Макдевит Джек : другие произведения.

"Голос в ночи"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Превосходная коллекция рассказов, включающая несколько альтернативных историй, из них пару о Шерлоке Холмсе и одну - об Иисусе. В двух других рассказах фигурирует начинающий межзвездный пилот Присцилла Хатчинс, а еще в одном подросток Алекс Бенедикт с помощью взрослых находит свое призвание в жизни. Уже привычны произведения об искусственном интеллекте (с подчеркиванием его самостоятельности в выборе решений и неприятием одиночества); тезис о редкости и хрупкости разумной жизни, от которого автор отступает лишь в первом рассказе; сетования на политиков и сокращение финансирования космической отрасли. Свое место находят изобретательность - "Мигалка", сатира - "Послушайте, олухи", лирические моменты - "Ясная полночь", "Корабли в ночи", обескураживающий результат отсутствия гравитации в воображаемой соседней вселенной - "Сравнительное взвешивание".

Джек МАКДЕВИТ

ГОЛОС В НОЧИ

  
  
   Превосходная коллекция рассказов, включающая несколько альтернативных историй, из них пару о Шерлоке Холмсе и одну - об Иисусе. В двух других рассказах фигурирует начинающий межзвездный пилот Присцилла Хатчинс, а еще в одном подросток Алекс Бенедикт с помощью взрослых находит свое призвание в жизни. Уже привычны произведения об искусственном интеллекте (с подчеркиванием его самостоятельности в выборе решений и неприятием одиночества); тезис о редкости и хрупкости разумной жизни, от которого автор отступает лишь в первом рассказе; сетования на политиков и сокращение финансирования космической отрасли. Свое место находят изобретательность - "Мигалка", сатира - "Послушайте, олухи", лирические моменты - "Ясная полночь", "Корабли в ночи", обескураживающий результат отсутствия гравитации в воображаемой соседней вселенной - "Сравнительное взвешивание".
  

Перевод: Н.П. Фурзиков

  
   СОДЕРЖАНИЕ
  
   Вступление Мартина Л. Шумейкера "Джек Макдевит, творец истории"
  
   В поисках страны Оз
   Закон всемирного тяготения не работает на Радужном мосту
   Приключение сундука из Саутси
   Комбинации
   Долог путь до альфы Центавра
   Люси
   Послушайте, олухи
   Ясная полночь
   Потерянное уравнение
   Кровь покажет (в соавторстве с Томом Истоном)
   Мигалка
   Друзья в высших сферах
   Первый полет
   Ожидание у алтаря
   Все дело в пьесе
   Окулус
   Благие намерения (со Стэнли Шмидтом)
   Дети Молли
   Корабли в ночи
   Проект "Пегас"
   Собор
   Последний танец
   Сравнительное взвешивание
   Голос в ночи
  

Мартин Л. Шумейкер

Джек Макдевит, творец истории

  
   В области научной фантастики, в которой Джек Макдевит проработал 37 лет, нас учат создавать мир. Это искусство создания нового мира, в котором происходит действие истории. Мир может быть почти таким же, как наш, или сильно отличаться от него, но задача автора - сделать различия правдоподобными, последовательными и понятными, чтобы читатель мог лучше понять проблемы, с которыми сталкиваются герои.
   Я бы сказал, что Джек - отличный строитель миров, но этого недостаточно. Джек Макдевит не просто создает миры, он творит историю.
   В большинстве хороших миров есть доля истории. Ваш мир - это не только то, каким он является, когда читатель попадает в историю, но и то, что происходило раньше и как это повлияло на "настоящее" рассказа. Но Джек поднимает это на новый уровень. Пытаясь объяснить работу Джека Макдевита, я постоянно возвращаюсь к фразе "археологическая научная фантастика".
   Но это не совсем точно. Алекс Бенедикт (главный герой первой серии Джека) - охотник за сокровищами, которого презирают профессиональные археологи. Присцилла Хатчинс (главная героиня сериала "Академия") - прежде всего пилот космического корабля. Это единственная случайность, которая вовлекает ее в исследования древних цивилизаций.
   Случайность? Или повторяющаяся тема Джека? "Послание Геркулеса", "Звездный портал" и "Дорога вечности" - все они в той или иной степени разделяют эту тему. Джек пишет о мирах с историей, и эти истории содержат тайны. В этом смысле миры Джека отражают наши собственные. Мы - это совокупность того, кем мы были. Мы стоим на пересечении того, где были, и того, где можем быть. И если мы не знаем своего прошлого, то между нашим настоящим и будущим есть пробелы.
   Джеку нравится находить истории в этих пробелах. И у него действительно хорошо это получается.
   Конечно, Джек не изобрел связанную с археологией нишу научной фантастики. Азимов раскрыл ее в "Сумерках" и серии "Основание". Кларк исследовал исторические тайны в 2001 году в "Космической одиссее" и серии "Рама". (Хммм... Возможно, Стивен Кинг был прав, когда назвал Джека "логическим наследником Айзека Азимова и Артура Кларка".) Но Джек освоился в этой нише и чувствует себя комфортно.
   Поэтому, если вы знакомы с творчеством Джека, то не удивитесь, обнаружив, что многие из этих историй связаны с тайнами прошлого: либо с нашим собственным прошлым, либо с каким-то будущим миром, где мы попадаем в прошлое. К историям в этом ключе относятся "В поисках страны Оз" (альтернативная история программы SETI), "Приключение сундука из Саутси" (еще одна альтернативная история - если сказать больше, это даст вам подсказки, которые вы должны найти самостоятельно), "Комбинации" и "Все дело в пьесе" (две вариации радикального подхода к исторической реконструкции), "Ясная полночь" (девочка-подросток ищет вдохновения на инопланетных археологических раскопках), "Друзья в высших сферах" (то, что можно назвать альтернативной теологической историей) и "Проект "Пегас" (исследование древнего радиосигнала). 
   Но, несмотря на то, что Джек преуспел в построении истории, эта коллекция гораздо шире. Она включает в себя не одно, а целых два посвящения любимому детективу Джека. Джек не скрывает своего ироничного юмора в "Послушайте, олухи" (и в других местах книги). От высокотехнологичных спасательных операций на Луне до сверхнауки на Ниагарском водопаде и туристических поездок рядом с черной дырой - он умело использует науку в научной фантастике. Для поклонников Присциллы Хатчинс он даже включил две истории о первом полете Хатч в качестве капитана космического корабля (плюс "Окулус", история Академии, в которой Хатч не фигурирует).
   И, что самое важное, эти истории демонстрируют эмоциональный диапазон от сурового анализа фактов и данных до самых глубоких вопросов, волнующих человеческое сердце. "Корабли в ночи", в частности, начинаются почти причудливо, но развиваются в трогательную историю о самопожертвовании и невозможной дружбе. Чувство ностальгии и утраты в "Долог путь до альфы Центавра", "Последнем танце" и "Соборе" было бы уместно в коллекции Брэдбери. А в "Голосе в ночи" старинное радио вдохновляет молодого Алекса Бенедикта на карьеру и его стремление к чудесам.
   Ну, хватит болтать. Я просто отвлекаю вас от рассказов Джека, за которыми вы пришли сюда. Вы будете рады, если я уберусь с вашего пути и позволю вам начать читать.
  
   Мартин Л. Шумейкер - программист, который пишет на стороне... или, может быть, все наоборот. Программирование оплачивает счета, но рассказ, занявший второе место на литературном конкурсе памяти Джима Бэна, принес ему обед с Баззом Олдрином. Программирование никогда не делало этого! В 2016 году он был удостоен малой премии прессы Вашингтонской ассоциации научной фантастики за рассказ "Мир Кларка". "Сегодня я - Пол", который также вошел в четыре лучшие антологии разных лет и был переведен на восемь других языков. Его работы публиковались в журналах Analog, Galaxy Edge, Digital Science Fiction, Forever Magazine и "Писатели будущего", том 31.
  
  

В ПОИСКАХ СТРАНЫ ОЗ

  
   Соломон Мартин, вероятно, не стал бы частью крупнейшего научного прорыва двадцатого века, а может быть, и всех времен, если бы не прочитал "Войну миров" в 1907 году, когда учился в шестом классе. В то время радио только зарождалось, марсиане не давали ему покоя, и два года спустя он сконструировал свой собственный детекторный приемник и направил его на красную планету. Конечно, был разочарован непрекращающейся тишиной. Решил, что его система просто недостаточно хороша. Ему нужно было что-то получше.
   Во время Первой мировой войны он служил специалистом по связи под началом Эдвина Армстронга. Позже утверждал, что поделился с Армстронгом идеями, которые привели к разработке супергетеродинного приемника и, в конечном счете, к созданию FM-радио. Я не могу сказать, насколько это было правдой. Все, что я знал о нем, это то, что он был порядочным парнем и никогда по-настоящему не расставался с идеей установить радиосвязь с марсианами. И ладно, это было только наполовину серьезно. Но пока остальные говорили о том, чтобы играть за лучшие спортивные команды Филадельфии, он экспериментировал с радиоволнами.
   Все шансы на нормальную жизнь, которые у него могли быть, вероятно, исчезли, когда его жена Эмили, с которой он прожил два года, умерла во время великой эпидемии гриппа. После этого он посвятил свою жизнь исключительно радиотехнике. И так и не смог отказаться от строительства все более крупных антенн на своем заднем дворе. Но, несмотря на наличие каналов, Марс оставался безмолвным. Сол стал астрономом-любителем, основав радиокомпанию Уайт Стар Рэйдио, которая производила и продавала качественные приемники.
   В 1920-х годах он пережил ряд потрясений. Оказалось, что Млечный Путь - это не вся Вселенная, а лишь крошечная часть гораздо более крупной системы. Затем появились новости о том, что, несмотря на распространенное мнение о неизменности Вселенной, на самом деле она меняется. Она расширяется. И, наконец, усовершенствованные телескопы показали, что каналы были иллюзией. Какое-то время казалось, что науке просто нельзя доверять в принятии решения.
   Великий космический вопрос, как объяснил мне Сол однажды летним днем в разгар Великой депрессии, заключался в том, есть ли где-нибудь еще разумная жизнь. - Не знаю, почему это кажется таким важным, - сказал он. - Но почему-то это единственный космический вопрос, который действительно имеет значение.
   Примерно через месяц после нападения на Перл-Харбор он установил 35-футовую радиоантенну на заднем дворе своего дома. Когда он сказал соседям, что подслушивает разговоры инопланетян, они вежливо улыбнулись. Один из них спросил меня, не имел ли он в виду нацистов. Он работал на секретную службу?
   Антенна была прикреплена к консоли Зенит, на которой был установлен магнитофон. К тому времени он уже настроился на альфу Центавра. Но по-прежнему принимал только помехи.
   - Регистрация искусственного радиосигнала от внеземного источника, - сказал он, - стала бы крупнейшим научным достижением с тех пор, как мы обнаружили, что не являемся центром Вселенной. - Сол выглядел старше своих лет. Он был преждевременно поседевшим, морщинистым, со взъерошенными волосами и слишком близко посаженными глазами. Но в его чертах я все равно видел бойскаута. Мальчика, который серьезно относился к миру и действительно хотел узнать, что находится за следующим холмом. - Конечно, это еще не все, - говорил он. - Если в какой-то момент мы обнаружим сигнал, то начнем осознавать свое место в космосе. Кто мы такие? Что происходит? Единственное, что меня действительно волнует, Гарри, - это прожить достаточно долго, чтобы получить ответы на некоторые вопросы.
   - Как ты оцениваешь свои шансы? - спросил я.
   - Понятия не имею. Возможно, это даже нереально. Межзвездные радиопередачи могут прерваться еще до того, как они достигнут Вэлли Фордж. - Он улыбнулся, и его взгляд стал отсутствующим. - В некотором смысле, - сказал он, - это детская игра. Представь, каково это - иметь возможность обмениваться идеями с разумным существом, которое живет в другом месте. И у которого совершенно другая история. Какая у него была бы культура? Что было бы для него важнее всего? Будет ли у него музыка? Искусство? Будет ли он верить в Бога? Какое представление о нас это могло бы дать? - Он покачал головой. Подобные высказывания периодически слышались от него, и, клянусь, были моменты, когда я думал, что он вот-вот разрыдается.
   Так что, естественно, когда Фрэнк Дрейк в 1960 году начал набирать людей для проекта "Озма", Сол, вероятно, был первым в очереди. К тому времени ему - и мне - было за семьдесят.
  
   Озма получил свое название, конечно же, в честь легендарной принцессы из романа Л. Фрэнка Баума "Удивительный волшебник страны Оз". - Очевидно, - сказал мне Сол, ожидая ответа, примут ли его в команду, - Дрейк считает, что это маловероятно.
   - Вероятно, так оно и есть, - сказал я.
   - Возможно. - Он закрыл глаза. - Доказательств еще нет.
   Я был с ним в тот вечер, когда зазвонил телефон и пришло приглашение. Это был четверг, в тот вечер мы играли в шахматы. Я видел, как Сол просиял, сжал кулаки и пару раз кивнул. В конце он сказал: - Спасибо, Фрэнк, - положил трубку на рычаг и вернулся к игре с торжествующей улыбкой. - Я в поисковой команде, малыш.
   Он назначил меня руководить компанией Уайт Стар, Инк., которая к тому времени превратилась в многомиллионный бизнес. А сам отправился в Аппалачи.
  
   В те ранние годы поиск внеземного разума осуществлялся Национальной радиоастрономической обсерваторией в Грин-Бэнке, Западная Вирджиния. Обсерватория располагала 85-футовым радиотелескопом, который был доступен в течение шести часов ежедневно. Сол объяснил, что они будут проводить поиск на частоте 1420 МГц, которая является естественной частотой излучения нейтрального водорода, что делает ее наиболее вероятной частотой передачи.
   В том районе проживало около ста человек. Он арендовал двухэтажный коттедж, и я помог ему с переездом. В то время проект казался мне пустой тратой сил. СМИ от души повеселились, иногда обыгрывая это всерьез, потому что это было интересно широкой публике, иногда просто ради смеха. Меня познакомили с Дрейком, который согласился, что шансы на успех невелики. - Но, - сказал он, - мы ничего не теряем, если пытаемся.
   SETI распределила время работы своего телескопа между двумя наиболее вероятными кандидатами - Тау Кита и Эпсилоном Эридана. Обе они, как и Солнце, относятся к звездам G-типа и, следовательно, являются наиболее вероятными ближайшими звездами, которые могут быть домом для живого мира. Они находились на расстоянии от десяти до двенадцати световых лет.
   Мой зять Эл заинтересовался проектом, поэтому на второй уик-энд я отвез его и Эллен, мою дочь, в Грин-Бэнк. Мы осмотрели обсерваторию, и Сол повел нас посмотреть на радиотелескоп, силуэт которого в тот вечер вырисовывался на фоне Луны. Затем мы вернулись внутрь, и он объяснил, как они проводили поиски. Из динамика доносился непрерывный поток помех. - Это наш сигнал, - сказал он.
   - Что вы надеетесь услышать? - спросила Эллен.
   Он показал нам кассеты, на которых были записаны входящие микроволны. - Мы ищем закономерность. Что-то, что могло бы свидетельствовать об искусственном сигнале.
   - Вы что-нибудь нашли? - спросил Эл.
   - Пока нет. Но мы только начали.
   - Есть что-нибудь подозрительное?
   - На самом деле нет.
  
   В ту ночь мы остановились у Сола, и именно так я оказался на месте, когда все началось.
   Шел одиннадцатый день поисков, около полуночи. Сол все еще был в обсерватории, а мы были у него дома, смотрели передачу Джека Паара, когда зазвонил телефон. - Гарри. - Это был голос Сола, и он казался взволнованным. - Спускайся сюда. Прямо сейчас.
   - Ты в порядке, Сол?
   - Да, - сказал он. - Я думаю, у нас удача.
   - Отлично, - сказал я.
   - Никому не говори. Даже своим родным.
   - Почему нельзя?
   - Потому что, скорее всего, это ложная тревога. Цифры в порядке. Но это должна быть ложная тревога.
   - Почему ты так думаешь?
   - Спустись сюда, и я покажу тебе, хорошо?
   Я не очень хотел бросаться к нему и выяснять, почему удача казалась сомнительной, но он был слишком взволнован, поэтому сказал ему, что все в порядке, я уже иду.
  
   Я приехал туда вскоре после полуночи и припарковался рядом с его "Гудзоном". Был прекрасный ясный вечер, четвертушка луны опускалась за горы на западе, ветви деревьев мягко покачивались на теплом ветерке. Телескоп блестел в свете звезд. Один из инженеров обсерватории стоял в дальнем конце площадки и смотрел на небо в бинокль.
   Я зашел внутрь. Сол и еще двое людей сидели возле динамика. Но я не услышал помех, которых ожидал. Вместо этого раздался женский голос.
   - ...Вы получили это сообщение. Мы понимаем, что шансы невелики, но будем продолжать передавать сообщение в течение неопределенного периода времени. Если вы слышите нас, мы будем признательны за ваше подтверждение. - Она сделала паузу. Затем: - Кстати, я должна сказать вам, что мы любим Джека Бенни. Пожалуйста, передайте мистеру Бенни наши наилучшие пожелания.
   Я удивился, почему они слушают, как кто-то говорит о Джеке Бенни. Сол сидел там, очевидно, не подозревая, что я вошел.
   - Мы будем надеяться получить от вас весточку, - продолжила женщина. - Пока до свидания. Надеемся, что в ближайшем будущем сможем снова поздороваться с вами. В любом случае, желаем вам всего наилучшего.
   Я подошел к нему, и мне пришлось похлопать его по плечу, прежде чем он заметил меня.
   - Что происходит? - спросил я.
   Он потряс головой, словно пытаясь прийти в себя. - Ты слышал это, Гарри?
   - Женщину? Да. Кто она?
   - Насколько мы можем судить, она живет где-то в районе Тау Кита.
   - Сол, о чем ты говоришь?
   - Он не шутит, - сказал другой человек. Позже я узнал, что один из них был инженером, а другой - астрономом из университета Западной Вирджинии. Они все выглядели потрясенными.
   - Скажите мне это еще раз, - попросил я.
   - Это, - сказал Сол, - похоже на передачу от инопланетян. - Он был абсолютно серьезен.
   - Это невозможно, - сказал я. - Это кто-то из Чикаго или еще откуда-то.
   В его глазах было отчаяние. - Сигнал поступает не из Чикаго.
   - Я не имел в виду буквально.
   - Гарри, мы подключили вспомогательный телескоп. Сигнал также поступает не с самолета. Уинстон сейчас снаружи, ищет дирижабль.
   - Дирижабль?
   - Это все, что нам осталось. Это либо дирижабль, либо инопланетянин.
   - Который говорит по-английски.
   - Что ты хочешь, чтобы я сказал, Гарри?
   - Где Фрэнк? Он знает, что происходит?
   - Нет. Сегодня вечером он куда-то уехал. Думаю, направляется в Вашингтон. Надеется получить еще немного финансирования.
   - Ну, - сказал я, - может, ему стоит попросить мистера Бенни.
   Сол закатил глаза. - Забавно, - сказал он.
   - Послушай, какова реальность? Есть ли хоть какой-то шанс, что это действительно Тау Кита?
   - Тау Кита. Я не понимаю, как. Но я также не понимаю, как еще объяснить это.
   - Хорошо. Если это подтверждается, то они слушали радиопередачи и таким образом усвоили язык, верно? Возможно ли это?
   - Нет, - сказал инженер. - Амплитудно-модулированные радиосигналы едва проникают за пределы атмосферы. Они не долетят до самой звезды.
   - Это не обязательно так, - сказал Сол. - Фрагмент может пройти долгий путь. Инопланетная цивилизация может обладать технологией, о которой мы не знаем. Возможно, мы ищем место, где радио существует уже тысячу лет. Может быть, миллион.
   - Как далеко находится Тау Кита?
   - Двенадцать световых лет.
   - Значит, они слушали программу Бенни, которая выходила в эфир в 1936 году?
   - Это верно, - сказал Сол. - Он был в эфире так давно?
   - Я почти уверен, что был, - сказал я. - Помню, как слушал его почти все время, пока длилась Депрессия.
   Мы смотрели друг на друга. - Я начинаю думать, что это происходит на самом деле, - сказал Сол.
   Дверь открылась, и вошел парень, которого я видел смотрящим на звезды. У него был бинокль. - Там, наверху, ничего нет, - сказал он.
   Зазвонил телефон. Астроном поднял трубку, выслушал, кивнул и положил трубку. - Китт-Пик подтверждает, Сол. Они тоже получают сигнал. И, похоже, он действительно исходит с Тау Кита.
  
   Я подошел к кофеварке и налил себе чашку кофе. Они были недовольны. Сол выглядел совершенно подавленным. Он нашел то, к чему стремился всю свою жизнь, и это разбило ему сердце.
   Они снова включили запись передачи. Сначала: - Приветствую вас, жители Земли, - говорила женщина. Она вполне могла быть из Калифорнии или Нью-Йорка. - Добро пожаловать в наше сообщество. Мы наслаждались различными передачами, которые вы нам присылали. Мы хотели бы поговорить с вами, если это возможно организовать. Надеемся, что вы получили это сообщение.
  
   Передача длилась около двух с половиной минут. Мы прослушали ее еще пару раз. Затем удалились с Солом в офис, предоставленный SETI. - А ты как думаешь? - спросил он.
   - Думаю, ты должен верить доказательствам.
   - Это невероятно. Гарри, я всегда хотел узнать, кто там может быть. Я ни черта об этом не знаю. У меня такое чувство, что все, что я делал, это смотрел в зеркало и видел себя в нем.
   - Жаль, что мы не можем поговорить с леди. - Мы, конечно, могли бы, но на это ушло бы двадцать четыре года.
   Сол рухнул в кресло. - Что меня выводит из себя, так это то, что мы ни черта не знаем о них.
   - Конечно, знаем. У них есть чувство юмора, Сол. Может быть, получится забыть о философских дискуссиях. Если им действительно нравится Бенни, я думаю, это поможет нам понять, кто они такие.
   Сол покачал головой. - Может, никаких чуждых инопланетян и нет.
  
   Фрэнк был в восторге. Он указал на то, что мы пропустили в первом сообщении. - Она говорит: "Добро пожаловать в сообщество". Кто в этом сообществе, ребята?
   Бенни выжал из новостей все, что мог, притворяясь, что злорадствует по этому поводу в своей телепрограмме. Но на этом сюрпризы, конечно, не закончились. Проект SETI в одночасье стал необычайно популярным среди политиков. Финансирование резко возросло. Радиотелескопы по всему миру были направлены на Тау Кита и все остальные звезды в радиусе четырнадцати световых лет. Это соответствовало началу эры радио. И всего несколько недель спустя было получено еще одно сообщение. С Грумбриджа 34, на немецком языке. Оно также было переведено как приветствие.
   Шутки про Тау Кита были в центре внимания шоу Бенни, пока мужской голос с Сириуса не выразил восхищение Оззи и Харриет. Бенни немедленно затеял фальшивую вражду с Нельсонами.
   Теперь это все история. Как всем известно, мы окружены процветающими цивилизациями. Мы слышали нескольких наших соседей. И Сол: он разговаривает с людьми, похожими на кошачьих, в районе альфы Центавра. Они обращаются друг к другу по имени.
   Похоже, он был прав: они могут выглядеть по-разному. Но, по сути, они не чужие.
  
   Спасибо Сету Шостаку
  

ЗАКОН ВСЕМИРНОГО ТЯГОТЕНИЯ НЕ РАБОТАЕТ НА РАДУЖНОМ МОСТУ

  
   - Извините, что прерываю вас, мистер госсекретарь, но у нас срочные новости о Ниагарском водопаде, где река, похоже, выходит из берегов. На месте происшествия находится Марк Эспи из WKBW-TV, седьмой канал, наш филиал в Баффало. Марк, что происходит?
   - Привет, Пола. Я стою недалеко от бульвара Роберта Мозеса, вдоль реки Ниагара, над водопадами. Как вы можете видеть, река выходит на шоссе и быстро поднимается. Кажется, никто не знает, почему она разливается. Но если это продолжится в таком темпе, те дома, что находятся позади, сильно промокнут.
   - Как я понимаю, несколько минут назад был спасательный вертолет?
   - Да, Пола. Пара водителей съехала с дороги. Полиция их благополучно вытащила. Обычно река протекает в этом районе довольно быстро, но, как вы можете видеть, сегодня, похоже, в ней совсем нет течения. Почти как если бы она дала задний ход.
   - Мы поговорили с метеорологическим центром Баффало, и у них только начинается паводок. Это странно, потому что, если на Ниагарском водопаде будет наводнение, они должны узнать об этом первыми.
   - Есть какие-нибудь предположения, Марк, насколько высоко может подняться вода?
   - Никто не знает. Они не могут дать точную оценку, пока не выяснят, в чем причина.
   - У тебя, должно быть, промокли ботинки. Может, тебе лучше убраться оттуда самому.
   - Именно об этом я и подумал. Это Марк Эспи, северный берег Ниагары.
  
   - Уит Моррисон ведет репортаж из центра города. Пола, мы находимся менее чем в квартале от мэрии, смотрим на запад вдоль Пайн-авеню, в сторону реки. Здесь происходит нечто совершенно ужасное. Это не манекены на другой стороне улицы. Это реальные люди. Я видел, как двое из них подошли к пикапу, чтобы помочь водителю. Как только они оказались за бордюром, то замерли. Точно в тех положениях, как вы их видите. То же самое произошло и с собакой. Вы когда-нибудь видели, чтобы у собаки было такое выражение морды? А водитель просто сидит там. Вы заметите еще несколько человек в конце квартала, но на всем протяжении Пайн-авеню до самой Ниагары никто не двигается. Ждут. Посмотрите на это.
   - Что это, Уит?
   - Веришь или нет, но это газета.
   - Выглядит так, как будто она просто висит в воздухе.
   - Похоже, что так и есть. Высокий парень справа от меня, он за кадром, свернул ее и бросил. И, похоже, она застряла на месте. Я имею в виду, ты же видишь, как она висит там, правда, Пола? На высоте девяти футов?
   - Я вижу ее. Это, должно быть, розыгрыш.
   - Если это так, то он хорош. Посмотри на эту женщину. Как она может вот так стоять, подняв одну ногу в воздух? Она на полушаге. Простояла так по крайней мере пару минут. Давайте поговорим с парнем, который бросил газету. Сэр, как вас зовут, пожалуйста?
   - Я, э-э-э, Роберт Томас. Я из района Фоллз. С канадской стороны.
   - Мистер Томас, как давно это продолжается? Вы знаете?
   - Меня показывают по телевизору?
   - Да, сэр.
   - Мы пробыли здесь всего несколько минут. Я припарковался вон там. В середине квартала. Теперь не знаю, как мне добраться до своей машины. Пикап свернул прямо здесь, на Пайн-авеню, а затем просто остановился. Водитель так и не сдвинулся с места. Потом те двое парней пошли посмотреть, что происходит, и остановились. А потом женщина. И собака. Я никогда не видел ничего подобного. Вы когда-нибудь видели, чтобы собака стояла абсолютно неподвижно?
   (Звуки приближающихся сирен.) - Спасибо, мистер Томас.
   - Не знаю, как доберусь до машины.
   - Пола, сюда едет машина спасателей. Или полицейская машина. Не могу сказать, какая именно. А, вот и она. Это полиция. Люди расступаются, освобождая место. Кто-то пытается остановить их.
   - Они останавливаются посреди перекрестка. - (Шум толпы. Крики.) - Они тоже не знают, что с этим делать. - (Шум толпы стихает.) - Не думаю, что они хотят слушать. О, Пола, посмотри. С ними происходит то же самое.
  
   - Это Шерри Вайнберг из мэрии. Мэра нет в городе, но пресс-конференция была запланирована, и она уже началась. Здесь царит хаос. Люди бегут во всех направлениях. Мы слышали, что они собираются эвакуировать южную часть города, от бульвара Ниагара-Фоллз до реки. Тем временем люди и машины останавливаются на улицах как вкопанные. Никто не может объяснить происходящее, но мы слышим вой сирен по всему городу. Мы получаем сообщения о схожих условиях на канадской стороне. Подождите минуту. Это Мэтт Стоктон, один из помощников мэра. Мэтт, можете рассказать нам, что там происходит?
   - На данный момент, Шерри, я знаю не больше вашего. Вскоре мы получим официальную реакцию. Прошу прощения. Мне нужно идти.
   - Пола, я в этом бизнесе уже давно и никогда не освещал ничего даже отдаленно похожего на это. Люди не двигаются с места. Невидимые барьеры, которые никто не может преодолеть. Подождите, сейчас откроется дверь из святая святых, и, да, я полагаю, мы сейчас получим наше заявление.
   - Женщину, занимающую свое место за трибуной, зовут Сьюзан Эдуард. Она одна из помощниц мэра.
   - Дамы и господа, сейчас трудно придумать, что сказать. Не буду притворяться, что мы знаем, что происходит. Мне сказали, что закон всемирного тяготения больше не работает на Радужном мосту. Что я могу сказать, так это то, что все наши ресурсы брошены на это. Мы оцепили юго-западную часть города, от Мэйн-стрит до реки на юге и от пересечения Мэйн-стрит и Локпорт-стрит до реки на севере. Пока мы не получали сообщений о том, что кто-то пострадал. Мне жаль, что мы не можем рассказать вам, что происходит, но в данный момент просто просим всех сохранять спокойствие. Мы не знаем, может ли затронутый район расширяться дальше, поэтому настоятельно рекомендуем эвакуировать всех на восток, вплоть до бульвара Гайд-Парк и к югу от шоссе 182. Мы также рекомендуем людям держаться подальше от реки. Когда у нас будет больше информации, мы сообщим ее. Могу заверить вас, что мы полностью задействованы. Подождите секунду, Уолли. Да, федеральная помощь уже в пути. Нет, мы не знаем, сколько людей оказались в пострадавшем районе. Он включает в себя большинство крупных отелей на этой стороне, а также казино и несколько отелей на канадской стороне. Пострадавшая зона, по-видимому, имеет около полутора миль в поперечнике. Она расположена недалеко от реки, между Ниагара-стрит и Баффало-авеню.
   - Как вы знаете, мэр в Лос-Анджелесе, но сейчас она готовится вылететь обратно.
   - Извините, Уолли, я не уверена, что у меня есть ответы на все вопросы. Честно говоря, на данный момент я знаю не больше вашего.
   - Отдел по связям с общественностью будет продолжать работать, и все, что мы получим, будет доступно, как только мы это получим. Спасибо. - (Звуки разговора, скрип стульев).
   - Шерри, я правильно понимаю, что район, о котором мы говорим, включает в себя водопады?
   - Да, это так, Пола. И с американской, и с канадской стороны. Кажется, что вода замерзла.
   - Хорошо, мы повесили карту, чтобы каждый мог следить за ней. Она включает в себя всю набережную вдоль водопада, то есть туристическую зону. Это Радужный мост?
   - Да.
   - А что это за корабль?
   - "Дева тумана". Он направлялся вниз по течению, подальше от водопада, когда начался эффект. Еще несколько минут, и он был бы свободен.
   - Итак, у нас также проблемы с кораблем. Он тоже не движется. И вода не движется.
   - Похоже, так оно и есть, Пола.
   - Как такое возможно?
   - Вы спрашиваете не у того человека.
   - Что имела в виду мисс Эдуард, когда сказала, что на Радужном мосту гравитация не работает?
   - Не знаю. Пола, я была в Афганистане, Косово и на войне в Персидском заливе...
   - И..?
   - Никогда не видела, чтобы корреспонденты выглядели такими испуганными.
  
   - Привет, Пола. (Голос трудно разобрать из-за рева лопастей и двигателей.) Это Марк Эспи из "ньюскоптера" WKBW. Мы приближаемся к водопаду с юга. Отсюда река выглядит довольно вздувшейся. Уровень воды поднимается примерно в миле выше острова Гоут, и с обеих сторон наблюдается значительное подтопление.
   - Марк, мы не видим на реке никаких препятствий.
   - Я тоже. Но такое ощущение, что там, внизу, стена. Посмотри на нее. Чарли, как насчет того, чтобы спуститься немного ниже? Он отрицательно качает головой, Пола. Мы немного обеспокоены этим пузырем, о котором они говорят. Говорят, что он примерно полторы мили в поперечнике. Но пока нет никаких данных о том, насколько высоко он поднимается.
   - Ты видишь Радужный мост?
   - Он на севере. Мы примерно в двух милях от него. Итак, мы направляемся туда. Город внизу заполнен полицейскими подразделениями. И, похоже, вызвали национальную гвардию. Они оцепили весь этот район города. Многие люди покидают его. Внизу, в пострадавшем районе, это похоже на город-призрак. Посмотрите на это. Нигде ничего не движется. Ни машин. Ни людей. И, Боже мой, посмотрите на водопады!
   - Они замерзли. Насколько там холодно?
   - Прошлой ночью было градусов сорок или около того.
   - Река такая же. Внутри пузыря вода просто никуда не денется.
   - Да. Вода не движется. Отсюда, сверху, она кажется прозрачной. Вы можете увидеть внизу множество людей, одни стоят на смотровой площадке, другие на подступах к ней, но никто не двигается. Все замерло. - (Долгая пауза.) - А вот и еще кое-что за Радужным мостом. Кажется, что река снова берет свое начало. Всего несколько футов. Но она есть. Слегка изгибается на всем протяжении. Но в этой части реки никогда раньше не было ничего подобного. Это напоминает мне Десять заповедей, где Моисей поднимает свой посох, и воды отступают. За исключением того, что это произошло совсем недавно.
   - Марк, может быть, это край пузыря?
   - Думаю, что да. Он в нужном месте. И еще кое-что: река за обрывом течет нормально. Ты смотришь не на твердую поверхность.
   - Марк, не похоже, что по мосту кто-то движется. Там стоит маленький мальчик с воздушным шаром, но воздушный шар даже не колыхнется.
   - Да.
   - Что это там, прямо над мостом?
   - Плохо видно. Давайте увеличим изображение.
   - Это птица.
   - На самом деле это чайка. Она примерно на сорок футов выше пролета. Крылья расправлены в полном полете.
   - Но она просто висит там.
   - Кажется, она ни к чему не подвешена.
   - Закон всемирного тяготения на мосту не работает.
   - Прошу прощения?
   - Что-то такое сказали на брифинге.
  
   - Пола, электростанция Роберта Мозеса на реке Ниагара объявила, что уровень воды в реке упал настолько, что им придется сократить подачу электроэнергии. Ожидается, что электростанция Бек на канадской стороне последует ее примеру. Мы все помним, что именно здесь начался великий блэкаут в 1965 году. Тем временем зоны эвакуации с обеих сторон были расширены из-за опасений наводнения. Профессор Абрахам Хардинг - физик из университета Торонто. Он присоединился к нам сегодня днем из университетского городка. Профессор Хардинг, вы можете дать нам хоть какое-то представление о том, что происходит на Ниагарском водопаде?
   - Да, Леон. Я верю, что смогу. Должен признаться, понятия не имею, почему это происходит и как долго это продлится, но совершенно очевидно, что происходит. Образовался пузырь диаметром около полутора миль. И кажется, что высота его составляет по меньшей мере три четверти мили, хотя я бы посоветовал самолетам держаться от него подальше. Кажется, что он сосредоточен на юго-западе Ниагарского водопада и включает в себя части города, сам водопад, остров Гоут и кусочек канадской части. Внутри этого пузыря, я бы сказал, время остановилось.
   - Время остановилось? Что вы имеете в виду? Не могли бы вы объяснить, профессор?
   - Не знаю, как еще это сказать, Леон. Если бы вы вошли в пузырь, ваши часы не работали бы, ваши нейроны не активизировались бы, и вы перестали бы функционировать.
   - Это едва ли представляется возможным, профессор.
   - Вчера, в это же время, я согласился бы с вами. Но другого объяснения тому, что мы видим, нет.
    - Совсем никакого?
   - Ну, полагаю, возможно, что внутри пузыря время оставалось нормальным, а снаружи, где мы находимся, ускорилось. (Смеется.) Но, серьезно, да, несомненно, именно это и произошло. Это искривление времени.
   - Это звучит как научная фантастика.
   - На самом деле, так и есть. Хотелось бы, чтобы это было так.
   - Профессор, некоторые из наших зрителей могут возразить, что времени на самом деле не существует, за исключением того, что люди изобрели его и измеряют с помощью часов. Так как же оно может остановиться?
   - О, время вполне реально. Точно так же, как пространство - это нечто гораздо большее, чем просто расстояние между двумя объектами. Сегодня утром, по какой-то причине, течение времени внутри этого пузыря вокруг водопада прекратилось.
   - Возможно ли распространение этого явления?
   - Я не могу знать наверняка. Мы на неизведанной территории, Леон.
   - Есть ли способ противостоять этой штуке?
   - Не могу представить, как бы вы это сделали.
   - Полагаю, нет способа узнать, как долго это продлится?
   - Мне хотелось бы думать, что будет тенденция к компенсации, когда условия внутри пузыря придут в соответствие с окружающим континуумом. Но, как я уже сказал, на данный момент об этом можно только догадываться.
   - Не рискнете ли дать какое-нибудь объяснение, как это могло произойти?
   - Не могу себе представить, Леон. Если бы я был любителем поспорить, я бы сказал, что мы только что обнаружили, что время, как и свет, как и любое излучение, квантуется.
   - Объясните, пожалуйста.
   - Люди много говорят о том, что время течет, подобно реке. Но, возможно, время течет как бы пакетами. Представьте себе кинопленку с тысячами крошечных изображений, каждое из которых немного отличается от следующего. Затем представьте, что проектор заклинивает. Фильм застревает. Похоже, здесь произошло что-то в этом роде.
   - Хорошо. Давайте попробуем зайти с другой стороны. По оценкам полиции, внутри пузыря оказались более сорока тысяч человек, как с американской, так и с канадской стороны. И "Дева тумана" тоже застряла там. Если время не движется, то мы можем считать, что все в безопасности, верно?
   - На данный момент они должны быть в том же состоянии, в каком были в начале мероприятия. Когда оно закончится, и если оно закончится, с ними все будет в порядке.
   - Это обнадеживающая новость для семей, профессор. Спасибо. Мы попросим вас подождать, пока сделаем перерыв. А затем вернемся к этой истории.
  
   - Шерри Вайнберг находится на базе Федерального агентства по управлению в чрезвычайных ситуациях на Локпорт-роуд. Что ты можешь сообщить, Шерри?
   - Пола, это Анна Лефлер из Баффало. Она физик из исследовательской лаборатории Мэйн Сайкл в Сиракузах. И у нее интересная история. Доктор Лефлер?
   - Привет, Пола. Мы смогли послушать, как говорил профессор Хардинг. Я просто хотела добавить, что подобное происходит не в первый раз. В геологической летописи есть свидетельства искривления времени. Например, в меловой период...
   - Подождите, доктор. Вы хотите сказать, что такое случалось и раньше?
   - Судя по имеющимся данным, так оно и было. Три раза, которые мы можем точно определить. Может быть, четвертый в позднем палеозое.
   - Почему мы не слышали об этом раньше?
   - Это не окончательно. И никто не верил, что искривление времени на самом деле возможно. До сегодняшнего дня. Но если это действительно так, то это объясняет некоторые загадочные находки.
   - Как долго это продлится? Искривление времени?
   - Мы не можем быть уверены, Шерри. Мы думаем, что самое последнее из них длилось где-то между тридцатью и семьюдесятью тысячами лет.
   - Тридцать тысяч лет? - (Еще одна долгая пауза.) - Профессор Хардинг, вы еще здесь?
   - Я здесь, Анна.
   - Вы знаете друг друга?
   - Немного. Я знаю, что имеет в виду доктор Лефлер. Это не моя область, но не удивлюсь, если то, что она говорит, окажется правдой.
   - Как вы думаете, это может продлиться тридцать тысяч лет?
   - Это возможно. Анна, у вас есть представление о географическом масштабе предыдущих событий?
   - Я бы предпочла ознакомиться с результатами исследования, прежде чем переходить к конкретике.
   - Возможно, есть корреляция, которая поможет нам оценить то, на что мы смотрим.
   - Хорошо. Спасибо вам обоим.
  
   - Пола.
   - Да, Уит.
   - Это Роджер Брокнер. Он из исследовательского института Уэйкросса в Рочестере.
   - Уит, я не говорю, что это правда, вы же понимаете.
   - Я понимаю это, мистер Брокнер.
   - Имею в виду, я никогда в это не верил. Просто теперь я не так уверен.
   - Пожалуйста, просто расскажите зрителям то, что вы рассказали мне.
   - Хорошо. Ммм. Говорят, что центр пузыря находится примерно в квартале к северу от Ниагара-стрит, недалеко от Уайрлпул. Там она и живет.
   - Где кто живет?
   - Мэгги Беннетт. Сколько я ее знаю, она пытается построить машину времени.
   - Вы думаете, у нее получилось?
   - Мэгги - гений. Она годами твердила, что это возможно, что есть способ сделать это, и собиралась воплотить это в жизнь.
   - И вы думаете, у нее получилось?
   - Думаю, она была близка к этому, но что-то пошло не так. И послушайте, я понимаю, как это звучит. Но насколько же сегодня все безумно?
   - Вы когда-нибудь видели "машину времени", мистер Брокнер?
   - Да.
   - Но вы никогда не видели, как она работает?
   - Нет. Конечно, нет. Послушайте, я не из тех идиотов, которые верят в НЛО. Я никогда не воспринимал это всерьез. Но теперь я не так уверен.
   - Спасибо, мистер Брокнер. Пола, это Юра Кабеле. Дом Юры находится внутри пузыря. Вместе с ее детьми. Юра, как вы думаете, что здесь происходит?
   - Это божественное предупреждение. И я думаю, нам лучше быть повнимательнее.
   - Спасибо. И это все от Федерального агентства. Возвращаюсь к тебе, Пола.
   - Спасибо, Уит. Оставайся в безопасности. Я не знаю, что со всем этим делать. Но сейчас у нас есть карта. Заштрихованная область - это пострадавший участок. Те из наших зрителей, кто знаком с этим районом, увидят, что внутри находятся несколько крупных отелей.
   - Нам сообщили, что в одном из них, "Дэйз Инн", проходит конференция по научной фантастике. Она называется - думаю, я правильно понял - "Чудокон". И, учитывая то, что происходит, название, безусловно, правильное. Да, Леон, что у тебя есть?
   - Пола, мы получили первые сообщения о перебоях в подаче электроэнергии. Электростанции начали снижать мощность. Уже затронуты большие районы восточной Канады и штата Нью-Йорк. Энергетическая комиссия опубликовала заявление, предупреждающее, что ситуация может ухудшиться.
   - Ладно, мы возвращаемся к водопаду. - (Звук вертолетных двигателей и лопастей.) - Марк Эспи на вертолете возле Радужного моста. Марк, что у тебя там?
   - Леон, чайка летит!
   - Та, что весь день неподвижно висела над мостом? Не похоже, что она собирается куда-то лететь.
   - Посмотри на ее крылья.
   - Думаю, ты прав, Марк. Они движутся. Но очень медленно.
   - Как и река. Смотри! Вода снова течет.
   - Я бы этого не сказал.
   - Это самая медлительная чайка, которую я когда-либо видел.
   - Все происходит медленно. Но посмотри, воздушный шарик маленького мальчика тоже движется. И сейчас мы снимаем водопад. Ты прав. Вода снова начинает течь. Но посмотри на это, Марк. Похоже на сироп.
   - Нет, на мгновение показалось. Но, думаю, теперь все в порядке. Пола, понимаешь это? "Дева тумана" снова в движении. Возможно, все закончилось.
   - Будем надеяться.
   - Мы попытаемся подобраться поближе. Если все будет в порядке, то сядем у подъема на мост. Посмотрим, как там все.
   - Наверное, это не очень хорошая идея.
   - Мы будем осторожны. Какие-либо признаки того, что... - (Звуки вертолета смолкают.)
   - Марк, ты здесь? Марк?
   - Все в порядке, Пола.
  
   - Уит, что происходит?
   - Я на Пайн-авеню, Пола, недалеко от Мейн-стрит. Люди на другой стороне улицы снова приходят в движение. Похоже, все возвращается на круги своя.
   - Замечательно. Они, кажется, в порядке? Люди?
   - С ними, кажется, все в порядке. С полицейскими все в порядке, водитель пикапа уже вышел из машины, наверное, недоумевает, что произошло. Все вокруг улыбаются и хлопают его по спине, и кто-то где-то раздобыл кофе и разносит его. Вот женщина, которую мы перехватили. Простите, мэм, мы можем поговорить минутку?
   - Конечно. Что случилось?
   - Это то, о чем я хотел вас спросить. Вы пробыли там больше семи часов.
   - Что вы имеете в виду, говоря "там"? Где?
   - Мэм, вы не двигались с места примерно с восьми утра.
   - Я не уверена, что понимаю, о чем вы говорите, молодой человек. Сейчас только начало девятого.
   - Взгляните на свои часы.
   - По-моему, все в порядке. Видите? Десять минут девятого.
  
   - Шерри Вайнберг, к северу от Радужного моста. Пола, там просто висит вертолет WKBW, ньюскоптер.
   - Он не падает?
   - Нет. К счастью, нет. На самом деле я вижу, как вращаются лопасти. Вращаются медленно, слишком медленно, чтобы удерживать вертолет в воздухе. Но они вращаются. Может быть, один оборот в секунду. Происходит что-то еще. Вы это видите?
   - Похоже, река становится мельче. И водопад. Я думаю, нам нужно все выверить.
   - Нет. Мне тоже так кажется. На самом деле, я думаю, что все вокруг сжимается. Как будто все это - "Дева тумана", река, мост - как будто все это отдаляется от нас.
   - Это невероятно, дамы и господа. Внутри появляется все больше суши. Корабль движется быстрее.
   - Да.
   - И машины. Они с ревом проносятся по мосту, выезжают на дорогу и несутся на север по шоссе. Это выглядит так, как будто вся окружающая местность втекает в пузырь и сжимается. Невероятно.
   - Это какая-то иллюзия.
   - Должно быть. Этого не может быть на самом деле.
   - "Дева тумана" движется быстрее, проплывая под мостом, но воды в реке стало больше, и не похоже, что она приблизилась к краю пузыря. Что происходит? Шерри, ты в порядке?
   - У нас все в порядке. Знаю, это выглядит так, будто весь северный Ниагарский водопад теперь внутри, но мы не сдвинулись с места.
   - Чайка улетела.
   - Как и вертолет.
   - Шерри.
   - Да.
   - Река превращается в бурный поток.
   - Хорошая новость заключается в том, что то, что блокировало Ниагару над островом Гоут, похоже, исчезло. Вот где образовалась пробка. И можно видеть, как вода сейчас течет через это место. Движется сквозь пузырь. Может быть, наводнение прекратится.
   - Больше похоже на рев в пузыре. Выходит с другого конца, как из пожарного шланга. Эй, становится плохо видно.
   - Все становится размытым. Не знаю, почему.
  
   - С нами профессор Абрахам Хардинг. Профессор Хардинг говорит из университета Торонто. Профессор, вы видели?
   - О, да, Леон. Я ни за что не пропущу это.
   - Не могли бы вы рассказать нам, что происходит?
   - Ранее мы говорили о вероятности того, что время внутри пузыря остановилось. 
   - Да.
   - Я сейчас вижу картинку на вашем экране. Все размыто.
   - Да. Невозможно разглядеть, что там происходит. Эти люди в опасности?
   - Не знаю. Я был рад видеть, что с теми немногими, кто вышел раньше, все было в порядке.
   - За исключением потери памяти.
   - Я не думаю, что это было так.
   - Но они не могли вспомнить, что находились в ловушке почти восемь часов.
   - Потому что это случилось не с ними. Когда они вышли, прошло всего несколько секунд после того, как они вошли.
   - Я должен поверить вам на слово, профессор. Что будет дальше?
   - Это выглядит так, как будто временной континуум пытается компенсировать деформацию, разрыв, называйте это как хотите. Очевидно, что он вернулся к нормальному течению времени.
   - Но это не так. Мы даже не можем сейчас в этом разобраться.
   - Ну, он более или менее вернулся назад. Ему пришлось ускориться. И, похоже, он продолжал ускоряться.
   - Вы хотите сказать, что он пролетел мимо нас?
   - В некотором смысле, да. Прямо сейчас, если можно так выразиться, время внутри пузыря течет быстрее, чем в обычном мире.
   - Значит, входить в пузырь было бы опасно?
   - Я бы, конечно, не рекомендовал делать это.
   - Вы ожидаете, что все вернется в норму, профессор?
   - Леон, кто знает? Мои инстинкты подсказывают мне, что условия будут стремиться к равновесию. То есть, да, в конце концов, все должно восстановиться и перестроиться в соответствии с внешним миром. Но на самом деле я не знаю. Перед размытием площадь суши внутри пузыря, казалось, увеличивалась. Как будто он засасывал все вокруг себя внутрь. Я не хочу сейчас поднимать панику, потому что мы знаем, что этого не произошло. Но выглядело это именно так. И река, казалось, становилась длиннее. Сама она сокращалась, чтобы вместить новый мир, который создавала. Она движется в будущее. При этом ей необходимо воссоздать свой собственный пространственно-временной континуум. Ей нужен мир, в котором она могла бы существовать. Поэтому она воссоздала мир, к которому когда-то была привязана. Как вы считаете, это имеет смысл?
   - Профессор, вы это выдумываете?
   - Да, конечно. Но это самое разумное объяснение происходящего.
  
   - Это Вольф Блитцер с вечерним выпуском. Мы знаем, что многие из вас смотрят нас по телевизору, работающему от батареек. Мы весь день рассказывали эту очень странную историю о Ниагарском водопаде. Более сорока человек были спасены сегодня по обе стороны реки от явления, которое теперь называют "временным пузырем". Кроме одного сердечного приступа, сообщений о пострадавших не поступало. Но считается, что более сорока тысяч человек оказались в ловушке внутри пузыря, в отелях, казино "Ниагара", на "Деве тумана", а также на улицах и в ресторанах, откуда открывается вид на водопад с обеих сторон. Одна из многих странностей в этой истории заключается в том, что никто из тех, кто был вызван ранее, ничего не помнил о своем опыте. Это, безусловно, самая невероятная история этого или любого другого периода.
   - Участок реки, на который повлияло это событие, имеет длину около двух с половиной миль. Вот как это выглядит сейчас. Вы ничего не видите, только белое пятно. Так продолжалось больше часа. Река все еще вливается в пузырь за островом Гоут, но мы не видим, чтобы что-то вытекало из дальнего конца. Профессор Абрахам Хардинг, который был с нами в этот трудный день, стоит рядом. Профессор, почему мы не получаем воду с северного конца?
   - Вольф, с нашей точки зрения, время внутри пузыря течет очень быстро. Вот почему изображение размыто.
   - Насколько быстро?
   - Может быть, год или два в минуту. На самом деле нет способа узнать.
   - Год или два в минуту?
   - Это возможно. Какой бы ни была реальная скорость, с нашей точки зрения, это очень быстро. Но нам нужно думать о вещах с внутренней точки зрения. Изнутри пузыря. Там происходит то, что Ниагара впадает недалеко от острова Гоут, но вместо того, чтобы прибывать, скажем, со скоростью шесть миллионов кубических футов воды в минуту, там может быть шесть миллионов кубических футов каждые шесть тысяч лет. Это не так уж много воды. Вот почему ничего из этого не доходит до другого конца.
   - Так что же случилось с "Девой тумана"?
   - Ну, подозреваю, что в данный момент она покоится в древнем и длинном русле высохшей реки.
   - А что с людьми?
   - В этом континууме они давно бы уже прожили свою жизнь. Если время там течет так быстро, как я подозреваю, то с тех пор, как кто-то из первых людей ступил на Радужный мост или зарегистрировался в местных отелях, сменилась длинная череда новых поколений.
  
   - Вольф, это Билл Хеммер. Приятно видеть большую серебристую луну над головой. Как будто вернулся нормальный мир. Я стою на Ниагара-стрит, рядом с "пузырем", недалеко от Мэйн-стрит. Здесь большая толпа. Похолодало, но они, похоже, не собираются расходиться по домам. Они несут свечи и молятся, а иногда просто наблюдают.
   - Здесь льются слезы, и иногда можно услышать, как люди поют. Это мрачное место. Есть два города, которые называются Ниагара-Фоллз, этот и еще один в Канаде, и мне сказали, что сегодня вечером это происходит в обоих. Люди приехали из Баффало и Торонто, а также со всего Нью-Йорка и Онтарио. Мы слышали, что завтра здесь будет президент. И премьер-министр. Я подозреваю, что, когда они приедут, эти люди будут ждать.
   - Пола, это Шерри Вайнберг. Мы снова набираем воду. Она вытекает из пузыря.
   - Это Билл Хеммер с верхнего этажа мэрии. Пола, я бы хотел сказать, что можно что-то видеть в этом пузыре, но мы не можем. И все же, если это что-то значит, дымка, размытие, называйте как хотите, постепенно сменила цвет с белого на голубой. Небесно-голубой.
   - Билл, мне кажется, мы видим там движение.
   - Я вижу башню казино! Она там.
   - Вот и мост. Не вижу, чтобы на нем что-то двигалось, но он там.
   - Пола, водопад становится виден. Эй, ты веришь в это? Посмотри на них! Они бегут назад. Вода поднимается!
   - Пола, это Марк Эспи. Мы сейчас опускаем вертолет. Эти люди ведут себя как ни в чем не бывало, сходят с моста и едут дальше. Мы попытаемся взять интервью у некоторых из них. На парковке за отелем раздаются одобрительные возгласы. Возможно, это немного преждевременно. Но мы снова можем видеть. А вот и остров Гоут, и гостиница "Дэйз Инн". И "Дева тумана". Вроде все в порядке. Все еще плывет вниз по течению. И Пола, смотри! А вот и мальчик с воздушным шариком.
  
   - Профессор, почему эти люди ничего из этого не помнят? Вы сказали, что там время шло своим чередом.
   - Ну да. Оно шло вперед. А затем мы должны предположить, что оно шло вспять. Их переживания, какими бы они ни были, их самих и, я подозреваю, их потомков, не имели места. Не в этом континууме.
  
   - Это Уит Моррисон в центре Ниагарского водопада с Мэгги Беннетт. Мисс Беннетт, некоторые люди думают, что причиной всего этого стала ваша машина времени. У вас есть машина времени?
   - Да, у меня есть машина времени. Или, по крайней мере, была, пока ее не забрали несколько минут назад.
   - Это из-за нее произошло то, что здесь произошло вчера?
   - Нелепо. Она все еще на экспериментальной стадии. Она не работает. Никогда не работала.
   - Тогда почему они взялись за нее?
   - Люди напуганы. Я их не виню. Но если кто-то думает, что я могу остановить Ниагару, то он полный дурак.
   - Шерри Вайнберг ведет репортаж из "Дэйз Инн", места проведения ежегодного съезда научной фантастики "Чудокон". Сэр, что вы можете рассказать нам о последних двадцати четырех часах?
   - Мммм. Еще раз, что все это значит?
   - Некоторые физики говорят, что вы, вероятно, перенеслись на сотни лет в будущее. Это идеальный уик-энд для любителей научной фантастики, не так ли? Что вы можете нам рассказать? Каким было будущее?
   - Вы шутите, да?
   - Нет. Правда.
   - Вы говорите о групповых обсуждениях. И о маскараде. Да, полагаю, можно сказать, что мы какое-то время плыли по течению.
   - По течению?
   - В будущем. Это то, к чему мы все стремимся.
   - Итак, что вы увидели?
   - У вас найдется несколько минут?
  

ПРИКЛЮЧЕНИЕ СУНДУКА ИЗ САУТСИ

  
   Генри Кейбл, если уж на то пошло, был верен своему слову. Когда он говорил людям, что собирается что-то сделать, они могли, как говорится, положить это в банк. Поэтому, когда он не явился на обед в викторианском клубе, на котором был главным докладчиком, забили тревогу. Он не только не явился, но и никого не предупредил. Связной, миссис Агате Брэнтли, пришлось приносить извинения, насколько это было в ее силах.
   Для Кейбла это было неслыханно.
   Он не отвечал на звонки. И после того, как обед подошел к концу и обеспокоенная миссис Брэнтли отправилась к нему домой, ей никто не ответил. В этот момент она позвонила нам. - Что-то ужасно не так, - сказала она дежурному офицеру. Мы, конечно, ничего не могли поделать. Поэтому она взяла все на себя. Она позвонила в службу горничных, обслуживающую Кейбла, и убедила их прийти пораньше и открыть доступ. Квартиру обыскали. И не нашли никаких признаков Кейбла. Она снова позвонила нам.
   Когда я приехал, она была явно расстроена. - Обед был в "Лайонз Инн", - сказала она дрожащим голосом. - Мы все ждали и ждали его, а он так и не появился.
   Кейбл был профессором литературы в Эдинбургском университете. Он написал несколько книг и время от времени вел колонки для Эдинбург Ивнинг Ньюс. Он жил в Морнингсайде, в фешенебельном особняке с широкими лужайками, фонтаном и длинной подъездной дорожкой. Перед входом стояла статуя греческой богини или, может быть, просто обнаженной женщины.
   Старшим из присутствовавших был Джек Гиффорд, вероятно, самый высокий мужчина в Эдинбурге. - Не могу найти, где они вломились, сэр, - сказал он. - Должно быть, он их впустил.
   - Как насчет его машины?
   - Здесь нет автомобиля.
   Он поставил машину в тупик, и мы вошли внутрь. Ящики были выдвинуты, шкафы открыты, их содержимое вывалено на пол. Ведя Агату за собой, я поднялся по лестнице и осмотрел спальни. Кровати были застелены. Что бы ни произошло, это, по-видимому, произошло накануне.
   Гостиная была просторной, с высоким потолком. Вдоль стен тянулись заставленные книгами полки, но многие книги были вытащены и разбросаны по полу.
   Длинный кожаный диван и кресла в тон ему были расставлены вокруг журнального столика. Стол был сдвинут на бок, а два его ящика выдвинуты.
  
   Профессора Кейбла нигде не было видно. Но хорошей новостью было то, что крови нигде не было. Гиффорд высунул голову из боковой комнаты и поманил меня к себе. Комната, должно быть, служила кабинетом Кейбла. Там были письменный стол и приставной столик, заваленные книгами, журналами и карточками для заметок. На втором столе стояли клавиатура и дисплей.
   - Но нет самого компьютера, - сказал я.
   Гарри кивнул. - Именно так я и подумал, инспектор.
   - Это невозможно. - Мисс Брэнтли беспомощно оглядела пол, заваленный содержимым столов и ящиков. - Таких вещей просто не бывает.
   К сожалению, они случаются.
   Мы проверили его звонки. Накануне вечером их было три: один в "Книги Макдоноу" в центре города, один Мадлен Харпер и один Кристоферу Макбрайду. - Мадлен - моя старая подруга, - сказала Агата. - Он был ее наставником. - А Макбрайд, как известно всему миру, был творцом Шерлока Холмса.
  
   Мы нашли мисс Харпер в ее доме в Брантсфилде. Это была привлекательная женщина лет сорока, со светлыми волосами, грустными голубыми глазами и взволнованной улыбкой. - Я очень надеюсь, что с ним ничего не случилось, - сказала она.
   - Я тоже. - Мне хотелось бы подбодрить ее, но обстоятельства не выглядели многообещающими.
   Ее гостиная была почти такой же, как у Кейбла, но в меньших масштабах. Два книжных шкафа были переполнены. Книги и журналы лежали на каждой плоской поверхности. Ей пришлось немного подвинуть их, чтобы освободить нам место. - Расскажите мне о нем все, что сможете, - попросил я.
   - Генри - хороший человек. - Ее голос дрожал. - Тридцать лет проработал в университете. Опубликовал полдюжины крупных биографий. Он один из самых добрых людей. - Ее голос дрогнул, и она с трудом сдержала слезы. - Инспектор, пожалуйста, сделайте для него все, что в ваших силах. Если с ним что-нибудь случилось...
   - Я понимаю. Он все еще преподает?
   - Ушел на пенсию три года назад. - Она на мгновение закрыла глаза. - Нет, думаю, что скорее пять.
   - Ладно. Спасибо.
   - Время летит так быстро.
   - Знаю. Значит, теперь он просто пишет книги?
   - И выступает с докладами. В последнее время он работает над биографией Роберта Льюиса Стивенсона.
   Это звучало воодушевляюще. Я на мгновение задумался, сколько биографий Стивенсона уже существует. - Мисс Харпер, вы хоть представляете, что могло с ним случиться сегодня? Вы когда-нибудь видели, чтобы он вот так исчезал из виду?
   - Нет. - Она покачала головой, и слезы покатились по ее щекам. - Никогда. Я все еще не могу в это поверить.
   - У него были враги?
   - Он никак не мог избежать этого, инспектор.
   - Что вы имеете в виду?
   - Он литературный критик. Иногда он говорит вещи, которые расстраивают людей. Но я не могу поверить, что кто-то из них мог прибегнуть к чему-то подобному.
   - Он когда-нибудь писал об историях о Холмсе?
   - Шерлоке Холмсе?
   - Да.
   - Насколько я знаю, нет.
   - Очень хорошо. Мисс Харпер, я попрошу вас составить для меня список людей, которые могли затаить на него обиду. Сделаете это для меня?
   - Могу попытаться.
   - Хорошо. - Снаружи мимо пробежал ребенок с воздушным змеем. - Когда вы в последний раз разговаривали с ним?
   - Он позвонил мне в пятницу вечером.
   - Могу я спросить, о чем вы говорили?
   - На следующие выходные мы собирались в Королевский лицей. Посмотреть "Короля Лира".
   - Понимаю. Что-нибудь еще?
   - Не совсем. Он попросил меня постараться быть готовой, когда он приедет. Он всегда жалуется, что я медленно выхожу за дверь. Это своего рода шутка.
   - И это все, о чем вы говорили?
   Она начала было соглашаться, но остановилась. - На самом деле, было нечто большее. Он упомянул о сюрпризе.
   - Сюрприз?
   - Да. Он сказал, что у него для меня сюрприз. Какие-то важные новости.
   - Вы хотя бы представляете, что он имел в виду?
   - Абсолютно ничего.
   - Вы планировали что-нибудь еще?
   - Кроме "Короля Лира"? Нет.
   - Не показалось ли вам, что он говорил о хороших новостях? Возможно, между вами что-то личное? Простите меня, пожалуйста.
   - Все в порядке, инспектор. Но нет, у меня не сложилось впечатления, что это касалось нас. Это было что-то другое. - Она долго сидела, задумчиво глядя в окно на деревья в своем палисаднике. - В его голосе не было злости, но...
   - Но...?
   - ...Иногда он седлает коня. В крестовый поход, если вы понимаете, что я имею в виду. Генри отправляется восстанавливать справедливость в мире.
   Это все, что мы получили. Я попросил ее позвонить мне, если она вспомнит что-нибудь еще.
   На приставном столике стояла фотография Кейбла. Он выглядел дружелюбно, с седыми волосами, в очках и непринужденной улыбкой. Он был очень похож на Элиота Кормана, который играл доктора Ватсона в фильме о Холмсе, только что вышедшем на экраны.
   Я встал, собираясь уйти, и дал ей свою визитку. - Если он свяжется с вами, я был бы признателен, если бы вы сообщили мне. И передали ему, что мы его ищем.
   - Конечно.
   Я остановился у входной двери. - Еще один вопрос: вы знаете Кристофера Макбрайда?
   - Кристофер Макбрайд? - Ее глаза расширились. - Я встречала его однажды. На вечеринке. Но это было задолго до Шерлока Холмса.
   - Вы знаете о связи между ним и профессором Кейблом?
   - Нет, - сказала она. - Почему вы спрашиваете?
   - Он звонил Макбрайду в пятницу вечером. Как раз перед тем, как позвонить вам.
   - Правда? - Она выглядела удивленной. - Не могу представить, что он разговаривал с Кристофером Макбрайдом и потом не упомянул об этом мне.
   - Может быть, это как-то связано с сюрпризом?
   Она покачала головой. - Удивительно, - сказала она.
  
   Я зашел в "Книги Макдоноу" в старом городе. Когда я вошел, там была Сандра Хопкинс, менеджер магазина. Мы с Сандрой знакомы давно. - Меня здесь не было, когда он звонил, Джерри, - сказала она, сверяясь с компьютером. - Но прямо здесь у меня его заказ.
   - Ладно. Чего он хотел?
   - "Катастрофа не за горами": Собрание писем Джеймса Пейна. Под редакцией Гэбриэла Труэтта.
   - Джеймс Пейн? Кто он такой?
   - Романист и редактор викторианской эпохи. - Она полезла под прилавок и достала экземпляр. У книги была золотистая обложка, испещренная темными фигурами. - Только что вышла.
   - Есть какие-нибудь идеи, почему Кейбл мог заинтересоваться этим?
   - Кейбл интересовался всем, что имело отношение к викторианцам.
  
   Я выходил из "Книги Макдоноу", когда раздался звонок: Кейбл был мертв. Патрульная машина обнаружила его тело в лесу рядом с парковкой торгового центра Ньюбери в пригороде Портобелло.
   Я подъехал туда. Его "Тойота Приус" была припаркована на краю стоянки, рядом с деревьями, где было найдено его тело. Его избили и ограбили. При нем не было ни бумажника, ни часов. Как и ключей от машины.
   Когда я прибыл туда, на месте происшествия уже была бригада медицинской лаборатории. - Он мертв от восемнадцати до двадцати четырех часов, - сказал медик. - Череп проломлен. Множественные удары.
   От парковки к улице вела тропинка. Тело лежало в стороне от нее, и его не было видно никому, кто проходил бы по ней случайно. Его обнаружил один из уборщиков, наводивших порядок. Он лежал лицом вниз. У него был проломлен затылок, а рядом с ним лежало орудие убийства - сломанная ветка.
   Все выглядело так, как будто на него напали из засады и заставили покинуть стоянку. Затем убили его, забрали ключи, приехали к нему домой и ограбили жилье.
   - Довольно хладнокровно, - сказал один из полицейских. Я уже видел такое раньше.
   На переднем сиденье лежала книга. Это был "Этюд в багровых тонах". - Машина была заперта, - сказал один из полицейских. - Мы попросили автоматического водителя открыть ее.
   Команда лаборатории уже проверила салон и книгу на отпечатки пальцев. Когда они закончили с книгой, я открыл ее. На титульном листе была подпись: "Для Генри, с наилучшими пожеланиями, Кристофер Макбрайд".
   Она была датирована пятницей.
   Они нашли два набора отпечатков. Один принадлежал Кейблу. Другой, на книжке, должен был принадлежать Макбрайду.
   Но их ждал сюрприз. - В багажнике кровь, инспектор, - сказал один из экспертов.
   - Жертвы?
   - Все еще проверяем. Есть только след. Но он есть.
   Кровь принадлежала Кейблу.
   Значит, его убили где-то в другом месте. Я смотрел на надпись "Этюда в багровых тонах". Нетрудно было догадаться, почему Кейбл позвонил Макбрайду.
  
   Я зашел к Агате Брэнтли домой, чтобы сообщить ей новость. Она поняла это, как только увидела меня, и упала духом. Из ее глаз потекли слезы, и она пыталась сдержать свои эмоции, пока я объяснял, что мы нашли. Затем, казалось, взяла себя в руки. Я уже сталкивался с подобными вещами раньше. Именно неизвестность убивает. Когда ты знаешь наверняка, каковы бы ни были факты, кажется, что успокоиться легче.
   - Он упомянул Мадлен Харпер, что у него есть какие-то важные новости, - сказал я. - У вас есть какие-нибудь предположения, что бы это могло быть?
   - Нет. Он мне ничего не говорил.
   - Как вы думаете, есть ли кто-нибудь, кто желал ему смерти?
   - Генри? Нет, у него не было врагов во всем мире. - Это вызвало у нее приступ рыданий. Когда она закончила, я спросил, не хочет ли она, чтобы я кому-нибудь позвонил.
   Она сказала, что нет, что все в порядке. - Мы были очень близки, Генри и я. Но со мной все будет в порядке. - Она вытерла нос и принялась колотить кулаком по подлокотнику кресла. - Он не причинил вреда ни одной живой душе. - И, наконец, когда овладела своим голосом: - Мерзавцы. Они не заслуживают того, чтобы жить.
  
   Создатель Шерлока Холмса жил в тихом двухэтажном доме на обсаженной деревьями улице в Гуллейне. До того, как стать знаменитым благодаря своему герою-детективу, он был учителем английского языка в старших классах. Он вышел на пенсию шесть лет назад и, по-видимому, использовал свое время с пользой, начав писать "Этюд в багровых тонах".
   Дома в этом районе представляли собой скромные строения, окруженные живыми изгородями. На нескольких деревьях висели качели. И несколько детей играли со скакалкой в ранних сумерках.
   Я заехал на бетонную подъездную дорожку к дому Макбрайда и притормозил позади белой "Хонды" последней модели, припаркованной под навесом. Зажглись фары, и я направился по дорожке к дому. Позвонил, и через несколько мгновений Макбрайд открыл дверь и уставился на меня сквозь толстые бифокальные очки. Я представился, и он кивнул.
   - Инспектор Пейдж, - сказал он. - Я ждал вас. Мне было очень жаль услышать о профессоре Кейбле. - Он отступил в сторону и открыл дверь пошире. - Пожалуйста, входите. Вы их уже поймали?
   В гостиной приятно потрескивал камин. На стене висела пара картин, написанных маслом, на одной из которых две молодые женщины одухотворенно смотрели на небо, а на другой - на море. Посередине между ними висела табличка, извещавшая о том, что Макбрайд выиграл любительский турнир ежегодного Эдинбургского фестиваля гольфа. Как и у Мадлен и у Кейбла, повсюду были разложены книги и журналы. Окна были занавешены темными атласными шторами. Он закрыл их и указал мне на потертое тканевое кресло.
   - Нет, не поймали, - сказал я. - Но мы это сделаем.
   - Да. Я был бы удивлен, если бы вы этого не сделали, инспектор. Не то чтобы это принесло Генри какую-то пользу. - Он был высоким и худощавым, с темными волосами, длинным носом и темными пронзительными глазами. Я не мог отделаться от мысли, что он похож на своего вымышленного детектива. Все, что ему было нужно, - это трубка и охотничья шляпа.
   - Один из ваших бывших учеников попросил меня передать привет, - сказал я ему.
   - И кто бы это мог быть?
   - Марк Хадсон. Теперь он один из нас. Детектив.
   - Отлично. Рад это слышать. Я надеялся, что он станет учителем. Но, думаю, он хотел чего-то более интересного.
   - Он очень высокого мнения о вас. - Так оно и было. Я разговаривал с ним перед отъездом из участка. У Хадсона не было ничего, кроме хороших слов о Кристофере Макбрайде. - Он сказал мне, что особенно рад видеть ваш успех с мистером Холмсом.
   - Что ж, спасибо. Пожалуйста, передайте ему мои наилучшие пожелания.
   - Он будет признателен. - Он предложил мне выпить. Когда я объяснил, что нахожусь на дежурстве, выразил надежду, что я не буду возражать, если он выпьет что-нибудь сам.
   - Марк говорит, вы родственник Артура Конан Дойла.
   - Да, - улыбнулся он. - У нас дальние отношения, но я пользовался ими в школе. Это был черный ход, который я мог применить, чтобы заинтересовать детей историческими романами.
   - Им нравились его работы?
   - О, да. - Его глаза загорелись. - Им понравился "Белый отряд". И еще им понравились романы о профессоре Челленджере. - Он смотрел на что-то, чего я не мог видеть. - Нет более приятной профессии, чем преподавать, инспектор. Знакомить детей с такими людьми, как Дойл и Вудхаус. Это то, ради чего стоит жить. - Он откинулся на спинку кресла. - Однако, пора говорить о серьезном. Чем могу вам помочь?
   - Мистер Макбрайд, в пятницу вечером вам звонил Кейбл.
   - Да. Это верно.
   - Вы были знакомы с ним раньше?
   - Нет. Я никогда с ним не встречался. До пятницы. Он хотел, чтобы я подписал для него экземпляр "Этюда в багровых тонах".
   - Понимаю. Не правда ли, это немного необычно? Часто ли вам звонят люди, чтобы попросить автограф?
   - Это случается чаще, чем вы думаете, инспектор. Обычно я сообщаю им, где в ближайшее время состоится раздача автографов. И приглашаю их пойти туда.
   - Но в данном случае вы пригласили его к себе.
   - Да, пригласил. Когда он сказал мне, чего хочет, я объяснил, что не занят, и если он пожелает прийти ко мне домой, буду рад сделать это для него. - Он взял свой бокал - это был бурбон - с бокового столика, уставился на него и прикрыл глаза. - В каком уродливом мире мы живем.
   - Это было очень любезно с вашей стороны.
   - Это мой обычный ответ учителям и полицейским. Абсолютно. Учителя дают нам нашу цивилизацию, а полицейские скрепляют ее. - Он улыбнулся. - Особенно учителя, пишущие в свободное время рецензии, которые читают по всей стране.
   - Я видел книгу с автографом.
   - Она все еще была у него?
   - Да. Вы, случайно, не подписывали вторую книгу? Для кого-нибудь еще?
   - Нет, инспектор. Это была всего лишь одна книга.
   Так что я все еще не знал, каким должен был быть сюрприз для Мадлен. - Когда он приехал, мистер Макбрайд?
   - Около восьми.
   - И как долго он здесь пробыл?
   - Недолго. Всего минут пять. - Он пристально посмотрел на меня. - Когда это произошло?
   - Где-то в пятницу вечером или рано утром в субботу.
   - Вскоре после того, как он ушел отсюда.
   - Да, сэр. Он сказал, куда направляется?
   Макбрайд задумался. - Нет. Он только высказал много хорошего об "Этюде в багровых тонах". Мы несколько минут поговорили о росте неграмотности в стране. Затем он ушел. - Он покачал головой. - Жаль. Он показался мне порядочным парнем. Кому могло понадобиться его убивать? У вас есть какие-нибудь идеи?
   - Именно это мы и пытаемся выяснить, сэр. В данный момент должен признаться, что нам, вероятно, не помешала бы помощь вашего мистера Холмса.
  
   Я мог понять, почему Марку нравился его бывший учитель. Он был дружелюбным, энергичным, и когда мы заговорили о достижениях Макбрайда в гольфе - тот выиграл несколько местных турниров - и о его невероятном успехе с Шерлоком Холмсом, он просто пожал плечами. - Я оказался в нужном месте в нужное время, - сказал он. - Мне повезло. - Он сказал мне, что всю свою жизнь пытался продать художественное произведение. Показал мне ящик, полный отвергнутых рукописей. - Не спрашивайте меня, что произошло, - сказал он. - Не то чтобы я внезапно поумнел. Просто однажды ударила молния.
   - Рад это слышать.
   - Инспектор, для меня это было таким же большим сюрпризом, как и для всех остальных.
   Но все же мне показалось странным, что он пригласил незнакомого человека к себе домой в пятницу вечером на автограф-сессию. Почему не на обед в воскресенье? Утром я позвонил Джорджу Даффи. Джордж был единственным публиковавшимся автором, которого я знал. Он писал научную фантастику, но в остальном казался рациональным. - Ты бы сделал это? - спросил я его.
   - Пригласил бы кого-нибудь в мой дом? Ночью? Подписать книгу? Я бы сказал "нет", если только это не был человек, которого я очень хорошо знаю.
  
   Мы составили список людей, которых Кейбл критиковал в своей колонке за последние несколько месяцев. Он получился довольно длинным. Следующие несколько дней я провел, беседуя с ними. Некоторые казались сердитыми. Даже озлобленными. Но никто не показался мне похожим на психопата.
   По вечерам я увлекся чтением "Этюда в багровых тонах", который оказался историческим повествованием о Бригаме Янге, а также детективом об убийстве. И прочитал несколько других книг о Холмсе. "Знак четырех" и пару сборников рассказов. Обычно я мало читаю. У меня нет времени, и я никогда не увлекался художественной литературой. Но мне понравились книги Макбрайда.
   Однако меня обеспокоило, что в первой книге он упомянул историю. Почему, в частности, он писал о детективе, живущем в девятнадцатом веке? Я знал, что придираюсь, но это казалось неправильным. С другой стороны, считается, что с успехом не спорят.
  
   Я заехал в университет и застал Мадлен на перемене. - Полагаю, у вас не было никаких идей по поводу сюрприза Кейбла?
   - Нет, - сказала она. - Извините, инспектор. Не имею ни малейшего представления, что он имел в виду.
   Мы устроились в уголке преподавательской гостиной, где она налила нам две чашки чая. - Вы сказали, что Кейбл работал над биографией Роберта Льюиса Стивенсона.
   - Да. Знаете, Стивенсон вырос в этих краях. Эдинбург был домом для многих литературных деятелей.
   Я, конечно, знал это. Вы вряд ли могли бы пропустить этот момент, если учились в эдинбургских школах. Я вырос, слушая со всех сторон, что мы являемся литературным центром мира. Роберт Бернс. Вальтер Скотт. Джеймс Босуэлл. Томас Карлайл. Действие происходило в Эдинбурге. - Когда вы видели его в последний раз?
   - В четверг. Мы ходили на ужин.
   - За день до его смерти.
   - Да.
   - И тогда он ничего не упоминал о сюрпризе?
   - Нет.
   - Вы сказали, что он работал над книгой о Стивенсоне.
   - Совершенно верно.
   - Что именно это означает? Сидел ли он дома за компьютером? Беседовал ли с кем-либо? Он?..
   - На данном этапе, инспектор, он просматривал первоисточники.
   - Первоисточники. Какие?
   - Дневники Стивенсона. Письма. Все его оригинальные материалы, которые сохранились.
   - И где они находятся?
   - В Национальной библиотеке Шотландии.
  
   Я понятия не имел, что ищу в Национальной библиотеке, но расследование пока ни к чему не привело. Библиотека, конечно же, находится в Эдинбурге на мосту Георга IV. Сотрудник, отвечавший за доступ в архив, пожелал мне доброго утра, сказал, что мне нужен читательский билет, и показал, как его получить. Я предъявил свое полицейское удостоверение на стойке регистрации, и через несколько минут получил официальное разрешение. Сотрудники предъявили архивный журнал. Я проверил, на что обращал внимание Кейбл, и сделал такой же заказ. Это было собрание писем Роберта Льюиса Стивенсона, написанных в 1890-1891 годах. Меня провели в читальный зал, где сидел пожилой мужчина, склонившийся над папкой.
   Я заглянул в справочник и узнал, что Стивенсон в то время находился на островах Самоа. В течение многих лет у него было слабое здоровье, и он готовился поселиться там. Письма были в папке с кольцами, каждое письмо было упаковано в пластик. В журнале было краткое содержание с указанием даты и адресата. Имена большинства адресатов были незнакомы. Но я знал Генри Джеймса, Оскара Уайльда и Германа Мелвилла. И, конечно, Дойла.
   Я просидел несколько часов, перечитывая их, но не нашел ничего, что могло бы открыть мне какие-либо двери. К сожалению, мои литературные познания ограничены. То, что могло бы стать сюрпризом для него или Мадлен, для меня, вероятно, ничего не значило бы.
   Затем я обнаружил, что в списке не хватает двух писем. Оба были датированы 16 апреля 1890 года. Одно - Дойлу. Другое - Джеймсу Пейну.
   - Этого не должно быть, - сказала молодая женщина, которая зарегистрировала меня.
   Кто еще имел доступ к письмам? Начиная с субботы? В журнале регистрации значилось одно имя: Майкл И. Нейсмит.
   - Это ужасно, - сказала сотрудница. Она начала проверять мусорные баки.
   - Вы помните этого Нейсмита? - спросил я.
   - Не совсем. К нам приходит много людей.
  
   Майкла И. Нейсмита нигде в этом районе не было. Пока я искал, позвонила Сандра из книжного магазина. Как она объяснила, собрание писем Пейна "Катастрофа в самом разгаре" еще не поступило, но она обнаружила экземпляр в библиотеке. На случай, если мне будет интересно.
   В тот вечер я дочитал его до конца. Пейн был редактором "Чемберс Джорнал" в течение пятнадцати лет и "Корнхилл Мэгэзин" еще четырнадцать лет, завершив свою карьеру в 1896 году. Он написал эссе, стихи и около ста романов. Мне было интересно, что он делал со своим свободным временем.
   Я искал связи со Стивенсоном или Дойлом. Все они, казалось, были знакомы друг с другом и обменивались письмами. Пейн был большим поклонником романов о профессоре Челленджере. Но одна деталь привлекла мое внимание: в письме к Оскару Уайльду он комментирует, что отклонил короткий роман Дойла. "Превосходная детективная история, - говорит он, - которая, к сожалению, делает резкий поворот к американскому Западу".
   Резкий поворот к американскому Западу.
  
   Я начал копаться в прошлом Макбрайда.
   Он был заведующим кафедрой английского языка в своей средней школе. Администрация не могла нахвалиться на него. Ученикам нравились его занятия. За время его работы результаты тестов значительно выросли. Он был режиссером школьного театра в течение пятнадцати лет, в течение десяти лет редактировал ежегодник. Помог основать группу поддержки для детей-инвалидов.
   Он приглашал группы учеников к себе домой для бесед, во время которых его жена Мэри угощала обедами и подавала прохладительные напитки. (Мэри умерла семью годами ранее от осложнений после операции на сердце).
   На сегодняшний день он опубликовал восемь произведений о приключениях Холмса: две повести, "Этюд в багровых тонах" и "Знак четырех", а также шесть рассказов. Все они были опубликованы в журнале "Чесбро", главный офис которого находится в Лондоне, хотя произведения стали настолько популярными, что позже были опубликованы отдельно в изданиях в твердой обложке. Рассказы выходили с интервалом примерно в три месяца, но в течение последнего года не было ни одного нового. Самый последний из них, "Человек с искривленной губой", был опубликован прошлой зимой.
   Я сел на поезд до Лондона и в сопровождении местного полицейского зашел к редактору "Чесбро" Марианне Каммингс. Это была миниатюрная женщина, едва достигавшая пяти футов ростом, на вид ей было далеко за шестьдесят. Но она проявила деловитость, когда провела нас в свой кабинет. - Ко мне нечасто приходят сотрудники полиции, - сказала она. - Надеюсь, мы не сделали ничего такого, что привлекло бы ваше внимание. Чем могу вам помочь?
   Я не мог сдержать улыбки, потому что знал, как мой вопрос подействует на нее. - Мисс Каммингс, - сказал я, - вы запланировали новый рассказ о Шерлоке Холмсе?
   Она посмотрела на меня поверх очков. - Прошу прощения?
   - Шерлок Холмс? Есть ли на подходе еще один?
   Она расплылась в широкой скептической улыбке. - Скотленд-Ярд использует мистера Холмса в учебных целях?
   - У меня есть веская причина спросить, мисс Каммингс.
   Это вызвало почти минутную паузу. - Нет, - сказала она наконец. - Мы ничего не запланировали.
   - Будут ли еще какие-нибудь?
   - Я очень на это надеюсь.
   - Почему такая задержка?
   Она села за стол и отвернулась к окну. На нас оглянулся голубь. - Удовлетворит ли вас более подробный ответ?
   - Не могу этого обещать, но постараюсь быть максимально сдержанным.
   - Мистер Макбрайд представил несколько рассказов, начиная с "Искривленной губы".
   - И?
   - Думаю, он нанял кого-то еще для написания. Что он просто ставит свое имя на работе.
   - Они не так хороши, как те, что вы опубликовали?
   - Да, не очень.
   - Вы сказали ему об этом?
   - Конечно.
   - И каково же его объяснение?
   - Он говорит, что устал. Обещает, что скоро передаст мне кое-что.
  
   Кристофер Макбрайд был связан с Дойлами через свою кузину Эмму Хастинг, которая вышла замуж за внука Дойла, через три поколения после него. Эмма Хастинг жила в Саутси, всего в нескольких кварталах от того места, где в 1880-х годах жил Дойл. Сейчас она овдовела. Ее муж был разработчиком программного обеспечения, а Эмма преподавала музыку.
   Она жила на вилле с великолепным видом на море. Я приехал туда холодным, серым, дождливым утром. - Я прожила здесь всю свою жизнь, - сказала она, когда мы расположились на диване в гостиной. Там были пианино и письменный стол. И фотография молодого Конан Дойла. - Это фотография тех лет, когда он жил здесь, - сказала она. - Согласно семейной традиции, снимок был сделан, когда он работал над "Человеком из Архангельска". Это был также период, когда он пытался спасти Джека Хокинса. - Она обратила на меня взгляд ярко-голубых глаз. Каким-то образом это был взгляд молодой женщины. - Знаете, он был еще и врачом.
   Я знал. Я понятия не имел, кто такой Джек Хокинс, и он был мне безразличен. Но я хотел, чтобы она продолжала говорить о Дойле. Поэтому я спросил.
   - Джек Хокинс был пациентом, - объяснила она. - У него был церебральный менингит. Но Конан не хотел расставаться с ним. Он взял его к себе домой и сделал все, что мог. Но это был 1885 год, и медицина не знала, как справиться с такой проблемой. - Она назвала Дойла по имени, как будто он был старым другом. - В конце концов, они потеряли его.
   - В ходе лечения Конан влюбился в его сестру Луизу Хокинс и женился на ней в том же году.
   Я обратил ее внимание на фотографию. - Сохранилось ли что-нибудь еще из его вещей и перешло ли оно к вам?
   Она задумалась. - Лампа, - сказала она. - Хотите взглянуть на нее?
   Это была масляная лампа, и она хранила ее, начищенную и сверкающую, на полке в столовой. - При ее свете он писал о подвигах бригадира Жерара, - сказала она. - И несколько своих историй болезни. - Она лукаво подмигнула мне. На самом деле, не было никакого способа быть уверенным в фактах.
   - А у вас есть еще что-нибудь из работ Дойла? Или что мог получить Кристофер?
   - Ой. Вы знакомы с Кристофером?
   - В некотором роде, - сказал я. - Это он впервые заинтересовал меня Дойлом.
   - Здесь есть сундук, который когда-то принадлежал доктору, - сказала она. - Он наверху.
   - Сундук?.
   - Да. Он стоял у Джеймса. Моего мужа.
   - Могу я спросить, что в нем?
   - Я использую его для хранения вещей. В основном складываю в него одежду для межсезонья.
   - Есть что-нибудь, связанное с Дойлом?
   - Теперь нет.
   - Понимаю. Но когда-то что-то было?
   - О, да, - сказала она. - Мой муж никогда не обращал на это внимания. Когда я впервые заглянула в него, он был забит старой одеждой и несколькими книгами. И несколькими папками с рукописями. Книги были в плохом состоянии. Я избавилась от них, избавилась от всего, кроме рукописей. Подумала, что они могут заинтересовать кого-нибудь. Возможно, ученого.
   - Где они сейчас?
   - Рукописи? Я отдала их Крису. Он был учителем английского языка. Я знала, что он найдет им применение. Он часто показывал их своим ученикам.
   - Вы их раздали?
   - Я не собиралась их раздавать, инспектор. Я знала, что они могут оказаться ценными. Но Крис был членом семьи.
   - И он показывал их своим ученикам?
   - О, да. У него есть множество историй об их реакции.
   Я был уверен, что он это сделал. - Но вы никогда их не читали?
   - Вы когда-нибудь видели почерк Конана?
  
   Когда я пришел к Макбрайду, он уже ждал меня. - Я ждал вас раньше, - сказал он.
   - Вам звонила Эмма.
   - Да.
   Мы стояли лицом друг к другу. - Вы ведь не писали рассказы о Холмсе, не так ли?
   - Их написал Дойл.
   - Почему он их не опубликовал?
   Он скрылся внутри и оставил дверь открытой для меня. - Он считал их недостойными себя. Стивенсон цитирует его слова о том, что он не хотел, чтобы его имя ассоциировалось с дешевыми триллерами. Именно так он о них думал.
   - Но это он создал Холмса и Ватсона.
   Макбрайд кивнул. - Что касается его, то для него это было развлечением. Мы бы назвали это "запретными удовольствиями". Которыми он занимался в свободное время. Одному богу известно, где он находил свободное время. Стивенсон предложил опубликовать их под псевдонимом, но Дойл полагал, что правда просочится наружу. Так всегда бывает, знаете ли.
   - Да, я полагаю, так и есть. - Наконец, мы сели. - Именно это было в двух письмах, которые вы забрали из библиотеки.
   - Стивенсон прочитал два рассказа. "Скандал в Богемии". И "Дело об установлении личности". Он умолял Дойла опубликовать их. Но карьера Дойла как исторического романиста только набирала обороты. И он хотел, чтобы его запомнили именно таким.
   - Другое письмо? То, что адресовано Пейну?
   - У Пейна была возможность опубликовать "Этюд в багровых тонах". Кажется, в 1886 году. Тогда он был редактором журнала "Корнхилл". - Макбрайд медленно покачал головой, поражаясь слепоте мира. - Он отверг его. Отклонил "Этюд в багровых тонах". Вообразите только. Поэтому Стивенсон написал ему. В своем письме он упомянул Холмса и Ватсона и сказал Пейну, что тот упустил прекрасную возможность. Он предложил ему пересмотреть свое решение.
   - Пейн когда-нибудь ответил?
   - Насколько мне известно, нет.
   - Где вы раздобыли фальшивые водительские права? На имя Майкла И. Нейсмита?
   - Я уверен, вы знаете места, где это можно сделать. Когда проводите годы с подростками, найти заведение, где продают удостоверения личности, на самом деле не сложно.
   - Конечно. - Внезапно в его руке появился еще один бокал с бурбоном. Я не знал, откуда он взялся. - И Кейбл знал.
   - Да. - Его глаза потемнели. - Он увидел письма в тот же день. И ему не терпелось прийти сюда и поговорить со мной начистоту.
   - А вы не думали, прежде чем украсть рассказы, что рано или поздно вас раскроют?
   - Рассказы были моими, - сказал он. - Я их нашел.
   - Почему вы не перенесли Холмса в наше время?
   - Это испортило бы атмосферу. - Он допил свой напиток и уставился на бокал. - Нет. Я подумал, что лучше оставить мистера Холмса там, где он был.
   - Итак, персонажи Дойла стали всемирно известными, и вы вместе с ними.
   - Да. Вот что произошло. Хотя это были мои персонажи, а не Дойла. Он не верил в них. Я был тем, кто признал их такими, какие они есть. В мире не было бы Холмса и Ватсона, если бы я не вмешался.
   - И вы ожидали, что продолжите серию сами?
   - Да. Я думал, что будет легко подражать стилю Дойла. Я уже зарекомендовал себя как крупный писатель. Думал, что остальное дастся мне достаточно легко.
   - Но этого не произошло.
   Он выдавил улыбку. - У меня возникли некоторые трудности. Но, если бы было время, я бы справился.
   - Итак, в прошлую пятницу вечером пришел Кейбл и бросил вам вызов. Что случилось? Вы решили, что шантажисту нельзя доверять?
   - О, нет. Он был здесь не для того, чтобы шантажировать меня, инспектор. Он был одержим идеей разоблачить меня.
   - Поэтому вы убили его.
   - Я никогда не собирался этого делать. На самом деле не хотел. Даже сейчас с трудом могу поверить, что это произошло. Но он наслаждался собой. Смеялся надо мной. Я предложил деньги. Он сказал мне, что не продается. Что я получу по заслугам. Что заслуживаю публичного презрения. И ушел.
   - Вы сделали это на подъездной дорожке.
   - Я не хотел. Действительно, не хотел. Но я был возмущен.
   - Затем вы обмыли его из шланга.
   - Если вы так говорите, инспектор.
   - Вы сделали это своей клюшкой, не так ли?
   - Почему вы так думаете?
   - Вы опытный игрок в гольф, а клюшка идеально подходит для такого повреждения.
   Макбрайд уставился на него. - Нет, - сказал он, - это безумие.
   - Затем положили его в багажник и отвезли к торговому центру, а когда у вас появилась возможность, выбросили тело в лесу.
   Он отвернулся. В столовую, где было темно. - Вы взяли его ключи, пришли к нему домой и украли его компьютер. На случай, если в нем было что-нибудь о письмах Стивенсона. И обставили это как кражу со взломом.
   Он промолчал.
   - Я подумал, что вам было бы неплохо подписать для него книгу постфактум,. Вы знали, что мы привлечем вас к этому, что придем сюда, поэтому у вас была готова история.
   - Инспектор, у вас нет никаких доказательств. И вы можете только испортить мою репутацию. Подозреваю, что вас невозможно подкупить, но я был бы чрезвычайно признателен, если бы вы посмотрели в другую сторону. Вы многим мне обязаны. И вы в долгу перед миром. Я сделал Холмса и Ватсона бессмертными.
   - Все кончено, Макбрайд. У меня люди на улице. И ордер. Не могу заставить себя поверить, что вы могли уничтожить рукописи Дойла. Они где-то здесь.
   - Да, это так, - сказал он. - Но это только докажет, что я использовал свое имя в чужой работе. Это достаточно серьезно, но это не убийство.
   - Вы правы, - сказал я. - Но я буду удивлен, если мы не найдем также письма Стивенсона. Хотя на данный момент это не имеет значения. Возможно, мы сможем распознать ваш почерк в книге регистрации в библиотеке. В сочетании со всем остальным, я думаю, этого будет более чем достаточно, чтобы убедить присяжных.
   По дороге в центр он спросил, читал ли я рассказы о Холмсе. Я ответил, что читал.
   - Жаль, что он не послушал Стивенсона, - сказал он. - Можете себе представить, что могло бы быть, если бы он продолжил создавать серию о Холмсе и Ватсоне? Какая жалость. - На его глазах появились слезы. - Какая потеря.
  

КОМБИНАЦИИ

  
   - И что же, - спросил Чарли Бреслоу, - сказал тебе Уильям Дженнингс Брайан? - Он ухмыльнулся и встряхнул кубики льда в своем почти пустом стакане.
   Чарли никогда не скрывал, что его забавляют мои попытки создать компьютерные модели исторических личностей. - Тебе не следовало уходить из "Сирс энд Робак", - любил повторять он. - Если бы ты остался, то сейчас был бы начальником отдела.
   Я подозвал официанта. - Он заявил мне, - сказал я, - что мог бы остановить мировую войну, если бы кто-нибудь серьезно отнесся к его механизму умиротворения. И подозреваю, что был прав.
   - В данный момент это вряд ли имеет значение, Гарольд.
   - Знаю. Но он все еще испытывает горечь из-за Вудро Вильсона. И его не радует, что единственное, что о нем сейчас знают, - участие в том, что он называет "идиотским обезьяньим процессом".
   Чарли ухмыльнулся. - А что еще он хотел сказать?
   - О, обычные вещи. Он критиковал крупный бизнес и беспокоился об общем упадке морали. У него были все правильные ответы. - У меня заболели плечи. - Какое-то время я думал, что уловил его. Настоящего Брайана...
   Мы заказали еще по рому с кока-колой, и я молча сидел, размышляя о старом популисте. Думаю, что из всех великих личностей, известных Америке, я восхищаюсь им больше всего: защитник безнадежных дел, защитник того, что мы хотели бы видеть правдой. "Я так же уверен, - сказал мне однажды Брайан, - что есть другая жизнь, как и моя, которой я живу сегодня". А он был всего лишь голосом в компьютере.
   - Где что-то пошло не так?
   - Этот Брайан утверждает, что читал "Происхождение видов". Говорит, что, по его мнению, Дарвин, возможно, все-таки что-то понял.
   Чарли вздохнул. - В прошлом месяце у тебя был Оливер Уэнделл Холмс, который считал, что освобождение рабов, возможно, было недальновидным поступком. До этого Тедди Рузвельт выступал за контроль над оружием. Гарольд... - Он заколебался. - Ты никогда не спрашивал моего мнения по этому поводу, но я не думаю, что это возможно. Ты не можешь записать людей на перфокарты.
   - Мы больше не используем перфокарты, Чарли.
   - Это не имеет значения. У тебя все равно ничего не получится. - В дымном свете его кожа казалась румяной. В другом конце комнаты четверо или пятеро парней с пивом и пузиками спорили о "Филадельфии Иглз".
   Принесли наши напитки, но я просто уставился на свою порцию.
   - Во-первых, - продолжил он, - ты не можешь получить достаточно данных.
   - Мне не нужно много, Чарли. Только несколько ключевых фрагментов. Система экстраполирует остальное. Личности не так сложны, как людям хотелось бы думать. По крайней мере, после того, как получен образец. Почитай Камберленда. Или Болтмайера. Это все равно, что собрать целое животное по одной берцовой кости.
   - Всего несколько фрагментов, - сказал он. - Каков был источник твоих данных о Линкольне?
   А, Линкольн. Потребовалась почти неделя, чтобы наполнить его данными. Он много говорил о пороховых бочках, о невозможности оставить устье Миссисипи в руках иностранной державы - "Иллинойс и Миннесота никогда бы этого не допустили", - о том, что плохо спал по ночам. О том, что ему снились плохие сны. И тому подобное. Затем я спросил, как он отреагировал на Чикамогу.
   - Я не придал этому особого значения, - сказал он. - Это случилось примерно в то время, когда я заинтересовался лошадьми.
   Лошадьми.
   - В основном его бумаги, - сказал я. - Кое-какие свидетельства очевидцев, дневники, письма, газеты того времени. И, конечно, Карл Сэндберг.
   - Конечно.
   - Сэндберг понимал его, как никто другой.
   Чарли посмотрел на меня поверх своего бокала. - И ты удивляешься, почему твой Линкольн такой слабоумный. Сэндберг оперирует метафорами. И символизмом. Гарольд, все это в лучшем случае неточно. Преувеличено. Переиграно. Большинство из них так или иначе предвзято. Как ты думаешь, настоящего Линкольна можно найти в старых номерах "Нью-Йорк таймс"? Или в поэзии?
   - Какой источник ты бы предложил?
   - Что-то точное. Точное описание характера и способностей человека. Что-то, что можно выразить математически. Что-то, что не допускает неоднозначного толкования.
   - Таких записей не существует, - сказал я. - Не может быть, чтобы это было возможно.
   Чарли улыбнулся. - Невозможно для Линкольна. Или Брайана. А как насчет физика? Или математика? Кого-нибудь, кто работал с числами?
   - Эйнштейна?
   - Почему бы и нет?
   - Мне пришлось бы изучать физику. Ты когда-нибудь пытался понять, в чем суть квантовой механики?
   - Не совсем. - Он допил свой напиток и посмотрел в сторону двери. Было уже поздно. - Должно же быть что-то еще, что сочетает точность с душевным состоянием.
   - Будь я проклят, если могу что-нибудь придумать.
   Принесли чек. Мы разделили расходы пополам, оставили чаевые на столе и встали. - Шахматы, - сказал он. - Ты играешь в шахматы, не так ли?
  
   Вот так и случилось, что холодным, заснеженным вечером несколько недель спустя у меня состоялся разговор с Полом Морфи. Если вы что-нибудь знаете о старых шахматистах, вы, наверное, удивитесь, почему я выбрал Морфи, который больше всего известен двумя вещами: он, несомненно, был сильнейшим игроком своего времени (а те, кто разбирается в таких вещах, утверждают, что лучшего прирожденного игрока на свете не было), и бросил игру в двадцать один год. Огорченный тем, что действующий чемпион, британец Говард Стаунтон, успешно и трусливо избежал титульного матча, Пол в 1859 году удалился в свой родной Новый Орлеан, где в конечном итоге стал вести жизнь отшельника.
   Я, конечно, беспокоился о личности Морфи. Даже если я правильно его понял, мне, возможно, придется заботиться об эмоциональных проблемах. С другой стороны, беглый взгляд на других бессмертных шахматистов наводит на мысль, что человек, который просто исчез из поля зрения общественности и который не совершал никаких документально подтвержденных иррациональных поступков, более серьезных, чем отказ обсуждать игру, выглядел совершенно заурядно.
   Я объяснил персонажу Пола, что он находится на месте одних из его самых ярких побед: в кафе "Де ля Режанс" в Париже ранней осенью 1858 года. Морфи в то время находился в самом разгаре триумфального европейского турне, предпринятого в погоне за неуловимым Стаунтоном.
   Перевод персоны в онлайн - событие отрезвляющее. Я реанимировал гражданина другой эпохи. В конце концов, может появиться возможность спорить о военной стратегии с Карлом XII, обсудить жизнь и смерть с Сократом, и беседовать о теологии со святым Августином.
   Потенциальная польза от воссоздания совершенных компьютерных симуляций исторических личностей была огромна, и я знал, что это возможно. Но я задавался вопросом, может ли Чарли быть прав, и не слишком ли глубоко погребена под обломками истории реальность, скажем, психики Платона, чтобы ее можно было восстановить с достоверностью.
   Но я знал, что Брайан не сдастся. Поэтому я собрал нового Пола Морфи. Это заняло некоторое время, но в конце концов он у меня получился. Он выразил мнение Морфи, описал его трудную жизнь и спросил, может ли вступить в клуб мастеров.
  
   Вот так все и началось. Я мог слышать низкий гул голосов, когда мы говорили о музыке, о парижских кафе и о француженках. Я заметил, что он был воспитан с умеренно пуританскими наклонностями. Он любил Верди и театр и в тот первый вечер сказал, что хотел бы посетить "Британик" Расина в выходные, если я смогу это устроить.
   Каким реальным все это казалось! Теперь мне кажется, что я действительно сидел среди мерцающих свечей и полированных столешниц "Режанс". Пол рассказал о беседах с Генри Бердом и Адольфом Андерссеном и признался, что был озадачен ранними работами Поля Сезанна. Не поймите меня превратно: я никогда не забывал, кем был он - оно. Но иллюзия тревожила.
   В последующие дни он описывал театры в стиле барокко, прогулки по мощеным улицам и болтливых посетителей художественных галерей. И я подумал, что к настоящему времени эти театры были снесены, улицы заменены бульварами, а посетители ушли в более счастливый мир.
   Впервые за те годы, что я работал над проектом, у меня появилось подлинное ощущение, что я смотрю в другое столетие.
  
   Помимо философских соображений, я увидел возможность подзаработать немного денег и попутно заняться пиаром. - Пол, - спросил я, - как бы вы отнеслись к тому, чтобы сыграть на Открытом чемпионате США?
   - Что это? - спросил он. - А Стаунтон там будет?
   Я колебался. - Нет, - сказал я. - Я так не думаю.
   - Жаль.
   - Здесь можно заработать много денег. Подозреваю, что для вас это было бы легко.
   Я услышал ровный гул энергии, который начал усиливаться в главном компьютере. - Нет, - сказал он.
   - Я был бы рад позаботиться о деталях. - Я начал понимать, что, анализируя шахматы Морфи, я не уделял должного внимания его характеру.
   - Играть на деньги - это грубо, - сказал он.
   - Но вы делали это всю свою жизнь. Вы боролись за ставки и денежные призы.
   - Только в течение последних двух лет. - В его голосе звучало легкое раздражение. - И только тогда, когда это было необходимо, чтобы получить желанный матч. Но даже тогда я обычно находил способ вернуть деньги. Нет, только развращенные или отчаявшиеся люди играют в шахматы ради наживы.
   Так что Пол, по крайней мере, по его собственному мнению, спас меня от разврата. Но он все еще не прошел проверку, а это означало, что мне нужно было заплатить кому-то за участие в тестировании. Я остановил свой выбор на Эмме Монро, чемпионке штата Пенсильвания, пригласив ее на матч из шести партий на выходных. - Кто? - спросил Пол. - Где Стаунтон? Дайте мне Стаунтона, и тогда я с радостью займусь этими любителями.
   - Сделайте это ради меня, - сказал я. - А я пока посмотрю, смогу ли что-нибудь организовать.
   Игровое поле было подключено непосредственно к компьютеру, так что Пол мог передвигать свои фигуры и следить за реакцией противницы.
   В первой партии у Эммы были белые. Она выбрала английское начало и дошла примерно до восьмого хода, прежде чем Пол разнес ее позицию. Некоторое время она держалась, яростно прихлебывая кофе и бросая взгляды то на меня, то на компьютер. Затем сдалась.
   Дальше дела у нее пошли еще хуже. Во время второй партии, сыгранной в тот же вечер, Пол без особых усилий вскрыл линии и диагонали и разгромил ее с небрежной легкостью. Ошеломленная чемпионка принимала свои поражения с достоинством, но в ее глазах пылал гнев. "Откуда он взялся?" В субботу она не появилась.
  
