Когда я позвонил ей, я даже волновался. Пытаясь отстранённо наблюдать за собой, осознавал, что средство заместительной терапии превращается в новую зависимость. Меня не слишком радовала подобная перспектива - но электрические искорки риска брали верх. И, в оправдание - я не видел иных вариантов.
Честно расписал диспозицию: новый избранник моей бывшей хочет поговорить со мной, дать уверения, что "всё будет хорошо", как я это понимаю. Морды бить друг другу не намерены. Для мелодраматичной чистоты мне желательна с собой "моя новая девчонка", а таковой у меня пока нет - так что не сыграет ли она эту роль? Будет немножко скучно, да.
Спросила, с трепетом подскочившего дыхания в голосе:
- А она - твоя бывшая - там будет?
- Нет, только он.
- И ладно. Хорошо, я могу!
Так, теперь я знал (интонации её голоса выдали), что выглядеть она будет на все сто. Точней, двести (не преуменьшаем возможности женской математики). То, что надо.
- Сколько времени на подготовку?
- Как скажешь. Я отпишу ему.
- Тогда... час... полтора, вот!
- Итого два. Замётано.
Практически не опоздала, ого! И да, моя новая девчонка экипировалась с толком. Облегающая вишнёво-бархатная юбочка до чуть выше колена, в тон ей - почти пиджачок, то есть ворот и лацканы (так их назовём): деловой вид, что ли - но по правому лацкану вниз серия кнопок-заклёпок с этническими орнаментами, бронзовой фактуры. Блузка пенистой наружности, кремовая. Причёска. Походка. Взгляд...
Сразу же поинтересовалась:
- Макияж - поярче? послабей? как лучше? я взяла...
- Отлично. Хорошо. Можешь - вот что - губы оставить как бы естественными.
- Бесцветная помада, ага, сейчас!
Присели на лавочку. С применением зеркальца стремительно навела тюнинг:
- Нормально?
- Угу.
- Я вообще-то поняла, тебе нравится, когда я вообще не накрашена. Да?
- Поняла правильно - но не пугайся! Просто подумай: если ты не накрашенная нравишься кому-то - то это ведь даёт множество удобств! В смысле... жизни с таким человеком.
Улыбнулась.
Из-под уличного платана с зарешечёнными корнями перекрёсток поливал музлом электроскрипач, игравший гитарный шугейз по сути: задиристо ёрзая смычком, терзал ногой одну из многочисленных педалей, в данном случае питч-шифтер. Аккомпанемент додавала минусовка-фонера.
Уличных музыкантов не люблю - в голове почти всегда вертится какая-нибудь мелодия, обкатывается фоновым процессом полусознания - а они вламываются, вторгаются, раздёргивают. Ладно б играли своё (хотя своё будет фуфлом почти наверняка) - так нет, потчуют самыми заезженными вещами. Хорошо, шедевр - но практически всегда не к месту и не ко времени. Надо импровизировать: глядя на здания, облака, лица слушателей, траектории задумчивого транспорта. В ритмике светофоров, порывов ветра, обрывков фраз. Оплетать мелодией и тембром городской ломаный горизонт. Выписывать полёт сухого листа в твой кофр - вот это будет музыка времени и места! Но где такую услышишь? В голове разве что.
- Далеко?
- Почти пришли.
Моя новая девчонка - приятный спутник в походах по городу. Шаг, попадание в ритм, вся эта вязь движений гуляющей парочки - мы оказывались чем-то единым. Да мы и познакомились на улице. Я спросил, как пройти к музею потерянных вещей, она показала. Проводила, в свете вспыхнувшей искры (собственно, этот бенгальский огонь не отпускает нас до сих пор - а под ним светит что-то жёлто-розово-натриевое, тёплое до завораживания, ньюэйджевой версией костра, на который можно смотреть бесконечно)... Я внезапно для себя заявил, что намерен осматривать и обживать этот город ещё не меньше месяца, и вообще: как человек свободной творческой профессии в поисках вдохновляющих впечатлений могу осесть где угодно на сколько угодно.
