам истребительного командования, сосредоточившись на бомбардировках английских авиационных заводов.
  Вовремя разгадав планы противника, Даудинг приказал обеспечить максимальную защиту южных авиационных предприятий. И несмотря на это, истребительные соединения получили краткую, но все же передышку.
  Именно в это время и прибыл Фрейзер в авиакрыло, базирующееся в Лангмере. Его направили в 123 эскадрилью.
  Надо сказать, что слова Даудинга о людских потерях в истребительных эскадрильях оказались горькой правдой. Смертность среди летчиков была настолько высокой, что это стало одной из самых тяжелых проблем, стоящих перед английским командованием. Прибытие Майкла никакого ажиотажа не вызвало: здесь практически каждый день кто-нибудь появлялся и вскоре исчезал. Новички гибли, как мухи.
  Фрейзеру после ознакомления с сопроводительными документами без особых вопросов выдали комплект обмундирования, показали сержантское общежитие, где он мог оставить свои вещи да кратко ознакомили с расположением служб на аэродроме.
  - Там сержантская столовая, там командный пункт, там ангар, а вот и аэродром, камрад.
  Аэродром оказался небольшой зеленой лужайкой. Когда Майкл вышел к стоянке, на их краю аэродрома стояли только три 'Спитфайра'. Вся же остальная эскадрилья была спешно поднята в воздух четверть часа назад.
  Майкл с любопытством оглядел ближайший 'Спитфайр'. Он выглядел совершенно иначе, чем те, с которыми он ознакомился в США. Оказалось, что в конструкции произведены серьезные изменения, хотя планер остался тем же, и мотор марки 'Мерлин' тоже сохранился. Были в наличие и привычные 8 пулеметов.
  Несколько оружейников были заняты тем, что чистили и смазывали оружие. Неподалеку стояли и глазели на их работу старший лейтенант и толстенький унтер-офицер.
  Майкл подошел к ним, чтобы представиться. Старший лейтенант вяло пожал ему руку
  - Чарльз Бентон - командир звена, - буркнул он, - бери себе вот этот 'Спит'. Эй, Стив! К нам новый пилот!
  Из-под крыла истребителя выбрался один из механиков - высоченный верзила в промасленном комбинезоне, из многочисленных карманов которого торчали отвертки, ключи, тряпки и прочие необходимые ему вещи.
  - Фарр, - флегматично представился он, - Стив Фарр.
  - Майкл Фрейзер.
  Стив согласно кивнул головой и нырнул обратно под крыло.
  Майкл теперь уже внимательнее осмотрел истребитель. 'Спитфайр' был красивым самолетом, хотя свеженькие заплатки на корпусе красноречиво говорили о нелегкой судьбе, а четыре намалеванных черных крестика о боевом прошлом истребителя. Там же красовался красный силуэт разинувшего клюв петуха.
  - Вот, - ткнул в него пальцем Бентон, - 'галл'. Забирай! Не новая, но надежная и проверенная машина.
  - 'Галл'?
  - 'Спит' так окрестил первый хозяин - француз Пьер Роже, - лейтенант обреченно махнул рукой, - а, недолго его петух кукарекал.
  Многообещающее начало. Майкл изучающее провел рукой по подкрылкам многострадальной машины.
  - Сколько же всего на нем летало человек?
  - Много.
  Либо этот придурок его пугал, либо остроумничал (у англичан своеобразное чувство юмора). А может, британцы из пакостности подсунули ему несчастливую машину?
  Впрочем, лейтенант не стал откладывать дела в долгий ящик.
  - Давай, парень, посмотрим, на что ты способен.
  Майкл прыгнул в кресло тесной кабины. Глубоко вдохнул привычный запах - едкую смесь солидола, машинного масла, авиабензина, огляделся, и тотчас успокоился. Ничем существенным от машин, на которых он летал раньше, этот 'Спит' не отличался. Механики застегнули ремни. Доведенным до автоматизма движением Фрейзер затянул ремешки шлема, повернул руль педалями, качнул ручку управления и проследил за движениями элеронов. Потом посмотрел на приборную доску.
  Бентон запустил мотор на противоположном краю аэродрома, и его пропеллер тоже завращался. Майкл кивнул механикам. Мотор чихнул, а потом оглушительно взревел, пока не снизил обороты.
  Фрейзер и Бентон вырулили на взлет, внимательно следя, чтобы не столкнуться с каким-либо самолетом. Хвостовое колесо, сделанное из литой резины, подскакивало на малейшей кочке, беспощадно встряхивая пилота.
  Грохот моторов пробился даже сквозь плотно застегнутый шлем, больно ударив по барабанным перепонкам. После взлета Майкл расслабился, и с помощью триммеров добился послушания 'Спитфайра' от малейшего движение ручки. Он пристроил свой истребитель у правого крыла Бентона, и они вместе устремились в небо над холмами южной Англии. Утро было прекрасным: видимость неограниченная, безветренно. После нескольких простейших совместных переворотов Бентон указал за голову, и Майкл послушно пристроился ему в хвост. И вот только теперь командир звена устроил ему настоящую проверку: стремительное пикирование, когда индикатор скорости показал более 400 миль/час, затем крутой подъем с переворотом на горке. Медленные бочки. Полуперевороты и пикирование. Виражи. Затем он покачал крыльями, приказывая снова пристроиться сбоку.
  Майкл и Бентон провели в воздухе целый час, после чего приземлились в Лангмере.
  Фрейзер не успел покинуть истребитель, как увидел заходящие на посадку 'Спитфайры' эскадрильи. Пилоты вылезли из самолетов и вскоре собрались вокруг коренастого невысокого человека - командира эскадрильи. Оказывается, это был уже второй вылет за утро, хотя они так и не встретились с противником. Оба командира звеньев уже начали писать мелом на большой доске фамилии пилотов, которые должны будут лететь в следующий раз, но тут прибежал офицер, на мундире которого не было крылышек пилота, и сообщил, что звонили из центра управления. Пилоты умолкли и стали внимательно слушать.
  А послушать было что: офицер на повышенных тонах выговаривал летчикам за ненормативную лексику в эфире.
  - Как, по-вашему, себя при этом чувствуют девочки у планшетов в центре управления?
  Парни переминались с ноги на ногу, но Майкл не заметил на их лицах особого раскаяния. И вообще, с интересом разглядывая своих сослуживцев, он начинал понимать, почему истребителей называют 'шикарными парнями', 'суперменами' и прочими восхищенными кличками. Это была настоящая элита королевских ВВС. Они фатовски носили шелковые белые шарфы и в большинстве своем подбитую алым шелком форму, иногда даже сшитую на заказ. Чтобы показать свой особый статус, пилоты нашивали маленькие буквы 'А' на лацканы мундиров.
  Но Бентон не дал ему долго пялиться на пилотов, и повел в центр управления, чтобы познакомить с офицерами наведения и командирами, которым Майкл будет подчиняться, поднявшись в воздух. Это была комната с хорошей звукоизоляцией, посреди которой стоял большой стол с картой сектора. Вокруг сидели женщины из вспомогательной службы ВВС в наушниках. Они передвигали по карте маленькие флажки, обозначающие положение вражеских самолетов и английских истребителей. К каждому флажку была прикреплена маленькая пластинка, показывающая высоту полета. Крошечная стрелка указывала направление полета. На высоком табурете, чтобы видеть всю картину в целом, сидел дежурный офицер, который должен был связываться с истребителями и направлять их на перехват приближающихся бомбардировщиков.
  Там же Фрейзера встретил начальник службы разведки - усатый и рыжий майор Метью Пендлтон. Усадив его прямо перед собой, он не пожалел времени на длинную и подробную лекцию по тактике Люфтваффе, о способах бегства и маскировки, дал обзор качеств истребителя 'Me-109F'. После чего сунул ему в руки книгу наставлений Истребительного Командования.
  - Немедля ознакомьтесь.
  Закончив официальную часть, он с любопытством уставился на недоуменно крутящего в руках книжку американца.
  - Почему вы не захотели воевать в составе 'Орлов'?
  'Орлы' были эскадрильей соотечественников, а ему сейчас хотелось затеряться в мире людей, которые не могли о нем знать даже понаслышке: все-таки фотографии Фрейзеров часто мелькали в американских газетах. Но Пендлтон ждал ответа, и Майкл пожал плечами:
  - Какая разница, с какого аэродрома взлетать?
  - Бентон говорит, что вы неплохо чувствуете машину, но судя по вашим документам, не имеете боевого опыта?
  - Нет. Но у себя на родине я считаюсь мастером высшего пилотажа, - без излишней скромности заметил Майкл, - и думаю, что смогу освоить 'Спит'
  Усы Пендлтона странно шевельнулись.
  - Летать - это одно, но важно и другое: имеете ли вы понятие о боевых задачах истребителей?
  - Имею, - сухо улыбнулся Майкл.
  Не объяснять же этому человеку, что когда занимаешься выпуском истребителей, знаешь о них всё.
  Впрочем, когда он расположился с книгой наставлений Истребительного Командования в своей комнате общежития, то понял, что его знаний явно недостаточно.
  В книге перечислялись несколько стандартных методов, когда истребители атакуют бомбардировщики из различных позиций: прямо сзади, снизу, снизу и сзади, с фланга, на встречных курсах. Истребителям предписывались различные варианты строя, чтобы они могли маневрировать для выхода в наиболее выгодную позицию. После этого командир отдавал приказ, и пилоты выполняли одновременную скоординированную атаку.
  Майкл со вздохом отложил книгу в сторону. Всё это, конечно, прекрасно! Но даже его опыта гражданского пилота и то хватало, чтобы понять: подобные эталонные атаки больше были похожи на танцы, чем на реальную тактику.
  За окном стучал дождь, слышались возбужденные голоса пилотов, хлопали двери, хлюпали звуки наполняемой ванны, и что-то себе под нос напевал сосед по комнате. Вот под эту какофонию Майкл и уснул, крепко прижимая к груди бесполезные наставления.
  Бентон лишь подтвердил его сомнения, когда они встретились утром.
  - Все это чушь, - небрежно вернул он ему книгу, едва глянув на заглавие. - Тактика должна быть простой: внезапность, если удастся, и прямая атака со стороны солнца. Ведомый всегда должен прикрывать хвост ведущего. И постоянно крути головой! Чтобы сбить истребитель, требуется всего 4 секунды, поэтому оглядывайся через каждые три секунды.
  Вот это да! Майкл представил себя крутящим шею с такой частотой, и уныло присвистнул.
  - Только свитера, - предварил вопрос Бентон, - или фланелевые рубашки с мягким воротничком. Иначе шею перетрешь почище висельника.
  Вскоре они оказались в скромном офисе командира эскадрильи и Майкл кратко представился. Майор Джеймс Норман был кадровым офицером лет на пять младше Фрейзера, спокойным и уравновешенным крепышом с флегматичным характером.
  Вместе они побрели по мокрому от ночного дождя аэродрому к домику на стоянке, и всё это время командир читал ему лекцию, делая упор на необходимости постоянной строжайшей дисциплины радиопереговоров. Он подробнейшим образом описал сложности правильного упреждения при стрельбе. Рассказал о методах атаки противника сзади, и особо подчеркнул, что главная обязанность ведомого не уничтожение вражеского самолета. Он должен обеспечить своему ведущему чистое небо в заднем секторе.
  - Исключительно важно сохранять строй во время боя, - нудно вещал он, с заметным интересом поглядывая на разъяснившееся небо, - правильно использовать преимущества солнца, облаков, высоты.
  Майкл мысленно представил, сколько раз за последние дни он читал эту лекцию, и простил отсутствие энтузиазма.
  Уже в домике Норман представил Майкла нескольким летчикам эскадрильи, вскочившим при виде командира. Это были два дежурных звена. Нацепив спасательные жилеты, пилоты обычно бездельничали в теплом и уютном помещении на стоянке, о чем-то трепались, листали разбросанные на столах журналы и ждали телефонного звонка, после которого следовало бежать к истребителю.
  Там стояли два телефона. Звонок линии из центра управления полетами резко отличался от звонка из штаба. Поэтому, если звонил второй, то пилоты спокойно сидели на месте и ждали, пока ответит телефонист. Возможно, кто-то из штабных клерков желал уточнить число пилотов или количество исправных 'Спитфайров'. Но если звонил первый, телефонист громко вопил: 'Взлет!'. И пилоты мчались занимать свои места.
  Также произошло и сегодня: восемь парней сорвались с места и вскоре их 'Спитфайры' взмыли в небо, а Майклу предстояло познакомиться с членами собственного звена.
  Но возвращаясь в общежитие, он столкнулся с оружейниками. Точнее, с одним из них - худощавым коротышкой, едва ли дотягивающим макушкой даже до его плеча, а уж рядом со старшим лейтенантом он смотрелся чуть ли не карликом. Несмотря на щегольскую кожаную куртку выглядел коротышка, мягко говоря, неординарно: курносый, с темными веснушками на багровом лице, да ещё с пробелом вместо одного из передних зубов.
  - Джек Брукс, - представил его Бентон.- Ливерпульский парень с очень крепкими нервами. Правда сам он стреляет, как будто слепой, и сроду не попадал, во что целился.
  А Майкл-то думал, что на пальму первенства в конкурсе на самую дебильную шутку может претендовать только его братец Фред!
  - У нас тут остряки высказывают соображения, что паренек от скуки отстреливает не понравившихся ему пилотов. Недаром у нас пропали два парня неделю назад...
  - Охота вам без толку бренчать, сэр!
  - Джек Брукс,- крепко пожал оружейник ему руку,- я слышал, парень, ты из Америки? По крайней мере, не похож на тех желторотых юнцов, что нам присылали до сегодняшнего дня. А на гашетку нажимать особого ума не надо, лишь бы глазомер был хороший. Увлекался охотой?
  - Майкл Фрейзер. Не сказать, чтобы очень, но в дичь редко промазывал.
  - Значит, подобьешь и более крупных птиц.
  123 эскадрилья состояла из 12 самолетов: три звена по четыре самолета. В звено Бентона входили Алекс Хокинс, которого все звали коротко 'Хок', Чарли Риган, Дик Трелони, и теперь ещё и Майкл. Причем он был единственным сержантом. Так, по крайней мере, было записано в его сопроводительных документах: то ли ошиблись, то ли звание машинально присвоили в штабе Истребительного Командования.
  Вечером, когда его сосед отсутствовал, в комнату Майкла заглянул Стив Фарр.
  - Рассел,- кивнул он на соседнюю кровать,- парень хоть куда, но общаться с ним невозможно. Всё ему не так. В моей комнате освободилась кровать: переберешься? С комендантом я договорюсь.
  И Майкл, недолго думая, упаковал бритвенные принадлежности назад в рюкзак и перебрался в комнату Стива, о чем впоследствии никогда не жалел.
  А между тем, пока Фрейзер осваивался в новой ипостаси, изменились планы немецкого командования.
  3 сентября на совещании в Гааге Гитлер, Геринг и Кессельринг приняли решение сосредоточить усилия немецкой авиации на дневных бомбардировках Лондона.
  Во второй половине дня 7 сентября воздушная армада в составе почти 1000 самолетов 2-го воздушного флота Кессельринга взяла курс на Лондон.
  Самолеты шли группами на различных высотах, в тесном строю и в две волны.
  И сразу обнаружились все недостатки тактики английского командования авиации. Согласно приказу Даудинга в штабе 11-й авиационной группы ожидали налета немецкой авиации на глубинные авиационные базы, поэтому поднятые в воздух истребители (четыре эскадрильи) патрулировали в основном районы севернее Темзы.
  Путь на Лондон был открыт.
  Первая волна немецких самолетов направилась к лондонским докам, а вторая, пройдя над центральными районами города, повернула к Ист-Энду и докам.
  Для английского истребительного командования это был печальный день. И все же, несмотря на то, что большинство истребительных эскадрилий прибыло к району налета с опозданием, им удалось уничтожить 41 самолет противника. Среди этих героев сослуживцев Майкла не было: к тому времени, когда их эскадрилья прибыла к Лондону, немцев и след простыл, зато летчики-истребители имели печальную возможность наблюдать сверху за последствиями налета. Языки пламени и клубы дыма были красноречивым укором их неумению защитить свою столицу.
  С наступлением темноты бомбардировки продолжились: увы, но ночных истребителей в тот период в Англии не было.
  Второй дневной налет на Лондон Кессельринг предпринял во второй половине дня 9 сентября. На этот раз наученная горьким опытом 11-я авиационная группа была готова к отражению налета. Ей помогали истребители из состава 10-й и 12-й авиационных групп.
  Среди взлетевших с базы и устремившихся наперерез немецким истребителям и бомбардировщикам самолетов был и 'галл' Фрейзера. Старт оказался тяжелым из-за сильного бокового ветра. В наушниках раздавался холодный безликий голос офицера наведения.
  За эти три дня Майкл уже свыкся со своим 'спитфайером', примерившись к его характеру, и сейчас, подчиняясь приказам из центра управления, решительно направлял машину к показавшимся на горизонте машинам противника.
  Испытывал ли он страх, неуверенность, сомнения? Ничего подобного. Немного любопытства, немного азарта и бездна злости. Он никогда не думал, что может так сильно ненавидеть: до мрачного отупения, до полного игнорирования всех инстинктов.
  Они летели колонной за своим командиром тремя звеньями по 4 самолета. Бентон водил свой истребитель из стороны в сторону, чтобы контролировать мертвую зону сзади. В результате три звена были похожи на трех извивающихся змеек. Замыкающий одну из 'змеек' Майкл с трудом удерживался в строю. У него практически не оставалось времени оглядываться. Это было очень опасно для неопытного пилота в первый раз вступившего в бой.
  Вторая трудность заключалась в том, что в обязанности ведомого входила охрана Бентона от вражеских атак. Если бы Фрейзер сломал строй, чтобы уничтожить 'Мессер', его бы вышибли из эскадрильи, едва шасси коснулись посадочной полосы. Но даже болтаясь в самом хвосте своей 'четверки' Майкл понимал, что когда начнется бой, строй разрушится, Бентон выйдет в атаку, и вот тогда... тогда он сделает то, ради чего напросился на эту войну.
  Уничтожит ли противника он или тот уничтожит его: главное было даже не в этом. Всё, что угодно, только бы унять сжигающее чувство вины и боли, которое не оставляло его с того памятного утра в Бразилии.
  Поблескивая в лучах заходящего солнца металлическими корпусами, стройными рядами на разной высоте шли немецкие бомбардировщики. Истребители сопровождения разделились на две группы: одна шла впереди на высоте 24 тысячи футов, а другая параллельно курсу бомбардировщиков на удалении всего лишь 300 футов.
  Вот к ним-то и устремились английские истребители. Все ближе и ближе...
  И болтающийся в хвосте шеренги Майкл вдруг оказался в самом центре роя, похожего на пчелиный и состоящего из множества крутящихся друг возле друга 'Мессеров' и 'Спитов'. И уже из кого-то валил черный хвост дыма, и чей-то белый парашют удалялся к земле. В опасной близости мимо растерявшегося американца пролетела часть крыла либо 'Спита', либо 'Мессера'. Опасно и ярко слепили глаза освященные солнцем кабины немецких истребителей
  И все это время не умолкало ни на мгновение радио: крики, ругательства, вопли отчаяния, резкие приказы. Майкл пришел в себя и попытался занять выгодную позицию в этом смертельном круговороте. Огляделся: сзади все чисто. Истребители его интересовали мало, сжав зубы от ненависти, Майкл направился к ближайшему бомбардировщику 'Дорнье'.
  - Здесь всё не так-то просто,- толковал Брукс, объясняя принцип работы пулеметов, да заодно и то, что от него потребуется в бою, - нужно подлететь на такое расстояние, чтобы противника достал огонь орудий, и одновременно самому не подставиться. Не надо бояться немецких истребителей, у них множество уязвимых мест: бензобаки расположены прямо под сидением летчика, да и с боку можно их пробить. Да, конечно, если собьешь вражеский бомбардировщик на подходе к цели, то выполнишь свою задачу очень чисто. Если просто не дашь бомбардировщикам точно сбросить на цель бомбы - тоже герой. Но если погонишься за истребителем сопровождения и собьешь его, а бомбардировщики в это время, точно отбомбившись, уничтожат свои цели, то опозоришься, даже записав на личный счет сбитый самолет.
  Майкл прикинул расстояние. Всё это напомнило ему задачку из учебника по арифметике: 'из пункта А выехал поезд, навстречу ему из пункта Б вышел второй...'
  И по свойственной всем новичкам ошибке просчитался, открыв огонь, когда дистанция ещё была велика. Немецкий бортовой стрелок отстреливался длинными очередями, сидя позади своего пилота. Трассирующие пули оранжевыми гроздьями проносились над кабиной 'Спитфайра' Фрейзера. Он заложил крутой вираж, чтобы выполнить второй заход. Ужасные перегрузки с силой вдавили его в кресло, в глазах потемнело и превратившаяся в нечто свинцовое кровь, казалось, стекла прямо к ногам. Когда Майкл вышел из виража, на мгновение уплыв в серый нереальный мир, он вновь набрал высоту и, подобравшись поближе, дал очередь из 8-ми пулеметов прямо в брюхо немцев. Шасси 'Дорнье' вывалились наружу, из левого мотора повалил белый дым, стрелок умолк. 'Спитфайр' затрясло в турбулентной струе немецкого бомбардировщика, когда он с ревом понесся вниз. Майкл недоуменно проводил его взглядом: все произошло слишком быстро, чтобы до конца осознать случившееся!
  Но он недолго оставался одиноким на своем кусочке неба, потому что откуда-то сверху на него обрушился немецкий двухмоторный истребитель 'Ме-110'. Положение Майкла было настолько невыгодным, что если бы Бентон не кинулся на выручку американцу, наверное, первый бой стал бы для Фрейзера и последним. 'Мессер' оказался наглым: поводив их за нос, он ловко ушел от преследователей, нырнув в неизвестно откуда взявшееся облако. Вскоре по радио передали приказ вернуться на базу.
  Майкл откатил свой 'Спит' на стоянку, и только тогда понял, насколько устал. Ломило одеревеневшие плечи, почему-то стали непослушными пальцы, и он никак не мог справиться с ремешком шлема.
  Подбежал Стив Фарр с остальными механиками, помогая ему выбраться из машины. И это было весьма кстати, потому что неизвестно по какой причине, но Майкла отказывались держать ноги. И даже после того, как он при помощи Стива уселся на траву аэродрома, его начала колотить такая крупная дрожь, что зуб на зуб не попадал. До Майкла внезапно дошло, что таким замысловатым образом он просто хотел покончить с собой, и за то, что остался жив, должен благодарить только Всевышнего.
  - Всё-всё, дружище, - по-матерински хлопотал вокруг него механик, шлепая по щекам, - ты жив!
