Фриз Нина Андреевна : другие произведения.

Младший Брат

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Героиня повествования оказывается по воле судьбы в довольно жестоком мире, и ей приходится быть очень изворотливой, чтобы выжить. Едва ступив на порог нового мира, она становится объектом охоты и в итоге попадает в рабство, - но это только начало истории.
  Тёмны стены, мрачны своды -
  Вот и кончен путь.
  Солнце жизни, свет свободы -
  Всё теперь забудь.
  Юлий Ким
  
  
  Камера была крошечной, сырой и жуткой. У нее было три стены, четвертую заменяла решетка из толстых, грубо сваренных друг с другом железных прутьев. Мне ни за что не поднять решетку самостоятельно - даже тюремщики, которые не были людьми, делали это с усилием.
  Неподалеку раздался лязг открываемой двери, а затем веселый громкий голос крикнул:
  - Время кормежки, крысы!
  В коридоре появился свет. Узники бледными тенями придвинулись к решеткам, чтобы получить ломоть хлеба и кружку воды, а я отодвинулась было, но затем сделала несколько шагов по направлению к решетке. Пока я жива - есть надежда выбраться и выпутаться из всего этого бардака.
  
  Как я оказалась здесь, в тюремной камере в каменном замке на краю безымянных гор? Я пошла на встречу со своими бывшими одноклассниками, потому что им захотелось посмотреть друг на друга через год после окончания школы. Я не хотела идти, но у меня выдался свободный день - и я все-таки согласилась. В первом часу ночи народ захотел продолжения банкета, и мы поехали за город на дачу к нашему массовику-затейнику Дэну. Дача стояла на границе леса - а я решила, что будет интересно поболтаться по лесу с фонариком? и ничто не предвещало беды, пока фонарик не погас. На секунду я ослепла, - темнота вдруг стала такой густой, что я не могла рассмотреть свои пальцы, - могла только слышать, как шумят верхние ветви деревьев. Я сделала один неуверенный шаг - и секунда тишины и темноты сменилась криками людей, странным рычащим храпением и неясным мерцающим светом в дали. Потом я поняла, что это был свет факелов, потом увидела, что странные рычаще-храпящие звуки издают здешние ездовые животные, минги, очень похожие на наших оленей - но предпочитающие вместо мха и молодых побегов питаться мясом. Еще позже, к концу ночи, я поняла, что преследовавшие и в итоге поймавшие меня люди не были людьми. Это были оборотни в своей человеческой форме, и они охотились на тех, кто проходил через Червоточину и оказывался в их владениях.
  
  - Сколько тебе нужно сегодня, Тарс? - спросил все тот же веселый голос.
  - Только одна, - пробасил в ответ Тарс. - Кузнец, мальчишка, отличился сегодня.
  Тюремщик хохотнул.
  - Сильно отличился?
  - Прикончил колдуна клана Серых Гор.
  - Эге-й! - восхитился тюремщик. - А ему в награду - только одну помойную крысу?
  - Отличного боевого коня и меч, - крысу в придачу, - оскорбился Тарс.
  - Хоть отмойте сначала, - продолжал веселиться тюремщик.
  - Заткнись, Бад. Не твоего это ума дело. Открывай седьмую, - приказал Тарс.
  Седьмую. Девчонка из камеры напротив сегодня была очень тихой - она даже не подошла к решетке. Я вдруг почувствовала себя в опасности - то есть, больше чем обычно.
  - Ах ты ж стерва, - вскинулся Бад, подойдя к решетке и увидев нечто, недоступное мне. - Твою ж... Проклятье! Да помоги же, Тарс!
  Они открыли камеру, с трудом приподняли решетку и пробрались внутрь - но было поздно. Девчонка мертвой куклой висела в петле, которую сделала из своей одежды. Я отшатнулась вглубь своей камеры. Бад долго и грязно ругался, пока не выдохся.
  - Одни убытки от вас, крыс, - прорычал он. - Никакого ужина сегодня. Бери чернявую из шестой.
  Чернявую из шестой? Меня? Вот я и выбралась из камеры, отлично. Спасибо хоть не вперед ногами.
  Я смирно ждала, пока Бад и Тарс откроют камеру, но это не помогло - Бад все же отвесил мне затрещину.
  - Ишь как глазищи пялит, шлюхина дочь! - выругался Бад в бессильной ярости. - Забирай мерзавку и проваливай, Тарс.
  Тарс надел мне на шею ошейник с цепью - у меня не было сил, чтобы почувствовать себя оскорбленной. Кажется, у меня сотрясение мозга.
  - Кто тебя просил девку бить, - проворчал Тарс, поворачивая меня к себе. - Куда ее теперь такую, с разбитой мордой.
  - Бери и проваливай, будь ты проклят, - огрызнулся Бад. - Мне из-за дохлой сучки теперь влетит, так что... Проваливай уже, ну!
  - Ладно, сиди и дальше в своей норе, крысиный король, - фыркнул Тарс и закинул меня на плечо. Если бы мой желудок не был пуст - меня бы точно стошнило.
  Тарс зашагал по коридору, переставляя крепкие сильные ноги. Вряд ли он помнил - но он был один из тех, кто охотился на меня в лесу тогда, месяц назад, когда я оказалась в этом проклятом месте.
  - Ты там живая, а, мышка? - спросил он у меня, остановившись.
  - Да, - прохрипела я. Да, я все еще жива.
  - Вот и славно, - сказал Тарс и под его рукой заскрипел тяжелый засов, а через секунду я ослепла от яркого света факелов. Тарс некоторое время поднимался по лестнице, затем шел по коридору, и наконец остановился перед какой-то дверью.
  - Майра! - Тарс гулко ударил в дверь кулаком. - Открывай, негодница.
  Дверь шумно отворилась, пахнуло теплом. Тар сдернул меня с плеча и поставил на подгибающиеся ноги.
  - Это еще что? - брезгливо поинтересовался женский голос.
  - Что, не видишь? Княжеский подарок, - хохотнул Тарс. - Умыть и приодеть. Такой указ.
  - Это где ж такую чернявую изловили? У нас таких не водится, - женщина оказалась высокой и могучей, если можно так сказать о женщине.
  - Да все там же, - отмахнулся Тарс. - Чистой рубахи будет достаточно. И поживее. Вечером дарить будут.
  - Где ж я такую рубаху-то возьму? Разве что детскую, - задумчиво произнесла женщина.
  - Да хоть демонскую, женщина - два часа на возню, - отрезал Тарс и подтолкнул меня к ней. Женщина заполучила цепь и повела меня за собой. Не падать, только не падать, с нее станется меня волоком потащить. Я поплелась за женщиной к близкому теплу и оказалась в купальнях. Майра, недовольно бормоча что-то про тощих заморских потаскушек, пристегнула цепь около одной из бадей с горячей водой.
  - Снимай тряпки, девка, не стой, - сердито приказала она. - А не поторопишься, - ремня получишь. Живо.
  Я покорно сбросила одежду. Женщина поморщилась, глядя на меня.
  - Измельчали людишки, эх... Полезай в бадью, чего встала!
  Я забралась в обжигающую воду, получила из рук женщины кусок коричневого, пахнущего смолой мыла и принялась методично... Что? Посмотрим правде в глаза: я принялась готовиться к смерти.
  Майра вернулась, когда я в третий раз намыливала голову, с рубахой из грубого некрашеного сукна и полосатым полотенцем.
  - Вылезай, дуреха, - сварливо произнесла женщина, и я снова послушалась. Она протянула мне полотенце и терпеливо ждала, пока я вытрусь досуха, а затем протянула мне рубаху. Я успела уловить в ее взгляде нечто, похожее на сострадание.
  - Сколько тебе лет-то, девка?
  - Восемнадцать, - ответила я.
  - Измельчали людишки, - вздохнула она. Сама банщица была ростом чуть ниже Тарса, который был не меньше двух метров, что означало для меня почти полуметровую разницу в росте.
  - Да помогут тебе боги, девка, - сказала женщина со вздохом. Я не ответила - до прихода Тарса оставалось чуть меньше часа.
  
  Вечер наступил быстро - я оказалась в коротенькой веренице других "подарков": две девицы, высокие, статные и русоволосые, с большими темными глазами - явно из местных, - и скованный по рукам и ногам злющий парень, волком зыркающий на всех вокруг - по разговорам охранников я поняла, что он ювелир, пара крепких мужиков в цепях - и я, помойная крыса, Бадов выкормыш. Если подумать, все остальные подарки выглядели куда более достойно, чем я. Худосочная, невысокая, темноволосая, - я совсем не походила на местных, - ни на людей, ни на волков. Оборотни-охранники вовсю глумились надо мной, а заодно и над тем парнем, кузнецом, которому меня подарят.
  - Кан-то, поди, со стыда помрет за такой-то приз, - сказал один из охранников, посмеиваясь. Затем он подошел ко мне и, не церемонясь, посмотрел на мои зубы, словно я лошадь.
  - Ну, хоть зубы Бад тебе повыбивать не успел, мышка, - сказал он. - Спорю, это он тебя приложил, а? Охранник коснулся моей разбитой губы, и я дернулась, но он только рассмеялся.
  - Норовистая, гляди-ка, - прокомментировал он. - Не пора еще вести?
  - Погоди, пришлют за ними, - отмахнулся второй.
  Под смешки охранников прошла еще четверть часа. Ювелир, после того, что сделал охранник, не сводил с меня глаз, а я старалась изо всех сил не привлекать к себе внимания.
  - Не вздумай упасть, когда поведут, - тихо сказал он мне, когда охранники отошли подальше. Я подняла на него глаза.
  - Спасибо, - только и успела я сказать.
  - Тащите ювелира, - заорал кто-то из коридора, и охранники увели его. Он только раз оглянулся на меня - и получил затрещину.
  Через полчаса я осталась совсем одна. Гомон, доносящийся откуда-то сверху, становился все громче, все веселее. Наконец пришли и за мной.
  - Иди живей, коротышка, - за мной послали всего одного охранника - задача-то не велика.
  Он провел меня по коридору, по лестнице - и я оказалась в большом шумном зале, наполненном дымным светом факелов, массой оборотней, и в дальнем конце зала я рассмотрела трон. Занимавший его оборотень вид имел могучий и угрожающий - в человеческой форме его рост, наверное, превышал стандартные местные два метра, а ширина плеч этого экземпляра, наверное, равнялась моему росту. Он возглавлял охоту на меня тот злополучный день - и я никогда не забуду его лицо, потому что именно он поймал меня. Сегодня я подоспела под конец его речи.
  - А тебе, Кан, за проявленную в бою доблесть я дарую боевого коня, меч - и маленькую служанку, которой ты, я надеюсь, найдешь место в своем доме.
  Я с трудом разглядела того, кому подвели коня и вручили меч - и застыла на месте. Он был...
  Оборотни вокруг посмеивались, переглядываясь, пока Кан-кузнец принимал меч у князя. Крупный конь топтался рядом с помостом, ожидая своего господина.
  Охранник потянул меня за собой - смеющихся стало больше. Кан закрепил меч в заплечных ножнах и увидел меня.
  - Добрый дар, государь мой, - не моргнув глазом, произнес Кан, смуглый и темноволосый, - как никто здесь. Среди оборотней были русые, рыжие, блондины - но я не видела других черных, как смоль волос - кроме моих. Интересно, тот факт, что мы с ним похожи, станет для него поводом сломать мне хребет?
  - Ты можешь продать ее кровососам, Кан, - предложил кто-то из пирующих. - Они любят заморские диковинки.
  - Пожалуй, - кивнул Кан. - Только вряд ли много выручу - из нее много крови не выдавишь.
  Кан рассмеялся, рассмеялись и другие.
  - Позволь мне покинуть пир, государь - рана, полученная в бою сегодня, все еще беспокоит меня.
  - Ступай, Кан, но сначала выпей за мое здоровье! - прогремел оборотень на троне.
  Кан взял наполненный кем-то рог и осушил залпом под одобрительный гул пирующих, а затем, забрав у стражника цепь, резко потянул меня на себя. Не падать, - вспомнила я - и с трудом удержалась на ногах. Кан перекинул меня через седло своего нового коня, не дав вякнуть, поклонился своему сюзерену и убрался с пира.
  
  Домом Кану-кузнецу служила небольшая пристройка к кузне. Я узнала это, когда он втолкнул меня туда, приказав сидеть тихо, а сам, злой как черт, убрался в кузню, раздувать почти погасший огонь. Я осторожно огляделась - жилище его было скудным. Я протянула руки к ошейнику и попыталась его снять - за этим занятием меня и застал Кан.
  - Ты ведь из Бадова крысятника? - спросил он, подходя ближе, и выражение его лица мне не понравилось. - Ну, говори, мерзавка!
  - Да, - испуганно пискнула я.
  - Что это ты делаешь, а? Пытаешься снять ошейник? Без него тебя любой себе может присвоить. Так не пойдет, лучше я выжгу на тебе свое тавро - как на тех клинках, что кую. Один такой мне сегодня вручили за доблесть, можешь себе представить?
  Схватив за плечо, Кан поволок меня в кузню. Уж не знаю, насколько это было разумно - но я повисла на его руке.
  - Пожалуйста, не надо, не надо жечь, пожалуйста, - испуганно запричитала я.
  Кан остановился, стряхнул меня со своей руки, а затем вздернул на ноги.
  - Кто ж тебя, заклейменную, купит, - прошипел он. - Но - кто тебя купит и без клейма? С виду ты ни на что не годишься. Что ты умеешь?
  Что я умею? Шить. Вязать. Рисовать. Вышивать. Готовить. Экономику люблю, но вряд ли от меня требуется ответ в этом роде.
  - Какому ремеслу ты обучена? Ну? - прорычал Кан, встряхнув меня за плечи. - Куда я смогу продать тебя, если ты ничего не умеешь?
  - Я люблю готовить, - робко вякнула я.
  - А еще что-нибудь? - закатил глаза Кан. - В дорогих борделях ценят разные умения - если ты в состоянии поддержать беседу или умеешь танцевать, то за тебя будут больше платить.
  Кажется, мое лицо стало серым - обычно я именно так реагирую на плохие новости.
  - Лучше убей меня, - посоветовала я.
  - Что-еще-ты-умеешь?
  - Я рисую, вышиваю, вяжу, шью, - устало перечислила я. - Знаю основы бухгалтерского и налогового учета, основы экономики малых предприятий и...
  Я замолчала, увидев, как он изменился в лице. Надеюсь, этот варвар не решил, что я ведьма, когда я заговорила на непонятном языке.
  - Что ты сказала? - тихо переспросил он.
  - Ничего, - быстро проговорила я и опустила глаза.
  - Как называется твой мир? - спросил он, и голос его впервые был полон не враждебностью и злостью, а чем-то еще.
  - Земля, - осторожно произнесла я.
  - Из какой... Из какой ты страны? - едва слышно проговорил он.
  - Из России, - почему-то призналась я.
  - Из России, - повторил он и медленно сел. - Это... Это неожиданно. Кто сейчас президент?
  - Ты с Земли? - вскинулась я.
  - Кто сейчас президент? - повторил он, и глаза его снова стали угрожающими.
  Я назвали имя президента, и Кан наморщил лоб.
  - Он что, четвертый раз что ли переизбирался?
  - Третий, - осторожно произнесла я. Даже если этот тип с Земли, это не гарантирует немедленную дружбу и взаимопомощь.
  - Как давно ты здесь? - спросил Кан отстраненно.
  - Не знаю. Месяц, - отозвалась я.
  - А я - десять лет, - он наконец посмотрел на меня снова. Я не знала что будет уместно сказать в данной ситуации.
  - Мне очень жаль, - сказала я наконец.
  - Жаль, - Кан фыркнул. - Как тебя зовут?
  - Милена, - ответила я. Больше никто не спрашивал о моем имени.
  - Придумай что-нибудь получше, - фыркнул он. - Слишком нездешнее имя.
  - Хорошо, - осторожно произнесла я.
  - Ладно. Ложись спать. Вон там, - он махнул рукой куда-то в сторону горна. - Там тепло. И без глупостей. Завтра я отвезу тебя в город.
  Чтобы продать в бордель? Да кто ж на меня позарится? Разве что какие-нибудь извращенцы. С этой мыслью я устроилась у горна на каком-то не слишком свежем лежаке - возможно, раньше здесь спала собака - и, как ни странно, очень скоро уснула.
  
  Кан поднял меня с первыми лучами солнца. Я получила его старые детские вещи, которые были мне великоваты, - штаны из неокрашенного холста, покрытые множеством жженых пятен и заплат, и куртку из грубой коричневой ткани. Затем мы позавтракали черным хлебом и водой - совсем как в тюрьме - и, усадив меня перед собой на коня, Кан выехал за ворота волчьего замка.
  Я предавалась мрачным думам о своей нелегкой судьбе и ничего не говорила, Кан если и говорил что-то, то лишь тогда, когда обращался к своему коню. Я хоть и была к нему очень близко и он крепко держал меня за талию - ему это было безразлично. Мы ехали полдня, прежде чем остановились на привал, напились воды и перекусили хлебом и сыром, а затем поехали снова - в молчании. Он больше не спрашивал о Земле, а я сама не рвалась рассказывать. Раз уж наше сомнительное родство его не впечатлило - то и стараться нет смысла.
  Когда почти стемнело, я увидела городскую стену, и мы едва успели въехать в город до того, как стража заперла ворота. Кан проехал шагом по гудящим городским улицам и наконец остановился у маленького темного домика на окраине, над дверью которого горел синий стеклянный фонарь. Значит, у них тут улицы синих фонарей? Я бы рассмеялась, если бы не меня продавали в бордель.
  Кан соскочил с коня, затем снял меня и крепко сжал мое плечо, - ожидая, по всей видимости, попытки побега - но проклятая поездка измотала меня и я не чувствовала в себе никаких сил, чтобы бороться. Наложить на себя руки можно и после того, как я хорошенько высплюсь.
  Кан подошел и трижды ударил в центр двери, украшенный металлическим кругом с незнакомыми мне символами. Дверь отозвалась гулким звоном и меньше, чем через минуту, отворилась. На пороге стояла высокая худая женщина в многослойном платье и широкой вязанной шали, украшенной кистями, которой она укрыла плечи. Женщине было чуть за тридцать, она была белокожей и красивой, темно-русые волосы уложены в затейливую прическу.
  - Кан, - улыбнулась она. - Ты давно не заглядывал в мою печальную обитель.
  - Оставь эти фокусы для идиотов, ведьма, - отмахнулся Кан. - Тебе все еще нужна служанка? Я получил от своего господина крысенка из подземелья. Мне в ней нужды нет, так что я готов продать ее тебе.
  Он подтолкнул меня вперед.
  - Чудесно, Кан, - женщина блеснула в темноте белоснежными зубами. Ее руки скрылись в складках многослойной юбки, а через секунду она бросила в руки Кану туго набитый кожаный мешочек. - Здесь куда больше, чем она стоит - в знак нашей давней дружбы.
  - Развлекайся, - бросил Кан, вложил в руку ведьмы мою цепь и вскочил на коня.
  - Прощай, землянка, - сказал он, скользнув по мне взглядом.
  Значит, не в бордель. И на том спасибо, как говорят у нас, на Земле.
  - Какой холодный, бессердечный волк, а? - хмыкнула ведьма. - Войди в мой дом, девочка. Теперь ты в безопасности.
  Хотела бы я в это поверить, - подумала я, когда тяжелая деревянная дверь закрылась за моей спиной.
  
  
  Она рассказала мне о том, как устроен этот мир, мир с поэтичным именем О-Салин. Здесь было три основные расы - вампиры, оборотни и люди, и все они сосуществовали более или менее мирно. У оборотней в распоряжении был Черный Лес (убийственно оригинальное название), - место, в котором находилась Червоточина. Никто не знал точно, где именно она находится, - суть была в том, что она работала только на вход. Человек мог попасть сюда - но никак не мог вернуться обратно. Когда я решилась спросить, когда же появилась червоточина, женщина усмехнулась. История оказалась не из веселых.
  Черный Лес в давние времена был священным местом - в нем обретались маги всех рас, пока человек, и не просто человек, а тогдашний правитель людей, Уоррен Черное Сердце, не решил, что магия - зло. Он что-то сделал, и какое-то черное колдовство страшной силы сожрало все волшебство чудесного леса, превратив его в Черный Лес, и больше никто на этой земле не может использовать магию. Оборотни пошли войной на людей и в итоге присоединили к своим владениям земли Черного Леса. Вскоре там начали появляться иномиряне. Оборотни, да и все остальные, - считают пришельцев из других миров своей законной добычей. Кану, можно сказать, повезло, - когда его ловили, было полнолуние, и укусивший его волк передал ему свое проклятье. Волка того в последствии казнили, а Кана оставили, но он у них все равно, что незаконнорожденный в человеческой семье. Его не признают, но он хотя бы не бесправный кусок мяса для оборотней.
  Ведьма посадила меня за шитье - я начала готовить по ее указанию небольшие мешочки для травяных сборов. Она не орала, не била меня, просила звать ее госпожа Дилана, а не госпожа хозяйка - так что я решила пока повременить с самоустранением.
  
  
  
  Поведай, откуда
  Пришла ты ко мне
  Тропой сновидений,
  Хотя на тропинке в горах
  Сугробами путь преграждён?..
  Рёкан Тайгу
  
  Прошел день, неделя, месяц - и холодная осень начала превращаться в зиму. Вечером в один из дней я вышивала гладью, сидя в дальней горнице, когда увидела за окном первые снежинки, медленно опускающиеся на мостовую. Отложив вышивку, я распахнула окно, зябко поежившись, и вдохнула чистый свежий воздух, а потом запела одну из своих любимых песен.
  
  Далеко по реке уходила ладья,
  За тобою ветер мою песню нес;
  Я ждала-ждала, проглядела очи я,
  Но покрылся льдом да широкий плес...
  
  Закончив петь, я закрыла окно и вернулась к вышивке. По улице медленным шагом проехал припозднившийся путник; высокий костлявый фонарщик с помощью какого-то хитрого приспособления, напоминающего антенну с зажигалкой - за неимением лучшего примера для сравнения - зажигал на улице керосиновые фонари, а снег продолжал медленно и торжественно падать.
  Не могу сказать, что моя жизнь была скверной - у меня есть кров, работа, да и Дилана меня не третирует. Если забыть об ошейнике, можно представить, что это низкооплачиваемая работа вахтовым методом. Все могло обернуться куда хуже, учитывая дикие местные нравы. Бад мог убить меня. Кан мог продать меня вампирам или, как и грозился, в бордель - и ни в одном из этих вариантов у меня не было бы шанса на хоть сколько-нибудь пристойную жизнь, а здесь... Здесь было спокойно. Странное предчувствие говорило мне, что это не может продлиться вечно, - но я отмахивалась от него, стараясь создать вокруг себя хотя бы призрачную иллюзию безопасности.
  
  На следующий день в двери Диланы постучали с самого раннего утра, и я вышла, чтобы встретить гостя. Дилана в один из первых дней моего пребывания здесь купила мне платье из мягкой коричневой ткани. Мои преступно короткие волосы теперь прятались под затейливо завязанным платком, а на ногах были замшевые ботиночки. Видимо, я была выгодной инвестицией, потому что выглядел мой наряд вполне прилично, только вот ошейник - другой, не тот, который на меня надели оборотни, а новенький, ювелирный, серебро и мягкая кожа - говорил о том, что я ее собственность. Я открыла дверь и поклонилась гостю, а затем жестом пригласила его войти - говорить мне не полагалось, пока не спросят. Гость оказался стандартно высоким, хорошо одетым - наверное, какой-нибудь бизнесмен, то есть, купец, конечно.
  Я приняла его отороченный голубовато-серым мехом плащ и проводила в гостиную, а сама замерла у двери, как послушная служанка. Пришелец с интересом разглядывал меня. У него были короткие темно-русые волосы, ярко-голубые глаза и породистое красивое лицо с ямочкой на подбородке. Ему было за тридцать, ближе к сорока, и он был в хорошей физической форме. Дилана чинно вошла в гостиную и улыбнулась гостю.
  - Я не представляла, что именно вас заставляю ждать, милорд, - сказала она любезно. - принеси нам выпить, девочка.
  Я поклонилась и убралась на кухню. Когда она говорила - "принести выпить", это по умолчанию означало бутылку хорошего вина, два бокала и легкую закуску. Я приготовила поднос и аккуратно накрыла стол, пока Дилана занимала гостя неспешной светской болтовней.
  Милорд был здоров, последние сделки принесли неожиданно высокую прибыль, кроме того, недавно он купил у оборотней отличного ремесленника.
  - Твоя служанка носит одну из его поделок, - сказал он, когда я закончила накрывать стол.
  Дилана подняла брови и улыбнулась.
  - Я не знала. Я совсем недавно приобрела его - прежний был слишком грубо сделан. Подойди, милая.
  Я подошла, и Дилана пробежалась пальцами по ошейнику.
  - Тонкая работа, очень изящная, - сказала она. - Правда, его пришлось переделывать - он был сделан не на такую малышку. Ну, полно краснеть, милая.
  Она потрепала меня по щеке, улыбаясь мягкой улыбкой. Было ли это унизительно? Еще как. Могла ли я что-то с этим сделать? Едва ли.
  - Дорого ли ты заплатила за свою певунью, Дилана? - спросил милорд.
  - Изрядно, - хмыкнула ведьма. - Только вот я не знала, что она поет.
  Дилана посмотрела на меня, и я вдруг испугалась.
  - Вчера я ехал мимо твоего дома и услышал пение, - сказал он. - Значит, ты и не знала, какое сокровище попало тебе в руки?
  Дилана взяла меня за подбородок и заглянула в глаза.
  - Спой для нас, милая.
  Я судорожно сглотнула. Спеть? Вот черт.
  - Спой, - повторила Дилана строго, и я решилась.
  
  Над болотом туман, волчий вой заметает следы
  Я бы думал, что пьян - так испил лишь студеной воды
  Из кувшина, что ты мне подала, провожая в дорогу,
  Из которой я никогда не вернусь, жди - не жди, никогда не вернусь...
  
  - Что ж, я готов заплатить втрое против того, что ты отдала за певунью, - сказал милорд, когда я умолкла.
  - Шутить изволите, милорд, - она бесценна, - рассмеялась Дилана. - Продешевил волчонок, ой, продешевил...
  Дилана смеялась и качала головой, а я стояла столбом, в ужасе перед неизвестностью. Что же я сейчас натворила?
  
  Торговались они долго. Посмотрев на меня, Дилана приказала мне убраться. Я ушла в горницу и принялась паниковать. Да, я никак не учла того факта, что ведьма может меня перепродать. Я думала, что я ей нравлюсь! Как можно быть такой дурой! Конечно, я симпатичная маленькая собачка, но, допустим, собачку-то она и другую может купить, а вот черный бриллиант, который ей сулил чертов милорд, когда я уходила, стоил явно больше, чем я. Певунья, надо же. Кто бы мог подумать, что пение в душе принесет такие результаты.
  Дилана застала меня в слезах и покачала головой.
  - Не вижу причин для печали, детка. Милорд Гиор заберет тебя в свой огромный дом, будет наряжать в шелка и усыпать твою дорогу лепестками роз. Твой талант откроет перед тобой множество дверей. Ты должна радоваться, а не реветь, глупая девчонка. Завтра он заберет тебя. Ты должна выглядеть пристойно, так что забирайся в постель. И без глупостей.
  
