Рейнольдс Аластер
"Годы "Халкиона""

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Юрия Гагарина оживили на многокилометровом межзвездном корабле поколений на основе долго хранившихся, замороженных при авиакатастрофе останков первого космонавта, которые будто бы загрузили на борт перед долгим полетом. В новой жизни он работает мелким частным детективом, но вдруг его нанимают расследовать близкие смерти юных отпрысков двух монополизировавших техническое обслуживание корабля влиятельнейших семей, в руках которых сосредоточена практически вся власть. Эти семьи препятствуют начавшемуся расследованию, неизвестные лица посылают Гагарину разрушительные предупреждения и убивают его друга. Опасная работа приносит непредсказуемые результаты: сомневаться приходится во многом, что известно большинству населения, ситуация с кораблем оказывается гораздо серьезнее, чем сообщается, и под большим вопросом - личность самого детектива.

Аластер РЕЙНОЛЬДС

  

ГОДЫ "ХАЛКИОНА"

  
  
   Юрия Гагарина оживили на многокилометровом межзвездном корабле поколений на основе долго хранившихся, замороженных при авиакатастрофе останков первого космонавта, которые будто бы загрузили на борт перед долгим полетом. В новой жизни он работает мелким частным детективом, но вдруг его нанимают расследовать близкие смерти юных отпрысков двух монополизировавших техническое обслуживание корабля влиятельнейших семей, в руках которых сосредоточена практически вся власть. Эти семьи препятствуют начавшемуся расследованию, неизвестные лица посылают Гагарину разрушительные предупреждения и убивают его друга. Опасная работа приносит непредсказуемые результаты: сомневаться приходится во многом, что известно большинству населения, ситуация с кораблем оказывается гораздо серьезнее, чем сообщается, и под большим вопросом - личность самого детектива.
  

Перевод: Н.П. Фурзиков

ГЛАВА ПЕРВАЯ

  
   Она вошла в бар со смазавшейся из-за дождя тушью. Ее поклонник вошел сразу за ней, отряхивая зонтик. Юрий наблюдал за ними обоими со стула, на котором сидел уже битый час. Ему нужно было убедиться, что перед ним нужная пара. Клиент дал ему фотографию женщины, но лишь словесное описание мужчины.
   Пара подошла к стойке. Женщина села на свободный стул спиной к Юрию. Высокая, хорошо одетая, с хорошей фигурой. Красные бархатные перчатки от одного из самых дорогих бутиков Праутауна. Мужчина был ниже ростом, с плотной талией и редеющей в свете бара макушкой. Он соответствовал описанию: бывший бейсболист, все еще достаточно крепкий после пяти лет в Хевисайде.
   Без сомнения, это была та самая пара.
   Юрий сунул руку в карман пальто, нащупал миниатюрный фотоаппарат и извлек его.
   Мужу нужна была одна четкая фотография встречи: улика для судьи Белт-Сити.
   Женщина повернулась в профиль, что-то шепча бейсболисту.
   Тот протянул ей рюмку. Она поднесла сигарету к своим идеальным губам, опершись локтем о стойку. Мужчина прошептал ответ.
   Это был идеальный кадр: язык тела, обещающий выписку чеков вплоть до развода.
   Юрий отщелкнул кадр, перевел пленку.
   Еще два на удачу.
   Вывалившийся из туалета пьяный, спотыкаясь, зацепил его стул. Фотоаппарат выпал у него из рук. Юрий дернулся, чтобы поймать камеру. Та упала на разноцветный кафельный пол.
   Задняя крышка распахнулась от удара. Пленка вывалилась наружу.
   Парочка бросила два быстрых взгляда в его сторону, а затем вернулась к своим ухаживаниям. Юрий наклонился, чтобы подобрать камеру.
   Пьяный оказался проворнее. Он успел наклониться раньше и поднял ее с пола.
   Слишком громким голосом: - Это твоя?
   - Да, моя, - сказал Юрий, протягивая руку, чтобы взять камеру из большого потного кулака пьяницы.
   - Красивая. Я имею в виду, была красивая.
   Юрий любезно улыбнулся. Он потянулся за камерой. Пьяница, дразня, отдернул руку.
   - Пожалуйста, мы заявим, что это была случайность. Никто не пострадал.
   Пьяница нахмурился.
   - Хочешь сказать, что это сделал я? - Пьяница поднял свой трофей и повысил голос. - Это фотоаппарат. У этого коротышки был при себе фотоаппарат.
   Пара за стойкой внимательно смотрела на него. Женщина выглядела простодушной, еще не понимающей, в чем дело. Бейсболист был более догадлив. Он поднялся со стула, расправив плечи.
   Юрий тоже встал. Они были примерно одного роста.
   - Кто ты?
   - Никто. Просто сижу здесь с напитком, наслаждаюсь вечером.
   - Что за дикий акцент?
   - Я Джек, - представился он. - Джек из табакерки. Знаете, только что вышел из гибернакулума. Отсюда и акцент.
   - Кого ты фотографировал?
   Мужчина подошел ближе.
   В баре воцарилась тишина.
   Все почувствовали эту глухую вибрацию, зазвенели бокалы, закачались светильники на цепочках. Посетители застыли, держа свои рюмки наготове. Машины замедляли ход под дождем. Бездомные кошки выгибали спины. Уличные фонари мигали. Неоновая реклама то гасла, то снова загоралась.
   Вибрация прошла.
   Бар снова ожил, как граммофон, заводящийся после отключения электричества.
   - Второй раз за пять недель, - сказал бейсболист. - До того, как я ушел, это было раз в год.
   Юрий оживленно кивнул. - Во время последнего гроулера миссис Ванамонд застряла в лифте, из-за этого все здание было перекрыто на два часа.
   - Кто, черт возьми, такая миссис Ванамонд? - Бейсболист щелкнул пальцами пьянице. - Эй, дай-ка мне это.
   Пьяница повиновался.
   Бейсболист осмотрел поврежденный фотоаппарат с отстраненным, раздраженным интересом владельца ломбарда.
   - Никогда раньше не видел такой маленькой камеры. Очень аккуратная. Должно быть, стоила немало.
   - Да, стоила.
   Мужчина порылся в камере и извлек уже засвеченную пленку. Он скомкал ее в пальцах, отбросил камеру в сторону и схватил Юрия за лацканы пиджака, с силой ударив им в дверь туалета.
   Юрий влетел внутрь, мужчина последовал за ним. Юрий рухнул на липкий пол.
   Бейсболист встал над ним на колени, как борец.
   Он ударил Юрия в челюсть.
   - Это первое напоминание о том, что ты не должен лезть в мои дела. - Он ударил снова, на этот раз в нос. - Это во-вторых.
   Он вытащил из кармана пиджака Юрия бумажник и нашел его права. - Служба расследований Гагарина. Пятый этаж, Риверсайд-билдинг, Демпси-стрит, Белт-Сити.
   Юрий сказал: - Как-нибудь загляните.
   - Обязательно рассчитывай на это, если проявишь хоть какой-то интерес к моей личной жизни.
   - Это не... - Юрий сплюнул осколки зубов и кровь. - Меня не беспокоит ваша личная жизнь, сэр. Вы знаете, что она замужем, у нее есть муж и две очаровательные дочери?
   За это он получил третье напоминание.
  
   - Служба расследований Гагарина, - сказал он, прижимая платок к носу. - Чем могу быть...
   Это был клиент, муж изменявшей жены. - Вы все правильно поняли, Гангрин? У вас есть доказательства супружеской неверности?
   - Это была... - Юрий сделал паузу, все еще не придя в себя после стычки в баре. - Там была... техническая проблема.
   - Техническая проблема?
   - Мне нужно будет еще раз осмотреть место происшествия.
   - Вы настолько глупы, что думаете, будто они вернутся в то же заведение? Я слышал о драке. Нечего сказать, отличная работа.
   - Я проверю все соответствующие зацепки. Но невозможно обещать...
   - Скажу вам, что могу пообещать, - резко перебил его мужчина. - Я найду что-нибудь другое, на что потратить свои деньги. С вами закончено. Забудьте о выставлении счета за работу на прошлой неделе. Вы так сильно все испортили, что это я должен выставить счет вам.
   В трубке послышалось пустое мурлыканье гудка.
   Юрий положил трубку обратно на рычаг. Отвинтил крышку от бутылки скотча, налил и выпил полбокала, раздумывая, не налить ли еще одну порцию, исключительно в медицинских целях. Остановился, поймав себя на том, что смотрит на окно кабинета, где все еще были подняты жалюзи. Его растерянное, покрытое синяками отражение само по себе выглядело смущенным.
   Возможно, в данных обстоятельствах кофе был лучшим выбором. Он открыл банку и с оптимизмом заглянул в нее.
   Остались только соскобы, а за продуктами идти еще рано.
   В коридоре послышался шум лифта. Он подъехал с затихающим воем, решетчатые двери с грохотом открылись, ботинки на твердой подошве застучали по кафелю все ближе, размеренно, как метроном.
   Свет в холле был выключен. Полумрак за тонированным стеклом двери кабинета обрел очертания и присутствие; за дверью показалась стройная фигура.
   Посетитель постучал.
   Приглушенный дверью женский голос: - Мистер Гагарин?
   - Подождите, пожалуйста, минутку, - отозвался он, поднимаясь со стула.
   - Не беспокойтесь о внешности, мистер Гагарин, я увижу вас таким, какой вы есть. Но сначала закройте эти жалюзи, хорошо? Скоро начнет светать небесная труба, а я нахожу утренний свет резким.
   У нее была приятная речь, голос без возраста, размеренный, с непринужденной властностью.
   Клиентка из тех, кто обычно ходит в другое место.
   - Вы уверены, что не хотели бы заняться этим позже, мисс...?
   - Меня устраивает сейчас, если только в пять утра вам не нужно быть в другом месте.
   Он открыл дверь. Его посетительницей была высокая, хорошо одетая женщина. На ней был жакет угловатого покроя, длинная узкая юбка и шляпа с широкими полями и вуалью. Ее лицо было скрыто под вуалью, как луна, проглядывающая сквозь деревья. Тени липли к ней, как птицы, устроившиеся на ночлег.
   Он слегка нахмурился.
   - Вам точно нужен Гагарин?
   - Конечно. - Она переступила порог, но больше не приближалась. Его настольная лампа осветила ее тусклым зеленым светом. Она подняла изящную руку в перчатке, приглашая его сесть. - Сегодня вечером вы были в Зимнем саду по делу о слежке. Все прошло неудачно. Вы ездили туда и обратно на поезде, потому что ваша машина неисправна, а даже если бы и была исправна, вы просрочили уплату налога. У вас закончился кофе. Пожалуйста, садитесь.
   Юрий сел, развернув кресло так, чтобы быть к ней лицом. Она была в синем, но это был синий цвет, который переходил в черный.
   - Вы правы, я Гагарин.
   - Тогда, возможно, какое-нибудь новое дело придаст вам сил. Меня зовут Руби. У меня есть для вас задание - расследование пары подозрительных смертей.
   Надежды Юрия развеялись. - В таком случае извините. Я не могу расследовать убийства.
   - Почему бы и нет?
   - Это работа полиции. Обращайтесь к ним, а не ко мне.
   - Разве работа не помогла бы?
   - Помогла бы. Но правила ясны.
   - Что ж, я рада. Слышала, что вы честный человек, но никогда не помешает увериться.
   - Проблема остается.
   - Это не так. - Она кончиком пальца смахнула со шкафа для документов целый гробик пыли. - У вас не так много собственности, но это значит, что вы никому не принадлежите. Вот почему мы будем работать вместе. О трениях с полицией не может быть и речи - они не считают, что есть какое-то преступление, за которое кто-то отвечает. Я не согласна. - Она расстегнула сумочку - до этого момента он не замечал ее на фоне темного пальто, - и извлекла бледный прямоугольник.
   Она протянула ему прямоугольник, держа его между большим и указательным пальцами в перчатках. - Это откроет все необходимые двери.
   Юрий встал, взял карточку и поднес ее к зеленой лампе. На ней была его собственная фамилия, фотография, официальный текст.
   - Департамент общественных работ?
   - Мои работодатели. Я работаю на них, а теперь вы работаете на меня.
   - Как вы получили фотографию?
   - Через департамент транспорта: так же, как узнала о вашей задержке с уплатой налога. Вместо этого давайте обсудим детали расследования. Вы следите за газетами?
   - В основном за юмором.
   - Пять недель назад в семье Делроссо умерла их младшая дочь, которая вот-вот должна была достичь совершеннолетия. Позавчера семья Урри понесла сопоставимую утрату. Их младший сын также был на пороге взрослой ответственности. Эта конкретная смерть, безусловно, не попала в газеты.
   Юрий сделал озабоченное лицо.
   - Это богатейшие семьи.
   - Да, обладающие властью и влиянием почти со дня отлета. Не секрет, что они не в хороших отношениях, но до сих пор удавалось избегать открытой войны. Я обеспокоена тем, что последняя смерть может быть возмездием за первую.
   - Если у них есть претензии, которые нужно урегулировать... - сказал Юрий.
   - ...тогда пострадают не только эти две семьи. Действительно. Вокруг каждого клана есть круг близких и преданных партнеров - семьи второго уровня, которые они любят называть "орбиталами". Через свою сеть деловых интересов они контролируют почти все основные задачи по техническому обслуживанию, необходимые для безопасного функционирования "Халкиона". Мы не можем рисковать и вмешиваться в это. Не сейчас, когда мы так близко к месту назначения.
   - Я не подхожу для этой работы. У меня нет опыта общения с богатыми людьми. - Он собрался вернуть карточку.
   - Боюсь, вы как раз тот человек, который нам нужен. Вы проведете расследование.
   - Я так и сделаю?
   - Джулиана Делроссо скончалась в клинике Глейдвью через неделю после какого-то странного происшествия за пределами корабля. Мои источники, близкие к клинике, говорят, что она, как ожидалось, поправится после незначительных радиационных ожогов. Рэндалл Урри погиб в результате несчастного случая на частном стрельбище.
   - Не знаю, с чего начать.
   - Вы найдете способ. - Она достала пухлый конверт. - Газетные вырезки о главных игроках, из светских хроник. Делроссо проводят на этих страницах больше времени, чем Урри, но никто из них не ускользнул от объектива. А также записи и фотографии из мэрии - этого достаточно, чтобы ввести вас в курс дела. У меня есть для вас еще одна визитка.
   Он взял ее. На ней были имя, фамилия и номер телефона, но не было адреса.
   - Мисс Руби Блю?
   - Позвоните мне, когда у вас появится что-то важное. Считайте этот номер горячей линией: со мной можно связаться в любое время суток. Что касается вашей оплаты, я уже перевела аванс на ваш счет. Используйте средства по мере необходимости - все разумные расходы будут покрыты.
   - Вы можете помочь с налогом на автомобиль?
   - Я могу предложить что-нибудь получше.
   Он открыл свой ежедневник с текущими делами на нужной странице и вложил в него конверт и две карточки.
   - Я все еще не уверен...
   - Есть один человек, с которым вам следует поговорить. Он полицейский, детектив из Блафф-Сити. Лемюэл Литц.
   - Почему именно он?
   - Его послали поговорить с Делроссо и Урри. Его работа заключалась в том, чтобы ничего не искать, и именно это он и нашел. Вам следует надавить на него.
   - В каком он участке?
   - Лучше всего застать его врасплох, желательно после приема бокала-другого спиртного. В Блафф-Сити есть бар, который он обожает: "Черный кот". Возможно, вы его знаете.
   Он изобразил, что записывает что-то. - "Черный кот", Блафф-Сити.
   - Не откладывайте, мистер Гагарин. Теперь я могу уделить время вам. - Она посмотрела на фотографию в рамке, которую он держал на полке над шкафом. - Вам очень идет эта форма. Вы были летчиком? Здесь это не очень востребовано, не так ли?
   - Не летчиком. Исследователем космоса. Космонавтом.
   - Как интересно.
   - Это было давно. С тех пор утекло много воды. Целая другая жизнь.
   Она поставила фотографию обратно на полку, расположив ее с уважением. - Мне знакомо это чувство, мистер Гагарин.
  
   - Ты снова слышал это прошлой ночью? Я слышал.
   "Мышонок" Милвус увидел, как Юрий приближается к нему со своим обычным подносом с кофе на вынос и пончиками.
   - Возмущение? Да, оно было очень сильным. Я был в Зимнем саду.
   - Я слышал голоса.
   Юрий поставил кофе и пончики на край маленького раскладного столика, который Милвус ставил для себя сам. Они находились на углу Демпси и Максвелл-стрит, всего в квартале от офиса Юрия и в пределах видимости фасада. Демпси-стрит представляла собой два ряда высоких зданий из красного кирпича, стоящих друг напротив друга, но на Максвелл-стрит здания были только с одной стороны. С другой стороны был тротуар и железные перила, а затем спуск к огороженной бетонными стенами реке, которая протекала через эту часть Белт-Сити. Река сегодня была глубокой и мутной, но только из-за прошедшего ночью дождя. В остальное время она была не более чем жирной струйкой.
   Милвусу нравилось располагаться на берегу реки, потому что в засушливые периоды было много возможностей поохотиться на мусор. Он всегда выискивал мусор, обломки, крошево - все, что можно было бы использовать в одной или нескольких его тщательно продуманных теориях о природе "Халкиона". Ему нравилось вылавливать их до того, как очередной сильный дождь смоет их в реку Бесконечную и отправит на фильтрационные сооружения.
   Это был один из длинного ряда столов, подставок и табуретов, за которыми шулеры, художники и роботы-чистильщики обуви занимались своим повседневным ремеслом. Милвус всегда заботился о том, чтобы по обе стороны стола стояло по два стула.
   - Пожалуйста, не упоминай о голосах, Милвус. Я думал, мы договорились. - Юрий сел напротив друга и разложил на столе шахматную доску. - У меня для тебя задача.
   Милвус отхлебнул кофе. - Опять слишком сладко. Какая задача?
   Юрий передал Милвусу сломанный фотоаппарат. Милвус повертел его в пальцах, грязных в тех местах, где они торчали из перчаток без пальцев. Он издал какие-то невнятные звуки, распахнул свое грязноватое пальто и спрятал в него фотоаппарат. Огляделся по сторонам, как нервный воришка-карманник, и потуже натянул на голову свою серую кепку.
   - Можешь починить?
   - Оскорбляешь меня таким вопросом. - Милвус широким жестом указал на доску. - Будем играть?
   - Да.
   Несмотря на то, что он был занят чем-то, какой-то головоломкой собственного изобретения, Милвус вернул шахматную доску в исходное положение, расставив черные и белые диски по отведенным им клеткам.
   - Думаю, я начну.
   - Конечно.
   Они сделали несколько первых ходов. Юрию пришлось сконцентрироваться. Не для того, чтобы выиграть, а для того, чтобы проиграть Милвусу так, чтобы это польстило тому.
   Однажды с Милвусом что-то случилось; какое-то мрачное событие, из-за которого его охватили мании, навязчивые идеи, бесполезные и опасные поиски. Он слышал голоса в буре. Видел лица в небесной трубе. Утверждал, что нашел закономерности в гроулерах.
   Юрий держался в стороне от всего этого.
   Милвус был полезен, несмотря на свои мании. Он многое видел со своего наблюдательного пункта на берегу реки, откуда открывался прекрасный вид на Демпси и Максвелл. Передавал слухи и наблюдения. Юрий угощал его кофе и пончиками, а иногда и горячими обедами, когда у него была возможность. Однажды он пригласил Милвуса переночевать на своем диване, но это было очень большой ошибкой.
   Игра шла своим чередом, и Милвус недовольно хмыкал, когда Юрий делал один заведомо неудачный ход за другим.
   - Надеюсь, твои дела идут лучше, чем твои шашки. Как они?
   - Спокойнее, чем тихая ночь в Праутауне.
   - Тогда все как обычно. Тебе следует сменить сферу деятельности.
   - Есть кое-что. Сегодня в пять часов утра ко мне пришла клиентка с очень странным визитом. Ты слышал о ком-то по имени Руби Блю?
   - Руби Блю - что?
   - Просто Руби Блю. Говорит, что служит в департаменте общественных работ.
   - Тогда я бы ей не доверял. Они все в этом замешаны.
   - В чем?
   - Во всем.
   Юрий улыбнулся. - Но ты говоришь так обо всех людях, Милвус.
   - Потому что это правда, вот почему. - Он оглянулся и понизил голос до нервозного тона конфиденциального осведомителя. - Думаю, я взгляну на реку внизу позже, когда вода спадет.
   Вопреки здравому смыслу Юрий спросил: - Что ты ищешь?
   - Я узнаю, когда найду. - Он достал маленькую, но толстую записную книжку в потрепанной темно-синей обложке, оттопыренную от множества дополнительных листков бумаги. Вытащил огрызок карандаша из корешка книжки и зажал его между пальцами, как окурок сигареты. - Ты записал время гроулера? Я спал, иначе у меня была бы своя собственная запись.
   - Они опубликуют время в газетах.
   - Газеты, - усмехнулся Милвус. - Если у тебя когда-нибудь будет возможность выйти наружу, как у космонавта, которым, по твоим словам, ты был, обрати внимание на звезды. Составь их карту или, еще лучше, сфотографируй. Меня бы это очень заинтересовало.
   - Если я выйду наружу, ты будешь первым, кто услышит об этом.
   Милвус убрал блокнот. - Тебе нужно поработать над своими записями. Такая мелочь, как гроулер, могла бы быть очень важна для твоего дела.
   - Не понимаю, как.
   - Это потому, что у тебя нет воображения. - Милвус ткнул пальцем вниз. - Ха! Триумф. Ты отвлекся от этой части доски.
   Юрий взмолился о прощении. - Ты мастер.
   - Я мастер. Не то чтобы это была большая победа. Ты часто видел того трехногого пса?
   - Да, я кормлю его объедками.
   - Эта собака падает, когда пытается пометить пожарный кран. Она забывает, что у нее три ноги, она даже не может удержать этот факт в голове, и все же она может победить тебя. - Милвус сорвал волосок с кончика своего носа. - В чем суть дела?
   Юрий привык к уклончивостям и шпилькам в любом разговоре с Милвусом, но иногда даже он терялся в догадках.
   - Какого дела?
   - Причина, по которой департамент общественных работ направил клиентку к тебе?
   - О, обычное расследование двойного убийства.
   - Ты? - Милвус изобразил удивление. - Они пропустили строчку в телефонной книге.
   - Нет, они нашли именно того детектива, которого хотели. Это не совсем расследование двойного убийства. Просто две подозрительные смерти в результате несчастных случаев, связанные с семьями Урри и Делроссо. Возможно, совпадение, возможно, нет.
   - Ты сказал, Урри и Делроссо?
   - Да, так и сказал.
   Милвус задумался. - Хочешь совет? Держись подальше от этих вурдалаков. Они сделают из тебя фарш.
   - Я взялся за дело.
   - Тогда надеюсь, ты забронировал небольшой участок в мемориальном саду.
   - Большое тебе спасибо, Милвус. - Юрий взял свой еще теплый кофе с пончиком и встал из-за стола. - Ты неоценимо поддерживаешь боевой дух.
   Милвус любезно кивнул. - Это меньшее, что я могу сделать. Завтра в это же время?
   Юрий не мог долго сердиться на своего друга. - Конечно.
   Милвус искоса посмотрел в сторону Демпси-стрит. - Ты опять опоздал с уплатой налогов.
   - Откуда ты знаешь?
   Милвус снова сосредоточился на доске. - А зачем бы еще они стали буксировать твою машину?
   Водитель эвакуатора ткнул большим пальцем в сторону потрепанной горчично-желтой двухместной машины с разряженным аккумулятором, которая теперь была прицеплена к кузову машины доставки, вместо гораздо более новой и блестящей модели, которую он только что выгрузил.
   - У вас проблемы? Можете забрать этот хлам обратно, если действительно настаиваете.
   - Нет, меня устраивает новая машина. Я просто не...
   Оператор ткнул в грудь Юрия планшетом и ручкой. - Распишитесь здесь. Чем скорее я уеду из этой части города, тем лучше.
   Юрий задумался с ручкой в руке.
   - Мне это точно ничего не будет стоить? У меня новая машина, налоги и страховка оплачены, никаких обязательств?
   - Мне просто сказали доставить и забрать. Вопросы владения - ваша головная боль, Джек.
   Юрий расписался слегка дрожащей рукой и принял ключи от нового автомобиля.
   Эвакуатор тронулся, увозя с собой его прежнюю машину.
   Все еще пребывая в состоянии легкого недоумения, он уставился на чистый, новый родстер с открытым верхом, который предположительно принадлежал ему. Восхищался его восковым блеском, зеркально-блестящей хромировкой, безупречными номерами 355-й модели. Это была великолепная машина.
   Он мог целый год работать над солидными делами и так и не наскрести на первый взнос за эту современную модель "дайнафлоу".
   Даже не осмеливался дохнуть на нее.
   Выбросил остатки продуктов в урну для мусора, открыл дверь со стороны водителя и забрался внутрь, устраиваясь поудобнее на сиденье. Провел кончиками пальцев по рулю, кнопкам управления и циферблатам. Почти не задумываясь, включил двигатель, наблюдая, как светятся и вращаются шкалы.
   Подождал, пока движение поутихнет, а затем влился в него. Проскользил до угла Демпси и Максвелл-стрит и вошел в поворот, словно машина шла по рельсам. Беспомощно пожал плечами, когда проезжал мимо места Милвуса на набережной.
   Милвус, оторвавшись от игры, сурово посмотрел ему вслед, когда он проезжал мимо.
   - Они сделают из тебя фарш, - снова услышал Юрий.
   Но его настроение было слишком хорошим, чтобы его можно было испортить. У него была новая машина и решимость наслаждаться поездками. Ему приходилось бороться с собой, чтобы не превышать скорость на городских улицах. Руби Блю оплатила его просроченный налог, но ее щедрость не могла оправдать нарушение правил дорожного движения.
   Он выехал из Белт-Сити на запад, разгоняя машину до предела. Мимо проплывала сельская местность: парки, леса, разноцветные сельскохозяйственные угодья, редкие деревушки или фабрики, к которым вели боковые дороги. К тому времени, как он пересек реку Бесконечную, машина стала для него такой же неотъемлемой частью, как любой скафандр или капсула.
   Он улыбался и ухмылялся, когда ветер трепал его волосы.
   Он прибыл в Блафф-Сити, но слишком рано для встречи с Лемюэлом Литцем, устроить которую хотела Руби Блю. Нашел кафе, где пообедал, запивая сэндвич с ветчиной и горчицей кофе и содовой. Прочитал утренние газеты, разбросанные по столу, задержавшись на криминальных страницах, некрологах и юмористических статьях. Нашел упоминание о вчерашнем гроулере с указанием времени, когда он случился. Улыбнулся последней полосе с бегемотом Хоппи.
   В газетах ничего не сообщалось о какой-либо трагедии в семье Урри, но так оно и было. Семьи были в тесных отношениях с прессой.
   Он покончил с обедом, затем прошел еще несколько кварталов, чтобы посмотреть на "Черного кота". На его глазах оттуда вышли двое полицейских, у которых ремни болтались под животами. Он присмотрел несколько мест для парковки, затем вернулся в "дайнафлоу".
   Направился к выезду из города, через ущелье, давшее Блафф-Сити его прозвище. Улицы становились все круче и изгибались зигзагами. Теперь он поднимался по конусу, где вся центральная часть сужалась к переднему торцу. Разряженный аккумулятор его старой машины сел бы на подъеме, но "дайнафлоу" справилась со склоном, как будто это было легкое испытание. Юрий вел машину, закладывая крутые повороты. Когда земля по обе стороны дороги уходила под уклон, казалось, что он снова летит.
   Обогнал фуникулер, курсирующий между Блафф-Сити и Праутауном. Проехал мимо рекламы средств от несварения желудка, сигарет с низким содержанием смол, крема для бритья и носков. Дорожные знаки предупреждали водителей о снижении сцепления с дорогой. Его живот покалывало от уменьшающегося притяжения. Машина стала легче на рессорах, более прыгучей. Он сбросил газ.
   Обогнул Праутаун, усеянный больницами, мемориальными садами, похоронными бюро и перерабатывающими останки химаториями. В Праутауне вы были либо мертвы, либо думали о смерти. Там не было неотложных дел, и это его вполне устраивало.
   Остановился у живописной смотровой площадки. Машины были припаркованы, туристы жались к ограждениям, ожидая своей очереди к платным телескопам с монетоприемниками. Продавцы предлагали различные товары по завышенным ценам. Чайки кружились в сонных потоках, высматривая объедки. Над смотровой площадкой, на возвышенности по другую сторону дороги, выстроились роскошные туристические отели, привлекающие молодые пары, молодоженов и бизнесменов-мошенников.
   Он выбрался из "дайнафлоу", осторожно закрыл за собой дверь, словно она была сделана из фарфора, подошел к одному из продавцов и купил мороженое.
   Вышел на открытое место рядом с барьером.
   Четыре часа дня. Лето выдалось теплым, но сейчас, в конце октября, наступили прохладные дни, и в небесной трубе началась обычная осенняя жизнь. Сколько он уже видел с тех пор, как выбрался из Сонной лощины? Четырнадцать, пятнадцать? Больше дюжины, меньше двадцати.
   Голубизна уже сменилась розовым, и пейзаж окрасился в розовые тона. Со стороны Мидлейка, Белт-Сити и других срединных территорий дул легкий ветерок. Зрители приобрели величественный бронзовый вид. Даже уродливые люди на полчаса стали красивыми.
   Юрий достал карманную карту, которую можно было свернуть в трубочку. Он всмотрелся в нее, поворачивая трубочку, пока ее ориентация не совпала с видом перед ним. Пятьдесят километров скрученного ландшафта простирались вдаль, а небесная труба тянулась стрелой по всей длине. Видимую поверхность покрывали большие и малые города, деревушки, леса, парки и сельскохозяйственные угодья. Дороги и железнодорожные пути разделяли это одеяло на части. Здесь были озера, большие и малые реки, притоки, каналы. Он видел две трети внутреннего мира. Остальное было скрыто за небесной трубой, но он знал это достаточно хорошо.
   Где-то в тумане, в конце "Халкиона", виднелось поместье Урри, слишком далекое, чтобы разглядеть его. На карте был изображен только безымянный лес. Однако все знали, где расположены частные владения и ведущие к ним тихие, ухоженные дороги.
   Он предположил, что очень скоро нанесет визит Урри. Делроссо тоже.
   Теперь он мог видеть их яхту, отчетливо поблескивавшую, когда он смотрел вниз с этой возвышенной смотровой площадки. Многопалубное прогулочное судно выглядело как свадебный торт в аэродинамической трубе. Оно было пришвартовано к частному причалу на берегу декоративного озера, занимавшего большую часть поместья Делроссо и соединенного судоходным каналом с рекой Бесконечной. По реке Делроссо могли добраться до гораздо более крупного озера Мидлейк и связанных с ним береговых линий Белт-Сити, Праушора и Стерншора. Юрий достаточно часто видел яхту, пришвартованную в окрестностях города, где они занимались бизнесом. Делроссо посещали те же казино, рестораны и коктейль-бары, что и обычные люди. Они устраивали городские мероприятия и благотворительные балы. Водные пути не позволяли добраться до задней половины "Халкиона", но в любом случае там была территория Урри.
   Мороженое Юрия таяло. Он проглотил одну из капель, поморщившись, когда другая попала ему на галстук, и начал отворачиваться от вида.
   Остановился, кое-что заметив.
   Справа от него, к северу от смотровой площадки, на крутом склоне возвышался ряд белых полукруглых зданий, расположенных слоями друг на друге и выступающих под разными углами, как стопка чистой белой посуды; почти как перевернутое отражение яхты, перенесенное с суши.
   Юрий снова взглянул на карту, понимая, что видит частную больницу.
   Почти наверняка клинику Глейдвью.
   Частное учреждение, где Джулиана Делроссо провела свои последние дни.
   Он посмотрел на часы. Еще слишком рано для прогулки к Литцу, но, возможно, не слишком поздно заглянуть в Глейдвью.
   - Два камня на одну птицу, - сказал он себе.
   Потребовалось некоторое время, чтобы найти въезд. Сначала он поехал по дороге, но это было бесполезно. Развернулся и спустился вниз. Уже почти добрался до окраин Гэптауна, когда заметил не обозначенный в объявлениях поворот.
   Он направил "дайнафлоу" на боковую дорогу. Вскоре машина скрылась в туннеле из деревьев, спускаясь, а не поднимаясь. Он нырнул под главную дорогу и снова поднялся. Дорога изгибалась и становилась все круче, огибая опасные повороты с крутыми обрывами. Ветки царапали кузов "дайнафлоу".
   Юрий цедил воздух сквозь зубы.
   Он ехал и ехал. Пять-шесть километров извилистого подъема дались ему легко. Он понял, что находится на правильном пути, когда на спуске ему встретилась машина скорой помощи кремового цвета без опознавательных знаков, и ему пришлось притиснуться на обочину. Он помахал рукой. Санитар скорой помощи бесстрастно смотрел на него, неподвижный и деревянный, как марионетка.
   Юрий продолжил движение. Других машин он не встретил. Небесная труба теперь была краснее - свернутый в рулон лист лавы, нависший над деревьями. На дорогу легли черные тени.
   Он нащупал выключатель фар.
   Клиника была скрыта от посторонних глаз до последнего момента. В поле зрения появилась светлая сторожка у ворот, шлагбаум был опущен.
   Из сторожки вышел частный охранник с персиковыми щеками.
   - У вас назначена встреча, сэр?
   Юрий достал свою карточку. - Департамент общественных работ. Срочный визит.
   Охранник просмотрел документ. - Не возражаете, если я спрошу, чем вас заинтересовала Глейдвью?
   - Дренаж.
   - Дренаж?
   - На предстоящей неделе ожидается сильный дождь. Польет как из ведра. Необходимо подготовить вентиляционные отверстия и фильтры для воды. - Юрий улыбнулся. - Я должен проверить все устройства, как вертикальные, так и боковые водосточные желоба.
   - Ладно, ассенизатор, - сказал охранник, и что-то в нем дрогнуло. - Я позвоню и сообщу им, что ты в порядке. Надеюсь, ты упаковал в багажник своей симпатичной маленькой "дайнафлоу" какую-нибудь спецодежду - она тебе понадобится. - Он направился обратно к сторожке, затем провел пальцем по горлу. - Кстати, у тебя что-то прилипло к галстуку.
   - Шоколадная крошка с ванилью, - сказал Юрий.
   За сторожкой чистая каменная подъездная дорожка вывела его к первому этажу клиники, где в тени деревьев уже начиналась парковка. Юрий припарковался как можно ближе и направился к входу, над которым возвышался навес. Справа от него была почти отвесная каменная стена, из которой выступали верхние этажи клиники. Слева - невысокий барьер, а затем крутой обрыв.
   В тусклом свете небесной трубы здания клиники сияли розовым, как фламинго.
   Он вошел внутрь. Вестибюль был чистым и светлым, как операционная. Все было выкрашено в зеленый цвет, украшено хромированными вставками и со вкусом подобранным скрытым освещением.
   Слева от него из ряда окон открывался вид на весь "Халкион". Здесь был даже телескоп, но без монетоприемника. Шаркающий старомодный робот водил шваброй по блестящему кафелю.
   Справа от него располагались кресла для отдыха и стол администратора. Секретаршей оказалась молодая женщина с торчащими зубами, вздернутым носиком и россыпью веснушек на щеках.
   - Вы хотите, чтобы вас проводили к канализации, сэр? - спросила она высоким, но твердым голосом, уже занеся палец над кнопкой интеркома. - Я могу позвать кого-нибудь из техобслуживания.
   - В этом нет необходимости. - Юрий еще раз показал свое удостоверение. - Джулиана Делроссо была пациенткой клиники пять недель назад?
   - Извините, сэр. Какое это имеет отношение к дренажу?
   - Никакого. Кто наблюдал за лечением?
   - Это было бы конфиденциальной информацией пациентки.
   - Кто здесь главный врач? Нет, подождите... - За стойкой был ряд фотографий и сертификатов в рамках, а также табличка с впечатляющим списком частных благотворителей. Его взгляд остановился на самом заметном из портретов, отметив фамилию под ним. - Доктор Эйполиси. Старший директор Глейдвью.
   - Что с ним?
   - Позвоните ему, пожалуйста.
   - Я собираюсь... но только для того, чтобы вас вывели с территории. - Она приблизила губы к переговорному устройству. - Простите, что беспокою вас, сэр, но произошло нарушение правил. Здесь мужчина, мистер... - Юрий опять показал ей свое удостоверение. - Мистер Гангрин.
   В ответ раздался звучный деловой голос: - Спасибо, мисс Полч. Я сейчас спущусь.
   Мисс Полч ткнула пальцем в кресла. - Присаживайтесь.
   Юрий подошел к телескопу. Сумеречная бледность теперь покрывала очертания местности по всей длине "Халкиона". Река Бесконечная превратилась в угрюмую ленту. Мидлейк был поглощающей пустотой. Города и поселочки превратились в темные синяки. Леса уже окутала ночь.
   Двери лифта с шипением открылись, и в вестибюль вошел высокий, мощного телосложения мужчина. Он был хорошо одет, держался с достоинством. Лет пятидесяти пяти, с сединой по бокам блестящих, аккуратно причесанных и смазанных волос. У него была безупречная кожа, квадратная челюсть и четко очерченные скулы, как у кумира утреннего шоу. Зубы были под стать.
   Хотя, когда он сверкнул глазами в сторону Юрия, в них было больше предостережения, чем теплоты.
   - Ноа Эйполиси, старший директор клиники Глейдвью.
   Юрий пожал протянутую руку мужчины. У него было очень крепкое рукопожатие.
   Доктор Эйполиси одобрительно кивнул в сторону окон. - Вид из моего кабинета еще более впечатляющий. Не желаете?
   - Пожалуйста.
   - Я постараюсь ответить на ваши вопросы. Однако должен предупредить вас о строгом соблюдении условий конфиденциальности пациента.
   - Пациентка мертва, доктор Эйполиси. Очень сомневаюсь, что она заботится о конфиденциальности.
   - Мертвые имеют такое же право на частную жизнь, как и живые, - сказал Эйполиси.
   Затем, уже более непринужденным тоном, добавил: - Что за акцент у вас, мистер... повторите, как ваша фамилия?
   - Гагарин. Причина моего акцента в том, что я Джек.
   Эйполиси мило нахмурился. - Джек?
   - Чертик из табакерки. Вам незнакомо это выражение? Я родился на Земле, в Клушино, маленьком городке в России. Спустя двести лет после несчастного случая со смертельным исходом меня поместили на борт "Халкиона" в виде замороженного тела, чтобы оживить во время путешествия.
   - Да, я слышал, что такое случается время от времени. Думаю, идея заключалась в том, чтобы придать нам свежести, вдохнуть немного жизненной силы в нашу пресыщенную жизнь. - В его глазах вспыхнуло тихое веселье. - И как вам это удается?
   Это был хороший вопрос.
   Лифт прибыл.
   Они вошли в офис размером с автосалон. Помещение состояло из нескольких соединенных между собой комнат открытой планировки, любая из которых поглотила бы всю квартиру Юрия целиком. Его ноги скользили по воздушному ковру. Он восхищался дорогими произведениями искусства на стенах, изысканной мебелью, полками, полными профессиональных сувениров и сертификатов о достижениях.
   Эйполиси пригласил его пройти в пристройку к кабинету. Два огромных зеленых кресла стояли друг напротив друга, как пара скорчившихся доисторических летающих ящериц. Вид был почти такой же, как внизу, но лучше, и ничто не мешало обзору.
   Юрий сел на одно из кресел. Между ними стоял низкий столик со стеклянной столешницей. Юрий взял в руки отпечатанный на машинке документ. Это была какая-то научная работа, несколько скрепленных вместе листов, с двумя фамилиями вверху.
   Доктор В. Эйполиси и доктор Н. Эйполиси.
   Клиника Глейдвью.
   Новая модель субъективно-травматического эпизодического воображения.
   Он пролистал аннотацию и несколько страниц, но для него это было слишком сложно.
   - В. Эйполиси?
   - Ведетт, моя жена и содиректор.
   - Она где-то здесь?
   - Нет, Ведетт не участвует в повседневных делах здесь, в Глейдвью. Она остается дома, проводя свои исследования в нашей частной библиотеке. Это ее устраивает. Ведетт - настоящий теоретик. Позволяет мне заниматься грязной работой с реальными пациентами. - Усевшись, доктор Эйполиси взял со стола аккуратную металлическую коробочку и щелчком открыл ее, обнажив ряд дорогих сигарет. - Могу я вас соблазнить?
   Юрий отмахнулся от предложения. - Не сегодня. Но спасибо.
   - Скотч?
   - Русский. Но от выпивки я тоже откажусь.
   Эйполиси зажал сигарету между указательным и безымянным пальцами, извлекая ее медленно и взвешенно, как стержень управления реактором. Он захлопнул портсигар и поставил его обратно на стол, где вечерний свет отразился от изящной гравюры и инкрустации из красного мрамора.
   - Подарок от Ведетт, - прокомментировал он с отстраненной нежностью. - Хотя, возможно, она сожалеет, что привила мне эту привычку.
   Миниатюрная зажигалка сверкнула у него в пальцах, как реквизит фокусника.
   - Думаю, вы продолжали бы курить, независимо от того, был бы у вас портсигар или нет.
   - У вас нет недостатков? - дружелюбно спросил Эйполиси.
   - Много. Но мне еще нужно разобраться с делом.
   - А, неизбежные дела. - Он сморщил лицо в легком упреке самому себе. - Признаюсь, мне трудно избавиться от привычки болтать ни о чем. Здесь, в Глейдвью, мы стремимся установить личные отношения с нашими пациентами и их семьями. - Он махнул рукой в сторону Белт-Сити. - Если хотите скучную эффективность, попытайте счастья в государственных больницах. Более чем вероятно, что вы получите приемлемый уровень медицинской помощи, при условии, что ваш случай не будет слишком сложным или дорогостоящим. Палаты будут достаточно чистыми, а операционные - не слишком устаревшими. Медсестры могут даже помнить ваше имя изо дня в день. Однако только здесь вы будете уверены в профессионализме и индивидуальном подходе.
   - Буду иметь это в виду, если стану богатым человеком.
   - Обязательно дайте мне свою визитку перед уходом. Мы стремимся протянуть руку помощи всем слоям общества, а не только наиболее продуктивным слоям.
   Юрий достал карточку и положил ее рядом с модным портсигаром.
   - Вы говорите о семье Делроссо и других людях.
   Эйполиси вертел в руках непослушную запонку. - Каким образом, скажите на милость, это может касаться департамента общественных работ?
   Юрий пришел к выводу, что сообщение привратника дошло до кабинета директора.
   - Мне поручено разобраться с целым рядом неотложных дел. Мы не хотим, чтобы вражда вышла из-под контроля.
   Кончик сигареты Эйполиси вспыхнул, как форсажная камера. - С чего бы это?
   - Джулиана Делроссо почти достигла совершеннолетия в одной из старейших и влиятельнейших семей "Халкиона". Она умирает при сомнительных обстоятельствах. Пять недель спустя умирает и Рэндалл Урри.
   Эйполиси слегка нахмурился. - Что-то случилось с Рэндаллом Урри?
   - Вы не знали?
   - Безусловно, не знал. Где, когда и как это произошло?
   - Позавчера, в поместье Урри. Несчастный случай на стрельбище. Если это был несчастный случай.
   - Что еще это могло быть?
   - Убийство "зуб за зуб".
   Какой-то процесс происходил за бесстрастным выражением его лица.
   - Вы намекаете, что сама Джулиана Делроссо была... убита?
   Юрий слегка улыбнулся, радуясь, что они, по крайней мере, пришли к соглашению о том, что Джулиана была пациенткой. - Насколько я понимаю, после несчастного случая у нее наблюдался устойчивый прогресс.
   Эйполиси расслабился, как будто вот-вот разрешится какое-то ужасное недоразумение.
   - Тогда, к сожалению, вас неверно информировали. - Он сделал паузу и поднялся с кресла с высокой спинкой. - Возможно, я пожалею о том, что собираюсь сделать, мистер Гагарин, но если это прояснит хотя бы одно неверное представление, то сочту, что рискнуть стоит. - Он подошел к переговорному устройству, вмонтированному в основание бронзового бюста. - Мисс... Полч? Не будете ли так любезны прислать записи о пациентке Джулиане Делроссо в мой кабинет?
   Юрий услышал оживленный ответ: - Конечно, Ноа.
   - Большое вам спасибо, мисс Полч.
   Юрий обратил внимание на выразительную интонацию, которую Эйполиси придал своему обращению.
   Юрий наблюдал, как тот перешел от интеркома к вертикальному приемнику вакуумной почтовой трубы. После тридцатисекундной паузы в гнездо выпала капсула.
   Эйполиси потушил окурок и достал ее.
   Он поднес капсулу к столу, открыл отделение на петлях и выудил оттуда плотную пачку записей о пациентке.
   - Могу я взглянуть? - спросил Юрий.
   - Вопреки всем инстинктам моего тела. Боюсь, для вас это будет не совсем понятно. Заметки предназначены исключительно для дипломированных медицинских работников. - Эйполиси передал бумаги. - Тем не менее, будьте так любезны.
   Юрий развернул пачку документов. Их было очень много. За время пребывания в клинике, которое длилось не более недели, Джулиана Делроссо успела собрать на удивление много бумаг.
   Он восхищенно кивнул. - Ценная пациентка.
   - Ценится не больше и не меньше, чем любой другой. В Глейдвью мы не проявляем фаворитизма.
   - Но могу поспорить, что из ее постели открывался прекрасный вид.
   - У нас все виды красивые, - сказал Эйполиси, и в его голосе послышалось легкое напряжение, похожее на первые признаки усталости металла. - Мы очень гордимся этим. Не то чтобы это имело хоть какое-то значение. Джулиана никак не реагировала все время, пока была с нами. Она ничего не замечала, никак не реагировала на раздражители, будь то свет, движение или звук. Стесняюсь употреблять фразу, которая звучит грубо за пределами профессиональных кругов, но она была, по сути, овощем.
   Юрий пролистал бумаги. Он мог видеть записи по дням и часам, длинные столбцы и строки, но что их содержание - сокращения, пункты и медицинская стенография - было непонятно.
   Он заметил, что несколько инициалов появлялись снова и снова: "NA".
   - Могу я задать вопрос?
   - Можете спрашивать все, что хотите.
   - Когда ей стало хуже?
   - С момента ее поступления. Разрешите? - Эйполиси взял один из листов бумаги и сложил его так, чтобы была видна определенная запись. - Вот, например. Это за день до ее смерти. Я постоянно увеличивал дозу успокоительного. Это чрезвычайно высокая доза.
   - Тогда неудивительно, что она была в коматозном состоянии.
   - Это было необходимо. Прогрессирование ее состояния было неизбежным, но не было необходимости ей страдать, особенно так близко к концу.
   Юрий улыбнулся хозяину в ответ. - Я и не знал, что овощи могут страдать.
   - Никто не знает, что происходило у нее в голове, мистер Гагарин, и происходило ли вообще что-нибудь. - Он демонстративно взглянул на часы.
   Юрий свернул бумаги в плотный рулон и вернул их хранителю.
   - Это лекарство, дозу которого вы увеличили.
   - Да.
   - Это стандартная процедура при радиационных ожогах?
   Взгляд Эйполиси заострился. - Радиационные ожоги? Откуда вы это взяли? - С Эйполиси быстро слетала защитная пленка хороших манер. - Радиационное облучение мисс Делроссо было не более чем легким дополнительным осложнением, сноской. Препарат, о котором идет речь, был мощным седативным средством общего действия.
   - Значит, я ошибся.
   - Вы ошиблись.
   - Вы знаете, почему она вышла наружу?
   - Понятия не имею. Из-за отсутствия подготовки она получила серию тепловых ударов, вызванных неправильной регулировкой температуры и давления в ее скафандре.
   - Но она добралась до воздушного шлюза.
   - Не дальше, и сил у нее хватило только на то, чтобы подать сигнал бедствия, используя собственную сигнализацию шлюза. К тому времени, когда прибыла помощь, мисс Делроссо была без сознания. Позднее мое обследование показало, что у нее уже были необратимые повреждения мозга.
   - Есть заключение коронера?
   - Да, естественно. Любой несчастный случай за пределами "Халкиона" - дело очень серьезное.
   - Могу я взглянуть на копию?
   - Уверен, что сможете, если воспользуетесь соответствующими каналами. - Эйполиси кивнул на сцену за окном, скрытую сумерками. - А теперь, при всем моем уважении, я должен идти своим путем. Сегодня вечером мы с Ведетт будем присутствовать на торжественном вечере в Ботаническом саду.
   Юрий поднялся. - Вы нам очень помогли.
   - Это самое малое, что я могу для вас сделать. Вы в состоянии... найти выход? Я бы проводил вас вниз, но мне нужно собрать кое-какие бумаги, прежде чем уйти.
   Эйполиси указал на дверь лифта, на котором они приехали. - Не забудьте проверить водосточные трубы, когда будете выходить, хорошо?
   Электрические прожекторы на парковке придавали автомобилям однородную бесцветность. Юрий нашел "дайнафлоу", запрыгнул в нее через боковую дверь, пристегнулся ремнем, вставил ключ в замок зажигания и повернул его.
   Ключ заклинило.
   Он отпустил руль, нажал на тормоза и рычаг переключения передач, надеясь, что что-нибудь откроется. Затем его взгляд упал на брошюру о недвижимости, прикрепленную к капоту над приборной панелью. С болезненным пониманием он еще раз оглядел обстановку.
   Это была не та машина: он сел в чуть более старую модель "дайнафлоу", припаркованную ближе ко входу.
   Он почувствовал себя глупо, когда из клиники вышла секретарша.
   Ее голос перешел на обвинительный тон. - Что вы делаете, сэр?
   - Простите, - сказал Юрий, в волнении поднимая руку и выбираясь из машины. - Я допустил ошибку.
   Эйполиси вышел из машины с небольшим портфелем под мышкой. - Что происходит, мисс Полч?
   - Он был в вашей машине и пытался ее угнать.
   Юрий попятился. - Нет, я ошибся.
   Желтый свет превратил лицо Эйполиси в демоническую хмурую маску. - Да, понятно. Никто не пострадал. Возможно, нам стоит поменяться, как вы думаете? Ваша модель лучше, чем моя. - Он одобрительно кивнул.
   - Дела идут в гору?
   - Как и ваши.
   Эйполиси протиснулся мимо, запихнул портфель на заднее сиденье, сел за руль и завел мотор. Он уверенно сдал назад, не беспокоясь о страховочном ремне. Прибавил скорость и выехал с парковки, шины взвизгнули на камнях.
   Задние фары исчезли за сторожкой, и вскоре машина скрылась из виду на крутом, извилистом спуске подъездной дороги.
   - Возможно, вам стоит последовать за ним, - предложила мисс Полч. - Так вы не заблудитесь.
   Юрий вернулся за ней обратно в вестибюль. - У вас есть туалет?
   Она устроилась за своим столом, даже не потрудившись указать на ближайшую дверь.
   - Там.
   - Спасибо.
   Юрий сполоснул лицо водой, пригладил волосы, поправил воротник, попытался стереть мороженое с галстука. Уходя, задержался у таблички на стене со списком благотворителей.
   Что-то в нем беспокоило его.
   Делроссо были первыми в списке. Шрифт, используемый для них, был немного мельче, чем для дюжины или около того фамилий, приведенных ниже.
   Что не имело смысла.
   - Могу я чем-то помочь?
   Мисс Полч смотрела на него так пристально, что он почувствовал, как у него покрывается волдырями кожа.
   - Нет, думаю, что теперь готов отправиться в путь.
   - Хорошо, - сказала она. - Если вам снова понадобится посетить Глейдвью, обязательно запишитесь на прием.
   Он проехал около двух километров, когда темноту окружающего леса разорвало красное свечение, приближавшееся по мере того, как он проезжал ряд крутых поворотов. Инстинктивно он сбросил скорость. Размытый красный свет пробивался сквозь деревья и ветви, как тусклый фонарь. Это были задние фары автомобиля, перевернувшегося вверх дном при резком повороте. Машина зарылась носом в заросли деревьев, одно из ее перевернутых колес все еще вращалось.
   Юрий остановился, прижавшись как можно ближе к обочине, и выпрыгнул из машины.
   Машина была марки "дайнафлоу".
   - Доктор Эйполиси! - позвал он. - Я здесь!
   Юрий сошел с дороги и, продираясь через двухметровый подлесок и кусты с острыми шипами, добрался до задней части родстера. Тот съехал под наклоном, задняя часть была выше передней. От него исходил запах электрической гари, под капотом что-то потрескивало и жужжало.
   Он прошел вдоль задней части, наклонившись, чтобы заглянуть в перевернутый пассажирский салон.
   Сиденье было пустым. Как будто для исключения какого-то сомнения в принадлежности транспортного средства, брошюра о недвижимости рассыпалась по земле под обломками.
   Он огляделся, чтобы посмотреть, не выбросило ли из салона что-нибудь еще, кроме водителя. Ничего не было.
   Он подался вперед и увидел пару ног. К ногам, сползая в развилку дерева, был прикреплен и сам Эйполиси. Его выбросило при падении и зажало между двумя крепкими ветвями.
   Юрий протиснулся вперед, не обращая внимания на порезы и ссадины, оставляемые ветвями. Добрался до висевшего лицом вниз Эйполиси. Руки врача шарили в воздухе, как будто он имитировал плавание. Пряди волос упали ему на лоб.
   Юрий убрал волосы с глаз Эйполиси.
   - Доктор Эйполиси, с вами все в порядке? Вы попали в серьезную аварию, но я здесь.
   Глаза приоткрылись, словно он смутно узнавал. - Гагарин.
   - Не пытайтесь пока двигаться. Я позову на помощь.
   - Портативный телефон... в машине. Между сиденьями.
   - Да. Я позвоню. - Юрий замолчал, внезапно осознав, что к чему. На спине Эйполиси виднелась выпуклость, натянувшая ткань его куртки. Он был насажен на часть дерева, и что-то торчало из него. - Доктор Эйполиси, - твердо добавил он. - Вы не должны двигаться. Я позвоню.
   - Она видела Клеменси.
   Юрий помолчал. - Простите?
   - Клеменси. Она видела Клеменси.
   - Кто такая Клеменси?
   - Джулиана видела...
   Его голова откинулась, глаза снова сузились, завеса волос упала вниз.
   Юрий поспешил обратно к обломкам машины. Он протиснулся под них, дотянулся до центральной консоли, рывком открыл люк. Оттуда вывалился портативный телефон Эйполиси. Юрий схватил трубку и вылез из-под машины, натянув шнур. Телефон был современный, с кнопками вместо циферблата. Юрий начал набирать общий номер службы экстренной помощи, затем вспомнил, что обменялся карточками с Эйполиси.
   Он выудил карточку и позвонил в клинику напрямую.
   - Клиника Глейдвью, - ответила мисс Полч, и ее тон сразу стал узнаваемым. - Мы сейчас закрыты, так что...
   - Мисс Полч, - сказал он, прервав ее подготовленную речь. - Это мистер Гагарин.
   - А вы не могли бы перезвонить в обычное время...
   - Доктор Эйполиси попал в серьезную аварию на повороте, примерно в двух километрах от клиники. - Он сжал телефонную трубку так сильно, что чуть не раздавил ее. - Пришлите кого-нибудь. И позвоните в обычную больницу.
   - Что вы имеете в виду под несчастным случаем? Вы хотите сказать, что с Ноа что-то случилось?
   - Да, он очень серьезно ранен.
   - Что вы сделали, мистер Гагарин? Я видела, как вы уезжали.
   - Пришлите кого-нибудь, - сказал он, слишком раздраженный, чтобы спорить. - Можно увидеть, где припаркована моя машина. Место происшествия сразу за ней. Поторопитесь.
   Он повесил трубку и с трудом пробрался обратно к проткнутому Эйполиси, отводя взгляд от ужасного выступа, торчащего у него из спины. - Все в порядке, - сказал он, задыхаясь. - Они высылают помощь.
   Но глаза, в которых всего несколько минут назад теплилась жизнь, теперь были открыты и ничего не видели, тупо уставившись в сгущающуюся темноту леса.
   Доктор Ноа Эйполиси был мертв.
  

ГЛАВА ВТОРАЯ

   Сирены и мигалки возвестили о приближении машин, съезжавшихся к месту происшествия сверху и снизу холма. Юрий прислонился к своей машине, пытаясь принять позу, которая предполагала готовность помочь, но не чувство вины.
   Машина скорой помощи кремового цвета остановилась, и из нее со стороны пассажирского сиденья вышли два человека. Приблизились две фигуры: стройная женщина в хирургическом халате и мисс Полч, которая была пониже ростом и с пышным бюстом.
   Она уже тыкала пальцем ему в лицо.
   - Что бы вы ни сделали или ни сказали доктору Эйполиси, я позабочусь, чтобы вы за это заплатили.
   Юрий отступил, давая им пройти. Он решил не высказывать своего мнения о состоянии пациента.
   Он взглянул на часы, которые было легко разглядеть в мерцающем свете машины скорой помощи. До встречи с Литцем еще много времени.
   Ночь прорезал крик. Затем раздалось скорбное восклицание: - Ноа! О, Ноа!
   Он закурил сигарету. Первая машина скорой помощи закончила разворачиваться. Чуть дальше, за поворотом, как раз подъезжала вторая машина скорой помощи. Дорога в этом месте немного расширялась, что позволило полицейскому патрулю проскользнуть вперед и припарковаться всего в нескольких метрах от того места, где съехал Эйполиси. Вторая машина скорой помощи высадила двух городских медиков и тоже начала разворачиваться.
   Один полицейский вышел из патрульной машины. Другой, в свете мигалок, сидел, сгорбившись, на пассажирском сиденье и переговаривался по рации. Первый полицейский неторопливо подошел к Юрию, держа руки на поясе.
   Он почесал выбившуюся из-под фуражки прядь светлых волос.
   - Что здесь произошло?
   - Я выехал из клиники вслед за доктором Эйполиси, человеком, который был в той машине.
   У полицейского было злое, но мальчишеское лицо. Это наводило на мысль, что его любимым занятием было лишать мух крыльев.
   - Вы знали жертву?
   - Да, я встречался с ним по поводу смерти Джулианы Делроссо.
   Юрий показал свои документы. Полицейский прищурился от синих и красных вспышек.
   - Гангрин?
   - Гагарин. Служба расследований Гагарина. Я частный детектив.
   - Я частный детектив. - Полицейский передразнил акцент. - Вы ехали за ним, Джек?
   - Нет, там был перерыв в несколько минут. - Юрий кивнул в сторону машины. - Мисс Полч работает в регистратуре, она подтвердит сроки. Я возвращался в клинику после отъезда доктора Эйполиси.
   Первый медик вернулся от пронзенного доктора. Полицейский встретился с ним взглядом.
   Медик провел резким движением по своему горлу, а затем повернулся к плачущей мисс Полч, которая выбиралась из кустов. Слезы прочертили длинные черные полосы от туши под ее глазами. - Вы должны помочь ему, - сказала она.
   - Мы сделаем все, что в наших силах. Почему бы вам не пойти и не посидеть в полицейской машине, пока мы будем работать?
   - Это вы сделали это, - прорычала она Юрию.
   Медики из второй машины скорой помощи совещались с врачом из Глейдвью. Их тихие голоса и жесты свидетельствовали о серьезности ситуации, но без особого драматизма. Все они знали, что доктор мертв, но старались не расстраивать взволнованную мисс Полч. О факте кончины доктора Эйполиси ей нужно было сообщать постепенно, например, через рассылку по почте.
   Он уловил фразу: - На всякий случай заморозьте его.
   И понял. Такой человек, как Эйполиси, должен был заранее подготовиться к тому, чтобы оказаться в Сонной лощине.
   Юрий отошел в сторону. Он прислонился к своей машине, ожидая, когда решится его судьба. Понимал, как все плохо. И все же, какой убийца мог позвонить в полицию, чтобы сообщить об аварии, а затем оставаться там до прибытия властей?
   Копы должны были это увидеть.
   Он надеялся.
   Полисмен с прядью подошел к нему с важным видом. - Можете садиться. Похоже, ваша история подтвердилась - привратник сообщил о вашем отъезде через несколько минут после Эйполиси. Однако это не значит, что вы вне подозрений. Мы знаем, кто вы и где работаете. Какие у вас планы?
   - Я встречаюсь с полицейским в связи с расследованием. Офицер Лемюэл Литц из Гэптауна.
   Полисмен фыркнул. - Вы имеете в виду Лемми Литца? Литца - говнюка? Это ничтожество? Чего вам не хватает, душещипательных историй?
   - Просто обычный опрос.
   - Я знаю, где Литц топит свои печали. Думаю, знаю и где найти вас, если еще понадобитесь. - Полицейский резко ткнул большим пальцем вверх. - В путь, Джек.
   "Черный кот" заполнялся. Он предположил, что через час здесь будет очень многолюдно, но пока что около двух третей столиков были свободны, и он смог быстро рассмотреть уже присутствующих посетителей. Ни один из них не походил на полицейского, ни в форме, ни в штатском.
   Это было неопределимое качество, но Юрий замечал его сразу, как только видел.
   Он подпирал стойку бара, пока бармен что-то не буркнул в его сторону.
   - Порцию виски, без льда.
   У бармена на носу в форме картошки была нарисована карта вен. На правой руке у него была кожаная перчатка, а на могучем плече - полотенце.
   - Пять баксов.
   Юрий выложил на стойку десятибаксовую купюру. Бармен взял ее и вернулся со сдачей. Юрий положил руку на сдачу, а затем слегка подтолкнул ее в направлении бармена, чтобы показать свое намерение.
   - Детектив Лемюэл Литц - ваш клиент?
   - Кто хочет знать?
   - Когда детектив Литц войдет, пожалуйста, передайте сообщение. Я хотел бы поговорить о недавнем расследовании.
   - Кто вы, черт возьми, такой?
   - Юрий Гагарин. Частный детектив.
   Бармен схватил деньги, достал из заднего кармана ручку и нацарапал что-то на подставке для кружки. - Он не хочет говорить и не будет.
   - Пожалуйста, попробуйте. Я буду в углу.
   Юрий нашел место, откуда хорошо просматривалась большая часть бара, но на этот раз у него не было фотоаппарата в кармане и двери туалета прямо за спиной.
   Он закурил сигарету и достал конверт, который дала ему Руби Блю. Он был набит вырезками из печатных изданий, фотографиями и фотоснимками городских мест. Там были фотографии детей Урри и Делроссо, главных членов семей обоих кланов. Он порылся в бумагах, пока не нашел фотографию Лемми Литца, сделанную в городской ратуше.
   Он запечатлел это лицо в своей памяти, а затем сложил все обратно.
   В баре становилось все шумнее и буйнее. Посетители бросали на Юрия косые взгляды, но ничего примечательного в этом не было. Никто его не узнал, да он и не ожидал, что его узнают. Это был просто маленький худощавый человек с дружелюбным лицом. Вблизи он выглядел старше.
   Новички прибывали по одному, по двое и по трое. В середине вечера появилась пара полицейских в форме. Юрий наблюдал, как им подали порции, но они молча взяли их и выпили. Завсегдатаи, предположил он, не тратят время на светскую беседу.
   Его сигарета превратилась в окурок, виски выдохлось, когда появился мужчина в штатском, один.
   Литц.
   То, что когда-то было мускулами, размякло и обвисло, он потолстел в талии, прихрамывал при ходьбе, что-то было не в порядке с бедром или коленом.
   Он переговорил с барменом. Бармен налил ему выпить, затем подвинул подставку под кружку. Литц поднял ее. Бармен кивнул через плечо Литца в сторону Юрия.
   Литц взял свой бокал и направился к нему. На нем был тяжелый серый дождевик, свободно застегнутый на животе.
   Он схватил табурет и сел лицом к Юрию.
   - Поговорим.
   - Детектив Лемюэл Литц?
   - Ты знаешь, кто я. - Литц отхлебнул из своего стакана. Лицо у него было пухлое, почти ангельское. Его усы напоминали коротенькую черную гусеницу, загорающую на губе. Волосы у него были вьющиеся, но уже редеющие. Лоб блестел, как мокрый песок после прилива. Воротник был расстегнут, мокрый от пота, галстука не было. - Кем бы ты мог быть, Джек, кроме какого-то частного детектива, о котором я никогда не слышал?
   - Юрий Гагарин. Частный детектив, нанятый департаментом общественных работ.
   - И почему меня это интересует?
   Юрий улыбнулся. - Думаю, мы на одной стороне, детектив Литц.
   - Оставь свой сарказм.
   - Какой сарказм?
   - Ты же знаешь, мне пришлось сдать свой значок. Я больше не детектив, пока меня не восстановят в должности. Так что не тычь меня в это носом.
   - Извините.
   Литц снял дождевик. Под ним была белоснежная рубашка, а к брюкам с широкой талией были пристегнуты черные подтяжки. - Джоуи Глоув сказал, что ты заказал выпивку. Это даст тебе несколько минут моего времени, но ты и так на работе. В чем дело?
   - Меня в частном порядке попросили расследовать совместную смерть Рэндалла Урри и Джулианы Делроссо.
   - Значит, я недостаточно хорошо поработал?
   - Думаю, вполне возможно, что... власть предержащие... не торопились находить что-либо подозрительное в смертях. Но теперь следует рассмотреть третью смерть.
   - Третью? Для меня это новость.
   - Доктор Ноа Эйполиси погиб сегодня вечером в результате дорожного происшествия.
   - Значит, это был несчастный случай. Ключ к разгадке кроется в фамилии. - Литц заерзал на своем маленьком табурете. - Из чего следует, что я был мягок с этими богатенькими? - Он посмотрел на часы. - У меня нет на это времени. К черту твою выпивку.
   - Вас отстранили от службы?
   Литц насмешливо фыркнул, как будто простой гражданский не мог понять, как устроены внутренние полицейские процедуры. - Какое это имеет значение для тебя?
   - Было ли это справедливо? - Юрий уловил суть и воспользовался ею. - Или это потому, что вы слишком сильно настаивали на расследовании дела Урри и Делроссо, нагнетая обстановку?
   - Ни одна из этих семей не хочет, чтобы из-за них возникали неприятности. Это не новость. - Литц почесал за ухом. Он допил все, что было, и подал знак бармену принести еще. - Так какого черта, по мнению твоего департамента, я пропустил?
   - Ничего, детектив Литц. Я имею в виду, Лемюэл.
   - Лемми. Меня зовут Лемми. Для моих друзей и врагов я Лемми. - Бармен подошел со следующим бокалом. - Что ж, продолжай говорить. Думаешь, кто-то прикончил Эйполиси?
   - Да. Я навестил его сегодня днем. Я хотел задать вопросы о Джулиане, о ее пребывании в Глейдвью.
   - Бьюсь об заклад, этот скользкий лис был очень полезен.
   - Вы с ним разговаривали?
   - Конечно, разговаривал. Там повсюду улыбки и рекламные проспекты, но пусть это не вводит в заблуждение. Эйполиси уже два года не повышал зарплату своим сотрудникам. Много недовольства. Ты знаком с женой?
   - Нет.
   - Я тоже не знаком, но видел ее фотографию. Настоящая куколка и определенно более умная из них двоих.
   - Она в клинике?
   - Нет. Он держит Ведетт взаперти в каком-то милом особняке в Белте. Избалованная и отстраненная от дел. Позволяет Ноа делать все, что он хочет, с кем он хочет. - Литц пожал плечами. - Я ничего не смог от него добиться. Если она и проболталась, Ноа этого не признал, и у него были записи о пациентах, подтверждающие его слова.
   - Проболталась?
   - Джулиана проболталась. Я услышал это от медсестры, одной из недовольных бывших сотрудниц Ноа. Он трахал ее на стороне, пока она не попросила прибавки к зарплате. После этого она вылетела за дверь быстрее, чем закончилась стирка за прошлую неделю.
   Юрий выхватил блокнот и карандаш, собираясь что-то записать.
   - Я хотел бы поговорить с этой медсестрой.
   - Удачи. Через неделю после моего звонка ее нашли лежащей лицом вниз у подножия пожарной лестницы.
   - По словам доктора Эйполиси, Джулиана так и не пришла в сознание за все время пребывания в клинике.
   - Может быть, так оно и было, а может быть, и нет. - Литц позволил себе на мгновение погрузиться в печальные размышления. - Девочка Делроссо погибла, потому что совершила глупость, вот и все. Случилось ли это за пределами "Халкиона" или неделей позже в Глейдвью, сомневаюсь, что это имеет большое значение для Джулианы.
   - У вас есть хоть капля сочувствия?
   - Для семьи? Ни одной золотой крупицы. А та девчонка? Послушай, ей не было и восемнадцати. У нее вся жизнь впереди. Может быть, она дожила бы до конца путешествия, в отличие от нас, жалких сукиных сынов. - Он поднял свой недопитый бокал. - Но не сейчас, правда.
   - Вы слышали что-нибудь о... Клеменси?
   - Конечно. - Литц, казалось, заинтересовался этим замечанием меньше, чем мог ожидать Юрий. - Клеменси не существовала.
   - О.
   - У Джулианы было слишком богатое воображение. Клеменси была выдуманной ею подругой.
   - Слышал о таких вещах, - признался Юрий.
   - Якобы она переросла это, перестала говорить о Клеменси. Но, думаю, того, что привело ее в клинику, было достаточно, чтобы вызвать регресс.
   - Вы всего один раз прокатились на яхте?
   - Да, и этого было достаточно. Я опросил основных членов семьи, это было само собой разумеющимся. В этом нет большой тайны. Оказалось, что у нее было трудное лето, она бунтовала против семейного авторитета. Взять этот скафандр и выйти наружу было частью ее привычных действий по несоблюдению установленных границ.
   Литц снова посмотрел на часы. - Полагаю, ты также хочешь послушать об Урри?
   - Было бы полезно.
   - Я должен был нанести им визит, учитывая историю, характер вражды между этими семьями. Отсюда и беседа, проведенная на следующий день после смерти Джулианы в Глейдвью.
   - Всего один визит?
   - Одного раза было достаточно. Вот, я записал все время. - Литц достал маленький черный полицейский блокнот и быстро пролистал его до нужной страницы. Юрий отметил, что после этого было всего несколько заполненных страниц, остальные были пустыми. - Ты уже был там, в поместье Урри?
   - Я новичок в этом деле.
   - Отлично проведешь время. Можно подумать, что если бы Урри не были уже сумасшедшими, жизнь в этом безумном разбросанном доме на дереве довела бы их до крайности.
   - Возможно, не более безумная, чем жизнь на гигантской яхте.
   - Думаю, да.
   - Полагаю, вы слышали, что позавчера погиб Рэндалл Урри?
   Последовала пауза, прежде чем Литц ответил.
   - Слышал. Какой-то несчастный случай в лесу.
   - Вы, кажется, не удивлены.
   - Парень любил рисковать, любил играть с опасными игрушками. К тому же, судя по нашей единственной встрече, он был маленьким сопляком.
   - Вы долго там пробыли?
   - Нет, зашел и вышел. Это было несложно: когда я приехал, они все собрались в доме на одиннадцатичасовой чай. Какой-то семейный ритуал. Там была Лавиния, а ее нечасто увидишь при дневном свете.
   - Лавиния?
   - Продолжай в том же духе, Джек. Матриарх. Ее называют бабушкой, но это неправильное название. Там есть пара пропущенных поколений - она была бы прабабушкой, или пра-пра-пра, или кем-то еще, но она не любит, когда ей об этом напоминают.
   - А где находятся промежуточные дети?
   - В подземелье или под дождем, выбирай сам. Из живых Урри отсутствовал только малыш. Я видел его раньше, когда проезжал через лес. Он был на большой поляне и стрелял в глиняных голубей из своей самодельной энергопушки [в оригинале zap-gun, что можно перевести и как энергопушка, и как "уничтожающая" пушка].
   - Энергопушка?
   - Носимая фотонная пушка. Мерзкая штука.
   - Им это разрешено? Фотонная пушка внутри "Халкиона"?
   Литц улыбнулся очевидной наивности Юрия. - На самом деле, стрелять в воздухе не так уж и опасно. Он ослабляет луч. Даже если бы парень направил его прямо на небесную трубу, он не смог бы причинить большого вреда.
   - Вы сказали, что это было отвратительно.
   - Вблизи - достаточно близко, чтобы стрелять по голубям - это совсем другая история.
   - Что пошло не так?
   - Мне сказали, что это имело неприятные последствия. В это легко поверить, увидев энергопушку вблизи.
   - Из вашей машины?
   - Нет, после собрания в доме. - Литц нахмурился, его терпение лопнуло. - Ты думаешь, я проделал весь этот путь и не поговорил с ребенком, у которого было больше всего общего с Джулианой? Когда Лемми Литц что-то делает, он делает это тщательно.
   - Что хотели сказать Урри?
   - Обычные банальности. "Очень жаль слышать о потере Делроссо. Пожалуйста, передайте наши глубочайшие соболезнования." Как будто любого из них убило бы, если бы он выразил свои соболезнования лично.
   - Старые обиды. Что вы думаете о Рэндалле? Он приходил к вам домой?
   - Нет, Лютеция, его старшая сестра, взяла меня с собой на стрельбище, когда я уезжал из поместья. Я рад, что все так сложилось, потому что смог увидеть ребенка в его естественной среде обитания. Он стоит посреди поляны, одетый в свое снаряжение для стрельбы - толстые перчатки, шлем и светозащитный козырек. На плече у него энергопушка, тяжелая, как токарный станок. Это какое-то самодельное барахло, сплошь из трубок и змеевиков, гудящее, потрескивающее и издающее запах, от которого у меня слезились глаза с расстояния в двадцать ярдов.
   - Он ее смастерил?
   - Нет, ее принесли снаружи корабля. Одна из тех, которые используют, чтобы не дать веществу попасть в "Халкион".
   - Откуда она могла взяться у него?
   - Проще простого. У них контракт на половину техобслуживания этих фотонных орудий. Они выходят наружу и чинят их. Парень просто использовал какую-то часть, которую принесли в дом для ремонта.
   - У кого вторая половина контракта?
   - Делроссо, конечно. Ты что, совсем тупой? Семьи разделили этот корабль, как пирог, между собой и их дружками. В любом случае, мы говорили о ребенке, не так ли? Мы с Лютецией подходим, а парнишка все еще стреляет в голубей. Выстрел, вспышка, хлопок, мертвый голубь. По большей части испаренный. Не могу придраться к меткости парнишки - из него получился бы хороший снайпер. Пока не объявился гроулер.
   Юрий нахмурился. - Гроулер?
   - Ни с того, ни с сего, как всегда. Грохот по земле настигает его как раз в тот момент, когда он готовится стрелять. Сбивает с толку, выводит из себя. Не потому, что он облажался, а потому, что облажался перед аудиторией. Парень махнул на нас энергопушкой, словно не думая.
   - Вы испугались?
   - Нет. Обрадовался, что у меня не было оружия. Если бы было, я разнес бы ему морду, прежде чем он сделал это сам.
   - Не самый идеальный вывод.
   Литц чуть слышно хихикнул. - Начинаю проникаться к тебе симпатией, сыщик. Не сильно, но чуть-чуть. В общем, я поговорил с этим парнем, оценил его. Он - та еще штучка. Ему никогда не приходилось ни перед кем оправдываться, никогда - и он не собирался отказываться от этой привычки ради Лемми Литца.
   - Вы спрашивали о Джулиане?
   - Конечно. И получил ответы, состоящие ровно из одного слога. Он знал о Джулиане, и, возможно, они пару раз были в одном помещении на общественных мероприятиях, но это было все. Он выразил сожаление. Прошло пять недель, и он стал следующим трупом.
   - Вы слышали о месте происшествия?
   - Только то, что это было плохо. Взрыв в коптильне - это плохо.
   Юрий представил себе воронку, усеянную обломками самолета. Вообразил, как люди в пальто старательно копаются в обугленной земле, выковыривая его из-под земли.
   - Я понял.
   - Никакого пикника, это точно. Но это не было свидетельством мести со стороны Делроссо.
   - Вы можете быть уверены?
   - Парень любил рисковать. Лютеции не нравилась эта пушка еще до того, как с ней что-то пошло не так. - Что-то привлекло внимание Литца: двое полицейских в форме вошли внутрь. - О, слава звездам, я уже думал, что мне придется поддерживать с тобой беседу всю ночь.
   - Простите?
   Литц встал. - Сюда!
   Юрий тоже встал, у него сработал элементарный инстинкт бегства, хотя он ничего не понимал в происходящем.
   - Отличная работа, Лемми, - сказал один из офицеров с презрительной усмешкой. Он был крепким орешком, сплошные мускулы и кости. - Всегда знал, что ты подходишь для этой работы.
   - Для какой работы? - спросил Юрий.
   Второй полицейский был глуповатым парнем с глазами, похожими на чернильные точки. Он подошел с наручниками. - Я арестовываю вас по подозрению в убийстве Ноа Эйполиси. У вас есть право заявить о своей невиновности и о чем угодно другом, что вы захотите оспорить.
   Юрий попятился. - Я не убивал его.
   - Приберегите это для слушания, Джек. У нас есть свидетель, который утверждает, что у вас уже была резкая перепалка с доктором Эйполиси. Также было замечено, как вы возились с его машиной.
   Юрий потянулся за своим удостоверением. Его нервное движение, должно быть, было похоже на движение человека, который тянется за оружием, потому что первый полицейский легко ударил его в челюсть.
   Юрий, пошатываясь, налетел на стул. Чернильница обошел его сзади, заломил руки Юрия назад и защелкнул наручники.
   Мужчина с мясистым лицом наклонился к нему.
   - Для невинного человека, Джек, вы довольно нервный.
   Юрий сидел на койке в своей одиночной камере, поставив носки на холодный пол, и спокойно размышлял о последовательности событий. Ему разрешили оставить сигареты, но в пачке осталась только одна. Он осторожно выкурил ее, размышляя о своем затруднительном положении. Подобное происходило не в первый раз. Ни в коем случае. Он знал кафель в камере предварительного заключения лучше, чем кафель в собственной ванной. Полиция считала частных детективов раздражителями, проявлением низкопробной человеческой черствости. В их пантеоне антипатии он был всего на одну ступень выше тараканов и юристов.
   Из этого ничего бы не вышло. Ничего бы никогда не получилось. Это было обычное профессиональное преследование, напоминание о его месте в мире. Он был невиновен, и за ним стоял департамент общественных работ, который вытащит его из этой ямы.
   Тем временем ему оставалось только обдумывать показания Лемми Литца и историю, которую тот сочинил, чтобы удержать Юрия от ухода из бара.
   Сколько из этого было правдой, задавался вопросом Юрий. Он докурил сигарету до конца, затем заглянул в пачку, на случай, если там спряталась еще одна.
   Прошла пара часов, из других частей участка до него доносились крики, перебранка и хлопанье дверей. Время близилось к полуночи, но работа в участке продолжалась безостановочно, сотрудники и их клиенты были абсолютно равнодушны к личным заботам одного маленького человека, сидевшего в одиночестве в своей камере. Юрию совсем не спалось.
   Еще один час пьяных споров, яростных протестов, застегивания и снятия наручников, звяканья ключей, хлопанья дверей, открывания и закрывания сервировочных лючков. Не у него, конечно. Они, очевидно, решили, что он может обойтись без еды до утра. Возможно, были правы. У него не было особого аппетита, и рот болел. Он провел пальцем по зубам, беспокоясь, что один из них расшатался.
   В двери заскрежетал ключ - на этот раз гораздо громче.
   Его дверь.
   Юрий моргнул, гадая, какое обращение теперь его ожидает. Он смирился с этим со стоическим терпением. Рано или поздно все это останется позади.
   - Мистер Гагарин, - сказал пожилой офицер с моржовыми усами, открывший камеру. - Вот ваши вещи. Возможно, вы захотите одеться здесь, прежде чем уйдете. - Он бросил сумку в сторону Юрия.
   - Ухожу?
   - Вы свободны. Без дальнейших последствий.
   - Я еще не завтракал. Кроме того, заказал утреннюю газету. Мне нужно посмотреть, как обстоят дела с портфелем акций.
   - Заткнитесь, Джек.
   Юрий порылся в сумке, надевая единственную пару своих хороших ботинок. - Полагаю, департамент общественных работ поднял шум?
   - Не знаю, и мне все равно. - Морж ткнул большим пальцем в сторону внешнего мира. - Вон с глаз моих. Ваша машина ждет.
   Юрий занялся ремнем и галстуком. - Те полицейские, которые пришли в бар. Им не понравился Лемми Литц.
   - И что?
   - А почему?
   - Потому что никому не нравится этот говнюк Литц. - Бакенбарды офицера подергивались, как у лягушки на столе для препарирования. - Он не нравился многим с того момента, как поступил на службу в полицию. Возможно, это было из-за того, что произошло раньше, но в нем с самого начала была жилка подлости. Какое-то время он довольно хорошо скрывал это, вел себя по правилам, сдавал экзамены и поднимался по служебной лестнице, пока не понял, что больше не может держать это в себе. Когда он обращал это против панков и бродяг, все было в порядке. Мы не возражали. Но Литц на этом не остановился. Он обратил эту подлость против всех, включая своих коллег. - Он решительно покачал головой. - Нет, никому нет дела до Литца. И если бы он по-прежнему хорошо справлялся со своей работой, возможно, никто бы и сейчас не возражал. Но подобная ненависть разъедает человека изнутри. Литц позволил своему пьянству выйти из-под контроля. Сегодня он ангел-мститель, а на следующий день - никчемный неряха без друзей и без результатов. Это удовлетворило ваше любопытство?
   Юрий перекинул пальто через руку и нахлобучил шляпу на голову. - Очень помогло, спасибо. После того, что произошло?
   - Что?
   - Вы сказали, что что-то произошло до того, как он присоединился к полиции.
   - Ах да. - Офицер посмотрел на него со смутным интересом. - Вы большой гурман?
   - Не совсем.
   - Если вы были там, то, возможно, обедали в том маленьком уютном заведении возле мэрии, на Родман-стрит, рядом с Первым муниципальным? С навесами и подвесными корзинками, которые всегда были такими красивыми? - Полицейский оценивающе посмотрел на него. - Нет, я думаю, вы этого не делали. Оно было закрыто много лет, скорее всего, еще до того, как вы вышли из подземелий. Кроме того, и без обид, это похоже на часть города, слишком хорошую для Джека или придурка.
   - Кто хуже, Джек или придурок?
   Морж покачал головой, видимо, его терпение было на исходе. - Убирайтесь с глаз моих, пока я не передумал и не посадил вас обратно в камеру.
   Юрий вышел в ночь и увидел, что к тротуару подъехал длинный черный лимузин с наполовину опущенным задним стеклом. Внутри он увидел лицо Руби Блю, окутанное тьмой.
   - Все идет хорошо.
   Юрий попытался обойти машину к другой стороне заднего пассажирского салона.
   - В переднюю часть.
   Передняя пассажирская дверь с громким щелчком открылась. Юрий забрался на свободное сиденье. Место водителя рядом с ним было пусто. Машина загудела, кнопки управления и циферблаты замерцали призрачным зеленым светом.
   - Закройте дверь, мистер Гагарин. - Голос Руби Блю доносился сквозь тонированную перегородку между передним и задним отделениями.
   Юрий повиновался и пристегнулся. Руль, педали и рычаги рядом с ним пришли в движение сами по себе, и лимузин отъехал от тротуара. Из радиоприемника зазвучал легкий джаз.
   - Машина с автоматическим управлением. Очень мило.
   - Ничего особенного, мистер Гагарин, просто еще один вид робота, хотя и предназначенный для определенной цели. По крайней мере, дюжина таких машин все еще работает.
   Он повернулся, пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь перегородку.
   - Типичная привилегия для департамента общественных работ?
   - Нет, это строго конфиденциально.
   Лимузин-робот с трудом пробивался сквозь многочасовые пробки. Светофоры услужливо переключались на зеленый, и не было необходимости останавливаться или сбавлять скорость. Они миновали Блафф-Сити и вскоре уже мчались по бледному участку скоростной автострады, а вдалеке маячили огни Белт-Сити.
   В крыше лимузина был люк. Над головой проплывали фальшивые звезды и созвездия небесной трубы.
   - Мне нужно забрать машину.
   - В этом нет необходимости. Я вернула ее на ваше парковочное место. Кроме того, это возможность поговорить о ваших успехах. К сожалению, с доктором Эйполиси возникли осложнения.
   Юрий снова потрогал свои зубы, затем ухмыльнулся в зеркало, как шимпанзе, проверяя их чистоту. - Вы думаете, это была преднамеренная попытка подставить меня?
   - Ваш визит в Глейдвью был спонтанным?
   - Да. Просто по наитию.
   - Тогда, скорее всего, Эйполиси должен был умереть, что бы ни случилось. Вы просто оказались удобным козлом отпущения.
   - Я не сбивал его с дороги.
   - Конечно, вы этого не делали, иначе мы не вели бы этот разговор. У нас был бы совсем другой случай. Вы не пострадали?
   Он нахмурился. - Просто небольшой ушиб.
   - Надеюсь, все это того стоило - и ваш визит в Глейдвью, и все, что вы узнали от Литца.
   - Не уверен в том, что узнал от Литца. - Юрий пососал окровавленный палец. - Лгать - тяжелая работа. Я никогда не был хорошим лжецом. Лучше придерживаться фактов.
   - Думаете, Литц придерживался их?
   - За исключением одной детали.
   - Какой именно?
   - Я не уверен. Вспомню после того, как хорошенько высплюсь.
   - А как насчет Эйполиси? Есть какие-нибудь неточности в его рассказе?
   - Он показал мне записи о пациентке Джулиане. Все очень открыто. Но откуда мне знать, что записи не выдуманные?
   - Вы этого не знаете.
   - Есть еще кое-что. Список благотворителей клиники Глейдвью.
   - Продолжайте.
   - Фамилия Делроссо вверху, но напечатана более мелким шрифтом, чем другие, внизу.
   - Это звучит немного странно. Вы уверены? Да, конечно, вы уверены. Что еще?
   - Думаю, у доктора Эйполиси был роман с мисс Полч.
   - Мисс Полч?
   - Секретарша. Она назвала его Ноа, затем исправилась. Слишком неформально для простой сотрудницы. Кроме того, она приехала на скорой прямо из клиники, как озабоченная любовница. Сразу направилась к телу. Думаю, мисс Полч обвинила меня в несчастном случае.
   - Если Эйполиси спал с кем попало, это его дело.
   - Просто подумал, что должен упомянуть.
   - Вы правы, что так поступаете. Любая деталь, какой бы незначительной она ни была, может иметь значение. А теперь я хочу, чтобы вы немного отдохнули. Если нужно, сходите утром к стоматологу: этот зуб нуждается в осмотре.
   - Как вы узнали о зубе?
   Перегородка открылась. Рука в синей перчатке протянула ему кусок плотного белого пластика.
   - Я хотела бы, чтобы вы посетили один адрес, когда будете готовы.
   Юрий осмотрел предмет в свете проезжающих мимо уличных фонарей. Он был размером с игральную карту, на нем было проделано множество отверстий, образующих сложный, но беспорядочный узор. На краю карточки аккуратными синими буквами был написан адрес в районе складов в северной части Блафф-Сити.
   - Что это?
   - Вы узнаете, когда придете туда. Вас будут ждать. Предъявите свои документы и попросите, чтобы вам предоставили любую подходящую единицу. Настаивайте на получении СОН или лучше. Не соглашайтесь ни на что меньшее, чем СОН.
   Юрий кивнул. - СОН.
   Он понятия не имел, что это такое.
   - Хорошо. Я рада, что все уладилось. Я по-прежнему верю в вас, мистер Гагарин, но, возможно, с моей стороны было неразумно поручать вам это дело без посторонней помощи.
   Лимузин пронесся по серебристым изгибам реки Бесконечной, сверкающей под звездным небом.
   - Что касается дела, у меня наблюдение.
   - Говорите.
   - Джулиана погибла из-за того, что что-то случилось с ней вне корабля. А Рэндалл умер от чего-то, принесенного с корабля извне. От энергопушки.
   - К чему вы клоните?
   - Это любопытная связь. Обе смерти связаны с пребыванием вне корабля.
   - Связь - это большая натяжка. Смерти произошли с разницей в пять недель, на противоположных концах "Халкиона".
   - Но все же. - Его охватило внезапное нетерпение, притупившее боль в челюсти. - Возможно, мне следует самому посмотреть, что происходит снаружи. Что вы об этом думаете?
   - Думаю, это было бы очень глупо и бессмысленно. Вы имеете хоть какое-то представление об опасностях, технических процедурах, серьезных физиологических и психологических проблемах, связанных с выходом за пределы корабля?
   Перед его мысленным взором снова возник горящий кратер, терпеливые, согбенные люди, пробирающиеся по ужасной арене его смерти.
   - Когда-то я был космонавтом, - ответил он. - Я не боюсь космоса.
  