  - А с чего ему умирать? - это уже подошел кто-то из летчиков соседнего звена.- Ты счастливчик, Фрейзер. Первая стычка и сразу 'Дорнье'. Редко кому так везет. Не суетись, Стив, дай-ка нашему янки лучше вот это...
  В ноздри Фрейзера ударил сивушный запах дешевого джина, но глоток этого мерзкого на вкус пойла удивительно быстро привел его в себя. Майкл отдышался и, широко распахнув заслезившиеся глаза, раздраженно посмотрел на алеющее закатом небо:
  - Всегда любил хорошую погоду, но...
  - Но после этой войны нам всем будет по сердцу туман и дождь, - собеседником оказался Том Кренфорд.
  Майкл отдал ему фляжку.
  - Спасибо.
  - У-гу. Если не будет тревоги, приходи в бар, выпьем пива и отметим твой первый 'Дорнье'.
  Майкл ещё немного посидел на траве, изумленно оглядывая мир вокруг, как будто увидел его впервые. Влажная от вечерней росы трава, дуновение пахнущего горючим ветерка...
  - Стив, - спросил он,- сколько всего летчиков пилотировало 'галл'?
  - Четверо за три месяца! Первым был...
  - Мир их праху, кто бы они ни были. Лучше скажи: как погибли эти ребята, если самолет уцелел?
  - Так ведь немцы бомбили аэродромы, что твои орехи. Двое умерли от осколков, не успев взлететь, один умудрился раненным дотянуть до аэродрома и скончался в госпитале, а последний упился до смерти каким-то пойлом.
  Уж ни тем ли, которым угостили его? Впрочем, чувствовал он себя не так уж и плохо.
  Тот день оказался успешным для английской авиации. К Лондону удалось прорваться лишь половине участвовавших в налете бомбардировщиков.
  В тот момент ещё никто не понимал, что решение немецкого командования переключить свои налеты на Лондон, оказалось спасительным для обороны страны в целом. Жертвы, понесенные столицей и ее жителями, спасли истребительную авиацию страны, находящуюся в тяжелейшем положении из-за постоянных бомбежек аэродромов и людских потерь.
  
  
  АВИАКРЫЛО.
  Не успел Майкл дойти до общежития, чтобы переодеться, как к нему подошел Пендлтон.
  - Составьте точный и детальный рапорт. Наши наземные службы подтвердили гибель 'Дорнье'.
  - Может, сначала...
  - Пожалуйста, сделайте это. Вам понадобится не более двух минут.
  И прежде чем залезть в ванну, Майкл был вынужден заполнить бумаги, что в его состоянии было непросто. Но он понимал важность этой работы, ведь сродни чуду, что службы подтвердили гибель 'Дорнье'.
  В ходе Битвы за Англию измученные офицеры разведки почти не имели времени проверять и перепроверять рапорты летчиков. Британские уставы предписывали считать вражеский самолет уничтоженным только в том случае, если было видно, как он упал на землю или пошел вниз, загоревшись, или его пилот выпрыгнул с парашютом. Это создавало дополнительные сложности при подтверждении побед. Сами же пилоты летали и дрались слишком часто, чтобы писать точные и детальные рапорты.
  Какие бы события ни творились на фронте, сразу после окончания полетов пилоты переодевались в чистые мундиры и отправлялись в ближайший городок. Там их ждало пиво и какие-нибудь развлечения. Кормили в столовой неплохо, по крайней мере, всегда можно было рассчитывать на яичницу с беконом, но летчики все равно предпочитали пообедать вне базы.
  Вот и сегодня, быстро приняв ванну и переодевшись в приличные мундиры, маленькая группа летчиков набилась в старенький автомобиль и помчалась по узкой извилистой дороге в расположенный неподалеку городок Хендфилс.
  Во время войны курили много: может, чтобы успокоить нервы и рассеяться, а может потому, что все киношные герои голливудского разлива дымили вовсю, а им тогда все поголовно стремились подражать. Сигареты было практически не достать, но летчиков снабжали лучше, чем все остальное население, поэтому, когда задержавшийся на входе Майкл пересек порог местного паба, то из-за сигаретного смога с трудом нашел Кренфорда. Он, Бентон и Хок торчали в компании ещё трех летчиков и двух крепких девиц в военной форме с сержантскими нашивками и крылышками на груди: все дружно дымили сигаретами и трубками, запивая курево пивом.
  Кренфорд представил ему незнакомых летчиков и девушек:
  - Мардж Томпсон и Лидия Коу - пилоты почтовой авиации. Здесь неподалеку их аэродром.
  Майкл с сомнением посмотрел на летчиц, но изобразил на лице улыбку. Женщин в Королевских ВВС было много. В основном они служили во Вспомогательных службах: им разрешали носить цветные гражданские блузки, и не далее как несколько часов назад, перед самым вылетом барышни принесли в домик дежурных пилотов традиционный пятичасовой чай.
  Но летчицы были дамами другого рода, овладевшими мужскими профессиями, и поэтому на равных с джентльменами глотали пиво и дымили дешевыми сигаретами. Впрочем, их губы радовали глаз пронзительно киноварным цветом, а глаза были густо намазаны синими тенями.
  Позже Майкл случайно узнал, что косметолог Элизабет Арден в условиях войны позаботилась о работающих женщинах, выпустив 'Набор красоты для деловой женщины', ставший невероятно популярным. В нем было все: от очищающего крема с маленьким зеркальцем до пудры, теней для век и губной помады.
  Мардж отличалась крупной статью и не обремененным особым интеллектом добрым лицом няни или больничной сиделки. Крашенная в морковный цвет Лидия в противовес товарке была нервной, стервозного вида страшненькой девицей.
  Алекс Хок - черноволосый молчаливый парень лет тридцати, заметив его неуверенность, истолковал её правильно и, открыв фляжку, что-то налил в стопку. Майкл одним глотком отправил содержимое в желудок, ну а дальше он уже знал, что делать, чтобы отпраздновать боевое крещение, заказав всем по бутылке вполне приличного бордо.
  - Ты где раньше летал? - спросили его.
  Майкл неопределенно взмахнул стаканом.
  - В Штатах.
  - Понятно, коль ты 'янки'. Где базировалась твоя эскадрилья?
  А ведь он знал, что подобных вопросов не избежать. Но готов к ним не был, поэтому пришлось выкручиваться экспромтом.
  - Я тестировал самолеты в одной частной компании.
  - Так ты не 'Джи-Ай'?
  - Я тестировал истребители. В частности 'Тандерболт'. Хорошая машина, - тактично перевел разговор Майкл от своей особы на наиболее интересующую собеседников тему.
  И те охотно проглотили наживку.
  - Ваш 'Тандерболт' толстый и уродливый, и выглядит рядом с нашим 'Спитфайром' как беременная толстуха рядом с балериной!
  Надо сказать, что беседы пилотов всегда вращались вокруг ограниченного мирка, в котором жили летчики-истребители. Потягивая джин, пиво и даже чай, они толковали о последних боях, рассуждали о работе пушек и пулеметов, о задачах пилотов и прочих не менее интересных делах. Вот и сегодня перейдя на обсуждение сравнительных характеристик английских и американских самолетов, летчики увлеклись, попутно прикончив и угощение Майкла, и фляжку Алекса, да ещё вдобавок обильно орошали всё это пивом. Майкл и не подозревал, что может выпить столько жидкости и не лопнуть.
  Впрочем, пьян он был изрядно. Девицы сидели тихо и с покорностью судьбе слушали весь каскад технических подробностей. Но стоило только их кавалерам устать и уткнуть носы в пивные кружки, как Лидия, окинув американца особо заинтересованным взглядом, полюбопытствовала:
  - Фрейзер, ты женат?
  Обсуждать с английскими простушками свою личную жизнь у Майкла не было никакой охоты, но пока он придумывал какую-нибудь нейтральную отговорку, его выручил Кренфорд.
  Занимая положение между девицами, он схватил их за талии и прижал к себе, вызвав веселый визг и жеманные протесты.
  - Леди, разве вы не знаете, что на войне все мужчины холостые? Я вот не прочь жениться ещё раз: хочешь на тебе, Мардж, или на тебе, Лидия. Пойдешь за меня?
  - Да ну вас, - отмахнулась от него последняя, - не успеешь выйти из церкви, как станешь вдовой. А вдов и без нас сейчас хватает.
  Судя по горящему Ист-энду, и вдовцов тоже. Майкл горячо поздравил себя с тем, что когда-то настоял, чтобы Мэйбл и Джеральд остались в Штатах. Как радовалось сердце, что хотя бы эти дети спят в своих постелях, не боясь бомбежек под нежной опекой обожающей их Эвис, а не страдающего радикулитом семидесятилетнего деда.
  В тот вечер он хорошо надрался дрянным пойлом, поэтому утром во время бритья несколько раз порезался, пытаясь выскоблить заросшую щетиной физиономию.
  - Кто-то же должен пускать джентльменам кровь, - съехидничал Стив, когда облепленный пластырем Фрейзер вышел из ванны, - если немцы промахнулись. Если будешь надираться с Кренфордом и его компанией, то надолго тебя не хватит: или допьешься до чертей, или подставишь 'галла' под немецкие пулеметы!
  Майкл только страдальчески поморщился.
  Высказал Стив своё мнение в столовой и опухшему с похмелья Кренфорду.
  - Боишься остаться без работы, ворчун, - плюхнулся тот рядом со своим подносом, - мы быстрее отравимся этой порошковой отравой, чем джином.
  К порошковой яичнице надо было привыкнуть так же, как и к странному привкусу чая. Как будто в нем запаривали тряпки. Но Майкл без сожаления терял свои сибаритские привычки, и между безвкусными с химическим привкусом продуктами и традиционной британской кухней решительно выбирал первое.
  - Брюзга, - между тем продолжал третировать механика Кренфорд,- а между тем, у нас сегодня праздник. Можно даже сбегать на танцульки.
  Фарр только хмыкнул:
  - Ты и на могиле спляшешь джигу, лишь бы музыка играла.
  Фрейзер недоуменно воззрился на собеседников. С похмелья побаливала голова, и он уже принял две таблетки аспирина, но все равно соображал плохо:
  - Какой праздник?
  Стив и Том со снисходительной улыбкой воззрились на него:
  - Туман, и к обеду явно натянет дождь, - пояснил последний,- так что... потанцуем? Будут симпатичные девчонки.
  Интересно, такие же, как и вчерашние? Тогда как в его представлении выглядят дурнушки? Бабы с клыками и упирающимися в пол носами? Впрочем, на безрыбье...
  Майкл отнюдь не осуждал нового знакомого за стремление к столь тривиальным развлечениям. Война! Люди торопились жить, и хоть как-то компенсировать себе изматывающее напряжение ожиданий вылетов навстречу смерти, даже при помощи таких девиц как Мардж и Лидия.
  Конечно, он никогда не отличался благоразумием и благочестием, но танцевать, когда со дня смерти жены и дочерей не прошло и месяца, было бы настоящим кощунством.
  - Я уже не столь молод как вы, парни, чтобы бегать за девчонками, - добродушно улыбнулся он в ответ, - и хочу просто отоспаться. Ведь если я не приведу на базу целый и невредимый 'галл', Стив меня с потрохами сожрет. У него с этим истребителем особо теплые отношения.
  И он действительно вернулся к себе и так крепко заснул, что его разбудили на следующий день только к дежурству. Надо сказать, что их вылет 11 сентября оказался далеко не столь же результативным, как два дня назад и вражеские бомбардировщики прорвались к Лондону. Практически тоже повторилось и 14 сентября.
  Все истребительные эскадрильи находились в постоянном напряжении, изо всех сил пытаясь не дать вражеским бомбардировщикам пробиться к Лондону, но немцы в эти дни оказались сильнее, и казалось, чаша весов склонилась в сторону Германии. По крайней мере, командование открыто предупредило о возможности скорого вторжения, и именно в этот критический момент Майкл встретился со своим давним соперником.
  Они столкнулись случайно.
  Измученный Майкл только что вернулся на базу. Он прикрывал Хока, который в тот день был ведущим в их паре, и им удалось зажать один из бомбардировщиков. Пока их товарищи отвлекали немецкие истребители сопровождения, Фрейзер и Хок так удачно подобрались к противнику, что пулеметы первого проделали солидную дыру в его лобовом стекле, если не убив, то серьезно ранив пилота. По крайней мере, кто-то из экипажа выпрыгнул с парашютом прямо в воды Ла-Манша.
  Майкл шел к себе, чтобы помыться и переодеться, когда заметил выходящего из командного пункта полковника авиации. Рассеянно откозыряв, он окинул небрежным взглядом долговязую сухопарую фигуру, и хотел было продолжить путь, когда что-то заставило его обернуться.
  Глаза мужчин встретились.
  - Фрейзер? - неприязненно спросил герцог. - Что ты здесь делаешь?
  Глупо задавать такой вопрос плетущемуся от посадочной полосы человеку в летной куртке и со шлемом в руке. На Кентсом был настолько потрясен, что эта несуразность до него не дошла. Майкл хотел было съязвить, но он слишком устал.
  - Участвую в Битве за Британию, как видишь.
  Одной этой фразы герцогу хватило, чтобы взять себя в руки.
  - Как давно в Англии? - холодно осведомился он.
  - Две недели.
  Странно. Сказать им друг другу вроде бы нечего, но и расстаться не было сил. Как будто и мертвая Хелен соединяла их не меньше, чем живая. Хотя оставался ещё Эдвард, на которого покушался этот уже не молодой англичанин. С удивлением заметив испещренный морщинами лоб и седые волосы, пораженный Майкл вспомнил, что тот летал ещё в первую мировую войну, и был его старше лет на десять.
  - Поговорим? - неприязненно предложил он сопернику. - Время есть?
  Кентсом неуверенно посмотрел на ожидающий его автомобиль, но все-таки согласно кивнул головой. Они отошли немного в сторону и уселись на бетонный парапет, ограждающий ангары.
  - О чем ты хочешь поговорить?
  - Об Эдварде. Меня, как отца, больше всего интересует безопасность ребенка. Ты имеешь на него огромное влияние: поговори с мальчиком и поясни, что в Америке ему будет лучше.
  Герцог тяжело вздохнул, пряча глаза от собеседника.
  - Ты не понимаешь. Эдвард горд тем, что разделяет судьбу своей страны. У него много друзей, одноклассников. Как после начала занятий он посмотрит им в глаза, если будет жить в безопасности, когда они погибали под бомбами? Сверстники сочтут его трусом.
  - Эд ещё ребенок, - разозлился Майкл, - и ему нет необходимости возвращаться в Англию после войны. Он может получить вполне приличное образование и в Штатах.
  - Может. Но так сложилось в вашей семье, что Эдвард считает себя англичанином, и если насильственно вырвать его из привычной среды, он станет очень несчастным, - голос Кентсома смягчился откровенной грустью. - Эд - храбрый и ответственный маленький человечек. Недаром его воспитанием занимается такой безукоризненный джентльмен как сэр Самюэль.
  Майклу только и осталось, что обреченно вздохнуть. Бесспорно, что Вормсли - идеал джентльмена, а его отец, выходит, сможет воспитать из внука только чикагского мафиози?
  - Но ведь рано или поздно, Эдвард должен будет покинуть Англию и возглавить семейный бизнес.
  Кентсом поднялся с парапета, аккуратно отряхнув брюки и поправив на голове офицерскую фуражку.
  - Когда-нибудь так и будет, - согласился он, и тут же остро взглянул на собеседника. - Я вчера разговаривал с Эдом по телефону, и он мне ничего не сказал. Мальчик знает, что ты совершаешь боевые вылеты?
  Майкл пожал плечами.
  - Нет.
  Конечно, при желании Фрейзер мог позвонить в Вормсли-лодж, но чтобы он сказал сыну? 'Вот, мой мальчик, я такой же герой, как и твой кумир, и даже уже сбил бомбардировщик. Прилепи и мою фотографию над кроватью!'
   Эдвард решил бы, что он хвастун. Может когда-нибудь после....
  - Я думаю, всем Вормсли будет спокойнее, если они узнают, что ты жив.
  Надо же! Вот так просто, безо всяких эмоций, дать понять человеку, что он самовлюбленный болван.
  Майкл устало наблюдал, как Кентсом садится в 'бьюик' и дает знак водителю трогаться. По-разному складывались их отношения, но его всегда восхищала способность герцога вести себя, словно Фрейзер не более чем беспородная дворняжка, по недосмотру дворецкого забежавшая в его дом.
  Майкл растерянно посмотрел на свои руки, машинально комкающие шлем и вспомнил, что хотел помыться. Но прежде он заглянул к телефонистам.
  - Сэр Самюэль, - быстро проговорил Фрейзер, едва трубка оказалась в руках тестя, - я жив и здоров. Летаю в составе 12 авиационной группы Королевских ВВС. Передайте привет миссис Вормсли и мальчикам. А у вас все в порядке?
  - Не беспокойся за нас, сынок, - неожиданно мягко ответил сэр Самюэль, - всё хорошо.
  На душе у Майкла стало легче. Но были и ещё люди, волновавшиеся за него.
  - Мне отсюда нельзя звонить в Коннектикут. Передайте отцу без лишних подробностей, что я здоров, - попросил он.
  15 сентября налета не было, и хотя летчики никогда не расслаблялись, сменяя друг друга в домике при взлетной полосе, Майкл занялся делом, которое нужно было сделать давно. Он написал завещание.
  Фрейзер долго думал, кого назначить опекуном своим детям. С Джеральдом и Мэйбл было все ясно, а вот Эдвард! Как хотелось отомстить надменному снобу за все свои унижения и отдать старшего сына Фреду, но Майклу не хотелось, чтобы его первенец возненавидел отца посмертно. И крепко выругавшись, он поручил опеку над Эдвардом герцогу Кентсомскому. Расписав по наследникам весь свой капитал, Фрейзер отправился за свидетелями в излюбленное место встреч летчиков своего звена.
  Майкл не обольщался относительно сослуживцев: среди них не было людей его круга. Отчаянные и смелые ребята, на помощь которых можно надеяться в бою, но как они поведут себя в обыденной ситуации, где требуется всего лишь человеческая порядочность и умение держать язык за зубами?
  К его удивлению, в кафе никого не оказалось. По-видимому, воспользовавшись затишьем, летчики сбежали в Хендфилс.
  За угловым столиком торчал лишь Стив Фарр с какой-то девушкой из Вспомогательных служб. Она с видимой радостью поила его чаем с лепешками, а тот снисходительно жевал, слушая её болтовню, и столько в этой сцене было интимности, что Майкл смущенно ретировался. Нельзя мешать, когда двое пытаются найти общий язык.
  И он засунул исписанный лист бумаги в свой рюкзак до лучших времен.
  Утром воскресенья 16 сентября Кессельринг предпринял новый налет. На этот раз английские истребители действовали более согласованно. Пока остальные пытались помешать бомбардировщикам на подлете к Лондону, стоящая перед 12-й авиационной группой задача была иной. Им предстояло напугать немецких летчиков внезапным появлением множества истребителей. Теперь уже можно было бросаться на все машины подряд, мало думая о бомбардировщиках. Майкл под прикрытием Хока кинулся на один из двухмоторных истребителей, но в этот момент откуда-то из-под правого крыла вынырнул Кренфорд.
  Майкл удивленно дернулся и, уступая место приятелю, заложил крутой вираж налево, невольно открывшись перед вражеским истребителем. Заработали пулеметы сразу четырех машин, и нажимающий на гашетку Майкл почувствовал, что-то наподобие жгучего укуса в районе правого предплечья. Заложив ещё один вираж и ускользая от 'мессера', он испуганно покосился на стремительно немеющую руку и увидел, как по рукаву куртки стекает кровь. В самом разгаре боя, конечно, и думать было нечего хоть что-то предпринять, чтобы остановить кровь. Не потерять бы сознание и то хорошо! Затолкав в рукав шарф, Майкл исхитрился вести 'Спитфайр' одной рукой, уступая место товарищам. Впрочем, 'мессер' уже вышел из игры: немецкий летчик выбросил парашют.
  Сознание то меркло, то возвращалось. К счастью, свищущий из разбитого стекла воздух овевал покрывшееся потом бессилия лицо, приводя его в себя. Наверное, только высокая квалификация авиатора позволила Фрейзеру благополучно привести 'Спитфайр' на базу и, несмотря на сгущающиеся сумерки, посадить по световой дорожке и отрулить его на стоянку Предупрежденные по радио Кренфордом механики подбежали к 'галлу', едва его пятый хозяин замер на посадочной полосе.
  Увидев перепуганное лицо Фарра, Майкл тяжело вздохнул:
  - Успокойся, приятель, твой 'галл' цел.
  И потерял сознание.
  Ранение не оказалось тяжелым, но Майкл потерял слишком много крови и поэтому вынужден был некоторое время пролежать в госпитале Хендфилса.
  Госпиталь расположился в здании старинного монастыря, со временем преобразованного под школу для мальчиков. Сейчас учеников распустили по домам, школьные доски и парты сволокли в сарай, а в бывших классных комнатах установили кровати для раненых. И всё равно даже сквозь больничные запахи хлорки и прочих препаратов, иногда пробивался въевшийся в стены запах школьной столовой. Именно здесь в одной из палат и отлеживался Майкл. Пулю из руки достали, рану зашили: он немного температурил, но чувствовал себя неплохо, и если от чего страдал, так это от скуки.
  Между кроватями шныряли симпатичные медсестры, которыми руководила пятидесятилетняя мисс Гордон - грозная, как сказочный дракон. Её боялся не только подвластный медперсонал, под неодобрительным взглядом монстра от медицины терялись даже врачи. Майкла же, имеющего в активе двух сварливых теток, мисс Гордон только развлекала, ностальгически напоминая об утраченных домашних радостях.
  Чтобы выводить вздорную англичанку из себя, он то и дело задерживал у своей кровати медсестер различными нелепыми просьбами и глупыми вопросами. Изводя девушек усиленным вниманием и с наслаждением косясь при этом на багровое от бешенства лицо мисс Гордон, Майкл хоть немного скрашивал бесконечно тянущиеся часы.
  Когда лил дождь, в палату заглядывал Кренфорд с компанией. Лидия и Мардж бывали чаще, принося ему кулинарные изыски последней. И бдительно следили, чтобы он съедал всё до кусочка. Майкл вяло жевал пироги и лепешки, с недоумением пытаясь понять: почему, чтобы не готовили англичанки, всё равно получается клеклый пудинг.
  Но больше всего он радовался Фарру.
  - 'Галл' ждет тебя, - пробасил механик, навестив его сразу после ранения. - Пока заделаю все пробоины, пока заменю стекло на колпаке, ты уже выйдешь из госпиталя.
  Вот с ним-то и поделился Фрейзер своим недоумением:
  - Там было множество объектов. Почему Кренфорд кинулся именно к тому истребителю, который зажали мы с Хоком?
