Форш Татьяна : другие произведения.

Призрачный бал

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Как здорово оказаться наследником старинного поместья. Вот только Максиму не повезло. Получив наследство, он впервые понял поговорку о бесплатном сыре. Оказывается у поместья уже есть хозяин, и он любит устраивать балы. Теперь не до жиру. Остаться бы живым... (Уже в продаже)

Бал призраков

   В отблесках лунных купается зал.
Кружит в безумии призрачный бал.
Платья старинные, свет от свечей
В круговороте потухших очей...
Тех, кто когда-то любил и пылал,
Пленником сделал призрачный бал.
В вечном веселье и вечной тоске
Стук каблучков по паркетной доске.
Смех или стон, да теперь не поймешь.
За руку призрака нежно берешь.
Те, кто когда-то любил и пылал,
Нас пригласили на призрачный бал...
  
   Саша Вель
  
   Пролог
   Седовласый мужчина с пересекающим лицо шрамом сидел в глубоком кресле возле остывающего камина. У его ног, свернувшись клубком, дремал черный кот, время от времени приоткрывавший то один, то другой глаз, чтобы рассказчик не замолкал, уж очень интересно тот говорил.
   - Я убил ее. Хотел напугать, но страх ей неведом... Как неведома тьма - яркому солнцу, или засуха - безбрежному океану... Боль, вот все что мне осталось... Знаю, за что господь наказал меня такой болью... За убиенных, за пытанных, за служение мое верное... Да... Грешен я?
   Кот дернул ухом и едва слышно мяукнул. Было совершенно непонятно, согласен он с этим утверждением, но рассказчику необходим был слушатель.
   - Прошел ровно год, как ее не стало, но я чувствую - она рядом. Она ждет меня! Сегодня ночью я попрошу ее в очередной раз прийти и забрать меня с собой! И простить... Я устал быть живым мертвецом и видеть тех, жизни которых забрал. Теперь они со мной каждый день. Пусть. Я давно привык и уже не пугаюсь их перекошенных физиономий, прозрачных тел и безумного блеска в мертвых глазах.
   Кот поднялся, выгнул спину и, широко зевнув, запрыгнул на колени к мужчине.
   Рука рассеяно погладила черную шерсть, кот мурлыкнул, устраиваясь поудобнее, и наконец заснул. Он не помнил, почему остался один и когда придет его хозяйка, но знал, что должен ждать ее вместе с этим печальным человеком. А рассказчик меж тем продолжал говорить, не обращая внимания на то, что его уже никто не слушает.
   - Я ищу ее в круговерти лиц, прислушиваюсь к голосам в надежде различить среди них звонкий колокольчик ее смеха. Но все напрасно. Она покинула меня навсегда, не оставив даже надежды на новую встречу. Веры в прощение больше нет. А ведь все могло быть совсем иначе...
  
   День первый
  
   - Куда прешь, урод! - рявкнул голос из притормозившего на мгновение черного джипа, добавил еще пару нелестных эпитетов, и машина рванулась вперед, обдав Макса облаком пыли. Светофор призывно запиликал, поторапливая особо неторопливых пешеходов, и тут же зажегся красным.
   Ну и денек! Одним словом, понедельник - день тяжелый! Сначала утром выяснилось, что его фирме отказано в пролонгации лицензии, затем заглохла машина. Пришлось везти ее на станцию техобслуживания, а когда Макс уже собрался плюнуть на все и для снятия стресса закатиться с другом в бар, раздался звонок.
   - Максим Александрович? - вежливо поинтересовался незнакомый женский голос.
   - Слушаю! - буркнул он с неохотой. Наверняка опять огорошат: или поставки сорвались, или груз застрял в Тмутаракани.
   - Меня зовут Инесса Игоревна. У меня для вас неприятная новость: ваш дед, Захаров Александр Петрович, умер сегодня утром. Так же я должна сообщить, что у меня на руках находится завещание покойного. Скажите, когда мы сможем с вами встретиться?
   Макс даже отстранил трубку от уха и озадаченно повертел в руках, разглядывая. Дед? Ну, насколько он знал, оба его деда живы-здоровы. Один загорает сейчас с новой женой где-то в Крыму, второй живет в деревне Макеевка Тверской области. И хотя занятой внук не навещал его уже лет десять, но точно знал, что дед Василий еще ого-го! Каждый месяц присылал Максиму по бутылке первача, который, равнодушный к крепким напиткам, Макс ставил в бар, а иногда баловал друзей, любящих заглядывать в его холостяцкую квартиру.
   - Э-э... - он наконец перестал разглядывать трубку и решил внести ясность. - Девушка, мне кажется, вы ошиблись. У меня с родственниками все в порядке. Я точно знаю, что...
   - Ваша информация не верна! - Вежливо, но твердо перебила настырная девица. Хотя может, и не девица. Может, дама бальзаковского возраста? Черт их определишь, этих служительниц закона. Вместе с юридическим образованием они словно получают умение говорить бесстрастно и навязчиво! - Вы - Воронцов Максим Александрович?
   - С утра был! - рыкнул он, зверея. Сейчас эта девица, вместо того чтобы признаться в своей ошибке и исправлять косяк, будет доказывать, что он не прав. И ведь докажет же! - Девушка, дорогая! А не пойти бы вам на... работу вместо того чтобы доставать весьма занятых людей тупыми звонками!
   - Я бы с удовольствием посоветовала бы вам тот же маршрут, - фыркнул голосок, наполняясь красками и эмоциями, - но вынуждена соблюсти все правила и обязанности, которые, увы, свалились на мои плечи вместе с завещанием, оформленным на вас!
   - Даже так?! - Максим остановился и, не замечая прущих в подземку горожан, заорал. - Да нет у меня третьего деда! И Воронцовых в столице до ешкиной матрешки! Не говоря уж о Максимах Александровичах!
   В трубке на мгновение повисло молчание, сменившееся затем деловым стрекотанием собеседницы.
   - Вам тридцать четыре года. А еще... Ваш рост метр девяносто восемь, вы яркий брюнет с зелеными глазами. Видимо, прямой нос, тонкие губы и волевой подбородок достались вам от вашего пра-пра-прадеда - князя Воронцова Александра Дмитриевича. Дело в том, что я сейчас держу его фото, доставшееся мне вместе с дневниками и завещанием от вашего усопшего родственника, а так же смотрю на ваш фотопортрет, что выдал мне "Гугл". И знаете? Я просто шокирована таким сходством! Надеюсь диктовать адрес вашего места жительства и данные паспорта не надо? Вы до сих пор думаете, что я ошибаюсь?
   Макс сглотнул и оглянулся. Черт! А может его занесло в шоу "розыгрыши"? Нда... не хочется думать, кто из друзей ему это подстроил. Потому что завтра он этого смельчака просто сожрет!
   - Ладно. Ближе к делу! - скрипнул он зубами, представляя себе расправу. - Что я должен делать?
   - Приехать ко мне в офис и получить все, что вам причитается! Адрес запомните или эсэмэской скинуть? - В голосе девицы послышались победные интонации.
   - Эсэмэской! - процедил Макс и отключился первым. Через секунду пискнул мобильник, сообщая о прибывшем сообщении. Открыв адрес, Максим чуть не сплясал. Во-первых, рядом! Квартал, не больше. Во-вторых, это его последний экстрим на сегодня! А после он обязательно завалится в спорт-бар!
   "Еще чуть-чуть!" - пообещал себе Макс и зашагал к маячившему за девятиэтажками небоскребу бизнес-центра.
   Лето обещало быть душным. От раскаленного майским солнышком асфальта тянуло смрадным пеклом, и горячий воздух казался живым. Он шевелился, впитывая в себя выхлопные газы спешащих машин, увозящих своих хозяев в преддверии выходных в прохладу пригородных дач.
   В холле здания Макс постоял несколько минут, наслаждаясь воздухом, охлажденным кондиционером. В голове снова призывно шевельнулась мысль о холодном пиве. Не найдя в списке фирм ни одной нотариальной конторы, Макс решительно направился к дремавшему над газеткой охраннику.
   - Слышь, мужик! Мне бы к нотариусу. Где он у вас тут находится?
   Охранник сонно моргнул, озадаченно нахмурился, пытаясь понять вопрос, а потом вертикальные морщинки на его лбу разгладились.
   - А здесь нотариуса нет. Выйди.... - но договорить ему Максим не дал, взревев раненным зверем.
   - Че-го?! Я по такой жаре перся, чтобы понять, что меня об... гм... манули? Какая-то баба? И ты хочешь, чтобы я снова вышел в этот ад?! А вот заюшки не кукуюшки?! Пока такси не вызову - никуда не пойду!
   Охранник выслушал его с видимой скукой и, когда речь иссякла, невозмутимо продолжил.
   - Выйди из главного входа, поверни направо. С торца пристройка. Увидишь крыльцо и двери из синего стекла - смело заходи. Там арендует помещение нотариальная контора, и она единственная в этом здании.
   - А... Спасибо, мужик! - Макс наконец осознал информацию и, расплывшись в белозубой улыбке, рванул к выходу, мгновенно позабыв о поджидавшем пекле.
   Едва он оказался на улице, ему и вправду показалось, что попал на раскаленную сковородку, но страдать по этому поводу было некогда. В три прыжка слетев по лестнице, Макс обогнул изломанный торец высотки и замер перед уходящими наверх ступенями, созданными из лоснящегося на солнце черного мрамора. Они вели, как и сообщил охранник, к здоровенным двойным дверям из синего стекла. Над дверью золотыми буквами была высечена скупая надпись: "Нотариальное содружество". Ни названия фирмы, ни имен...
   - Шарашкина контора какая-то! - разочарованно хмыкнул Максим и, нечего делать, легко взбежал по ступенькам. Через мгновение он уже входил в приемную. Сидевшая там девица смерила его холодным взглядом и тут же расплылась в улыбке.
   - Чем-то могу помочь?
   - Мне звонили. По поводу завещания. У кого я могу об этом узнать? - начал без прелюдии Макс хриплым от жары голосом, но девица вместо того чтобы ответить, спросила.
   - Воду? Чай? Прохладный лимонад?
   - Воду! - не раздумывая, выпалил Макс и криво усмехнулся. - Литр!
   - Да хоть пять! - девица кивнула на кулер и снова с искренней улыбкой посмотрела на опешившего от такой наглости парня.
   До него начало доходить.
   - Так это ты та стервочка, что мне звонила?!
   - Попрошу без оскорблений! - не переставая улыбаться, предупредила та. - Я всего лишь выполняла работу. И если вам не нужны старинный особняк и поместье Воронцовых стоимостью в пятьдесят миллионов, тогда не смею задерживать. Дверь за вами.
   Какое там! Услышав сумму, в какую оценивалось его наследство, Макс побурел. Вот оно! Быстрая продажа "семейного склепа" и спасение фирмы! И еще открытие с десяток филиалов по Подмосковью!
   - Ладно, вода подождет, - как ни в чем не бывало отмахнулся он и уселся напротив девицы. - Где завещание?
   - У нотариуса! - Девица перестала улыбаться и указала на единственную черную дверь, на которой золотыми буквами было написано "Ковальский И. Э. и компания". - Проходите. Игорь Эдуардович ждет вас.
   Максим поднялся и направился к двери. Без стука распахнув ее, он шагнул в прохладный полумрак.
   Ничего так себе, хоромы у этого Ковальского И.Э.! Стены затянуты черным бархатом, на котором за отполированными стеклами, заключенные в кричащие дороговизной рамки, золотыми самородками поблескивали фотографии незнакомых мужчин и женщин. Видимо, та самая "компания". Матовый свет лился с потолка, создавая атмосферу таинственности и какой-то похоронной мрачности. У стен стояли изысканные кожаные диванчики, а на гигантском черном столе, расположенном у огромного окна, даже журчал настоящий фонтанчик.
   Просто королевские апартаменты! Только короля не наблюдалось.
   Макс прошел к столу, выдвинул массивный стул и, прежде чем сесть, громко кашлянул.
   Словно в ответ, черный бархат зашевелился, и из скрывающейся за ним двери показался невысокий, полноватый, явно страдающий отдышкой человек лет сорока - сорока пяти. Увидев бесцеремонно разглядывающего его гостя, толстячок расплылся в улыбке и засеменил к столу.
   - Мое почтение! - Он плюхнулся в кожаное кресло, троном стоявшее во главе стола и, вытерев платком лоб, без предисловия начал. - Максим Александрович! Как я счастлив, что вы так быстро посетили нас! Скорблю о вашей утрате, но дела прежде всего! Как вам уже известно, Захаров Александр Петрович оставил завещание, в котором указал вас как единственного наследника поместья и усадьбы, принадлежавших роду Воронцовых.
   - Так! Стоп! А вы уверены, что я именно тот, кто вам нужен? - говорить этого очень не хотелось, но Максим был честным, и даже свалившиеся нежданным образом миллионы не могли заставить его пустить на самотек желание докопаться до правды. - Ведь Воронцовых в Москве очень много.
   - Согласен! - снова заулыбался нотариус. - Но в вашем случае ошибка исключена. Полгода назад ваш дедушка обратился ко мне с просьбой составить завещание. Так же он указал ваши паспортные данные, ваши дату и место рождение, имена ваших родителей и номер телефона. Поэтому найти вас не составило никакого труда.
   - Телефона? - Макс нахмурился. Он сменил номер всего неделю назад! Как же этот мифический дед смог узнать о нем, да еще полгода назад? Или может речь идет о домашнем телефоне? - Но...
   - Да вы не переживайте! - Игорь Эдуардович снял трубку с аппарата и заискивающе попросил. - Инночка, не принесете нам воды со льдом?
   - Да я и не переживаю! - Макс сглотнул в предвкушении самого вкусного напитка в этой стоявшей уже несколько недель жаре. - Если вы хотите отдать мне такие деньжищи - кто же запрещает!
   - Речь идет не о деньгах! - нахмурился нотариус, аккуратно водружая трубку на место. - Речь идет о памятнике культуры! Поместье Воронцовых построено еще в восемнадцатом веке, но, увы, до сих пор не попало в руки государства, наверняка бы сохранившего историческую ценность этой усадьбы. Насколько мне известно, дом всегда имел хозяина и являлся частной собственностью, и теперь он в ваших руках. Вы можете отдать его под музей, а можете жить сами. Последний его хозяин даже додумался открыть в усадьбе что-то типа гостиницы.
   - Но мне не нужен этот дом! - Макс смерил взглядом девушку, незаметно вошедшую в кабинет с подносом, на котором поблескивали стерильной чистотой два наполненных водой бокала. - Мне нужны деньги! Надеюсь, я могу продать усадьбу? Я имею право распоряжаться своей собственностью как хочу?
   - Безусловно! - Игорь Эдуардович благодарно кивнул девушке, проследил, когда за ней закроется дверь, и взял стакан. - Вы можете отказаться от дома в пользу города и получить причитающиеся вам десять процентов от стоимости. Вы можете выставить его на аукцион, когда пройдет необходимое для оформления документов время. Либо вы можете сдавать его...
   - А как быстро я смогу организовать аукцион? - А что, идея хорошая! Выставить за первоначальную стоимость и выручить миллиона на два или три побольше!
   - Аукцион вы сможете организовать хоть завтра! - улыбнулся толстяк. - А вручите ключи от особняка счастливому обладателю где-то через месяц, время, которое нужно для оформления всех документов.
   Максим помолчал, раздумывая. Просрочка по долгам фирмы в месяц грозила весьма большим количеством нервов, но благодаря аукциону он сможет отдать и долги и проценты, которые за этот месяц нагорят.
   - Где документы?
   - Сейчас! - Нотариус выдвинул ящик стола и шлепнул на стол кожаную папку. - Здесь завещание, некоторые счета и документы, оставшиеся от прежних владельцев. Прошу. Ознакомьтесь.
   Он протянул папку Максиму. Тот с каким-то, невесть откуда возникшим трепетом взял ее в руки и осторожно раскрыл. Он не знал, что ожидал увидеть, но явно не новенькое с голографическим знаком завещание, в котором скупо говорилось, что его новоиспеченный дед оставляет поместье и пять гектаров земли своему внучатому племяннику. Дальше в новенькой мультифоре хранились какие-то документы, но Макс решил не тратить время на их изучение и с готовностью взглянул на внимательно наблюдавшего за ним толстячка.
   - Отлично! Что я должен делать дальше?
   - Для начала расписаться здесь и здесь. - Нотариус выудил из ящика стола толстенный журнал и, раскрыв, ткнул пальцем напротив его фамилии. Максим чиркнул предложенной ручкой закорюку. - И еще: прежде чем вы пройдете к секретарю, я должен сообщить о последней воле покойного.
   - У него завалялся еще один особняк? - За усмешкой Макс попытался скрыть тревогу. Уж больно пафосно нотариус сообщил о "последней воле". Сейчас окажется, что на усадьбе миллионные долги, и он должен будет оплатить их в кратчайший срок. Или еще чего похуже! Хотя куда уж хуже?
   - Увы. - Толстяк с милой улыбкой развел руками, и в его толстых пальчиках, черт его знает откуда, появился небольшой, но пухлый конверт. - Александр Петрович просил передать вам свою последнюю волю. А именно: вы должны находиться в особняке "Лисий Яр" после похорон ровно в шестнадцать ноль-ноль.
   - После похорон? А когда они состоятся? - Не было печали! Сейчас еще и похороны заставят оплачивать...
   - Они состоятся послезавтра, в среду. Ваш родственник упокоился сегодня утром, а я стараюсь не откладывать дела в долгий ящик.
   - Хорошее качество. Я выполню последнюю волю покойного...
   - Уверены? - нехорошо прищурился Игорь Эдуардович.
   - Абсолютно! - Максим поднялся.
   - Ну... - На лоснящемся лице снова заиграла благодушная улыбка, но сейчас она напомнила Максу улыбку кота, только что сожравшего мышь. - Тогда не смею больше задерживать. Пройдите со всеми документами к Инночке, она сделает необходимые копии и скажет, какие еще бумаги понадобятся для оформления наследства. Всего хорошего, Максим Александрович. Еще увидимся....
   - Всего хорошего.... - Макс поднялся и, крепко сжимая драгоценную папку, направился к двери, пытаясь не обращать внимания на мерзопакостное чувство, возникшее на душе после последней фразы. - Еще увидимся.
  
   _____________
  
   Лиза распахнула глаза и долго бездумно смотрела в белоснежный потолок, вспоминая сон. Даже и не сон, а... реальность, что ли? Как будто в этих странных, порой страшных, беспокойных снах была вся ее жизнь. Настойчивая трель телефона заставила Лизу вздрогнуть. Вытащив аппарат из-под подушки, девушка поднесла его к уху.
   - Да?
   - Проснулась? - голос отца звучал на удивление бодро и многообещающе.
   - Почти.... - Девушка перевела взгляд на льющееся в окно солнечное майское утро. - Ты где?
   - На полпути к дому. Есть разговор!
   Удивительно! После смерти мамы их общение сводилось к пожеланиям доброго утра и спокойной ночи. Ах, нет! Еще короткие ответы на ее вопросы. Да и нет. А тут - РАЗГОВОР! Возможно, она бы даже обрадовалась, если бы не было так странно.
   - О чем? - Лиза даже затаила дыхание в ожидании ответа, но отец остался верен себе, и связь оборвалась.
   Перевернувшись на другой бок, она отложила умерший телефон, вновь вспоминая сон... Сны интересовали Лизу гораздо больше, чем предстоящий долгожданный разговор. Ее психолог говорил, что в них ее подсознание пытается справиться с болью потери. Может поэтому Елизавете снятся мрачные, безысходные сны?
   Надо сегодня же позвонить Сигизмунду Марковичу и назначить встречу. Девушка устала видеть смерть, устала просыпаться с мрачными предчувствиями. Устала видеть маму и не иметь возможности кому-либо об этом рассказать!
   Вскоре из открытого окна донесся звук подъезжающей машины.
   Отец!
   Хватило пяти минут, чтобы соскочить с кровати и, наспех ее застелив, одеться. Выйдя из комнаты, девушка направилась в столовую, когда дверь в холл открылась, впуская его.
   - Привет.
   - Привет, па. - Она по привычке ему улыбнулась и по привычке не обиделась, не увидев улыбки в ответ. Может, его бодрый тон оказался одной из иллюзий, что ей подсовывал разум? - Что-то случилось?
   - Пока не случилось. - Отец прошел на кухню и тяжело опустился на стул. За три года после трагедии он сильно постарел. Некогда высокий, спортивный, жизнерадостный мужчина превратился в развалину. Было время, когда они всей семьей путешествовали, проводили шикарные праздники, отдыхали в загородном доме... Сейчас для отца остался только бизнес. Нет, конечно, Лиза понимала, что он пытается заботиться о ней. У нее было все, о чем только можно мечтать... Кроме самого главного. Семьи. - Но случится. Через неделю тебе исполняется двадцать лет. Я хотел поговорить об этом.
   Сердце полоснула горечь. Последние три года она ненавидела дни рождения. Нет, конечно, отец дарил подарки, точнее давал деньги, чтобы она могла их купить себе, но... Лучше бы он этого не делал. Лучше бы просто забывал о ней!
   - Внимательно слушаю. - Лиза наполнила кружку кипятком, от души насыпала туда растворимый кофе и села за стол, старательно помешивая. Лишь бы только не встречаться с ним взглядом. Пустым, потухшим взглядом мертвеца.
   - Ты уже выбрала подарок?
   Она все же посмотрела на отца.
   - Ты хочешь дать мне денег? - Если бы отец знал, какой приличный "подарочный" счет у нее образовался, он бы не торопился оплачивать ее очередной день рождения.
   - На этот раз я сам куплю тебе все, что ты пожелаешь. Но я не об этом хотел с тобой поговорить.
   Лиза не отводила от него взгляда. Отец поднялся, тоже сделал себе кофе и начал издалека.
   - Двадцать лет - рубеж, после которого нужно принять решение, выбор, который поможет тебе в дальнейшем.
   - Какой выбор? - Этот его менторский тон отчего-то разозлил девушку. Конечно, легче всего жить прошлым. Три долгих года она искала возможность склеить их в одночасье разлетевшуюся в дребезги жизнь. Пыталась достучаться до отца. Объяснить, что она-то в отличие от матери - живая! И вот теперь он будет рассказывать ей про рубежи и выборы!
   - Ты должна определиться с тем, кем ты будешь в этой жизни. Я... - Он замолчал, продолжая стоять, глядя в окно, звонко бряцая ложкой о фарфоровые бока кофейной чашки. - Ты все равно когда-нибудь останешься одна и будешь вынуждена занять мое место. Я предлагаю тебе познакомиться с делами моей компании уже сейчас, не дожидаясь этого "когда-нибудь".
   Компания?
   - Па, но я ничего в этом не смыслю!
   - Я тебя научу...
   - Но я не хочу! Мне не нравится продавать и покупать. Я не хочу стать слепцом и не видеть ничего, кроме цифр, не интересоваться ничем, кроме деловых встреч! Я не хочу! - Лиза сама не заметила, как сорвалась на крик, и, увидев больной взгляд отца, замолчала. - Пап, это я не о тебе! Ты не такой, и ты, конечно же, все видишь и всем интересуешься.
   - Лиза, мне не важно, будешь ли ты руководить моей фирмой или найдешь себе занятие по душе. Мне важно чтобы ты нашла себя, но для начала научилась зарабатывать себе на эту мечту! Понимаешь?
   - Не понимаю! - Лиза стиснула губы в ниточку. Что еще он придумал?
   Ответ не заставил ждать.
   - Я хочу открыть тебе собственный бизнес.
   - И какой?
   И тут отец впервые за эти годы по-настоящему улыбнулся.
   - Я хочу купить гостиницу. И знаешь где?
   Лиза не ответила. Где бы не находилась эта чертова гостиница, девушка прекрасно понимала, что отец просто нашел способ от нее отделаться. Чтобы лишний раз не напоминала ему о матери, о его вольной или невольной причастности к трагедии.
   Он так и не дождался ответа дочери и сам восторженно выпалил.
   - В бывшем дворянском гнезде! В историческом памятнике культуры! Ты же любишь все это, дочка?
   Губ девушки коснулась едва заметная улыбка. Да. Она интересовалась историей, любила раскрывать ее тайны... вместе с мамой - доктором исторических наук, археологом со стажем....
   - Хорошо! Я подумаю над этим.
   - И дашь мне ответ.
   - Дам. А где находится это дворянское гнездо?
   - Где-то в Подмосковье. Более подробный адрес мне сегодня сообщит... ээ... сообщат! - поспешно закончил отец, видимо не торопясь посвящать будущую хозяйку гостиницы в мелкие тайны бизнеса, и, сделав глоток, поставил кружку на стол. - Чем думаешь сегодня заняться?
   - Хочу сходить к Сигизмунду Марковичу.
   - К Сигизмунду? - Отец нахмурился. - Я думал, что после лекарств тебя больше не мучают видения....
   - Не мучают! - поспешно согласилась она и поторопилась уверить: - Лекарство просто чудо. Мама мне больше не видится. Но теперь меня начали преследовать сны. В них я вижу себя в прошлом, и там меня убивают...
   Отец задумчиво пожевал губами и кивнул.
   - Конечно. Если тебе нужно - иди. Возьми Владимира, он тебя довезет.
   - А как же ты без водителя?
   - Поведу сам.
   - Может, я лучше на такси?
   - Ты поняла, что нужно сделать? - Он посверлил ее взглядом.
   - Поняла, па. - Лиза снова уставилась в чашку, разглядывая свое отражение на черной глади уже остывшего кофе.
   - Тогда до вечера.
   Он вышел. Лиза слушала гулкие звуки его шагов, пока их не обрубил стук закрываемой двери. Она ненавидела этот огромный дом с большими коридорами и массой безликих дверей. Здесь она чувствовала себя в коммуналке, где коридор - это негласная граница между суверенными территориями бедолаг, пытающихся в течение бесконечных лет ужиться друг с другом, ну или хотя бы не так явно ненавидеть.
   Она помнила детство в такой берлоге, где совершенно не испытывала подобных чувств. Да и сейчас невольные воспоминания о коммуналке вызывали у девушки не сожаление о бесцельно потерянных днях, а скорее чувство какой-то волчьей тоски. Тогда у нее были друзья: брат с сестрой из соседней комнатушки. Она даже запомнила их имена: Вика и Вадим. Тогда у нее были мама и отец, который катал дочь на закорках и до полуночи читал сказки. Тогда у нее не было кошмаров и одиночества, ставшего закадычным приятелем в этом огромном, пустом доме, выстроенном отцом незадолго до гибели мамы.
   Склеп! Точно! Этот дом напоминал Лизе склеп, где она похоронила мечты и надежды. Нет ничего и ничего не будет! Как бы отец не мечтал вернуть ее к жизни, Лиза понимала всю ложь его намерений. С диагнозом "депрессивная шизофрения" вряд ли есть надежда на будущее. На ее будущее... А вот стать марионеткой ее всесильного отца - главы корпорации "Фараон" - она могла, даже не напрягаясь. Что, впрочем, и сулило его сегодняшнее предложение.
   Неожиданно голос отца, донесшийся из раскрытого окна, вырвал Лизу из невеселых мыслей.
   - ...Да! К тебе должна подъехать Лиза? Во сколько? Ясно. Тогда перенесем нашу встречу на шесть. Все. Буду.
   В голове клубком ленивых змей зашевелились мысли.
   С кем он говорил? К кому она должна подъехать? Очевидно, к его приятелю Сигизмунду Марковичу, у которого и наблюдалась Лиза. За последние два года дела у психиатра пошли в гору, он даже открыл свою практику. Явно не без помощи вливания денег Лизиного отца.
   Не дожидаясь горничной, Лиза ополоснула посуду и направилась в комнату. До визита к врачу у нее в запасе еще три часа. Отлично. Можно будет сделать то, что она так долго хотела, а именно, сменить гардероб, оставив в этом доме свои старые вещи, кошмары и болезнь....
   Войдя в комнату, девушка щелкнула пультом, и жалюзи поползли вверх, позволяя яркому майскому солнышку вызолотить белые стены, рассыпаться огнем по рыжим прядям волос девушки, поставить на ее вздернутом носике еще парочку крошечных веснушек и поселиться в ее зеленых, как воды Чистых прудов, глазах, навсегда прогоняя тоску и страх.
   Распахнув окна, Лиза с жадностью втянула в себя чистый весенний воздух, тонко пронизанный ароматом распустившейся на днях сирени, и вдруг улыбнулась.
   И пусть! Пусть будет все что угодно, только бы выбраться из этой тюрьмы! Да! Почему нет? Она согласна стать Лизаветой Сергеевной, заведующей подмосковным отелем. Даже нарисует ему для начала три звезды и докажет себе, отцу да и всему миру, что не сумасшедшая! И если она видит призрак мамы... ну и что? Кто-то видит НЛО, но его же не травят таблетками. Посмеялись и забыли! Так почему она должна пить всякую гадость, только потому, что отец не верит ей? Да и врач тоже. И папашина прислуга... Почему Лиза должна днем ходить как сомнамбула, а ночью попадать в персональный ад?
   Правильно! Не должна!
   Встав так, чтобы попасть в поле зрения всевидящего ока камеры, Лиза взяла с тумбочки ярко-зеленую баночку, демонстративно достала маленькую пилюлю и проглотила ее. И даже поморщилась!
   Отец всегда просматривает записи. Она как-то видела его ночью, когда он уснул с бутылкой виски перед телевизором, где его дочь танцевала, ела, пила таблетки, читала, спала, снова танцевала и опять пила таблетки.
   Закрыв баночку, Лиза сунула ее в сумку и, взяв из гардероба линялые джинсы и пеструю, под стать жаркому дню, футболку, юркнула за ширму. Надо подарить Анне французские духи. За то, что горничная пару месяцев назад купила эти безобидные витамины, да не одну, а целых пять баночек, Лиза уже подарила ей конфеты, но она также понимала, что вовек не расплатится. Девушка уже и забыла, каково это жить, а не существовать от кошмара к кошмару, которые дарили ей лечебные пилюли Сигизмунда Марковича.
   Подменить лекарство на витамины было не просто, но она справилась. Для начала выкрутила лампочку в ночнике, который совершенно не попадал в угол обзора камеры, но включался сам, едва Лиза гасила основной свет. Ну а пересыпать в темноте пилюли и поставить баночку на место, не составило труда.
   Хотя, скорее всего, вся эта операция по освобождению от безумия была придумана совершенно зря. Подмени она баночки, не совершая всех этих манипуляций, - и результат был бы тот же. Отец уже привык, что его дочь - безропотная овечка, не способная на бунт. Вряд ли он присматривается. Главное сам факт.
   Успокоив себя этими мыслями, Лиза быстро переоделась и вышла из комнаты.
  
   На веранде дома сидели водитель и охранник и, не замечая ничего, пялились в телевизор, где шла очередная "стрелялка-убивалка". Даже если бы сейчас Лиза прошла мимо них на ушах, они бы, наверное, этого не заметили. Все настолько привыкли к ее безликости и незначительности в этом доме, что на миг стало обидно. Пора все менять!
   Лиза прошла к двери и, повернувшись к подчиненным отца, звонко приказала.
   - Володя, у меня сегодня дела, так что собирайся, ты - мой кучер!
   Водитель сперва даже не понял, откуда исходит голос, столь нагло вырвавший его из мира киногрез, и поэтому добрых несколько минут непонимающе хлопал глазами, переводя взгляд с товарища на телевизор, а после на Лизу, явно считая ее предметом обстановки. Наконец, когда она повторила приказ и, распахнув дверь, начала спускаться по каменным ступеням, до него дошло.
   - Лизавета Сергеевна! А я и не понял сразу... умотался за ночь... Так и не прикорнул ни разу. - Он подхватил фуражку и рысью кинулся следом, неумело оправдываясь. - У вашего отца такая невероятно... трудная жизнь! То к б...банкирам, то на пь...приемы.... Ни минутки не поспал.
   - Все в порядке. - Лиза дождалась, когда водитель откроет перед ней дверцу белоснежного мерседеса, подаренного папочкой на восемнадцатилетие, и уселась на заднее сидение.
   Владимир захлопнул дверцу, обогнув машину, плюхнулся за руль, и, нажав на пульте кнопку автоматического открывания ворот, обернулся к девушке, сверкая раболепной белоснежной улыбкой.
   - Куда едем?
   Куда? А и правда? Куда? В конце-концов, она никогда не покупала себе вещи сама, а подстраиваться под вкус отца или домработницы хотелось все меньше и меньше!
   - В торговый центр "Фараон". Хочу походить по империи папочки и выбрать себе к предстоящей поездке несколько вещей. - Она улыбнулась ему в ответ, задорно отбросив назад порядком отросшую челку.
   Теперь взгляд водителя стал испуганным. Ну еще бы, он, наверное, до этого дня и не знал, что Лиза умеет говорить. Впрочем, не удивительно. Когда от "замечательных" лекарств, прописанных добрым "Айболитом", в голове каша из реальности и кошмаров, то о своих возможностях просто забываешь!
   - На дорогу лучше смотри, Володя, - посоветовала она, чувствуя, как ее переполняет чувство радости и гордости за первую одержанную победу.
  
   Видимо, слухи об окончательном помутнении сознания хозяйской дочки разлетелись очень быстро по всему "Фараону", и, судя по всему, виной тому стал Володя, раструбившей всем о ее желании заняться шопингом. Когда? Да кто его знает? Может, когда выходил на заправке? Всего-то дел: предупредить знакомого охранника, чтобы тот сообщил подружке и... завертелось-завелось "сарафанное радио".
   Когда они подъехали к главному входу, у его дверей столпились все охранники, какие только могли. Двое тут же закружились возле Лизы, лично изъявив желание проводить важную гостью к царству модной одежды из лучших модельных домов старушки Европы. За зеркальными стенами девушка попала в цепкие лапки не прекращающих улыбаться ей продавцов-консультантов. Минуло без малого два часа, когда она вышла из зеркального плена удивительно похорошевшая, в ярко-красном с ног сшибающем платье, а стройные длинные ножки были обуты в черные туфли на дерзкой шпильке. Но метаморфозы случились не только с ее телом, нежащимся в непривычной для нее роскоши. Ее рыжие непослушные волосы теперь были собраны на затылке в длинный хвост, идеальными кудряшками падающий на открытую спину. За ней шагали все те же охранники, нагруженные, как верблюды, самыми элегантными нарядами и туфельками.
   - Лизавета Сергеевна, куда нести ваши покупки? К машине? Или сразу к вам домой курьером отправить? - приветливо поинтересовался один из них, но Лиза услышала в его голосе раздражение. В сердце тут же плеснула вина и неуверенность. Зачем она сюда приехала? Накупила столько дорогих вещей? Заставляет людей тратить силы и время....
   Она обернулась.
   - Отнесите пожалуйста все к машине. Я сама отвезу покупки домой. Дело в том, что мне нужно обновить гардероб... У меня скоро будет работа... - Лиза хотела добавить что-то еще, но увидела в глазах помощников только вежливую скуку и безразличие.
   Им все равно! Каждому в этом огромном торговом центре наплевать на нее и на ее планы. Все знают, что наследница папочкиных миллиардов - сумасшедшая, и наверное, воспринимают ее визит сюда как бесплатное шоу! Эти мысли вдруг заставили девушку разозлиться. Не на этих отцовских марионеток, а на всю свою жизнь. На себя, за то, что не смогла промолчать о том, что видит маму, за то, что позволила заклеймить себя диагнозом, за то, что не отстояла свой дар и свой талант - жить танцем. А ведь пять лет назад Елизавета стала победительницей на европейском конкурсе бальных танцев среди подростков....
   Вскинув голову, она резко развернулась, чтобы продолжить путь, и едва не врезалась в незнакомца, пытающегося проскользнуть мимо нее в бутик, из которого она только что вышла.
   Хотя слово "проскользнуть" - было несколько неуместным в отношении этого высоченного широкоплечего детины, наверняка, если судить по фигуре, проводившем все свободное время в тренажерных залах.
   - Что ж это вы на людей бросаетесь, девушка! - и голос под стать. Низкий, властный, не признающий в звучании полутонов. Его руки сцепились у нее на талии, защищая от падения, позволив вернуть равновесие, и разжиматься явно не собирались.
   Лиза сжалась в комочек, чувствуя себя по сравнению с ним лилипутом. Набравшись смелости, она взглянула на мужчину, собираясь пролепетать извинение, но, встретившись взглядом с его насмешливо прищуренными глазами, вдруг замерла, не смея отвести взор, и неожиданно для самой себя выдала:
   - А я местный псих, мне положено! Что касается вашей внешности... я, пожалуй, отнесла бы вас к роду искусителей, а никак не к роду людей. Значит, ваша фраза абсурдна и в этой ситуации на людей я не бросалась...
   - Че-го? - парень явно не ожидал услышать что-то подобное от расфуфыренной девицы и рассматривал ее теперь с нескрываемым изумлением. - Че-го?!
   - Так вы еще и глухой? - Лиза сочувствующе вздохнула. Уверенно высвободившись из его рук, она направилась прямиком к выходу, чувствуя буравящий спину взгляд, и, только выйдя под раскаленное солнце, девушка позволила себе испугаться. Интересно, что на нее нашло? Вместо того чтобы извиниться или вообще промолчать, она отчебучила такое! Да еще на глазах у охранников. Теперь все в "Фараоне" узнают об этом, и ее диагноз подтвердится.
   На негнущихся ногах она дошла до машины. Не дожидаясь помощи водителя, сама открыла дверь и плюхнулась на заднее сидение. Когда пакеты с покупками стараниями охранников перекочевали в багажник, Володя вежливо уточнил:
   - Куда теперь, Лизавета Сергеевна?
   - К моему врачу, - буркнула Лиза и, открыв мини-бар, с наслаждением выудила бутылочку минералки. Наверное, это все жара.
  
   Сигизмунд Маркович ее ждал. Более того, он явно был чем-то взволнован, но заметив Лизу, заставил себя улыбнуться и гостеприимно указать на мягкое кожаное кресло.
   - Мое почтение, Лиза. Присаживайся. Мы договаривались встретиться, когда ты закончишь курс лечения, чтобы сравнить наши результаты. Что-то случилось?
   - Нет, наверное... - Она прошла в кабинет, но садиться на диван не стала. Опустилась на высокий стул у письменного стола. - Просто я снова увидела маму. Два дня назад, но... наверное, я промолчу о ней. Я понимаю, что основываясь на показания призрака, виновных не накажешь. К тому же отец хочет подарить мне бизнес... подальше от столицы. Я думаю, это идеальное решение проблемы...
   Сигизмунд Маркович задумчиво покусал губы и наконец улыбнулся.
   - Прогресс на лицо! Более того, я могу заявить, что наконец-то ты оправилась от смерти матери. Но... лекарства я бы все же посоветовал попить.
   - А сегодня я поняла, что хочу перемен! Я устала сидеть в клетке выстроенной отцом. Я хочу начать жизнь заново!
   - Что ж, это похвальное желание, и оно подтверждает, что ты наконец-то выздоровела. К слову, а что за бизнес тебе предлагает отец? - Врач скрестил пальцы и уставился на девушку немигающим взглядом.
   - Гостиница, кажется.... - отмахнулась она, - да это и не важно! Наконец-то я смогу избавиться от прошлого! Кстати... в последнее время меня тревожат сны.... Вообще-то они мне снились и раньше, но сегодня я увидела свою смерть. А еще мне показалось, будто за окном не двадцать первый век, а глубокое Средневековье. И человек со шрамом на лице... Мне было по-настоящему страшно и тоскливо...
   - А что тебе говорил человек со шрамом? - вдруг спросил психолог.
   - Ничего. Если честно, я и не помню.... - Лиза поежилась, словно был не жаркий день, а вьюжная февральская ночь.
   - Ничего страшного. Это твое подсознание хочет тебе что-то сказать. Главное, позволить себе понять. А сейчас, пока ты здесь, мы снова проведем сеанс гипноза. - Сигизмунд поднялся, подошел к Лизе и, взяв ее за руку, мягко, но властно заставил пересесть на диван. - Откинь голову, смотри мне в глаза и слушай. Как только я досчитаю до девяти, ты вновь окажешься в своем сне и будешь рассказывать мне все, что увидишь и услышишь. Договорились?
   Лиза кивнула. Она не любила такие погружения. Да! Она что-то видела, рассказывала, но после выхода из транса забывала абсолютно все! И хотя Сигизмунд убеждал, что ничего важного в ее рассказах нет, Лиза знала, что он что-то утаивает.
   - Договорились. - Она обреченно уставилась в его темные глаза и вскоре поняла, что слышит голос врача как бы издалека.
   - ...шесть, семь, восемь, девять....
   _____________
  
   Землю накрыли прозрачные летние сумерки. К вечеру душная жара спала, и дышать стало легче. Пролившийся было дождь тяжелыми каплями прибил пыль да распугал назойливую мошкару, а в воздухе стоял запах недавней грозы. По раскатанной дороге плелась телега, запряженная пегой лошадкой. Телега скрипела и стонала, подскакивая на ухабах. Только набившиеся в нее люди не замечали неудобств. На усталых, изможденных лицах не отражалось почти никаких эмоций, точно и не люди это, а чурбаны деревянные.
   Возница, молодой крепкий парень, покрикивал на тощую лошадку, виня ее во всех бедах сразу:
   - Что же ты, окаянная, едва копытами переступаешь? Мы же из-за тебя до самой ночи не доберемся. Ребятишки хнычут, а тебе хоть бы хны!
   - Захар, помолчи чуток, - осадил его старик, сидевший в телеге у самого края, - благодари, что жива еще кобылка, пешком не идем, и то слава богу.
   - Степаныч, а давай я тебе козлы уступлю и буду с мягкой соломки тебя хаять. А? Хорошо сидишь-то? Вот и помалкивай, а меня не учи. - Парень что было сил хлестнул лошадку по крупу, отчего та рванула вперед. Из телеги понеслись разноголосая брань и детский плач.
   - Вот ведь супостат, - старик покачал головой, вцепился скрюченными пальцами в борт телеги и, оглянувшись на переполошенных людей, спросил: - Все целы? Варвара, угомони пацанят, скоро уж приедем, знаю я эти места. За пролеском усадьба будет, при ней деревенька. Авось и не откажут в ночевке.
   Захар примолк, натянул поводья, лошадка пошла потише. Понял, что напрасно сорвался, но виниться не стал. Еще чего не хватало, чтобы Варвара, его слабость увидала. Она и без того его к себе близко не подпускает, а чуть покажи себя с дурной стороны, вообще в глаза смотреть откажется. А взгляд у нее точно русалочий. Глазищи большие, зеленые, ресницы пушистые. Да носик вздернутый, весь веснушками усыпанный.
   Варя попала к ним совсем соплячкой. Степаныч о том говорить не любил, но вроде как сиротой она осталась. Девчушку ему то ли подкинули, то ли старик сам сиротку пожалел, теперь уже и не важно, прижилась она и к дороге быстро привыкла, почти не капризничала. Только ночами все, как в бреду, мамку звала. Захар тогда уже совсем взрослым был, почитай двенадцатый годок шел, и Варвару он взялся защищать как младшую сестренку. А как подросла, понял вдруг, что пропал. Поначалу и не приходило в голову ничего такого. Отгонял от нее ухажеров, так обидят ведь. Что видеть ее постоянно хочет, опять же надзор. И не ревность это вовсе, как Степаныч любил повторять. А старый черт улыбался, глаз щурил да приговаривал:
   - Не твоего она поля ягодка, Захар. Сам видишь, какая красавица выросла, расцвела, что роза в саду царском. Не дури, откажись от помыслов своих, пока не поздно. Сам себя этой любовью погубишь.
   Захар отнекивался и огрызался. Какая, мол, Варька роза? Чисто репей. Колючая да вредная. И не ревнует он ее вовсе. Да только как глянет девка взглядом своим зеленым, гривой огненной качнет, так у Захара земля из-под ног уходит. Неужто, и правда, влюбился? А если и так, то что? Степаныча что ли слушать, который уже и себя не помнит, ему сто лет в обед? Что бы он понимал, старая колода? Варя привыкла видеть в Захаре только брата, но ведь это не беда. Он из кожи вылезет, чтобы она поменялась к нему. Иначе и жить не стоит.
   Захар украдкой обернулся, посмотрел на свою зазнобу, едва сдержав улыбку. Вон как она с ребятишками ловко управляется. Только ведь ревели, а теперь, погляди, притихли и жмутся к ней, как котята озябшие. Хотя и не холодно, лето на дворе. Интересно, о чем она сейчас думает? Всяко не о том, о чем он. Что однажды вот так же и их с Захаром ребятишки будут к ней прижиматься и ластиться. И не будет больше этой дороги бесконечной. Осядут они где-то, Захар дом сладит, хозяйство заведут. И заживут душа в душу.
   Варя перехватила взгляд возницы, и в зеленых ее очах сверкнула искорка. Парень живо отвел глаза и уставился на дорогу.
   Варвара никогда не принимала неумелые ухаживания Захара всерьез. Большой, точно медведь, волосы вихрами нечесаными, и груб не в меру. Парень гонял от нее ухажеров, словно была она его собственностью, не иначе. Варя злилась и обижалась. Иногда до того докучал, что хотелось спрятаться, но она считала его родным братом, была за многое благодарна, потому не могла вот так от себя оттолкнуть. Только понимала Варя и то, что Захар от своего не отступится, старалась от него отдалиться, но не сразу, а постепенно. Держалась больше в стороне, на разговоры не шла, сказывалась уставшей, если он звал прогуляться. Высказать бы, что не любит она Захара, облегчить душу, так он ведь сам не идет напрямую. Все увертками да ужимками, извивается, что уж на углях, а не говорит ничего. Уж лучше бы сразу все разъяснить, и буде. Больно ему станет. Так пройдет. Не вечно же страдать и маяться. Встретит другую и забудет Варвару. Да и она не может всю жизнь с артистами кочевать. Устала. Ноги от плясок болят, мозоли почти не заживают. Не ее эта жизнь - чужая. Никто не спросил Варю, хочет ли она себе такой судьбы.
   Перед глазами поплыла пелена непрошеных слез, которые принесли воспоминания. Отца своего она не знала, его медведь заломал, когда Варвара и на свет еще не появилась. Матушка, пока не захворала, одна дочь растила. Варе шестой годок пошел, когда матушка померла, промаявшись в горячке три ночи. Ни бабушек, ни дедушек у девочки не осталось, а кому сирота нужна беспризорная? На другой день после похорон матушки к ним в деревню приехали бродячие артисты. Народ собрался поглазеть, а про нее вроде как и забыли. Так и сидела Варя одна на порожке, размазывая кулачком слезы обиды и гладила кота Тимофея. Он ластился к ней и мурлыкал, наверное, потому, что сам был таким же брошенным сиротой.
   - А ты чего тут одна сидишь? Почему не пошла представление смотреть?
   Варя подняла голову и увидела старика с длинной седой бородой. Тимофей выгнулся дугой и зашипел. Не любил он чужаков.
   - Не хочу.
   - Как же такое может быть? - старик удивился и пригладил бороду широкой ладонью. - Там леденцы раздают, а тебе теперь и не достанется.
   - Не люблю я леденцы, - Варя сжала губки. Леденцов она и вовсе не пробовала. У матушки денег на сладости не хватало. И на ярмарку она Варю водила, только чтобы продать корзинку яиц, что несли куры, да полведерка молока от козы Маньки.
   - Все маленькие девочки любят леденцы, - стоял на своем старик.
   - Я не маленькая. - Варя подхватила двумя руками котейку и хотела уйти в дом, но услышала окрик соседки тёти Глаши.
   - Варька, ты чего тут расселась? Я тебя по всей деревне искала, чтобы на артистов отвести посмотреть. Опять с этим паршивым лобзаешься. Тьфу!
   Старик тоже оглянулся на окрик, а потом посмотрел на Варю.
   - Тимка не паршивый, у него даже блох нет, - тихонько сказала девочка, прижав к себе несопротивляющегося кота, - а тетя Глаша меня вовсе не искала, я здесь с самого утра сижу. И никому я не нужна, потому как мамка померла и я теперь...
   Она не смогла договорить. В горле встал колючий ком, а из глаз брызнули злые слезы. Кот вывернулся у нее в руках и лизнул в щеку. Но Варя никак не могла успокоиться. Она рыдала в голос, запрокинув голову. Тетя Глаша недовольно махнула рукой и направилась к девочке. Варя знала, что тетка запросто может наподдать, как лупит она своих детей. Испугалась и прильнула к старику, ища защиты. От него девочка чувствовала доброту и потому совсем не боялась.
   - Ты что это на мою внучку бранишься? - старик погладил Варю по голове. - Она мне уже рассказала, что никто ее с самого утра не хватился. А если бы дите в лес убежало?
   - И не велика беда, - вдруг сорвалась тетка, - у меня своих семеро по лавкам, сладу с ними нет. Не хватало мне еще брошенок подбирать. По доброте душевной присмотрела, вот еще и тумаков получила. И что же ты внучку только теперь вспомнил? Где раньше-то был?
   Соседка брызгала слюной и трясла кулаком в воздухе, раскрасневшись, что созревший помидор. А потом плюнула под ноги старику, и не дождавшись разъяснений, пошла прочь.
   Варя не хотела отпускать своего спасителя и только крепче прижалась к нему. Старик все понял и, мягко отстранив от себя ребенка, присел перед девочкой на корточки.
   - Так ты, выходит, сирота?
   Девчушка кивнула, с трудом сдержала вновь набежавшие слезы и уткнулась в мягкий кошачий бок.
   - Вот что, собирайся-ка ты, и пошли со мной. Ну, чего стоишь? - увидев Варино замешательство, старик положил широкие ладони ей на плечики и подтолкнул в сторону дома. - Забери, что в дороге пригодится, да поедем.
   - У меня нет ничего ...дедушка. Только вот Тимка. Но ты ведь его не возьмешь с собой. Зачем тебе лишний рот?
   Зеленые, зеленее молоденькой травки, детские глазенки с надеждой посмотрели на старика, и у того сердце едва не выпрыгнуло из груди от жалости.
   - Тебя кто таким глупостям научил? - вместо ответа спросил он.
   - Тетя Глаша так сказала, когда я к ней жить попросилась, - бесхитростный ребенок выдал правду как на духу. - Она на самом деле не такая злая, только устает шибко, вот и кричит иногда.
   - Не злая, говоришь. - Старик взял маленькую Варину ладошку в свою руку, - ну, идём.
   Варя отпустила кота и поцеловала его в нос. Тимофей мурлыкнул и остался сидеть на месте. Только взглядом обжег, почти человеческим. Девочка отвернулась и кивнула, давая понять старику, что готова идти.
   - А чего это ты друга своего оставила? - усмехнулся старик, забирай с собой, авось не съест он много.
   Улыбка на детском личике расцвела ярким маковым цветком. Варя подозвала котейку и сцапала на руки, прижав посильнее, пока этот добрый старик не передумал.
   Василий Степаныч был самым старшим в труппе бродячих артистов, никто и не вспомнит, откуда он появился и как собрал вокруг себя народ, но слову его перечить не смели. Поэтому, когда он привел маленькую напуганную девчушку, прижимавшую к груди кота, такого же рыжего, как она сама, ей просто уступили место в телеге и накормили вкуснющей кашей.
   Варвара потрясла головой, отгоняя воспоминания. Вокруг уже совсем стемнело, и Захар правил лошадку разве что не на ощупь. Мимо, насколько хватало взгляда, проплывали поля. Зеленые при свете дня, теперь же они казались черными и бескрайними.
   - Захар, - от неожиданного окрика Степаныча Варя вздрогнула, - ты, куда нас завез? Уже давно деревня должна быть. Или снова придется в поле ночку коротать?
   - Степаныч, не шуми, - добродушно ответил тот, - вон впереди огоньки теплятся, авось не промахнусь.
   Мужики и бабы, которые до сих пор спали, зашевелились, разминая затекшие ноги, радостно загомонили.
   - Тише, вы, - осадил Степаныч, - не приехали еще. Кому не терпится, может за телегой бежать.
  