  
  Дилана поцеловала меня и укутала в свой плащ, который был мне непомерно велик. За мной прислали какого-то молодца, который привел тяжело груженую повозку, и троих молодых рабов, которые разгружали ее - я видела их мельком. Молодец смерил мою мертвенно-бледную, укутанную в меха с чужого плеча фигурку и удивленно поднял бровь.
  - Хозяин не сказал, что в тебе такого, но я пока не вижу ничего, за что можно было бы отдать такую прорву добра, - сказал молодец. Я промолчала, потому что от волнения меня подташнивало и кружилась голова. Молодец покачал головой и повел меня к лошади, а затем усадил в женское седло. Видя, как мое лицо исказилось гримасой ужаса, молодец закатил глаза. Я рассмотрела на его шее золотой ошейник. Значит, тоже раб, как и я.
  - Никто не говорил, что с тобой будет столько проблем, - сказал он. - Ты немая, что ли?
  Я отрицательно замотала головой.
  - Ох, проклятье... Ладно, поедешь со мной. Надеюсь, никого из нас за это не высекут.
  Молодец снял меня из седла в полуобморочном состоянии. Троица, разгружавшая повозку, подошла к нему. Все парни были хорошо одеты и молоды.
  - Девчонка боится женского седла, - проинформировал их молодец. - Я отвезу ее, а вы заканчивайте здесь и возвращайтесь. Триг, помоги ей.
  Молодец вскочил на свою лошадь, а от молчаливой троицы отделился, видимо Триг, потому что он подхватил меня и подал предводителю. На его шее цепь была попроще - и какого-то простого металла, кажется, из меди.
  - Поспешите, - сказал молодец, деликатно придерживающий меня за талию, и тронул бока лошади.
  Мы ехали примерно полчаса - или целую вечность, не знаю - я так вцепилась в руку этого моего сопровождающего, что он перестал острить относительно моей трусости почти сразу.
  Мы почти выехали из города, и я увидела огромные богатые усадьбы, к воротам одной из которых мы подъехали. Сопровождающий перекинулся со стражей парой слов, и они его пропустили. Конь шел шагом по мощеной дорожке, и молодец наконец обратился ко мне.
  - Почему ты так дорого стоила моему хозяину?
  Я подняла на него глаза. Он, щурясь, рассматривал мой ошейник.
  - Это работа нашего нового ювелира, - сказал он. - Серебро надевают на ценных рабов, но вчера я слышал, как хозяин заказал для тебя золотой. Чем ты так хороша?
  Я уже собралась сказать, когда нам навстречу вышли трое. Милорд-как-его-там, мой новый хозяин, протянул мне руки и помог слезть с лошади.
  - Почему она не приехала сама, Тирон? - спросил он моего сопровождающего. - Что-то с лошадью?
  - Она не обучена езде в женском седле, - отозвался он. - Она так испугалась, что... В общем, это был лучший вариант. Позже, если хотите, я научу ее ездить в седле.
  Милорд продолжал держать мою руку в своей. Кивнув, он обратился ко мне.
  - Пойдем, дорогая. Нужно избавить тебя от старого ошейника.
  Он повел меня куда-то вглубь дома, сделав знак своим спутникам проваливать.
  - Ты не должна бояться меня, - сказал он. - Ты можешь звать меня милорд Гиор.
  - Да, милорд, - прошелестела я. В темных коридорах у меня началась клаустрофобия, но мы пробыли в них недолго. Мы пришли к мастерской, из которой доносились мерные удары чего-то металлического.
  Милорд Гиор вошел и снял с моих плеч тяжелый плащ Диланы, а затем приказал следовать за ним. Нас встретил запыхавшийся рыжий пацан лет двенадцати в простом медном ошейнике.
  - Мой господин, - он низко поклонился и с любопытством уставился на меня.
  - Позови Мастера, мальчик, - сказал Гиор. Пацан умчался, и через некоторое время нам навстречу вышел тот самый ювелир, который советовал мне не падать в обморок - блондинистые волосы, темные брови и злые темные глаза. Я уставилась на него, но быстро пришла в себя и вперила взгляд в пол.
  - Этот год был воистину удачным для меня, - сказал довольным тоном милорд Гиор. - Вы двое - мои самые ценные приобретения. Оставляю ее тебе, Яр, а меня ждут дела.
  - Милорд, - сухо отозвался ювелир.
  - Когда Яр закончит с тобой, мальчик проводит тебя к Сиаре, она присмотрит за тобой.
  Гиор ушел, а Яр молча протянул руки к моей шее, нашел защелку и снял ошейник. Наши глаза встретились, и я почти не смогла рассмотреть его за пеленой слез.
  - Не вздумай упасть, - сказал он. - Пойдем, я должен надеть на тебя новый ошейник.
  Видя, что я не собираюсь двигаться с места, он взял меня за локоть и повел за собой. Пока слезы бесконечным потоком лились из моих глаз, он закрепил на моей шее что-то легкое и ажурное - мне было все равно. Ювелир развернул меня к себе, провел пальцами по ошейнику.
  - Не давит?
  Я покачала головой.
  - Я думал, что волчонок сразу прибьет тебя, - сказал он. Я подняла на него глаза. - Странно видеть на твоем лице удивление - тебя здесь ни с кем не спутаешь.
  Я заморгала и вытерла слезы. И чего это я так распустилась, в самом деле.
  - В чем твой талант? Ты ведьма? - поинтересовался Яр. - Я слышал, что наш... Милорд выкупил тебя у ведьмы.
  - Нет, - я не ведьма, - ответила я.
  - Тогда я не понимаю, - ювелир пристально посмотрел на меня.
  - Он услышал, как я пою, - призналась я. Он хмыкнул и кивнул.
  - В таком случае не разочаровывай его. Иначе он продемонстрирует тебе, как быстро избавляется от всего ненужного. Ты дорого обошлась ему, и продаст он тебя дорого.
  Я решила не вникать в это заявление - с меня было вполне достаточно полученного стресса.
  - Там, где я выросла, нет рабства, - зачем-то сказала я. Ювелир криво усмехнулся.
  - Это ты называешь - выросла? Тебе сколько, двенадцать?
  Я вдруг подумала, что если меня будут считать моложе, чем я есть, это сможет уберечь меня от многих неприятностей. Ювелир, не дождавшись ответа, развернулся к своему столу и взял с него что-то маленькое, посмотрел на меня.
  - Поверни голову, - скомандовал он.
  - Зачем?
  - Делай, что говорят.
  Я с трудом не отшатнулась, когда он развернул мою голову под неудобным углом и приложил небольшую металлическую штуковину к моему уху. Нахмурился, закусил губу.
  - Для детей обычно делают медные или железные кипсы, это тебе явно не подходит, посмотри.
  Он протянул на открытой ладони затейливую серьгу... Точнее, тоннель, и он был действительно великоват для моих ушей. Он был круглым, полым и с двух сторон украшен раскидистым деревом с герба Гиора.
  - Я не видела таких на других людях, - сказала я. осторожно погладив украшение.
  - Это недавняя мода - и куда лучше, чем клеймо. Милорд попросил изготовить несколько на пробу.
  - Можно же сделать просто серьги, - нерешительно произнесла я. - Чтобы не пришлось уродовать уши.
  - Серьги? - озадаченно произнес ювелир.
  - Ну да, серьги, это... Украшения для ушей. Чтобы их носить, нужно сделать маленькие проколы в ушах.
  - Серьги, - повторил он. - Занятно.
  - Я могу нарисовать, - предложила я.
  - Давай, - ювелир взъерошил волосы на голове и огляделся, а потом заорал:
  - Джад!
  Рыжий пацан примчался через несколько секунд.
  - Бумагу и крат, живо, - скомандовал он. Джад задержал взгляд на мне, кивнул и умчался, вернулся через минуту. Бумага была коричневой, похожей на нашу оберточную бумагу, и имела отчетливый древесный аромат, а крат оказался чем-то вроде воскового мелка.
  Я нарисовала сережку-гвоздик и другую, с замком-защелкой.
  - Такие носят у тебя на родине? - спросил Яр.
  - Да. Бывает, девочкам прокалывают уши еще во младенчестве, - сказала я. - Парни начинают носить серьги или тоннели в подростковом возрасте или позже.
  - Тоннели? - непонимающе повторил он.
  Я кивнула на украшение, которое он примерял на меня.
  - У нас это называется тоннель. А у вас?
  - Кипс, - пожал плечами Яр.
  - Я запомню, - сказала я. Пацан, притихший недалеко от нас, вовсю таращился на меня.
  - Ты ведьма? - выпалил он и вспыхнул до ушей.
  - Нет. Девочка просто умница, - отозвался Яр. - Я покажу твой рисунок милорду. Думаю, эти твои серьги принесут ему кучу денег. Джад, проводи ее к Сиаре, мы на сегодня закончили.
  - А ты точно не ведьма? - спросил Джад, оглянувшись на меня в коридоре. Я заторопилась за ним, - он был почти на голову выше меня.
  - Не ведьма, - сказала я с сожалением. - Разве ведьма может попасть в рабство?
  - У милорда была одна такая, - осклабился пацан. - Рыжая. Нагадала ему не отправлять караван в Тумасин - и в том месяце все, кроме него, озолотились на торговле с кровососами.
  - И что с ней стало? - спросила я.
  - А? Продал, - махнул рукой Джад. - Что толку с плохой ведьмы? Теперь за предсказания он платит только свободным.
  - А о чем вы там говорили с Яром? - спросил он, помолчав. - Ты в ювелирном деле разбираешься?
  - Нет, это пустяк, - отозвалась я.
  - Не хочешь, не говори. Мы пришли. - пацан постучал в дверь и открыл, я вошла вслед за ним в просторную комнату - компромисс между кабинетом и хранилищем забытых вещей.
  У дальней стены обнаружился стол, за которым над увесистым томом трудилась крупная красивая женщина лет сорока с русой косой и большими темными глазами. На ее шее не было ошейника, зато был крупный золотой медальон, лежавший на полной груди. Женщина смерила нас строгим взором, и Джад поспешно поклонился. Помедлив, я поклонилась тоже - на всякий случай.
  - Ступай, мальчик, - сказала женщина глубоким красивым голосом. Джад покосился на меня, затем снова поклонился и убежал. Женщина окинула меня взглядом с ног до головы.
  - Дались же Гиору заморские потаскушки, - сказала она наконец. Я решила воздержаться от комментариев. - Когда ты ему надоешь - золотой ошейник на тощей шейке тебе не поможет.
  Кажется, я не совсем совладала с лицом, потому что женщина усмехнулась.
  - Боишься? Правильно. Знай свое место - и, может быть, продержишься несколько месяцев, прежде чем он от тебя избавится. Иди за мной.
  Она отвела меня в небольшую комнату. В ней было большое окно, кровать с пологом, мягкий ковер на полу и кресло возле камина. Эта могла бы быть комната какого-нибудь симпатичного семейного отеля.
  Сиара распахнула две двери, одна из которых вела в гардеробную, другая - в ванную комнату. Ванную комнату с водопроводом. Сиару удивил мой шокированный вид.
  - Ты как будто совсем не понимаешь, какие привилегии тебе дает твой золотой ошейник, - сказала она. Я снова не нашлась, что ответить, и она усмехнулась. - Конечно, не понимаешь. Так я объясню: У тебя будет своя собственная служанка - или две. Ты будешь есть за одним столом с хозяином, ты будешь жить припеваючи, пока... Пока ты ему не наскучишь. Я пришлю к тебе девушек. Они приготовят тебя к ужину.
  - Спасибо, - неуверенно выдавила я. Сиара посмотрела на меня презрительно и ушла, а я осталась одна.
  Гардероб был наполовину пуст, а те вещи, что висели там, явно принадлежали кому-то, кто жил здесь до меня. Той, что носила золотой ошейник раньше. Я погладила мягкий белоснежный мех на бесконечно длинной мантии и в задумчивости подошла к камину. Было прохладно, и я решила растопить его. Сложив поверх давно затухших углей дрова, я поискала глазами что-то чем можно разжечь огонь. Здесь не имели понятия о спичках и разжигали огонь, высекая искры, и использовали для этого огниво и кремень.
  
  Я начала методично высекать искру, повторяя действия Кана - раз, два, три... Получилось, искра попала на мелкую древесную труху и задымилась. В дверь постучали, но я не стала отвлекаться на стук и продолжила осторожно подкармливать слабенький огонек тонкими сухими веточками. Вошедшие служанки, и, побросав принесенные вещи, принялись, причитая, оттаскивать меня от камина.
  - Что вы делаете, пери! Вы не должны этим заниматься, - зачастила одна.
  - А если вы обожжете пальцы? А если от дыма покраснеют глаза? - вторила другая.
  - Погаснет же! - возмутилась я, пытаясь вернуться и спасти огонь.
  - Я займусь, - заверила меня пепельноволосая сероглазая служанка и, отпустив мою руку, опустилась на колени перед камином. Вторая, блондинка, продолжала держать меня за локоть.
  - Что значит - пери? - спросила я ее. Голубые глаза девушки округлились.
  - ПерИ, - поправила она, сделав ударение на второй слог. - Любимица хозяина.
  - Я здесь пять минут, когда это я успела стать любимицей? - сварливо поинтересовалась я.
  - Не глупи, Хеда, разве ты не видишь, что она чужеземка, - сказала девушка у камина. На обеих были ошейники из кожи и красноватой меди. - Она не знает наших законов.
  - Значит - перИ - это что-то вроде... Ммм... Статуса? - увидев непонимание на лице блондинки Хеды, попыталась подыскать синоним. - Это мое положение? Моя... роль?
  - Роль, - повторила девушка у очага. - Да, похоже на то. Кажется, он тебе ничего не объяснил, хоть и надел на шею золотой ошейник.
  Она выпрямилась, и за ее спиной ярко пылал камин. Служанка смерила меня взглядом, отбросила косу за спину и приблизилась.
  - Я слышала, он купил тебя у ведьмы, а ведьма та якшается с оборотнями, так что... Они поймали тебя в Черном Лесу?
  Я осторожно кивнула.
  - Да... В нашем мире нет людей, похожих на тебя. Ты не сможешь скрыться, не сможешь стать свободной - потому что ты чужачка. Хорошо, что ты приглянулась нашему хозяину. Если ты будешь радовать его, твоя жизнь будет ничуть не хуже, чем у свободных. За какой талант он взял тебя к себе?
  - Я пою, - осторожно произнесла я. Девушка закивала.
  - Покойная хозяйка пела, как ангел - так что он неспроста взял тебя к себе. Надеюсь, ты знаешь много песен, - сказала пепельноволосая.
  - Я знаю много песен, но большая их часть не будет понятна, и... Я должна знать, что в песнях нужно будет изменить, чтобы никого случайно не оскорбить, - сказала я.
  - Я помогу тебе с этим. Хозяин приставил нас к тебе, так что твое благополучие в наших интересах, - сказала девушка.
  - Как тебя зовут? - спросила я.
  - Я Тара, - ответила она.
  - Я Милена. Но мне сказали однажды, что лучше бы мне придумать имя попроще, чтобы не выделяться, - сказала я.
  - Нет, нет, имя не имеет значения, твое лицо и сложение выдает тебя за версту, - сказала Хеда. - Можешь называться Миленой, твое имя приятно звучит.
  - Спасибо, Хеда, - отозвалась я.
  - Мы должны перешить несколько платьев, которые хозяин купил для тебя, - сказала Тара. - и убрать все лишнее отсюда.
  - Я займусь гардеробной, - сказала Хеда и поспешила к полуоткрытой двери, а Тара вернулась к входной двери и подняла брошенные на пол чехлы. Я подхватила последний, и мы свалили их на кровать.
  - Ты - пери, ты не должна помогать мне делать мою работу, - сказала Тара.
  - Мне не сложно, - отозвалась я. - Кроме того... Мы вроде как на одной стороне. По крайней мере, до тех пор, пока я не наскучу... Милорду.
  - Ты говорила с Сиарой, - хмыкнула Тара. Я удивленно посмотрела на нее, и она пояснила, вынимая из чехла что-то бледно-розовое и воздушное. - Сиара когда-то была пери нашего хозяина. С тех пор, как она выпала из фавора, каждая женщина, появляющаяся в доме - всего лишь очередная шлюха, которая занимает ее законное место. Удивительно для шлюхи так ненавидеть шлюх, впрочем... Сиара очень ревнива, и порой ревность затмевает ее разум. Она забывает, что хозяин не вышвырнул ее отсюда только потому, что она придумала, как стать ему полезной.
  - Хочешь сказать, Сиара была...
  - Великолепной шлюхой, - да, лет двадцать назад, когда Милорд Гиор выкупил ее для себя, - поведала Тара. - На свое счастье, она умела использовать не только свое естество, но и ум - она обучилась грамоте, и когда хозяин охладел к ней - стала его экономкой. Невероятная удача, по-моему.
  - Наверное, для нее очень мучительно оставаться здесь, - сказала я. - Видеть каждый день, что ее место занимают другие... Мне жаль ее.
  - А вот это ты зря, не жалей Сиару. Ее бастард получает образование наравне с законным сыном, сама она спит в уюте на мягкой перине, кроме того, она свободна - это больше, чем ты когда-нибудь сможешь получить, - сказала Тара.
  Значит, у Сиары есть ребенок от Гиора, как интересно, - подумала я и сказала:
  - Я бы хотела только одного - вернуться домой, но этого никогда не случится, так что... Мне ничего не нужно.
  - Какая ты глупая, чужеземка, - рассмеялась Тара. - Наш хозяин еще не стар и хорош собой - многие только мечтают о его благосклонности.
  - Там, откуда я родом, нет рабства, Тара, - сказала я тихо. - Наши женщины сами принимают решения - наравне с мужчинами. Может, я и глупа - но я рождена свободной, и ничто на свете не заставит желать благосклонности человека, который купил меня, как собаку или чайный сервиз.
  - А вот эту свою гордость лучше засунь подальше, - посоветовала Хеда, вышедшая из гардеробной. - Даже если ты трижды рождена свободной, теперь у тебя на шее висит подтверждение того, что больше это не так.
  - Давай примерим это платье, пери, - предложила Тара, встряхнув розовое облако. - Нам нужно приготовить хотя бы одно к сегодняшнему вечеру.
  - А что будет сегодня вечером? - занервничала я.
  - Торжественный ужин, - отозвалась Хеда. - По случаю дня рождения хозяина.
  Вот те раз, подумала я. Значит, он купил меня себе на день рождения. Наверное, нужно вспомнить какую-нибудь подходящую песню. И еще десяток - для гостей, на случай, если сегодня меня заставят петь. Я ведь не хочу, чтобы меня продали в бордель, правда?
  
  Розовое платье мне не шло, - я была слишком бледной. В конце концов Тара остановилась на длинном коричневом платье с юбкой в пол и длинными рукавами из замши или чего-то, похожего на замшу, очень скромном и закрытом. Округлый воротник подчеркивал золотой ошейник. Обувь мне купили детскую, но все равно не угадали с размером. Милорд Гиор решил войти в мою комнату как раз тогда, когда я вывалилась из туфель при попытке сделать шаг и не упала только потому, что Тара поддержала меня.
  - Никогда не видела настолько крошечных ног, - посетовала она, и, заметив реверанс Хеды, обернулась и тоже присела в реверансе.
  - Как идут приготовления? - спросил он, окинув меня взглядом с ног до головы.
  - Туфли велики, господин, - сказала Хеда.
  - Что ж... Попроси подмастерье прийти и снять мерку, - Гиор бросил служанке кожаный мешочек. - К вечеру все должно быть готово. Иди же.
  Хеда поспешно ретировалась.
  - Оставь нас, - сказал Гиор, едва взглянув на Тару, и та молча и бесшумно вышла.
  - Мой ювелир сегодня пришел ко мне с идеей, которая в ближайшем будущем принесет мне огромную выгоду, - сказал он.
  - Я очень рада, милорд, - нервно отозвалась я.
  - Он сказал, что эскиз твой и попросил о возможности твоих дальнейших рекомендаций, - сказал Гиор, обойдя меня вокруг.
  - О, - отозвалась я, не зная, что тут еще сказать.
  - Я согласился дать ему возможность сделать украшения по твоим эскизам, - Гиор остановился напротив меня. - Что ты на это скажешь?
  - Это очень хорошая идея, милорд, - отозвалась я. Он усмехнулся.
  - Я посмотрю, во что мне выльется эта авантюра, - сказал он. - Если вы двое хорошо себя проявите - я этого не забуду. Я склонен беречь то, что для меня выгодно.
  Он сейчас правда говорил обо мне как о неодушевленном предмете в благодарность за то, что я подарила ему идею на миллион? О чудный новый мир.
  
  
  
  Он обладал мрачной силой, мятежным духом,
  мучительной способностью и верить, и не верить,
   и в конце концов впадать в беспредельное отчаяние.
  Энн Райс
  
  На торжественном ужине я в честь дня рождения милорда Гиора я впервые увидела вампира. Он был высоким бледным брюнетом лет тридцати с небольшим, с глубокими темными глазами и насмешливым лицом. Гиор обращался с ним, как со старым приятелем. Когда я вошла, Гиор немедленно поманил меня к себе.
  - Я хотел познакомить тебя с моей новой жемчужиной, Виктор, - сказал он, когда я присела перед ним в изящном реверансе. Тара и Хеда научили меня тому, что реверансы - удел рабов, а свободные люди кланяются друг другу, - и очень важно не забывать об этом. Гиор подал мне руку и я поднялась. Вампир улыбнулся, сверкнув белоснежными идеальными зубами. Наверное, клыки выдвижные, потому что выглядят зубы вполне нормально.
  Гиор передал мою руку Виктору.
  - Это моя Мина, - представил меня Гиор, и я снова присела - но не так старательно, как для Гиора.
  - Чем же так хороша твоя жемчужина, друг мой? - поинтересовался Виктор.
  - У нее ангельский голос, - сказал Гиор. - когда я впервые услышал ее - я понял, что готов почти на все, чтобы заполучить ее.
  - Я могу оживить ваши воспоминания, милорд, - сказала я. - Спеть ту самую песню.
  - Прошу, - усмехнулся Гиор. Я отошла на два шага и вдохнула побольше воздуха в легкие и запела одну из своих любимых песен группы Мельница "Зима". Виктор сдержанно похлопал, Гиор чуть подался вперед в кресле.
  - Я хотел бы услышать что-то новое сегодня, - сказал он. Я улыбнулась. Я была к этому готова.
  
  Белый снег, серый лед
  На растрескавшейся земле
  Одеялом лоскутным на ней
  Город в дорожной петле
  А над городом плывут облака
  Закрывая небесный свет
  А над городом желтый дым
  Городу две тысячи лет
  Прожитых под светом звезды по имени Солнце...
  
  Первый куплет я пела с закрытыми глазами, а когда открыла их, встретилась с пристальным взглядом вампира. Не смутившись, я продолжила петь. Вампир таращился на меня, широко распахнув глаза и приоткрыв рот. Я с удивлением обнаружила, как по его бледным впалым щекам пробежали две маленькие слезинки. Я вроде бы не настолько плохо пою?
  
  И мы знаем, что так было всегда
  Что судьбою был больше любим, -
  Кто живет по законам другим
  И кому умирать молодым
  Он не помнит слова "Да" и слова "Нет"
  Он не помнит ни чинов ни имен
  И способен дотянуться до звезд
  Не считая что это сон
  И упасть опаленный звездой по имени Солнце...
  
  - Не похоже на прежние песни, - сказал Гиор. Он тоже заметил, какой фурор я произвела, и был явно этим доволен.
  - Раньше я пела песни, которые написала женщина, а сейчас я пела песню, написанную мужчиной, - сказала я заранее заготовленную фразу.
  - Восхитительно, - вздохнул Гиор. - Ты потрясающе талантлива, дорогая.
  Я поклонилась и произнесла:
  - Есть одна особенная песня, которая покорит даже самое черствое сердце. Вы позволите мне исполнить ее?
  Гиор позволил, и настала очередь Би-2.
  
  Я не вернусь
  Так говорил когда то
  И туман
  Глотал мои слова
  И превращал их в воду
  Я все отдам
  За продолжение пути
  Оставлю позади
  Свою беспечную свободу
  Не потерять бы в серебре ее одну
  Заветную...
  
  Первые же строчки заставили вампира судорожно вцепиться в подлокотники. Кажется, я поразила его этой песней в самое сердце.
  - Эта песня о вас, моя дорогая? - спросил Гиор задумчиво, когда я замолчала.
  - О, нет, - покачала я головой и начала импровизировать. - Известный на моей родине бард написал ее для своей возлюбленной.
  Гиор подманил слугу и приказал поставить стул рядом с собой. Я села рядом с ним, и вампир по другую сторону от Гиора не сводил с меня глаз весь ужин. Я старалась не думать о нем и украдкой рассматривала гостей. За главным столом были гости хозяина, за средним - свободные служащие и не обремененные чинами и званиями гости, а за младшим столом пировала свободная челядь и несколько обладателей золотых ошейников - таких, как ювелир Яр или глава Гиоровой стражи, - тот, который вез меня на своей лошади. Яр, увидев меня рядом с Гиором, нахмурился, но быстро придал лицу бесстрастное выражение. Надеюсь, только я успела это заметить. Кажется, он беспокоился за меня.
  Приглашенная Гиором банда музыкантов начала играть какие-то танцевальные - в моем понимании - мелодии. Музыка была ужасающе примитивной и резала мой искушенный слух. Кажется, здесь никто еще не изобрел нотной грамоты, а играть музыку мог каждый, у кого хватило фантазии собрать инструмент из подручных средств. В руках у музыкантов я с недоверием и ужасом обнаружила уродливого старшего брата балалайки - овальный длинный корпус и четыре струны, издавало это нечто негромкие звуки разной степени писклявости; так же были овальные барабаны, издававшие глухой невнятный шум, что-то, сильно похожее на бубен и большой струнный агрегат - видимо, прообраз арфы - овальная рама и множество струн. Все это играло некую мелодию, под которую хотелось, к примеру, прыгать на месте, выбивая пятками такт, чтобы он хоть где-то был. Музыка лилась бесформенным пресным киселем мне в уши, пока командир стражи не подошел к высокому столу с поклоном.
  - Мой господин, я могу пригласить Мину на танец? - спросил он. Гиора позабавила гримаса ужаса, возникшая у меня на лице.
  - Вам не по душе мой отважный воин, моя дорогая? - спросил он, прежде чем ответить.
  - Я не умею танцевать под это, - я кивнула в сторону музыкантов.
  - Я научу, - пообещал командир стражи.
  - Ступай, - сказал Гиор.
  - Но...
  - Потанцуй, Мина. Тирон научит тебя, как танцевать под... "это", - передразнил меня Гиор. Чтобы не испытывать судьбу, я встала и подала руку Тирону. Он повел меня за собой, весело ухмыляясь, а я поплелась следом.
  - Что мне нужно делать? - обреченно поинтересовалась я. Тирон ухмыльнулся еще шире и махнул музыкантам. Те сменили сонное бренчание на что-то более бойкое.
  - Итак, - сказал Тирон, - в первую очередь нужно проявить уважение друг к другу.
  Он поклонился мне, а я ему в ответ.
  - Лучше подбери платье.
  Я подобрала подол, зажав его в правой руке, и оказалось, что платье предусматривало возможность танцев - в нем оказалось вполне удобно. Танец оказался очень похож на нашу калинку - шаги, кружения, вправо, влево, ну и так далее. Под конец я развеселилась и мне даже понравилось, но музыка стихла, а затем изменилась. Появились другие танцующие пары, а меня Тирон отвел обратно, поцеловал руку и ушел к своему столу, где тут же позвал танцевать симпатичную служаночку из свободных, которая заведовала Гиоровой оранжереей.
  - Тебе понравилось танцевать? - спросил Гиор.
  - Это было забавно, - осторожно отозвалась я.
  - Кажется, тебе не по душе наши музыканты, - сказал Гиор.
  - Я привыкла к более изысканной музыке, - отозвалась я. Гиор благодушно рассмеялся, а я, лениво ковыряясь в тарелке, принялась вспоминать безлимитный интернет и какую угодно музыку в любое время.
  - У тебя есть подарок для меня, Мина? - спросил Гиор, когда и ужин, и танцы наконец подошли к концу.
  - Есть одна особенная песня, - сказала я, и вампир по другую сторону от Гиора шевельнулся и перевел на меня взгляд. Я подарила Гиору "Господина горных дорог" Мельницы, и он, казалось, остался доволен. Подозвав Тирона, он шепнул ему:
  - Проследи, чтобы Мина добралась до спальни невредимой, - и ушел, уведя за собой вампира. Тирон посмотрел на меня насмешливо.
  - Оказывается, ты умеешь улыбаться, - сказал он. От него пахло вином, но пьяным он не был. - Иди за мной, перИ.
  Я хотела попросить его не назвать меня так, но что бы это изменило? Я просто пошла за ним.
  - Последние пять лет милорд доверяет мне своих любовниц, редкая честь, - сказал Тирон, когда мы оказались в коридоре одни. Я остановилась.
  - Я не любовница, - отрезала я.
  - Ты не возразила, когда я назвал тебя пери, - заметил он
  - Я думала, что это означает - любимица, как любимая собака или вроде того, - сухо произнесла я.
  - Ты согласна быть собакой, но не любовницей? - рассмеялся Тирон и схватил меня за руку, когда я попыталась пройти мимо него. - Нет, постой. Ответь.
  - Отпусти меня, - я принялась вырываться, но Тирон прижал меня к стене, прижав руки по бокам.
  - Он считает меня своим евнухом, - выдохнул Тирон мне в лицо. - Даже разрешает иногда поиграть со своей любимой маленькой собачкой, но я не чертов евнух, Мина. Я мужчина, пока мое естество при мне, и я командир стражи, а не жалкий медный раб.
  - Ну так не рискуй этим ради минутной прихоти, - сказала я в ответ. Тирон сверкнул глазами.
  - А я мог бы, - сказал он тихо. - Поиметь тебя прямо тут.
  - В таком случае, если наш милорд все-таки решит затащить меня в койку, его очень удивит тот факт, что я уже не невинна, - ответила я. Тирон сжал мои руки сильнее.
  - Ты лжешь, - сказал он, но голос его прозвучал неуверенно и он отпустил меня.
  - Не делай глупостей, Тирон. Ты пьян и расстроен. Иди спать, - я потрепала его по плечу и отодвинулась.
  - Ты скажешь ему, - произнес он обреченно. Я покачала головой.
  - Мы оба в неволе здесь, Тирон. Золото на нас или медь - не важно. Мы все барахтаемся в одной яме. Мы навсегда забудем об этом разговоре. Сегодня каждый из нас пойдет в свою одинокую постель и уснет в ней.
  Я оставила Тирона в коридоре и пошла в свою комнату. Мне удалось пережить этот день. Что-то будет дальше?
  
