Михаил Фетисов

     *

     Стоял сухой и холодный ноябрь. Город, как старый астматик привычно выносил осеннее обострение, задыхаясь в вездесущей грязи и гоняемых ветром клубах пыли, когда природа, наконец, сжалилась и подарила пока еще робкий снежок, принося долгожданное, пусть чисто психологическое облегчение.

     Стемнело рано. Горожане спешили пораньше уйти с работы, чтобы проскочить час-пик, но неизбежно в него вписывались, создавая пробки на дорогах и перегружая вагоны метро. Оба направления автомобильного движения вдоль набережной уже намертво встали, обрамляя черный рукав реки гирляндой мерцающих огоньков, растворяющихся в легком снегопаде: в одну сторону белесых, а в другую – красных.

     Наташа стояла у окна и смотрела на здание, недавно построенное на противоположном берегу реки, прямо напротив их Института Корпоративной Статистики. Здание было во многих отношениях удивительным. По форме оно напоминало большой стилизованный корабль. Уже во время строительства это вызывало массу насмешек и разговоров. Но, пожалуй, самыми примечательными были окна во всю высоту этажей без каких бы то ни было штор. То есть вообще никаких. Нигде.

     Внешне это выглядело конечно красиво, но… странно. Зачем и почему было так сделано никто не понимал, но появлялись различные гипотезы, одна невероятнее другой.

     Наташа думала, что может быть из-за перманентного кризиса, проявления которого уже становились привычными, на жалюзи не хватило денег. А может быть, согласно нашей древней традиции, их банально украли, а объяснили все таким новаторским дизайном. Умение воровать и придумывать хорошие отмазы – это наши национальные особенности. А ведь известно, что национальные особенности способны оказывать заметное влияние на архитектуру.

     Сейчас в этом здании уже обосновались люди – маленькие человечки. Настроили перегородок, поставили горшки с цветами и даже аквариумы, что было уже совсем удивительно. Коллеги шутили: «Рыбки завели себе рыбок!»

     Прямо напротив Наташиного окна, находилось окно, а точнее помещение, свет в котором горел так долго, что она, собираясь домой, ни разу не видела его погашенным, хотя часто задерживалась на работе. И так получалось, что, оставаясь одна в комнате, иногда наблюдала за мужчиной, который к этому времени оставался там один. Ей нравилось следить за ним. Хотя что может быть интересного в наблюдении издалека за человеком, который большую часть времени сидит за компьютером? Наташа думала, что это действительно сродни наблюдению за рыбками в аквариуме. Очень похоже. Так же умиротворяет.

     Сейчас стол этого человека был пуст. В помещении никого не было, но свет горел.

     – На рыбок смотришь? – пошутил Виктор Васильевич, начальник отдела, шумно входя в комнату. Они последними остались, все сотрудники убежали домой.

     Наташа улыбнулась, отошла от окна и села за стол. Виктор Васильевич подошел к шкафу, достал и одел свою вечную кепку, засопел, грузно завозился с огромной курткой, шурша рукавами по столу с бумагами.

     – Ты это… Не засиживайся сильно. Не страшно, если что-то не успеешь сделать – никто тебя не съест. Хотя…, отчет, конечно, важный. Мне Сергей Михайлович сказал, что от него зависит выделение финансирования для новой отрасли в нашей корпорации.

     Сергей Михайлович был руководителем управления, в которое входил их отдел.

     Наташа опять улыбнулась. Интересный человек Виктор Васильевич: с одной стороны, вроде бы заботливый, а с другой – каждый раз старается подчеркнуть важность той работы, которую надо сделать. Наверное таким и должен быть руководитель.

     Отчеты начали формировать, как всегда поздно. «Первичка» появилась только пару дней назад. Сотрудники были заняты и все пришлось делать одной. Но она успела подготовить таблицы к сегодняшнему утру, и теперь нужно было выполнить контрольную сверку и окончательный вариант представить к завтрашнему совещанию.

     Виктор Васильевич уже одетый, в дверях повернулся:

     – Ну давай, только без экстремизма. И такси вызови, если совсем запозднишься. Давай, будь!

     – Хорошо, Виктор Васильевич, не волнуйтесь, – вдогонку крикнула Наташа.

     – И да, – в проеме снова появилось довольное лицо Виктора Васильевича, – не забудь рыбок покормить!