   Несмотря на поздний час, навстречу телеге высыпал народ. Степаныча теперь уже никто не слушал, мужики спрыгнули на землю, помогли выбраться бабам. Сонные ребятишки терли кулачками глаза, но стояли смирно, не капризничали.
   На гостей смотрели настороженно. У Вари на душе заскребли кошки от недоброго предчувствия. Чего бы деревенским в такое время по дворам разгуливать? Может, приключилось чего? Да вроде тихо вокруг, даже собаки молчат. Только где-то вдалеке заливается соловей.
   - Здравия вам, добрые люди, - Степаныч, кряхтя и постанывая, спустился с телеги. Захар видел, но помогать нарочно не стал, затаил обиду на старика. - Уж простите, что в столь поздний час нарушили ваш покой, но и вы нас поймите. Артисты мы, колесим по деревням да весям, народ веселим плясками, шутками-прибаутками. Заблукали вот. Коли не откажете в ночлеге и ужине, отплатим по совести.
   Вперед вышел не старый еще мужик, с буйными русыми кудрями. По выправке похожий на военного, он встал впереди, точно закрывая собою остальных.
   - Коли пожаловали, не прогоним. Удобствами особыми не располагаем, переночевать на гумне можете. А отужинать в моем доме милости прошу. Староста я местный.
   Степаныч пригладил бороду и посмотрел в стремительно затягивающееся чернотой небо. Тяжелые, бугристые тучи обжигали всполохи молний, а где-то высоко гремели раскаты грома. Не простая была гроза, совсем не та, которая застала их в пути совсем недавно. Тучи, будто живые, бурлили, кипели, точно в небесах разыгрался нешуточный шторм. Гром грохотал все сильнее, заставляя сердце замирать. Молнии вспарывали воздух, змеями вились к земле, точно старались дотянуться до чего-то или кого-то.
   Местные в едином порыве бросились креститься и, как показалось Степанычу, посмотрели на своего старосту с надеждой и затаенной мольбой. Тот нахмурил брови, исподлобья оглядел народ, но ничего не сказал, только рукой махнул, приглашая следовать за ним. Развернулся спиной и, ссутулившись, побрел по тропе.
   Обратно в телегу никто забираться не стал, пошли пешком.
   Захар, воспользовавшись моментом, кинулся к Варваре. Оттеснил от нее Матвея, который уж больно близко подошел и попытался взять девушку под руку.
   - Варька, садись, давай, я тебя довезу. Со мной не страшно.
   Она ловко вывернулась и улыбнулась, вроде как виновато.
   - А я не боюсь, Захарушка. С чего ты взял?
   - С того и взял, что не слепой! - огрызнулся Захар. Отчего же она колючая такая? Ей богу, репей!
   - А коли тебе страшно, то вон за Степаныча держись, - подковырнула его Варя, - не смотри, что старик, он любому молодому фору даст.
   Захар надулся, как индюк, влез на козлы и всю дорогу ехал молча. На Варю даже не смотрел. А если бы посмотрел, то увидел, с каким облегчением она приняла его обиду.
   Варя вошла в дом старосты последней, хотела дождаться Захара, извиниться. Он неплохой парень, только не понимает, что не пара они. Но тот нарочито медленно распрягал лошадку, потом так же не спеша, точно ленился, стреножил ее и принялся чистить пучком сорванной травы тощие бока.
   В небе снова прогрохотал гром, и первые тяжелые капли упали в траву. Варя не стала больше ждать и вошла в душную темноту дома. Под ногой тут же что-то хрустнуло. Наклонившись, девушка пошарила рукой и подняла с пола деревянную лошадку. Значит, в доме есть маленький ребенок, а это его игрушка.
   В хате было жарко и тесно от набившегося народа. Варя поздоровалась с хозяевами и поискала глазами место, куда бы можно было присесть.
   Степаныч что-то обсуждал со старостой, у печи возилась женщина. Она стояла к Варе спиной, но услышав шаги, обернулась. На ее совсем еще молодом лице застыла печать усталости. Под глазами пролегли тени, лоб расчертили морщинки, уголки губ скорбно опущены, а из-под платка выбивалась серебристая прядка. Недовольно взглянув на еще одну "побродяжку", она вдруг охнула, увидев в руках девушки игрушку, и зажала рот, точно боясь не сдержать крик. Староста, почуяв неладное, тотчас подошел к жене и, обняв за плечи, проследил ее полный удивления и неприкрытого ужаса взгляд. И по мере того как в его глазах появлялся страх узнавания, каменели, становясь жестче, его черты.
   - Ты где это взяла? - наконец хрипло спросил он у Вари.
   - В сенях нашла. В темноте не рассмотрела и наступила. Я ее не сломала, вот смотрите. - Девушка протянула лошадку старосте, но тот выхватил игрушку и, не глядя, швырнул в печь.
   - Настасья, накорми гостей, а потом отведи на гумно для ночевки. Утром они уезжают, - не объясняя, приказал староста старшей дочке и вышел в сени, уводя с собой всхлипывающую хозяйку.
   - Хорошо, батюшка! - Из темного угла, где под иконами на большом сундуке жались друг к другу еще две девчушки лет восьми - десяти, тут же вышла девушка приблизительно Вариных лет и засуетилась у печи, где исходил паром котелок.
   - Варвара, ты чего натворила? - шикнул Степаныч, после того как за старостой захлопнулась дверь, и подвинулся, освобождая для девушки место на лавке.
   - Ничего я не творила. Вошла в дом, а тут эта лошадка... Ну и...
   - Батюшка дюже на тебя рассердился. - Варя не сразу поняла, что тихий голосок принадлежал хлопочущей у печи девушке. - Он эту лошадку своими руками выстругал, а потом на могилу Егорушкину снес. Зачем вы ее в дом принесли? Это же грех страшный.
   Варя нахмурилась. Какая могила? Она ведь эту игрушку только что с пола подобрала, о чем тут же и рассказала Настасье, но та только покачала головой и отвернулась к печи, проворно наполняя кашей деревянные миски.
   Неужели не поверила? И почему все остальные смотрят на Варю и молчат? Осуждают? Да за что же? Она ведь ничего плохого не сделала!
   Варя развернулась и со всех ног кинулась прочь из хаты. Пускай думают, что хотят! Еще ни разу она не опорочила себя ложью, а значит, и извиняться не за что!
   Дверь распахнулась, выпуская Варю в сени, и она врезалась в могучую грудь великана. Тот не растерялся. Нежно сжал ее своими сильными ручищами, будто бы оберегая от всего враждебного мира, и низким голосом Захара спросил.
   - Ну? Куда собралась? Али кто обидел?
   И тут Варвара от обиды и растерянности зарылась в его пахнущую потом и лошадьми рубаху и разревелась, как дите малое.
   - Кто тебя обидел? - спокойно повторил Захар, но теперь в его голосе послышалась угроза. - Отвечай, Варюш!
   - Никто не обидел, Захарушка. - Варя точно снова вернулась в детство. Оказавшись среди чужих людей, она боялась только одного: что ее могут оставить прямо на дороге, и только он мог так же легко, как сейчас, развеять ее страхи. - Дай мне пройти. Хочу на улице воздухом подышать. В доме, видишь, душно.
   - Куда ты пойдешь? На дворе, смотри, какой ливень! Пережди, и вместе выйдем, ежели охота. - Он отстранил ее от своей вымокшей до нитки рубахи и отряхнулся, точно медведь, обдав подругу холодными каплями, сорвавшимися с его чернявых, точно у цыгана, кудрей.
   - Тогда в сенях постою, - согласилась Варя, отерев с лица дождевые капли. Она прекрасно понимала, что с Захаром не поспоришь. Вроде и не настаивает, а ежели приклеится, так хуже банного листа будет!
   - В сенях можно. Тут не каплет! - на его красивом смуглом лице блеснула белозубая улыбка. Он успокоенно захлопнул дверь в избу и прошел к входной двери. - А хошь, дверь открою? Заодно и воздухом надышишься.
   Варвара не стала спорить. Только устало кивнула и встала у него за спиной, спасаясь от ворвавшегося в дом ветра, несущего с собой холодные капли и невероятный запах свежести.
   Дождь, и правда, лил стеной. Небо разрывали молнии, ветер гнул деревья, клубя черные тучи. Варе вдруг подумалось, что это боженька гневается за их бессмысленную жизнь, и вот наступил час расплаты.
   Куда же их занесло? Что это за деревня такая чудная? И люди в ней какие-то странные...
   Едва слышные шаги заставили Варю вздрогнуть. Захар тоже услышал и шагнул вперед, окончательно загородив собой дверной проем.
   - А чего в дом не проходишь? - Варя узнала голос старосты. Интересно, куда он ходил в такую погоду? И где его жена? Надо бы извиниться. Хоть и не за что, да мало ли? Может, они все тут душевнобольные.
   - Да вот, не серчай хозяин, подругу вывел воздухом подышать. - Захар посторонился, запуская в сени промокшего насквозь старосту. Тот шагнул, но увидев Варю, на мгновение замер, виновато потупив взгляд. Но уже в следующий момент от неловкости не осталось и следа.
   - Не серчай на мою жену, девонька. - Хозяин дома погладил ладонью выбеленную сединой бороду. - Как сына потеряла, так сама не своя стала.
   - И вы на меня... - Варя хотела было снова завести разговор о том, где и как нашла злополучную игрушку, но староста ее перебил.
   - А что же вы тут-то стоите? Настасья уже всех ваших кашей потчует. Пойдемте же в дом скорее!
   Захар взглянул на Варю, точно ожидая соизволения. Та лишь коротко кивнула и позволила ему увлечь ее в дом.
  
   Находиться за столом было тяжко, все молчали, только ложки стучали о деревянные бока мисок. Так бы встать и уйти, да куда пойдешь? За окном буря, ночь, а она одна, в незнакомой деревне.
   Хотя нет! Не одна!
   Большой и надежный Захар вдруг стал казаться самым близким и родным человеком на целой земле. Варя сидела к нему совсем близко, так, что чувствовала жар, идущий от его могучего тела. Управившись с кашей, он теперь сидел, скучая, и украдкой поглядывал на девушку. Она хоть и не видела, но кожей чувствовала бросаемые им взгляды. Смущалась и ковыряла ложкой вкусную кашу еле-еле.
   За этой игрой она едва не пропустила, как ужин закончился. Староста поднялся первым, оглядел враз прекративших стучать ложками гостей и невесело усмехнулся.
   - Гроза все не утихает... Видно судьба вам разделить не только мой стол, но и мой кров. До гумна вам теперь уж не добраться. Думал, до ночи распогодится, ан нет. - И поискал взглядом дочь. - Настасья, укладывай ребятишек на полати, а гостей на полу размести. Да для матушки место не держи. Не будет ее сегодня с нами.
   Настасья кивнула и полезла на полати, где, оказывается, тише воды ниже травы весь ужин сидели две ее младшие сестры. Навскидку десяти и пяти лет от роду. После она раздала тулупы и стеганые одеяла, заменив подушки валенками да свертками с овчиной.
   Спорить никто не стал. Для кочевого народа пол в теплой хате мягче перины кажется, да еще когда не качается, а уж если есть, чем укрыться да что под голову подложить, - вообще счастье!
   Вскоре все улеглись. Бабы в одной стороне избы, мужики в другой. Предусмотрительная Настасья даже набросила на натянутую посреди избы веревку небеленую холстину, отгораживая от мужских взглядов и перешептываний палати с детьми и прикорнувших у теплой печи баб.
   Варе не спалось. За бревенчатыми стенами завывал ветер. Дождь барабанил в окна, и казалось, что не деревья гнутся и стонут, а страшные темные тени летают снаружи, норовя забраться в дом. Варвара лежала и смотрела в потолок, боясь лишний раз взглянуть в окно. Вдруг заметят и с собой уволокут? И впервые в жизни она пожалела, что нет рядом Захара, готового защищать ее даже во сне.
   И вдруг снаружи раздался детский плач. От неожиданности Варя вздрогнула и зажмурила глаза, а когда открыла их снова, увидела перед собой бледное лицо Настасьи. Та, словно привидение в длинной ночной рубахе, приложила палец к губам, поднялась и поманила, приглашая идти за собой. Варя хотела натянуть на голову овчину и проигнорировать это странное приглашение, но отчего-то поднялась и пошла за девушкой.
   Ее распущенные волосы струились русой волной, доставая почти до пят, и плащом скрывали фигуру. Выйдя в сени, она остановилась, подошла к окну, и прижалась к нему лицом, силясь рассмотреть что-то в обезумевшей стихии.
   - Он плачет... - Голос Настасьи прозвучал жутко, и Варя поежилась, как от холода. - Ты его слышишь?
   - Кого? - Если она спрашивает, значит, и впрямь плач не почудился. Вот только не станет она сразу раскрывать, что слышала. Перво-наперво узнает, что здесь творится.
   - Егорку. Он в такие ночи всегда плачет. Одиноко ему... и страшно.
   - Егорка - это твой брат? Значит, он жив? Тогда почему в дом не идет, раз ему страшно?
   - Нельзя ему в дом. Он теперь мой... - Настасья обернулась, и Варя с ужасом увидела, как лицо девушки обезобразили глубокие морщины, глаза провалились и поблекли, затягиваясь белесыми бельмами. Ее фигура ссутулилась, протягивая к Варе руку, в скрюченных пальцах которой девушка с ужасом увидела ту самую деревянную лошадку, что давеча сжег в печи староста. - И ты - моя....
   Дикий крик вырвался из груди Варвары, когда она почувствовала, как деревянный пол проваливается под босыми ногами, затягивая в темноту и холод. Она с силой зажмурилась, дабы не видеть более этого кошмара... и распахнула глаза, оказавшись в оберегающих руках Захара. Он сидел, прижимая ее к себе, и гладил по голове, укачивая, как младенца.
   Все вокруг спали. Варя даже порадовалась, что легла у самой шторки и появление Захара на женской части дома никого не потревожило.
   - Ты чего, Варвара? - испуганно шептал он, наклоняясь к ее ушку так близко, что она смущенно чувствовала жар его дыхания, касающегося кожи. - Сначала застонала, а потом задыхаться начала. Еле добудился! Ты из-за старосты, что ли, так переживаешь? Хочешь, я ему морду набью, если он чем тебя обидел? А Степаныч тоже хорош, не мог заступиться... Эх, меня там не было, я бы тебя в обиду не дал.
   Под его шепот Варя постепенно успокоилась, уверила Захара, что все хорошо и ей просто приснился дурной сон. Нехотя выбралась из его жарких рук и снова улеглась.
   - И ты иди спать, тебе утром кобылу запрягать, да нас всех везти. Отдыхай.
   - Отдохнешь тут. Как бы не так, - поворчал для порядка Захар и принялся укладываться подле Вари, но был изгнан за шторку.
   - С ума сдурел? Что про нас скажут утром, когда увидят тебя со мной рядом? А ты во сне еще и руки распускаешь!
   - Ой, а то раньше не видели? - Захар все же отступил за штору, но улегся так, что эта штора ему служила едва ли не одеялом, и, отодвинув ее, задорно улыбнулся. - И вовсе не распускаю! Это я тебя так грею! Ну... и себя заодно.
   - Да ну тебя! - Варя повернулась к нему спиной, скрывая улыбку, и закрыла глаза. Вот как у него так получается? Вроде и не сказал ничего, а мрак на душе отступил. И даже буря пошла на убыль.
   Очень скоро Варя услышала его размеренное дыхание, перешедшее в негромкий храп, и почуяла, как дрема и ее забирает в свое царство, но тут ледяная рука накрыла ее рот. Варя распахнула глаза и чуть не умерла от ужаса, увидев перед собой бледное лицо Настасьи.
   Неужели снова кошмар? Нужно проснуться!
   Варя беспомощно взглянула на спящего Захара и дернулась к нему, но Настасья, удерживая ее, приложила палец к губам и качнула головой.
   - Нельзя! Пойдем.
   Она, поманив гостью за собой, направилась к двери. Варя, точно против своей воли, поднялась и пошла за ней. Девушка казалась ей призраком из-за длинной ночной рубахи и распущенных волос.
   Все повторялось, точно кошмар ожил.Сени, хозяйская дочь, разглядывающая что-то в ночи...
   - Он плачет...
   Настасья поворачивалась медленно. Варя уже знала, ЧТО увидит вместо ее молодого приятного лица, но не нашла в себе сил отвести взгляд. Сердечко колотилось, обезумев от страха. Этот стук отдавался в ушах грохотом камнепада. Горячая волна прошла по телу от головы до босых ступней, когда она поняла, что вместо уродливой старухи на нее по-прежнему смотрит Настасья, печально и чуть испуганно.
   - Я его слышу, - снова заговорила Настасья, - он плачет и зовет.
   - Кто - он? - спросила Варя, прекрасно зная ответ.
   - Егорка. Мой младший братик.
   - А где же он? Почему не здесь?
   - Ему в дом никак нельзя, потому как он теперь среди мертвых. Оттуда обратной дороги нет.
   - Как же мы его слышим?
   - Мы не его слышим, а душу его неприкаянную. В такие ночи ему особенно одиноко. Не прожил он срок отпущенный, вот и мается. Его старуха Аглая убила. - Настя надолго замолчала, а когда продолжила, Варвара почувствовала, что пол уходит из-под ног. - Ведьма она, живет на самом краю деревни. У нас год назад засуха случилась страшная. И ведьма взялась помочь, только потребовала в уплату младшего ребенка старосты. Отец отдал Егорку, потому что деревенские пообещали сжечь всех нас, если он не поможет. Увела ведьма брата, и вскоре засуха закончилась. А Егорку больше никто не видел. Отец на кладбище памятник поставил и гроб пустой зарыл, чтобы нам с матерью было удобно его оплакивать. Эту ведьму все боятся, и даже граф.
   - А зачем ты мне о ней рассказываешь? Думаешь, я не боюсь? - Варя посмотрела на нее, уже зная ответ.
   - Егорушка весточку через тебя передал. Лошадка, которую ты принесла, она с его могилы и никак не могла в доме очутиться. Помоги мне.
   - Да чем я могу помочь? - Варя начинала злиться. - Причем здесь лошадка, таких в любой деревне пруд пруди, их каждый мужик своему дитю режет. С чего ты решила, что лошадка та самая?
   - Это точно его игрушка. У нее одна нога короче была, а на ней пятнышко бурое. Это Егорушка строгать взялся, да пальчик поранил. А потом я сама видела, как батюшка коника на могилку отнес.
   Варя почувствовала, как по босым ступням пошел ледяной холод, а за окном вдруг снова раздался детский плач. Настасья встрепенулась и бросилась к окну, но как ни силилась, ничего рассмотреть не смогла. Варвара бросилась в дом и сама не поняла, как оказалась под боком у Захара, трясясь, словно осиновый лист. Зажала руками уши да глаза зажмурила. Только бы ничего не видеть и не слышать! Захар проснулся, крепко прижал ее к себе и до самого утра больше не отпускал.
   А утром староста сказал, что лошадка, Манька их серая в яблоках, что последние лет пять была им и ногами и другом, - ночью издохла.
   - Сами виноваты. Нужно было ее в стойло отвести, вон буря как разгулялась. Деревья, что щепки, вырывало из земли с корнями. Вот и прибило одной дровиной вашу Маньку!
   - И как же нам быть? На новую животину денег нет, - скорбно взвыл Степаныч.
   - Не моя это забота, - отмахнулся староста. - Но до темноты вам бы лучше убраться отсюда.
   - Может в поместье найдется работа?
   - Наш Захар силами троих мужиков заменить может! Да и бабы, чего по хозяйству сообразить, сумеют.
   - Или в деревне чего кому помочь? - наперебой загомонили артисты.
   - Про усадьбу - не знаю, не скажу, а в деревне нахлебников и так хватает. Сами справимся, - сказал, как отрезал, староста, чем убил последнюю надежду. - День долгий, авось и скумекаете чего. А мне с вами вошкаться недосуг.
   Староста уже развернулся, чтобы уйти, когда из-за угла дома вышла закутанная в платок женщина.
   - Петенька, наши гости уже уходят? Настасья накормила их перед дорогой?
   Варя юркнула за спину Захара. Может, хозяйка дома женщина и не злая, да только из-за ее находки ночевала где-то под дождем, а потому Варвара чувствовала себя виноватой.
   Староста посмотрел на жену, но ничего не ответил, развернулся и твердой походкой направился в дом. Женщина тенью поспешила следом.
   Оставшиеся на улице артисты примолкли. Никто не решался заговорить, хотя у каждого был камень за пазухой, каждый винил в случившемся Варвару, а оттого и бросали косые взгляды на нее, как на татя. Захар почти звериным чутьем уловил грозящую девушке опасность, толкнул Варвару себе за спину и исподлобья оглядел всех. Взгляд его говорил: "Сначала со мной сладить придется..."
   - Я... - Он помолчал, а после вдруг заявил таким тоном, будто кто-то пытался спорить. - Я в усадьбу пойду! Может, конягу раздобуду, а к вечеру вернусь! И кто Варвару обижать станет, тому я не позавидую.
  
   Артисты расположились у реки, что текла в паре сотен шагов от дома старосты. Время до вечера лилось густым киселем, порой казалось, что и вовсе оно застыло. Наконец в небе загорелись первые звездочки, а от воды повеяло прохладой.
   Захар все не возвращался, и на Варвару накатила дремота, но увидев в мерцающем свете костра ищущую кого-то фигуру, она очнулась и поняла, что приняла за незнакомца Настасью - дочь старосты. Та вертела головой, выискивая кого-то среди бродяг. Наконец, остановив взгляд на Варваре, девушка чуть ли не бегом кинулась к ней. Настороженность ушла с ее личика, уступив место облегчению и даже радости.
   - Меня отец к вам послал, - Настасья ухватила Варвару за локоток, отвела к самой кромке воды и только тогда договорила. - Стыдно ему стало, что вот так людей без крыши оставил. Велел передать, что поможет, кучера ссудит, тот вас до ближайшего села довезет. Там люди побогаче, глядишь, и заработаете своими плясками на кобылу.
   Варя почувствовала, как с души упал огромный камень. Так сразу легко и хорошо стало, что она была готова расцеловать Настасью. Только с чего бы старосте перемениться? Или до того ему гости опостылели, что готов сам везти, лишь бы глаза не мозолили? Не стала она Настасью пытать, не спугнуть бы радость нежданную.
   - Но только за это отца отблагодарить придется, - та вдруг замолчала, уставившись на Варю заговорщицким взглядом, а потом, понизив голос до шепота, сказала. - Аглая совсем плоха, умирает она. Матушка с нею ночь просидела, но сегодня Аглая меня к себе потребовала. Только я боюсь ее, вот отец и распорядился, что вместо меня другая пойдет.
   - И кого твой отец выбрал?
   - Тебя.
   В чистом, без единой тучи небе, вдруг прогремел гром, а ледяной ветер, швырнул Варваре в лицо брызги речной водицы.
   _____________
  
   - Лиза? Лиза! Просыпайся! Очнись!
   Брызги воды заставили Лизавету неохотно открыть глаза, отпуская яркий, немного жутковатый сон. Почему в этом сне ее звали Варя? И эти люди... сейчас, когда видение ушло, она едва ли вспомнит их лица и имена, кроме одного. Рослого великана со старинным именем Захар. У него оказались такие знакомые черты лица... Почему? Кто он?
   - Проснулась? Вот! Молодец! Хочешь пить? - Сигизмунд Маркович суетился рядом, с тревогой поглядывая на пациентку. - Что ты видела? Ты даже кричала, но я не мог прервать сеанс в тот момент.
   - Если честно... - Лиза попыталась улыбнуться. - Я почти ничего не помню. Лошадь! Вот лошадь помню. А еще ребенок... и... ведьма?
   Она взглянула на присевшего рядом врача.
   - Там была ведьма! Но... я ее не видела. Она украла ребенка, и он плакал...
   - Гм... - Сигизмунд Маркович потер переносицу. - А ты случайно недавно не читала сказки? Например "Гуси-лебеди"? Девочка, ты вполне могла спутать вымысел и реальность. Я пытаюсь заглянуть в твое подсознание, чтобы узнать истинную причину психоза. Потеря матери лишь послужила толчком!
   - Так значит, я все же больна? - Лиза покусала губы. - В последнее время мне казалось, что эта болезнь вымышлена. Я даже перестала принимать лекарство, и мне стало лучше. Я начала ощущать эту жизнь. Разве это плохо?
   - Нет, конечно! - после ее признания врач поднялся, наполнил холодной водой стакан и сам залпом выпил. - Но ты не должна была прекращать прием лекарства, не посоветовавшись со мной! Это опасно!
   - Но мне постоянно хотелось спать! Я устала путать реальность и кошмары! И если вы хотели этим лекарством заставить меня не видеть маму - у вас ничего не получилось! Я не хочу больше эти таблетки! Не хочу! - Лиза сорвалась на крик. Вскочила, но Сигизмунд тут же оказался рядом, снова усадил ее на диван, сел рядом и взял ее руки в свои.
   - Успокойся! Я назначу тебе новое лекарство. Ты ничего не почувствуешь, ни сонливость, ни страх. Только важное для тебя спокойствие и стабильность вот тут. - Он с нежностью коснулся ее лба, поправляя челку. - Согласна?
   Девушка посмотрела на него.
   - Да. Но... Отец... Если он узнает, что я перестала принимать лекарство... Он ведь сегодня к вам должен прийти?
   - Должен. Но он ничего не узнает! - Сигизмунд улыбнулся. - Давай договоримся? Если ты будешь принимать это по одной таблетке на ночь, - он достал из кармана пиджака небольшую белую баночку без каких либо надписей и протянул девушке, - то обязательно поедешь в свою гостиницу!
   Лиза, едва скрывая отвращение, взяла баночку и поднялась.
   - Хорошо. Буду. А теперь мне пора.
   - И еще. Вот! - Врач протянул ей диск. - Перед сном слушай то, что здесь записано, и я гарантирую тебе спокойные ночи без кошмаров! Кстати, ты сегодня очень красивая!
   - Спасибо! - Лиза благодарно кивнула и направилась к двери.
   На лестничной площадке она столкнулась с какой-то белобрысой девицей и, буркнув извинение, выскочила из здания.
   Сбежав по ступеням, она завернула за дом, перешла улицу и юркнула в машину.
   - Домой, Лизавета Сергеевна? - Володя посмотрел на нее в зеркало.
   - И поскорее! - Лиза откинулась на спинку сидения и закрыла глаза.
   Отец пришел около полуночи. Она слышала, как он разговаривал с охранником, потом хлопнула дверь и на лестнице раздались его шаги. Затем он остановился возле ее комнаты и спустя пару минут робко постучал.
   Лиза отложила книгу, спрыгнула с кровати и, добежав до двери, повернула замок, впуская отца в комнату.
   Он был пьян. Девушка почувствовала идущий от него запах. Привычный запах, который почти всегда сопровождал его по вечерам с того момента, как погибла мама.
   - Доча.... - Отец замолчал, долгое мгновение глядя ей в глаза, а затем полез в карман пиджака. Достал какой-то конверт, повертел его, растерянно рассматривая, и снова сунул в карман. - Доча... Ты сегодня была у Сигизмунда Марковича?
   Лиза нахмурилась. Неужели врач рассказал ему о таблетках?
   - Да. Была. Он провел со мной сеанс гипноза и дал новое лекарство. А что? Что он тебе сказал?
   Отец как-то неопределенно хмыкнул и обреченно мотнул головой.
   - Ничего он мне не сказал. Когда я пришел, он уже был мертв. Я едва успел забрать причитающийся мне конверт, как в офис вломилась полиция. Короче все выяснили. Вроде сердечный приступ. Потом медсестра меня отпустила. Сказала, что за телом пришел его брат с дочерью. Я никогда не думал, что у него есть брат. Мне он говорил, что приехал из маленького городка учиться на медика, да так и остался здесь. Возвращаться было не к кому. - Речь отца стала бессвязной. - Умер... Да и ладно. Так даже и хорошо! Твой долг я тебе прощаю, Сигизмунд. Что такое двадцать миллионов в обмен на спокойствие?
   - Пап, ты шел бы спать? - Лиза коснулась его руки. - Все будет хорошо!
   Он вдруг безумно ей улыбнулся.
   - Теперь - да! - и, пошатываясь, направился к спальне.
  
   День второй
  
   День накануне похорон деда пролетел незаметно. Было, правда, пара странных моментов, но Макс решил не обращать на них особого внимания. Для начала он обзвонил родителей с вопросами о новоиспеченном дедуле. Мама посоветовала проспаться и положила трубку, а отец долго не отвечал, и когда Макс уже отчаялся до него дозвониться, позвонил сам.
   - Привет, сынок, звонил? Извини, не услышал, повез Марьяну знакомиться со стариками.
   Макс усмехнулся. Папа ушел от мамы не так давно, года три назад, и каждую весну ездил с новой пассией в гости к родителям, свято веря, что это именно оно и навсегда. Мама презрительно называла отца "кобелем экстра-класса", но снисходительно принимала от него денежные вливания и подарки. Максу она постоянно надоедала с вопросом о внуках, а когда получала определенный ответ, только вздыхала: "яблочко от яблоньки".
   - К слову о стариках. У меня есть дедушка Захаров Александр Петрович? - Макс даже затаил дыхание, пытаясь услышать ответ, но в трубке стояла тишина. - Алло?! Черт!
   Макс снова набрал отца, но в ответ услышал только равнодушное: "Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети..." Ну и ладно! Значит, о привалившем наследстве он узнает только завтра... или потом.
   После он провозился почти весь день, собирая нужные документы и тратя время в офисе нотариуса. Благо там оказалось не так скучно. Секретарша Инночка составляла документы, делала ксерокопии и мило улыбалась пошлым шуточкам Максима.
   "Надо будет после всей этой канители откатать с ней программу. По полной!" - подумалось ему, когда в очередной раз он заметил цепкий и явно не равнодушный взгляд девушки. Впрочем, вниманием женщин Макса было не удивить. Он едва ли не со школы привык к любовным записочкам, а после звонкам и эсэмэскам. Да и не мудрено... Яркий брюнет с точеными, даже немного хищными чертами лица и бирюзовыми глазами - Максим не оставлял равнодушным никого. Немного не ясно в кого, при среднестатистическом росте родителей он вымахал под два метра, но впрочем, этот вопрос его никогда не смущал. Вымахал, и слава богу!
   Как любит говаривать отец: "Наверху и воздух чище".
   Наконец уже под вечер пришел нотариус, передал Максу пухлый пакет и с торжественной ноткой в голосе сообщил:
   - Максим Александрович, похороны вашего дедушки состоятся завтра в три часа пополудни на кладбище города Лисий Яр. В конверте ключ, завещание и кое-какие документы. Думаю, вам будет интересно познакомиться с вашей, пусть и ненадолго, собственностью поближе. - Губ Игоря Эдуардовича коснулась вежливая улыбка. - К слову, вы хотели провести аукцион, так вот, я позволил себе смелость найти для вас довольно состоятельных клиентов, которые весьма заинтересованы в покупке особняка. Как я и говорил, документы на собственность будут готовы через месяц, но бумаги, подтверждающие ваши права на дом, я составил. Вы их тоже найдете в конверте. Куплю-продажу оформим задним числом, а для начала напишем доверенность на владение домом тому счастливчику, кто окажется в состоянии его приобрести. Если нет вопросов - увидимся завтра на кладбище.
   - У меня только два вопроса. - Макс не оценил улыбки, оставаясь предельно холодным. - Первый. Что вам с того? Зачем помогаете? На барыш рассчитывать не советую. Разве только на тот, что вам причитается за бумаги. Я сейчас в полной жо... жёлтой тоске, поэтому зря стараетесь.... И второй. Лисий Яр? Я так понимаю - это город, где жил мой дед? А если мой дед жил в особняке, значит, мое наследство находится в той же жо....
   - Пе...гм... перестаньте быть сквалыгой, Максим Александрович! - обиженно нахмурился нотариус. - Я совершенно не ищу выгоду в несчастьях других. И конечно же, отвечу на все ваши вопросы. Во-первых, я помогаю не только вам. У меня есть парочка друзей, которые хотели купить подобный дом в Подмосковье. И во-вторых - да! Лисий Яр - город, где находится ваше родовое гнездо. Точнее его пригород. И кстати, совсем неподалеку от довольно популярного в свое время санатория "Лисий Яр".
   - Охренеть! - Макс скривился, точно хлебнул уксуса. - Мне досталась лачуга на краю географии. - Тяжело вздохнул. - Ладно. Если кому-то нужен этот шалаш, приглашайте. Хоть завтра!
   - Боюсь, что на завтра у нас с вами совсем другие планы, - снова улыбнулся ему Игорь Эдуардович. - Давайте после похорон и обсудим дату торгов. Вы не против?
   - Да нет. Только одно условие - чем скорее, чем лучше! Начальная цена пятьдесят миллионов, а за пятьдесят пять пусть забирают. - Макс развернулся и, не прощаясь, вышел из прохладного офиса. Вот же! И чего он сразу не спросил, где эта развалюха находится....
   И еще интересно, кто устраивает деду похороны? Или тот был настолько богат, что оплатил их себе сам? Да и домик посмотреть не мешает. Может подшаманить его до торгов.... Глядишь, уйдет подороже.
   Сам того не замечая, Макс вышел в душный вечер уже вполне себе в приподнятом настроении. А действительно? Чего он раскис, как барышня? Обломился такой куш, а он еще и недовольный!
   Поймав машину, Макс задумался. И куда теперь? На работу не хотелось. Заместитель и по совместимости друг Пашка справится и без него. К тому же после вчерашнего пивбара сегодня он, как примерный семьянин, рано пойдет домой замаливать грехи. А может в торговый центр? Надо прикупить себе по случаю похорон что-нибудь классическое черное.
   Нет, у Макса, конечно же, были костюмы, но он предпочитал светлые тона, которые так выгодно оттеняли его черную шевелюру и смуглый оттенок кожи.
   Послушный таксист тормознул машину у одного из довольно неплохих торговых центров и, получив расчет, исчез в пестром потоке машин. Роскошь, окружившая Максима, едва он вошел, просто обескураживала. Даже невероятно, сколько же бабла имеет хозяин всего этого! По сравнению с этакой акулой бизнеса Макс вместе со своей фирмой почувствовал себя блохой. У него даже не фирма, так - фирмочкой!
   То, что в торговом центре происходит нечто странное, Макс понял по количеству столпившихся в холле охранников. Впрочем, чему удивляться? Он в столице. Ну, приехала какая-нибудь "шишка" приодеться, вот и поставили всех на уши.
   Поднявшись на второй этаж, молодой человек огляделся, читая вывески. Наконец на одном рекламном баннере Максим увидел мужчину, одетого в строгий костюм. То, что мужчина стоял возле очаровательной девушки, Макса не смутило. Сейчас во многих бутиках продают одежду как для мужчин, так и для женщин.
   Он прямиком направился к стеклянным дверям. И вот тут-то случилась еще одна странность. Сразу у входа на него налетела сногсшибательная рыженькая девица. Он едва успел придержать ее за талию, спасая от падения на мраморный пол, но вместо того, чтобы рассыпаться в благодарностях или хотя бы улыбнуться своему спасителю, рыжая замерла, смущенно разглядывая его огромными малахитовыми глазищами. И Макс понял, что растерялся. Он впервые в жизни не знал, что сказать девушке! И конечно же, ляпнул какую-то чушь! Что-то вроде: "Зачем же бросаться на людей". Как будто такие красотки бросаются на него по дюжине в день.
   Девица смутилась еще больше. Румянец на щеках спрятал даже по-детски наивные веснушки. А вот Макс почувствовал себя увереннее, и вместо того чтобы разжать руки, так уютно примостившиеся на девичьей талии, притянул ее к себе, явно намекая на продолжение знакомства. И даже приготовился к падению крепости. Сейчас она улыбнется, продиктует ему номер телефона и упорхнет, приглашающе оглядываясь.... Пару недель или даже пару месяцев ему будет с ней интересно.
   Тут рыжая действительно открыла ротик, но только затем чтобы сказать:
   - А я местный псих, мне положено! Что касается вашей внешности... я, пожалуй, отнесла бы вас к роду искусителей, а никак не к роду людей. Значит, ваша фраза абсурдна и в этой ситуации на людей я не бросалась...
   - Че-го? - Макс даже разжал руки, так изумленно разглядывая красотку, словно она стала покрываться зелеными перьями. Может, он ослышался? Она же должна была сказать совсем другое! Сейчас ей надлежало вовсю с ним заигрывать! А тут получается что его, ЕГО - грязно отшили?! Да еще обозвали каким-то чертом! - Че-го?!
   - Да вы еще и глухой? - девушка сочувствующе вздохнула. Уверенно отстранившись, она, не оглядываясь, прямиком направилась к выходу. За ней послушными марионетками потопали два охранника, точно елки, наряженные висевшими в руках яркими пакетиками с покупками этой рыжей стервочки.
   Максим с трудом заставил себя отвести взгляд от ее роскошной фигурки, развернуться и зайти в приглашающе распахнутые стеклянные двери.
   Злость, раздражение... да чего там - бешенство, бурлившие в нем, вскоре прошли, отдаваясь в виске ноющей болью. Подумаешь! Может, она и впрямь местный псих? А чего тогда на психов обижаться?
   Какой он купил костюм, Макс даже не понял, предоставив двум молоденьким девчонкам одеть его на их вкус. Он только попросил, чтобы цвет был черным, а больше его ничего и не волновало.
   Хотя, наверное, волновало.... Он пытался объяснить это волнение предстоящими похоронами и знакомством с родовым гнездом, но... оно поселилось где-то внутри, все больше не давая ему покоя. Точно он упустил что-то важное.
   - Эй, братан! - спустившись на первый этаж, Макс подошел к охраннику, замершему у входных дверей. Лицо знакомое... кажется, он стоял тут, когда Максим заходил. - Не в курсе, куда пошла деваха в красном платье? Рыжая?
   Тот скосил на посетителя глаза и вдруг обидно усмехнулся.
   - Это не деваха. Это - Лиза, дочь Сергея Аристахова. Лучше, братан, на нее не облизывайся. К тому же у нее не все дома. С тех пор, как матушка разбилась. Уже года три. А может, и больше... Аристахов ее охраняет как зеницу ока!
   Дочь Сергея Аристахова? Одного из двадцатки Форбс? Ух ты! Да уж...
   Макс вышел на улицу. В голове не осталось ничего, кроме непечатных слов и корыстных мыслей. Вот на ком бы он женился! Плевать, что у нее не все в порядке с головой, зато красивая! Благодаря такому браку Максим стал бы королем! Но... где он и где она...
   Вечером он напился, чтобы не думать о несовершенстве мира, и уснул на диване перед тихо бормочущем телевизором, и ему всю ночь снились эта рыжая девчонка и какая-то запредельная муть.
   ______________
  
   Ночь была живой, напоенной запахами и звуками. Где-то вдалеке заливался соловей, кукушка щедро отсчитывала годы припозднившемуся путнику, в траве распевали цикады и сверчки. В посеребренной воде купались крупные звезды, а лягушки вдоль берега тянули заунывные серенады. Варвара даже остановилась на мгновение, чтобы вдохнуть полной грудью сочный, наполненный благоуханием полевых цветов воздух.
   Вроде обычная ночь, но на сердце у Вари было неспокойно, тягостно. Еще и Настасья всю дорогу молчала, словно онемела вдруг. Шла впереди, изредка оглядываясь: проверяла, не отстала ли от нее Варвара.
   Луна вдруг спряталась за невесть откуда набежавшую тучу, а потом выплыла уже совсем другая: алая с желтой каймой, словно крови напившаяся упырица. И вокруг сразу наступила тишина, только плеск в реке, это лягушки в воду прятались. Настасья подхватила Варвару под локоток и почти волоком потащила к замаячившей впереди избе.
   И ночь сразу престала быть обычной. Словно с иконы краску соскоблили, да под святым ликом бесовская рожа проявилась.
   Из-за речки послышалось жалобное тявканье, перешедшее в протяжный вой. Варя вздрогнула и посмотрела на Настасью, которая озиралась по сторонам, что-то бормотала себе под нос. Варвара тоже огляделась. Гладь реки показалась ей багровой, вдруг почудилось, что и не вода вовсе течет меж берегов, а кровь. Девушка зажмурилась, а когда снова посмотрела в реку, наваждение пропало. Луна багряная заморочила, вот и привиделось бог весть что.
   - Это лисы, - Настасья улыбнулась, заметив беспокойство Вари. - Здешние места всегда ими кишели. Вот и повадились богачи на охоту сюда ездить: уж шибко модно это у них считалось, каждый норовил выделиться и трофеями побахвалиться. Тогда нашей деревеньки еще в помине не было, только чащи непроходимые. Сама я не знаю, но люди сказывают, мол, до того места эти одному помещику полюбились, что решил он здесь же и поселиться. Выписал зодчего из заграницы, сладили ему усадьбу. Долго не думавши, назвали имение Лисьим Яром. Вроде даже на гербе у него морда лисья есть, да я не видала, мне батюшка в усадьбу запретил соваться.
   - И что теперь этот богач?
   - Так помер он уж лет сто как. Уже его внук свой век доживает, Дмитрий Алексеевич Воронцов. Ох и лютый мужик!
   - Это чем же?
   - Много ты знать хочешь, как я погляжу, - фыркнула вдруг Настасья и встала как вкопанная. - Пришли мы, вот дом Аглаи. Я с тобой не пойду, старуха не жалует гостей особо. - И добавила злобно. - Поскорее бы уже преставилась, все мы вздохнем с облегчением.
   Варвара не ожидала такой дерзости от тихони Настасьи. Но не зря ведь говорят про чертей в спокойном омуте. Хотела еще что-то спросить, оглянуться не успела, а Настасьи уже и след простыл. Только тут была, и вдруг нет. Как сквозь землю провалилась. Ох, не к добру они в эту деревню заехали, не иначе нечистая сила завела. Только бы утра дождаться, а там и лошадка будет, уедут они подальше да забудут все пережитое.
   Старуха жила в добротном доме с крепким забором и новым, еще пахнущим свежевыструганным деревом крыльцом. В сказках, которые рассказывал ребятишкам Степаныч, ведьмы селились в стылых землянках, подальше от людских глаз. Значит никакая Аглая не ведьма, а Настасья только зря Варвару пугала. Только не понятно, зачем ей это?
   Да все ровно не было в этом месте покоя. Варвара даже поежилась, точно ветер вдруг задул. Варе показалось, что кто-то за ней наблюдает. Она поозиралась по сторонам, но никого не увидела.
   - Пришла. - Скрипучий голос пробрал Варвару до самых костей. Ее точно ледяной водой окатили. - Ну, проходи.
   От неожиданности Варя вздрогнула.
   Сгорбленная тень стояла на крыльце, вцепившись скрюченными пальцами в длинную палку, похожую на посох. Сразу и не разберешь, человек перед тобой или нечисть ночная. Тень не шевелилась, а об ее ноги терся пушистый кот, толстый и черный как смоль. Глазищи у него пылали багрянцем, точно в них луна отразилась.
   Варю сковал страх. Вот только она с Настасьей говорила, как та испарилась, что туман к полудню. Теперь эта тень. Неужели старуха немощная сама ее встречать вышла? Варвара даже не услышала, когда открылась дверь.
   - Здравствуйте, бабушка, меня к вам Настасья прислала.
   Голос Вари осип и срывался, царапая горло, словно она ежа проглотила.
   - Заходи в хату.
   Старуха, тяжело ступая, прошла в дом. Кот зыркнул на Варю: глазищи его вспыхнули ярче и потухли, а сам он, слившись с темнотой, исчез.
   Варя страшилась, но перечить не стала и прошла следом за тенью. Переступив порог дома, она оказалась в кромешной темноте. Вытянула руку, но даже ее не увидела, где уж тут тень разглядеть. В доме было зябко, словно не лето на дворе, а осень стылая, и пахло какими-то горькими травами. Варя перекрестилась, прошептав про себя короткую молитву. Тут же мрак отступил перед пламенем оплывшей свечи. И в неверном свете проявилось морщинистое лицо старухи с крупным мясистым носом. Из-под черного платка свисали сальные нечесаные патлы.
   Варя едва удержалась от вскрика. Как же старуха ее увидала, она ведь слепая! В глазах молочно-голубые лужицы бельм, обвитые кровавыми паутинками. И смотрит она не на Варвару, а куда-то в сторону.
   Старуха вдруг повела мясистым носом, раздувая широкие ноздри, и, оставив свечу на столе, сама присела на лавку. К ней на колени тут же запрыгнул кот и принялся прожигать Варвару немигающим взглядом. Точно охраняет свою хозяйку.
   Света от дрожащего огонька хватило для того, чтобы рассмотреть очертания и скудную обстановку горницы. Стол, лавка возле него, у печи широкий топчан да сундук в углу. Там, где должны висеть иконы, болтался лишь пучок сухой травы. Окна наглухо закрыты ставнями.
   Варя хотела было перекреститься еще раз, но старуха прошамкала:
   - Не смей. Ты в мой дом пришла, вот и будь добра мои правила исполнять.
   - Какие правила, бабушка? - удивилась Варвара. - Я всего и хотела, что крестным знаменем себя осенить.
   - Еще раз это услышу, пойдешь во двор ночевать, пусть тебя лисы там обглодают.
   - Как же так, бабушка? Ты ведь сама меня позвала.
   - Ты знала, к кому шла, теперь не строй из себя святую простоту. Или Настасья про меня не рассказала?
   В бельмастых глазах старухи плясали лепестки оранжевого пламени, а морщинистая кожа казалась сухим пергаментом, который вот-вот затрещит и лопнет, разбежится трещинами-ранами, а страшное лицо рассыплется в прах.
   - Ничего не говорила, только велела ночь с вами пробыть, а утром нам староста лошадку ссудит. Артисты мы бродячие...
   - Дальше не рассказывай, - старуха скинула с колен возмущенно фыркнувшего кота, поднялась на ноги и, уперевшись о палку, подошла к Варе.
   Аглая стояла так близко, что Варвара чувствовала ее смрадное дыхание, хотя ростом та едва Вари до груди доставала. Ноздри старухи раздувались и подергивались, что у борзой, втягивая воздух. Тонкие, почти бескровные губы шевелились, но никаких звуков из черного провала беззубого рта старухи не вылетало. В какой-то момент Варя решила, что оглохла, но потом старуха легонько толкнула ее в грудь кулачком, и слух вернулся.
   - Боишься, - прозвучало утвердительно, а не вопросительно. - Только меня тебе бояться не стоит, а вот себя бы поостереглась. Да об этом после. А пока скажи-ка мне, неужели и правда поверила, что я могла дитя невинное погубить ради спасения от засухи? Ведь так тебе про меня Настасья сказала?
   Варвара хотела возразить, что ничего такого не было, но помимо своей воли кивнула, соглашаясь. Она была уверена, что старуха ее видит, хоть и не понимала, как той это удается.
   Аглая вернулась на лавку. К ней на колени тут же запрыгнул кот. Но теперь он уже не смотрел на Варвару враждебно.
   - Ты садись, в ногах правды нет, - Аглая вытянула руку со свечой, указывая на табурет, который Варя до того не приметила. - Да послушай, что я тебе расскажу. Может, и сама все поймешь. А не поймешь, так уже не моя забота.
   Старуха погладила кота, тот мявкнул, ткнулся лбом в ее сухую ладонь и, улегшись поудобнее, задремал.
   - Хочешь верь - а хочешь не верь, да только мальчонку я не трогала. Даже помочь ему хотела. Авдотья, жена нашего старосты, принесла ко мне Егорку, когда тот почти неживой был. Горел так, что от него можно было печь затопить. Я спрашивала, чего Авдотья раньше не спохватилась, так она на меня понесла. Мол, лечи давай, а не разговаривай. Пригрозила, что ежели с сыном чего приключится, она заставит старосту меня из Лисьего Яра выгнать. Глупая баба.
   Варвара была готова слушать любые истории, только бы ночь переждать, да в путь снова тронуться.
   - Помер тогда Егорка, я и сделать ничего не успела. Поздно его Авдотья принесла, всего бы на две ночи раньше, спасла бы мальчонку. Как же она выла и меня проклятьями осыпала. Обещала хату спалить со мной вместе. Да разве меня этим напугаешь? Я свою жизнь прожила. - Аглая прервала рассказ и повернула голову к окну, в которое заглянула любопытная багровая луна. Сдвинула брови, точно недовольна была увиденным и продолжила. - Егорку схоронили в тот же день. Я только потом узнала, что Авдотья про меня наплела. По ее словам, я дитя в жертву черной силе отдала. Засуха и впрямь в тот год была сильная, а как Егорушку схоронили, так дожди пошли. Вот ей и поверили.
   Старуха вдруг закашлялась, вцепившись в горло скрюченными, словно птичья лапка, пальцами, и махнула другой рукой, указывая на кадушку с водой, стоявшую у стола. Варя наполнила лежавший на столе ковш и поднесла хозяйке.
   Напившись, старуха отдала ей опустевшую посуду, вновь уставилась в окно и забормотала.
   - А Егорка с тех пор ко мне приходить стал, - Аглая говорила о мертвом, как о живом. У Вари побежали мурашки. - Придет и стоит под окнами: "Помоги мне, баба Агаша, холодно тут". Я уж чего только не перепробовала: заговоры, отвары и зелья разные, на могилу ему помины носила, так все без толку. И ведь, сколько не спрашивала, чего ему от меня надобно, молчит. Только через полгода открылся. Мне сон приснился, в котором он попросил лошадку ему вернуть, что отец сострогал. Сказал еще, что лошаденка его у меня в хате припрятана. А я ни сном, ни духом.
   Аглая снова замолчала. Эти паузы пугали Варвару. Старуха молчала, разглядывая слепыми глазами что-то за окном. Может, и нет там ничего. Да только страх сковывал, что и не пошевелиться.
   - Нашла я его игрушку. Под крыльцом была. Оказывается, ее Авдотья с могилы Егорушкиной забрала и мне подбросила. Небось, хотела старосту на меня натравить, чтобы избавиться от ведьмы, которая сына ее погубила. Да только не виновата я в том, что мальчонка не выжил. Не успела бы я его вылечить. Она ведь его поздно привела.
   Варя поняла, что рассказ сейчас пойдет по второму кругу. И никакая Аглая не ведьма, а просто одинокая старуха, к которой никто не приходит. Вот она и нашла себе отдушину в разговорах.
   Варя встала, хотела подойти к окну, самой узнать, что там Аглая высматривает, но ее окрик заставил девушку снова упасть на табурет.
   - А ну сядь! Думаешь, ежели я без глаз, уже и не увижу ничего? Я и видеть то по-настоящему стала, когда свет белый померк. Дослушай, а потом скажу, для чего тебя Настасья ко мне отправила. Чую, как тебя любопытство изнутри грызет. Да придется потерпеть и дослушать. На чем я остановилась? Ах да, рассказала, значит, Авдотья всему Лисьему Яру эту байку. Тут уж меня злость разобрала. - Аглая ударила кулачком по столу. Свечка, стоявшая возле нее, упала под стол. В наступившей темноте вспыхнули красные глазищи кота, а Варя зажмурилась от страха. Она до сих пор не могла поверить, что все это не сон, и хотела поскорее проснуться, а рядом чтобы был большой и теплый Захар.
   Только желанию не суждено было исполниться. Пришлось нашарить под столом огарок свечи и снова его запалить. Аглая же все это время продолжала смотреть в окно и говорить, точно и не произошло ничего.
   - Взяла я коника, да пошла сама к старосте. Буря разгулялась не на шутку, но я уже решила, что дойду. Авдотья ведь не унималась, все поклепы собирала. Даже грозу себе в пользу обернула, мол, помирает ведьма Аглая, силушка колдовская выхода не находит. Я и сама думала, помру, но дойду до старосты, расскажу все как есть. Пришла, а хата-то пустая. Дожидаться не стала, как подсказал мне кто, бросила коника в сенях, а сама ушла. Души неупокоенные, они ведь такие, если привяжутся к чему, то не уйдут. Егорушка вот к игрушке своей прицепился. Теперь куда деревяшка эта, туда и он. Подумала, что Авдотья услышит плач сыночка, да одумается, но видно, надо было ей лошадку эту прямо в морду сунуть! Но что сделано, то сделано.
   Так вот почему жена старосты перепугалась, увидев Варвару с лошадкой в руке. И староста их не просто так прогнал. На его месте Варвара так же поступила бы.
   - Не подумала, что Авдотья ко мне в ту же ночь примчится, - Аглая рассмеялась скрипучим смехом. - Сама бледная, растрепанная, и глазищи, что блюдца. Зло, оно же завсегда возвращается к тому, кто его сотворил. По делу и наказание. Кричала она, грозила мне, да разве уже чего исправишь? Староста ведь лошадку в печь бросил, теперь Егорка навечно к их хате привязан.
   Варвара будто приросла к табурету. Значит, не померещилось ей и не приснилось. Она и в самом деле плач детский слышала. А ведь в кошмаре том старуха Варвару своей назвала. Аглая то была или нет, теперь и не вспомнить.
   - Только Авдотья все не уймется. Обмануть вот меня вздумала. Я ведь велела ей Настасью прислать ко мне на ночь, пообещала, что тогда Егорушку от страданий избавлю, а ее от мук душевных. Да ты не пужайся, - махнула рукой Аглая, - ничего я Настасье не сделала бы, просто все рассказать хотела, как есть. Да только вон как оно вышло-то. Мне ведь и правда помирать скоро. В церкви отпевать не станут, так хоть теперь душу облегчу. А ты, девка, слушай да не перебивай. По молодости и горячности я много чего наворотила. На том свете с меня много и спросится. И ведь могла по-другому жизнь прожить, да глупая была, думала, не придется расплачиваться. Ты вот что, девка, как завидишь, что меня крутить и ломать начнет, уходи и не оглядывайся. Уговор ты выполнила, ночь со мной пробыла. Потому и оплату получишь от старосты. Об одном прошу, расскажи Настасье все, что я тебе поведала. Ни словечка не утаи, пусть знает.
   Ночь пробыла? Варя точно очнулась, заметив, как темнота стала выцветать, предвещая скорый рассвет. Тьма больше не имела силы, постепенно отступая пред светом нового дня. Багровая луна истаяла, как и не было.
   Аглая кивнула Варваре на кадку. Та все поняла и зачерпнула ковшиком воду. А когда подавала его старухе, та вдруг вцепилась ей в запястье и бесцеремонно задрала рукав сарафана. Руки у Аглаи были холодные и шершавые. Варе даже почудилось, что та оцарапала ей кожу.
   - Это у тебя откуда? - Аглая больно ткнула Варю в родимое пятно. И откуда узнала?
   Варвара, сколько себя помнила, всегда жила с этой отметиной, чем-то похожей на лист клевера. Ей никогда не нравилось пятно, оно казалось уродливым. А вот Захар, как только увидел, сказал, что этот знак делает ее особенной. Если бы Варя только знала, насколько особенной, то никому бы его не показала. А уж тем более Аглае.
   - Родилась я такой, - буркнула Варвара, пытаясь вырваться и удержать при этом ковшик, но хлипкая на вид старушка держала мертвой хваткой. - Пустите, мне больно!
   - А ну сядь, девка, и слушай меня! - Аглая вдруг разжала руки, выхватила ковшик и жадно осушила. - Ты не просто так ко мне попала. Сама судьба тебя в мой дом привела.
   Пока она пила, первые лучи солнца коснулись ее дряблой кожи, румяня щеки. Аглая улыбнулась. Пусть улыбка не сделала ее краше и моложе, но теперь Варя видела перед собой не ведьму, а самую обычную дряхлую старушку, которую и бояться-то грешно. Может, с рассветом, ночные мороки больше не имели над Варварой власти?
   - Бабушка, я уговор выполнила. Можно теперь пойду? Меня друзья заждались. - Она тоже робко улыбнулась.
   - Друзья? - улыбка старой женщины стерлась. - Неужели ты не понимаешь, что всегда была чужой для них? Я ведь все про тебя узнала. В душу к тебе заглянула.
   - И что же у меня в душе? - Варе придавал смелости солнечный свет, отвоевывавший себе все больше пространства, выгоняющий ночной сумрак из самых дальних уголков дома.
   - Пустота и тоска бесконечная. Сама знаешь, что не такой ты жизни себе хотела. И пляски эти шутовские тебе не по нутру. Понимаешь ведь, что все это пустое и, сколь себя не успокаивай, легче не станет. Ноги давно в кровь сбила, а все пляшешь. Сколько тебе так плясать еще осталось? Два или три лета. А потом? Кому ты будешь нужна? Хорошо, если какой убогий на тебя заглядится, а то ведь и вовсе в девках помрешь.
   Слова старухи били хлестко, точно плетью. И каждое попадало в цель. Сердце от обиды и злобы разрывалось, душа свербела. А Аглая все не унималась.
   - Ты ведь их семьей привыкла считать, а для бедняков лишний рот, что целая орава голодных цыган, - одна обуза. Как перестанешь им деньги приносить, выкинут тебя, как старый лапоть, и забудут!
   - Не верю! Они меня любят! - Варя вскочила с места и бросилась к двери. Злые слезы туманили глаза, только слова старухи летели вдогонку отравленными кинжалами.
   - Уходи, коль так решила. Только знай. Не иначе от любви большей они кота твоего в реке утопили, пока ты богатеев плясками развлекала.
   - Ты врешь! - Варя резко развернулась и кинулась к старухе. - Тимка сам убежал. Молодой, дурной был...
   Кот недовольно заурчал, точно понимал их разговор и был не согласен с некоторыми Вариными высказываниями.
   - Вспомни, как он ластился к тебе в тот день, когда пропал. Коты - твари умные и смерть свою чуют за версту. Можешь мне не верить, только спроси у самого старшего из вашей труппы, может, и признается.
   И Варя вдруг все вспомнила. В тот день им повезло, труппу пригласил к себе богатый помещик, у его жены был день рождения, заплатили хорошо. На те деньги они все вместе пару месяцев могли спокойно жить. Тимофей, который всегда ждал Варвару в телеге и никуда не уходил, пока она танцевала на сцене, вдруг увязался за ней. Не хотел оставаться со Степанычем и другими стариками, которые уже не могли работать, но и деться им было некуда. Варя пообещала, что скоро вернется, а Тимка так на нее посмотрел, что сердце сжалось.
   Варвара с трудом дождалась окончания спектакля и со всех ног помчалась к телеге, но Тимки нигде не было. Тогда-то Фекла, дальняя родственница Степаныча, ей и сказала, что коты умирать уходят подальше от хозяина. Только ведь Тимка еще молодой был!
   Варя не поверила и долго, до глубокой ночи, его искала. Бродила по окрестностям, но так и не нашла. Степаныч неделю ходил угрюмым и молчаливым, точно воды в рот набрал. Вот, значит, почему. Степаныч хоть и велел Варваре с собой кота забрать, да постоянно упрекал, что: "самим еды не хватает, так еще и зверя твоего кормить". Теперь как пелена с глаз упала!
   Вот только откуда Аглае знать, что действительно произошло с котейкой? Она ведь там не была! Или действительно старуха - ведьма?
   - Это не я, а ты слепая, ежели до сих пор не поняла, что не простая в тебе кровь течет. - Аглая точно слышала все ее мысли, понимала сомнения. - Сила в тебе есть, да только спит она крепким сном. Я ведь тебя и не прогнала потому, что родство почуяла, а как метку увидела, так и последние сосмнения исчезли. Нашего ты рода, девонька. Ведовского!
   Аглая взяла Варвару за руку, но та вырвалась и попятилась.
   - Настасье ваши слова я передам, - затараторила Варвара. - А больше ничего слышать не хочу. Сирота я, и никакого родства у меня с вами нет.
   Старуха стукнула палкой по деревянному полу.
   - Уйдешь сейчас - больше не возвращайся. Я перед смертью хотела доброе дело сотворить, но если не просят, то любое добром злом обернуться может. Ступай, удерживать тебя не стану. Вот только как мать тебе в следующий раз явится да браниться станет...
   Аглая говорила что-то еще, да только Варя больше не слушала. В висках застучало, а сердце ухнуло куда-то вниз. Она никому об этом не рассказывала! Сама боялась того, что с ней творится.
   Первый раз мама пришла к ней сразу после того, как Степаныч забрал ее девчонкой сопливой в труппу. Варя тогда подумала, что это сон и мама ей попросту снится. Только прикосновения были именно такими, какими Варя их запомнила. Нежные, теплые мамины руки гладили ее по рыжим кудрям, тихий голос убаюкивал. Мама говорила, что не даст свою малышку в обиду и станет присматривать за ней, пока та не поднимется на ноги. Мама предупреждала ее о бедах и несчастьях, о лихих людях и даже о переменчивой погоде. Всякий раз ее слова сбывались, и Варя привыкла, что мама всегда рядом. Только вот о том, что поджидает ее в этой деревне, матушка не предупредила.
   Неужели знала и нарочно не пришла? И старуха говорит правду?
   - Знаю я, что она к тебе приходила. - Аглая снова подошла к окну, и со стороны могло показаться, что она любуется восходящим над лесом солнцем. Только теперь было не страшно, ночь отступила, а вместе с ней и страхи. - Знаю, что силу ведовскую отринула, оттого и померла в расцвете лет. Да видно поняла, что и тебя такая же участь ждет, вот и привела ко мне. Только заставлять я тебя не буду. А ну, помоги мне на крыльцо выйти.
   Варя удивилась, почему Аглая, встречавшая ее на крыльце ночью, не может выйти теперь, но не спорила. Подошла к старухе и, поддерживая, вывела ее за порог.
   Ранним утром воздух всегда свежее и прозрачнее. Пока еще не наступила жара, можно гулять по сырой от росы траве, подставляя лицо теплому солнышку. Только сейчас Варвара этой красоты не видела, думала совсем о другом. Не обманывает ли ее старуха? И руку заголила именно ту, где родимое пятно имелось, будто знала, и об остальном ведала. Только зачем ей понадобилась именно Варя? И что еще за сила такая - ведовская? Варя отродясь в себе ничего подобного не чуяла. А то что мамку мертвую привечала - так видения это все, которые в домах для душевнобольных лечатся!
   - А теперь ступай. - Голос старухи вырвал Варю из размышлений. - Не держу.
   Варвара, как во сне, спустилась с крыльца и дошла до забора. Обернулась, и как что кольнуло ей в сердце. Откуда-то всплыло понимание, что она все для себя решила и уже никуда не уйдет.
   Аглая, словно прочитав ее мысли, улыбнулась и подняла морщинистое лицо к солнцу. При свете дня она не казалась страшной, скорее даже милой. Фекла, Степаныча родственница, и та безобразнее.
   Варя еще немного постояла и решительно направилась к крыльцу. Из приоткрытой двери на порог лениво выполз черный кот. Теперь в его зеленых глазищах девушка не увидела багровых отблесков. Кот мазнул Варвару равнодушным взглядом, сощурился и принялся умываться.
   Гостей намывает, подумалось Варе. Только кому в голову придет напрашиваться к одинокой старухе в гости?
   Девушка вдруг поняла, насколько Аглая одинока и несчастна. А ведь рядом люди! Живут, работают, влюбляются и женятся. Рожают детей, нянчат внуков. И никому нет дела до этой старухи. И в этом они с Варей похожи. Она так и не смогла принять свою новую "семью". Всегда чувствовала себя обузой в труппе. А ведь ее танцы особенно любят зрители, приходящие поглазеть на представление. Только нет рядом того, кто мог бы за нее искренне порадоваться. Даже мама, приходя в полусне-полуяви, никогда не говорила о том, какая ее дочка умница!
   Черный кот вопросительно глянул на хозяйку, а та, словно почувствовав взгляд, опустила голову и едва заметно кивнула. Словно получив разрешение, кот спустился с крыльца и мягкой поступью направился к Варваре. Подойдя, он как бы невзначай боднул Варину ногу и, задрав хвост, вышел за калитку.
   Старуха же развернулась и зашла в дом, приглашающе оставив за собой приоткрытую дверь.
  