Мы встретились: ещё, ещё, ещё... Последний раз позавчера. Я знаю о моей новой девчонке уйму деталей её жизни ("мы жили в кондо, там были две кошки, одну звали Мя, вторую тоже Мя - различать их не было никакой необходимости") - она обо мне тоже знает... кое-что. Первая стадия - когда в партнёре всё нравится. Вторая - когда в процессе сближения натыкаешься на нестыковки и неудобства. Я предчувствую, сегодня она начнётся. Да, с этим лучше не затягивать...
- Твоя бывшая - здешняя?
- Нет, приехали вместе. Из... (тут я назвал город, через который мы прибыли - то есть соврал лишь частично).
Наше милое деловое рандеву было назначено в подвальчике, где я уже бывал. С Ирмой. Место знакомое - но не отмеченное ничем важным, что тактически грамотно.
Нового моей бывшей звали Мартин. Он был неплох, если честно. Интеллигентен, с натугой. Прям как рельса. Надёжен в предсказуемости. Сразу отсигналил из занятого уютного уголка, как мы вошли (мы с ним заранее ознакомились с фото друг друга) - он был ровно таким, как на фото, вот да! Не знаю, как я.
Моя девчонка выглядела раскованно, спокойно, мило. Шедеврально, я бы сказал. По всем видимым признакам получала удовольствие от проводимого времени - да почему бы и не получить, обстановка располагает.
Раньше здесь фонтанировал мыслью живой диджей, извлекавший эмбиент из двух самоигралок, перенастраиваемых на ходу - что мне и нравилось. Сейчас диджея не было, из саундбаров сочился альбом некоего контрабасиста: будто слон топчется в посудной лавке, лишённой (предусмотрительно) всей посуды - поэтому пустовато и лениво всё; не хватает трака вокалиста, смачно зевающего в микрофон весь альбом кряду. Ну, расслабуха, да.
Кстати!
Нет, не так. Не так он сыграл...
Сползаем на полутон, но в мажор - и рушимся в минор на следующие полтона, всё та же каденция. Хэт и бочка свингуют, причём в противофазе, по полтакта. Ну-ка...
Я взял салфетку, набросал несколько букв, чёрточек и знаков препинания.
Ага, Мартин понял, что я делаю. Присмотрелся.
- Я слышал, у вас своя система нотной записи.
Я равнодушно кивнул, донабрасывая свою мыслишку.
- С длительностями вы как-то интересно решили...
- Делением на любое равное число частей. Два соседних слова длятся одинаково. Буквы - ноты, плюс пауза и легато - четырнадцать букв в алфавите. Но самая хитрость в интервалах.
Я произносил это в сотый раз очередному любопытствующему, любопытствующий хлопал ушами, мне было пофиг. Собственно, и ему.
Мартин счёл нужным влёгкую поиронизировать:
- Вот ведь, безостановочный творческий конвеер, - на том светски (как бы) подмигнул моей девчонке. Далее нашёл актуальным в меру аккуратно съязвить: - Раньше были бессмертные творения. Теперь - бессмертные творцы. Одно заменяет другое.
- Одно не исключает другого, - парировала моя девчонка, перед тем почти незаметно вздрогнув на "бессмертных творцах" (я же предпочёл токсично промолчать). Так, так, что-то будет...
Нет, ничего.
- Ирма ставила мне ваше... Яркий талант мелодиста, правда. Но непривычно. Вы чисто гитарные ходы на синтезаторах делаете.
- Да. Драйв тот же - тембр другой. И логика. Это фишка такая.
- Может быть... Но она сказала, вы раскруткой не интересуетесь совершенно.
- Это слишком другое состояние ума. Знаете, я свою музыку уже слышал. И мне нормально. Кто-то её не слышал - это его проблема. Не моя. Распространение самотёком, если хотите.
Покачал головой. Не одобряя.
- Вы ещё нечетные числа песен в альбоме не любите, вроде как?
