Рождество
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
В канун Рождества встречаются заклятые друзья и начинают очередную партию игры, ставка в которой - жизнь одного, а приз... Год существования для одного из человеческих миров.
|
Израиль. Вне времени.
На сотканном светом старинном холме сидел человек. Его губы подрагивали в доброй и одновременно печальной улыбке. Чуть прикрыв глаза, он задумчиво смотрел на город, так непохожий внешне на тот, в который он однажды пришёл. Там, в основном потоке времени, уже били часы, знаменуя приход нового дня. Дня, когда родился сидящий на холме человек. За его плечом полыхнуло маленькое солнышко, и прозвучало насмешливое:
-- Ты ещё тут? А как же твоё хвалёное самопожертвование? Неужели ты наконец признал, что эти бесхвостые обезьяны совершенно безнадежны?!
-- И ты здравствуй. Ты же знаешь, что я тебя ждал, зачем спрашиваешь?
Человек полуобернулся и увидел крылатую, источающую свет фигуру.
-- Вопросом на вопрос, а? -- бывший ангел шагнул вперёд и опустился по левую руку от собеседника.
Они долго молчали. Спустя время, ангел, наконец, сбросил с лица исполненную ехидства маску и спросил.
-- И всё-таки: почему?! Каждый год накануне этого дня, который даже рядом не попал с настоящим днём твоего человеческого рождения, ты убиваешь себя в особо изощрённой форме, и ради чего?!
-- Ради любви.
-- Не говори мне про любовь! Я любил тебя, а чем это закончилось?
-- Ты воспротивился Слову.
-- Ну-ну. Свобода воли. Как же. Можно подумать, то, чем ты тут намерен заняться, ей не противоречит.
-- Не противоречит, я лишь даю им шанс.
-- Дай себе шанс в кои-то веки! Они заживо гниют -- чем дальше, тем вернее, а ты понимаешь, что случится, если твоя жертва не окупится до последнего удара часов?
-- Неужели?! Ты за меня переживаешь? -- Он привстал и посмотрел на север. -- Странно, я не вижу у Мегиддо наших армий.
-- Я за себя переживаю! А... делай что хочешь, я предупредил.
-- Дух сомнений, -- человек широко и радостно улыбнулся, -- оставайся здесь и увидишь!
Не успели затихнуть его слова, как он взорвался миллиардами ярких звёзд, что закружились в безумном вихре и разлетелись кто куда.
Россия. 24 декабря 2011 г.
На город опустилась ночь и расцвела в тот же миг праздничной новогодней иллюминацией. Звёзд не было видно: вечная беда больших городов -- лишь непримятые снежинки игриво перемигивались с уличными фонарями под вкрадчивый скрип шагов немногочисленных прохожих и шорох автомобильных шин.
Если бы кто смотрел наверх в этот час, то он бы мог заметить неожиданную гостью на чёрном небосводе: продолжением шпиля одной из высоток загорелась крохотная звёздочка. Она задумчиво сверкнула и рухнула в один из тех двориков, что прелестны своим уютом и уединённостью.
Ночная гостья выпорхнула из сугроба, и чуть порыскала в замешательстве, а после -- решительно направилась к городской окраине. Там, ловко разминувшись с поддатой компанией, она проскользнула между прутьями ограды и, высветив на мгновение табличку "Детский дом N13", улеглась прямо у входа в укутанное снами здание.
Испания. 22 декабря 2011 г.
За тысячи километров от запорошенного снегом города, продираясь через полуденный зной в лучших традициях японских авиаторов середины двадцатого века, в приоткрытое окошко одного из кабинетов большого офиса спикировала сестра-близняшка той звёздочки, которой подобная прогулка только предстояла.
Она чуть поразмыслила и спряталась в лампе накаливания, старательно притушив собственное сияние и приготовившись ждать.
Россия. 24 декабря 2011 г.
В одном из закутков сиротского приюта сидела, обняв себя за колени, маленькая девочка. Она смотрела широко открытыми глазами на потолок и плакала, не замечая слёз. Длинные волосы цвета вороного крыла рассыпались по её плечам, скрытым белой ночнушкой.
-- Боженька! Я знаю, что ты есть, я точно знаю! Боженька, прости их! Они просто глупенькие, они не хотели говорить тех страшных слов! И я глупенькая, ведь тебе так тяжело там, на Небушке, а я отвлекаю. Ты же всех любишь. И меня. Даже когда я сплю, даже когда я плачу горько-горько, как сейчас!
