Ниэль резко обернулся на звук скрипнувшей за спиной балконной двери. На пороге, придерживая створку, стояла Марлетта и улыбалась. Стол в комнате накрыт, по центру - огромное блюдо с маленькими булочками, и рядом - его любимая кружка. Блюдо источало аромат свежей выпечки, мяса и ещё чего-то незнакомого, остро-пряного.
- Чем это так пахнет?
- А, почувствовал? Это называется пири, совсем новая штука, пока только у меня можно попробовать. Иди, поешь хоть немного, а то кто знает, на сколько тебя наместник задержит. Или вообще сразу куда-нибудь пошлёт. Не соглашайся сегодня уезжать, а?
Марлетта подошла сзади, обняла за талию, и затихла. Ниэль попытался отстраниться и подойти к столу - уж очень есть хотелось - не получилось. Марлетта изо всех сил прижималась и, вроде бы, даже начала всхлипывать.
Усмехнувшись, он разнял обнимавшие его руки, развернул девушку, и легко поцеловал. Марлетта счастливо вздохнула, забросила руки ему на плечи, и жарко ответила на поцелуй. Ниэль перестал огладываться на стол. Не отрываясь от настойчивых губ, он притиснул подругу к двери, запустил одну руку в её растрепавшиеся волосы, а другую опустил на на бедро, нетерпеливо сминая оборки юбки.
Неизвестно, чем бы это закончилось, но одновременно произошли два события. Балконная дверь под двойным напором жалобно скрипнула, и полностью распахнулась, ударившись о стену. А на плечо Ниэля спикировала посыльная белка, запуталась в лежащих на нём кудрях Марлетты, и истерически заверещала.
Марлетта взвизгнула и отпрянула, ещё больше запутав несчастное животное. Ниэль разочаровнно вздохнул, и начал выпутывать зверька. Вытащил, успокоил, посадил на руку, внимательно осмотрел, снял с коготков несколько застрявших длинных волосков. Сочувственно взглянул на Марлетту:
- Как ты, жива?
- Мерзкая тварь мне все волосы выдрала!
Марлетта начала приглаживать волосы, потом посмотрела вниз, слегка покраснела и оправила задравшуюся почти до бедра юбку.
Ниэль необидно засмеялся: - Да ладно, пара волосков всего. Не переживай, с твоей-то гривой... А вечером ту короткую юбочку наденешь, красную, она у тебя жива ещё?
Достал из кармана на беличьем пузике записку, мельком взглянул, бросил на стол: - Терпение они там теряют. Ничего, две недели ждали, ещё немного подождут.
Совладав наконец с шевелюрой, Марлетта завязала волосы в хвост вытащенной из кармана ленточкой, и довольно кивнула.
- Подождут. А юбка жива. И я ещё одну сшила, голубую с розовым, к празднику. Только она совсем короткая, еле-еле колени прикрывает. Сейчас это модно, только пока мало кто отваживается в такой выйти. Старухи орут и плюются, и мужики пристают. Но с тобой не страшно. Мы пойдём вечером гулять?
- Постараюсь. И давай уже свои пири, а то не дождутся меня ни наместник, ни твоя юбка, от голода умру.
Марлетта по-девчоночьи захихикала и потащила Ниэля к столу. Усадила, налила свежей чайры, и с интересом стала наблюдать за дегустацией.
Ниэль схватил сразу две булочки. Откусил от одной, от другой, вытер капли сока с подбородка, и с изумлением посмотрел на замершую в ожидании девушку.
- Это что за чудо? В одно внутри - мясо, с какими-то приправами. нереально вкусно. А в другом?
- Капуста, яйцо варёное, специи.
- Какая капуста? Круглая такая, которой скот кормят? С ума сошла?
- Именно, что капуста. Боюсь, что скоро скоту её не достанется, люди распробуют. Но я пока никому, кроме тебя, не говорила, мол, заморский овощ, и всё.
Ниэль кивал головой, продолжая работать челюстями. Количество булочек на блюде стремительно сокращалось. Наконец он лениво должевал последнюю - с яблоками, и расслабленно откинулся на спинку стула.
- И кто это придумал? Нового повара нашла? Откуда он?
