Шалой Масленицей отзвенели. Отпели

  Юность свою под февральскими звездами.

  Души распахнуты, звонкой капелью

  Вышли из дома. Но были розданы

  Роли заранее; взяли маски,

  Примерили - впору! У новой купели

  Крещение приняли. Старой сказкой

  Наш век обернулся... У колыбели

  Этого марта в канун Поста

  Просьба моя, как жизнь, проста:

  Прости - за всё, и - прощаю сама.

  Готовься к полету: настала весна.

  

  

  Отложи гитару, закуривай, поговорим давай... О чем? Не, о тусовке нашей давай не будем. Потому что всё это осталось там, в прошлой жизни. Я пока ещё не могу вспоминать о ней. Пока. Наступит время - вспомню. Всех, Чудо, вспомню... Но не сейчас.

  Почему? Да потому что ранка-то ещё, оказывается, толком и не затянулась. То есть корка-то, конечно, есть, но вот сковыривать её ни в коем случае не стоит. Поскольку рано. Рано. Рана... Хм-м... Да.

  А вот о роке - тут можно до морковкина заговенья. О котором из? Да о любом. Хочешь - о судьбе поколения? Хочешь - о русском роке? Вот давай о нём - мы под него свалились с Луны на эту планету и пытались приспособиться к местным условиям. Кто-то не смог и сгорел в плотных слоях здешней атмосферы. А кто-то выжил, вроде "экипажа" нашего. Может, потому и выжили, что сбились в стаю? Да, ладно, договорились, что об этом не станем, твоя правда...

  Помнишь, февраль девяносто третьего: хмарь и слякоть, царившая над государством и в наших душах. Помнишь, чем пытались разогнать? Эх, обычный набор: из магнитофона попеременно то "Всё это рок-н-ролл", то "Маленькая девочка с глазами волчицы", то "Лепрозорий", то "Время менять имена"... Да-а, вовремя Шевчук "Актрису Весну" и "Ты не один" спел, а то не все бы дожили до той весны, если честно.

  О Шевчуке могу долго и со вкусом. Потому как нежность к нему питаю удивительную. Да какая мне разница, Чудо, что он сейчас якобы не так делает! Он уже давно доказал свое право делать то, что считает нужным! Раз к нему на концерты не только мы, да старшие наши братишки-сестренки, ходим. Но и люди куда как нас моложе. Стоп. Давай без оценок: "а вот мы...", "да вот они..." И не надо завидовать тому, что у них все ещё впереди. У них своя война, Чудо...

  Да, всё верно, верно - мы тоже по-прежнему на линии огня. Только маскироваться научились более-менее. А что тебе Кинчев сдался? Ну да, и он воюет. Со своими бесами, прежде всего, воюет. Не, не знаю, он и поэт, конечно, тоже, не только трибун. Лозунгами в последнее время запел? Ой, не скажи! Он, если хочешь, всю жизнь лозунгами поёт. Да переслушай всё, с "Энергии" начиная, и поймешь, о чём я.

  Только... Вот только сквозь лозунги эти, сквозь тяжеляк, который "Алиса" выдает с завидной регулярностью, иногда вдруг проступает такая хрупкая поэтическая нота, что... В общем, именно за это я Кинчева и люблю. За эту ноту. Не веришь? Ну вот возьми хотя бы "Танцевать". Сам альбом хорошо слушать в предрассветных сумерках - настолько его музыка и вообще настроение наполнены ожиданием света...

  Столько любви, нежности, души в музыке на этом альбоме - словами не выразишь, это можно только ощутить. Ты же сам воль-неволь, а подпеваешь "Гостю", "Веретену", "Доброму утру"... Какие тут интонации и обертоны, какая юная душа мерцает! Очень, кстати, с "Джазом" перекликается... И не только потому, что там Костя ранние композиции собрал... А - настроением, ощущением света, который там, за тучами, понимаешь? Э-эх, сейчас я тебе поэму произнесу...