     Эта шутка ему так нравилась, что он почти каждый раз, уходя домой, говорил ее оставшимся. Это уже становилось их ритуалом, и, если начальник отдела не говорил свою прощальную фразу, то это могло чего-то да значить. Версии, конечно, моментально предлагались.

     Дверь закрылась, и Наташа оказалась одна со своими таблицами и сама с собой. А еще, возможно, с тем человеком напротив.

     Вообще-то, по регламенту сверку должен был делать другой сотрудник, чтобы не пропустить ошибки, которые она могла уже и не видеть. Но никто не хотел делать нудную работу. А еще, не дай бог, пропустит ошибку! Да и кто же у нас соблюдает скучные регламенты?

     Конечно Наташа знала, что у каждого сотрудника нашлись бы свои реальные или мнимые резоны не выполнять эту работу.

     Леночка сказала бы, что у нее дома маленький ребенок со свекровью, которая не упустит возможность обсудить с сыном ее задержку на работе в таком свете, чтобы побольнее насолить невестке. Наташе казалось, что Леночка наговаривала на свекровь. Разве могут быть такие злые люди? Но виду не подавала. У нее не было свекрови и, значит, не ей об этом судить, но все же Наташе эта тема казалась излишне преувеличенной. Но, в конце концов, всякое может быть на свете.

     Оля объяснила бы, что раз Наташа готовила отчеты, то пусть она и проверяет. Тем более, что она их подготовила слишком поздно: разве можно за день их проверить? Да и все равно у нее это получится быстрее, а главное лучше. И, кстати, могла бы не проверять вовсе, если уверена, что ошибок не сделала. Наташа подумала, что Ольга, скорее всего, так бы и поступила. В смысле ничего бы не проверяла, но сказала бы, что «все хокей» и ошибок не нашла. Но разве так можно? Лучше уж она сама проверит!

     Леонид Андреевич, ветеран отдела и опытный сотрудник, просто не пришел сегодня на работу, сообщив, что заболел. А, может быть, и, правда, заболел…

     Начальник отдела, Виктор Васильевич, сказал бы, что у Наташи это получится лучше всего, поскольку все знали ее аккуратность. Впрочем, он так и сказал. Ему не хотелось сколько ни будь ухудшать отношения с сотрудниками отдела. Его устраивала текущая обстановка согласия.

     Наташа все это понимала, и когда сегодня утром Виктор Васильевич ожидаемо попросил ее выполнить выверку до завтрашнего утреннего совещания в управлении, она просто согласилась.

     На все это было времени – остаток дня и вся ночь. Но лучше уложиться до полуночи. Ведь завтра с утра – снова на работу.

     «Прямо Золушка какая-то», – вздохнула Наташа, – «тут без помощи феи и всего волшебного королевства ни как не обойтись!»

     Королевство не королевство, а волшебный мир с замком в распоряжении у нее были. Хотя и чисто умозрительные. Могли они ей помочь? А почему нет?

     У нее это получалось само собой. Она всего лишь обустраивала свой мир. Все, что она делала, было ради его улучшения и процветания. Ей даже иногда казалось, что одно полушарие мозга управляет пальцами, вбивающими «первичку» или строящими статистические таблицы, а другое в такт первому расхаживает по залам, холлам и прочим помещениям виртуального образа, расставляя там мебель и всячески оформляя обстановку. А оба вместе дополняют друг друга.

     Обустройство замка было не столь простой задачей, как это могло бы кому-то показаться на первый взгляд. Все должно быть сделано по фэншуй и продумано в соответствии с любыми потенциальными потребностями его обитателей. А Наташа узнавала все новые и новые потребности, что вынуждало ее менять обстановку или даже понемногу перестраивать все строение. При этом нужно было согласовать все изменения со старыми запросами в ограниченном пространстве, поскольку она не любила обширные пространства. В общем-то, это был небольшой замок.

     Иногда она общалась с его немногочисленными обитателями, которые были в большинстве своем не людьми, а волшебными существами. И конечно все они были очень добрыми, хотя иной раз и своевольными.

     Из людей в нем жили только мама и старшая сестра Катя иногда. Для них она выделила отдельные уютные башенки, в которых они могли делать все, что хотели, не мешая общему устройству.

