Пьетро ла Фэй Ера : другие произведения.

Генри, ты - Охотник!

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Генри - хороший полицейский, и именно это принесёт ему неприятности в жизнь. Поездка с расследованием в маленький городок перевернёт всё его представление о мире и нормальности. Реальность не такая, какой он привык её видеть. Он словно оказывается на оживших страницах бестиария или книги ужасов. Только нет никакого Доброго Великана, который за руку отведёт в мир магии. Нет Мудрого Наставника, который даст все знания, которые потребуются. Нет даже Великого Зла, которое надо победить. Или есть? Обновление: 25.09.17.

   *1*
  
  
   В мире, где каждую секунду умирает человек, -- всегда стоит помнить о смерти. Она может ожидать человека всюду.
   В щецинском заливе -- который на самом деле лагуна -- несколько крупных островов, на одном из которых располагается небольшой город Суойя. Статистика нераскрытых смертей в нем равна восьмидесяти процентам, а оставшиеся двадцать приходятся на несчастные случаи. Город расположен всего в десяти километрах от более крупного Мендзыздрое, из которого через день ходит автобус. На берегу залива множество укромных мест, куда любят приезжать отдохнуть поляки из ближайших городов.
   В одном из таких мест лежало поваленное штормом дерево, на котором сидела красивая молодая девушка и болтала ногами. Её белое, ослепительное -- как альпийский снег -- платье ярко выделялось в зелёной листве окружающих зарослей. Если бы её мог увидеть некто, имеющий поэтический склад ума, то сравнил бы девушку с нимфой, дриадой или прекрасной королевой фей. Но большинство современных людей, пожалуй, сравнили бы её с эльфийкой, так как современные люди куда больше знают про творчество одного профессора, чем о мифах каких-то народов мира. И их можно понять, у мифов нет таких фильмов и раскрутки. Девушка, впрочем, не была ничем из этого, хотя и была красива, словно сказочная героиня. Её замершему над водой образу не хватало только птичьего щебета и присутствия лесных зверушек. Хотя бы белок.
   Когда-то старая ива раскололась во время непогоды, и до сих пор часть ствола нависала над водой, умирая. Треснувший ствол загнил, в него нанесло тины и земли, и со временем его смерть превратилась в жизнь для молодых деревьев. Пока ещё небольшие побеги, которые когда-нибудь своим весом и корнями окончательно разрушат ствол и рухнут в воду, тем самым окончательно уничтожив давшее им приют и жизнь дерево. Она приходила сюда, считая, что похожа на эти молодые побеги, рожденные из смерти. Это место было её, особенным.
   Она сидела, понурив голову, длинные и густые черные волосы рассыпались по её плечам и спине. Она откидывала голову назад и смотрела в небо, вглядываясь в его темнеющую бесконечность и искала глазами проплывающего где-то там, за пределами неба, кита. Но находила только свечение медуз. Она всегда приходила ближе к закату без какого-то особенного режима.
   К берегу подъехал чёрный джип -- любители и фанаты автопрома назвали бы его красивым: новый, блестящий, чистый, без царапин. Автомобиль остановился чуть в стороне от берега. Из него вывалилась группа молодых, сильно захмелевших мужчин. Как именно они смогли в таком состоянии доехать до берега -- загадка, ведь один из мужчин даже на ногах стоял с трудом. Им было весело, они громко смеялись и переговаривались. Потом кто-то из них заметил девушку и указал на неё, что-то сказав, остальные засмеялись его реплике, их голоса и шутки стали грубее и пошлей.
   Кто-то кого-то толкнул в бок, ухмыляясь и нашёптывая что-то, отчего стоящие рядом тоже начали ухмыляться. Один из мужчин двинулся в сторону девушки, осторожно спускаясь по вьющейся вокруг кустов и булыжников тропинке к дереву.
   -- Милашка! А давай с нами! У нас винишко есть!
   Девушка подняла голову, замечая смотрящих на неё. Мужчины приветливо замахали руками, подзывая к себе. Она удивлённо моргнула, после чего закусила губу, в её взгляде появились опасение и тревога. Она прищурилась, глядя на мужчину, что шёл к ней, и спрыгнула со своего места. Боком обогнула ствол и попятилась к воде, напряжённо следя за ухмылкой приближающегося человека. Её тело двигалось скованно и не уверенно Она двигалась скованно и неуверенно или Ее сковал страх, так более по-русски. Мужчина остановился и улыбнулся снисходительно:
   -- Детка, ну ты что! Мы ж не обидим!