  Фарр снисходительно хмыкнул.
  - Сразу заметно, парень, что ты далек от наших дел. За каждый уничтоженный самолет противника, во-первых, хорошо платят, а во-вторых, за пять подбитых машин летчик получает звание 'аса'.
  Этого Майкл не знал, хотя понимал, что значит наименование 'ас' для любого летчика. И всё же у него оставались вопросы:
  - А истребители можно сбивать только со мной в паре?
  Стив рассмеялся, только как-то странно: не весело, что ли.
  - Ты сбил 'Доронье' в первом же столкновении с немцами. А Кренфорд осуществил уже 25 вылетов, а имеет в активе только 0,5 'мессера', да ещё имел бы 0,3.
  Фрейзер оторопел от неожиданности:
  - Это как?
  - Складывать дроби умеешь? Тогда поймешь, что рано или поздно из этих кусочков вырастет сбитый вражеский самолет. Только тебе глубоко безразлична подобная арифметика. А Кренфорд, когда увидел, что вы с Хоком зажали немца, ринулся за очередной долей, невольно подставив тебя под пули. Он теперь чувствует себя виноватым, и они с Хоком указали в рапорте, что 'мессер' сбил ты.
  - Благородно.
  - Не очень. Но война войной, а люди остаются людьми. Летчики - истребители люди тщеславные.
  - Ты философ, Стив?
  - Все мы философы, пока нас не хватают за задницу. Кстати, Мардж передала для тебя пирог с персиками.
  Может, удастся как-нибудь незаметно выковырнуть персики, не трогая теста? Майкл вздохнул: чем не пожертвуешь ради друзей, даже собственным желудком.
  А между тем, мисс Гордон готовила ответный удар по выводящему её из себя пациенту. На войне как на войне. Как-то утром старшая медсестра появилась у его кровати с книгой.
  - Мне кажется, сэр, что вы мучаетесь бездельем, - пробрюзжала она, сверля его злющими глазками из-под чепца медсестры, - поэтому своими капризами парализуете нормальную работу госпиталя. Вот книга: надеюсь, что приобщившись к сокровищам английской литературы, вы перестанете волочиться за медсестрами.
  - Разве я похож на волокиту? - преувеличенно обиделся Фрейзер.
  - Да, и судя по количеству женщин возле вашей постели, на омерзительного и безответственного волокиту.
  Похоже, 'драконша' намекала на Мардж и Лидию. Милосердный Боже, неужели у него вид человека, способного иметь в любовницах хоть одну из вышеозначенных леди?
  - Что поделаешь? - вздохнул Майкл, любуясь на её багровую от ярости физиономию. - Плоть слаба. Вам, наверное, это как никому известно?
  - На что вы намекаете? - гневно взвизгнула мисс Гордон, оскорблено выгнув спину.
  - Намекаю? Нет. Я прямо указываю на наши слабости, не позволяющие смиренно переносить боль от ран.
  Казалось, уязвленную медсестру разорвет на куски от бешенства, но она сдержалась и с подчеркнутым чувством собственного достоинства вложила ему в руки книгу.
  - Вот. Займите свой разум полезным чтением.
  Майкл проводил её чарующей улыбкой, чтобы уж окончательно добить, а потом перевел взгляд на обложку и не смог сдержать смеха.
  Туше! Вредная баба уложила его на лопатки. Английская классика: Диккенс, Теккерей, Шекспир, наконец. Но не Джейн же Остен с её 'Гордостью и предубеждением'. Любимая книжка его тетушек. Он сам лет десять назад покупал на Рождество для родственниц три подарочных издания, выложив кругленькую сумму за сафьяновые с золотом переплеты.
  Сам Майкл книгу не читал. Он вообще со времен Гарварда ничего не читал, кроме финансовых отчетов и газетных колонок. Но мисс Гордон рассчитала верно: со скуки люди начинают читать даже обрывки рекламных листовок, а здесь целая книга.
  Притащившиеся с очередным пирогом Мардж и Лидия отреагировали на книгу спокойно. Правда, последняя заметила, что это любимая писательница её бабушки, но едва ли девчонки даже в детстве дочитывали что-либо до конца. Зато Кренфорд и Чарли Бентон, едва завидев томик, заржали как кони, отпуская такие шуточки, что переплет несчастной книжки едва не покраснел.
  А вот Майкл прочитал роман с неожиданным интересом. У него возникло столько вопросов! Вот интересно, как Дарси и Бингли справлялись с юношескими прыщами, если, судя по всему, начинали половую жизнь годам к тридцати? И как у этих людей не прокисали мозги, если единственным развлечением было совместное клевание носом в гостиных?
  Но неожиданно, прочитав про семейство Беннетов, проживавшее в начале прошлого века, Майкл изумленно осознал, что произошло между ними и Хелен десять лет назад, и почему их семейная жизнь не сложилась. Какой же он был болван! Если девушка, подобная Элизабет Беннет отдает самое дорогое, что у неё есть мужчине, то понятно на что она рассчитывает, а Майкл сделал вид, что ничего не произошло. Понадобились десять лет совместных мучений, смерть Хелен, война и незатейливая книжка английской старой девы, чтобы понять, какого дурака он тогда свалял.
  Странно, но Майкл вдруг почувствовал облегчение, как будто был школьником, после длительных мучений решившим трудную задачку.
  'Что случилось, то случилось, - внезапно смирился он с трагедией. - Да, Хелен погибла, но я собственными глазами видел, как в огне пожарищ погибают сотни её соотечественников. Да и сам был на волосок от смерти. И кого мне в этом обвинять? Так сложилось. Но если я ещё раз женюсь, то только на американке и не по любви. Упаси меня Бог от иностранок'
  Многие твердят, что наш мир рационален. Мол, нет в нем места ни для Бога, ни для дьявола, но скажите тогда: кто же подслушивает все наши клятвы, и моментально делает всё, чтобы мы поступали с точностью до наоборот?
  Кровати больных отделялись от общей палаты пологами, которые задергивали на ночь, но собранная у изголовья ткань не позволяла Майклу видеть подушку соседа. Хотя он знал, что там лежит паренек с простреленной ногой.
  Джон Келси - совсем юный мальчик из наземных служб пострадал от нелепой случайности на стрельбах. Дела его были плохи, и врачи уговаривали ампутировать ногу, поэтому с соседней кровати иногда раздавались сдержанные стоны и часто толпились сестры милосердия. Майкл сочувствовал несчастному юноше, но вокруг было столько боли и страданий, что притупилось восприятие, и он старался не обращать внимания на эту суету. Что толку, если все равно ничем не можешь помочь?
  Прошло, наверное, с полчаса после принятия Фрейзером судьбоносного решения больше не ухлестывать за англичанками, когда его ноздри уловили знакомый запах. Изумленно приподнявшись с постели, он жадно втянул в себя воздух: нет, обоняние его не обмануло. Перебивая въедливые больничные запахи тянуло ароматом 'Joy' - безобразно дорогого творения Жана Пату.
  Майкл заинтересованно покосился на кровать Келси. Спиной к нему у постели стояла женщина в привычном белом одеянии, но Фрейзер прекрасно знал всех медсестер: такой среди них не было.
  По свойственной всем мужчинам манере оценивать незнакомок он тотчас уставился на её ноги. Гм... Там было на что посмотреть! Изящные щиколотки обтягивали тончайшие нейлоновые чулки.
  Надо сказать, что с чулками у английских девушек военной поры были проблемы. Шелк и нейлон шли в основном на изготовление аэростатов заграждения и самолетных парашютов, поэтому купить шелковые или нейлоновые чулки стало практически невозможно. Модницам приходилось красить голые ноги слабым чайным настоем или разными промышленными химикалиями, а потом исхитряться рисовать сзади 'швы' карандашами для бровей, чтобы ноги выглядели как будто в чулках.
  Понятно, что обмануть они могли только себя, но отнюдь не мужчин. Впрочем, джентльмены были не против такого зрелища.
   А на ногах незнакомки вдобавок к шелковым чулкам ещё и красовались изящные туфли из дорогой кожи.
  Майкл очень уважал англичанок из Вспомогательных служб и авиации за мужество и самоотверженность, но достаточно было ароматного намека на привычный мир роскошных и беспечных женщин, и он словно голодный кот за печёнкой помчался за издающей запах 'Joy' незнакомкой.
  Делая вид, что так, от нечего делать, болтается возле ширм процедурной, Фрейзер навострил уши:
  - Мы делаем для вашего брата всё, что в наших силах, мисс Келси. Но вы сами понимаете...
  - Мне удалось достать новый препарат против сепсиса. Говорят, он творит буквально чудеса.
  - В первый раз слышу о таком препарате. Всё это американские штучки, и я не буду вредить больному, испытывая на нём как на кролике неизвестную вакцину. И вам должно быть стыдно: речь идёт о вашем брате.
  Да, 'дракон' был в своем репертуаре! Но девушка не сдавалась.
  - Это английский препарат прямо из лаборатории. Вы не представляете, каких усилий мне стоило его раздобыть.
  - Не впутывайте меня в свои интриги.
  - Но Джон может потерять ногу. Он талантливый танцор.
  Мисс Гордон презрительно фыркнула.
  - И что? Очень многие закончат эту войну без ног: и танцоры, и шахтеры. Главное, чтобы он выжил.
  - Я хочу поговорить с его лечащим врачом.
  - Он на операции, и пробудет в операционной до вечера.
  - Но важна каждая минута: препарат нужно начинать вводить немедленно!
  - Не мешайте мне работать, мисс.
  И девушка вышла из-за ширм, сразу же нос к носу столкнувшись с подслушивающим Майклом. Правда, она не обратила на Фрейзера внимания, а вот он расплылся в восхищенной глупой улыбке.
  Мисс Келси оказалась безукоризненной красавицей: не зря его повел за ней никогда не дремлющий мужской инстинкт. Каштановые пышные локоны волос были коротко острижены по моде того времени, но прелестный овал лица радовал взгляд классическим совершенством тонких черт и разъяренно поблескивающими синими глазами. Судя по тому, что её брат считал себя танцором, девушка принадлежала к английской богеме, но такое властно-праведное выражение встречается на лицах либо учительниц младших классов, либо работниц социальных служб. Увы, 'Joy' был не по карману ни тем, ни другим.
  Девушка разозлено стучала каблучками, направляясь к кровати брата, когда её догнал Майкл, мысленно поблагодарив Всевышнего, что его ранили в руку, а не в ногу.
  - Мисс!
  Красавица оглянулась, нелюбезно глянув на приставалу.
  - Это по поводу вашего брата, - поспешил заявить Фрейзер. - Я тут случайно услышал ваш разговор с мисс Гордон...
  - И?
  - Я бы мог помочь, но... вы уверены в этом препарате?
  Девушка испытывающее смерила его глазами, но отчаяние, видимо, толкнуло её довериться незнакомцу. Она прикусила губу, и в синих глазах заплескались слезы.
  - Я ни в чем не уверена. Но знающие люди сказали, что это лекарство - единственный шанс.
  - Но может, все-таки не стоит рисковать? Вдруг ваш брат погибнет?
  - Джон - очень талантливый балетный танцор. Он танцует с семи лет. Во что превратится его жизнь, если у него отнять ногу? Джон сказал, что покончит с собой.
  Майкл знал, на что способны отчаявшиеся люди, а в возрасте Джо нередко решают проблемы таким радикальным образом. Но вводить парню неизвестно что? На это нужно или мужество, или полная безголовость: чего у него как раз было в избытке.
  - Так вы поможете? - её глаза с такой мольбой уставились на него, что Майкл решился на очередную глупость в своей жизни.
  - Помогу. Только мне нужно несколько шоколадок.
  У девушки нескрываемым недоумением вытянулось лицо.
  - Настолько любите сладкое?
  - Это не для меня.
  Вот теперь можно было продемонстрировать и свою знаменитую улыбку, которая в общении с девушками его никогда не подводила.
  - Медсестры любят сладкое.
  Расчет оказался верным. Губы мисс Келси тронула ответная улыбка, и между ними воцарилась интимная атмосфера сотрудничества.
  - Я достану шоколад, - прошептала она, - только вряд ли девушки пойдут на должностное преступление. Но если вы их уговорите...
  - Нет, я не буду впутывать медсестер в эту историю, - сразу же категорично отверг эту идею Майкл, - мисс...
  И он выжидающе посмотрел на неё.
  - Келси. Памела Келси.
  - Майкл Фрейзер, мисс Келси. Мой план другого рода: я сам буду делать инъекции, если вы мне объясните, как вводить препарат. Благо, наши кровати напротив, и я всегда смогу выбрать момент, когда нас никто не видит. От медсестер мне будут нужны только сменные шприцы и вода для раствора. Думаю, за шоколад я договорюсь с девочками.
  Безумная идея, но почему бы не попробовать? Если Джо станет хуже, он сразу же прекратит уколы. Инъекции в свое время его научили делать в бойскаутском лагере. И хотя Майкл давно не практиковался, он не сомневался, что справится.
  Девушка смотрела на него такими глазами, словно он был героем сродни античным. Фрейзер польщено распрямил плечи, втянул живот и задорно подмигнул девушке.
  - Давайте свой препарат.
  Позже, разглядывая флакон с несколькими граммами кристаллического коричневого порошка, Майкл с тоской задавал себе риторический вопрос: когда же он поумнеет? Ведь ему скоро сорок, виски уже седые, и вот ринулся в очередную авантюру, стоило хорошенькой девчонке появиться в пределах обоняния его носа. А если он убьет этими инъекциями несчастного мальчика? Может, Памелу обманули и в склянке стрихнин? Только такого греха на совести ему и не хватало в довесок к Хелен!
  Памела появилась буквально через полчаса. Задыхаясь от торопливости, она украдкой вытащила из сумочки стопку шоколада и несколько пачек сигарет.
  - Водитель сказал, что это тоже может пригодиться. Простите, но я вынуждена бежать, у меня совсем не осталось времени.
  Майкл глядел, округлив глаза, на такое богатство, даже приблизительно не представляя, откуда она это раздобыла за столь краткий срок. Тем временем, несмотря на спешку, девушка углядела на его тумбочке томик Джейн Остен.
  - Какой вы необычный джентльмен, мистер Фрейзер. Не ожидала, что именно здесь встречу такого тонкого ценителя английской литературы.
  Вот так-то: знай наших!
  - Да, знаете ли, люблю почитать на досуге классиков: Диккенса, Достоевского, Драйзера...
  Почему Майкла заело именно на букве 'Д' неизвестно, но девушка одарила его сияющей улыбкой и исчезла.
  Затея с шоколадом удалась: медсестра Мэри снисходительно взглянула на больного и сунула плитку в карман.
  - Болеутоляющее? Может, лучше о болях сообщить врачу и не заниматься самолечением?
  - Мэри, дорогая, вы же знаете врачей. Они не доверяют даже сами себе. А мне из Америки прислали отличное болеутоляющее.
  'Так: шоколад и склянка с убойным содержимым на месте, придурок со шприцом тоже. Пора выступить в роли классического негодяя, способного из низменных побуждений убить беззащитного больного'.
  - Привет, Джо, - бодро подошел он к соседу,- так уж случилось, что волей случая я буду тебя лечить. Правда, честно предупреждаю: в успехе не уверен.
  Джо был настолько бледен, что даже губы и то были сине-белыми. Его то лихорадило в ознобе, то охватывал жар. Бедный мальчик. Каково остаться калекой в столь юном возрасте? Но ведь это лучше, чем умереть.
  - Сколько лет тебе, Джо?
  - Двадцать один.
  Надо же, юноша выглядел настолько хрупким, что он не дал бы ему и шестнадцати.
  Прежде, чем сделать инъекцию, Майкл прочитал про себя краткую молитву, хотя не делал этого даже перед вылетами. Но там он рисковал только своей головой.
  - Всё будет хорошо.
  Майкл устыдился, услышав голос Джо. Видимо, у него было настолько перепуганное лицо, что даже умирающий мальчик решил его приободрить. Рука со шприцем чуть дрожала, когда он делал первый укол, но это была сущая ерунда по сравнению с напряжением, в котором самозваный 'целитель' находился ближайшие несколько часов, напряженно вглядываясь в лицо Келси.
  - Мисс Келси - хорошая сестра.
  - Да, Пэм - молодчина. Мне с ней здорово повезло.
  - Какая у вас семья?
  - Я и она. Родители погибли в автомобильной катастрофе на юге Франции. Нас воспитывал опекун - лорд Мадресфилд. Есть ещё прадед и прабабка, но они совсем дряхлые.
  Всё понятно: Келси принадлежат к английскому истеблишменту. И, судя по духам 'Joy', к весьма состоятельным людям. Тогда причем тут учительница младших классов?
  - Чем занимается твоя сестра?
  Джон ответил неохотно и не сразу.
  - Пэм работает на правительство. Сестра хорошо знает языки, вот наш опекун её и пристроил куда-то... не знаю точно.
  - На скольких же языках говорит мисс Памела?
  - Китайский, суахили, хинди, японский, кхмерский, ну и все европейские. С ней занимался дед, а он служил консулом в разных странах юго-восточной Азии.
  'Вдобавок, девица ещё и 'синий чулок': сейчас немало их развелось даже в высшем обществе'
  Майкл всегда сторонился ученых женщин, плохо понимая, зачем им это нужно. Конечно, иногда слабому полу приходится овладевать какой-то профессией, чтобы зарабатывать себе на жизнь, но зачем эта морока девушкам из состоятельных семей? К суфражисткам и феминисткам Фрейзер относился с презрительной снисходительностью, ни во что не ставя их лозунги и достижения. Кучка свихнувшихся мужененавистниц! И вот... увлекся девицей-полиглотом.
  - У твоей сестры есть жених?
  Джо насмешливо покосился на любопытного американца.
  - Даже если и есть, её руки у меня никто не просил. А у вас есть невеста?
  - Я вдовец.
  - Простите.
  - Расскажи мне ещё что-нибудь. Например, как ты увлекся балетом? Только не молчи.
  Вот так в разговорах они и провели время до следующей инъекции. Госпиталь вокруг жил своей жизнью, и никто даже не подозревал, какое напряжение царит между постелями двух пациентов. И только убедившись, что состояние юноши не ухудшается, Майкл успокоился. А уж когда Джо стало значительно лучше, ликованию новоявленного медбрата не было предела.
  Когда во время очередного обхода мисс Гордон обратила на это обстоятельство внимание доктора Данэма, эскулап долго протирал очки, щуря красные от недосыпания глаза.
  - В любом даже самом критичном случае всегда есть место Богу, - пробормотал он, разглядывая ногу Джо.- Ничем иным я подобное улучшение объяснить не могу.
  Майкл едва подавил победную улыбку: его сдержал подозрительный взгляд мисс Гордон. 'Дракон' явно что-то подозревал, поэтому в ответ он вытаращил недоуменно округлившиеся глаза. Мол, сам поражен таким чудом.
  Последние инъекции Джо пришлось делать самому, так же как и совать шоколад и сигареты медсестрам, потому что Майкла выписали. Увы, он так и не смог вновь увидеть так понравившуюся ему девушку, но хотя бы доброе дело сделал, и то хорошо.
  И все-таки Фрейзер не уставал удивляться, от каких мелочей иногда зависит человеческая жизнь. Если бы у него в тот день был насморк, и его нос не уловил аромат 'Joy', то Келси уже либо щеголял одной ногой, либо и вовсе... Майкл даже не хотел думать о таком исходе дела: за эти дни он привязался к парню.
  - Как хотя бы называется эта вакцина? - спросил он у Джо, торопливо упаковывая в рюкзак свои вещи.
  - Не знаю. Экспериментальный образец.
  - Жаль. Что же, привет мисс Келси. Мне было приятно с ней познакомиться.
  - Думаю, ей тоже. Спасибо вам за всё.
  - Ерунда, приятель. Мы - янки неплохие парни.
  А между тем, пока Майкл оправлялся от ран в госпитале, битва за Британию продолжалась.
  Английская истребительная авиация действовала настолько удачно, что крупный налет немцев на Лондон 27 сентября закончился полным провалом, а в последнем дневном налете 30 сентября лишь немногим немецким самолетам удалось достичь английской столицы.
  Откладывался и десант. 17 сентября Гитлер издал приказ: прекратить накапливание десантно-высадочных средств в проливе и начать их рассредоточение. К тому времени английская авиация потопила или нанесла значительные повреждения немецкому морскому транспорту и десантным баржам. Гитлер вынужден был перенести начало операции "Морской лев" на весну 1941 года.
  Единственную серьезную опасность представляли теперь ночные налеты обычных бомбардировщиков. Начиная с 9 сентября, немцы в течение 57 ночей наносили удары по Лондону. В среднем в налетах участвовало по 160 бомбардировщиков за ночь.
  Возвращение Фрейзера в эскадрилью совпало как раз с окончанием этого блица, но не надо думать, что напряжение в английских истребительных соединениях стало меньшим.
  В начале ноября Геринг отдал новый приказ, который в корне менял методы ведения авиационного наступления. Теперь главная роль отводилась ночным бомбардировкам городов, промышленных центров и портов. Для этих целей немцы нацелили на Англию 750 бомбардировщиков, но фактически использовали не больше 250 самолетов в каждой серии налетов.
  Выйдя из госпиталя, Майкл впервые за долгое время почувствовал себя почти счастливым. Он терпеть не мог больниц и всего, что связано с этим местом: врачей, лекарств, запахов. И шагая из Хендфилса по дороге к аэродрому, американец всей грудью вдыхал влажноватый пряный воздух осени, радуясь и побуревшей траве по краям дороги, и рыжим листьям на деревьях, и серому низкому небу. Он жив и это уже прекрасно, а все остальное как будет, так и будет.
  Укутанный в маскировочную сеть и весь в капельках дождя, 'Галл' предано дожидался своего хозяина на стоянке, и Майкл, прежде чем пройти к себе, заглянул к боевому товарищу.
  - Привет, камрад, - дружески похлопал он по алюминию серо-зеленой обшивки, - скучал?
  Надо же, вот уже лет пятнадцать как он увлекся авиацией: на каких только самолетах не летал и какие только не выпускал, но 'галл' в кратчайший срок занял в его сердце особое место. Такой силы привязанность он испытывал только к плюшевому медведю, подаренному тетей Сарой, когда ему исполнилось четыре года.
  Вечером в баре друзья устроили праздник по случаю его выздоровления. В этот раз Майкл изображал Креза: наконец-то пришла долгожданная посылка от Фредди. Письмо, которое он послал месяц назад брату, могло бы заставить искусать локти от зависти любого спартанца: 'Привет всем. Здоров. Нужно: виски и сигареты (много!), шелковые чулки - 20 пар. Повторить через две недели. Майкл'.