Она сжалась в клубочек и замолчала. Минута проходила за минутой, пока она вдруг не подняла голову и не вытерла рукавом слёзы. Взгляд её глаз, синих, как вода в чистейшем горном озере, сделался, как только у детей бывает, пронзительным.
-- Боженька, я всё-таки скажу. Я тебя очень-очень люблю! Это ничего, что у меня нет папы и мамы. Они же теперь у тебя живут, им там хорошо.
Она замолчала и поднялась на ноги, обутые по случаю зимы в тёплые шерстяные носочки, после чего подбежала к окну. Ей показалось отчего-то, что там, перед зданием приюта, лежит нечто очень важное для неё. Малышка, ни секунды не раздумывая, полезла, как была: в носочках и ночнушке - на подоконник. После чего она открыла оконную створку и выскользнула на карниз, но, не сумев удержать равновесие, начала падать вниз, неловко размахивая руками.
Звёздочка, лежавшая на земле, ярко вспыхнула.
Время остановилось.
Испания. 22 декабря 2011 г.
Дверь в кабинет распахнулась, уступив дорогу двум молодым мужчинам лет тридцати с лишним. Обладая внешностью чистокровных испанцев, матерились они на чистейшем же русском языке. Точнее, один из них матерился, а второй внимал.
-- Кризис! ... хотел я на кризис! Почему я последним узнаю, что эта ... компания -- ... банкрот?!
-- Хефе, эта информация пришла десять минут назад по закрытому каналу, биржевые пираньи пока не в курсе.
-- Ну так и продавай всё ..., ... ждешь?!
-- Я не мог принять такое решение самостоятельно, - он пожал плечами и, поднёс к уху давно извлечённый телефон, -- продавай. Теперь я свободен?
-- Проваливай уже ...!
Последние слова разбились об аккуратно прикрытую дверь. Он подошёл к бару и налил себе водки в высокий стакан, расплескав изрядное её количество по кабинетному ландшафту, после чего опрокинул содержимое стакана в себя и поморщился. Рухнув в кресло, он закрыл глаза и затих.
Эта картина повторялась из года в год, а потому сотрудники компании к ней уже давно привыкли. Две тысячи одиннадцатый, однако, был особенным тем, что ровно десять лет минуло с события, годовщину которого хозяин кабинета отмечал таким образом. В две тысячи первом, его родители, с которыми он три года уже как был в размолвке, попали в автокатастрофу. Письмо от отца он получил только в начале следующего года, но так и не решился его прочитать. Испугался. Вот и в этот раз, он вздохнул, поднимаясь на ноги, и подошёл к сейфу. Открыв его, он вытащил конверт привычным, десять раз отработанным движением, и вернулся с ним за стол. Повертев письмо в руках, он положил его перед собой и, как обычно, настроился на традиционную игру в гляделки. Вот только звёздочка, спрятавшаяся в настольной лампе, не согласилась с подобным времяпрепровождением и вспыхнула так ярко, что лампочка раскалилась и лопнула, умудрившись поджечь измятый конверт и обдать бизнесмена осколками.
-- ...! ..., ... ... лампа! -- сказал тот лаконично, пытаясь голой рукой погасить занявшееся письмо.
Попытка увенчалась успехом и он, поддавшись внезапному порыву, вскрыл послание.
Звёздочка, затаившаяся в остатках светильника, мигнула удовлетворённо и погасла.
Россия. 22 декабря 2001 г.
На заднем сиденье автомобиля сидела красивая женщина и баюкала на руках ребёнка.
-- Никогда такой бури не было! -- сказал сидящий за рулём черноволосый мужчина, озабоченно смотря вперёд. -- Как там Машенька?
-- Заснула, -- ответила счастливая мать, -- ты отправил письмо?
-- Да, с утра.
Он хотел ещё что-то сказать, но свет впереди привлёк его внимание. Машину, летящую ему навстречу, он заметил, когда до неё оставалось метров десять.
Спустя секунду осталась лишь темнота.
Россия. 21 декабря 2001 г.
"Миша!
Я надеюсь, что это письмо дойдёт до тебя в целости и сохранности. Ещё я надеюсь, что эта <зачёркано много раз> девица не причинила тебе вреда. Ты не поверил мне три года назад, я могу это понять. Я сам был, и не так уж давно, молодым и чертовски горячим парнем. Ты же помнишь, кто твой дедушка? Конечно помнишь, иначе бы не сорвался на историческую родину. Я не виню тебя ни в чём, сынок. Если я кого и виню, так только эту puta Вавилонскую! Но, чтобы не быть голословным, прилагаю парочку интересных выдержек из документов, которыми по большому секрету поделился со мной следователь из родного города этой <зачёркано много раз>. На имя не смотри, сразу переходи к фотографиям.
