Аннотация: Очарованный женскими прелестями, Волшебник попадает в переплет. А вместе с ним и брауни Диджей.Рассказ опубликован в седьмом номере "Уральского следопыта" за 2002 г.
Первое, что я увидел, войдя в отель, были зеркала. Всюду, куда не кинешь взгляд, наткнешься на себя самого. И это правильно! У постояльца создается впечатление, что он находится в центре мироздания. Это как минимум. Такое уважение к моему эго я оценил по достоинству, всласть налюбовавшись собой со всех сторон, и, на мой взгляд, со всех сторон я был хорош. Человек должен себя любить - я так считаю. Даже если окружающие и полагают иначе. В конце концов, на мой вкус я просто великолепен. А о вкусах не спорят.
Решительным шагом уверенного в себе человека я подошел к конторке и очень весомо произнес одним из моих любимых басовых тембров:
- Добрый день, милая девушка. Мне нужен директор.
Последнюю фразу я произнес томно. Мне нравится говорить томно фразы, которые, вообще-то, говорить томно незачем. Можете считать это причудой артиста или можете не считать. Мне все равно.
- Директор? - переспросила слегка ошеломленная миловидная служащая. Так и есть - тон сказанной мной фразы помешал ей понять ее смысл. Сознание девушки прочно застряло в тисках установленных правил поведения, которые не допускают произнесения фразы "мне нужен директор" интимным тоном. Ладно, будем снисходительны к бедному ограниченному созданию.
- Директор, - сказал я уже обычным тоном. - Мне нужен директор. Главный человек в гостинице. Босс. Повелитель комнат. Властелин этажей. Командир отеля. Тот, От Кого Все Зависит.
- Вам назначена встреча? Он вас ждет?
- С нетерпением!
- Кабинет директора на втором этаже. Поднимитесь по лестнице и сразу увидите.
Я поднялся по лестнице и сразу увидел.
- Мы сейчас зайдем к директору отеля, - сказал я. - Сделай что-нибудь простенькое, чтобы он сразу понял, с каким серьезным человеком имеет дело.
Если бы рядом кто-нибудь находился, он бы решил, что я разговариваю сам с собой. Но на самом деле, я говорил с Диджеем. Кроме меня его никто не видит, и это-то как раз и хорошо! Без Диджея мне вообще нечего было бы делать в этом отеле.
Диджей согласно хмыкнул и мы вошли в кабинет директора.
Директор отеля был занят - он как раз увольнял уборщика. Уборщик не вытер какое-то пятно и поэтому с точки зрения директора подлежал немедленному увольнению.
На самом деле, директор сидел в кабинете один и все, что я сейчас сказал - неправда. Но никак не ложь, а скорее, творческий вымысел. Ну знаете, во всех фильмах, когда надо быстро и доходчиво показать, что некий начальник сволочь, всегда прибегают к одному и тому же приему - показывают сцену, в которой он увольняет какого-нибудь славного малого, в основном за то, что тот просто появился в кадре. Жутко надоевшее клише, конечно, но я сейчас занимаюсь не поисками оригинальности, а пытаюсь показать вам, какая сволочь этот директор отеля. Если я не сделаю это сейчас, то вы останетесь в неведении на его счет до конца повествования, с чем я никак не согласен. Поэтому я считаю себя в праве на небольшую выдумку. Тем более, что я уверен - если бы ему действительно попался на глаза какой-нибудь что-нибудь не вытеревший уборщик, он бы обязательно его уволил. Потому что сволочь. Так что, можно сказать, что я не так уж и преувеличиваю.
Итак, несчастный многодетный уволенный уборщик с рыданиями выбежал из кабинета, не замечая ни меня, ни, тем более, Диджея. Я перевел взгляд на директора - тот раскуривал сигару и довольно ухмылялся. Есть такие типы, которые всегда ухмыляются, сотворив какую-нибудь мерзость.
- Ну, - неласково сказал он, покосившись в мою сторону. - А вам что здесь надо?
- Добрый день, - произнес я, тем самым напоминая хаму, что он забыл поздороваться. Хам сделал вид, что не понял намека, и мне пришлось продолжать:
- Я выступаю у вас в отеле сегодня вечером.
