...Через несколько минут мы будем иметь появление среди нас идеального человека - шевалье, значить, сан пёр э сан репрош... Мы будем иметь здесь наш образец, наш символ, нашу крылатую мечту! И мы, товарищи, должны встретить этого гиганта потребностей и способностей соответствующим образом, без дискуссий, мелких дрязг и других выпадов. Чтобы наш дорогой гигант увидел нас какие мы есть на самом деле в едином строю и сплочёнными рядами. Спрячем же, товарищи, наши родимые пятна, у кого они ещё пока есть, и протянем руку своей мечте!
Я и простым глазом видел, как отвинтилась крышка автоклава и беззвучно упала в снег. Из автоклава ударила длинная, до самых звёзд, струя пара.
- Даю пояснение для прессы... - начал было Выбегалло, но тут раздался страшный рёв.
Земля поплыла и зашевелилась. Взвилась огромная снежная туча. Все повалились друг на друга, и меня тоже опрокинуло и покатило. Рёв всё усиливался, и, когда я с трудом, цепляясь за гусеницы грузовика, поднялся на ноги, я увидел, как жутко, гигантской чашей в мёртвом свете луны ползёт, заворачиваясь вовнутрь, край горизонта, как угрожающе раскачиваются бронещиты, как бегут врассыпную, падают и снова вскакивают вывалянные в снегу зрители. Я увидел, как Фёдор Симеонович и Кристобаль Хунта, накрытые радужными колпаками защитного поля, пятятся под натиском урагана, как они, подняв руки, силятся растянуть защиту на всех остальных, но вихрь рвёт защиту в клочья, и эти клочья несутся над равниной, подобно огромным мыльным пузырям, и лопаются в звёздном небе. Я увидел поднявшего воротник Януса Полуэктовича, который стоял, повернувшись спиной к ветру, прочно упёршись тростью в обнажившуюся землю, и смотрел на часы. А там, где был автоклав, крутилось освещённое изнутри красным, тугое облако пара, и горизонт стремительно загибался всё круче и круче, и казалось, что все мы находимся на дне колоссального кувшина. А потом совсем рядом с эпицентром этого космического безобразия появился вдруг Роман в своём зелёном пальто, рвущемся с плеч. Он широко размахнулся, швырнул в ревущий пар что-то большое, блеснувшее бутылочным стеклом, и сейчас же упал ничком, закрыв голову руками. Из облака вынырнула безобразная, искажённая бешенством физиономия джинна, глаза его крутились от ярости. Разевая пасть в беззвучном хохоте, он взмахнул просторными волосатыми ушами, пахнуло гарью, над метелью взметнулись призрачные стены великолепного дворца, затряслись и опали, а джинн, превратившись в длинный язык оранжевого пламени, исчез в небе. Несколько секунд было тихо. Затем горизонт с тяжёлым грохотом осел. Меня подбросило высоко вверх, и, придя в себя, я обнаружил, что сижу, упираясь руками в землю, неподалёку от грузовика.
Снег пропал. Всё поле вокруг было чёрным. Там, где минуту назад стоял автоклав, зияла большая воронка. Из неё поднимался белый дымок и пахло палёным.
Зрители начали подниматься на ноги. Лица у всех были испачканы и перекошены. Многие потеряли голос, кашляли, отплёвывались и тихо постанывали. Начали чиститься, и тут обнаружилось, что некоторые раздеты до белья. Послышался ропот, затем крики: "Где брюки? Почему я без брюк? Я же был в брюках!", "Товарищи! Никто не видел моих часов?", "И моих!", "И у меня тоже пропали!", "Зуба нет, платинового! Летом только вставил...", "Ой, а у меня колечко пропало... И браслет!", "Где Выбегалло? Что за безобразие? Что всё это значит?", "Да чёрт с ними, с часами и зубами! Люди-то все целы? Сколько нас было?", "А что, собственно, произошло? Какой-то взрыв... Джинн... А где же исполин духа?", "Где потребитель?", "Где Выбегалло, наконец?", "А горизонт видел? Знаешь, на что это похоже?", "На свёртку пространства, я эти шутки знаю...", "Холодно в майке, дайте что-нибудь...", "Г-где же этот Выб-бегалло? Где этот д-дурак?".