   На печи исходил клубами ароматного пара чугунок со щами. Под столом, склонив голову и прищурив один глаз, с довольным урчанием разделывался с куском мяса кот. Половина дня уже пролетела, а Варвара все сидела и слушала рассказы старухи. Аглая рассказывала сказки про то, как она, еще будучи молодой, жила не в этом доме, а в усадьбе Лисий Яр. И что сам хозяин ее особо выделял среди других, но разница в положении не позволяла ему влюбиться в безродную девку. А она его все равно любила и готова была прислуживать, только бы рядом находиться. Только когда тот в усадьбу молодую жену привел, Аглая не смогла этого стерпеть и ушла. Недалеко ушла, в этот самый дом. Вскорости узнала, что у любимого сын народился, который и теперь в поместье живет, да всем там управляет.
   - Приворожить его даже хотела, - каялась старуха. - Да разве это заменит любовь-то настоящую. Вот я и решила, что пусть будет без меня, зато счастливым.
   Варя не верила словам старухи, но рассказ ей нравился. И она представляла, как сама танцует не на сцене для богачей зажравшихся, а на балу, который в ее честь устроен. И только она увидела, как молодой кавалер приглашает ее на танец, галантно склонившись в поклоне, как Аглая бесцеремонно вырвала Варю из мира грез, ухватившись шершавой своей рукой за предплечье.
   - Пора, девка! Готова?
   Да неужели к такому можно подготовиться? Аглая успела рассказать Варе, что может разбудить в ней кровь колдовскую. Только все сокрушалась, что времени совсем не осталось и знания она передать не успеет. Показала Варваре погреб, где травы да настойки хранились. А еще там были книги. Старинные, в почерневших кожаных обложках, с желтыми промасленными страницами.
   - Ты хоть грамоте обучена? - спохватилась Аглая.
   - Обучена. - Заверила ее Варвара. - Степаныч заставлял буквы запоминать, да в слова складывать. Справлюсь уж как-нибудь.
   На самом деле Варя не верила в слова Аглаи, думала, что та давно из ума выжила от тоски и одиночества. Вон какие истории про барскую усадьбу расписывала, точно на самом деле там была. Но отказать старухе в просьбе не смогла. Боялась, что накажут ее небеса и будет она, Варвара, так же старость свою коротать, а никто и воды не поднесет.
   Старуха привела Варвару в баню. Велела снять крест и раздеться донага. Сама сделала так же. Затем нарисовала угольком на полу круг и сказала Варваре встать в него, да чтоб ни звука, что бы ни произошло. В кругу она поставила бадейку с водой и положила нож.
   Одежу Варину старуха связала узлом со своей и кинула в печь. Варя испугалась, что вместе с сарафаном и крестик сгорит, но увидала, что он лежит на полу, старуха его не заметила.
   Аглая вошла в круг и начала нараспев читать слова на непонятном для Вари языке. А потом вдруг ловко подхватила с пола нож и полоснула Варю по тому месту, где у нее было родимое пятно. Девушка едва не взвыла от пронзившей ее боли, но, помня слова старухи, лишь сжала зубы до скрипа. Аглая глянула на нее с одобрением и даже улыбнулась. Зачерпнула ладонями воды из бадейки, полила на рану. Что-то пошептала, дунула, и Варя почувствовала, как жгучая боль уходит. Старуха тем временем распорола тем же ножом свою ладонь и приложила окровавленную руку к ране Варвары. Снова стала читать странные слова, от которых у Вари теперь мороз пошел по коже, а тело пронзило тысячью иголочек. Стены бани начали расплываться и изменяться. И вот уже они со старухой стоят посреди поляны. Вокруг сплошной стеной лес, над головой черное ночное небо.
   Варя хотела что-то сказать, но язык ее больше не слушался. Она даже не сразу поняла, что повторяет незнакомые слова за старухой. В голове стоял гул, по поляне летали черные рваные тени, а она не могла даже пошевелиться.
   Страха не было совсем. Только ожидание: что же произойдет дальше?
   Ничего.
   Варя потрясла головой и поняла, что снова стоит в бане. Глянула на родимое пятно. Никакого пореза не было в помине, и боль ушла без следа. Неужели снова привиделось? Она опустила глаза и увидела у своих ног скрюченное тельце старухи. В одной руке та крепко сжимала нож, а изо рта вытекала тонкая струйка крови. Варя встала на колени и повернула тело Аглаи на спину. Но теперь на нее смотрела молодая, красивая девушка, чуть старше ее самой. Черные длинные волосы рассыпались вдоль тела, стыдливо укрыли упругую грудь. Девушка распахнула глаза, в которых плескался густой мрак, и пухлыми алыми губами прошептала:
   - Беги.
   Варя успела схватить крестик и ночную рубаху, которую старуха Аглая оставила в предбаннике. Только теперь она поняла, что рубаха была одна, а значит, ведьма все знала заранее. Вот только Варя отказывалась верить в правду до последнего.
   Варвара выскочила из бани и наткнулась на множество колючих взглядов. Казалось, здесь собралась вся деревня. В первом ряду стоял сам староста, рядом с ним Степаныч и Захар. Все молча смотрели на растрепанную, одетую в одну лишь сорочку Варвару. Она даже не успела придумать для себя оправданий, когда за спиной раздался нечеловеческий, полный боли и страданий, вопль.
   Из трубы бани повалил черный дым, тут же превращаясь в воронов. С оглушительными криками они закружили над крышей, образуя живую воронку смерча. Звонко лопнули окошки бани, выпуская обезумевших птиц. Бабы в толпе заверещали и бросились прочь, толкая друг друга и падая. Мужики, что посмелее, остались стоять у ограды, остальные припустили вслед за бабами, а собаки во всей деревне точно обезумели, на все голоса лая и скуля. От такой какофонии у Вари заложило уши.
   И тут высоко в небе прогремел раскат грома, и вороны бросились врассыпную, только эхо от их криков еще долго слышалось вдалеке.
   Варя увидела, как к ней кинулись Степаныч и Захар, и без сил упала на траву.
   Что же она наделала? Как жить дальше?
   Староста прошагал прямо к бане. Она слышала, как скрипнула дверь и вскоре голос старосты произнес.
   - Отмучилась Аглая. Там даже хоронить нечего, только кучка праха и осталась.
  
   День третий
  
   Утро для Максима началось с трезвона в дверь.
   - Кого, блин, принесло? - Макс поднялся и вышел в прихожую. Заглянув в глазок, он едва удержал ругательство. Отщелкнул задвижку и открыл дверь. - Давно не виделись, Игорь Эдуардович....
   На пороге стоял нотариус.
   - Прошу прощение за беспокойство, Максим Александрович, но у меня возникли некоторые проблемы с тем, как добраться до Лисьего Яра. Тут я вспомнил, что вы тоже едете, и решил напроситься в попутчики. Вы не против?
   - Не против. Только кофе выпью. - Макс развернулся и направился на кухню, оставив нежданного гостя самого разбираться с дверью. Принесла же нелегкая! И чего он прицепился? Хотя нотариус еще вчера сообщил, "чего". И не друзьям он помогает, а явно выгоду хочет получить с продажи особняка. А вот не станет Макс его продавать, и что тогда?
   Кстати, хорошая идея! Что, если сегодня сообщить о таком повороте событий? Мол, не готов, надо подумать.... Как ушлый визитер себя поведет?
   - Кстати, Максим, а не нальете ли и мне кофейка? - Толстяк быстренько управился с замком и уже закатился на кухню, оккупировав его, Макса, любимое кресло.
   Досчитав до пяти, Максим налил еще одну чашку кофе и придвинул ее к гостю.
   - Благодарю. - Тот осторожно взял чашку большим и указательным пальцами, по-барски оттопырив мизинец, и сделал небольшой глоток. - Всю ночь не спал, а тут еще похороны. Особняк. Но дела важнее всего.
   - Кстати, а зачем вы едите в Лисий Яр? - Макс отставил пустую чашку. - Если из-за меня, то не стоит волноваться. А по поводу аукциона...
   - Именно, мой хороший! До меня дошли слухи, что на том же самом кладбище будут проходить похороны какого-то столичного врача-психиатра. Он вроде бы как из тех же мест. Так вот, почтить его память прибудут бизнесмен Аристахов и его дочь Лизонька. - Толстяк притянул к себе вазочку с печеньем и аппетитно им захрустел. - Один мой хороший знакомый, что искал клиентов для покупки вашего особняка, сообщил вчера по секрету, что Аристарховы тоже заинтересованы в этом. Впрочем, не понятно, зачем такому богатому человеку эти руины, до которых еще, поди, доберись, зная состояние его дочери....
   - И зачем же? - Макс бросил взгляд исподлобья на гостя.
   - Чтобы отослать ее из столицы от греха подальше! - С видом заядлой сплетницы пояснил нотариус. - Зачем она ему? Только имидж портит....
   Кулаки сжались сами собой.
   - А вы уверены, что все так плохо? Может, этот уединенный дом нужен ему самому? Я слышал, что у Аристахова проблемы с алкоголем, да и с законом тоже, после того как он потерял жену.
   - Все может быть... - мило улыбнулся гость. - Но это их дела. А нам нужно как можно быстрее избавить вас от обузы в виде особняка.
   - А почему вы настаиваете, чтобы я продал особняк? - Макс поднялся.
   - Это вы настаиваете, молодой человек. А я просто весьма отзывчивый нотариус, считающий своим долгом помогать клиентам до тех пор, пока они не останутся удовлетворены. Я подкинул вам проблему с завещанием, я ее и решу. К тому же, на особняке скопились весьма крупные долги по коммунальным платежам. И еще. Через месяц, вам придется заплатить некоторую сумму, чтобы окончательно вступить в свои права, и поверьте мне, сумма будет исчисляться не одной сотней тысяч.
   - А почему вы все это говорите мне только сейчас?! - Хорошо бы вышвырнуть наглого толстяка и поехать без него!
   - Потому что вы при первой же нашей встрече сообщили о своих планах касательно усадьбы. Следовательно, платить долги и налоги будете не вы, а тот, кто вскоре станет хозяином Лисьего Яра. Я сейчас об усадьбе. Именно так когда-то назвал свое имение граф Петр Воронцов. Потом название перешло к деревне, что появилась по соседству, а после и городку.
   - Откуда вам это известно?
   - Дело в том, что раньше, до открытия собственной практики, у меня было хобби. Я изучал историю нашего края, и в частности, историю сохранившихся дворянских усадеб. Поверьте, Максим, знать чуть больше, чем остальные, - выгодно! - Нотариус улыбнулся ему и потянулся за печенькой.
   Макс не мог объяснить даже самому себе, отчего этот добродушный толстяк вызывает у него такие смешенные чувства брезгливости и гнева. К счастью, от гостя его отвлек телефонный звонок.
   - Воронцов Максим Александрович? - деловито спросил женский голос и, не дожидаясь ответа, оповестил. - Вы вчера заказывали такси на десять утра? Машина ждет вас у подъезда. Номер и телефон водителя вы узнаете по смс. Приятной поездки.
   - Спасибо! - облегченно выдохнул Макс в умершую трубку и, на ходу натягивая костюм, скомандовал: - Поехали!
  
   Такси довезло их до автосервиса, занимавшегося машиной Максима, и вскоре они уже ехали прочь из душного города на почти новенькой серебристой "Ауди" Максима. Он называл ее нежно - "Суслик", а друзья смеялись и говорили что это оттого, что у Макса нет жены. Только где связь между "женой" и "сусликом", Максим так и не понимал.
   Почти всю дорогу словоохотливый Игорь Эдуардович молчал. Только однажды ему кто-то позвонил, и он коротко ответил: "Скоро будем". Макс посмотрел в зеркало на попутчика. Тот поймал его взгляд, но ничего не сказал и снова принялся смотреть на дорогу.
   Подозрительно....
   - Это что, выходит, нас там уже ждут? - Максим не отводил глаз от пассажира. Если занервничает, значит, и впрямь не все с ним чисто. Но тот совершенно спокойно снова взглянул на Максима.
   - Конечно. Мой секретарь, Инночка, еще с вечера там. По сути дела, она и занимается похоронами. Ну и к тому же я направил ее с целью оценить ваше наследство, чтобы оперировать суммами в разговоре с упомянутым мной господином Аристаховым. - Этот гад снова растянул губы в вежливой улыбке. - Будут еще вопросы?
   Макс не ответил. Надо держать ухо востро. Не просто так нотариус к нему прицепился, помощник хренов! Еще разденут вместе со своей секретаршей, обдерут как липку, доказывай потом самому себе, что не верблюд.
  
   Крошечный городок встретил их непривычной тишиной. Одно-двухэтажные дома почти везде были обнесены рядами неброско окрашенных оград, за которыми зеленели ровными грядками кустики недавно высаженных помидоров, побеги огурцов, а также тоненькой щетиной всходил лук.
   Почти везде цвели буйным цветом сирень и желтенькие цветочки. Максим даже потер лоб, пытаясь вспомнить их название.
   На не знавших асфальта пыльных улочках бегали, брызгая друг в друга водой из колонок, звонкие ребятишки, а над всей этой идиллией висело жаркое, не по майски раскаленное солнце.
   Прямо день какой-то не траурный! Максу вдруг невероятно захотелось оказаться с удочкой возле серебристой глади реки. Ему почему-то показалось, что именно в этом городке есть река, где у берега, под корягами, прячутся от полуденного зноя толстые сазаны.
   Он даже посмотрел на попутчика, собираясь спросить о наличии водоема, но почему-то произнес другое.
   - Где тут кладбище?
   - А... - нотариус отвлекся от раздумий, посмотрел в окно и пояснил: - Езжайте все время прямо. Оно за городом. Как увидите высокий памятник, сразу за ним начнется кладбище.
   Так и оказалось. Едва они проехали последние домишки, как вскоре неподалеку от трассы Макс разглядел высоченную белую статую коленопреклоненного ангела, за которой шла изгородь и далее виднелись потемневшие от времени кресты.
   - Сворачивай сразу за статуей. Увидишь аллею, езжай по ней до конца. Думаю, приглашенные уже здесь. Возможно, придется подождать гроб с телом. Но, поверьте мне, недолго.
   По мере того как Макс подъезжал, становилось ясно, что статуя ангела просто исполинская. Распахнутые крылья, печальный наклон головы, сложенные в замок кисти рук. Просто шедевр, а не статуя, она действительно настраивала всех входящих на вселенскую скорбь и говорила о бренности бытия.
   - Какие только эксклюзивы не увидишь, - буркнул Макс, сосредотачиваясь на открывшейся сразу за статуей широкой аллее, с обоих сторон которой высились памятники и кресты. - И вроде деревня - деревней!
   - Этот ангел, мой друг, был заказан мастеру из самой Италии сыном первого хозяина Лисьего Яра. - Охотно пояснил нотариус, с восхищением разглядывая статую. - Сколько раз ее видел, а все равно оторопь берет. Такая красота!
   - А чего это мой предок семейными деньгами вздумал раскидываться? Видно же, что эта статуя не пять копеек стоила... - Макс заметил стоявших в отдалении собравшихся на похороны гостей, но больше всего его заинтересовала фраза нотариуса: "сколько раз ее видел". Видать, проныра частый гость в этой дыре... Тем более подозрительно в связи с сложившимися обстоятельствами.
   - Сколько граф Воронцов за нее отдал, мне неизвестно, но местная легенда говорит, что возведением этой статуи он стремился искупить какой-то тяжкий грех. - Игорь Эдуардович бросил на Макса всезнающий взгляд и принялся пояснять. - Если быть точным, граф заказал эту статую в память о своей любимой. Он как-то причастен к ее смерти. Ходят слухи, что в доме графа не раз видели призрак.
   - То есть, вы хотите сказать, что мне в наследство достался дом с привидениями? - Макс только покачал головой. Вот жук! Еще и жути нагнал, чтобы уж наверняка торги не сорвались.... А чего? Напуганный городской житель должен теперь бежать отсюда, роняя тапки. Только милый Игорь Эдуардович не знает, что Макса так просто не испугать.
   - Да не верьте всем байкам, - отмахнулся толстяк и перевел разговор. - Ой, а вон и ваши гости. Интересно только, почему их так много?
   - А сколько их должно быть? - Максим остановил машину метрах в десяти от траурной процессии.
   - Я, Инна, - принялся перечислять тот, - вы, домоправительница Зоя Павловна и ее муж - садовник Тимофей. А здесь человек пятьдесят!
   - Ну... на дармовщинку-то.... - Макс вышел из машины, дождался, когда тоже самое сделает пассажир, и пискнул сигнализацией. - Пойдем, поздороваемся.... Стоп! - Не доходя до скорбно молчащей толпы, следящей за погружением домовины в жадно распахнутый зев могилы, Макс оглянулся на пыхтящего позади нотариуса. - А чего это деда без нас хоронят?
   - Я же предупреждал, что сегодня должны состояться еще одни похороны. - Игорь Эдуардович ловко обогнал Максима и, обрадованно тыча пальцем куда-то перед собой, прибавил скорости. - О! А вот и наша процессия. Во-он! Дальше! За той березкой!
   Хорошо иметь такую комплекцию! Макс даже позавидовал, глядя, как гости первой похоронной процессии, увидев центнер чистого веса, летящий на них с крейсерской скоростью, сами в страхе разбежались, уступая дорогу. Вот только, пропустив толстяка, люди снова столпились у могилы, преграждая путь Максу. Интересно, он что, невидимка?
   Ладно! Не хотите по-хорошему, придется поработать локтями!
   И первые же его усилия были вознаграждены, но несколько не так, как он хотел.
   - Молодой человек, что вы пихаетесь? - На него уставились безумно знакомые бирюзовые глазища, в которых тоже мелькнула тень узнавания, и звонкий голосок пропел, меняя интонацию с гневной на насмешливую. - Ах, это вы? Неужели проделали такой путь, чтобы извиниться? Или вас мой папочка нанял за мной следить? Вы только скажите! У меня ведь тоже есть сбережения, и я даже готова заплатить, чтобы больше никогда вас не увидеть снова.
   Рыжая! А ведь нотариус говорил, что она с папашей будут здесь.
   - По поводу извинений - это не ко мне. А что касается денег, я сам отдам вам последний рубль, чтобы только не видеть ваше самодовольное личико. - Ну, вырвалось! А что поделать? Если дочка миллионера, так все можно? Все, что он репетировал вчера, вновь и вновь представляя встречу с одной из богатейших невест столицы, улетучилось, оставив вместо себя растерянность и раздражение.
   - Так вы еще и нищий? - Ее губ коснулась задорная улыбка. - Ну, так тем более вам понадобятся финансы.... Только, когда я вам их отдам, постарайтесь исчезнуть из моего поля зрения как можно быстрее.
   Вот сс... стервочка!
   Пока Макс придумывал достойный ответ, его руку стиснули пальцы нотариуса, вернувшегося за потерянным наследником Лисьего Яра.
   - Максим, что же вы отстаете... О! Госпожа Аристахова! Рад вас видеть! Знаю о гибели вашего лечащего врача... Очень жаль! Светило науки... был!
   Девчонка как-то сразу смутилась, а ей на выручку пришел крепкий, кряжистый мужчина: шатен с пробивающейся сединой и набрякшими веками из-за бессонной ночи или от большого количества выпитого накануне алкоголя.
   - Мы знакомы?
   Даже в молодости его нельзя было назвать красивым из-за грубого, точно выточенного из камня, лица. И откуда у такого варвара красавица-дочь?
   - В какой-то степени. Сигизмунд Маркович должен был сообщить вам о продаже особняка, так вот - это, - нотариус сделал многозначительную паузу, указывая на Макса, - наследник Лисьего Яра.
   В глазах Аристахова загорелся интерес. Он смерил оценивающим взглядом Максима и протянул руку.
   - Сергей Иванович Аристахов. Возможно, вы слышали обо мне. К несчастью, я ничего не слышал о вас, но заинтересован в покупке принадлежащего вам дома.
   - Интересно, а зачем он вам? - Макс проигнорировал протянутую руку и посмотрел олигарху в глаза. - Возомнили себя дворянином или решили устроить там личную психбольницу?
   - А разве тебя это как-то касается? - тон Аристахова остался надменно вежливым, только панибратское "тебя" придало легкий оттенок угрозы.
   - Нет, конечно. - Макс посмотрел на Лизу. Она сейчас выглядела куклой, глядела пустыми глазами вдаль, всем видом показывая, как ей все это не интересно. - Добро пожаловать на аукцион. Его дата будет объявлена на днях моим нотариусом, Игорем Эдуардовичем. Приятно было познакомиться.
   Макс двинулся вперед, и теперь ему никто не преграждал путь. А вот и та парочка калек, пришедших проститься с его дедом. Замерли отрешенно у края разверзнувшейся могилы, а рядом на двух табуретах стоит закрытый гроб.
   - Максим Александрович? - первой заметила его полная невысокая женщина лет сорока с ни чем не примечательной внешностью, но удивительно звонким голоском.
   - Как добрались? - к ней подошел худощавый мужчина. Из-под седых бровей на Макса тепло смотрели светлые, по-юношески задорные глаза.
   И Макс вдруг понял. Не нужно заготовленных фраз и неискренней скорби. Они здесь не по принуждению и не ради корысти. Им действительно грустно, что тот, кто сейчас лежит в этом деревянном ящике, больше никогда не заговорит с ними, не перекинется в карты и не выпьет крепкой самогонки, настоянной на меду и целебных травах.
   - Спасибо. Все хорошо, - Макс скривился. Первые слова и первый промах. Какое там хорошо? Это слово не может прозвучать на кладбище.
   - Вот и ладненько! - словно не заметил его промаха мужчина. Садовник? Как же его зовут? Ведь толстяк говорил... - Александр Петрович ждал вас. И отца вашего ждал... Не дождался.
   - Тимофей, ну чего ты тоску наводишь! - легонько толкнула того в бок женщина. - Зато сейчас хозяин наш на небесах. Свободный от бренного тела и душевной боли. Ему там лучше, чем нам здесь. Он теперь счастливый!
   - Ну, ты ж ежик, сама-то поняла, что сказанула, жена? Чего, теперь всем лечь и умереть, чтобы стать счастливыми? - подбоченился Тимофей. Выяснение вопросов бытия и не только грозило затянуться, если бы не подоспевший нотариус.
   - А я вижу, вы уже познакомились? Зоя Павловна, Тимофей Николаевич... а где Инна?
   - Здесь была! - принялись оглядываться оба.
   - Да и не важно! - отмахнулся Игорь Эдуардович. Посмотрел на Макса. - Гроб открывать для прощания будем?
   Тот пожал плечами.
   - Почему бы и нет.
   - Как скажешь. - Крышка, точно на шарнирах, откинулась вверх, и Макс жадно уставился в... распахнутые мутные глаза покойника.
   - Что... Что это?! - Максим отшатнулся, он даже не особо разглядел лицо старика, пытаясь спастись от его взгляда.
   - Да вы не бойтесь, Максим Александрович. Я прежде в районном морге работал, так еще и не такое видел, - утешающе забормотал оказавшийся рядом садовник. - Тело человеческое - это ж бездна загадок! А наука и трети их не объясняет. Вы возьмите покойного за руку. Попрощайтесь с ним.
   За руку... Да Максу после такого и на метр к гробу-то подходить не хотелось. Не то чтобы он боялся. Нет, в реальной жизни он не боялся ничего и никого, но тут...
   - Да! Попрощайтесь! - Еще и тетка под руку зудеть начала... Ладно. Дед ему такое наследство оставил, а он что ж, и за руку его, что ли, не подержит?
   Глядя в мутные глаза покойного, Макс подошел.
   - Ну, здравствуй, дедушка, и прощай. Пусть земля тебе будет пухом! - преодолев отвращение, Макс легонько коснулся холодных пальцев, и вдруг они с противным хрустом сжались, стискивая руку Максима.
   Тимофей потом говорил, что это всего-лишь рефлекс, остаточное явление расслабляющихся после отвердевания тела мышц, и что прощальное рукопожатие деда длилось всего пару секунд... а испуг, вызвавший обморок, мог сопровождаться слуховыми галлюцинациями.
   Может быть. Но последнее, что услышал Макс, до того как постыдно навалиться без сознания на гроб, были слова Зои Павловны:
   - Неужели граф отпустил Сашеньку?
  
   ________________
  
   Лиза украдкой наблюдала за хамоватым верзилой. Она уже со слов этого пухлого дядьки знала, что "верзилу" зовут Макс Воронцов, но из-за какой-то детской вредности по-прежнему предпочитала мысленно называть его "Верзилой".
   Новость, что именно у него они с отцом купят особняк, отчего-то злила. Возможно, потому, что он никак не может простить ей их памятную встречу в торговом центре, а возможно, потому что знает о ее общении с психиатром, иначе, зачем так нагло намекнул о личном "дурдоме"? Да и вообще! Как он посмел? Какое его дело?!
   На какое-то время она отвлеклась от прожигания взглядом широких плеч и прямой спины Макса Воронцова, затянутых в черную ткань далеко не дешевого пиджака. На гроб Сигизмунда Марковича уже посыпались первые комья земли. Наверное, хорошо, что его не открыли для прощания. Какая-то девица еще в Москве, на панихиде, объяснила всем присутствующим эту вынужденную меру тем, что смерть наступила от инсульта, который спровоцировал инфаркт, из-за чего произошел паралич лицевой мускулатуры. К тому же после похорон мамы Лиза не хотела видеть мертвые лица.
   Отец сегодня на удивление был мил, разговорчив и особенно нежен с ней. Например, сейчас он стоял рядом, а его рука непривычно лежала у нее на плече. Казалось, прошла тысяча лет, с тех пор как он обнимал и целовал дочь. И он ни разу не обмолвился о таблетках! Может, и не вспомнит? Диск и баночка с пилюлями, что передал ей Сигизмунд Маркович накануне своей необъяснимой кончины, до сих пор покоились в Лизиной сумочке.
   Даже несмотря на встречу с Верзилой (ее взгляд вновь нашел Макса Воронцова), этот день был особенным!
   Вдруг он, точно не выдержав силы гнева, идущего от ее взгляда, как-то странно покачнулся и принялся заваливаться. Лиза охнула и, расталкивая любопытных, тут же вытянувших шеи, бросилась к соседней могиле.
   Макс лежал, навалившись на открытый гроб, а возле него суетились две женщины, пытаясь привести в чувства. Одна - пухлая дама в возрасте, а вторая - белобрысая девица лет двадцати пяти. Причем девица отчего-то показалась Лизе знакомой. Где же она ее видела? Причем на днях!
   Ладно, не важно.
   Подбежав ближе, Лиза на миг замерла, увидев невероятный капкан, поймавший пальцы Максима, и бросилась разжимать пальцы покойного. Оказавшись на свободе, парень безжизненно рухнул на землю, а то, что произошло дальше, Лиза списала на свои способности видеть невидимое: сморщенное в гримасе боли лицо мертвеца вдруг разгладилось, а белесые, мертвые глаза взглянули в небеса и закрылись.
   - Что здесь произошло? - Она в нерешительности оглядела замерших у гроба людей.
   - Лиза, зачем ты сюда пришла? - Отец, пусть с опозданием, но, конечно же, оказался рядом. Словно оберегая, он задвинул дочь за спину и грозно спросил. - Так что здесь произошло?
   - Видимо, жара так подействовала на Максима Александровича! Да еще похороны.... - Невысокий толстяк, отдуваясь, наклонился и старательно похлопал Верзилу по щекам.
   Верзила тоскливо замычал, но мгновение спустя действительно приоткрыл глаза и с силой потер лоб.
   - А чего это со мной было, а?
   - Жара, наверное, подействовала, - снова завел толстяк. - В обморок вы упали, Максим. Но раз уж так быстро очнулись, предлагаю завершить начатое.
   - Похороны... - Максим огляделся и, увидев гроб, стремительно поднялся. - Черт! Меня же покойник за руку схватил!
   - Гм... - Толстяк соболезнующе похлопал его по плечу. - Ничего... Все наладится, Максим! Не хочет ли кто-нибудь что-либо сказать, перед тем как тело Александра Петровича навсегда упокоится на этом кладбище?
   Ловко он перевел разговор! Лиза шагнула вперед и, глядя на Верзилу, мило поинтересовалась.
   - Может, вам чем-нибудь помочь? Вижу, у нас с вами похожие диагнозы: ко мне призраки приходят, вас мертвые за руку хватают. - Сказать, что в тот момент на нее нашло, она бы затруднилась. Все-таки похороны, а тут она с подколами. Но растерянность, а затем изумление и гнев, промелькнувшие на лице Макса, компенсировали ей все его издевки сполна.
   Он словно прочитал ее мысли и, криво ухмыльнувшись, кивнул.
   - В расчете.
   - Лиза, нам кажется, пора возвращаться... - Отец, заметив неладное, тут же поспешил вмешаться.
   Возвращаться в душный город, в дом, ставший ей тюрьмой, совершенно не хотелось. Здесь было интересно. Здесь были... люди? Свобода? Елизавета не понимала, что ее держит в этом богом забытом месте, но была невероятно рада услышать слова толстячка:
   - Господин Аристахов, раз уж мы все тут оказались... Может, все вместе наведаемся в поместье Максима Александровича? Вы как покупатель, думаю, заинтересованы увидеть эту роскошь собственными глазами одним из первых? Не думаю, что такому большому человеку необходимо сию секунду мчаться в столицу. Или я не прав?
   В глазах Аристахова мелькнуло сомнение, точно он разрывался между тем, чтобы принять предложение толстяка, и тем, чтобы увезти дочь в столицу и вновь запереть ее в доме.
   - Да, пап, - Лиза улыбнулась отцу, - и я бы посмотрела на нашу будущую гостиницу. Но если ты сегодня очень занят...
   - Я бы с удовольствием взглянул на дом любезного Максима Александровича... - Он помедлил, бросил на Макса холодный взгляд и продолжил, - ...только если бы он лично нас пригласил.
   - Приглашаю, - буркнул тот и с опаской покосился на покойного. Только крышку гроба уже опустили, и теперь четверо работников кладбища ставили домовину на длинные полосы ткани, готовясь опускать в могилу. - А может, уже сейчас поедем? А? Игорь Эдуардович? И Инночку с собой прихватите. Поможет с поминками.
   - Извини, Максим, - жеманно протянула вышеупомянутая Инночка, - но через час я должна быть в городе.
   - Жаль, - произнес Макс таким тоном, что Лизе стало ясно, что ему ни капельки не жаль. - А вы, Зоя Павловна, Тимофей Николаевич, надеюсь, с нами?
   - Но как же хозяин... - Толстуха развела руками, поглядывая на гроб, но Верзила ее перебил.
   - А ему мы уже не нужны. Ребятки все сделают, а номер могилы, чтобы вы, уважаемая Зоя Павловна, не оставили ее в забвении, я думаю, мой нотариус уже знает. Верно, Игорь Эдуардович?
   Толстяк расцвел в улыбке.
   - Совершенно верно! А вас, Максим, точно подменили! Прям чувствуется, что у Лисьего Яра появился новый хозяин!
   - Ненадолго! Встречаемся на выезде, - буркнул Аристахов и, взяв Лизу под локоток, повел ее к стоявшим в отдалении машинам.
   Ждать попутчиков пришлось недолго. Вскоре у джипа притормозила серебристая "Ауди" и, звонко бибикнув, лихо выехала на трассу.
   - Не отставай от них, Вов! - приказал отец водителю и недобро прищурился. - Ой, не нравится мне этот выскочка!
   - Ты сейчас о нотариусе или о хозяине дома? - невинно поинтересовалась Лиза, не отрывая взгляда от мчащейся впереди машины.
   - Лиз, а ты-то чего на него взъелась? - Отец прекрасно знал, о ком его спрашивает дочь, и, верный себе, просто не хотел тратить время на ненужные ответы.
   - Самоуверенный хам! Я всего лишь разговаривала с ним в его же манере. - Лиза посмотрела на отца и удивленно приподняла бровь - отец улыбался! Совсем как тогда, когда еще была жива мама. Улыбался с нежностью и гордостью.
   - Ты стала такой же красивой и такой же умной, какой была твоя мать. - И вдруг нахмурился. - Прости меня....
   - За что? - Нет, сегодня определенно день чудес!
   - Мне нужно было... больше уделять тебе внимания, - как-то неуверенно ответил он и заговорил с водителем. - Вова, видишь, куда они свернули? Давай за ними. Кстати, даже странно... такая глушь, а дорога - как новенькая! В городе таких не встретишь...
   Вскоре Лиза уже и думать забыла о разговоре, во все глаза разглядывая поднимавшиеся в небо остроконечные башенки. Самого дома было не разглядеть из-за аллеи низкорослых берез, но вот машины свернули на широкую подъездную дорогу, и вскоре она привела их к высоким металлическим воротам, на которых издалека был виден рисунок.
   Знакомый какой-то рисунок... Лиза даже потерла виски, пытаясь вспомнить, откуда она помнит эту лисью морду.
   Ворота открылись сами собой, и машины одна за другой въехали во двор. Не дожидаясь помощи водителя или отца, Лиза открыла дверцу, выбралась из автомобиля и ахнула, разглядывая дом. Даже не дом - дворец! Два крыла украшены башнями. В центральном здании два этажа, а третий - мансарда с колоннами, увитыми плющом и диким виноградом. Перед домом асфальтированная площадка для как минимум десяти автомобилей. Все остальное пространство покрыто короткой ярко-зеленой травой, точно поле для гольфа, а вдоль забора цвели, охмеляя невероятным ароматом, ровненькие кусты сирени. Одинокий высоченный тополь, росший у входа в особняк, тянулся роскошной кроной к лазурному небу, раскрашенному белоснежными облаками.
   Неужели скоро все это будет ее?!
   Гостиница? Да она сделает из этого элитный клуб! И скоро вся Москва будет знать о том, что Лиза - не просто сумасшедшая дочь Сергея Аристахова. Она - хозяйка "Лисьего Яра" Елизавета Сергеевна Аристахова!
   - А еще позади дома сад, пруд и два фонтана, - тоном змея искусителя заявил подкатившийся к ней нотариус.
   - С ума сойти! - не удержалась Лиза, за что и поплатилась.
   - Куда уж дальше! - бросив снисходительный взгляд, мимо нее царственно прошагал Верзила. Нет, определенно это прозвище ему идет больше его аристократического имени! Мало того что хамло, каких поискать, так еще и злопамятный!
   Одно радует, отец и тут был начеку. Вроде вот только что стоял у серебристой "Ауди", о чем-то беседуя с домоправительницей и садовником, как тут же оказался рядом.
   - А вы, Максим Батькович, так и будете гостей на улице держать? А то тучи собираются. Или... все же пригласите нас с Елизаветой Сергеевной в наше будущее родовое поместье?
   - Конечно, приглашу! - Тут же приветливо улыбнулся Максим и, помрачнев, процедил. - Только пока как гостей и будущих участников аукциона.
   - С паршивой овцы... - не остался в долгу Аристахов и, взяв дочь под руку, направился к входу в дом.
   Максим проводил их взглядом. Вот и за что ему эти двое?
  
   - Прошу, гости дорогие! - возле здоровенной и вполне себе современной двери уже суетилась домоправительница Зоя Павловна. Щелкнув замком, она легко, словно эта громадина ничего не весила, распахнула дверь и первой юркнула в темноту холла, продолжая что-то гостеприимно щебетать.
   На пороге Лиза остановилась. Она безумно хотела так же легко, как отец, шагнуть под высокие своды дома, но будто наткнулась на невидимую стену. Сердце отчего-то забилось так, словно хотело сломать ребра, а то, что она увидела после, оказалось и вовсе необъяснимым: темнота дома, оживая, сгустилась в непонятную фигуру, на мгновение замерла, разглядывая гостью, и густым черным дымом поползла к ней. Не в силах пошевелиться от сковавшего ее первобытного ужаса, Лиза с силой зажмурилась, и...
   ...очнулась от тихого звука, словно ветка за окном по стеклу скребла. Невероятная слабость не давала встать, кости ломило, каждую жилу выкручивало, а кровавый туман перед глазами все еще не рассеялся. Царапанье настойчиво повторилось. Сделав усилие, Лиза поднялась, с удивлением разглядывая дом, в котором оказалась, и на дрожащих ногах подошла к окну, за которым ее поджидала девушка. Молочно-белая кожа гостьи в контрасте с обнимающей ее тьмой казалась прозрачной, темные волосы тяжелой волной струились по плечам, бездонные глаза-омуты сверкали, точно в них утонули звезды. Девушка улыбнулась с легкой грустью и вдруг позвала:
   - Варя.... Открой...
   Лиза коснулась холодного стекла, совершенно не удивляясь, что эта, такая знакомая, девушка, назвала ее чужим именем. Сейчас все это было не важным! Главное, открыть это чертово окно, что так леденит ладони!
   Ей помешал кот. Черный, как темнота за окном, он запрыгнул на широкий подоконник и, выгнув спину, зашипел, сверкая глазищами.
   Гостья приложила ладонь к стеклу, где с другой стороны была ладонь Лизы, и слегка склонила голову набок.
   - Ты другая... Но я тебя знаю... Если хочешь мести - войди и возьми свое, если хочешь покоя - уходи...
   Лиза снова не услышала ее голоса, но в то же время он словно звучал в ее голове.
   Уйти? И снова попасть в плен своей прошлой жизни? В плен одиночества?
   Не зная, что сказать, Лиза убрала руки от окна, и лобастый кот тут же подставил голову, требуя ласки. Машинально она коснулась его нежной шерстки, и тот довольно заурчал. Мол, теперь ты моя хозяйка и я буду тебя охранять.
   Девушка за окном лишь одобрительно кивнула и истаяла, едва лунный свет прорвался сквозь завесу туч. Луна получила свою новую жертву. Вот только надолго ли?
   Мысли Лизы словно раздвоились. Она помнила отца, и дом, и Макса, но в то же время она вспомнила и несчастную старуху Аглаю, и испуганные взгляды людей, среди которых она выросла, и незнакомых. Были взгляды и полные ненависти, и даже сочувствующие взгляды, но больнее всего обжигал один.
   Его звали Захаром, и он смотрел на нее так, точно видел впервые. А потом он уехал. Уехали и те, кого Лиза считала семьей. С кем делилась радостью и горестями. Они бросили ее одну в этом доме. И никому нет дела до того, что не сама она выбрала себе такую судьбу.
   За нее снова все решили.
   А потом она вспомнила посвящение и слова Аглаи. Ведьма оказалась права во всем. Каждое ее слово теперь отдавалось в голове жгучей болью, возвращая память. Правда всегда несет с собой горький привкус полыни. И принять ее - как выпить горькую настойку, которая не лечит, а разъедает старые раны. Но можно прожить и без правды, а раны однажды совсем перестанут болеть. Только рубцы от них все равно останутся, напоминая о себе длинными одинокими ночами.
   И Лиза поняла, что сделала выбор уже очень-очень давно. После этого осознания она почувствовала, как в груди у нее разгорается самое настоящее, колючее пламя, возрождая в порченой крови клеймо древней силы!
   Вспомнились слова ведьмы о предназначении, и боль стала невыносимой, впиваясь когтями в сердце. Кот вздыбил холку и утробно зарычал, глядя на хозяйку светящимися глазами.
   Лиза жадно глотнула воздух, едва сдерживая крик, а когда сил терпеть не осталось, упала на колени. Стали неважными отец со своим домом, со своей заботой, смерть матери и годы одиночества.
   Ничего не сравнится с этим огнем! Что же так жжется?!
   Сорвав рубашку, она прижала руки к груди и с криком отдернула.
   Крестик? Но она никогда не носила крестик!
   Мама говорила, что бог должен быть в сердце, а не на кресте.
   Зачем ей этот крестик? Такой горячий!
   Подцепив за веревочку, она дернула и, сорвав, отшвырнула оберег в сторону.
   - Отрекаюсь!
   Кто это сказал?
   Боже, где она?
   - Где я? - тяжело дыша, Лиза распахнула глаза, пытаясь узнать хоть кого-нибудь среди столпившихся рядом людей.
   - Доча, все хорошо! - Из серого сумрака выплыло лицо отца. Глаза лихорадочно глядят на нее, губы пытаются разъехаться в ободряющую улыбку, но у него не получается.
   Что-то случилось... Он был таким же, когда говорил о смерти матери.
   - Кто-то умер? - Почему у нее такой слабый и тихий голос?
   - Да типун тебе на язык больше твоей головы, красавица! - рядом с отцом появилось лицо Зои Павловны. - Все живы-здоровы! Просто ты, Лизонька, видимо, переутомилась. Хорошо, что новый хозяин рядом был. Подхватил тебя да в два счета на диванчик пристроил в моей комнате. Удобно?
   Лиза поморщилась, пытаясь в уме выстроить цепь событий. Макс! Значит, он видел, как она упала в обморок. Один - один! Теперь придиркам и насмешкам не будет конца! Вот повезло...
   Не нужно было сюда ехать! Есть в этом особняке что-то такое, что пугает до дрожи в коленах, а вместе с тем зовет. Точно домой приехала. Да еще Максим этот...
   - А! Проснулась, болезная? - Макс словно почувствовал ее мысли. Подвинув домоправительницу, он подмигнул Лизе и уселся рядом. - Как голова? Не болит? Хряснулась ты будь здоров. Надо проверить, не осталась ли вмятина не паркете.
   Лиза невольно застонала и закрыла глаза, чтобы не видеть его улыбающееся лицо. Помяни черта....
   - Максим Александрович, будьте так любезны, обращайтесь с моей дочерью, как до#лжно. Удивляюсь, как вы, потомок графского рода, можете вести себя точно шавка, гавкая на всех без разбору! - Отец тут же пришел на выручку, только от его помощи стало еще хуже. Лиза попыталась собраться с силами и сесть. Не без помощи отца, но ей это удалось.
   - Знаете, хоть вы и Аристахов, но за "шавку" я бы вам врезал! - не остался в долгу Макс, резко встал и припечатал. - Если вам так неприятно мое общество, что ж, не смею задерживать. Дверь там!
   - Все, с нас довольно! - загромыхал отец. - Сделка отменяется! Любезная Зоя Павловна, позовите нотариуса и скажите, что мы уезжаем!
   Вселенная вдруг перестала кружиться и вся уместилась в небольшую светленькую комнатку с одним старинным диваном с высокой спинкой и подлокотниками-валиками. Светлое закругленное аркой окно было уютно украшено прозрачной шторкой с вышитыми вишенками, у стены стоял комод, а на полу лежал пушистый, местами тронутый проплешинами бежевый ковер. Боль поворочалась в затылке и внезапно улетучилась, даря Лизе воспоминания и возможность рассуждать.
   Уехать? Да, пожалуй, это самый лучший способ прекратить не заладившееся с самого начала знакомство с господином Воронцовым. Лиза посмотрела на Макса. Он стоял у окна, демонстративно разглядывая внезапно затянувшееся черными тучами небо. Уехать и больше никогда не увидеть этого нахала и выскочку? Что ж, идеальный выход из сложившейся ситуации...
   - Лиза, мы уходим! - пальцы отца сомкнулись на предплечье и с силой потянули вверх, заставляя подняться. Не разжимая руки, он повел дочь к распахнутой двери, куда секунду назад выкатилась домоправительница.
   Лиза покорно шла за ним, наблюдая за происходящим, точно со стороны, и пытаясь ответить на один единственный вопрос: если уехать единственное правильное решение, почему она ищет повод остаться? Мама всегда советовала перед принятием какого-либо решения прислушаться к тому, что творилось на сердце. А там сейчас бушевала буря. И похоже, не только на сердце! Лиза даже вздрогнула от оглушительного раската грома. На миг показалось, что рушится дом. Где-то завыла сигнализация, перекрикивая ветер, и по окнам лупанул железной картечью дождь.
   На лестнице они едва не столкнулись с запыхавшимся нотариусом.
   - Игорь Эдуардович... - начал было Аристахов, но тот перебил отца.
   - Сергей Иваныч, да куда же вы! Там такое творится! И вроде бы еще совсем недавно не было ни облачка!
   - Во-первых - я не собираюсь идти пешком до города, а во-вторых, хотел сообщить, что наша сделка не состоится! Я и секунды не пробуду в обществе хозяина этого клоповника! - цепко держа Лизу за руку, он спустился по лестнице, в несколько шагов пересек богато украшенный холл, больше похожий на зал для приемов, распахнул входную дверь и замер на пороге, разглядывая внезапно начавшееся светопреставление.
   Свинцовая туча затянула все небо. В черном брюхе то и дело вспыхивали сетки молний, ворчал гром, а ураганный ветер рвал и ломал вековые деревья, будто былинки на лугу.
   - Да куда же вы, Сергей Иваныч! Не жалеете себя - пожалейте ребенка! Гляньте, буря какая поднялась! - тут же закудахтала-запричитала Зоя Павловна. - Не доедете! Оставайтесь. Переждите!
   - Я не доеду - джип доедет! И моя дочь - не ребенок! - обернулся Аристахов, наконец-то выпуская руку Лизы из тисков, и приказал нерешительно маячившему позади водителю. - А ты чего стоишь? Иди заводи и подгоняй сюда. Или тебе по-китайски объяснить?
   - Так это... - Володя с тоской посмотрел на густую пелену внезапно начавшегося дождя, но спорить не решился, и прежде чем выйти в непогоду, обреченно буркнул. - Слушаюсь.
   Лиза отступила подальше от двери и вдруг увидела Максима. Он был мрачнее тучи, но извиняться и уж тем паче останавливать кого-либо не собирался. Просто стоял у лестницы и смотрел на гостей тяжелым взглядом.
   Да... глупо как-то все получилось. Ее обморок, явно наигранная ссора с отцом. И тут до Лизы дошло. А может отец искал повод, чтобы поссориться с Максимом и уехать?
   Как же глупо и бездарно! А ее кто-нибудь спросил? Хочет ли она возвращаться в дом, ставший её персональной тюрьмой? Расстаться с мечтой о свободе и новой жизни?
   Лиза почувствовала, как невероятная боль сдавила ей сердце, лишая способности думать, дышать и крепко зажмурилась. Почти сразу же раздался оглушительный треск и грохот, а вслед за ним испуганные вопли и вой сигнализации.
   - Твою ж мать... - крепко ругнулся садовник Тимофей. Лиза с опаской приоткрыла глаза и ахнула. Крепкий, шириной в три обхвата тополь, теперь не смотрел роскошной кроной в обезумевшее небо, а лежал на груде металла, которая еще совсем недавно являла собой роскошный джип отца.
   - Вовка, жив? - отец бросился под дождь, но почти сразу же вернулся, пропуская вперед мокрого до нитки водителя.
   - Я-то жив, Сергей Иваныч, а вот машине хана!
   - Да что же это делается? А может, полицию вызвать? - внесла свои пять копеек Зоя Павловна.
   - Толку с вашей полиции! Разве что позвать, чтобы поржали! - не оценил совета отец, тихо выругался, не отводя взгляда от скрывшей все пелены дождя, но выходить в ненастье уже больше не спешил.
   - Я позвоню в офис, Сергей Иваныч! Попрошу, чтобы машину прислали, - не дожидаясь позволения, Володя прилежно потыкал в кнопки телефона, замер, прислушиваясь, и бессильно опустил руки. - Сети нет.
   - Да куда торопиться? Теперь-то уж... - ввернул садовник. - А распогодится, и видно будет, что делать-то. Пойдемте лучше чай пить. Я сам пирожки стряпал.
  
   ______________
  
   Макс во всеобщем чаепитии не участвовал, стоял у окна.
   Да уж... Приехал на родину предков!
   Одно радует. Почти сразу же, как он отнес Лизу в комнату, в ворота позвонили, и вскоре шустрый курьер вручил ему синий конверт, на котором было написано имя Максима и указание "открыть тридцатого мая".
   Не обманул нотариус. Действительно еще что-то от дедка перепало. Жаль только, нельзя открыть сейчас. С другой стороны, конечно, можно было на все наплевать, но Макс привык уважать последние просьбы. Да и то, что произошло на кладбище, заставляло проникать невольным уважением или опасением. К просьбе ЭТОГО покойного прислушаться стоит. После рукопожатия на кладбище Макс готов был поверить во все! И в то, что буря не успокаивается именно по его вине. Ну... вдруг новоупокоенный дед остался недовольным и таким образом вымещает злость?
   Максим оглядел помалкивающих гостей. Точнее, помалкивали Аристахов с дочкой. Его водила о чем-то спорил с садовником, который оказался по совместительству и знатной кухаркой, а его жена, как ее прозвал Макс - Пална, умудрялась спорить с ними обоими, с азартом шулера отстаивая правоту.
   Вскоре разговор коснулся грозы. Милейшая Зоя Павловна принялась яро отстаивать мнение, что никакой мистики в этой буре нет, и переменчивая погода у них будет стоять аккурат до конца мая, пока не пройдет пора, так сказать, "лисьих гроз".
   - А что за "лисьи грозы"? - Аристахов отставил опустевшую чашку и, будто нехотя, взглянул на раскрасневшуюся от чая и споров домоправительницу. Все-таки любопытство оказалось сильнее.
   Вместо жены ответил садовник Тимофей.
   - Да просто пора майских гроз, и все! - он успокаивающе махнул рукой. - У нас, видимо, уголок такой. Аномальный. Каждый год, с тридцатого апреля, ровно месяц грохочет, а потом идеальная погода до следующей весны. Ради такого прогноза грех не потерпеть.
   - Так значит, такая погода будет стоять еще дня три? - теперь Макс думал только о том, как бы привести в порядок двор и убрать до аукциона поваленное непогодой дерево. Если вызвать из города бригаду чистильщиков, все успеется. Правда, и влетит ему эта уборка в копеечку... Зато после торгов он свободен как ветер. - А когда же аукцион? Надо бы прибрать...
   А может, плюнуть на принципы да отдать дом Аристахову? Синица в руке всяко лучше, чем утка под кроватью.
   - До торгов точно вся непогода закончится, - успокаивающе улыбнулся Игорь Эдуардович, словно прочитав мысли клиента. - Я как раз на тридцатое их запланировал.
   - А дерево завтра уберем, - успокоил садовник. - Позову парней из деревни, за день управятся.
   - К слову, как нам сегодня отсюда выбираться? - Аристахов бросил на Макса презрительный взгляд, мол, устроил истерику из-за какого-то аукциона, а был бы умнее, лучше бы подумал, как их величество домчать до Москвы и желательно сегодня. Нет, ну может, ничего такого Аристахов и не думал, но взгляд у него был такой презрительный, что идея о передаче ему особняка без аукциона улетучилась из головы Воронцова безвозвратно.
   - У вас есть два варианта. - Макс состроил сочувствующую мину. - Первый - переночевать здесь, а уж утром попытаться кому-нибудь дозвониться, второй - отправляться в Москву пешком. Глядишь, к утру доберетесь. Ну а повезет, поймаете попутку. Но на мою машину даже не рассчитывайте!
   - А вам не кажется, что вы занимаете несколько не то положение, чтобы так нагло себя вести? - Аристахов уставился на него холодным взглядом и, немного помолчав, нехотя улыбнулся. - У нас с вами, Максим Александрович, как-то не заладились отношения. Раз уж мы попали в столь печальные обстоятельства, давайте на время забудем все наши недомолвки. Предлагаю попросить любезную Зою Павловну проводить нас в наши временные апартаменты. Отдохнем, а после, вечерком, нам хотелось бы посмотреть усадьбу. Признаюсь честно, я человек суеверный, и в связи с произошедшим я пересмотрел свое мнение о покупке этого особняка. Не зря нас сюда занесло!
   - Ну вот! Совсем другое дело! - одобрил Макс и поднялся. - Топор войны зарыли. Сейчас... - он взглянул на стоявшие у входа в гостиную старинные высоченные и, что не маловажно, бесшумные, часы и подытожил: - Сейчас полпятого. Два часа даю на мыльно-рыльные мероприятия. В семь собираемся здесь, в гостиной, только не за кружкой чая и пирожками, а за ужином и чем-нибудь покрепче. Зоя Пална?
   Домоправительница как-то фальшиво улыбнулась, точно Макс попросил вместо ужина станцевать им тут стриптиз, и быстро-быстро закивала.
   - Конечно-конечно! И ужин с Тимофеем соорудим, и наливочки, вашим дедом деланной, достанем. Только одна беда. Мы же тут не живем. В девять вечера уходим, а в семь утра снова тут как тут. Поэтому вы, как отужинаете, посуду на столе оставьте. А я утром приду и все помою.
   - Да куда же вы пойдете по такой погоде? - вяло попытался отговорить ее нотариус.
   - У нас машина в гараже, - подтвердил Тимофей серьезность намерений супруги. - До деревни всего с десяток километров. К тому же скоро стихнет, дай бог.
   - Внучка у нас одна дома. Хоть и десятый год, а одну никак на ночь не бросить, - чуть ли не взмолилась Зоя Павловна.
   - Да ладно. Ладно! Никто не заставляет. Главное, сейчас покажите, где нам кости бросить, гм... - Макс, видя ставшее и без того озадаченным лицо домоправительницы, поспешил исправиться. - Комнаты наши покажите и ужин сообразите. А потом - свободны.
   Дважды эту парочку просить не пришлось. Тимофей тут же скрылся за дверями, и вскоре с кухни потянулись аппетитные запахи, а Зоя Павловна выудила из карманов широкой юбки внушительную связку ключей и позвала всех на второй этаж, не забывая поторапливать гостей напутствиями.
   - Свет ближе к ночи должны включить, если только этим дурацким тополем линию не оборвало. А так у нас все на газе. Кухня на газе, отопление тоже на газе. Тима хотел светильники газовые повесить, да с хозяином так получилось. Не до обустройства. А вообще свет тут почти всегда без перебоев. Только во время гроз отключают иногда. Но я вам подсвечники организую в гостиной, а в спальнях они и так есть. Вроде как антураж... Ну вот и гостевые комнаты.
   Она принялась одну за другой открывать двери, запуская гостей: Игорь Эдуардович, Аристахов, Лиза, безучастно поглядывающая на стихающую грозу, Володя - не то водитель, не то охранник. Когда коридор опустел, домоправительница указала Максиму на последнюю распахнутую дверь.
   - Максим Александрович, а это хозяйские апартаменты. Раньше здесь жил ваш прадед, потом Сашенька, царствие ему небесное, а теперь ваш черед.
   - Вы это так сказали, словно я тут не жить должен, а дуба врезать! - криво усмехнулся Макс.
   Домработница посмотрела на него серьезными, круглыми, как у совы, глазами и фальшиво тоненько рассмеялась.
   - Да скажете тоже, Максим Александрович! Живите и здравствуйте. Долгих лет вам и нам с вами!
   - Вообще-то я буду хозяином этого поместья до аукциона! - на этот раз Макс остался предельно серьезен. Ему кажется, или эта парочка знает больше, чем говорит?
   - Да. Я слышала. На кладбище. И тут... из разговора поняла... - женщина скомкала беседу, заторопилась и сунула ему в руку ключ. - Это ваш. А я пойду, помогу Тимофею ужин готовить. Только... пообещайте, что не будете пытаться открыть запертые комнаты, дверь на третий этаж и подвал. Там давно никто не убирался. Много пыли и старой утвари, но если хотите, я завтра везде наведу порядок.
   - Спасибо. Я понял. - Макс вдруг расхотел с ней общаться. Да и вообще со всеми. Сжав ключ, он вздрогнул, почувствовав укол. На миг разжав ладонь, коснулся медного шипа, выпиравшего из цветка трилистника, смазал пальцем каплю крови. Вдруг почувствовав беспричинный гнев, шагнул в комнату и с треском захлопнул дверь перед носом у домоправительницы.
   В следующую минуту его настигла непонятная слабость. Глаза закрывались, точно от снотворного. Даже не разглядев доставшиеся ему апартаменты, Максим рухнул на стоявший у двери диванчик и провалился в очередное непонятное беспамятство.
  