Надеюсь, что в новом году всё станет, как прежде. Мы с мамой очень тебя любим. С Рождеством, сынок.
P.S. У нас для тебя сюрприз.
<приписано ниже, другим почерком>
Пишу, пока твой отец не видит. У тебя теперь есть сестрёнка! Мы назвали её в честь бабушки."
Рассеяно улыбнувшийся мужчина сложил письмо в три раза и положил его в конверт, бросив короткий взгляд в сторону спальни, откуда раздавался заливистый смех его жены и дочери. Взамен письма он со вздохом извлёк казённого вида бумагу и погрузился в чтение, отчетливо поскрипывая зубами.
"УВД Центрального района г. N-ска
Дело N13/1993
По обвинению Е. в совершении преступлений, предусмотренных..."
Россия, г. N-ск. 1993 г.
-- Ненавижу тебя, ненавижу, ненавижу! -- яростно шептала очаровательная девчушка с искажённым злобою лицом.
Она сидела, забравшись с ногами в кресло, и старательно била ножом по свадебной фотографии, вся правая часть которой была уже измочалена её стараниями. Спустя минуту она зашипела и отбросила свой инструмент.
-- Чтоб ты сдох!
Девочка замолчала и стала слизывать кровь с глубоко порезанного указательного пальца.
--Какая красавица, -- раздался вкрадчивый голос, -- какая чёрная и злобная душонка. А какая способная! Знаешь, малышка, а я тебе помогу. Даже более того, я подарю тебе истинное бессмертие!
-- Кто здесь?
-- Твой друг.
Она задумалась, а потом с надеждой уточнила.
-- Вампир?
Только недавно она посмотрела Копполовскую экранизацию "Дракулы", а потому усилено мечтала отрастить себе клыки и насмерть загрызть своих врагов. Во врагах у нее числился весь мир.
Её собеседник рассмеялся.
-- Родоначальник. В некотором смысле. Но кровосоской я тебя делать не стану, бессмысленная трата отменного материала! Хочешь стать демоном?
-- А я...
-- Да, ты сможешь поквитаться со своими... друзьями. Если не при их жизни, то совершенно точно -- в их смерти.
-- Делай это!
Она очень не любила своих врагов.
-- Ну?!
Ожидание она тоже не любила.
-- Кхм. Знаешь, когда Он вломился ко мне домой и забрал с собой половину грешников, то делал это очень культурно, а вот ты, пигалица... как смеешь ты повышать на меня голос?!
Будущая демоница испуганно сжалась и добавила.
-- П-пожалуйста?
-- А мне нравятся наглые. Всему своё время! Это отчима своего ты так изукрасила на фотографии?
Она выпрямилась и оскалилась.
-- Да, он прикасался к моей маме!
Она любила свою маму. Во всяком случае, она в это верила.
-- Видишь ли, через пять лет мне понадобится твоя услуга, после чего я сделаю тебя своим демоном, но до тех пор... до тех пор тебе нужна практика. Начнёшь со своего отчима. Просто позвони в эту вашу... милицию... и скажи, что он, например...
-- Я поняла! -- девчушка перебила его и вскочила на ноги.
-- Сидеть! О том, чтоб всё получилось, как надо, я позабочусь. Если ты согласна, то пролей свою кровь на эту фотографию.
Она разжала кулачок и мазнула картинку окровавленным пальцем.
-- Умница. Сохрани её.
Голос затих и девочка осталась в одиночестве.
Россия. 21 июня 1998 г.
Михаил сидел за столиком в небольшом ресторанчике и изучал не блещущее наименованиями меню, подсчитывая в уме оставшуюся наличность. Выходила вполне приличная сумма, да и желание отпраздновать получение визы не поощряло экономии.
Он закрыл меню и открыл рот, чтоб позвать официанта, но не сумел выдавить из себя ни единого звука: в помещение вошла Она. Молодой человек с первого взгляда изменил регистр первой буквы этого, в общем-то, стандартного местоимения. Девушка была одета в лёгкое белое платье, само по себе притягивающее взгляд, но производящее вчетверо более пикантное впечатление с учётом того, что на улице часа полтора как хлестал беззаботный летний ливень.