   В ответ на это девушка поджала губы, на лице её перемешались опасения, страх и скепсис, и она продолжила спиной входить в воду.
   Мужчина предпринял новую попытку уговорить её не уходить:
   -- Ну, мы же просто погулять с нами предложить хотели!
   В ответ на его слова стоящие на склоне, у джипа, друзья, весело ухмылялись. Они переговаривались между собой, о чём-то тихо споря.
   Войдя в воду по грудь, она кувыркнулась, уходя на мгновение под воду и, вынырнув, поплыла в сторону.
   Мужчины следили за ней с ухмылками, их взгляды оглаживали её тело, а когда девушка поплыла в сторону -- те стали недовольными.
   Тот, что шёл к ней, недовольно поджал губы и остановился. Он смотрел, как девушка плывёт в сторону, размышляя. С его точки зрения -- девушка была слишком хороша, чтобы так просто от них уходить. Они -- охуенные, и она должна была радоваться, а не сваливать. С другой стороны шла она, так призывно покачивая бёдрами, не отрывая взгляда от него, -- что это было похоже на то, что она уже готова уединиться.
   Он оглянулся и крикнул друзьям:
   -- Сейчас эту сексуальную рыбку поймаю, и мы вернёмся развлекаться, -- кто-то из друзей одобрительно вскинул вверх кулак, и мужчина, усмехаясь, пошёл вдоль по берегу искать, где его ожидает куколка.
   Он нашёл её в паре сотен метров, раздражённый, что девушка так далеко отплыла. Она стояла прислонившись к толстой ветке. Мокрое белое платье облепляло её идеальную фигуру, словно вторая кожа, небольшая грудь красиво выделялась сквозь ткань. В общем, она была красива, соблазнительна и беззащитна. Никаких тропинок поблизости не наблюдалось, и было ясно, что она просто устала плыть, а не рассчитывала уйти другим путём.
   Мужчина сально улыбнулся, выскальзывая из кустов, сквозь которые продвигался, обхватил девушку за талию одной рукой, сразу пристраивая вторую на её бедро, и медленно огладил, забираясь под мокрый подол. В его грудь упёрлись две маленькие ладошки, слегка отталкивая, а в ответ на это его рука, лежащая на талии, медленно поползла вниз, чтобы сжаться на ягодице девушки. Мужчина ухмыльнулся, ему льстил парализующий испуг девушки.
   Он, улыбаясь, наклонился к её шее, чтобы укусить, на что девушка издала какой-то задушенный звук, ладошки сжали футболку на его груди. Её видимый страх и полное отсутствие сопротивления распаляли его. Девушка опустила голову, попыталась уйти от прикосновений. Тщетно. Его руки, казалось, были уже везде. Но когда те добрались до её паха, мужчина ощутил боль.
   Тонкие маленькие ноготки на изящных ладошках впились в его грудь. Острые, словно заточенные лезвия, ногти пропороли футболку и кожу. Из ранок потекла тонкими, но уверенными, ручейками кровь.
   Мужчина дёрнулся в сторону, и девушка подняла на него лицо.
   Он увидел пустые глазницы, бездонные черные провалы, суженные от ярости. В нём вдруг заговорили шок и алкоголь. Он ощутил огромную потребность позвать друзей. Конечно, настоящие мужчины не верещат от ужаса, только мужественно призывают своих боевых братьев принять участие в славном бою. Впрочем, то настоящие мужчины.
   Тонкая ладошка, обагрённая кровью, заткнула, разинутый, было, для визга рот. С огромной силой девушка прижала мужчину к себе и шагнула назад, ныряя в воду и увлекая мужчину следом. В шаге от них берег резко уходил вниз.
   Мужчина забарахтался, пытаясь вынырнуть, уйти от смерти с черными глазами, бился в её объятиях, пока она тянула его на дно лагуны. Он ударил её по спине, и вода сразу же слегка окрасилась алым, словно с едва зажившей раны содрали корочку и пошла кровь. Девушка издала странный скрипящий звук, выпустив изо рта несколько пузырьков воздуха.
   Мужчина продолжал сопротивляться, но разозлённая девушка дёрнула его на себя, обхватила за талию ногами, из-за чего длинное платье задралось до пояса, обнажая идеальные ровные ноги и отсутствие белья, которое уже не могло заинтересовать мужчину. В данной ситуации его волновала только возможность спастись. Нежные руки девушки обхватили его за голову, притягивая к себе для поцелуя. А потом -- резкое движение -- и он, наконец, замер. Девушка отбуксировала тело со свёрнутой шеей назад и привязала под водой к корням того же дерева, у которого мужчина нашёл её, его же ремнём.
   Через несколько часов ещё более нетрезвые друзья мужчины отправились на его поиски, но после махнули рукой, дружно решив, что он развлекается с той рыбкой, которую, видимо, всё же отловил.
  