- А, - понял директор. - Маг и иллюзионист. И еще, кажется, кукловод.
В его тоне не было уважения. Ни капли. А я не люблю, когда слова "маг" и "иллюзионист", не говоря уже о слове "кукловод", произносят без должного уважения. Мне почему-то кажется, что это оскорбляет мое профессиональное достоинство. Точнее, мои профессиональные достоинства, потому что "иллюзионист" и "кукловод" это все-таки разные профессии. М-да, явно пора выводить вперед Диджея.
Я принял одну из позиций Мага, Демонстрирующего Свое Могущество Способом, Не Приводящим К Жертвам И Разрушениям, вытянул вперед правую руку и указал пальцем на лежащую перед директором бумагу. В тот же момент бумага начала медленно подниматься в воздух, пока не застыла перед носом изумленного директора.
Конечно, все манипуляции с бумагой проводил Диджей, но поскольку директор Диджея видеть не мог, то все происходящее выглядело магией в полный рост.
- Не стоит говорить с пренебрежением о вещах, лежащих за пределами человеческого разумения, - сказал я грозно, а Диджей слегка разорвал бумагу посередине. - Потусторонний мир не прощает фривольностей, - Диджей еще немного разорвал бумагу. - А также фамильярностей. - Диджей немедля отозвался, продолжив разрывать бумагу. - Не следует будить дремлющие силы тьмы, ибо силы эти могут возжелать отмщения, - Диджей дорвал бумагу и положил образовавшиеся половинки на плечи директора, подобно погонам.
Директор наконец-то вышел из оцепенения, стряхнул с плеч половинки экс-документа и недовольно сказал:
- А словами нельзя было объяснить? Обязательно документацию уничтожать?
- Наглядно всегда лучше работает, - охотно объяснил я.
- Хм... - то ли согласился, то ли возразил директор. - Так чем могу служить?
Вот так-то лучше.
- Ну, во-первых, я не заметил в отеле ни одной афиши, - сказал я.
Директор сделал удивленные глаза.
- А разве должны были быть афиши?
- Я посылал вам афиши. Вы обещали их развесить по отелю за неделю до представления.
- Ах, да-да, припоминаю... Действительно, были афиши. Только потом пропали куда-то. Наверно, это придурок-уборщик их по ошибке выкинул.
- Выкинул?! - я угрожающе повысил голос и начал поднимать правую руку, а Диджей принял боевую стойку. - Мои афиши?!
- Пожалуйста, не надо так волноваться, - быстро залепетал директор. - Не будем беспокоить из-за этого силы тьмы. Пусть себе спят. Ну неужели мы сами не разберемся? А этого недоумка-уборщика я сегодня же уволю!
- Вы его УЖЕ уволили, - напомнил я.
- Ах да, - пробормотал директор. - Послушайте, а может, у вас есть с собой еще афиши, а? Я отдам распоряжение их немедленно развесить. И по радио будем объявлять каждый час. Нет, каждые полчаса!
- Вам повезло, - сменил я гнев на милость. - У меня есть с собой афиши. Но вам надо будет вписать дату и час. Сегодняшнюю дату.
- Да-да. И сегодняшний час, - кивнул директор.
Уж не пытается ли он шутить? Да нет, вряд ли... Этот человек и чувство юмора не совместимы.
Я открыл свой саквояж с реквизитом, с которым почти никогда не расстаюсь, и достал стопку афиш.
- Второй вопрос, который я хочу обсудить, - продолжил я, - касается моего гонорара. Мне кажется, его следует увеличить.
Последовашую вслед за этой фразой сцену я описывать не в состоянии. Уж очень не с лучшей стороны показал себя директор отеля, дав волю самым низким человеческим качествам, идущим из потаенных глубин его, увы, несовершенной души; уж очень печален был бы сей рассказ об алчности и упрямстве, что обнаружил директор во время нашего спора, где столкнулись в смертельной схватке порок и добродетель, жадность и справедливость, низость и благородство; слишком очевидной стала бы невозможность построения идеального общества, где не было бы места таким отвратительным недостаткам человеческого характера, что, к печали моей, явил миру директор отеля, и где никто не увольнял бы уборщиков за несмытые пятна и потерянные афиши.