     Была в замке еще одна башенка, пока пустая. Для «него». В ней Наташа сделала только самые необходимые улучшения, полагая, что остальное сделает «он» сам.

     Центральная зала напоминала гостиную в квартире мамы, где она жила. Это сходство было не случайным. Наташа полагала, что в этом месте ее вымышленный мир соприкасается с реальным. Это был один из секретов замка. Отличие заключалось только в том, что в ее мире в холле был камин, который постоянно горел, а напротив него располагалось пока что пустое «его» кресло с заботливо приготовленным пледом.

     За территорией замка находились дикие пустоши, в которых обитали волшебные существа. Не всегда добрые, но если их не злить, то вроде не сильно злые. Совсем рядом находились коллеги и родственники, дальние и не очень. Чуть подальше – все менее знакомые.

     Помещая людей в свой мир, Наташа обязательно придумывала для каждого из них какой-нибудь волшебный образ в соответствии с их характерами. Вроде фавна Тумнуса в «Хрониках Нарнии» или домового эльфа Добби в «Поттере». Это всегда развлекало ее. Образа не было только у близких людей – мамы и сестры.

     Так и получалось, что коллеги рыскали в забавных образах вокруг замка, иногда даже ненадолго заходя внутрь и отпуская разные нелепые и смешные реплики или рассказывая что-то из их неведомой и не особенно интересной, хоть и волшебной жизни. Все это было далеко, вне ее интересов, но являлось забавным разнообразием.

     Как же это все могло помочь работе? По правде говоря, Наташа и сама толком этого не понимала, но знала, что помогает. Возможно, дело было в том созданном ею уюте, в обстановке, когда все лежит на своих местах, и заранее знаешь что и где есть. А может быть в том, что при этом Наташа точно знала, что и как надо сделать, хоть по работе, хоть в своем мире, для решения той или иной задачи. Наверное, это можно было назвать «полным контролем над ситуацией».

     Наташа еще раз пробежалась по графам своих отчетов, проверяя их состав и выполняя кросс проверку итогов. Это напоминало атональную музыку. Она улыбнулась, вспоминая как Маруська, ее домашняя любимица-кошка, иногда неуверенно и немного испуганно пробегала по открытым клавишам пианино, на котором Наташа иногда тихонько наигрывала любимые мелодии. Муська словно хотела прекратить Наташино пустое времяпрепровождение, ставя своеобразную точку в музыкальной композиции, и предлагала заняться более важным и полезным делом, спрыгивая на колени и устраиваясь там, в ожидании, когда ее начнут гладить.

     Прошло, наверное, несколько часов. Наташа отвлеклась от работы, чтобы налить чаю, и подошла к окну.

     Оба здания стояли друг напротив друга, разделенные черной полосой реки, с обеих сторон которой под самыми домами все еще стояли в вечной пробке машины. Словно первый снег остановил время. Было уже поздно. Здание института опустело и стояла необычная тишина. Волшебное безмолвие. Может быть, и правда, время остановилось?

     В «аквариуме» суета прекратилась, свет горел всего в нескольких помещениях. Странный мужчина снова появился и сейчас был один в комнате, как и она. Казалось, что в этом застывшем мире остались только он и Наташа.

     Видимо, пользуясь тем, что никого нет, он сутулой походкой перемещался по комнате и совершал замысловатые движения руками, разминая и потягивая суставы, крутил головой. Затем подошел к вешалке в углу, взял шарф и, накинув его, продолжил странные перемещения.

     «Какой смешной», – улыбнулась Наташа.

     Она не могла пока что придумать для него образ. Это ее удивило. Может быть он ей нравился? Но с чего бы это? Может быть, из-за того, что он был далеко, она не могла его разглядеть и в полной мере оценить даже внешне? А размытый образ она доводила своей фантазией до идеала?

     «Как же ты предсказуема!» – с разочарованием подумала она и вернулась к уютной и контролируемой работе и своему миру.

     Позвонила Катя. Беспокоилась, что ее долго нет. Наташа пообещала, что скоро закончит и вызовет такси.

     Катя сейчас жила у мамы вместе с Наташей. Она изредка приезжала к ним жить, когда в очередной раз ссорилась с Мишей – ее мужем. Обычно это было ненадолго – они быстро мирились. У них была дочка пяти лет, и сестра была беременна, собираясь скоро родить мальчика.