  Понятно, что ответ был адекватен. В посылке красовалась пара увесистых фляжек с виски, пакеты с чулками и пачки с сигаретами, и все это было обильно усыпано упаковками презервативов. Но Майкла больше всего заинтересовал листок бумаги, лежащий сверху. 'Привет, придурок! Если будешь так много пить и курить, презервативы тебе не понадобятся. Или ты для этого случая попросил себе шелковые чулки? Фред'.
  Зато Майкл щедро одарил Мардж и Лидию чулками, а Кренфорда и Фарра снабдил сигаретами и презервативами. Вместе с другими пилотами, подсевшими к их столику, они разбавили приевшееся пиво одной из фляжек с отличным выдержанным виски. Причем дело пошло настолько успешно, что придя в состояние блаженного опьянения, летчики всей гурьбой выкатились из бара на улицу. А потом, переплетя руки на уровне плеч, встали в круг и в абсолютном молчании слаженно станцевали английскую джигу.
   Подскакивая и задирая ноги в танце, пьяный Майкл счастливо улыбался, по-детски хватая языком капли щедро орошающего танцоров дождя. Здорово! Откуда из кромешной мокрой тьмы вдруг выплыло улыбающееся лицо Памелы, и он лукаво подмигнул ей в ответ:
  - Всё будет хорошо, Пэм!
  - Кто такая Пэм, Фрейзер? - спросил его Кренфорд, когда они, поддерживая друг друга, неуверенно брели к общежитию. - Ты завёл роман в госпитале?
  - Пэм - девушка, говорящая на ста языках.
  - Да ну? А зачем тебе так много? Обычно и один-то хочется им вырвать без наркоза.
  Майкл философски вздохнул. Кому как, а у него уже была женщина, молчавшая словно сфинкс, и не сказать, чтобы это обстоятельство сделало его счастливым.
  День спустя начались будни. Зазвонил телефон, и один за другим их 'спитфайры' взмыли ввысь. Прислушиваясь к ровному гулу 'галла' Майкл летел навстречу новому сражению и думал, что от хорошего виски и похмелья не бывает, и настроение хорошее.
  Фрейзер мчался в прозрачном бескрайнем небе. В кабине не было ни малейшего шороха: только слабые покачивания ручки подтверждали, что он всё-таки летит, разряды статического электричества слегка похрустывали в наушниках, и изредка раздавался дружеский голос ведущего.
  Летчики в воздухе связаны особыми узами, которые гораздо прочнее обычных дружеских отношений на земле. Невидимые нити доверия и товарищества держали вместе истребителей эскадрильи. И Майкл ощущал себя одним из них - полноправным членом команды. Война перестала быть для него личной местью, став профессией, опасной и тяжелой, но все-таки профессией.
  Хок случайно задел тумблер передатчика, и Фрейзер услышал, как он напевает модный мотивчик. Бентон покачал крыльями, и его звено, прекратив набор высоты, выровнялось четверкой. Кренфорд и Хок пристроились чуть позади Бентона и Майкла. Настало время снять гашетки с предохранителей и повернуть зеркальный прицел, потому что показался противник.
  На этот раз у Майкла оказался самый маленький радиус, поэтому он первым встретил атакующих. 'Мессер' завис рядом и успел дать очередь. Пришлось спешно уходить, но выровняв свой истребитель позади неприятеля, Фрейзер крепко сжал ручку обеими руками и послал очередь ему в брюхо.
  Эффект оказался неожиданным: вражеский самолет разлетелся на куски. Майкл вздрогнул от ужаса, увидев перед собой жуткую хризантему с огненной сердцевиной и разлетающимися во все стороны дымящимися обломками - лепестками.
  А потом это приснилось ему ночью. Майкл проснулся в холодном поту и с бешено стучащим сердцем. Теперь он знал, как выглядят ворота в ад: огонь в окружении развороченных внутренностей самолета.
  
  
  ГРАФИНЯ СТЕНЛИ.
  Ноябрь пролетел, как один день, в бесконечных заботах.
  16 ноября был осуществлен один из наиболее результативных вылетов нашего героя. Майклу удалось сбить бомбардировщик, летевший к Саутгемптопу, а на обратном пути к базе на их группу откуда-то выскочили заплутавшие немецкие истребители, и они вместе с Бенсоном подбили ещё и 'мессер'.
  - Ещё один, и ты станешь 'асом', - игриво толкнул его в бок Кренфорд, когда они обмывали в пабе это событие.
  Майкл только рассмеялся, отмахнувшись от назойливого приятеля.
  - Какой-нибудь фриц тоже мечтает за мой счет стать 'асом'. Давайте выпьем, чтобы его мечты не сбылись.
  - Фрейзер, ты такой остроумный, - восхитилась строившая ему глазки Лидия,- не то, что эти толстокожие слоны.
  Увы, но даже галлоны пива, ярко намалеванные губы и подаренные шелковые чулки не сделали её более приятной для глаз. Впервые со времен окончания колледжа у Майкла так долго не было женщины, но это его не напрягало как остальных парней вокруг, часто цепляющих самых подозрительных девиц, крутящихся возле пилотов. Может из-за избытка адреналина во время вылетов, а может он наконец-то стал умнее? Майклу хотелось верить именно в последнюю версию.
  В декабре сильно похолодало, но с качественной одеждой в Британии стало ещё хуже, чем с едой. Можно было съездить в Лондон приодеться. Но во-первых, не было времени, а во-вторых, подвергавшиеся бомбежкам лондонцы сейчас без особой нежности относились к летчикам-истребителям.
  Между тем, его летная форменная куртка пострадала во время ранения, а вновь выданная грела плохо, несмотря на джемперы и фланелевые рубашки, обмененные оборотистым Фарром на чулки и сигареты. Они жили душа в душу: Майкл с трудом ориентировался в новых реалиях, и только благодаря Стиву имел на завтрак сыр, масло, яйца и свежее молоко.
  Поначалу глядя на ношенные другими людьми вещи, Майкл испытывал внутреннее брезгливое сопротивление, но холод быстро заставил его изменить сибаритским привычкам, и он уже охотно напяливал на себя жилеты и свитера ручной вязки. А вот с куртками дело было плохо.
  Пришлось принимать экстренные меры, чтобы не подхватить пневмонию.
  Майкл позвонил тестю. После обязательных приветствий, тот укорил его за молчание:
  - Почему не сообщили нам, что ранены?
  - Не хотел вас волновать, тем более что ранение было легкое. Но откуда вы...
  Майкл оборвал себя, сообразив, откуда такие сведения у Вормсли. Конечно, их 'домашний' герцог распустил язык.
  - Нам рассказал о ваших подвигах Эдвин, - тем не менее, любезно пояснил сэр Самюэль, - Эд очень гордится вами и просит прислать фотографию, чтобы показать друзьям.
  Ну вот, он все-таки добился своего: сын захотел иметь его фотографию, хотя отец воочию не особо обрадовал паренька. И опять этот настырный сноб лезет в его семейные дела.
  - Постараюсь. У меня к вам просьба: позвоните в Конектикут, пусть вышлют мою летную меховую куртку. Черную. Эвис знает, где она хранится. Стало холодно, и пока письма дойдут...
  - Я обязательно свяжусь с миссис Фрейзер.
  - И не говорите им о ранении. Я уже здоров: незачем лишний раз расстраивать родных.
  - Можете на меня рассчитывать.
  - Привет Джулии и Эду.
  Теперь оставалось только молиться, чтобы какая-нибудь шальная немецкая подлодка не отправила его любимую куртку на дно Атлантики. Но к удивлению Майкла он получил помощь гораздо раньше и совсем из другого источника.
  На следующее утро в общежитие позвонили с КПП. Дежурный сообщил, что к Фрейзеру приехала дама.
  'Памела!' - радостно стукнуло в груди Майкла, и он чуть ли не бегом устремился к воротам, торопливо приводя себя в порядок, но когда почти достиг цели, озадаченно затормозил.
  Около огромного старинного форда черного цвета с замысловатыми гербами на дверях стоял самый чудной из водителей, которых он когда-либо видел. Старичок выглядел настолько иссохшим и немощным, что форменная кепка и тужурка смотрелись размеров на пять больше, чем были. Он был похож на вставшего на задние лапы истощенного жука.
  - Это и есть та самая 'дама'? - озадаченно спросил Майкл сержантов охраны.
  Те только насмешливо фыркнули.
  - Твоя милашка сидит в машине, - дежурный уткнул нос в журнал и медленно прочитал запись, - по документам леди Симона и пр., графиня Стенли. Ей лет сто, наверное, но о вкусах не спорят.
  Майкл остолбенело уставился на машину и робко приблизился к форду.
  - Вы мистер Фрейзер? - подслеповато щурясь, высокомерно проблеял старикашка.
  А когда он согласно кивнул головой, важно добавил:
  - Её светлость ждет вас в машине.
  Водитель открыл дверь, и Майкл втиснулся в обитое красной кожей нутро. Там сидела древняя под стать своему шоферу старушка в мехах и перьях, столь обильно покрывающих её с ног до головы, что она была похожа на причудливую птицу с меховыми вставками по бокам. Однако имеющий в активе своих престарелых родственниц, Фрейзер не обманывался относительно ветхого вида леди. У этих побитых молью старушенций, как правило, бездна сил, чтобы превращать жизнь окружающих в кошмар, но он-то тут причем?
  - Майкл Фрейзер? - смерила она его пронзительным взглядом выцветших от старости глазок.
  Фрейзер согласно качнул головой.
  - Гм... Ты был плохим мужем для милочки Хелен.
  Так, значит, этот остов имеет какое-то отношение к Вормсли. Но неужели вредная бабка специально пробралась к секретному аэродрому, чтобы сообщить эту сенсационную новость?
  - Мне вчера позвонила Джулия. Они очень волнуются за твое здоровье, негодник.
  От такого почти дружеского обращения Майкл поперхнулся и, наконец-то, решился вставить слово:
  - Почему леди Джулия позвонила именно вам, мэм? Я ведь просил...
  - Пока посылка достигнет Англии, ты подхватишь чахотку. Мой старший внук тоже увлекался авиацией, и у меня сохранились его вещи. Я привезла тебе целый чемодан свитеров, теплого белья и куртку.
  Майкл немного растерялся: он не думал, что теща развернет такую бурную компанию по сбору теплых вещей, подняв на ноги даже столетних леди.
  - Спасибо, мэм, - поспешил он поблагодарить старушку, - но ваш старший внук...
  - Погиб под Дюнкерком.
  - Извините, мэм.
  - Редко какая семья не понесла потерь в этой войне. Вот и Вормсли не повезло. Надо бы тебе натрепать уши за твои выходки, но думаю, немцы это сделают лучше, чем я.
  Она тяжело перевела дыхание и окинула его неожиданно доброжелательным взглядом.
  - Судьба по-разному смеется над людьми. Не надо отчаиваться, - её цепкая иссохшая лапка фамильярно похлопала его по колену. - Наше поместье - Стенли-холл находится в двадцати милях отсюда, и если выпадет свободный денек, мы с Джорджем будем рады гостям. У нас почти никто не бывает. Сын погиб в первую мировую войну, внуки во вторую. Остались только правнуки, но у них своя жизнь...
  Майкл вздохнул. Бедные старики. Страшно, наверное, вот так: сначала похоронить детей, а потом и внуков.
  - Я постараюсь вас навестить, мэм, - твердо пообещал он, - если, конечно...
  - Ерунда, - упрямо возразила старушка, - должен же кто-то выжить в этой войне.
  С таким утверждением не поспоришь.
  Первым, кто присвистнул от удивления при виде содержимого старинного чемодана из крокодиловой кожи, был дежурный КПП, распахнувший крышку при досмотре вещей.
  - Вот это да! Под маской старой леди скрывалась добрая фея?
  - Можно сказать и так, - буркнул Майкл.
  - Может и мне в таком случае что-нибудь перепадет? Я бы не отказался от фрака в стиле Гарри Купера, лакированных штиблет и говорящего попугая.
  - Обратись в Женскую добровольческую службу, старина.
  Оказавшись в общежитии, Майкл смог рассмотреть подарки леди Симоны. Да, её покойный внук был большим щеголем! Причем щеголем, не ограничивающим себя ни в каких расходах. Теплое нижнее белье из тонкой мягкой шерсти, конечно, было весьма кстати на продуваемых пронизывающими ветрами аэродромах, но разве оно шло в сравнение с фантастически дорогими толстыми свитерами из шерсти лам - шедеврами экстравагантной Эльзы Скьяпарелли? Эти произведения искусства, специально созданные для миллионеров - яхтсменов, вполне годились и для летчиков. Но превзошла все ожидания все-таки лётная куртка: виртуозно выделанная оленья кожа, подбитая настоящими русскими соболями. Было даже страшно портить такую эксклюзивную вещь, пришивая к ней 'крылышки' и нашивки сержанта.
  - Интересно, - задумчиво пробормотал Фарр, разглядывая примеряющего обновку Майкла, - если я продам свой дом, машину, дом родителей и ферму сестры, мне хватит денег хотя бы на рукава?
  - Не знаю, - пораженно выдохнул Майкл, - думаю, что нет.
  - Может, повесить её в штабе Истребительного командования около гербового щита? Там все-таки круглосуточная охрана. Ты, парень, теперь её и на ночь не снимай: мало ли кто спьяну позарится, чтобы перед девчонками покрасоваться.
  - Зато тепло.
  - Надо думать. С чего эта графиня надумала делать подарки?
  - Её внук погиб при Дюнкерке, и эти вещи больше никому не нужны.
  - У-гу. И изо всех летчиков Англии она выбрала именно тебя? Наверное, по жребию?
  Вот, черт! Майклу совсем не хотелось посвящать посторонних в свои семейные дела, но похоже другого выхода не было.
  - Графиня - хорошая знакомая моей тещи.
  - Ты женат? - округлились глаза у Стива.
  Его удивление можно было понять. Стены комнат общежития украшали фотографии родных и близких пилотов: жены, дети, невесты, и только у Майкла над кроватью красовался портрет Греты Гарбо, пришпиленный кем-то из предыдущих постояльцев. В Англию он собирался в таком жутком состоянии духа, что просто забыл взять фотоснимки детей, о чём теперь жалел.
  Наверное, это было темой обсуждения в его эскадрилье, но самого Фрейзера никто не спрашивал о родных. И вот, пожалуйста.
  - Я - вдовец, - сухо пояснил Майкл, - и, пожалуйста, больше ни о чем меня не спрашивай.
  Это он зря сказал. Фарр чрезвычайно оживился:
  - Ты её прикончил?
  Шутить на такие темы Майкл не мог.
  - Она погибла вместе с дочерями во время первой бомбежки Лондона. И если скажешь ещё хоть слово, я тебя придушу. И это не угроза!
  Стив дураком не был, и быстро сообразил, что его шее грозит реальная опасность. Но всё равно шуточки относительно благоволения Фрейзеру со стороны столетней графини не стихали до вечера следующего дня, а потом был следующий вылет, из которого не вернулись множество летчиков их эскадрильи, в том числе и Чарльз Бентон.
  Майкл увидел, как задымился его самолет, и как раскрылся парашют Чарли, но вот живым он приземлился или нет, конечно, знать не мог. Бентон в тот вылет был его ведущим и первым напоролся на десяток истребителей сопровождения. Фрейзер ничем не смог ему помочь, потому что его в тот момент зажали с двух сторон два 'мессера', и он с огромным трудом от них удрал, находчиво закрутив, очевидно, желторотых новичков в головокружительной 'карусели'.
  В небе крутилось настолько много самолетов, что для оставшегося одиноким пилота оно стало крайне опасным местом. Фрейзер постоянно оглядывался, разыскивая ближайшее звено 'Спитфайров', к которому можно было бы присоединиться, когда внезапно перед ним вновь возник 'мессер'. Вражеский пилот повел свой самолет в пологое пике, а Майкл развернул 'Спитфайр', чтобы пристроиться ему в хвост, и очередью из 8 пулеметов расстрелял его кабину. Он стрелял до тех пор, пока пилот не перевернул самолет и не сбросил колпак, прежде чем раскрыть парашют, но тут вражеский истребитель взорвался. Фрейзер, ускользая от несущихся прямо на него обломков, вынужден был заложить такой вираж, что чуть не потерял сознание от перегрузок.
  Все ещё вздрагивающий от возбуждения, Майкл сделал несколько кругов, чтобы осмотреться. Стычка длилась не более нескольких секунд, но за это время небо вокруг опустело, и его победу некому было подтвердить. Ну что же, пусть это достижение останется личным, и Майкл повел самолет обратно на базу.
  Но Пендлтон, которому о произошедшем поведал офицер наведения, настоял на рапорте.
  - Может, гибель фрица позже подтвердят наземные службы. Составляй рапорт!
  - Как Бентон?
  - Жив, но ранен.
  Майкл не знал, что именно в этот напряженный момент Битвы за Англию истребительное командование мудро решило не слишком беспокоиться о точном числе уничтоженных вражеских самолетов, и иногда принимало к сведению и не подтвержденные данные. Надо было как-то поощрять настолько сильно рискующих людей.
  На место командира звена прислали Дика Мэнсона - офицера, который выглядел даже старше Майкла, хотя тот чувствовал себя едва ли не дедом рядом с двадцатипятилетними Хоком и Кренфордом. Дик научился летать во Вспомогательной авиации почти в сорок лет. Несмотря на возраст и скрытный характер, он довольно быстро освоился среди незнакомых пилотов. Однако не участвовал в их вылазках в городок, практически не пил, и вообще, был человеком строгим и осторожным. Его повадки северянина зачастую охлаждали пыл молодых подчиненных. Мэнсон имел жену и троих детей и оказался примерным семьянином.
  
  
  РОЖДЕСТВО.
  Накануне рождества Майкл получил сразу несколько приятных известий.
  Во-первых, его рапорт о последнем сбитом 'мессере' все-таки подтвердили наземные службы, и он теперь мог считать себя летчиком 'асом'. Пилоты - тщеславные люди!
  Во-вторых, ему позвонила Памела.
  - Простите, - извинилась она, - к сожалению, в госпитале мне не смогли дать вразумительной справки о расположении вашей эскадрильи. Пришлось искать.
  Даже по телефону её голос приятно щекотал ухо и вводил буквально в транс.
  - Рад вас слышать.
  И это не была дежурная фраза.
  - Мне хотелось бы поблагодарить за всё, что вы сделали для моего брата.
  - Не стоит. Я полюбил Джо, узнав его лучше, но признаюсь честно: впутался в эту авантюру только из-за вас.
  Пауза.
   Майкл струхнул, испугавшись, что девушка посчитает его заявление недопустимо фамильярным.
  - Вы - галантный джентльмен, мистер Фрейзер. И все же... мне бы хотелось вас как-то отблагодарить.
  Не мог же он ей прямо сказать, какой благодарности жаждет от девушки с такими соблазнительными ножками.
  - Может, несколько плиток шоколада... - и, переждав её смех, многозначительно добавил, - ... из ваших рук, ну, скажем... на Рождество?
  И вновь пауза.
   У Майкла от тревожного ожидания так стучало сердце, как будто ему вновь было пятнадцать, а на носу краснели противные прыщи, способные отпугнуть не только капризную официантку из кафе рядом с колледжем, но и Памелу.
  - Не знаю... - растерянно протянула девушка, - но постараюсь освободиться. Я ещё позвоню.
  - С нетерпением буду ждать.
  И он ничуть не покривил душой.
  Накануне Рождества состоялась праздничная вечеринка их авиакрыла.
  Сначала все отправились в столовую рядового состава, затянутую пеленой табачного дыма. Праздник начался с громких воплей - это каждая эскадрилья пыталась переорать соседей. У изрядно набравшегося пивом Майкла чуть уши не лопнули от этой дикой какофонии. Правда, он был простым зрителем, потому что приплелся за компанию с Кренфордом и Хоком, носящим лейтенантские погоны.
  Оказалось, рядовые вспомнили старую традицию Королевских ВВС. В день Рождества офицеры обслуживали рядовых, а рядовые получали право звать офицеров по именам - кому как захочется. Майкл только фыркал, слушая обрушившиеся на приятелей изощрённые гадости.
  Одна кружка пива сменяла другую, причем всё быстрее и быстрее. Вечеринка становилась все более разнузданной. В конце концов, дело закончилось другой традицией, по которой в офицеров полетели стулья, и те позорно бежали.
  Затем они отправились в сержантскую столовую, где любой из сержантов имел право плеснуть джина в офицерскую кружку с пивом. Там наши герои так накачались, что на утро никто не мог вспомнить, как оказался на базе.
   Кстати, за эту безобразную оргию никого не наказали. Командование решило закрыть глаза на развлечения истребительного состава: ведь никто не мог предсказать, кто из них встретит следующее Рождество?
  В ту ночь отличился и Пендлтон. О его злоключениях, захлебываясь от смеха, по секрету рассказывали друг другу пилоты их эскадрильи.
   Пендлтон крепко надрался, и по прибытии на базу никак не мог попасть в свою комнату в офицерском общежитии. Пока майор на ощупь пробирался по коридору, ему один за другим попались пять висящих на стенах огнетушителей. И те прямо-таки нагло и назойливо влезли Пендлтону в руки.
  Причем, редкостный случай: как на грех сработали все пять, залив и майора, и ковры омерзительной пеной. Оказавшийся беззащитным перед таким коварным 'нападением', Пендлтон решил сражаться до конца. Он срывал со стен и лихо выбрасывал шипящих и изрыгающих пену 'драконов' из окон. Опять-таки, пять огнетушителей - пять разбитых с оглушительным грохотом стекольных рам!
  Кое-кто из испуганных обитателей общежития даже решил, что это какая-то особо изощренная диверсия немцев, и перед зданием оказалась кучка испуганно озирающих небо полураздетых пилотов.
  Окончилось все это так же комично, как и начиналось: его таинственное начальство секретным приказом запретило майору пить до конца войны. И секретность приказа настолько строго соблюдалась, что вслед майору смеялись даже беспризорные собаки. Эти закормленные пилотами псины вяло шлялись по аэродрому в любое время суток, почему-то считая его площадкой для выгула собак особо трудной судьбы.
  А на следующий день был Сочельник.
  В обычные дни пилотам было запрещено выпивать накануне вылетов, но на праздники это правило не распространялось. С трудом очухавшись, с дико трещавшими с похмелья головами и под гневным взглядом трезвенника Мэнсона, его звено мужественно дежурило на аэродроме, молясь в хмурое небо, чтобы каким-нибудь совсем уж пакостным фрицам не пришло в голову прогуляться до Англии. И небо сжалилось над ними, ниспослав снег и сильный ветер.
  Ворчащий себе под нос нечто нелицеприятное Мэнсон несколько раз проветривал помещение, но всё равно пришедшие в файф-о-клок девушки с чаем недовольно сморщили свои носики.