- И совсем не повара. Поселилась у меня пару лун назад очень милая дама. При деньгах, лучший номер сняла. Правда, не сама, дочка её привезла, здесь устроила, и куда-то уехала. Сэйя Маргрита её со дня на день обратно ждёт. Ну вот, пару дней погуляла по городу, и заскучала. Меня на кухне поймала и говорит, мол, а можно я тут поготовлю. Ну, мне-то что, разрешила. Вот она и наготовила. Мы первую порцию в минуту смели. И упросили сэйю печь помаленьку - и ей денежка пошла, и ко мне народ повалил. Правда, боюсь, что уйдёт она скоро: или с дочкой уедет, или своё дело откроет.
Ниэль, слушая в пол-уха, начал неторопливо собираться. Нет, зря он столько съел - а как было удержаться? Чмокнул Марлетту в носик, хлопнул по попке, задержал руку и слегка сжал пальцы, с удовольствием ощутив приятную упругость даже через многослойную юбку. Отстранил подавшуюся к нему девушку, подмигнул: - До вечера, - и решительно вышел, прихватив по дороге одну из брошенных у порога походных сумок.
Из гостиницы Ниэль выбрался с трудом - на полукруглых каменных ступенях расположилось немалое семейство степняков, и уже готовилось приступить к трапезе: разливалась по кружкам горячая чайра из тепловых баклажек, на салфетке лежали толстые ломти хлеба с ветчиной, присыпанной зеленью и облитой острым чилайским соусом. Интересно, как они этот огненный кошмар едят, все, даже дети. Наверное, с рождения привыкли. Вон, с краешку сидит степная красотка. Одной рукой прижимает к груди зажно сосущего младенца, в другой - бутерброд, аж красный от соуса. Откусывает маленькие кусочки, как от пирожного, и аж жмурится от удовольствия.
Ниэль инстинктивно сглотнул, словно почувствовал во рту незагасимый никакими напитками огонь. Зашёл в конюшню, угостил Риддла яблоком. Оседлал, почесал звёздочку на лбу, шепнул в дёрнувшееся ухо: - Жди.
Строго приказал конюшенному мальчишке, чтобы не смели коня привязывать, и поспешил через площадь. Чиновник из мэрии, терпеливо дожидавшийся его в баре гостиницы, торопливо семенил сзади, словно боялся, что подопечный по дороге исчезнет.
- А ведь придётся исчезнуть. Подождёт наместник ещё немного, - решил Ниэль. - Сначала нужно к Аптекарю зайти, заказ отдать. Сердить старика - себе дороже, ведь наверняка знает, когда он в город приехал. Привычно задумался, откуда Аптекарь всё узнаёт первым в городе, да, похоже, и в Империи. И привычно же сотворил традиционный жест отрицания - двойной полукруг скрещенными указательным и средним пальцами - о некоторых вещах лучше не задумываться.
Кто он такой, почему всё обо всех знает, откуда пришел и кому служит - не знал никто. Шепотом, пугливо озираясь, намекали, что Аптекарь бессмертен и служит Тьме. Другие уверяли, что кто-то видел его в храме Танаши, беседующим с богиней, а сама Мать драконов иногда мелькала возле его дома.
Ниэль, почти пробравшийся к бульвару через кишащую народом, воровато оглянулся, и пригнувшись, шмыгнул в узкий неприметный переулок. Чиновник, отставший на несколько шагов, автоматически выбежал на бульвар и заозирался, но поздно: Ниэль уже далеко ушёл по лабиринту переулков и проходных двориков. На подходе к порту пошёл медленнее, стараясь не подходить близко к стенам и затемнённым углам - свой-то он свой, только вот Танаша лишь осторожных бережёт.
Остановился у знакомой неприметной двери без всякой вывески, только на вбитом над косяком крюке покачивалось серебряное ведерочко. Даже не пытался постучать или позвонить в колокольчик, просто остановился на крыльце, привалившись к столбику перил. И правильно сделал - через мгновение дверь приоткрылась, и на крыльцо вышел хозяин: вечный чёрный балахон с двумя идущими крест-накрест, от плеч до самого подола, узкими фиолетовыми полосками, фиолетовый же капюшон, в тени которого лица практически не видно.
Шутовски поклонился большим придворным поклоном сразу вызверившемуся Ниэлю, и тягуче, с лёгкой издёвкий практически пропел: - А вот и молодой герцог изволили пожаловать. Подзадержались вы, сэй, ох, подзадержались. И я даже знаю причину - кудрявая такая, скоро весь город на уши поставит своей алой юбкой. Как бы волнений народных не произошло. - И гадко захихикал.