Всё, здесь пора гнать! Трамбовать, топить, ухайдокивать.
- А я скажу, почему. Раньше любили делать по десять песен на альбом. Или по дюжине. По четырнадцать почему-то любили... А потом пошла мода делать по одиннадцать. Вот прям массовая - непременно одиннадцать. Почему? А это психология в духе ценника в магазине, только наоборот: посмотрите, как у нас много материала, через край просто, как ни выкидывали лишнее - всё равно одиннадцать! И всё, знаете ли, ценное! Или наоборот: девять вещей, альбом коротенький. Мы так тщательно отсеиваем материал, что он просто на вес золота. Добить до круглой цифры лишней вещью - нет, мы не из таких щелкопёров... Что ещё: цифра тринадцать - просто пошлая. Пятнадцать - предел на грани перебора. Короче: я решил сделать четырнадцать альбомов по четырнадцать вещей, двенадцать по двенадцать, десять по десять и так далее. Нечётные тоже будут - но по одному, раз уж не люблю нечётное. Итого шестьдесят четыре альбома, посчитайте. После них планирую ввергнуться в творческое оскудение.
Всё! Ему хватило. О музыке больше не пиликали. Уметь погрузить - навык насущный.
Уверения насчёт Ирмы я выслушал (они были, не привожу), уверил ответно в чём-то. Держим связь, если что-то. Мы понимаем друг друга. Всё хорошо.
Ирма...
Её, как домашнюю кошку, рвало на волю, за флажки, за периметр. Нужен был кто-то, кто ей - домашней - этот Большой Мир покажет. Ведь я жил в нём до семнадцати лет - и каждый год на месячишко выбираюсь попутешествовать, мне можно. Я творческая личность. Впечатления, всё такое...
- И да. Вот её бейджик, - Мартин выложил заявленное на стол. - Вам. Как обещала.
- О, вот как, - отреагировал я.
Моё "вот как" было в том смысле, что не обещала мне Ирма своего бейджика. Но он понял, конечно, в своём дискурсе. "Вот как, мосты, значит, сожжены, всё окончательно".
- Вам это важно. Чтобы... При ней можно говорить?
- Да, при ней всё можно говорить. Это моя девчонка.
- Бейждик - ей?
- Почему бы и нет.
- Она достойна, я вижу, - Март осклабился, в паттерне "рад за вас".
...Пожалуй, можно высказаться и в иных мыслительных аллегориях. Ирма была как тунец, без остановки прокачивающий воду сквозь жабры. Для которого остановка - смерть. Новые впечатления вытесняют старые, впечатления уложатся как-нибудь сами, останутся важнейшие, в которых тоже незачем и некогда разбираться и раскладывать их по полочкам - вдруг окажутся не тем, что представлялось (а "чего-то того" всё нет)... Я думал, именно в этом дело - домашнем, островном идеализме - но, оказывается, у неё была сверхцель, ей просто важно было перестать трусить, найти "каменную стену" и способ стать частью этого мира. Протест, необходимое ощущение, что всё можно и всё получится - здесь же больше этого "всего": когда ты стареешь, возникает ощущение скорости. Скоростная Ирма-тунец уже не может остановиться, перекинуться парой слов со мной: я ведь - ходячая остановка, островитянин до последней фибры, самые отъявленные островитяне - выходцы отсюда. И наоборот.
Мы с моей девчонкой возвращались, расслабленные, спокойные. Внешне. Симпатичная пара. Красивые старые переулочки, прохожие, витрины, вывески. Уютные фразы ни о чём.