Короче говоря, если бы не моя очередная апелляция к силам тьмы, повысить гонорар мне бы никак не удалось - Диджей свидетель.
На первый этаж я спустился, чувствуя себя победителем. Правда, очень усталым победителем. Поэтому я решил зайти в гостиничный бар и чего-нибудь выпить. Либо, чтобы отметить свою победу, либо, чтобы заглушить усталость. Зависит от того, с какой стороны посмотреть. Но я ни с какой стороны не успел посмотреть. Потому что, как только я вошел в бар, я увидел ноги.
Ноги были стройны и длинны. Ноги были невыразимо прекрасны. Ноги были идеальны. Я никогда до сих пор не видел столь восхитительных ног. Во всяком случае, в тот момент мне так казалось. Если бы у меня были такие ноги, то я бы умер с голоду. Потому что не смог бы оторваться от ласкания этих ног ни на секунду, даже, чтобы поесть. И это не какое-то там банальное извращение, а самый настоящий утонченный фетишизм. Только для истинных ценителей.
Одна нога покоилась на другой и мерно покачивалась, и с каждым ее движением я все глубже и глубже проваливался в бездонный омут сладострастия и желания. И глупости, потому что когда мужчина видит такие ноги, его мыслительные способности спускаются до мыслительных способностей барана.
Но через пару-другую столетий я все-таки нашел в себе силы оторваться от созерцания этих немыслимых ног, чтобы оценить их обладательницу. Лицо обладательницы оказалась очень даже ничего. Можно даже свет не выключать... Стервозное выражение ему, пожалуй, даже шло. И потом, какое же еще может быть выражение лица у женщины с такими ногами!
Я понял, что если я хотя бы не попытаюсь овладеть ею, то потом себе никогда этого не прощу. И Диджею не прощу, потому что он с явным неодобрением отнесся к моему состоянию. Бесплотный дух - что с него возьмешь! Из архивов памяти я выудил все, что прочитал в книгах и подсмотрел в фильмах на тему соблазнения стервы с ногами в гостиничных барах, и ринулся в бой.
Не сомневаюсь, что сначала я выглядел как дурак. Затем - как круглый дурак. Стерва явно не хотела замечать исходящего от меня великолепия. Все, чего мне удалось добиться за десять минут разговора (а точнее, моего монолога), это ее имя.
- Лили, - в какой-то момент соблаговолила представиться она, и звучало это не иначе как величайшее одолжение, которого я, по ее мнению, никак не заслуживаю. Так вообще не говорят - так роняют. Слово можно уронить, как платок, чтобы бесчисленные претенденты на звание дурака-фаворита при Ее Сиятельстве Стерве Номер Такой-то сражались за право поднять его и прижать к носу, вдыхая его сладкий аромат.
Откровенно говоря, имя "Лили", на мой взгляд, не очень ароматно. Уж какое-то оно затасканное бульварными статейками о куртизанках, женскими романами о них же и мыльными операми о ком, как не о них. Продолжая аналогию с уроненным платком, можно сказать, что, хоть я и поднял его первым (что вовсе не удивительно при отсутствии конкурентов - скучающий Диджей не в счет), он оказался несвежим, весь в каких-то подозрительных желтых пятнах, да еще и распростронял запах мужского одеколона, и явно не моего. Трезво рассудив, что если я выложу ей эти соображения, то вряд ли заработаю дополнительные очки, я решил не нарушать правил игры и соврал:
- Какое красивое имя!
Через какое-то время я понял, что произвести впечатление у меня явно не получается. И чего ей еще нужно? Вон какой классный парень ее кадрит, а она носом вертит. Бывают такие девушки, которые слишком много о себе воображают и усложняют элементарные вещи. Нет, чтобы просто: "Девушка, который час? - Конечно, согласна, жду вас у себя в номере!". И все довольны и пьют шапмпанское.
Но сдаваться я не собирался. Выудив у стервы заверение в том, что она явится на мое представление, я покинул бар с твердым намерением ошеломить Ее Неприступность сегодня вечером. У меня был план. Но одного Диджея мне не хватит.