Взглянул на едва сдерживающегося собеседника и, сменив голос на нормальный, чуть каркающий, примирительно буркнул: - Ладно, не злись. Когда ещё с тобой пошутить придётся, теперь не скоро увидимся. К себе не приглашаю, не прибрано. Давай, что привёз.
Ниэль даже вздрогнул, пытаясь представить, какой же кошмар творится за дверью, если Аптекарь даже его, давно знакомого и ко всему привычно, не приглашает. Начал доставать из сумки баклажку, потом передумал, и протянул сумку целиком: - Тут всё ваше. А сумку я как-нибудь потом заберу.
- Глупый мальчик. Я ведь сказал, что не скоро увидимся. Ладно, что привёз?
- Как заказывали. Кровь дракона - Райси поделился, и кровь шварга, не знаю, в холодильных флягах. Драконьей полная, а шварга - там меньше четверти, и так почти десяток мерзких тварей пришлось выжать досуха. Вода из источника справа от Орехового холма, две ящерицы-бронзовки, усыплённые. Старая и молодая. Три связки трав. Какие - не знаю, от степняков шаманка на обратном пути перехватила и велела передать. И по мелочи - по списку. Ничего не перепутал?
Аптекарь принял сумку, неохотно кивнул: - Я ещё посмотрю, перепутал или нет. Мелочи, надо же. Мех с кончика хвоста белой летяги ему мелочи... Ладно, жди, сейчас сумку верну.
Развернулся, шагнул назад, и словно растворился в темноте за приоткрытой дверью. В этот же момент у него между ног проскользнул знакомый рыжий кот, уселся на пороге и с подозрением уставился на Ниэля: не попробует ли войти?
Из двери высунула рука с сумкой: - Держи. Даже странно, что ничего не перепутал, и ящерки живые. Считай, что аванс отработал. Вот, как договаривались.
Рука убралась обратно в щель, высунулась другая, с маленьким мешочком, к шнурку которого было привязано большое серебряное кольцо с четырьмя маленькими камушками: голубым, розовым, жёлтым и чёрным. Ниэль взвесил на руке мешочек, удовлетворённо кивнул - вроде бы даже больше, чем договаривались. Аккуратно взял двумя пальцами кольцо и стал недоумённо рассматривать.
Из-за двери донеслось насмешливое карканье: - Глупый, глупый мальчик. Колечко тебе, премия. Всегда носи собой, только не открыто. Когда-нибудь может, и сообразишь, для чего оно. А не сообразишь - тебе же хуже. И вот ещё, монетку возьми, заплатишь.
Из темноты вылетела монетка, тихо звякнула и покатилась по крыльцу, едва не свалилась вниз, но кот стремительным броском прижал ей лапой у самого края. Презрительно посмотрел на Ниэля, спрыгнул на мостовую и растворился в тени соседнего дома.
Молодой человек уже собрался спросить, кому и за что платить, но не успел, дверь захлопнулась. Подобрал монетку - незнакомая. Крошечная, практически невесомая, грязно серебристая, на одной стороне выбита цифра один, на другой - всадник, пронзающий копьём какое-то злобное чудовище, похожее на бескрылого дракона.
Ниэль пожал плечами, и, подкидывая монетку, которая почему-то всё время падала на ладонь чудовищем вверх, неторопливо отправился обратно, к площади. Общаться с наместником не хотелось: наверняка там уже приберегли какое-нибудь неприятное задание, от которого сложно будет отказаться. Ладно, нужно попробовать хотя бы выторговать пару-тройку дней, а то Марлетта совсем разобидится. Не то, чтобы его это сильно расстроит, но обижать девушку не хотелось. Привык, да и приятно, когда есть, к кому возвращаться.
Из узкого переулка высунулась худая рука, похожая на засохшую птичью лапку, и с неожиданной силой дёрнула Ниэля в темноту. От неожиданности он сделал пару шагов за угол, опомнился, вырвал руку и отскочил назад, обнажив кинжал.
В темноте захихикали: - Какой отважный мальчик! Со старой синти будет сражаться! Иди лучше сюда, я тебе погадаю, всю правду расскажу, беду отведу, счастье приведу...
Ниэль убрал кинжал, вздохнул и насмешливо спросил: - Что у тебя ослабло сильнее, тётушка Шанта, зрение или память? Или я так изменился?
