Мертвые дети интуитивно чувствуют, что мертвы. Их учитель не только чувствует это, но и знает об этом. Тем не менее учитель обращается к детям, как к живым. Наверно потому, что ему страшно путешествовать вниз по реке забвения в обществе мертвых детей. Может быть, их действительно следует попытаться убить, отпустив в свободное плавание через речные пороги, - для того, чтобы они ожили?
Образы мертвых детей достаточно часто встречаются в русской литературной классике. Например, у Пушкина в драме "Борис Годунов": "мальчики кровавые в глазах".
У Достоевского - Илюша в "Братьях Карамазовых".
И у Лескова - Федя Ляпин в повести "Леди Макбет Мценского уезда". Классический невинно убиенный отрок.
За что же страдают дети? Просто так. Ни за что. Так говорится по похожему поводу у Льва Толстого в "Смерти Ивана Ильича". Хотя там умирает не ребенок, а взрослый. Но Ивану Ильичу было еще обиднее умирать, потому что он уже привык жить и никак не ожидал от жизни такого неприличного поворота, как смерть.
Религиозное сознание, формировавшееся на фоне развитых родовых отношений, с их принципом коллективной ответственности, убеждено, что дети отвечают за грехи родителей:
"Больные дети принимают на себя подвиг мученичества и юродства ради того, чтобы Господь не до конца прогневался на этот мир, и мы, может быть, благодаря им еще имеем время на покаяние. Но мы, по нашей нераскаянности, по нашей привычке не думать о своих грехах, а винить в них кого - то другого, не чувствуем этого. И вот - ропот: если, мол, Бог справедлив, как Он допускает страдание детей? За что страдают дети? За что страдал Сам Спаситель? Ведь Он безгрешен. Каждый рождающийся в мир младенец несет на себе печать первородного греха. А Господь и того не имел. Он - чище любого ребенка- страдал, и как! Вот и ответ на вопрос за что страдают дети. За наши грехи". (Протоиерей Алексий Грачев)
А что об этом думают сами дети? Об этом можно прочитать в сборнике детских высказываний под названием "Дети пишут Богу":
- Я родился, глянул, а мир уже такой злой, жестокий.
- Я не хочу в мир взрослых - там все неправда.
- Вообще-то я не верю в Тебя. Вот скажи, почему люди не вижут Тебя?
- За что Ты наказываешь добрых людей?
- Люди так страдают на Земле, неужели в Твоем аду еще хуже?
- Ты не знаешь, почему на Земле происходит такая несправедливость?
- На Земле столько бед и страданий, чтоб людям не жалко было умирать?
- Если я попаду в ад, Ты меня там увидишь и будешь смотреть, как надо
мной издеваются?
- А я есть на самом деле?
Религии учат, что страдания детей служат благой цели наказания родителей. Дети мучаются и родители страдают. Не случайно еще одной сквозной темой русской классики стала боль родителей, утративших детей. Например, в таких книгах:
У Леонида Андреева в драме "Жизнь Человека", где умер сын Человека
У Семена Подъячева в автобиографическом рассказе "Про себя" умер сын писателя, Костя:
"Я передал жене больного. Он, наклонив как-то на бок голову, глядел на меня большими глазами. Я поцеловал его, и он, потихоньку улыбнувшись пересохшими губенками, сказал мне:
- Устал, тятя?..
Я заплакал и побежал от них прочь через поле домой...
Дома было пусто. Убожество, теснота, грязь как-то особенно, точно я первый раз увидал все это, ударили меня в сердце. Я не мог быть в избе. Я вышел из нее и сел на канаве у дороги, ведущей в село. Я не спускал с нее глаз и поджидал... Сердце волновалось... Жгучие слезы подступили к горлу и душили...
Не знаю, долго ли сидел я так, охваченный скорбью, только вдруг оттуда, где находилась больница, по дороге ко мне увидал я какую-то темную бегущую фигуру. Я сразу догадался. Это был мой сын. Сердце во мне упало. Я вскочил и стоял, поджидая его, зная уже, что все кончено...
- Умер... умер... Тятя, умер Костя, - кричал он, подбегая ко мне с рыданием".
Семен Подъячев - незаслуженно-забытй русский писатель начала 20 века. Он был подлинно народным писателем, у которого жена и дети по настоящему умирали от голода, в то время как он бродяжничал и пьянствовал. Беспробудно пьянствуя, Подъячев, подобно Прометею, взорвал в своем сердце тайную мощь свободы. Его пример до сих пор вдохновляет немногих, кто прочитал его ранние книги, неистовствовать, безнадежно вожделея того же.
У детей, особенно маленьких, заметно развита потребность в справедливости. Но свобода категорически несправедлива, а справедливость жестока. Люди несвободны и стремятся освободиться. А мертвые свободны, но им представляется несправедливым, что мы ещё живем, а они - нет. Мертвые дети хотят, чтобы мы тоже стали мертвы, как мертвы они сами, хотят освободить и нас. Так постепенно выстраивается смысловая цепочка: "справедливость" - "свобода" - "мертвые дети".
Дети не взрослеют. Они умирают в тот момент, когда перестают верить в чудо. Мы, взрослые, на самом деле - мертвые дети.
![[]](/img/f/filatow_w_w/mertvie/pet_sematary11.jpg)