Если сказать честно, то список моих интересов не так уж и велик. Категорически не люблю путешествовать, подниматься с места и ехать куда-то далеко, чтобы посмотреть красоты нашей необъятной Земли. Зачем? Ведь можно просто включить телевизор. Мой друг всегда расскажет мне о всем, что происходит в мире: политика, природа, выявление нового вида муравьев. Спорт не воспринимаю с детства. После определенной последовательности неудач я бросил это дело. Не особо люблю домашних животных, да и животных в принципе. Не понимаю их пригодность в современном быту, когда можно воспользоваться любым, более занимательным, видом досуга. Перечень широких возможностей открыт. Зачем мне кошка или собака или, скажем, кролик. Любоваться мягкой пушистой мордашкой? У меня есть детские игрушки - они отлично подходят на эту несравнимую замену. Может, я чего-то не понимаю? В чем скрыты смыслы их пребывания в твоей жизни? В том, что они милые и уютные, или таким способом избавиться от терзающего твою душу одиночества? У меня оно поселилось уже как целую неделю назад. После ухода Е. я ничего не почувствовал. Будто ничего и не было и предыдущий год я был один. Может, я не умею любить? И из этого все вытекает? Мне кажется, этого я уже не узнаю. Е. просто ушла, закрыв дверь с той стороны. Не было ни криков, ни скандалов, ни любви. Не было ничего. Я отвечал тем же.
Не понимаю, как случился этот странный переломный момент. Однажды вечером я подобрал кота, он был не большой и не маленький. Лежал посередине дороги. Фонари струились тьмой. Только один, находящийся под этим котом фонарь, краем глаза освещал небольшой участок улицы, раскидывая тени этого комка по сухому асфальту.
Слегка сбросив скорость, я задумался: а нужно оно мне? Никогда никому не помогал, может, потому что ничего не чувствую к другим, абсолютно ничего. Мне не стыдно - не хорошо и не плохо, мне никак.
Но зачем-то, словно в меня вселился дух человечности, я выжал тормоза до упора, вышел из автомобиля и подошел к неизвестному мне персонажу. Он был таким загадочным и невинным, даже не поднял головы, когда мои ноги приблизились максимально близко. Шерсть вилась сухими комками на его тельце, кончики ушей были слегка разорваны, как листки бумаги, на которых виднелась запекшаяся, превратившаяся в корку кровь. Лапки были поджаты, он лежал на одном месте неподвижно и, казалось бы, не дыша.
Наверное, даже самые каменные сердца в один момент становятся пушистыми павлиньими перьями. С играющими на солнце лепестками лилий, появляющиеся по мгновению мысли. Я не понимал, что со мной происходит. Возможно, потому что я не умею пользоваться этим странным чувством. Оно схоже с первыми в твоей жизни экстремальными поступками. Первый прыжок с парашюта или первый спуск на лыжах с огромной, властвующей снежной горы, а за тобой не по случайности, а по воле случая, скатывается баснословная белая лавина и ты чувствуешь себя преступником, пытавшимся убежать от полицейского. Ты мчишься вперед, задыхаясь. Эмоции сорокапятипроцентной горилкой выжигают твои легкие и ты отхаркиваешь их с чем-то красным, чем-то похожим на любовь к жизни.
В тот момент я испытывал именно это, когда взял малыша на свои трясущиеся руки. Сердце колотилось как сумасшедшее. Адреналин 10-ти метровой волной - маленькой частичкой от большого цунами - охватывал меня, омывал острые рифы моего тела.
Его крошечные слезки скатывались по недовольной небрежной мордочке. Еле слышимый писк осаждал мои уши железными вилами. Они не наносили ожидаемого урона - они с наконечниками из гусиного пера ласкали забитые песком от внешнего мира раковины.
Не знаю, сколько мои глаза смотрели на него, но, кажется, прошла целая вечность. Он продолжал изображать из себя шерстяной ниточный клубок, пока мои руки несли его до автомобиля.
Мы проносились мимо темных переулков и развешенных рекламными баннерами широких улиц. По пути остановились около небольшого зоомагазинчика. Пока этот маленький стаканчик с грязью спал на соседнем сидении, я приобрел все необходимое для его благоприятного пребывания у меня.
Не знаю почему, но чувство отцовства переполняло меня. Слишком много приятных ощущений свалилось на меня за последний день. После бурной пьяной ночи всегда наступает скудное, трухлявое утро с негативными последствиями в виде головной боли и облеванного паласа посередине гостиной. На уровне бесконечности не получится питать свои вены сладострастным сиропом. Если ты любишь вкусно покушать: тонны молочного шоколада, десятки килограммов жаренной отбивной, горы слизкого мармелада, то старуха-диабетчица обязательно возьмет тебя под руку и лично переведет через дорогу - прямиком на красный свет.
Дом постепенно тянул нас эвакуатором к себе на штрафстоянку. Я побрел с Зебриком на свой этаж. В моих глазах он был похож на безобидного Гизмо из "Гремлинов" 1984-го года, поющего убаюкивающие, колыбельные песенки, и которого пока не успели облить водой. Вас уже терзают вопросы, почему я его так назвал? Под нынешними его обстоятельствами он буквально был рожден под это имя. Цвета он был классического черного, с значительными изменениями, которые предоставила ему жизнь. С белыми полосами, на которых отсутствовала шерсть. Видать, попал в незавидную передрягу.