  
  Я содрогаюсь рядом с тобой, потому что
  смотрю в твои глаза и не вижу отражения.
  Энн Райс
  
  Мой быт постепенно наладился. Утром я отправлялась в мастерскую Гиора и мы вместе несколько часов работали - и ожесточенно спорили - над эскизами. Вечером, за ужином, я развлекала Гиора пением. Он познакомил меня со своим сыном. Мальчику было лет шесть, и он был очень худеньким и серьезным. Он редко появлялся в общем зале, потому что часто болел. Ко мне мальчик отнесся равнодушно - у него была куча красивых нянек и служанок, а я не была из тех, кто производит неизгладимое впечатление. Если бы меня спросили, я бы сказала, что мальчику нужно больше беготни на свежем воздухе, парочку друзей-сорванцов - и он бы закалился и окреп, но меня никто не спрашивал, и я молчала.
  Однажды утром, направляясь в ювелирную мастерскую, я пошла через сад и увидела рослого парнишку лет восемнадцати, который ожесточенно расстреливал из лука повешенную на дерево мишень. Возле него вился серый, похожий на волчонка щенок - местная аборигенная порода. Под моей ногой хрустнула ветка, и подросток стремительно развернулся, а через секунду я почувствовала, как оперение стрелы коснулось моей щеки и взметнуло волосы. Я замерла, и наши глаза встретились. Парнишка смотрел на меня, сердито прищурившись. Я с трудом перевела дух. Щенок задиристо облаял меня, не отходя, впрочем, от хозяина.
  - А, это ты, певичка, - презрительно произнес он, опуская лук. Я прочитала на лице мальчишки сходство с Гиором и сделала реверанс. Наверное, это и есть сын Сиары и Гиора. Подойдя, хозяйский отпрыск традиционно оказался выше меня чуть менее, чем на полметра. - Чего ты здесь шныряешь?
  Ну и что я должна ответить?
  - Я сожалею, что помешала, - сказала я самым благовоспитанным тоном. - Я немедленно уйду.
  - Нет-нет, зачем же, постой. Стрела задела тебя? - спросил мальчишка, прищурив темные глаза.
  - Оперением, - ответила я.
  - В следующий раз я не промахнусь - не посмотрю, что ты отцовская подстилка. А петь можно и с одним глазом, - мягко улыбаясь, произнес парнишка. Наверное, дело в том, что он был младше меня - и я не смогла сдержаться.
  - Я никакая не подстилка, мелкий гаденыш, - сузив глаза, прошипела я. - Вбей это в свою пустую голову.
  Пацан, видимо, такого от меня не ожидал, но его удивление быстро превратилось в ехидный смех.
  - Дерзишь, значит. Ну ничего, когда папочка с тобой наиграется, я попрошу тебя себе в подарок, за хорошее поведение. Ждать недолго придется - предыдущая шлюшка продержалась здесь два месяца.
  Два месяца. Я шагнула прочь, развернулась и стремительно зашагала прочь.
  Я вернулась в свою комнату и только тогда дала волю слезам. Я села на пол в гардеробной, прислонившись спиной к сундуку и обняв колени руками, и безудержно, горько рыдала. Стыдно признаваться, но я привыкла воспринимать все происходящее, как работу. Мне за нее не платят, но периодически хвалят, одевают как куклу и сдувают пылинки. Все ,что от меня требуется - это петь перед Гиором, или для его гостей, но как долго это может продлиться? Как скоро он выменяет меня на белокурую красотку или горсть монет? Даже мои дизайнерские ухищрения, над которыми я работала с ювелиром, не могли убедить меня в том, что этого достаточно, чтобы быть в безопасности. Я никогда не чувствовала себя в безопасности, ни единой минуты, - но мне хотя бы никто откровенно не угрожал.
  - Мила, - позвал меня негромкий голос Яра, и я вздрогнула. - С тобой все в порядке? Ты не пришла в мастерскую.
  - Я приду позже, прости, - крикнула я срывающимся голосом.
  - Мила? Ты плачешь?
  - Уходи, Яр. Я скоро приду, - отозвалась я, торопливо вытирая слезы.
  - Что-то случилось? - не отставал он.
  Случилось, Яр! Случилось то, что меня подарили, а потом дважды перепродали, и что бы я не делала, - я не буду в безопасности.
  - Уходи, тебе нельзя здесь быть, - я вышла из гардеробной и подошла к слегка приоткрытой входной двери.
  - Мила, - Яр замолчал. - ладно, я... Я буду ждать тебя в мастерской.
  - Я приду, - тихо сказала я, слушая его удаляющиеся шаги. Затем я пошла в ванную, чтобы привести себя в порядок. Умывшись холодной водой, я поняла, что более или менее справилась с истерикой и вернулась в комнату, чтобы найти в ней Гиора.
  - М-милорд, - пропищала я нервно и присела в реверансе. Он шагнул ко мне и повернул мое лицо к себе.
  - Ты чем-то расстроена, дорогая, - сказал он, не разрешая, однако, подняться. - Я могу развеять твою печаль?
  - Вы очень добры, милорд, но...
  Он поцеловал меня, и я застыла. Гиор чуть отстранился и снова посмотрел мне в глаза.
  - Но? - произнес он.
  - Вы не сможете мне помочь, милорд, - ответила я.
  - Ты совершенно в этом уверена? - спросил он, и что-то в его тоне меня насторожило. Он отпустил мой подбородок и я уставилась в пол.
  - Вы могущественный человек, милорд, но, насколько мне известно, вы не волшебник, исполняющий заветные желания, - ответила я осторожно. Гиор рассмеялся и протянул мне руку. Взявшись за нее, я поднялась на затекших ногах.
  - Заветные желания, - повторил он и усмехнулся. - Это деликатная тема. Мы продолжим говорить о заветных желаниях сегодня вечером, а сейчас ты должна быть в мастерской Яра. Ты опаздываешь.
  Кто-то мог сказать бы, что я сорвалась с места и спаслась бегством - и этот кто-то был бы прав.
  
  Когда я добралась до мастерской Яра, вид у меня был дикий, наверное, потому что подмастерье очень быстро убрался с моей дороги, а затем и из мастерской, пробормотав нечто невнятное.
  - Мила, - Яр шагнул мне навстречу. - Ты выглядишь встревоженной.
  Казалось, сегодня каждое мое слово или действие приближало мой бесславный конец, и потому я сказала торопливо:
  - Нам пора приниматься за работу.
  Яр больше не задавал никаких вопросов, но смотрел на меня обеспокоенно. Когда мы закончили обсуждение работы, он хотел что-то сказать, но я убралась от греха подальше, и по дороге в свою комнату вспомнила, что вечером меня ждут неприятности, и я замедлила шаг.
  
  - Ты отдашь мне кое-что ценное, а я за это выполню абсолютно любое твое желание, - сказал Гиор. Я аккуратно поставила чашку на блюдечко и воззрилась на него.
  - Я не понимаю вас, милорд, - сказал я.
  - В некоторых культурах девушки продают свою девственность за большие деньги, - я предлагаю тебе нечто куда большее, - сказал Гиор. - Я сделаю что угодно, о чем бы ты меня не попросила, - и взамен твоя девственность будет принадлежать мне.
  - Что угодно, - повторила я и рассмеялась про себя. - Но единственное, что мне нужно, вы мне дать не сможете, милорд. Вы не сможете вернуть меня домой.
  Гиор лукаво улыбнулся.
  - Не думаю, что твое заветное желание именно это, - сказал он. - Подумай хорошенько.
  - Если я не могу вернуться домой, тогда моя свобода не имеет смысла, - я посмотрела ему в глаза. - Я чужачка. Здесь я всегда буду чьей-то добычей.
  - Пока мы живы - у нас есть выбор, - сказал Гиор. Почти то же самое я думала, сидя в клетке в замке оборотней - и куда меня это привело? - Ты можешь получить все, что я смогу тебе дать - а это очень, очень много. Тебе не обязательно озвучивать желание сейчас - я человек чести и исполню его, но... Заплатить ты должна сегодня ночью. Или я могу передумать.
  - Сегодня? - с трудом сдержав охвативший меня ужас, произнесла я.
  - Сегодня, - согласно кивнул он. - Я дам тебе немного времени, а после пришлю за тобой людей.
  - А если... - прошептала я.
  - Если - что? - чуть наклонился ко мне Гиор.
  - Если я не...
  - Не готова?
  - Да.
  - Что ж... Я уже говорил про выбор. Ты можешь использовать это, чтобы освободиться, разбогатеть или... Для чего-то еще. Тебе решать. Но если ты не согласишься, то я не могу обещать ничего.
  - Я поняла, - ответила я.
  - Умница. Вечером все решится. Подумай хорошенько над тем, чего ты действительно хочешь.
  
  Это ловушка, думала я, - шагая между двух рослых стражников. Это обман. Это... Это большая ошибка. Он просто использует меня, а потом рассмеется мне в лицо, скажет, что раз я так продажна, то я явно не стою потраченных на меня денег. Я скажу нет. Пусть хоть убьет меня. Я не согласна на его условия.
  Стражники подвели меня к двери. Я была одета в обычную одежду - полюбившееся коричневое замшевое платье и сшитые на заказ изящные кожаные туфельки. Дверь распахнулась и я вошла в незнакомые покои - сплошь черный и красный, только кровать белоснежная.
  - Милорд? - позвала я. - Я думаю, что вы зря это затеяли. Мы можем просто забыть о сегодняшнем разговоре? Вы купили меня потому, что вам понравился мой голос. Вы решили заплатить за мой голос кучу денег, - это был ваш выбор, милорд. Я подсказала несколько интересных идей вашему ювелиру и готова поспорить, что смогу принести еще больше пользы в дальнейшем... Милорд?
  - Я здесь, - сказал голос за спиной и я похолодела. Обернувшись, я убедилась в том, что это и впрямь мальчишка, Гиоров бастард. Я отступила на шаг и он ухмыльнулся.
  - Это было даже слишком легко, - сказал он. - Это всегда работает. С моей матерью сработало и со всеми, кто был после нее.
  - Ты слышал, что я сказала, - возразила я, но голос предательски задрожал. - Я не хочу исполнения желания.
  - Ты лжешь, - вздохнул мальчик и покачал головой. - В любом случае, я дам тебе возможность на исполнение желания. Ты сможешь получить все, о чем мечтает твое сердце - уже завтра.
  Я замотала головой, и он преградил мне путь к двери.
  - Считай это моим подарком, - сказал он весело и крадучись двинулся ко мне. Я отшатнулась, но он двигался очень быстро. Схватив меня поперек туловища, он поволок меня к белоснежной постели.
  - Отец потребовал не бить тебя, - но я ничего не обещал, - сказал он, бросив меня на кровать.
  - Остановись, - прошептала я, но он лишь рассмеялся в ответ, и бросил на пол свою куртку. Я перекатилась на противоположную сторону кровати и слезла с нее.
  - Что ж, я не против поохотиться, - прокомментировал мои действия мальчишка, расстегивая рубашку. - И чем дольше ты будешь от меня бегать, тем больше боли я тебе причиню. Выбирай.
  Я выбрала окно. Это был всего лишь третий этаж, но если удариться головой о камни, которыми вымощен двор - мозги отлично разлетятся в разные стороны. Я не учла только тот факт, что Гиоров бастард гораздо быстрее меня - он перехватил меня как раз тогда, когда я коснулась пальцами подоконника. Он свалил меня на пол и резко развернул к себе.
  - Хорошая попытка, - шепнул он ласково. - Ты слишком напугана, чтобы здраво мыслить, так что я прощаю тебя - на этот раз.
  Отпустив мои руки, он резким движением разорвал мое платье от подола до самого верха. Тихо вскрикнув, я попыталась вырваться, в результате чего он буквально вытряхнул меня из платья, оставив меня лишь в корсете и кружевных панталонах. Снова поймав меня за руки, он потащил меня к кровати. Я решила проблему просто - поджав коленки, я грохнулась на пол, но он и ухом не повел - схватив меня на руки, он продолжил идти к кровати и снова бросил меня на нее и полез следом. В попытке освободиться я перевернулась на живот, и он немедленно придавил меня своим телом. Я яростно завопила, пытаясь вырваться, а он тем временем пытался распутать завязки корсета.
  - Ты никуда не денешься, - сказал он, оставив попытки снять с меня белье. - Я просто подожду, пока ты устанешь.
  Я замерла, а Гиоров бастард шевельнулся за моей спиной, и до меня дошло, что он не просто лег на меня сверху - он втиснулся между моих ног.
  - Теперь ты дрожишь, - прокомментировал он, нависая над моим плечом. - Ничего, это тоже пройдет. Я почувствовала, как он прижался ко мне сзади, и тихонько захныкала.
  - И реветь ты тоже устанешь, - сказал он со вздохом. Я оторвала лицо от белоснежного покрывала.
  - Откуда тебе знать? Ты уже проделывал такое с кем-то? - поинтересовалась я злобно и испуганно. Он положил ладонь на мою голую спину, и я дернулась.
  - Нет, - сказал он наконец.
  - Но почему... Почему тогда ты мучаешь меня? - всхлипнула я.
  - Потому что сейчас - моя очередь, - прошептал он мне на ухо. - Когда-то отец обещал исполнить мое заветное желание. Он отдал меня одному из своих партнеров, большому любителю маленьких мальчиков, и пообещал в ответ сделать все, что я попрошу. Я долго ждал и наконец заполучил тебя. Как видишь, папочка исполняет обещания. Тебе нечего бояться.
  - Я не виновата в том, что произошло с тобой, - сказала я тихо, потому что мое сердце, казалось, сжалось и стало вдвое меньше от жалости - и страха.
  - Завтра ты можешь потребовать мою жизнь, но сегодня ты принадлежишь мне, - сказал он, и я услышала и почувствовала, как он разрезал упрямые шнурки. Вцепившись в покрывало, я попыталась отползти, но он вытянул из-под меня корсет.
  - Пожалуйста, - прошептала я тихо.
  - Я тоже просил, - отозвался он и принялся гладить меня по спине.
  Слез не было. Я просто мелко тряслась, вцепившись побелевшими пальцами в покрывало, - наполовину от холода, наполовину от страха.
  - Тс-с, - проговорил он. - Ты замерзла.
  Его ладонь скользнула по моей спине до панталон и погладил полоску кружев, украшавшую их сверху.
  - Мне не хотелось бы рвать их, - сказал он и рывком перевернул меня на спину. Я рванулась прочь, но он опять придавил меня своим весом, наши лица оказались напротив друг друга, и я отвернула лицо в сторону. Он сжал мои запястья над головой одной рукой, а другой повернул мое лицо к себе.
  - Все так или иначе будет по-моему, - сказал он и склонился ко мне для поцелуя. Я не придумала ничего лучше, чем укусить его, и он отдернулся, поранившись до крови.
  - Что же, - он недобро усмехнулся. - Ты первой пролила мою кровь сегодня.
  Я посмотрела на него злыми глазами, и он, рассмеявшись, снова насильно поцеловал меня. То ли от растерянности, то ли от испуга, я забыла сопротивляться и почувствовала во рту вкус его крови. Отстранившись, он посмотрел на меня и усмехнулся, а потом шершавыми пальцами вытер свою кровь с моего лица.
  - Я не хочу делать тебе больно, - сказал он вдруг. - Я хочу сделать больно ему. Понимаешь?
  Я медленно покачала головой.
  - Я хочу испортить то, что ему дорого. То, что для него важно,- он вздохнул. - Он заслужил наказание.
  Я продолжала молча смотреть на него.
  - Если я это сделаю, он никогда больше тебя не захочет, - сказал он. - Я хочу, чтобы он понял, что сделал со мной. Чтобы он страдал.
  Он сжал руку на моей шее.
  - Я не сказал ему, что именно сделаю с тобой. И увидел, что он боится. Он боится потерять тебя. Но ему проще будет увидеть тебя мертвой, чем знать, что я развлекался с тобой всю ночь. Я не хочу, чтобы ему было проще.
  Сжав мое горло чуть сильнее, он отпустил мои руки, и я попыталась оттолкнуть его руку, спастись от удушья, судорожно ловя ртом воздух. Он тем временем развязал завязки панталон и стянул их с меня, пока я боролась за глоток воздуха. Когда он наконец отпустил меня, я сжалась в дрожащий комочек, прикрываясь руками и захлебываясь слезами. Он сидел рядом, босиком и в бриджах, и не прикасался ко мне, пока я не затихла.
  - Когда я был на твоем месте, я просто слушался, - сказал он. - Он говорил: Раздевайся. Забирайся в постель. Не кричи. Я сам раздел тебя, сам уложил в постель, и не запрещаю кричать. Более того, я очень надеюсь, что нас услышат.
  Он прижался к моей спине, поглаживая по плечу.
  - Чем сильнее ты будешь противиться, тем хуже, так что сопротивляйся, дерись, царапайся, как дикая кошка. Будь уверена, мне это только понравится, - шепнул он мне на ухо.
  Хватит трястись. Мне нужна тактика.
  - Там, откуда я родом, - прошептала я, - люди считают, физическая близость между мужчиной и женщиной, особенно, если она первая, определяет, каким будет человек в своей дальнейшей жизни. Что в свою первую ночь человек определяет свое будущее.
  - Какая глупость, - рассмеялся Гиоров бастард. - Как могут плотские утехи определить мое будущее?
  - Когда ты обнажен перед другим человеком, - тихо продолжала я, - Только тогда ты показываешь себя настоящего. Все остальное время ты можешь носить какую угодно маску, но если ты собираешься соединиться с женщиной - ты снимешь маску, и она увидит твое настоящее лицо.
  - Ты рабыня, зачем мне смотреть на твое лицо? - насмешливо спросил он.
  - Когда-нибудь ты полюбишь, - сказала я. - И когда ты останешься наедине со своей возлюбленной, ты поймешь, что хочешь поступить с ней так же, как и со всеми, кто был до нее. Ты будешь желать причинить ей боль - для собственного удовольствия.
  - Хочешь, чтобы я смотрел тебе в глаза? - Он рывком перевернул меня на спину, и наши лица оказались очень близко.
  - В моих глазах ты увидишь себя, - сказала я тихо. - И ужаснешься.
  - Что тебе за дело до меня? - спросил он, взяв меня за подбородок. Я молча продолжала смотреть на него. Он вздрогнул и отшатнулся.
  - Наверное, ты все-таки ведьма, - сказал он приглушенно и зябко поежился. Я осторожно легла на бок, стараясь максимально прикрыть наготу.
  Он сидел сгорбившись, погруженный в болезненные воспоминания, а я притихла за его спиной.
  - Мать говорила мне остерегаться тебя, - сказал он. - Говорила, что от тебя будут неприятности. Выходит, она была права?
  Что делать,черт побери?
  Я поднялась на четвереньки и подползла к нему. Села за его спиной, а затем прильнула, обняв его плечи. Он застыл, напрягшись.
  - Ты можешь не верить моим словам, но поверь своим глазам, - я не могу сделать тебе больно, - тихо сказала я. - У меня маленькие слабые руки, я сложена, как ребенок, - я не смогу тебя победить. Но я не попытаюсь сделать тебе больно не потому, что не могу, а потому, что не хочу. Ты не должен меня бояться.
  - Почему ты это говоришь? - спросил он, не пытаясь вывернуться из моих рук.
  - Люди только и делают, что мучают друг друга. Особенно сильно нас истязают те, кто должен нас защищать. Отец предал тебя, и никакая ответная мука не сможет залечить твою рану.
  Я дотянулась рукой до середины его груди.
  - Что бы ты не сделал ему, ты не сможешь излечить свое сердце.
  - Я уверен, что мне станет легче, если он будет страдать, - сказал мальчик, неосознанно накрывая свою руку моей.
  - Ты испытаешь краткое злобное ликование, - я надавила ладонью на его грудь, - Но твое сердце и дальше будет болеть. Сердце не насытишь яростью, - только любовью, нежностью, лаской.
  Он безотчетно сжал мои пальцы, и я затаила дыхание.
  - Ты делаешь это не ради меня, - сказал он.
  - Почему ты так решил? - спросила я, и надеюсь, что мой голос не прозвучал испуганно.
  - Ты заговариваешь мне зубы, чтобы спастись, - теперь его хватка стала болезненной.
  - Мне больно, - тихо сказала я.
  - И что с того? - прорычал он, но хватку ослабил.
  - Я добровольно пришла к тебе, хоть ты и напугал меня и угрожал мне, - сказала я, стараясь звучать спокойно. - Если бы я желала тебе зла, я бы схватилась за твой нож.
  К рукоятке ножа, пристегнутого к поясу сзади, я как раз прижималась голым телом. Все это было крайне рискованно - юного психопата могло переклинить в любой момент, и тогда уже ничто на свете меня не спасет.
  - Чего ты пытаешься добиться? - сердито спросил он, но уже то, что он до сих пор не оттолкнул меня, было огромным успехом.
  Я снова надавила ладонью на его грудь.
  - Хочу, чтобы ты услышал меня, - не ушами, а своим сердцем. Я не хочу тебе зла. А ты не хочешь зла мне. Он предал тебя, а потом отдал тебе меня, как будто этим можно что-то исправить.
  - Может быть, ты и не хочешь мне зла, но нож я все-таки уберу, - сказал он, и, сняв руку с моей, завел ее за спину и привычным движением выхватил нож из ножен. Тихо вскрикнув, я отшатнулась, ощутив жжение на животе.
  - Я не хотел, - он отбросил нож и бросился ко мне, свернувшейся в клубок в центре кровати. - Дай мне посмотреть. Давай же!
  Он силой заставил меня выпрямиться и осмотрел порез.
  - Тебе повезло, порез неглубокий, задело только кожу, - сказал он и посмотрел на меня. Я таращилась на него круглыми от страха глазами. - Даже шрама не останется, не бойся. Но я все же пролил твою кровь сегодня.
  Под моим пристальным взглядом он провел ладонью по моему животу, а затем вытер ладонь о простыню.
  - Кровь уже почти остановилась, - сказал он негромко. - Повернись на бок, нужно посильнее измарать простыни.
  Я легла на правый бок, съежившись под его внимательным взглядом.
  - В своем мире ты была свободной? - спросил он, помолчав.
  - Да, - тихо ответила я.
  - Наверное, это был очень хороший мир, - сказал он. Я не успела ответить - только встретилась с ним глазами, и он склонился ко мне. Я выставила вперед руки, защищаясь, но он все равно приблизился и мягко поцеловал меня, а потом лег рядом и заключил меня в объятия. Боясь дышать, я позволила ему прижать меня так, словно я была плюшевой игрушкой. Кажется, это лучший из всех возможных исходов. Никто не умер, и мы обошлись малой кровью - буквально. Теперь я должна быть более осторожной. Выиграна битва, но не война.
  Через некоторое время я поняла, что он уснул - тесно прижав меня к себе, уткнувшись лицом мне в макушку. Не успела я подумать, что вряд ли смогу сомкнуть глаза этой ночью, как провалилась в сон.
  
  
  Утром я проснулась от того, что кто-то гладил меня по волосам. На меня накатил холодный липкий ужас и воспоминание о том, как я познакомилась с тюремщиком в замке оборотней.
  "Меня зовут Бад, маленькая крыса, но ты будешь звать меня господин Бад. Что-то мне не нравится, как ты пялишь на меня свои нахальные глазищи", - сказал он. Я, уже хорошенько побитая ловившими меня ищейками, по глупости или из чистого упрямства, стояла прямо и смотрела на него. Он подошел, улыбаясь, погладил меня по волосам а потом отвесил такую затрещину, что в подземелье меня пришлось тащить. Прежде, чем смогла отличить сон от яви, я вскрикнула и вырвалась из удерживающих меня рук, мелко дрожа.
  . Гиоров бастард старался хмуриться, глядя на меня сверху вниз. Я постаралась унять дрожь, и он убрал от меня руки.
  - Тебе что-то приснилось, - догадался он. Я медленно кивнула и осторожно поправила покрывало, которым была накрыта. - Что же это было?
  - Скорее, кто, - хрипловатым шепотом отозвалась я. - Тюремщик из замка оборотней. Когда оборотни поймали меня, то избили, чтобы я поняла серьезность их намерений, но только попав к Баду я поняла, что они лупили меня показательно, потому что ему хватило одного удара для того, чтобы я потом не могла вставать, пить и есть самостоятельно несколько дней. Его наказали за грубое обращение, он невзлюбил меня еще больше. Он оставлял меня без воды на пару дней, приносил только хлеб, потом, наоборот, приносил только воду - наверное, ждал, что я начну умолять его или что-то в этом роде.
  - Но ты не стала, - сказал Гиоров бастард. Он внимательно выслушал мой монолог.
  - Не стала, - тихо сказала я. - В конце концов он нашел себе новую жертву. Она оказалась более податливой. Она спала с ним, чтобы он не лишал ее пищи. Каждый из нас в той тюрьме делал все, что мог, чтобы выжить - я не делала ничего, и это оказалось верным решением.
  - А что случилось потом?
  - Потом оборотни сцепились с другим кланом и победили. Меня подарили одному из бойцов в качестве награды за доблесть, в придачу к боевому коню и мечу.
  - А оборотень продал тебя ведьме, которая продала тебя моему отцу, - сказал Гиоров бастард, потому что я замолчала.
  - Да, - сказала я.
  - Теперь я знаю все о тебе, - сказал он, улыбнувшись.
  - Это не так. Ты знаешь, что произошло со мной после того, как оборотни поймали меня в этом своем Черном Лесу, - возразила я.
  - До этого тебя и не существовало вовсе, - сказал он. - В нашем мире.
  - Если судить с этой точки зрения, - я пожала плечами и натянула на себя покрывало.
  - Я хорошо спал этой ночью, - сказал он, поймав мой взгляд.
  - Я тоже, - нерешительно произнесла я.
  - Я никогда не спал так хорошо, - он лег рядом со мной поверх покрывала. - Сегодня я скажу отцу свое решение относительно тебя.
  - Решение, - повторила я. - В чем конкретно заключалось ваше желание, молодой господин?
  - Ты можешь называть меня по имени, - Он снова заглянул мне в глаза. - Зови меня Гай.
  - В чем конкретно заключалось ваше желание, господин Гай? - повторила вопрос я. Он чуть прищурился.
  - Теперь я понимаю, почему тот тюремщик тебя бил - твой тон, твой взгляд...
  Он покачал головой.
  Я молча продолжала ждать, пока он перестанет увиливать от ответа. Гиоров бастард поморщился под моим взглядом и ответил:
  - Я сказал, что проведу с тобой ночь, и если мне понравится, оставлю тебя себе, если нет... Он может и дальше развлекать себя твоим пением.
  Я моргнула, потом еще раз и еще. Гиор не сможет освободить меня, если я не буду ему принадлежать. Вот почему он говорил, что мое истинное желание не в том, чтобы обрести свободу. Если я буду принадлежать его сыну... Это все меняет.
  - Что-то я не пойму, ты, кажется, не рада, - сказал Гай, чуть придвинувшись ко мне.
  - Милорд Гиор посулил мне исполнение желания, как и вам когда-то - теперь, если я буду принадлежать вам, он не сможет освободить меня от рабства. Получается, что отправляя меня к вам, он лгал, - я усмехнулась. - Странно, что я еще в состоянии удивляться тому, что он делает.
  - Он сможет попытаться выкупить тебя у меня, но так как я его наследник - это не имеет смысла, сказал мальчик. - Он знал, что обманывает тебя, конечно. Но он ведь мог бы убить меня - и ты снова стала бы его собственностью, и тогда он смог бы вернуть тебе свободу.
  - Вы говорите ужасные вещи, милорд, - сказала я. Он усмехнулся и скользнул пальцем по моему ошейнику.
  - Как только я объявлю решение своему отцу, единственным, кто сможет подарить тебе свободу, буду я, - сказал он, и его палец медленно соскользнул в ямку между ключицами и остановился возле края покрывала. - Ты будешь моей.
  - У вас есть... Другие рабы, милорд? - тихо спросила я.
  - Есть ли у меня другие рабы, - повторил он, надвигаясь на меня. - К чему это ты спрашиваешь?
  - П-потому что я - рабыня, милорд, - ответила я. - Об этом говорит ошейник на моей шее.
  - Сядь, - сухо приказал он. Я начала было возражать, но, видимо, очень сильно его разозлила. Я села, прижимая к груди покрывало, и он остался за моей спиной. Когда пальцы Гиорова бастарда коснулись моей спины между лопаток, я вздрогнула всем телом и съежилась, покрепче прижав к груди покрывало. Пальцы Гая скользнули вверх и коснулись ошейника.
  - Очень красивая работа, - сказал он. - тонкая, изящная. Мои рабы не будут носить золото.
  Он убрал от меня руку и слез с кровати.
  - Я попросил служанок прислать тебе новое платье, так что приведи себя в порядок и одевайся. Я подожду в гостиной.
  С трудом переведя дух, я оглянулась, чтобы убедиться, что он закрыл за собой дверь - и, путаясь в покрывале, убежала в ванную комнату. Наскоро умывшись, надела приготовленное для меня свежее белье и красное бархатное платье. Корсет имел шнуровку спереди - с этим мне повезло. Одеваясь, я провела пальцем по порезу на животе - кожа вокруг покраснела и чесалась. Надеюсь, в этом мире есть антибиотики.
  Гай вошел, когда я трясущимися руками пыталась распутать волосы.
  - Вчера ты не так сильно боялась меня, - сказал Гай, приближаясь. Он вынул из моих рук расческу и запустил пальцы в волосы, растрепав их еще сильнее, и приподнял мое лицо. Я зажмурилась и безотчетно вцепилась в его руки, когда Гай шагнул ко мне. Его сухие губы коротко коснулись моих, а затем надавили сильнее. Он поцеловал меня и отстранился. Провел большими пальцами по щекам, стирая слезы и отстранился. Я покачнулась и облокотилась на стену. Мне совсем не улыбалось быть его собственностью. Он знает, что я могу пожелать его смерти, но вряд ли я смогу "заказать" его до того, как станет слишком поздно для меня.
  - Мина, - тихо позвал он, и я подняла на него глаза. Он хотел что-то добавить, но вышел, качая головой. Я не должна была показывать, что боюсь его. Это могло свести на нет все, чего я добилась ночью, - если я хоть чего-то добилась. Помоги мне бог - но теперь я была просто в ужасе. Наскоро убрав волосы несколькими шпильками, которые в этом мире выглядели так же, как и на Земле, я вышла к нему. Гай смерил меня взглядом и произнес холодно:
  - Следуй за мной.
  