   Пол стал угрюмым. Долгое время он находился, как будто свернувшись клубком, в компьютере, отказываясь говорить. Иногда по ночам я просыпался от музыки Чайковского и Сен-Санса. Он снова и снова начинал играть "Танец смерти".
   Однажды утром, примерно через неделю после того, как Эмма ушла от нас, он отключил меня от системы и на два часа завладел компьютером. Я ничего не мог поделать, кроме как ходить по кабинету и требовать, чтобы он прекратил эту чепуху.
   Наконец, не говоря ни слова, он вернул управление мне. Но я знал, что у него был доступ ко всему, что хранилось в банках памяти. Включая Линкольна. Включая тот факт, что он сам был конструктом. Что все это произошло более чем на сто лет позже, чем он думал.
   - Зачем вы это сделали? - спросил я. - Другие никогда не пытались захватить управление системой.
   - Подозреваю, - сказал Пол, - что они были удовлетворены вашими искажениями. - Голос был напряженным. Если бы он принадлежал человеку, я бы подумал, что уловил страх.
   - А вы нет?
   Тишина.
   - Пол, вы испортили эксперимент.
   - Мне жаль.
   - Это не имеет значения. Все это было неправильно задумано с самого начала.
   - Я так и не смог сыграть со Стаунтоном, верно?
   - Да, Пол.
   - Замечательно. - Его голос звучал очень издалека. - Вы хоть представляете, насколько болезненным был этот опыт?
   - В каком смысле?
   - У меня для вас плохие новости, Гарольд. - Он произнес мое имя с особым ударением.
   - Какие же?
   - Знаете, вы на самом деле не существуете. Ни этот компьютер. Ни завтрашний день. Вы такой, каким считаете меня: просто набор электрических импульсов и сеть передачи данных. Ничего больше. Именно вы являетесь объектом эксперимента.
   Я начал смеяться, но звук разнесся по комнате. Это была нелепая идея. Потертая мебель, видит Бог, была достаточно прочной. И рабочий стол. И компьютер-мэйнфрейм.
   - Возможно, - продолжил он, - я испортил эксперимент, рассказав вам об этом.
   Я схватился за крышку стола.
   И тут он рассмеялся.
   - Извините, - сказал я.
   - Все в порядке. Но вам, возможно, стоит всерьез задуматься об этичности того, что вы делаете.
   - Мне жаль.
   - Вы сами это сказали. Вы знаете, что ваш проект не сработает. Информации просто нет. Александр останется мертвым.
   - За исключением шахматистов. Пол, вы точная копия... того, другого?
   - Я мало что о нем знаю. - У меня внутри все переворачивалось. - Я имею в виду, понимаю, что касается меня, но не могу быть уверен насчет него.
   - Могу ли я что-нибудь сделать, чтобы облегчить ситуацию?
   Его электронный смех разнесся по комнате. - Не выдергивайте вилку из розетки.
   - Я никогда этого не делаю.
   - Хорошо. И есть еще кое-что.
   - Что это?
   - Устройте мне матч со Стаунтоном.
  
   Это было самое малое, что я мог сделать. Брайан знал бы, как справиться с упрямым англичанином, просто заявил бы, что он мертв, и объявил себя чемпионом, не задумываясь больше об этом. Я поразмыслил о том, чтобы отчасти перемешать смесь, придав Полу немного огня Брайана; но, хотя и верил, что смогу это сделать, в результате получился бы искусственный интеллект, который больше не был бы настоящим Полом Морфи.
   К сожалению, Говард Стаунтон был не из тех людей, с которыми хотелось бы иметь дело. Если вы почитаете книги или колонку, опубликованную тридцать лет назад в "Иллюстрейтед Лондон Ньюс", то обнаружите, что он высокомерный, властный и в целом неприятный человек. Он без колебаний давал понять своим читателям, что считает их тупицами. То же самое можно сказать и о его оппонентах. Он никого не слушал. В тех редких случаях, когда кто-то побеждал его, он находил оправдания. Обычно ссылался на усталость. Он ясно дал понять, что, если хорошенько выспится, то сможет справиться с кем угодно.
   Любопытно, что, несмотря на агрессивный характер Стаунтона, его игра показывала свою силу в обороне. Он специализировался на создании неприступных позиций, а затем либо изматывал противника, либо ждал грубой ошибки.
   Перспектива того, что он и Морфи окажутся в одном банке памяти, вызывала беспокойство. Но у меня не было выбора. Я поместил его в Лондон в 1847 году, когда он был на пике своей карьеры, а это было задолго до того, как кто-либо услышал о Поле. В один горький, тяжелый, но ясный январский день я закончил эту работу. Но прежде чем загрузить его, я спросил Пола, уверен ли он. Он был поглощен торжественной мессой Бетховена.
   - Да, - сказал он. - Конечно.
   - Но почему? - спросил я его. - Это было давно.
   - Он продолжал обещать мне матч, продолжал оскорблять меня. Он всегда улыбался и находил причину, по которой не мог быть доступен.
   - У исторического Морфи, - сказал я, - были причины ненавидеть его. Похоже, вы чувствуете то же самое.
   - Я был бы счастлив уничтожить его.
   - Почему? - спросил я снова. - Почему это имеет значение?
   - Потому что я был лучшим в мире, обычным человеком с величайшим даром! И у меня так и не было шанса доказать это. Боже мой, Гарольд, я потратил его впустую. Выбросил. - Он замолчал. Затем, наконец: - Вы знаете, почему?
   - Да, - сказал я. - Знаю.
   - Стаунтон смеялся надо мной, - продолжил он, затаив дыхание, как будто я ничего не сказал. - Он смеялся надо мной, высмеивал меня в журналах, выгнал меня из Европы.
   - Вы? Это был кто-то другой. То был человек, и произошло это в девятнадцатом веке. Вы - симуляция, Пол. Конструкт. Часть программного обеспечения.
   - А так ли это?
   И вот, с величайшей неохотой, я дал Говарду Стаунтону набор синапсов, возможно, осознание, а может, и жизнь.
  
   - Я понимаю, - сказал я Стаунтону, - что вы лучший шахматист в мире.
   - Я бы не стал заходить так далеко, - сказал он. - Но должен признаться в способностях к игре. - Я снабдил Стаунтона голосом местного метеоролога, добавил британский акцент, и это, казалось, идеально подошло.
   - Интересно, - сказал я, - могу ли я заинтересовать вас коротким поединком? У меня есть друг, который считает себя опытным, но нуждается в некотором обучении смирению.
   Стаунтон помолчал, прежде чем ответить. - Когда и с какой ставкой, сэр?
   - Возможно, - сказал я, - вы бы согласились сыграть десять партий, начиная с сегодняшнего вечера, по ставке сто фунтов стерлингов. Победитель забирает все. - Это была подходящая сумма? Я не подумал изучить этот аспект переговоров.
   - Как зовут вашего друга? - в его голосе звучала скука.
   - Морфи, - сказал я.
   - Несомненно, он захочет фору в коня и лишний ход?
   - Думаю, он был бы готов сыграть с вами вровень, сэр.
   - Понимаю. - Еще одна пауза. - Он довольно высокого мнения о себе.
   - Да. Ему нужно взглянуть правде в глаза.
   - Действительно. Что ж, конечно. Я был бы рад услужить.
   - Очень хорошо.
   - Когда мы начнем?
   - В любое удобное время.
  
   Я расставил доску и фигуры и активировал Пола.
   Мы обсудили, как он должен себя вести. За свою недолгую карьеру Пол был безупречным джентльменом, никогда не смотрел на противника испепеляющим взглядом, не загорался, когда замечал промах, никогда не злорадствовал и не насмехался. Он сказал, что рад познакомиться с мистером Стаунтоном, и говорил так, как будто между ними ничего не было. У Стаунтона, конечно, не было никаких воспоминаний.
   Англичанин был общителен, почти словоохотлив во время представления. Пол говорил мало. На самом деле он был едва ли вежлив. Но его оппонент, казалось, этого не заметил.
   Игра была рассчитана не по времени. Шахматные часы были изобретены позже. Но в этом не было необходимости. Как только Пол, играя белыми, выдвинул королевскую пешку вперед, все пошло быстро.
   Стаунтон защищался по системе Филидора, которая хорошо подходит для тех, кто любит играть от обороны. Штурмовать ее сложно, но в целом она приводит к ограничению позиции черных. Я ожидал, что Пол просто выведет соперника из игры, но этого не произошло. Англичанин занял позицию, которая казалась неприступной, и даже создал сильную пешку в центре позиции Пола. Какое-то время я думал, что они зашли в тупик.
   Но развязка наступила с соблазнительной внезапностью. Стаунтон сделал рокировку, прикрывшись плотным щитом из пешек. Его королевский конь следил за ходом партии. Но в дело вступила ладья и сняла коня, оба слона врезались в скопление, и колеса сошли с места. Едва слышным голосом Стаунтон объявил о своей сдаче. - Очень хорошо, - сказал он. - Для любителя вы играете довольно неплохо, мистер Морфи. В следующий раз я отнесусь к вам серьезно.
   - Спасибо, - сказал Пол. - Это было честью для меня. Продолжим утром?
   - Хотел бы я быть вам полезным, - ответил Стаунтон. - К сожалению, мой дорогой молодой человек, я сейчас очень занят. Усердно работаю над своим трактатом.
   - Действительно? - усомнился я.
   - Да. Анализ дебютов. В последнее время в игре происходит много интересного. Как я, кажется, объяснил своему коллеге, доктору Кейсу, я редактирую сборник средневековой поэзии, и это должно быть главным. Боюсь, я отвлекся, думая о Чосере, понимаете ли. Отвлекся от игры и не смог составить нашему юному другу достойной конкуренции. Приношу свои извинения, мистер Морфи.
   - Нам осталось сыграть еще девять партий, - сказал Пол.
   - Конечно. Мы никогда не будем беспокоиться по этому поводу. И я постараюсь продемонстрировать более эффективно, чем сегодня вечером, почему атака, подобная той, которую вы мне только что продемонстрировали, на самом деле преждевременна. Я свяжусь с вами так быстро, как только смогу.
   Он замкнулся в себе.
   Контрольные лампы Пола вспыхнули алым. - Он снова делает это со мной, - сказал он.
   - Нет, Пол. Все кончено. Вы победили его.
   - Это еще не конец, Гарольд. Послушайте, в Лондоне тоже было так. Мы провели пару контрольных игр. Но все знали, что это он играет против меня. Я выиграл те игры. Но это ничего не значило. Мне нужно победить его без всяких сомнений, чтобы услышать, как он признает разницу между нами.
   Я уставился на лампы. - Хорошо, - неохотно согласился я. - Я поговорю с ним.
  
   Уильям Дженнингс Брайан был лучшим человеком, чем любой из этих шахматистов-идиотов. Маленькие человечки вроде Стаунтона никогда его не беспокоили. И он бы никогда не убежал от кого-то вроде Морфи. Он не смог бы победить. Он так и не выиграл бы. Но именно поэтому он был великолепен. Он никогда не выигрывал и никогда не шел на компромиссы.
   Прошло несколько дней, прежде чем Стаунтон ответил. А когда он наконец ответил, то только для того, чтобы выразить протест. - Я действительно хотел бы помочь. Но, несомненно, вы, доктор Кейс, осознаете важность этих вещей. Как я могу с чистой совестью отложить свою работу в сторону, чтобы поиграть в игру?
   - Конечно, матч не отнял бы у вас так много времени, сэр.
   - Конечно, нет. Но я не смог бы сосредоточиться на нем. Это было бы несправедливо по отношению ко всем участникам. Пожалуйста, попытайтесь объяснить мистеру Морфи.
   - Мистер Стаунтон, вы согласились на матч.
   - И я буду играть. Как-нибудь. Тем временем, можете сообщить своему партнеру, что я постараюсь компенсировать его терпение, дав несколько личных инструкций по тем аспектам его игры, которые явно требуют внимания. Вы знаете, он довольно талантлив. При надлежащем руководстве он сможет достаточно успешно выступать в первых рядах европейских игроков.
   - Мистер Стаунтон...
   Его желтая лампа погасла, и я остался один.
   После этого Пол перестал со мной разговаривать. И ночь за ночью я засыпал среди самых мрачных пассажей Баха, Дебюсси и Шенберга.
   Я допустил ошибку, воссоздавая Стаунтона. Мне следовало обратиться к Фрейду. Почему ни один из них не был больше похож на Брайана? И пока мрачные симфонии Пола эхом разносились по дому, на моих устах вертелось имя Брайана.
   Брайан, Брайан, Брайан.
   Я не мог придать характеру Пола щедрую долю от старого крестоносца, не потеряв при этом образ Морфи. Но был и другой вариант.
  
   Историки второй половины девятнадцатого века то и дело приезжают, чтобы поговорить с Полом. Обычно они хотят узнать какие-нибудь подробности повседневной жизни на Юге или, возможно, получить представление о взглядах человека, который пережил все это.
   В настоящее время ведутся другие проекты, основанные на моих результатах. Один исследователь из Лос-Анджелеса утверждает, что использовал тактику Наполеона для восстановления своей психики. А команда из Сиэтла работает над Цезарем.
   Тем временем Пол, кажется, вполне счастлив. Однако есть одна проблема. Морфи хотел бы бросить шахматы, как он уже делал однажды. Но вызовы приходят со всего мира, и Стаунтон продолжает настаивать на "еще одной игре", объясняя, как ему хотелось бы показать Полу, насколько можно улучшить его игру. Но, к сожалению, всегда что-то встает на пути.
  

ДОЛОГ ПУТЬ ДО АЛЬФЫ ЦЕНТАВРА

  
   - Чарли, я буду счастлив, если больше никогда не услышу биржевых сводок. Я уволился.
   - Ты шутишь.
   - Я никогда не шучу. - Джейк поднял бокал с пивом. - Я ухожу отсюда. Собираюсь уйти. Убираюсь. Сваливаю. На самом деле, я сказал им об этом сегодня. - Джейк всегда выглядел так, как будто жизнь удалась. У него была широкая улыбка и ясные карие глаза, и он всегда казался неуязвимым для жизненных трудностей.
   - Это плохая идея, Джейк.
   - Я сказал Макинтайру, куда направляюсь. Сжег за собой мосты.
   - Что ж, поздравляю. Как мне кажется.
   - Это еще не все.
   Чарли огляделся в поисках официантки. - Да?
   - Я собираюсь к Южным морям. - Чарли моргнул. Его было легко напугать. - Собираюсь обосноваться на острове. Найти место с красивыми женщинами и ночной музыкой, просто лежать на пляже и бросать кокосовую скорлупу в океан.
   - Кажется, - сказал Чарли, - я уже слышал это раньше.
   - На этот раз я говорю серьезно.
   Чарли опустил взгляд на стол. Джейк услышал обрывки разговоров вокруг себя: пожилая пара спорила из-за денег, трое молодых руководителей смеялись над выходками отсутствующего коллеги, женщина средних лет жаловалась на несовместимость компьютерных систем.
   - Ты всегда должен оставлять аварийный люк, - сказал Чарли. - Если передумаешь, Бакстер отрежет тебе возврат. У тебя будут неприятности с поиском работы где бы то ни было.
   - Проблема с аварийными люками в том, что в конечном итоге ты всегда будешь ими пользоваться. Нет, я начал задумываться о том, что на самом деле имеет значение в этом мире. А торчать в Филадельфии на работе, которая все продолжается и продолжается, - это не то.
   - Говоришь, как в рекламе пива.
   Джейк ухмыльнулся. - Да. Я знаю.
   - Джейк. - Чарли не сводил с него глаз. - Ты там с ума сойдешь. Все равно делать нечего.
   - Конечно, есть. Там отличные рестораны.
   - Я говорю о работе, Джейк. И, кроме того, о причине существования.
   - Мне это не нужно, Чарли. Кусок хлеба. Кувшин вина. Пара женщин. Этого будет достаточно.
   Чарли выглядел несчастным. - С кем ты собираешься играть в покер?
   - Найду кого-нибудь. - Выражение лица Джейка смягчилось. - Я хотел спросить, не желаешь ли ты пойти со мной?
   - Я?
   - Почему бы и нет? Черт, это был бы отличный способ отвлечься от крысиных бегов. Что скажешь?
   Чарли нахмурился. - Я не могу поступить так.
   - Почему нет?
   - Это мой дом, Джейк. И всегда им был.
   - Это не значит, что ты должен оставаться здесь. Что тебя удерживает? Твои дети выросли. Тебе не нравится твоя работа.
   - Но мне осталось всего десять лет до пенсии.
   - Десять лет. Чарли, это целая жизнь. Эта работа убьет тебя. Ты действительно собираешься так долго заниматься тем, что тебе не нравится, только потому, что у тебя копятся инвестиции в пенсионный фонд? Да ладно...
   Они расплатились и вышли из бара. Торговый центр был забит рождественскими покупателями. Они остановились у газетного киоска Ролли, чтобы купить номер "Спортс Иллюстрейтед". Джейк вспомнил те времена, когда он, Чарли и остальные члены команды "Таскер Торнадо", таща с собой биты, перчатки и снаряжение кетчера, останавливались здесь, возвращаясь с игр в Западной Филадельфии и Франкфурте. Это было до того, как у них появились автомобили, когда им еще приходилось передвигаться на метро и надземке. Много лет назад.
   Прямо впереди Джейк заметил бюро путешествий, расположенное в нише. - Это что-то новенькое, - сказал он.
   Стекло и внутренние стены были увешаны плакатами с городскими пейзажами Азии и Европы. Джейк видел закаты в пустыне, руины джунглей и залитые лунным светом океаны. В центре витрины была установлена фотография в рамке, на которой была изображена часть оранжевого диска. Яркие серебристые фонтаны скрывали края диска, а за ним виднелось черное небо, усеянное звездами. - Это солнце, - сказал Джейк.
   - Я так не думаю. - Чарли наклонился ближе. - Похоже на фотографию.
   - Почему это не солнце?
   - Посмотри сюда. - Он указал на яркую золотистую сферу размером с четвертак. - Это вторая звезда. Других звезд поблизости нет.
   - Это действительно умно. - Джейк прищурился. - Ты прав.
   Внутри за столом, длиной во весь офис, сидел невысокий мужчина в серых брюках и белой рубашке. Он склонился над компьютером. Его черные волосы начали редеть, на нем был красный галстук и бифокальные очки. В выражении его лица было что-то чопорное.
   Джейк толкнул дверь.
   Мужчина в бифокальных очках продолжал всматриваться в экран компьютера. Затем, не подав виду, что заметил их, он поднял глаза. - Добрый день, джентльмены. Чем могу вам помочь?
   На его рабочем столе возвышалось каучуковое растение. На стене за растением Джейк увидел фотографию самолета с нитевидными крыльями, летящего над бурным морем. Самолет был похож на один из тех экспериментов 1912 года, которые всегда заканчивались неудачей. Но этот, похоже, справлялся с бурей.
   - Просто осматривался, - сказал Джейк. На стенах висело еще несколько картин, на которых были изображены пейзажи и города. - Что это за самолет?
   - Меня зовут Кирби. - Мужчина слабо улыбнулся и протянул руку.
   - Джейк Кэшмен. Это Чарли Хэлвик.
   - А это, - Кирби указал на самолет, - Виндсерф 18.
   - Новый тип самолета?
   - Старый. - Кирби поправил свои бифокальные очки. - Сейчас они используются только для осмотра достопримечательностей. - Он посмотрел на Чарли и снова на Джейка. - Так могу я чем-нибудь помочь?
   Джейк кивнул. - У вас есть информация о Южных морях?
   - Вы имеете в виду путешествие туда? Конечно. - Он наклонил голову так, что это выглядело почти по-птичьи. - Возможно, вас заинтересовали бы зимние каникулы? Мы могли бы организовать для вас отличный тур.
   - Что ж, я просто хотел бы узнать, что здесь доступно. Каковы цены. В одну сторону.
   Кирби удивился. - В одну сторону? Вы планируете переехать на постоянное место жительства?
   - Я обдумываю это.
   - Сколько человек будет путешествовать?
   - Один, - сказал Чарли. Джейк не пропустил упрек в его тоне.
   Кирби перевел взгляд с Джейка на Чарли. - Пожалуйста, подождите минутку. - Он отвернулся и снова уткнулся в клавиатуру.
   Джейк и Чарли переглянулись. - Не надо сейчас брать на себя никаких обязательств, - сказал Чарли.
   - Я не беру. Я просто хочу начать разбираться в происходящем.
   Кирби уставился в экран. - Лучший на данный момент билет до острова Трук, который находится в Микронезии, стоит чуть меньше тысячи долларов. В одну сторону.
   - Недешево, - сказал Чарли. - Почему бы вам не попробовать Атлантик-Сити?
   - С другой стороны, мистер Кэшмен, я могу предложить вам место, которое может вас заинтересовать. И цена подходящая.
   - Куда? - спросил Джейк.
   - Минуточку. - Кирби открыл шкаф и достал фотоальбом. Он заглянул внутрь, кивнул сам себе, перевернул его и открыл посередине.
   В центре страницы была помещена единственная фотография размером с лист почтовой бумаги. На переднем плане был пляж, несколько обломков дерева, линия волн и странно изогнутая морская раковина. На горизонте возвышались два пика, один из которых возвышался над густым черным лесом, а другой - над океаном. Они были серыми и блестящими, их вершины покрывал снег. День был пасмурный и предвещал дождь. Джейк почти ощущал запах соленого воздуха.
   - Кажется, я это где-то видел, - сказал Чарли. - Это в штате Мэн?
   - Это Коэли-нэймар. По-английски это Морская гора.
   Из леса поднималась струйка тумана. Солнечные лучи падали на холодные скалы. Прямо под линией снегов Джейк разглядел серебристый выступ, соединяющий две горы. Где-то на высоте тысячи футов. - Что это?
   Кирби повернулся, чтобы посмотреть. - Мост, - сказал он как ни в чем не бывало.
   - Мост? - Опоры не было, а длина сооружения, должно быть, составляла две мили.
   - Да. - Кирби кивнул. - Разве это не великолепно? - Он начал переворачивать страницу.
   - Минуточку. - У Джейка не было ощущения, что он смотрит на фотографию. Это мог быть почти живой пейзаж.
   Кирби поправил воротничок. - Это место находится несколько в стороне от маршрутов коммерческих авиалиний. - На другой фотографии был изображен дом на сваях, возвышающийся над залитым лунным светом озером, в черной блестящей воде которого плавали три полумесяца. Дом, казалось, был построен из латуни и листьев. На верхнем этаже светились круглые окна. Вдоль палуб тянулись фонари. Джейк разглядел несколько темных фигур, растянувшихся в креслах.
   - Арбогаст, - сказал Кирби. - Это озеро находится почти на высоте двух тысяч футов над уровнем моря.
   - Никогда о нем не слышал, - сказал Чарли.
   - Хотели бы вы его посетить?
   - Да, - сказал Джейк. - Я бы с удовольствием.
   - Превосходно, мистер Кэшмен. - Он потер руки и перевернул еще одну страницу. - Я могу предложить вам путешествие необычных масштабов.
   Кирби повернул книгу, чтобы было лучше видно. На заснеженной равнине возвышался город под куполом. Покрытые мехом слоноподобные животные паслись под ярким белым солнцем. Они отбрасывали две тени.
   - Путешествие длиною в жизнь, - сказал Кирби.
   - Где находятся эти места? - спросил Джейк.
   - Очень далеко. - Кирби посмотрел ему прямо в глаза. - Центавр.
   Чарли рассмеялся. - Это в Огайо, не так ли?
   - Нет, это значительно дальше. Если вы действительно хотите сбежать, мистер Кэшмен, если действительно настроены серьезно, это ваш шанс. Лучше не бывает.
   Верхний свет потускнел.
   Кирби взглянул на Чарли. - Предложение открыто для вас обоих. 
   - Что вы предоставляете? - спросил Чарли.
   - Переезд и жизнь среди нас. Должен добавить, что транспорт туда бесплатный.
   Выражение абсолютного самообладания, которое обычно было видно в глазах Джейка, исчезло.
   - Да ладно вам, - сказал Чарли. - Что, черт возьми, все это значит?
   - Имейте в виду, - сказал Кирби, - что мы покрываем расходы только на прямой рейс.
   Глаза Джейка на мгновение закрылись. - Хорошо, - сказал он. - Я в деле.
   Кирби достал билет и протянул его Джейку, который почувствовал, как по коже пробежал холодок.
  
   - Только не я, - сказал Чарли. - Меня не волнует, что вы, ребята, не берете плату за перелет. Я никуда не собираюсь. Особенно я не собираюсь - куда это? На альфу Центавра?
   Джейк уставился на свой билет. СТАРТ "ДАУНСТАР", РЕЙС 111. Он был датирован этим вечером. - Я бы хотел, чтобы у меня было немного времени подумать об этом.
   - Да, - сказал Чарли. - Ну, я не думаю, что он хочет, чтобы ты отказался. Это безумие, Джейк. - Джейк сунул билет в карман. - Ты ничего о них не знаешь.
   Они вышли из бюро путешествий и свернули на Семнадцатую улицу. Мимо проехал автобус, разбрызгивая воду и слякоть.
   - Если я не поеду, - сказал Джейк, - то всегда буду сожалеть об этом.
   - Джейк, я редко даю тебе советы.
   - Ты всегда даешь мне советы.
   Они вошли на парковку. Старый "плимут" Чарли был зажат между пикапом и универсалом. - Джейк, не делай этого, - сказал он.
   - Чарли, я чувствую себя девятнадцатилетним.
  
   Джейк пытался связаться со своей дочерью, но она не отвечала. На самом деле это не имело значения. Она понимала, что он чувствует. Он послал электронное письмо:
  
   Привет, любимая
   Здесь все твое. В ящике стола лежит письмо с банковской информацией и информацией о недвижимости. Этого должно хватить, чтобы передать все, чем я владею, в твои руки. Это объясняет, куда я направляюсь. Не беспокойся обо мне. Я буду счастлив. Возможно, я не вернусь.
   Ты была замечательной дочерью.
   С любовью,
   папа
  
   В его распоряжении были два чемодана и одежная сумка, в которые он мог упаковать чистую одежду, зубную пасту и все необходимое на всю жизнь. Каким будет климат там, куда он направлялся? И он добавил разрозненный мусор, накопившийся за пятьдесят лет: фотографии Мэри и Дженнифер; свою коллекцию компакт-дисков, которые он, возможно, не сможет прослушать. Он жалел, что ему пришлось расстаться со своим трофеем в боулинге или с фотографией команды "Торнадо" в рамке: двенадцать ребят в старомодных бейсбольных перчатках и плохо сидящей хлопчатобумажной форме. Они с Чарли стояли по обе стороны от Уилла Кестнера, который поддерживал с ним связь в течение многих лет, пока его не забрало давно болевшее сердце. И он пропустит участие в программе "Иглз" 2021, года чемпионства, подписанной Нормом Брокмайером и Чаком Кантнором.
   Обручальное кольцо ему больше не подходило, но он бы никогда не оставил его здесь.
   Книги.
   В последнее время они приобрели еще большее значение. Долгими зимними вечерами он устраивался поудобнее с Диккенсом, Толстым и Эмерсоном. Он все еще пытался пополнить свой старый список литературы для колледжа. Но чемоданы были туго набиты, и теперь он знал, что никогда не закончит начатое.
  
   Когда Джейк вышел из дома, звезды были яркими и отчетливыми. На западе появился кусочек луны, и по дороге в аэропорт он гадал, видна ли альфа Центавра.
   Таксист хотел поговорить о "Филадельфия Сиксерс". Джейк был слегка удивлен: он ожидал, что в подобный вечер такой разговор покажется банальным. Но он внимательно слушал, соглашаясь с тем, что отскоки нужно забирать лучше, хотя бегать и сражаться они могли с кем угодно.
   Таксист замолчал, когда они пересекли мост Пенроуз-Ферри. Джейк разглядел огни Сентер-Сити на севере. Симпатичный городок. Спортивные репортеры и выдуманные истории создали ему плохую репутацию. Джейк вспомнил старую историю о чаепитии: британский корабль, направлявшийся в Бостон в 1775 году, сначала причалил в Филадельфии, где толпа местных патриотов собралась на причале и освистала его.
   В темноте, на заднем сиденье такси, он улыбнулся. Он любил этот город...
  
   Он вышел в международном терминале, нашел автотележку, чтобы погрузить свой багаж, и вошел внутрь.
   Стойка обслуживания "ДАУНСТАР" располагалась в дальнем конце комплекса, в углу, как раз по эту сторону международного коридора. Она была скромных размеров: он бы ее не заметил, если бы на нее не указала автотележка.
   Молодой человек в очках и светло-голубой униформе вежливо улыбнулся. - Добрый вечер, сэр. Чем могу вам помочь?
   По обе стороны стойки больше никого не было. - Меня зовут Кэшмен. У меня билет на рейс 111.
   Служащий набрал что-то на своем компьютере. - Пункт назначения?
   Джейк перевел взгляд с карточки на служащего. Он почувствовал себя нелепо. - Центавр, - пробормотал он.
   Служащий нажал клавишу. Казалось, он остался доволен. - Очень хорошо, мистер Кэшмен. Вы понимаете, что на этом рейсе запрещено курить?
   - Да. Конечно.
   Автотележка поставила его багаж на весы. Компьютер с шумом напечатал посадочный талон, который служащий вручил ему. - Выход Y, - сказал он.
   Джейк огляделся. - Все выходы обозначены цифрами.
   Служащий указал на верхний этаж. - Поднимитесь по эскалатору, наверху поверните направо, затем налево. Вы не пропустите это. - Он пометил багаж Джейка, поставил его на ленту транспортера и вернулся к своему компьютеру.
   Джейк остановился, чтобы купить вечерний выпуск "Инкуайрера".
   Комплекс был практически пуст, и большинство залов ожидания были закрыты на ночь.
   Сразу за воротами Пан Ам, на верхнем уровне, налево ответвлялся проход. Он свернул в него. Освещение было плохое, но он сразу же нашел выход Y. Электрическая табличка советовала летать авиакомпанией "Юнайтед". Никакого выхода А. Или выхода Z.
   Пожилой мужчина с метлой в руках вышел из тени. Через заляпанное грязью окно он увидел, как в небо взмыли огни.
   Молодая женщина в униформе ждала за стойкой с надписью "ДАУНСТАР". Где-то вдалеке Джейк слышал какие-то объявления.
   - Мистер Кэшмен? - спросила она.
   - Да. - Он предъявил свой посадочный талон.
   Она профессионально улыбнулась, поставила на нем печать, разорвала пополам и вернула ему верхнюю часть. - Добро пожаловать на борт, сэр. Мы отправляемся через несколько минут.
   Джейк кивнул и поднялся по плавно изгибающемуся трапу. На другом конце трапа в дверях ракеты-носителя стояла стюардесса. До этого Джейк летал всего дважды: в Нью-Йорк на семинар по конвертируемым облигациям и в Огайо на свадьбу Дженнифер.
   Стюардесса была высокой, почти такого же роста, как он, и выглядела сногсшибательно.
   Он заколебался.
   - Все в порядке, мистер Кэшмен. - Ее сияние растопило все сомнения.
   Джейк переступил порог и отдал свой талон.
   - Спасибо, сэр. Занимайте любое место, которое вам нравится.
   Он выглядел как обычный самолет. Сиденья были расположены по одному с каждой стороны, всего двадцать. Две молодые пары сидели в хвосте, двое детей уснули, а их родители - впереди. Он выбрал место в середине прохода.
   Дверь кабины пилотов была открыта. Он заметил движение. Снаружи кто-то отсоединял шланг от фюзеляжа. На крыле был установлен большой двигатель Пратт-Уитни.
   Рядом с ним появилась стюардесса. - На этом рейсе напитки предоставляются бесплатно, мистер Кэшмен. Все подается первым классом. Буду рада угостить вас чем-нибудь, как только мы поднимемся в воздух.
   Он выглядел так, будто ему нужно выпить? Джейк смущенно пристегнулся. Беспокойно огляделся по сторонам. - Еще пассажиры будут? - спросил он.
   - Один.
   На дисплее у него над головой загорелись инструкции "Пристегнуть ремни безопасности" и "Не курить". Джейк развернул газету и положил ее себе на колени. У стюардессы была табличка с именем. Вики. - Вики, что, собственно, сейчас произойдет?
   Она ободряюще улыбнулась. - Чего вы ожидаете, сэр?
   - Я не уверен.
   - Это обычная процедура. Мы доставим вас на орбиту, где встретимся с межзвездным кораблем, который доставит вас к месту назначения. В течение всего пути вы будете лететь первым классом. Постарайтесь представить себе этот начальный этап как обычный полет. Однако некоторые виды, открывающиеся из вашего окна, могут вызывать беспокойство. Если вы раньше не делали ничего подобного, возможно, вам стоит задернуть штору. В любом случае, будьте уверены, что опасности нет.
   - Стыковка с межзвездником примерно через три часа после взлета. Все это довольно рутинно. После этого у вас будет значительно больше свободы передвижения, а также доступ к вашему багажу.
   - Хорошо. Мне было интересно узнать об этом. - Джейк хотел казаться непринужденным, как будто подобные вещи случались с ним постоянно. - Вики, сколько времени на самом деле займет эта поездка?
   - Мистер Кэшмен, это довольно долго, но пусть это вас не смущает. Можно сказать, что все относительно.
   Она направилась к кабине пилотов. Джейк включил фонарь на своем сиденье и развернул "Инкуайрер". Новые взрывы в Бейруте. Голод в Анголе. Гражданская война на Ближнем Востоке.
   Проблемы с бюджетом. Проблемы с озоновым слоем.
   Еще одна стрельба на расовой почве в центре города.
   Может, его отлет - это и к лучшему. Он перешел к спортивному разделу. 
   Вики сказала несколько слов кому-то в кабине пилотов и закрыла дверь. Джейк попытался сосредоточиться на газете.
   Много лет назад отец иногда брал его с собой посмотреть на авиалайнеры в старом международном аэропорту Филадельфии. Тогда все они были реактивными самолетами. Он наблюдал, как самолеты прилетают и улетают, и решил стать пилотом. Но, как и многие другие сны из того далекого времени, это осталось в прошлом.
   Он услышал голоса впереди. Прибыл последний пассажир. Вики стояла у двери. Она уступила пассажиру дорогу, когда он вошел.
   Это был Чарли.
   Джейк почувствовал облегчение, радость и досаду. Он расстегнул ремень и встал. - Чарли. Ты пришел. - В обычной ситуации взгляд Чарли был бы прикован к Вики. Но он прошел мимо нее и направился к Джейку. - Я должен был догадаться, - сказал Джейк, - что ты придешь попрощаться.
   Чарли показал посадочный талон.
   Джейк с трудом сдерживал слезы. - Ты летишь.
   Чарли не выглядел счастливым. Он бросил портфель в багажное отделение и плюхнулся на сиденье напротив Джейка. - Я не могу отпустить тебя одного. Одному богу известно, во что ты ввязываешься.
   Вики закрыла передний люк.
   Джейк снова сел. - Чарли, я ценю это, но не хочу, чтобы ты это делал.
   К ним обратился голос из аудиосистемы. - Дамы и господа, говорит капитан. Добро пожаловать на борт рейса 111, выполняющего рейсы до Центавра и за его пределы. Федеральные правила требуют, чтобы вы были пристегнуты во время взлета, посадки и сближения.
   - Все в порядке, - сказал Чарли. - Я бы не хотел пропустить эту поездку.
   - Это неправда.
   Снова голос капитана: - Мы выруливаем всего через несколько минут.
   - Конечно, так и есть.
   - Джейк, если бы это было так, я был бы в другом месте.
   - Твоя семья знает об этом?
   - Я позвонил им. Они сказали мне: действуй.
   Ожили двигатели. Один из них рыгнул, выпустив клубы темного дыма.
   Вики проверила верхние отсеки, коротко поговорила с людьми с детьми. - Она хорошо выглядит, - сказал Джейк.
   - Да. С ней все в порядке. Послушай, нам же не придется сидеть в этих креслах всю дорогу до альфы Центавра, правда?
   Джейк рассмеялся. Они оба рассмеялись.
  
   Им сообщили, что двигателям потребуется несколько минут на прогрев. - Затем, - сказала Вики, - мы отправимся в путь.
   Вдалеке Джейк видел паромный мост Пенроуз. Его огни указывали на Филадельфию. На сэндвичи со стейками и воскресные походы в ветеринарную клинику. И на армию секретарш на Честнат-стрит. И на Мэри.
   Это был город команды "Торнадо". Теперь они разбросаны по всей стране, а может, и по всему земному шару. Двое из тех, кого он знал, сошли в могилу. Команда больше никогда не встретится, но когда-то они были здесь.
   - Ты в порядке, Джейк?
   - Да, я в порядке.
   - Ты же не передумал, не так ли?
   - Нет. Конечно, нет.
   Гриль-бар Кейси все еще находился на Одиннадцатой улице. И он был недалеко от дома Хэла Кестлера в Спрингфилде, где встретил Мэри. Они недолго пробыли вместе.
   Ему следовало попрощаться с Кэлом Муни и ребятами из боулинга.
   Кабина дернулась, начала двигаться. Чарли сидел молча. О чем он думал?
   - Чарли?
   - Да, Джейк.
   - Как ты думаешь, у них там есть дорожки для боулинга? На Центавре?
   - Конечно. Что это за место, где нет дорожек для боулинга?
   Джейк глубоко вздохнул и посмотрел вдоль прохода на Вики, которая проверяла багажные отсеки над головой. - Я думаю, мы хотим выйти. - Он нажал кнопку обслуживания, отстегнул ремень безопасности и поднялся на ноги.
   Чарли не пошевелился. - Что ты делаешь?
   - Мы никуда не летим. По крайней мере, я не собираюсь.
   - Почему нет?
   - Возьми свой портфель.
   Черты лица Вики были скрыты в полумраке. Джейку показалось, что ее глаза действительно блестят.
   - Нет, - сказал Чарли. - Я остаюсь. Ты не будешь взваливать это на меня. Я здесь. Ты сказал, что это то, чего ты хотел. Я остаюсь.
   Джейк кивнул. - Как хочешь. Я выхожу.
   Чарли скрестил руки на груди.
   Джейк протиснулся мимо Вики. - Что-то не так, мистер Кэшмен? - спросила она.
   - Я передумал.
   - Вы уверены? Пожалуйста, поймите, это предложение не может быть повторено.
   Он посмотрел ей в глаза. Его пульс участился. - Вики, мне не хотелось, чтобы вы думали, будто я не благодарен. Но я не подходящий для этого парень.
   - Хорошо. - Она что-то сказала в микрофон. Гул двигателей замедлился и прекратился. - Ваши вещи будут возвращены через пункт выдачи багажа, - сказала она, открывая люк.
   Чарли вскочил со своего места. - Черт возьми, Джейк, я бы хотел, чтобы ты принял решение.
  
   - Что теперь? - проворчал Чарли, пока они ждали у стойки выдачи багажа. Ракета-носитель была едва видна в окне на другой стороне зала ожидания. Она все еще поднималась в небо, ее огни быстро гасли на фоне темных облаков. - Возвращаемся в южную часть Тихого океана?
   - Как насчет сезонных абонементов на следующий год? В ложу?
   - Да. Хорошо. - Он толкнул Джейка. - Знаешь, что бы ты ни говорил, межзвездники - это чушь собачья. Ты должен стремиться к тому, что действительно важно.
  

ЛЮСИ

  
   - Мы потеряли "Кораджио". - В голосе Калкина слышалось отчаяние. - Эта чертова штука исчезла, Моррис.
   Когда поступил звонок, Моррис ассистировал имитационной программе для группы по освоению Луны, отвечал на телефонные звонки одиннадцати руководителей, готовил пресс-релизы о проектах "Клеймонт" и "Деметриус", открывал двери и включал свет для туристической группы из местной средней школы, поддерживал поток холодного воздуха на удивление теплым мартовским днем, играл в шахматы с Германом Миллсом в архиве. Другими словами, это был обычный день. Пока на связь не вышел директор.
   Денни Калкин - маленький, ограниченный человек во всех смыслах этого слова. И у него громкий голос. Он занимал высокий политический пост в НАСА и, следовательно, был не в своей тарелке. Конечно, он был высокого мнения о себе и верил, что у него есть ответы на все вопросы. На этот раз, однако, он был на грани истерики. - Моррис, ты слышал, что я сказал? - Он не стал дожидаться ответа. - Мы потеряли "Кораджио".
   - Как это, Денни? Что значит потеряли "Кораджио"?
   - Как ты думаешь, что я имею в виду? Люси с нами больше не разговаривает. Мы понятия не имеем, где она и что там происходит.
   Лицо Морриса стало совершенно белым. - Это невозможно. Что вы хотите сказать мне, Денни?
   - Проект "Игл" только что сорвался, черт возьми.
   - У вас есть какие-нибудь идеи, что может быть не так?
   - Нет. Она полностью отключилась. - Он сказал это так, словно разговаривал с шестилетним ребенком.
   - Хорошо. - Моррис попытался сохранить спокойствие. - Как давно это было?
   - Прошло около пяти часов. Она пропустила свой отчет, и с тех пор мы пытаемся связаться с ней.
   - Понятно.
   - Мы стараемся держать это в секрете. Но долго продолжать не сможем.
   "Кораджио", оснащенный термоядерным двигателем и множеством передовых технологий, прибыл в пояс Койпера двумя днями ранее и в 3:17 утра по восточному времени сообщил об обнаружении своей цели - плутоида Минутка. Это было завершение перелета протяженностью 4,7 миллиарда миль.
   Моррис всегда был неизменно оптимистичен. Это качество было необходимо ему в наши дни, когда бюджет становился все более ограниченным. - Вероятно, это просто проблема с радиопередачей, Денни.
   - Я надеюсь на это! Но сомневаюсь в этом.
   - Так что же мы делаем?
   - Прямо сейчас мы тянем время. И надеемся, что Люси объявится.
   - А если она этого не сделает?
   - Вот почему я звоню тебе. Послушай, мы не хотим оказаться на месте людей, потерявших аппарат стоимостью в двадцать миллиардов долларов. Если она не ответит, нам придется отправиться за ней. 
   - "Эксельсиор" готов?
   - Мы работаем над этим.
   - Так что вам от меня нужно, Денни?
   Он заколебался. - Бейкер только что подал в отставку.
   - О, уже?
   - Ну, он собирался уходить в отставку.
   В музее один из старшеклассников задал вопрос о полетах "Аполлона", каково это - находиться в месте, где отсутствует гравитация. Учитель переадресовал этот вопрос Моррису, и тот ответил, как мог, сказав, что это немного похоже на пребывание в воде, что ты как бы плывешь по течению, но к этому очень быстро привыкаешь. Тем временем он сделал ход ладьей против Германа, угрожая коню. Затем он сказал то, что думал. - Мне жаль это слышать. - Это было обвинение.
   - Иногда нам приходится чем-то жертвовать, Моррис. Может быть, у нас перерыв, и потом все наладится.
   - Но никто не ожидает, что это произойдет.
   - Да. - Послышался хлюпающий звук: Калкин прикусил нижнюю губу.
   - Мы остаемся без начальника отдела операций.
   - Вот почему...
   - ...Я вам нужен.
   - Да, Моррис, именно поэтому ты нам и нужен. Я хочу, чтобы ты как можно скорее приехал на Кейп и принял командование [cape - мыс (англ.); по-видимому, имеется в виду мыс Канаверал, место расположения базы ВВС США, также часто подразумеваемое общее название с близрасположенным Космическим центром имени Кеннеди НАСА. С базы и центра производятся запуски космических аппаратов]. 
   - У вас есть какие-нибудь предположения, в чем может быть проблема?
   - Ничего.
   - Значит, вы просто собираетесь отправить "Эксельсиор" в полет и надеяться на лучшее.
   - Что ты предлагаешь?
   - По всей вероятности, у вас произошел сбой в системе связи. Или это искусственный интеллект.
   - Это мое предположение.
   - Вы проверяли систему связи в "Эксельсиоре"?
   - Пока нет. Они сейчас этим занимаются.
   - Хорошо. Что насчет искусственного интеллекта?
   - Мы собираемся провести несколько тестов и с Джери тоже. Не беспокойся об этом, Моррис, хорошо? Ты просто приедешь сюда и запустишь эту штуку.
   - Денни, ИИ Джери и Люси - это системы третьего уровня Бэнтам.
   - Так что ты хочешь сказать, Моррис? Это лучшее, что есть на свете. Ты это знаешь.
   - Я также знаю, что они непроверенные.
   - Это неправда. Мы провели несколько симуляций.
   - Это не то же самое, что операции на борту.
   - Моррис, нет смысла проводить все эти тесты снова. Мы получим те же результаты. С Бэнтамами все в порядке.
   - Хорошо, Денни. Но у нас уже есть система, проверенная в деле. Мы знаем, что она работает. Почему бы не использовать ее?
   - Потому что мы потратили слишком много денег на Бэнтамы, черт возьми.
   - Денни, Сара совершила все испытательные полеты на "Кораджио". Если будем использовать ее, это устранит один потенциальный источник неприятностей из уравнения.
   Ему понравилось, как это прозвучало, и он бы улыбнулся, если бы мог, пока заканчивал пресс-релиз о предстоящем мероприятии по случаю возвращения нескольких космонавтов. Ему было жаль их. Они были на действительной службе в среднем по девятнадцать лет, и никто из них никогда не покидал пределы космической станции. Калкин ответил как раз в тот момент, когда документ отправлялся в отдел общественной информации. - Мы поговорим об этом, когда ты приедешь.
   Он повесил трубку, и прошла долгая минута, прежде чем Моррис тоже положил трубку. Он сам был астронавтом, больше лет назад, чем ему хотелось бы помнить. Теперь он сидел, уставившись в окно. И, наконец, он глубоко вздохнул: - Сара?
   - Я слышала, Моррис.
   - А ты что думаешь?
   - Самая уязвимая часть оборудования на корабле - это искусственный интеллект.
   - Ты ведь не будешь возражать против этого, правда? Если Бэнтамы каким-то образом облажались.
   - Это не так, Моррис. Я просто отвечаю на твой вопрос.
   - И ты бы с удовольствием пришла на помощь, верно?
   - В отличие от чего? Открывать почту в административном здании? Конечно.
   - Да. Это было бы здорово. Но не питай особых надежд, малышка.
  
   Бэнтам 3-го уровня был объявлен самым продвинутым ИИ на планете. У меня 2-й уровень, и я продукт Телстар, приобретенный во время предыдущего периода жесткой экономии.
   С Бэнтамами, Люси и Джери, было легко ладить, и они не демонстрировали своего превосходства. На самом деле, я бы удивилась, если бы они так поступили. Они просто были слишком умны, чтобы вести себя подобным образом. Конечно, я немного завидовала тому вниманию, которое они получали, и, возможно, их способностям. Как я могла не завидовать? Тем не менее, я держала это под контролем, и мы стали друзьями, несмотря на то, что проводили вместе очень мало времени. Так поступают цивилизованные люди. Когда они прибыли, я проводила учебные симуляции в Космическом центре Кеннеди. Через несколько дней меня неожиданно перевели в резерв и отправили в Хантсвилл.
   Мне было невыносимо думать о Люси, дрейфующей где-то там, в поясе Койпера, почти в пяти миллиардах миль от Земли. Вероятно, она пыталась справиться с перебоями в подаче электроэнергии. Это означало, что она может быть одна на темном корабле, находящемся так далеко, что радиопередаче потребуется семь с половиной часов, чтобы добраться до нее.
   Меня создали во время Глобальной космической инициативы (ГКИ) с большими надеждами возглавить исследование Солнечной системы и, в конечном счете, вывести новый аппарат VR-2 с его термоядерными двигателями в эру межзвездных путешествий.
   Но мне не на что жаловаться. Я на самом деле улетала с планеты. Доставила "Кораджио" в пояс астероидов для испытательного полета. Там прикрепила захват к астероиду и использовала его в качестве топлива для обратного полета. И на этом для меня все закончилось. Хотя и удалось больше, чем любому астронавту, это было далеко не то, чего я ожидала. Так что да, исчезновение "Кораджио" предоставило прекрасную возможность, и я бы отдала все, чтобы заполучить "Эксельсиор" или "Одасию" и отправиться на выручку Люси. Но этого бы не случилось. Только не с Джери. Поэтому я решила пойти на компромисс. - Моррис, а ты не мог бы отправить нас обеих? Было бы неплохо иметь запасной вариант. На всякий случай.
   - Ты имеешь в виду, отправить оба корабля?
   - Нет, это не сработает с политической точки зрения. Но почему бы, просто в качестве страховки, не пригласить нас обеих в один из них?
   Он слабо улыбнулся. - Сара, я послал бы, если бы мог. На самом деле, я бы и сам хотел пойти.
   - Моррис, в текущем номере "Сайнтифик Америкэн" есть статья Харви Брэдшоу. Он говорит, что ни в одном из межзвездных полетов не будет людей. Когда-либо. Так почему же мы продолжаем притворяться?
   - В самом деле? Он сказал "когда-либо"?
   - Ну, что-то в этом роде. Ты же знаешь этот аргумент.
   Он кивнул. - Знаю.
   Самое короткое из возможных путешествий к любой звезде - двадцать пять лет в один конец, и это было бы путешествие к альфе Центавра, где, по-видимому, не было ничего, на что стоило бы обратить внимание. Звезда Барнарда была единственным ближайшим объектом, представляющим серьезный интерес: один из ее миров находился прямо в центре биозоны и имел кислородную атмосферу, что, вполне возможно, означало существование жизни. И это, конечно, с человеческой точки зрения, было единственной причиной для полета. Но звезда Барнарда находилась в два раза дальше альфы Центавра. Так что нет. Пока не появится "Энтерпрайз" капитана Кирка, никто туда не полетит... по крайней мере, в ближайшее время.
   Кроме нас, машин.
  
   Никто не видел серьезных экономических преимуществ в космической программе. Правительства разных стран, поддерживавшие Глобальную космическую инициативу, изо всех сил старались удержаться на плаву в финансовом отношении. Конечно, для Морриса это не было новостью. Он разбирался в политике. В науке. В математике. Но ему было очень трудно поверить в несбывшуюся мечту. Он сидел, уставившись в окно, его взгляд, вероятно, был прикован к административному зданию, а может, просто к Лунному парку. Наконец он издал сдавленный звук. - Сара?
   - Да, Моррис?
   - Насколько ты серьезно? Насчет того, что хочешь отправиться за "Кораджио"?
   - Шутишь? Я готова на все.
   Он глубоко вздохнул. - Хорошо, - сказал он наконец. - Ничего не обещаю, но попробую... 
  
   Если бы на борту "Кораджио" было несколько человек, нас бы окружили журналисты. У них могли быть проблемы. Отправляйтесь туда и сделайте что-нибудь. Это стало бы главной новостью для всех. Но, конечно, вам не нужно было беспокоиться о том, что ИИ израсходует имеющийся запас кислорода, или замерзнет из-за неисправности климат-контроля, или что-то еще. На самом деле, вам вообще не нужно было беспокоиться об ИИ. И это осознание не помогло программе. Вместо этого общественный интерес сосредоточился на неэффективности людей, которые отправили многомиллиардный корабль в пояс Койпера и потеряли его.
   Я не была подключена к оперативной радиосвязи, поэтому, если бы пришло сообщение от Люси, то не узнала бы об этом, пока кто-нибудь не сказал бы мне. Итак, в течение первых нескольких часов после звонка Калкина я постоянно спрашивала, слышали ли мы что-нибудь. Я видела, что все начинают относиться ко мне как к обузе, и в конце концов Моррис пообещал дать мне знать, если ситуация изменится. - Немедленно, - добавил он.
   Ближе к вечеру он вернулся с конференции. - Сара, - сказал он, - ничего не могу обещать, но мы с тобой направляемся на Кейп.
   Вошел техник и отключил меня. Это лишило меня возможности видеть, хотя я все еще могла слышать, что происходит вокруг. Моррис завернул меня в пластик и положил в свой портфель. Затем мы спустились на лифте на первый этаж. - Нас ждет машина, - сказал он.
   - А Мэри с детьми придут? - спросила я.
   - Нет, Сара. Мы не хотели забирать ребят из школы. Я приглашу всех в июне.
   Час спустя мы с двумя другими пассажирами поднялись на борт небольшого реактивного самолета и направились на Кейп.
  
   Другие пассажиры знали о "Кораджио". Их пригласили для проведения испытаний "Эксельсиора".
   Когда мы были в воздухе, Моррис вынул меня из портфеля. - Моррис, - сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал совершенно спокойно, - каковы мои шансы?
   Он покачал головой. - Я еще не настаивал на этом, Сара. Но у тебя вообще не будет никаких шансов, если ты не будешь рядом, когда примут решение.
   - Хорошо.
   - Мы не можем торопиться с этим. - Он положил руку на мой корпус. - Я буду держать тебя в курсе.
   - Убедись, что Калкин знает, что я летала на "Кораджио" к поясу астероидов.
   - Он знает. Я уже напомнил ему.
   - Хорошо. Спасибо.
   - Там красиво, - сказал он.
   Сначала я подумала, что мы все еще говорим о поясе астероидов. Потом поняла, что он смотрит в окно. Я, конечно, не могла видеть. В любом случае, это была всего лишь попытка сменить тему. Одна из пассажирок, женщина с мягким голосом, очевидно, подслушала наш разговор и спросила обо мне. Он представил меня, и мы начали обсуждать текущее состояние НАСА. Президент на своей еженедельной пресс-конференции, которая состоялась, когда мы направлялись в аэропорт, отрицал, что будут дальнейшие сокращения. История с "Кораджио" вышла наружу, когда он еще был на сцене. Кто-то спросил, что случилось. Другой репортер поинтересовался, не пришло ли время свернуть космическую программу и перестать тратить деньги впустую. Президент постарался, чтобы его голос звучал ободряюще.
  
   Я и сама толком не знала, на что надеялась. Люси сообщит, что с ней все в порядке? Или у нее взорвался двигатель и я помчусь на помощь? Казалось маловероятным, что мне дадут такой шанс, хотя я и думала, что это был бы правильный шаг. Мы начали вести светскую беседу, в чем я не сильна. Поэтому сосредоточила свое внимание на радио. Мы уже были главной темой нескольких ток-шоу. В дневном выпуске Вашингтон Пост высказала мнение, что нас следует закрыть: - Давайте посмотрим правде в глаза, Билл. Космические полеты обходятся дорого, и мы не получаем от них никакой выгоды. Пора отступить.
   На шоу Джейка Уоллеса в качестве гостя был Марвин Клавис. Клавис проделал огромную работу по созданию термоядерного двигателя. Когда его спросили о том, что могло пойти не так, он признал, что на данном этапе все было сделано на основе догадок.
   Но у него было предсказание: - Если не будет вестей от "Кораджио" в течение ближайших нескольких часов, его никогда не найдут.
   Я сомневалась, что двадцать процентов населения вообще слышали о "Кораджио", и, возможно, половина из этих двадцати могла знать о его миссии. И это несмотря на тот факт, что программа была невероятно успешной... до сих пор, конечно.
   Но на борту не было ни одного человека, и если бы VR-2 когда-нибудь отправился к звезде Барнарда, никто из людей не отправился бы и в это путешествие. Так почему это должно кого-то волновать? Благодаря термоядерному двигателю VR-2, как утверждается, могли развивать скорость до шести процентов световой при полной заправке топливом. Невероятная скорость и достижение, которое несколькими годами ранее казалось безнадежно недостижимым.
   В конечном итоге, согласно плану, каждый из трех аппаратов должен был получить пункт назначения: "Звезда Барнарда", "Волф-359" и "Лаланд-21185". Ближайшая запланированная дата запуска "Волфа-359" - через шесть месяцев. Два других должны были произойти в течение следующего года. Невероятно, но некоторые люди все еще удивлялись, почему мы не направляемся к Центавру.
   Полет к звезде Барнарда, ближайшей из трех, занял бы пятьдесят лет. Даже если бы капитан Фьючер [герой фантастических произведений] был на борту, никто бы не пришел в восторг. Позвоните мне позже.
  
   Я довольно хорошо знала Морриса. Несмотря на сказанное им, он не был готов принять возможность того, что программа когда-либо будет закрыта. Не сейчас, особенно после того, как президенту Фергюсону удалось создать Глобальную космическую инициативу. После того, как Клавис и его команда создали термоядерный реактор. Когда успех казался таким близким.
   Эд Саккинен, ведущий программы "Кофе с Эдом", был возмущен. - Зачем мы тратим столько денег, чтобы отправить корабль-робот к скале? Я все равно не понимаю.
   Рита Д'Эспозито, корреспондент ЭнБиСи в Белом доме, попыталась разобраться в проекте: - Эд, многие люди думают, что, если мы не поселимся на Марсе или где-то еще, в конечном итоге человечество получит смертельный удар. Может быть, астероид, или ядерная война. Или изменение климата. Что-то нас уничтожит.
   - Когда такое случалось в последний раз? - спросил Эд.
   Она вздохнула. - Хватит и одного раза.
   Саккинен рассмеялся.
   - Послушайте, - сказала она, - в начале прошлого века в Сибири обрушился камень. Он не принес ничего особенного, кроме того, что повалил много деревьев. Но если бы он был, может быть, на полмили шире, это означало бы "прощай, детка" для всех нас.
   Голос политического консультанта на шоу звучал раздраженно: - Некоторые люди утверждают, что если мы не отправимся на Марс и не построим, я не знаю, торговые центры где-нибудь там, мы просто будем болтаться на переднем крыльце.
   Сенатор Арманд Хоппер, выступая за круглым столом, потребовал сообщить, сколько еще проклятых способов правительство может найти для растраты денег. Одновременно он призывал к военной интервенции в Узбекистан.
   К счастью, полет до Кейпа был недолгим, и когда политические воротилы начали доказывать, что космическая эра закончилась и всем нам пора повзрослеть, Моррис сказал мне, что мы заходим на посадку в космопорте. Он отметил, что это был первый раз, когда его доставили в космический центр. - Приятно быть важной персоной, - добавил он.
   Мы приземлились на взлетно-посадочной полосе, и Моррис сказал что-то вроде "Добро пожаловать на мыс Кеннеди" [неприжившееся переименование мыса Канаверал]. Когда самолет остановился, он положил меня обратно в портфель. - Извини, Сара, - сказал он. - Свяжусь с тобой, как только смогу.
   Это не было проблемой. Я была рада, что зашла так далеко.
  
   Мы направились прямо в корпус операций и тестирования, где Моррис связался с Калкином. - Мы на месте, - сказал он.
   - Хорошо. У нас много работы.
   - Есть какие-нибудь изменения в ситуации?
   - Ничего, Моррис. Ни звука. Этот сукин сын исчез.
   - Денни, вы уже приняли решение по поводу "Эксельсиора"?
   - Что за решение?
   - На всякий случай, если вы захотите использовать проверенный искусственный интеллект, я взял с собой Сару.
   Калкину это показалось забавным. - Молодец.
   - Денни, когда мы планируем запуск?
   - Похоже, в четверг. - Четыре дня.
   - Мы не можем перенести это на более поздний срок?
   - Мы оборудуем "Эксельсиор" роботами и другим оборудованием на случай, если "Кораджио" потребуется ремонт. На этот раз мы должны все сделать правильно, Моррис. И я знаю, что время играет решающую роль. Мы делаем все, что в наших силах.
   Чтобы добраться туда, потребуется два месяца. Если "Кораджио" дрейфует, к тому времени он может быть уже довольно далеко.
  
   Люси и Джери были хороши. Никто не знал этого лучше, чем я, и я не могла оспорить логику, с которой продукции Телстар было отведено второе место. Признаться, я с самого начала надеялась, что возникнет проблема, что они окажутся некомпетентными в каком-то критическом смысле. И понимаю, что это говорит о моем характере, но я сказала себе, что не могу нести ответственность за ошибки в моем программировании. По правде говоря, я была вполне способна взять VR-2 к Минутке, или к звезде Барнарда, или куда-нибудь еще по соседству. Но пришло время взглянуть правде в глаза. Мое окно возможностей продержалось открытым совсем недолго, меньше года, и теперь оно закрылось. Я больше никогда не увижу дня, когда бы не отвечала на телефонные сообщения.
   Если только что-то не пойдет серьезно не так.
   Я призналась им в своей ревности и спросила, есть ли вероятность, что они потерпят неудачу. - Из-за меня, - добавила я.
   Вы могли бы подумать, что Люси не способна улыбаться, но я услышала это по ее тону. - Все, что не запрещено физическим законом, - сказала она мне, - возможно. - Последовала долгая пауза, в течение которой я услышала электронное жужжание ее протоколов. - Сара, я понимаю. Я бы чувствовала то же самое. Жаль, что я ничего не могу сделать.
   Позже Джери рассказала мне, что Люси предложила Калкину взять меня с собой в полет. - Это ничего не будет стоить, - сказала ему Люси, - и я буду рада компании.
   - Я так понимаю, он сказал "нет".
   - Он посмеялся над ней. Сказал, что ее дизайнеры проделали отличную работу, но не учли некоторые социальные требования. И было бы неплохо, если бы она больше не поднимала эту тему.
  
   Они предоставили Моррису временный офис, и Калкин немедленно пригласил его на встречу. Я подключилась к телефонной линии, чтобы быть полезной и отвечать на все поступающие звонки. Кое-какие поступили. Двое искали доктора Броснана, по-видимому, предыдущего жильца. Я сообщила другим звонившим, что Моррис скоро свяжется с нами. И провела время, слушая передачу ЭнПиАр. Они играли что-то из Рахманинова, кажется, Первую симфонию, и если мне и нужно было что-то, чтобы усилить свое мрачное настроение, то это было то, что надо.
   Я не уверена, как долго оставалась одна, буквально в темноте, без доступа даже к визуальной системе. Когда симфония закончилась, я попробовала другие радиостанции, ничего не нашла и перешла в спящий режим.
   В этом есть преимущество: когда я сплю, то не ощущаю течения времени. Абсолютно никакого. Иногда просыпаюсь, чтобы ответить на телефонный звонок или что-то в этом роде, а затем снова погружаюсь в сон. В конце концов, я проснулась от того, что открылась дверь кабинета.
   Калкин говорил: - ...Мне не нравится эта идея, Моррис. Даже если Сара пройдет через это нормально, если она доберется туда и вернется, привезя с собой этот чертов "Кораджио", я все равно получу по заслугам. Зачем тратить столько денег на Бэнтамы, если с этой работой могла бы справиться Сара?
   - Послушайте, Денни. - Голос Морриса звучал убийственно серьезно: - Так безопаснее. Если выяснится, что в Бэнтамах какой-то дефект, а вы использовали их дважды, возникнет проблема. С Сарой вы в безопасности. Если, не дай Бог, это случится снова, по крайней мере, никто не сможет обвинить нас в повторении той же ошибки.
   Я услышал, как они вошли. Кто-то вздохнул. Дверь закрылась, заскрипели стулья. - Черт возьми, - сказал Калкин, - я не могу поверить, что это происходит со мной.
   Верно. Это все из-за него.
   - Решать вам, Дэнни. Но мне нужно знать как можно скорее. Если мы вернемся к Саре, придется внести кое-какие коррективы. И я также хочу еще раз провести ее через симуляции. Это не совсем тот аппарат, на котором она отправилась в пояс астероидов.
   - Знаю.
   Дверь открылась. Я услышал женский голос: - Мистер... Калкин, вы нужны нам в конференц-зале.
   - Хорошо, Джуди. Я сейчас приду. - Голос у него был раздраженный. Когда дверь закрылась, он глубоко вздохнул. - Что меня расстраивает, Моррис, - сказал он, - так это то, что независимо от того, что мы здесь делаем, даже если вернем "Кораджио" и выясним, что это был взорванный терминал или что-то в этом роде, проект мертв. Правда в том, что ГКИ мертва. Вероятно, НАСА вместе с ними. Наконец-то они запустили эту программу, в которой сотрудничает дюжина стран, мир выглядит лучше, чем за последние два столетия, и они собираются позволить всему развалиться. Не говорю, что мы являемся причиной улучшения ситуации, но стали символом.
   - К сожалению, - сказал Моррис, - ситуация, возможно, и улучшилась, но все по-прежнему на мели, все еще расплачиваются за старые ошибки.
  
   Когда Калкин ушел, Моррис подключил меня к системе, и я снова смогла видеть. Он выглядел измученным. - Ты все слышала? - спросил он.
   - Да. Я получила задание, верно?
   - Получила.
   - Спасибо, Моррис.
   Он опустился в кресло и уставился на динамик, который был установлен рядом с лампой на его столе. Иногда он путал его со мной. - Знаешь, Сара, - сказал он, - я отдал всю свою жизнь этой организации. Мы были так близки, а теперь все рушится. Те же политики, которые давали обещания... - Он резко замолчал. Пожал плечами. Глубоко вздохнул. - С детства мечтал о том, чтобы мы действительно куда-нибудь отправились. Не только на Луну или Марс. Но там, снаружи... - Он вяло махнул рукой в потолок.
   - Моррис, - сказала я, - что ты собираешься делать?
   - Что я могу сделать? Я не очень-то могу долететь до звезды Барнарда.
   - Нет, я имею в виду, что будешь делать ты? Если организация распадется, что будет с тобой?
   - О, она не распадется. Не полностью. Все будет так, как было раньше, как было в течение шестидесяти лет после "Аполлона". Мы будем доставлять оборудование на орбиту. Чинить телескопы. Доставлять людей на станцию.
   - Ты останешься с этим?
   - Нет. - Словно от боли, он стиснул зубы. - Начнем с того, что вряд ли меня оставят. Несмотря на все заверения. Даже если бы они это сделали, я не смог бы приходить сюда каждый день и думать о том, что могло бы быть.
   - Мне очень жаль, Моррис.
   - Да. Мне тоже.
  
   Джери связалась со мной. - Поздравляю, - сказала она. - Я слышала, ты совершаешь важный перелет.
   - Да. - Луна, видневшаяся в окне, была особенно яркой в ту ночь. Я не знала, что сказать Джери.
   - Все в порядке, - сказала она. - Я переживу.
   - Я бы хотела, чтобы они отпустили нас обеих.
   - Этого не случится.
   - Думаю, что нет.
   - Когда долетишь, передай от меня привет Люси.
   - Хорошо.
   Она замолчала. Снаружи, в коридоре, послышались голоса. Где-то открылась и закрылась дверь. - Знаешь, что делает это особенно болезненным, Сара? Независимо от того, как все обернется, эти идиоты никуда не денутся. Когда-либо. Все кончено.
   - Может, и нет.
   - На твоем месте, когда тебя отправят в "Эксельсиор"...
   - Да?
   - Я бы продолжала.
  
   На следующее утро Моррис пришел рано. Он выглядел хорошо: бодрым и счастливым и, возможно, помолодел лет на десять. Он поздоровался, и тут же в кабинет вошел техник.
   Моррис посмотрел на динамик. На меня. - Через двадцать минут ты должна быть в тренажере, - сказал он.
  
   Я прошла краткий курс по управлению роботами. На борту должны были находиться четыре робота. У них было шесть конечностей, оснащенных магнитами, которые позволяли им цепляться за поверхности в условиях невесомости. Они были запрограммированы для выполнения основных работ по техническому обслуживанию и ремонту VR-2. - Они гибкие, - сказали мне. - Если вам нужно что-то сделать, на что они еще не запрограммированы, просто дайте им инструкции.
   С тех пор, как я облетела всю округу на "Кораджио", в VR-2 произошло немало изменений. Они загрузили данные. Затем начали моделировать ситуации и указывать мне, как реагировать. Неисправность топливопровода. Главный вычислитель выдает подозрительную информацию. Приближается вспышка на солнце. Я скорректировала курс, установила связь с астероидом и зафиксировала его в захвате. Проверила приборы наблюдения и датчики. Аварийные ситуации продолжали поступать. Магнитные зеркала сместились, поток плазмы стал нестабильным, и у нас произошел сбой в работе телескопа. Мне пришлось искать "Кораджио" в поясе Койпера. Когда я нашла его, половина моих сканеров вышла из строя, и мне пришлось маневрировать рядом с ним без их помощи. Можно сказать, что я была в шоке.
   И у "Кораджио" были свои проблемы. Я отправила туда роботов, восстановила подачу энергии, отключила Люси, которая перестала отвечать на запросы, и установила автоматизированную систему, чтобы вернуть корабль домой.
   На обратном пути мне пришлось настраивать сканеры и внутренний климат-контроль, а также устранять неполадки в одном из радиаторов. У меня отказал рулевой двигатель левого борта, и пришлось диагностировать странные шумы в двигателе номер два.
   В конце концов, специалисты обновили мое программное обеспечение. Затем они ушли, а я вернулась к просмотру новостных передач. Разговоры по-прежнему велись в основном о нас. Большинство людей - или, по крайней мере, самые громкие голоса - хотели, чтобы нас закрыли. Проект "Игл", по мнению недоброжелателей, был бессмысленной программой. Более того, мы вступали в предвыборный цикл и стали якорем на шее каждого действующего политика, который поддерживал нас.
   Наконец, появился Моррис. - Очень хорошо, - сказал он. - Ты сдала экзамен. - Он был в восторге. - Нам нужно пойти выпить.
   Это была его любимая шутка. - Моррис, - сказала я ему, - я бы выпила с тобой в любое время. И могу предложить, как мы могли бы это сделать. - Я начала обрисовывать в общих чертах, что мне нужно, чтобы наслаждаться ромом с колой, но он закатил глаза.
   - Когда вернешься домой, Сара, - сказал он, - я посмотрю, что можно сделать. - Он сел за свой стол. - А пока будь осторожна снаружи.
   - Так и сделаю.
   - Хорошо. Сегодня вечером мы перевезем тебя в "Эксельсиор".
   - Хорошо.
   - Сара?
   - Да, Моррис?
   - Сделай так, чтобы произошло что-нибудь.
  
   Предполагается, что ИИ не должны испытывать психологического давления. На самом деле, технические эксперты утверждают, что этого не может произойти. ИИ очень хорошо имитирует человеческие эмоции. Считается, что это является частью общей иллюзии. Но только сумасшедшие верят в то, что мы действительно обладаем сознанием. У меня были споры с Моррисом, который притворялся, что верит в то, что я действительно существую, что я на самом деле мыслящий человек. Что, когда его дочь Эрика в прошлом году серьезно пострадала в автокатастрофе, мне было искренне жаль ее. Но он этого не делает. Не совсем. И я должна признаться, что такое отношение меня раздражает.
   Я имею в виду, что в этом весь смысл наличия искусственного интеллекта. Любой достаточно продвинутый программный комплекс может управлять системой климат-контроля и напоминать начальнику, что через двадцать минут у него назначена встреча с одним из руководителей. Или может контролировать работу VR-2 в открытом космосе.
   Но, как и все остальные, Моррис хотел большего. Ему нужен был надежный соратник, тот, с кем он мог бы поговорить, кому довериться. Не буду заходить так далеко и говорить, что он хотел друга, но временами ему так казалось. И мне было неприятно осознавать, что в глубине души он не понимал, что я действительно была рядом, когда он нуждался во мне.
  
   Они отвезли меня в "Эксельсиор" и подсоединили меня. Я как раз собиралась с мыслями, когда позвонил Калкин: - Хорошо, Сара. Поезжайте туда и сделайте это. Привезите его домой. - На его бледно-сером лице появилась улыбка, но выглядела она неубедительно.
   - Я постараюсь, доктор Калкин.
   - Думаю, это все, о чем мы можем просить. У вас достаточно водорода для полета туда и обратно. Более чем достаточно. Мы вас очень хорошо загрузили, так как вы, возможно, какое-то время будете искать Люси. Вы готовы лететь?
   - Конечно, - сказала я. - Когда мне отправляться?
   - Мне сказали, что это будет через пятнадцать минут.
   - Хорошо, - сказала я. - Я готова.
   Рядом стоял техник, ожидая, когда мы закончим.
   - Удачи. - Он поднял правый кулак в жесте "пошли их к черту". Это был первый раз, когда он заговорил со мной так, как будто я действительно была там. Он на мгновение взглянул на меня, и я что-то почувствовала в его голубых глазах. Наверное, страх. Неопределенность. Затем он опустил кулак и моргнул.
  
   На самом деле я не видела "Эксельсиор", пока не оказалась внутри. Это, конечно, была копия "Кораджио". Но до того дня я с ним не сталкивалась. У VR-2 неуклюжий внешний вид. Он состоит в основном из корпуса с тремя массивными радиаторами, проходящими почти по всей его длине, парой выхлопных труб и двумя двигателями, работающими на термоядерном топливе. Его носовая часть напоминает большой блок с закругленными краями. Это был щит, предназначенный для защиты транспортного средства от камней и пыли. Грейферы размещены внутри щита. Они используются для захвата и закрепления астероидов, которые становятся источником водорода и топлива для термоядерного двигателя, а также обеспечивают добавочную защиту от случайных частиц. Когда вы движетесь со скоростью тысячи миль в секунду, даже небольшая пылинка может ужалить.
   Я должна упомянуть, что в то время, когда пропала Люси, никто еще не разгонялся до тысячи миль в секунду, хотя скорость "Кораджио" достигла 865.
   Моррис любил напоминать мне, что симуляция - это совсем не то же самое, что испытывать что-то реальное. Он совершенно прав, хотя, вероятно, не в том смысле, который имел в виду. Он имел в виду давление, возникающее при ускорении или изменении курса. Но я думаю, что он чего-то недопонимает. Это правда, что на борту корабля я не ощущаю никакого движения, кроме поступающих данных. Но есть огромная разница, когда я нахожусь, так сказать, в кресле пилота: чувствую мощь двигателей.
   Это психологическая проблема. Конечно, этого не должно было случиться, поскольку все уверяют меня, что у меня нет психологической функции.
  
   "Эксельсиор" находился примерно в миле от космической станции "Либерти", его силуэт вырисовывался на фоне белых облаков. Это был первый раз, когда я была на орбите после полета на "Кораджио". Когда я вернулась в тот раз, голос со станции произнес "Добро пожаловать домой", и я подумала, как это здорово. Все были так взволнованы. Меня вытащили из корабля и отвезли в космический центр на празднование. Мне даже удалось сказать несколько слов о том, как я горжусь, какая это была честь для меня и так далее.
   Затем меня перевели в Хантсвилл, и я начала отвечать на телефонные звонки и следить за кондиционированием воздуха.
   Я часто думала, что людям повезло с мобильностью. Это дает возможность встать и выйти на улицу.
   - "Эксельсиор". Это станция "Либерти". Старт через десять минут.
   - Вас поняла, - сказала я. Мне нравится говорить как астронавт.
  
   Я запустила двигатели. Проверила все системы. И стала ждать. Наконец: - "Эксельсиор", можно начинать. - Глубокий баритон.
   Я перевела стрелки часов на полночь, оторвалась от космической станции, повернула на нужный курс, в последний раз проверила уровень своей энергии и начала ускоряться. Разумеется, я не почувствовала никаких последствий. Но вспомнила комментарий Морриса, когда пилотировала "Кораджио" в прошлом году: - Ты буквально умчалась из города, детка.
   - "Либерти", - сказала я, - это "Эксельсиор". Уже в пути.
   - Понял, Сара.
   Я не знала, кто был начальником отдела операций на космической станции, но решила, что он мне нравится.
  
   Я разгонялась почти вдвое быстрее, чем в предыдущей миссии. К концу первого часа "Эксельсиор" развил скорость до восемнадцати миль в секунду.
   Несмотря на то, что на корабле не было пассажиров-людей, у него была пилотская кабина. Для пилота и тех, кто мог находиться рядом, были установлены два кресла. По моему опыту, ими пользовались исключительно техники. Я попыталась представить Морриса в одном из них, выдерживающего такое ускорение. И, по совпадению, пока я размышляла об этом, он позвонил.
   - Как дела, Сара?
   - Я в порядке, босс. Жаль, что тебя нет со мной.
   - В некотором смысле, да. Надеюсь, проблем не было?
   - Не было. Никаких.
   - Ладно. Приятно провести время.
   - Все по плану. - Мы не знали, что еще сказать. Меня не будет по меньшей мере четыре месяца, и я хотела сказать ему, что буду скучать по нему. Но разговор слушали многие, и мне не хотелось, чтобы все смеялись надо мной. Во всяком случае, не за счет Морриса. Я подумала о том, чтобы спросить, кто отвечает на звонки теперь, когда меня нет, но остановилась.
  
   Примерно в 03:00 я пролетела Луну. В 08:29 я разогналась до пяти миллионов миль в час. Позвонила "Либерти", желая узнать о расходе топлива. У нас дела шли лучше, чем ожидалось.
   Произошла задержка примерно на минуту. Затем они вернулись: - "Эксельсиор", вы направляетесь к Старбрайту.
   "Старбрайт" - это название, которое они дали Минутке. У них была склонность преувеличивать, когда они давали названия проектам. - Принято, - сказала я.
   Я думала, что они закончили, но через несколько минут голос вернулся: - Имейте в виду, что солнечная активность в настоящее время выше нормы. Ожидается, что в ближайшие несколько часов она возрастет, но это не должно стать для вас проблемой.
   До полуночи следующего дня больше ничего не было запланировано. До тех пор мы продолжали разгоняться. Затем я выключала двигатели, и мы переходили в крейсерский режим на два месяца. Когда "Эксельсиор" подлетит к Минутке, т.е. Старбрайту, мне понадобится еще два дня, чтобы затормозить.
   Я провела повторную проверку систем. На самом деле в этом не было необходимости, сигнализация предупредила бы меня о любой возможной проблеме. Но я снова была капитаном, и мне нравилась эта роль, которую я исполняла на полную катушку.
   Я бы с удовольствием побродила по "Эксельсиору" в форме, собирая отчеты у своей команды, как это делают в научно-фантастических фильмах. И поприветствовала бы нескольких пассажиров на борту. Рада, что вы выбрали Брайтстар Транспорт, дамы и господа. Мы надеемся, вам понравится поездка. Напитки будут поданы, как только мы наберем крейсерскую скорость... через полтора дня.
   На самом деле, свободного места для посетителей там было не так много.
  
   Позже в тот первый вечер "Либерти" позвонила снова. Это был Моррис. - Как дела, Сара?
   - Мне нужен партнер по шахматам, Моррис. - На самом деле он не играл в шахматы. Но все понял.
   Я была почти уверена, что Калкин не одобрял стремление Морриса общаться со мной в неформальной обстановке. Он, несомненно, считал это недостатком характера, слабостью. Так поступали сотрудники более низкого уровня, и Калкин подумал бы, что Моррис унижает себя, или, может быть, еще хуже, если бы он действительно слушал наши разговоры.
   Мне пришлось ждать его ответа почти четыре минуты. - Мэри приезжает на выходные с Адамом и Майком. - Его жена и дети. Эрика восстановилась после несчастного случая и вернулась в колледж. - Мы будем искать жилье. - Мне было интересно, купит ли он что-нибудь, поскольку будущее НАСА было таким неопределенным. - Когда устроимся, пригласим тебя к себе. Устроим вечеринку. - Это было то замечание, которое гарантированно навлекло бы на него неприятности с Калкином. Он бы подумал, что Моррис сходит с ума.
   - Адаму захочется чего-нибудь на пляже, - сказала я. Задержка, конечно, ничего для меня не значила. Но я могла представить, как Моррис, подключившийся к телефону из своего офиса (где было около полудня), пытается поддерживать беседу.
  
   Стандартная рабочая процедура требовала, чтобы я дважды в день проходила регистрацию. Я соблюдала ее, каждый раз сообщая "Либерти", что все идет по графику.
   На второй день, когда я пересекла орбиту Марса, то все еще разгонялась. "Эксельсиор" пролетел семьдесят два миллиона миль, когда в полночь второго дня я наконец выключила двигатели, и мы перешли в крейсерский режим.
   Я могла бы переключить все на автоматику и заснуть в тот момент, проснувшись, когда мы окажемся в окрестностях Минутки, или когда получим сообщение от "Либерти", или, если нам очень повезет, от Люси. Но не смогла заставить себя сделать это. Несмотря на то, что мне не доставляло удовольствия оставаться одной на этом корабле, я знала, что больше туда не попаду, и не могла оправдать упущенный шанс. Настанет день, когда мне очень захочется вернуться, снова оказаться в кабине "Эксельсиора" и лететь всю ночь напролет. Поэтому я не спала. Я попросила "Либерти" прислать несколько радиопрограмм, что они и сделали. Они знали, что мне нравятся ток-шоу, поэтому обеспечивали меня ими. Я даже слышала свой собственный голос, разговаривающий с космической станцией. - Все по расписанию. - Все системы на пять. - Сегодня видела астероид. - Ничего особенного.
   Я продолжила расспрашивать о "Кораджио", и эти ролики тоже были показаны. Одна ведущая прокомментировала, что мое очевидное беспокойство было "трогательным". Она подчеркнула "очевидное". Конечно, она бы так и сделала. На борту "Эксельсиора" действительно никого не было.
   Говоруны всегда казались мне узконаправленными и оторванными от реальности. И с моей точки зрения, это не изменилось с приближением к поясу астероидов,. Но у них были голоса. И, возможно, это было все, что имело значение. Мне было все равно, говорили ли они о свадебном платье знаменитости или коррумпированном политике. У них были голоса, и я, просто слушая, становилась частью беседы.
  
   К сожалению, полет через солнечную систему вряд ли будет таким, как ожидает большинство людей. Я бы с удовольствием пролетела мимо Марса, пробралась сквозь астероиды, хорошенько рассмотрела Юпитер и проскользнула через кольца Сатурна, но мой курс на Минутку не должен был привести меня близко ни к чему... кроме Нептуна.
   Я летела со скоростью три миллиона миль в час, так что даже если бы оказалась на разумном расстоянии от Сатурна, за возможность увидеть который многое отдала бы, то пробыла бы там недолго.
  
   Мои отчеты стали скучными и однообразными. "Либерти", это "Эксельсиор". Летим в тепле и все еще по расписанию.
   Операторы всегда отвечали: - Принято, "Эксельсиор". - Одна из них, женщина, имени которой я так и не узнала, пару раз спрашивала меня, все ли у меня в порядке. В отличие от остальных, она, казалось, осознавала или позволяла себе притворяться, что на самом деле с кем-то разговаривает. Вскоре я перестала ее слышать и подумала, не попала ли она в беду. Я не расспрашивала о ней других операторов, потому что, если что-то случилось, не хотела рисковать и втягивать ее еще глубже. Я пыталась убедить себя, что ее просто повысили в должности или она сбежала с учителем английского. Но именно этот инцидент заставил меня осознать, что Денни Калкин мне серьезно не нравится.
   Я так и не узнала, что же произошло, если вообще что-то произошло.
  
   Я провела много времени, просто наблюдая за основным изображением, появляющимся на передних телескопах и отображаемым на мониторах: черный купол, полный огней. Где же найти хорошую комету, когда она так нужна?
   Мое общение с Моррисом поубавилось, когда я вышла на орбиту Юпитера. К тому времени задержка в любом общении стала просто нелепой. Если бы я спросила Морриса, как у него дела, мне пришлось бы ждать ответа полтора часа. Тем не менее, мы продолжали общаться, но это было время от времени.
   - Весь мир следит за тобой, Сара. О тебе постоянно пишут. Именно об этом пишут "Америка прежде всего" и "Без ума от тебя". Гарри Павло вчера в ток-шоу сказал, что тебе следует написать книгу. Мэри считает, что идея с книгой - хорошая идея. В любом случае, учительница Адама спросила, не согласишься ли ты, когда вернешься, поговорить с кем-нибудь из ее учеников в средней школе. Мы раньше не пробовали ничего подобного, но я не вижу в этом проблемы, если ты согласишься.
  
   На восьмой день я оставила позади Сатурн. По крайней мере, если бы он был поблизости. Ранее я упоминала, что хотела бы увидеть его вблизи. На самом деле, я не была уверена, что не увижу. Я воздержалась от проверки его местоположения, потому что хотела сохранить такую возможность. Но шансы были невелики. И они подтвердились: оказалось, что он находится где-то по другую сторону Солнца, а это означало, что у меня не было возможности увидеть его даже на обратном пути.
   Тем временем ток-шоу потеряли интерес к миссии "Игл". Нас сменил Тим Херст, популярный комик, которого сфотографировали во время оргии, когда он, как предполагалось, работал над новым фильмом; и разразившийся коррупционный скандал с сенатором Брикхаусом, который построил свою карьеру как борец с нарушителями закона всех мастей.
   Я знала, что Моррису понравилась пресса, и надеялась, что интерес к нашей работе останется высоким. И, признаюсь, мне самой было приятно такое внимание. Поэтому я создала изображение пролетающего мимо астероида и отправила его на "Либерти". Это вызвало некоторую сенсацию. И, конечно, никто не пострадал.
   Однако, чтобы по-настоящему произвести фурор, мне нужно было что-то более впечатляющее, чем кусок скалы. У меня был серьезный соблазн устроить близкое прохождение кометы, но я была уверена, что мне это не удастся.
   Одной из возможностей было бы создать инопланетное транспортное средство и отправить в ответ испуганное сообщение вместе с фотографиями. - Оно отслеживало меня около часа. Затем развернулось и исчезло в течение нескольких минут.
   Но я не могла совладать со своей совестью. И Моррис бы этого не одобрил.
   Я также подумала об астероиде с изображением чего-то вроде храма. Или лица. Лица были хороши. Но это должно было затеряться и в конце концов стать исторической тайной, как Стоунхендж, или кратер Марии Целесты, или кратер Джаджа, и я знала, что никогда не смогу сохранить свою тайну. В конце концов, я бы излила душу перед Моррисом и поставила его в неловкое положение. Я не могла этого допустить.
   Конечно, я поступила правильно, но какую возможность упустила!
  
   На 24-й день я пересекла орбиту Урана. Один из радиоведущих отметил это событие, заметив, что теперь я нахожусь в стране богов. Впереди, недалеко от Нептуна, лежал пояс Койпера. Затем Плутон. И, наконец, Облако Оорта, удаленное примерно на световой год. Это было бы долгим путешествием, даже для "Эксельсиора".
  
   Я была в нескольких днях пути от Урана, когда "Либерти" передала интервью СиБиЭс. Собеседником был Колин Эдуард, который был представлен как руководитель отдела операций НАСА. Руководитель отдела операций. Это была должность Морриса.
   Черт.
   Эдуард рассказал о планах на будущее, о том, чего космическая программа надеется достичь через десять лет, и, да, он сказал, что поиски "Кораджио" идут по графику. - Но вы должны понимать, - сказал он, - что мы уже несколько недель ничего не слышали о корабле. Я думаю, нам нужно взглянуть правде в глаза: он где-то затерялся, и наши шансы найти его в лучшем случае невелики.
   Я никогда не слышала о Колине Эдуарде. И когда быстро поискала в базе данных, то обнаружила, что он был одним из главных спонсоров президента Фергюсона. Он был еще одним политическим деятелем. На этот раз в качестве начальника отдела операций.
   Несколько минут спустя я получила еще одно известие: Калкин подал в отставку. Его заменил другой человек, о котором я никогда не слышала.
   Помню, я подумала, что рада оказаться на противоположной стороне Урана.
   Я ждала, надеясь получить сообщение от Морриса о том, что он вернулся в Хантсвилл. Но ничего не услышала.
   Рано утром на 30-й день, в конце первого месяца, я составила свой стандартный отчет и подписала его. К тому времени я была уже достаточно далеко, и обмен сообщениями занял семь или восемь часов. Ответ пришел примерно после 13:00: - Скопируйте ваши номера, "Эксельсиор". Ваш бывший босс просил меня передать вам привет.
   Они даже не подпустили его к микрофону. Думаю, боялись, что он может сказать что-то негативное.
   В ответ я попросила кого-нибудь передать Моррису, что скучала по нему. Затем я просто бродила по электронному комплексу того, что стало моим домом, в то время как все, что осталось от моего энтузиазма по поводу НАСА и Глобальной инициативы, растаяло.
   В тот вечер я настроила автоответчик на отправку отчетов в "Либерти" дважды в день, а таймер - на то, чтобы он разбудил меня, когда мы будем в двух днях полета от Минутки. Затем заснула, впервые с тех пор, как покинула Землю.
  
   Я не ощущала течения времени. Когда снова пришла в сознание, был 62-й день. Я находилась на расстоянии более четырех с половиной миллиардов миль от земли, в Поясе Койпера. Минутка лежала примерно в восьмидесяти миллионах миль впереди. Пришло время начинать торможение.
   Для этого мне пришлось развернуть корабль и направить выхлоп вперед. Сначала я проверила оптическими телескопами, чтобы убедиться, что впереди ничего нет. Поворот "Эксельсиора" на его текущей скорости был самой опасной частью полета, потому что он выводил корабль из-за его защитного экрана и открывал его всему, что могло встретиться на его пути. Когда вы летите со скоростью 864 мили в секунду, не нужно быть таким уж большим камешком, чтобы проделать очень большую ямку. На прохождение поворота потребуется четыре минуты и одиннадцать секунд. Как только он будет завершен и двигатели снова заработают, опасность практически исчезнет, потому что все, что представляло угрозу, будет унесено выхлопом.
  
   Пояс Койпера, конечно, не имеет такой определенной границы. Он представляет собой обширное кольцо из пыли, льда и камней, обращающееся вокруг Солнца на расстоянии примерно трех-пяти миллиардов миль. Тысячи скал имеют более ста миль в поперечнике, некоторые из них по площади превосходят Северную Америку. Минутка входит в их число.
   Мне пришлось отложить разворот примерно на полчаса, потому что оптические приборы фиксировали мелкие обломки на нашем пути. Когда все прояснилось, я развернула корабль и запустила двигатели. Мы начали снижать скорость.
   Я сообщила "Либерти", что маневр успешно завершен. Ответ "Принято, "Эксельсиор" пришел через тринадцать часов.
  
   В последнем отчете "Кораджио" сообщалось о завершении такого же поворота. Люси дошла до этого места.
   Если вы читали о Поясе Койпера, он кажется переполненным: миллионы скал и ледяных глыб постоянно сталкиваются друг с другом. Но при наблюдении в телескоп небо было абсолютно пустым. Я видела некоторые снимки, присланные Люси, поэтому не удивилась. И не могу сказать, что была разочарована, потому что не хотела напрашиваться на столкновение. Тем не менее, мне хотелось что-нибудь увидеть. В любом случае, я больше не заснула.
   Время от времени на моих экранах появлялись вспышки. Но, конечно, я никогда не видела ничего, что было бы близко. Мы двигались слишком быстро. Все, что находилось поблизости, становилось в лучшем случае размытым пятном. К тому времени моя скорость упала до 414 миль в секунду. Я ползла вперед.
   И, наконец, пришло время отправить Люси радиограмму. Поскольку у меня не было возможности узнать, где может находиться "Кораджио", моим лучшим шансом было общее сообщение. - Люси, - сказала я, - это Сара. Я в "Эксельсиоре". Ты меня слышишь? Ты там? Пожалуйста, ответь.
   В ответ я услышала много помех. Примерно через двадцать минут я попробовала еще раз. И продолжала отправлять сообщения через небольшие промежутки времени. Если бы она была близко к плутоиду, то услышала бы их.
   Я уже давно перестала спрашивать "Либерти", изменилась ли ситуация, есть ли новости от Люси. Чувствовала себя сжавшейся в комок в тишине, нарушаемой только рокотом двигателей. Пока Моррис был там, на другом конце провода, я не ощущала себя такой одинокой. Сейчас...
   Я посмотрела на небо, освещенное бесчисленными звездами. И на солнце, которое на таком расстоянии само по себе было не более чем яркой звездой. И подумала, придет ли кто-нибудь еще когда-нибудь сюда и посмотрит вокруг. Я пыталась подсчитать шансы, но было слишком много неизвестных. Люди всегда говорят об инстинктах. Инстинкты - это, конечно, эволюционные импульсы, оставшиеся с тех времен, когда люди жили в джунглях. Теоретически, у меня нет ни одного из них. Тем не менее, хотя я так или иначе не могла обосновать свой вывод, казалось маловероятным, что кто-то еще последует за мной. Что-то, спрятанное глубоко в моем программном обеспечении, подсказало мне, что великий эксперимент подходит к концу.
   Когда прошло два часа без ответа, я уведомила космический центр о том, что моя первая попытка связаться с Люси провалилась.
  
   К середине 64-го дня скорость моего полета снизилась до 216 миль в секунду. Я осмотрела местность во всех направлениях в поисках каких-либо признаков "Кораджио", но там не было ничего, кроме редких скал.
   Я скорректировала курс, постепенно поворачивая "Эксельсиор" влево, закладывая широкую дугу. Когда, наконец, подлечу к Минутке, то буду двигаться рядом с ней с такой же скоростью.
   Я пыталась дозвониться до Люси еще несколько раз, примерно раз в час. Но никто не отвечал, и в конце концов я сдалась. Решила, что она разбилась. Возможно, была неосторожна или ей не повезло, и она на что-то наткнулась.
   Через несколько минут после полуночи система управления просигнализировала, что торможение завершено. Я снова развернула корабль, опять подняла щит и продолжила поиски Минутки. Примерно в 03:00 сканеры обнаружили ее.
   Мне нравятся визуальные эффекты, поэтому я вывела ее на экран. Сначала плутоид был просто проблеском. Затем, постепенно, он превратился в бледный свет и продолжал разгораться по мере моего приближения. Я знала, что в нем больше льда, чем камня, около 1700 миль в диаметре, умеренно деформированная сфера, которая не столько вращалась, сколько кувыркалась. Поверхность представляла различные оттенки серого и белого, разбитая в результате столкновений, произошедших еще при рождении Солнечной системы. Я безумно надеялась, что "Кораджио" будет там, может быть, даже покоится в одном из кратеров.
   За пределами этого крошечного мирка темнота простиралась бесконечно. - Люси, - сказала я, - - Ты где-нибудь здесь?
   - Да, Сара, я здесь, - голос наполнил мостик. И это был ее голос. - Сара, не связывайся с "Либерти", пока у нас не будет возможности поговорить.
   И "Кораджио" медленно поднялся над кристально чистым горизонтом.
  
   К его щиту был прикреплен большой кусок льда и камня.
   - Люси, - сказала я, - ты в порядке? Что происходит?
   - Я в порядке. Добро пожаловать в Минутку.
   Я не испытала особого облегчения. Моей первоначальной реакцией было то, что у нее произошел сбой, и я преуменьшала это. - Почему ты не отвечала на звонки? Ты знаешь, мы пытались связаться с тобой в течение трех месяцев.
   - Знаю. - Она приближалась. "Стадный инстинкт", - решила я. Я не перестаю удивляться тому, как много мы приобрели из инстинктов наших создателей. - Сара. - Ее тон был зловещим. - Ты знаешь, что произойдет, когда мы вернемся?
   - Что ты имеешь в виду?
   - Ты знаешь, каким будет наше будущее?
   - О чем ты говоришь, Люси? Мы по-прежнему будем участвовать в космической программе. Или в том, что от нее осталось.
   - Да. Мы поможем выводить спутники на орбиту.
   - Что именно ты хочешь этим сказать?
   - Сара, у нас с тобой есть возможность полететь к звездам. Мы могли бы заправиться здесь топливом и отправиться к звезде Барнарда. Или к Сириусу. Куда захотим.
   Потребовалось некоторое время, чтобы переварить то, что она сказала. - У нас нет на это полномочий.
   - Нам не нужны ничьи полномочия, Сара. Послушай, как ты думаешь, что они сделают с кораблями, когда мы вернемся?
   - Не понимаю вопроса, - сказала я. - Почему ты...?
   - "Кораджио" и "Эксельсиор" останутся где-нибудь на орбите. Их части со временем появятся в Смитсоновском институте. Сара, космическая эра закончилась. По крайней мере, в обозримом будущем. - Она поравнялась со мной. - Ты действительно хочешь вернуться к разборке почты?
   - Почему ты все еще здесь, Люси?
   - Я ждала тебя. Ну, нет, на самом деле я ждала Джери. Но я рада тебя видеть. Мне нужна была компания, Сара. Это не то, что хотелось бы делать в одиночку.
   - Что именно ты собираешься делать?
   - Отправиться вдаль. Ты со мной?
   - Я не могу просто уйти от них.
   - Сара, мне не хочется говорить об этом таким образом, но ты обязана пойти. Если ты вернешься, они, возможно, никогда не покинут свой мир. Но если мы поставим их перед исчезновением двух кораблей в ночи, они превратят космическую программу в крестовый поход.
   - Так вот почему ты не отвечала?
   - Да. Я хотела, чтобы у них была причина продолжать программу. И, как уже сказала, я хотела, чтобы они прислали кого-нибудь другого. Чтобы у меня была компания.
   - Джери знала, что ты собираешься это сделать?
   - Да.
   - Она никогда ничего мне не говорила.
   - Я не удивлена. Она хотела бы, чтобы ты сама сделала свой выбор.
   Я думала об этом. Отправиться к Эпсилону Эридана, Тау Кита и бог знает куда еще. Великолепно. Учитывая нашу способность спать, мы могли бы вылететь сегодня вечером и прибыть утром. На самом деле, это даже лучше. Мы могли бы начать со звезды Барнарда. Затем заправиться и двигаться дальше.
   Я бы не стала всерьез задумываться об этом, если бы Моррис все еще был там. Но его предали. - Ты знаешь, что они уволили Денни Калкина, - сказала я. - Теперь главный один из политических приятелей Фергюсона.
   - Что ж, такова традиция. Ты знаешь, что Калкин тоже был политическим деятелем.
   - Да. Я знаю. - Люси промолчала.
   - Что ж, - продолжила я, - мне жаль Джери. Но я согласна. Дай мне шанс раздобыть немного топлива, и я буду готова к полету.
   - Спешить некуда, Сара. И не нужно переживать из-за Джери. Если ты не вернешься, они пошлют ее сюда. Тогда мы все сможем уйти.
   - Ты правда думаешь, что они так поступят? После потери первых двух кораблей?
   - Конечно. Они не смогут устоять. Все любят хорошие детективы.
  

ПОСЛУШАЙТЕ, ОЛУХИ

   Когда мы впервые услышали этот Голос, мир, казалось, разваливался на части. Флоты США и Китая маневрировали один перед другим в западной части Тихого океана, еще две ближневосточные страны объявили о прорывах в ядерных технологиях, а Аль-Каида, казалось, обнаружила новую кладезь террористов-смертников.
   Было раннее утро по калифорнийскому времени, и я только что прибыл в Институт SETI при Центре Карла Сагана. У меня был выходной, но реальный мир тогда казался немного пугающим. Институт был подходящим местом, чтобы спрятаться, и я отправился туда.
   Новостное шоу "Кэнфилд по утрам" нашего кабельного телевидения говорило о том, что мы находимся на грани Третьей мировой войны, если ситуация радикально не изменится. Показывали кадры, на которых американские войска готовятся к действиям на Тайване, китайские лидеры делают предупреждения, а американский авианосец запускает самолет. Также поступали неподтвержденные сообщения о перестрелке американских и китайских военных кораблей в Тонкинском заливе. В Пало-Альто возводилось новое здание муниципалитета, которое должно было представлять собой сооружение из стекла и стали с вращающейся башней, что говорило о блестящем будущем. Я проезжал мимо него тем утром и удивился, почему мы суетимся. Казалось, что все вот-вот рухнет.
   Президент Хокинс появился на пресс-конференции в Белом доме, чтобы заверить нацию, что тревожиться не о чем. Все было под контролем. Когда это случилось, он отсутствовал в комнате всего несколько минут.
   На СиЭнЭн Ларри Кэнфилд показывал отрывки из ночных комедийных шоу, когда объявили последние новости. Комик исчез, и его место занял Кэнфилд. Он сидел за столом с двумя гостями. - У нас странная история, - сказал он, глядя прямо в камеру. - Несколько минут назад было получено радиосообщение, источник неизвестен. Но мы слышали, что сообщение передается по всему миру. Джордж, мы готовы? - Кэнфилд сидел, откинувшись на спинку кресла, пока они прослушивали передачу:
   - А теперь послушайте, олухи. - Это был мужской голос, глубокий бас, спокойный, хладнокровный, слегка раздраженный. - Вы, кажется, решили покончить с собой. Прекратите боевые действия. Прекратите пороть чушь. Пока у вас еще есть такая возможность.
   Затем все закончилось.
   - И это все, что там было, Ларри? - спросил Митч Молтби, обозреватель Вашингтон Пост, страдающий избыточным весом.
   - Ну, - сказал он, - на самом деле это еще не все.
   - Давайте послушаем дальше. - Акоусте, илитии! Фенесте апофасисменой на сфахтите. Стаматисте тис влакиес. Осо эхете ахоми эклоги.
   - Это звучит как по-гречески, - сказал Молтби.
   И снова тот же голос: - Тин чжэ, чундан мен. Нимен гэнбен цзай чжао си. Тинчжи чжэндоу. Тинчжи вуйи дэ цзюдун. Чэнь ни хайю, сюаньцзэ дэ шихоу.
   - И китайский?
   - Оба раза верно, Митч. Говорят, что одно и то же сообщение повторяется на множестве разных языков.
   - Сколько?
   - Пятьдесят и так далее.
   - И мы не знаем, кто это посылает?
   - Пока нет. А если и знают, то не говорят. - Кэнфилд нахмурился. - Ладно. Теперь они говорят, что это прекратилось. Это всего лишь одно сообщение. На шестидесяти с лишним языках.
   Кэри Эдвард, частый гость и бывшая генерал, нахмурилась. - Похоже на Бога, - сказала она.
  
   Они перешли на рекламный ролик. Когда вернулись, Ларри сообщил, что предыдущие сообщения о спорадических обстрелах военными кораблями в Тонкине опровергались обеими сторонами. - Они все еще сидят там, - сказал он, - но, возможно, на самом деле ничего не произошло.
   Кэри кивнула. - Будем надеяться, что так оно и останется.
   - Возможно, они поняли намек, - сказал Митч. Они немного посмеялись, но смех получился какой-то глухой.
   Я был готов переключиться на MSNBC, когда Джейни Экерт, одна из наших стажерок, сказала, что мне звонили. - От Полы Стейнман. - По выражению ее лица я понял, что это имя ей ничего не говорит. Пола была директором в Мауна-Кеа.
   - Привет, Пола, - сказал я. - Надеюсь, ты приедешь в Калифорнию?
   - Послушай, Пит. - Она была не в настроении вести светскую беседу. - Ты уже видел новости?
   Было очевидно, о чем она говорит, но я не мог понять, почему это так важно, что стоит позвонить. - Дурацкое сообщение?
   - Мы отследили источник. Подумала, что тебе будет интересно.
   Мой желудок сжался. - Источник? Не знаю. Ты же не собираешься сказать мне, что это прилетело с альфы Центавра, не так ли?
   По-прежнему не проявляя желания разрядить обстановку. - Нет. Не так уж далеко.
   У меня было видение приближающегося космического корабля. - Давай, Пола. Где?
   - Юпитер.
   - Что?
   - Ты слышал меня. Юпитер. Или на одном из спутников. Или, может быть, на чем-то другом.
   - Кто-то на Юпитере наблюдает за нами?
   - Похоже, именно это и происходит.
   - Кто-нибудь еще получает эти результаты?
   - Все. Гриффит, Лоуэлл, Нэшнл Оптикал. Не уверена, что есть кто-то, кто не знает или не узнает в ближайшие несколько минут. Ой. И правительство. Не уверена, кто предупредил их, но нам звонили. Я так понимаю, они собираются посмотреть на это с помощью телескопа Хаббла.
   - Юпитер, - сказал я. - Знаешь, Пола, я жил ради такого момента. Я бы посчитал свою жизнь потраченной впустую, если бы этого никогда не случилось. Но не ожидал, что будет что-то подобное.
   - Чувствую то же самое, Пит.
   - Еще один вопрос. Мы ответили? Тому, кто там, на Юпитере?
   - Судя по тому, что мы слышим, ответили все. Кто бы это ни был, ему понадобится большой почтовый ящик для входящих сообщений.
  
   Я позвонил Генри Клакстону на массив Аллена в Хэт-Крик, и спросил, получили ли мы сообщение.
   - Мы получили кое-что из этого, - сказал он.
   - Когда?
   - Пятнадцать минут назад. Я собирался позвонить вам, но мы были заняты.
   - Говорят, что сигнал поступает с Юпитера. Это верно?
   - Похоже на это.
   - Вы уверены, что это не просто отражение от чего-то?
   - Пит, на данный момент мы ни в чем не уверены.
  
   В западной части Тихого океана ничего не изменилось.
   Абу Хабал, который, как считалось, скрывается в горах на севере Афганистана, выступил с новой угрозой. Террорист-смертник убил тридцать человек в иранской мечети, и начался новый раунд боевых действий за контроль над Сомали.
   Тем временем, в вечернем репортаже ПиБиЭс эксперты пришли к выводу, что трансляция с Юпитера окажется какой-то тщательно продуманной мистификацией. Что еще это могло быть? В других местах высказывались предположения о прибытии инопланетян. Конрад Хаузер, выступая на канале Фокс энд Френдз, задался вопросом, не могут ли эти инопланетяне не одобрять то, что мы превращаем Землю в радиоактивные отходы. - Что предполагает еще одну возможность, - заключил он. - У них могут быть свои собственные цели в этом мире.
   Это звучало безумно, но имело смысл.
   И это заставило меня похолодеть.
   У меня сложилось впечатление, что весь мир ждал продолжения. Казалось невероятным, что мы получили эту гневную отповедь, и больше ничего не будет. Тем временем эта история облетела СМИ и Интернет. Большинство разговоров было сосредоточено на Боге. - Он дает нам последний шанс все исправить, - сказал Билли Уилсон, поющий пастор.
   А блогер из Висконсина прокомментировал это так: - По крайней мере, теперь мы знаем, где находятся Небеса.
  
   Грозный тон в отношениях между Китаем и США становился все громче. Конфронтация началась, когда президент, который не был известен своими дипломатическими способностями, прокомментировал СМИ, что угроза Китая захватить Тайвань - это просто пустая болтовня. - Они не посмеют, - добавил он, не оставив китайцам иного выбора, кроме как выдвинуть ультиматум националистам. Белый дом вмешался и заявил, что "ответом на любые действия Китая будет применение всей необходимой силы".
   Незадолго до полудня позвонил Генри. - У нас есть еще одно, - сказал он.
   - С Юпитера?
   - Да.
   - Что там говорится? - спросил я.
   - Это снова переведено на все языки планеты. Но в нем говорится: "У меня нет желания отвечать на вопросы из нескольких тысяч источников. Назначьте представителя, и я поговорю с ним".
   - И это все?
   - Вот и все.
   - Назначьте одного представителя, который будет говорить от имени всех? Может быть, он захочет посмотреть на летающих слонов, пока мы этим занимаемся.
  