   Доктор, вызванный к графине, выскочил из дверей так скоро, точно его черти гнали. Вслед ему неслась отборная брань. Подслушивающие под дверью горничная и кухарка едва успели отскочить, иначе помощь эскулапа потребовалась бы их любопытным головкам.
   - Это немыслимо! - возмущалась доктор, промокая вспотевший лоб батистовым платочком и на ходу застегивая объемный саквояж. - Обвинить меня в шарлатанстве. Я, знаете ли, оскорблен!
   Тоненькая, что тростинка, горничная прижимала ладошки ко рту и крутила головой из стороны в сторону. А кухарка уже помогала доктору одеться, накинув на него пальто, точно хотела поймать, как зверя, сетью и стряхивала с него невидимые пылинки.
   В покоях графини тем временем наступила тишина, но доктор все не унимался.
   - Только подумайте, - у него никак не получалось попасть в рукава. Мужчина крутился и извивался, но попытки оставались тщетными. - Меня назвать неучем и ветеринаром. Ветеринаром!
   - Ай, как нехорошо получилось! - хлопотала кухарка, помогая разъяренному доктору. - Вы уж не серчайте на Дмитрия Алексеича, он ведь не со зла. Ой!
   - Вы на что намекаете? - доктор уставился на свое отражение в большом, в человеческий рост, зеркале: сердобольная кухарка помогла ему натянуть пальто, но вот пуговицы оказались на спине. Лицо эскулапа налилось багряной краской, скулы задрожали, а на лбу выступила испарина. - Хотите еще больше меня оскорбить? Думаете, я недостаточно натерпелся?
   Горничной давно и след простыл, а могучая телом кухарка и рада была бы спрятаться, да некуда. Доктор наконец-то выбрался из пут пальто и в бешенстве замахнулся для удара. Кухарка зажмурилась, но ничего не произошло. Открыв глаза, она увидела, что запястье лекаря сжимает здоровенная ручища великана. Ей вдруг показалось, что лапка доктора сейчас переломиться, но губы невольно растянулись в улыбке: до чего нелепо он смотрелся, стоя на цыпочках и тихонько попискивая, точно куренок, которого выбрали для супа.
   - Немедленно отпусти меня, мужлан! - наконец заверещал доктор. - В этом доме все сумасшедшие! Вам всем нужно в психиатрическую клинику!
   Великан ослабил хватку, и доктор едва не грохнулся на колени. Зато саквояж его раскрылся, и по полу покатились склянки, пилюли, разлилась какая-то остро пахнущая, вязкая жижа.
   - Я этого так не оставлю, - продолжал распаляться он, собирая свое добро. - Так и знайте!
   - Захар Иваныч, - прошептала на ухо великану кухарка, - он ведь не шутит. Как бы нам теперь худо не было.
   Захар поежился, но не от страха, а от смущения. Он так и не привык, что в графском доме его называли по имени отчеству. Это никогда Захару не нравилось, особенно слышать свое полное имя от кухарки, которая ему в матери годилась.
   - Ты еще здесь, пиявка медицинская? - в прихожую вышел высокий, слегка сутулый мужчина. Длинные посеребренные сединой волосы были стянуты в хвост, а холодный взгляд блеклых, словно неживых, глаз пробирал насквозь. - Я ведь велел тебе убираться.
   Голос тихий, спокойный, но от спокойствия этого мурашки бегут по телу. Уж лучше бы орал, как давеча. Захар не понимал, почему боится этого человека. Вреда он ему причинить не сможет, Захар его одной рукой в бараний рог скрутит, но как глянет граф своими рыбьими глазищами, так ноги сами подкашиваются.
   - Сумасшедший дом! - выпалил напоследок доктор. - Вы тут все сумасшедшие! Одна только Мария Федоровна мученица: за вас всех пострадала!
   - Не сметь говорить о моей жене так, будто она уже покойница!
   Захар едва удержал графа, который чуть не кинулся на докторишку, а кухарка вовремя вытолкала его за дверь.
   - Захар, иди за мной. - Граф даже не обернулся, отдавая приказ.
   В кабинете графа всегда царил полумрак. Окна задрапированы плотными портьерами, свет люстры под потолком лишь едва рассеивал темноту. Доктора много раз предупреждали графа об опасности потери зрения при таком освещении, но тот и слышать ничего не хотел. Для работы с бумагами Дмитрий Алексеевич ставил по двум сторонам от себя канделябры с чадящими свечами.
   Захар по заведенному уже правилу не сразу прошел к столу вместе с хозяином, а выждал некоторое время и резко толкнул дверь, убеждаясь, что никто не подслушивает. Он много раз так отгонял прислугу, которая страсть как любила посплетничать. А где самые интересные сплетни? Конечно, в хозяйском кабинете.
   - Захар, полно тебе, - скривившись, что при зубной боли, выговорил граф. - Просил ведь не устраивать балаганов. Я уже не на службе, и скрывать мне нечего. Лучше бы за своими людьми присматривал так, как за мной. Опять на Митьку бумага от полицаев пришла.
   Захар сжал кулаки. Граф, заметив это, поднял вверх ладонь, призывая успокоиться, и кивнул на стул.
   - Это не моя печаль, но все же ты бы присмотрел за сорванцом. Уже не таясь, народ дурит. Купчиху Поромошкину откачивать пришлось после его фокусов. Уж не знаю, что он там вытворяет, но она самолично ему свой кошель отдала, да еще расцеловала, что родного. Очень на гипноз похоже, да кто бы его научил этому?
   - Да брось, Дмитрий Алексеич! Какой гипноз? Кровь в нем цыганская бурлит, вот и вытворяет всякое. Цыгане ведь только тем и промышляют, что народ дурят. Наговорил, небось, ей пошлостей, а она и растаяла. Поромошкина, это всем известно, больно до мужского пола охочая. А Митьку я лично выпорю, выбью из него эту дурь.
   Граф усмехнулся и покачал головой.
   - Но я тебя не для того позвал, чтобы отчитывать пацаненка за шалости. Дело у меня к тебе сугубо личное и важное.
   - Говори, Дмитрий Алексееич, все сделаю.
   - Мария Федоровна совсем плоха, да ты и без меня это знаешь. Сегодняшний эскулап был последний, который переступил порог моего дома, никого больше к ней не допущу. Знать срок пришел голубки моей.
   Граф замолчал. Блеклые глаза его вдруг заблестели, но всего на мгновение. Мужчина быстро взял себя в руки и продолжил:
   - Слух до меня дошел, что за рекой, в деревеньке, ведьма живет. Да не куксись ты. Самому противно, что говорю теперь это. Но только тебе и могу довериться, знаю, что не разнесешь по всему поместью.
   - Дмитрий Алексееич, да разве ведьма поможет, когда столько докторов уже сменилось?
   - Ой, Захар, не приведи господь тебе такое испытать, чтобы жену свою схоронить. Тогда бы ты понял, что тот, у кого последнюю надежду отняли, за любую помощь хватается.
   Захар понимал. Потому спорить не взялся. Пообещал доставить ведьму в усадьбу.
   Уходил Захар с тяжелым сердцем. Точно граф в нем змеиный клубок палкой растормошил. И копошились теперь ползучие гады, вонзали ядовитые жала в еще живую душу. И ведь не воспротивишься приказу, сам нанялся прислуживать. Так что не обессудь. Не приведешь ведьму, век себя корить будешь, что помочь мог, да отказался из-за прихоти собственной. А ежели на чистоту, так по слабости своей.
   Приведешь - себя же и погубишь. До сих пор в памяти остались зеленые глазищи, да лицо белее снега январского. Обжег его тогда Варварин взгляд, как хлыстом огрел, да так, что рана внутри и по сей день кровоточила.
   Варвара тогда уже совсем другой была. Вроде такая же: рыжая, глазюки русалочьи, но в этих самых глазюках такой лед и одновременно пекло, что смотреть в них страшно. Он и не смог, не выдержал. Только видел, как она на землю упала в бессилии. Степаныч со старостой помогать бросились, а Захар, что телок привязанный, стоял и пялился. Потом и вовсе деру дал, что только ветер в ушах свистел. Опомнился только на другой стороне реки, весь мокрый, вода в одном сапоге хлюпает, второй и вовсе в речке остался. Захар и сам не помнил, как реку переплыл, до моста не дошел даже. Только водица студеная пыл его не убавила, а сила неведомая толкала, заставляла бежать вперед, не обращая внимания на хлещущие по лицу ветки да острые камни под босой ногой.
   Остановился Захар только у ворот усадьбы. С кованных решеток на него хитро смотрела лисья морда. Ухмылялась гадина, знала о его беде, да ей-то все нипочем.
   Захар крикнул что было сил, требуя отвести его к графу. Он расшатывал ажурные ворота, едва не сорвав их с петель, пока из невысокой пристройки не выскочил мужичок, который тащил на веревке упирающуюся козу. Коза жалобно блеяла, смотрела на своего мучителя с мольбой, но тот никак не отпускал несчастную животину.
   - Чего расшумелся? - бросился он к Захару. - Щас как собак спущу, будешь знать!
   - А спускай, не боюсь я собак. - Захар уже начал успокаиваться, свое брала усталость. - Мне граф сказал, что на службу к себе возьмет, я вчера здесь был.
   - Не бреши! - мужик дернул козу за веревку, отчего та захрипела и выкатила глаза. - Накой ты ему такой сдался? Оборванец в одном сапоге. Шел бы отсюда, пока цел.
   - Пока цел, говоришь? - Захар взревел и рывком все же снял с петли тяжелую створку ворот. Если бы те не были заперты, то наверняка бы упали, придавив плюгавого вместе с козой.
   - Да ты! Я вот щас как! Это же!
   Мужичок никак не мог собраться с мыслями, открывал рот, как карась на берегу. Зато веревка в его руках ослабла, и коза, почуяв свободу, боднула своего обидчика чуть ниже спины и припустила галопом по утоптанной дорожке, а потом и вовсе скрылась в саду. Мужик взвыл, ухватившись за пораженное место, и побежал следом за рогатой разбойницей. Захар остался у ворот один. Покричал для порядка, но к нему так никто и не вышел. Тогда он решил сам перебраться через забор и разыскать хозяина усадьбы.
   - Далеко собрался? - чей-то голос прозвучал в тот самый момент, когда Захар спрыгнул с высоченного забора на дорожку. В босой ноге вспыхнула боль, но он стерпел.
   - К графу на аудиенцию, - ответил Захар, разворачиваясь к говорившему лицом. - Ой... Мое почтение, господин! Извините, что сапог один, второй я в реке потерял.
   - Надо же, какие слова ты знаешь. - Перед ним стоял сам Дмитрий Алексеевич Воронцов. - Ну, проходи, раз пришел. В следующий раз не стоит для этого ворота крушить и по заборам лазать.
   - Я просил плюгавого с козой, чтобы впустил, так он заартачился.
   Граф смотрел на Захара водянистыми, почти бесцветными глазами, и того пробирал мороз до самых костей. Никого Захар в этой жизни не боялся, а тут колени сами подгибались. Неужели дело в этом взгляде? Точно и не живой человек на тебя смотрит, а покойник, из гроба поднявшийся. И чего он так долго разглядывает? Чай не самовар на ярмарке. Это было почти пыткой вынести его взгляд, но Захар справился и не потупился. Да что там, не моргнул даже! Граф ухмыльнулся каким-то своим мыслям и, резко развернувшись на месте, пошагал в сторону дома. Захар побрел за ним.
   У самого порога Захар снял единственный сапог и швырнул в цветущий куст чубушника, ему показалось невежливым входить в знатный дом в одном сапоге, уж лучше босиком.
   - Вернулся, значит, - граф посмотрел на босые Захаровы ноги, - хорошо.
   Захар не понимал, что от него требуется, и уже начал сомневаться в правильности своего решения. И чего он испугался, как мальчишка? Не разобрался, а сразу наутек бросился. Граф еще заладил "вернулся да вернулся", сам ведь намедни сказал, что Захар ему подходит в охранники. А теперь глаза рыбьи таращит.
   Захар еще вчера Степанычу признался, что больше не хочет с артистами колесить и пришел отпроситься на вольные хлеба. Долго не мог перейти к самому главному, но потом язык сам все выдал, мол, Варвару с собой заберу в барскую усадьбу. Графу Захар сказал, что придет не один, а с невестой. Воронцов пообещал и ей местечко подыскать.
   Степаныч, старый черт, долго не соглашался, говорил, что с Варвары барыш хороший идет, больно ее танцы народ любит. Обещался ночь подумать, а там и ответ дать.
   Если бы Захар только знал, что нет у них той ночи, взял бы девушку в охапку да утащил бы, хоть в усадьбу, хоть в лес. Только сделанного не воротишь. Варвара свою судьбу приняла - ведьмой стала. В невесты к самому Сатане подалась. Что же ей старуха посулила, если она, не раздумывая, в черный омут кинулась? Неужели так его, Захара, не любит, что даже душу свою бессмертную выменяла, только бы с ним не быть?
   Нет, к Степанычу он не вернется, там все о ней напоминает. Заработает денег в хозяйском доме да и уедет подальше. Туда, где его никто не знает и сердце больше не потревожит. А прогонит граф, так и в петлю не страшно отправиться. Все одно - жизнь его кончена.
   - Где же невеста твоя? - спросил тогда граф. Захар ведь сам говорил, что не один заявится. А тут ему как кол в грудь вбили. Дыхание враз оборвалось.
   - Нету ее больше. Один я, барин.
   - Ну, один, так один, - легко согласился тот. - До вечера отдыхай, а потом расскажу, какая от тебя служба потребуется.
  
   Не думал Захар, что он, детина здоровенный, будет вздыхать, что кисейная барышня. Воспоминания рухнули на него тяжеленной горой, и никак их с себя не сбросишь.
   А лошадка послушно торопилась вперед, направляемая кучером Фролкой. Мимо проплыл дом старосты, где они с Варей ночь провели. Как она к нему тогда прижималась, прячась от кошмара привидевшегося! Захар ни за что не хотел ее отпускать. Тоненькая тростиночка, Варя, дрожала и всхлипывала, а он едва сдерживался, чтобы не впиться в ее губы. Внутри все кипело и выворачивалось наизнанку, а приходилось держаться.
   - Фрол, давай-ка притормози, дальше я пешком пройдусь. Можешь пока погулять. Понадобишься, я тебя разыщу.
   - Вот спасибочки! - обрадовался парень. - Сам попросить хотел. У меня тут невеста живет, хоть повидаюсь.
   Фрол махнул рукой в сторону лепившихся у реки домиков, но Захар даже не посмотрел туда, его мысли были заняты совсем другим. Он совершенно не представлял, что станет говорить Варваре при встрече. Впустит ли она его на порог? Захочет ли увидеть?
   Захар и сам не заметил, как оказался у одиноко стоявшего печально знакомого дома. Все мысли тут же выскочили из головы, точно заяц, освобожденный из капкана.
   Варвара стояла к нему спиной и, словно почувствовав взгляд, обернулась, вытерла рукавом лоб и убрала в сторону непослушную рыжую прядь.
   Она изменилась.
   Русалочьи глаза теперь смотрели не насмешливо, а словно изучая. Взгляд стал тяжелым, проникающим куда-то глубоко, куда обычному человеку ни за что не пробраться. Осанка из нескладной девичьей стала уверенной и грациозной. Степаныч сказал бы сейчас, что Варвара похожа на царицу.
   Одно лишь осталось неизменно. Задорный пламень волос все так же отливал на солнце медью, а на бледном личике с раскрасневшимися от работы щеками пестрели веснушки.
   Захар стянул с головы шапку. Бледное сентябрьское солнце вдруг показалось ему невыносимо жарким. Сейчас она прогонит его, и придется возвращаться в усадьбу ни с чем. Но даже если граф велит Захара сечь до смерти, он умрет счастливым. Как он мог думать все это время, что сумеет забыть свою голубку? Да хоть на край земли сбеги, от любви не укроешься.
   Стоит она перед ним, а сердце в груди колотится так, что вот-вот выскочит. Взять бы ее в охапку и унести из этого чертового места. Чтобы никто их больше не нашел и не потревожил.
   - Я знала, что ты придешь. - Голос любимой прозвучал колокольчиком, но все же Захарка вздрогнул от неожиданности. - Сон я видела.
   Варя подошла к бадейке с водой, ополоснула руки. Уже на крыльце обернулась на мнущегося за калиткой Захара.
   - Что, боишься ведьмы? - Она невесело усмехнулась. - Как надоест истуканом торчать, заходи, чаем тебя напою.
   Об ноги Захара кто-то потерся. Он опустил голову и увидел жирного кота. Черный, что зимняя ночь, и наглый, как легион чертей. Зыркает на него глазами-блюдцами, мол, чего надобно: проходи или проваливай. Захар легонько отпихнул животину, на что тот выпустил когти и вздыбил шерсть, но нападать не стал, понимал, что силы не равны. Боднул лохматой башкой калитку и не спеша поплелся к дому, обернувшись у самого порога. Поддел лапой дверь и шмыгнул внутрь.
   Захар решился и пошел следом.
  
   Варвара споро накрывала на стол. Захар понял: ничего она не выдумала, на самом деле ждала. Вон и пирогов его любимых напекла. С капустой.
   Ели молча. Захар все никак не мог начать разговор, исподлобья поглядывая на Варвару, а она лукаво улыбалась. Точно и не были они в разлуке, а только вчера разошлись и теперь вот снова свиделись.
   - Наелся, - не спрашивала, а утверждала Варвара, отодвигая от Захара, пустую миску. - Тогда рассказывай, зачем пожаловал.
   Она говорила с ним так, точно он деревенский мужик, который пришел к ней немочь лечить. Неужели забыла, как он ее от целого мира защитить старался? Перед Степанычем выгораживал, когда тот за шалости ругал. Ведь знает, что любит ее Захар больше жизни, а нарочно на расстоянии держит. А раз так, значит, и он будет тем же отвечать.
   - Сама сказала, что во сне меня видела. Неужто не рассмотрела, зачем приду?
   Захар из всех сил старался не показать, как ему горько и обидно, что она вот так с ним. Потому и нагрубил.
   - Ты ко мне пришел, я не звала. Не хочешь говорить, так и мне это без надобности. - В голосе едва слышное раздражение. - Дверь знаешь где, держать не стану.
   Захар сжал кулаки. Ну за что она с ним так? Ведь не обижал он ее никогда. Хвостом по пятам бегал да в рот заглядывал. Неужели заслужил этот лютый холод?
   Он встал во весь рост, едва не уперевшись макушкой в потолок, и уже хотел уйти, когда услышал тихое:
   - Постой. Вот всегда ты таким был. Чуть что не по-твоему - вскочил и бежать. Говори, что стряслось, я пока со стола уберу.
   Наваждение растаяло, и он увидел прежнюю Варвару. Успокоившись, Захар рассказал о цели визита. Варя слушала его внимательно, ни разу не перебив. Когда он закончил, немного помолчала, словно задумавшись, а потом выдала:
   - Аглая мне говорила, что нельзя отказывать, если кто обратиться. Ты ступай пока, кучера своего поищи, а я соберу кое-чего, тогда и отправимся.
   Захар не успел ответить. За окном громыхнуло так, что кот, испугавшись, страшно заорал и одним прыжком влетел на печку, где и затих. По крыше застучали мелкой дробью градины, из открытого окна потянуло прохладой и запахом грозы. В доме сразу стало темно, словно вдруг опустился вечер. А ведь только что не было и облачка в прозрачном осеннем небе. С чего вдруг гроза?
   Снаружи ветер гнул деревья, норовя вырвать их с корнем. Небо прорезали яркие всполохи молний.
   Варя запалила свечу и поставила на стол. С печки сверкнул глазищами кот, но спускаться не решился.
   - Обычная гроза, - тихо сказала Варя, словно оправдываясь. - Пошумит и перестанет. Не в поле застала, и хорошо. А в доме бояться нечего.
   Захар согласно кивнул. Странно, но он радовался этой буре. Уходить от Варвары не хотелось, как бы она не старалась его задеть. Он бы и вовсе хотел, чтобы непогода подольше не кончалась. Пусть себе грохочет.
  
   Буря успокоилась только глубокой ночью. Захар посчитал, что Фрол уже давно спит, а пешком добираться до усадьбы ему не с руки. Один бы пошел, так ведь Варвару нужно с собой забрать.
   Девушка спала, сидя за столом, подложив руки под голову. На печи, пригревшись, громко мурлыкал кот. Он не боялся за свою хозяйку. Этот великан ее не обидит, а значит, можно и подремать.
   Сон к Захару не спешил, и он решил выйти во двор подышать ночным воздухом. Только сначала нужно было перенести Варвару на кровать. А то проснется утром и будет спиной мается, вон согнулась в три погибели.
   Он расстелил постель, подошел к столу и бережно подхватил девушку на руки. Горячее ото сна тело прильнуло к его широкой груди. Варвара не проснулась, только пробормотала что-то и крепче прижалась к Захару. Лунный свет пролился на ее личико, и Захар залюбовался милыми чертами. Курносый носик, украшенный веснушками, белоснежная фарфоровая кожа.
   Не удержавшись, Захар едва коснулся губами Вариных губ. Русалочьи глазищи тут же распахнулись и уставились на него. Захар испугался, что сейчас она закричит, а потом выставит его за порог. Теперь уже точно навсегда. Выдержать ее взгляд было непросто: в висках стучало и ухало, ноги начали подкашиваться. Варвара молчала и прожигала его взглядом. Он хотел что-то сказать, как-то оправдаться, но в следующий миг произошло то, чего Захар не ожидал. Варина рука настойчиво скользнула по его шее, и вот уже ее лицо так близко, что можно ощутить горячее дыхание на коже и огонь губ. Он не понял, как Варя ужом выскользнула из его рук и принялась наступать, опаляя поцелуями, до тех пор, пока позади Захара не выросла преградой кровать. Не удержавшись, он рухнул на нее, а Варвара тут же оседлала гостя, немыслимыми ласками сил лишая. Как со страстью колдовской справиться, ежели руки да губы любимой сладостной сетью опутали? Да и надо ли?
   В нетерпении Захар подмял под себя Варю, накрыл могучим телом, и ночная тьма зажглась сотнями ярчайших солнц.
  
   __________________
  
   Лиза слышала разговор Макса с толстухой весь до последнего слова. Что именно она хотела услышать, девушка сказать затруднялась, наверное, узнать, что за тайны скрывает Верзила. А ведь наверняка скрывает! Вот зачем ему аукцион, если потенциальный покупатель уже есть? Зачем вести себя с ними так, словно он царь и бог, будто нарываясь на ссору? Но хуже всего то, что она не знает планы отца! Сперва он говорит, что не хочет покупать этот дом, потом, что пересмотрел свои желания.
   Одно радует из всего этого длинного и сумасшедшего дня - она осталась! Как и хотела. И природа ей в этом будто помогла. Конечно, Лиза не хотела, чтобы пострадал любимый папин джип... да и застревать она здесь тоже не хотела. Но уехать, после того как девушка видела еще один призрак? Ну уж нет! Это доказательство того, что она не больна! Она просто владеет особым даром! И больше она не позволит ни отцу, ни кому бы то ни было вмешиваться в свою жизнь.
   Она уже стала умнее, и никто не дождется от нее правды. Хотите правду, господа психиатры? Ну так получайте: призраков не существует! Переселения душ - да ни боже мой! Перерождения - полный бред!
   Лиза услышала, как хлопнула дверь, по коридору прошелестели быстрые шаги и все стихло. К несчастью каменные стены глушили все звуки, и как она ни прислушивалась, не услышала ничего.
   Жаль. Придется вызвать Верзилу на серьезный разговор и, конечно же, без отца. Нужно объяснить ему, что дом нужен ей и только ей, и договориться. Она знает, что этот тип нуждается в деньгах, а значит, нужно дать их ему как можно больше!
   Так, размышляя, Лиза зажгла свечи во всех подсвечниках, какие нашла. Хотя в комнате было целых четыре окна, но из-за разбушевавшейся грозы казалось, будто наступил вечер. Огромная кровать из темного дерева и стоявший за ней высокий шкаф заставили девушку поежиться. Мелькнула по-детски наивная мысль, а не прячется ли кто-нибудь в этом черном исполине?
   Но паника прошла, едва она заинтересовалась картинами, развешенными на беленых стенах. Взяв подсвечник, Лиза принялась обходить комнату, разглядывая полотна. Пасторальные зарисовки ее не впечатлили, но вот портреты... Особенно заинтересовали портреты седовласого, хотя и довольно молодого, мужчины со шрамом, пересекающим щеку и часть лба, и висевший рядом с ним портрет девушки.
   Хм... Лиза пригляделась, пытаясь разглядеть в полумраке ее миловидный облик. Довольно знакомая внешность... Словно смотришь на фото актрисы и не можешь вспомнить, в каком фильме ты ее видел... А мужчина... Она помнит этот шрам! А еще у него были такие выразительные, живые глаза, что Лиза несколько минут плясала у портрета, пытаясь спрятаться от его внимательного взгляда. Седовласый будто следил за ней.
   Старомодные наряды подтверждали их сходство с театральными актерами. Вот интересно, а это предки Макса? Наверняка. Хотя он вряд ли знает, кто они такие.
   Неподалеку от шкафа Лиза обнаружила еще одну дверь, прячущую за собой отделанную светлым кафелем комнату удобств, в которой с наслаждением полюбовалась на глубокую белоснежную ванну, стоявшую на чугунных львиных лапах. На полочках стопкой лежали полотенца, а на крючке висели два махровых в клеточку халата.
   Решив не тратить бездарно время, она поставила на полочку подсвечник, крутанула массивный вентиль, включая горячую воду, и, раздевшись, с наслаждением погрузилась в ванну.
   Сколько она нежилась, Лиза не знала. Блики света от свечи плясали по стенам, унося девушку далеко-далеко от проблем, от неуверенности и боли, от нечаянной радости, а перед глазами стояло лицо со шрамом, рождая где-то в глубинах души смешанные чувства тревоги и ужаса.
  
   Варя сидела в саду под старой яблоней, проклиная свою слабость. Она не должна была поддаваться натиску Захара; нужно было оттолкнуть его, и теперь бы внутри не ворочался тяжелый ком. До сих пор, там, где были его руки, кожа горела огнем. Она помнила каждое прикосновение, каждую ласку и шепот. Захар, как околдованный, твердил, что любит её, а она сжимала зубы, чтобы не сорваться на крик.
   - Ты здесь? - голос, раздавшийся совсем близко, напугал Варвару. От неожиданности она подскочила на месте и хотела убежать, но было поздно.
   Захар смотрел на нее сверху вниз, точно силясь что-то сказать, но она знала, что у него внутри такой же ком. И поговорить надо, да сил нет.
   - В спальне графини душно, - Варвара зачем-то пыталась оправдываться, - я вышла подышать.
   Захар вдруг подошел очень близко, закрыв спиной солнечный свет. Варя смотрела на него широко раскрытыми глазами и боялась того, что он мог сказать в следующий миг. Мысли о побеге снова закружились в голове. Захар словно понял это и приобнял ее за плечи, удерживая. Варя почувствовала, как по телу побежала жаркая волна, но изо всех сил старалась сдержаться и не прижаться к широкой груди стоящего перед ней великана. Его губы зашевелились, но Варвара не сразу поняла, что он говорит. Слова вдруг стали вязкими, как предрассветный туман над рекой, и непонятными, словно говорил иноземец.
   - Сегодня я уеду, - Захар был угрюм и серьезен. - Обещай, что дождешься и не сбежишь.
   Варя ответила не сразу, в горле пересохло. Выдавать себя нельзя.
   Они с Захаром не пара, и она обязательно скажет ему об этом, но не сейчас. Ведьма не имеет права быть счастливой. Эту истину Варвара уяснила твердо.
   - Меня здесь держит только графиня. Вылечу ее и уйду.
   Ох, не это она хотела сказать, но упрямые слова все равно вылетали изо рта, дробью выстреливая в большое Захарово сердце.
   Он вздрагивал от каждого звука, точно Варвара и вправду в него из ружья стреляла. А потом, ничего не говоря, отвернулся и пошел прочь.
   - Захар, - едва слышно прошептала Варвара, - я дождусь тебя.
   Он не мог ее слышать, потому как вдруг поднялся сильный ветер, подхватил сорвавшееся с губ обещание и закружил в желто-красном вихре листвы. Великан остановился и обернулся на один короткий миг. На его лице сияла счастливая улыбка.
   Варя смутилась и поспешила к дому. Она не заметила, что из-за деревьев все это время за ней наблюдал хозяин усадьбы.
  
   Прежде чем отправиться к графине, Варя зашла на кухню, чтобы приготовить отвар, но остановилась, услышав голоса.
   - Эта ведьма уже третий день не отходит от постели Марии Федоровны. Помяни мое слово, отравить хочет нашу хозяйку рыжая бестия. - Свистящим шепотом вещала молоденькая горничная.
   - Сплюнь, окаянная, чего такое говоришь! От хозяйки ведь все доктора отказались, я сама последнего выпроваживала третьего дня. Хозяин не дурак, и если так решил, то не тебе его осуждать, - отвечала ей кухарка.
   - Неужели ты не поняла, что ему старая жена надоела, вот он и притащил в дом полюбовницу? Убьет она матушку Марию Федоровну и место ее займет.
   - А ну пошла отсюда, гадюка!
   Варя услышала шлепок, затем визг, и через секунду ее едва не сбила с ног растрепанная и раскрасневшаяся горничная. Сверкая очами и шипя разгневанной кошкой, она пролетела мимо Вари, бросив сквозь зубы что-то оскорбительное.
   Эта девица невзлюбила Варвару с первого дня, как только та переступила порог дома. Варя не сразу поняла, в чем дело, но однажды увидела, как седовласый мужчина прижимает растрепанную дуреху к стене и задирает на ней юбку. Тогда Варвара еще не знала, что это сам хозяин поместья.
   - Я кому сказала, пошла прочь? Чтобы духу твоего на кухне больше не было!
   Раздухарившаяся кухарка замахнулась мокрым полотенцем, но, увидев перед собой Варю, опустила руку и улыбнулась.
   - Здравствуй, девонька, - она как-то сразу смягчилась при виде вошедшей, - думала, Зойка вернулась. Вот ведь зараза какая!
   - Я, Алевтина Петровна, - улыбнулась в ответ Варя. - Мне бы кипяточку.
   - Этого добра у меня сколько угодно. - Женщина, несмотря на свои крупные формы, довольно ловко управлялась на кухне. - Ты уж не обижайся, что я тебя так встретила. Зойка, моль противная, из себя вывела.
   - Что она натворила? - осторожно спросила Варя.
   Кухарка стояла к ней спиной, но Варя почувствовала, как та смутилась и ответила не сразу, а чуть помолчав.
   - Да как чего? Вот ведь зла не хватает. Соли в щи бухнула всю солонку. Теперь почитай выливать придется да заново готовить.
   Конечно же, никаких щей и в помине не было, обед давно прошел, и Алевтина Петровна просто не хотела передавать Варе неприятный разговор. Кухарка единственная, кто отнесся к девушке в этом доме хорошо. Остальные смотрели волком и следили, как бы чего не украла.
   - А чего только кипяток-то? Может, покушать чего хочешь? Ты ведь третий день из спальни хозяйки не выходишь. Как она хоть?
   - Травки заварить хочу, Мария Федоровна утром в себя пришла. Но пока еще очень слаба, и ей силы нужно набираться.
   - Слава тебе господи! Я уже и не чаяла, что все образуется. Есть теперь чем Зойке рот заткнуть.
   Поняв, что сказала лишнего, кухарка налила Варе кипятку в глиняную кружку и выпроводила с кухни.
  
   Варя не понимала, что происходит в этом доме. Живя в богатстве и роскоши, люди начинают скучать, и когда уже не радуют светские рауты, балы и прочие пляски, приходит время тайн и интриг. Поместье Воронцовых было пропитано этой мерзостью насквозь, и находиться в нем - то еще испытание. И у нее из головы не шел подслушанный разговор.
   Утром графиня, находившаяся много дней в беспамятстве, вдруг открыла глаза и, увидев перед собой Варвару, повела себя очень странно. Болезненно сжав губы, женщина едва слышно проговорила:
   - Вот и нашлась мне замена.
   Варя списала ее слова на бред. Оклемается и забудет, что говорила. Но графиня не унималась.
   - Бежать тебе надо! Он ведь никого не пощадит, ему бы только наследника получить. А я вот не смогла, меня и...
   Графиня закашлялась. Варя подала ей воды, а потом едва ли не силой заставила выпить приготовленный отвар.
   - Дело твое. Сама свою судьбы выбираешь. Я предупредила, а ты решай. До меня у Дмитрия было две жены, но не одна не смогла стать матерью для его детей. И знаешь, где они теперь?
   Варя молчала. Она видела на хозяине усадьбы печать вдовца. Простым глазом этого не рассмотреть, но она-то ведьма.
   - А я любила, - продолжала исповедь графиня. - Жизни своей не жалела, всю себя ему отдала. Не удивляйся, что я тебе все это сейчас говорю. Мне недолго осталось, скоро меня небеса призовут. А в этом доме и поговорить-то не с кем. Каждый только о выгоде собственной думает, как бы поближе к огню подсесть да не обжечься. Сколько вас таких молоденьких да хорошеньких через его руки прошло, и не сосчитать. Только я, как слепая была, в сказки его верила. А потом упала пелена с глаз, и вот где я оказалась.
   Варя слушала, не перебивая. Она понимала, что женщина права во всем. Только в одном ошибается: умирать ей пока рано. В хворобу графиня сама себя загнала, от жизни устав. Потому и не могли ей доктора помочь, потому что искали болезнь в теле, а она в самой глубине души притаилась и все выхода ждала.
   - Вам отдыхать надо больше, - Варя убрала со лба женщины мокрую от пота темную прядку и улыбнулась. - А я буду рядом.
   - Глупая ты. Я же правду говорю. Беги, пока не поздно.
   - Вот поставлю вас на ноги и уйду, - пообещала Варвара. - До тех пор придется меня терпеть.
   - Я умру скоро. Зря ты время со мной тратишь. В колдовство я все равно не верю.
   Варя напряглась.
   - Слышала, как горничная о тебе говорила. Только бестолковая она. Не сегодня, так завтра на улице окажется, - успокоила ее женщина.
   Ее рука, лежащая поверх одеяла, нашла Варину ладошку и несильно сжала. Рука у графини была ледяной, как у покойника.
   Вдруг черты лица графини начали расплываться, и вот уже в пене кружевных наволочек, лежит не она, а старуха Аглая. Но и ее лицо быстро изменилось, разгладились и исчезли морщины, превратив ведьму в красивую девушку, которую Варвара видела в бане.
   Крик вырвался из груди Варвары сам собой. На нее остекленевшим взглядом смотрела побелевшая еще сильнее, хотя, казалось, что дальше уже некуда, Мария Федоровна.
   Морок истаял.
   В спальню вбежала горничная. Не иначе как под дверью подслушивала.
   - Божечки мои! Убила ведьма нашу Марию Федоровну! Что же такое делается-то? Люди!
   На ее визг собрался народ. Прислуга переминалась с ноги на ногу, но подойти никто не решался.
   - Да что же вы стоите? Ведьма хозяйку отравила, а никому и дела нет! - никак не унималась кликуша.
   - Что здесь происходит? - ропот немедленно стих, а собравшаяся челядь попятилась к выходу. - Что за крики?
   Растолкав зевак, в спальню супруги вошел сам Дмитрий Воронцов. Варя отвела глаза, не в силах выдержать его тяжелого взгляда.
   - Отравила! - пискнула горничная и вся вдруг сжалась.
   - Дмитрий, мне кошмар привиделся, вот я и закричала. Не понимаю, чего все всполошились? - прошелестела Мария Федоровна.
   Граф даже голову повернуть не успел, как в спальне остались только он, Варвара и трясущаяся горничная. Она стояла, не в силах пошевелиться.
   - Пошла вон, - велел граф. Голос его был тихим, но прозвучал, как гром среди ясного неба. - Собирай свои пожитки и проваливай.
   - Да как же это, хозяин?
   - Не заставляй меня повторять.
   Горничная надула губки, силясь расплакаться, но граф зыркнул на нее так, что ее тут же словно ветром сдуло.
   - Выйди за дверь и дождись меня, - велел граф Варваре. Ей этот тон не пришелся по душе, но противиться не стала, послушно выполнила приказ.
   Уже на пороге спальни она обернулась и увидела, как граф присел на постель супруги и взял ее руку. Женщина едва заметно поморщилась, но справившись с собой, улыбнулась.
  
   Ждать пришлось довольно долго. У Варвары в груди нарастало беспокойство, а из головы не выходили слова графини. Что она хотела сказать? Почему назвала ее заменой? Граф смотрел на Варю, как на пыль придорожную, хотя сам же и пригласил в усадьбу. Да и в самой Варваре он не вызывал ничего, кроме неосознанного страха и неприятия. От этого человека можно ожидать чего угодно.
   Она не заметила, как задремала, и когда на плечо опустилась тяжелая рука, то вздрогнула от неожиданности. Он присел на придвинутый стул подле нее. Лицо графа было совсем близко к ее лицу.
   Казалось, целую вечность их взгляды были скрещены, как боевые мечи. Еще немного и посыплются искры.
   - Не хотел напугать тебя, - улыбнулся седовласый мужчина. Только в словах его не было ни капли искренности. Он упивался своим положением, ему нравилось, что Варя при виде его робеет и теряется. - Хотел поблагодарить за помощь моей супруге. Если честно, сомневался в твоих способностях и считал их несколько преувеличенными. Мало ли что народ болтает.
   Варя не знала, что ему ответить, и сказала первое, что пришло на ум:
   - Если так, то отпустите меня. Я расскажу, какие травы нужно пить графин,е и очень скоро она будет здорова.
   Мужчина поднялся на ноги и прошелся взад и вперед, после чего снова заговорил.
   - Если ты не против, я бы хотел просить тебя задержаться еще на несколько дней. До тебя было множество докторов, которые не смогли сделать и десятой доли того, что сотворила ты. И потом, нам надо договориться об оплате твоей работы. Достойной оплате.
   На последних словах голос графа понизился до интимного полушепота, а колючий взгляд ощупал Варю с головы до ног.
   - Мне ничего не нужно, - поспешней, чем следовало бы, затараторила Варвара. - Задержусь ровно настолько, сколько потребует сама Мария Федоровна. Потом сразу же уеду.
   Графу ее дерзость не пришлась по душе. Резко, точно хищный зверь, он бросился в сторону Вари и, подхватив ее подбородок двумя пальцами, приподнял голову девушки.
   - В этом доме пока еще я хозяин, и мне решать, кто его покинет и в какие сроки. Моя драгоценная супруга это давно уяснила и спорить со мной не станет. Очень рекомендую брать с нее пример.
   От неожиданности Варя даже не нашлась что ответить. И куда вдруг подевалась ее колдовская сила, когда она так нужна?
   - Вот и славно, - граф расценил ее замешательство по-своему, - рад, что мы поняли друг друга.
   А Варя почувствовала, насколько остро ей сейчас не хватает Захара. Он ни за что не дал бы ее в обиду. Но ведь именно он привез ее в это ужасное место. В любом случае она решила его дождаться и попросить помощи. Не убьет же ее граф, в самом деле.
   Тогда она еще не знала, что будущее намного ужаснее, чем она могла себе его представить.
  
   После разговора с графом прошло пять дней. Захар все еще не вернулся ,и Варвара опасалась показываться на глаза хозяину дома. А тот словно забыл о ее присутствии и никак о себе не напоминал. Варя проводила все время в спальне Марии Федоровны. А когда женщина смогла встать на ноги, то сопровождала ее на коротких прогулках по саду.
   Как оказалось, графиня не помнила ничего из того, что говорила Варваре, когда только очнулась. Или же притворялась, что не помнит.
   В одну из таких прогулок женщина заговорила о том, что Варваре пора и честь знать.
   - Милочка, я очень вам благодарна за помощь. И сожалею, что вам пришлось потратить на меня свое время. Я сегодня же поговорю с Дмитрием Алексеевичем о том, что бы дать вам расчет.
   - Мне было совсем не сложно, - слукавила Варвара. Она давно поняла, что богатеи крайне редко выказывают свои истинные чувства, и догадывалась, что графиня ненавидит ее всей душой, но ни за что не покажет этого, дабы не терять лица. - И если Дмитрий Алексеевич посчитает мою работу завершенной, я покину усадьбу в тот же день.
   - Можете собирать свои вещи.
  
   Вечером того же дня Варвара ждала графиню в спальне, пока та разговаривала с супругом в его кабинете. Разговор оказался коротким. Мария Федоровна вернулась разъяренной фурией и, накричав на Варвару, выставила за дверь. Граф запретил покидать дом кому бы то ни было без его на то разрешения. Варя успела заметить на щеке графини яркий отпечаток ладони. Неужели Воронцов поднял на жену руку?
   Следующим утром обнаружилось, что Мария Федоровна пропала. Никто из прислуги не видел, чтобы она уходила из дома. Граф был в бешенстве, он громил мебель, велел высечь слуг, которые недоглядели. И только Варвары не коснулся его гнев. Она выбежала в сад, где хотела переждать бурю, бушевавшую в доме, и там увидела графиню.
   Тело Марии Федоровны висело на толстом суку старой яблони, той самой, под которой Варя говорила с Захаром...
  
   Звук колокольчика заставил Лизу распахнуть глаза. Сон? Она задремала, и ей приснился сон! Но почему на душе такая пустота и безысходность?
   Может, стоит последовать совету Сигизмунда Марковича и пропить курс таблеток? И поменьше смотреть на старые портреты!
   Нехотя выбравшись из порядком остывшей воды, Лиза завернулась в полотенце и с сожалением посмотрела на брошенное на полу в ванной комнате черное платье. Почему она должна ходить в этом? Сигизмунд Маркович ей даже не родственник! Жаль, что она не взяла купленные накануне наряды.
   Мысль заглянуть в шкаф пришла внезапно. Едва Лиза потянула за массивные ручки, как дверцы шкафа с протяжным скрипом распахнулись, точно на что-то жалуясь, и девушка обомлела, разглядывая шитые бисером, блестящие парчой, манящие бархатом, струящиеся настоящим атласом и шелком платья. Внизу была пристроена полка под обувь. На ней размещалось около двадцати пар туфель, но каких! Блестящие, на каблучках из белого, похожего на серебро металла, и еще из чего-то кремового, теплого на ощупь. Мелькнула мысль о слоновой кости.
   Изнутри дверцы шкафа оказались зеркальными, будто маня широко их распахнуть и вдосталь налюбоваться на отражение. Тут Лиза вновь услышала бряканье колокольчика, не иначе как зовущее к ужину, и принялась доставать платья, раскладывая их на кровати.
   Вряд ли милейшая Зоя Павловна будет против, если гостья наденет один из этих чудесных нарядов. Ну а что? Форс-мажор обязывает! Можно сказать, что ее одежда испачкалась.
   Разглядывая фасоны, словно сошедшие с театральных подмостков, Лиза не переставала удивляться. Неужели все эти наряды принадлежали хозяйке дома, жившей бог знает в каком, даже не году - веке, или это искусный антураж для приманки туристов?
   Впрочем, не важно. Уж лучше она наденет одно из этих карнавальных платьев. Это, с золоченой вышивкой по открытому лифу изумрудное платье в пол, или это, нежно розовое, украшенное на плечах нитками такого же розового жемчуга, и с невероятно пышными юбками? А может это, атласное? Или это, бархатное?
   Понимая, что пока она будет выбирать, рискует остаться без ужина, Лиза решительно схватила первое попавшееся, но тут ее взгляд упал на портрет девушки, восхитившей ее вначале. Она была одета в темное платье, украшенное по лифу розами, а красоту обнаженных плеч скрывала светлая шаль-паутинка.
   Розы... где-то Лиза видела набитые из ярко красной тафты розы. Бархат платья, ласкаясь, коснулся ее ладони. Лиза выхватила из-под вороха одежды темно-бордовое платье и изумленно уставилась на него. Затем медленно перевела взгляд на портрет девушки. То самое! Неужели эта одежда и впрямь принадлежала хозяйке дома? Кто она? Дочь? Жена? Сестра?
   Невольно вспомнился уже позабывшийся кошмар, и Лиза нашла взглядом изображение мужчины со шрамом. Тот смотрел на нее. В упор! Какой тяжелый взгляд. Взгляд хищника, обнаружившего желанную добычу.
   Лиза поспешно отвернулась. Господи, что за бред? Как портрет может смотреть? Видимо, сегодня день такой, вот и лезут в голову всякие кошмары!
   Стараясь больше не отвлекаться, она надела платье, застегнула крючки и уставилась на себя в зеркало, разглядывая точно сошедшую с картины незнакомку. Неужели это она? Незаметная серая мышка, еще пару дней назад боявшаяся хоть как-то привлечь к себе внимание!
   Поведя обнаженными плечами, украшенными вязью ярко-красных роз, Лиза пальцами причесала непослушные пряди волос и, не оглядываясь, вышла из комнаты. Жаль, что не нашлась шаль-паутинка.
  