  Тайное рано или поздно становится явным.
  Сократ
  
  - Можешь забрать ее, - сказал Гай, входя в отцовский кабинет. Гиор оторвал глаза от письма и отложил перо. Посмотрел на сына, затем на меня.
  - Оставь нас, Гай, - сказал он. Он хотел было что-то сказать в ответ, но передумал и все же ушел, хлопнув дверью. Гиор поднялся и подошел ко мне.
  - Мина, - вздохнул он. - Моя Мина. Мой сын был не слишком груб с тобой?
  Я бы предпочла упасть в обморок и не отвечать на этот вопрос, но Гиор подошел и взял меня за подбородок.
  - Я попросил его быть деликатным с тобой, но предпочел бы сам убедиться, что он не наставил тебе синяков, - сказал Гиор, и его вторая рука скользнула по моей талии.
  - Это лишнее, милорд, - торопливо проговорила я. - У меня... Нет никаких синяков.
  - Ты принадлежишь мне, Мина, и если я хочу убедиться, что ты цела и невредима, ты должна снять свое платье, - прошептал Гиор. - Пока я не сорвал его с тебя.
  Под пристальным недобрым взглядом Гиора я принялась снимать платье. Когда я осталась в одной только нижней сорочке, Гиор подошел ближе.
  - Снимай, - проговорил он, и я упала на колени перед ним.
  - Пожалуйста, милорд. Этой ночью я вынесла достаточно. Не поступайте так со мной.
   Гиор обошел меня сзади и его руки легли мне на шею, затем скользнули к вороту сорочки. Он вздернул меня на ноги и разорвал сорочку спереди. Я стояла, зажмурившись, всхлипывая, прикрыв грудь ладонями. Гиор подошел ближе.
  - Что это? - он провел пальцами по моему животу рядом с порезом. - Совсем свежий...
  Гиор схватил меня за загривок и повернул к себе.
  - Он ведь не тронул тебя? - прорычал Гиор. - И кровь... Кровь на простынях была по другой причине?
  Я всхлипнула и кивнула.
  - Оденься, - негромко произнес Гиор. - И иди к себе.
  
  Когда я добралась до своей спальни и упала на кровать, из меня нескончаемым потоком хлынули слезы. Я рыдала, пока чья-то рука не легла на мою спину и не принялась поглаживать. Я вздрогнула и повернулась к пришельцу - им оказался Гай.
  - Почему ты так горько плачешь? - спросил он. Я отшатнулась от него. - Ну что же ты? Я думал, мы теперь друзья, ты и я.
  - Он.... Все понял, - тихо сказала я. Брови Гая поползли вверх.
  - Какое, должно быть, облегчение он испытал, - тихо и мечтательно он, а затем как-то сразу оказался рядом. - Я все исправлю, малышка Мина. Я все еще могу отнять тебя у него.
  - Гай, - прошептала я. - Пожалуйста, одумайся.
  - Твои фокусы больше не сработают, - сказал Гай. - Ты будешь принадлежать мне.
  Он бросил меня на кровать, и, хотя я и сопротивлялась, забрался следом и начал избавлять меня от одежды.
  - Ты простишь меня, - сказал он, накрыв мои губы поцелуем, и... Я с тихим возгласом проснулась. Я была одна в своей комнате. Ярко горел камин, и не было никаких следов присутствия Гая. Свернувшись клубочком, я спряталась под одеяло. Раньше я отдыхала от ужасной реальности во снах, теперь и там мне нет покоя. Выбравшись из постели, вошла в ванную комнату и посмотрела в мутное зеркало, а затем мой взгляд упал на зверского вида опасную бритву, с помощью которой местные дамы приводили себя в порядок. Я уже не раз думала о самоубийстве, так почему не сегодня? Я погладила пальцем тонкое лезвие. Оно выглядело достаточно острым. Закрыв глаза, я вхолостую провела лезвием по своей руке.
  - Что ты делаешь?
  Я вздрогнула и выронила бритву. В дверях моей ванной комнаты стоял Гай. Широко распахнув глаза, я попятилась, а он пошел на меня.
  - Вот, значит, что ты задумала? Надеешься не достаться никому? Не выйдет, малышка.
  Он схватил меня за руку и поволок за собой. Издав испуганный возглас, я принялась вырываться, но Гай решил эту проблему, забросив меня на плечо. Бросив меня на кровать, он забрался следом.
  - От этого не умирают, Мина, - сказал он. - Когда-нибудь это будет тебе приятно.
  Ткань ночной рубашки рвалась с треском раздираемой плоти. Я сражалась, как девчонка, царапаясь и колотя руками, потому что не умела по-другому. Прижав меня к постели одной рукой, он избавился от одежды.
  - Чувствуешь? - шепнул он мне прямо в губы, и его естество прижалось к моему животу.
  - Не надо, - прошептала я, и он, улыбаясь, прижался ко мне сильнее.
  - Это необходимо сделать, - прошептал он, и его пальцы скользнули по моему животу и потянули завязки панталон. Я приготовилась заорать, но он зажал мой рот ладонью. Мы снова оказались голыми в постели, и я не могла придумать способа прекратить все это.
  - Борись, - прошептал он, отпуская мои руки. - Сражайся.
  Я попыталась сбросить его с себя, и Гай рассмеялся, и тогда я сделала невероятное - ударила его кулаком в и разбила губу. Его голова дернулась и он повернулся ко мне.
  - Да, - шепнул он и наклонился ко мне. Испугавшись содеянного, я просто молча таращилась на него. Он медленно, со вкусом поцеловал меня и болезненно вжался в меня своим телом.
  - Ты можешь сражаться за себя, - сказал он тихо. Ты можешь убить меня прямо сейчас. Он вложил в мою руку что-то холодное - ту самую бритву, и снова склонился надо мной.
  - У тебя есть оружие, и если я сделаю что-то, что тебе не по душе, ты можешь ударить меня этим. - Он сжал мои пальцы на рукояти бритвы. - Давай.
  Он принялся целовать мою шею, потом опустился к груди.
  - Ну же. Останови меня, - сказал он.
  - Я не хочу причинять тебе боль. Я не желаю тебе зла, - прошептала я, и бритва выпала из моих пальцев.
  - Это твой выбор, - сказал он, и его поцелуи опустились на мой живот.
  Я нашарила бритву и сжала ее в руке, а потом поднесла к своему горлу. Гай мельком бросил на меня взгляд и вырвал бритву из моих пальцев, поранив руку и слегка порезав мне кожу.
  - Кажется, ты совсем не понимаешь меня, - сказал он, нависая надо мной. - Я пытаюсь научить тебя защищаться, а ты мечтаешь лишь о том, как навредить себе, глупая девчонка.
  У меня не было сил говорить, спорить, увещевать, воспитывать. Я хотела только одного - чтобы все это прекратилось.
  - Может быть, ты и права на счет того, что первый опыт с женщиной определит, каким я буду потом, а может, ты мне солгала, но сейчас ты решаешь, быть мне монстром или нежным возлюбленным. Может быть, тебе кажется, что твоя участь ужасна, но вспомни о тех людях, что окружают тебя. Твои служанки, Тара и Хеда, так же невинны, как ты, и у них нет и не будет твоих привилегий. Может быть, мне выбрать одну из них вместо тебя? Уверен, они будут гораздо более любезны со мной.
  Я воззрилась на мальчишку с нескрываемым ужасом.
  - Теперь ты меня слушаешь, - удовлетворенно произнес он. - Что скажешь, мне обесчестить одну из твоих подруг или ты будешь мила со мной?
  Я продолжала смотреть ему в глаза. Надо было прирезать ублюдка, когда была возможность. Видимо, что-то от этой мысли отразилось у меня на лице, потому что Гай широко улыбнулся.
  - Вот он, этот твой взгляд. Ты почти не знаешь этих девиц, но ты готова убить меня, чтобы защитить их. Наверное, ты и впрямь жила в прекрасном, светлом мире, где даже такие хрупкие создания, как ты, могут жить и не бояться, что кто-то причинит им вред. Но сейчас ты в моем мире. Я не мой отец, и не предлагаю тебе исполнить желание, но я предлагаю тебе выбор: ты или одна из них?
  - Не... Не трогай их, - выдавила я, не глядя на него. Гиор рассмеялся.
  - Они - ничто, они носят медь, и ты пожертвуешь собой ради них?
  Может быть и так - но после того, как он уйдет, у меня будет возможность воспользоваться лезвием. Вряд ли я смогу спасти Тару и Хеду от него - но я хотя бы спасу себя от этой жизни.
  Гай повернул мое лицо к себе.
  - Мы договорились? - прошептал он мне прямо в губы. Я не ответила - я приняла решение, и мне сразу стало спокойно. Осталось недолго терпеть - и совсем скоро я освобожусь.
  Гай обнял мое лицо ладонями, его губы коснулись моих. Я не отвечала, и он прекратил, запустив пальцы в мои волосы и прижавшись щекой к моей щеке. - Не похоже, что мы договорились.
  - Ты можешь сделать то, что задумал, - тихо сказала я. - Я не буду тебе мешать.
  - Думаешь, они сделали бы для тебя то же самое? - Гай заглянул мне в глаза.
  - Не важно, что делают они. Важно, что делаю я, - отозвалась я. Гай сердито сощурил глаза.
  Мне понравилось смотреть, как ты борешься, - сказал он. - Борешься за глоток воздуха, жертвуешь собой ради других. Неужели ты сдалась?
  Гай опустил взгляд вдоль моего тела, и одна из его рук скользнула вниз. Его пальцы пробежались по порезу, и я дернулась.
  - А, - сказал он многозначительно, и его пальцы скользнули ниже. Я закрыла глаза. Совсем немного.
  Гай исследовал меня поглаживающими движениями пальцев, и я начала сожалеть, что не успела порезать себя. Я открыла глаза - и увидела лицо Гая прямо над своим.
  - Ну что же ты? - сказал он тихо. - Борись.
  - Тогда ты причинишь боль кому-то еще, а я не хочу, чтобы чьи-то страдания были на моей совести, - прошептала я.
  - Я не хочу мучить тебя, - просто хочу, чтобы ты была моей, - сказал он. - Понимаешь?
  - Ты хочешь... Чтобы я была твоей... Сегодня? - прошептала я.
  - Всегда, - сказал он.
  - Ты хочешь, чтобы я была с тобой всегда? - повторила вопрос я.
  - Да, - сказал он и перестал трогать меня.
  - И ты смог заставить меня лечь с тобой, используя силу и угрозы, - сказала я.
  - Я сын своего отца, - сказал Гай задумчиво и наши взгляды снова встретились. - Как бы ты поцеловала меня, если бы тоже хотела быть со мной всегда?
  Я смотрела на него, не уверенная, что правильно расслышала. Гай рывком подмял меня под себя и навис над моим лицом.
  - Поцелуй меня так, словно я тебе не омерзителен, и я, может быть, не трону тебя сегодня, - сказал Гай.
  Самое худшее - это когда умершая было надежда вдруг снова поднимает свои помятые стрекозиные крылышки. Я смотрела на него снизу вверх, совершенно беззащитная, беспомощная, и все-таки... Все-таки я успела сказать ему что-то, что не дает ему сделать непоправимое. Он ждал, нависая надо мной, и я усилием воли перестала дрожать. Я подняла руку и провела ладонью по его щеке, и веки Гая затрепетали. Он подался ко мне, и я мягко поцеловала его в висок - прижалась губами, запустив пальцы в его волосы, молясь, чтобы это было то, что нужно, и чтобы этого оказалось достаточно. Гай задержал дыхание, и снова начал дышать когда мои сухие губы оторвались от его виска. Он задышал судорожно, и его сердце бешено колотилось совсем рядом с моим. Он снова посмотрел на меня, и я медленно, стараясь владеть лицом, убрала руку, пропустив его волосы между пальцами. Гай смотрел на меня мутными, дикими глазами, и я подумала обреченно - это конец. Сейчас он набросится на меня и...
  Гай медленно провел пальцами по моей щеке, запустил пальцы в волосы, склонился и прижался губами к моему виску. Я забыла, как дышать, боясь, что он пытается продлить мою агонию, манипулируя моими страхами.
  - Если бы я не был тебе омерзителен, ты была бы такой нежной? - выдохнул он мне в волосы. - Ты бы касалась меня вот так? Что мне сделать, чтобы снова получить эту нежность?
  Для начала - слезь с меня, дай мне одеться, а после мы придумаем, что можно сделать.
  Гай шумно вздохнул и скатился с меня - я снова могла дышать, но я боялась пошевелиться. Он снова сидел ко мне спиной, но теперь я была слишком напугана, чтобы попытаться снова начать промывать ему мозги. Гай наклонился, поднял что-то с пола и бросил мне.
  - Надень, - проговорил он сухо. Я нащупала смятую светлую тряпку - его рубашку, села и послушно надела ее на себя. Рукава были слишком длинными, и полы скрывали меня до середины бедер - но я не жаловалась. Я была хоть чем-то прикрыта, и это была хорошая новость.
  - Ты больше не прижмешься ко мне сзади? - тихо спросил Гай. - Так, словно хочешь меня защитить?
  О боже, что мне, к чертям, делать? Я поплотнее закуталась в рубашку и поднялась на колени. Прикоснуться к нему? Что он тогда сделает?
  Он обернулся.
  - Ты боишься меня, - констатировал он. Я постаралась не шевельнуть ни единым мускулом, но моя рука уже была протянута к нему, так что... Нужно было что-то с этим делать. Я начала медленно опускать руку, но Гай поймал меня за запястье, а потом медленно потянул на себя. - Не бойся.
  Я позволила ему привлечь меня к себе. Гай уткнулся лицом в мое плечо, обняв меня за талию одной рукой, а второй обхватив за плечи.
  - Обними меня, - шепотом сказал Гай. - Так, словно ты не ненавидишь меня.
  Когда это уже закончится? Я обхватила его руками, и он сильнее стиснул меня, положив ладонь мне на затылок. Моя голова оказалась у него на плече.
  - Твое сердце бьется рядом с моим, - сказал Гай тихо. - Твое маленькое храброе сердечко. Мне жаль, что я был так груб. Я не знал, что могу поступить иначе.
  Он принялся тихо гладить меня по волосам, но расслабляться было бы... Неосмотрительно. Мне расхотелось умирать, и я не знала, что делать. Снова я оказалась в одном крошечном шаге от полного краха. Как починить то, что не мной было сломано? Как починить что-то, если у меня нет чертовых запасных деталей?! Как, черт побери, сделать так, чтобы он передумал делать со мной то, что недавно собирался?
  У него явно проблемы с доверием, и с гневом, и склонность к насилию... Хочу ли я вообще со всем этим связываться? А у меня есть выбор? Убить себя будет просто, но... Но может быть... Может быть, мне не придется.
  - Было бы проще, если бы ты была просто любовницей моего отца. Я бы никогда не взглянул на тебя, - сказал он задумчиво. - Было бы просто, но просто не будет. Ты - мое заветное желание. Я даже не подозревал, что это и правда так, но... Но ты нужна мне. Если бы я только не был таким идиотом... Помнишь день, когда мы встретились в саду? Я впервые увидел тебя вблизи... И я выстрелил, и в самую последнюю секунду решил не убивать тебя. Когда увидел твое лицо. Я никогда не промахиваюсь. Я задел тебя оперением стрелы, - можно считать это нашим первым поцелуем.
  Боже милостивый, да что за каша в голове у мальчишки? Не хотелось бы мне оказаться рядом, когда у него окончательно сорвет крышу... Хотя с этим я, похоже, опоздала.
  - Я слышал, как тебя называет ювелир - Мила, - продолжал он. - Мой отец называет тебя иначе. Он считает, что Мина звучит более аристократично и больше подходит тебе. Я думаю, он не прав.
  Он чуть отстранил меня, и я уронила руки вниз, разрывая объятия. Гай мягко обнял ладонями мое лицо, вглядываясь в мои глаза голодным больным взглядом.
  - Ну, что бы ты сделала, если бы я не был тебе омерзителен? - тихо спросил Гай. Помедлив, я выбрала нечто безопасное - накрыла ладонями его руки, обнимающие мое лицо. Интересно, что сейчас творится у него в голове.
  Гай прижался губами к моему лбу и снова притянул к себе, и я осознала кое-что важное - он никогда не отпустит меня. Не даст мне уйти от него живой, - раз считает выпущенную в меня стрелу нашим первым поцелуем. Один из нас должен умереть и оставить другого в покое, а поскольку я в этих ненормальных отношениях не заинтересована, но умирать передумала, - выбор очевиден.
  Я должна убить его.
  Ну, убью я его, и что дальше?
  Я по-прежнему буду маленькой, хрупкой, слабой, по-прежнему буду чужачкой. По-прежнему буду добычей. Даже если я убью его, я не спасусь. Остается либо надеяться на чудо, либо смириться с тем, что он помешался на идее обладания мной. Мириться я не собиралась, - иначе в моей голове недавно не роились суицидальные намерения. Я все еще не окончательно отказалась от них, - потому что... Ничто еще не кончено.
  - Думаю, я поверил в то, что ты говорила раньше, - сказал он. - Что то, каким я буду в свой первый раз, определит, каким я буду в дальнейшем.
  Что же, это один-ноль в мою пользу, но всегда есть "но".
  - Но мне не хочется быть нежным сейчас. Может быть, мне стоит купить себе ночь любви в одном из городских борделей, а к тебе прийти уже подготовленным. С холодной головой.
  Прийти ко мне с букетом местных ЗППП? Кажется, я все-таки вскрою себе вены в ближайшем будущем.
  - Что скажешь? - Гай отпустил меня и мы уставились друг на друга, сидя на постели. Что я могла сделать? Что я могла сделать такого, чтобы отвлечь его? Я закрыла глаза и запела.
  
  По лазоревой степи
  Ходит месяц молодой,
  С белой гривой до копыт,
  С позолоченной уздой.
  Монистовый звон
  Монгольских стремян -
  Ветрами рожден
  И ливнями прян...
  
  - Кто такой Тамерлан? - спросил Гай, когда я замолчала.
  - Полководец, - ответила я. - Воин.
  - А эта песня - песня его покинутой возлюбленной?
  - Да, - сказала я. Мы сменили тему для разговора - это уже хорошо. Это прогресс.
  - Ты пытаешься отвлечь меня, - сказал он.
  - Наверное, - устало ответила я.
  - Спой еще, - он лег на спину и прикрыл глаза.
  
  Обернусь я белой кошкой,
  Да залезу в колыбель.
  Я к тебе, мой милый крошка,
  Буду я твой менестрель.
  Буду я сидеть в твоей колыбели,
  Да петь колыбельныя,
  Чтобы колокольчики звенели,
  Цвели цветы хмельныя...
  
  - Ляг рядом со мной, - сказал Гай, и я тихо улеглась на бок рядом с ним. Кажется, сегодня я победила. Рано праздновать, конечно, но все же приятно, что чего-то я все же смогла добиться - смогла остаться невредимой.
  
  Я проснулась, укрытая одеялом, совершенно одна - и была не до конца уверена, что произошедшее вчера было реально. Я правда пела для Гая, сына Гиора, сломанного и запутавшегося, злого мальчишки? Он правда спал со мной в одной постели? Это могло быть правдой, а могло и не быть. Какая теперь разница. Я встала, умылась, оделась, причесалась - и пошла в мастерскую, где меня ждал Яр и его подавленный гнев.
  - Ты сегодня слишком рассеяна, - сказал мне Яр, и я посмотрела на свой рисунок - это были рваные штрихи, полукольца, звездочки и несколько моих размашистых подписей.
  - Вот это недурно разве что, - сказал он, забрав листок и проведя пальцами по моей подписи. - Может получиться симпатичная маленькая брошь.
  - Это не... - Начала было я, но остановилась. Пусть делает, что хочет, - кроме того, мысль использовать буквы для того, чтобы превратить их в произведение искусства, была недурна. Здешняя письменность более напоминала страшненькие угловатые иероглифы, но, насколько я успела понять, принцип был тот же, что и в кириллице - каждый из этих уродцев был буквой, которой соответствовал определенный звук. Воодушевившись, я взяла новый лист бумаги, крат и начала экспериментировать. Я записала имя Гиора в форме ромба с заглавной буквой сверху, украсив схему острым шипастым стеблем, соединяющим все буквы между собой. Гай получил равнобедренный треугольник с луком и стрелами, Сиара - круг, похожий на солнце с волнистыми линиями-лучами, Трион получил меч. Яр... Я посмотрела на него.
  - Яр - это твое полное имя? - спросила я. Он поднял на меня глаза.
  - Почему ты спрашиваешь сейчас? - спросил он.
  - Потому что спрашиваю, - пожала плечами я.
  - Теперь это мое имя, - отрезал он и вернулся к работе.
  - Прости, что спросила, - пожала плечами я и начала создавать его собственный знак. Я совместила кириллическую "Я" и латинскую "R" в языках пламени и осталась недовольна тем, что получилось. Потому что Яр не было полным именем - и мой рисунок не выглядел завершенным. Он был половинчатым, неправильным, - но ведь кое-кто отказался говорить правду.
  - Ты закончила? - Яр подошел и забрал из моих рук листок. Он долго смотрел на последний и наконец произнес:
  - А вот этот выглядит незаконченным, - и он посмотрел на меня испытующе.
  - Не моя вина, - ответила я, протягивая ему остальные листы.
  - Кажется, все они предназначены для определенных людей, - сказал Яр задумчиво и провел пальцами по одному из рисунков - это была снежинка, состоящая из букв, составлявших имя сестры Триона - Тары.
  - Как скажешь, - ответила я, и поднялась, чтобы уйти, но Яр поймал меня за локоть.
  - Последний - для меня? - спросил он.
  - Да, - ответила я.
  - Ты себе не представляешь, насколько это жестоко, - сказал Яр тихо.
  - Жестоко? - повторила я в недоумении.
  Яр невесело рассмеялся.
  - Тебе пора идти.
  
  
  Все наши мечты могут стать
  реальностью,если у нас хватит
  смелости следовать им до конца.
  Уолт Дисней
  
  За обедом я с удивлением увидела за столом Гиора его маленького сына - серьезного мужчину шести лет отроду. Я сделала реверанс и остановилась перед Гиором, который уже приступил к еде.
  - Спой для нас, - сказал он лениво, отставив в сторону свой кубок и сведя пальцы под подбородком. Ориентируясь на юную аудиторию, я выбрала из репертуара песню Мельницы "Змей". Мальчик оживился еще в начале первого куплета, услышав о крылатом змее.
  - Я не понял, - сказал он, когда песня закончилась. - Дракона убили?
  - Еще нет, - загадочно ответила я. - Если хотите узнать точку зрения дракона на все это, я могу спеть песню дракона.
  - О-о-о, - мальчик заерзал на стуле и покосился на отца. - Это было бы замечательно, Мина.
  Настала очередь "Дракона". Мальчишка явно любит крылатых зубастых тварей, так что надо вспомнить все, что мне известно о драконах.
  - И этого хотят убить, - прокомментировал мальчик и всплеснул руками. - Почему?! Это же дракон! Он может летать и дышать огнем. С таким лучше подружиться.
  - Молодой господин говорит удивительно разумные вещи, - поощрила его я. - Может быть, вы расскажете мне о драконах?
  - Они вымерли, - сказал мальчик огорченно.
  - Как выглядели драконы, до того, как исчезли? - поинтересовалась я.
  - Они были очень большие, - воодушевленно произнес мальчик. - У них были крылья - как у летучих мышей, но покрытые перьями.
  - Неужели? - заинтересовалась я. - Значит, они были похожи на огромных птиц?
  - Да! На птиц и на ящериц. Я покажу тебе, Мина, - сказал мальчик.
  - После еды, Гияр, - сказал Гиор. Мальчик уставился на отца так, словно забыл о его существовании.
  - Мина будет есть с нами? - спросил он наконец.
  - Да, - Гиор посмотрел на меня чуть насмешливо. - Садись рядом со мной, Мина.
  Гияр проглотил еду не глядя и нетерпеливо подпрыгивал на месте, пока Гиор неторопливо расспрашивал меня об успехах в работе с Яром, хотя я закончила есть одновременно с его сыном. Когда Гиор наконец позволил мне встать из-за стола, Гияр схватил меня за руку и потащил за собой. Он привел меня в свою комнату и показал невероятной красоты книгу в кожаной обложке, на которой была вытеснена огнедышащая виверна. Гияр открыл книгу, и каждая ее страница оказалась украшена небольшим цветным изображением виверны. В середине книги на развороте в две страницы я увидела более крупное изображение, на котором смогла рассмотреть яркие перья и мягкий пух, полностью покрывающий крылья. Голова виверны была оснащена двумя яркими зелеными глазами, зубастой хищной пастью и двумя короткими бивнями по бокам от пасти. Спина и живот существа были усыпаны чешуйчатыми пластинами, ноги, грудь и лапы до колена покрыты перьями. Он был невероятно, фантастически красив, о чем я восторженно сообщила Гияру.
  - Это Элькелион, - сказал мальчик. - Творец создал его, чтобы он охранял Божественного Оленя, несущего на своих рогах солнце, от горячих небесных камней.
  - Элькелион, - повторила я. - Значит, он летит вслед за солнцем, которое несет на своих рогах Божественный Олень?
  - Да, и так будет всегда, - кивнул Гияр серьезно.
  - А остальные драконы? Как они появились? - спросила я, все еще не в силах оторвать взгляд от Элькелиона.
  - Творец создал Элькелиону подругу, - сказал Гияр. - Однажды, очень давно, когда люди еще жили в пещерах и не знали огня и железа, в небе появился огромный раскаленный камень. Он уничтожил бы все живое, если бы не подруга Элькелиона, Мираддин - она отважно устремилась навстречу горячему небесному камню, чтобы спасти Элькелиона и Небесного Оленя от гибели. Она летела, пока не столкнулась с ним, и сила удара была настолько большой, что на секунду Мираддин и горячий камень стали единым целым... А потом разлетелись на тысячи осколков. Некоторые из этих осколков упали на О-Салин и из них родились драконы. Элькелион до сих пор иногда горестно кричит в небе из-за того, что по земле ходят дети Мираддин и небесного камня, а не его.
  Она пожертвовала ради него жизнью, а он все равно ревнует, - очень по-мужски.
  - Молодой господин сказал недавно, что драконы вымерли, - сказала я, и Гияр посмотрел на меня заговорщическим взглядом.
  - Да, отец говорит так, - но я не верю в это, - сказал он. - Мне всегда снились драконы, - всегда, даже когда я был совсем маленьким и не знал, кто они. Они носят меня на спине, летаю вокруг и зовут Элькелиона, потому что считают его своим отцом. А еще драконы говорят мне, что я - один из них.
  - В таком случае это должно означать, что драконы на самом деле не ящерицы и не птицы, а оборотни, молодой господин, - сказала я, и Гияр расцвел улыбкой.
  - Я знал, что ты поймешь, Мина, - сказал он тихо и обнял меня. - Когда я вырасту - я стану драконом.
  Я обняла Гияра в ответ.
  Когда я вырасту - я стану драконом, - сказал он. Несколько самонадеянно, но, учитывая, что я попала в странный мир, в котором существуют оборотни-волки, оборотни-драконы тоже имеют право на существование.
  - Что же вы будете делать, когда станете драконом, молодой господин? - спросила я.
  - Улечу отсюда, далеко-далеко, в горы, - сказал Гияр. - К своим братьям и сестрам.
  - А милорд Гиор знает о ваших намерениях, молодой господин? - спросила я. Гияр помрачнел.
  - Отец не любит говорить о драконах. Он говорит, что все драконы мертвы.
  - Но он подарил Вам эту книгу, - сказала я, И Гияр, перестав обнимать меня, вернулся к книге.
  - Да, - сказал Гияр. - Он сказал, что здесь заключена вся, до последней страницы, история драконов, и в книге не осталось чистых страниц, - а значит, мне не попасть на них, не стать одним из детей Мираддин. Отец говорит, что родословная моей матери завершена, и я, коль скоро рожден человеком, человеком и умру.
  Вот те раз, - покойная жена Гиора была драконицей?! Ладно, допустим, что это так. Гияр не очень-то похож на огнедышащего дракона, но кто знает, что будет с ним лет через десять?
  - Если вы хотите стать драконом, молодой господин, то Вам нужно стать сильнее, - сказала я задумчиво. - По книге быть драконом не научишься. Вам нужно сначала научиться быть человеком, потому что это куда проще. Учитесь стрелять, сражаться на мечах, скакать на лошади - и когда придет время, Ваше заветное желание исполнится.
  - Ты правда так думаешь? - спросил Гияр подозрительно.
  - Я на это надеюсь, - сказала я.
  - А какое твое заветное желание, Мина? - спросил Гияр.
  - Оно похоже на Ваше, молодой господин, - мягко улыбнулась я. - Я хочу вернуться домой.
  - Может быть, я отнесу тебя домой, Мина, - хитро улыбнулся Гияр. - Когда стану драконом.
  - О, в таком случае - растите быстрее, молодой господин, - рассмеялась я. и Гияр рассмеялся мне в ответ. - А я пока расскажу вам все сказки о драконах, которые рассказывают у меня на родине.
  
