Аннотация: На самом деле этот рассказ - фанфик по аниме "Наруто", хотя из самого аниме здесь остались лишь внешность и характеры главных героев, а также весьма размытая отсылка на события и дух оригинального мира.
"Ну, наконец-то!"
Разум ясен и чист, сердце мерно считает секунды, до предела обостренные органы чувств непрестанно изучают пространство. Прижаться к земле, слиться с камнями, раствориться среди сухой грязно-желтой травы. Движенья максимально осторожны, под тщательным контролем каждый вздох, пристальный взгляд черных, как глубины космоса, и таких же холодных глаз намертво прикован к цели...
Слишком долго ему не везло: безуспешно искал день за днем, постепенно теряя драгоценные силы, неуклонно приближаясь к рубежу, за которым сам мог легко стать добычей. Но рожденное жаждой жизни упорство принесло свои плоды и сейчас, замерев в ненадежной тени, он внимательно оценивал жертву: худой и стройный, примерно одного с ним роста, сидит, опершись о внушительный, высотой до двух метров валун. Плечи расслаблены, поза небрежна, руки спокойно лежат на коленях, со слипшихся светлых прядей волос стекают редкие капли воды. Из оружия заметен лишь нож, пристегнутый к бедру. Лица практически не видно.
"Что за идиот? Как можно быть таким беспечным?" - изящные брови стремятся друг к другу, прочерчивая на коже ровную складку, мысли заметно ускоряют свой бег - удивлен впервые за долгое время.
Глаза сужаются, будто берут объект на прицел, тоньше становится линия губ - человек, в одиночку зашедший так далеко, просто не может быть слабаком.
Кошачьи движения, бесшумные шаги: великое искусство не идти - струиться тенью, несущей смерть. Метр за метром, по дуге, выбирая наиболее удобную для нападения точку, понимая необходимость видеть картину в целом, а не только бок и часть спины. Еще совсем немного... Запах близкой плоти наполняет сердце азартным торжеством, уже мерещится ужас в незнакомых глазах и вкус долгожданной свежей крови. Еще чуть-чуть...
Вдох замирает в груди, сердце пропускает удар, изумление девятым валом обрушивается на разум, сметая все мысли на своем пути.
Лес за спиной шумит листвой, ветер ерошит стебли пожухлой травы. Здесь, на опушке - ни деревьев, ни кустов, лишь вросшие в землю серые камни - истертые веками осколки былых времен. Незнакомец, его ровесник на вид, сидит в каком-то десятке метров впереди там, где начинается пологий склон, неотрывно глядя на темное море, лениво омывающее пенистыми волнами пустынный берег. Странный взгляд ярко-синих глаз будто насквозь пронзает пространство, убегает за пределы границ и измерений, открывая владельцу никому не известные миры. Весь его облик лучится непонятной тихой радостью, а на губах играет удивительная, ни с чем не сравнимая улыбка, каким-то непостижимым внутренним светом озаряя открытое лицо.
Да, в жизни пришлось видеть много улыбок: злых, торжествующих, хитрых, надменных - каких угодно, но только не таких.
"Кто этот парень? Откуда пришел? Он словно другой, совершенно чужой в этом мире".
Шорох случайно смещенного камня набатным звоном отдается в ушах, вырывая из хаоса путаных мыслей:
"Кретин! Идиот! Так глупо проколоться!" - теперь единственное преимущество - скорость!
Нервы звенят, как гитарные струны, сердце срывается в галоп, подчиняясь смятению чувств. Тело застывает, игнорируя разум, прикованное к месту прямотой синих глаз.
Пусть присутствие раскрыто - досадная оплошность, ладно, но маскировка безупречна - местоположение найти очень сложно. И все же безошибочно направленный взгляд будто вонзается в самую душу - спокойный, открытый: ни настороженности, ни страха - он просто ждет.
"Так, значит? Что ж..." - подняться во весь рост, расправить сильные изящные плечи, небрежным взмахом головы откинуть угольно-черную челку со лба. Шагнуть вперед, уверено, твердо - он здесь хозяин, в его руках власть.
Раздражение быстро сменяется злостью - все та же поза, парень даже не встал. Смотрит изучающе, снизу вверх, с любопытством.
"Так самоуверен? Что ж, таких убивать особенно приятно".
- Почему ты не напал? - неожиданно, просто.