  
   ***
  
  
   Спустя три дня в полицию Щецина приходит женщина -- блондинка с заплаканными глазами. Она не высокого роста и слегка пухленькая. Она пишет заявление о пропаже мужа. Через каждые пару предложений рыдает и заикается. Офицер, принимающий у неё заявление, проходит практику первую неделю и представления не имеет, как успокаивать. Он то и дело подливает ей воды -- и не имеет представления о том, что на такой случай в нижнем ящике стола есть капли валерианы. Он пытается успокоить, но не умеет и, естественно, не справляется. Женщина плачет и рассказывает, что муж на выходные с друзьями уезжал на рыбалку. Она путается в показаниях -- потому что знает всё с чужих слов -- но рассказывает, и офицер записывает её слова. Женщина плачет, говорит, что друзья вернулись, а её муж -- нет.
   Её путанные показания принимают больше часа.
   Заявление пойдёт в работу.
   Женщина уходит -- но в кабинет входит следующий.
   Заявление откладывается в сторону. Позже его должны будут отправить в нужный отдел, тем -- кто займётся опросом свидетелей. Пригласят друзей пропавшего -- зададут вопросы -- узнают о девушке. Отправятся в место, где мужчину видели последний раз. Прочешут там местность рядом. Поищут. Тело -- привязанное под водой -- никто не найдёт. Мужчину объявят в розыск, потом найдут информацию о том, что он приворовывал -- заявление изменят -- решат, что мужчина просто сбежал с деньгами.
   Дело повиснет и так и не будет раскрыто.
   Так должно быть. Так случается
   Но случайности часто и раньше запускали мировые процессы. Так и в этот раз. Невидимой тенью судьба взмахнёт рукой -- разобьётся, соскользнув со стола, графин -- все отвлекутся -- и ветер передвинет заявление в сторону.
   Секретарь забежит за несколькими старыми заявлениями, место которых уже в архиве, соберёт с края стола то, на что ему махнут рукой и уйдёт, унеся заявление с собой.
   И здесь -- заявление могло бы, так и забыться в архиве -- а позже бы женщина появилась бы в отделении снова и дело всё же запустили бы в ускоренном режиме. И тем более никого не нашли бы, только всплыло, что мужчина принуждал к сексу женщин, с которыми работал -- потому что на дело отправили бы других офицеров и среди них была бы женщина. Мужчину подали бы в розыск снова по-другому, но так и не нашли бы. А черноволосую красавицу записали бы в его жертвы. И искали бы уже её. Но в Суойя её не смогли бы разыскать. Дело бы не раскрыли.
   Судьба плыла по коридору следом за секретарём. Обитатель одного из кабинетов удивлённо распахнул глаза, увидев её, и предпочёл никуда не выходить до поры до времени. Из-за этого идущий по другому коридору Наблюдатель от Инквизиции -- не столкнулся с ним и не облился кофе. Так он добрался до архива одновременно с секретарём. Тот положил бумаги на стол, окинул взглядом полки и, качнув головой, ушёл. Наблюдатель остался в каморке один -- потому что судьба рукой придержала одну дверь -- и работник архива застрял в туалете. Он неловко подёргал ручку, пнул, раздосадовано, дверь, а Наблюдатель поставил кофе на стол и обратил внимание на принесённые бумаги. На верхнем заявлении стояла свежая дата и он, конечно, не проигнорировал это -- потому что был небезразличным человеком. Дверь туалета открыл проходящий мимо секретарь. Наблюдатель от Инквизиции -- говоря кратко -- их шпион -- не промолчал о свежей дате. Дело вернули в работу, в архиве подняли кипишь, принялись перебирать дела и заодно всплыло, что в той же области регулярно пропадают не самые приятные люди -- проще говоря те, чьё место за решёткой -- но по закону -- а никак не в могиле.
  
  
  
   Все участники случайности получили втык, а вместе с ним -- странную благодарность.
   Дело отправили в ход, начался опрос свидетелей, а Наблюдатель, случайно узнавший о пропаже людей, -- сообщил всё в Ватикан. Инквизиция -- на страже людей от ведьм и демонов. А пропажа людей -- всегда может быть их рук -- лап и когтей -- делом.
  