- Диджей, - сказал я. - Нам надо будет дать сегодня продвинутое представление. Найди парочку своих сородичей, договорись с ними. А я пока немного отдохну.
Диджей отправился выполнять задание, а я - в гостиничный номер, заботливо предоставленный мне директором гостиницы после того, как мы с Диджеем немного напомнили ему о силах тьмы.
Что ж, пока у нас тут тихий час, я думаю, имеет смысл рассказать немного о моем спутнике. Итак, кто же такой Диджей? Если честно, я не знаю, как эти существа называются, да они и сами никак себя не называют. Можно было бы называть их духами, каковыми они по сути и являются, но я предпочитаю называть их брауни, так как в основном они обитают в домах или поблизости от домов, а главным образом потому, что слово "брауни" мне нравится намного больше, чем слово "дух". Слово "брауни" обладает таинственным заграничным звучанием, а слово "дух" это просто выдох какой-то. Главный фокус с этими брауни состоит в том, что люди их не видят, и даже не подозревают об их существовании. Из всех людей их вижу только я. Не хило, правда? Каждый человек считает себя исключительным, и он в этом совершенно прав. Но спроси его, на каком основании он считает себя исключительным, то в большинстве случаев ничего вразумительного он не ответит. А я отвечу - потому что я вижу брауни! И не только вижу, но даже с одним из них дружу.
А подружился я с ним так. Диджей обитал на чердаке моего дома и частенько играл в полтергейст (это любимая игра брауни), пугая и озадачивая жильцов. Всех, кроме меня, поскольку я неоднократно застукивал его за этим занятием, но никак не реагировал. Однажды я все-таки решил завязать с ним разговор, чем поверг его в изумление, так как он и не подозревал, что его видит кто-то из людей (а повергнуть в изумление брауни не так-то просто - это вам не девушек в отелях озадачивать). К тому же он засмущался, подумав о том, в каких ситуациях я мог за ним наблюдать. Но брауни сразу воспрял духом (вот, кстати, еще одна причина называть их брауни, а не духами, так как согласитесь, фраза "дух воспрял духом" звучит как-то глуповато), когда я сказал ему, что это фигня по сравнению с тем, в каких ситуациях он сам мог наблюдать за людьми. В таких ситуациях, что обхохочешься. Так, слово за слово, мы прониклись к друг другу симпатией, а от симпатии и до дружбы недалеко.
Мы стали много времени проводить вместе, развлекаться по-всякому ("девочка, не плачь, хочешь я научу твою куклу ходить, вот смотри"), но не всегда по-доброму, хотя и за дело ("дорогой сосед, а вам не кажется, что вы слишком уж шумите в своей квартире, бог с нами, с вашими соседями, но если бы вы в школе не прогуливали уроки физики, то знали бы, что предметы могут выносить шум лишь в определенных диапазонах, за пределы которых вы явно выходите - скажем, хрусталь обычно не выдерживает первым - а, так у вас сегодня разбился сервиз, якобы сам по себе? - ну, я же говорил! - не удивлюсь, если завтра и телевизор разобьется"), и еще Диджей пристрастил меня к игре в полтергейст, но эту шалость я позволял себе лишь с безнадежными мерзавцами ("какие стуки, я ничего не слышу, а вы уверены, что стул действительно стоял в углу, а по-моему, он был около стола, почему вы вздрогнули - услышали стоны с чердака? - странно, я ничего не слышу, нет, на чердак я с вами не пойду, я лучше запишу вам тут один телефончик, это мой приятель, я думаю, ему будет интересно вас послушать, так как он очень, очень хороший психиатр").
А потом мне пришла в голову идея сотрудничества, и я предложил Диджею создать театральную труппу из двух актеров - видимого и невидимого. Мы будем показывать фокусы, разыгрывать публику, а главное, давать кукольные спектакли. На пару с Диджеем мы можем такого наворотить, что всякие Копперфильды и Карабасы-Барабасы помрут от зависти! Мне это даст удовлетворенные амбиции и деньги, а Диджею - кучу самых разнообразных эмоций на любой вкус. Зачем ему эмоции, спросите вы? Затем же, зачем нам с вами хлеб с маслом. Брауни питаются человеческими эмоциями, и не спрашивайте меня, как у них работает обмен веществ. Диджей тоже не понимает, как можно питаться плотью и травой, но принимает это как факт. И когда он заявил мне, что в отличие от людей, брауни для питания не нужно никого убивать, мне, честно говоря, нечего было ему возразить.