  При виде румяных щечек пилоты дружно выдохнули перегар и бодро встретили их широкими улыбками и праздничными поздравлениями.
  Майкл уныло листал журналы и прислушивался к радио: пела любимица англичан Вера Линн:
  '...И снова голубые птицы
  Будут летать над белыми скалами Дувра.
  Ты увидишь это завтра, поверь мне...'
  Так-то оно так... но Памела не позвонила.
  Парни собирались этим вечером продолжить гуляние и встретить Рождество в городке в обществе приехавших на праздник жен и подружек, а вот у Майкла не было никакого желания вновь упиваться пивом до невменяемого состояния.
  Он впервые за эти сумасшедшие месяцы сильно заскучал по дому. Сейчас в Коннектикуте царила праздничная суматоха: домашние складывают подарки под наряженной елью, бегают и радостно шалят в ожидании сладостей его малыши.
  Два дня назад из дома пришла посылка: помимо привычных сигарет и жевательной резинки, ему прислали подарки. Он получил фляжку коньяка от Фредди, бритвенный набор от отца, одеколон от тети Мэйбл, пуловер от Эвис, вязаные носки и нарядную рождественскую открытку от тети Сары. Но особенно его порадовала фотография сына и дочери на фоне экзальтированно глядевшей куда-то в угол мачехи. Вся в бриллиантах и мехах Эвис выглядела сногсшибательно, дети застенчиво улыбались в объектив, и Майкл гордо пришпилил кнопками фото к стене. Все его соседи по общежитию сбежались посмотреть на американку.
  - Это твоя жена, Фрейзер? - забросали они его вопросами. - Какая красотка!
  Приписывать себе победу над Эвис Майкл посчитал кощунственным: с мачехой они были хорошими друзьями.
  - Это жена моего отца.
  Неизвестно поверили ему или нет, но восхищенные причмокивания прекратились только после того, как Фарр вытолкал всех любопытных из комнаты.
   И сейчас Фрейзер вяло тянул невкусный чай и грустил о своей семье. За окном перепархивал снег, ребята переговаривались в полголоса о чём-то своем, а теплый спертый воздух располагал к дремоте. Дежурство подходило к концу, и Майкл уже твердо решил, что праздник он проспит.
  Внезапно распахнулась дверь, и в комнату оживленно влетел Бад Фиппс. Он тоже был пилотом их авиакрыла, и хотя летал в другой эскадрилье, его хорошо знали. Бад до войны выступал в варьете, его мать пела в опере, а отец подвизался в антрепренерах какого-то театра. Фиппс отменно пел, танцевал и был желанной персоной на любых вечеринках с коктейлями. Даже поступив в ВВС, он не прервал связей с английской богемой.
  - Я договорился с Мэри Уингфилд, - закричал Бад прямо с порога, - она выступит сегодня перед нами!
  Майклу это имя ни о чем не говорило, но судя по тому, как заволновались остальные парни, они понимали всю сенсационность известия.
  - Вот это да! - радостно завопили Кренфорд и Хок. - Не может быть!
  - Только надо сброситься, парни. Мэри требует предоплату, пока все не упились до поросячьего визга.
  Сумма оказалась кругленькой, но присутствующие выложили её, не торгуясь, кроме Мэнсона. Тот угрюмо пробормотал, что проведет вечер с женой.
  Майкл недоуменно посмотрел на командира, и тот, тяжело вздохнув, пояснил:
  - Ты думаешь, чего эти жеребцы так радуются и бьют копытами? Мисс Уингфилд - звезда стриптиза.
  Встрепенувшийся было в ожидании развлечения, Фрейзер уныло попрощался с уплывшими в карман распутной дивы деньгами, и опять вернулся к мыслям о подушке. Он не был против стриптиза как развлечения, но в такой вечер не хочется смотреть на девицу, обнажающую себя под вопли измученных вынужденным воздержанием мужиков. Рождество - праздник семейный, даже если тебя с близкими разделяет океан.
  В общежитии Майкл принял ванну, и как раз возвращался к себе, когда его позвали к телефону.
  - Эй, Фрейзер, к тебе тут приехала леди, - позвонили с КПП.
  Неужели опять 'столетняя' графиня? Наверное, привезла подарки.
  Майкл недоуменно глянул в окно: вряд ли старая леди приехала бы его навестить в темное время суток да ещё за несколько часов до Рождества. А вдруг... и как он себя не уверял, что зря надеется, сердце сжалось в счастливом, почти детском ожидании чуда.
  Майкл чуть не сломал руки, рыская по комнате в поисках чистой рубашки. Благо хоть у него был новый пуловер Эвис, чтобы прикрыть печальный факт её заношенности. Галстук, одеколон, куртка графского внука, жаль, что волосы ещё не высохли, и нельзя было воспользоваться маслом для прически. В последний момент он засунул во внутренний карман рождественскую открытку тети Сары: пухлые розовые ангелы трубили в золоченые трубы, призывая всех христиан радоваться пришествию Спасителя в этот не самый подходящий для жизни мир.
  Майкл примчался на КПП в рекордное время.
  - Где леди?
  - Там, - махнул рукой дежурный на видневшуюся невдалеке машину, и уважительно крякнул. - М-да, везет тебе, Фрейзер, с леди!
  У Майкла разочарованно вытянулось лицо, когда навстречу из машины вылезла женщина в офицерской шинели. И прежде чем он разглядел лицо под козырьком форменной фуражки, в глаза бросились золотые короны погон майора.
  Майкл откозырял, уныло гадая: какая ещё из знакомых Вормсли решила поздравить его с Рождеством? Женщина приблизилась, и аромат 'Joy' перебил привычную вонь керосина и смазки, буквально въевшуюся в окружающие предметы, несмотря на перепархивающий снег и морозец.
  - Мисс Келси? - нерешительно пробормотал он, застыв на месте.
  Видимо, его лицо выражало такое потрясение, что Памела рассмеялась.
  - Здравствуйте, мистер Фрейзер, - девушка крепко пожала ему руку. - Я с трудом сумела выбраться, и у меня не было времени переодеться.
  Майкл чуть ли не с ужасом смотрел на столь желанное синеглазое лицо. Да что же это такое? Почему столь понравившаяся ему девушка оказалась майором? Он чувствовал себя едва ли не ограбленным.
  - Я обещала отпраздновать с вами Рождество, мистер Фрейзер, - между тем, явно забавлялась его растерянностью англичанка, - и вот, приехала. Вы можете покинуть Лангмер на эту ночь?
  - И даже на следующий день, - машинально буркнул Майкл, - только надо предупредить дежурного.
  - Это было бы прекрасно.
  Фрейзер растерянно вернулся на КПП и позвонил дежурному в центр управления. Рапортуя о своих планах, Майкл разочарованно размышлял: куча языков, работа на правительство, майор. Да разве на него польстится такая умная девушка? И Фрейзер нервно закурил, возвращаясь к машине.
  Памела уже прогревала мотор. Увидев через лобовое стекло озабоченно прислушивающееся к работе двигателя красивое лицо, Майкл отбросил в сторону все сомнения. Да что он в самом деле так дрейфит? Ну, получит по физиономии, если Памеле придутся не по вкусу его приставания.
  - Я рад, что вы приехали, - быстро выпалил Фрейзер, преодолевая остатки смущения. - Посетим Хендфилс? Там сегодня выступает некая Мэри Уингфилд, и я заплатил за билет...
  Сказал, и тут же в досаде на собственную глупость прикусил губу. На его счастье Памела также не имела ни малейшего понятия о звезде стриптиза.
  - Наверное, это было бы интересно, - мягко согласилась она,- но нас ждет ужин. Неподалеку отсюда живут мои дед и бабушка, и у них до полного выздоровления находится Джо.
  Майкл умилился. Неужели он все-таки встретит нормальное Рождество в кругу почтенной семьи, а не пьяных и разгоряченных стриптизом товарищей по оружию? Такие развлечения уже изрядно приелись. Правда, вряд ли в присутствии пожилых леди и джентльмена удастся поухаживать за девушкой, но оно того стоило.
  Фрейзер втайне улыбнулся: ну вот и в его жизни настал момент, когда благочинное поедание гуся в лоне добропорядочной семьи ему кажется предпочтительнее секса с желанной девушкой. Фантазия услужливо развернула пасторальную картину Сочельника в английской деревне: жарко пылающий камин, праздничный стол, радующаяся внукам и их гостю добродушная старушка, попыхивающий трубкой старик. Классическое 'веселое Рождество'!
  Сейчас в уютной тесноте, пробирающейся сквозь снег машины, присутствие Памелы действовало на него успокаивающе. Они молчали, и Фрейзеру было приятно посматривать на её сосредоточенный профиль, вдыхать запах духов и впитывать исходящее от этой девушки завораживающее очарование. И хотя в темноте иногда предупреждающе грозно посверкивали майорские погоны, Майкл окончательно расслабился и сам не заметил, как заснул.
  Фрейзер проснулся оттого, что машину тряхнуло.
  - Извините, - сонно пробормотал он, - я прошлую ночь почти не спал, а сегодня было наше дежурство...
  - Не надо извиняться, - улыбнулась Памела, глуша мотор, - мы приехали.
  Зябко поеживаясь, Майкл вылез из относительного тепла машины в холод улицы, рассеянно глянул на дом и замер. Нехорошие предчувствия заклубились в груди при виде дворца, черной громадой выступавшего из метельной темноты. Окна были тщательно закрыты светомаскировкой, но даже полное отсутствие освещения не умаляло внушительных размеров особняка в георгианском стиле.
  М-да... с пасторалью пришлось проститься. Вряд ли его, конечно, отправят обедать на кухню, но рубашка с оторванными верхними пуговицами (летчики-истребители отрывали их специально, чтобы легче было крутить шеей) не исключала такой ход событий. И уж холодным презрением обольют наверняка. А раз так, то надо было ухватить последнее, что этот вечер мог ему дать хорошего.
  - Мисс Келси, - вцепился он в рукав, направлявшейся к дому девушки, - прежде чем мы встретимся с вашими близкими, хотелось бы поздравить вас с Рождеством.
  Она удивленно остановилась.
  - Может...
  Но Майкл уже вытащил из-за пазухи тетушкину открытку и сунул её в руки Памелы. И пока она пыталась в темноте разглядеть, что это, Майкл нахально притянул девушку к себе и, наплевав на злобно зашуршавшие майорские погоны, пробормотал на ухо:
  - Представьте, что мы под омелой.
  Целоваться из-за обледенелых козырьков форменных фуражек было неудобно, но за удовольствие прикоснуться целомудренным поцелуем к нежным губам можно даже заплатить Рождеством в компании престарелых английских аристократов.
  - Нас ждут, - мягко отстранилась девушка, но... не сразу.
  У Фрейзера повысилось настроение, и он жизнерадостно зашагал навстречу вышедшему с фонарем сгорбленному слуге. Что-то странно знакомое почудилось ему в иссохшей фигуре, но не успели смутные подозрения оформиться в выводы, как он оказался в просторном хорошо освященном холле.
  И первое, что бросилось в глаза американцу, была широкая мраморная лестница, ведущая на площадку между этажами. Впрочем, такая лестница не редкость в богатых особняках, а вот солидных размеров изображение черноволосого красавца в костюме байроновской эпохи не могло появиться на самом видном месте в результате прихоти архитектора. Отдавая дань Рождеству, портрет был обильно изукрашен хвойными ветками, остролистом и омелой.
  - Мисс Келси, - едва сдерживая злость, обратился Майкл к спутнице, с которой старый слуга гордо снимал форменную шинель, - какое отношение ваш дедушка имеет к герцогу Кентсомскому, изображенному на этом портрете?
  Памела ответила не сразу, изумленно переводя взгляд с него на портрет и обратно. А Майкл был настолько выведен из себя, что на полном серьезе размышлял: сумеет ли самостоятельно добраться до Лангмера, если сейчас же покинет этот дом?
  - Джордж Бертрам, граф Стенли,- тихо пояснила девушка, - мне не дед, а прадед. Он младший сын его светлости.
  Майклу неожиданно стало так смешно, что он по-дурацки хихикнул.
  - Но в чем дело? - заволновалась Пэм.
  - А леди Симона ваша прабабушка?
  - Да... вы разве знакомы?
  Но Фрейзер отнюдь не поспешил объясниться, выговаривая про себя изощренные ругательства. Ну, теперь его точно ждет 'веселое Рождество'!
  Ситуация ещё более ухудшилась, когда раздалось деликатное покашливание и в разговор вступил престарелый лакей.
  - Её светлость недавно навещала джентльмена, совершив для этого поездку в Лангмер. Куртка на его плечах принадлежит вашему покойному дяде.
  Началось! После этих слов, произнесенных с надменным презрением, Майкл мгновенно почувствовал себя клиентом Армии Спасения, донашивающим обноски с чужого плеча.
  - Только тогда, - опять-таки вежливо кашлянул противный старикашка, - она была не в таком печальном состоянии.
  Вот теперь Фрейзер окончательно обиделся. Куртка, которая совершила на плечах владельца достаточное количество вылетов, приобретает резкий и особенный отнюдь не неприятный запах. Он просто кричит, что её владелец очень опытный летчик. Посвященные в этом отлично разбираются. Мало того, чем сильнее воняет куртка, тем больше её любит хозяин.
  - Пожалуй, - натянуто улыбнулся он Пэм, - будет лучше, если я...
  И в припадке глупой гордыни он действительно отправился бы назад в Лангмер, если бы навстречу гостям, опираясь на трость, не спустился сияющий радостью Джо.
  - Наконец-то, - воскликнул он, - как я рад вас видеть, Фрейзер. В гостевой комнате уже наполняют ванну, и я подобрал смокинг: вы приблизительно одних размеров с моим покойным дядюшкой.
  Мгновенно передумавший обижаться, Майкл обескуражено рассмеялся.
  - Ваш дядя стал моим личным поставщиком одежды, - добродушно пошутил он. - Хорошо, что у виконта, светлая ему память, был хороший вкус.
  И Фрейзер игриво подмигнул опешившей Памеле.
  - Мисс Келси, - церемонно обратился он к девушке, - у меня к вам просьба: если я обряжусь в смокинг вашего дядюшки, пожалуйста, не надевайте мундира.
  - Отчего же, - язвительно хмыкнула злючка, - говорят, мне идет форма.
  Майкл умильно заглянул в сверкающие синими искрами глаза:
  - Я застенчив, мисс. А при виде погон и вовсе робею.
  - Может, это не будет в данном случае лишним?
  - Как знать, мисс Келси, как знать...
  Когда спустя час вся компания собралась в гостиной, всё пошло точно так, как и представил себе Майкл, едва завидев портрет герцога Кентсомского.
  Престарелый граф оказался безобидным дедом с древней слуховой трубкой в руке, передвигающимся при помощи камердинера в инвалидной коляске. Дряхлый джентльмен всё время клевал носом, а руки на укрытых клетчатым пледом коленях заметно дрожали. Сейчас его коляска стояла возле ели, и седой старик напоминал какого-то волшебного персонажа, по ошибке попавшего не в ту сказку. Майкл и Джо (теперь, в силу обстоятельств ещё и действующий виконт) в одинаковых черных смокингах и белых жилетах с красными кушаками вели размеренную беседу о всякой ерунде, дожидаясь дам, чтобы пройти в столовую.
  И тут в комнату вошла Памела.
  У Фрейзера горько пересохло во рту, когда он увидел девушку в розовом без бретелей длинном струящемся платье из китайского шелка, расшитом наискось по лифу и подолу белыми перышками: явно ещё довоенный шедевр дома моды Вионне. Тонкую талию, казалось, можно было перехватить пальцами, а точеную линию обнаженных плеч и горделиво изогнутой шеи подчеркивало светящееся сапфирами изящное ожерелье. Каштановые локоны Памела взбила в сложную прическу. Ну и зачем, скажите на милость, девушке с такой внешностью звание майора? Майкл окинул оценивающим взглядом соблазнительные изгибы фигуры и... окончательно влюбился!
  Причем он так увлекся разглядыванием красавицы, что не обратил внимания на вплывшую в гостиную вслед за внучкой старую графиню.
  Леди Симона даже в отсутствии мехов и перьев вполне предсказуемо оказалась толстенькой низенькой старушенцией. Вечернее платье из серебряной парчи с жемчугами в шесть рядов на шее это обстоятельство только подчеркивало. Из прически 'а-ля мадам Бовари' торчали какие-то подозрительные перья и, несмотря на то, что тетки Майкла были иссохшими словно гарпии, у него даже слезы умиления показались на глазах от схожести престарелых леди между собой. Те же подозрительно сощуренные глазки, сурово поджатые губы и деловитая агрессивность во всем облике, как у собак, идущих по следу дичи. И этой дичью опять был он!
  Старушка с нескрываемым удивлением уставилась на Фрейзера, видимо, не сразу его признав. И прежде чем внук открыл рот, чтобы представить гостя, разочарованно буркнула:
  - А, американский Казанова? Надо же, меня не предупредили, что ты появился. Эй, Смайлз, - обратилась она к камердинеру мужа, - распорядитесь, чтобы в столовой поставили ещё один прибор.
  После чего графиня с претензией обратилась к внучке.
  - И где тот парень из госпиталя?
  Воцарилась недоуменная пауза. Майкл сразу же понял, что произошло, но не поспешил с объяснениями. А зачем? Что-либо говорить в таких случаях себе дороже. Уж он-то, имевший всю жизнь дело с целым сонмом престарелых тетушек, знал это не понаслышке.
  - Но бабушка, - покрылась румянцем Памела, - этот джентльмен - мистер Фрейзер, я же говорила тебе о нём.
  - Да знаю я, что этот шалопай - Майкл Фрейзер. Джулия мне пробила всю голову его здоровьем, и я лично отвезла целый чемодан барахла в Лангмер. А где тот парень, что лежал в госпитале рядом с Джо?
  - Так это он и есть, бабушка.
  Старая леди попала впросак, но не в её правилах было признаваться в собственном маразме.
  - Не говори глупости, дорогая! - гневно затрясла она жемчугами. - Я отлично помню: ты сказала что-то типа 'Лестер' или 'Лестрейд'. Я ведь не глухая! А Фрейзер - это беспутный зять Джулии!
  Фраза была предсказуемой, но Майкл всё равно вздрогнул, испуганно покосившись на Памелу. Но девушка терпеливо выясняла отношения с упрямой старушкой.
  - Бабушка, это один и тот же человек. Мистер Фрейзер был ранен во время сражения. Он летчик-истребитель.
  - Это всё Джулия, - наконец обрадовалась, что нашла виновную, леди Симона,- она стала такой рассеянной, и ничего не сказала о ранении своего зятька. Иначе, я бы не перепутала.
  И она победно оглядела собравшихся в гостиной домочадцев.
  - Но раз все в сборе... прошу к столу. Гонг пробил уже пятнадцать минут назад, но из-за тебя, бездельник, - кивнула она на Майкла, - мы нарушаем традиции.
  Фрейзер удивился: он не слышал гонга. И если кто опоздал, то явно не мужчины.
  Они всей гурьбой поплелись вслед за инвалидной коляской, и как раз находились в стадии перетекания из гостиной в столовую, когда разнесся удар гонга. Леди Симона сделала вид, что это не более чем слуховая галлюцинация.
  Оказавшись в привычном с детства царстве белых скатертей, салфеток, серебряных столовых приборов и хрустальных фужеров Майкл на мгновение поверил, что он никогда не менял привычную жизнь на тяготы скудного солдатского быта. Честно говоря, из этой роскошной столовой Лангмер виделся таким далеким, что казался не реальнее кадров какого-нибудь голливудского фильма о войне. Допустим, 'Прощай, оружие' с непревзойденным Гари Купером.
  Они расселись по местам, и Майкл оказался как раз напротив Памелы - идеальное место, чтобы без помех любоваться её красотой. Однако на этом все хорошие стороны этого ужина оказались исчерпаны. К английской кухне он всегда был, как минимум, равнодушен.
  Баранина в мятном соусе, тушеный картофель и блюдо с отварными морковкой, сельдереем и брюссельской капустой. Как можно любить кухню страны, в которой даже овощи вываривают так, что они превращаются в нечто напоминающее густую безвкусную замазку? Может, именно в этой еде и заключается секрет знаменитой сдержанности и холодности англичан? Это какую же выдержку надо иметь, чтобы на протяжении полутора часов занимать рот малосъедобной снедью? Впрочем, столовое вино и шампанское оказались безукоризненными, да и к поданному на десерт сыру было не придраться.
  Беседа получилась под стать угощению. Леди Симона со свойственной всем старухам зловредной проницательностью моментально просекла его особый интерес к своей внучке. И пока Майкл, млея под взглядом Пэм, интересничал, разговаривая с Джо о сравнительных характеристиках 'мессеров' и 'спитов', а старый граф мирно посапывал над своей тарелкой, изредка открывая рот для очередной ложки жидкого овсяного супчика, дама готовилась к атаке.
  - Ах, милая Пэм, - проворковала она, обмакнув рот салфеткой, - ты ещё так юна, и совершенно не разбираешься в мужчинах. Посмотри внимательнее на нашего гостя: сидит себе, ну прямо-таки невинный агнец. Эдакий плюшевый барашек. А между тем, играючи сбил покойницу Хелен с пути истинного и разрушил её помолвку с твоим кузеном. Тогда в обществе об этом только и говорили.
  'Плюшевый барашек' тяжело перевел дыхание: он всё время ждал начала травли, и когда в него понеслось первое ядро, даже немного успокоился.
  - Фрейзер, - старушка вперила в него прокурорский взгляд, - ты был никудышным мужем. Говорят, изменял несчастной девочке и вёл разгульный образ жизни.
  Джо чуть слышно хрюкнул, а Памела быстро опустила взгляд. Леди же Симона, судя по выражению лица, жаждала от него ответной реплики, чтобы продолжить сражение. А что за интерес измываться над жертвой, если она не реагирует на нападки? Ну что же, дама была хозяйкой баранины в мятном соусе, и не поленилась привезти ему куртку: старушка заслужила почтительное отношение к своим желаниям.
  - Да, - Майкл покаянно опустил вилку и нож, - вы правы, мэм.
  - И это всё, что ты можешь сказать в оправдание? - даже перья в прическе старушки и то воинственно встопорщились.
  - Могу добавить: каждый раз перед тем, как лечь спать, я мысленно перечисляю все свои грехи и твердо обещаю исправиться.
  Леди Симона озадаченно умолкла: уж не издевается ли над ней этот обнаглевший янки?
  - По-твоему, так выглядит остроумие? - кисло осведомилась она. - Только Джулия может так носиться с человеком, сделавшим её дочь несчастной. Впрочем, она всегда была не от мира сего.