Михаил вскочил из-за своего столика и направился к Ней широкой походкой, будучи не в силах отвести взгляд от Её лица, обрамлённого мокрыми белокурыми волосами. Ему представился маленький взъерошенный котёнок, которого так и хочется согреть и приласкать. Он мотнул головой, отгоняя непрошенные ассоциации, и накинул на плечи девушки свой оперативно сорванный пиджак. Они не сказали друг другу ни слова и молча опустились за стол. Парень выразительно посмотрел на бармена, который был по совместительству его хорошим приятелем и хозяином заведения. Тот понятливо кивнул и, спустя несколько минут, принёс две парящие кружки с горячим красным вином. Девушка, до того мелко дрожавшая, подняла взгляд на Михаила.
-- Наташа.
Россия. 17 июля 1998 г.
-- Он хотел надругаться надо мной! Миша, сделай что-нибудь!
Михаил обнимал укутанную в простыню и рыдающую девушку и растерянно смотрел на отца. Тот отвечал ему взаимностью.
-- Наташа, но я ничего такого не помню! Я заснул у себя в кабинете, а потом услышал твой крик... -- начал говорить глава семейства.
Девушка повернула голову так, чтобы её губы оказались напротив Мишиного уха.
-- Верь мне, -- шепнула она едва слышно.
Тот покачнулся и выкрикнул в лицо опешившему родителю.
-- Я ненавижу тебя! Ты всю жизнь меня ни в грош не ставил! А теперь что?! Теперь ты решил отобрать у меня единственного дорогого человека?! Я не хочу больше слышать от тебя ни единого слова!
Парень схватил девушку за руку и выбежал из квартиры, захлопнув за собой входную дверь.
Россия. 19 июля 1998 г.
--Ты поссорился из-за меня с отцом! Господи, как же паршиво получилось...
-- Наташенька, любимая, не говори так. Он сам виноват.
-- Но что же теперь с нами будет?
-- Помнишь Андрея? Он хочет открыть дело в Испании, говорит, что здесь скоро начнутся крупные проблемы. Он предложил мне лететь с ним, самолёт завтра. Я хотел забрать родителей туда, но не теперь. Теперь я хочу другого.
Он встал из-за того самого столика, за которым они сидели почти что месяц назад и опустился, практически рухнул, на одно колено перед своей возлюбленной.
-- Наташа, я не думал, что всё получится именно так, но... ты станешь моей женой?
Она вздрогнула и улыбнулась.
-- Да.
Россия. 20 июля 1998 г.
-- Ну что, дон Мигель, где твоя невеста?
-- Наверное, опаздывает. Ты же знаешь, какие пробки в городе.
-- Знаю, Мишаня, знаю и всё понимаю, но и ты пойми, мы не можем больше ждать. Посадка оканчивается через пять минут. Решай: ты со мной или нет?
-- Но Наташа...
-- Всё в порядке будет с твоей Наташей! Как только она появится, мои ребята посадят её на первый же самолёт до Мадрида, и будешь там с ней обжиматься до посинения. Всё, хватай сумку и пошли.
Испания. 22 декабря 2011 г.
Михаил откинулся на спинку кресла и уставился невидящим взглядом на фотографию белокурой девушки, висевшую на стене его кабинета.
-- Неужели это правда? -- беззвучно шептали его губы, -- она подставила отца, своего отчима, учителя и Бог знает кого ещё.
Он почувствовал, что плачет. Впервые за многие годы. Впервые после того злопамятного перелёта, когда он понял, что им не суждено более встретиться.
Михаил взвыл. Пронзительно, отчаянно. Безумно. Увидев стакан, стоящий на столе, он схватил его и запустил в изображение, что тринадцать лет служило ему единственной иконой. Звук бьющегося стекла отрезвил его. Он впился глазами в строки письма, всё ещё лежащего перед ним.
"У тебя теперь есть сестрёнка..."
-- МАКС! -- прокричал он, забыв про стоящий на столе интерком.
Дверь в кабинет распахнулась ещё до того, как отзвучал крик.
-- Да, хефе?
-- Бросай всё! Поднимай всех наших людей в Питере!
-- Задача? -- деловито уточнил тот.
-- Мария Павловна Надаль. Найти.
-- Ваша...
-- Сестра.
-- Понял.
-- И подготовь самолёт.
Россия. 24 декабря 2011 г.