   ______________
  
   Макс уже минут пятнадцать сидел в небольшом уютном кресле, стоявшем у камина. Удобная позиция. Блики огня ярко освещали обеденный зал, а также тех, кто в него входил, а полумрак скрывал ото всех самого смотрящего. Сперва в зал заглянул Вова, водитель Аристахова, но не найдя своего босса, скрылся в коридоре, потом замельтешили Зоя Павловна и Тимофей, но... его никто не замечал, пока садовник, деловито расставляющий тарелки, не бросил быстрый взгляд в сторону Макса. Охнув, он едва не выронил тарелку, а затем шумно выдохнул:
   - Фух, Максим, ну и напугали вы меня! Я уж было подумал, что Александр Петрович сидит на своем месте. Едва богу душу не отдал!
   - Еще бы, такой денек выдался... Еще не то увидишь... Может помочь чего? - Максим поднялся, и тут до него начало доходить. - А... почему... Так это его кресло?
   Вот же черт! Хоть и славное место, но больше Макс на него не позарится. Максим даже порадовался, что Тимофей его заметил.
   - Его. А чье же еще? Он лет тридцать в нем просидел. Как жену схоронил, так уже больше и не вставал. А и хорошо, что упокоился. Что хорошего в долгой жизни, когда ни детей, ни бабы рядом.... - затарахтел Тимофей, продолжив сервировать стол. - Хотя вру. Я здесь двадцать пять лет как при деле. И когда у хозяина были светлые моменты, он вспоминал о сыновьях. И письма редкие получал.
   - Ну... раскудахтался! - в залу вошла его жена, умудряясь нести сразу два графина, супницу и два блюда с нарезкой колбасы, сыра и хлеба. - Не слушай его, Максим. Была семья, не было - уже не важно. Были бы живы эти самые сыновья - приехали бы. Сашенька как чуял, когда его час наступит. И тебя вот нашел, и другим письма писал, да больше никто не откликнулся.
   И слава тебе, Господи! Максим едва не перекрестился. А то началась бы сейчас дележка, мама не горюй!
   - Ну, так это понятно. Точнее, не понятно, почему не откликнулись его дети. - Тимофей засуетился, разгружая супружницу, которая тут же упорхнула обратно на кухню. Он посмотрел ей вслед и, чуть понизив голос, сдал Максиму инфу: - Говорят, что хозяин поздно женился, а когда народились сынки, отчего-то выгнал жену. Та детей, понятное дело, забрала. Где они жили, не знаю, и живы ли, тоже мне не ведомо. Да только хозяин детей любил и тосковал по ним. В хозяйской спальне на тумбочке их фото есть. А еще счета регулярно выписывал.
   - Чье фото есть? - что-то благостно напевая, в зал вкатился Игорь Эдуардович. Было видно, что эти два часа отдыха пошли ему на пользу. При виде царского угощения у него жадно загорелись глаза.
   - Да мы о детях хозяина говорим, - виновато отмахнулся садовник, явно раздосадованный, что их разговор подслушали, но нотариус даже не посмотрел в его сторону, пожирая глазами вполне себе вместительные графинчики. Было видно, что он поддержал разговор только из вежливости.
   - У вашего хозяина, насколько мне известно, не было больше никаких наследников, кроме разлюбезного Максима. Так что ваша информация неверна... боооже! Богиня! Царица моих мыслей и мечтаний! - взвыв, толстяк бросился навстречу опешившей Зое Павловне, вносившей в комнату два блюда. На одном возвышался запеченный гусь с яблоками, на втором царствовал молочный поросенок в картофеле, присыпанном укропчиком. - Давайте скорее мне эту красоту! Не дай бог - уроните!
   - Я на корабле поваром была! - подбоченилась Пална, едва ее руки оказались свободными. - Так что я скорее вас уроню, чем свою стряпню!
   - Верю, верю! И даже не сомневаюсь! - с довольной улыбкой Игорь Эдуардович водрузил отвоеванного поросенка поближе к облюбованному месту, уселся и словно только что увидел Максима. - Ма-а-акс! Я просто воспылал завистью к вашему поместью! А какие тут можно встретить кулинарные шедевры... Мммм, в столице таких не найдешь!
   - Нда, я заметил... - Макс постоял рядом со столом, глядя, как Тимофей и его супруга безмолвными тенями растворились в темном коридоре. Видимо, разговор с толстяком их не радовал.
   А тот словно не замечал такого отношения. Взял графин с плещущейся в нем темной жидкостью и наполнил стоявший рядом фужер.
   - К слову, как вам понравились ваши апартаменты? В них, кажется, жил ваш дедушка. Насладились ванной при свечах? Я даже пожалел, что отпустил Инночку домой. Ах, какой великолепный массаж она делает... вы бы знали!
   Угу... Массаж... рот в рот и дальше по списку....
   Чтобы скрыть всезнающую ухмылку, Макс тоже взял бокал, дождался, когда толстяк догадливо наполнит его до краев, и сделал хороший глоток, но тут же об этом пожалел. Вот интересно, как лучше поступить: выплюнуть этот "жидкий огонь" (а чего, хозяин он или нет?) или все же проглотить?
   Возможно, Максим бы и выплюнул, но то, что он увидел секундой позже, заставило его не только проглотить дедов самогон, но и совершенно не морщась допить оставшееся.
   В обеденный зал вошла... даже не фея, не царица, и как там еще обзывался ловелас нотариус? В зал вошла ЖЕНЩИНА! Такая, за которую легко можно и выпить огонь, и спрыгнуть в пропасть, и даже научиться летать, чтобы поднять ее туда, откуда она сошла на эту грешную землю. Осиную талию подчеркивало бордовое платье в пол, плечи были белы такой молочной белизной, что хотелось прильнуть к ним, как к святой воде, а изящную шейку подчеркивали длинные локоны цвета огня. И эта незнакомка еще смела смущаться! Она вошла в зал, остановилась, обведя взглядом присутствующих, и, едва встретилась взглядом с Максом, потупилась.
   Лиза?! Нет, он ее и в торговом центре успел разглядеть, но только сейчас понял, каким был слепцом! Она - не шанс породниться с миллионером и стать богатым. Она и есть - БОГАТСТВО!
   Из коридора послышалось щебетание Зои Павловны:
   - ...да вот тут мы вас и дожидаемся. Хорошо, что я вас встретила, а то бы заблудились. Проходите! - Она впорхнула в зал и посторонилась, пропуская припозднившихся гостей, а именно Аристахова и таки отыскавшего его Володю. Хотела что-то еще сказать, но увидела растерянно замершую Лизу и охнула: - Господи святый!
   Максим хотел было сказать что-нибудь подходящее к ситуации, но, разглядев мертвенную бледность, какой покрылось лицо Зои Павловны, передумал, и быстрыми шагами прошел к женщине, не сводящей взгляда с Лизаветы.
   - Зоя? С вами все в порядке?
   Та не ответила. Только быстро затрясла головой и скрылась в темном проеме кухни.
   Аристахов, видимо, понял ее возглас по-своему. Подошел к дочери и с улыбкой церемонно подал руку.
   - Ты восхитительна, Елизавета Сергеевна! Позволь проводить тебя к столу и поухаживать.
   Лиза после такого приветствия Зои Павловны явно была не в своей тарелке, а от слов отца и вовсе стушевалась, наверняка мечтая оказаться отсюда как можно дальше. Но от помощи не отказалась, позволив отцу усадить дочь рядом с собой.
   - Елизавета, вы сегодня царица нашего ужина! - не остался в долгу нотариус, не забывая шустро пилить ножом поджаристое мясо.
   Водитель Аристахова молча уселся по другую руку Лизы.
   Угу. Значит, надеяться на место рядом с ней бесполезно. Ладно... Надо найти путь к сердцу красавицы без присутствия телохранителей.
   Макс в раздумье постоял. Наконец Аристахов обратил на него внимание.
   - Максим, а вы, что же, так и будете стоять?
   - Одну минутку. Еще не все гости собрались, - Макс налил себе еще бокальчик дедовой самогонки. Для храбрости. И опрокинув ее в рот, направился к кухне. Странно, но теперь напиток не казался огнем, а легкий привкус трав прояснял голову, делал мысли четкими.
   Голоса садовника и его странной жены он услышал, когда подошел к неплотно прикрытой кухонной двери.
   - ...недаром это все происходит. Надо уходить, Тима!
   - Да ничего не происходит! Придумала ты все, глупая!
   - Может я глупая, да только ты слепой! Ты ведь тоже ее видел? Она так похожа...
   - Видел. Похожа. Да только ничего в ней такого нет! Это не она! Каждый год хозяин ее ищет. Они все похожи, а толку? А вот новый хранитель...
   - Ох, не знаю! Если граф снова возьмется за свое - поместье уже не спасти. Ты же слышал что этот... сегодня сказал? Не сделаем, как он велит, - останемся без работы! А у нас внученька!
   - Пойдем! Дома подумаем! Скажем всем, что нам пора, и уедем. А их закроем.
   Едва Максим успел отпрыгнуть, как дверь без предупреждения распахнулась, и оттуда выглянули заговорщики. Тимофей растерянно крякнул, но вместо того чтобы начать оправдываться, сунул Максу бутылку шампанского.
   - Молодец, что пришел. Держи для нашей прекрасной гости. И неси.
   - Вообще-то я пришел сказать, что мы ждем вас за столом. - Макс тоже решил сделать вид, что ничего не слышал, взял бутылку и широким жестом указал на дверь, ведущую в обеденный зал. - Да и вам, Зоя, не помешало бы отдохнуть.
   - Вы не подумайте, что я ненормальная... - Она засеменила следом, сумбурно бубня: - Просто Лиза. Она же супруга хозяина! Вылитая! Да еще гроза. Три дня не было! Все решили, что минет графский бал, да не тут-то было! Он теперь ее не отпустит. Если ты ее не увезешь отсюда подальше. Ты наследник. Тебе власть дана.
   - Так. - Наконец Максу надоело это слушать. Он подошел к двери зала и, перед тем как войти, обернулся и решительно сказал. - Завтра вы придете, и мы все с вами обсудим. А сегодня... просто такой день. Вы согласны?
   Женщина снова часто-часто закивала, посмотрела на Макса взглядом утомленной жизнью собаки и, взяв мужа под руку, шагнула в обеденный зал, как на казнь.
   Макс направился следом.
   Черт, что здесь происходит? А если в этом доме все сумасшедшие? И дед, и прислуга? И его пропавшие дети.
   Вот он встрял! И, похоже, по доброй воле. Ну сколько раз отец твердил, что сыр за пятьдесят миллионов бывает только в мышеловках? Правда, он все это говорил касательно незамужних и готовых на все ради московской прописки девиц, а вот отчего его занесло в клетку под названием "Лисий Яр" - наверное, только боженьке известно.
   - Ну... теперь все в сборе? - нотариус на пару с Аристаховым уже изрядно опустошили графинчик самогонки, отчего пришли в благодушное состояние, и теперь толстяк решил исполнить роль тамады. - Итак, господа, предлагаю для начала выпить, естессно не чокаясь, за бывшего хозяина Лисьего Яра - Захарова Александра Петровича.
   Он дождался, когда Тимофей наполнит всем фужеры и рюмки, а после ловко выпил.
   Максим тоже опрокинул рюмочку и принялся за гуся, украдкой наблюдая за гостями. Аристахов очередную порцию, похоже, даже не заметил. Отставил опустевший фужер и с жадностью принялся за угощение. Володя едва пригубил и принялся подкладывать лакомые кусочки ему и Лизе, изредка вспоминая и о себе.
   Рыжая, хоть в ее бокале было налито шампанское, даже не прикоснулась к напитку, а взяв пустой бокал, налила себе минералки. Тимофей с супругой и вовсе не притронулись к угощению. Только перешептывались.
   Наконец Максу это надоело.
   - А не расскажете ли мне, что на самом деле не так с этим поместьем? Ну, как человек современный, я понимаю что легенды и прочая мистика нужна таким местам как путевка в жизнь, но! - Он уставился сперва на Тимофея, а затем на побуревшую не то от смущения, не то от страха Зою Павловну. - Я хочу быть в курсе этой мистики.
   За столом на мгновение воцарилась гробовая тишина. Наконец Игорь Эдуардович икнул, наполнил до краев фужеры себе и Аристахову и кивнул.
   - А и то верно! Я, как честный человек, который пытается продать этот особняк, должен знать все нюансы. Это может принести прибыль как для покупателя, так и для продавца. А так же сохранить вам, дорогие наши домоуправцы, теплое место работы.
   - Это как же вы...? - вдруг выпалила Зоя Павловна и осеклась.
   - Да очень просто, дорогая вы наша! - расплылся в улыбке нотариус, звякнул фужером о фужер Аристахова и, прихлебывая, принялся пояснять. - Ведь если домик с историей, это будет интересно потенциальным покупателям, соответственно, они согласятся выложить хорошие деньги, а наш любезный Максим еще и сможет покопаться в желающих, чтобы продать дом подороже и выгодным людям, сохранив тем самым место работы и для вас!
   - Да скажете тоже! Кому нужны эти местные байки!
   - А вот и нужны, любезная Зоя Павловна! А вам нужно место работы, которую в вашем городишке не так уж просто найти. - Игорь Эдуардович отсалютовал ей опустевшим фужером. - Так как?
   - Да никак. Нет никакой тайны и истории, - отмахнулась она, бросив быстрый взгляд на Тимофея. - Точнее история есть, ее на каждом углу можно услышать. Уже и не поймешь, что было, а что народ придумал.
   Она замолчала, собираясь с мыслями. Макс посмотрел на Лизу. В окружении телохранителей она явно почувствовала себя уверенней, но бросала на отца тревожные взгляды, когда он с благословения нотариуса подносил к губам очередной фужер. Видимо слухи были верны, когда обвиняли Аристахова в губительной страсти. Тогда ничего удивительного, что у его дочери протекла крыша...
   - Расскажу то, что сама знаю, - наконец решилась Павловна, отвлекая Максима от его мыслей. - Еще до революции в этом доме жил граф. Своевольный, богатый, приближенный к императору. Говорят, он из Тайной канцелярии был. Но не знаю точно. Графу не везло в любви. Схоронил жену. Да и детей бог не дал. И тут угораздило его влюбиться, как мальчишке. Холил, лелеял свою ненаглядную. Женился на ней, ребенок родился. Да только не любила она его, а имела полюбовника. Короче, хотела она с ним прибрать к рукам графские богатства, да тот узнал. Женушка сбежала, а граф сошел с ума. Порешил народу уйму, а в оконцовке и себя.
   - Да-да, я сам читал эту историю в местной библиотеке. История семьи Воронцовых называется. - поддакнул Тимофей. - Это уже потом местные придумали, что на доме и роду Воронцовых лежит проклятие. И все дело в этих грозах. Говорят, граф охоч был до приемов и балов, а его возлюбленная прекрасно танцевала хоть вальс, хоть кадриль, хоть канкан. И всегда устраивал месяц ежедневных приемов для нее и в честь ее дня рождения, которое, как ни странно, приходилось на последний день Лисьих гроз.
   - То есть ее день рождения тридцатого мая? - хрюкнул Аристахов и пьяно расхохотался. - Ох.. это... обалдеть, Лиз! Ты слышишь? Тем более, этот дом надо брать! Он же как под тебя заточен!
   - Папа! Пожалуйста.... - Лиза бросила затравленный взгляд на отца. - Папа, не надо!
   - А чего не надо? - не унимался тот. - Пусть все знают!
   - Знают о чем? - подкатился Игорь Эдуардович, выливая остатки самогонки в его фужер.
   - О том, что у моей Лизоньки тоже день рождения тридцатого мая!
   - Не совсем, - закончил за побледневшую супругу Тимофей. - У графини торжество было тридцать первого числа. А тридцатого граф узнал о ее измене и побеге. В тот же день он убил почти всех гостей, остававшихся в поместье.
   - Типа тут призраки водятся? - не выдержал Володя. - А я крест не взял. И святой воды не затарил. А водка против них пойдет? Заместо воды?
   Макс только усмехнулся.
   - Ты никак призраков с вампирами перепутал.
   - А че, они тут тоже есть? - оживился шофер, нащупывая явно не пустую кобуру.
   - Не. Нету. Говорят же тебе, только призраки остались! - Боже, если с этим контингентом ему общаться не один день, он сам их покусает!
   Успокоенный объяснением, Володя переключился на еду, а Тимофей буднично закончил.
   - Говорят что Лисьи грозы - это балы, устраиваемые графом, чтобы напомнить неверной любимой, что он ждет, и год за годом отмечает ее день рождения, надеясь найти любимую. Беда только в том, что за это время от непогоды страдают люди. Даже имеются жертвы.
   Вдруг Зоя Павловна вскочила и, глядя на Макса, затараторила:
   - А еще говорят, что ваш дедушка так долго жил здесь, потому что хранил...
   Но договорить ей не дал Игорь Эдуардович.
   - Боже, какой бред! Неужели, господа, мы поверим, что в этом прекрасном доме живут тучи призраков, возглавляемых сумасшедшим графом-убийцей?
   - Подождите! - перебил его Максим и посмотрел на домоправительницу. - Так что там с дедушкой?
   - Ничего особенного, - снова ответил за жену Тимофей. - Говорят, что он был хранителем семейной тайны и как-то справлялся с графом. А сейчас он передал бразды правления вам, Максим.
   - Хотите сказать, что теперь я должен призраков успокаивать?
   - Хотим сказать, что все это лишь сказки. Легенды, если хотите. - Тимофей поднялся. - А теперь мы вынуждены уйти. На кухне еще много съестного, вино и чего покрепче. Свеч достаточно. Дверь мы закроем, мало ли, места глухие, а лис развелось очень много.
   - Завтра утром приедем. - Зоя Павловна, почувствовав долгожданный миг свободы, даже улыбнулась. - А вы не бойтесь ничего, - и как-то неуверенно добавила. - Это же сказки.
   И парочка направилась к двери.
   - Стойте! - звонкий голос Лизы заставил их остановиться. - А почему вы испугались, увидев меня в этом платье?
   Макс взглянул на девушку, уже не таясь. Стоит, волосы рассыпались рыжей волной, играя золотыми бликами от света свечей, взгляд в упор, на лице желание то ли что-то доказать, то ли в чем-то оправдаться.
   - Я не испугалась. - Домоправительница обернулась. - Просто не ожидала увидеть это платье. На ком бы то ни было.
   - Потому что это платье принадлежало жене графа?
   Макс даже залюбовался. Вроде безропотная кукла, но когда захочет чего-либо - просто тайфун!
   - Именно. На фотографиях, которые сохранились в доме, она всегда в нем! Наверное, и вы видели, только непонятно, зачем надели.
   Домоправительница еще постояла, дожидаясь вопросов, и, не дождавшись, вышла вслед за мужем из зала.
   - Что ж, призраки - призраками, а наш корпоративчик еще не окончен! - заплетающимся языком подытожил Аристахов. Обернувшись, он увидел расположенные вдоль стены диваны, поднялся и, пошатываясь, направился к одному из них. Сел, а после улегся, сложив на подлокотник ноги в лакированных туфлях. - Только отдохнуть надо. Доча, принеси мне еще фужерчик, а ты, Толстый, не тормози! Наливай! Кстати, слышь, хозяин, сколь хочешь за лачугу? Плачу на десять лямов больше, если откажешься от торгов.
   Макс нахмурился, нотариус, услышав такое нелестное обращение, побурел от гнева, но промолчал.
   - Папа! - Лиза нервно сглатывала готовые пролиться слезы, но отец ее словно не слышал.
   - Так как, Максим? Согласен, нет? А Толстый нам тут все полюбовно и оформит! Да, Толстый? Лиза, а я не понял, где мой бокал?
   - Папа, тебе хватит! - она поднялась. - Пойдем, я отведу тебя в комнату!
   - Лизок, папа сам знает, когда ему хватит, а если бы он по жизни слушал баб, то до сих пор бы загнивал младшим научным сотрудником!
   Она некоторое время смотрела на развалившегося на диване отца, развернулась и бросилась к двери. На мгновение Максу показалось, что он увидел на бархатистых щеках Лизы слезы, блеснувшие в пламени свечей.
   Черт, надо действовать! Вот он шанс поговорить с ней с глазу на глаз, попытаться ее очаровать.
   Увы, Лиза оказалась у двери быстрее, чем Максим поднялся, и стук известил, что в комнате их осталось четверо.
   - Мужики, отдыхайте без меня. - Макс поднялся, и больше ничего не объясняя, вышел за дверь. Уж лучше он проведет этот вечер в поисках девчонки, чем останется напиваться дедовым самогоном в этой компании.
  
   ______________
  
   Едва за ней захлопнулась дверь, Лиза не сдерживаясь, навзрыд заплакала и побрела по коридору.
   Почему? Почему она до сих пор живет с этим человеком? Почему до сих пор зависит от него? Почему позволяет унижать, травить таблетками? Лиза помнит тот день, через неделю после похорон, когда проснулась и увидела маму сидящей на кровати.
   Она рассказала такое, во что не хотелось верить. Занявшись бизнесом, отец ушел в работу, уделяя все меньше времени семье. Потом появились вспышки ревности и скандалы. Он все чаще приезжал домой поздно, а то и вовсе не приезжал. Но мама не винила его. Считала, что сама виновата, а отец запутался, и теперь задача Лизы вернуть ему покой. Она говорила, что бизнес высосал его душу и только Лиза сможет помочь ему ее вернуть. Она много что говорила в ту ночь, но Лизу мучил только один вопрос. Как отец мог причинить боль женщине, которую любил до безумия? И не он ли стал причиной ее смерти?
   Мама исчезла, а Лиза твердо решила узнать правду от отца. Дождалась, когда он вернется домой, и выдала все. Отец долго молчал, потом спросил, откуда дочь все это взяла, и Лиза бесхитростно рассказала о встрече с призраком матери.
   На следующий день отец отвез ее в психиатрическую клинику частного типа, где она целый год жила в кошмарах, путая реальность и сны. Потом отец забрал дочку домой, а на следующий день в доме появился Сигизмунд Маркович. Только Лиза не почувствовала никакой разницы. И только редкие встречи с матерью дарили ей надежду, что все это затянувшийся кошмар, и она вот-вот проснется и отец будет прежним, ласковым, внимательным, а мама сама расчешет ей волосы и нальет чаю. А потом они поедут на шашлыки к дальнему озеру....
   Лиза вытерла ладонью злые слезы и, услышав как позади хлопнула дверь, бросилась к лестнице. Сейчас она никого не желает видеть! Ни отца, ни Володю, ни уж тем более Верзилу! Он станет ее утешать, как маленькую, а может, посмеется, как всегда, и постарается унизить. Еще один кошмар в ее и без того безрадостной жизни.
   Поднявшись на второй этаж, девушка покосилась на ряд дверей. Может, запереться в комнате? Но кажется, там нет задвижки, а ни Верзилу, ни отца не остановит то, что она не хочет никого видеть. Услышав внизу шаги, Лиза скинула туфли и, не раздумывая, припустила вверх по лестнице, ощущая разгоряченными ступнями холод каменных ступеней.
   Вот только поднявшись, Лиза обнаружила, что третий этаж закрыт решетчатой дверью. Девушка в отчаянии схватилась за почерневший от времени навесной замок, скрывающий от нее, пусть иллюзорную, но свободу, и тут...
   - Мое почтение, госпожа!
   Прозвучавший совсем рядом голос заставил ее отпрянуть от решетки и оглядеться.
   - Кто здесь? - Она спросила хриплым шепотом, но даже он прозвучал криком в ставшей отчего-то вязкой и мертвенной тишине.
   - Мне кажется, вы хотели попасть на третий этаж? - невидимый собеседник словно не услышал ее вопроса.
   - Хотела. А как?
   - Очень просто. Входите!
   Лиза увидела как массивный замок щелкнул и повис на петлях. Открыть дверь теперь не составило труда. Еще одна дверь за этой решетчатой перегородкой оказалась обычной, из мореного дуба с вырезанной на ней уже знакомой лисьей головой.
   Надев снова туфли, девушка отчего-то замерла перед дверью в нерешительности и чуть коснулась пыльной поверхности.
   - А почему лиса? - до Лизы донеслись голоса. Скорее всего, ее папочка решил найти непокорную дочь и окончательно растоптать ее достоинство. Впрочем, что топтать, если все уже давно растоптано? Не хотелось только, чтобы Макс видел, какая она... тряпка!
   - Я не знаю... Не помню... - голос постепенно стихал, словно ее собеседник удалялся. Лиза, очень опасаясь, что скрип давно не смазанных петель ее выдаст, толкнула дверь и, скользнув внутрь, бесшумно ее закрыла.
   Темнота внезапно расцветилась синюшной вспышкой, затем еще одной и еще. Молнии, казалось, не прекращая, били где-то совсем рядом. Три огромных окна наполнили мертвенным светом громадный пустой зал. За окнами, возвышались колонны, увитые плющом, а между ними, на широком бордюре мансарды, ураганный ветер рвал заботливо посаженные цветы.
   - Красиво?
   В месиве света и темноты у среднего окна появилась фигура мужчины в странном одеянии.
   Отлично! Значит, все то, что говорили за ужином домоправительница с Тимофеем, правда? И призрак матери, девушки в доме и этого мужчины - не сумасшествие? А что, если ей на самом деле все это видится?
   - Красиво! На вас странная одежда. Вы при...эм... вы - граф Воронцов?
   - Ты меня видишь?! - силуэт вдруг исчез, и Лиза отшатнулась, разглядывая появившегося в метре от нее мужчину.
   - Ко... конечно! - Лиза невольно поежилась, вспомнив жесткий взгляд этих холодных, белесых глаз, что она видела во сне. И глубокий шрам, пересекающий щеку, бровь и лоб. Перед глазами вдруг появилась раскаленная кочерга, и тело пронзила боль. Она вздрогнула от внезапно скрутившего ее отвращения, и когда мужчина шагнул к ней, резко вскинула руку. - Не подходи!
   Мужчина отступил, но не отводил от нее пронизывающего взгляда и вдруг улыбнулся.
   - Не бойся меня! Ты приглашена на этот бал самой судьбой. Ты поможешь мне!
   - Я не обязана вам помогать! - Лиза снова отступила, заметив гримасу злости, на миг отразившейся на его лице, и вовремя вспомнила о том, что читала. Когда-то она прочитала гору литературы про призраков и узнала, что их лучше не злить. Наобещать, усыпить бдительность и сбежать. Ведь в основном призраков держит дом, или какая-то вещь, или неоконченное дело.
   Нет. Лиза чуть не надавала себе тумаков. Перед ней призрак маньяка-убийцы с лицом психопата, а она спокойненько вспоминает бред из бульварных псевдоэзотерических книжонок! Впрочем, она ничего не потеряет, если поэкспериментирует на этом чучеле.
   - Не обязана. Но ты приглашена на этот бал, и либо поможешь мне и я подарю тебе свободу, либо навсегда останешься в списке приглашенных! - на лице графа появилась улыбка, как у сытого кота. Он протянул руку к ее щеке, и Лиза почувствовала заполярный холод, тут же заставивший кожу онеметь, а сердце сбиться с ритма.
   - Ладно, ладно! Я согласна! - девушка зажмурилась и тут же ощутила коснувшееся щеки тепло. - Что я должна делать?
   Где-то вдалеке раздался смех. Лиза осторожно приоткрыла глаза и с облегчением увидела, что граф стоит у огромного окна и смотрит на обезумевшую стихию.
   - Посмотри, как красиво! Я снова живу, когда вижу эту страсть и неистовство! Эту искренность. Та, перед кем я виновен, тоже была такой. Она думала, что подчинила меня глупыми заговорами, но я подчинился сам! Я позволил ей себя возродить, но она меня убила. Ты, верно, не понимаешь? - Он обернулся и поманил. - Иди ко мне.
   Лиза, нечего делать, направилась к нему, а эхо множило ее шаги. Наконец она достигла окна и восхищенно уставилась на сетку молний, раскрасивших черное небо, а граф смотрел на нее. Наконец произнес.
   - Помоги мне. Найди мой подарок, и она снова придет ко мне на этот бал....
   - Нет никакого бала! - Лиза покосилась на графа, а он вдруг рассмеялся низким, грудным смехом.
   - Нет бала? А если я тебе его покажу? Дай руку.
   - Эм... - Лиза в панике спрятала руки за спину, но его уже было не остановить. Рама окна вдруг распахнулась, оказавшись дверью, ведущей на мансарду. Руки графа холодом пронзили плечи, и Лиза, не в силах побороть боль и отвращение, шагнула вслед за ним в грозу. Только вместо того чтобы попасть под дождь и ураганный ветер, вдруг оказалась среди разряженных дам и кавалеров....
   Золотые канделябры украшали столы, ломившиеся от всевозможных яств, блики свечей рубинами горели в бокалах с красным вином, вспыхивали огнем грани бриллиантов, украшавших шеи приглашенных дам, и играл вальс. Лиза оглядела свое любимое бордовое платье и надменно усмехнулась. Даже теперь, сменив статус ведьмы на статус фаворитки графа Воронцова, надев бархат и рубины, она чувствовала себя чужой на этом празднике жизни.
   Нет радости, нет счастья. Только тело поруганное, да любовь несбывшаяся, тайная.
   Ее запястья крепко сжали холодные пальцы графа.
   - Любимая, а я тебя искал. Сегодня великий день. Я так долго его ждал....
   Ждал...
   Образы бала исчезли, возвращая ее в прошлое, где она уже была не Лизой, а нелюдимой девушкой Варварой...
  
   С самого утра небо было затянуто тяжелыми грозовыми тучами. Они висели так низко, что, казалось, можно коснуться рукой бугристых боков.
   На кладбище стояла почти осязаемая тишина. Покой и умиротворение царили повсюду, и лишь монотонная речь священника нарушала эту идиллию. Возле гроба собрались несколько человек: граф Дмитрий Воронцов, Захар с двоими молодчиками и две девушки из прислуги.
   Мертвая графиня была похожа на поломанную фарфоровую куклу: белоснежная матовая кожа, чуть повернутая набок голова, на тонкой шее шелковый шарфик, скрывающий след от петли.
   Граф, не проронивший ни единой слезинки, прикладывал к глазам белоснежный платок. Его лицо было похоже на восковую маску: застывшее и беспристрастное. Когда он подошел к гробу и наклонился, чтобы поцеловать супругу, где-то высоко прогремел гром и с неба упала первая капля дождя. Она потекла слезинкой по белоснежной щеке графини, прочерчивая мокрую дорожку.
   - Плачет, - охнула одна из служанок, - смотрите, она плачет.
   Обе девушки принялись креститься. Граф поморщился и, промокнув "слезинку" платком, приложился губами ко лбу графини.
   - Лицемер. Ты никогда не любил меня.
   Голос сначала прозвучал в голове Вари, а потом возле гроба, словно из тумана соткалась фигура графини. Ей было совсем не холодно в легком платье. Она подошла к Воронцову и полупрозрачной ладонью провела по его щеке. Граф никак не отреагировал.
   - Почему ты не послушалась меня и не ушла, пока была возможность? Теперь он тебя не отпустит.
   Варя не заметила, когда графиня оказалась уже возле нее. Сама она стояла поодаль от гроба, объяснившись тем, что боится покойников.
   - Тебе нечего мне сказать? Может быть, хочешь о чем-то спросить?
   - Это он убил тебя? - Варвара не говорила вслух, призраки хорошо слышат мысли живых.
   - Нет.
   - Тогда зачем ты это сделала с собой?
   - Я устала. В тот вечер, накануне моей смерти, я просила Дмитрия отпустить тебя. Но он пришел в ярость и даже ударил меня. Впервые в жизни он поднял на меня руку. А дальше все произошло само собой. Я вышла в сад и хотела сбежать. Но бежать мне было некуда. Дмитрий стал для меня всем. Он заменил мне друзей, близких и даже саму жизнь. Он и был моей жизнью.
   - Сегодня я уйду.
   - Нет, - графиня звонко рассмеялась, - он уже не отпустит тебя. Я это знаю. Здесь многое становится простым и понятным. Дмитрий никого не любит, кроме самого себя. Им движет только одно желание - обладать.
   - Он не сможет удержать меня силой. Я попрошу Захара.
   - Захар. Глупый, влюбленный великан. Даже теперь его мысли только о тебе.
   Графиня вновь подплыла к гробу. Она рассматривала собственное лицо, пыталась разгладить складки на платье и поправить волосы, рассыпавшиеся по подушке. Только ее руки проходили сквозь тело, и женщина злилась. Ее лицо шло мелкой рябью.
   - Платье, - женщина подняла на Варю глаза, полные слез. - Это не то платье, в котором я хотела быть похороненной. Он все и всегда делал мне наперекор.
   Наверное, она еще что-то сказала, но гроб накрыли крышкой и стали опускать в могилу.
   Когда в черный зев посыпались первые комья земли, призрак графини истаял, а на землю обрушился ливень.
  
   Варя не хотела возвращаться в поместье, где ее ничего больше не держало, но граф словно прочел ее мысли и не отпускал от себя ни на шаг. Захар нервничал и злился, старался постоянно находиться рядом. Варвару раздражало внимание этих двоих, но нельзя было просто развернуться и уйти. Она хотела попрощаться с кухаркой, которая приняла ее, как родную, да и с Захаром нужно поговорить. Вот только из головы не шли слова покойной графини. Почему та сказала, что Воронцов ее не отпустит? Конечно, отпустит! Не силой же держать станет.
   В доме Варе удалось незаметно прошмыгнуть на кухню, но Алевтины Петровны там не оказалось. Зато обнаружился Захар, который наливал кипяток в большую кружку.
   - Замерзла? - спросил он у Вари, точно ждал ее. - Я тебе чай приготовил.
   Значит, точно ждал. Но как он узнал?
   - Петровна рассказала мне, что вы проводите вместе много времени, вот я и подумал, что прежде чем сбежать, ты обязательно зайдешь к ней попрощаться.
   - С чего ты решил, что я собралась сбежать? Меня здесь никто не держит, уйду, когда захочу.
   - Знаю, - в голосе Захара было столько грусти, что у Вари невольно сжалось сердце. - Ты всегда была вольной, как кочевая цыганка. Степаныч велел мне присматривать за тобой с первого дня
   - Так ты по его указке за мной ухлестывал? - Варя почувствовала, как ее заполняет обида и еще какое-то непонятное чувство, которое до сих пор было ей незнакомо.
   - Не придирайся к словам, Варвара. Как ты была колючкой, так и осталась, хоть и стала...
   Захар замолчал, словно пытался подобрать нужные слова.
   - Ведьмой? Договаривай, кем я стала. Что замолчал?
   - Ты изменилась, Варвара. Стала старше. Это я хотел сказать. А еще...
   - Что еще?
   - Ты очень красивая, Варя.
   Варвара вспыхнула, прижала ладони к пылающим щекам. Еще никто не говорил ей ничего такого. И вот Захар, которого она всегда считала только другом, почти братом, ее добродушный великан с неуклюжими ухаживаниями произнес вслух то, чего она боялась услышать. Ночь, проведенная вместе, вдруг потеряла краски, померкла. Все, что было сказано тогда, Варя не принимала всерьез. Она надеялась, что у Захара было лишь помутнение, которое обязательно пройдет. Стало страшно. Но не от того, что будет дальше, а потому что она не могла сказать в ответ что-то, чего Захар наверняка от нее ждет.
   И надо ли говорить? Варя не знала.
   - Варвара, - голос графа заставил Захара отпрянуть от Вари. - Ты здесь?
   - Да, Дмитрий Алексееич, мы здесь, - ответил за нее Захар и вытянулся в струну.
   - Что вы делали? - в голосе графа отчетливо слышалось раздражение. - Отвечай, Захар.
   - Просто разговаривали.
   - О чем ты говорил с ней? - граф выделял каждое слово, чеканя, точно медные монеты.
   - Варвара хочет уехать. Я вызвался помочь.
   - А моего разрешения почему не спросил? Или думаешь, что от хорошего расположения я теперь буду у тебя на поводу идти?
   - Помилуй, Дмитрий Алексееич, - удивился Захар, - что же ты говоришь такое?
   - Пошел вон.
   Голос тихий, но пробирает до самых костей.
   Захар замешкался. Оставлять Варю один на один с хозяином он не хотел, но и ослушаться нельзя. Пришлось подчиниться.
   Варя потом еще долго вспоминала его взгляд. Виноватый и умоляющий остановить его. Она могла просто сказать, чтобы Захар не уходил, но не стала. Молча кивнула и отвернулась.
   Если бы она только знала, чего ей будет стоить эта глупая гордость, то ни за что не поступила бы так.
   Когда Захар ушел, граф вдруг переменился. Он улыбнулся и подошел ближе к Варе. До чего же страшная у него улыбка. Так мог улыбаться только палач, точивший топор на глазах у приговоренного к смерти. И этим приговоренным была Варвара.
   - Ты хотела уехать?
   В ответ молчание.
   - Ты не слышала моего вопроса? Я могу повторить. Хочешь уйти из моего дома, не получив разрешения?
   - Я выполнила свою работу, Дмитрий Алексеевич, и мне пора возвращаться домой.
   Варю охватил необъяснимый страх. Она попятилась.
   Граф протянул к ней руку и провел тыльной стороной ладони по щеке. Варя дернулась как от пощечины. Ей показалось, что к лицу приложили лягушку: холодную и скользкую.
   - Строптивая, - ухмыльнулся граф. - Я люблю, когда такие, как ты, сопротивляются.
   - Я не понимаю, о чем вы говорите.
   Варя прижалась спиной к печи, которая была еще теплой. А граф в несколько шагов пересек кухню, запер дверь и вернулся к дрожащей всем телом девушке.
   - Ты что же думала, что можно передо мной своими прелестями вертеть и просто так уйти? Не получится, пташка. Лучше не трепыхайся, а то перышки подрастеряешь.
   Бежать было некуда. За спиной печь, дверь заперта. Осталось только закричать. Но не успела Варя открыть рта, как липкая от пота ладонь легла ей на лицо.
   - Вздумаешь орать, будет только хуже. В этом доме тебе никто не поможет, я здесь хозяин и волен творить, что хочу.
   Варя кивнула, давая понять, что не станет кричать. Граф не блефовал, ей действительно не от кого ждать помощи. Она не сразу поняла, что Петровна исчезла с кухни не просто так. Печь нагревалась сильнее, а значит, она только закинула в нее дрова и теперь они разгорались, давая жар. Вон и кочерга торчит. Женщина уходила в спешке. Захар тоже ее не услышит. Слишком хорошо она его знала. Сейчас он уже далеко. Скачет на коне, как делал всегда, чтобы успокоиться. А чтобы понять, что великан разозлился, не нужно быть ведьмой.
   Граф убрал руку от Вариного лица, дышать стало легче. Но в следующий момент воздух колючим комом встал в горле. Мужчина обхватил Варю одной рукой за талию и притянул к себе вплотную. Шею обожгло горячее дыхание и влажный, мерзкий поцелуй. Затем еще один и еще. Варвара едва сдерживалась, ее выворачивало наизнанку от отвращения, но она ничего не могла поделать. Она словно вновь стала обычной девушкой, а не ведьмой, в чьих жилах течет сила.
   Жадные пальцы задирают подол сарафана, ласка превращается в испытание, словно с нее живой срывают кожу. Горящий безумием взгляд и шепот, срывающийся в стон:
   - Моя ведьмочка. Моя королева! Никуда не отпущу.
   Сколько продолжалась эта пытка, Варя не знала. Просто в какой-то момент она перестала ощущать свое тело и воспарила под потолком. Она увидела себя со стороны. Видела, как раскрасневшийся граф со спущенными штанами жадно терзает ее тело. Короткой вспышкой в голове вспыхнула ночь с Захаром. Его ласки, настойчивые, но такие нежные, приносили только блаженство и радость. Он спешил, но не торопился, боясь причинить даже малейшую боль.
   Черная волна гнева накатила внезапно. Варвара точно окаменела. Глаза ее широко раскрылись. Рука сама потянулась к кочерге, торчащей из печи. А дальше все произошло так быстро, что девушка даже не успела ничего понять.
   Раскаленное железо с шипением и треском легло на лицо графа, прочерчивая огненную полосу ото лба до подбородка. Запахло паленой плотью, и нечеловеческий крик оборвал наваждение.
   Граф схватился за лицо и с визгом, точно свинья на бойне, завертелся по кухне, сбивая посуду, опрокидывая мебель. Он что-то кричал, звал на помощь, но никто не отзывался на его крики. Попал в собственную ловушку.
   Получив свободу, Варвара не стала дожидаться, когда разъяренный мужчина придет в себя. Она выбежала из кухни, промчалась по длинному коридору и наконец-то оказалась на улице.
   Воздух был горьким, пропитанным дымом сгоревшей листвы, но Варе он казался сладким нектаром. Она хватала его жадными глотками, точно не могла напиться.
   Тело жгло и крутило, бежать было больно, но она не останавливалась.
   Перебегая через мост, Варя увидела свое отражение в зеркальной глади реки. На нее смотрела растрепанная старуха с горящими кошачьими глазами. Смотреть было страшно, но она не могла оторвать взгляда. Старуха улыбалась беззубой улыбкой и грозила пальцем.
   - Нет! Я - не ты! И никогда не стану тобой! Слышишь?
   Башмачок, подняв фонтан брызг, медленно опускается на дно, и вот уже Варвара видит саму себя. Рыжие локоны неопрятной копной, заплаканное лицо искажено гримасой боли, обиды и непонимания. За что с ней так поступили? Что она сделала плохого? Чем заслужила эту страшную участь?
   Только в доме Варвара смогла наконец отдышаться. Здесь ее не найдут. До утра уж точно, а потом она убежит.
   Натаскав воды, Варя долго парилась в бане, скребла себя пучком соломы и нещадно хлестала дубовым веником. Ей казалось, что все тело покрыто коростой, которая больше никогда не отстанет. Кожа уже была стерта в кровь, но девушка не унималась, продолжая тереть. А когда сил совсем не осталось, приготовила себе крепкий отвар и села у окна.
   Из предбанника вдруг раздалось шуршание, а потом настойчивое мяуканье. Дверь скрипнула, и в образовавшуюся щель сунулась лобастая кошачья голова. Варя совсем забыла про своего питомца. Она ведь не думала, что уходит надолго, пару дней он вполне мог жить сам по себе. И теперь, увидев родное существо, очень обрадовалась. Кот не убежал, дождался ее. На усатой морде не было даже намека на упрек или обиду. Неужели он все понимает?
   Кот запрыгнул к Варе на колени, ткнулся макушкой ей в подбородок, ободряюще мявкнув. И тут Варя не выдержала. Она рыдала в голос, по-бабьи заламывая руки. Слезы текли горячими ручейками, но девушка и не пыталась их стереть. За нее это делал кот. Сначала он положил лапу хозяйке на грудь, слегка выпустив когти, мол, нечего нюни распускать, мы со всем справимся. А потом начал облизывать ее щеки и нос шершавым языком.
  
   Вечером в окошко тихонько постучали. Варя вздрогнула, кот вздыбил шерсть и зашипел, кинувшись на невидимого гостя. Неужели Захар сдал ее графу, и теперь за ней пришли? Варвара встала и медленно прошла к окну. Кот сидел на подоконнике, утробно рыча и размахивая из стороны в сторону распушенным хвостом. Варя положила ладошку ему на голову, почувствовала толчок и успокоилась. За окном никого не было. Показалось.
   Стук повторился. Но снаружи опять никого.
   - Кто там? - осмелела Варвара. - Хватит прятаться, выходи.
   - А я и не прячусь, - раздался то ли шепот, то ли шелест. - Выйди ко мне.
   Голос Аглаи она узнала сразу. Старуха давно не приходила, только мерещилась повсюду. Что ей понадобилось теперь?
   - Я помочь хочу. Что же ты силу приняла, а пользоваться не спешишь. Других лечить - не велика заслуга, попробуй себя исцелить.
   - Заживет, - отмахнулась Варя. Она хорошо знала, что нельзя идти на зов покойника. Утащит за собой, и поминай, как звали. Они могут уговаривать, пугать, вызывать жалость. Но никогда нельзя поддаваться на уговоры идти за ними.
   Варя все это знала, но все равно пошла. Ее вела неведомая сила. У самых дверей она почувствовала, как кот вцепился ей в ногу всеми четырьмя лапами, но она только посмотрела на него сверху вниз и пнула в сторону. Тот сразу же отстал. Куда ему тягаться с ведьмой. Забился в угол и оттуда сверкал глазищами, обиженно размахивая хвостом.
   Аглая стояла за калиткой, под старой липой. Варя не решалась выйти к ней и какое-то время раздумывала, даже потянулась рукой к двери, но потом сделала уверенный шаг вперед.
   - Не бойся, с собой не утащу, - Аглая из старухи обратилась в молодую девицу и махнула рукой, приглашая следовать за ней.
   Тропинка вилась между голых деревьев, пока не уперлась в старую, проржавевшую ограду. Аглая привела Варю на кладбище. Оглянулась, сверкнула черными очами и пошла вглубь погоста. Варя неотступно шла за призраком. Наконец та остановилась возле неприметного надгробия, поросшего высокой травой.
   "Здесь покоится Воронцов Андрей Игнатьевич. Любящий отец и..." Дальше надпись прочесть не удалось, она стерлась от времени.
   - Зачем мы здесь?
   Призрачная девушка грустно улыбнулась.
   - Ты похожа на меня, девка. Только я не хочу, чтобы ты, как и я, мучилась. Если захочешь за свою честь поруганную отомстить, я тебе слова нужные нашепчу. Как скажешь, воткни осиновый прутик в эту могилу. И твой душегубец в ногах у тебя ползать станет. Прощения вымаливать будет, а ты крути им, как захочешь, ничего он тебе больше дурного не сделает.
   Что тогда на нее нашло, Варя сама не знала. Да только лишь взошла в небе яркая луна, как она уже стояла перед могилой на коленях и шептала:
  
   Не божьим делом, а черта пределом:
   Путаю, оплетаю, тьмой заклинаю!
   Пусть тоска придет моего обидчика свяжет.
   Лучше он умрет, чем мне теперь откажет!
  
   Заклинание подхватил голос Аглаи:
  
   Пейте его кровь, жизни не жалея!
   Чертова любовь в нем горит, алея!
  
   В небе гремели раскаты грома, сверкали молнии, хотя только что все было спокойно. Ледяной ветер поднял клубы пыли и швырял их Варваре в лицо. Но она словно не замечала разгулявшейся стихии, продолжала читать страшные слова, пробуждая темную силу.
   Когда прозвучало: "Да будет так! Отныне и до веку!" - все вдруг стихло, а в могильную плиту ударила молния, расколов ее надвое.
   Луна скрылась за проплывающей тучей, а над старым кладбищем полетел леденящий душу хохот.
   Варя слышала смех, но не сразу поняла, что смеялась она сама, стоя над разбитым надгробием. Смеялась и танцевала под пьянящую музыку непогоды.
   Отомщена!
  
   _________________
  
   Тусклые блики свечей едва разбавляли тревожную темноту коридора. Макс едва не чертыхнулся, напряженно вслушиваясь в тишину. Когда он вышел из зала и закрыл дверь, все звуки точно отрезало, и только где-то впереди слышались быстрые шаги Лизы. Интересно, захочет ли она сейчас его видеть? Или может лучше ей на глаза не попадаться?
   Только где-то в груди ворочалось тупое беспокойство. Словно ей могло в закрытом доме что-то угрожать! Все уже напились до чертиков или пытаются это сделать и играют сейчас в "догонялки".
   При воспоминании о хамском поведении столичного царька сжались кулаки. Как он умудрился за столь короткие сроки так набраться? Впрочем, нет ничего невозможного для тренированного организма... Если бы не Лиза и ее какое-то непонятное, убивающее подчинение этому тирану, Макс не отказал бы себе в удовольствии поставить того на место.
   Вначале ему показалось, что он слышит стук Лизиных каблучков где-то впереди, но когда освещенные участки закончились, Максим едва успел затормозить, чтобы не вписаться в закрытую дверь. Запертую явно на ключ, потому что ни ручки, ни щеколды он не обнаружил. И ведь еще бы знал, куда идти! Да, днем он мельком оглядел холл, кухню, обеденный зал и второй этаж, но он точно помнит, что были маленькие коридорчики, перегороженные дверями, видимо, для того, чтобы жившая тут когда-то давно челядь, могла угождать хозяевам, практически оставаясь невидимками.
   А еще имелся верхний этаж, судя по тому, что стук каблучков раздавался где-то над головой, Лиза поднялась туда. И где в таком мраке искать лестницу?
   Макс развернулся и побрел к светлым островкам. Нет, больше он эту дрянь не пьет! В голове словно булькал компот из мыслей и дедовой самогонки! Хотя... откуда вообще нарисовался этот дед? Если судить по возрасту, скорее прадед!
   Огоньки почему-то не приближались. Более того! Они начали кружиться, словно в танце, и Максим вдруг услышал звуки вальса! Неужели его гости так накушались, что их потянуло на прекрасное? А куда они подключили стереосистему? Электричества-то нет.
   Боже, о чем он думает! Ему нужно найти Лизу, и срочно! В мыслях прояснилось, но навалилась тревога. Вскоре Макс четко понимал почему. Небрежно брошенные слова, что "граф теперь Лизу не отпустит", пробрались в самую печенку и даже в таком состоянии не давали ему покоя!
   Дойдя до наконец-то успокоившихся огоньков, превратившихся в свечи, Максим едва не чертыхнулся. Он опять стоял у двери в зал! А звуки вальса, меж тем, становились все громче. Сверху отчетливо послышались смех и голоса. Неужели милая супружеская чета не рискнула уехать?
   Ну все, с него хватит!
   Сдернув со стены подсвечник, Макс направился в сторону звуков и вскоре нашел лестницу. Где-то раздался девичий смех, и Макс, не раздумывая, бросился вверх по ступеням. На втором этаже свечи не горели, но он услышал звук шагов, убегавших вдаль по коридору, пока стук двери не оповестил что птичка в клетке.
   Значит, они наконец-то поговорят, а может даже подружатся. Для начала...
   Он оказался возле ее двери в считанные мгновения, задержал дыхание, досчитал до десяти, как учил отец, и робко постучал. Смех стал ему наградой. А еще музыка и звуки речи, только из-за запертой двери Максим не различил ни слова.
   - Лиза?! Лиза открой! Я предупреждаю, что вхожу! И я войду! Даже если ты закрылась! - Макс для верности врезал кулаком в дверь посильнее, и та со скрипом отворилась, будто приглашая войти. - Лиз, ты это... Не обижайся, что так все...
   Он шагнул через порог и замер, разглядывая пустую комнату. Может, он ошибся дверью? Но Максим точно помнил, что Зоя поселила их рядом. А если его дверь крайняя, значит это - комната Лизы! Что за чертовщина! Точнее... на чем настаивал его дед самогон? На мухоморах?
   Макс хотел уйти, но любопытство заставило его подойти к кровати, где в разноцветном беспорядке лежали невероятные, будто сошедшие с древних полотен платья! Так вот где Елизавета нашла свой наряд. К слову, он ей очень шел! Надев его, она словно преодолела барьер времени, разделявший этот особняк и их, незваных гостей...
   Посветив, Макс огляделся, заглянул в ванну, хранившую остатки пены и влажное тепло. В голову пришла совсем не дружеская мысль, заставившая его представить, как хрупкое девичье тело нежится в белоснежных ароматных облаках, лежа в горячей, исходящей паром воде.
   Черт!
   Макс выскочил из ванны как ошпаренный и порадовался, что в данную минуту Лизы здесь нет. Чтобы хоть как-то отвлечься, молодой человек прошелся по комнате, разглядывая какие-то пейзажи, натюрморты, портреты...
   Черт! Черт!
   Сначала взгляд Макса привлекло платье, изображенное на девушке. То самое платье! А потом, когда он разглядел лицо самой девушки.... Он вдруг понял, что напрасно дожидается Лизы. Она не придет! Ведь не зря она надела это платье! Ой, не зря!
   - Лиза! - распахнув пинком дверь, он выскочил в коридор, и вальс какой-то ломаной, нестройной мелодией набросился на него голодным зверем. - Лиза!
   Секундой позже Макс был у лестницы. Если ее нет внизу и в комнате, значит, она поднялась на третий этаж!
   Одним прыжком он преодолел ступени и бессильно зарычал, увидев, что вход на третий этаж закрыт решеткой с массивным, насмерть заржавелым замком.
   Черт! Черт! Черт!
   Да где же она?! И откуда тогда льется эта раздражающая музыка? Откуда слышатся голоса и звон бокалов?
   Понимая, что окончательно опоздал, Максим с силой вцепился в замок, и тут острый шип, такой же как на ключе, второй раз за сегодняшний день пронзил ему палец. Это оказалось последней каплей. Не расслышав тихого лязга, Макс врезался в решетку, как таран, вцепился в ненавистные прутья и затряс их так, что показалось, будто началось землетрясение. В довершение всего ему на ногу упал тяжеленный замок, и покореженная дверь, будто нехотя, открылась.
   Секунду Макс стоял, не смея поверить, что путь свободен, и не отвлекаясь на поиски объяснений, ринулся на третий этаж.
   И остановился.
   Никого! Перед ним открылся пустой пыльный зал, синюшный от света молний. Три громадных окна, не закрытые пыльными гардинами, не скрывали буйства стихии. Створка в среднем окне открыта, точно дверь, и ураганный ветер наполнял зал воем ветра, запахом дождя и свободы. А надоедливый вальс грянул фанфарами, наполняя ночь безумством и тревогой. Вдруг особенно яркая молния ударила где-то совсем рядом. Ночь стала днем, и... Макс увидел Лизу.
   Ох, лучше бы он ее не видел. Точнее то, что она делала. На миг колени сделались ватными, но уже в следующую секунду он рвался через ураганный ветер, через плющ к широкому бордюру, на котором танцевала Лиза, все ближе и ближе подбираясь к краю. Макс, уже понимая, что не успеет, вложил все остатки сил в последний рывок и, сцепив руки на талии танцовщицы, дернул ее назад, утягивая на каменные плиты балкона.
   Музыка, нестройно взвизгнув скрипками, стихла, как по велению дирижера. С неба сорвалась еще одна молния, раздался треск, и к мертвенному свечению добавились блики пожара.
   Макс поморщился от боли в спине и затылке, аккуратно скатил с себя не подающую признаков жизни девушку. Поднялся, шагнул к бордюру и посмотрел вниз, уже догадываясь, что он там увидит. Джип олигарха, точнее, то, что от него осталось, горел так задиристо и ярко, точно и не было вокруг никакого дождя.
  
   Как они оказались в комнате, Макс не запомнил. Помнил только, что подхватил Лизу на плечо и, выбравшись из этого чертового зала, сломя голову бросился вниз по лестнице. Миновав комнату Лизы, он открыл соседнюю дверь и шагнул в спальню деда. Пусть у него и не такая богатая кровать, зато есть диван и кресло. И щеколда, что не маловажно!
   Не хотелось бы, чтобы завтра с утра к нему ворвался злой и требующий возмездия Аристахов.
   Уложив девушку на кровать, Макс какое-то время стоял рядом, прислушиваясь к ее прерывистому, едва заметному дыханию, и, недолго думая, начал расстегивать крючки на лифе платья. Это оказалось занятием сложным, но все же, когда тяжелый наряд упал на пол, дыхание Лизы стало ровнее. Макс сглотнул, разглядывая точеную фигурку рыжей, прикрытую только короткой белой майкой.
   Действительно, рыжая! В ее прядях путались блики свечей, вспыхивая в волосах червонными золотыми нитями!
   Залюбовавшись, он не сразу заметил, как девчонка открыла глаза, обвела комнату взглядом и, увидев молодого человека, охнула.
   - Тихо, тихо! - Макс успокаивающе поднял руки и тут же прижал палец к губам. - Только не кричи. А поблагодарить можешь и шепотом.
   - Где я? И что ТЫ здесь делаешь? - Она села, оглядела свой наряд и смущенно натянула на себя покрывало. - Где мой отец? Я что, упала в обморок?
   - Можно я сяду? - Макс, не дожидаясь разрешения, подошел к кровати и скромно сел на уголок. - Прежде чем я отвечу на твои вопросы, скажи - что ты помнишь из этого вечера?
   Лиза нахмурилась, растерянно оглядела комнату и вдруг с силой сжала виски.
   - Я не знаю! Не помню.... - Она обхватила руками плечи и затряслась, словно в ознобе.
   Макс тут же оказался рядом с девушкой и успокаивающе прижал к себе.
   - Ну-ну... все хорошо! Ты не бойся! Я никому не скажу. И, чтобы ты знала, я не считаю тебя сумасшедшей или сбрендившей. И еще, мне кажется, что в этом доме нечисто. Когда я искал тебя, я слышал музыку. А ты танцевала. Сказать где?
   Лиза не возмутилась такому вольному обращению. Более того, Максу показалось, что она обрадовалась его объятиям и даже перестала дрожать. Вот только ответ девушки его немного ошарашил.
   - На могильной плите.
   - Чего "на могильной плите"?
   - Танцевала. - Она серьезно посмотрела на него зелеными омутами глаз.
   Макс даже сглотнул. Полуобнаженная рыжеволосая нимфа сидела так близко, что он чувствовал тонкий цветочный аромат ее духов, и смотрела на него так обреченно, что Максу захотелось всеми силами ее защитить. От чего, молодой человек не знал, но отдал бы все, чтобы не видеть эту безысходную тоску в ее изумрудных глазах.
   Так! Пора выводить ее из мира видений. Придумала тоже - танцевала на могильной плите!
   - Ты танцевала на бордюре балкона, и если бы я вовремя не успел - сплясала бы в могилу. - Он отстранился и осторожно потряс ее за плечи. - Эй, приходи в себя, детка! И признавайся, давно страдаешь лунатизмом?
   То ли на девушку так подействовал его бесцеремонный тон, толи она посчитала вопрос издевкой, но обреченность в ее глазах сменилась гневом.
   - Никаким лунатизмом я не страдаю! И я тебе не детка! Верзила!
   - Рыжая!
   - Дубина! Маньяк! Хам!
   - Ой, девочка, а крыша-то у тебя и впрямь подтекает!
   - Сам дурак! - Девчонка изо всех сил дернулась, явно собираясь покинуть его гостеприимные объятия и заодно и хоромы, но у Макса по этому поводу были совсем другие планы.
   - От дуры слышу! - Он толкнул ее на подушки, упал рядом и придавил рукой, наблюдая за ее бесплодными попытками вырваться. Наконец она это осознала и, зло сопя, уставилась ему в глаза.
   - Что тебе от меня нужно?
   - Совсем другой разговор! Думаю, что мы должны забыть на время наши споры и хорошенько поговорить! Конструктивно и результативно - я бы еще добавил. Согласна?
   Лиза помолчала и наконец недовольно кивнула.
   - Согласна.
   - Предлагаю рассмотреть все нюансы, которые мне весьма не нравятся, и подумать, как извлечь из ситуации пользу.
   Девчонка не дергалась. Видимо, поняла, что сбежать так просто не получится, а может, была заинтересована в предложенном им разговоре. В общем, удерживать ее, придавив собственным телом, становилось все более неловко, и Макс нехотя отстранился.
   - Итак...
   - Итак? - почувствовав свободу, Лиза отползла от него подальше, но попыток убежать больше не предпринимала. - О чем ты хочешь поговорить?
   - О том, что с нами произошло за каких-то пару дней. Мне кажется, что мы во всем этом не последние участники. Смотри. Я получаю наследство от деда, о существовании которого никогда не знал. И ситуация складывается так, что даже захоти я этого, но воспользоваться этим домом не смогу. Во-первых, долги фирмы, во-вторых - долги по содержанию самого имения. Соответственно, я вынужден продать особняк. И тут, словно чертик из табакерки, появляется мой нотариус, который - исключительно по доброте душевной - находит покупателей и организует торги!
   - А нам с отцом мой психотерапевт советует купить этот дом, чтобы я могла начать свой бизнес, и тут же умирает. - Лиза задумчиво покусала ноготь. - Впрочем, это-то как раз и не странно.... Наверное...
   - Странно. А еще странно то, что говорили сегодня домоуправляющие о графе и призраках. Зоя Павловна напрямую заявила, что, цитирую: "Он ее не отпустит, и только ты сможешь ее отсюда увезти". - Макс взъерошил и без того растрепанную челку. - И еще гору подобной чепухи, только я уже и половины не помню. Да это и не важно! Можно завтра ее обо всем расспросить. Меня до жути напугали голоса в практически пустом доме, а еще чертов вальс! И если можешь, ответь мне на вопрос: как ты оказалась на балконе, на третьем этаже, который был закрыт на вот такой замок?
   Он развел руки, словно стараясь обхватить волейбольный мяч.
   Лиза только покачала головой.
   - Я мало что помню. Только то, что хотела убежать от отца и от тебя, потому что знала, что ты пойдешь меня искать. На третьем этаже была решетка, но кто-то мне открыл дверь, и я вошла. Потом я увидела мужчину. Он просил найти ему подарок, который он должен отдать своей женщине, и тогда она его простит. А еще он показал мне бал и сказал, что я приглашена. - На лице девушки мелькнула тень, она посмотрела на Максима. - Где говоришь, ты меня нашел?
   - На балконе. Ты танцевала. - Макс устало поднялся и пересел на диван. - Давай спать?
   - А как же... - Лиза в нерешительности огляделась, явно не зная, что лучше: остаться здесь, предпочтя опасаться Верзилы, или все же пойти к себе в комнату и всю ночь чувствовать внимательный и оттого жуткий взгляд мужчины с портрета, но последние слова Макса решили все.
   - Нет, дорогая, и даже не надейся! Совместные проблемы еще не повод заняться сексом....
   - Придурок! - не осталась в долгу девчонка и с не предвещающим ничего хорошего сопением принялась, точно червячок, закапываться в одеяло.
   - И тебе спокойной ночи. - Ну и ладно! Зато она со спокойной душой уснет, а не будет трястись в одиночестве в своей жуткой комнате. И ему будет спокойнее оттого, что она рядом и с ней все в порядке.
   Максим какое-то время сидел, разглядывая на стенах тени от пламени умирающей свечки, пока легкий шепот не вырвал его из наползающих волн дремоты.
   - Макс, иди ко мне....
   Сон исчез, будто и не было. Вопрос только в том, было ли на самом деле то, что он услышал, или всему виной сновидение?
   Ладно, проверить не помешает. Мало ли....
   В следующую секунду он оказался возле кровати. Лиза лежала, укутавшись в одеяло, и, казалось, не дышала, но как только он собрался вернуться к дивану, прошептала.
   - Максим, мне страшно.... Ты не мог бы переночевать со мной? Просто быть рядом, и никакого... ну... как ты сказал....
   Мило.... Он даже и не вспомнит, когда просто рядом спал с девушкой. Нет. С ТАКОЙ девушкой!
   Да никогда!
   Но раз девушка просит...
   А может это такой подкат?
   Не говоря ни слова, он стянул рубашку и, от волнения стараясь не дышать, улегся рядом с Лизой. Какое-то время она молчала, и когда Максим уже было решил, что она уснула, ее холодные тонкие пальчики сжали ему руку.
   - Спасибо, что спас меня....
   - Ты все-таки помнишь? - Он тут же поднялся на локте, разглядывая ее.
   - Я это увидела. - Ее губ коснулась улыбка и тут же угасла. - Спокойной ночи....
  
   День четвертый
  
   Захар грохнул об стол деревянной кружкой и поднялся. Стены харчевни вдруг начали кружиться, сдвигаясь ему на встречу, а пол под ногами так и заходил волнами. Он вспомнил, как они рыбачили с бродячими артистами и началась гроза. Плохонькая лодчонка норовила перевернуться и окунуть всех в ледяную воду. Теперь у него было ощущение, что он снова попал в ту лодочку, но на этот раз удержаться в ней никак не получится.
   Пришлось сесть на место. К Захару тут же подошла разбитная девица с задорными рыжими косичками и плюхнула на стол еще одну кружку пенного напитка. Улыбнулась пьяному великану, вильнула крутым бедром и развернулась, чтобы уйти. Но Захар угадал ее маневр и, поймав за руку, усадил себе на колени.
   - Аккуратнее, верзила, - беззлобно фыркнула девица и провела ладошкой по Захаровой кудрявой голове, - я на работе.
   - А я твой гость, и ты обязана выполнять мои прихоти. - Захар пьяно усмехнулся и от души приложил ее по заду.
   - Да ты дружок уже набрался, зря я тебе еще одну кружку приволокла. У тебя хоть деньги-то есть?
   - Чтобы оплатить выпивку в вашей забегаловке, хватит.
   Девица, даже если и обиделась, то вида не подала. Хозяин велел улыбаться каждому гостю, как делают в дорогих ресторациях. А этому громиле улыбаться было совсем несложно. Высок, широк в плечах и совсем не противен, как большинство завсегдатаев.
   - А кроме выпивки? - девица призывно подмигнула. - Вдруг ты еще чего захочешь?
   Захар не сразу понял, что она пытается ему сказать, а когда смекнул, спихнул девицу с колен, но уйти не позволил.
   - Может, и захочу. Присядь-ка со мной, поговорим. - Захар указал на табурет, стоящий с противоположной стороны стола.
   Девица зыркнула в сторону бара, откуда на них с Захаром поглядывал угрюмый мужик в заляпанном фартуке. Захар положил руку на карман, на что мужик кивнул и, улыбнувшись одними губами, отвернулся к пьянчуге, который уже пытался сам налить себе вина.
   - Ну, давай поговорим. - Девица перегнулась через стол, открывая для Захара соблазнительный вырез на груди. - Только, может, закажешь и для меня что-нибудь? На сухую как-то нет интереса болтать.
   Захар в ответ надолго приложился к кружке. На стол поставил уже пустую.
   - Ну так сходи. Принеси нам еще по парочке...
  