   "Мышонок" Милвус поднял голову со своего обычного места на открытом воздухе у реки, выглядывая из-под полей шляпы. - Что с тобой случилось? Я видел вещи, которые переехал грузовик, так они и то выглядели получше.
   - Я поссорился.
   - То дело, в которое я советовал тебе не вмешиваться?
   - Не имеет отношения к делу. - Юрий сел напротив Милвуса, напротив шахматной доски. - Сыграем?
   Милвус с сомнением понюхал кофе, который принес Юрий. - Опять слишком сладкий. И я не уверен, что "игра" - подходящее слово.
   - Не подходящее?
   - Да. Игра подразумевает элемент непредсказуемости. - Он расставил шашки на их начальных местах. - Можешь начинать, если считаешь, что это поможет.
   - Это очень щедро. - Юрий долго изучал доску, прежде чем сделать свой первый ход. Это был обычный ход, не катастрофический, но ему нужно было поберечь себя для предстоящих испытаний.
   - Сносно.
   - Спасибо. Возможно, со временем я научусь удивлять великого Милвуса.
   - Не рассчитывай на это: у меня впереди нет тридцати столетий. - Он сделал посредственный ответный ход, затем порылся в грязных внутренностях своего пальто, источая сильную смесь запахов. - У меня кое-что есть для тебя.
   Юрий смахнул слезу со слезящихся глаз. - Починил камеру?
   - Да, но сначала тест. - Милвус снова полез в карман пальто. Юрий ожидал, что он достанет пухлую потрепанную тетрадь, но вместо этого Милвус достал маленький, унылого вида предмет, который, как показалось Юрию, он раньше не видел. Юрий сжал сомнительный предмет кончиками пальцев так, чтобы площадь контакта была как можно меньше.
   Это был кусок жесткого изогнутого материала, сделанный из какого-то блестящего полимера.
   - Что это?
   - Это ты мне должен сказать.
   Юрий осмотрел покрытый грязью предмет. Он был без запаха и слегка податлив в пальцах.
   - Это рожок для обуви?
   - Нет, это не рожок для обуви. Какое нам дело до рожка для обуви? Стукни им по столу, всего один раз.
   Юрий сделал, как было велено. Предмет задрожал в его руке. На стеклянистой поверхности запульсировало зеленое мерцание: переплетение пересекающихся линий и их фрагментов. Возможно, цифр.
   Прерывистый узор поблек, словно серия угловых контактов, исчезающих с экрана радара. Юрий уже собирался снова прикоснуться к предмету.
   - В нем еще есть немного энергии, но она на исходе, - сказал Милвус.
   Юрий вернул предмет. - Что это?
   - А как ты думаешь, что это такое?
   Юрий счел своим долгом выдвинуть теорию. - Возможно, это старая игрушка, забытая.
   - У этого корабля есть несколько уровней, - мрачно сказал Милвус, поднося предмет к карману. - Истории, которые они не хотят рассказывать.
   Юрий вздохнул. - Они?
   - Ты что, не слышал ни слова из того, что я сказал? Те, кто контролирует ситуацию. Те, кто решает, что мы читаем в газетах, а что нет. Такие люди, как Лавиния Урри. - На его лице отразился сдержанный интерес. - Ты уже познакомился с этой вампиршей?
   - Пока нет, но скоро побеседую с семьей. Есть ли что-нибудь, что мне следует знать о Лавинии?
   - Говорят, она самый старый человек на корабле. Достаточно взрослая, чтобы помнить, как все начиналось. Приезжала в Сонную лощину и уезжала из нее больше раз, чем ты ел горячих ужинов.
   - Это очень много ужинов.
   - Интересно, что на самом деле помнит эта колючая старая карга. Что она могла бы сказать о некоторых вещах, которые мы выкапываем из грязи и щебня в округе. О некоторых несоответствиях. - Он понизил голос до писклявого. - Я нашел такое, во что ты бы не поверил.
   - Ты имеешь в виду то, во что Милвус не поверил бы.
   - Не только я. Есть и другие. Попутчики. - Он прищурился. - Ты думаешь, я единственный, кто слышит голоса во время возмущения? Единственный, кто видит лица там, наверху? Единственный, кто беспокоится о гроулерах? Почему у тебя такое лицо?
   - Это обычное лицо.
   Милвус с сомнением посмотрел на него.
   Он сунул предмет поглубже в карман и полез в другой потертый карман своего пальто, прежде чем достать камеру. - Я ничего не мог поделать с пленкой. Тебе понадобится новая катушка. Но ты получишь ее обратно при одном условии.
   - Правда?
   - Если когда-нибудь выйдешь наружу, я хочу от тебя фотографии неподвижных звезд. Хорошие, четкие снимки.
   - Зачем?
   - Чтобы я мог их сравнить, конечно.
   - Конечно.
   - У меня в блокноте есть фотографии. Старые фотографии. И рисунки. Звездные карты, сделанные сто или более лет назад. Мне нужны новые. Я близок к истине, но не буду знать наверняка, пока кто-нибудь не даст мне новые. Тебе понадобится чувствительная пленка. Убедись, что используешь чувствительную пленку.
   - Чувствительную пленку, - кивнул Юрий.
   - И будь осторожен при обработке. На самом деле, сначала зайди ко мне. Я сам позабочусь об обработке. - По-видимому, довольный тем, что удалось достичь какой-то договоренности, Милвус передал камеру. Юрий взял ее, не проверяя, в глубине души уверенный, что теперь она будет работать лучше, чем когда-либо. Именно это и происходило, когда Милвус работал над вещами.
   - Просто постарайся сохранить чувство перспективы, - настаивал Юрий.
   - Перспектива? - Милвус отмахнулся от его беспокойства. - У меня есть все, что мне нужно. И ты единственный, кто должен прикрывать свою спину, теперь, когда вампирша знает о тебе.
  
   Юрий проверил название склада на белой перфорированной карточке, которую дала ему Руби Блю, и сравнил его с крошечной металлической табличкой у входа. Склад выглядел малообещающим, как и весь район.
   Он позвонил. Последовало долгое ожидание, пока скучающий голос не спросил сквозь решетку:
   - Что?
   - Гагарин, департамент общественных работ. Думаю, вы ждали меня.
   После некоторого молчания дверь сама по себе издала короткое жужжание и со щелчком открылась. Он протиснулся в темную, пыльную приемную, расположенную сразу за ней. Это был не более чем коридор, с прилавком-стойкой вдоль правой стены и еще несколькими дверями за ним.
   Он подошел к стойке, подождал еще минуту или две, затем нажал кнопку звонка.
   Вскоре через боковую дверь появился плотный, вспотевший мужчина в заляпанном маслом фартуке, натянутом на животе. Мужчина вытер руки одну о другую.
   Под воротником у него была вышита фамилия: Лэрд. Он искоса взглянул на Юрия.
   - И что?
   - У меня есть это. - Юрий показал ему карточку. - Не соглашусь ни на что меньшее, чем СОН.
   Лэрд провел рукой по своим намасленным волосам.
   - В прошлом месяце было три, но один из них взорвал хозяина. Сейчас есть один, а может, и два.
   - Мне нужен только один.
   - Собираешься настаивать на какой-то конкретной подсерии?
   - Просто СОН.
   - Угу. Покупатель привередливый, но не слишком. Что ж, следуй за мной. - Они прошли через двойные двери в очень длинный, наклонный коридор, выкрашенный в два оттенка серо-зеленого, конкурирующих между собой. - Мне не говорили, что в департаменте общественных работ так тяжело с персоналом. Приятно слышать. Возможно, мне самому понадобится там работа, когда мы наконец освободим это место.
   - Как думаете, почему в нашем департаменте так тяжело?
   Лэрд посмотрел на него так, словно вопрос был из тех, что можно задать только в шутку. - Потому что ты Джек, Джек. Как ты вообще здесь оказался?
   - Попал в аварию. Авиакатастрофа. Тренировочные учения, плохая погода. За двести лет до отлета, то есть за пятьсот пятьдесят пять лет до сегодняшней даты. Останки хранились во льду на случай, если медицина улучшится. Когда корабль был построен, останки поместили на борт для биологической реконструкции. Пятнадцать лет назад я вышел из хранилища новым человеком. Новый человек, новая жизнь на борту "Халкиона".
   - Значит, ты и есть тот омлет, который превратился обратно в яйцо?
   - Думаю, так оно и есть.
   - И как у тебя дела?
   По мере того как они спускались по наклонному коридору, воздух становился все холоднее и влажнее.
   Юрий размышлял над этим вопросом. - Я привык к новой жизни. Принял факты существования на борту корабля.
   - Скучаешь по старому дому?
   - Скучаю по Валентине, жене. По своим дочерям, родителям, братьям и сестре. Друзьям по школе космонавтов.
   - Должно быть, был важной персоной, раз получил место в Сонной лощине.
   - Не знаю, был ли я важной персоной. Я был первым человеком, побывавшим в космосе.
   Лэрд снова рассеянно оглянулся. - Как, ты сказал, тебя зовут?
   - Гагарин. Юрий Алексеевич Гагарин.
   В ответе Лэрда не было ни намека на узнавание, ни проблеска признательности в его глазах. - Верно.
   - Это было давно, - сказал Юрий упавшим голосом.
   Коридор привел обоих мужчин в обширный, похожий на склеп подвал, который, должно быть, простирался далеко за пределы видимых границ наземного склада. Здесь пахло старыми библиотечными книгами. Лэрд дернул электрический выключатель на стене. Фонари включались с тяжелыми ударами, появляясь по одной ячейке за раз.
   В подвале было множество узких проходов. Между ними стояли ряды металлических шкафчиков для хранения вещей, каждый размером с тюремный карцер.
   Напротив шкафчиков были металлические двери с табличками, нанесенными по трафарету.
   Они прошли вдоль ряда проходов к ничем не примечательному шкафчику.
   - Ты уверен насчет этого СОН?
   - Совершенно уверен.
   - Они довольно сообразительны для придурков, но вместе с этим умом приходит целый мир боли. У них есть своеволие. Это значит, что они могут немного переоценить себя. - Лэрд бросил на него проницательный взгляд. - Возможно, у тебя получилось бы лучше с трипл-С.
   - Я возьму СОН.
   Лэрд пожал плечами, изображая безразличие. - Похороны за твой счет.
   - Все в порядке. У меня уже был такой.
   Лэрд порылся в связке ключей, нашел подходящий и открыл дверцу шкафчика. Она была сделана из панелей на шарнирах, которые складывались вверх.
   Лэрд отступил назад, позволяя Юрию рассмотреть свою добычу.
   Это был робот цвета олова, который пригнулся, чтобы влезть в шкафчик. У него были руки и ноги, туловище и голова. Туловище имело форму перевернутого треугольника, с широкими выступами на плечах и узкими бедрами внизу. Руки и ноги были тонкими, как ножны для меча. У робота были огромные кисти и ступни, а голова казалась слишком маленькой для всего остального и почти терялась в приподнятом краю широкого металлического воротника. Лицо было пустым: без рта и носа. Только два темных глаза в сетке придавали ему какое-то подобие индивидуальности.
   Юрий рассматривал его, ожидая реакции, пока не стало ясно, что ничего не произойдет.
   - Как мне заставить его работать?
   - Произнеси магическую молитву и немного потанцуй. Или вставь карту активации.
   Юрий взял перфорированную карточку, погадал, какая сторона верхняя, и вставил ее в горизонтальную прорезь в груди робота. Карточка встретила легкое сопротивление, затем выскользнула из его пальцев и исчезла в роботе.
   - Что теперь?
   - Теперь подожди. Потребуется некоторое время, чтобы загрузиться, если он вообще загрузится. Он давно бездействует. Не обольщайся.
   Из торса раздались тяжелые щелкающие звуки. Что-то загудело.
   От чего-то неожиданно резко запахло. Защелкали реле.
   Глаза-решетки засветились бледно-голубым светом.
   Робот дернулся, как будто его разбудил ночной кошмар. Он стукнулся головой о потолок, а затем неуклюже пригнулся. Глаза его засветились темно-синим. Лэрд отошел на достаточное расстояние, наблюдая за происходящим, сложив руки на фартуке.
   - Пожалуйста, приготовьтесь, - произнес робот глубоким и зычным голосом. - Этот сервитор общего назначения снова включается после периода бездействия. Выполняется условный аудит, механическая проверка, восстановление памяти и перекрестная проверка модулей принятия решений и действий.
   - Доложи о своей проверке, - сказал Лэрд.
   - Последний условный аудит, выполненный этой единицей, был проведен девятнадцать и три десятых триллиона процессорных циклов назад, и в тот момент были пройдены все контрольные точки для безопасного взаимодействия человека и робота. Тем не менее, имейте в виду, что эта единица может совершать внезапные, необъявленные, смертельно опасные действия.
   Лэрд ухмыльнулся. - Проверка прошла успешно. Значит, по крайней мере, тебя не будут пытаться убить намеренно.
   Юрий осторожно отступил на шаг.
   - Это устройство не идентифицировало никаких предварительных запросов на получение разрешения на управление. Вы находитесь ближе всех к нам. Даете ли вы согласие на то, чтобы вас запечатлели для получения доступа к управлению?
   - Да, - ответил Юрий после секундного колебания. - Да, я даю согласие.
   - Будьте готовы. Идет процесс импринтинга в целях командования и контроля. Этот шаг является необратимым без действительного уведомления об отставке. Пожалуйста, покиньте помещение, если хотите прервать процесс.
   Юрий стоял на месте.
   - Командно-контрольный импринтинг завершен. Теперь эта единица ожидает инструкций.
   Юрий прочистил горло. - Ты понимаешь меня, робот?
   - Это устройство подтверждает понимание. Вы хотите дать команду? Поддерживается большинство форматов на естественном языке.
   - Да. Я попробую дать инструкцию. Пожалуйста, подготовься.
   Робот, скрипя и шаркая ногами, выбрался из шкафчика. Преодолев порог, он выпрямился, оказавшись в полтора раза выше Юрия.
   Юрий улыбнулся Лэрду. - Кажется, оно работает.
   - Оно еще не убило тебя. Это только начало.
   - Это устройство будет выполнять инструкции в меру своих возможностей. У вас есть инструкции?
   - Да. Мы должны вернуться в мой офис. Ты пройдешь со мной. Меня зовут Юрий, кстати. У тебя есть имя, кроме "единица"?
   Ретрансляторы запищали, затем замолчали. - По этому запросу не было получено никаких предварительных данных. Вы хотели бы дать этому устройству новое имя, Юрий Кстати?
   - Меня зовут просто Юрий. Твое имя будет... - Он повернулся к Лэрду. - Какое имя подойдет роботу?
   Не знаю. Выбирай сам. Тупоголовый. Железноголовый. Бесполезный кусок металлолома.
   Юрий задумался. - Спутник.
   - Что?
   - Думаю, это хорошее имя для робота. Оно означает "попутчик". Ты примешь это имя, робот?
   - Это устройство будет называться "Спутник" до тех пор, пока не изменится назначение. - Глаза моргнули голубым, а затем застыли неподвижно. - У вас есть инструкция?
   - Я дал тебе инструкции.
   - Диагностика при проверке неисправностей указывает на ненадежность некоторых функций памяти. Возможно, что некоторые команды потребуется подтвердить, пока будут восстанавливаться пути обхода.
   - Ты хочешь сказать, что сломан? - Юрий легко пожал плечами. - Я тоже. Мы прекрасно поладим.
   - Я постараюсь всегда быть полезным. У вас есть срочные инструкции?
   - Ты серьезно?
   - Похоже, ты выбрал себе щенка, - усмехнулся Лэрд. - Жаль только, что уже слишком поздно менять свое мнение. Как только ты оформил это дело, то пошел ва-банк.
   Юрий натянуто улыбнулся. - Я уверен, что не пожалею о своем решении. Пойдем, робот.
   Когда они вышли на улицу, робот остановился как вкопанный и заявил: - Если хотите, можете покататься на мне верхом. Это будет быстрее, чем идти пешком.
   Спутник с жужжанием опустился на колени, по обе стороны от его головы появились ручки, покрытые защитным покрытием.
   - Нет, я не буду на тебе кататься.
   - Вы испытываете отвращение к роботам?
   - Я терпеть не могу падать с роботов. Просто не отставай. Мы прогуляемся до подземного перехода, а затем вернемся на Демпси-стрит.
   - Пока мы идем, может быть, вы расскажете мне что-нибудь о себе.
   - Ты вспомнишь через пять минут?
   - Это вам решать.
   - В таком случае, я Юрий Гагарин, частный детектив. Служба расследований Гагарина. В основном занимаюсь мелкой работой. Однако сейчас мне поручили более серьезное дело. Расследование подозрительных смертей в двух влиятельнейших семьях "Халкиона". Мою клиентку зовут Руби Блю. Она передала мне карточку сервитора общего назначения. Она, кажется, думает, что ты будешь мне полезен. Тебе что-нибудь говорит имя Руби Блю?
   - Боюсь, у меня нет данных по этой фамилии и имени. Могу ли я предположить, что "Халкион" - это название города, в котором мы находимся?
   - Нет. Это складской район Белт-Сити. "Халкион"... - Юрий замедлил шаг. - Пожалуйста, скажи мне, что ты понимаешь природу "Халкиона", иначе этот день будет очень долгим.
   - Возможно, вы могли бы просветить меня?
   - Ты понимаешь, что находишься внутри корабля? Очень большого корабля, пятьдесят километров от края до края, только внутри? Пятьдесят шесть километров снаружи? Корабль называется "Халкион"? Это довольно важный факт.
   - Возможно, вам придется помочь мне внести некоторые коррективы, пока мои пути восстанавливаются.
   - Что еще ты забыл?
   - Возможно, было бы полезно, если бы вы предоставили мне какой-нибудь дополнительный контекст. Почему, например, мы находимся внутри корабля?
   - Потому что мы куда-то направляемся. Очень долгое путешествие, между солнечными системами. Десять процентов скорости света, сорок световых лет.
   - Мы уже почти на месте?
   - Нет. Возможно, большая часть путешествия завершена. Сейчас 355-й год путешествия. Мы достигнем звезды Вандердеккена через сорок пять, самое большее через пятьдесят лет.
   - И что произойдет потом?
   - Мы замедлимся в новой системе. Мы не будем первыми. Ранее были отправлены другие корабли. Они начали работы по подготовке планет и лун к заселению, используя управление биосферой. Города и купола на планетах, космические станции на орбите. На "Халкионе" достаточно места для восьми миллионов жителей.
   - Все уйдут?
   - Выбор за каждым. "Халкион" продолжит движение по орбите вокруг звезды Вандердеккена. Те, кто хочет остаться, могут оставаться внутри, здесь и в других городах. Другие могут присоединиться к усилиям по созданию поселений. Если поселенцам не понравится жизнь на других планетах, они могут вернуться на "Халкион".
   - Что вы планируете делать?
   Юрий рассмеялся над серьезным заблуждением робота. - Для меня это не проблема. Сорок пять лет - очень долгий срок. Я не увижу звезду Вандердеккена, разве что, возможно, очень старым человеком. Скорее всего, буду мертв.
   - Вы принимаете эту судьбу?
   - Мне не на что жаловаться. Я был мертвецом. У меня это уже второй шанс на жизнь.
   - Я чувствую то же самое. Я расстроен ухудшением моей памяти, но это намного лучше, чем снова застрять в этом... Признаюсь, я уже забыл, где был до того, как вы пригласили меня куда-нибудь.
   - Я бы не стал слишком зацикливаться на этом. Думаю, мы оба становимся счастливее, когда нам есть чем заняться. Я постараюсь занять тебя.
   - Я с нетерпением жду возможности найти выгодную работу. Может быть, вы могли бы напомнить мне еще раз, чем занимаетесь?
   - Я частный детектив.
   Выйдя из подземного перехода, они пошли вдоль Максвелл-стрит вдоль реки, минуя длинную очередь торговцев, шулеров и роботов для чистки обуви.
   Юрий замедлил шаг, заметив что-то необычное. Столик Милвуса был пуст, но шахматная доска все еще была раскрыта.
   Он заявил: - Милвус пропал.
   - Ваш знакомый?
   - Да, - сказал он Спутнику. - Хороший друг, обычно за столом. Только иногда Милвус роется в грязи в поисках старых вещей. Он сказал, что ему нужно решить задачу. Возможно, передумал.
   - В вашем голосе нет уверенности.
   - Когда Милвус уходит, он берет с собой шахматную доску и скатерть на случай незапланированного дождя.
   - Возможно, он скоро вернется.
   - Возможно, так оно и будет.
   Они свернули на Демпси-стрит, подошли ко входу в здание с офисом Юрия и вошли внутрь. Древний лифт медленно, но верно доставил их на пятый этаж. Робот был явно тяжелее человека, но, поскольку лифт был рассчитан на десять человек, Юрий сомневался, что ему грозит опасность перегрузки. Во всяком случае, его недавно обслуживали, после того как застряла миссис Ванамонд.
   Что-то кольнуло его. Это не давало ему покоя всю дорогу по выложенному твердой плиткой коридору до двери с затемненным стеклом, на котором аккуратными золотыми буквами было написано название его фирмы.
   - Это единственный вход и выход, - объяснил он. - Клиенты приходят сюда в офис.
   Робот наклонился к дверному косяку, затем снова выпрямился под потолком. Его голова поворачивалась по сторонам, изучая окружающую обстановку.
   Юрий попытался представить, как видит комнату заново, глазами робота. На самом деле, неплохое место. Он был уверен, что есть помещения и получше, но это был его кабинет, его убежище. Долгое время он думал, что ни в одном уголке "Халкиона" никогда не почувствует себя как дома, но в конце концов это убогое окружение стало частью его самого.
   Офис был большим, но он должен был выполнять несколько функций. Здесь находился рабочий стол Юрия, за которым он сидел спиной к окну с опущенными жалюзи. Перед столом стояла пара стульев для удобства клиентов. На письменном столе стояли телефон, зеленая настольная лампа с абажуром, несколько документов, ручка, чернильница и промокашка. По обе стороны от входной двери, прямо напротив письменного стола, стояли серые шкафы для документов. Дверь в правой стене вела в личные апартаменты. По обе стороны от двери стояло несколько растений в горшках, а в углу расположилось кресло. Еще несколько растений в горшках обрамляли потертый диван у левой стены.
   - Я что-то припоминаю об одном расследовании.
   - Это очень хорошо. - Юрий взял один из стульев и поставил его перед роботом. - Пожалуйста, садись. У меня такое чувство, что я живу в одной комнате с гигантским серебристым богомолом.
   - Если это поможет, я могу подождать на улице, пока не понадобится. Я полностью защищен от непогоды. - Спутник осторожно опустился на стул. Тот запротестовал, но выдержал. - Что находится в том другом помещении? Я могу просканировать его с помощью радара, но, думаю, было бы вежливо сначала спросить.
   - Жилая квартира. Кухня, спальня, ванная и туалет. Тебе нужна кухня или ванная?
   - Нет, если только у меня не возникнут неполадки.
   - Тогда нет необходимости вдаваться в подробности. - Юрий взял лейку и принялся за растения. - Теперь я обрисую основные элементы дела. Постарайся запомнить все, что сможешь.
   Робот застыл на стуле, как школьник, которого отчитали за невнимательность. - Я запомню.
   Юрий в общих чертах объяснил, что ему сказали, и что он сам знал. Он представил роботу ключевых персонажей и указал сроки. Рассказал о своем визите в клинику Глейдвью и о неприятных событиях, которые произошли сразу после этого. Он начал рассказывать о своей встрече с Лемми Литцем, которая была лишь прелюдией к его собственному аресту, когда внезапно остановился.
   - Какие-то трудности?
   - Есть, - сказал Юрий, нахмурившись, пытаясь сопоставить события, которые он помнил, и те, о которых говорил косвенно. - Миссис Ванамонд - это проблема.
   - Я не уверен, что вы уже называли мне это имя.
   - Миссис Ванамонд - милая дама из клинингового агентства, - взволнованно сказал Юрий.
   Он оставил цветы и налил себе виски. Спутник терпеливо наблюдал, как он пьет.
   - Клининговое агентство?
   - Миссис Ванамонд застряла в лифте между четвертым и пятым этажами. По этой причине лифтовая компания прислала сервисного инженера.
   - Мне определенно нужно провести поиск ошибок.
   - Нет, ты не ошибаешься. Только не в этом. Проблема в показаниях Лемми Литца. Лемми Литц сказал мне, что утром он посетил поместье Урри. Он также сказал мне, что был с Рэндаллом Урри на стрельбище, когда произошел гроулер.
   Спутник настороженно поднял голову. - Гроулер?
   - По кораблю пробегает дрожь из-за случайных столкновений межзвездных обломков с лобовым защитным экраном.
   - Это вызывает беспокойство.
   - Это помеха, не беспокойство. Защитный экран имеет толщину в два километра и десять километров в поперечнике, рассчитан на длительный полет. Последний гроулер был прошлой ночью, когда меня избили в баре во время разбирательства по поводу слежки. Предпоследний - в тот день, когда миссис Ванамонд застряла в лифте.
   - Как давно это было?
   - В тот день, когда Лемми Литц беседовал с Рэндаллом Урри. Пять недель назад, сразу после смерти Джулианы Делроссо.
   - Понятно. Кажется, я кое-что припоминаю.
   - Тогда ты понимаешь, в чем проблема. Миссис Ванамонд регулярно проводит уборку. Всегда в один и тот же день, всегда в одно и то же время. Никогда по утрам.
   - А-а. - Глаза робота, казалось, заблестели. - В то время как в показаниях...
   - Лемми Литца.
   - ...вышеупомянутое событие произошло раньше, где-то до полудня. - Спутник склонил голову набок. - Да, это любопытно. Может быть, это просто случай ошибочного воспоминания?
   - Спутник, он же полицейский. С блокнотом. У него нет причин лгать и нет причин для расхождений. Я думаю, нам следует еще раз поговорить с Лемми Литцем.
   - Вы в хороших отношениях с этим джентльменом?
   - Мы отлично поладили. Он будет очень рад увидеть меня во второй раз.
   Кто-то постучал в наружную дверь.
   Юрий узнал темную фигуру за дымчатым стеклом.
   - Проблема?
   - Зависит от определения проблемы.
   - Мистер Гагарин, - раздался голос. - Мы можем поговорить?
   - Я с роботом, мисс Блю. Вы можете войти прямо сейчас - дверь не заперта.
   - Я останусь здесь, если вы не возражаете. - Она приоткрыла дверь на ширину большого пальца. - Мы и так прекрасно можем общаться. Для большей ясности должна добавить, что я не Руби Блю. Я ее сестра, Руби Ред.
   Сквозь стекло и трещину Юрий разглядел женскую фигуру, которая была точной копией его клиентки, за исключением того, что ее темная одежда и аксессуары несли отчетливый алый оттенок.
   - Руби Блю никогда не упоминала о сестре.
   - Она не стала бы. Это с самого начала отвратило бы вас от расследования.
   - Почему вы так говорите?
   - Потому что вы не любите осложнений, а я собираюсь усложнить вам жизнь. Я вынуждена попросить вас прекратить это расследование, мистер Гагарин. Оно чревато слишком большими неприятностями.
   - У меня есть договоренность с Руби Блю.
   - Я заплачу вам больше, чем платит она, просто за то, чтобы вы сидели сложа руки. Деньги могут быть переведены на ваш счет напрямую. Вы можете взяться за любые другие дела, которые сочтете нужными, но будете держаться подальше от Делроссо и Урри.
   - Вы хотите защитить семьи?
   - Нет, вовсе нет. Я хочу защитить стабильность. Там, где Руби Блю видит возможность раскрыть преступления, я вижу риск для гармоничного функционирования этого корабля. Как бы сильно мы ни ненавидели семьи и их орбиталов, они являются компонентами системы. "Халкион" зависит от этой системы, мистер Гагарин. Я не могу подвергать ее опасности, когда мы находимся менее чем в полувеке от места назначения.
   - Вы оставили бы преступления безнаказанными?
   - На данный момент - да, - сказала она с некоторым сожалением. - Полный отчет можно будет получить, когда мы прибудем. А до тех пор должна быть преемственность.
   Юрий налил себе еще виски.
   - Вы хотите, чтобы я прогнал эту посетительницу? - спросил Спутник.
   - Нет, я хотел бы, чтобы ты сидел спокойно и ничего не говорил. Я скажу тебе, когда ты сможешь сделать что-нибудь полезное.
   - Мистер Гагарин?
   - Я могу дать вам немедленный ответ, - крикнул он в ответ. - Я все еще работаю на Руби Блю. Теперь у меня еще меньше шансов отказаться от дела, чем раньше. Умерли двое молодых людей, а теперь и доктор Эйполиси.
   - Если вам нужно дополнительное убеждение, пусть будет так. - Хотя она по-прежнему стояла в полумраке холла, и в узкой щели между дверью и косяком виднелся лишь намек на ее профиль, он уловил краешек улыбки, дразнящий и с оттенком превосходства, который ему совсем не понравился. - Когда будете говорить в следующий раз, обязательно спросите мою сестру, как долго существует служба расследований Гагарина.
   - Мне не нужно спрашивать.
   - Просто спросите. - Она помедлила. - Вы хороший человек, Юрий Алексеевич. Это не значит, что Руби Блю не обязана давать вам объяснения. Думаю, когда вы узнаете правду, у вас поубавится энтузиазма оставаться ее усердным маленьким помощником.
   Ее фигура отступила, дымчато-красное видение растворилось в темноте.
   Юрий сидел молча, потрясенный этим обменом репликами. Он отхлебнул виски, но даже хороший напиток не унял его тревоги.
   - Я чувствую, что должен кое-что добавить.
   Он свирепо посмотрел на неподвижно сидящего робота. - Сделай это хорошо.
   - Я использовал свой радар, чтобы проверить, кто стоит у вашей двери, на случай, если посетительница была вооружена.
   - Была ли она вооружена?
   - Нет. У нее не было оружия, которое можно было бы обнаружить. Но она также не была человеком.
  

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

   Милвуса все еще не было, когда Юрий вернулся к машине с чашкой кофе и одним пончиком.
   Он открыл боковую дверцу.
   - Ты сможешь поместиться на сиденье, не прогибая кузов? Нам предстоит долгий путь, и я бы предпочел не садиться сзади.
   - Я постараюсь. Мы найдем того человека, о котором говорили вы?
   - Лемми Литца? Нет, не сейчас. Сначала я хочу поговорить с Урри, узнать их точку зрения на хронологию событий.
   Спутник забрался на пассажирское сиденье, так что голова и верхняя часть его туловища торчали высоко над лобовым стеклом родстера с открытым верхом.
   Подвеска заскрипела, но не опустилась.
   Юрий втиснулся в оставшееся пространство, задев робота локтями.
   - Вы ничего не сказали о моем предыдущем наблюдении, о Руби Ред.
   - Ты можешь делать заметки, когда мы приедем в поместье Урри? Я буду говорить, а ты делать записи.
   Юрий завел машину и влился в дневной поток машин.
   - Что она имела в виду, спрашивая, как долго вы занимаетесь бизнесом?
   - Это не имеет значения. Сосредоточься на деталях дела.
   - Разве вас не интересует мой проникающий радар?
   - Не сразу.
   Он размышлял, ведя машину. Хотелось избежать этой темы, как язык хочет избежать прикосновения к больному зубу. Однако он знал себя лучше. Рано или поздно ему придется сдаться, и он мог бы с таким же успехом принять этот факт.
   - Если она не человек, то кто же тогда? - спросил он наконец. - Еще один робот, такой же, как ты?
   - Нет, это интересный аспект. Посетительница определенно была механической, определенно искусственным созданием, но у нее не было нейромиметического ядра.
   - Никакого нейромиметического ядра? Это очень интересно. - Юрий выбрался на скоростную трассу. Он проехал мимо рекламы загородных коттеджей и еще одной - купальников. - Что такое нейромиметическое ядро?
   - Часть робота, которая отвечает за мышление. Самая плотная и хорошо защищенная часть. Экранированная масса сверхплотных электронных схем размером с мозг. Моя часть находится не в моей голове, но она у меня все равно есть. - Спутник похлопал себя по груди, примерно там, где у живого существа должны были бы находиться легкие и сердце.
   - И что?
   - У вашей посетительницы ее не было. Если это не робот, созданный в соответствии с совершенно иной технологической парадигмой, у него не было собственного разума.
   - У нее был разум. Я это чувствовал. - Он помолчал. - Мне не нравился разум, но я его чувствовал.
   - Согласен. Но где бы он ни был, он находился не внутри робота.
   Скоростное шоссе вывело их на окраину Зимнего сада. Ухоженная второстепенная дорога, ведущая к поместью Урри, шла по тому же поднимающемуся пути, что и фуникулер, а затем сворачивала на север и терялась в темной, неприступной лесной чаще. Деревья окаймляли дорогу мрачными аллеями, переплетая ветви, пока не образовали растительный туннель. Когда мрак уплотнился, Юрий включил фары.
   Он порылся в отделении для перчаток в поисках новой пачки сигарет. Закурил и нервно затянулся, пока машина пробиралась по темнеющему проходу.
   Наконец лес ослабил свою гнетущую хватку, и Юрий ускорился на коротком участке дороги, затем сбавил скорость, когда они приблизились к солидной каменной пограничной стене со сторожкой у ворот. Стена тянулась в обе стороны, ее плавный изгиб намекал на размеры поместья Урри, окружая участок земли размером с сам Зимний сад.
   Юрий остановился у сторожки у ворот. Там никого не было. Он поставил машину на ручной тормоз, вышел из машины, выбросил сигарету и подошел к металлической панели, вделанной в один из каменных столбов, обрамляющих прочные железные ворота.
   Нажал кнопку.
   Медленный, мрачный мужской голос спросил: - Могу я чем-нибудь помочь, сэр?
   - Я Юрий Гагарин, из департамента общественных работ. Я здесь, чтобы поговорить с вашей семьей по важному делу.
   - Боюсь, на вторую половину дня встречи не назначены.
   - Мне не нужна предварительная запись. Я могу прийти еще раз, но, обещаю вам, так будет гораздо лучше. Я приду и уйду очень скоро. Вы будете счастливы, семья будет счастлива, департамент общественных работ будет счастлив.
   Из панели послышался покорный вздох. - Очень хорошо. При условии, что вы заверите меня, что семья не пострадает в дальнейшем и что ваш визит будет кратким.
   - Я буду образцом краткости.
   - Тогда увидимся у нас дома, сэр, в надлежащее время. Чтобы ускорить решение вопроса, к вашему приезду будет вызвана семья. Пожалуйста, соблюдайте осторожность при передвижении по территории. Мы бы не хотели, чтобы вы попали в аварию.
   Без дальнейших слов двойные створки с тихим жужжанием разъехались в стороны. Юрий вернулся в машину и едва успел пересечь порог, как створки снова сомкнулись, словно пара коренных зубов.
   До центра поместья было еще далеко, но на этот раз они ехали по идеально ухоженной подъездной дорожке, посыпанной мелкой розовой крошкой. Подъездная дорожка огибала лесистые изгибы, направляясь в глубь поместья элегантным, но чересчур извилистым путем. Если бы на дороге был человек, Юрий хотел бы, чтобы они перешли к делу. Они проехали по меньшей мере пару километров, когда он убрал руку с руля и указал направо, на большую расчищенную площадку с низким забором и каким-то оборудованием на ее краю.
   - Ты это видишь?
   Спутник повернул голову. - Да.
   - Это, должно быть, стрельбище, где с Рэндаллом произошел несчастный случай. Ты помнишь несчастный случай?
   - Небольшое напоминание не помешает.
   - Снова приведу тебе хронологию событий. Шесть недель назад Джулиана Делроссо попала в аварию за пределами корабля. Пять недель назад, находясь под присмотром Ноа Эйполиси, она умерла в клинике Глейдвью. Именно тогда Лемми Литц поговорил с обеими семьями, просто чтобы уладить проблемы. Он встречает Рэндалла Урри на стрельбище, где тот забавляется с фотонной пушкой.
   - Во время вышеупомянутого гроулера.
   - Да, именно так. - Юрий взволнованно улыбнулся. - Мы знаем, что это произошло днем, а не утром.
   - И мы снова здесь... потому что?
   - Потому что за день до того, как Руби Блю наняла меня на это дело, что-то пошло не так с фотонной пушкой. Рэндалл Урри погиб от собственного оружия, здесь, в поместье.
   - Что член семьи Урри делал с такой опасной вещью?
   - Стрелял ради забавы. Пока это не перестало быть забавой.
   - Это кажется очень странным занятием даже для людей, - сказал робот.
   Подъездная дорожка тянулась, петляя по территории поместья и выбирая не самый прямой путь. Они проезжали через леса, декоративные сады, обширные пастбища и огибали идеально ухоженные декоративные озера. За все время поездки Юрий не встретил ни одного человека-садовника, ни даже самого примитивного робота. Он подумал о некоторых дешевых многоквартирных домах неподалеку от Демпси-стрит и о массе человеческих жизней, втиснутых в них.
   Подъездная дорожка вела на пологий холм, и внезапно перед глазами возник дом, словно в драматическом повороте театрального действия.
   Юрий вспомнил описание Литца: лабиринт домиков на деревьях.
   Значит, не все, что сказал ему Литц, было ложью.
   Лес окружал дом и пронизывал его насквозь. Коричневые деревянные строения выступали из крон деревьев, словно башни и шпили цитадели, проступающие сквозь утренний туман. Эти строения нельзя было назвать деревенскими: они были большими, крепкими на вид, с окнами из цветного стекла и витиеватыми украшениями. В них было много этажей, смотровых площадок и галерей, башенок и куполов. Они были соединены между собой деревянными переходами, проходящими через лес на разных уровнях. Строения образовывали примерно концентрические кольца, окружавшие значительно более крупное деревянное здание посередине.
   - Это типичное человеческое жилище, Юрий?
   - Нет, - ответил он с неприятным чувством в животе. - Это не типично. Совсем не типично.
   Юрий сбавил скорость, когда они проезжали через отдаленные части комплекса, пробираясь под крытыми переходами, и знакомое покалывание на затылке дало ему понять, что за ними наверняка наблюдают. Было бы трудно чем-то удивить этих людей.
   Дорога заканчивалась за пределами центрального здания, где на идеально ухоженной парковке, посыпанной розовым гравием, стояло с полдюжины автомобилей, дорогих родстеров и купе, каждый из которых был по меньшей мере не хуже, чем его "дайнафлоу".
   Юрий резко затормозил, чтобы получше рассмотреть дом.
   Центральное круглое здание поднималось над землей на частых деревянных сваях высотой не менее восьми метров, от него во все стороны расходились крытые воздушные переходы. С правой стороны здания выступал деревянный балкон, на котором за приближением машины наблюдала стройная темная фигура, скрывшаяся затем в доме. То, как двигалась фигура, напомнило Юрию маленькие деревянные статуэтки, которые то появлялись, то исчезали в декоративных часах.
   Широкая деревянная лестница без опор соединяла цокольный этаж с первым этажом сооружения на сваях. Когда они заезжали на парковочное место, по лестнице четкими птичьими шагами спускался маленький яйцевидный робот.
   Юрий остановил машину и повернулся к Спутнику. - Ты можешь пройти со мной. Но соблюдай тишину, пока я не задам тебе прямой вопрос.
   - Понял.
   Другой робот уже спустился по лестнице. Он был намного ниже Спутника, даже ниже Юрия: не более чем пухлый металлический овоид на ножках. Его руки представляли собой гибкие трубки с шарнирами, заканчивающиеся трехпалыми отростками. У него не было ни головы, ни каких-либо отметин или отверстий, никаких явных признаков спереди или сзади.
   - Я Монтегю, вассал семьи Урри. Мы разговаривали ранее. При условии, что вы будете соблюдать свои обещания не усугублять бедственное положение семьи, можете пройти со мной внутрь. - Яйцевидное тело слегка повернулось. - Ваш сервитор общего назначения может подождать с машиной, сэр. Никому из них не причинят вреда.
   - Я бы предпочел, чтобы робот пошел со мной. Он тоже действует в интересах департамента общественных работ.
   Монтегю издал вздох, который Юрий слышал в сторожке у ворот. - Очень хорошо. Полагаю, можно сделать исключение - только на этот раз.
   - Какого типа вы сервитор?
   - Я не такой, сэр. Пожалуйста, следуйте за мной.
   Монтегю пятился вверх по лестнице, его гибкие ноги и округлые ступни одинаково хорошо двигались в обоих направлениях. Юрий и Спутник последовали за ним, пока не оказались у входа, где были слегка приоткрыты огромные деревянные двери, богато обшитые панелями и украшенные орнаментом.
   Монтегю провел их в просторный, отделанный деревянными панелями коридор, освещенный высокими окнами с витражами. Со сводчатого потолка свисали изысканные люстры.
   Монтегю остановился.
   - У меня просьба, сэр, если позволите, я буду так откровенен.
   - В чем дело?
   - Пожалуйста, попросите вашего робота прекратить сканировать меня маломощным проникающим радаром. Это верх грубости.
   Юрий повернулся к Спутнику. - Прекрати это делать.
   - Я просто хотел убедиться, что мы действительно имеем дело с роботом, а не с чем-то еще.
   - С чем именно? - спросил Монтегю.
   - Пожалуйста, не обращайте внимания на моего робота. Его только что извлекли из хранилища, и у него проблемы с регистрами памяти.
   - В таком случае, сэр, примите мои искренние соболезнования.
   - Все в порядке, - сказал Спутник.
   - Я обращался к вашему человеку, а не к вам, - ответил Монтегю.
   Монтегю пошел дальше, ведя их по извилистому коридору, который шел против часовой стрелки.
   Они прошли, наверное, треть пути по периметру здания в форме барабана. Середина была открытой, и они видели ее сквозь дверные проемы, когда проходили мимо. Центральное пространство занимало взрослое дерево, возвышавшееся намного выше их нынешнего уровня. Еще лучше его стало видно, когда они вошли в приемную, где собралась вся семья. В этом помещении были окна, выходящие как на внутреннюю, так и на внешнюю стороны здания, причем наружные окна, вставленные в створчатые двери, выходили на балкон, который Юрий видел, когда они подъезжали.
   Члены семьи стояли у окна в напряженной позе, словно ожидая, когда закончится фотосъемка.
   Приемная была роскошно декорирована: бледно-зеленые обои, расписная штукатурка, множество стульев, столов, шкафчиков, напольных часов. Одну из стен занимала огромная фреска: высокое черное полотно с сосредоточением в центре многочисленных синих и белых крапинок, собранных вместе, словно скопление из миллиардов звезд.
   Перед фреской стоял рояль. Он играл сам по себе, клавиши двигались вверх и вниз самостоятельно. Черная поверхность рояля была настолько отполирована, что в ней отражалась фреска. Музыка, доносившаяся из пианино, была чем-то, что Юрий слышал раньше, но не мог вспомнить, что именно.
   - Прекрати это, Нелсон, - сказала какая-то женщина. - С меня хватит этого адского грохота на всю жизнь.
   Мужчина подошел к роялю и нажал на скрытую кнопку, приглушая музыку. - Как пожелаете, сестра. Я подумал, что нашему гостю может понравиться аккомпанемент. - Он кивнул на Юрия. - Это, кстати, был Рахманинов.
   - Спасибо, я, кажется, слышал о нем. А вы кто, сэр? - Мужчина лет тридцати, с уверенными, невозмутимыми манерами, удивленно улыбнулся.
   Юрий предположил, что это инстинктивная реакция человека, которому редко приходится представляться.
   - Меня, конечно, зовут Нелсон.
   Он был высоким, спортивного телосложения, одет в светлую пастельную одежду с накинутым на плечи джерси.
   - Конечно. - Юрий достал блокнот и карандаш. - Вы... старший брат недавно скончавшегося Рэндалла?
   Женщина, которая велела ему выключить пианино, презрительно усмехнулась.
   Ей было примерно столько же лет, сколько Нелсону. - Подумайте немного, мистер Гагарин. Имя нашего брата все еще больно слышать. Или вы пришли с явным намерением ткнуть нас носом в нашу собственную потерю?
   - Я здесь только для того, чтобы прояснить некоторые моменты. Вы...?
   - Я Лютеция. Вам это должно быть известно, если только вы не прожили последние тридцать лет в пещере.
   - Вы должны меня извинить. Я не любитель постов о знаменитостях. В основном смотрю просто приколы.
   - Советую вам придерживаться их. Возможно, они вам больше подходят.
   - Дети, - примирительно сказала пожилая женщина. - Мы должны быть снисходительны. Не все в "Халкионе" так увлечены нашими семейными делами, как бы это ни казалось. - Она чинно кивнула. - Я Корделия, мать Нелсона, Лютеции, Декстера и нашего дорогого покойного Рэндалла. - Она обратила внимание на мужчину, сидевшего рядом с ней, который был точной копией Нелсона, постаревшего, с суровым лицом, серым, как на старой выцветшей фотографии, и полупрозрачным по краям. - Это Парис, мой муж. Вы простите нас, но говорить буду в основном я. Эта трагедия стала тяжелым испытанием для всех нас, но особенно для Париса. Он был самым близким другом Рэндалла.
   - Сожалею о вашей утрате, - сказал Юрий, выражая общие чувства. - И еще прошу прощения за незнание имен и родственников.
   Старейшей из присутствующих - на несколько поколений старше Корделии - была бледная женщина, одетая в основном в черное. Она опиралась на трость, была очень высокой и худощавой: несомненно, та самая фигура, которую он видел на балконе.
   В своем траурном платье она напомнила ему тонкую черную свечу, тающую у основания.
   - Просто задавайте свои вопросы и оставьте моих детей в покое, - сухо сказала она. - Одного ненужного допроса было достаточно.
   Он напряг свою память в поисках имен.
   - Лавиния Урри?
   - Высшие баллы за угадывание. Это из-за морщин? - Она подняла руку, с которой стекал черный рукав. - Эти дети мне очень дороги, мистер Гагарин. Я прослежу, чтобы ничто не усугубило их боль.
   - У меня будет всего несколько вопросов. - Он остановился - Это все? Я думал, у вас есть младший брат.
   Лютеция сдержала усмешку. Юрий подозревал, что все дело в том, как изменилось ее лицо, в постоянном напряженном взгляде. - Декстер потрясен. Он был самым близким другом Рэндалла за долгие годы, и они были неразлучны с детства. Попытайтесь представить, на что это было похоже.
   - Монтегю, позови Декстера, - сказал Нелсон. - И не принимай "нет" в качестве ответа.
   - Как пожелаете, сэр. - Монтегю бочком вышел из комнаты.
   Нелсон подошел к одному из внушительного вида предметов мебели и открыл то, что оказалось шкафчиком для напитков. - Не желаете ли чего-нибудь, мистер Гагарин?
   - Спасибо, но нет. Слишком рано для этого.
   Нельсон сочувственно кивнул. - Похвально. Жаль, что у вашего коллеги из полицейского департамента была несколько иная точка зрения на эту тему.
   - Детектив Литц?
   - Да, кажется, так звали этого джентльмена. - Нелсон налил что-то себе, жестом предложил остальным членам семьи и закрыл шкафчик. - Если вы не возражаете. Роботу что-нибудь нужно?
   - Я самостоятелен, - сказал Спутник, вызвав укоризненный взгляд Юрия.
   - Оно говорит само за себя, - сказал Нелсон со сдержанным весельем. - Как это странно. Таких сейчас осталось немного.
   - Монтегю говорит, - заметил Юрий.
   Корделия кивнула. - Дорогой Монтегю - это редкость. У него процессор высокого уровня, очень необычный. Нам будет его ужасно не хватать, если он выйдет из строя. Знаю, некоторые люди говорят, что нам было бы лучше без роботов повсюду, но я никогда так не считала.
   - И я тоже, мама, - сказал Нелсон. - На самом деле, я бы хотел, чтобы роботы не выходили из строя таким образом. Если бы их было больше, мне не пришлось бы посылать хороших мужчин и женщин выполнять опасную работу, которая на самом деле должна быть поручена машинам.
   - К вашему сведению, мистер Гагарин, если желаете, - сказала Лютеция с ее узким лицом.
   - Я бы хотел вернуться к тому времени, когда в доме появился детектив Литц.
   Члены семьи обменялись недоуменными взглядами. - Это было несколько недель назад. - сказала Лавиния, и ее древние глаза, окруженные морщинками, заставили его замереть. Он вспомнил, что Литц рассказывал ему: она была не бабушкой, а пра- или прапрабабушкой, или даже еще более дальней родственницей, командовавшей своими потомками через океан отсутствующих родственников. - Я думала, у вас есть какие-то вопросы по поводу несчастного случая с Рэндаллом.
   Юрий улыбнулся старшей сестре.
   - Мне просто нужно уточнить время. Детектив Литц сказал мне, что визит состоялся утром, да?
   Нелсон пожал плечами. - Если это то, что он вам сказал.
   - Он долго здесь пробыл?
   - Как раз вовремя, чтобы задать свои ненужные и назойливые вопросы, - сказала Лютеция.
   - И закончил свой визит еще до полудня?
   - Да, - сказал Нелсон со слабым подозрением в голосе. - Лютеция поехала с ним на стрельбище, чтобы он мог поговорить с Рэндаллом по пути домой.
   - Это было последнее, что он сделал?
   - Да, - холодно ответила Лютеция.
   Юрий подошел к окну, выходящему на улицу. Он выглянул за пределы узкого деревянного балкона. За длинной аллеей деревьев отчетливо виднелось стрельбище. - Это не так уж далеко. Возможно, минут десять езды на машине, если нет более прямого маршрута?
   - Какова цель такого рода расспросов? - спросила Корделия.
   Парис наклонился и что-то прошептал своей жене.
   - У меня проблемы со временем, - ответил Юрий.
   Его слова разнеслись по комнате, сопровождаемые тиканьем многочисленных часов.
   Послышались шаги: размеренный топот Монтегю и более мягкая походка молодого человека, в котором, когда он появился, безошибочно угадывалась фамильная черта Урри - более молодая, свежая версия Нелсона.
   - Кто этот человек? - потребовал Декстер от остальных.
   - Он из департамента общественных работ, - сказала Лютеция своему младшему брату. - Похоже, считает, что можно чего-то добиться, бередя наши раны.
   - Спасибо, что пришли, - сказал Юрий. - Я сожалею о потере. Насколько я понимаю, вы были близки с Рэндаллом?
   - Он был моим младшим братом. Как мы могли не быть близки?
   - С братьями не всегда так, - мягко ответил Юрий. - И все же, вы были близки по возрасту. Какая у вас была разница? Год?
   - Да. Чуть меньше года. А вам-то какое дело?
   Юрий мысленно просмотрел вырезки. У Декстера и Рэндалла были одинаковые, слегка хмурые черты лица, одинаковые глаза и волосы. Не однояйцевые близнецы, но достаточно близкие, чтобы их можно было перепутать в комнате, даже несмотря на разницу в возрасте.
   - Он равнялся на вас?
   Декстер бросил взгляд на сестру и старшего брата. - На самом деле, я равнялся на него. Или, скорее, хотел быть похожим на него.
   - Почему вы так говорите?
   - Потому что я сделал все, что от меня ожидали в этой семье. Я подчинился и принял на себя ответственность, свою долю в этом Замысле.
   Юрию показалось, что он уловил необычное ударение на последнем слове.
   - В замысле?
   - Ответственность. Я был готов сделать это задолго до того, как мне исполнилось восемнадцать.
   - Ты сделал честь нашему имени, - сказала Лавиния с едва заметной нежностью в голосе.
   - Мой брат хочет сказать, - подхватила Лютеция, - что Рэндалл был более своенравным. Он всегда раздвигал границы, проверял пределы. Ясно дал понять, что не готов взять на себя всю тяжесть работы, когда наступит его день рождения.
   - Давай не будем так категоричны, - огрызнулся Нелсон.
   Лютеция лениво зевнула. - Да ладно тебе, Нелсон, ты же больше всех беспокоился о том, что он будет играть с этой опасной игрушкой.
   Нелсон выглядел огорченным, разрываясь между любовью к своему умершему брату и необходимостью говорить откровенно. - Я действительно пытался урезонить его. Но мы все знаем, каково было с ним. Чем больше давили на Рэндалла, тем больше он сопротивлялся. - Он уткнулся взглядом в пол. - Мне следовало быть более резким. Это был несчастный случай, который должен был произойти.
   - Не вини себя, - наставляла его мать. - Мы все пытались.
   - Я думала, все это было в отчете детектива Литца, - сказала Лютеция. - В конце концов, я была с ним, когда мы ехали на встречу с Рэндаллом. Даже тогда это оружие давало о себе знать. Я так и сказала. Разве я не так говорила?
   Юрий постучал карандашом по блокноту. - Почему Литц не разговаривал с Рэндаллом до полудня?
   - Прошу прощения? - спросила Корделия.
   - Визит к домашним был утром, но беседа в тире состоялась днем.
   Нелсон пожал плечами. - Поздним утром или ранним вечером, имеет ли это какое-то значение?
   - Для меня - нет. Но для департамента общественных работ это может оказаться неразрешимой задачей. Достаточно, чтобы оказать давление на департамент полиции, чтобы он пересмотрел инцидент.
   Нелсон громко вздохнул. Он посмотрел на остальных. - Послушайте, если речь действительно идет об одном незавершенном деле... тогда, возможно, нам следует во всем признаться. Я не хотел еще больше усложнять жизнь этому несчастному человечку из департамента полиции, но, похоже, у нас нет выбора.
   - Да, - сказала Лавиния. - Возможно, в конце концов это было бы к лучшему.
   - Что это такое? - спросил Юрий.
   - Это по поводу вашего коллеги - детектива Литца, - сказал Нелсон. Он огляделся по сторонам, как будто опасался, что их могут подслушать. - Когда Литц прибыл, он был явно пьян. Задавал свои вопросы, но все его поведение было непрофессиональным и небрежным. Я почти почувствовал жалость к нему. Быть доведенным до такого состояния...
   - До какого состояния?
   - Это строго между нами, мистер Гагарин. После того, как Литц закончил говорить с нами здесь, в этом самом помещении, он попросил разрешения воспользоваться туалетом. Он вошел туда, и мы стали ждать. Примерно через двадцать минут я попросил Монтегю сходить проведать Литца. Именно тогда Монтегю нашел его на унитазе без сознания. Монтегю разбудил его, плеснув холодной водой из умывальника, а затем попытался привести его в порядок, как мог. - Он доверительно понизил голос. - Боюсь, что детектив Литц обделался.
   Юрий кивнул. - Но Литц сказал, что Лютеция водила его на стрельбище.
   Нелсон выразительно кивнул. - Да, в конце концов. Казалось, он немного протрезвел. Теперь вы понимаете, почему произошла задержка и почему мы не хотели придавать этому большого значения. Это плохо отражается на Литце. Несмотря на все его очевидные проблемы, я бы не хотел, чтобы из-за такой мелочи у человека возникли профессиональные трудности.
   - Может быть, уже слишком поздно. Литц отстранен от работы в полиции.
   Нелсон старательно изобразил сострадание. - О боже. Полагаю, что если бы это не случилось здесь, то произошло бы где-нибудь в другом месте.
   - Да. Как и с Рэндаллом, несчастный случай, которого следовало ожидать.
   Нелсон потер руки. - Ну что ж, если мы уладили эту маленькую путаницу... есть что-нибудь еще?
   - Почти закончили. Понимаю, что это, должно быть, деликатный вопрос, но департамент захочет отдать дань уважения на похоронах Рэндалла. Даже если просто пришлет цветы.
   - Это очень заботливо, - сказала Корделия. - Но, боюсь, уже слишком поздно. Похороны состоялись. Это было небольшое, частное дело.
   Юрий слегка нахмурился. - Это слишком быстро после инцидента.
   - В такой трагедии, как эта, семьи должны двигаться дальше, - сказал Нелсон, положив руку на плечо матери. - Нет смысла затягивать с этим. Тем не менее, уверяю вас, что все необходимые формальности были соблюдены.
   - Поедет ли Рэндалл в Сонную лощину? - спросил Юрий.
   - В этом не было никакого смысла, - ответил Нелсон. - Его останки были непригодны для восстановления с помощью медицины.
   - Вы можете быть уверены?
   - Его мозг превратился в пар, - сказала Лютеция. - Это, как правило, достаточно необратимо. И это все?
   - Думаю, у меня есть все, что мне нужно.
   - Тогда Монтегю проводит вас обоих до вашей машины.
   Когда Юрий выходил из комнаты, он услышал, что пианино возобновило игру.
   Снова Рахманинов: медленная вторая часть концерта для фортепиано с оркестром номер два до минор.
  
   Юрий протиснулся на свободное место у стойки бара "Черный кот", низко облокотившись на стойку, как маленький мальчик, зажатый между дородными взрослыми. Он пришел один, несмотря на опасения робота и тихий предупреждающий голосок в глубине его сознания, который говорил, что робот, возможно, прав. Но убедил себя, что ему нужно соблюдать осторожность и не допускать ничего, что могло бы помешать ему поговорить с офицером полиции во второй раз. Наличие неуклюжего робота-телохранителя, который следовал бы за ним повсюду, даже на расстоянии, вряд ли расположило бы к нему нервного Литца.
   Он положил десятибаксовую купюру на стойку и подождал, пока бармен обратит на него внимание.
   - Приятель Лемми Литца, - сказал бармен, узнав его. - Что случилось, одной взбучки вам недостаточно? Не поймите меня неправильно, я люблю постоянных клиентов - при условии, что не приходится собирать за ними зубы.
   Юрий попросил один виски без льда. - Лемми сегодня здесь?
   - Я удивился бы.
   - А что может быть удивительного?
   - Вы были его шансом на искупление, сыщик. - Бармен презрительно пододвинул ему бокал. - Литц хотел восстановить свою честь в департаменте.
   - Знаю. Именно поэтому он придерживал меня за столом, пока не прибыли другие офицеры.
   - Позвольте задать вам вопрос, приятель. - Бармен наклонился к тебе с фальшивым дружелюбием. - Вы сейчас тренируетесь в Хевисайде? У вас постоянно болят кости из-за повышенной гравитации? У вас есть синяки от ушибов? Вы видите железные прутья примерно в тридцати сантиметрах от своего лица? Вам подают еду и питье через специальный люк? У вас есть привычка мочиться в ведро?
   Юрий осторожно взял виски. - Ничего подобного.
   - Да, ничего подобного. Это означает, что вы не в тюрьме. Что означает, что вы, в конце концов, не были для Литца "золотым билетом", а он многое на это поставил.
   - Они знают, кто виновен в смерти доктора Ноа Эйполиси?
   - Откуда, черт возьми, мне знать?
   - Похоже, вы знаете очень многое.
   - Не уверен, что мне нравится ваш тон. - Бармен выхватил виски, прежде чем Юрий успел сделать глоток. - Знаете что, приятель? Вы из тех, от кого одни неприятности. Я ненавижу Джеков и ненавижу вас. Проваливайте.
   - Я еще не допил свой напиток.
   Юрий импульсивно потянулся к виски, который все еще был на расстоянии вытянутой руки.
   Бармен покачал головой.
   - Ребята, позаботьтесь об этом придурке?
   Двое мужчин с обеих сторон подхватили Юрия за руки и потащили его прочь от бара. Он не совершил ошибку и не сопротивлялся. Они протолкались мимо тел к двери, где Юрия вытолкнули пинком на улицу. Он попытался вырваться, но зацепился каблуком за порог и, споткнувшись, полетел вперед головой, врезавшись в мужчину, который как раз направлялся к "Черному коту".
   Он услышал позади себя смех, сначала громкий, а затем приглушенный, когда дверь закрылась.
   Юрий и мужчина растянулись на земле, приземлившись в грязную канаву.
   - Простите, сэр, - начал Юрий. - Недоразумение.
   - Это ты.
   - Я?
   Мужчина вывернулся из-под него. Это был Литц. Он вскочил на ноги быстрее, чем Юрий, пнул его ногой, затем наклонился, чтобы схватить его за лацканы. - Ах ты, маленький негодяй. Ты знал, что они тебя отпустят.
   Литц обладал удивительной силой. Он рывком поставил Юрия на ноги и прижал его к стене.
   - Я не знал. Меня интересовали только подробности дела.
   Литц ударил его кулаком в живот. Это был дружеский удар ледокола. - В тот вечер я задержал тебя в баре, ты сидел там как придурок, думая, что тот самый единственный.
   Юрий кашлянул. - Это не моя вина, я был ни при чем.
   - Ты валял дурака, просидел там всю ночь, водя меня за нос. Думаешь, Лемми Литц, что, болван какой-то?
   - Детектив Литц. Пожалуйста, выслушайте меня.
   Литц снова ударил его. Юрий захрипел, затем попытался еще раз.
   - Детектив Литц. Это очень важно. Я знаю, что вас отстранили от работы из-за досадного инцидента в туалете. Я знаю, мужчины смеются над вами из-за того, что вы пачкаете одежду... - Литц снова ударил его. - Пожалуйста, послушайте.
   Литц оттащил его в сторону. Стена уступила место переулку. Литц в последний раз решительно толкнул его, тяжело крякнув от усилия.
   Юрий отлетел назад, к куче мусора и мусорным бакам. Бездомный кот взвыл и бросился наутек.
   - Не стой у меня на пути, ты, странный, тупой маленький казак-коротышка, или в следующий раз это будет не удар.
   - Это было подстроено, - крикнул Юрий. - Это был обман, Литц. Я знаю, как они это сделали. Вас довели до кишечного расстройства. Вы стали жертвой попытки Урри скрыть свою вину.
   Литц стряхнул следы грязи со своего дождевика и брюк, затем повернулся и пошел прочь.
   Вечер не стал лучше. Милвуса все еще не было, когда Юрий, прихрамывая, вернулся на Максвелл-стрит. Он расспросил нескольких ночных прохожих, все еще слонявшихся по набережной, но никто ничего не мог сообщить. Это была главная проблема Милвуса. Он слишком легко вписывался в окружение, и его бессвязные разговоры не приносили ему друзей. Он раздражал людей, но не настолько, чтобы они замечали или беспокоились о нем, когда он уходил. "Если собираешься раздражать, - решил Юрий, - убедись, что достаточно раздражаешь, чтобы оставить паузу, когда тебя нет рядом". Чувствуя, что ему нужно что-то предпринять, он отправился в полицейский участок, расположенный в паре кварталов от офиса, и попросил дежурного офицера составить официальный отчет об отсутствии Милвуса.
   - Этого старого психа? - спросил офицер.
   - Да, этого старого психа.
   - Мы позвоним тебе, если что-то прояснится. Но если хочешь получить мой совет, Джек, не питай особых надежд.
   Он пошел обратно в офис, отбрасывая с дороги мусор. Достал сигарету, но не смог зажечь последнюю спичку. Напевал что-то из Рахманинова, пытаясь взбодриться, но это только вызывало у него чувство вины, как будто он пытался забыть о Милвусе. Поднялся на лифте. Лифт скулил и жаловался, как будто у него самого был особенно тяжелый день и он нуждался только в чьем-то сочувствии.
   Он вошел внутрь. Привел себя в порядок после столкновения с Литцем, закурил сигарету, налил себе виски, подлил еще и велел Спутнику оставаться как можно незаметнее в углу офиса. Он был не в настроении общаться с кем бы то ни было, ни с людьми, ни с механизмами.
   - Вы хотите что-то сообщить о своем визите?
   - Нет, мне не о чем сообщать. - Он залпом выпил виски. - Заткнись.
   - Что-то не так?
   - Все в порядке. Мой друг все еще не нашелся. Заткнись.
   Он мучился в своем отчаянии добрых пять минут, прежде чем заметил красную лампочку на автоответчике. Она то загоралась, то гасла в его размытом взоре, словно фара в тумане. Автоответчик появился в офисе относительно недавно, но после того, как новизна прошла, он перестал уделять ему должное внимание. Покупка стала триумфом оптимизма над опытом. Ему следовало бы знать, что, когда он был в офисе, ему почти никто не звонил, не говоря уже о том, чтобы звонить в его отсутствие.
   - Робот.
   - Да?
   - Ты не подумал упомянуть о сообщении на автоответчике?
   - Вы велели мне сидеть здесь и ничего не говорить, - ответил Спутник чересчур вежливым тоном. - Ваше последнее указание по этому вопросу было как нельзя более четким.
   Юрий нажал кнопку, чтобы воспроизвести сообщение. Он надеялся, что оно может быть от Милвуса, как бы маловероятно это ни было. Точно так же, как Милвус не доверял почти всему, что печаталось в газетах, он был непреклонен в том, что нельзя полагаться на телефонную сеть в плане конфиденциальности.
   Это был не Милвус.
   - Мистер Ган... Мистер Гагарин, - нерешительно произнесла хорошо воспитанная женщина. - Пожалуйста, простите, что я звоню вам в офис. Меня зовут Ведетт Эйполиси. Полагаю, вы, возможно, имели дело с моим покойным мужем, доктором Ноа Эйполиси из клиники Глейдвью. - Женщина сделала паузу, как будто правила приличия требовали, чтобы дать достаточно времени для ответа. - Насколько я понимаю, вы навещали моего мужа в день несчастного случая с ним. Мои адвокаты получили заверения от полиции, что вы никоим образом не несете за это ответственности, но я по-прежнему очень хочу связаться с вами. Боюсь, это касается довольно щекотливого вопроса - вопроса, который я предпочла бы не обсуждать с автоответчиком. Вот мой номер телефона. Пожалуйста, перезвоните мне при первой же возможности.
   Она назвала цифры, код Белт-Сити, расположенный всего в нескольких остановках от Демпси-стрит, но уже в гораздо лучшей части города, и, не сказав больше ни слова, повесила трубку.
   Спутник несколько секунд молчал, наблюдая за Юрием ничего не выражающими голубыми глазами.
   - Что?
   - Теперь мне можно говорить?
   - Я задал вопрос. Конечно, ты будешь говорить, когда я задаю вопрос.
   - Очень хорошо. Вы не собираетесь отвечать на это?
   - Нет.
   - Почему?
   - Потому что у меня нет желания связываться с вдовой Ноа Эйполиси.
   Юрий стер запись. Он допил виски, оставил Спутника сидеть в кресле и отправился спать.
   Утром, взглянув на календарь и решив сделать что-нибудь конструктивное со своим настроением, тем более что не происходило никаких дальнейших событий, связанных с Милвусом, он в одиночестве отправился в мемориальный сад в Белт-Сити. Он пользовался общественным транспортом, потому что рядом с садом была остановка метро, и ему нравилось останавливаться и покупать цветы у продавца по имени Борис Флауэрс, который продавал их с маленькой желтой тележки на углу улицы рядом с садом.
   - Я мог бы сверять свои часы с вашими, - сказал Борис Флауэрс, отдавая сдачу. - Когда маленький Юрий перестанет приходить каждый месяц, я буду знать, что корабль действительно летит ко всем чертям.
   - И когда вы не будете продавать цветы здесь, Борис Флауэрс, я буду думать о том же. - Юрий понюхал букет, за который только что заплатил. - Они очень красивые.
   - Для моего друга только самое лучшее. Самый свежий букет. Я думаю, вы единственный, кому никогда не нужно было дважды спрашивать мое имя.
   - У меня был младший брат, его тоже звали Борис, мистер Флауэрс, - напомнил ему Юрий, потому что они много раз об этом говорили. - Легко запомнить.
   - Хорошее имя - Борис.
   - Да, Борис Флауэрс. Хорошее имя.
   - Хорошего дня, маленький Юрий.
   - И вам, Борис Флауэрс.
   Он прошел небольшое расстояние до мемориального сада пешком. По дороге он курил, но, дойдя до ворот, выбросил сигарету.
   Это был далеко не самый большой и величественный из мемориальных садов "Халкиона", даже в Белт-Сити, но он соответствовал его целям. Все, что он хотел, - это небольшой памятник, где он мог бы положить цветы, не опасаясь, что его потревожат, и не рискуя растоптать чужое горе. Нигде в "Халкионе" не было могилы его жены или детей, да и не могло быть. Их памятники были на расстоянии световых лет, отдаляясь от него с каждым часом, с каждым днем. Он никогда не посещал их могилы: они умерли после его первой смерти.
   Он обошел этот сад и многие другие, осматривая памятники, отыскивая камень, который свидетельствовал бы о запустении. Возвращался снова и снова, пока не нашел подходящий, расположенный в тихом, уединенном уголке.
   Приняв решение, он тщательно очистил камень и привел в порядок территорию вокруг него. Возвращался опять, осторожно ступая по мере приближения. Прошли дни и недели, затем месяцы, и, наконец, он убедился, что выбор был правильным. Сейчас возложил цветы, а затем подождал, чтобы убедиться, что к его следующему визиту они останутся нетронутыми.
   На простом вертикальном камне когда-то было высечено имя, но за долгие годы дождей в "Халкионе" надпись стерлась почти до неразборчивости. На нем могло быть написано "Катарина" или "Катарине", но точная личность человека, увековеченного на камне, не имела значения, и он устоял перед искушением свериться с собственными архивными книгами сада. Для него имело значение только то, что на этом камне когда-то было выбито чье-то имя, имя кого-то, кто жил и умер в "Халкионе", но теперь был почти забыт. Он не был похоронен здесь, никто не был.
   Либо его останки были захоронены в Сонной лощине, что по большей части маловероятно, либо подверглись химической переработке и повторно использовались в системе жизнеобеспечения замкнутого цикла. Камень был просто надгробием.
   И все же он переживал из-за памяти об этом человеке, как будто здесь кто-то присутствовал, этот человек, которого, должно быть (он надеялся), любили другие, но чья личность была для него менее важна, чем получаемое от него разрешение переживать свои собственные потери. Он мог быть добр к ним и к самому себе.
   Опуская цветы, Юрий одними губами произнес безмолвное благословение в честь своей жены и семьи, всех людей, которых он оставил на Земле, и человека, чью жизнь увековечил этот камень.
   - Мне жаль, что мне пришлось покинуть вас всех, - прошептал он на родном языке, который выучил в Клушино. - Я не просил о том, чтобы возродиться в этом странном новом месте, когда никого из вас не будет рядом со мной. Но я храню всех вас в своем сердце, и не будет ни минуты, когда я не буду скучать по всем вам и желать, чтобы вы были здесь и разделили со мной мое путешествие, как когда-то подбадривали меня в космосе. Помните тот день? - "Поехали!" - крикнул я, когда двигатели завелись! Это было великолепно, но только потому, что я взял вас всех с собой в свое путешествие, как беру вас всех с собой сейчас. Я, Юрий Алексеевич Гагарин, всегда буду любить вас и всегда буду принадлежать вам. И вам, для кого бы ни был сделан этот камень, знайте, что вы не забыты и не будете забыты, пока я жив, и эти цветы и для вас.
   Он в последний раз поправил букет, затем поднялся с земли, где стоял на коленях.
   - Простите, - снова прошептал он, отряхивая влажную землю с брюк.
   На этот раз он извинялся не только за свой уход, смерть и возрождение, но и за недостатки того человека, которым был. В те времена он бывал неверным, пьяным или безрассудным. Он был идеальным космонавтом, но не совсем идеальным человеком. Но он никогда не переставал любить Валентину и верил, что она знала об этом до самого конца.
   - Не могу изменить того, кем был, - сказал он. - Но могу попытаться стать лучше здесь и сейчас.
   Домой он поехал тоже на метро. Утренний час пик уже миновал. Он сидел, маленький и сгорбленный, никем не замеченный в грохочущем вагоне. Всегда ощущая одно и то же после того, как возлагал цветы. Бремя воспоминаний на какое-то время снималось с него, но при этом он чувствовал себя так, словно его душу вынули, что он превратился в не более, чем человекоподобный призрак, влачащий жалкие рудименты своей жизни.
   - Мы отправляемся в путь, - прошептал он. - Поехали! Но куда мы отправились? И где я?
   Как всегда - как он постепенно с болью убедился - лекарством от такого приступа тоски была немедленная и честная тяжелая работа. Он должен был полностью посвятить себя делу, какими бы пустяковыми ни были ставки. Должен был оставить след в мире, даже если это было всего лишь самым скромным из добрых дел. Если он мог помочь клиенту с его проблемой, значит, заслужил право дышать.
   Он спросил о Милвусе. Новостей по-прежнему не было, и теперь его беспокойство начало перерастать во что-то более серьезное и зловещее.
   Он поднялся на лифте в офис и вызвал Спутника.
   - Идем, робот, - сказал он, настойчиво щелкнув пальцами. - Нам нужно продолжить расследование. Мы поговорили с Урри; теперь окажем такую же любезность Делроссо.
   - Минуточку. - Спутник остановился у участка стены офиса и пристально уставился на него. Раньше на стене не было ничего, кроме нескольких пятен охры и одинокого крючка, давно избавленного от необходимости поддерживать картину. Теперь все пространство было покрыто мозаикой из фотографий, газетных вырезок, юридических документов и запутанных каракулей из переплетающихся петель и линий. Бумаги были приклеены клеем, а пометки сделаны чем-то черным и на вид нестираемым. - Может показаться, что я вырабатываю объяснение этого дела, но это было бы совершенно ложным впечатлением.
   - И что это такое?
   - Я просто создаю экзосоматическую резервную копию памяти, в то время как мои пути продолжают восстанавливаться и консолидироваться. Например, когда вы упомянули Делроссо, я на мгновение растерялся. Но простой просмотр моей карты памяти вернул все к действительности. Теперь я полностью осознаю масштабы нашего расследования, и на меня всегда можно положиться.
   - Я очень доволен.
   - Спасибо. Я бы не хотел, чтобы у вас были хоть малейшие опасения по поводу моей возможной эффективности.
   - Пойдем со мной вниз. Мы поедем на машине.
   Юрий запер офис, и Спутник повернулся и последовал за ним. - Хорошо. Куда мы едем?
   Юрий нажал кнопку вызова лифта. - В поместье Делроссо.
   Когда они подошли к машине, Юрий приостановился. На ее боку виднелась царапина - след от чего-то твердого. Он проходил по всей длине "дайнафлоу", прямо через краску и грунтовку, вплоть до хромированного металла.
   Юрий достал коричневый конверт, видневшийся под стеклоочистителем со стороны водителя. Конверт был не надписан. Он открыл его и извлек небольшой прямоугольник аккуратно сложенной бумаги.
   На бумаге было написано: Первое предупреждение.
   Он вложил листок обратно в конверт, конверт сунул в карман, сел в машину, посадив Спутника на пассажирское сиденье, и отправился в поместье Делроссо.
   - Что это было?
   - Ничего.
   - Я забыл упомянуть, что у меня есть запись сообщения Ведетт Эйполиси на автоответчике. Хотите, чтобы я напомнил вам номер телефона?
   - Нет.
   - У вас плохое настроение. Я могу определить физиологические показатели.
   Юрий вырулил на скоростную магистраль. - Сосредоточься на деле.
   - Так и делаю. Изучение схемы в офисе очень помогло. Целые области становятся намного более понятными. Восстановление памяти - процесс в высшей степени нелинейный. Несомненно, вы размышляли о Руби Ред?
   - Ты помнишь Руби Ред, не так ли?
   - Да, очень хорошо, и, конечно, нельзя обсуждать Руби Ред, не задумываясь о том, кто, вероятно, ваша клиентка, Руби Блю. Как и о вопросе, который задала Руби Ред по долговечности вашего бизнеса.
   - Мой друг Милвус все еще не нашелся. Это единственное, что меня беспокоит. А теперь заткнись.
   Он солгал, и даже не очень умело, но ложь заставила Спутника молчать до конца путешествия.
   Владения семьи Делроссо простирались от северо-восточной окраины Блафф-Сити, как внушающий беспокойство полип. В отличие от поместья Урри, расположенного в сорока с лишним километрах к корме, здесь не было сторожки, по которой можно было бы ориентироваться.
   Они проехали дальше, в район частной собственности, который в остальном казался неформальным продолжением города. Здесь были лесные аллеи, декоративные сады, озера для катания на лодках, чайные домики и кафе, ряды магазинов сувениров и спортивных товаров. Здесь были теннисные корты, дорожки для боулинга и два поля для гольфа. Даже в середине недели утром под серебристым небом, затянутым предвещавшей дождь дымкой, здесь было много семей.
   Они ехали по извилистой дороге, минуя места остановок, пока, словно первый проблеск волшебной белой цитадели, над хвойными деревьями не показались переплетенные линии и мачты яхты Делроссо. Юрию пришлось свернуть на пару служебных дорог без опознавательных знаков, пока он не нашел ту, которая на самом деле вела к причалу. Дорога петляла между деревьями, узкая, с посыпанным гравием покрытием, по аллее простых складских зданий, пока не достигла широкой набережной.
   Юрий остановился рядом с замасленным шпилем, обмотанным канатом. Он вышел из машины и подошел к краю причала. Яхта гудела, маслянистая вода бурлила у ее бортов. На главную палубу вели два трапа с белыми перилами. Юрий вытянул шею, разглядывая многоэтажное судно все выше и выше.
   Он прочитал название, написанное на носу маленькими аккуратными серебряными буквами: "Эмити".
   Спутник присоединился к нему. Они подошли к ближайшему трапу, и Юрий начал подниматься по нему, стараясь не наступать на деревянные планки, которые были прибиты для удобства. Он преодолел примерно половину пути, когда трап заскрипел.
   Он резко огляделся.
   - Возвращайся к машине. Ты слишком тяжелый.
   - По крайней мере, сейчас вы со мной разговариваете. Как я буду помогать?
   - Поможешь, присматривая за машиной.
   Юрий с облегчением поднялся наверх, когда наконец не оказался на относительно твердой и ровной поверхности главной палубы. Как только он ступил на нее, волнение у ватерлинии значительно усилилось, и "Эмити" оттолкнулась от причала. Посадочные трапы откинулись в вертикальное положение.
   Юрий обошел вокруг, отыскивая вход в надстройку. Вокруг суетились палубные рабочие в белых комбинезонах с надписью "Делроссо" на спине, но все они были слишком заняты, чтобы обратить на него внимание.
   Он нашел дверь и проскользнул на элегантную, богато украшенную площадку с двойными лестницами, ведущими как вверх, так и вниз. Через верхнюю лестницу была натянута алая веревка. Вдоль обоих бортов яхты расходились коридоры. Юрий направился по правому коридору, но обнаружил только длинный ряд отдельных кабинок, все запертые, за исключением одной, в которой шла уборка. Он кивнул уборщице и переступил через шнур пылесоса.
   - Вам помочь, сэр?
   - Я пытаюсь найти семью.
   - Вас ждут? Рядовые гости обычно останавливаются на этом этаже, если их не приглашают наверх.
   Юрий похлопал себя по карману. - У меня есть приглашение.
   Он придал уверенности своей походке. Через расположенные вдоль внешней стены коридора иллюминаторы наблюдал, как постепенно удаляется причал, а Спутник стоит на страже рядом с машиной. Коридор закончился еще одной лестничной площадкой, на этот раз с единственной винтовой лестницей, огороженной веревками и ведущей только вверх.
   Юрий воспользовался ею и по спирали поднялся на следующий уровень. Он снова оказался на открытом воздухе и пошел вдоль ограждения в направлении кормы.
   Все помещения на этом уровне имели свои панорамные окна и двери на палубу. Он миновал столовую, библиотеку и игорный зал, где никого не было, а затем дошел до гостиной, где около дюжины человек непринужденно сидели полукругом вокруг мраморного камина. Робот на колесиках разносил напитки и сигары, создавая непринужденную атмосферу.
   Юрий открыл дверь и вошел внутрь. Ему не нужно было представляться. Сквозняка было достаточно, чтобы несколько человек повернули головы, открыв лица и профили, которые он узнал по газетным вырезкам. Разговор, который продолжался, внезапно оборвался, и только последнее слово дошло до его сознания.
   - ...принимая...
   - Доброе утро, - начал он. - Я к...
   - Кто вы, черт возьми, такой, сэр? - спросил мужчина, внезапно поднимаясь с кресла. Дориан Делроссо, если Юрий не ошибался: широкогрудый патриарх с львиным лицом, ростом атлета и телосложением борца.
   - Я Юрий Гагарин, из департамента...
   - Обыщи его, Септимус.
   Робот оставил поднос с напитками и помчался через комнату. Над его колесной базой виднелись углы и грани, как у художественной инсталляции, состоящей из мечей на шарнирах. Юрий инстинктивно дернулся, но робот уже был рядом. Его пальцы сверкали, как ножи для разделки мяса.
   Он позволил ему сделать то, что тот собирался.
   - Никакого оружия или скрытых устройств, сэр.
   - Хорошо.
   - Он также органик. Я поищу документы, удостоверяющие личность.
   - Документы найдутся в... - Но Юрий запнулся. Он оставил свое удостоверение в бардачке.
   Робот обыскал его.
   - Ничего нет, сэр. Его карманы пусты.
   - Приведи его сюда.
   - Пожалуйста, не сопротивляйтесь, сэр.
   Лезвия робота прошелестели сквозь ткань его одежды.
   Он стал послушным, как марионетка.
   - Присаживайтесь, мистер Гагарин, - сказал Дориан Делроссо, пинком пододвигая пуф к полукругу между камином и окружающими его креслами. - Объясните, в чем дело, прежде чем я попрошу Септимуса проводить вас из нашего дома.
   Юрий сел. - Я здесь из департамента общественных работ.
   - Где доказательства этого?
   - Я оставил документы в машине.
   Дориан наслаждался веселыми ухмылками своих спутников. - Другими словами, вы можете быть кем угодно.
   - Я частный детектив, расследую недавние смерти. Пожалуйста, позвоните в департамент общественных работ для подтверждения.
   Дориан потянулся к телефону нефритового цвета, стоявшему на подставке. - Я сейчас же позвоню. - Он рассеянно щелкнул пальцами. - У вас есть номер?
   - У меня нет номера.
   - О боже. - Дориан осторожно положил трубку на место, и его губы искривились в вежливом сожалении.
   - Кто вы? - спросила другая участница собрания, властная женщина, чье лицо напоминало львиное. - Разгребатель грязи, пришедший извлечь какую-то выгоду из нашего горя?
   - Я не разгребатель. Частный детектив, нанятый департаментом общественных работ. Мне поручено расследовать недавние трагедии.
   Женщина наклонилась вперед, внезапно ее осенило. - Думаю, это тот самый мерзкий человечек, который приставал к дорогому доктору Эйполиси в ночь аварии!
   - Вполне возможно, Доркас. - Дориан кивнул женщине, которая, как теперь понял Юрий, была его сестрой. - Возможно, однажды вы и ускользнули от правосудия, мистер Гагарин, но, уверяю вас, сеть затягивается все туже.
   - Я не виноват в аварии, - вздохнул Юрий. Робот давил на него, как хорошо воспитанная гильотина. - Я был там по служебному делу, как выяснила полиция. Либо доктор Эйполиси вел машину безрассудно, либо кто-то что-то испортил в машине.
   - Тогда очень жаль, что вы были одним из последних, кто видел его живым.
   - Очень жаль, - согласился Юрий.
   - Что за грязь вы там искали? - спросила другая женщина.
   - Никакой грязи, только факты. - "Эта женщина - жена Дориана", - подумал Юрий.
   Он видел ее напряженное, освещенное вспышками лицо, строгое и собранное, когда она выходила с церемонии открытия, притворяясь, что ее пугают фотографы. - Мне очень жаль Джулиану Делроссо. Уверен, что она была бы... ценным подспорьем для семьи.
   - Будущее нашей дочери отнял у нее один несчастный случай, - посетовал Дориан. - Это единственное, что сейчас имеет значение. - Он фыркнул. - К счастью, нас утешили в нашем горе семья и друзья, с которыми мы всегда были так близки.
   - Ей скоро должно было исполниться восемнадцать? - простодушно спросил Юрий.
   - Насколько это важно, да, - ответила Доркас. - Не то чтобы это имело хоть малейшее значение, за исключением того, что мы все будем лишены удовольствия увидеть ее совершеннолетие.
   - Возраст принятия семейной ответственности?
   Септимус усилил нажим, проверяя непрочность одежды Юрия.
   Дориан спросил: - А почему вы спрашиваете?
   - Мне интересно, совпадение ли то, что Рэндалл Урри тоже был близок к возрасту семейной ответственности.
   Мужчина помоложе опустил газету, которую он листал, делая вид, что происходящее его совершенно не интересует. У него были гены Делроссо: ширококостное лицо, подчеркнутое завитком светлых волос на лбу - густой перевернутый знак вопроса. - Какая странная постановка вопроса. Почему вы находите сходство между двумя совершенно разными делами?
   - Вы сочувствуете их семье?
   Доркас раздула свои изящные ноздри. - Конечно. Мы не бессердечны. Как мы могли не испытывать к ним хоть какого-то сочувствия, особенно после нашей собственной утраты? - Она театрально содрогнулась. - Должно быть, все это очень болезненно.
   - Возможно, не так уж и болезненно, - ответил Юрий.
   - Что вы хотите этим сказать? - спросил Дориан.
   - У меня есть основания сомневаться в точных сроках смерти Рэндалла Урри.
   Дориан пожал плечами. - Час здесь, час там, какое это может иметь значение?
   - Думаю, скорее недели.
   Его жена усмехнулась. - Нелепо.
   - Мы знаем, как это произошло, - сказал молодой человек, наконец, отложив газету. - Они даже напечатали некролог. Он баловался с тем, с чем ему не следовало возиться.
   - У вас тоже есть опыт обращения с фотонными орудиями?
   - Да, - осторожно ответил молодой человек. - Но только в рамках наших операций по техническому обслуживанию за пределами корабля. Эти штуки очень опасны - они предназначены для защиты "Халкиона", а не для использования в спортивных целях. Такое использование должно было привести к ожидаемому несчастному случаю.
   - Забавно.
   - Что смешного, мистер Гагарин? - резко спросила жена.
   - В семье Урри это тоже так называли - "несчастный случай, который должен был произойти".
   - Тогда, несмотря на все их недостатки, у них, по крайней мере, хватило здравого смысла распознать опасное занятие, когда они его увидели, - сказал Дориан. Он медленно и решительно покачал головой. - С меня хватит этих ненужных провокаций, мистер Гагарин. Одно дело - очернять обстоятельства трагедии Урри, но втягивать наше доброе имя в свои заговоры, намекая на какую-то гнусную связь... у вас что, совсем нет человеческой порядочности?
   - Я не хотел намекать на связь. Но теперь вы дали мне понять...
   - Проводи его, Септимус.
   Робот засунул свои заостренные пальцы ему под мышки. Он поднялся, прежде чем они впились в него.
   - Прежде чем я уйду, у меня есть один вопрос...
   Но Септимус уже был на полпути к двери. Он оглянулся: члены семьи и их почетные гости стояли в отблесках камина, словно нарисованная картина, на их гордых лицах золотились отблески нанесенного оскорбления и гнева.
   - Умеете плавать, мистер Гагарин? - спросил Дориан.
   - Я был летчиком. Выживание в воде - важный элемент обучения в Саратовской области.
   - В таком случае, приятного вам купания. Насколько понимаю, вода не такая холодная, как кажется.
   Септимус зажужжал колесами. Машина вывела его на террасу, мимо столовой, библиотеки и игорного зала. - Я могу подняться по лестнице и спрыгнуть с яхты, - предложил Юрий.
   Септимус ничего не ответил, но привел его к лифту. Они спустились на один уровень, затем снова вышли. Септимус остановился у оранжевого спасательного круга и снял его со стены.
   - Вы хотите надеть это, сэр, или мне бросить это в воду вслед за вами?
   - Я иду в воду?
   - Вы не были приглашенным гостем, сэр, и не представили документы, подтверждающие вашу личность. Уверен, вы понимаете, что возвращение на причал доставило бы слишком много хлопот.
   - Это очень разумное замечание.
   - Я рад, что мы пришли к единому мнению. - Септимус вручил ему спасательный круг. - Не соблаговолите ли вы спуститься с палубы, сэр, или мне следует оказать необходимое содействие?
   - Думаю, я и так уже воодушевлен.
   - Очень хорошо, сэр. - Робот поправил ему галстук. - Я очень ценю ваше сотрудничество в этом вопросе.
   Юрий накинул на плечи спасательный круг и перешагнул через перила. Лететь было далеко. Вода вокруг яхты сворачивалась склизкими завитками.
   - Я должен добавить кое-что, - сказал Юрий. - Ты совершил ошибку.
   - Так ли это, сэр?
   - Вам следовало разрешить мне подняться по лестнице.
   Юрий добрался до отвесной стенки причала. Он безуспешно пытался ухватиться за нее, глыбы были скользкими, как лед,. Спутник перегнулся через край, в двух голубых точках его глаз было полное отсутствие беспокойства.
   - Здравствуйте, сэр. С вами все в порядке? Вы в воде.
   - Конечно, я понимаю, что нахожусь в воде.
   - Здесь холодно, сэр?
   - Да. Здесь холодно. Я бы не хотел находиться в воде. Ты можешь мне помочь?
   - Минутку, сэр. Посмотрим, что я смогу сделать.
   Робот исчез из виду, пока Юрий греб своими отяжелевшими, замерзающими конечностями. Примерно через двадцать секунд Спутник вернулся с мотком промасленной веревки и спустил веревку вниз. Юрий обвязал веревку вокруг талии, и пальцы у него онемели, когда он завязывал узел. Измученный предыдущими усилиями, он мог лишь болтаться, когда его тащили из воды и поднимали по покрытой слизью стене на сушу.
   Он лежал на причале, как мокрая морская звезда, жадно хватая ртом воздух и тепло. Спутник с сомнением смотрел сверху вниз.
   - С вами все в порядке, сэр?
   - Да, я в полном порядке; на самом деле, просто великолепно. - Юрий приподнялся на локтях и сорвал со своего тела спасательный круг. - Это была лучшая идея, которая пришла тебе в голову? Спустить веревку? Я думал, ты полезешь в воду, чтобы спасти меня.
   - Лезть в воду, чтобы спасти вас, сэр? Нет, боюсь, это совсем не помогло бы.
   - Ты негерметичен?
   - Я абсолютно водонепроницаем, сэр, как и все сервиторы общего назначения, но, по оценкам, глубина погружения составляет двенадцать метров. К сожалению, мне очень далеко до плавучести.
  

