"Скулю", - набираю я эсэмэску мужу. И луна кстати полная... но дело не в ней, родимой. Это наш с ним код, тут два слова в одном. В слова мы с ним ещё на первом свидании играть начали - и хвала небесам, вот уже двадцать лет, как нам это не надоедает. Скулю, Лёшка, - скучаю по тебе и люблю, люблю.

   Лёшка - врач, да не просто врач, а спасатель, будь неладны все беды на земле - ведь, такие как он, в каждой бочке затычка. Вот и нынче то же - в глухой предрассветный час, когда над вечно гудящим нашим городом повисло, наконец, что-то вроде хлипкого покоя, резкий окрик мобильного вырвал нас из сна, оторвал друг от друга. И через две минуты из дома вышел уже не просто мужчина - воин.

   А что остаётся мне? Подружки давно перестали крутить пальцем у виска и советовать мне завести для разнообразия если не кошку, то кобелька, давно не звонят даже - и писем не пишут, за что им великое человеческое спасибо. Как-нибудь без них... отправляю ему очередную шифровку. Пусть знает - я жду, я жду его, я жду его всегда, любого. Сумрачного, продрогшего, с резко проступившими скулами и набрякшими темнотой подглазьями. Покрытого грязью, потом и чужой болью, с пропахшей табаком матерщиной на плотно сжатых губах. Опять победившего смерть, опять принявшего новую жизнь. Жду. Чтобы он сумел из какой бы то ни было дали, из какой бы то ни было тьмы ответить на мой тихий зов:

   - Целю.