   Девица оказалась словоохотливой и развлекала его весь вечер. Захар старался не думать, что покупает ее внимание. Просто угощает понравившуюся барышню пивом, вот и все.
   - Что ты на меня так смотришь? - силясь собрать взгляд в одну точку, спросил Захар у залюбовавшейся на него девицы.
   - А что, нельзя?
   - Так я, чай, не картина, чтобы меня рассматривать. - Он усмехнулся.
   - Кому не картина, а мне так в самый раз. Может, ты мне понравился.
   - Я или мой кошель?
   - Видала я твой кошель, там особо не разгуляешься, - повела она круглым плечиком. - Вот и подумай теперь.
   - А нечего тут голову ломать. Я другую люблю. Только она мне всю душу измотала.
   - Так и люби себе на здоровье, а я от тебя любви не требую. Ночку вместе проведем, утром - поминай как звали.
   Захар не слушал, что говорит ему девица. Он давно привык, что такие, как она, ему на шею вешаются и сами в постель скачут, что блохи на собаку. Только ему такой любви и даром не надо. А уж за деньги и подавно.
   - И денег мне твоих не нужно, верзила.
   Неужели он вслух это сказал? Да если и так, то ему все равно. Будет он еще о девках трактирных думать. Ее, небось, никто не заставлял сюда работать идти, сама вызвалась.
   - Неужели та, другая, так хороша, что ты ни на кого и смотреть теперь не можешь?
   Захар хотел было прогнать порядком надоевшую деваху, но вместо этого сказал:
   - Она лучше всех.
   - Тогда почему ты сидишь здесь и напиваешься, а не бежишь к своей ненаглядной? - в голосе девицы слышалось раздражение, смешанной с досадой.
   - Она меня прогнала.
   - Вот же невидаль. Сегодня прогнала, завтра обратно позвала.
   - Нет, она не позовет. Варя не такая. Если чего решила, то уже назад не повернет.
   - Дурак ты, - махнула рукой девица, - она обыкновенная баба и ничем от других не отличается.
   Захар ударил кулаком по столу с такой силой, что кружка с пивом перевернулась и пенный ручеек потек на пол.
   - Не смей так о ней говорить, ты ничего не знаешь! - вызверился Захар.
   - А не знаю, так расскажи. - Она не боялась великана. Он только с виду большой и угрюмый, а сердце у него доброе.
   Захар рассказал все. Умолчал лишь о том, что любимая его стала ведьмой. И про то, как она прогнала его сегодня.
   Перед глазами плыли картинки. Вот Степаныч приводит Варвару знакомиться с труппой. Рыжая пигалица сверкает большими зелеными глазами, прижимая к груди пушистого кота. Смотрит с недоверием и затаенным страхом. Захар сразу понял, что станет защищать ее ото всех. Вон она какая: маленькая и щупленькая. Такую обидеть - большого ума не надо.
   А вот Варвара уже взрослая. Из забитого звереныша превратилась в грациозную кошку. Когда она танцует, все вокруг замирают, точно понимая, что ангел спустился с небес к людям, чтобы дарить красоту. В зеленых глазах ее можно утонуть. И никогда уже не выбраться. Захар и утонул. Сам пошел в омут, ничего не страшась. Потому и винить, кроме себя, теперь некого. Так он думал, что люб Варваре. Ведь он от нее ни на шаг не отходил, а она не противилась. Оттого еще горше было разочарование.
   И как награда за все его лишения, за всю боль и обиды, они вместе. Жаждущие ласки тела переплетаются, поцелуи обжигают кожу, шепот кажется колокольным набатом. Целый мир перестает существовать, сжимаясь до двух бездонных омутов, в которых плещутся яркие крупные звезды.
   А на утро, как гром среди ясного неба, ее слова. Варвара оборвала последнюю нить надежды. Но зачем тогда она позвала его снова? В саду, когда Захар говорил, что уезжает, то слышал ее едва различимое обещание дождаться.
   - Глупый ты, Захар. Неужели на ней свет клином сошелся?
   - Ты меня не слушала? - Захар удивился. Неужели девица ничего не поняла. Он перед ней душу вывернул, а она все свое гнет.
   - В том-то и дело, что слушала. Ты взрослый мужик, сидишь и хнычешь передо мной, как дитя сопливое. Ей-богу, даже противно стало. Мы бабы любим, чтобы с нами посмелее были, а не ходили кругами. Нравится тебе твоя Варвара, так бери. А то ведь, знаешь, проворнее молодчики найдутся.
   - Ничего ты не поняла. Да и куда тебе.
   Захар поднялся, бросил на стол медяки и понял, что ему ни за что не добраться до поместья самостоятельно. Ноги не держали, голова стала чугунной. Девица тоже поняла это и позвала двоих парней, которые подхватили Захарку под руки и вывели на воздух. Усадили на лавку. Деваха примостилась рядом.
   - Тебя хоть как звать-то? - Захар вдруг понял, что до сих пор не спросил об этом.
   - Настасья, - ничуть не обиделась она. - Это харчевня моего отца, он сам за стойкой работает. Вот и я помогаю, чем могу.
   - Спасибо тебе, Настасья.
   - За что это?
   - За разговор. Мне вроде как легче стало. - Захар пошарил в кармане, но понял, что там пусто. Посмотрел на девушку растерянно, не зная, что сказать.
   - Ты точно дурень, раз решил, что я ради твоих грошей целый вечер потеряла.
   - А ради чего тогда?
   - Может, ты мне и правда понравился?
   Захар заелозил на лавке. Он не знал, как реагировать. За него все решила Настасья. Она проворно придвинулась к нему, обвила его шею тонкими руками и поцеловала в губы. Захаровы ручищи сами обхватили девичью талию. Девчонка закусила губу и, выгнув спину, тихонько застонала...
  
   Утром у Захара раскалывалась голова. Он не сразу понял, где находится. Потолок чужой, и стены не те, что в его коморке в усадьбе. Приподнявшись на локтях, он едва сдержал тошноту и осмотрелся. Помещение небольшое и какое-то казенное. Но вокруг чисто и пахнет приятно, будто цветами луговыми.
   Скрипнула, отворяясь, дверь, и в комнату вошла рыжая девушка. В первое мгновение у Захара часто забилось сердце, он вдруг подумал, что это Варвара. Но потом рассмотрел лицо и вспомнил вчерашнюю официантку.
   - Проснулся? Я тебе завтрак принесла. - Она поставила на стол поднос.
   От запахов еды замутило.
   Захар судорожно искал подходящие к ситуации слова. Ему хотелось скорее уйти, но в похмельной голове не было ни одной дельной мысли.
   - Не трудись, верзила, - улыбнулась девушка, которую, кажется, звали Настасьей, - отлежишься часок и свободен.
   Захар вдруг подумал - вот оно счастье. Не те муки, которые ему достаются от Варвары. Остаться бы здесь навсегда. Настасья нарожает ему детей, и будут они вместе жизнь коротать. Только эта простая мечта рассыпалась пылью. Захар знал, что, кроме Вари, ему никто не нужен. А Настасья поняла его и отпустила.
  
   В поместье Захар возвращался с тяжелым сердцем. Он не знал, что станет говорить Варе, как сможет смотреть ей в глаза.
   Дом встретил его непривычной тишиной. Захар порадовался, что никто не вышел ему навстречу, и, точно вор, пробрался на конюшню. Конюх Тихон лежал в куче сена, прикрыв рябое лицо шапкой, и напевал какую-то похабную частушку. Захар легонько пнул его сапогом, отчего тот вскочил как ошпаренный и вытянулся во фрунт.
   - Тьфу ты, окаянный! - увидев перед собой Захара, сплюнул Тихон. - Напугал до чертей. Чего подкрадываешься?
   - Тихон, а чего у нас такая тишина? Не помер ли кто опять?
   - Типун тебе на язык, Захарка! Большой, а без гармошки! - Конюх хлопнул себя по бедрам, осмотрелся воровато по сторонам и, сбавив тон, добавил, - никто не помер, а вот граф, кажись, того, умом тронулся.
   - Опять ты, Тихон, самогонки с утра налакался? - разулыбался Захар. - Ну-ка дыхни!
   - Да вот те крест! - конюх вынул из-за пазухи нательный крестик и поцеловал его. - Сам не видел, брехать не стану, а слух идет, мол, вчера граф орал дурниной и по дому носился. В кухне у Петровны все перевернул. Потом затих и велел доктора ему привести. С тех пор из кабинету сваво носу не кажет. Вот и подумай сам, чего он такое творил. Как есть, разумом помутился!
   - А Варвара где?
   Захар чувствовал, как внутри нарастает беспокойство.
   - Какая еще Варвара? Горничная, небось? Так я с ними не якшаюсь. Это ты у Петровны спроси, она с ними чаевничает.
   - Да нет же, Тихон, она... Эх, да ну тебя!
   Захар махнул рукой и бросился прочь из конюшни. Он проклинал себя за то, что вчера оставил Варю с графом. Зачем только послушал ее? Почему не остался в доме? Если с ней что случилось, он себе не простит.
   У кабинета графа Захар слегка замешкался, но потом взял себя в руки и постучал.
   - Дмитрий Алексеич, это я, Захар.
   В ответ - тишина. Захар немного подождал и постучал еще раз. Ему никто не ответил.
   На кухне Алевтина Петровна колдовала над пирогами, ловко вылепливая их толстыми пальцами. Увидев Захара, женщина улыбнулась и кивнула на табурет.
   - Здравствуй, Захар Иваныч. Чайку?
   - Некогда мне, Алевтина Петровна, чаи распивать. Скажите, где Варвара?
   - Знамо дело где. Ушла. - Кухарка улыбалась, но Захар видел, что дается ей это с трудом. Точно скрывает что-то. - Еще вчера и ушла.
   - А почему... - Захар едва не спросил, почему она не дождалась его, но вовремя осекся. - Почему я не могу до хозяина докричаться?
   - Спит, наверное, - пожала плечами кухарка, - ему доктор какого-то лекарства выдал, вот он и отдыхает теперь.
   - Какой еще доктор?
   - Обыкновенный, в очках. - Женщина взяла поднос с пирожками и отвернулась к печи. - Захворал наш граф, вот доктора и позвали.
   Значит Варя ушла. Сбежала!
   Всё, хватит с него! Сколько можно унижаться и ждать ее милости? Пусть живет, как пожелает, раз такая гордая. А он, Захар, найдет себе невесту посговорчивее. Не будет больше бегать за строптивой Варварой. Всему конец приходит, вот и он больше терпеть не может. Как-нибудь переживет. Не всю жизнь ему страдать, пройдет когда-то эта любовь бестолковая. Сегодня же вернется к Настасье и скажет... А что он ей скажет? Да ничего не нужно говорить! Она девка умная, сама все поймет. И детей ему родит троих. Нет - пятерых. Захар дом сладит, хозяйство появится. Проживут как-нибудь.
   Только вот не хотелось ему как-нибудь. Сердце с разумом спорило, а поделать ничего не могло. Только и оставалось, что кровавыми слезами обливаться.
   До самого вечера Захар прошатался без дела. Маета никак не отпускала. Уже почти сорвался в харчевню к Настасье, да тут прибежал Митяй, раскрасневшийся, запыхавшийся. Выговорить никак не может, заикается.
   - Там это, Захар, хозяин тебя видеть хочет. Велел срочно к нему бежать.
   - А ты чего задыхаешься-то?
   - Так он сказал - шкуру спустит, если сейчас же не явишься.
   Дверь в кабинет графа была приоткрыта. Захар шагнул в привычный полумрак. Граф сидел в кресле, там, куда не доставал свет от одинокой горящей свечи.
   - Дмитрий Алексеич, я приходил к тебе сегодня, только ты не отозвался.
   - Садись, Захар, - голос у графа был заторможенный, все еще действовало лекарство, - я в этом доме только тебе и могу доверять. Недавно ты со мной, но преданность свою успел доказать.
   Захар не понимал, к чему клонит граф, и слушал внимательно, радуясь, что в помещении темно, иначе пылающие щеки выдали бы в нем волнение. Он все ждал, что граф отчитает его за то, что исчез на всю ночь, не предупредив.
   - Поезжай прямо сейчас в деревню и привези мне ворожейку, что Марию Федоровну лечила.
   - Это еще зачем? - слова вылетели изо рта Захара против его воли.
   - Она денег не взяла, когда уходила, а я не могу не отблагодарить. - Граф словно и не услышал ничего. - А хотя знаешь что, я сам с тобой поеду. Только сначала...
   Граф поднялся из кресла, подошел к столу и взял подсвечник. Некоторое время Захар смотрел ему в спину, а когда хозяин повернулся, едва не вскрикнул от неожиданности.
   Лицо графа было изуродовано. Ото лба до подбородка его пересекал отвратительный ожег, багровый от запекшейся крови.
   - Это как же тебя угораздило, Дмитрий Алексеич?
   - Отвези меня к ворожейке, Захар, не спрашивай ничего.
   - Я мигом.
  
   Варвара словно ждала гостей. Стояла на крыльце и смотрела вдаль. Захар и сообразить не успел, когда граф соскочил с экипажа и бросился к ней. Поравнявшись с девушкой, склонил голову и приложился губами к ее руке.
   _________________
  
   Солнечный лучик запутался в темных длинных ресницах, тепло погладил смуглую щеку и скользнул на губы. Лиза смотрела на спящего Макса, понимая, что нужно уходить. Эта ночь, полная непонятностей и тайн, закончилась, а вместе с ней и гроза, бушевавшая до рассвета. Эта ночь закончилась, а вместе с ней и счастье. Елизавета никогда не чувствовала столько заботы даже от близкого человека, а от Верзилы и тем более нечего было надеяться, а вот ты ж посмотри!
   Лиза улыбнулась, вспоминая, как он неустанно поправлял одеяло, как прижимал ее к себе, стараясь не разбудить робкими объятиями. Так и хотелось спросить: кто же ты такой, Макс Воронцов, и что тебе от меня надо? Но Лиза понимала, что он тут же наденет маску и ей станет больно, и обидно, и одиноко.... Лучше уйти сейчас, когда она узнала, каким он может быть.
   Как ценна такая близость, без страсти и похоти, еще крепче слеплена на нежности, заботе и доверии. И как недолговечна....
   Стараясь не разбудить парня, Лиза поднялась с кровати, и, натянув платье, бросилась к двери, мечтая, чтобы ее никто не увидел.
  
   Макс открыл глаза, едва за ней захлопнулась дверь. Сумасшедшая! Зачем сбегать, если ничего не было? Да и как было бы, если он на нее и дохнуть боялся. Как будто в его постель занесло фею. Обломаешь случайно крыло - сломаешь жизнь.
   Вздох вырвался сам собой. Впервые в жизни Максим не знает, что делать с девушкой. Все, с кем ему доводилось встречаться, шли на него тараном, стараясь выманить деньги, машину, шубу. А здесь... Ей не нужна машина или шуба. Ей даже дом этот не нужен...
   Телефонный звонок раздался как гром среди ясного неба. Неужели? Появилась сеть? Еще и свет, может быть? Тогда и кофе обломится! А что еще нужно для счастья?
   Чтобы не вспоминать лишний раз рыжую копну волос, высокую грудь и хрупкую фигурку Лизы, Максим поднялся и взял с прикроватной тумбочки телефон.
   - Да?
   - Макс? - голос отца звенел радостью. Везет! - Прости, телефон вчера сел. Забыл. Пока вспомнил, пока вернулся с Мышкой от гостей, пока... ну ты понимаешь. Что хотел?
   - Привет, па! Я к тебе с приветом от Александра Петровича Захарова.
   - Макс, я твои шуточки с утра не понимаю.
   - Да тут такое дело.... Ты что-нибудь знаешь о поместье Лисий Яр?
   - Стоп. Ты там?
   - Именно! Мне сказали, что я единственный наследник, вот я и купился. Одно непонятно, кем нам приходится этот Захаров? И поместье - оно ведь принадлежит нашей семье?
   - Макс, ты сегодня будешь в Москве? - голос отца сделался прерывистым, тревожным. - Нам надо поговорить!
   - Постараюсь. Нужно заехать на работу, и домой не помешало бы....
   - Я позвоню, как доберусь. Прихвати бумаги. Пока.
   Макс растерянно посмотрел на умерший телефон. Вот почему так? Хоть бы объяснил, успокоил. И так на душе все гаже и гаже!
   Привести себя в порядок не составило труда. Рубашка по-прежнему лежала там, куда он ее кинул, туфли стояли у двери. Бумажник в машине.
   Максим вышел за дверь и полез за ключами в карман брюк. Ключей он там не обнаружил, зато его пальцы коснулись плотного картона. Выудив небольшой прямоугольник, он растерянно уставился на украшенную вензелями надпись на серебряной визитке: "Вы приглашены на бал".
   Понимая, что от таких шуточек ему не до смеха, Макс сунул руку в другой карман и, наконец-то найдя ключи, закрыл комнату и направился вниз. Он будет не он, если не найдет шутника!
   В обеденном зале уже хлопотала Зоя Павловна и маялся головной болью водитель Володя. Увидев Макса, он только кивнул ему и отхлебнул горячего кофе. Зато домоправительница была весьма рада.
   - Ой, Максим Александрович! Как спали? На новом месте ничего во сне не увидели? Точнее, никого?
   Макс поморщился, припоминая сон.
   - Кого только не увидел, но из всех только Лизу знаю. - Он уселся за стол и попросил. - А можно мне чаю?
   - Лизу? - очнулся Володя. И пока Пална выполняла просьбу Макса, напал на него с расспросами. - А кстати, где она? В комнате ее не было! Сергей Иваныч полночи ее искал, думал, что она в город сбежала! А кстати, не в курсе, что случилось с джипом? Выгорел дотла! Смотри, Сергей Иваныч на тебя его стоимость повесит, если не страховой случай!
   - Че ты раскудахтался? Тебе больше всех надо? - Макс покосился на него и притянул к себе чай. - Спасибо, Зоя.
   - Да не за что. Вон там булочки свежие. И сыр. И масло. А сахар в сахарнице.
   - А я смотрю, зато тебе ничего не надо! - Володя набычился. - А если чего с Лизой решил провернуть - тебе не жить. Сергей Иваныч за нее любому голову отвертит!
   - А ты что, пробовал? - Макс ухватил булочку. - Смотрю, совсем без башки! Видел я вчера, как он ею дорожит. Мало того что унизил, так еще и продолжил веселиться, как будто так и надо! А что касается джипа, так я за погодные явления не в ответе. Может он боженьке чем-то насолил, вот помимо дерева в него еще и молния прилетела. И если бы твой хозяин был трезв, сам бы смог полюбоваться на костерок! Еще вопросы?
   Володя нахмурился, но промолчал, видимо, понимая, что крыть не чем.
   - Чаевничаете? - В обеденный зал вкатился улыбчивый нотариус. - И мне чайку, любезная Зоя Павловна.
   Домоправительница бросила на него недобрый взгляд и тут же расплылась в улыбке.
   - Сию минуту.
   - Как отдохнули? - Игорь Эдуардович потянулся и посмотрел сперва на Макса, затем на Володю. - Видимо, не очень? Да бросьте киснуть! Погода за окном - чудесная! Ничего не осталось от вчерашней грозы!
   - Только сгоревший джип! - в тон ему продолжил Макс. - И поваленный тополь, который надо убрать до торгов! Кстати, не подскажите, на какой точно день они назначены? А то у меня на приглашении даты нет.
   - На каком приглашении? - посмотрел на него Володя. Макс вместо ответа достал серебристый прямоугольник.
   Володя сунул руку в карман пиджака и тоже выудил такое же приглашение.
   - Эм... позволите? - Игорь Эдуардович взял приглашения, повертел их в пальцах, разглядывая, и раздал парням. - Ничего не понимаю!
   Позади раздался звон посуды. Все обернулись, разглядывая разбитую чашку и разлитый по паркету чай у ног Зои Павловны, а та стояла, не отводя взгляда от серебристых прямоугольничков.
   - Зоя Павловна? Любезная вы наша. Вам плохо? Пойдемте, я провожу вас в комнату. - Нотариус подскочил к ней и, взяв под локоток, повел из зала. У дверей женщина вырвалась и, обернувшись к парням, истошно завопила.
   - Уезжайте, иначе вы все умрете! Он выбрал вас! Вы приглашены на бал, и вы все умрете!
   Игорь Эдуардович, что-то успокаивающе бормоча, все-таки вытолкал ее в коридор и с грохотом захлопнул дверь.
   - Дурдом какой-то! - Максим залпом выпил чай и поднялся. - Если нужно в город, готов подбросить.
   - Нет, спасибо. Мы вызвали эвакуатор. - В зал шагнул мрачный как туча Аристахов и кивнул на дверь. - Я слышал крики. Что здесь происходит?
   - Да ничего особенного. Зоя Павловна решила, что раз уж мы с вашим водителем получили такие пригласительные, значит нам в скором времени кирдык.
   - Ну-ка... - Аристахов прошел к столу, полюбовался на серебристый прямоугольничек, что держал Макс, и вдруг достал из барсетки точно такой же. - А я решил, что это мне вчера Толстый подсунул. Приглашение на аукцион или типа того.
   - Не знаю кто, но что подсунул - это точно! - Максим спрятал приглашение в карман и как ни в чем не бывало поинтересовался. - Как я понимаю, вас сегодня можно не ждать?
   - Вообще-то мне здесь и одной ночевки хватило, но... - Аристахов неопределенно развел руками и уселся рядом с Володей. - Кстати, вы, Максим, Лизу не видели?
   - К сожалению, - Макс развернулся и вышел из зала. На душе скреблись кошки. Если они уедут, вернутся ли? Аристахов, кажется, уже не горит желанием покупать особняк. А Максим даже не взял номер телефона Лизы... Попрощаться бы...
   Увы, эта мечта оказалась неосуществимой. Он обшарил все два этажа и даже поднялся на третий, чтобы убедиться, что решетчатая дверь снова закрыта на массивный ржавый замок. Лизы не было нигде!
   А может, девчонка и впрямь вызвала такси и укатила? Обиженная на отца, смущенная им?
   У входной двери Макса догнал запыхавшийся Игорь Эдуардович.
   - Максим! Вы в город?
   - Да. Вас подбросить? - Макс взялся за медную ручку.
   - Нет. Я останусь. И прошу, надолго не задерживайтесь. Гости приедут во второй половине дня. Я уже отправил нашу милую Зою Павловну готовить комнаты.
   Макс недоуменно поморгал.
   - Гости? Какие гости?
   - А я разве вам не сообщил? - Толстяк звонко хлопнул себя по лбу ладошкой. - Вот я болван! К слову, отвечая на вопрос: через два дня назначен аукцион, мы с Сергеем Ивановичем решили приурочить его к дню рождения Лизоньки. Вот поэтому Сергей Иванович сегодня любезно созвонился с некоторыми своими знакомыми, заинтересованными в покупке особняка, и они присоединятся к нам на, так сказать, уик-энд. Ну и попутно изнутри изучат предмет торгов. Попробуют, так сказать, на ощупь! Представляете, какая начинается игра, милейший Максим Александрович? За ваш дом приедут побороться богатейшие люди Москвы! Как-никак - историческая ценность!
   - Странно, а я так понял, что Аристахов собрался уезжать....
   - Ну, у всех дела-дела... Ладно, не буду вас задерживать! - Игорь Эдуардович шустро зашагал по коридору. Максим смотрел ему вслед, пока мужчина не скрылся на лестнице.
   Черт ногу сломит! Поборов желание вернуться в обеденный зал и как следует расспросить Аристахова о его планах на будущее, Макс толкнул дверь и вышел на каменное крыльцо.
  
   В городе он оказался ближе к полудню. Заехал сначала домой и, договорившись с отцом о встрече, рванул в офис. Там время пролетело незаметно. Сначала Макс обсудил дела со своими замами: закадычными друзьями Пашкой и Серегой. Поделился планами на светлое будущее. Посоветовал не лаботрясничать, пока он с честной совестью будет отдыхать и проворачивать финт с наследством. Напоследок облагородил пару десятков документов своей подписью и, дождавшись звонка от отца, ушел.
   Тот, как и было договорено раньше, ждал в полупустом кафе напротив. Максим увидел отца сразу.
   Хм, странно, что в такую жару так мало желающих спрятаться в тень и охладить нутро стаканчиком холодного напитка. Посетителей было всего трое. Два молодых парня, явно студенты, корпевшие над какой-то книгой, и отец, который так проникся чтением небольшого клочка бумаги, что не заметил появления сына.
   - Привет, па, - Макс уселся напротив. Отец пару мгновений смотрел на Максима, будто не узнавая, и наконец приветливо улыбнулся.
   - Еще только начало лета, а ты уже загорел так, словно неделю пахал на дедовских плантациях.
   - К слову, о дедах! - Максим решил сразу взять быка за рога, достал из сумки папку с завещанием и положил на стол. - Что ты хотел мне сказать?
   Отец помолчал и, глядя сыну в глаза, протянул исписанный мелким почерком листок, тот, что усиленно изучал до появления Макса.
   - Вот. Сначала прочитай это.
   Максим притянул бумагу к себе и принялся читать.
   "Уважаемый Александр Андреевич! Вынужден сообщить, что ваш дед, Захаров Александр Петрович, при смерти. Огромная просьба не позднее завтрашнего дня связаться с органами загса города Лисий Яр, чтобы вступить в права на дом, которым владел Андрей Петрович. С уважением, работник загса И.Э. Ковальский"
   - Не понял! - Макс нахмурился и посмотрел на отца. - Так выходит, что этот Александр Петрович не мой, а твой дед?
   - Ты на дату посмотри. 1998 год. Почти двадцать лет назад. Старик все эти годы был при смерти? Потом мне еще пару раз приходили такие же письма. Видя, что с меня толку нет, они решили обратиться к тебе!
   - Я честно отказывался! - пошел на попятную Макс. - Говорил, что Воронцовых в Москве туева куча! Убеждал, что вряд ли я и есть тот самый потомок знатного рода. Игорь Эдуардович добавил, что и искать меня не пришлось, дед сам дал им все мои координаты.
   - Игорь Эдуардович? - Отец прищурился. - Это кто?
   - Ну... мой нотариус!
   - Как его фамилия?
   Макс пожал плечами.
   - Да я че, помню?
   - Вспомни, сын, это важно! - Отец едва не кричал.
   - Да ты можешь толком объяснить? - Макс вскочил. - Что такого важного в том, как зовут моего нотариуса?
   - Смотри сюда! - Отец тоже поднялся, придвинул к себе письмо и ткнул пальцем в подпись. - Видишь? И.Э. Ковальский! Работник, мать его, ЗАГСА! Он прислал мне первое письмо и все последующие! А если это одно и то же лицо? А если ты попал в какую-то крупную аферу?!
   - Па, я тебя не понимаю! - Макс устало опустился на стул. - Допустим, я не наследник этого имения. Тогда зачем этому И.Э. оформлять на меня это наследство и устраивать торги?
   - Какие торги?
   - Чтобы я получил за усадьбу пятьдесят миллионов! Я сказал сразу, что она мне не нужна и предложил ее продать. А он помогает мне сделать это побыстрее и подороже!
   - Макс, я прошу, - голос отца сделался пустым и безжизненным, - не возвращайся туда. Поживи у матери пару месяцев или, если хочешь, приезжай ко мне. С Мышкой вопросы уладим. Когда торги?
   - Па, а почему ты не можешь даже предположить, что этот особняк действительно принадлежал нашим предкам? - Макс оглянулся в поисках официанток, но кафе словно вымерло.
   - Да потому что я - приемный ребенок! Мои приемные родители дали мне эту фамилию, а я дал ее тебе! Ты - Воронцов, но ты не наследник графского рода, уж поверь мне! А теперь пообещай, что не вернешься в усадьбу!
   Макс тяжело вздохнул и поднялся.
   - Хорошо. Только ни у тебя, ни у мамы я жить не буду. У меня есть квартира, и я взрослый мужик. Наваляю кому хочешь, если понадобится!
   Отец улыбнулся.
   - Породу не пропьешь!
   - Па, можно я только возьму письмо? - Макс кивнул на листок и, заметив настороженный взгляд отца, успокаивающе поднял руки. - Только как средство защиты! Если что - смогу предъявить тому, кто ко мне сунется, ну, и заодно в полиции пригодится.
   - Бери. - Отец тоже начал собираться. Бросил на стол пару сотенных. - И помни, ты обещал не возвращаться!
   - Успокойся! И не собираюсь! Я сейчас поеду домой... Так... - Макс сунул руку в карман и вытащил надрывающийся телефон. Хм... номер неизвестный. - Одну минуту... Да!
   - Макс? Макс! Ты где?! Мне нужно тебя увидеть, срочно! Макс, мне страшно! Мааакс!
   - Лиза?! Лиза! - заорал он в трубку узнав голос рыжей, и прислушался к тишине, сквозь которую едва слышно доносились звуки до тошноты знакомого вальса.
  
   ___________________
  
   Как чудесно... Как здорово! Природа, точно в унисон ее жизни, снова заиграла красками, рассыпаясь тысячами бриллиантов-росинок, радугой заблестела в брызгах фонтана...
   Лиза улыбнулась и поднесла руку к разноцветному облаку. Ей уже давно не было так хорошо и спокойно, как этим утром. Она помнила каждую секунду этой восхитительной ночи, наслаждаясь теплом и сонным дыханием Макса. Хотя... было немного обидно, что он даже не попытался ее поцеловать. Вот уж ни за что бы не подумала, что этот красавчик такой скромняга!
   А еще было до безумия приятно, что он не бросил ее, как все остальные, что он пошел ее искать и нашел! И спас! Лиза знала это, и чувство тепла заполняло теперь ее всю.
   Призрачную фигуру она увидела не сразу. Просто брызги фонтана вдруг сгустились, постепенно обретая черты.
   - Мама? - Лиза вздрогнула, ощутив невольный холод. Как, впрочем, происходило всегда в моменты таких визитов.
   - Девочка моя... - голос матери, четкий и ясный, зазвучал в голове. - Будь осторожна! Здесь опасно! Уезжай!
   - Мама, я не могу! Этот дом... отец обещал мне его купить. Он мне нужен! - Почему всегда, когда мама приходила, на Лизу нападало какое-то косноязычие и желание оправдаться. - Мам, я не могу сейчас уехать! Макс...
   - Он не тот, за кого себя выдает... - послышалось в ответ.
   - Кто, Макс? - Да почему же всегда так трудно ее понять?
   - Он чужой нам! Он обманет....
   - Кто - чужой? Кому - нам? - Лиза не чувствовала, как вцепилась в край бордюра фонтана, и теперь пальцы занемели от падающих на них ледяных брызг. Разноцветное утро стало серым. - Кто обманет?
   - Тот, кто видел мою смерть. Защити отца. Он не виноват!
   - Лиза? Вот ты где! - Голос отца вырвал ее из накатившего оцепенения, и Лиза с облегчением увидела, как призрак матери растаял. - Что ты тут делаешь? Вон, руки уже все посинели!
   Лиза растерянно отдернула пальцы от каменной чаши, над которой застыло изваяние женщины, из рук которой с задорным журчанием била холодная струя.
   - Просто... гуляю...
   - Приехал эвакуатор. Собирайся, поедешь со мной. - Отец протянул ей платок, но Лиза спрятала руки за спину и помотала головой.
   - Нет. Я останусь тут. Здесь мой дом. А ты вечером приезжай.
   - Так! Хватит устраивать сцены! Какой дом? Я его еще не купил и уже очень сильно сомневаюсь, что мне нужно это делать! Поехали!
   - Пап, нет. Я уже сказала, и решение менять не буду. - Лиза посмотрела ему в глаза и впервые в жизни не отвела взгляда.
   Зато отвел отец.
   - Ну, как знаешь. Хотел свозить тебя по магазинам, чтобы ты выбрала себе одежду и украшение на твой день рождения, но если ты так этого не хочешь, придется все купить самому. Не ходить же тебе в этом старье. - Он пренебрежительно коснулся длинного бежевого платья, выбранного сегодня Лизой.
   - Па... А как умерла мама?
   - Так.... Что опять начинается? - Отец нахмурился.
   - Просто хочу знать.
   - Я говорил уже тебе сотню раз! Она оступилась и упала со второго этажа нашего дома. Лестница еще была не готова. Перила не выдержали.
   - Значит, ты не виновен в ее смерти?
   - Нет! - отец глядел на дочь осуждающе и... как-то виновато.
   - Тогда почему ты боишься? - Лиза снова выдержала отцовский взгляд и решила пойти ва-банк. - Почему ты боишься... его?
   Отец как-то резко побледнел и сипло выдавил.
   - Как ты узнала?!
   - Если я скажу, ты не поверишь!
   - Так... - Он резко выдохнул. - Больше ничего не говори! Я не хочу слышать о призраках! И к твоему сведению, я больше ничего и никого не боюсь! И давай закончим этот разговор! - Аристахов развернулся и зашагал к дому, но что-то вспомнив, остановился. - После обеда сюда приедут люди. Не удивляйся.
   - На торги? - Лиза направилась следом за ним, но отец не ответил и скрылся в доме. Лиза заходить не спешила. Постояла возле распахнутой двери черного хода, снова взглянула на сад, в котором так приятно было гулять.
   Значит, есть что-то, чего отец не договаривает.... Жаль, что призрак мамы сегодня говорил так... намеками, недомолвками... Точно, и сам не был уверен в том, что знает.
   И жаль, что отец никогда не расскажет правду, а узнать не у кого. Кстати... что мама хотела сказать, когда говорила что "он обманет"? Кто видел ее смерть? Кого боится папа?
   Помешкав, Лиза шагнула в дом и тут же попала в руки Зои Павловны.
   - Ой, какая ты красавица! Неужели и это платье у хозяйки в шкафу взяла? И как она тебе позволяет!
   - Кто позволяет? - Лиза смущенно одернула светло-бежевое платье с корсетом, вышитым бисером, скрывая подолом туфли цвета слоновой кости. Ну, оделась... не ходить же теперь в трауре? Хорошо, что отец привезет ей вещи.
   - Да шучу я! Что же вы все в призраков поверили? На-ка вот, лучше помоги мне. - Домоправительница сунула Лизе почерневший от времени ключик. - Третья дверь по коридору. Там белье, свечи и подсвечники. Нужно восемь упаковок постельного белья разнести по комнатам на втором этаже. Они открыты. А потом, если не умаешься, по два подсвечника в каждую комнату и по шесть свечей. Да не таскай все разом! Надорвешься! До приезда гостей еще есть время. Успеем.
   - А постели? Заправлять? - Лиза была рада не ходить по дому в поисках Макса и не забивать себе голову мыслями о нем, а заняться чем-то полезным.
   - Да не надо. Я сама, - отмахнулась женщина и заторопилась на кухню.
   Следующие два часа Лиза бегала с этажа на этаж, выполняя пожелание домоправительницы. Наконец остался последний набор свечей. Вернее, Лиза точно знала, что она брала два подсвечника и шесть свечей, но почему-то свечей оказалось всего три.
   Открыв дверь подсобки Лиза чертыхнулась, глядя в полумрак комнаты, освещаемой только из коридора. Лампочка что ли перегорела? Ладно, не страшно! Девушка точно знала, где лежат свечи. Дойдя до стеллажа с коробками, она на ощупь отсчитала три свечи. Крепко сжав их в руках, Лиза развернулась, чтобы идти, и взвизгнула, заметив появившуюся из мрака фигуру. Призрак! Снова!
   - Мама? Это ты?
   Фигура качнулась, точно от ветра, и знакомый до боли голос глухо произнес:
   - Лиза! Ты меня видишь?
   - Да... Я... О, господи! - Лиза уже и забыла, зачем пришла, глядя на призрак того, о ком так хотела забыть. - Это вы? Зачем вы здесь? Я не виновата в вашей смерти! Когда я ушла, вы были живы!
   - Успокойся, девочка! Я никого и не виню! Но я не могу уйти, пока не завершу то, что начал! Я пришел тебя предупредить! - Фигура подалась в ее сторону, заставив Лизу отступить. - Постой! Не уходи! Я не причиню тебе зла! Я - призрак!
   Да что за день-то за такой? Такое впечатление, что все призраки ополчились на нее, стремясь предупредить, попросить....
   - Значит, теперь вы мне верите? То, что я могу вас видеть? - Как Лиза не старалась сдержаться, в голосе все же прозвучала нотка торжества. - А раньше закармливали таблетками, от которых мне хотелось только спать, но во сне я попадала в непрекращающийся кошмар!
   - Прости меня. Я был слепцом. Но я и оберегал тебя. Те таблетки, что я тебе прописывал, блокируют восприятие тонкой материи. Ты не увидела бы меня, если бы принимала их накануне. Я прав? - Силуэт мужчины примирительно поднял руки. - Но я здесь не за тем, чтобы читать тебе нотации. Ты вольна выбирать сама между знанием и спокойствием. Я здесь чтобы тебя защитить.
   - Знаете, мне некогда. Я должна помочь Зое Павловне подготовить комнаты к приезду гостей. - Вот интересно, зачем она все это объясняет призраку почившего врача? Как будто он знает, кто такая Зоя Павловна.
   - Ты должна опасаться хозяина поместья. Ты здесь, чтобы стать его очередной жертвой, если не сможешь дать ему то, что он хочет. Максим... он не тот, за кого себя выдает. Он здесь по роковой ошибке, которую совершил мой брат.
   - Я не понимаю... Какой брат? Причем здесь Макс?
   - Ты все поймешь, если найдешь синий конверт с сургучной печатью, что оставил своему наследнику бывший хозяин. Прочитай его раньше Максима. Если будут вопросы, приходи сюда. Я могу появляться только в темноте или ночью, уж не знаю, почему.
   Лиза снова сделала шаг назад, мечтая вырваться из этой темной комнаты. На последнюю фразу она чуть не ляпнула, что в темноте ему самое место, но вовремя сдержалась.
   - Я пойду...
   - Не бойся меня... Граф может иметь над тобой власть, только если ты его видишь... Помни об этом....
   Звонок в дверь набатом прокатился по коридорам и лестницам старого дома, заставив Лизу вздрогнуть и обернуться. Когда она снова повернулась к нежданному собеседнику, рядом уже никого не было.
   Более того, вдруг мигнула лампочка, раз, другой и загорелась ровным тусклым светом.
   Выбежав из подсобки, Лиза на миг задержалась в коридоре, чтобы увидеть, как в дом входят какие-то люди, а Зоя Павловна приветливо раскланивается с ними. Затем девушка бросилась к лестнице. Почему-то появление призрака Сигизмунда Марковича заставило ее трястись, словно в лихорадке. Уж после длительного общения с мамой, да вчерашней встречи с графом пора бы успокоиться и не реагировать так на гостей из потустороннего мира, но... Паника, перешедшая в леденящий ужас, не давала нормально соображать. Все слова призрака Елизавета воспринимала как угрозу, и видимо, от страха, ей показалась, что его голос не раздается привычно в голове, а доносится как бы извне.
   Первым делом, она забежала к себе в комнату. Забыв, что всю ночь были перебои со связью, схватила телефон с тумбочки, бросилась в коридор и едва не налетела на Игоря Эдуардовича.
   - Лизонька! Что случилось? Что за паника?
   - Сигизмунд! Я... мне срочно нужен телефон Макса! Дайте мне телефон Максима!
   - Кто такой Сигизмунд? Вас обидел кто-то из гостей? - Толстячок нахмурился, выудил из кармана пиджака тонкий, лоснящийся черным телефон и, поводив по экрану, скомандовал: - Запоминайте!
   Продиктовав номер, он сочувствующе положил руку девушке на плечо.
   - Что бы не происходило, помните! Это поместье уже ваше! Вы хозяйка! Так не позволяйте никаким Сигизмундам вас обижать!
   Только кивнув, Лиза вырвалась из его, пусть дружеских, но все же объятий, и снова скользнула к себе в комнату, нажимая вызов.
   - Макс? Макс! Ты где?! Мне нужно тебя увидеть! Макс, мне страшно! Мааакс!
   Взволнованно пытаясь докричаться до Максима, Лиза не услышала позади тихих шагов, а затем приторно пахнущая тряпка закрыла ей рот, и уже проваливаясь в беспамятство, девушка услышала в телефоне голос Верзилы:
   - Лиза? Лиза!
   _____________
  
   Варя стояла на берегу реки и смотрела на темную воду в полынье. Совсем скоро придет тепло, и река оживет, побежит вдаль, лаская крутые берега. Вот бы и ей, Варваре, так же ожить с приходом весны.
   Под прозрачной вуалью заблестели зеленые глаза. Тут же поднялся легкий ветерок и, точно успокаивая девушку, коснулся мокрой щеки. Варя лишь плотнее запахнула накидку, отороченную лисьим мехом и уже не скрывавшую объемный живот.
   Стоявший неподалеку седовласый мужчина не сводил с Варвары влюбленного взгляда. Он был счастлив быть с ней. Она стала смыслом его жизни. Ради нее и умереть стало бы для него честью.
   - Варенька, - позвал седовласый, отчего женщина едва заметно вздрогнула. Повела плечами, точно крылья расправить попыталась.
   - Что тебе, Дмитрий?
   - Становится прохладно. Может, поедем домой?
   Домой. Он называет эту тюрьму домом. Поместье, в котором она теперь полновластная хозяйка, стало для Вари золотой клеткой. Сбежать бы, да некуда. Да и как бежать, когда ребеночек вот-вот народится? Она знала, что разрешится от бремени раньше положенного срока. Знала и то, что у нее будет сын.
   Лихо Варвара голову графу заморочила. Он готов принять дите чужое как свою собственную кровинушку. А у нее сердце на части рвется, как подумает, что придется всю жизнь коротать вот так: рядом с ним - ненавистным.
   - Конечно, поедем, - она незаметно стерла слезы платком. - Только пообещай, что завтра снова сюда меня приведешь.
   - Все, что пожелаешь, моя ненаглядная. - Граф подошел и прижался сухими губами к руке, вызвав невольную гримасу отвращения.
   Хорошо, что не увидел. Повел, точно королеву к золоченой карете, ее к прогулочному экипажу, придерживая под ручку, подобострастно заглядывая в глаза, а у Вари на душе такая чернота, что впору утопиться в этой самой реке. Варвара слышит, как шепчет ей вода, зовет к себе, обещая вечный покой. Да только не возьмет она еще один грех на душу. И без того царствия небесного лишена.
   - Варенька, - уже подходя к экипажу, граф вдруг остановился, заглянул в ее глаза, - ты обещалась подумать над моим предложением. Я дал тебе достаточно времени, пора бы и ответ получить.
   Она замешкалась, не сразу сообразив, какой именно ответ граф у нее просит, а после побледнела. А ну как на этот раз он не примет отказа? Силком к алтарю поведет!
   Варя молчала слишком долго, казалось, прошла целая вечность. С лица графа медленно сползла улыбка, уступив место нетерпеливому раздражению.
   - Дмитрий, - Варя глотнула воздуха, которого вдруг стало не хватать, - что же ты от меня ответа требуешь, а сам слов не держишь. Договорились ведь после рождения наследника под венец идти. Ну, куда мне с таким животом в церковь? Что люди скажут?
   - Варвара, - мужчина притянул ее к себе, отчего Варе стало душно, ее замутило, - мне наплевать, что они скажут. Без того слухи гуляют, уже до самой столицы дошли, мол, Воронцов спятил, простую служанку в фаворитки определил.
   - Отпусти, мне душно. - Варя мягко отстранила от себя графа. - И никакая я тебе не служанка.
   - Но это не мои слова, - бросился оправдываться он и снова припал губами к Вариной ручке.
   - Дослушай, прошу тебя. Я не служанка, ни твоя, ни чья либо еще. Взял, так от слов своих не отказывайся. Ребенок у нас будет. Или ты забыл?
   - Не забыл, душа моя, не забыл! - граф упал на колени и уткнулся головой в живот Варвары. - Потому и прошу женой моей стать, потому, как дите должно в браке законном родиться. О тебе пекусь, неужели не понимаешь?
   - Дмитрий, прекрати, поднимись сейчас же. Кучер смотрит.
   - Плевать мне на кучера! На целый свет плевать, если тебя со мной не будет!
   Граф, как безумный, принялся целовать живот Варвары, обнимать колени, прикладывая ее ладошки к своим колючим от щетины щекам.
   - Хватит уже, вставай, - Варвара разозлилась и стала сама поднимать графа с колен. - Если любишь меня, то терпи. Недолго осталось, срок уже подходит. Окрестим наследника и сразу же обвенчаемся.
   - Что ж, - мужчина встал на ноги и, словно ничего не было, подставил Варваре локоток. - Будь по-твоему.
   В усадьбе граф попросил Варвару поужинать с ним, но та отказалась, сославшись на головную боль. Хотела уже уйти в свою комнату, когда в залу вошел Захар. Окинув взглядом изменившуюся Варвару, он стушевался, но взял себя в руки и заговорил о чем-то с хозяином.
   С того самого дня, как Варя вернулась в поместье, Захара точно подменили. Он стал угрюмым и молчаливым, с Варей держался холодно и отстраненно. Она много раз пыталась с ним поговорить, все рассказать, но Захар словно оглох и ослеп. Никаких разговоров не хотел и повторял лишь одно:
   - У нас теперь разные дороги, Варвара.
   В конце концов, Варе и самой надоело биться головой о каменную стену. Не хочет знать правду, его право. Она больше не станет ничего говорить.
   Вскорости после того, как она поселилась в поместье, граф отправил Захара в столицу на обучение. Он вдруг решил сделать его управляющим.
   Варвару мучило чувство безысходности и покинутости. Она была чужой в этом огромном доме и совсем одинокой. Даже кухарка, которая принимала ее, как родную, теперь звала не иначе как - "хозяйкой".
   И вот теперь, спустя почти полгода, Захар вернулся.
   Пока его не было, Варя совсем редко выходила из своей спальни, только просила иногда отвезти ее к реке, где она могла часами стоять в молчании. Граф списывал ее причуды на беременность, а Варя украдкой плакала и мечтала, что однажды этот кошмар закончится. Скучала по тем временам, когда колесила с труппой артистов по городам и весям, была легка и беззаботна, как мотылек. А потом этот мотылек сам полетел на пламя свечи и опалил свои крылышки. И первый раз в жизни она вдруг подумала, что ей больше некого винить. Содеянное лежало на сердце тяжким грузом.
  
   Все время, что Варя провела в добровольном заточении, ее мучили кошмары. Каждую ночь она видела свою смерть: страшную, мучительную. Она не могла рассмотреть лица убийцы, хотя и тянулась к нему, почти ощущала запах, звук голоса. Но как только из тумана забвения проявлялось лицо, Варя с криком просыпалась и еще долго не могла понять, закончился сон или она все еще внутри кошмара.
   Она гладила живот, прислушиваясь к тревожному: "тук-тук-тук" - это билось сердечко еще не родившегося сына. Варя слышала его с самого первого дня. И с каждым новым днем стук становился все отчетливее и громче. А когда ей снились кошмары, маленькое сердечко трепыхалось, точно птица в клетке. Варя просыпалась, слыша этот стук, почти крик, почти стон.
   Но в эту ночь все было иначе. Варваре снилось, что она танцевала. Музыка лилась отовсюду, но вокруг не было ни души. Со всех сторон ее обступала тьма: плотная, непроглядная, живая. Тьма шевелилась, стонала и вздыхала множеством разных голосов. Босым ногам было холодно. Варя не сразу поняла, что танцует на влажной после пролившегося дождя земле. В нос забивались запахи прелой листвы и тлена. Гул голосов все нарастал, давил на виски. В какой-то момент Варя не выдержала, сжала голову руками и упала на колени, больно ударившись о каменную плиту.
   Тьма отступила.
   Варя осмотрелась вокруг и поняла, что находится на кладбище. Том самом, куда приводила ее Аглая. На могиле, которую Варя никогда уже не сможет забыть, возле расколотого надгробия сидел темноволосый мальчуган. Он смотрел на Варвару темно-синими глазенками и улыбался, а из уголка рта у него текла тонкая струйка крови.
   Она бросилась к ребенку, но обняла руками лишь бесплотный туман.
   - Мамочка, не оставляй меня одного, - прозвенел колокольчиком детский голосок. - Не уходи!
   Варя зажмурила глаза, а когда открыла вновь - вскрикнула. Могила изменилась. Теперь на холмике сидела она сама. Только прозрачная, как туман. На призрачном теле не было живого места. Рыжие волосы спутались и висели бесформенными сосульками запекшейся крови.
   - Отмени заклятье! Оставь его!
   Голос шел из самой могилы.
   - Иначе умрешь!
   Музыка стихла. Голоса смолкли. Наступила звенящая тишина.
   Варя попыталась встать на ноги, но ее что-то держало, не позволяя даже пошевелиться. Земля вдруг стала рыхлой и начала проседать. Варя чувствовала, как ее затягивает в могилу. Она не могла ничего поделать, только ждать, когда кошмар закончится. Из легких быстро уходил воздух, сильно давило на живот, голова кружилась, и мысли мутились. Варя уже не понимала, сон это или явь, когда из серой мглы к ней вышел великан. Она не видела его лица, но точно знала, кто это. Великан протянул руку, и Варя сразу почувствовала облегчение.
   - Что же ты натворила, Варвара? - спросила великан знакомым голосом.
   Она не успела ответить. Ее словно вырвали из сна.
   Очнувшись в постели, Варя долго не могла отдышаться. А за окном уже собиралась заря, и ночные кошмары отступали в бессилии.
   - Что же я натворила? - сказала она в пустоту просторной комнаты.
   Ей никто не ответил.
  
   Варя больше не смогла уснуть и вышла в сад. Под ногами поскрипывал потемневший снег. Солнце мутным пятном поднималось над горизонтом. Чуя близкую весну, просыпались птицы, то тут, то там нарушая тишину звонкой трелью. Варвара не заметила, как углубилась в сад и встала статуей возле безобразно торчащего из земли пня. Здесь когда-то было дерево, на котором нашли повешенной бывшую хозяйку усадьбы. Пень выкорчевать не удалось. Его долго пытались вырыть, а потом бросили это дело. Так и торчит он здесь, среди других деревьев, никому не нужный, но крепко держащийся за свое место.
   Вот и Варя чувствовала себя таким же одиноким и никому не нужным пнем.
   И так было всегда. Мама умерла и оставила ее одну. Тетя Глаша, соседка, попрекала сироту каждым куском хлеба. Степаныч, которого Варя считала своим спасителем и благодетелем, почти отцом, отказался от нее при первой же возможности. А до того держал только лишь потому, что людям нравилось смотреть как Варя танцует.
   Ее никто этому не учил. Варя слышала музыку, и тело само начинало двигаться. В эти моменты она переносилась в другие, более прекрасные и счастливые миры. Там не было боли и слез, не было зависти и корысти. Варя летела беззаботным мотыльком. Ее несла музыка, лёгким ветерком поддерживая прозрачные крылышки.
   Ради этих моментов Варя и жила. Она думала, что сможет однажды навсегда уйти в тот мир, где можно порхать с цветка на цветок и больше ни о чем не думать. Только мечтам ее не суждено было сбыться. И теперь она видит все вокруг лишь в серых тонах.
   Но так не должно быть! Она еще может все исправить. И начнет с того, что снова станет танцевать. Не сейчас, но очень скоро, когда на свет появится ее сынишка, Варя опять, пусть ненадолго, но побывает в мире, где нет страхов и слез.
   Ей даже показалось, что она слышит музыку. Едва уловимую, воздушную. Варя переступила с ноги на ногу, пытаясь вспомнить ту легкость, что была в ней когда-то, но неуклюже оступилась и стала заваливаться на бок. Она испугалась, что упадет на живот, но тут ее подхватили чьи-то сильные руки, и взволнованный голос Захара спросил:
   - Ты цела? Не ушиблась?
   Его глаза потемнели, стали почти черными и смотрели на Варвару с неподдельной тревогой.
   - Спасибо, - только и смогла вымолвить она.
   В висках бешено стучала кровь, тело не слушалось и никак не получалось почувствовать иную опору, кроме крепких объятий. Варвара почувствовала, как разбивается лед страхов и сомнений. А счастье бурлит полноводной рекой. И пусть вокруг серая осень, но внутри у нее расцветает весна. Только бы Захар никуда не делся. И уж его-то она никогда не станет привораживать, потому как никакая сила в мире не заменит те чувства, что уже есть в этом добродушном великане.
   Будущее яркой вспышкой встало перед глазами Вари. И оно больше не казалось грязно-серым, потому что там был Захар и их с Варей сын. Ночные кошмары, мучающие ее последние полгода, вдруг сделались смешными и ненастоящими. Варя поверила, что теперь все изменится. Она заслужила счастье и обязательно получит его.
  