Земля зашевелилась, и из траншеи вылез Выбегалло. Он был без валенок.
- Поясняю для прессы, - сипло сказал он.
Но ему не дали пояснить. Магнус Фёдорович Редькин, пришедший специально, чтобы узнать наконец, что же такое настоящее счастье, подскочил к нему, тряся сжатыми кулаками, и завопил:
- Это шарлатанство! Вы за это ответите! Балаган! Где моя шапка? Где моя шуба? Я буду на вас жаловаться! Где моя шапка, я спрашиваю?
- В полном соответствии с программой... - бормотал Выбегалло, озираясь. - Наш дорогой исполин...
На него надвинулся Фёдор Симеонович.
- Вы, м-милейший, з-зарываете свой т-талант в землю. В-вами надо отдел Об-боронной Магии усилить. В-ваших идеальных людей н-на неприятельские б-базы сбрасывать надо. Н-на страх аг-грессору.
Выбегалло попятился, заслоняясь рукавом зипуна. К нему подошёл Кристобаль Хозевич, молча меряя его взглядом, швырнул ему под ноги испачканные перчатки и удалился. Жиан Жиакомо, наспех создавая себе видимость элегантного костюма, прокричал издали:
- Это же феноменально, сеньоры! Я всегда питал к нему некоторую антипатию, но ничего подобного я и представить себе не мог...
Тут, наконец, разобрались в ситуации Г. Проницательный и Б. Питомник. До сих пор, неуверенно улыбаясь, они глядели каждому в рот, надеясь что-нибудь понять. Затем они сообразили, что всё идёт далеко не в полном соответствии. Г. Проницательный твёрдыми шагами приблизился к Выбегалле и, тронув его за плечо, сказал железным голосом:
- Товарищ профессор, где я могу получить назад мои аппараты? Три фотоаппарата и один киноаппарат.
- И моё обручальное кольцо, - добавил Б. Питомник.
- Пардон, - сказал Выбегалло с достоинством. - Он ву демандера канд он ура безуан де ву. Подождите объяснений.
Корреспонденты оробели. Выбегалло повернулся и пошёл к воронке. Над воронкой уже стоял Роман.
- Чего здесь только нет... - сказал он ещё издали.
Исполина-потребителя в воронке не оказалось. Зато там было всё остальное и ещё многое сверх того. Там были фото- и киноаппараты, бумажники, шубы, кольца, ожерелья, брюки и платиновый зуб. Там были валенки Выбегаллы и шапка Магнуса Фёдоровича. Там оказался мой платиновый свисток для вызова авральной команды. Кроме того, мы обнаружили там два автомобиля "Москвич", три автомобиля "Волга", железный сейф с печатями местной сберкассы, большой кусок жареного мяса, два ящика водки, ящик жигулёвского пива и железную кровать с никелированными шарами.
Натянув валенки, Выбегалло, снисходительно улыбаясь, заявил, что теперь можно начать дискуссию. "Задавайте вопросы", - сказал он. Но дискуссии не получилось. Взбешённый Магнус Фёдорович вызвал милицию. Примчался на "газике" юный сержант Ковалёв. Всем нам пришлось записаться в свидетели. Сержант Ковалёв ходил вокруг воронки, пытаясь обнаружить следы преступника. Он нашёл огромную вставную челюсть и глубоко задумался над нею. Корреспонденты, получившие свою аппаратуру и увидевшие всё в новом свете, внимательно слушали Выбегаллу, который опять понёс демагогическую ахинею насчёт неограниченных и разнообразных потребностей. Становилось скучно, я мёрз.
- Пошли домой, - сказал Роман.
- Пошли, - сказал я. - Откуда ты взял джинна?
- Выписал вчера со склада. Совсем для других целей.
- А что всё-таки произошло? Он опять обожрался?
- Нет, просто Выбегалло дурак, - сказал Роман.
- Это понятно, - сказал я. - Но откуда катаклизм?
- Всё отсюда же, - сказал Роман. - Я говорил ему тысячу раз: "Вы программируете стандартного суперэгоцентриста. Он загребёт все материальные ценности, до которых сможет дотянуться, а потом свернёт пространство, закуклится и остановит время". А Выбегалло никак не может взять в толк, что истинный исполин духа не столько потребляет, сколько думает и чувствует. |