Диджею моя идея понравилась. Он даже поначалу загорелся ею и стал нести что-то о всемирной славе, толпах поклонников и статусе величайшего артиста современности, имея в виду себя. Пришлось заметить ему, что, может он и мог бы стать величайшим артистом современности, если бы не один маленький недостаток - его гениальной игры, кроме меня одного, никто не сможет оценить в силу его невидимости. Тогда он ни на шутку расстроился, и мне пришлось в утешение обещать ему вместо статуса величайшего артиста статус самого культового артиста в мире (и я свое обещание сдержал - впоследствии на вопрос, работаю ли я один, я неизменно делал загадочный вид и говорил, что у меня имеется незримый помощник, а на вопрос, кто же он, делал еще более загадочный вид и говорил, что это культовейшая личность, а больше я ничего не скажу; надо заметить, что журналисты меня абсолютно неверно понимали и в своих репортажах строили гипотезы, что под "культовейшей личностью" я подразумеваю некоего всесильного спонсора, а то и мафиози - что ж, известно, что журналисты скоры на выдумку и выдумки эти особой оригинальностью не блещут). Как бы то ни было, Диджей успокоился и согласился на создание театра одного актера (и одной культовой личности) под названием "Видимо-невидимо".
Мы обзавелись разными куклами - некоторых я купил, а иных и соорудил собственными руками, и подготовили небольшой спектакль про Буратино, в котором я исполнял роли персонажей-людей, а Диджей - кукол, по очереди вселяясь в каждую из них. Кстати, он так лихо перебирался из куклы в куклу, что тогда-то я и назвал его Диджеем - так же стремительно настоящие ди-джеи меняют музыкальные композиции. Ассоциация несколько странновата, согласен, но имя Диджей пришлось по вкусу и ему и мне, тем более, что "Диджей" звучало получше чем "Недокарлсон", как я называл его до сих пор, потому что он жил не на крыше, а на чердаке.
Программа, которую мы подготовили, состояла из двух частей - в первой мы демонстрировали всякие фокусы и дурачили публику, а во второй показывали спектакль.
Успех пришел сразу, с первого же представления. Еще бы ему не прийти! Наши фокусы выглядели настолько естественными по сравнению с теми, к которым зрители привыкли, что вгоняли публику в ступор. Одно дело, когда творятся чудеса на сцене - разделение между залом и артистом явно дает понять, что во всем этом есть какой-то подвох. И совсем другое дело, когда зритель сам является объектом и участником розыгрыша. Сидит, например, дама в ряду, скажем, пятом, смотрит представление и вдруг артист (то есть я) тычет в нее пальцем и кричит страшным голосом: "Дама, держите крепче вашу сумочку, рядом с вами воры!" Дама растерянно оглядывается на своих соседей, и тут Диджей вырывает у нее сумочку и начинает носиться с ней по залу. Дама кричит, зрители взволнованы, некоторые безуспешно пытаются схватить мечущуюся по залу сумочку. Я прошу публику сохранять спокойствие, говорю, что полиция уже здесь, надеваю полицейскую фуражку, достаю игрушечный пистолет и объявляю спецоперацию по задержанию сумочки начатой. После чего я эту операцию с блеском завершаю и приказываю сумочке самой вернуться к своей хозяйке. Сумочка немного дурачится, прыгает на колени к какому-то мужчине, но я-полицейский непреклонно повелеваю ей вернуться к СВОЕЙ хозяйке, и сумочке ничего не остается как повиноваться. И все довольны - и дама, и публика, и я, - и Диджей по уши в наших эмоциях.
Но все эти розыгрыши не идут ни в какое сравнение с тем шоком, который вызывают у публики наши кукольные представления. Ибо кукла, в которую вселяется Диджей, оживает настолько натурально, что даже мне становится не по себе. А уж когда кукла отправляется в зал и ведет задушевные беседы с публикой и устраивает викторины, то рты свисают до пола, а глаза распахиваются на пол-лица.