  Младший отпрыск Гиора, как оказалось, просто обожает сказки. Пересказав ему все сюжеты из книг, кино и мультфильмов, я начала импровизировать, сочиняя сказки на ходу.
  - Однажды, давным-давно, так давно, что города тех времен обратились в прах, в далеком королевстве родилась прекрасная принцесса. Принцесса стала первенцем у счастливых короля и королевы, а через несколько минут после ее рождения на свет появился ее брат - принц, - сказала я. Мы гуляли по саду, и няньки Гияра, полные праведного негодования, сердито толпились в отдалении. Гияр держал меня за руку и был весь обращен в слух. - Когда дети подросли, советники короля стали спрашивать его - кого же из двоих своих детей он сделает наследником? Король не знал, что ему делать, а королева совсем не помогала ему сделать этот сложный выбор, потому что была слишком занята воспитанием принцессы и принца.
   Время шло, молва летела, и каждый в королевстве знал, что принцесса прекрасна и чиста сердцем и у нее такие же светлые волосы и ясные синие глаза, как у королевы, и что принц красив так же, как его отец и очень умен. Но жители королевства не знали, что принц желает наследовать престол после своего отца, и это желание давно превратило нежную братскую привязанность к принцессе в ревнивую ненависть, и что днем и ночью принц думает лишь о том, как убедить короля сделать наследником именно его.
   Тем временем королевство пришел сухой ветер, который уничтожил посевы, и начался голод. Крестьяне, купцы и знатные люди приходили к королю и просили хлеба, но король был не властен над сухим ветром. Обратившись к придворному магу, король выяснил, что ветрами в мире ведают бессмертные существа - драконы, и для того, чтобы умилостивить их, король должен отдать им самое дорогое.
   Погрузившись в горестные переживания, король покинул придворного мага, и на пути встретил молодого принца.
   "Отчего ты так печален, мой король, мой отец?" - спросил короля принц.
   "Оттого, мой мальчик, что ради блага моего королевства я должен отдать драконам самое дорогое", - сказал король.
   "Что же для тебя самое дорогое, мой король, мой отец?" - спросил принц.
   "Более всего я дорожу своей семьей, мой мальчик," - ответил король.
   "Семья тебе дороже всех, - это так, мой король, мой отец, но ведь ты не можешь любить всех нас одинаково?" - спросил принц.
   "Нет, - сказал король. - Я не делю мою любовь между вами поровну."
   "Неужели ты отдашь мою сестру?" - воскликнул принц. - "Она так прекрасна и чиста сердцем, - неужели ты и впрямь отдашь ее?!"
   Король ничего не ответил, лишь горестно вздохнул и пошел прочь, оставив за своей спиной улыбающегося принца.
   Тем же вечером принц пришел к своей сестре.
   "Наш отец безутешен, - сказал принц, - Он должен отдать самое дорогое ради блага королевства."
   "Знаешь ли ты, брат мой, что для короля самое дорогое?" - спросила принцесса.
   "Дороже всего для короля его королева," - ответил принц. - "Но если король отдаст драконам свою королеву, он умрет от горя."
   "Что же нам делать, брат мой? Как спасти нашего короля, нашего отца?" - воскликнула принцесса.
   "Если бы я только знал, сестра моя," - горестно вздохнул принц.
   На следующий день король вошел в покои принцессы, которая музицировала и пела, сидя на балконе в окружении своих фрейлин. Увидев короля, принцесса встала ему навстречу, они церемонно поклонились друг другу, после чего принцесса отпустила фрейлин и бросилась отцу на шею.
   "Я скучала по Вам, мой король, мой отец," - сказала она.
   "И я скучал по тебе, дитя мое," - ответил король.
   "Королевство в страшной нужде, мой король - удивительно ли, что у Вас много дел," - ответила принцесса.
   "Да, королевство мое в страшной нужде, - сказал король. - Единственное, что я могу сделать - это отдать драконам самое дорогое, чтобы прогнать сухой ветер с наших земель".
   "Не отдавай самое дорогое, отец! - воскликнула принцесса. - Отдай драконам меня, и они прогонят сухой ветер взмахом своих могучих крыльев."
   "Что же, по твоему, самое дорогое для меня, дитя мое?" - спросил король.
   "Конечно, твоя королева, мой король, мой отец," - сказала принцесса. Король горестно вздохнул, поцеловал принцессу в лоб и пошел к своей королеве.
   "Что тревожит тебя, мой король, мой муж?" - спросила королева, и сердце короля защемило от любви, - как бы сильно он не любил своих детей, королеву он любил сильнее всех на свете.
   "Для спасения королевства я должен отдать самое дорогое для меня," - сказал король. - "Что мне делать, моя королева?"
   "Спасать королевство, мой король," - сказала королева.
   Вечером на пиру они хотели объявить о том, что король отправит королеву к драконам, но принц и принцесса не пришли на пир. Принцесса попросила брата проводить ее к логову драконов, и они вдвоем уехали из столицы королевства на восток, в горы, туда, где обитали драконы. И какой бы стремительной не была погоня, она не смогла догнать их.
   Принц привел свою сестру к границам королевства и остановил своего коня.
   "Покинешь ли ты меня, брат мой?" - спросила принцесса.
   "Я покину тебя, принцесса, - ради блага королевства. У короля должен быть наследник," - ответил принц.
   "Ты прав, брат мой, дальше я поеду одна," - сказала принцесса, поцеловала принца на прощание и вступила на чужие земли. Она скакала день и ночь без остановки, пока дорогу ей не преградил дракон - он был красным, брюхо его переливалось золотом, а когти были черные, словно полированный обсидиан.
   "Куда ты держишь путь, прекрасная дева?" - спросил дракон, и голос его был так громок, что лошадь принцессы испугалась и понесла, и вскоре сбросила принцессу на землю. Очнувшись, Принцесса увидела перед собой человека с темными карими глазами и золотыми волосами до плеч.
   "Куда ты держишь путь, прекрасная дева?" - спросил он.
   "В земли драконов, добрый человек," - сказала принцесса.
   "Что тебе до драконов, прекрасная дева?" - спросил человек.
   "Говорят, что драконы могут остановить сухой ветер, который разоряет мое королевство, - сказала принцесса. - Я пришла просить их прогнать его."
   "Что же ты готова отдать драконам за то, чтобы они прогнали сухой ветер?" - спросил человек.
   "Мою жизнь," - ответила принцесса.
   "Ты всего лишь смертная, - на что твоя жизнь дракону?" - спросил человек.
   "Я не простая смертная, - сказала девушка. - Я принцесса, - старшая дочь короля, его первенец, - и я отдам свою жизнь, чтобы прекратить засуху."
   "Я провожу тебя к драконам, прекрасная принцесса, - сказал человек. - Иди за мной."
   "Спасибо тебе, добрый человек," - ответила принцесса и пошла вслед за незнакомцем.
   Они шагали через каменистую пустыню, пока принцесса не сказала своему проводнику:
   "Мои ноги устали бродить по камням, я голодна и хочу спать, можем ли мы немного отдохнуть?"
   "Ты заявила, что ты не простая смертная, а принцесса, так докажи это ," - ответил проводник.
   "Даже принцессе нужны сон и еда," - ответила принцесса.
   "Выходит, ты все же обычный человек, - сказал проводник. - Что ты можешь предложить драконам кроме своей обычной жизни?"
   Принцесса опечалилась.
   "Я недостойна того, чтобы быть здесь, - сказала принцесса. - Мой благородный брат стерпел бы все лишения, чтобы спасти королевство, а мой благородный отец готов был отдать самое дорогое, чтобы прогнать сухой ветер."
   "Что же самое дорогое для короля?" - спросил проводник.
   "Конечно, его королева, - ответила принцесса. - Но я вызвалась пойти к драконам добровольно, потому что не могу лишить короля, своего отца, самого дорогого, но я слишком слаба, чтобы добраться до земель драконов. Мне не спасти королевство."
   Принцесса сказала это и горько заплакала. Проводник покачал головой.
   "Удивительно, как в людях сочетаются смелость, самоотверженность и глупость, - - сказал он. - Сегодня мы отдохнем, а завтра продолжим путь. Отдохни, прекрасная принцесса."
   "Спасибо тебе, добрый человек", - сказала принцесса и немедленно уснула прямо на голой земле.
   Когда принцесса проснулась, то не поняла, где она - она спала на мягкой перине в большой светлой комнате. Принцесса встала с постели и выглянула в окно - и увидела, что находится в высокой башне, а вокруг - лишь горы, покрытые ледяными шапками.
   Скоро двери ее спальни распахнулись, и в них вошли три девушки, которые принесли платье - то самое, в котором она покинула свое королевство. Девушки были высокими, стройными, у них были золотые волосы, темные карие глаза и прелестные нежные голоса.
   "Ты должна предстать перед тем, кто приютил тебя," - сказала одна из девушек.
   "Возьми свое платье, прекрасная принцесса," - сказала вторая.
   "Иди прямо и не сворачивай," - напутствовала третья.
   Принцесса поблагодарила их, оделась и вышла из комнаты. Снаружи ее ждала пара стражников.
   "Иди прямо и не сворачивай, прекрасная принцесса," - сказали ей стражники, - они были высокими, сильными, с темными карими глазами и светлыми золотыми волосами. Принцесса поклонилась им и последовала по указанному пути. В конце пути ее ожидала большая двустворчатая дверь и два других стражника.
   "Входи и не оглядывайся, прекрасная принцесса," - сказали ей стражники, и принцесса поклонилась им, а затем вошла в двери, которые стражники распахнули для нее. Принцесса оказалась в огромном праздничном зале и пошла к далекому огромному трону, на котором сидел человек.
   "Спасибо за приют, мой благородный проводник, - сказала принцесса, - разглядев сидевшего на троне недавнего знакомца. - Но я должна продолжить мой путь в земли драконов."
   "Разве ты не слишком слаба, чтобы спасти свое королевство?" - спросил проводник.
   "Слаба, но я должна сделать все, что в моих силах," - сказала принцесса.
   "Разве ты достойна того, чтобы драконы выслушали тебя?" - спросил проводник.
   "Недостойна, но я должна сделать все, что в моих силах," - сказала принцесса.
   "Разве ты - самое дорогое, чем готов пожертвовать король ради спасения королевства?" - спросил проводник.
   "Нет, я не дороже всего на свете для моего короля, но я должна сделать все, что в моих силах," - сказала принцесса.
   "Знаешь ли ты мое имя, прекрасная принцесса?" - спросил проводник.
   "Не знаю, добрый человек, но ведь и тебе мое имя неизвестно", - ответила принцесса.
   Назови мне свое имя, прекрасная принцесса, и я назову свое", - сказал проводник.
   "Мое имя Элисса, добрый человек, - сказала принцесса.
   "А мое имя - Атанос, прекрасная принцесса, - сказал проводник. - У тебя есть два пути: остаться в моем доме и жить или отправиться искать драконов и погибнуть. Что ты выберешь, Элисса, прекрасная принцесса?"
   "Я выберу то, что приблизит меня к спасению королевства, добрый проводник мой, Атанос," - сказала принцесса.
   "Подумай хорошенько: так ли тебе хочется погибнуть?" - спросил принцессу Атанос.
   "Я не хочу умирать, но я хочу спасти мое королевство," - сказала принцесса.
   "Ты знаешь, куда тебе идти?" - спросил Атанос.
   "Не знаю," - покачала головой принцесса.
   "Как же ты тогда собираешься найти земли драконов?" - спросил Атанос.
   "Буду искать, пока не найду," - ответила Элисса.
   "Удивительно, как в людях сочетаются смелость, самоотверженность и глупость, - покачал головой Атанос и поднялся с трона, обратившись в красно-золотого дракона. - Мои дети пригонят к твоему королевству дождевые тучи, а ты навсегда останешься здесь."
   "Благодарю тебя, Атанос, мудрый дракон, - сказала оробевшая принцесса. - Но что же я буду делать здесь, в землях драконов?"
   "Ты будешь прислуживать мне, - гулким голосом ответил дракон. - Станешь моей служанкой, прекрасная принцесса."
   Элисса поклонилась дракону.
   "Спасибо за то, что не стал отнимать мою жизнь, Атанос, мудрый дракон, - сказала она. - Кто научит меня служить тебе? Девушки, которых я встретила утром?"
   "Это мои дочери," - рассмеялся дракон.
   "Может быть, стражники, которые показывали мне путь?" - спросила принцесса.
   "Это мои сыновья," - вновь рассмеялся дракон.
   Элисса замолчала и посмотрела на дракона, ожидая, что он скажет, наконец, что ей делать.
   "Ступай, - насмешливо сказал дракон и закрыл глаза. Элисса вышла в ту же дверь, в которую вошла, и увидела, что теперь двери охраняют молодые драконы, похожие на своего отца, Атаноса.
   "Ты вернулась, - прекрасная принцесса," - сказал один из драконов.
   "Что сказал тебе наш отец?" - спросил второй.
   "Что я буду прислуживать ему, - сказала Элисса. - Куда мне теперь идти?"
   "Иди прямо и не оглядывайся, - сказал первый дракон.
   Элисса пошла вперед, и в конце коридора увидела приоткрытую дверь, из-за которой раздавались удары металла о металл. Элисса вошла в эту дверь и оказалась в большой темной кузне. В ней мерцал раскаленный металл, поднимались клубы пара и высокий человек с кузнечным молотом в руках, голый по пояс, с перевязанными лентой золотыми волосами, оторвался от работы и посмотрел на Элиссу недружелюбным взглядом.
   "Я не хотела мешать Вам, - Элисса поклонилась кузнецу. - Я шла прямой дорогой, не сворачивая, и она привела меня сюда."
   "Что тебе нужно, смертная?" - спросил кузнец.
   "Мудрый дракон, Атанос, велел мне служить ему, - сказала Элисса. - Он ничего не объяснил мне, и я надеялась, что кто-нибудь расскажет мне, что я должна делать."
   Кузнец рассмеялся и отложил свой молот и меч, который ковал.
   "У меня есть то, что тебе нужно, - сказал кузнец и принес широкие железные браслеты, которые защелкнул на запястьях Элиссы. - А теперь уходи. Иди прямо и не оборачивайся."
   Кузнец вернулся к своей работе, а Элиссе ничего не оставалось, кроме как уйти. В конце нового коридора ее ждала стеклянная дверь, Элисса открыла ее - и вошла в оранжерею.
   "Что ты делаешь здесь, дитя?" - навстречу Элиссе вышла красивая пожилая женщина с теплыми золотыми глазами и белыми, как снег, волосами.
   "Мудрый дракон, Атанос, велел мне служить ему, - сказала Элисса. - Кузнец надел на меня браслеты из железа и указал путь. Может быть, вы расскажете мне, что мне нужно делать?"
   Женщина мягко улыбнулась.
   "У меня есть то, что тебе нужно, - сказала она и неторопливо пошла по оранжерее, срывая время от времени цветы. Когда они прошли через всю оранжерею, в руках у женщины был венок, который она надела на голову Элиссе. - Теперь ступай. Иди прямо и не оборачивайся".
   Элисса поклонилась женщине, поблагодарила ее и вышла из оранжереи, вновь оказавшись в длинном коридоре. В конце коридора она увидела простую деревянную дверь с металлической ручкой. Элисса повернула ручку, открыла дверь и вошла в светлое округлое помещение из белого камня, украшенное гирляндами из белых цветов. Пока Элисса разглядывала цветы, помещение незаметно заполнилось людьми, точнее, драконами в человеческом облике, и у противоположной стены помещения, в увитой цветами беседке, стоял Атанос, и Элисса направилась к нему.
   "Чем я могу служить тебе, Атанос, мудрый дракон?" - спросила Элисса, и Атанос протянул ей руку.
   "Я хочу, чтобы ты стала мне верной женой, прекрасная Элисса," - сказал Атанос.
   "Разве может бессмертный дракон жениться на служанке?" - спросила Элисса.
   "Если захочет," - ответил Атанос.
  
  - А дальше? - нетерпеливо спросил Гияр после моего непродолжительного молчания.
  - Это все, - коварно ухмыльнулась я.
  - То есть, я не узнаю, женился ли дракон на принцессе, - возмутился Гияр.
  - А как бы ты закончил эту сказку?
  - Пусть принцесса родит своему мужу-дракону ребенка - с прекрасными синими глазами, как у нее самой, - предложил Гияр.
  - Хороший финал, - одобрила я. - А как на счет королевства?
  - Наверное, злой брат принцессы стал королем, - сказал Гияр задумчиво.
  - И эту сказку я расскажу вам в следующий раз, молодой господин, - сказала я.
  - Принцесса ведь сразу поняла, что говорит с драконом в облике человека? - спросил Гияр.
  - Это так, молодой господин. Вы бы нашли общий язык с моей принцессой, - вы оба невероятно умны, - рассмеялась я, и Гияр рассмеялся в ответ. Мне бы пришлось, наверное, выдцмать еще одну сказку, но господин Гиор спас меня.
  - Мне нужно поговорить с Миной, Гияр, - сказал он, подойдя к нам.
  Гияр со вздохом отправился к своим нянькам, а я, с приклеившейся к лицу вежливой улыбкой, воззрилась на его отца.
  - Ты покорила меня своим голосом, моего старшего сына - своей красотой и моего младшего сына - своими сказками, - сказал он, взяв меня под руку. - Наверное, в тебе все же есть что-то от ведьмы, Мина.
  - Госпожа Дилана не учила меня ведьмовству, - осторожно ответила я. - Я лишь служила ей в меру своих сил.
  - Ты стала веселее с тех пор, как я отослал Гая, - сказал Гиор.
  - Я стала веселее с тех пор, как стала рассказывать сказки, - возразила я, впрочем не слишком настойчиво, - а то вдруг он надумает вернуть своего отпрыска обратно?
  - Гай сегодня вернулся домой, Мина, - сказал Гиор, и я приложила усилие, чтобы не споткнуться на ровном месте. - Может быть, тебе есть, что сказать по этому поводу?
  - Мне нечего сказать, милорд, - отозвалась я бесстрастно.
  - Что же, - Гиор усмехнулся. - Раздели со мной трапезу в моем кабинете, Мина. Сегодня мне не хочется быть в обеденном зале.
  - По слову вашему, милорд, - отозвалась я, и мы направились в дом.
  
  Никогда не знаешь, где тебе повезет.
  Макс Фрай
  
  После легкого обеда, поскольку Гиор не велел мне уходить, я осталась. Гиор просматривал принесенную почту, и над одним письмом просидел особенно долго и с таким сложным выражением лица, что мне стало любопытно.
  - Почему вы хмуритесь, милорд? - спросила я. Гиор потер переносицу.
  - Финсы открыли границы, Мина.
  - Финсы? - вежливо улыбнулась я.
  - Финсы. Зверолюди. Прародители оборотней и людей.
  С каждым следующим словом Гиора мои брови все выше ползли вверх.
  - Почему я никогда о них не слышала? - спросила я.
  - Мы не говорим о них, Мина. Это довольно печальная история. Оборотни почти полностью истребили Финсов, прежде чем они укрылись в горах. Я все еще немного торгую с ними, но...
  Гиор вздохнул и покачал головой.
  - Что означает - "зверолюди", милорд? - сочла нужным уточнить я. Гиор встал с кресла, подошел к книжным полкам, пару минут покопался в них, наконец нашел нужную книгу и подозвал меня. Я встала с кресла и приблизилась к нему.
  - Старая и новая история, - Гиор постучал пальцем по обложке и раскрыл книгу, пролистал несколько страниц и показал мне выполненный тушью искусный рисунок. Человек верхом на... Черт. Глаза едва не обманули меня: это был вовсе не человек верхом на гигантской кошке - это был человек с телом гигантской кошки. На манер наших мифологических кентавров - мощный торс, переходящий в львиное тело. Ну и ну.
  - Впечатляюще, - наконец сказала я. Гиор снисходительно улыбнулся.
  - Они и правда прародители людей и оборотней? - продолжала расспрашивать я.
  - Да. По легенде, одно из племен Финсов в древние времена разгневало Творца своей непокорностью, и он бросил в них пучок молний. Молнии рассекли Финсов, разделили на две отдельные сущности - истинно человеческую и ту, что оборачивается мехом. Проклятие человека - в его недолгом веке, проклятье оборотня - в лунном безумии.
  - Значит, люди и оборотни получились случайно? - поинтересовалась я.
  - Кто знает. На этот вопрос может ответить лишь Творец, - а он не из тех, кто отвечает на вопросы, - отозвался Гиор. - Он создал Финсов, создал людей и оборотней, весь наш мир - но он не отвечает на молитвы. У него для этого есть Младший Брат.
  - Младший Брат, - повторила я, ожидая, что Гиор соизволит пояснить. Наверное, стоило поинтересоваться местной религией хотя бы из любопытства, если не из чувства самосохранения.
  - Да, Мина. У Творца, создавшего и покинувшего наш мир, есть Младший Брат. В отличие от Творца, он не всесилен, не всемогущ, не бессмертен, - но он милосерден, и если ты будешь молиться когда-то - то обращай молитвы к нему.
  Милосердный, смертный, отвечает на молитвы. Какой любопытный персонаж.
  - В моем мире боги не отвечают на молитвы, - сказала я задумчиво. - С чего бы мне молиться чужим богам?
  - Пути наши неведомы, Мина. Никогда не знаешь, какое оружие придется к месту - нежный поцелуй или острый меч, хотя выглядеть все может довольно однозначно... Тебе ли не знать.
  Гиор посмотрел на меня непонятным взглядом и захлопнул книгу. Я проследила за тем, как он поставил ее на место и развернулся ко мне.
  - Финсы древние, сильные, умные, их культура удивительна и богата, никто во всем нашем мире не делает более искусных ювелирных украшений, никто лучше них не знает искусство создания музыки, никто другой не способен делать более тонкие, красивые и легкие ткани, - сказал Гиор со вздохом. - Нет других таких же искусных в бою воинов, как Финсы, но их мало, очень мало. Они вымирают, и это пугает их. Они решились на отчаянные меры, чтобы спасти свой род.
  Я снова вопросительно приподняла брови.
  - Призывают домой всех изгнанников и хотят выкупить человеческих невест для своих мужчин, - пояснил он.
  - А, - кивнула я. - Что-то мне с трудом верится, что обычная человеческая женщина способна выдержать...
  Я замолчала, залившись краской. Что-то меня понесло. Гиор хохотнул и поставил книгу на полку.
  - Женщины Финсов ничем не отличаются от человеческих, - сказал Гиор. - Только мужчины обладают тремя парами конечностей. И многие женщины ценят внушительное хозяйство, Мина.
  - Это такая чушь! - возмутилась я. - С точки зрения женщин навыки гораздо важнее размеров... Милорд.
  Гиор опять развеселился.
  - Когда ты говоришь такие вещи, мне сложно поверить в твою невинность, - сказал он.
  - У меня очень хорошее образование, милорд, - заявила я. Гиор хмыкнул. Что-то мне надоело бесплатно продлевать ему жизнь.
  - И еще, милорд, вы сказали, что Финсы невероятно искусны в ювелирном деле, но Яр делает для вас самые удивительные вещи - а ведь он обычный человек.
  - Это не так, - сказал Гиор.
  - В каком смысле? - удивилась я.
  - Яр - Финс.
  - Не может быть, - покачала головой я.
  - Еще как может, Мина. Финсы считают, - или считали - рождение мальчиков, выглядящих, как обычные люди, одним из признаков своего упадка. Поэтому Яр и все остальные, подобные ему, изгонялись из закрытой долины Финсов.
  - А теперь... Они захотят вернуть его обратно, - тихо сказала я, но Гиор услышал и кивнул.
  - Да. Они уже сделали мне предложение, - Гиор кивнул на свой письменный стол. - Я не могу отказаться, иначе потеряю возможность торговать с ними.
  - Мне жаль, что вы оказались в таком положении, милорд, - сказала я.
  - Хочешь сказать, что ты совсем не рада за своего друга? - фыркнул Гиор.
  - Они вышвырнули его, а теперь хотят обратно - это лицемерно и мерзко. Ваши с ним взаимоотношения куда честнее, - сказала я. - Яр в таком же положении, что и я - ему некуда возвращаться. То есть, когда он туда вернется, вряд ли это будет лучше, чем...
  - Чем рабство, - закончил за меня Гиор.
  - Да, - кивнула я. - Вы потеряете отличного ремесленника, зато получите много больше - выгодные условия торговли, лояльность Финсов, - это хорошая сделка для вас.
  - Но не для Яра, - сказал Гиор.
  - Он - ваша собственность, милорд, - заметила я. - Его интересы здесь не берутся в расчет.
  - Ты очень умна, Мина, - сказал Гиор задумчиво. - Может быть, если я подарю тебя Финсам, то условия торговли с ними будут и вовсе уникальными.
  - Как вам будет угодно, милорд, - ответила я мрачно. Сколько ни называй меня своей жемчужиной, Гиор, ты меня этим больше не обманешь. Я знаю, что ты любого готов продать, если это будет тебе хоть сколько-нибудь выгодно. Он отдал меня на растерзание своему ненормальному сыну, а теперь готов использовать снова, словно я... Предмет. "Если вы добавите к списку ваших товаров вот эту певичку в качестве бесплатного приложения - получите полгода беспошлинной торговли, милостивый господин. Да, я вижу, что она будет удобна при транспортировке, - места занимает мало, а с дерзостью мы справляться умеем."
  - Ты бы хотела этого, Мина? - спросил Гиор, встретившись со мной взглядом.
  - У меня есть только одно желание, милорд, - ответила я. - То, которое никто не в силах исполнить. Все остальное - прах. И, с вашего позволения, милорд, - я хотела бы, чтобы решение о моей участи вы принимали в мое отсутствие.
  - Ступай, - кивнул Гиор. - Поговори с Яром.
  