  Вот слушаю "Танцевать" - я про альбом по-прежнему говорю, не про песню одноименную - и словно наяву вижу: идут по набережной Невы юноша лет шестнадцати и мужчина сорока с чем-то, и ведут долгий, как будто ещё со вчерашнего вечера затянувшийся разговор. Обо всем на свете. Паренёк - меломан и экспериментатор, он лишь начинает путь, энергия захлестывает его, хотя где-то уже кипит смола, и стерх летит навстречу выстрелу... А мужчина... Мужчина знает точно, что стена не преграда для тех, кто в пути, хотя стен этих в его жизни было, наверное, очень много... Ему ведомы и вольная воля, и радости печаль. Он ладил костры по берегам ручьев и мосты до звёзд, а теперь высматривает лунный тракт за горизонт...

  Между прочим, раз уж зашел разговор про зиму девяносто третьего, то тогда мы с Ксю и Данькой сходили на один из самых дивных Алисиных концертов - в "Крыльях Советов" концерт. Посвященный выходу "Для тех, кто свалился с Луны". Любое выступление "Алисы" - всегда волшебство, но тут было нечто совершенно особенное. Жаль, ты тогда не смог - ты бы проникся. В общем, тёмная сцена, свет вертикально сверху только на микрофон. Кинчев выходит, за спиной летит черный плащ, встает в этот луч света и начинает "Лунный вальс".

  Это же ворожба - ни больше, ни меньше! Ритм и музыка уводят тут же - ещё бы: "в небе поют голоса тех, кого я любил и ждал..."! Знаешь, а ночь после того концерта я провела на заметённой снегом крыше моей шестнадцатиэтажки. Был у меня там заветный закуток, со всех сторон укрытый от ветра. Стояла я там, грелась одной сигаретой за другой и смотрела на Москву, заносимую вьюгой. Тогда мела настоящая февральская метель, но ближе к утру ветер стих, снег мирно улегся вокруг, стало так чисто и светло... И на душе - тоже.

  Да! Если память мне не изменяет, впервые после грандиозного девяносто второго года концерта в Лужниках, ну помнишь, тот, на день рождения Цоя, где каждая из выступавших групп исполняла, кроме своих, по одной-две песни "Кино", на нашем концерте прозвучала и цоевская "Спокойная ночь". Ну ты ж знаешь, видел наверняка потом на концертном видео, как её поет Кинчев! Как призыв, как гимн... Словно всадники, что сели в седла, несли единственную надежду на спасение из того болота, в котором мы все тогда барахтались. Может, и выкарабкались мы потому, что снова услышали этот клич - уже не из Витиных уст, но из Костиных... Помню, как на нашем концерте Костя пел финал: в одном кулаке - микрофон у рта, другой вознесен к небу, а в нём словно сжат невидимый никому, кроме нас, флаг ли, факел ли, сердце ли Данко?

  А потом был горький "Плач", и отчаянный "Камикадзе", и удалая быль-сказка о девочке Алисе, и спасительная "Кибитка"... Со сцены не аккорды неслись, а свистел вольный ветер странствий, отступала в страхе нечисть, а Кинчев остановился перед колонкой, допел слова и просто стоял и слушал простую и зовущую вдаль мелодию "Кибитки" - соло там, помнишь?

  Сейчас, за "сугробами лет", Чудо, я уж и не упомню всех подробностей концерта. Помню, что была бешеная "Рок-н-ролл-мама", она плавно перетекла в "Нет войне, даешь рок-н-ролл", а может, наоборот. Помню, что померещилось тогда: солнце сияет на черной сцене, подтанцовывая забойному ритму. Ещё помню: я у Даньки на плечах, рядом девчонка незнакомая верхом на своем парнишке, мы с нею держимся за руки и орем - ну как же без него-то: "Красное на черном"...

  Только отгремел этот свистопляс, как почему-то стало понятно, что вот и всё, они отыграли, и мы сейчас распрощаемся... Стояли мы в партере в шеренгу, обнявшись за плечи, человек пятнадцать, волну качали и звали Костю, Алису. Отпускать не хотели... И тут - тут зазвучал "Пасынок звезд".

  "Да охранит тебя Солнце от мутных зрачков", - подпевал Кинчеву Данька, глядя мне в глаза. "Да охранит тебя Солнце от черных присяг", - отвечало ему мое сердце... "Да оделит тебя Солнце глазами любви..."

  Вот так-то, а ты говоришь, Чудо...