Из-за угла плавно, как будто не касаясь земли, звеня браслетами и ожерельями, выплыл ворох разноцветных юбок и шалей, скрывающих миниатюрную фигурку. Могло бы показаться, что юная плясунья бродячего племени синти сейчас начнёт свой волшебный танец - если бы не скрипучий хриплый голос: - И уж пошутить нельзя. Понятно, какие с герцогом шутки.
Ниэль с притворным гневом топнул ногой: - И ты туда же. Смотри, шутница, сейчас осерчаю по-герцогски.
Выудил из кошеля на поясе серебряную монетку, повертел в пальцах - мол, хватит? Встретив насмешливо-недоумённый взгляд, усмехнулся и достал золотой, протянул руку.
Гадалка ловко сцапала монету, как не бывало её, внимательно всмотрелась в ладонь - и что можно было увидеть в полумраке переулка, - и забормотала торопливым речитативом: - А ждёт тебя, адамантовый, дорога дальняя, красавицы горячие все глаза проглядели, ожидаючи, одна с кудрями огненными, губами алыми, другая с золотыми, да с губами как лепесток...
Ниэль выдернул руку, отряхнул, будто стряхивая невидимую паутинку, недовольно попенял: - Тётушка Шанта, опять меня с кем-то перепутала? С деревенщиной какой, что приключений на все свои точки в порту ищет?
- Так, милый, по плате и товар. Что ты за золотой хотел? Могу про друзей верных рассказать. А на остаток - ещё про врагов опасных, да завистников тайных.
Вздохнув, Ниэль уже собрался развернуться и уйти, - ясное дело, не в настроении тётушка, и с золотым можно попрощаться. И вдруг его осенило. Порылся в кармане, с трудом нащупал крошечную монетку, полученную от Аптекаря, зажал в пальцах, издалека показал Шанте: - А за такую плату что расскажешь?
Старуха подалась вперёд, даже руку потянула вверх, к тусклому кружочку: - Откуда у тебя...? Давай сюда.
Приняла монетку двумя руками, поднесла ко лбу, спрятав лицо в ладонях, замерла, прислушиваясь к чему-то. Ниэль не шевелился, только смотрел с удивлением. Хотя - чему удивляться: аптекарские подарки всегда с сюрпризом.
Старая синти наконец ожила. Выпрямилась, опустила руки, повела плечами, и даже будто помолодела. Блеснула чёрными глазами, потом прикрыла их, застыла живой статуей и заговорила. Не обычным каркающим голосом, не приторно-ласковой рыночной скороговоркой, а глубоким, завораживающим конральто - так иногда пророчествуют жрицы в храме Танаши. Редко, - только когда боги хотят донести свою волю до посвящённых.
- Дороги. Дальние, опасные. Много дорог. Паутина. И две красавицы ждут. Спязаны ваши судьбы Танашей. От рождения - и навечно. И чудо ждёт тебя на этих дорогах. Не пропусти его. И не упусти. Второго шанса не будет.
Старуха вздрогнула, покачнулась. Пришла в себя, внимательно посмотрела на Ниэля, как будто вспоминая видение, и повторила: - Не упусти.
- И как я его узнаю, чудо твоё?
- Не моё, твоё. Просто смотри внимательнее. А если повезёт, оно само тебя найдёт, не убежишь. Давай, мальчик, поторопись. Чудеса ждать не будут.
Звякнув на прощание браслетами, старуха отступила вглубь переулка и словно растворилась в полумраке. Ниэль пожал плечами, саркастически хмыкнул, и торопливо пошёл дальше. Вышел на перекрёсток с чуть более широкoй улочкой, огляделся - никого поблизости. Прищёлкнул пальцами, негромко позвал: - Риддл!
Перед ним возникло редкое, едва заметное туманное облачко, начало сгущаться, и через мгновение из него плавно вышел вороной красавец. Ниэль вскочил в седло, надел висевшую за спиной шляпу, чуть тронул коня коленями и, поглощённый мыслями о невнятном, но многообещающем предсказании, направился к к порту, просвечивающему небесной синевой через распахнутые ставни и гирлянды белья, болтающегося на протянутых через улицу верёвках.
Гадалка, выглянувшая из переулка, долго и задумчиво смотрела юноше вслед. Дождалась появления коня и лишь после того, как всадник скрылся вдали, задумчиво пробормотала: - А ведь не сказала я мальчику про герцогскую корону. Увидела, а не сказала. Может, с Аптекарем посоветоваться? Нет, рано ему знать. И мальчику пока рано. Ничего, время придёт...