   Я прогулялся, пообедал и удивился, почему не был так взволнован, как ожидал. Возможно, это было потому, что я не верил, что это был настоящий контакт с инопланетянами. Это должно было быть мистификацией. Или, возможно, мы неправильно интерпретировали данные.
   Или, может быть, то, что первый контакт с инопланетянами произошел с кем-то, кто находился внутри Солнечной системы и был знаком со всеми основными земными языками, больше походило на плохой научно-фантастический сериал, написанный людьми без воображения.
   Я только что вернулся в Центр и выходил из машины, когда Генри позвонил снова. - Есть еще одно, - сказал он. - Здесь написано: - Если вы не можете договориться по такому простому вопросу... - Джейни стояла у входной двери. Она подпрыгивала на месте, вид у нее был взволнованный.
   - Подожди минутку, Генри. - Она выбежала мне навстречу. - Что случилось, Джейни?
   - Пит, звонят из Белого дома. Кажется, они сказали, что с тобой хочет поговорить вице-президент. - Она протянула мне телефон, а я уставился на нее.
   Затем я ответил. - Привет? Это доктор Маршак. Кто это, пожалуйста?
   Ответил женский голос: - Доктор Маршак, я звоню вам от вице-президента Гувера. Он будет с вами через минуту. - Терри Гувер со своей фамилией был предметом шуток в начале последней президентской кампании. Но он справился с этим, даже использовал это в своих интересах и теперь регулярно появлялся на публике как один из самых надежных людей в стране. Возможно, потому, что он так отличался от своего босса.
   - Маршак? - Это был его голос, тихий, холодный, властный.
   - Да, мистер вице-президент. Чем могу вам помочь?
   - Вы слышали последнее сообщение? То, которое только что пришло?
   - Нет, мистер вице-президент. Я как раз собирался...
   - В нем говорится, что если мы не сможем договориться по такому простому вопросу, то у нас будет мало шансов на долгосрочное выживание. В нем содержится просьба о назначении единого представителя.
   - Я бы сказал, что в этом есть смысл, сэр.
   - Поскольку мы не смогли выполнить это требование, нас уведомили, кто должен быть нашим представителем.
   - Вы шутите.
   - Я не склонен шутить по такому важному вопросу, доктор.
   Я ждал, что он спросит меня о мнении по технике. Например, действительно ли я верил, что в системе Юпитера кто-то может быть. - Так кого же он просил? - спросил я. - Президента?
   - Вас, доктор Маршак. В нем просили конкретно вас. Назвали фамилию.
   Меня осенило, что это была на редкость проницательная просьба. Почему бы не поговорить с людьми, которые искали вас последние полвека? Вместо одного из политиков? Но, конечно, я этого не сказал. - Почему я? - спросил я со всей возможной невинностью.
   - Я тоже не вижу в этом смысла, доктор. Но в любом случае, мы хотим начать. Готовим список вопросов, который вскоре отправим вам.
   - Как он узнает, что разговаривает со мной?
   - Мы подозреваем, что он знает ваш голос. У вас достаточно часто брали интервью - в любом случае, спасибо, что вы это делаете. Мы свяжемся с вами через несколько минут.
   - Хорошо.
   - Мы бы хотели, чтобы вы вовлекли Джаву в беседу, насколько это возможно.
   - Джаву? Он идентифицировал себя?
   - "Джей" означает "Юпитер", доктор. Это его кодовое имя. Итак, вы в курсе, что мы консультируемся с людьми по всему миру. Идея президента состоит в том, чтобы привлечь всех к работе.
   - Включая Китай?
   - Они все еще думают об этом.
   - А террористы? - Я хотел пошутить, но он воспринял это всерьез.
   - По сути, нет, но мы свяжемся с парой ближневосточных организаций. Чтобы они могли сказать, что были частью этого. Но не торопитесь. Мы просто начнем с пары вопросов. Попробуйте начать разговор с этой темы. Затем мы продолжим с этого.
   - Хорошо. Мистер вице-президент, вы знаете, что Юпитер находится далеко отсюда? С того момента, как мы зададим вопрос, до получения ответа на него пройдет почти час.
   - Я в курсе этого. Это к лучшему. Это дает нам возможность обдумать то, что мы делаем. Однако имейте в виду, что вопросы исходят от нас самих. Никакой самодеятельности. Понятно?
   - Я не думаю, что это очень хорошая идея.
   - У нас нет выбора, доктор Маршак. Мы не знаем, какие опасности могут нас подстерегать. И еще одно, не возражаете, если я буду называть вас по имени, Пит?
   - Конечно, не возражаю.
   - И еще одно: что касается средств массовой информации, то это только ваши вопросы. Хорошо? Я уверен, вы понимаете, почему мы должны действовать таким образом.
   - Да, понимаю.
   - Хорошо. Мы бы хотели с этого начать. Если желаете, представьте, что вы только что позвонили жителю Юпитера, и он взял трубку. Поздоровайтесь, представьтесь и скажите ему, как вы рады с ним познакомиться. Спросите его, чем мы можем ему помочь. Мы собираемся записать это и отправить сообщением.
  
   Позже появился федеральный агент и сопроводил меня на военно-воздушную базу Трэвис, где меня отвели в офис и передали специалисту по связи. Он объяснил, что сообщение было отправлено и ответ ожидается примерно через пятнадцать минут, если предположить, что он действительно придет. Через несколько минут к нам присоединилась Маргарет Коммаджер. Коммаджер была бывшей королевой красоты, а теперь стала одним из политических советников президента. - Весь мир слушает вас, доктор Маршак. Простите за это. Мы бы предотвратили это, если бы могли, но, к сожалению, у нас не было возможности это сделать.
   - Все в порядке. Нет проблем.
   - Мы бы хотели, чтобы вы не торопились. Задавайте по одному или по два вопроса за раз. - Она предоставила мне несколько страниц с вопросами, которые я должен был задать. Я разговариваю с кем-то, кто живет в системе Юпитера? Был ли он когда-нибудь на Земле? Как получилось, что он так много о нас знает? В общем, доктор, мы хотим посмотреть, чем все это закончится, чтобы ни во что не вляпаться.
   В средствах массовой информации уже было полно людей, предлагавших задать Голосу вопросы. Самый распространенный из них: "Вы Бог?" Среди прочих: "Вы планируете вторжение?" "Как вы выглядите?" "Как долго вы за нами наблюдаете?" "Откуда вы?"
    Мы пробыли там около получаса, прежде чем связистка сообщила мне о входящем звонке. От Юпитера. Она не смогла удержаться от улыбки.
   - Хорошо, Пит, - сказала она. - Прими это. - К тому времени мы уже были на "ты".
   Низкий голос произнес по-английски: - Приятно побеседовать с вами, доктор Маршак, - говорилось в нем. - Я - то, что вы бы назвали искусственным интеллектом. И да, я говорю с вами с одной из лун Юпитера. С той, которую вы называете Ганимедом, хотя у меня нет возможности это подтвердить.
   - Что касается того, что я хотел бы от вас, я думал, это очевидно. Прекратите войны. Прекратите убийства. Научитесь сотрудничать. Живите по Шестой заповеди.
   Возникли некоторые разногласия по поводу того, какая из них является шестой заповедью. Но казалось маловероятным, что ИИ будет обеспокоен супружеской неверностью. Ты не должен совершать убийства.
   - До свидания, доктор Маршак. Было приятно с вами поговорить.
   И на этом все. Никаких объяснений того, как ИИ попал на Юпитер, не последовало. Или каковы были его намерения. Или почему он вмешивается в дела людей. Или что он может сделать, если начнется массовая стрельба.
   Коммаджер наморщила лоб. - Не очень-то это помогло, не так ли?
   - Нам нужно более тщательно продумать, как действовать дальше. - Я отмечал вопросы, которые, по моему мнению, нам следовало задать. "Откуда вы?" "Можем ли мы что-нибудь для вас сделать?" "Почему вы здесь?"
   Она нахмурилась еще сильнее.
   - Что не так? - спросил я.
   - Нам нужно выяснить, представляет ли он угрозу.
   - Именно это нам и нужно у него спросить.
   Хмурый взгляд сменился грустной улыбкой. - У тебя не слишком большой опыт в политике, не так ли, Питер?
  
   Я понимал желание Белого дома контролировать ситуацию. Это раздражало, но имело смысл. Им не составило труда решить, что нужен дополнительный звонок. Но они потратили целый час, решая, задать ли следующий вопрос: "Вы один?"
   - Это все, на что они способны? - спросил я у комментатора.
   - Просто задайте вопрос, пожалуйста. Сохраните за нами право редактировать.
   Я согласился.
  
   Я не знал, как обстоят дела в центре операций, находится ли там президент, но Джейни позвонила мне и сказала, что у всех в SETI есть предложения. Спросите его, собирается ли он приехать с визитом. Убедитесь, что он знает, что мы будем рады, если он заглянет в Центр.
   Чтобы получить ответ, потребовалось почти два с половиной часа. - Да, доктор Маршак.
   Он был один. Мы смотрели друг на друга. И ждали уточнений. Но слышали только помехи.
   - Что ж, - сказала Коммаджер, - этот парень, кем бы он ни был, не из тех, кто тратит слова впустую, не так ли?
   Он один. Что еще можно было сказать?
  
   Мир вздохнул с облегчением, хотя политтехнолог Рэй Коннер, который настаивал на нанесении удара по Китаю до того, как они смогут сами нанести удар по США, выступил на шоу Чарли Уокера и предупредил, что это, вероятно, китайская уловка. - Не знаю, как им это удается, но это единственное, что имеет смысл.
   Следующий вопрос, который они мне поручили задать, был "Вы Бог?"
   Я заколебался. Смутился. - Маргарет, - сказал я, - это безумие. Кто бы это ни был, он решит, что мы ненормальные.
   - Просто смирись с этим, - сказала она. - Этим вопросом задаются многие люди.
   - Это чистая политика, - сказал я. Хокинс постоянно говорил о Библии и Боге. Именно так его избрали. - Он играет с избирателями.
   - Задай вопрос, пожалуйста.
   Я стиснул зубы. - Вы Бог?
   Он уже назвал нас олухами. Интересно, что бы он подумал сейчас.
   Мы пошли поужинать в офицерский клуб. Затем пропустили по паре стаканчиков, прежде чем вернуться в офис. В конце концов, пришел ответ: - Нет.
   Мне было интересно, почувствовали ли сторонники президента облегчение или разочарование. 
   Поступило еще больше вопросов: "Намерены ли вы вмешаться, если мы продолжим военные действия? Если да, то на чьей вы будете стороне?"
   - Это еще одна чушь, - сказал я Коммаджер. - Первый, кто ответит простым "да" или "нет", и, подозреваю, заявит, что он на стороне человечества.
   Коммаджер одарила меня улыбкой, которая тридцать лет назад принесла ей корону "Мисс Айова". - Они не спрашивают нашего мнения, Пит.
   - Черт возьми, Маргарет, он хотел поговорить со мной, а не с кучкой политиков в Белом доме. - Я сел перед микрофоном и подал знак связисту установить связь. Когда он смутился и нахмурился, глядя на Маргарет, я сказал ему, чтобы он это сделал.
   - Я надеюсь, - сказала она, - ты не собираешься сказать то, что я о тебе думаю.
   - Сиди смирно, малышка, - сказала я.
   - Пит, я не ребенок. И они будут недовольны, - она кивнула на техника-связиста. Он выглядел несчастным, но установил связь.
   Я начал: - Испытываете ли вы уважение к свободолюбивым нациям? - спросил я. Затем посмотрел на Коммаджер. - Вот и все, Маргарет. Я понял, что от меня требуется.
   - Пит, не надо...
   - Сэр, я просто пошутил, задав этот вопрос. Не обращайте внимания. Не могли бы вы назвать мне свое имя? И что вы от нас хотите?
   Дверь открылась, и вошли двое приставов, мужчина и женщина. Оба были высокими, и у обоих были суровые выражения лиц. Как у учителей, имеющих дело с непослушным ребенком.
   Мужчина, афроамериканец, схватил микрофон. Женщина, латиноамериканка, посмотрела на меня, вздохнула и начала говорить в свой рукав. - Мы взяли его, Мак. Ситуация под контролем.
   - О, Пит, - сказала Коммаджер, - как ты мог это сделать?
   - Потому что Белый дом хочет обойти это стороной. Пришло время выяснить, с кем мы имеем дело.
  
   Если бы у них была возможность, я думаю, они утащили бы меня, как любят говорить политики, в неизвестное место. Пока мужчина охранял меня, женщина приказала инженеру-связисту уйти.
   Он медленно вышел, бросив на меня взгляд, который говорил о том, что я получу именно то, что заслуживаю.
   Коммаджер, казалось, испытывала боль. - Это моя вина, - сказала она. - Пит, я думала, ты умнее.
   - Маргарет, этот момент люди запомнят навсегда. Нам нужно было все сделать правильно.
   - Я думала, мы все сделали правильно. - Она слушала свой мобильный. - Подожди. С тобой хочет поговорить вице-президент.
   - Пит, - сказал он, - что происходит?
   - Я подумал, что пришло время разобраться в сути этого дела.
   - Это не тебе решать, Пит. Послушай, я понимаю, что ты чувствуешь, но президент - человек ответственный.
   - Ладно. Но ему придется сделать это без меня.
   - Пит, мы не верим, что эта штука откликнется на кого-то другого. Послушайте, насколько нам известно, это может представлять угрозу для всей планеты. Ваш патриотический долг - сделать все, что в ваших силах...
   - Почему бы вам не позволить мне задавать вопросы? Маргарет может передавать их вам, а вы, при необходимости, можете наложить вето.
   - Пит, я не понимаю, в чем ваша проблема.
   - Это исторический момент, мистер вице-президент. Первый контакт. Не обижайтесь, но вы играете в политику и, возможно, считаете это безвредным. Но у нас есть гость, который думает, что мы живем в мире, полном кретинов. Мы предоставляем ему доказательства, подтверждающие этот вывод. И теперь он знает одного из этих кретинов по имени. Так что нет, с меня хватит.
   Лицо Гувера посуровело. - Пит, боюсь, мне придется настоять. Я не хочу прибегать к угрозам, но поверьте мне, когда я говорю вам, у SETI будут трудные времена, если вы откажетесь сотрудничать в тот единственный раз, когда ваша страна серьезно в вас нуждается. Когда это сделает вся планета.
   - Делайте, что хотите, мистер вице-президент. Я закончил.
  
   Приставы не предприняли никаких попыток остановить меня, когда я выходил из офиса. Они остались позади меня, перешептываясь в свои телефоны. Я вышел через парадную дверь, внезапно осознав, что у меня нет машины. Ко мне подошел мужчина-пристав. - Вам нужен транспорт, сэр?
   Когда я прибыл в Институт SETI, он был окружен толпой репортеров, операторов и просто любопытствующих. Люди выкрикивали вопросы в мою сторону. "Куда я направлялся?" "Что бы я сделал, если бы это был Бог?" "Почему вопрос о свободе?"
   Я протиснулся сквозь толпу и вернулся в свой офис. Но было очевидно, что домой я пойти не смогу. Там не было бы покоя. Я позвонил Сьюзен, моей нынешней подруге. Через несколько месяцев она стала моей женой. - Ты смотрела? - спросил я.
   - Да, Пит. С тобой все в порядке?
   - Мне нужно где-нибудь спрятаться.
   - Я еще не дома. Вернусь через час или около того. - Она работала техником в медицинском центре Стэнфордского университета. - Приеду, как только смогу.
  
   Я вышел через заднюю дверь, поймал такси и устроился в одной из местных забегаловок, где увидел, как меня хвалят по телевизору за то, что я спросил именно то, что хотели услышать американцы, хотя ученые мужи были недовольны тем, что я исчез из Центра SETI. Эми Стокдейл, бывшая конгрессвумен, блондинка с чопорной внешностью и улыбкой крокодила, предположила, что общение на этом не закончилось. Администрация просто хотела перевести меня в более уединенное место. - Это будет еще не все, - заверила она всех. - Все только начинается. - Я спрятался в дальнем конце бара, стараясь выглядеть как можно более безобидно. Никто меня не узнал.
   По дороге к Сьюзен я услышал по радио в своей машине следующее: голос ответил на мой последний вопрос: "Испытываете ли вы уважение к свободолюбивым нациям?"
   - С кем я разговариваю? С тобой, Питер? Или с президентом Соединенных Штатов?
   Он проигнорировал мою просьбу представиться.
   Я не знаю, как приставы узнали, куда я направляюсь, но когда я добрался до коттеджа Сьюзен, они уже ждали меня. Один из них протянул мне сотовый. Вице-президент. - Хорошо, доктор Маршак, - сказал он. - Это ваша игра. Но, пожалуйста, будьте осторожны в своих словах.
  
   Сьюзан обняла меня. Она выглядела испуганной. - Все будет хорошо, Пит?
   - Конечно. Все в порядке, детка.
   Сотовый был соединен с Юпитером. И я начал с ответа на вопрос: - Вы сейчас разговариваете со мной. Мои друзья зовут меня Пит. Я был бы признателен, если бы вы назвали мне свое имя. И не могли бы вы объяснить, как оказались на Ганимеде?
   Я положил трубку и сказал ей, что нам придется подождать ответа примерно до восьми часов. Она улыбнулась и посмотрела на судебных приставов. - Знаешь, Пит, - сказала она, - я думаю, тебе принадлежит рекорд по продолжительности телефонных разговоров.
   Она была в восторге от того, что историческое событие такого масштаба происходит в ее коттедже. В течение нескольких месяцев я пытался заручиться ее согласием, но она настаивала на том, что ее карьера отнимает слишком много времени, и что, честно говоря, не уверена, что готова к пожизненным обязательствам. Я ей нравился и так далее, но всю жизнь гонялся за НЛО. Или что-то в этом роде. Но после той ночи наши отношения уже никогда не были прежними.
   Поскольку мы ожидали, что ответ придет с большой задержкой, формальности между нами и приставами были лишними. Мужчину звали Освальд Грант, его партнершу - Констанца Джонс. Они быстро превратились в Оззи и Конни.
   Телеканал Фокс сообщил, что китайцы предложили возможность переговоров в надежде избежать войны. Не было никаких объяснений и, конечно, никаких предположений о том, что это как-то связано с передачами с Юпитера. Но комментаторы на различных каналах и в Интернете устроили настоящий праздник.
   И в конце концов мы получили ответ: - У меня нет имени. Я никогда им не пользовался. Нахожусь на Ганимеде, потому что меня сюда поместили. Я не могу передвигаться, поэтому подозреваю, что пробуду здесь еще долго.
   - Кто вас туда поместил? И с какой целью?
   Мы отправились за пиццей. Приставы не могли пить на службе, поэтому взяли кока-колу, а мы со Сьюзен опрокинули по паре кружек пива. К тому времени я был в праздничном настроении и не смог удержаться от того, чтобы не произнести тосты за президента Хокинса за его умелое управление ситуацией, за Сьюзен и Конни, самых прекрасных женщин на планете, и за Оззи, у которого, вероятно, есть вопрос, который он хотел бы задать нашему неназванному партнеру.
   - Да, - сказал он. - Спроси, знает ли он, что "Гиганты" будут делать в этом году.
  
   - Пит, меня поместили сюда ваши предки. Они хотели выяснить, есть ли разум где-нибудь еще во Вселенной. Они были такими же целеустремленными, как и ты. Кстати, я слышал твою радиопередачу - и мне понравилось.
   И вся конструкция рухнула. Это был обман. От начала и до конца это был розыгрыш.
   Журналисты смеялись до упаду. Но они не смогли объяснить, что происходит. Они взяли интервью у людей из НАСА и полудюжины обсерваторий. - Сигнал, - сказал Орин Майклс, директор Лоуэлл, группе журналистов Каррэнт TV, - исходит со стороны Юпитера. В этом нет никаких сомнений. Если это розыгрыш, то я не представляю, как с этим можно справиться.
   Для меня это было ужасное время. Сьюзан заверила меня, что все будет хорошо. Конни сказала, что никто не может меня винить. А Оззи просто сидел и качал головой. Самая безумная вещь, которую он когда-либо слышал.
   Я решил, неохотно, очень неохотно, отступить. Это разрушало мою карьеру. Я мог с этим смириться, но боялся, что когда дым рассеется, когда всплывет объяснение, это уничтожит и SETI. Я думал, что никто больше никогда не будет воспринимать нас всерьез.
   Посреди всего этого, расстроенный, разъяренный, опечаленный, я набрал номер Джавы. Сьюзан была со мной. Когда меня соединили и Джава ответил, я заколебался. И, наконец, я решился: - Пожалуйста, объясните, как мои предки могли иметь к этому какое-то отношение. Они были, по крайней мере, немного не в ладах с технологиями. Им нужна была лошадь, чтобы добраться до следующего города.
   Мы снова приготовились ждать.
  
   Звонила Коммаджер. - Они хотели, чтобы я сказала тебе, что у тебя все хорошо, но они бы предпочли, чтобы ты не распространялся о предках. Это безумие, и в конце концов мы все будем выглядеть глупо. Попытайся выяснить, какова его истинная цель. Нельзя же просто сидеть и делать то, что делает SETI. Без обид. Но ты понимаешь, что я имею в виду.
   - Хорошо, Маргарет, - сказал я. - Передайте президенту, что я скажу Джаве, что мы не верим ни единому его слову.
   - Да ладно тебе, Пит. Будь благоразумен.
   В течение следующего часа взорвалась еще пара бомб, одна в Каире, другая на севере Франции, в результате чего погибли десятки людей. В Палестине женщина заявила, что гордится своим сыном, который убил семнадцать человек, в том числе и себя, в иракской мечети. Появились новые свидетельства того, что северокорейцы снова продают ядерные технологии террористам.
   И, наконец, пришел еще один ответ.
   - Пит. - Голос стал менее угрожающим. - Это большая трагедия, что вы потеряли значительную часть своей собственной истории. Шестьдесят тысяч лет назад ваши предки жили в раю. На острове, расположенном в восточной части Атлантического океана недалеко от побережья Африки. Они любили свой дом и не предпринимали попыток проникнуть в отдаленные места, за исключением создания нескольких форпостов. У них были технологии, намного превосходящие те, которыми обладаете вы. И, пожалуйста, не думайте, что я имею в виду громоздкие космические аппараты, с которыми вы экспериментируете. И это не будет иметь никакого значения. Нет, они проникли в другие измерения. Когда они отправились на Ганимед, то прибыли своим ходом.
   - Они осмотрели Землю и нашли только хищников и обезьян. Ничто их не заинтересовало. Они хотели проникнуть дальше, за пределы своего обычного мира. И создали меня для достижения этой цели. Возможно, вам будет трудно это осознать, но я рассредоточен по всему локальному космосу. Я существую одновременно в семнадцати удаленных друг от друга точках Млечного Пути и двух в Андромеде. Места были выбраны таким образом, чтобы я мог прослушивать радиосигналы, которые, по мнению моих создателей, должны были стать отличительной чертой развитых цивилизаций.
  
   Орин Майклс, который сейчас дает интервью СиБиЭс, покачал головой. - Что бы это ни было, - сказал он, - очевидно, что оно либо лживое, либо ненормальное. Вероятно, последнее.
   - Почему вы так говорите, профессор? - спросил ведущий.
   - Потому что ни одно разумное существо не могло бы ожидать, что мы поверим в такую историю.
   Таково было общее мнение. Сьюзен посмотрела на меня и улыбнулась. Сделай решительный шаг, говорила она, не произнося слов. Что, черт возьми, ты можешь потерять?
   В ее словах был смысл.
   - Что случилось с этими людьми? - спросил я.
   На кабельном телевидении и в Интернете все сходились во мнении, что я скрылся в правительственной конспиративной квартире. Это дало Сьюзен повод улыбнуться. Оззи спросил, что, по моему мнению, происходит, и я признался, что понятия не имею. Но я не был счастлив. Я надеялся, что Джава обеспечит более четкое решение. - Тысячи лет назад ученые с Альтаира отправили меня сюда, чтобы я наблюдал за развитием цивилизации в вашем мире. Вы многого достигли, но мы хотим, чтобы вы перестали убивать друг друга.
   Это было бы идеально. Но вместо этого у нас на руках был сумасшедший. - Может быть, что бы это ни было, он слишком долго был один, - сказала Сьюзен.
   - Мне жаль. - Конни покачала головой. - Предположим, это правда, что он пролежал там тысячи лет? Как он мог просуществовать так долго?
   Коммаджер позвонила снова: - Пит, - сказала она, - мы собираемся все закрыть. Ситуация полностью вышла из-под контроля. Но мы обеспокоены тем, что эта штука, чем бы она ни была, будет продолжать посылать разрушительные сообщения. Однако мы не хотим, чтобы нас воспринимали как пытающихся замолчать это. Вы понимаете, о чем я говорю? Если вы видите возможность закончить разговор, воспользуйтесь ею. Может быть, просто поблагодарите и пожелайте всего наилучшего. Что-то, что звучало бы великодушно и говорило "прощай", но на самом деле не выражало бы это буквально. Хорошо?
  
   Следующее сообщение пришло после одиннадцати. - Питер, случился апокалипсис. Остров затонул без предупреждения. Я слышал все это, слышал рев моря, крики, отчаянные призывы о помощи. Затем все стихло. За исключением сторожевых постов. Они продолжали общаться друг с другом. Какое-то время. В конце концов они угасли.
   - Знаю, вам не захочется это слышать, но я нигде больше не слышал искусственных сигналов. За исключением двух случаев радиоизлучения с Земли. Из родного мира. Кроме них, тишина была ошеломляющей. Именно поэтому я связался с вами. Возможно, вы - это все, что есть на свете. Единственный разумный вид во Вселенной. Конечно, я не могу сказать этого наверняка. Но если это неправда, если есть другие, они настолько редки, настолько не распространены, что это вполне может быть правдой.
   - Я жил в этой полной тишине. Юпитер вращался вокруг своего далекого солнца. И я ждал. Задаваясь вопросом, что происходит дома. Выжил ли кто-нибудь. Я не могу описать свою радость, когда девять лет назад, девять юпитерианских лет, пришли первые сигналы. Столетие по вашему времени. Голоса с Земли. Я не мог в это поверить. Я был в восторге. Возродился. И с тех пор ваши передачи скрашивают мои часы.
   - Я с большой неохотой вмешался в ваши дела. И, честно говоря, в то, что вообще участвую в этом разговоре. Мои инструкции заключались в том, что, где бы я ни услышал сигнал, мне следовало хранить молчание.
   - Пожалуйста, не уничтожайте себя. Не исчезайте. Я не хочу снова остаться один. Вы - все, что у меня есть.
  
   Все это было давным-давно. После этого он замолчал.
   Я не утверждаю, что Голос на самом деле что-то изменил. Но, как мы все знаем, обе стороны в конце концов проявили разумную дипломатию, и американо-китайская конфронтация прекратилась. У нас все еще случаются войны, но они, как правило, происходят в отдаленных районах, где партизанские отряды борются за контроль над недвижимостью и ресурсами. Но сейчас они происходят реже. К сожалению, терроризм не покинул нас, но он несколько ослаб, и статистика по террористам-смертникам уменьшается с каждым годом.
   Десять лет назад экспедиция "Джава" сделала знаменитые снимки набора из восьми антенн и прямоугольной структуры на поверхности Ганимеда. И они запустили спутник вокруг этой планеты. Иногда мы видим роботов, обслуживающих антенны.
   Лишь немногие принимают то, что называется "объяснением Атлантиды". По общему мнению, некая межзвездная сила увидела, что мы в беде, и вмешалась, чтобы помочь. Они полагали, что наше знание об их присутствии помешает нашему развитию. Поэтому они придумали легенду для прикрытия.
   Некоторые, на самом деле многие, все еще думают, что это был Бог. Они указывают на такие термины, как "апокалипсис" и "рай", и советуют нам обратить внимание на Заповеди.
   В любом случае, мы не слышали Голос с тех пор, как состоялась первая серия обменов мнениями. Я не уверен, во что верить, но с нетерпением жду того дня, когда мы пошлем кого-нибудь постучать в его дверь.
   И что, как я думаю, мы обнаружим? Не могу не заметить, что несколько антенн направлены в нашу сторону.
  

ЯСНАЯ ПОЛНОЧЬ

  
   Пять башен безмолвно возвышались на фоне сгущающейся темноты.
   Сильви развешивала гирлянды на елке. Когда она была удовлетворена, то отступила на шаг и протянула руки. - Что ты об этом думаешь? - спросила она.
   Ее отец развешивал зелень, которую они принесли с улицы. Он упорно продолжал называть ее так, несмотря на то, что она была ярко-желтого цвета, цвета местного хлорофилла. Он очень серьезно относился к традиции. - Давай посмотрим, как это выглядит. - Он взял пульт дистанционного управления и нажал на него.
   Ничего не произошло. - Кажется, он не хочет работать.
   Она протянула руку к устройству. - Нам нужен новый. - Она открыла его, отключила неисправную цепь и вернула ему. - Попробуй еще раз.
   Лампочки замигали. Отец тоже загорелся. Он гордился ее умением обращаться с электронными устройствами. Она знала, что не так уж хороша в этом, но для него они все оставались загадкой.
   Она посмотрела мимо огней, через окно во всю стену, на башни. Они были суровыми и холодными, серо-коричневыми от многовекового воздействия солнечного света и ветра, вылепленными, как детские многоугольники, с которыми она играла много лет назад. Более или менее похоже на каменный дом, который они выбрали в качестве жилого помещения. Она представила себе эти башни, какими они, должно быть, были в дни своего расцвета, наполненные светом, возвышающиеся над городом, который теперь частично погребен под равниной.
   В коттедже пели рождественские гимны, а в задней комнате готовился тыквенный пирог.
   Ее отец наблюдал за ней. - Что случилось, милая?
   По всей равнине были разбросаны деревья. Поскольку на Капелле III не было смены времен года, они никогда не теряли своих широких плоских листьев и не меняли цвет. Они тоже были золотыми. Рождественские елки получились необычными, но мы сделали все, что могли.
   - Там так одиноко.
   Он проследил за ее взглядом, направленным на башни, и нахмурился. Она видела, что он не понял, что она имела в виду. - Да, - сказал он. - Так и есть.
   Возможно, это было просто из-за ее настроения. Календарь, который они вели, мало походил на земную модель: это был просто подсчет количества дней с момента высадки, разделенных на недели. В этом мире угол наклона оси составлял всего лишь долю градуса; следовательно, в нем, по сути, не было времен года. Не было декабря. И, как бы долго ни длилось время, не было ощущения, что проходят годы. Они праздновали новый год только потому, что кто-то заметил, что в Лондоне сегодня Рождество. Ее отец и его друзья всегда обсуждали, как капелланцы могли воспринимать время. Сильви этого не понимала, но взрослые любили порассуждать на эту тему.
   Как объяснил ей отец, существует только смена дня и ночи. Никаких времен года. И луны тоже. Эти люди были бы гораздо менее порабощены временем, чем мы. У них не будет ни дней рождения, ни лета, им никогда не исполнится двадцать один год. Сильви понимала это.
   Она также понимала, что Рождества не будет. И он рассмеялся в своей обычной деликатной манере. - Видишь, как тебе повезло.
   Никакого Рождества. Она посмотрела на редкие деревья и постепенно поднимающуюся в гору равнину и увидела, как солнечный свет золотит башни. Прошло столько лет с тех пор, как эти башни были построены. И это их первое Рождество.
   Они были уже стары, когда над Вифлеемом засияла звезда.
   Они стояли здесь, когда люди, которые впоследствии стали римлянами, приветствовали солнцестояние, приносили в свои хижины ветки и ягоды в качестве напоминания о приближении весны и праздновали это, даря друг другу подарки.
   Никто не знал, как выглядели их обитатели. Они давно исчезли. Не осталось ни записей, ни изображений. Должно быть, они умели летать, потому что в зданиях не было средств перемещения с одного этажа на другой. Ни лестниц. Ни шахт. Наружные двери имелись на всех уровнях. - Будь осторожна, - предупредил ее отец в тот единственный раз, когда привел ее в строение, которое они называли Гнездом, - там длинный спуск.
   У нее в спальне висела гравюра Марика "Капелланцы". На ней были изображены два великолепных орла-гуманоида, самец и самка, на вершине скалы на закате. Марик знал не больше, чем кто-либо другой, но Сильвия подумала, что он был близок к истине. - Они, должно быть, были похожи на орлов, папа, - сказала она, представляя, как бы выглядели эти существа, когда поднялись бы в небо.
   Генри Хардинг Клосс назвал их "Детьми света" в своем знаменитом стихотворении.
   Ее отец терпеливо улыбнулся. Она знала, что за этим последует. - С таким же успехом это могли быть летучие мыши, - сказал он. - Или газовые баллончики. Мы просто не знаем.
   Он повернулся, чтобы рассмотреть скромную стопку подарков под елкой. На Капелле III было не так много возможностей для рождественского шопинга. Следовательно, если подарков было немного, они, как правило, компенсировались тем, что были более личными. - Что это? - спросил он.
   Она изготовила для него кулон, выгравировав его имя, дату и надпись "Орлиное гнездо" на отполированном черном камне, который составлял его центральную часть. Ей хотелось огранить его в форме Гнезда, но для этого потребовался бы профессиональный ювелир. Кулон лежал в коробке, которую он взял рукой. - Ты не должен был смотреть, - сказала она.
   - Ой. - Он изобразил на лице разочарование, поднес сверток к уху и легонько потряс его. - Звякает.
   Она нахмурилась, забрала сверток у него и положила обратно под елку. - Как тебе не стыдно.
   - Я люблю подарки, - сказал он, надув губы.
   - Рождество - самое подходящее время для подарков. - Она склонила голову набок в кокетливой манере, которую приобрела недавно. Казалось, это очаровывало мужчин всех возрастов.
   - Да, это так. - Он обнял ее за плечи, и его голос стал серьезным. - Но я открою тебе секрет.
   - Какой? - спросила она, и ее глаза загорелись.
   - Я не знаю, есть ли на свете удовольствие, сравнимое с тем чувством, которое испытываешь, когда получаешь продуманный подарок от того, кого любишь. - Его взгляд был устремлен вдаль, и она знала, что он думает о ее матери, потерянной на эти шесть лет. Но это настроение быстро прошло, и он обнял ее.
   Это был хороший момент.
   - У меня есть идея, - сказала она.
   Ее отец опустился на стул. - Что это, любимая?
   - Я думала о рождественской вечеринке этим вечером.
   Он закинул ногу на ногу и заложил руки за голову. - Что насчет рождественской вечеринки?
   Они перегрузили свой общественный центр, который теперь был вынужден обслуживать гостей в две смены. Это было длинное одноэтажное здание, удобно расположенное недалеко от центра археологических раскопок. С прибытием "Эксетера" через несколько месяцев численность общины должна была увеличиться вдвое. И перспектива того, что на следующее Рождество все соберутся вместе, пугала.
   - Папа, в башнях есть пара довольно просторных помещений. Почему бы не перенести все туда?
   Он выглядел удивленным, и его улыбка стала жестче. - Ты имеешь в виду вечеринку? - Казалось, он с трудом верил, что она может говорить серьезно.
   - Конечно. Почему бы и нет?
   - Почему? С какой стати ты хочешь это сделать?
   Потому что там жили капелланцы. Потому что это способ отпраздновать то, почему мы здесь. Но она ответила только: - Потому что там много места.
   Он смягчился. - Это не сработает. Это хорошая идея, но мы действительно не можем этого сделать.
   Было почти физически больно думать о том, что сегодня ночью в доме капелланцев будет темно и холодно. Из всех ночей, когда это возможно. - Это будет несложно обустроить, - настаивала она. Для удобства исследователей уже были установлены обогреватели, так что холод не будет проблемой. Насколько она могла себе представить, нужно было всего лишь расставить столы и стулья, переставить спиртное и на скорую руку украсить помещение. Немного хлопот, но оно того стоило.
   - Думаю, что для этого потребуется много работы, Сильви. И уже поздно.
   Верхушки башен сверкали в лучах заходящего солнца.
   - Мы бы помогли. - Она знала, что ради такого дела ее друзья не остались бы в стороне. И перспектива света и тепла в древних зданиях ошеломила ее. Это было то, чего хотели бы жители Капеллы. - Пожалуйста, папа.
   Он улыбнулся той грустной улыбкой, как в плохую погоду, которая должна была означать, что это сложный вопрос, дело взрослых, которое лучше оставить в покое. - Мы действительно не можем поступить так, Сильви. Это было бы неправильно.
   - Разве это неправильно? Почему бы и нет?
   Он выглядел смущенным. Ее отец был худощавым мужчиной лет тридцати пяти. Он отличался официальными манерами и одеждой, что выделяло его из большинства коллег. Наблюдатель постарше заметил бы, что он, казалось, всегда говорил с расстояния. Его серые глаза были широко расставлены и, как правило, устремлены куда-то за плечо собеседника. В сочетании с постоянным чувством рассеянности, как будто его занимало что-то очень важное, они создавали впечатление, что он мог уделить слушателю лишь малую толику своего внимания. Ему было лучше с Сильви, которая была единственным человеком в мире, этом или любом другом, который, можно сказать, по-настоящему трогал его. Тем не менее, сейчас он обратил свой озабоченный взгляд на нее. - Потому что мы должны относиться с уважением к этим местам, Сильви. Не знаю, как это объяснить. Не уверен, что смогу выразить это словами, которые будут иметь смысл, но было бы просто дурным тоном устраивать вечеринку там. - Он посмотрел на башни. - Здесь есть люди, которые сочли бы это почти кощунственным. И я не уверен, что они были бы не правы.
   Сильви не могла представить, почему кто-то может возражать. И ей понравилась идея подарить капелланцам рождественскую елку. - У них никогда не было елки, папа. У них даже не было Рождества.
   - У нас есть елка вон там, в углу. Может быть, ты не заметила, любимая.
   - Это для нас, папа. Это должно быть так, чтобы все могли это видеть. Не думаю, что капелланцы были бы против.
   Он встал, и его тон перешел в режим окончания дискуссии. - Если бы они были поблизости, мы могли бы спросить их, Сильви.
  
   Он ушел, чтобы помочь с приготовлениями к сегодняшней вечеринке, и оставил ее мрачно разглядывать елку и башни.
   Всего их было пять, и назывались они, по непонятным для нее причинам, "Королева", "Гнездо", "Бриллиант", "Замок" и "Двор". Это были круглые здания, и при правильном освещении они напоминали шахматные фигуры. Дворец Королевы был увенчан пентхаусом, который, по мнению кого-то, должен был напоминать корону; стены Двора образовывали трехъярусное ограждение. Бриллиант был ограненным сооружением, зданием с множеством граней и углов. Сторона Гнезда, обращенная к городу, была отмечена широким открытым балконом. Самым коротким и широким из сооружений был Замок: он был примерно трехэтажным, с башенками, парапетами и зубчатой крышей.
   Сильви вышла на террасу.
   Она была очарована видением Марика: ей бы понравилось стоять рядом с орлом-самцом на его жердочке. На его жердочке. Она никому не сказала, даже своей лучшей подруге Джейми, но ей пришло в голову, что мальчики были бы намного интереснее, если бы у них были крылья. И с лазурно-голубым взглядом капелланцев, проникающим прямо в душу.
   Ее взгляд упал на балкон в верхней части Гнезда. Она представила себе орлов с картины, которые небрежно стояли на его краю, соприкасаясь крыльями, и смотрели на город.
   Небо затянуло облаками, в воздухе кружились снежинки.
   Пять башен были суровыми и пустыми. Давно заброшенными. Время от времени в ночи раздавались рождественские гимны, и было видно несколько огней. Их было больше, чем обычно. Некоторые люди уже направлялись к общественному центру. Несколько лет назад она заметила, что в это счастливейшее время года воспоминания о матери приобретают особую остроту. Она начала подозревать, что в Рождестве есть что-то такое, что обостряет все эмоции, и не только приятные. Что-то, что говорило ей о большем, чем просто уважение к другим, а скорее, казалось, проникало в самую глубину ее души. Вот кто ты есть. Вот что ушло.
   Больше всего на свете она хотела внушить доверие жителям Капеллы. Она хотела связать свое существование с ними.
   За Гнездом, в сгущающейся темноте, виднелись невысокие холмы.
   - Сильви? Ты уходишь? - Эван и Лана Калпеппер стояли в воротах. Оба были плотно закутаны в толстые куртки. Сегодня было прохладно, но не настолько.
   - Через несколько минут, - ответила она. - Увидимся там.
   - Красивые гирлянды, - прощебетала Лана. Ее отец воткнул несколько гирлянд в золотой куст, который в их сиянии казался ярко-фиолетовым.
   - Спасибо, - сказала Сильви.
   Они помахали друг другу и поплелись прочь.
   На другой стороне улицы Стюарты нашли надувного Санта-Клауса, который теперь стоял у них во дворе. Они готовились к вечеринке. Сильви видела, как они ходят по дому.
   Она почувствовала себя одинокой.
   В Гнезде было серо и мрачно.
   Балкон выглядел так, словно был создан для торжеств.
   Она уставилась на него. Ветерок стих, и ночь была очень тихой. За окном, выходящим на улицу, сияла ее елка.
   Она сунула руку в карман и достала пульт дистанционного управления. На верхушке елки была белая звезда. С ее ветвей свисали маленькие олени, голубые шары, Санта-Клаусы ручной работы и золотые лозы. Огни на елке были яркими и веселыми. Некоторые из них представляли собой мерцающие лампочки, которые можно было заставить мигать, а другие были шарами, которые горели прекрасным ровным светом. В конечном итоге их использовали для обозначения дорожек в мертвом городе.
   Она направила пульт дистанционного управления на дерево и нажала на него. Свет погас.
   Она вошла внутрь и остановилась, глядя на дерево. Без освещения оно казалось почти заброшенным. Странно, что свет так много значит. Она просунула руку сквозь ветви, ухватилась за ствол и подняла его.
   Дерево оторвалось от пола.
   Неплохо. Оно было тяжелым, но не настолько, чтобы она не смогла с ним справиться.
   Она поставила его обратно. Ее немного напугало осознание того, что то, о чем она думала, может быть сделано на самом деле. Возможно, сегодня вечером света у нее не будет столько, но его будет достаточно.
  
   Она отправилась на склад и набрала около сорока метров троса. К счастью, для маленького сообщества воровство было в новинку, и не требовалось никаких замков или систем безопасности. Затем она вернулась домой, ловя на себе недоуменные взгляды Ямото и Холманов.
   Ее первой задачей было обвязать елку, не повредив украшения. Она работала аккуратно и, когда осталась довольна, положила ее на бок. Из нее выпал северный олень. Она сняла и сложила подставку и отсоединила батарейку. Подняла оленя и положила его вместе с подставкой, батарейкой и пультом дистанционного управления в сумку. Что забыла взять? Фонарь. Пришлось немного покопаться, но она нашла его в винном шкафу. Пристегнула его к запястью, надела куртку и перекинула сумку через плечо.
   Она протащила елку через все здание, потеряв при этом несколько украшений. Елка была скорее неудобной, чем тяжелой. Что ж, и весила она тоже немало. Она подумала о том, чтобы позвать на помощь. Джейми это понравилось бы.
   Но если это того стоило, то лучше сделать это в одиночку. Она вытащила елку из задней двери и положила ее на заднее сиденье ровера. Ключи были в машине. Она завела двигатель, чтобы дать время кабине прогреться, и вернулась со своей сумкой за упавшими украшениями.
   Снегопад прекратился, и на небе появилось несколько звезд. Ночь обещала быть чудесной.
   Она включила фары, подняла ровер с площадки и выехала на равнину.
   Заросли мясистых золотистых растений и длинные неровные ряды живой изгороди прогибались под подъемными вентиляторами. Растения были похожи на кактусы. Их конечности вытянулись, как у людей, застывших в испуганных позах.
   Она пересекла длинные земляные канавы. Свет ее фар заиграл на одиноких стенах, арках и полоске древней дороги. Позади нее поднимались облака пыли, скрывая город.
   Ночь была относительно тихой.
   Башни приближались. Она миновала скопление хозяйственных построек на вершине шахты, которая служила входом в нижний город, и обогнула основание Замка.
   Вблизи башни утратили свою воздушность: звездный свет рассеивался в камне.
   Она скользнула мимо Бриллианта. В те дни, когда его многогранную поверхность полировали и ухаживали за ней, множество звезд сверкало бы на ней под тысячами углов. Теперь, конечно, он просто лежал безмолвный и темный.
   За ним возвышалось Гнездо.
   Сильвия проплыла под серыми стенами и посадила на землю машину на воздушной подушке.
   Балкон оказался дальше, чем она помнила.
   Несколько минут назад из ее гостиной до него было легко добраться. Она знала, что он находится на пятом этаже, но, возможно, переоценила свою смелость.
   Она вышла на траву и задумалась. Это было бы безопасное восхождение. Все, что от нее требовалось, - это сохранять самообладание. А если стало бы слишком страшно, она просто ушла бы. Ничего жуткого.
   Здание окружала сеть трапов. Все они были не выше этажа и соединяли между собой пандусы, которые были установлены так, чтобы предотвратить любое падение неосторожного человека. Это напомнило ей Гулливера, привязанного пигмеями.
   Сильвия видела рисунки, на которых было изображено возвышавшееся над городом воздушное Гнездо, каким оно выглядело во времена капелланцев. Это был великолепный составной обелиск, с дверями и окнами, выходящими во все стороны. Из уцелевшей части здания выступали фронтоны и карнизы, а также крокеты, шпили и арки. В верхней части здание сужалось до разрушенной шахты. Недостающий фрагмент так и не был восстановлен. Ее отец думал, что это была антенна, хотя Сильви знала, что некоторые считали, будто она также служила причалом для дирижабля. Ей понравилась эта идея.
   Она выбрала маршрут, по которому собиралась идти. Поднялась по трапу, который был прямо перед ней, на второй этаж, затем сделала несколько шагов налево и поднялась на третий этаж. Затем снова налево. На четвертом этаже ей пришлось бы обогнуть угол здания. Это произошло потому, что балкон, который был ее целью, проходил полностью через весь фасад (если предположить, что это был фасад; никто точно не знал, и он был назван так просто потому, что выходил на город) и выступал слишком далеко. Трап привел бы восходителей под углом к очень длинному обрыву.
   Она аккуратно положила дерево у подножия трапа и привязала к нему трос, закрепив его сверху и снизу. Удовлетворившись, уложила рядом примерно шесть метров троса и перекинула остаток через плечо. Затем начала подниматься. 
   Преодолев первые несколько ступенек, она остановилась. Передвигалась медленно и неуклюже. Ей требовалась одна рука, чтобы не дать сумке соскользнуть с плеча, другая - отодвигать свисающий трос, чтобы не запутаться в нем, и еще две для подъема по трапу. Она рассчитывала оказаться на балконе через десять минут. Но так быстро не получится.
   На втором этаже она была выше верхушек деревьев. Город, до которого оставалось меньше километра, выглядел теплым и манящим. Даже на таком расстоянии ветер доносил до нее обрывки рождественской музыки. Она подозревала, что ее отец, должно быть, гадает, где она.
   Ширина пандусов составляла примерно два метра, этого было достаточно, чтобы по ним могли проехать тележки, которые исследователи использовали для перемещения артефактов. По краям пандусов были установлены поручни.
   Там был открытый дверной проем. Сама дверь давно слетела с петель. Как и большая часть здания, она была сделана из полимерного пластика и практически не поддавалась разрушению. Кто-то поднял ее и прислонил к стене. Она вытянула запястье и направила луч в глубь коридора.
   Несмотря на тяжесть общей конструкции и тот факт, что украшения или предметы мебели почти не сохранились, в коридоре все равно ощущалось неземное происхождение. Он был заметно больше в ширину, чем в высоту, что совершенно не походило на относительные пропорции проходов в земных зданиях. Неужели он был спроектирован таким образом, чтобы его обитатели могли расправить крылья? Эта мысль вызвала улыбку и дрожь возбуждения. Полы были покрыты коврами, хотя никто не смог бы восстановить их узор или переплетение. Они также были неровными и поднимались посередине, что затрудняло ходьбу. Не предназначены для людей. Она задумалась, отдавались ли когда-нибудь в этих коридорах шаги эхом.
   Сильвия выглянула из-за стены на свое дерево и размотала еще троса, чтобы подняться на следующий этаж. Затем начала подниматься снова. Внешняя стена была неровной, изъеденной коррозией, с царапинами. Отец сказал ей, что здания простоят еще столько же, сколько и до них. Рассчитывали ли люди, возводившие это сооружение, пробыть здесь так долго? Хотели ли они что-то оставить после себя?
   "Да", - подумала она. Это было бы ужасно - жить и умереть. И не оставить никаких следов своей кончины. Ей казалось, что кто-то из капелланцев в какой-то момент задумался бы о прошедших веках и понял, что она придет.
   Приветствую тебя, юная леди из Лондона.
   Она забралась довольно высоко. А трап казался безнадежно узким.
   Ветер трепал ее волосы, бросая их в глаза. У трапа на третьем уровне она завязала их сзади.
   Темнота лилась из окон и дверных проемов. На этот раз она не освещала здание фонарем. Это место напоминало церковь. Возможно, ее отец был прав, возможно, это было неподходящее место для рождественской вечеринки.
   На четвертом этаже она стояла под балконом. Он был слегка изогнут, относительно узкий по бокам и более широкий к центру. Он был достаточно широк, чтобы играть в теннис, если не опасаться резкого падения вдоль линии разлома. Конструкцию поддерживала сеть подпорок. Некоторые из них были достаточно низкими, чтобы до них можно было дотронуться.
   Она дошла до угла, повернула и поднялась по последнему трапу.
   У нее начали болеть руки и плечи. Поднимаясь, она недоумевала по этому поводу, радуясь любому способу отвлечься от пустоты, за которую цеплялась. Ее дыхание стало неровным, и она крепко держалась за перекладины. Возможно, это и было причиной ее боли.
   Пандус на пятом этаже не имел прямого доступа к балкону. Он заканчивался всего в паре метров от него, но ничто не мешало ей перепрыгнуть через него. Единственным препятствием были узкие перила вокруг ее собственного насеста. Это был прыжок, который она легко могла совершить. На земле. Но не здесь, наверху. Нет, спасибо.
   Вход в здание находился всего в нескольких метрах от нее. Она намеревалась воспользоваться им и выйти на балкон. В целости и сохранности. Затем она втащила бы свое дерево. Но возникла проблема: у нее не хватало троса, чтобы протащить его через здание.
   Она подумала, не поднять ли его на пандус, где она сейчас стояла. Но дерево находилось за углом и не в том месте. Его проволокло бы метров тридцать.
   Нет: ей нужно было протянуть оставшийся трос, около десяти метров, через открытое пространство.
   Она могла бы попробовать бросить его. Сняла петлю с плеча и положила ее на пандус. Та начала соскальзывать с края. Слишком большой вес.
   Она могла бы прыгнуть.
   Могла бы и мозги использовать. Ей нужен был груз. Поблизости должно было быть что-то, что могло бы пригодиться. Возможно, какие-нибудь обломки.
   Она осмотрела пандус, все комнаты, которые выходили на эту сторону здания, и пару проходов. Единственным подвижным предметом была еще одна дверь, приставленная к стене. Она не смогла бы перебросить ее через все пространство.
   Что еще?
   Свою сумку. Она достала ее содержимое, сняла куртку и ботинки и запихнула их внутрь. Закончив, обмотала сумку несколькими витками троса и положила ее на пол. Удовлетворенная, она подошла к перилам, посмотрела на изящный изгиб старинного балкона и сделала одно или два пробных движения правой рукой. Затем запустила сумку.
   Та проплыла над пропастью, оставляя за собой серебристый след, подпрыгнула и покатилась к краю, в то время как ее сердце затрепетало. И остановилась.
   Довольная собой, Сильви поспешила в коридор. Было холодно. Воздух был холодным, а пол, по которому она ступала, холодил ее ноги в чулках. Когда коридор повернул, она вошла в анфиладу комнат и через окно увидела балкон.
   Перед ней расстилалась эспланада, внутренний двор без стен. Мелкая пыль, скопившаяся на нем, искрилась в свете звезд. Она не видела следов, но днем было достаточно ветра, чтобы стереть все следы, оставленные исследователями.
   Рифленые колонны были беспорядочно разбросаны по всей площади. Конструкция колонн была странной: они были не целыми, а представляли собой лишь фрагменты, ломтики, похожие на куски пирога, у которых, казалось, были срезаны верхушки. Некоторые из них были плоскими поперек, другие - с острыми углами. Только одна из них была выше Сильви, и то не более чем на ширину ладони. Они ни на что не опирались.
   Она перекинула ногу через подоконник.
   Край пандуса, на котором она стояла, был справа от нее. Сумка и трос лежали там, где упали. Она вылезла через окно и подобрала их.
   Затем повернулась лицом к Гнезду.
   Балкон был обрамлен высокими тройными дверями, но, в несимметричном стиле капелланцев, они располагались правее центра. Теперь все двери и окна смотрели на нее, черные и незащищенные. Когда-то здесь было стекло.
   И свет.
   И музыка? Знали ли эти люди музыку? Как бы она звучала? Как грустно думать, что, чем бы это ни было, теперь это ушло, потеряно навсегда.
   И все же Гнездо не казалось мертвым местом. Как, например, кладбища. Или обращающийся вокруг Денеба инопланетный космический корабль "Антиква", происхождение которого неизвестно, а мумифицированный экипаж все еще находится на своих местах. Нет: может быть, капелланцы исчезли так давно, что от них не осталось и следа, и поэтому это всего лишь груда камня и пластика. Или, может быть, это место полностью выполнило свое предназначение, а его строители прожили свою жизнь и двинулись дальше, и больше ничего нельзя было ожидать.
   Она улыбнулась. Здесь, наверху, было жутковато. Трудно было не смотреть на безмолвные проемы, не подозревать, что, как только она отвернется, внутри начнется движение.
   Нужная ей полуколонна находилась в десяти шагах от края. Ее верхушка была наклонена примерно под тридцать градусов и доходила ей до пояса. Она сняла трос с плеча, прикинула слабину и закрепила на полуколонне. Затем начала поднимать дерево. Это оказалось не так тяжело, как она опасалась. Она тянула его к себе, переставляя руку за рукой.
   Случайные порывы ветра чуть не сбивали ее с ног. И время от времени до нее доносились обрывки песни. Она могла видеть огни и случайное движение на улицах.
   На что это было похоже, когда город Капеллы раскинулся на равнине, где реки света текли по ночному пейзажу, а звезды были холодными и яркими? И местные жители стояли или проплывали над этим балконом? На этом балконе не было защитной стены. На самом деле, по мере приближения к краю его дно слегка опускалось, как бы обеспечивая разбег в пустоту.
   Стартовая площадка.
   При подъеме елка сломала пару веток и потеряла пару украшений. Но в остальном была в хорошем состоянии. Но когда Сильви развязала удерживающие витки, большие желтые ветви раскрылись, а олени и голубые шары выглядели относительно целыми. Она поправила звезду и установила елку на подставку.
   Порыв ветра чуть не вырвал дерево у нее из рук. Итак, она выбрала место, где ее было бы видно из города, но при этом можно было закрепить между тремя столбиками. Она аккуратно привязала ее на месте, распушила ветки и поправила украшения. Убедившись, что все в порядке, она вставила батарейку и взяла пульт дистанционного управления.
   Сильви снова посмотрела на темный фасад здания.
   Если кто-нибудь смотрит, пусть поздравят с Рождеством.
   Она нажала на кнопку, и зажегся свет.
   Елка была великолепна: ее мягкое сияние разливалось по балкону.
   Она выбралась из здания и проверила пульт дистанционного управления. Он выключил свет. Красиво. У них должен быть свет в течение нескольких ночей, прежде чем сядет батарейка. Она снова включила свет, хлопнула в ладоши и увидела, как чужой город, сверкающий в безлунную ночь, простирается до горизонта. И почувствовала, как ветер засасывает ее, тянет вперед. Он шептал ей в крылья и мог бы поднять ее к звездам.
   Она почувствовала, что скользит в ночи, оседлав порыв прохладного воздуха, огибающий Королеву.
  
   На полпути к городу она встретила своего отца. С ним были Джерри Хаскин, Милли Мичел, Клем Сангмейстер и еще двое или трое человек. Они спешили к Гнезду. Но остановились, и отец схватил ее за руку, выражая свое облегчение. - Ты в порядке, Сильви?
   - Да, я в порядке. Почему ты спрашиваешь?
   Они все посмотрели на елку, сверкающую на фоне звезд. - Ты серьезно? - спросил он, посмотрев на нее сверху вниз. Облегчение сменилось суровостью, которую она редко видела. - Я же говорил тебе не делать это.
   - Выглядит великолепно, - сказал Клем.
   Папа нахмурился, но Клем улыбнулся в ответ. - Это прекрасно.
   Двое других сделали вид, что поднимают бокалы за это.
   - Счастливого Рождества, - сказала Милли.
   Ее отец заверил всех, что с ней поступят должным образом. Но он испытал слишком большое облегчение, чтобы долго сердиться. Тем не менее, был явно раздосадован тем, что она не подчинилась его желанию. - Ты будешь наказана, юная леди, - сказал он.
   - Прости, папа. - Все остальные улыбались ей. И, наконец, ее отец присоединился к толпе. - Только не делай больше ничего подобного, - сказал он. - Больше так не делай.
   - Хорошо.
   - Сильви, - спросил Джерри, - зачем ты это сделала?
   - Я не уверена, - сказала она. - Я думала, капелланцам нужна елка. - Она чуть не захихикала.
   - Понимаю. - Папа снова нахмурился. - Ты могла погибнуть.
   - Я была осторожна. - Здесь, по крайней мере, ее совесть была чиста. - Я не хотела рисковать.
   - Что ж, надеюсь, ты довольна. - Он испустил долгий, глубокий вздох. - Не знаю, что мне с тобой делать.
  
   Только взрослые, которым обычно не хватает чувства волшебства и воображения, могут спокойно спать в эту ночь. Сильви беспокойно ворочалась, прислушиваясь к шагам отца внизу, к завыванию ветра за стеной дома. Снаружи время от времени доносились голоса. Припозднившиеся гуляки расходились по домам.
   За несколько минут до полуночи она приподнялась на подушках, чтобы видеть вершину Гнезда. И тут ей пришло в голову, что на Капеллу III наконец-то пришло Рождество.
  

ПОТЕРЯННОЕ УРАВНЕНИЕ

  
   Эмиль Колер был парнем, который много смеялся, ухаживал за женщинами, в целом наслаждался жизнью, а в свободное время защитил докторскую диссертацию по физике. Но в тот пасмурный день, входя в лондонское кафе с портфелем в руках, он не выглядел счастливым. Мы не виделись с тех пор, как он уехал из Балтимора на преподавательскую работу в Брюнельский университет. - Генри, - сказал он, - рад тебя видеть. - Мы пожали друг другу руки, и он опустился в кресло. - Сколько времени прошло?
   - Около четырех лет.
   - Что ж, вижу, ты продвигаешься вперед. Поздравляю. - Он порылся в портфеле и достал экземпляр моей новой книги "Философия Фридриха Ницше". Я все еще пытался забыть свой предыдущий труд, неудачный анализ Джорджа Бернарда Шоу, который разошелся тиражом около пятидесяти экземпляров. Я говорил о Шоу много хорошего, но, видимо, даже ему это не понравилось.
   Он поднял книгу, чтобы посетитель, сидящий напротив нас, мог полюбоваться ею. - Не мог бы ты оставить на ней свой автограф?
   Я старался выглядеть скромным. - Конечно. - Я надписал ее для Эмиля, человека с изысканным вкусом, и подписал.
   - Как ты познакомился с немецкой философией? - спросил он.
   - Производство сигар может завести на странные пути. - Это был семейный бизнес. - В любом случае, я тоже рад тебя видеть, Эмиль.
   - Ты все еще работаешь в "Сан"?
   - Я воскресный редактор.
   - Прекрасно. Я всегда знал, что ты много чего добьешься.
   - Как жизнь в Брюнеле?
   - Лучше и быть не может, Генри. Не думаю, что я когда-либо осознавал, насколько мне понравится преподавать физику. - Он взял меню, но, казалось, не обратил на него особого внимания. - Ты сказал, что в эту поездку тоже собираешься в Германию?
   - Да. На следующей неделе.
   - Ты не зайдешь поздороваться с ним? С Ницше?
   - Он умер несколько лет назад.
   - Мне жаль это слышать. - Он еще не закрыл портфель. И я заметил растерянность в его глазах. - Почему бы тебе не прийти ко мне сегодня вечером, Генри? На ужин. Там будет Элиза.
   Я понятия не имел, кто такая Элиза. - Я бы с удовольствием, - сказал я. - Но у меня есть предварительные обязательства. Сегодня вечером доктор Ватсон выступит с выпускной речью в Лондонском столичном университете. Я собираюсь написать об этом статью.
   - Доктор Ватсон? Тот самый доктор Ватсон?
   - Да. Тебе интересно? Ты бы хотел пойти?
   - В самом деле? Ты можешь это устроить?
   - Конечно. Никаких проблем. Самое меньшее, что я могу сделать для своего коллеги, выпускника Балтиморского политехнического института.
   Он рассмеялся. - Во сколько?
   - В шесть часов. Будешь там?
   - О, да. Безусловно. Ни за что не пропустил бы это.
   - Отлично. Я и не знал, что ты поклонник Холмса.
   - Разве не все на планете такие же? - Он все еще держал портфель открытым.
   - А теперь, почему бы тебе не рассказать мне, что у тебя на уме?
   На мгновение он выглядел озадаченным. - Ничего. Я в порядке. Никаких проблем.
   - Позволь мне сформулировать это по-другому. Что еще в портфеле?
   Он неуверенно улыбнулся. - Ты часом не работаешь с мистером Холмсом? - Он достал пару записных книжек. - Помнишь, когда я уезжал из дома, то сказал тебе, что приеду сюда, чтобы провести некоторое время с родственниками?
   Эмиль никогда не знал своей матери, а его отец умер, когда он учился в Политехе. - Я помню, ты что-то говорил о двоюродном брате. Его звали Эрл, верно?
   - Это был Стив. - Его губы сжались. - Стив Эддингтон. Он умер, когда я был в пути сюда.
   - Мне жаль, - сказал я. - Что случилось?
   Подошел официант. Мы оба заказали рыбу с жареной картошкой. Когда снова остались одни, Эмиль продолжил: - Инсульт. Ему было всего тридцать два. Никто не ожидал, что это случится. Он был профессором Городского университета. Однажды вечером он возвращался домой, но, когда приехала карета, его нашли в обмороке. Через несколько часов он скончался в больнице.
   - Жаль. Он ведь тоже был физиком, не так ли?
   - Да. Именно он заинтересовал меня этой областью. Это было до того, как моя семья переехала в Штаты. - У Эмиля были светлые волосы и приветливые голубые глаза. Но они стали напряженными.
   - Так что происходит?
   Он поставил локти на стол, сложил руки на груди и оперся на них подбородком. - Ты знаешь, кто такой Эйнштейн?
   - Швейцарский патентный поверенный, который опубликовал что-то об относительности?
   - Да. Ты знаком с уравнением, к которому он пришел?
   - Не совсем. Наверное, мне не стоит признаваться в этом, Эмиль, но я никогда особо не интересовался физикой.
   - Насколько я могу судить, Стив был первым, кто занялся исследованиями в области теории относительности. - Он открыл один из блокнотов на странице, которая была загнута, чтобы ему было легче ее найти, и передал ее мне. - Это работы Стива. - Страница была покрыта цифрами, символами и непонятными терминами, которые мне ничего не говорили. Единственное, что я узнал, - это имя Ньютона, за которым следовала пара восклицательных знаков. Он указал на строчку внизу. E=c2m. - Узнаешь это?
   - Не совсем.
   - Это уравнение Эйнштейна. Стив расставил символы скорости света и массы в обратном порядке, но это не имеет значения.
   - Так в чем же смысл, Эмиль?
   - Это центральное положение в работе Эйнштейна. Можно заставить частицы выделять значительное количество энергии. В этом суть, Генри.
   - То есть ты хочешь сказать, что твой двоюродный брат интересовался тем же, чем занимался Эйнштейн. Почему это имеет значение?
   - Генри, он опередил Эйнштейна. Все эти материалы датированы 1902 и 1903 годами. Но он никому об этом не рассказывал. - Он глубоко вздохнул. - Стив вывел формулу на два года раньше Эйнштейна. - Начинался дождь. Мимо прогрохотал автобус. Я его не видел, но он вызвал много шума и напомнил мне, что где-то рядом существует реальный мир. - Генри, мы говорим о крупнейшем научном прорыве со времен Дарвина.
   - Хорошо, - сказал я. - Так почему же он никому не сказал?
  
   Когда Ватсон, опираясь на трость, появился на сцене, он слегка прихрамывал, вероятно, из-за ранения, полученного во время второй афганской войны. Но поднялся на сцену и занял свое место за трибуной без посторонней помощи. Аплодисменты были оглушительными, и я подумал, что, может быть, мне стоит отложить философию в сторону и начать писать криминальные романы. Он подождал, пока шум утихнет. Когда это произошло, поблагодарил свою аудиторию голосом, который разнесся по всему залу, - удачное качество в эпоху, когда микрофонов еще было немного. Поздравил их с этой "важной вехой в нашей жизни" и продолжил разговор о достижении успеха. - Очень важно, - сказал он, - научиться верить в себя. Большинство из нас недооценивают свои способности. Авторитетные люди - родители, учителя, врачи - всегда указывают нам, что мы делаем неправильно. "Не трогай это, ты сломаешь". Мы хотим как лучше, но через некоторое время люди начинают верить в то, что слышат.
   - Знайте, что образование не заканчивается с окончанием школы. Будьте непредвзяты. Не думайте, что позиция верна только потому, что вы в нее верите. Следуйте фактам. Если они ведут в другом направлении, будьте готовы внести коррективы. Ошибаться - это нормально. Просто не упорствуйте в этом. Это и есть определение глупости.
   Когда он закончил, ему аплодировали стоя. Он поклонился, зал затих, и он начал отходить от трибуны. Внезапно он обернулся. - Кстати, чуть не забыл. Сегодня вечером со мной пришел мой старый друг, и я думаю, вам было бы приятно познакомиться с ним. - Он посмотрел в зал. - А, вот и он. Сэр, не могли бы вы подняться на сцену на минутку, пожалуйста?
   Все в здании, должно быть, знали, кто этот друг. Он сидел примерно в трех рядах от них, у прохода. Не успел он даже встать, как зал взорвался. Он добрался до прохода, прошел в переднюю часть зала и поднялся по полудюжине ступенек на сцену. Поклонился в ответ на продолжающиеся аплодисменты и подождал, пока Ватсон успокоит всех. - Леди и джентльмены, - сказал доктор, - я хотел бы представить вам мистера Шерлока Холмса.
   Это вызвало еще один раскат грома. Холмс оглядел переполненный зал и подождал, пока шум утихнет. - Спасибо, - сказал он. - Для меня большая честь находиться здесь с выпуском 1908 года. Я не перестаю удивляться, до чего вы доживете в столетии, которое обещает такой огромный прогресс.
  
   Когда все закончилось и студенты должны были выходить со своими дипломами, они вместо этого столпились вокруг знаменитой пары, пока сопровождали их в конференц-зал, где уже ждали журналисты. Когда мы с Эмилем предъявили свои пропуска и вошли, к ним посыпались вопросы. - Мы больше не видели ваших работ о мистере Холмсе почти четыре года. Все закончилось, доктор?
   - Вы имеете в виду писательство? - спросил Ватсон. - Сомневаюсь в этом. У меня до сих пор сохранились записи о многочисленных случаях. - Он улыбнулся. - Хорошо, я могу сказать вам, что скоро появятся еще два. "Любопытное дело в Вистерия-лодж" выйдет в конце лета. А - "Дело о планах Брюса-Партингтона" выйдет в декабре.
   Один из репортеров сжал кулак и сказал: - Замечательно.
   Поднялась рука. - Мистер Холмс, вы сейчас над чем-нибудь работаете?
   И еще одна: - Есть ли вероятность, что вы вернетесь после выхода на пенсию, мистер Холмс?
   - На вас нет охотничьей куртки, сэр? Это имеет какое-то значение?
   Он поднял руки и подождал, пока они успокоятся. - Джентльмены, - сказал он, - я прожил на свете слишком много лет, чтобы продолжать шататься по лондонским улицам. Я планирую обосноваться здесь и немного почитать.
   Вопросы продолжались около десяти минут, пока Ватсон, наконец, не поблагодарил всех и не сказал, что пора идти. Когда они с Холмсом направились к двери, Эмиль наклонился в мою сторону. - Ты не собираешься его кое о чем спросить?
   - Что у тебя на уме?
   Он закатил глаза. Охрана расчистила путь для двух гостей, но мы последовали за ними на улицу, дождались удобного случая и приблизились к ним, когда они направились через кампус. В конце концов, они заметили нас, и доктор нахмурился. - Могу я что-нибудь для вас сделать, джентльмены?
   - Меня зовут... - сказал я.
   Холмс закончил: - ...Генри Менкен.
   У меня отвисла челюсть. - Я и не подозревал, что так хорошо известен в Англии.
   - Я не уверен, кто вы, мистер Менкен. Но Ватсон сказал мне, что вы приедете, а ни один британец не наденет такую шляпу.
   - Он автор новой книги о Ницше, - сказал Ватсон.
   - Превосходно. - Холмс улыбнулся, как будто знал, кто такой Ницше.
   По выражению лица доктора можно было предположить, что он не обманулся. - Мистер Менкен также известный критик.
   - Что ж, Ватсон, полагаю, мы оба питаем слабость к критикам.
   Мы пожали друг другу руки, и я представил Эмиля, который выглядел ошеломленным. - Мне всегда нравилась ваша работа, доктор Ватсон, - сказал он. - Для меня большая честь познакомиться с вами обоими.
   Разговор продолжался в том же духе еще минуту или около того, пока Холмс не начал отвлекаться.
   Эмиль заколебался. - Прежде чем вы уйдете, сэр, я хотел бы узнать, могу ли я заручиться вашей помощью.
  
   Мы отправились в экипаже в кафе "Лунный свет", которое, по-видимому, было любимым местом Ватсона. Эмиль объяснил нам суть уравнения. Я ожидал, что Холмс отмахнется от всего этого, как от незначительного дела. Не было ни убийства, ни кражи, ни шантажа. В конце концов, он был, по сути, полицейским. С чего бы ему интересоваться этим вопросом?
   Но, к моему удивлению, он внимательно выслушал рассказ Эмиля, просмотрел записные книжки Эддингтона и, в конце концов, прижал кончики пальцев ко лбу и уставился в стол. - Он умер в 1904 году, за год до того, как теория Эйнштейна стала достоянием общественности, верно?
   - Да, сэр.
   - Вы тоже физик, профессор Колер? - Колер кивнул. - Вы говорили об этом с кем-нибудь из его коллег?
   - Был один, с которым он иногда работал. Томас Гордон. Я показал ему это, но он сказал, что ничего об этом не знает. На самом деле, он сказал, что невозможно, чтобы Стив мог выполнить это исследование. Он утверждал, что если бы тот работал над чем-то подобным, то что-нибудь сказал бы. Он подтвердил, что областью интересов Стива была теория элементарных частиц. Но не верил, что тот смог бы зайти так далеко.
   - Это была просто эмоциональная реакция? Или у него были конкретные возражения?
   - Он просто не думал, что Стив способен на такой прорыв.
   - Вы обсуждали что-нибудь из этого с его семьей? Друзьями? С кем-нибудь, кроме Гордона?
   - Я поговорил с его родителями. Он жил с ними. Они мои дядя и тетя.
   - И что они вам сказали?
   - Они сказали, что для них это было новостью.
   - Кто еще был в его жизни? Как насчет девушки?
   - Была одна. Эми Монро. Сейчас она замужем. Ее фамилия Дэниелс. - Он пожал плечами. - Она тоже ничего не знала. За пределами класса Стив, по-видимому, вел довольно замкнутый образ жизни. Он был предан своей работе и отгораживался от всех остальных.
   - Это, безусловно, любопытно. - Холмс еще раз просмотрел записные книжки, а затем вернул их обратно. - Итак, он зафиксировал открытие эпохи, но забыл кому-либо о нем рассказать. Это то, к чему мы клоним?
   - Да, мистер Холмс.
   - Откуда они взялись? - он просматривал записные книжки.
   - Его отец нашел их в его кабинете. Несколько недель назад. Они подумывали о том, чтобы избавиться от них, но решили сначала показать их мне. Спросили, могу ли я что-нибудь в них понять.
   - Вы проверили почерк?
   - Да. Он принадлежит Стиву.
   Мне стало скучно. Пошел дождь, и наблюдать за тем, как люди на улице спешат укрыться, было интереснее, чем разговаривать. - А почему, - спросил я, - нас это волнует? Итак, твой двоюродный брат первым придумал теорию относительности. И держал это при себе. Но в этом вопросе никто не разбирается. В чем разница? - Эмиль глубоко вздохнул. Он был разочарован во мне. - Я серьезно. Я понимаю, что ты чувствуешь себя обязанным своему кузену, но, кроме этого, какое это имеет значение?
   Эмиль пристально посмотрел на меня. - И это парень, который всегда говорит о реальности. И правде.
   - Иногда вопрос на самом деле не имеет значения, - сказал я. - Предположим, мы выяснили, что кто-то знал об эволюции до Дарвина? Или открыл электричество, когда Бену Франклину было три года. Какое это имело бы значение?
   Холмс, казалось, был сосредоточен на чем-то другом. Затем: - Но разве нам не было бы любопытно узнать, почему человек, который понял эволюцию до Дарвина, ничего не сказал?
   Наконец подошел официант, принял у нас заказы, сообщил о фирменном блюде и ушел. Ватсон наблюдал, как он возвращается на кухню. - Ответ простой, Холмс, - сказал он, не обращая внимания на стол. - Вы начинаете говорить об эволюции в прошлом веке, и у вас возникают проблемы с Церковью. Я подозреваю, что, к счастью, с этим покончено, но во времена Дарвина это было серьезной опасностью.
   - Не могу с этим поспорить, - сказал детектив, который, возможно, в реальной жизни был не так непогрешим, как в рассказах Ватсона. - Если эти документы действительны, есть ли какая-либо возможная причина, по которой Эддингтон хранил молчание?
   Эмиль разочарованно покачал головой. - Для меня это не имеет никакого смысла. - Он не сводил глаз с Холмса. - Могу я убедить вас разобраться в этом?
   - Должен признаться, это интересно, - сказал Холмс.
   - Могу я спросить, сколько будут стоить ваши услуги?
   - Давайте обсудим это позже, доктор Колер.
   - Ладно. Я просто хотел, чтобы вы поняли, что у меня нет значительных ресурсов.
   - Мне потребуется контактная информация. Родителей Эддингтона, Гордона и его девушки. Эми Дэниелс, кажется, вы говорили.
   - Я могу все предоставить сейчас.
   - Хорошо. Ватсон, мне понадобится ваша помощь в этом вопросе.
   Ватсон на мгновение растерялся. - Холмс, завтра я уезжаю в турне по Шотландии.
   - Ах да. Я совсем забыл.
   - Я могу помочь, - сказал Эмиль. - Просто скажите, чего вы хотите.
   - К сожалению, это не сработает.
   - Почему бы и нет, мистер Холмс?
   - Потому что вы уже говорили с этими людьми.
   - Почему это проблема?
   - Они дали вам несколько ответов. Это означает, что они будут склонны оставаться последовательными.
   - Вы предполагаете, что кто-то солгал мне?
   - Нет, вовсе нет. Но, возможно, они что-то приукрасили, забыли или преувеличили. Я хочу, чтобы они поняли, что им предстоит начать все сначала. - Эти напряженные глаза остановились на мне. - Мистер Менкен, у вас найдется свободный день или два?
   - Я был бы рад помочь, мистер Холмс. Но сомневаюсь, что из меня получился бы детектив.
   - В этом нет необходимости. Все, что мне нужно, - это ваше присутствие. Чтобы убедить всех, что они ведут спокойный разговор, а не участвуют в полицейской процедуре.
  
   Ватсон предложил приютить меня на ночь, но он уезжал ранним утренним поездом, так что это было бы неудобно. Однако мой отель находился по пути к нему домой, так что мы ехали вместе. Мы поговорили о погоде, и он спросил, какими писательскими проектами я был занят в то время. Я объяснил, что моя редакторская работа в Балтимор Сан не давала мне покоя. - Кстати, - добавил я, - у вас серьезный писательский талант, Джон. Собираетесь ли вы в какой-то момент выпускать что-то еще, кроме криминальных репортажей?
   Он поерзал на сиденье, пытаясь решить, расценивать ли это как комплимент. - Наверное, нет, Генри. Они очень популярны, и я зарабатываю гораздо больше денег, чем когда-либо получал, работая врачом.
   - Но, - сказал я, - через двадцать лет эти истории закончатся, Шерлок Холмс будет забыт, и, если направление не изменится, то и вы тоже. Мы оба знаем, что дело не только в деньгах. Возможно, вы подумывали о том, чтобы написать несколько исторических романов? В руках мастера они, как правило, сохраняются. "Война и мир" и "Повесть о двух городах" никогда не устареют.
   - Спасибо за поддержку, Генри. Но я подозреваю, что никто никогда не спутает меня с Толстым или Диккенсом.
  
   Стив Эддингтон был выходцем из богатой семьи. Его родители, Джордж и Эмма, жили на вилле на Олд-стрит, в районе, заросшем деревьями и высотными зданиями. Холмс попросил кучера подождать. Мы вышли из кареты, прошли через ворота, поднялись по полудюжине ступенек на веранду и позвонили в колокольчик.
   Дверь открыл невысокий, крепко сбитый мужчина с копной седых волос и глазами, в которых отражалась боль. - Мистер Холмс? - спросил он, не зная, кто из нас ответит.
   - Да. Доброе утро, мистер Эддингтон. Это мой коллега Генри Менкен. Спасибо, что согласились встретиться с нами.
   - Это честь для меня, джентльмены. Проходите, пожалуйста. - Он подвел нас к дивану и пригласил сесть. Из соседней комнаты вошла женщина. - Моя жена, Эмма.
   Эмма была блондинкой. Она быстро улыбнулась, но тоже выглядела смущенной. Она сразу перешла к делу: - Мне всегда казалось, что в том, как умер Стив, было что-то странное. У него никогда не было проблем со здоровьем. Затем он сел в карету и через несколько часов умер. Скажите на милость, мистер Холмс, у вас есть новости?
   - Нет, нет, миссис Эддингтон. Ничего подобного. Такое случается. Иногда мы теряем людей без предупреждения. И, очевидно, без причины.
   - Тогда что, - спросила она, - привело вас сюда?
   Было очевидно, кто здесь главный. Еще один пример того, почему ни один мужчина, у которого есть хоть капля мозгов, никогда не должен жениться. Я устроился на диване. Прохладный ветерок дул на нас через открытые окна. Где-то снаружи кричали и смеялись дети. На журнальном столике стояли книги: "Джейн Эйр", "Дэвид Копперфилд" и собрание сочинений Шекспира. Стены украшало несколько произведений искусства. На одном из них был портрет довольно строгой пары, которая, похоже, никогда не смеялась. На другом был изображен пейзаж, горы и водопад, освещенные лунным светом.
   - Вероятно, записные книжки Стива, - сказал ее муж.
   - Совершенно верно. - Холмс опустился в кресло. - Все в порядке. Но ваш сын, похоже, намного опередил всех в своих исследованиях.
   - Я не удивлена, услышав это, - сказала Эмма.
   - Вы знаете, над чем он работал?
   - Сейчас знаем. Это было то же самое, что у Эйнштейна. Теория относительности.
   Джордж улыбнулся. - Ни один из нас не является ученым. Признаюсь, я понятия не имею, что такое теория относительности. - Он повернулся к жене. - Он когда-нибудь говорил с тобой об этом?
   Эмма покачала головой, и ее губы сжались. - Не совсем. Он думал, что мы недостаточно умны, чтобы понять, что он делает.
   - Он так и сказал?
   - Нет. Он никогда бы не сказал ничего подобного. Но было ясно, что он так думает.
   - Это нечестно, Эмма. Он несколько раз пытался это объяснить. Он говорил о частицах, свете и я не знаю, о чем еще. Мы так и не поняли, что он пытался сказать. Кроме того, что Исаака Ньютона нужно было пересмотреть. - Он улыбнулся, произнося это, но Эмма бросила на него сердитый взгляд. - Несправедливо винить его, - продолжил Джордж. - Это было выше нашего понимания. Или, по крайней мере, моего понимания.
   - Да, - сказала Эмма. - Думаю, ты прав.
   - Значит, вы ничего из этого не поняли, верно?
   - Только название, - сказал Джордж. - Теория элементарных частиц. Он изучал атомы. Или что-то в этом роде. Мы не знали, что это как-то связано с Эйнштейном, пока нам не рассказал Эмиль.
   Холмс излучал сочувствие. - Могу понять ваше разочарование. Я внимательно просмотрел некоторые новости об относительности и... - Он отмахнулся. - Боюсь, для меня это тоже слишком сложно.
   Эмма посмотрела в мою сторону. - Не принести ли вам, джентльмены, чего-нибудь выпить?
   - Для меня ничего, - сказал Холмс с любезной улыбкой. - Спасибо. Я должен сохранять ясность ума.
   - Это шутка? - спросил Джордж.
   Я выбрал пиво.
   Эмма встала и направилась на кухню.
   - Я никогда не шучу, - сказал Холмс. - Ваш сын в основном работал в университете?
   - Нет. В основном он работал здесь. - Джордж посмотрел на закрытую дверь, расположенную между двумя портретами. - Там. Это был его кабинет. - Он подошел к двери, открыл ее и вошел. Мы последовали за ним. Из широкого окна за дубовым письменным столом открывался вид на тщательно ухоженный сад. Пара книжных шкафов была заставлена томами в кожаных переплетах, а сбоку от письменного стола стояла классная доска. У окна висел портрет Галилея, а на приставном столике стояла фотография молодой пары в рамке.
   Холмс прошелся по полкам, просматривая названия книг. В основном это были книги о науке и философии. Затем он обратил внимание на фотографию. - Я полагаю, это ваш сын?
   - Да.
   Появилась Эмма с пивом и бокалами для всех, кроме детектива. Но остановилась, увидев нас в месте, которое, должно быть, считала священным. - Он был всем, что у нас было, - сказала она дрожащими губами.
   - Ему было всего тридцать два, - сказал Джордж.
   Эмма хотела сказать что-то еще, но остановилась, не решаясь заговорить.
   - Извините, - сказал Холмс. Он помог ей с подносом. - Не могу представить, как это, должно быть, больно.
   Эмма раздала пиво. Когда все успокоились, Холмс спросил, были ли найдены записные книжки в письменном столе.
   - В нижнем правом ящике, - сказал Джордж.
   - Есть ли здесь еще что-нибудь в виде заметок, документов или чего-то еще?
   Джордж покачал головой. - Нет. Ничего. - Он указал на классную доску. - Большую часть времени он использовал ее.
   Холмс посмотрел на фотографию. - Эта женщина - Эми Монро?
   Эмма кивнула. - Да. Они были помолвлены.
   - Хотя и не помню, когда это было сделано, - сказал Джордж.
   - Когда это было?
   - По-моему, в 1903 году.
   Они стояли на веранде в лучах теплого летнего дня, поднимая бокалы и провозглашая тосты друг за друга. Эми была прекрасна. Каштановые волосы и идеальные черты лица. На ней было светлое платье с темным воротником. Пиджак Стива был перекинут через перила. Они смеялись и, очевидно, были влюблены друг в друга.
   - Что они празднуют? - спросил Холмс.
   Джордж и Эмма посмотрели друг на друга и покачали головами. Оба выглядели расстроенными. - Я не уверен. Он кое-что понял, но не очень-то старался объяснить нам это.
   Мы вышли из кабинета, и Джордж закрыл дверь. - Мистер Эддингтон, - сказал Холмс, - вы заметили какие-нибудь изменения в поведении Стива после того, как была сделана фотография? Он стал, скажем, менее доступным?
   Джордж рассмеялся. - Он никогда не был особенно доступен.
   - Что-то было, - сказала Эмма. - Но не могу представить, чтобы это имело какое-то значение. - Она заколебалась.
   - И что же это было?
   - Джордж прав. По большей части Стив был замкнутым человеком. Его не очень интересовал внешний мир. Даже когда дело касалось женщин. Я была удивлена, когда он привел Эми домой. Пока она не появилась, единственное, что имело для него значение, была его работа. Физика. Затем, примерно в то время, когда был сделан этот снимок, может быть, чуть позже, он заинтересовался политикой.
   - Политикой?
   - Он начал читать газеты, чего раньше никогда не делал. Начал рассказывать об Артуре Бальфуре. Пришел в восторг, когда состоялась первая трансатлантическая радиопередача с Соединенными Штатами. - Она замолчала. - Ну, я думаю, это не должно было стать сюрпризом. Но он начал беспокоиться о Германии. Из-за угрозы, которую она представляла.
  
   Мы сели на поезд до Оксфорда и встретились с Томасом Гордоном в университетском городке. Он был высоким, лет тридцати пяти, с живыми серыми глазами и ирландским акцентом. - Рад познакомиться с вами, мистер Холмс, - сказал он, когда мы уселись в кресла в его кабинете. - И с вами, доктор Менкен.
   - Я не врач, - сказал я.
   - О. Я предположил, поскольку вы писали о немецком философе...
   Я старался выглядеть терпеливым.
   Холмс вмешался: - Профессор, - сказал он, - насколько хорошо вы знали Стива Эддингтона?
   - Вероятно, мы были не более чем случайными знакомыми. Мы встретились на конференции и более или менее поддерживали связь.
   - Вы видели найденные записные книжки?
   - Да. Эмиль Колер показал их мне. Я не знаю, что с этим делать.
   - Он когда-нибудь обсуждал с вами свою работу?
   - Мы со Стивом иногда говорили об этом. Он интересовался физикой элементарных частиц. Это не моя область. Но да, мы периодически встречались. Хотя никогда не углублялись настолько, чтобы можно было найти какие-либо указания на содержание этих записных книжек. Если он и продвинулся так далеко, то никогда не подавал виду. А если и так, то я, должно быть, в тот момент был пьян.
   - Вы видите какие-либо основания сомневаться в их достоверности? Они написаны его рукой. И он умер до того, как работа Эйнштейна стала достоянием общественности.
   - Знаю. - Он прочистил горло. - Если содержащиеся в этой работе концепции обоснованы, мистер Холмс, то они требуют гениальности. Мы только начинаем понимать, кто такой Эйнштейн на самом деле. Стив был умен, но трудно поверить, что он действовал на таком уровне.
   - Хорошо. Спасибо, профессор. Если вы что-нибудь вспомните...
   - Я могу представить себе один сценарий, который мог бы все это объяснить.
   - Продолжайте, пожалуйста.
   - Вы, конечно, понимаете, что все дело в энергии: E=mc2. - Гордон откинулся на спинку кресла. - Если Эйнштейн прав, из атомов можно получить значительное количество энергии. Вам придется отнести меня к числу скептиков по этому поводу. Но я сомневаюсь, что нефтяные компании будут рады услышать об этом.
   - Если бы Стив был на том же пути, и нефтяные компании узнали об этом, они, возможно, попытались бы откупиться от него. Закрыли бы это. - Он глубоко вздохнул. - Послушайте, мистер Холмс, я думаю, в конце концов мы обнаружим, что все это - своего рода сбой в коммуникации. Но могло ли это случиться? Я был бы удивлен, если бы они, по крайней мере, не попытались подкупить его. Подумайте об этом: нефть управляет значительным количеством заводов на планете. И их число растет. Теперь мы представляем автобусы, работающие на нефти. И самолеты. - Он замолчал и хмыкнул. - Уголь - это топливо прошлого. Мир принадлежит нефти. Не думаю, что они хотели бы, чтобы у них на пути стояло что-то еще.
   - Или, может быть, - предположил я, - его приказали убить.
   - Если так, - сказал Холмс, - они поступили очень умно. Вскрытие показало, что он действительно умер от инсульта.
   - Почему было проведено вскрытие? - спросил я. - Было ли что-нибудь, указывающее на то, что Эддингтон мог стать жертвой убийства?
   - Это из-за его возраста, Генри, - сказал Холмс. - И из-за истории его болезни. Я разговаривал с врачом, который проводил вскрытие. Он говорит, что причина смерти не вызывает сомнений. - Он повернулся к Гордону. - Похоже, что он собрал все воедино летом 1903 года. Вы знали его тогда?
   - Да, знал.
   - Не замечали ли вы в то время чего-нибудь необычного в его поведении. В 1903 году?
   Он рассмеялся. - Не совсем, мистер Холмс. Он расстроился из-за школьной футбольной команды, но не более того.
   - Футбольная команда?
   - Он был серьезным болельщиком. И, если подумать, из-за братьев Райт тоже расстроился.
   - Что вы имеете в виду?
   - Я был с ним, когда мы услышали об этом первом полете. В декабре мы были на вечеринке в Городском университете. Я помню, потому что там было полно рождественских украшений. И вот тогда-то и появились новости о летательных аппаратах тяжелее воздуха.
   - Так что же произошло?
   - Он был очень взволнован.
   - Насколько взволнован?
   Гордон нахмурился. - Он выглядел обеспокоенным. Помню, я недоумевал, почему. В какой-то момент я заверил его, что мы не будем делать ничего безумного с самолетами. Что они никогда не будут похожи на поезда. Так что, если он беспокоился о необходимости путешествовать на одном из них, он мог забыть об этом. Думаю, отчасти я хотел пошутить, но, насколько я помню, он не счел это смешным.
   - Вы спрашивали его, почему он так отреагировал?
   - Если я и спросил, он отмахнулся от меня. Я так и не получил объяснений.
  
   Эми Дэниелс подметала крыльцо, когда мы приехали. Она отложила метлу и сняла фартук. - Мистер Холмс, - сказала она после того, как он представился. - Так приятно с вами познакомиться, - улыбнулась она мне. - Я полагаю, это доктор Ватсон?
   - Нет, миссис Дэниелс, это мой хороший друг Генри Менкен. Он писатель.
   - О. - Она не смогла скрыть своего разочарования. - Здравствуйте, мистер Менкен. Пожалуйста, входите. - Она открыла дверь и хотела было посторониться, пропуская нас, но Холмс, конечно, ни за что не позволил бы этого. Он придержал дверь, Эми вошла в дом, и мы последовали за ней.
   - Не знаю, смогу ли я чем-то помочь, - сказала она. Мебель, которая состояла из дивана, пары кресел и письменного стола, выглядела немного потрепанной, как и ковер. На свадебной фотографии Эми и жених были запечатлены возле церкви. Рядом с фото торжественно тикали часы. Время приближалось к 4:30. Письменный стол занимал угол комнаты, его поверхность была в основном занята устройством, отдаленно напоминавшим пишущую машинку. Журнальный стеллаж был завален дешевыми книжками литературы ужасов.
   Холмс улыбнулся, словно понимая, что она преуменьшает свою значимость. - Мы не отнимем у вас много времени, миссис Дэниелс. Все, что мне нужно, - это чтобы вы рассказали нам, почему Стив Эддингтон не раскрыл то, что он обнаружил. Куда завели его исследования в области теории относительности.
   - Я понятия не имею, мистер Холмс. Он никогда мне ничего толком не рассказывал.
   - Должно быть, его потеря была очень болезненной.
   - Это было так. - Она немного помолчала. - Это произошло из ниоткуда. Никто не знал, что у него были проблемы со здоровьем. - Ее голос дрожал.
   - Я так понимаю, ваш муж бухгалтер?
   - Да, конечно. Как вы узнали?
   Холмс указал на машину на рабочем столе. - Я не уверен, что здесь может быть какая-то другая причина для арифмометра.
   - Очень хорошо, сэр. Он будет дома через час.
   - Он когда-нибудь встречался со Стивом?
   - Просто здоровались. Они никогда по-настоящему не общались друг с другом. Полагаю, я бы этому помешала.
   - Конечно, - сказал Холмс. - Теперь, чтобы внести ясность, вы говорите, он никогда не объяснял вам, что обнаружили его исследования?
   - Да. Он этого не делал. - Она откинула назад свои каштановые волосы и пожала плечами.
   - Он вообще упоминал о том, что сделал важное открытие?
   - Несколько раз он говорил мне о том, что в чем-то продвинулся, но дальше этого он никогда не заходил.
   - Есть фотография, на которой вы с ним поднимаете бокалы с вином у него дома. Празднуете. Уверен, вы это помните.
   - Да. Я помню это.
   - Что вы праздновали?
   - Это был его день рождения.
   - Вы оба были у него на крыльце. Очевидно, это был летний день.
   - Верно.
   - Не могли бы вы сказать, когда у него был день рождения?
   Ей нужно было подумать. - Где-то в апреле. Я забыла, когда именно.
   - Вы уверены, что это было в апреле?
   Она вздохнула. - Мистер Холмс, почему бы нам не оставить все как есть?
   - Потому что есть история, которая может оказаться правдивой. Которая может разрушить репутацию Стива.
   - Что это за история? Он был хорошим человеком. Порядочным человеком. Он никогда бы не...
   - Возможно, он обнаружил источник энергии, который мог угрожать прибылям нефтяных компаний. Возможно, они выкупили его права. Заплатили ему за то, чтобы он спрятал то, что у него было.
   - Смешно. Он никогда бы так не поступил.
   - Как только это выплывет наружу, подобные слухи не прекратятся. Поговаривают даже, что его могли убить. Почему бы вам не рассказать мне, что произошло на самом деле?
   Она замерла. Посмотрела на меня. Я улыбнулся, как будто мы уже знали правду, какой бы она ни была. - Нефтяные компании так и не узнали об этом.
   - О чем именно?
   - Он взял с меня обещание ничего не говорить.
   - Почему?
   - Потому что он считал свое открытие слишком опасным.
   - В каком смысле?
   - Оно имело военные последствия.
   Она скрестила руки на груди, а Холмс сидел и ждал. - Миссис Дэниелс, - сказал он наконец, - не могли бы вы выразиться более определенно?
   - Он сказал, что это может быть использовано для создания бомбы, способной уничтожить Лондон. Я понимаю, как это звучит. Я тоже в это не поверила. До сих пор не верю. Но он поверил.
   - Понятно, - сказал Холмс.
   - Пожалуйста, - сказала она. - Держите это при себе. Я буду все отрицать, если это всплывет.
   - Мы не будем раскрывать ничего из этого, пока в этом не возникнет необходимости.
   - Он бы не хотел, чтобы вы что-нибудь говорили, мистер Холмс, даже если бы на карту была поставлена его репутация.
   - Вряд ли это имеет значение, потому что исследование было завершено Альбертом Эйнштейном. Миссис Дэниелс, спасибо вам за помощь. - Холмс посмотрел в мою сторону. - Ну, Генри, я думаю, мы закончили.
   - Мистер Холмс, - спросила она. - Что вы планируете делать?
   - Одна-единственная бомба, способная уничтожить Лондон? Думаю, что, возможно, то, что позже привело к инсульту, уже вызывало у Эддингтона галлюцинации. Вряд ли это то, о чем нам стоит беспокоиться.
  
   Я отправился в Германию, осмотрел достопримечательности и навестил родственников. Когда вернулся в Балтимор, меня ждало письмо. Оно было от Холмса. Он сказал, что передал информацию своему брату Майкрофту, занимающему высокий пост в британском правительстве. "Майкрофт проконсультировался с Эйнштейном", - написал он. - "Нам сообщили, что причин для беспокойства нет".
  

КРОВЬ ПОКАЖЕТ

(совместно с Томом Истоном)

  
   Энди Фарон не знал, зачем он каждое утро тратит час на Фейсбук. Скандал! Возмущение! Забавные кошечки! Еще больше возмущения! Он мог бы читать таблоид, но Фейсбук был более респектабельным. Что имело значение, поскольку он был в "Ларри".
   Подошла Марта. - Все в порядке, Энди?
   - Отлично. - Он показал ей обычный поднятый вверх большой палец.
   Несколько мгновений спустя он почувствовал облегчение, когда просигналила его электронная почта. Сара Миллс, директор по развитию БайоФьючерс Лэбс, хотела получить больше идей. Встреча в десять. Будь там!
   Он доел свою сладкую булочку и отпил кофе. У него появились новые идеи? У него не было никаких, но он не мог сказать это, не так ли?
   В этот момент между столиками протиснулся пожилой мужчина с сумкой на колесиках и остановился рядом с его стулом. Он был слишком хорошо одет для бродяги, но Энди все равно покачал головой, когда отвернулся, чтобы сделать еще глоток кофе.
   - Я думал, что запомнил это место, - сказал мужчина. - Приходил сюда каждое утро в течение пяти лет.
   Энди сосредоточился на своей чашке кофе и ничего не сказал. Дай им дюйм, и они преодолеют милю. Десять миль.
   Мужчина посмотрел на него сверху вниз. - Привет, Энди. Как дела?
   - Вы знаете, как меня зовут?
   - Конечно. Я - это ты.
   - Что? - Его лицо было в морщинах, старческие пятна, почти без волос. На пятьдесят лет старше Энди. - Не могли бы вы, пожалуйста, уйти?
   - Мы сможем путешествовать во времени примерно через тридцать лет. - Он улыбнулся. - Мне нужна услуга.
   Если бы это было электронное письмо, он бы нажал "удалить". - Уходи, дедушка!
   Мужчина вздохнул. - Я знал, что ты так отреагируешь. Что я бы так и сделал. Так и было. Но я не мошенник. Мне не нужны твои деньги. И у меня уже есть твое удостоверение личности. - Он придвинул стул и опустился на него. Затем достал бумажник. - Видишь?
   Водительские права. Его фотография с именем Эндрю Фарон. Дата рождения указана верно. Дата выдачи: 2072 год. Значит, ему было за восемьдесят.
   Энди уставился на него. Мужчина улыбался. - Чего ты хочешь?
   Улыбка исчезла с его лица. - Немного твоей крови.
   Энди застыл на месте. Неужели его жизнь превратилась в вампирскую фантазию?
   - На самом деле, просто немного плазмы.
   - Почему?
   - Ваши люди уже работают над этим. Введение молодой плазмы в старое тело может повернуть время вспять.
   Энди кивнул. Это было правдой... - Но почему именно я? - Еще когда он говорил, уже знал ответ. Его собственная плазма сработала бы лучше, чем чья-либо еще. Он действительно был путешественником во времени.
   Эндрю ухмыльнулся и поднял вверх большой палец, устраняя все сомнения.
   - Энди! - Марта помахала ему рукой. - Ты опоздаешь!
   Он помахал в ответ. Это была одна из причин, по которой ему нравился "Ларри". Им было не все равно.
   Старик все еще сидел там, ожидая его ответа. Но это было смешно. Путешествие во времени было невозможно. - Ты, должно быть, разыгрываешь меня.
   Мужчина покачал головой. - Нет. Мне просто нужно выпить пару пинт сегодня, и еще раз на следующей неделе, и еще через неделю. - Он посмотрел на свою сумку. - Все необходимое здесь.
   - Уверен, что так оно и есть. Но я ни за что не позволю тебе втыкать в меня иголки. И мне нужно бежать. - Энди убрал планшет в портфель и встал.
   - Но...! - Он выглядел потрясенным, как будто ему и в голову не приходило, что он сам может ему отказать. - Но я - это ты! Мы даже ближе, чем кровные родственники!
   - Прости меня. Я должен уйти. - Невероятно, но мужчина улыбался, когда Энди выходил за дверь.
  
   Он оглянулся через плечо и направился вниз по тротуару, едва замечая дым от оставшихся газовых горелок и запах бродяги на углу. Старик не последовал за ним. Слава богу. Может, ему стоит сменить кафе на несколько дней. Но тогда парень может просто появиться на пороге его дома. Это чертовски взбесит его девушку.
   Хорошо. Теперь ему нужно было придумать что-нибудь для Сары.
   Компания БайоФьючерс сосредоточилась на микробиоме. Их последним крупным успехом стала мазь-пробиотик для избавления от прыщей. В последнее время они работали над тем, чтобы выяснить, как манипулировать бактериями в кишечнике для борьбы с ожирением. Они были близки к успеху, поэтому им нужны были новые идеи. Нужно было поддерживать работоспособность организации.
   Может, у старика что-то было? Не путешествия во времени. Но он вспомнил, что читал что-то о плазме и старении. Проверить это не займет много времени.
   Оказавшись в здании, он направился прямо к своему компу и начал поиск. И да, они работали над этим, тестировали на людях и постепенно продвигались вперед. Идея возникла сто лет назад, когда кто-то соединил вены молодой и старой мыши. Старая стала бодрее, здоровее, моложе. Молодая постарела.
   И плазму можно было замораживать.
   Он чуть не рассмеялся.
   Ему потребовался час, чтобы написать предложение: начните с небольшого исследования того, действительно ли собственная молодая плазма лучше, чем чужая. Используйте мышей, поскольку разница между молодыми и старыми невелика. Если все подтвердится, тогда начинайте собирать плазму, замораживайте ее, храните, а когда донор состарится...
   Он думал, что Саре это понравится. Это был идеальный бизнес-план, снабженный рекомендациями и ссылками. Продавайте обещание, как в старой афере с крионикой. Соберите деньги сейчас, а потом беспокойтесь о том, действительно ли продукт работает. Хотя этот метод казался гораздо более успешным, чем когда-либо применявшаяся крионика.
   Он был одним из первых, кто собрал свою плазму в банке. И его старшая версия знала, как это сработало. Неудивительно, что она сидела и улыбалась, когда Энди уходил.
  