  - За леди Джулию я способен два раза подряд наступить на лапу бульдога, - одернул зарвавшуюся старушенцию Майкл, знаком показывая лакею, чтобы тот подлил вина. - Благодаря таким как она, мэм, при виде прекрасных дам мужчины не бросаются в панике вниз головой с обрыва.
  У графини едва ли не визуально вылетели искры из глаз.
  - Если кому-то приходит в голову, что можно вот так...
  Неизвестно, чем бы всё это закончилось, но неожиданно комнату потряс гневный рык изрядной силы, и фужер с вином в руке оторопелого американца сделал такой курбет, что он с трудом его удержал, не расплескав.
  - Дорогая, не пора ли дамам поправить туалеты?
  Изумленный Майкл в восхищенном ужасе покосился на дряхлый остов графа. А внезапно воскресший дед холодно оглядел свою виновато съежившуюся половину.
  - Да-да, - залепетала леди Симона, суетливо выбираясь из-за стола, - пойдем, Пэм, дорогая. Оставим мужчин.
  Вот так-то. Думаешь, что английские аристократы - кучка высокомерных вырожденцев, когда вдруг произойдет нечто непредвиденное, и как будто в свете молнии появится на мгновение какой-нибудь буйный барон начала первого тысячелетия. Появится и вновь исчезнет, превратившись либо в светского ленивого бонвивана, либо в замкнутого холодного обитателя привилегированного клуба, но эта кратковременная встреча дорогого стоит.
  Когда Памела и леди Симона вышли, граф откуда-то жестом фокусника вытащил темную бутылку с незнакомой Майклу этикеткой.
  - Ваша светлость, - потрясенно ахнул слуга.
  Но по настойчивому знаку хозяина, неодобрительно сжав зубы, он все-таки разлил в бокалы янтарный напиток.
  - Армянский коньяк 'Двин' - любимый напиток Уинстона Черчилля. Пэм рассказывала, что он ежедневно выпивает по бутылке, - вполне адекватно пояснил оживившийся при виде булькающей жидкости граф. - Интересно, что в нём хорошего? Оцените букет, джентльмены.
  Сейчас он говорил тихо, и у Майкла создалось впечатление, что слышит старик гораздо лучше, чем хочет показать.
  Фрейзер согрел бокал в руке и, слегка пригубив коньяк, подержал его во рту, но за последнее время он выпил такое количество всякой дряни, что не смог по достоинству оценить уникальное послевкусие. А бедный Джо так вообще поперхнулся и раскашлялся до слез.
  - А, - с досадой отмахнулся дед от внука, - мельчает молодежь. Тебе бы только козлом скакать по сцене, задирая ноги выше головы: что за занятие для джентльмена? Лучше иди, поищи подходящую пластинку... пусть Пэм и наш гость потанцуют.
  Улыбающийся Джо захромал из комнаты, а хозяин и Майкл остались одни, если не считать неодобрительно маячившей тени слуги. Джентльмены долго молчали, грея в руках бокалы с коньяком, а потом старик неожиданно рявкнул:
  - Пей, мальчик мой, что на него смотреть!
  Майкл, у которого были особые планы на этот вечер, смущенно крякнул:
  - Я уже выпил достаточно.
  - Ерунда! Ты крепкий здоровый парень, летчик. Кому же пить, как не тебе?
  И пристрастно проследив, как гость опустошает свой бокал, сделал знак лакею, чтобы тот вновь его наполнил. И только потом, умиротворенно вздохнув, заговорил:
  - Мой отец умер, когда ему исполнилось девяносто пять. Чуть больше, чем мне сейчас. Он был своеобразным человеком...
  Майкл почему-то не особо удивился, услышав про покойного герцога. После коньячной агрессии престарелого графа, рассказ о давно умершем Кентсоме вполне органично вплетался в общую атмосферу рождественского вечера в родовом гнезде Стенли.
  - Отец умирал тяжело. Несколько лет герцог был прикован к постели, - продолжал свой рассказ старик, экстатически вдыхая аромат коньяка, - мы никогда не были особенно близки, но незадолго до своей смерти он мне кое-что сказал...
  Граф осторожно лизнул край бокала и блаженно закрыл глаза.
  - Хорош. Так вот, отец признался, что жизнь напоминает ему 'Сад земных наслаждений' Босха. Ведь Господь в бесконечной любви к детям своим создал для них рай прямо на земле. Красота природы, любовь женщин, дружба и привязанность, выпивка и развлечения - всё, что только захочешь. И лишь сам человек с его вечным недовольством жизнью - единственное темное пятно на челе мироздания. Я был молод и наивен, поэтому растерялся: 'А как же болезни, войны, голод, несчастья, смерть, в конце концов?'. Отец только рассмеялся над моей глупостью: 'Они нужны для того, чтобы мы во всей полноте осознали радость своего существования. Ведь для того, чтобы получить удовольствие от пищи, надо проголодаться. А для того, чтобы оценить жизнь, нужно быть уверенным, что скоро умрешь'
  Теперь уже граф сделал солидный глоток коньяка под горестный и укоризненный возглас слуги.
  - Успокойся, Смайлз. От капли хорошего коньяка не будет вреда. Итак... на чем я остановился?
  - На 'Саде земных наслаждений' Босха, - напомнил Майкл, с интересом наблюдая за старым джентльменом.
  - А... так вот: мне показались эти слова чуть ли не кощунством. Я довольно едко полюбопытствовал: неужели даже то, что он парализован, делает его счастливым? Отец таинственно улыбнулся 'Джулия!' - сказал он мне. - 'Если бы я не оказался в таком беспомощном состоянии, в моей жизни никогда бы не появилась Джулия. И я бы никогда не узнал, как милосердна и бескорыстна эта девушка, не насладился её нежной любовью и преданностью'
  Старик тяжело вздохнул.
  - На меня Босх всегда производил пугающее впечатление, и я не увидел в картине того же, хотя специально посетил для этой цели Прадо, но знаете...
  Майкл окаменел, тупо соображая: к чему это было сказано? А премудрый дед немного помолчал, а потом одним махом вылакал остатки 50-ти(!) градусного коньяка и, со вкусом облизнувшись, цепко глянул на него пронзительными черными глазами:
  - Он был прав, мой отец. Всю свою жизнь я убеждаюсь в его правоте: если судьба отнимает у нас что-то дорогое, она просто дает шанс изменить жизнь и начать всё сначала. Не нужно цепляться за обломки былого, даже если ты прикованный к постели паралитик.
  И пока возмущенный слуга прятал от своего разгулявшегося хозяина коньяк, Майкл задумчиво допил свой бокал. Утверждения старика были, мягко говоря, сомнительны, и противоречили всем религиозным доктринам современности, но граф прожил долгую жизнь и имел право на свою точку зрения, какой бы авантюрной она не казалась.
  - Я не знаю, где находится рай, - задумчиво пробормотал Фрейзер, - может и на земле. Зато я собственными глазами видел ад, и знаю точно: дорога туда пролегает через небо.
  Но едва ли старик услышал его слова: выпитый коньяк да ещё после жиденького овсяного супчика сработал как хук боксера, и дед, бессильно обвиснув в кресле, крепко заснул. А за дверью, между тем, слышались звуки легкомысленного фокстрота, и Майкл поспешил в гостиную, чтобы получить свою долю радости от жизни.
  Танцор он был не ахти какой, да ещё если смокинг покойного виконта был ему впору, то лакированные туфли оказались маловаты, но Майкл мужественно об этом забыл, когда догадливый Джо поставил пластинку с блюзом.
  Пэм о чем-то тихо разговаривала с леди Симоной, сидя неподалеку от разряженной ели, но охотно встала навстречу разлетевшемуся с приглашением кавалеру.
  Майкл положил руку на тонкую талию, ощутив сквозь шелк дразнящее тепло женского тела. Блюз нежно надрывал душу звуками саксофона и ленивым голосом Билли Холидей, исполнявшей 'Strange Fruit' - шедевр джазовой музыки.
  Глаза Пэт таинственно мерцали прозрачным синим светом, нежные обнаженные плечи манили прикоснуться к ним поцелуем, и Майкл почувствовал себя настолько опьяневшим от счастья, что если в тот момент на них свалилась бомба, он ничего не имел бы против. Но несмотря на блаженную эйфорию, любимый коньяк английского премьер-министра властно потребовал кое-что выяснить:
  - Я хочу вам задать один вопрос, мисс Келси.
  - Да, мистер Фрейзер?
  Майкл впился глазами в безмятежное лицо девушки:
  - Скажите, вас не связывают какие-либо особые отношения с его светлостью герцогом Кентсомским? - по-прокурорски подозрительно спросил он.
  Глаза Памелы округлились веселым недоумением.
  - Связывают. Мы с ним хорошие друзья.
  Заметив, как он облегченно выдохнул, девушка насмешливо осведомилась:
  - И это единственное, что вас интересует?
  - Почему же, - Майкл сжал талию чуть сильнее, - ещё один вопрос: какого цвета пояс, к которому крепятся ваши чулки?
  Вот здесь можно было ожидать, чего угодно: от звучной пощечины до холодной отповеди, но ничего подобного не произошло, хотя глаза девушки заискрились чем-то непонятным.
  - Для 'плюшевого барашка' вы слишком непристойны.
  - Есть такой грех, - охотно признался Майкл, уткнувшись носом в душистые волосы. - Вы же сами слышали, что я веду разгульный образ жизни: пьянствую, ну и прочие излишества...
  - Вы заверили мою бабушку, что исправились.
  - Я испугался, что иначе мне укажут на дверь, мэм. А сегодняшний вечер я намерен провести иначе.
  - И как же, если не секрет?
  Может, виноват любимый коньяк премьер-министра, а может соблазнительное тепло желанного тела в руках лишило его разума, но он сделал то, чего несколько минут назад не смог бы даже представить.
  Майкл воровато покосился на место, где восседала леди Симона. С облегчением отметив, что старушка куда-то убрела, он красноречивым жестом сделал знак, чтобы Джо снова поставил пластинку. И когда Билли Холидей повторно затянула 'Strange Fruit', дерзко прижал пальцы партнерши к губам.
  - Мисс Келси, я люблю вас и прошу стать моей женой.
  Майкл напряженно ждал реакции на свое предложение, пытаясь поймать взгляд девушки, но Памела опустила голову и не спешила отвечать, машинально двигаясь в такт музыке.
  - Мисс Келси, - не выдержал он пытки, - скажите хоть что-нибудь!
  - Это неуместная шутка, - холодно отрезала девушка, - мы видимся второй раз в жизни.
  - И что? - горячо возразил Фрейзер. - Какая связь между количеством свиданий и любовью? С тех пор, как мы встретились в госпитале, я только о вас и думаю. Ваши глаза мерещатся мне даже во время боя. Конечно, вдовец с тремя детьми не самая блестящая партия для такой девушки как вы, но уверяю: я сделаю всё, чтобы мы были счастливы. Если выживу, конечно.
  Последнее он отпустил, коварно рассчитывая, что она не откажет герою, кладущему жизнь на алтарь её отечества.
  Пэм подняла на него погрустневшие глаза и вымученно улыбнулась:
  - Бедный 'плюшевый барашек'. Такому забияке, наверное, тяжело быть паинькой и поступать, как подобает истинному джентльмену? Не ломайте себя: я и без предложения руки и сердца покажу вам свои подвязки.
  Майкл даже застонал от досады: как плохо иметь дело с умными девушками. Конечно, Пэм была права, но теперь для него стало делом чести переубедить её в обратном. Коньяк и желание сделали его весьма красноречивым.
  - Я хочу этого больше всего на свете, - не стал он кривить душой, - но уверяю, секс - далеко не главное, что связывает мужчину и женщину. И если бы я вас тупо хотел соблазнить, то никогда бы не сделал предложения. Это очень важно для меня..., ведь однажды я уже был женат.
  - Вы любили Хелен?
  - Да, но что-то пошло не так. Наверное, мы просто не подходили друг другу.
  - Как я понимаю, не во всем? Иначе Хелен не родила бы вам столько детей.
  У Майкла радостно стукнуло сердце: в голосе девушки явственно прозвучали ревнивые нотки.
  - Я бесконечно благодарен ей за это, но ...
  И он не выдержав, обнял и страстно поцеловал девушку. Так проще всего показать ей свою любовь, чем бесконечно препираться, да ещё зачем-то поминая покойницу-жену. Мир её праху.
  Он не спешил отпускать из объятий прерывисто дышащую Пэм, но странная тишина внезапно резанула ухо: кто-то остановил пластинку. Майкл осторожно покосился на проигрыватель, но наткнулся взглядом на шокировано взирающую на возмутительную сцену леди Симону. Старушка даже тряслась от гнева, видимо, лишившись дара речи.
  Испугавшись, что старую леди хватит удар, Майкл поспешил объясниться. Благо, что Памела все ещё прятала лицо на его груди.
  - Мэм, - он постарался, чтобы его голос прозвучал как можно торжественнее, - мисс Келси сделала меня счастливейшим из людей, согласившись принять предложение руки и сердца.
  Попытавшись таким образом успокоить графиню, он достиг прямо противоположного результата. Старушка, ухватившись за грудь, аффектированно простонала:
  - Джо, мальчик мой, помоги мне сесть.
  И леди Симона, театрально облокотившись о руку подоспевшего внука и едва переставляя ноги, захромала к ближайшему креслу. Испуганная Памела бросилась к потрясенной даме:
  - Бабушка, успокойтесь, - пожала она её за руку, - вам нельзя волноваться.
  - Да как же мне не волноваться, - жалобно простонала леди Симона, - когда ты связалась с американским прохвостом, погубившим бедняжку Хелен?
  У Майкла руки сами по себе полезли в карман за сигаретами. Памела и так была не в восторге от его предложения, а теперь вдобавок ещё вредная старушенция своим бессовестным шантажом выдавит из девушки обещание забыть его навсегда.
  - Но, бабушка, - неожиданно возразила девушка, - все мужчины, в основном, прохвосты. А мне не хочется закончить свои дни старой девой.
  - Ты можешь сделать гораздо лучшую партию.
  С этим утверждением Майкл был, в общем-то, согласен, но после слов Памелы он настолько воспрянул духом, что теперь только глупо улыбался, слушая разговор женщин.
  - Король Эдуард взял в жены миссис Симпсон, а других достойных холостяков вокруг себя я не вижу, - грустно пошутила девушка, преданно целуя руки графини.
  - А Джеймс Арден?
  - Напыщенный бонвиван с кривыми ногами.
  - Ты очень взыскательна, дорогая. Лучше иметь кривые ноги, чем кривую репутацию. Пусть Арден недостаточно хорош, но твой дядя настаивал на помолвке с сэром Ричардом Балмером. Почему ты ему отказала? Уж у того с ногами все нормально.
  - Ненормально с другим. Сэр Ричард мало интересуется женщинами, и жена ему нужна как прикрытие, чтобы прекратились разговоры о его нездоровых увлечениях.
  - Какая чушь! Это мерзкая клевета!
  - Возможно, но мне не захотелось губить свою жизнь, проверяя её достоверность.
  - А сэр Уильям...
  - Бабушка, может, оставим в покое 'Книгу пэров'?
  Но старушка и не подумала сдаваться после такого кроткого увещевания.
  - Хорошо, и что же во всем королевстве не нашлось мужчины более подходящего, чем этот наглый повеса?
  Памела оказалась сущим ангелом во плоти, потому что деликатно успокоила старуху, не отказавшись одновременно и от него.
  - Я не собираюсь завтра же выйти замуж, дорогая. Мы всего лишь помолвлены, и если мистер Фрейзер покажет себя не с лучшей стороны, я не буду подавать на него в суд за нарушение брачного обязательства.
  Воцарилась долгожданная пауза. Напряженно размышлявшая графиня, пожалуй, была готова смириться с помолвкой, но все-таки упрямо не оставляла попыток отговорить внучку.
  - А как же твой дядя - лорд Мадресфилд? Он ведь твой опекун, и может запретить этот брак, - вновь оживилась она.
  Но внучка безжалостно разрушила эти надежды на корню.
  - Бабушка, я давно вышла из-под опеки. Мне уже двадцать семь лет.
  Майкл бы с удовольствием ещё послушал этот разговор, но его настойчиво, вцепившись в локоть, утащил из комнаты всё это время промолчавший Джо.
  - Пойдем, - шепнул он ему на ухо, - твоё присутствие действует на бабушку, как плащ тореадора на быка. Пока ты будешь торчать в комнате, она будет приводить всё новые и новые возражения против вашего брака. А оставшись в одиночестве, Пэм быстро её уломает. Надо укладываться спать: завтра чуть свет нас как стадо овец погонят в церковь.
  Майкл насмешливо хмыкнул, снисходительно покосившись на будущего деверя. Однако противиться не стал, покорно скрывшись в дверях своей комнаты, чтобы позже тайком её покинуть. В конце концов, ему весьма твердо пообещали показать подвязки, и пренебречь этим зрелищем ради рождественской службы он посчитал оскорбительным для Пэм. Их помолвку нужно как следует отметить, и не было для этого лучше места, чем постель невесты.
  Памела отнюдь не обрадовалась, застав его в своей спальне. Смерив незваного гостя нелюбезным взглядом, она направилась к зеркалу, раздраженно расстегивая замочек ожерелья. Заметив её потемневшее от гнева лицо, Майкл порядком струсил, почувствовав, что дело запахло скандалом, и не ошибся.
  - Что это за дикие выходки, - девушка грозно нахмурила брови, - вы всегда делаете предложение в пьяном угаре?
  Фрейзер робко и заискивающе улыбнулся.
  - Мой ангел, ваш дедушка угостил меня капелькой коньяка. Я просто не мог обидеть старого джентльмена.
  - И потому вы набрались, как два шотландца на празднике виски?
  - Дорогая, ты преувеличиваешь.
  Но Пэм, по-видимому, закусила удила. Ох, напрасно он оставил её одну в компании старой злопыхательницы.
  - Разве здесь можно преувеличить? Напоили коньяком больного язвой деда, довели до сердечного приступа бабушку. И вообще, что вы делаете в моей комнате?
  - Но, дорогая, насколько я понял, мы обручены?
  Её по моде выщипанные в ниточку брови надменно взлетели вверх, и Майкл подумал, что если бы у джентльменов был хвост, он его опасливо поджал.
  - И это, по-вашему, дает право измываться над моими близкими? Можете с этой минуты считать себя свободным.
  Неужели эта английская злючка вообразила, что может таким образом избавиться от влюбленного парня из Коннектикута, всерьез намеревающегося её соблазнить? Наивная простушка.
  Майкл немедля упал на колени, так крепко обхватив её ноги, что Пэм, возмущенно вскрикнув, пошатнулась.
  - А я вновь попрошу тебя стать моей женой. И буду ходить по пятам, куда бы ты ни направилась, и бухаться на колени в самых неподходящих местах. Короче, нанесу репутации такой непоправимый урон, что у тебя не останется другого выхода, как выйти за меня замуж. Но, дорогая, будет лучше и сэкономит нам массу времени, если ты улыбнешься и назовешь меня 'бархатным барашком'.
  - 'Плюшевым барашком', дуралей!
  Майкл громко заурчал от удовольствия, когда женские пальцы ласково запутались в его шевелюре. Не теряясь, он подхватил её руку и покрыл поцелуями.
  - Пэм, милая, когда же я все-таки узнаю, какого цвета твои подвязки?
  И сразу же получил довольно увесистую затрещину.
  - Это называется 'идти напролом', и редко приветствуется порядочными девушками.
  - Дюбовь моя, если бы не война, клянусь, я бы долго и преданно ухаживал за тобой. Ходили бы в кино, посещали выставки и обозрения, я дарил цветы и подарки, осыпал изысканными комплементами, сочинял в твою честь стихи и мадригалы. А ещё... мы бы долго и много целовались везде, где только придется.
  Майкл с чувством целовал её тонкие пальцы, приговаривая все эти глупости, и был абсолютно искренен. Он действительно верил, что совершал бы ради Памелы все эти подвиги, хотя ни разу в жизни не практиковался в подобном времяпрепровождении.
  - И все-то ты лжешь, Майкл Фрейзер, - грустно рассмеялась девушка, - такая бездна красноречия и всё для того, чтобы пробраться ко мне под юбку.
  - Разве оно того не стоит?
  Всё. Теперь можно было встать с колен: такая поза его весьма утомила, да и надобность в ней отпала.
  - Пэм, любимая. Утром едва очухавшаяся от радости видеть меня твоим женихом прабабушка потащит нас в церковь. Хотелось бы к тому времени все-таки определиться: я 'бархатный ...
  - Плюшевый!
  - ... плюшевый барашек' или 'держите свои руки подальше от моей талии, нахал'?
  - Скорее, второе.
  - Знаешь, у меня есть аргументы, чтобы тебя переубедить.
  И чтобы прекратить эту затянувшуюся перепалку, Майкл крепко сжал девушку в объятиях, ловко распуская молнию на творении Вионне. К его радости, она не заела, и платье красивым цветком опало вокруг талии растерянно ахнувшей девушки. И пока Памела судорожно закрывала обнаженную грудь, Майкл наконец-то добрался до шелкового белья розового цвета.
  - Пэм, - нетерпеливо потянул он вниз все эти хитросплетения дамских кутюрье, - я буду любить тебя вечно. Только, пожалуйста, сейчас мне не мешай...
  
  
  ПАМЕЛА.
  Не только женщины считают всех мужчин беспринципными кобелями, способными бежать за любой юбкой, мужчины также постоянно жалуются на женскую распущенность и непостоянство.
  Мол, у прекрасного пола это в крови: не успевает худющая девочка с косичками приобрети бугорки, слегка натягивающие платья, как она уже пускается во все тяжкие. И они - доверчивые агнцы ухаживают за ними, годами задаривая букетами и обожанием, а после свадьбы выясняется, что вчерашняя невеста не имела дела только с кладбищенским сторожем, да и то только потому, что у него ярко выраженные гомосексуальные наклонности.
  А вот Майкл никогда не жаждал иметь дело с девственницами: просто не видел в этом ничего привлекательного, да и его опыт общения с подобными девушками оказался весьма печальным. На Хелен ему пришлось жениться и целых десять лет расхлебывать последствия вынужденного брака, от буйно помешанной на нем Полин Питбот прятаться и даже бежать из страны, и вот, пожалуйста, он вновь наступил на эти грабли. Воистину, там наверху кто-то сильно развлекался за его счет.
  - Пэм, любовь моя,- ласково поцеловал он невесту в плечо, - как же ты умудрилась не развязать свой пояс до двадцати семи лет?
  - Ты разочарован?
  - Нет. Но удивлен, каким образом такая красавица умудрилась избежать когтей хищников вроде вашего покорного слуги? Я счастлив, что ты сохранила себя для меня - единственного, но прекрасно знаю, сколь мало ценят мужчины старания женщин оставаться целомудренными. А вокруг тебя, я уверен, шастает немалое количество мужчин: звание майора не дают за деятельность на посту президента лиги 'Женщины против мужчин'.