"Резонный вопрос, вот еще б знать ответ... - тревога напряжением струится по нервам, огненными иглами впивается в разум, - что за странное чувство? Откуда взялось? Почему помешало поступить как всегда?"
Впервые растерян и это пугает. Собственная нерешительность выводит из себя:
- Почему ты так спокоен? Хочешь умереть? - холодно, грозно. Цепляясь за мысль, что это лишь любопытство.
- Вовсе нет. Но зачем мне дергаться, если ты не атакуешь? - буднично, словно и так все понятно.
- Я могу сделать это в любой момент. Думаешь, успеешь увернуться? - многозначительно, испепеляя взглядом.
- Ну, до сих пор как-то получалось, - серьезно, спокойно, слегка передернув плечами.
"Нет, на самовлюбленного идиота не похож", - злость вытесняется пристальным вниманием, и что-то меняется в самой глубине души, заставляя смотреть по-другому, еще больше разжигая интерес:
- Что ты делаешь здесь?
Смелый взгляд наполняется странным теплом, легкая улыбка трогает губы:
- Любуюсь морем.
В изумлении расширяются глаза, дугой выгибаются черные брови, в первый миг не находится слов:
- Ты в одиночку зашел так далеко в Свободные Земли лишь для того, чтоб увидеть море?
Его лицо озаряет та самая радость, улыбка становится ярче и шире:
- Ну, я всю жизнь об этом мечтал.
- Да ты, похоже, полный псих! - понимая, что устал удивляться.
- Возможно, - небрежно, сияя как новый пятак.
"Что за странный тип? Кто же ты такой?" - пристально всматриваясь в лучащиеся столь непривычной радостью глаза и отчаянно желая разглядеть его сущность. Потому что очень нужно - непонятно зачем, но будто жизненно важно понять, откуда взялось в сердце нелепое тепло, и почему где-то глубоко внутри на миг возникло желание улыбнуться в ответ.
Растерянность ширится, теснит самоконтроль. Новые чувства не на шутку пугают - они словно трещины в невидимой броне - той, что с детства ковал для защиты души. Плевать! Успокоиться, взять себя в руки. Подумать только: разволновался, как глупый мальчишка из-за какой-то неясной чепухи! А все, что нужно - ответы на пару вопросов, но даже это лишь прихоть - сиюминутная блажь.
- И что дальше? - снова суров, безразлично спокоен. Привычная надменность скрывает постыдную слабость.
- Не знаю, пока не решил, - с тихой грустью, слегка пожимая плечами.
- То есть вот это, - небрежный кивок в сторону моря и непонятная настороженность в сердце, - все, чего ты в жизни хотел?
- Нет, - твердо, уверенно, ни секунды не медля, - я очень хочу, чтобы мир стал другим.
"Так значит, что ж..."
Сквозь плотную завесу тяжелых серых туч сочатся лучи ядовитого солнца, даря блеклый свет полумертвой земле. Далеко в сизой мгле возвышаются горы, и стылое небо сливается с морем, темной акварелью размывая горизонт. А здесь, на холме, ветер шепчется с лесом, внизу, у подножья, им вторит прибой и чувство такое, будто время застыло, заперло их в бесконечной петле. И даже разломы древних камней похожи на старые рваные раны, навсегда в глубине затаившие боль.
"А чего ожидал? Несмотря ни на что он такой же, как все".
- Каждый хочет лучшей жизни, - презрительная усмешка на бледном лице и... облегчение в душе?
- Да, - увлеченно, будто и не заметил злого сарказма, - в древних книгах написано, что до Великой Войны животная жизнь была не только в воде: были звери и птицы, солнце было очень теплым и ярким, а небо синим-синим, представляешь? Совсем как мои глаза!
- Я знаю историю, - холодно, жестко, уже потеряв к разговору интерес, - древнее солнце нас убивало.
- Мне не нужно как раньше, - весомо, серьезно, пристально глядя в глубину черных глаз, - я просто хочу, чтобы не было Чумы...
"Конечно, а вместе с тобой и все людишки на свете", - на миг позволить иронии коснуться лица, ощутить, как напрягаются мышцы, направить силу в стопу для броска - пора заканчивать весь этот фарс.
- ... и чтоб вернулись звери, кровь которых вы могли бы пить.
Нога замирает, не покинув земли - удивление вновь нарушает все планы.