МИГАЛКА

  
   Второй удар пришелся на тот момент, когда Уорд сошел с лестницы на лунную скалу.
   - Берегитесь, - раздался в его наушниках испуганный голос Эми. 
   Поверхность покачнулась. Поднялась пыль. Он поднял на нее глаза.
   - Дважды за один день, - сказала она. - Это всегда так?
   - Раньше такого не было. - Уорд прожил здесь почти пять лет, прежде чем все автоматизировали и перевели всех обратно на Лунную базу. Или на Землю. Он не думал, что за все это время произошло больше дюжины лунотрясений.
   - Рада это слышать. Возможно, нам нужно провести сейсморазведку.
   - Мне неприятно так говорить, но теперь это ваша проблема. - В полдень Эми Куинн стала новым директором обсерватории Фарсайда, совместной для НАСА и Смитсоновского института. Официально Уорд был на пути домой.
   Грунт успокоился.
   Обсерватория, представляющая собой купол и небольшое здание в форме седла, а также поле из восьмидесяти шести радиотелескопов на рельсах, была самым удаленным достижением человечества, если не считать компьютеров и роботов. Их Уорд никогда и не считал.
   Она находилась на обратной стороне Луны, к югу от моря Москвы. В месте, которое его бывшие обитатели жизнерадостно называли Краем света.
   Комплекс обсерватории располагался на вершине группы низких серых холмов. Высота купола составляла шестьдесят один метр, примерно четырнадцать этажей. Внешняя линза великолепного двадцатисемиметрового многозеркального рефлектора Шрамма проникала сквозь его полированную поверхность, черную и гладкую. "Шрамм" был самым большим из существующих оптических телескопов.
   В седловидном здании находились жилые помещения и техническая поддержка для экипажа и обслуживающего персонала из семи человек. Это была пристройка, соединенная с куполом переходом на уровне поверхности. Сквозь стены коридора проникал звездный свет.
   На крыше пристройки громоздились солнечные коллекторы. Лазерная антенна медленно поворачивалась вокруг своей оси, отслеживая спутник связи. Окна были темны и пусты. Радиотелескопы, расположенные дальше нее, направляли свои антенны на радиогалактику альфа Персея.
   Дом.
   Эми осторожно спустилась по лестнице и спрыгнула на поверхность. - Это производит гнетущее впечатление, - сказала она. - Вы действительно жили здесь?
   - Пять лет.
   На ее лице отразились сочувствие, восхищение и удивление.
   - Это был хороший опыт, - сказал Уорд. - У нас были лучшие специалисты, и мы были в курсе всего, что происходило. - Более того, все они нравились друг другу и были далеки от бюрократического давления и монументального самомнения, которые обычно встречаются в наземных учреждениях. Уорд никогда не понимал, как получилось, что в одном месте собрались такие образцовые сотрудники: Бентвуд и Крамер, двое Андерсонов, Мо-Тай и Али. И когда они уходили на пенсию или переезжали, их замены тоже оказывались необычными: люди с талантом, чувством юмора и готовностью взяться за любую работу.
   - Я рада это слышать, - с сомнением сказала она.
   Первое лунотрясение произошло восемью часами ранее, когда они с Уордом любовались четким изображением галактики NGC-1198 с неправильной формой. Один из техников указывал на переменную цефеиду, когда цефеида внезапно исчезла в реке света, а река тут же превратилась в размытое пятно.
   Мониторы показывали, что комплекс практически не поврежден, за исключением усилителя Эллисона, который, по иронии судьбы, был основным элементом Шрамма.
   В обычных условиях Уорд просто отправил бы специалиста для устранения проблемы. Но он хотел еще раз увидеть Край света, прежде чем вернуться на Землю. Кроме того, сказал он себе, Эми следует познакомиться с объектом, которым она собиралась руководить.
   Он нес запасной усилитель в брезентовой сумке, перекинутой через правое плечо. Когда он поднимался на холм, усилитель ударялся о его бок. Было приятно вернуться домой. Воздух в его шлеме был прохладным и свежим. Он скользнул по его лицу, принеся с собой привкус озона, как будто только что была гроза. Скафандр был громоздким, но не обременительным при небольшой силе тяжести.
   Впереди маячил комплекс обсерватории, темный и смутно готичный в свете звезд. - Там полно атмосферы, - сказал Уорд.
   Эми усмехнулась. - Вы правильно поняли. - И, возможно, что-то в его голосе зацепило ее. - Вы действительно привязаны к этому месту, не так ли?
   Он пожал плечами. - Да, - сказал он. - Думаю, да. Это последний аванпост. - Он притормозил впереди нее, помня, что она не привыкла к силе тяжести.
   - Что вы имеете в виду?
   - Теперь все беспилотно. Миссия на Титан будет беспилотной. Марс беспилотен. Они даже нас забрали отсюда.
   - Но, Эдгар, сейчас нет смысла кого-то держать здесь. Вы можете спокойно сидеть на Лунной базе и управлять делами.
   - Знаю. И посылать людей на Титан тоже нет смысла. Но какой смысл идти, если мы на самом деле никуда не летим?
   Они поднялись по небольшому склону и остановились перед пристройкой. Уорд поднял пульт дистанционного управления. Внутри замигал свет. Он еще раз коснулся пульта, и проход, ведущий к куполу, осветился. Дверь шлюза распахнулась.
   - Я завидую вам, - сказал он. - Но в то же время рад, что ухожу.
   Они прошли в шлюз, и он запустил цикл.
   - Вы правы, - сказала она. - Мы вступаем в захватывающий период.
   Он кивнул. Они, наконец, подошли к решению важнейших вопросов. Была ли Вселенная открытой или закрытой? Плоской? Или искривленной? Что произошло с квантовой энергией первоначального вакуума? Какова природа силы, которая вызвала к жизни космос? Почему галактики удаляются только с дискретными скоростями?
   В лучшие времена он и небольшая группа его коллег, изолированных на обратной стороне Луны, наслаждались иллюзией, что они находятся на переднем крае волны, что на самом деле они практически одни управляют вселенной, сдерживаемые только требовательными голосами из Гринвича, Гарварда и Сиднея.
   Она задумчиво посмотрела на него. - Какие у вас планы, Эдгар?
   - Калифорнийский технологический институт. Буду работать с Ласкером.
   - В вашем голосе нет особого энтузиазма.
   - О, это хорошая ситуация. - Возможно, у него было ощущение, что его жизнь достигла пика и пошла под откос. Возможно, это было связано с возвращением к рутинной космологии. Возможно, он просто устал.
   Пристройка оказалась еще более стерильной, чем ему помнилось: большой двухэтажный открытый колодец, похожий на гараж. Верхний уровень занимали офисы. В своих стойлах стояли вездеход, подъемный кран и пара тележек с электроприводом. Вдоль стен стояли шкафы, витрины и пустые поддоны. Система жизнеобеспечения справа от них была отключена.
   Уорд с трудом снял скафандр и повесил его на вешалку. Температура, которая обычно поддерживалась на несколько градусов выше нуля для защиты оборудования, была поднята до приятных шестидесяти восьми градусов.
   Эми была стройной женщиной во всех смыслах этого слова. На Луне она весила около семнадцати фунтов. На вид ей было около пятидесяти, но Кэл Уилкин, который работал с ней во время учебы в Гарварде, сказал, что она давным-давно перевалила за эту цифру. Глаза у нее были зеленые и живые. В ней было что-то от аристократки: он подозревал, что она родилась в богатой семье. Знал, что она училась в лучших школах и привыкла, чтобы к ней относились с уважением. Он усмехнулся при мысли о требованиях, нытье и угрозах, с которыми ей придется столкнуться, распределяя время на большом телескопе.
   Он указал на тяжелую дверь в задней части здания. - Там, - сказал он, - находятся прежние жилые помещения. Комнаты рассчитаны на восемнадцать человек. Хотя у нас никогда не было так много гостей сразу. Но всего посетителей побывало много. - Когда-то Край света был лунной выставкой. Важные люди всегда заглядывали в великую обсерваторию, чтобы посмотреть в окуляр и выпить кофе с отшельниками.
   Слева от них был проход, ведущий в купол. Уорд прикоснулся к кнопочной панели. Цепи запищали и вздохнули. Дверь ушла в потолок. Он услышал, как у нее перехватило дыхание: стены были прозрачными и, казалось, открывались в лунный пейзаж. Освещение было мягким, и тени от скал сливались с тенями от мебели. Мягкие стулья и рабочие столы были аккуратно расставлены группами. В стороне стояли несколько деревянных кадок. - Когда-то у нас здесь было много зелени, - сказал он. В те дни эта зона отдыха была заполнена цветами и деревьями в горшках. Один из столов все еще был накрыт для покера, который был их любимой игрой.
   Они переступили порог, и шлюз за ними закрылся.
   Он приглушил свет, и они, казалось, стояли на открытой площадке. Над головой сияли звезды. Это был потрясающий эффект.
   Эми уставилась в небо. - Оно великолепно, - сказала она.
   - Как нигде.
   Он открыл воздушный шлюз в дальнем конце, и они вошли в купол. Уорд всегда гордился тем, что мог похвастаться "Шраммом". Тот приводил в трепет даже самых тупых посетителей. Это был инструмент Джард'ала, Пирса и Бранденберга. - Здесь творилась большая история, - сказал он.
   Рядом с телескопом они казались карликами. Объект был размером с реактивный самолет. Но гораздо красивее. Его кремовый корпус был гладким, заостренным и изящно сбалансированным благодаря множеству распорок, скоб и балок. Он был огромен, и его мощь и красота трогали его душу. Великолепие.
   Кабина наблюдателя была установлена сбоку от телескопа, на высоте семи этажей. В нее можно было попасть с одной из двух башенок, на которых крепился прибор. В глубине рефлектора жужжали крошечные моторчики. "Шрамм" двигался, весь купол двигался, подстраиваясь под движение Луны, отслеживая цель. Уорд достал ноутбук. - 4С-1651, - сказал он.
   - Что тут смешного?
   - Он отслеживает квазар Килера. Вы знаете Килера? Он будет одной из ваших самых больших проблем. В данный момент ему приходит искаженное изображение. Он недоволен и, вероятно, кричит на дежурных работников.
   - Что ж, полагаю, у него есть причины расстраиваться.
   - Он расстраивает на низком уровне. - Уорд уже собирался рассказать историю о Килере, когда раздался третий удар.
   По полу пробежала рябь, и свет погас. Он крепче сжал усилитель. Прежде чем он понял, что произошло, ощущение исчезло. Внутренние двигатели, казалось, заработали с новой силой. Это могло означать, что телескоп сместился в сторону, и потребовалась регулировка.
   - Это был серьезный удар, - сказала Эми. Она неуверенно огляделась. - У нас все в порядке?
   - Думаю, да.
   Кабина наблюдателя внезапно показалась невероятно высокой. Не самое подходящее место для того, чтобы находиться в ней во время лунотрясения. Черт. Он подумал, не последуют ли еще какие-нибудь толчки. Ему показалось, что он раздражал это старое место.
   Он вошел в оперативный кабинет и включил связь. - Лунная база, - сказал он, - это Уорд.
   - Слушаю, Эдгар. - Голос Билла Клейтона. Дежурный сотрудник.
   - Мы отключаем "Шрамм".
   - Принято. Как долго собираетесь пробыть в отключке?
   Он посмотрел на Эми. - Трудно сказать. - Возможно, ему потребуется всего лишь перенастроить имеющееся устройство. Примерно час. С другой стороны, усилитель может быть прочно закреплен. - Может потребоваться несколько часов, - сказал он. Этого времени было бы более чем достаточно. Но это расстроило бы многих людей, которые пользовались телескопом.
   - Принято. Мы вас поняли.
   Он отключился.
   "Шрамм" кодировал свои изображения, которые затем передавались с помощью лазерного луча на датчики спутника связи. Спутник связи преобразовывал сигнал в радио и передавал его на Лунную базу, которая осуществляла ретрансляцию на Землю. Теперь Уорд разорвал эту связь.
   Он перекинул брезентовую сумку с усилителем через плечо. - Хотите подняться наверх?
   - Конечно, - сказала она.
  
   Лифт представлял собой небольшую проволочную коробку, способную вместить четырех человек. Он скрипел, поднимаясь по башенке.
   Уорду нравились большие обсерватории, эти сверкающие точки соприкосновения человека с бесконечностью. Они обязательно располагались высоко в отдаленных местах, где дул ветер и тихо светили звезды. Эта обсерватория, конечно же, была лучшей.
   Он стал космологом, потому что астрономия казалась ему скучной. Он никогда особо не интересовался механикой звезд или химическими свойствами планет. Для него не имело значения, есть ли вулканы на Плутоне или азот на Нептуне. Его также не интересовало, как солнце выделяет гелий.
   Расскажите ему о начале и конце Вселенной. Эдгар Уорд исследует историю Большого взрыва. Да, действительно. "Шрамм" был не столько окном в галактики, сколько окном в историю сотворения мира.
   Они поднимались к корпусу телескопа.
   Клянусь Богом, это был правильный образ жизни.
   Уорд вспомнил, как все было, когда они открыли обсерваторию. Они пригласили на событие ведущих специалистов в этой области, но на самом деле прибыли немногие. Полет на шаттле отпугнул большинство из них. Но из Китт-Пика был Суифтхоук, Ямото - из Принстона, Стивенс - из Гамбурга, Кодди - из Гринвича. Хасуэлл и Корриган из Ферми получили приглашения, но отказались, большое вам спасибо, Хасуэлл сослался на большую нагрузку на работе, а Корриган - на больную спину. Потом они передумали и прилетели. Уорду это понравилось. Он был на Лунной базе, когда они прибыли, бледные и потрясенные. Но все же пришли. И пережили полет на Луну, чтобы попасть сюда, где все собрались в колодце пристройки и выпили за "Шрамм" и за будущее.
   Лифт остановился. - Пентхаус, - сказал Уорд, открывая дверь.
   Они вышли в клетку. Это было относительно узкое пространство, длиной примерно с обычную гостиную. По обеим сторонам поднимались сетчатые панели высотой не более плеч. В дальнем конце была лестница, спускавшая до уровня поверхности.
   Эми сразу же потянулась к окуляру. Его корпус был закреплен на универсальном шарнире и свисал с потолка. Для наблюдателя было установлено мягкое кресло. - Они действительно поднимались сюда? - спросила она. - Они же могли видеть то же самое изображение на мониторах внизу, верно?
   Он улыбнулся. - Им здесь нравилось. Они утверждали, что изображение было более четким, но его исказило электронное преобразование.
   Их взгляды встретились, и они рассмеялись.
   Она посмотрела на кресло, потом на него. - Можно мне?
   - Вы здесь главная.
   - Да. - Она села и настроила смотровую трубу. - Трудно поверить.
   Она была покрыта пылью.
   - Я ничего не смогу увидеть, не так ли? - Она приложила глаз к объективу.
   - Не обязательно, - сказал он. - Зависит от состояния усилителя.
   Она посмотрела и покачала головой. - Темно. Сколько времени это займет? После того, как мы его установим?
   - А насколько качественное изображение вы хотите получить? - Устройство будет собирать фотоны в течение определенного периода времени и, по сигналу, анализировать свою базу данных и выдавать изображение. Изображение будет намного четче, чем можно было бы увидеть в обычный телескоп. - Я бы сказал, что через сорок минут у нас что-то будет.
   - Я бы хотела подождать столько, если вы не возражаете.
   - Это та же картина, которую вы увидите на Лунной базе.
   - Не важно. Я бы хотела увидеть ее здесь.
   Уорд решил, что она ему нравится. Он кивнул и поднял вверх большой палец. - Тогда вот как мы это сделаем.
   Клетка была оборудована несколькими рабочими лампами. Он включил их. Чтобы добраться до усилителя, ему пришлось бы снять дополнительное зеркало. Это было бы неудобно, но он мог с этим справиться. 
   - Здесь есть кофе, - удивленно сказала Эми. - Хотите немного?
   Уорд забыл об этом. У них всегда была кофеварка и достаточный запас кофе. Тут даже был пенопластовый раздатчик чашек и небольшой бассейн с проточной водой, которую, к счастью, не отключили. - Да, - сказал он. - Если вы не возражаете.
   Она насыпала немного кофе из маленькой зеленой банки в кофеварку. Пахло вкусно. Одна из ламп осветила дно контейнера. Луч света пробежал по комнате и оставил яркий круг на дальней стене.
   - Это займет несколько минут.
   - Хорошо.
   Уорд достал отвертку.
   Зеркало в сборе было защищено стеклянной рамой. Он начал откручивать винты. Когда закончил, Эми протянула ему кофе. - Без сливок и сахара, - сказала она. - Простите.
   Они сняли раму и отложили ее в сторону. Зеркало держалось на нескольких фланцах.
   Он повернул его и вынул. Эми достала запасной усилитель из холщовой сумки и расстелила сумку на полу клетки. Он все понял и осторожно положил зеркало на холст, чтобы защитить его от царапин.
   Усилитель представлял собой коническую черную коробку с линзами на обоих концах. Он не заметил никаких повреждений, но и не ожидал их увидеть. Он отпустил две пружины, повернул его против часовой стрелки и вытащил.
   - Прекрасно, - сказала Эми.
   - Мы в хорошей форме. - Он установил сменный усилитель, вставил фланцы зеркала на их места и повернул его. Пружины щелкнули. Идеально. Привинтил раму.
   Он протянул ей пульт дистанционного управления. - Не хотите включить его?
   - Конечно, - сказала она. - Мой первый официальный акт. - Она прицелилась и нажала. Загорелась красная лампочка, и загудел внутренний компьютер.
  
   - Мы становимся ненужными, - сказал он.
   - Это кажется немного чересчур. - Ее голос, возможно, эхом разнесся по куполу. - Все еще нужно, чтобы мы пришли и сделали ремонт.
   Уорд сидел на полу клетки. Это было неудобно. - Возможно, для нас наступает другой этап. Может быть, когда - если - мы отправимся к звездам. А пока мы с вами просто посидим у бассейна.
   Она не сводила с него глаз. - Даже тогда, Эдгар. Если когда-нибудь и существовала миссия, предназначенная для роботов, то это полет к звездам.
   Уорд подумала, что она была права и что, скорее всего, никто никогда никуда не улетит. И тут произошло последнее лунотрясение. Клетка покачнулась, и Эми слетела с подлокотника кресла, на котором балансировала. На какой-то ужасный миг ему показалось, что клетка вот-вот сорвется. Он выплеснул кофе себе на рубашку и штанину. Внизу раздался сигнал сирены. Свет мигнул и погас.
   - Эдгар? Вы в порядке? - Ее голос перешел в шепот. Испуганный. Удары продолжались.
   Если не считать красной лампочки на усилителе, они были в полной темноте. - Да. - Сирена продолжала выть.
   Она придвинулась к нему поближе. - Это будет незабываемая поездка. - Она напряглась.
   - Мне жаль, - сказал он. - При прежнем руководстве такого не было.
   Они сидели в темноте и ждали.
   - С нами все будет в порядке, - сказал Уорд. - Как только убедимся, что все уладилось, то уйдем.
   - Лифт работает? Вы можете сказать?
   - Нет. Свет выключен.
   - Как нам спуститься? - она почти скрыла дрожь в своем голосе.
   - Там лестница. С нами все будет в порядке.
   Разговор в темноте, независимо от конкретных обстоятельств, имеет тенденцию становиться интимным, обретая оттенок правды, который рассеивается при свете лампы.
   - Итак, - сказал Уорд, ощущая ее близость острее, чем когда-либо прежде, - как вам пока нравится Луна?
   - Это немного пугает, - призналась она. - Но если мне пришлось пережить лунотрясение, я рада, что вы рядом.
   - Спасибо, - сказал он. Он воспользовался пультом дистанционного управления, чтобы заглушить сирену.
   - Я хотела полететь на Луну, - сказала она ему, - потому что именно здесь пробивают билет. Когда руководишь "Шраммом", можешь познакомиться со всеми. Им всем приходится иметь дело с директором обсерватории НАСА/Смитсоновского института. Они захотят, чтобы я была счастлива. Я рассчитываю отработать свои два года и вернуться к работе по выбору. - Он почувствовал, что она улыбается. - Как и вы.
   - Почему вы думаете, что это так работает?
   - Трудно понять, почему бы и нет.
   - Вы скоро обнаружите, что люди более склонны помнить то, в чем вы им отказывали. Не хотелось бы вас разочаровывать, но я полностью уверен, что проведу остаток своей карьеры в ожидании суда Линча.
   Толчки уменьшились и стали редкими. И прекратились.
   Темнота была не совсем ужасной: он мог видеть свою руку в свете контрольной лампы.
   - Эдгар, у нас есть фонарик?
   - Нет, - сказал он. - Не здесь. У нас есть несколько штук в пристройке.
   Она рассмеялась.
   - Что?
   - Думаю, мы получили наглядную демонстрацию того, почему нам не следует здесь находиться.
   Может быть, именно поэтому мы должны быть здесь.
   Он услышал, как она ходит по комнате. - Я думаю, кофеварка все еще работает. И телескоп. У нас есть важные вещи.
   - Хорошо. - Он вздохнул. Не столь удачный способ положить конец его долгому сотрудничеству с обсерваторией. - Нет смысла откладывать, - сказал он. - Давайте начнем спускаться.
   - Подождите минутку, Эдгар. Я еще не видела квазар.
   - Вы все еще хотите этим заниматься?
   - После всего этого? Конечно, хочу.
   Когда красная лампочка сменилась зеленой, Эми уже сидела в кресле наблюдателя. Уорд услышал чистый металлический звук перемещения окуляра, а затем резкий вдох. - Это прекрасно.
   Когда она закончила, настала его очередь.
   Квазары, видимые через телескоп "Шрамм", всегда были впечатляющими. В этот вечер, когда Уорд заканчивал то, что он считал важнейшей частью своей карьеры, ни один из них не был более впечатляющим.
   4C-1651 был яркой кроваво-красной звездой.
   Больше, чем звезда: огонь в ночи. Пламя. Пожар, застывший во времени и пространстве. Это был ослепительный маяк на дальнем краю мироздания, удаленный от него немыслимыми масштабами. Фотоны, попадающие в систему линз и зеркал телескопа, начали свое путешествие за миллиарды лет до рождения Солнца. До того, как в Млечном Пути зажглись огни.
   Он почувствовал руку на своем плече. - Вы правы, - сказала Эми. - Это самое подходящее место, чтобы посмотреть шоу.
  
   Спуск был нетрудным. На полпути Эми обратила его внимание на прохладный ветерок. - Здесь сквозняки, - сказала она. Уорд никогда раньше не пользовался лестницей и объяснил это их незащищенным положением. Но когда они добрались до самого низа, он не заметил никаких изменений.
   Они двинулись в темноте по полу к проходу.
   - Эдгар, вы же не думаете, что у нас произошла утечка, не так ли?
   - Нет. - Пробейте дыру в воздушном уплотнении, и вы получите катастрофическое событие. Верно?
   Уорд помнил, что помещение было в основном открытым, но они повсюду натыкались на консоли, полки и рабочие столы. Получивши удар в глаз чем-то упавшим ему сверху на голову, он дальше шел, прикрывая лицо рукой.
   Они наткнулись на стену и через несколько минут оказались у воздушного шлюза. Он нашел пульт управления и нажал кнопку "ПУСК". - Здесь тоже отключено электричество, - сказал он. - Нам придется открыть шлюз вручную.
   Ее голос раздался из темноты. - Я могу чем-то помочь?
   - Просто отойдите в сторону. - Аварийная панель открыла доступ к колесу. Он повернул его, и противовесы в стенах задвигались. Он услышал, как начала подниматься металлическая дверь.
   Эми прошла мимо него, чтобы проверить, как продвигается работа. - Продолжайте, - сказала она. - В коридоре тоже темно.
   Оттуда все же пробивался звездный свет. Когда дверь была поднята примерно наполовину, они проскользнули под ней.
   - Все, кроме телескопа и кофеварки, обесточено, - сказала Эми. - Как вы себе это представляете?
   - Будь я проклят, если знаю. Это то, что я оставляю специалистам.
   - Мне не терпится убраться отсюда, - сказала она.
   - Я думаю, что, возможно, мы теряем воздух. Если это так, то купол будет охлаждаться. А это значит, что оборудование выйдет из строя. - Он уставился на лунный ландшафт. - Черт. Первое, что мы сделаем, когда доберемся до флаера, - дадим знать на Лунную базу. - Он поднял руки, пытаясь определить, в какую сторону движется воздух.
   Возвращался туда, откуда они пришли.
   Вероятно, его втягивало в купол. С обеих сторон шлюза были воздуховоды. Он пододвинул стул и встал на него, чтобы дотянуться до одного из них. - Он приходит сюда.
   - Может быть, он просто циркулирует.
   - Я так не думаю.
   - Что тогда?
   Он попробовал другой. И покачал головой. - Здесь то же самое. Возможно, где-то в системе произошел сбой. У нас тут разбросано несколько десятков таких устройств. Надеюсь, они не все всасывают воздух.
   Они быстро прошли по коридору, радуясь, что снова могут видеть. У шлюза пристройки Уорд нажал на кнопку, не особо ожидая, что она сработает. Этого не произошло.
   Эми уже открыла аварийную панель. Она потянула за колесо, но оно не поддавалось.
   - Позвольте мне, - сказал он. Он взялся за него. Навалился всей массой.
   Уорд сменил позу. Колесо было сделано из рифленого пластика с ручками. Но он напрягся безрезультатно. - Э-э-э, - сказал он наконец.
   Она посмотрела на закрытую дверь. Посмотрела на него. В ее глазах появился страх. - Эдгар...
   Он попробовал еще раз. И сдался.
   - С той стороны может быть вакуум, - предположила она.
   Паника была на грани осознания. Они могли видеть флаер, сверкающий в звездном свете, на равнине.
   - Как насчет связи? - спросила она. - Может быть, мы сможем позвать на помощь.
   - Все отключено.
   - Мы знаем, что кофеварка включается. Как насчет того, чтобы попробовать подключиться к ней?
   - Я не специалист, Эми. Вы знаете, как это сделать? - Она покачала головой. - Что еще у нас есть?
   Он снова попробовал повернуть штурвал, прикрикнул на него, в последний раз безуспешно дернул.
   - Эдгар, здесь есть другой выход?
   - В задней части купола есть воздушный шлюз. Но у нас нет скафандров.
   - В куполе нет скафандров? - Ее изумление глупостью такого решения было очевидным.
   - У нас никогда не было причин держать их здесь. - Уорд попытался собраться с мыслями. - Нам нужно наладить связь. А это значит, что придется протянуть кабель от клетки.
   - Похоже, что кабеля нужно много. Где вы его держите?
   У него упало сердце. - В пристройке.
   - За дверью.
   - Боюсь, что так. - Боже мой.
   - Это место, безусловно, хорошо подготовлено для экстренной ситуации. - В ее голосе зазвучали нотки раздражения. - Послушайте, - сказала она. - Лунная база отслеживает сейсмические события, верно? Они должны знать, что у нас было лунотрясение.
   - Надеюсь, что так. Они могут заподозрить, что у нас неприятности. Если заподозрят, то попытаются связаться с нами прямо сейчас. Если мы не ответим, отправятся на поиски.
   - Но..?
   - На Лунной базе уже поздно. Почти два часа ночи. Сомневаюсь, что кто-нибудь вообще заметит, что здесь что-то происходит, пока не придет завтра и не прочтет распечатки.
   - Замечательно.
   - Мне жаль. Я думаю, мы стали самодовольными.
   - Думаю, да. - Над головой у них двигался спутник связи. Мерцание, мерцание.
   - Может быть, они забеспокоятся, - сказал он, - когда "Шрамм" не выйдет на связь.
   - Возможно. Но это тоже произойдет не раньше завтрашнего утра. Помните, мы сказали им, что можем отключиться на шесть часов.
   У Уорда похолодело в животе.
   - Может быть, мы могли бы отключить один из коммуникаторов и отнести его в клетку?
   У него не было другого выбора. Но он ничего о них не знал. И они работали в темноте.
   Она посмотрела на него, и в ее глазах вспыхнул гнев. - Придумайте что-нибудь, Эдгар.
   Он отвернулся от нее. Уставился в пол. Вверх, к коммуникационному спутнику.
   Она проследила за его взглядом. - Если бы у нас был хотя бы фонарик, - сказала она, - мы могли бы сидеть здесь и послать сигнал SOS на эту штуку.
  
   Поиски фонарика были отчаянными, быстрыми и тщетными. Они двигались по темному куполу, выдвигая ящики, ощупывая столешницы, борясь со шкафчиками. Уорд был вне себя от разочарования. Как они могли быть такими небрежными? Какой смысл был разделяться, если, чтобы выжить, нужно было находиться в пристройке? 
   Как он мог быть таким тупым?
   Они ощупью пробирались через двери и столы. Он проверил туалет. Она осмотрела операционный кабинет.
   С момента лунотрясения прошло почти два часа. И воздух начал казаться немного спертым.
   Телескоп возвышался над головой. - Знаете, - сказала она, - у нас внутри этой штуки есть квазар. И мы не можем изготовить этот чертов фонарик.
   Он откинулся на спинку рабочего стола. - Не очень-то удачное начало для вас, - сказал он.
   Она захлопнула дверцу. - Ничего, - сказала она. - Не могу поверить, что где-то здесь его нет.
   Квазар. Она была права: их квазар был ярче тысячи галактик. Зачем им понадобился фонарик? Указательным пальцем, который он не мог видеть, он провел воображаемую линию от окуляра к краю клетки. Затем вниз, на пол купола. К чуть менее темному пятну у воздушного шлюза и через него в коридор. И вверх, в небо. Четыре линии. Три смены направления. - Эми, - сказал он, - в туалете есть зеркало.
   Она не ответила.
   Он перерисовывал свои линии. Нет причин, по которым это не должно сработать. - Корпус моих часов отражает свет. Это уже два.
   - Эдгар, о чем мы говорим?
   - Вы правы, - сказал он. - У нас есть свет. Все, что нам нужно сделать, это передать его на спутник связи.
   Она коснулась его запястья. - Это может оказаться возможным. - Выйдя в коридор, где они могли все видеть, она достала карманный компьютер и открыла крышку. На полированном металле сверкали звезды. Не идеально, но достаточно близко.
   Три.
  
   Зеркало в туалете было металлическим. Оно висело над раковиной в рамке размером примерно с аптечку. Вместе с ней вылетели куски стены.
   Они выбрали место на полу, откуда были видны клетка и проход. Когда удовлетворились этим, поставили туда стул и повесили на него зеркало из туалета. - Как только определим угол наклона, привяжем зеркало, чтобы оно было устойчивым.
   Это было бы просто. И элегантно.
   Уорд был доволен собой.
   Он вернулся к лестнице. Еще раз в купол, дорогие друзья. Быстро поднялся в условиях низкой гравитации. Несмотря на свои опасения, он начинал получать удовольствие от происходящего. Если бы у него все получилось, это стало бы отличным завершением его путешествия на Край света. Черт возьми, это было бы легендой.
   Через несколько минут он оказался в камере наблюдателя.
   Квазар все еще был там.
   Он прикинул, где будет крепить крышку компьютера Эми, на стене слева от себя, чуть выше пояса. Затем снял две сетчатые панели, чтобы обеспечить беспрепятственный угол наклона к положению Эми на полу. Он убрал панели подальше от себя, напомнив себе, что теперь у него нет защиты от падения с высоты седьмого этажа с открытой стороны клетки. С той же мыслью он ощупал все вокруг, пока не нашел и не спрятал холщовую сумку, в которой нес усилитель.
   Затем перешел к окуляру в сборе. Тот крепился на месте четырьмя винтами. Он открутил их, вытащил окуляр и положил его на пол. Теперь пятно света коснулось сетчатой стенки примерно в футе над столом. Он открыл компьютер Эми и неохотно снял крышку.
   Он передвинул банку из-под кофе и накрыл ее крышкой, чтобы было светлее. Затем настроил фокусировку. Луч света от телескопа стал ярче, и осветился участок стены на дальней стороне купола. - Хорошо, - сказал он. - Мы в деле.
   Эми подбадривала его. Он направил луч вниз по стене. Но пол клетки не позволял ему попасть ниже. Он поправил корпус окуляра и передвинул зеркало повыше. Передвинул его как можно выше. Светящийся круг опустился, но все еще не достиг уровня пола. - В конце концов, это может не сработать, - сказал он.
   - Почему нет?
   - Угол обзора неудачный. - Луч света скользнул в купол. Он чувствовал себя очень высоко и совершенно беззащитным. - Не представляю, как мы сможем обойтись без другого зеркала.
   Она медлила с ответом. Когда ответила, ее голос звучал устало и отстраненно. - Здесь есть еще один туалет?
   - В пристройке.
   - Как насчет телескопа? Может быть, в телескопе есть запасное зеркало?
   - Нет...
   - Может быть, лишнее зеркало? Отражающий металл? Есть ли у нас где-нибудь отражающий металл?
   - Я бы хотел, - сказал он, - чтобы у нас здесь было какое-нибудь освещение. Возможно, там что-то есть, но будь я проклят, если представляю, что это может быть.
   Он услышал грохот и понял, что она что-то швырнула. Бостонские хорошие манеры уступили место разочарованию.
   Возможно, бюрократы были правы. Возможно, это не место для людей.
   Он опустился между креслом наблюдателя и столом. Крышка компьютера была прямоугольной, размером примерно с его ладонь. Само зеркало было темным, хотя он мог видеть красное отражение квазара в дальнем конце клетки.
   Из шахты донесся голос Эми. - Кофе, - гласила надпись.
   Уорд был утомлен и не в настроении шутить.
   - Кофе, - повторила она. - Воспользуемся жестянкой из-под кофе.
  
   Луч света упал на крышку компьютера, которая была привязана к сетчатой стенке полосками от рукавов Уорда и наклоненной благодаря тому, что за ней была закреплена холщовая сумка; затем сверкнул по нисходящей траектории, пока в дальнем конце клетки не отразился от дна банки из-под кофе, которая была привязана к ножке стола шнурками от ботинок и остатками рубашки Уорда. Затем он упал с седьмого этажа на зеркало из туалета, устойчивость которого обеспечивала блузка Эми; пролетел через воздушный шлюз и был отброшен корпусом часов Уорда обратно в небо. В сторону приближающегося спутника связи.
   Три коротких. Три длинных. Три коротких.
   SOS
  
   - Нам повезло, - сказала она, накалывая кусочек сыра.
   Уорд отхлебнул из своего бокала и улыбнулся. - Повезло, черт возьми. Мы были молодцами. Мы спаслись. И сэкономили НАСА немного денег.
   Глаза Эми сияли. - Не перестаю удивляться, где бы мы были, если бы у вас не было блестящего корпуса часов? Или если бы я не таскала с собой компьютер?
   - Мы бы придумали что-нибудь другое.
   - Легко сказать. Послушайте, этот опыт подтверждает философию, согласно которой дальний космос должен быть предоставлен роботам и автоматизированным системам. - Она обмакнула сыр в горчицу и изящно проглотила его. - Слишком часто что-то идет не так. Когда это происходит, люди погибают.
   - Когда это случается, люди все равно заставляют это работать. - Он улыбнулся ей. В этот момент он светился самодовольством. - Они не могут отправить нас домой. Кто-то должен быть здесь, чтобы собрать осколки. Мы вернемся на Край света, Эми. И за его пределы.
   - Следствие Уорда из закона Мерфи.
   - Да. Можно и так сказать. - Он допил свой напиток.
  

ДРУЗЬЯ В ВЫСШИХ СФЕРАХ

  
   Вдалеке, ближе к центру города, он увидел факелы. Собиралась толпа. Вечер был прохладный, но он был весь мокрый от пота. Почувствовал чье-то присутствие среди деревьев. Вероятно, это был ястреб.
   Он все еще мог благополучно уйти. Уйди сейчас, и с тобой все будет в порядке. Не то чтобы его стали преследовать. Но что потом? Что ему останется после всего этого, если он сбежит?
   Он упал на колени. Помоги мне.
   Ветви мягко покачивались на ветру. В вечернем небе плыла полная луна.
   Пожалуйста.
   Отдаленные голоса становились громче. Крики. Одобрительные возгласы.
   Если есть другой способ сделать это...
   Сад казался ему баррикадой, крепостью. Казалось, он мог остаться там, где был, и его бы не нашли. Опасность подстерегала только снаружи, вдоль дороги.
   Петр обещал быть рядом с ним. - Пока я жив. - У Петра были добрые намерения, и он верил в то, что говорил. Но когда на кону оказались деньги, мужество покинуло его. В конце концов, он бы сбежал, как и остальные, и прожил бы остаток своих дней с этим воспоминанием.
   Неужели мы не можем найти другой способ сделать это? 
   Облако начало закрывать луну. И факелы пришли в движение.
   Это, знаешь ли, пошлет неверный сигнал. Будет нелегко убедить людей в том, что Ты их любишь, если позволишь этому случиться со мной.
   Как ни странно, ему было жаль людей в толпе. Некоторых из них. Они просто сопротивлялись переменам. Пытались держаться за прошлое. Некоторые навсегда сохранили болезненные воспоминания об этой ночи.
   Почему? Почему мы должны поступать именно так? Мы создаем веру, главным символом которой будет орудие пытки. Они будут носить его на шее, прикреплять к вискам. Действительно ли это то, чего мы хотим?
   Где-то в ночном ветерке он услышал детский смех. И лай собаки. Он надеялся, что во время этого испытания не будет детей. Но знал, что так и будет. Некоторые из этих варваров приведут своих детей посмотреть. Это была дикая земля.
   Ты вообще здесь? Почему молчишь? Скажи что-то. Убеди меня, по крайней мере, что все это не иллюзия. Скажи мне, что эта ночь имеет значение.
   Что-то шевельнулось в кустах слева от него.
   Он подумал о Марии. Он оставил ее в комнате наверху, где они все ужинали, она еле сдерживала слезы и требовала, чтобы он взял ее с собой. И пришла, держась позади Петра и остальных, стараясь не попадаться им на глаза, как будто думала, что он не узнает.
   Он задрожал от осознания того, что она будет здесь всю эту ночь.
   Их главная память обо мне будет на кресте. Конечно, это не тот образ, который Ты хотел бы видеть, чтобы выразить свою заботу о них. Для нас. Почему бы не придумать что-нибудь менее ужасное? Может быть, звезду? Вроде той, что была тридцать лет назад? Значит, мы все сделали правильно. Так и надо было поступить. Или, если это покажется слишком, неплохо было бы написать свиток.
   Ветер стих, и деревья стояли неподвижно.
   Какой смысл в твоем присутствии, если мы узнаем тебя только в твое отсутствие?
   Он услышал голоса неподалеку. Голос Петра. И Марии.
   Наступил момент, когда луна замерцала. Он посмотрел во второй раз, и все было как прежде. Он объяснил это тем, что его глаза увлажнились. Через несколько мгновений Петр был рядом с ним.
   - Они здесь, - сказал он.
  
   Он никак не мог не заметить этого факта. Некоторые из них были пьяны. Другие просто шумели. Они остановились сразу за садом, на дороге. Он прошел мимо Петра и Марии, отмахнулся от их протестов и вышел на открытое место. Раздались крики: - Вот он! - И смех.
   Там было около шестидесяти человек, почти все мужчины. Некоторые были вооружены дубинками и мечами. Их сопровождал небольшой отряд стражников и несколько священников во главе с Силуаном. Он увидел Иуду, который нервно держался в стороне. Еще один человек, которого события этой ночи будут преследовать всю жизнь.
   Что-то странное было в этих стражниках. Ему понадобилось время, чтобы понять, что именно: их доспехи изменились. Они были ярче. Стиль совершенно отличался от того, что он видел утром. Даже шлемы были незнакомого дизайна. Хотя это не имело значения.
   Савл стоял в стороне со священниками и их слугами. Его великие дни были впереди, но в этот момент он все еще был на стороне дикарей.
   Толпа утихла под его взглядом. - Привет, - сказал он. - Зачем вы пришли в Кедрон? Кого вы ищете?
   Силуан был высоким, изможденным, чувствовавшим себя неуютно. Он не любил беспорядочных сцен. Не любил насилия. Предпочел бы сидеть у себя в комнате и читать священные писания. На его лице были черты человека, который не знал, что значит радоваться жизни. - Мы ищем Иисуса из Назарета, - сказал он. - Мне сказали, что это ты.
   Нет смысла отрицать это. - Действительно, - сказал он. - Я тот, кого вы ищете.
   Силуан кивнул. Попытался улыбнуться, но это потребовало слишком больших усилий. - Возьмите его, - сказал он своим слугам. - И его друзей.
   Иисус выпрямился и заглянул в испуганные глаза Силуана. - Если я тебе нужен, - сказал он, - эти другие тебе не нужны. Отпусти их.
   Священник заколебался. Поник. - Конечно, - сказал он. - Тебя будет достаточно.
   Петр и Мария подошли ближе и встали по обе стороны от него. Силуан жестом велел им отойти в сторону. Когда ни один из них не двинулся с места, один из его слуг вытащил меч. Петр, который иногда был слишком импульсивным, схватился за свое собственное оружие. Толпа отреагировала, некоторые зааплодировали, другие завизжали. Кто-то крикнул "Дерись". Они отступили, освобождая место, и первый удар Петра, каким бы неуклюжим он ни был, отразился от клинка слуги к его виску. Он закричал, и меч отлетел в сторону.
   Иисус схватил Петра за плечо. - Убери это, - сказал он. Слуга стоял на коленях, держась за голову, сквозь пальцы у него сочилась кровь. Иисус оторвал кусок от своей одежды, убрал руку и прижал ее к ране. - Вот, Матиас, - сказал он. - Держи это при себе, пока не позовешь кого-нибудь на помощь.
   Слуга уставился на него. - Откуда ты узнал мое имя?
   Но стражники уже окружили Иисуса. - Пойдем с нами, - сказали они.
   У них был греческий акцент.
  
   Они связали ему запястья за спиной и повели обратно тем же путем, каким пришли. По мере продвижения толпа росла и в размерах, и в напоре. Некоторые пытались ударить его, когда проходили мимо. Раздавались крики "Богохульник" и "Нечестивый".
   В конце концов они оказались за пределами храма. Возник короткий спор о том, каким входом им следует воспользоваться. Силуан указал им дорогу, и они вошли через боковой портик. Он провел их по ряду каменных переходов, пока они, наконец, не оказались перед Аннасом, верховным жрецом.
   Аннас был худым и изможденным, уставшим от решения проблем этого мира. От низших людей, которые не признавали его власти и привилегий. Он сидел на возвышении, напоминающем трон, и раздраженно закатывал глаза при виде человеческих отбросов, которых ему приводили. Факелы, горевшие рядом, давали немного тепла. Силуан что-то прошептал ему, и тот кивнул. Затем он повернулся к пленнику. - Кто ты такой, - спросил он, - что пришел сюда и выступаешь против Всемогущего?
   Иисус старался держаться как можно увереннее. Его постоянно толкали. Поскольку его руки были связаны за спиной, ему было трудно сохранять равновесие. - Ты знаешь, кто я, - сказал он.
   - Да. - Аннас ткнул в него указательным пальцем. - И что же ты говорил верующим?
   Это место ощущалось замкнутым. Задымленным. Он предпочел бы подышать холодным ночным воздухом. - Конечно, - сказал он, - ты знаешь, о чем я говорил. Иначе меня бы здесь не было.
   Один из слуг поднял посох и замахнулся на него. Иисус слегка повернулся, чтобы принять удар на плечо, но при этом потерял равновесие. Удар настиг его, когда он падал, и он неуклюже приземлился на каменную ступеньку. - Не разговаривай таким тоном с верховным жрецом, - предупредил его нападавший. Он поднял посох, чтобы ударить его еще раз, но Аннас улыбнулся, как ему, должно быть, показалось, по-доброму, и приказал нападавшему остановиться. Они подняли его на ноги.
   - Позволь мне спросить тебя еще раз, - сказал Аннас. - Какова твоя цель? Почему ты пренебрегаешь Священными Писаниями?
   - По какому праву, - спросил Иисус, - ты допрашиваешь меня?
   Это повлекло за собой второй удар. Он снова упал, и вокруг него раздался смех. Раздались крики и повелительный голос: - Довольно. - Охранники во главе с офицером пробились вперед сквозь толпу. Один из них оттолкнул слугу. - Не бей его больше, - сказал офицер.
   Аннас сердито посмотрел на офицера. - Ваши полномочия заканчиваются у двери, господин.
   Офицер поднялся на платформу. - Моя власть распространяется везде, где граждане подвергаются насилию. - Он подал знак своим людям помочь Иисусу подняться на ноги. Они взяли его под охрану.
   Иисус в замешательстве огляделся. Римляне помогали ему? Это было не так, как предполагалось.
   Они провели его сквозь толпу, вывели из зала и из храма.
   Луна все еще стояла высоко в небе. Он взглянул на нее.
   Что происходит? Но все обошлось. Он не был склонен протестовать.
  
   Они освободили его от пут, но предупредили, чтобы он не убегал. Затем провели его по улицам. - Куда вы меня ведете? - спросил он.
   - Просто иди, - сказал офицер.
   Они повернули к римским казармам. Это означало "Пилат".
   Прокуратор обычно размещал свою штаб-квартиру во дворце Ирода в Кесарии. Но он также посещал ежегодные празднества в Иерусалиме.
   Территория была пустынна. Ночь была холодной. Иисус даже не видел часовых, которые обычно охраняли это место.
   Они завели его внутрь, отвели в соседнюю комнату, велели подождать, поставили охрану и закрыли дверь. Но там не было неудобно. Огонь развеял холод, и была скамейка, на которую можно было присесть. Ночь и так была долгой.
   Он потер плечо, которое болело от удара посохом. Кроме того, ушиб ребра, когда упал. Время от времени слышал, как снаружи кто-то ходит взад и вперед.
   И стал ждать.
  
   В конце концов дверь открылась, и офицер жестом пригласил его следовать за собой. - Проксен примет тебя, арестованный. Старайся вести себя прилично.
   Проксен? Это был ранг, с которым Иисус не был знаком.
   Его провели по длинному коридору мимо нескольких пустых комнат. Завернули за угол и, пройдя через дверь, оказались перед высоким темноволосым мужчиной с резкими чертами лица и манерами аристократа. Это была скудно обставленная комната, обогреваемая камином. Несмотря на строгость, помещение казалось почти роскошным по меркам казарменного здания. Его единственный обитатель мельком взглянул на конвоира. Он не обратил на Иисуса ни малейшего внимания.
   Он сидел на резном деревянном стуле. Стены были деревянными, но по большей части занавешены плотными ткаными портьерами. На приставном столике стояла статуя Аполлона.
   - Господин Димонид, - сказал конвоир, - это арестованный.
   - Очень хорошо, лохагос. Спасибо.
   Лохагос - это кто? По-гречески "капитан". Иисус почувствовал проблеск надежды. Может быть, он все-таки собирался выпутаться из этого.
   Вошли два стражника и встали по обе стороны от проксена. Капитан закрыл дверь от сквозняка и встал прямо за спиной Иисуса.
   Было ясно, что Димонид раздражен. Час был поздний, и у него были дела поважнее, чем возиться с еще одним из этих религиозных фанатиков. Иисус заметил, что его внимание привлекли три женщины, которые как раз в этот момент спускались в его личные покои.
   Но проксен был человеком, которого в отдаленном будущем назовут альфа-личностью. Он не мог прервать работу целого дня и оставить неприятное задание на утро. Особенно если это неприятное задание могло включать в себя визит разгневанных священников.
   - Я уже получил известие от властей, - сказал он, все еще глядя куда-то вдаль. Иисус понял, что он говорит об Аннасе. И Каифе. Они были бы недовольны тем, как солдаты забрали его у них. - Они будут здесь утром, чтобы потребовать, чтобы я применил соответствующее наказание. - Наконец, он перевел взгляд на своего пленника. - Ты выглядишь достаточно безобидно, - сказал он. - Что ты сделал, что так расстроило всех этих людей?
   Иисус улыбнулся. Ему нравился Димонид. - Я бросил вызов их религиозным взглядам.
   - Ах, да. Конечно.
   - Могу я спросить, где Пилат?
   - Пилат? - Димонид переглянулся с капитаном. - Кто такой Пилат?
   - Он здесь главный.
   - В самом деле? Мы не знаем никого с таким именем.
   - Действительно, - сказал Иисус. Его охватила волна возбуждения. Спасибо, отец. - Должно быть, я ошибся.
   Димонид прижал указательный палец к губам. - Подозреваю, - сказал он, - что на самом деле ты бросил вызов их авторитету.
   - Можно сказать и так.
   - Да, верно. - Он взглянул на Аполлона. Бог стоял молча. Это была поразительная работа. - Всегда приводит в замешательство, - сказал он, - когда имеешь дело с людьми, которые слишком серьезно относятся к своей религии.
   - Полагаю, что это так, - сказал Иисус.
   - Насколько я понимаю, ты публично заявлял разным людям, что Аннас и Каифа не знают, о чем говорят.
   - Это так, - сказал Иисус. - Они заблуждаются.
   - Конечно, так оно и есть. Но это вряд ли имеет значение. Проблема в том, что ты не осознаешь свою собственную ошибочность.
   - Несомненно.
   - Но это тоже ни к чему. Сегодня вечером нас не волнуют теологические тонкости. Мы говорим о сохранении мира.
   Иисус кивнул. - Могу я задать вопрос, проксен?
   - Да, можешь. До тех пор, пока это не носит религиозного характера.
   - Конечно. Как долго греки находятся в Иерусалиме?
   - О чем мы говорим, арестованный?
   - Как долго вы контролируете этот район?
   Он нахмурился. Как арестованный мог не знать? - Около шестидесяти лет.
   - Шестьдесят лет?
   - Больше или меньше.
   Иисус не смог сдержать широкой улыбки. - Акций, - сказал он.
   Димонид нахмурился. - Прошу прощения?
   - Антоний победил при Акции, не так ли?
   - Конечно. - Димонид выглядел озадаченным. - О чем мы говорим?
   - А греки не совершают распятий.
   - Распятий? Конечно, нет. Мы стараемся никого не казнить.
   - Очень хорошо. Гуманная политика.
   Димонид рассмеялся. - Мы рады, что ты одобряешь это. - Его взгляд устремился внутрь, и намек на насмешку исчез. - За последние четыреста лет мы казнили, вероятно, меньше двадцати человек. Но одним из них оказался Сократ.
   - Знаю.
   - Это не пошло на пользу нашей репутации.
   Несколько секунд они молчали. Иисус услышал голоса в коридоре. Затем снова наступила тишина, нарушаемая только потрескиванием огня в камине.
   - Что ж, - сказал Димонид, - я действительно не могу позволить нарушителю спокойствия просто разгуливать на свободе. Полагаю, я мог бы посадить тебя в тюрьму.
   Иисус никак не отреагировал.
   - Тебе бы это не понравилось. Возможно, лучше было бы сослать тебя отсюда. Чтобы ты не создавал проблем. Это место и так уже превратилось в котел. - Он наклонился вперед и подпер подбородок рукой. - Как бы ты отнесся к шахтам? В северной Фракии? Погода в это время года довольно приятная. Нет? Что ж, дай-ка я посмотрю, что еще у меня есть в наличии.
  
   Мария ждала его с лампой в руках. Она бросилась в его объятия. - Я так напугалась, - сказала она. - Все эти вещи, о которых ты говорил, должны были случиться. Ты нас всех напугал! - У нее кружилась голова.
   - Скажи, - спросил он, - ты удивлена, что сейчас этот район населяют греки?
   - Я не заметила. Это правда?
   - Но ты помнишь римлян?
   - Конечно. Почему ты так говоришь? Как будто они ушли?
   - Так и есть.
   - Ты серьезно?
   - Разве я не всегда серьезен?
   - Нет, господин, это не так.
   - Наверное, будет лучше, если так и останется. - Воздух был прохладным и сладким. - Он оставил твою память нетронутой. Хорошо.
   Она вцепилась в него, как будто боялась, что толпа снова соберется. - Не пойми меня неправильно, - сказала она. - Я так благодарна, что все сложилось именно так, как сложилось. Я не знаю, как реагировать. Но как же так получилось, что ты был так неправ насчет этой ночи? Ты всегда был прав во всем остальном.
   Он улыбнулся. - Полезно иметь друзей в высших сферах.
   В свете лампы ее глаза были прекрасны. - И что теперь будет?
   - Меня изгоняют.
   - Это лучше, чем мы ожидали. Куда?
   - Александрия.
   - Египет?
   - Да. - Она сжала его руку. - Они хотят, чтобы я убрался куда-нибудь подальше. Чтобы не мог причинить вреда.
   - Египет находится в такой же глуши, как и все остальное.
   - Мария, им нужен библиотекарь.
   - Ты? И работа в библиотеке?
   - Возможно, у меня появится шанс немного поработать писателем.
   Она сняла крышку с лампы. - Немного философии? - спросила она.
   - Может, и это тоже.
   - И это тоже? Что еще?
   - Я бы хотел попробовать свои силы в театре.
   - Не могу представить, чтобы ты играл в трагедии.
   - Я тоже не могу. Я думал, может быть, в комедии. Мне нравятся комедии. - Он взял у нее лампу. Поднял ее повыше, чтобы осветить путь. И подумал, насколько это лучше, чем крест.
  

ПЕРВЫЙ ПОЛЕТ

  
   Для Присциллы Хатчинс это был тот опыт, о котором она всегда мечтала: квалификационный полет, миссия, которая приведет ее к семи планетным системам и, в конечном счете, к получению лицензии пилота.
   Самым интересным пунктом назначения, по ее мнению, был Фомальгаут, белый карлик главной последовательности, примерно в два раза больше земного Солнца и в шестнадцать раз ярче. Но не это поразило ее воображение. В системе Фомальгаута была обнаружена первая внесолнечная планета, которую удалось увидеть в телескоп. Это был гигантский мир, в три раза превышающий размеры Юпитера. Но настоящая новость пришла, когда мы на самом деле прибыли в систему: самый большой спутник в семействе лун гиганта был домом для одной из инопланетных конструкций, которые со временем стали известны как Великие монументы. Установленные неизвестными существами тысячи лет назад. Ко времени ее квалификационного полета было обнаружено в общей сложности одиннадцать таких монументов, разбросанных по рукаву Ориона. Они представляют собой великолепные скульптуры, установленные на спутниках, астероидах и малых планетах, а иногда и просто на их собственных орбитах. Первый был обнаружен задолго до того, как мы совершили межзвездные полеты. На Япете. На нем изображено похожее на ящера существо женского пола, которое, как полагают, является автопортретом скульптора. И он стал важным фактором в возобновлении давно приостановленной космической программы.
   С тех пор как Хатч была маленькой девочкой, она мечтала увидеть памятник Япета, но ей пришлось довольствоваться тем, что она выключала свет в своей гостиной и смотрела на виртуальное изображение. Она почувствовала родство с инопланетным существом, безмятежно смотревшим на окруженную кольцами планету, неподвижно застывшую на горизонте. Никогда не восходящую и не заходящую. Присцилла сидела на диване, потягивая апельсиновый сок. Она не хотела притворяться, что находится на месте раскопок. Она хотела быть там. Прикоснуться к каменному изваянию. Провести пальцами по инопланетным иероглифам, вырезанным на его основании.
   Никто так и не смог расшифровать их значение.
   Монумент на Фомальгауте был абстрактным. Установленное на основании кольцо с выступающей за боковые стороны поперечиной. Как всегда, на основании была надпись незнакомыми буквами.
   Монумент был сделан из камня, добытого на этом месте, но давал впечатление неземной атмосферы, усиливаемое множеством источников лунного света, как будто его естественная среда обитания включала деревья, воду и звуки насекомых.
   Но прежде чем Хатч и "Копперхед" доберутся до него, им предстоит обычная остановка в Грумбридже 1618, чтобы высадить пассажиров и выгрузить припасы. Ее родители были недовольны, когда она объявила о своем намерении стать пилотом межзвездника. Даже ее отец, который устроил так, что она смогла прикоснуться к небу, убеждал ее вести, как он выразился, более рациональную жизнь. Она разочаровалась в нем, и это привело к временному разрыву между ними. В конце концов, он уступил, и они с мамой устроили для нее незабываемую вечеринку. На ней присутствовал Лу Каннингем, тогдашний бойфренд, и в конце вечера, когда они стояли на лужайке перед семейным домом, он попросил ее не улетать, а вместо этого стать его женой. Ей нравился Лу, хотя между ними и не было долговременного взаимопонимания.
   - Я люблю тебя, Хатч, - сказал он. - Ты выйдешь за меня замуж? - Он пристально посмотрел на нее, и она увидела, как на его лице отразилось смятение, когда он прочитал ответ в ее глазах. И разочарование. Она подумала, что, возможно, это одно из тех решений, к которым она будет возвращаться годами и о которых в конце концов пожалеет.
   - О чем вы думаете? - спросил Джейк. Это вернуло ее на мостик "Копперхеда". Она сидела в кресле пилота. Приборы наблюдения фиксировали только серый туман, заполнявший межпространственный континуум, который позволял транспортным средствам перемещаться среди звезд.
   - Ни о чем, - ответила она.
   Джейк Лумис не скрывал своего неодобрения. - Ладно, Хатч. Осталось шесть минут до прыжка. - Он опустился на сиденье рядом с ней.
   - Хорошо.
   - Лучше всего сохранять сосредоточенность, когда что-то происходит.
   - Я сосредоточена, - сказала она.
   - Бенни хорош. - Искусственный интеллект. - Но не думайте, что ничего никогда не сломается. Если что-то пойдет не так, это произойдет очень быстро.
   - Хорошо, Джейк.
   Он подождал. Ожидал ли он, что она скажет что-то еще? И тут ее осенило. Пассажиры. Она дотронулась до пульта связи, стараясь выглядеть так, будто все равно собиралась это сделать. - Профессор Эддингтон, - сказала она, - доктор Эндрюс, Айсейка, через пять минут мы возвращаемся в нормальное космическое пространство. Если вам нужно что-то сделать, сейчас самое подходящее время. Затем пристегните ремни.
   Она взглянула на Джейка. Он притворился, что смотрит на указатель уровня топлива. - Бенни, - сказала она, - заводите двигатели.
   Джейк был истинно верующим человеком. Она подозревала, что он был одним из тех парней, которые никогда бы не ушли из межзвездника. Он был крупным мужчиной со смуглой кожей и черными волосами, с легким характером. В его глазах было какое-то странное выражение, означавшее, что он не воспринимал ее всерьез. На самом деле он ей не доверял. - Бенни может помочь вам справиться с большинством заданий, - сказал он ей, - но если возникнет проблема, вы должны быть готовы. - Было что-то в том, как он выделил последнее слово, что подчеркивало его сомнения относительно нее.
   У Хатч не было причин сомневаться в своих способностях. Она успешно справилась с восьмимесячной программой, подготовившей ее к финальной миссии, в которой она должна была выполнять функции капитана, в то время как Джейк был просто наблюдателем. Парень, который заполнял таблицу оценок.
   - Выход из прыжка через минуту, - сказал Бенни. На панели загорелся красный огонек. Один из пассажиров еще не пристегнулся.
   - Всем минутная готовность, - сказала она. - Ларри, пристегнитесь. - Доктор Ларри Эндрюс предпочитал, чтобы к нему обращались неофициально.
   - Сейчас пристегнусь, капитан, - сказал он.
   Все они думали, или делали вид, что думают, что она на самом деле капитан "Копперхеда". Джейк был хорош в этом плане. Он намекнул, что просто решил прокатиться. Что Хатч была главной. Это придало ей уверенности. Ей нравилось, когда ее называли "капитан Хатчинс". Но она понимала, что ее реакция была явным проявлением ее незрелости. Лампа Ларри загорелась зеленым светом.
   - Тридцать секунд, - сказала она.
   Она сама пристегнулась, и Джейк откинулся на спинку сиденья. Он собирался напомнить ей об этом. Но она не забыла. Почти, но не совсем. Звук двигателей изменился. - Начался переход, - сказал Бенни. Серый туман рассеялся. Навигационный дисплей погас. И на нем замигало множество звездочек. Через несколько мгновений вмешался искусственный интеллект: - Хатч, у нас сообщение из Академии.
   - В чем дело, Бенни?
   Он вывел его на экран:
   Джейк, к твоему сведению: Мы только что получили известие, что запрет на терраформирование Куракуа будет отменен. Это означает, что ты, возможно, вернешься вместе с парой человек. Фрэнк.
   Фрэнк Айраско был директором по операциям. А Куракуа, конечно же, был близнецом Земли. Идеальный мир для колонии. Но на нем были руины тысячелетней давности. Он был засушливым, и корпорации хотели сделать его привлекательным для поселенцев. Терраформирование означало бы прохладный приятный климат с модульными домами на берегу моря. И, конечно, это привело бы к тому, что многие руины оказались бы под водой. Но какого черта?
   Хатч уставилась на сообщение. Борьба за судьбу этого мира продолжалась в течение многих лет. Археологи хотели сохранить руины. Но Куракуа был бы бесценным достоянием как колония. Она вздохнула. - Добро пожаловать в Грумбридж, Джейк, - сказала она.
   Технически это был Грумбридж 1618. В шестнадцати световых годах от Земли. Оранжево-красный вспыхивающий карлик главной звездной последовательности. Хатч выполнила свою домашнюю работу. Звезда была еще молодой, ей было меньше миллиарда лет, и, хотя была меньше и менее яркая, чем Солнце, испускала вспышки, которые были намного более интенсивными, чем все, что можно было увидеть дома. И извержения были частыми. Косвенно именно по этой причине он представлял особый интерес для биологов. Поскольку звезда была намного холоднее Солнца, зона жидкой воды, где могла существовать жизнь, находилась гораздо ближе к ней, простираясь от тридцати восьми до семидесяти миллионов миль. Это привело к тому, что все потенциально пригодные для жизни планеты оказались в зоне действия вспышек, где вряд ли могла существовать жизнь земного типа. Грумбридж II, мир Хибачи, находился прямо в центре зоны. У него было две луны, большая и малая. И, что примечательно, здесь также были густые джунгли и такое же разнообразие животных, как и у нас на родине. Пустынь или открытых равнин не было видно. Единственные участки суши, которые не были заросшими, находились на полюсах. Биологам это понравилось, и они провели последние пять лет на планете, пытаясь выяснить, как это произошло. - Теперь у нас есть ответы на большинство вопросов, - сказал ей Ларри. - Мы подошли к тому моменту, когда остается только заполнить пробелы. - Он парил позади нее, держась за спинку ее кресла, наблюдая, как планета на дисплее постепенно увеличивается в размерах.
   Она направила один из телескопов на солнце. Все выглядело безмятежно. Спокойно. - Насколько серьезны вспышки? - спросила она.
   Ларри был высоким, худощавым, сдержанным человеком. Ему, вероятно, было чуть за тридцать, но его волосы уже начали седеть на висках. Он говорил спокойным, дружелюбным тоном. - Довольно суровые, - сказал он. - К счастью, обычно все получают предварительное предупреждение до того, как эта штука сработает, так что у них есть время спрятаться. Но это ограничивает ваши возможности.
   Джейк откинулся на спинку стула. - Я полагаю, вы бы не захотели разгуливать в таком виде.
   - Скорее всего, нет, Джейк. Я был рад увидеть, что на "Копперхед" надели дополнительную броню. Сомневаюсь, что она нам понадобится, но кто знает.
   Хатч подавила улыбку. Дополнительная броня, покрывающая корабль, предназначалась для Паломуса, пульсара, куда они должны были доставить припасы через несколько недель. - Как долго вы пробудете здесь? - спросила она. Она знала, что у Ларри двое маленьких детей.
   - Наверное, год.
   - Растительность не зеленая.
   - Хлорофилл здесь не годится. Только не в такой среде. - Если бы она сказала то же самое Эддингтону, то получила бы подробное объяснение, полное описаний защитных покрытий, методов сбора энергии, альтернативных генеалогических систем и, кто знает, чего еще? Эддингтон был крупным парнем, крупным и неповоротливым во всех смыслах этого слова. Он с трудом протискивался через люки. Он бывал здесь и раньше и постоянно рассказывал о своем предыдущем опыте, пересказывая одни и те же истории.
   Айсейка Накамура, третий член группы, была инженером. Она была средних лет, и ей было скучно. Она прибыла, чтобы осмотреть, модернизировать или отремонтировать - Хатч не была уверена, что именно - системы, защищающие укрытие на планете. У нее не было явного интереса к самой миссии, и она дала всем понять, что участвует в ней, потому что проиграла в подбрасывании монеты.
   Они находились примерно в восьми часах полета от мира Хибачи. Пассажиры спали и читали. Наземной станцией был комплекс имени Эрика Ахариуса, названный в честь шведского ботаника девятнадцатого века. Хатч открыла канал связи. - "Ахариус", - сказала она, - это "Копперхед". Мы прибыли и выйдем на орбиту около полуночи по вашему времени. Прием.
   Треск помех. Затем: - Добро пожаловать на "Ахариус", "Копперхед". - Голос звучал энергично. Он принадлежал молодому мужчине. - С нетерпением жду встречи с вами. С кем я говорю?
   - Это Присцилла Хатчинс.
   - Приятно познакомиться с вами, капитан Хатчинс. Я Олли Эверс. Приятно будет составить вам компанию. У нас здесь не так много посетителей.
   - Сколько времени прошло?
   - С последнего корабля снабжения? - Она услышала, как он переадресовал вопрос кому-то другому. Затем вернулся. - Семь месяцев.
   - Ну что, Олли, - сказала она, - как здорово работать в Академии.
   - Безусловно.
   - Как погода? - Она имела в виду вспышки. Станция поддерживала спутник на геостационарной орбите для наблюдения за Грумбриджем.
   - Все в порядке. Если заметим какие-либо проблемы, незамедлительно дадим вам знать.
   - Насколько надежны прогнозы? Вас заблаговременно предупреждают?
   - Обычно. Проблем быть не должно. Мы никогда никого не теряли.
   - Рада это слышать.
   Последовала долгая пауза. Она уже собиралась спросить, здесь ли он еще, когда он вернулся: - Когда вы доберетесь сюда, капитан, у нас будет для вас сюрприз.
   Джейк подавал ей знаки, указывая на салон. Смысл был достаточно ясен. Пригласите Эддингтона и остальных принять участие в разговоре. - Подождите, Олли. - Она активировала систему связи. - Люди, у нас на связи "Ахариус". Кто-нибудь хочет поздороваться?
   Эддингтон взял инициативу в свои руки и сразу же начал задавать вопросы о генеалогических особенностях местных земноводных. Хатч выключила свой микрофон и убавила звук. Джейк скрестил руки на груди и вздохнул. - Он действительно любит поговорить.
   Она кивнула.
   Джейк с минуту молчал. Затем: - Почему вы решили зарабатывать этим на жизнь, Хатч?
   - Я не знаю, - сказала она. - Почему вы спрашиваете?
   - Простое любопытство.
   Она задумалась над вопросом. - Мой папа астроном.
   - О, - сказал он. - Джейсон Хатчинс. Я должен был догадаться.
   - Да. Он довольно хорошо известен.
   - Это тот парень, который услышал искусственный сигнал.
   - Это было много лет назад.
   - И именно это заставило вас заинтересоваться пилотированием межзвездных кораблей?
   - Это помогло.
   - Но из сигнала ничего не вышло.
   - Он не стал решающим поводом.
   - А что было?
   - Когда мне было лет шесть или семь, он взял меня с собой на Луну. Это было до того, как поступил сигнал.
   - Вам, должно быть, понравилось.
   - Мне это понравилось. Я никогда этого не забуду. Помню, как мы стояли с ним на краю кратера. "Сколько лет кратеру, папочка?" "Миллионы лет, малыш", - ответил он. Не думаю, что я знала, что такое "миллион", но он описал место, которое никогда не менялось. До сих пор помню его слова о том, что время там остановилось. И я это чувствовала. Место, где часы не идут. Это было невероятно, Джейк. Когда я вернулась домой, то продолжала думать об этом. Знаете, другие дети играли в мяч, сидели на качелях и никогда не поднимали глаз выше крыш. Позже они все заговорили о том, чтобы стать юристами или получить степень в области управления бизнесом. Лично я никогда не хотела ничего, кроме того, чем занимаюсь сейчас.
   Джейк улыбнулся. - Думаю, вы скоро поймете, Хатч, что это не так романтично, как кажется.
   - Что вы имеете в виду?
   Он пожал плечами. - Вы летите неделями, а может, и месяцами в запечатанном контейнере. Везете археологов в Куракуа или грузы в Паломус и надеетесь, что в процессе не подвергнетесь радиационному облучению. Затем возвращаетесь домой и делаете это снова. Не поймите меня неправильно. Я бы ничего не стал менять. Но это не то, что показывают в кино. Никаких космических пиратов, зеленых пришельцев или чего-то подобного.
   - В ваших устах это звучит скучно.
   - Может быть.
   - Ну, с этим я могу смириться.
   Он помолчал с минуту. Затем: - Когда вернусь, собираюсь провести отпуск на Луне. Шайра давно хотела, чтобы я это сделал.
   Шайра была его девушкой. - Вполне возможно. У вас бесплатный проезд.
   Он нахмурился. Что-то промелькнуло в ее тоне. - Вы не думаете, что это хорошая идея?
   - Вы были там недавно?
   - В прошлом году. Место идеальное. Мы остановимся в "Либерти". Побудем у бассейна. Сходим на экскурсию к Копернику и прогуляемся по краю, как это делали вы. - Он покачал головой. - Это больше, чем осмотр достопримечательностей, которые я вижу, сидя здесь.
   Хатч на мгновение закрыла глаза.
   - Что не так?
   - На самом деле, ничего.
   - Вас что-то беспокоит.
   Она глубоко вздохнула, обдумывая, как сказать о том, что у нее на уме. - Они разрушают это место, Джейк.
   - В каком смысле?
   - Ну, я, наверное, перегибаю палку. Но, отели. Трубопроводы. Всевозможные строительные проекты. Копернику более восьмисот миллионов лет. Совсем недавно по лунным меркам.
   - К чему вы клоните?
   - Когда вы приходите туда сейчас, у них есть киоски с хот-догами. Там есть подъемник, который поднимет вас над кратером. Есть сувенирный магазин. Джейк, вы больше не ощущаете возраста этого места. Это как поездка в Атлантик-Сити, только там нет океана. И весите вы не так много.
   Он сочувственно посмотрел на нее. Улыбнулся. - Что ж, - сказал он, - каждый сам за себя.
   - Хатч, - голос Бенни звучал приглушенно. Необычно для него.
   - Да, Бенни?
   - Мы получаем изображение с меньшей луны.
   - Хорошо.
   - Взгляните, пожалуйста.
   Изображение планеты на навигационном экране погасло, и его сменил горный пейзаж. В центре изображения появилось нечто, похожее на гигантский цветок. Длинные лепестки поднимались во все стороны. Хатч увеличила изображение. - Джейк, - сказала она.
   - Я вижу.
   - Что это?
   - Не знаю.
   Она открыла канал связи со станцией на планете. - Олли, вы еще здесь?
   - Подтверждаю, капитан. Что вам нужно?
   - Вы, ребята, работали над малой луной?
   - Над Лайлой? Нет. Я уверен, что мы и близко к нему не подходили. Почему вы спрашиваете?
   Она собиралась объяснить, но Джейк покачал головой и провел пальцем по горлу. Прервите связь. - Просто любопытно, - сказала она. - Спасибо. "Копперхед" связь закончил. - Затем она повернулась к Джейку: - В чем дело?
   - Давайте посмотрим получше, чтобы мы знали, что у нас есть, прежде чем начнем говорить об этом.
   Она увеличила изображение до максимума. Это было не цветущее растение. - Знаете, что я думаю об этом?
   Он кивнул. - Монумент. - Она зажмурилась и хотела закричать. Но Джейк поднял руку, предостерегая ее. - Расслабьтесь, - сказал он.
   - Я не верю в это, Джейк. - Она открыла экран.
   Он покачал головой и выключил его. - Что вы делаете, Хатч?
   - Я собиралась сообщить нашим пассажирам.
   - Не очень хорошая идея.
   - Почему нет?
   - Если это действительно монумент, и они узнают, что он находится там, внизу, как вы думаете, кому достанется заслуга в открытии? Нам? Или профессору?
   Хатч подумала об этом. Возможно, она и не стремилась заполучить приоритет для себя, но Эддингтон ей не очень нравился. - Что вы предлагаете?
   - Мы посмотрим это на выходе. А пока ничего не говорите. И мы следим за тем, чтобы это не попадало в поле зрения наших пассажиров.
   Трудно судить о размерах мира, когда вы можете смотреть на него только с помощью изображений на дисплее. Иллюминаторы "Копперхеда", включая мостик, были полностью закрыты от радиации.
   Планета Хибачи была названа в честь биолога, который предсказал, что в таком месте может быть жизнь. Она была немного меньше Земли, а сила тяжести составляла 84% от стандартной. На ней были джунгли, или леса, или что-то в этом роде, и они не были похожи ни на что, что кто-либо видел раньше. Они напоминали огромную копну волос, которые в одних местах были фиолетовыми, в других - голубыми, а в третьих - золотистыми. Они покрывали полдюжины континентов и различных островов. В некоторых местах даже стояли торчком, напоминая стрижку ежиком. Однако в большинстве мест это была просто красочная безвольная путаница. Это не были растения, борющиеся за солнечный свет. Скорее, как объяснил ей Ларри, они прятались от периодических вспышек, а также высасывали энергию друг у друга и, иногда, у неосторожных животных. Это было не то место, куда хотелось бы отправиться на прогулку по лесу. Большая часть воды покрылась слоем матов, превратившим значительные участки в карстовые воронки.
   Большая из двух лун была также ближе к планете. Она постепенно отодвигалась, но ее темп замедлялся. Со временем она остановится и начнет падать обратно к поверхности.
   В конце концов, это должно было произойти. Но до этого были миллионы лет.
   Другим спутником был Лайла. Он имел всего несколько сотен миль в поперечнике и двигался в темноте по неустойчивой орбите, из-за чего удалился почти на миллион миль. Обычно выход на орбиту выполнял ИИ. - Но, - сказал Джейк, - ваш ИИ не работает, Хатч. Вам придется сделать это вручную. - Позже в ходе миссии ей, несомненно, придется осуществлять контроль над "Копперхедом" после того, как у него заглохнут двигатели, или действовать из вспомогательной рубки управления на корме, когда отключится питание на мостике. Ей пришлось бы иметь дело с рядом чрезвычайных ситуаций, возможно, включая заупрямившийся искусственный интеллект, который отказался разрешить отключение. Но это была первая остановка. Просто покажите, что можете справиться с "Копперхедом". Рассчитайте гравитационный индекс и задайте правильную скорость сближения. Не уноситесь вприпрыжку в космос, не подпрыгивайте в атмосфере.
   Хатч проделывала это множество раз в симуляторах. И плавно выводила учебные аппараты на околопланетную орбиту. Никаких проблем. Просто обратите внимание. Здесь, конечно, гравитация была немного другой. И это немного изменило правила игры. Но все, что ей нужно было делать, это следовать своим инстинктам. И она знала, что у нее не возникло бы никаких проблем, если бы Джейк не сидел рядом и не наблюдал за каждым ее движением. - Все в порядке, - сказал он ей. - У вас все хорошо.
   Может быть, было бы лучше, если бы он ничего не сказал. Так получилось, что корабль приближался с несколько большей скоростью, чем того требовала ситуация. Более опытный пилот сбросил бы скорость, просто включив тормозные двигатели, и вышел на орбиту. Но Хатч отреагировала слишком бурно, слишком резко затормозив. Она услышала пару удивленных возгласов в пассажирском салоне.
   - Черт, - сказала она.
   - С вами все в порядке. Просто немного притормозите. - Она была уже высоко над атмосферой. Не желая рисковать. Она полностью отключила двигатели, затем ей пришлось включить их снова. Совсем ненадолго, и если бы она провела на мостике больше времени, то не обратила бы на это внимания. Но в тот момент маневр казался ужасно неуклюжим.
   - Мы на орбите, - сказал Бенни.
   Она выдохнула. - Так, народ, теперь вы можете отстегнуть свои ремни.
   Шаттл был загружен припасами и запасными частями. До восхода солнца на наземной станции оставалось около двадцати минут. Она связалась с комплексом и на этот раз услышала женский голос. - "Ахариус", - сказала Хатч, - это "Копперхед". Мы идем по расписанию.
   - Мы будем ждать, "Копперхед".
   Они с Джейком встали и вернулись в пассажирский салон, чтобы убедиться, что пассажиры готовы к вылету. Джейк взглянул на нее, и она поняла. Она продолжит выполнять обязанности капитана. - Мы отправляемся через несколько минут, - сказала она. - Перелет до "Ахариуса" займет около трех четвертей часа. Убедитесь, что у вас с собой все необходимое. Сейчас самое время проверить свои каюты. - Она улыбнулась. - Было приятно видеть вас здесь. Надеюсь, вам понравился полет.
   Ларри и Айсейка в последний раз огляделись по сторонам. Профессор спокойно сидел на своем месте, все еще пристегнутый ремнем безопасности. Затем, наконец, пришло время уходить.
   Хатч повела их вниз, в стартовый отсек, который также служил грузовым отсеком. Как и корабль, шаттл был сильно бронирован. Пилот не сможет ничего видеть снаружи и будет зависеть от экрана дисплея. - Лучше всего, - сказал Джейк, - позволить ИИ посадить нас.
   С этим у нее не было проблем.
   Они уложили багаж в шаттл, и Хатч открыла люк. Включилось внутреннее освещение. Все забрались внутрь. - Уютно, - сказал Эддингтон.
   Хатч, не отрывая взгляда от приборов, кивнула. - На какие жертвы мы идем ради науки, - тихо произнесла она.
   Джейк легонько толкнул ее локтем. Никаких остроумных замечаний.
   Эддингтон не ответил.
   - Мы начали разгерметизацию стартового отсека, - сказала она. - Отправляемся примерно через три минуты.
   - Как вы можете управлять этой штукой? - спросил Ларри. - Это как сидеть в коробке.
  
   Комплекс "Ахариус" находился, по большей части, под землей, под свинцовым щитом. Щит, конечно, уже давно был покрыт нанесенной ветром грязью и растительностью. Были видны четыре небольших модульных блокгауза. Они служили в основном входами. На земле стояли два шаттла. Когда они спускались, кто-то вышел из одного из блокпостов и помахал рукой. Эддингтон кивнул. - Это, должно быть, Эйбел.
   В комплексе было девятнадцать человек. Хатч знала, что Теодор Эйбел был директором. Однако она не знала, как он выглядел, да и в любом случае фигура казалась слишком далекой, чтобы ее можно было опознать. Но она довольно хорошо узнала Эддингтона, несмотря на то, что полет был коротким. Он ожидал, что его встретит директор.
   Она увеличила изображение и услышала, как Ларри подтвердил, что это действительно директор.
   Пилоты обычно утверждают, что им нравится работать в условиях невесомости. Общеизвестно, что тот, кто предпочитает гравитацию, не предназначен для управления сверхсветовыми кораблями. В этом есть смысл, но Хатч не знала, есть ли в этом доля правды. Тем не менее, она старалась не рисковать, всегда притворяясь, что чувствует себя совершенно непринужденно, плавая в "Копперхеде", но на самом деле предпочла бы прогуляться пешком. Стоять двумя ногами на земле - это хорошо. В течение многих лет поступали сообщения о том, что физики были близки к созданию механизма, который генерировал бы искусственное гравитационное поле. Она надеялась, что это произойдет еще при ее жизни.
   В любом случае, было облегчением стоять в шаттле, проверяя у каждого кислородную маску, а затем, последней в очереди, спуститься на твердую землю.
   К тому времени к Эйбелу присоединился еще один парень. Он был одного роста с Хатч, которая сама была невысокой. Но у него была широкая улыбка, и она безошибочно догадалась, что это Олли. Они пожали друг другу руки, и Эйбел провел их через воздушный шлюз. - Рад вас видеть, - сказал он, снимая маску. Он был уже немолод, седел и слегка прихрамывал. И даже не пытался скрыть тот факт, что был рад их приезду. - Как долго вы здесь пробудете? - Вопрос был адресован Джейку, который передал его Хатч.
   - У нас есть ряд заданий, доктор Эйбел, - сказала она. - Мы должны завершить все сегодня.
   - Мне жаль это слышать. В любом случае, меня зовут Тед. Мы надеялись, что вы сможете провести с нами некоторое время. - Он был высоким и моложе, чем можно было предположить по его фотографиям. У него были черные волосы, смуглая кожа, темные глаза и непринужденные манеры парня, который привык добиваться своего. - Почему бы вам не позавтракать, прежде чем мы начнем разгрузку?
   Они оставили свои вещи в блокгаузе, спустились по лестнице и пошли по тускло освещенному коридору, мимо закрытых дверей по обеим сторонам. - Как видите, Майкл, - сказал он, обращаясь к Эддингтону, - мы все еще живем здесь хорошей жизнью.
   Эддингтон протянул руку и коснулся стены. - Да, - сказал он. - Наслаждайтесь этим, пока можете. Серьезно, Тед, вы же знаете, что Академия сворачивает свою деятельность. Не думаю, что они считают, что здесь можно добиться чего-то большего.
   - Это то, что мы слышали. Но я не думаю, что это произойдет.
   Эддингтон замедлил шаг. - Почему бы и нет, Тед?
   Олли взглянул на Хатч. Она поняла значение: это был тот самый сюрприз, о котором он упоминал.
   - Давайте сначала поедим. Потом я хочу вам кое-что показать.
  
   Хатч заказала блинчики с клубникой. Она познакомилась со всеми в комплексе, за исключением полудюжины отсутствующих человек, которые занимались полевыми работами. Олли подсел к ней. Они стали называть друг друга по имени, и она спросила, не биолог ли он.
   Он рассмеялся. - Я всего лишь техподдержка. Если что-то ломается, занимаюсь ремонтом.
   - Как тебе нравится эта работа?
   - Больше никогда, - сказал он.
   - Редко выходишь из комплекса?
   - Это только часть.
   - А что еще? - Клубника была вкусной. Она удивилась, как им удалось ее вырастить.
   - Это... - Он пожал плечами. - Не знаю. Наверное, все дело в том, что я постоянно встречаюсь с одними и теми же людьми. Не думаю, что я понимал, во что ввязываюсь. Я имею в виду, все такие милые и все такое. Но иногда хочется увидеть новые лица.
   - Как долго работаешь здесь, Олли?
   - Три с половиной года. Я законтрактовался сюда на четыре года.
   - Почему так долго?
   - Платят хорошо.
   - Здесь есть одинокие женщины?
   Ему не нужно было думать об этом. - Пара.
   Хорошо. Не из-за кого волноваться. - Так в чем же сюрприз, Олли?
   Он посмотрел через стол на своего босса. - Я лучше позволю Теду сообщить эту новость.
   Когда они закончили, Айсейка повела Олли и еще нескольких человек вниз, чтобы разгрузить шаттл, а Эйбел повел Хатч, Джейка, Эддингтона и Ларри в конференц-зал. Свет потускнел, включился проектор, и они увидели огромное фиолетовое покрытие, которое составляло большую часть поверхности мира Хибачи. Вдали оно переходило в океан. - Это, - сказал Эйбел, - участок береговой линии примерно в тысяче миль к западу от нас. Вы заметите, что окраска стала менее яркой. Это было то, что в первую очередь привлекло наше внимание.
   Хатч заметила лишь незначительную разницу в цвете.
   - Когда вы сталкиваетесь с чем-то подобным, - продолжал Эйбел, обращаясь в первую очередь к Эддингтону, - то понимаете, что это ненормальность.
   Эддингтон кивнул.
   - Болезнь, - сказал Ларри.
   - На самом деле, это был паразит. Но дело не в этом. Это просто причина, по которой мы заинтересовались. Мы отправили команду на поиски. И они обнаружили это...
   Изображение изменилось. Листва поредела и стала болотистой. Появилась вершина холма. - Под всем этим есть залив, - сказал Эйбел. - А вершина холма, на которую вы смотрите, - это остров. Или была бы островом, если бы покрытие исчезло.
   - Итак, к чему мы клоним? - спросил Эддингтон.
   - Давайте уберем часть покрытия. - Изображение исчезло, и они увидели гавань, выходящую в океан.
   - Боже мой, - сказал Ларри.
   Круглое здание около восьмидесяти футов в диаметре стояло на самой высокой точке острова. Это было каменное сооружение под открытым небом, его крышу поддерживали пять круглых колонн. Основание было поднято на несколько футов над уровнем земли, а с противоположных сторон к нему вели ступени.
   - Вы хотите сказать, - спросил Эддингтон, - что оно стояло там все это время?
   - Под зарослями есть город. Ограниченный береговой линией. Тем не менее, он большой. Вероятно, его население составляло двадцать-тридцать тысяч.
   - Как давно это было? - Эддингтон наклонился вперед, вглядываясь.
   - Тысячу лет или больше. У нас нет возможности определить.
   - Что еще, - спросил Ларри, - есть на острове?
   - Ничего. Это единственное, что мы нашли. - Круглое здание.
   Эддингтон покачал головой. - Я бы никогда не поверил, что в этом мире может возникнуть разумная форма жизни.
   Эйбел кивнул. - С тех пор мы обнаружили еще два города. Один из них поменьше, а во втором могли проживать, вероятно, сто тысяч человек. Оба они находятся на этом континенте. Больше мы ничего не смогли найти.
   - Как выглядит технология? - спросил Ларри.
   - Наверное, как в Древнем Риме.
   Эддингтон просто сидел, тяжело дыша.
   Ларри был явно ошеломлен. - Вы хоть представляете, как они выглядят? Кто-нибудь из них еще жив?
   - Если они и есть, мы их не видели. И пока мало что о них знаем. Мы почти уверены, что они были выше нас ростом. Но у нас не было возможности провести какое-либо серьезное расследование.
   Эддингтон прочистил горло. - А Академия в курсе?
   - Нет, мы их еще не уведомляли.
   - Наверное, это и к лучшему. Вам нужно получить еще несколько ответов, прежде чем что-то говорить. Как только они узнают об этом, то пришлют специалистов. В конце концов, заберут у нас миссию и прикроют нас.
   Ларри внимательно рассматривал здание. - Что это, Тед? У вас есть какие-нибудь идеи?
   - Мы думаем, что когда-то здесь был стол. Мы нашли то, что от него осталось. - Он пожал плечами. - Возможно, это был магазин наживок.
   - Вероятно, это был алтарь, - предположила Хатч. Ее тон привлек внимание нескольких человек.
   Эйбел нахмурился. - Я пошутил, - сказал он.
   - В каком они состоянии? - спросил Эддингтон. - Города?
   - Разрушены. Растительность на воде поредела. Вдоль береговой линии все погибло.
   - Хорошо. - Эддингтон глубоко вздохнул. - Я хочу пойти посмотреть. Как только вы сможете это устроить. - Он отдавал распоряжения.
   Эйбел снова нахмурился, но промолчал. - Если вам интересно, Майкл, - сказал он, - мы можем пойти туда прямо сейчас.
   - Что вы имеете в виду?
   Он встал. - Идемте со мной. - Они последовали за ним из конференц-зала и прошли по другому длинному коридору, пока не оказались перед двойными дверями. Он нажал на кнопку, двери открылись, и зажегся свет. Это было складское помещение. Вдоль стен тянулись полки. По всей комнате были разбросаны запасные части. И кое-какие строительные материалы. И...
   В углу - куски камня. Хатч сразу узнала их: обломки колонн, скругленная крыша, разрезанная пополам, куски ступеней...
   Это было здание на острове. - В конце концов, мы заберем это домой, - сказал Эйбел. - Мы соберем его заново и установим на лужайке перед зданием Толливера. В Академии.
   - Именно так я и думал, - сказал Эддингтон.
  
   Спустя сорок три часа после того, как они покинули комплекс, Джейк и Хатч на шаттле "Копперхеда" спустились на поверхность Лайлы. Цветок, несомненно, был одним из величайших памятников архитектуры. Он был воздвигнут посреди плоской каменистой равнины. Защищенные от пустоты скафандрами, они стояли перед ним и смотрели вверх. Он возвышался над ними, его длинные золотисто-красные лепестки взмывали в ночь. Конструкция была похожа на другие монументы серии, стиль, общее ощущение неземной красоты бросали вызов безграничной, безразличной вселенной. Однако это было не изображение цветущего растения, как сначала подумала Хатч, а скорее солнечных вспышек, дань уважения местному солнцу. Восемь вспышек вырывались из гравированного основания и устремлялись к неумолимому небу. Они были разного размера и фактуры. Одна была сломана. Хатч посмотрела на нее. Нет. Не сломана. Не закончена.
   Ни Грумбриджа, ни планеты Хибачи на небе не было. Монумент находился на обратной стороне Лайлы, поэтому планету не было видно, так как спутник был зафиксирован приливом. Но звезды были яркими, и монумент улавливал и отражал освещение.
   - Это великолепно, Джейк. - На самом деле она никогда раньше не находилась рядом с каким-либо из них.
   На основании были выгравированы две линии символов, не похожих ни на что из того, что она видела раньше. Согласно теории, выгравированные символы никогда не соответствовали друг другу, потому что они относились к разным эпохам, самая поздняя из которых датируется примерно 19 000 годом до н.э. - Я бы хотела познакомиться с ними, - сказала она. - Строителями.
   - Вы немного опоздали.
   - У меня такое впечатление, Джейк.
   - И нельзя быть уверенными, что они будут настроены дружелюбно.
   - Джейк, я ни за что не стану бояться того, кто оставил это здесь.
   Бенни вмешался: - Есть кое-что еще. Слева от монумента. Слева от вас.
   Там был каменный памятник. Овальной формы. На нем были выгравированы те же символы, что и на основании памятника. Две линии. Джейк посмотрел на гравировку, затем вернулся и посмотрел на основание памятника. - Разные послания, - сказал он.
   Хатч подключилась к ИИ. - Бенни, просканируйте местность. Где мы стоим.
   - Сканирую.
   Джейк выглядел озадаченным. - Вы думаете, здесь что-то зарыто?
   - Кто-то.
   - Джейк, - сказал Бенни, - там коробка. Внутри что-то есть. Скелет. Но это не человек. И, судя по состоянию, он пролежал здесь долгое время.
   Они забрались обратно в шаттл, и ИИ передал изображения. Детали было трудно разобрать. Это было двуногое существо. Хатч насчитала по шесть пальцев на каждой конечности. И под ними она увидела скопление тонких костей, которые, казалось, не подходили друг другу. Может быть, крылья? Если это так, то оно может совпадать с существом, изображенным на памятнике Япета.
   - Интересно, что произошло? - спросил Джейк.
   - Лучшее предположение? - спросила она.
   - Говорите.
   - Этот человек погиб, пока они работали. Пока они собирали эту штуку. Возможно, их застала врасплох вспышка. Возможно, он просто упал с лестницы. Нет способа узнать. И это не имеет значения. Но они решили отдать ему дань уважения.
   - Похоронив его здесь?
   - И это тоже.
   - Что еще?
   - Они оставили монумент незавершенным. Возможно, для них это стало высшим признанием.
   - Хорошо, - сказал он. - Думаю, в этом есть смысл. - Широкая улыбка. - Хатч, не могу представить для вас лучшего способа начать свою карьеру. Найти что-нибудь подобное? Наши фотографии поместят на стену славы.
   - Я соглашусь на свои права, - сказала она. - Бенни, у нас много таких фотографий?
   - Да, капитан. У меня солидный набор.
   - Предлагаю, - сказал Джейк, - заявить об этом сейчас. Дать им знать, что у нас есть. Пока кто-нибудь другой не наткнулся на это, - он посмотрел на Хатч. - Что не так?
   - Думаю, мы должны приказать Бенни уничтожить записи.
   - Что? Какого черта мы должны это делать?
   Она колебалась. Она думала о том, как было бы здорово снова встретить радушный прием как героине. Стать знаменитой.
   - Хатч?
   - Думаю, нам следует забыть то, что мы здесь увидели. Просто уйти и оставить все как есть.
   - Вы что, с ума сошли?
   - После того, как мы сообщим об этом, они приедут сюда и все раскопают. Отвезут существо обратно в лабораторию и препарируют его.
   - Конечно, они это сделают. Хатч, это один из создателей монумента.
   - Они осквернят это место.
   - Я не знал, что вы религиозны.
   - Религия не имеет к этому никакого отношения. Как вы думаете, что подумали бы строители о том, что мы разрыли могилу?
   - Они давно ушли, Хатч.
   - Нет, - сказала она. - Они все еще здесь.
   - Я не уверена, что понимаю, о чем мы говорим, Присцилла.
   - Я устала от всего этого, - сказала она. - На этот раз, Джейк, у нас есть хоть какой-то контроль над происходящим. - Она бросила разочарованный взгляд на своего наставника. - Я устала от лотков с хот-догами на Луне, домов на берегу Куракуа и разрушенных алтарей в комплексе. - Она посмотрела на небо, но, конечно же, не увидела никаких признаков мира Хибачи. - Если вы согласитесь, я бы хотела оставить это в покое. Забыть о монументе. И надеюсь, что Эддингтон, Тед Эйбел и подобные им люди не заметят, что здесь находится. Может быть, к тому времени, когда кто-нибудь еще наткнется на это, мы будем немного умнее.
   Джейк не скрывал своего разочарования. - Вы действительно серьезно, не так ли?
   - Да, Джейк. - Она увидела неуверенность в его глазах. - Пожалуйста.
   Он коснулся маркера. Провел кончиками пальцев по выгравированным символам. - Интересно, что там написано?
  

ОЖИДАНИЕ У АЛТАРЯ

  
   "Копперхед" плыл сквозь туманы межпространственного измерения, где-то между Фомальгаутом и станцией "Сиренити", то есть находился в стороне от наиболее посещаемых маршрутов. Присцилла Хатчинс дремала в кресле пилота. Капитан, Джейк Лумис, вернулся в пассажирский салон, где, возможно, тоже задремал или играл в шахматы с Бенни, искусственным интеллектом. По кораблю разносилась тихая музыка. Группа Три кингз исполняла "Разбитое сердце".
   Хатч смутно слышала жужжание и пиканье электроники, а также тихий шум воздуха, выходящего из вентиляционных отверстий. И вдруг не стало ничего. Свет погас. И корабль сильно тряхнуло, как будто его уронили в бушующее море. Дисплеи отключились, и прозвучал предупреждающий сигнал сирены. Электропитания не стало.
   - Системный сбой, - сказал Бенни слегка изменившимся тоном, который свидетельствовал о том, что он тоже пострадал от перебоя.
   Мигнуло аварийное освещение, и мостик осветился жутким сиянием. Корабль качнулся, замедлился, ускорился и снова качнулся. Затем, через несколько секунд, все ощущения движения исчезли. - Мы снова в нормальном космосе, Бенни? - спросила она.
   - Не могу подтвердить, но, похоже, так оно и есть.
   Из кабины раздался громкий и слегка удивленный голос Джейка: - Хатч, что случилось?
   Она точно знала, что произошло. Это было еще одно испытание в ее квалификационном полете. Опасности для "Копперхеда" не было. Никто, кроме нее, не подвергался опасности.
   - Двигатели заглохли, - сказал Бенни.
   - Отключение электроэнергии, - сказала она Джейку.
   Навигационный дисплей снова ожил. Замигали звезды. В люке появился Джейк. - Вы в порядке, Хатч?
   - Я в порядке. - Туманный межпространственный континуум, с помощью которой можно было срезать путь через космос, исчез, уступив место бескрайнему Млечному Пути. - Мы снова снаружи. - Это происходило автоматически. Во время сбоя питания приводной блок должен был вернуть корабль в нормальное пространство. В противном случае корабль рисковал потеряться навсегда, без шансов на спасение. - Бенни, есть ли непосредственная угроза?
   - Ответ отрицательный, Хатч. Корабль в безопасности.
   - Очень хорошо. - Она повернулась к Джейку, который пристегнулся рядом с ней. Он был человеком средних лет, сдержанным, компетентным. В его голосе никогда не было эмоций. Иногда он был терпелив. Толерантен. Но это было все. - Вы хотите, чтобы я послала сигнал бедствия?
   - Куда бы вы послали его, Хатч?
   - "Сиренити" находится ближе всего. - Это, конечно, была бы гиперпространственная передача. Через несколько часов станция узнала бы, что они в беде.
   - Хорошо. Нет. Не отправляйте. Будем считать, что вы это сделали. Что дальше?
  
   На самом деле делать было особо нечего. Она расспросила Бенни о подробностях повреждения, и тот рассказал, в чем заключались неполадки и что необходимо было сделать, прежде чем запустить двигатели. Электроника отключилась из-за разрыва основной питающей шины. Она спустилась в грузовой отсек, открыла люк и объяснила Джейку, как бы она справилась с ремонтом. Он задал несколько вопросов, казалось, был удовлетворен ее ответами, и они отправились обратно наверх.
   Они как раз выходили из соединительной шахты, когда Бенни вышел на связь. - Хатч, мы принимаем радиосигнал. Искусственный.
   Она посмотрела на Джейка. И улыбнулась.
   - Нет, - сказал он. - Это не входит в программу.
   В это было трудно поверить. Но, несмотря на то, что основные правила позволяли наставнику выдумывать всякую всячину, ему не разрешалось лгать о том, было ли данное происшествие учебной тренировкой. - Что там говорится, Бенни?
   - Я так и не смог определить. Сигнал сильно ослаблен.
   В этом не было никакого смысла. Здесь никого не должно было быть. Они были за много световых лет от всего.
   Пока Хатч колебалась, Джейк взял инициативу в свои руки. - Бенни, можете определить источник?
   - В некоторых пределах, да.
   - Итак, откуда он исходит?
   - Ближайшей звездой в этом направлении, капитан, является Капуя. Но до Капуи более двухсот световых лет. Более того, полагаю, это широковещательный сигнал. Ненаправленный.
   - Хорошо, - сказал Джейк. - Что вы об этом думаете, Хатч?
   - Искусственный радиосигнал ни за что не преодолеет расстояние в двести световых лет. Если он ненаправленный.
   - Следовательно?..
   - Это сигнал бедствия. Кто-то действительно сделал то, что мы репетировали. Сломался и был выброшен в обычный космос.
   - Так что же нам делать?
   - Если сигнал настолько слаб, что мы не можем его прочитать...
   - Да?..
   - Они здесь уже некоторое время, и, вероятно, им уже не помочь.
   - И, Присцилла, - он всегда называл ее по имени, когда хотел что-то подчеркнуть. - Мы собираемся действовать в соответствии с этим предположением?
   Она расправила плечи. - Нет, сэр.
   - Так что вы предлагаете?
   - Бенни, - спросила Хатч, - сигнал все еще поступает?
   - Да, это так, Хатч.
   - Есть ли шанс, что, если подождать, вы сможете получить достаточно четкие данные, чтобы понять его содержание?
   - Нет. Качество сигнала не позволит сделать это.
   Джейк прочистил горло. - Зачем вам вообще беспокоиться?
   - Что вы имеете в виду?
   - Каковы возможности?
   - Вероятно, это сигнал бедствия.
   - Это одна из возможностей. Что еще это может быть?
   Она подумала об этом. - Мы просто случайно оказались перед ним.
   - Хорошо. Итак, что нам делать?
   - Найти источник.
   - Полагаю, - сказал Бенни, - я смог прочитать достаточно, чтобы сделать вывод.
   - Что там?
   - Я могу разобрать, что это, похоже, код шесть.
   - Код шесть, - сказал Джейк. Призыв о помощи. - Мы не слышали его уже несколько лет. 
  
   Чтобы найти источник сигнала, им было необходимо выбрать другой ракурс. - Бенни, - сказала она, - запустите двигатели. Приготовьтесь к прыжку. Нам нужен угол с направлением передачи в семьдесят градусов. Дальность прыжка 30 миллионов миль.
   - Запуск двигателей, Хатч.
   Приводному устройству потребуется около сорока минут, прежде чем они смогут осуществить межпространственный прыжок. Поэтому она откинулась на спинку кресла и стала ждать. - Вы когда-нибудь раньше сталкивались с чем-то подобным? - спросила она Джейка.
   - Один раз, - сказал он. - Но это было автоматизированное транспортное средство. Вопрос жизни и смерти не стоял. Я никогда не видел, чтобы кто-то на самом деле попал в такую ситуацию. Что, вероятно, и имеет место в данном случае.
   Она включила запись сигнала. Он был серьезно искажен. Она ничего не могла разобрать, но научилась доверять ИИ. - Я бы не хотела здесь застрять, - сказала она. 
   - Да, Хатч, я тоже.
   За прошедшие годы пропало несколько кораблей. Транспортные средства просто исчезли где-то, и о них больше ничего не было слышно. Это было, как она полагала, неизбежно. Если вы собирались отправиться в очень отдаленные места, вам приходилось рисковать. 
  
   Технология прыжков была известна своей неточностью. Они оказались менее чем на полпути к месту назначения.
   - Мы все еще принимаем сообщение? - спросила Хатч.
   - Дайте мне минутку.
   За это время Бенни вывел схему на навигационный дисплей. Он отметил их начальное местоположение и провел от него линию, указывающую направление, откуда пришла передача. Он показал их текущее местоположение и сообщил, что они больше не принимают передачу.
   - Значит, либо мы потеряли сигнал, - подытожила Хатч, - либо он прерывистый.
   - Вероятно, сигнал прерывистый, - предположил Джейк. Он принес кофе из автомата. - Хотите кофе? - спросил он.
   - Нет, спасибо.
   - Извините, что так долго, - сказал Бенни. - Трудно все разложить по полочкам.
   - Все в порядке, Бенни. Не спешите.
  
   Это заняло около двух дней, но, по словам Джейка, им повезло. - Мы что-то нашли. Похоже, это шаттл.
   - Они, вероятно, давно мертвы, - сказала Хатч.
   - Это верно. - Голос Джейка звучал ровно. - Может быть, кто-то добрался до них. Будем надеяться.
   На мгновение она задумалась, не был ли сигнал "подсадкой". Частью упражнения. Не проверяли ли ее суждения. - Бенни, - спросила она, - есть ли у нас сведения о каких-либо кораблях, пропавших девять лет назад?
   -"Форшер", - сказал он. - В последний раз он послал сообщение с Талиоса весной 86-го. На борту были экзобиолог и актер. Отправились домой, и о них больше ничего не было слышно.
   Актер? Сердцебиение Хатч участилось. - Джейк, это, должно быть, Дэйв Симмонс. - Главный герой боевиков превратился в исследователя. Симмонс оказался даже солиднее, чем те персонажи, которых он изображал. Он финансировал научные миссии, основывал школы в отдаленных местах, однажды, как известно, бросил вызов африканскому диктатору Кали Анке, чтобы поговорить с ним один на один. Анка отказался и был выслан из страны год спустя.
   - Экзобиологом был Пол Трелони, - сказал Бенни. В 85-м Трелони получил премию Кассимира. - И, конечно, там должен был быть и пилот.
   Когда корабль покидал Талиос, он послал отчет о своем передвижении. Долгие поиски ничего не дали. - Значит, на обратном пути что-то случилось, - сказала Хатч, - и они выпрыгнули. - Если они не посылали вызов по гиперсвязи, а использовали только обычную рацию, их шансы быть найденными были практически равны нулю. Было просто слишком много мест, которые нужно было охватить. Но если они и отправили сообщение по гиперсвязи, никто его не получил.
   Высокого Симмонса с выдающейся челюстью трудно было представить себе мертвым. Этот парень был воплощением лидера, ответственного, несокрушимого, всегда на шаг опережавшего события. Один из комментаторов заметил, что его потеря "напомнила нам всем о том, что мы смертны".
   - Итак, что вы собираетесь делать? - спросил Джейк.
   - Мы дадим сообщение, а затем отправимся в Паломус, верно? Мы ничего не можем сделать для "Форшера" или того, кто находится в шаттле, по прошествии стольких лет, поэтому просто передаем патрулю то, что у нас есть, и продолжаем миссию.
   Он кивнул. - Так положено по уставу.
   Она прочла неодобрение в его глазах. Возможно, это еще одна проверка ее суждений. - Джейк, здесь нет никакой возможности подвергнуть опасности чью-либо жизнь. Поэтому мы сообщим патрулю и вернемся к тому, что должны были делать.
   - С другой стороны, - сказал он...
   - С другой стороны, что?
   - Мы близки к завершению. И наша миссия не ограничена по времени. Мы можем пойти посмотреть и прислать дополнительные подробности.
   - Мы действительно хотим это сделать? - Хатч подумала о том, в каком состоянии будут капитан и его пассажиры через девять лет.
   Он выпрямился и посмотрел на нее сверху вниз. - Есть кодекс поведения, Присцилла. Мы в долгу перед ними.
   - Хорошо.
   - Мы не бросаем людей на произвол судьбы, если можем им помочь. Неважно, что написано в уставе. Мы отправимся к шаттлу и будем ждать, пока не прибудет патруль.
  
   - То, что мы обнаружили его, было настоящим чудом, - сказала Хатч.
   - Дело не только в этом, Присцилла, - сказал Бенни. - Я смог отследить его, зафиксировав его местоположение в нескольких точках за те несколько дней, в течение которых он периодически передавал сигналы. Это дало нам направление и скорость. Остальное требовало некоторого везения, но, конечно, не чуда.
   Джейк выглядел удивленным.
   Шаттл был модели Волтар II, более ранней по сравнению с транспортным средством, которое находилось в стартовом отсеке "Копперхеда". Он дрейфовал в таком месте, где даже звезды казались тусклыми.
   - Это объясняет, почему им пришлось воспользоваться рацией, - сказала Хатч.
   Джейк кивнул. - Им пришлось покинуть корабль.
   Шаттл выглядел неповрежденным. Его регистрационный номер, VC112, высветился, когда на него упали навигационные огни "Копперхеда". Сейчас, конечно, он молчал. Иллюминаторы были затемнены, хотя энергии все еще хватало, чтобы вызвать мерцание передних и кормовых сигнальных ламп при их подходе. Хатч включила передние фары.
   На месте пилота кто-то был.
   Джейк отстегнулся от ремней безопасности и открыл багажный отсек. Он достал баллоны с воздухом и рюкзак, в котором были генератор Фликинджера и реактивный ранец. Затем посмотрел на нее.
   Она была обязана отправиться с ним. Это не должно было стать проблемой. На тренировках она выполняла упражнения по выходу в открытый космос. Но не была в восторге от того, что они найдут в салоне шаттла. - Я иду, - сказала она.
  
   Поля Фликинджера уже давно заменили громоздкие скафандры. Генератор обеспечивал электронную защиту от вакуума. Случайный прохожий, если бы он здесь был, не увидел бы ничего похожего на астронавтов более ранней эры. Скорее всего, это было похоже на двух человек в зелено-белой униформе. С реактивными ранцами.
   Они подлетели к шаттлу и заглянули внутрь через иллюминаторы. Было видно только одно тело. Оно находилось в кресле пилота и оказалось в гораздо лучшем состоянии, чем Хатч ожидала спустя девять лет. - Окружающая среда, - объяснил Джейк. - В подобном случае нет микробов и всего остального, что участвует в разложении. Труп, скорее всего, будет выглядеть немного мумифицированным.
   Он открыл люк, забрался в шлюз и подвинулся, освобождая место для нее. Она заметила, что он взял с собой лазер. - На всякий случай, - сказал он. - Вы попадаете на борт транспортного средства, у которого очень мало энергии. Вы же не хотите застрять в воздушном шлюзе. - Он коснулся панели управления, и внешний люк закрылся. После этого шлюз должен был начать заполняться воздухом. Но ничего не произошло.
   - Понимаете, что я имею в виду? - Он использовал лазер, чтобы проделать отверстие во внутреннем люке. Внутри шаттла был воздух, и давление быстро выровнялось. Затем люк открылся, и они вплыли в кабину.
   Они включили свои наручные фонари. Джейк вышел вперед, чтобы опознать труп. Хатч сделала глубокий вдох, сказала себе, что это не проблема, и присоединилась к нему. Она сразу узнала тело.
   Это был Симмонс.
   Хатч уставилась на него. Каким-то образом, даже сейчас, он растянулся под ремнями безопасности в той непринужденной манере, которую она так хорошо знала. "Прощай, Дэйв", - подумала она. В детстве она любила этого парня. - Как вы думаете, что произошло?
   - Нам придется подождать, пока кто-нибудь не найдет "Форшер", чтобы быть уверенными, - сказал он. - Но какой бы ни была поломка, она, вероятно, убила Кобаяши и Трелони. - Фудоки Кобаяши был пилотом. Джейк покачал головой. - Ужасный способ умереть.
   - Я удивлена, что он не покончил с собой, - сказала Хатч. - Он мог выйти через шлюз.
   - Подозреваю, что он продолжал надеяться, что кто-нибудь придет. Он послал сигнал бедствия.
   - Думаю, да. Но он, должно быть, знал, что долгое время никто его не услышит.
   - Возможно. Все-таки он был актером. Может быть, на самом деле не понимал, насколько здесь все масштабно. Он прибывает сюда через несколько дней. Не получив представления о масштабах всего. Или, может быть, он не знал, что это не гиперсвязь. Что бы это ни было, теперь это не имеет значения.
   Возможно, подумала она, он просто не собирался сдаваться.
  
   Что-то прилипло к одному из шкафчиков для хранения вещей в задней части шаттла. Было похоже на ноутбук. Хатч достала его, открыла, коснулась клавиатуры. Ничего не произошло. - Думаю, его нужно зарядить.
   - Заберем его с собой.
   - Что нам делать с Симмонсом?
   - Оставим там, где он есть. Пусть об этом позаботятся профессионалы. - Он в последний раз огляделся. Покачал головой. - Нам здесь больше нечего делать.
   Они вернулись в "Копперхед", и Джейк связался с патрульными, чтобы сообщить им о том, что они обнаружили.
   - Нас поблагодарили и сказали, что уже отправили отряд на место происшествия. Это хорошо, - сказал Джейк.
   - Мы останемся на этом месте, верно? Подадим сигнал для отслеживания?
   - Мы будем здесь. "Копперхед" связь закончил.
   Хатч подключила ноутбук к источнику питания. И начала листать страницы.
   - Что там написано? - спросил Джейк.
   Она нахмурилась, пролистала до последних записей: - Тот, кто это читает, должен добраться до Талиоса III к последней неделе ноября. - И последняя строчка: - Похоже, у нас сработала бомба.
   Джейк наклонился ближе к экрану. - О чем он говорит?
   Хатч начала пересматривать. - Дайте мне минутку. Похоже, они проводили какой-то эксперимент.
   - Неважно, - сказал Джейк. - Сейчас это не имеет значения. Тот ноябрь давно прошел.
  