  
   ***
  
  
   Генри выезжает на расследование впервые, его напарник, Анджей Гордон, больше закатывает глаза, чем слушает его нервное возбуждение. Работа для Блэка -- настоящая работа полицейского -- началась только в декабре прошлого года, коллеги подкалывают его как новичка, сам он стремится изо всех сил сделать всё, чтобы быть "отличным копом" как в фильмах, которые он обожает. Напарник любит подшучивать над ним за это. Анжей Гордон был полным мужчиной средних лет, обладал нагловатым и грубым характером человека, уже пережившего профессиональное выгорание полицейского. Генри не обижается на него, когда напарник в очередной раз ошибается. Блэк проработал всю учёбу в архиве и с Гордоном был знаком и до того, как их поставили работать вместе. Три года назад Анджей расследовал жуткое дело серийника, решившего, что он -- перерождение Джека-потрошителя. Тогда же Гордон потерял свою прошлую напарницу, потому что она подходила под профиль жертвы и играла наживку.
   Когда, выйдя из машины перед местным офисом полиции, они замечают недовольные взгляды, Анджей хмуро фыркает и ничего не говорит. Они оглядываются по сторонам, Генри старается запомнить улицу и людей вокруг. Неприветливо выглядит даже офицер у входа.
   Анджей оборачивается к напарнику и тихо просит:
   -- Блэк, поищешь, где нам тут остановиться?
   -- Разве нам не выдадут городское жильё?
   -- Даже не жди, -- качнул головой Гордон и вздохнул. Он в таких маленьких городах уже бывал. Если бы не Блэк, то он, скорее всего, предпочёл ежедневно ездить на служебной машине из Щецина. Но Генри жил по правилам, старался быть максимально эффективным и ещё не выгорел от безнадёжности некоторых дел и поражений.
   Гордон дождался, когда Генри скроется за коридором поворотом, может?, прежде, чем пойти дальше на поиски местного капитана.
   Блэк растерянно замер на крыльце, оглядываясь и попытался загрузить гугл-карту. Смартфон в его руках выдал сообщение об отсутствии Интернет-соединения. Блэк поджал губы и заглянул назад в офис полиции, чтобы спросить у офицера внутри -- куда лучше поселиться в городе.
   На месте никого не обнаружилось, и Генри, вздохнув, вернулся на улицу. Оглядываясь, он отправился наугад, но ничего не найдя в округе за пятнадцать минут, нерешительно вернулся назад, подумав, что лучше будет искать место вдвоём, чем заблудиться.
   Гордон уже ждал его на крыльце.
   -- Местная Кэп выдала мне кипу бумаг по делу, которые у неё оставили спецы. И мне тут посоветовали поселиться в "Уорлдс Фейр", красивая гостиница, хорошее обслуживание и всё такое.
   -- Поехали тогда к ней?
   -- Как аминь в молитве, -- фыркнул Гордон, заставив Генри закатить глаза.
   Анджей плавно вёл машину к нужному адресу, пока Генри задумался на соседнем сидении о том, почему название гостиницы кажется ему знакомым. Так и не придя ни к какому ответу, он смотрел в окно, прислонившись головой к стеклу. Его внимание привлекло забавное трёхэтажное здание, с аккуратной надписью -- гостиница "Теремок".
   Генри указал на него Анджею, на что тот фыркнул:
   -- Советовали нам не его.
   -- Мы всё равно не знаем города.
   Посомневавшись Гордон всё же свернул к "Теремку". В другой вселенной он принял другое решение. Хотя и это не сильно ему помогло, как покажет время. Генри улыбнулся:
   -- Поселимся, и можно отправиться в местную школу опрашивать, кто подходит внешне под подозрения.
   -- Стоит и просто поспрашивать местных. Они могут не захотеть жить рядом с убийцей и сдадут всех чернявых девок.
   Генри фыркнул в ответ, качая головой.
   -- Ты ведь знаешь, что убийцей может быть вовсе не девушка?
   -- Свидетельские показания.
   -- Ему шею свернули, что за девушка с такой силой?
   -- Результатов вскрытия пока нет.
   -- У него голова повёрнута была не естественно.
   -- Течение? -- Анджей поднял брови и выдал свою любимую улыбку раздолбая, Генри в ответ только покачал головой и отвернулся от напарника снова к окну. Где-то в городе звон колоколов известил о пяти часах вечера. Анджей припарковался перед "Теремком" и в шутку придержал перед Блэком дверь, когда они входили в гостиницу.
   За стойкой ресепшена приветливо улыбалась девушка, чей вид заставил Анджея запнуться на ровном месте. Особ с голубыми волосами в качестве администратора в отеле он ещё не встречал. Генри улыбался немного в прострации, на долю мгновения ему показалось, что у девушки из-под тонких косичек видно заострённые уши, а шнурки в волосах заканчиваются самыми настоящими цветами, а не искусственными. Блэк встряхнул головой и поймал насмешливый взгляд Анджея.
   -- Вам номер на двоих? -- Мальвина с голубыми волосами улыбнулась им шире, когда Гордон и Блэк подошли ближе, и Генри в растерянности моргнул от вопроса.
   Анджей засмеялся, толкнул его локтем в бок и фыркнул, флиртующе улыбаясь девушке:
   -- Нет, прекрасная пани, нам отдельно, он кристианин, -- последнее Анджей сказал с едва заметной насмешкой и Генри, сжав челюсть, решился проигнорировать её, слабо и вымученно улыбнувшись. На бейджике девушки было: "А-Соль-Как-Же" и Генри, удивлённый, отвлёкся от переживаний за оскорбление своей веры. Спросить, что означает этот текст, Блэк не успел. Девушка подтолкнула к ним журнал регистрации, и Генри оставил свою подпись, в строке под именем напарника.
   -- Комнаты справа от лестницы, двери напротив друг друга, приятного отдыха! -- профессиональная улыбка девушке шла, делала её очень хорошенькой, а с голубыми волосами она напоминала фею из детской сказки.
   Гордон, взяв ключ, отправился к лестнице и, уже поднявшись, тихо с укором выдал:
   -- Хлоя б не оценила, что ты пялишься на груди других милых феечек.
   Генри удивлённо моргнул и покраснел, но спорить ни как не решился. В конце коридора, за их спинами, сгустилась тьма, потянулась по теням в сторону мужчин, но яркие включённые даже днём лампы помешали ей достигнуть дотянуться до офицеров.
  
  
   ***
  
  
   Хотя дело представляло собой интерес -- Инквизиция давно прекратила действовать "в лоб". Прежде, чем вмешиваться во что-то в современном мире, они старались выяснить, что происходит и как с этим быть. Во все места, которые представляли собой интерес -- отправлялся агент-Ищейка, задачей которого было выяснить, имеет ли отношение происходящее к профилю инквизиции.
   Артур Винатор был потомственным охотником на нечисть, присоединиться к Великой инквизиции было для него честью, даже не смотря на то, что он был задействован только как наблюдатель. В его возрасте возможность хотя бы так послужить делу усекновения всякой не божьей твари -- было радостью.
   Это было честью даже тогда, когда его отправляли одного в маленькие городки, чтобы он просто смотрел на то, как местные полицейские ведут расследование. Это всегда было скучно, потому что обычно в таких местах всё объяснялось вовсе не демонами. Из десяти мелких городов только в одном Артур находил работу для своих коллег-Гончих. Он предпочёл бы в самом деле не находить их вовсе -- но вместе с тем иногда грешно желал больших событий. В список того, что он делает, даже не включался опрос свидетелей. Он вообще не должен был привлекать внимание. Ходить по улицам, жить и -- в лучшем случае -- изображать туриста.
   Артур ненавидел фото и архитектуру, и уж совершенно не был заинтересован в истории. Совершенно.
   Но именно такой была его жизнь и его работа. Когда он умрёт -- его имя напишут на стене почёта, среди других имён Инквизиторов. Там не будет уточнений о том, кем он был -- Наблюдателем, Изгоняющим или Гончей, или -- кем он и был -Ищейкой. Это не будет иметь значения. Быть Инквизитором -- почётно. Пусть даже только потомки будут знать его имя.
   Он прибыл в город одновременно с парой полицейских. Естественно не было никакой государственной квартирки, город слишком мал, чтобы Ватикан приобретал в нём что-то и тем привлекал внимание. Но, по всем правилам, для меньшего привлечения внимания ему стоило поселиться где-то в городе.
   Он приехал в город на общественном транспорте и, оказавшись на месте, долго оглядывался, пытаясь понять, в какую сторону ему двигать. Его взгляд привлекло трёхэтажное здание, на котором было гордо написано -- отель. На название Артур уже не стал обращать внимания, он спокойно прошёл туда. Его расходы -- если сохранять все чеки -- полностью оплачивал Ватикан.
  