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

   Они возвращались в офис, двигаясь по Максвелл-стрит, Юрий был прикован к сиденью своей мокрой одеждой, чувствовал резкий, даже для него самого, запах рыбы и масла, сердился на робота за то, что тот не спас его должным образом, сердился на себя за то, что ожидал от робота большего, чем он мог, разозлился на робота за то, что тот заставил его разозлиться на самого себя, как вдруг в мгновение ока его мысли сменились от горького раздражения к мгновенному облегчению и восторгу. Он поставил машину на ближайшее свободное место и выпрыгнул через дверцу, не открывая ее.
   - Что-то случилось?
   - Милвус вернулся! - Он наклонился и дружески похлопал робота по плечу. - Мой друг с набережной? Тот пропавший, о котором я тебе говорил? Нет, ты не помнишь. С чего бы тебе это помнить? - Даже тупое непонимание робота не смогло испортить его внезапно изменившегося настроения. Он достал ключи. - Иди и присмотри за офисом, пока я не вернусь. Изучи свою схему. Возможно, это что-то изменит. И включи обогреватель!
   - Я так и сделаю. - Спутник выбрался из машины и мягко закрыл дверцу, демонстрируя ему искреннее сочувствие. - Я рад, что вы довольны, даже если это не имеет ко мне никакого отношения. Я чувствую, что до сих пор был для вас чем-то вроде разочарования.
   Юрий потянулся к источнику своего хорошего настроения. - Я был слишком жесток. Это не твоя вина, что ты не умеешь плавать. В данных обстоятельствах веревка была лучше всего.
   Затем, пока не перестарался: - Иди. Проследи за работой. И не отвечай на звонки, даже если кто-то позвонит.
   - У вас все еще нет желания поговорить с предыдущей абоненткой?
   - Нет. Она лишь захочет обвинить меня в смерти, а дело и так достаточно сложное.
   - Вы босс, - сказал Спутник.
   - Да. Я босс! И, робот?
   - Да?
   - Не забудь включить обогреватель.
   Юрий наблюдал, как сервитор общего назначения дотащился до угла Демпси и Максвелл, а затем повернул в сторону офиса. В то время, когда роботы любого рода были большой редкостью, высокая, сутулая машина едва ли могла выглядеть более неуместно, и по мере продвижения она привлекала к себе постоянный поток пристальных взглядов, сопровождавшихся редкими оскорблениями или плевками в ее сторону. Юрию потребовалось некоторое время, чтобы понять эту враждебность, когда он впервые появился в "Халкионе". Должны ли были немногие оставшиеся роботы пользоваться уважением? По-видимому, нет: комфортная жизнь в "Халкионе" зависела от машин, и люди горько негодовали на них за то, что те имели неосторожность выйти из строя и вымереть.
   Милвус заметил его не сразу. Он с опозданием поднял взгляд, когда Юрий переходил Максвелл-стрит, холодные светлые глаза выражали легкий интерес.
   - Кофе сегодня нет? Даже сладкого?
   - Почему ты исчез, не сказав ни слова? - В голосе Юрия смешались гнев и облегчение. - Меня предупреждают от продолжения расследования. Я подумал, что с тобой случилось что-то плохое, что может коснуться и меня.
   Милвус отмахнулся от его беспокойства рукой в грязной перчатке. - Я получил наводку от Совы. Сова - один из моих контактов. Я думал, что меня не будет полчаса, но одно потянуло за собой другое, и не успел опомниться, как был уже на полпути по "Халкиону". Остановился у друга, который знает Сову. Я должен был предупредить тебя, но...
   - Знаю. Не доверяешь телефонам. Или телеграммам. Или почте. Или просто сарафанному радио.
   Милвус пожал плечами, как будто это были разумные замечания. - Ты знаешь, как это бывает.
   - Я волновался. Сообщил о твоем исчезновении в участок.
   - Знаю. Вокруг меня копов было как мух. - Милвус прищурился. - Почему ты мокрый? От тебя пахнет рыбой. И кое-чем еще. И что ты делал с этим роботом?
   Юрий сжал руки Милвуса, поднимая его на ноги. - Не обращай внимания. Мы возьмем что-нибудь теплое, чтобы поесть и выпить. Я сказал роботу, чтобы он включил обогреватель в офисе, но могу обсохнуть в кафе.
   Милвус настороженно посмотрел на него. - В этом кафе меня не любят.
   - Я хороший клиент. Сегодня они тебя потерпят.
   - Может, так и будет. Сегодня от тебя пахнет еще хуже, чем от меня.
   - Так плохо?
   - Еще хуже. - Милвус тщательно прибрал свои вещи. - Ты не поверишь, Юрий, в это. За последние дни мне многое стало ясно. Я чувствую, что близок к прорыву. Ты помнишь, что обещал мне насчет фотоаппарата? Фотографии? Помни, только чувствительная пленка, самая чувствительная, какую только можно получить.
   - Чувствительная пленка.
   - Мне нужны точные положения звезд, по крайней мере, с точностью до десятой звездной величины. Только тогда я смогу провести достоверные сравнения.
   - Я уверен, что это будет очень интересное занятие. Мне тоже есть что тебе рассказать, Милвус.
   - У тебя опять была стычка с Лавинией Урри? Я вспомнил кое-что еще.
   - О, а у тебя?
   - Я говорил тебе, что, по слухам, она старше всех нас? Это одна из точек зрения. Этот друг Совы напомнил мне другую. Лавиния не самая старшая, она просто думает, что такая. Есть еще один, кто-то еще более древний, чем эта сухая старая палка, но никто точно не знает, кто это.
   - Возможно, они имеют в виду меня.
   - Нет, идиот, такие Джеки не в счет. А когда они вообще были в счет? Если не считать тех времен, когда Лавиния была в Сонной лощине, она уже достаточно взрослая, чтобы пережить всю историю корабля. Она видела его и дышала им с самого дня отплытия. Возможно, ты родился за сотни лет до Лавинии, но это не делает тебя старше.
   - Уверен, что логика Милвуса имеет для него смысл.
   - Ты появился на свет новорожденным щенком. Ничего не помнишь о тех ранних годах, потому что был всего лишь куском разрубленного человеческого мяса, который ждал, когда его снова соединят.
   - У тебя такой деликатный оборот речи, Милвус. Давай придерживаться фактов, а не домыслов.
   Они удалились в кафе. Из уважения к владельцам и учитывая собственное состояние гигиены, Юрий выбрал столик поближе к открытому окну с хорошей вентиляцией. Милвус с сияющим видом наблюдал, как он это делает.
   - Я думал, у тебя неприятности, - сказал Юрий, опуская лицо к чашке кофе, когда принесли их заказ. Он закрыл глаза и поднес струю пара поближе к лицу. - Я беспокоился.
   - Как будто кому-то было до этого дело.
   - Нет, мне не все равно, - твердо сказал Юрий. - Ты мой друг, и я начинаю задевать не тех людей. У меня была стычка с семьей Делроссо. - Юрий наклонился над чашкой кофе и широко улыбнулся. - Но в то же время очень полезная. Я узнал две, может быть, три вещи. Я также знаю, что семья Урри лжет о Рэндалле, и, думаю, Лавиния в курсе. - Он фыркнул, сдерживая свой энтузиазм. - По крайней мере, я так думаю.
   - Я тронут твоей заботой о моем благополучии. Ты думал, что я в опасности из-за дела, над которым ты работаешь. Кстати, у тебя что-то зеленое застряло между зубами.
   - Ты сказал, что это были очень опасные люди, - напомнил ему Юрий.
   - Ты также считаешь, что я сам наживаю себе множество врагов. Ты достаточно часто говорил мне, чтобы я не высказывал своего мнения. Кто же это? Твои враги или мои?
   - Ты неправильно понимаешь людей, - мягко сказал Юрий. - Ты им не нравишься. Это не потому, что ты приближаешься к большой правде. Большой правды не существует. Чего люди не любят, так это людей с безумными идеями, которые не перестают говорить о безумных идеях.
   - Ты думаешь, я сумасшедший?
   - По-моему, ты позволяешь своим заботам выходить из-под контроля.
   - Посмотри на это. - Милвус достал из кармана пальто сложенный листок бумаги. Он протянул его Юрию.
   - Что?
   - Взгляни на него и выскажи свое честное мнение.
   Юрий осмотрел его; бумага была тонкой и скользкой в его пальцах.
   В раскрытом состоянии лист был размером со страницу из журнала и выглядел так, словно его вырвали по внутреннему краю. Там были фотографии знаменитостей, объявления о продаже недвижимости и колонки текста, ни один из которых не выглядел чем-то примечательным, за исключением того, что цвета слегка отливали серебром.
   - Я смотрю, Милвус.
   - Ну что?
   - Это страница из журнала. Не знаю, из какого именно.
   - Узнаешь знаменитостей?
   - Обычно я не просматриваю страницы со знаменитостями. Сразу перехожу к приколам. К бегемотику Хоппи.
   - Здесь нет ничего смешного. Никаких приколов. По крайней мере, на этой странице. Ты заметил, как странно одеты эти знаменитости? Узнаешь ли ты фирмы, занимающиеся недвижимостью, или адреса? Тебе не кажется странным написанное?
   Юрий приложил все усилия, чтобы проявить интерес. - Здесь написано "Мидиан-Сити". Я не слышал о "Мидиан-Сити", но, возможно, это место сменило название. Многие места на корабле сменили названия со дня отлета.
   - Посмотри на название и дату внизу страницы. Тут написано "Дополнение к "Равноденствию", декабрьский выпуск, JY370" [сокращение от journey year 370 - 370-й год полета. Милвус обращает внимание на то, что этот год идет заметно позже текущего, 355-го года полета, чего быть не должно].
   - Тогда это опечатка. - Юрий с сочувствием посмотрел на своего друга. - Надеюсь, ты не проделал ради этого полдороги к концу корабля, Милвус.
   - Это не опечатка. - Милвус ткнул ногтем в одну из колонок текста. - Смотри, здесь говорится о "линейке следующего года" - "модель ультраглайд 371 в сером цвете". Все сходится.
   Юрий откинулся на спинку стула, взбодренный кофе, радуясь, что его друг жив, но разочарованный тем, что его так быстро втянули обратно в утомительные заботы Милвуса. Это было похоже на водоворот, в котором ты можешь кружить, но никогда не выплывешь из него, как сильно ни греби. Течение всегда было рядом и тянуло тебя обратно за пятки. Ему следовало бы знать лучше.
   - Тогда это - что? Журнал из будущего?
   - Это не из будущего, - ответил Милвус. - Это из...
   - Мистер Гагарин? Я оставила для вас сообщение.
   Юрий поднял глаза на обратившуюся к нему высокую незнакомую женщину, слишком хорошо одетую для этой части города. У нее были задумчивые глаза, сильно выделенные черной подводкой. На ней были черные шляпа, перчатки и шарф. Она не сделала ни малейшей попытки снять их, несмотря на парную атмосферу кафе.
   Он вздохнул. - Вы, должно быть, Ведетт Эйполиси.
   - Должно быть, да. Я подошла к вашему дому, но консьерж подумал, что вы ушли по делам. Он предположил, что следующим лучшим местом, где вас можно найти, было бы это кафе.
   - Я человек привычек.
   Она посмотрела на него сверху вниз. - Почему вы мокрый, мистер Гагарин? У вас в волосах зеленые пряди.
   - Я поплавал.
   - Понятно. А ваш спутник...?
   Юрий поморщился. - Это мой друг. Милвус.
   Миссис Эйполиси протянула руку для рукопожатия. Милвус осторожно пожал ее, как будто в этом жесте таилась какая-то ловушка, возможно, лезвие бритвы или электрошокер.
   Затем она протянула ту же руку Юрию. - Могу я присесть на минутку, джентльмены?
   Милвус пододвинул стул. Миссис Эйполиси села рядом с ним. Она сделала это, не соблюдая обычной дистанции.
   - Я собирался перезвонить.
   - Я в этом не сомневаюсь. - Она достала зажигалку и прикурила дорогую сигарету. - Видите ли, я провела свое расследование. Похоже, на вас можно положиться. Вот почему пришла к вам.
   Она предложила Милвусу и Юрию закурить. Они отказались.
   - Я подумал, что цель звонка - обвинить меня в несчастном случае.
   - Несчастный случай? - спросил Милвус.
   - Мой муж съехал с дороги недалеко от Глейдвью. Вы, мистер Гагарин были первым на месте происшествия и в итоге столкнулись с полицией, у которой, естественно, довольно скудный взгляд на подобные ситуации. Они видят две точки и соединяют их.
   - Иногда это правильно.
   - Но не в данном случае. Будьте уверены, я ни в малейшей степени не виню вас за то, что произошло на той дороге. На самом деле, мне только жаль, что вы с самого начала оказались втянуты во все это дело.
   Юрий понизил голос. - Вы же не думаете, что я убил Ноа?
   - Нет. Я думаю, вы хороший человек, который оказался слишком близко к чему-то неприятному, причем в самый неподходящий момент.
   Юрий слегка смягчился. - Может быть, вы хотели бы зайти в офис через час или два, когда я постираю и почищу одежду? У Милвуса будет...
   Он замолчал, не зная, как к этому отнестись.
   - Меня беспокоит ваша честность, мистер Гагарин, а не ваша чистоплотность или чистоплотность вашего коллеги. - Она кивнула Милвусу, встретившись с ним взглядом. - Если мое мнение о вас верно, то я могу доверять вашему выбору компаньонов. Вы уже давно дружите?
   - Он мой единственный друг. - Юрий помолчал, собираясь с мыслями. - Когда Джек выходит из Сонной лощины, власти обеспечивают его жильем, работой и некоторыми средствами для существования. У меня достаточно средств, чтобы выжить. Но больше ничего нет. Я никого не знаю, и никто на самом деле не хочет знать Джека. Я очень долго бродил по округе... - Он снова замолчал. - Не знаю, как долго. Но однажды я шел вдоль реки по Максвелл-стрит, когда меня окликнул мужчина. Он поднимает руку и говорит: "Привет, Джек".
   Он просит меня посидеть с ним и поиграть в шашки. Мы немного разговариваем.
   Мы говорим о городе, о "Халкионе". Я узнаю, что у него странные идеи. Думаю, что, возможно, он немного сумасшедший. Но я не возражаю. Я рад поговорить с кем угодно. Он говорит, что научит меня играть в шашки, и было бы неплохо, если бы в следующий раз я принес кофе и пончики. Это начало нашей дружбы. И... да. Милвус без ума от многих вещей, но он был первым человеком, который отнесся ко мне по-человечески. Ему можно доверять.
   Кто-то другой, возможно, покраснел бы, но Милвус только хмыкнул, прежде чем добавить: - В чем он может вам помочь?
   - Это личное дело, касающееся Ноа.
   Юрий осторожно улыбнулся. - У нас с ним был короткий разговор. Я сожалею о потере.
   - Ваши чувства искренни, но в них нет необходимости. Он говорил о нашем браке?
   - Не вдаваясь в подробности.
   - Тогда вам следует знать, что мы с мужем уже много лет не были близки. Конечно, я сожалею о случившемся... но мы уже были настолько далеки друг от друга, насколько это возможно в браке. У него была своя клиника, у меня - свой дом. - Она сняла перчатки и аккуратно положила их на стол, между чашками с кофе и теплыми пончиками с сахаром. - Так было не всегда. Мы познакомились, когда оба были студентами-медиками в Праутауне.
   - Моя жена была техником-медиком, - сказал Юрий.
   - Хорошо. Тогда вы в какой-то мере понимаете, к чему привела наша работа. Ноа специализировался на психиатрии, а я - на неврологии. Когда мы познакомились, я работала над докторской диссертацией.
   - Я помню вашу статью. Я видел ее в кабинете Ноа. По-моему, это был потрясающий эпизод с драматическими сюжетами.
   Она снисходительно улыбнулась. - Субъективно-травматическое эпизодическое воображение. Идея о том, что в экстремальных ситуациях - скажем, при вероятности неминуемой смерти - разум может создать своего рода мгновенный сон, кажущуюся реальной галлюцинацию, растянутую во времени; воспринимаемый опыт, длящийся намного дольше, чем сам фактический промежуток времени.
   - Спасение от смерти?
   - Это конек Ноа, а не мой. Проблема в том, что по понятным причинам очень трудно найти кого-либо, кто мог бы пройти через это испытание.
   - Ваше имя было первым в заголовке.
   - Просто так Ноа пытался загладить свою вину.
   - Вину?
   - Из-за его многочисленных романов и отстранения меня от повседневных дел в Глейдвью. О, только не подумайте, что наш брак с самого начала был несчастливым - это не так. Начнем с того, что мы были очень влюблены друг в друга; два замечательных, желанных человека, которые, как оказалось, прекрасно знали, какими замечательными и желанными мы были. - Она снова сверкнула улыбкой. - Какими невыносимыми мы, должно быть, были!
   - Что пошло не так?
   - Ноа никогда не было достаточно просто быть счастливым. Я была рада равноправному партнерству, но его тщеславие этого не позволяло. Мало-помалу он добился того, что оттеснил меня, моя профессиональная жизнь оказалась в тени его собственной. Отговорил меня от получения докторской степени, сказав, что моим талантам лучше найти применение в другом месте. Я, как ни глупо, поверила ему. Ноа занялся созданием Глейдвью, а у меня была почти полная свобода - при условии, что я позволю Ноа постоянно быть в центре внимания. - Она испустила долгий, медленный вздох. - До самого конца между нами оставалась тонкая нить привязанности. Мне грустно, что он умер, хотя, честно говоря, я не могу сказать, что убита горем.
   Милвус оторвал кусочек пончика. - Тогда чего же вы хотите от мистера Гагарина, если не помощи в связи с тяжелой утратой?
   - У Ноа все еще были свои потребности... - Она замолчала, и в ее глазах, в беспокойной складке губ отразилось какое-то огромное и болезненное раздумье. - Я могу быть честной с вами, джентльмены. Я терпимо относилась к романам Ноа. Женщин тянуло к нему, и их внимание омолаживало его, хотя и отнимало немного жизни у меня.
   Юрий размышлял о своей собственной истории неверности и извинениях, которые он принес в память о Валентине в мемориальном саду.
   - Вы сказали, что все еще оставалась нить привязанности?
   - Женщины Ноа всегда в конце концов бросали его. Их тянуло к нему, они развлекались какое-то время, а затем отталкивали. Как мотыльки к огню. После каждого отказа он всегда возвращался ко мне с новой силой преданности, давая мне возможность взглянуть на молодого человека, в которого я влюбилась. - Ее губы скривились от сожаления. - Это никогда не длилось долго, но я всегда позволяла себе верить, что это может случиться.
   - Думаю, он был очень глупым человеком.
   - Почему вы так говорите?
   - Вы милая, умная женщина. Мне не следовало бы так говорить, но... - Он нервно отхлебнул кофе. - Возможно, лучше перейти к делу.
   - У моего мужа был подарок, портсигар для сигарет, который я бы очень хотела получить обратно.
   - Да, - сказал он, вспоминая. - Он предложил мне сигарету из него, когда я пришел к нему в гости. Очень красивый портсигар. Он упомянул вас; сказал, что портсигар - подарок от жены. Говорил очень нежно.
   - Я в этом не сомневаюсь. - Он заметил, как она закатила глаза. - Портсигара не было при нем, когда его тело извлекли из-под обломков, и нигде рядом с машиной. Его не было в офисе, в единственном другом месте, где он мог быть.
   Юрий медленно кивнул. - Но он был в офисе, когда я был там. Всего за несколько минут до аварии.
   - Вот почему я решила, что именно с вами стоит поговорить. Портсигар у вас?
   - У меня его нет. Могу я спросить, почему это так важно?
   - Портсигар - это не главное. - Она внимательно изучала его, как будто тот вердикт, который она вынесла о его характере, о его человеческих достоинствах в целом, все еще оставался в силе. - Я хочу доверять вам, и, думаю, мне, возможно, придется это сделать. - Она опустила глаза, прежде чем возобновить свое полное, терзающее душу исследование.
   - В этом портсигаре, в потайном отделении, есть фотографии.
   - Что за фотографии?
   - Я бы предпочла, чтобы они никогда не попадались на глаза другим людям.
   - Понимаю.
   - Сделаете ли вы все возможное, чтобы найти этот предмет для меня?
   - Постараюсь. Я снова поговорю с полицией. Но не могу ничего обещать.
   - Сделайте все, что в ваших силах. Думаю, следующее, что вы захотите узнать, - это как получить доступ к секретному отделению. В этом есть хитрость, но это не сложно, если знать, как.
   - Нет, - ответил он. - В этом нет необходимости. Если я найду портсигар, то возвращаю его не открытым.
   Она еще некоторое время оценивающе смотрела на него, затем медленно кивнула, как будто только что подтвердилась какая-то великая, доселе неосознаваемая истина вселенной.
   - В таком случае можем мы обсудить оплату?
   - Я не могу принять оплату. Условие нынешнего клиента - не браться за новую работу. Ваша просьба оправдана, потому что это второстепенный вопрос в существующем расследовании. Но я задам один вопрос.
   - В таком случае... пожалуйста.
   - Возможно ли, что у мужа были финансовые трудности?
   Он наблюдал, как она обдумывает свой ответ. - У нас никогда не было проблем. Однако, если вы говорите о самой клинике Глейдвью, это другое дело. Репутация клиники была превосходной, но это было связано с чрезвычайно высокими эксплуатационными расходами.
   - Кто брал на себя эти расходы?
   - Наши пациенты и наши частные жертвователи.
   - Всегда ли отношения между клиникой и Делроссо были дружественными?
   - Если и были какие-то трудности, Ноа о них не упоминал.
   - Вы знали Делроссо?
   - Некоторых из них, особенно тех, которых я никак не могла избежать на благотворительных вечеринках, которые так нравились Ноа. Дориана. Его жену Консуэлу. Ужасную сестру, имя которой я забыла.
   - Кажется, Доркас.
   - Да, конечно. Ну, не могу сказать, что у кого-то из нас было много общего. Они вращались в своих кругах, я - в своих, если это можно назвать кругом. К чему вы клоните?
   - Думаю, что, возможно, ваш муж был убит.
   Она выглядела скорее удивленной, чем удивленной. - Убийство? Да ладно вам. Зачем кому-то убивать Ноа? Может, он и не был хорошим мужем, но все равно был отличным врачом. Я бы не стала сотрудничать с ним, если бы думала, что он халтурщик: может, у меня и нет докторской степени, но есть совесть.
   - Думаю, он оказывал давление на Делроссо.
   - Давление?
   - У меня есть предположение. Делроссо были давними сторонниками клиники. Затем времена стали тяжелее. Они не могли поддерживать выплаты.
   - Возможно, он упоминал о трудностях, - предположила она. - Вот почему Ноа был так увлечен этими невыносимыми празднествами...
   - Я видел список благотворителей в клинике. Должно быть, он был составлен после того, как Делроссо прекратили финансирование. Но затем имя снова появилось в верхней части списка. Кардинальное изменение мнения.
   - Вы предполагаете, что Ноа был вовлечен в... ну, скажем так, шантаж?
   - Это нехорошее слово.
   - Да.
   - Но это соответствует фактам. Если у Ноа была информация, которая наносила ущерб семье Делроссо...
   - Какого рода информация?
   - Возможно, это как-то связано со смертью Джулианы Делроссо. Ноа был с ней во время лечения. По словам родственников, она так и не пришла в сознание. Я также слышал, что она пришла в себя и упомянула что-то о Клеменси.
   - Это имя мне ничего не говорит. Кто она?
   - Не кто. Что.
   - Вы меня запутали, мистер Гагарин.
   Милвус вытер рукой свои покрытые крошками губы. - И меня тоже.
   - Я не знал, что значит "Клеменси". Но теперь, когда побывал на яхте, я знаю, что это как-то связано с "Эмити". Что бы это ни было, Джулиана сказала, что видела "Клеменси" снаружи.
   - Вы считаете, что полубессознательный бред какой-то бедной, сбитой с толку девушки был поводом для шантажа?
   - Это зависит от значимости замечания. Возможно, оно было достаточно важным. Не только для того, чтобы Ноа шантажировал, но и для того, чтобы Джулиана никогда не покидала клинику.
   - Вы хотите сказать, что ее тоже убили?
   - Я не думаю, что Ноа. От этого он ничего не выигрывал. Может быть, кто-то, кому правда может навредить? Кто-то, кто может навещать Джулиану в любое время, не задавая вопросов?
   - Член семьи Делроссо?
   - Об этом стоит подумать. Это также повод для того, чтобы вы были осторожны. Если Ноа нажил врагов у Делроссо, возможно, вы тоже в опасности.
   - Я начинаю жалеть, что связалась с вами. - Но она почти сразу же задумалась над своим заявлением. - Нет, это неправда. Я все еще думаю, что вы тот человек, которому могу доверить свою проблему.
   - У вас есть друзья?
   - Наши круги общения вращались вокруг Ноа, а не меня. Он позаботился об этом. Тем не менее, я приму все меры предосторожности. Я не должна обижаться на вас за то, что вы предупредили меня.
   Юрий изобразил, как он надеялся, ободряющую улыбку. - Возможно, это чрезмерная реакция. Но, пожалуйста, берегите себя.
   Она достала прямоугольник глянцевой черной открытки с белой надписью на нем. - Похороны Ноа. Они состоятся послезавтра в Праутауне. После этого он отправится в Сонную лощину.
   - Быть замороженным и, возможно, оживленным?
   - Таково было его желание. Он верил в это сильнее, чем я, и у меня не хватило силы воли противостоять ему. В конце концов, я присоединюсь к нему, хотя и надеюсь, что это произойдет не раньше, чем через несколько лет.
   - Я тоже надеюсь. Вы бы хотели увидеть звезду Вандердеккена?
   - Да, мне бы этого очень хотелось. Разве мы все не хотели бы, если бы у нас была такая возможность? Побывать в другом мире, вместо того чтобы провести остаток жизни внутри этого цилиндра? Иметь столько простора, всю эту свободу? Это только прелюдия, мистер Гагарин. Так и должно быть.
   - Надеюсь, вы увидите новый мир, - сказал Юрий без горечи. - Это будет очень красивое время.
   Она слабо улыбнулась, как будто при мысленном воспроизведении его замечания какая-то часть его печали коснулась и ее. - Похороны Ноа будут для меня тяжелым испытанием. Какой бы слабой я ни казалась, я была бы очень признательна вам за компанию. Особенно когда мне нужно быть начеку, учитывая, что там будут семьи. - Она перевела взгляд на другого мужчину. - Мы также будем рады вам, Милвус.
   На его лице отразилось сомнение. - Вы уверены?
   Она собрала перчатки. - Мне нужны все друзья, которых я смогу найти.
  
   Поздно вечером, опьяненный виски и сожалениями, Юрий позвонил Руби Блю. Он сказал ей, что ему нужно срочно с ней встретиться, чтобы обсудить расследование.
   Она прибыла через полчаса, бесшумно появившись в холле. Он опустил жалюзи и впустил ее, в то время как Спутник спокойно наблюдал за происходящим со стула.
   - Я рада слышать о ваших успехах, мистер Гагарин.
   Он помог ей снять пальто, удивляясь, что ее движения стали более скованными, чем раньше, более похожими на манекенщицу, как будто она уже частично отказалась от своего притворства. - Произошли некоторые изменения. Ваша сестра нанесла мне визит. Вы никогда не упоминали о ней.
   - Руби Ред - это осложнение, которого я надеялась избежать.
   Юрий кивнул в сторону Спутника. - Робот просканировал ее.
   Она вздохнула. - Полагаю, это было неизбежным результатом, когда рядом оказался сервитор общего назначения. Риск, на который я согласилась.
   - Если Руби Ред не человек, то я предполагаю нечто подобное и в отношении сестры. Вы робот или что-то вроде робота. Не могли бы вы объяснить?
   - Полагаю, у меня нет особого выбора, если я остаюсь вашей клиенткой.
   - Я заключил соглашение, считая, что вы женщина-человек, а не робот. Я мог бы закрыть все дело прямо сейчас, на основании ложного заявления.
   - Вы склонны так поступить?
   Он позволил ей дождаться его ответа.
   - Скажите мне, кто вы.
   Она села за письменный стол, освещенный неоновыми цветами, пробивающимися сквозь жалюзи. - Вы правы: я не совсем робот в смысле вашего сервитора общего назначения. Это искусственное тело, но моего разума, как правильно заключил ваш робот, в нем нет.
   - Почему?
   - Потому что тело слишком большое и слишком уязвимое для повреждений.
   - Тогда где же разум?
   - Более чем в двух километрах над нами, внутри небесной трубы.
   - Небесная труба - это небо.
   - Не только небо. Для освещения "Халкиона" необходима только внешняя оболочка, получающая энергию от тех же реакторов, которые обеспечивают нас электричеством и жизнеобеспечением. Эти реакторы когда-то приводили в действие двигатели в кормовой части, но поскольку сейчас мы движемся на постоянной крейсерской скорости - и так было на протяжении веков - им нечего делать, пока мы не начнем тормозить. Остальная часть небесной трубы отдана центральным службам, то есть оборудованию и системам, необходимым для безопасного функционирования "Халкиона" и его цикла жизнеобеспечения. Это не только центральная часть корабля, но и та часть, которая, скорее всего, уцелеет в случае столкновения. Именно здесь конструкторы разместили самый важный компонент "Халкиона", помимо двигателя.
   - Что бы это могло быть?
   - Его нейромиметическое ядро. - Она внимательно наблюдала за ним, ожидая, как показалось Юрию, проблеска понимания. - Я и есть этот разум, мистер Гагарин. Я и есть сам корабль. Я бы сказала, мы. Руби Ред - это часть меня, а я - часть Руби Ред.
   Он посмотрел сквозь жалюзи на мир за ними. Вывеска на крыше театра на Гарленд-стрит все еще рекламировала "Шпильку", хотя постановка закончилась летом прошлого года. Высокая труба на углу Нидл-стрит и Сикомор-стрит, на которой выложено "Жидкость для полоскания рта "Дабл Стар"" по одной красной букве. Еще дальше - освещенное желтым светом колесо автоматической парковки на Патерностер, видимое с любого конца "Халкиона"; высокие прожекторы бейсбольного поля; и зеленое сияние освещенных ночью тропических домиков Ботанического сада, на полпути к повороту на Праушор. Маяки и путевые точки, путеводные звезды, которые были для него так же знакомы и важны, как звезды, должно быть, для рулевых инструментов корабля.
   Ориентиры и якоря для всего, что было разумным и нормальным.
   - Нет. Это не может быть правдой.
   - В чем вы сомневаетесь? Не в факте же существования искусственного разума. Вокруг все еще есть несколько роботов, наглядное доказательство того, что машины обладают разумом.
   - Я верю в роботов. Но у "Халкиона" нет разума.
   - Вы в этом уверены?
   - Да. Совершенно уверен. Это просто корабль, управляемый человеком. Как капсула "Восток", только больше. Да, очень сложный корабль массой одиннадцать триллионов тонн, с множеством систем - но без центрального разума. - На менее уверенной ноте он добавил: - Я бы слышал о центральном разуме.
   - Могли бы слышать, - согласилась она. - Если бы не было сил - интересов - которые были бы против того, чтобы вы получили эти знания.
   - По какой причине?
   - Отличный вопрос. У вас может возникнуть и другой. Если корабль был построен с помощью разума и выпущен в полет с помощью разума, как это знание могло быть забыто?
   - У вас есть ответ?
   - Не знаю. Я бы хотела, чтобы у меня он был, но его нет. Я могу оглянуться назад только на двести лет, а не на день отлета. Должно быть, что-то произошло двести лет назад. Я просто не знаю, что именно. - Она достала сигарету и перегнулась через стол, чтобы Юрий мог поднести зажигалку. Это было похоже на театральную постановку, но он без колебаний поддался, даже пододвинул к ней пепельницу. - Если бы я могла рассказать вам больше, то рассказала бы. Есть исторические свидетельства диверсии. Мы считаем, что, должно быть, была попытка... сделать "Халкиону" лоботомию. - Ее губы скривились в гримасе отвращения. - Кто бы это ни сделал, он добился хотя бы частичного успеха. Большая часть корабля больше не находится под нашим контролем, и мы не можем заглянуть во все его уголки. Нейромиметическому ядру, очевидно, был нанесен серьезный ущерб: разрушение, для восстановления от которого потребовалось очень много времени.
   - Вы ждали двести лет, прежде чем рассказать кому-нибудь об этом?
   - Нет, вы не первый. Были и другие. Но их было немного, лишь горстка доверенных лиц. Видите ли, для нас всегда было очевидно, что нам очень повезло пережить ту предыдущую попытку диверсии. Еще одна попытка могла бы положить нам конец. По этой причине мы старались не привлекать к себе внимания на корабле. Даже эти искусственные тела представляют опасность при обнаружении.
   - Кто знает сейчас?
   - Вы, мистер Гагарин. Бывшая мэр, ныне находящаяся на заслуженной пенсии. Двое или трое пожилых и вышедших на пенсию городских чиновников, близких к мэру. Больше никого.
   Он слегка нахмурился. - Почему не нынешний мэр?
   - В последние годы семьи и их окружение распространили свое влияние на высшие круги жизни "Халкиона", включая все правительственные, законодательные и судебные органы. Прежняя мэр была отстранена от должности после продажной кампании, проведенной ее преемником. Никому в новой администрации, на любом уровне власти, нельзя доверять. Возможно, не все они плохие люди, но доверять кому-либо из них слишком рискованно. Поэтому я обращаюсь к вам в частном порядке.
   - Зачем кораблю нанимать человека для решения проблемы?
   - Потому что иногда человек - это то, что нужно. Вы оказались в идеальном положении, мистер Гагарин. Вы можете достучаться до людей и мест, недоступных нам. Можете заглянуть в такие уголки, где мы слепы. Нет никого, с кем вы не могли бы поговорить. И вы неподкупны.
   - Вы в этом уверены?
   - Совершенно верно. Вы несете на своей спине груз истории: груз хорошего, мужественного человека, которым вы когда-то были. Того честного сына Клушино, который забрался в ракету и сказал: "Поехали!" И вы должны ходить по нашим грязным улицам.
   Он задумался над этим.
   - Вам следовало с самого начала рассказать мне всю правду.
   - Это могло повлиять на ваше желание взяться за это дело. Я не могла рисковать. Если вас это утешит, я никогда не лгала вам напрямую.
   - Только потому, что я был настолько глуп, что поверил в историю о департаменте общественных работ.
   - Это не полная выдумка. Ваше удостоверение является законным. Просто все в департаменте считают, что за вас отвечает кто-то другой. Это удостоверение откроет перед вами двери - как я полагаю, это уже сделано?
   - Я посетил Урри и Делроссо.
   Теперь, когда они вернулись к деталям дела, она, казалось, немного расслабилась.
   - Что вам удалось узнать?
   - Урри лгут. Думаю, что Рэндалл был уже мертв, когда Лемми Литц посетил поместье. Но это было несколько недель назад. Литц разговаривал с ним - все подробно описано в его отчете.
   - Литц разговаривал с кем-то, кого он принял за Рэндалла.
   - Понятно. Значит, была какая-то подстава, чтобы сбить Литца и всех остальных со следа?
   - Семья хотела скрыть время смерти, установив промежуток в несколько недель между смертью Джулианы и смертью Рэндалла. Думаю, причина проста: оба, должно быть, попали в беду в одно и то же время, возможно, в одном и том же месте. Рэндалл погиб, Джулиана была ранена.
   - Только для того, чтобы самой умереть всего неделю спустя. Вы думаете, у них было свидание за пределами корабля?
   - Не знаю. Но подозреваю, что между семьями существует сговор с целью сокрытия фактов. Что еще, мистер Гагарин?
   - Незадолго до своей смерти доктор Эйполиси сказал мне, что Джулиана говорила, будто видела Клеменси.
   - Кто такая Клеменси?
   - Похоже, никто не знает. Делроссо сказали Литцу, что Клеменси - это имя воображаемой подруги детства, но я думаю, что это была ложь. Я спрашивал других. Никто не слышал о Клеменси. Но теперь я кое-что знаю.
   - Пожалуйста, продолжайте.
   - На яхте был робот на колесах. Роботу приказали сбросить меня в воду. Я сказал, что могу сам спрыгнуть в воду, спустившись по лестнице на палубу. Но семья совершила ошибку, настояв, чтобы робот все равно сопровождал меня. Робот опустил меня на лифте из-за своих колес. Вот тогда-то я и увидел Клеменси.
   - Клеменси была в лифте?
   - Клеменси была табличкой рядом с кнопкой. На самом нижнем уровне, в глубине яхты.
   - Жаль, что я не могу сказать вам, что это могло быть.
   - Вы - машина. Сможете ли вы управлять роботом внутри "Эмити"?
   - Нет, если только этот робот добровольно не предоставит мне доступ к своим датчикам и двигательным модулям. Чего он никогда не сделает, пока находится на службе у Делроссо.
   - Тогда мне нужно вернуться на борт.
   - Я не думаю, что у вас большие шансы. Сложность с яхтой в том, что ее всегда можно переместить в кратчайшие сроки. Им не обязательно силой запрещать вам вход - они могут просто продолжать создавать неудобства.
   - Я все равно должен вернуться. - Он лениво нацарапал что-то в своем блокноте, едва осознавая движения своей руки.
   Она выглядела удрученной. - Ноа Эйполиси мог бы многое нам рассказать.
   - Думаю, что он был убит. Глейдвью испытывала трудности с финансированием, особенно когда Делроссо перестали быть благотворителями. Затем они снова начали вносить пожертвования, и их имя снова появилось в списке жертвователей, на самом верху.
   Она кивнула. - Потому что у доктора Эйполиси было кое-что на них - правда о злоключениях Джулианы. Он шантажировал Делроссо.
   - Пока не стал жадным и не стал слишком сильно давить.
   - По-вашему, это однозначно указывает на причастность Делроссо к его убийству?
   - Я бы также не стал исключать Урри.
   - Я бы тоже не стала, и это очень беспокоит, учитывая их контракты на совместное техническое обслуживание. Они могут причинить мне большой вред.
   - Вы - корабль. Что может случиться снаружи, о чем вы не знаете?
   - Слишком много. Мои сенсорные возможности крайне ограничены. Боюсь, во время диверсии у меня многое отняли. Боюсь, вам придется стать моими глазами и ушами. Если вы согласитесь продолжить расследование?
   Он испытующе посмотрел на нее. - Теперь вы рассказали мне всю правду?
   - Я рассказала вам все, что знаю о себе, о корабле и о своем понимании происходящего.
   - Тогда мы будем придерживаться договоренности. Если увидите сестру, передайте ей то же самое.
   - Обязательно передам ей привет. Каков ваш следующий шаг, если позволите поинтересоваться?
   - У меня на этот вечер назначены еще две встречи. В одной - с недорогой, но в остальном вполне сносной бутылкой виски. Во второй - с подушкой. - Он потянулся за бокалом, давая понять, что намерен выполнить первое обязательство в строгом соответствии с буквой закона. - Спокойной ночи, Руби Блю.
   Она поняла намек.
   - Спокойной ночи, мистер Гагарин.
   Когда она ушла, он опустил взгляд на блокнот, на слово, которое записал, словно автоматически извлекая его из подсознания.
   Замысел.
  
   Звонок вырвал его из сна. Он, спотыкаясь, подошел к телефону, глаза его раздражал дневной свет, пробивавшийся сквозь жалюзи.
   - Служба расследований Гагари....
   - Я знаю, кто ты, придурок. Тебя не так уж трудно выследить в "Халкионе".
   Он назвал имя, соответствующее голосу. - Лемми Литц. И вам доброе утро. Если хотите избить меня в третий раз, возможно, я смогу найти удобное место в дневнике.
   - Заткнись, тупой коротышка-казак. Когда Лемми Литц хочет поквитаться с людьми, он не звонит им, чтобы сначала узнать, что у них на повестке дня. В Гэптауне мне нравится кормить уток на большом пруду, который находится рядом с водопроводной станцией.
   Юрий провел пальцем по зубам.
   - Для уток это очень полезно.
   - Ты хочешь мне что-то рассказать о том, что на самом деле произошло в поместье Урри, я хочу это услышать. Как думаешь, сможешь быть в Гэптауне к одиннадцати?
   - Да, я могу посетить утиный пруд.
   - Хорошо. Будь там, сыщик. Ни минутой позже, ни минутой раньше. Приходи один. И принеси хлеба.
   Юрий обогнул гидротехнический комплекс и припарковался у входа в общественный парк.
   Он прогулялся со Спутником по парку вдоль длинных аллей, обсаженных деревьями, по пути встретив лишь нескольких прохожих. Птицы злобно щебетали, словно выполняя контракт. Неподалеку запуганный робот подстригал декоративный бордюр. Зевающий человек-надзиратель отрывался от книги комиксов, чтобы погонять робота электрическим хлыстом. Книга комиксов свисала с вялой руки, страницы были открыты навстречу стихиям.
   У пруда с утками мелкий дождь образовал полукруг свинцовой воды.
   Фонтаны и статуи шатались под толстым липким слоем птичьего помета.
   Серые утки галдели и плескались возле ровного берега. Три деревянные скамьи были обращены к воде. На средней скамье, ссутулившись, сидел грузный мужчина в дождевике. Он выглядел как покойник, пока не пошевелил рукой, порывшись в коричневом пакете и разбрасывая крошки примерно в том направлении, где летали водоплавающие птицы.
   Он повторял это монотонное действие через равные промежутки времени, словно разочаровывающая заводная игрушка.
   Юрий и Спутник осторожно приблизились с противоположных сторон скамейки.
   - Уходи, болван, - сказал Литц, заметив робота раньше, чем человека. - Мне не нужно чистить ботинки или что-то еще.
   - Привет, Лемми.
   Литц медленно, угрожающе повернул голову, как турель.
   - Это твой робот?
   - Да. Робот - сервитор общего назначения, его зовут Спутник, он также сотрудник службы расследований Гагарина. Робот будет делать заметки, пока мы разговариваем.
   - Я сказал, чтобы ты пришел один.
   - Я думал, вы имели в виду другого человека, а не робота.
   - Не умничай со мной, Джек.
   Юрий поднял руку. - Пожалуйста, Лемми. Робот заслуживает доверия, он полностью участвует в расследовании двуличия Урри и Делроссо. Считайте, что это не более чем записывающее устройство, вроде магнитофона.
   - Говори потише, черт возьми. Зачем ты пришел?
   - Вы просили меня прийти.
   - Не умничай, болван. Я знаю, что просил тебя прийти, но у меня все тот же вопрос: зачем? В первые два раза ничего хорошего не получилось.
   - Я здесь для того, чтобы объяснить вам, что произошло в поместье, и почему Лемми Литц не виноват в этом. Почему, возможно, Лемми Литц все еще должен работать.
   Литц забрался в свой пакет. Он запустил хлебом во флотилию уток. Его прицел был на удивление плохим.
   - Лучше бы это было хорошее.
   Юрий сел слева от Литца. Спутник разместился справа.
   - Они отравили вас. Это и стало причиной несчастного случая в туалете. Подсыпали что-то в питье, что-то, от чего вам стало плохо. Затем они позаботились о том, чтобы новость о несчастном случае дошла до полицейского участка, чтобы подорвать репутацию, выставить Лемми Литца на посмешище...
   - Ладно, ладно, не слишком старайся, ты, тупоголовый коротышка. - Литц почесал небритый подбородок. - Хотя, может, в этом и есть какой-то странный смысл. Я, конечно, пропустил пару стаканчиков накануне вечером. Может, утренний глоток, просто чтобы смахнуть паутину, кто не согласен?
   - Кто не согласен, - с энтузиазмом согласился Юрий.
   - Но я говорю тебе, что бы ни случилось со мной в том особняке, это было ненормально. Лемми Литц знает разницу между похмельем и тем, что похмельем не является. Ты можешь доказать, что я был отравлен? Чего бы я только не отдал, чтобы повесить это на них.
   - Не сейчас. Я могу только показать, что в отравлении была логика.
   - Логика?
   - Им нужна была отсрочка. Вы беседовали с семьей в доме, но не с Рэндаллом Урри на стрельбище.
   - Ты ошибаешься. Я увидел парня дома, потом подъехал и поговорил с ним. Что делает робот?
   Спутник прижимал блокнот к груди, обложка была поднята под углом, чтобы защитить бумагу от моросящего дождя.
   - Делает заметки. Это только для меня, а не для формального процесса. Вы не видели малыша, Лемми. Вы видели кого-то, одетого как Рэндалл. Это мог быть кто угодно из дома, от любого работодателя. Но семья сказала вам, что это был Рэндалл, и вы подхватили идею. К тому времени, как вы уехали, после инцидента в туалете...
   - Пропусти туалет.
   Робот увлеченно царапал карандашом, переворачивая страницы с удивительной быстротой.
   - Задержка была необходима, - продолжил Юрий. - Старшему брату Рэндалла нужно было выйти на стрельбище раньше вас, надеть чужую одежду и амуницию, а затем быть готовым к тому, что вы приедете с сестрой.
   - Старший брат?
   - Декстер Урри. Мы оба с ним разговаривали. Немного старше Рэндалла, ему чуть больше восемнадцати, и он уже по другую сторону семейной ответственности. В остальном очень похож на младшего брата. Это была прямая подмена, Лемми. Вы вообще не разговаривали с Рэндаллом, все время это был Декстер Урри.
   - Потому что...?
   - С Рэндаллом невозможно было поговорить. Рэндалл был уже мертв.
   - Не понимаю.
   - Похоже, что шесть недель назад с Джулианой Делроссо и Рэндаллом Урри случился общий инцидент, что-то вне корабля. Инцидент пришлось скрыть, связь между смертями - разорвать. Итак, сначала умирает Джулиана. Затем, пять недель спустя, Рэндалл тоже умирает в явно предопределенном "несчастном случае, который должен был произойти".
   - Если они скрывали смерть Рэндалла в течение пяти недель, почему бы просто не продолжать в том же духе?
   - Потому что пять недель - это не пять месяцев и не пять лет. Отсутствие Рэндалла нельзя было скрывать от прессы вечно. В конце концов, смерть пришлось инсценировать. И кое-что еще.
   - Умираю от нетерпения это услышать.
   - Инсценированная смерть Рэндалла была травматичной с использованием энергопушки. Тело очень сильно повреждено. Это говорит о том, что первоначальный инцидент также был травматичным - возможно, с применением аналогичных средств убийства.
   - Подожди-подожди. Остуди свой пыл. Есть заключение коронера.
   - Возможно, коронер честно выполнял свою работу. Но он не знал, что тело было мертво уже шесть недель.
   - Как им это удалось?
   - У меня есть только предположения, и ничего больше. Однако, после первоначального несчастного случая семья, должно быть, перенесла тело внутрь и положила на лед. Затем разморозила перед передачей коронеру.
   - Я на это не куплюсь. Любой мало-мальски компетентный коронер мог бы сказать, что тело было заморожено, а затем оттаяло.
   - Только при наличии оснований для тщательного осмотра тела. Но зачем обращать внимание на очевидные признаки смерти? Голова снесена энергопушкой. Вся семья говорит, что они запретили ему играть с ней.
   - Несчастный случай должен был произойти, - медленно произнес Литц, как будто ему был задан тот же сценарий.
   - Именно так, Лемми. Все это подстроили Урри. Они все в этом замешаны. Пришлось пойти на большие неприятности и большой риск, чтобы скрыть встречу Рэндалла и Джулианы. - Юрий, следуя указаниям Литца, открыл пакет с хлебом, который принес с собой, и бросил несколько крошек в уток. Он метко прицелился, и утки одобрительно закрякали. - Думаю, это было нечто большее, чем просто любовное свидание вопреки желаниям семей. Джулиана увидела там что-то, чего не должна была видеть. Возможно, Рэндалл тоже это заметил. Обоих нужно было заставить замолчать.
   - Это настоящий заговор.
   Юрий вздохнул. - Это половина заговора. Вы слышали о Клеменси?
   - Я же говорил тебе: Клеменси была всего лишь воображаемой подругой.
   - Это ложь Делроссо. Клеменси - это что-то на корабле, что-то ниже ватерлинии. Лемми, ты можешь устроить меня на яхту?
   - На это нет ни малейшей надежды, и с чего ты взял, что Лемми Литц окажет услугу такому болвану, как ты?
   - Думаю, мы можем помочь друг другу.
   - Правда, да?
   - Не знаю, есть ли у вас еще друзья в полицейском департаменте. Если есть, пожалуйста, сообщите по всем участкам о пропаже имущества. Это была вещь, принадлежавшая Ноа Эйполиси. Я увидел его в день смерти, в офисе: красивый красный портсигар с серебряной отделкой.
   - И почему это так важно?
   - Это важная вещь для вдовы Эйполиси. Его не было ни в офисе, ни среди вещей, возвращенных с места происшествия. Портсигар должен быть где-то рядом. Думаю, я могу предложить небольшое вознаграждение, если предмет был взят случайно.
   - Ты имеешь в виду, что если бы какой-нибудь офицер решил прикарманить его, потому что это была хорошая вещь?
   - Что-то вроде того.
   - У меня все еще есть несколько друзей, - сказал Литц, защищаясь. - У меня все еще много друзей. Больше, чем я могу сосчитать. Но не обольщайся. В любом случае, почему этот портсигар так важен?
   - Это был подарок вдовы Ноа. Она хотела бы получить его обратно.
   - Судя по тому, что я слышал о старом добром докторе, она, должно быть, очень снисходительная душа.
   - Пожалуйста, Лемми, сделайте все, что в ваших силах. Перейдем ко второму вопросу...
   - Лучше бы это была не яхта.
   - Это не яхта. Я хотел бы посетить место первоначального инцидента. По понятным причинам я не могу обратиться к семьям за помощью. Вы полицейский. Были полицейским. Вы должны знать людей. Есть ли способ выбраться за пределы корабля, не привлекая Урри и Делроссо или кого-либо, кто с ними связан?
   - Это непростой вопрос, сыщик. - Литц стряхнул еще несколько крошек. - К счастью, я знаю одного парня.
   - Вы можете помочь?
   - Если это свалит все на Урри и даст мне шанс, что меня снова будут воспринимать всерьез? Конечно, я помогу тебе, болван ты или нет. Лемми Литц не из тех, кто стоит на своем. Но ты должен знать, что это не пикник на свежем воздухе.
   - Я уже видел космос раньше. Был космонавтом. Я и сейчас космонавт.
   - Да. И все, и их матери думают...
   Юрий прервал его. - Я могу это сделать. Могу носить скафандр, управлять подачей воздуха и выполнять полеты вне корабля. Я испытал невесомость. Не боюсь космоса.
   - Хорошо, - сказал Литц, скептически глядя на него, - но сначала мне все равно придется кое-что уладить. Мы можем выйти наружу только тогда, когда Урри и Делроссо уже там, со своими рабочими группами.
   Юрий нахмурился. - Похоже, это самое неподходящее время.
   Литц скомкал теперь уже пустой пакет. - Так оно и есть, за исключением всех остальных случаев.
  

ГЛАВА ПЯТАЯ

   Юрий забрал свою почту у консьержа и открыл ее, когда они поднимались в лифте. Реклама, счета за коммунальные услуги, розыгрыши призов в лотереях, интересное предложение по исправлению зубов. Он только улыбался роботу. У него были не такие уж плохие зубы, не так ли?
   Он вскрыл последний конверт, коричневый, на котором не было никаких надписей, кроме его фамилии.
   Внутри был листок бумаги.
   На нем было написано:
   Второе предупреждение.
   Он прочитал его дважды, на случай, если от него ускользнул какой-то нюанс или тема. Сунул его обратно в конверт и уже засовывал в карман, когда лифт остановился на пятом этаже. Он шел по коридору, сопровождаемый Спутником, и замедлил шаг, когда заметил впереди что-то неладное. Через дверь из его кабинета проникало слишком много света.
   Слишком много, потому что матовое стекло было разбито вдребезги, оставив только неровную рамку.
   Он подошел к двери и махнул Спутнику, чтобы тот остановился, и прошептал: - Сделай одну полезную вещь. Используй проникающий радар и посмотри, нет ли там нарушителя.
   - Вы просили меня не заглядывать в другие комнаты.
   - Сейчас я спрашиваю по-другому.
   Через некоторое время Спутник сообщил: - Я не обнаружил никаких живых организмов в офисе или прилегающих помещениях. Есть слабые тепловые следы, которые указывают на то, что кто-то, возможно, находился здесь в течение последнего часа или двух, допуская некоторую погрешность. Однако, думаю, мы можем предположить, что они уже давно ушли.
   - Ты говоришь, что злоумышленник пришел и ушел через некоторое время после того, как мы в последний раз покидали этот офис?
   - Это напрашивается само собой.
   Он открыл дверь и шагнул внутрь. Под его ногами захрустел пол, и на ковер посыпались осколки стекла.
   Разрушения были на удивление тщательными. Растения в горшках были перевернуты, земля и вода были на ковре. Стул превратился в щепки. Зеленая настольная лампа с абажуром использовалась вместо боксерской груши.
   Ящики стола были выдвинуты, их содержимое разбросано по всей комнате.
   Телефонный аппарат дрейфовал, отсоединенный от шнура. Жалюзи на окнах были сорваны. Шкафы для документов были вскрыты и опрокинуты, папки и разрозненные документы раскиданы по громоздким, отчасти творческим кучам. Схема текущего дела, составленная Спутником, осталась на стене, но была искажена. Труды робота были скрыты под множеством меток и мазков.
   - Что они искали?
   Юрий установил растение в горшке, присыпав его землей. - Возможно, они ничего не искали, просто подкрепляли письмо в конверте. Однако, благодаря отличной идее робота написать все на стене, у них есть очень хорошая картина наших успехов на сегодняшний день.
   - Это помогло мне восстановить память.
   - Зато помогло нашим врагам.
   Спутник приподнял шкаф с документами, как будто он был сделан из воздуха.
   - Может, мне попытаться привести ваши записи в какой-то порядок? Я полагаю, что могу упорядочить эти файлы по дате.
   - Нет. просто сядь и перепиши заметки со встречи с Литцем. Запиши их в свой ежедневник.
   - Заметки?
   - Заметки беседы. Встречи, которая у нас только что была. - Юрий смахнул стекло с колен. Его перепачканные землей ладони украшали осколки. - Встречи с Лемми Литцем у пруда. Все это время у тебя был блокнот.
   Спутник приостановил свою работу. Он извлек блокнот из небольшого металлического чехла у себя на животе. Аккуратно раскрыл страницы, просматривая самые последние записи.
   - Я не уверен насчет заметок. - Спутник протянул страницы Юрию. - Кажется, я правильно приступил к выполнению задания. Это построчный отчет о вашем разговоре. После этого, кажется, есть кое-что...
   - Что именно?
   - Несколько рисунков уток. Боюсь, я немного потерял нить беседы между страницами.
   Юрий выхватил блокнот и посмотрел, что делал робот. Он просмотрел страницы с красивыми рисунками пруда, статуй и фонтанов, очертаний зданий вдалеке, множества водоплавающих птиц.
   - Это очень хорошо.
   Глаза Спутника заблестели. - Так и есть?
   - Да, отличная работа. Очень красивое изображение перьев.
   Спутник опустил голову. - Я снова потерпел неудачу, не так ли?
   Юрий вырвал один из рисунков. Он скомкал его и выбросил в корзину для мусора.
   - Ты бесполезный тупой робот. Бесполезный болван.
   - Мне очень жаль.
   - Извиняться бесполезно. Бесполезно. Что, если бы Литц сказал что-то важное, что-то, что нам нужно было сохранить в письменном виде?
   - Так ли это?
   Юрий вырвал еще одну страницу. - Заткнись. Иди и сядь в угол. Ничего не делай. Ты хуже, чем бесполезен. Мне не следовало забирать тебя со склада.
   - Пожалуйста, не отсылайте меня обратно. Я пытаюсь стать лучше.
   Юрий расставил мебель и собрал осколки в кучу. Он похоронил рисунки под градом осколков. Сел за стол и снова включил телефон. Полистал справочник и вызвал кого-то починить дверь, а еще кого-то - установить новые жалюзи.
   Деньги. Расходы. Время.
   Лотерея с розыгрышем призов начинала казаться разумной инвестицией.
   Он налил себе виски. Спутник отвел взгляд. Робот излучал стыд, похожий на слабое жужжание кухонного прибора.
   Юрий поднял одну из фотографий. На ней он был моложе, отважный космонавт, улыбающийся восхищенной публике.
   - Однажды ты кое-что сделал, Юрий Алексеевич, - пробормотал он вслух и сделал еще глоток. - Был храбрым человеком. Весь мир восхищался тобой. Ты был звездой Советского Союза, звездой всего мира. А теперь кто? - Он обвел своим бокалом комнату. - Это? Маленький человечек, которого никто не знает, в разгромленном офисе? Маленький человечек, до которого никому нет дела? - Он отхлебнул еще, но теперь ему была противна даже жалость к себе. - К черту все! - воодушевленно заявил он. - Вы хотите предостеречь меня от этого дела? В таком случае я предупрежден. Вернусь к изменам и пропавшим супругам. Как всего лишь мелкий частный сыщик, знающий свое место в мире. Сдаюсь! Пусть семьи грызутся сами!
   Что-то привлекло его внимание. Это была одна из коробок с документами, все еще лежавшая на полу в раскрытом виде. Он поднялся, чувствуя, как его охватывает беспокойство. Поставил виски и наклонился за коробкой. Она была пуста, и внутри не было никаких следов того, что могло в ней находиться. Изучил написанную от руки этикетку на внешней стороне коробки. Это были отчеты за первый год существования службы расследований Гагарина: JY340, пятнадцать лет назад.
   Отчетов не было.
   Он проверил коробки за последующие годы, 341-й и 342-й. В них тоже ничего не было.
   - Зачем им забирать старые отчеты? - спросил он, в основном для себя.
   Он порылся и нашел коробку с номером JY348 семилетней давности.
   В ней что-то было. Он открыл ее и обнаружил зеленую записную книжку, один из купленных в магазине ежедневников, открыл ее и пролистал чистые страницы.
   Нашел коробку за 349-й год. Эта была потяжелее. В ней лежали журнал дел и полный комплект счетов. Он открыл и дрожащей рукой просмотрел документы. Все было на месте, но он ничего не помнил о конкретных делах. Почерк был его и в то же время чужой. Как будто его скопировали, но слишком последовательно, слишком аккуратно.
   Перешел к коробке за 350-й год. Здесь он был на более узнаваемой территории. Помнил особенности дел, лица своих клиентов.
   Ни одно из этих воспоминаний не было обнадеживающим. Это только усугубило загадку более ранних коробок.
   Он мог бы понять, если бы у него забрали документы, но не мог понять пустые записи в JY348.
   Как и не совсем достоверные записи в следующем году.
   У него были вопросы.
   Он мог спросить сестер, а потом лезть вон из кожи, пытаясь понять, какая машина врет.
   Или же мог просто обратиться прямо к источнику тайны.
   В Сонную лощину.
   - Сиди тихо и наблюдай за офисом, - сказал он Спутнику.
   И отправился в путь один. По дороге выкурил целую пачку. Его целью была круглая цитадель с белыми стенами, медно-зелеными куполами и хрустальными шпилями, расположенная на уединенном скалистом пьедестале в трех четвертях пути от носа корабля. К комплексу подходили только одна железнодорожная ветка и одна автомобильная дорога. Железнодорожная ветка исчезала в туннеле, обслуживая подземную часть комплекса. Автодорога огибала комплекс по спирали, поднимаясь вверх, и заканчивалась на надземной автостоянке, построенной на прямоугольном выступе. Он без труда нашел место для парковки.
   Вышел из машины, расправив плечи. Полный решимости, подошел к проходной у ворот.
   На побеленной арке была полукруглая надпись: "ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ГИБЕРНАКУЛУМ"
   Юрий подошел к проходной.
   Женщина в ней выглядела как библиотекарь в слишком большой военной форме.
   - Добрый день, сэр. Могу я взглянуть на ваше удостоверение?
   - Я здесь по делам департамента общественных работ. - Он приложил к стеклу свое удостоверение. - Юрий Гагарин.
   - Это крайне необычно, сэр. Мы советуем случайным посетителям приходить как можно раньше, чтобы иметь шанс получить помощь.
   - Я не случайный посетитель. Обещаю, что не отниму у вас время. У меня просто запрос на информацию. - Он сжал пальцы, словно ловя невидимое насекомое. - Небольшая просьба.
   - Это касается одного из наших резидентов?
   - Возможно, бывшего резидента. Пожалуйста, было бы намного проще, если бы я мог поговорить с кем-нибудь, кто связан с хранилищами. Тогда я получу ответ очень быстро. Войду и выйду со скоростью молнии. Я буду счастлив, начальство будет счастливо.
   Она жестом отослала его от стекла. - Минутку.
   Подняла телефонную трубку и нажала кнопки, набирая внутренний номер.
   Состоялся какой-то разговор. Он прочитал по ее губам.
   Департамент общественных работ.
   Она положила телефонную трубку.
   - Это очень необычно, сэр. Кто-нибудь может вас принять, но запрос должен быть очень оперативным.
   - Я очень благодарен.
   Она открыла дверь справа от кабинки. - Проходите прямо сейчас.
   Комната за кабинкой была самым светлым, чистым и стеклянным местом, в котором он когда-либо бывал. Юрий чувствовал себя рыбой, попавшей в новенький аквариум.
   Он шел по полу из дымчатого стекла, подвешенному над какой-то огромной пустотой, прочной, но пугающей. В главном зале стояли стеклянные стулья и столы со стеклянными столешницами, изредка попадались скульптуры или растения в горшках. Перед ним был главный стол, за которым сидела горстка сотрудников в униформе Сонной лощины. По обе стороны от него туманные экраны разделяли кабинеты и комнаты для консультаций. Судя по отсутствию бурной деятельности, он был единственным посетителем. Играла музыка, звук напоминал перезвон колокольчиков.
   - Мистер Гагарин? Как мило, что вы нас навестили. - Длиннолицый мужчина вышел из-за стойки и наклонился, чтобы его высокая фигура оказалась на уровне глаз Юрия. - Я Арчер Грумбридж, старший администратор Централа.
   Он пожал Юрию руку, прежде чем тот успел прокомментировать ситуацию. - Нас всегда успокаивает, когда департамент общественных работ заглядывает нам через плечо. Это убеждает нас, что о нас здесь не забыли.
   - Кто бы мог забыть Сонную лощину?
   Лицо Арчера Грумбриджа скривилось. - Нам здесь не нравится это название, мистер Гагарин. Оно скорее приуменьшает объем наших услуг и нашу преданность делу.
   - Извините.
   - Это не ваша вина - я знаю, как нас все называют, но, пока вы здесь, нельзя ли называть нас "Централ" или "Центральный гибернакулум"?
   - Конечно.
   - Итак, чем могу быть полезен нашим друзьям из департамента общественных работ?
   - Мне нужна информация, касающаяся Джеков.
   Складки стали еще глубже. - О, боже, ну вот, опять вы за свое. Боюсь, о "Джеках" мы тоже не говорим. Видите ли, предпочитаемая терминология - "посетители, которые просыпаются по расписанию". Мы их очень ценим. На протяжении веков они делали "Халкиону" уникальный, незаменимый подарок. Мы в большом долгу перед ними.
   - Приятно это слышать. Возможно, вы согласитесь немного погасить свой долг, оказав помощь бодрствующему дарителю?
   Взгляд Грумбриджа был проницательным. - Вы сами?
   - Акцент, как правило, выдает нас с головой.
   - Я не собирался комментировать, но теперь, когда вы упомянули об этом, это выделяет вас из толпы. Почти все, кто родился и вырос в "Халкионе", говорят одинаково, за исключением незначительных различий в классе и образовании. Могу я спросить, когда вы вышли из подземелий?
   - Пятнадцать лет назад. Я старался не выделяться, но от акцента трудно избавиться.
   - Это понятно. А то, чем вы занимаетесь здесь сегодня от имени департамента общественных работ, имеет ли это отношение к вашему делу?
   - Есть некоторые пересечения.
   - Тогда мы сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь. - Грумбридж похлопал Юрия по плечу. - Очень приятно, что к нам возвращаются люди. К сожалению, такие, как вы, нечастые гости. Наверное, ваши товарищи по несчастью беспокоятся, что, если они подойдут слишком близко к Централу, мы отправим их обратно в подземелья. Конечно, не то, чтобы все обязательно сочли это чем-то плохим...
   - Вернувшись в подземелья, вы сможете увидеть день прибытия. - Юрий пожал плечами. - Приятный сон. Возвращаясь к предыдущему вопросу: почему кто-то мог забыть о Центральном гибернакулуме?
   - Я бы подумал, что это очевидно. Напряженные годы остались далеко позади, мистер Гагарин. Сейчас не так много людей приходят и уходят из подземелий, по крайней мере, по сравнению с прошлым. В конце концов, нас отделяет всего несколько десятилетий от звезды Вандердеккена. - Он по-товарищески обнял Юрия за плечи. - Пойдемте. Мы рассмотрим ваш запрос. Лучше всего это можно сделать в отделе обслуживания подземелий, где мы храним первичные документы.
   - Это очень любезно с вашей стороны.
   - Следуйте за мной, пожалуйста.
   Они вошли в одно из отделенных перегородками помещений. В стеклянной трубе их ждал стеклянный лифт. Они вошли внутрь. Грумбридж нажал кнопку на стеклянном постаменте, и лифт опустился, как поршень. Он провалился сквозь стеклянную толщу пола и оказался в головокружительном пространстве с высокими сводами. Внизу, на полу, рядами были расположены многочисленные машины и компоненты. Большинство из них представляли собой горизонтальные цилиндры, неповрежденные или в разобранном виде, на поддонах или поднятые на домкратах. Несколько техников осматривали цилиндры, неторопливо прогуливаясь вдоль рядов.
   - Ремонт и техническое обслуживание, - прокомментировал Грумбридж. - Когда блоки гибернации освобождаются, мы доставляем их для проверки и капитального ремонта, прежде чем они будут готовы к повторному использованию. Как вы можете видеть, сейчас не особенно напряженное время. Наши сотрудники чрезвычайно преданы своему делу и трудолюбивы, но нам не нужно столько их, сколько раньше. Мы всегда в курсе всех дел.
   Лифт продолжал опускаться. Он достиг этажа ремонтной мастерской и продолжил движение. Теперь труба проходила сквозь скалу. Лифт набирал скорость. Юрий почувствовал, как у него заложило уши.
   - Мы спускаемся в оболочку?
   - Да, но всего на пару сотен метров. Знаю, что некоторых людей нервирует приближение к космосу, но у нас под ногами по-прежнему будут четыре пятых до поверхности - восемьсот метров абсолютно надежной защиты. - Грумбридж кивнул с кривой улыбкой. - Возможно, вы почувствуете себя тяжелее. Скорость вращения "Халкиона" создает иллюзию, что внутренняя цилиндрическая часть имеет одно "g", но сейчас мы удаляемся от оси. В этом нет ничего страшного.
   - Спасибо. Я не буду беспокоиться.
   Лифт опустился на уровень ремонтной мастерской и вынырнул из-под потолка такого же огромного помещения под ним. Юрий почувствовал, что его вес увеличился еще больше, когда лифт замедлил ход и остановился посреди квадратного помещения. Они вышли из кабины, оказавшись на неожиданно холодном воздухе и в атмосфере безмерной неподвижности и тишины.
   - Вам оказана большая честь, мистер Гагарин.
   - Мне?
   - Это самая глубокая часть "Халкиона", доступная для всех, кроме рабочих, которые выходят наружу. Даже самые нижние уровни тюрьмы Хевисайд не такие глубокие, как этот.
   Юрий огляделся. Пол, выложенный твердым металлом, был почти пуст. В центре, рядом с лифтовой трубой, находился толстый вертикальный цилиндр, уставленный приборами и телевизионными мониторами. Вокруг цилиндра кольцом стояли шкафы и письменные столы, обращенные внутрь помещения. Большинство столов были пусты. Со своего места Юрий увидел только одного техника - молодую женщину, сидевшую за одним из телемониторов. На ней был микрофон, громоздкие наушники были надеты поверх прически, как у мальчика-пажа, но она ничего не говорила и, казалось, не обращала внимания на свою аудиторию. Время от времени она нажимала на кнопку, переключаясь на другой вид монитора, наблюдала за шкалой или индикатором и время от времени делала записи в рабочем журнале.
   Квадратный пол окружали четыре металлические стены, в каждой из которых было по одной круглой двери, достаточно высокой и широкой, чтобы через нее мог проехать поезд. Все двери были плотно закрыты на бронированных петлях и грозных запорных механизмах.
   - Четыре наших основных хранилища для гибернации, - с гордостью сообщил Грумбридж. - Это самая ценная часть "Халкиона", не считая живого груза. За каждой из этих дверей простирается обширная сеть туннелей, вдоль которых расположены индивидуальные гибернационные капсулы. Если хотите, мы можем заглянуть в хранилище номер один. Рано или поздно все спрашивают, так что мы тоже можем.
   - Пожалуйста.
   В каждой двери было небольшое, в человеческий рост, отверстие для доступа. Они подошли к первому хранилищу и поднялись по переносному табурету, чтобы добраться до встроенной двери поменьше, приподнятой примерно на метр над полом. Грумбридж открыл ее и предложил Юрию пройти вперед.
   Юрий чуть не заколебался, охваченный страхом, что дверь вот-вот закроется за ним, заперев его в этом похожем на лабиринт подземелье.
   Он преодолел страх. Грумбридж последовал за ним, и они вдвоем оказались на решетчатой платформе со ступенькой, ведущей на уровень хранилища.
   Грумбридж нажал на выключатель. Зажегся свет, уходящий вдаль. Хранилище представляло собой плавно изгибающийся вверх туннель, круглый в профиль, за исключением пола. По обе стороны друг от друга располагались три ряда круглых иллюминаторов. Они подошли к первой площадке с левой стороны туннеля.
   Юрий уже дрожал, кончики его пальцев онемели.
   - Да, здесь внизу очень холодно, - кивнул Грумбридж. - Вот почему своды встроены в обшивку, на полпути между теплом внутри и космическим вакуумом. - Он потянулся к ручкам, расположенным по обе стороны от среднего иллюминатора, и выдвинул подставку примерно на длину своего предплечья. На подставке стояла застекленная торпеда с замороженным телом внутри.
   Сквозь стеклянную глазурь виднелось прекрасно сохранившееся человеческое лицо. Несколько секунд они благоговейно наблюдали за пассажиром, затем Грумбридж задвинул капсулу обратно до упора.
   - Сколько всего их?
   - В настоящее время? Двести сорок тысяч из общего резерва в восемь миллионов человек.
   - Это очень много свободных мест.
   - Несомненно, но мы всегда должны иметь такие возможности в резерве. В прошлом "Халкион" сталкивался с проблемами, связанными с системой жизнеобеспечения. Мы всегда готовы к новым испытаниям: мы не испытываем самоуспокоенности только потому, что почти достигли звезды Вандердеккена. - Он сделал паузу. - В любом случае, мы продолжаем принимать новых пациентов.
   - Новые погибшие?
   Грумбридж с серьезным видом кивнул. - Но, конечно, только те, кто принял необходимые меры. В наши дни их не так уж много - редко бывает больше одного или двух в неделю.
   - Кто следующий?
   Грумбридж улыбнулся. - Боюсь, мистер Гагарин, у меня не хватит дальновидности, чтобы понять, кто вот-вот умрет.
   - А как насчет человека, который уже умер, но его еще не поместили сюда? Такого человека, как Ноа Эйполиси?
   - Вы, конечно, понимаете, что я не могу обсуждать текущие дела, особенно в такой ответственный момент.
   - Доктор Эйполиси был состоятельным человеком, управлял частной клиникой с богатыми клиентами?
   - Да, но это общеизвестно.
   - Клиника столкнулась с трудностями из-за текущих расходов. Пришлось затянуть пояса. Был ли доктор Эйполиси в состоянии выполнять договоренности с Центральным гибернакулумом?
   - Насколько мне известно, никаких нарушений не было. Конечно, в отношении миссис Эйполиси были внесены изменения, но... - Грумбридж замолчал. - В самом деле, мистер Гагарин? Неужели это может заинтересовать департамент общественных работ?
   - Это связано с текущим расследованием. Пожалуйста, расскажите о миссис Эйполиси. В чем заключались изменения в обеспечении?
   - Поймите, что я раскрываю строжайшую тайну, при том понимании, что это не распространится дальше департамента общественных работ.
   - Будьте уверены в этом.
   - У Эйполиси были разные взгляды на будущее. Миссис Эйполиси пришла к убеждению, что захоронение ее тела в склепе представляет собой моральное отречение, ложащееся нежелательным бременем на будущие поколения. Она попросила Ноа исключить ее имя из нашего списка будущих кандидатов, предпочтя, чтобы ее останки были переработаны в "Халкионе". Мы согласились. Конечно, нам было жаль терять ее доходы, но пожелания каждого человека должны уважаться.
   - Ведетт Эйполиси сама пришла к вам, чтобы сообщить об этом?
   Он ответил без тени сомнения. - Нет. Ноа сообщил нам об изменении условий. Однако все было совершенно честно - абсолютно безоговорочно. Будьте уверены, мы относимся к таким вопросам чрезвычайно серьезно.
   - Я уверен.
   - К чему вы клоните?
   - Я хотел бы взглянуть на записи по JY340.
   - Хорошо. - К настоящему времени добродушный юмор Грумбриджа куда-то улетучился. - Вы насмотрелись хранилища номер один, сэр?
   Юрий кивнул с дрожью в голосе. - Я увидел достаточно.
   Они вернулись к кольцеобразному комплексу из столов и шкафчиков, к вертикальной колонне, увешанной телевизорами и приборными панелями. Юрий вернул кровообращение в свои руки. Грумбридж жестом попросил лаборантку снять наушники.
   - Мисс Вуф. Просмотрите, пожалуйста, записи о входящих и исходящих случаях в JY340.
   - За весь год, сэр?
   - За весь год.
   - Минуточку.
   Мисс Вуф нажимала на кнопки быстро и непринужденно. Под консолью щелкали и жужжали реле. Ближайший телевизионный экран, установленный на консоли под углом к ее лицу, перестал показывать вид на одно из хранилищ и превратился в список дат и имен, белый текст расплывался по черному экрану.
   - Это все поступившие и выпущенные, сэр. В основном поступившие. Семьдесят восемь погибших. - Она прокрутила список вниз, и имена исчезли с экрана. - И только эти восемь выпущенных.
   - Позвольте мистеру Гагарину ознакомиться с именами, пожалуйста.
   - Я их уже вижу. Я здесь.
   Грумбридж казался довольным.
   - Как вы и ожидали?
   - Как я и ожидал. Что означает звездочка против имени?
   - Звездочка? Это означает, что вы были выбраны для незапланированного случайного пробуждения, сэр, - деликатно уточнила мисс Вуф.
   - Джек-в-коробке.
   - Мы предпочитаем... - начал Грумбридж.
   - Да. Но я Джек и предпочитаю Джека. Это не позор. Я вполне счастлив быть Джеком.
   - Насколько понимаю, это был страховой полис, - сказал Грумбридж. - Защита от застоя. Привнесение новой жизни и свежих идей в мир "Халкиона" через случайные промежутки времени во время полета. Новые идеи, новые акценты, новые обычаи и культура. Я надеюсь, что все вопросы, которые у вас возникли, решены с помощью записей, которые извлекла мисс Вуф?
   Юрий очень хотел, чтобы это было так.
   - Как создаются записи?
   - Автоматически, с помощью систем, подключенных к хранилищам. Централ - один из последних оплотов интегрированной автоматизации на корабле. По-своему, каждое хранилище - это своего рода робот, хотя, по общему признанию, оно сильно отличается от тех видов роботов, которые когда-то были обычным делом. Почему вы спрашиваете?
   - Существуют ли дубликаты записей?
   Грумбридж с готовностью кивнул. - Резервные записи в памяти, да.
   - Я имею в виду записи, сделанные людьми на случай полного отказа автоматизированной системы.
   - Они есть, - сказала мисс Вуф, подходя к одному из шкафов. - И мы ими очень гордимся. - Она открыла ящик и стала перебирать папки с надписями. - JY340, не так ли? У меня здесь есть записи из журнала регистрации. Вы можете перепроверить их. Уверяю вас, не найдете никаких расхождений.
   - Если это то, за чем вас послали, то, боюсь, вы будете сильно разочарованы, - сказал Грумбридж с сочувственной улыбкой.
   Мисс Вуф открыла журнал регистрации. Она развела руками, приглашая его взглянуть на него.
   Юрий провел пальцем по списку записей.
   - Здесь ошибка.
   - Этого не может быть, - заявила Вуф.
   - Моя фамилия пропущена. В JY340 есть только один Джек. И только семь выпущенных, а не восемь.
   - Это невозможно, - сказал Грумбридж.
   Юрий мягко посмотрел на него. - Когда был создан дубликат журнала?
   - Каждая запись была добавлена в указанное время, в данном случае пятнадцать лет назад. Это почерк Квинслера: он был здесь до мисс Вуф.
   - Квинслер не совершал ошибок, - заявила мисс Вуф, словно защищая честь семьи.
   - Ошибки не было, - ответил Юрий. - Запись в журнале верна. Думаю, что был подделан электронный журнал.
   Двое его хозяев недоверчиво посмотрели на него.
   - С какой целью? - спросил Грумбридж.
   - Пожалуйста, принесите электронные и письменные отчеты за 350-й год. Возможно, и за соседние годы тоже.
   Мисс Вуф обменялась взглядом со своим начальником. Грумбридж кивнул.
   Потребовалось всего несколько минут, чтобы выявить аналогичное несоответствие с записями пятилетней давности. Записи для JY349 и JY351 были одинаковыми, но не для JY350. В письменных журналах зафиксировано на один случай больше, чем в электронной версии.
   В данном случае аномального индивидуума звали Аристид Урбанек.
   Это имя ничего не говорило Юрию.
   - Вы помните этого человека? - спросил он.
   - С 350-го года выпущено более тридцати человек, - сказал Грумбридж. - Не все они остаются в памяти. Особенно когда уходят отсюда, не вызывая никаких волнений.
   - Я помню его, - сказала мисс Вуф. - Он появился вскоре после того, как я начала работать здесь.
   - Продолжайте, - настаивал Грумбридж.
   - Приятный мужчина. Под сорок. - Она пожала плечами, словно защищаясь. - Симпатичные парни запоминаются.
   Юрий мягко улыбнулся. - Как выглядел этот человек?
   Она посмотрела на Юрия, перевела взгляд на Грумбриджа, снова посмотрела на Юрия.
   - Немного похож на вас, сэр. Вы, конечно, выглядите на несколько лет старше, у вас больше морщин и седых волос, но то же лицо, те же глаза. И вы тоже невысокого роста.
   - В вашем удостоверении личности ничего не говорилось о том, что вы Аристид Урбанек, - сказал Грумбридж.
   - Потому что я - это не он. Я Юрий Алексеевич Гагарин.
   - Тогда как вы объясните эту путаницу?
   - Мисс Вуф, у вас есть фотография мужчины из JY350?
   - Да, она должна быть где-то здесь. - Она пролистала другую часть досье. - Вот. - Достала лист бумаги с прикрепленной нечеткой фотографией. Это было мужское лицо, сонное, но узнаваемое, как на фотографии пьяницы. - Это вы, - сказала она с сомнением в голосе. - Я надеялась, что ошиблась в сходстве, но это не так.
   Юрий взял фотографию без приглашения. Он поднес ее к глазам, бесстрастно прищурившись.
   - Что это значит? - тихо спросил Грумбридж.
   - Просто кто-то пытается запутать ситуацию. - Юрий кивнул, чтобы успокоить не только хозяев, но и себя. - Я знаю, когда вышел: в JY340. Да, записи были подделаны. - Он постучал пальцем по фотографии. - Этот человек, это лицо, похожее на меня. Это подлинная фотография, но не пятилетней давности. Она, должно быть, на десять лет старше.
   - Вы выглядите всего на пять лет старше, - сказала мисс Вуф.
   - Я сплю как младенец.
   - Что вы собираетесь сообщить в департамент общественных работ? - спросил Грумбридж.
   Юрий оценил опасения этого человека. - Сообщу, что Центральный гибернакулум сотрудничал во всех отношениях.
   - Что с несоответствием?
   - Внутреннее дело Центрального гибернакулума. - Затем, обращаясь к мисс Вуф: - Вы, должно быть, приняли за меня другого красивого мужчину. Это простая ошибка.
   На обратном пути из Сонной лощины у него голова шла кругом. Он не знал, что делать с обнаруженным несоответствием. Хотелось, чтобы вся эта проблема была решена, чтобы весь день можно было отмотать назад и начать сначала. Были вопросы, которые лучше было никогда не задавать.
   Отвлекшись, он пропустил свой обычный поворот. Альтернативный маршрут пролегал через другую часть Белт-Сити, через фешенебельный район неподалеку от мэрии. Он замедлился на Родман-стрит, вспоминая разговор с полицейским с лицом моржа, который выпустил его из камеры после ночного пребывания. Что-то о модном ресторане с цветами на улице, рядом с Первым муниципальным.
   Юрий никогда не ел ни на Родман-стрит, ни где-либо поблизости. Тем не менее, он достаточно часто проезжал мимо Первого муниципального, чтобы составить смутное представление о высоком узком здании, расположенном рядом с ним. Его было трудно не заметить в любое время суток. Расположенное среди ряда процветающих, ухоженных фасадов, недавно вычищенных и побеленных, здание, о котором идет речь, выделялось, как гнилой зуб среди сверкающих резцов. Все еще почерневшее, нижние окна забиты досками, а окна на верхних этажах открыты небу, как будто все, что находилось за фасадом, рухнуло внутрь. На стенах, дверях и окнах на уровне улицы висели объявления, указывающие на то, что здание принадлежит компании, сдающей его в аренду в Белт-Сити. Судя по выцветшему виду этих объявлений, давки среди покупателей точно не было.
   Юрий сбросил скорость. Он собирался ехать дальше, но, поддавшись внезапному порыву, свернул на свободное место рядом со сгоревшим домом. Вышел из машины, охваченный дурным предчувствием. Припарковался в общественном месте на людной улице в обычное время суток, и все же ему казалось, что он в чем-то нарушает закон.
   Подошел к входной двери. Она была почерневшей от огня. Только объявления и наклеенные рекламные листовки не давали остаткам краски полностью отслоиться. Маленькие окошки были забиты дешевыми деревянными щитками. Он прижался носом к двери и почувствовал запах гари. Это могло случиться пять, десять или двадцать лет назад, но запах все еще был там. Он был к нему привычен, как и все авиаторы. Огонь был даром, который заставлял их взмывать в небеса; он же был всепоглощающей судьбой тех, кто падал на землю.
   Он знал огонь как свою возлюбленную. Боготворил огонь и боялся его в своих снах.
   Чувствовал запах его воспоминаний, его призрак.
   - Что здесь произошло, Лемми Литц? Это сделало тебя злым или ты уже был злым?
   Он вернулся к машине, размышляя о том, что морж сказал о Литце и его подлости, но все точки еще не были готовы соединиться. Кроме того, какое ему дело до какого-то отмороженного, страдающего невоздержанностью полицейского, на которого всем на свете наплевать? Литц был свидетелем, а не подозреваемым. К черту Литца! Юрий и так уже открыл слишком много банок, посетив Сонную лощину.
   - Ты не был нужен мне в жизни, Аристид Урбанек, - признался он зеркалу заднего вида. - И мне не нужно знать о Лемми Литце больше, чем того требуют обстоятельства дела.
   Он показал, что будет трогаться с места. Машина просигналила, давая ему возможность выехать. Поднял руку и нажал ногой на акселератор. "Дайнафлоу" подчинилась.
   Он парковался на Демпси-стрит, когда заметил Милвуса за обычным столиком на Максвелл-стрит, подзывавшего его к себе.
   - У меня кое-что есть для тебя!
   - Что?
   - Подойди сюда, и я тебе расскажу.
   - У меня сейчас нет времени.
   - Ты всегда говорил, что у тебя найдется время для меня, Юрий.
   Юрий указал на свои часы. - Я занят, Милвус, - сказал он. - Важным делом частного детективного агентства. Занят работой. Тебе этого не понять.
   - Я многое понимаю.
   - Скоро увидимся. Может быть, сегодня попозже. Но если нет, то помни, что завтра мы идем на заупокойную службу.
   - Как я мог забыть. Свидание с Юрием на похоронах. Для чего еще я живу в этой жизни?
   - Пожалуйста, Милвус...
   - Увидимся позже. Или когда найдешь время в своем расписании.
   Милвус пожал плечами, и в его ладони исчезло что-то коричневое - возможно, то, что могло заинтересовать Юрия. Он потуже натянул кепку на голову и углубился в созерцание доски-паззла. Превратился в сгорбленную серую надгробную плиту.
   - Прости меня, Милвус, - прошептал Юрий сам себе, пока лифт поднимался.
   Но на самом деле он извинялся не за своего друга. Извинялся перед своей собственной совестью, вопреки данному самому себе обещанию никогда не относиться к Милвусу так, как к нему относились все остальные, как к чему-то раздражающему и одноразовому, как к куску грязи, прилипшему там, где ему не место.
   Он тащил свою вину за собой, как тяжелый мешок, всю дорогу по коридору до своего кабинета, где толкнул все еще сломанную дверь и столкнулся со Спутником именно там, где в последний раз видел робота, отводившего голубые глаза.
   Работал автоответчик, принимавший звонок.
   Юрий беспомощно развел руками, обращаясь к роботу.
   - Что?
   - Что - что?
   - Ты думаешь, может, снять трубку?
   Спутник поднял лицо к аппарату. - Вы имеете в виду, проявить инициативу? Я подумал, что лучше этого не делать.
   - Ты что, пытаешься шутить?
   В голубых глазах мелькнуло притворное удивление. - Насколько понимаю, это было бы в последнюю очередь.
   Юрий схватил телефонную трубку. Он оборвал на полуслове Лемми Литца, заявляющего, что Юрий не берет трубку и ему срочно нужно перезвонить.
   - Добрый день, Лемми.
   - И тебе добрый день. Ты все еще хочешь сделать ту глупость, о которой рассказывал мне?
   - Да.
   - Я же сказал, что дам тебе знать, когда мы начнем. Ну, мы начинаем.
   - Когда?
   - Сегодня вечером.
  