  Памела рассмеялась. Майкл осторожно склонился над ней, чтобы убедиться, что это не истерика. С девушками нужно быть готовым ко всему: у них слезы и смех идут рука об руку.
  - Я говорю глупости?
  - Нет. Но ты не понимаешь, до определенного времени я была не просто дурнушкой, а гадким утенком, и даже не в квадрате, а в бесконечной степени.
  Майкл внимательно оглядел лицо возлюбленной, и хотя в ночных сумерках было трудно разглядеть какой-нибудь дефект, он был уверен, что не найдет его даже при самом ярком освящении.
  - Дорогая, мне кажется, ты кокетничаешь, напрашиваясь на комплемент. Моя Пэм не просто прекрасна, она ослепительна.
  Девушка хмыкнула, снисходительно ткнув пальцем ему в нос.
  - Льстец. И тем не менее. Родители погибли, когда мне было семь лет, а брат только начинал ходить. Наш опекун - брат матери, по-своему очень хороший человек, но его решение отдать меня в закрытую школу для девочек миссис Даути было, мягко говоря, ошибкой. Конечно, дядя и тетя мне хотели только добра, но представь, что там ждало ребенка с брекетами на зубах, в жестком корсете от сколиоза и в очках, одна из линз которых залеплена пластырем. Две жиденькие косички и торчащие костлявые коленки дополняли мой портрет. Да ещё я была слабенькой и беззащитной, как котенок.
  - Радость моя, - Майкл даже испугался, представив такого несчастного ребенка, - ты уверена, что речь идет о тебе?
  - Именно. Мои одноклассницы с наслаждением дразнили меня, издевались, да что там: избили в первый же вечер после прибытия в школу.
  - Почему?
  - Так им захотелось. Дети очень жестоки к слабым. От потрясения и ужаса я даже стала заикаться.
  - Господи, - Майкл дал себе слово никогда не отдавать свою Мэйбл в подобное учебное заведение. - Почему же не вмешались дамы-наставницы?
  - Они вмешивались, но становилось только хуже. Я стала плохо успевать, и даже шёл разговор про мою отсталость в развитии, что послужило причиной нового витка травли. Особенно жестокой была одна крупная девочка с желтыми зубами. Она обливала мне водой постель, а потом кричала на всю спальню, что я обмочилась. Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы из Китая не вернулся дедушка - мамин отец, лорд Мадресфилд. Он вышел в отставку и приехал меня повидать, но видимо я выглядела настолько кошмарно, что он немедля забрал меня из школы, пригрозив миссис Даути судом.
  - Святой человек, - с чувством поцеловал невесту Фрейзер, обрадовавшись, что в этой кошмарной истории наметился просвет.
  В бытность в школе он тоже не раз дрался, отстаивая свое место под солнцем: ходил и с синяками, и даже с выбитыми зубами. Но то парни! Понятно, что они задиры по натуре, но чтобы подобное творилось и у нежных хрупких девочек? Ему и в голову не приходило.
  - Несомненно, дедушка любил меня, - между тем продолжала свой рассказ Пэм, - но я оказалась под такой опекой, что практически не виделась со сверстниками лет до восемнадцати. У меня никогда не было подруг, да я и не жаждала их иметь. Честно говоря, побаивалась. На скуку я пожаловаться не могла, настолько была перегружена занятиями. Дед лично занимался со мной языками, к нам на дом ходили учителя, и даже когда я поступила в колледж, он купил дом в Кембридже и контролировал каждый мой шаг. Когда я получила диплом, сэр Дадли тряхнул нужными знакомствами и устроил меня на работу секретарем к своему старинному другу - сэру Уиллу, лорду Вествуду, возглавлявшему юго-восточный отдел министерства иностранных дел. Дедушка умер, но остался сэр Уилл - серьезный пожилой джентльмен, считающий, что если юная леди находится под его опекой, для него дело чести оберегать её от всяческих недостойных поползновений со стороны мужчин. И вот уже пять лет как я под его пристрастным отеческим взором делаю карьеру старой девы.
  Майкл вспомнил про свою сестру. Джил, наверное, умерла с тоски, если бы ей довелось прожить таким образом хотя бы две недели.
  - И ты не делала попытки сорваться с крючка?
  - Зачем? Я люблю свою работу: знакомлюсь с интересными людьми, повидала немало стран. Нельзя скидывать со счетов и то, что наше министерство перешло на военное положение гораздо раньше, чем началась война. Из-за этого я постоянно мотаюсь по свету со своим шефом и практически не бываю дома. Правда, стариков заботит моё будущее, и дядя буквально завалил меня проектами брачных союзов: один нелепее другого. Боюсь, что ты - мой 'плюшевый барашек' в их планы не входил.
  - Ты хочешь скрыть мое существование?
  - Не получится,- вздохнула Пэм, уютно устраиваясь на его руке, - по приезде в Лондон я опишу эту непристойную сцену в рапорте.
  - В красках?
  - Ещё в каких. Служба безопасности подаст на меня жалобу, обвинив в поведении, порочащем звание майора королевских ВМС.
  Они поцеловались, и Пэм грустно пожаловалась:
  - Если бы ты знал, как мне пришлось покрутиться, чтобы приехать сюда.
  - Ага! - обрадовался Майкл. - Значит, не только я грезил тобой, моя милая, но и ты положила на меня глаз. Вот что значит искрометное обаяние мужчины дома Фрейзеров.
  - Ты меня раскусил, мой догадливый 'плюшевый барашек'. А теперь, может, немного вздремнем? Я толком не спала уже целую неделю, а с утра...
  - ...твоя бабушка потащит нас в церковь замаливать грехи.
  Утро Рождества 1940 года выдалось снежным и морозным. Вздрагивающие от озноба и недосыпа Пэм и Майкл мирно дремали с открытыми глазами на протяжении всей службы под подозрительным взглядом леди Симоны. Не скрываясь, сладко посапывал и дедушка граф, и лишь Джо истово выказывал перед прихожанами должное молитвенное рвение.
  Когда все вернулись домой, настала пора подарков. Майкл в силу обстоятельств ничего под елку положить не смог, поэтому ностальгически наблюдал, как все разворачивают нарядные подарочные упаковки. Шуршание бумаги, радостные возгласы, благодарные поцелуи - мирная прелестная сцена, при виде которой отдыхает душа, а война кажется не более чем кошмарным сном.
  Утром Майкл позвонил сыну. Это был их первый разговор с того памятного дня, когда он решил сражаться за эту страну, и первое Рождество мальчика без матери.
  - Как дела?
  - Нормально, сэр.
  - И у меня нормально.
  - Эдвин сказал, что ты заработал звание 'аса'? Когда пришлешь свою фотографию?
  - Когда у меня появится возможность сфотографироваться. И ещё, Эд, - Майкл затаил на мгновение дыхание и все-таки вымолвил то, что давно хотел сказать сыну, - я тебя очень люблю. И хочу, чтобы ты это знал.
  - Что-то случилось, папа? - проявил догадливость ребенок.
  - Да. Но ничего плохого. Поздравь от моего имени дедушку с бабушкой... и его светлость.
  И вот сейчас, любуясь фигуркой Пэм, он вспоминал этот разговор, а между тем, девушка с выжидательным выражением лица уставилась на него.
  - Майкл, остался только твой подарок.
  Он удивленно скосил глаза под ель и увидел нечто в оберточной серебристой бумаге. Но когда обрадованный Майкл вытащил сверток, оказалось, что тот подозрительно легкий, да ещё и разорван с одной стороны.
  Заметив ошеломленное лицо жениха, нахмурившаяся Памела подошла поближе и изумленно ахнула.
  - Кто взял коньяк? - растерянно спросила она присутствующих.
  И пока Майкл пытался сообразить, что произошло, Джо громко рассмеялся, а леди Симона даже подпрыгнула на месте, почему-то воинственно наскочив на внучку.
  - Вот ради какого человека ты забросила свой чепец за мельницу! Он бессовестно стянул бутылку, да ещё и напоил твоего несчастного деда. Ему пришлось вчера промывать желудок.
  Майкл тяжело вздохнул: вот тебе и 'Сад земных наслаждений'. Бедный старый оптимист. Как же наполовину парализованный старик сумел так лихо распотрошить сверток, да ещё и спрятать бутылку?
  Ладно, на него уже навешали стольких собак, что ещё одну можно с лёгкостью пережить. Престарелого сорвиголову он не выдаст. Но не успел Майкл изобразить глумливую хулиганскую улыбку, как в дело вмешался Джо. А он-то совсем забыл, что паренек тоже присутствовал в начале их загула.
  - Бабушка, не рвите на части моего будущего зятя. Это дед украл коньяк.
  - Джордж, - леди Симоне вновь пришлось хвататься за сердце, - как ты мог?
  Дед талантливо продемонстрировал полную глухоту вперемежку с прогрессирующей дебильностью, хотя вряд ли смог хоть кого-то обмануть. Впрочем, каждый развлекается как может в нашем земном раю.
  После рождественского ужина Памела и Майкл покинули гостеприимных стариков.
  Девушка вновь надела форменную шинель, но Фрейзер теперь не чувствовал себя неловко при виде короны на погонах. Он сосредоточил всё внимание на коленях, мелькающих из-под задравшейся форменной юбки.
  - Пэм, задери подол повыше, у тебя стрелка на чулке.
  - Где? - предсказуемо испугалась девушка.
  И выпустив руль, задрала юбку выше некуда под довольный смех Майкла, бросившегося её обнимать. Машина вильнула в сторону и заехала носом в сугроб.
  - Нет, ты не 'плюшевый барашек', а блудливый кот. Ну и как мы теперь выберемся отсюда?
  - А зачем? Здесь так хорошо. Знаешь, где теряет невинность основная масса американских девчонок?
  - Неужели в сугробе?
  - Нет, любовь моя, на заднем сидении машины. Тут есть одна тонкость: важно не зацепить ногой клаксон, иначе события могут выйти из-под контроля. Ну, там полисмен откуда-нибудь выскочит...
  - ... или родитель шлепнет по мягкому месту. Майкл, перестань! Нас могут увидеть.
  - Не веди себя как ханжа, дорогая. У любви есть только один враг - однообразие. Всегда стремись познать что-то новое...
  Когда спустя некоторое время она вернула юбку и сидение на место, тяжело вздохнувший Майкл вышел из машины, и через четверть часа напряженной работы и визга шин, машина покатилась по направлению к Лангмеру.
  Уже смеркалось, когда они прощались на КПП. Снежинки падали на погоны и отвороты шинели Пэм, а Майкл был не в силах оторвать взгляд от любимого лица. Мороз разрумянил её щеки, а синие глаза смотрели грустно и тоскливо.
  - Ты позвонишь мне?
  - При первой возможности, милый.
  - Не забудь.
  - Не забуду.
  Фрейзер отлично знал, что сейчас на них во все глаза глядит охрана КПП, и не хотел их развлекать, устраивая бесплатный сеанс кинофильма про любовь. И он на прощание всего лишь целомудренно прикоснулся губами к бархатистой щеке Памелы.
  Прошли сутки с того момента, когда он в последний раз прошел через КПП, отделяющий военный аэродром от внешнего мира, а было такое ощущение, что пролетела целая жизнь: насколько в другом расположении духа он вернулся к своим товарищам, 'галлу' и жизни летчика-истребителя.
  Кренфорд ворвался в его комнату, когда Фрейзер не спеша переодевался. А куда теперь торопиться? На ужин идти не хотелось, но можно было прогуляться до аэродрома и навестить 'галла'.
  Между тем, приятель словно ищейка глубоко вдохнул воздух и оживленно осмотрелся.
  - Где был? Мы перетряхнули весь этот паршивый городок, но тебя так и не нашли.
  Майкл только улыбнулся, застегивая пуговицы на фланелевой рубашке, но Кренфорд не унимался:
  - Ты лучишься довольством, дружище, и пахнешь хорошим рождественским ужином и женскими духами. На КПП болтают, что ты провел праздник в обществе какой-то леди в звании майора?
  - Том, есть такие вопросы, на которые джентльмены не дают ответа, - кротко попытался утихомирить надоеду Фрейзер.
  Но такие увещевания не возымели особого успеха.
  - О, так далеко зашло? Всё равно придется давать объяснения Пендлтону. Он после истории с огнетушителями злой как скорпион. А ты все-таки зря не был на выступлении Мэри Уингфилд. Это было нечто! У девки оказалась такая шикарная...
  Подробности относительно частей тела распутной дивы Фрейзера заинтересовали мало. А вот другая информация, выболтанная приятелем, неожиданно зацепила:
  - Пива было, хоть утопись! Лендлорд Лангмера выставил несколько бочек для летчиков эскадрильи. Молодец старик, понимает, что нужно рискующим жизнью ребятам. А офицеры получили по бутылке хорошего бренди: ох, и погуляли же мы. Тряхнули до основания весь Хендфилс! И ещё там были симпатичные девчонки, и с одной из них - рыженькой крошкой наш Хок предался блуду, а моя бестия удрала с каким-то бомбардировщиком, потому что у того были шикарные усы.
  Юркий Кренфорд протиснулся к зеркалу и принялся придирчиво изучать свою физиономию:
  - Как, по-твоему, мне пойдут усы?
  - Рискни. Не понравится, сбреешь.
  Что же, всё было как обычно, и Майкл почувствовал себя дома. За эти месяцы он так втянулся в жизнь авиакрыла, что даже самые мелкие события в их узком мирке вызывали в нём живейший интерес.
  - А кто лендлорд Лангмера?
  - А, какой-то столетний старикан - граф или герцог. Стапли, Степли...
  - Стенли?
  - Точно. А ты откуда знаешь?
  - Я вообще много, чего знаю. Когда наше дежурство?
  - Завтра. Есть время немного выпить. Пойдем в паб?
  Вот так на корню губятся самые благоразумные начинания. Фрейзер собирался прогуляться и лечь пораньше, чтобы выспаться и немного помечтать о Пэм. Да ещё нужно было написать письмо Фреду, чтобы он подготовил семью к известию о его помолвке. Но отказать товарищам? Он и так их, можно сказать, предал, сбежав в Стенли-холл. Тайком вздохнув, Майкл вытащил из загашника бутылку присланного Фредди виски, и отправился с Томом в паб 'Медвежья голова', притулившийся сразу же за воротами КПП по дороге в Хендфилс.
  В небольшом домике с закопченными балками было довольно уютно. Играл патефон, и несколько барменш в аккуратных фартучках обслуживали клиентов. Летчики обычно предпочитали кутить в Хендфилсе, потому что в пабе любило собираться командование авиакрылом, и кому же охота сталкиваться нос к носу с начальством, когда собираешься отдохнуть. Но сегодня паб был практически пуст. Многие ещё находились в увольнительных, другие в краткосрочных отпусках, а к некоторым приехали жены. Да мало ли какие причины удерживали в тот вечер завсегдатаев от стен 'Медвежьей головы'.
  Вот там и собрались некоторые из летчиков 123 эскадрильи, в том числе Кренфорд, Хок и Чарли Риган. Приплелся откуда-то и Стиф Фарр, сменивший ради праздника обычный комбинезон на мундир.
  Летчики заказали по кружке пива, а Майкл выставил на стол бутылку виски, появление которой вызвало радостное оживление. Всем хватило лишь по маленькой стопке, но и этого оказалось достаточно, чтобы оживить их маленькую вечеринку.
  - Главный тост за рождественским столом - 'За ваше здоровье'. Будем здоровы, парни, а остальное само собой получится! - бодро провозгласил Кренфорд.
  Приятели пили пиво и беспечно болтали, с удовольствием вспоминая события вчерашнего вечера, а молчаливый Майкл их рассеянно слушал, думая почему-то о парализованном старике в инвалидной коляске.
   В его воле было облагодетельствовать всё авиакрыло пивом и виски, а самому пришлось украсть бутылку из чужого подарка, чтобы сделать глоточек коньяка. Раненный правнук графа на общих основаниях страдал от ран в госпитале, расположенном на фамильной земле, ничем не выделяясь среди таких же, как он бедолаг. А правнучку третировали в школе, которую Стенли могли купить целиком вместе с учителями и классами. Граф потерял всех своих детей, внуков, но был уверен, что наша планета и есть рай - 'Сад земных наслаждений'. Что это: мужество или доходящая до равнодушия беспечность?
  Майкл уважал британцев, воевал среди них, сражался за эту страну, был женат на англичанке, но плохо их понимал.
  Американцы живут проще. Вершина всех устремлений его соотечественников - признанный обществом успех, в основе которого по-бухгалтерски четко исчисляемая прибыль от чего-либо, не противоречившего закону.
  Сами Фрейзеры тоже были выходцами из Британии, но они покинули её столь давно, что никто из их семьи не мог вразумительно сказать: в каком конкретно графстве обитали их предки? Тетки, правда, любили таинственно намекать, мол, Фрейзеры - дворянская фамилия, но Майкл в это плохо верил. А вот как сколачивали состояние дед и прадед знал неплохо, и там не было места излишней щепетильности.
  Старинная и уважаемая семья Фрейзеров проживала в Коннектикуте чуть ли не со дня основания штата, но это не сделало их аристократией в том смысле, который вкладывался в это слово в Европе. Майкл вовсе не чувствовал себя ущемленным этим обстоятельством, но иногда различия в мировоззрении между жителями бывшей колонии и метрополии ставили его в тупик.
  - Майкл, - между тем, заметив его отстраненный вид, налетели на Фрейзера товарищи, - и все-таки, где ты встретил Рождество?
  Они всё равно не отвяжутся: надо было что-то сказать.
  - Меня пригласила в гости одна леди, с братом которой я лежал в госпитале.
  - Уж не та ли, у которой погоны майора ВМС?
  - Она самая. Праздник, можно сказать, удался: мы с её дедушкой выпили по стопке коньяка, после чего бедолаге всю ночь промывали желудок.
  Неизвестно, чего ожидали парни, каких сенсаций, но эта интимная подробность (да простит его дедушка Стенли!) убила всякий интерес к затронутой теме.
  Но Пендлтону, конечно, было не забить голову страдающим язвой дедушкой.
  Впрочем, утром следующего дня, когда они дремали в домике на дежурстве, к ним заявился Джеймс Норман. Дождавшись, когда пилоты подскочили со своих мест ему навстречу, командир эскадрильи огорошил подчиненных новостью, что сразу после Нового года их переводят на северо-запад в состав 11группы.
  - Не знаю, куда конкретно. Но если нацисты ослабят натиск на Британию, будем сопровождать бомбардировщики через Ла-Манш. Наши 'спиты' останутся здесь, а мы пересядем на 'Спитфайры II'.
  Майкл мысленно попрощался со своим 'галлом'. Впрочем, им ещё рано было расставаться. Норман не закончил своей речи, когда телефонист закричал: 'На вылет!'
  В тот день их вел один из лучших офицеров наведения их авиакрыла Джон Калверли, умудряющийся добиться полного взаимопонимания с летчиками в воздухе. Его голос звучал всегда спокойно и уверенно, как бы сложно не складывалась ситуация в небе. Калверли создавал иллюзию своего присутствия не только приказами, но и словами сочувствия и советами. Он пристально следил за временем и за погодой, всегда чётко рассчитывая, хватит ли им топлива дотянуть до аэродрома, и предупреждая, что встречный ветер может задержать прибытие.
  В тот день вылет поначалу показался безрезультатным. 'Мессеры', покрутившись по ту сторону пролива, вернулись на базы, но их звено неожиданно наткнулось на зависший над проливом одинокий двухмоторный бомбардировщик. Он следовал за отправляющимся на север конвоем из десятка кораблей.
  Майкл в том полете прикрывал Хока, и их оказалось четверо против 'Дорнье'. Защищать Хока было не от кого: видимость прекрасная, и ни одного вражеского самолета на много миль вокруг. Это-то и сослужило ему плохую службу. Будучи уверенным, что товарищи и без него прекрасно справятся с неприятелем, Майкл расслабился и поначалу не сообразил, почему в его кабине непривычно запахло. До него дошло, что случилось только после разрывающего наушники крика Калверли:
  - Филателист (позывной Майкла), тебя поразили!
  Очевидно, стрелок Дорнье каким-то невероятным образом его всё-таки достал, а дальше Майкл уже действовал на автомате: перевернул 'галл', открыл колпак, отстегнул ремни и камнем полетел вниз в свинцовые волны пролива.
  Через положенный промежуток времени парашют мягко раскрылся, дернув его вверх. У Майкла оставалось чуть больше минуты, чтобы осознать, в какой дрянной ситуации он оказался. Конечно, на нем был спасательный жилет, но что в нем проку, если внизу его должна встретить ледяная вода?
  'Пэм, - тоскливо подумал он, - даже не узнает, что со мной случилось. Скажут: 'Не вернулся на базу'. Бедная девочка, как же она будет страдать'
  Вода приближалась.
  'Неужели это всё? И больше уже ничего не будет? Жаль... Прими меня, Господи!'
  И тут в нижних слоях атмосферы он наткнулся на сильный воздушный поток, резко потянувший парашют к берегу, и когда Майкл все-таки шлепнулся в воду, его волной потащило к прибрежным скалам. И началась отчаянная борьба с обжигающе ледяной водой, с хлопающим на ветру и липнувшим к лицу мокрым шелком, с норовившими его насмерть спеленать в удушающий кокон стропами, а также с впивавшимся во все места камнями. И его все время куда-то несло, волокло без остановки.
  - ... - выругался он, чувствуя, что на теле не осталось живого места. - Да пусть уж лучше я разобью голову, только бы этим кувыркам пришел конец!
  И к нему снизошли: Майкл так хорошо приложился к валуну, что явственно услышал, как его голова с треском раскололась на несколько частей.
  Очнулся Фрейзер оттого, что кто-то пытался влить ему в рот джин.
  - Эй, парень, очнись! Замерзнешь!
  Вместе с сознанием пришло ощущение жуткого холода, перебивающего даже тошнотворную боль во всем теле. Майкл, не открывая глаз, осторожно пошевелил руками и ногами, покрутил неимоверно тяжелой головой и застонал от облегчения. Он был жив. А остальное - уже ничего не стоящие мелочи.
  Фрейзера спасла от переохлаждения береговая охрана. Эти люди напоили его грогом, высушили одежду, обработали и залепили пластырями многочисленные раны и царапины. И пока он, сражаясь с головной болью и тошнотой, сидел в комнате отдыха у калорифера, глотая горячее вино и трясясь от озноба, о нём сообщили в штаб их авиакрыла.
  Не прошло и двух часов, как в расположение базы ворвался автомобиль Пендлтона.
  Майор, едва завидев порядком побитого, но все же живого Фрейзера, отбросил всякую сдержанность, горячо пожав ему руку.
