Аннотация: Еще немного о счастье, но иначе и для других.
ПАРТИЯ
Петр Андреевич был еще не стар, но уже очень болен. В свои 59 он выглядел на тридцать, а чувствовал на все восемьдесят с прицепом. Знаете, в застой была такая шутка - взять себе большую кружку пива "с прицепом". Прицеп в каждом городе, а то и в каждом ларьке был свой - где половина от маленькой, где просто 250 грамм. Сейчас уже трудно восстановить историческую справедливость и сказать наверняка - где, когда, что и сколько наливали.
Он сидел и тяжело дышал, разглаживая помятую простынь сухими морщинистыми руками. Воздух проникал в больные легкие, вызывая спазмы и приступы тошноты, но Петр Андреевич знал - это пройдет, скоро пройдет. Уже вторую неделю он вставал всего один-два раза в день: утром, чтобы дойти до туалета (в конце коридора, сначала прямо, потом направо, налево... вдоль стенки); вечером - чтобы постоять у окна и увидеть других. Вот и все.
Ему было легко и весело. Прошлой ночью он плакал. Сейчас бы удочку, холодное северное утро и озеро. Вода облизывает борт лодки, поднимается туман, слегка покачивает на волнах. Не сегодня. Пусть даже не завтра, но хоть когда-нибудь...
Вы только не подумайте, ради Бога, что Петр Андреевич был одинок. Нет, что вы. Вся жизнь с людьми. Жена, сын, невестка, внук, мама. Они все здесь, рядом. Все ходят - улыбаются, но глазенки то красные, впалые и говорят вроде как не с человеком, а с манекеном. Скажут чего, - и убегают по своим хозяйственным делам.
Петр Андреевич привстал с кровати, помогая себе крепкими рабочими руками, выпрямился и пошел к двери. Был вторник, 12:00. В глазах темнело, он прошел через всю комнату и крепко взялся за дверную ручку. Дверь поддалась, он был уже в коридоре. Ярко горела 200 ваттная лампочка, на кухне стреляло масло - готовился обед.
--
Дедушка, привет, - как ни в чем не бывало, закричал внук, - ты что, выздоровел?
--
Да, - с улыбкой ответил Петр Андреевич, - вот думал тебя в шахматы обыграть. Ты ко мне не приходишь, так я решил сам к тебе в гости зайти и обставить.
--
Так меня ж к тебе не пускают, говорят - нельзя.
--
И правильно не пускают, я тебе так бока намну, всю жизнь под лавкой сидеть будешь.
--
Это еще кто кого, - закричал со смехом внук, вскакивая с дивана и сжимая кулаки, - да я тебя одной левой на обе лопатки.
--
Тссс..., ты не шуми, а то бабушка придет она нам с тобой такое устроит. У... Доставай шашки, сыграем. - Петр Андреевич говорил театральным шепотом, от чего горечь в горле и тошнота только усилились.
Диван был не далеко, но идти было трудно. "Только бы не упасть, только бы не упасть, - думал Петр Андреевич, - сейчас... вот здесь, поближе к краю."
--
Чур я белыми, - прошептал Петр Андреевич, как только на диване появилась старая деревянная доска и шахматы.
--
Ты всегда белыми, хитренький. Я тоже хочу.
--
Тогда давай, угадывай.
Петр Андреевич взял черную... и еще одну черную пешку, перемешал их за спиной и предложил Сашке на выбор.
--
Эту, - сказал внук, указывая на правую, хотя прекрасно знал, что белых шашек у деда не водится.
--
Вот она, правда, - сказал Петр Андреевич протягивая внуку черную пешку, - Против правды не попрешь.
--
Ладно, так и быть, я черными. Ходи.
--
А ты Сашка, как учишься? (e2-e4) Что в школе нового, как друзья?
--
Да нормально все, деремся понемногу (e6-e7).
--
Ничего, с кем подерешься - с тем и подружишься. Помнишь, как с тем Филиппом?
--
С Филей то?
--
Ну (Конь e2).
--
Так это другое дело. Мы с ним даже не дрались, так, играли (Конь f6).
--
Помню я, как вы играли. Пришел весь заплаканный, грязный. Кто мне жаловаться бегал?
--
Ну, бегал, потом то я его побил. Вот и подружились.
--
Правильно, а я тебе говорил, добро должно быть с кулаками (d3).
--
Дедушка, Любовь Мартыновна в классе нас учит, что все вопросы можно решить без кулаков, словом. Вот тебе, шах! (Слон h4)
--
Это не шах, это шутка. Убегай (c3)
--
(Слон a5).