   _____________________
  
   Всю дорогу Макс гнал, словно безумный. Ощущение что он опаздывает, нет, опоздал окончательно и бесповоротно, усиливалось. Он едва дождался, когда откроются ворота, чтобы въехать во двор. Не заметив отсутствие сожженного джипа Аристахова и останков громадины-тополя, Максим бросил машину, позабыв о сигнализации, и ворвался в особняк. И остановился, растерянно разглядывая залитое электрическим светом великолепие.
   То, что он не видел вчера при пламени свечей, весь лоск позолоченных рельефов и украшенных лепниной потолков, всю богатую старину серебряных подсвечников и дорогих, коллекционных картин. Все ковры и натертый до блеска паркет заиграли роскошью.
   Откуда-то из глубины дома, скорее всего, из обеденного зала, доносились оживленные голоса.
   Странно.... Макс торопливо направился на звуки и чуть не столкнулся с Тимофеем, выходившим из кухни.
   - А... э... добрый вечер, Максим! Что-то вы долго! Мы уже подумали, что вы не вернетесь...
   - И вызвали стриптизерш? - Макс кивнул на распахнутые двери зала, из которых доносилась легкая музыка и задорный девичий смех, которому вторило басовитое уханье.
   - Не-ет! - Тимофей рьяно замотал головой, и Макс вдруг решил, что возможно он оказался не далек от истины, но спорить не стал и сразу перешел к волнующему его вопросу.
   - А где Лиза?
   - Лиза? А... - Садовник пожал плечами. - Так уехала она, кажется, с Аристаховым и его водителем. Такси вызвали и уехали. А что? Что-то случилось?
   Видимо!
   Макс нахмурился и, не отвечая, шагнул в зал.
   Две девицы вытанцовывали у камина что-то зажигательно-южное, а нотариус и парочка солидных дядей отпускали в их адрес сальные шуточки, не забывая что-то заинтересованно обсуждать.
   Черт! А торги все ближе... И от этого становилось все тоскливее. Еще как минимум два дня любоваться на этих толстосумов и их про... профурсеток. Да еще Лиза уехала! Неужели Аристахов увез дочь, и Макс никогда ее больше не увидит? Так значит, об этом она хотела поговорить, когда звонила ему? Голос был не то чтобы испуганный, в нем звучала паника!
   Нет уж! Он будет не он, если не найдет девчонку! Максим не позволит так с ней обращаться, пусть даже собственному отцу!
   Его появление в зале гости если и заметили, то решили проигнорировать. Наконец Игорь Эдуардович решил, что пора бы поздороваться с хозяином дома, и поманил его рукой, приглашая присоединиться к банкету. Незнакомцы тут же приветливо подскочили, пожимая ему руки и хлопая по плечам.
   - Мое почтение, дорогой Максим.
   - Как поживаете, Максим Александрович?
   - Максим, я взял на себя смелость и немного порешал организационные вопросы, надеюсь, вы не против? - Нотариус расплылся в улыбке и продолжил. - Это мои друзья, точнее, друзья моих друзей. Они хотят приобрести ваш особняк. Деньги деньгами, но кому не захочется почувствовать себя отпрыском дворянской крови? Пусть даже на бумаге.
   - Очень рад. - Макс демонстративно уселся напротив потенциальных покупателей. - Так торги вроде через два дня. Чего дома не сидится? Приглашения получите, и тогда милости просим....
   - Да мы вроде как их получили... - Седовласый мужчина с залысиной нырнул в карман пиджака и положил на стол серебристый прямоугольник такого же, как и у Максима, приглашения. - Не, если мы мешаем, то, конечно, можем уехать....
   - Успокойтесь, Дмитрий Юрьевич! Максим у нас человек настроения! - осадил его нотариус и смерил Макса недовольным взглядом. - Ляпнет чего, а потом сам же и жалеет. Никто никуда до торгов не уезжает. Приглашаю вас всех пару дней отдохнуть от столицы и погрузиться в старину! Познакомиться, так сказать, с будущим приобретением!
   - А молодые да ранние - все такие! - пробасил здоровяк лет тридцати пяти.
   Макс хмыкнул. Ровесник, а все туда же! Раннего нашел!
   И не удержался:
   - Кстати, а что у вас за бизнес?
   - Сеть тренажерных залов "Геракл". Слышали, наверное? - тут же с гордостью ответил здоровяк, за что и поплатился.
   - Ну, я так и понял. Закон Вселенной - чем больше мышечная масса, тем меньше айкью. А зачем, стесняюсь спросить, вам особняк? Устроить тут филиал "Гераклов"?
   - Я не понял! - Здоровяк уловил, что его попытались задеть, только не понял, как, и решил повод для драки не упускать. - Ты меня сейчас хотел обидеть?
   - Ну что вы! - Макс дотянулся до графина, наполненного жидкостью цвета коньяка, судя по всему дедовой настойкой, и плеснул в стоявшую тут же на подносе чистую рюмку. - Наоборот восхищаюсь вашим телом. Сейчас мало кто из бизнесменов заботится о прессе из мышц. Все больше о прессе из баксов.
   - Мне больше нравятся евро, - ехидно прищурился Дмитрий Юрьевич, - у них, знаете ли, расцветочка повеселее.
   - Так, господа! Ну что вы, ей-богу, как дети? - решил пресечь назревающий конфликт Игорь Эдуардович. - Максим Александрович у нас пошутить мастер, но нельзя же на шутки обижаться, к тому же перед такими важными событиями как аукцион и бал в честь двадцатилетия прекрасной Лизаветы Сергеевны Аристаховой!
   - Так они будут участвовать? - Макс даже забыл о словесной потасовке. - Аристаховы не уехали?
   - Уехали - приедут! - отмахнулся нотариус. - Чтобы Сергей Иваныч добровольно отказался приобрести то, на что положил глаз, - такого не бывало!
   - А милые девушки? - Макс с каким-то сожалением понял, что конфликт угас, так и не начавшись, и кивнул на шепчущихся о чем-то девиц. - Тоже в деле?
   - А милые девушки - наши жены! - снова почувствовал угрозу "бог тренажеров".
   - Э... Так им лет восемнадцать, а вашему отцу даже при скромном подсчете лет на тридцать побольше! - усмехнулся Макс, заметив, как стройняшки начинают поглядывать на него, явно позабыв о семейных узах.
   - Они - сестры! - ни в лад, ни впопад заявил тот и возмутился. - Когда уже принесут абсент?
   - Никогда! - Макс, не замечая нервничающего здоровяка, открыто подмигнул раздевающим его глазами девахам и пояснил побуревшему от такого неуважения Дмитрию Юрьевичу. - Это не потому, что мне жалко. Это потому, что у нас есть шикарный самогон, и согласитесь, в старинных поместьях не место зеленым феям. Эту нишу заселили призраки.
   - Призраки? Здесь есть призраки? Тогда за этот дом стоит побороться! - оживился здоровяк, но Игорь Эдуардович поспешил его успокоить.
   - Да ну бросьте, Юрий! Неужели вы верите в призраков? Максим пошутил!
   - И ничего я не шутил! - возмутился тот. - Вот переночуете здесь пару ночей и сразу поверите и в призраков, и в фей, и в богоматерь! Я, например, когда вчера шел к себе в комнату, умудрился заблудиться! А еще я слышал музыку. Какую-то ломаную, неприятную! А потом увидел на балконе фигуру ....
   Макс замолчал, глядя, как подозрительно на него смотрят гости. Наконец здоровяк переглянулся с отцом и выдал.
   - Заберем дом прямо сейчас за сорок лямов!
   - С дуба рухнул? - В тон ему ласково поинтересовался Макс. - Пятьдесят - начальная цена!
   - Тогда пятьдесят пять! - гнул свою линию здоровяк.
   - Мне Аристахов семьдесят за него давал! - пошел на блеф Максим. И ответ его почему-то не удивил.
   - Даем девяносто! И точка! - выпалил Дмитрий Юрьевич. Макс задумался, точно в сомнении, налил себе еще рюмку, выпил. Взял со стола бутерброд с икрой, долго жевал и наконец поднялся.
   - Наверное, я все же подожду аукциона. В этом деле каждый рубль на счету. И если вы можете дать девяносто, еще неизвестно, не даст ли сотню Аристахов? А может полторы? Мое почтение господа. Будьте как дома, но не забывайте, что вы в гостях! Пока!
   И посмотрев в потемневшее окно, Максим вышел прочь.
   Интересно, где носит Аристахова? Уже ночь скоро, а его все нет!
   Решив, что проще дожидаться приезда Лизы в комнате, Максим зашел на кухню и, взяв у Зои Павловны жареную грудинку и хлеб, направился к себе.
   Едва он расправился с ужином, как в дверь постучали.
   - Кто там? - спросил Макс, но стук не прекратился. Открыв дверь, Максим увидел Инну.
   - Привет...
   - Не было печали... - Макс замер на пороге, разглядывая помощницу, а по совместительству, скорее всего, любовницу нотариуса. - Чего-то хотела?
   - Что, так и будем стоять? Даже не впустишь? - Ее идеально накрашенных губ коснулась улыбка. - Боишься? Я не кусаюсь....
   - Чего мне тебя бояться? Кусайся не кусайся, а привычки пальцы класть в чужие рты не имею!
   - Вот и умничка! - Инна нахально потеснила Максима и без спросу прошла в комнату. - Так это хозяйская спальня? Хм... много интересного. А кровать, я смотрю, уже использовали по назначению?
   Макс после этих слов отчего-то покраснел, как пацан. Хорошо, светильник он пока не зажег, а тусклого света умирающего дня вряд ли хватило бы рассмотреть румянец на его смуглом лице.
   - Тебе какое дело? Говори, зачем пришла, и уходи!
   - Может, познакомимся поближе? - Она упала на кровать и потянулась, как сытая кошка.
   - Уходи! Иначе Толстый торги отменит! - поспешил отказаться Макс от такого предложения, на что девица ни капли не обиделась.
   - Толстый, говоришь? Забавно... Ладно. Уйду. Только принеси попить. Зоя с Тихоном уехали, а в обеденном зале непонятно что творится...
   Черт бы тебя забрал! Принесла же нелегкая! Теперь, даже если Аристаховы и приехали, он уже все пропустил.
   - У меня не во что налить!
   - А графин на тумбочке со стаканом? Там, где фотографии.
   - Он пустой...
   - А вода в ванне....
   - А сама не можешь? - Вот совершенно не хотелось прислуживать этой девице. Мало того что зашла без приглашения, развалилась на кровати, где вчера спала Лиза, а теперь еще и ухаживай за ней!
   - Ну что ты за мужлан? Вроде аристократ! Красавец! А язва, каких поискать! - Девица одним движением поднялась. - Ладно, если ты даже водой не можешь девушку угостить...
   Началось!
   Ни слова не говоря, Макс взял графин и решительно направился в ванну. Наполнив емкость, молодой человек вернулся в комнату.
   Инночки не было.
   Алилуйя! Пусть тебе, дорогая, нотариусы воду подают!
   Поставив графин, Максим отодвинул штору и всмотрелся в густые тучи, наползающие на небо над особняком. Интересно, Лиза вернулась? Он, конечно, мог пойти ее искать, но не хотел встречаться с Аристаховым. Решив, что сделает это позже, Макс покосился на кровать, но выбрал диван и с наслаждением рухнул на него. После сумасшедшей ночи и не менее сумасшедшего дня спать хотелось невероятно!
   Глаза закрылись сами собой, едва голова коснулась подлокотника. Только бы снова не приснилась чушь про Средневековье! И ему совершенно не идет имя Захар, а Лизе - Варвара....
  
   Говорят, время любые раны успокаивает. Захар верил, да вот обмануло его время, не вылечило. Думал, оставит свою ненаглядную - и с глаз долой из сердца вон. Да разве такое возможно, когда стоит лишь глаза закрыть, как она тут же и появляется.
   Варенька. Любимая.
   С того дня, как она с графом уехала, не было Захару покоя. Неправильно все как-то, чудно.
   И хоть в поместье граф велел ей чувствовать себя хозяйкой, Захар видел - тревожит что-то голубку его ненаглядную, жить спокойно не дает. Он бы спросил, да разошлись их пути с тех пор. Вот и приходилось держаться в стороне. Хоть и тяжко бывало.
   Потом граф его на учебу отправил, мол, хочет продвигать по службе, а без образования никак. И вроде полегчало немного. Только Захару все казалось, что хозяин сослал его от Варвары подальше. Неужели догадался? Вздор. Никак он догадаться не мог. Да и Варвара, как только один единственный раз наедине остались, умоляла не говорить графу про них ничего.
   А сегодня, как ее в зале увидел, даже и не узнал сразу. Богатое платье, спина, как струна натянутая, и большой круглый живот.
   Вот и все. Рухнули последние надежды. Нет больше его Вареньки, она теперь графиня. Не чета ему, голи перекатной. Глянула на него свысока и удалилась, сославшись на мигрень. А граф смотрит вслед, как щенок, разве что слюни не пускает.
   - Ты чего застыл, Захар? - Голос графа потащил его из дум, как из омута. - Выполнишь мое поручение или как?
   - Прости Дмитрий Алексеич, устал с дороги, задумался и прослушал, что ты говорил.
   - С дороги говоришь, устал, - граф погладил рукой подбородок. Уродливый шрам через все лицо побледнел, но стал глубже. - А может ты влюбился? А, Захар? Не в мою ли Варвару?
   Захар не знал, куда ему деться. Думал, что сквозь землю провалится. Вот чертям будет потеха. А граф вдруг похлопал его по плечу, как старого приятеля, и рассмеялся.
   - Шучу я, чего раскраснелся-то? Ну куда тебе до нее? Она королева, богиня.
   Вот она правда в чем. Куда ему до Варвары? Остается только смириться, что она теперь его хозяйка. Жизнь порой такие выдает коленца, что нарочно не придумаешь. Видел бы их сейчас Степаныч, так бороду бы собственную съел от удивления.
   - Пойдем-ка в кабинет мой, не хочу, чтобы нас подслушали.
   Захар послушно пошел за графом.
   - В общем, так, Захар, - начал граф, как только он закрыл за собой дверь, - я у тебя теперь вроде как в долгу. Если бы не ты, не видать мне никогда счастья такого. Я уже и не чаял на старости лет его обрести, а оно вон как вышло. Как увидел ее, в тот же день понял, что моей будет.
   Захара передернуло. Кулаки сами собой сжались. Только граф ничего не замечал, продолжал говорить.
   - Замуж я Варвару зову, а она ни в какую не соглашается. Говорит, как ребеночек родится, так сразу. А до того никак.
   - От меня ты чего хочешь, Дмитрий Алексеич? - Захар усмехнулся. - Заставить я ее не могу.
   - Еще бы ты смог, - рассмеялся граф, - от тебя этого и не требуется. Удивить я хочу Варварушку, колечко заказал с изумрудами. А забрать все никак не получается. Ты вот прям сейчас поезжай да привези мне его. Я снова руки ее просить стану. На этот раз не сможет она мне отказать.
   - Ты же сам сказал, Дмитрий Алексеич, что она рождения ребеночка ждет, - в голосе Захара была почти нескрываемая радость и волнение. - Так чего торопить-то? Вот родит наследника, и сразу под венец.
   Граф неожиданно посерьезнел. Встал и, опершись руками о стол, стал буравить Захара белесыми глазюками. Голос сразу сделался ледяным.
   - Ты мне перечить вздумал? Если каждый таракан начнет мне советы раздавать....
   Захар не знал, что ответить. В груди бурлила злоба. Но дать ей выход он не мог. А граф вдруг сел на место и уже спокойным тоном закончил:
   - Кроме колечка будет там еще ларец. Открывать его не вздумай. Прознаю, что ослушался, велю высечь. - Граф замолчал, посмотрел на Захара и продолжил, - кучер знает, куда ехать. Я бы его одного отправил, да с тобой как-то надежнее. Ступай.
  
   Камень на кольце переливался отполированными гранями, сверкал даже на тусклом зимнем солнце, как самая яркая звезда в небе. Ювелир бросил на Захара подозрительный взгляд, но ничего не сказал. Опустил кольцо в бархатный мешочек и положил на протянутую ладонь.
   - Это очень дорогая вещь, молодой человек, - проскрипел ювелир, сильно картавя. - Очень прошу вас, не потеряйте ее в пути.
   - Если не пошлешь по нашему следу татей, не потеряю, - не остался в долгу Захар.
   - Что вы себе по-позволяете? - ювелир начал заикаться. - У меня, знаете ли, репутация безупречная. Еще мой дед мастерил подвески для великих княжон.
   Захар его не слушал. Он сунул мешочек с кольцом в карман, а обернутый в шелковую ткань ларчик убрал за пазуху. Ювелира аж перекосило от такого непочтительного обращения к его работе, только спорить с великаном он побоялся.
  
   Ночью Захару не спалось. И как только в окно пробрались первые рассветные лучи, оделся и вышел в сад. Ему хотелось побыть в одиночестве, подумать обо всем. Он бродил по опустевшим аллеям, под ногами поскрипывал снег. Захар не заметил, как оказался на том самом месте, где когда-то разговаривал с Варварой. Тогда она еще не была невестой графа, и он верил в их счастливое будущее. На месте старой яблони теперь торчал уродливый пень, а возле пня... стояла Варя.
   Она нервно теребила рукавички и едва заметно шевелила губами. Захара Варя не заметила, хотя он был совсем близко. Сколько не прислушивался, так и не смог разобрать, чего же она там бормотала.
   С утра подморозило. Варя от холода переступала с ноги на ногу, точно собиралась пуститься танцевать, но сделав пару шажков, вдруг покачнулась и стала заваливаться набок. Захар в два прыжка оказался рядом и едва успел удержать.
   - Ты цела? Не ушиблась?
   Она посмотрела на него испуганно и чуть растерянно.
   - Спасибо.
   Голос тихий, почти шепот. Попыталась отстраниться, но ноги не слушались. Наконец справившись, встала напротив и посмотрела на Захара долгим пронзительным взглядом. Мужчина не выдержал, отвернулся.
   - Противна я тебе, Захарушка? Наверное, придумал себе всякого, мол, на богатства позарилась и графу продалась?
   - Ничего я не думал, - буркнул Захар. А сам испугался, - неужели мысли его прочитала? - В саду холодно, а хозяину здоровый наследник нужен. Нечего тут студиться, ступай в дом.
   - Ты мне не указ, - обиделась Варвара, - как хочу, так и гуляю. Захочу, так нагая в сад выйду.
   Сказала и зарумянилась. А Захара, наоборот, это развеселило. Он улыбнулся и посмотрел на нее.
   - Так уж и выйдешь?
   - Дурак ты! - острый кулачок ударил Захара в грудь. - Не слушай меня, глупости говорю.
   - А если мне приятно тебя слушать?
   - Захар... мне признаться тебе кое в чем нужно...
   - Не надо, Варя, я все знаю.
   - Знаешь? - русалочьи глаза удивленно раскрылись, губы задрожали. - Откуда?
   Варя прижала ладошки к часто вздымающейся груди.
   - Граф твой разлюбезный поведал.
   - Граф? А ему-то откуда знать? Говори, что он тебе рассказывал.
   Захар не понимал, почему Варя так встревожилась, и поспешил ее успокоить.
   - Да разве это тайна? Все в поместье знают, что как только ты графу наследника родишь, он в жены тебя позовет.
   Варя оступилась и едва не осела на снег, Захар успел в последний момент подхватить ее под локоток.
   - Ничего ты не знаешь, Захарушка. Только и я больше молчать не могу. Твой это ребеночек, не графа. Дмитрий только думает, что он отец.
   Небо вдруг потемнело, а может, это только Захару показалось. Земля под ногами так закачалась, что он едва успел схватиться рукой за сук. Лицо Варвары стало расплываться.
   - Почему ты от меня скрыла? Зачем к графу пошла?
   - Захар, я все тебе расскажу. А дальше уже сам решай, что делать.
   Он приготовился слушать, но Варя и рта раскрыть не успела, как позади заскрипел снег под чьими-то ногами. Захар обернулся и увидел Сашку, своего помощника. Парнишка как-то странно посмотрел на него, затем перевел взгляд на Варвару.
   - Там это, госпожа, хозяин вас ищет, - быстрый взгляд на Захара и снова на Варю. - Послал меня поискать.
   - Сань, тебе чего не спится? - разозлился Захар. - Скажи хозяину, что нашел я его пропажу. Скоро сам приведу госпожу.
   Но тот стоял на месте и уходить не спешил.
   - Хозяин велел, чтобы я один не возвращался.
   - Так и сказал? - переспросил Захар, подозревая что-то.
   Сашка часто закивал и на всякий случай отступил назад.
   - Передай Дмитрию, что ты меня нашел, - вклинилась Варвара. - А я еще немного погуляю и вернусь.
   - Никак не могу, - не унимался парнишка и заканючил, - пойдемте, пожалуйста, я боюсь хозяина ослушаться.
   Варя посмотрела на Захара, и едва заметно кивнув, шагнула к пареньку. Тот развернулся и поспешил к дому.
   Захар пошел следом. В голове сидела мысль, что Сашка что-то недоговаривает.
  
   Весь день Захар проходил, как шальной, а граф, как назло, не отпускал Варю от себя ни на шаг до позднего вечера. Наконец после ужина она сослалась на головную боль и скрылась в комнате.
   Захар еще какое-то время ходил под окнами. Он видел, как сперва в спальне Вари, а затем в комнате графа зажглись светильники. Значит, граф готовится ко сну и уже не помешает. Чтобы не попасться на глаза вездесущей прислуге, Захару пришлось лезть через окно. Благо, не высоко, а по стене шла решетка, которая летом зарастала плющом.
   Варя ждала его. Стоило Захару легонько стукнуть, как створка окна бесшумно отворилась, впуская его внутрь.
   - Зачем в окно полез, сумасброд! - Явно злится, но на лице улыбка. - А если бы упал?
   - Так не упал же. - Захар тоже улыбнулся и, притянув девушку к себе, нежно обнял.
   - Захар, выслушай меня и пообещай, что сделаешь, как я скажу.
   Тот молча кивнул.
   - Тебе нельзя оставаться в поместье, - страстно зашептала Варя. - Не спрашивай меня почему, но лучше тебе уехать.
   - Уеду, Варенька, обязательно уеду. Но только с тобой и нашим ребенком.
   Варя замолчала. Прошла к окну, задернула тяжелые шторы.
   - Глупый ты, Захар, - говорит, а сама даже не повернулась к нему. - Я здесь останусь. Ребенок родится, его надо на ноги поднимать. А что мы с тобой можем ему дать?
   Спросила и сама же ответила:
   - Ничего. Нищету плодить большого ума не надо. А граф для него в лепешку расшибется. Ты не знаешь... Силой он взял меня, когда я уже наше дитя носила, за что и приворот ведьминский сделала на него. Чтобы от любви и похоти томился, а ничего сделать не смог, пока я не позволю, а этого никогда не случится! Чтобы слепым и глухим стал, только меня видя и слыша! Он этого ребенка боготворить будет только потому, что я ему так скажу!
   Руки Захара сжались в кулаки. Захотелось прямо сейчас взять топор и вломиться в графские покои. Как он посмел?! Но в следующую минуту раскаяние сжало сердце. А где был он сам, когда граф это сделал с его любимой? Зачем Захар привел ее в логово льва?
   - Прости меня. Но после того, что он сделал, я не хочу оставлять тебя здесь ни на мгновение! - Захар подошел совсем близко, но не решался коснуться Варвары. - Уедем! Я работать буду, дом построю. Проживем не хуже других.
   - А нужна ли тебе жена-ведьма? - Девушка резко повернулась, в зеленых глазах вспыхнули огоньки. - Верно ты обо мне подумал, что на графские богатства позарилась. И отомстила постылому, и богатства его к рукам приберу. Захотелось пожить в роскоши и ребенка на ноги поставить. Ты тоже прости меня, Захар, но я никуда не пойду. Я свой выбор сделала. Никогда граф не узнает, от кого дите ношу. Надеюсь, и ты не сглупишь, не станешь языком трепать. Уходи. - сказала тихо и как отрезала.
   - Да как же это? - Он не мог поверить в то, что услышал.
   - А вот так!
   - Никуда я не уйду, - твердо заявил Захар. - Гони, сколько хочешь, а я все равно рядом буду. Раз ты решила так, я твой выбор приму. Только прошу, не откажи хоть иногда с дитем видеться.
   - Значит, не уйдешь? - после долгой паузы спросила Варвара.
   - Нет. Ты упрямая, но и я тоже.
   - А если я велю тебя прогнать?
   - За воротами жить стану. Буду приходить и издали на тебя любоваться.
   Варя вдруг расплакалась и бросилась к Захару на шею, повторяя одно и то же:
   - Уезжай! А не то чую - беда будет. Уезжай.
   Захар обнимал ее и гладил по голове, стараясь успокоить.
   - Будь по-твоему, - наконец сдался он, - уеду. Только вместе с тобой. Не перебивай, выслушай. Сегодня я привез графу от ювелира кольцо дорогущее. А еще шкатулку, которую мне даже открывать запретили, только я все равно заглянул.
   - И что в той шкатулке?
   - Там наше с тобой будущее, Варенька. Нам такого богатства на всю жизнь хватит, еще детям и внукам останется. - Глаза Захара засветились алчным огнем.
   - Это же воровство, Захар, - испугалась Варвара, - тебя поймают и убьют. Граф скор на расправу!
   - Ты только согласие дай, что вместе со мной уйдешь, а остальное моя забота.
   Варя думала недолго.
   - Согласна. Как ребеночек родится, так и сбежим. Немного подождать осталось.
   Захар прильнул к губам Вари долгим поцелуем.
   - Ну все! Теперь уходи! - Варвара наконец шутливо оттолкнула его, и как раз вовремя.
   В дверь тихонько постучали, и голос графа спросил:
   - Ты не спишь, Варенька? Открой, я хочу пожелать тебе приятных снов.
   Захар перелез через подоконник, и уже спустившись на землю, услышал, как щелкнул засов. Представив, как граф целует ЕГО Варю, он в ярости скрипнул зубами и бросился в темноту.
  
   _______________
  
   - Эй, красавица! Просыпайся! Долго ты тут лежишь? Что с тобой? - настойчивый голосок заставил Лизу разлепить глаза и, взглянув на слепящую люстру, тут же их закрыть. В голове ворочалось стадо ежиков, причиняя не сильную, но неприятную боль.
   - Где я? Кто тут? - интересно, что же с ней произошло? Последнее, что она помнит, была попытка поговорить с Максом. Но о чем?
   - Я тут. А ты, видимо, в своей комнате. - Над ней склонилась крашеная девица. - Потому что Сергей Иванович убедительно посоветовал поискать тебя здесь. Вставай давай!
   Рука настырной и невероятно знакомой девицы сжала запястье и больно дернула, заставляя подняться, отчего стая бешеных ежиков решила сплясать брейк-данс в Лизиной голове.
   - Ой! - Лиза покривилась, сжимая виски. - А можно не так резко?
   - Увлекалась местным самогоном? - блондинка понимающе усмехнулась, но Лиза только мотнула головой.
   - Я не пью! Я, правда, не знаю, что со мной произошло! Может я упала в обморок.... Что-то со мной в последнее время это часто происходит...
   - Ничего, пройдет. Пойдем в гостевой зал? Пока без нас все веселье не закончилось...
   Лиза сделала над собой усилие и поднялась, удивленно разглядывая царившую за окном темноту, временами взрывавшуюся мертвенными вспышками молний.
   - А сколько сейчас времени?
   - Около полуночи, - охотно сообщила блондинка и, поманив девушку, направилась к двери. - Раз, два, три! Пойдем уже!
   Чувствуя слабость и невероятное желание сделать совсем другое, Лиза снова поморщилась и вдруг мотнула головой.
   - Нет, я не пойду! Ты иди, скажи отцу, что у меня мигрень. Я приняла лекарство и уже сплю, он успокоится.
   - Неужели охота сидеть одной? Кстати, новый хозяин тоже не спускался. А жаль. Такой красавчик... Я бы с ним... станцевала... Вальс... - На чувственных губах девицы заиграла мечтательная улыбка, вызвавшая у Лизы новый приступ боли. - Раз, два, три... Раз, два, три...
   И вдруг ясная картинка всплыла из волн тягучей памяти, закрывая реальность: Лиза выходит из кабинета Сигизмунда и едва не налетает на спешащую к нему новую посетительницу. Блондинку с чувственными губами!
   - Стой! Как тебя зовут?
   - Меня не зовут, я сама прихожу! - усмехнулась та и, уже скрываясь за дверью, пропела. - Инна!
   Лиза постояла, буравя взглядом захлопнувшуюся дверь. Значит, Инна? Это она была у кабинета Сигизмунда Марковича в тот злополучный вечер когда он умер... Это она была на похоронах! Это она - секретарь Игоря Эдуардовича!
   А вдруг эта девица виновна в смерти психиатра? И его призрак хотел предупредить!
   Схватившись за ручку двери, Лиза хотела уже выскочить в коридор, но порыв ветра распахнул створки окна. Лиза бросилась к нему, стараясь не дать буре ворваться в ее тихую комнату, но едва справилась с щеколдой, как люстра над головой погасла, и теперь темноту раскрашивали вспышки молний.
   В сердце поселилась паника напополам с желанием найти единственного, кто сможет ее защитить! Надо найти Макса!
   Когда эта мысль родилась в ее голове, желание увидеть его стало просто невыносимым!
   Рванув ручку, Лиза выбежала в коридор и уже в следующую секунду стучала в соседнюю дверь.
   - Макс? Макс!
   Дверь тут же распахнулась, и из темноты комнаты, будто ждал, к ней шагнул Максим.
   - Лиза? Что случилось?
   Глядя ему в глаза, блестящие в отсвете молний, Лиза хотела сказать, как испугалась призрака Сигизмунда и встречи с возможным убийцей, и что сегодня был кошмарный день, потому что, сейчас она вспомнила это точно, кто-то и зачем-то усыпил ее, но сказала только:
   - Я так соскучилась!
   Верзила явно не ожидал такого признания и пока соображал, что ответить, Лиза обвила руками его шею и, притянув к себе, прильнула к его мягким губам, а в голове бился счет: раз, два, три.... Раз, два, три...
   Макс, как пушинку, втащил Лизу внутрь и, не отрываясь от ее губ, как-то нашарил щеколду. Послышался щелчок, или она себе его придумала, было уже не важно. Сколько времени они самозабвенно целовались, замерев посреди комнаты, Лиза не знала, да и не хотела знать, ощущая, как в ней просыпается что-то новое или... хорошо забытое старое.
   - Лиза! - наконец оторвавшись от нее, хрипло выпалил Макс. - Еще немного, и мы пройдем точку невозвращения. Просто должен тебя предупредить. Потом я не смогу тебя отпустить!
   - Не отпускай! - Лиза снова потянулась к его губам и повторила. - Я так соскучилась!
   Макс как-то обреченно застонал, ответил жадным поцелуем и, подхватив ее на руки, уронил на кровать. Не выдержав его напора, жалобно затрещало платье, теряя перламутровые пуговицы. Оцепенение и какой-то ужас на миг сковали Лизу, когда она, словно выплыв на поверхность реальности, осознала всю странность происходящего, но ритм вальса был настороже и тут же снова утянул в пучину ее первого танца страсти, которому так искусно и бережно учил этот незнакомец. Лиза не могла поверить, что этот хорошо сложенный, сильный и нежный мужчина - тот самый Верзила, который умудрился за два дня наговорить ей столько гадостей, сколько она не слышала за всю жизнь!
   Наконец Макс, тяжело дыша, вытянулся рядом, помолчал, лаская кончиками пальцев ее шею, и мурлыкнул.
   - Интересно, что на тебя сегодня нашло? То фыркаешь, как дикая кошка, то... ммм.... Или поддалась чарам моего демонического обаяния? Как ты там сказала при нашей первой встрече? - его пальцы опустились ниже. - Тебе понравилось? Хотя проще спросить по-другому: у тебя был хоть кто-то, кто мог бы завести тебя так? Твои стоны мне все сказали за тебя...
   - Макс... - Лиза села и посмотрела на него. - Признаюсь, у меня никогда не было такого, как ты: шикарного любовника, подарившего мне небо в алмазах, и неисправимого самовлюбленного придурка!
   Не замечая его ошарашенного взгляда, она села на постели, пытаясь в темноте найти платье, ну или что там от него осталось.
   Макс тоже сел.
   - Это почему же я - придурок?
   - Да потому что! - Лиза наконец-то подняла с пола платье и кое-как надела его на себя. - Потому что ты даже не понял, что был у меня первым!
   Она поднялась и, чувствуя, как надоевший требовательный ритм в голове становится все громче, хотела броситься вон из комнаты, но плавно осела на пол.
  
   _____________
  
   - Лиза?! - Макс мгновенно оказался рядом и, подняв девушку на руки, снова уложил в кровать.
   А ведь действительно - придурок! Настолько привык к опытным женщинам, которые сами вешались к нему на шею, что не увидел за маской страсти - испуг. Да еще речь толкнул.... Нет, он наговорил всякую чушь из-за того, что Лиза просто лежала и молчала, как кукла, у которой закончился завод. Ни тебе слов восхищения, нежности... Вроде как свое получила - и гуляй Вася!
   А оно вон как вышло!
   Первая мысль оказалась разумной - Аристахов его убьет. Вторая безумной - завтра же поженимся. Ну и самая гениальная: для начала надо привести девчонку в чувство, а потом уже выбирать день свадьбы. А для исполнения первой задачи ему потребуется помощь! Как выяснилось, прожив тридцать с лишком лет, Максим ничего не узнал о женских обмороках, а потому испугался за Лизу до дрожи в коленках!
   Макс кое-как влез в штаны и, не заботясь о поисках рубашки и о том, что скажут те, кто увидит его в таком прикиде, рванул в коридор.
   Тихая, еле уловимая пульсация проникла в мысли, едва за Максимом закрылась дверь. А еще он услышал голоса, звяканье бокалов и, повинуясь разуму, рванул по лестнице вниз. Вот и темный, освещенный только вспышками молний коридор, но чем ближе Макс подходил к обеденному залу, тем тише становились звуки музыки, голоса и женский смех.
   Распахнув двери в зал, он остановился на пороге, вглядываясь в царящую тут темноту. Даже камин не горел, а едва тлел прогоревшими дровами.
   - Черт! - Макс развернулся и, как безумный, снова рванул к лестнице. Теперь он точно знал, откуда слышались эти голоса и эта музыка.
   Решетчатая дверь, сторожащая вход на третий этаж, оказалась открыта. Впрочем, он и не удивился. Скользнул внутрь и замер, вглядываясь в фантастическую картину: в зале танцевали шесть фигур, освещаемые только отсветом бьющих где-то совсем рядом молний. И ладно, если бы они танцевали друг с другом! Нет! Каждый из них кружился в неистовом вальсе с невидимым призрачным партнером.
   Вглядевшись в лица, Макс едва не выругался. Аристахов, Вова и новоприбывшие родственнички с девахами, точно сошедшими с обложек модных журналов....
   Что за чертовщина тут творится? Приглашения, вальс, Лиза на балконе... Нееетт! Может, он и верит в призрачные балы, но все это дело рук живого человека!
   К слову, а почему в зале нет Игоря Эдуардовича? Или он тут самый главный заводила?
   Все эти мысли промелькнули в голове Макса со скоростью пули, оставив отпечаток какого-то гадливого чувства, которое сменилось паническим страхом и желанием геройства.
   Лиза! Она в его комнате совсем одна! Надо что-то делать! И плевать на всех живых и призраков.
   Макс кинулся к танцующим.
   - Вован! Стой! Очнись! Хватит тут выплясывать! - Макс стукнул водилу Аристахова по плечу, но тот даже не дернулся, глядя распахнутыми глазами прямо перед собой и улыбаясь какой-то безумно счастливой, жуткой улыбкой.
   - Черт! Сергей Иваныч! Стоять! - Он врезался в Аристахова и, крепко ухватив за воротник, потряс. - У меня для вас радостная новость! Я вашу дочку, того.... Люблю! Может, остановитесь, и обсудим планы на будущее?
   Никаких эмоций! Хотя Макс ничего бы не потерял, если бы олигарх очнулся от его слов. Больше он Лизу не получит! Она - его, и точка! Как она сказала, что... скучала! Сказала так, будто они не виделись вечность!
   - Эй! Качок! Стоять! И ты, дура крашеная! - Он дергал их за руки, заглядывал в глаза, но видел одни и те же застывшие маски нечеловеческого счастья. - Черт! Черт!!! Да очнитесь же вы!
   - Боже, что здесь происходит? - знакомый голос заставил Макса обернуться и, позабыв про все свои претензии, чуть ли не кинуться навстречу стоявшему на пороге зала и сонно моргавшему нотариусу.
   - Игорь Эдуардович! Хорошо, что вы пришли! Это какое-то безумие! Они спят и танцуют! И я не могу их разбудить! Кстати... - Максим настороженно нахмурился, все-таки вспомнив о подозрениях. - А чего это вы тут делаете?
   - Да я, собственно говоря, оказался здесь из-за вас, Максим Александрович! Вы орали так, что я подумал - пожар! А до этого момента я сладко спал! Знаете ли, у меня несколько расшатанная психика, и перед сном, не всегда конечно - но часто, принимаю успокоительное. Для лучших сновидений! Так представьте мою радость, когда мне пришлось выбираться из кровати и идти на ваш голос в абсолютной темноте!
   - Эээ... - Макс виновато улыбнулся. - Так не надо было.... Хотя... все что ни делается... А вы можете их разбудить?
   Нотариус, вглядываясь в кружащиеся фигуры, шагнул в зал и предположил.
   - Возможно, их разбудит свет? Бегите вниз и принесите как можно больше свечей. И спички не забудьте! А я пойду к себе и прихвачу кувшин воды. Этот метод беспроигрышный!
   - Ага! - Макс тут же бросился вниз и на втором этаже заметался, не зная куда бежать - в холл или к себе в комнату? Всего лишь проверит, как там Лиза, а заодно прихватит свечи. Благо, у него на столе и тумбочках стояло по подсвечнику. Может, для начала хватит?
   Распахнув дверь, Максим вначале решил, что призрачная фигура ему мерещится, но увидев, как она, не замечая появления Макса, потрошит его вещи, шагнул ближе.
   - Вижу, тебе уже хорошо? - Не сгоревшие до конца свечи давали мало света, но убедиться, что перед ним Лиза, Максим смог.
   Ожидая любой реакции - от нервного смеха до бестолковых оправданий, он явно не ожидал, что она сможет с безупречным хладнокровием продолжить обыскивать его вещи, даже не оглянувшись!
   И это после всего, что между ними было? Гнев заставил Максима подойти к девушке ближе и, дернув за плечо, развернуть к себе.
   - Интересно, что ты ищешь?
   Все та же счастливая улыбка и пустые, как у куклы, глаза.
   Первым желанием Макса было - сбежать, чтобы не влепить ей пощечину. Но после любопытство пересилило гнев. И ведь что забавно - он ушел, оставив Лизу без сознания, а после встретил нотариуса и нашел уже такую! Пусть она не танцевала, но тоже была в том же трансе, что и остальные!
   - Лиза... сядь! - Макс попытался усадить девушку на кровать, но та лишь замотала головой.
   - Нет! Мне нельзя! Я должна его найти и вернуть! Я не могу!
   - Лиза! Милая! Любимая! Что вернуть? Кого найти?
   Но вместо ответа девушка принялась вырываться из его объятий, вновь и вновь повторяя одно и тоже:
   - Надо найти и вернуть. Тогда бала не будет! Тогда мы освободимся! Надо найти и вернуть его!
   - Я понял, надо найти... человека? Или... что-то? Да успокойся ты! - не в силах больше справляться с окружающим его безумием, Макс толкнул ее на кровать и, подмяв под себя, впился в губы поцелуем, заставляя Лизу замолчать.
   И плевать на остальных! Пусть остаются на совести толстяка.
  
   ___________________
  
   Ночь была на исходе, а Варя так и не сомкнула глаз. Сашенька ворочался и кряхтел, но не плакал, только ей все равно было неспокойно. Ее помолвку с графом назначили на сегодняшний вечер, и сердце заходилось от предчувствия чего-то страшного.
   С рождением сына Варвара поняла, что не нужны ей графские богатства. Она и без того богаче всех на целом свете, только Захар вдруг переменился и велел ей ждать.
   - На помолвку съедутся гости, и никто не заметит, когда мы сбежим. Потерпи, Варенька.
   Она верила своему великану. Он обязательно сделает все правильно. А она подождет. Уже столько прождала и вытерпела, что один день ничего не изменит.
   - Нельзя нам с пустыми руками уходить, - увещевал ее Захар, - вспомни, как сама говорила, что ребенка на ноги ставить надо. У графа настоящее сокровище в схроне припрятано. Я его выкраду, с него не убудет, а нам с тобой надолго хватит.
   Главная зала была торжественно украшена, оркестр готовился к празднику, репетируя мелодии, с кухни слышалась брань Петровны, которой в честь будущего пиршества отрядили целую ораву помощников, официанты сервировали столы, горничные натирали воском паркетные полы. Все были при деле.
   Варя успокоилась. В суете можно не бояться, что их с Захаром заметят. Она переживала лишь из-за того, что придется расстаться с сыном и отдать его совершенно незнакомой женщине. Так велел Захар.
   - Не беспокойся, Варенька, ничего с нашей кровинкой дурного не случится. Марфа, знаешь, сколько деревенских ребятишек выкормила? Целый табор цыганский наберется. Она отнесет Сашеньку к себе в дом, а мы его заберем, когда сбежим.
   Все хорошо, но отчего у Варвары так тяжко на душе?
   Прочь, дурные мысли! Все обязательно получится. Захар все продумал, и она ему верит. Потому что любит. И как раньше не поняла этого? Если бы только призналась себе самой в чувствах к великану, то не попала бы к ведьме и графа никогда бы не узнала. А теперь вот приходится расхлебывать. Скорее бы весь этот кошмар закончился.
   Когда Варвара спустилась вниз, холодные руки графа обвили ее талию и сомкнулись на животе. По телу пробежал ледяной озноб,
   - Варварушка, как же я счастлив. Сегодня же и помолвку совершим, и дату венчания назовем. Тянуть не станем, к началу июля и поженимся. Согласна?
   Варе пришлось сделать над собой усилие, чтобы повернуться к ненавистному и улыбнуться. А после она мягко отстранила его руки.
   - Конечно, Дмитрий, я покорна воле твоей. Но сейчас ты не должен здесь находиться. Уже скоро гости собираться начнут, а ты свой костюм не примерил.
   - Варенька, избавь меня от этой пытки, - скоморошно рассмеялся граф, - уж сколько можно его примерять? Скоро во сне видеться начнет.
   - Ступай, Дмитрий, - и снова улыбка одними губами. - Мне и самой пора переодеваться.
  
   Время до вечера пролетело незаметно. Граф встретил гостей, коих оказалось совсем немного. Варя видела, что он расстроен и даже слегка сжала его ладонь в своей, дабы показать участие.
   Несмотря на открытые настежь окна, в доме было душно. Варя вышла в сад подышать свежим воздухом и случайно подслушала разговор двух расфуфыреных дам.
   - Я никак не хотела ехать, но Андрюша меня уговорил, - приложив к груди затянутую в перчатку руку, объясняла одна. - Виданное ли дело - жениться на простолюдинке! Еще не известно, Дмитрия ли это ребенок...
   - И не говорите, голубушка, - согласилась вторая. - Не удивлюсь, если ребеночка она на стороне нагуляла. Воронцов всегда был со странностями, но чтобы такое учудить...
   - Помяните мое слово, что-то здесь не чисто. Ну с чего, скажите на милость, Дмитрию Алексеевичу на ней жениться? Ведь года не прошло, как жену схоронил, и вдруг такой мезальянс. Очень многие от приглашения отказались, но меня Андрюша так просил, так просил...
   - Пойдемте в зал, Аннушка, дорогая! - перебила ее собеседница и тонко захихикала, - пока графиня Торопчина не нашла закуски. После нее, что после саранчи, только тарелки пустые остаются.
   - Как точно подметили, дорогая Оленька, саранча и есть. А муженька ее видали? Был бы чуток помоложе, можно было бы во внуки записывать.
   Сплетницы рассмеялись, позвякивая бриллиантами и жемчугом, коими были украшены, точно рождественские ели, и направились к дому. Варя незамеченной вошла следом.
   Музыка стихла, и на небольшую сцену, где сидели музыканты, поднялся граф Воронцов. Гости замолчали и устремили на него взоры. Граф помолчал, выискивая кого-то глазами, и наконец, удовлетворенно улыбнувшись, заговорил.
   - Я несказанно рад видеть сегодня здесь моих самых близких и преданных друзей, выбравшихся из столицы ради устраиваемого мною бала. Хочу, чтобы вы стали свидетелями моего счастья. Не буду утомлять вас длинными речами, только представлю мою прекрасную невесту и мать моего наследника Александра Дмитриевича Воронцова.
   Граф сошел с возвышения и протянул руку в приглашающем жесте. Народ расступился, образуя живой коридор. Варя прошла к нему в полнейшей тишине, которую нарушал лишь едва уловимый шелест ее наряда. Темно-бордовое платье, украшенное по лифу розами, невероятно подчеркивало ее тонкую талию и медь волос, а красоту обнаженных плеч не скрывала шаль-паутинка.
   Более не сдерживаясь, в едином порыве восхищения выдохнули и почтительно склонили головы мужчины, завистливо зашептались женщины.
   - Варвара Владимировна, прошу у вас права на первый танец. - Граф сделал галантный поклон, и зал наполнился чарующими звуками вальса.
   Гости отступили, освободив место для танцующей пары. Постепенно оцепенение спало, и кавалеры стали приглашать дам. Варя знала, что это ее последний танец с графом, поэтому полностью отдалась во власть музыки и его рук. Пусть он не заслужил ее, но она имела право насладиться танцем, снова почувствовав вкус к жизни, радость бытия. Варя порхала беззаботным мотыльком и почти забыла, что совсем скоро навсегда покинет этот дом, который стал для нее золотой клеткой.
   Сколько усилий потрачено на месть, но теперь Варвара не ощущала злости, а лишь опустошение и горькое сожаление о потерянном времени.
   В какой-то момент Варин взгляд задержался на высоком мужчине, который стоял у самых дверей, рядом с официантами, готовыми по первому требованию гостей разносить подносы с шампанским.
   Захар.
   Он смотрел на нее, не отрываясь, и было не понять, злится он или все понимает. Неужели, он может решить, что Варя передумает и все же выберет графа?
   Музыка затихла всего на мгновение, чтобы смениться на более быструю и задорную. Варя высвободилась из объятий графа и, извинившись, поспешила к выходу.
   - Куда ты, Варенька? - обеспокоенный граф поймал ее за руку.
   - Посмотрю как там Сашенька. Оставила его с кормилицей, но все равно беспокоюсь. Скоро вернусь, Дмитрий, не дозволяй гостям скучать.
   Сына в колыбельке не было. Варя знала, что его забрали поверенные Захара, но все равно забеспокоилась и поспешила, чтобы услышать подтверждение от Захара. Поискала любимого взглядом, но не увидела его высокой фигуры. Тогда она бросилась на улицу, и уже в саду, под покровом сумерек, оказалась в его горячих объятиях.
   Захар начал покрывать ее шею, плечи и грудь нетерпеливыми поцелуями. Варя вырвалась.
   - Нас могут увидеть!
   - Здесь никого нет, - Захар снова притянул возлюбленную к себе, но встретил отпор.
   - Даже у стен в этом проклятом доме имеются уши, - серьезно ответила Варвара. - Где Сашенька?
   - Не переживай, его забрала Марфа. Как стемнеет, я проберусь в кабинет графа, выкраду шкатулку и вернусь за тобой. А пока пойдем к реке. Тебя никто не хватится! Высокородные гости горазды выпить и пожрать за чужой счет. Им сейчас не до нас.
   - А если Дмитрий пойдет меня искать?
   - Не пойдет. Не сможет же он бросить гостей. А мы ненадолго. Просто прогуляемся и вернемся.
  
   Вода в реке была спокойной и гладкой, как зеркало. Стрекотали цикады в траве, где-то вдалеке распевался соловей. Солнце уже клонилось к закату, собирались сумерки, и воздух наполнился вечерней свежестью. Густые заросли тальника скрывали этот пологий берег от посторонних глаз. Разве только комары стали невольными свидетелями тайного свидания.
   Варя села на траву, не боясь помять платье, которое уже никогда не пригодится. Роль графини ей не нравилась, не для того она рождена. А любимой женщиной, матерью можно быть в любом наряде.
   - Почему раньше ты была такой колючкой, Варвара? - вдруг спросил ее Захар и заглянул в глаза.
   - Не знаю, - честно ответила Варя. - Глупая, наверное. Сколько всего не случилось бы, если я...
   Она не успела договорить. Захар закрыл ее губы поцелуем. Его руки заскользили по гибкому телу Варвары, избавляя сначала от прозрачной шали, а затем и от неудобного платья...
   Когда они поднялись, солнце уже закатилось за горизонт, и нужно было возвращаться в дом. Захар стал уговаривать Варвару сбежать прямо сейчас, он пообещал, что все сделает без нее и так будет безопаснее. Только она не согласилась.
   - А если Дмитрий меня спохватится и станет искать? Увидит тебя, и что тогда? Он что-то подозревает! Я не оставлю тебя одного! Я верю, что все получится, как задумали. - Выбравшись на дорогу, они направились к усадьбе. Захар шел позади, пристально следя в наползавшей темноте за тонкой фигуркой любимой. Вдруг неподалеку от усадьбы она охнула и покачнулась. Захар бросился к ней и, в два прыжка преодолев расстояние, успел подхватить Варю.
   - Что с тобой?
   - Ногу подвернула! - Она уже выпрямилась и, глядя в его взволнованное лицо, запрокинув голову, рассмеялась. Захар не удержался и впился в ее приоткрытые губы.
   Они настолько увлеклись друг другом, что не заметили, как за кустами дикого шиповника мелькнула тень, на миг замерла, заметив влюбленных, и скрылась в темноте.
   ______________
  
   Помолвка превратилась в фарс. Граф понял это сразу, когда увидел, что на торжество явилось меньше половины приглашенных гостей. Что они о себе возомнили? Считают себя выше него? Или, может быть, в них больше чистоты или святости?
   Он давно знал о слухах, но не придавал этому никакого значения. Плевать ему на общество и молву. Только бы ОНА находилась рядом. Только бы можно было ОБЛАДАТЬ ею всей, без остатка.
   О... Варвара оказалась не похожа ни на одну из тех, с кем ему доводилось развлекаться, не говоря уже о мрачной, покорной, страшащейся его жене-покойнице. Варя с первого же дня показала характер. Сбежать хотела. Свободы просила.
   Нет, даже не так. Она не просила, а требовала. По праву сильной забрать старалась. Дмитрий держался, сколько смог, но потом не осталось больше терпения и вся злость, желание и похоть вырвались наружу.
   Он ненавидел Варвару и одновременно желал ее всем сердцем. Укротить ее, как дикую кобылицу, было единственной целью. Но в первый раз получилось только оседлать. Она взбрыкнула и оттолкнула его. Еще раскаленной железкой шкуру попортила. Но ничего - шрамы украшают мужчину.
   Как же он злился на нее. Готов был разорвать на части, живьем закопать. А на следующий день проснулся и вдруг понял, что любит. Вот так, сразу. Как щелкнуло что-то в голове, и ненависть отошла в сторону.
   А может и не отошла вовсе, а переродилась? Ведь не зря говорят, что от любви до ненависти лишь шаг. Так может, и наоборот получается?
   Да только заполучив Варю, узнал, что не все так просто. Он желал ее, жаждал, но как только брал за руку, так словно робость мальчишеская нападала. Страх неудачи.
   Вот же она, вся перед тобой. Бери! А не получается...
   Неужели колдовскими чарами окутала? Заворожила, к себе привязала? Да разве бывает такое? Вздор и ересь. Одно только колдовство было, это взгляд ее бездонный и стан девичий, вот и вся магия.
   А потом Варвара вдруг сообщила, что ребеночка ждет. От него зачала. Тут уж мысли бестолковые и вовсе пропали. Замуж ее позвал. Так она снова норов показала, мол, пока не рожу наследника, никакой свадьбы. Вот же бестия. Тогда почему его к ней еще сильнее тянет?
   Когда Сашка-прихвостень пришел и рассказал, что видел, как к Вареньке его в окно мужик посторонний залезал, граф не поверил. Быть такого не может! Прогнал прочь супостата окаянного, да еще велел плетей всыпать, чтобы не брехал попусту.
   Только в груди тогда червоточина завелась и с каждым днем все больше становилась. А ну как не на пустом месте слухи пошли? И если так, то за что Варвара его возненавидела? Ведь всегда к ней с добром и лаской. Слова плохого не сказал. Неужели все еще помнит, что набросился на нее тогда на кухне? Да если бы не это, не было бы сейчас сыночка.
   Не смог Дмитрий спокойно жить и велел Сашке за Варенькой присматривать. Только лишь для того, чтобы доказать - не виновата она ни в чем. Напраслину цыганенок наводит. Может, злится на нее за что...
   Ох и хлебнул граф горюшка с этой слежкой. Но все же и впрямь нашелся предатель! Оказалось, что среди самых близких слуг прятался. Захар, которому Дмитрий как себе самому доверял, гнидой оказался. На святое польстился. И не побрезговал у него под носом такое творить. Давно бы Захарку в расход пустить, да не хотел граф за зря душу губить, пожелал своими глазами измену увидеть. А может, просто до последнего не верил...
   И кто бы мог тогда сказать, что все случится в разгар бала, когда он собирался сделать голубушке предложение!
  
   Сашка прилетел, глаза на выкате, волосы взъерошены и потащил хозяина за собой. Не успел граф и десяти шагов сделать, как все и разъяснилось.
   Варвара, такая красивая в бордовом бархатном платье, из самой Франции выписанном, вышла из потемок на свет. Вместо высокой прически, распущенные волосы скрывают плечи. Шали нет и в помине! Почти не таясь, следом появился и Захар. Рубаха на выпуск. В черных волосах листья тальника.
   Неужели вообще не боялись в таком виде в поместье показаться? Да вспомнилось графу, что пристройка Захара со стороны сада, а там сейчас темно, аж глаз выколи. Видать, решили там себя в порядок привести!
   - Где ты была? - тихо спросил Дмитрий, стараясь скрыть свою ярость. - Я гостей не знал чем занять, тебя требовали.
   - Гуляла, Дмитрий, да времени счет потеряла. Пойдем к твоим гостям, негоже их одних оставлять.
   - К моим гостям? - недобро прищурился он.
   - К нашим гостям, если тебе так приятнее! - сказала, точно плюнула.
   - Для начала ступай ко мне в кабинет, поговорить надо. Я скоро подойду.
   - Дмитрий...
   В глазах мольба, а сама великана собой закрыла, точно мать дитенка. Да чем эта деревенщина лучше него? Пустое место, голь без кола и двора!
   Захар вышел вперед и просто посмотрел на нее.
   - Ступай, Варвара, негоже.... - Он и договорить не успел, как она уже бросилась к дому. Перечить не стала.
   И тут такая черная ярость накрыла графа Воронцова, что не дай ей выхода, огнем спалит на месте.
   - Сашка, отведи Захара на конюшню, мне сперва с ним потолковать надо будет. - Приказал и вроде даже полегчало. Скоро он будет отомщен.
   Цыганенок и так, и эдак к Захару подступаться, да тот лишь усмехнулся и сам пошел, куда было сказано.
  
   Варвара его не боялась. Граф это сразу понял, как только вошел в кабинет. Спина ровная, взгляд колючий, точно шип. А ему вдруг стало легко и спокойно. Точно не с ним это все творилось.
   - Это правда, Варвара?
   - Что правда, Дмитрий?
   - Сашка видел тебя и... - Граф налил воды и залпом осушил стакан, - Захара. Вы там, на берегу...
   - Да что же мне теперь и из дому выйти нельзя без твоего разрешения? Да, гуляли мы с Захаром. Так я его еще с детства знаю! Друг он мой, так своему прихвостню и передай!
   Граф встал, обошел стол и опустился перед Варварой на колени. Она смотрела на него и молчала.
   - Я ведь не дурак. Не зря в тайной полиции служил больше тридцати годков. Умею правду узнавать. И глину речную на платье вижу! Варенька, за что так со мной? Или может, и впрямь искупаться решили, а я слухам поверил? Ты только скажи! Приму любой твой ответ!
   - Не хочу я лгать, Дмитрий. - Варя вдруг опустила глаза. - Устала от этой тяжести. Может, и виновата перед тобой в чем, да только теперь все это пустое. И злоба на тебя прошла, как дым... только сделанного не воротишь.
   - Прости меня, родная! - граф взял ее руку и стал целовать. - Тогда на кухне - бес попутал! У меня никого, кроме тебя, не осталось.
   - Да не люблю я тебя, Дмитрий! И никогда не любила! Отпусти ты меня, не мучай больше.
   - Нет, прости меня! Прости родная! Любимая! Прости... - Он вдруг замолчал и точно сам на себя со стороны взглянул. Ведьма безродная кричит, что не любит! Разве что в лицо не плюет! Изменяет ему с первым встречным-поперечным, а он еще и унижается?!
   В кого он превратился? У бабы под каблуком сидит и за опороченную честь еще и сам у нее прощения просит! Что же с ним творится такое?
   Волна ярости накрыла с новой силой. Дмитрий вскочил на ноги, схватил неверную невесту под локоть и потащил за собой. Она что-то говорила, трепыхалась, но он точно знал, что должен сделать, и отступать не собирался.
   Довольно с него!
  