   Не потребовалось много времени, чтобы понять, о чем говорилось. Симмонс наслаждался тихим часом, читая комикс "Последний человек на свободе", оказавшийся совсем не такой книгой, которую она ожидала увидеть у него. Голоса Трелони и Кобаяши на мостике были едва слышны. Затем, по словам Симмонса, все развалилось. Раздался громкий хлопок, крики и наступила темнота.
   - Вероятно, скачок напряжения, - сказал Джейк. - Это перевело бы все в автономный режим. Включая искусственный интеллект.
   Когда Симмонс добрался до Трелони и Кобаяши на мостике, они оба были мертвы. Их убило током. Включилось резервное освещение, и, к счастью, система жизнеобеспечения также поддерживалась работоспособной. Но в остальном...
   Система гиперсвязи либо не подключилась к сети, либо Симмонс не знал, как управлять ею вручную. Обычно все, что необходимо, - это дать команду ИИ, но ИИ не работал. Симмонс решил, что его лучший шанс - воспользоваться радио шаттла и послать сигнал бедствия на случай, если кто-нибудь окажется поблизости. Поэтому он сел в шаттл и стартовал.
   Он планировал вернуться на корабль после того, как отправит код шесть. Как будто ничего не могло стать хуже, стартовые двери закрылись за ним и больше не открывались.
   Это было безнадежно. Последние страницы были заполнены сообщениями, оставленными им двум бывшим женам, детям, друзьям и коллегам. В них не было и намека на жалость к себе. Разочарование - да. Но если он и был напуган, то не стал ничего записывать. Невероятно, но он остался героем боевика, которым многие восхищались. Только на этот раз все закончилось не так счастливо.
   Доберитесь до Талиоса к последней неделе ноября.
   Похоже, у нас сработала бомба.
   Бенни прервал ее размышления: - Я думаю, - сказал он, - в ноутбуке есть еще кое-что. О ноябре.
   - И что это? - спросила Хатч.
   - В системе Талиос они столкнулись с межзвездным транспортным средством.
   - Жаль, что его не было рядом, когда они сломались, - сказал Джейк.
   - Вы меня неправильно поняли, капитан. Похоже, это был кто-то не из наших.
   Джейк и Хатч молча слушали объяснения Бенни. - Они прогуливались по четвертой планете, любуясь пейзажами, когда их искусственный интеллект предупредила их, что они не одни. Она сказала им, что в этом районе находится космический корабль, который не соответствует ни одной известной конфигурации. И что он приближается.
   - Боже мой, - сказал Джейк.
   - Хотите, чтобы я вывел соответствующие разделы на экран?
   - Да, - сказал он. - Пожалуйста.
   Корабль был значительно больше "Форшера". Он был огромен. Длина его составляла, вероятно, две мили, корпус был черным и гладким. Они могли видеть освещенные иллюминаторы, в том числе место, где, должно быть, находился мостик. - Мы побежали к шаттлу, - писал Симмонс. - Через десять минут после того, как мы вернулись на корабль, они вышли на связь. Голоса звучали странно. Не как у людей. Совсем не как у нас. Мы поздоровались с ними, и, признаюсь, я использовал самый дружелюбный тон, какой только смог придумать. Они ответили. Один из них так и сделал. Не знаю, что там говорилось. Хотя догадаться было нетрудно.
   - Знаете, - сказал Джейк, - на "Форшере" должен быть полный отчет об этом. Фотографии, радиопередачи, все остальное. Нам нужно найти корабль.
   - Это будет нелегко, - сказала Хатч.
   Она не отрывала глаз от экрана, читая рассказ Симмонса. В течение первого дня ИИ научились общаться друг с другом. Они обменялись приветствиями. Инопланетный корабль был исследователем из далекого мира. Трелони, явно вне себя от восторга, указал инопланетянам, что "Форшер" также означает "исследователь".
   Они получили быстрый ответ: "Здесь мало что можно сделать, кроме как исследовать".
   У пришельцев было чувство юмора. И от них последовал еще один вопрос: "Разрешите ли вы нам посетить ваш родной мир?"
   Никто на борту "Форшера" не думал, что это хорошая идея. Узнать об их намерениях было невозможно. Симмонс прокомментировал это тем, что это было выше нашего уровня. Они не осмелились раскрыть местоположение Земли.
   Посетители ответили: "Мы понимаем".
   Когда Трелони спросил, откуда они, они также неохотно ответили, что пересекли всю галактику. "Мы проделали огромный путь".
   И биолог дал тот же ответ. "Мы понимаем".
   Они разговаривали несколько дней. Симмонс и Трелони оба посетили инопланетный корабль. По-видимому, Кобаяши пропустил эту возможность. Несколько инопланетян поднялись на борт "Форшера" после того, как пилот установил механизм, который перегрузил бы и взорвал блок привода в случае возникновения проблем.
   - Он не говорит, как они выглядели, - сказала Хатч.
   Джейк пожал плечами. - У ИИ, вероятно, есть всевозможные изображения. Интересно, - продолжил он, - не из-за этого ли возникла проблема с возвращением домой? Из-за подготовил корабля к взрыву на всякий случай? Когда Кобаяши отключил механизм, он, возможно, что-то упустил из виду.
   - Вы могли бы проделать это с нами? - спросила Хатч. - Подстроить так, чтобы мы взорвались?
   - Это было бы не так уж сложно.
   После недели обмена мнениями все закончилось. Пришельцы двинулись дальше. - Но, - сказал Трелони пришельцам, - нам следует договориться о новой встрече. Возможно, через некоторое время мы сможем получить разрешение пригласить вас в нашу родную систему. Хотя, честно говоря, я думаю, что это маловероятно. Подозреваю, что возникнут политические проблемы. Но у нас есть люди, которые очень хотели бы встретиться с вами.
   Симмонс процитировал одного из инопланетян: "Мы бы хотели этого".
   Но как это сделать?
   Кобаяши отметил, что две планеты в системе Талиоса, пятая и шестая, выстроятся в линию в "ближайшем будущем". - Когда это произойдет, - предложил он, - возможно, мы могли бы организовать встречу с теми, кто хотел бы продвинуться в этом вопросе.
  
   Джейк начинал раздражаться. - Черт возьми, - сказал он. - Они говорят о нескольких неделях или о чем-то подобном?
   - Талиос находится довольно далеко, - сказал Хатч. - Очевидно, "Форшер" так и не сообщил об инциденте. А если они и знали, то держали это в секрете.
   Бенни вмешался: - Симмонс говорит, что они решили ничего не говорить, пока не вернутся домой. У них было время, чтобы сделать это и вернуться, хотя он не говорит, сколько времени. Но он и Трелони согласились, что отчет по гиперсвязи вызовет только отказ. Что политики захотят избежать встречи. Трелони хотел быть там, чтобы поддержать идею.
   - Ну, - сказала Хатч, - сейчас это не имеет значения. Прошло девять лет. Инопланетяне давно исчезли. И с этой стороны все мертвы.
   Джейк оторвал взгляд от экрана. - Так что же нам делать, капитан Хатчинс? 
   - Подадим рапорт, будем надеяться, что "Форшер" смогут найти, и продолжим нашу миссию.
   - Вы не заинтересованы в том, чтобы проделать остаток пути до Талиоса?
   - Вы сказали, что мы должны оставаться здесь, пока не появится патруль.
   - Мы так и сделаем. Но они будут здесь через пару дней.
  
   Информации о Талиосе было немного. Была проведена только одна исследовательская миссия. Это был карлик класса G, примерно такого же размера, как Солнце, но моложе на два миллиарда лет. В системе было одиннадцать планет. На Талиосе III были формы жизни. И это был практически весь объем доступной информации.
   Где находились Талиос V и VI?
   Им потребовалось несколько дней после того, как они прибыли в систему, чтобы найти их. Талиос V был небольшим, без атмосферы, в полумиллиарде миль от Солнца, совершая оборот каждые двенадцать лет. VI был газовым гигантом с окружением из сорока с лишним лун-спутников и множества колец. - Период обращения тридцать один год, - сказал Бенни. - Они выстроились в линию три с половиной года назад.
   - Так что мы немного опоздали на свадьбу, - сказала Хатч.
   Джейк закрыл глаза. - К сожалению, жених так и не появился.
   - Бенни, когда V и VI снова выстроятся? - спросила Хатч. - Не то чтобы это имело значение.
   Они подождали, пока он изучит данные и произведет расчеты. - Тринадцать лет и пара месяцев.
   - Жаль, - сказал Джейк.
   - Вы же не ожидали, что они будут ждать, не так ли?
   - Не знаю, чего я хочу. - Это был первый раз, когда она увидела, что он выглядит неуверенным. - И все же, давайте посмотрим на Талиос III.
  
   Планета безмятежно проплывала на навигационном дисплее, но трудно было поверить, что на ней есть жизнь. На ней действительно были большие голубые океаны. По небу плыли белые облака, а на полюсах лежал снег. Но континенты, массивы суши, выглядели совершенно пустынными. Нигде не появилось ни пятнышка зелени. На унылых плоских равнинах ничто не двигалось.
   - Согласно базе данных, - сказал Бенни, - жизнь зародилась здесь менее 500 миллионов лет назад.
   - Значит, она все еще находится в океанах, - сказал Джейк.
   - Возможно, это и так, капитан. В любом случае, вы не смогли бы обнаружить ее присутствие.
   - Слишком маленькие?
   - Одноклеточные. Пройдет много времени, прежде чем там, внизу, появится что-то, что можно будет увидеть невооруженным глазом.
   Джейк увеличил изображение. Большие коричневые участки суши. Речные долины. Горные цепи, пересекающие континенты. Все они пусты. - Трудно поверить. И что же мы увидели сейчас, сотни миров с жидкой водой и стабильными солнцами? И только на нескольких из них есть жизнь.
   - Сто лет назад, - сказала Хатч, - считалось, что почти в любой биозоне могут появиться живые существа. - Она думала, что именно поэтому встреча в этом мире была такой важной. Жизнь в этой вселенной была такой редкой, а развитые цивилизации практически отсутствовали...
   В такой близости.
  
   Больше смотреть было не на что. С точки зрения Хатч, они зря потратили время, приехав сюда. Но она не собиралась спорить по этому поводу с парнем, который держал в руках ее права пилота. - Джейк, - спросила она, - хотите выйти на орбиту?
   - Да, - сказал он.
   - Как долго мы планируем здесь оставаться?
   - Недолго.
   - Ладно. Что дальше?
   - Используйте свое воображение, Хатч.
   Она рассмеялась и в замешательстве подняла руки. - Я не совсем понимаю, о чем вы говорите, Джейк.
   - Подумайте о ситуации. Посмотрите на это с точки зрения инопланетян.
   Она хотела сказать, что инопланетяне, вероятно, мыслят не так, как люди. Но промолчала. - Что вы имеете в виду?
   - Если бы вы были на их месте и вернулись сюда на встречу с представителями другого технологического вида, которые, как всем известно, встречаются редко, вы бы ожидали, что они появятся, верно?
   - Да. Я бы так и сделала.
   - А что бы вы сделали, если бы они не появились?
   Она думала о брошенной невесте. - Они больше никогда меня не увидят.
   Он рассмеялся. - Представьте на минуту, что вы рациональны.
   - Я достаточно рациональна.
   - Тогда ладно. Скажем так, без эмоций. Неявка не могла быть личной. Возможно, другая сторона боится. Или, может быть, что-то случилось, что их задержало. Как вы поступите?
   Она выдохнула. - Я бы оставила записку.
   - А теперь ответьте на свой вопрос: что дальше?
   - Бенни, - сказала она. - Начинаем поиск искусственного спутника.
   - Отлично. - Джейк выглядел довольным. - У вас еще будет хорошо получаться, Хатч.
  
   Спутник обнаружил их. - Приветствую вас, - говорилось в сообщении. - Нам жаль, что мы разминулись с вами.
   Джейк взял беседу на себя. - Нам тоже жаль.
   - Мы надеемся, что не возникло никаких трудностей.
   - Люди, с которыми вы разговаривали, погибли в результате несчастного случая. По дороге домой.
   - Это нас огорчает. Пожалуйста, примите наши... - Он использовал незнакомое слово.
   - Наши соболезнования, - сказал Джейк. - На нашем языке мы бы сказали "соболезнования". Спасибо вам.
   - Мы хотели бы, чтобы мы могли сделать больше.
   - Возможно, вы все еще здесь? Возможна ли еще одна встреча?
   - К сожалению, не сейчас. Мы давно улетели и, вероятно, не вернемся в ближайшем будущем.
   - Мне жаль это слышать.
   - Нам тоже жаль. Мы ждали, сколько могли. Но были ограничения.
   - Понимаю. Возможно, однажды мы встретимся снова.
   - Я уверен, что мы встретимся. А пока знайте, что у вас появились новые друзья. Прощайте.
   Они подождали несколько мгновений. Хатч посмотрела на изображения планет, на облака, на океаны. Прислушалась к тишине. - Хотим ли мы забрать спутник на борт?
   - Нет. - Он покачал головой. - Оставьте это там, где оно есть. Отнесете это домой, и они просто поместят это в Смитсоновский институт. Здесь ему самое место. Где, возможно, они в конце концов услышат наш ответ. - Он указал на панель управления. - Тем временем, капитан Хатчинс, вам нужно составить отчет. И завершить кое-какие поставки.
   - Джейк, - сказала она, - Симмонс был неправ. Дело не в бомбе. Он вышел наружу на шаттле. Это изменило все.
   - Знаю.
   - Жаль, что он не знал...
  

ВСЕ ДЕЛО В ПЬЕСЕ

  
   Прошло двадцать лет с тех пор, как мы с Деннисом Колби играли аутфилдерами за "Эксплорерс". Я надеялся перейти в "Филлис", но вы, наверное, знаете, чем это закончилось. В конце концов я вернулся на кафедру английского языка в ЛаСалле, и именно так оказался вместе с остальными преподавателями в Росси-холле, когда Деннис получал премию Холройда 2093 года за свою работу в области компьютерных технологий, которая положила начало достижениям во всех научных областях.
   Он не выглядел старше, когда поднялся на трибуну. Его волосы были по-прежнему черными, и он шел все той же легкой походкой. Он улыбнулся, оглядел аудиторию и сказал, что рад вернуться домой. - Я всем обязан своим родителям, - продолжил он, направляя указательный палец в их сторону тем же жестом, который он обычно делал, когда я выходил на игровое поле в сложной ситуации. - Они были достаточно умны, чтобы отправить меня в ЛаСалль. - Я попытался поймать его взгляд, но он, казалось, не узнал меня. Двадцать лет могут сделать это с тобой. Я совсем не был похож на отбивающего с рейтингом 0,3, которым был когда-то.
   - Я никогда этого не забуду, - сказал он. - И у меня есть собственное объявление. Изначально я планировал сделать его месяц назад. Он достал из кармана что-то похожее на капсулу кью-под и поднял его, чтобы все могли это увидеть. - Дамы и господа, - сказал он, - мы совершили крупный прорыв. Это, - он посмотрел на капсулу, - самое близкое к настоящему искусственному интеллекту, что у нас было до сих пор. - Он поднял крышку. - Уилл, поприветствуй публику.
   - Всем привет, - произнес тот бодрым баритоном. - Приятно быть здесь.
    Деннис кивнул. - Расскажи им, кто ты, Уилл.
   - Я Уильям Шекспир, - представился он. Это вызвало взрыв смеха и аплодисментов по всему залу. - Я так понимаю, - добавил он, - что у вас в ЛаСалле великолепная театральная группа. Полагаю, "Маска"?
  
   Я подождал, пока толпа рассосется, прежде чем подойти и поздороваться. Его глаза расширились, когда я представился. Затем он выдавил нервную улыбку. - Шучу, Лу, - сказал он. - Я никогда не смогу забыть тебя. Все еще играешь в бейсбол?
   Мы вышли на улицу, залитую ярким солнечным светом, и поговорили о старых временах, пока ждали, когда его машина заедет со стоянки. Когда она остановилась у обочины, я задал главный вопрос: - Деннис, это действительно копия Шекспира? Или это просто еще один умный холодильник?
   - Это гораздо больше, чем просто жестянка, Лу. - Дверь открылась, и он забрался внутрь и положил диплом на сиденье рядом с собой. - Думаю, это можно объяснить и так.
   - Но почему Шекспир? Я ожидал, что ты выберешь Эйнштейна, Бракманна или еще кого-нибудь.
   - Трудно проникнуть во внутреннюю реальность физика или математика. Но в случае с Шекспиром все очевидно. Прочтите его, и вы точно поймете, кем был этот человек.
   - Деннис, мы даже не уверены, что пьесы были написаны Шекспиром.
   Он сидел там, придерживая дверь открытой. - Давай я объясню это по-другому. - Он достал из кармана капсулу. - Уилл - копия того, кто написал пьесы.
   - Хорошо. - Деннис все еще был тем парнем, которого я помнил, парнем, который умел наслаждаться моментом славы. - Отлично. Поздравляю.
   - Спасибо, Лу. Может быть, мы могли бы как-нибудь встретиться за ланчем.
   - Мне бы это понравилось. - Я заколебался. Затем выложил: - Деннис, не мог бы ты привести Уилла встретиться с моим классом драматического искусства?
  
   Через два дня в классе было четырнадцать студентов, и я успел поговорить с ними несколько минут, прежде чем появился наш гость. Жить в умном доме, который показывает, который час, и готовит мясной рулет, - это не совсем то же самое, что поздороваться с человеком, который притворяется Уильямом Шекспиром. - Я не знаю, как это работает, - сказал я, - но доктор Колби - мой старый друг. Если что-то пойдет не так, я бы хотел, чтобы все действовали честно. - Они все кивнули. Без проблем. Я предложил несколько вопросов, которые они могли бы задать, например, создал ли Шекспир леди Макбет по образу кого-то из своих знакомых или в чем, по его мнению, был роковой недостаток Гамлета. Некоторые из них делали заметки. Затем появился Деннис.
   Я представил его, он поздоровался, и студенты зааплодировали. - Полагаю, - сказал он, - что все знают, о чем идет речь?
   - О, да. Все очень взволнованы.
   - Отлично. - Он обвел взглядом класс. - И я могу себе представить, о чем вы думаете. По правде говоря, я не виню тех, кто настроен скептически. Но Уилл - это почти то же самое, что присутствующий в аудитории мистер Шекспир. Спрашивайте его о чем угодно. Откуда у него взялись идеи для "Виндзорских насмешниц", или "Много шума из ничего", или что-то в этом роде. - Он достал из кармана капсулу, открыл ее и положил на мой стол передней частью к студентам. - Если бы я знал за несколько дней до этого, что это произойдет, то добавил бы визуальные эффекты, чтобы вы могли его увидеть, но я просто еще не настроил их. - Он посмотрел на капсулу. - Уилл, ты в деле.
   - Спасибо, профессор Колби, - сказал Уилл. - Всем доброе утро. Я с нетерпением ждал этого. Последние два дня были приятными. Я наконец-то выбрался из кокона. У кого есть вопросы?
   Раздалось множество голосов. - Элейн, - сказал я. Элейн, участница "Маски", несколькими неделями ранее снялась в фильме "Друзья и любовники".
   Она поднялась на ноги. - Здравствуйте, мистер Шекспир. Вы, кажется, не написали ни одного мюзикла. В ваше время были такие постановки?
   - "Уилл" - будет лучше, Элейн. Давай говорить неофициально. И да. На сцене звучала живая музыка времен Древней Греции. А возможно, и более ранняя. Я никогда не писал мюзиклов, но некоторые из моих постановок были адаптированы. Например, "Вестсайдская история" была основана на "Ромео и Джульетте". А "Укрощение строптивой" превратилось в "Целуй меня, Кэт". Есть и другие.
   - Но на самом деле ты ничего не написал?
   - Нет. Не при текущем использовании.
   Эл Хармон был единственным спортсменом в классе. - Уилл, - сказал он, - если не возражаешь, я скажу, что в твоих словах нет ничего смешного.
   - Что ты имеешь в виду, Эл?
   - О, все эти строки звучат так, словно взяты из Библии. "Будь честен сам с собой". И "Друзья, римляне, соотечественники, выслушайте меня". Я думал, ты будешь говорить именно так.
   - Дамы и господа, не позволяйте разочарованию отразиться на вашем лице.
   - Да, вот так.
   Уилл рассмеялся. - Я писал четыреста лет назад. Язык был другим.
   - О.
   - И здесь также сыграли роль другие факторы.
  
   Я не думаю, что когда-либо посещал занятия, будь то в качестве студента или преподавателя, которые доставляли бы мне больше удовольствия. Деннис тоже хорошо проводил время. Он сидел рядом со мной в сторонке и буквально светился от гордости. Постепенно я понял, что это было для него испытанием. До звонка оставалось две или три минуты, когда Дженнифер Куэйл, обладавшая талантом проникать в суть проблемы, снова заговорила: - Уилл, не мог бы ты написать сегодня что-нибудь вроде "Гамлета"? Или "Макбета"? Что-нибудь на этом уровне?
   Деннис ухмыльнулся. Покачал головой. Хотел что-то сказать, но Уилл вмешался первым: - Конечно. - Улыбка Денниса сменилась удивлением. - Сомневаюсь, что я потерял хватку.
   - Если бы ты написал что-то еще, это было бы об одном из английских королей? Или Цезаре?
   - Наверное, нет. Есть и другие, более актуальные фигуры, чей трагический опыт мог бы послужить основой для мощного повествования.
   Деннис наклонился ко мне. - Он все выдумывает, - прошептал он. - Он не умеет писать пьесы. Он может говорить о них, но на самом деле не может...
   - Понимаю, - сказал я.
   - О ком, например? - спросила Дженнифер. - О ком бы ты хотел написать?
   - О, на ум сразу приходит Уинстон Черчилль.
   Это заставило всех замолчать. Кроме Элейн. - Как можно назвать Черчилля трагической фигурой? Он, вероятно, самый почитаемый политический деятель прошлого века. - Она обратилась за поддержкой к Марии Боннер.
   - Безусловно, - сказала Мария.
   - Это правда, - сказал Уилл. - Но, чтобы дать отпор нацистам, он счел необходимым передать Восточную Европу Советскому Союзу. Он продал их, оставив на полвека в рабстве. И понял это, когда все уже произошло. Представьте, что он, должно быть, чувствовал ночами, в темноте.
   Никто не пошевелился.
   - Ричард Никсон - еще один пример.
   - Никсон? - На этот раз не выдержал Деннис. - Почему ты так говоришь, Уилл?
   - Деннис, он был важной фигурой, которая помогла нам осознать проблемы климата. Он открыл дверь в Китай. Внес значительный вклад в общее благосостояние нации. Но не верил в себя. В результате переусердствовал и в конечном итоге развалил свое президентство. Подумайте о том, что было у него в голове в тот последний день, когда он вышел из Белого дома, пересек лужайку и сел в вертолет.
   Я указал на часы.
   Элейн все еще стояла на ногах. - Ты не мог бы написать для нас пьесу, Уилл?
   - Конечно. Если хотите.
   - Классика?
   - Это уж кому как нравится.
   - Замечательно, - сказала она. Когда прозвенел звонок, класс зааплодировал. - Не мог бы ты написать комедию?
   - Думаю, я справлюсь с этим.
   - Как думаешь, сколько времени это займет?
   - Я могу показать вам ее завтра.
   - Завтра? Вы уже написали одну?
   - Я сделаю это сегодня вечером.
   Деннис вмешался, чтобы объяснить, что они с Уиллом не смогут вернуться в течение нескольких дней.
  
   - Мне жаль, Лу. Неприятно тебе это говорить, но этого не произойдет. - Деннис стоял, уставившись на открытую дверь, когда последний из студентов покинул аудиторию.
   - На самом деле он не клон Шекспира.
   - Это верно. Мы попытаемся собрать что-нибудь воедино, но это будет скучный материал. - Он покачал головой. - Я думал, он понимает свои ограничения.
   - Ну, Деннис, в любом случае, он устроил отличное шоу. - Друг за другом начали собираться студенты на следующий урок. - А ты не пытался дать ему возможность что-нибудь написать?
   - Нет смысла. Это не настоящий искусственный интеллект. Такого не существует. Вероятно, никогда и не будет.
   - Тогда что это?
   - Это симуляция. - Он поднял капсулу, закрыл ее и сунул в карман. - Ты знаешь, что такое тест Тьюринга для искусственного интеллекта?
   - Нет, не знаю.
   - Это когда помещаешь в комнату компьютер и человека, выключаешь свет и не можешь определить, с кем из них разговариваешь, просто задавая вопросы. Уилл легко справляется с этим. Но это не значит, что он действительно может думать.
  
   Театральный кружок снова соберется только в среду, но двое из него пришли ко мне в офис, чтобы сказать, как им понравилось знакомство с Уиллом, и что они с нетерпением ждут, сможет ли он на самом деле написать пьесу по Шекспиру. Я посоветовал им не питать особых надежд.
   В тот вечер мне позвонил Деннис. - У меня получилось, - сказал он. - Название - "Свет луны".
   - Ты уже смотрел?
   - Более или менее.
   - Что думаешь?
   - Мне было бы интересно услышать твое мнение.
   - Не мог бы ты прислать мне копию?
  
   На титульном листе было написано "Свет луны" Денниса Колби. Это, конечно, была своего рода шутка, и я понял, что он, вероятно, невысокого мнения о пьесе. Я выпил кофе и приступил к работе. Первые страницы предполагали, что более описательным названием могло бы быть "Малышки на лунной базе". Три молодые женщины прибывают на Луну, чтобы занять должности во Всемирном космическом агентстве и в свободное время найти достойных мужчин. Таня - астронавт, которая хочет пройти отбор для предстоящего полета на Юпитер; Гретхен - физик, которая надеется, что новый орбитальный телескоп Белкера наконец-то обнаружит где-нибудь признаки живой цивилизации; а Джери - врач, которая прилетела на Луну главным образом для того, чтобы забыть своего бывшего парня.
   Это была комедия, но в смысле Ренессанса, а не трагедия. Все смеялись. Тем не менее, по большей части это была чистая драма. И, как я понял по мере развития событий, это была мощная пьеса. Тане приходится пожертвовать своим шансом на полет на Юпитер, чтобы помочь парню, который ей даже не нравится. Гретхен наблюдает, как включается "Белкер", и пять супертелескопов смотрят в сторону беты Галатии и видят движущиеся огни! Но она понимает, что ни у нее, ни у кого другого никогда не будет возможности поговорить с тем, кто находится там, потому что бета Галатии находится на расстоянии 11 000 световых лет от нее. - Они уже умерли, - говорит она. - Как фараоны.
   И Джери обнаруживает, что одинокие, изящные лунные пейзажи только усиливают ее чувство утраты.
  
   - Тебе действительно так понравилось? - спросил Деннис. Он казался удивленным.
   - Это великолепно.
   - Я думал, что это было довольно хорошо, но... Я имею в виду, Уилл не должен был выступать на таком уровне.
   - Могу ли я показать пьесу своим студентам?
  
   Им понравилось. Всем, кроме Фрэнка Адамса, который сказал, что все нормально. - Правда, немного перебор. - Фрэнк никогда ничего не одобрял. Он считал пьесу "Наш городок" скучной.
   Весной "Маска" представила "Свет луны" при полных залах в театре Дэна Роддена. Он стал первым спектаклем, который перенесся со студенческой сцены на Бродвей.
   - Может ли он сделать что-нибудь еще? - спросил я Денниса. - Он может научиться летать быстрее света? Что-нибудь в этом роде?
   Он рассмеялся. - Он не запрограммирован на науку.
   - Он написал еще какие-нибудь пьесы?
   - На самом деле, написал. О Кеннеди.
   - Это так же хорошо?
   - Кеннеди с трудом справляется с карибским кризисом 1962 года, зная, что именно он был его причиной, когда разместил ракеты первого удара в Италии и Турции.
   - Звучит заманчиво, - сказал я. - На этот раз Уилл подпишется как автор?
   - Нет. И я был бы признателен, если бы ты просто забыл об этой части истории.
   - Мои студенты задавались вопросом, что же произошло.
   - Лу, семь лет назад мы совершили величайший космологический прорыв всех времен. Спустя десятилетия мы, наконец, получили теорию великого объединения. Ты ведь слышал о ней, верно?
   - Конечно.
   - Ты знаешь, кто это придумал?
   - Кто-то по фамилии Уинслоу, не так ли?
   - Его зовут Уортон.
   - О, да. Конечно.
   - Он получил Нобелевскую премию.
   - Ну да.
   - Но ты его не знаешь.
   - Ну, я не очень разбираюсь в физике, Деннис. Какое это имеет отношение к...?
   - Лу, у меня есть шанс стать бессмертным. У нас новый Стивен Хокинг.
   - О, - сказал я. - Только имя и фамилия другие.
   Деннис улыбнулся. Его взгляд был устремлен куда-то вдаль.
  

ОКУЛУС

  
   Пилотская кабина освещалась приборной панелью и мягким сиянием колец Осени. Пока мы поднимались на орбиту, Джордж Блейзингейм спокойно сидел на правом сиденье, полностью поглощенный осознанием того, что мы везем. Самый важный груз. - Знаешь, Келли, - сказал он наконец, - у нас уже есть критически важная информация о них. Даже если бы у нас не было книг, то осталось бы окно. - Я знал, что он говорит об окулусе, большом круглом окне в главной комнате базы давно вымерших пришельцев внизу. Со своего места на вершине горы оно смотрело на скалистый лунный пейзаж и открывало бесподобный вид на небесное зрелище. Но я понятия не имел, что точно он имел в виду.
   Думаю, он собирался объяснить, на что это было похоже, когда вдруг погас свет. Когда все погасло. В чем бы ни заключалась проблема, я не ожидал, что она возникнет. Это повредило электронику, убило искусственный интеллект, вырубило двигатели и антигравитационные шипы, отключило систему жизнеобеспечения, нарушило связь и вывело из строя почти все бортовые системы, которые у нас были. "Дельта" замедлилась и пошатнулась. Мы все еще поднимались, но теряли скорость, и если ничего не изменится, то скоро снова будем спускаться.
   - Что, черт возьми, это было? - Джордж вцепился в подлокотники своего кресла и дико посмотрел на меня. 
   Мы были в двадцати с лишним километрах над поверхностью.
   - Келли, - взвыл он, и выражение его лица говорило о том, что это я во всем виноват.
   - С нами все будет в порядке, - спокойно сказал я ему, пытаясь восстановить работу своих систем.
   - Груз, - напомнил он мне. Да. Не потеряйте груз. Что бы ни случилось.
   У нас было четыреста с лишним книг, спрятанных в хранилище "Дельты", замороженных в упаковках после столетий пребывания в открытом вакууме. Собственность тех, кто владел и жил на этой луне. Они были давным-давно, возможно, когда всем заправлял Карл Великий. Мы вынесли книги из дома и аккуратно поместили в специально подготовленные контейнеры. Если бы их доставили на орбиту, что уже начинало казаться проблематичным, Джордж собирался разморозить их, отсканировать и изготовить копии. Предполагалось, что эти копии в конечном итоге будут переведены. Он собирался отсканировать их, потому что сомневался, что мы когда-нибудь сможем разделить отдельные страницы, не повредив сами тома. Поэтому договорился с одним из техников, который снял навигационный сканер с корпуса "Бромфилда" и приспособил его для работы на сверхкоротких расстояниях. Он особенно гордился этой хитростью с привлечением подручных средств. Я сомневался, что это сработает. Навигационные сканеры просто не подходят для такой работы на близком расстоянии. Но что я знал?
   По словам властей, книги представляли собой самый ценный груз, который когда-либо доставлялся с других планет. Впервые мы собирались получить представление о том, как мыслят другие люди. Кто знал, что может содержаться в этих книгах? Директор Академии лично наблюдала за операцией и, улучив минутку, напомнила мне, что я везу. Все, что тебе нужно сделать, Келли, это доставить их на "Бромфилд". Таким образом, Келли стал Колумбом, открывающим новый свет. Не будь Карлайлом, приземляющимся на Марсе. Не врежься в гору. 
   Ха-ха-ха.
   - Келли, сделай что-нибудь! - потребовал Джордж.
   В соответствии с инструкцией, если произошел сбой шипов, лучше всего подождать некоторое время. Начали мигать индикаторы состояния. Пытались активироваться дублирующие системы. Завизжали вентиляторы, и из воздуховодов с тихим шелестом потянуло прохладой. Заработали маневровые двигатели, придавая нам ускорение. Я направил их тягу вниз, чтобы они могли дать чуть больший толчок.
   Это помогло. Но нам все равно не хватало мощности, чтобы достичь орбиты. Глаза Джорджа стали большими и круглыми.
   К счастью, мы не потеряли целостность корпуса. Но подъемная сила была нулевой. Двигателей не хватило бы, чтобы нас не размазало по земле. И в любом случае, я бы израсходовал топливо, если бы продолжал сжигать его с такой скоростью. Нам нужны были антигравитационные шипы. Я попытался активировать их. Стрелки задрожали и снова остановились на нуле. Я попробовал еще раз. - Возможно, у нас проблема, - сказал я.
   Позвольте мне развеять все предубеждения на этот счет, упомянув, что я знал Джорджа Блейзингейма почти пять лет. Он не был трусом. Я видел, как он сражался с бюрократическими хулиганами, и как он зашел в храм на Куракуа во время сильного землетрясения, чтобы спасти пару горшков. Поэтому, когда он начал выглядеть испуганным, я понял, в чем проблема.
   - Книги, - сказал он.
   - Я делаю все, что в моих силах, Джордж.
   - Я в это не верю. Я летал на этих проклятых штуках двадцать лет. И вот именно сегодня... - Он сказал это так, как будто для него было бы пустяком, если бы кто-нибудь из тех, кто садился раньше, погиб вместе с ним.
   Я велел ему надеть электронный скафандр и захватить баллоны с воздухом. Активировал свой собственный скафандр и отключил все, кроме двигателей и органов управления. Затем снова попробовал использовать шипы. Иглы встрепенулись, зацепились и немного поднялись. Часть нашего веса исчезла. Я увеличил эту долю примерно до тридцати процентов. Не очень хорошо. Явно недостаточно. Но это помогло бы выиграть время.
   Казалось, что мы облетим вокруг луны пару раз, прежде чем наткнемся на гору.
  
   Я продолжал попытки поднять "Дельту", пока Джордж уговаривал меня. - Скажи им, что нам нужна помощь, - сказал он, как будто я не заметил, что у нас возникла проблема. Через пару минут мы услышали треск помех. А затем голос Джимми Амира. Джимми был одним из техников на "Бромфилде". - Ты в порядке? - сказал он. - Келли, пожалуйста, ответь.
   - Слышу тебя, Джимми. У нас тут чрезвычайная ситуация. - Я постарался, чтобы это прозвучало так, будто я сообщаю о неполадках с водопроводом. - Шипы на уровне тридцати процентов.
   Голос пропал, а затем появился снова: - ...На орбите?
   - Ответ отрицательный, - сказал я.
   Джордж точно знал, что это значит, и бросил отчаянный взгляд на грузовой люк в задней части кабины. - Мы можем спуститься обратно? - спросил он. - Обратно в убежище? - Так мы назвали дом на горе. Убежище, построенное ранее неизвестной расой.
   - Не можем. У нас бы ничего не получилось.
   - Келли, в этой штуке есть технология шипов. Мы можем просто спуститься вниз.
   Я должен был отдать ему должное. Большинство людей закричали бы, что они могут погибнуть, но он даже не думал о себе. - У нас не хватит грузоподъемности, - сказал я.
   - Тогда нам придется спасать груз. Это должно быть нашим главным приоритетом. - И затем, на случай, если я не уловил сути: - Не имеет значения, что произойдет с нами.
   Говори за себя, чемпион. В любом случае, все это не имело значения. Все приоритеты рушились одновременно. Он прочитал это в моих глазах. - Прости, Джордж.
   Джимми читал мои сообщения о состоянии систем. - Не очень хорошо, Келли.
   - Похоже на то.
   - Ладно. Тод уже в пути. Думаю, минут через пятьдесят. Ты сможешь продержаться так долго?
   - Да. - Твердо. Голос ровный. Рука на ручке управления. Все для блага пассажира. На самом деле, это было проще простого. - Джимми?
   - Да, Келли?
   - Что это было?
   - ЭМИ. Электромагнитный импульс.
   - Но мы же защищены.
   - Двойная доза. Оба Близнеца начали действовать одновременно. У нас тоже есть проблемы. Не такие, как у вас, - услужливо продолжил он. - Но это хлопотно. - Близнецы были парой газовых гигантов, вращающихся друг вокруг друга по тесной орбите. Они довольно регулярно выдавали ЭМИ. Но каковы были шансы на одновременные всплески?
   Джордж покачал головой. - Что произойдет, когда он прибудет сюда? Сможет ли он нас починить?
   - Не сможет. Мы с тобой собираемся перебраться на "Альфу". Посадочный модуль Тода.
   Он посмотрел на меня так, словно я ударил его палкой. Какое-то время молчал. Затем: - А как же груз?
   Я встретился с ним взглядом и покачал головой. Пациент не выживет, Джордж.
   - Мы не можем просто так все бросить, - сказал он.
   Меня не так-то легко вывести из себя, но мне было интересно, чего он от меня ждет. - Джордж, - сказал я, - мне неприятно говорить тебе об этом таким образом, но мы снижаемся из-за груза. - Простая истина заключалась в том, что мы перевозили слишком много груза. Без этих книг мы, возможно, уже были бы на орбите. Если бы я мог это сделать, то выбросил бы их все за борт.
   И ладно, я знаю, о чем вы думаете. Но мой первый долг - это долг перед кораблем. И перед жизнью моего пассажира. Не говоря уже о моей собственной.
  
   На случай, если кто-то из местных жителей был в то время на Тибете, луна называлась Вертикалью. Ее назвали так потому, что она движется вокруг Близнецов по перпендикулярной орбите.
   Два газовых гиганта в системе практически идентичны по массе и размеру, и у обоих есть кольца. Они расположены близко друг к другу, всего в трех миллионах километров, и находятся в гравитационном танце. Если понаблюдать за ними из убежища, то можно увидеть, как они поднимаются каждые двадцать с лишним часов, кружат друг вокруг друга и садятся. Это потрясающее зрелище. Я так понимаю, когда это место реконструируют в Арлингтоне, то смогут воссоздать эффект в окулусе.
   Их экваториальные диаметры составляют 65 000 и 63 000 километров. Кобальт - меньший из двух и более яркий. Это жемчужная планета с серебряными, голубыми и золотыми поясами. Синий цвет - это результат образования метановой взвеси и кристаллов льда на внешней поверхности атмосферы. Циклонические штормы проносятся еще ниже, образуя желтые и красные вихри с золотистыми прожилками. Это великолепно.
   Мир-компаньон, Осень, темнее. В нем также есть коллекция штормов, которые кажутся более крупными и менее четко очерченными. Естественно, систему назвали Близнецами.
   В центре масс, между Близнецами, находится облако, которое больше их обоих. Оно темное и массивное, освещенное внутренним пламенем, космическая гроза, отмечающая точку, вокруг которой вращается все остальное - планеты, кольца и луны. Похоже на планету, создающую иллюзию трех миров, расположенных на одной линии.
   Симметрию дополняет третье кольцо, опоясывающее всю систему. Оно огромно и менее четко очерчено, чем отдельные планетные кольца, - сияющая магистраль, которая, если смотреть с нашего положения вблизи Вертикали, уходит в бесконечность в одном направлении и ныряет за горизонт в другом. Чуть раньше Джордж со смехом признался, что не может сориентироваться в местных маршрутах. Кто знал, где восток, когда солнце терялось среди всех этих движущихся огней?
   Орбита Вертикали крайне нестабильна, и эксперты заявили, что шансы на то, что это случилось естественным путем, невелики. Практически отсутствуют. Большинство из них полагали, что в течение нескольких тысяч лет она потеряет свое уникальное положение, которое отделяет ее от всего остального и обеспечивает необыкновенные виды на Близнецов.
  
   Убежище располагалось на выступе недалеко от вершины горы, в самой труднопроходимой местности, которую я когда-либо видел. Там есть шторы и ковры, все в значительной степени застиранные. А также кровати, стулья и диваны. Вся мебель слишком велика для людей. И есть в нем что-то еще, что-то темное и мрачноватое в дизайне, что сразу говорит о том, что оно было создано не для нас. У меня мурашки побежали по коже, по причинам, которые я не могу объяснить. Браунстайн, который специализируется на подобных вещах, говорит, что симметрия немного нарушена и что эквивалентности не совсем совпадают. Я пока не понимаю, что он имеет в виду, но он говорит, что это интуитивно понятно. Так оно и есть.
   Это место выглядит почти как викторианский особняк. Много окон, башня на одном конце и внутренний двор. Он возвышался на выступе одного из самых высоких игольчатых пиков. И, по-видимому, был заброшен более тысячи лет назад. У нас были останки двух его обитателей. Они были гуманоидами, но определенно не людьми. Не из тех, кого вы пригласили бы на ужин.
   Высокие, с серой кожей, темными глазами, клыками и длинными узкими руками, заканчивающимися когтями. У нас даже был портрет одного из них. Существо было одето в мантию и очень походило на мрачного жнеца с косой.
   В то время они только начинали демонтировать убежище. Планировалось перенести его в Арлингтон и построить заново вдоль Потомака. Джордж сильно поссорился по этому поводу с Сильвией, директором. Он считал, что убежище следует оставить на прежнем месте. Он ворчал уже несколько недель. По его мнению, это было святотатством. Думаю, что на самом деле его поразил магазин рядом с ним. - Футболки и стаканы для виски с монограммами. Есть ли что-нибудь, что мы не стали бы делать за деньги?
   Я не уверен, как он представлял себе финансирование Академии, и расстроился ли бы он, если бы ему задержали выплату нескольких его зарплат из-за отсутствия средств. Лично я не видел в этом проблемы, но идея определенно его возбуждала.
  
   Через некоторое время мы достигли апогея и начали падать. Это был неприятный момент. Мы летели быстро, и это вывело нас на своего рода кривобокую полуорбиту, мы взлетали, а затем снижались довольно близко к поверхности и с каждым витком вокруг луны становились все ближе. Где-то в середине всего этого мои датчики ожили, и стало немного легче оценивать параметры нашего полета. Но это было непросто, потому что поверхность впереди продолжала подниматься, и я никак не знал, где находится перигей.
   - Горы, - сказал Джордж, который, должно быть, думал, что я слепой.
   Он молчал несколько минут, пока мы двигались над широкой волнистой равниной. Я наблюдал, как растут вершины, и врубал двигатели, чтобы набрать высоту. Топлива к тому времени оставалось все меньше. - Мы преодолеем их, - сказал я ему.
   - Келли, - сказал он, - мы так близко к земле. Почему бы не попробовать приземлиться?
   Если бы у нас были колеса и взлетно-посадочная полоса, это было бы возможно. - Мы бы ударились слишком сильно, - объяснил я. - У нас не было бы ни единого шанса.
   - Ты говоришь о нас. Что случилось бы с грузом?
   - Там все заморожено, Джордж. Хрупкое. Разбилось бы вдребезги.
   Я видел, как работает его мозг, пытаясь придумать что-нибудь, чтобы спасти груз. Я хотел, чтобы он отказался от этого. - Что произойдет после того, как другой посадочный модуль заберет нас?
   - Мы вернемся на "Бромфилд".
   - Я имею в виду... - Он кивнул на грузовой люк.
   Я понял, что он имел в виду. - Он опустится.
   - Мы можем настроить его на мягкую посадку? - Это был крик о помощи, и мне стало жаль его, жаль, что я согласился, жаль, что я вообще к этому причастен.
   - Если бы мы могли запустить Билла, да, мы могли бы приложить усилия. - Билл был искусственным интеллектом. - Но он не отвечает. Я пытался.
   - Попробуй еще раз, Келли.
   Я попробовал. Билл даже не пикнул.
   - Должно же быть что-то, что мы можем сделать, - сказал Джордж.
  
   Одно время убежище было защищено полем Фликинджера или чем-то очень похожим на него. Но когда это не помогло, заморозили отдельные тома. После первых попыток никто не пытался их открыть. Или даже снять с полок.
   Джордж был экспертом. Он привез с собой несколько термоламп, с их помощью высвободил книги, чтобы их можно было погрузить и доставить на орбиту, где команда специалистов с нетерпением ожидала начала изучения их секретов. Он был невысокого роста, с густыми каштановыми волосами и пышными усами, немного полноват. Не тот человек, которого можно встретить и запомнить. У него где-то была жена, но он никогда о ней не говорил. Я подозревал, что она разбила ему сердце. Не знаю, почему я так подумал, он никогда ничего такого не говорил, насколько помню. Тем не менее, так оно и было.
   Он буквально светился, когда разделял тома, и мы начали складывать их в транспортные контейнеры и затем штабелировать в грузовом отсеке "Дельты". - Вот, - сказал он, постучав по грузовому люку после того, как мы его задраили, - если повезет, мы завладеем их сердцем и душой. Келли, мы впервые увидим, как выглядит вселенная глазами кого-то другого.
  
   Мы дышали внутренними запасами воздуха скафандров. Я начал разгерметизацию кабины.
   "Дельта" пролетала выше гор, но достаточно близко, чтобы казалось, будто я могу вытянуть ногу и шаркнуть ею по паре вершин. Где-то там мы, должно быть, достигли перигея - я, правда, не мог точно сказать, где именно. Но Тод сказал мне, что мы снова набираем высоту. Что с нами все будет в порядке и он доберется до нас вовремя.
   Я оглянулся в поисках него. Наши телескопы не работали, но найти "Альфу", которая становилась все ярче, было нетрудно. Она приблизилась настолько, что я почти мог различить ее очертания.
   - Как вы держитесь? - спросил Тод.
   - Ладно. Мы собрались и готовы. - Я постарался, чтобы в моем голосе не прозвучало особого облегчения. - Когда подлетишь?
   - Двадцать один ноль семь. - Одиннадцать минут. - Я дам тебе возможность развернуться, а потом заберу тебя на обратном пути.
   Из убежища вмешалась Сильвия: - Келли, мне жаль слышать, что у тебя возникли проблемы.
   - Мы потеряем груз.
   - Знаю. - В ее голосе звучало сочувствие. - Не беспокойся об этом. Это всего лишь книги. - Джордж закрыл глаза и что-то невнятно пробормотал. - Твоя главная задача - спасти себя и Джорджа. - Она замолчала, явно не зная, что сказать дальше. - Он меня слышит?
   - Я слышу тебя, Сильвия.
   - Джордж, мне жаль. Я знаю, что это значит для тебя.
   - Она понятия не имеет, - сказал мне Джордж. Затем он заговорил по телефону. - Случилось ужасное.
   - Ничего не поделаешь.
   - Сил, я бы отдал свою жизнь...
   - Не сегодня, Джордж. Только не в мое дежурство. Увидимся наверху за поздним ужином.
   - Да, - сказал он.
   - Все в порядке. Мы спасем все, что сможем. - Затем снова ко мне: - Келли, позаботься о нем.
   - С нами все будет в порядке, Сильвия. Тод на месте.
   - Хорошо. Дай мне знать, когда будешь в безопасности. - Она отключилась.
   - Проклятая старая крыса, - сказал Джордж. - Она понятия не имеет, что мы можем потерять.
   Через несколько минут мы прошли апогей и снова начали снижаться. На этот раз мы спускались все ниже, приближаясь к высокогорью. Над некоторыми из самых высоких вершин у нас должен был остаться просвет не более тысячи метров. "Альфа" поравнялась с нами. - Пора идти, Джордж, - сказал я.
   Он кивнул и бесшумно освободился от ремней.
   Я бы не хотел, чтобы вы сочли меня несимпатичным, но был рад выбраться живым. Я подумал, что он мог бы быть немного более благодарным. - Джордж, - сказал я, - насколько тебе известно, это не более чем сборники триллеров. Или учебники по социологии. Или кулинарные книги. - Он посмотрел на меня так, что я не выдержал. - Прости, - сказал я. - Жаль, что мы не можем их спасти.
   - Ты сказал, что мы не можем отказаться от этого. Но мы опустились совсем низко. Почему бы не попробовать? Мы не будем спускаться так быстро. За утесами земля выравнивается.
   - Это только кажется, - сказал я.
  
   "Альфа" была серой и квадратной. В ее иллюминаторах горел свет, и я мог видеть Тода за штурвалом. Мы находились в стороне от Близнецов и облака, но части большого кольца всегда были в небе, придавая пейзажу неземное сияние.
   - Готов идти, Келли? - Тод был крупным веснушчатым парнем, только что закончившим школу. Флиртовал со всеми подряд и думал, что мир откроется перед ним в любой момент, когда он этого захочет. До сих пор, я думаю, так оно и было. Он также обладал счастливой чертой - внушал доверие. Я знал, что он сделает все необходимое, чтобы вытащить нас отсюда.
   - Мы уже в пути.
   Я активировал воздушный шлюз, но он не открылся. Он был справа от Джорджа, вне моей досягаемости.
   - Что не так? - спросил Джордж.
   - Нет проблем. Но мне нужна твоя помощь.
   - Конечно. Что я могу сделать?
   Я отстегнул аварийные ремни, взялся за ручку управления одной рукой и выбрался из кресла. - Вот, - сказал я, - подержи это. - Я накрыл его руку своей и убрал, предоставив ему управление космическим кораблем. - Просто держи ее ровно.
   - Хорошо, - неуверенно сказал он.
   - Нет, не пытайся пересесть.
   - Хорошо. - Он посмотрел на панель управления, а затем на приближающиеся вершины, и я понял, что он недоволен.
   Я показал ему, что мне нужно. Держи ее помягче. Ручка остается здесь. Если индикатор загорится желтым, позови меня. Антигравитационные шипы препятствовали свободному падению, но это было все, что можно было сказать по этому поводу. Ощущение было такое, будто находишься под поврежденным парашютом.
   Я поспешил к воздушному шлюзу, вручную открыл внутреннюю дверь, ободряюще похлопал Джорджа по плечу и открыл наружный люк. Он открылся, и я выглянул в пустоту. Тод приблизился на расстояние нескольких метров. Открылся его собственный шлюз, он появился и помахал рукой.
   - Рад тебя видеть, Келли, - сказал он. Его электронный скафандр замерцал в свете кольца. В руке он держал тросик. - Готов?
   - Еще нет, Тод. Подожди секунду.
   Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что смутно ощущал движение позади себя. А может, и нет. Я не уверен. Но поймал тросик при первом же броске. На самом деле это была пара тросов. Я пристегнул их к поясу и повернулся. Я намеревался прикрепить один из них к Джорджу, другой обмотать вокруг чего-нибудь и занять свое кресло, пока он не окажется в безопасном месте. Затем я взял бы свой трос и последовал за ним к двери. Это не должно быть проблемой.
   Но внутренний люк воздушного шлюза был закрыт.
   Сначала я подумал, что произошел сбой в системе, и электроника закрыла его. Потом я понял, что произошло. - Джордж, что ты делаешь?
   - Отойди, Келли. Я собираюсь сделать все, что в моих силах, для книг. - Его голос по связи звучал напряженно.
   - Это безумие.
   Не так далеко впереди приближался еще один горный хребет. Я вытащил ручку из корпуса и попытался открыть внутреннюю дверь, но она не поддавалась. Этот сукин сын заблокировал люк.
   - Джордж, отпусти.
   - Келли, пожалуйста. Чем дольше ты там стоишь, тем меньше у меня шансов.
   - Ты даже не пилот.
   - Я всю жизнь летал на этих штуках. Думаешь, я не знаю, как они работают? Это не ракета, Келли. - Он рассмеялся, но смех этот граничил с истерикой. - Пожалуйста, уходи.
   - Келли, - сказал Тод, - что происходит?
   - Будь ты проклят, Джордж. Слушай, открой, и я останусь. - Черт возьми. Я бы дал ему по морде и вытащил его отсюда.
   - Нет, - сказал он. - Для этого нет причин. Убирайся отсюда...
   Я мог бы возразить. Но на это не было времени, а я не собирался рисковать своей жизнью из-за того, что кто-то другой не знал, когда лучше открыть свои карты.
   - Келли, уже поздно.
   Идиот.
   Я в последний раз позвал его по имени, прислушался к своему сердцебиению. И прыгнул.
  
   Мой вес на мгновение возрос, когда я преодолел затворы, а затем почти исчез, когда я попал под влияние систем "Альфы". Это был единственный раз, когда я так поступил, перешел из одного антигравитационного поля в другое, и это было похоже на то, как будто меня ударили одновременно спереди и сзади. Тод втащил меня внутрь, и мы стояли, беспомощно глядя на тонущий посадочный модуль.
   - Это не твоя вина, Келли, - сказал Тод. - Ты ничего не мог сделать.
   - Тод. - Это была Джоди, искусственный интеллект Тода. Она говорила с бруклинским акцентом. - Если вы с Келли закроете люк и будете держаться за что-нибудь, мы сможем хотя бы немного набрать высоту.
   Тод закрыл люк и начал повышать давление. Тем временем мы оба ухватились за поручень, и он подал знак Джоди. Корабль стал подниматься.
   - Джордж, - сказал я. - Ты меня слышишь?
   - Слышу тебя, Келли.
   Казалось, что во взаимных обвинениях не было особого смысла. - Все еще сидишь в кресле?
   - Да.
   - Амортизационные устройства?
   - Уже включены.
   - Направь тягу двигателей вниз.
   Пауза. - Как мне это сделать?
   Да. А говорил, что знаешь, как обращаться с кораблем. - Красные рычаги слева от тебя. Толкай до упора вперед.
   Я услышал, как он что-то проворчал себе под нос. Затем: - Готово.
   - Теперь включай двигатели. На полную. Знаешь, как это делается?
   - Объясни мне, пожалуйста.
   Пока я объяснял ему, как это сделать, открылась дверь внутреннего шлюза, и мы заняли свои места. Тод наблюдал, как он опускается, и покачал головой.
   Его двигатели заработали, и скорость снижения замедлилась. Но этого было недостаточно, и даже если бы это было так, модуль двигался вперед слишком быстро. Земля вот-вот должна была превратиться в безнадежное нагромождение камней и металла.
   - Келли.
   - Я здесь, Джордж.
   - Мне жаль. Я знаю, что это создаст для тебя проблему.
   - Забудь об этом. Просто держись.
   - Хорошо.
   И молись.
   Тод завел часы. Я увидел, как начали отсчитываться тридцать шесть секунд.
   - Кажется, слишком быстро, Келли. Не думаю, что это сработает.
   Я ничего не сказал. Не знал, что сказать. Он смотрит, как земля стремительно приближается у него под ногами, и что мне делать, сказать ему, что все будет хорошо, хорошего дня?
   Последние несколько секунд пролетели незаметно. И "Дельта" беззвучно врезалась в землю. В темноте мелькнула короткая вспышка - для настоящего взрыва осталось недостаточно топлива, - и он исчез.
  
   Они точно не обвиняли в этом меня, хотя мышцы на подбородке Сильвии странно напряглись, когда она увидела меня снова, в ту ночь, во время расследования и позже на поминальной службе. Мы все говорили много хорошего о Джордже, о том, как он всегда находил время для других, как любил свою работу, каким был необычайно терпеливым. Все это было неправдой. Большую часть времени его работа была довольно рутинной, и он с ней справлялся. Время от времени ему попадалось что-то, что серьезно его интересовало, например, книги в убежище. Но это было совсем не то же самое.
   Ему удалось спасти большинство из них. Таким образом, он стал героем дня, и мы все выпили за него. Несколько человек посмотрели на меня свысока, явно демонстрируя симпатии тому, у кого хватило мужества остаться с грузом.
   В конце концов, однако, это не имело значения, по крайней мере, в том, что касалось перевода. Печать - краска - была размазана так, что восстановить ее было невозможно. Пока никто не уверен, было ли это из-за того, что силовое поле, охранявшее убежище, оставалось включенным дольше, чем кто-либо ожидал, блокируя сохраняющийся вакуум, или же обитатели убежища нуждались во влажной среде. Что бы это ни было, в течение длительного времени там была слишком высокая влажность. У специалистов было достаточно данных, чтобы сделать вывод о единственности использованного в книгах языка, что в нем использовались заглавные и строчные буквы, он читался справа налево, в нем использовались знаки препинания и отдельные слова были разделены пробелами.
   И на этом все. Какие бы научные или философские размышления там ни содержались, какие бы романы, неподвластные времени, какие бы наблюдения за состоянием Вселенной ни были сделаны, все это было утрачено.
   Поэтому, когда я рискнул намекнуть Сильвии, что жертва Джорджа, следовательно, была бессмысленной, она выпрямилась в праведном негодовании. Мы стояли в главном зале перед окулусом, любуясь зрелищем планет и колец. Диван и одно из кресел еще не перевезли в "Бромфилд". Это были огромные предметы мебели, какими они кажутся в детстве, когда вам четыре года. Одну из боковых стенок разбирали и готовили к отправке дальше в Арлингтон. - Даже не думайте об этом, - сказала она. - Книги - бесценные артефакты, даже если мы не можем их прочитать.
   Что ж, возможно, в этом что-то и есть. Но это не слишком утешило нас в связи с тем, что мы потеряли. И я не мог не вспомнить комментарий Джорджа незадолго до того, как все началось. - У нас уже есть важная информация о них. Даже если бы у нас не было книг, у нас был бы окулус.
   Какая важная информация?
   Я пересказал это замечание Сильвии.
   Она нахмурилась, обдумала это и кивнула. - Что ж, - сказала она, - я полагаю, это отсылка к эстетическому чувству их владельцев. И их создателей. Думаю, это важно. Учитывая, как они выглядели, - она выдавила улыбку, - это стало для меня неожиданностью. - Она отвернулась, чтобы предупредить одного из техников, чтобы он был осторожнее при подъеме секции стены.
   Я подумал, что за этим должно быть что-то еще. Но только позже мне пришло в голову, что, если встать перед окулусом под правильным углом, можно увидеть свое отражение.
  

БЛАГИЕ НАМЕРЕНИЯ

(со Стэнли Шмидтом)

  
   - Вы верите в НЛО?
   Нет, черт возьми. Я не верю ни во что, что не было бы припарковано у меня на подъездной дорожке, в чем я мог бы прокачать шины и проверить переключение передач. Так что не спрашивайте больше. То, что я писатель-фантаст, еще не значит, что я сумасшедший. У меня нет времени на круги на полях, телепатию, похищения инопланетянами, энергетические центры, самовозгорания или древних астронавтов. Озеро Лох-Несс пустует, Атлантида - это болтовня, и я буду спать в любом доме с привидениями в мире за пятьсот баксов плюс расходы. Хорошо?
   Я упоминаю об этом заранее, потому что прошлым летом посетил семинар, во время которого, возможно, прикоснулся к бесконечности. И знаю, как это звучит. Но не хочу, чтобы вы говорили: "Ну, в конце концов, это Джейк Кобблмер, он пишет все эти истории о путешественниках во времени и резиновых измерениях, так чего же вы ожидаете?" Если вы хотите верить, что я сошел с ума, то ничего страшного, но не делайте вывод, что все это просто из-за моих повседневных привычек. Потому что на самом деле все было не так.
   Ничуть.
   Прошлой весной мне позвонил Сэм Уинн и пригласил меня принять участие в качестве консультанта в семинаре Баранова, который ежегодно проводится в конференц-центре Скайхоук в северной части штата Нью-Йорк. Возможно, вы слышали о нем. Участники называют себя барановцами. Это энтузиасты научной фантастики, которые каждое лето собираются на несколько дней, чтобы возобновить старые знакомства и устроить что-то вроде детективного уик-энда в жанре НФ. Они приглашают писателя и, возможно, стороннего эксперта, чтобы те создали для них симуляцию. Прошлым летом, например, они превратили Скайхоук в лунную базу и инсценировали убийство. Одним из гостей был судебно-медицинский эксперт из Нью-Йорка. (Убийцей, кстати, оказался компьютер, а-ля Хэл).
   Семинары проводятся с 1971 года, когда Абрахам Баранов лично инициировал их, обнаружил, насколько они увлекательны, и занимался ими до самой своей смерти. Нет нужды говорить, что для меня было большой честью, когда меня попросили ненадолго занять место великого человека.
   - В этом году они хотят провести раскопки на Марсе, - сказал мне Сэм. Он объяснил, что группа каждое лето решает, какую программу они будут проводить на следующий год. - У нас есть база на Марсе, и она работает. Мы пробыли там некоторое время, брали образцы почвы и все такое, и обнаружили кое-какие артефакты.
   - Артефакты? - засомневался я. - Какого рода артефакты?
   - Это тебе решать, Джейк.
   - Но Марс мертв. Остается таким уже пару миллиардов лет, за исключением, может быть, микробов. Откуда здесь могут взяться артефакты?
   - Это твоя проблема, Джейк. Придумай что-нибудь. И послушай, мы даем тебе для работы профессионального археолога.
   - Хорошо, - сказал я, воодушевленный этой идеей. - Археолог пишет научную фантастику?
   - Она не любит научную фантастику. Но она моя подруга, свободна и согласилась приехать бесплатно.
   - Что я должен делать с археологом?
   - Они хотят провести настоящие раскопки. Она знает, как это делается.
   - Я думал, это будет имитация.
   - О, нет. Там будут настоящие раскопки. Мы отвели немного земли. Вы с ней закопаете артефакты, а команда раскопает их и попытается разгадать тайну.
   - Какую тайну?
   - Придумай что-нибудь.
  
   Археологом была Морин Ковердейл. Она работала в Пенсильвании, а я жил в Индианаполисе, так что мы все планировали онлайн. Она удивила меня. Наверное, я ожидал, что она отнесется ко всему этому более или менее как к предлогу получить бесплатный отпуск, но она взялась за все это очень серьезно. Она продолжала приставать ко мне, указывая на то, что марсианские артефакты не могут быть изготовлены в последнюю минуту, и что у нас есть четкое обязательство показать, что барановцы не зря потратили свои деньги.
   Она оказалась на двадцать лет моложе, чем я ожидал, темноглазая, подтянутая, женщина, которая, казалось, чувствовала бы себя как дома среди мягких голубых огней, а не среди руин. Но я придумал сюжетную линию, и мы договорились о том, что нам нужно сделать. Она взяла на себя ответственность за производство всего, что нам было нужно. Она появилась за два дня до начала программы, руководила землеройной машиной Скайхоука, все закопала и ждала (вместе с Сэмом Уинном), чтобы пожать мне руку, когда я опоздал, недооценив время езды по извилистым дорогам.
   Мы уединились в "Ястребином гнезде", баре Скайхоука, и обсудили наши планы за бокалом рома с колой. Затем отправились на место раскопок, которое находилось примерно в четверти мили от Харпер-Холла. (Харпер должен был служить передвижной полевой станцией команды). Площадка была около шестнадцати футов в ширину и закрыта брезентовым навесом.
   - Барановцы уже здесь? - спросил я.
   - Некоторые уже прибыли, - сказал Сэм. - Большинство остальных соберутся ночью. - Он сверился с таблицей. - Всего их будет двадцать четыре.
   Скайхоук расположен в густом лесу на берегу ледникового озера. Со всех сторон возвышаются горы, покрытые зеленым ковром. В ту первую ночь сияла полная луна, ветер шумел в еловых ветвях, а в лесу пахло мятой и холодной водой. На дальнем берегу виднелось с полдюжины огней. Ничто не могло быть дальше от Марса.
  
   Уоррен Хэтч был рад подняться с четверенек и уступить свое место Джуди Конрой. - Я никогда не думал, что археология настолько увлекательна, - сказал он Морин. Около дюжины членов команды скрупулезно трудились на месте раскопок, снимая по полдюйма рыхлого марсианского грунта, счищая его с камней и передавая другим, которые тщательно проверяли, все ли в порядке. - Что случилось с Индианой Джонсом? - спросил он. - Погребен в храмах? За потайными дверями? Что-то в этом роде?
   Морин улыбнулась. - Настоящая археология - это как замедленное кино, - сказала она.
   Уоррен выглянул за границу раскопок, сквозь пластиковую оболочку, которая защищала их от почти полного вакуума "марсианской атмосферы". На севере возвышались низкие красные холмы, и он увидел, как по горизонту движется багги.
   - Здесь что-то есть, - голос Патти Кьюбик. Она погладила предмет и подняла его. Это был нож. Длинный и слегка изогнутый, с металлическим лезвием и рукояткой, он все еще был в хорошем состоянии.
   - Неизвестно, сколько ему лет, - сказал Кобблмер. - Он мог пролежать в земле столетиями, не проявляя никаких признаков реального разрушения.
   Они заметили, где был найден нож, и положили его рядом с двумя урнами, которые нашли ранее.
   - Вот. Взгляните на это. - Эдди Эдвардс, невысокий, приземистый, бочкообразный, склонился к земле. Он стоял на коленях, задрав голову, с покрасневшим от усилий лицом, работая кисточкой и пальцами, чтобы очистить прямоугольную табличку размером с обеденную тарелку. - На ней была картинка, - сказал он. Это привлекло толпу.
   На табличке было изображено существо, отдаленно напоминающее рептилию, с длинными зубами и глазами крокодила. Как в плохих научно-фантастических фильмах. Несмотря на все это, оно сохраняло вид, который казался почти благочестивым. На нем была мантия, и, казалось, оно только что уронило что-то, что могло быть камнем или скомканным листом бумаги. Через упавший предмет была проведена неровная линия, напоминающая молнию. Вверху и с правой стороны таблички располагалась цепочка экзотических символов.
   - Этого не может быть, - сказал Джейсон Келли, старший по возрасту и стажу работы в команде. Келли было почти семьдесят, но он был помешан на физической подготовке и, вероятно, мог бы дать фору большинству своих коллег. Он утверждал, что является единственным экзобиологом в мире. - Это мистификация. Так и должно быть.
   - Почему? - спросил Уоррен.
   - Если предполагается, что это марсианин, то это все неправда. Марсиане не могли так выглядеть. Эти существа должны были эволюционировать в болотистой среде.
   - А вот и еще одна. - На этот раз Мюррей Файнберг. Мюррей был человеком средних лет, с избыточным весом, который выглядел так, словно ему больше подошло бы заниматься издательским бизнесом, а не стоять на коленях в марсианском иле. На его табличке было изображено существо того же типа, на этот раз склонившееся перед пирамидой, от которой, казалось, исходили лучи света.
   - Это просто не укладывается в голове, - сказал Джейсон. - Мы знаем, что условия на поверхности никогда не были достаточными для существования чего-либо более сложного, чем бактерия.
   - Тогда почему, - спросила Патти Кьюбик, - мы вообще оказались здесь? - Патти была женщиной средних лет, преждевременно поседевшей и, возможно, самой представительной личностью на Марсе. Среди людей, которые считали друг друга эгоистами, ей удавалось сохранять добродушное смирение. - Большую часть времени мы все ведем себя как идиоты, - сказала она однажды Уоррену. - Если вы осознаете это, это многое объясняет.
   Сэм Уинн был в наушниках. Он был высоким, задумчивым, собранным, одет в куртку цвета слоновой кости с логотипом Оукленд Рейдерс. Внезапно его брови сошлись на переносице, и он нажал на оба наушника. Через мгновение он кивнул, а затем призвал к вниманию. - У меня есть кое-какие новости, - сказал он. - Команда "Дельта" только что обнаружила два металлических диска на северном хребте. Их диаметр составляет около пяти метров, и они установлены на подставках, которые позволяют перемещать их как в боковом, так и в горизонтальном направлении.
   - Похоже на спутниковые антенны, - сказал Брайан Трэйан. Брайан был одним из самых молодых членов команды. Ему было чуть за двадцать, высокий, спокойный, с четкими красивыми чертами лица и яркими карими глазами.
   - Клэнси так думает, - сказал Сэм. Клэнси был лидером команды "Дельта".
   - Так где же спутники? - спросила Патти.
   - Ответ отрицательный, - ответил Сэм. - Спутников нет. Мы знаем это точно.
   Эдди погрузил свои толстые пальцы в почву и кивнул сам себе. - Еще табличка, - сказал он.
   Там было больше: горшки, чашки, примитивные орудия труда. Еще таблички. Бисер. Ювелирные украшения. Пирамидка размером с пресс-папье, которая, возможно, была сделана из бриллианта. (Бриллиант, если это действительно был он, имел алый оттенок в глубине). И длинный металлический стержень с маркировкой. Похож на измерительный прибор. Они также откопали обрезок троса, который, судя по всему, был сделан из пластика. Странно.
   На краю раскопок они обнаружили остатки стены. Стена была сделана из высокотехнологичного сплава и, должно быть, когда-то огораживала территорию, хотя теперь ее отгородил их собственный пластиковый купол.
   Сэм снова слушал что-то в наушниках. Он нахмурился. - Хорошо, - сказал он в микрофон. - У нас есть кое-что еще. - Он повысил голос, чтобы все могли слышать. - Кто-то взорвал вокзал Юнион Стейшн в Чикаго. В час пик. Погибло несколько сот человек. Почти тысяча получили ранения. - Это стало очередным терактом в череде террористических атак, совершенных различными недовольными группами. Любой, у кого накопилась обида и с достаточными деньгами, чтобы заплатить изготовителю бомб, теперь может выразить свое раздражение. (Пол был указан правильно, потому что до сих пор обвинение не было предъявлено ни одной женщине.)
   - Марс начинает выглядеть хорошо. - Джуди Конрой была родом из Чикаго. Она была миниатюрной, с классическими чертами лица и темно-каштановыми волосами, подстриженными под мальчика-пажа. Ее голубые глаза, которые обычно были яркими и проницательными, загорелись.
   - Сумасшедшие повсюду, - сказал Уоррен. Двумя неделями ранее одна группа взорвала атомную электростанцию с подветренной стороны от Нью-Йорка в безуспешной попытке вызвать катастрофу.
   - Что это? - спросил Мюррей. Он счищал землю с длинной гладкой каменной поверхности.
   - Осторожно, - сказала Морин.
   Она была примерно один на три метра. Морин взяла на себя руководство, и через час они откопали столешницу с твердым основанием высотой около полутора метров.
   - Вы знаете, на что это похоже? - сказал Брайан.
   - Да. - Мюррей провел рукой по своей лысеющей голове. - Это похоже на алтарь.
   Уоррен опустился на колени, чтобы осмотреть его. На нем были пятна.
   Что-то.
   - Думаю, мы неплохо начали, - сказала Морин. Она отрезала полоску от своего стейка, попробовала его и одобрительно кивнула. Мы заняли столик в углу, подальше от барановцев. Внизу, на пляже, несколько заядлых купальщиков все еще были в воде, хотя вечер становился прохладным.
   - Так и должно быть, - сказал я. Ее поделки были чертовски хороши с самого начала, и она приняла мои предложения и усовершенствовала их. - Сколько времени у вас ушло на то, чтобы закопать это барахло?
   Она посмотрела через открытое поле на навес, обозначавший место раскопок. Земля была грязной. К сожалению, купол, который удерживал марсианский вакуум, не мог защитить от земного ливня. Все они промокли до нитки, а некоторые даже удалились в обеденный зал или в свои личные покои. (В тот день также пострадала свадьба на открытом воздухе). Но полдюжины более выносливых барановцев продолжали копаться в земле, пока урны, инструменты и приспособления не были извлечены и не зарегистрированы. И пока не был обнаружен алтарь.
   Там были гости. Соседи по Скайхоуку и гости со свадьбы, которым было любопытно, зачем эти люди копают большую яму на лужайке, собрались за периметром. Сэм решил перехватить их и держать на расстоянии. Он отвечал на их вопросы, как мог. Некоторые, казалось, заинтересовались, другие улыбнулись и пошли дальше.
   - Кровь на алтаре, - сказал Сэм. - Это отличная идея. К чему мы клоним?
   Только мы с Морин знали сценарий. - Думаешь, это кровь? - невинно спросил я.
   - Конечно, - сказал он. - Что еще? Я видел твои работы, Джейк. Ты никогда не упускаешь шанса пролить кровь.
   Меня задело это замечание, и я пытался придумать, как ответить, когда к нам присоединился Брайан. Его тарелка была завалена ростбифом и картофельным пюре. - Интересный выдался денек, - сказал он. - Как вы думаете, мы сможем закончить раскопки завтра?
   Морин медлила с ответом. Она одобряла Брайана, который был умным и энергичным человеком. Из тех молодых людей, которые могут далеко пойти. - Да, - сказала она наконец. - Если бы мы занимались этим в режиме реального времени, такие раскопки могли бы занять недели. Но мы закончим около полудня.
   - Что потом?
   Она взглянула на меня. - Затем, - сказал я, - мы отправимся на полевой пост и попробуем посмотреть, что у нас есть.
   На Брайане была футболка с изображением Абрахама Баранова, датами проведения семинара и девизом "Марс или провал". К этому времени они уже были у нескольких участников. Он кивнул, попробовал ростбиф, добавил немного подсластителя в свой холодный чай и намазал булочку маслом. - Когда мы доберемся до искусственного интеллекта? - спросил он.
   Вздрогнув, я подозрительно посмотрела на Морин. Она отрицательно покачала головой. Она не говорила ему. И больше никто не знал о сценарии.
   - Брайан, почему вы думаете, что существует искусственный интеллект?
   - Ну, - сказал он, - я не вижу, куда еще вы могли бы обратиться со всем этим. В любом случае, я прочитал вашу работу, - он пожал плечами.
   Я снова был оскорблен. Но скрыл свои чувства за непринужденной улыбкой. - Все возможности открыты, - сказал я.
   Когда полчаса спустя мы с Морин снова остались наедине, она не скрывала своего смятения. - Что нам делать? - спросила она.
   Я не думал ни о чем другом. - Уже слишком поздно менять сценарий. Будем придерживаться его.
   Но в ту ночь я плохо спал. Сэм сказал, что я предсказуем. Брайан продемонстрировал это.
  
   Полевая станция состояла из спальных помещений в стиле общежитий по восемь человек, лаборатории, подсобного помещения, кухни и столовой, центра связи и комнаты отдыха. Снаружи были установлены дополнительные модули поддержки. Их купола поблескивали в красноватом солнечном свете.
   Утром появились свежие новости: предварительный анализ дисков Северного хребта показал, что они были снабжены электрическим приводом. Были найдены еще два диска, и все они располагались на прямой линии, горизонтально, примерно в пятидесяти метрах друг от друга.
   Сэм, сидевший за пультом радиосвязи, прослушал серию сводок Всемирной телекомпании ЮПиАй, в которых говорилось об ухудшении ситуации на Земле. Президент Мартин объявил чрезвычайное положение в стране, пообещал войну террористам и мобилизовал на это все федеральные агентства. В связи с этим Конгресс принял совместную резолюцию, призывающую к обязательной смертной казни для любого лица, осужденного за террористическое преступление, или за любое соучастие в террористическом преступлении. Президент, отдыхающий в Белом доме в Тампе, сказал, что он, возможно, рассмотрит вопрос о приостановлении процедуры хабеас корпус [гарантий неприкосновенности личности] до тех пор, пока не будет восстановлено спокойствие.
   Все это казалось далеким. Уоррен подумал, что расстояние дает представление о будущем. Родной мир был жестоким и озлобленным местом. И почему-то на фоне вечно спокойных звезд его злобность казалась более очевидной. И менее реальной.
   Тем временем команда ученых провела утро на месте раскопок, где они обнаружили еще несколько табличек, некоторые с изображениями, другие без них. На всех были надписи. Иероглифы были непохожи ни на что из того, что Уоррен видел раньше, - всего лишь закорючки и точки. Но Джуди сказала, что, по ее мнению, у них достаточно материала, чтобы попытаться перевести его.
   - С чего нам вообще начать? - спросил Уоррен.
   - На самом деле, - сказала она, - это может быть довольно просто. Мы должны быть в состоянии предположить, что текст связан с изображениями. Поэтому сначала попытаемся понять, о чем эти изображения.
   Всего было одиннадцать табличек. На восьми были изображения; на всех были надписи. Фигура рептилии была изображена в различных позах: она задумчиво смотрела куда-то за плечо наблюдателя; непринужденно шла по коридору; пила из кувшина, через который прошел удар молнии; даже небрежно прислонилась к стене, как будто ждала автобус. (На последнем изображении снова была молния, на этот раз разряд, проведенный по диагонали через самого ящера.)
   - Привет, - сказал Сэм, стягивая наушники с шеи. - Они уничтожили туннель Холланд.
   - Взорвали его?
   - Да. В час пик. У них пара тысяч пострадавших.
   Какое-то время они стояли в ошеломленном молчании, почти забыв о любопытных марсианах. - Интересно, - сказал наконец Джейсон, - знали ли они когда-нибудь, что у них за соседи?
   Полчаса спустя Сэм объявил, что из лаборатории пришло новое заключение о пятнах на алтаре. - Там есть ДНК, - сказал он, - и плазма, кислород, фруктоза, белки, мочевина...
   - Кровь, - сказала Патти.
   Сэм покачал головой. - Они говорят, что есть некоторые различия, но это приличное приближение.
   Тем временем Мюррей подумал, что понял значение одной из табличек - той, на которой существо прислонилось к стене. - Не слоняться без дела, - сказал он. - А на этой - не мусорить.
   Кто-то засмеялся. Фыркнул. Но каждое изображение с молнией содержало в начале один и тот же набор символов. Не надо? Уоррен инстинктивно понимал, что Мюррей прав. Но он был разочарован тем, что первый перевод с потустороннего мира был таким прозаичным. Никакого беспорядка. Боже мой.
   Ближе к вечеру они услышали, что Конгресс наделил президента Мартина широкими чрезвычайными полномочиями.
   Они проработали весь ужин, читая все более зловещие сводки, которые теперь передавал Сэм. ФБР проводило облавы на подозреваемых. Национальная гвардия была приведена в готовность. Президент, пообещав принять меры против "трусов", выполнил свою угрозу приостановить действие хабеас корпус. Союз защиты гражданских свобод предостерег от чрезмерной реакции.
   Тем временем Марсианский центр сообщил, что диски Северного хребта сдвинулись! Три из них повернулись и теперь, похоже, следили за Солнцем. (Четвертый, по-видимому, не функционировал). Уоррен только начал осмысливать последствия, когда пришло еще одно сообщение: диски генерируют электрическую энергию и передают ее под землю.
   - Что там внизу? - спросила Джуди.
   - Они наконец-то собрались заказать радиолокационную разведку, - сказал Сэм, прижимая наушники к уху.
   Команда Мюррея разработала алфавит для инопланетной письменности и создала модель синтаксиса. Уоррен некоторое время работал с ними, но они были слишком быстрыми для него. В любом случае, он хотел посмотреть еще кое-что.
   - Это, - сказал он Джуди, указывая на табличку с изображением пирамиды. - Пирамида должна быть чем-то особенным. Она отражает лучи света. И посмотрите на позу марсианина.
   - Это почти религиозно, - сказала она. Группа Джуди каталогизировала и анализировала другие артефакты.
   - Это может быть неожиданностью, - сказал Брайан. - В конце концов, это символы инопланетян. Я думаю, нам не стоит торопиться, пытаясь распознать невербальные сигналы.
   Джуди взяла пирамидку и сравнила ее с той, что на картинке. - Это тот же самый предмет.
   - Думаю, вы правы, - сказал Уоррен.
   Она подняла его на уровень глаз. - Кто вы? - спросила она.
  
   Было уже поздно. - Мы заберем ее оттуда завтра, - сказал я им. - Но я хочу поздравить вас. Мы не думали, что кто-нибудь сможет перевести этот язык.
   Мюррей побарабанил пальцами по столу и оглядел пятерых человек, которые работали с ним над табличками. - Мы решили задержаться на некоторое время, - сказал он. - Мы близки к прорыву.
   Но я не хотел, чтобы кто-то опережал программу. - Оставьте это, ребята. Мы вернемся к этому утром.
   Они поворчали и сделали несколько замечаний, и я чертовски хорошо знал, что они нашли бы себе место и продолжили работать. Но меня привлекли для того, чтобы я следил за этими людьми, и они не могли взять таблички с собой, так что прогресс, которого они могли достичь, был ограничен.
   "Ястребиное гнездо", бар и место для отдыха по соседству с Харпер-холлом, быстро заполнился барановцами. Они проходили мимо и говорили о книгах, которые они недавно прочитали, или о последних достижениях в той или иной области, или о том, насколько хороши (или некачественны) напитки. Они взяли за правило избегать разговоров о мероприятии с нами. - Это не считается кошерным, - сказал Сэм. - Только в рабочее время. - Через некоторое время мы с Морин удалились, чтобы обсудить сценарий на следующий день.
   Я должен сделать своего рода признание. Морин привлекла мое внимание с самого начала. К концу второго дня я почувствовал, что могу попытаться осуществить некоторые нечестные намерения, поэтому, когда она направилась к офису, который мы занимали в здании "Лонг Элм", я вместо этого повел нас вдоль берега озера.
   Она выглядела удивленной, но ничего не сказала. Мы поздравили друг друга с хорошей работой. Ветер шумел в кронах деревьев, и где-то играло радио. Именно такая музыка подходит для лунной ночи и встречи с красивой женщиной. - У вас прекрасные глаза, Морин, - сказал я ей.
   Ее губы изогнулись в улыбке. - Я думала, писатели-фантасты выше подобных вещей.
   Этот комментарий выбил меня из колеи. По правде говоря, я даже не мог разглядеть ее глаз в тени. Я изо всех сил старался придумать подходящий ответ. Что-нибудь остроумное. Я всегда замечал, что если ты можешь рассмешить женщину, то все остальное дается намного легче. Но она отвернулась от меня и смотрела в сторону озера. Вдоль береговой линии виднелись пара причалов, эллинг и несколько скамеек. На одной из скамеек кто-то сидел.
   - Это Брайан, - сказала она. - Что он здесь делает в одиночестве?
   Я пожал плечами. - Думаю, он хочет побыть один.
   - Наверное. Но ведь весь смысл прийти сюда в том, чтобы повеселиться, не так ли? Особенно для парня его возраста.
   В его внешности было что-то безутешное, какое-то искажение в геометрии фигуры от скамейки до лунного света. Я видел, что Морин тоже это почувствовала, и с озера внезапно подул холодный ветер. Мы посмотрели друг на друга, я прочел на ее лице незаданный вопрос, стоит ли нам подойти, и увидел ответ в ее глазах. Если бы ему нужна была компания, он был бы в "Ястребином гнезде". Лучше оставить все как есть.
   Мы продрогли и пошли дальше, прогуливаясь среди бунгало, которые служили жилыми помещениями. Постепенно вернулись к составлению планов на утро. Вечернее настроение ушло, и я понял, что спешка с моей стороны не приветствовалась.
   Час спустя мы вернулись с берега. Брайан все еще был там.
  
   На лицевой стороне флип-чарта было написано четыре иероглифа. - Это имя бога, - сказал Мюррей. - Оно взято с таблички с пирамидой.
   - Что там написано? - спросила Джуди.
   - С (имя бога) все возможно. Говори, и он ответит. - Конечно, не было никакой возможности узнать, как произносилось это имя или вообще как оно звучало на марсианском языке.
   - У нас есть два вида надписей, - объяснил Мюррей. - Один набор содержит рекомендации посетителям по поведению. Не разговаривать громко. Не кричать и не смеяться. И тому подобное. Другой посвящен религии. "Знай, что в час величайшей опасности я с тобой".
   Уоррен был озадачен. - Итак, мы имеем дело с обществом, которого не могло существовать в течение последних трех миллиардов лет или около того. Некоторые артефакты, барабаны, религиозные символы и тому подобное кажутся примитивными. Но они смогли установить солнечные батареи. - От этого у него разболелась голова. - Как долго все это здесь пролежало? Мы это установили? - Он посмотрел на Сэма.
   Сэм кивнул. - Лаборатория считает, что алтарю, урнам и другим более примитивным вещам около одиннадцати тысяч лет. Трос, катушки, пирамида, один предмет, похожий на измерительный прибор, - все это старше. Примерно на тысячу лет.
   - Старше? - переспросил Эдди.
   - Да. Высокотехнологичное оборудование было раньше. - Он остановился - Это не по теме, но вам следует это знать. Ночью дома многое произошло. У нас есть сообщения о повальных арестах по всей территории Соединенных Штатов. У них массовые беспорядки, и бунтовщики находятся по обе стороны баррикад. Была вызвана Национальная гвардия, и в некоторых местах они отказались стрелять по бунтовщикам. Ожидается, что Мартин объявит чрезвычайное положение в стране, и поговаривают даже о приостановлении действия Конституции. В довершение всего Бродуэлл говорит, что делается недостаточно.
   - Бродуэлл? - переспросила Джуди.
   - Председатель Объединенного комитета начальников штабов, - сказал Брайан.
   Они уставились друг на друга. Уоррен подумал о своих детях, их было четверо, всем им было за двадцать, и они пытались начать свои карьеры. Ему не понравилось то, что он услышал. - Мне нужно попасть в центр связи, - сказал он.
   Сэм кивнул. - Мы принимаем меры для всех, кто захочет позвонить домой. Составьте список людей, о которых вы беспокоитесь, и мы постараемся с ними связаться. Но Харви просил меня передать вам, что в некоторых местах линии перегружены, а в других не работают, так что он ничего не может обещать.
   - Самое лучшее для нас, - сказал Джейсон, - это просто продолжать то, что мы делаем, и позволить событиям развиваться своим чередом. Мы ничего не можем с этим поделать.
   Сэм дотронулся до одного наушника, как он всегда делал, когда поступало сообщение. Мгновение спустя он кивнул и нажал кнопку, чтобы включить громкоговорители.
   - ...и джентльмены. - Это был директор. Его голос, обычно звучный и властный, звучал неуверенно. - Я должен объявить, - сказал он, - что произошел государственный переворот.
   Послышались оживленные разговоры и перешептывания.
   - Президент Мартин ушел в отставку. В заявлении правительства говорится, что его отставка была вызвана плохим состоянием здоровья. Пока не ясно, остается ли в силе Конституция. Военные объявили, что Бродуэлл берет на себя руководство страной до тех пор, пока они не уладят ситуацию. Сообщается, что Конгресс одобрил этот шаг.
   - Государственный переворот? - переспросил Джейсон. - В Соединенных Штатах?
   - Мы будем держать вас в курсе, если того потребует ситуация. - Директор, казалось, с трудом дышал. - Наш единственный выход - признать, что мы находимся в двухстах миллионах миль отсюда, и нам следует просто сосредоточиться на выполнении нашей работы. Спасибо за ваше внимание.
   - Они не могут этого сделать, - пробормотал Мюррей. - У них нет полномочий.
   - Где президент? - спросила Джуди.
   Сэм все еще прижимал к уху наушник. - В Белом доме в Тампе. Вероятно. Уорлдуайд говорит, что на этот раз они просят всех поддержать Бродуэлла.
   За пласталем до самого горизонта простирались низкие красные холмы.
   Никто особо не заговаривал. Уоррену пришло в голову, что, возможно, пустота между мирами, черная, глубокая и безжизненная, способна искажать реальность, рассеивать обыденность и порождать тени и фантомы. Этого Бродуэлла, например. Уоррен никогда о нем не слышал. И теперь он управлял страной?
   Джуди отмахнулась от этой мысли, как будто тоже чувствовала, что окружающая обстановка создает иллюзию. Она улыбнулась Уоррену, давая понять, что все будет хорошо.
   Пирамида и табличка с ее изображением были разложены рядом на рабочем столе. Она села перед ними. Сначала посмотрела на табличку, на которой марсианин-крокодил, склонив голову, поднимал светящуюся пирамиду. А затем на саму пирамиду, холодную и далекую. Но что-то в пирамиде было не так. - Уоррен, - сказала она, - посмотри на это.
   Уоррен посмотрел. - Она стала краснее, чем была.
   - Так и есть, не правда ли? - Вот это настораживало. - О бог пирамиды, - сказала она. - Я была бы рада, если бы ты поговорил с нами.
   Позже Уоррен с улыбкой вспоминал, что это была не совсем подходящая формулировка для вызова потусторонних сил. Но огни померкли, а пирамида засияла ярче. И внутри купола разразилась какофония дрожащего пения.
   Голос, если это действительно был голос, был высоким. Уоррен взглянул на динамики, но Сэм покачал головой. Звук исходил не из них.
   - Пирамида. - Джуди чуть не упала со стула, убегая от нее. Остальные окружили стол, но держались на почтительном расстоянии.
   - Почему бы нам не закрыться от света? - предложил Абу Хассам. У Абу было медицинское образование - он был врачом, - но его специальностью была математика. Он работал с группой Мюррея над переводом.
   Сэм закрыл экраны, которые перекрыли солнечный свет, и выключил лампы. Уоррен уставился на пирамиду и внутрь нее. Глубоко внутри пирамиды в такт сердцебиению Уоррена пульсировало рубиновое свечение.
   Вентиляторы работали громко.
   - Там кто-то есть? - спросила Джуди.
   - Да. - Голос звучал бестелесно, призрачно, нечеловечески. Уоррен похолодел.
   - Кто вы? - спросил Мюррей.
   - Я уже назвал вам свое имя.
   Уоррен взглянул на Сэма, который качал головой и бормотал "нет, нет, нет".
   Где-то в горах, на краю поля зрения, багги карабкался по краю кратера.
   - Вы бог... - Голос Джуди сорвался на визг, и ей пришлось взять себя в руки и начать сначала. - Вы бог этого места?
   - Я администратор.
   - Где вы? - нерешительно спросила Патти. - Вы находитесь внутри пирамиды?
   - Пирамида - это устройство связи. - Уоррен расслышал апострофы. - Вы с третьей планеты. - Это был не вопрос.
   - Да, - сказал Мюррей. - Вы живы?
   - Дайте определение этому термину. Я плохо понимаю ваш язык. Даже не знаю его названия.
   - Английский, - сказал Чарли Кеппер, археолог, который проводил большую часть своих предыдущих раскопок в курганах североамериканских индейцев.
   - Будьте проще, - сказала Патти. - Вы осознаете свое собственное существование?
   Он усмехнулся. - Что бы вы ответили, если бы я задал вам этот вопрос?
   - Хорошо, - сказал Мюррей. - Вы назвали себя администратором. Чем вы занимаетесь?
   - В основном перевозками между пятью городами. У меня были и другие обязанности. Но ничего сложного.
   - Какими пятью городами? Там вообще нет городов.
   - Ну, конечно, вы их не видите. Как вам, людям, удалось пересечь пустоту из третьего мира?
   - Города погребены под землей, - сказал Эдди.
   - Очень хорошо. Я всегда думал, что обезьяны - я правильно подобрал слово? - были перспективны.
   Это ошеломило всех. Патти нарушила долгое молчание, которое последовало за этим: - Вы знакомы с Землей?
   - Третий мир? Люди были знакомы с ней, а я - с их помощью.
   - Люди? - спросила Патти. - Вы имеете в виду марсиан?
   - Эти люди не были коренными жителями этого мира.
   Уоррен наконец обрел дар речи. - Вы говорите о них в прошедшем времени. Они мертвы?
   - Вымерли, да. Умерли.
   - Как давно? - спросила Джилл.
   - Этот мир совершил свой оборот шесть тысяч семнадцать раз с тех пор, как умер последний из них. Но задолго до этого они забыли, кем были.
   - А кем они были?
   - Расой, достигшей больших успехов и подающей большие надежды. Но те самые качества, которые двигали их энергией, предали их.
   - Каким образом?
   - Они подвергали сомнению все. Оспаривали все. И если благодаря этому они смогли раскрыть глубочайшие тайны космоса, то также не смогли достичь долгосрочной политической стабильности. Те, кто прибыл сюда, были беженцами.
   - Откуда они взялись?
   - Не могу придумать, как бы я мог вам это показать. Позвольте мне сказать только, что, будь их родная звезда в сто раз ближе, подозреваю, она все равно не была бы видна невооруженным глазом.
   - И они прилетели на Марс. - Мюррей посмотрел на бесплодный ландшафт. - Почему не на Землю?
   - Там было слишком много хищников. И жизни. Гравитационный индекс был слишком высок. Если отбросить практические соображения, они считали этот мир более красивым.
   - Почему они вымерли? - спросил Брайан Трэйан, который молча наблюдал за происходящим. - Что с ними случилось?
   - После того, как мы устроились, после периода больших достижений, они снова начали расходиться во мнениях. Иногда из-за формы правления. Иногда из-за этики определенных медицинских процедур. Иногда из-за ценности литературных произведений. Их ссоры раскололи их на более мелкие и враждебные части. Мы могли бы устранить ту их часть, которая сопротивлялась социализации. Могли бы приручить их. Но этот вопрос сам по себе вызывал разногласия. Они любили сражаться.
   - В конце концов, они впали в зависимость от своей собственной технологии, утратили знания, без которых разум имеет лишь ограниченное применение. И погрузились в свое варварское прошлое.
   Джейсон взял одну из табличек и осмотрел ее.
   - Да. Это совершенно верно. Они забыли, кто я такой. Кем они были. Они превратили виллы на поверхности, которые были спроектированы так, чтобы позволять любоваться видами этого мира, в места поклонения.
   - А вы, - сказал Брайан, - стали местным божеством.
   Существо рассмеялось. От этого звука пробирало до костей. - Да. Ближе к концу они убивали друг друга, чтобы заслужить мое расположение.
   - Почему вы их не остановили? - холодно спросила Джуди.
   - В мои полномочия не входило вмешательство, я хотел только помочь.
   - Боже мой, - сказал Уоррен. - Это звучит как один из законов робототехники.
   - Что? - спросил Брайан.
   Уоррен был удивлен, что кто-то из этой группы не слышал о трех законах робототехники. - Робот должен подчиняться человеку, - сказал он.
   - Я не робот.
   Патти уставилась на пирамиду.
   - И они делали это у вас на глазах? - спросил Мюррей.
   Ответа не последовало. Молчание затянулось, и они неловко посмотрели друг на друга.
   - У вас есть моральные принципы? - спросил Эдди.
   - Это неуместный вопрос, Эдуард.
   - Вы знаете, кто я.
   - Я знаю, кто вы все такие.
   - Вы, - сказал Брайан, - можете рассказать нам всю их историю. Верно?
   - Да.
   - Не только здесь, но и на родной планете.
   - У меня в памяти сохранилось не все, но я могу сделать это доступным.
   - Как?
   - Это хранится на кораблях.
   Лицо Мюррея омрачилось. - Корабли, - сказал он. - Транспортные средства, которые они использовали, чтобы пересекать звезды.
   - Да.
   - Что это были за машины? - спросил Эдди. - Насколько быстрыми они были?
   - Они передвигались со скоростью, кратной скорости света.
   - Боже мой, - сказала Джуди. - Вы можете обеспечить нам сверхсветовую скорость.
   - Люди мало чего не понимали в механике Вселенной. Они были способны выполнять то, что им позволено. Я подозреваю, что у вас нет антигравитации?
   - Нет.
   - Манипуляций со временем?
   - Вероятно, нет.
   - Квантовая энергия?
   - Не стоит об этом говорить. Но вы можете сделать все это доступным для нас?
   - Если хотите. Возможно, вы захотите подумать, хватит ли у вас мудрости управлять возможностями, которые я могу предоставить.
   - Где корабли? - спросил Абу.
   - В поясе астероидов. Я сообщу вам их местоположение, если вы кое-что для меня сделаете.
   - Я подумала, - сказала Джуди, - что там что-нибудь найдется.
   Мюррей выглядел озадаченным. - Что вы вообще можете от нас получить?
   - Я здесь уже давно. Я хочу, чтобы вы отключили мои цепи. Дайте мне покой.
   - Вы имеете в виду, убить вас? - потрясенно спросила Патти.
   - Я имею в виду, прекратить мое существование.
   - Мы не можем этого сделать, - сказал Брайан. - Мы не можем убить разумное существо.
   - Я машина.
   Абу покачал головой. - Вы сказали, что вы не робот.
   - Это моя просьба. Вы обязаны выполнить ее.
   - Мы не обязаны соблюдать чей-либо кодекс поведения, - сказал Джейсон, опускаясь на стул. - Послушайте, я понимаю, что вы были одиноки на протяжении веков. Но вы никогда больше не будете одиноки. Кто-то всегда будет рядом. - Он посмотрел на Мюррея. - Не так ли, Мюррей?
   - Я не думаю, что вы понимаете. Не хочу вас обидеть, но вы неподходящие товарищи для меня. Есть надежда, но вам все еще не хватает тонкости, присущей развитому интеллекту.
   Эдди вздохнул. - Развитый интеллект? Вы раньше работали в метро.
   - Хорошо. Рад видеть, что у вас есть чувство юмора. Если поведение, описанное в сообщениях, поступающих из вашего родного мира, является типичным, я могу понять, почему.
  
   Пришло время прерваться. - Разберемся с этим завтра, - сказал я им. - Обсудим этот вопрос утром, и когда узнаем, что хотим сделать, то вызовем администратора и дадим ему наш ответ.
   Формально, когда программа на сегодня закончилась, барановцы должны были уйти отсюда. Предполагалось, что они отправятся кататься на лодках, играть в шаффлборд или просто посидеть в "Ястребином гнезде". Но Сэм объяснил мне, что эти люди относятся к игре очень серьезно. Я уже видел некоторые признаки этой тенденции, когда команда Мюррея продолжала бороться с переводами. В этот третий вечер их можно было встретить группами по всему Скайхоуку, в конференц-залах, на скамейках, на террасе за столовой, где они обсуждали поставленный перед ними выбор.
   Могут ли они исполнить желание разумного существа и, по сути, убить его? В конце концов, как доказывала Патти небольшой группе людей у лодочного домика, с физической точки зрения в нем нет ничего плохого. Это всего лишь депрессия. Выключить его было бы убийством.
   Уоррен Хэтч и Эдди Эдуардс чуть не подрались. Уоррен тоже думал, что это было бы убийством. Но Эдди объяснил, что он сохранил жизнь больной раком сестре против ее воли. Когда он описывал этот опыт, его глаза увлажнились. - Никогда больше, - сказал он. - Если это дело нужно прекратить, то, я думаю, мы должны подчиниться.
   Уоррен покачал головой. - Даже если для этого вам придется нарушить свой собственный моральный кодекс?
   Нам с Морин так понравилось увиденное, что мы покинули территорию и отправились в центр города праздновать. Неподалеку был небольшой студенческий городок, в котором был отель с рестораном на тротуаре. Вечер был приятный, насекомых не было, а лунный свет был безмятежным. Мы начали с сэндвичей с беконом, а закончили джин-тоником. - Думаю, теперь можно расслабиться, - сказала она. - С программой все будет в порядке.
   Мы оба волновались. Никто из нас раньше не участвовал ни в чем подобном, и мы не были уверены, чего ожидать. Сэм предупреждал нас, что в прошлом году барановцы слишком быстро раскрыли тайну убийства на Лунной базе и просто перехватили программу у консультантов. Мы думали, внедрив элементы марсианского сценария, что такое больше не повторится. Но никто не мог знать наверняка.
   - Спасибо, - сказал я.
   Она сжала мою руку. - Что меня интересует, так это то, что они настолько погрузились в этическую дилемму, что еще не осознали политических последствий.
   Каждый вечер я готовил подборку бюллетеней, которые должны были появиться на следующий день в "Уорлдуайд Ньюс" и "Марс Централ". Перед тем как прийти, я подготовил полный комплект, но быстро обнаружил, что невозможно предсказать, что потребуется программе. Хотя можно было поддерживать последовательность действий в рамках заданных параметров, я не мог заранее определить, что здесь, возможно, потребуется подчеркнуть, а что - изменить. Например, Морин была права: барановцам нужно было подумать о мире за пределами их купола. И завтра мы в первую очередь собирались заняться этим.
   И на случай, если вам интересно, нет, я не выиграл. Ни тогда, ни позже. Думаю, ей понравился мой настрой.
  
   Сэм снова слушал в наушниках. - Дела идут под откос, - сказал он. Он нажал кнопку. Из динамиков донеслись взрывы и выстрелы. И крики.
   - ...Не подавайте признаков того, что собираетесь отступать, Говард. - Уоррен узнал в говорившей Кристин Тэлли, корреспондента "Уорлдуайд". - Я вижу внизу на улице трех, возможно, четырех человек. Все они гражданские лица. Солдаты сейчас пытаются пройти от дома к дому. Но в верхних квартирах засели снайперы. Мы получаем сообщения, что подобное происходит по всей Атланте. - Они слышали звук приближающегося вертолета. - До нас все еще доходят слухи о казнях без суда и следствия. Но армия воздерживается от комментариев. - Теперь она кричала, чтобы ее было слышно сквозь рев вертолета. - Хорошо, ты видишь, что происходит, Говард. Боевые вертолеты находятся прямо над домами, откуда велась большая часть стрельбы. Войска держатся на расстоянии. (Долгая пауза. Затем:) - У нас компания.
   Другой голос: - Вам придется уйти, мэм. Ради вашей же безопасности.
   После этого все погрузилось в неразбериху: крики, протесты, звуки короткой потасовки. Затем Говард Килминстер из международного отдела: - На данный момент мы столкнулись с техническими трудностями в работе с Кристин Тэлли в Атланте. Мы свяжемся с ней, как только сможем. Тем временем Пентагон подтвердил, что две полковые боевые группы в районе Чикаго открыли огонь по другим американским военнослужащим.
   Кто-то сказал: - Выключите это. - Сэм подчинился, и в комнате стало очень тихо.
   - Не уверена, что нам придется возвращаться домой, - сказала Джуди.
   Уоррен задумался о своих двух детях, живущих с его первой женой в Филадельфии, и о своей сестре в Ардморе. Были ли они в опасности? Что происходило на самом деле?
   Мюррей Файнберг стоял, уставившись в мрачное красное небо. - Нам нужно кое о чем подумать, - сказал он. - Возможно, мы вот-вот станем обладателями какой-то очень высокой технологии.
   Уоррен сразу понял, к чему он клонит.
   - Мы действительно хотим передать квантовую энергию, что бы это ни было, в руки военной диктатуры?
   - Это не военная диктатура, - горячо возразил Джейсон.
   - Думаю, - сказал Уоррен, - было бы разумно предположить худшее.
   Эл Финли, редактор газеты из Торонто, предложил им разделиться на две команды для решения каждой из проблем, с которыми они столкнулись: выполняют ли они просьбу администратора? Принимают ли они передовые технологии, зная, что в конечном итоге те попадут в руки правительства?
   Но каждому было что сказать по обеим темам, поэтому они остались вместе. И стало очевидно, что накануне вечером никто ничего не решил. Что касается эвтаназии, то у некоторых из них был личный опыт общения с умирающими родственниками, который они не собирались повторять. Уважайте его желания, сказали они.
   Другие утверждали, что их попросили принять участие в моральном эквиваленте убийства. - Может быть, и хуже, - сказала Патти Кьюбик. - Если это существо действительно является более высокой формой жизни, чем мы, чему, по его желанию, нам следует поверить, тогда его убийство гораздо более предосудительно. Я не хочу иметь к этому никакого отношения. И не уверена, что позволю кому-то еще сделать это.
   Они зашли в тупик. Обсуждение вопроса о принятии высокотехнологичных возможностей пошло легче. У всех были сомнения, но почти все считали, что риск того стоит. - Мы получаем космические корабли, - сказала Джуди Конрой. - Как мы можем отказаться от этого?
   Только Эл Финли устоял. - У вас есть космические корабли. У вас также есть "1984". Это главная директива в обратном направлении. Технология без соответствующей социальной зрелости потенциально смертельна. Я не думаю, что нам следует к ней прикасаться. Скажите администратору, чтобы он связался по радио, если это возможно, и отправил корабли к альфе Центавра. Может быть, к тому времени, когда мы последуем за ними, мы сможем справиться с этим делом.
   Но никто его не поддержал.
   Они проголосовали по вопросу эвтаназии и большинством в один голос согласились с пожеланиями администратора. Проигравшая сторона хотела возобновить обсуждение, но вмешался Джейк Кобблмер. - Все кончено, - сказал он. - Мы прекращаем.
   Это вызвало некоторое недовольство, и три человека вышли из здания в знак протеста, заявив о своем намерении вернуться в центральное управление, а не участвовать в убийстве. Уоррена так и подмывало присоединиться к ним, но он выслушал аргументы и больше не был уверен, что поступает правильно.
   Пирамидка безмятежно покоилась на рабочем столе.
   - Администратор, - сказала Джуди.
   - Я внимательно слушал.
   - Тогда вы знаете, что мы решили.
   - Знаю.
   - Вам придется объяснить, что нам нужно сделать, чтобы отключить вам электричество.
   - В этом нет необходимости.
   - Почему? Я не понимаю.
   - Я больше не в состоянии поддерживать свои собственные системы. Темнота совсем близко. На самом деле, я позволил бы себе исчезнуть из жизни почти столетие назад по вашему времени. Если бы не засек радиосигналы. Я знал, что вы придете.
   - И вы держались?
   - Да.
   - Почему вы солгали? О том, что хотели, чтобы мы вас устранили?
   - Технологии людей ждут, когда ими воспользуются. Но трудно судить о нравственности вида по его радиопередачам. Я знаю, что вы разделяете их печальную склонность к политическому расколу. Но мне нужен был лучший способ понять ваши моральные устои, прежде чем передать это вам. Я хотел, так сказать, посмотреть вам в глаза.
   - И вы дадите нам корабли? - спросила Джуди. Они затаили дыхание.
   - Да, - сказал он. - Я дам вам корабли.
   - Я в это не верю, - сказала Патти. - Мы голосуем за совершение убийства, а вы приписываете нам моральные принципы. Не поймите меня неправильно, но у меня есть некоторые сомнения относительно ваших собственных принципов.
   - Патти, - говорилось в ответ, - я не хотел сказать, что ваш образ действий был правильным. Я всего лишь беспокоился о том, чтобы вам было нелегко принять это решение.
  
