Аннотация: Возможно, это свежеиспечённое будет воспринято всего лишь как заявка темы. Ну что же, мне полезно будет узнать мнение и о ней.
О. Феникс
И встал в засаде
Наконец-то я смогу описать, что да как происходило. Но прошу вас, уважаемый читатель, снисходительно воспринять аномалии письма, ежели таковые обнаружатся. Очень даже вероятны они, поскольку автор ещё недавно не владел грамотой, да и вообще, надо признать, был диким.
<> <> <>
Яркое воспоминание детства. Наше племя, подыскивая лучшее место, вышло через лес к обрыву. У меня перехватило дух! И не только из-за большой высоты. Несколько речушек, медленно ползших по лесу, побежали-побежали по откосу и проторили в нём овраги. А в тех оврагах - напоенная водою зеленая трава, украшенная множеством цветов. Солнце, раздвинув тучи, зажгло край леса и смелые деревья-одиночки, шагнувшие вниз, радостными огнями ранней осени. Речушки, миновав откос, весело неслись к полноводной реке, а та, привечая их, выгибалась навстречу. За этой голубой дугой зеленела равнина, которая местами вспучивалась округлыми холмами.
Хорошо рассмотреть такое могли только мы с другом, у остальных зрение так себе, у них на первом месте нюх. Тем не менее, и они обратили внимание на овраги. Я, улавливая обмен мыслекартинками и мысленными же уточняющими простыми звуками, не без труда понял (у меня и друга плохо и с приёмом, и с передачей): особый интерес к местам, где овраги пересекают оползневую террасу и, следуя ей, более-менее выравнивает своё дно. Вскоре взрослые защитили такие места от непогоды: подгрызли ближайшие деревья, повалили на овраги, сверху положили вырванные кусты. Затем детей привлекли, чтобы добавили сухой травы, прутиков, глины. И вот спустились наши, стали жить в своё удовольствие. Когда нет сильного дождя, можно прочёсывать овраг, даже не вставая на ноги, рвать зубами сочную траву, цветы, заглатывать с ними питательные букашки да гусеницы. И жевать, жевать, жевать. А захотелось попить - протяни руку и черпай вкусную воду из речушки.
Мы с другом цветы не жрали, траву брали понежнее-поприятнее, кушали недолго. И не знали, чем тут еще заняться. Начали было в речушке плескаться, но в ней слишком мало воды, только вымазались. Хотели выбраться из оврага, однако нас останавливали звуки сверху: то рык, от которого немеют ноги, то вой, леденящий внутри. Хорошо, что к нам не совались. Пока что не совались?
Так и не сунулись. Наверное, боязно было сражаться в тесном месте с нашими мужиками, которые больше медведей. А вот когда племя всё сожрало в оврагах и полезло наружу, через какое-то время за деревьями в лесу замелькали тени, затем показались волки. Одни из них начали отвлекать взрослых ложными выпадами, другие нацелились на детишек. Взрослые дёрнули детишек, пряча за свои спины, и встали крепким кругом, не поддаваясь обманкам нападающих. Но меня и друга не дёрнули! Значит, уже посчитали безнадёжными: до сих пор почти без шерсти, которая жизненно важна, не растут также челюсти и когти, без чего нельзя. Ну, мы сами юркнули под защиту! Нападающие, чтобы всё-таки прорвать оборону, пошли на обострение, решили кусать за ногу и быстро отскакивать. Кусать получилось. Быстро отскакивать - нет. Зубы запутывались в обильной шерсти. Их обладателей настигали мощные когти. Волки дёргались, а их ели. Шкуры пригодятся в грядущие холода, чтобы утеплять наших новых малышей, которые будут ещё без надёжной шерсти. Запас большой, останется и нам с другом.
Показав свою силу, племя стало последовательно осваивать обширные угодья. Наши сжевали на откосе чахлые кустики травы, кусты и нижний ярус одиноких деревьев, затем эти деревья перегрызли и, завалив, основательно разделали, остановившись только перед самой твёрдой древесиной. Настала очередь леса. Его низы добавили нашим грибы, ягоды, выводки животных, а верхи - мёд, гнёзда с яйцами и птенцами. Звери и птицы, пытавшиеся дать отпор, тоже исчезали в пастях.
Убежища под настилами не были забыты. Любили наши, проснувшись-потянувшись, пощипать новую поросль в оврагах и рядом с ними.
<> <> <>
У нас появилась шерсть пониже живота! Дело, наконец-то, двинулось? Увы, шло время, а это дело - нет...
По весне, под ласкающим свободную кожу солнышком, проявился удивительный интерес к нашим сверстницам. Захотелось узнать, что там поднимает шерсть на груди, и почему поднимает прямо, а не косо вниз, как у старых. Но вблизи интерес как-то пропадал! А вот после обмена странными видениями между мохнатыми всё у них слаживалось. При всех...
Взрослые по-прежнему отторгали нас. Кстати, кто наши родители? Понять не удавалось: детей растили сообща. Ну да ладно, обойдёмся, кромка подъедаемого леса отдаляется, а ещё дальше уходят опасные звери. Мы любили стоять у откоса. Нет, смотреть на него, облысевшего, и на выеденные овраги было неинтересно. Смотрели туда, на голубую дугу и зелёное за ней. Что там, дальше? Мы не только думали, но и разговаривали об этом! Да-да, поскольку наши рты не были постоянно заняты жеванием, они научились издавать всё более сложные звуки, которыми можно, оказывается, общаться и без картинок.