Группка стильного пипла отверзла тяжёлую дверь клуба 'Kiloton' (кайло и тон, рубим) - тяжёлая музыка вырвалась из проёма, поплясала на брусчатке, но успела запрыгнуть обратно: вослед вошедшим, чтоб повиснуть у них на ушах... Нет, недостаточно тяжело. Тяжёлая музыка вывалилась из дверей на тротуар. Собралась воедино. Лязгая сочленениями, вползла обратно... Танец тяжёлых роботов: лязгинка. Седлаю конёк: если уж делать тяжёлое - то на синтезаторах. Гитары нельзя идеально точно настроить в интервал - и глубокий фуз выводит их в мусор, грязь. Опять же: гитарный дисторшн - это триггер Шмитта по сути, прошлый век. Асимметричный клиппинг - вот наше решение! Яркий, тяжёлый, плющащий всё и вся звук, пепельно-оранжево-огнедышащий, как из прокатного стана. Трансурановая плита-трансформер. Намертво, насмерть... Хотя - я не особо склонен заходить в тяжесть. Так, изредка.
Моя девчонка очаровалась набережным местечком с видом на аттракционы на той стороне старицы:
- Красиво! И тихо. Как ты любишь. Никто не играет.
- Ага. Посидим. Годится.
От "падающей платформы" донёсся отголосок визгов с радостным рёвом, забавный микс. Когда издалека и вот так, еле слышно - очень грувный саундтрек к пейзажу.
Моя девчонка была немножко задумчива. Ну, ну, давай - начинай...
Начала. Вот с чего:
- Оказывается, ты реально крутой музыкант. А делал вид, что так, чуть-чуть.
- Крутой - но так, чуть-чуть, - усреднил я.
- Вообще, здорово ты его затроллил! А то прикопался с расспросами своими. Придирками. Слушай. Честно. Ты - с Острова, да?
Отлично. Резко. Вот за этот момент, за это выражение в глазах, можно влюбиться в неё ещё сильней.
Нет, конечно, она не в обиде на то, что я до сих пор этого не сказал. Ведь всё понятно. Ярко афишировать, кто ты и откуда, нежелательно. Реакцией может быть ненависть - в депрессивных землях особенно. Вплоть до желания убить бессмертного (бессмертие ведь не означает неуязвимость). Хотя типичен подобострастный трепет (что они думают на самом деле при этом - большой вопрос); в любом случае - дистанция и потеря доверительности. Приправой ко всему ходит поверье (нелогичное, в свете легко домысливаемого перенаселения Острова), что островные непременно подыскивают, кого бы взять с собой. Поверье не беспочвенное, однако: специальные эмиссары действительно отбирают и увозят лучших (по нетривиальным, непонятным местным критериям). Вообще слухи об Острове сложны, путаны, истина (наши стараются!) занавешена пластами дезинформирующих мифов настолько, что её, изредка и аккуратно, можно разглашать... Вот такая раскладка.
- Да. Я с Острова.
Загадочный "хнык" в выражении мордашки, то ли наигранный, то ли... Нет, ни фига не типичная реакция.
- Чёрт. Я ведь заметила, что ты особенный! И что такого, что мне нравится особенное? А иначе мне вообще никто не нравится, если хочешь знать! Вот чёрт. Везёт мне на не везёт...
- В смысле?
- С островитянами же как: потусили и разбежались! А что, нет? Они приезжают - уезжают. Все знают это! Все говорят.
Я сложно покачал головой.
- Что ж, им видней. Но на всякий случай скажу. Потусили и разбежались - как скажете, но мне, увы, хочется чего-то большего. У меня вообще проблема. Знаешь, какая? Когда выясняют, что я музыкант - начинают ждать особой феерии какой-то. Я должен отрываться на полную двадцать четыре на семь и в двадцать пятый час суток работать в студиях, тут же выступать и давать интервью. Хотя всё гораздо хуже. Музыкант - это звукоинженерия, режиссура, мастеринг, аранжировка, а не только сочинялово и игра. Никакого отрыва, да ты ж убедилась! Я выгляжу, как обычный турист.
- Это гораздо лучше, - едва слышно прошептала моя девчонка, глядя в орнаменты брусчатки.