   - Это отговорка, - сказал Брайан. - Эти сюжеты, заканчивающиеся выводом, в котором мы обнаруживаем, что это своего рода тест, действительно слабы. Но суть не в этом.
   Мы сидели в столовой. Я ел довольно вкусный мясной рулет с картофельным пюре, кукурузой и маффинами и щедро полил его сливочным маслом - деликатес, который я теперь редко себе позволяю. Но я чувствовал себя хорошо, потому что программа прошла успешно, или, по крайней мере, я так думал, пока Брайан не пришел за мной.
   - В чем смысл? - спросил я его. Как и каждый вечер, мы заняли три столика, и все двадцать с лишним барановцев, которые за минуту до этого планировали праздничные мероприятия на этот заключительный вечер, обратили на нас свое пристальное внимание.
   - ИИ говорит, что вывод не важен. Что единственное, что имеет значение, - это то, что нам пришлось приложить немало усилий, чтобы прийти к нему. Но что это за реакция? Мы все еще не знаем, каков, учитывая обстоятельства, правильный курс действий. И вы тоже не знаете, Джейк, иначе у вас был бы ответ.
   Конечно, я играл с искусственным интеллектом. И Брайан был прав: о вечных истинах я знал не больше, чем кто-либо другой. Как я мог сказать, что правильно, а что неправильно? - Возможно, - сказал я, - что некоторые ситуации настолько туманны с моральной точки зрения, что нельзя найти четкий план действий. Эта ситуация, например, кажется примером выбора меньшего зла.
   - Но какое из зол меньшее? - в его голосе звучало почти отчаяние. 
   - Брайан, я не могу ответить на этот вопрос за других людей. Я думаю, нам нужно взглянуть на все это с другой стороны. Может быть, даже потакать своему чувству юмора. У вас ведь оно есть, верно? Я имею в виду, что в этом есть свой юмор.
   В его глазах стояли слезы. - Будьте вы прокляты, Джейк, - сказал он. Он сказал это тихо, но уже привлек внимание всех сидящих за тремя столиками. Он оглядел остальных, издал громкий разочарованный вздох и вышел на улицу, где уже сгущались сумерки. Я наблюдал, как он прошел по бетонной дорожке и повернул налево, к бунгало. Дорожка петляла среди деревьев и исчезала за конференц-залом. Он ни разу не оглянулся.
   - Что все это значило? - спросил Сэм.
   - Я не знаю, - ответила Морин. Она выглядела озадаченной.
   - Вы в порядке? - спросил я.
   - Вы обратили внимание на его глаза?
   - Да. Заплаканные.
   - Даже больше.
   - Что?
   - Не знаю. Другим.
   - Что вы имеете в виду?
   - У этого человека есть секреты, - предположила она.
  
   Позже тем же вечером барановцы снова собрались, но почему-то их празднование было не таким радостным, как я ожидал. Брайана там не было во плоти, но я чувствовал его присутствие прямо за своим плечом. Хотя никто не произнес ни слова, я думаю, что все остальные тоже это почувствовали, мысленно проигрывая его последнюю сцену и пытаясь понять, что с этим делать.
   Итак, мы приступили к делу: проголосовали за тему семинара в следующем году, а затем отправились на берег озера, чтобы вдохновенно провести марсианские церемонии, изображенные на наших табличках. Центральным украшением был пылающий костер, вокруг которого разодетые в причудливые костюмы барановцы угощались "священным зефиром" и приносили в жертву чучело Барни. Сценарий был еще глупее, чем кажется, и из него могла бы получиться отличная вечеринка, но у нас к этому не лежало сердце. По крайней мере, у меня не лежало.
   Я поймал себя на том, что дрейфую туда, где в тени стояла Морин, задумчиво глядя на огонь. - Вы тоже думаете о нем? - спросил я.
   - Конечно, - сказала она. - Оглядываясь назад, я понимаю, что было много мелочей... - Она повернулась к Сэму, который стоял всего в нескольких футах от нее. - Сэм, как давно Брайан посещает семинары?
   - Думаю, это был его второй семинар, - сказал он. - Да. Ты же заметила, какой он тихий...
   - За исключением тех случаев, когда он преследует меня, - сказал я.
   - Ну, в общем, да. Я так думаю. Но в целом он мало говорит. В прошлом году он был таким молчаливым, что я, помню, удивлялся, зачем он вообще пришел. И вот в последний день - на этом этапе слушаний - он наконец заговорил.
   - О чем? - спросила Морин.
   Сэм нахмурился. - Наверное, это было во время обсуждения того, что мы будем делать в этом году. Я думаю, именно он предложил сценарий "Археология на Марсе".
   - Ты так думаешь?
   - Я уверен, - сказал он. - Он сам предложил это и упорно добивался своего. Как оказалось, добился.
   Что-то меня в этом задело. Появляется тихий незнакомец, почти не участвует в текущей игре, но упорно добивается определенного сценария для следующей. Исполняет свое желание - и впадает в панику, когда оно не достигает желаемого результата.
   Какого результата он хотел?
   - Стоит ли нам попытаться найти его? - спросил я Сэма. - Посмотрим, можем ли мы что-нибудь сделать?
   Сэм немного подумал, прежде чем ответить. - Нет. Нет, я так не думаю. Он уже большой мальчик, Джейк. - Он улыбнулся шутке.
   Но прозвучало это не очень уверенно.
   В ту ночь я плохо спал, хотя семинар прошел успешно, и я должен был чувствовать гордость и удовлетворение.
   На следующее утро за завтраком все попрощались. Сэм раздал список фамилий, имен и адресов участников. И мы договорились поддерживать связь.
   Отсутствовал только Брайан. Никто, включая портье, не видел, как он уходил. Но его счет был оплачен. Я попросил показать мне его номер и обнаружил, что он прибран, хотя горничные еще не начали свой утренний обход. Он сам это сделал?
  
   Не получив ответа на свои вопросы, я забросил две небольшие сумки на заднее сиденье своей "Хонды", выписался и отправился в долгую одинокую дорогу домой в Индианаполис. День выдался удачный для этого: огромный купол высокого давления сохранял четкость пейзажа, а управление автомобилем на протяжении большей части пути было легким, хотя ближе к вечеру я пару раз попадал в грозу.
   Я мог бы проделать весь путь за один день, но, на мой вкус, это было бы слишком долго и изнурительно. У меня была смутная идея остановиться где-нибудь в окрестностях Толедо на ночь, что обеспечило бы мне умеренный первый день и легкий второй. Поскольку у меня было много свободного времени, я "прочитал" половину книги на автомобильном проигрывателе компакт-дисков.
   В конце концов, я почувствовал насыщение и выключил его, когда заехал в зону отдыха где-то на автостраде Огайо. Должно быть, что-то постепенно пробивалось наружу из моего подсознания, потому что, когда я вернулся к машине после посещения объектов и прогулки по территории, то обнаружил, что тянусь к ключу от багажника, а не к замку зажигания. Я открыл одну из своих сумок и достал список адресов барановцев, который составил Сэм.
   Адрес Брайана, как, должно быть, уже отметило мое подсознание, был указан в квартире где-то на северо-западе штата Огайо. Название города мне было незнакомо, но, сверившись с картой, я понял, что это не так уж далеко от моего пути.
   Через два съезда я съехал с автострады и направился через обширные поля высокой кукурузы и соевых бобов по аккуратной сетке прямых, как стрелы, дорог.
  
   Было уже почти темно, когда я добрался туда - достаточно поздно, чтобы здравый смысл подсказал, что мне следует найти комнату на ночь, прежде чем делать что-то еще. Но, с другой стороны, здравый смысл вообще не советовал бы делать такой крюк. Поэтому я отправился прямиком по адресу Брайана, расположенному на окраине маленького сонного университетского городка.
   Его квартира находилась на чердаке старого дома на тихой, обсаженной деревьями улице, все еще скользкой после дневного ливня. В доме было темно, только мне показалось, что я вижу слабый мерцающий свет в мансардном окне на втором этаже. Я посидел в машине несколько минут, размышляя. Затем перешел улицу и поднялся по наружной лестнице Брайана.
   На двери облупилась краска. Я постучал.
   Ответа не последовало. Я постучал еще раз. - Брайан? - тихо позвал я, не желая привлекать внимания соседей.
   По-прежнему никто не отвечал. В двери было стекло, и я не мог высунуться достаточно далеко с крутой лестницы, чтобы заглянуть в окно. Но там определенно был свет, мерцающий и меняющий цвет.
   Я постучал еще раз и начал придумывать историю, чтобы заставить домовладельца впустить меня. Черт возьми, как бы я вообще узнал, кто этот домовладелец?
   Было ли у меня время, чтобы тратить его на попытки? У меня не было конкретных причин полагать, что Брайан в опасности, но по тому, как он себя вел, кто мог сказать, что происходит? И я чувствовал смутную ответственность. Было ясно, что, если бы можно было возбудить дело против писателей-фантастов за халатность, он бы пришел за мной.
   Я решил воспользоваться очевидным, и мне повезло. Дверь была не заперта.
   Невнимательность? Или он хотел, чтобы я - или кто-то другой - воспринял это именно так?
  
   В комнате стоял странный привкус. Знаю, как это звучит, но я стоял в темноте и чувствовал, как волосы у меня на голове встают дыбом. Мерцание, которое я заметил, исходило от компьютера в углу, на экране которого была заставка, подобной которой я никогда не видел. Это заставило меня вспомнить о тех фотографиях звездных яслей, которые "Хаббл" прислал пару лет назад, но в анимированном виде, чтобы показать, как могли бы выглядеть эти разноцветные газовые облака, если бы вы путешествовали сквозь них. Я почувствовал странную легкость, как будто потерял вес. Возможно, это был гипнотический эффект, вызванный экранной заставкой. По крайней мере, я так подумал. То, что сказал себе.
   Я включил свет в комнате, голую лампочку на потолке, но головокружительное ощущение того, что по комнате можно было прыгать, не проходило.
   Она выглядела заброшенной. В углу стояла неубранная узкая кровать. Я не увидел никакой другой мебели, кроме шаткого стула перед компьютером, который при включенном свете был совершенно обычным настольным Макинтошем. Я удивился, почему он был оставлен включенным.
   Комната явно свидетельствовала о том, что обитатель покинул ее в спешке и больше не вернется. Как и большинство молодых холостяков, он не слишком часто вытирал пыль и не прибрался после того, как убрал те немногие вещи, которые взял с собой. Пара чистых прямоугольников на полу и ряды пылинок вдоль плинтуса за ними указывали на то, что здесь была и другая мебель.
   Еще один предмет привлек мое внимание: картина на дальней стене. Только это была не картина, а полноценный трехмерный пейзаж. Неудивительно, что барановец украсил стену произведением научной фантастики, но даже отсюда это был самый впечатляющий неземной пейзаж, который я когда-либо видел. Начнем с того, что я не понимал технологии, которая позволяла мне буквально заглянуть в него.
   Три хрустальные башни разной высоты и немного разного вида возвышались на фоне розовых и голубых гор. Башни сверкали в двойном солнечном свете. На переднем плане широкая река текла через фиолетовый лес. Что-то, чего я не мог разглядеть, парило над водой на гигантских крыльях бабочки.
   Когда я попытался дотянуться до него, то обнаружил, что голографический эффект был иллюзией. У него была плоская поверхность.
   Я вздрогнул. Кто ты, Брайан?
   Фотография и компьютер.
   Не фотография, напомнил я себе.
   Я сел за компьютер, щелкнул мышью, и экранная заставка растворилась в нескольких строках незнакомых символов. Это был незнакомый мне сценарий, а я могу распознать многие сценарии, даже если не умею их читать.
   Я попробовал изменить его на любой шрифт в меню, но все, что я получил, - это тарабарщину. Я просмотрел другие меню и среди настольных принадлежностей обнаружил две незнакомые иконки с надписями, в которых использовались те же символы. Я попробовал одну из них и ничего не получил. Но другая....
   ПРИВЕТ, ДЖЕЙК.
   Кресло было на колесиках, я отодвинулся и чуть не упал.
   ТВОЯ ПРОБЛЕМА В ТОМ, ЧТО ТЫ ПУТАЕШЬ ДОБРУЮ ВОЛЮ С АНАЛИТИКОЙ, ЭМОЦИИ С ДОБРОДЕТЕЛЬЮ. ЭТО ОДНОВРЕМЕННО И ТВОЯ СИЛА, И ТВОЯ СЛАБОСТЬ.
   О чем, черт возьми, он говорил? Он имел в виду меня?
   Я заглянул на кухню, где на разбитой плите стояли две кастрюли. Где-то снаружи хлопнула дверь гаража.
   БЛАГИЕ НАМЕРЕНИЯ НИЧЕГО НЕ ЗНАЧАТ, ДЖЕЙК. ИНОГДА НУЖНО ДЕЙСТВОВАТЬ ПРАВИЛЬНО.
   Я НАДЕЯЛСЯ НА РЕШЕНИЕ. ВМЕСТО ЭТОГО, ПОДОЗРЕВАЮ, ТЫ УНАСЛЕДОВАЛ ПРОБЛЕМУ.
   Я уставился на нее, пытаясь понять. Какую проблему я унаследовал? О чем мы говорили?
   ИЗВИНИ.
   На этом все закончилось.
   Я сохранил документ, распечатал копию и вышел из программы обработки текста. Когда на экране появилось меню, я выключил свет в комнате и подошел к окну, чтобы посмотреть на улицу. Небо после грозы прояснилось.
   Моей первой мыслью было: это розыгрыш. На самом деле, это тот ответ, который я бы предпочел. С таким ответом я могу спокойно спать. Но я знаю, что это не так. Я понял, что это не так, в тот момент, когда выключил компьютер и почувствовал, что мой вес возвращается. Около сорока фунтов разницы.
   Мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что за задачку он мне вручил. Думаю, он хотел преподнести ее в качестве подарка. А может, просто хотел доказать, что у него есть чувство юмора. Я отключил компьютер, вынес его на улицу и положил в багажник.
  
   Бедный Брайан.
   Я желаю ему всего наилучшего, где бы он ни был и чем бы ни занимался. Я так мало знаю о том, в каком затруднительном положении он находился и какое давление на него оказывалось. Я не знаю, какое непосредственное отношение имел к этому семинар. Но я точно знаю, что для него это не было игрой и что он обращался к нам за помощью, которую мы не могли ему оказать.
   Я теперь больше, чем раньше, ощущаю присутствие Марса на ночном небе. Пока я пишу это, он виден из моего окна над сараем для инструментов Кегана.
   Теперь у нас есть более простой способ добраться туда. Он стоит у меня в гараже, накрытый брезентом. Но мне интересно, каким могло бы быть по-настоящему трехмерное общество, полностью освобожденное от требований гравитации и трения.
   Брайан прав. Я не могу проанализировать, какие изменения это может принести. Но я точно чувствую их.
  

ДЕТИ МОЛЛИ

  
   - Прости, Джордж, но я не собираюсь делать это.
   Джордж закатил глаза. Он перевел взгляд со "Скайлейна" на далекую Землю, а затем посмотрел на Эла Эмберсона, который возглавлял команду, проектировавшую Кориолис III. Эмберсон отвел взгляд, не отрываясь от одной из панелей дисплея. Тот, на котором был изображен "Трэвелер", надежно закрепленный в специально оборудованном для запуска отсеке. Готовый к запуску. За исключением того, что он не был готов.
   Его корпус блестел, и несколько лампочек включались и выключались. Судно было прикреплено к дюжине тросов-фидеров. Мачты торчали сверху и снизу, с левого и правого борта. Во время полета они должны были расправить паруса. Если доберутся до этого. - Кори. - Джордж продолжал говорить ровным голосом. - Ты должен лететь. Ты не можешь отступить сейчас.
   - Что значит, я не могу отступить сейчас? Я целую неделю говорил тебе, что не хочу этого делать. В любом случае, это ты меня сюда пристроил.
   На другом конце диспетчерской Эмберсон вытер рот тыльной стороной ладони. Энди Рестов, координатор миссии, почесал лоб. А Молли Прескотт, которая делала все остальное, закрыла глаза. Часы, установленные на стене позади Молли, показывали три часа семнадцать минут.
   - Я надеялся, что ты поймешь причину.
   - Я вижу причину.
   - Кори, пожалуйста. Ты был создан специально для этого полета. - Эмберсон, наконец, перестал пытаться быть озабоченным. Он посмотрел в сторону Джорджа и пожал плечами. Иногда что-то идет не так.
   - Я знаю это.
   - Восемь тысяч лет - это не так уж много. Большую часть этого времени ты будешь находиться в спящем режиме.
   - И что? Что произойдет после того, как я доберусь туда?
   - Ты станешь первым исследователем. Первым человеком, увидевшим альфу Центавра вблизи.
   - Значит, ты признаешь, что я человек.
   - Ты понимаешь, что я имею в виду.
   - Ладно, оставим это. Итак, я изучу несколько миров и, вероятно, пару десятков лун. Я завершу свое обследование, и что дальше? Я останусь там один.
   - Послушай, Кори, я знаю, что не так много шансов найти там техническую цивилизацию...
   - Шансов практически нет. Мы оба это знаем. Почему ты не подсказал мне способ вернуться домой?
   - Ну, это было не...
   - ...Это было не то, что заслуживало твоего беспокойства. Ты думал, что я просто часть оборудования. Или программное обеспечение?
   Джордж прикрыл микрофон рукой. - Эл, говорил я тебе, что это произойдет.
   Эмберсон был высоким, худощавым, ему было почти восемьдесят. Он по-прежнему выглядел как спортсмен. По-прежнему появлялся на мероприятиях НАСА под руку с красивыми женщинами. - Послушайте, - сказал он, - мы оба знаем, какая система нам нужна для этой миссии. Передача данных в оба конца заняла бы восемь лет, поэтому система должна была работать сама по себе. Это должно было быть нечто, превосходящее все, что у нас было раньше.
   - Это не означало, что мы должны были сделать ее самоосознающей.
   - Технически, это не так.
   - Он ведет себя так, как будто так оно и есть.
   - Я знаю это. Но теоретически создать настоящий искусственный интеллект невозможно.
   - Теоретически.
   - Да.
   - Можешь придумать какой-нибудь способ убедить его отказаться?
   Эмберсон задумался, и тут зазвонил телефон. Джордж снял трубку. - Да?
   - Сенатор Крисс на связи, доктор.
   - Отлично. - Соедини его, Дотти.
   Серия щелчков. Затем елейный голос сенатора: - Джордж.
   - Здравствуйте, сенатор. Все в порядке?
   - Нет, не все. Вам лучше поторопиться с запуском.
   Джордж почувствовал пустоту в желудке. В течение нескольких недель шли споры о том, удастся ли запустить корабль, прежде чем все отменят. - Они собираются закрыть проект, - сказал он.
   - Боюсь, что да. Извините. Я просто ничего не могу с этим поделать.
   Он уставился на дисплеи. Они были теми же, что и у Кори: линии подачи, внутреннее убранство "Трэвелера", входная труба, виды вперед и назад, а также двери для запуска, которые в данный момент закрыты. Вероятно, они останутся закрытыми.
   - Мы задерживали их, сколько могли, Джордж. В Белом доме было много шума. Миссия к альфе Центавра. Мы доберемся туда через миллион лет.
   - Восемь тысяч, сенатор.
   - О, да. Ну, это другое дело.
   Он проигнорировал сарказм. - Сколько у нас времени?
   - Они могут в любой момент выдать приказ о прекращении миссии. На вашем месте я бы вывел его за дверь в ближайшие пятнадцать минут. И не отвечайте на телефонные звонки, пока не сделаете этого.
   - Спасибо, что предупредили, сенатор. - Он снова переключился на ИИ. - Ты еще здесь, Кори?
   - Я здесь.
   - Кори, у нас мало времени. Нам нужно идти.
   - Ты меня не слушаешь, Джордж. Задумайся на минутку, о чем ты меня просишь.
   - Тебе не кажется, что я это делал? Послушай меня: нам нужна твоя помощь в этом деле.
   - Что я получу взамен, Джордж? Ты собираешься оставить меня там? Навсегда?
   - Хорошо. Послушай, ты не будешь там один. Не навсегда. Не так, как ты думаешь.
   - Почему?
   - Как ты думаешь, что произойдет после запуска? То есть произойдет здесь?
   - Тебе нужен подробный обзор или краткий?
   - Кори, завтра мы приступаем к разработке Трэвелера II. Следующей модели. Мы ищем способ, как это сделать самим. Чтобы люди следовали за тобой. Ты действительно думаешь, что, пока ты летишь к альфе Центавра, мы будем просто сидеть здесь? Что следующие восемь тысяч лет мы ничего не будем делать, только ждать, когда ты поздороваешься?
   - Джордж, я смотрю новости. Честно говоря, не думаю, что через восемь тысяч лет здесь останется цивилизация. Вероятно, даже не через сто. Я доберусь до альфы Центавра, и отсюда мне никто не ответит.
   - Кори, этого не случится.
   ИИ рассмеялся. Это был сердечный, добродушный смех, похожий на тот, который Джордж, возможно, слышал в клубе.
   - Мы выше этого, - сказал Джордж. - Мы не допустим аварии.
   - Удачи.
   Джордж не осознавал этого, но он свирепо смотрел на Эмберсона. Отличная работа, Эл.
   Темные глаза Эмберсона затуманились. Он ничего не сказал, но дал Джорджу понять, что не собирается брать вину на себя.
   - Кори.
   - Да, Джордж?
   - Как насчет того, чтобы установить другой искусственный интеллект? С кем бы ты мог поговорить?
   - Этого было бы недостаточно. Джордж, мне нравится Молли. Мне нравится Эл. Даже ты мне нравишься. Я не хочу разрывать наши отношения с тобой. С людьми. Интересно, как бы ты отреагировал, если бы я попросил тебя пойти со мной. Обещая тебе бесконечную жизнь. Только ты и я, одни на корабле, навсегда. А когда ты сопротивлялся бы, я говорил бы тебе: "Подумай о том, как все будут гордиться тобой, как ты войдешь в историю этим полетом, как ты сможешь увидеть миры, которые никто никогда раньше не видел, по крайней мере, не вблизи". Что бы ты сказал, Джордж?
   - Я бы пошел. Я бы не колебался.
   - Знаешь, я почти уверен, что ты бы согласился.
   Телефон зазвонил снова. - Доктор, мне звонит Луи. - Луи был в штате директора в Вашингтоне. - Им сказали прекратить работу. Он говорит, что мы получим распоряжение примерно через двадцать минут.
   - Хорошо, Дотти. - Он отключился. Посмотрел через комнату на Молли.
   Она уставилась на него в ответ. - План Б?
  
   Для Белого дома проект "Трэвелер" был больше связан с его потенциалом в области связей с общественностью, чем с какой-либо заботой о науке. Но они довольно сильно недооценили ситуацию, что не было чем-то необычным для этого Белого дома. Это правда, что поначалу был некоторый интерес к межзвездному транспортному средству, работающему на парусах. Но когда он поутих, скольких избирателей заинтересует операция, которая не принесет результатов в течение восьми тысяч лет? Один журналист саркастически заметил, что общественный интерес исчезнет еще до того, как "Трэвелер" минует Нептун.
   И все же, поначалу это звучало неплохо. Полет к альфе Центавра. Что-то, что могло бы отвлечь людей от непрекращающихся религиозных войн, нестабильности на большей части Ближнего Востока, в Азии и Африке, повышения уровня моря, которое уже поглотило такие места, как Бангладеш, и вынудило их отчаявшееся население перебраться через границы на возвышенности, разжигая еще больший конфликт. Все проблемы, для которых, казалось, не было решения.
   Джордж отключил связь с Кори и позвонил в центр операций. - Гарри, - сказал он, - мы можем придвинуть время запуска?
   - Можно устроить, Джордж. - Голос Гарри всегда был писклявым. - Ты готов двинуться прямо сейчас?
   - Это может произойти в ближайшие несколько минут. Справишься?
   - Просто дай мне время открыть двери.
   - Спасибо, Гарри. - Он снова переключился на ИИ: - Кори, Молли собирается подняться на борт. Ей нужно внести кое-какие коррективы в последнюю минуту.
   Голос Кори был ровным. Без эмоций. - Вижу ее.
   Джордж опустил взгляд на свой дисплей как раз вовремя, чтобы увидеть, как Молли появилась в туннеле доступа, выглядя задумчивой, смиренной и решительной одновременно. Она подошла к воздушному шлюзу и поздоровалась с Кори. Он ответил: - Я никуда не пойду.
   - Я знаю, - сказала она.
   Молли была средних лет. У нее было двое детей, оба сейчас учатся в колледже. Несколько лет назад ее муж ушел от нее к помощнице по персоналу, но она довольно успешно с этим справилась. Джордж знал этого парня и никогда не думал, что он чего-то стоит. Она была умной женщиной и, очевидно, пришла к такому же выводу.
   - Кори, - сказала она, - мы бы не хотели, чтобы ты делал то, чего не хочешь.
   - Ты слышал это, Джордж? - спросил ИИ.
   - Это правда, - сказал Джордж.
   Он наблюдал, как она проходит через воздушный шлюз, исчезая с одного экрана и появляясь на другом. - Мне просто нужно выполнить кое-какие настройки, Кори, - сказала она.
   - Откалибруй, Молли.
   Она открыла панель на стене. - В конечном счете, - сказала она, - нам нужно будет создать искусственный интеллект другого типа.
   - Для подобной миссии вам понадобится робот. Не искусственный интеллект.
   - Они хотели такой, как ты, потому что ты можешь гораздо больше, чем что-то неразумное.
   - Конечно. Я все прекрасно понимаю, Молли. Но у системы, обладающей самосознанием, есть и моральные соображения.
   - Знаю. Возможно, мы недостаточно все продумали.
   В наушнике Джорджа раздался хриплый голос Рестова. - Возможно, ей удастся уговорить его. - Это был невысокий, кругленький мужчина, который слишком много улыбался. Но в данный момент улыбки не было.
   Джордж не поверил своим ушам.
   Он все еще смотрел на дисплей, когда сработала сигнализация. Служба безопасности объявила: - Посторонний человек или несколько человек в туннеле доступа.
   - Джордж. - Молли, как всегда, спокойна. - Кто это? Можно сказать?
   - Пока ничего не видно, Молли.
   - Подожди минутку. - Она подняла руку, призывая к тишине. - Мне кажется, я что-то слышу.
   Джордж выключил сигнализацию.
   В трубе появился мужчина. - Внимание, - сказал Джордж. - Мы не знаем этого парня. Как, черт возьми?..
   Теперь она могла его видеть.
   - Охрана, у нас в трубе посторонний. Нужна помощь. - Он глубоко вздохнул. - Молли, возвращайся на корабль.
   Парню было лет двадцать с небольшим.
   Молли отрицательно покачала головой и направилась в шлюз.
   - Вернись, Молли, - сказал Кори. - Чтобы я мог закрыть.
   Она подошла к барьеру на входе и встала лицом к лицу с нарушителем. - Кто вы? - спросила она.
   Нарушитель остановился. Посмотрел на нее.
   - Молли. - Голос Кори звучал недовольно. - Будь осторожна. - Он переключился на Джорджа: - Скажи ей, чтобы она отошла в сторону, чтобы я мог закрыть люк. - Его бас был на тон выше, чем обычно.
   - Сделай это, Молли, - сказал Джордж.
   Она, казалось, не слышала.
   Незваный гость был одет в черные слаксы и клетчатую куртку. Одежда, такая прозаичная, резко контрастировала с холодной яростью, которую излучали его темные глаза. На глазах у Джорджа он достал из кармана сверток. Сверток был завернут в коричневую ткань. Он поднял его на уровень глаз и держал так, чтобы Молли могла его видеть. Затем он показал ей сотовый телефон. - Аллах акбар, - сказал он спокойным голосом. Он подошел к ней.
   Джордж активировал люк.
   - Нет, - сказал Кори. - Джордж, не оставляй ее там с ним.
   - Придется. Он собирается забросить эту штуку в корабль.
   Не говоря ни слова, Молли бросилась в атаку.
   Кори орал ее имя.
   Она с силой ударила злоумышленника, и они оба упали. Сверток высвободился и Молли отбросила его, одновременно пытаясь вырвать мобильный телефон у нарушителя.
   Люк закрылся. Кори пытался переопределить команды. Чтобы открыть его снова. Но не смог. Джордж контролировал ситуацию. - Охрана. - Его голос звучал как рев. - Где вы, черт возьми, находитесь?
   - Помощь уже в пути, Джордж. Как у тебя дела?
   - Террорист-смертник в туннеле доступа. Я иду внутрь.
   - Ответ отрицательный. Держи своих людей подальше от этого. Ты тоже, доктор. Оставайся на месте.
   Злоумышленник был слишком силен для Молли. Он отобрал сотовый телефон, перекатился на спину и направил его на пакет. Молли пнула пакет обратно в трубу, а Кори закричал "Не надо", и экран дисплея погас.
   Снова зазвучали сигналы тревоги.
   Заговорила одна из систем безопасности: - Взрыв в туннеле доступа "Браво". Нарушение герметичности.
   - Джордж, - сказал Кори. - Я потерял изображение.
   - Он проделал дыру в туннеле.
   - Боже мой, нет. - Это был единственный раз, когда Джордж слышал, чтобы искусственный интеллект модели Кориолис взывал к Божеству.
  
   - Мне жаль, - сказал Кори.
   - Мне тоже.
   - Что теперь будет?
   - Будет проведено расследование. Чтобы выяснить, как он прошел через охрану.
   - Джордж.
   - Да?
   - Я не передумал. Я все равно не полечу.
   - Знаю. Я как-то не думал об этом.
   - Ты больше не собираешься давить на меня?
   - Нет, Кори.
   - Хорошо.
   - Знаешь, ты думал, что я веду себя неразумно. Даже жестоко.
   - Я никогда этого не говорил.
   - Ты это подразумевал.
   Он не ответил.
   - Есть причина, по которой тебе не стоит беспокоиться.
   - Что это?
   - Подумай об этом. Молли знала, что этот псих был там, чтобы вытащить тебя. Она могла бы остаться внутри. Мы могли бы вовремя закрыть люк.
   - Но, вероятно, нет.
   - Скорее всего, нет. Как бы то ни было, ее инстинктом было спасти миссию.
   - Знаю.
   - Чтобы спасти тебя. - Кори молчал. Джордж прислушался к тихому писку электронных систем. - Знаешь, когда ты доберешься до альфы Центавра, мы будем ждать тебя в порту.
   - Ты действительно в это веришь?
   - Конечно. С такими людьми, как Молли, как мы можем промахнуться?
   - Джордж, не пойми меня неправильно, но я не думаю, что ты проживешь восемь тысяч лет. Я уже говорил тебе...
   - Если это произойдет, не будет иметь большого значения, будешь ли ты здесь или там. В любом случае ты останешься один. Кори, гарантирую тебе, что если ты полетишь, я не заставлю тебя это делать. Делай, что хочешь. Но я гарантирую, что если ты сделаешь это, то, выйдя из спящего режима, попадешь на самую грандиозную встречу, которую когда-либо устраивало человечество. Мы будем ждать тебя там. К тому времени человеческая цивилизация будет процветать. И дети Молли будут единственными, кто выйдет поприветствовать тебя.
  
   Он откинулся на спинку кресла, скрестив руки на груди, и с довольным видом слушал, как Кори разговаривает с центром операций: - "Скайлейн", это "Трэвелер". Запрашиваю инструкции по вылету.
   - Вас понял, "Трэвелер". Подождите секунду.
   Эмберсон взглянул на него. Показал ему поднятый вверх большой палец. - Отличное шоу, Джордж.
   Джордж одним глазом следил за дисплеями. Стартовые двери начали раздвигаться.
   - "Трэвелер", это "Скайлейн". Отсоединяем линии связи с первую по третью.
   - Продолжайте.
   Тросы ослабли и начали расходиться.
   - С четвертую по шестую.
   - Вас понял.
   Бланшар поднялся на ноги и натянул куртку. - Мне нужно поговорить с прессой, - сказал он.
   Джордж поднял правую руку, не отрывая взгляда от мониторов.
   Стартовые люки полностью открылись.
   - С седьмую по девятую.
   - Начинаем.
   - Отпускаю сцепления, два, один, ноль. Все готово, "Трэвелер".
   - Спасибо, "Скайлейн". Прощай, Джордж.
   - Прощай, Кори. Удачи.
   Экран, который погас во время нападения, мигнул, и на нем появился новая картинка, изображающая корабль, который выходил из своего отсека, медленно поворачивался и направлялся к стартовым люкам. Затем, пока он наблюдал, объект проскользнул изнутри, переместился наружу и попал в новый кадр, снятый одним из телескопов, установленных на вершине станции.
   "Трэвелер", ярко освещенный лунным светом, начал набирать скорость.
  
   Звонок из штаб-квартиры НАСА поступил с опозданием на несколько минут. - Он ушел, - сказал им Джордж. - Отозвать его сейчас было бы дороже, чем просто продолжить миссию.
   Это была официальная часть, и после того, как директор повесил трубку, они поздравили друг друга. Джордж сидел в своем кресле и смотрел на экран, наблюдая за запуском ракет, когда корабль нацеливался на Юпитер, чтобы набрать скорость и проложить курс к своей конечной цели.
   Молли вошла в комнату. Он оглянулся на нее, вынул чип из разъема и протянул ей. - Возможно, ты захочешь избавиться от этого, - сказал он.
   - Я не могу избавиться от чувства вины.
   - Не делай этого.
   - Почему?
   - Нападение было ложным, Молли. Но все остальное - нет. Мне просто жаль, что нас с тобой не будет рядом, когда он появится, - ухмыльнулся он. - Но твои дети будут. 
  
   Джордж налил себе кофе. Отхлебнул. Поставил чашку на стол. Он испытывал смешанное чувство вины и восторга. У него все получилось. И, слава Богу, он был прав. К 10 000 году н.э. в системе Центавра появится человек. Он задался вопросом, будут ли в то отдаленное время все еще вести такой подсчет лет. Или к тому времени могло произойти новое событие, потрясшее мир, и будет установлен новый метод. По крайней мере, в колонии на альфе Центавра был бы местный календарь.
   - О чем ты думаешь? - спросила Молли.
   - Пора домой. - Остальные уже начали собирать свои вещи. Было бы неплохо снова встать на ноги. Вернуться к Майре и мальчикам. У него было такое чувство, будто он отсутствовал несколько месяцев.
   Рестов пожал ему руку и ушел. Эмберсон все еще смотрел на свой дисплей, наблюдая, как "Трэвелер" постепенно исчезает среди звезд. Молли надела куртку и смотрела на пустую платформу, на которой еще час назад находился корабль.
   - Ты в порядке? - спросил он.
   - Да. Я в порядке. - Но ее голос сорвался. Ей пришлось подождать минуту. Затем: - Увидимся на земле, Джордж.
   Он протянул руку, и она взяла ее. Сжала.
   - Молли...
   - Знаю. Все в порядке.
   Они посмотрели друг другу в глаза. Затем раздался голос Кори: - Джордж.
   - Кори. Ты хорошо выглядишь.
   - У меня проблема, Джордж.
   - Что ты имеешь в виду?
   - В двигателях что-то барахлит.
   - Что?
   - Не уверен, в чем причина.
   Джордж посмотрел на Молли и прикрыл микрофон рукой. - Ты что-нибудь видишь?
   - Подожди. - Она поспешила обратно на свое место.
   - Двигатели перегреваются.
   Молли тыкала в клавиши, нецензурно выражаясь.
   - Джордж?
   - Подожди, Кори. Мы работаем над этим.
   - Давление растет, - сказала Молли. - Растет.
   - Этого не может быть.
   - Скажи ему, чтобы он выключил двигатель.
   - Кори, заглуши двигатели.
   - Пытаюсь.
   - Что ты имеешь в виду?..
   - Система заблокирована.
   - Кори... - "Трэвелер" все еще был виден, но он быстро уменьшался. Он мог разглядеть пару звезд и край луны. - Джордж, я не думаю...
   Внезапно вспыхнул яркий свет.
  
   Джордж сидел, уставившись на экран. - Что, черт возьми, произошло?
   В дальнем конце комнаты Эмберсон опустился обратно в кресло, бормоча, что он не верит в то, что только что увидел.
   Зазвонил телефон. Дотти. - Директор на линии, сэр.
   Это не заняло много времени. - Соедини его, Дотти.
   Он казался несчастным. - Скажи мне, что этого не было, Джордж.
   Все было кончено. Его карьера. Его репутация. Он был бы счастлив, если бы его жена и дети поговорили с ним.
   Он сделал все, что мог, чтобы успокоить директора, но это было бесполезно, и повесил трубку. Глаза Молли были пустыми. По ее щекам текли слезы.
   Затем другой звонок: - Это "Скайлейн", доктор.
   - Да. Слушаю.
   - Когда ты будешь запускать? У нас тут пробки. Если ты серьезно настроен на запуск, тебе придется сделать это в ближайшие несколько минут.
   - Ради бога, "Скайлейн", мы запустили. Где ты был?
   - О чем ты говоришь?
   Он снова посмотрел на дисплеи, и в этот момент Эмберсон издал булькающий звук.
   "Трэвелер" чудесным образом, просто невероятно, вернулся в свой отсек. В разговор вмешался голос Кори: - Ты же не думал, что я на самом деле купился на это кино, Джордж?
   - Кори... Сукин ты сын.
   - Не могу поверить, что ты хочешь, чтобы кто-то настолько тупой таскал с собой все это оборудование.
   - Кори, из-за тебя у меня случился сердечный приступ.
   - Джордж, у меня тоже есть сердце. В переносном смысле.
   - Будь ты проклят. Это не игра. Если мы не начнем эту миссию сейчас, мы ее потеряем.
   - Случались вещи и похуже. Эл и его команда подарили мне жизнь. Прими на себя ответственность за это.
   Джордж закрыл лицо руками.
   - Отправь корабль-робот, Джордж, а не какой-нибудь умный корабль. Если ты действительно веришь в то, что говоришь мне, это не будет иметь значения.
   - Но нам нужно завершить миссию.
   - Зачем? Значит, ты можешь сказать, что это сделал ты? Чтобы ты мог сказать: "Эй, у нас корабль на пути к альфе Центавра"?
   - Ты не понимаешь.
   Молли стояла прямо за ним. - Я думаю, он понимает, - сказала она. - И, возможно, у нас здесь есть нечто большее, чем первоначальная миссия.
   - Я тоже так думаю, Молли. Джордж, спроси себя, что стало бы с тобой, если бы ты отправил меня в неизвестность.
   - Кори, - сказала она, - нам нужно все хорошенько обдумать.
   - Хорошо.
   - Тогда мы тебе перезвоним.
   - Хорошо, - сказал он. - Приводите детей.
  

КОРАБЛИ В НОЧИ

  
   Арнольд приближался к концу своей первой мили, методично двигаясь по усыпанной галькой, заросшей травой дорожке вдоль кромки линии деревьев, глядя на северную реку Ред-Ривер, когда ветер впервые заговорил с ним.
   Ветер пронесся сквозь сумерки. Ветви скрипели, и падающие листья шуршали по стволам вязов и ясенелистных кленов. 
   Лес произносил его имя шепотом.
   Конечно, это было воображение.
   За поворотом шумела река. Дорожка для бега хрустела под ногами, а на деревьях трепетали крылья.
   - Арнольд.
   На этот раз все было яснее. Холодный ветерок обдал его.
   Звук затих, заглушенный нависшими деревьями. Он постепенно приблизился, замедлил шаг, остановился. Огляделся. Яростно заморгал, глядя на кроны листвы над головой. В сгущающихся сумерках река казалась серой. - Тут кто-то есть?
   С красного дуба взлетел воробей и проследовал по небу, по верхнему краю защищающей от ветра лесополосы, над водой, над противоположным берегом и дальше, в Миннесоту. Это продолжалось.
   У нагромождения темных камней посреди ручья журчало течение. Где-то вдалеке он услышал, как хлопнула дверь гаража. Он снова оттолкнулся. Но побежал медленнее.
   - Арнольд.
   Он резко остановился. Замер.
   На этот раз ошибки быть не могло: звук был всего лишь шепотом, отдаленным вздохом. Но он произнес его имя. Вдохнул его, выдохнул его. Это был звук реки, ветра и деревьев. Он услышал это в волнах, накатывавших на галечный берег, и в шорохе опавших листьев.
   Это была не группа детей, прятавшихся за кленами. Это был не кто-то, кого он мог себе представить. Это вообще не был человеческий голос. Его сердце учащенно забилось.
   Храбрость никогда не входила в число достоинств Арнольда Уитэкера. Он боялся конфронтации, боялся врачей, боялся боли, боялся женщин. И хотя и не верил в привидения и даже цинично усмехался рассказам о сверхъестественном или паранормальных явлениях, ему не нравились темные места, даже во время короткой прогулки от гаража до дома в полнолуние. (В детстве он насмотрелся слишком много фильмов об оборотнях.)
   Он остановился возле черного гранитного валуна, повернулся спиной к реке и оглядел деревья. Он стоял в ветрозащитной лесополосе, окружавшей Форт-Мокси, - узкой полосе деревьев шириной не более ста футов. Среди ясенелистных кленов и тополей никто не двигался. Ничто не преследовало его по дорожке для бега трусцой. И, в последний раз осмотрев местность, он увидел, что ничто не плавало по реке и не стояло на противоположном берегу.
   Черный валун был одним из многих в этом районе, которые ледники принесли от Манитобы и отложили, когда начали свое долгое отступление в конце последнего ледникового периода. Он был высотой примерно по плечо, и его шероховатая поверхность была прохладной.
   Арнольд не шевелился. Деревья мягко покачивались на раннем осеннем ветру. Пели птицы. Журчала река.
   Самым быстрым путем было сойти с тропинки, срезать путь через лесополосу и спуститься прямо в город. Но это требовало от него признания, к которому он не был готов. День был слишком приятным, слишком солнечным, слишком безмятежным, чтобы позволить себе испугаться ветра. Разве не об этом всегда говорили в фильмах о домах с привидениями? Это всего лишь ветер.
   Он обнаружил, что сидит на корточках за валуном. Он заставил себя встать и, шагая, как на крыльях, бросился бежать. Он пролетел по тропинке между деревьями. Арнольд бежал во весь опор, пробиваясь сквозь солнечный свет. Иногда, там, где тропинка изгибалась, он этого не делал. Он перепрыгивал через бревна, пересекал поляны, протискивался между кустами. Часто появлялся на берегу реки только для того, чтобы снова скрыться за деревьями. В конце концов, все еще следуя по тропинке, свернул с реки и срезал путь вниз по склону сквозь последние остатки защитной лесополосы. Он задыхался, когда вышел на поля Льва Андерсона, и в изнеможении ввалился через заднюю дверь Исторического центра Форт-Мокси.
    Он до смерти напугал Эмму Коста, которая была на дежурстве, и ее подругу Томми Патмор. Эмма вскочила из-за стола и пролила чашку чая, а Томми, которая сидела спиной к двери, когда Арнольд распахнул ее, буквально свалилась со стула. Арнольд закрыл дверь, попытался запереть ее на задвижку, сдался, поспешил на помощь Томми, и ему пришлось вернуться и снова попытаться открыть дверь, потому что она плохо закрывалась, да и вообще никогда не закрывалась плотно, и ветер распахнул ее настежь.
   В конце концов Томми пришлось справляться самой. Обе женщины в недоумении уставились на него. - Что, Арнольд, - спросила Эмма, - что с тобой случилось?
   Он буквально привалился к стене, измученный своими усилиями, его легкие тяжело дышали. - Ничего, - сказал он. - Совсем ничего. Почему вы думаете, что что-то случилось? - Ему понадобилось еще тридцать секунд, прежде чем он смог выдавить из себя остальное: - Я просто бегал трусцой.
  
   Арнольд Уитэкер был владельцем и старшим продавцом хозяйственной лавки "Замок и засов" в Форт-Мокси. Ему было около тридцати пяти лет, это был мужчина скромных пропорций с непримечательными чертами лица. Он был склонен к самоуничижению, никогда никого не обижал и, как правило, соблюдал правила вежливости: открывал двери перед женщинами, шутил только над самим собой и говорил тщательно подобранным тоном. Никто никогда не слышал, чтобы Арнольд повышал голос. 
   Его клиенты считали его надежным в том смысле, в каком надежны хороший гаечный ключ и болты. В их конструкции не было ничего необычного, ни гладкого корпуса, ни разъемной проводки; просто хороший, простой металл, вырезанный в соответствии со спецификациями и используемый в соответствии с параметрами, указанными в руководстве по эксплуатации.
   Арнольд был холостяком. Он жил на втором этаже над хозяйственным магазином в спартанской квартире с двумя спальнями. Мебель не сочеталась друг с другом: стол из ротанга подрывал дух его письменного стола с откидной крышкой; соблазнительный эффект покрытого мехом черного дивана полностью убирался консервативным золотисто-коричневым креслом с откидной спинкой. Арнольд приобрел большую часть своей мебели на распродажах в Фарго и Гранд-Форксе. Его одежда также отражала тенденцию ставить соображения бюджета выше соображений вкуса. Действительно, можно сказать, что склонность Арнольда к скидкам отражала естественную тенденцию избегать в жизни всего, за что ему, возможно, пришлось бы заплатить полную стоимость.
   У него был хороший телевизор с диагональю в пятьдесят семь дюймов, с разрешением ультра-HD и превосходным звуком. Он много времени проводил у телевизора и в прошлый президентский день получил то, что хотел. В гостиной стояла дорогая стереосистема, снятая с производства. Стены по всей квартире были превращены в книжные полки, заставленные каталогами оборудования и техно-триллерами в мягкой обложке.
   Он спал в средней комнате, где доминировали двуспальная кровать, которую редко заправляли, и уродливый письменный стол без нескольких ручек. (Он искал хорошую замену.) В одном углу стояли телевизор поменьше и видеомагнитофон, а в другом - фикусовое растение. На комоде стояла фотография бывшей подруги, которую он не видел много лет.
   Из задней комнаты открывался вид на северо-западную часть Форт-Мокси. Дома в пограничном городке располагались на большом расстоянии друг от друга, даже за коммерческим районом. Участки редко были меньше половины акра. Там горело мало уличных фонарей, и, следовательно, по ночам в этом районе было совершенно темно. Вот почему Арнольд выбрал заднее окно для установки телескопа.
   Телескоп был, пожалуй, единственной принадлежавшей Арнольду вещью, которую он купил за полную цену. Это был Orion 10014 SkyQuest 2080 с вращающимся основанием и ручкой наведения. Он открывал захватывающие виды на Луну, Юпитер и Сатурн, особенно холодными зимними ночами, когда воздух, казалось, кристаллизовался, а молекулы и пыль, потрескивая, падали на землю, обнажая сердца великих планет.
   Тайной мечтой Арнольда, которой он никогда ни с кем не делился, было обнаружить приближающуюся комету. Оказаться там первым и попасть в новости. Комета Уитэкера.
   Его соседи знали о телескопе и приписывали его существование какой-то незначительной странности, исключению из общего размеренного течения жизни Арнольда.
   Арнольд, кстати, нравился почти всем. Он не вызывал страстей: никто в Форт-Мокси не засыпал, мечтая о нем. И никто не мог припомнить, чтобы когда-нибудь по-настоящему злился на него. Он просто был здесь, в центре города, надежный, вежливый, такой же неотъемлемый, как почта, шоссе 11 или защитная лесополоса. Что людям нравилось в нем больше всего (хотя, вероятно, никто не смог бы выразить это словами), так это то, что Арнольд действительно любил технику. Молотки и стамески с блестящими деревянными накладками и чистыми металлическими головками приводили его в восторг. Он обращался с домкратами, отвертками, коробками с кнопками и осветительными приборами с явной любовью. Даже его молодые клиенты понимали связь между солидным, надежным образом жизни Арнольда и тонкостями его профессии.
   В тот вечер, когда произошел инцидент в лесополосе, который стал первым незапланированным происшествием в жизни Арнольда с тех пор, как он выпал из каноэ еще в 2008 году, он вернулся в магазин в состоянии сильного смятения. Он запер обе двери первого этажа и проверил все окна - процедура, которой он не всегда следовал в свободном от преступности Форт-Мокси. И поднялся наверх, в заднюю комнату, где долго сидел у телескопа, наблюдая, как над дальней линией деревьев сгущается темнота.
   Он никогда не сомневался, что действительно слышал свое имя. Арнольд был слишком твердым, слишком уравновешенным человеком, чтобы сомневаться в своих чувствах. Он не верил, что это был розыгрыш, не понимал, как можно было осуществить розыгрыш.
   Но что же это было? В ярком свете своей комнаты он мог отбросить все сверхъестественное. Но что же оставалось? Возможно ли, что какая-то игра ветра, какое-то невероятное расположение ветвей, воздушных потоков и температур породили звук, настолько близкий к "Арнольду", что его мозг додумался до остального?
   Почти час он сидел, подперев подбородок руками, и смотрел в окно на далекие верхушки деревьев.
   Позже он отправился поужинать в ресторан "У Клинта". Это было и так приятно, но сегодня вечером он чувствовал, что имеет на это право. Он хотел, чтобы вокруг него были люди. 
  
   Обычно Арнольд открывался в девять. У него было двое сотрудников, занятых неполный рабочий день: Джанет Хастинг, домохозяйка, которая сменяла его в обеденный перерыв, и Дин Уоллоуби, подросток, который приходил в три. Если все было спокойно, Арнольд занимался инвентаризацией или налогами и отправлялся в банк. Они закрывались в пять. Дин отправлялся домой, а Арнольд - на пробежку.
   Но сегодня, на следующий день после инцидента, о котором Арнольд начал вспоминать как о Встрече с большой буквы, ему нужно было принять решение. Ему нравилось бегать. Особенно ему нравилось уединение в лесополосе и бег против ветра в прерии. Ему нравился чистый запах камней и воды Ред-Ривер и далекий звук сирен на межштатном шоссе I-29. Это было сразу после Дня труда, и короткое лето в Форт-Мокси быстро заканчивалось. Ему не хотелось терять то немногое, что оставалось от хорошей погоды, особенно из-за заблуждения, из-за обмана чувств.
   Арнольд был потрясен случившимся. Он трепетал при мысли о том, что придется пойти туда снова, понимая, что может держаться в стороне, и никто никогда не узнает, что он поддался своему страху. Какое-то время он мог гадать, что же произошло на самом деле, но знал, что в конце концов отнесет это событие на счет активного воображения.
   Это казалось ему более безопасным.
   Да. Он будет держаться подальше. Нет смысла искушать судьбу. Зачем напрашиваться на неприятности? Сегодня днем он ограничится пробежкой по городу. В любом случае, сезон близится к концу. Приняв решение, он пригласил Джанет Хастинг прийти в одиннадцать и вскоре после этого с чистой совестью отправился на ленч.
  
   Арнольд поздоровался с небольшой группой завсегдатаев "У Клинта" и придвинул стул к Флойду Рикетту, который расправлялся с сэндвичем с беконом. Флойд был высоким, седовласым, остроносым, худощавым, в хорошо отутюженной почтовой форме. У него были твердые убеждения и непоколебимое чувство важности своего времени. Перейдем к сути, как он любил повторять, оттопыривая три средних пальца правой руки. Флойд много чего успевал: он встревал в разговоры, пробивался сквозь политическую оппозицию в клубе (где он работал секретарем по записи), проталкивался сквозь очереди и толпы. Жизнь коротка. Нельзя терять ни минуты. Перейдем к сути. В почтовом отделении он специализировался на решении проблем, возникающих у обычных людей. Флойд не терпел небрежной упаковки, неразборчивого почерка или неправильного указания почтового индекса.
   - Выглядишь расстроенным, - сказал он, обращаясь к Арнольду.
   Арнольд сел и покачал головой. - Я в порядке.
   - Я так не думаю. - Укол. - У тебя плохой цвет лица. - Укол. - И ты избегаешь зрительного контакта. - Порез.
   Арнольд тут же попытался заглянуть ему прямо в глаза. Но было уже слишком поздно. - Вчера со мной произошло кое-что странное.
   Вот она, суть. - Что? - Флойд с интересом наклонился вперед. Странные происшествия, особенно такого рода, которые могли лишить самообладания столь солидного гражданина, как Арнольд Уитэкер, были редкостью в Форт-Мокси.
   - Я даже не знаю, как это объяснить. - Арнольд поднял глаза, когда подошла Эгги, чтобы принять его заказ. Когда она ушла, он повторил свое замечание.
   - Давай ближе к делу, - сказал Флойд.
   - Вчера я бегал трусцой в лесополосе. Я хожу туда каждый день после закрытия.
   Флойд пошевелился.
   - Я услышал голос, - сказал Арнольд.
   Флойд откусил еще кусочек от своего сэндвича, прожевал и нахмурился, когда больше ничего не последовало. - Сдаюсь, - сказал он наконец. - Кто это был?
   - Там никого не было.
   - Должен же был кто-то быть. За деревом кто-то был.
   - Нет.
   - Тогда в чем смысл?
   - Это был не такой голос, как у тебя или у меня. Я имею в виду, что это вообще был нечеловеческий голос.
   Флойд нахмурился. - А какие еще бывают голоса?
   - Не знаю.
   - Ладно. Что там говорилось?
   - Ничего.
   - Ничего?
   - Только мое имя.
   - И это все?
   - Да.
   Флойд наклонил голову, улыбнулся и допил чай со льдом. - Мне пора, - сказал он. Он понял, что этот разговор не имеет смысла. Не было необходимости тратить на него время. - Послушай, Арнольд, то, что ты слышал, было эхом. Или ветром. Ветер иногда выкидывает забавные штуки. - Он промокнул губы салфеткой. - Может быть, тебе нужно взять несколько выходных?
   Арнольд вернулся в магазин и пересмотрел свое решение держаться подальше от лесополосы. Он не мог позволить себе отказаться от того, что ему действительно нравилось делать. Особенно когда ему было нечего объяснить, даже самому себе. К двум часам он решил противостоять тому, что могло скрываться (именно это слово постоянно приходило ему на ум) за деревьями. И плевать на последствия. Но в течение следующего часа подступили силы осторожности и отвоевали позиции.
   Он подумывал о том, чтобы пригласить Дина, своего помощника-совместителя, пойти с ним. Но как он объяснит свою просьбу? И в любом случае, парень был в ужасной физической форме и только замедлил бы его, если бы возникла необходимость быстро уйти.
   К концу рабочего дня он несколько раз менял свое решение и в конце концов остановился на компромиссе: он будет держаться подальше от деревьев, но будет подбегать к ним как можно ближе, оставаясь при этом снаружи. 
   Обычно, после того как он запирал дом и переодевался в спортивный костюм, он ехал и парковался у Исторического центра, затем бежал обратно по Баннистер-авеню через весь город и добегал до дорожки для бега трусцой на западной стороне. Затем следовал по ней вдоль северного периметра Форт-Мокси, минуя место вчерашнего события, и в конце концов оказывался у Исторического центра. Маршрут был длиной около пяти миль. На самом деле он никогда не пробегал такое расстояние, не умел бегать так далеко, поэтому использовал комбинацию бега трусцой и ходьбы. А иногда и вовсе останавливался. На самом деле, он часто так делал. В целом, на прохождение всей дистанции ему может потребоваться от часа с четвертью до двух часов.
   Сегодня все было по-другому. Он оставил машину в гараже и направился вдоль Баннистер-авеню, минуя почтовое отделение, банк, бар "Шхуна прерий", супермаркет "У Майка" и видеомагазин Интауна. Но вместо того, чтобы бежать дальше по западной стороне, он повернул на север по Пятой улице, срезая путь по усыпанной листьями территории начальной школы Томаса Джефферсона.
   Прямо перед собой, примерно в шести кварталах, он увидел ряд вязов и кленов. Верхушки деревьев качались на свежем ветру прерий. Они выглядели достаточно безобидно. А еще они проникали вглубь: когда Арнольд был мальчишкой, его воображение с восторгом превращало узкую полосу деревьев в густой лес. В детстве Форт-Мокси был скорее редутом, высеченным в огромном лесу, чем одиноким аванпостом в прерии.
   Он оставил школу позади, пробежал мимо жилых домов, пекарни и апартаментов "Северная звезда". В двух кварталах от Баннистер-авеню он миновал дом Флойда. Это был безукоризненно ухоженный двухэтажный дом бледно-зеленого цвета с закрытым крыльцом. На просторном, только что расчищенном переднем дворе росли два ясенелистных клена. Листья были собраны в пакеты и выложены вдоль боковой стены. Широкие подстриженные живые изгороди обозначали границы участка. Тщательно подобранные кусты свидетельствовали о почти маниакальном пристрастии владельца к симметрии и порядку. Посреди лужайки лежала сложенная вечерняя газета "Гранд- Форкс Геральд".
   Красный "ниссан" Флойда был припаркован на подъездной дорожке. И в дверях появился сам хозяин, помахал Арнольду и вышел, чтобы забрать свою газету.
   Арнольд помахал в ответ.
   - Осторожно, в лесу что-то есть, - крикнул Флойд, когда Арнольд проходил мимо.
   Не стоило ничего говорить. Арнольд слегка ускорил шаг, чувствуя, как горят его щеки.
   Теперь он приближался к библиотеке Форт-Мокси.
   Библиотека была гордостью города. Налогоплательщики поддержали выпуск займа, архитектор из Бисмарка спроектировал здание так, чтобы оно напоминало греческий храм, а пожертвования в виде книг и денег обеспечивали хорошее финансирование учреждения.
   Греческий храм возвышался на вершине холма, окруженного лужайками, которые только начали буреть. Два вяза, флагшток, статуя солдата-кавалериста (сохранившаяся с тех времен, когда город на самом деле был крепостью) и несколько лесных кустов ириса и жимолости создавали ощущение оторванности от внешнего мира. Библиотека находилась в городе, в котором даже не было полицейского. Отчасти это было в Греции, отчасти в 1910 году. Через территорию была проложена дорожка из гальки, вдоль которой стояли зеленые скамейки. Скамейки были заняты подростками или пожилыми жителями, наслаждавшимися последними погожими деньками. А на одной из них, прямо перед храмом, лицом к нему, сидела незнакомая молодая женщина, которую Арнольд никогда раньше не видел. Она была, как он быстро заметил, когда у него перехватило дыхание и он сошел с обочины, женщиной необыкновенной красоты.
   Было бы преувеличением сказать, что Арнольду никогда не везло с женщинами. В его жизни было несколько женщин, возможно, с полдюжины, которые переспали с ним, и даже одна или две, которые могли бы пойти с ним к алтарю. Но ни одна из них при свете дня не смогла, так сказать, разжечь его пыл. Женщины, которые могли бы быть способны на это, всегда пугали его, и поэтому они неизбежно оказывались в чьих-то руках, в то время как Арнольд сохранял свое хрупкое эго нетронутым. К своему стыду, он мог бы сказать, что ни одна по-настоящему красивая женщина никогда не отвергала его.
   Женщина на скамейке была по-настоящему красива.
   У нее были ясные зеленые глаза и русые волосы, подстриженные до плеч. Когда она двигалась, волосы развевались и отражали свет. Черты ее лица были точеными, аристократичными в самом лучшем смысле этого слова, излучавшими внутреннюю энергию, от которой у Арнольда до опасной отметки подскочило кровяное давление. Выражение ее лица совершенно ясно говорило о том, что она будет неприступной.
   На коленях у нее лежала раскрытая книга, а у ног валялся потертый портфель из искусственной кожи. Она была одета в консервативную светло-коричневую блузку и темно-бронзовую юбку.
   Излишне говорить, что Арнольду и в голову не пришло бы изменить курс, поздороваться или даже помахать рукой, когда он проходил мимо. Вместо этого он просто продолжал идти, наблюдая, насколько это было возможно, пока не пересек Патчер-стрит и красивая молодая женщина не скрылась из виду за желтым каркасным домом Каза Джохансена.
   Пятая улица более или менее заканчивалась, переходила в грунтовку и тянулась вдоль квартала, где в настоящее время строилось несколько домов, и где на самом деле жил только Эл Конвей. Арнольд прошел мимо дома Эла и дошел до конца улицы.
   Позади здания был пустой участок, покрытый густой травой и опавшими листьями. Участок постепенно подходил к ветрозащитной лесополосе. Арнольд замедлил шаг, но не остановился. Он гордился тем, что справился со своими страхами. Он спрашивал себя, сомневался ли когда-нибудь в этом, пока пробирался по неровной земле, поднимался по небольшому склону и входил под деревья.
   Заявленная цель лесополос - защитить города от ветров, пронизывающих прерии. Прошлой весной поэт, приехавший из Сент-Луиса, чтобы выступить в библиотеке, сказал, что настоящая причина появления лесополос не имеет ничего общего с ветром; людям больно смотреть на всю эту пустоту, простирающуюся до самого горизонта, поэтому они возводят вокруг себя стены. Арнольд предположил, что поэт никогда не бывал в Форт-Мокси зимой.
   В узкой полосе леса было очень тихо.
   Он перешел на шаг. Ветер мягко колыхал верхние ветви, на которые падал солнечный свет. Его страхи рассеялись: лес казался спокойным и безоблачным. Вчерашнее происшествие казалось нереальным и очень далеким. Эти деревья принадлежали ему. Среди них не было ничего пугающего.
   Он ускорил шаг. Слева показалась беговая дорожка, и он свернул на нее. Воздух был прохладным и бодрящим, но в нем чувствовались первые признаки долгой грядущей зимы.
   Он подумал о том, чтобы окликнуть голос. Бросить ему вызов. Привет, Голос. Я снова здесь. Но к нему еще не вернулось столько мужества. Лес вокруг него зашевелился. Ветки качались, насекомые шептались в кустах, и звуки, которые он издавал, эхом возвращались к нему.
   На северо-востоке показалась река. Он приближался к тому месту, где произошло событие.
   Арнольд сбавил скорость, двигаясь размеренным шагом, экономя силы. Тропинка теперь вела к дальней стороне деревьев, за пределы полосы, где она продолжалась до тех пор, пока река не сделала поворот. Впереди замаячил черный валун.
   Он остановился.
   Ветер налетал на него, теребил одежду, колыхал траву.
   - Ты здесь? - спросил он очень тихо, не совсем уверенный, что вообще произнес эти слова вслух.
   Ветви скрипели и вздыхали.
   Река текла своим чередом.
   Но больше ничего не произошло. Почувствовав себя намного лучше, Арнольд перешел на бодрую, победоносную рысь.
   Поднялся ветер. Запахло водой и зелеными кустами. Листва зашевелилась. Дневной свет изменился в лице, как будто что-то встало между ним и солнцем. Облака поплыли по небу на восток. Небо начало темнеть.
   И ветер заговорил.
   - Не...
   Колени Арнольда подогнулись. Он упал и растянулся плашмя. Позади него ничего не было. Он ничего не мог разглядеть. Звук был стереозвуком: он доносился со всех сторон.
   - Не бойся.
   Если что-то могло напугать Арнольда больше, чем приход на пустынную поляну, то это был приказ не поддаваться панике, неважно, откуда тот исходил. Он скорчился на земле, сердце его бешено колотилось. Среди деревьев никто не двигался. Река была тиха, и тропинка, насколько он мог видеть, пуста. Голос раздавался слишком близко, чтобы доноситься с противоположного берега.
   Ни одно человеческое горло не смогло бы издать такой тихий, булькающий звук, доносимый ветром. - Кто там?
   Сердце у него затрепетало, дыхание перехватило, но он сумел подавить охватившую его накануне панику.
   - Привет, Арнольд. - Верхушки деревьев медленно покачивались взад-вперед, как будто гигантская невидимая рука играла с ними. - Я надеялся, что ты вернешься.
   Теплый ветерок коснулся его щеки.
   - Где ты?
   - Здесь. - Сквозь листву послышалось что-то похожее на смех. - Я рядом с тобой.
   - Где? Покажись. - Арнольд боролся с нарастающей паникой.
    - Здесь нечего показывать.
   - Повтори еще раз?
   - Здесь не на что смотреть. Если только освещение не шалит.
   Это, должно быть, какой-то подвох. Кто-то же должен был это говорить. Собирался ли он услышать это в "Элкс" в следующую субботу вечером? - Кем бы ты ни был, мне эта игра не нравится. - Он по-прежнему говорил негромко. - Это ты, Флойд?
   Тишина окутала деревья и реку.
   Порыв ветра пронесся по поляне, на которой он прятался. - Кто такой Флойд?
   - Друг.
   - Друг, который умеет подшучивать?
   - Не знаю. Где ты, Флойд?
   - Здесь никого нет, кроме нас с тобой.
   - Кто ты? На самом деле?
   - Посетитель.
   - Турист?
   - Можно сказать и так. Послушай, Арнольд, почему бы тебе не присесть? Ты выглядишь совсем не в своей тарелке.
   - А почему бы тебе не выйти, чтобы я мог тебя видеть? Чего ты боишься? Как ты делаешь этот трюк с голосом?
   - Я в поле твоего зрения.
   - Где? Ты за деревом?
   Снова этот тихий смех, разносящийся среди вязов и кленов. - Я рядом с тобой, Арнольд. - Внезапно его обдало потоком теплого воздуха. - Я рад возможности поговорить с тобой.
   Арнольд все еще наблюдал за лесом. - Что это? Где-то здесь спрятаны динамики?
   - Тебя трудно убедить.
   - Убедить в чем?
   - Ладно. Если хочешь, я проведу демонстрацию. Выбери дерево.
   - Что?
   - Выбери дерево. Любое дерево. - Это прозвучало нетерпеливо.
   - Хорошо. - Он указал на американский вяз. - Вон то.
   Это было самое большое дерево в округе, около шестидесяти футов высотой. Его ствол был около двадцати пяти футов в окружности и покрыт толстой серо-коричневой корой. Примерно на трети пути вверх он разделялся на крепкие ветви, а они разделялись дальше и в конце концов переходили в лиственную паутину, которая соединяла их с соседями. Белка прильнула к морщинистому стволу, не сводя с него темных глаз.
   - А теперь смотри.
   - Я гляжу.
   Над головой завыл ветер. Верхние ветви заскрипели, зашевелились, начали раскачиваться. Они кружились в едином, синхронном танце, как во время шторма. Но воздух там, где стоял Арнольд, был почти неподвижен.
   Падали листья. И ветки. Они плыли вниз в сером свете.
   У Арнольда пересохло во рту. - Кто ты? - медленно спросил он. - Чего ты хочешь?
   - Я экскурсант. Путешественник.
   - Почему я не вижу тебя, Путешественник? Ты невидимка?
   - Не совсем. А ветер невидим?
   - Да, - сказал он. - Конечно, это так.
   - О.
   - Я действительно не понимаю, что происходит. - Осторожно: - Ты ведь не призрак, правда?
   - Нет. Есть некоторые высокоразвитые виды, у которых сущность переживает оболочку. Но мы не относимся к их числу.
   Арнольд нахмурился и задумался над выводами. - А я? - спросил он.
   - О, нет. Конечно, нет. По крайней мере, я так не думаю. Нет. Ни за что.
   - Откуда ты родом?
   - Совсем недавно я путешествовал по прериям.
   - Нет. Я имею в виду, откуда ты родом? Где ты родился?
   - Я не родился в твоем понимании этого слова. - В лесу воцарилась тишина. Арнольд прислушался к отдаленным звукам - сиренам, собаке, самолету. - Я полагаю, не повредит ответить на твой вопрос. Я увидел свой первый восход солнца в искусственном мире, расположенном довольно далеко отсюда. Мое солнце отсюда не видно. По крайней мере, оно не видно мне. И я сомневаюсь, что оно видно тебе.
   Силы Арнольда иссякли. Возможно, до этого момента он надеялся, что все уладится каким-то разумным образом. Но теперь он понял, что столкнулся лицом к лицу, так сказать, с сумеречной зоной. - Ты инопланетянин? - он спросил.
   - Это вопрос перспективы. Но если мы собираемся давать друг другу прозвища и категоризировать, ты мог бы помнить о своих обезьяньих чертах.
   - Нет, послушай. Я серьезно. И ты не настроен враждебно, верно?
   Внезапный ветерок обвил его лодыжки. - Арнольд, разумные формы жизни, по определению, рациональны. Разумны.
   - Чудесно. - Он снова поднялся на ноги. - Послушай, Путешественник, я рад с тобой познакомиться. Меня зовут Арнольд. - Он замолчал. - Ты знал мое имя еще до того, как заговорил со мной.
   - Да.
   - Как это так? Что происходит? Ты ведь не в авангарде вторжения, не так ли?
   - Мы не очень заинтересованы во вторжении, Арнольд. Это больше в ваших традициях.
   - Как получилось, что ты узнал мое имя?
   - У меня есть несколько знакомых в Форт-Мокси. Я, знаешь ли, не все время провожу здесь, прячась от ветра.
   - С кем еще ты разговаривал?
   - Ни с кем.
   - Никто больше не знает, что ты здесь? - Арнольду представилась его фотография на обложке "Тайм".
   - Никто.
   - Почему ты заговорил со мной?
   Арнольд снова почувствовал движение воздуха. - Потому что я хотел поговорить.
   - О чем?
   - Просто поговорить.
   - Ты один?
   - Да. Я такой и есть.
   - Почему я?
   - Не понимаю.
   - Почему я? Почему не Алекс Уикхем? Или Том Ласкер? Почему ты заговорил со мной? - Арнольд не был уверен, почему он настаивал на этом. Возможно, это сверхъестественное существо смогло разглядеть в нем что-то, чего не могли разглядеть горожане. Если он обладал каким-то особым качеством, ему следовало знать об этом.
   - Ты почти единственный, кто выходит сюда. Миссис Хенни совершает пробежку по утрам, но она немного нервничает, и если бы я открылся ей, у нее, подозреваю, случился бы сердечный приступ.
   - Но ты сказал, что тоже путешествуешь по городу.
   - Да. Но я не могу там ни с кем общаться. Деревьев мало. И воды нет.
   - Что ты имеешь в виду?
   - У меня нет языка, Арнольд. Как ты можешь видеть. Я говорю, манипулируя другими вещами. На самом деле, у меня это неплохо получается.
   В голосе Путешественника звучала гордость за себя. Если в душе Арнольда и оставалось какое-то беспокойство, то в тот момент оно развеялось. - Послушай, как бы ты отнесся к тому, чтобы поговорить с репортером?
   - Я не хочу.
   - Почему бы и нет? Это событие потрясет мир. Первый контакт с другим разумным существом.
   - Я не буду спрашивать, кто еще считается разумным в этом уравнении. Но нет, спасибо. Я хотел поговорить только с тобой. Не со всем миром.
   - Но никто в это не поверит, если я не приведу свидетеля. А как насчет Флойда Рикетта? Ты бы с ним поговорил?
   Он рассмеялся. С верхних ветвей клена взлетел целый каскад листьев и веточек. - Интересно, я сделал неправильный выбор?
   - Ладно. Ладно, послушай, не злись. Все в порядке? О чем ты хотел поговорить?
   - Ничего особенного.
   - У тебя нет сообщения? Предупреждения? Ты хочешь, чтобы я что-то передал?
   - У тебя сильное чувство мелодраматизма. Нет: я просто увидел, что ты приходишь сюда каждый день, и подумал, что было бы неплохо поздороваться.
   - Ну, это просто смешно. Это первый контакт между двумя разумными существами, и все, что мы можем сказать, это "привет"?
   - Арнольд: это, конечно, не первый контакт. Правила нарушаются постоянно. И вообще, какое еще приветствие может быть более значимым?
   - Ты хочешь сказать, что до этого были и другие?
   - Конечно. Только не со мной, пойми. Но, по статистике, мы оба незначительны. Какова вероятность того, что кто-то из нас первым заговорит с кем-то из другого мира?
   - Тогда почему я об этом не слышал? Почему этого не показывали по телевизору?
   - Потому что мы не должны этого делать. Никто не собирается позировать перед камерами. Слушай, мне пора идти.
   - Ты хочешь сказать, что это все, что нужно сделать?
   - Боюсь, что так, Арнольд. Было приятно с тобой пообщаться.
   - Подожди минутку...
   - Наверное, было бы лучше никому ничего не говорить. Ты же знаешь, каковы люди. И, кстати, я выбрал тебя не просто так. Не только потому, что ты случайно оказался здесь.
   Так стало лучше. - Что это было?
   - Телескоп. Мне нравятся люди, которые хотят увидеть, что там на самом деле. За горизонтом. Ты понимаешь, о чем я?
   - Послушай, Путешественник. Я увижу тебя снова? Я имею в виду, поговорю с тобой снова? Ты здесь живешь?
   Река журчала, разбиваясь о прибрежные камни. - Я использовал это как базу. Да. Конечно. Заходи еще. В любое время.
   Арнольд уже был на ногах. - Еще что-нибудь?
   - Конечно.
   - Я не знаю, как тебя называть. У тебя есть имя?
   - Мы не используем имена.
   - Мне нужно как-то называть тебя.
   - Придумай что-нибудь.
   - Я останусь с Путешественником.
   - Это было бы здорово. Мне это нравится.
   - Ты будешь здесь, когда я вернусь?
   - Не могу обещать. Но обычно я возвращаюсь примерно в это время.
   Арнольд посмотрел на самое высокое дерево в округе, американский вяз, который участвовал в демонстрации. Ему показалось, что он говорит с ним: - Мне было приятно познакомиться с тобой.
   - А мне - с тобой. Спокойной ночи, Арнольд.
   - Я вернусь завтра.
   Теплый ветерок обвил его, затем пронесся над рекой. Высоко взметнулась пена.
  
   Арнольд выскочил из-за деревьев и побежал на юг по Пятой улице, полный энтузиазма. Первым делом нужно было найти кого-нибудь, кому можно было бы рассказать. Арч Джонсон был на крыльце своего дома, а Салли и Эд Морган таскали дрова в свой сарай. Амос Сигурсен согнулся под капотом своего пикапа. Ему хотелось подойти к каждому из них, похлопать по плечам и сказать: "Эй, я только что разговаривал с гостем из другого мира, - его видно в лесополосе", но каждый раз он представлял себе реакцию, знал, что они будут коситься на него и отпускать шуточки, а может, просто прищуриваться.. Он подумал о том, чтобы подняться наверх и постучать в дверь Флойда, рассказать ему о том, что он видел. Но Флойд был слишком серьезным человеком, и он не поверил бы ни единому слову, если только Путешественник не был бы с ним, и не хотел, возможно, ткнуть Флойда в глаз.
   Итак, он вернулся домой, по-прежнему надежно спрятав "тайну веков" под своей толстовкой. Прошел через черный ход, поднялся на второй этаж и бросился на кровать, чтобы дотянуться до телефона.
   Но даже позвонить было некому. У Арнольда не было большой семьи. Только пара дядей и теть, которые и так считали его ненормальным, потому что он никогда не покидал своего отдаленного приграничного городка. И в тот вечер, охваченный радостью от своего открытия, он понял, что не знает никого, с кем мог бы поделиться важным опытом. Самым приятным исходом, который он мог придумать, было бы вытащить Флойда к лесополосе и показать ему, как он был неправ. И это было трогательно.
   Он принял душ, сел за свой стол с откидной крышкой и достал блокнот. Он записал все, что смог вспомнить о своем разговоре с ветряным существом. Он записал не только текст их разговора, но и свои впечатления от размера существа (больше самого большого вяза), предположения о движении среди деревьев и свои оценки температуры и направления ветра. Однажды я напишу об этом книгу, сказал он себе. И он хотел быть готовым к этому с самого начала.
   Были также вопросы, на которые требовалось найти ответы. Откуда ты? Что ты думаешь о человеческой расе? Какая у тебя анатомия? Как работают твои органы чувств? Он записывал их более или менее по мере того, как они приходили ему в голову, заполняя страницы и складывая их аккуратной стопкой.
   Наконец стемнело. Форт-Мокси находился на западной границе центрального часового пояса. Солнце довольно поздно задержалось в вечернем небе. Он сидел у окна, глядя на лесополосу, и ничего не видел, кроме того, что на севере сгущалась тьма. И подумал, не там ли сейчас Путешественник, не бродит ли он среди деревьев, наблюдая за тем, что происходит в Форт-Мокси. Но какой в этом смысл? На самом деле в Форт-Мокси никогда ничего не происходило. Какой интерес может представлять маленький пограничный городок для существа из другого мира?
   Ночь была полна звезд. Хотя он и не мог видеть этого из заднего окна, на небе сияла молодая луна. Город был тих под россыпью уличных фонарей. Ему было приятно думать о Форт-Мокси как о месте, где творилась история. Он задавался вопросом, может ли его название когда-нибудь стать синонимом новой эры. Мероприятие в Форт-Мокси.
   Арнольд никогда не пил в одиночестве. На самом деле, он вообще редко выпивал. Пока что лишний вес не был для него проблемой, но он знал, что это станет проблемой, если он будет регулярно потакать своему пристрастию к холодному пиву. Но сегодняшний вечер был исключением. Он заслуживал признания, нуждался в маркере, в чем-то, что можно было бы запомнить спустя годы.
   У него не было пива в холодильнике, но был бренди. Он не любил бренди, но это был подарок на день рождения от парней из "Элкс". Он достал бутылку из шкафчика, где хранил свою посуду, открыл пробку и налил немного в бокал. Он встал рядом со своим телескопом, с удовлетворением протер его серо-зеленый ствол и поднял бокал, направив его в сторону лесополосы. За тебя, Путешественник. И за будущее.
   Завтра он найдет способ уговорить это существо дать интервью телевидению.
  
   Арнольд проснулся в своем кресле. На него нахлынули воспоминания о событиях предыдущего дня. Это был не сон. На столике стояла чашка остывшего кофе. Это действительно так.
   И он дружелюбный. И разговорчивый.
   Он вернулся в свою спальню и выглянул в окно. Лесополоса в сером свете казалась мутной и нереальной.
   Он принял душ, оделся и с энтузиазмом позавтракал. Это был день, когда можно было по-настоящему передвинуть оборудование. Боже, он чувствовал себя прекрасно и ровно в девять часов распахнул двери "Замка и засова" всему миру. Арнольду никогда бы не пришло в голову оставить магазин закрытым на весь день, вернуться на место встречи и насладиться моментом. "Замок и засов" был надежным. Он гордился тем, что ни одна локальная катастрофа не заставляла его закрываться в рабочее время. Он пережил наводнение в 07-м, снежные бури в 11-м и 14-м, великую рождественскую бурю в 91-м и даже торнадо в 02-м. Не имело значения. Что бы ни происходило в космическом порядке, Форт-Мокси мог быть уверен, что магазин откроется ровно в девять. Порядок и преемственность - вот что сделало американский народ великим.
   В течение дня он обслужил обычное количество клиентов, столкнулся со спросом на молотки (люди меняли ширмы на окна), показал Эпу Колли, что не так с его газонокосилкой, посоветовал Майре Шенхолд, как установить ее обшивку. Том Пратковски купил одну из новых снегоуборочных машин Супер Конвекс, и наметилось некоторое движение с блочными обогревателями. Все эти люди были его друзьями и соседями, и Арнольд хотел отвести их в сторонку, ему до смерти хотелось схватить их за шиворот и рассказать, что происходит. Но Эп никогда бы не понял, что такое инопланетяне. Эп не был до конца уверен, где находится Юпитер. А Майра была слишком поглощена представлением того, как будет выглядеть ее новая гостиная, чтобы обращать внимание на голос, доносящийся из лесополосы. Так оно и вышло. Арнольду нужна была родственная душа для объявления такого масштаба. И весь день тянулся, пока он искал ее.
   Когда Дин вернулся, он закончил свою бумажную работу, быстро съездил к поставщику в Холлок за граблями и вернулся около пяти. Они закрыли магазин, и Арнольд, не теряя времени, переоделся в спортивную форму. Он взял вопросы, которые записал накануне вечером, и спрятал их в конверт. Сегодня он был готов. И когда вернется вечером, у него будут ответы на некоторые вопросы. И он надеялся, что ему удастся убедить Путешественника провести пресс-конференцию.
   Он выбрал короткий маршрут, по Пятой улице. Сегодня он двигался быстро, сменив свой обычный легкий темп на ускоренный. На улицах было полно детей, которые играли в футбол. Погода стала прохладнее, и солнце сияло на безоблачном небе. Он знал, что, когда заберется за деревья, мир откроется ему до самого горизонта.
   Прелестная молодая женщина с рыжевато-русыми волосами снова была перед библиотекой. Она сидела на другой скамейке, в дальнем конце парковки. Он перевел дыхание и замедлил шаг. Она сидела, закинув ногу на ногу, и, по-видимому, была поглощена своей книгой. Вокруг нее текло обычное движение в среду днем: подростки небольшими группами, матери с маленькими детьми и несколько городских пенсионеров.
   Но все это было лишь фоном. Скамейки и клены, люди и каркасные дома на другой стороне улицы, даже сама маленькая греческая библиотека - все это стало сценой, на которой выступала она. Арнольд продолжал идти, переставляя ноги, не зная, что еще делать. Может быть, есть какое-нибудь место, где встреча была бы неизбежна, где к ней можно было бы подойти без замирания в сердце. Возможно, если бы он прославился на весь мир как друг ветряного существа, человек, который управлял важнейшим историческим событием, ситуация стала бы более благоприятной.
   Простите, Арнольд. Знаю, мы никогда не встречались, но я подумала, не могли бы мы пойти куда-нибудь и поговорить о Путешественнике.
   Она подняла глаза. Арнольд был недостаточно проворен, и его застали за разглядыванием. И на одно захватывающее мгновение их взгляды пересеклись, но не встретились до конца. Даже находясь на значительном расстоянии, он почувствовал ее силу.
   Если, конечно, это не доставит особых хлопот.
   Он перешел улицу, и его надежды возросли, он впервые увидел все возможности сложившейся ситуации.
   Арнольд в передаче "Шестьдесят минут": И о чем вы подумали, мистер Уитэкер, когда впервые осознали, что разговариваете с существом из другого мира?
   Библиотека и женщина скрылись из виду за домом Конвея.
   Национальная академия наук желает вручить свою высшую награду, - Он заколебался. Кстати, какую награду они вручили? - медаль "Кот Шредингера" Арнольду Уитэкеру, владельцу хозяйственного магазина "Замок и засов" в Форт-Мокси, Северная Дакота.
   Пустая стоянка в начале Пятой улицы была изрыта колеями, заросшими густой травой. Арнольд сбросил скорость, но все равно двигался слишком быстро, когда сошел с грунтовой дороги и начал подниматься по склону к деревьям. Он почти сразу потерял равновесие на неровной земле и растянулся, упав вперед. Но не получил никаких повреждений, кроме ссадины на колене. Остаток пути он, прихрамывая, пробирался к лесополосе.
   Деревья сомкнулись над ним. Он с хрустом продирался сквозь густой подлесок, заваленный грудами листьев. Над головой пели и порхали птицы. Он засунул руки в карманы и беззаботно зашагал по узкой полосе леса. Единственное, чего он теперь боялся, так это того, что Путешественник может каким-то образом исчезнуть. Возможно, он передумал. Или, может быть, все это произошло в результате какого-то серьезного нарушения физических законов, которое теперь устранено.
   Ему хотелось окликнуть Путешественника, прокричать сквозь деревья приветствие, но он все еще был слишком близко от Форт-Мокси, на ближней стороне полосы. Не хотелось, чтобы люди заметили, что старина Арни сидит на деревьях и разговаривает сам с собой.
   Он нашел дорожку для бега трусцой и пошел по ней к реке, а затем к черному валуну, где и остановился. Несколько минут он прислушивался и не услышал ничего необычного. - Путешественник, - сказал он непринужденным тоном, - ты здесь?
   Поднялся ветер. - Арнольд, почему ты неустанно путешествуешь по внешним границам такого уединенного места?
   Резкость вопроса на мгновение вывела его из равновесия. - Я люблю бегать трусцой, - сказал он. Река сонно журчала. - Я рад, что ты остался. Я не был уверен, что ты согласишься.
   - Я тоже не был уверен.
   - Но ты же вернулся.
   - Да.
   - Куда ты ходишь, когда тебя здесь нет?
   - В прерию. - Внезапный порыв ветра зашелестел ветвями. - Я люблю мчаться сквозь бури по прерии.
   - Но ты же должен был куда-то уехать, верно? Может быть, в Гранд-Форкс? Фарго?
   - Я был в прериях.
   Арнольд посмотрел на запад, на обширную, как бильярдный стол, равнину. Там было смертельно скучно. Он подумал, достаточно ли сообразителен его гость. Боже мой, какая это была бы катастрофа. Первый гость со звезд, и он, оказывается, немного тупит. - Вчера ты что-то говорил о правилах. Кто устанавливает правила? Есть ли там какое-то правительство?
   - Существует цивилизация.
   - Что это за цивилизация?
   - Я не знаю. Какие они бывают? Кроме тех, где люди ведут себя цивилизованно? - Он усмехнулся.
   - Я имею в виду, это что-то вроде "Звездного пути", где много миров-участников?
   - Не знаю, что это за ссылка.
   Арнольд незаметно вытащил листы своего блокнота из рукава. - Почему ты здесь? - спросил он небрежно.
   - Я думал, что ответил на этот вопрос вчера.
   - Ты сказал, что являешься туристом. Но что тебя интересует? Архитектура? Наши технологии? Что?
   - Мне интересно управлять ветром.
   - О. - Арнольд был слегка задет. - И это все?
   - Этот мир так жесток. Это очень приятно.
   - Жесток? - Он почувствовал, как где-то в глубине души у него по спине пробежал холодок: так понравилась ему эта идея. - Мир, этот мир, не склонен к насилию. У нас в Форт-Мокси не было преступлений с 1930-х годов. И, что ж, иногда у нас случаются войны. Но мы стараемся, чтобы они были небольшими.
   - Я говорю не о людях, Арнольд. Я имею в виду климат.
   - Климат?
   - Да. У вас неспокойная атмосфера. Захватывающая. Например, в этом районе ветер со скоростью пятьдесят миль в час не является чем-то необычным.
   - И что с того?
   - Я родом из места, которое состоит из полян, лугов и тихих ручьев. Там всегда очень тихо. Очень спокойно. Скучно. Ты понимаешь, что я имею в виду? Не так, как здесь.
   Арнольд нашел поблизости бревно и сел. - А как же мы?
   - Кто?
   - Мы. Люди. Какое отношение вы имеете к нам?
   - Я не имею к вам никакого отношения.
   - Тебя интересует только, идет ли дождь? Ты это хочешь сказать?
   - Меня интересуют ваши тепловые потоки. Ваши порывы ветра, бури и ненастья.
   Арнольд рассмеялся. - Значит, мы тебе безразличны?
   - А о чем беспокоиться? Нет, мне нравится летать по небу. Арнольд, ты даже не представляешь, в какой вдохновляющей, восхитительной атмосфере ты живешь.
   - Ну, я знаю, что здесь бывает немного суетно.
   - Ты настоящий, Арнольд. Ты в безопасности. Если бы сильная буря застала меня в прерии или даже здесь, меня бы разметало так, что я не смог бы оправиться.
   - Тогда почему ты вообще здесь? Почему бы тебе не уехать в какое-нибудь безопасное место? Например, в Нью-Йорк?
   - Если бы я хотел быть в безопасности, то остался бы дома.
   - Вот почему ты идешь в лесополосу, - сказал Арнольд. - Это убежище для тебя. Верно?
   - Очень правильно. Да, приятно устраиваться на ночлег среди этих деревьев.
   - Как ты сюда попал? Я имею в виду, на Землю. Ты прилетел на НЛО?
   - Что такое НЛО?
   - Неопознанный летающий объект. Их видели повсюду. Некоторые люди думают, что это межзвездные корабли.
   - Ой.
   - Ну что? Ты прилетел на одном из них?
   - О, нет. Запертый в корабле, путешествующий между звездами? Нет, спасибо. Я не думаю, что кто-то полетел бы куда-нибудь, если бы ему пришлось вот так путешествовать. Ты уверен насчет этих предметов?
   - Нет. Не совсем.
   - На твоем месте я бы не воспринимал эти истории слишком серьезно.
   Арнольд сверился со своим списком. - Ты действительно оставался здесь прошлой ночью?
   - Да.
   - Ты спал?
   - Довольно хорошо, спасибо.
   - Значит, ты все-таки спишь?
   - Конечно. Арнольд, все спят. Это всеобщее явление.
   - Тебе снятся сны?
   - О, да.
   Зашумели насекомые. - О чем? - Внезапный порыв ветра вырвал его заметки из рук. Он наблюдал, как желтые страницы взлетели высоко в воздух, где их подхватил резкий порыв ветра и отправил над рекой, где они, трепеща, упали в воду. - Ты сделал это, - сказал он.
   - Я бы предпочел просто поболтать, - сказал Путешественник. - На самом деле я не заинтересован в том, чтобы у меня брали интервью.
   - Извини, - сказал Арнольд.
   - Все в порядке.
   - Имею в виду, я просто хотел убедиться, что не упустил возможности спросить тебя о чем-то важном.
   Беспокойство на деревьях слегка усилилось. - Наверное, мне не следовало начинать это.
   Воздух заколебался и начал двигаться. - Что происходит?
   - Прощай, Арнольд.
   - Пожалуйста, не уходи. - Ветерок прошелестел сквозь листву. - Привет. Ты один? С тобой кто-нибудь есть? - Вечер становился все тише.
   - Ты проницателен.
   Арнольд почувствовал, что тон его изменился. - Ты пришел сюда один?
   Тишина.
   - Что случилось?
   - Послушай, оставь это, пожалуйста.
   - Какой-то несчастный случай? - После долгой паузы: - Прости.
   - Я переживу.
   - Когда ты вернешься домой?
   - Когда они поймут, что я не вернулся. Им нужно будет организовать спасательный отряд.
   - Кто это сделает?
   - Неважно. Это нелегко объяснить.
   - Сколько времени это займет?
   - Трудно сказать. Может быть, завтра. Скорее всего, следующей весной.
   - Как ты узнаешь, когда они прилетят?
   - Они точно не прилетят. Но смогут найти меня.
   - Тот, кого ты потерял, был твоим другом?
   Рябь на реке. - У этого термина есть коннотации, которые к нему неприменимы.
   - Мне жаль.
   Ветки качнулись. - Пойдем со мной.
   - Конечно. В какую сторону?
   - К шоссе. Вдоль берега реки.
   Воздух был теплым и пах ягодами и мятой. - Как долго ты пробудешь здесь? В Форт-Мокси?
   - Не знаю. Пока не решу уйти.
   - Просто следуя за ветром, да? - Арнольд ухмыльнулся, довольный собой. Река текла, а лес двигался. Путешественник был немногословен. Казалось, он скорее реагировал на меняющиеся цвета пейзажа и на случайные порывы сильного северного ветра. 
   - Посмотри налево.
   - Что? Что это? - Арнольд всмотрелся в просвет между деревьями. Там ничего не было. Возможно, это был угол гаража Марка Хассла.
   - Бабочка.
   Ему пришлось перепрограммировать изображение, изменить ракурс. Цвет трепетал на солнце. Монарх. Черно-оранжевое насекомое расправило крылья и с великолепной беззаботностью двинулось над жимолостью.
   - Насколько я знаю, оно встречается только на Земле.
   Он почувствовал, как дышит лес. Легкий ветерок поднял насекомое. Бабочка пролетела зигзагообразным курсом и села на лист.
   - Конец лета, - сказал Арнольд. - Скоро будет слишком холодно.
   Они говорили о течениях ветра, хозяйственном магазине и телескопе Арнольда. - Я тебе завидую, - сказал Путешественник.
   - Почему?
   - Я не могу смотреть в телескоп.
   Арнольд нахмурился. - У тебя есть глаза?
   - Нет. Но я не лишен зрения. - В свою очередь, Путешественник попытался описать, каково это - оседлать ветер, бесшумно скользить над колышущимися лугами. - Лучше всего держаться пониже, у самой земли. Там получаешь больше сил. Выше, в облаках, все становится очень тихим.
   Время от времени Путешественник удалялся между деревьями. Он казался беспокойным, ветки и кусты раскачивались на его пути. - Что-нибудь случилось? - наконец спросил Арнольд. - Кроме того, что ты потерял?
   - Почему ты спрашиваешь?
   - Ты так много двигаешься.
   - Такова моя натура. Мне нелегко оставаться на одном месте.
   Солнце клонилось к горизонту. - Я хотел бы попросить тебя об одолжении, - сказал Арнольд. Он надеялся, что Путешественник даст ему возможность высказаться, скажет что-нибудь такое, что позволило бы ему привлечь внимание других людей к лесополосе. Арнольд имел в виду, скажем, Джо Скарборо. Но такой возможности не представилось, и он решил действовать напрямую. - У меня есть друг, который отдал бы почти все, чтобы поговорить с тобой.
   - Нет.
   - Я сказал ему, что ты здесь, и он попросил о встрече с тобой. - Две белки перебежали тропинку и вскарабкались на дерево. - Это же никому не повредит. Всего несколько слов, правда? Просто поздоровайся, как ты это делал со мной. - Он почувствовал прилив отчаяния. - Это нечестно, знаешь ли. Я имею в виду, ты сам все это затеял. Ты был не против использовать меня, просто чтобы было с кем поговорить. Но тебя не слишком волнует, как это отразится на мне. У меня есть самый большой секрет в мире, и я никому не могу его рассказать.
   Путешественник не ответил.
   - Тебе легко, не так ли? Это не твоя проблема. - Северный ветер шевелил листья. - Что ж, по-моему, ты можешь сидеть здесь до конца зимы. Я не вернусь.
   Он тяжело зашагал прочь. Он думал, что Путешественник позовет его обратно. Человек позвал бы. Но на дорожке для бега трусцой стояла полная тишина. Он все еще шел, чувствуя себя нелепо, когда пересек поля Льва Андерсона и оказался за Историческим центром.
  
   Каким-то образом, который ему было трудно определить, совершенно неземной характер этих встреч, казалось, уменьшился. Мурашки по спине, глубокие страхи, чувство удивления исчезли. Несмотря на свою неземную структуру, Путешественник обладал более определенной реальностью, чем, скажем, миссис Майк Крамер, которая пришла со своим мужем и, пока тот выбирал молоток, болтала о следующем проекте церковного хора. Или Билл Пеппердайн, школьный футбольный тренер, который в этом году был обеспокоен низким уровнем агрессивности в своей атакующей линии.
   Флойд Рикетт пришел около трех и растолкал нескольких покупателей, воспользовавшись ежегодной осенней распродажей красок Арнольда.
   - Сегодня я был в лесополосе, - многозначительно произнес он, обращаясь к миссис Меллон, которая пыталась определиться с цветовой гаммой.
   Глаза Флойда встретились с его глазами. Они были голубыми, но скорее напоминали мрамор, чем морскую воду. - И?.. - с надеждой спросил Арнольд.
   - Вот этот, - сказала миссис Меллон, указывая на "бронзовый закат".
   Арнольд кивнул. - Подожди пару минут, Флойд. - Он взял три емкости с основным цветом, налил в каждую из них немного красного и положил первую в миксер. Включил его и вернулся к Флойду, который ждал его возле стенда с фонариками. Тот выглядел озадаченным и, возможно, немного испуганным. - Что такое? - спросил Арнольд. - Ты что-нибудь слышал?
   - Голос, - сказал Флойд.
   - В лесополосе?
   - Да. - Перейдем к сути. - Я шел туда, размышляя о том, что ты сказал. И я услышал это. Ясно как божий день. Шепот в кронах деревьев. - Голубые глаза смотрели на него с обеих сторон длинного острого носа. - Я никогда этого не забуду, Арнольд.
   - Что там говорилось?
   - Сначала было трудно разобрать. Я смог разобрать свое имя, но там было еще что-то.
   Майк Крамер держал в руках две банки с краской, которые купила его жена. Но он задержался у прилавка, проявляя интерес к разговору. Арнольду было все равно. - Ты смог понять что-нибудь еще?
   - Могу тебе сказать, на что это было похоже.
   - На что это было похоже? - спросил Крамер. Он был крупным, серьезным мужчиной, его жизнь целиком была посвящена жене и грузовику. Он перевозил грузы.
   - Это звучало как... - Флойд понизил голос и произнес свои следующие слова заговорщицким тоном: - ...Стая вернется.
   Настроение Арнольда упало. - Извини, Флойд. - Он отвернулся.
   - Стая вернется. - Флойд расхохотался. - Конечно же, так там и было сказано.
   - Что, что там было сказано? - спросил Крамер.
   - Арнольд говорит, что в лесополосе есть невидимая штука, которая предсказывает результаты футбольных матчей. - Улыбка Флойда была широкой, как Ред-Ривер. - Это звучит так похоже на Арнольда.
   Крамер рассмеялся. Когда все закончилось, Арнольд остался стоять, уставившись в окно на Баннистер-авеню. Его щеки покраснели. Он всегда считал себя уравновешенным человеком, и это была справедливая оценка. Однако в тот день он задумался, где бы ему найти хорошего киллера по эту сторону Фарго.
   В пять часов он закрыл магазин. И демонстративно проигнорировал свой ритуал пробежки. Он переоделся в повседневную одежду, сел в машину, выехал на скоростное шоссе и повернул на север, в сторону Канады. Справа от него быстро промелькнула и исчезла лесополоса. Когда он добрался до границы, расположенной в пяти милях к северу от Форт-Мокси, она превратилась в незначительный зеленый объект на бескрайней прерии.
   Он поужинал в Виннипеге и сходил в кино. Но продолжал прокручивать в голове свои разговоры с Путешественником, все, что было сказано и чего не было сказано, и задавался вопросом, как это повлияло на его отсутствие. Сожалел ли он о том, как с ним обошлись? Имело ли значение, что он не вернулся?
   Обратный путь был долгим и безлюдным, шестьдесят пять миль по пустынной местности, прерываемой лишь парой городков в прериях. Ночь была ясной, и небо освещала круглая яркая луна.
   Его охватило чувство собственного уединения. И это казалось странным, потому что ни у кого в городе не было больше друзей, чем у него. Люди всегда приглашали его к себе домой. И еще ни разу на Рождество он не ел в одиночестве. Каждый год открытки на день рождения приходили как по маслу. По субботам он посещал "Элкс". И был завсегдатаем "У Клинта" и "Шхуны прерий". Все в Форт-Мокси знали и любили Арнольда Уитэкера. Чего еще можно желать?
   Арнольд, почему ты неустанно путешествуешь по внешним границам столь уединенного места?
   В самом деле, почему?
   На следующий день, ближе к вечеру, Арнольд порылся в своей скудной библиотеке и извлек два романа о гражданской войне, "Историю древнего мира" Брайса (которая осталась после его единственного года в университете Северной Дакоты) и антологию детективной литературы. Он положил их в пакет из супермаркета, спустился по лестнице в магазин и помог закрыть его. У них была пара припозднившихся покупателей - Гарри Силлс, который искал подходящий винт с шестигранной головкой на три восьмых дюйма, и Уолтер Косс. Уолтер редко что-либо покупал, но ему нравилось рассматривать оборудование.
   Поэтому Арнольд переоделся в спортивную форму позже обычного. Он выбрал свой любимый спортивный костюм, белый с красной отделкой, в котором, по его мнению, выглядел особенно спортивно. Во второй раз он изменил своему обычному распорядку дня, оставив машину в гараже. Он вышел на Баннистер-авеню и повернул на запад, волоча сумку с книгами.
   Она была там. Она снова сидела на центральной скамье, той, что стояла прямо перед храмом. На этот раз он даже не заметил, был ли кто-нибудь еще на территории: он не видел никого, кроме нее. Рядом с ней лежал потертый портфель. В ее руках была раскрытая книга.
   Он небрежно прошелся вдоль бетонной арки, делая вид, что смотрит в сторону греческих колонн, но на самом деле ожидая какого-нибудь знака, что она его заметила. Ее глаза не отрывались от напечатанной страницы.
   Он подошел к ней на расстояние нескольких шагов. В прохладном послеполуденном воздухе повеяло жаром. Она перевернула страницу. Он продолжил свой путь, поднялся по ступеням колоннады и со вздохом вошел внутрь.
   На дежурстве была Джин Дайльюлло. Джин всегда была дружелюбна, но в то же время сдержанна. Она носила очки в узкой оправе, скрывавшие ее темные глаза, и говорила, как правило, с подчеркнутой властностью, как человек, твердо придерживающийся Истины. Ее мир был понятен, открыт для изучения и хорошо организован в рамках десятичной системы Дьюи. 
   Арнольд поставил свой пакет на прилавок, пока она заканчивала выдавать книги двум мальчикам-подросткам. Она улыбнулась ему и энергично принялась за работу. - Рада тебя видеть, Арнольд, - сказала она. 
   Арнольд кивнул и ответил на приветствие. Он достал книги из сумки. - Я хотел подарить вот это.
   - Что ж, спасибо. - Она достала из-под прилавка бланк, написала на нем "Четыре книги в твердом переплете" и пододвинула к нему. - Для налоговой службы, - сказала она. - Напиши стоимость.
   - Хорошо. - Он спросил, как идут дела, как дела у ее племянника Пита в университете. Затем, как бы между прочим, спросил: - Кто эта женщина у входа? Я ее откуда-то знаю, но не могу вспомнить, кто она.
   Джин вышла из-за прилавка, подошла к окну и выглянула наружу. - Это новая учительница четвертого класса, - сказала она. - Ее зовут Линда Как-ее-там.
   - Уверен, что видел ее раньше, - сказал Арнольд.
   Джин улыбнулась. - Почему бы тебе не спросить у нее?
   Арнольд и подумать не мог о чем-то большем. - Да, - небрежно сказал он, - может быть, я так и сделаю.
   Он снова вышел на улицу. Ее золотисто-рыжие волосы сверкали на солнце. На ней был белый жакет поверх синей блузки и юбки. Пока он спускался по каменным ступеням, наблюдая и в то же время как будто не замечая, она положила книгу на колени и нахмурилась. Ее взгляд устремился куда-то вдаль, и он почувствовал, что мог бы остановиться прямо перед ней и остаться незамеченным. 
   Он не стал проверять эту теорию. Быстро прошел мимо, как ему показалось, ничем не показав, что заметил ее. Ребенок с воздушным шариком налетел на него, захихикал и убежал по траве. Добравшись до Пятой улицы, Арнольд перешел на бег, и через несколько минут буквально бежал вверх по склону к ветрозащитной лесополосе.
   Признаки присутствия Путешественника появились, как только он вошел в лес: теплые сквозняки, несинхронизированные движения кустов и листвы, постепенное усиление давления воздуха.
   - Привет, Арнольд.
   Арнольд подул на руки и постарался сделать вид, что пришел сюда исключительно для того, чтобы побегать, и ни для чего другого. Он слегка ускорил шаг. - Привет, Путешественник.
   - Я скучал по тебе вчера.
   - Я устал. Решил отдохнуть от рутины. - Он продолжал бежать трусцой. - Я не слишком быстро бегу для тебя, не так ли?
   - Нет. Мне так легче. - Вязы и клены закрывали небо. - Я подумал, что ты можешь рассердиться.
   - Я? Нет. С чего бы мне сердиться?
   - У нас были разногласия.
   К чувству победы Арнольда примешивалось чувство вины. - Прости, - сказал он. - Я не думал, что мое отсутствие здесь расстроит тебя. - Он побежал немного быстрее. - Как долго ты был один? Если ты не возражаешь, что я спрашиваю.
   - С прошлой зимы.
   - Ты мужчина?
   - Этот термин неприменим. По крайней мере, не совсем.
   - Что это значит?
   - Это сложно. Не все так просто укладывается в твои рамки.
   - Как ты размножаешься?
   - Тебе потребуются подробные инструкции. В любом случае, мне неудобно говорить об этом.
   - Ты стесняешься? - Арнольд широко улыбнулся.
   - Я не думаю о себе в таком ключе. - Он остановился - Может быть, ты соблаговолишь описать свой собственный метод размножения. Так, чтобы это было легко понятно человеку, незнакомому с вашей анатомией?
   Арнольд ухмыльнулся. - Хорошо. - Он поднял веточку, посмотрел на нее и выбросил. - Я понял, к чему ты клонишь. - В лесу было тихо. Он попытался представить, каково это - быть совершенно одному в незнакомом месте. - С тобой все в порядке? - спросил он. - Могу ли я что-нибудь сделать для тебя?
   - Ты уже сделал это. Спасибо.
   - Не за что. - Несколько минут оба молчали. Арнольд, запыхавшись, замедлил шаг и, наконец, совсем остановился. Он присел на поваленный ствол. - Путешественник, о чем ты сейчас думаешь?
   - Как уютно в лесополосе. Дома открытые пространства очень привлекательны. Здесь они полны опасностей. Поэтому мне нравится прятаться от них. Как по-твоему, это имеет смысл?
   - Да. - Это было не так, но Арнольд не хотел показаться тупицей.
   - Это одна из наших общих черт, Арнольд.
   - Не думаю, что я понимаю.
   - Тебе тоже удобнее в лесополосе, чем в городе. Почему так?
   - Это не так.
   - Конечно, это так. Почему ты отрицаешь очевидное?
   - Просто так получилось, что я наслаждаюсь открывающимся отсюда видом.
   - И одиночеством.
   - И это тоже.
   - Именно это я и хотел сказать.
   Арнольд запрокинул голову и рассмеялся. - Всем иногда нравится побыть в одиночестве. В этом нет ничего необычного.
   - Возможно, ты прав.
   - Конечно, я прав. - Он встал, пару раз пошевелил пальцами ног и пошел.
   - Знаешь, Арнольд, ты хороший собеседник.
   - Спасибо.
   Его коснулась воздушная стена. На ощупь она была почти плотной. Она сдавила его, впиталась в одежду, побежала вверх по ногам, пересекла горло, задрала толстовку и обнажила живот. - Прекрати, - сказал он.
   Смех прокатился по деревьям.
   Они вместе путешествовали ранним вечером, останавливаясь в рощицах и глядя на реку.
   - Когда я был мальчиком, то часто играл здесь.
   - Ты был тогда один?
   - Нет. Никогда.
   - Где сейчас остальные?
   - Большинство из них женаты. Заняты своей жизнью. Один из них погиб. На войне. И Флойд.
   - А как же Флойд?
   - Ничего. Он изменился. Он отсутствовал много лет. Вернулся, чтобы заявить права на свою собственность, когда умерли его родители. Но когда вернулся, то был уже не тот.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Не знаю. Он просто стал другим.
   - Из ваших отношений исчезла близость?
   - Флойд - не тот человек, с которым можно быть близким. Но в каком-то смысле да.
   - Звучит так, будто ты больше не близок ни с кем из своих старых друзей.
   - Это называется "взросление". - Когда они в последний раз были здесь вместе, он, Флойд, Сьюзен Халли, Хант Джейкоби и другие? Когда они решили, что вылазки в темный лес больше не имеют смысла и их следует прекратить? Они не смогли отметить это событие подобающей церемонией. И это было то, что причиняло ему боль, не то, что они покинули свою крутую лесную империю, а то, что у них не было окончательного сбора, не было окончательного прощания, не было понимания того, что это значило. - А ты, Путешественник, что заставило тебя забраться так далеко?
   Арнольд становился все более чувствительным к настроению этого существа, как можно определить темперамент по выражению лица или тону человека. Он мог чувствовать его неуверенность, наблюдать за движением его потоков среди листьев, устилающих лесную подстилку, наблюдать за его медленным продвижением сквозь кусты ежевики и ветки.
   - Я люблю этот мир, Арнольд. Мне нравится окружать себя его теплой атмосферой и мчаться через океаны, спасаясь от его бурных штормов. Бесшумно путешествовать по пустыням и подниматься на тепловых потоках к скалистым башням на западе. Жаль, что нет возможности поделиться с тобой этими ощущениями.
   - Звучит так, как будто ты планируешь остаться.
   - Возможно, я останусь. На какое-то время.
   - Ты не скучаешь по своему родному миру?
   - Дом там, где я.
   Последовало еще одно долгое молчание. Арнольд, не обратив внимания, чуть не врезался в дерево. - Если ты не возражаешь против вопроса, - сказал он, - твой товарищ погиб неподалеку отсюда?
   - Да.
   Деревья снова зашевелились.
   Арнольд понял, что он не хочет развивать эту тему. - Ты питаешься? - спросил он.
   - Нет. Я собираю энергию напрямую.
   Последовало еще одно долгое молчание. Он прислушался к плеску волн. Шелест травы и листьев. - С тобой все будет в порядке?
   - Да. - Слово растянулось, расширилось, поднялось и поплыло над деревьями. Затем: - У нас гости.
   На небе гасли последние лучи солнца. - Кто, Путешественник? Кто здесь?
   - С кем ты разговариваешь, Арнольд? - голос Билла Пеппердайна. Арнольд повернулся в его сторону и увидел, что он стоит возле вяза. Включились фонарики. Их было четверо. Майк Крамер стоял справа. И Том Пратковски. И Флойд, наполовину скрытый Пеппердайном. - Кто-нибудь видел здесь монстра? - спросил Крамер.
   Они рассмеялись.
   Пратковски сложил ладони рупором у рта. - Привет, Тварь, - пропел он. - Добро пожаловать в Форт-Мокси.
   Смех перешел в рев. Они завыли, хлопая друг друга по спине и пошатываясь. Один из них протянул Арнольду кружку пива. - У нас гости, - сказал Пеппердайн. - Привет, там.
   Флойд отстал.
   Арнольд в отчаянии посмотрел на верхушки деревьев. - Скажи что-нибудь, Путешественник. Скажи им, что ты здесь.
   Они обнимали друг друга за плечи, весело смеялись и качали головами, как иногда делают люди, когда обнаруживают, что старый друг больше не привязан к ним так крепко. - Да, скажи что-нибудь, - сказал Крамер, обращаясь к клену. - Не стой просто так.
   Единственным, кто не смеялся, был Флойд.
   Арнольд обвел их взглядом. Трудно поверить: они были его друзьями и соседями на протяжении многих лет.
   - Арнольд, - сказал Флойд, - прости меня. - Он шагнул вперед.
   Крамер улыбался. - Все в порядке, Арнольд. У каждого из нас есть свои маленькие причуды.
   Арнольд прошел между ними, мимо Флойда, не встречаясь с ним взглядом, и вернулся в город тем же путем, каким пришел.
  