Я поставил Зебрика на пол и смотрел за его дальнейшими действиями. Так сказать, пустил маленькую корабельную шлюпку в открытый океан.
"Ну, вперед, юнга, не бойся", - с детской ухмылкой произнес я.
Он в ту же секунду возомнил себя капитаном дальнего плавания на массивном тихоокеанском лайнере. Морской волк, повидавший кучу мерзостей всей этой жизни, который не боится ничего. Ни надвигающегося на него свирепого шторма в виде баскетбольного мяча, катившегося по дуновению сквозняка из окна. Ни морских обитателей в виде двухметрового плюшевого медведя Барри, оставленного Е. после ее ухода. Он смотрел в лицо опасности и без каких-либо преград обдавал их бризом дивного хохота.
Его поведение показалось мне весьма неподобающим. Так не ведут себя коты, попавшие в роскошные, казалось бы, для него апартаменты с кишащих ужасом улиц. Так ведут себя подлецы и негодяи, воспользовавшиеся моментом, втершиеся песчаным кокаином в десну, чтобы обчистить твою и так скромную квартирку. Или девицы легкого поведения, естественно, с первого взгляда не выдающие себя за таковых. А после ты просыпаешься в одних трусах, а можешь и не проснуться вовсе. Данные особи женского пола (мужского тоже) используют скрытую форму всем известной проституции, о коей и так знает каждый ребенок. Ты сам не осознаешь, что это уже происходит: все спланировали за тебя и вот ты уже в игре на сообразительность. Не могу сказать, сколько процентов выигрывают, но точно знаю, что проигравших гораздо больше. Ты не даешь им денег, чтобы они ублажали твое тело, твои желания. Все происходит, казалось бы, по любви с первого взгляда. Эти губы, схожие с гроздями спелого импортного винограда, мелькающие своим зеленоватым отблеском на солнце; эти пышные вьющиеся локаны, схожие со свежей росой по морозному апрельскому утру; эти глаза цвета розового неба, бегающие по твоим губам со скоростью вращения игрового автомата. Можно перечислять эту единственную спелую яблоню в чистом поле до бесконечности. Не находя изъяна ни в чем. Но наутро, на чайном китайском столике, ты обнаружишь чек, в котором указана стоимость всех услуг, предоставленных этой, покрытой нескончаемыми огнями, ночью. Ты удивишься, как много ты успел сделать за последние 8 часов, ведь и половины из вышеперечисленного ты не помнишь. Эту половину впитал твой близкий родственник - алкоголь. Он наслаждался формами той самой георгины, не ты. И скрепя зубами, ты десять раз пожалеешь, что не снял шлюху на 3-м переулке недалеко от городской площади.
Но странно приписывать все эти людские подвиги маленькому котенку. Просто сильно похожему на человека. После прихода домой его грустная и поникшая в прострации мордочка стала обливаться лучами оранжевого диска. Эта глупая маниакальная улыбка таращилась на меня, ни разу не посмотрев в другую сторону и не моргнув. Его очертания при этой застывшей в последнее время мимике напомнили мне мою горячо любимую (в прошлом) Е.. Она пронзала меня своим взглядом. С каждой секундой мне становилось все более неуютно. Ее обращение ко мне - это последнее, чего я ожидал бы.
- Ты не изменишься, не пытайся. Никогда не поздно научиться чему-то новому, но ты попросту этого не хочешь.
- Я не..., - меня мгновенно парализовало.
Я потряс головой, ненадолго закрыл глаза, как в фильмах, чтобы проанализировать, что происходит. Может, я сошел с ума? Просто свихнулся и все? От чего? От одиночества? От любви? Но я ее толком и не смог прочувствовать. Передо мной были открыты все двери. Может, потому что я не любитель путешествовать?
Умственно протрезвев, я понял, что все это лишь бредовые изображения моей памяти, выстроенные моим мозгом в виде галлюцинаций. Зебрик все также спокойно сидел, таращась на меня и улыбаясь.
Спустя неделю мы оставались на тех же местах. Он все также продолжал соскабливать с меня облупленную краску хорошего отношения к нему. Спустя неделю это все стало напоминать пыточную, где я сижу привязанный на стуле, а на голову по капле в пять секунд обрушиваются страдания на мою голову. Спустя неделю это все стало напоминать мне фильм ужасов. Психиатрическую больницу. Свихнувшегося доктора, который на протяжении десяти лет наблюдает за ненормальным, отдаленным от человеческого, поведением идентичных друг другу людей.
Спустя неделю, смотря мне своими дивными глазками, он вымолвил:
"Спасибо, что помог мне, я в долгу не останусь. Давай без лишних вопросов, юнга, мой корабль отчаливает сегодня в ночи. Ты хороший парень, еще обязательно встретимся с тобой, - детской ухмылкой произнес он, - Сегодня, как я вижу, ты здорово устал на своей работе, отдохни. Всем нужны силы. Неизвестно, когда они понадобятся".
Что-то объяснять по этому поводу нет причины. Я развернулся и с вылезшими из орбит глазами направился в спальню, закрыв дверь с той стороны. Оставшуюся ночь я лежал под пледом, словно ниточный клубок, и слышал забутыльные разговоры, непросыхающие крики вперемешку с, как мне показалось, песнями, которые горланят пираты.