     Наташа вздохнула, вспоминая их вчерашний разговор о своем будущем замужестве. Катя часто расспрашивала о ее знакомых и ухажерах, каждый раз интересуясь, чем же они ей не подходят? Но как Наташа могла объяснить, что все они хорошие, даже забавные, но совершенно не вписываются в ее мир? Она не могла представить никого из них даже близко в тех местах и оформлении ее мира, которые она приготовила для «него». Смешно было представить обезьянку Димку или бегемотика Виктора Васильевич, сидящих в кресле у камина в теплых тапочках и, допустим, раскуривающих трубку.

     Вчера Наташа представила это и прыснула смехом, прикрыв рот ладонью.

     – Думаешь мне очень надо? – воскликнула Катя в сердцах, не догадываясь об истинных причинах Наташиного веселья. – Считаешь себя сильно умной?

     Затем смягчилась:

     – Ну о чем ты думаешь? Мне маму жалко. Она так мечтает понянчить и твоего ребеночка… Горе ты наше…

     Наташа не считала себя «сильно умной». Тем более, что не знала как объяснить сестре свою привередливость. Поймет ли она?

     «Но ведь они рыщут!» – каждый раз думала она с беспокойством.

     Дима из «разработки» давно к ней искал подходы, даже приглашал на свой день рождения в ресторан с друзьями. Но чаще всего они пересекались в столовке во время обеда. И сколько она с ним не общалась, говорил в основном он. Например, рассказывал, какие классные немцы умеют делать тачки, а «нашу» он никогда в жизни не купит. И что уже почти собрал денег на «бэху». Не то, что бы Наташа была патриоткой нашего автопрома, но эти разговоры ей были не интересны. Еще он часто рассказывал о том, как планирует поехать в отпуск в Египет с друзьями, где собирается научиться нырять с аквалангом. Но каждый раз ездил в Турцию, а с аквалангом так и не нырял. А когда он с гордостью сообщил, что купил подержанную «японку», она совсем перестала что-то понимать в его мире.

     Виктор Васильевич был старше ее, наверное, лет на двадцать. Он был солидный мужчина, зря слов на ветер не бросал. Но когда он говорил, Наташе становилось душно. Он рассказывал о взаимоотношениях в управлении, о том кто кого подставил, что-то о карьерных дрязгах… В общем, ей это тоже не было интересно.

     Об остальных «претендентах» и вовсе думать не хотелось.

     Для нее было ужасно представить, как кто-то из них словно зверь, обуреваемый бессмысленными и примитивными желаниями, будет рыскать внутри ее мирка, нарушая уют, а в конечном итоге постепенно разрушая все, что она так бережно и кропотливо создавала.

     Но, с другой стороны, Наташа понимала, что создавала этот мир не только для себя. Она всегда, во всех своих заботах о нем: в антураже и обустройстве комнат, в их внутренней стилистике и переходах между стилями, в любой перестановке предметов и перестройке помещений, во всех своих фантазиях, иногда явно, а чаще всего неосознанно, предусматривала наличие второго человека – своего будущего спутника жизни, мужчины, которого она полюбит. Проблема была в том, что она не могла найти такого, идеального с ее точки зрения человека, который бы подходил приготовленному для него образу.

     И даже тот мужчина в окне напротив – насколько вероятно, что он именно тот, кого она ждет? Здравый смысл подсказывал ей, что надеяться на это вряд ли стоит.

     И еще Наташа боялась разочароваться. Это было страшнее всего.

     *

     Заславский пробирался по Высокой Чаще в сторону Опушки Основ, под которой, весело журча на камешках, бежал Ручей Сомнений. Нужно было немного отдохнуть и отвлечься от блужданий в лесу математических понятий, формул и бесконечных доказательств. Хотя, разве от этого можно куда-то деться, если так или иначе занимаешься этой наукой?

     Здесь, в Основах, лежали пространства теории чисел и алгебры, почти свободные от растущих на них других разделов. Можно было отдохнуть, послушать журчание ручья и посмотреть на зыбкие отражения Незыблемого в вечно струящейся воде Сомнений.

     Вспомнилась прелюдия до-диез минор Рахманинова. Накануне Заславский совершенно случайно наткнулся на CD с прелюдиями великого маэстро. Сейчас это редкость. В смысле CD с такой музыкой.