Мне даже пришлось приложить немалые усилия, чтобы несколько остудить возникший вокруг меня ажиотаж. Ажиотаж штука хорошая, но меня он не очень устраивал. Со всех сторон посыпались предложения долгосрочных контрактов с баснословными гонорарами, которые я неизменно отклонял, объясняя это желанием сохранить свою независимость. И вообще, подлинное искусство не продается! Что, совсем не продается? - спрашивали меня. Да, совсем, - отвечал я. И что, даже вот за такую сумму не продается? - спрашивали меня, показывая число, до которого я даже не уверен, что умел считать. Да, даже за такую, - отвечал я, проглатывая слюну. Вот. Оцените мою твердость и железные принципы. А после того, как оцените, я признаюсь, в чем заключалась реальная причина этой твердости.
Дело в том, что я прекрасно отдавал себе отчет в том, что весь успех театра "Видимо-невидимо" - всецело заслуга Диджея, а не моя. Диджей, конечно, славный малый, но у меня нет никакой гарантии, что завтра ему все это не надоест и он не оставит это занятие. И будь я в этой ситуации связан каким-нибудь крутым контрактом (а на такие человеческие глупости, как договорные обязательства, Диджей плевал со своего чердака), то я окажусь в очень и очень неприятном положении. Можно очень сильно упасть, а падать я не люблю - обычно это весьма болезненная процедура. Нет уж, благодарю покорно! Пусть славы и денег будет поменьше, но зато сон будет крепким.
Так что мы с Диджеем чувствовали себя прекрасно, кочуя из города в город вдоль побережья, давая свои представления в основном в гостиницах и туристических комплексах. Нам везде были рады, и все складывалось замечательно. Меня, правда, несколько удивило небрежное отношение к моему приезду директора отеля, но это первое мое выступление в этом городе и, возможно, в нем еще недостаточно обо мне наслышаны.
Однажды Диджей открыл мне тайну. Оказывается, когда в одном месте собираются больше одного брауни, то вместе они способны на такое, что одному брауни не под силу. В частности, им ничего не стоит вызвать массовую галлюцинацию, и скажу вам откровенно, людям чрезвычайно повезло, что брауни не выносят общество друг друга.
Это меня заинтриговало, и как-то перед одним представлением мы нашли в гостинице местного брауни и предложили ему принять участие в представлении. Брауни согласился, но потребовал в качестве платы нечто совершенно определенное - ему захотелось получить от публики те эмоции, что сопровождают сексуальное возбуждение. Да, у него явно губа не дура. Я согласился, но предупредил, чтобы они с Диджеем при вызове морока все-таки не допускали пошлостей. Эффект был сногсшибательный, и когда на сцене затанцевали полуголые несуществующие танцовщицы, я сам был потрясен. Публика была в восторге, местный представитель потусторонней фауны наелся сексуальным возбуждением до потери пульса, а я решил впредь прибегать к услугам посторонних брауни только в исключительных случаях, иначе мировой славы и пугающих долгосрочных контрактов мне уже не избежать.
Вот сейчас был именно такой случай. Я намеревался поразить эту стерву Лили всем, что мог найти в своем арсенале. Поэтому и поручил Диджею найти в отеле других брауни в каком-нибудь количестве и договориться с ними. Кстати, что-то долго он не возвращается, я даже начал слегка беспокоиться. Как говорят классики, ты в ответе за тех, кому поручил.
Но я зря беспокоился - Диджей вскоре появился и сообщил, что ему удалось найти и договориться даже не с одним, а с двумя брауни.
- Отлично! - воскликнул я. - А какую плату они просят?
- Ясно какую - эмоции, - ответил Диджей.
- Ну это-то понятно, - сказал я. - А какие именно эмоции?
- Страх, - ответил Диджей.
Нехорошее предчувствие кольнуло мое сердце.
- Страх? - переспросил я, надеясь услышать какой-нибудь иной ответ. И я его услышал, но легче от него не стало. Наоборот.