- Зачем тебе это? - очередной бесполезный вопрос и тихая злость от того, что не может с собой совладать.
Пронзительный взгляд, сердце - в бешеный ритм, простые слова тугим комом сбиваются в горле:
Насмешливо хмыкнуть... и не сдвинуться с места - хоть на миг потерять противника из виду - непростительная глупость, и главное не спрашивать себя, что заставляет упустить этот шанс.
- Так я и думал, - надменно, жестоко, с ехидной ухмылкой, - но разве оправдывать убийство безысходностью не благороднее, чем местью?
И тут же, леденящей угрозой сменяя сарказм:
- Ты говоришь, что хочешь перемен ради других... тех, кого заранее готов убивать?
- Нет, не ради других, - твердо, открыто, уверенно встречая взгляд черных глаз, - ради себя.
Опешив от неожиданности, невольно шагнуть вперед, ощущая, как чуждые чувства взрываются жгучей волной, делая напряжение в груди нестерпимым:
- Объясни.
И удивленно следить, как опускаются плечи, как смертельная усталость гасит блеск синих глаз и голос - приглушенный, тихий, без единого намека на недавний внутренний жар:
- Боюсь, ты не поймешь.
Разочарование яростью рвется наружу, затмевает и разум и сердце, сметает безумной лавиной давящую тяжесть странных чувств. Черные глаза наливаются алым, губы изгибаются в хищном оскале, обнажая смертоносные клыки:
- Неужели?
Тихий шорох - наконец-то встает. Плавно, не спеша, преображаясь в движении. Выпрямляется - собран, напряженно - спокоен. Пальцы - снизу вверх по бедрам, - привычным весом в ладони боевые ножи , демонстрируя миру серебристый оскал. Взгляд решителен, максимально серьезен, с затаенной грустью в глубине:
- Мне жаль.
- Не стоит! - резко, на выдохе, смазанной тенью бросаясь вперед.
Взмах, блок, удар, - кровь бушует в висках. Концентрация предельна - атака, защита - инстинкты ликуют, сердце сходит с ума. Напряжение боя стирает все мысли - им не угнаться за скоростью тел. Рефлексы на полную, мир исчезает, остаются клинки и цепкий взгляд синих глаз.
Уклониться, уйти и снова - парень вправду хорош, даже слишком. Мимолетный блеск стали у самого горла, липкий холод по нервам - а ведь может достать! Страх, жажда жизни - отчаянным всплеском, сгустком бешеной силы в единый бросок.
- Аргх! - Глухой удар тела о неровный валун, шуршание каменной крошки и тихий, на грани восприятия хруст.
Смотреть, как безвольно сползает на землю, сидя замирает в пожелтевшей траве. Чутье предрекает - парню больше не встать.
Сердце - болью о ребра, дыхание - с хрипом наружу, облегчение - дрожью по мышцам, к ногам:
"Ну, вот и все".
Только где торжество, радость победы? В душе лишь странная горечь и противная злость. Жаждущий взгляд устремляется к жертве: сгорбленный, дышит часто, неровно, склонив голову низко к груди. Светлые волосы слегка успели обсохнуть и теперь топорщатся, закрывая лицо.
Зубы сцепить, руки сжать в кулаки, - желание глянуть в глаза нестерпимо. Что в этот раз там придется увидеть? Страх, ненависть, злость, презрение, мольбу? А не все ли равно? Много раз это было - у каждого по-своему но, в общем, нудно похоже - смерть срывает маску с любого, а этот парень такой же как все.
- Обидно, блин... - глухо, напряженно. Откидывается назад, болезненно морщась, упираясь затылком в холодный камень и с неприкрытой досадой глядя на безвольно подогнутые и больше нежелающие двигаться ноги.
Изумление вконец сносит крышу, сжимает горло в стальные тиски, жгучим осколком вонзается в душу, на куски разбивая ледяную броню - в ярко-синих глазах немой вопрос... и тепло. Смотрит смело, спокойно, с каким-то странным задором, разбитые губы ползут в беззлобной ухмылке:
- Ну, чего застыл?
Становится жарко, душно и больно, сердце замирает, летит куда-то вниз. То, что чувствует - нелепо и дико. Настолько, что трудно поверить, произнести же еще сложней:
- Я не хочу тебя убивать, - тихо, наплевав на визжащую гордость и с трудом выдирая слова.