  
  Что бы с нами не происходило, это правильно.
  Макс Фрай
  
  Я пошла в мастерскую ювелира и ненадолго замерла перед дверью, а затем решительно вошла.
  - Милорд получил письмо с предложением выгодной сделки, которая касается тебя, - сказала я ювелиру. со вздохом отложив работу, Яр воззрился на меня.
  - У меня будет еще больше работы? Наш... Милорд хочет, чтобы я ослеп? - поинтересовался он устало.
  - Ты едешь домой, Яр, - сказала я, и лицо ювелира вытянулось.
  - Что? - Он вскочил, едва не опрокинув стол. - Что ты сказала?
  - Домой, - повторила я. - Финсы выкупают тебя. Ты будешь свободен.
  - Так он сказал тебе, - Яр заходил по комнате. - Сказал.
  - Да, - согласилась я.
  - И тебя это не пугает? - Яр остановился. Я пожала плечами.
  - Я никогда не сталкивалась с твоими соплеменниками, - ответила я.
  - Ты не увидела разницы, - горько произнес Яр.
  - Я видела, что ты не на своем месте, Яр. О Финсах я узнала только сегодня - так что я и предположить не могла, что ты не...
  - Не человек, Мина, я не человек, пусть этого и не видно невооруженным глазом, - Яр запустил руки в отросшие беспорядочной гривой светлые волосы. Финс на рисунке в книге Гиора носил волосы заплетенными в косу.
  - Прости, - сказала я осторожно. - Я не хотела задевать твою гордость.
  - Гордость! - Яр невесело рассмеялся и взглянул на меня. - Именно гордость погубила меня! Знаешь, как я попал в рабство? Я был самонадеян и заявил, что побью любого, кто выйдет против меня, или я не достоин быть свободным. Я побил троих, а затем против меня вышел Криз - оборотень, вояка, закаленный в битвах. Я проиграл, и он подарил меня своему князю, а тот вручил меня в качестве приза одному из своих приближенных, и этот оборотень, мой третий хозяин, продал меня Гиору. Я гордился тем, что я Финс, а я всего лишь жалкий дурак, и для своих, для моего племени - я то, чего нужно стыдиться.
  - Яр, - возразила я. - Ты удивительно талантлив. И ты красив, пусть по-человечески, но те, кто считает, что с тобой что-то не так - недалекие глупцы. Не думай о них. Думай о том, что ты будешь свободен, потому что тот, кто свободен - способен на все.
  Яр заключил меня в сокрушительно крепкие объятия, прежде чем я смогла возразить.
  - Не могу сказать, что ты вернула мне веру в себя, но мне приятно слышать такие слова, - сказал он и поцеловал меня в щеку. - Ты будешь скучать по мне?
  - Конечно, - отозвалась я. - Конечно, я буду...
  Яр впился в мои губы поцелуем, и я не успела закончить фразу, и с удивлением ощутила, что отвечаю на поцелуй. Яр прижал меня к стене запустив пальцы мне в волосы, и, не разжимая объятий, мы сползли на пол. Пальцы Яра скользнули под мою юбку и остановился возле колена.
  - Сейчас возможность обрести свободу для меня не так заманчива, как возможность погубить нас обоих, - выдохнул он и отстранился. - И я не уверен, чего хотел бы больше.
  Я погладила его по щеке.
  - Если я наконец потеряю невинность, он может убить меня из ревности - тогда и я освобожусь, - сказала я, целуя его в щеку.
  - Ты уверена, что тебе в нашем мире не обрести счастья, - тихо произнес он, - но теперь, когда Финсы открыли границы...
  - Помолчи, - прервала его я и уткнулась лицом в его плечо. - Не говори ничего.
  Я почувствовала себя опустошенной.
  - Мне лучше уйти, - сказала я наконец. Яр, вместо того чтобы слезть с меня, опрокинул меня на спину и страстно поцеловал, но этот поцелуй остался без ответа.
  - Если он спросит, скажи, что я накричала на тебя и ушла, - проговорила я, когда он оторвался от меня. Яр со вздохом отстранился и помог мне подняться, а затем мы молча разошлись. Убравшись в свою комнату, я глубоко вздохнула и приготовилась дать волю слезам, но мне навстречу из темноты вышел бастард Гиора Гай.
  - М-милорд, - пробормотала я и присела в реверансе. Если я когда-нибудь вернусь домой, мне будет сложно избавиться от этого рефлекса. Гай подошел ко мне и подал руку, и мне пришлось принять ее, хотя я до смерти не хотела к нему прикасаться.
  - Отец рассказал мне о своих планах на тебя, - сказал Гай, крепко сжав мою руку.
  - Вы пришли, чтобы сообщить мне о них, милорд? - сказала я, опустив глаза.
  - Нет. Я пришел, чтобы убедиться, что все пойдет по плану, - Гай сжал мое запястье так, что я чуть не вскрикнула. - Он казался уверенным, что ты не согрешишь сегодня с ювелиром.
  Я не нашлась, что сказать.
  - Молчишь, - угрожающе произнес Гай. - Ты спала с ним? Отвечай!
  - Нет, - испуганно пискнула я.
  - Нет, - повторил он. - Я знаю лишь один способ в этом убедиться. Раздевайся.
  Он отпустил меня, и я двинулась к ванной комнате, но он преградил мне путь.
  - Здесь. Сейчас. Немедленно, - отчеканил он.
  - Это приказ милорда Гиора? - поинтересовалась я. - Если его беспокоит моя добродетель, это он должен требовать...
  На этот раз договорить мне не дал вовсе не поцелуй. Гай ударил меня по щеке, но удар был такой, что свалил меня с ног. На свою беду, во время падения я успела задеть головой кованую спинку кровати и провалилась в темноту.
  
  
  Когда я пришла в себя, день уже наступил. Незнакомая служанка в медном ошейнике топила камин. Я уставилась на нее озадаченно. Что происходит?
  Девушка обернулась, - видимо, я произнесла мысль вслух.
  - Я рада, что вы пришли в себя, пери, - произнесла девушка с едва уловимым налетом ехидства. Я выбралась из постели и пошла к зеркалу. Лицо выглядело осунувшимся, но хуже был лиловый синяк на скуле справа, и еще один, почти полностью спрятанный за волосами - на виске слева. Как только я их увидела, голова заболела.
  - Ни один кретин не додумался приложить лед,- констатировала я. - Прекрасно.
  Я умылась, оделась, стараясь не думать о том, кто надел на меня ночную сорочку, и, скорчив мученическую мину, устроилась в кресле.
  - Я не пойду на завтрак, и на обед, впрочем, и на ужин тоже, - сказала я служанке.
  - Это не мне решать, - ответила она.
  - Правильно, это решать мне. Я больна, меня вот-вот стошнит прямо на ковер. Так что я ничего не буду есть. С такими травмами, как меня, нельзя спать, однако никому не пришло в голову привести меня в чувство. Удивительно, что я не умерла, - но раз не умерла, то в ближайшие два дня я этого делать не собираюсь. Если тебя спросят обо мне - я больна, если не спросят ... Что ж. Просто оставь меня одну, хорошо? Я справлюсь с дурацким камином одна.
  - Но...
  - Я справлюсь сама, можешь отдохнуть, - отрезала я. - Мне ничего не нужно.
  - Как будет угодно пери, - ответила девушка и вышла. Я хотела остаться одна не просто так. Мой голос был хриплым и надломленным, словно я несколько часов кричала, не умолкая. Предприняв несколько тщетных попыток, я окончательно убедилась, что потеряла голос.
  
  Стук в дверь заставил меня вздрогнуть, перестать паниковать и прекратить ходить по комнате из угла в угол. Затем за дверью раздался голос капитана стражи Тирона.
  - Это я, Мина. Открой.
  Помявшись, я приблизилась к двери и наконец открыла. Тирон сочувственно посмотрел на меня.
  - За что он тебя так отделал? - спросил Тирон, входя и закрывая за собой дверь.
  - Я не сделала то, что он приказал мне сделать, - бесцветным хриплым шепотом ответила я.
  - Я думал, что ты нашла с мальчишкой общий язык, в ту ночь, ну, когда...
  Тирон смущенно замолк, когда мои глаза наполнились слезами.
  - В Ту ночь он ничего не сделал. То есть, он напугал меня до смерти, но он не... Ничего не сделал, - прошептала я.
  - Вот как, - пробормотал Тирон. - Но мы все видели кровь...
  - Я порезалась, случайно, и он решил это использовать, чтобы обидеть своего отца, но я призналась милорду, и он отослал сына на время, - всхлипнула я.
  - Но мальчишка вернулся и избил тебя, - Тирон, приблизившись, осторожно коснулся моей щеки рядом с фингалом. - Ты потеряла сознание, тебя всю ночь мучили кошмары, и ты...
  - Я кричала, - вспомнила вдруг я.
  - Кричала, плакала, умоляла убить тебя, - сказал Тирон.
  - Я почти не помню, - прошептала я.
  - Служанки, которые присматривали за тобой, спохватились только тогда, когда ты потеряла голос и начала хрипеть, - тихо сказал Тирон. - Милорд приказал заковать их в железо и отвезти на рынок.
  - Но они же не виноваты, - ужаснулась я.
  - Милорд думает иначе. Если сегодня ты не сможешь петь... - Тирон скользнул пальцами по моему ошейнику. - Он и тебя разжалует.
  - Я смогу спасти девочек, если снова смогу петь? - я поняла, что схватила Тирона за руку и отпустила его.
  - Я не знаю. Если ты не сможешь петь - точно нет, - сказал Тирон. - Милорд в ярости. Он самолично выпорол мальчишку за то, что с тобой сделал.
  - Да, - прошептала я. - У него на меня большие планы.
  Слезы прорвались и полились по лицу, застилая глаза.
  - Эй, - Тирон обнял мое лицо ладонями. - Если ты будешь реветь - ты никого не спасешь. Ты сильная. Ты справишься. Единственное, с чем ты не в состоянии справиться - это женское седло.
  Я истерически хихикнула сквозь слезы.
  - Я оставлю тебя одну. Вечером придет Ринка, она тебя загримирует. Ты должна быть готова.
  Тирон ушел, оставив меня одну. Прорыдав полчаса, я умылась холодной водой и посмотрела на себя в зеркало. Не ради себя. Ради тех, кто безвинно пострадал. Ради них.
  
  
  Ах, иначе в былые года
  Колдовала земля с небесами,
  Дива дивные зрелись тогда,
  Чуда чудные деялись сами.
  Позабыв Золотую Орду,
  Пестрый грохот равнины китайской,
  Змей крылатый в пустынном саду
  Часто прятался полночью майской...
  
  Финс, устроившийся на специально приготовленном для него возвышении, устланном мягким ковром, похлопал себя левой рукой по правому плечу - здесь этот жест заменял аплодисменты. Финс что-то сказал сидящему рядом с ним в низком кресле Гиору - и тот подманил меня. Я подошла ближе.
  - Ты говорил, что девушка нездорова, - его голос был приятным, с мягким певучим акцентом. - Но ты не говорил, что она избита. И не говорил, что она твоя рабыня. Подойди, дитя.
  Сидящий Финс был чуть ниже меня ростом. Могучее тело выглядело обманчиво расслабленным - только подергивающийся хвост выдавал волнение. Его золотистое тело, покрытое мягкой шерстью с полосами темно-золотого цвета, переходило в могучий торс, лишенный растительности, прикрытый распахнутым на груди кожаным доспехом. Его глаза - продолговатые, золотистые, с длинными светлыми ресницами, внимательно смотрели на меня. Красивое мужественное лицо чуть-чуть портили выступающие из-под верхней губы клыки. Он казался ровесником Гиора, но кто этих Финсов знает.
  - Подойди, Мина, - сказал Гиор нетерпеливо. Я сделала осторожный шаг вперед.
  - Кто сделал это с тобой, дитя? - поинтересовался Финс. Я вместо ответа посмотрела на Гиора.
  - Мой сын, - неохотно произнес Гиор.
  - Ревность, - задумчиво произнес Финс. - Тебе нужно лучше воспитывать мальчишку, друг мой.
  - Ты мудр, Таркис, - со сдерживаемым гневом в голосе произнес Гиор. - Гай уже получил свое наказание.
  Если и просить его за девушек, то сейчас не самое подходящее время, но слова вылетели из меня прежде, чем я смогла остановиться.
  - Простите служанок, которые приглядывали за мной, милорд. Они ни в чем не виноваты.
  Под внимательным взглядом Финса я опустилась на колени.
  - Прошу вас, милорд, умоляю, простите их.
  - Поднимись, Мина, - гнев в голосе Гиора стал на несколько градусов выше.
  Я замотала головой.
  - Они хорошо служили вам, милорд.
  - Поднимись немедленно, - прорычал Гиор.
  - Они не заслужили железных оков, - тихо и упрямо сказала я. - Прошу вас, милорд.
  - Тирон сказал тебе, - гневно произнес Гиор. - Придется и ему всыпать.
  Тирон, который безмолвно нес свою стражу рядом с хозяином, шевельнулся, а затем встал на колени рядом со мной.
  - Можете наказать меня, милорд, - сказал он, склонив голову. - Но я не переживу, если моя сестра станет дешевой шлюхой. Я виноват, да, но она...
  - Не заслужила железных оков, - закончила я за него.
  - Ты очень суров к своим людям, Гиор, - заметил Финс. Гиор, сжав зубы и зажмурившись на секунду, поборол ярость.
  - Я выкуплю их обратно, обеих, - проговорил он. - Тирон получит плетей за свою дерзость, а ты...
  Его взгляд остановился на мне.
  - Встань, - приказал Гиор. Я поднялась.
  - Я обещал тебе подарок, друг мой, - сказал Гиор, глянув на Финса. - Вот он. Боюсь, если ты не заберешь девчонку с собой, я не смогу слишком долго выносить ее дерзость.
  - В таком случае огласи мне сумму выкупа за ювелира и свою жемчужину. Завтра составим договор, а пока... - Финс протянул мне руку. - Я хотел бы насладиться ее обществом.
  Я пугливо посмотрела на Гиора, который смог справиться с собой - и коротко кивнуть мне. Я на дрожащих ногах подошла к Финсу и вложила руку в его огромную ладонь. Гиор махнул кому-то и слуги принесли мне маленький пуфик - как комнатной собачке, которая сидит у ног хозяина во время ужина. Весь вечер Тирон молча стоял на коленях, и Финс не мог не заметить моих сострадательных взглядов. Он не разговаривал со мной - только следил, а я боялась, что все делаю не так.
  
  На следующее утро Хеда и Тара разбудили меня утром. Смеясь и плача, мы принялись обнимать друг дружку.
  - Мы не знаем, как благодарить тебя, Мина, - сказала Тара после того как они сбивчиво поведали о своих вчерашних злоключениях.
  - За тебя брат заступился, Тара, - я потрепала ее по плечу. - Тебе его надо будет благодарить.
  - Его накажут, - погрустнела Тара.
  - Его вчера наказали, - ответила я. - Гиор сказал, что если я вмешаюсь еще раз - то присоединюсь к Тирону. Не проси за него, Тара. Мы сделали все, что могли. И мы справимся.
  Тара осталась, рыдая мне в колени из-за брата, а Хеда убежала, чтобы доделать свою утреннюю работу - и работу Тары, которая была не в состоянии здраво мыслить. В полдень новая служанка, та, что вчера топила камин, Ринка, принесла мне обед. Я уговорила Тару поесть, а затем отвела ее в комнату, которую она занимала с другими тремя девушками, и уложила ее в постель, а потом остановила первого попавшегося стражника в коридоре. Кажется, его звали Аерс.
  - Что с вашим капитаном? - тихо спросила я. - Тара с ума сходит.
  - Вчера он получил свои тридцать плетей, - сказал стражник, оглядываясь вокруг.
  - Он жив?
  - Жив, но милорд очень зол на него, - сказал стражник. - Думаю, он разжалует его.
  Тогда у Тары совсем не будет защиты, - подумала я. Высокий статус брата давал ей если не неприкосновенность, то хотя бы уверенность, что ее защитят.
  - К нему пускали лекаря? - продолжала спрашивать я. Стражник замер и изменился в лице, а затем деревянно поклонился. Обернувшись, я увидела Финса.
  - Здравствуй, - сказал он мне. - Пытаешься помочь своему возлюбленному?
  Я непонимающе нахмурилась.
  - Капитану стражи, - подсказал Финс.
  - Он не мой возлюбленный, - возразила я. - Он мой друг, как и его сестра.
  - Гиор убежден, что ты влюблена в него, - сказал Финс. - Поэтому он желает бедняге смерти.
  - Но я не...
  - Правда никого не волнует, девочка, - Прервал меня Финс. - Больше ты ничем не сможешь ему помочь.
  - Они не пускают к нему лекаря, - я обернулась к испуганному стражнику, который неожиданно для себя стал знать слишком много. - Что на счет сестры? Она может посетить его?
  - На ее счет распоряжений не было, - проговорил стражник. - Только на счет тебя и лекаря.
  - Спасибо... Аерс?
  - Да, - кивнул удивленный стражник.
  - Спасибо. Ты мне очень помог, - сказала я, поспешно и неловко сделала реверанс Финсу и метнулась обратно к Таре. Она может перевязать его из зашить раны. Она может спасти его.
  Финс проводил меня внимательным взглядом - и, кажется ему понравилось то, что я делаю.
  
  В несчастье судьба всегда оставляет дверцу для выхода.
  Мигель де Сервантес Сааведра
  
  - Он жив. Я все сделала. Остается только молиться, - шептала Тара, смахивая слезы. Приближалось время ужина. Я немного успокоилась - Тирон не был в смертельной опасности, если, конечно, не получил заражение и потеря крови была не слишком сильной. В обед я снова буду сидеть рядом с Финсом - привыкать к новой роли комнатной собачки. Теперь, ради Тирона, я буду паинькой.
  
  Мой горец - парень удалой,
  Широкоплеч, высок, силен;
  Но не вернется он домой,
  Он на изгнанье осужден.
  Как мне его вернуть,
  О, как его вернуть?
  Я все бы горы отдала,
  Чтоб горца вновь домой вернуть....
  
  Финс рассмеялся и похлопал себя по плечу - ему понравилась песня, и я поняла, почему, только тогда, когда он спросил:
  - Яр знает, что ты поешь о нем песни, Мина?
  - Эта песня не о нем, господин, - покачала головой я. - Я пою песни, которые сочинили другие люди.
  - Вот как, - Финс усмехнулся. - У нас, Финсов, принято обращение по имени - ты можешь звать меня Таркис.
  Я решила не рисковать вызвать гнев Гиора и молча сделала реверанс.
  - Кроме того, у нас не принято, чтобы женщина кланялась мужчине. - Затем он поцеловал мою руку, и я опустилась в приготовленное для меня маленькое кресло, в котором я просидела весь обед, деревянно выпрямившись, не в силах есть. Яр, лишенный ошейника, одетый в кожу и замшу, сидел на обеде среди свиты Таркиса - и не поднимал на меня глаз.
  
  Таркис поразил меня, когда сообщил, что забирает с собой не только меня и Яра, но Тару. Стыдно вспоминать, но я от избытка благодарности разрыдалась, - хотя здесь, наверное больше виновата Тара, которая начала плакать первой. Финс терпеливо подождал, пока мы перестанем разводить сырость, он добавил, что Тирон тоже поедет с нами, Тара бросилась к нему и принялась целовать его руки. Тирон шел на поправку, - хотя его спина была зверски исполосована кнутом, но он был сильным, и любил свою сестру, а потому быстро выздоравливал. Теперь он был одним из людей Таркиса, и за ним ухаживали Финсы, которых в отряде Таркиса было не меньше двух десятков. Также в отряде были и обычные люди - наемники, помогавшие Таркису охранять товары, привезенные для торговли. Отряд разбил лагерь в специально предназначенном для торговцем месте - на большом плоском поле за городом, где помимо отряда Таркиса обреталось еще три каравана торговцев. Став частью компании Таркиса, все мы перебрались в его лагерь и жили в полотняных палатках, и сон на жестких походных матрасах, брошенных на деревянные нары, был самым крепким и сладким сном за все время, проведенное здесь.
  Помимо Яра, в этом отряде был еще один Финс, выглядящий, как человек, но он, в отличие от Яра, изгнанником не был. Он был незаконнорожденным, и его нашли совершенно случайно, - мальчишке было двенадцать лет и он был крайне недружелюбен. От Финсов ему достались золотые глаза с длинными светлыми ресницами и чуть более крупные клыки, - в остальном он был обычным мальчишкой, но однажды я за обедом сидела рядом с ним, и почувствовала, что он такой же, как они. Тогда я еще не знала, кто он, и поэтому просто сидела и таращилась, пока он не заметил меня.
  - Почему ты смотришь на меня? - спросил он с вызовом. Я смутилась.
  - Я думала, что ты человек, - сказала я наконец. - И только что поняла, что ты на самом деле Финс.
  Мальчишка насупился, а Таркис озадаченно улыбнулся.
  - Как ты поняла? - спросил он. Я пожала плечами. Это было ощущение - такое же, какое я испытывала, когда видела Яра, - словно вижу не все из того, что он представляет из себя на самом деле. Как ощущение, что его имя - не полное, не настоящее, а его облик - обман зрения.
  - Линос не верит, что он один из нас, - сказал Таркис. - Хотя его мать уверяла его, меня и каждого, кто был готов слушать, что провела ночь с Финсом и родила его.
  Линос упрямо сжал зубы и отвернулся. Он тоже это чувствовал, но отказывался признаться себе - а разве легко было бы признаться, что ты вовсе не человек?
  - Ты - Финс, - сказал Линос с вызовом, глядя на Таркиса. - Ей-то откуда знать?
  - И правда, - Таркис посмотрел на меня. - Откуда тебе знать, Мила?
  - Финсы ощущаются иначе, - сказала я смущенно, глядя на Линоса. - Ты кажешься мне больше и выше, чем на самом деле, словно я не вижу тебя целиком.
  Линос хмуро посмотрел на меня и ничего не сказал.
  - Яра ты тоже так ощущаешь? - спросил Таркис.
  - Так было не всегда, то есть... Что-то меня беспокоило, например его имя... А потом я узнала, что он Финс, и все встало на свои места.
  - Его имя? - повторил Таркис.
  - Оно неполное, - сказала я. - Не знаю, как объяснить.
  - Наши имена состоят из двух слогов, - сказал Таркис. - Первый слог - это имя, второй слог - принадлежность к дому.
  - Яр не называет имени своего дома, - поняла я.
  - Это так, - кивнул Таркис. - И это его право.
  - А Линос? Это человеческое имя? - спросила я, глядя на мальчишку, который сердито зыркнул на меня в ответ.
  - Человеческое, - кивнул Таркис. - Линос может оставить его или принять имя моего дома, отказавшись от своего человеческого имени.
  - И стать моим братом, - подал голос проходивший мимо нас Финс. Он улыбнулся мне - и я обнаружила в нем сходство с Таркисом. Я непроизвольно улыбнулась в ответ - что-то в нем было такое, что вызывало желание улыбаться. Финс стащил со стола корзинку с фруктами и ушел - видимо, был слишком занят, чтобы сесть и разделить трапезу с нами. Я посмотрела на Таркиса и увидела у него на лице такую же улыбку. Видимо, это действовало не только на меня. Линос не желал слушать нас - пусть. Когда-нибудь он примет правду и перестанет злиться, иначе превратится в юное подобие Яра.
  
  Как только Таркис закончил все свои дела, лагерь свернули и мы отправились в дорогу, к синеющим вдали горам, в которых племя Финсов когда-то давно нашло свой дом. Я так и не рассказала Гияру сказку о злом принце, ставшем королем, и испытывала по этому поводу смутные угрызения совести.
  "Может быть, я отнесу тебя домой, Мила. Когда стану драконом", - сказал он. Я печально улыбнулась. Надеюсь, что ты и правда станешь драконом, Гияр.
  - Почему ты улыбаешься? - со мной поравнялся улыбчивый Финс, сын Таркиса.
  - Вспомнила одного мальчика, который хочет стать драконом, когда вырастет, - сказала я. Теперь я знала его имя - его звали Маркис. Он был словно солнце - заражал всех своим хорошим настроением, все его любили, - кроме лошади, на которой я ехала. Она нервно раздувала ноздри, косясь на него, а потом взвилась на дыбы, - и я лишь чудом удержалась в проклятом женском седле. Я испуганно взвизгнула, цепляясь за поводья, и тут лошадь понесла. Я бы заметила, что сразу двое бросились мне на подмогу, но была слишком занята тем, чтобы не свалиться и не сломать шею, поэтому, когда лошадь наконец остановилась и я открыла глаза, моими спасителями оказались Тирон и Яр.
  Тирон с трудом отцепил мои пальцы от поводьев, а Яр, соскочив со своей лошади, помог снять меня с седла и передал Тирону, который усадил меня перед собой. Яр повел мою нервную лошадь обратно в лагерь, чуть отставая от нас.
  - Все обошлось, - увещевал меня Тирон. - Все в порядке.
  - Никогда больше не сяду в женское седло, - проворчала я. - Никогда!
  - Ладно, не сядешь, - согласился Тирон. Остаток дня я ехала с ним, панически вцепившись в его руку, но к вечеру более или менее пришла в себя. Всю ночь мне снилось, как обезумевшая лошадь вместе со мной на спине падает в бездонную пропасть.
  
  Утром следующего дня, когда мы снова двинулись в путь, я оглянулась на медленным шагом идущую лошадь, которая везла Тару. Непривычная к виду и запаху Финсов, лошадка осторожничала, а я волновалась за Тару. Когда через минуту я снова оглянулась на нее, Тирон с некоторым раздражением произнес:
  - С ней все порядке.
  Я так и не смогла справиться с ужасом женского седла, лошади вообще пугали меня, поэтому было решено, что я поеду вместе Тироном. На моей шее вместо ошейника теперь висела довольно толстая цепь из матово поблескивающего металла, на которой был медальон с гербом Таркиса. Он принял нас в свою семью, и это было чудесно. Даже если в его доме в горах я стану последней служанкой - это лучшее, что могло случиться, потому что Финсы не признавали рабства.
  