Насмотревшись-наговорившись, мы спускались к одному из родников, малозаметному. Здесь могли не только попить, но и перекусить наиболее подходящим для нас, поскольку научились выращивать, например, в отгороженном прудике улиточек, на грядочках - вкусные корешки и земляничку. Ещё сидели, я тихонько тренькал на высушенной жиле и пел придуманные песенки, а друг своим ногтем, обкусанным на конце до узкого, царапал бересту. Вроде бы, загадочные закорючки позволяют посчитать даже невидимое. За новой берестою бегал я, ну и нормально, в лесу тоже можно распевать.
- Посчитано, будущее за такими, как мы! - обрадовал друг. - Сложные звуки, действия пальцев и зрение ещё больше усилят ум, и тот сможет всё. Только как-то размножиться... С этими?! Вот бы отпрыски как у берёзы или осины.
<> <> <>
Ветреным летним вечером заметался под навесом беспокойный мыслеобмен о том, что от обширных прежде угодий остаётся всё меньше. Похоже, опять назревало переселение. Но пока что мысли меркли, поскольку обильная жвачка успокаивала наших и погружала в сон.
Весь день крутило тучи, готовые пролиться. К ночи нависли картинки от сильнейших наших нюхачей: со всех сторон идут племена. Понятно, ищут сытное место. Эти картинки болтались дольше, и всё же померкли.
Ранним утром друг толкнул меня и, не разжимая губ, сказал идти за ним тихонько. У родника достал из-под камня бересту, начал царапать.
- Может, мы не будущее, а прошлое. - ошарашил меня. - Примитивная линия стала живучее, наша пробивается всё слабее. Но жор погубит и примитивных, и вообще всё. Может, за этой рекой последнее, что не сожрали в мире.
Сыпанул дождь и затих. Друг после тягостной паузы сказал:
- Тебе сгонять бы в прошлое. Посмотреть, можно ли что.
- А как? Почему не вместе?
- Мне надо хитрое устройство, а для него такое, чего нет. Тренькай на жиле, зацепишь тайные жилы времени, а те связаны с жилами пространства. Пой что-нибудь о предках, в тебе отзовутся их частички, выведут куда надо когда надо. Давай!
Ну, если мир спасать... И я дал!
Медленно пришла темнота, уже быстрее от запада на восток двинуло солнце, и вот всё завертелось. И меня крутило-бросало туда-сюда. "Где же вы, начальны предки? Надо быть предельно метким! Вы найдитесь, наконец, и я буду молодец". Оказался неподалеку от кучки наших, которые завершали обед. Почти все из них - мои и друга подобия. Они отложили остатки еды на потом и занялись разными интересными и полезными делами. Но двое, он и она, потолще и волосатее, захватили запас, при этом зверски скалясь и показывая когти. Продолжили чавкать.
Я тоже озверел - и встал в засаде. В кустах. А что дальше? Натёрся травой и листьями. Поднял палку. Послал парочке картинку: на моих кустах ягоды. Сработала. Когда пришли, не учуяв меня, - подкрался сзади и тюк-тюк по затылкам! Пострадавшие головы уже не вмещают картинки, а без тех как ругаться. Выплюнули всё и ругались натурально. Надеюсь, привыкнут использовать рот не только для жратвы.
<> <> <>
Возвращаясь, держал я мысленно курс на родник и бересту. Вот! Капельки после мимолётного дождичка ещё не высохли, а там, где я сидел, сухо. Но друга нет, и береста -
без его закорючек... А вокруг лес, которого на откосе не было. Протянулся и наверх, где племя оставило голую землю.
Раздался топот. По дорожке бежал наш, не лохматый. Вокруг бёдер как будто кора. Я сделал похожее, обмотавшись скрученной травой. Наш проскочил, мне удалось заметить, что он - ох! - жуёт. Даже на ходу! А в борьбе с жуем пострадал, похоже, мой друг. Я снова озверел - и встал в засаде. Следующего такого не пропущу. Вот, ещё кто-то.
Ба, да это друг! Я покинул засаду и, смеясь, раскинул руки. Вдруг заметил: тонкая белая кора, прикрывающая грудь, топорщится... Она начала что-то говорит, вскоре звуки складывались для меня в слова.
- Прикольное знакомство с девушкой? Я в отпаде! А ты где и чего?
- Живу на этом откосе. Тренькая на сухой жиле, зацепил жилы пространства и времени, смотался в прошлое.
- Забавно о любимой моей теорией струн. Я в отпаде! И зачем мотался?
- Чтобы не тянулась оттуда привычка много есть. Думал, удачно смотался, а вернулся и увидел жор прямо на бегу.
- Ну, не преувеличивай проблему. Хотя да, есть с чем бороться... Я буду сегодня на занятии при эмгэу, - кивнула на многоглавую гору за деревьями, - предложу посчитать вероятность такого путешествия.
И добавила в голове: "Если его отмыть, то будет ничего так".