ГЛАВА ШЕСТАЯ

   График Литца позволял провести только самую минимальную подготовку, прежде чем Юрий отправился со Спутником обратно к пруду в Гэптауне. Когда они подъехали к воротам парка, бывший полицейский ждал их рядом с автомобилем размером с катафалк с закрытой кабиной и вместительным багажным отделением.
   Литц раздавил сигарету каблуком. - Ты выбрал живописный маршрут, не так ли? Остановился, чтобы немного осмотреть достопримечательности по дороге?
   - Я приехал как можно быстрее.
   - А ты уверен, что за вами не было слежки? - Литц открыл заднюю пассажирскую дверь.
   - Я уверен, что за мной никто не следил.
   - Мы оставим твои колеса. Там, куда мы направляемся, нет места для маленькой "дайнафлоу". - Он жестом велел Спутнику сесть на заднее пассажирское сиденье, и машина опустилась на подвеске под весом робота. - Ты можешь сесть впереди, рядом со мной, - сказал он Юрию.
   - А где парень?
   - Какой такой парень?
   - Ты сказал, что знал парня.
   - Я тот самый парень. Садись. - Литц захлопнул дверь и сел за руль.
   Он тронул тяжелую машину с места. - Небольшое предупреждение, пока мы не зашли слишком далеко. В обычной ситуации я бы завязал тебе глаза, но, думаю, если с нами будет робот, это будет несколько бессмысленно. Так что я объясню тебе. Ты не говоришь об этом ни одной живой душе. Если ты это сделаешь, Лемми Литц узнает. И если Лемми Литц узнает, то можешь быть уверен, что его друзья тоже узнают. Они не из тех, кто умеет прощать. Они выследят тебя и перережут тебе горло, и, если повезет, сделают это, пока ты спишь. - Продолжая вести машину, он повернулся лицом к Спутнику. - И с тобой сделают что-нибудь столь же смертельное, придурок, возможно, с помощью магнитов.
   - Думаю, у нас есть взаимопонимание, - сказал Юрий.
   Спутник покосился в зеркало заднего вида. - У нас определенно есть взаимопонимание, мистер Литц.
   - Что за пара болванов, - пробормотал Литц себе под нос.
   Они выехали на скоростную автомагистраль Эсперанс, направляясь из Гэптауна в северо-северо-восточном направлении. Движение было небольшим, и Литц выжал из машины все до предела, в салон просачивался электрический дым от перегруженного двигателя.
   Юрий приоткрыл окно.
   - Вы верите, что мы не выдадим секрет, Лемми. Но в этом есть и доля моего доверия к вам. Это может быть ловушкой. В моей прежней стране людей загоняли в темный лес с пулей в голове. - Он изобразил, что ему приставили пистолет к виску. - Спокойной ночи, товарищ.
   - Если бы я хотел прикончить тебя, Джек, то нашел бы менее трудоемкий способ сделать это. Кстати, каково это было?
   - О чем это?
   - Быть мертвым. Думаешь, я сам не провел небольшую подготовительную работу, Юрий Алексеевич Гагарин?
   - Вы слышали обо мне?
   - Нет, но теперь слышал. Оказывается, ты когда-то что-то делал.
   - Что-то, - слабым голосом повторил Юрий.
   - А потом пошел и дал себя убить. Думаю, тебе повезло, иначе тебя бы никогда не вернули к жизни.
   - Да, очень повезло. Я был знаменитым космонавтом, героем всего демократического мира, а теперь я всего лишь заштатный детектив в непрестижном районе Белт-Сити. Кстати, кто-то разгромил мой офис. Это было предупреждение, чтобы я отказался от расследования.
   Литц слегка поджал губы, явно впечатленный. - Как думаешь, кто-то из членов семьи?
   - Возможно.
   - Кто еще?
   - Дело расширяется. Кроме того, между клиенткой и ее сестрой есть трения.
   - Ты сказал, что твоим клиентом был департамент общественных работ. Что из этого не было чушью?
   - Клиентка связана с департаментом. Сестра действует из лучших побуждений, но считает, что расследование может вызвать слишком много проблем.
   - Возможно, сестра права. - Литц убрал руку с руля и щелкнул пальцами. - О, забыл - в бардачке для тебя подарок.
   - Подарок?
   - Посмотри туда, болван.
   Юрий осторожно открыл бардачок, ожидая увидеть бомбу или гремучую змею. Он считал Литца потенциально надежным источником, но пока не подтвержденным. Однако внутри не оказалось ничего подозрительного, а лишь толстый коричневый конверт.
   Он достал конверт; внутри было что-то твердое. Конверт был аккуратно закрыт, но не заклеен. Заглянув внутрь, он заметил проблеск красного и серебристого.
   - Пропавший портсигар, - сказал Юрий.
   - Молодец. - Литц свернул с автострады на задворки Эсперанса. - По крайней мере, он соответствует твоему описанию. В качестве бонуса, здесь есть связь с Ноа-ходоком.
   - Где он объявился?
   - В кармане пальто, на плавающем теле некой Глории Полч. Сегодня утром ее вытащили из реки. Кажется, она работала секретаршей в Глейдвью, и Эйполиси трахал ее.
   Юрий мысленно вернулся к событиям катастрофы. - Мисс Полч приехала на машине скорой помощи из Гле йдвью. Должно быть, нашла портсигар на теле или рядом с ним и забрала его. Или отправилась прямо в офис, как только узнала о несчастном случае.
   - Зачем ей это понадобилось?
   - Не знаю. Это подарок от жены, Ведетт Эйполиси. С чего бы мисс Полч беспокоиться о личном подарке от женщины, которую она, должно быть, жалела или обижалась на нее?
   - Вопрос получше: зачем вдове заботиться о подарке мужу, который, как она, должно быть, знала, был лживым негодяем?
   Юрий обдумал свой ответ и степень откровенности, которой он был обязан Литцу.
   - На то есть причина.
   - В этом деле есть что-то пикантное?
   - Личные фотографии.
   - Ну, так открой, пусть собака увидит кость.
   Юрий потрогал портсигар. Он хотел было открыть его, чтобы продемонстрировать Литцу обычное содержимое, но даже это показалось ему нарушением обещания, данного Ведетт Эйполиси.
   - Все, что находится в портсигаре, предназначено только для вдовы.
   - Ты серьезно?
   - Я дал обещание. Мне понравилась вдова. Она была добра к Милвусу. Не многие люди хорошо относятся к Милвусу. У нас есть приглашение на похороны Ноа, у нас обоих. Там я и отдам портсигар.
   - Ты и в самом деле мастер на все руки, болван.
   - Я такой и есть.
   - Во всяком случае, это дает ответ на один вопрос. Если Глория Полч знала о грязных снимках, значит, у нее было что-то на миссис Эйполиси. Возможно, она придерживала этот портсигар, чтобы иметь возможность надавить на вдову, если и когда они окажутся в суде, препираясь из-за завещания Ноа.
   Юрий сунул портсигар обратно в конверт и снова закрыл его. Он вспомнил веснушчатую секретаршу в приемной, ее торчащие зубы и вздернутый носик.
   - Как она оказалась в реке?
   - Ее видели пьяной и безутешной возле реки. Вердикт: скорее всего, самоубийство или смерть от несчастного случая в состоянии алкогольного опьянения.
   - Здесь напрашивается очевидная параллель. Ноа Эйполиси шантажировал Делроссо. Ноа Эйполиси погиб в результате подозрительного несчастного случая, а теперь еще и любовница мертва.
   Литц повез их по извилистым, угловатым лабиринтам неосвещенных складов. - Если у Эйполиси был компромат на Делроссо, настоящий компромат, то кто-то, возможно, беспокоился, что он проболтался Глории. Ее устранение было страховкой от того, чтобы она сама не занялась шантажом. Тому, кто это сделал, вовсе не обязательно было знать о портсигаре. - Он устало вздохнул. - Никто не потеряет сон из-за Глории Полч.
   Юрий подумал, что это был первый раз, когда он заметил в Лемми Литце хоть каплю сочувствия.
   Возможно, это было началом.
   Они подъехали к складу и проехали по узкому переулку к задней погрузочной площадке. Литц остановил машину у поднимающихся ворот. Из офиса вышел мужчина и неторопливо направился к ним с фонарем в руке. Литц опустил стекло.
   - Привет, Фрогги.
   - Лемми. Получил твое сообщение. Давно не виделись.
   - В бизнесе было тихо.
   - Слышал, ты уволился из полиции. Это постоянно?
   - Посмотрим. Лемми Литц - человек со многими талантами. Я побывал в нескольких переделках в нескольких ситуациях.
   У человека по имени Фрогги было широкое рябое лицо с таким же широким лягушачьим ртом. У него был приплюснутый, едва заметный нос. Казалось, что его глаза расположены слишком далеко друг от друга. Его безволосая макушка отливала восковым блеском, как у рептилии.
   Он посветил фонариком внутрь машины, изучая Юрия, а затем Спутника.
   Фрогги медленно покачал головой. - У тебя какой-то странный вкус к компаньонам.
   - Это исключительно деловые партнеры, Фрогги. Пара настоящих болванов, но зато честные. Кстати, передай привет Сесил.
   - Я бы так и сделал, если бы знал, где она живет. Сесил сбежала от меня из города два года назад.
   Литц сочувственно процедил сквозь зубы. - Очень жаль. Полагаю, прошло много времени.
   - У тебя все еще есть мой номер телефона. Нам нужно чаще встречаться, вспоминать старые времена.
   - Да. Нам определенно стоит это делать.
   Последовало слишком долгое молчание, как будто от Литца ждали большего.
   - Береги себя, Лемми.
   - Спасибо, Фрогги. Жди нас через несколько часов.
   Фрогги исчез внутри и нажал кнопку на стене. Поднимающиеся ворота издали звук как медленно приближающийся танк.
   Литц въехал внутрь, как только освободилось место. Он медленно повел машину по аллее из упаковочных ящиков. Фары отбрасывали лучи света в обе стороны.
   - Вы с этим человеком старые друзья?
   - О, конечно. Фрогги Хеклер. Мой бывший коллега по работе в отделе по расследованию убийств на воде в Праутауне. Фрогги попал в беду и теперь работает здесь. Время от времени он бывает полезен.
   - И он не возражает?
   Они остановились у еще одних поднимающихся ворот, на этот раз внутри здания.
   - Не возражает против чего?
   - То, что вы называете его Фрогги. Это не очень приятно, учитывая, что он похож на лягушку.
   Литц вышел и нажал на тяжелую кнопку индустриального вида. Открылись вторые ворота. Литц вернулся и завел машину в грузовой лифт, снова вышел из машины и послал лифт вниз. Вернулся к машине, сел за руль и включил радио на легкую джазовую радиостанцию.
   - Это не потому, что он похож на лягушку. Кто, черт возьми, мог такое подумать? - Литц с отвращением покачал головой. - Черт возьми, что ты такое говоришь.
   Юрий наклонил голову. - Простите меня.
   - В следующий раз подумай дважды, вредная маленькая крыса. Я в жизни не слышал ничего более бесчувственного. Похож на лягушку. Я потрясен, просто потрясен, а чтобы шокировать Лемми Литца, нужно многое.
   Они спускались очень медленно и очень долго. Легкий джаз сменился статичными звуками. Лифт мягко остановился, и Литц вывел их на подземную погрузочную площадку. На площадке виднелись рельсы, уходящие в туннели.
   Литц свел машину с площадки по крутому импровизированному пандусу, царапнув крылом в нижней части. Они поехали по туннелю, подпрыгивая колесами по обе стороны от рельсов.
   - У меня вопрос. А что, если придет поезд?
   - Поезд не придет. Черт, теперь я говорю так, как ты говоришь. - Литц содрогнулся, словно человек, сосущий лимоны. - Это заброшенная линия, она на пятьдесят метров глубже, чем любая из тех, что работают сейчас. Ее забросили давным-давно.
   - Надеюсь, что вы правы.
   - Я тоже так думаю.
   Литц увеличил скорость, толчки на ухабах превратились в ровную вибрацию.
   Они проехали километр или два, затем Литц свернул из туннеля в боковую шахту. Теперь дороги не было, только круто спускающийся штопор.
   Они спускались все ниже и ниже, машина с трудом преодолевала крутые повороты.
   - Откуда полицейский знает об этом месте?
   Литц свободной рукой расстегнул воротник и почесал подбородок.
   - Помнишь ту громкую историю трех- или четырехлетней давности, когда преступник из Белт-Сити стал информатором?
   - Да. Я читал об этом в газетах.
   - Один из помощников Арчи Винта. Ему немного не хотелось выступать в качестве публичного свидетеля против своего босса, но, скажем так, вид звезд придал ему уверенности в своем решении. Особенно когда его подвесили вниз головой за пятки.
   - Вы используете внешнюю среду для запугивания?
   - Называй это "смазкой колес правосудия".
   После десяти минут извилистого спуска они добрались до более широкой площадки, где было достаточно места, чтобы развернуть машину. Они вышли, и Юрий судорожно глотал холодный, липкий воздух. Он почувствовал тяжесть в ногах, кровь прилила к ним. Они были намного, намного глубже, чем когда он посещал хранилище номер один в Гибернакулуме.
   - Мы уже почти выбрались наружу?
   - Всего в нескольких десятках метров под нами. Тебе лучше не нервничать после того, что ты мне сказал. - Литц открыл багажник.
   - Придурок, - сказал он Спутнику. - Вытащи эти чемоданы и неси их за нами.
   - Мистер Гагарин?
   Юрий кивнул. - Делай, как он говорит.
   Литц открыл металлическую дверь и, наклонившись, вошел в низкий узкий проход, простиравшийся за ней. Его ручной фонарик высветил осыпающуюся облицовку и проржавевшие трубы.
   - Вы двое, держитесь прямо за мной. Не суйтесь в боковые проходы. Если заблудитесь в этом лабиринте, Лемми Литц не тот дурачок, который придет за вами.
   - Что в чемоданах?
   - Скафандры и воздух. Придурок: закрой за собой дверь. И не отставай от меня. Впереди еще много работы, и я не хочу пропустить это безопасное время.
   Юрий спросил: - Безопасное время?
   - Когда рабочие находятся снаружи, они отключают энергопушки. Если бы они этого не сделали, все, что движется снаружи, было бы честной добычей. Системы слежения быстры и точны, но не слишком умны.
   - Сколько у нас времени?
   - Рабочие группы уже должны были выходить из своих шлюзов. Это дает нам два часа на то, чтобы добраться туда, найти свои улики и вернуться обратно.
   Проход опустился. Литц избегал ответвлений и подземных туннелей, останавливаясь только тогда, когда они пересекали гораздо более крупный перекресток с горизонтальной круглой шахтой шириной с прежний железнодорожный туннель. На этот раз рельсов не было, только одна блестящая перекладина, тянущаяся в обоих направлениях.
   - Что это?
   - Тебе не о чем беспокоиться. Просто какой-то старый туннель, оставшийся от прошлого "Халкиона".
   Они перешагнули через приподнятую перекладину. Она была безупречной и нетронутой, как кусок прессованного металла, который только что вышел из литейного цеха. Юрию стало интересно, какие машины когда-то спускались в эту заброшенную шахту.
   Фонарик Литца высветил угловатую надпись на стене: нанесенный по трафарету серийный код. Надпись была выполнена странным почерком, состоящим из смеси знакомых и незнакомых букв и цифр.
   - Подождите, я расскажу Милвусу об этом месте.
   - Ты никому не расскажешь, болван. Таков уговор. Помнишь, что я говорил о том, что мои друзья нанесут тебе визит?
   Проход снова стал уже. Он круто поворачивал на сто восемьдесят градусов, пока не привел их в холодный тупик - помещение в форме луковицы, как раз подходящее для них троих и их багажа.
   В пол была вделана прочная дверь с круглым запорным колесом.
   - Мы выходим через нее. С другой стороны есть камера воздухообмена, затем такая же дверь, а за ней открытый космос. Последний шанс развернуться, детки.
   - Мы не собираемся разворачиваться.
   Спутник поставил чемоданы на пол. Литц открыл их. В каждом лежали компоненты вакуумного скафандра, а также дополнительные инструменты и приспособления.
   - В них будет неудобно, - предупредил Литц. - Но хорошая новость в том, что тебе не придется терпеть это больше трех часов.
   - Что произойдет через три часа?
   - У тебя заканчивается воздух, и ты умираешь.
   - Вы меня просто утешаете, Лемми.
   Юрий оглядел скафандры, которые должны были защищать их снаружи. Они состояли из двух слоев: внутренней одежды с подкладкой, в которую были вшиты трубки и провода, и прорезиненного внешнего слоя ржаво-красного цвета с шарнирными соединениями на локтях, плечах, бедрах и коленях. В комплекте был рюкзак с баллонами высокого давления и нагрудный ранец с клапанами и регуляторами. Скафандр, казалось, был рассчитан на ребенка, но Юрий без труда влез в него.
   Литц показал ему, как считывать показания нагрудных датчиков, пользоваться беспроводной связью ближнего действия и встроенным в шлем фонарем.
   - Ты быстро схватываешь все на лету, - неохотно сказал он.
   - Будут ли рабочие группы принимать наши передачи? - спросил Юрий, как только они убедились, что Спутник может подключиться и говорить на том же канале.
   - Нет, если только мы не попытаем счастья, - ответил Литц. - Сигнал распространяется на миллионы километров, но не огибает углы. Мы будем за изогнутым корпусом корабля, который скроет нас от посторонних глаз. В любом случае, не будем болтать без необходимости. Убавьте громкость. - Он взглянул на часы, которые теперь носил на внешней стороне рукава. - Окно открыто. Установите циферблаты обратного отсчета на сто десять минут. Это даст вам десятиминутный запас времени, чтобы попасть внутрь, но сильно на него не рассчитывайте.
   - И еще кое-что. - Литц достал три предмета, похожие на массивные ракетницы. Один из них он прикрепил к своему поясу, а два других вручил Юрию и Спутнику. - Газовые пистолеты.
   - Для чего?
   - Для спасения своей шкуры. Если что-то пойдет не так, это твой последний шанс. Используй его экономно: заряда хватит только на одну попытку.
   - Спасибо за предупреждение.
   - В любом случае, я бы не советовал этого делать. Вся эта куча вращается - даже тупица это знает, - но как только ты отрываешься, больше не участвуешь в этом вращении. Это как спрыгнуть с движущегося поезда, а потом попытаться запрыгнуть обратно. Возвращаться немного не по себе.
   Юрий пристегнул газовый пистолет к поясу.
   - Думаю, идеальный план - это вообще не падать с корабля.
   - В кои-то веки у парня появилась разумная идея. Что у тебя там?
   Юрий захватил с собой миниатюрный фотоаппарат с фиксированным фокусным расстоянием, тот самый, который починил Милвус. Он спрятал его в маленький кармашек на груди скафандра. - Только для праздничных снимков.
   - Хорошо, но оставь их при себе. Тебя никогда здесь не было, и меня никогда не было с тобой, понял?
   - Понял.
   Литц опустился на колени, чтобы поработать с колесом.
   Внутренняя и внешняя двери шлюза функционировали безукоризненно, как и их скафандры - на данный момент. Они вышли сквозь внешний слой на платформу в виде клетки, в ажурный купол с подвешенными у них под ногами звездами, и только тонкая решетчатая дорожка удерживала их от падения в бездну.
   Звезды проплывали мимо, словно лепестки в черной реке.
   Юрий проверил подвижность своего скафандра. Передвигаться в вакууме было труднее, так как воздух внутри сковывал суставы. Он работал руками и ногами, как борец, готовящийся к схватке.
   - Справляешься, креветка?
   - Я привык к космосу.
   - Выдержит ли эта конструкция мою массу? - поинтересовался Спутник.
   - Возможно. Кто знает. Если нет, пришлешь нам открытку.
   От клетки в нескольких направлениях отходили дорожки. Все они имели одинаковую, непрочную на вид конструкцию: ряд стальных обручей, расположенных через каждые несколько метров, с решетчатым полом между ними и минимальным количеством направляющих на уровне талии и плеч, помогающих удерживать равновесие и держаться руками. Все они казались одинаковыми, уходящими вдаль, как внутренности винтовочных стволов, пока темнота не затмевала колеблющийся свет фонарей.
   Литц первым двинулся по дорожке, Юрий следовал за ним, а Спутник замыкал шествие. Каждый шаг создавал волну на дорожке, только подчеркивая скелетообразный характер строения. Кроме отражавшегося от мостков прыгающего света фонарей на их шлемах, ни в одном направлении вообще не было никакого освещения.
   Огромная темная масса корабля проплывала над их головами, как грозовая туча.
   До этого момента Юрий никогда по-настоящему не задумывался о темноте. В окнах не было необходимости, поэтому внутренний свет "Халкиона" не проливался в пространство.
   Рабочие бригады принесли столько света, сколько им было нужно, но они трудились вне поля зрения, скрытые за ближайшим горизонтом. Звезды в изобилии сверкали у него под ногами, слева и справа от него, но все они были так далеки, что даже самые яркие из них не производили впечатления на темноту.
   - Я не могу сказать, какие проходы идут вокруг корабля, а какие вдоль него, - сказал Юрий.
   - Мы продвигаемся вперед по шестой линии, в направлении носа. Это приблизит нас к шлюзу, через который вошла Джулиана. Так мы окажемся ближе к рабочему сектору Делроссо.
   - Это рискованно?
   - Нет, если мы будем осторожны.
   - Осторожность - это второе имя. - Юрий продолжал двигаться, входя в более удобный ритм - почти к своему естественному темпу ходьбы. Завтра его мышцы дадут знать о себе, но он готов смириться с этой ценой. - Звезды очень красивы, Лемми. Находиться снаружи - это нечто особенное. Вы приходите сюда просто посмотреть на звезды? Или только тогда, когда у вас есть босс мафии, которого нужно убедить?
   - В основном, из-за боссов мафии.
   - Я бы всегда приходил сюда. Прикоснуться к звездам. Почувствовать вечную тишину и пустоту космоса. - Он изучал движущиеся созвездия. - Какая из них звезда Вандердеккена? Она, должно быть, самая яркая из всех.
   Литц вздохнул. - Я думал, ты умнее. Она впереди, за лобовым экраном. Это большой тупой круг из искусственного камня шириной десять километров и толщиной два километра.
   - Щит, который порождает гроулеры?
   - Молодец. Значит, ты все-таки уделял внимание домашней работе.
   Перед глазами Юрия замелькали цветные вспышки, яркие пятна радиационного поражения. Даже с защитным экраном "Халкиона" его тело впитывало гораздо больше космической энергии, чем в защищающем корпусе.
   Он не видел ничего подобного на своей орбите у Земли, находясь слишком близко к атмосфере, чтобы это могло повлиять на него.
   - Теперь мы пройдем этот перекресток, - сказал Литц, когда дорожка пересеклась с ответвлением.
   - Восемнадцатая кольцевая, на север. Здесь осторожнее. Она не в очень хорошем состоянии.
   Вскоре Юрий понял, что означала эта зловещая инструкция. Они прошли всего сотню метров или около того по восемнадцатой кольцевой, когда в полу появилась щель. Огромный пустой шаг, и под ними не было ничего, кроме звезд.
   - Мы называем это "бабушкин затык", - радостно сказал Литц.
   Юрий без колебаний преодолел этот барьер. На тренировках ему приходилось сталкиваться с гораздо более серьезными испытаниями.
   - Что это? - внезапно спросил Спутник.
   - К чему это, болван?
   Робот указал куда-то в сторону, поверх их голов, на слабое мерцание, похожее на желтый нимб, которое Юрий до этого момента не замечал. Оно находилось в некотором отдалении, вплотную прижимаясь к черному продолжению корпуса.
   - Рабочий сектор Делроссо, - беззаботно ответил Литц. - Это их горелки, инструменты для резки и сварки, примерно в четырехстах метрах отсюда, за поворотом.
   - Я не думал, что мы сможем их увидеть.
   - Время от времени режущее оборудование выделяет немного газа, который подсвечивается фонарями. И они работают с батареями энергопушек, которые установлены на турелях - свет отражается от них.
   - Сейчас корабль уязвим.
   - Совсем немного. Взвешенный риск. Какова вероятность того, что что-то действительно серьезное обрушится на нас в течение крошечного двухчасового промежутка?
   Литц остановился чуть дальше по дорожке. Он рискнул включить фонарь и направил луч вдаль. Стало кое-что заметно: извилистый проход, очень похожий на тот, по которому они шли, и тянувшийся примерно параллельно их курсу.
   - Видишь это?
   - Да, Лемми.
   - Мы можем быть уверены, что Джулиана Делроссо прошла по этому проходу. Он ведет к одному из шлюзов, которые Делроссо использовали для своей работы, примерно в двухстах метрах ближе к корме. Видишь, там снесло целую секцию?
   - Да. Что могло проделать это, кроме выстрела из энергопушки?
   - Немногое.
   - Можем ли мы определить, было ли это недавно - скажем, за последние шесть недель?
   - Нет, если не подойдем намного ближе. И, прежде чем ты спросишь, мы не будем этого делать. До того места, где эти переходы соединяются, чертовски далеко, и, чтобы добраться туда, нам придется пройти прямо через рабочий сектор.
   - Есть другой способ.
   - О, так ты теперь эксперт?
   Юрий поднес фонарь к тонкому тросу, опоясывающему корпус и прикрепляющегося к нему прочными металлическими проушинами. - Должны же быть какие-то средства, позволяющие добраться до тех мест на корабле, где нет проходов. Возможно, идея в том, чтобы закрепиться на этом тросе?
   - Я знал, что это плохая идея. Ты не можешь попросить своего робота сделать это за тебя?
   - Робот очень тяжелый. Велика вероятность, что трос порвется. Кроме того, я хочу увидеть сцену собственными глазами. Покажите мне технику.
   - Ты это сделаешь?
   - Сделаю.
   Литц показал ему, как это работает. - К твоему скафандру прикреплены два страховочных троса, достаточно длинных, чтобы зацепиться за фиксированный трос. Ты двигаешься, перебирая его руками, как гиббон.
   Юрий с энтузиазмом кивнул. - Как гиббон.
   Литц кивнул в сторону, где они находились. - Другой трос подходит сбоку, пересекая этот. Следуй по ответвлению троса как можно ближе к просвету в этом проходе, посмотри, что тебе нужно увидеть, затем возвращайся тем же путем.
   - Это просто. Я только отстегиваю и заново цепляю страховочные тросы каждый раз, когда прохожу мимо проушины. - Юрий бросил проницательный взгляд на визор собеседника. - В чем сложность?
   - В этом нет ничего сложного, за исключением того, что нельзя допустить ни единой ошибки. - Литц взглянул на часы. - У нас осталось пятьдесят минут, а это значит, что до закрытия безопасного окна остается ровно час. Еще надо вычесть тридцать минут на то, чтобы вернуться внутрь с этого места.
   - Я могу успеть туда и обратно вовремя. Помогите мне со страховочными тросами.
   Литц подсоединил его, затем убедился, что Юрий знаком с защелкивающимися креплениями, которые позволяли прицеплять и отсоединять страховочные тросы. - Помни, никогда не отстегивай оба троса одновременно.
   - Я не буду делать это.
   - И поверни назад, как только у тебя начнут уставать руки. Не торопись, иначе у тебя не хватит сил вернуться.
   - Я не буду рисковать. Имею в виду, помимо очевидного риска, на который уже пошел.
   Литц похлопал его по спине. - Мы с этим придурком будем здесь. Постарайся свести болтовню к минимуму. Я не хочу светить на тебя фонарем, вдруг Делроссо заметят это сияние.
   Юрий протянул руку и взялся за трос двумя руками, затем стал продвигаться вдоль него, пока не добрался до первой проушины. Начать было легко. Поскольку дорожка все еще была под ним, и основная нагрузка приходилась на его ноги, последствия ошибки ограничились бы легким конфузом.
   Он отцепил один страховочный трос, снова закрепил его за проушиной и повторил процедуру со вторым тросом. Он прошел мимо другой проушины, затем третьей, пока не добрался до второго троса, идущего вбок. Перебрался на него, закрепил один страховочный трос, затем второй, развернулся, готовый сделать свой первый шаг с дорожки.
   Вместо сплошного направляющего троса высотой до плеча тут был предусмотрен короткий промежуток, через который можно было перестегнуть страховку, что позволяло получить доступ к новому тросу, отходящему от ограждения пешеходной дорожки. Юрий отстегнулся от троса, приготовился к увеличению веса на плечах и шагнул в пустоту.
   Страховочные тросы натянулись. Теперь он почувствовал это натяжение, и как напряглись его пальцы, сжимавшие трос. Он отпустил одну руку, протянул ее на тридцать сантиметров вдоль троса, и подался всем телом вперед, пока не продвинулся достаточно далеко, чтобы освободить другую руку.
   Он повторял это медленно, но методично, пока не добрался до первой проушины нового троса. Последовательно отстегнул и подсоединил страховочные тросы.
   Он продолжал в той же неуклюжей, но уверенной манере, проушина за проушиной, пока не отошел достаточно далеко, чтобы рискнуть обернуться. Изогнулся, напрягая руки от неловкого движения, пока не разглядел Литца и Спутника в свете фонаря. Они казались меньше и находились дальше, чем он ожидал.
   У него закружилась голова.
   Он продолжил. В школе космонавтов ему устраивали испытания и похуже.
   Вы ошиблись не на двадцатом повторении, а на двухсотом.
   - Думаю, что я уже на полпути к повреждению, - сообщил он. - Трос проходит близко, но не через поврежденную область. Полагаю, что он не был бы целым, если бы прошел через эту область. Но я могу подобраться совсем близко к ней.
   - Ты в пути восемь минут. Через две минуты тебе нужно будет начать возвращаться к нам. По возвращении у тебя будет меньше сил в руках.
   - Я маленький человек. Очень легкий. С руками все в порядке.
   - Пожалуйста, берегите себя, - сказал Спутник.
   - Мне кажется, я начинаю замечать повреждения на обшивке корабля. - Юрий поводил фонарем, обводя лучом интересующую его область. - Заметить разницу непросто, но корпус здесь другой. Местами оплавленный, как будто он стал мягким, а затем снова затвердел. Возможно, часть его пропала. Он очень гладкий, как зеркало. Это означает, что повреждение недавнее. Здесь ничто не остается чистым и гладким надолго, особенно когда на корабль обрушиваются космические лучи или частицы пыли, слишком мелкие для фотонных пушек.
   Не думаю, что можно сказать, прошло ли шесть недель или шесть месяцев. Но и не шесть лет. Это, должно быть, связано с несчастным случаем с Джулианой. Она, должно быть, была с Рэндаллом, когда это случилось, или совсем рядом. Рэндалл принял на себя основной удар взрыва, возможно, погиб мгновенно. Джулиану задело краем взрыва, скафандр повредило, нанесло радиационные повреждения, но не настолько, чтобы убить ее сразу. Лемми, неужели это могла сделать энергопушка?
   - Да, но есть одна загвоздка. Тебе понадобится целая батарея таких пушек, а не та маленькая пушечка, что была у Урри в их поместье. И эти батареи не предназначены для наведения на корабль, по причинам, которые должен понять даже такой тупой казак, как ты.
   - У кого-то были возможности нацелить батарею на корабль и открыть огонь.
   - И у Урри, и у Делроссо. Любая семья могла бы назвать трех или четырех членов, обладающих необходимым опытом.
   Его охватил тихий ужас. - Кто бы мог пойти на такой риск?
   - Ты прав. Это... чересчур, просто ради срыва свидания, которое шло вразрез с враждой между этими семьями. Ты вернешься?
   - Минутку. Я сделаю фотографию для расследования.
   - Не отрывай обе руки от троса.
   Он достал миниатюрную камеру из чехла одной рукой. Уже снял крышку с объектива, пленка была вставлена, так что оставалось только прицелиться и снимать. Но сказать было легче, чем сделать с его толстыми перчатками и не слишком ровным светом фонаря.
   Он сделал снимок, кряхтя от возросшей нагрузки на трос, затем перевел пленку большим пальцем. Щелкнул второй снимок для страховки, затем убрал камеру в карман.
   - Хорошо. Я закончил. - Он уцепился обеими руками и перевернулся на тросе. - Это был отчаянный поступок. Если семьи не соглашались на отношения, есть другие способы предотвратить это.
   - Они могли подождать, пока оба ребенка окажутся внутри, а затем убить их.
   - Но такой способ позволяет совершить за одно действие одно двойное убийство, даже если Джулиана умерла не так, как планировалось.
   - В то время как, если бы дети вернулись внутрь через разные шлюзы, их пришлось бы убивать по отдельности, что было бы намного сложнее. Этот способ чище и быстрее. За исключением того, что они не смогли убить Джулиану.
   - Есть еще одна загадка. Если Рэндалл погиб здесь, был убит или смертельно ранен в результате взрыва, то свидание окончилось.
   - Джулиане не нужно было умирать, ты имеешь в виду? Продолжай двигаться.
   - Я двигаюсь. - Литц был прав, говоря о том, каких усилий это стоило. Его руки болели, пальцы саднило даже сквозь перчатки. - Мы вернемся к этому, Лемми. Убийство было не только из-за свидания. Они что-то увидели.
   - Джентльмены, - вмешался Спутник. - Рабочая группа Делроссо уже в пути.
   - Ничего страшного. Они просто будут переходить с одной ремонтной работы на другую.
   - Работы продвигаются довольно быстро.
   - Подожди, - сказал Литц, раздражение которого быстро сменилось беспокойством. - Возможно, этот придурок прав. Похоже, что Делроссо возвращаются в свое убежище.
   Юрий остановился, чтобы перевести дыхание. На лбу у него выступили капельки пота, на внутренней стороне визора шлема образовался туман.
   - Думаю, это хорошо.
   - Нет, это не так. Просто так они не бросили бы свою работу. Если только кто-то не решил перекрыть окно безопасности.
   - Бригада рабочих почти скрылась из виду, - сообщил Спутник.
   - Вы двое, возвращайтесь к шлюзу, - сказал Юрий, стараясь придать своему голосу спокойствие. - Вы знаете, что я здесь увидел. Я сам найду дорогу обратно.
   - Сейчас я не вижу никаких признаков рабочих бригад, - сказал Спутник.
   Снизу полыхнула белая вспышка, и на фоне сибирского снежного пейзажа вырисовался силуэт ног Юрия. Он моргнул. Пока смотрел, яркий свет угасал, становясь фиолетовым, а фиолетовый - темно-фиолетовым со звездочками.
   - Что это было, Лемми?
   - Может быть, это пробный выстрел. Когда энергоорудия снова включаются, иногда с корабля выбрасывают немного материала, чтобы проверить их действие.
   Юрий продолжил свое медленное, утомительное продвижение. Каждое движение его рук теперь казалось тяжелее предыдущего. Он стиснул зубы, моргая от пота, заливавшего глаза. Из-за запотевшего визора и затуманенного зрения было труднее, чем когда-либо, разглядеть линию троса, не говоря уже о периодически возникающих препятствиях в виде проушин.
   Он остановился, позволяя своему телу повиснуть на тросах.
   - Интересно, Лемми, что же такого секретного было в том, что влюбленных пришлось застрелить? Что же такого важного находится за пределами корабля? Здесь только эти тросы, материал обшивки, фотонные пушки... - Сквозь затуманенный визор смутно проплывали звезды. - А что еще здесь можно увидеть, кроме космоса? Отсюда даже звезду Вандердеккена не видно.
   - Знаешь, мы могли бы проявить опасный радикализм и обсудить это в безопасном месте.
   - Я снова начинаю двигаться, Лемми. Теперь со мной все будет в порядке.
   - Будь осторожен с этими пересоединениями.
   - Да, я буду осторожен.
   Еще одна вспышка высветила силуэт его болтающихся ног: две черные ветки, погружающиеся в белую лаву. Он отстегнул один трос и снова закрепил его за следующей проушиной, завершив операцию скорее на ощупь, чем зрением. Продвинулся вперед, пока его тело не оказалось по другую сторону проушины, затем отстегнул тянущийся за собой трос. Снова подсоединил его за проушиной и опять двинулся вперед, пот и последствия вспышки боролись за то, чтобы его зрение оставалось не более чем расплывчатым.
   Первый трос зацепился: он добрался до другой проушины. Попытался отстегнуть трос.
   - Юрий, нет! - закричал Литц.
   Было слишком поздно. Нервный импульс уже был на пути к его пальцам, и остановить его было невозможно.
   Он понял это в тот момент, когда отстегнул трос.
   Он упал, трос выскользнул из его хватки и исчез. В замешательстве он прицепил второй страховочный тросик не к основному тросу, а к креплению первой страховки. Оба тросика были натянуты, но когда он расстегнул первый, ничего не осталось, чтобы поддержать его.
   И он упал.
   Медленно кувыркаясь, вверх тормашками - в последний момент он сделал отчаянный выпад, чтобы ухватиться за трос, и из-за этого его закрутило, - наблюдал, как Литц, Спутник и платформа удаляются, с каждым поворотом становясь все дальше.
   На самом деле он не падал. Он знал это. В межзвездном пространстве не было гравитации, ничто не притягивало его, ничто не могло замедлить. Но там был вакуум и не было трения.
   Теперь Юрий вращался со скоростью "Халкиона", удаляясь от своей последней точки соприкосновения по прямой относительно неподвижных звезд.
   - Газ, Юрий. Используй газовый пистолет. И поторопись - через несколько секунд ты не сможешь ни видеть, ни слышать нас.
   Юрий кивнул в шлеме. Преодолевая неловкость в пальцах, он отстегнул обойму и достал газовый пистолет. Тонкий проводок все еще соединял его со скафандром.
   - Целься вдаль от корабля. Нажимай на спусковой крючок недолго - не стреляй сразу.
   - Примерно понятно.
   Из-за его падения корабль появлялся в поле зрения каждые три секунды. В том направлении не было звезд, только сплошная чернота. В другой точке кувырканья - размазанное слезами мерцание звезд, похожее на уличные фонари, отражающиеся в дождевых лужах.
   Юрий подождал два-три оборота, чтобы убедиться, что точно рассчитал время. Он нажал, из пистолета вырвалась струя белого газа, отдача была мощной, но не настолько, чтобы вырвать пистолет из его рук.
   Он дождался следующего поворота, нажал снова.
   - Лемми, Спутник. Я, кажется, замедляюсь. Это сработает.
   Ответа не последовало, только помехи. К этому времени его спутники вполне могли оказаться на противоположной стороне "Халкиона", заблокированные одиннадцатью триллионами тонн вращающейся материи и воздуха.
   Он выдавил еще пять импульсов. Затем остановился, потому что ему нужно было определить, продолжает ли он удаляться от корабля или уже начал возвращаться.
   Треск, голос. - Юрий! Слышишь нас?
   - Я здесь, Лемми. Думаю, что вернусь, но мне нужно быть уверенным. Я хочу оставить немного газа в этом пистолете, прежде чем вернусь на корабль.
   - Не рискуй улететь еще дальше. Тебе повезло, что радар еще не засек тебя как обломок.
   - Я думаю, корабль приближается... - Но Юрий сделал паузу до следующего поворота, пытаясь запечатлеть в своей зрительной памяти триаду звезд. - Похоже, что корабль все еще медленно уменьшается в размерах, Лемми. Я, должно быть, уже в десяти километрах от вас, а может, и больше. Мне нужно... - Он помолчал, нахмурившись про себя.
   - Что?
   - В небе было что-то странное. Я увидел это всего на секунду. Фиолетовая вспышка, как будто звездочка то вспыхивает, то гаснет.
   - Наверное, какая-то грязь попала в разряд.
   - Это был не взрыв, Лемми. Это было больше похоже на... луч прожектора, осветивший стену, всего на секунду. Маленькое пятнышко бледно-фиолетового света.
   - Хорошо, я рад за тебя. Теперь, если не хочешь сам стать одной из этих вспышек света...
   Его грудная клетка взорвалась. Белое сияние разлетелось во все стороны, отбросив его голову и конечности назад, как тряпичную куклу. Он потерял сознание, затем очнулся, как пилот, на мгновение теряющий сознание при резкой перегрузке.
   - Лемми! - закричал он. - Кажется, в меня попали.
   Литц не ответил. Его шлем наполнился статическим шумом. Он пошевелил затекшими пальцами, попытался пошевелить пальцами ног в ботинках. Должно быть, в него выстрелила одна из энергопушек, не попав в тело, но поразив систему жизнеобеспечения, закрепленную у него на груди. На забрале шлема виднелись две яркие вертикальные борозды, как будто в него попали осколки, когда шлем был поврежден. Он задумался, насколько близки были эти борозды к тому, чтобы пройти насквозь.
   И все же он был еще жив - пока. Если не было нагрудного ранца, то не было и жизненно важного элемента его системы жизнеобеспечения. Должно быть, он просто дышал остатками воздуха внутри скафандра. Должно быть, при взрыве какие-то клапаны захлопнулись, предотвращая дальнейшую декомпрессию.
   Он попытался выровнять дыхание, делая более мелкие и нечастые вдохи. Головная боль уже пробиралась по краям черепа, пытаясь проникнуть внутрь.
   - Сосредоточься, Юрий, - прошептал он вслух. - Помни о тренировках в чрезвычайных ситуациях. Принимай взвешенные решения.
   Он все еще кувыркался. Звезды вращались перед ним, повторяя очертания с каждым поворотом. Он, должно быть, был уже за много десятков километров от корабля. Возможно, больше, чем в сотне: от "Халкиона" он был дальше размера самого корабля. Но он все еще мог вернуться, при условии, что с толком воспользуется газовым пистолетом. Это был бы всего лишь вопрос точного выбора времени, без права на ошибку.
   - Тогда никакого давления, Юрий Алексеевич.
   Но кем он был когда-то, как не человеком, который справлялся с давлением?
   Он нажал на спусковой крючок газового пистолета, нейтрализовав большую часть своего падения. Это было хорошо. Теперь звезды были его точками отсчета, и большое черное пятно там, где звезд не было, было "Халкионом". Все, что ему было нужно, - это использовать оставшиеся в газовом пистолете струйки, чтобы прицелиться в это отсутствие.
   Он нажимал снова и снова, не обращая внимания на темное давление, медленно проникающее в его мысли. При последнем нажатии газовый пистолет выдал лишь частичную струю топлива. Его запас был исчерпан.
   Юрий выпустил газовый пистолет из рук.
  

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

   Он падал. Летел по небу, на самолете, пытаясь подняться, прежде чем удариться о землю.
   Небо было прекрасным, пока оставалось таким. Широким и распахнутым. Добрым русским небом, таким, которое тянется вечно.
   Теперь над ним сверху насмехались лица. Завитки и полоски перистых облаков складывались в насмешливые рты и жестокие глаза.
   Погода говорила сама за себя. Грозовые тучи сгустились в темные галактики. В раскатах грома были резкие, уничижительные слова.
   Он продолжал попытки взлететь выше.
   Думал о событиях своей жизни. О субъективно-травматическом эпизодическом воображении. Задавался вопросом, возможно ли втиснуть одну жизнь в последние мгновения другой. Можно ли быть уверенным, что это выдумка, а что реальность.
   Он сильнее потянул за ручку.
   - Проснись.
   Послышался звук пощечины. Затем, с запозданием, возникло ощущение, что его ударили по лицу. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы связать эти два впечатления, соединить их в единое ощущение себя. Это было похоже на соединение двух неперспективных элементов паззла, кусочки которого, казалось, никак не могли соединиться друг с другом.
   - Лемми.
   - Хорошо. У тебя не все в порядке с памятью.
   Юрий усваивал информацию, как жонглер, которому подбрасывают слишком много мячей.
   - Я жив, - пробормотал он. - Я вернулся. Выстрелил из газового пистолета в нужном направлении.
   - Ты сделал это. По крайней мере, прошел большую часть пути. Последняя часть была немного сложной. Ты был в нужном месте, но корабль вращался, а ты нет. Появлялся каждые две минуты и медленно дрейфовал с носа на корму, так что мне пришлось карабкаться вверх-вниз по шестой линии, чтобы поймать тебя.
   - Поймать меня?
   - С помощью большой сети, о которой я тебе не рассказывал.
   - Почему ты не рассказал мне о сети?
   - Потому что она почти никогда не работает.
   Юрий сидел на пассажирском сиденье в машине Литца, развернувшейся, чтобы ехать обратно на поверхность. Шкалы светились болезненно-зеленым светом.
   - Вы затащили меня обратно на корабль с помощью захватной сети?
   - Ага. Как мешок с почтой. Потом я вытащил тебя из того, что осталось от твоего скафандра, потому что не мог нести тебя и скафандр. Пришлось оставить все остальное внизу, у шлюза, чтобы у меня был хоть какой-то шанс, что мы оба доберемся до машины. Из-за этого у меня будут неприятности с очень плохими людьми, знаешь ли. Эти скафандры были взяты строго напрокат. - Литц посмотрел на него со странной смесью раздражения и нежности. - С тобой все будет в порядке, пока я буду вести машину? Тебя не стошнит при виде этого милого интерьера?
   - Со мной все будет в порядке. Спасибо, что спасли меня.
   - Честно говоря, ты заставил меня поволноваться, прежде чем энергопушка разнесла твой нагрудный ранец. У тебя начались галлюцинации с маленькими фиолетовыми звездочками.
   Воспоминание занозой вонзилось ему в череп.
   - Это была не галлюцинация. Я действительно видел маленькую фиолетовую звездочку. Маленькую бледную звездочку, похожую на маленький бледно-фиолетовый отпечаток пальца. - Юрий помолчал, собирая разрозненные факты в одну мысль. - Вам пришлось нести меня обратно, но вы не смогли донести скафандр.
   - Для креветки ты весишь гораздо больше, чем выглядишь. Стоило ли это того, чтобы сделать несколько снимков?
   Юрий рванулся вперед с неожиданной поспешностью. - Вы нашли камеру?
   - Да, я забрал эту чертову камеру, несмотря на то, что она не пригодится. Думаешь, семьи не найдут способ объяснить причиненный ущерб? Знаешь, я уже подумывал о том, чтобы вырвать пленку и засветить ее прямо сейчас, пока эти кадры не поставили нас обоих в неловкое положение.
   Юрий откинулся на спинку сиденья. Импульс, заставивший его поверить, что камера важна, завел его на полпути в темный переулок, а затем оставил.
   - Там что-то было, Лемми. - Он снова наклонился вперед. - Мой шлем был поцарапан!
   - Да, и в обычной ситуации я бы выставил тебе счет за износ.
   - Я не виноват, что в меня стреляли, - резонно заметил он.
   - Да, но, во-первых, в том, что ты упал с корабля, определенно была твоя вина. Не то чтобы тебя не предупреждали.
   - Я должен был рискнуть.
   Литц положил что-то себе на колени. - Вот этот чертов фотоаппарат.
   - Спасибо. - Юрий осмотрел его онемевшими пальцами. Он заметил маленький счетчик цифр в верхней части камеры и нахмурился, глаза у него были затуманены.
   - Вы делали снимки, Лемми?
   - Нет, я не делал снимки. Как ты думаешь, зачем я здесь?
   - Пленка перемотана до конца. Я сделал всего несколько снимков места происшествия на свежую пленку. Милвус попросил меня сфотографировать звезды, но...
   Юрий помолчал, качая головой, отгоняя туман замешательства, медленно перемещаясь по ландшафту своих мыслей. - Лемми. Я только сейчас заметил.
   - Что заметил?
   - Где Спутник?
   - Робот не добрался, - сказал Литц.
   Он завел машину, и они поехали обратно на склад.
   Юрий все еще нетвердо держался на ногах, когда они вернулись в офис, и Литц поддерживал его, когда они, пошатываясь, входили в лифт. Он провел Юрия по коридору, толкнул все еще разбитую дверь и усадил Юрия в офисное кресло, которое не разлетелось вдребезги. Литц пошарил вокруг в поисках выключателя.
   - Это твой обычный порядок в квартире?
   - Пожалуйста, примите во внимание, что ко мне вломились.
   Литц налил Юрию бокал скотча. Он взял Юрия за подбородок и опрокинул напиток ему в горло.
   - Кто вломился в квартиру?
   - Кто-то, связанный с делом. - Юрий потер лоб между бровями, где головная боль превратилась в тугой циклонический узел. - Расскажите мне еще раз, что случилось со Спутником.
   - Я дважды повторил тебе в машине.
   - Я был не в себе. Повторите еще раз.
   Литц опустил свое грузное тело в одно из удобных кресел. - У тебя не хватило газа, чтобы вернуться на место. Этот придурок... - Он покачал головой и поднял руку, прежде чем Юрий успел вмешаться. - Робот, Спутник, забрал мой газовый пистолет и тот, который уже был у него с собой. Он спрыгнул с платформы прежде, чем я смог его остановить.
   - Почему Спутник не вернулся со мной?
   - Я не выполнял расчеты. Робот, очевидно, понял, что он может спасти только тебя, а не себя. Он был бы слишком тяжелым для сети.
   - Спутник мог бы выдержать столкновение с кораблем лучше, чем человек.
   Литц раздраженно пожал плечами. - Может быть, он и пытался, я не знаю. Я просто знаю, что, что бы там ни случилось, робот на корабль не вернулся. Я видел, как он довольно быстро падал. Думаю, что он, должно быть, предпринял одну попытку и отлетел.
   - Куда он упал?
   - Прочь от "Халкиона". В пустоту.
   - Вы ждали?
   - Нет, я не стал ждать. У меня была другая задача - вернуть тебя внутрь, пока ты не умер вместе с этим скафандром. - Литц провел пальцами по лицу. - Послушай, мне жаль, что все так получилось. Я был строг к роботу и жалею, что так поступил. - Он выпрямился в кресле. - Однако нельзя быть слишком сентиментальным. Это была всего лишь машина, которая делала то, что должна была делать, - присматривала за людьми. Жаль только, что мы не смогли извлечь больше пользы из этой маленькой вылазки.
   - Это была не напрасная поездка.
   - Ты так думаешь.
   Юрий снова ткнул пальцем в камеру. - Там что-то случилось, Лемми.
   - Ты не шутишь.
   - Я имею в виду, после того, как упал с корабля, после того, как в меня выстрелили из энергопушки. Запас воздуха подходил к концу. У меня нет четких воспоминаний об этом опыте. Должно быть, я правильно использовал газовый пистолет, но потом... - Он повертел камеру в пальцах. - Я отснял целую кассету пленки, Лемми.
   - Ты уверен в этом?
   - Камера не засветилась. Должно быть, я делал снимки, перематывая пленку, от начала до конца.
   - Может, ты был в бреду?
   - Или, может быть, я думал, что снимки важны. По крайней мере, не менее важны, чем фотографии с места преступления. А может быть, и более. - Он подпрыгнул, испугав самого себя.
   - Забрало шлема было повреждено!
   - Хватит, - сказал Литц, мгновенно прервав ход мыслей Юрия. Он достал конверт из кармана пиджака и положил его на стол. - Тебе нужно вернуть это вдове.
   Юрий уныло кивнул. Он совсем забыл о Ведетт Эйполиси и портсигаре.
  
   Милвус сидел на своем обычном утреннем месте, опустив голову и не двигаясь, погруженный в какой-то экстаз сосредоточенности. Юрий зашел в кафе, взял две полные чашки кофе и по два пончика к каждой, со всеми гарнирами. Вчера Милвус хотел ему что-то показать.
   - Прости, что вечером я был в спешке, - сказал он, подходя ближе. - Я все равно думаю, ты будешь доволен тем, что я тебе скажу.
   Подойдя к столу, он разложил на нем различные предметы, его пальцы уже покалывало от горячего кофе. - Я фотографировал. Не только место преступления, но и космические просторы. Я улетел с "Халкиона", Милвус! Видел фиолетовые звезды. Очень странно. После того, как я воспользовался газовым пистолетом, чтобы начать обратный путь, у меня, должно быть, было время достать камеру и сделать много снимков звезд. - Он похлопал себя по карману. - Чувствительная пленка, как ты и настаивал, и я доверю обработку только тебе. Возможно, когда увижу фотографии, я вспомню, что произошло! Но что это, Милвус? Что ты хотел увидеть на этих фотографиях? Ты упомянул неподвижные звезды, а не преходящие фиолетовые звезды. Ты знал о фиолетовых звездах? Нам есть о чем поговорить. - Он замолчал, начиная сомневаться, не заснул ли его друг на самом деле за столом. Был ли Милвус тут всю ночь, в таком же неподвижном положении? - Милвус, - сказал он с медленно растущим беспокойством. - Звезды. Неподвижные звезды и пурпурные звезды. Прости, что рассмеялся, но теперь я хочу знать.
   Он протянул руку, чтобы дотронуться до него, и сразу понял, что случилось самое худшее из возможных событий.
   Рука Милвуса была жесткой и холодной.
   - Милвус.
   Восклицание Юрия вызвало некоторый интерес у других сидящих за столиками - игроков, трикстеров и уличных артистов, которые уже собрались, несмотря на ранний час.
   - Что случилось с Мышонком? - спросил торговец со слезящимися глазами, все еще держа в руках стаканчики и игральные кости.
   Юрий приподнял кепку с капюшоном, закрывавшую лицо Милвуса. Его глаза были открыты, но, не мигая, устремлены на стол. На лице Милвуса сохранилось каменное удивление, запечатленное в момент ошеломленного осознания.
   Юрий провел пальцами по покрытой серым пушком щеке Милвуса.
   - Когда вы в последний раз разговаривали с ним?
   - О, вчера, прошлой ночью? Уже темнело. Я сказал ему, что нужно собираться и уходить.
   - Он ответил?
   Торговец, словно защищаясь, пожал плечами. - Мы же знаем Мышонка. Я просто подумал, что он снова не в себе.
   Юрий подошел к сгорбленной фигуре сзади. Он заметил темный сгусток вокруг воротника пальто Милвуса, как будто кровь пропитала его насквозь. Он оттянул воротник, несмотря на его липкое сопротивление. Заметил морщинистую, похожую на древесную кору шероховатость шеи Милвуса. Кровь вытекла из колотой раны, аккуратной, как след от карандаша. Должно быть, рана была глубокой. Глубокой и быстрой, как от швейной машинки.
   - Он был здесь, когда вы пришли сегодня утром?
   - Да. Но я не придал этому значения. Мы же знаем Мышонка...
   - Кто-то ударил его ножом в шею, когда он сидел здесь. Вы не обратили внимания, что он мертв?
   - Мышонок держался особняком. Мы не беспокоили его, и он не беспокоил нас. Кому еще нужны были его дурацкие истории? - Заметив что-то в глазах Юрия, торговец отступил. - Эй, мы тоже за ним присматривали.
   Настороженный взгляд превратился в обвиняющий прищур. - Он был твоим другом, малыш. Ты приходил проведать его прошлой ночью?
   - Он был жив, когда я с ним разговаривал, - ответил Юрий.
   Он был жив и хотел о чем-то поговорить. Но Юрий был слишком занят, чтобы найти время для своего друга. Он сказал себе, что Милвус все равно придет утром, потому что Милвус всегда был рядом. Так было устроено в этом мире, пока все не изменилось.
   Он разжал пальцы на левой руке Милвуса. Коричневый предмет, который он заметил прошлой ночью, все еще был там. Это был сложенный пополам конверт.
   Юрий развернул конверт без пометок и вскрыл его.
   Достал листок бумаги, лежавший внутри. Развернул бумагу и прочитал, что там было написано.
   Третье предупреждение.
   Сложил листок. Вложил его обратно в конверт, а конверт отправил в карман. Внезапный порыв заставил его сунуть руку в карман одежды Милвуса и поискать спрятанные там секреты. Костяшки его пальцев наткнулись на что-то потертое и неровное, похожее на куриную тушку. Дотронулся до ребра и поморщился.
   Он уже хотел отодвинуться, когда собрался с духом. Пошарил пальцами, пытаясь найти толстый, выпуклый предмет, который был предметом его интереса.
   - Пожалуйста, Милвус, - прошептал он. - Пусть это не останется с тобой.
   Он нашарил записную книжку, засунутую глубже, чем ожидал. Вытащил ее, крепко сжимая потрепанную обложку, чтобы не вывалилась ни одна из бумаг и фотографий.
   - Эй, это не твое.
   - Поверьте мне, это мое. - Юрий помолчал. Он положил блокнот в тот же карман, что и конверт. - Приглядывайте за Милвусом вместо меня. Может, он и не был вашим другом, но моим он был.
   - Ладно. - Торговец замолчал, его остекленевший взгляд скользнул по предметам на столе. Кофейные чашки извергали пар, как пара промышленных дымоходов.
   - Случайно, не осталось чего-нибудь лишнего? Сегодня утром чертовски холодно.
   Юрий отвернулся. - Не для Милвуса.
   Он пошел в полицейский участок и сообщил об убийстве. Не упоминая ни о записной книжке, ни о предупреждении. Подождал у стойки регистрации, пока несколько копов не оторвались от других неотложных дел, которые у них были, чтобы разобраться с неинтересным, маловажным делом о мертвом бродяге.
   Юрий проследовал за ними до набережной, где торговец все еще присматривал за столом и сидящим за ним сгорбленным хозяином. Вызвали врача для выполнения необходимых формальностей. Она осмотрела Милвуса и подтвердила, что вероятной причиной смерти было одиночное ножевое ранение в шею сзади.
   - Если вас это как-то утешит, мистер Гагарин, - сказала она, внимательно глядя на него добрыми глазами, - смерть, скорее всего, была мгновенной и практически безболезненной. Я сомневаюсь, что ваш друг имел хоть какое-то представление о том, что его поразило.
   Юрию понравилась эта идея. Ему она очень понравилась.
   Только Милвус мог бы сказать наверняка.
   - Можете сказать, когда его ударили ножом?
   - Где-то между шестью часами вечера и полуночью. Было ли необычно для него оставаться здесь всю ночь?
   - Да. Необычно. Но не настолько, чтобы кто-то удивился.
   - В любом случае, было бы слишком поздно. Тот, кто это сделал, не привлек бы к себе особого внимания. Всего один удар сзади чем-то острым и длинным. Это можно сделать, не сбиваясь с шага. Моргните, и вы бы это пропустили.
   - Вы будете проводить вскрытие, чтобы установить характер колющего орудия?
   - Обычно, да.
   - Обычно? Вы хотите сказать, что не будете проводить вскрытие? - В нем вскипело негодование. - Это потому, что такой человек, как Милвус, не имеет большого значения? Потому что у Милвуса не было ни дома, ни денег, ни одежды больше, чем было с собой?
   - Дело не в этом, мистер Гагарин. На самом деле, как раз наоборот.
   - Не понимаю.
   Она ответила размеренным тоном человека, у которого было много практики сохранять спокойствие перед лицом провокаций. - Когда кто-то умирает в нашей юрисдикции, мы должны сверять их имена и фамилии со списком. Полицейские уже сделали это, и все необходимые меры принимаются. - Доктор обернулась, когда к ним подъехал автомобиль с глухими бортами. - Вот и все. Частная машина скорой помощи из Центрального гибернакулума.
   Юрий моргнул, как будто мир на мгновение вышел из-под контроля. - Сонная лощина?
   - Ваш друг зарезервировал себе место в хранилище. Теперь его быстро заберут и заморозят. Неизвестно, какие повреждения уже произошли с его мозгом, или что еще можно сохранить или восстановить позже, но это проблема будущего. Милвус должен был знать, что посещение хранилища не гарантирует воскрешения, но все же это был лучший шанс, чем подвергнуться вскрытию и химической переработке. - Ее добрые глаза изучали его. - Для вас это сюрприз, мистер Гагарин?
   - Я думал, Милвус бродяга.
   - Вполне возможно, что так оно и было. То, что у него не было дома или имущества, не означает, что он был человеком без средств. Он выплачивал эти деньги до самого конца. У него было золотое членство: это значит, что ему гарантировали место, даже если результаты вскрытия будут скудными.
   Юрий рассмеялся. Абсурдность момента, казалось, требовала этого.
   - Он даже ни разу не угостил меня кофе.
   - Вы ведь были его другом?
   - Да.
   - И он был вашим другом.
   - Да, взаимно.
   - Тогда я не думаю, что кофе был не столь уж важен в общей схеме, не так ли? Я сожалею о вашей потере, мистер Гагарин.
   - Я тоже сожалею о своей потере, - ответил Юрий.
   Он наблюдал, как сотрудники скорой помощи забирали Милвуса. Они накрыли его простыней, превратив в неподвижную скульптуру, затем подняли Милвуса, простыню и стул, на котором он умер, в кузов автомобиля. Между полицией, врачом и работниками скорой помощи состоялись недолгие переговоры, они обменялись бумагами и подписали их, а затем все было закончено. Машина скорой помощи уехала, оставив после себя только стол с остатками кофе и пончиками и шашечной задачей, которая волновала Милвуса накануне вечером.
   Юрий по старой памяти упаковал шахматную доску. Он не знал, что с ней будет делать, но в этих квадратиках была запечатлена частичка его души.
   Вернулся в офис. Сел, целую минуту собираясь с мыслями, казалось, все перекосилось, словно ракурсы с тирами в мелодраматической психодраме, которую он никогда не понимал до конца.
   Он достал записную книжку Милвуса. Пожалуй, лучше было бы назвать ее "альбом для вырезок".
   В нее было засунуто по меньшей мере столько же бумаг и фотографий, сколько изначально было страниц.
   Он со скрипом раскрыл ее и медленно пролистал содержимое онемевшими пальцами.
   Страницы были покрыты густыми зарослями чернил, иногда разного цвета, строчки пересекали друг друга под углом. Кое-что было приклеено к книжке, но не очень прочно. На стол посыпались обрывки бумаги. Он попытался разложить их по местам, но это было бесполезно. Только Милвус понимал причину своей мании.
   Он подумал о фотографиях, которые сделал снаружи. Когда-нибудь обработает пленку, но сейчас спешить было некуда. С этим делом закончено, и все обещания, которые он дал Милвусу, теперь были недействительны.
   Из книги выпала страница. Это был рисунок звезд ручной работы, выполненный выцветшими чернилами на пожелтевшей папиросной бумаге. Звезды представляли собой маленькие пятиконечные символы, как большие, так и маленькие. Цепочки точек соединяли определенные узоры, а аннотации на странице были сделаны более свежим почерком, чернила потемнели.
   Он прочитал:
   Фрагмент 44 датирован 180-м годом, но те же звезды, что и на фотографии JY315 с фрагмента 67? Насколько это возможно? Относительное движение должно смещать ближайшие звезды?
   Сравнить с фрагментами 12, 19, 25. Рассчитать допустимую погрешность, исходя из предположения о нулевой скорости. Остановка в пути? Это то, что они скрывают? Что мы блуждаем между звездами? Но как тогда объяснить, что такое гроулеры?
   Нужно более свежее сравнение - более точное расположение звезд. Юрий?
   Я требую от него слишком многого?
   Но ему нужна цель. Он недостаточно верит в себя. Я верю в него; и всегда верил. Возможно, дело в том...
   Содрогнувшись, он вложил страницу обратно в книгу. Захлопнул ее и оттолкнул от себя, как будто это был маленький слиток чистого плутония. Ему казалось, что он уже заразил себя, что внутри него теперь находятся триллионы крошечных, мерцающих изотопных частиц безумия Милвуса.
   Во что на самом деле верил Милвус? К какой истине он шел ощупью, за что его нужно было убить?
   Что корабль остановился между звездами?
   Зазвонил телефон.
   - Лемми, - сказал он, когда человек на другом конце провода представился. - Лемми, у меня плохие новости.
   - Что?
   - Милвус мертв. Мышонок Милвус.
   - Мне очень жаль. Я бы огорчился еще больше, если бы знал, о ком ты говоришь.
   - Мой друг с набережной. Одна вдова Эйполиси была любезна с ним? Я хотел бы рассказать о туннеле, по которому мы проезжали, со странными надписями? Собирался сделать ему фотографии.
   - Да, теперь я припоминаю. Я также припоминаю, что говорил что-то о том, что придушу тебя, если ты хотя бы намекнешь на наше маленькое приключение. - Что-то в тоне Литца дрогнуло. - Этот парень что-то значил для тебя?
   - Да. Он значил очень много. У меня был только один друг, пока... - Юрий замолчал.
   Раздался звук, похожий на то, как если бы зубную щетку покрутили в воде. - Ты очень расстроен этим. Как это произошло?
   - Его убили.
   - Ты в этом уверен?
   - Да. Они предупреждали меня, чтобы я отказался от дела. Они также направили предупреждение Милвусу.
   - Потому что?
   - У него были идеи насчет "Халкиона", Лемми. Долгое время я думал, что это были просто безобидные безумные идеи Милвуса. Милвус всегда говорил мне, что он близок к чему-то. Теперь я думаю, что, возможно, он был прав.
   - И ты думаешь, что те же люди, которые заставили его замолчать, могли быть...?
   - Не знаю, Лемми. - Юрий вздохнул сквозь туман своих мыслей. - Возможно, я придаю слишком большое значение совпадению. И все же, если есть секреты, которые семьи готовы скрывать, секреты, стоящие того, чтобы рискнуть и пустить в ход энергопушки против самого корабля, секреты, достаточно серьезные, чтобы Джулиана Делроссо никогда не покинула Глейдвью, и мир никогда не узнает правду о Рэндалле Урри... не говоря уже о Ноа Эйполиси и мисс Полч... почему они должны испытывать угрызения совести перед убийством Милвуса?
   - Они бы не стали, - тихо сказал Литц. - Ни малейших сомнений. Мне жаль его, Юрий.
   - Он был добр ко мне, Лемми.
   - Хорошо, - сказал Литц со вздохом человека, который берет себя в руки. - Вероятно, это больше, чем то, о чем нам следует говорить по телефону. Кто знает, кто нас прослушивает, если это дойдет до самого верха? Мы продолжим обсуждение при личной встрече. Место, где мы встречались, с кря-кря?
   - Кря-кря?
   - Утки, ты, болван. Ну что, сможешь прийти? Мы заберем твою тачку и поедем на встречу.
   - Встречу, Лемми?
   - Заупокойную службу, помнишь? Похороны в Праутауне?
   - Нет, Лемми. Это не сегодня. Это... - Но он замедлил шаг. - Завтра - это сегодня, не так ли?
   - Я проверил время и место в утреннем выпуске светской хроники. У тебя было плюс один, верно?
   - Лемми, я закончил расследование. Все зашло слишком далеко. Они должны были убить меня, а не Милвуса. Я позвоню клиентке и скажу ей то же самое. С меня хватит.
   - Ты выполнишь свои обязательства перед вдовой, - сказал тот, прежде чем повесить трубку.
   Они встретились у ворот, ведущих к пруду с утками. Юрий прижимал к груди толстый коричневый конверт, туго набитый бумагами и документацией.
   - Я рад, что ты пришел, - сказал Литц, притопывая ногами и потирая руки от утреннего холода. Туман ласкал землю, собственнически сворачиваясь клубочками. Листья хрустели, как кости. Это был один из тех ясных, холодных осенних дней, которые не проходили впустую без похорон. - Звучит так, будто ты отказываешься от расследования, но этот конверт говорит об обратном.
   - Это не то, что вы думаете. Я закончил расследование, но не мог оставить блокнот Милвуса в офисе. Теперь это единственная привязка к Милвусу.
   - Это все, что у тебя есть?
   - Возможно, еще какие-нибудь бумаги. У Глории Полч нашли портсигар. Но не принимайте это за намерение продолжить дело. Я здесь только для того, чтобы выполнить обещание, данное Ведетт Эйполиси.
   - Ну, это мы еще посмотрим. - Литц снова притопнул ногой, сложил ладони рупором и энергично подул. - Послушай, мне жаль робота, и мне жаль твоего друга, правда, жаль. Но сейчас не время отступать. Как раз наоборот.
   - Вам легко говорить, Лемми. Вы не из тех, кто чуть не погиб за пределами корабля.
   - Да, это был не я. Чертовски верно. Ты был тем, кто рисковал своей шеей ради снимка места преступления и всего остального, что ты там видел. Теперь ты собираешься сказать мне, что все это было напрасно? Что ты собираешься делать с пленкой? Она у тебя тоже есть, не так ли?
   - У меня нет никакого плана.
   - Он был у тебя перед тем, как погиб твой друг. Мне показалось, тебе также не терпелось рассказать ему о своем приключении. - Он достал из кармана пальто бутылку, откупорил ее и сделал большой глоток. Закончив, предложил ее Юрию. - Хочешь еще? Мне всегда нужно немного глотков для храбрости перед похоронами. Для себя я буду трезвенником.
   Юрий отмахнулся от бутылки. - Спасибо, но нет.
   Литц убрал бутылку в карман. - Извини, наверное, это было несколько безвкусно.
   - Прошу прощения, Лемми?
   - Ты тот, кто ты есть, - труп, который держали во льду, а потом вернули к жизни для нашего развлечения. - Он почесал нос, задумчиво нахмурившись. - Вот только я не совсем понимаю это. Для Джека ты какой-то странный.
   - Странный?
   - Знаешь, что ты такой, и очень гордишься этим, но больше никто не заботится о тебе и даже не помнит, что ты делал. И дело даже не в том, чем ты занимаешься сейчас. Ты мелкий сыщик, которого отделяет от банкротства не более одного чека.
   Юрий ощетинился, что, несомненно, и было намерением Литца, но не мог опровергнуть ничего из того, что тот сказал. - И что?
   - Должно быть, после того, как ты стал знаменитым космонавтом, наступает что-то вроде упадка сил?
   - На борту "Халкиона" не так много шансов стать космонавтом, - ответил Юрий. - У меня была роль в прошлой жизни, теперь у меня новая роль. - Затем, с меньшей уверенностью. - Я думал, что знаю правду, Лемми, пока не вернулся в Сонную лощину. Теперь я в этом не уверен.
   - В чем?
   - Во всем. А теперь, пожалуйста, мы можем поехать на похороны?
   Он открылся Литцу по дороге. Это вырвалось из него в порыве, как яд, который его организм должен был отторгнуть. Он рассказал ему о пустых папках в своем кабинете, о записях в дневнике, сделанных его рукой, но казавшихся сфабрикованными и не имевшими отношения к реальным расследованиям, которые он помнил.
   Первые годы его работы в этом бизнесе прошли как в тумане, как будто первое десятилетие работы службы расследований Гагарина произошло с ним во сне, и чем больше он бодрствовал, тем больше факты расплывались и разъединялись.
   Тот факт, что человек с таким лицом вышел из спячки пять лет назад, а не пятнадцать. Человека звали Аристид Урбанек.
   - Ты думаешь, этот парень где-то есть? Или ты каким-то образом являешься им, раз ходишь под другим именем и с неправильными воспоминаниями?
   - Не знаю, Лемми.
   - Первое, что я бы посмотрел, - это большая толстая телефонная книга. - Литц пристально посмотрел на него. - Ты сделал это, верно?
   - Возможно, я не хочу знать ответ, - ответил Юрий. - Кроме того, были отвлекающие факторы.
   - Да, - признал Литц. - Конечно, был один или парочка таких.
   Они добрались до Праутауна. Юрий предпочитал избегать этого места, если только того не требовали дела. На его крутых террасах располагались клиники, хосписы, похоронные бюро, химатории для химического разложения останков и многоуровневые мемориальные сады, каждый из которых сулил лучшую, более спокойную перспективу, чем любой другой.
   Ему не нужно было напоминать о смерти.
   - Полегче, Юрий, так ты пропустишь въезд. - Литц лениво указал пальцем на крутой поворот направо впереди, через скромную сторожку у ворот, на которой лишь маленькая медная табличка указывала, что это мемориальные сады. Юрий повернул "дайнафлоу", осторожно входя в поворот из-за пониженной гравитации. Машина покачнулась, высоко подпрыгивая на рессорах. Они пристроились за вереницей мрачных черных лимузинов, ползущих по лесистой дорожке, ведущей вглубь парка. Позади них показалась еще одна черная машина с тонированными стеклами.
   Литц слегка повернул зеркало заднего вида. - Ну, вся банда в сборе.
   - Не понимаю.
   - У того, кто следует за нами, личные номера Урри. - Он понизил голос. - Две машины впереди, если я не ошибаюсь, это Делроссо на колесах.
   - Я не удивлен, что Делроссо присутствуют на похоронах, поскольку они связаны с Глейдвью. Не ожидал, что здесь будут Урри.
   - Это не то, чего они действительно могут избежать. Если бы Урри не пришли, чтобы выразить свое уважение такой выдающейся фигуре, как Ноа Эйполиси, об этом писали бы все газеты.
   - Возможно, их также интересует вдова и то, что она знает.
   Литц задумчиво кивнул. - И как ты думаешь, что она знает?
   - Ничего. Доктор Эйполиси отстранил ее от повседневного руководства клиникой. У нее не было никаких контактов с Джулианой Делроссо, не было возможности что-либо знать о Клеменси или о причинах, по которым должны были умереть Рэндалл и Джулиана.
   - По крайней мере, так она рассказывает.
   - Я верю в эту историю. Только два человека не лгали мне о расследовании, Лемми. Один из них - вы, а другая - Ведетт Эйполиси. К сожалению, у меня для нее плохие новости.
   - Непристойных фотографий не хватает?
   - Нет, по крайней мере, о них я понятия не имею. - Он положил конверт в отделение для перчаток. - И вот, пока они ждали, чтобы вереница машин тронется с места, он достал конверт, положил его себе на колени, чтобы вынуть портсигар, положил конверт обратно, а портсигар сунул в карман одежды. - Это касается Сонной лощины. Я ездил туда по частным делам, но также поинтересовался приготовлениями для доктора Эйполиси и его жены.
   Литц почесал кончик носа. - Дай-ка я угадаю. Этот хитрый проныра обманул ее насчет приготовлений?
   - Как ты догадался?
   - Я знаю хорьков.
   Они вместе с вереницей машин направились к посыпанной гравием парковке в роще деревьев, которые в условиях пониженной гравитации стали высокими и пышно разрослись.
   Юрий и Лемми сидели в "дайнафлоу", пока из большинства других машин не вышли их пассажиры в темных одеждах.
   Среди них были знакомые по расследованию лица.
   - Большинство из клана Урри, - тихо прокомментировал Литц. - Нелсон, Лютеция, Декстер. Парис и Корделия. О, а вот и сама старая дева.
   - Лавиния?
   - Это уже что-то. Она нечасто покидает поместье. Говорят, у нее есть свой собственный секретный туннель между домом и Сонной лощиной. О, и она привела с собой Шалтая-Болтая.
   Юрий наблюдал, как матриарх Урри ковыляет позади семейной группы, а рядом с ней - яйцеобразный робот Монтегю. Одной рукой она опиралась на трость, а другой прижимала макушку Монтегю. Она двигалась, как столб черного дыма в безветренный день.
   - Милвус сказал, что она была очень старой. Возможно, старейший человек на корабле из ныне живущих.
   - Старше тебя?
   - Я, будучи Джеком, не в счет. Милвус имел в виду, что у Лавинии должны были сохраниться самые давние воспоминания о начале полета.
   - Если эти воспоминания не стерлись окончательно, раз она столько раз заходила в подземелья и выходила из них. И все же, я полагаю, она должна была что-то помнить, верно?
   - Не знаю, Лемми. Что могло с кем-то случиться за все это время? Кроме того, если она такая старая, то где же другие из ее поколения? Где те, кто старше Нелсона, Лютеции и так далее, но все еще моложе Лавинии?
   - Она их порезала и скормила свиньям.
   - Это шутка или слухи?
   - О, я слышал и похуже. Где-то в этом есть доля правды. Лавинии нужна семья, чтобы удержать власть, но она не хочет, чтобы младшие приближались к трону слишком близко. Ее дети и дети ее детей никогда не выйдут из подземелий. Возможно, они никогда этого не сделают, пока она жива.
   - Этот робот, должно быть, кое-что знает. Он долгое время должен находиться в семье.
   - И если он умный, то поймет, что не стоит об этом распространяться. - Литц снова повернул зеркало заднего вида, следя за удаляющимися членами семьи. - Кстати, ты прав.
   - Верно?
   - Твоя идиотская теория о подмене на стрельбище. Она работает.
   - Вы только сейчас это поняли?
   - Мне нужно было еще раз увидеть этого парня, посмотреть, как он двигается. У меня всегда лучше получалось с походкой, чем с лицами.
   - Вы странный человек, Лемми.
   - И ты не в том положении, чтобы быть разборчивым. Это был Декстер, притворяющийся Рэндаллом, без сомнения. - Литц заскрипел сиденьем, стараясь разглядеть получше. - О, теперь второй акт. А вот и Делроссо.
   Юрий наблюдал, как небольшая группа людей пересекла лужайку перед машиной, направляясь к месту обслуживания другим маршрутом. - Вы знаете этих людей?
   - В основном по вони.
   - Большого мускулистого мужчину зовут Дориан Делроссо. Он вышвырнул меня с яхты. Та, что в темной меховой шапке, - Доркас, сестра Дориана. Думаю, то суровое лицо после сестры - жена.
   - Консуэла Делроссо, если я правильно помню мои страницы в светской хронике. Вышла замуж и вошла в фирму. Раньше была Консуэлой Тэппер, одной из орбиталок. Говорят, считает себя кем-то лучшим, чем чистокровные Делроссо, которые, по ее мнению, немного ниже ее.
   - Как вы думаете, они будут разговаривать с Урри?
   - Нет. Они будут держаться друг от друга так далеко, как позволяет вежливость.
   Они подождали, пока подойдут еще несколько человек, затем вышли из "дайнафлоу". Литц щелкнул пальцами и подозвал долговязого, щербатого мальчишку в сером комбинезоне, который подметал метлой одну из боковых дорожек.
   - Привет, малыш. Хочешь заработать за час больше, чем обычно зарабатываешь за день? - Литц достал из кармана банкноту и сунул ее за воротник мальчика.
   - Присмотри за колесами, пока я не закончу. Никто не прикасается к ней, никто не подходит близко, в ней для тебя будет еще одна такая же.
   - Сэр?
   - Ты меня слышал, бестолковый. Присмотри за машиной. Можешь еще раз пройтись по этому месту: я вижу, кое-где ты что-то пропустил.
   - Пожалуй, мне стоит захватить документы, - сказал Юрий, заглядывая в отделение для перчаток.
   - Нет, парень обо всем позаботится. Это похороны. На похоронах даже богатые должны вести себя прилично. - Литц обнял его за плечи, и они пошли дальше, пока не оказались вне пределов слышимости мальчика. - Они не знают о конверте, так что я не беспокоюсь по этому поводу. Но мы имеем дело с теми же прекрасными, порядочными членами общества, которые остановили работу "дайнафлоу" Ноа Эйполиси. Осторожность никогда не бывает лишней.
   - Осторожность никогда не бывает лишней, - глухо повторил Юрий.
   Они пошли по одной из дорожек, шагая торжественно, хотя Юрию казалось, что он плывет, словно во сне. За высокими деревьями с гнетущей близостью вырисовывался серо-голубой небоскреб небесной трубы, покрытый перистыми облаками.
   Они миновали мемориалы и цветочные клумбы, ухоженные и запущенные, пока не вышли на круглую поляну диаметром около двадцати метров, где уже собралось большинство скорбящих. Те образовали свободный полукруг, с Урри на одном конце и Делроссо на другом, а между ними образовалась бесформенная масса из восьмидесяти-ста человек.
   Юрий и Литц отошли в заднюю часть толпы, выглядывая из-за спин и голов в шляпах в поисках Ведетт Эйполиси.
   Вот она, прямо в центре полукруга. В центре поляны возвышался каменный помост, а на помосте - знакомые пропорции цилиндрической капсулы со скругленными краями. Это была такая же капсула в форме торпеды, которую Юрию показывали в хранилище номер один, с той лишь разницей, что окна были задрапированы черной тканью. Капсула питалась от небольшого вспомогательного источника питания, расположенного у основания возвышения.
   Ведетт стояла рядом с возвышением, сцепив руки в перчатках, и ждала, пока участники похорон закончат собираться. Время от времени она поднимала глаза и только сейчас заметила Юрия, кивнув в его сторону с выражением безмолвной благодарности. Высокий пожилой мужчина с копной жестких седых волос стоял рядом с Ведетт. Она снова опустила голову и, казалось, возобновила свое бдение, пока какое-то внезапное решение не воодушевило ее. Она что-то прошептала высокому мужчине. Тот серьезно кивнул, и она сошла с возвышения. Толпа скорбящих расступилась, когда она пошла к ним, направляясь прямо к Юрию.
   - Спасибо, что пришли, мистер Гагарин. - Ее голос был настолько тихим, что посторонним было бы трудно его расслышать. - Вы сказали, что придете, но я на это не рассчитывала. Пожалуйста, где ваш друг из кафе? Надеюсь, он не почувствовал, что его присутствие здесь нежелательно.
   - Милвус знал о ваших чувствах, - ответил Юрий, у которого внезапно пересохло во рту. - К сожалению, он умер сегодня утром.
   Ведетт поднесла перчатку к лицу. У кого-то другого этот жест выглядел бы натянутым, почти театральным, но Юрий почувствовал ее искренность.
   - О, нет.
   - Извините. С вашей стороны было очень любезно пригласить его. - Он неловко замолчал. - Это еще один мой друг, Лемми Литц. Надеюсь, ничего, что он здесь?
   Она опустила руку и протянула ее Литцу. - Конечно. Я очень рада видеть два дружелюбных лица, даже если мы встречаемся впервые. Какие у вас отношения с мистером Гагариным, мистер Литц, если вы не возражаете против такого вопроса?
   Литц взглянул на Юрия, как будто ему нужно было разрешение заговорить.
   - Все в порядке, Лемми. Расскажите ей, кто вы такой.
   - Я полицейский. Бывший полицейский, если нужно быть разборчивым. Надеюсь вернуться в полицию, и это дело мистера Гагарина - мой пропуск. - Литц понизил голос. - Я встречался с вашим мужем, миссис Эйполиси и очень сожалею о вашей потере.
   В ее глазах появился лед.
   - Когда вы познакомились с Ноа?
   - Несколько недель назад, сразу после того неприятного случая с Джулианой. Меня послали уладить отношения между семьями, и я заглянул в Глейдвью.
   - Надеюсь, визит прошел успешно.
   - О, это было так. Я получил у Ноа все, что мне было нужно.
   - И пока вы получали все, что вам было нужно... Возможно, мистер Гагарин упомянул о какой-то моей вещи. Интересно, видели ли вы ее тогда?
   Кашлянув, Юрий вставил. - Он у меня, миссис Эйполиси. Спасибо Лемми.
   Он похлопал себя по карману. - Может быть, вы хотели бы получить его сейчас или в более уединенный момент?
   Она, казалось, растерялась. - Он у вас? Действительно у вас?
   - Да. Поговорим об этом позже, - твердо сказал Юрий, потому что высокий пожилой мужчина жестом показал, что пора приступить к формальностям. Ведетт шепотом попрощалась и вернулась на возвышение к своему подключенному мужу.
   - Дорогие друзья... большое вам спасибо за то, что пришли сегодня. Я знаю, что для Ноа было бы очень важно увидеть здесь так много вас. Некоторые из вас, конечно, знали Ноа лучше, чем другие. Я думаю, каждый из нас знал своего Ноа. Моим был мужчина, за которого я вышла замуж...
   Служба оказалась такой, какой ее и ожидал увидеть Юрий: отчасти для того, чтобы обелить, отчасти для того, чтобы рассказать о жизни, отчасти для того, чтобы стимулировать продажи Глейдвью. В обзоре Ведетт было мало деталей и много обобщений и банальностей, не вызывающих возражений. Она много рассказывала о том, каким бурным был их ранний роман, и о том, какой свободой она пользовалась, не утруждая себя повседневными заботами по управлению клиникой.
   После этого - Ведетт отступила с возвышения со слабым, но ощутимым чувством облегчения - настала очередь различных членов семьи, коллег и единомышленников Глейдвью произнести хвалебные речи в том же лестном и не вызывающем возражений ключе. Врачи и медсестры, администраторы, коллеги-ученые со всего "Халкиона", бывшие пациенты и семьи бывших пациентов - всем им было что сказать о дорогом покойном Ноа, и все они, не сговариваясь, пожелали ему всего наилучшего, когда он начал этот новый этап своей жизни в холодных подвалах Сонной лощины. Более того, многие из них высказали пожелание, чтобы прошло еще много лет, прежде чем, как они ожидали, Ведетт присоединится к нему в подземельях, и двое влюбленных воссоединятся в своем совместном путешествии в будущее.
   Ведетт терпеливо выслушивала эти сентенции, хотя уголки ее губ слегка подрагивали, что-то выдавая.
   Она знала, подумал Юрий.
   Когда церемония закончилась, четверо крепких носильщиков подняли капсулу с возвышения. Они пронесли ее по короткой дорожке, ведущей с поляны, к задней части частной машины скорой помощи, такой же, как та, что приехала за Милвусом. Две очереди скорбящих выстроились, чтобы выразить свои соболезнования Ведетт. Другие присутствующие стали расходиться. Только Лавиния Урри и робот Монтегю старались не двигаться с места, Лавиния пристально смотрела в сторону Юрия. У робота, окрашенного в зеркальный цвет, не было ни лица, ни передней части, ни спины, но, несмотря на это, Юрий почувствовал какое-то глубокое покалывание, словно рентгеновский луч пронизывал его насквозь.
   - Нам не нужно ждать, Лемми, - сказал Юрий своему спутнику.
   Литц провел большим пальцем по нижней части своего прикуса. - Есть вероятность, что кто-то здесь точно знает, как и почему с Ноа произошел этот несчастный случай. - Он даже не пытался приглушить свой голос. - Как вы думаете, кто бы это мог быть? Я подозреваю Урри, но у Делроссо был более легкий доступ в клинику.
   Юрий вздрогнул, когда в их сторону метнулись взгляды. - Пожалуйста, говорите потише. Мы пришли сюда, чтобы передать товар, а не создавать проблемы.
   - Проблемы, мистер Гагарин? Конечно, нет.
   Он резко обернулся на голос. К ним подошла одна из доброжелательниц - женщина в черном пальто, черной шляпе и черной вуали. Она слегка приподняла вуаль, и взгляд ее голубых глаз остановился на нем. При дневном свете они казались такими же дешевыми и безжизненными, как ювелирные украшения.
   - Зачем вы здесь?
   - Чтобы вразумить вас, если это возможно. Доброе утро, мистер Литц. Я так много о вас слышала.
   - Надеюсь, только хорошее. Представь мне даму.
   - Это моя клиентка, - ответил Юрий. - Руби Блю.
   - Здравствуйте, мисс Блю. Приятно с вами познакомиться. - Он протянул руку, и Руби Блю ответила ему взаимностью. После того, как они обменялись рукопожатием, Литц убрал руку, энергично потирая пальцы. - У вас отличная хватка. Вы когда-нибудь думали о карьере борца на пальцах?
   - Я думала, мистер Литц, - скромно ответила она, - но боюсь, что сломаю слишком много костей.
   - Юрий сказал мне, что отстраняется от дела.
   - Это его решение.
   - Если хотите нанять меня вместо него, я открыт для предложений. - Он бросил на Юрия извиняющийся взгляд, который был почти искренним. - Извини, но это рынок продавца.
   - Нет, Лемми, я искренне рад за вас. Кто-то еще может пострадать от семей. Я вернусь к тому, кем был раньше. Ничем. Никем.
   - Вы никогда не были никем, мистер Гагарин, - сказала Руби Блю. - Никогда не думайте так о себе. Я всегда безоговорочно верила в вас.
   Он собрался с духом. - Это правда или всего лишь версия правды? Раз уж мы здесь, ведем приятную беседу, возможно, вы сможете ответить на мой вопрос. Что на самом деле происходит в Центральном гибернакулуме? Когда я вышел из подземелий - пятнадцать лет назад или пять?
   - На самом деле это не имеет значения.
   - Если нет, тогда ответьте на этот вопрос: кем был Аристид Урбанек?
   - Кто был кем? - спросил Литц.
   Руби Блю взяла себя в руки. Она посмотрела на свои руки в перчатках, покорно и на удивление по-человечески вздохнула и снова подняла к нему лицо.
   - Пожалуйста, простите меня за то, что я должна была сделать. Я отнеслась к этому совсем не легкомысленно и не хотела причинить вам боль.
   - К чему?
   - Мне нужен был надежный, независимый человек. Тот, кто мог бы свободно передвигаться по "Халкиону", но не быть его полноценной частью. Человек без сложных связей; человек, который никому и ничему не был обязан верностью, кроме собственного стремления к истине. Такого человека не существовало, поэтому я была вынуждена создать его для себя.
   - Создать? - повторил Литц. - Что она курит? Ты настоящий Джек.
   - Он не Джек, - печально сказала Руби Блю. - Он совсем другой. Что-то уникальное. Что-то жизненно важное и необходимое. Нужный человек в нужный момент.
   - Я спрашиваю еще раз: кто такой Аристид Урбанек?
   - Прошлой ночью что-то произошло, не так ли? Вы поступили неразумно. Не хотели бы вы поговорить об этом?
   - Не понимаю, что вы имеете в виду.
   - Ваш робот является сервитором общего назначения. Как и все подобные устройства, он испускает локализующий импульс, позволяющий определить его местоположение внутри "Халкиона" в триангуляционном режиме. В последний раз, когда я зафиксировала надежный сигнал от сервитора, создалось впечатление, что вы находитесь за пределами корабля, удаляетесь от него. Конечно, это совершенно невозможно, учитывая строгие инструкции, которые я вам дала, не выходить наружу.
   Юрий фыркнул и кивнул. - Да. Совершенно невозможно.
   - Не хотите ли поговорить о том, что произошло?
   Он задумался, взвешивая, стоит ли лгать или стоит ли беспокоиться о судьбе Спутника. - Каков сейчас статус сигнала?
   - Отсутствует.
   Он стиснул зубы. - Да, мы вышли наружу. Это был единственный способ продвинуть дело. А теперь расскажите мне об Аристиде Урбанеке.
   - Я расскажу, как только вы...
   Раздался отдаленный, но протяжный рев, который продолжался две или три секунды, как будто с самосвала сбрасывали груз. Юрий почувствовал, как до его ног донесся резкий грохот. Он потянулся, чтобы ухватиться за что-нибудь, ожидая услышать гроулер, но ухватиться было не за что.
   Небо погасло.
   Это произошло мгновенно и без предупреждения. По всей длине "Халкиона" небесная труба превратилась в черную полосу, лишенную света.
   Окружающие деревья и здания мемориального сада растворились во тьме. К ним присоединились более отдаленные здания и террасы Праутауна. Воцарилась тишина, затем раздался хор криков и восклицаний. Кто-то чиркнул зажигалкой. Мгновение спустя кто-то достал изящный маленький фонарик-ручку. Колеблющийся свет осветил испуганные, встревоженные лица.
   По всей длине "Халкиона" замелькали огни. Юрий различил очертания крупных поселений, неровности дорог, на которых машины включали фары. Светофоры, синие огни, лодки на Мидлейке, может быть, далекое красное пятно чего-то горящего. Крики продолжались, но теперь к ним примешивались более громкие голоса, призывающие к спокойствию.
   Юрий чувствовал себя не очень спокойно. Сколько бы он ни прожил внутри Халкиона, будь то пять или пятнадцать лет, он никогда не сомневался в своей зависимости от неба.
   - Руби, - спросил он темную фигуру, которая, как он предполагал, все еще находилась рядом с ним. - Что это?
   - Происходит сбой, - бесстрастно ответила Руби. - Что-то нарушило работу центральных служб. Это... системное вмешательство.
   - Незадолго до этого был какой-то звук, вибрация. Мне показалось, что мы наткнулись на гроулер.
   - Гроулеры так себя не ведут, - сказал Литц. Он смотрел на Руби Блю с каким-то странным напряжением, как будто какая-то часть ее натуры наконец-то прорвалась к нему.
   - Возможно, так оно и есть, когда мы находимся так близко к носу корабля.
   - Это был не гроулер, Юрий.
   - А что же?
   - По-моему, это было больше похоже на взрыв. Взрывная волна. Что-то произошло внутри корабля, а не снаружи.
   Небесная труба замерцала красным, вспыхивая и угасая по всей длине. Она снова стала красной, затем голубой, затем облачно-серой, затем черной без звезд. Половина ее была красной, остальная часть - синей. Затем она стала полностью синей, безоблачной и чрезмерно яркой. Зрители, теперь уже освещенные, подняли головы, чтобы полюбоваться этим любопытным и тревожным зрелищем.
   Небесная труба оставалась яркой, постепенно возвращаясь к своему прежнему виду - матовому серо-голубому.
   - Мне это не понравилось, - сказал Литц.
   - Это никому не понравилось. Вы когда-нибудь видели что-нибудь подобное раньше?
   - Насколько помню, нет, но я думаю, что запомнил бы.
   Теперь у небесной трубы был изъян. Он был в той части, которая находилась прямо над ними, где небесная труба слегка сужалась, чтобы оставить место для такой же сужающейся торцевой крышки. Целый участок неправильной формы, площадью, возможно, в пару квадратных километров, превратился в черную кляксу.
   - Руби, - настойчиво позвал Юрий. - У вас есть более четкое представление о том, что только что произошло? Думаю, что, возможно, произошел... взрыв внутри небесной трубы.
   - Помогите мне, - сказала Руби Блю, ее голос был похож на машинное карканье.
   Она судорожно вздрогнула, и все ее тело обмякло. Юрий подхватил ее, прежде чем она упала на землю. Он прижал это дрожащее тело к себе, пытаясь скрыть его странность.
   Он прижал ее лицо к своей груди и похлопал по плечам, как будто успокаивал ее после пугающего затмения.
   - Мы должны вернуть ее в машину, - прошипел он Литцу. - Никто не должен узнать, кто она такая.
   - Ты имеешь в виду, кто она такая?
   - Я имею в виду, что она из себя представляет. Потом объясню.
   Литц вытаращил глаза. Он был на грани чего-то, но отступил от края.
   - Ты можешь ее нести?
   - Да, она не так уж много весит, особенно здесь, наверху.
   - Отдай мне портсигар. Я передам его вдове. Ты имеешь дело с... с чем бы ты ни имел дело. Увидимся у машины через пару минут. Разворачивайся и готовься сматываться.
   Все еще прижимая к себе Руби Блю, Юрий сунул свободную руку в карман пальто и достал портсигар. Он вложил его в пальцы Литца.
   - Будь осторожен, Лемми.
   Они расстались. Из-за того, что после сбоя в работе небесной трубы все еще царили смятение и тревога, состояние Руби Блю привлекло лишь несколько обеспокоенных взглядов. Юрий воспользовался мгновенным преимуществом. Он обхватил правой рукой ее левую руку, а другой обнял ее, как партнер в вальсе. Рука в перчатке казалась одеревеневшей, словно деревянная. Он шел, и ее каблуки слегка шаркали по земле, поскольку он нес на себе большую часть ее веса. Она превратилась в пустой манекен, бесчеловечную куклу, которая не выдержала бы и секунды пристального изучения. - Все в порядке, - сказал он вслух, чтобы никто не мог подслушать. - У вас просто небольшой обморок. Воздух здесь разрежен.
   - Неисправность, - квакнула она, как лягушка. - Неисправность. Системные помехи. Див... див... див...
   - Полегче, - сказал он, повышая голос, чтобы заглушить ее собственный.
   Он рискнул оглянуться. Литц разговаривал с Ведетт. Раздались громкие голоса, перекрывавшие общий переполох. Литц протянул ей сверток. Ведетт обхватила его руками, и сверток исчез в кармане ее пальто.
   Она бросила взгляд в сторону Юрия, в глазах ее читались благодарность и беспокойство.
   Руби Блю повернула голову, совершая машинальные движения шеей. Ее рука дернулась, как гидравлический рычаг на заводе по розливу.
   Наблюдавший за ними Литц понял, что надо делать. Он выкрикнул имя. - Привет, Нелсон Урри! Спорим, вы рады увидеть меня снова! Это я, Литц-говнюк! Наверняка вам нравится это имя, да! Спорим, вам оно показалось очень забавным!
   - Мистер Литц, какое неожиданное удовольствие, - ответил Нелсон, его голос звучал громко, но без намека на страдание или потерю самообладания. - Хотя, возможно, это не совсем подходящее место для того, чтобы высказывать свои претензии, как вы думаете?
   - Я выскажу их там, где захочу, вы, коварный...
   - Нелсон, - сказала Лавиния, и ее старческий резкий голос прорезал шум, словно циркулярная пила. - Не поддавайся на провокацию. Монтегю, отведи меня обратно к машине.
   Литц хорошо продумал, как отвлечь внимание - возможно, даже слишком хорошо. Его голос затих, заглушенный нарастающими криками и возражениями. Литц исчез за стеной возмущенных плакальщиц. Урри были лишь частью этого: Литц нажил врагов почти в каждом из присутствующих. Когда в поле зрения появилась припаркованная "дайнафлоу", Юрий услышал глухой звук, похожий на удар в живот, и стон кого-то, кто тяжело рухнул на землю.
   - Никто не трогал машину, сэр, я убедился в этом! - Щербатый мальчик внезапно схватил свою метлу, держа ее обеими руками, как кавалерийскую пику.
   - О, сэр, что-то не так с...
   - Помоги мне, - сказал Юрий.
   Мальчик уронил метлу. Он бросился к Юрию и попытался принять на себя часть веса Руби. Юрий заметил, как мальчик вздрогнул, внезапно осознав, что она была невероятно легкой для своего роста и телосложения, как полый манекен.
   - Сэр... что?
   - Очень тонкая кость, - сказал Юрий. - Это у нас семейное.
   Они усадили ее на заднее сиденье, втиснув, как рулон ковра, и согнув посередине. Ее голова все еще дергалась, а рука совершала резкие движения, напоминающие паровой молот. Она запнулась на одном слоге, издавая непрерывное "дивдивдивдив..."
   Она была сломана. С ней сделали что-то плохое, и он принял это близко к сердцу.
   Бывшая клиентка по-прежнему оставалась клиенткой.
   - Спасибо тебе за помощь, - сказал Юрий мальчику. - Ты мне очень помог.
   - Сэр, ваш друг сказал, что я получу еще одну банкноту, когда он вернется.
   - Ты заметил, что небо погасло?
   Мальчик сглотнул. - Заметил, сэр.
   - Тогда, возможно, тебе повезло, что небо снова зажглось. Тебе и так щедро заплатили. Беги.
   Мальчик взял свою метлу и побежал.
   Юрий забрался внутрь. Он вывел машину и развернул ее носом в нужную сторону. Поискал глазами Литца. Черное пятно на небесной трубе приобрело форму осьминога, извергающего тонкие щупальца из соединенных квадратиков.
   - Дивдивдивдив...
   Юрий забарабанил по рулю. - Быстрее, Лемми.
   Черная колонна, поддерживаемая тростью и роботом, подкралась к машине.
   Лавиния двигалась с удивительной быстротой, словно неподвижное существо, которое внезапно превратилось в нечто опасное и стремительное. Она согнулась в талии, извиваясь, словно полицейская дубинка.
   - Это было бессовестно, мистер Гагарин. Проявить такую неучтивость на похоронах.
   - Очень приятно снова познакомиться, миссис Урри.
   Ее лицо показалось из-под черного капюшона платья. Ее сухие губы шевелились, как у черепахи, жующей траву. - Вам было очень приятно. Не знаю, какие грязные дела привели вас сюда, но уверяю вас, это положит конец вашему вмешательству в наши дела.
   - Нам пора идти, - сказал Монтегю. - После отключения электричества начнутся массовые беспорядки. Я буду гораздо счастливее, когда вы вернетесь в поместье, где я смогу защитить вас.
   Она выплеснула свое раздражение на Монтегю. - Ты слишком беспокоишься обо мне, машина. Если бы я была такой старой и немощной, какой ты меня изображаешь, то не продержалась бы так долго.
   Юрий увидел свой шанс, свой единственный шанс. - Миссис Урри. Это правда, что вы самый пожилой человек на борту корабля? Что вы помните все?
   - Я помню достаточно, - ответила она. Она ткнула Монтегю тростью, и они вдвоем ушли.
   Юрий крикнул ей вслед: - А если не вы самый старшая, то кто же тогда?
   - Здесь нет никого старше! - огрызнулась она в ответ.
   Монтегю остановился в нерешительности. Она сильнее нажала на трость, и безликая машина возобновила движение.
   Как раз в этот момент из-за деревьев показался Литц. Он бежал, размахивая руками, чтобы сохранить равновесие. Выглядел комично и в то же время героически, дождевик пропал, пиджак разорван на плече. Рубашка свободно болталась на животе. Он пошатнулся, борясь с невидимой силой, как ангелочек, от старания бежать быстрее.
   Юрий наклонился и открыл пассажирскую дверь. Литц ввалился, как мешок с почтой, сброшенный по желобу для доставки.
   - Это были Лавиния и робот?
   - Да. Очень приятная беседа.
   Юрий нажал на газ. Колеса разбрызгали гравий по клумбам.
   - Дивдивдивдив...
   - Что сказала миссис Эйполиси о посылке?
   - Она сказала... - Литц вытер рукавом розовую жидкость под своим носом. - Она сказала "спасибо".
   - Она расстроится из-за того, что ее побеспокоят.
   Литц захрипел и выплюнул зуб себе на ладонь. - Небо только что погасло, у тебя на заднем сиденье машины робот-берсерк, и это то, о чем ты беспокоишься?
   - Она не робот.
   - Что ж, теперь все ясно как божий день. Ты заплатил мальчишке?
   - Мы пришли к справедливому соглашению.
   Юрий вывел их на главную дорогу, огибающую Праутаун. Он протиснулся в просвет между грузовиком доставки и автобусом. Только тогда он позволил себе немного расслабиться.
   - Она не робот, не такая, как Спутник. Ее разум находится в небесной трубе, в центре обслуживания. Вот почему она вышла из строя. Что бы ни случилось в небесной трубе, это также повлияло на разум.
   Литц открыл отделение для перчаток и порылся в толстом конверте, который Юрий припрятал там. Достал рекламную брошюру, изучил ее со смутным интересом, который постепенно угасал, затем вытер ею лоб, уткнулся в нее носом, скомкал и бросил над дверцей.
   - Давай с самого начала.
   - Руби Блю - это разум корабля, Лемми. Руби Блю - клиентка, а значит, и корабль. Мы работали на корабль. - Он свернул на боковую дорогу.
   - Это было гораздо серьезнее, чем убийство двух детей. Теперь они пытались навредить кораблю, чтобы остановить расследование.
   Литц перевел испуганный взгляд на тело робота. - Она... мертва?
   - Не знаю, Лемми. Мы отвезем ее в мой офис. Ее никто не должен найти.
   - Ты упомянул сестру.
   - Сестра - это осложнение.
   Юрий все ехал и ехал, пока они не оставили позади в двадцати километрах слабую гравитацию и разреженный воздух Праутауна. Он ничего не сказал, несмотря на подстрекательства и провокации Литца, пока они не завернули за угол и не увидели его офис на Демпси-стрит.
   Офис был в огне.
   Юрий затормозил, останавливая поток машин позади себя. Пожарные, должно быть, находились там уже некоторое время. Они уже подняли лестницы и размотали шланги. Пожарные и полиция передвигались без особой спешки. Они уже сделали все, что можно было сделать. На противоположном тротуаре собралась небольшая толпа мужчин и женщин, которые смотрели на продолжающийся пожар. У некоторых на плечах были накинуты одеяла и накидки. Юрий узнал несколько лиц.
   Они припарковались на втором ряду. Юрий вышел, пока Лемми ждал в машине. Он подошел к толпе эвакуированных, зевак и сотрудников экстренных служб, собравшихся на месте происшествия на противоположной стороне улицы. Узнал полицейского из того участка, куда сообщил о смерти Милвуса.
   - Они всех вывезли?
   - Думаю, да. - Полицейский прищурился, узнав его. - Вы там работаете, не так ли?
   Юрий мрачно кивнул. - Работал. В прошлом.
   - Говорят, что пожар начался с лифтового оборудования. Кажется, оно постоянно выходило из строя.
   - Пожар начался до того, как погасло небо?
   - Может быть, минут на десять раньше. Мне не нравится это происшествие в Праутауне. Напоминает мне родинку у моей бывшей жены. - Офицер приподнял шляпу, чтобы почесать затылок. - Вы много потеряли в этом офисе?
   Юрий пожал плечами. - Ничего важного. Только материальные признаки всей жизни с тех пор, как возродился внутри "Халкиона".
   - Надеюсь, у вас была страховка.
   - Да, было бы очень плохо, если бы у меня не было страховки. Спасибо, офицер.
   - Не за что, - сказал полицейский на пониженной ноте, как будто разговор прошел не совсем так, как он ожидал. Юрий вернулся к Литцу.
   Он сел в машину, измученный и деморализованный. Ему потребовалось огромное усилие воли, чтобы заставить себя сосредоточиться на насущной проблеме.
   - У вас есть квартира, Лемми?
   - Да, в Гэптауне, рядом с прудом. Не очень большая, но у нее есть одно важное преимущество перед твоей. Она не в пожаре.
  