- ...и кроме того, мне вовсе некогда отрываться. Мне нужна нормальная семья, я равнодушен к алкоголю - ты заметила - я вообще скучный, ты видишь! Так что увы: потусили и разбежались - не то, чего я хочу. Знаешь... другой ритм. Как бы сказать... когда много времени впереди, делаешь тщательно и всерьёз. Иная отдача. Вот, чтоб ты знала: план на шестьдесят четыре альбома - сущая правда. И эта шизанутая раскладка, по скольку песен на каждом - объясню откуда: я понял, что следует делать не только короткие вещи - но и длинные, сложнособранные. Такие длинные, что их на альбоме всего две-три. Пока не получается - но я прицеливаюсь и настраиваюсь.
- А... сколько ты уже написал альбомов?
- Четыре. Ещё дюжина в разработке, они все разными будут. Дальше быстрей пойдёт - я же ещё инструменты делаю.
- В смысле... Музыкальные?
- Да. Их будет сто двадцать восемь. Стоп-стоп, это не зашиз! В электронном банке сто двадцать восемь инструментов - стандарт. Если дополнительный контроллер не подключать. Я подключу - но потом, не срочно...
Моя девчонка кивала. Ладно, хватит этого всего! Она уяснила. Масштаб моего времени (или там что я хотел громоздко выразить).
Помолчала. Спросила:
- Ирма ведь тоже с Острова?
- Да. Тоже.
Осенилась вдруг неожиданной мыслью, всмотрелась в меня по-новому:
- А... слушай, сколько тебе лет - на самом деле?
- Тридцать девять. Честно.
- Хм... немного, - с некоторым удивлением примерилась моя девчонка. - Но всё равно! Я представила...
- Что?
- Ну... Грустная такая история! Я буду стареть - а ты нет... Ну, или не я - кто угодно...
- Всё не так, как ты себе представляешь.
- А... как?
- Бессмертие... видишь ли... Это приобретаемое свойство.
- В... смысле? Бессмертие же - наследуется?? Нужно родиться там?
- Не нужно. Если попадёшь на Остров, стареть перестанешь.
- Та-ак... - на лице моей девчонки росло изумление. - Подожди, подожди! Достаточно просто попасть на Остров - и всё?? Перестанешь стареть?
- Как ни удивительно, да. Объяснить?
- Ну... Конечно!!!
- Вирус. Всё делает вирус. И даже группа их. Вирусы меняют белковые коды, знаешь? Ну и вот, они лимит репликации снимают. Есть штуки такие, теломеры. Теломеризация... Ладно, тонкости вряд ли поймёшь. Но что важно понимать - это система микроорганизмов, ценоз. Микробы, вирусы, фунги - весь комплекс. Вся мелочь, что живёт вокруг - и внутри нас. На Острове она особая. Вот и все дела.
Моя девчонка соображала. Усваивала.
- Вирус... Ага... А... им можно заразить весь мир?
- Можно, но не нужно! Слушай, не бойся - от меня ни ты, ни ваш мир не заразится. Наоборот: здешняя микрофлора убивает островную. И островная - здешнюю, если здешняя попадает туда. Война миров, паритет. Ставить весь ценоз бессмертия на материк - сложное дело. И ненужное.
Моя девчонка подумала, покусала губки.
- Да нет, я не боюсь, почему ты решил, что боюсь...
Ещё подумала.
- То есть ты - сейчас, здесь - стареешь?
- Хороший вопрос. Пока ещё нет. Месяц-другой внутренняя биота держится даже в чужой среде. А там домой вернусь, подзаряжусь...
- Хм... И я, если попаду на Остров...
- ...перестанешь стареть где-то через полгода. Когда твоё нынешнее заместится.
Она выдохнула. Вдохнула. И вновь задала вопрос напрямик:
- Этот бейджик, который он дал - пропуск на Остров?
- Да, именно так. Ирма осталась здесь - могу привезти кого-то другого. Когда без бейждика... всё дольше. Очередь. Конкурс. А с ним - лёгкий тест, и всё. Численность, понимаешь... регулируется.
Моя девчонка сложно кусала губы.