     «Хотя… и к современным композиторам это относится в значительной степени», – проворчал он про себя и тут же мотнул головой, прогоняя не относящиеся к делу мысли.

     Между тем он обошел стороной заросли новых и малоинтересных направлений, которые грозили заполонить опушку Великого Леса, и ему открылся вид на Аллею Цепных Дробей на Вещественном Поле, прикрывающую Гряду Резонансов. Ветви радикалов второго порядка заканчивались разноцветной листвой периодов, однако величественному виду мешали цепи иррациональностей высших порядков, закрывая вершины и пики своими развесистыми зарослями, теряющимися в туманной выси.

     Легкий ветерок стохастики, играя в листве дробей, и проходя сквозь их периодическую структуру, превращался в легкую ненавязчивую музыку.

     Так это представлялось Заславскому, который еще во время учебы в универе придумал сопоставлять для каждого раздела математики некоторую область фантастического мира, чтобы лучше все запомнить и легче было потом ориентироваться. Со временем этот мир превратился в Великий Лес, в котором были представлены все разделы математики и который, как и любая живая наука находился в постоянном движении. В нем было много чудес, загадок и неисследованных областей.

     «Почему в нашем мире осцилляторов и бесконечной периодичности мы так мало учитываем резонансы при взаимодействиях? Ведь они повсюду! Весь наш мир не что иное, как распределение резонансов! Может быть, мы их просто не замечаем, отвлекаясь только на их проявления, на следствия и следствия следствий? Впрочем, может быть…»

     Его вывел из размышлений голос Бориса, начальника департамента перспективных исследований:

     – Петр, ты с нами? Ты высыпаешься вообще?

     Немногочисленная аудитория оживилась.

     Заславский с трудом покидал свой волшебный лес, боясь потерять новую интересную идею. Но все же встрепенулся и сообразил наконец, что находится на внутреннем семинаре компании, собранном по случаю предложенного им нового метода обработки сверхбольших массивов данных. Сам он не любил выступать перед публикой и с удовольствием доверил это занятие Борису, предварительно объяснив ему суть метода и нарисовав несколько ключевых слайдов для презентации.

     – Да, да. Извини, задумался…

     Голос Бориса был обеспокоенным:

     – Ты давно был в отпуске? Давай так… Ты завтра с утра зайдешь ко мне, обсудим перспективы…

     – Ладно.

     – Александр спросил по поводу семантических весов или… как тут у тебя называется… «коэффициентов прочности связей»… Хм… Если честно, я не знаю как лучше ответить. Саш, повтори вопрос, пожалуйста…

     После семинара, выйдя в коридор и учуяв запах еды из буфета, Заславский рефлекторно понял, что зов плоти тянет его на водопой. Было уже поздно, а он еще не обедал.

     Он доедал порцию разогретых в микроволновке маминых котлет с гречневой кашей, когда за его столик подсел Шурик. Тот самый, который задавал вопросы на семинаре.

     – Круто! Я серьезно! – сходу начал он. – Применение самоподобных кластеров для майнинга… Свежо! Пожалуй это новое направление!

     «Молодец, догадался…» – подумал Заславский.

     Он отставил пустую тарелку и взял чашку с чаем:

     – В общем-то, такое решение напрашивалось, и это пока только гипотеза. Не хватает ключевой производящей формулы и еще не доказан ряд важных априорных выводов.

     – Ладно, не скромничай…

     Шурик на секунду задумался и снова оживился:

     – Ключевой формулы? Представь, что ты ее потерял в параллельном мире! Помнишь метод Кузина-Лузьмина?

     В среде математиков существует шуточная легенда о методике решения задач, якобы предложенная известными российскими учеными. Она имела гордое имя: «метод потерянной формулы Кузина-Лузьмина».

     Оба математика жили и работали на рубеже революции 1917 года и, являясь частью старого мира, сохраняли влияние особого мистического мировоззрения, свойственного русской математической школе. Когда в ходу было представление, что помимо материальной вселенной, которую худо-бедно пытается описать математика, может существовать множество других. В том числе внутренний духовный мир человека, математика в котором была совсем другая, если его вообще можно было хоть как-то строго описать. Все эти миры считались тесно связанными и влияющими друг на друга, и даже изоморфными, то есть структурно подобными. Отсюда понятна гипотеза: нечто, существующее в одном мире, должно быть и в других, а, значит, потерянное в одном, может быть найдено в другом. Оставалось только распознать потерянный предмет, ведь там он мог оказаться не совсем таким, хотя какое-то сходство, наверное, иметь должен.