- Даже не совсем страх, - ответил Диджей. - Скорее, ужас.
М-да, брауни тоже бывают разные - хорошие и плохие. Хотя делить их на хороших и плохих по их пристрастиям в вопросах питания - неверно. Это все равно, что назвать хорошими людьми вегетарианцев, и плохими - всех остальных. Нет, ну можно, конечно, и назвать. Вот только верно это не будет. А, плевать - назовем этих брауни-гурманов плохими, ничего это не меняет. Тем более, что что-то мне настойчиво подсказывало, что связываться с ними не стоит.
- Черт! А ты не пытался с ними поторговаться?
- Ни в какую, - отозвался Диджей. - Подавай им ужас, и все тут.
Так. Нехорошее предчувствие росло. Ко мне в голову со стуком и криками ворвались Здравый Смысл, Инстинкт Самосохранения, а также Элементарная Осторожность, и стали наперебой уговаривать меня не ввязываться в такую сомнительную авантюру. Мол, публике это может здорово не понравиться. Скажу честно, возразить мне им было нечего. Но тут перед моим мысленным взором в ослепительном сиянии появились ноги Лили, они росли и росли, пока не заняли все пространство, отведенное под мозговую деятельность, вытеснив из него Здравый Смысл, Инстинкт Самосохранения а также Элементарную Осторожность. И я подумал, что, возможно, дело не так уж плохо, и все может обойтись. А если я не поражу воображение хозяйки этих ног, то мне вряд ли удастся войти с ними в тесный контакт - с ними, и со всем остальным. Таким образом я принял решение не отказываться от услуг "кровожадных" брауни. Если вы мужчина, то вы меня поймете. А если женщина, то считайте, что этого абзаца не было.
Наступил вечер, а вместе с ним и время представления. Я глянул в зал из-за кулис - зал был набит битком. Я поискал глазами Лили и нашел ее сидящей в седьмом ряду. Она закинула ногу на ногу и сияние от ее коленки покрывало люстры под потолком несмываемым позором. Рядом с Лили сидела какая-то дамочка, но судя по всему они были незнакомы. Это, впрочем, неважно - главное, что ее не сопровождал никакой мужчина, этого я бы не вынес.
Ну что же, пора начинать. Напустив на себя озабоченный вид, я несколько суетливо вышел на сцену. Надо сказать, что я никогда не давал публике заранее понять, что представление начинается. Никаких объявлений, третьих звонков и выключений света. Все выглядит якобы спонтанно и все прекрасно овсещено - пусть зрители видят, что я не похож на других артистов и мне скрывать нечего, нет никаких веревок, отверстий в полу и прочих секретов. Пусть сразу поймут, что я - особенный.
Итак, я выскочил на сцену, подошел к микрофону и озабоченно хмурясь сказал:
- Дамы и господа! Такая неприятность - мне срочно надо записать одну оригинальнейшую мысль, но, оказывается, у меня при себе нет ручки. Может, у кого-нибудь из вас найдется ручка, или карандаш, или фломастер, или кисть с красками, или ноутбук?
Некоторые зрители уставились на меня в недоумении - а это что еще за чудо вылезло на сцену? Ну и что, что у него ручки нету! У них тоже много чего нету, но они же на сцену не лезут! А большая часть публики попросту меня проигнорировала. Но один солидный господин все-таки среагировал на мой призыв, он вытащил из внутреннего кармана пиджака ручку, вытянул ее перед собой и сказал:
- Вот, пожалуйста. Только постарайтесь вернуть мне ее до начала представления.
Я улыбнулся и ответил:
- Премного благодарен! Только вот боюсь, что вернуть вам ручку до начала представления никак не получится. Дело в том, - я торжественно повысил голос, привлекая к себе внимание зала, - что представление уже началось!
И в тот же момент ручка вырвалась из его руки, пронеслась над рядами и застыла передо мной. На несколько мгновений воцарилось молчание, а затем зал взорвался аплодисментами. Я раскланялся, поблагодарил почтеннейшую публику и сказал:
- После такого одобрения я не считаю возможным отвлекаться на запись даже очень оригинальных мыслей, так что я предоставлю этой любезно одолженной мне ручке самой их записать - мне кажется, она неплохо с этим справится.