- Что? - удивленно, явно не веря ушам.
"Мать твою, сволочь!" - с силой впиваясь ногтями в ладони, - я. Не хочу. Тебя. Убивать!
Словно пальцами бумагу, в клочья рвет тишину громкий смех - хриплый, надсадный, ломающийся в кашель, но искренний, по-простому веселый до жути:
- Слушай, а ты точно вампир?
Хищно осклабиться на миг, словно в подтверждение вновь обнажая клыки:
- Помнится, ты хотел жить. - Почему то, что должно быть насмешкой, на самом деле звучит как мольба?
- Все хотят, - просто, серьезно, обжигая чересчур понимающим взглядом, и слегка наклоняет голову вбок, призывно обнажая шею, - мне больно, между прочим, да и ты на пределе.
В который раз в удивлении изгибаются брови - как догадался? Хотя, после недавнего боя не трудно понять: кровь все еще сочится из глубоких порезов, отравленное тело изнутри горит огнем, заставляя капилляры вздуваться и проступать темной сетью на коже. Но жгучая горечь в груди еще хуже - она все ширится, мучительно давит, изводя похлеще серебра с его клинков: с перебитым позвоночником он обречен - легкая добыча для любого вампира и для своих теперь лишь ценный товар. Ему в этом мире нет больше места. И обоим умирать смысла нет.
И снова ярость застилает глаза, свое бессилие безжалостно душит. Дурацкая щемящая тоска жирным ежом копошится внутри, голодной псиной вгрызаясь в оголенные нервы. А разум гложет короткая фраза, подобно кислоте разъедающая мозг:
"Боюсь, ты не поймешь".
"Вот ведь придурок... было б что понимать! "
Вдохнуть глубоко, собирая всю волю, заставить себя сделать шаг.
- Когда-то давно каждый мог выбирать. Ты забыл, как большинство распорядилось свободой?
Ломкая трава шелестит под ногами, где-то внизу рокочет прибой...
- Мы едва не уничтожили собственный мир. Это наша война породила Чуму.
... и не ясно откуда изводящая тяжесть и нелепая жажда что-то ему доказать.
-Но результат, на мой взгляд, гениален: заразу, пожирающую всех теплокровных, способна удержать лишь наша кровь - шикарная ирония, не находишь?
Кривая ухмылка одной только тенью, - от родного цинизма почему-то мутит.
- Нам больше нет нужды скрываться, вы можете спокойно растить своих детей.
Глаза в глаза, с каждым шагом все ближе, - смотрит внимательно, молча вбирая слова.
- За нападение на чужое селение - смерть, поскольку баланс крови наших рас - единственный шанс теперь выжить для всех.
Замереть в полушаге... ветер бризом в лицо; коленями в землю - тяжело, неуклюже.
- И плевать, что кровь стала главной валютой, зато войн больше нет - разве всякие нытики не об этом мечтали?
Потянуться вперед, прикоснуться к одежде... его тепло манит, жжет через ткань.
- Для всех остальных есть ничейные земли - огромные пространства, где убийство - закон.
Странно, но дыхание, пульс - в унисон. Гулким эхом, будто сердце одно на двоих.
-И еще: ты правда считаешь, что выбора нет? Да при желании все может быть по-другому!
Пальцами в плечи сильнее, чем нужно, душу рвет синева давно забытого неба.
- Но вы слишком горды, чтоб понять и делиться, а мы чересчур несдержанны, чтобы смиряться и просить.
Заветная жила - ноздри трепещут, но пахнет не кровью, а морем и лесом.
- Ты говоришь, что этот мир проклят... Оглянись! По-моему, для двух веками враждующих рас он идеален!
- Ты прав.
"Разумеется, ведь это очевидно", - но почему от осознания своей победы тошно так, что хочется выть?
Черные пряди по смуглой щеке, дрожащие губы почти касаются кожи...
- Но знаешь, - тихий шепот у самого уха, - если бы мир был другим, мы бы могли стать друзьями.
Вонзая клыки в упругую шею, юный вампир с силой зажмурил глаза. Не потому, что пытался сдержать отчего-то вдруг часто закапавшие слезы, - просто нестерпимо больно сейчас всем сердцем было чувствовать тепло той самой удивительной улыбки, непостижимым внутренним светом вновь озаряющей открытое лицо.