  
   *2*
  
  
  
   Пылающая колесница Гелиоса завершила свой путь по небу. Божественный возница спрыгнул на землю. Совершив свой дневной путь, Гелиос спускается к водам лагуны. Там ждёт его золотой челн, на котором он отплывёт на восток, к своему дворцу. Бог солнца отдыхает там ночь, чтобы взойти в прежнем блеске на другой день. Правда, завтра у него выходной, Солнце повезёт по небу Ра, а после смена Аматерасу, и за ней -- Ярило. Быть Богом Солнца тяжёлая и жаркая работа и потому боги сменяют друг друга. В перерывах между сменами -- они сами ухаживают за солнечными конюшнями, колесницами и лучами, что то и дело отваливаются от Солнца. Иногда богам приходится немало побродить по миру в поисках очередного потерявшегося солнечного луча. Пока Гелиос спускался -- с запада -- с небосвода, на небо медленно въезжала в своей колеснице, запряжённой черными конями, богиня Ночь -- Нюкта. Сегодня её смена. Артемида приветствует её в небе, сегодня лунная колесница выехала быстрее ночи. Нюкта хмуро кивает. Своим темным покровом накрыла она землю -на небе стало возможно увидеть свет звёзд.
   На гостиницу -- и город -- легла ночь. Тени стали длинней. Тьма, роящаяся в них, потянулась к первому бра в коридоре, медленно окутала его так, что ни грамма света ни проникало в коридор, и потянулась к следующему. Продвигаясь по коридору и погружая его во тьму, сантиметр за сантиметром, тьма приближалась к номерам, в которых поселились офицеры. Прочие номера были свободны и не интересовали её.
   На гостиницу опустилась тишина, не было слышно ни голосов других постояльцев на этаже выше, ни лёгкого жужжания электричества в светильниках. Зелёные обои с вензелями медленно скрывались тьмой, вместе с ковром и деревянными панелями. Тьма поглощала их, и там, где она воцарилась -- не было видно ничего. Она медленно наполняла собой коридор, разрасталась из теней, тянулась во все стороны.
   Офицеры Блэк и Гордон спали за ненадёжными дверями своих номеров.
   Тьма обогнула лестницу и беззвучной громадной тенью зависла перед дверьми полицейских. Она поглотила коридор целиком, от одного конца до другого, плавно и неотвратимо. Если бы кто-то засёк время, то он удивлённо бы вскинул брови -- стрелки едва успели бы отмерить 5 минут, а коридор был погружён в вязкую живую тьму, в которой отчётливо шевелилось нечто. Словно конфета, окружённая муравейником, маленькие букашки копошились и вились во тьме, и вместе с тем тьма была бездонной и непроглядной. Движение в ней едва улавливалось и было столь мельтешащим, что нельзя было заметить иным глазом кроме божественного. Можно было только интуицией уловить то, что в ней было.
   Дверь офицера Анджея осторожно прогнулась под давлением тьмы, он всхрапнул, но не проснулся. Тьма усилила напор, дрогнула металлическая ручка. Анджей перевернулся на другой бок, не имея представления о грозящей ему опасности. Тьма попробовала нажать на дверь сильней, дерево дрогнуло, прогибаясь.
   Внизу, на первом этаже, раздались шаги -- кто-то приблизился к лестнице и начал подниматься по ней.
   Тьма встрепенулась, колыхнулась и медленно поползла в сторону, словно кто-то всасывал её куда-то. Времени, за которое А-Соль поднималась по лестнице хватило, чтобы Тьма скрылась. Светильники горели так же, как и до её появления, только последний на этаже, больше всего времени проведший во тьме, иногда слабо мерцал и словно был более тусклым, чем прочие. А-Соль оглядела коридор, медленно прошла из одного конца в другой, покачивая мощной дубиной в своей руке и, убедившись, что на этаже никого нет -- поднялась с проверкой на следующий этаж.
   Проснувшись, около четырёх часов утра, Анджей повертелся в кровати с боку на бок и тяжело вздохнул. Он полежал минут десять, просто глядя в потолок и силясь рассмотреть в темноте на нём что-нибудь. Особого успеха он не добился в этом и снова вздохнул. Сев на кровати, он окинул взглядом комнату и зевнул. Хотелось спать, но уснуть не получалось, было не удобно. В комнате было прохладно, но дышать всё равно было нечем. Вентилятора предусмотрено не было, и Анджей поднялся, качнулся и, зевая и почёсывая копчик, пошёл к окну. Он попробовал открыть его, но потерпел поражение. Судя по всему -- его очень давно никто не трогал. Анджей снова зевнул, почесал спину и вздохнул.
   Оглядев снова номер -- вдруг он пропустил вентилятор -- он отправился не в кровать, а в ванную комнату. Плеснув себе воды в лицо и посмотрев в зеркало -- подавив очередной зевок -- Анджей решил покурить. Не найдя в номере пепельницы -- внимательно проверив это -- смирившись -- натянул штаны. Не надев рубашки - ее нужно было искать -- в майке -- отправился босиком вниз. Сонный мозг вяло отметил, что ковёр в гостинице в коридорах отличный и можно нормально по нему ходить.
   На улице Анджей три раза не удачно попытался закурить. На четвёртый -- с трудом, но у него получилось. Анджей несколько раз поджал пальцы на ногах, опустил голову и наконец понял, что забыл надеть что-нибудь на ноги.
   Вздохнул.
   Прикрыв сонные глаза Гордон откинул голову назад и посмотрел на небо. Звёзд было невероятно много, и он с удовольствием их рассматривал. Ему пару раз показалось, что они движутся.
   Мимо по улице прошёл высокий господин. Мозг Анджея вяло отметил, что пожалуй даже слишком высокий и мужчина сразу же опустил лицо, чтобы увидеть вытянутую на пару метров фигуру в деловом костюме. Такую же фигуру -- по описанию -- Анджей видел в интернете.
   Сландермен.
   Имя -- название -- вспомнилось сразу.
   Сландермен проходя по улице чувствует тонкий инквизиторский дух. Он бы и не заметил, если бы не запнулся о какую-то собачонку. Теперь вот стоит, оглядывается. На человека не обращает внимания. Ну, человек и человек, что ему до него? В Суойя убивать просто так нельзя, если ты монстр. Вот кролик-оборотень убивать может. А он -- Сландермен -- или какой-нибудь василиск -- категорически нет.
   Анджей шокировано раскрыл рот, и сигарета упала ему на ногу. Отвлёкшись на это -- он опустил голову, -- чтобы понять, что его обожгло. В этот момент Сландермен -- наконец-то -- находит след инквизитора и растворяется в воздухе, оставляя за собой только аромат страха. Проходящая мимо чёрная собака -- чует его и поджав хвост уходит не замеченная больше ни кем. Подняв голову, Гордон ничего не увидел. Улица была совершенно пуста. Зажжённые фонари мягко освещали всё вокруг, и никого не было видно. Анджей поднял сигарету, попытался снова закурить, и когда даже с шестого раза у него ничего не вышло -- решил, что зажигалка закончилась -- и пошёл назад в номер. Пока он поднимался -- от его номера медленно утекала тьма, пришедшая туда, пока его не было. Гордон поднялся на этаж как раз вовремя, чтобы тьма -- не успев уйти -- заметила его.
   Сидящая внизу А-Соль подняла голову, когда услышала сдавленное ругательство из тьмы и покачав головой шикнула на её владельца.
   Гордон, вернувшись назад в номер -Последний чётный- на втором этаже -- по коридору на право -- упал на кровать и неожиданно быстро уснул.
  