     Любопытно появление наименования этого метода. Легенда гласит, что на самом деле неизвестно, кто придумал формулировку, но каждый из названных математиков отнюдь не разделяли ее, а в пылу шутливого пикирования между московской и питерской математическими школами, называл эту теорию именем оппонента. Иной раз на экзаменах, в случае затруднения студента что-либо вспомнить, в ироничной форме предлагал воспользоваться методом поиска потерянной формулы, согласно якобы разрабатываемым теориям своего визави. В итоге студенты и коллеги включили в наименование шуточного метода имена обоих ученых. Пожалуй, это один из немногих случаев в науке, когда метод носит имя не только не авторов, что бывает довольно часто, но и не согласных с ним людей.

     Между тем Шурик продолжал шуметь:

     – Петруха, ты потерял ключ! Воспользуйся методом поиска в связанных мирах! И да! Кинь статью перед публикацией – прорецензирую. Заодно перешлю в АНБ, вот где должны оценить! Может, они возьмут меня на две ставки, пригласят в Штаты и объявят невыездным!

     Шурик рассмеялся от собственной шутки, посчитав ее удачной. Заславскому она показалась банальной, но он из вежливости улыбнулся. На смех подошла Настя из маркетинга:

     – Коллеги, завтра пятница!

     Шурик ответил моментально:

     – О да! Ты идешь в «Замуть»?

     Заславский, наконец, понял причину приподнятого настроения коллеги.

     «Ты же умный мужик. Если бы ты на работе меньше думал о развлечениях и путешествиях и меньше страдал по понедельникам, то возможно смог бы добиться результатов, пожалуй, лучше моих», – подумал он, но промолчал, слегка мотнув головой, прогоняя дурацкие мысли.

     «Однако, нужно отдать ему должное – он не назвал метод «потерянной функцией», как бы сделал какой-нибудь дурачок из академии. Что ж, если он это сделал осознанно, то, может быть, не совсем потерян для человечества», – Заславский усмехнулся.

     Назвать метод «потерянной функцией» было бы моветоном, но не все это понимали. Дело в том, что в двадцатых годах Кузина чуть не репрессировали, после чего он не был столь заметен, а Лузьмин, говорят, почти спился на подъеме творческих возможностей, загубив талант. В свете этого выражение «потерянная функция» с их фамилиями приобретало бы уже другой, несколько зловещий смысл.

     – …у Петра даже не спрашиваю, он наверняка останется со своими потерянными формулами. Тот еще задрот, – продолжал беззлобно веселиться Шурик.

     Заславский, действительно, хотел сегодня посидеть подольше и проверить некоторые выведенные им варианты производящей формулы в MATLAB. Он чувствовал, что выведенный им вид формулы неверен, но, поскольку другого у него не было, решил хотя бы посмотреть насколько сильна ошибка, как она проявляется, и заодно попытаться понять ее причину.

     Минуло несколько часов. Система ожидаемо шла в разнос, который не могли компенсировать никакие значения коэффициентов.

     «Шурик вспомнил метод потерянной формулы», – подумал Заславский, – «но в каком же из миров я ее потерял?»

     «Кстати, ведь Лузьмин в свое время решил проблему Гаусса с непрерывными дробями», – Заславский снова оказался на опушке Основ. В зарослях дробей угадывалось распределение Гаусса.

     «Лебегова мера натуральных чисел в вещественном пространстве равна нулю, однако же по жизни не скажешь, что они так редки, что практически не существуют. Возможно, это происходит за счет того, что целые числа не что иное, как резонансы на множестве вещественных… Хм… Любопытно…» – Заславский мотнул головой, прогоняя не относящиеся к делу мысли, и тут же пожалел, что сделал это слишком резко – шею прострелило.

     – Ах ты! – сдавленно произнес он в тишине опустевшего помещения.

