Орловское губернское земство традиционно заседало в огромном двухсветном зале Дворянского собрания. Вёл сессию блестящий во всех смыслах губернский предводитель дворянства, камергер двора ЕИВ Михаил Александрович Стахович. Внушительно возвышаясь на своем председательском месте в золотом камергерском мундире, он руководил прениями спокойно, как в маленьком парламенте, коротко и по существу подводил итоги возникающим в заседании разногласиям, ясно и сжато формулируя вопросы для голосования. Поэтому каждая сессия депутатского собрания становилась событием в жизни губернского города Орла: большое количество публики собиралось на хорах послушать ораторов и посмотреть на Стаховича.

Очередная сессия подходила к концу, в повестке дня уже разбирали "Разное", когда на стол председательствующего легла записка. Стахович развернул ее и прочитал. Сначала брови предводителя поднялись вверх, но потом он улыбнулся и кивнул головой, видимо, соглашаясь с содержанием записки. После этого Стахович поднялся и откашлялся:

- Господа! Слово предоставляется господину председателю Карачевской уездной управы Георгию Павловичу Бонапарту!

К трибуне двинулся человек лет тридцати тридцати пяти, одетый в щеголеватый темный длинный пиджак, казавшийся еще длиннее из-за невысокого роста идущего; сорочка же с воротником-стоечкой подпирала полный подбородок его лица, округлость которого особенно выделялась благодаря черным коротко стриженым волосам. Депутаты захлопали, публика зашевелилась. Георгий Павлович Бонапарт был довольно популярен в орловском обществе как меценат, и уважаем как общественный деятель. Оставив в 1906 году службу в Преображенском полку, он переехал в свое поместье в селе Богородское в Карачевском уезде, и занялся общественной деятельностью. Сначала Бонапарта избрали мировым судьей, потом в члены уездной земской управы. На этом поприще он много сделал для подъема ветеринарного дела и народного просвещения в своем уезде. На второе трехлетие его избрали уже председателем уездной управы и депутатом губернского земского собрания. Кроме того, Георгий Бонапарт был членом правления целого ряда орловских обществ: шахматного кружка, фотографического общества, попечительского совета дворянского дома пансиона.

Утвердившись на трибуне, что при его небольшом росте, унаследованном от известного прадеда, было делом довольно сложным, Георгий Павлович начал:

- Ваше Превосходительство, господин председательствующий! - Бонапарт продемонстрировал аудитории гордый профиль, также унаследованный от предка, Господа депутаты! - живые пристальные глаза прямо взглянули на собравшихся, Я буду краток, тем паче, что это идея вызревала у меня давно и по сути своей не может требовать особенного обоснования у уважаемого собрания... Минуло уже пятьдесят лет, как скончался покоритель Кавказа, генерал от артиллерии и командующий Отдельным кавказским корпусом Алексей Петрович Ермолов. Наш с вами земляк... Я считаю, что мы просто обязаны установить памятник генералу Ермолову в нашем городе. В ближайшее время! Предлагаю для этого объявить сбор средств среди населения.

Повисла пауза.

Мгновение показалось, что присутствующие совершенно застыли. Но вот раздались первые аплодисменты - это Стахович поднялся со своего места. Вслед за ним уже и все собрание рукоплескало, поднявшись со своих мест.

- Тише, тише, господа! - возвысил голос Стахович, - Нужно провести голосование!

Из зала раздались крики "Вотируем", "Вотируем".

- Господа, я вижу, что вы единогласно поддерживаете предложение г-на Бонапарта! На этом основании предлагаю считать предложение принятым.

***

Публика расходилась, живо обсуждая в дверях перипетии прошедшего собрания.

- А все-таки странно, что установить памятник Ермолову предложил именно Бонапарт, - сказал собеседнику интеллигент в пенсне, и форменном облачении землемера, - Учитывая то, что сам Ермолов был с предком нашего Георгия Петровича без малого на ножах.

- Я думаю, виной всему Аракчеев, - ответил его собеседник в темном закрытом пиджаке, какие обычно носят врачи, - Он слишком явно задвигал Ермолова и отдавал предпочтение Бонапарту.