  
   ***
  
  
   Шарлотта и Чарльз Марк в город перебрались следом за Эльзой Бэр. В тот же год -- точно никто не помнит когда -- Чарльз открыл первую кондитерскую. Первые несколько лет Марки и Эльза снимали номера в "Теремке", но когда Эльза получила работу -- капитан местной полиции -- стало ясно, что они здесь остаются навсегда. "Лунная соната" стала сетью, а Шарлотта взялась за поиск постоянного дома. Её взгляд был пленён зданием бывшего борделя -- позже пансиона -- и под конец в здании открыли двухэтажный ресторан "Сильфида" -- позже, впрочем, верхние этажи перестроили под квартиры на сдачу. Несколько лет назад -- ещё до появления в городе Марков точно -- ресторан разорился в силу того, что ходить туда было особенно некому, город в те годы переживал не лучшие времена. Шарлотта идеей ресторана горела последние несколько лет -- примерно сорок -- она часто меняла свою сферу деятельности -- искала себя, как модно говорить -- и потому предложила дом купить. Чарльз идею сестру одобрил, и Марки выкупили старый особняк с заколоченными окнами. Первый год рабочим пришлось реставрировать его целиком вплоть до замены перекрытий и восстановления крыши. Кто-то даже предположил, что за уже потраченные деньги можно было бы построить новое здание. Шарлотта доброходов игнорировала. А Чарльз поднимал вверх брови и улыбался так нежно и светло, что ни у кого не оставалось сомнений -- финансы совершенно не его стезя.
   Эльза Бэр даже после завершения первоначальной реставрации осталась жить в Теремке. Марки -- в городе знали, что они близнецы -- постоянно к ней наведывались, но сугубо по очереди. Это удивляло жителей, которые привыкли видеть их неразлучными, но в итоге горожане решили, что близнецы поссорились по какому-то поводу и не смогли в полной мере помириться.
   Спрашивать не решился никто.
   Конечно, близнецам вовсе не был нужен повод, чтобы приезжать к Эльзе, они были так давно с ней знакомы и столько вместе прошли, что это было бы просто смешно. Так же у них никогда не могло появиться проблем между собой -- о чём в Суойя не знали. И, конечно, от Бэр у них не было никаких секретов, ведь тот же Чарльз при появлении Эльзы замирает и не может прекратить её рассматривать, как будто она самое прекрасное в мире. Для него, возможно, так оно и было.
   Эльза жила отдельно до тех пор, пока в здании не появились пригодные для жизни комнаты, в частности хотя бы одна спальня и кухня. Сейчас оно так же находилось в ремонте, и жители с интересом заглядывались на старый дом, у которого теперь снова появился владелец. В Суойя спорили о том, что же в итоге появится на месте старого особняка.
   Когда-то -- в самом начале -- дом принадлежал какому-то аристократу, возможно, это был охотничий домик или нечто вроде того. Никто в городе не помнил, чем было здание первоначально. Это было одно из самых старых зданий в Суойя, оно было построено ещё до появления здесь самого города. В те годы здесь был лес да монастырь неподалёку, здания которого поделили между собой Университет, Ратуша и Библиотека.
   Последний владелец -- исключая город конечно -- испытывал желание модернизировать всё. И в итоге второй этаж состоял из трёх небольших квартир с высокими потолками, широкими дверными проходами и огромным заколоченным камином в одном из помещений. Рабочим пришлось заниматься восстановлением первоначальной планировки этажа. При осмотре дома Шарлотта с трудом сдерживалась. Она промолчала, увидев Каминный зал, который был поделён на три некрупных комнаты -- лишь нервное подёргивание глаз выдавало её реакцию. Промолчала она и когда узнала, что потолок в одной из комнат был заштукатурен поверх фрески. Взрыв последовал, стоило ей увидеть заколоченный камин.
   -- Как можно было совершить подобное варварство и сколоть всю лепнину? Там были такие чудесные лепестки огненных цветов! -- Шарлотта сделала два круга вокруг Эльзы и в итоге замерла, пойманная сильными руками и прижатая к груди Бэр. На этом мини-взрыв закончился к счастью для Эльзы и к несчастью для самой Марк. Рабочие, не наученные горьким опытом, всё время норовили сделать по-своему.