Я взмахнул рукой, и ручка подлетела к столику, стоящему на сцене. На столике лежало несколько тетрадных листов, на одном из которых она начала что-то писать, старательно раскачиваясь в разные стороны. Зрители опять восторженно зааплодировали. Короче, все шло как обычно, я четко вел представление по устоявшейся системе, и Диджей тоже не зевал и честно отрабатывал свой эмоциональный хлеб.
Когда же я решил, что зал уже достаточно разгорячен, я перешел к главной части представления - кукольной. Вот что повергает публику в шок похлеще любых иных фокусов!
Для начала мы с ожившим Буратино немножко пообщались на сцене, и у зрителей еще могла оставаться слабая надежда на наличие ниток, магнитов под полом и еще черт знает чего, что могло бы приводить куклу в движение и говорить за нее. По-моему, Диджей справлялся с оживлением кукол существенно лучше всяких хитроумных технических приспособлений. Но объяснять это другим я, естественно, не собирался. Пусть надеются на веревочки и шестеренки. А я чуть позже попробую их воображение на прочность, отправив Буратино в зал. Обожаю наблюдать за реакцией ошеломленных зрителей, когда кукла отправляется в зал поболтать с ними по душам, проходя между рядами и садясь к ним на колени. Пускай поищут ниточки и веревочки. Хе-хе.
Привычно довольный собой, я кинул взгляд на Лили, ожидая увидеть восхищение в ее глазах, но вместо этого я обнаружил ее в том состоянии, которое вполне можно назвать скукой.
Однако! Это меня обескуражило. Впервые я почувствовал себя неуверенно на собственном представлении. А вообще, что за фигня?! С чего это она скучает, спрашивается? Она что не видит, какие я тут чудеса творю, что ли?! Уж всяко покруче, чем ее стройные задние конечности! Ишь ты, скучно ей, видите ли! Все, понимаешь ли, восхищены и потрясены, а она сидит зевает! Ладно, у меня еще не все козыри вышли, милейшая.
Оставив Буратино наедине с залом, я потихоньку ускользнул за кулисы переговорить с двумя нанятыми брауни.
Они были здесь. Оба. М-да... Я никогда еще не встречал брауни столь бандитского вида. Червячок. В смысле, червячок сомнения вновь зашевелился в моей душе. Даже не червячок - червяк. Червячище.
Я уставился на брауни. Брауни уставились на меня. "А теперь давайте станцуем вальс, сударыня, я пррриглашаю", донесся из зала задорный голосок Буратино-Диджея. Я молчал. Брауни молчали. Пора ломать это затянувшееся молчание, подумал я. Пора, согласно кивнул один из брауни. Ломать! - нарисовалось на лице второго, от чего оно приняло совсем уж садистское выражение.
- Значит, страх? - спросил я строго.
Брауни закивали головами.
- И даже ужас?
Брауни закивали еще энергичней.
- А может, договоримся о чем-нибудь попроще?
Брауни покачали головами.
- То есть твердо стоим на своем? Непоколебимо?
Твердо, кивнули брауни. И непоколебимо.
- Так. И что будете показывать? Какой именно глюк?
- Да так, - ответил один из брауни. - Ничего особенного.
- Да, - кивнул второй. - Лесок покажем.
- Значит, лесок?
- Лесок.
- И это все?
- Ну... не совсем... - замялся первый брауни.
- Еще зверушку покажем, - вставил второй.
- Какую еще зверушку? - продолжал я проявлять настойчивость.
- Ну такую... Вы таких не знаете, - сказал первый.
- Ничего особенного. Зверушка как зверушка. На змейку похожа... Немножко, - сказал второй.
Лесок. Зверушка. На змейку похожа. Нехорошее предчувствие стремительно переросло в очень нехорошее предчувствие.
- Значит, так, - сказал я как можно весомей. - Показываете лесок и свою зверушку, быстро надкусываете по ужасу и живо сворачиваете свой иллюзион. Вам ясно?!
Брауни кивнули.
- Ладно, я пошел объявлять, - сказал я. - И смотрите у меня!