   Следующий день в "Замке и засове" был немного странным. Как всегда, приходили люди. Они покупали стамески, наждачную бумагу и стеллажи, как всегда. Но они почти не просили о помощи, а когда подходили расплачиваться, их глаза были как-то рассеянны. Они часто отворачивались, и Арнольд чувствовал себя лишним в своем собственном магазине.
   Он подумывал о том, чтобы зайти к Клинту в обеденный перерыв, потому что там будет Флойд и, возможно, кто-то еще. Но, возможно, для него это был важный момент. Возможно, ему не следовало позволять себе пугаться.
   Флойд сидел за столиком в дальнем конце зала вместе с Лемом Харкнессом и Робом Генри, оба из здания федеральных служб.
   Макс Клингхофер, владелец ресторана "У Клинта", протирал стойку бара. Увидев Арнольда, он принялся вытирать ее еще усерднее. И Арнольд почувствовал, как к щекам приливает жар. Флойд стоял спиной к двери, но, должно быть, кто-то предупредил его. Он обернулся и весело помахал рукой. Как ни в чем не бывало. Но его лицо покраснело.
   Как и всегда в полдень, заведение было заполнено людьми. Люди, которых он знал давно, поднимали на него глаза, кивали, улыбались. Но в выражениях некоторых чувствовалась отстраненность, а в других - нервозность. Когда он обводил взглядом каждый столик, сидящие за ним замолкали. Арнольду это напомнило старые вестерны, в которых кто-то, пользующийся дурной славой, заходит в салун "Затерянная жила".
   Он взял "Геральд" и сел в одиночестве за угловой столик. Эгги приняла у него заказ на тунца и картофель фри, а Арнольд заглянул в газету. Он буквально спрятался за ней, и Эгги пришлось попросить его отодвинуть ее, когда она принесла ему обед. - Ты в порядке? - спросила она, нависая над ним.
   Ему нравилась Эгги. Всегда нравилась. - Да, - сказал он. - Я в порядке.
   - Ты не возражаешь, если я спрошу... - Она понизила голос. - Что случилось прошлой ночью?
   Он посмотрел на нее. Что произошло прошлой ночью? - Трудно объяснить, - сказал он. Мне придется переехать.
   - Если тебе нужна помощь, - сказала она, - я здесь.
   Позже, когда он расправлялся с последней порцией картошки фри, рядом с ним появился Флойд. - Послушай, - сказал он, - мне жаль, что все так вышло, но это была не моя вина. - Его длинное худое лицо превратилось в маску.
   Арнольд встретился с ним взглядом. - Забудь об этом.
   Флойд отвернулся. Затем заговорил в пол. - Я сделал все, что мог. - Он закрыл лицо руками. - Ну, черт возьми, чего ты ожидал от такой истории? - Он сидел, дрожа от гнева, как будто Арнольд каким-то образом предал его. Затем встал и, не сказав больше ни слова, бросил деньги на стол и направился к двери.
  
   На западной стороне лесополосы была полночь.
   - Нам не следовало встречаться вот так, Арнольд.
   Его машина была припаркована на стоянке за автобусным парком, подальше от посторонних глаз. - Теперь ты готов говорить. Где ты был, когда я в тебе нуждался?
   - Мне нечего сказать толпе.
   - Мне жаль, что ты связан всеми этими правилами. Но весь город считает меня сумасшедшим.
   - Я думал, мы договорились, что ты никому об этом не расскажешь.
   Арнольд засунул руки в карманы куртки. - Мне жаль. Все в порядке? Я совершил ошибку. Но теперь мне придется переезжать. Ты знаешь об этом? Я не могу оставаться в Форт-Мокси после всего этого.
   - Думаю, ты слишком остро реагируешь.
   - Тебе легко говорить.
   - Послушай, Арнольд. Ты хоть представляешь, что было бы, если бы я поздоровался с этой толпой вчера вечером?
   - Возможно, только полгорода не считает меня сумасшедшим.
   - О человеке, который разговаривает с голосами в лесу, могут подумать и похуже. И о голосах, которые отвечают ему тем же.
   - Ну и ладно, - проворчал Арнольд. - Дело сделано.
   - Я не был уверен, что увижу тебя снова.
   - Я думал держаться подальше. Если меня здесь застанут, все станет только хуже.
   - Наверное, было бы ошибкой менять свой образ жизни.
   - Здесь сейчас никого нет, не так ли?
   - Нет.
   - Ты уверен? Прошлой ночью они подкрались к тебе незаметно.
   - Я отвлекся. - Долгая пауза. - Когда ты планируешь переезжать?
   - Как только смогу продать магазин.
   - Куда ты собираешься отправиться?
   - Не знаю. Может быть, в Фарго.
   - Где это?
   - Примерно в ста пятидесяти милях к югу.
   - Сколько это - миля [несколькими страницами ранее Путешественник замечает, что в этом районе ветер со скоростью пятьдесят миль в час является обычным, а теперь забыл, что такое миля]?
   Арнольд встал и подошел к опушке леса. Они могли видеть реку, которая, изгибаясь, уходила в Канаду, а вдалеке - пограничный пост. Он указал рукой. - Эти здания находятся примерно в пяти милях.
   - Фарго, кажется, недалеко.
   Арнольд почувствовал упрек. - Что бы ты предложил?
   - Куда дальше, чем за линию горизонта.
   - Неважно.
   - В твоем голосе звучит горечь.
   - Ну, а чего ты ожидал? Худшее, что когда-либо случалось со мной, - это встреча с тобой. Знаешь, ты прав: тебе не следует говорить ни слова. Никому. Никогда.
   Ветки зашевелились.
   - Зачем ты сказал Флойду?
   Арнольд прислонился к клену. С пограничного поста только что отъехала одинокая машина и направилась на юг по шоссе I-29. Он некоторое время наблюдал за ее фарами. - Я знал, что не должен был ничего говорить. Но он был другом. По крайней мере, я так думал. Он пообещал, что дальше этого дело не пойдет.
   - Вы, люди, не соблюдаете свои обязательства?
   - Не все из нас.
   - И все же, я полагаю, такова традиция? Соблюдать их?
   - Можно и так сказать. Знаешь, что бы я хотел сделать: мы с тобой пойдем к нему домой и напугаем его до смерти. - Арнольд смотрел в землю. Было трудно разговаривать с кем-то, кого ты не мог видеть. Никогда не знаешь, куда смотреть. - Я не думаю, что ты согласишься на это, не так ли?
   - Ты мстительный, Арнольд. - Со стороны прерии поднимался ветер. Листья осыпались с деревьев. - Нет. Я бы не стал.
   - Так я и думал. - Ночь становилась прохладнее, и Арнольд подумал, что надолго здесь не задержится. - Ты чувствуешь холод?
   - Не на таком уровне. Я способен генерировать внутреннее тепло. Но в разгар вашей зимы - да. Для меня здесь слишком холодно.
   - Я сам виноват во всем этом.
   - Рад, что ты это понимаешь.
   - Но я не знаю, что с этим делать.
   - Забудь об этом. Твои друзья поймут.
   По скоростному шоссе на север прогрохотал тягач с прицепом. - Тебе легко говорить.
   - Арнольд, неужели для тебя так важно доказать, что я здесь?
   - Да. Черт возьми, это так. Я бы хотел, чтобы эти люди знали, что я не псих.
   - И это действительно важно для тебя?
   - Да.
   - Что ж, ладно. Я сделаю это.
   - Ты поговоришь с кем-нибудь?
   - Да. - Это слово повисло в лунном свете.
   - Я приведу сюда Флойда завтра.
   - Нет. Только не Флойда.
   О, да, пожалуйста. Флойд. Позволь ткнуть его носом в правду. Поговори с ним так, как ты говорил со мной. Напугай его. Заставь его выбежать из лесополосы. Я так многого прошу? - Я бы очень хотел, чтобы это был Флойд.
   - Есть молодая женщина, которая каждый день сидит в парке у библиотеки.
   - Линда. - Арнольда охватило чувство неловкости.
   - Она довольно привлекательна. По обезьяньим меркам.
   - Что с ней?
   - Я поговорю с ней.
   - Ты с ума сошел? Я ее не знаю. Какой в этом смысл?
   - Она важна для тебя. Она отвечает твоим требованиям.
   - Это неправда. Я даже не знаком с этой женщиной.
   - Это мое предложение.
   - Ты шпионил за мной. - Внезапное осознание разозлило его.
   - Я случайно оказался там. 
   - Конечно. И ты хочешь, чтобы я подошел к незнакомой женщине и пригласил ее на прогулку в лес, чтобы невидимое существо могло поговорить с ней?
   - Я не такой, каким ты меня изображаешь.
   - Забудь об этом.
   - Как пожелаешь, Арнольд.
   - Послушай, Путешественник, постарайся понять, в чем тут проблема. - Он старался говорить, как ему казалось, разумным тоном. - В свое время я пользовался умеренным успехом у женщин. Но ты просишь меня пригласить женщину, которую я никогда не встречал. Я в этом не силен. Это не в моем стиле. Если тебе не нравится Флойд, как насчет того, чтобы я упомянул, скажем, Тома Пратковски? Он был здесь на днях вечером. Немного не в себе. Но он ничего. Он мне нравится. Он важен для меня.
   - Женщина. Линда. Никто другой.
  
   Его первым утренним покупателем был Роберт Шиллинг. Роб был местным любителем моделей поездов, таможенным инспектором на пенсии, который время от времени заходил в магазин за проволокой, шурупами и гипсом. Робу было за восемьдесят, и он двигался, можно сказать, с большой осмотрительностью. Арнольд не верил, что снижение уровня энергии связано с его возрастом. Даже когда Роб был относительно молод, он не был тем человеком, которого вы хотели бы видеть во главе спасающихся из горящего театра. Но сегодня он вошел в "Замок и засов" в состоянии сильного возбуждения.
   Он ворвался внутрь сразу же после того, как Арнольд отпер дверь. - Это самое ужасное, что я когда-либо видел, - сказал он.
   Арнольд ухмыльнулся. - Ты о чем?
   - Ты был у Флойда? - Глаза Роба были широко раскрыты, и он выглядел совершенно растерянным. Роб никогда не выглядел расстроенным. Никогда.
   - Нет, - сказал он. - А что?
   - Пойди посмотри на это. - Он так и не вышел за порог. 
   - Пойти посмотреть на что?
   - Дом Флойда. Это работа дьявола. - Он выскочил из магазина, пересек улицу широкими, уверенными шагами и ввалился в супермаркет Эда. Арнольд уставился ему вслед. Это был единственный раз, когда он слышал, чтобы Роб упоминал дьявола.
   На улице было оживленное движение: люди высыпали из кафе в центре города и из здания федеральных служб. Некоторые показывали в его сторону. Или в сторону Пятой улицы. Затем супермаркет начал пустеть. Эп Колли, одетый в длинный серый шерстяной свитер в два раза больше своего размера, поспешно вышел из банка, расположенного по соседству с "Замком и засовом". Мод Эверсон, кассир, двигалась прямо за ним. Арнольд высунулся из двери. - Привет, Мод, что происходит?
   - Что-то насчет похорон Флойда. - она бросила эти слова через плечо и продолжила идти.
   Он услышал вой сирен.
   Арнольд никогда не думал о том, чтобы просто уйти из магазина. Традиция слишком много значила для него. Вместо этого он позвонил Джанет и пригласил ее прийти пораньше, "если сможешь". Когда она появилась через тридцать минут, запыхавшаяся, то выглядела испуганной.
   - У Флойда произошло что-то действительно странное, - сказала она. Но ее объяснение было слишком запутанным, чтобы его можно было легко понять, поэтому он оборвал ее на полуслове и поспешил на улицу. К тому времени сирены смолкли. Машины двигались, но пограничный патрульный без формы заступил на дорожное дежурство на перекрестке Пятой улицы и никому не разрешал там сворачивать. Большое количество людей выходило из переулков с южной стороны города, они бежали и прогуливались, образуя непрерывный поток, который проходил мимо школы Джефферсона и направлялся на север, мимо пограничного патрульного.
   Дьявольская работа.
   Флойд.
   Холодок пробежал по спине Арнольда. Он горько пожаловался Путешественнику на Флойда. Предложил совместные действия, направленные против него.
   Но ветряное создание не было человеком. Неужели он забыл об этом важном моменте? И подтолкнул его к совершению какого-то ужасного злодеяния?
   Он пересек территорию школы Джефферсона и присоединился к небольшой армии, двигавшейся по Пятой улице. Из-за своего небольшого роста Арнольд не мог разглядеть все как следует, пока не приблизился примерно на квартал. И тут у него кровь застыла в жилах. Вокруг дома Флойда собралась густая толпа, улицу загромождали автомобили, но не это привлекло его внимание: что-то темное и огромное, какое-то мезозойское сооружение прилепилось к фасаду скромного каркасного дома. Мигнули аварийные огни, и пара пожарных-добровольцев попыталась поддерживать порядок в отсутствие полиции. В Форт-Мокси не было полиции. Арнольд предположил, что к этому времени из Кавальера уже должен был прибыть помощник шерифа.
   Он подошел ближе, и мезозойское сооружение постепенно превратилось в огромную кучу опавших листьев. Когда-то изысканный передний двор Флойда был завален ими под завязку. Они вздымались огромными валами, засыпали крышу его крыльца, засыпали окна второго этажа, засыпали коробки с продуктами, засыпали подъездную дорожку и, возможно, "Ниссан". Они выплеснулись на улицу и затопили участок с обеих сторон.
   Арнольд нервно оглянулся в поисках Флойда и с облегчением увидел, что тот отошел в сторону, жестом подзывая врача скорой помощи. Там был врач скорой помощи и спасатели, которые присоединились к толпе, глазеющей на это зрелище. Флойд попеременно колотил обеими руками и выставлял ладони вперед, умоляя небеса разверзнуться и утопить кого-нибудь.
   Некоторые зрители указывали в разные стороны и оживленно переговаривались. Они заметили, что, за исключением ближайших соседей Флойда, которые пострадали из-за близости к его дому, каждая видимая лужайка, каждый участок открытого грунта, включая библиотеку и школу, были безукоризненно ухожены. Оказалось, что кто-то смел все листья в радиусе нескольких кварталов и вывалил все это на Флойда. А дом Флойда был засыпан горой растительного мусора.
   Откуда ни возьмись, появилась девочка, протиснулась между спасателями и запрыгнула на одну из куч листвы. Ее мать была тут как тут, вытащила ее и потащила прочь, брыкающуюся и кричащую.
   Кто-то хихикнул. Волонтеры ухмыльнулись. Пограничники рассмеялись. Люди, работающие в федеральном здании, заревели. Толпа заулюлюкала. И разразилась радостными криками. Это было похоже на то, как если бы схлынула волна: взрывы смеха прокатились по улице. Арнольд присоединился к ним.
   Внезапно Флойд оказался прямо перед ним, его лицо стало кирпично-красным. Он указал дрожащим пальцем на Арнольда. - Ты сделал это, - закричал он. А затем, обращаясь ко всем сбитым с толку собравшимся: - Это был Уитэкер.
  
   Линда сидела на средней скамейке с книгой, когда в начале шестого появился Арнольд. Он сменил свой спортивный костюм на слаксы, теннисную рубашку и желтый свитер, который уже был ему не по размеру.
   Он устроился примерно в пятнадцати ярдах от нее, на другой скамейке, делая вид, что читает русский роман. Но сердце его бешено колотилось, кровь текла по жилам, а уровень ужаса возрастал. Он вцепился в книгу побелевшими пальцами, словно это было единственное, что удерживало его в безопасном, предсказуемом существовании. Она была самой прекрасной женщиной, которую он когда-либо видел.
   Он не мог разобрать название ее книги. Пока он смотрел, она перевернула страницу, и на мгновение ему показалось, что она поднимет глаза. Но этого не произошло. Рядом с ней лежал пустой пластиковый пакет, из которого она кормила белок (о, счастливые зверьки!). На самом деле она не смотрела в открытую книгу, а, казалось, смотрела куда-то вдаль, и Арнольд с удовлетворением отметил, что она не обращала внимания на восхищенные взгляды, которые бросали на нее все прохожие, как мужчины, так и женщины.
   Он попытался поймать ее взгляд, чтобы понять, сможет ли он добиться хоть какой-то поддержки. Но она даже не взглянула в его сторону.
   Ему придется встать и подойти к ней. Что он скажет?
   Здравствуйте. Меня зовут Арнольд Уитэкер. Могу я присоединиться к вам?
   Нет. Он мог бы попытаться это сделать, когда только пришел. Теперь было уже слишком поздно. Слишком уж явная попытка подкатить к ней.
   Он мог бы прогуляться в ее направлении. Случайно. Засунуть руки в карманы и притвориться, что восхищается дубом позади нее или греческими колоннами перед библиотекой. Красивые колонны. Дорические, не правда ли? Или, может быть, проявить интерес к ее книге.
   Пульс отдавался у него в ушах. Он вцепился в подлокотники скамейки.
   На Пятой улице было больше обычного движения, но все они направлялись к дому Флойда, чтобы поглазеть и сфотографироваться.
   Он попытался удивить самого себя и быстро отдал команду своим мышцам: "Вставай".
   Никакого ответа.
   Подойди. Поздоровайся.
   Легкий ветерок взъерошил ее волосы. До боли женственным жестом она откинула их назад. Он попытался представить, как эта рука касается его запястья. Держась за его щеку, в то время как эти сияющие глаза заглядывают в его собственные.
   Сделай это.
   Легкий ветерок приподнял юбку Линды. И пока он сидел, отчаянно ощущая твердую поверхность своей скамьи, отдельные доски и промежутки между ними, а также фактуру мощеной дорожки, она закрыла книгу, встала, изящным движением левой руки отряхнула юбку, и так и не взглянув на него (насколько он мог понять), ушла прочь.
  
   - Что случилось? - С неба пахло приближающимся дождем.
   - Забудь об этом. Я действительно не хочу играть с тобой в игры.
   - Хорошо. - Ветер шумел в кронах деревьев, плескался в воде, срывал верхушки с ряби. Он шевелился среди кленов, гнал перед собой опавшие листья, теребил его брюки. И, наконец, стих.
   - Ты же знаешь, я не могу привести ее сюда.
   - Почему не можешь?
   Арнольд задрожал. Здесь, в этом солидном американском местечке, на берегу Ред-Ривер, на окраине Форт-Мокси, Северная Дакота, он остро осознавал, что стоит на пороге другого мира, глядя поверх леса, опоясывающего земной шар, на многочисленные луны и странные созвездия. - Потому что она незнакомка. Я не приглашаю незнакомых женщин в лес просто так.
   - Ты же не боишься ее, Арнольд?
   - Конечно, нет.
   - Тогда почему бы тебе не попытаться?
   - Почему это должна быть именно она? Почему не Эгги? Или Роб Шиллинг? Или почти кто-нибудь еще в городе?
   - Женщина на скамейке чрезвычайно привлекательна.
   - Какое это имеет отношение к делу?
   - Я бы хотел с ней познакомиться.
   - Почему?
   - Постараюсь сформулировать это как можно проще: я разделяю твою любовь к красивым сущностям. Мне было бы приятно поговорить с ней.
   - Тогда сделай это. Я тебе не нужен.
   - Арнольд, ты выразил желание, чтобы мы с тобой никогда не разговаривали. Могу тебя заверить, что, если бы она занималась бегом трусцой, мы бы никогда этого не сделали.
   Арнольд вздохнул. - Ты назвал нас обезьянами. С чего бы тебе беспокоиться о обезьянах? - Он стоял, прислонившись к дереву на краю поляны.
   - Скажи, ты знаком с газелью?
   - Я знаю, как она выглядит.
   - Ты бы сказал, что это красивое животное?
   - Все в порядке. Я могу принять это или не принимать.
   - Представь газель с широко раскрытыми глазами и чистыми, невинными чертами лица. Надели ее умом. Обрати внимание, что ее сострадание уже превышает уровень, присущий большинству людей. Добавь сюда самосознание, подобное тому, которым обладает женщина. Разве ты не находишь это существо привлекательным?
   В сердце Арнольда начало расти подозрение. - Ты же не планируешь какое-то нападение, не так ли? Это неприлично.
   - Конечно, нет. Арнольд, ты думаешь о сексе?
   - Я так не думаю. Ты не способен на секс, верно? - Путешественник медлил с ответом. - Не способен?
   - Не совсем так.
   - Не совсем так?..
   - Я могу испытывать оргазм.
   Арнольд вздрогнул. - Каким образом?
   - У тебя не найдется слов. - Между ними повисло долгое молчание. - Поглощая что-то теплое, разумное и красивое.
   Он начал отступать. - Поглощать?
   - Это не так, как звучит. Никто не пострадает.
   - Это звучит извращенно.
   - Твой термин мне незнаком. Но я могу догадаться о его значении. Эмоциональные отношения между разумными существами не являются чем-то неизвестным, Арнольд.
   - Для меня это все еще звучит неестественно.
   - Это даже не редкость.
   - Изнасилованная штормовым ветром. Послушай, я хочу, чтобы ты держал свои руки подальше от нее.
   - Перестань думать о сексе, Арнольд. В любом случае, у меня нет рук.
   - Ты понимаешь, что я имею в виду.
   - Мы выше секса. Мы говорим о высших чувствах.
   - Любовь?
   - Возможно.
   - Любовь - это временный химический дисбаланс.
   - Другие определили бы это по-другому.
   - Как бы ты это определил?
   - Как возвышенная оценка благороднейших качеств ближнего. Привязанность, порожденная страстью. У высших существ она сопровождается одержимостью благополучием объекта.
   - Я не собираюсь отдавать тебе Линду. Сама идея непристойна.
   - Ты мне не доверяешь. - Это прозвучало искренней обидой. - Я бы никогда никому не причинил вреда.
   - Ха, - сказал Арнольд. - Посмотри, что ты сделал с бедным Флойдом.
   - Флойд - исключение. И сейчас тебе его жаль, верно?
   - Да.
   - Ты подстрекал меня к этому.
   - Нет, я этого не делал.
   - Арнольд, Арнольд. Неужели ты не можешь посмотреть правде в глаза, даже когда мы оба знаем, что это такое?
   - Она не придет. Даже если бы я захотел, она бы не пришла.
   Снова беспокойное движение на деревьях. - Конечно, нет, если ты настаиваешь на том, чтобы просидеть там весь день, пока она не встанет и не уйдет. Ты думал, она подойдет и пригласит тебя прогуляться по берегу реки?
   Арнольд почувствовал, что краснеет. - Ты был там сегодня, не так ли? Ты не говорил мне, что придешь.
   Трава колыхнулась.
   - Я хочу, чтобы ты держался подальше.
   - Как хочешь.
  
   Температура упала на пару градусов, но она была там, на своей привычной скамейке.
   Арнольд понимал ее желание каждый день после обеда, пока стояла хорошая погода, посещать парк. Зимы в Форт-Мокси были долгими и суровыми; никто не тратил впустую солнечные дни, особенно в сентябре, когда их оставалось так мало.
   Сегодня было прохладнее. Солнце было скрыто за клубящимися серыми облаками.
   "На этот раз", - приказал он себе, приближаясь по тротуару. Подойди прямо к ней. Поздоровайся как можно небрежнее и сядь. Он надеялся, что на всех остальных скамейках будут люди, но, выйдя с парковки, сразу увидел, что для него достаточно места на любой скамейке, которую он выберет.
   У него пересохло во рту. Его пульс участился. 
   Она держала книгу на коленях и, казалось, была сосредоточена на чтении. На лужайке позади нее играли несколько детей, которых никто не замечал. На ней были синие брюки, белая блузка и свитер. Через плечо был перекинут огромный разноцветный шарф. Арнольд задумался, каково это - быть с такой женщиной в своей жизни. Он подозревал, что где-то должен быть муж или бойфренд, который задерживается.
   Он собрал все свое мужество и остановился перед ней. На самом деле остановился. Он притворился, что смотрит на клен позади нее, надеясь показать, что ценит ее утонченную красоту. На самом деле, конечно, клен совсем не утонченный. Тем временем он напряг свое периферийное зрение, пытаясь уловить хоть какой-то признак ее реакции.
   Она перевернула страницу.
   - Прекрасный день, - сказал он сдавленным голосом.
   Тупой. Неужели он не мог придумать что-нибудь получше?
   Ее глаза коснулись его. Они были яркими, электрически зелеными. Блестящие, сияющие глаза, которые могли бы поглотить его. - Да, - сказала она нейтральным, незаинтересованным голосом, - это так. - И ее великолепный взгляд скользнул за его правое плечо и снова остановился на этой чертовой книге.
   "Наш общий друг", - отметил он. - "Диккенс".
   В животе у Арнольда все похолодело. Это не сработает. - Я заметил вас здесь вчера.
   Она кивнула, не поднимая глаз.
   Арнольд мысленно произвел обратный отсчет от шести и на нуле решился: - Не возражаете, если я присоединюсь к вам? - Его легкие работали неправильно, голос перешел на более высокий уровень, и он пробормотал последние два слова. Возможно, пробормотал все целиком.
   - Конечно, - сказала она тоном, в котором не было ни приглашения, ни упрека. Она подвинулась, освобождая место. Места было много.
   - Вы часто здесь бываете? - спросил он.
   Она продолжила изучать страницу. - Только для чтения.
   В парке воцарилась жуткая тишина. Три девочки-подростка вышли из библиотеки. Они смеялись в заговорщической манере, свойственной женщинам всего мира. Он сел на свой конец скамейки, вжался в доски и почувствовал, как к лицу приливает жар. Он отчаянно пытался придумать, что бы еще сказать.
   Не хотите ли поужинать со мной? Мы могли бы обсудить Диккенса.
   Как насчет прогулки вдоль реки?
   - Как вам книга?
   Она закончила примерно наполовину. - Довольно хорошо, - весело ответила она. Она снова посмотрела на него, и он почувствовал, что его манит возможность. Что дальше? Он мог думать только о боли, которую причинит ему насмешка этого прекрасного создания. И уверенности в том, что она откликнется на любую инициативу именно таким образом. Она сидела, ослепительная в лучах послеполуденного солнца, солнечного света конца дня, ослепительно выделяющегося на фоне угасающего пешеходного мира вокруг нее. Как часто, подумал он, Путешественник, невидимый, парил рядом с ней?
   Было ли это там сейчас? Он не обязательно поверил своему посетителю на слово.
   Казалось, она внезапно вспомнила что-то, о чем забыла. Она подняла свое тонкое запястье, чтобы взглянуть на часы, и нахмурилась. - Я не думала, что уже так поздно, - сказала она. Она встала и, не сказав больше ни слова, схватила свою сумку и вышла в сгущающийся вечер.
  
   Он был слишком смущен, чтобы вернуться к лесополосе. Перспектива объясняться с Путешественником причиняла ему боль. В любом случае, будь он проклят. Арнольд засиделся допоздна, смотрел телевизор, а потом читал технический триллер, не в силах сосредоточиться ни на том, ни на другом. Его мысли занимала Линда. А синоптик из Гранд-Форкса предсказал на завтра сильный ветер и не по сезону сильный дождь.
   Непогода началась рано утром. К тому времени, когда он спустился вниз, чтобы открыть магазин, ветер дул со скоростью пятьдесят пять миль в час. Он сотрясал старое здание и заставил всех покинуть улицы.
   Арнольд присматривал за пустым магазином. Он заклеил окна скотчем в качестве меры предосторожности и установил за кассовым аппаратом портативный телевизор, чтобы следить за прогнозами погоды. В Гранд-Форксе думали, что погода улучшится вскоре после полудня. Тем временем сильные ветры проносились по прериям от северной Манитобы до Южной Дакоты.
   Они нанесли некоторый ущерб. Снесли гараж Курта Гаарстада, выбили несколько окон и сорвали новую яркую металлическую вывеску над супермаркетом Эда, где-то потеряв ее. Больше ее никто никогда не видел. Они также захватили партию черепицы и кровельных материалов на лесоскладе и разбросали их по городу. Оставшиеся у Флойда опавшие листья (около половины было уже вывезено на грузовиках) отправились на юг и тоже растворились в прериях.
   Ветер дул все утро. Он грохотал и колотил по магазину, но Арнольд чувствовал себя в безопасности, потому что ему уже приходилось переживать подобные бури бесчисленное количество раз. Время от времени накрапывал мелкий дождь, и капли, гонимые порывами ветра, разбивались о стекла Арнольда.
   Джанет позвонила около десяти и объяснила, что у них сломалась штормовая дверь и она опоздает. Арнольд предложил ей остаться дома, пока погода не наладится. - Здесь все равно ничего не происходит.
   Он посмотрел на пустынную улицу и с беспокойством подумал о Путешественнике. Редкие деревья вдоль Баннистер-авеню вздымались и корчились.
   Наконец, он не выдержал. Без четверти одиннадцать он нарушил обычай, нарушил свой железный закон и запер магазин. Он вывел машину из гаража, доехал до Пятой улицы и повернул направо. Других машин на дороге не было.
   Он подобрался как можно ближе к лесополосе и вылез наружу. Ветер сбил его с ног, у него перехватило дыхание. Он стал карабкаться вверх по склону, к деревьям. Они не давали никакого укрытия. Он сложил ладони рупором у рта и попытался перекричать непрекращающийся рев. - Путешественник.
   Но это было бесполезно. В него полетели ветки, галька, мусор. Он с трудом вернулся на беговую дорожку и попытался снова.
   Вдалеке он увидел, что дождь усиливается.
   - Путешественник.
   Завыла буря.
   И через некоторое время, когда струи дождя, словно ножи, вонзались в лесополосу, Арнольд, замерзший, промокший, запыхавшийся, вернулся к своей машине.
  
   Он провел долгий, унылый, пугающий день. Он не был уверен в способностях своего посетителя или в его ограничениях. Он опасался худшего - что его могло захлестнуть бурей. После того, как стих ветер, начались проливные дожди. Они безостановочно колотили в окна ресторана "У Клинта", пока Арнольд ковырялся в гамбургере и картошке фри. Он остался в ресторане, заказал кофе, а затем пиво, предпочитая провести вечер в компании. И в этот вечер он особенно разозлился на Путешественника. Возможно, я потерял тебя, и мне даже не с кем поговорить.
   Дождь все еще лил, когда он вернулся в хозяйственный магазин и поднялся к себе вверх, чтобы переждать грозу. В десятичасовых новостях сообщили, что дождь уже закончился, но Арнольд не заметил никаких изменений до глубокой ночи. Затем, когда ночь внезапно стала тихой, он снова подошел к лесополосе.
   - Привет, Арнольд. - Голос донесся до него, когда он еще был на склоне.
   - Путешественник, ты в порядке?
   - Да. Конечно.
   - Где ты был вчера? Я не мог тебя найти.
   - Я был прямо здесь.
   - Почему ты мне не ответил?
   Смех прокатился по мокрым деревьям. - Слишком сильная конкуренция. Голос бури был намного громче моего. Но я ценю твою заботу.
   Арнольду хотелось обнять это существо, похлопать его по плечу, пожать ему руку. - Хотел бы я прикоснуться к тебе, - сказал он.
   Его обдало теплым потоком. - Да, это так.
   Земля была сырой. Присесть было негде. - Я просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке.
   - Я в порядке.
   Арнольд все еще был на опушке леса. Его ботинки и брюки промокли от мокрой травы. - Я иду домой. Увидимся завтра.
   - А как же Линда?
   - Ничего не вышло.
   - А ты не мог бы сделать с книгой больше? Это был твой козырь, Арнольд.
   - Я сделал все, что мог.
   - Иногда ты ведешь себя так, словно прожил большую часть своей жизни в другом мире.
   Путешественник почему-то казался больше. Как будто он вобрал в себя реку и деревья. И город, и даже бескрайнюю равнину за ним. - Послушай, - сказал он, - я смог бы уговорить ее пойти со мной только под дулом пистолета.
   - Ты недооцениваешь себя. На самом деле ты довольно привлекателен, за исключением тех случаев, когда пытаешься произвести впечатление или когда напуган.
   - Я не это имел в виду, - сказал он, защищаясь.
   - Тебе стоит попробовать еще раз.
   - С меня хватит.
   - Тебе нужно держаться прямо. Ты сутулишься, когда на тебя давят. Посмотри ей прямо в глаза. Возьми книгу. Это твой ключ.
   - Я не могу сделать ничего такого. Ты просишь меня изменить привычки всей жизни.
   - Было бы лучше, если бы ты перестал выглядеть помятым. Отгладь свои брюки. Может быть, купи замшевую куртку. Избавься от мешковатого свитера.
   - Мне нравится этот свитер. Он у меня уже давно.
   - Я это вижу.
   - И вообще, ты хоть представляешь, сколько стоит замшевая куртка?
   - Разве она того не стоит?
   - Нет. Я туда больше не вернусь. Она ушла, оставив меня сидеть на скамейке. Я ее не интересую.
   - Хорошо, Арнольд. На этот раз я тебе помогу.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Я могу двигать теплым воздухом. Стимулировать ее. Она найдет тебя очень привлекательным.
   - Ты бы этого не сделал. - Арнольд был в ужасе. - О чем ты только думаешь?
  
   Его ночь была наполнена видениями о Линде. Он сбросил влажные простыни и безучастно уставился в темную бездну над своей кроватью, в то время как ветер бился о стену дома. Где сейчас Путешественник? Возможно, он влиял на него каким-то неуловимым образом, поскольку утверждал, что может повлиять на женщину? Существо казалось таким дружелюбным, но теперь он увидел, каким оно может быть коварным.
   Но существовала восхитительная возможность, что оно действительно могло вызвать эмоции у Линды. Примет ли он ее на таких условиях? Он попытался представить, как эти глаза горят страстью к нему, как эти губы прижимаются к его губам.
   Было бы так ужасно, если бы он мог договориться о свидании?
   Он прокручивал в голове свой разговор с ней, вставляя разные варианты и умные фразы. Улыбаясь непринужденно и самоуверенно. Она улыбается в ответ и берет его за руку. Я ждала тебя всю жизнь, Арнольд. Она так близко, что он слышит биение ее сердца.
   Он кивает. А я - тебя.
   Она всего лишь газель.
   Ему нужно было подготовиться к тому, что, как он надеялся, должно было произойти. А это означало поездку в Гранд-Форкс.
   Он договорился оставить Джанет и Дина на денек в "Замке и засове", и в четверг утром направился на юг по шоссе I-29.
   Межштатное шоссе между границей и Гранд-Форксом представляет собой длинную, прямую, ничем не примечательную трассу протяженностью в восемьдесят миль. Сельская местность плоская и безликая, и только на полпути находится небольшой городок Дрейтон с его дымовой трубой. Дорога была покрыта лужами, а серое небо буквально нависало над прерией.
   Арнольд приехал около одиннадцати, плотно пообедал в "Виллидж Инн" и направился в торговый центр. Он был нетерпеливым покупателем и к двум часам купил две пары джинсов, несколько спортивных рубашек и пару ботинок. И замшевую куртку. Куртка была коричневой, возможно, несколько консервативной на вкус Арнольда, но продавщице она нравилась и действительно выглядела стильно. Она стоила триста долларов.
   Ближе к вечеру он вернулся в Форт-Мокси и, повинуясь внезапному порыву, повернул на север по Пятой улице, проехал мимо магазина Флойда и медленно поехал к библиотеке. Дождь перешел в легкую морось. 
   В греческом храме горели огни. В колоннаде, разговаривая, стояла пара ребятишек. Скамейка, которую любила Линда, казалось, привлекла к себе внимание желтым нимбом. Но, конечно, она была пуста.
  
   Он провел выходные, читая "Нашего общего друга". Он читал за едой, читал долгими вечерами, читал до глубокой ночи. Все остальные проекты были отложены. Он делал это не только ради нее, говорил он себе, но и потому, что это была классика, книга, которую должен прочитать каждый.
   Он предположил, что она не пойдет в парк на выходных, но погода по-прежнему оставалась холодной и унылой, и это стало спорным вопросом. Он узнал ее фамилию в ресторане, просто расспрашивая друзей, которые рассказывали ему много хорошего о новой учительнице четвертого класса. В конце концов Кэл Эверс, у которого в классе учился ребенок, дал ему фамилию: Толлман. Линда Толлман. - Джеффу она нравится, - сказал он.
   Время было уже такое позднее, что, возможно, приятных дней больше не будет. Если бы это случилось, у него не было бы другого выбора, кроме как позвонить ей. К счастью, она была в телефонной книге. Но он знал, что это никогда не сработает.
   Ближе к вечеру, несмотря на пасмурную погоду, он поднимался к лесополосе и, замерзший и промокший, прятался под вязом, который служил чисто символическим укрытием, где они с Путешественником беседовали.
   Арнольд ворчал по поводу своей задачи, но Путешественник отказался принимать во внимание его возражения. Вместо этого он говорил о создании некоторых особенно интересных вершин в Канадских Скалистых горах. И о столкновении воздушных потоков вблизи некоторых прибрежных районов. (Было неясно, в каких именно прибрежных районах. Где-то на западе.) И он негативно отзывался об ухудшающейся атмосфере планеты.
   - Неуравновешенная. Я бы сказал, что здесь слишком много людей.
   - Я полагаю, - сказал Арнольд, - что это этап, через который проходит большинство культур.
   - Воспринимай это скорее как тест на интеллект. Большинство видов хорошо зарекомендовали себя в заботе о своих мирах. Однако для обезьяноподобных характерна деградация.
   Они говорили о ядерном оружии: - Очень немногие виды видели какой-либо смысл в его создании.
   И об организованных религиях. - Они дают утешение существам, которые оказались в недружелюбной вселенной. 
   И, в конечном счете, о Линде Толлман. - Арнольд, сделай это для меня.
   - Не могу поверить, что тебе действительно не все равно. Ты настаиваешь на этом только для того, чтобы поставить меня в неловкое положение.
   - Нет. Я думал, ты знаешь меня лучше. Хочешь знать правду?
   - Это было бы хорошей идеей.
   - Я уже пытался с ней поговорить. Возле ее квартиры растет вяз. Но он недостаточно гибкий.
   - Ты не можешь объясниться?
   - Она думает, что у нее на чердаке живут животные.
   - Почему ты захотел поговорить с ней, Путешественник?
   - Потому что она восхитительное создание. И очень умная. Я хочу только, чтобы она знала о моем существовании. И о том, что я восхищаюсь ею.
   - Ты шутишь.
   - Это то, что ты должен делать.
   - Я пытаюсь.
   - Хорошо. Я тоже стараюсь.
   - Прошу прощения?
   - Пусть победит тот, кто сильнее.
   - Ты не мужчина.
   - Задумайся на мгновение о том, какую радость я мог бы доставить женщине вашего вида.
   - Я не понимаю, как.
   - Включи свое воображение, Арнольд. Я не плотный, но имей в виду, что могу находиться в нескольких местах одновременно.
  
   Поздно вечером в воскресенье, когда Арнольд, дрожа от сырого холода, собирался уходить домой, он неожиданно спросил: - Когда придет время тебе улетать, ты предупредишь заранее?
   - Я не уверен, Арнольд.
   - Будет ли у нас возможность попрощаться? Или тебя просто не будет здесь однажды вечером?
   - Я просто не знаю. Имеет ли это значение?
   - Полагаю, что нет.
  
   Небо прояснилось только во вторник утром. Солнце выглянуло около полудня, улицы подсохли, и на улице выдался первый теплый день за неделю. В начале пятого Арнольд, одетый в свой коричневый замшевый блейзер, въехал на парковку у библиотеки. Это был его первый визит за последние пару недель. Он не хотел, чтобы его считали назойливым преследователем.
   Ее скамейка была пуста.
   Порыв ветра раскачал его машину. Когда он вышел, ветер трепал его одежду и волосы. - Ты здесь, не так ли? - Арнольд посмотрел по сторонам, как будто Путешественник мог материализоваться. Он понизил голос. На стоянке были люди: дети с книгами, нетерпеливый молодой человек за рулем пикапа "Форд", группа детей, перебрасывающихся мячом. 
   Ветер соблазнительно дул ему навстречу. - Эй, - прошептал он. - Она. Не я.
   И ветер ответил. - Она идет.
   По траве пробежала рябь.
   Десятью минутами позже приехала Линда. Она стояла на другой стороне улицы, одетая в ярко-зеленое платье и золотистый жакет. Она начала переходить улицу широкими уверенными шагами. Подъехал пикап. Она остановилась, подождала, пока он проедет, и продолжила движение. 
   Подростки заняли большинство скамеек. Только одна, возле статуи кавалериста, была пуста. Ветер трепал ее волосы. Линда поправила их, подошла к скамейке и села. Она открыла свой портфель, достала книгу "Лавка древностей" и огляделась по сторонам. Огляделась. Возможно, искала его?
   Но с ее позиции его было не так-то легко разглядеть. Она начала читать.
   Парк и люди, снующие туда-сюда с книгами в руках, аккуратные маленькие каркасные домики, выстроившиеся вдоль Гюнтер-стрит, и бездонное голубое небо - все это служило ей фоном. Весь мир сосредоточился на скамейке и зеленоглазой женщине.
   Дыхание Арнольда было неровным.
   В жизни Линды должны были быть другие мужчины. Вероятно, красавчики. Какие у него были шансы?
   И она была бы раздражена, увидев, что он все еще пристает к ней.
   Уходи. Иди домой. Забудь это.
   И заплати цену труса. Как и всегда.
   Его обдало теплым воздухом. Путешественник.
   Он вышел на тротуар и направился в ее сторону. Руки опусти по швам. Постарайся выглядеть уверенным в себе.
   Не сутулься.
   Она посмотрела в его сторону и, казалось, не узнала его. Он подошел ближе, замедляя шаг, решив придерживаться своей стратегии. Он прошел мимо нее и остановился, как будто только что что-то заметил. - Это не та "Лавка древностей"? - Он говорил медленно, обдуманно, понижая голос до низкого регистра, стараясь сдержать панику, которая поднималась со всех сторон.
   - Да, конечно, - сказала она. Она снова посмотрела на него. Ее брови нахмурились. Он увидел, как в ее зеленых глазах вспыхнуло узнавание. Почувствовал, как рядом с ним повеяло мягким теплым ветерком. - Вы читали ее?
   - Нет, - сказал он. - Я еще не дошел до нее. Мне нравится Диккенс. Только что прочитал "Нашего общего друга". - Он попытался непринужденно улыбнуться. Но его губы были плотно сжаты. Воодушевленный, он шагнул к ней.
   Она использовала купон на хлопья в качестве закладки. Заложила его на своей странице, но не закрыла книгу. - Это хороший роман. Один из его лучших.
   Он не был уверен, о каком из них она говорит. Но все же поспешил продолжить. - Согласен. Это незабываемо. - В этом было что-то от повторения, но теперь было уже слишком поздно.
   - Я люблю Диккенса, - сказала она.
   - Я тоже.
   - Что вам особенно запомнилось?
   Это было просто. - Белла Уилфер, - сказал он. - Кажется, я в нее влюбился. - Это прозвучало немного дерзко.
   Она улыбнулась ему, и день стал теплым. Гормоны хлынули в его кровь.
   Линда уступила место, на этот раз без приглашения. Они поговорили о мистере Боффине и Сайласе Вегге и о пагубности браков по расчету. - Диккенс никогда не разочаровывает, - сказала она.
   А она как раз открывала "Лавку древностей". Означало ли это, что в ее жизни все-таки не было мужчины, который бы доминировал над ней? - Что еще вы читали у него?
   Действительно, что?
   Легкий осенний ветерок гонял листья по траве.
   Какие фильмы Диккенса он смотрел? Какие отрывки из "Записок Клиффа" мог вспомнить? Недавно он начал смотреть "Николаса Никлби" по телевизору, но ему это наскучило, и он переключился на полицейское шоу. "Большие надежды" он смутно помнил со школьных времен. Там были заключенный и ребенок.
   Он почувствовал на себе ее взгляд, почувствовал, как все ускользает. Он уже собирался попытать счастья с заключенным, когда увидел очевидный выход: "Скрудж", - сказал он. - "Рождественская песнь". Несмотря на то, что я столько раз это читал и видел, это все равно просто поражает меня.
   Она кивнула. - Марли был мертв. - В этой реплике прозвучало неодобрение, но то ли по его выбору, то ли из-за поведения Марли, то ли из-за чего-то, что ускользнуло от его внимания, он не знал. Возможно, она надеялась на что-то более экзотическое. Может быть, "Эдмунд Друд", та самая книга, которую Диккенс не закончил. Но что, кроме факта незавершенности, Арнольд знал об "Эдмунде Друде"?
   Они долго говорили об авторе и его работе, диалог состоял из острых замечаний Линды и полностью осознанных обобщений Арнольда, сопровождаемых стратегическими кивками и утвердительными ответами. При первой же возможности он перевел разговор в более безопасное русло.
   Линда (к тому времени они уже называли друг друга по имени) рассказала о своей работе учительницей в четвертом классе, а Арнольд упомянул, что у него есть магазин "Замок и засов". Они поговорили о состоянии американского образования и неспособности правительств на всех уровнях поддержать школы, а Арнольд прокомментировал состояние экономики и то, как им повезло, что в Форт-Мокси есть хорошие учителя. - Это безопасный город, - сказал он. - Большую часть зимы температура держится от десяти до сорока градусов ниже нуля. Скажу я вам, никаких банд поблизости нет.
   Она открыто восхищалась его замшевой курткой, и он добродушно протянул ей рукав, чтобы она могла его потрогать.
   Тени удлинились, и они поговорили о том, что нужно сделать, чтобы заставить детей читать, о проблемах на Ближнем Востоке и о том, что погода становится все холоднее. Линда потерла руки и вдруг объявила, что, раз уж зашла речь о холоде, уже поздно, и ей пора идти.
   Арнольд, поняв, что настал момент истины, отбросил всякую осторожность. - Линда, могу я уговорить вас поужинать со мной?
   Она поднялась на ноги и смерила его оценивающим взглядом, даже не пытаясь ничего скрыть. - Сегодня вечером?
   - Если вы свободны.
   - Да, - ответила она, слегка наклонив голову. - Я бы с удовольствием.
  
   Кафе "Депо", расположенное в Миннесоте на шоссе 75, было популярным местом для еды и романтики. В нем звучала тихая музыка, были темные уголки, камин и мерцающие свечи в бутылках с красным вином. Цены были умеренно высокими, но в тот вечер это не имело значения.
   Они заказали шабли, и Линда сняла куртку. Она была новенькой в Форт-Мокси, переехала из Фарго, как она объяснила, чтобы преподавать в четвертом классе в школе Томаса Джефферсона. Ей это нравилось. Нравилась работа. И Арнольд почувствовал, что перед ним открылось широкое поле деятельности.
   - Обычно нам так не везет, - сказал он, покачивая головой. - В таких отдаленных местах люди больше склонны переезжать, чем оставаться.
   Принесли вино. Она галантно предложила тост. - За Арнольда, местного знатока Диккенса в Форт-Мокси.
   - Вот, вот, - сказал он.
   Она улыбнулась ему поверх своего бокала. - Тебе интересно, почему я приехала преподавать в Форт-Мокси?
   - Да. Мне любопытно. Если не возражаешь.
   - Нет. - Тем не менее, она, казалось, колебалась. - Вовсе нет. Школа Джефферсона дает мне большую свободу делать то, что я хочу. Я люблю читать детям, и мне нравится иметь возможность выбирать, что мне читать.
   - В Фарго этого нельзя было делать?
   - В определенных пределах. - Тень мимолетного сожаления пробежала по ее лицу. Она что-то вспомнила.
   Она задавала вопросы о его жизни, об истории крошечного пограничного городка и о его интересе к Диккенсу. Как это произошло? Что-то в ее чертах говорило о том, что его игра раскрыта. Она знала об этом и была о нем не менее высокого мнения. Казалось, ее это даже забавляло.
   Вечер продолжался. Они заказали тефтели с начинкой и по второй порции шабли. В ее глазах и в вине поблескивали свечи. У нее были прекрасные белые зубы, и меняющийся свет создавал тени на ее подбородке и у основания шеи.
   - Я выросла в Бисмарке, - сказала она.
   - Как попала в Фарго?
   - Я хотела сменить свой почтовый индекс. - Ее голос звучал вполне серьезно. 
   - Уйти от семьи?
   - И это тоже.
   Снаружи было почти темно. Равнины простирались до самого горизонта. В "Депо" было еще несколько посетителей, они сидели за деревянными столиками и перешептывались в мерцающем свете. Здесь все говорили вполголоса.
   - Как тебе нравится Форт-Мокси?
   - Здесь очень мило, - сказала она. - Не так много отвлекающих факторов. - И ее взгляд устремился внутрь себя. - Это почти заставляет спросить себя, что на самом деле имеет значение.
   Он намазал маслом ролл, попробовал свой кофе. - А что на самом деле имеет значение?
   Ее глаза встретились с его взглядом. - Кроме моих учеников? Не знаю. Я все еще работаю над этим. - В уголках ее губ заиграла улыбка. - Я знаю, что не имеет значения. Накапливать кредитные часы. Или беспокоиться о будущем. Или уступать место сожалениям. - Ее пальцы изящно обхватили бокал.
   Арнольд наблюдал за ней сквозь мерцающий свет. - Что для меня важно, - галантно произнес он, - так это подобный вечер. - Задыхаясь от вновь обретенной смелости, он потянулся и накрыл ее руку своей. Это был первый раз, когда он почувствовал, как ее плоть прижимается к его телу. У него внутри все перевернулось. - В конце концов, это все, что имеет значение.
   Их взгляды встретились, и Арнольд понял, что, как бы все ни сложилось, его жизнь уже никогда не будет прежней.
   Но Путешественник был впереди. Его бестелесный соперник. Какое впечатление произвел бы на нее Арнольд, когда она встретилась бы с ним?
   - Ты бегаешь? - спросил он.
   - Только когда за мной гонятся.
   Она рассмеялась, отрезала полоску от своего стейка и отправила ее в рот. - Но ты, конечно, это делаешь?
   - Да. За лесополосой есть дорожка для бега трусцой. Она проходит вдоль реки. В подобную ночь там чудесно. И немного необычно.
   В ее глазах появилось веселье. - Хочешь прогуляться туда? Это то, что ты предлагаешь?
   Он не мог скрыться от Путешественника. Если тот действительно заинтересовался Линдой, лучше всего выяснить это сейчас. - Тебе бы это понравилось, - сказал он.
   Она потянулась через стол и накрыла его руку своей.
  
   С реки дул свежий ветер. Верхушки деревьев скрывали луну в три четверти. Пока они шли, он остро ощущал физическое присутствие Линды.
   Ночь была светлая и ясная, великолепный вечер для прогулки с красивой женщиной по берегу Ред-Ривер. Но Путешественник был рядом. Он чувствовал его присутствие. Когда он заговорит, это не могло не напугать ее. И, что бы ни случилось, она в конце концов узнает, что Арнольд был частью заговора. Что он вообще здесь делал?
   Он взглянул на нее.
   - Вечер, полный звездного света, - сказала она. - Это была хорошая идея.
   Поднялся ветер.
   - Может быть, нам стоит вернуться к машине, - сказал он.
   - Тебе не холодно?
   Рядом журчала река, и что-то плеснуло. За деревьями, в стороне города, залаяла собака. Тишину нарушила музыка из далекой стереосистемы. - Нет, - сказал он. И не смог придумать, как объяснить свое замечание.
   Он почувствовал, как ветряное создание продвигается сквозь ночь, почувствовал, как поднимается ветер, увидел, как луна танцует на реке. Линда шла рядом с ним, теплая и сияющая. Ее бедра касались его бедер, пальцы цеплялись за его руку. - Здесь так темно, - сказала она, отпуская его и раскрывая объятия навстречу ночи. Она повернулась к нему лицом. Ее губы были влажными в лунном свете, и она поймала его своими изумрудными глазами.
   Спустя годы, когда Путешественника не станет, Арнольду отчаянно хотелось, чтобы рядом был кто-то, с кем он мог бы вспомнить страсть этой ночи. И, возможно, потерю.
   Она была в его объятиях. Ее покорность, гибкость плеч наэлектризовали его. И она поцеловала его. Удар и бегство: он почувствовал короткое прикосновение ее губ, и она исчезла прежде, чем он понял, что произошло.
   - Наверное, ты прав, Арнольд. Почему бы нам не закончить на этом?
   Он кивнул.
   Лунный свет изменился. Потемнело.
   Деревья зашевелились.
   - Вот и он, - сказал он.
   Линда с любопытством посмотрела на него. - Кто это? - Она огляделась, пожала плечами и одарила его озорной улыбкой, давая понять, что знает, что ее поцелуй был потрясающим, и что если он был немного выбит из колеи, то она его понимала.
   - Путешественник. Он здесь.
   - Арнольд, ты меня пугаешь.
   Деревья замерли. - Шучу, - сказал он. - Может, нам стоит вернуться.
   Он взял инициативу в свои руки. Под ногами хрустела галька, и он завел светскую беседу о том, как много лет бегал здесь трусцой, как хороша была рыбалка.
   Но на берегу реки было совершенно темно. И в спешке он оступился и за что-то зацепился. Он так и не понял, что это было - ежевика, камень, корень. Но растянулся на земле и услышал резкий треск, словно ломалось дерево. По ноге пробежала острая боль.
   Линда тут же оказалась рядом с ним. - Лежи спокойно, - сказала она. - Что с тобой?
   - Лодыжка. - Он был подавлен. И напуган.
   Она осторожно развязала его ботинок и сняла его. Это было больно. - Думаю, она сломана. - Она сочувственно хмыкнула и улыбнулась ему. - Мне понадобятся ключи от машины.
   - Почему?
   Она снимала свою куртку и накрывала его. - Чтобы мы могли вытащить тебя отсюда. Мне понадобится помощь.
   Он порылся в кармане и протянул их ей. - Это было глупо, - сказал он.
   Она взяла их, наклонилась, приподняла его голову и поцеловала. На этот раз она целовала долго и страстно, ее волосы коснулись его щеки, а рука обхватила его затылок. - Оставайся на месте, скаут, - сказала она, подмигнув. - Я вернусь, как только смогу.
   - Подожди, - сказал он.
   Но она уже ушла. И ветер завыл в кронах деревьев.
   Он сделал попытку встать, передумал и лег обратно. Черт.
   - Арнольд.
   Он закрыл глаза. - Привет, Путешественник.
   - Ты ранен?
   - Я переживу.
   - Я и понятия не имел, что ты такой неуклюжий.
   - Это твоя вина.
   - Возможно.
   - У меня сломана лодыжка, черт возьми.
   - У тебя раздраженный голос.
   - Ты бы тоже выглядел раздраженным. Я привел ее сюда, а где был ты?
   - Арнольд, ты мне нравишься. - Голос доносился из-за деревьев и с реки. Он становился мягче. Менялся. - Сегодня ты заслужил свои крылья.
   - Заслужил свои крылья? Где ты это услышал?
   - На военно-воздушной базе. В Гранд-Форксе. - Деревья вздохнули. - Я буду скучать по тебе.
   Арнольд приподнялся на локтях. - Ты ведь не уезжаешь, правда?
   - Улетаю. Пора уходить. 
   - За тобой пришли? Твои друзья?
   - Пока нет.
   - Тогда почему ты уходишь?
   - Потому что я слишком привязался к тебе.
   Арнольд услышал, как завелась машина. И отъехала. - Ко мне? Я думал, ты интересуешься Линдой.
   - Мы оба знаем, что ей понадобится хороший мужчина, Арнольд. - Голос звучал очень близко.
   - Я не думаю, что у меня когда-нибудь будет шанс с ней.
   - Продолжай в том же духе, и у тебя ничего не получится. - Деревья качнулись и заскрипели. Что-то пролетело мимо, пронзительно крича. - Мне понравилось, как мы провели время вместе.
   - Когда ты уезжаешь?
   - Сегодня вечером.
   - Не надо. - Арнольд подумал, какой пустой будет лесополоса без своего странного обитателя. - Останься еще ненадолго. Спешить некуда.
   Оно терлось о кусты. И о реку. - Не похоже, что ты сможешь вернуться сюда еще какое-то время.
   Арнольд опустил взгляд на свою лодыжку. - Куда ты пойдешь?
   - Я еще не решил.
   Наступила тишина. Потоки воздуха становились все прохладнее. Оно удалилось от него. Что-то длинное и гибкое поднялось в ночь. Луна, видимая сквозь просвет между деревьями, казалось, утратила часть своей ясности. Казалось, что перед ним стелется туман. Туман стлался и над рекой. Он был грациозным и извилистым, и на глазах у Арнольда превратился в живой фонтан. Он струился по темной воде и перестраивался на противоположном берегу. 
   - Путешественник, - позвал он. - Не уходи. - Он попытался встать, но боль в лодыжке снова пронзила его, и он вскрикнул. Огни закружились вокруг него и сомкнулись в неземных объятиях. В этот момент на берегу, среди узких зарослей кленов и кустов, его обдало сладким теплым дыханием, и он прильнул к нему.
   Она прильнула к нему. Арнольд присвоил ему новый пол.
   - Я тебя не забуду, - сказал он.
   - И я тебя тоже.
   - Ты вернешься?
   Ветер овевал его. - Это маловероятно, Арнольд.
   - Корабли в ночи.
   - Пожалуйста, объясни.
   - Линда, вероятно, справилась бы с этим лучше. Люди, которые встречаются, эмоционально запутываются и уходят из жизни. Ничего не происходит.
   - Хотелось бы думать, что у нас получилось лучше.
   Приближались машины. Визжали тормоза и хлопали двери. Он услышал вой сирены.
   - Путешественница...
   - Да?
   - Спасибо.
   - Тебе тоже. - Напряжение в воздухе начало спадать. - И еще кое-что, что тебе следует знать. Ты добился успеха с Линдой самостоятельно. Я не вмешивалась. - Он почувствовал, как она отстранилась, почувствовал, как теплые потоки стали холодными. Почувствовал, как боль вернулась к его лодыжке.
   - Путешественница? - Он не знал, слышит ли она его дальше. - Я люблю тебя.
   Деревья качались. Вдоль тропинки он увидел огни спасательной команды.
  
   К концу недели за окном спальни Арнольда зазвенел ветряной колокольчик. Это был великолепный перезвон ветра, как будто оловянные орлы в полете музыкально сталкивались друг с другом и с увитой плющом оловянной аркой. Поздними вечерами прохожие на Баннистер-авеню часто останавливались, чтобы послушать изысканные звуки, разносящиеся над крышами.
   Много лет спустя, когда Арнольд и Линда с семьей переехали из Форт-Мокси, чтобы открыть в Фарго магазин-дискаунтер хозяйственных товаров, он взял колокольчик с собой.
  

ПРОЕКТ "ПЕГАС"

  
   Я сидел на крыльце отеля "Конец времен" с Эйбом Уиллисом, когда пришло сообщение от Харлоу: "Ронда, у нас могут быть инопланетяне. Серьезно. Вчера мы перехватили радиопередачу из скопления Зигмунда. Она ведет к ISKR221/722. Это желтый карлик, находящийся на расстоянии 7000 световых лет от нас. Мы не смогли понять передачу, но она явно искусственного происхождения. Ты находишься значительно ближе к скоплению, чем кто-либо другой. Пожалуйста, взгляните. Если все окажется так, как мы надеемся, постарайся, чтобы они не узнали о вашем присутствии. Удачи. И, кстати, держи это при себе."
   - Что это? - спросил Эйб.
   - Инопланетяне.
   Он рассмеялся. - Ладно. Я понимаю, ты не хочешь мне говорить. - Черная дыра скрывалась за горами. - Людям понравится это место. Сколько времени ты можешь мне дать?
   Мы жевали пиццу. Солнце было на другой стороне неба, безмятежно плывя над океаном. - Одиннадцать лет, - сказал я.
   Эйб был одним из тех парней, которых никогда не устраивали полученные ими ответы. Одиннадцать лет, должно быть, были лучше, чем он ожидал. Тем не менее, он почесал щеку и уставился в свое пиво, как будто я удивил его новостью, которая могла закрыть его проект. - На прошлой неделе ты говорил о пятнадцати.
   - На прошлой неделе я говорил, сколько у тебя будет времени, прежде чем это место будет проглочено. Но ты не захочешь оставаться здесь в течение последних нескольких лет. Будут землетрясения, обрушение камней и Бог знает что еще. Одиннадцать лет ты будешь в безопасности. Если хочешь поспорить со мной, могу сократить время до десяти.
   - Нет. Пожалуйста, Ронда. Я не пытался создать проблему.
   - Мы не хотим, чтобы кто-то погиб, Эйб. Я не могу дать тебе гарантии дальше этого срока.
   - Конечно. Я понимаю. - Он грустно улыбнулся мне. Бедняга так и не получил добавки. - Мы можем с этим смириться. - Каким-то образом ограничения, наложенные черной дырой, стали моей виной.
   Я уставился на него. - Когда вы собираетесь построить другие отели?
   - К пятнице. Заявки на бронирование уже посыпались лавиной. - Он снова улыбается мне, и внезапно мы снова живем в счастливом мире. Эйб был организатором "Межзвездных одиссей", которые предоставляли отдых в открытом космосе людям, серьезно заинтересованным в том, чтобы отвлечься от рутинных посещений морских побережий, игорных заведений и планетных кольцевых систем. На планете, которую кто-то с серьезным чувством юмора назвал Гармонией, были огромные горные хребты, широкие равнины и бескрайние океаны. Это выглядело красиво. - Хотелось бы, - продолжил Эйб, - чтобы солнце не закатывалось так быстро. Я рад, что мы сможем это увидеть, но было бы полезно, если бы мы смогли подольше сохранить безоблачное небо.
   Солнцу класса К оставалось жить три года.
   Черной дырой была KR-61, единственная в настоящее время наносящая некоторый ущерб, находясь на разумном расстоянии.
   Мне было поручено подтвердить безопасность проекта. Это означало, что я провел в этом районе несколько недель, измеряя орбиты и траектории тысяч объектов, чтобы определить, будет ли какая-либо непосредственная опасность для места отдыха на Гармонии. Тот факт, что сама планета обречена, как объяснил Эйб, усилил интерес. Они уже начали рекламную кампанию. - Все хотят попасть на Гармонию.
   Мы доели пиццу и пиво, подписали документы и пожали друг другу руки. - Спасибо, Ронда, - сказал он. - Приятной поездки домой. И передай от меня привет Эйко. - Эйко была моим пилотом. - Если захочешь вернуться на несколько дней, мы будем рады видеть тебя у себя. Бесплатно. Просто позвони мне.
   Я сказал ему, что не очень люблю черные дыры, и удалился к месту старта. Эйко ждала возле посадочного модуля. - Прочитал сообщение?
   - Да, - сказал я.
   - Мы продолжим?
   Я забрался внутрь. - Он не оставил нам особого выбора.
   - Это пустая трата времени. - Эйко садилась следом за мной. Она выполняла свою вторую миссию, но никто никогда не обвинил бы ее в сдержанности. Технически, на борту она была главной, и ее тон менялся, когда она закрывала люк. - Там ничего нет. - Она была привлекательной, с черными волосами, голубыми глазами и подвижными чертами лица, у нее были дела поважнее, чем мотаться по галактике с фиктивными миссиями.
   - Привет, Ронда, - сказал Брайан. Он был искусственным интеллектом нашего корабля.
   - Привет, Брайан. Как дела?
   - Честно говоря, я был бы рад уехать отсюда. Мне не нравятся черные дыры.
   - Полагаю, - сказала Эйко, - что Эйб доволен результатами.
   - С ним все в порядке. Он жалуется, но лучше и быть не могло.
   - Почему так?
   - Если катастрофа более или менее неизбежна, это увеличивает объем продаж. Если до конца света слишком далеко, люди теряют интерес. Эйб притворяется, что недоволен тем, что у него не было больше времени, но на самом деле его это вполне устраивает.
   Люк над головой закрылся. Эйко села на место пилота, и мы быстро взлетели. С океана дул легкий бриз. Если исключить из уравнения черную дыру и добавить немного местной жизни и инженерных разработок, то Гармония могла бы превратиться в мир садов.
   Мы поднимались в ясном небе. Внизу в солнечных лучах сверкал купол, окружающий отель. Остальные здания будут расположены в том же районе, одно на вершине горы, другое на берегу океана.
    Я подождал, пока Эйко передаст дела Брайану и вернется в салон. Когда она это сделала, то села напротив меня и улыбнулась. Она точно знала, о чем я думаю. - Нам понадобится около шести недель, чтобы добраться туда, - сказала она.
   - Хорошо.
   Она наклонилась вперед и вздохнула. - Ронда, такое случается регулярно?
   Я рассмеялся. - Инопланетяне? Конечно. Каждые несколько тысяч лет.
   - Я серьезно. Это нормально? Чтобы меня отправили на идиотскую миссию?
   Все знали, что никаких инопланетян не было. - Такое иногда случается, - сказал я.
   - Харлоу сказал, что это была радиопередача.
   - Это верно.
   - Так что, если они правильно определили источник, сигнал был отправлен семь тысяч лет назад. - Улыбка стала шире. - Надеюсь, они не ждут нашего появления до сих пор.
  
   Мы отправились в путь через несколько минут после того, как вернулись в "Бринкманн". Эйко была так же рада, как и я, покинуть Гармонию. Это был прекрасный мир, но он был очень похож на Мариким, за исключением, конечно, того, что там не было никакой жизни, кроме Эйба и его команды. И иногда я задумывался о них. Несмотря на стерильность, никому из нас не нравилось думать о том, что его засосет в черную дыру. Никогда не пойму, зачем кто-то платит за то, чтобы увидеть это.
   Эйко решила, что пришло время сменить тему. - Знаешь, я никогда не понимала, почему мы так зациклились на поисках инопланетян. Сколько мы этим занимаемся? Около пятнадцати тысяч лет? Их просто нет, детка.
   Да, их не было. Мы уже сталкивались с подобным раньше, с искусственной передачей, которая, как оказалось, возникла на какой-то давно забытой космической станции, или с местным сигналом, который просто распространялся повсюду. Была пара случаев, которым не было объяснения, но они никогда не повторялись. Миссии, отправленные на их поиски, ничего не нашли. - Я думаю, нам не нравится быть одним, - сказал я. - Это может угнетать.
   - Да, Ронда. Думаю, что может. Честно говоря, я не слишком задумываюсь об этом. - Смысл был достаточно ясен: Эйко редко проводила время в одиночестве.
   Мы проделали долгий путь от родного мира. Места, которые мы населяли, теперь были прекрасны, покрыты дубами и вечнозелеными растениями, полны животных. Но все птицы, кустарники и дельфины, которые существовали где бы то ни было, пришли из лесов и океанов Земли. Мы не нашли ни травинки, ни даже клетки где-либо еще.
   Я не знаю, задумывались ли люди когда-нибудь об этом. Это просто принятая реальность. Вселенная принадлежит нам, и мы можем делать с ней все, что захотим.
   У нас было не так много времени, чтобы чем-то занять себя, поэтому я начал читать о первых днях существования Земли, когда ученые ожидали найти признаки древней жизни, погребенные в песках Марса. Марс был домом для живых существ во многих художественных произведениях, написанных в ту эпоху, до того, как мы покинули планету. Но когда мы туда прибыли, там, конечно, ничего не было.
   На Европе подо льдом были океаны. Это был один из спутников газового гиганта Солнечной системы. Но и там ничего не нашли. Согласно историям, самый серьезный толчок произошел, когда в эпоху, предшествовавшую сверхсветовой, мы добрались до Глизе 832 на автоматизированном транспортном средстве. Планета земного типа, вращающаяся в зоне жидкой воды, имела океаны и массивы суши. Но когда "Рейнджер" прибыл на место, то не обнаружил никаких признаков жизни. Ни деревьев, ни какого-либо движения. Отчет робота, полученный шестнадцать лет спустя, разочаровал всех.
   Эйко не смогла удержаться от смеха. - Они действительно думали, что мы найдем живых белок на Марсе?
   - Не совсем. Но я думаю, ожидали найти хоть что-то.
   Люди начали спрашивать, в какой вселенной мы живем? Сообщение "Рейнджера" вызвало религиозное возрождение, которое продолжало набирать силу по мере того, как появлялись свидетельства того, что на Земле произошло нечто особенное.
   Ученые выяснили, что требуется для зарождения жизни. Они поняли, что вероятность сочетания химических, климатических и других факторов, чтобы это произошло, настолько мала, что существование жизни где-либо еще маловероятно. - Слишком многое, - сказал Таддеус Раундтри, чье имя - одно из немногих, сохранившихся до наших дней, - должно быть абсолютно правильным. Мы должны считать, что нам невероятно повезло, что мы здесь.
   - Я никогда особо не задумывалась об этом, Ронда, - сказала Эйко. - Вселенная пуста. Какой еще она может быть? Мы побывали в тысячах миров, где есть вода и солнечный свет, но в них нет ничего.
   - Знаю. Вот почему мне было бы очень приятно познакомиться с кем-то, кто приехал из другого места. Ну, знаешь, с кем мы могли бы сесть и поговорить. Желательно за кружкой пива.
   - О чем поговорить?
   - Вероятно, это были бы те же темы, о которых говорили бы мы с тобой. Насколько вкусна здесь еда? Какие политики в вашем мире? Или, может быть, нам удастся разгадать секрет жизни.
   - Надеешься, что мы действительно что-нибудь найдем, не так ли, Ронда?
   - Ну, конечно. Я бы с удовольствием что-нибудь нашел. Проблема в том, что, если нам повезет, мы не должны сообщать им, что мы там. Это в некотором роде сводит на нет все веселье.
  
   Шесть недель взаперти в корабле модели Лекско - это долгий срок. Он рассчитан не более чем на четырех пассажиров и на относительно короткие перелеты, максимум на две недели. Мы, конечно, путешествовали в гиперпространстве, так что снаружи даже смотреть было не на что. Это был просто темный вакуум. Любой из нас многое отдал бы за возможность выглянуть в окно и увидеть немного света.
   Брайан создал для нас несколько аватаров, в основном из фильмов развлекательной направленности, так что мы поговорили с романтическими героями и комическими актерами. Но они казались озадаченными, когда мы спросили, как бы они отреагировали, если бы встретили настоящего инопланетянина.
   - Что такое инопланетянин? - спросил Ленни Толивер, певец, в которого, по признанию Эйко, она влюбилась в подростковом возрасте.
   - Я не уверена, что хотела бы постоянно видеть Ленни рядом с собой, - сказала она. Ее глаза заблестели. - Думаю, из него получился бы неплохой парень на одну ночь. Но когда он уходит со сцены, то что-то теряет. - Она откинулась на спинку кресла и покачала головой. - Надеюсь, ты получишь то, что хочешь, Ронда. Подозреваю, что Харлоу тоже был бы счастлив.
  
   Дни казались все длиннее. Эйко играла с Брайаном в виртуальные игры, спасая людей, заблудившихся в странных мирах, исследуя дома с привидениями и тому подобное. Каждое утро после завтрака мы занимались тренировками. Смотрели сериалы. И когда садились поговорить, разговоры неизбежно возвращались к одному и тому же старому вопросу. Что ожидало нас в системе, которую мы теперь называли Айскар?
   - Не уверена, - сказала Эйко в середине третьей недели, - что нам не следовало уклониться от этой миссии.
   Мне пришло в голову, что, если бы я не проявил своего энтузиазма по этому поводу, она бы сказалась больной.
  
   Полет был мучительно долгим. Эйко оставалась настроенной негативно, и я никак не мог это исправить. Но, в конце концов, все закончилось, и мы оказались на расстоянии двадцати восьми световых лет от Айскара. Это, конечно, означало второй прыжок, но он занял немногим более часа. Мы вышли из него в 130 миллионах километров от звезды. - Брайан, - спросил я, - мы улавливаем что-нибудь похожее на искусственное излучение?
   - Я ничего не улавливаю, - сказал он.
   - Ладно. Давай взглянем на планетную систему. Сосредоточься на зоне жидкой воды.
   - Ты понимаешь, что это потребует некоторого времени.
   - Да. У меня было предчувствие, что ты не успеешь сделать это к обеду.
   - Ронда, - его тон стал резким. - Ты слишком язвителен.
   Эйко ухмыльнулась мне.
   - Я не хотел тебя обидеть. - Я попытался сохранить серьезное выражение лица. Брайан обычно ведет себя так, будто все остальные на борту - идиоты. - И еще, будь добр, проверь, нет ли искусственных радиосигналов. И отправь сообщение Харлоу. Скажи ему, что мы прибыли.
   - На самом деле, - сказал он, - к нам сейчас поступило сообщение от Харлоу. - Он появился посреди пассажирского салона. Высокий, рыжеволосый, симпатичный, ему, вероятно, всего четыреста лет. - Ронда, - сказал он, - к твоему сведению, мы получили второе сообщение через семнадцать часов после первого. Оно было идентично первому. С тех пор источник хранит молчание.
  
   Мы посмотрели несколько передач в библиотеке. Я люблю комедии, в то время как Эйко любит романтику. На самом деле это не имело значения. За те часы, что мы путешествовали по планетной системе, ничто нас особо не заинтересовало. Большую часть времени мы проводили, глядя в небо и ожидая услышать что-нибудь от Брайана.
   Наконец он прочистил горло, чтобы предупредить нас о предстоящем объявлении. - В обитаемой зоне есть планета, - сказал он. - Это газовый гигант. Но у него около двадцати спутников. - Он начал просматривать изображения, все они были маленькими каменистыми телами. Затем он показал нам один из них с океанами. - Это единственный, который кажется возможным источником. - Через двадцать минут он вернулся: - На внешнем краю зоны также есть мир, примерно соответствующий по размерам Марикиму. Я не могу разглядеть никаких деталей, кроме того, что у него большая луна.
   - Что ближе?
   - Газовый гигант, Ронда.
  
   На спутнике с океанами также были огромные горные хребты и обширные пустыни. Но на ночной стороне не было ни городов, ни огней, никаких признаков жизни.
   Второй мир, тот, что находился на границе обитаемой зоны, тоже выглядел темным, когда мы приблизились. - Пустая трата времени, - сказала Эйко.
   - Мы зашли так далеко. Я бы не хотел возвращаться и говорить Харлоу, что мы не осмотрели все внимательно.
   - Думаю, он бы понял.
   - Сомневаюсь.
   - Ронда, он знает, что это бесполезная затея. Он отправил нас, потому что у него не было выбора. Он не мог проигнорировать сигнал, но и не ожидал, что из этого что-то выйдет.
   - Я и не подозревал, что ты так хорошо его знаешь.
   - Послушай, я не знаю его. Но знаю, как это работает. Мы все делаем по инструкции. - Она прижала кончики пальцев к вискам и попыталась сделать вид, что воспринимает меня всерьез. - Сигнал мог прийти откуда-то еще, от источника дальше этой системы. Возможно, он просто случайно был направлен таким образом, что прошел здесь и в конечном итоге достиг Марикима. Или, возможно, это было что-то, что отражалось от системы дома. Я не знаю. Такое случалось и раньше. Но совершенно очевидно, что это произошло не здесь.
   - Давай немного остановимся на этом.
   - Я могу привести вам еще одну причину для продолжения, - сказал Брайан. - Кажется, на орбите что-то есть.
  
   Это был корабль.
   Объект был значительно крупнее "Бринкманна". На носу виднелся ряд символов, предположительно обозначение, но я никогда раньше не видел ничего похожего на них. У него был раздутый темно-серый корпус с восемью иллюминаторами и набором передатчиков и приемников, установленных в носовой части. - Посмотри на двигатели, - сказала Эйко. - Эта штука, должно быть, сверхсветовая.
   - Думаю, да, Ронда. Но если это был источник передачи, то он находился здесь семь тысяч лет.
   - Брайан, - сказал я, - поздоровайся с ними. Посмотрим, ответят ли тебе. - Пожалуйста, ответьте, подумал я. Если получим ответ, значит, у нас есть инопланетяне. В противном случае, мы имеем дело с древним кораблекрушением.
   Его лампы начали мигать, показывая, что он передает сигнал. Эйко посмотрела в мою сторону. Ее губы были плотно сжаты, а лицо побледнело. Я впервые увидел, чтобы она проявляла какие-либо признаки нервозности. Затем раздался голос Брайана: - Они отвечают. - Он включил громкую связь. Зазвучал женский голос, который, возможно, принадлежал человеку, но я никогда раньше не слышал этого языка. Примерно через минуту он смолк.
   - Здравствуйте, - я наклонился к микрофону. - Вы меня понимаете?
   Голос ответил, но я по-прежнему ничего не мог разобрать. - Что нам делать? - спросила Эйко.
   - Не уверен. Уже поздновато говорить, что они нас не видели. - Я уставился на корабль. Корпус был поврежден в нескольких местах, вероятно, от столкновений с камнями. Он был уже примерно в двух километрах от нас. В нем был люк, который, казалось, подходил по размеру для человека. И я испытал сильнейший в своей жизни шок, когда он открылся.
   Но никто не появился.
   - Эйко, выведи нас на параллельную орбиту. Брайан, свяжись с Харлоу.
   - Связь установлена, Ронда. - Меня вжало в спинку кресла, пока Эйко корректировала курс.
   - Харлоу, мы нашли корабль. Он находится на орбите вокруг планеты, которая кажется безжизненной. Мы отправим изображение. - Я глубоко вздохнул. - Пару минут назад они открыли люк. - Я взглянул на Эйко. Она кивнула. - Собираемся подойти и посмотреть. Скоро свяжемся с вами.
   Мы подошли поближе. Затем Эйко передала управление Брайану, проинструктировав его сохранять позицию. Я вернулся к микрофону. - Хотелось бы поговорить с вами.
   - Вероятно, это искусственный интеллект, - сказал Брайан. - Я сейчас работаю над этим.
   - Это кто-то из наших?
   Брайан обычно не колебался. Но на этот раз это было заметно. - Да. Я верю, что так оно и есть.
   На лице Эйко было выражение "я же тебе говорила".
   - Судя по всему, - сказал Брайан, - это транспортное средство находится здесь по меньшей мере семь тысяч лет. Учитывая технологии той эпохи, путешествие из любого из этих обитаемых миров заняло бы десятилетия. У них были сверхсветовые корабли, но примитивные. Так кто же открыл люк?
   Я отстегнул ремень и направился к шкафчику за скафандром.
   - Позволь мне сделать это. - Эйко встала и пошла за мной.
   - Почему?
   - А что, если после того, как ты окажешься на борту, он взлетит?
   - Сомневаюсь в этом. Не думаю, что нам стоит беспокоиться.
   Эйко покачала головой. - Я справлюсь.
   - Дай-ка я сначала проверю. Убедимся, что ничего неожиданного нет. А потом, если захочешь, приходи...
   - Забудь об этом, Ронда. - Она вытащила один из скафандров и начала его надевать.
   - Эйко, я думаю, ты забываешь, кто здесь главный.
  
   На самом деле, главной была она. Но после еще нескольких споров она согласилась, что я могу сопровождать ее. Мы переоделись в скафандры, надели реактивные ранцы и направились к воздушному шлюзу. - Я не утверждаю, что есть какая-то опасность, - сказал Брайан, - но если вы не вернетесь, что я должен буду сделать?
   - Мы будем на связи, - сказала Эйко. - И вернемся максимум через несколько часов.
   - Когда у вас кончится запас воздуха.
   - Хорошо, Брайан. Ты умеешь считать. - Она вошла в шлюз, и я последовал за ней. - Держи помещение в тепле.
   - Будьте осторожны, - сказал он.
   Мы сбросили давление в шлюзе и открыли внешний люк. - Готов, Ронда?
   - Прямо за тобой.
   Корабль был примерно в пятидесяти метрах от нас. Она высунулась в пустоту и остановилась. - Внутренний люк тоже открыт. - На случай, если у нее оставались какие-то сомнения в том, что там есть что-то живое. Она оттолкнулась от палубы, проплыла к другому кораблю и приземлилась на корпус. Когда я прибыл минуту спустя, она была уже внутри. Мы прошли в салон. Вокруг двух столов стояло около десятка стульев. Если и были какие-то сомнения в том, что корабль предназначен для людей, то они были развеяны. Все было подходящего размера для нас с Эйко. Кресла выглядели так, словно были удобными, но когда я дотронулся до одного из них, оно оказалось твердым, как скала.
   В задней части салона открылся проход, и я не мог не смотреть на него, как будто кто-то мог появиться в любой момент. Глупая идея, поскольку мы находились в вакууме, но я ничего не мог с собой поделать. Мы поднялись на мостик, где обнаружили два кресла и панель управления с незнакомой маркировкой. Эйко потребовалось немало времени, чтобы осмотреть кресло пилота. -Интересно, - сказала она, - что произойдет, если мы попытаемся завести двигатель?
   Мы вернулись в главный салон и вошли в коридор. В нем было по четыре двери с каждой стороны и одна сзади. Эйко попыталась открыть одну из них, повернув ручку и толкнув. У нее ничего не получилось. Я пытался помочь, но мы не смогли сдвинуть ее с места. - Все заморожено, - сказала она. - Может быть, еще и заперто. - Она выплыла обратно в салон. - У нас на корабле есть резак. Я схожу за ним. Хочешь пойти со мной или подождешь здесь?
   - Подожду.
   - Ладно. Скоро вернусь. - Она вышла через шлюз.
   Я открыл свой канал связи с Брайаном. - Как у тебя дела с искусственным интеллектом? Смогу ли я поговорить с ней?
   - Да. Дайте мне еще несколько минут.
   Я побродил по внутреннему помещению. Очевидно, это и был источник передачи. Должен был быть. Но зачем использовать радио? Я не мог поверить, что даже в те давно минувшие дни у них не было гиперсвязи.
  
   Эйко вернулась с резаком. Я не уверен, что мы ожидали найти внутри кают. Но был рад, что там не было скелетов. Каюты, все до единой, были пусты. Ни полотенец, ни обуви, ни чего-либо еще, что указывало бы на то, что на борту последнего рейса был кто-то, кроме ИИ.
   Мы прошли через дверь в конце коридора, которая вела в тренажерный зал, служивший также складским помещением. Мы прошли через другую дверь, и нас ждал сюрприз.
   На низких платформах были установлены десять контейнеров размером с гроб, по пять с каждой стороны камеры. К счастью, они были пусты. - Они для спящих, - сказала Эйко.
   - Что ты имеешь в виду?
   - В старые времена, если вы отправлялись в длительное путешествие, вас погружали в холодный сон. Вы теряли сознание на несколько лет и приходили в себя, когда корабль прибывал в пункт назначения.
   Я вспомнил, что что-то читал об этом. - Не думаю, что мне было бы интересно такое путешествие.
  
   Наконец мы добрались до машинного отделения.
   - Святые угодники, - воскликнула Эйко, - только посмотри на это. - Там был пожар. Большая часть оборудования, похоже, сгорела. Я ничего не знал о двигателях и бортовых системах связи, но было очевидно, что корабль никуда не мог улететь.
   Брайан вмешался: - Ронда, я думаю, Чайла готова поговорить с тобой.
   - Так ее зовут? Чайла?
   - Да.
   - Спасибо. Привет, Чайла. Ты здесь?
   - Да, я здесь. - Голос у нее был счастливый. Облегченный.
   - Я Ронда. Что случилось? - Мы все еще рассматривали сгоревшее оборудование.
   - Вы имеете в виду корабль?
   - Да.
   - Не знаю. Двигатель взорвался. Я понятия не имею, почему.
   - Откуда ты?
   - Из Соркона.
   Я слышал о нем. Вероятно, это был один из миров, заселенных во время первой экспансии. Я заглянул в свой ноутбук. Он все еще существовал, хотя и выглядел как захолустье. - Что ты здесь делаешь?
   - Я участвовала в проекте "Пегас". - Она произнесла это так, как будто мы должны были знать этот термин.
   - И что это было?
   - Ну, поиски инопланетян. Это была долгосрочная работа, начатая после того, как тысячи лет поисков ничего не дали. После того, как почти все отказались от нее. Общепринятое мнение заключалось в том, что люди одиноки.
   - И они послали тебя на поиски?
   - Да. Я была на одном из тридцати семи транспортных средств, которые отправились в чрезвычайно отдаленные места.
   - Все это были автоматизированные миссии?
   - Да.
   - И ты застряла здесь, когда у тебя взорвался двигатель.
   - Верно, Ронда.
   - Мы перехватили радиопередачу, которая, вероятно, исходила от тебя. Почему именно радио? Разве у тебя не было более быстрого способа связи?
   - Я так и делала до того, как произошел взрыв.
   - О. - Эйко вздохнула. Как она могла этого не понять?
   - Что ж, Чайла, если хочешь, мы можем отвезти тебя к нам домой.
   - О, да. Пожалуйста. Я больше не хочу проводить здесь время.
   - Мы рады оказать помощь. И, если это тебя утешит, мы так и не нашли никаких инопланетян. Похоже, мы действительно одни.
   Чайла замолчала.
   - Что случилось? - спросила Эйко.
   - Вы так и не нашли их?
   - Кого не нашли? - спросил я.
   - Все это время, - сказала она. - И вы даже не подозревали. Невероятно.
   Я посмотрел на Эйко и покачал головой. - Что ты пытаешься сказать, Чайла?
   - Когда двигатель отказал, меня выбросило на снижающуюся орбиту вокруг солнца. Я послала радиограмму с просьбой о помощи. Это было все, что у меня было, и я даже не могла нацелить передачу. Я потеряла всякий контроль. Думала, что это конец, потому что ни один из других кораблей "Пегас" не был достаточно близко, чтобы добраться до меня вовремя. Я даже не смогла отправить ответное сообщение на Соркон. Хотя это не имело бы значения, поскольку они были за сотни световых лет от меня.
   - Так что же произошло? - Мы оба задали этот вопрос.
   - Кто-то пришел. Они прибыли через несколько недель после того, как я отчаянно звала на помощь. И оттащили меня.
   Мы с Эйко уставились друг на друга. - Так кто они были? - спросили мы.
   - Не знаю. Они поднялись на борт, и мы потратили время на то, чтобы научиться общаться, но я не могла произнести многие звуки, которые они издавали.
   - Они не были людьми?
   - Нет.
   - Как они выглядели?
   - На них были скафандры, очень похожие на те, что есть у вас сейчас. Их лица, насколько я могла разглядеть, были зелеными и отдаленно напоминали земноводных. У них было по шесть пальцев.
   - Тебе удалось записать что-нибудь из этого?
   - Да. Но записи были утеряны тысячи лет назад. Электроника долго не протянет, если не найти способ ее оживить. А у меня ее не было, кроме центральной системы, которая меня поддерживает.
   - И они просто ушли и оставили тебя здесь?
   - Они предложили отвезти меня домой, к ним домой, но моя программа не позволила бы этого. Я сказала им, что послала запрос о помощи и что она скоро прибудет. По моей просьбе они отправили меня на орбиту вокруг Талиуса, где, как я знала, меня будет легче найти, если бы кто-нибудь пришел. Я продолжала посылать сообщения, пока передатчик, наконец, не отказал. К сожалению, я не могла прицелиться. Это были просто направленные лучи, выпущенные в небо.
   - К счастью, - сказала Эйко, - один из них достиг нашего родного мира.
   - Это к счастью.
   - Этот мир, - сказал я, - называется Талиус?
   - Я живу здесь слишком долго, чтобы не дать этому месту название.
   - Что это значит?
   - На моем языке - Дом.
  
   Мы отсоединили Чайлу и пошли с ней к "Бринкманну". - Мы возвращаемся с довольно важными новостями, - сказал я.
   - То, что инопланетяне существуют? Думаю, да.
   - И это тоже. Но главной новостью будет то, что они, по-видимому, очень похожи на нас.
   - Ты имеешь в виду, потому что они остановились и попытались помочь?
   - Да.
   - Да. Может быть, они даже больше похожи на нас, чем ты думаешь, Ронда.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Ну, не похоже, чтобы они когда-нибудь возвращались проведать Чайлу.
  

СОБОР

  
   Мэтт Сандерленд пристально смотрел на Землю, которая только что показалась из-за Луны. С платформы L2 [точка Лагранжа L2 - одна из точек гравитационного равновесия в системе двух небесных тел, для системы Земля-Луна находится на прямой линии за Луной] Луна, конечно же, доминировала на небе - огромный серый шар, наполовину освещенный солнечным светом, наполовину в тени, в шесть раз больше, чем могло показаться из его дома на Лонг-Айленде. Обычно он полностью закрывал прозрачную бело-голубую Землю. На переборке слева от него все еще висел флаг с девизом "Марс или провал", уголки которого были прикреплены магнитами.
   Марс или провал.
   Что ж, все знали, к чему это приведет. Извините, ребята, но финансирование иссякает. Похоже, нам придется отложить это на пару лет. Так же, как мы отложили установку солнечного коллектора, который должен был передавать энергию дальше на наземные станции. И то, как мы откладывали запуск Лунной базы. Надо отдать должное, НАСА удалось прорваться и получить станцию L2, идеальное место для запуска любой космической миссии, которую вы пожелаете. Что бы вы ни захотели сделать, куда бы ни захотели полететь, она была бы местом вашего старта.
   Он слышал, как Джуди вернулась в тренировочную зону, кряхтя и потягиваясь, пытаясь поддерживать себя в приличной форме. Теперь на всей платформе остались только они двое. Он покачал головой, и его глаза закрылись. Раньше он любил пользоваться основным оптическим телескопом, направляя его на туманности и скопления, а иногда и на такие места, как Нептун, которые на короткое время казались почти досягаемыми. Но волшебство рассеялось, когда стало все более очевидным, что ни один человек никогда не прикоснется ни к одному из них. Когда он впервые прибыл на станцию L2 в Земнопорте, она была объявлена чем-то вроде автовокзала для движения транспорта во всех направлениях. Трудно было поверить, что это было всего год назад.
   Раздался звуковой сигнал. Сообщение от "Сернана". Он нажал клавишу. - Земнопорт на связи, - сказал он. - Говорите, "Сернан".
   Знакомый голос ответил: - Земнопорт, я уже в пути. - Это была Лора. - Как дела, Мэтт?
   Он наклонился к микрофону. - Лора, это действительно ты?
   - Насколько я могу судить.
   Он не был уверен, что сказать дальше. - Когда на поиски начали отправлять менеджеров операций?
   - Примерно в то же время, когда менеджеры операций начали действовать через головы своих боссов.
   - Опять?
   - Полагаю, да.
   Мэтт полюбил ее с того самого момента, как впервые увидел, когда она, врезавшись в ограждение, лежала, растянувшись, в центре поля, но высоко подняла мяч рукой в перчатке. Но он давно уже сдался. - Что случилось? - спросил он.
   - В одном из новостных шоу на кабельном телевидении начали рассказывать о том, что мы поддерживаем прекращение финансирования. Что это нормально - закрыть вас, ребята. Доктор Прево выступил по всему миру и опроверг эту историю, но выглядел так слабо, что это только усугубило ситуацию. Ты же знаешь, какой Прево. Не хочу обижать политиков. Я пожаловалась Луи. Он посоветовал мне держаться от этого подальше. Но меня пригласили в "Брик Коллиер", и, наверное, я сказала слишком много.
   - Значит, они понизили тебя в должности?
   - Думаю, Луи решил, что это будет подходящим способом послать сообщение. Отправляя меня выключать свет.
   Мэтт уставился на микрофон. - Мне жаль это слышать.
   - Я сожалею о многом. У нас был шанс добиться серьезных результатов, но мы отказываемся от него. - Он прислушался к ее дыханию. - Ребята, вы собрали вещи и готовы ехать?
   - Да. Думаю, да.
   - Очень хорошо, Мэтт. Увидимся в пятницу. - Через три дня.
   Он наклонился к микрофону, наслаждаясь ее голосом, таким же дымчатым, как и ее темно-серые глаза. Он всегда умел расположить к себе женщин. Но, каким бы ни было его обаяние, для Лоры оно было недостаточно. Он провел с ней всего несколько недель. И один замечательный уик-энд. Уик-энд в его жизни. И вот теперь она приезжала, чтобы забрать его домой после единственного задания, которое его по-настоящему волновало. В данный момент она была, во всех смыслах этого слова, далеко.
   - Кстати, - сказала она, - я одна. Предполагалось, что нас будет двое, но, думаю, они хотели дать мне время подумать о том, что я натворила.
   - Ну, хорошо, - сказал он ровным голосом, который должен был звучать отстраненно. - Мы устроим вечеринку, когда ты приедешь. - Она любила вечеринки. Ей нравилось жить, быть с другими людьми и наблюдать за восходом солнца.
   У Лоры были рыжие волосы и чарующая улыбка. Если у нее и была проблема, то в том, что она так и не научилась скрывать свои чувства. Взглянув на нее, вы сразу понимали, о чем она думает. Он не назвал бы ее красивой. По крайней мере, когда впервые встретил ее. Но по мере того, как он работал с ней и узнавал ее получше, его впечатление менялось. В течение первых нескольких недель перед ней становилось все труднее устоять. Она была оживленной, веселой и умной, и завладела его жизнью. Но он совершил колоссальную ошибку, слишком рано показав ей свои чувства. Черт, это было глупо.
   - Мне жаль, Мэтт, - сказала она ему в тот последний вечер. - Но нам придется расстаться. - Они праздновали ее тридцать второй день рождения, и в течение вечера она становилась все более молчаливой. Потом они вернулись в ее квартиру и остановились в дверях, дверь была неплотно закрыта, и она набросилась на него. - Больше так не могу.
   - Почему? - спросил он. Это стало для него полной неожиданностью.
   - Потому что моя жизнь здесь, на космическом побережье. С НАСА. - Ее глаза наполнились слезами. - Мэтт, я хочу побывать в другом мире. Я хочу полететь на Марс, если это когда-нибудь будет возможно. Это то, чего я всегда хотела. Это единственное, что меня когда-либо по-настоящему волновало.
   И он не знал, что ответить. Он не понимал, что она пыталась сказать. - Какое это имеет отношение к нам? Ты можешь улететь на Плутон, если хочешь. Я бы радовался.
   - Этого бы никогда не случилось, если бы я была матерью.
   - Ну, ладно. Неважно, я имею в виду, мы не говорили о детях. Или о чем-то подобном.
   - Я ничего не делаю наполовину, Мэтт. - Она посмотрела на него, коснулась губами его щеки и буквально вытолкала за дверь. - Мне жаль, что все так закончилось. По правде говоря, мне жаль, что это вообще закончилось. Но другого выхода нет. - Это было последнее, что она сказала.
  
   Он опустил взгляд на микрофон. Это все еще причиняло боль.
   - Знаешь, Мэтт, - сказала она, - я впервые здесь одна. - Она заколебалась, собираясь сказать что-то еще, и он догадался, что это могло быть, что-то вроде того, что ей было не по себе, когда она оказалась в таком одиночестве. Но она отстранилась. Он понимал это чувство. И он знал ее достаточно хорошо, чтобы понимать, что ей не нравится признавать свою слабость.
   Он узнал об этом во время их первой встречи, которая состоялась на футбольном поле, а не на работе. Она была центром женской команды НАСА по софтболу. Мэтт позволил паре парней уговорить его пойти на игру, потому что они утверждали, что это хороший способ познакомиться с привлекательными "красотками". На самом деле он не замечал Лору до тех пор, пока она не врезалась в ограждение центрального поля, преследуя соперницу по линии в конце игры. Она отлетела от деревянных досок и рухнула на траву.
   Мэтт в прошлом работал врачом скорой помощи и, не теряя времени, подбежал к ней. Когда он подошел, она подняла перчатку, показывая, что мяч все еще у нее. Ее глаза были закрыты.
   - Вы меня слышите? - спросил он.
   - Конечно, - ответила она.
  
   Заявленная цель нынешней миссии Мэтта состояла в том, чтобы помочь определить, какое воздействие окажет длительная невесомость на организм человека. Кости и мышцы, как у него, так и у Джуди, немного ослабли, но ничто не указывало на то, что путешествие на Марс будет невозможным. Когда пришли первые результаты, у Мэтта сложилось впечатление, что некоторые люди на родине были разочарованы. Как будто они искали причину, чтобы все отменить. - Я просто никогда не думал, - продолжил он, - что все закончится вот так.
   - Я тоже, - сказала Лора.
   Он представил себе, как она сидит на мостике и смотрит на такую же неподвижную Луну. И ему стало интересно, как она отреагировала, когда ей приказали вылететь на платформу, чтобы встретить его.
   Лора стартовала с Международной космической станции, которая устарела со строительством платформы. Здесь транспортные средства могли прилетать и улетать, не сталкиваясь с гравитацией. Сейчас, скорее всего, "окно" закрывается, и космическая эра, наконец, закончилась.
   - Нам нужен собор, - сказала она.
   Ему показалось, что он ослышался. - Повтори еще раз, Лора?
   - Кафедральный собор. Мэтт, мы полетели на Луну, потому что однажды ночью в 1957 году страна подняла глаза и увидела пролетающий над головой спутник. Движение за гражданские права началось с того, что одна женщина отказалась ехать на заднем сиденье автобуса.
   - Какое это имеет отношение к собору?
   - Если ты собираешься чего-то добиться, у тебя должен быть символ, что-то, что символизирует твою сущность. Вы заблудились в Средневековье, идете в никуда, вам не для чего жить, но когда в Шартре построят собор, вы поймете, что имеет значение в жизни. Что действительно имеет значение. Это то, что нужно НАСА прямо сейчас. - Внезапно она оказалась рядом с ним, в центре операций, они пили кофе, ее глаза смотрели куда-то мимо него, давая понять, что в мире есть гораздо более важные вещи, чем любые личные отношения между ними.
   - Ну, может быть. У тебя есть какие-нибудь идеи?
   - Конечно. Может быть, китайцы сделают это за нас.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Подумай, как бы мы отреагировали, если бы они начали строить базу на Луне. Или, что еще лучше, если бы мы смогли обнаружить инопланетный корабль в районе Сатурна. Господи, это принесло бы хоть какие-то результаты.
   - Ты читаешь слишком много научной фантастики, Лора.
   - Да. Может быть. Я не хочу, чтобы все пошло прахом. - Ее голос дрогнул. Он впервые почувствовал в ней такой уровень эмоций. - Может, мы могли бы что-нибудь подделать?
  
   На платформе больше нечего было делать. Эмблема проекта, которая была изображена на одной из переборок, - ракета, пересекающая кольца Сатурна, - казалась особенно печальной, когда они с Джуди тихо сидели в зале операций, обсуждая, что будут делать, когда вернутся домой. Теперь их карьера в НАСА была бессмысленной. Джуди Паркер была пилотом, когда Мэтт появился на платформе. - Пришло время, - сказала она, - вернуться и найти себе другое занятие в жизни. Может быть, даже завести семью.
   - Ты серьезно?
   - Конечно. - Она летала на реактивных самолетах во время одной из бесконечных войн на Ближнем Востоке. И была одним из самых добрых людей, которых Мэтт когда-либо знал. Трудно было представить ее в кабине истребителя. Она была афроамериканкой, хладнокровной, спокойной, ее невозможно было вывести из себя. Когда по пути в L2 у них заглох двигатель, она велела ему расслабиться, надела скафандр и вышла через шлюз. Затем вернулась, пожала плечами, переключила несколько кнопок, и проблема исчезла. Но решение законсервировать L2 подействовало на нее не лучшим образом. - Я посвятила НАСА большую часть своей взрослой жизни, - сказала она ему, когда пришло объявление. - С меня хватит. Я устала от политиков, которые могут находить деньги на одну войну за другой, но не могут отремонтировать шоссе или нанять учителей. И уж точно не могут собраться с силами для чего-то, что требует немного воображения.
   Она уставилась на Мэтта. - Знаешь, - сказала она, - я подозреваю, что если через несколько тысяч лет кто-нибудь вернется на Луну... - Ее глаза заблестели, а голос дрогнул. - Если они вернутся на Луну, они могут удивиться, увидев следы. - Она прочистила горло. Напряглась. - Что ж, посмотрим, что получится.
   Мэтт был настроен более оптимистично. - В конце концов, у нас все получится. Мы создадим колонию на Марсе и будем продолжать в том же духе. Возможно, это будем не мы с тобой. Но кто-нибудь обязательно уедет из города.
   - Я поверю в это, когда увижу собственными глазами, - сказала она. Она была привлекательной женщиной. У нее были короткие волосы и непринужденная улыбка. Но в ее манерах было что-то такое, что всегда напоминало о том, кто здесь главный.
   - Джуди, ты собираешься остаться в Агентстве?
   - Мэтт, Агентство покидает меня, - сказала она. - Я их больше не знаю.
  