   День пятый
  
   - Максим? - девичья рука коснулась его щеки, скользнула на губы. - Проснись, Макс! Ты так стонал... Я подумала, что тебе снится кошмар!
   Максим приоткрыл глаза и, щурясь от солнечных лучей, улыбнулся.
   - У тебя веснушки....
   - Всегда были... - Лиза смутилась, точно он у нее на носу прыщ усмотрел, и потребовала. - А ты мне не объяснишь, что именно я делаю в таком виде в твоей спальне?
   - Так это... - У Макса весь сон как рукой сняло. Вчерашнее наваждение уже не казалось таким безумным, но все же... - Ты сама пришла в мою комнату с предложением... гм... руки и сердца... Я, конечно, согласился, но тут ты грохнулась в обморок, а я ушел за подмогой. А когда вернулся, у тебя случилась истерика. Видишь, как вещи перерыты?
   Лиза проследила взглядом за его рукой и едва заметно кивнула.
   - Ну вот! Твоих рук дело! А когда ты решила надавать мне тумаков, я привел тебя в чувство... Нежно! И так же нежно усыпил. Точнее, ты сама уснула, используя меня как подушку и одеяло вместе взятые. Но я совсем не против! Хоть десять раз на дню!
   - Так, значит... - Лиза шумно выдохнула и криво усмехнулась, - А я думала, мне приснилось! Всю ночь что-то такое... снилось... а оказывается, нет? Макс... Я честно не знаю, что на меня нашло. Помню только запах тошнотной мерзости, обморок, а потом оказавшуюся в моей комнате Инну... Она куда-то меня звала... А еще она напевала вальс: раз-два-три... Раз-два-три.... Я выбежала из комнаты, потому что поняла, что мне нужно кого-то увидеть... И проснулась сейчас... С тобой... Нет, ты не думай! Я такой счастливой никогда не была, но... я не ощущала все это как реальность... Ты меня понимаешь?
   - Охренеть! - Макс сел на постели. - А я твоему отцу признался... Ну, что... люблю тебя... А ты этого даже не помнишь....
   - Признался? - Девичьи руки обвили его за шею, и Макс, не удержавшись, схватил ее в объятия. Лиза рассмеялась: - Действительно любишь?
   - И даже твоей руки попросил! - покивал Макс, припоминая ночь. - Только мне кажется, он ничего этого не вспомнит. Они все, как и ты, были одурманены чем-то и дружно танцевали...
   - Это призрак графа! - тут же насторожилась Лиза, но Макс в сомнении покачал головой.
   - И рядом не валялся! Пока я по дому бегал, хоть бы раз какого призрака увидел. А вот нотариус....
   - А чего нотариус?
   - Да с ним такой пакости, как со всеми, не случилось отчего-то...
   - Ну и что? - Лиза подергалась, требуя ее отпустить, и, оказавшись на свободе, села рядом. - С тобой, как я поняла - тоже!
   - Ты меня в чем-то подозреваешь? - Макс смотрел на девушку, а та, словно издеваясь, принялась перечислять:
   - Тебе перепало наследство, и из-за тебя мы оказались здесь. Когда мы захотели уехать, на нашу машину упало дерево обхвата в три, значит, его как минимум надо было подпилить. А еще в этом поместье оказалась именно я, потому что кто-то знает, что я вижу призраков, и кому-то вчера кое-что приспичило сделать со мной... - Она поднялась и, натянув на себя одеяло, принялась ходить по комнате, о чем-то размышляя.
   - Я честно не хотел! Точнее хотел, но чтобы и ты тоже... - Макс натянул штаны и подошел к ней. - Лиза... Прости меня! Мы поженимся, и я стану самым лучшим и заботливым мужем!
   Девчонка остановилась и восторженно уставилась ему в глаза.
   - Точно! Вчера кому-то нужно было всех нас...
   - Не, ну это поклеп! Меня на всех точно не хватит! И ты вообще слышала, что я сказал? - возмутился Макс, но Лиза его перебила.
   - Гипноз! Массовый гип-ноз! Вот почему они все танцевали, а я что-то делала, но помню только смутные обрывки... - и, заметив его расстроенное лицо, стремительно чмокнула в щеку. - Я обманула. Я помню все, что касается тебя... И... я поговорю с папой, чтобы этот особняк достался мне в качестве свадебного подарка!
   Она открыла дверь и, не прощаясь, бросилась к себе.
   - Два-два! Счет равный, - буркнул Максим, подходя к окну. Гипноз? Что за бред?
   И улыбнулся.
   Вот что за девица? Не сильно напрягаясь, вскружила ему голову до такой степени, что стало ясно только одно: он не может без нее уже ни секунды!
   Да еще и одеяло сперла!
   _____________
  
   Прижимая к себе одеяло, Лиза юркнула в комнату и, заметив отца, остановилась.
   Смерив дочь холодным взглядом, он подошел к ней.
   - И где ты была? Да еще в таком виде....
   Лиза сглотнула. Вот и что теперь сказать? Занималась всю ночь любовью с тем, кого он ненавидит?
   - Немедленно отвечай! - загрохотал тот.
   Вздрогнув, она даже не заметила, как с губ сорвалось:
   - Па, какая разница? Я взрослая женщина и в оправданиях больше не нуждаюсь!
   - С кем ты тут спуталась? - окончательно вызверился отец. - Я волнуюсь, что с тобой могло произойти что-то ужасное! Сегодня я проснулся в интересной компании в зале, который был пуст, заброшен и закрыт! А на слое пыли заметил множество следов, как будто, пока мы там спали, в дом ворвались и раз пять мимо нас пробежались! У тому же Толстый сказал, что не видел тебя со вчерашнего дня! А ты, как последняя...
   Он сыпал обидными словами, но Лиза уже не слышала отца. Она перевела взгляд на появившийся возле него туманный силуэт, который вскоре обрел черты матери.
   "Не вини его..." - едва слышно донеслось до Лизы. - "Он уже потерял семью, потерял меня. А теперь боится потерять и тебя!"
   - Мама?
   Отец, осознав, что его обвинения больше никто не слушает, замолчал, покосился туда, куда, не отрываясь, смотрела Лиза, а затем уже совсем другим тоном спросил:
   - Доча, тебе плохо? Снова началось?
   - Нет, па! - Она взглянула на него и замолчала, стараясь не пропустить ни слова призрака, а затем заговорила. - Здесь мама. Она действительно здесь, поверь мне! Она просит тебя не винить себя за тот скандал, который послужил причиной ее смерти. Она просит передать, что перила были подпилены, и ты знаешь, кто это сделал. Если хочешь узнать, зачем, она позволит тебе самому у него спросить. А еще она интересуется: готов ли ты ей поверить?
   Аристахов какое-то время смотрел на дочь остекленевшими глазами, а после часто-часто закивал.
   - Я знаю. Дом только достраивался, когда мы въехали в него. Перила действительно были подпилены. Но... - он сглотнул и уставился в окно, - один мой товарищ помог мне их заменить, и милиция все списала на несчастный случай. Я думал, что всему виной халатность рабочих, но кто будет разбираться? А если меня обвинят в ее смерти, ты останешься совсем одна...
   Он снова посмотрел на Лизу, старательно поморгал, избавляясь от непрошенных слез, и спросил:
   - Что еще говорит мама?
   - Она стоит у двери и ждет. Она так долго ждала, чтобы показать тебе того, кто повинен в ее смерти, что не отступится сейчас. Поэтому и раньше не уходила. Была рядом.
   - Что? Он здесь? Тот, кто убил ее? Да быть не может! Единственный, на кого я грешил, - мертв!
   - Мама сказала, что демонам в людских обличиях свойственна хитрость. Мам, мы сейчас пойдем с тобой. Только мне нужно оде... гм, переодеться. - Лиза смущенно улыбнулась и направилась к шкафу.
   Отец поднял стоявшие у порога пакеты и еще раз смерил пустую запертую дверь больным взглядом, затем нерешительно потоптался и направился вслед за Лизой.
   - Доча, вон сумки! Я вчера привез из города твою одежду и много новой, чтобы ты не носила это старье... - Он положил вещи на кровать и снова отступил к двери.
   - Спасибо, пап. - Лиза выбрала из шкафа темно синее платье и качнула головой. - Но хозяин этого дома хочет, чтобы я была той, кем была!
   Она юркнула в ванну, оставив отца переварить ответ, и вскоре выпорхнула удивительно похорошевшая, но в то же время какая-то торжественная. Решительно тряхнув рассыпавшимися по плечам золотыми прядями, Лиза направилась к двери.
  
   В коридоре Аристахов не выдержал.
   - Я не понял. О чем ты говорила? Что значит, хозяин дома не хочет? Это кто, тот смазливый выскочка? Это ты с ним, что ли, спуталась?
   - Пап, хозяин дома - злобное приведение! - не то успокоила, не то озадачила его Лиза и заторопилась за призраком матери.
   Меж тем призрачный силуэт уже достиг последней двери, за которой - Лиза знала - находится комната Зои Павловны. Сюда Лизу принес Верзила в тот самый первый день, когда она отчего-то грохнулась в обморок на пороге дома.
   Лиза подошла и толкнула дверь. Заперто.
   - Мам, зачем мы здесь? Это комната домоправительницы!
   - Да, зачем мы здесь? - Отец остановился чуть поодаль, оперся на перила и едва заметно усмехнулся. - Или убийца твоей мамы милейшая Зоя Павловна? Не припомню, чтобы она служила у нас в то время...
   - "Он здесь..." - В голове снова зазвучал голос матери. Лиза стиснула виски. - "Те двое помогают ему в том, чтобы вы видели то, что ему нужно. В том, чтобы вы тоже стали жертвами... Он очень зол, что ты не выполнила вчера его приказ..."
   - Приказ? Какой? Я ничего не помню... Чей приказ? Мама?! Не уходи! - Лиза смотрела, как мать становится темным пятном, а после и вовсе исчезает.
   И в отчаянии взглянула на отца.
   - Что она говорит? - Тот подошел ближе. - Покажи, где она стоит?
   - Она ушла. Сказала, что тот, кого мы ищем, в этой комнате, и кто-то помогает ему. А еще она уверяет, что он зол на меня! Я так поняла ее слова, иногда они совершенно бессмысленны, только... сегодня мне почему-то страшно, папа....
   - А ты уверена, что мы должны кого-то здесь искать? - отец в нерешительности посмотрел на дверь.
   - Если это последняя просьба мамы и она ушла навсегда, мы должны сделать то, о чем она просила. И... я не хочу умирать, папа....
   - Ты не умрешь! Все это твои видения! Смотри! - Аристахов, уже начиная злиться, стукнулся в дверь. - А ну открывайте!
   Он постоял какое-то время и победно улыбнулся.
   - Ну вот! Здесь никого нет! Как и следовало ожидать. Дождемся Зою Павловну с рынка и попросим ее открыть тебе эти хоромы.
   - Папа, пожалуйста! Сломай дверь сейчас! Я верю, что разгадка всего происходящего с нами за ней! Эй! - Лиза в отчаянии кинулась на дверь, тарабаня в нее кулачками и пиная. - Ну-ка быстро открывайте! Мы знаем, что вы там! Открывай! Сволочь! Я знаю, это из-за тебя умерла мама, а меня ты не получишь! Ни завтра, ни никогда!
   Она вздрогнула, когда ее крепко сжали чьи-то сильные руки, буквально оттаскивая от злосчастной двери, и голос Макса рявкнул над ухом, видимо, взывая к Аристахову.
   - Эй! Чего вы стоите? - и уже мягче и тише. - Лиза, что на тебя нашло?
   - Это ты что себе позволяешь? - наконец обрел дар речи Аристахов. - С каких пор ты имеешь право лапать мою дочь?
   - С тех самых, как вы мне сами это разрешили и даже благословили наш брак! - не остался в долгу Макс, оборачиваясь к нему и на всякий случай пряча Лизу за спину. - А вы не помните? Ну как же? Вчера! После того как мы с вами едва не станцевали вальс.
   - Какой вальс? Ты че городишь? - отчего-то неуверенно возмутился Аристахов и болезненно поморщился. - Я вчера не танцевал никаких вальсов! Тем более с тобой!
   - Ну да, как же! Припомните! Третий этаж, вспышки молний, и вы самозабвенно вальсируете... - Макс с усмешкой приподнял бровь, разглядывая вконец обескураженного таким откровением олигарха, и равнодушно пожал плечами. - Ну не помните и ладно! Продублирую последние новости: я попросил Лизу выйти за меня замуж, и...
   - ...я согласилась! - Она выглянула из-за широкой спины спасителя, и тут же указала ему на дверь даже не с просьбой - с приказом. - Макс, эту дверь надо выбить!
   Тот с легким удивлением покосился на дверь, затем на Лизу и тихо хмыкнул.
   - Уже наводишь свои порядки? Ну если она тебе не нравится - выбьем. Только... я если честно, жутко голоден. А... может лучше поискать Палну с ключами?
   - Сейча-а-ас! - вопль, вырвавшийся из Лизиной глотки, заставил Макса сдаться. Больше ничего не предлагая, он, как тараном, врезался в дверь плечом, затем еще и еще.
   - Стойте! Что вы делаете?
   Никто не заметил, как к их компании присоединился садовник и принялся цепляться за Макса, испуганно причитая.
   - Остановитесь! Успокойтесь! Не надо!
   - Лиза велела вышибить эту дверь, - просто пояснил тот, на минутку переведя дух. - А я за любой кипишь, кроме голодовки. Чем не зарядка? Кстати, если в комнате у вас какие-то пожитки - подыщем вам другие хоромы. Поближе к кухне, так сказать.
   После этих слов Макс вежливо отодвинул Тимофея и с новой силой принялся таранить плечом, с каждым разом все сильнее всхлипывающую дверь. Но садовник не унимался.
   - Вы не понимаете! Пожалуйста, не делайте этого! Если он узнает, что я не отговорил вас, он оставит меня здесь на ночь, а у меня внучка! Пожалуйста! Не надо! Вы не знаете что это за люди! Они...
   - Что здесь творится?! Что вы делаете, Максим?! - Из своей комнаты выглянул заспанный нотариус. Увидев всю честную компанию, осаждавшую бедную дверь, он тут же окончательно проснулся и поспешил к ним, на ходу завязывая халат. - Ну-ка разойдитесь! Я не позволю крушить исторический памятник!
   - Да ладно! - подбоченился Макс и шагнул навстречу мужчине. - А ничего, что это мой дом? И что хочу тут, то и буду делать! Хоть прыжки через костер в голом виде!
   - Но если дому будет нанесен ущерб, вы не продадите его за хорошую цену! - продолжал увещевать его Игорь Эдуардович. - Что сегодня на вас нашло?
   - Да он, похоже, перепил! Вчера! И до сих пор не протрезвел! - наконец ввернул Аристахов, зло поглядывая на Макса, явно не способный принять выбор дочери.
   - А я говорил, что не надо этого делать, Игорь Эдуардович! - щенком завертелся у ног нотариуса Тимофей, преданно заглядывая тому в глаза.
   - Максим, отойдите! Не валяйте дурака! - тот почувствовал поддержку, но Макса было уже не остановить. Да и разве остановишь влюбленного, старающегося произвести впечатление на даму сердца?
   Он снова шагнул к двери, примеряясь стукнул кулаком раз, другой, будто проверяя ее на прочность, и уже собрался снова вломиться в дверь плечом, как вдруг изнутри щелкнула задвижка, створка отворилась, открывая удивленным взглядам высокого, темноволосого мужчину с бледным хмурым лицом.
   Первым очнулся Аристахов.
   - Господи, прости! - Он отступил, не отводя взгляда от мужчины, и истово перекрестился. - Этого не может быть! Ты - мертв! Я лично видел, как врачи констатировали смерть! Я еще не забыл, как отличать мертвых от живых!
   - Папа, ты тоже видишь призраков? - Лиза перевела удивленный взгляд на отца и снова взглянула на мужчину, не спешившего выходить из полумрака комнаты в освещенный редким лучом солнца коридор. - Сигизмунд Маркович - он же призрак! Он приходил ко мне вчера...
   - Призрак, говоришь?! - Макс взглянул на Тимофея. - Что ты там плел про страшных людей? - И приказал стоявшему в дверях мужчине. - А ну-ка... немочь бледная! Иди сюда. Если ты и впрямь призрак, то докажи это! Я засуну тебе в пузо руку, и если тебе ничего не будет, тогда поверим!
   - Сергей, уйми этого шута! - Мужчина с презрением взглянул на Макса и наконец шагнул вперед. - Да, вы меня нашли. И я не мертв. Но у меня есть оправдание. Я не смог выносить твои угрозы, Аристахов, и посчитал, что проще притвориться мертвым, чем действительно стать им.
   Аристахов нахмурился. Не замечая выглядывающих из комнат и собирающихся вокруг них гостей, он покивал и вдруг заявил.
   - Так ты сперва подсунул мне этот особняк, а затем прибыл сюда, чтобы испытывать на мне свои штучки? Вчера. Что было вчера? А сегодня? Это моя покойная жена с помощью дочки, которую ты признал безумной, сказала, где ты прячешься! Нет, не так. Она сказала что здесь я найду ее убийцу... Это ты подпилил доски?
   - Увы! - Тот с улыбкой развел руками. - Мне были нужны деньги, а Мариночка так беспечно проговорилась, что ты внес меня в число твоих наследников на случай своей преждевременной кончины. Ну, еще бы! Лихие девяностые, а мы знакомы с... с первого курса института! Тебе не понравилась медицина и наперекор воле богатого папочки ты ушел в бизнес. Когда мне нужны были деньги на собственную практику, у тебя имелись средства, но что ты мне сказал тогда, дружище? Что не дашь мне в долг, потому что не хочешь, чтобы наши отношения испортились из-за денег!
   Сигизмунд Маркович, говоря все это, неспешно, шаг за шагом подходил к Аристахову, а тот прожигал бывшего приятеля взглядом и пятился.
   - Подпиленные перила предназначались тебе. Мне искренне было жаль Маришку, но в тот вечер боженька опять оказался на моей стороне. Я пришел вовремя, чтобы стать свидетелем убийства. Но... я твой друг и как друг к приезду милиции помог тебе немного видоизменить улики. Ты почувствовал признательность, а это первый шаг, чтобы заманить в сети человека. Зная о странном даре твоей дочери, я ждал недолго. Я был уверен, что ты испугаешься ее откровений и снова придешь за помощью. Так и вышло!
   - Что?.. - хрипло выпалил Аристахов.
   - Да-да! - еще шире улыбнулся Сигизмунд. - А ты не знал? Я был другом вашей крепкой семьи очень долгое время и замечал, что пятилетняя Лизочка вдруг начинает указывать на пустое место и общаться с невидимыми дядей или тетей.... А после, когда Лизе исполнилось двенадцать, и Марина призналась, что дочь пугает ее, рассказывая о призраках .... - Он вдруг стал серьезным и продолжил. - Ты принес мне деньги сам и искренне попросил, чтобы я из твоего уникального ребенка сделал овощ, пока девочка не перерастет этот дар. Потом ты меня обвинял, что она замкнулась, боится тебя, ты ее теряешь... Но ты не понял главного: я не злодей! Я всего лишь не отказал тебе в помощи за весьма небольшую оплату. Только не сказал тебе, что у таких детей дар с годами становится только сильнее.
   Аристахов отходил от "заклятого" друга с каждым сделанным им шагом, пока не почувствовал позади преграду. Остановившись в метре от него, Сигизмунд с милейшей улыбкой протянул руку.
   - Трудно осознавать себя дураком.... Надеюсь, ты когда-нибудь простишь меня? Пойми одно! Если бы не отказал мне тогда, когда требовалась твоя помощь, ничего бы этого не произошло. Твоя семья осталась бы с тобой, и ты не оказался бы тут в качестве рождественского поросенка. Открою тебе секрет. Здесь собрались все, кто когда-либо мешали мне и моему брату. Простой отсев зерен от плевел. Ничего личного!
   Выслушав все это, Аристахов с кривой усмешкой взглянул в глаза бывшему другу, хмыкнул и крепко сжал протянутую руку.
   - Согласен. Отсев. Ничего личного. В завещании тебя давно нет. Я понял, что ошибся. В бизнесе все решает холодный расчет, а не дружеские отношения. - И обхватив Сигизмунда за плечи, дернул того за собой, переваливаясь через перила.
  
   _____________________
  
   Крик застыл в глотке. Слез не осталось. Да и как, после таких откровений заплакать? Слезы - это благость, спасающая души людей от боли. Они тушат пожар обиды и ненависти...
   Ноги сами понесли к лестнице. Пусть отец оказался трусом и слабаком, но он единственный, кто остался у нее...
   Лиза остановилась в двух ступенях от лежавших тел и ярко-красной лужи, не в силах заплакать... Да и как? Слез больше нет... Она совсем одна...
   - Лиза? - Сильные руки Макса сжимают до хруста в суставах, боясь отпустить. - Лиза! Только не наделай глупостей!
   Темные глаза смотрят прямо в душу, согревая нежностью и так нужным сейчас пониманием...
   Она не одна!
   Вместо ответа Лиза прижалась к нему, как щенок, в поисках любви и первый раз за это долгие минуты, превратившиеся в вечность, - всхлипнула.
   - Тимофей, вызывай "Скорую"! Может, он еще жив! - отпихнув их, мимо пробежал, перепрыгивая через ступеньки, нотариус.
   Макс даже усмехнулся - с его-то комплекцией и, не выпуская Лизу из объятий, поинтересовался.
   - Кто жив? Вы о ком, Игорь Эдуардович? Мне, например, и отсюда видно, что у нашего "призрака" не все в порядке с шейными позвонками. А вам?
   Толстяк смерил его взглядом, не обещающим ничего хорошего, и нервно вскинулся.
   - Вы что тут, один умный? И я про Аристахова! У нас завтра аукцион по плану! Не хотелось бы, чтобы самый крупный покупатель сорвался!
   - А он и не сорвется! Я имею доступ ко всем отцовым деньгам, поэтому - решать мне, в доле Аристаховы или нет! - Лиза вдруг высвободилась из объятий и шагнула к нотариусу. - Поэтому... заинтересуйте нас! Дом с призраками и прочей нечистью я покупать не намерена!
   Ничего не ответив, тот развернулся и побрел вниз, вслед за ним разошлись и остальные, не таясь, обсуждая произошедшее, а Лиза не уходила, терпеливо дожидаясь "Скорой", которая прибыла на удивление быстро.
   - Я открою! - вызвался Тимофей, когда в дверь позвонили.
   - Макс, - девушка взглянула на тихо стоявшего рядом Верзилу. - Он же выживет?
   - Множественные переломы твой, конечно, заработал, и без гематомы на голове не обошлось, но думаю, жить будет. Еще попортит мне кровь... Если вспомнит, конечно!
   Губ Лизы на миг коснулась улыбка.
   Санитары шустро поднялись к ним, сперва погрузили на носилки отца и на вопрос Лизы о его состоянии ответили точь-в-точь как Максим.
   - Не волнуйтесь, девушка! Жить ваш отец будет. Ему будто ангел крыло подставил. С такой-то высоты да на каменные ступени! Как же их угораздило сорваться?
   Макс не удержался.
   - Может, черт столкнул? Вот одному ангел крыло подставил, а второго рогатый с собой забрал!
   - Лао Дзы, блин! - оценил его философию санитар и скомандовал. - Ну что? Понесли? Надо успеть до грозы в столицу!
   Лиза пошла за ними. Она уже не думала об аукционе, и о том, что остается здесь одна. Только радовалась, что отец жив.
   На входе им встретилась Зоя Павловна. Увидев носилки и тела на них, она охнула, отпрыгнула к стене и забормотала.
   - Началось! Неужто началось?!
   К ней подошел садовник и утянул за собой, подальше от подозрительных взглядов санитаров.
   - А можно с вами? - не выдержала Лиза, когда санитары загрузили тела в машину.
   - Да куда же мы вас? - недовольно буркнул один.
   - Разве что на крышу, - хохотнул другой и кивнул на выглянувшего из окна Володю. - Вон тот первым попросился.
   Машина взревела и вскоре исчезла за воротами. Немного постояв, Лиза и Макс вернулись в дом.
   Войдя в холл, Макс решил взять командование в свои руки. Притянул к себе Лизу и взмолился.
   - Может, чего-нибудь перекусим? А то новой жертвой обстоятельств стану я!
   - Типун тебе... куда-нибудь за такие слова и мысли! - фыркнула она и, в шутку оттолкнув его от себя, направилась в обеденный зал, из которого уже слышались встревоженные голоса.
  
   Конечно же, все давно уже были тут и жарко спорили, перемежая это занятие с уничтожением блюд от местного "шеф-повара". Тимофеич проворно наполнял тарелки и раздавал их всем страждущим, не забывая время от времени исчезать на кухне и возвращаться с новыми деликатесами и графинчиками, наполненными напитками всевозможных цветов, от ярко-желтого до темного, казавшегося почти черным.
   Зои Павловны в зале не было, но это даже хорошо. Лиза не хотела больше ни секунды слышать пророчества о чем-то ужасном.
   - Присаживайтесь! Сейчас принесу вам приборы! - приметил их Тимофеич.
   Вскоре они сидели за столом, прислушиваясь к нервным выкрикам, накал страстей которых можно было определить по количеству выпитого. Больше всего возмущались "король тренажеров" и его папашка, а им вторили жены.
   - Это что же получается? Мы не купим дом с мертвецами! - втолковывали они грустно сидящему в кресле нотариусу.
   - Вы обещали ценность! Дом с историей! А здесь же только психи и самоубийцы! Убивают, умирают сами...
   - Да! У этого дома плохая карма, и он далеко от Москвы! Я не хочу забираться в такую глушь!
   - Представьте, нужно четыре часа добираться, чтобы попасть к визажисту!
   - Нет! Мы в торгах участвовать не будем!
   - Уезжаем сейчас же!
   В ответ на все это брюзжание, Игорь Эдуардович едва слышно буркнул:
   - Ну... попробуйте!
   Но его почему-то услышали, и всеобщее возмущение прибавило обороты.
   - Вы нам угрожаете?
   - Да мы вас засудим!
   - Немедленно выпустите нас отсюда!
   - Да успокойтесь вы! Посмотрите на улицу! - рявкнул снова сунувшийся в зал Тимофей. - Там же светопреставление, а не гроза! - и тут же сменил тон. - А в общем, гости дорогие, еды навалом! Питья тоже! А мы с Зоей к себе пойдем!
   - Что же, домой, значит, собрались? - прищурился Игорь Эдуардович. Тимофеич испуганно сложил руки на груди, не забывая при этом быстро-быстро мотать головой.
   - Нет, конечно! Как же вы могли подумать! Мы с Зоей тут. Уж очень страшная гроза... На кухне пересидим. Там и диванчик есть... Так что - не теряйтесь! - Он оглядел всех и, не заметив особого интереса к своей персоне, скрылся в коридоре.
   - Мы, наверное, тоже оставим вас... да, Лизок? - Макс, все это время молча наблюдавший за всеми, вдруг поднялся и, подхватив Лизу под локоток, силком потянул ее к захлопнувшейся за садовником двери.
   - Но ты же почти ничего не съел, - вяло попыталась возмутиться она. Максим не ответил, зато уверенно направился на кухню, где, как и ожидал, увидел собирающих сумки Тимофеича с супругой.
   - А, вот вы где! - увидев настоящий ужас в глазах Зои Павловны, он широко улыбнулся. Зато садовник держался как ни в чем не бывало.
   - Что вам нужно, Максим? Вроде бы все принесли. Две смены блюд, напитки и на плите еще печево.
   - Да особо ничего... я всего лишь хотел узнать, какие напитки без галлюциногенов и возбудителей? Не хочется, знаете ли, повторения прошлой ночи.... - Он выпустил руку ничего не понимающей Лизы и, выхватив из подставки нож, вонзил его в круг колбасы, лежавшей на разделочном столе. - Так как?
   - Я не понимаю, о чем вы... - нервно сглотнув, попятился Тимофеич, не сводя взгляда с ножа.
   - Хорошо. Я объясню свои умозаключения. - Он остановился в паре метров от парочки, окончательно загнав их в угол. - Я не слепой и не глухой. И мозг вроде тоже пока имеется. Во-первых, вчера мы так же посидели все, накачиваясь напитками и пробуя вашу стряпню, а потом проснулись в пустом зале на третьем этаже. Лизу кто-то решил отправить искать что-то в моей комнате. - Он обернулся к девушке. - Лизок, ты так и не вспомнила, что именно?
   Та в ответ только поморщилась и старательно помассировала виски.
   - Во-вторых, - продолжил Макс. - Нас тут пугали призраками, графьями, балами, а мы видим что? Упокоенный в один день с моим дедулей психиатр вдруг оказывается жив, да еще объясняет в красках, как, кого и куда. Может, тут еще и мой дед где-то обитает, тоже восставший из мертвых?
   - Я не понимаю... - начал было снова Тимофей, но тут Максим сделал быстрое движение рукой, и нож, вместе с насаженным на него кольцом колбасы, невозможным образом рассек воздух и закачался в разделочной доске, точно над головой садовника, а в руках допрашивающего его парня, неведомо откуда, оказался такой же, только с лезвием раза в два побольше.
   - Вот и я не понимаю. - Максим улыбнулся. - Так может, объяснишь?
   - Ты хочешь нас убить? - Тимофей снова взглянул на покачивающуюся колбасу и перевел взгляд на жену, тихо всхлипывающую рядом.
   - Ни в коем разе. - Нож в руках Макса виртуозно крутанулся, и его лезвие снова нацелилось в разделочную доску. - Просто тренируюсь, но если в кого отлетит, я не виноват.
   И он выразительно посмотрел на подставку, в которой ждали своего часа еще как минимум восемь ножей.
   - Они братья! Сыновья Сашеньки, - не выдержала Зоя Павловна и, утерев слезы, решительно продолжила. - Полгода назад он собрал их и велел найти вас, Максим! Я слышала, как он что-то говорил о письме, которое вы получите после того, как он передаст вам дар хранителя и наконец-то упокоится. Он говорил, что только вы освободите его и графа от проклятия, насланного вашей пра-пра-прабабушкой Варварой. Вы же видели ее фото в доме. Вы, Лиза, просто ее копия. Потому что вы - ее перерождение. Они приходят каждые девять лет, все девять балов. Но грядет десятый бал, и вы...
   - Так... Ладно! - Макс перебил домоправительницу. - А если немного отойти от мистики и поискать в сказанном факты. "Они братья" - это кто? Ну, точнее одного брата уже упокоили, второй видимо... - он на мгновение замолчал и тут же выпалил: - Толстый! Нотариус! Верно? Если дед велел им меня разыскать и подвести под монастырь, то без завещания не обошлось, а кто у нас спец по завещаниям? Ладно.... Дальше! Письмо! Я ведь и впрямь получил какое-то письмо в день похорон, но засунул его подальше.
   - Его и должна была найти я! - вдруг подала голос Лиза. - Но в меня словно что-то вселилось, и вместо того чтобы выполнить приказ, я.... я словно вспомнила тебя!
   - Ага... - Макс задумчиво повертел нож. - Вспомнила... Ладно. Теперь о перерождениях Лизы каждые девять лет.... Что это значит?
   - Граф выбирает себе одну из приглашенных на роль Вари, но... ни одна не дожила до утра. Никто не доживал. Люди просто исчезали. - Тимофей вдруг воровато покосился на приоткрытую дверь и торопливо забормотал. - Вы все не переживете завтрашнюю ночь, если только ты, Максим, не найдешь и не принесешь графу то, что он подарит избранной! И только после этого проклятие исчезнет. Должно исчезнуть. Александр это часто повторял.
   - И где я должен искать этот подарок? - Макс в задумчивости даже провел острием ножа по заросшей щетиной щеке.
   - Наверное, это есть в письме. За этим братья и заманили вас сюда. Забрав письмо, они узнали бы о том, где хранится клад, и благополучно сбежали бы с ним, оставив вас всех в жертву графу. А после они хотели переделать завещание и продать дом.
   - А вы, значит, им тут помогали все это время? - Макс перестал чесать щеку и снова нервно крутанул нож.
   Зоя Павловна охнула и зачастила, молитвенно сложив руки у груди.
   - Максимушка, миленький, да мы же люди подневольные! Когда устраивались к Сашеньке, не знали, что за ужасы тут творятся! А у нас внучка растет! Ей десять лет, а она не разговаривает до сих пор. Он обещал с лечением помочь, если мы подыграем. Мы же не знали, что все это правда. И про графа и про бал. Про усадьбу разные слухи ходили, но мы с Тимофеем подработать хотели, вот и прикинулись слугами, что всю жизнь при старом хозяине прожили. Только он тот еще бирюк был и никого к себе близко не подпускал. Мы уедем и не вернемся больше сюда! Это, вот, возьми! - Она сунула ему в руку небольшой ключ. - Он от черного хода. Не того, что ведет к фонтану. Дверь в подсобке. Лиза знает, где это. Она там свечи брала. Если сможете сбежать - бегите! Это все, что я могу. Но если граф вас не отпустит... Все бесполезно. Не бери грех на душу! Отпусти нас!
   Макс покривился, размахнулся и все-таки швырнул нож, пришпилив покачивающуюся колбасу.
   - Знаешь, Павловна, руки марать о вас неохота! - развернувшись, Макс подошел к Лизе. - Ну что, Лизок, пойдем дальше инфу собирать?
   Та скользнула за дверь и жарко зашептала.
   - Ты их так и отпустишь? Но если они служат нотариусу, они все ему расскажут! Хотя бы свяжи их!
   - Не расскажут! Потому что Толстый их тогда сам... как я колбасу... - Макс криво усмехнулся и потянул Лизу к лестнице. - Пойдем ко мне. Кажется, я помню, куда письмо закинул.
   __________________
  
   В комнате Макса был все тот же хаос, что Лиза помнила, когда сбежала от молодого человека в одеяле. Как же давно это было!
   Столько всего произошло, и столько она узнала, что просто голова кругом. Ей вдруг так захотелось снова оказаться в своем доме, в своей надежной спальне и, укутавшись в одеяло, крепко уснуть, зная, что никакой граф не затащит ее на свой безумный бал!
   В раздумьях девушка почти не следила за Максом, а тот, запалив свечи на тумбочке, рьяно принялся выдвигать ящички. Наконец в его руках оказался синий конверт. Максим оглянулся на Лизу.
   - Кажется, нашел!
   - Открывай! - скомандовала она и забралась на кровать. Макс последовал ее примеру. Послышался шорох бумаги, и в его руках оказалось несколько исписанных листочков.
   Пробежав глазами по идеально ровным, написанным почти каллиграфическим почерком строчкам, он хмыкнул.
   - Ну что там? - Лиза попыталась сама прочесть в тусклом свете свечей письмо. - Макс, мне почти не видно!
   - Да почти ничего из того, что мы уже не знаем! - Максим растерянно посмотрел на нее и принялся читать:
   "Избранный! Если ты читаешь это, значит, я свободен от бремени, которое нес больше сотни лет. Я не доверяю никому. Даже своим детям, но зная как они хотят обладать графским сокровищем, о котором слышали с детства, я счел своим долгом поставить их в такие условия, что они не смогут им не подчиниться! Цивилизация шагнула далеко вперед. Курьерской службе приказано доставить это письмо тебе лично в руки в определенный день и час. Теперь о главном. Еще раз спасибо тебе за то, что ты освободил меня, взяв на себя бремя хранителя бала. Это проклятие заставит тебя пережить всех, кого ты любишь, и ты не сможешь не повиноваться ЕГО воле, если только на предстоящем балу не выполнишь то, что тебе предназначено свыше! Я не смог найти выход из дома, который стал моей тюрьмой, не смог доверить эту информацию сыновьям, опасаясь их предательства либо их смерти"
   Максим оторвался от письма и снова посмотрел на Лизу.
   - Теперь понятно условие в завещании: быть после похорон здесь. - Он снова уставился в текст, пробежал глазами и хохотнул. - А дальше вообще полный бред! "Накануне бала поклонись ангелу и уколи его своим перстом. Тогда посмотрит он на тебя и отдаст то, что хранил долгое время. Не открывай ящик Пандоры, дабы блеск того, что хранится в нем, не ослепил даже тебя, делая безумным. Принеси его в обитель смерти и отдай дьяволу. Тогда обретет он покой и получит небеса".
   - И что это значит? - Лиза даже заглянула ему через плечо, чтобы перечитать все это. - А вот еще дальше: "Ты избранный. Ты сможешь сделать все, чтобы выполнить мой наказ. Но если нет... Прости, что убил тебя". И подпись: Захаров Александр Петрович.
   Они переглянулись и в два голоса протянули:
   - Обалдеть!
   - С ума сойти!
   - Что-то чем дальше, тем хуже... - Макс повертел лист, чтобы убедиться, что на обратной стороне его не ждут новые тайны, а Лиза выхватила другие, исписанные непонятным витиеватым почерком, на бумаге, которая, казалось, вот-вот рассыплется прахом.
   - Тут еще что-то... - И вглядываясь в мелкие буквы, пытаясь распутать вязь закорючек, начала читать: - "Я ищу ее в круговерти лиц, прислушиваюсь к голосам в надежде различить среди них звонкий колокольчик ее смеха. Но все напрасно. Она покинула меня навсегда, не оставив даже надежды на новую встречу. Веры в прощение больше нет. А ведь все могло быть совсем иначе..." Что, еще одно признание? Может этот Захаров пишет о какой-нибудь сбежавшей жене?
   Она вопросительно взглянула на Макса, задумчиво глядящего на пламя свечей.
   - Не думаю... - хмыкнул он, не отрывая взгляда. - Да и почерк другой.... Может это исповедь кого-то другого? Например, графа, который даже после смерти ищет свою суженную...
   Лиза вгляделась снова в письмо, но тут в дверь осторожно постучали.
   - Давай сюда! Потом дочитаем! - Макс тут же сложил листки в конверт и спрятал его в кармане рубашки. Затем резко поднялся и, сложив руки на груди, рявкнул: - Кто там?
   - Максим? - Дверь приоткрылась, и в комнату заглянуло щекастое лицо нотариуса. - Вы здесь? Ой... Простите... Вы не одни...
   Он замер на пороге, переводя взгляд с Макса на Лизу и явно не зная, остаться или сбежать.
   Макс помог ему сделать выбор, втащив в комнату, захлопнул дверь, не забыв закрыть на щеколду.
   - А мы с Лизой как раз хотели идти вас искать, уважаемый Игорь Александрович Захаров... Я ведь прав, ваша настоящая фамилия именно такая?..
   И толстяк, вместо того чтобы отрицать, тоскливо усмехнулся и, отерев вспотевший лоб, устало опустился на диван.
   - Я так и знал, что вы уже все узнали и, конечно же, решите, что я повинен в этих смертях.
   - Да что вы! - наигранно изумился Макс. - Да ни в коем случае я не поверю в это! Вы же сама добродетель! Вот и домик мне загородный по доброте душевной подогнали.... В котором, если верить этому, - Максим вытащил конверт и, помахав у нотариуса перед носом, снова сунул в карман, - в нем меня завтра и похоронят!
   Игорь Эдуардович жадно впился в конверт глазами. На миг в них промелькнула алчность, которую тут же сменила апатия.
   - Я расскажу. Все что знаю. Потому что тоже обречен. Как и моя дочь.
   - Инночка? - ввернула с неожиданной злостью Лиза.
   Нотариус только кивнул и продолжил:
   - Я никогда не верил отцу с его сказками о ведьме, графе и проклятье. В том, что мы поздно родились, не было ничего мистического. Многие мужчины становятся отцами в довольно преклонном возрасте. Но отец стоял на своем, и я думал, что он сходит с ума. Мы даже не общались с ним долгое время, потому как я не мог уже слушать его басни. А вот Сигизмунд получал от этого какое-то особое удовольствие, что-то записывал, сопоставлял. И в какой-то момент начал убеждать меня в том, что отец не сумасшедший, даже бумаги показал, которые должны были доказать мне долгожительство старика. Только Сигиз с детства мечтал стать актером, ходил на все премьеры, дома устраивал показательные выступления, но когда пришло время поступать в театральный, провалил экзамен. Он не смог стать актером, но на этот раз его роль могла стать еще важнее, он срежиссировал спектакль, который разыграл в усадьбе.
   - Какой еще спектакль? - Макс медленно закипал.
   - Сокровище существует на самом деле, и Сигизмунд заразился золотой лихорадкой. Как человек науки, он понимал, что нет никаких призраков и прочей нечисти, но знал, как заставить других поверить в это. - Точно не слыша вопроса, продолжил нотариус, часто промокая лоб мятым носовым платком.
   - Но ведь ваш отец знал, где находится то, что нужно графу! Почему вы не прекратили все это давным-давно? - Лиза незаметно подошла и встала рядом с Максом, гневно буравя толстяка взглядом.
   - Выслушайте меня, а потом делайте что хотите. - В голосе нотариуса появились умоляющие нотки. Я сам не верил в эту чертовщину, но теперь у меня нет оснований сомневаться. Дом для отца стал тюрьмой. Как это - вы поймете очень скоро. Да, он знал, где находится то, что нужно графу, чтобы получить прощение, но не мог выйти, чтобы это забрать. Он не доверил тайну даже нам! Он говорил, что только тот, в ком течет кровь убиенной невесты графа, способен не попасть под чары сокровищ. Мы проследили генетическую линию, которая пошла от сына Варвары, которого граф считал своим, совсем недавно. Я сам несколько раз присылал вашему отцу сообщение о наследстве в надежде, что материальные ценности нужны всем, но...
   - Он не приехал! - Макс мрачно усмехнулся. - А знаешь, почему? Потому что папа знал, что не может получить наследство, принадлежащее потомку рода графа Воронцова.
   - В смысле? - тут пришел черед удивляться Игорю Эдуардовичу.
   - Потому что он не потомок ведьмы! Так же, как и я! Его усыновили...
   - Но... ошибки быть не может! - помолчав, яростно вскинулся нотариус. - Отец сказал, что только дитя Варвары сможет своим прикосновением отпустить его душу! А он умер, когда случилось ваше рукопожатие!
   - Ничего не понимаю! - Макс снова нервно прошелся. - Ладно, потом разберемся! Объясните, в этом году что, должен состояться какой-то особенный бал?
   - Десятый. Отец попросил найти ему замену любой ценой. И мы отыскали тебя, чтобы ты смог освободить от проклятия отца и душу графа.
   - Еще раз повторяю! Я - не тот! - Макс едва не рычал.
   - Сомнения быть не может! Все должно закончиться на этот раз.
   - Ладно, проехали. - Максим махнул рукой. - Но ты не ответил, что за спектакль устроил твой безумный братец.
   - Сигизмунд искал сокровища, но тщетно. Как не выпытывал у отца, тот не хотел ничего говорить, лишь твердил о проклятье. И тогда брат решил убить отца, чтобы беспрепятственно обыскать весь дом и, если потребуется, бульдозерами перерыть территорию усадьбы. И вот здесь в нем проснулся тот самый маленький мальчик, который грезил о сцене. Он не смог стать актером, решил сыграть свою самую главную роль. Зрителей он подбирал с особой тщательностью, все они в свое время чем-то ему насолили, и теперь их ждала расплата от рук кровожадного "призрака".
   Игорь Эдуардович помялся и посмотрел Максу прямо в глаза.
   - Когда отец узнал, что наследник, то есть вы, Максим, наконец-то нашелся, у него камень упал с души и он сказал, что скоро умрет. Теперь я понимаю, насколько ужасно прозвучало тогда его пророчество, но не придал значения. А мы с Сигизмундом поселились в поместье, чтобы быть ближе к отцу. Однажды утром брат ворвался ко мне в комнату и сказал, что отец умирает. Когда я вошел в спальню, то было уже поздно. Отец лежал в постели, широко раскрыв глаза, и не дышал. Я не силен в медицине, но Сигизмунд попытался объяснить мне этот феномен. Я так и не понял в чем суть, но даже в гробу отец лежал с открытыми глазами. Представляете теперь мое состояние, когда я увидел, что он схватил вас за руку? Именно тогда я поверил в колдовство. Конечно же, рассказал все брату, но тот рассмеялся мне в лицо и поведал о своем чудовищном плане. Я не знал этого, но отец не был мертв, когда его хоронили. Он находился в странном состоянии, похожем на кому, но еще более глубоком. Именно поэтому мы смогли вынести гроб с телом из дома. Смерть освободила хранителя поместья от обязательств, даже несмотря на то, что была ненастоящей. Препарат, который Сигизмунд вколол отцу, должен был действовать дольше, и сознание вернулось бы к "покойному" уже под землей. Но это его... рукопожатие.
   - Почему же ты не пошел к властям, чтобы заявить на брата, когда узнал о его плане? - Макс сильно сжал кулаки. Пусть дед и не был ему родным, но такой чудовищной смерти не заслуживает никто.
   - Я боялся. Сигизмунд пообещал сделать тоже самое со мной, если я проболтаюсь. Он просто устал ждать и искать наследника, поэтому решил взять все в свои руки. Мне кажется, что он сам не верил в то, что говорил отец, но этот блеск в глазах не забуду никогда. Мой брат был безумцем. Я понял это окончательно, когда он инсценировал свою смерть, а потом прикидывался неупокоенным призраком. В этом не было никакого смысла, только прихоть его воспаленной фантазии. А я боюсь графа! Я хочу жить. Число жертв должно быть девять, а нас десять. Только избранный сможет выйти из дома в этот день, забрать и принести сюда подарок, который граф должен подарить своей невесте..... Если это случится до полуночи, то мы все останемся живы.
   - Супер! - Макс вдруг замолчал словно прислушиваясь. - Вы слышите? Вальс!
   Все затаили дыхание.
   - Нет. Я никогда не слышал эту музыку в отличие от отца и брата, - тихо выдохнул нотариус. - А ты слышишь! Значит ты избранный!
   - И я ее слышу! - Лиза вдруг мечтательно улыбнулась, принимаясь кружиться по комнате, да так лихо, точно ведомая партнером.
   - Это снова происходит? И сейчас все снова будут выплясывать в заброшенном зале? - Макс гневно уставился на толстяка. - Ты снова опоил всех зельем, что готовил твой братец?
   - Поверь... Сейчас им лучше видеть сладкие сны, чем лица тех, кто выбрал их себе в пару... - Даже не думая отнекиваться, Игорь Эдуардович поднялся. - Пойдем. Я выпущу тебя. Только ответь... ты же знаешь где надо искать сокровище?
   Но Макс ему не ответил. Наблюдая за Лизой, он все больше мрачнел, пока до него не дошло.
   - Она же спит! - Он бросился к девушке, вальсирующей по комнате, точно марионетка. - Лиза!
   - Оставь ее! Пойдем! Я выведу тебя!
   - Никуда я не пойду, пока ей нужна помощь! Пока я не пойму, что она в безопасности! - наконец поймав на руки безвольное тело девушки, Макс уложил ее на постель, как заведенный повторяя ее имя.
   - Хорошо... Тогда завтра. - Игорь Эдуардович только покачал головой и, выйдя в коридор, плотно прикрыл за собой дверь. - Идиот!
  
   ________________
  
   С графом творилось что-то невообразимое. Только что слова ласковые говорил и о прощении молил, а потом вдруг взвился коршуном.
   - Куда ты меня тащишь, Дмитрий? - вырывалась Варвара. - Объяснись, будь любезен.
   - Сейчас сама увидишь.
   Яркие огни дома, из которого доносилась музыка, остались позади. Дальше были лишь бараки и конюшни. Варя едва поспевала за графом.
   Вдруг навстречу им выскочил доносчик Сашка и завертелся под ногами. Вылитый шакал, разве что хвоста нет, чтобы по земле мести.
   - Все готово, хозяин, - он бросил на Варвару затравленный взгляд и, сгорбившись, поспешил вперед, освещая факелом дорогу.
   Вскоре послышались чавкающие звуки ударов и едва различимые стоны. У Вари сжалось сердце от страшного предчувствия. Она не хотела думать о том, куда ведет ее граф, но звуки становились все громче. Когда их группа вошла на конюшню, Варя увидела двух здоровяков, избивающих плетьми Захара. Он висел на веревках, привязанный за руки к двум столбам и, уронив голову на грудь, только едва постанывал.
   - Дмитрий! Я буду твоей! Только отпусти его! Дозволь проститься! Останови их! Они же забьют его до смерти! - Варвара молитвенно сжала руки, а когда граф крикнул холопам: "Довольно!", бросилась к любимому. Принялась целовать, гладить по лицу, шептать заговор на снятие боли.
   Верно ведьма говорила, что бремя отнимет силы. Вот и не могла она ничего сделать, пока была беременна сыночком, а тут словно изнутри сила начала подниматься, возвращая вместе с собой и память на нужные заклятия. Захар открыл глаза, попытался улыбнуться, но лишь болезненно поморщился. Из рассеченной губы побежала струйка крови.
   - Дмитрий Алексеич, что же ты дозволишь им при тебе миловаться? - Сашка-прихвостень вертелся тут же, преданно заглядывая хозяину в глаза.
   Граф ничего не ответил, но сделал знак мужикам, чтобы они оттащили Варю в сторону. Захар дернулся, но распятый путами, только злобно рыкнул.
   - Дмитрий, отпусти его, - Варя забилась, словно птичка, попавшая в силки, - он ни в чем не виноват. Ты ведь на меня злишься, вот и наказывай меня.
   - Всему свое время, - спокойно ответил граф и достал из-за пояса блестящий пистолет. На бледном лице Воронцова заиграла безумная улыбка. - Мне было важно посмотреть на твое поведение, когда увидишь, как избивают это ничтожество. Знаешь, я до последнего думал, что все можно исправить. Прощения у тебя просил, унижался. Я ведь на самом деле тебя люблю, - он запнулся, - люблю? Теперь уже и не знаю.
   - Да что же ты с ними церемонишься, Дмитрий Алексеич? - снова вклинился Сашка. - Вон в речку их обоих, и дело с концом. Это же какой позор, невеста в день помолвки с другим миловалась. Что люди скажут?
   - Молчать!
   Граф подошел к вмиг притихшему слуге. Посмотрел ему в глаза, а потом влепил такую затрещину, что тот упал на землю, обиженно сопя и потирая ушибленную щеку.
   - Я сам решу, что мне делать, и всякий пес мне не указ! А кому растрепишь - сам на корм рыбам пойдешь! Вместо того чтобы тут околачиваться, лучше иди, занимайся балом, как я и приказал! Праздник - будет!
   Высказавшись, граф будто забыл о Сашке и подошел к Варваре.
   - Ты сама не оставила мне выбора. Если я захочу, никто не узнает, что я с вами сделал. Еще и жертвой меня посчитают: несчастный граф, невеста сбежала с любовником. Какая трагедия! Утешусь в объятиях новой служанки, и всех делов.
   Вдруг среди чистого неба прогремел гром, а ветер с силой ударился в заходившие створки ворот.
   Граф на это только улыбнулся.
   - Гневаешься? Это хорошо! Почувствуй, как это, когда не можешь получить то, что хочешь всем сердцем!
   - Дмитрий, дай нам с Захаром уйти. Гостям скажешь, что выгнал меня вместе с сыном. Они ведь за спиной у тебя шепчутся, что ты простолюдинку в дом привел и не постыдился!
   - Э, нет, дорогая, сына я тебе не отдам. Это мой наследник, плоть от плоти. Кровь Воронцовых не разбавить какой-то там потаскухе. Он никогда не узнает, кем была его мать. А вырастет, скажу, что ты умерла при родах и я, как ни старался, не смог ничем тебе помочь. Но! У тебя все еще есть шанс вырастить его самой!
   Варе стало жаль графа. Привороженный, омороченный, он и сейчас ей верил. Надеялся на раскаяние и повиновение.
   - Сашенька не твой сын. - Слова тяжелыми камнями упали к ногам графа.
   - Врешь! - Он больно схватил ее за подбородок. - Это мой сын! Мой! Ты от бессилия и злобы сейчас это сказала, ведьма. Признайся, ведь я прав?
   - Прав? Что ж, будь, по-твоему, Дмитрий, - устало усмехнулась Варвара. - Можешь обманывать себя сколько угодно, только правда от этого не станет другой.
   Граф вдруг, как в припадке, задрожал, стиснул виски руками, на миг крепко зажмурил глаза и, издав не то рык, не то стон, направил пистолет на Варвару. Мужики, удерживающие ее, бросились в стороны.
   - Это неправда, - наконец выпалил он, - я не верю! Ты просто любишь его, босяка, вот и говоришь мне сейчас все это. Думаешь, я тебя с ним отпущу? Ты моя! Навсегда!
   Его рука с зажатым в ней оружием сильно дрожала. И в этот момент послышался игривый голосок, а в конюшню, растрепанная от ветра, вошла одна из приглашенных дам. Веселая вдова, сильно за сорок.
   - Дмитрий Алексеевич, голубчик, куда же вы ушли? А я жду вас на танец. Слуга сказал, что вы тут. Надеюсь, ваша невеста не... - наконец ее глаза свыклись с полумраком, и из накрашенного рта вырвался пронзительный крик. - Ой, боже милый! Да что же вы это делаете, изверг?
   Граф, не опуская пистолет, развернулся на голос, раздался выстрел, и гостья рухнула как подкошенная.
   - Боже! Что я наделал! - граф, причитая, подбежал к лежавшей женщине и тут же развернулся к Варваре. - Это все ты!
   Быстрым шагом он вернулся к ней и, с размаху влепив пощечину, принялся трясти ее за плечи, вопя как безумный:
   - Ведьма! Что ты со мной сделала?
   Захар, превозмогая боль в разодранной плетьми спине, задергался в путах в надежде освободиться. И тут Сашка, все это время прячущийся в тени стен, прыгнул к нему с ножом и принялся пилить ножом веревку.
   Он не слышал, как подошел и бросился на него один из палачей графа. Лезвие соскользнуло с веревки, скользкой от крови, и с чавкающим звуком вошло под ребра Захару.
   И тут второй детина сбил Сашку с ног.
   Сашка упал, едва слышно скуля.
   - Я не хотел! Не убивайте меня! Я не хотел!
   - Зато этого хотела судьба! Ты все правильно сделал! - К ним подошел граф, волоча за собой вырывающуюся Варю и приказал враз отступившим парням. - Разрежьте путы.
   Тело Захара мешком рухнуло в солому, но он был еще жив! Варя чувствовала это, как ощущала каждой клеточкой своего тела затухающее биение его жизни. Вдруг оказавшись свободной, она бросилась к истекающему кровью Захару. Упала рядом с ним и трясущимися руками положила его голову себе на колени.
   - Захар, миленький, потерпи, я сейчас. - Она накрыла одной рукой его лоб, а другой - рану, из которой торчала рукоять ножа, и едва слышно зашептала слова заклинания. Сбилась. Снова начала, но другое. В голове роились их тысячи: заговорить кровь, спасти от недуга смертельного, оберечь от оружия... Но как она не старалась, сила не шла ей на помощь. А что такое заговоры без силы? Пустые слова...
   Зря она пришла к ведьме...
   И в графский дом пришла зря...
   Лучше бы они колесили по дорогам, веселя толпу, но были бы живы!
   Горячие слезы, что текли, не переставая, и падали на лицо Захара, сделали больше, чем ведьминские пустые слова... Он вдруг открыл глаза и едва слышно выговорил.
   - Не надо, - на губах запузырилась кровь, - прости меня, Варенька. Не смог я тебя защитить и жизнь дать хорошую. Одна ты теперь осталась, ухожу я.
   - Захар, не смей! Слышишь? Нам сына на ноги ставить надо! Ты обещал дом построить. Обещал же!
   Но Захар уже не слышал, глядя на нее широко раскрытыми потухшими глазами, точно хотел унести с собой ее любимый облик.
   Варя держала его голову и молча раскачивалась из стороны в сторону. Ей хотелось выть, сдирать с себя кожу, чтобы избавиться от боли, которая разрывала изнутри, но ни звука не шло из пересохшего рта.
   - Все. То, что разделяло нас, - исчезло! - Граф подошел ближе и, поигрывая пистолетом, вздохнул. - Это высшие силы хотят, чтобы мы были вместе! - Он обернулся к слугам и приказал. - Избавьтесь от мертвечины, а ты пойдешь домой. Переоденешься и спустишься. Нас гости ждут.
   Варя послушно сложила голову Захара с колен на солому и взглянула на графа.
   - Сейчас, любимый! - Ни боли, ни страха. Только пустота, в которой свила себе гнедо безумная ярость и родилась желанная месть. Одним движением вырвав из тела Захара убивший его нож, Варвара вскочила и пантерой бросилась на Воронцова.
   Выстрела Варя не слышала. Только почувствовала боль, выбившую из легких воздух. Ноги ослабели, и она упала. Перед глазами плыла сизая дымка, сквозь которую Варя видела бледное лицо склонившегося над ней графа. Шрам на его лице едва заметно подергивался, губы дрожали, а по щекам текли слезы.
   Слова родились сами.
   - Быть тебе не живым и не мертвым, пока я сама тебя не прощу! Пока не заберу то, что ты отнял, и то, что ты мне не дал!
   - Варенька, - граф рухнул перед ней на колени. - Прощаю тебя за все, и ты меня прости! Это ведь сон! Страшный сон! Скажи, как мне суметь проснуться? - Граф покрывал ее лицо поцелуями, но Варя уже почти ничего не чувствовала.
   - Нет, Дмитрий, не сон. За то, что отнял у меня любимого, не будет тебе больше покоя, пока мы не соединимся с ним на земле или на небесах! А до тех пор станешь искать меня в чужих лицах, да не найдешь. Все тебя бросят, и даже ангел от тебя отвернется.
   - Господин, может, помощь позвать? - над ней склонилось испуганное лицо Сашки.
   - А ты за то, что отнял у меня любимого, - Варя перевела на него взгляд, - сам будешь хоронить всех, кто тебе дорог. Захочешь умереть да не сможешь... И тебе и детям твоим вечно служить своему хозяину! Пока кровь пролитая не дарует вам покой!
   - Замолчи, ведьма! - Сашка-прихвостень закрыл уши руками и бросился вон из конюшни туда, откуда издалека доносились звуки безумного вальса...
   День шестой
  
  
  
  
  
   Книга уже в продаже!!!
   В России этот кустарник часто называют жасмином, что не верно.
  
  
  
  
  
  
  
  
  

138

  
  
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"