--
А мы так (b4). Вообще, может она и права, твоя учительница. Знаешь, мне чего-то пить хочется, в горле пересохло, у тебя нет водички?
--
Давай я на кухню сбегаю - у бабушки попрошу.
--
Да нет, чего ты будешь бегать, играй, я потерплю. Не долго осталось.
--
Ага...раз, два. Шах и мат (слон b6).
--
Ты погоди, я сейчас подумаю. (Конь a3)
--
(Конь h6). Дедушка, ты чего ждешь, ходи.
--
Походи за меня, мне что-то не придумать ничего. Красивый ты у меня, девочки, небось, уже прохода не дают, а?
--
Да брось ты, дедушка, зачем они мне нужны, ходи лучше.
--
Ну как зачем, (Конь b5) девочки это... Подожди, вот года через два, если доживу, еще посмотрю, как за тобой какая-нибудь голубоглазонькая бегать будет.
--
Конечно, доживешь.
--
И на жену бы твою посмотреть, хотя бы одним глазком, на свадьбе погулять, а то выберешь себе крокодила несусветного, из которого даже кошелек не сошьешь.
--
(Ферзь f6) Не выберу. И вообще, жениться не буду.
--
Это правильно, и не женись. (h4) Твой папа тоже вот - женился. И что получилось? Получилось такое юркозадое, деда в шахматы обыгрывает.
--
(Ферзь f2) Дедушка, мат!
--
Это не мат, это зевок. Нет у тебя больше королевы (король берет на f2).
--
Как! У меня же офицер был. Ты не мог его взять! Дедушка, так не честно.
--
Все честно. Играй дальше. И вообще, знаешь, как Ботвинник говорил: "Не важно - у кого козырной туз; важно - кто дурак".
--
Но ты жульничаешь, жульничаешь! Это не честно. - Сашка надул губы, - я бабушке пожалуюсь!
--
Петя! Это что такое! Ты же знаешь, тебе нельзя. Давай, пойдем обратно в комнату.
Александра Сергеевна, жена Петра Андреевича, вошедшая в комнату, была женщина решительная и властная. Спорить с ней было глупо, но Сашка попробовал.
--
Бабушка, мы еще не доиграли! Пусть дедушка пока останется, пожалуйста. Мы еще чуть-чуть поиграем и все. Ну, пожалуйста.
--
Саша, но мама же тебе говорила, что с дедушкой тебе сейчас нельзя. А ты, Петя, - сказала Александра Сергеевна, оборачиваясь к мужу, - мог бы и сам догадаться. Что если дети придут? Что ты им скажешь?
--
Да я ничего такого не хотел. Просто думал книжку почитать. Эту, про гражданскую войну. Сегодня что-то о ней вспомнил. Ты не знаешь, где она?
--
Откуда. - ответила Александра Сергеевна пожимая плечами, - пойдем. Я тебе помогу.
--
Дедушка, ну не уходи, пожалуйста. Мы ведь еще не доиграли. Вот тебе шах (конь G4). Ходи.
--
Ладно, - сказал Петр Алексеевич с улыбкой, - ты выиграл. Белый король сдается.
Пластиковая фигурка белого короля звонко ударилась о деревянную доску.
--
Все, ты выиграл. Молодец.
--
Нет, дедушка, я не выиграл. Ты же у меня королеву и офицера съел. Ну давай, пожалуйста, доиграем. Бабушка, ну пожалуйста.
--
Нет, малыш. Мы с бабушкой пойдем. Может, заглянешь как-нибудь ко мне. Поиграем?
--
Конечно, дедушка. Поправляйся.
Петр Алексеевич, опираясь на плечо жены, сделал несколько шагов к своей комнате.
--
Да, Саш, может ты найдешь мне эту книжку, помнишь - такая серенькая в твердом переплете, мне ее еще папа давал.
--
Я найду, дедушка, конечно, найду.
Вот и все. Петр Алексеевич лежал на своей кровати, разглаживая белую простынь. Вот и все. Дышать стало совсем тяжело. Ноги не держали. Следующие три дня он не вставал, только читал. Буквы медленно соединялись в слова, страница за страницей. Грустно не было. Даже утреннее озеро, покрытое глубоки туманом, не вызывало у Петра Алексеевича знакомого щемящего чувства. Он умер от рака легких через неделю, в 12:15 утра, на 49 странице "Белой Гвардии".