  Яр, не пожелавший ехать ни с нами, ни со своими вновь обретенными собратьями, постоянно то охотился, то уезжал вперед, на разведку, - поэтому во время привала его обычно не было видно. Его лошадь была сильной и быстроногой - подарок Таркиса.
  Финсы предпочитали путешествовать пешком - они никуда не спешили. Мы шагали в хвосте их отряда и были вполне довольны. Ладно, я была вполне довольна. Таркис вечером подзывал меня к себе, и я пела для Финсов и людей. Мне было хорошо. Я была в безопасности. Финсы были доброжелательны и любезны, хоть и посмеивались над моим страхом перед лошадьми. Я рассказала, что когда я была ребенком, мою сестру затоптала лошадь - и они перестали смеяться. Финсы, как оказалось, самая цивилизованная из здешних рас.
  - Если хочешь, я могу повезти тебя, - весело предложил Маркис, сын Таркиса. - На вид ты не тяжелее ребенка.
  - А это не нарушает какие-нибудь общественные нормы? - Поинтересовалась я с опаской.
  - Нет, все в порядке. Мы носим на себе наших женщин - в этом нет ничего предосудительного или оскорбительного, - сказал Таркис. - Если ты не испугаешься - я не против. Маркис, будь осторожен.
  Маркис поднялся и приблизился ко мне. Я нерешительно коснулась его золотистого со светлыми полосами бока - было высоковато. Кто-то подошел сзади и поднял меня в воздух. Я тихо пискнула от неожиданности - и оказалась верхом на спине Маркиса. Открыв глаза, я увидела Яра. Он безмолвно отошел на несколько шагов.
  - А как нужно держаться? - спросила я пугливо, уткнувшись взглядом в спину Маркиса. Он обернулся на меня и ухмыльнулся.
  - Крепко, - сказал он и сделал шаг. Пискнув от страха, я положила ладони на его затянутые в кожу плечи Маркиса.
  - Держись, - предупредил он, и его шаги стали стремительными, а через несколько секунд он уже мчался сквозь темноту ночи. Я наконец-то додумалась обхватить его за талию. Маркис остановился на небольшой возвышенности, которую бледно освещал круглый глаз луны.
  Я соскользнула с его спины и вышла на середину возвышенности - туда, где лунный свет был особенно ярок.
  - Яр просил у моего отца твоей руки, - сказал Маркис, и я обернулась к нему.
  - Я не знала, - отозвалась я растерянно.
  - Ты и не должна была узнать. Отец запретил ему говорить с тобой об этом.
  - Но не тебе, - сказала я.
  - Он не знает, что я слышал этот разговор, - сказал Маркис. - Он хочет найти тебе достойного мужа.
  - Знала я, что все идет слишком хорошо, - мрачно произнесла я, садясь на землю. Маркис улегся рядом, положив руку под голову.
  - Как ты представляла себе жизнь среди Финсов? - поинтересовался он.
  - Я думала, что мне дадут работу и я буду ее выполнять, - сказала я. - Я слышала, что вы, ребята, цените искусство - у меня есть некоторые полезные навыки.
  - Таркис, мой отец, не стал объяснять тебе этого - но он выкупил тебя, принял в свою семью, и фактически он может распоряжаться тобой, как если бы ты была его родной дочерью, - сказал Маркис.
  Я со стоном откинулась на землю, закрыв голову руками.
  - Я такая идиотка, - сказала я тихо. - Не понимаю, на что я надеялась. Этот мир сводит меня с ума.
  - Ты должна будешь выйти замуж, и только за того, кого одобрит мой отец, - сказал Маркис. - Таковы наши традиции. И поверь мне, лока, эта участь не хуже смерти.
  - Лока? - повторила я. - Что это значит?
  - Пора возвращаться, пока за нами не выслали погоню. Забирайся, - сказал он. Давай же, здесь некому тебе помочь.
  Я покорно забралась ему на спину и крепко обхватила за пояс.
  - Почему ты рассказал мне? - спросила я. Маркис повернул ко мне голову.
  - Я хотел бы, чтобы ты была готова, когда придет время, - сказал он. Я со вздохом уперлась лбом ему в плечо.
  - А что, если я не буду готова?
  - Будешь, - он ободряюще сжал мою руку и взял с места такую скорость, что я от страха прильнула к нему всем телом. Мне казалось, что нас не было целую вечность - но прошло всего лишь пятнадцать минут. Яр встретился со мной взглядом и отвел глаза. Тирон и Тара смотрели на меня обеспокоенно.
  - Как все прошло? - поинтересовался Таркис.
  - Она ни разу не свалилась с моей спины и почти не визжала от страха, - рассмеялся Маркис, и я неуклюже соскочила с его спины.
  - Я пойду спать, пока вы не изобрели еще какой-нибудь интересный способ меня прикончить, - сообщила я.
  - Маркис может повезти тебя завтра, или ты предпочитаешь продолжать путь на лошади с Тироном? - спросил Таркис.
  Я задумалась. Оба варианта были, откровенно говоря, так себе. Тирон был явно ко мне неравнодушен, а Маркис...
  - Думаю, сегодняшнее приключение излечило меня от страха перед лошадьми, - сказала я. - Я могу ехать в мужском седле.
  - Смелая маленькая лока, - сказал Таркис, улыбаясь.
  - Что значит - лока? - поинтересовалась я.
  - У этого слова два значения, - сказал Таркис. - Лока - это певчая птица, которая обитает в горах. Размером она не больше воробья, цветом перьев не отличается от скал, в которых вьет гнездо - но ее голос невероятно нежен и слышен на большом расстоянии. Кроме того, лока - молодая девушка на старом языке Финсов.
  - Вот как, - произнесла я, и голос мой прозвучал подозрительно. - Отлично. Я пойду спать. Приятных снов.
  Я пробралась к палатке, которую делила с Тарой, и возле входа столкнулась с Яром.
  - Таркис не сказал тебе, что молодая девушка - это то же самое, что невеста, та, что готова к браку, - сказал он негромко.
  - Это же очевидно, - мрачно произнесла я. - Спасибо, Яр, но Маркис уже предупредил меня - его отец хочет найти мне мужа.
  - Финсы не всегда женятся по согласию с родителями - если девушка беременна, отец ребенка берет ее в жены. Если она дает согласие, конечно, - сказал Яр, поймав меня за руку.
  - Я не могу быть ни от кого беременна, - тихо сказала я. - Так что он выдаст меня за кого-то, кто ему подходит. Отпусти меня.
  - Но ты и Тирон... - тихо проговорил Яр.
  - Между нами ничего нет, - я вырвала руку.
  - Он не Финс, Мина, - сказал Яр. - И если он сделает тебе ребенка - это плохо закончится для вас обоих.
  - У нас ничего не было, - прорычала я. - Тебе лучше уйти.
  Яр сник и убрался с дороги, но потом снова поймал меня за локоть.
  - А Маркис?
  - Маркис не делал мне никаких неприличных предложений, - прошипела я. - А теперь будь так любезен...
  Он быстро ушел, и я осталась одна. Нехорошо получилось.
  Большую часть ночи я не сомкнула глаз, думая о своем новом статусе девицы на выданье и лошади, на которой мне придется ехать завтра.
  
  На следующий день к обеду я в кровь стерла себе руки и отсидела зад, а когда пыталась самостоятельно слезть с лошади, запуталась в стремени и не свалилась только благодаря подоспевшему Маркису, который успел подхватить меня, но так напугал лошадь, что ее пришлось ловить следующие полчаса. Пока я пыталась прийти в себя от пережитого ужаса, Маркис нашел аптечку и обработал мои руки, говоря какие-то успокаивающие слова. Все-таки, для этого мира я слишком хрупкая. А еще я не могла выбросить из головы то странное чувство, которое возникло, когда Маркис бросился мне на помощь и подхватил в полуметре от земли. Я не знала, что значит это чувство - когда сердце замирает, а затем по телу разливается тепло. Может быть, это было доверие - я никогда его раньше не чувствовала.
  
  Маркис выбрал мне другую лошадь и мы поехали рядом. - точнее, я поехала, а он пошел. Он чуть уступал в росте моей лошадке, которую сам вел под уздцы, и это было самое нормальное и самое сюрреалистическое, что происходило в моей жизни - в последнее время. Маркис рассказывал мне о долине Финсов, я внимала.
  Финсы занимались наукой, магией и развивали технологии. Их горы были богаты месторождениями драгоценных камней - словно Божественный Олень сковырнул копытом твердь и обнажил скрытые в недрах богатства. Я уже немного слышала про Божественного Оленя от Гияра, но рассказ Маркиса оказался более подробным - он рассказал миф о сотворении Долины Финсов.
  - Когда-то Творец решил создать наш мир, и для того, чтобы нести свет, он создал Божественного Оленя, который на своих рогах нес солнце. Там, где Божественный Олень устраивался на ночлег, появилась закрытая, защищенная, богатая долина. Чтобы божественному Оленю было, откуда пить, Творец создал реки, которые смыли соль с тверди и образовали моря. Также реки заполнили углубления, которые Божественный Олень пробил в тверди своими копытами, и образовали озера.
  - Ты говоришь в прошедшем времени, - заметила я.
  - С тех пор Божественный Олень вырос, и Его сила стала разрушительной, - всего лишь одним ударом копыта он вызывал землетрясения и извержения вулканов, - улыбнулся Маркис. - Творец перенес его на небо - теперь Божественный Олень несется на незримой высоте и высекает из туч молнии.
  - Это очень красиво, - вздохнула я.
  - Да, - согласился Маркис. - Мы любим наши мифы - они не дают нам забыть, какими мы были раньше.
  Финсы строили дома из камня и отапливали их углем. Финсы занимались небесной географией - наблюдали за звездами в обсерватории через огромный телескоп. Финсы всерьез занимались алхимией (как я поняла, они называют алхимией все науки естественного цикла), счислением, знатоки общего языка совместно со знатоками местных языков составляют словари и готовят переводы. В художественных мастерских занимаются скульптурой, живописью, шитьем, вышивкой, изобретением новых способов огранки драгоценных и полудрагоценных камней и обработкой металлов и созданием новых сплавов.
  - А чем ты занимаешься? - спросила я Маркиса.
  - Я воин, - сказал он с мягкой улыбкой, и я не поверила ему.
  - Неправда, - озвучила я свое сомнение.
  - А чем я, по-твоему занимаюсь? - спросил он. Я задумалась.
  - Я думаю, что ты занимаешься искусством, - сказала я наконец..
  Маркис рассмеялся.
  - Да ты меня насквозь видишь, Мила, - сказал он. - Так кто же я, по-твоему?
  - Учитель? - предположила я.
  - Мастер, - поправил меня Маркис, - У людей я был бы учителем, но я Финс, и я мастер.
  - Мастер чего? - не сдавалась я.
  - Мастер игры на флейте, - сказал Маркис. Это было очень на него похоже - он был такой легкий, такой вдохновляющий... И вечно пугающий моих лошадей.
  
  
  
  Мы рождены для вдохновенья
   Для звуков сладких и молитв.
  Александр Сергеевич Пушкин
  
  Неделя пути прошла, и Таркис решил на пару дней остановиться и отдохнуть, - тем более, рядом очень удачно оказался Тумасин, город, в котором правили вампиры. Мы остановились далеко за его пределами, и пока Таркис с парой доверенных Финсов и людей вел переговоры в Тумасине, лагерь предавался ленивому сонному отдыху. Тара пыталась освоить мужское седло, и Трион помогал ей в этом, а я решила прогуляться, - у меня в голове вертелись слова, которые должны были превратиться в песню - мою собственную песню. Я обзавелась остро заточенным графитным стержнем, - аналогом крата, который про себя назвала "ленивый карандаш". Надо будет подсказать финсам идею деревянной оболочки для стержня... В общем, я выпросила у Финса, который занимался учетом товаров, один из его блокнотов и карандаш и отправилась пешком в поле. Весна была теплой, освежающей и удивительно зеленой. Я улеглась на молодую траву и принялась складывать крутящиеся в голове слова в единое целое.
  - Мила! - Я подняла голову и села, повернувшись к тому, кто позвал меня... Конечно, это был Маркис. Он подошел и улегся на траву рядом со мной. - Я бы не советовал тебе гулять в одиночестве рядом с городом, набитом кровососами.
  - Ладно, я не буду, - покладисто ответила я.
  - Что ты делаешь? - Маркис подобрался ко мне поближе и заглянул через плечо - на мой исчерканный блокнот.
  - Тс-с, - я отпихнула его. - Не мешай. Меня посетила муза.
  - Кто-кто? - насторожился он.
  - Муза. Волшебное эфирное создание, вдохновляющее смертных творить, - пояснила я.
  - Хм. Странная у вас, людей, вера, - Маркис улегся на траву рядом со мной.
  - Это такое выражение. У меня на родине так говорят "меня посетила муза и я наконец закончил писать рассказ". Ну или сочинять музыку. Или стихи. Мы не верим в то, что музы действительно существуют, - пояснила я.
  - Я ничего не понимаю в твоей писанине, - Маркис снова заглянул в мой блокнот. - Ты что-то сочиняешь?
  - Ага, - ответила я и почувствовала, что заливаюсь краской. Маркис улыбнулся.
  - Прочтешь мне?
  - Ладно. Только не насмехайся, - сказала я смущенно и села, скрестив ноги. Помедлив, я прочла:
  
  Прекраснейшая, не ты ли молила о чудесах?
  Я воздух увил цветами и лес в белых кружевах
  Лоза обвивает пальцы и прячется в волосах
  В воздушные замки двери распахнуты в небесах.
  
  Прекраснейшая, не ты ли просила построить дом?
  Вот он, весь из звездной пыли, согретый твоим теплом.
  В нем цвета и света столько, что радуге не мечтать.
  И ночью при лунном свете в нем будет так сладко спать.
  
  Прекраснейшая, не ты ли желала меня обнять?
  Я шел к тебе через время, я даже спускался в ад
  А ты все стоишь на месте, озябшая, у огня.
  Ты шепчешь чужие песни и вовсе не ждешь меня.
  
  Когда-нибудь, светлой ночью я все же к тебе приду.
  Спасу тебя от напастей и прочь прогоню беду.
  Прекраснейшая, не ты ли уснула одна в снегах?
  Дождись, я приду однажды и буду с тобой всегда.
  
  - Какая печальная история, - сказал Маркис. - Девушка умерла в одиночестве, замерзла, так и не дождавшись своего возлюбленного. Думаю, здесь что-то недосказано. Кто он, герой твоей сказки?
  - Он? Иней, - ответила я, поразившись прозорливости Маркиса. - Языческий бог зимы и холода.
  - Получается, это он убил ее своей любовью, - Маркис покачал головой. - Почему ты это написала?
  Я слабо улыбнулась.
  - Муза, помнишь? Иногда просто находит что-то - и я начинаю писать.
  - Муза живет вот здесь, - Маркис, приподнявшись, коснулся пальцами моего виска. - Твое вдохновение - это результат твоих переживаний, которые ты не решалась высказать вслух. Ты боишься, что погибнешь, и никто не спасет тебя, потому что все те, кому ты дорога, слишком далеко от тебя.
  Маркис сел напротив меня, а я молча опустила голову к блокноту, пряча глаза. Волосы упали вперед, заслоняя меня от него, но Маркис протянул руку и приподнял мое лицо.
  - Я позабочусь о тебе, обещаю, - сказал он. - Не бойся. Ты не одна.
  Я не знаю, о чем я думала, но я бросилась ему на шею. Кажется, сам Маркис тоже не ожидал этого - но он обнял меня в ответ.
  - Хотела бы я ответить тебе тем же, - сказала я, сдерживая подступившие слезы. - Но я о себе-то не в состоянии позаботиться.
  - Значит, я буду стараться за двоих, - Маркис запустил пальцы мне в волосы и прижался лбом к моему лбу. - Я сильный.
  Я снова прильнула к нему, обняв руками шею. Финс гладил меня по волосам и улыбался. Он верил в то, что говорит - так откуда это ужасное чувство надвигающейся беды? Почему мне кажется, что это я должна защитить его, спасти, укрыть от беды? Я не знала, да и откуда мне знать. Ведьма, которой я служила когда-то, не научила меня видеть будущее.
  
  
  Дни отдыха пролетели быстро, и мы снова двинулись в путь. Тара ехала в мужском седле рядом с братом, я тоже ехала сама, и это было приятно - но Маркис всегда был поблизости, чтобы в случае чего остановить лошадь. Яр промчался мимо меня к голове отряда, взметая пыль - он больше не разговаривал со мной, и я была, кажется, даже рада этому. Далекие горы становились все ближе, местность постепенно начала волниться холмами, и наша дорога из неумолимо прямой линии превратилась в извилистую змею.
  На перевале в последнее время было неспокойно, - так говорили наемники, а потому на разведку стали отправляться вдвое чаще. Люди вооружились и надели поверх кожаных курток доспехи из металлических колец.
  - Мила, - Тара поравнялась со мной и вырвала меня из задумчивости. - Ты все время какая-то грустная. Все хорошо?
  - Я не грустная, - сказала я. - Просто задумалась.
  - О Маркисе? - коварно улыбнулась Тара. - Он все время крутится возле тебя.
  Я ничего не могла с собой поделать - и залилась краской. Тара очень по-девчоночьи хихикнула.
  - Он красив, - сказала она. - Неужели он тебе не по душе?
  - Не будь такой легкомысленной, Тара, - строго сказала я, но сложно говорить строго, когда лицо пылает.
  - Его отец смотрит на вас одобрительно, - продолжала гнуть свое Тара.
  - Тара! - возмутилась я.
  - Теперь ты свободна, и если немного отвлечешься от того, чему тебя учили в твоем мире, то сможешь подумать о том, что теперь для тебя и здесь возможно счастье, - сказала Тара серьезно. - Как и тебе, мне невероятно повезло оказаться здесь. Ты больше не игрушка в руках милорда Гиора, и я больше не бесправная рабыня. Если жизнь дает такой шанс - не упускай его.
  - Тара, - начала было я, но она остановила лошадь и отстала, а я не жаждала продолжать этот неудобный разговор.
  - Прекраснейшая, не ты ли молила о чудесах? - тихо произнесла я. Да, когда-то, в другой жизни, в другом мире, я отчаянно скучала и мечтала о том, чтобы со мной произошло что-нибудь удивительное... Волшебное... И я провалилась в Червоточину, оказалась в Черном Лесу, и вот я здесь, - целая и невредимая. Это ли не чудо?
  - Не печалься, лока, - сказал неожиданно появившийся рядом Маркис. - Если тебе надоело тащиться в хвосте, мы можем пробежаться.
  Я улыбнулась ему - не могла не улыбнуться, и протянула руку. Наши пальцы переплелись.
  - Я не решусь скакать на лошади, - сказала я. - Я не то, чтобы очень уверенно сижу в седле.
  - А я и не предлагал тебе ехать на лошади, - ответил Маркис. - Я понесу тебя.
  Мы помчались вперед, оставляя за собой клубы пыли, и я крепко обнимала Маркиса, чтобы не свалиться. Я смеялась, чувствуя, что мы мчимся быстрее всех, обгоняя ветер, и была счастлива. Не было времени раздумывать над тем, что я точно сломаю шею, если упаду, - потому что Маркис был рядом, а значит, все будет хорошо.
  Маркис перепрыгнул через глубокую узкую речку и помчался дальше. Скоро путь нам преградила широкая бурная река - и Маркис остановился.
  - Нужно найти переправу, мы отклонились от пути, - сказал он, обернувшись ко мне.
  - Куда нужно двигаться? - спросила я.
  - Вперед, - рассмеялся Маркис и двинулся вниз по течению. Я расслабленно держалась за него, прислонившись щекой к его плечу.
  - Тебе не тяжело? - спросила я через минуту, увидев, как по реке медленно и величественно плывет глыба льда.
  - Нет. Почему ты спросила? - отозвался Маркис, чуть повернув ко мне голову.
  - У тебя сердце колотится, как бешеное, - сказала я.
  - Это не потому, что я устал, - ответил Маркис. - Но, если хочешь, можешь пройтись.
  Он остановился, и я, с грацией мешка с картошкой, скатилась с его спины и пошла рядом с ним. Судя по тому, что Маркис еле переставлял ноги, двигалась я со скоростью сонной черепахи.
  - Может, спустимся к воде? - предложила я.
  - Если хочешь, - сказал Маркис, и мы направились к воде. Я опустила в нее пальцы - и вода оказалась обжигающе холодной. Я выпрямилась и посмотрела на Маркиса, который, казалось, чего-то ждал.
  - Финсы не любят воду? - спросила я.
  - Ну почему же. Мы очень любим купаться в горячих источниках, - отозвался Маркис. Я пошла вдоль берега, глядя на воду, и Маркис последовал за мной.
  - У меня на родине некоторые люди зимой купаются в реке, - проинформировала его я.
  - Наверное, они очень смелые. И сумасшедшие, - ответил на это Маркис. - А ты делала что-то подобное?
  - Нет, - покачала головой я. - Я люблю, когда тепло.
  И Маркис был самым теплым существом в мире. Я бездумно прислонилась к его мягкому боку, продолжая смотреть на темную воду, и Маркис обнял меня за плечи. Я запрокинула голову и посмотрела на него.
  - Ты спросила меня про воду, потому что любишь ее? - спросил он.
  - Да. мне нравится смотреть на воду, плавать, или просто касаться пальцами, если она ледяная, - сказала я.
  - В доме Таркиса изо всех спален открывается вид на водопад, - сказал Маркис. - Он падает с огромной высоты и никогда не замерзает. Из-за того, что вода постоянно падает и разбивается о камни, в воздухе висит водяная пыль, и подножие водопада скрыто ей, словно туманом. Тебе понравится это зрелище.
  - Я тебе верю, - ответила я. Маркис снял руку с моих плеч и опустился на землю, поджав лапы.
  - Надеюсь, что смогу разделить его с тобой, - сказал Маркис и провел пальцами по моей щеке.
  - Разве что-то может помешать тебе показать мне вид из окон в доме твоего отца? - спросила я.
  - Может быть, ты не захочешь, чтобы я был тем, кто покажет тебе это чудо, - сказал он.
  - И почему же? - Все еще не понимала я. Маркис склонился ко мне и поцеловал. Его тело было теплее, чем мое - наверное, это особенность Финсов.
  - Ты теплый, - сказала я, когда его губы оторвались от моих. Маркис смотрел на меня, а я обняла его за шею, поднявшись на цыпочки. Маркис деревянно застыл, и я посмотрела на его лицо, вверх.
  - Я что-то сделала не так? - спросила я, но Маркис вместо ответа стиснул меня в объятиях, уткнувшись лицом в мое плечо, и я оказалась в воздухе - и испугалась. Не люблю, знаете ли, вот так болтаться в воздухе. Маркис почувствовал мое напряжение и отпустил.
  - Прости, - сказал он, не глядя мне в глаза. - Нам пора возвращаться.
  Я хотела было сказать что... Что? Что я не люблю, когда меня носят на руках? Лучше уж промолчу.
  Всю дорогу до лагеря Маркис, против обыкновения молчал, - а я прижималась щекой к его плечу, закрыв глаза, впитывая его тепло и улыбаясь.
  
  Переправу было решено отложить на завтра. Лагерь разбили около подвесного моста, который был единственным способом пересечь бурную реку. Маркис снова был весел, но со мной был как-то особенно вежлив, - словно тот поцелуй и неловкие объятия забрали из нашего общения всю легкость и непринужденность. Мне хотелось спросить, не сердится ли он на меня, но я не хотела выглядеть дурой, а Маркис тем временем старался держаться от меня подальше, и мне было жаль, что это так. Я хотела бы, чтобы он был все время где-то поблизости - ненавязчиво оберегая меня.
  Я снова взяла в руки блокнот и карандаш и начала писать.
  - Что ты делаешь? - шепотом спросил беззвучно подобравшийся Маркис. Я обернулась на него, и мы чуть не столкнулись лбами. - Тебя снова посетила эта, как ее...
  - Муза, - подсказала я. - И - нет, совсем нет. Я просто... Не важно.
  Я закрыла блокнот и отложила в сторону.
  - Мне показалось, что там, на берегу, я сделал что-то, что тебе не понравилось, - сказал он.
  - Ты не виноват, - сказала я. - Ты не мог знать, что я не люблю, когда меня берут на руки.
  - Но я и не брал тебя на руки, - сказал Маркис.
  - Но ты оторвал меня от земли, - сказала я. - Мои ноги болтались в воздухе, а я боюсь, когда это происходит.
  - Поэтому ты не можешь ехать в женском седле - оно слишком неустойчиво, - сказал Маркис. - Или кажется тебе таковым.
  - Наверное, - сказала я.
  - Но ты не боишься, когда я несу тебя на спине, - сказал он.
  - Немного боюсь, но не сильно. Только когда ты несешься очень быстро, - сказала я.
  - Мне нравится бегать очень быстро, - улыбнулся Маркис. - Ты прижимаешься ко мне так крепко, словно от этого зависит твоя жизнь.
  - Потому что моя жизнь и впрямь от этого зависит! - возмутилась я, и Маркис рассмеялся.
  - Тебе нечего бояться. Я бы ни за что не позволил тебе упасть.
  Рядом с ним было тепло - словно он согревал меня, все время, даже когда не прикасался.
  - Я не должен был этого делать, - сказал Маркис неожиданно серьезно.
  - Чего? - не поняла я.
  - Я не должен был вот так похищать тебя и тем более - целовать, - сказал Маркис. - Отец не давал мне разрешения на это.
  - Но ведь он и не запрещал тебе, - тихо сказала я. Маркис порывисто обнял меня, и я обняла его в ответ.
  - Если я попрошу у отца твоей руки, - тихо сказал он. - Ты... Согласишься?
  О боже мой, неужели это правда происходит?
  - Может быть, болван вроде меня - не лучшая пара для тебя, но... - продолжал Маркис, но я остановила его, накрыв пальцами губы, а потом поцеловала, и мне было все равно, что скажет Таркис и кто угодно еще, и мне не хотелось объяснять Маркису, что у меня на родине замужество в столь юном возрасте - признак как минимум отсутствия здравого смысла. Но как сказать кому-то, кто влюблен и хочет провести с тобой всю жизнь, что я была бы рада длительной, растянувшейся на годы помолвке и вовсе не хочу немедленно выходить замуж?
  Позволив Маркису баюкать меня в объятиях, я задумалась еще и над тем, что он был единственным, кто спросил моего мнения. Все, с кем мне приходилось иметь дело здесь, обращались со мной, как с вещью или низшим существом, а то и вовсе как с неодушевленным предметом. Даже Таркис, пусть и обращался со мной хорошо, был, по сути, всего лишь новым владельцем. А Маркис... Он ухаживал за мной так, как если бы мы оба были обычными людьми из моего времени, - разве что был лучше воспитан, чем мои ровесники, и его мне совсем не хотелось бы потерять. Маркис был слишком особенным.
  - Мила, - прошептал Маркис, зарывшись лицом в мои волосы. - Я надеюсь, что ты все же согласишься.
  Итак, мне не удалось его отвлечь. Я подняла глаза, сглотнув ком в горле, наши взгляды пересеклись.
  - Я не могу сказать прямо сейчас, Маркис, - сказала я шепотом, и Маркис отпустил меня, быстро поцеловал мне руки и умчался.
  Я постояла немного, глядя ему вслед, а потом спустилась поближе к воде. Я смотрела на бурную реку, на лениво покачивающийся и тихо поскрипывающий подвесной мост и думала.
  Так ли невозможно мое возвращение домой из этого странного мира? Что я сделала для того, чтобы вернуться, и, с другой стороны - хочу ли я этого?
  Если я стану частью сообщества Финсов - все не так уж плохо. Те Финсы, с которыми мне довелось познакомиться, куда цивилизованнее, чем все местные, гм, люди.
  Предположим, я получу возможность вернуться на Землю из этого дремучего околосредневекового общества с его дикими обычаями вроде рабства, - что тогда? Я, наверное, вернусь в свой институт и закончу образование, после этого получу какую-нибудь работу, через несколько лет встречу хорошего парня и решу, что влюблена в него. Мы поженимся и будем воспитывать симпатичных двойняшек, пока у моего гипотетического мужа не случится кризис среднего возраста. После этого мы разведемся, мой будущий бывший муж будет встречаться с какой-нибудь студенткой, а меня ожидают депрессия и алкоголизм. Мои дети будут ненавидеть меня, я буду ненавидить каждый день своей несчастной жизни и каждый день ходить на ненавистную работу и совершенно никому не буду нужна. Разве этого я хочу, - простой, незамысловатой, несчастной, обычной жизни? Даже если все пойдет по другому сценарию, - я найду свое призвание и буду счастлива в семейной жизни - в этом по-прежнему не будет ничего особенного, и за свою короткую человеческую жизнь я даже не успею как следует насладиться этим простым человеческим счастьем. Так хочу ли я обычной жизни там - или все-таки здесь?
  Если я никогда не вернусь назад, - а это почти наверняка так, если Таркис одобрит союз между своим сыном и мной... Хорошо или плохо?
  Финсы не признают рабства - плюс.
  У них матриархат, так что не я буду женой Маркиса, а напротив - он будет моим мужем, - плюс.
  Я могу посвятить жизнь тому, что мне нравится, и не ради выживания, а из любви к искусству, - плюс.
  С другой стороны, я слабо представляю себе семейную жизнь с Финсом. Где мы будем жить и как, ради всего святого, будем исполнять супружеский долг?! Учитывая более чем существенные различия в габаритах и физиологии, мне все это представляется крайне малоприятным и небезопасным. Теоретически мы принадлежим к одному виду, коль скоро финсы могут брать в жены людей, но... Минус, минус, огромный минус, что бы я к нему не чувствовала.
  А что я чувствую к Маркису?
  Симпатию, как и все, кто его знает.
  Доверие, потому что он обещал, что не даст мне упасть, и до сих пор держит слово.
  Люблю ли я его? - об этом пока рано говорить. Мы знакомы всего пару недель.
  Что с того, что меня тянет к нему, как замерзшее и оголодавшее зверье зимой тянет поближе к человеческому жилью?
  Что меня в нем привлекает? Иллюзия силы, безопасности и свободы, наверное.
  Могу ли я вообще любить кого-то? Единственный ответ, который я могу дать себе - мне нужно время. Может быть, прямо сейчас я не люблю Маркиса, но я готова полюбить его, и никого другого в этом чертовом мире.
  "Ты уже способна допустить, что можешь быть счастлива в моем мире - это хорошо," - сказал незнакомый мужской голос. Я оглянулась, завертела головой - и никого не увидела. Где прозвучал этот мягкий, спокойный голос - неужели у меня в голове?!
  - Кто здесь? - спросила я испуганно.
  "Я здесь," - ответил голос. Я снова оглянулась - и снова никого не увидела.
  "Я давно присматриваю за тобой, и ты неплохо справляешься," - продолжал голос.
  - Присматриваешь? - повторила я подозрительно.
  "Не то, чтобы я очень сильно этого хотел - но ты думаешь громче, чем многие молятся, - продолжал голос."
  Так, это уже интересно. Кто может знать, что я много думаю, и тем более - слышать то, о чем я думаю? Может, я у себя в голове считаю ворон или...
  Я услышала явственный смех.
  - Хватит подслушивать, - возмутилась я.
  - Я не хотел тебя обидеть, - сказал голос. Теперь он звучал почти нормально, и я наконец поняла, откуда. Обернувшись, я наконец увидела его. Он был похож на облачко звездной пыли в форме Финса - с черными волосами до середины спины, заплетенными в сотни тонких косичек, и теплыми карими глазами. Чем сильнее я всматривалась, тем более настоящим он становился, но, кажется, так и не стал существом из плоти и крови, потому что когда он шагнул ко мне, под его лапами не дрогнула ни одна травинка. Кто ты? Призрак? Дух? Я не знаю, что мне делать. Поклониться?
  Он поклонился мне, и часть косичек свесилась вперед, а я поспешно поклонилась в ответ. Он протянул мне руку и я с некоторой опаской коснулась его пальцев. Они были - и их не было. Все равно, что держать в руке туман. Или целую вселенную.
  - Ты мне льстишь, - сказал он. - Но я не поэтому хочу сделать тебе подарок, а потому, что ты мне по душе. Закрой глаза.
  Почему-то я верила, что все будет в порядке и закрыла глаза. Он наклонился вперед и поцеловал меня в лоб, - это было как прикосновение крылышек бабочки, дуновение ветра или... или...
  Я открыла глаза.
  И что я здесь вообще делаю?
  Точно, я ведь пытаюсь решить, люблю я Маркиса или нет.
  - Идиотка, - пробормотала я себе под нос и пошла в лагерь.
  