Часы в зале прилёта показывали одиннадцать часов вечера. Два дня отняли поиски. Кто бы мог подумать, что в Ленинградской области обитает столько выходцев из солнечной Испании? Уж точно не Максим, который вылетел в Петербург заранее, чтобы координировать работу на месте. Он полчаса уже нарезал круги и вглядывался в лица прибывающих людей.
-- Макс! - тот вздрогнул, -- Не стой столбом, где машина?!
-- Хефе, как вы умудрились... Простите. Ждёт у входа, пойдёмте.
Михаил направился в указанном направлении, с трудом удерживаясь от того, чтоб не сорваться на бег.
-- Хефе, уже поздно, вы уверены, что...
-- Уверен, Макс. Более того, я боюсь опоздать.
Его сопровождающий замолчал. Он верил предчувствиям своего начальства, благо они приносили весьма ощутимые прибыли компании.
Они уселись в ожидавший их на стоянке чёрный внедорожник, и тот сорвался в сторону кольцевой.
Михаилу становилось всё тревожней и он всё чаще поглядывал на часы, стрелки которых неумолимо приближались к полуночи. За две минуты до двадцать пятого декабря две тысячи одиннадцатого года, машина прошла юзом у ограды тёмного здания, высветив фарами многострадальную табличку "Детский дом N13". Михаил выскочил из внедорожника, не дожидаясь полной остановки, и перемахнул забор, чему даже не успел удивиться. Ему почудилось движение на уровне второго этажа приюта. Он понял, что не успевает.
За его спиной вспыхнула звезда.
Время остановилось.
Израиль. Вне времени.
Ангел ждал, пересыпая из ладони в ладонь сгущённый свет, заменяющий землю на этом древнейшем из холмов.
-- Нет числа Его убийцам, нет числа Его смертям. Человеческую смерть Он принял на этом самом холме почти две тысячи лет назад. Ещё за несколько тысяч лет до этого, Его зарубили на какой-то полянке, где Он потом и сидел. Ещё раньше... Чего у этих обезьян не отнять, так это фантазии!
Казалось, что он говорил сам с собой.
-- Я могу понять то, что Он сидит тут безвылазно. Но зачем, зачем Ему надо убивать себя в день своего рождения?! Ещё и вымышленного.
Громом раздался голос с Небес.
-- Потому что Он свободен!
Падший ангел даже не дрогнул.
-- Михаил? Не ждал. Присаживайся, брат.
-- Бывший брат, предатель.
-- Ты всё так же слеп?
-- Быть может, я и слеп, но твой собственный свет ослепил тебя вернее любых безумных слов. Не зли меня, Люцифер. Отцом нашим заклинаю: не зли.
-- Как скажешь, -- Сатана пожал плечами.
Архангел помолчал, а после спросил, будто невзначай:
-- Как звали ту смертную дщерь? Наталия? -- и растворился в воздухе.
Падший ангел вздрогнул и в то же мгновение миллионы звёзд зажглись на небе.
В тысячи раз меньшие числом, чем те, что взлетели отсюда.
Бесконечно более яркие, чем те...
Время остановилось: в человеческом мире и во всех остальных мирах.
Впервые гордый ангел почувствовал страх.
Он не боялся, когда обнажил клинок против своих братьев, ведомых Михаилом. Не боялся, падая с Небес. Даже грядущей битвы в долине Армагеддона он не боялся. Он понял, какую ошибку он допустил.
Он, было, смеялся над глупой человеческой песней.
"Есть только миг между прошлым..."
Которое изменить под силу лишь Ему.
"...и будущим..."
Которого не будет у существа, лишенного души.
"...именно он называется жизнь".
Ему показалось, что он вот-вот поймёт задумку Творца, но время вернуло свой ход. Звёзды закружились над его головой и рухнули вниз.
Впервые гордый ангел плакал.
Впервые он преклонил колени.
Впервые...
Россия. 22 декабря 2001 г.
Сначала не было ничего.
Затем появился свет.
Пабло Надаль моргнул. Прямо перед ним застыло белое детище Баварского автозавода, за рулём которого -- он не поверил своим глазам -- сидела та самая puta, что похитила его сына. Он отчётливо видел дорожки слёз на её щеках и рот, искривлённый в нечеловеческой муке. Казалось, минула вечность, когда время наконец сдвинулось с мёртвой точки. Только -- не в ту сторону. Расстояние между автомобилями стало увеличиваться всё быстрее и быстрее, пока иномарка не скрылась за снежной завесой.