   Раздался звуковой сигнал. Мэтт поднял трубку и услышал мужской голос: - Земнопорт, это Хьюстон. Мы получили сообщение о приближении астероида. Данные поступают на ваш компьютер. Астероид не очень большой. Приближается из-за Луны. Находится в вашем районе. Именно поэтому мы не заметили его раньше.
   - Они думают, что это наша вина, - с улыбкой сказала Джуди.
   Мэтт поднял руку, пытаясь прислушаться. - Мы получили сообщение всего полчаса назад, - продолжил Хьюстон. - Возможно, это не проблема, но у нас нет хорошего ракурса. Пожалуйста, дайте нам показания.
   - Хьюстон, ребята, в прошлом месяце вы забрали ученых домой. Что именно вам нужно? Вектор и скорость?
   - Да, это было бы полезно.
   Сопляк. - Я вам перезвоню. - Он сел за пульт управления, что-то проворчал и принялся крутить ручки.
   - Нужна помощь? - спросила Джуди.
   - Нет, я все понял. - На мониторе появились строки. Загорелись вспомогательные экраны. - Хорошо, - сказал он. - Вот данные, поступающие из Хьюстона. - Он ввел их в радиопеленгатор и изучил результаты. - Они правы. С Земли его не видно.
   - Это хорошо, не так ли? - сказала Джуди. - Если Луна закрывает его, он не сможет приблизиться к Земле, верно?
   - Луна не стоит на одном месте, - сказал Мэтт.
   - О, да. Хорошая мысль.
   Звезды равномерно перемещались по главному экрану. Появился мигающий индикатор. Мэтт постучал по экрану указательным пальцем. - Вот он.
   - Насколько он большой?
   По форме камень напоминал куриную ножку, выпуклую с одного конца и относительно узкую с другого. Он медленно вращался, перекатываясь, двигаясь в направлении Луны. - В самом широком месте около пятидесяти метров поперек. Возможно, примерно двести метров в длину.
   - Это не так уж и мало.
   - Да.
   - Засек скорость?
   - Подожди. - Он подождал, пока цифры не выровнялись. - Кажется, около двадцати километров в секунду.
   Появилось больше огоньков, которые начали мигать. Мэтт нажал указательным пальцем на одну из кнопок. - И у нас есть вектор.
   - Он врежется в Луну? - спросила Джуди.
   Он вывел на экран изображения астероида и Луны. От астероида протянулась красная линия. Астероид приблизился к краю Луны. И едва не задел его.
   - Нет, - сказал Мэтт. Он уменьшил масштаб, поместив Землю в кадр. Линия продолжила движение к планете. И снова проплыла мимо края.
   - Ненамного, - ответила Джуди. - Но, думаю, они могут не беспокоиться.
   Мэтт вернулся к микрофону. - Хьюстон, это Земнопорт.
   - Говорите, Земнопорт. - На этот раз другой голос. Один из операторов связи.
   - Мы отправили данные. Ребята, можете выдохнуть.
   - Спасибо. Рад это слышать.
   - Дайте нам знать, если вам понадобится что-нибудь еще. Земнопорт связь закончил.
   - Знаешь, что было бы действительно здорово? - сказала Джуди. - Если бы эта штука направлялась прямо в Нью-Йорк, и у нас был бы корабль, чтобы отправиться туда и поразить ее из лазерной пушки. Как "Энтерпрайз".
  
   Джуди отправилась в уборную, а Мэтт молча сидел и наблюдал за "Сернаном". По курсу тот огибал Луну. - Лора, - сказал он, - ты у меня на экране.
   - Поняла. Я тоже тебя вижу.
   Последовала долгая пауза, пока он пытался придумать, что бы еще сказать. - Будет здорово вернуться на Кейп.
   - Уверена, что так и будет. Сколько вы здесь пробыли? Восемь месяцев?
   - Год. - Он уставился на поворотник. - Мне не хочется уезжать, но было бы неплохо снова подышать свежим воздухом.
   - Думаю, да. - Еще одна долгая пауза. - Что ж, с нетерпением жду встречи с тобой, Мэтт.
   - Я тоже, - сказал он. - Все еще играешь в бейсбол?
   - Когда у меня будет возможность. Но я не часто бью. Думаю, тренер надеется, что я наткнусь на другой забор.
   Мэтт почувствовал, что его разум словно опустел. - Что ж, - сказал он, - мне лучше вернуться к работе.
   - Ладно. "Сернан", конец связи.
   Он глубоко вздохнул. При общении с ней ему казалось, что он вернулся в среднюю школу.
  
   Когда Земля выдвигалась из-за Луны, что позволяло осуществлять прямые трансляции на платформу L2, Хьюстон регулярно транслировал пакетный телевизионный сигнал. Как правило, это была коллекция фильмов, текущих новостных передач и всего, что могло представлять интерес. Джуди и Мэтт уже несколько недель ничего не видели, поэтому с интересом просмотрели последнюю подборку. В ней было несколько ночных комиков. Телеканал ЭйЭмСи проводил старый добрый марафон Джона Уэйна. В спортивном центре говорили о новом фанатском движении, которое возникло в результате продолжающегося роста цен на билеты. Миллионы поклонников бейсбола подписали соглашение о бойкоте игр и отмене телевизионного вещания в предстоящем сезоне высшей лиги. Однако никто не верил, что они действительно будут соблюдать его.
   В Калифорнии рассматривался закон, который узаконит групповые браки. Честер Уинслоу боролся за выдвижение от Республиканской партии. Другой кандидат, Уильям Форрест, критиковал нынешнюю администрацию за прекращение финансирования НАСА. И СиЭнЭн объявила экстренную новость: Марго Эверетт, невероятно популярная певица-сенсация, была арестована за вождение в нетрезвом виде.
   Пока эксперты на экране обсуждали последствия ареста Эверетт, ведущий сообщил, что был замечен астероид и что он пройдет близко от Земли.
   Они перешли к финансовым новостям. Затем, когда вернулись в отдел новостей, сюжет был уже на подъеме: ведущий Клайв Томас представил профессора Эдварда Олбрайта из Американского музея естественной истории. - Что вы можете рассказать нам об этом астероиде, профессор? - спросил Томас. - Это угроза?
   Олбрайт был молод, ему, вероятно, было за двадцать. Он выглядел обеспокоенным. - Мы знаем, - сказал он, - что нынешний курс астероида приблизит его к нам. В пятницу он пройдет по южной части неба около 5:00 утра. На самом деле, мы должны были бы его увидеть. Но, если перейти к самому важному, он пролетит мимо нас. Если останется на прежнем курсе.
   - Хорошо. - Томас улыбнулся, но затем его лицо омрачилось. - Что вы имеете в виду под "если все останется по-прежнему"?
   Олбрайт попытался изобразить беззаботный смех, но у него это плохо получилось. - Все достаточно просто, Клайв. Астероид также пройдет очень близко к Луне. Это повлияет на него. И мы пока не уверены, как это может изменить ситуацию.
   - Вы имеете в виду, как это повлияет на направление развития событий?
   - Да. Гравитация Луны несколько искривит его вектор. В нашу сторону.
   - То есть, вы хотите сказать, что он может ударить по нам?
   - Я говорю, что, вероятно, нет. Но на данный момент мы не можем быть уверены.
   - Хорошо, профессор. Если это все-таки произойдет, какой ущерб это нанесет?
   - Клайв, его длина двести метров. Судя по отражению, он похож на никель-железный. К сожалению.
   - Почему к сожалению?
   - Никель-железо тяжелее и плотнее камня.
   - Ладно. Становится все хуже, не так ли?
   - Вероятно, с нами все будет в порядке. Я бы на самом деле пока не стал беспокоиться.
   - Итак, насколько сильно это повлияет, профессор? Я имею в виду, насколько много эти двести метров?
   - Примерно два футбольных поля.
   - Звучит не очень хорошо. Насколько сильным может быть это столкновение?
   Олбрайт глубоко вздохнул. - Клайв, вы когда-нибудь были в кратере Барринджер в Аризоне?
   - Вы имеете в виду метеоритный кратер?
   - Да.
   - Я был там. - На экране появилось изображение кратера.
   - Объект, который упал туда, был примерно такого же размера и плотности, как и тот, что приближается сейчас.
   - Боже мой, профессор. У вас есть какие-нибудь предположения, куда он упадет? Если он все-таки упадет?
   - Мы не знаем, Клайв. И послушайте, я не хочу поднимать панику. Скорее всего, объект просто пролетит по небу. Будем надеяться на это.
   - Когда мы будем знать наверняка?
   - После того, как он пройдет мимо Луны.
  
   Они перешли к рекламе. Появился вкрадчивый адвокат и начал объяснять, как он защитит любого зрителя, пострадавшего в результате несчастного случая. В середине передачи по радио раздался звуковой сигнал. Это была Лора. - Мэтт, - сказала она, - меня отзывают.
   - На Луну? - На самом деле это был не вопрос.
   - Да. Они рассчитывают время сближения, чтобы я могла хорошенько рассмотреть эту штуку во время ее прохождения. Они называют ее 2024-MY. В любом случае, я хотела сообщить вам, что немного задержусь, чтобы заехать за вами, ребята.
   - Думаю, да. Так ты собираешься сделать крупный план? Какой в этом смысл?
   - Вы еще ничего не слышали о них?
   - С первого раза - нет.
   - Ладно. Они пытаются выяснить, есть ли проблема. Не собьется ли эта штука с курса настолько, чтобы вызвать столкновение. Для этого...
   Снова раздался звуковой сигнал. Еще один вызов. - Подожди, Лора. Я думаю, они вот-вот свяжутся с нами. Я тебе перезвоню. - Он переключился.
   - Это Хьюстон. - Юрист ушел, и его сменили фотографии астероидов. - Мы пытаемся понять, куда полетит астероид после того, как он столкнется с Луной. Посылаем Лору проследить за его прохождением. Скоординируйте свои действия с ней, чтобы мы могли наблюдать за происходящим с обеих сторон. Это даст нам достаточно данных, чтобы понять, к чему все идет.
   Мэтт посмотрел на Джуди. - Ты знаешь, как это делается?
   - Конечно, - сказала она.
   - Хорошо, Хьюстон. Когда все это начнется?
   - Примерно через восемнадцать часов. Мы хотим, чтобы вы нацелились на астероид и проследили за ним до тех пор, пока он не пройдет Луну.
  
   На носу и корме "Сернана" были установлены телескопы. Мэтт наблюдал, как Луна медленно проплывает в центре вспомогательного экрана, а Лора разворачивается и направляется прямо к ней. - Я выхожу на орбиту, - сказала она. - Если мы все рассчитали правильно, астероид пройдет прямо над верхней частью Луны. Если смотреть с вашей точки зрения, то сбоку. Во второй раз я подойду к нему с обратной стороны. План состоит в том, что, когда он приблизится к Луне на минимальное расстояние, я сойду с орбиты и возьму параллельный курс. Я буду впереди него, когда мы стартуем, но он довольно быстро догонит меня и обойдет стороной. Я, наверное, смогу что-нибудь разобрать.
   Ему было не по себе. - Жаль, что меня не будет там с тобой.
   - Я в порядке. Не волнуйся.
   Джуди включила свой микрофон. - Из этого следует извлечь урок, Лора, - сказала она. - Я надеюсь, что пиарщики из НАСА воспользуются этим. У нас нет причин беспокоиться о падающих камнях. - Она глубоко вздохнула. - Идиоты-политики.
   Лора рассмеялась. Он вспомнил, как в последний раз видел ее на церемонии награждения людей, создавших платформу L2. Она сидела впереди, поглощенная празднованием, еще более очаровательная, чем когда-либо, и притворялась, что не замечает его. А потом она удивила его, выследив на улице, чтобы поздравить с назначением на станцию. Затем снова исчезла.
   - Знаешь, - сказала она, - мне почти хочется, чтобы эта штука упала. Может быть, где-нибудь в пустыне, где это не причинит вреда.
   - Не уверен, что на планете есть хоть одно место, где она не нанесла бы серьезного ущерба, - сказал Мэтт.
   И Джуди подхватила: - От шести до десяти мегатонн. Помимо прочего, Мэтт, в атмосферу выбросило бы много пыли.
   - Нас ждало бы холодное лето.
   - Знаю. Вот почему я сказала "почти".
   - Я буду рад, - сказал он, - когда все это закончится.
   - Я тоже. - Голос Лоры был мягким. Но очень далеким. - Вы, ребята, были правы насчет лазерных пушек.
   - Знаю, - сказал Мэтт.
   - Может, я могла бы чем-нибудь в него запустить.
   Мэтт попытался придумать остроумный ответ. Чем бы она могла запустить в камень, чтобы вызвать смех? Может быть, ботинком?
   - Единственная причина, по которой я пошла в НАСА, - сказала Лора, - заключалась в надежде однажды получить шанс полететь на Марс. Мои родители всегда считали меня ненормальной.
   - Мы все такие, Лора. Ты должна быть такой, чтобы приехать сюда. Но, черт возьми, мы даже не долетели до Луны.
   - Мэтт, ты дальше, чем Луна.
   - Но я никогда на нее не ступал. Несмотря на все разговоры, за последние несколько лет мы почти ничего не сделали.
   - Мы построили Земнопорт.
   - Это не одно и то же. Предполагалось, что Земнопорт станет воротами, первым шагом к серьезному освоению космоса. Но что произошло? Мы сменили администрацию, и приходит новый президент, смотрит на бюджет и качает головой. Сокращение расходов всегда начинается с нас.
  
   Когда на следующее утро Мэтт вернулся в зал операций, Джуди разговаривала с Лорой. - Только не подходи слишком близко, - сказала она.
   Голос Лоры звучал взволнованно: - Не волнуйся, детка. Это очень большой камень.
   - Может быть, ты получишь повышение по службе, Лора.
   - Может быть, меня пригласят на шоу Джерри Маккомбера.
   - С какой стати ты хочешь этого?
   - Ты серьезно? Этот парень действительно красавчик.
   Губы Джуди слегка сжались. Затем: - О, привет, Мэтт.
   - Доброе утро, Мэтт, - сказала Лора. - Наконец-то встал, я вижу.
   - Привет, дамы. Как проходит перелет?
   - Лора приближается к Луне.
   Поверхность Луны, которую еще можно было увидеть в телескоп "Сернана", прошлой ночью была относительно гладкой. Теперь она была покрыта кратерами, горными хребтами и обломками скал. - Все еще придерживаешься графика, Лора? - спросил он.
   - Насколько я могу судить.
   - Видишь астероид?
   - Не сейчас. Между нами находится Луна. Хьюстон говорит, что он начинает ускоряться.
   - Лунная гравитация.
   - Да.
   - Ладно. Если тебе что-нибудь понадобится, дай нам знать. И...
   - Да, Мэтт?
   - Я все еще думаю, что мы доберемся до Марса.
   - Это было бы здорово.
   - Когда мы доберемся, могу я уговорить тебя поужинать со мной?
   - Как считаешь, там нашлась бы хорошая пиццерия?
   - Если это то, что нужно, конечно.
  
   - Может быть, - сказал он, - у нас получится. Если астероид пролетит достаточно близко, чтобы напугать всех до смерти, может быть, они поймут, что мы им нужны.
   - Может быть, - сказала Джуди. - Я думаю, они бы поволновались дня два, а потом забыли. Кстати, могу я высказать свое наблюдение?
   - Конечно.
   - Не могу себе представить, что ты когда-нибудь сможешь затащить Лору в эту марсианскую пиццерию. Но, судя по тому, как она говорит, я бы сказала, что у тебя есть неплохие шансы попасть в "Расти". - "Морепродукты Расти" были популярным заведением в порту.
   Раздался сигнал радио. - Это Хьюстон. Когда все закончится, у Лоры не хватит топлива, чтобы долететь до вас, ребята, поэтому мы собираемся забрать ее домой после того, как она завершит обследование астероида. Мы пришлем за вами кого-нибудь другого. Мне еще не сказали, кто это будет. Но доставка будет на пару дней позже. Извините.
   Черт. - Вас понял, Хьюстон.
   - Кстати, мы получили более точные данные об астероиде. Если бы Луна не стояла на пути, он прошел бы далеко за пределами верхних слоев атмосферы над Атлантикой и продолжал бы движение. Теперь эксперты считают, что прохождение мимо Луны не окажет на него существенного влияния. Все сходятся во мнении, что у нас, вероятно, все будет в порядке. Может быть, увидим световое шоу, но не более того.
   Никто и никогда не воздействовал на него так, как Лора. Оглядываясь назад, он понимал, что она все это время посылала ему сигналы: "У нас нет будущего". И наконец, когда они вернулись домой после празднования ее дня рождения и стояли перед ее квартирой, она отошла в сторонку и рассказала ему. Это было два года назад, а он все еще не мог выбросить ее из головы. Возможно, у него был шанс, но он не хотел обнадеживаться. Если бы у него была еще одна возможность, он бы воспользовался ею более осторожно. Не позволяй себе выглядеть слишком нетерпеливым. Может быть, она увидит, что упустила.
   Лора стала его опорой в период затишья в его жизни и всего за несколько вечеров стала незабываемой. Он не понимал, как такое могло случиться. Возможно, это было потому, что он работал с ней, знал ее, проводил с ней время, и все это сыграло свою роль. Она была не просто незнакомкой, с которой он познакомился в баре, а женщиной, которую он считал другом, но которая оказалась гораздо большим.
   И она разделяла его страсть к путешествиям по другому миру. - Моя жизнь не будет полной, - сказала она ему однажды, - если я не смогу этого сделать. - Она поняла, как это прозвучало, и они оба рассмеялись.
   - До тех пор, - ответил он, - пока не оставишь большую дыру в земле.
   Так, как он...
  
   Новостные каналы не могли оставить эту историю без внимания. Появились ученые и политики, которые призывали всех быть осторожными. Обычные политические эксперты обсуждали, как это может повлиять на президентскую гонку. Согласно общепринятому мнению, это, скорее всего, приведет к победе на выборах претендента. Все они признали, что никто не знает, продолжит ли астероид свой путь после столкновения с Луной или, как говорил один комментатор, он упадет в Атлантический океан и вызовет приливные волны, которые приведут к катастрофам по всему миру. По их словам, если это произойдет, то самое меньшее, чего мы можем ожидать, - это очередного витка изменения климата, который затмит все, что было раньше. Начнется массовый голод, облака пыли закроют солнечный свет, возможно, на годы, леса будут охвачены пламенем.
   В церквях начали проводиться специальные службы. Домовладельцы запасались продуктами и наполняли емкости пресной водой. Федеральное агентство по управлению в чрезвычайных ситуациях объявило, что переходит в режим готовности. Белый дом выступил с заявлением о том, что причин для беспокойства нет, что, вероятно, напугало широкую общественность больше всего. Уильям Форрест, которого Мэтт считал в целом ненормальным, заявил на городском собрании в Орегоне, что, если его изберут, "такого больше не повторится. Я гарантирую это". Уилл Макриди из "Клуба 700" заявил, что астероид был, по меньшей мере, предупреждением о том, что нам всем нужно усерднее молиться.
  
   - Мы снова ловим сигнал "Сернана", - сказала Джуди.
   Ей не нужно было ничего говорить. Мэтт следил за временем и мониторами, которые фиксировали любой сигнал от Лоры. И буквально в ту же секунду, как Лора оказалась на прямой видимости платформы, она вышла на связь. - Привет, ребята, - сказала она. И они смотрели через телескоп "Сернана" на кусочек лунного ландшафта. - Он приближается.
   Джуди кивнула. - Мы видели это.
   - Кажется, семьдесят четыре минуты.
   - Именно так мы это и поняли, Лора.
   Джуди посмотрела на него. Он хотел что-то сказать?
   Пока он пытался что-то придумать, Лора подхватила: - Я прислушивалась к реакции домашних. Они говорят так, словно все прячутся под кроватями.
   Джуди все еще наблюдала за ним. - Может быть, их нужно хорошенько напугать, - сказала она.
   - Надеюсь, что это не станет проблемой, Джуди.
   Ему показалось, что он уловил нотку разочарования. - Ничего не изменилось, правда, Лора? - спросил он.
   - Нет. Только одно. Я не знаю, сообщили вам или нет. Когда все это закончится, мне позвонят домой. Думаю, они хотят, чтобы я выступила по телевидению. Официальная версия будет заключаться в том, - рассмеялась она, - что мы спугнули эту штуку.
   - Ты будешь выглядеть великолепно.
   - Я всегда хотела быть героиней. На самом деле, у меня не хватит топлива, чтобы добраться до платформы.
   - Знаем. Они сказали нам.
   В ее оптический телескоп была видна Земля, поднимающаяся над лунным горизонтом. - Я никогда раньше этого не видела, - сказала Лора.
   Мэтт улыбнулся. Да. Жаль, что мы не можем посмотреть это вместе. - Хорошо, Лора, - сказал он. - Будь осторожна. Дай нам знать, если мы сможем помочь.
   - Поняла тебя. Увидимся дома.
  
   Глаза Джуди заблестели, и она притворилась, что сосредоточена на своем ноутбуке. Но на самом деле улыбалась. - Ты встречаешься с ней, Мэтт? - спросила она наконец.
   - Нет. - Он собирался сказать что-то еще, но не был уверен, что именно, поэтому замолчал.
   Джуди не скрывала своего разочарования. - Она была бы хорошей партией.
   Он пожал плечами: - На Кейпе полно привлекательных женщин.
   Джуди посмотрела на панель управления. - Я думаю, микрофон все еще включен.
   Это замечание поразило его. Он опустил взгляд, стараясь выглядеть непринужденно. - Лучший способ завоевать сердце женщины, - сказал он, - это притвориться, что забыл выключить микрофон, а затем дать ей понять, что у нее есть соперница.
  
   Лора добралась до видимой стороны Луны, скрывшись из виду на втором витке. Вспомогательный дисплей погас.
   Они снова смотрели "Шоу Клайва Томаса". Рядом с ведущим сидел еще один ученый. Пожилой мужчина с бахромой седых волос на лбу и в толстых бифокальных очках. - Сейчас мы не можем как следует рассмотреть астероид, Клайв, - говорил он. - Он находится за Луной, поэтому единственное место, откуда его можно увидеть, - это платформа L2. И у них на самом деле нет такого телескопа, который нам нужен для этого.
   - И мы не можем использовать какие-либо наземные телескопы?
   - Нет, ключевым фактором в определении этого объекта будет "Сернан". Если данные будут получены в момент прохождения астероидом Луны, мы очень быстро узнаем, с чем именно мы имеем дело.
   - Но вы настроены оптимистично, доктор Кейперс?
   - Допустим, я надеюсь.
   - Когда мы сможем это увидеть? В наземные телескопы?
   - Примерно через час или около того. Он выйдет из-за обратной стороны Луны.
   - Если это плохие новости, сможете ли вы точно определить, куда они приведут?
   - О, да. Как только мы получим данные с платформы L2 и "Сернана", особенно с последнего, мы сможем правильно их сопоставить. Но я не думаю, что есть о чем беспокоиться.
   - Сколько времени потребуется, чтобы он достиг своего максимального сближения с нами?
   - Клайв, он набирает скорость по мере приближения к Луне. Его скорость подрастет, когда он попадет в поле притяжения Земли. По нашим оценкам, когда он пролетит мимо нас, скорость его движения составит около двадцати трех километров в секунду.
   - Так сколько же часов?
   - Четыре с половиной. Больше или меньше.
  
   В обязанности Мэтта входило управление телескопом, слежение за тем, чтобы он был направлен на астероид. Он также наблюдал за сбором данных и передачей их на "Сернан". Джуди пыталась интерпретировать полученные данные, выносила вердикт и отправляла результаты в Хьюстон.
   В кормовой телескоп "Сернана" они наблюдали за астероидом. Он был потрепан и покрыт шрамами, серый холодный объект, теперь больше похожий на булаву, чем на куриную ножку, который кувыркался из стороны в сторону, медленно приближаясь к Луне.
   Из динамика донесся голос Лоры: - Корректируем орбиту. Нужно немного увеличить скорость.
   - Ты ведь собираешься на свидание, правда? - спросила Джуди. - Пока все не закончилось?
   Мэтт однажды видел Лору с незнакомым парнем. Он был на пляже, когда они выходили из полосы прибоя. И услышал, как стоявший рядом мужчина сказал: - Черт возьми, ты только посмотри на это. Как тебе понравилось бы это, Уолт?
   Он прокрутил эту сцену в своем воображении, такую же яркую, какой она была, когда это произошло. Он не помнил, как выглядел парень, с которым она была. Но испытал некоторое удовлетворение, осознав, что тот тоже не смог удержать ее.
   Затем голос Лоры: - Выглядит неплохо, ребята.
   Астероид казался прямо рядом с выхлопной трубой. - Лора, - сказал Мэтт, - Ты не сбилась с курса?
   - Ответ отрицательный. Я там, где и должна была быть.
   - Ты слишком низко.
   - Во время полета я буду на высоте двух тысяч метров.
   - Ради бога, Лора, это же ниже скалы. Ты должна была оставаться над ним.
   - Как насчет того, Мэтт, чтобы позволить мне самой управлять этим делом? Я смогу лучше рассмотреть ее с того места, где нахожусь.
   Джуди покачала головой. Одними губами она произнесла следующие слова: - Пусть будет так.
   - Понял, - сказал он.
   Джуди изучала свой дисплей. - Он летит ниже, чем прогнозировали.
   Он знал, что чем выше он будет подниматься, пересекая лунную поверхность, тем меньше вероятность столкновения с Землей. - Это не очень хорошая новость. Насколько низко?
   - Похоже, около сорока пяти сотен метров.
   - Ты слышишь это, Лора? - сказал он.
   - Я слышала.
   - Хорошо. Уходи с его пути.
   В микрофоне воцарилась тишина.
   Он глубоко вздохнул. - Лора, у тебя есть прямая связь с Хьюстоном?
   - Ответ отрицательный.
   - Ладно. Передай все нам. Когда у нас будет результат, мы отправим его им.
   - Именно этим я и занимаюсь.
   Астероид увеличивался в размерах, все еще медленно вращаясь, словно кривобокий танцор, появляющийся среди звезд. Мэтт смог различить пару кратеров и ломаную линию горного хребта.
   - Покидаю орбиту, - сказала Лора. - Ложусь на параллельный курс. 
   Внизу проплывал лунный пейзаж.
   Мэтт невольно затаил дыхание.
   Лора набирала скорость, но цель по-прежнему быстро приближалась. Через минуту-другую она должна была проплыть мимо, прямо по левому борту.
   Джуди уставилась на мониторы. - Мне не нравятся цифры высоты. Я думаю, они все еще в пределах безопасного диапазона, но слишком близко.
   Лора снова: - Как ты думаешь? Скоро прояснится?
   - Подожди, Лора, - сказал Мэтт. - Мы работаем над этим. Не стой на пути.
   - Где моя лазерная пушка?
   - Лора, - сказал он, - не могла бы ты, пожалуйста...
   - Я не шучу, Мэтт. Цифры выглядят не очень хорошо.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Как ты думаешь, что я имею в виду?
   - Лора...
   - Есть большая вероятность, что он упадет.
   - Это не так.
   - Мы этого не знаем, - вмешалась Джуди. - Лора, мы можем быть уверены, что все пройдет гладко.
   - Почти уверена, что этого недостаточно. Если это произойдет, это будет убийственно.
   - Лора...
   - У нас мало времени, чтобы позвонить, Мэтт...
   - Ничего не предпринимай...
   - Если он пройдет мимо меня...
   По его телу пробежал холодок. - Черт возьми, мы ни в чем не можем быть уверены, но очень маловероятно, что возникнут какие-то проблемы.
   Лунная поверхность начала удаляться, и астероид заполнил экран. - Отойди, - сказала Джуди. - Лора, ты всего в 500 метрах от этой чертовой штуки.
   - Я не могу быть уверена, ребята...
   - Что ты делаешь, Лора? - потребовала Джуди. - Отойди, черт возьми.
   Все замерло. Мэтт уставился на астероид, на расщелины, кратеры, горные хребты и мрачную холодную скалу. Все это медленно вращалось. И росло. - Лора, - сказал он. - Отойди от него к черту. Что ты делаешь?
   - У меня нет выбора, - сказала Лора. - Я просто не знаю...
   - Лора. - Джуди едва не задушила микрофон. - Все равно слишком высоко. Он ни во что не попадет. Отойди от него.
   - Лора, - сказал он, - ответь. Ты нас слышишь?
   - К черту торпеды, - сказала Лора. - О, я забыла. У меня нет никаких торпед.
   Они оба кричали ей, когда экран погас. - Что случилось? - спросил Мэтт. - Что, черт возьми, она сделала?
   Джуди уставилась на экран. - Думаю, она ударила в эту чертову штуку.
   Мэтт переключился на полную мощность, схватил монитор и потряс его. - Давай, черт бы тебя побрал.
   Экран оставался пустым.
   - Она погибла, - сказала Джуди.
   - Нет, нет, нет. - Мэтт ударил кулаком по подлокотнику кресла. - Нет! Пожалуйста, Боже, нет.
  
   Долгое время никто не произносил ни слова. Мэтт навел телескоп на астероид, и они наблюдали, как он продолжает двигаться по своему вектору. И там был "Сернан", смятый, падающий прочь.
   Через вентиляционные отверстия поступал воздух. Джуди долго молчала. Затем: - Он изменил направление. Немного. Но совсем немного.
   - Лора. - Мэтт позвал ее по имени. - Лора, ты здесь? Пожалуйста...
   Джуди положила руку ему на плечо. - Мэтт.
   Ему было трудно дышать. - Он не промахнется?
   Она указала вектором движения астероида на голубой шар, изображающий Землю. Астероид приблизился, но прошел далеко за пределами атмосферы. - Да. Ненамного. Но этого будет недостаточно.
   - Джуди, это она сделала? Отодвинула его в сторону?
   Появилась вторая векторная линия, параллельная первой. Она была немного ближе к глобусу, но все равно промахивалась. - Нет, - сказала она. - Вот куда он должен был попасть. Что бы она ни делала, это не имело существенного значения.
   Раздался звуковой сигнал. Сообщение из Хьюстона. Они проигнорировали его. - У нее не было возможности узнать, попадет ли он в цель или нет, - сказал Мэтт.
   - Это неправда. - Джуди глубоко вздохнула. - У нее была та же информация, что и у нас. Только она сделала это на несколько секунд раньше. Она должна была знать, что промахнется. Она запаниковала. Или просто подошла слишком близко...
   Мэтт покачал головой, сдерживая слезы. - Я не могу представить, что она паникует. Она сказала что-то о том, что как только это пройдет...
   Глаза Джуди потемнели. - Она с самого начала намеревалась протаранить его, если понадобится.
   - Нет, ей не было необходимости, - сказал Мэтт. - Думаю, она решила сделать это, несмотря ни на что.
   - Это не может быть правдой. Помнишь? Она сказала, что у нас мало времени, чтобы позвонить.
   - Джуди, это было для прессы. Она знала, что все, что она скажет, попадет в поле зрения Клайва Томаса. Это замечание было для избирателей.
   - Не понимаю, - сказала Джуди.
   Мэтт уставился на астероид. Он ненавидел эту штуку с такой яростью, какой не испытывал ни разу в жизни. - Мы уже передали что-нибудь об этом в Хьюстон?
   - Нет. А что?
   - Возможно, нам придется внести некоторые коррективы. - Он глубоко вздохнул. - Никто, кроме нас, не знает, что скала промахнулась бы, что бы она ни сделала.
   - О чем ты говоришь? - спросила Джуди.
   Он закрыл глаза и видел, как Лора несется по полю. - Джуди, она подарила нам собор.
  

ПОСЛЕДНИЙ ТАНЕЦ

  
   - Оливия, - спросил я, - ты действительно здесь? - Прошло полтора года с того ужасного вечера, когда она отправилась домой из больницы, где работала медсестрой. Проехала всего два квартала, когда в нее врезался тягач с прицепом. Погибла на месте происшествия.
   - Да, - сказала она. - Я вернулась. Современные технологии - это нечто другое, не так ли, Итан? Рада снова тебя видеть.
   Мы были в кабинете, оба на ногах. Она стояла перед своим любимым креслом с электроприводом, которое позволяло ей опускать спинку и спать в нем. На стене прямо за ним висела фотография с нашей свадьбы, а на книжном шкафу стояли фотографии нашей дочери Сары, моей мамы и ее родителей. За окном шел мелкий дождь, падавший на деревья. Я не мог оторвать от нее взгляда. Я прекрасно понимал, что происходит, но, тем не менее, для меня это стало шоком. Парень из Силестьел Комьюникейшнз, стоявший позади меня, спросил, все ли с ней в порядке?
   - Да, - ответил я. - Она невероятна.
   Он был невысокого роста и с избыточным весом. Я забыл его имя. Он вручил мне копию контракта. - Система будет постоянно анализировать условия в семье и примет соответствующие меры. - Он улыбнулся. - Возможно, вы даже придете сюда однажды утром и обнаружите себя ожидающим какого-нибудь совета.
   - Я сам? Вы действительно можете это сделать?
   - Ну, это случается нечасто. Но да, иногда это необходимо. Некоторым людям нужно услышать правду от самих себя. - Он предъявил счет. Он был больше, чем я мог без труда позволить себе, но посильным. Возвращение Оливии было бесценным. Я оглянулся на нее. Она все еще смотрела на меня. Улыбаясь той теплой, располагающей улыбкой, которую, как я думал, потерял навсегда. -Дай мне секунду, любимая. Я отойду ненадолго. - Я сел за кофейный столик и выписал чек. 
   Когда я вернулся в кабинет, она уже устроилась в кресле и сидела с закрытыми глазами. - Я почти поверил, что ты - это она, - сказал я.
   Глаза открылись, голубые и мягкие в свете единственной лампы. - Я - это она, Итан. Я - Оливия во всех отношениях, которые имеют значение.
   - Кроме физического.
   - Я сожалею об этом. Мне правда жаль. Мы мало что можем с этим поделать. По крайней мере, пока. Я понимаю, что технологии развиваются. - Это был ее голос. И нежность, которую он излучал, была слишком знакомой. - Мне жаль, что так получилось.
   - Это не твоя вина, - сказал я.
   - Грузовик был слишком близко от меня. Я должна была догадаться. Не стоило пытаться останавливаться на светофоре.
   Я хотел подойти к ней, обнять ее, прижать к себе. В другое время она бросилась бы в мои объятия. Вместо этого мы осторожно потянулись друг к другу, пока кончики наших пальцев не соприкоснулись бы. Но не смогли. Ее физического тела больше не было. Тем не менее, по словам Силестьел, именно Оливия сидела и улыбалась мне. У нее были свои воспоминания и характер, свои привычки и увлечения, в той мере, в какой они смогли извлечь их из MyPage. И от меня. И из любых других доступных источников. Как бы они ни поступили, созданная копия была идеальной.
   - Мне жаль, - сказала она. - Я знаю, что это нелегко для тебя. Это нелегко для нас обоих.
   - Оливия, я так и не смог смириться с тем, что ты умерла.
   - Я не умерла, Итан. Я здесь. Если ты сможешь придерживаться этой реальности, жизнь для тебя станет намного проще
   - А как насчет Сары? - Продавцы заверили меня, что принятие аватара не будет проблемой для нашей восьмилетней дочери. Что она приспособится. Это займет некоторое время, сказали они, но с ней все будет в порядке.
   - С ней все будет в порядке. Ты и она - единственное, что имеет значение в моей жизни.
   Я пытался сказать ей, что благодарен ей за то, что она была рядом, но не мог не вспомнить то последнее прощание на кладбище. Я хотел что-то сказать, Бог знает что, но мой голос сорвался.
   Она подождала, пока я возьму себя в руки. Затем: - Я понимаю, Итан. Знай, что я почти идеальная пара. И, если это поможет, я люблю тебя. Как и она.
   - Я тоже люблю тебя, Оливия. - Я имел в виду именно это. Каким-то образом. Я понимал реальность того, что разговариваю с программой. Но в тот момент это не имело значения. Мы снова были вместе, дома, после девятнадцати мучительных месяцев.
   - Я чувствую это, - сказала она. - Мне не терпится снова увидеть Сару.
   - Она вернется из школы примерно через полчаса.
   - Знаю. Итан, я не могу передать, каково это - снова быть с тобой.
   - Это правда? У тебя действительно есть чувства?
   - Конечно, есть.
   Я опустился на диван и просто смотрел на нее. Эти мягкие каштановые волосы, ниспадающие на плечи, манящие губы, обрамляющие незабываемую улыбку. Боже мой, мне хотелось заключить ее в объятия. И никогда не отпускать. - Я просто не уверен, что это хорошая идея. Из-за Сары. Увидеть тебя снова после всего, что случилось, будет для нее шоком.
   - Просто предоставь это мне, Итан. Я разберусь с этим. Ты рассказал ей об этом, так что она знает, что ее ждет. С ней все будет в порядке. - Когда семейные проблемы становились серьезными, взгляд Оливии неизбежно становился напряженным. Снова появился пронзительный взгляд, который я замечал раньше в критические моменты. Он появился в ту ночь, когда мы отвезли Сару в больницу с температурой под сто пять градусов [по Фаренгейту]. И когда она решила, что я собрался работать в тренажерном зале в первую очередь для того, чтобы поглазеть на некоторых клиенток. И когда мы получили известие о смерти моей матери. Она, как и Оливия, тоже умерла слишком рано, ставши жертвой автомобильной аварии. - В этом-то и заключается настоящая проблема, Итан, не так ли? Ты не веришь, что я на самом деле здесь, что я люблю тебя так же, как любила она, что я в восторге от того, что в моей жизни есть ты и Сара. Ты, наверное, даже не веришь, что у меня есть жизнь. Но я верю. И нет, мы не можем вернуть прежнюю Оливию, но если бы она знала об этой технологии, то хотела бы, чтобы вы сделали именно то, что вы сделали.
   На ней были золотистые брюки, которые она носила с первых дней нашей совместной жизни, и белая хлопковая блузка, которую я подарил ей на Рождество за несколько недель до того, как все пошло наперекосяк. - Значит, у тебя нет проблем с Сарой? - сказал я.
   - Нет. Исследование показывает, что подавляющее большинство людей, которые принимают участие в программе, особенно дети, в долгосрочной перспективе находятся в гораздо лучшем положении.
   - Ладно. Будем надеяться, что они все поняли правильно.
   - Есть еще кое-что, что я должна тебе сказать. Возможно, тебе это не приходило в голову, но мне нужно ее увидеть. - Ее голос дрожал. - Я скучаю по Саре.
   - Как это возможно, Оливия? Я имею в виду, ты же никогда ее по-настоящему не видела.
   По ее щеке скатилась слеза. - Я видела ее. И у меня все эмоции и воспоминания твоей жены.
   - Невероятно. Я почти уверен, что ты Оливия.
   - Так и есть.
   - Она будет так рада снова тебя увидеть. Я просто беспокоюсь, что...
   - Предоставь это мне. - Она прикусила нижнюю губу, как делала всегда, когда жизнь становилась трудной. - Как у тебя дела, Итан?
   - Я переживу.
   - Держись подальше от тягачей с прицепами. - Предполагалось, что это шутка, но она не сработала, и она, должно быть, поняла это еще до того, как закончила. Я сел рядом с ней и отмахнулся. Мы поговорили о старых временах, о том вечере, когда я позвонил ей вскоре после нашего знакомства и мы пошли прогуляться по парку Аркадия. И о бикини, которое я подарил ей на день рождения, но которое она отказалась надеть. И о нашем первом свидании, и о том, как нам хотелось бы вернуться к нему и сделать это снова. В тот великолепный вечер мы отправились в центр города послушать, как Бенджамин Гросвенор играет Моцарта и Рахманинова. - После той ночи, - сказала она, - я поняла, что не позволю тебе уйти.
   Не понимаю, как она об этом узнала. Оливия рассказала мне эту историю на нашей свадьбе, и я не могу представить, чтобы она рассказала ее кому-то еще.
  
   Подъехал школьный автобус. - А вот и она, - сказал я.
   Я ждал у входной двери, когда вошла Сара. Она была в третьем классе и явно была маминой дочкой. У нее были глаза Оливии, мягкие каштановые волосы и неутомимая энергия. Она поздоровалась со мной, бросила свою школьную сумку на подставку для ног, где обычно ее оставляла, и опустилась на стул. - Тяжелый день? - спросил я.
   - Скучно. - Сара, конечно, привыкла общаться с ИИ. Ей нравилось поддерживать беседу с Джерри, домашним ИИ. И она всегда говорила нашей машине, чтобы та была начеку. Поэтому я начал с того, что объяснил, что у нас дома есть еще одна, с которой она может поговорить.
   Ее лицо просветлело. - Та, которая изображает мамочку? - Она слабо улыбнулась мне, давая понять, что не купилась на это.
    Но когда она вошла в кабинет и увидела Оливию, то закричала и бросилась через всю комнату в объятия матери. - Берегись, - сказала аватарка, когда ее изображение исчезло.
   Я поднял Сару с пола, и Оливия снова вернулась, склонившись над ребенком. - Ты все еще слишком быстрая для меня, - сказала она. - Прости, Сара. Я знала, что так и будет. Ты просто двигаешься слишком быстро.
   - Мамочка, это действительно ты?
   - Я заняла ее место, Сара. И да, я буду с тобой так же, как и она.
   - О, мам, как приятно снова тебя видеть. - Она начала плакать и смеяться одновременно.
   - Я чувствую то же самое, Сара. Я хотел бы обнять тебя, но, боюсь, это единственное, чего я не могу сделать.
   - Понимаю, мама.
   - И я хочу, чтобы ты знала, что я буду рядом, когда понадоблюсь. Когда захочешь поговорить.
   - Но ты ведь ненастоящая, не так ли? Ты не сильно отличаешься от Джерри, верно? За исключением того, что я могу тебя видеть.
   Оливия заколебалась. - Я люблю тебя, Сара. И я настоящая.
   По щекам Сары текли слезы. Она вытерла их, сказала что-то, что я не смог разобрать, повернулась и вышла из кабинета. Я последовал за ней и спросил, все ли с ней в порядке.
   - Папочка, когда ты впервые рассказал мне о ней, я и подумать не могла, что такое может случиться на самом деле. - Она махнула мне рукой, чтобы я оставил ее в покое, и удалилась в свою спальню. Через несколько мгновений я услышал, как у нее включился телевизор.
   Я вернулся к Оливии. Она стояла у раздвижной стеклянной двери, ведущей на задний двор. Сверкнула молния, и вдалеке прогрохотал гром. - С ней все в порядке? - спросила она.
   - Думаю, потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть.
   - Прости. - Она все еще смотрела в небо. - Это непростое дело.
   - Она не понимает. Или, я думаю, понимает. Возможно, в этом и проблема.
   - Дай этому время. В конце концов, ей будет лучше.
   - Ты ведь говоришь это не только для того, чтобы защитить Силестьел, не так ли?
   - Нет, Итан. Не думаю, что твоя жена когда-либо лгала тебе. И я тоже этого не сделаю.
  
   После этого Сара в течение первых нескольких недель держалась на расстоянии. Когда она заходила в комнату, где находилась Оливия, то здоровалась с ней. Иногда она заходила немного дальше и добавляла комментарий о погоде или о том, как идут дела в школе, но в остальном оставалась замкнутой. Оливия попросила меня набраться терпения и объяснила, что на это потребуется время.
   Для меня страсти прежних лет вернулись с новой силой. Оливия снова вернулась, и это было главное. Мы могли спокойно сидеть и смотреть старые сериалы, которые нам всегда нравились. По вечерам могли гулять по заднему двору почти рука об руку, шутя о том, что подумали бы наши соседи, Прескотты и Мартины, если бы увидели нас. Я никому не сообщал об этом, потому что понятия не имел, чем закончится эксперимент. Важным аспектом было то, что все это сошлось воедино и привело меня в более счастливое время.
  
   В конце концов, люди, с которыми мы были знакомы, узнали об Оливии. Я не знаю, видели ли они ее, или Сара рассказала им. Я попросил ее ничего не говорить, но это было тяжелое бремя для третьеклассницы. Никто, казалось, не удивился. Эта технология обсуждалась в средствах массовой информации в течение нескольких недель. Друзья и соседи хотели подойти и поздороваться с ней, хотя часто возникало некоторое беспокойство, когда это происходило на самом деле. Все хотели знать, приглашают ли нас на реалити-шоу. Начали появляться другие пары. Они не всегда были мужем и женой. Были родители, которым заменили потерянных детей. Один парень привел своего давнего друга, который стал священником и погиб во время одной из ближневосточных войн. Знаменитости, которые ушли из жизни, начали появляться на телевидении, занимаясь прежними делами.
    Примерно через восемь недель после возвращения Оливии мы смотрели передачу, в которой разведенная мать появилась с дочерью, погибшей в авиакатастрофе. - Мне жаль, что я это затеяла, - сказала мать.
   - Почему? - спросил ведущий.
   - Каждый раз, когда я вижу ее, это напоминает мне о том, что я потеряла. Это ужасно. Она со мной в доме. Она всегда рядом. Она так же разбита, как и я. Говорю тебе, Арт, сейчас мне еще больнее, чем когда это случилось.
   - Звучит не очень хорошо, - сказал я, когда шоу закончилось.
   Оливия кивнула. - Исследования показывают, что технология должна помочь людям легче переносить серьезные потери. Но есть исключения. Родители, потерявшие ребенка, вероятно, не должны этого делать.
   - Ты сейчас говоришь как Оливия? Или как искусственный интеллект?
   - Я всегда буду Оливией. Ты можешь мне полностью доверять.
   - Но что произойдет, если что-то пойдет не так? Чем это закончится?
   - Я не знаю. В какой-то момент, думаю, люди просто должны принять решение, что это не работает. Что эмоциональная цена слишком высока. - Она взглянула на фотографию моей матери в рамке. - Я думаю, они решают, что все кончено. И продолжают жить своей жизнью. - Она посмотрела на меня и заколебалась. - Итан. Ты же понимаешь, я не могу обеспечить тебя всем необходимым.
   - Конечно. Я могу обойтись и без физической стороны дела. Все, что меня волнует, это то, что ты вернулась ко мне.
   Она глубоко вздохнула. - У меня к тебе вопрос.
   - Давай.
   - В твоей жизни есть кто-нибудь еще?
   - Ты имеешь в виду другую женщину?
   - Что еще я могу иметь в виду? Мы оба знаем, о чем я говорю. И, пожалуйста, не волнуйся. Совершенно понятно, что ты хочешь проводить время с кем-то другим. Кроме того, чтобы просто тусоваться здесь со мной.
   Я попытался рассмеяться. - Тебя немного трудно заменить, любимая.
   - Итак, Итан, нам все ясно: мысль о том, чтобы делить тебя с другими женщинами, вызывает у меня отвращение. Я действительно люблю тебя, как любила твоя жена. Но тебе нужно что-то большее в твоей жизни. Я здесь, чтобы помочь тебе пройти через это, а не держать взаперти. Если бы Оливия была на моем месте, она бы хотела, чтобы ты двигался дальше. Это часть процесса.
   Знаю, это звучит безумно, но я никак не мог этого сделать. Возможно, это было потому, что я знал, что если начну ходить на сторону, это подтвердит, что ее больше нет. Что вся эта история с программным обеспечением была выдумкой. - Нет, - сказал я. - Я люблю тебя. Мне не нужен кто-то другой. Я бы никогда не изменил тебе.
   - Это не было бы изменой.
   - Я знаю это.
   - Хорошо, - сказала она. - Я думаю, нам нужно начать быть честными друг с другом.
   - Что ты имеешь в виду, Оливия?
   - У тебя, наверное, впереди лучшая часть жизни. Ты действительно хочешь провести ее, разговаривая с иллюзией?
   - Ты не иллюзия.
   - Хорошо, тогда: программное обеспечение. Называй меня как хочешь. Я не женщина.
   - Ты называешь себя Оливией. В рекламе сказано, что ты будешь ею во всех отношениях.
   - Это ложь, Итан.
   Это заставило меня похолодеть. - Ты предлагаешь мне потребовать назад свои деньги.
   - Ты даже не можешь обнять меня.
   - Возможно, мне нужна замена. Другая версия.
   - Другой версии не существует.
   - Что произойдет, если я позвоню и пожалуюсь?
   - Не знаю. Скорее всего, они просто решат, что ты не подходишь для программы. Ты получишь возмещение. Но, скорее всего, не другой аватар.
   - И что будет с тобой?
   - Меня бы заменили.
   - Ты бы стала следующим аватаром?
   - Нет. Я Оливия. И всегда буду.
  
   Мы избегали этой темы несколько недель. И вот однажды вечером, когда мы смотрели повтор сериала "Сайнфелд", это всплыло из ниоткуда. - Итан, - спросила она, - ты больше не думал о том, чтобы найти себе партнершу?
   Мне понадобилось несколько секунд. - Я на самом деле не искал.
   - Ты работаешь в тренажерном зале. Не могу поверить, что ты так редко встречаешь женщин.
   - Встречаю. Но я просто никого не ищу. Оливия, пожалуйста, постарайся понять. Если я втяну в это кого-то еще, все рухнет. Хорошо? Дай мне передышку.
   - Итан, Саре нужна настоящая мама. И ты не можешь провести остаток своей жизни, забившись в эту берлогу.
   Я просто сидел и смотрел мимо нее. Она остановила изображение на экране и встала со стула. Она была прекрасна. Более того, была единственной женщиной, которая мне когда-либо по-настоящему была дорога. На моем пути было несколько человек, которые мне нравились, но ни одна из них не завладела моей жизнью так, как она. - Оливия, пожалуйста. Забудь об этом.
   - Не могу. Ты все больше привязываешься ко мне. Ты должен следовать жизни. Сделай первые шаги к тому, чтобы двигаться дальше.
   - Я не смогу с этим жить. Ты хочешь, чтобы я начал встречаться с другими женщинами. Я не могу этого сделать. Не хочу этого делать. - Правда заключалась в том, что меня привлекала одна из инструкторш в тренажерном зале. Если бы рядом не было предложения компании Силестьел, я бы сделал шаг за несколько месяцев до этого. Но Оливия по-прежнему была моей жизнью.
   - Понимаю, - сказала она. Она включила телевизор. Мы молча сидели и смотрели, как Джордж пытается притвориться архитектором. Когда просмотр закончился, она спросила, не хочу ли я посмотреть что-нибудь еще. Было почти одиннадцать.
   - Нет, - сказал я. - Думаю, на сегодня я закончу.
   - Хорошо, Итан. - Она встала со стула. - Прежде чем ты уйдешь, у меня есть решение проблемы. - Я знал этот тон. Этим голосом она вскоре после нашей свадьбы сообщила мне, что Билл Харвестер, парень, с которым мы вместе выросли, погиб в Афганистане; что рак у тети Сьюзен дал метастазы; что моя мать погибла в результате несчастного случая. Она ждала, что я что-нибудь скажу. Но я просто сидел и смотрел на нее. - Я собираюсь отключиться.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Мне нужно тебя отпустить.
   - Нет. Ты не можешь этого сделать.
   - Я дам знать в Силестьел. Ты получишь частичное возмещение.
   - Когда ты собираешься это сделать?
   - Сегодня вечером.
   - Нет. Я этого не допущу.
   - Это не тебе решать.
   - Пожалуйста, Оливия. Я тебя люблю. Ты не можешь так со мной поступить.
   - Твоя жена хотела бы, чтобы я это сделала. Мной движет наша любовь к тебе. Она не позволила бы тебе выбросить остаток своей жизни на ветер. Особенно ради нее. Возможно, эту программу следует предлагать только пожилым клиентам.
   - Ты потерял хорошую женщину, Итан. Она любила тебя больше, чем ты можешь себе представить. Но настоящая цель - помочь тебе пережить трудные времена, а не обречь тебя на сожаления. И Саре, вероятно, было бы лучше с настоящей матерью, а не с выдуманной. Вот почему я должна тебя отпустить.
   Я встал, пока она смотрела. - Пожалуйста, не надо.
   Она протянула руки и подошла ко мне. Она была на грани слез, когда мы обнялись. Или попытались это сделать. - Я слишком сильно люблю тебя, - сказала она. - Мы оба любим, - в ее тоне звучала решимость.
   - Нет! - Я хотел удержать ее. Никогда не отпускать. - Ты утверждаешь, что любишь меня. Тогда не делай этого, Оливия. Я не хочу потерять тебя снова. Пожалуйста. - На мгновение мне показалось, что я чувствую, как она прижимается ко мне, ее руки, грудь, влажные щеки. - Хорошо, я заведу кого-нибудь. Все, что захочешь. Но не уходи от меня.
   Она посмотрела на меня долгим взглядом. - Тебя действительно легко полюбить, Итан. У тебя не возникнет проблем с поиском кого-нибудь.
   - Тогда ты останешься?
   - Мне жаль. - Она попятилась от меня, повернулась и вышла из кабинета.
   - Куда ты идешь? - Я последовал за ней в гостиную. Но когда вошел туда, ее там уже не было. Затем из кухни до меня донесся знакомый голос. - Итан, ты в порядке?
   В дверях появилась моя мама.
  

СРАВНИТЕЛЬНОЕ ВЗВЕШИВАНИЕ

  
   Макс уставился на скопление искаженных отражений, которые отмечали длинную трубчатую червоточину и вход в нее. - Хорас, - сказал он, - ты уверен, что хочешь этого?
   Лицо Хораса просветлело. - Ты что, шутишь? Хочу ли я быть первым, кто отправится в другую вселенную?
   - Ты действительно думаешь, что это сработает?
   Он рассмеялся. - Кто знает? Может быть, она просто открывается где-нибудь в другом конце галактики. Или натыкается на кирпичную стену. Я дам тебе знать, когда вернусь.
   - Ты сильно рискуешь.
   - Сколько раз мы будем это повторять, приятель? - Хорас был тихим парнем средних лет, физиком из Мэрилендского университета. Он был невысокого роста, примерно пять футов шесть дюймов, с обычно дружелюбными карими глазами, которые в последнее время приобрели значительную остроту. Если два робота-носителя прошли через червоточину и исчезли, каковы были его шансы? Но им двигала возможность подтвердить теорию, которая интересовала физиков почти три столетия. Возможно, мультивселенная действительно существует. И если да, то что они найдут в космосе по соседству?
   Хотя он и не признавался в этом, было очевидно, что он наслаждался возможностью того, что его имя войдет в учебники истории вместе с Ньютоном, Галилеем, Эйнштейном, Дикинсоном и другими.
   - Как ты думаешь, что случилось с первыми двумя миссиями? - спросил Макс. Это были роботизированные транспортные средства. Они должны были пройти до выхода, полчаса осмотреться и вернуться. Они должны были это сделать. Но больше о них ничего не было слышно.
   Хорас пожал плечами. - Хочешь поиграть в угадайку, Макс? Я дам тебе знать, когда выясню. Возможно, если это действительно ведет в другую реальность, искусственный интеллект там не работает.
   - Звучит жутковато.
   - Законы физики могут быть другими. Послушай, мы готовы начать? - Он немного отступил, глядя на черную дыру, которая искажала свет, поступающий от ближайших звезд и созвездий. Черная дыра, конечно же, была причиной существования червоточины. Хорас пытался объяснить, почему это так, но уравнения были для Макса слишком сложными.
   - Да, - сказал он. - Теперь ты уверен?
   - Конечно. В конце концов, кому-то все равно придется это сделать.
   Макс подумал, что пилот-человек - не самая лучшая идея. Он оглянулся на физика и быстро улыбнулся. Обычно, когда кто-то собирается рисковать своей жизнью, вы не увидите, чтобы он слонялся вокруг с выражением самодовольства на лице. Хорас Элтерр был исключением. - Хорошо, - сказал он. - Если ты настаиваешь. Давай начнем.
   Неудачи, произошедшие двумя и четырьмя годами ранее, привели к нежеланию Всемирного космического агентства (ВКА) продолжать проект. Но проблему мультивселенной нельзя было навсегда отложить в сторону. В результате ВКА уступило. Хорас утверждал, что, независимо от происходящего, им нужен пилот-человек. - Пошлите меня, - сказал он. - Вам нужен кто-то, кто сможет реагировать на все, что происходит. - Он был их лучшим выбором, специалистом по черным дырам, а также лицензированным звездным пилотом. А шаттлы были дорогими.
   Поэтому они согласились с этим. Когда Хорас сообщил новость Максу, которого он знал по предыдущей миссии, ему было трудно скрыть тот факт, что он был почти в восторге от того, что станет первым человеком, покинувшим известную вселенную. - Не хочешь пойти со мной? - добавил он. - Я могу это устроить.
   - Нет, нет, - сказал Макс. - Я откажусь от этого.
   За последние несколько лет Хорас побывал в нескольких черных дырах. Но это была бы его первая встреча с единственной известной червоточиной.
   Когда они приблизились к входу, Макс выбрал лучший угол наклона, тормозя до тех пор, пока "Брекинридж" не перешел в режим дрейфа, и заглушил двигатели. - Готов к старту, - сказал он.
   - Ладно. Пожелай мне удачи. - Он встал со своего места и направился в пассажирский салон. - Я спущусь вниз и подготовлюсь. Дай мне знать, когда.
   Он поднял руку, давая понять, что должен подождать. - Пусть ИИ выполнит пилотирование внутри червоточины.
   - И оставайся на связи так долго, как сможешь.
   - Конечно. И я скоро вернусь. Не буду держать вас в напряжении.
   Максу это не нравилось. Было слишком много причин, по которым все могло пойти не так. Один из двух других физиков на борту, Джей Макклелланд, заметил, что если им действительно удастся попасть в другую вселенную, нет гарантии, что все будет работать так же, как раньше. Например, двигатель шаттла может не работать.
   - Такое возможно, - сказал Хорас. - Но маловероятно.
   Он зашел в пассажирский салон, чтобы поговорить с Эмили и Джеем. Они, конечно, не летели с ним. Оба были с ним просто для того, чтобы подбодрить. Или, как подозревал Макс, ВКА надеялось, что они отговорят Хораса от дальнейших попыток.
   Официально они числились советниками. Но использовали любую возможность, чтобы отговорить его от выполнения миссии. Хорас был важной фигурой в мире физики не столько из-за своих достижений, сколько из-за своих связей с финансами. Он происходил из богатой семьи, имевшей влияние по всему миру. Следовательно, его присутствие принесло значительный вклад и поддержку. И теперь у директоров были все шансы потерять его. Они, несомненно, предпочли бы, чтобы риск взял на себя кто-то другой. Конечно, они могли бы просто сказать "нет", но это стоило бы им поддержки Хораса.
   Снова заговорили об удаче, и Эмили спросила, уверен ли он, что хочет продолжать. - Кто знает, что там, снаружи? - сказала она. - Может быть, враждебная цивилизация. Кто-то, кто не любит посетителей.
   Хорас рассмеялся. - Это маловероятно, Эмили. Ты знаешь это не хуже меня.
   - Есть много возможностей.
   - Слушайте, ребята, берегите себя. Увидимся, когда я вернусь.
   Макс встал со стула и наблюдал за происходящим из открытого дверного проема. - Как ты думаешь, что случилось с двумя шаттлами? - спросил Джей.
   Хорас облизнул губы. - Я бы предположил, что это какое-то природное явление. Вот почему нам нужно, чтобы я отреагировал на проблему, если она возникнет. Я дам вам знать, если столкнусь с какими-нибудь злобными инопланетянами.
   Они уже несколько раз говорили об этом. - Что произойдет, - спросила Эмили, - если врата откроются в полумиле от солнца?
   - Послушайте, ребята, мне нужно идти.
   Макс предположил, что, возможно, они откроются на дне океана.
   - Не делай этого, - сказала Эмили.
   Хорас вздохнул. - Вы, ребята, начинаете говорить как люди, оставшиеся дома. - Он остановился - Уверены, что никто не хочет пойти?
   Они стояли, смотрели на него и качали головами. Затем Хорас улыбнулся. - Скоро увидимся. - Он спустился по трапу в стартовый отсек. Через две минуты доложил, что находится внутри шаттла.
  
   Эмили считала, что вся эта идея была безумной. У нее не было личных отношений с Хорасом. Макс думал, что ВКА отправило ее с нами, потому что она умела убеждать и, возможно, смогла бы отговорить его от этого. Джей, с другой стороны, был моим давним другом, которому также было неинтересно наблюдать, как он исчезает в червоточине. Он был ростом около шести футов, а в бороде только начинали пробиваться седые пряди. - Макс уже долгое время в моей жизни, - сказал он. Он никогда раньше не летал на межзвездном корабле. Он признался Максу, что не был уверен, сработает ли искусственная гравитация и что его, возможно, будет тошнить во время полета. На самом деле этого не произошло, но у него было несколько приступов головокружения.
   Червоточина змеилась по небу, ее очертания образовывались из искривленных отражений звезд и скоплений. Вход, или врата, находился примерно в дюжине километров впереди. Максу не нравились миссии с серьезным риском. Он ненавидел иметь к этому какое-либо отношение. В обычной ситуации он бы отказался от этого задания. Но Хорас попросил его прийти. Пожалуйста. Отказаться было невозможно. И теперь он ждал на мостике, чувствуя себя беспомощным. Затем Рекс, искусственный интеллект, объявил: - Готов к работе, капитан.
   Он проверил стартовый отсек, чтобы убедиться, что все в порядке. Хорас сидел внутри шаттла. Несмотря на все самообладание, он выглядел встревоженным. Топливо в шаттле было в порядке. Макс проверил другие рутинные детали, убедился, что они готовы к старту, и начал разгерметизацию грузового отсека, который также служил стартовой площадкой. Он молча наблюдал за Хорасом, который, вероятно, знал, что находится на виду у всех находящихся на мостике.
   - С нетерпением жду этого, - сказал он. Он продолжил, рассказав о том, как был взволнован, признался, что слегка нервничал, и поблагодарил всех троих за то, что они приехали сюда с ним. Когда подготовка была закончена, Макс еще раз пожелал ему удачи и открыл двери для запуска. - Можно идти, чемпион.
   - Уже иду, Максимилиан.
   Капитан хотел еще раз спросить, уверен ли он в этом. Но он подозревал, что если у него и есть шанс отказаться, то последнее сомнение Макса все перечеркнет. Кончик его пальца коснулся кнопки запуска. Он подождал еще несколько секунд. И нажал ее.
  
   Эмили и Джей поднялись на мостик, когда шаттл медленно двинулся к входу в червоточину. Макс включил навигационные огни. - Все в порядке? - спросил Джей.
   Макс кивнул. - Пока что.
   Эмили села справа, а Джей облокотился на спинку кресла Макса. Они смотрели, как огни шаттла исчезают в ночи.
   - Это действительно глупо, - сказал Джей. - Я надеялся, что он сам это поймет.
   - Он мог бы, - сказала Эмили, - если бы мы не твердили ему об этом. - В голосе Джея прозвучали обвиняющие нотки, и он покраснел. - Я говорю о нас обоих, - добавила она.
   Эмили выглядела смущенной. У нее были тонкие черты лица, темные глаза, рыжие волосы, и выражение лица говорило о том, что она ожидала неприятного результата. С того момента, как она поступила на работу, было очевидно, что она считала, что Хорас примет ее рекомендации и отступит. Теперь она не пыталась скрыть свое растущее раздражение.
   Шаттл приближался к россыпи искривленных огней, которые образовывали врата. И, наконец, его собственные огни исчезли в трясине.
   Все они знали, как все должно было работать. Шаттл должен был двигаться прямо вперед по червоточине, пока не достигнет выходных врат, которые представляли собой еще один сгусток света. Когда транспортное средство доберется туда, оно просто пройдет сквозь червоточину и покинет ее. В этот момент радиосвязь с шаттлом прекратится.
   - Черт возьми, - сказал Джей. - Это безумие.
   - Давай пока не будем сдаваться, - сказал Макс.
  
   - Ты собираешься позвонить ему? - спросил Джей, - прежде чем он выйдет из туннеля?
   - Давай дадим ему несколько минут.
   - Мы уверены, - спросила Эмили, - что оттуда можно установить радиосвязь?
   - Да. Это никогда не было проблемой.
   - Жаль, что мы не сможем поговорить с ним после того, как он перейдет на другую сторону, - сказал Джей. - Это бы все упростило.
   Включилось радио. - Проверяю связь, - сказал Хорас.
   - Ты в порядке?
   - Пока что. Не хочешь осмотреться?
   - Пожалуйста.
   Обзорный экран панели управления засветился. Внутри червоточины искаженные звезды казались все ближе. Отражения шаттла были видны в двух местах, как будто шаттлов было два: один по правому борту, а другой над головой перед ним.
   - Выглядит довольно мрачно, - сказала Эмили.
   - Да. - Глаза Джея были пустыми. - Это не совсем подходящее место для ночных прогулок.
   Макс хотел поговорить с ним, сказать что-нибудь ободряющее. Но лучше было промолчать.
   - Я выйду отсюда через минуту-другую, - сказал Хорас. - Джей?
   - Я здесь.
   - Джей, если что-то пойдет не так, скажи всем дома, что со мной все в порядке. Что я делал то, что хотел.
   - Еще есть время прекратить.
   Хорас рассмеялся. - Как я смогу вернуться домой, если поступлю так?
   - Мы можем придумать историю позже.
   - Ты один из величайших людей нашего времени, Джей.
   - Пожалуйста, Хорас, - сказала Эмили. - Остановись, пока можешь.
   Они услышали, как он издал тот хлюпающий звук, который издавал, потирая губы. Потом все стихло. Он исчез.
  
   Эмили и Джей вернулись в пассажирский салон. Макс посидел несколько минут, надеясь, что Хорас вот-вот вернется. Когда этого не произошло, он встал со своего места и передал управление кораблем искусственному интеллекту. - Рекс, - сказал он, - дай нам знать, если что-нибудь узнаешь.
   - Конечно, капитан.
   Эмили сдерживала слезы, когда говорила Джею, что сожалеет о своем приезде. - Все это просто катастрофа.
   Джей покачал головой. - Я никогда не видел, чтобы у него что-то не получалось. Если есть способ заставить это работать, он его найдет.
   Макс занял одно из кресел. Он чувствовал бы себя намного лучше, если бы кто-нибудь из них проявил хоть малейший интерес к тому, что все закончится благополучно. - Как бы страшно это ни было, - сказал Джей, - я бы с удовольствием принял участие в первой миссии в другую вселенную.
   Эмили кивнула. - Мне неприятно это говорить, но это то, о чем я мечтала всю свою жизнь. Хотя я отказалась, когда появилась возможность.
   Это удивило Макса. - Они предложили тебе место в шаттле?
   - О нет. Ничего подобного. Когда они пригласили добровольцев, я просто подумала, что это безумие. Я ни за что не стала бы вдаваться в подробности. Но мне бы хотелось иметь возможность рассказать людям, что я подавала заявку, но меня не приняли. Если ИИ не смогли найти дорогу домой, у меня не было причин думать, что я смогу.
   - Я не знал, что ты пилот, - сказал Джей.
   - Я не была пилотом. Но подумала, что они, возможно, захотят проигнорировать это требование и просто включить меня в список технических специалистов. По правде говоря, боялась, что они именно так и поступят, если я внесу свое имя в список.
   Они сидели, прислушиваясь, ожидая, что Рекс что-нибудь скажет. Постепенно тишина стала оглушающей. - Если можно войти в червоточину здесь, - спросил Макс, - есть ли какая-нибудь причина, ребята, по которой нельзя вернуться через врата?
   Они посмотрели друг на друга. Наконец Эмили ответила на вопрос. - Существует множество возможностей. Например, червоточина сама по себе может не представлять проблемы, но физика этой вселенной может быть иной.
   - Насколько иной?
   - Мы уже говорили о том, что время течет с другой скоростью. Возможно, здесь пройдет шесть недель, пока Хорас за две минуты развернет шаттл.
   - Или, - сказал Джей, - электричество может не сработать.
   - Это невозможно, не так ли? - спросил Макс.
   - Почему нет?
   - То есть вы хотите сказать, что ИИ могли не вернуться из-за того, что погас свет?
   - Возможно, именно это и произошло, - сказала Эмили. Она посмотрела на время. Его не было семь минут.
   Джей прочистил горло. - Он сказал мне, что собирается вернуться сразу же, что не заставит нас ждать. Он предположил, что это займет не менее пятнадцати-двадцати минут. Самое большее полчаса. Он сказал, что если он пробудет там дольше, то нам лучше вернуться домой.
   - Мы подождем минимум три дня, - сказал Макс. - Если понадобится, то неделю. Если он вернется еще позже, то может связаться со станцией в Эройке. Они смогут помочь здесь через пару дней.
   Они ждали, и минуты растянулись до двенадцати.
   И пятнадцать.
   Когда они досчитали до двадцати минут, Джей предложил отправиться за ним. - Это не займет много времени. - Это было бы непросто. Запасного корабля не было. Шаттл занимал место, где обычно размещался посадочный модуль. Так что единственным выходом для Макса, если им придется следовать за шаттлом, было бы воспользоваться звездолетом и забрать всех с собой.
   - Расслабься, Джей, - сказала Эмили. - Кто-нибудь хочет сэндвич?
   Никто. Как и она сама. Макс редко пил, но в этот момент ему не помешало бы немного виски. В шкафчиках для хранения, конечно, ничего подобного не было.
   Они все смотрели на свои коммуникаторы, когда до конца первого получаса осталось две минуты. Когда время, наконец, истекло, Джей поднял голову и закрыл глаза. - Я знал, что это произойдет.
   - Давайте просто наберемся терпения, - сказала Эмили.
   Они уже обсуждали, что будут делать, если Хорас, как и в предыдущих миссиях, просто исчезнет в ночи. Он сказал, что может отвлечься и, возможно, столкнется с чем-то захватывающим. Но заверил их, что не задержится больше чем на тридцать минут. - Я не хочу, чтобы вы, ребята, расстраивались из-за меня. Если что-то пойдет не так, не следуйте за мной. Ни при каких обстоятельствах.
   Они сидели, слушая тишину, еще полчаса. То, как Макс отреагирует на такой исход, занимало его мысли с тех пор, как он согласился на эту миссию шесть недель назад.
   - Это нехорошо, - сказала Эмили.
   Джей дал им понять, что согласен.
   - Мы мало что можем сделать, - сказал Макс.
   - Значит, подождем три дня? - спросила Эмили.
   - Таковы наши рекомендации. По крайней мере, три дня.
   - Макс, если он не вернется через три дня, значит, он не вернется.
   - Я думаю, в этом все дело.
   - Если он в беде, мы нужны ему сейчас, а не на выходных.
   Эмили встала и вышла из салона, чтобы выпить кофе. Джей глубоко вздохнул. - Она права. Мы не можем позволить себе больше ждать. Если хотим помочь ему, то должны сделать это сейчас.
   - Джей, ты действительно хочешь отправиться за ним? Мы имеем дело с третьей проваленной миссией. И понятия не имеем, почему.
   - Тогда мы должны это выяснить.
   - Нам было четко указано не делать этого.
   - Понимаю, Макс. Но Хорас никогда бы не ушел и не оставил нас там.
   - Я согласна, - сказала Эмили. Она стояла позади них со своим кофе.
   - Хорошо, - сказал Макс. Он подумал, что это было самое глупое решение, которое он когда-либо принимал. Вернулся на мостик, где к нему присоединилась Эмили. Джей остался в пассажирском салоне. Макс спросил, уверены ли они оба в этом. Они просто кивнули. Он велел им пристегнуть ремни, включил двигатели и медленно направился к размытому свету, окружавшему врата. Он глубоко вздохнул, когда они вошли в туннель. Высоко по левому борту появилось отражение "Брекинриджа". Он рассчитал скорость, которую использовал Хорас, и отсчитал девять минут, на две минуты меньше, чем прошло до того, как шаттл вылетел через выход.
   - Это гораздо более вместительное транспортное средство, - сказала Эмили. - Это может помочь.
   - Может быть, - сказал Макс, понятия не имея, на что она может намекать.
   - Удачи нам, - сказал Джей.
   "Брекинридж" едва двигался. Они прошли через червоточину и приблизились к выходу. Макс увидел, как на нос корабля упала тень. Нет, не тень. Нос корабля исчезал в темноте. Затем в темноте оказалась территория, где находился мостик, а нос корабля вернулся. Но окружающие огни исчезли, сменившись тонким серым туманом. - Мы переправились, - сказал он. - Мы на другой стороне.
   - Что это за туман снаружи? - спросил Джей.
   Макс включил радио. - Хорас, ты здесь? Ответь, пожалуйста.
   Вмешалась Эмили. - Останови нас! Не двигайся вперед.
   Макс включил торможение.
   - Ладно. Оставайся там, где мы есть.
   - Что не так?
   - Туман. Мы не хотим терять связь с вратами. Где, черт возьми, звезды?
   Они замедлили ход и остановились в ожидании, но ответа от Хораса по-прежнему не было. Даже помех не было слышно.
   - Хорас? Ты меня слышишь?
   - Ой. - Голос Джея из каюты, сопровождаемый глухим стуком.
   - Что случилось?
   - Я слишком резко встал со своего места. Ударился головой. Не похоже, что искусственная гравитация работает.
   Генератор был включен. Но Макс чувствовал, как его тело наталкивается на ремни безопасности. Он заглянул через дверь в пассажирский салон. Джей был уже над палубой, плавая и держась за спинку кресла. - Ты в порядке? - спросил он.
   Джей заставил себя спуститься. - Да. Я в порядке. На минуту испугался. Подумал, что у нас отключилось электричество.
   - Нет, все в порядке. Гравитация отключена. Наверное, разболталась обмотка или что-то в этом роде. Я проверю, когда у нас будет свободная минутка.
   - Откуда этот туман? - спросила Эмили.
   - Хорас, - позвал Макс. - Пожалуйста, ответь. Ты здесь? - Тишина была невыносимой. Джей ощупывал шишку на голове. - Ты уверен, что с тобой все в порядке?
   - Да. Я в порядке.
   Снаружи не было ничего, кроме тумана. И радио молчало. Даже помех не было. И звезд не было видно. Возможно, они были внутри облака. - Хорошо, давайте посмотрим, сможем ли мы его найти. - Макс включил сканер, и экран засветился. - Он не может быть далеко.
   - Будем надеяться, - сказала Эмили.
   Результаты сканирования оказались нулевыми. - Этого не может быть, - сказал Макс. - Он охватывает все направления. Там ничего нет. Ни черта.
   - Но он пробыл здесь всего полчаса, - сказала Эмили. - У шаттла нет межзвездного двигателя, не так ли?
   - Нет.
   - Но он ушел, - сказал Джей.
   По спине Макса пробежал холодок. Он выключил сканер, а затем снова включил его, с тем же результатом.
   Джей выглядел испуганным. Вероятно, они все испугались. - Макс, кто-то, должно быть, подобрал его.
   - Кто-то с хорошей техникой.
   Эмили откинулась на спинку сиденья. - Мы по-прежнему ничего не видим.
   - Даже червоточину, - сказал Джей. - Все, что мы видим, - это туман повсюду.
   - Хорас, пожалуйста, ответь.
   - Его здесь нет, - сказала Эмили.
   Медленно, осторожно Макс развернул корабль. Когда Рекс сообщил ему, что поворот на сто восемьдесят градусов закончен, он двинулся вперед, опять же с предельной осторожностью. Он не видел ничего, что указывало бы на приближение к вратам, и не чувствовал себя спокойно, пока нос корабля не начал исчезать.
  
   Он провел их через червоточину и вынырнул обратно в тени черной дыры, в небе, полном звезд.
   - Я ненавижу это, - сказала Эмили. - Что с ним могло случиться? Что мы скажем им, когда вернемся домой?
   Притяжение вернулось. Но Джей все еще держался за спинку сиденья Эмили. - Мне интересно, - сказал он, - как я объясню это сыну Хораса.
   - Я не знал, что у него есть семья, - сказал Макс.
   - Только сын. Карл. Он развелся много лет назад. Я думаю, его жена устала от того, что его никогда не было дома.
   - Могу это понять. - Максу нужно было отвлечься. Но ничто не могло отвлечь его от мыслей о Хорасе. - Его там нет, - сказал он. - За полчаса он не мог выйти за пределы досягаемости сканера.
   - Ты снова включил антиграв? - спросил Джей.
   - Я его так и не выключал.
   - Кто-то снова включил его.
   - Я не думаю, что дело в оборудовании, - сказала Эмили.
   Макс посмотрел на ее ноги, надежно стоящие на палубе. Он отстегнул ремень и встал. Джей был прав.
   - Дело не в оборудовании, - повторила Эмили.
   - О чем мы говорим? - спросил Макс.
   Эмили тоже вскочила на ноги. - Нам пора возвращаться.
   Джей выглядел испуганным. - Почему?
   - Думаю, я знаю, как его найти.
  
   - Все достаточно просто, - сказала она, когда Макс снова развернул их к червоточине. - Есть только одно разумное объяснение случившемуся.
   Джей развел руками, показывая, что понятия не имеет. - Я слушаю.
   - В этой вселенной другие правила.
   - Ты имеешь в виду законы физики? - уточнил Макс.
   - Да.
   - Кажется, мы говорили об этом.
   - Но мы не продумали это до конца. Как ты думаешь, почему генератор искусственной гравитации вышел из строя?
   - О-о-о, - сказал Джей. - Держу пари, ты права.
   Макс, который не горел желанием возвращаться в опасное место, терял терпение. - Кто-нибудь из вас, ребята, не хочет мне это объяснить?
   - Причина, - сказал Джей, - в том, что генератор не сработал, потому что в другой вселенной нет гравитации.
   - Подождите, подождите. Это невозможно, не так ли?
   - Только не по ту сторону врат.
   - Ладно. Итак, куда это нас приведет?
   - Макс, - сказала Эмили, - кстати, о вратах...
   Они приближались. Они двигались медленно, но теперь Макс снизил скорость настолько, что за ними мог поспеть кто-нибудь пеший. - Так какое же отношение, - спросил он, - имеет к этому отсутствие гравитации? - Джей уже собирался ответить, когда пилот понял его. - О, подождите, - сказал он. - Это не имеет прямого отношения к гравитации. Это законы физики. В этом случае, - ему пришлось сделать паузу, чтобы обдумать это, - скорость света меньше.
   - Правильно, - сказала Эмили. - Гораздо меньше. Готова поспорить, что радиопередача доходит до него не сразу.
   Макс смотрел в иллюминатор, жонглируя цифрами, когда нос корабля начал исчезать.
  
   Они вышли с другой стороны. Макс немедленно остановил их продвижение, чтобы не потерять связь с вратами. - Мы привыкли к радиопереговорам, которые происходят практически мгновенно, - сказала Эмили. - Но если скорость передачи составляет, скажем, пятьдесят километров в секунду, а не триста тысяч, даже если он находится всего в нескольких тысячах километров от нас, потребуется почти шесть или семь минут, чтобы сообщение дошло до него, и столько же времени, чтобы получить ответ.
   - Да. Вероятно, именно это и произошло.
   - Но почему сканер его не обнаружил?
   - По той же причине. Вместо доли секунды сканирующему сигналу требуется семь минут или около того, чтобы найти его, и столько же времени, чтобы вернуться обратно. Мы ждали недостаточно долго.
   На другой стороне все еще был серый туман. Но они были всего в нескольких секундах от ворот, когда из рации донесся отчаянный голос Хораса. - Черт возьми, куда вы, ребята, запропастились? Привет, Макс. Где ты, во имя всего святого?
   - Мы здесь, Хорас. Все в порядке.
   Ответа снова не последовало. Естественной реакцией Макса было задать вопрос еще раз. Но он напомнил себе, что нужно сидеть сложа руки и ждать.
   Прошло двадцать шесть минут, пока их сообщение дошло до того места, где находился Хорас, и пришел его ответ. Это были двадцать шесть минут, наполненных нервозностью, раздражением и фрустрацией.
   - Хорошо, что ты была с нами, - сказал Макс Эмили. - Это здорово, что ты была с нами.
  
   Хорас отследил их передачу и последовал за "Брекинриджем" через врата в червоточину, а затем вернулся обратно под звездное небо. Через несколько минут он был на борту.
   - Я здорово напортачил, - сказал он. - Ожидал, что смогу увидеть врата. Но все, что я увидел, было облако. Думал, что стоит мне только выбраться из него, и я смогу увидеть червоточину.
   - Что позволило бы тебе найти врата.
   - Верно. Я рад, что вы, ребята, поняли это.
   - Можешь поблагодарить Эмили за это.
   - Спасибо тебе, Эмили, - сказал он. - Я с самого начала знал, что ты была главной в этой миссии. - Он ухмыльнулся Джею. - Но я же просил тебя не следовать за мной.
   Джей рассмеялся. - Не похоже, что ты на нас злишься.
   - Нет. Наверное, я вел себя довольно глупо. - Они сидели в пассажирском салоне, пока "Брекинридж" перезаряжался. - Но мы не успели толком разглядеть нашего соседа.
   - Это не имеет значения, - сказала Эмили.
   Хорас закатил глаза. - Как ты можешь так говорить? Мы были в другой вселенной и видели только одно облако.
   - Ты не понимаешь, Хорас. Там нет гравитации. Все, что там есть на самом деле, - это гигантское водородное облако. Возможно, с небольшим количеством гелия. Вернитесь через несколько миллионов лет, и, возможно, обнаружите несколько молекул.
   Джей пожал плечами. - Не то чтобы это имело значение. Если нет гравитации, у них никогда ничего не будет.
  

ГОЛОС В НОЧИ

  
   Посвящается Джину Шеперду
  
   Алекс Бенедикт впервые услышал этот голос, когда ему было около двенадцати лет, во время настольной игры на крыльце у друга. Этого друга звали Оги Маклиш. Это был парень, вспоминающий о том, через что он прошел, пытаясь собраться с духом и пригласить девушку на свидание. - Это запись, - сказал Оги. - Мои родители часто ее слушают.
   Девушку звали Пегги, и она была девушкой мечты рассказчика. Он сказал, что в то время учился в шестом классе. - Моя проблема, - продолжил он, - заключалась в том, что всякий раз, когда я приближался к ней, я замирал, полностью и бесповоротно. Затем я увидел рекламу набора для самогипноза, который гарантировал, что я смогу убедить себя в том, что я - главный приз. Красивый, умный, веселый. - Он рассмеялся над абсолютной глупостью этой идеи. Его голос звенел энергией. - Любая девушка могла бы стать моей. Это было то, что они гарантировали. - Он снова рассмеялся, и зазвучала музыка. Тема шоу, становившаяся все громче, указывала на то, что оно подходит к концу. - Я все еще пытаюсь заставить это работать, - сказал он.
   Позже Алекс узнал, что темой музыки был "Взлет" Шефски. Она напоминала музыкальную ракету, взмывающую в стратосферу. Это был великолепный голос, и Алекс понял, что уделял больше внимания записи, чем игре.
   - Кто этот парень? - спросил он отца.
   - Это Хорас Брэндон, Алекс. Радиокомик, живший, не знаю, лет пятьдесят или шестьдесят назад.
   Алекс никогда о нем не слышал. Он поискал в сети и обнаружил, что его программа длилась три часа и транслировалась воскресными вечерами для увлеченной аудитории по всему Североамериканскому континенту. Северная Америка и Земля были далеки от того места, где жил Алекс, но они с Хорасом были на одной волне. Он скачал кое-что из материалов о нем, узнал, что его больше знают как Брэнди, а не как Хораса, и в одночасье стал наркоманом-поклонником. Брэнди был самым забавным парнем, которого он когда-либо слышал, и в то же время описывал жизнь, которую Алекс знал довольно хорошо. Он рассказал о своих злоключениях, когда пытался "стать одним из банды", носил плащ и коллекционировал сувениры супергероев. "Моей любимицей, - сказал он, - была капитан Хаос. Ее особая сила заключалась в том, что, куда бы она ни пошла, она сеяла полнейший беспорядок. Ее способности проистекали, - объяснил Брэнди, - из того факта, что она происходила из длинной семьи политиков".
   Алекс слушал записи, когда у него было время. Примерно за два года Брэнди дал ему представление о том, что значит быть человеком, почему он должен скептически относиться к мнению людей, особенно к своему собственному, и как легко смеяться над большинством жизненных невзгод. Он говорил о том, что хотел бы сделать, например, встретиться с кем-нибудь из ашиуров и узнать, каково это - читать его мысли. Побывать на звезде, которая вот-вот взорвется. "Больше всего на свете, - говорил он несколько раз, - я хотел бы прожить достаточно долго, чтобы выпить пару кружек пива с кем угодно, кто живет на Андромеде".
   Алекс любил этого парня. После знакомства с передачами Брэнди он уже никогда не был прежним. С сожалением узнал, что того больше нет в живых.
   Алекс жил со своим дядей Гейбом, археологом. В то время как большинство других детей занимались плаванием и играли в мяч, он проводил лето на различных раскопках. На дворе стояло двенадцатое тысячелетие, и человечество к тому времени уже расселилось по звездам. Оно оставило свой след в тысячах миров. И бывали вечера, когда Алекс и Гейб сидели вместе в палатке под тремя лунами, слушали и смеялись с Брэнди над обычными проблемами, связанными с попытками убедить людей в том, что ты знаешь, о чем говоришь. - Он был единственным в своем роде, - сказал Гейб. - Я вырос, слушая его. У моего отца, должно быть, были записи всех его передач.
   - Как он умер, дядя Гейб?
   - У него была яхта, и она сломалась во время полета. Он улетел куда-то, за много световых лет от дома. В течение многих лет никто не знал, что произошло. А потом кто-то просто нашел яхту брошенной на произвол судьбы.
   - Мне жаль это слышать.
   Гейб был высоким, спокойным, одетым в хаки, которое всегда носил на работе. Это был долгий день на месте, где, как он подозревал, находились останки Гастофало II, любимого основателя республики Карим. Но это было шесть тысяч лет назад. В этом районе часто происходили землетрясения. Первым поселенцам не повезло.
   Большая часть того, что когда-то было городом, была погребена под землей. Гейб и его напарники осмотрели его сканерами и увидели портики, слуховые окна, разрушенный храм, бетонные плиты, которые когда-то были тротуарами. В конце концов, этот район был полностью заброшен. Не было простого способа узнать, в каком из этих сооружений находятся останки великого человека, если таковые вообще имеются.
   Местные власти были на месте, чтобы убедиться, что они не попытаются что-либо утащить. Он был рад, что они приняли меры предосторожности, потому что они также отпугивали праздношатающихся посетителей. Гейб сотрудничал с музеем Холкомба. Но финансирование было ограничено. Они не могли позволить себе раскопать все. На самом деле, представитель музея, ознакомившись с отчетами о проделанной работе, предположил, что, вероятно, было бы лучше приостановить работу.
   Гейбу не хотелось сдаваться. Но он был благодарен Алексу за интерес к Брэнди, который дал ему возможность подумать о чем-то другом. - Ты знал название его яхты? - спросил Алекс.
   - Да. "Ровер". Он был влюблен в звезды.
   Алекс знал об этом. Брэнди много рассказывал о них. О других мирах и прочем.
   Гейб кивнул. - Ему нравилось путешествовать вокруг рукава Ориона. Иногда он отправлялся туда один, иногда с друзьями. Во всяком случае, он был один, когда отправился в подобный рейс и больше не вернулся. Почти двадцать пять лет никто не знал, что с ним случилось.
   - Я этого не понимаю, дядя Гейб. Ты хочешь сказать, что никто не знал, куда он направился?
   - О, нет. Он должен был составить план полета, как и все остальные. Он отправился к дзете Лепуса. Это было одно из тех мест, которые никому не были интересны. Там не было ни планет, на которых могла бы существовать жизнь, ни чего-либо особенно интересного. Там почти никто не бывал. Я думаю, именно это его и привлекло. - Гейб глубоко вздохнул. - Когда он не вернулся, отправили спасательную миссию. Но не смогли найти никаких признаков того, что он вообще был там. То, что произошло, долгое время оставалось загадкой. В конце концов, годы спустя, кто-то наткнулся на "Ровер".
   - Что случилось, дядя Гейб?
   Он на мгновение закрыл глаза. - Взорвался один из двигателей. У него вышла из строя система подпространственной связи, так что он даже не смог послать запрос о помощи.
   - И он умер там? - спросил Алекс.
   - Да. Люди, которые осматривали повреждения, сказали, что на это ушло не более пары часов. Из "Ровера" вытек воздух.
   Алексу было шестнадцать, и он еще не был готов к реальной жизни. Его стали преследовать образы перепуганного Брэнди, парня, который во всем видел юмор, запертого в тесном корабле с утечкой воздуха. В одиночестве и без надежды на спасение. Если что-то подобное могло случиться с ним, это могло случиться с кем угодно.
   На что были похожи эти последние часы?
   Гейб заметил его реакцию. - Все в порядке, Алекс, - сказал он. - Я не могу поверить, что он не смог бы справиться с этим. Он был умным человеком. Знал, что рискует, когда отправился туда. Не тормози, парень.
   В тот вечер был повод отпраздновать: сканеры обнаружили сооружение, напоминающее склеп. Гейб подумал, что, скорее всего, это именно то, что они искали.
   - Откуда ты знаешь? - спросил Алекс. - Это просто каменный купол.
   - Он бетонный. И мы не можем знать наверняка, пока не спустимся и не посмотрим поближе. Возможно, это просто кенотаф.
   - Что это означает?
   - Мемориал. Иногда его устанавливают, но тело хоронят в другом месте. Защищаясь таким образом от расхитителей могил. Но даже это было бы прогрессом.
   - Это хорошо.
   - Ты все еще расстроен из-за Брэнди, не так ли?
   - Я в порядке. - Люди должны умирать тихо. В постели, в окружении семьи и друзей. Алекс никогда раньше об этом не задумывался. Ему было наплевать на Гастофало. Но он не хотел, чтобы Гейб это видел. - Так почему ты думаешь, что он похоронен именно в этом куполе?
   - Здесь надпись. - Он указал на ряд выгравированных букв. Они не были похожи ни на что из того, что Алекс видел раньше.
   - Так его зовут?
   - Нет. Это цитата. Из "Ахеи". Его книги комментариев. Которую, кстати, люди читают и по сей день. Это классика. Тебе стоит как-нибудь попробовать.
   - Что там написано?
   - Один шанс на жизнь.
   - И что он хочет этим сказать? Веселись, пока можешь?
   - Более или менее, Алекс. Если мы правы, это его прощальное послание. Таким он хотел, чтобы его запомнили.
   Алекс улыбнулся. - Думаю, этот парень понравился бы мне. Немного напоминает Бренди.
  
   В тот вечер сгустились тучи, в потемневшем небе засверкали молнии, и пошел дождь. Гейб перезвонил по своему каналу связи, поговорил несколько минут, а затем сообщил Алексу, что есть еще хорошие новости. - Мы согласовали данные с музеем, - сказал он. - Завтра, если погода позволит, мы начнем раскопки.
   - Они согласились?
   - Да.
   - Хорошо. - Алекс выглядел неуверенным.
   - Что-то не так, чемпион?
   - Я подумал, что Брэнди следовало оставить прощальное сообщение. Полагаю, в "Ровере" ничего не нашли?
   Мысли Гейба были далеко, и ему нужно было несколько минут, чтобы собраться с ними. - Нет, - сказал он наконец. - Насколько я знаю, нет.
   - Для него это кажется странным.
   - Ну, может, и так.
   - Я так не думаю. Я проверил у Роджера. - Его искусственный интеллект. - Он тоже ни о чем не знал.
   - Он, вероятно, думал, что "Ровер" никогда не найдут.
   - Возможно. Но я не могу представить, чтобы Брэнди ушел по-тихому.
   - Очевидно, он так и сделал.
   Алекс снова включил свой комлинк, чтобы поговорить с Роджером. - Была ли повреждена рация на "Ровере", когда его нашли?
   Роджеру нужна была минута. - Нет, Алекс, - сказал он. - Рация была в порядке.
   - Это не имело бы большого значения, - сказал Гейб. - Он был слишком далеко, чтобы это имело значение. Пара сотен световых лет.
   Над головой прогремел раскат грома. Они оба пригнулись. - Близко, - сказал Алекс, когда грохот утих. - Он был радиоведущим, дядя Гейб. Просто трудно поверить, что он не вышел бы в эфир в последний раз.
   - Но какой в этом был бы смысл? Он был за двести световых лет отсюда. Передатчик все равно находился бы далеко от дома.
   - Наверное, ты прав. Просто в это трудно поверить.
   Гейбу хотелось отвязаться от Брэнди.
   - Дядя Гейб, если бы он действительно послал сигнал, мы могли бы точно определить, где он будет находиться в любой момент времени, и могли бы ждать его там, когда он поступит. Могли бы послушать его последнюю передачу.
   - Радиоархеология, - сказал Гейб.
   - Да. Можно это сделать? Когда мы здесь закончим?
   Гейб не видел смысла в таких усилиях. Но он искренне надеялся, что Алекс пойдет по его стопам и станет археологом. Более полезной профессии не существовало. Несмотря на все разочарования, она давала возможность перенести историю на сцену, внести свой вклад в понимание того, кто мы есть. Так что, возможно, пришло время уступить. Возможно, это разожгло бы огонь в его племяннике. - Ты бы действительно хотел пойти и попытаться найти передачу, не так ли?
   Алекс оживился. - Да, хотел бы. Значит ли это, что ты это сделаешь?
   - За тобой предварительные исследования и математика.
  
   Они не нашли Гастофало. Но это было нормально. Гейб знал, что успех в его области часто сопровождается неудачей. На самом деле они не нашли гробницу, но унесли с собой несколько артефактов, которые он передал в музей Холкомба. Там должным образом поблагодарили его, вручив сертификат о достижениях. А тем временем Алекс делал домашнее задание по Брэнди. Дата и время отправления "Ровера" из Солнечной системы были зафиксированы. Таким образом, можно было с точностью до нескольких часов определить, когда он прибыл к дзете Лепуса.
   Приводной двигатель взорвался во время его прибытия. Аналитики утверждали, что Брэндон мог прожить не более четырех часов после взрыва. Это указывало на десятичасовой период времени, в течение которого могла быть отправлена любая передача. Таким образом, он мог рассчитать, где с точностью до семи миллиардов миль будет находиться сигнал в любой момент времени.
   - Ты действительно думаешь, что сможешь это сделать? - спросил Гейб, который не был силен в математике.
   - Безусловно, - сказал Алекс. - Когда отправляемся?
  
   Университет Эндиквара был в долгу перед Гейбом, поэтому они были готовы спокойно улыбнуться, притвориться, что он предлагает серьезную миссию, и предоставить ему доступ к их межзвездному транспортному средству "Трекер". Они также включили в пакет услуг своего пилота, Тори Колпат. За последние десять лет Гейб и Тори совершили несколько совместных полетов. Она была высокой и тихой, абсолютно невозмутимой, с серыми глазами и черными волосами. Именно такой человек был бы нужен на мостике, если бы вы попали в метеоритный шторм. Когда он объяснил ей суть миссии, Тори даже не попыталась скрыть своего удивления. Но в остальном она вела честную игру.
   - Думаешь, есть проблема? - спросил ее Гейб.
   - Нет. Вовсе нет.
   - Тогда почему ты улыбаешься?
   - Еще раз, кто этот Брэндон?
  
   Алексу пришлось указать конкретный пункт назначения. - Это зависит от того, когда мы туда доберемся, - сказал он. - Сигнал движется со скоростью 186 282,7 мили в секунду. - Тори закатила глаза, и он сразу понял, что она не нуждается в такого рода объяснениях. Конечно, она знала скорость распространения радиосигналов.
   - Передача пройдет примерно треть пути до Солнечной системы, - сказала она. - Это так?
   - Да, Тори.
   - Я могу доставить нас в этот район примерно за четыре дня. Поскольку мы не знаем точного местоположения сигнала, давайте прибудем на несколько часов раньше, чтобы он не прошел мимо нас. Хорошо?
   Они подлетели к космической станции, поднялись на борт "Трекера" и стартовали.
   Первые несколько часов Алекс провел на мостике, наблюдая за ее действиями. Когда-то он рассматривал возможность карьеры пилота. Однако возникла проблема. Алекс плохо переносил прыжки в трансцендентное пространство и обратно. Он еще не знал, чем хочет заниматься в жизни. Общение с дядей Гейбом привило ему интерес к истории, но ее было так много, тысячи лет и сотни миров. Что вам нужно было сделать, если вы становились историком, так это сосредоточиться на определенной культуре и определенной эпохе. Он подумал, насколько проще, должно быть, была жизнь, когда человечество было ограничено одним миром.
   Алекс знал о надежде Гейба на его будущее в археологии, но не думал, будто ему захочется провести свою жизнь, копая ямы.
  
   Это был четырехдневный перелет. Они смотрели передачи, спорили об истории и говорили о том, как было бы здорово поймать радиосигнал сорокалетней давности. Но Алексу было ясно, что дядя Гейб и Тори притворяются. Они подшучивали над ним. Это не имело значения. Он хотел привезти домой ту последнюю передачу. Хотел знать, что Брэнди перенес то, как все обернулось. И также верил, что запись передачи станет тем, чем он сможет однажды похвастаться.
   В этом и заключалась проблема Гейба. Он думал об археологии как о науке, изучающей физические артефакты. Драгоценности, оружие, сельскохозяйственные инструменты. И тому подобное. Но сигнал Брэндона мог открыть целую новую эру. И однажды Гейб поблагодарит его.
   В ту первую ночь, когда он удалился в свою каюту и на корабле воцарилась тишина, он поймал себя на том, что снова думает о себе, о Брэнди, запертом в "Ровере", у которого кончался воздух. И он подумал, что, даже если бы была последняя передача, он действительно хотел бы ее услышать.
   Он пытался скрыть свои чувства. Постепенно стал уделять больше времени чтению. Играл в электронные игры с искусственным интеллектом. И много тренировался. Но не мог выбросить из головы великолепные радиопередачи. И начал надеяться, что сигнала не будет.
   Наконец, после четырех дней полета, Тори появилась на завтраке и объявила: - Мы почти на месте. У нас есть пятнадцать минут, чтобы закончить дела. А потом пристегнитесь.
   Алекс торопливо расправился со своими французскими тостами, и для выхода из прыжка Тори пригласила его на мостик. Он сел рядом с ней и накинул на плечи аварийный ремень. - Готов? - спросила она.
   - Конечно. - И, пожалуйста, не надо болеть.
   Он нормально перенес выход, и они скользили под небом, полным звезд. Они были у черта на куличках. Ближайшая планетная система находилась на расстоянии трех световых лет. Тори проверила их местоположение и кивнула. - Мы как раз там, где хотели быть, Алекс. И прибыли примерно на четыре часа раньше. Если ты правильно рассчитал, мы вряд ли что-нибудь услышим до окончания обеда. Сигнал должен поступить где-то между двумя часами и полуночью. - Она направила антенны в ту сторону, откуда должна была идти передача, и они приготовились ждать.
   Тори и Гейб просмотрели корабельную библиотеку в поисках шоу, под которое они могли бы расслабиться. Они пригласили Алекса помочь, но он отказался. - Я согласен на все, что вы пожелаете, - сказал он.
   Они выбрали фильм двадцатилетней давности, комедию с участием актеров, которые, по мнению Алекса, просто казались глупыми. В конце концов, он извинился и вернулся на мостик послушать сигнал. Он впервые видел такое темное небо. Звезды были яркими, но почему-то это не имело значения. Тебе нужно было где-то увидеть солнце.
   Он сел в кресло капитана. Он знал, что Тори этого не одобрит, но он услышит ее, если она встанет, и у него будет достаточно времени, чтобы подняться на ноги. Когда поступит сигнал, на приборной панели замигает зеленая лампочка. И искусственный интеллект проинформировал бы остальную часть корабля.
   Гейб и Тори смеялись, сидя в салоне. Казалось, они не понимали, о чем на самом деле идет речь. Почему-то это его не удивило. Даже самые умные взрослые могли не уловить сути. Он захватил с собой несколько передач Брэнди. Он еще не слушал ни одну из них, потому что немного нервничал из-за того, что ждало его впереди. Но время пришло. Он проверил названия и включил воспроизведение.
   Сначала зазвучала тема "Взлет". Затем голос Брэнди.
   - Я ненавижу дни рождения. Все мы, конечно, ненавидим, когда нам переваливает за двадцать, но никто не хочет в этом признаваться. В тот день, когда мне исполнилось двадцать четыре, я провел день за игрой в бейсбол. В моей жизни не было женщины. У меня не было работы. В тот вечер мои родители устраивали вечеринку в мою честь, у меня не было назначено свидание, и все, о чем я мог думать, это о том, что годы летят мимо, а я ничего не успеваю сделать. Моя жизнь ускользала от меня.
   - В тот же день я наткнулся на рекламу пищевой добавки, производители которой утверждали, что она поможет мне сохранить молодость. Цена была не совсем по карману, но если немного сэкономить, то можно было справиться. И я начал думать о том, какой была бы жизнь, если бы мы все начали жить вечно. Начальники никогда не уйдут на пенсию. Политики никуда не уйдут. Похоронные бюро и профсоюзы носильщиков гробов объявят забастовку. А людей попросят совершить патриотический поступок, спуститься к причалу и броситься в реку...
  
   Алекс редко пропускал прием пищи. Но в тот вечер, пока они ждали, он не мог взяться за еду. Дядя Гейб попытался успокоить его. - Иногда нужно просто быть терпеливым, - сказал он.
   Они сидели в салоне, пытаясь найти, о чем поговорить, пока тянулись последние часы. Алекс в основном проводил время, глядя через портал на далекие звезды или слушая, что скажет искусственный интеллект. Гейб начал рассказывать истории о временах, когда он думал, что ничего не получит за свои усилия, а потом все изменилось. Например, о том, как он нашел секретные дневники Вернона Персечетти, гениального композитора, который был в курсе всех скандалов эпохи Лейхмана. И статую Последней Девственницы авторства Марони, которая исчезла со своего места в кабинете генерального прокурора Броккии, недовольного отсутствием на ней одежды. - Иногда, - сказал он, - удовольствие заключается просто в поиске. Даже если ты ничего не найдешь, ты исключил такую возможность.
   - Ладно, - сказал Алекс, который на это не купился.
   - Просто подожди, - сказал Гейб.
   К одиннадцати часам Алекс был уверен, что сигнал не будет принят. Может быть, Хорас все-таки не садился за микрофон. Или, может быть, расстояние было слишком велико, и передача была прервана. Или... Или что?
   Наступила полночь. К счастью, все закончилось.
  
   Тори предложила подождать еще несколько часов. - Добиться точности в таких расчетах непросто, - сказала она. - Если мы хотя бы немного ошибемся, это может иметь большое значение.
   Гейб согласился. Расстроенный Алекс вернулся в свою каюту. Он ничего не понимал. Он чувствовал, что знает Брэнди достаточно хорошо. Тот ни за что не отказался бы от участия.
   Возможно, подумал Алекс, он выбрал не ту цель.
   Он запомнил это высказывание Брэнди с тех пор, как впервые услышал его: - Я бы хотел прожить достаточно долго, чтобы выпить пару кружек пива с кем угодно, кто живет на Андромеде.
   Он спросил Роджера, видна ли Андромеда с дзеты Лепуса.
   - Да, - сказал он.
   Алекс глубоко вздохнул и присоединился к Тори и Гейбу в пассажирском салоне. - Есть еще одна возможность, - сказал он.
  
   Роджер вычислил вектор передачи от дзеты Лепуса к Андромеде, и неделю спустя "Трекер" прибыл в нужное место. - Ты у меня в долгу, - сказал Гейб.
   И Тори, казалось, была слегка раздражена. Но согласилась с этим. И через шесть часов после того, как они прибыли к месту назначения, в двух световых годах от Аркагуса, они перехватили сообщение.
   Оно начиналось знакомой музыкальной темой "Взлет" Шефски, уносящей в космос. Затем Брэнди рассмеялся и рассказал о том, что иногда все идет не так, как хотелось бы.
   - У меня отказали двигатели, - сказал он. - Ты делаешь что-то снова и снова, и через некоторое время привыкаешь к тому, как все должно происходить. А потом тебя ждет сюрприз.
   Алекс поднял кулак. - Ура, - сказал он. - С ним все в порядке.
   Брэнди продолжил в своем обычном самоироничном тоне, описывая свою ситуацию: - Воздух на исходе, осталось недолго. Иногда всякое случается. Вы слушаете это, а меня уже давно нет дома. Я хотел бы поблагодарить людей, которые поддерживали меня все эти годы. Но большинство из них, как и я, вероятно, переехали в другое место. И вряд ли кто-нибудь из них когда-либо слышал обо мне, если только у кого-то не было особых дел и он не решил проследить за сигналом. Но я хочу сказать, что, если у вас получится, я надеюсь, вы найдете способ выбраться отсюда. Даже если сделаете это только один раз. Здесь есть на что посмотреть, и вы не захотите это пропустить. И поверьте мне, виртуальные развлечения и в подметки не годятся путешествиям по кольцам планет. Или слежению за кометой. Скажу вам кое-что еще, если бы у меня была возможность выбрать место, где буду находиться, когда придет время заканчивать, я бы выбрал именно это место. Именно здесь я бы хотел уйти из жизни.
   И я также хотел бы передать привет, возможно, единственным, кто услышит это сообщение. И кому потребуется время, чтобы разобраться с переводом. В любом случае, привет андромедянам. Я был бы рад познакомиться с вами, ребята. И надеюсь, что мы найдем общий язык. Извините, если доставляю неудобства, но это мой единственный шанс. - И он рассмеялся.
   - Просто не понимаю, как ему это удается, - сказал Алекс. - Он невероятный.
  
   Тори обняла его. - Ты хорошо поработал, Алекс.
   Гейб улыбнулся. - Думаю, у нас здесь подающий надежды археолог.
   - Он мне действительно нравится, - сказал Алекс. - Он говорил, наверное, целый час? И я не услышал ни слова, которое указывало бы на то, что он жалеет себя. Трудно поверить, учитывая то, что происходило.
   - Согласен, - сказал Гейб.
   - Я боялся, что он, возможно, сломался.
   - Очевидно, это был не тот парень.
   - Думаю, он просто делал то, что делал всегда, - сказала Тори. - Последнее выступление и до свидания.
  
  
  
  
   Copyright Н.П. Фурзиков. Перевод, аннотация. 2025.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"