- Нет, ты, конечно, можешь. Взять кого угодно. Я не навязываюсь. Я и не думала! Не собиралась. Не знала же, вообще!
- Стой, стой, не плачь!
Всё, она расплакалась. Искренне. Безудержно.
Я утешал.
- Послушай. Тут... такое дело... Тут серьёзное что-то. Не помню, чтоб кто-то мне нравился так сильно и сразу, как ты. Даже не называя вещи своими именами... Есть симпатия. Есть бейджик Ирмы. Ну? Всё не так плохо...
Слова с объятьями подействовали. Успокоилась.
Улыбнулась, осторожненько.
И заговорила - сразу. Залпом, скороговоркой почти:
- Знаешь, твоя Ирма - я скажу! - наверняка достойная девушка. Достойная твоего внимания. Потому что она ради любимого человека готова идти куда угодно, даже в наш мир. Хоть и вышло в итоге, что этот любимый человек - не ты... Ну, насколько я понимаю вашу ситуацию.
- Да. Понимаешь, - осторожно произнёс я. Понимала она её меньше чем наполовину, увы.
Моя девчонка внимательно заглянула мне в лицо. Ещё получше присмотрелась...
- Ты... трагический какой-то. Нет?
- Ну... немного.
- Стоп. Подожди. Ты хочешь нормальной семьи, я хочу нормальной семьи. Так где трагедия?
- Как бы нет, но...
- Что?
Ну, вот оно. Я тяжело вздохнул.
- Видишь ли... Есть ещё всякие... особенности... которые могут не... понравиться...
- Что? Какие? У вас там особый режим?
- Нет, свобода. Всё хорошо. Там отлично живётся.
- А что? Все бессмертные - холодные злыдни? Но ты же не...
- Не злыдни. Спокойные, да - но и импульсивных хватает. Если нужны.
- Что тогда?
Нет, не тот поворот. Неудачный. Ещё один виток вокруг... Я сделал жест "вот сейчас сформулирую, подожди". Поднял взгляд в небо...
Над кронами сквера ползал и елозил ветер, будто перемещая один и тот же кусок атмосферы, не зная, куда пристроить. Колесо обозрения зодиакально поворачивалось на той стороне. Моя девчонка думала. Прикидывала. Она ведь умная, если разобраться - ловит такт. Настроение момента. Тональность. Всё сплошь музыкальные свойства.
- Ладно! Потом скажешь. Давай другое. Потому что вот ещё что не поняла... Ты два раза сказал, что заражать большой мир... в смысле, ставить комплекс... не нужно. Из вредности? Против... перенаселения? Да?
- Нет. Большой смертный мир жизненно важен. Важней бессмертного.
- Почему?.. А: ну да, у вас чего-то недостаёт. Товаров многих. Дорого производить, да? - в моей девчонке проснулась запальчивость.
- Дорого. Но не товар.
- Хм... Свежие впечатления? Достопримечательности? Нервный, смертный народ интересней, что ли? Вам сюда... ездить прикольно, так?
- Стоп-стоп! Большинство островитян вообще не покидают Остров. На нём всё есть. Горы, леса, долины. Реки, озёра. Пляжи. Города. Ресурсы. Техника. Производство...
- Но чего-то у вас не производят, это я поняла! Чего?
Она ждала ерунды вроде "настоящей жизни", "впечатлений", "вдохновений" и прочих штук, предположительно изобилующих в Большом Мире... Ладно. Всё. Момент истины. Моей девчонке пора знать главное.
- Детей. Детей не производят! Бессмертные бесплодны, проблема не решена - и, похоже, не решаема. Дети - только в вашем мире. Поняла?
Осеклась. Замолчала. Спросила:
- Твоя Ирма... поэтому?
- Да. Она надеется, что...
Кивнула. Спрятала взгляд.
- Я... это неожиданно. Так неожиданно! Я... мне надо подумать. Я... ладно, ничего!
Молчит. Укладывает в себе осознание. Она неплохо держится, моя девчонка. Или уже не моя?