  - Какое счастье, что вы оказались живы, старший сержант!
  Майкл удивленно покосился на Пендлтона, решив, что ослышался.
  - Вам присуждено следующее звание, - подтвердил майор. - Приказ пришел ещё перед Рождеством, но пока разобрали бумаги...
  - Похоже, я на пороге блестящей карьеры, - пошутил, поморщившийся от боли в лопнувшей губе Майкл, - если только за подбитого 'галла' мне не придется оставить прежним количество нашивок на рукаве.
  - Ни в коем случае, - уверил его офицер разведки, и тут выяснилась весьма неприятная правда.
  Оказывается Чарли Риган, будучи ведомым у командира их звена Мэнсона, решил попытать удачи, чтобы разделить победу над бомбардировщиком с Хоком. И он, бросив своего ведущего, направился к их звену, но неудачно развернувшись, оказался ослеплен солнцем и послал очередь в 'галла' перепутав его с 'Дорнье', да ещё и радостно сообщив, что попал.
  Майкл нервно хмыкнул. Умереть по ошибке от рук своих же товарищей: что может быть обиднее? Но с другой стороны, понимал он и Ригана: тому элементарно не везло со сбитыми самолетами, хотя он был неплохим пилотом. А ошибиться, когда тебе в глаза бьет солнце, может любой.
  - Мне нужно написать рапорт о случившемся?
  - Сейчас пишут рапорты все свидетели произошедшего, и Ригану грозит крупное разбирательство. Хорошо хотя бы, что вы остались живы.
  С этим трудно не согласиться.
  - А 'Дорнье'?
  - Воспользовавшись растерянностью в наших рядах, удрал восвояси. Я отвезу вас в госпиталь.
  - В этом нет необходимости, - живо отказался Майкл, представив новые унылые дни под приглядом мисс Гордон , - мне уже обработали порезы, а синяки и шишки сами по себе пройдут. Жаль вот только куртку сильно изодрал.
  - И не только куртку.
  И пока они добирались почти на ощупь по ночным дорогам в Лангмер, между ними завязался разговор совсем на другую тему:
  - У меня есть сведения, что вы являетесь владельцем авиационного завода.
  Кроме Кентсома проболтаться было некому. Только неясно: зачем его светлость распустил язык?
  - Не я, а мой отец. Начиная с 30-го года, мы специализируемся на выпуске прогулочных и спортивных машин. Но почему это вас интересует?
  Англичане при всём желании не могли узнать об их бразильских проектах. Тем более что Майкл бросил развертывание производства на полпути, передоверив завод зятю.
  - Вы использовали в производстве моторы Роллс-Ройс 'Мерлин-12'?
  - Нет. Да и зачем? Это слишком мощные моторы для самолетов такого класса.
  И вновь он покривил душой, но в конце концов существует же право на коммерческую тайну.
  - Наша корпорация, - любезно пояснил он майору, - занимается поставкой электротехнического оборудования для заводов, производящих бытовую и прочую технику. Самолетостроение для нас не больше, чем хобби, в которое мы вкладываем свободные деньги.
  - Вы, наверное, весьма состоятельный человек?
  Майкл нахмурился: в приличном обществе не принято задавать такие вопросы.
  - Не беден, - резко ответил он, - но не думаю, что состояние моего кошелька хоть чем-то сможет помочь при встрече с 'мессером'!
  - Здесь вы, конечно, правы. Но вашей персоной в связи с помолвкой с леди Памелой Келси заинтересовались наверху, поэтому мое любопытство отнюдь не праздное.
  Майкл сухо усмехнулся: ну вот и он на крючке у британской контрразведки, заподозрившей его в интересе к государственным секретам Англии. Может, и Чарли палил в него изо всех восьми пулеметов по заданию этой организации?
  - Леди Памела - красавица, каких мало по обе стороны океана, - сдержанно пояснил Фрейзер,- и не её, а уж тем более, не моя вина, что она работает на правительство. Честно говоря, меня заставили сделать ей предложение совсем другие достоинства этой девушки.
  Пендлтон неожиданно хмыкнул в свои рыжие усищи:
  - Если бы она сейчас вас увидела, то вряд ли осчастливила согласием. Хотя вы, Фрейзер, даже с изуродованной физиономией, довольно интересный джентльмен.
  - Каждый человек по-своему интересен. Не сочтите меня невежливым, но я не желаю и далее говорить про мою невесту. Надеюсь, вы сохраните в тайне помолвку?
  - В этом можете быть уверены.
  Они вернулись в Лангмер поздно ночью, и всё равно Майкла дожидался взволнованный Фарр.
  - Виноват, - буркнул Фрейзер, едва завидев сидящую на кровати долговязую фигуру, - 'галл' отправился в последнее плавание. Там он встретится со своими предыдущими хозяевами.
  - Не шути такими вещами, - укоризненно вздохнул Стив. - Не представляешь, какой тарарам поднялся, когда ты не вернулся на базу.
  Майкл уже знал обо всём со слов Пендлтона, поэтому слушал о злоключениях Чарли без особых эмоций. А вот отражение в зеркале его заинтересовало больше: багровое, распухшее месиво покрытое порезами едва ли можно было назвать человеческим лицом. Жуткая бандитская рожа! Фрейзер даже на минуту пожалел, что отказался от госпитализации. Когда спала эйфория от чудесного спасения, жутко заболела шишка на темени и изрядно помятые ребра. Но было ещё кое-что:
  - Где Риган?
  - Отстранен от полетов!
   Судя по гулу в ушах, он также в ближайшие дни не сможет подняться в воздух. Да и на чем ему теперь летать?
  
  
  ЛАНГМЕР.
  Стараниями Нортона новый 'Спитфайр' ему выделили из состава соседней эскадрильи уже на следующий день. Его бывший пилот перевелся куда-то на север.
  Истребитель вроде был точно таким же, как и его собратья, но прикипев сердцем к 'галлу', Майкл без особого энтузиазма встретил новую машину.
  То утро выдалось солнечным и теплым, и летчики всех трех эскадрилий, базирующегося в Лангмере авиакрыла, высыпали на летное поле, чтобы провести предполетную проверку, потрепаться друг с другом и переговорить с наземным персоналом.
  На грифельной доске в тот день были мелом обозначены имена летчиков и бортовые обозначения трех звеньев по четыре самолета. И это было оправдано: судя по погоде, нужно было ожидать от немцев какой-то большой атаки.
  Дежурные пилоты в отличие от остальных вели себя как собирающиеся на зверя охотники: натягивали спасательные жилеты, проверяли полетные карты и обговаривали детали с ведущими или ведомыми, да и остальные летчики были заняты проверкой парашютов и беседой с механиками и оружейниками.
  Короче, наверное, ни разу за все время пребывания Фрейзера в Лангмере не собиралось на аэродроме такого количества людей, как в этот ясный безветренный денёк конца декабря 1940 года.
  Майкл, между тем, тоже щурясь на ярком солнце, ходил кругами вокруг своего нового 'спита', недоверчиво принюхиваясь и приглядываясь к незнакомой машине. Его лицо красовалось разбитой скулой и ссадинами на лбу и подбородке, распухшие губы саднили и кровоточили, но хотя бы перестала болеть и кружиться голова. Фарр с остальными механиками, недовольно ворча что-то нелицеприятное о своих предшественниках, копался в кабине.
  И вот тут-то всё и произошло.
  К слоняющемуся в нерешительности Фрейзеру ленивой походкой, засунув руки в карманы, приблизился скучающий Кренфорд.
  - Что ходишь как фермер на ярмарке, облюбовавший новую корову, - хлопнул он его по плечу. - Говорят, что ты мастер высшего пилотажа, а такие могут выделывать антраша даже на поднявшемся в небе корыте.
  Вот интересно, в каком месте даже у самых зрелых и серьезных мужчин прячутся озорные мальчишки, подбивающие их на всякие безумства? А уж, Майкла, тем паче, никогда не отличала рассудительность.
  Сделав знак своим механикам освободить место, он ловко запрыгнул в кабину и поднял машину в воздух.
  Фрейзер быстро набрал высоту, а потом перевернувшись через крыло, бросил 'Спит' в крутое пике прямо на разинувших рот от изумления зрителей и, выходя из него, совершил несколько бочек на восходящей. Завершив это представление идеальным иммельманом, Майкл элегантно посадил свой новый 'Спит' на три точки. Истребитель слушался его как ручной.
  Но такая легкость выполнения элементов высшего пилотажа на самом деле далась ему непросто. Во время исполнения пике он испытал такую чудовищную головную боль, что едва справился с машиной. Когда его 'Спитфайр' коснулся посадочной полосы, пилоты встретили Майкла восхищенными овациями, а вот всё это время любовавшийся выходками подчиненного Нортон сухо пригласил в свой офис для выволочки.
  - Подобное нарушение дисциплины недопустимо, - холодно высказался он, сверля Фрейзера неприязненным взглядом. - Не вызывает уважения и непростительное в вашем возрасте пижонство!
  Нортону было чуть за тридцать, и Фрейзер, наверное, казался ему чуть ли не стариком и неисправимым фанфароном.
  - Зачем вы устроили это шоу? Хотели унизить остальных пилотов, которых в небо призвала война, а не блажь не знающих куда себя девать плейбоев?
  Фрейзер изумленно прослушал эту обвинительную речь, испытав невольное дежавю: слово в слово тоже ему твердил и дядюшка Лайонелл. Но старик был ближайшим родственником, а вот сносить подобную чушь от заразившегося большевистскими идеями мальчишки Майкл не собирался.
  - Мне жаль, сэр, что вы именно так истолковали мой поступок. Но исполнение фигур пилотажа говорит, прежде всего, о квалификации летчика, а не о содержимом его кошелька. Чтобы испытать, на что способна моя новая машина, нужно было дать ей дополнительные нагрузки.
  - Можете быть свободны! И запомните, что я больше не допущу подобного нарушения дисциплины в своей эскадрилье. Ещё одна такая выходка, и вы будете отстранены от полетов!
  - Есть, сэр!
  Фрейзер вышел от начальства в изрядном недоумении. Он умел ладить с людьми, и такая откровенно враждебная неприязнь была ему внове. И ещё эти намеки на счет плейбоев!
  В их эскадрилье представителей высших классов не было, а вот в соседних воевали пять или шесть парней, чьи ближайшие родственники гордились титулами и состояниями. Но здесь все были на равных, и если кто-то позволял себе хорошего качества обмундирование или дорогие обеды в отелях Хендфилса, это никакого ажиотажа не вызывало.
  А вот Майкл, будучи иностранцем, о котором толком никто ничего не знал, не считал нужным афишировать свою принадлежность к денежной элите. У него были при себе и чековая книжка, и открытый счет в Английском банке, но пока не возникала потребность ими воспользоваться. Получали пилоты мало, но этих шиллингов Майклу вполне хватало на пиво в пабах Хендфилса и на оплату прачки. Посылки от Фреда помогали им с Фарром обеспечивать себя дефицитными продуктами. Конечно, он хотел бы обновить свой гардероб и сшить мундир из хорошего сукна и по фигуре, но для этого нужно было посетить Лондон. При той же интенсивности боев, через которые прошло их авиакрыло, об этом не могло быть речи. Вот и ходил Майкл в мешковато сидевшей на нем форме, в куртках и свитерах с чужого плеча. Кстати, куртка покойного дядюшки Пэм сейчас находилась в ремонте, и он кутался в форменную, так и не дождавшись посылки из дома.
  И с чего это вдруг Нортон обозвал его, бесящимся с жиру плейбоем?
  Выйдя из офиса Нортона он вернулся на взлетное поле, рассеянно выслушав по дороге к своему 'спиту' кучу комплиментов от сослуживцев.
  Фарр вылез из-под колпака истребителя.
  - Досталось?
  - Не без этого.
  - Как 'спит' себя вёл в полете?
  - Вполне прилично.
  Но Майкла сейчас интересовало совсем другое, и настолько сильно, что он, отозвав Фарра в сторону, решил с ним обсудить ситуацию.
  - Нортон в глаза назвал меня сумасбродным плейбоем, не знающим, куда девать деньги, - мрачно пожаловался он. - Я не спрашиваю, почему его это задевает: наверное, есть какие-нибудь причины. Меня больше интересует: откуда он знает, что у меня водятся деньги?
  - Для этого не надо особого ума. Все знают, что ты никогда не ночевал в ночлежках.
  Механик самозабвенно перебирал ключи в карманах комбинезона, но удивленному Майклу показалось, что он таким образом избегает смотреть ему в глаза.
  - Фарр, не морочь мне голову. Я в эскадрилье уже четыре месяца, и много раз разговаривал с Нортоном, не вызывая у него столь негативных эмоций. Может, я чего-то не знаю, что известно тебе?
  Стив откровенно смутился, и у него покраснели уши. Они рубиновыми лопухами светились рядом с веснушчатым вытянутым лицом, и красоты Фарру не прибавляли.
  - Понимаешь, - виновато забормотал он, - когда ты... в общем, мы думали, что ты погиб.
  - И?
  - Мы...
  - Кто 'мы'?
  - Я, Кренфорд и Нортон. Мы хотели найти какой-нибудь телефон или адрес, чтобы связаться с твоими близкими. Но не было ни записной книжки, ни каких-либо записей, но на самом дне рюкзака мы нашли сложенный лист бумаги...
  Майкл даже застонал от досады, сообразив, что эти любопытные придурки наткнулись на его завещание. А ведь телефон Вормсли специально для такого случая хранился в его личном деле в штабе авиакрыла.
  -... а там: и акции, и доли в компаниях, и деньги, и картины, да ещё вдобавок опекуном твоего ребенка назван герцог. Нортон тогда ещё сказал, что парни наподобие тебя рискуют жизнью просто от скуки, потому что золотая моча в голову ударяет. Мол, мы тут родину защищаем, а ты себе на забаву устроил русскую рулетку.
  Механик ещё что-то мямлил, а Фрейзер глядел на этого олуха и обреченно размышлял, что не истеблишмент резко очерчивает границу между собой и простыми смертными, а последние бьются ни на жизнь, а на смерть, чтобы эту границу сохранить. Иначе, к чему стремиться, что преодолевать, кого ненавидеть и кого обвинять во всех своих бедах и несчастьях? А если уж они вскарабкиваются на Олимп, то на бывших друзей и приятелей даже плюнуть брезгуют.
  - Если бы мне захотелось сыграть в 'русскую рулетку', - буркнул он, - я бы тупо плавал по Ла-Маншу в поисках мины.
  - Но ты скрывал, что имеешь много денег.
  - Мне что, заказать себе золотой шлем? Или выложить бриллиантами краги перчаток?
  - Обычно состоятельные парни устраивают пирушки.
  - Ты считаешь, что мы мало пьем?
  Вообще-то, спорил Майкл уже автоматически: ему была понятна логика Стива. Нужно делиться, чтобы тебя считали своим. Показать, так сказать, щедрость. А Фрейзер не хотел прослыть щедрым, и у него на то были причины. И дело не в деньгах: в его в карманах особо не убудет, даже если он будет поить своих друзей хоть каждый день. У щедрости есть оборотная, неприятная сторона медали: знакомые начинают смотреть на тебя, как на ходячую кассу взаимопомощи, и кто бы ни подошёл, ты будешь постоянно ждать от него просьбы одолжить денег. В конце концов, эти должники тебя же и возненавидят, потому что не захотят возвращать долги.
  Пришлось как-то утрясать ситуацию. Со Стивом они были по-настоящему дружны, и Майклу не хотелось, чтобы между ними возникло напряжение.
  - Послушай, Стив, ты-то знаешь, что ни мешков денег, ни золотых слитков у меня под кроватью нет?
  - Нет, - согласился тот.
  - Это потому, что я оставил и деньги, и всё, что на них можно приобрести в Америке. А сейчас мне вполне хватает тех шиллингов, которые платит за вылеты Истребительное командование.
  Неизвестно, как подействовал на Фарра этот аргумент, но Стив отличался флегматичным характером, и поэтому охотно принял его пояснения.
  Другое дело Кренфорд. Он рассказал о завещании всем, кто только был в состоянии его слушать, причем солидно приукрасив для занимательности. Майкл этого не знал, но поймав несколько любопытствующих взглядов от людей, которые никогда на него не обращали внимания, быстро сообразил: что-то не так.
  Разговор между приятелями состоялся в одном из пабов Хендфилса, куда они смотались после дежурства. Тот день был особо тяжелым для английской истребительной авиации, да и для Англии в целом.
  29 декабря немецкие бомбардировщики прорвались в Лондон, и разбомбили центр города. Наибольший ущерб был нанесен Сити: этот рейд бомбардировщиков, прозванный 'Вторым лондонским пожаром', зажег в 'Квадратной Миле' 1400 пожаров.
  Их эскадрилья встретила немцев уже возвращающимися на базы в Голландию. Сражение произошло над Ла-Маншем и, прикрывающий Менсона Майкл следовал за ним как привязанный, стараясь не смотреть вниз на серую гладь пролива. Ему даже сейчас становилось не по себе, когда он вспоминал свою борьбу со смертью в его ледяных водах.
  Фрейзер узнал, насколько сильно пострадал центр Лондона, только возвратившись в общежитие.
  Об этом ему сказал дежурный, когда он направлялся в ванную комнату. Фарр убрел на свидание к своей девушке из вспомогательных служб, и Фрейзеру даже не с кем было перекинуться словом. От охватившего его страха за Пэм Майкл не мог найти себе места, и поэтому, когда к нему заглянул Кренфорд и позвал пропустить по стаканчику в Хендфилсе, не стал отказываться.
  Там пилотов встретили громкими возгласами радости Мардж и Лидия, тоже только что прилетевшие на своем почтовом самолете откуда-то с севера. Девушки взволнованно рассказывали, каким образом им удалось осуществить посадку с неисправными шасси.
  - Почты загрузили столько, что самолет стал слишком тяжелым. И прошло много времени, прежде чем мы смогли набрать нормальную скорость. Он плохо слушался рулей и всё время норовил свалиться на крыло, - жаловалась расстроенная Лидия, - а когда при посадке не вышли шасси, и пришлось пойти на второй заход...
  Поглядывая на оживленные раскрасневшиеся лица девушек, Майкл вдруг осознал, что близко к сердцу воспринимает их рассказ: за эти месяцы две простодушные летчицы стали ему едва ли не дороже, чем родная сестра. Он привык к Мардж и Лидии и даже полюбил за ту спокойную самоотверженность, с которой они делали своё дело, порой требующее отнюдь не женской силы и выдержки.
  От души поздравив друг друга с благополучным приземлением все заказали по большой кружке пива, но не успел Майкл сделать и глотка, как Мардж, округлив и без того немаленькие глаза, обратилась к нему с вопросом:
  - Фрейзер, ты знаком с Мэри Пикфорд?
  - Нет.
  - А с Гретой Гарбо или Марлен Дитрих?
  Майкл, голова которого была занята мыслями о Пэм, удивленно покосился на девицу:
  - С чего бы это вдруг я их знал?
  - Но они такие красавицы. Всякий мужчина, наверное, хотел бы с ними познакомиться?
  Далеко не всякий. Разве только прыщавые мальчишки, коллекционирующие автографы кинозвезд.
  - Думаю, эти леди тщательно избегают лишних знакомств.
  - Уж вам-то они вряд ли бы отказали.
  Неужели это неуклюжий намек на его внешнюю неотразимость? Маловероятно. Он, конечно, не дурен, но отнюдь не Валентино, если уж говорить о Голливуде.
  - Почему вы так считаете?
  - Парни, у которых много денег, обычно нравятся кинозвездам. В газетах только и пишут об этом.
  Майкл мрачно уставился на Кренфорда. Желание треснуть его кружкой по лбу становилось непреодолимым, и только опасение, что Нортон, воспользовавшись дракой в пабе, всё-таки исполнит свою угрозу, заставило американца сдержать порыв.
  - Знаешь, Томми, у кошки была только одна беда, и от неё она сдохла.
  Но тот и не подумал смутиться.
  - Ладно, Фрейзер, не дуйся. Что ты корчишь из себя принца инкогнито?
  - У каждого из нас свои скелеты в шкафу. Прекрати рассказывать обо мне всякие небылицы.
  Девушки ошеломленно слушали на эту перепалку.
  - Разве ты не миллионер? - удивилась Лидия.
  - Я - не миллионер. Мне всего лишь повезло родиться в состоятельной семье. Но это не значит, что я должен есть из золотой посуды, пить ведрами шампанское и заводить интрижки со знаменитыми кинозвездами.
  - А зачем тогда люди хотят иметь так много денег? - недоуменно осведомилась Мардж.
  Действительно, зачем? Майкл тяжело перевел дыхание, отхлебывая пиво.
  - Трудно объяснить. Но не для того, чтобы этим похваляться перед девушками, - он метнул на Кренфорда холодный взгляд, - и сослуживцами.
  Майкл всегда избегал стычек с людьми, умудряясь уживаться даже с профсоюзом на собственных заводах, но сегодня на него слишком много навалилось: и страх за Памелу, и боевой вылет, и встреча с Ла-Маншем, и авария Мардж и Лидии. Только сплетен Тома ему и недоставало для полного счастья.
  Щелчок оказался болезненным, и надувшийся Кренфорд недовольно уткнулся в кружку с пивом.
  Помирились пилоты уже по возвращении в Лангмер. Засидевшись с девушками за выпивкой, они пропустили возвращающуюся на базу машину. И теперь приятели уныло плелись по дороге, зябко кутаясь в куртки от пронизывающего ветра и, время от времени, глотая из прихваченной из паба бутылки дешевый джин.
  Было довольно морозно, но к вечеру погода сменилась, и начали перепархивать снежинки, намекавшие на возможность снегопада.
  - И почему снег не начался ещё утром? - с горечью вздохнул Майкл, хватая губами снежинки.
  Кренфорд счел это замечание сигналом к разговору по душам.
  - Не обижайся, дружище, - панибратски хлопнул он Фрейзера по плечу. - Всем как-то странно, что подобный тебе парень воюет с нами наравне в небе Англии.
  Майкл порадовался за Фарра: его механик умел хранить тайны.
  - Ненавижу войну.
  - Нет, ты действительно шизик! - обрадовался Том. - Пойти добровольцем на войну из-за ненависти к войне?
  Фрейзер хлебнул из бутылки. Его не оставляла тревога и даже джин не мог притупить этого чувства. Конечно, он мог позвонить в Стенли-парк и спросить у Джо: нет ли сведений о Памеле? Но Майкл не хотел лишний раз волновать стариков и виконта. Он позвонит им на Новый год: осталось всего два дня.
   А Кренфорд всё болтал и болтал, несуразно размахивая руками, но его треп значил гораздо меньше, чем звук набирающего силу ветра .
  Метель... снег...значит, завтра не будет налета.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"