- Но вольно же было Алексею Петровичу дразнить Аракчеева! - подхватил тему землемер и процитировал одну из знаменитых ермоловских шуток - "ермолинок", - "Жаль, Ваше Сиятельство, что в артиллерии репутация офицеров зависит от скотов!" На месте Аракчеева я бы тоже... гм... обиделся. А Бонапарт никогда не шел против начальства, точно и четко выполнял приказы, и всегда, надо отдать ему должное, всегда добивался успеха. Вот и выслужил генеральские эполеты раньше Ермолова.

- Но ведь Ермолов был не менее, а может, и более талантлив в артиллерийском деле, чем Бонапарт. Во всяком случае, во время Лейпцигской битвы народов именно Ермолов командовал артиллерией союзников.

- Но все лавры опять досталась Бонапарту, который сменил раненого Багратиона на посту командующего Второй армии, - ответствовал землемер, - Что и породило самую крылатую "ермолинку": "Государь, сделайте меня французом!"

Собеседники засмеялись.

- А знаете, какая моя самая любимая "ермолинка"? - неожиданно присоединился к разговору еще один завсегдатай земских сессий, Представьте себе, - начал он, посмеиваясь, - в приёмной Александра Благословенного стоят рядом генералы Барклай, Жомини, Сен-При и Бонапарт. И беседуют между собой, разумеется, по-французски! Входит генерал Ермолов. Стал рядом, прислушался, а потом и говорит: "Господа, кто-нибудь из вас говорит по-русски? Доложите Государю, что Ермолов прибыл!"

От "ермолинок" снова перешли к противостоянию двух генералов.

- Фортуна генерала Бонапарта взошла не благодаря всесильному Аракчееву, а благодаря участию, - третий собеседник сделал паузу и закончил совсем глухо, в цареубийстве...

Все трое смолкли. Тяжелое молчание было следствием того, что в апоплексический удар Павла Первого публика не верила почти с самого начала, но документы о "деле 11 марта" были обнародованы недавно, в начале века. Секретность вокруг убийства Павла длилась в два раза дольше, чем вокруг дела декабристов. Не удивительно, что при упоминании о цареубийстве российские подданные чувствовали некоторую неловкость.

- Да, да, повторяю вам! Павел Петрович уже договорился с Первым консулом республики, генералом Моро о разделении Европы на сферы влияния. И если бы не чудовищное преступление, в котором участвовал будущий генерал Бонапарт, не было бы четырех антифранцузских коалиций, не было бы Аустерлица и Прейсиш-Элау, не было бы отступления от Немана и Смоленского сражения, не было бы чудовищной и кровопролитнейшей битвы народов под Лейпцигом. И все это ради чего? Рейнского мира! Воевать десять лет, пролить реки крови русских, французов и немцев, чтобы остановиться на том же, что предлагал Павлу Моро за десять лет до этого!

- Но, как свидетельствуют обнародованные недавно документы, во главе заговора стояли другие люди: Панин, Пален, Бенигсен, братья Зубовы, примирительно сказал землемер, полковник Бонапарт был там на вторых ролях...

- Он был заинтересован в разжигании вражды между Российской империей и Французской республикой, как и остальные французские эмигранты.

- Вы плохо знаете нашу историю, сударь, сухо сказал врач, Наполеон Боанапарте, а по-русски Павел Карлович Бонапарт выехал из Франции еще до штурма Бастилии, и беженцем от революции считаться не может.

- Не может? - взвился третий собеседник, А это случайно ли, что наш дражайший Георгий Павлович женат на ком? На Ольге Васильевне, урожденной Скарятиной! Правнучке другого участника цареубийства!

Землемер и врач переглянулись.

- Ну, знаете ли! - развел руками землемер, - Это уже ни в какие ворота...

- Что ни говорите, Алексей Петрович Ермолов, все же взял своё - примирительно заговорил врач, - Он был назначен командующим нашим Кавказским корпусом, и на этом поприще покрыл себя неувядаемой славой. И мне кажется очень символичным, что сейчас потомок одного великого человека выступил с инициативой поставить памятник другому великому человеку, подведя черту их прижизненной вражде. За сим разрешите откланяться.

Два приятеля зашагали прочь от Дворянского собрания по Борисоглебской улице, оставив за спиной ставшего неприятным им собеседника.