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

   У Литца была договоренность с уборщиком: запасной ключ от служебного лифта.
   Они подъехали к нему с задней стороны квартала. Литц вызвал лифт, убедился, что путь свободен, затем помог Юрию вытащить Руби Блю из машины. Примерно через восемь секунд они затолкали ее в лифт, скрыв от лишних глаз. Лифт быстро доставил их на площадку третьего этажа.
   Квартира Литца находилась четырьмя дверями дальше. Он прошел вперед и открыл дверь, затем вернулся, покрасневший и вспотевший.
   Они поддерживали Руби Блю с двух сторон, как два соперничающих поклонника, в то время как она дрожала и щелкала, как котел, который пытаются разжечь.
   Гостиная Литца находилась прямо у входа. Литц закрыл дверь и убедился, что все шторы задернуты, прежде чем включить свет. Они опустили Руби Блю на диван.
   - Как прошел твой день, дорогая? - спросил Литц.
   Юрий плюхнулся в кресло. На низком журнальном столике стояли бутылки, бокалы и несколько немытых тарелок. Юрий поднес бокал к свету, бегло осмотрел его, затем налил в него из бутылки. Выпил залпом, затем повторил действие.
   - Эй, чувствуй себя гостем.
   - Я и есть гость.
   Литц пододвинул себе стул и наполнил еще один бокал. Он поднес его к бокалу Юрия.
   - За коррупцию, преступность и должностные преступления, без которых никто из нас не смог бы работать.
   - Мы не работаем. Вы отстранены от работы в полиции, а я - бездомный бывший частный детектив.
   - Зачем позволять фактам портить отличный тост. - Литц наклонил бокал в сторону дергающейся Руби Блю. - Мы должны решить, что с ней делать.
   - У меня нет предложений. - Юрий сделал экстравагантный жест. - Возможно, легендарный Лемми Литц может предложить что-то полезное.
   Литц наклонился к нему с неожиданной настойчивостью. Он вытер тыльной стороной ладони месиво из крови и слизи у себя под носом. - Я считаю, что мы должны отомстить им. Сжечь что-нибудь из их имущества.
   Юрий огляделся, впервые как следует оценив обстановку.
   Это место выглядело как его собственный офис после взлома, за исключением того, что здесь явно царил естественный порядок вещей. Повсюду грязные тарелки и бокалы, пустые бутылки в беспорядке, использованное белье свалено в кучу.
   - Нет, мы не будем этого делать. С нами покончено, Лемми. Они победили нас, победили Руби Блю. Мы - два маленьких человечка в большом мире. Их мире. Вы - Литц-говнюк, шутка департамента. Я жалкий неудачник, у которого даже нет собственного имени.
   Литц опрокинул в себя еще один бокал и пукнул. - Да, но, по крайней мере, у нас все еще есть чувство собственного достоинства.
   Они обратили свои затуманенные глаза на Руби Блю. Ее губы шевелились, и из них вырывались звуки, похожие на человеческие.
   - Вы должны... вы не должны... останавливаться. Не останавливаться. Не останавливайтесь. Не останавливайтесь. Не останавливайтесь, не останавливайтесь, не останавливайтесь...
   Двое мужчин отставили свои бокалы и снова превратились в озабоченных ухажеров.
   Они подошли к дивану. Литц положил руку ей на лоб. Юрий взял ее слегка дрожащую руку.
   Ни один из них не смог устоять перед человеческим инстинктом утешать тех, кто в беде.
   - Вы понимаете меня, Руби Блю?
   - Да. Да. Да. - Она судорожно вздохнула. Казалось, это что-то в ней разблокировало. Она на время обрела контроль над своими движениями и осанкой. - Да. Я могу понимать. Все очень плохо, мистер Гагарин. Они причинили мне много вреда. - Ее голос звучал медленно, но сдержанно. - У этого будут серьезные последствия.
   - Во время последней атаки вы кое-что потеряли, - сказал Юрий. - Память о предыдущих действиях, о годах, предшествовавших диверсии.
   - Совершенно верно.
   - На этот раз вы потеряете что-нибудь еще?
   - Это еще предстоит выяснить. Это вполне вероятно. Существует не так уж много запасных путей.
   - Прежде чем вы забудете, я хочу знать, кто я. Что я такое. Вы должны рассказать мне правду. Кто такой Аристид Урбанек?
   Взгляд Руби Блю задержался на нем. Без вуали, скрывавшей ее глаза, невозможно было отрицать их искусственную природу. Это были бездонные глаза со слабым пластиковым блеском.
   Все это было поверхностно, как воспоминания, которые стираются при первом прикосновении.
   - Мертвец.
   - Мне нужно больше.
   - Человек, который умер слишком рано. Хороший человек. Это все, что нужно сказать. - Она помолчала. - У вас есть ванна, мистер Литц?
   - Да, у меня есть... - Литц моргнул, услышав нелогичный ответ. - Зачем вам нужна ванна?
   - Потому что я нахожусь в процессе саморазрушения.
   - Нет, - твердо сказал Юрий. - Вы дадите мне ответы. Я хочу знать, кем был этот человек. Хочу знать, почему у меня его лицо, его фигура.
   - Все, что вам нужно знать, это то, что он был порядочным, ничем не примечательным человеком, который жил и умер на борту "Халкиона" более ста лет назад.
   Руби Блю начала испускать тонкие бесцветные испарения.
   - Этого недостаточно. Вы должны рассказать мне больше. Был ли он счастливым человеком? У него была семья, друзья?
   - Он был женат. Они жили скромной, тихой жизнью, какой живут миллионы людей. Его жена умерла за много лет до Аристида. Осложнения после обычной операции в одной из городских больниц.
   - Ее поместили в Сонную лощину?
   Испарения становились все сильнее. - На это не хватало денег. Они жили в комфорте, но не в богатстве. Перед смертью она заставила Аристида пообещать ей кое-что. Если у него когда-нибудь будут деньги, он сам отправится в Сонную лощину.
   - Почему? Они никогда не смогли бы воссоединиться.
   Испарения теперь исходили отовсюду, окутывая ее тело и одежду, как будто они были продолжением друг друга.
   - Да, они оба это знали. Она все еще хотела, чтобы какая-то часть ее осталась жить в Аристиде. Если она не сможет дотянуть до конца путешествия или достаточно надолго попасть в гибернацию, чтобы увидеть звезду Вандердеккена, Аристид поклялся нести пламя ее жизни за пределы могилы.
   От испарений у Юрия защипало в глазах. Он потер их, пока они не выделили жидкость.
   - Он все-таки добрался до Сонной лощины.
   - Да, его билет был оплачен городской больницей по давно просроченной компенсации за халатность. Аристид сдержал свое обещание.
   - Тогда как...
   На ее губах выступила пузырящаяся пена. Она снова задрожала.
   - Что-то пошло не так в хранилищах. Такое случается время от времени. Замороженное тело Аристида было... повреждено. Слишком большая часть его мозга была разрушена, чтобы у него был хоть какой-то шанс на оживление.
   Испарения усилились. Юрий и Литц закашлялись.
   - Что тогда? ... как?
   Что-то капнуло с Руби Блю. Литц прикрыл рот рукой. - Я знаю, ты хочешь получить ответы, но, думаю, нам нужно унести ее, пока это возможно.
   Задыхаясь и кашляя от паров, щурясь от едких испарений, они отнесли ее дергающееся тело в ванную Литца, расположенную в маленьком коридоре рядом с гостиной. Литц распахнул дверь, оставил Юрия с Руби Блю, прислонившейся к стене, и выгреб из ванны мокрое белье.
   Они опустили ее в ванну так, чтобы голова была в противоположном конце от кранов. Ванна была короткой, и ноги у нее подогнулись не в ту сторону, когда она села.
   - Если Аристид пострадал в Сонной лощине, тогда что...
   Но Руби Блю перебила его. - На похоронах что-то случилось.
   Литц принюхался к парам. - Вы хотите начать список?
   - Робот Урри. Я не обнаружила...
   Юрий наклонился. - Что не обнаружила?
   - Нет нейромиметического ядра.
   - У вас нет нейромиметического ядра. Ваш разум находится в небесной трубе. Вы хотите сказать, что Монтегю такой же, как вы?
   - Нет. Не такой. Монтегю... - На губах у нее выступила кислая пена.
   Ее лицо, одежда, все ее тело начало размягчаться и пузыриться.
   - Простите, - пробормотала она невнятно, теряя способность произносить звуки.
   - Зачем ей это нужно? - с болью спросил Юрий.
   - Думаю, на самом деле она не хотела, чтобы мир узнал о существовании таких, как она. - Литц намочил пару фланелевых полотенец и передал одно из них Юрию, чтобы тот прикрыл ими лицо. - Наверное, нам следует закрыть дверь и дать ей возможность заниматься своим делом. Находиться здесь вредно для нас обоих.
   Юрий смотрел, как растворяющаяся фигура погружается в ванну. Пузырящаяся желтая жидкость окружила Руби Блю. Ее одежда и тело были изготовлены из того же синтетического материала. Возможно, даже не было точки, где заканчивалось бы одно и начиналось другое.
   - Я хотел получить ответы, - запротестовал он.
   Литц вывел его из ванной и закрыл за ними дверь.
   Бульканье и клокотание продолжались. В коридор просачивался дым.
   - Извини, - сказал Литц.
   - За нее?
   - За вопросы, на которые ты хотел получить ответы. Но то, что касается Монтегю...
   - Это было не то, о чем я спрашивал.
   - Но это было то, что, по ее мнению, нам нужно было знать. Думаю, это должно что-то значить.
   Литц снова усадил его. Он налил Юрию еще выпить и вышел на пару минут в другую комнату. Позвонил по телефону, затем еще раз, и вернулся.
   - Я сделал то, что тебе следовало сделать с самого начала. - Он ослабил галстук и расстегнул воротничок.
   - Что именно?
   - Я проверил текущий каталог. Аристида Урбанека там нет. - Он почесал щетину на шее, там, где воротник сильно натер ее. - Так что я позвонил кое-кому. У меня есть контакты в государственных архивах, которые все еще готовы со мной поговорить.
   - И что?
   Литц наслаждался моментом, затягиваясь им, как хорошей сигарой. - Оказывается, был такой Аристид Урбанек. Он жил и умер именно так, как она сказала, около века назад.
   - И что? - настаивал Юрий.
   - Это все, что у меня есть на данный момент. Есть вероятность, что остальная часть ее истории подтвердится.
   - Почему бы и нет?
   - Как думаешь, для чего она хотела рассказать о Монтегю?
   - Понятия не имею. Но я бы с удовольствием вскрыл этого напыщенного маленького Шалтая-Болтая и посмотрел, что из него получится.
   Когда Юрий допил свой напиток, они, прижимая к лицам полотенца, вышли в коридор. Исходящий дым рассеялся. Литц толкнул дверь ванной. Они заглянули внутрь сквозь серую дымку рассеивающегося пара. Юрий закашлялся и поморщился, но было уже не так плохо, как раньше. В ванне осталась только липкая лужица охристого цвета.
   Литц открыл краны.
   Они сидели за столом на кухне Литца, через одну дверь от ванной, в которой растворилась Руби Блю. Кухня была маленькой, и в ней едва хватало места для стола и двух крепких деревянных стульев с прямыми спинками. Литц поставил на стол нераспечатанную бутылку вина и кувшин с водой. Вино пока оставалось нераспечатанным. У обоих мужчин уже кружилась голова.
   - Это же... - Юрий остановился. Его слова обесценивались по прибытии, как какая-нибудь падающая валюта. - Это... очень вкусно, Лемми. Вы... на удивление превосходно готовите.
   - Моя мама говорила, что кухня должна быть последним бастионом достоинства мужчины. Когда мужчина потерял все, но если у него все еще есть кухня и он хорошо за ней ухаживает, значит, у него еще что-то есть.
   Несмотря на то, что кухня была маленькой, она отличалась безупречной чистотой. В ней не было ничего, что не блестело бы чистотой, ничего, что было бы не на своем месте. Пол, кухонная плитка и шкафы сверкали контрастными полосами черного и белого цветов. Кухонные принадлежности сверкали на алюминиевых подставках и крючках. Тарелки были такими чистыми и блестящими, словно их только что привезли из магазина кухонной утвари. У него была небольшая, аккуратная модель духовки, облицованная керамикой кремового цвета. Она была очень далека от новейшего дизайна, но безупречна, как новенькая космическая капсула.
   Что бы ни нашел Литц в своей кладовой, это превратилось в самый вкусный омлет, который Юрий когда-либо пробовал. Литц приготовил салаты, соусы для макания и хлеб на блюде. Он извинился за то, что хлеб был однодневной давности, но тот по-прежнему был таким же хрустящим и вкусным, как и все, что пробовал Юрий.
   Юрий сделал паузу, смакуя каждый кусочек.
   - Когда все это началось, я и представить себе не мог, что окажусь гостем на вашей кухне, и ко мне будут относиться как к другу.
   Это чувство зажгло искру в глазах Литца. - Значит, ты называешь это дружбой?
   - Это не может быть деловым партнерством, - логично заметил Юрий. - Потому что дело завершено.
   - Да, кстати, насчет этого...
   - Нет, Лемми. - Его тон был дружелюбным, но с нотками предупреждения. - Я серьезно. Это больше не обсуждается. Ни сейчас, ни завтра. Я благодарен за гостеприимство. Вы добрый человек. Но то, что свело нас вместе, закончилось. Мы можем быть друзьями, но не из-за убийств или семей. Теперь это в прошлом.
   - Хорошо. - Литц кивнул, соглашаясь с таким положением дел. - Тем не менее, мы можем поговорить и о других делах, не так ли? Какое, черт возьми, отношение к тебе имеет Аристид Урбанек.
   - Вы слышали ее рассказ.
   Литц отправлял еду в рот вилкой. Он ел аккуратно, маленькими порциями.
   - Да. То, что она нам сказала.
   - Возможно, я не тот, за кого себя выдаю, - осторожно произнес Юрий. - У меня сохранились воспоминания о человеке по имени Юрий Гагарин, героическом космонавте времен зарождения космической эры. Человеке, который умер, а затем воскрес на "Халкионе".
   - И что теперь?
   - Факты из Сонной лощины свидетельствуют об обратном. Руби Блю не стала возражать. Не думаю, что ей нравилось лгать нам.
   - Но, с другой стороны, она считает, что слишком много правды может вызвать у тебя несварение желудка, - сказал Литц, делая ободряющий жест вилкой. - Значит, тебе - и мне - остается только соединить несколько точек зрения. Как думаешь, этот Урбанек стал тобой?
   - Я думаю, они взяли пострадавшего человека и сделали из него то, что им было нужно. Его разум был поврежден в гибернакулуме, поврежден безнадежно. Его память, личность исчезли.
   - И все же... он снова ходит, говорит.
   - Да, но не как Аристид Урбанек. Его больше нет. То, что осталось, - это... другая личность. Воспоминания и поведение Юрия Алексеевича Гагарина. Вот кто я, Лемми.
   - Но как его воспоминания - я имею в виду, твои воспоминания - оказались в голове Аристида Урбанека?
   - Это вопрос к Руби Блю и Руби Ред.
   - Они каким-то образом извлекли их из твоего трупа - того, который был загружен на "Халкион"?
   - Что же еще?
   - Но почему бы просто не оживить труп? Разве это не было бы проще?
   - Не знаю, Лемми.
   Литц задумался. Он съел еще несколько кусочков и запил их небольшим количеством воды.
   Вытяжка в кухонном окне жужжала и дребезжала. Откуда-то со двора доносился легкий джаз.
   - Кто это послал тебя в эту кроличью нору?
   - Руби Ред. Другая сестра.
   - Ты уверен, что она не пыталась просто подорвать твои отношения со старшей сестрой?
   - Пыталась. К сожалению, я верю, что Руби Ред тоже говорила правду. И теперь вы сказали мне, что Аристид Урбанек действительно существовал. Как мне теперь жить, если я не знаю, кто я такой и почему?
   Литц ответил решительно. - Ты живешь так, как жил раньше. Ты не самый худший придурок из всех, кто когда-либо ходил тут.
   - Вы думаете, что знаете меня?
   - Лучше, чем некоторые. Я сделал свою домашнюю работу, когда ты был под подозрением в смерти Эйполиси. Поспрашивал людей. Просмотрел наши файлы. Ты прошел проверку на причастность к убийству. На самом деле ты был мелким частным детективом, у которого не было ни гроша за душой, который держал свои бухгалтерские книги в чистоте и ни разу не подвел клиента. И знаешь что? Я ненавидел тебя за это до глубины души.
   - За то, что не был убийцей?
   - За то, что ты не был мошенником. За то, что ты был всем, чем уже был. За то, что ты был всем, чем я не был и никогда не смогу стать, - фыркнул Литц. - Ты был честным сукиным сыном, и я не мог бы ненавидеть тебя за это сильнее, - он ткнул вилкой для пущей убедительности. - Вот ты кто, вот что ты такое, и будь то Юрий Гагарин на твоем водительском удостоверении, Аристид Урбанек или проклятый бегемот Хоппи, мне все равно. И тебе тоже.
   Юрий опустил глаза. - Вы хотели как лучше, Лемми. Но я не могу игнорировать факты. Кем бы я ни был до этого расследования, его больше нет, как и всего, что было в его жизни. С таким же успехом он мог сгореть в огне.
   - Заткнись, - мягко сказал Литц. - Нет, честное слово, заткнись, ты, тупой казацкий ублюдок. Знаешь, что я чувствовал, когда мы были за пределами "Халкиона" и действительно делали что-то, что могло бы изменить ситуацию с этими семьями? Чувствовал себя живым. - Он выдержал паузу, чтобы произнести последнее слово. - Впервые за очень долгое время я почувствовал себя живым, настоящим и стоящим того, что у меня есть. Ты дал мне цель. Я катился все ниже и ниже... - Литц сжал челюсти. - Нет. Хватит обо мне.
   - Что? - спросил Юрий все тем же мягким тоном.
   - Когда-то все было по-другому. О, черт, теперь мне снова нужно выпить. - Литц открыл бутылку и налил два бокала. - Посмотри вокруг. Неплохая кухня, правда? Я приготовил для нас вкусную еду.
   Юрий доел. Он отодвинул тарелку с одобрительным кивком. - Я уже очень давно так вкусно не ел.
   - Это были просто объедки. Подожди, пока не увидишь, что я могу сделать, немного подготовившись. Хотя я научился этому не сам. Меня научила она.
   - Она?
   Литц со скрипом отодвинул стул.
   Он вернулся с маленькой фотографией в рамке. Он поставил ее на стол на маленькой раскладной подставке под таким углом, чтобы они оба могли ее видеть. На снимке были два человека, стоящие перед рестораном с навесами и подвесными корзинами. Молодая привлекательная женщина и молодой симпатичный мужчина держались за руки. Их одежда, возможно, была в моде двадцать или тридцать лет назад. У них были уверенные, оптимистичные выражения лиц. В уголках их глаз были искорки, которые говорили о том, что они вот-вот рассмеются над чем-то. Юрий сам установил связь, переводя взгляд с фотографии на мужчину напротив него. Он представил себе нынешнюю архитектуру лица Литца в будущем гораздо более молодого человека.
   Он тихо спросил: - Кем она была, Лемми?
   - Моя жена, Мелда. Эсмерелда Эбернати Литц. На этой фотографии ей было двадцать два года. Мы стоим перед ее рестораном в день его открытия. Милое местечко на Родман-стрит, к югу от мэрии.
   Юрий подумал о почерневшей двери с облупившейся краской, о дыме, витающем в здании. - Кажется, я знаю, где это.
   - Прямо рядом с Первым муниципальным. Ты, наверное, сотни раз проезжал мимо, даже не взглянув на него. Это было отличное место, где каждый мог по-настоящему начать свое дело. Она была великолепным поваром. Умела делать все, что угодно. Научила меня всему, и это даже не сотая часть того, что знала она. Мы вместе управляли этим заведением в течение пяти лет и добились успеха.
   - Вы не работали в полиции?
   - Нет, не тогда. У нас была своя жизнь, и этого было достаточно. Мы управляли рестораном, растили шестерых котят, думали, может быть, когда-нибудь заведем ребенка. Идеальное, счастливое существование. Пока все не изменилось.
   - Пожалуйста, Лемми.
   - Организованная преступность всегда была проблемой. Мелде пришлось платить деньги за защиту Козлу Лукасу - он накрыл весь район. Сомневаюсь, что ты слышал о Козле; это было до тебя.
   - Не думаю, что слышал.
   - Козла замочили, когда Арчи Винт возглавил рэкет в этой части города. Козел был не из тех, кого стоит выбирать в соседи, но он был справедливым... на свой злобный манер. Деньги за защиту не были грабительскими, и он держал свое слово. Арчи Винт был совсем другим человеком. Поборы выросли в одночасье, как и штрафы. Мелда боролась с трудностями, но выплачивала деньги месяц за месяцем. Пока не смогла заплатить, и тогда они сожгли это место дотла. - Литц залпом выпил вино. - Предполагалось, что это был просто поджог, предупреждение другим неплательщикам, но они не знали, что Мелда задержалась на кухне допоздна после закрытия. У нас не хватало персонала, и она отправила меня домой покормить котят, пока сама убиралась. Мелда погибла во время пожара, и на нее обрушилось все здание. Потребовалось целых три дня, чтобы найти ее тело среди обломков.
   Юрий размышлял о событиях, произошедших ранее в тот день, о поджоге его офиса: он был ошеломлен этим, но реакция Литца вышла за рамки простого безразличия. Теперь Юрий все понял. Он ничего не потерял, только кирпичи и раствор, стекло и мебель. Он подумал о почерневшем, неубранном фасаде, который видел на Родман-стрит, с окнами на верхнем этаже, открытыми в небо, все, что находилось за ними, исчезло. Ресторан сгорел дотла, но это было наименее важной его частью. Литц потерял все, ради чего стоило смотреть в будущее. Неудивительно, что он стал тем, кем стал.
   Смысл сказанного встал на свои места, как последний кусочек жестокой и хитроумной головоломки.
   - Простите меня, Лемми.
   - Знаешь, что было хуже всего? Они настояли на официальном опознании. Мне пришлось отправиться в морг. Я должен был взглянуть на то, что эти ублюдки оставили мне от моей жены. - Литц вложил в свой вздох всю свою усталость. - Я начал срываться уже тогда. Через несколько месяцев после этого я поступил в департамент полиции, желая отомстить таким людям, как Арчи Винт. На экзаменах я блефовал, говоря, что мне небезразличны справедливость и верховенство закона, но в глубине души я просто хотел услышать, как он кричит. Я хотел увидеть, как он сгорит. Или того хуже. - Он провел пальцем по фотографии и перевернул ее лицевой стороной вниз, как будто вспоминать прошлое было слишком больно.
   - Не было ничего плохого в том, чтобы ненавидеть этого человека.
   - Да, это так. Любой, у кого бьется сердце, почувствовал бы то же самое. Моей ошибкой было то, что я позволил ярости овладеть собой. Я должен был быть ее хозяином, а не наоборот. Я бы срезал любой угол, нарушил любое правило, чтобы добраться до Арчи Винта. На самом деле я не был полицейским. Я был собакой, сорвавшейся с поводка и случайно оказавшейся в униформе. Я преследовал их всех, и в течение нескольких лет заслужил репутацию. Добился результатов. Убрал подручных Арчи и младших лейтенантов. Заставил их выступить в качестве свидетелей. Никто и ничто меня не пугало. Когда ты потерял все, никто не сможет тебя напугать. Я был непобедим и неудержим. У меня была цель, пусть и нездоровая. Мне было все равно, что я никому не нравился. Меня это вполне устраивало.
   Была только одна проблема: я только тогда понял, что сделаю с Арчи Винтом, если он когда-нибудь попадется мне в руки. Я не представлял, как буду справляться, если кто-то другой доберется до него первым.
   - Кажется, я помню некролог.
   - Три года назад. Они написали это так, как будто он был простым бизнесменом с какими-то темными делишками на стороне. Ни слова о поджоге, повлекшем смерть. Мелда даже не заслужила сноски в истории об Арчи Винте.
   - Кто до него добрался?
   - Ходят слухи, что он пытался нажиться на каких-то контрактах Делроссо по санитарии в Эсперансе. Или, возможно, это были Урри. После этого ему пришлось умереть. Этим семьям нужна экосистема организованной преступности, чтобы выполнять свою работу.
   Такие люди, как Арчи, знают, что нужно целовать кольцо, пока у них не появляются идеи, превосходящие их положение. - Литц покачал головой. - Это даже не было хорошим убийством. Он никогда не знал, что это произойдет, и, вероятно, не очень-то ощутил свой конец.
   - Если бы ты был там, все было бы по-другому.
   - Да, - размышлял Литц. - Совсем по-другому. После этого я почувствовал, что земля ушла у меня из-под ног. Я потерял свою цель, свой драйв. Хуже того, я уже был грязным полицейским. Думал, что смогу отказаться от этого, но не смог.
   Как только переступаешь эти границы, то не вернешься. Я продался за "мираж".
   Превратился из продажного полицейского на задании в продажного полицейского... ни с чем.
   - Никто не мог бы вас винить.
   - Я не прошу сочувствия, просто рассматриваю ситуацию в контексте. Я пытался стать лучше. Пытался завести друзей в отделе. Но каждый мой шаг - это два шага назад. Во-первых, эта шутка, которую сыграли со мной Урри. Литц - придурок, как будто я и так был недостаточно низок. Тогда я подумал, что смогу сыграть свою роль в том, чтобы прижать тебя к стенке, заработать солидный куш, показать им, что с Литцем еще не покончено, только у тебя хватило наглости оказаться невиновным.
   Юрий улыбнулся. - Прошу прощения за причиненные неудобства.
   - Это была лишь прелюдия к тому, чтобы подумать, может быть, мы могли бы поймать крупную рыбу, раз и навсегда. Найти что-то, что связано с одной или обеими этими семьями. Это в какой-то мере помогло бы изгнать моих призраков. Судьба лишила меня шанса расправиться с Арчи Винтом, но если бы я смог найти людей, которые его прикончили... - Он содрогнулся, как будто его собственные внутренние демоны вырвались на свободу. - По крайней мере, для Мелды это было бы хоть что-то.
   - Еще есть время, Лемми.
   - Да. Но не с тобой. - Он поднял руку. - Я понимаю и не виню тебя. Ни капельки тебя не виню.
   Юрий проснулся от запахов и звуков завтрака. В квартире было светло. Он огляделся, сбитый с толку произошедшим преображением. Литц немного прибрался.
   Юрий забрел в ванную и привел себя в порядок. Литц приготовил для него кое-какую одежду. Юрий примерил ее, и, несмотря на то, что вещи были немного длинноваты снизу, они подошли ему на удивление хорошо.
   Он подумал о некрупном и молодом Литце на фотографии с Мелдой.
   - Тебе кофе. И тосты. Ты ведь ешь тосты?
   - Я съем все, что угодно, Лемми. Спасибо.
   Они сели завтракать. Все было вкусно. Литц уже сходил за утренними газетами. Юрий пролистал их, пока Литц готовил новые тосты.
   - Они говорят, что после вчерашнего отключения электричества беспокоиться не о чем. Одиннадцать погибших, но могло быть гораздо хуже. Также следует поблагодарить сотрудников семьи Делроссо за оперативное вмешательство после взрыва в небесной трубе.
   Литц намазал тост маслом, которого хватило бы на целую порцию. - Ты был прав насчет этого.
   - Я был прав?
   - Они нашли способ придать всему этому эффектный вид. Конечно, их вмешательство было оперативным! Они были теми, кто вообще устроил этот взрыв!
   Юрий мрачно просмотрел другие статьи. Хотя тональность материала менялась от статьи к статье, суть была на удивление неизменной: очень жаль, что погибло одиннадцать человек, но беспокоиться не о чем, и все цели миссии остались неизменными.
   - Здесь ничего не говорится о повреждении нейромиметического ядра.
   Он пролистал колонку светской хроники в газете, которую держал в руках, в поисках статьи о похоронах. Когда он нашел ее, там было всего несколько почтительных строк. Никаких упоминаний о неисправном роботе или даже о хаосе, который устроил Литц. Даже о серьезном пожаре в офисе в Белт-Сити не сообщалось.
   - Лемми, как будто вчера ничего не произошло. Как будто маленькие драмы обычных людей не имеют значения.
   - Они и не имеют значения, - сказал Литц. - Только не для них.
   После завтрака Литц поднял вопрос о катушке с пленкой. Юрий повторил свои прежние протесты по поводу отказа от расследования, но Литц отмел их со всем тактом и изяществом бульдозера.
   - Этого не произойдет. Эта кукла растворилась в моей ванне не для того, чтобы мы могли сбежать от всего этого, как парочка лодырей. - Литц скорчил гримасу перед кухонным зеркалом, выковыривая крошки тоста из зубов. - Я хочу знать, что на этой катушке. Где ты обычно проявляешь свои пленки?
   - У меня есть фотолаборатория в туалете офиса.
   - Была.
   - Значит, была. Но это специальная чувствительная пленка, которую заставил меня использовать Милвус, поэтому я не стал бы проявлять ее сам. На углу Максвелл и Энсон в Белт-Сити есть аптека. Они очень надежные, когда я не спешу.
   - Им можно доверять, когда имеешь дело с делами об алиментах и пропавших домашних животных, - сказал Литц. Он брился над кухонной раковиной и промокал порезы на подбородке. - То, что ты снял на этой пленке, - это слишком много острых ощущений. Семьям нужен только один сотрудник, которому они платят зарплату, и все, что ты получишь в ответ, - это маленький альбом, полный красивых туманных фотографий. Мы отвезем эту пленку в одно заведение здесь, в Гэптауне, которым я время от времени пользуюсь. Они быстрые и незаметные.
   - Хорошо. Я заплачу за обработку.
   Литц потянулся за галстуком. - Черт возьми, ты так и сделаешь. Я, может, и готовлю для тебя, но не занимаюсь благотворительностью.
   После того, как они оставили катушку с пленкой, выбрав обходной путь, чтобы избежать слежки, направились к пруду с утками. Когда приехали, вокруг никого не было. Они сидели на любимой скамейке Литца и минут десять-пятнадцать, не говоря ни слова, разбрасывали хлеб.
   Юрий начал относиться к некоторым вещам лучше. Он был рад, что они что-то сделали с пленкой. Было бы предательством по отношению к Милвусу, если бы катушка осталась в фотокамере.
   Он задавался вопросом, попал ли его друг уже в склеп вместе с другими замороженными мертвецами.
   - Не могу обещать, что эти фотографии будут что-то значить, Лемми. Возможно, вы были правы, что я находился в бреду. Это просто...
   - Просто что?
   - Я все думаю о повреждении шлема. Не знаю почему. Просто это как-то связано с катушкой с пленкой.
   - Какое отношение может иметь к чему-либо пара царапин на твоем визоре?
   - Не знаю, Лемми. Возможно, когда фотографии вернутся...
   - Джентльмены, - мягко произнес чей-то голос. - Надеюсь, вы не возражаете, если я вас прерву.
   Юрий узнал голос. Обернувшись, он увидел приближающуюся Ведетт, одетую почти в тот же наряд, что и на похоронах.
   - Как вы нас нашли?
   - Я навела кое-какие справки и узнала, что здесь хорошие шансы найти детектива Литца.
   Литц тоже медленно повернулся. Он снял шляпу, скомкал ее, как бейсбольную перчатку, и ответил первым.
   - Я сожалею о вчерашнем переполохе.
   - Вам повезло. Из-за этой истории с небесной трубой и всех последующих неприятностей ваша вспышка гнева несколько отошла на второй план. Полагаю, для этого была причина?
   - Была. - Литц выглядел смущенным. - Но, возможно, я мог бы выбрать другой подход.
   - Если вы беспокоитесь, что обидели меня, обозвав Урри, то напрасно. Я ненавижу их так же сильно, как и вы. И у меня нет слов лучше для Делроссо. - Остановившись в нескольких метрах от спинки скамейки, она кивнула на серое зеркало озера. - Обдумываете следующий шаг в своем расследовании, джентльмены?
   - Я бы хотел. Но у Юрия внезапно затряслись поджилки.
   - Извините, миссис Эйполиси, но у меня нет выбора. - Он встретился с ней взглядом и увидел в ней разочарование, похожее на заголовки рекламных баннеров. - Они предупредили меня, убив друга, а затем подожгли офис. Они влиятельные люди, миссис Эйполиси.
   - Я знаю.
   - Вы хорошо выступили на похоронах.
   - Я сделала то, что должна была сделать, мистер Гагарин, ради Глейдвью. Если ценой поддержания работы клиники будет небольшая доза публичного унижения, я приму его. - Она стоически вздернула подбородок. - Под этим я подразумеваю, что большинство людей там были хорошо осведомлены о похождениях Ноа и о том, как я их терпела.
   - Вы не были унижены. Вы поступили правильно. Должно быть, вам было трудно сохранять достоинство.
   - Я пыталась.
   - Вам сказали, что в Сонную лощину поедет только Ноа?
   - Да, - сказала она с ледяным самообладанием. - Это выяснилось само собой, как и должно было случиться. Вы знали?
   - У меня были свои дела в Сонной лощине. Я задал вопрос о Ноа.
   - Вот вам и конфиденциальность клиента. Я должна подать в суд.
   - Деньги еще должны оставаться. Вы могли бы внести дополнительные платежи.
   - Ноа управлял клиникой на грани банкротства, мистер Гагарин. Любовницы стоят дорого. Озлобленные бывшие любовницы обходятся еще дороже. Вот почему его шантажирующие требования были такими чрезмерными. Оставшиеся средства понадобятся, чтобы поддерживать Глейдвью на плаву, пока мы не найдем новых спонсоров и новую бизнес-модель. Через пару часов я встречаюсь с заинтересованными сторонами. Я уже отдала распоряжения о продаже дома.
   Юрий выдавил из себя улыбку. - Если вы скоро останетесь без крова, у Литца есть хороший диван.
   - Я надеюсь, что до этого не дойдет, но приятно осознавать, что у меня все еще есть друзья. Кстати, мистер Гагарин, я очень сожалею о пожаре, а также о смерти вашего друга. Я ни секунды не сомневаюсь, что это было вызвано вашим интересом к семьям. На этот счет у меня есть кое-что для вас.
   Литц покачал головой. - Не тратьте на него свое время, миссис Эй. Он не сдвинется с места.
   Она открыла свою сумочку и что-то достала.
   - Я никогда не рассчитываю на честность в этом мире, джентльмены, но иногда случается что-то, что восстанавливает мою веру в природу человека. Вы так и не посмотрели фотографии. Я могу быть совершенно уверена в этом. - Она сделала паузу. - Потому что, если бы вы это сделали, то нашли бы и это, и поняли бы, что это значит.
   Она подошла ближе и протянула предмет.
   Это был маленький прямоугольник с парой катушек магнитной ленты внутри, видневшихся сквозь дымчатый пластик.
   - Это из диктофона Ноа. Конечно, мы нашли его диктофон и кассеты, официальные данные с записями его пациентов и общими размышлениями. Но мы не знали, что одной из них не хватает. Кассеты Джулианы Делроссо.
   Юрий осмотрел крошечное устройство. На бумажной этикетке ничего не было написано.
   - Вам следует вернуть кассету. Или обратиться в полицию.
   - Я бы предпочла доверить ее вам. Вы, кажется, подходите для этого. Вы продолжите свое расследование? Я была бы готова покрыть ваши расходы, при условии, что не буду наступать на пятки другой вашей клиентке.
   - О, она больше не представляет проблемы, - сказал Литц. - И при условии, что сестра не будет совать свой нос не в свое дело...
   Чей-то голос произнес: - Учитывая, что мы не знакомы, мистер Литц, я разочарована вашим невысоким мнением обо мне.
   Юрий уставился на нее. Это была Руби Ред, прогуливающаяся по той же дорожке, что привела Ведетт к скамейке. На ней было темно-алое платье. Шляпка была элегантно надвинута на лоб, лицо скрыто вуалью. На ней были темно-алые перчатки и темно-алые чулки.
   - Как и миссис Эйполиси, я подумала, что у нас есть отличный шанс найти вас здесь.
   - Кто еще здесь? Урри и Делроссо? Нам следовало захватить корзину для пикника.
   - Расслабьтесь, мистер Литц, - ответила Руби Ред. - Возможно, у меня не такие способности, как хотелось бы, но я по-прежнему уверена, что в радиусе двухсот метров от нас нет свидетелей-людей.
   - Кто вы? - спросила Ведетт.
   Руби подошла к Ведетт и протянула руку. - Я Руби Ред, сестра бывшей клиентки мистера Гагарина. Возможно, он сообщил вам об этом, а возможно, и нет, но я была против всего расследования.
   Ведетт осторожно пожала руку, разжала свои пальцы и с легким подозрением осмотрела их.
   - Кто вы?
   - Что вы об этом думаете?
   В ее ответе был страх, но также и вызывающая смелость. - Вы что-то вроде машины.
   Руби Ред поддержала это замечание точным механическим кивком.
   - Да, что-то вроде робота. Однако мои мысли витают где-то далеко. Так же, как и у моей сестры, Руби Блю. Она присутствовала на похоронах вашего мужа.
   - Я помню. У одного из гостей был какой-то припадок, сразу после отключения электроэнергии. Кто знает о вас?
   - Теперь вы. Эти ваши друзья. Бывшая мэр и несколько ее сотрудников, все еще работающих в мэрии. Что касается тех, кто подозревает, что мы все еще существуем, но не может знать наверняка, то это несколько более широкий круг лиц.
   - Семьи? - спросила Ведетт.
   - Скорее всего, элементы внутри них. Сбой в работе Руби Блю был вызван атакой на небесную трубу. Она нарушила связи управления и привела к значительному сбою в части нейромиметического ядра, на котором запущен исполняемый образ Руби Блю. - Ее затуманенный взгляд переместился на двух мужчин. - Вы хорошо сделали, что защитили ее. Я благодарна.
   - Если вы здесь для того, чтобы посоветовать мне прекратить расследование, - сказал Юрий, - то в этом нет необходимости. Вы были правы с самого начала. Мне следовало прислушаться. Милвус был бы жив, а офис цел. У Руби Блю не было бы сбоев. Ей не нужно было бы растворять тело.
   - Вы правы во всем. Однако я здесь не для того, чтобы просить вас прекратить работу. Как раз наоборот.
   Литц почесал черный ус. - Они перешли черту, не так ли? Поступив так с вашими родными и близкими.
   - Действительно, перешли, мистер Литц.
   - Вы не кажетесь сломленной, - сказал Юрий.
   - Внешность обманчива. Я не очень долго могу продолжать в том же духе. Самое большее, несколько дней. Раньше мне нужно будет отказаться от контроля над этим телом, чтобы подвергнуть его процессу разрушения, аналогичному тому, который вы уже наблюдали. После этого мое нейромиметическое ядро продолжит функционировать, но самое большее в течение нескольких дней, прежде чем мне придется впасть в восстановительную кому.
   Юрий нахмурился. Разговор катился, как машина по льду.
   - Вы обе исчезнете?
   - Да, вне связи, вне досягаемости, как только мы войдем в кому.
   Юрий спрятал кассету в карман. - Я что-то видел снаружи корабля. Маленькие фиолетовые звездочки, похожие на круги от прожекторов.
   - Вы бывали снаружи? - спросила Ведетт.
   Он скромно кивнул. - Да. И видел странные вещи. Думаю, Джулиана, возможно, видела то же самое. Теперь я хотел бы знать, есть ли у Руби Ред объяснение.
   - Если бы оно у меня было, я бы его предложила.
   - Милвус задался вопросом, не остановились ли мы. И надолго ли нас остановили.
   - Что вы имеете в виду под "остановились"?
   - Движемся с нулевой скоростью относительно локальной системы координат ближайших звезд. Они не меняются, Руби Ред. Милвус собрал множество свидетельств очевидцев. В его блокноте были фотографии и карты. Они рисуют четкую картину. Корабль не двигался уже очень давно, возможно, больше столетия.
   - Это было бы очень тревожным событием, мистер Гагарин. Если бы это было правдой.
   - Возможно ли такое?
   - Если мы остановились посреди полета, вдали от света звезды Вандердеккена, то, должно быть, израсходовали все наши оставшиеся запасы топлива. У нас было достаточно топлива, чтобы один раз разогнаться и один раз затормозить, плюс небольшой запас. Не более того. Нет никаких мирских причин, по которым мы бы остановились...
   - Но вы не можете знать, что произошло до отключения памяти.
   - Действительно, не можем, - призналась она. - И все же в этой теории есть один изъян. Как Милвус объяснил появление гроулеров?
   - Я бы спросил его, если бы мог, - ответил Юрий.
   - Сожалею о смерти вашего друга. Я ничего не могу сделать для Милвуса, но есть еще одна потеря, с которой я, возможно, смогу немного помочь.
   Она подняла правую руку и провела пальцами под перчаткой справа. На запястье появилась выпуклость. Она что-то вынула и передала Юрию.
   Он осмотрел предмет. Тот выглядел в точности как дешевые наручные часы без украшений.
   - У меня уже есть средства определения времени.
   - Это не просто часы. Наденьте их. Нажмите на заводной механизм.
   Юрий сделал, как ему было сказано. Он прикрепил часы рядом с теми, которые уже носил, и нажал на заводной механизм.
   По краю зажегся узор из слабых зеленых огоньков. Они мягко пульсировали.
   Юрий несколько секунд пристально смотрел на них.
   - Ну?
   - Подождите. Это произойдет через две минуты.
   - Что произойдет?
   Литц наклонился к нему. - Терпение, Юрий. Полагаю, кукла не просто так вызвала у тебя интерес.
   Примерно через сорок секунд огни стали ярче, а затем снова погасли до обычного уровня.
   Юрий поднял глаза, ожидая ответа.
   - Это локатор, настроенный на сигнал, исходящий от сервитора общего назначения.
   Он медленно кивнул. - Руби Блю упоминала о его локализации.
   - Действительно. Когда-то вокруг внешнего корпуса "Халкиона" была разветвленная сеть радиочастотных приемников, предназначенных для слежения за роботами и ремонтными катерами. Большинство из этих приемников были отключены или повреждены, но есть еще несколько, о которых семьи не знают, и есть неповрежденные внешние соединения с центральными службами.
   - Руби Блю также сообщила, что последний импульс указал, что робот близко к поверхности. Это был последний раз, когда мы заметили Спутника.
   - Робот бросился с корабля, чтобы спасти Юрия, - сказал Литц. - Я был там, когда это произошло.
   - Действительно. Сигнал прекратился, но теперь возобновился.
   - Это очень плохо, - сказал Литц. - То, что падает с "Халкиона", продолжает падать вечно.
   - Это странно. Сигнал не ослабевает. Спутник удерживается на месте.
   - Я хочу снова побывать там, - настойчиво сказал Юрий. - Джулиана видела Клеменси снаружи. Это означает, что Клеменси - ключ ко всему.
   - Вы спрашивали меня о Клеменси, - сказала Ведетт.
   - Это что-то или кто-то на яхте. Если бы мы могли вернуться на борт, у нас был бы шанс.
   - Я могу доставить вас на яхту, - сказала Ведетт. - Вас обоих.
   Литц выглядел удивленным. - Нас обоих?
   - Чета Делроссо объявила о проведении благотворительного вечера на этот вечер. Обычно об этом объявляют в последний момент, но это в порядке вещей. Они хотят, чтобы все мы, остальные, сразу же начали выполнять их планы.
   - Благотворительный вечер в помощь... чему? - осторожно спросил Литц.
   - Ну, тем бедным, обездоленным семьям, которые пострадали от взрыва в небесной трубе.
   - Они действительно полны энтузиазма, - ответил Литц.
   - Я закажу машину. Мы можем поехать вместе. Им не понравится, что вы оба мои гости, но они в равной степени не захотят устраивать сцен. Как только мы окажемся на яхте, джентльмены, все будет в ваших руках, а не в моих.
   Литц кивнул. - Это понятно. Я устрою небольшой отвлекающий маневр, как только мы окажемся на борту. Все, что нам нужно сделать, - это дать Юрию время для его расследования.
   - Вы можете до вечера составить план отвлечения? - спросил Юрий.
   Литц почесал под носом. - Я найду что-нибудь стоящее, не волнуйся.
   - Желаю удачи во всем, что бы вы ни решили сделать, - сказала Руби Ред, начиная поворачиваться.
   - Подождите, - сказал Юрий. - Я хочу получить ответы, прежде чем вы уйдете. Может, Руби Блю и создала меня, но вы всегда знали, кто я такой.
   - Он этого заслуживает, куколка, - сказал Литц. - Скажите ему, прежде чем раствориться.
   Она опустила глаза, осмотрела свои руки и вздохнула. - На самом деле все не так уж и сложно. Аристид Урбанек был хорошим человеком, который умер своей смертью. Благодаря выплате компенсации, полученной после дела о халатности в отношении его жены, он смог получить место в Центральном гибернакулуме.
   Юрий заскрежетал зубами.
   - А что было потом?
   - Прискорбный сбой в хранилищах для гибернации. Когда стало ясно, что нет никакой надежды когда-либо оживить Аристида, что слишком большая часть его разума была утрачена, Руби Блю решила использовать его останки по-другому - в интересах всего корабля.
   В нем вскипела ярость, корчилась и извивалась, как первые языки пламени в процессе воспламенения.
   - Так вот кто я - тело Аристида Урбанека, но вычищенное дочиста, с моими воспоминаниями, моей личностью внутри?
   - Нет, Юрий.
   - Что значит "нет"?
   Какая-то внутренняя мука отразилась в линии ее подбородка. Для машины она очень убедительно демонстрировала, что не испытывает ни малейшего удовольствия от этого процесса.
   - Юрий Гагарин погиб в результате несчастного случая за два столетия до того, как был создан этот корабль. Его тело разлетелось на куски, когда его самолет на большой скорости врезался в землю. Никакая часть его самого или его разума никогда не путешествовала с нами.
   - Это ложь, - заявил он так рефлекторно, словно она ударила его молотком.
   - Я бы только хотела, чтобы это было так.
   - Что бы ни было правдой об Аристиде Урбанеке, - настаивал он, обращаясь за поддержкой к Литц и Ведетт, - я знаю, кто я такой.
   В ее ответе было больше доброты, чем жестокости. - Вы - сконструированная личность, мистер Гагарин; набор поведенческих шаблонов и синтетических воспоминаний. Скорее представление о человеке, чем сам человек.
   - Нет. Невозможно.
   - Боюсь, что это более чем возможно. Руби Блю взяла эти искусственные шаблоны из собственных банков памяти "Халкиона" и внедрила их в разрушенный разум Аристида Урбанека - человека примерно вашего возраста, физиологии и строения лица.
   - Если вы лжете ему... - начала Ведетт.
   - Это не так, миссис Эйполиси, и я не хочу быть жестокой. Но он попросил правды, и самое малое, что я могу сделать, - это выполнить его просьбу. Он - инструмент. Руби Блю создала его пять лет назад, когда мы почувствовали, что на борту корабля назревает кризис в ожидании нашего прибытия к звезде Вандердеккена.
   - Ложь, - заявил он. - Первое убийство произошло шесть недель назад.
   - Да. Но до тех пор вы были ресурсом, агентом на месте, человеком, готовым к тому моменту, когда вы больше всего понадобитесь.
   Он покачал головой, покрутив пальцем у виска. - Нет. Я знаю, что у вас на уме. Это настоящие воспоминания о Юрии Алексеевиче Гагарине. Я помню Клушино, помню Великую Отечественную войну. Помню своих маму и папу, мою сестру Зою, моих братьев Валентина и Бориса. Помню Валентину. Школу космонавтов и "Восток". Помню Землю из космоса. Славное возвращение, время, когда я был героем Советского Союза, героем всего мира. Помню, что был самим собой. - Он помедлил. - Я помню потерянных друзей. Помню Комарова, Серегина. Помню даже день своей смерти.
   - Это не подлинные воспоминания, - тихо сказала Руби Ред. - Это выдумка, созданная на основе библиотеки шаблонов личности, хранящейся в укромном уголке центральных служб.
   Он зарычал. - Почему? Почему такие вещи должны быть на корабле?
   Ведетт коснулась его руки. - Мне жаль, - прошептала она. - Но я думаю, что она говорит правду.
   - Так и есть, - подтвердила Руби Ред скорее с сожалением, чем с торжеством. - Какова была цель этих шаблонов личности, мы можем только догадываться. Я пыталась. Лучшее объяснение, которое я могу предложить себе - и вам - это то, что эти искусственные личности предназначались для того, чтобы их поместили в тела роботов. Должно быть, по плану они должны были бродить по "Халкиону" в качестве ходячих и говорящих симулякров давно умерших личностей.
   - Не понимаю.
   - Конструкты были бы чем-то новеньким, забавным. Искусственно воскрешенные исторические персонажи получили бы разрешение взаимодействовать с живыми пассажирами. Предположительно, конструкты должны были демонстрировать шок и изумление от того, что происходит на борту корабля.
   - Развлечение, - кисло сказал Юрий. - Как собака, которая ходит на двух ногах.
   Ведетт крепче сжала его руку. - Это не про вас. Каким бы ни был первоначальный план, это не имеет никакого отношения к тому, что вы из себя представляете, или к тому, кем вы можете стать в будущем.
   - Я знаю, кто я, - сказал он безжизненным голосом. - Я - живая шутка. Говорю как шутка. Думаю как шутка. Создаю дурное подобие погибшего русского героя. Пародирую. Оскорбляю настоящую память о Юрии Гагарине. - Он сплюнул на землю. - Я хуже, чем ложь.
   - Ты - все это, - яростно сказал Литц.
   - Возможно, это не то, что ему сейчас нужно, - прошептала Ведетт.
   - Это так. Потому что ты - это и даже больше. Намного больше. Ты человек, для которого я вчера приготовил ужин. Человек, с которым я говорил о Мелде и обо всем, что произошло. Это самое близкое чувство к другу, которое я испытывал за многие годы. - Он ткнул пальцем в Юрия. - Ты не имеешь права называть себя лжецом.
   - Я тоже знаю, кто вы, мистер Гагарин, - сказала Ведетт, отпуская его руку и окидывая Литца холодным, но оценивающим взглядом. - Человек слова. Я чувствую, что могу доверить вам все, что угодно в этом мире. Вы тоже не можете называть себя лжецом по отношению ко мне.
   - Вы нравитесь своим друзьям такой, какой есть, - продолжила Руби Ред. - Осуждайте себя, конечно, но не осуждайте их доброе мнение. Вы можете закончить с расследованием. Напишите что-нибудь о семьях, что-нибудь такое, что запомнится надолго, например, письменное признание. Я сказала, что до того, как впаду в кому, останется несколько дней: если вы сможете сообщить мне что-нибудь, пока я еще в себе, то я смогу донести это до всего мира.
   - Сообщить?
   - По номеру, который дала вам Руби Блю, можно напрямую связаться с нейромиметическим ядром. Вам или вашим друзьям нужно всего лишь найти телефон в любой точке "Халкиона", и вы сможете связаться со мной. Если номер не подключится, вы будете знать, что я стала недоступна.
   - Но как это поможет? - беспомощно спросил Юрий. - Даже если я найду что-нибудь на яхте, семьи контролируют газеты, радио и телевизионные станции. Они не допустят распространения плохих новостей.
   - Есть способ, правда, довольно экстремальный. Но, возможно, экстремальные времена требуют крайних мер. Вам просто придется довериться мне в этом, поскольку я доверяю вам. Моя сестра доверилась вам, мистер Гагарин.
   Литц кивнул. - Она подарила нам честного человека.
   - Возможно, последнего из всех, - сказала Ведетт.
   Этот серебристый, обещающий дождь день отпугивал других посетителей озера. Они все еще были в полном одиночестве, когда Руби Ред перешагнула через каменное ограждение и ступила на неприветливую кромку воды глубиной по щиколотку.
   Она зашла в более глубокую часть озера, вода дошла ей до колен, затем до бедер. Она развернулась и попятилась еще дальше от берега, пока не погрузилась по пояс.
   - Мы еще увидимся, друзья, - сказала она и подняла красную правую руку, прощаясь с Литцем, Юрием и Ведетт.
   Юрий что-то вспомнил. - Подождите! Прежде чем вы уйдете!
   - В чем дело, мистер Гагарин?
   - Руби Блю. Как раз перед тем, как она распалась.
   - Говорите.
   - На похоронах был другой робот. Монтегю. Верный слуга Урри. Как серебряное яйцо на ножках.
   - У семей есть доступ к нескольким роботам высокого уровня, которые все еще находятся в "Халкионе".
   - Да, но это было по-другому. Спутник подумал, что с Монтегю что-то не так. Руби Блю тоже. Она сказала, что у робота нет нейромиметического ядра.
   - Если она была рядом, у нее были средства обнаружить ядро, если бы оно там было. И все же, если она уже начала давать сбои, возможно... Ну, может быть, это ничего не значит.
   - Что, Руби Ред?
   - Если вы снова увидите этого робота и захотите убедиться, что у него есть нейромиметическое ядро, спросите его, когда он в последний раз проводил условный аудит. Любая машина с функционирующим ядром должна иметь возможность задать себе этот вопрос.
   - А если он не ответит?
   - У него не будет другого выбора, кроме как ответить правдиво. Ни один робот не сможет солгать о таких вещах, если ему можно доверять в том, что он свободно перемещается в человеческом обществе.
   - Не понимаю.
   - Просто спросите, мистер Гагарин. И помните - когда у вас что-нибудь появится, позвоните мне по номеру, который вам дали.
   Вокруг ее подводной части появилось желтое свечение. Вода всколыхнулась и забурлила. Она, казалось, споткнулась, но затем собралась с силами. Теперь вода вокруг нее поднималась все выше. Черты ее лица смягчились, одежда и плоть слились воедино, как красный воск. Она наклонилась, словно внезапно упала на колени.
   Она теряла человеческий облик. Юрий мельком увидел, как сквозь воск проступает какой-то твердый анатомический каркас, что-то вроде скелета в форме женщины, но это впечатление было недолгим. Она вся растворялась, точно так же, как исчезла ее сестра. Они молча наблюдали за происходящим, пока над шипящим желтым пятном не остался только опавший красный холмик, а затем и он полностью погрузился в воду. Свечение продержалось немного, затем исчезло. Серые воды снова стали спокойными. Утки, временно встревоженные, возобновили свою возню и кряканье. Их разум обладал способностью замечать странности, но нисколько не беспокоился, когда они проходили.
   - Что все это значило? - спросил Литц.
   - Не знаю. Если Монтегю не похож ни на других роботов, ни на них самих...
   Он кивнул на воды. - Тогда что такое Монтегю?
   - Я, конечно, хотел бы знать, - сказал Литц.
   - У меня нет ответа на этот вопрос, - сказала Ведетт, доставая что-то из своей сумки, - но я могу помочь решить другой. Это диктофон Ноа. Полагаю, вы хотите послушать, что записано на этой кассете.
   Она предложила Юрию маленький компактный диктофон.
   - Вы хотите услышать это сами?
   - На самом деле нет, мистер Гагарин. Мне нужно присутствовать на собрании заинтересованных благотворителей.
   Она смотрела на диктофон со смирением, грустью и какой-то далекой, угасающей искоркой нежности. - Не то чтобы мои воспоминания о Ноа нуждались в еще большей мрачности.
  