     Это случилось в сентябре, когда он упал, катаясь на мотоцикле в деревне у друга, и ушиб спину. А после этого умудрился ее простудить. С тех пор спина проходила медленно, как будто нехотя. Теперь еще прострела не хватало.

     Он встал и начал ходить по давно опустевшему помещению, осторожно разминая спину и шею, а заодно суставы, слегка задеревеневшие от длительного сидения.

     Прострел постепенно проходил, слава богу. Осторожно покрутил головой, заодно высматривая, с какой стороны на него могло дуть. Затем подошел к вешалке, достал шарф и накинул его себе на плечи.

     «Ладно, пора сматывать удочки. Все равно формула не ловится…»

     После этого, просидев еще пару часов за безуспешными попытками стабилизировать программу, он начал собираться домой.

     В следующий раз его вывел из размышлений шустрила, подрезавший его на повороте, когда Заславский ехал домой на своем стареньком «пежо». Ко всему, что происходило вне его машины, он относился как к природным явлениям. Поэтому, пропустив лихача, спокойно поехал дальше, продолжив обдумывать свою формулу. Однако, ему не давала покоя мысль о резонансах.

     «А что, если рассмотреть следующую ступень абстракции? Как насчет законов природы, которые мы открываем? Что, если они тоже резонансы на множестве всех правил Вселенной?» – Заславский рассмеялся, радуясь неожиданному и нелепому представлению.

     – В какие же дебри я забрался, – прошептал он, улыбаясь неожиданному повороту мысли, однако головой мотать не стал. И вдруг заметил, как на него уставился здоровяк, что-то выбиравший рядом с ним в молочном отделе супермаркета. А две женщины, озираясь, поспешили отойти.

     Заславский обнаружил, что находится в магазине, куда попал, не заметив, двигаясь на автопилоте. Он обычно заезжал сюда после работы купить себе свежих продуктов на завтрак. Он взял пачку творога и пошел к кассе, припоминая, что хлеб у него еще оставался.

     «Впрочем, во-первых, с научной точки зрения эта гипотеза не представляет интереса, во всяком случае пока. А, во-вторых, наверняка многие это уже «открывали», – подумал он, рассматривая планеты и спутники резонансов следующей ступени, величественно поднимающиеся над белоснежными пиками. Его Великий Лес пополнился фантастическим видом восхождения миров, словно на картине художника-фантаста.

     Великолепное зрелище так захватило его, что он не заметил, как подошла очередь в кассу, и он был вынужден опять возвращаться к действительности.

     Завестись удалось только с третьего раза.

     – Черт! – вырвалось у него.

     Придется заехать в сервис. Опять непредвиденная потеря времени!

     Вспомнил, что закончилась заварка… Впрочем это не так важно, возвращаться не стал.

     «Но ведь и в отношениях между людьми, то есть в обществе, тоже имеют место резонансы. Что если использовать это понятие при описании больших сетевых структур? Что если попытаться применить эту идею при выводе производящей формулы? Хм…»

     Заславский интуитивно чувствовал, что находится на верном пути и со временем способен доказать, что связи в человеческом обществе можно хорошо описать его новой теорией, придав им необходимые смысловые параметры.

     «Нужно будет расшевелить академиков, использовав теорию именно в этой области», – Заславский улыбнулся, предвкушая удовольствие от созерцания, поначалу отторжения его нестандартного подхода академической тусовкой, затем ее озирание по сторонам в попытке понять, что думают другие без малейших попыток понять суть теории самостоятельно, и, наконец, массу предложений о совместных проектах и публикациях в попытках подняться в чужих восходящих потоках.

     Довольно предсказуемо.

     Однако до этого момента должно пройти время. В любом случае перед тем, как предъявить теорию нужно сделать несколько публикаций с достаточно строгими доказательствами ее частей.

     А пока… Что может быть интересней охоты за «потерянной» производящей формулой в мире математических выводов, красивых, но не всегда и не везде проработанных и четких, а местами вовсе еще неведомых? Что может быть лучше этого?

     Ну… разве что потроллить и расшевелить коллег…

     Или увидеть и попытаться понять величие божественного замысла…

     А еще было бы неплохо найти чудесную пещеру со спящей красавицей.

     «Что-то тебя понесло, mon ami», – Заславский осторожно мотнул головой, привычно отгоняя не относящуюся к делу фантазию.