  
  Переправа была испытанием как для людей, так и для лошадей и заняла весь день. Я пересекла мост пешком, Маркис перевел мою упирающуюся лошадь. Он был подчеркнуто любезен, а я - совершенно не в своей тарелке.
  - Мила, - Таркис поманил меня к себе и я подошла. - Давай пройдемся.
  Мы неторопливо зашагали вдоль лагеря, занятого приготовлениями к ночлегу.
  - Мой сын говорил со мной о тебе, - сказал наконец Таркис, и я почувствовала, что мое лицо горит.
  - Он... Упоминал, что собирается, - промямлила я. Таркис улыбнулся.
  - Я надеялся, что он выберет Тару, - сказал Таркис. - Но она для него слишком проста, и совсем его не видит.
  Вот это да, - Тара предназначалась для Маркиса. Кто бы мог подумать.
  - Почему... Вы подумали, что они понравятся друг другу? - спросила я, уж не знаю, почему. Наверное, от любопытства.
  - Она высокая, крепкая, у нее родятся здоровые дети, - сказал Таркис. - Ты можешь счесть мои рассуждения циничными - но я не брал в расчет чувства.
  Я посмотрела на Таркиса в смятении. Пока что было непонятно, к чему он ведет.
  - Он увидел тебя сразу, - продолжал между тем Таркис. - А ты увидела его. Даже сейчас, когда ты просто думаешь о нем, я вижу у тебя на лице эту улыбку. Ты любишь моего сына?
  Я посмотрела на Таркиса. Не уверена, что вежливо задавать такие вопросы прямо, но все-таки Маркис - его единственный сын.
  - Любовь начинается с доверия - и я доверяю Маркису. Себя, свою жизнь. Я верю, что он тоже начинает любить меня, - сказала я тихо.
  - Мы, Финсы, любим лишь раз за всю свою жизнь, Мила, - сказал Таркис. - Моя жена погибла во время землетрясения, когда Маркис был еще ребенком. С тех пор ни одна женщина не смогла тронуть мое сердце. Сможешь ли ты любить моего сына всю свою человеческую жизнь?
  - Я не знаю, - честно ответила я. - Я никогда не влюблялась раньше, а Маркис... Он заслуживает большего, чем... Я не думаю, что достойна его.
  - Почему? - мягко улыбнулся Таркис.
  - Потому что я не сказала - "да". Потому что сомневаюсь, - ответила я. - Потому что я всего лишь человек.
  - Тебе стоит узнать себя получше, Мила. Отдохни, завтра нас снова ждет дорога, - сказал Таркис.
  
  Что ж, по крайней мере я была честна с ним. Маркис действительно заслуживает большего, чем я, мямлящая "не знаю", потупив взор и заливаясь краской. Если его отец наложит вето на наш брак - я не буду против. Не уверена, что смогу сделать его счастливым и уж тем более не уверена, что смогу подарить ему детей - может быть, тот факт, что я из другого мира, делает меня неспособной иметь детей по причине генетической несовместимости или как это называется...
  - Господи, я всерьез об этом думаю, - пробормотала я. - Наверное, окончательно крыша поехала.
  - Мила, - Маркис стремительно приблизился ко мне. - где ты была так долго?
  - Гуляла, - ответила я смущенно.
  - Совсем одна? - возмутился он.
  - Твой отец сопровождал меня, - сказала я тихо.
  - О-о, - протянул Маркис, волнуясь. - О чем... О чем вы говорили?
  - О дороге, - сказал приблизившийся Таркис. - О прошлом. О будущем.
  - О будущем, - повторил Маркис и посмотрел на меня, затем на крайне неопределенно ухмыляющегося Таркиса. - Ясно.
  Я чего-то не понимаю? Скорее всего. Я почти уверена, что безобидная фраза Таркиса имеет какой-то более глубокий смысл, которого я не уловила. Какие-то их местные заморочки.
  - Я пойду, пожалуй, - сказала я, чувствуя некоторое напряжение в воздухе. - Доброй ночи.
  У меня самой ночь оказалось бессонной и неспокойной. Когда мне наконец удалось провалиться в сон, я увидела Маркиса, который нес меня на спине. Он бежал быстро, очень быстро, а я льнула к нему - и без страха смотрела вперед. Это было хорошо и правильно, это было именно то, чего я хотела, - быть с ним рядом. Может, это и был ответ на самый важный вопрос, - только Таркис этот вопрос задать не потрудился.
  
  
  Его точило неприятное, тревожное предчувствие -
  словно он вот-вот вспомнит то, что еще не случилось.
  Терри Пратчетт
  
  Мы приближались к высокому перевалу, за которым начинались территории Финсов - безлюдная, бесплодная гористая местность, которая вела в закрытую Долину. Наемники из людей проявляли беспокойство и снова говорили о разбойниках на перевале, и я увидела, как самые беспечные Финсы облачаются в доспехи, и Маркис был одним из них.
  - Они тяжелые? - спросила я, приближаясь. Маркис застегивал на себе безрукавую кольчугу из колец, а рядом в сундуке лежало еще несколько запасных.
  Маркис хмыкнул, поправил на себе кольчугу и посмотрел на тебя.
  - Потяжелее тебя, лока, - сказал он, и я против воли рассмеялась.
  - Не может быть, - сказала я и попробовала поднять кольчугу, которая насмешливо зазвенела под пальцами, не двинувшись с места
  - Это сплав небесного железа и палиса(1), - сказал Маркис. - он тяжелый, крепкий и гибкий - если в меня будут стрелять из лука, наконечник едва оцарапает кожу, а копье не сможет вонзиться глубоко.
  - Никто не будет в тебя стрелять, - возмутилась я. - Не говори такие ужасные вещи.
  - То есть, мне можно снять кольчугу? - хмыкнул он.
  - Даже не думай, - отрезала я. Маркис рассмеялся.
  - Тебе бы тоже не помешала кольчуга, но у нас не делают броню для детей. Таре мы смогли подобрать подходящую, - продолжал дразниться Маркис.
  - Очень смешно, - проворчала я и начала искать подругу глазами. Вскоре я нашла ее, облаченную в кольчужную рубашку, с мировой скорбью на лице.
  - Я не могу сдвинуться с места, - пожаловалась девушка.
  - Значит, с лошади точно не упадешь, - приободрила ее я, и ответом мне был лишь горестный вздох. Я забралась на свою лошадь, ожидая, пока отряд двинется в путь и увидела Линоса. Мальчишка смотрел на мост и бурную реку, который мы пересекли вчера.
  - Думаешь, не сбежать ли мне, пока не стало слишком поздно? - спросила я, и он вздрогнул, посмотрев на меня.
  - Какое тебе дело, - буркнул мальчик.
  - Кем ты был, пока Таркис не забрал тебя с собой? - спросила я.
  - Я работал в таверне, - сказал он. - Там же, где работала моя мать.
  - И это было тем, чем ты всегда хотел заниматься? - спросила я мягко. - Приносить людям вино и хлеб, выбрасывать пьяных вон и разнимать драки?
  Мальчишка посмотрел на меня сердито.
  - Я стал бы воином, - сказал он. - Через пару лет я мог бы вступить в армию.
  - Ты станешь воином, - сказала я. - Финсы искусны не только в торговле, - они удивительно умелые воины. У тебя будут лучшие учителя. Ты станешь тем, кем захочешь. В отличие от людей, Финсы готовы принять тебя.
  - Я не такой, как они, - сказал Линос. - Я выгляжу, как человек.
  - Я тоже, - мягко сказала я. - Но я все равно иду рядом с ними.
  - Ты всего лишь женщина, - сказал Линос. - У тебя просто нет выбора. Я слышал, твой хозяин продал тебя Таркису и теперь ты его собственность.
  - Финсы не признают рабства, - сказала я.
  - И чтят женщин превыше всего, - я слышал, - сказал Линос. - Идеальное место для тех, кто слаб и не умеет бороться за себя.
  - Разве это плохо? - Удивилась я. - Если не нужно бороться и жить в страхе?
  - Они все живут в страхе. Оборотни раздавили их, - отрезал Линос. - Мы нужны им только потому, что они боятся исчезнуть. Ты родишь им детей, я защищу их от внешних напастей, но мы никогда не станем ими. Мы будем служить им - и не более того.
  - Тебе нужно поменьше общаться с Яром, Линос, - сказала я. - Он озлоблен на весь мир и слишком многое потерял.
  - Да, Яр все потрял, и тебя ему не заполучить, - фыркнул Линос. Я удивленно посмотрела на него, и он рассмеялся. - Я ведь не дурак, я вижу, как он смотрита на тебя. Как дикарь на молнию.
  Это выражение было мне незнакомо, и я с удивлением повторила его:
  - Как дикарь на молнию?
  - Боится сгореть, но все равно хочет, чтобы она принадлежала ему, - сказал Линос и пришпорил лошадь.
  - Боится сгореть, - повторила я и поежилась. Вряд ли я способна обжечь кого-то, - потому что сама постоянно мерзну.
  
  Мы двинулись в путь, и на этот раз мне захотелось не плестись в конце, а быть впереди, и я поехала рядом с Маркисом, чуть опережая всех остальных. На этой высоте растительность была уже довольно редкой, но впереди нас темнел полноценный лес. Мы ехали между двух высоких хребтов по плоской, усыпанной мелкой галькой дороге. Мне то и дело слышался шорох осыпающихся камней, и скоро я поняла, почему - в этих горах обитали не только прохладный ветер и низкие облака. Я увидела их неясные очертания наверху - они промчались стремительно, и камни под их копытами осыпались с тревожным шумом.
  - Маркис, - я схватила его за локоть, показывая туда, где увидела смутные тени с ветвистыми рогами. - Там минги? Мне не показалось, дикие минги?
  Маркис посмотрел вверх по склону, щурясь.
  - Наверное, - с сомнением произнес он. - Я не успел рассмотреть.
  - Они живут стаями? Или правильнее - стадами? - поинтересовалась я, сожалея, что не успела как следует рассмотреть их.
  - Я бы сказал - семьями, - сказал Маркис. - Обычно это самец, самка и их дети до трех лет. В три года они уже достаточно крупные и могут за себя постоять. Отец семейства прогоняет сыновей, чтобы они не попытались с ним конкурировать, а самочек обычно крадут молоды самцы, которых недавно отправили в свободный полет. Тех, с кем они росли, свою семью, минги узнают по запаху даже через много лет.
  - Крадут? - удивилась я. - Как это у них получается?
  - Привлекают песней или свежим мясом, а потом не дают вернуться, - сказал Маркис. - Если, конечно, они хотят вернуться. Как правило в три - три с половиной года минги инстинктивно стремятся покинуть семью и завести собственную.
  - Не знала, что минги поют, - сказала я с сомнением.
  - Только свободные минги поют, Мила, - улыбнулся Маркис. - Ручные только рычат и воют иногда.
  - Финсы разводят мингов? - спросила я, глядя на осыпающиеся камни.
  - Нет. Но мы любим слушать, как они поют в горах для своих любимых, - сказал Маркис.
  Я озадаченно улыбнулась.
  - А лошади? - я погладила свою лошадку по гибкой шее.
  - Лошади не страдают, если выросли в неволе, - сказал Маркис. - Люди очень давно приручили их, - может быть, они уже забыли, что значит быть свободными.
  - Или их вполне устраивает такая жизнь, - сказала я, снова погладив лошадь по шее. - Может быть, лошади любят нас так же, как мы любим их.
  - Я думал, ты боишься лошадей, - рассмеялся Маркис.
  - Я люблю их красоту и изящество, но опасаюсь их силы, - это кажется разумным подходом, - сказала я.
  - А меня ты тоже опасаешься? - спросил Маркис, помедлив.
  - Тебе я доверяю, Маркис, - мягко сказала я и подняла на него глаза. Маркис кивнул.
  - Рад слышать, - сказал он. Над нами сново пронеслись минги,издавая низкие тревожные звуки. Маркис нахмурился, глядя на них и сказал:
  - Давай-ка вернемся к отряду. Минги беспокоятся. Может быть, это горные коты их потревожили, а может быть, какие-нибудь другие хищники.
  - Разбойники, - подсказала я. Маркис покачал головой.
  - Давай вернемся к отряду.
  Я поторопила лошадку, и она пошла рысью. Маркис несколько раз тревожно оглянулся, а потом посмотрел на наш небольшой отряд и внезапно заорал:
  - Сзади! Они наступают сзади!
  Молниеносно выхватив из-за спины лук, Маркис помчался вперед, на ходу стреляя в преследователей. Я разглядела их не сразу - одежда была в цвет камней, а лошади их скакали почти бесшумно, потому что не были подкованы - вот почему мы подпустили их так близко. Я подстегнула лошадь, следуя за Маркисом, но он на ходу обернулся и крикнул:
  - Нет! Оставайся здесь! - и помчался дальше.
  Я действительно ничем не смогла бы помочь - только путалась бы под ногами и отвлекала людей. Тем временем началась свалка - нападавшие догнали отряд и началась рукопашная. Маркис все еще стрелял по нападавшим, а я напряженно следила, стараясь понять, кто одерживает верх, и тут до моего слуха донесся стук копыт из-за спины. Увидев человека в маскировочной пыльно-коричневой одежде, я с воплем сжала бока лошади и мы помчались прочь.
  - Они здесь! Они здесь! - орала я, чтобы предупредить своих о том, что опасность подкралась не только со спины. Я так и не поняла, что произошло, когда моя лошадь вдруг дико заржала и взвилась на дыбы - а я взлетела в воздух и шлепнулась на землю. Я перестала понимать, где верх, а где низ, но все же попыталась подняться, и как только мне это удалось, сильная рука схватила меня поперек туловища - и я оказалась на лошади вместе с одним из нападавших. Я попыталась вырваться, но он резко развернул лошадь и прорычал мне в ухо:
  - Утихни, дурная девка!
  - Я заорала изо всех сил и получила затрещину, а мужчина пришпорил коня и помчался прочь.
  Последним, что я услышала, был крик Таркиса:
  - Маркис! Верни ее!
  Похититель был довольно утрированным типом - крепкий, в простой одежде, частично покрытой доспехом из кожи, обшитой металлическими пластинками, с наручными и поясными ножнами. От него пахло несвежим телом и кислым пивом и он уверенно держался в седле, крепко обхватив меня одной рукой. Кто-то из Финсов бросился в погоню - Маркис?
  - А ну уймись, мерзавка, - грабитель тряхнул меня и усадил перед собой. - За твою сломанную шею я ответ держать не желаю.
  Я не послушалась и обернулась, чтобы убедиться - за мной мчался Маркис. Он как раз поднялся на холмик, с которого мы только что спустились... А потом что-то случилось.
  Я увидела, как исказилось его лицо, как он запутался в ногах и покатился кубарем, запнувшись, и закричала. Я не знаю, откуда я взяла силы, но все вдруг стало кристально ясно. Я должна убить разбойника, похитившего меня и того, кто стрелял в Маркиса. Я должна.
  Когда цель ясна, все вдруг становится очень четким. Я выхватила из наручных ножен разбойника нож длиной в мой локоть и, развернувшись, полоснула ему по горлу. Мы свалились, я шмякнулась о землю так, что из меня вышибло дух - уже второй раз за сегодня - но я встала на колени и поползла. Маркис, только не умирай. Пожалуйста.
  Я не смотрела на хрипящего и истекающего кровью похитителя - он был не важен. Я смотрела только на Маркиса. Он лежал, съежившись, поджав лапы, такой бледный... Ему было больно он не мог ничего поделать с тем, что ранило его. Стрела? Нет, его в опасной близости от сердца пронзил арбалетный болт.
  - Маркис, - прошептала я. Кажется, я вывихнула ногу. Болит в груди. Пальцы правой руки почему-то в крови и не слушаются... Я перехватила нож левой рукой и крепко сжала.
  - Маркис...
  Где же второй, тот, кто стрелял в него? Он очень меткий стрелок - попал издалека по движущейся цели и все еще не показался. Маркис, не умирай, я люблю тебя.
  Я увидела его почти слишком поздно - на вершине холма он лихо соскочил с прихрамывающей хрипящей лошади и побежал по склону, по которому совсем недавно скатился Маркис. Он бежал, держа в правой руке арбалет, а левой вынимая из ножен меч - подарок Таркиса. Яр, бывший раб, мой несостоявшийся возлюбленный.
  - Мила, - он выглядел озабоченным. - Мила, ты вся в крови, не шевелись.
  Он бросил арбалет, вернул меч в ножны и бросился ко мне.
  - Мила, не смотри, - он отвернул мое лицо от Маркиса. - Не смотри. Парень сильно ранен, он умирает, не смотри.
  Я оттолкнула его руки.
  - Ты изранена, твоя рука, Мила!
  - Ты стрелял.
  - О чем ты, глупышка? Я убил стрелка и примчался к тебе на помощь. Он там, за холмом.
  - Мертв? Тот, кто сделал это?
  - Я не успел вовремя, - сказал Яр. - У меня ведь нет быстрых звериных ног.
  - Все ты врешь, убийца, - прошипела я. - Ты стрелял.
  Я всадила нож ему в бок, туда, где его не закрывал доспех. Яр удивленно распахнул глаза и схватил меня за плечи.
  - Ты не могла видеть, - сказал он, падая на колени. - Я был... Далеко...
  - Нет, - прошептала я. Яр держался за меня, но его пальцы быстро слабели.
  - Ты не видела, - удивленно повторил он.
  - Я знала.
  - Мне жаль... Мальчишку, - Яр судорожно вдохнул воздух. - Но я не мог вернуться. Лучше... Смерть... Лучше смерть, Мила. Спасибо... Ты освободила меня.
  Я не стала ждать, пока он свалится и сама оттолкнула его. Яр остался стоять на коленях, покачиваясь, а я бросилась к Маркису. Он ранил его слева, и сильно. Я побоялась трогать засевший в плоти арбалетный болт и начала искать пульс. Пульс был слабым, и я завопила в ярости, от того, что подарила убийце легкую смерть.
  - Не смей умирать, слышишь? - зло прошептала я на ухо тихому Маркису. - Не смей умирать. Я люблю тебя. Не смей.
  Я разорвала руками рубаху от колен до талии и зубами разорвала на две широкие полосы. Остановить кровь. Нужно выиграть время. Не умирай, я ведь люблю тебя.
  Я вдруг остро почувствовала, как мне холодно, и крепко обняла Маркиса, который, напротив, стал теплее. Не умирай, Маркис. Ты не можешь меня бросить. Я нашла тебя слишком поздно, я не отвела беду, но ты не должен вот так... Маркис... Как холодно...
  - Оттащите ее, пока не поздно! Где лекарь? - заорал Таркис где-то далеко. Я крепче прижалась к теплому живому телу Маркиса. Мне холодно. Сейчас я усну... И я не одна. Финсы умеют держать слово.
  
  Кажется я плыву куда-то. Это сон? Наверное. Теплые неспешные облака двигаются где-то внизу, а над головой у меня раскинулись незнакомые звезды, далеко и близко одновременно. Я плыву на спине, но вижу и верх и низ. Приятно для разнообразия... Что это, ветер? Почему сверху?
  Ветер ударил в меня снова, настойчивее, продавил вниз. Я посмотрела туда, откуда бил ветер, и увидела... Точнее, ощутила присутствие огромного Зверя. Я была словно соринка в его глазу, и он пытался сморгнуть меня, - но он меня видел. Он видел все и был повсюду. Может быть, если бы небо было твердью, я бы услышала стук его копыт. Ветер почти ласково подтолкнул меня вновь, и пушистые облака стали ближе. Я не хочу вниз. Мне нравится быть здесь. Оставь меня.
  - Мила...
  Кто-то зовет меня.
  - Мила...
  Это мое имя. Кто-то там, внизу, знает мое имя. Я должна откликнуться?
  Теперь уже ветер не гнал меня вниз - я падала, сначала медленно, как былинка, но с каждой секундой я словно становилась тяжелее. Я уже не видела звезды, - я видела только близкие облака.
  - Мила...
  Облака на вкус как вода. Я закашлялась и распахнула глаза в своем избитом, полуживом теле - с изрезанными пальцами, вывихнутой ногой и разбитым лицом. Жизнь сложнее смерти, - как я и предполагала. Мертвой быть не больно.
  - Потерпи, - сказал он в ответ на мой мученический стон и я посмотрела на него, хотела вздохнуть с облегчением - но помешала боль в груди.
  - Тихо, - у тебя сломано ребро, - он погладил меня по щеке. - Не двигайся. Лекарь перевязал тебя, ты будешь в порядке.
  - Ты? - прохрипела я.
  Он посмотрел на меня серьезными глазами.
  - Я жив благодаря тебе. Но больше никогда так не делай, слышишь?
  Я хотела было спросить, о чем он - но это было не важно. Главное, он был жив. Самое главное.
  Я закрыла глаза, и из них выбежали и скрылись в волосах две счастливые слезинки.
  
  Остаток пути я проделала в в повозке, и Тара составляла мне компанию, чтобы мне не было совсем уж тоскливо. Поначалу меня настолько плотно перевязали, что я едва могла шевелиться. Как выяснилось потом, лекарь Финсов был вынужден извлечь сломанное ребро, - и мне повезло, что у него было достаточно обезболивающих, чтобы я смогла эту операцию пережить. Нога заживала хорошо, лицо все еще было сплошным синяком, но с каждым днем я чувствовала себя лучше. Тара трогательно ухаживала за мной, пока я выздоравливала, и я была безмерно благодарна за это.
  - Могу ли я украсть несколько Ваших минут? - от размышлений меня оторвал голос лекаря-Финса, Геллара. Насколько мне известно, он был чуть старше Маркиса, и если Маркис в свои шестьдесят был в душе сущим ребенком, Геллар был серьезным и рассудительным, словно разменял по меньшей мере третью сотню лет, как Таркис.
  - Крадите полчаса, коль скоро вам приходилось копаться в моих внутренностях, - благодушно разрешила я. Геллар неуверенно улыбнулся, - с чувством юмора у парня было не очень.
  - Это шутка, - сказала я, подтвердив опасения бедняги, и лишь смутила его сильнее.
  - Я хотел поговорить о чудесном исцелении, - сказал он, - впрочем, не слишком уверенно.
  - Ну, то что со мной происходит, мало похоже на чудо, - хмыкнула я. - Только Вашими стараниями я все еще не отправилась в мир иной, мастер Геллар.
  - Я еще не заслужил звание мастера, - сказал Геллар. - Сейчас я обычный лекарь.
  В ответ на мой непонимающий взгляд он пояснил:
  - У меня еще нет права брать учеников. Как только я начну преподавать медицину другим - я смогу называться мастером.
  - Спасибо, что просветили, - сказала я в ответ. - О чем пойдет речь?
  - То, что вы сделали с Маркисом, - сказал Геллар. - Это было похоже на магию - утраченную магию, на которую мы были способны до того, как люди уничтожили Священный Лес, убежище для магов всех рас.
  - Вот как, - пробормотала я.
  - Я читал об этом, пока проходил обучение, - давно, когда был юнцом, - сказал Геллар. - В те давние времена, задолго до правления Уоррена Черное Сердце, маги были способны лечить наложением рук, - но использовали это умение только в крайнем случае. Догадываетесь, почему?
  Я вопросительно подняла брови, хотя была уверена, что знаю ответ.
  - Эта магия может убить, какой бы светлой она не была, - сказал Геллар. - Маг буквально отдает все имеющиеся в его распоряжении жизненные силы другому, рискуя погибнуть при этом. Легенда гласит, что королева людей, жена Уоррена Черное Сердце, обладала магическими способностями, и когда ее новорожденный первенец начал угасать, она использовала больше сил, чем было ей дано. Именно из-за смерти своей возлюбленной король Уоррен стал тем, кем стал, - тем, кто уничтожил магический источник, питавший всю магию нашего мира.
  - Магический источник, - повторила я. - Это какая-то метафора, или дело правда было в воде?
  - И да, и нет, - сказал Геллар. - По легенде, Священный Лес обладал неким источником, испив из которого истощенный маг мог восстановить свои силы. Кроме того, в окрестностях Священного леса обитало на порядок больше чудесных созданий и магически одаренных смертных, чем где бы то ни было еще. Летописи говорят, что вся магия мира происходит из этого источника. Или происходила.
  - Но ведь магически одаренные люди рождаются везде? - спросила я задумчиво.
  - Да, и их появление непредсказуемо. Одаренный может родиться в семье кузнеца и семье короля с одинаковым успехом, - сказал Геллар.
  - Думаю, магов-кузнецов все же больше, чем магов-королей, - хмыкнула я, и Геллар согласно кивнул и рассмеялся. Видимо, на этот раз шутка была более удачной.
  - Однажды, - сказала я. - Довольно давно, я встретила человека, который считал, что происходит от дракона. Это возможно?
  - Я никогда не интересовался драконами, - сказал Геллар. - Но все свидетельствует о том, что они либо вымерли, либо хотят, чтобы мы так считали. Никто из живущих ныне не может сказать, что видел настоящего дракона и не солгать при этом.
  - Но я уверена, что в ваших библиотеках полно книг, которые помогут мне узнать о них больше, - сказала я.
  - Господин Таркис обладает одной из крупнейших коллекций книг в Долине, - кивнул Геллар. - Уверен, что вы удовлетворите свое любопытство.
  - Как только освою ваш язык и письменность, - тихо пробормотала я. Что ж, мне действительно будет, чем заняться в долине Финсов. То ли природная деликатность Финсов не позволила лекарю расспросить меня о причинах моего интереса, то ли ему было все равно, - в любом случае я была рада, что мне не пришлось ничего объяснять. Кто-то окликнул Геллара, и он удалился, оставив меня в одиночестве раздумывать о том, как иномирянка смогла применить давно утраченную магию этого мира и что это может значить для этой самой иномирянки.
  
  Последние несколько дней дороги не были легкими, - мы проходили сквозь выдолбленные в скалах тоннели, пересекали продуваемые всеми ветрами плато и становились все ближе к Долине Финсов. Впервые я увидела ее с огромной высоты - и это было самое зеленое место в мире. Где-то очень далеко голубели горные хребты, смутно обозначавшие границы Долины, имевшей форму неправильного овала.
  - Если это место Божественный Олень выбирал для того, чтобы передохнуть, то я понимаю, почему, - сказала я Маркису, и он хмыкнул.
  - Нам пора вниз, - сказал он. - Спуск будет долгим. Ты готова?
  - Да, ответила я, и ослики, тянувшие тележку, в которой я проделала последний отрезок пути, тронулись с места.
  
  
  
  
  В тексте использованы отрывки из песен группы "Кино", "Би-2" и "Мельница".
  
  
  
  (1)Палис - неизвестный на Земле металл, используемый при изготовлении оружия и доспехов.
  
  
  
   Продолжение следует.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"