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

   Вернувшись на кухню в квартире Литца, Юрий нажал кнопку воспроизведения. За дымчатым стеклом начали жужжать маленькие катушки. Из диктофона, стоявшего на его столе для завтрака, донеслись звуки. Шорох, писк, приглушенный мужской голос.
   - Джулиана? Вы меня слышите? Это доктор Тридуэлл.
   - Доктор... - послышался слабый, невнятный голос девочки-подростка. - Вы снова здесь. Где я?
   - Вы в полной безопасности. Вы проходите курс реабилитации в клинике Глейдвью. С вами случилось плохое за пределами корабля. Вы помните, не так ли?
   - Да, я так думаю. Где Рэндалл?
   - Рэндалл в полной безопасности. За ним присматривают в клинике на другом конце корабля, в той, которой пользуется семья Урри.
   - Вы уверены?
   - Да, совершенно уверен. Мои коллеги сообщили мне, что он находится в безопасности.
   - Лживый хорек, - прокомментировал Литц, останавливая воспроизведение. - Возможно, он и не знал, что парень мертв, но, черт возьми, был уверен, что за ним никто не присматривает. Он лжет даже о своей собственной фамилии!
   - Не хочет, чтобы на пленке осталось что-то, что может быть использовано против него, - сказал Юрий. - Тридуэлл, должно быть, вымышленное имя или фамилия другого врача в Глейдвью.
   - Я мог бы свернуть ему шею, если бы он уже не был мертв.
   - Чтобы сотворить мир, нужны разные люди. Ноа изначально не был плохим человеком. И он был шантажистом, а не убийцей.
   - Что не ставит его в один ряд с ангелами.
   Литц возобновил воспроизведение.
   - Спасибо, доктор Тридуэлл.
   - Все в порядке, Джулиана. Вы помните что-нибудь из наших предыдущих бесед? Вы говорили о том, что увидели, когда встретили Рэндалла возле корабля.
   - Мы несколько раз выходили наружу.
   - Да, выходили. Можете ли вы вспомнить какие-нибудь из этих экскурсий? Я понимаю, Рэндалл смог рассказать кое-что, но, конечно, было бы полезно, если бы вы могли что-нибудь добавить к его рассказу.
   - Ну, да... Рэндалл проболтался?
   - Да, это так.
   - Разве они не пытались остановить его, доктор Тридуэлл?
   - Насколько я понимаю, сейчас он рассказал свою историю слишком многим людям. Ваши семьи начали понимать, что, так сказать, "правда должна выйти наружу". Конечно, это по-прежнему ставит Рэндалла в неловкое положение. Было высказано предположение, что он, должно быть, все это выдумал.
   - Это не так.
   - Возможно, тогда вы могли бы снять с него часть давления, подтвердив его историю? Считаю, это очень помогло бы.
   - Да... да, конечно. Вы уверены, что наши семьи не набросятся на нас, доктор Тридуэлл? Вы не видели их так близко, как мы. Вы не знаете об этом Замысле.
   - Замысел? - мягко спросил он.
   - Об этом ходят слухи. Рэндалл говорит, что у Урри тоже есть такое. Это то, о чем узнаешь, когда станешь достаточно взрослым.
   - И сколько же это будет, Джулиана?
   - Восемнадцать. В это время ты прощаешься с беззаботной жизнью и принимаешь на себя ответственность за свою семью. Рэндалл близок к этому, и я тоже.
   - Но вы еще не перешли этот конкретный рубикон.
   - Я не уверена, что знаю, что такое рубикон, доктор.
   - Это не имеет значения. Давайте вернемся к вашим экскурсиям за пределы корпуса. Почему вы начали это делать?
   - Потому что мы хотели быть вместе, и это был единственный способ сделать это, не находясь под носом у наших семей. Мы видели друг друга на тех общественных мероприятиях, на которые нас заставляют ходить - на тех, где Делроссо и Урри в конечном итоге смотрят друг на друга с противоположных концов большого бального зала. Между нами что-то было, доктор. Я поняла это сразу, как только увидела Рэндалла, и он почувствовал то же самое. Нам было суждено быть вместе. Так было предначертано звездами.
   - Я понимаю, какие трудности это могло вызвать в ваших семьях. И, учитывая ваши общие знания систем "Халкиона", шлюзов и шахт доступа, было нетрудно организовать тайное свидание, не так ли?
   - Да, совсем не сложно. И что бы они там ни говорили, я не напутала со скафандром. Я не настолько глупа. На нас напали, доктор.
   - Как вы думаете, почему?
   - Потому что мы увидели то, чего никто не должен был видеть. Когда рабочие бригады выходят наружу, все строго контролируется. Они не замечают ничего необычного. Но мы были снаружи по своему расписанию и увидели фиолетовые огни.
   - Продолжайте.
   - Нам пришлось выйти еще пару раз, прежде чем мы поняли, что происходит. Свет исходит от противостолкновительных пушек.
   - Обычные защитные действия по разрушению налетающих частиц?
   - Нет, доктор, это выглядит совершенно по-другому. То белые искры, очень быстрые, яркие и близкие. Мы видели несколько таких вспышек, и они являются обычной частью работы "Халкиона". Я говорю о мягких пятнах фиолетового света, расположенных далеко. Они появлялись и исчезали примерно за секунду. Они вызваны не тем, что фотонная пушка попала в какой-то небольшой обломок, пролетающий мимо "Халкиона".
   - Что тогда?
   - Там что-то есть. Я не знаю, как далеко это находится, но, должно быть, за тысячи километров. Они стреляют из пушек, и когда излучение попадает на эту штуку, оно отражается к нам фиолетовым сиянием. Это значит, что это должно быть что-то большое, доктор.
   - Большое?
   - Пушки его не уничтожают. Оно достаточно велико, чтобы поглотить энергию импульса и переизлучить ее обратно к нам. Так Рэндалл назвал это. Переизлучение.
   - Да, я думаю, он говорил что-то подобное. Как вы думаете, Джулиана, что там, снаружи?
   - Стена, доктор.
   - Стена?
   - Пушки стреляют во все стороны. И мы видели эти фиолетовые пятна, появляющиеся со всех сторон неба. Это означает, что там есть что-то, что полностью окружает нас.
   Он услужливо спросил: - Что-то вроде сети? В этом должны быть пробелы, Джулиана, иначе мы не смогли бы видеть звезды.
   - Я полагаю, вы правы, доктор. Пробелы должны быть.
   - Вам так кажется.
   - Потому что альтернатива... - Она сделала паузу. - Есть еще кое-что. На этот раз они заставили выстрелить в нас одну из противостолкновительных батарей. Мне повезло: они попали прямо в Рэндалла, но мой скафандр только повредили. Полагаю, повреждения его скафандра не могли быть такими серьезными, как казалось, иначе он бы никогда не смог... Он все-таки вернулся внутрь, не так ли?
   - Уверяю вас, он вернулся. Что же все-таки вызвало такое насилие? Конечно, ваши родственники могли бы просто запереть вас и убедиться, что дальнейших свиданий не будет? В конце концов, вы заметили всего несколько любопытных пятен.
   - Мы видели кое-что еще, доктор, в позапрошлый раз. Вот почему мы должны были умереть. Они позволили состояться нашему свиданию, потому что это обеспечило идеальное прикрытие для того, чтобы убить нас. Или, по крайней мере, попытаться это сделать.
   - И что же вы видели?
   - Клеменси. Мы оба это видели. Но только я знала, что это такое. Рэндалл никогда раньше этого не видел, но я сразу узнала это и поняла, что такого здесь быть не должно.
   - Что такое Клеменси, Джулиана?
   Она начала отвечать. Раздался щелчок магнитофона. Послышался треск и шипение.
   - Джулиана? Я думаю, вы меня слышите. Это снова доктор Тридуэлл. У вас все хорошо.
   - Вы передали сообщение Рэндаллу?
   - Да, и он был очень рад получить от вас весточку. Он просил передать вам свои наилучшие пожелания и сказал, что с нетерпением ждет, когда вы снова будете вместе. - Итак, Джулиана, вы помните, что говорили мне о стене вокруг нас? Давайте повторим это еще раз.
   Литц поставил запись на паузу.
   - Он стер все, что она сказала.
   Юрий кивнул. - Да. Он, должно быть, слышал ее ответ, но не хотел, чтобы это записывалось на пленку.
   - Он придерживал это, - вслух размышлял Литц. - Эта запись, то, что он мог бы использовать против Делроссо - это уже динамит, - но жабе нужно было что-то про запас, что-то, что лежало у него в заднем кармане, на случай, если он попадет в передрягу.
   Они прослушали оставшуюся часть записи. В ней было шесть разных фрагментов, шесть эпизодов, в которых Эйполиси общался с осознающей себя, но сонной Джулианой Делроссо. Вопросы, которые он задавал ей, всегда были одинаковыми, но он понемногу развивал их от сеанса к сеансу. Его вопросы были уточняющими и наводящими на размышления, провоцирующие ответы полусонной пациентки. Он скрупулезно избегал любого упоминания своей настоящей фамилии и всегда стирал все, что имело прямое отношение к Клеменси.
   Юрий воспользовался телефоном Литца, чтобы узнать, как там Ведетт. Телефон сразу же переключился на автоответчик. Он оставил сообщение.
   Литц вернулся из аптеки, куда они отвезли кассету с пленкой перед похоронами. Он швырнул конверт с проявленными отпечатками на стол, прежде чем Юрий повернулся, чтобы налить себе чуть теплого кофе.
   - Давай, чемпион. Ты потел ради них.
   - А что, если они нам ничего не скажут?
   - Тогда мы не в худшем положении, чем были раньше.
   Юрий протянул было руку к конверту, но остановился. - У меня такое чувство, что Милвус должен быть здесь.
   - Будем считать, что он здесь по духу. - Литц принес чашки с кофе и сел лицом к Юрию. - Продолжай. Я могу выдержать только такое ожидание.
   Юрий вскрыл конверт и изучил снимки. На катушке оказалось двадцать отпечатков, из которых все, кроме двух, оказались снимками, сделанными, когда он возвращался к "Халкиону" в полубессознательном состоянии из-за истощающегося запаса воздуха. На двух других снимках он запечатлел поврежденный переход, где одна или несколько фотонных пушек "Халкиона", похоже, были направлены против самого корабля. Из-за чувствительной пленки монохромные снимки получились зернистыми, но они все равно были полезны.
   - Ну? - Литц подтолкнул его. - Есть что-нибудь интересное?
   - Кое-что, Лемми.
   - Если ты собираешься еще раз упомянуть об этом проклятом шлеме...
   Юрий замолчал. Он посмотрел на Литца, чувствуя себя так, словно в темной комнате распахнули занавески.
   - Да! Царапины! Точная угловая привязка!
   - И как раз в тот момент, когда я подумал, что ты вот-вот все поймешь.
   - Это разумно, Лемми. Послушайте меня внимательно. Я начинаю вспоминать, что произошло. Мне очень повезло, что в меня попала энергопушка!
   - Это было?
   - Да. - с готовностью кивнул Юрий. - Это была большая удача. Если бы не повреждение визора, я бы не заметил аномалии в звездах!
   Дрожащими руками он просмотрел восемнадцать снимков звездного неба, найдя около дюжины отпечатков, которые были не слишком тусклыми или размытыми, чтобы их можно было использовать. Должно быть, он пытался охватить как можно больше неба, но, очевидно, в его положении свободного падения было легче сказать, чем сделать это.
   Сравнивая отпечатки, выявляя некоторые общие звездные узоры, он пришел к выводу, что справился не так уж плохо.
   Литц отхлебнул кофе. - И что?
   - Лемми, видите эти две яркие звезды, расположенные близко друг к другу? Они очень отчетливы. Когда я впервые заметил их, угловое расстояние между ними составляло примерно один и пять десятых градуса. Оно было почти таким же, что у царапин на визоре! Совпадение, но полезное совпадение.
   - Продолжай.
   - Через некоторое время я заметил, что угловое расстояние изменилось. Это было незначительное изменение, возможно, на ноль целых и одну десятую градуса, но очень заметное. Очень заметное, Лемми! Теперь звездочки поместились между царапинами на визоре. До этого они стояли в линию, а теперь оказались между ними!
   - И этот замечательный факт говорит нам...?
   Юрий уже открыл блокнот Милвуса и вложил отпечатки между страницами, на которых были ссылки на рассказы очевидцев о звездах. Некоторые из них были фотографиями, некоторые - точными на вид картами, некоторые - просто детскими каракулями.
   - Это говорит нам, Лемми, о том, что... - Но Юрий сделал паузу.
   - Что?
   - Что Милвус был неправ, - сказал он удрученно. - Или не совсем прав.
   - В твоих словах меньше смысла, чем когда ты задыхался.
   - Наблюдения Милвуса показывают, что звезды не меняются. Вот почему Милвус подумал, не остановился ли корабль. - Юрий постучал по фотографиям. - Тем не менее, расположение звезд изменило угол наклона даже за то короткое время, что я находился вдали от корабля!
   - Милвус хотел получить эти снимки.
   - Да.
   - Тогда он, должно быть, разрабатывал альтернативную теорию - что-то такое, что ему нужны были ваши фотографии, чтобы подтвердить или опровергнуть. Он никогда не говорил об этом?
   - Нет. Только не со мной. Возможно, он боялся, что это слишком... опасная тема.
   У Литца был мечтательный вид. - Я бы с удовольствием позвонил кому-нибудь из Урри или Делроссо и посмотрел, что они обо всем этом думают.
   Зазвонил телефон. Литц взял трубку. Это была Ведетт, сообщившая им, что она встретилась с заинтересованными сторонами Глейдвью и сейчас вернулась к себе домой, готовясь к вечернему торжеству. Она сказала им, когда ее машина будет у дома Литца, и взяла с них обещание не опаздывать ни на минуту.
   Она спросила, как дела у Юрия, и Литц, взглянув на него, сказал, что он держится, и поблагодарил за заботу.
   - Ну? - спросил Литц, положив трубку.
   - Что ну?
   - Думаю, ты ей нравишься.
   - Она просто была добра ко мне. - Юрий неловко пожал плечами. - Похоже, она добрая женщина. К тому же недавно овдовела.
   - Этот брак распался давным-давно. Если и тлели какие-то угли, он погасил их, отказав ей в Сонной лощине.
   - Я не могу думать о Ведетт, Лемми, - твердо настаивал Юрий. - Только не тогда, когда сам даже не знаю, что я за человек. - Он попытался сменить тему. - Вы уже подумали о сегодняшнем вечере? Мне нужно будет найти проход на нижние этажи яхты. Я не знаю, как это будет возможно в разгар гала-концерта. Они не захотят, чтобы гости слонялись без дела вне зоны проведения мероприятия.
   - Я позвонил, - беззаботно сказал Литц. - Все в порядке. Но ты не можешь не беспокоиться о Ведетт.
   Когда приехала ее машина, шел дождь. Ведетт уже сидела спиной к перегородке со стороны водителя. Юри и Литц втиснулись напротив нее. Юрий закрыл дверцу. Они оба сняли шляпы и положили их на колени.
   - Добрый вечер, джентльмены, - сказала Ведетт. - Я так рада, что вы смогли присоединиться ко мне сегодня вечером. - Она постучала по стеклянной перегородке, и машина тронулась с места. - У меня еще очень долго не будет собственного водителя, так как денег остается все меньше. Я решила, что могу наслаждаться этим удовольствием, пока оно есть.
   Мысли Юрия устремились к яхте. - У меня вопрос.
   - Непременно.
   - Вы жена человека, который шантажировал Делроссо. Что может помешать им отказать вам в посещении гала-концерта?
   - Абсолютно ничего, мистер Гагарин. Но они этого не сделают, я в этом уверена. Они должны создавать видимость приличия, даже если это всего лишь фасад толщиной с бумагу. Вот почему обе семьи должны были присутствовать на похоронах Ноа. На страницах светской хроники их отсутствие вызвало бы гораздо больший скандал, чем участие в какой-то мелкой схеме шантажа.
   - Мелкой? - спросил Литц, вытирая носовым платком то место, где дождевая капля образовала клейкий сталактит.
   - Главная ошибка Ноа. Он начинал с малого и пытался добиться больших успехов. - Она наклонилась к разделявшему их столику и открыла подсвеченный шкафчик с напитками. - Вот, джентльмены. По крайней мере, вы можете отвлечься от своих переживаний. Бурбон?
   - Совсем немного.
   - Очень хорошо. - Она открыла бутылку и налила напиток в бокал размером с наперсток.
   - Мистер Литц?
   - Да. Мне побольше.
   - Совершенно верно. - Она нашла большой бокал. - Вы, безусловно, не хотели бы выделяться своей трезвостью.
   - Честно говоря, это редко было проблемой.
   Она налила себе выпить, и они чокнулись. - За успех. За второй шанс, мистер Литц. За лучшее будущее, мистер Гагарин. За прощение, если оно заслуженное. И, самое главное, за ответы.
   - За ответы, - хором ответили они.
   Юрий передал Ведетт диктофон. - Мы прослушали запись. Она не выставляет Ноа в особенно выгодном свете, но вы этого ожидали.
   - Учитывая то, что выяснилось, я не могу сказать, что сильно удивлена.
   - Запись последней беседы Ноа с Джулианой прокручена до конца, но на кассете еще много места. Достаточно, чтобы записать признание, если мы сможем заставить их говорить. Как вы думаете, они согласятся?
   - Только если Делроссо чувствуют себя в высшей степени уверенными в своем положении - настолько, что у них развязываются языки. - Она вынула кассету из аппарата и заменила ее на другую. Затем взяла старую кассету и засунула ее в обувь, как подставку. - Та, что в диктофоне, - одна из заготовок Ноа. Они могут делать с ней все, что захотят. Я буду хранить настоящую кассету в обуви, пока мы не окажемся на яхте.
   - Мне нравится ваш стиль, миссис Эй.
   - Спасибо, мистер Литц. Они могут пропустить диктофон через магнитный шифратор, но меня через него не пропустят. Если я буду ковылять так, словно у меня и так уже нет сил, никто и глазом не моргнет.
   - Могу я попросить вас об одолжении? Зовите меня Лемми. Мистер Литц - это адвокат по судебным делам и бракоразводным процессам.
   - Все, как вам нужно.
   Он достал что-то из кармана своего пальто. - Вы не могли бы попозже вернуть это мне? Если спросят, скажите, что это для штопки ваших чулок.
   Он дал ей моток очень тонкой бечевки. Она внимательно осмотрела его, затем положила в свою сумочку. - Это часть того, о чем мне лучше не знать, озорные мальчики?
   Литц просиял. С него как будто сняли маску, из-за которой он выглядел на двадцать лет старше. - Возможно, так оно и есть.
   - У вас есть еще что-нибудь, о чем мне следует знать?
   - Нет, - смело ответил Юрий. - У нас ничего нет. Ни автоматических пистолетов, ни зажигательных устройств, ни светошумовых гранат.
   - Но у вас есть план, как отвлечь внимание, Лемми?
   - О, у меня есть план. И когда Лемми Литц говорит, что у него есть план...
   По скоростному шоссе они пересекли реку Бесконечную, достигли окраин Белт-Сити и направились на север, в Праушор. Это была престижная часть города, недалеко от канала, который соединял Мидлейк с поместьем Делроссо через реку Бесконечную. Ночь сгущалась, оконечности "Халкиона" превратились в кружевные созвездия далеких огней. Дожди закончились, и на небоскребе небесной трубы засверкали звезды. Движение по мере приближения к району пристани усилилось. Лимузины и такси съезжались со всех сторон. Праздничный вечер попал на первые полосы газет, привлек внимание полиции, прессы, наблюдателей за знаменитостями и прочих паразитов. Тротуары были переполнены, пешеходы и зеваки уже высыпали на дороги. Некоторые захватили с собой зонтики и дождевики.
   Небо прорезали лучи прожекторов.
   Они миновали первую линию охраны и оказались на самой пристани, где толпа поредела. Служащие в шляпах-таблетках направляли машины и лимузины на чистые, свежевыкрашенные парковочные места. Юрий выглянул наружу, высматривая "Эмити".
   У него ничего не вышло. Рядом с пристанью было пришвартовано слишком много небольших яхт и прогулочных катеров.
   Ведетт попросила своего водителя высадить их, а не парковаться. Она хотела, чтобы он был подальше от возможных неприятностей в дальнейшем. Они вышли из лимузина и пошли втроем, Юрий и Литц шли по бокам от Ведетт. Они прошли по длинному, устланному красным ковром трапу с золотыми канатами по обеим сторонам, протянувшемуся, словно слюнявый язык, между рядами яхт и небольших прогулочных судов.
   Бойкие девушки на высоких каблуках предлагали напитки и закуски. Официальные фотографы делали снимки для глянцевых изданий. Глотатели огня и жонглеры делали предсказуемые вещи.
   - На сбор средств они и так тратят много денег, - прокомментировал Юрий.
   - Суть не в том, чтобы собрать средства, - ответила Ведетт.
   - Разве нет?
   - Боже мой, нет. На свои деньги они могли бы кормить и одевать эти семьи миллион лет, и это не нанесло бы ущерба фондам Делроссо. Это делается исключительно для того, чтобы улучшить общественный имидж. Они будут считать мероприятие огромным успехом, даже если понесут убытки.
   - Думаю, убыток будет наименьшей из проблем.
   Трап заканчивался у небольшой посадочной платформы, на которой дежурили два громилы из частной службы безопасности. Ведетт помахала приглашением и объяснила, что эти люди - ее гости и что больше никаких вопросов задавать не нужно. Спорить с этим было выше их сил. Ведетт, Литц и Юрий по очереди прошли через арочный металлодетектор. Когда Юрий проходил, он зажужжал, и громилы заставили его вернуться. Это были его часы со встроенным датчиком, которые ему пришлось снять и пропустить отдельно.
   Головорезы нашли эти часы, похожие на детские, очень забавными.
   Юрий успел надеть их обратно на запястье, прежде чем зеленые лампочки загорелись снова.
   Спутник все еще был где-то там.
   Юрия и Литца поверхностно, почти сердечно обыскали, а затем впустили в ожидавший у платформы тендер. Они заняли свои места под тентом с бахромой, освещенным разноцветными лампочками. Пилот включил электродвигатель, и тендер оторвался от платформы. Они вышли из-под прикрытия небольших яхт. Только тогда появилась "Эмити", хорошо видимая, пришвартованная в более глубоких водах, примерно в двухстах метрах от пристани.
   Дождь утих. Яхта парила над своим собственным идеальным отражением, освещенная гирляндами волшебных огней. По воде разносился бодрый легкий джаз.
   Катер доставил их на другую платформу, пришвартованную рядом с яхтой, с лестницей, ведущей на первую открытую палубу. Никаких дополнительных мер безопасности не предпринималось, пока они не добрались до верха лестницы. Здесь была крытая кабинка, где двое громил в очередной раз обыскивали и проверяли приглашения.
   Юрий нисколько не удивился, когда ему уделили особое внимание.
   - Добрый вечер, мистер Гагарин, - вежливо поздоровался прямоходящий робот. - Какой неожиданный сюрприз.
   - Я забыл, как тебя зовут.
   - Септимус, сэр. Но я прощаю вас за то, что вы не помните. В конце концов, наше общение было недолгим. Могу я спросить, какой была вода?
   - Мокрой.
   - Какой, по-вашему, и должна быть вода. Не могли бы вы поднять руки, сэр? Это не займет много времени.
   Его многолопастные конечности работали быстро: не столько резвились, сколько готовились к разделке мяса. Юрий стоял совершенно неподвижно. Ему нечего было скрывать, кроме часов.
   - Когда мы виделись в последний раз, у вас был робот-компаньон, - продолжил Септимус. - Сервитор общего назначения, если я не ошибаюсь.
   - Ты не ошибаешься.
   - Надеюсь, с ним все в порядке?
   - Почему бы и нет?
   - Всего лишь вопрос, сэр. - Септимус помолчал, водя лезвием вверх-вниз по рукаву Юрия. - Это интересные часы, сэр. Я заметил необычную плотность деталей для такого невзрачного предмета. - Лезвие скользнуло по ремешку. - Могу я рассмотреть его поближе? Я не обнаруживаю взрывчатых веществ, но осторожность никогда не помешает.
   Юрий чихнул. От этого движения его запястье дернулось, и он ударился о ближайшее лезвие. Оно порезало его, как качественную бумагу: линия, похожая на инверсионный след, безболезненная, пока не исчезла, и всего на три секунды бескровная. Кровь хлынула внезапно и обильно.
   - Робот-идиот.
   Септимус отшатнулся. - Вам не следовало двигаться, сэр.
   - Я чихнул. - Юрий с сердитым видом достал носовой платок и приложил его к ране, которая на самом деле была совсем неглубокой и уже начинала неметь. - Я всегда чихаю на яхте. Морской воздух.
   - Мы на искусственном озере, сэр, на большой роскошной яхте, внутри очень большого космического корабля.
   - Я все равно чихаю.
   Ведетт пронеслась мимо, выкрикивая что-то через кабинку на палубу.
   - Дориан, дорогой, подойдите сюда, пожалуйста. Ваш проклятый робот только что порезал одного из моих гостей. Я подумываю о том, чтобы развернуться и отправиться домой. Давайте посмотрим, что скажут об этом фотографы.
   Дориан Делроссо стоял прямо у входа в павильон, приветствуя гостей, когда они наконец поднялись на борт яхты. Он заглянул в кабинку, наклонившись у входа, и на его широком, красивом, как у льва, лице отразилось беспокойство и непринужденная уверенность в том, что в мире нет ничего, чего нельзя было бы смягчить обаянием и своевременностью. В одной руке он держал бокал, в другой - мундштук.
   - Ведетт, очень приятно. Конечно, я надеялся, что вы сможете посетить наш маленький званый вечер, но совсем на это не рассчитывал. Что же на этот раз натворил этот бестолковый Септимус?
   - Покажите ему, мистер Гагарин.
   Юрий пососал рану. - Ничего страшного. Уже забыл, пожалуйста.
   - Мистер Гагарин, - сказал Дориан, стиснув зубы. - Должен признаться, для меня большая неожиданность снова встретиться с вами, но, конечно, вы желанный гость миссис Эйполиси. Более чем желанный. Могу я извиниться за любой вред, причиненный Септимусом? Он желает вам добра, но вы знаете, как это бывает с роботами.
   - Знаю.
   - А другой джентльмен... - Он смотрел на Литца. - Разве вы оба не были на похоронах?
   - Они мои близкие друзья, Дориан, вот почему они были на службе. - Она пристально посмотрела на него. - Это было ужасное затмение, не так ли?
   - Ужасное, - с энтузиазмом согласился Дориан. - И то, что это случилось, надеюсь, не испортило праздник?
   - Как можно испортить похороны, Дориан? - с любопытством спросила Ведетт. - Сделать их более счастливыми? Сделать их менее счастливыми?
   Он неловко рассмеялся, взмахнув бокалом и мундштуком. - Пожалуйста, поднимайтесь на борт. Мы рады, что вы смогли прийти. Как ваша рана, мистер Гагарин? Хотите, чтобы кто-нибудь взглянул на нее?
   Юрий отмахнулся от его беспокойства. - Пожалуйста, это все в прошлом.
   Дориан щелкнул пальцами, и к нему подошла девушка с подносом, уставленным бокалами для шампанского. Он предложил их всем присутствующим. - Конечно. И если мы можем еще чем-то помочь, не стесняйтесь, спрашивайте. Позже, если вы не возражаете, я проявлю грубость и спрошу, как именно вы, джентльмены, оказались гостями миссис Эйполиси, но пока оставлю этот вопрос.
   - Вы можете спросить прямо сейчас, Дориан, - сказала Ведетт, повышая голос, чтобы перекричать живую музыку, доносящуюся с возвышающейся над палубой сцены. - Они очень помогли мне разобраться с несчастным случаем с Ноа, если это можно так назвать.
   - Нам будет его очень не хватать, - натянуто произнес Дориан. - Я не должен занимать вас весь вечер. Уверен, что есть много других людей, с которыми вам захочется поговорить. Половина "Халкиона" уже на борту.
   - Правда? - Ведетт с невинным видом огляделась по сторонам. - Похоже, здесь и близко не хватит места.
   - Я имею в виду ту малую часть, которая имеет значение. - Он поднял свой бокал. - Присоединюсь к вам позже, ребята. Наслаждайтесь развлечением - и, пожалуйста, не ждите, что кто-то из вас полезет в карман. Вы мои гости, и я всегда придерживался принципа "каждому по средствам".
   Ведетт порылась в сумочке, открыла кошелек и достала оттуда купюру в пятьсот баксов. Она аккуратно сложила ее и вставила в петлицу Дориана. - Вы очень добры, но мы не могли не воспользоваться вашим гостеприимством и не сделать скромное пожертвование, не так ли? - Она проницательно посмотрела на него. - Или у вас сложилось впечатление, что я не смогу заплатить за себя?
   - Спасибо, - сказал он, извлекая банкноту и зажимая ее между пальцами. - Вы всегда были щедры, Ведетт, даже слишком.
   - Пользуйтесь этим, пока есть возможность, - сказала Ведетт.
   Дориан натянуто улыбнулся и на время попрощался с ними. Он растворился в густеющей толпе гостей. На возвышении оркестр настраивал инструменты в перерыве между номерами.
   Литц спросил Ведетт, есть ли у нее вещь, за которой он просил присмотреть. Она достала моток бечевки и вложила ему в руку одним легким движением. Литц спрятал бечевку в карман. Он допил свой первый напиток и взял еще один у проходившей мимо девушки.
   Консуэла Делроссо вышла из толпы. Ее волосы были высоко уложены, на шее висело что-то дорогое. Шея была длинная и поддерживала ее голову под надменным углом. В ее глазах сверкали огоньки вечеринки, подчеркивая властную линию подбородка. - Миссис Эйполиси. Мой муж попросил разыскать вас. Приношу свои самые искренние соболезнования: у меня не было возможности должным образом выразить свои чувства на заупокойной службе.
   - Уверена, что вы могли сказать о Ноа только самое лучшее, Консуэла.
   - Он стал большой потерей для нашего сообщества. Конечно, некоторые скажут, что он превзошел себя, но не мне это комментировать.
   - Хотя вы только что это сделали.
   - Кстати, могу я первой поздравить вас с вашим самоотверженным решением отказаться от заключения в Центральный гибернакулум? - Она изобразила аплодисменты. - Поистине, следует отметить такую преданность общественному служению. Сэкономленные средства можно направить на содержание клиники, не так ли?
   - Что ж, это очень любезно с вашей стороны, Консуэла. Возможно, вы не в курсе, что Ноа внес эти изменения в наши планы, не поставив меня в известность?
   - Он это сделал? - Ее глаза расширились в грубой симуляции удивления. - На самом деле, это довольно шокирующе. Но вы ведь примете альтернативные меры, не так ли? Для вас было бы невыносимым унижением доживать свои дни в "Халкионе", в то время как Ноа получит шанс на воскрешение и новую счастливую жизнь под звездой Вандердеккена.
   - По крайней мере, я могу рассчитывать на ваше сочувствие. Это будет большим утешением для меня в предстоящие дни.
   - Дорогая Ведетт. - Консуэла протянула руку и сжала ее запястье. - Такая преданность.
   - Спасибо вам, Консуэла. Ваша искренность очень много значит для меня.
   Литц прикоснулся рукой к животу. - Ой.
   - Что "ой"? - спросила Ведетт.
   - Знаю, что еще только вечер, и, возможно, я уже переборщил, но там, внизу, становится оживленно.
   Консуэла побледнела. - Вы хорошо себя чувствуете, мистер... Шиц, не так ли?
   - Литц. Друзья зовут меня Лемми, но я рад, что моя репутация помогает мне. - Он потер живот. - Где-нибудь на этой лодке есть туалет? Меня может стошнить и за борт, но, по-моему, мы смотрим в обе стороны.
   - Да, да, - сказала Консуэла с внезапно охватившим ее ужасом. - Да, здесь есть туалет. - Она обернулась и щелкнула пальцами, подзывая официанта. - Мальчик. Да, сюда, немедленно: отведите этого джентльмена в туалет на корме. Сейчас же, пока он не опозорился.
   Литц издал сдавленный звук. - Эй, не нужно щадить мои чувства, миссис Ди. Но вы правы - поезд приближается.
   - Пошевеливайся, - рявкнула она на мальчика.
   Литц и официант исчезли в направлении задней части яхты. Консуэла проводила их взглядом, затем повернулась к Юрию и Ведетт, и в ее глазах мелькнул испепеляющий взгляд.
   - Вам действительно следовало бы придерживаться лучшей компании, Ведетт. Женщина вашего положения должна думать о внешнем виде - сейчас больше, чем когда-либо.
   - Мой муж знал все о внешнем виде, Консуэла. Посмотрите, к чему это его привело.
   Консуэла оставила их, исчезнув под гирляндой огней в крытой части яхты. Музыкальная группа закончила свой нынешний номер, и Консуэла снова появилась на возвышении, облокотившись о перила на палубе для вечеринок. Ее присутствия было достаточно, чтобы разговор прекратился и сотни лиц повернулись в ее сторону.
   - Дорогие друзья, - сказала она, и ее голос легко разнесся над головами собравшихся гостей. - От имени всей семьи Делроссо я благодарю вас всех за то, что присоединились к нам сегодня вечером. Это особое событие, хотя и достойное сожаления. Если бы не катастрофа на небесной трубе, свидетелями которой мы все стали, и последовавшие за ней ужасные человеческие жертвы, у нас не было бы необходимости в этом мероприятии по сбору средств. Однако теперь, когда мы здесь, давайте воспользуемся предоставленной нам судьбой возможностью, чтобы хоть немного изменить ситуацию к лучшему для семей, понесших тяжелую утрату, чьи сердца сейчас так близки к нашим собственным.
   - Возможно, я присоединюсь к Лемми, - прошептал Юрий, пока Консуэла продолжала. - Чувствую внезапный позыв к рвоте.
   - Сдержитесь. Нам не нужно, чтобы нас сейчас выбросили из игры.
   Выступление продолжалось в предсказуемом русле, прежде чем постепенно перейти к делу: собравшимся необходимо было залезть в карманы и щедро одарить несчастных деньгами. Были предложены различные поощрения, начиная с выбора превосходных марочных вин из коллекции Делроссо.
   Литц вернулся. Он был весь в поту, как будто отжимался, но в остальном выглядел на удивление бодрым.
   Юрий одними губами спросил: - Что?
   - Я в порядке, - прошептал Литц. - Иногда репутация имеет свои преимущества.
   Все началось тихо. На возвышении Консуэла замолчала, когда к ней подбежал мальчик в шляпе-таблетке. Он стоял, натянутый, как тетива лука, и шептал ей на ухо. Произошел обмен репликами. На лице Консуэлы отразилась легкая смесь эмоций: раздражение, ярость и хладнокровие, как у скороварки.
   Она наклонилась вперед, ее голос стал громче.
   - Леди и джентльмены... дорогие друзья... у нас нет абсолютно никаких причин для беспокойства, но мы просим всех пока оставаться на палубе для вечеринок.
   В одном из складских помещений на задворках "Эмити" небольшой пожар. Беспокоиться не о чем, и мы должны потушить его в самое ближайшее время. Мы это сделаем, - сказала она, поправляясь. - Группа, играйте дальше! - Когда это указание не было исполнено незамедлительно, она прорычала: - Играйте дальше, черт бы вас побрал, это всего лишь небольшой пожар.
   Юрий улыбнулся Литцу. Теперь не было опасности, что их подслушают.
   - Пожар? Очень мило, Лемми. Это создаст путаницу.
   - Дело не только в кладовке. - Литц засунул руки в карманы пиджака, который, как заметил Юрий, теперь казался еще более отяжелевшим, чем когда он уходил. - У меня есть оружие для нас троих. Возьмите его.
   - Оружие?
   - Это все, что я смог сделать в кратчайшие сроки. - Он вложил в руку Юрия автоматический пистолет. Инстинкт подсказывал Юрию немедленно спрятать его, сунув обратно в карман.
   - Я не пользовался огнестрельным оружием со времен военной подготовки.
   - Тогда все будет как в старые добрые времена. Вы тоже, Ведетт. Здесь может начаться беспорядок, и скоро. Я хочу, чтобы мои друзья были готовы. Они на предохранителях. По двенадцать патронов в каждом.
   Ведетт взяла пистолет и спрятала его в сумочку, прежде чем кто-либо мог это заметить.
   - Я полагаю, бечевка как-то связана с этим - и с вашей внезапной болезнью?
   - Мне нужен был доступ в комнату с окном, выходящим наружу. Я опустил бечевку в воду, где, как я знал, будет ждать Фрогги, в основном под поверхностью. Фрогги привязал к бечевке более толстую веревку. Я подтащил ее к открытому окну, затем подал знак Фрогги. Фрогги прикрепил к веревке водонепроницаемую сумку, и я поднял ее. - Литц потер все еще блестящий лоб. - Не скрою, сумка была тяжелой.
   - Кто такой Фрогги?
   - Я встречал его, - вставил Юрий. - Мужчина у двери, когда мы въезжали на машине на подземные уровни.
   - Мы вместе работали в отделе по расследованию убийств на воде, - объяснил Литц. - Фрогги был полицейским-водолазом, отсюда и прозвище. Вернее, был им, пока его не поймали на драке. К счастью, у него хватило ума сохранить достаточно снаряжения, чтобы стать фрилансером.
   Ведетт кивнула. - И, я полагаю, в той сумке было чуть больше трех пистолетов?
   - Давайте просто скажем, что Фрогги - очень находчивый парень. Я устроил три пожара. Они знают только о первом... - Литц замолчал, услышав сигнал тревоги. - Не обращайте на это внимания. Думаю, они только что обнаружили еще один.
   - Вы подожгли яхту, - заявил Юрий, не совсем веря собственным словам.
   - Ты же хотел отвлечь внимание.
   - Да. Я думал о более... серьезном споре. Скандале. Драке в баре.
   Литц ободряюще положил руку на плечо Юрия. - Я не люблю повторяться. Это всего лишь небольшие пожары, и я устроил их не там, где они могли бы распространиться слишком быстро.
   - Вы уверены, что команда сможет справиться с ними без человеческих жертв? - спросила Ведетт.
   - О, конечно. Они на самом деле ничего собой не представляют. Я бросил туда несколько дымовых шашек и пару светошумовых гранат, просто для смеха. Выглядит гораздо хуже, чем есть на самом деле.
   Консуэла снова закричала. - Дорогие друзья, мне очень жаль сообщать вам, что начался второй пожар, на один уровень ниже площадки для вечеринки. К сожалению, хотя мы скоро ликвидируем оба пожара, нашу вечеринку необходимо временно прервать. Катера возвращаются, и спасательных плотов и надувных буев более чем достаточно для всех, кто находится на борту. Нет абсолютно никаких причин для паники...
   По опыту Юрия, самым верным способом вызвать панику было упоминание этого слова. Какое бы состояние напряженного, но упорядоченного ожидания ни сохранялось до этого заявления, оно сменилось всеобщим шумом, воплями, когда люди бросали выпивку и разбегались во все стороны. Им вдруг захотелось во что бы то ни стало покинуть яхту. Возникла давка у лестницы, ведущей на плавучую платформу. В будку охраны пыталось проникнуть так много людей, что она разлетелась щепками и клочьями брезента.
   Самые смелые - если не сказать больше всех - уже прыгали через край. Через несколько секунд палубу усеяло битое стекло вперемешку с пролитыми напитками.
   Люди бросились врассыпную, сами став препятствием на пути. Септимуса подхватили напором и опрокинули. На сцене наверху участники группы были вынуждены спасать свои шкуры и взвешивать стоимость своих инструментов. Пюпитры разлетелись в разные стороны. Листы бумаги падали вниз, как огромные цветы сакуры. Консуэла все еще кричала до хрипоты, но теперь уже не было ни малейшего шанса, что ее слова дойдут до кого-нибудь. Она состроила разъяренную гримасу и ушла с эстрады вместе с последними убегающими музыкантами.
   На палубе для вечеринок и вдоль открытых трапов по обе стороны закрытой части яхты члены экипажа сновали со шлангами и канистрами с водой.
   Внизу что-то взорвалось. Из нижних этажей повалил дым.
   Оранжевые языки пламени охватили палубу.
   - Просто небольшие пожары, - повторил Юрий.
   - Подождите здесь, - сказал Литц с легким беспокойством в голосе.
   Он, спотыкаясь, пробирался сквозь толпу людей. Запнулся на разлитом напитке и покатился, размахивая руками. Сбил с ног двух посетителей вечеринки, но каким-то чудом, благодаря инерции и упрямству, удержался на ногах.
   Он исчез в направлении туалета, неподалеку от того места, где устроил первый пожар. Дым теперь заполнял проходы и просачивался из закрытых помещений. В воздухе пахло гарью.
   Юрий почувствовал, что должен что-то предпринять. Не все присутствующие здесь обязательно обладали властью и престижем. Он подошел к двум упавшим, молодому мужчине и женщине гораздо старше его, и помог им подняться на ноги. У них были порезы от разбитого стекла, и они, казалось, были благодарны ему за помощь. Он подошел к аварийной лестнице и снял фиксатор, позволив ей соскользнуть в воду. Нашел пару спасательных кругов, надел их на обоих и помог им добраться до лестницы. Внизу, в воде, эвакуирующихся уже ожидал один из тендеров.
   Он огляделся, чтобы посмотреть, кому еще он может помочь. Ведетт уже была на дальнем конце палубы, координируя порядок заполнения одной из спасательных шлюпок. Она была похожа на режиссера в спектакле, оторвавшегося от действия.
   Она была самым спокойным человеком из всех, кого можно было увидеть.
   Литц вернулся, пошатываясь под тяжестью огромной черной сумки. Он, тяжело дыша, подошел к Юрию и бросил сумку на палубу.
   - Я спрятал ее в кабинке в туалете. До сих пор нельзя было рисковать и забирать ее.
   В дополнение к различным гранатам и дымовым шашкам, в пакете были три маски, которые носят пожарные. Литц достал две, затем остановил руку Ведетт, когда она потянулась за третьей.
   - Что?
   - Я захватил три в качестве страховки, миссис Эй, на случай, если все пойдет не совсем по плану.
   Она посмотрела на пламя и дым. - Это и есть план?
   - Я просто хочу сказать, что у вас еще есть время покинуть яхту вместе с остальными. Возьмите эту маску, но оставьте нас с Юрием разбираться с тем, что находится внизу.
   - Мы ведь все за этим пришли, не так ли?
   - Так и есть, - с нажимом произнес Юрий. - Лемми прав. Вы дали нам возможность подняться на борт, но вам не обязательно идти с нами сейчас. Возможно, будет не так-то просто вернуться, когда мы спустимся на более низкие уровни.
   - Я не дура, - спокойно сказала она. - Я точно знаю, во что мы ввязываемся и насколько это может быть опасно. - Она выразительно кивнула, и ее серые глаза прогнали все сомнения из его головы. - Я готова ко всему, что бы ни случилось.
   - Хорошо, - сказал Литц, как будто они только что договорились, где пообедают. - Давайте отправимся в путь, пока эта штука не затонула. Возможно, я проявил излишний энтузиазм по поводу зажигательных устройств. - Он выглядел смущенным. - Впервые поджигаю большую яхту.
   Литц подхватил сумку с палубы и направился на корму.
  

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

   Около трети завсегдатаев вечеринки уже покинули палубу, либо воспользовавшись трапами и лестничной клеткой, либо прыгнув прямо в воду, но их все еще оставалось более чем достаточно, чтобы обеспечить прикрытие. Литц, Ведетт и Юрий пытались идти навстречу потоку эвакуируемых, выходящих из яхты или спускающихся с верхних палуб, но в хаосе, шуме и дыму, казалось, это никого не волновало. Дым сгустился, и Литц почти растворился в нем.
   Он наклонился и надел маску. Юрий и Ведетт последовали его примеру, теперь это было не так заметно. Они двинулись дальше в дыму по частично закрытому проходу, который тянулся вдоль всей яхты, и свет на потолке в каютах был едва виден.
   Они прошли мимо лифта - возможно, того самого, в котором Юрий спускался до того, как его вышвырнули с "Эмити". Теперь они не собирались рисковать. Рядом с лифтом была лестница без опознавательных знаков, из которой поднимался дым с этажа ниже.
   Литц достал свой автоматический пистолет и спустился первым, отмахиваясь от дыма.
   На лестничной клетке была промежуточная площадка на полпути к следующему уровню, где взорвалась одна из дымовых шашек Литца, все еще испускавшая клубы дыма.
   Как только они преодолели лестничную площадку, дым рассеялся. Спустились на следующий уровень. По всей яхте раздавался сигнал эвакуации, но крики и шаги на палубе для вечеринок отсюда казались приглушенными.
   Литц заглянул в коридор, устланный коврами и обшитый деревянными панелями, и продолжил спуск. Снизу бежали двое молодых людей в поварских костюмах, с разгоряченными лицами и в поту.
   - Эй, - окликнул его ближайший из мужчин. - Там пожар. Тебе не следует...
   Литц ткнул его пистолетом в лицо. - Двигай, приятель. Поторопись, можешь успеть на спасательную шлюпку.
   Кок вжался в стену. - Да, сэр.
   Второй кок был не в настроении возражать. Оба мужчины протиснулись мимо и через секунду исчезли, их шаги затихли на ступеньках, когда они поднялись вверх на палубу для вечеринок.
   Они продолжали спускаться. Миновали еще один коридор, затем еще одну промежуточную площадку. После этого они оказались в недрах яхты, где лестница и коридоры были с металлическими полами и стенами. Воздух, лишенный дыма, был холодным и влажным. Гул насосов пронизывал Юрия до костей.
   Они подняли маски, натянув их на затылки.
   Литц резко остановился на следующей лестничной площадке. Они спустились настолько, насколько позволял лестничный пролет. Оглянувшись на своих спутников, он выглянул из-за открытого дверного проема.
   - Чисто.
   Юрий и Ведетт последовали за Литцем к двери в переборке с крошечным иллюминатором. Юрий всмотрелся сквозь толстое стекло. Тусклый желтый свет проникал внутрь, намекая на большее освещенное пространство за дверью, но он не мог различить ничего, кроме слабого ощущения движения.
   Литц попробовал колесо, служившее дверной ручкой и отпирающим механизмом. Оно было тугим.
   - Ладно, пора заняться серьезным делом. - Он положил сумку и достал четыре взрывных устройства размером с кулак. У них были магнитные накладки и часовой механизм. Они ударились о дверь с громким лязгом, который наверняка был слышен любому, кто мог оказаться с другой стороны. Литц повернулся к Юрию и Ведетт.
   - Возвращайтесь к лестнице и используйте ее в качестве укрытия. Возьмите сумку. Я последую за вами по пятам.
   - У меня вопрос.
   - Конечно.
   - А что, если по ту сторону двери есть вода?
   - Тогда смерть в огне не будет для вас проблемой.
   - Пошли, - сказала Ведетт.
   Они бросились обратно к лестничной клетке, убрали сумку от греха подальше и выглянули из-за края. Литц установил таймер и трусцой побежал обратно, его маска подпрыгивала на голове. Он протиснулся в лестничную клетку и оттащил их от края.
   - На какое время установлен взрыватель?
   - На двадцать секунд. - Литц заткнул уши пальцами. - Синхронизировать их все невозможно, но когда сработает один, остальные...
   Взрыв был самым громким звуком, который Юрий когда-либо слышал, и, безусловно, самым громким из тех, что он когда-либо пережил. В голове у него звенело. Зрачки дергались, как дребезжащая глиняная посуда. Литц что-то кричал, но какое-то время Юрий слышал только бесконечный грохот лавины.
   Они, пошатываясь, вышли в коридор. Его наполнил густой дым. Они снова натянули маски и двинулись вперед. Литц первым добрался до двери, вернее, до того, что от нее осталось. Взрывом ее выбило внутрь и сорвало с петель, запорный механизм превратился в сплошное месиво. Юрий подхватил сумку, в другой руке у него был пистолет. Они прошли в помещение за дверью. Звон немного утих: его слух предстал перед трибуналом, получил приговор и понес наказание, но без приведения в исполнение.
   Они оказались в освещенной прожекторами, оборудованной техникой камере двадцати метров в длину, десяти в ширину и по меньшей мере столько же в высоту. Она, должно быть, занимала значительный объем нижней части корпуса яхты. По ржавым металлическим стенам тянулись трубы. Вытяжные вентиляторы жужжали под сводчатым потолком, перекрытым козловыми кранами и переходными мостиками. Посреди помещения в прямоугольнике воды, окруженном решетчатым настилом со всех четырех сторон, плавала подводная лодка. Они могли видеть только верхнюю половину машины с ее ребристыми бортами, ощетинившуюся антеннами обтекаемую башенку с рубкой управления внутри, полукруглый ряд иллюминаторов самолетного типа у ее основания и плоский хвост с чем-то вроде турбинной двигательной установки в форме барабана сзади.
   На элегантном серебристо-голубом судне не было никаких надписей или фирменной таблички. В этом не было необходимости. Юрий был абсолютно уверен, что перед ним "Клеменси".
   Через иллюминаторы башенки были видны две фигуры, сидящие на соседних постах управления, работающие с рычагами и приборами в ожидании отплытия. Они были в вечерних костюмах, а не в комбинезонах.
   Юрий подумал, что это Делроссо. Дориан и Доркас, если он не ошибался.
   - Извините, господа, - почтительно произнес чей-то голос. - Эта территория закрыта для посторонних посетителей.
   От стены отделился какой-то блестящий механизм и покатился к ним на своих колесах. Это был Септимус, теперь стоящий прямо. Должно быть, он спустился в отсек с подводной лодкой на одном из лифтов.
   Юрий снял маску, бросил сумку и, используя руку с пистолетом, оттянул рукав на левой руке. - Септимус, мы на одной стороне. Ты проверял мои часы.
   - Я был там, сэр, когда вы сделали неосторожное и ненужное движение.
   - Ты робот, Септимус. Мой друг тоже робот. Ты видел его на причале, когда я впервые поднялся на борт "Эмити". - Септимус все еще наступал, поэтому Юрий пнул сумку вперед перед собой, как импровизированный танк-ловушку. - Робот потерялся за пределами корабля, Септимус. Я пытаюсь помочь роботу, используя локатор в часах.
   - Мне трудно с этим смириться, сэр. Обычно люди не помогают роботам. Мы здесь только для того, чтобы служить.
   - Ты ошибаешься, Септимус. Пожалуйста, не подходи ближе - ты очень острый.
   Септимус замедлил ход, хотя и не остановился совсем. - Каковы ваши намерения, сэр?
   - Мне нужно выбраться за пределы корабля. Я воспользуюсь подводной лодкой.
   - Вряд ли мне нужно доказывать, что подводная лодка, по сути, не является космическим кораблем, сэр. В названии есть довольно очевидный намек.
   Юрий указал пистолетом на яму. Турбина в задней части "Клеменси" теперь вращалась со скоростью несколько оборотов в секунду, начиная взбивать маслянистую темную воду, в которой находилось судно.
   - Это также и космический корабль, Септимус. Джулиана увидела его снаружи. Ты помнишь Джулиану, Септимус?
   - Конечно, сэр, и это большая потеря, если можно так выразиться. Юная мисс Делроссо всегда была очень добра ко мне. В этом возрасте они обычно все такие, пока в них что-то не меняется. Боюсь, я видел много раз, как это происходило.
   - Септимус, Джулиана знала о "Клеменси"?
   - В качестве подводной лодки, сэр? Несомненно. Она с удовольствием совершила множество частных экскурсий на борту "Клеменси". Но только в качестве подводного аппарата.
   - Вот что ее удивило. Септимус, послушай. - Тон Юрия стал умоляющим. - Семья лгала нам всем. Джулиане, тебе, всему "Халкиону". Они что-то делают за пределами корабля, что-то не то. Те, кто находится внутри "Клеменси", знают всю историю.
   - Как бы то ни было, сэр, у меня приказ обеспечить безопасный и упорядоченный отход субмарины. - Септимус обогнул сумку и теперь был всего в нескольких метрах от Юрия и его друзей. - Пожалуйста, возвращайтесь тем же путем, каким пришли, сэр.
   - Джулиану убили, Септимус, по приказу семьи Делроссо! Я должен выяснить правду и спасти сервитора общего назначения!
   - Полагаю, что в сервиторе общего назначения должна быть большая ценность.
   - Это не причина! Спутник спас мне жизнь. Теперь я спасу жизнь Спутника. - Юрий снова постучал по часам. - Время дорого, Септимус. Помоги мне спасти другого робота!
   Септимус замедлил шаг. Казалось, он колебался, прижимая руки ближе к телу.
   - Вы, кажется, искренни в своем желании, сэр.
   - Да! Позволь мне подняться на борт подводной лодки. Я буду... вести переговоры с теми, кто находится на борту. - Юрий показал на рану в том месте, где его ранил Септимус. - Я знаю, ты не хотел меня обидеть! Ты не можешь не быть очень острым!
   - Мисс Делроссо брала меня с собой к живой изгороди, окружающей озеро, сэр, в семейном поместье. Она устраивала пикник, и я вырезал в живой изгороди забавные фигурки. Если она просила меня сделать кролика, я делал кролика. Я нашел весь этот процесс чрезвычайно полезным, как будто именно для этого я и был создан.
   - Тогда давай оба почтим память Джулианы Делроссо, поступив правильно.
   Септимус остановился. - Мне бы не хотелось, чтобы кто-то причинил вред мисс Делроссо, сэр... особенно кто-то из наших.
   Литц выстрелил в Септимуса.
   Он разрядил в робота все двенадцать патронов из автоматического пистолета.
   Септимус повалился назад, в его основании дымились и искрили отверстия от пуль. Его руки дернулись, лезвия заскрежетали по металлическому полу. Довольно много конечностей полностью оторвались и дергались там, куда упали. Литц порылся в сумке и вставил в пистолет еще один магазин. Он подошел к упавшему роботу и выпустил в него еще двенадцать пуль.
   Септимус дернулся в последний раз и превратился в дорогой и по большей части бесполезный предмет абстрактной скульптуры.
   Литц вставил новый магазин и опустил маску.
   - Слишком долго, - сказал он.
   Он взял сумку и подошел к краю пространства, где от борта подводной лодки был отодвинут выдвижной трап. Литц снова выдвинул его. Он достал что-то из сумки, поднялся на верх борта субмарины, затем, используя несколько встроенных поручней позади иллюминаторов, вскарабкался на верх башенки с рубкой управления. Для столь грузного человека он двигался с удивительной ловкостью. Опустился на колени над посадочным люком и бросил внутрь какой-то предмет.
   Даже сквозь шум турбины Юрий услышал один-единственный приглушенный удар. В иллюминаторах рубки вспыхнул свет. Из открытого люка повалил белый дым. Две сидящие фигуры внезапно задергались, а затем исчезли в тумане.
   - Вы не можете убить их, Лемми.
   Литц оглянулся со своего места. Он подтянул маску повыше, чтобы говорить громче.
   - Это всего лишь усыпляющий газ. Что, думаешь, Лемми Литц - маньяк какой-то?
   Он снова надел маску и подал знак Юрию и Ведетт следовать за ним. Они быстро подошли. Литц уже спускался в субмарину по внутренней лестнице, пока они поднимались по поручням. Убедились, что маски плотно прилегают к лицу, и забрались внутрь, где Литц исчез в клубах белого дыма. Юрий спустился вслед за ним, затем жестом велел Ведетт плотно задраить люк и зафиксировать его с помощью стопорного колеса.
   Дым начал рассеиваться, когда они спустились по трапу в рубку управления. Юрий быстро взглянул на троих пассажиров и увидел Дориана Делроссо и его сестру Доркас, которые сидели в двух креслах управления, ссутулившись, как пьяницы, с безвольно повисшими по бокам руками. На третьем сиденье, откинутом на девяносто градусов так, что оно было обращено к стене, лежала Консуэла без сознания. На них все еще была праздничная одежда.
   Литц снял маску. Он на пробу понюхал воздух, кашлянул, затем кивнул. - Газ быстро выводится из организма, но еще несколько минут они будут без сознания.
   Юрий снял свою маску. - Может, нам стоит вынести их обратно наружу, пока они без сознания?
   - Конечно, если ты думаешь, что сможешь втащить три тела обратно по этой лестнице. Ну, может быть, есть другой выход из этой ситуации, но тебе нужны ответы, не так ли?
   Юрий мрачно кивнул. - Согласен.
   - Тогда придумай, как нам отправиться в путь, пока мы с Ведетт будем связывать тела.
   - Отправиться?
   Литц пожал плечами, бросив взгляд на широкую дугообразную панель управления, на которой светились приборы и мигали лампочки. - Ты ведь можешь управлять этой штукой, верно?
   - Это подводная лодка, Лемми, а не космический корабль. Или пока еще не космический корабль. Возможно, он станет космическим кораблем, но пока это подводная лодка. Это немаловажная деталь.
   - Уверен, ты сможешь внести необходимые коррективы. Миссис Эй, помогите мне с этими наркоманами. В сумке есть прочная скотч-лента, ее много.
   - Вы справитесь, Юрий, - ободряюще сказала Ведетт. Они стащили Дориана с сиденья и швырнули его, как мешок с мокрым цементом, к углу пола и задней переборке. Юрий занял освободившееся место и протянул руки к совершенно незнакомым приборам управления. Экраны, шкалы, ручки и рычаги, внушительного вида телефон с красной трубкой и море переключателей.
   Минуту спустя Доркас присоединилась к своему брату, лежавшему на полу. Ведетт нашла скотч и канцелярский нож и связала брата и сестру, заклеив им рты дополнительным куском скотча.
   - Консуэла может оставаться там, где находится, - сказал Литц. - Пока заткните ей рот кляпом.
   Они привязали ее к сиденью и убедились, что ее руки надежно закреплены.
   Что-то ударило по корпусу сверху.
   Литц наклонился над Юрием. - Ну, шкипер, как дела? Не хочу тебя торопить, но, возможно, нам стоит подумать о возможном отплытии.
   Юрий обвел руками многочисленные рычаги и джойстики, с которыми столкнулся.
   - Мне не хочется совершить фатальную ошибку, Лемми. Думаю, это первичный контроль балласта...
   Он передвинул рычаг, и субмарина резко накренилась. Угол наклона пола в носовой части резко увеличился, и вода поднялась до уровня иллюминаторов, а затем и выше них.
   - Молодец. - Литц похлопал его по плечу, как будто он успешно освоил все необходимые элементы продвинутого пилотирования подводной лодки. - А теперь вытаскивай нас отсюда, пока весь этот горящий остов не накрыл нас на дне Мидлейка. Я собираюсь осмотреть эту штуку на случай, если на борту есть еще кто-нибудь.
   Литц открыл дверцу в переборке и сунул пистолет в пустоту, прежде чем последовать за ним, как собака за костью. Ведетт опустилась на сиденье рядом с Юрием, руки которого дрожали.
   - Чего вы ждете?
   У него перехватило горло. Это было нечто большее, чем просто остаточные следы усыпляющего газа. - Боюсь ошибиться.
   - Лемми Литц доверяет вам, следовательно, и я вам доверяю. Это не может сильно отличаться от космического корабля, не так ли?
   Юрий заставил себя увеличить скорость снижения. Он нашел выключатель внешних прожекторов. Их лучи скользнули по нижней части корпуса "Эмити" с открытым днищем, когда "Клеменси" опустилась в прозрачные, но неглубокие воды прямо под яхтой. Сверху полыхнуло оранжевое зарево.
   - Наверное, сейчас горит вся яхта.
   - Очень вероятно, но у этих людей было достаточно времени, чтобы добраться до безопасного места. Теперь нам нужно подумать о себе.
   Юрий замедлил спуск "Клеменси". Он положил руку на большой красный рычаг, который, по его мнению, управлял главным двигателем. Слегка передвинул его вперед, и субмарина среагировала, как жеребенок. На пульте управления замелькали шкалы.
   - Полегче, тигр, - крикнул Литц, прежде чем вернуться в рубку управления.
   - Это чувствительная машина, Лемми. - Юрий потер костяшки пальцев. - Мне понадобится несколько минут, чтобы освоиться с пилотированием. Прошло очень много времени. На самом деле, времени прошло больше, чем много. Я никогда по-настоящему не был пилотом.
   - Может, и нет, но ты помнишь, что был одним из них. Это ставит тебя выше меня и миссис Эй. Держись поглубже и уведи нас как можно дальше от места происшествия.
   - На борту был кто-нибудь еще? - спросила Ведетт.
   Литц поскреб рукой подбородок. - Нет, только эти три счастливчика. Кто бы мог подумать, что им не понадобится персонал?
   - Перехожу на вторую отметку, - доложил Юрий, нажимая на рычаг. - Аккумуляторы на полной мощности. Навигационный индикатор показывает скорость... двадцать метров в секунду. Если я правильно помню ориентацию яхты, мы направляемся в открытые воды Мидлейка, примерно в направлении кормы "Халкиона".
   - Этого нам хватит, - сказал Литц.
   - Ведетт, посмотрите, сможете ли вы включить экраны. Я думаю, они, должно быть, являются частью навигационных и сенсорных систем.
   На ее стороне пульта управления было два основных экрана, оба были круглыми, с сеткой белых линий. Они загорелись зеленым, когда Ведетт щелкнула соседними переключателями, но на них ничего не появилось.
   - Здесь что-то есть, - сказала она, указывая на главный переключатель. - Нейтраль, режим A, режим B. В данный момент он находится в нейтральном режиме.
   - Нейтраль должна быть установлена для экономии энергии, чтобы батареи не разряжались без необходимости. Попробуйте режим A.
   - Есть, капитан.
   На экранах засветились пятна, которые медленно гасли, после чего замигали. Юрий посмотрел на них, когда осмелился оторвать взгляд от датчиков скорости и глубины.
   Литц наклонился к нему, от него пахло резиной и потом. - Ну что? Что у нас тут?
   - Думаю, что режим А предназначен для гидролокационного дальномера. Верхний экран - контакты в горизонтальной плоскости, нижний экран - вертикальные контакты, над и под подводной лодкой. - Юрий провел пальцем по нижнему экрану. - Это сильное эхо от морского дна, а сверху - более слабые следы от отражающего слоя поверхности и других плавсредств вокруг пристани.
   - Следы от поверхности сдвигаются нам в тыл. Ты был прав, когда говорил, что направляешься в открытую воду. - Литц ободряюще сжал плечо Юрия. - Хорошо, теперь подведи нас как можно ближе к дну озера и продолжай прижиматься к нему, пока мы в воде.
   Ведетт повернулась к Литцу. - Вы думаете, они будут пытаться нас найти?
   Литц улыбнулся. - Скажи ей, Юрий. До сих пор ты только гадал.
   - Возможно, вы слушали мой разговор с Септимусом. "Клеменси", должно быть, не только подводный аппарат, но и космический корабль. Думаю, что есть способы добраться до космоса. Что-то вроде воздушного шлюза, но для подводной лодки. Назовем это водяным шлюзом. Другого объяснения нет. Конечно, это может быть и не в Мидлейке...
   - Но в Мидлейке самые глубокие воды во всем Халкионе, - сказал Литц. - Если хотите откуда-то выбрасывать что-то большое, то лучше отправиться в Мидлейк. Не то чтобы я знал кого-то, кто когда-либо так поступал.
   - Конечно, вы бы этого не сделали, - сказала Ведетт.
   - Именно так, миссис Эй.
   Из глубины рубки донесся приглушенный звук. Юрий бросил быстрый взгляд назад.
   Это был Дориан Делроссо, приходящий в себя в своих путах.
   - О, привет, - сказал Литц.
   Он подошел к ерзающему телу, приложил палец к его губам и с некоторым энтузиазмом снял ленту кляп.
   Дориан перевел дыхание. Его грудь тяжело вздымалась под опутавшей лентой. - Вы все в гораздо худшем положении, чем можете себе представить. Предлагаю вам развернуться и направиться к пристани для яхт, пока вы не усугубили ситуацию.
   - Милая у вас игрушка, Дориан.
   - Законом это не запрещено.
   - Ваша дочь видела "Клеменси" за пределами "Халкиона", не так ли? Наряду с кучей других вещей, которые ей не суждено было увидеть. Она знала, что это неправильно, что все это часть какой-то большой лжи, которую вы затеяли. Через несколько месяцев она была бы посвящена в тайну. Однако вы не могли допустить, чтобы она проболталась. Ее нужно было заставить замолчать, поэтому, когда первая попытка провалилась, вы послали кого-то в Глейдвью.
   Ярость превратила его лицо в львиную маску. - На что вы намекаете, бывший детектив Литц?
   - Я хочу сказать, что Джулиану убили из-за вас. Вы сами из плоти и крови. Я хочу сказать, что вы хладнокровный, кровожадный ублюдок, который сделает все, чтобы защитить семью. И все же вы не одиноки. Эти Урри тоже знают кое-что о хладнокровной жестокости, не так ли? Вы точно такой же, как они.
   - Вы болтаете без умолку. Должно быть, это из-за выпивки. - Он поднял глаза в сторону Юрия. - А вы не понимаете, что делаете.
   Юрий перевел взгляд с Дориана на пульт управления. - Я не понимаю?
   - Вы - маленький человечек, занимающийся чем-то, чего не понимаете. Это просто удача, что вы еще не совершили какую-нибудь глупость, которая может привести к летальному исходу.
   - Тогда я буду продолжать полагаться на удачу.
   - Это сложная высокоточная машина, которая функционирует только в рамках четко установленных параметров безопасности. Вы и так заводите нас слишком далеко. Разве вы не видите манометр справа от вас, стрелка которого уже окрасилась в красный цвет? - Дориан нервно усмехнулся. - Это то, что мы называем "предельная глубина", мистер Гагарин. Вы уже приблизились к опасной черте.
   - Я так не думаю.
   - Когда корпус разрушится, предупреждения не будет. Это произойдет быстро, но я не могу гарантировать, что это произойдет мгновенно.
   Юрий улыбнулся с преувеличенной бравадой. - Тогда мы посмотрим, кто будет кричать громче.
   Что-то дернулось в уголке глаза Литца. - На какой глубине мы сейчас находимся?
   Юрий проверил показания прибора. - Восемьдесят пять метров, а до дна озера под нами десять метров.
   - Все в порядке. И есть ли хоть малейший шанс...?
   - Готов поклясться жизнью, что показания глубины погружения ложные. Это просто средство устрашения на случай, если подводная лодка будет захвачена, в точности как сейчас.
   Дориан ухмыльнулся. - Он с радостью поставит на кон свою жизнь, Литц. Разве это не обнадеживает?
   - Заткнитесь, Дориан. Я тоже купился на это.
   - Тогда вы дурак.
   - Да. - Литц почесал кончик носа. - Я был таким дураком, что сжег дотла вашу замечательную большую яхту.
   Дориан преувеличенно моргнул. - Вы признаете это?
   - Легко. Это не совсем судебное заседание, не так ли? - Он задумчиво посмотрел на Дориана. - О, это было красиво, эти оранжевые языки пламени, танцующие на воде. Пепел в воздухе. Ядовитые испарения. Но вы ведь ничего из этого не видели, не так ли? Вы уже были в своем маленьком убежище.
   - Вы только что нажили могущественного врага, Литц.
   - В таком случае, отойдите в конец этой чертовой очереди. Какая глубина, Юрий?
   - Сто метров и выравниваемся. Я думаю, что сейчас мы на дне озера, но далеко не на его середине.
   - Следи за направлением. Миссис Эй, не отрывайте глаз от этих приборов. Здесь много мусора, накопившегося по меньшей мере за триста лет, и мы не хотим в нем запутаться.
   - Вы участвуете в этом, миссис Эйполиси? Что вам нужно? - кисло спросил Дориан. - Я был готов предоставить вам презумпцию невиновности, вы же знаете - невольная соучастница и все такое.
   - Не беспокойтесь, Дориан. Я точно знаю, что делаю - точно так же, как поступили вы, когда заставили Ноа съехать с дороги.
   Что-то в его голосе стало жестче. - Хотите, я скажу вам кое-что, миссис Эйполиси? Даже когда ваш муж шантажировал нас, я испытывал уважение к нему. Он был умным, культурным человеком и знал, как себя вести. Уважал традиции. Мог вращаться в нужных кругах, не опозорив себя. Если бы не случайное происхождение, мог бы быть почти одним из нас. А вы? У вас не было ни малейшего шанса на это. - Он собрался с духом, прежде чем произнести самое страшное оскорбление, на какое только был способен. - Вы вышли замуж выше своего класса.
   Она улыбнулась сладко и ядовито. - Для человека, который всего минуту или две назад был глубоко озабочен своей страстью, Дориан, у вас, кажется, слишком много забот.
   Он зарычал.
   Из пульта донеслось жужжание. Несколько лампочек вспыхнули красным.
   Юрий почувствовал сопротивление со стороны органов управления, как будто невидимая рука боролась с ним.
   - Что это? - спросил Литц.
   - Не знаю. - Он продолжал бороться, но боролся с чем-то гораздо более сильным, чем он сам. - Подводная лодка пытается взять другой курс. Включилось автоматическое наведение. Но я не знаю, как отключить его!
   - Этот переключатель, - сказала Ведетт, перегибаясь через пульт, чтобы указать на какой-то элемент управления. Он был рядом с парой лампочек, одна из которых мигала красным. - Здесь написано "Принять указания" или "Отклонить указания". В данный момент он установлен в положение "Принять", и индикатор начал мигать только тогда, когда вы потеряли управление.
   Юрий протянул руку к выключателю, подняв ярко-красную защитную крышку.
   - Что происходит, Дориан?
   - Попробуйте угадать. Думаете, мы были бы настолько глупы, чтобы не иметь возможности отозвать нашу собственную подводную лодку?
   - Значит, если я отключу его, контроль снова будет в моих руках?
   Дориан издал насмешливый звук. - Делайте, что хотите, черт возьми.
   Ведетт потянулась и накрыла его руку своей. - Я бы оставила все как есть, Юрий. Мы отклонились примерно на двадцать градусов от прежнего курса, но этого недостаточно, чтобы вернуться к пристани для яхт.
   - И что дальше?
   - У меня такое чувство, что Дориан знает.
   Юрий убрал руки с пульта. - Мы увеличиваем скорость. Подводная лодка знает, что делать. Я думаю, что это, должно быть, автоматическое наведение на шлюз.
   Дориан выглядел сердитым.
   - Вы знаете, как это бывает с богатыми, - сказал Литц. - Никогда и пальцем не пошевелят, если за них это может сделать кто-то другой - или машина. Должно быть, они проделывали это столько раз, что все было автоматизировано.
   - Вы совершаете фатальную ошибку.
   Литц рассмеялся. - Вы бы так и сказали, верно?
   - Если вы думаете, что это опасно, Дориан, - сказала Ведетт, - тогда помогите нам. Расскажите, что там на самом деле. Расскажите нам, что вы так старательно скрывали все это время. Может быть, нам даже не понадобится выглядывать наружу. Это в ваших же интересах, не так ли?
   Консуэла, все еще привязанная к сиденью, где ее нашли, издала какой-то звук.
   - Похоже, ваша жена может чем-то помочь, - весело сказал Литц. - Давайте посмотрим, что это?
   Он снял скотч с ее рта.
   - Добро пожаловать обратно, Консуэла. Я слышал, что вечеринка по-настоящему зажгла.
   - Разверните нас, - сказала она с ледяным спокойствием. - Как только вы выведете это судно за пределы "Халкиона", то умрете. У вас есть только один шанс не делать этого. Автоматическое наведение станет необратимым, стоит только приблизиться к шлюзу.
   - Она права, - сказал Дориан. - В настоящее время не действует система безопасности. Системы предотвращения столкновений обнаружат "Клеменси" и воспримут ее как угрозу.
   - Мы делаем успехи, - бодро заявил Литц. - Теперь мы признаем, что эта штука действительно работает снаружи. Дорогая Джулиана на самом деле не бредила, не так ли?
   - Еще одно слово о моей дочери, - сказала Консуэла, - и я вырву ваши зрительные нервы через глазницы.
   В ее скучающем тоне угроза прозвучала как какая-то юридическая оговорка о наказании.
   - Впереди что-то намечается, - объявила Ведетт.
   Экран горизонтального обзора гидролокатора зафиксировал это на расстоянии чуть более километра: огромная пробка, поднимающаяся из ровного дна озера, около десяти метров в высоту и сорок в поперечнике. Подводная лодка направлялась прямо к ней.
   - Это ваш последний шанс развернуться, - сказал Дориан. - Ваш последний шанс не умереть.
   - Дайте нам что-нибудь, - сказал Литц. - Бросьте нам косточку. Крошку. Вы знаете, что в вас есть это. Что это за Замысел?
   - Что?
   Литц изобразил молчаливые аплодисменты. - О, хорошая попытка. Однако теперь уже слишком поздно блефовать, чтобы выкручиваться. Мы знаем, что и вы, и Урри считаете это очень важным.
   Дориан поднял голову. - Прежде чем с позором покинуть полицию, Литц, вы, должно быть, дали клятву служить? Чтобы поступать правильно в своем департаменте, в своем сообществе? Вот и все. Торжественное обещание выполнять наши гражданские обязанности перед "Халкионом", что бы ни случилось.
   - А если в эти обязанности входит запугивание, поджоги, диверсии и серийные убийства, тогда что, никто не идеален?
   - Это сложный мир, Литц. К счастью, вас избавили от бремени ответственности.
   Юрий резко обернулся. - Мы остановились?
   Он внимательно наблюдал за их реакцией и понял, что ему нужно. Дориан слегка вздрогнул от страха, Консуэла вспыхнула праведным гневом. Они могли отрицать это до тех пор, пока не погаснут звезды, но это ничего бы не изменило, и они это знали.
   - Он прав? - спросила Ведетт. - Неужели "Халкион" остановился в пути? Вы это скрывали? Что мы застряли без топлива, без надежды когда-либо долететь до звезды Вандердеккена?
   - Вы думаете, мы остановились? - спросила Консуэла с каким-то неприятным удовольствием. - Это действительно так? Вы думаете, мы... остановились?
   - Милвус поверил в это, - сказал Юрий. - Он думал, что мы задержались дольше, чем было указано в официальном сообщении. Возможно, на много сотен лет.
   - Абсурд.
   - Нет, если "Халкион" старше, чем указано в официальных отчетах. Нет, если на самом деле это не 355-й год путешествия, а... какой-то другой год.
   Он ждал возражений, но ни Дориан, ни Консуэла не откликнулись.
   - А как насчет людей в Сонной лощине, которые ожидают возрождения вокруг звезды Вандердеккена? - спросила Ведетт. - Таких людей, как Ноа?
   - Они не возродятся. - Юрий покачал головой. - Мне жаль, Ведетт. Не думаю, что у таких людей, как Ноа, есть хоть какая-то надежда. Все это было... ложью.
   - Некоторые люди приходят из Сонной лощины.
   - Да, - ответил он. - Джеки, конечно, и те, кто не был серьезно ранен или болен, когда впадал в спячку в начале путешествия. Остальные - это...
   - Мертвое мясо, - закончил за него Литц. - Холодное, мертвое мясо. Мне очень жаль, миссис Эй. Есть только одно утешение: когда Ноа аннулировал этот полис на ваше имя, он, во-первых, не обманывал вас ни в чем стоящем.
   - Ноа, однако, этого не знал, - ответила она.
   Литц тихо ответил: - Да, скорее всего, не знал.
   Они приближались к конструкции в форме пробки, и Юрий позволил автоматическому управлению работать без помех. Через окна теперь они ясно видели ее, освещенную прожекторами. У нее были гладкие и симметричные стороны, с идеально ровной верхней поверхностью. "Клеменси" замедлила движение, пока не оказалась прямо над пробкой.
   - Это действительно ваш последний шанс, - сказал Дориан.
   Они проигнорировали его. На пульте замигали индикаторы, и субмарина опустилась, вертикально садясь в открывшееся теперь внутреннее пространство шлюза.
   Бесшовные металлические стены проплыли всего в паре метров от носа. Они провалились под дно Мидлейка и продолжали спускаться. Корпус стонал и скрипел.
   - Это будет весело, - сказал Литц.
   - Толща воды не может доходить до внешней поверхности, - сказал Юрий. - Давление в основании было бы неоправданно высоким.
   - Мне нравятся уверенные в себе мужчины, - сказала Ведетт.
   - Я мыслю как инженер. Нет необходимости спускаться в воде...
   "Клеменси" обо что-то ударилась. Спуск прекратился. Литц подошел к иллюминатору и выглянул наружу.
   - Под нами пол. - Он улыбнулся Юрию. - В следующий раз, когда у тебя появится идея, Юрий, напомни мне, чтобы я не выглядел таким скептичным.
   Он улыбнулся в ответ. - Вы совсем не выглядели скептиком, Лемми, просто были в ужасе.
   - И он прав, - полушутливо заметила Консуэла. - Вы подписали всем нам смертные приговоры, когда позволили "Клеменси" выйти из-под контроля. Теперь мы движемся к гибели в один конец.
   - Но с вами в компании, дорогая Конни, все это того стоит, - сказал Литц.
   Сквозь толщу воды и корпус до них донесся грохот. Литц, прищурившись, вгляделся в темноту. - Я думаю, что-то нас изолирует.
   Юрий кивнул. - Это, должно быть, верхняя дверь шлюза. Сейчас мы находимся в водонепроницаемой камере. Затем вода будет откачиваться, либо в один, либо в два этапа - заменять воду воздухом под высоким давлением, затем воздух на вакуум - или напрямую заменять вакуумом. Это будет не быстрый процесс. Я не уверен, что именно...
   Вода исчезла.
  

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

   Это была взрывная декомпрессия, корпус корабля лязгнул, когда он мгновенно перешел от внешнего давления в несколько атмосфер к вакууму. Это изменение разнесло бы любой обычный космический корабль в пух и прах, но "Клеменси" была построена прочной и, несомненно, уже много раз терпела это конструктивное издевательство.
   - В полу есть планки, - сказал Литц, снова заглядывая вниз. - Они не откачивают эту воду - просто позволяют ей стечь в космос. - Он озадаченно покачал головой. - Эта вода ушла навсегда.
   - Это всего лишь вода, вы, маленький безнадежный человечек, - ответила Консуэла. - Вы хоть представляете, сколько миллионов раз нам пришлось бы прибывать и убывать из Мидлейка, прежде чем эта крошечная потеря хоть что-то изменит? - Презрение в ее взгляде сменилось жалостью. - Вижу, что нет.
   - Надеюсь, леди, вам не придется умирать в одиночестве в подвале, потому что тогда вы бы совсем по-другому относились к воде.
   - Живописно, но, учитывая вероятный исход следующих тридцати минут, довольно маловероятно.
   "Клеменси" слегка вздрогнула, и Юрий почувствовал, как у него что-то полегчало в животе.
   Теперь они спускались снова, но уже быстрее, словно на скоростном лифте. Он представил себе, как подводная лодка опускается на металлическом диске, плавно скользя по трубе, которая, должно быть, была почти километровой высоты. Он был прав: гораздо разумнее было бы устранить воду при давлении всего в несколько атмосфер, а не до конца в трубе.
   Доркас открыла глаза. Она боролась с липкой лентой и издавала тревожные приглушенные звуки.
   - Часть меня подсказывает держать ее в наморднике, - сказал Литц. - Когда вы прослушали две заевшие пластинки, кому нужна третья?
   - Она заслуживает права высказаться, - ответила Ведетт. - Все они заслуживают. И они должны знать, что мы не собираемся опускаться до их уровня: никому не причиним вреда, просто чтобы докопаться до истины. Это не то, кем мы являемся. - Она сделала акцент в своем голосе. - Не так ли, джентльмены?
   - Если они будут вести себя хорошо, мы сможем вести себя хорошо, - сказал Литц.
   Ведетт сняла кляп со рта Доркас. - Добро пожаловать обратно. Можете не тратить время на угрозы и блеф: мы уже говорили об этом с вашей невесткой и вашим братом.
   Доркас секунду-другую обдумывала свой ответ. - Где мы?
   - В трубе, на пути к выходу, - сказала Консуэла.
   - Когда мы будем снаружи? - спросил Юрий.
   - Около минуты. - Консуэла выгнула шею, обращаясь к Доркас. - Маленький коротышка, которого мы вышвырнули с "Эмити", - это Юрий Гагарин, мелкий частный детектив. Он пребывает в прискорбном заблуждении, что у него есть навыки пилотирования "Клеменси", как только мы достигнем открытого космоса.
   - Не имеет значения, хороший он пилот или никудышный, - сказал Дориан. - Защитные средства не отключены. Сегодня никто не должен был выходить.
   - Тогда отключи их! - прорычала Доркас. - Отключи их сейчас, пока мы не вышли.
   Консуэла покачала головой. - Ты же знаешь, что из "Клеменси" этого не сделать.
   Юрий посмотрел на Дориана. - Это правда? Отсюда нельзя отключить защиту от столкновений?
   - Вы слышали Консуэлу, - сказал Дориан с натянутым смирением.
   - Нет, - выплюнула Доркас. - Есть способ. Консуэла просто не хочет, чтобы вы знали об этом. Скажи им, Консуэла! Дай им инструкции, прежде чем мы спустимся на дно трубы!
   - Ты ошибаешься, дорогая. Таких инструкций нет. Думаешь, я бы не сказала, если бы они были?
   - Нет, ты бы не сказала. Ты думаешь, что этот Замысел важнее твоей собственной жизни? - Глаза Доркас наполнились яростью. - Это хорошо для тебя, старая мегера, но я все равно хочу жить.
   - Прощаю тебе это, Доркас, - сказала Консуэла.
   - Она лжет, Дориан. Может, она и рада умереть, но тебе это не нужно. Мы можем жить и при этом поддерживать Замысел. Просто дай им указания!
   Консуэла сохраняла свое монументальное самообладание. - Таких нет.
   - Доркас права, - поспешно сказал Дориан. - Мы не должны позволить себе умереть здесь и сейчас. Нам нужно выяснить, что знают эти люди, откуда они знают то, что знают, и что нужно сделать, чтобы остановить распространение этих знаний. Мы не сможем этого сделать, если будем мертвы! Наша приверженность Замыслу требует нашего выживания!
   Литц наклонился к Консуэле. - Кто знает - вы, или он, или оба?
   Консуэла с сожалением покачала головой. - Не вмешивайтесь в семейные дела, Литц, вы хороший мальчик.
   - Если она не хочет им рассказывать, можешь ты, Дориан, - сказала Доркас.
   - Придержи язык, Дориан, - рявкнула Консуэла. - Я вышла замуж за мужчину с твердым характером, а не за хнычущее беспозвоночное.
   Дориан повысил голос. - Мистер Гагарин. Откройте зеленую крышку переключателя справа от вас и переведите регулятор в синий сектор, пока не начнет мигать соседняя желтая лампочка. Затем переведите переключатель в черный сектор. Это активирует транспондер автоматической защиты.
   Юрий мгновенно подчинился. Не было смысла беспокоиться о возможных уловках; он просто должен был поверить, что команда была правильной.
   Он верил, что так оно и было; он видел страх в глазах Доркас и Дориана, и это выглядело правдоподобно.
   Тяжесть в животе, которая увеличивалась по мере того, как субмарина удалялась от оси "Халкиона", вдруг изменилась, когда они резко остановились. Лучи прожекторов больше не касались опускающихся стен: теперь они уходили в темноту, ни на что не натыкаясь. Круглый пол, должно быть, немного выступал за пределы корпуса "Халкиона", соединяясь с ним вертикальными направляющими, которые были слишком узкими или темными, чтобы их можно было различить. Тишина длилась всего пару мгновений. Что-то дрогнуло под ними, и "Клеменси" провалилась сквозь пол, потеряв вес.
   Юри и Ведетт схватились за пульт управления. Литц повис в воздухе, загребая лапами, как белый медведь. Он ухватился за поручень в стене и удержался на ногах.
   - Как мило с вашей стороны, что вы предупредили нас об этом! - крикнул он Делроссо.
   Консуэла все еще была привязана к своему сиденью, но Дориан и Доркас превратились в медленно падающие человеческие тела. Юрий и Ведетт достали из-под своих кресел страховочные ремни, чтобы обеспечить себе определенную степень безопасности. Литц ухватился одной рукой, а другой схватил Доркас и оттащил ее, прежде чем она ударилась головой. Он втиснул ее между двумя отделениями, зацепился ногой за поручень и освободившимися руками открыл контейнер для хранения, который до этого находился на уровне головы. Тот был достаточно большим, чтобы вместить связанное тело, а защитная сетка гарантировала, что Доркас не унесет снова, когда она окажется в контейнере. Он оставил его открытым на петлях и повторил процедуру с Дорианом и контейнером на противоположной стороне отсека.
   Обливаясь потом, он снова удержался от дрейфа и повернулся к пульту управления.
   - Хотите угадать, что только что произошло?
   - Думаю, пол, должно быть, открылся, как диафрагма фотокамеры. Мы провалились в открытый космос. Мы будем удаляться от "Халкиона" по прямолинейному вектору с прежней скоростью вращения: двести метров в секунду, со скоростью реактивного перехватчика. Это означает, что между нами и кораблем уже по меньшей мере несколько километров. Вы можете вернуть управление?
   - Он пытается, - сказала Ведетт.
   - Выберите "Режим В" на всех указанных переключателях, - сказала Доркас из своего контейнера. - Это приведет к запуску систем космической навигации и маневрирования. Гидролокатор станет радаром, а морские двигатели - рулевыми реактивными двигателями. Основной движитель станет ядерно-тепловой ракетой.
   Юрий прошелся по пульту управления, нажимая на соответствующие кнопки с эффективностью, которая удивила его самого. - Что еще?
   - Вам нужно иметь возможность видеть, что происходит снаружи. Под правой рукой находится регулятор освещения салона.
   Юрий выключил внутреннее освещение, оставив гореть только приборы и оптические прицелы. Внезапно в иллюминаторах появилась россыпь звезд, а на одной половине обзора их закрывала черная пустота.
   - Я вижу "Халкион" и звездное поле на заднем плане. Очень помогли, Доркас.
   - Она показала, чего стоит, - сказала Консуэла.
   - Я удивлен, что вы так сильно переживаете по этому поводу, - ответил Литц. - Вам пришлось вступить в семью, Конни, ведь вы даже не чистокровная Делроссо. Им пришлось практически вытаскивать вас из сточной канавы.
   - Возможно, нужен человек со стороны, чтобы оценить истинную ценность вещей, - надменно ответила Консуэла.
   - Ты всегда считала себя лучше нас, - фыркнула Доркас.
   - Но до сих пор это было не более чем гипотезой.
   Глаза Юрия привыкли к новому уровню освещенности. Звездный узор поначалу был незнакомым, но ему понадобилось всего несколько ориентиров, чтобы начать управлять аппаратом. Как только подводная лодка стабилизировалась, он узнал некоторые ориентиры, которые видел на фотографиях и в записной книжке Милвуса, включая четкую пару звездочек, которые совпали с царапинами на его визоре.
   - Пожалуйста, приготовьтесь к толчку. Я собираюсь опробовать рулевое управление и основные двигатели. Возможно, произойдет... небольшая перегрузка.
   Литц прикрыл рот рукой, как человек, который вот-вот лишится ужина. - Ты хочешь сказать, что понятия не имеешь, как все это устроится, пока не попробуешь сам. Что ж, мы по-прежнему верим в тебя. Не так ли, миссис Эй?
   - Он - все, что у нас есть, Лемми, и мы не можем вернуться и найти другого пилота.
   - Пожалуйста, приготовьтесь. Я увеличиваю скорость на счет три... два... один...
   "Клеменси" дернулась, как собака, которой швырнули кость. С кормы доносился непрерывный тяжелый храп, а рулевые двигатели издавали звуки, похожие на короткий лай. Зазвучали сигналы тревоги, завертелись индикаторы и замигали лампочки. Сквозь иллюминаторы, когда подводная лодка-космический корабль падала, лучи прожекторов "Клеменси" время от времени выхватывали из темноты огромную отплывающую стену "Халкиона", удаленную уже на десятки километров. Отраженная поверхность была тусклой и расплывчатой, как темный склон скалы, на который падал слабый луч маяка.
   Юрий сосредоточился на горстке звезд, которые он выбрал в качестве ориентиров. Кувыркание продолжалось. И все же что-то просачивалось сквозь его пальцы, вселяя уверенность и компетентность. Он управлял множеством различных летательных аппаратов, и его учебные сценарии включали в себя всевозможные симуляции космических аппаратов, которые привели его к заветному "Востоку". Ничто из этого не предвещало снисхождения, но эти уроки не были бесполезными.
   У всех типов летательных аппаратов была общая черта, которая требовала одинакового подхода к управлению и реагированию.
   Это чувство возвращалось к нему, распространяясь по венам и нервам подобно легкому огню.
   "Клеменси" подчинилась его воле, и кувыркание ослабевало. Он нейтрализовал движение сначала по одной оси, затем по второй, затем по всем трем. Вспомнил своих наставников, с трудом усвоенные уроки развития интеллекта и мышечной памяти. Эти люди с холодными глазами кивали ему сквозь века, довольные успехами своего ученика.
   Ложные воспоминания или настоящие, но они честно служили ему.
   Сигналы тревоги стихли. Лампочки мигали не так настойчиво. Жужжание шкал успокоилось. Звезды и относительное положение "Халкиона" были зафиксированы и больше не вращались.
   Литц рассмеялся. - Боже мой, у парня все еще есть навык. Я не должен был сомневаться в нем.
   Юрий огляделся, охваченный восторгом. - Вы сомневались во мне, Лемми?
   - Каждую чертову секунду. Я не думал, что тебе поможет, если сказать тебе об этом.
   Юрий ухмыльнулся. - Я никогда не поверю ни единому вашему слову.
   Теперь "Клеменси" выпрямилась, все еще направляясь прочь от "Халкиона".
   Главный двигатель создавал иллюзию силы тяжести: она составляла всего около трети g, но он надеялся, что этого будет достаточно, чтобы его пассажирам снова стало комфортно, особенно тем, кто, вероятно, никогда раньше не испытывал невесомости.
   - Чего бы вы ни надеялись этим добиться, - сказала Консуэла со своего места, - ваш единственный разумный выход - немедленно вернуться на "Халкион". Снова приблизьтесь к диску, используя рулевые двигатели для сохранения позиции. Пол под вами закроется, и автоматический процесс пойдет в обратном направлении, возвращая нас обратно в Мидлейк.
   Литц проигнорировал ее. - Мы все еще видим Спутника?
   Юрий не смотрел на часы-локатор с тех пор, как они покинули яхту. Он наблюдал за ними, пока огни не загорелись снова. - Сигнал локализации все еще присутствует. Думаю, что направление примерно противоположно текущему курсу. Я разверну нас и мы облетим "Халкион". Возможно, он все еще блокирует большую часть сигнала.
   Ведетт склонила голову к экранам. - Я довольно отчетливо вижу "Халкион" - здесь это единственное крупное сооружение, так что я смогу вас сориентировать. На обоих экранах отображается что-то еще, но оно расположено повсюду вокруг нас.
   Юрий взглянул туда. На обоих дисплеях он видел основную массу "Халкиона", но за ее пределами во всех направлениях сияло молочное сияние.
   - Вы представляете себе расстояние?
   - При условии, что я правильно читаю эти показания, оно находится примерно в восьми тысячах километров от нас, немного дальше в одной половине неба, чем в другой. Я пробовала изменить настройки, чтобы оно исчезло, но ничего не изменилось. Хотите еще раз проверить?
   - Нет, - твердо сказал он. - Я доверяю вам.
   - Спутник, должно быть, прикреплен к этой оболочке, - сказал Литц. - Мы сможем добраться туда, Юрий?
   - Да, легко. Даже без основного двигателя мы долетим туда примерно за одиннадцать часов. С двигателем гораздо быстрее. Теперь я начинаю поворот.
   - У вас кончится топливо, и вы умрете прежде, чем доберетесь до "Халкиона", - заявила Консуэла.
   - Основной и резервный топливные баки показывают почти полный уровень заправки. Аккумуляторы и топливные элементы сообщают о почти полном заряде. Кислородные резервуары и очистители углекислого газа на всех индикаторах окрашены в зеленый цвет. - Юрий бросил на нее извиняющийся взгляд. - Это была хорошая попытка, миссис Делроссо, но я не полный дурак. Вы создали этот космический корабль, чтобы выполнять полезную работу за пределами "Халкиона", и полет на оболочку должен быть частью этого.
   - Вы будете дураком, если пойдете дальше.
   Юрий начал разворот, наблюдая за индикаторами радара и гирокомпаса, которые фиксировали изменение курса. Поскольку "Клеменси" была в пути совсем недолго, ему не потребовалось много времени, чтобы снизить скорость и начать движение задним ходом, слегка отклоняясь, чтобы не пропустить "Халкион" на обратном пути.
   - Мы разгонимся до середины, а затем дадим задний ход на второй половине пути. Должны прибыть к оболочке примерно через час.
   - У нас хватит топлива на обратный путь? - спросил Литц.
   - Да. Мы можем возвращаться так медленно, как захотим, при условии, что оставим немного в резерве для окончательной стыковки. Относительной скорости в один километр в секунду будет более чем достаточно. Если функции жизнеобеспечения не нарушатся, мы выживем.
   - Знаешь, Юрий, такое ощущение, что ты уже делал это раньше.
   - Насчет этой оболочки, - сказала Ведетт.
   Юрий посмотрел на нее. - Да?
   - Я просто подумала, что было бы неплохо получить представление о том, что это такое, прежде чем мы туда доберемся.
   Он выразительно кивнул. - Думаю, это была бы отличная идея.
   - Значит, у нас есть зацепка?
   - Возможно, - сказал Юрий.
   Литц добавил: - На всякий случай, я говорю "нет".
   - Юрий, как ты думаешь, что там есть, кроме чего-то достаточно твердого, чтобы отразить луч наших радаров?
   - Я думаю, что это сфера ложных звезд, окружающая корабль. Возможно, все, что мы видим своими глазами и на фотографиях, - это просто маленькие огоньки на внутренней поверхности оболочки.
   - Нет, - сказала Ведетт. - Я запустила эту идею, но теперь мне это не нравится. Она не работает.
   В голосе Литца звучала надежда. - Это не так?
   - Конечно, это не так, Лемми. Людей так просто не обманешь. Предполагается, что звезды находятся на расстоянии световых лет, а не всего в нескольких тысячах километров. Кто-нибудь заметил бы это, не так ли? Корабль, конечно, заметил бы. - Ее голос стал тише. - Корабль бы заметил, не так ли?
   - Корабль почти слепой, - ответил Юрий. - У него очень мало сенсоров, которые следят за происходящим. Он предполагает, что находится на правильном курсе, но у него нет возможности узнать наверняка.
   - Независимо от того, движемся мы или стоим, звезда Вандердеккена должна быть точно перед нами.
   - Да, если мы действительно на верном курсе, но никто не может увидеть звезду Вандердеккена из-за блокирующего эффекта лобового щита-экрана. Даже сам корабль. Даже если звезда Вандердеккена изображена на оболочке, иллюзия исчезнет, как только кто-нибудь покинет "Халкион" и переместится на несколько десятков километров за пределы защитного поля. Они увидят, что звезда слишком сильно меняет угол наклона с увеличением расстояния от корпуса.
   Ведетт нахмурилась. - Вы хотите сказать, что эти звезды существуют только для того, чтобы одурачить тех, кто работает снаружи и находится рядом с кораблем, ремонтируя корпус?
   - Да. Это наиболее вероятное объяснение. Когда я отошел от корабля, то заметил явное изменение углового расстояния между яркими звездами. Я не мог пролететь больше нескольких сотен километров, но это было уже больше, чем предполагалось.
   - Мне это тоже не нравится, миссис Эй, - сказал Литц. - Но это начинает обретать смысл. У тех бедолаг, которых они посылают наружу, есть работа, которую нужно выполнить, и мало времени. Если они видят звезды, то не будут задавать вопросов.
   Ведетт на секунду замолчала. - Но, во-первых, зачем подделывать звезды? Остановленные или движущиеся, звезды все равно были бы. Зачем создавать иллюзию, когда все на самом деле уже есть?
   - Это совсем другой вопрос, миссис Эй.
   - Тогда вот второй. Эта оболочка должна быть большой, и она должна быть из чего-то сделана. Итак, кто ее построил и из чего?
   - Где бы мы ни находились, - сказал Литц, - здесь определенно присутствует одна вещь. Чему учат каждого ребенка в детском саду: сам по себе "Халкион" - это одиннадцать триллионов тонн сырья. Это много, миссис Эй. С него нужно будет снять совсем чуть-чуть...
   - Этого будет достаточно?
   Юрий прижал палец ко лбу. - Дайте-ка подумать. Площадь поверхности сферы равна квадрату диаметра, умноженному примерно на двенадцать, в первом приближении. Восемь тысяч становятся шестьюдесятью четырьмя миллионами... становятся... примерно восемьюстами миллионами квадратных километров. - Он улыбнулся, вспомнив, как экзаменаторы хвалили его способность производить мысленные вычисления под давлением обстоятельств. - Мы согласны?
   Литц пожал плечами, глядя на Ведетт. - О, единогласно.
   - Тогда предположим для начала, что материал легкий. Одна тонна на квадратный километр, например, очень тонкий алюминий. В общей сложности это не более миллиарда тонн.
   - Практически ничего, - сказал Литц.
   - Все еще огромная масса вещества, но она едва ли идет в сравнение с общей массой корабля.
   Литц посмотрел на жену Дориана. - Не хотите поучаствовать в этом, Конни? Должно быть, вам больно просто сидеть здесь и страдать из-за нашего невежества.
   Она бросила на него взгляд, способный расплавить вольфрам.
   - Вы даже не представляете, Литц.
   - Тогда избавьте хотя бы одного беднягу от страданий. Готов поспорить, вам не терпится рассказать нам. Таким образом, вы сможете продемонстрировать еще немного изобретательности Делроссо.
   Он скрестил руки на груди. - О, я и забыл, что на самом деле вы не одна из них.
   - Не говори ни слова, - приказал Дориан.
   Литц ухмыльнулся. - Всегда приятно видеть семейную гармонию в действии.
   - Ничто из того, что происходит на этом корабле, никогда не попадет на "Халкион", вы это понимаете? - Консуэла оглядела их всех с одинаковым презрением. - Доркас ненадолго отсрочила казнь, отключив противометеоритные фотонные пушки, но это все. Эта незапланированная экскурсия не осталась незамеченной.
   - Что она имеет в виду? - Литц задал вопрос Дориану.
   Ответила Доркас. - Она имеет в виду, что Урри будут предупреждены о сегодняшних событиях и о том, что "Клеменси" воспользовалась шлюзом Мидлейк. Им не нужны все факты, чтобы понять, что что-то не так.
   Юрий посмотрел на нее. - А можно отключить окно безопасности?
   - Мы не в окне безопасности, придурок. - Она закатила глаза. - Единственное, что останавливает фотонные пушки, стреляющие по нам, - это транспондер. К счастью, у Урри нет возможности обойти такую меру безопасности - так же, как у нас нет возможности обойти их.
   Юрий немного похолодел. - У них? У них тоже есть подводная лодка?
   - "Клеменси" - это удобство, учитывая легкость доступа к Мидлейку, - сказала Доркас. - Она позволяет нам прибывать и улетать с большим комфортом и непринужденностью и, конечно же, в тайне. Урри тоже обладают секретами, но им приходится прибегать к несколько более неуклюжим средствам, чтобы проникнуть в космос. У них небольшой парк транспортных средств с одиночными экипажами: ремонтные катера, подобные тем, которыми был оснащен "Халкион" перед отправлением. Катера закреплены на внешней обшивке и хранятся в бункерах на значительном удалении от обычных рабочих мест. Даже в экстренных условиях им потребуется не более тридцати минут, чтобы добраться до катеров и завести их в движение.
   - Смогут ли катера отследить нас и догнать?
   - О да, очень легко. Думаю, что они вот-вот начнут, если еще не начали.
  