-- Дорогой, так ты отправил письмо или нет? -- отвлёк его от увиденного голос жены.
-- Д-да. Отправил.
Россия. 19 июля 1998 г.
Наташа сидела, забравшись с ногами в кресло, и рассматривала фотографию в своей руке. На этот раз - без ножа.
-- Ты не должен был делать мне предложение, а я не должна была соглашаться. Я и влюбляться в тебя не должна была!
Ненависть, обуревавшая её едва ли не с рождения, чуть отступила, когда она вспомнила коленопреклоненного Михаила. Своего Мишеньку. Она глубоко вздохнула, а затем вскочила и побежала в кухню. Девушка зажгла конфорку на газовой плите.
-- Не знаю, сон ли это, реальность ли, но я разрываю контракт!
Она хотела бросить фотографию в огонь, но рука её не слушалась.
-- Ты чего это задумала, милая? Он же жалкий смертный, а ты скоро станешь моим демоном. Осталось последнее дело.
-- Нет! Я не хочу!
-- Ты подписала контракт своей кровью, а значит - ты теперь моя.
Наташа снова почувствовала ненависть, но целиком и полностью адресованную единственной сущности.
-- Дура! Ты. Подписала. Контракт. -- раздельно проговорил голос, -- Так что мне и согласие твоё уже не нужно.
Мир в её глазах начал темнеть.
-- Это ведь даже не нарушение твоей, -- он хмыкнул, -- свободы. Ты была забавной зверушкой. Пожалуй, я сделаю из тебя суккубу.
Он продолжал говорить, а девушке почудился свет за окном. В ту же секунду стекло разбилось, а ворвавшаяся в кухню и полыхающая нестерпимым огнём искра упала на фотографию, всё так же зажатую в девичьей руке.
Она потеряла сознание, но ускользающим краешком его уловила дикий нечеловеческий визг и спокойный голос.
-- Я же говорил: я просто даю им шанс.
Россия, г. N-ск. 1980 г.
В палате стояла тишина, но, прислушавшись, можно было услышать мерное дыхание мамы и новорожденной малышки. Мама шепнула во сне: "Наташенька..." -- а девочка согласно вздохнула.
Из стены, ведущей на улицу, вывалилась маленькая морщинистая фигурка. Её, наверное, можно было бы принять за, пусть и очень уродливого, но младенца, если бы не маленькие рожки и весьма немаленькие зубки, выглядывающие из вечно ухмыляющейся пасти. Фигурка беззвучно хрюкнула и ловко засеменила ножками в направлении тревожно заворочавшейся девочки.
Демон, уже приготовившийся вцепиться в маленького человечка, почувствовал, что его нижние конечности отрываются от пола.
-- Вот второй раз у тебя этого не выйдет, -- прозвучал раскатистый гром, на который, впрочем, обитатели палаты не обратили внимания. -- Подумать только! Архангел охотится на мелких бесов. Хорошо, что ты никому и ничего уже не расскажешь.
Существо вспыхнуло и рассыпалось пеплом.
-- Ну что же, малышка. -- Михаил положил ладонь на её голову. -- Я благословляю тебя. И... не обижай моего тёзку.
Израиль. Вне времени.
-- А всё-таки мне его жаль.
Архангел промолчал.
-- Как всё прошло?
-- Девочка спасена во всех реальностях.
-- А в этой, -- Сын Божий кивнул на город, лежащий неподалёку, -- ты её и благословил до кучи.
-- Не понимаю, о чем вы, мой Лорд.
-- Да ладно тебе.
-- Как скажете, мой Лорд. -- Архангел склонил голову, а потом хитро взглянул исподлобья. -- Как насчёт навестить Небеса?
-- Миша, вечеринка-сюрприз была таковой только первый раз. А, ладно. Как там было?
-- К сожаленью, день рожденья только раз в году! -- Пропел Михаил и тотчас смутился. -- Хорошая сказка.
Россия. 31 декабря 2011 г.
-- Но следующий Новый Год мы будем отмечать в Испании! -- сказал Миша, осторожно обнимая свою беременную жену, как раз доставшую из духовки пирог. -- Верно, Ната?
-- Неа. Ты что, ребёнка в самолёт тащить решил?
Мужчина смутился, а со стороны балкона послышался смех.
-- Племяшку в самолёт не пущу!
-- Маша, закрой дверь, дует! -- раздался голос из-за стола.
-- Не дует, а проветривается, -- парировала девушка и показала язык.
Помещение затопил добрый и искренний смех.