   Зал под ресторан занимал половину площади первого этажа. Небольшое помещение на два десятка изящных резных столов со стульями. Вдоль стен зала -- небольшие диванчики, с краю зала средних размеров сцена и перед ней -- небольшая площадка для танцев. Чтобы помещалось пять или семь пар. Зал походил на маленький антикварный магазин, в котором мебель и старинные предметы интерьера были наставлены друг на друга в хаотичном порядке. Столики были похожи между собой, но не принадлежали к одной коллекции. Вдоль стен -- кроме диванчиков -- стояло несколько широких полок разного времени, и на них были выставлены разные предметы, словно на витрине. Стульям заменили обивку, сделав её одинаковой, но они всё ещё принадлежали разным временам и мастерам. Одинаковыми были только древние портьеры на окнах.
   Шарлотта всё свободное время проводила за декорированием зала. Вот и сейчас она ходила по нему. Её вьющиеся крупными кольцами волосы были заколоты в высокий хвост, чтобы не мешались. Она увлечённо расставляла по столикам небольшие вазы для цветов, фарфоровые сахарницы и хрустальные солонки, вертя их на каждом столике между собой и пытаясь найти нужный вид. Она обходила столики по кругу, чтобы оценить композицию со всех сторон и делала снимок -- на цифровой фотоаппарат -- каждой. Шарлотте было важно, чтобы в будущем все композиции выглядели так же, как сейчас она выставит.
   -- Шарлотта! -- зычный голос звучал со стороны кухни, женщина развернулась, держа в руках фарфоровую вазу с букетом разноцветных лилий на боку. Она поставила её на край стола и пошла к большим двустворчатым дверям, к которым, по её же идее, были приделаны внизу колёсики для лёгкого открывания. Она легко толкнула их вперёд и те сами раскрылись. На кухне никого не было.
   -- Шарли, -- в просторное помещение заглянула высокая полная женщина с лохматыми медными волосами. Она окинула кухню взглядом, ни на что особенно не обратив внимание. Шарлотта отбросила мешающие пряди чёлки с лица, улыбаясь позвавшей её, -- Там рабочие занялись спальней Чарли и бухтят, что твоя идея насчёт второго яруса, на котором кроме кровати ничего не будет -- нежизнеспособна. Я им сказала, чтоб делали, как сказано, но сейчас опаздываю. Когда вернусь -- заставлю их переделать как надо, если не послушают тебя.
   -- Спасибо, Эльза, -- Шарлотта широко улыбнулась.
   Бэр подошла к ней, поцеловала в щеку и обняла на прощание. После чего торопливо покинула кухонное помещение -- нырнула в прихожую с лестницей, схватила свой коричневый плащ и покинула дом.
   Шарлотта качнула головой, глядя на закрывшуюся дверь и думая о том, что ресторану нужен будет отдельный выход. Её не приводило в восторг, что кто-то будет так же с кухни выходить в коридор с лестницей и выходить на улицу покурить. Она и Чарльз, безусловно, могли бы смириться, но Эльза будет чувствовать себя неловко. Шарлотта с таким трудом -- когда-то давно -- убедила женщину жить с ними, и не была готова к каким-то очередным сложностям. Ей нужно было посоветоваться с братом. Как жаль, что они не могли пообщаться нормально. Шарлотта вздохнула, вспомнив об их "проблеме с общением" и покачав головой вернулась в зал.
   Парадный вход ресторана ещё не был закончен: двери по эскизу Шарлотты привезут только через пару дней, а пока стояли старые деревянные с облупившейся краской и разбитыми витражами вместо которых была прибита фанера. Женщина вернулась к оформлению столов. Каждый из круглых столиков был укрыт двумя скатертями. Огромные накрахмаленные белые в пол -- внизу, а поверх -- небольшие, закрывающие столик лишь на треть, цвета спелой черешни. Шарлотта расставляла старые вазы на столики, в центр, пока -- без букетов. Она мысленно добавила себе в план следующих действий пункт -- нужно будет оформить заказ, чтобы каждый день из цветочной лавки присылали разные цветы.
   Нужно только выяснить, есть ли вообще в городе цветочная лавка, или только оранжерея с розами. Розы это слишком вульгарно, но если нет выбора -- то сойдут и они. Тем более, что говорят -- мэр предпочитает фиолетовые, а это не так уж и банально.
   У Марк было множество дел, которые никому нельзя было перепоручить. Собеседования для официанток, и ещё нужен помощник повара. Обязательно заказать продукты, оформить заказ на постоянные поставки, и встретить шеф-повара, когда тот приедет: сама Шарлотта хочет готовить лишь под настроение.
   И следовало закончить с оформлением. Осталось совсем немного, только детали: повесить тяжёлые бархатные шторы и лёгкий шёлковый тюль, развесить несколько картин, купленных ею ещё в прошлом веке, показать, куда должны быть переставлены статуи и тяжёлые напольные часы, что принадлежали ещё её первому мужу.
  