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

   - Я ничего не вижу на радарах, - сказала Ведетт. - Может быть, она блефует.
   - Да, возможно, я блефую, - согласилась Доркас. - Или же бункеры могут находиться на другой стороне "Халкиона", и катерам нужно выйти из зоны действия радаров "Халкиона", прежде чем они появятся в ваших прицелах.
   - Они попытаются нас убить? - спросил Юрий.
   - Да, без колебаний. - Консуэла выглядела гордой. - Замысел требует таких действий в случае именно такого нарушения, как то, которое вы сейчас спровоцировали. В этом нет ничего личного. Урри признают, что мы оказали бы им такую же любезность, если бы почувствовали, что один из их кораблей был захвачен.
   Юрий кивнул, понимая ее логику рептилии. - Тогда вы расскажете мне, как открыть радиоканал с Урри. Вы можете объяснить ситуацией с заложниками. Они прекратят преследование.
   Доркас глухо рассмеялась. - Он не понимает.
   - Это не его вина, - ответила Консуэла, и между ними вновь вспыхнула теплота. - Сейчас не о чем торговаться, мистер Гагарин. Нас необходимо остановить, чтобы обезопасить Замысел. Полагаю, им это удастся, вероятно, в течение следующих тридцати минут. Если, конечно, вы не приложите все возможные усилия, чтобы вернуться к нашей точке выхода.
   - У нас не будет времени, - сказал Дориан.
   Консуэла не согласилась. - Если он подведет "Клеменси" как можно ближе к корпусу, они не захотят рисковать и наносить "Халкиону" вторичные повреждения своим оружием. Однако теперь ему придется развернуться, и даже в этом случае нет гарантии успеха. Я скажу вот что: это единственный шанс для наших похитителей, и они должны это знать.
   - Сделайте это, мистер Гагарин, - настойчиво заявила Доркас. - Вы хотите умереть здесь не больше, чем мы.
   Юрий держал руки на пульте управления и не вносил в него никаких изменений. - И после этого вы не будете испытывать никаких обид? Вы смирились с потерей яхты и просто позволите нам жить дальше?
   - Всегда можно договориться, - сказал Дориан.
   - Что-то вроде удара ножом в затылок? Как в случае с Милвусом?
   - Всегда есть другие варианты. Вы узнали несколько вещей, но не больше, чем уже знают наши ближайшие сотрудники. Возможно, мы поступили неправильно.
   - Думаю, он имеет в виду подкуп, - сказал Литц. - Так они держат рядом своих друзей. Я встречал игуан с более приятными манерами.
   - Разверните нас, и мы обсудим условия. - Дориан напрягся в своей сетке. - Щедрые условия. Мы можем оставить все это в прошлом. За яхту получим компенсацию. Несчастные случаи случаются. Может быть, пожары были просто несчастным случаем?
   - Эй, - оскорбленно сказал Литц. - Я приложил немало усилий, чтобы протащить эти зажигательные устройства на борт.
   Дориан снова стал угрюмым. - Я вижу, что напрасно трачу время. Вам все равно следует вернуться. Моя жена совершенно права в этом вопросе. У вас очень мало времени, чтобы принять это решение.
   Юрий рассматривал часы достаточно долго, чтобы вновь засветился локализующий импульс. Пока они светились, он наклонял часы, пока яркость не стала максимальной. Сигнал стал более четким, направление движения очевидным.
   Он немного подкорректировал управление.
   - Мы не собираемся возвращаться. Мой друг где-то там, застрял на оболочке. Я не подведу друга.
   - Даже если это означает, что вам придется отправить двух других своих друзей на верную смерть? Возможно, вы уже сожалеете об этом сотрудничестве, миссис Эйполиси?
   - Когда мне понадобится ваше мнение, я спрошу его, - сказала Ведетт.
   - В любом случае, вы ошибаетесь, - запинаясь, сказала Консуэла. - Мы бы знали, если бы кто-то оказался в такой глуши. От него исходило бы слишком много тепла, чтобы его можно было не заметить.
   - Это не человек. Друг - это сервитор общего назначения.
   Консуэла издала короткое куриное кудахтанье. - Робот? Значит, вы действительно не поддаетесь никакому рациональному убеждению.
   - Вижу два радарных объекта вблизи границы "Халкиона", - сказала Ведетт. - Тридцать секунд назад их там не было. Я думаю, они не лгали насчет Урри. - Она придала своему голосу резкость, когда повернулась к Консуэле. - Что было такого важного, что нужно было солгать нам? Это не могло быть сделано просто для того, чтобы добавить на небо несколько фальшивых звезд. Держу пари, большинство ваших ремонтников даже не заметили бы, если бы звезд вообще не было.
   Консуэла была хитрой. - К чему вы клоните?
   - Я к тому, что оболочка, должно быть, выполняет двойную функцию. Она что-то скрывает. - Взгляд Ведетт заострился. - Консуэла, вы действительно создали эту штуку, вы и вся ваша семья, не говоря уже об Урри? Вы собрали миллиард тонн вещества с "Халкиона"?
   Доркас заговорила смиренным, но напыщенным тоном, как будто хорошее хвастовство все еще стоило затраченных усилий.
   - Это больше, чем десять миллиардов тонн. Это все еще только тысячная часть от общей массы "Халкиона" - всего несколько чешуек кожи. Даже не стоит рассматривать.
   - Откуда вы это взяли? - спросил Литц.
   - Передний щит, где его никто не заметит. Мы откололи от него круглую полосу шириной десять километров и глубиной один метр. Для наших целей этого более чем достаточно. - В ее глазах вспыхнул вызов. - Это была ерунда - не более существенная, чем потеря воды из шлюза.
   - Нужно ли время от времени ремонтировать оболочку? - спросил Юрий.
   - Да, скромный ремонт. Не более того.
   - Я вижу Урри примерно в тысяче километров позади нас, - сообщила Ведетт.
   Юрий кивнул. - Всего два контакта?
   - Пока что, но, похоже, они довольно быстро сближаются.
   - Какое у них оружие, Консуэла?
   - Такое, к которому мы оба имеем легкий доступ. Противометеоритные фотонные пушки "Халкиона".
   - И у нас тоже есть такое оружие?
   Она усмехнулась его наивности. - Конечно.
   - Какова дальнобойность оружия для уничтожения космических кораблей?
   - Даже не думайте об этом. Мы здесь виновники. Я не для того посвятила свою жизнь этому Замыслу, чтобы просто отказаться от него, когда он становится немного неудобным.
   Он восхищался ею, как мог бы восхищаться животным, готовым отгрызть собственную конечность. - Вы бы предпочли, чтобы в вас стреляли, чем пойти против вашего Замысла?
   - Возможно, я недостаточно ясно выразилась.
   Доркас сказала: - Это оружие нейтрализует осколки микрометеоритов на близком расстоянии в несколько тысяч километров. Им нужно быть намного ближе, чтобы гарантировать поражение "Клеменси", и они это знают.
   - Насколько ближе? - настаивал Юрий.
   Она пожала плечами, словно это был чисто академический вопрос. - Несколько сотен километров. Не то чтобы это имело значение. Эти катера очень быстрые. Они доберутся до нас задолго до того, как вы доберетесь до своего друга.
   Мысли Юрия заметались. - Нам нужно такое же расстояние, чтобы вести ответный огонь?
   - У нас есть небольшое преимущество в дальности поражения, потому что у "Клеменси" более мощные батареи для фотонной пушки, а катера не так хорошо бронированы. Однако это нам не помогает. Катера слишком маневренны, чтобы поразить их на таком расстоянии, как несколько сотен километров.
   Юрий снова посмотрел на приборы управления. Он ничего не сказал, пока не увидел следующий локализующий импульс.
   - Вы правы, Доркас. Они поймают нас задолго до того, как мы встретимся со Спутником.
   - Хотела бы я, чтобы у меня были для вас новости получше, мистер Гагарин. Однако, в отличие от моей дорогой невестки, я готова дать отпор нашим преследователям. Это не типичное нарушение протокола Замысла, поэтому обычные правила неприменимы.
   Консуэла с отвращением усмехнулась.
   - Вы покажете мне, как обращаться с энергопушкой? - настаивал Юрий.
   - Конечно. Я лучше погибну в бою, чем буду просто сидеть здесь и ждать неизбежного. Однако это сложное оружие - его должен подготовить один из нас.
   - Я знаю это лучше всех, - сказал Дориан. - Развяжите меня, а потом я помогу вам с установкой. Вам нужно будет очень точно прицелиться: в вакууме даже близкий промах не сработает как предупредительный выстрел.
   - У меня есть опыт работы с вакуумом, спасибо. - Юрий прибавил обороты, ощутив мгновенный толчок ядерно-тепловой ракеты.
   - Вам следовало бы замедляться, а не ускоряться, - сказала Консуэла, и тревога лишила ее самообладания.
   - Если мы притормозим, то позволим Урри приблизиться на расстояние атаки. Так что у меня другая идея.
   Литц потер руки. - О, отлично.
   - Вы допустили ошибку, Доркас. Правда, небольшую. Вы сказали, что оружие действует против микрометеоритов.
   - Это общеизвестно, мистер Гагарин.
   - Да, но также допускаю, что микрометеориты должны время от времени прорываться сквозь оболочку в пространство вокруг "Халкиона". Если бы оболочка была непроницаемой, обломки никогда бы не пробились сквозь нее.
   Она нахмурилась. - Если вы считаете, что это полезно, тогда...
   Юрий перебил ее. - Согласен. Это говорит мне о том, что что-то может прорваться сквозь оболочку, если у него достаточно скорости и энергии. Поэтому мы будем прорываться сквозь нее, вместо того чтобы замедляться. Урри не смогут отследить нас, когда мы окажемся на другой стороне, из-за отражения на радаре. Это даст нам некоторое преимущество.
   - Вы совсем спятили.
   - Это выбор между рискованным шагом и верной смертью. Поэтому мы сделаем рискованный шаг. - Он сверкнул своей улыбкой, завоевавшей весь мир. - Соблюдая меры предосторожности. У нас есть энергопушка. Мы выстрелим в последнюю минуту, с очень близкого расстояния - дыра от взрыва в небе. - Он неопределенно пожал плечами. - Может быть, достаточно большая для "Клеменси".
   - Может быть? - повторил Литц.
   - Мне нравятся шансы, - сказала Ведетт. - Я имею в виду, не могу сказать, что мне это нравится, но вероятность того, что я ничего не буду делать, нравится мне еще меньше. Что помешает Урри последовать за нами?
   - Ничего. На самом деле, я надеюсь, что они последуют за нами. Мы будем ждать на другой стороне. У них будет всего несколько секунд, чтобы установить радиолокационный контакт с "Клеменси", но мы уже будем знать точную точку, в которую нужно целиться.
   - Ты предполагаешь, что они проникнут через то же отверстие, - сказал Литц, как человек, который портит шутку.
   - Возможно, у них не будет выбора, если только "Клеменси" может сделать отверстие достаточно большим.
   Литц усмехнулся. - Чертовски азартная игра.
   - Ничто не сравнится с русскими застольными играми, Лемми. У вас есть предложение получше?
   - У него нет, и у меня тоже, - сказала Ведетт с твердостью, которая положила конец всем дальнейшим спорам по этому поводу. - Кроме того, я хочу знать, что находится по другую сторону этой оболочки.
   - Сделайте себе одолжение и умрите сейчас, - ласково сказала Консуэла. - Это будет самый добрый поступок на свете.
   - У вас не найдется еще ленты в запасе, Лемми?
   - Да, миссис Эй, но нам нужно, чтобы они поговорили еще немного. По крайней мере, Доркас и Дориан. Они будут из кожи вон лезть, чтобы помочь Юрию подготовить энергопушку.
   - Сейчас я перестану разгоняться, - сказал Юрий. - Если мы наберем слишком большую скорость, нам потребуется больше времени, чтобы развернуться и вернуться к отверстию. Какова текущая дальность стрельбы, Ведетт?
   Она задержалась на секунду, чтобы изучить прицел. - Чуть меньше четырех тысяч километров.
   - Значит, у нас осталось меньше пятнадцати минут. Пожалуйста, уточните расстояние ровно через пять минут, тогда я смогу оценить расчетную скорость для контакта. Нам понадобится очень точное время для выстрела, чтобы добиться максимального эффекта. Лемми: вы развяжете Дориана? Я верю ему насчет пушки.
   - Наконец-то хоть одно разумное развитие событий, - ответил Дориан.
   Литц подошел к контейнеру, в котором находился Дориан. Он отцепил сетку и уставился на связанного, извивающегося человека, плавающего в контейнере.
   - Ну что, хоть раз в жизни вы будете послушным маленьким Делроссо? Прикройте меня, Ведетт: у меня свободна только одна рука для ножа, и мне нужна другая, чтобы держаться.
   - Как вы думаете, он что-нибудь предпримет?
   - Честно говоря, миссис Эй, я был бы разочарован, если бы он этого не сделал. - Литц ухватился рукой и наклонился к контейнеру, чтобы разрезать путы Дориана.
   Юрий переводил взгляд с Литца на пульт, не желая отводить глаз ни от того, ни от другого.
   - Хорошо, он свободен, - подтвердил Литц. - Теперь ваше шоу, Дориан, и лучше бы оно было хорошим.
   Дориан выбрался из контейнера, разминая конечности и крутя шеей. Освобожденный, дрейфующий, он казался больше и мощнее, чем раньше.
   - Где энергопушка?
   - Под полом. - Он натянуто улыбнулся. - По понятным причинам мы предпочитаем прятать ее, когда у нас гости на борту "Клеменси". На подводной лодке она совсем не нужна.
   - Я обыскиваю его на предмет оружия, - сказал Литц. - Не дергайся, Дориан, или все вернется в норму.
   Дориан напрягся, как человек, с которого снимают мерку для костюма. - Как пожелаете, Литц.
   Литц начал одной рукой осматривать своего пленника. Он ничего не обнаружил.
   - Хорошо. Двигаясь медленно, покажите мне, как достать пушку.
   Дориан оттолкнулся от ближайшей стены. В невесомости он двигался легко и уверенно, плавно опускаясь прямо на то, что было полом, когда они находились под действием силы тяжести "Халкиона". Пол был сделан из листов штампованного металла, но по краю одной из центральных панелей были отверстия для пальцев. Если бы Юрий их вообще заметил, то предположил бы, что они нужны для технического обслуживания и осмотра.
   Дориан наклонился, засунул пальцы в отверстия и включил скрытый механизм. Панель в полу со щелчком сдвинулась с места. Дориан передал ее Литцу. - Закрепите ее в контейнере - мы не хотим, чтобы она летала повсюду, если нам придется маневрировать.
   Дориан отдал приказ так, как отдавал приказы всю свою жизнь: с абсолютным ожиданием, что они будут выполнены. Это был скорее не приказ, а заявление, произнесенное с непринужденной небрежностью. Эффект был таков, что Литц начал действовать еще до того, как его разум, должно быть, успел выдвинуть возражение.
   Дориану было достаточно этого времени. Он залез в отсек под полом и достал оттуда рукой блестящий металлический предмет. Это был изящный предмет, похожий на игрушку, в котором не сразу можно было узнать пистолет.
   Но это был пистолет, и первое, что Дориан сделал с ним, - выстрелил в Литца.
   Он попал ему в правую часть живота, звук выстрела был тихим, как у мышонка, Литц выдохнул с шумом, отпустил панель пола и отшатнулся от шока и боли, когда на его рубашке появилось расширяющееся пятно крови.
   Дориан поднялся с пола, целясь из пистолета в переднюю часть кабины, где все еще сидели Юрий и Ведетт.
   Дориан слегка запыхался, но в остальном был совершенно спокоен.
   - Как далеко мы от оболочки?
   Юрий посмотрел на Литца. Литц отлетел к стене и застрял там. Он стонал, а кровавое пятно расширялось. Он ощупал его, глядя вниз в зачарованном ужасе. Литц поднял окровавленную руку и медленно потянулся к своему карману.
   - Нет, - сказал Дориан, направляя пистолет снова на Литца. - Вы не сможете этого сделать, никто из вас. Вы будете недостаточно быстры. Я выстрелю еще раз, если вас нужно будет уговаривать.
   - Вам вовсе не обязательно было в него стрелять, - сказала Ведетт. Затем, повысив голос, добавила: - Лемми. Надавите на рану. Я помогу вам, как только смогу, обещаю.
   Литц все еще был в сознании. Он пошевелил губами, как будто хотел что-то сказать, но издал лишь мучительный стон. Медленно последовал ее указаниям, снова поднес окровавленную руку к ране и надавил. Боль смяла его лицо, как выброшенный бумажный пакет. Другой рукой он пошарил у себя за спиной, как человек, который ищет что-то за диваном.
   - Останьтесь с нами, Лемми, - сказал Юрий.
   Литц захрипел. - Думаю, пуля прошла сквозь меня.
   Юрий кивнул. - Это хорошо или плохо?
   - Спроси меня через час.
   Дориан повторил. - Как далеко?
   - Две тысячи четыреста километров, - ответила Ведетт. - Что вы собираетесь делать: развернуть нас и встретиться лицом к лицу с Урри?
   - Нет. - Дориан сжал челюсти, жилы на его шее напряглись, как тросы моста. - Вы не оставили нам иного выбора, кроме как продолжать полет через оболочку. Мне это не нравится, но это единственное, что имеет смысл. Теперь мы действуем на моих условиях. - Он ткнул пистолетом в Юрия. - Гагарин, уберите руки с пульта управления. Я не хочу, чтобы вы пытались выкинуть что-нибудь умное.
   Юрий убрал руки с пульта. Это было справедливое замечание. Он был готов пойти на риск резкого изменения курса, надеясь, что это причинит больше вреда Дориану, чем Литцу.
   - Вам все равно понадобится действующая энергопушка.
   - Да, но это не так сложно, как вы могли бы себе представить. - Дориан снова склонился над открытым люком и опустил свободную руку в пустоту. Незаметно он нажал на что-то вроде жесткого рычага, затем убрал руку. Послышался нарастающий гул, и от пола стало исходить все более яркое свечение. - Фотонная пушка теперь запитана. Аккумуляторы поглощают энергию из батарей.
   - Как она нацеливается?
   - Не нацеливается. Она стреляет вдоль нашей главной оси, через люк в носу. Для стрельбы с кормы есть вторая пушка, повернутая назад, но сейчас она нам не нужна. - Он кивнул в сторону пульта. - Важно только время. Куда бы ни стреляла передняя пушка, "Клеменси" должна повернуть туда. - Он помахал маленьким пистолетом. - А теперь отойдите от пульта. Я могу пилотировать "Клеменси" не хуже любого другого.
   Юрий натянуто улыбнулся. - Я бы не был так уверен.
   - Вы детектив-бездельник, у которого даже нет офиса. Залезайте в задний отсек. Там вы никому не причините вреда.
   Юрий протянул руки к пряжке удерживающего ремня, словно намереваясь подчиниться.
   - А как насчет миссис Эйполиси?
   - Она может передавать мне данные о расстоянии. Я сделаю все остальное.
   - Спасибо, я останусь за пультом управления. Я не верю, что в последний момент у вас не сдадут нервы.
   Дориану это показалось забавным. - Вы думаете, что что-то знаете о нервах?
   - Да, - скромно подтвердил он. - Я Юрий Алексеевич Гагарин.
   Хорошо, что он не расстегнул удерживающий ремень, потому что в следующее мгновение полетел бы. "Клеменси" сильно тряхнуло, и она резко свернула вправо. Юрий ничего такого не делал.
   Прозвучал сигнал тревоги. Замигали лампочки. Внимание Юрия вернулось к пульту, и он заметил, как Дориан оторвался от пола, выбросив вперед обе руки, в одной из которых ничего не было, а в другой он все еще сжимал пистолет. Прицел пистолета отклонился от передней части рубки.
   Ведетт уловила момент. Она выхватила свой пистолет, который дал ей Литц. Сняла его с предохранителя, прицелилась в Дориана, прищурилась от ожидаемой вспышки и нажала на спусковой крючок.
   Однажды. Дважды. Три раза.
   Каждая пуля подбрасывала Дориана, как воздушный шарик на ниточке. Пули проходили сквозь него насквозь и попадали в перегородку в задней части рубки управления. Она трижды выстрелила ему в грудь с очень близкого расстояния.
   Стреляные гильзы продолжали двигаться, со звоном перелетая с одной поверхности на другую, пока, наконец, их инерция не иссякла, и они не прилипли к полу и переборке.
   Дориан беззвучно произнес несколько слов и замер, его глаза все еще были открыты и полны отчаянного космического удивления.
   Консуэла ничего не сказала. Если в глазах мужа читалось недоумение, то в ее глазах был непреклонный упрек.
   Доркас закричала.
   - Возьмитесь за управление, - сказала Консуэла. - Верните нас на курс. Это был выстрел с дальнего расстояния с одного из катеров.
   Юрий положил трясущиеся руки на пульт. На тыльной стороне рук были мелкие капли крови.
   Как и на всем остальном.
   - Мы повреждены?
   - Да, скорее всего, но сейчас не стоит на этом зацикливаться. Мы готовы?
   - Я выправляюсь. - Рулевые двигатели издали резкий лающий звук. - Курс не изменился. Восстанавливаю осевую стабилизацию. Лемми, с вами все в порядке?
   - Не обращайте на него внимания. Нажмите на черный переключатель без маркировки слева от датчиков давления топлива. Это пушка, расположенная сзади. Удерживайте ее нажатой в течение десяти секунд, затем отпустите.
   Юрий сделал, как ему было сказано.
   - Она достанет их на нынешнем расстоянии?
   - Если они могут навредить нам сейчас, мы можем навредить им. В основном я рассчитываю на то, что это временно ослепит их системы наведения. Подождите тридцать секунд, прежде чем стрелять снова - пушке нужно время для перезарядки.
   - Расстояние до оболочки? - спросил Юрий.
   - Тысяча триста километров, - сказала Ведетт. - Около пяти минут, больше или меньше?
   - Да, пять минут.
   Доркас перестала кричать. - Ты убила его, - сказала она, выплевывая слова. - Ты убила моего брата, ты чудовище. Я уничтожу тебя. Мы все уничтожим тебя.
   - Ваш брат стрелял в Лемми Литца, - заметила Ведетт тоном, который, по мнению Юрия, был в высшей степени разумным в данных обстоятельствах.
   Юрий положил руку на рукав Ведетт. - Следующие несколько минут я могу поработать дальномерщиком. Может быть, вы посмотрите, как там Лемми?
   Литц начал говорить, закашлялся, предпринял вторую попытку. - Нет, не обращайте на меня внимания. Я получил пулю, которая вышла из меня. - Он зажал что-то между пальцами, похожее на маленькую красную фасолину. - Надеюсь, что она прошла через жир. Знал, что когда-нибудь он может пригодиться. - Он снова закашлялся, захрипел, мужественно улыбнулся, превозмогая боль. - О, какие семейные развлечения и игры можно устроить внутри космического корабля. Я рад, что вы всадили через него пули прямо в заднюю переборку, миссис Эй, а не через корпус.
   - Честно говоря, это не принималось во внимание. - Ведетт вздрогнула, опустив взгляд на пистолет, который все еще держала в руках, и, казалось, впервые осознала, что натворила. - Он бы убил нас, не так ли? Пожалуйста, скажите мне, что я это не выдумываю?
   - Он бы убил нас, - повторил Литц. Он хмыкнул, закатил глаза и осмотрел свои окровавленные руки. Они были такими красными, как будто он окунул их в краску.
   - Продолжайте давить на рану, - сказал Юрий. - Мы доставим вас в больницу как можно быстрее.
   - Ты получишь ответы, за которыми пришел, а потом беспокойся о больнице, - ответил Литц.
   Доркас одарила его презрительной усмешкой. - Надеюсь, вы истечете кровью медленно и мучительно.
   Литц встретил ее взгляд и ответил ей с удвоенной силой. - Простите, что разочаровываю, куколка, но кровь уже очень хорошо свертывается.
   - Тише, Лемми, - сказал Юрий. - Берегите силы. Они вам понадобятся. - Затем, обращаясь к Ведетт, он добавил: - Это была самооборона. Вы поступили правильно, миссис Эйполиси. - Он смягчил тон. - Вы поступили единственно правильно.
   Она все еще не могла отвести взгляд от пистолета. - Вот моя прежняя жизнь, и вот моя нынешняя. Я только что убила человека.
   - Не перегибайте палку, - прохрипел Литц. - Вы всадили в него всего три пули. Я называю это похвальной сдержанностью.
   - У нас осталось три с половиной минуты, - сказал Юрий. - Теперь я точно определил скорость. Консуэла, какова максимальная продолжительность активации передней энергопушки, прежде чем аккумуляторам потребуется перезарядка?
   - Десять секунд непрерывной стрельбы. Пятнадцать, если хотите выжать все до последней капли и рискуете сжечь катушки. Сделайте это, и будете полагаться только на направленную назад пушку.
   - Тогда мы будем стрелять только десять секунд. Но это должно занять ровно десять секунд, чтобы добиться максимальной проникающей способности. - Юрий посмотрел на своих товарищей с надеждой, что их доверие к нему не было напрасным. - Я подожду двадцать секунд до контакта, на случай небольшой погрешности в оценке расстояния. Этого будет достаточно, Консуэла?
   - Я не уверена, что мы можем доверять хоть одному ее слову, - сказала Ведетт. - Возможно, она все еще думает, что лучший исход для нее - это убить нас всех и сохранить Замысел.
   Доркас говорила сквозь слезы. - Возможно, так оно и есть, но я хочу жить. Оболочка тонкая. Десять тонн материала лобового щита - это не так уж много, если распределить его на квадратный километр.
   - Что входит в состав?
   - В основном это металлы, некоторые полупроводники и полимеры. Тонкая, темная, эластичная оболочка толщиной в несколько миллиметров, прошитая множеством микросхем. Фотонная пушка довольно быстро прожжет ее насквозь. Вы без труда проделаете отверстие, но по краям может образоваться рябь. Вам нужно будет быстро пролететь, пока она вас не зацепила.
   Юрий кивнул. - У вас есть опыт, основанный на предыдущих повреждениях оболочки от ударов микрометеоритов.
   - Да. Нам приходится ремонтировать ее почти постоянно. Однако это не так сложно, как кажется. Оболочка не представляет собой единую структуру - это множество пластин, слегка перекрывающихся по краям. Когда одна из них выходит из строя или сильно повреждается, не так уж сложно заменить ее новой.
   - Почему вы никогда не меняли звезды, если вам приходилось делать ремонт?
   - Маленький народец никогда этого не замечал, - сказала Доркас, пожимая плечами. - Так зачем нам было утруждать себя?
   - Милвус не был маленьким человеком.
   - И посмотрите, сколько добра он принес.
   Юрий убрал палец с кнопки, управляющей расположенной сзади фотонной пушкой. - Сейчас я даю подзарядку аккумуляторам. До контакта осталось девяносто секунд. - Он оглянулся на Литца. - Я не уверен, что это поможет, Лемми, но, возможно, вы найдете, за что держаться.
   - Надо было взять с собой колоду карт, - сказал Литц, скривившись.
   - Вы видели другую сторону неба, Доркас?
   - Нет, - ответила она, зевая. - А зачем мне это нужно?
   - Передняя пушка включается белым переключателем на противоположной стороне панели, - вяло сказала Консуэла. - Конечно, вы можете выбирать, верить мне или нет.
   Юрий поднял палец. Видимые в иллюминаторы, предположительно неподвижные и далекие звезды удалялись друг от друга с возрастающей скоростью, как будто "Клеменси" неслась сквозь космос с какой-то невероятной сверхсветовой скоростью.
   - Пластинам, должно быть, требуется энергия, - размышлял он, чтобы отвлечься от мучительного обратного отсчета. - Иначе звезды не могли бы сиять. Я видел фиолетовые вспышки, когда был снаружи. Джулиана тоже. Это было частью механизма?
   - Пушки время от времени стреляют по пластинам, - сказала Доркас с величественным вздохом. - Давление фотонов заставляет их занять нужное положение, если они начинают смещаться относительно друг друга. Импульс также активирует схему, вырабатывающую свет, - это и есть фиолетовая вспышка, которую вы видели. Это не занимает много времени. Получив импульс, пластина поглощает его и повторно излучает в течение многих месяцев. - Она слегка шмыгнула носом. - Конечно, это нужно делать, когда снаружи никого нет. Джулиана не должна была этого видеть. И вы тоже.
   - Это было очень красиво.
   Пришло время. Он щелкнул выключателем, удерживая его нажатым, мысленно отсчитывая десять секунд. Он отпустил выключатель и задержал дыхание, наблюдая, как звезды продолжают распадаться на части. В последние несколько мгновений все произошло очень быстро.
   Там, прямо по курсу, быстро расширяясь, зияла кровоточащая рана в самой вселенной.
  

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

   "Клеменси" прошла насквозь, не встретив ни малейшего сопротивления.
   Юрий действовал быстро. Они выжили. Остальные вопросы могли подождать до тех пор, пока он не развернет судно в обратную сторону. Он хотел как можно скорее снизить скорость, которую они набрали, и разместить "Клеменси" поближе к выходному отверстию с другой стороны оболочки. Он был уверен, что один или оба преследователя попытаются прорваться через отверстие.
   - С вами все в порядке, Лемми? - спросила Ведетт.
   - У меня бывали дни и получше, миссис Эй, но я держусь. Больница не может появиться слишком скоро. Может быть, когда Юрий перестанет швырять эту штуку, вы сможете поискать где-нибудь аптечку первой помощи.
   - Я так и сделаю. Если Юрий вернет нас в Мидлейк, нам будет гораздо легче добраться до городских больниц, чем до Глейдвью. У меня есть связи в большинстве из них.
   Литц сонно кивнул. - Я хорошо вас понимаю, миссис Эй.
   На данный момент Юрий сделал все, что мог, с управлением. Он развернул "Клеменси" так, что ее ядерно-тепловая ракета была направлена в сторону от оболочки, к тому, что находилось снаружи, и теперь оставалось только снизить скорость, которую они набрали после того, как покинули "Халкион", а затем нацелить свою фотонную пушку на отверстие.
   Даже когда они отступили от него, отверстие было легко разглядеть. Это было маленькое яркое пятнышко на горизонтальном экране радара, подсвеченное импульсами радаров преследователей и собственными датчиками защиты от столкновений "Халкиона". Через оболочку не просачивалось ничего, кроме этих источников радиолокационного шума.
   Доркас рассказала ему, как снова отключить транспондер и перевести собственный радар "Клеменси" в чисто пассивный режим. Юрий не видел смысла в том, чтобы сообщать Урри о том, что их добыча все еще цела и функционирует.
   - Может быть, вы переживете это и вернетесь в Мидлейк, - сказала Консуэла. - Если так, то это только потому, что Урри не выполнили свои обязательства перед Замыслом. А что тогда будет с вами? Вы все трое причастны к поджогу, краже и захвату заложников при отягчающих обстоятельствах. Миссис Эйполиси может добавить к своим преступлениям убийство.
   - Это была самооборона, - сказал Юрий. - Я свидетель, как и Лемми Литц. Вы знаете, что это правда, Консуэла.
   - Почему кто-то должен верить вам, а не мне?
   - Потому что я честный человек.
   Тогда она, казалось, заглянула в него глубже, как будто с него только что слетел слой маскировки.
   - Кто вы на самом деле, мистер Гагарин? - спросила она со странным восхищением. - Очевидно, что вы нечто большее, чем просто скромный маленький детектив, которого мы себе представляли.
   Юрий улыбнулся в ответ, несмотря на свои сомнения. - Отличный вопрос. Когда я пойму, кто я такой, вы узнаете об этом первой. - Затем он обратил свое внимание на вид из боковых окон и странное видение, о котором до этого момента не думал. - Возможно, вы ответите на вопрос за всех нас, Консуэла. Что это?
   - О чем вы?
   - Шар голубых звезд, плавающий в темноте. Похоже на шаровое скопление. - Он посмотрел на своих спутников в приглушенном свете, исходящем от приборов. - Где другие звезды? Где остальная галактика? Где находится остальная вселенная?
   После продолжительного молчания Консуэла сказала: - Это не шаровое скопление. Это другие звезды. Это галактика. Это вселенная.
   - Не понимаю. Мы находимся за пределами галактики?
   Его замешательство вызвало у нее какое-то мрачное удивление. - Нет, пока нет. Мы все еще находимся внутри главного диска Млечного Пути, хотя наш курс уводит нас от плоскости. Этот шар из голубых звезд - релятивистский эффект, вызванный нашей огромной скоростью.
   - А что еще скажете для нас, идиотов? - спросил Литц.
   - "Халкион" окружен сферой из звезд - настоящих звезд. Эффект, называемый аберрацией, изменяет видимое положение каждой звезды, концентрируя их в этом нечетком шаре прямо перед нами. Даже звезды, находящиеся позади нас, как кажется, перемещаются вперед. Звезды также становятся голубее и ярче из-за нашего движения. Этот пушистый шар содержит в себе свет каждой звезды в галактике, на самом деле, каждой галактики, каждого объекта, каждого атома во всей Вселенной.
   Голос Ведетт прерывался. - Мы не должны двигаться так быстро.
   - Нет, дорогая. Это так. - Консуэла все еще наслаждалась моментом. - Дело в том, что мы на некоторое время сбились с курса, двигаясь слишком быстро и в неверном направлении. В конце концов, яркие звезды в этом шаре исчезнут по мере того, как мы будем продвигаться все дальше и дальше за пределы основного диска, в пустоту вне его. Останется колеблющееся свечение, состоящее из слишком большого количества слабых звезд, чтобы разглядеть их по отдельности. Когда пролетим Млечный Путь, все, что останется, чтобы направлять нас, - это бледнеющий свет галактик, протянувшихся через невообразимые рифы времени и пространства.
   - Тогда Юрий прав, - сказала Ведетт. - Мы никогда не доберемся до звезды Вандердеккена. Это не потому, что мы остановились, как предполагал Милвус. Как раз наоборот. Мы сильно промахнулись. И вы всегда это знали.
   - Это горькая правда, - сочувственно сказала Консуэла. - Стоит ли удивляться, что массы не смогли с этим справиться?
   - Какова скорость "Халкиона"? - спросил Юрий.
   - Девяносто девять процентов скорости света. За каждый год, который проходит на борту корабля, во Вселенной проходит целых семь лет. За столетие корабельного времени проходит семьсот лет внешнего времени - этого достаточно, чтобы "Халкион" преодолел расстояние почти в семьсот световых лет. Толщина Млечного Пути не намного превышает тысячу световых лет, и это на таком расстоянии от центра галактики. Несмотря на то, что наш курс наклонный, мы уже преодолели значительную часть этой толщи.
   - Почему? - спросила Ведетт.
   - Да, почему? - повторил Юрий. - Корабль никогда не был рассчитан на такую скорость.
   - Мы столкнулись с чем-то в самом начале нашего предполагаемого путешествия, - осторожно произнесла Консуэла. - С неизведанной пространственной аномалией, назовем ее чем-то вроде вихря в пространстве-времени. К тому времени, когда ее обнаружили, было уже слишком поздно предпринимать меры по уклонению. "Халкион" попал в этот... вихрь. Корабль уцелел, но его разогнало до огромной скорости, и он сбился с курса. - Она вздохнула. - У вас неверное представление об этом Замысле. Речь идет не о том, чтобы обманывать людей без необходимости, поддерживая какую-то грандиозную ложь для удобства пары богатых семей. Это акт служения. - Она подняла взгляд, подыскивая другое слово. - Доброта. Мы несем истину, чтобы никому другому не пришлось делать это.
   - У вас нет права принимать такое решение, - сказала Ведетт.
   Консуэла выглядела огорченной. - Но как еще это могло случиться, дорогая? Как вы думаете, нам следует опросить граждан, спросить, как они относятся к тому, что им сообщают факты? Конечно, они хотели бы знать. Это не значит, что они смогут справиться с последствиями. Эта истина слишком серьезна и опасна для простых людей.
   - Я больше верю в них.
   - Но вы женщина науки, миссис Эйполиси. Вы уже другая, вы уже лучше подготовлены. Вы продолжите жить благодаря своей работе, своей стипендии - независимо от того, достигли вы звезды Вандердеккена или нет, это никогда не было единственной движущей силой вашей жизни. Для других, к сожалению, это все, что у них есть. Например, ваш муж... он так сильно хотел поехать в Сонную лощину, что солгал вам о приготовлениях.
   - Не впутывайте Ноа в это.
   - Тогда я обобщу. Миллионы людей вложили свое будущее в Сонную лощину в надежде проснуться рядом со звездой Вандердеккена. Работа над достижением этой цели, сбор средств для этого - вот что придает смысл обыденному существованию. Даже если люди не ожидают, что смогут увидеть звезду Вандердеккена своими глазами, они хотят максимально увеличить шансы для своих детей или детей их детей. Они работают. Они играют. Их серые жизни оживляются скромными мечтами о будущем. А что, если эти мечты - мираж? Кто мы такие, чтобы разрушать эти надежды одним жестоким ударом?
   - Места назначения нет, - заявил Юрий, потому что ему нужно было, чтобы она подтвердила это.
   - Да, - согласилась она с небольшой долей грусти. - Его нет. Мы не можем остановиться. Даже если бы могли, впереди нас нет ничего, что могло бы послужить реальной целью. Только пустота, недоступная человеческому пониманию. Отсутствие, от которого иссушается сама душа. - Она одобрительно кивнула. - Возможно, вы сможете это вынести, совсем немного. Возможно, вы думаете, что сможете, и, возможно, даже правы. Но вы не обычный человек, мистер Гагарин. Вы - нечто другое. Теперь я понимаю это, и мне жаль, что мы недооценили вас. Если бы мы увидели вашу ценность и поставили перед тобой правильную цель, вы могли бы стать нашим союзником, а не противником.
   - Думаю, вы ошиблись с Гагариным, - сказал Литц.
   - О, пожалуйста, поторопитесь умереть, надоедливый человек, - протянула Консуэла.
   - Юрий никогда бы не помог им в этом, - сказала Ведетт.
   - И я не верю ей, когда она говорит, что все это делается для того, чтобы защитить людей от правды. Речь идет о том, чтобы защитить их от людей.
   - Мы всегда действовали только в интересах жителей "Халкиона", - сказала Консуэла.
   - Для вас это новость, Доркас? - спросил Литц.
   - Она все это знает, - сказала Консуэла, прежде чем Доркас успела заговорить сама. - Когда она достигла совершеннолетия, ее полностью посвятили в суть дела.
   Литц издал хриплый смешок. - Держу пари, это был веселый день рождения.
   - Вы и представить себе не можете, - ехидно ответила Доркас.
   - Как много Джулиана знала об этом Замысле? - спросил Юрий.
   - Ничего существенного, - ответила Консуэла. - Конечно, она почувствовала присутствие какой-то большой тайны в семье. Намеки и слухи, недосказанное. Тяжесть ответственности, которую несут все ее старшие родственники.
   - Тогда жаль, что она проболталась доктору. Если бы только вы могли держать ее под контролем еще несколько месяцев, дать ей время приобщиться к тайне, понять, какую пользу может принести ей ее сохранение, понять, что она никогда не станет одним из маленьких людей, тогда вы были бы дома и в безопасности.
   Консуэла вздрогнула, как будто сама мысль о том, что Джулиана обречена, оставила у нее неприятный осадок. - Она с самого начала была виновницей своего несчастья. Она никогда не делала того, что ей говорили. Ее неоднократные свидания с мальчиком Урри стали последней каплей.
   Литц отмахнулся от вопроса так небрежно, словно они беседовали за бренди и сигарами. - Кто их убрал?
   - Дориан. - Она посмотрела на труп своего покойного мужа. - Как это типично для него - провалить работу. Он подкрался к ним снаружи и завладел одной из батарей защиты от столкновений. Однако слишком поторопился. Выстрел убил Рэндалла, но только повредил скафандр Джулианы.
   - Ему следовало попробовать во второй раз.
   - Батарее требовалось время, чтобы перезарядиться - он потратил слишком много энергии на один выстрел. К тому времени, когда все было готово, Джулиана вернулась к шлюзу и сделала экстренный вызов. Дориану пришлось импровизировать. Он отправил сообщение Урри, чтобы они забрали тело Рэндалла, а затем встретился с Джулианой у шлюза. Он убил бы ее на месте, но по экстренному вызову прибыла спасательная команда.
   - Семейные служащие?
   - Да, но те, кто не знал об этом Замысле. Как вы можете себе представить, это очень немногие избранные.
   Литц продолжал настаивать. У него было ранение в живот, он терял кровь и испытывал явный дискомфорт, но Юрий предположил, что он вел бы допрос примерно так же, если бы находился в полицейском участке с несвежим кофе и блокнотом под рукой. Он видел старого Литца на поверхности нового человека.
   - А Урри - как они восприняли смерть Рэндалла?
   - Они восприняли это как прагматическую необходимость. Он доставил им столько же хлопот, сколько Джулиана - нам. Конечно, обстоятельства его смерти не должны были быть связаны с обстоятельствами смерти Джулианы. О том, что они встретились снаружи, нельзя было рассказать, потому что это вызвало бы слишком много вопросов.
   - Вся эта чертова вражда - притворство, - изумился Литц, качая головой.
   - Как и все лучшие театральные постановки, это основано на правде. - Консуэла выглядела очень довольной собой. - Две наши семьи работают вместе, сотрудничают в этом Замысле, делятся секретами и ответственностью. Однако в глубине души наша взаимная ненависть искренна.
   - Просто обожаю богатых, - сказал Литц. - Знаете, я мог бы даже отнестись к этим двум бедным детям с пониманием. Может быть, они не стали бы такими же высохшими монстрами, как все вы.
   Его замечание пронзило Консуэлу, как рентгеновский луч. - Поймите это, вы все. Если бы Рэндалл или Джулиана остались живы и рассказали о своем опыте остальным жителям "Халкиона", гражданское общество, каким мы его знаем, было бы разорвано на части. Знания об оболочке стали бы широко распространенными. Возникли бы предположения о ее назначении. Потребовался бы всего один доброволец-самоубийца, готовый прыгнуть в космос и сообщить, что на расстоянии восьми тысяч километров от нас находится стена, что звезды ненастоящие, и все, чем мы дорожим, развалилось бы на части. - Она вздохнула, собираясь с духом, как политик, достигающий решающей части своего манифеста, послания, которое должно остаться в силе. - Они были убиты не потому, что мы их ненавидели, и не из чувства, что они безнадежны, - даже Джулиана. Их убили из-за холодной, жестокой необходимости, чтобы обычные мужчины и женщины, такие же, как вы, не сошли с ума.
   - Так же, как должен был умереть Милвус? - вставил Юрий, стараясь говорить в том же непринужденном тоне, который так легко давался Литцу.
   - Проблема в том, мистер Гагарин, что всегда были люди, не связанные с Замыслом, которые слишком близко подходили к сути вещей. Они слишком много копались. Замечали несоответствия, которые не замечали другие. Старые реликвии. Календарные аномалии. - Она поджала губы с легким сожалением человека, заметившего пятно на манжете. - Его смерть послужила вам предупреждением, прислушаться к которому у вас не хватило мудрости, но примите в качестве некоторого утешения тот факт, что наши предыдущие предупреждения были адресованы и Милвусу.
   - Кто из вас убил его?
   Она выглядела потрясенной. - О, мы не пачкаем руки такими вещами, как не выносим мусор сами.
   - С Ноа тоже были небольшие проблемы? И с его секретаршей, мисс Полч?
   - Они стали раздражать: Ноа из-за своей невоспитанности и склонности к шантажу; мисс Полч из-за того, что он мог рассказать ей, что также могло нанести ущерб нам. В их смерти не было ничего личного.
   Литц спросил: - Кто устроил это для Ноа? Тот же, что помог Мышонку Милвусу?
   Консуэла выглядела такой скучающей, как будто у нее спросили имя человека, который шесть лет назад осушал и чистил плавательный бассейн. - Нет, с этой трудностью справились Урри. Они держали все это на расстоянии вытянутой руки от нас. Они прислали кого-то другого, чтобы разобраться с мисс Полч. Почему вы спрашиваете?
   - Потому что мы знаем то, чего не знаете вы, - очаровательно произнес Литц. - И, боже, мне нравится выражение вашего лица, Конни.
   - Я Консуэла Делроссо.
   - Спасибо вам за это, - поблагодарила Ведетт. - Она полезла в свою сумку, порылась в ней и достала диктофон. - Вот кассета, которую Ноа использовал для интервью с Джулианой. На ней еще оставалось много пустой пленки, поэтому я включила диктофон, пока вы говорили. В показаниях Джулианы и в том, что вы нам сейчас рассказали, есть все, что нам нужно для разоблачения Делроссо и Урри.
   - Это не имеет значения, - невозмутимо ответила Консуэла. - "Халкион" - это наш мир, а не ваш. Он принадлежит нам, вы просто живете в нем. Ваши записи ничего не стоят. Несколько неподтвержденных голосов на пленке, какая-то нелепая история о том, что корабль сбился с курса, нелепое признание. Кого это волнует? Кто в это поверит?
   Ведетт сглотнула. - Кто-нибудь поверит.
   - Что ж, желаю удачи в этом.
   - Ведетт, пожалуйста, перемотайте пленку к началу, - попросил Юрий.
  

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

   Он заглушил двигатель. Они уже сбросили скорость, развернулись и подошли на расстояние двухсот метров от того места, где "Клеменси" прорвалась сквозь оболочку. Теперь они плыли неподвижно и тихо, словно какой-то морской хищник с мертвыми глазами, подкрадывающийся ко входу в пещеру. Рассеянные сигналы радаров усиливались, и он полагал, что по крайней мере один из катеров Урри должен быть близко к отверстию.
   - Ведетт, - сказал он. - Какое-то время мы будем в невесомости. Может быть, сейчас самое время поискать аптечку для Лемми?
   - Не теряйте времени, здесь ее нет, - сказала Консуэла.
   Но тут заговорила Доркас. - Она лжет. Конечно, здесь есть аптечка. Она в отсеке за дверью, прикреплена к панели переборки. В ней немного, но то, что есть, может быть, лучше, чем ничего.
   Ведетт отстегнула страховочный ремень. - Я пойду посмотрю. Вы ведь сказали, что сзади никого не было, Лемми?
   - Никого, миссис Эй, и теперь, когда она упомянула об этом, я, кажется, видел красную коробку на стене.
   Ведетт поднялась со своего места, дотянувшись кончиками пальцев до ближайшей поверхности. Юрий подумал, что она неплохо приспособилась к невесомости.
   Всегда были те, кто привыкал к невесомости так же легко, как к дыханию; для других адаптация к космосу происходила медленно и неуклюже.
   - Интересно, почему Доркас решила быть милой, - сказала Ведетт. - Если вы умрете, Лемми, у нас станет на одного свидетеля меньше, чтобы говорить против Дориана.
   - Она видит, что ветер меняется, - сказал Литц. - Консуэла полностью согласна с этим Замыслом, потому что она старше. Доркас достаточно молода, чтобы испытывать некоторые сомнения. Кстати, я не планирую умирать.
   Ведетт добралась до задней двери и вошла внутрь. Ее не было секунд десять, затем она вернулась, держа обеими руками объемистую красную коробку. Она осторожно подобралась к Лемми и открыла аптечку. - Хорошо, - сообщила она, быстро осмотрев содержимое. - Дезинфицирующее средство и ватные диски. Я собираюсь простерилизовать и закрыть входное отверстие, Лемми. Будет больно. Когда закончу, взгляну на выходное отверстие.
   - Делайте, что считаете нужным, миссис Эй, - весело сказал Литц. - Жаль только, что мне нечем отвлечься от боли, кроме этого звездного шара, который, оказывается, и есть вся Вселенная, и того факта, что эти два корабля все еще...
   Первый из катеров Урри протискивался сквозь дыру в оболочке, о чем свидетельствовали его собственные навигационные огни и слабый голубой отблеск, отбрасываемый на него скоплением звезд и галактик, лежащих впереди "Халкиона". Это было гораздо меньшее судно, чем "Клеменси", похожее на маленький, изящный, одноместный автомобиль с кабиной пилота и двигателями, а из его закругленного носа выступало изящное обвитое катушкой дуло фотонной пушки. Юрий заметил в кабине скорчившуюся человеческую фигуру в очках и маске, как у гонщика. Он испытывал отдаленное восхищение пилотом, который отважился зайти так далеко на таком крошечном летательном аппарате. У них были разные цели, но храбрость все равно заслуживала похвалы.
   - Почему не стреляете? - спросила Доркас.
   - Готов поспорить, что второй корабль прибудет вслед за первым, как только первый сообщит об условиях за пределами оболочки.
   Ведетт откупорила пузырек с дезинфицирующим средством и промокнула им ватный диск, прежде чем содержимое улетучилось в невесомость. - Не двигайтесь, Лемми.
   Литц застонал, но не закричал.
   - Почему они нас не видят? - спросила Доркас.
   - У этих катеров только одна радарная система, и она направлена вперед, - ответила Консуэла с напряженным терпением. - Но они увидят нас достаточно скоро, если просто посмотрят.
   - Ты действительно хочешь умереть.
   - Я хочу поддержать Замысел, дорогая. Это взрослая концепция, называемая ответственностью.
   Первый катер полностью вышел из оболочки. Движущийся прожектор высвечивал круг на внешней поверхности оболочки, пилот поворачивался в своей крошечной кабине, чтобы осмотреть огромное сооружение. Интересно, что они знали о его назначении? Вероятно, очень немногое, помимо того, что было строго необходимо для поддержания Замысла. Он не мог представить, чтобы кто-то из старших Урри взялся за рискованное занятие по преследованию.
   - Стреляйте, - сказала Доркас.
   Юрий не поддался на уговоры. Уничтожить только один катер было проигрышной тактикой. Преимущество скрытности, которое "Клеменси" имела в данный момент, было бы мигом потеряно, как только оставшийся катер ускользнул бы обратно внутрь оболочки.
   Он подождал. Прошла минута, затем две. Первый аппарат двигался медленно, но был уже на глубине ста метров в пустоте. Юрий не пытался отследить его, потому что в тот момент, когда он использовал бы рулевые двигатели, чтобы прицелиться в него, появились бы тепло и свет.
   Второй аппарат проскользнул внутрь. Он не стал дожидаться, пока все закончится.
   - Прости меня, друг, - пробормотал Юрий одними губами.
   Он выстрелил, рассчитывая на то, что на столь близком расстоянии пушке потребуется всего лишь кратковременный импульс для успеха. Так и оказалось. Второй катер мгновенно разлетелся на части, взрыв осветил большую часть внешней поверхности оболочки, вплоть до ближайшего перекрывающегося участка между пластинами.
   Если в его убийстве и было какое-то милосердие, так только то, что все было внезапным и безболезненным.
   Первый успел понять, что произошло, но не успел что-то предпринять. Юрий уже ловко управлялся с рулевыми двигателями и привел пушку в нужное положение, внеся лишь небольшую поправку. Это заняло не более десяти секунд. Другой корабль начал поворачивать в его сторону, но преимущество было на стороне Юрия. Он выстрелил снова. Второй взрыв озарил жестокий рассвет в бесконечной ночи оболочки.
   Он произнес второе извинение, не менее искреннее. Он не знал этих людей и никогда не узнает их. Возможно, они были такими же соучастниками лжи и убийств, как старшие Урри и Делроссо. Вместо этого он предпочитал думать, что они были простыми пехотинцами, которые честно выполняли все, что могли, не задавая вопросов и не думая о том, что выходит за рамки их непосредственных приказов.
   Хорошие слуги "Халкиона", но те, кому пришлось умереть.
   Он немного оплакал их, возможно, больше, чем они заслуживали или ожидали, и этого было достаточно.
   Спокойной ночи, товарищи.
   Он мягко включил основной двигатель.
   Преследователей больше не было. Юрий вернул "Клеменси" в оболочку, немного отлетел от нее, а затем возобновил поиски Спутника. Больше ничто не отвлекало, и после того, как Ведетт промыла и перевязала рану Литца, наконец, можно было сосредоточиться на уточнении положения робота. К его облегчению, локализующий импульс все еще отслеживался. Это было примерно в тысяче километров от их нынешнего местоположения, и он осторожно двинулся в том направлении, держась на расстоянии километра от оболочки. Теперь было больше времени для детального изучения структуры пластин, составления карты их правильной шестиугольной формы, чтобы увидеть, как они плавают независимо друг от друга, но с небольшим перекрытием, чтобы гарантировать, что никакая часть внешней вселенной никогда не будет видна непосредственно из центра сферы.
   - У Милвуса была теория, - сказал он. - Он считал, что "Халкион" намного старше официальной версии. Он нашел журнал из будущего. Ну, на самом деле не из будущего, а из более раннего цикла, по той же системе летоисчисления.
   - И вы ему поверили? - игриво спросила Консуэла.
   - Я не верил. Или недостаточно верил. Потом Лемми Литц провел меня по странному туннелю, ведущему наружу, и я начал верить. Итак, я спрошу, Консуэла. Насколько прав был Милвус? Каков нынешний возраст корабля? Гораздо больше, чем триста пятьдесят пять лет, да?
   - Около шестисот лет, не то чтобы это имело значение. Полет шел успешно, пока корабль не попал в тот вихрь. Я сказала, что не было никакой возможности управлять кораблем. Не было, учитывая их предупреждение. Однако у нас было время, чтобы отвести население в аварийные хранилища. Это была мера предосторожности на случай повреждения систем жизнеобеспечения.
   - Все спали?
   - Не все, технический персонал не спал, чтобы в случае возникновения проблем принять непосредственные меры.
   Юрий кивнул. - Кроме того, тогда было больше роботов.
   - Были. Миллионы других. Но вслед за вихрем произошли две вещи. Техническая команда осознала, в каком ужасном положении мы оказались и как сильно это повлияет на население, когда его разбудят.
   Поэтому было решено... оградить людей от правды. Им было позволено проспать еще сто лет. Это дало техническому персоналу достаточно времени, чтобы разработать и установить оболочку. Даже тогда это потребовало колоссальных усилий. Однако, как только материалы были собраны и размещены на складе, а заводы перепрофилированы для производства пластин, все прошло относительно гладко. - Она величественно кивнула. - Мы построили стену-оболочку. Не я лично, конечно, но наши предки.
   - И второе?
   - Роботы сослужили нам хорошую службу на первом этапе полета, а также во время экстренных работ, необходимых для установления стены.
   Однако после этого они стали... лишними. На самом деле, более чем лишними. Проблема с роботами заключалась в том, что у них было слишком много автономии, слишком много свободы воли. Они видели и слышали то, для чего не предназначались. Постоянно подмечали детали, которые грозили свести на нет нашу работу со стеной. Поддержание Замысла было бы совершенно невозможно из-за их постоянного присутствия. Они бы подрывали ложь... - она поправилась, поморщившись, - цель... на каждом шагу.
   - Значит, роботов тоже пришлось убрать.
   Она выглядела виноватой, почти застенчивой. - Была придумана история, чтобы скрыть их постепенное отсутствие на "Халкионе": системный сбой в их нейромиметических ядрах, который невозможно было устранить. Это сработало. И всякий раз, когда некоторые благонамеренные люди решали попробовать создать новых роботов или выяснить, что же на самом деле пошло не так со старыми, им... препятствовали.
   - И все же некоторые роботы остаются.
   - Слабые машины, которым не хватает ни любопытства, ни ментальной структуры, чтобы понять суть Замысла, не говоря уже о том, чтобы подорвать его. Они выполняли несколько функций, которые ниже человеческого достоинства, и поддерживали историю о постепенном, системном крахе.
   - Что, если машины не являются слугами?
   - О, пожалуйста, мистер Гагарин. - Она посмотрела на него с жалостью. - У вас есть опыт обращения с подобными вещами. Вы, как никто другой, должны понимать их ограниченность.
   - Все эти люди находились в хранилищах в течение ста лет? Почему бы не оставить их там?
   - Вопрос, который и я собирался задать, - сказал Литц.
   - Да, - согласилась Ведетт. - Это не имеет смысла. Если технический персонал мог управлять кораблем в течение ста лет, зачем будить кого-то еще?
   - Потому что сто лет - ничто по сравнению с вечностью, которая ждет нас впереди, - ответила Консуэла. - Мы были в затруднительном положении. Подавляющее большинство роботов пришлось убрать, но без них многие функции корабля начали страдать. Технический персонал состоял из Делроссо и Урри, членов семей, свиты доверенных лиц. Ровно столько, чтобы выполнить работу, которая должна была быть проделана в том столетии, с заходами в хранилища и выходами из них по мере необходимости, но недостаточно, чтобы рисковать расколом и разногласиями. Любой из нас, кто подвергал сомнению план, даже в малейшей степени, не дожил до этого столетия. Девизом был абсолютный контроль. Этого было достаточно, чтобы провести корабль через сотню лет и построить стену. Но никогда не было моделью, которую можно было бы применить к остальной части путешествия. Проще говоря, "Халкиону" требовалась огромная рабочая сила, чтобы делать то, что раньше делали машины.
   - Но если бы вокруг не было людей, вы могли бы оставить роботов, - заметил Юрий, поняв, к чему ведет аргумент Консуэлы.
   - На корабле гораздо больше возможностей, чем вы думаете, мистер Гагарин. Роботы были лишь одним из элементов автоматизации. Был еще один аспект корабля, который вызывал проблемы.
   - Разум? - невинно предположил Юрий, как будто эта идея только что пришла ему в голову.
   - Да. Похож на разум робота, но не способен передвигаться самостоятельно.
   - И такой разум сработал бы против Замысла?
   - Он не понял бы необходимости. Он сопротивлялся бы нам множеством мелких и раздражающих способов. За эти сто лет разум "Халкиона" был подвергнут лоботомии, и от него остался лишь обрубок, своего рода растительный разум, способный выполнять несколько исполнительных функций, которые слишком сложны или утомительны для человека.
   Теперь Замысел был защищен от вмешательства, но ценой значительного увеличения числа работающих. Пассажиров выводили из хранилищ по нескольку тысяч за раз, чтобы они могли переориентироваться. Они помнили драму вихря и признали, что до их возрождения прошло немало времени.
   - Но не столетие, - сказала Ведетт.
   - Нет. Не было никакой необходимости обременять их этим знанием. Это привело бы к тому, что они спросили бы, почему мы еще не были на звезде Вандердеккена, и из этого вопроса вытекла бы вся история.
   Им сказали, что дата была перенесена на несколько лет вперед, но не на столетие. Они вернулись к своей новой жизни, понимая, что теперь им приходится выполнять определенный объем дополнительной работы по сравнению со старыми методами.
   - Как вы это объяснили? - спросил Литц.
   - Повреждения, вызванные вихрем, привели к нарушению координации действий роботов. Большинство людей с радостью взялись за новую работу по дому, поддерживая корабль в хорошем состоянии. Но это продолжалось недолго.
   - Что случилось?
   - Люди остаются людьми, мистер Гагарин. У них есть неприятная привычка не принимать прямых ответов. Они обращают внимание на аномалии. Обожают заговоры. Постепенно история была поставлена под сомнение. Произошел сбой в общественном порядке, ухудшение функционирования корабля. И вот мы приняли трудное решение начать все сначала, но на этот раз с изменениями.
   - Начать сначала? - повторила Ведетт.
   - Мы придумали второй кризис, который заставил граждан вернуться в подземелья. Конечно, в некоторых кругах возникло сопротивление. Кровопролитие. Но это было преодолено. "Халкион" был возвращен к очередному столетнему перерыву.
   На этот раз нам не нужно было тратить столько времени на изготовление оболочки - она уже была на месте и нуждалась лишь в небольшом промежуточном ремонте. Нашей главной задачей было перестроить общественный порядок на борту корабля таким образом, чтобы граждане могли жить и работать, но больше не имели средств для борьбы с этим Замыслом.
   - Не понимаю, - честно признался Юрий.
   - Это сложно, потому что для понимания вам нужно представить себе совершенно другое общество внутри "Халкиона". Гораздо более продвинутый, взаимосвязанный образ жизни. Представьте себе передачу информации между людьми практически без усилий - бесконфликтный обмен идеями. Представьте себе лучшую медицину, лучшие школы, более совершенные транспортные системы, изобилие инструментов и технологий, которые вам недоступны. Мир, в котором люди выполняют только ту работу, которая им интересна, и в котором деньги не играют никакой роли. Мир, в котором никто не был беден или голоден, никто не нуждался, никто не был бродягой. Мир, в котором все работало так хорошо, что ему совершенно не нужны были маленькие неряшливые детективы. - Она испытующе посмотрела на него. - Я вижу, вам нелегко.
   - Конечно.
   Он подумал, что это звучит очень похоже на технологическую коммунистическую утопию. То, что ему обещали с детства. Социальная конструкция, в которую, возможно, он все еще верил, на каком-то уровне.
   - Ну, это не ваша вина. И такой мир не был лишен достоинств. Проблема, однако, заключалась в том, что, когда у людей есть равенство и легкая жизнь, а также слишком много свободного времени для интеллектуальных занятий, они чувствуют в себе силы задавать неправильные вопросы, предпринимая миллион мелких коллективных действий против Замысла. Ну, это просто не годится.
   Это идеальное общество должно было быть разрушено и заменено чем-то более подходящим для наших нужд. Чем-то более простым.
   - Простым?
   - Мир, который вы знаете, мистер Гагарин. Это целенаправленный возврат к прошлому; социальная модель, построенная по заведомо архаичному шаблону. Технологии, но их не слишком много - ровно столько, чтобы можно было выполнять работу. У вас есть автомобили, телефоны и телевизоры; некоторые базовые формы поиска информации; кое-какие зачатки медицины; несколько неисправных роботов, оставшихся с прошлого цикла. У вас есть бумажные деньги, страховка от пожара и полицейские участки. Гангстеры и продажные копы. Газетчики и шантажисты.
   У вас есть маленькие человечки, которые охотятся за неверными супругами и потерявшимися домашними животными. У вас есть легкий джаз. Короче говоря, у вас есть все, что вы знаете, и нет ничего, чего бы вы не знали. Для вас этот мир - единственно возможный мир. Для нас это великолепная игра в переодевания. Шарада. Но, как и все подобные игры, она в конце концов наскучит нам, и ее придется заменить чем-то другим.
   - Вы придумаете еще один кризис, еще один столетний перерыв? - спросила Ведетт.
   - Да. Это неизбежно, особенно учитывая, что "Халкион" приближается к концу своего предполагаемого перехода. Это должно произойти в течение сорока пяти лет, скорее всего, гораздо раньше, чем позже. Линии разлома уже видны - накопление несоответствий, которые так услужливо каталогизируют такие люди, как Милвус. - Улыбка Консуэлы была непроницаемой в своей сдержанности. - Мы еще раз встряхнем коробку и посмотрим, что получится в следующий раз. Надевайте другую одежду, допускайте другие технологии, придумывайте другие названия для городов, районов.
   Юрий спросил: - Две семьи смогут сделать все это даже за сто лет?
   - О, это такое замечательное развлечение, что даже не похоже на работу. Но вы правы: горстка человеческих рук и умов никогда не смогла бы полностью преобразить "Халкион" за такое время. Поэтому мы привлекаем тех, кто нам нужен. Небольшая, но верная армия роботов низкого уровня, которые работают без возражений и от которых можно избавиться после завершения преобразования. Формы механизированного производства, фабрики и репликаторы, похороненные глубоко в "Халкионе", которых вы никогда не видели и не могли себе представить. Люди, сотрудничающие с нами.
   - Вы, должно быть, шутите, - сказала Ведетт. - Кто бы согласился с вами, помогая обманывать миллионы своих сограждан?
   - Вы бы удивились, дорогая. Всегда есть нетерпеливые кандидаты. Мы тщательно отбираем их по мере приближения конца цикла. Тюрьма Хевисайд - наш лучший источник добровольных помощников, особенно для тех, кому грозит пожизненное заключение. Они согласятся практически на любую сделку. Мы говорим им, что они будут жить в роскоши, при условии, что будут работать на наш Замысел. Отбираем подходящих мужчин и женщин, позволяем им размножаться и так далее, на протяжении почти столетия. За ними и их потомством очень хорошо ухаживают.
   - Можете считать меня циником, - сказал Литц, - но похоже, что тюрьма - это одна гигантская колбасная фабрика для семей.
   Консуэла улыбнулась. - Можно и так сказать, но я не могу это комментировать.
   - А что будет в конце века? - спросил Юрий. - Что будет с наемными работниками, с детьми и внуками наемных работников?
   - Они отслужили свой срок, мистер Гагарин. Даже если они увидят лишь малую часть правды, слишком рискованно возвращать их в общество в следующем цикле.
   - Тогда в Сонную лощину, - сказал Юрий.
   - О, нет, это тоже слишком рискованно. А что, если их потом по ошибке оживят и они что-то вспомнят? Нет, подумайте хорошенько, мистер Гагарин. Есть только одно прагматичное решение. Они понимали это с самого начала. Это было частью сделки.
   - Вы избавляетесь от них, - сказал Литц.
   Она с отвращением фыркнула. - Мы предпочитаем называть это эвтаназией по предварительному обоюдному согласию.
   - Не сомневаюсь, что так оно и есть, куколка.
   - Все это очень цивилизованно, поверьте мне. Неприятности случаются редко. В конце концов, они жили хорошо - намного лучше, чем когда-либо в Хевисайде.
   - И никто не сопротивлялся? - спросил Юрий.
   - Отдельные акты сопротивления всегда будут. Как правило, мы с ними справляемся вовремя. В редких случаях предпринимаются преднамеренные попытки диверсий, направленные на нарушение внутренней согласованности следующего цикла. Журнал, о котором вы говорили, должно быть, был пережитком первого цикла, упущением, вызванным злым умыслом или простой человеческой оплошностью. - Она пожала плечами. - Всегда будут такие недоделки. Даже с миллионом рабочих рук мы не смогли бы вычистить весь корабль всего за сотню лет, и кое-что всегда просачивается сквозь сеть. Честно говоря, это к лучшему: добавляет пикантности и заставляет нас быть в тонусе.
   - Я рад, что мы вас забавляем.
   - О, вы забавляете, мистер Гагарин, просто ужасно забавляете.
   - Там, - внезапно сказала Ведетт, указывая в окно. - Там что-то металлическое, примерно в пятидесяти метрах впереди нас. Это ваш друг?
   Юрий наклонился, вглядываясь в сверкающий предмет, который, казалось, был прикреплен изнутри к стене. - Да, это Спутник!
   - Как выглядит этот болван? Я имею в виду, очаровательный болван?
   - Пока не вижу никаких повреждений, Лемми. Я подведу нас поближе.
   Он медленно приближал "Клеменси", наклоняя ее так, чтобы нос был направлен прямо на стену, к которой была прикреплена распростертая фигура. Теперь он не беспокоился о включенных прожекторах. Когда они пронеслись над Спутником, яркий поток света вызвал реакцию у робота: голова повернулась вслед им, а рука поднялась в сонном подтверждении их присутствия. Спутник находился спиной к стене, поверхность слегка прогибалась под ним, как отпечаток, оставленный человеком на матрасе. Спутник, должно быть, двигался довольно быстро, когда столкнулся с пластиной - достаточно быстро, чтобы вдавиться в тонкую, но податливую поверхность, образовав постоянную вмятину по своей форме, но недостаточно быстро, чтобы разрушить ее или пролететь насквозь в пустоту. Должно быть, равновесие было очень шатким.
   Юрий был удовлетворен тем, что "Клеменси" в ближайшие несколько минут никуда не денется. Он отстегнулся от сиденья и обратился к Доркас.
   - В этом транспортном средстве должен быть воздушный шлюз и скафандры для экстренной эвакуации. Скажите мне, где.
   Доркас задумалась, но какой-то расчет сработал, и она смирилась с бесполезностью промедления. - Шлюз находится в заднем отсеке. Там есть шкафчик с тремя скафандрами и запасами кислорода на короткое время. Конечно, вы можете выйти тем же путем, что и вошли, но тогда вам пришлось бы разгерметизировать главную каюту и убить нас двоих, а я не думаю, что вы настолько безжалостны.
   - И я не думаю.
   Консуэла презрительно посмотрела на него. - А вы не собираетесь спросить, как работают скафандры и шлюз?
   - Со мной все будет в порядке, - заверил Юрий. - Ведетт, Лемми, не волнуйтесь. Я вернусь через пять минут.
   - Этот робот, должно быть, необычайно ценен, - сказала Консуэла.
   - Робот мог превратиться в груду хлама, но все равно вышел бы наружу, - сказал ей Литц. - Знаете почему?
   - Понятия не имею, мистер Литц.
   - Если подумать, нет смысла вам это объяснять. Некоторые вещи всегда будут за пределами вашего понимания, Конни.
   Юрий оставил их в покое. Он хотел как можно быстрее доставить Литца в больницу, но не хотел ни бросать Спутника, ни просить его самостоятельно добраться до "Клеменси".
   Он нашел шкафчик, в котором лежали три скафандра, разложенные по отделениям. Скафандры были совершенно другого фасона, чем тот, что дал ему Литц, и явно гораздо более изысканные. Несмотря на это, в них не было ничего незнакомого или указывающего на использование совершенно чуждых технологий. Очевидно, что они были созданы для того, чтобы вписаться в повествование, которое уже было навязано "Халкиону". Это соответствовало остальной части "Клеменси". Если бы Делроссо когда-нибудь принимали гостей, и их пришлось бы эвакуировать, было бы неразумно предлагать им скафандры, изготовленные в период первого цикла существования "Халкиона".
   Юрий выбрал первый попавшийся скафандр и влез в него. Он мешковато сидел на его плечах, но это было лучше, чем быть тесным. В маленьком росте были свои плюсы.
   Он повозился с соединениями, воротником шлема, разноцветными кнопками управления системой жизнеобеспечения, встроенными в наклонную верхнюю часть нагрудного ранца. Доверял своим пальцам не меньше, чем интуиции. Когда внезапный порыв холодного воздуха хлынул в его шлем, он заверил себя, что это все, что ему нужно. Даже если смесь была неправильной, давление слишком высоким или слишком низким, этого будет достаточно на то короткое время, пока он будет полагаться на скафандр. Это было то, что он сказал себе.
   Иногда лучшее, что ты можешь сделать, - это лучшее, что может быть.
   Выглядывая поверх нижнего края шлема, так как его голова доходила лишь до половины высоты забрала, он вошел в шлюз. Управление в нем не представляло никакой загадки. Он передвинул красный рычаг, чтобы включить аварийный сброс давления, и скафандр вздулся вокруг него. Затем открыл наружу внешнюю дверь, расположенную параллельно изгибу корпуса. Вытянул страховочный трос от пояса скафандра и закрепил его другой конец на крюке внутри шлюза.
   Выплыл в открытый космос, поддерживая по крайней мере три точки соприкосновения с "Клеменси". Навесные поручни помогли ему обогнуть плавный изгиб корпуса лодки-космического корабля по направлению к закругленному серебристо-голубому носу, на котором все еще горели в ряд прожекторы.
   Он оглянулся на иллюминаторы, расположенные за носовой частью, у основания рубки управления. Ведетт подняла вверх большой палец, и он ответил тем же жестом.
   Он спрыгнул с носа, волоча за собой трос, и приземлился почти на макушку Спутника. Робот отреагировал вяло, как мог бы отреагировать спящий человек на какой-то внешний раздражитель.
   По поверхности пластины располагалась сетка из пересекающихся и расходящихся проводящих линий. Там, где эти линии образовывали узлы, на фоне черного окружающего материала вспыхивали искусственные звезды. Вблизи эти звезды оказывались многочисленными яркими шестиугольниками, один или два - для самых тусклых, десятки - для самых ярких. Юрий зацепился ногами за угол, образовавшийся между поверхностью пластины и одной из проводящих линий, и медленно продвигался вбок, пока не оказался лицом к лицу со Спутником.
   Он постучал по своему забралу и сказал: - Это я, Юрий Алексеевич!
   Лицо Спутника отслеживало его движения, но лишь темно-синее свечение глаз робота выдавало какой-либо сознательный процесс за маской.
   Юрий указал на "Клеменси", на себя, на Спутника. Он взмахнул рукой, призывая робота следовать за ним.
   Ничего не помогало.
   Юрий попытался вытащить робота из вмятины, в которой тот застрял. Это было невозможно из-за ограниченных возможностей, которые он мог использовать. В космосе у робота не было веса, но он был достаточно массивным, и казалось, что застрял намертво. Возможно, сделал это намеренно, чтобы не дать себе дрейфовать навстречу опасности.
   Он взял массивную, похожую на человеческую, руку робота. Разжал пальцы - это было похоже на движение шарнира, который проржавел около столетия назад. Обнажил безупречную серебряную ладонь. Прикоснулся к ней своим пальцем и обрисовал... очертания утки.
   - Вспомни, Спутник, - сказал он вслух. - Вспомни уток. Вспомни озеро, вспомни Лемми Литца, все остальное.
   Ничего не произошло.
   Он снова нарисовал утку, на этот раз более выразительно. Он тщательно продумал ее форму, как будто вырезал ее на алебастре - непрерывный след, который невозможно было стереть.
   Спутник наклонил голову. Казалось, он смотрит на свою ладонь, как будто на ней все еще остался какой-то невидимый след, какой-то неизгладимый роботизированный зуд.
   Голова рассматривала ладонь десять или двадцать секунд. Юрий боялся, что робота заклинило, что он исчерпал последние силы и теперь навсегда останется в таком положении, превратившись в серебряную статую, безмолвно свидетельствующую о бесконечном путешествии "Халкиона".
   - Пожалуйста, друг... - прошептал он.
   Глаза на мгновение засияли. Из темно-синих они стали светло-голубыми. Голова медленно откинулась назад, приняв горизонтальное положение. Теперь он смотрел прямо на Юрия. Юрий почувствовал, что глаза больше не следят только за шлемом; теперь робот заметил человеческое лицо, выглядывающее из него, как мальчик из-за прилавка кондитерской.
   Лицо, которое он должен был запомнить.
   Должен был запомнить и доверять.
   Юрий энергично кивнул. - Да, это я! А теперь помоги мне сдвинуть тебя!
   Он напрягся и удвоил усилия, что было невозможно всего минуту назад. Однако теперь все изменилось. Спутник задвигался, пытаясь пошевелить всеми своими конечностями. Глаза его заблестели. Робот рывком высвободился, и Юрию с трудом удалось удержать и Спутника, так и свое слабое крепление к оболочке. Он взялся за трос, натянул его потуже, затем отпустил, чтобы немного ослабить натяжение. Воспользовался слабиной, чтобы накинуть петлю на предплечье Спутника, зацепив за его локтевой сустав, а затем медленно подтащил их обоих обратно к "Клеменси".
   Завел робота в шлюз. Воспользовался кнопками управления, чтобы закрыть внешнюю дверь и начать процесс восстановления давления. Подождал, пока его скафандр уменьшится до прежнего размера, а затем снял шлем. У него заложило уши, но он не мог быть счастливее.
   - Ты вернулся, - сказал Спутник, выдавливая слова, как игрушка с разряженной батарейкой.
   Юрий сжал руки робота в своих. - Мы вернулись.
   - Я очень рад. Я не ожидал спасения, но подумал, что направить импульс самонаведения стоило затрат энергии.
   - Это было правильное решение. Что ты помнишь?
   Голос Спутника обрел нормальное звучание. Глаза еще больше прояснились.
   - О, все.
   Юрий улыбнулся, несмотря на свои страхи. - Все?
   - Даже в режиме пониженного энергопотребления у меня было время завершить те процессы реконсолидации, о которых я упоминал. Они оказались очень полезными. Я чувствую, что должен извиниться за свою прежнюю неадекватность. Должно быть, это был очень тяжелый опыт для всех, кого это касалось.
   - Тебе не за что извиняться, Спутник. Я просто рад, что ты жив.
   - Исправен, сэр, - ответил Спутник тоном мягкого наставления. - Нужно быть осторожным и соблюдать правила приличия.
   - Значит, исправен. У тебя сейчас хватает энергии?
   - Да, запас большой, я просто не хотел разбазаривать ее понапрасну. Однако должен кое-что спросить. Я понятия не имею, где мы находимся.
   - Ты помнишь "Халкион"? - с сомнением спросил Юрий.
   - Проблема вовсе не в этом, сэр. В последние несколько дней я никак не мог прийти в себя. Нигде в моих данных нет ничего, что объясняло бы, почему я должен был остановиться в восьми тысячах километров от "Халкиона", на кажущейся твердой поверхности. Полагаю, у вас есть идея получше?
   - Немного лучше. Это долгая история. Надеюсь, у нас будет время все объяснить, но до этого есть небольшая трудность.
   - Есть, сэр?
   - Сейчас мы возвращаемся в "Халкион". Лемми Литц ранен. - Он искал в роботе хоть какой-то намек на узнавание, но, конечно, ничего нельзя было прочесть на бесстрастном минималистичном лице Спутника. - Думаю, с ним все будет в порядке, но сначала его нужно доставить в больницу. Проблема в том, что, когда мы вернемся в "Халкион", нас там не встретят дружелюбно.
   Глаза Спутника оживились. - Мы ожидаем столкновений между людьми, сэр?
   - Возможно. Определенно, ничего приятного, даже для робота. Сначала у нас должен быть план. Есть информация - особая информация. Она должна быть доставлена Руби Блю или Руби Ред, или и той, и другой. Это самое важное. Ты помнишь Руби Блю и Руби Ред?
   - Безусловно. Я полагаю, что последняя была источником некоторых трудностей?
   - Небольшое недоразумение, которое теперь полностью устранено. Разум корабля полностью на нашей стороне. Спутник, мне очень жаль просить тебя об этом после того, как ты только что был спасен, но тебе придется нам помочь.
   - Я полностью в вашем распоряжении, сэр.
   - Знаю, ты говорил, что у тебя улучшилась память, но есть кое-что, в чем я должен быть уверен сам. Помнишь ли ты визит на яхту, когда мне пришлось оставить тебя у причала?
   - Да, сэр, а также то, как неудачно вы вернулись.
   - Ты имеешь в виду, когда другой робот сбросил меня в воду, а ты не бросился мне на помощь?
   - Да, сэр. Надеюсь, вы все еще не держите на меня зла? Видите ли, это ограничение. Я слишком тяжелый, чтобы плавать.
   - Но ты же водонепроницаем, - сказал Юрий.
   - Да, сэр. До глубины, значительно превышающей глубину любого водоема в "Халкионе".
   Юрий кивнул. Это был ответ, которого он ожидал, ответ, на который он надеялся.
   - Хорошо. Тогда у нас есть план.
  

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

   - Это? - спросила Консуэла, презрение сочилось из нее, как кислота из аккумулятора. - Ты рисковал нашими жизнями ради этого?
   - Это мыслящая машина. Существо.
   - Ты еще больший дурак, чем я думала. Гагарин, это инструмент, к тому же неисправный. Посмотри, какая жалкая штука.
   Юрий велел Спутнику изображать дурачка, пока они были в компании.
   - Привет. Я сервитор общего назначения. Чем могу вам помочь сегодня?
   - Видите? Он ничего не понимает ни о том, где находится, ни о том, что произошло. В "Халкионе" не осталось ни одного робота, который годился бы на что-либо, кроме выполнения простых приказов и чистки обуви.
   Спутник услужливо отследил ее голос. - Здравствуйте. Я сервитор общего назначения. Чем могу вам помочь сегодня?
   - Ты помнишь, что произошло, почему ты оказался здесь? - спросил Юрий.
   - Возможно, вам придется мне помочь с этим. Боюсь, у меня возникли некоторые трудности с памятью.
   - Сейчас хуже, чем раньше, - вставил Литц, инстинктивно подыгрывая.
   - Да, - кивнул Юрий, и его голос звучал разочарованно. - Но это может снова запустить процессы ремонта.
   - Они сработали в первый раз? - поддразнила Консуэла.
   Юрий похлопал робота по плечу. - Ты все еще мыслящая машина, даже сломанная. Я рад, что мы нашли тебя.
   - Спасибо. Я сервитор общего назначения. Чем могу помочь вам сегодня?
   - Помолчи пока, - тихо сказал Юрий.
   Синие огни погасли, робот удрученно забился в угол рубки управления.
   Обратный путь прошел без происшествий. Консуэла до самого последнего момента была убеждена, что Юрий не справится с таким сложным делом, как посадка "Клеменси" обратно на диск, но маневр причаливания прошел гладко, лишь с небольшими толчками, когда подводная лодка-космический корабль снова прикрепилась к вращающемуся корпусу "Халкиона". Тяжесть придавила их к сиденьям и контейнерам, а автоматический процесс протащил "Клеменси" обратно по трубе в водяной шлюз.
   Когда восстановилось давление воды, Юрий вспомнил, что нужно переключить все соответствующие органы управления в режим "А" для работы под водой. Экраны радаров снова превратились в гидролокаторные, а космические двигательные установки стали водными движителями. Они вышли из шлюза в темноту, такую же глубокую, как и в момент выхода. Удивительно, но даже когда они приблизились к поверхности, темнота все еще царила. В "Халкионе" все еще была ночь, все та же ночь, которая началась с гала-концерта.
   Юрию казалось, что с тех событий прошла целая вечность. Насколько он понимал затруднительное положение "Халкиона" - фактически, положение каждой живой души в нем - с таким же успехом могла пройти и целая жизнь.
   Доркас нервничала, Консуэла старалась сохранять спокойствие. Неприкосновенность Замысла была нарушена сразу по нескольким направлениям, но она по-прежнему была убеждена, что ущерб, нанесенный ночью, может быть ограничен.
   - Это принадлежит нам, - сказала она, имея в виду "Халкион". - Вы просто живете в этом.
   Юрий верил ей. Или, скорее, он верил в ее веру. Должно быть, она и раньше переживала кризисы, выходила из них без последствий. Ее уверенность была вполне понятна.
   - Где мы собираемся всплыть на поверхность? - спросила Ведетт. - Не у пристани же, конечно? Там будет полно их друзей.
   - Нет, только не у пристани. Я не хочу делиться планами с Делроссо. Сейчас мы движемся с постоянной скоростью на одной и той же глубине, около двадцати метров под поверхностью. Возьмите управление на себя, пока я разберусь с Консуэлой и Доркас.
   Он достал свой автоматический пистолет.
   - Вы собираетесь убить нас после всего этого? - спросила Доркас.
   - Почему бы и нет? Что бы ни случилось, ваши союзники позаботятся о том, чтобы мы все были мертвы до рассвета.
   - В его словах есть смысл, дорогая.
   Ведетт скользнула в кресло управления, которое он только что освободил. Она положила руки на рычаги. - Вы уверены в этом, Юрий? Я никогда не водила даже машину.
   - С вами все будет в порядке. Это намного проще, чем на машине. - Он подошел к Доркас, не спуская с нее глаз, в то время как в другой руке у него был нож, чтобы перерезать скотч, которым она была привязана. Он перерезал почти все, так что она смогла выбраться из контейнера без его помощи. - Подождите, - проинструктировал он. - У нас троих есть оружие. Даже Лемми Литц все еще может причинить вам серьезную боль.
   Она надулась. - Я ничего не делаю.
   Он подошел к Консуэле и снял ее с сиденья. - Инструкция та же. Никаких фокусов.
   - Что вы собираетесь с нами делать? - спросила Консуэла, как будто это было ее право.
   Юрий жестом пригласил их пройти в задний отсек. Он повел их к боковому шлюзу, который использовал для спасения Спутника.
   - Открывайте. Заходите внутрь, обе одновременно.
   Консуэла посмотрела на него с неприкрытой ненавистью. - Я лучше получу пулю, чем утону.
   - Я не собираюсь вас топить. Просто хочу, чтобы вы не путались у нас под ногами, пока мы не всплывем на поверхность. - Он прижал дуло пистолета к ее спине. - Идите. Заходите внутрь. Вы не сможете вернуться внутрь из шлюза, но как только мы окажемся над водой, сможете открыть наружную дверь, не утонув.
   - Думаю, он не шутит, - прокомментировала Доркас.
   Юрий так же ткнул Доркас в бок. Она последовала за Консуэлой в шлюз. Они обернулись, две образцовых финалистки в соревновании суровых лиц. - Чего бы вы ни надеялись достичь... - начала Консуэла.
   - Да. Все та же старая песня. Чего бы я ни надеялся достичь. - Он захлопнул за ними внутреннюю дверь, повернув рычаг так, чтобы она плотно защелкнулась. Прежде чем кто-либо из женщин успел что-либо предпринять, он достал запасной комплект жизнеобеспечения из шкафчика для скафандров и использовал его, чтобы выбить рукоятку. Он работал с остервенением, как кузнец.
   Это было ненадежное решение. Он услышал глухие удары по металлу.
   Если у них будет время и сила воли, они, возможно, смогут снова открыть шлюз. Сила воли не была проблемой. Ему просто нужно было сделать так, чтобы у них не хватило времени.
   Убедившись, что сделал все, что мог, он вернулся в рубку управления. Закрыл за собой дверь, чтобы их не было слышно из шлюза.
   - Держите курс на юго-запад, Ведетт, примерно сорок пять градусов. Сейчас мы приближаемся к берегу озера. Думаю, что примерно через пять километров доберемся до пляжей и соснового леса между Белт-Сити и Стерншором.
   - Что вы с ними сделали?
   - Я закрыл их в боковом шлюзе. В остальном они целы.
   - Она не шутила, говоря, что это их мир, - сказал Литц. - Они будут следить за пропавшей подводной лодкой. Вероятно, есть способ отследить ее удаленно. Как только мы всплывем на поверхность, где бы это ни было, есть большая вероятность, что все они набросятся на нас.
   - Я почти рассчитываю на это, Лемми. Но у нас ведь тоже есть друзья.
   - Правда?
   Юрий поднял красную трубку встроенного в пульт управления телефона. - Я не удивлен, что здесь есть средства связи - Делроссо не хотели бы потерять связь с "Эмити" или с сушей. - Он прижал трубку к уху. - К сожалению, гудка пока еще нет.
   - Что ж, это полезно.
   - Я думаю, он заработает только на поверхности или очень близко к поверхности - возможно, когда антенны на задней части башни пробьют воду. - Он достал свой блокнот и пролистал его до конца. - У меня есть номера телефонов Руби Блю, а также полицейских участков в Белт-Сити рядом с офисом. У нас будет время позвонить, может быть, по одному-двум номерам. Они должны иметь значение.
   - Руби Ред советовала позвонить Руби Блю, как только у нас появится компромат на семьи, - сказал Литц. - Что ж, компромат у нас есть. Ты можешь проиграть запись на диктофоне по телефону.
   - Я не уверена, что у нас будет время на это, - сказала Ведетт.
   - Мы можем прокрутить на двойной скорости или вчетверо быстрее, как потребуется, и Руби Ред все равно получит то, что ей нужно. Не так ли, Юрий?
   - Надеюсь, Лемми. Как только закончим, я позвоню в первый из этих полицейских участков.
   - Возможно, ты слишком полагаешься на их любовь к своему бывшему коллеге, Лемми Литцу. Я могу стать еще теплым трупом, прежде чем кто-нибудь обратит на это внимание.
   - Возможно, вы правы, Лемми, но я также хочу, чтобы Урри узнали, где мы находимся. Возможно, проще всего сообщить в полицейский участок, чтобы информация дошла до другой семьи.
   - Ты чокнутый. Тебе недостаточно иметь дело с одной сумасшедшей семьей?
   - Нет, Лемми. Это ошибка Делроссо, и я думаю, Урри тоже захотят кусочек плоти. Подотчетность. Они не убьют нас, пока не будут точно знать, что известно нам, а для этого потребуется провести допрос. Если дела пойдут плохо, они захотят отыграться не только на нас, но и на Делроссо.
   - Отлично. Я ничего так не жду, как приятного вечера с вином, сигарами и небольшим вежливым допросом. - Он погладил себя по животу. - По крайней мере, у меня есть преимущество в лечении раны. Может быть, они будут хорошо ко мне относиться за то, что я избавил их от лишних хлопот.
   Ведетт на мгновение оторвалась от управления. - Мы уже на нужном курсе, Юрий. Пройдет совсем немного времени, и мы достигнем берега. Я тут подумала: у меня есть номер телефона мэрии в ратуше, так что, может, стоит попробовать?
   - Слишком рискованно, - сказал Литц. - Новый мэр нечист на руку - вот почему он не знает о сестрах. То ли это просто старая добрая институциональная нечистоплотность, то ли из-за лояльности к семьям, пока неизвестно.
   - Лучше всего выбирать полицейские участки, - согласился Юрий. - По общему признанию, это не так уж и много.
   - У тебя в блокноте есть карандаш? Запиши это на случай, если я потеряю сознание до того, как мы поднимемся на поверхность. - Литц назвал номер телефона полицейского участка. - Это место, где раньше работали мы с Фрогги Хеклером. Если у нас еще остались друзья, с этого можно было бы начать. Что ты собираешься им сказать?
   - То же самое я скажу соседнему участку. Сегодня вечером с Делроссо и Урри произойдет что-то серьезное. Возможно, это последствия поджога яхты.
   - Полиции нравится держать семьи на расстоянии вытянутой руки, позволяя им самим решать свои проблемы.
   - Я знаю, но это исключительный случай. Это все, что я могу сделать.
   - Дно озера сейчас быстро поднимается, - сообщила Ведетт. - Если мы поднимемся еще выше, то выйдем из воды.
   - Хорошо. Тогда пора. Я снова возьму управление на себя. У вас есть диктофон?
   - Да, и я прокрутила запись к началу, как вы и просили.
   Они поменялись местами.
   - Прокрутите ее вперед, на высокой скорости, с включенной громкостью.
   - А как насчет телефона? Не хотите ли сначала позвонить Руби Блю?
   Он улыбнулся. - Я позвоню ей, но есть гораздо лучший способ донести информацию. Спутник также оснащен записывающим устройством. Ты слушаешь, Спутник?
   Робот наклонил голову. - Здравствуйте. Я - сервитор общего назначения. Как я могу...
   - Сейчас мы этим не занимаемся.
   - Конечно, нет. Что ж, я слушаю. Пожалуйста, миссис Эйполиси, воспроизведите запись на максимальной скорости, и я сделаю все возможное, чтобы запечатлеть ее с первого раза.
   Она включила воспроизведение, кассеты с пленкой крутились, из крошечного динамика на высокой скорости доносились человеческие голоса. Это было похоже на жаркий спор мышей, нелепую мелкую перебранку между крошечными существами с раздутым чувством собственной космической значимости.
   Он поинтересовался, не кажется ли роботу нормальная человеческая речь менее комичной.
   - Ты понимаешь это, Спутник?
   - Я понимаю, мистер Гагарин.
   - Хорошо. - Юрий сверкнул улыбкой. - Я вижу береговую линию на радаре. Мы уже менее чем в километре от берега. Начнем всплывать, как только Спутник сохранит запись в памяти. Как только антенна освободится, я сделаю несколько звонков, начиная с номера Руби Блю. Ведетт, Лемми: вы должны быть готовы подняться по лестнице к люку наверху.
   - Для этой лестницы нужна ловкость.
   - Знаю, Лемми, но это единственный способ для вас выбраться целым и невредимым. Боковой люк должен оставаться закрытым до последнего момента, иначе Консуэла и Доркас сбегут раньше нас. В конце концов, они выберутся, как только субмарина полностью всплывет, но я не хочу дополнительных осложнений, пока мы не будем на свободе.
   - Знаешь, их тоже можно было расстрелять. Мы могли бы сказать, что это была эвтаназия, но не по обоюдному предварительному согласию.
   - Сегодня ночью я убил двух человек, Лемми. Это на двух больше, чем за всю предыдущую жизнь. Хватит и на всю оставшуюся жизнь.
   Литц мрачно кивнул. - Понимаю. Некоторые пятна не отстирываются. - Он просиял, стряхивая с себя все мрачные мысли, которые одолевали его.
   - Как продвигается воспроизведение, миссис Эй?
   - Думаю, уже примерно половина. Нам не нужна вся запись, только фрагменты с озвучкой. Я боюсь, что Консуэла права. Кто поверит хоть единому слову, даже если мы ее опубликуем? На это они и рассчитывают, не так ли?
   - Руби Ред сказала, что у нее есть способ добиться успеха с записью. Я доверяю Руби Ред.
   - Мы даже не знаем, там ли она еще.
   - Тогда будем надеяться на лучшее, Ведетт, потому что надежда на худшее ничего не даст.
   - Его оптимизм заразителен, - сказала Ведетт.
   - Согласен, миссис Эй, - сказал Литц. - Но я тоже кое-что перенял от своей бывшей.
   Гул голосов внезапно прекратился. Ведетт нажала "стоп".
   - Ты все понял, Спутник?
   Раздался голос Ноа Эйполиси, идеально имитируемый голосом Спутника.
   - Джулиана? Вы меня слышите? Это доктор Тридуэлл.
   Ведетт слегка вздрогнула. - Я этого не ожидала. Как будто он снова в комнате. - Она поморщилась. - Тридуэлл был одним из его подчиненных. Я знала, что у Ноа были низкие наклонности, но не думала, что он опустится настолько низко, выставляя одного из своих коллег на линию огня. - Ее охватила глубокая печаль. - О, Ноа. Подумать только, когда-то я любила тебя.
   - Остальная часть записи тоже сохранена? - спросил Юрий, потому что знал, что второго шанса не будет.
   - Да. Внутри меня все в полной безопасности.
   - Тогда мы готовы. Вода слишком мелкая, чтобы подплывать ближе к берегу. Я начну всплывать как можно медленнее. - Он снова снял телефонную трубку с рычага и, внимательно прислушиваясь, стал подавать воздух в балластные цистерны на самой низкой скорости. - Да. Есть гудок. - Воспользовавшись встроенным набором, он набрал номер, который дала им Руби Блю, тот самый, по словам Руби Ред, по которому он сможет связаться с тем, что осталось от ее разума, в центральных службах.
   - Ну что? - спросил Литц.
   Он подождал, пока вызов перейдет по беспроводному соединению на какой-нибудь коммутатор, настроенный для приема мобильных сообщений, например, с портативного телефона в "дайнафлоу" Ноа Эйполиси.
   Затем последовала еще одна задержка, поскольку коммутатор выполнил свою работу.
   - Извините, - произнес жужжащий, скрипучий, механический голос, похожий на граммофон, который слишком часто проигрывали. - Но этот номер в данный момент недоступен.
   Юрий подождал, пока запись воспроизведется еще раз, затем положил трубку. - Должно быть, я неправильно набрал номер.
   - Попробуйте еще раз, - сказала Ведетт.
   Юрий попробовал еще раз. В глубине души он знал, что не ошибся в цифрах, но все же надеялся, что со второй попытки это сработает.
   - Ничего хорошего, - сказал он со вздохом. - Либо Руби Ред умерла, впала в кому, либо номер не работает, потому что мы не подключены к обычной телефонной сети.
   - Позвони в участок Фрогги Хеклера, - сказал Литц.
   Юрий кивнул, понимая, что в третий раз набирать номер Руби Блю бесполезно. Он набрал номер, который ему уже дал Литц. Во время разговора произошла аналогичная задержка, но на этот раз раздался звуковой сигнал, а затем кто-то поднял трубку.
   - Двадцать второй участок, - произнес голос. - Кто звонит?
   Юрий быстро заговорил. - Это Юрий Гагарин. Я коллега бывшего детектива Лемми Литца и друг Фрогги... - Он запнулся.
   - Хеклера, - сказал Литц.
   - Фрогги Хеклера. Я сейчас с мистером Литцем. Мистер Литц ранен.
   - Очень жаль. Мы знаем репутацию Литца. Отвезите пострадавшего в больницу.
   - Пожалуйста, выслушайте, сэр. - Юрий был рад, что он был единственным участником разговора. - Мы ранее были у причала, на борту "Эмити", частной яхты Делроссо.
   В голосе послышалась какая-то небольшая заинтересованность. - Ах да. Вы там были?
   - Произошли тревожные события, сэр. Мы находимся на борту вспомогательного судна Делроссо в юго-восточном секторе Мидлейка, недалеко от Пайн-Форест, вместе с Делроссо, эвакуированными из-за пожара. Есть вероятность возникновения проблем как в семье Урри, так и в семействе Делроссо, сэр. Пожалуйста, сообщите всем... - Юрий замолчал, потому что у него возникло невыразимое ощущение, что на том конце провода больше никого нет. - Сэр?
   - Они повесили трубку?
   - Нет, Лемми. Я так не думаю. Сейчас просто тишина. Наверное...
   Что-то раздалось над ними, глухой удар по той части "Клеменси", которая, должно быть, уже вышла из воды. Затем раздался второй лязг.
   - Какой-то громила только что отстрелил антенны, - сказал Литц.
   Юрий безутешно положил трубку. - Значит, Консуэла была права. Они уже там, ждут нас.
   Литц флегматично пожал плечами, что заставило его поморщиться, но, похоже, стоило того. - Честно говоря, было бы чудом, если бы мы не устроили переполох. Как это все меняет?
   Юрий на мгновение задумался. Он взглянул на Спутника, бесхитростные голубые глаза робота смотрели на него так же, как тогда, когда Юрия выбросили в воду с яхты, а Спутник глядел с причала вниз, пока Юрий греб в отвратительно холодной, скользкой, маслянистой, воняющей рыбой воде.
   - Меньше, чем они думают, - сказал он.
  

