...Бывает так, что не выдержав быта дворцового сбежит одна-другая принцесса в степь, и начнет там скитаться, прячась по канавам от зорких баклюжских ханов.
А потом оступится и упадет в лужу. Испачкает голубое свое или розовое платье. По луже-то и не видно глубока она иль мелка, на ощупь тоже не поймешь, вот и начнет потихоньку принцесса тонуть. Тонет-потонет; на помощь звать боязно: поди услышат баклюжские ханы, понаедут на своих кривоногих лошадках, да понаостаются, басурмане. И придется принцессе разжигать межнациональную рознь, и ту, в общем-то бестолку - все равно вытащат из лужи и увезут в Баклюж.
Вот и тонет она молча. Только ручки из-под муфты выпростает и молит: где ты, принц на белом коне?
А потом сзади топот копыт и окрик - кто-то осадил лошадь, только не поймешь, по-русски или по басурмански - сдавленно это у него получится. То ли от вида красоты принцессиной, то ли от обычной степной простуды.
- Ыть! - скажет невидимый всадник.
"Только бы принц, только бы принц!" - беззвучно замолит принцесса и оглянется.
А то действительно самый вот настоящий принц, и конь под ним настоящий.
От радости принцесса тут же сама из лужи выберется, не дождавшись предложения руки и начисто забыв о сердце, ибо слишком явно оно о себе напомнит.
В следующем кадре, стоя на берегу уже, посмотрит на себя и ужаснется - грязная она, жидкая, мокрая вся, на степную траву бурой слизью капает. И не поймешь, что принцесса. Стыдно станет принцессе, зардеется лик ее как маков цвет.
А принц протянет ей руку прямо с коня и скажет:
- Какая же ты прикольная!
- Болею я, - откашляется принцесса.
- И я, - принц расстегнет штанину и радостно покажет ей ногу, вышедшую из бедренного сустава.
И поедут эти два ипохондрика обратно во дворец, весело беседуя и заливая белого коня грязью.