     *

     Сегодня оторвалась набойка. Утром, сходя с троллейбуса, почти у самой работы, в сутолоке Наташа провалилась каблуком в щель сливной решетки. В итоге ободрала каблук, а набойка досталась диггерам. Так и доцокала до рабочего места, где переобулась в сменку.

     Однако этот эпизод ничуть не мог испортить ей настроения. Утро выдалось ясным. Молодой снежок искрился на солнышке, наполняя сердца людей радостью и надеждой, несмотря на обещание долгой и слякотной зимы. Город пребывал в приподнятом настроении, забыв на какое-то время о грядущих холодах и черной грязи на дорогах.

     Виктор Васильевич как всегда похвалил ее за вовремя сделанные отчеты и, взяв их, отправился на совещание в управление. Вернулся к обеду, сообщив, что руководство осталось довольно, и предложил Наташе взять отпуск на следующую неделю.

     Конечно, было бы лучше взять отпуск летом, и не часть, а целиком, чтобы побыть с матерью в деревне, но с летними отпусками постоянно были проблемы, так что лучше уж взять неделю, пока дают. Она вспомнила, что, пожалуй, все, кроме нее, каждый год как-то умудрялись отдыхать летом. А Ольга вообще каждый год брала полный отпуск в конце лета. Но Наташа посчитала неудобным указывать на это. Ходили слухи, что Ольга и Сергей Михайлович встречались, хотя у него была жена и дети… Она представила насколько же ей было бы стыдно, будь она в таком положении. Могла ли она своим напоминанием или хотя бы намеком заставить другого человека страдать? Конечно нет! В общем, она промолчала. Только тихо вздохнула.

     В обед Наташа пошла в ближайший ремонт обуви. Уже возвращаясь и проходя мимо нового здания, остановилась у роскошного стеклянного тамбура. Она немного отошла в сторону к зеркальной колоннаде, пропуская выходящих людей. Обернулась и… замерла. Напротив стоял мужчина в черном пальто.

     Она узнала «смешного типа» из «аквариума»! Наташа с интересом стала рассматривать его, все больше осознавая, что не сможет придумать ему никакого образа.

     *

     Заславский вспомнил о запланированной встрече с боссом только к обеду, когда возвращался на метро из сервиса, где оставил машину. Достал мобильник. На нем висели сообщения о двух пропущенных вызовах – до него пытался дозвониться Борис.

     «Вот засада!» – расстроился он. – «Надо было напоминалку ставить!»

     Прямо сейчас звонить уже не было никакого смысла, поэтому он решил приехать на работу и затем позвонить.

     Стояла прекрасная, солнечная, с легким морозцем погода. Воздух как будто очистился, и дышалось легко и свободно. Подходя к офису, Заславский опять обо всем забыл. Он снова бродил в дебрях волшебного мира.

     У дверей в здание он остановился, сам не понимая по какой причине. Может быть, чтобы пропустить людей, спешащих на обед? А может его остановило само проведение?

     В ярком солнечном свете, многократно отраженном от стеклянного подъезда и зеркальных колонн, поддерживающих такой же мутного зеркала козырек, удивительное изображение повторялось как в калейдоскопе. В центре него стояла красивая девушка, с интересом смотрящая прямо на него, словно увидела какое-то чудо и не могла оторвать взгляд. Ее стройная фигура в приталенном пальто и развевающемся на ветерке шарфе повторялась в уходящих отражениях, и это создавало иллюзию, будто она только что вошла в наш мир и застыла в удивлении. Рой веселых сверкающих на солнце снежинок пролетел между Наташей и Заславским, усиливая волшебство и нереальность происходящего.

     Это было явлением ангела! Мощнейшим всплеском на ткани пространства-времени! Восхитительной сингулярностью, которая сталкивала и соединяла миры в одно целое!

     В этот момент он отчетливо понял, что нашел ключевую формулу. Впрочем, и не только ее.

     *

     Горожане, занятые своими повседневными делами, проходили мимо чуда, не в состоянии его заметить и понять. Ведь у каждого из нас своя жизнь. И кто знает, сколько вокруг происходит удивительных вещей, на которые мы не обращаем внимания? И сколько людей каждый миг включается в цепочку резонансов, устремляясь навстречу друг другу и своей потерянной формуле?

     2015.03.24