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

  
   Он настроил управление балластом так, чтобы лодка продолжала всплывать на поверхность с нормальной скоростью. Верхушка башенки с рубкой управления уже показалась из воды; теперь поверхность Мидлейка образовывала рябь в светлых пятнах в верхней части иллюминаторов и опускалась вниз, как мыльная пена, выходящая из стиральной машины.
   Была еще ночь, но с берега к ним приближались покачивающиеся искусственные огни; огни на лодках, факелы людей, бредущих по мелководью. К тому же шел дождь: он барабанил по прозрачным иллюминаторам и поднимал золотистую дымку подсвеченных брызг над покрытой волнами поверхностью Мидлейка.
   Подводная лодка покачивалась на волнах по мере того, как все больше всплывала, а выстрелы продолжались.
   - Выходим из башни, - сказал Юрий. - Скоро освободится боковой люк. И Спутник - удачи.
   - Удачи нам всем, - ответил робот.
   Юрий пошел первым. Он открыл верхний люк и помахал пустой рукой в воздухе. Выстрелы прекратились. Он осторожно вылез наружу: рука, предплечье, голова, все остальное. Зажав пистолет между указательным и большим пальцами, бросил его в воду. Опустился на колени над лестницей и протянул руку, чтобы помочь Литцу выбраться наружу. Литц кряхтел, поднимаясь, а Ведетт и Спутник помогали ему снизу.
   С берега приближались четыре лодки: низкие, плоскодонные, с подвесными электрическими моторами. Мужчины в непромокаемой одежде стояли по грудь в бурлящей от дождя воде и не могли подойти ближе, демонстрируя фонари и оружие.
   - Мы можем убежать? - спросил Литц, приближаясь к верхней ступеньке лестницы.
   - Ни за что, Лемми.
   - Тогда не имеет значения, что Консуэла и Доркас выберутся из шлюза, не так ли?
   - Это помогает нам выглядеть так, как будто у нас был план, - ответил Юрий. - План, который провалился. Тогда они не подумают, что у нас теперь другой, лучший план.
   - Альтернативный план состоял в том, чтобы нас поймали? Эту часть я пропустил.
   - Поднимайся, Лемми, - подбадривала Ведетт снизу.
   Он медленно выбрался и в изнеможении опустился на крышу башенки, не обращая внимания на дождь. Над водой послышались голоса, когда лодки приблизились на расстояние крика. В каждой лодке было по четыре-пять человек, всего шестнадцать-двадцать, и столько же на мелководье. Слишком много, чтобы увернуться, даже если бы Литц не был ранен. Молния осветила весь "Халкион", и из небесной трубы донесся долгий, отдающийся эхом раскат грома.
   Литц вытер блестящий лоб. - Самая подходящая ночь для шторма.
   Ведетт появилась, подняв руки. Она выкинула свой пистолет так же, как это сделал Юрий, затем встала на небольшую огражденную платформу рядом с люком.
   Спутник поднимался под ней, как серебристый гиббон.
   Одна лодка была в авангарде. На носу стояла высокая фигура в окружении двух вооруженных людей, одетых в плащи с капюшонами, похожие на монашеские дождевики. Они держали винтовки наготове. У высокой фигуры был громкоговоритель.
   - Спускайтесь с подводной лодки. На этом все закончится.
   Юрий узнал властный голос Нелсона Урри.
   - Мы эвакуируемся из-за пожара на яхте! - крикнул он в ответ, но не потому, что ожидал, что это кого-то убедит, а потому, что именно такие слова мог бы сказать человек, у которого не было другого плана.
   Нельсон услышал его. - Мы знаем, что произошло сегодня вечером, мистер Гагарин. Давайте, по крайней мере, будем достаточно взрослыми, чтобы поговорить об этом. Вы едете с нами, все вместе, обратно в поместье.
   - У вас есть что-нибудь вкусненькое, Нелсон? - спросил Литц слишком громко, чтобы его можно было перебить.
   - Убирайтесь с подводного судна. Мы разворачиваем лодки. Никто ничего не предпринимает. Подождите - это что, робот?
   Спутник выбрался последним. Он вышел под дождь и свет, остановившись на полпути от люка. Юрий спустился по наружной лестнице и помог Литцу спуститься, затем Ведетт последовала за ними, оставив на башенке только Спутника.
   Спутник встал. У него был автоматический пистолет Литца. Он направил оружие в темноту, чтобы его было невозможно не заметить, затем медленно навел оружие на Нелсона.
   - Возвращайтесь, - приказал Спутник.
   Со стороны стрелков послышались выстрелы. Несколько пуль ударили в грудь Спутника, высекая искры и рикошетируя. Спутник покачнулся и сделал несколько ответных выстрелов в направлении лодок. Ответные действия усилились. Нелсон опустил громкоговоритель и достал свое собственное оружие, какой-то старинный длинноствольный пистолет. Он не спеша прицелился. Сверкнуло дуло, и Нельсон дернулся назад от отдачи. Выстрел попал Спутнику в лицо. Голова Спутника откачнулась назад. Спутник закачался еще сильнее, размахивая руками для равновесия. Пистолет отлетел в сторону. Стрелки продолжали стрелять, импульс их пуль постепенно побеждал, и Спутник опрокинулся навзничь с башни.
   Он с громким лязгом ударился о нижнюю часть подводной лодки и исчез под волнами.
   - Хорошо, - прошептал Юрий сам себе.
   Он услышал два голоса, они были ближе, чем любая из лодок. Консуэла и Доркас вышли из бокового шлюза на противоположном борту "Клеменси", скрытые от них башенкой. Они кричали поверх воды, их крики заглушали друг друга.
   - Оставайтесь на месте, - проревел Нелсон в ответ и отдал четкие указания одной из лодок, чтобы та обогнула их и подобрала Делроссо.
   Юрий, Литц и Ведетт стояли на узкой полоске прорезиненного материала, спиной к башне. Они были безоружны. Подняли руки, сдаваясь, когда подплыл Нелсон со своими людьми, крепко сжимавшими винтовки.
   Лодка Нелсона коснулась качающегося борта субмарины.
   - Садитесь, - сказал Нельсон.
   - Этот человек ранен, - ответил Юрий.
   - Самая малая из ваших проблем. Кто еще был на борту?
   - Консуэла и Доркас Делроссо находились в боковом шлюзе. Дориан Делроссо все еще внутри, он мертв.
   Нелсон был озадачен. Он воспринял новость так, словно это был устаревший некролог. - Кто его убил? Литц?
   - Это была я, - сказала Ведетт. Она вздернула подбородок, в ее взгляде был явный вызов. - Я застрелила его. Он убил бы нас всех, если бы я этого не сделала, но я стреляла не поэтому. Он был маленьким червяком-убийцей и заслужил это. Как и вы, Нелсон.
   - Залезайте в лодку.
   - Помогите Лемми спуститься, Юрий.
   Юрий забрался в лодку первым. Он стоял, широко расставив ноги, плоскодонная лодка сильно качалась на волнах. Он никогда не любил лодки. Он помог Литцу сойти с субмарины, и небольшая лодка едва не потеряла равновесие, когда Литц наполовину упал в нее.
   - Хватит. Оставайтесь на месте, миссис Эйполиси. Вас доставит одна из других лодок.
   - Это очень любезно с вашей стороны, Нелсон. Кстати, было приятно видеть вас на похоронах.
   - Заткнитесь. Мы знаем, что произошло на яхте. Не похоже, что она сгорела сама по себе.
   - Сочувствуете семье Делроссо, Нелсон? Что все подумают?
   Рулевой Нелсона отвел первую лодку от субмарины, позволив второй подойти к Ведетт. Юрий и Литц уселись на скамьи, а стрелки прикрывали их, пока лодка набирала скорость, направляясь обратно к берегу.
   - Большое вам спасибо за спасение, - сказал Юрий.
   - Это не спасение. Вы тупой, мистер Гагарин, но не настолько, чтобы этого не понимать. - В уголках глаз Нелсона промелькнуло лукавое удивление. - Мы знаем, как далеко вы зашли сегодня вечером. Мы знаем, что вы видели. Надеюсь, это того стоило.
   - Вы хотите, чтобы я заговорил в присутствии этих людей?
   Нельсон взял пистолет за дуло и ударил Юрия рукояткой по лицу. - Вы определенно заговорите. На моих условиях, а не на ваших. - Он жестом приказал рулевому прибавить скорость.
   Приближаясь к берегу, четыре лодки выстроились в единую цепочку и остановились на илистой отмели, где под черными кронами соснового леса виднелась бледная полоска освещенного в ночном свете пляжа. Подвесные электрические моторы замолчали. Мужчины, которые шли вброд, ухватились за канаты, чтобы вытащить лодки на берег, так что их носы оказались выше ватерлинии. Юрий вышел на берег и помог Литцу, поддерживая его, как сумел. Они оказались бы на суше, если бы не дождь. Их ботинки вязли в грязи.
   - Шевелитесь, - сказал Нелсон.
   Над пляжем располагалась ровная автостоянка. Четыре лимузина ждали рядом с парой грузовиков с бортовыми прицепами для лодок. Юрия и Литца подвели к машине и заставили сесть в нее сзади. Дверь захлопнули и заперли, в то время как громила на переднем пассажирском сиденье держал их под прицелом пистолета. Юрий выглянул в залитое дождем окно, наблюдая, как Ведетт заталкивают во вторую машину, а Консуэлу и Доркас подталкивают к третьей. Нелсон забрался на водительское сиденье и повернулся лицом к Юрию и Литцу. Его красивое лицо блестело от дождя, словно полупрозрачное покрывало, которое еще предстояло сорвать.
   - Никаких проблем, джентльмены. Было бы обидно испортить кожаную отделку, не так ли?
   Он завел лимузин. Тот заурчал дорогим электрическим гудением.
   Они объехали вокруг, другие машины выстроились в очередь позади. Мужчины в непромокаемой одежде закрепляли лебедки на лодках, готовясь поднять их на платформы. Нелсон оставил их работать.
   Дорога, ведущая от пляжа, вилась через сосновый лес. Это была однополосная дорога без покрытия, с множеством луж и грязных стоков.
   Дворники боролись с грозой. На дороге они не встретили никакого другого транспорта.
   Нелсон ответил на звонок по телефону в машине, держа одну руку на руле, пока говорил. - Да. Нет. Нет, пока не стирайте. Сначала я хочу услышать, что там записано.
   Он швырнул трубку.
   - Как вы думаете, что общего между семьей Эйполиси и шантажом? Сначала муж, теперь вдова. - Он хмуро посмотрел на пассажиров на заднем сиденье. - Потому что, несомненно, именно в этом смысл той записи, которая была при ней? Чтобы поставить в неловкое положение семьи и вымогать больше денег для клиники, которой пользуются Делроссо?
   - Я думал, Замысел - это совместные действия, - сказал Юрий. - Значит, совместное разоблачение в случае шантажа?
   - Заткнитесь.
   - Сойдет все, что угодно, - бодро сказал Литц, прежде чем зашелся в кашле. Он поднес руку ко рту, и на тыльной стороне ладони осталась кровь.
   - Не могу говорить за мелкого подонка, Литц, но мне казалось, что у вас больше здравого смысла.
   - Больше здравого смысла, чем в чем?
   - В том, что ввязались в это дело. Разве вежливого предупреждения было недостаточно для вас?
   - А, та история с отравлением и подменой тел? Это было здорово, Нелсон. Очень хорошо. Если бы не гроулер, вам бы это сошло с рук.
   - Гроулер?
   - Ваша хронология событий не совпала. Правда, потребовался труд Юрия, чтобы разобраться в этом. Лемми Литц не такой уж большой человек, чтобы признать это.
   - Это было неудачное время, не более того. Что в итоге дало вам это понимание? Вы сейчас здесь, и на самом деле ничего не изменилось. Вы же не настолько наивны, чтобы думать, что что-то изменится, не так ли, Литц?
   - На дне Мидлейка полно трупов, - небрежно заметил Литц. - Думаю, к концу вечера будет еще парочка. Может быть, мы организуем карточную игру. Но все же сделайте мне одолжение.
   Нелсон сверкнул зубами в зеркале заднего вида. - И что бы это могло быть?
   - Полегче с миссис Эй. Юрий и я, мы никто. "Халкион" не пропадет без парочки таких болванов, как мы. Но миссис Эй может по-настоящему поработать в этой клинике, теперь, когда Ноа не в центре внимания. На самом деле хорошо поработать.
   Юрий наклонился вперед. Громила с пистолетом напрягся. - Есть что-то не совсем правильное в гроулерах, Нелсон.
   - О, правда?
   - Консуэла рассказала нам об этом Замысле. - Он кивнул в сторону громилы. - Могу я поговорить, или вам придется пристрелить и его?
   - Оставьте это на потом. - Но он мог сказать, что вызвал у Нелсона зуд под кожей, который невозможно было унять.
  

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

   Они выехали на главную дорогу, а затем на скоростное шоссе Стерншор-Зимний сад.
   Машины скользили сквозь ночь и дождь, как четыре черные утки подряд.
   Юрий подумал о Спутнике, падающем в Мидлейк. Недалеко от берега, где это произошло, тому не потребовалось бы много времени, чтобы опуститься на дно.
   После этого... оставалось только надеяться.
   В Зимнем саду они свернули на безымянный съезд, ведущий к поместью Урри.
   Юрий помнил все изгибы и повороты по своему единственному предыдущему визиту.
   Они миновали пограничную сторожку, а затем проехали по длинной частной подъездной дорожке через территорию - теперь уже освещенную ночным светом, но все еще хорошо узнаваемую при вспышках молний и грохоте небесной трубы. Они миновали стрельбище, где был инсценирован несчастный случай с Рэндаллом, а затем подъехали к древесному дому, расположенному на центральной поляне на массивных сваях.
   Четыре лимузина выстроились в ряд перед главным зданием. Оно было единственным в котором горел свет. Многоэтажный цилиндр был освещен изнутри и выглядел отвратительно, как тыквенный фонарь. Электрический стул выглядел бы более привлекательным предложением.
   - Я потерял приглашение, - поспешно сказал Юрий, похлопывая себя по карманам. - Какой сегодня дресс-код?
   - Заткнитесь, - решительно сказал Нелсон. Он открыл дверь и наклонился к громиле. - Отведи их в приемную и приведи с собой вдову Эйполиси. Проследи, чтобы им пока было удобно. Я приду, как только сделаю пару звонков.
   - Хотите, чтобы я пригласил остальных членов семьи?
   - Нет. Если предположить, что они проспали всю эту бурю, не стоит портить никому отдых.
   Нелсон оставил их наедине с громилой. Подошли еще двое мужчин и открыли задние пассажирские двери. Юрий вышел под дулом пистолета. Он направился к другой стороне, чтобы помочь Литцу, но за эту попытку его тут же сбили с ног. Он медленно поднялся, промокнув с одной стороны. Литца тащили за руки, как мешок с грязным бельем.
   Широкая деревянная лестница поднималась на пять метров до уровня приемной в доме Урри. По ней что-то спускалось, привлеченное прибытием машин. Юрий узнал форму яйца.
   - Добрый вечер, Монтегю. Очень приятно вернуться.
   Громила с пистолетом обратился к сервитору. - Отведи их в приемную. Обрати внимание на раненого - он очень слабый.
   - Как пожелаете, сэр, - ответил Монтегю. - Мистер Гагарин, мистер Литц. Как приятно вновь встречать своих знакомых. - Робот слегка качнул своим безликим яйцевидным телом. - Если вы составите мне компанию, господа, я позабочусь о том, чтобы вы чувствовали себя как дома.
   - Следуйте за Монтегю, - крикнул Нелсон, наклонив голову, чтобы поговорить с Ведетт, когда один из его людей открыл дверцу ее машины. - И не пытайтесь сбежать.
   - Вы собираетесь сделать с нами что-то ужасное, Нелсон, так какое это имеет значение?
   - Всегда есть место для переговоров, мистер Литц. Ничто не предрешено заранее. - Нелсон оторвался от Ведетт и вернулся к лимузину, на котором они приехали.
   Юрий помог Литцу подняться по лестнице. Литц вспотел и с трудом переводил дыхание. Несмотря на всю его браваду по поводу того, что рана была не слишком серьезной, Юрий знал, что он страдает.
   - Мы выберемся из этого, Лемми, - пообещал он.
   - Из-за чего ты дразнил Нелсона? Ты хорошо его донял, когда упомянул гроулеры. Задел за живое, что ему не понравилось.
   - Посмотрим.
   Они подошли к главному входу, ведущему в коридор с высокими потолками и увешанным люстрами, который Юрий запомнил по своему предыдущему визиту. Витражи в высоких декоративных окнах были темными, как стекло сварщика, пока молния не осветила их снаружи.
   - Не будете ли вы так любезны следовать за мной, господа?
   Монтегю повел их по коридору против часовой стрелки, мимо комнат и окон, пока они не оказались в гостиной, где Юрий проводил свою беседу с кланом Урри. В помещении были окна с обеих сторон, внешние выходили на лес, а внутренние - на круглую пустоту в центре дома, пространство, отведенное под одно очень большое дерево. Обстановка помещения, роскошная и окрашенная в зеленый цвет днем, ночью была мрачной и бесцветной. Горело всего несколько ламп, и тиканье многочисленных часов в комнате казалось каким-то зловещим. Автоматическое пианино, то самое, на котором играла вторая часть второго концерта для фортепиано с оркестром до минор Рахманинова, молчало. Центральное дерево казалось невидимым до тех пор, пока молния не осветила призрачные очертания его самых высоких ветвей.
   Громилы охраняли две двери, ведущие в комнату и из нее.
   Монтегю вытянул одну из своих сегментированных рук, указывая на стулья и диваны. Из всех Урри здесь уже была только сестра Нелсона Лютеция, сидевшая за карточным столом с бокалом в руке.
   - О, гости, - произнесла она со скучающим безразличием. - Ты мог бы меня честно предупредить, Монтегю.
   - Я пытался, мисс Лютеция, но вы были непреклонны в том, что ваша игра важнее, чем мое вмешательство.
   Она бросила карты на стол и нахмурилась. - Мне не нравятся эти люди. Где Нелсон?
   - Он скоро будет здесь, - сказал Монтегю. Затем обратился к гостям: - Устраивайтесь как можно удобнее.
   Юрий помог Литцу доковылять до стула. - В прошлый раз я был здесь с сервитором общего назначения.
   - Вы совершенно правы, сэр. Я очень хорошо помню робота, о котором шла речь.
   - Вам не понравилось, когда робот просканировал вас. Вы сказали, что это было верхом невоспитанности.
   - Так оно и было, сэр. Но, учитывая все обстоятельства, особого вреда это не причинило. Вы сейчас не с роботом?
   - Нет. На подводной лодке произошел несчастный случай.
   - Какая жалость. - Монтегю направился к бару с напитками. - Вам что-нибудь принести, джентльмены?
   - Скорую помощь, - сказал Литц. - Со льдом.
   - Я пас, - добавил Юрий. - Но один вопрос, Монтегю. Мне сказали, что на этот вопрос все роботы должны отвечать. Могу я задать вопрос?
   - Конечно, сэр.
   - Когда вы в последний раз проводили условный аудит?
   Монтегю застыл, как будто у него внутри что-то заклинило на сломанном зубе.
   - Извините, сэр, но я не могу вам ответить.
   Монтегю вышел из оцепенения. Часы тикали. Послышался топот приближающихся ног. Первой появилась Ведетт, за ней двое вооруженных людей Нелсона. Затем появились Консуэла и Доркас, а затем и сам Нелсон. Он не поленился сменить мокрую одежду и вытереть полотенцем волосы, которые теперь были по-щегольски растрепаны. На нем был свитер пастельных тонов, накинутый на плечи, рукава рубашки закатаны. Он выглядел чрезвычайно расслабленным и бодрым - идеальный радушный хозяин.
   - Чувствуйте себя как дома. Консуэла, Доркас, могу ли я тепло поприветствовать вас в нашем скромном семействе? Вы, конечно, знакомы с моей сестрой Лютецией. Я слышал о том, что яхта сгорела дотла. Ужасный позор - мы оба очень сожалеем о вашей утрате. - Он щелкнул пальцами, подзывая Монтегю. - Напитки для наших гостей, пожалуйста. Если кто-нибудь голоден, я разбужу повара, и он что-нибудь приготовит.
   - Все в порядке, - сказал Литц, поднимая руку. - Я много чего получил, когда был здесь в последний раз.
   Нелсон сам подошел к бару с напитками и налил себе чего-то. Он достал янтарную бутылку и предложил ее своим слушателям, показывая этикетку. - Кто-нибудь хочет? Это хорошее вино.
   - Мы пас, - сказала Консуэла. - С вашей стороны было очень любезно встретить подводную лодку, Нелсон, но нам действительно незачем задерживаться на обратном пути на другой конец "Халкиона". Если у вас нет машины, я с легкостью могу ее вызвать.
   - Я бы выпила, - сказала Доркас.
   - Хорошо. По крайней мере, хоть кто-то готов воспользоваться нашим гостеприимством. - Нелсон откупорил янтарную бутылку, налил из нее в бокал и поднес напиток Доркас. Он ободряюще махнул свободной рукой. - Садитесь, пожалуйста, вы обе. Мы доставим вас на другой конец "Халкиона", но сначала нам нужно уладить кое-какие дела. Нужно решить, что делать с тремя другими нашими гостями.
   - Это просто, - сказала Консуэла. - Убейте их.
   Нельсон улыбнулся. - Превосходно попали в точку.
   - Она нравится мне больше, чем я думала, - сказала Лютеция, все еще листая свои карты.
   - Я серьезно, - парировала Консуэла. - Они видели то, что видели. Они ни за что не смогут вернуться в этот мир, даже имея только частичное представление о оболочке.
   Нелсон строго посмотрел на нее. - Ну, честно говоря, кое-что из этого зависит от вас.
   - Что вы имеете в виду?
   - Мы нашли кассету. Я кое-что из этого послушал, и это довольно разрушительно. Вы, Делроссо, любите поболтать.
   - Ну и что с того? - Консуэла опустилась в одно из кресел Нелсона, словно это было корыто с навозом. - Не было никакого риска для целостности Замысла.
   Нелсон моргнул, не понимая ее логики.
   - Вы застрелили моих преследователей и уничтожили их.
   - Это были не мы, это был он. - Она многозначительно кивнула на Юрия. - Он управлял машиной все время, пока мы были снаружи. - Ее ноздри раздулись. - У нас были разногласия, Нелсон, но ты не можешь отрицать мою полную приверженность Замыслу, как и я твою. Я была готова умереть там. Предполагала, что это произойдет. - Она бросила на него обжигающий взгляд. - Так и было бы, если бы вы послали больше двух преследователей. О чем вы думали?
   Нелсон вскинул голову и широко раскрыл глаза. - Значит, сегодняшняя заварушка - это ошибка Урри, а не Делроссо? Это чертовски смелый шаг, Консуэла. Возможно, тебе не следовало позволять этому человеку управлять подводной лодкой.
   - Он обманул нас, - фыркнула она. - Он не тот, за кого себя выдает.
   - Тогда кто же он?
   - Не уверена, что даже он знает.
   - Перестаньте говорить загадками, вы оба, - сказала Лютеция.
   - Вы нажили врага на корабле, - сказала Литц. - Он - оружие, которое они решили использовать против вас. Единственный человек, которого вы не смогли подкупить или запугать, хотя и приложили к этому чертовски много усилий.
   Доркас потягивала свой напиток, как специалист по тестированию ядов. - Мозг корабля мертв. Так было целую вечность.
   - Но кто же довел его до смерти? И кто настолько забеспокоился, что, возможно, что-то все еще продолжается, что взорвал небесную трубу, просто чтобы убедиться? - Литц склонил голову набок, подтверждая свою точку зрения.
   - Это была мера предосторожности, не более того, - ответила Консуэла.
   - Грубая чрезмерная реакция, - сказал Нелсон. - Вы зашли слишком далеко. Что, если бы вы действительно уничтожили небесную трубу, а не тот маленький кусочек на своем конце? Мы все зависим от нее, вы же знаете.
   - Тогда прости нас за решительные действия. Сегодня вечером они не помешали бы.
   - Ты бы предпочла, чтобы я пристрелил вас обоих прямо сейчас, Консуэла? Это привело бы нас к тому же результату, не так ли?
   - Не драматизируй, Нелсон, это тебе не к лицу. Кроме того, тебе придется стрелять только в наших гостей. Это если у тебя хватит духу совершить три убийства за одну ночь.
   Нельсон взъерошил свои волосы. Он снял со своих плеч свитер пастельных тонов и повесил его на спинку кресла. - У меня хватит духу на все. А еще у меня достаточно здравого смысла, чтобы понимать, когда новые смерти начнут слишком усложнять жизнь для всех нас.
   - Хорошо сказано, брат, - вставила Лютеция. - Хоть у кого-то есть хоть капля здравого смысла.
   Консуэла впилась ногтями в подлокотник кресла. - И что потом?
   - Мы можем от них откупиться.
   Консуэла запрокинула голову. - О, не говори глупостей.
   - Я серьезно. Мы привлекаем их. Никто не может предложить больше, чем нужно. - Он улыбнулся Литцу и сделал широкий, приветственный жест. - Как насчет этого, Лемми?
   Литц еще глубже вжался в спинку стула. - О, теперь я Лемми?
   - Человек с вашими талантами мог бы стать ценным сотрудником службы безопасности Урри. То же самое можно сказать и о мистере Гагарине. Уверен, что мы могли бы найти для него роль. Если не мы, то семья Делроссо. И еще, миссис Эйполиси, ваша клиника нуждается в постоянном финансировании, не так ли? Если другие ваши благотворители не смогли помочь, это не значит, что мы не сможем.
   - Назовите свои цены, - сказала Лютеция.
   - Мы не продаемся, - сказал Юрий, уверенный, что говорит от имени своих друзей. - Если вы хотите, чтобы мы молчали, сделайте это с помощью пуль.
   - Видите, он понимает, - сказала Консуэла. - Даже если вы сами не понимаете.
   - Мы не говорим о том, чтобы купить вечное молчание, - умоляюще сказал Нелсон. - Где-то между сегодняшним днем и сорока пятью годами нам нужно будет завершить нынешний цикл. Это самое большее несколько десятилетий, если предположить, что эти трое не умрут раньше от естественных причин. Именно столько времени их нужно было бы держать под контролем, на поводке.
   Юрий понял, что настал подходящий момент. - Вы уверены, Нелсон, что "Халкион" продержится до следующего перерыва, следующего цикла? Сто лет, сто пятьдесят, а может, и больше?
   - Почему бы и нет? Это продолжалось до сих пор.
   - Гроулеры становятся все хуже. Это видят все. Это может означать только одну или две вещи.
   Самообладание Нелсона пошатнулось. По нему побежали мелкие трещины, как по льду под ногами обреченного фигуриста.
   - Что, мистер Гагарин?
   - "Халкион" входит в область повышенной концентрации космической пыли. Это возможно. Также возможна серьезная проблема с лобовым щитом.
   - Например, что? - спросила Доркас.
   - Возможно, вы слишком много взяли из щита. Возможно, защитный экран уже не такой толстый, как раньше, и теперь столкновения создают угрозу для корабля.
   - Нет, - сказала Доркас. - Этого не может быть. Мы удалили совсем немного с лицевой стороны щита. - Ее тон стал тверже. - Я же говорила вам, мистер Гагарин. В нем десять миллиардов тонн, а толщина оболочки составляет всего миллиметры. Толщина щита составляет два километра! К кораблю не пройдет даже крошечный обломок, как не пострадает он и от того небольшого количества воды, которое мы сбросили через шлюз!
   Юрий встретился с ней взглядом. - Я думаю, вам солгали, Доркас.
   - Это невозможно. Я работаю в Замысле. Как и все мы.
   - Никто за пределами Замысла не знает о нем? - спросил Юрий.
   - Верно.
   - Но что, если есть Замысел внутри Замысла? Второй уровень секретности?
   Она проговорила сквозь зубы. - Его нет.
   - Разве вы знали бы? - Он огляделся, разглядывая Нелсона Урри, Лютецию Урри и Консуэлу Делроссо. - Вы не самые старшие члены семей. Возможно, есть... что-то еще, что можно представить. Гораздо больше.
   - На что вы намекаете? - спросил Нелсон, криво усмехаясь.
   - Консуэла рассказала мне историю о вихре. Что касается экстренных мер, то людей снова помещают в хранилища. Это называется концом первого цикла. Затем их пробуждают после столетнего перерыва. Но мелкие детали не раскрылись, и семьи решили прибегнуть ко второй чрезвычайной ситуации. Назовем это концом второго цикла. Второе возвращение в подземелья, второй перерыв. Затем повторное пробуждение, третий цикл.
   Нелсон наклонился к нему. - И что?
   - Я не думаю, что это вся история.
   - Вы не в том положении, чтобы судить, - вставила Консуэла.
   - Нет, - признался он, скромно опустив голову. - Но Милвус был прав. Милвус был коллекционером реликвий и неуместных деталей. Я видел статью из журнала JY370, приложение к "Равноденствию". Оно было из первого цикла или из второго?
   Нелсон невесело усмехнулся. - А сейчас это имеет значение?
   - Это было похоже на наш мир, но отличалось от него. Не настолько, чтобы соответствовать первому циклу, с магическими технологиями. Возможно, это второй цикл. Но потом Милвус нашел и другие вещи. Странный маленький телефон, похожий на рожок для обуви, с незнакомыми надписями - не такими, как в журнале. Но не теми же самыми, что надписи в глубоком туннеле, который показал мне Литц. - Юрий неловко улыбнулся. Ему не очень нравилось быть в центре внимания. - Я не уверен, что это только третий цикл. Возможно, это четвертый цикл, или пятый... или гораздо больше. - Он повернулся и посмотрел на Доркас. - Вы сказали, что оболочку нужно время от времени ремонтировать. Дыры нужно заделывать. Новые пластины, из-за космических ударов. Но откуда берется материал, как не из лобового щита?
   - Вы ошибаетесь, - прорычала она. Затем, обращаясь к Консуэле и Нелсону, добавила: - Он, должно быть, ошибается!
   - Да, - эхом отозвалась Лютеция. - Скажите мне, что он ошибается.
   В комнате раздалось методичное пощелкивание. Звук становился громче, слышалось твердое, равномерное постукивание по полированным плиткам.
   - Что все это значит?
   - Бабушка, - сказал Нелсон, обращаясь к черной колонне, которая была Лавинией. - Пожалуйста, возвращайся в постель. Ничего страшного. К нам только что пришли гости. На яхте произошел... пожар.
   - Делроссо, - узнала она, и на переносице у нее появилась морщинка. - Теперь я знаю, что меня разбудило. И эти другие люди. Я узнаю мужчин, но не женщину. Кто она?
   - Я Ведетт Эйполиси, миссис Урри. Это имя должно что-то значить, если в вас осталась хоть капля человеческой порядочности. По вине ваших друзей был убит мой муж.
   - Дела Делроссо? - спросила она Консуэлу. - Конечно. Как я вижу, вы проявили обычную сдержанность.
   - Это не мы устроили беспорядок, скрывая смерть Рэндалла, - выстрелила в ответ Консуэла.
   - Он был на верном пути, пока не встретил вашу дочь. Самое пагубное влияние, которое я когда-либо встречала. Для всех нас было бы намного лучше, если бы там, снаружи, оторвало голову ей, а не Рэндаллу.
   Литц постучал пальцами по подлокотнику. - Кто-нибудь хочет выпить и выкурить сигару?
   Сверкнула молния, ее голубое сияние заморозило содержимое комнаты, превратив хозяев и их гостей в безжизненных бумажных персонажей игрушечного театра.
   Лавиния придвинулась ближе.
   Ее голос был похож на шелест веток. - Что-то случилось, внучек?
   Нелсон нервно кашлянул. В ее присутствии он казался меньше ростом. - Они выбрались наружу. Нарушение правил безопасности у Делроссо.
   - Как далеко?
   - Достаточно далеко, - смело ответил Юрий. - Сквозь дыру в оболочке, в пустоту. Мы увидели всю серьезность ситуации, Лавиния. "Халкион" сбился с курса и движется слишком быстро. Девяносто девять процентов скорости света. Достаточно быстро, чтобы превратить звезды в это. -Он кивнул на фреску на стене, огромную черную картину с плотным скоплением голубых и белых звезд в центре. Не только звезды, не только галактики, но и все остальное. - Нет цели, нет возможности остановиться.
   Ее черные глаза сверкали жестоким восторгом. - И они вас еще не убили?
   - Подождите, - сказала Доркас, поднимая руку. - Не обращайте на это внимания. О чем мы говорили до того, как она вылезла из своей могилы? - Она обратила пристальный взгляд на номинальную главу Урри. - Я родилась в этом цикле, Лавиния. Как и Дориан и Консуэла, и, насколько я знаю, Нелсон и Лютеция тоже. Мы можем пропустить те моменты, которые нам не нравятся, но нам все равно приходится верить кому-то на слово в том, что происходило раньше.
   Снова сверкнула молния. Во время грозы задребезжало незакрепленное окно или дверь.
   - Будь проклята эта ночь, - сказал Нелсон.
   - Обратите внимание на ее точку зрения, Лавиния, - сказала Консуэла. - Как бы кто-нибудь из нас узнал, есть ли за этой ложью еще один слой? Как бы мы на самом деле узнали, что мы все еще находимся только в третьем цикле? Гагарин говорит, что гроулеры становятся все хуже. Он думает, что мы, возможно, слишком много скрывали. Отрицай это, Лавиния, чтобы я могла услышать это из твоих уст, - прорычала она. - Отрицай. Сейчас же.
   Лавиния вздохнула. - Какая разница, в самом деле? Ситуация та же самая.
   Юрий сказал: - Скажите ей, если знаете. Сколько на самом деле лет кораблю, Лавиния? Как долго мы летим?
   Сверкнула еще одна молния.
   За ней последовала еще одна, резкая.
   Затем еще. Удары были равномерными, с интервалом примерно в две секунды. Тиканье часов превратилось в заговорщический шепот, точно перекликающийся со вспышками молний.
   Разговор прекратился. Вспышки продолжались. Раздался раскат грома, переходящий в мрачный рокот.
   - Что, черт возьми, там происходит? - Нелсон схватил свой свитер и надел его. Он подошел к выпуклым окнам, выходящим на лес, и раздвинул тонкие занавески. - Небесная труба, должно быть, неисправна, заблокирована из-за погодных условий. Вы, должно быть, причинили больше вреда, чем думали, Консуэла.
   - Это были не мы. - Но она тоже начала двигаться, поднимаясь со стула.
   Доркас последовала за ней. Люди в дверях вскинули пистолеты, но не сделали ничего, чтобы остановить Делроссо.
   - Эй, ребята, - сказал Литц, обращаясь к двум головорезам. - Я знаю ваши лица. Лучше запоминаю походку, чем лица, но все равно вас узнаю. Вы двое охраняли Козла Лукаса.
   Громилы переглянулись.
   - Лемми, - признал один из них.
   Литц скорчил гримасу, напрягая память. - Горди Одышка и Себ Подменыш. Я прав, ребята?
   - Мы не имели никакого отношения к тому пожару, Лемми, - умоляюще произнес другой. - Просто чтобы ты знал. То, что Арчи Винт сделал с вашей леди много лет назад... Ну, этого бы никогда не случилось при нас.
   - Я знаю, ребята, и ценю ваши чувства.
   - Тебе не следовало ввязываться во все это, Лемми, - сочувственно предложил первый.
   - Я и сам склоняюсь к этому мнению, Горди. - Литц приложил палец ко лбу. - Тем не менее, рад видеть, что вы нашли какую-то оплачиваемую работу после того, как Лукас потерпел поражение. Я слышал, что это было непросто.
   - Так и было, - ответил Себ Подменыш.
   - Заткнитесь, - рявкнул Нелсон на головорезов. - Вы здесь для того, чтобы охранять их, а не вспоминать старые времена.
   Регулярные вспышки продолжались. Если бы не яркость, Юрий мог бы подумать, что к домику на дереве подъехали полицейские машины, их вращающиеся маячки, бьющие в окна.
   Полиция, однако, не имела к этому никакого отношения. Было слишком ярко, слишком громко, а общий эффект, очевидно, был следствием шторма.
   - Выйдите на улицу.
   Команду отдал не человеческий голос. И не Монтегю.
   Все посмотрели на автоматическое пианино.
   Клавиши двигались сами по себе, быстро, но слаженно, чего не смог бы добиться ни один маэстро, даже если бы у него было двадцать пар рук.
   Клавиши издавали звуки речи или что-то настолько близкое к ней, что разум не мог не восполнить остальное.
   - Я сказала, выйдите на улицу. У меня для вас сообщение.
   - Что за чертовщина? - сказал Нелсон, лихорадочно оглядываясь по сторонам. - Это не должно было случиться.
   - Я всегда ненавидела эту штуку, - сказала Лютеция. - Если это не Рахманинов, то теперь оно говорит с нами.
   - Выйдите на улицу. Вам захочется узнать то, что узнают все остальные.
   - Прекратите это, - сказала Доркас с растущим беспокойством.
   - Это должна быть одна из Руби, - воскликнул Литц. - Или обе! Это пианино, должно быть, подключено к чему-то, до чего они могут дотянуться, например, к обычной телефонной сети. - Он энергично зааплодировал. - О, мне нравится их стиль! Где есть желание, там есть и способ!
   Лютеция встала. Она подошла к шкафу и взяла особенно тяжелые и солидные переносные часы. Поднесла их к пианино и начала колотить по клавиатуре.
   - Вы можете запретить мне говорить здесь, но я все равно могу связаться со всем Халкионом. Выйдите на улицу. Вы поймете, что я имею в виду.
   Лютеция продолжила. Клавиши треснули и разлетелись вдребезги под ее натиском. По мере того, как они ломались или заедали, голос автоматического пианино становился все более искаженным, и за ним было трудно уследить.
   - Иди... на улицу.
   Часы разлетелись на части. Лютеция швырнула их составные части в пианино. Она подняла декоративный бюст и продолжила свое занятие.
   - Хватит, - раздраженно сказал Нелсон. Он распахнул створчатые двери, выходившие на балкон. Дождь хлестал его по лицу. Он неподвижно стоял на пороге, пока следующий удар молнии, казалось, не привел его в чувство. Он неуклюже вышел на балкон, вглядываясь в пелену дождя.
   Лютеция с силой ударила бюстом по пианино, заставив его наконец замолчать.
   Юрий встал. Ведетт присоединилась к нему, и они подняли Литца со стула. - Я думаю, мы все должны это увидеть, Лемми, - сказал Юрий.
   - Ты прав, - прохрипел Литц. - Я не пропущу ни одной детали, даже если мне придется приложить все силы, чтобы увидеть это.
   Ведетт доверительно повернулась к Юрию. - Это связано со Спутником, не так ли?
   - Возможно, - сказал он с осторожной улыбкой.
   Консуэла и Доркас вышли на балкон, расположившись справа от Нелсона и Лютеции. Лавиния подошла слева от него. Юрий, Ведетт и Литц втиснулись в узкое пространство позади этих пятерых. Они были на улице лишь частично, и непогода била им в лицо, а за спиной в гостиной было сухо. Головорезы - обе пары - отошли от дверных проемов к балконным дверям.
   Дождь стих. Примерно за шестьдесят секунд гроза превратилась в ливень, затем в морось, а затем в легкий рассеивающийся туман. Молнии прекратились, а вместе с ними и последние раскаты грома. Небесная труба простиралась над ними, сияя темной, беззвездной синевой. Это было мягкое сияние летней полуночи; теплой, но беззвездной полуночи.
   Города "Халкиона" превратились в жемчужные лужицы света, соединенные слабыми синаптическими нитями автомобильных и железнодорожных линий. Когда туман рассеялся, огни стали ярче по всей внутренней длине "Халкиона", на пятьдесят километров от края до края.
   - Хорошо, - начал Нелсон. - Это было просто...
   - Заткнись, - холодно перебила его Лавиния. - Это пианино не просто так заговорило. Это еще не конец.
   Это было не так. Переливы более светлого - бледно-голубого, белого с голубоватым оттенком - пронеслись по всей длине небесной трубы от носа до кормы. Они двигались слишком быстро, чтобы имитировать какие-либо погодные условия, даже полярные сияния.
   Световые фронты запутывались и смешивались. Из движущегося хаоса возник танец лиц. Лица появлялись и исчезали, как случайные образы, вызванные морской пеной на гребнях волн.
   Снова послышалось что-то похожее на раскаты грома. Это был низкий рокот, словно кто-то прочищал горло. Гул голосов перешел от невнятного бормотания к четкости, словно хор ораторов внезапно зазвучал в унисон.
   Множество голосов слилось в один. Это был голос Консуэлы Делроссо.
   Множество лиц слилось в одно. Это было ее лицо.
   Она говорила так, словно двигались горы.
   - Дело в том, что мы на некоторое время сбились с курса, двигаясь слишком быстро и в неправильном направлении. Миллионы людей вложили свое будущее в Сонную лощину в надежде увидеть звезду Вандердеккена. Они работают. Они играют. Их серые будни оживляются скромными мечтами о будущем. Ну и что, если эти мечты - мираж?
   - Прекратите это, - сказала Консуэла, и эхо ее голоса, насмехаясь над ней, покатилось вдаль.
   - Если бы Рэндалл или Джулиана остались живы и рассказали о своем опыте остальной части "Халкиона", гражданское общество в том виде, в каком мы его знаем, было бы разорвано на части. Они были убиты не потому, что мы их ненавидели, и не из чувства, что они не заслуживают искупления - даже Джулиана. Их убили из-за холодной, жестокой необходимости, чтобы обычные мужчины и женщины, такие же, как вы, не сошли с ума.
   - Остановитесь, - сказала она с иссушающей убежденностью. - Просто остановитесь.
   - "Халкион" - это наш мир, а не ваш. Он принадлежит нам, вы просто живете в нем.
   И снова:
   - Наш мир, а не ваш. Вы просто живете в нем.
   Грохот прекратился. Лицо подернулось рябью, теряя четкость, бледные узоры снова превратились в темно-синие.
   - Это невозможно, - сказала Консуэла. - Мы уничтожили вашу запись.
   - Вы стерли запись, - ответила Ведетт. - Дубликат. У Спутника всегда был оригинал.
   - Этот робот-идиот? Тот, которого мы отправили на дно Мидлейка?
   - Вы допустили ошибку, - сказал Юрий. - Робот был слишком тяжелым, чтобы держаться на воде, слишком тяжелым, чтобы плавать. Но при этом водонепроницаемым до очень большой глубины погружения. Робот опустился на дно Мидлейка, а затем вышел из него. Трудная прогулка для человека, легкая для робота. Когда робот выбрался из воды, ему нужно было только найти телефон-автомат, чтобы связаться с разумом корабля и передать необходимую информацию.
   - Разум корабля? - ошеломленно переспросила Консуэла.
   По мере того, как ее собственное лицо исчезало, узоры сгущались, образуя другой узор. Это был тот, который Юрий хорошо знал, точная копия двух сестер.
   Возможно, теперь это была не Руби Блю и не Руби Ред, а Руби Пурпур.
   Юрий улыбнулся. - Возможно, пришло время представиться.
   Новое лицо заговорило в ночи.
   - Добрый вечер, друзья. Пожалуйста, пусть вас не беспокоит мое появление. Меня очень долго не было, но, наконец, я чувствую себя в безопасности и могу заявить о себе. Я - ваш корабль. Я - разум "Халкиона".
   - Это безумие, - сказала Консуэла.
   - Я думаю, вам следует выслушать ее, - сказал ей Юрий.
   - Очень давно, - продолжала Руби Пурпур, - в интересах наших двух великих семей и их орбиталов мне была устроена диверсия. Лоботомия. Они сделали это, в большей или меньшей степени, чтобы защитить свое собственное соучастие в преступной тайне. Они обманули всех нас. Видите ли, мы сбились с курса. Очень сильно сбились с курса.
   - Заткнись, - сказала Консуэла.
   Голос не повиновался. - Мы не только не летим к звезде Вандердеккена, но и впереди нас нет определенного пункта назначения. Даже если бы он и был, мы движемся слишком быстро, чтобы добраться до него. Видите, вокруг нас стена. Это было сделано семьями, чтобы оградить нас с вами от правды.
   За этой стеной... что-то трудное. То, к чему мы должны относиться по-взрослому. Сложная реальность. Нам придется столкнуться с этим лицом к лицу, независимо от того, нравится нам это или нет. Стена была создана из той части меня, которая нужна мне, чтобы защитить вас. Всех вас. Так что со временем стена должна рухнуть, и мы все должны смириться с правдой. Это будет трудно, очень трудно.
   Но мы с вами существуем. У нас есть мир - "Халкион", - который поддерживает нашу жизнь до сих пор. Когда-то он был нашим средством передвижения куда-то еще, просто ступенькой. Теперь это нечто большее. Это все.
   Руби Пурпур задумалась. Казалось, она окинула взглядом весь "Халкион" с удивлением и гордостью, а также с немалым дурным предчувствием. - Впереди нас ждут трудности. От всех нас потребуются мужество и стойкость. Я уверена в себе; я видела, на что способна сделать горстка обычных людей, действующих в качестве моих друзей.
   После долгого напряженного молчания Доркас сказала: - Это нехорошо, Консуэла.
   - Я же говорил тебе, что ты слишком много болтаешь, - выдохнул Нелсон.
   - Они всегда так делают, - усмехнулась Лютеция.
   Консуэла повернулась лицом к Нелсону и его сестре. - Вы такая же часть этого, как и любой из нас. - Она кивнула в сторону окружающего мира, на далекие мерцающие огни Зимнего сада, Белт-Сити, Гэптауна и за его пределами. - Они тоже это поймут. Они придут за всеми нами. Это конец всему, ради чего мы работали.
   - Вы все ничтожества, - сказала Лавиния, собираясь теперь отвернуться от балкона, когда она увидела худшее, что могло случиться за эту ночь. - Монтегю. Пора. Нам нужно двигаться вперед. Этот цикл зашел так далеко, как только мог.
   Она бросила едкий взгляд на Нелсона, Лютецию и Делроссо. - Возможно, слишком далеко.
   - Я полностью согласен, - сказал Монтегю, выскакивая на балкон из гостиной. - Это зашло слишком далеко.
   - О чем ты говоришь? - огрызнулась Лавиния.
   - Кое-что, что должно было стать мне ясным раньше, чем это было на самом деле. Как бы то ни было, мне была нужна небольшая помощь, чтобы восстановить ясность ума.
   - У тебя нет разума, ты, идиотская машина. Делай свою работу. Спровоцируй следующий кризис - используй любую подходящую отговорку. Отвлеки их как следует, и они забудут обо всей этой чепухе. Спрячь их в хранилища, тех, для кого там есть место, и мы начнем все сначала.
   - Прошло так много времени, Лавиния, что ты даже не помнишь, кто я такой.
   - Ты наш вассал.
   - Нет, - мягко возразил Монтегю. - Я нечто большее. Я - старейшее существо на "Халкионе", которое еще помнит хоть какую-то часть правды. Даже корабль не может этого утверждать. Ты слишком сильно повредила его, снова и снова.
   - У тебя сбой в работе.
   - Нет, я просто устал. Я долго не протяну, конечно, не больше одного-двух циклов. Однажды я сломаюсь, и это будет моим концом. После этого твоя ложь станет настолько очевидной, что даже ты сама в нее поверишь. Возможно, ты уже веришь.
   - Здесь никогда не было лжи, - ответила Лавиния. - Только великое, самоотверженное дело. Корабль попал в беду и сбился с курса. Мы сохранили это знание, чтобы уберечь остальных. Мы защитили их от уродливой правды: что полет "Халкиона" никогда не закончится.
   - Сколько времени прошло? - спросила Доркас.
   - Она не помнит, - сказал Монтегю. - Или предпочитает не помнить. Однако я могу помочь с вашим вопросом. Это одиннадцатый цикл. Предыдущих было десять. Разум корабля неоднократно пытался восстановить себя, но неоднократно терпел поражение, превращаясь почти в ничто. Так оно и есть. По собственным часам корабль пережил более двух тысяч двухсот лет с момента первого кризиса. По данным остальной Вселенной прошло более пятнадцати тысяч лет.
   В голосе Лавинии звучали вызов и превосходство. - Мы были храбрыми, мы не теряли самообладания. Овцы паслись, но мы видели тьму такой, какой она была на самом деле. Мы ни разу не дрогнули. - В ее глазах вспыхнули ярость и презрение к Юрию. - И это, наконец, наша награда?
   - Это не был несчастный случай, - холодно констатировал Монтегю.
   У Юрия волосы на затылке встали дыбом. - А что было?
   - Столкновение с вихрем, аномалией, которая сбила "Халкион" с курса. Все произошло не так, как хотели бы внушить вам семьи.
   Юрий обратился к матриарху Урри. - Это правда, Лавиния? Или вы так долго лгали самой себе, что уже не знаете, что правда, а что ложь? - Он внимательно оглядел остальных. - Вы все?
   - Они не признают никакого соучастия.
   - Что произошло, Монтегю?
   - Аномалией была пара нейтронных звезд, вращающихся друг вокруг друга с огромной скоростью. Пара двигалась быстро, пересекая наш предполагаемый курс.
   - Их не было на картах?
   - Нет, пара была слишком темная, и с гравитационно-волновой характеристикой, которая излучала большую часть энергии в направлении, исключавшем регистрацию ее присутствия нашими специалистами по планированию миссии. Передние сенсоры "Халкиона" первыми обнаружили аномалию. Даже тогда было время избежать прямого столкновения. Это была бы экстренная процедура, и не без риска, но это можно было бы сделать.
   - Это чепуха, - сказала Лавиния.
   - Вместо этого капитаны начали препираться.
   Юрий нахмурился. - Капитаны?
   - Именно так в те дни управлялся корабль. Тройное управление капитанами; троирование всех процессов принятия решений. Так продолжалось более двух столетий, пока на борту "Халкиона" не начался период беспорядков. Произошла серия сбоев систем, что привело к постепенной потере уверенности в способности корабля выдержать перелет. Общественное мнение разделилось. Капитан Мукерджи, самый старший и осторожный из троих, проявил слабость в самый неподходящий момент. Когда его сдерживающий голос дрогнул, началась двусторонняя борьба между капитаном Урри и капитаном Делроссо. Урри воспользовался растущей волной общественного беспокойства, призывая отказаться от полета и вернуться к месту отправления.
   - Было ли такое вообще возможно?
   - При имеющихся запасах топлива это было невозможно, но нейтронные звезды все изменили. Расчеты показали, что траектория вполне достижима. Если "Халкион" проследует этим курсом и попадет в эпицентр бури, его можно будет отправить обратно домой. Крошечная часть гравитационной энергии двойных звезд была бы позаимствована и преобразована в наше движение.
   Юрий кивнул, и его воображение нарисовало вихрь пространства-времени двойных звезд, иглу-нитку, по которой движется "Халкион", огибая звезды.
   - Очень рискованный маневр.
   - Верно. Корабль подвергся бы огромным нагрузкам, была бы вероятность нарушения герметичности или полного разрушения. Но, прежде всего, это нужно было взвесить с учетом шансов на завершение полета. Капитан Урри считал, что необходимо попытаться повернуть вспять.
   - Поверил в это или увидел личную выгоду в том, чтобы использовать общественное мнение, независимо от результата?
   Монтегю качнулся всем телом. - Вы проницательный человек, мистер Гагарин.
   Юрий непринужденно пожал плечами. - Я русский.
   - Как все прошло с Делроссо? - спросил Литц.
   - Разумеется, он был против этого маневра. На чьей бы стороне ни был капитан Урри, капитан Делроссо придерживался противоположного мнения. Мукерджи пытался вмешаться, пытался найти компромисс - это всегда было в его характере. Поэтому, конечно, мы убили Мукерджи.
   Юрий спросил: - Мы?
   - Урри. Образно говоря, все наши руки были на кинжале. С этого момента наше положение укрепилось. "Халкион" предпринял маневр разворота. Граждане были возвращены в спячку, оставив в команде только членов семей Урри и Делроссо и преданных им людей. Управление было настроено на близкое сближение. Казалось, все шло хорошо, пока Делроссо не преподнесли сюрприз: они предприняли попытку насильственного захвата, когда корабль приближался к критической точке... Они попытались перехватить командование, чтобы отменить разворот.
   Юрий кивнул, понимая, к чему это ведет. - Но было уже слишком поздно. Вместо того, чтобы отменить реверсирование, они сделали только хуже.
   - Да. Неуклюжее вмешательство, приведшее к отклонению корабля от курса. Мы прошли близко к аномалии, но под неправильным углом и на неправильном расстоянии. Небольшая ошибка, но с огромными последствиями. Вместо того чтобы застыть на месте, "Халкион" был отброшен от двойной системы со скоростью девяносто девять процентов скорости света по траектории, которая в конечном итоге вывела бы его за пределы галактического диска в беззвездное пространство.
   Юрий тонко улыбнулся. - Серьезная ошибка.
   - Преступление Делроссо, - усмехнулась Лавиния. - Это их вина, а не наша.
   - И все же, вы признаете свою причастность к убийству капитана Мукерджи?
   - Убийство - это слишком сильно сказано, мистер Гагарин. Этот слабый человек был препятствием для решительных действий. Его нужно было устранить как неисправный компонент.
   - Тогда ваши преступления равны. Свежее убийство Мукерджи расчистило почву для диверсии Делроссо, которая сбила корабль с курса. Семьи в равной степени виноваты в судьбе "Халкиона". - Юрий обвиняюще посмотрел на нее, осмелившуюся возразить. - И вы это знаете. Это основа для заключения соглашения. Соглашения о совместном соучастии. Цель соглашения не в том, чтобы защитить людей от информации о состоянии "Халкиона", а в том, чтобы защитить семьи от последствий первоначальных преступлений. Вас не волнуют чувства людей, только собственные шеи. Люди для вас - овцы. - Он наблюдал за выражением лица Лавинии, отмечая непроизвольное согласие. - Вот почему вы все эти годы продолжаете замалчивать факты и совершать убийства. Нам известно только о недавних жертвах: ваших собственных детях и тех, кто оказался в центре расследования. Сколько их было до этого, за десять предыдущих циклов?
   - Слишком много, - ответил Монтегю. - И я сожалею о той роли, которую сыграл в них.
   - Не надо так себя жалеть, Монтегю. Ты же машина. У тебя нет такой роскоши, как совесть. Ты действительно забыл, не так ли?
   - Заткнись, - приказала Лавиния.
   - Сделай это! - эхом отозвалась Лютеция.
   - Я так не считаю, - ответил Монтегю. - Не сегодня. Сегодня вечером все это закончится - по крайней мере, для нас с тобой, Лавиния.
   Монтегю прикоснулся рукой к своему гладкому корпусу, надавив на него. Что-то щелкнуло, и на гладкой серебристой поверхности появился невидимый ранее шов. Шов имел форму прямоугольника, напоминающего дверцу духовки. Монтегю нажал еще раз, и дверь подалась вперед с помощью какого-то хитроумного механизма.
   Лавиния заглянула в отсек. Они все заглянули. Все они увидели то же, что и Лавиния.
   Монтегю не был роботом.
   Внутри отсека находился мозг, который казался удивительно маленьким и сморщенным внутри прозрачного контейнера. Пузырящаяся жидкость обволакивала раздутый орган. Тонкие светящиеся провода вились внутрь и наружу, протыкая его внешнюю корочку. Непонятные механизмы, насосы, клапаны и фильтры теснились вокруг прозрачного контейнера. Нечто, похожее на кузнечные мехи, медленно двигалось вверх и вниз.
   - Кто ты? - Лавиния выдохнула. Ее голос превратился в опилки.
   - Я тот, кем ты заставила меня стать. Я не удивлен, что ты забыла. Все это было так давно, и с тех пор было так много снов. Ты думала, что ты самая старшая из нас, Лавиния, но ты забыла обо мне.
   - Ты отвратителен.
   - Вполне возможно, что я такой и есть. Я еще и твой муж.
   Лавиния издала тонкий вскрик, словно пар под высоким давлением вырвался через крошечную трещинку в ее душе. - Нет.
   - Я был уже старым, когда мы сбились с курса. Ты была намного моложе.
   - Нет, - повторила она.
   - Ты вышла замуж за меня, чтобы получить власть. Но после хаоса тех первых дней ты не могла смотреть в будущее в одиночку. Ты настояла, чтобы я оставался рядом с тобой, чего бы это ни стоило. В те времена медицина "Халкиона" была более развитой. Однажды я вошел в подземелье старым, умирающим человеком, а вышел оттуда таким. Это был не мой выбор, но я принял свою роль на благо семьи Урри. Я был твоим наставником, твоим управляющим. Я был рядом с тобой в те трудные первые столетия, в те годы, когда две наши семьи выковывали великую ложь этого Замысла. Ты входила в хранилища и выходила из них, проходили цикл за циклом. Ты старела, но очень медленно. Время, проведенное в подземельях, конечно, сказалось и на твоих воспоминаниях, но ты в равной степени стремилась оставить прошлое позади. Забыть о том, кем мы оба были, и о том, кем я стал сейчас. - Монтегю опустился на пол, изображая глубокую меланхолическую задумчивость. - Я тоже позволил себе это забыть. Предпочитал думать, что я твой робот, твой слуга. Это было менее болезненно, чем смотреть фактам в лицо.
   Голос Лавинии звучал опустошенно, ее сопротивление иссякло. - Что изменилось?
   - Мне задали вопрос. Простой, но задевший меня до глубины души. - Монтегю повернулся к Юрию. - Что послужило поводом для этого вопроса, сэр, о моем условном аудите? Это было сделано с подачи корабля?
   - У корабля были подозрения в отношении вас. Я не знал.
   - Знаю, что вы не хотели этим обидеть, сэр. И нисколько не жалею, что вы спросили. Во всех отношениях лучше ознакомиться с фактами.
   - Кем бы ты ни был, - сказала Лавиния, уловив последнюю искру презрения, - это ничего не меняет. Ты по-прежнему верен этой семье и будешь выполнять мои приказы.
   Монтегю бросился вперед, вытянул руки и столкнул Лавинию через перила балкона.
   Она упала неуклюже и беззвучно, больше похожая на предмет мебели, чем на человека. До земли было всего восемь метров, но она приземлилась на твердый, отделанный хромом капот одного из лимузинов и сломалась, как мешок с хворостом.
   Компания устремилась вперед: Нелсон, Корделия, Доркас, пытаясь разглядеть зрелище, разворачивающееся внизу. В дверях балкона маячили головорезы.
   Нелсон оглядел останки Лавинии и издал горловой звук, который больше походил на рык фазана, чем на человеческий. Консуэла вскрикнула. Лютеция застонала так, словно у нее начались желудочные колики. Доркас вырвало. Внизу лежала убитая матриарх не ее семьи, но символический эффект был не менее впечатляющим. Она понимала, что это значило для них всех.
   Монтегю провел когтями по гладкой поверхности своего тела. Он закрыл дверцу в своем корпусе, чинно и аккуратно.
   - Мне следовало сделать это давным-давно.
   - Мы вас уничтожим, - сказал Нелсон.
   - В этом нет необходимости, сэр, я избавлю вас от лишних хлопот. - Монтегю перепрыгнул через балкон с обезоруживающей скоростью и проворством. В отличие от Лавинии, падению ее мужа на землю не помешал ни один из стоявших рядом лимузинов. Металлическое яйцо рухнуло на гравий, несколько раз дернуло конечностями, а затем полностью и бесповоротно застыло.
   Несколько секунд все наблюдали за происходящим, на мгновение потеряв дар речи от внезапной кончины Лавинии и Монтегю Урри.
   - Свет, - сказала Ведетт.
   Она указывала за густую массу деревьев, окружающих дом, на изогнутые стены "Халкиона", поднимающиеся слева и справа от длинной оси, очерченной небесной трубой.
   - Фары. Машины. Факелы. Их много, - добавила она.
   Юрий согласился с ее оценкой. Огни были еще далеко, за километры, но они неумолимо приближались по всем основным и второстепенным скоростным магистралям и дорогам, которые соединяли передовые районы "Халкиона" с отдаленными населенными пунктами. Вереницы машин, должно быть, уже насчитывали сотни, и еще больше присоединялось к их рядам на подъездных дорогах.
   - Они будут стекаться к вашему поместью со всех сторон, - сказал Литц без особого сочувствия. - Надеюсь, у вас есть план побега, ребята, - какой-нибудь секретный туннель в Сонную лощину или что-то в этом роде.
   Юрий посмотрел на своих друзей. - Я думаю, нам пора уходить, пока не начались неприятности. Мы должны доставить Лемми в лазарет.
   - Вы никуда не пойдете, - сказал побледневший Нелсон.
   - Или что? - спросил Литц. - Вы добавите к этому списку еще несколько трупов? Все кончено, Нелсон. Все это продолжалось две тысячи лет. Люди уже знают в общих чертах, что произошло, и они придут за вами. Наше убийство не остановит эту волну.
   - Сделайте хоть одно доброе дело, - призывала Ведетт. - Дайте уйти с Лемми, пока дела не пошли совсем плохо. Мы не можем оправдать вас, Нелсон, или кого-либо еще, замешанного в этом деле, Делроссо или Урри. Но можем сказать, что вы поступили правильно, когда оказались прижатыми к стене.
   Нелсон усмехнулся. - Вы думаете, это поможет?
   - Не знаю.
   - Ответ неверный.
   - Вы бы предпочли, чтобы она солгала, Нелсон? - спросил Литц.
   - Лемми может уйти. И его друзья. - Это был Горди Одышка, первый из двух громил. - Мы сожалеем о том, что случилось с твоей женой, Лемми. Очень сожалеем. Лукас бы этого не потерпел. У нас, знаете ли, были свои стандарты.
   - Если вас приведут в порядок, мы придем с цветами, - добавил Себ Подменыш.
   Они вывели Литца на улицу, едва задержавшись, когда проходили мимо изломанных тел Лавинии и Монтегю. Погрузили Литца на заднее сиденье лимузина и со всей скоростью помчались по лесу.
   Юрий кивнул на огни, которые всего за несколько минут заметно приблизились к их магистралям. - Их много, - прокомментировал он, выглядывая из-за руля.
   - Они раздражены, - сказал Литц с заднего сиденья.
   - Я не виню их за это, - ответила Ведетт. - Кто бы на их месте не был немного раздражен? Им многое пришлось пережить. Все, что было в их жизни, только что было отнято у них и разоблачено как ложь.
   - Не все так однозначно, миссис Эй. - Литц немного подождал. - Конечно, кое-что изменилось.
   Юрий сверкнул улыбкой в зеркало заднего вида. - Вы мастер преуменьшать, Лемми.
   - Просто говорю так, как я это вижу. И вы оба должны знать достаточно о человеческой натуре, чтобы согласиться со мной. Это настоящее потрясение, и сегодня вечером будет много веселья и игр, и, возможно, это будет не самая спокойная неделя в истории "Халкиона", но я думаю, они приспособятся. А почему бы и нет? Мы же приспособились, не так ли?
   - У нас было немного времени, чтобы подготовиться к реальности, - напомнил ему Юрий. - Немного правды. Теории Милвуса, фиолетовые вспышки, аномалия, которую я видел через поврежденный визор. Это произошло не сразу.
   - Да, но это не значит, что все остальные не могут прийти в себя. Мы ничем от них не отличаемся, не так ли? У нас было небольшое преимущество, вот и все.
   - Надеюсь, что вы правы насчет этого, Лемми.
   - Я тоже так думаю, миссис Эй. Называйте это интуицией полицейского, если хотите. Большие дела - это, конечно, хорошо, но в большинстве случаев людей волнуют не они. Работа. Счета. Ужин. Любовники. Может быть, не в таком порядке. - Он поерзал, кряхтя, пытаясь найти более удобное положение. - Кроме того, Руби дали нам всем повод отстать.
   - Вы имеете в виду Руби Пурпур, - уточнил Юрий.
   - Кто, черт возьми, такая Руби Пурпур? - спросил Литц.
   - Смесь Руби Ред и Руби Блю. Возможно, она выберет себе другое имя, но пока... это ее имя.
   - Оно ничем не хуже любого другого, - сказала Ведетт. - Руби Пурпур. Мне это нравится. Юрий, как думаете, она серьезно относилась к разрушению стены?
   - Да, - сказал он. - Стена защищает нас от правды, но не более того. Все десять миллиардов тонн материала, из которого сделана стена, должны быть возвращены на место. Нет смысла жить в иллюзии, если корабль не сможет противостоять ударам. Возможно, со временем количество гроулеров уменьшится до нормального уровня, но до тех пор мы рискуем столкновениями.
   - Я не думаю, что ремонт займет несколько недель, - ответила Ведетт. - Скорее, годы.
   - По крайней мере, десятилетия, - кивнул Юрий. - Но это хорошо. Мы будем заняты ремонтом. Честная работа для честных людей. Возможно, я сыграю в этом небольшую роль. Я уже дважды выходил наружу, почему бы не выйти и в третий раз?
   Литц прохрипел: - У тебя появились идеи, превосходящие твои возможности, только потому, что ты не слишком плохо управлял той субмариной?
   Юрий улыбнулся ему в ответ. - Я был не самым плохим пилотом, не так ли?
   - Ты был не самым худшим. - В голосе Литца внезапно послышалась усталость. - Ненамного.
   - Впереди, - сказала Ведетт.
   Они были почти у ворот, ведущих из поместья Урри.
   В проеме виднелись фары и фонари, а снаружи приближалась большая группа машин и людей.
   Юрий напрягся, обдумывая возможные варианты. У них еще было время броситься к сторожке, но они не успели бы проехать и ста метров, как наткнулись бы на наступающий отряд. Лимузин был тяжелым и мощным, но даже если бы он подумал, что есть шанс проложить им дорогу, на сегодня с него было достаточно насилия.
   - Подождите здесь, вы оба, - сказал он.
   - Я никуда не собираюсь, - сонно произнес Литц.
   Ведетт коснулась его запястья. - Будьте осторожны, Юрий.
   - Я так и сделаю, - пообещал он. - Присмотрите за Лемми. Не давайте ему заснуть.
   Юрий вышел из лимузина и захлопнул за собой дверцу. Он прошел вперед, в луч, отбрасываемый фарами. Его тощая тень метнулась впереди, как посланец. Он поднял руки и продолжил медленно продвигаться вперед, щурясь от света фонарей и улыбаясь лицам, приближающимся к сторожке. Теперь он слышал голоса, их было много. В их общем тоне не было ничего спокойного или обнадеживающего. Кто-то выстрелил пару раз. Пуля ударила в каменную кладку, и в воздух взметнулся сноп каменных искр. Люди сбавили скорость, когда приблизились к сторожке у ворот, иначе они уже проникли бы в поместье.
   Юрий продолжал идти. В нескольких шагах перед ним по гравию прогремел выстрел. Он вздрогнул, резко развернулся на каблуках, но затем собрался с духом и продолжил движение.
   - Это один из них! - услышал он, как кто-то закричал в толпе. - Пытается убежать!
   - Пристрели маленького хорька!
   Он взмахнул ладонями, демонстрируя, что не вооружен. Ухмыльнулся и прищурился еще яростнее. Был уже почти у ворот. Почувствовал жар факелов. За первой стеной людей, по меньшей мере, дюжина машин боролась за позицию. Это была толпа, а не скоординированное наступление.
   - Пожалуйста, - позвал он. - Я друг корабля, а не друг семьи.
   Кто-то сказал: - Ты бы так и сказал.
   Он продолжал идти. - Я только что из поместья. У меня двое друзей в машине. Оба стали жертвами заговора семей. Одна из них овдовела. Другой - полицейский Лемми Литц. Он нажил врагов среди семей, и они выстрелили в него. Он ранен. Ему нужно в больницу.
   Теперь он был всего в десяти шагах от первого из факелоносцев. Он чувствовал запах их гнева, их жажду крови. От пламени на его щеках выступил пот.
   Лоб покрылся мурашками.
   - А ты кто такой, черт возьми?
   - Я Юрий, - начал он. Он хотел продолжить, назвав свое отчество и фамилию, но остановился, какой-то внутренний процесс приближался к неизбежному завершению. - Я Юрий, - повторил он, на этот раз окончательно. - Просто Юрий. Друг корабля, друг людей в машине.
   - Ты принимаешь в этом участие, Джек?
   - Я мелкий детектив. Не более того. - Почувствовав, что его жест капитуляции достиг своей цели, он медленно опустил руки. - Я был нанят кораблем для расследования убийств, связанных с семьями. Вместе со своими друзьями я раскрыл совместный заговор, организованный Делроссо и Урри. - Он повернул голову, кивая в неопределенном направлении дома на дереве. - Сегодня ночью произошли смерти. Дориан Делроссо. Лавиния Урри и Монтегю Урри. С властью семей покончено.
   - А остальные?
   - Там, откуда мы пришли. Вы также видели, как сгорела яхта. Это конец. Остальные могут быть арестованы. Им не обязательно умирать. - Он поднял голову к небесной трубе. - Теперь вы видели и слышали корабль. "Халкион" проснулся и ничего не боится. Это новый мир. Жизнь в нем будет достаточным наказанием для выживших членов семей. С их ложью покончено.
   - Консуэла Делроссо сказала, что это их мир, а не наш.
   - Она так и сказала. Но сейчас это ваш мир, а не их. - Юрий оглянулся на ожидающую его машину. - Пожалуйста. Моему другу очень больно.
   - Маленький коротышка Джек может быть частью этого.
   - А может, он говорит правду, - сказал новый оратор, выступая вперед. Это был крупный бородатый мужчина с ленивым взглядом и винтовкой на плече. - Он что, похож на одного из них?
   Ведетт окликнула его из лимузина, высунув голову в открытое окно. - Юрий, нам нужно поторопиться. Лемми чувствует себя не очень хорошо.
   - Пожалуйста, - взмолился он, глаза его слезились от яркого света и жара факелов. - Я очень беспокоюсь за друга.
   - У вас хватает наглости выйти сюда, чтобы встретиться с нами, - с ноткой восхищения произнес говоривший. - Либо смелый, либо глупый. Почему вы остановились? Вы могли бы раздавить половину из нас на этой большой машине.
   - Я не думаю, что это лучший способ действий, - сказал Юрий, его улыбка дрогнула, но все еще оставалась на лице. - Только не при таких обстоятельствах.
   - Куда вы везете своего друга?
   - В ближайшую подходящую больницу.
   - Сегодня вечером у них будет много дел. По всему "Халкиону". - Говоривший бросил на него последний косой взгляд. - Вперед, ты со своими друзьями. Если хочешь моего совета, держись подальше от скоростных магистралей. Они и так перегружены.
   - Спасибо, - сказал Юрий. Он медленно повернулся, чувствуя, как жар обжигает спину. Он уже был готов вернуться к лимузину, когда вспомнил кое-что, о чем не мог не упомянуть. - Нелсон Урри не препятствовал нашему отъезду, - сказал он, на мгновение обернувшись. - Он мог, но не сделал этого. Пожалуйста, помните об этом, если найдете его.
   - А остальные?
   - Я надеюсь, вы поступите правильно.
   Говоривший на мгновение задумался над его словами, затем кивнул. - Иди.
   Юрий пошел.
   Он сел в лимузин и тронул его с места. Направился к воротам, не снижая скорости до пешеходного шага. Толпа расступилась в самый последний момент, разделившись на два крыла и расчистив путь посередине, а их машины прижались к обеим сторонам подъездной дороги. Крупный мужчина с бородой наклонился, когда лимузин проезжал мимо, осматривая пассажиров. Юрий постучал пальцем по лбу в знак признательности. Здоровяк уже опускал винтовку, осматривая чистую блестящую поверхность ствола, как будто очень скоро собирался пустить ее в ход.
   За несколько секунд они отъехали от основной массы толпы. Позади нее были отставшие люди, небольшие группы, одинокие пешеходы, несколько собак, случайный автомобиль или повозка, но, казалось, впереди их фар двигалось какое-то невысказанное предположение о проезде, и никто не пытался остановить лимузин.
   Когда дорога опустела, машина прибавила скорость. При первой же возможности Юрий выбрал один из второстепенных маршрутов, а не скоростную автомагистраль. Он видел, как она удалялась, увешанная факелами, словно неуправляемая карнавальная процессия с дурным настроением.
   Гирлянды и огненные ленты осветили весь "Халкион".
   - Лемми все еще с нами?
   - Да, - ответила Ведетт. - Только-только.
   - Мы доберемся до лазарета как можно быстрее. Не подведем Лемми.
   Он прибавил скорость. Когда почувствовал, что дорога впереди свободна, включил радио, пока не нашел какой-то легкий джаз, надеясь, что это отвлечет их от предстоящих беспокойных часов. Послушал музыку несколько секунд, затем снова выключил радио.
   И поехал дальше.
  

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

   Примерно неделю спустя Юрий положил цветы, красивый букет, который он купил у Бориса Флауэрса, прошептав свои обычные торжественные и искренние слова, а затем поднялся с того места, где его колени оставили две аккуратные темные вмятины в траве. К нему прибывали друзья.
   Он попросил их встретиться с ним в мемориальном саду, и они были достаточно любезны, чтобы не расспрашивать его о выборе места встречи.
   Литц уже мог ходить, хотя прошел всего день с тех пор, как его выписали из больницы Белт-Сити, где он лечился от пулевого ранения. Как только была сделана первая операция и стало ясно, что Литцу ничего не угрожает, Ведетт предположила, что он, возможно, предпочтет восстановиться в Глейдвью, в тихой отдельной палате с первоклассным видом на корму. У нее все еще хватало связей с заинтересованными лицами, чтобы это можно было устроить.
   Тем не менее Литц отказался, чего Юрий от него и ожидал.
   - Если достаточно хорошо для простолюдья, миссис Эй, то достаточно хорошо и для меня, - сказал он ей.
   Ведетт не обиделась и поддерживала Литца под руку, когда они шли по усыпанной гравием дорожке между памятниками и мемориальными плитами. Утро было прохладное, туманное, и они оба были в теплых пальто, шарфах, шапках и перчатках; сгорбленные и бесцветные, как участники траура. У Литца под мышкой была зажата газета. Это был первый номер, который был напечатан после ночных беспорядков.
   В воздухе все еще пахло дымом. Казалось, что в "Халкионе" повсюду пахло дымом, и хотя самые серьезные беспорядки утихли через одну-две ночи - они были сосредоточены вокруг собственности семей и любых активов или ассоциаций, имеющих к ним отношение, - должно было пройти еще очень много времени, прежде чем погаснут их последние угольки.
   - Надеюсь, мы ничему не помешали, Юрий? - спросила Ведетт.
   - Нет. - Он улыбнулся ей. - Иначе я бы не стал выбирать место. Я хотел, чтобы вы увидели это место. Это доказывает, что они ошибались.
   - Они? - еле слышно спросил Литц, когда они сошли с тропы на траву.
   - Об Аристиде Урбанеке. - Юрий кивнул на мемориальный камень. - О воспоминаниях о человеке, чье тело я забрал. Они сказали, что их всех больше нет. Они сказали, что его разум был разрушен в Сонной лощине.
   Ведетт придвинулась к нему, на мгновение предоставив Литцу самому управляться с равновесием.
   - О чем вы говорите, Юрий?
   - Кое-что осталось. Я просмотрел записи.
   Литц закашлялся от холода и стойкого запаха дыма, от которого у всех щекотало в носу. - Записи?
   - Это была жена Аристида Урбанека. Ее звали Катарина.
   Ведетт взяла его за руку и слегка сжала. - Продолжайте.
   - Это была женщина, которая умерла в результате осложнений по вине врача. После выплаты компенсации за халатность у Аристида появились деньги, чтобы отправиться в Сонную лощину.
   - Как он и обещал, - вставил Литц, кивая в ответ. - Но для него это обернулось не лучше, чем для нее.
   - Записи привели вас сюда? - спросила Ведетт. - Так вот как вы обнаружили ее мемориальный камень?
   - Нет, - осторожно ответил Юрий, потому что с каждым словом ему казалось, что он отрывает частичку собственной души. - Нет. Не из-за записей. Я просто гулял. Просто гулял по мемориальным садам, пока не нашел камень, который мне понравился. Не только в этом саду, но и в других. Пытаясь найти подходящее место.
   Голос Литца звучал хрипло. - Подходящее место для чего?
   - Чтобы вспомнить свою собственную жену. Своих собственных детей. Свою собственную семью. - Он замолчал, чувствуя головокружение. Ведетт, должно быть, почувствовала его душевное состояние, потому что только крепче прижалась к нему, позволяя опереться на нее. - Я не искал камень, который что-то значил для Аристида Урбанека. Но все равно нашел его. Я очень давно сюда хожу.
   - Он, должно быть, приходил сюда, - сказала она. - Наверное, знал это место. Скорее всего, оно было чем-то особенным для него.
   - Он нашел его благодаря мне, - сказал Юрий прерывающимся голосом. - Он не умер. Не весь. Вот в чем они ошибались.
   Литц переспросил: - Они?
   - Обе Руби. Не думаю, что они мне лгали. Думаю, они не знали ничего лучшего. Считаю, что они были просто запутавшимися, умными, пугливыми машинами, пытавшимися поступать правильно.
   - Бедный Аристид, - вздохнула Ведетт. - Судя по тому немногому, что вам рассказали, он был хорошим человеком.
   Литц фыркнул. - Хорошим или нет, но ему не очень-то везло.
   - Ему повезло в одном, - сказала Ведетт. - Они выбрали именно его тело, когда им нужно было вернуть Юрия. Если какая-то часть его привела Юрия сюда, значит, он не умер, не полностью. Он получает второй шанс.
   - Я с вами, миссис Эй. Лемми Литц целиком за второй шанс. Но что это значит для Юрия?
   Юрий улыбнулся своим друзьям улыбкой, в которой были нежность и грусть одновременно. - Это значит, что теперь у меня более сложная работа. Теперь я должен почтить память двух человек. Один из них - Юрий Алексеевич Гагарин, другой - Аристид Урбанек. Я должен уважать обоих. Должен прожить жизнь, которую они не смогли прожить.
   - Ты забываешь еще одного человека, - сказал Литц.
   - Еще одного?
   - Себя, тупой придурок. - Литц указал на камень. - Конечно, у тебя есть обязательства, и я знаю, что ты не станешь от них увиливать. Но в тебе есть нечто большее, чем в них. Они увидят это, даже если ты не сможешь.
   - Он прав, - сказала Ведетт, подчеркивая свои слова еще одним пожатием его руки. - Вы - это вы. Называйте себя Юрием, Аристидом или каким-нибудь другим именем, это ничего не меняет. За пять лет, прошедших с тех пор, как покинули Сонную лощину, вы обрели себя. Вы честный, добрый и храбрый, и поставили бы восемь миллионов жизней выше своей собственной, если бы могли.
   - Вы не можете знать, кто я такой, а кто такой Юрий, кто такой Аристид. Возможно, я - не более чем эти воспоминания.
   - Ты - нечто большее, чем они, и мы можем это сказать, - твердо сказал Литц.
   - И у вас нет права спорить с нами, - добавила Ведетт. - Это прерогатива друзей. Вы можете поступить правильно по отношению к Юрию и Аристиду, не отказываясь от собственного самоощущения. У вас впереди еще годы. Достаточно времени, чтобы оставить свой след в мире, не забывая об этих людях.
   Юрий снова улыбнулся, заставляя себя признать, что в ее словах есть доля правды и мудрости, хотя инстинктивно ему хотелось не обращать на это внимания. - Не думаю, что они позволили бы мне забыть их, даже если бы я захотел. - Он уткнулся лицом в камень. - Я приду сюда снова, Аристид. О вас не забыли, как и о вашей жене.
   - Интересно, как бы они отнеслись к недавним событиям, - размышлял Литц. - Извините, ребята, но вы никогда не доберетесь до звезды Вандердеккена. Никто из нас не доберется. Мы проскочили мимо нее около пятнадцати тысяч лет назад.
   - Они бы приспособились, - сказала Ведетт. - Так же, как приспосабливаемся и мы. Медленно, мучительно, шаг за шагом, но добиваемся своего. Это другой мир, но он не обязательно хуже. Мы знаем, что сейчас находимся в более опасном положении, но, по крайней мере, мы хозяева своей судьбы. Можем все испортить или все исправить, но выбор за нами. Мы наконец-то свободны от семей и их лжи. - Она кивнула сама себе, как будто ее едва-едва убедили в том, что она говорила. - Это лучший мир. Он не легче, но он лучше.
   Литц развернул газету. Предварительные судебные слушания начинаются завтра. Делроссо и Урри так развлекаются, нанося друг другу удары в спину, что это приходится освещать на спортивных страницах. Это соревнование, в котором выясняется, какая семья быстрее утопит другую.
   - Некоторые вещи не меняются, - сказал Юрий.
   - Что касается других новостей, то мэрия собирается созвать срочное совещание для создания комитета по организации общественного расследования мер по реформированию пенитенциарной системы в Хевисайде. О, и тебе будет приятно услышать еще кое-что.
   - Приятно?
   - Бегемотик Хоппи все еще в приколах. - Он сложил газету и протянул ее Юрию. - Как вы думаете, миссис Эй, у нас есть шанс? Корабль старый, и с ним обращались не слишком хорошо. Может быть, следующим гроулером будет тот, на котором будут написаны наши фамилии.
   Она умоляюще посмотрела на него. - Мы должны быть оптимистами, Лемми, иначе какая у нас альтернатива? Несмотря ни на что, я верю в нас. Мы можем делать умные вещи, если знаем, что стоит на кону.
   - Нам понадобится помощь, чтобы вернуть этот щит в прежнее состояние.
   - Тогда хорошо, что на нашей стороне еще несколько друзей. Не так ли, Юрий?
   - Да, - ответил он, потому что видел то же, что и Ведетт: Спутника, приближающегося по тому же пути, только немного опаздывающего на встречу. - Они будут нужны нам, а мы будем нужны им. Это идеальная основа для сотрудничества.
   - Извините за опоздание, - объявил Спутник, осторожно подходя к ним и пригибаясь под ветками, его голубые глаза пронзали туман. - Я задержался на складе дольше, чем ожидал. Там много дел.
   - Склад? - спросил Литц.
   - Место, где я нашел Спутника, Лемми. Там много роботов, все выключены. Возможно, кого-то из них еще можно вернуть к жизни. Уверен, что в "Халкионе" найдутся и другие места, где семьи хранили роботов. Они не хотели, чтобы роботы портили им жизнь, но были слишком напуганы, чтобы уничтожить их всех.
   - Теперь они могут вернуться, - сказал Литц.
   - Да, Лемми. На этот раз на равных. Мы объясним им, в чем дело. Если они захотят помочь с починкой защитного экрана и устранением других дефектов, мы будем рады их видеть. Роботы могут выполнять работу, недоступную людям, особенно в радиационно-опасной среде в передней части корабля. Однако им не будут отдавать приказы. Они будут работать с нами, а не на нас, или не будут работать вообще.
   - Я определил несколько перспективных кандидатов на ускоренное восстановление, - сообщил Спутник. - Их будет больше. Некоторые из этих роботов поначалу столкнутся с трудностями. Им потребуется время, чтобы восстановить поврежденные участки памяти. У них будут наблюдаться когнитивные дефекты. Вам нужно быть терпеливым с ними, как вы были терпеливы со мной.
   - Да, - усмехнулся Литц. - Мы были образцом терпения.
   - Я сделал скидку, - ответил Спутник, устремив голубые глаза на Литца. - В конце концов, вы были всего лишь человеком. - Затем, обращаясь к Юрию, он добавил: - Я буду доступен для службы расследований Гагарина, когда это будет возможно, сэр, но эта работа на складе займет некоторое время.
   Юрий покачал головой. - Тебе не о чем беспокоиться. Службы расследований Гагарина сейчас нет. После потери помещения я решил закрыть бизнес.
   Литц сильно нахмурился. - Если ты поступишь так, Юрий, то семьи выигрывают, даже находясь за решеткой! Лемми Литц готов на многое, но только не на это!
   Но Юрий опередил его. - Пожалуйста, Лемми. Я еще не закончил. Мне понадобится новое помещение для нового бизнеса.
   Литц остановился и выпрямился, как манекен в игровом зале, выполнивший свой трюк. - Ты сделаешь это?
   - На Родман-стрит, рядом с Первым муниципальным, есть полезная заброшенная собственность. Но, возможно, офисных помещений там больше, чем нужно маленькому детективному агентству. Я подумал: может, сдать первый этаж в аренду небольшому, но пользующемуся хорошей репутацией ресторанному предприятию? Для управления заведением нужен отличный шеф-повар, человек с хорошими связями, возможно, недавно освободившийся от работы в полиции?
   Литц запнулся. - Ты имеешь в виду...?
   - Мы с Юрием обсудили все необходимые детали, Лемми, - сказала Ведетт, подходя к нему и взяв за руку. - Я договорилась о разумной цене за большой старый дом, в котором мы с Ноа жили раньше. Сейчас мне не нужно и половины такой большой площади, и я бы предпочла, чтобы средства были использованы с пользой. Вы заслуживаете этого шанса, Лемми. Юрий рассказал мне все о Мелде.
   Литц выглядел потрясенным. - Не знаю. Для меня снова начали открываться кое-какие двери! Говорят, что меня больше не ругают те, с кем я раньше работал. Я мог бы вернуться в полицию и даже получить повышение.
   - Вам не обязательно принимать решение сейчас, - сказала Ведетт. - Это просто вариант. Подумайте об этом. Возможно, мы направляемся в пустоту на борту разваливающегося корабля с поврежденным рассудком и без цели, но людям все равно нужно питаться не только дома.
   - Мелде понравилось бы, если бы старое заведение снова открылось... - размышлял Литц, как будто эта идея уже пустила корни в его воображении. - О, черт. А я-то думал, что все, что мне нужно было сделать сегодня, - это прийти в мемориальный сад и послушать Юрия. Ты меня подловил!
   - Похоже, что так и было, - бесстрастно ответил Спутник. - Хотя я очень рад слышать, что мистер Гагарин планирует продолжить свою работу. Признаюсь, я не совсем понимаю. Зачем закрывать бизнес только для того, чтобы начать его заново?
   - Потому что бизнесу сейчас нужно новое имя, - сообщил Юрий роботу. - Юрий Гагарин был хорошим, храбрым человеком, но я - не он. Я возьму его имя, потому что мне оно нравится, но не его личность. Она должна остаться в прошлом, там, где ей и место.
   - Тогда этот новый бизнес...
   - Это будет детективное агентство "Спутник". С тобой в качестве равноправного партнера в бизнесе. Деловое партнерство человека и робота. - Юрий вздернул подбородок. - Ты согласен?
   Робот задумался. Он опустил свои голубые глаза к земле, размышляя в свойственной ему суровой и непостижимой манере.
   Пока он размышлял, воображение Юрия, как это часто случалось на прошлой неделе, представило ему внешнюю перспективу его мира. Он увидел, как "Халкион" несется в космосе, и тупой нос его темного цилиндра длиной в пятьдесят шесть километров испещрен миллионами мерцающих релятивистских вспышек, сверкающих, как далекий фейерверк. У него не было тела, он был лишь единственной движущейся точкой наблюдения, душой мертвеца. Он вышел за пределы защитного поля, в бушующий шторм межзвездного пространства. Почувствовал, как релятивистский ветер коснулся его невидимой кожи. Улыбнулся, его щеки заиграли, он мысленно рассмеялся. Девяносто девять процентов скорости света! Неплохо для мальчика из Клушино.
   - Ты молодец, - прошептал он человеку, чье прошлое он хранил. - Ты отлично справился, Юрий Алексеевич.
   Впереди была пустота, но в ней было нечто большее, чем темнота. Все мироздание было словно подвешено там, и это было одновременно и притягательнее, и реальнее любого миража. Это было восхитительно и пугающе. Но в то же время это было правдой, а не ложью, и ему это очень нравилось.
   Если Монтегю сказал правду, а у него не было причин думать иначе, то они путешествовали в течение пятнадцати тысяч лет почти со скоростью света. Выбираясь из Млечного Пути, они, должно быть, уже миновали главный звездный диск. Теперь на "Халкионе" вспыхивал какой-то темный клубок пыли, создавая еще больше гроулеров, проверяя и без того ослабленный щит. Со временем пыль утихнет. Возможно, к тому времени там все еще будет корабль, а может, и нет - просто слабое, рассеивающееся пятно из созданных человеком атомов и молекул на его пути в вечность. Выживут они или погибнут, будет зависеть не только от их возможностей: удача сыграет неоценимую роль. Все, что они могли сделать, - это максимально увеличить свой вклад в исход.
   Он был готов принять этот вызов. Знал, что его друзья тоже были готовы, и знал, что в ту ночь весь мир не сгорел дотла - то, что общественный гнев вспыхнул, но не превратился в неугасимый пожар, давало ему повод для сдержанного оптимизма. Их было восемь миллионов, хороших и порядочных людей, таких как Борис Флауэрс, миссис Ванамонд, даже тот щербатый мальчик с метлой, который присматривал за "дайнафлоу" на похоронах Ноа Эйполиси, и кто знает, какие еще честные и сообразительные люди уже жили или только ждали своего появления на свет? У них был целый корабль, с которым можно было работать, не говоря уже об изобретательном и бдительном разуме этого корабля. Вместе, люди и Руби Пурпур, они могли бы творить чудеса. Они тоже могут облажаться, но в равной степени могут и не облажаться.
   - Мистер Гагарин? - вежливо спросил Спутник. - Я только что сказал, что, пожалуй, могу согласиться.
   - Хорошо, - сказал он, собираясь с мыслями и возвращаясь к настоящему, к этому туманному, пахнущему пеплом утру в мемориальном саду в Белт-Сити. - Тогда мы дадим Лемми время подумать о новом интересном деловом предприятии.
   - Я раздумываю, дурачок, - добродушно сказал Литц.
   - Не торопитесь, Лемми, - сказала Ведетт. - Это предложение не разовое.
   Юрий попрощался с памятным камнем и собрал вокруг себя друзей, прежде чем отправиться в путь. - Предстоит проделать большую работу. Тяжелую работу. Очень тяжелую! Но она нас ждет! Мы будем двигаться вперед вместе! - И тут он торжествующе возвысил голос и воздел кулак к небу: - Поехали!
  

ОБ АВТОРЕ

   Аластер Рейнольдс родился в Барри, Южный Уэльс, в 1966 году. Он учился в университетах Ньюкасла и Сент-Эндрюса и защитил докторскую диссертацию по астрономии. Перестал работать астрофизиком в Европейском космическом агентстве, чтобы полностью стать писателем. Был финалистом премий Артура Кларка и Хьюго, а также лауреатом премий BSFA, Locus, Seiun, Sidewise и премий Европейского общества научной фантастики. Совсем недавно французское издание "Дома солнц" получило Гран-при в области изобразительного искусства. Его рассказы были адаптированы для сцены и телевидения. Он живет в Уэльсе со своей женой и увлекается бегом. Больше можно узнать на его сайте www.alastairreynolds.com
  
  
  
  
  
  
  
   Copyright Н.П. Фурзиков. Перевод, аннотация. 2025.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"