  
   ***
  
  
   Генри привычно открывает глаза за пять минут до будильника, валяется расслабленно в кровати -- потягивается и, перевернувшись на бок, -- разглядывает как медленно бегут стрелки на часах. Не бегут, а вяло, сонно и осторожно делают шаги вперёд. Тик-Тик-Тик-Так. Стрелки подрагивают, шагают -- словно вальсируют. Генри прикрывает глаза, расслабленно лежит и ждёт, тихо вальсирует время.
   Когда проходят пять минут -- и будильник начинает звенеть -Блэк трёт сонно глаза и поднимает себя с кровати. У него нет, и не было никогда, проблем с тем, чтобы вставать по утрам. Он относился к тому типу людей, которые поднимались рано утром -- и рано ложились -- и под которых в полной мере был заточен этот мир. Генри был жаворонком.
   Он выбирается из кровати, быстро надевает спортивную форму -- с нежно-лососевой толстовкой и чёрными мягкими спортивными штанами. Блэк достаёт из спортивной сумки принадлежности для чистки зубов и уверенно направляется к ванной -- единственной двери в номере кроме той, что ведёт в коридор.
   Он чистит зубы так, словно делает это по таймеру. Двигает щёткой вверх-вниз, проводит по языку, поворачивает на другую сторону и потом тщательно споласкивает рот. У Генри утром -- одна и та же комбинация действий. Он поднимается -- одевается -- и чистит зубы -- и идёт на пробежку. Оказавшись в новом городе -- он делает тоже самое и, надев кеды, -- сбегает по лестнице вниз. Он послушно оставляет ключ на ресепшен и уходит, предупреждая:
   -- Вернусь через час, пани.
   Генри не ищет парк в который может пойти -- он понятия не имеет есть ли в городе вообще место где можно бегать -- поэтому бежит просто по пустынным улицам. Отсутствие людей в шесть утра не удивляет его, а вот отсутствие транспорта и каких-то животных -- кажется ему самую малость странным. Нигде вдоль дороги не стоит никаких машин или мотоциклов, как будто в городе никто ими просто не пользуются. Единственное пришедшее ему в голову объяснение -- горожане пользуются платными стоянками. Все. Их Генри пока не видел. Их с Анджеем служебный автомобиль стоит перед Теремком и это единственная машина за утро. Генри не помнит сколько жителей в городе -- наверное, около 4 тысяч или чуть больше, Суойя маленький городок, где самые высокие здания -- которые Генри пока видел -- были в три этажа. И всё же он сомневался, что бывает так, чтобы все жители были такими послушными.
   Генри решил, что ему не стоит пока об этом думать -- он же вот сейчас был в самом обычном, не большом, городе и здесь на улице не было ничего. Был? -- Был. Значит он просто плохо ещё знает людей.
   Генри бегает по времени, пока таймер на его часах не оповещает, что пора бежать назад. Он никогда не задумывался о том, чтобы бегать правильно, просто выходит утром и полчаса бежит в произвольном направлении. Задумывается, конечно, о контроле дыхания, но больше и не знает ничего о том, как надо бегать. Дома на самом деле он бегает в парке -- но здесь -- он ни одного не знает ещё. Генри думает -- если он задержится в городке -- то стоит найти парк, потому что бегать по тропкам ему всегда нравилось больше, чем по тротуарам. Кроме того -- меньше шансов столкнуться с чьей-нибудь собакой.
   Генри возвращается в номер, пробегает по тем же улицам по которым двигался до этого и видит, как из домов сонно вытекают люди. Генри вопреки своим привычкам -- не рассматривает их и не удиляет никому внимания, он пробегает по ним глазами, отмечает -- что судя по всему утро в городе у всех начинается примерно в одно и то же время. Вернувшись в номер? Генри отправляется в душ и выясняет, что забыл одну из своих мочалок, ту, которая предназначена для мытья спины. Это немного расстраивает его и он дважды проверяет сумку со своими ванными принадлежностями, по списку:
   -- Гель для душа; скраб -- для тела и для лица; гель для интимной гигиены; пена для бритья (и не для лица); бальзам после бритья для интимных мест; губка для ног; бритва; соль для ванн; масло для тела; маска для волос; бальзам для волос; два шампуня; жидкость для умывания; тоник; мягкая губка-перчатка для тела; увлажняющие крема -- для рук, для лица, для стоп и для тела; мочалка для мытья спины, -- Генри заглядывает в сумку, в ней на дне лежат только ватные диски и больше ничего. Генри садится на край кровати и вздыхает: -- Да, забыл.
   Он откидывается на кровать и пять минут смотрит в потолок, потом берёт себя в руки и всё же идёт в душ. Он внутренне страдает, потому что пользоваться приходиться не той мочалкой, но решает, что это карма и что, пожалуй, он переживёт. Бывает хуже, он мог -- например -- забыть дома бритву или мыло.
   Генри роняет на пол взятый им бутылёк с гелем для душа.
   -- Я забыл мыло!
   Блэк упирается лбом в стенку и мычит про себя ругательства, пытается завернуть их в красивые обороты и прекращает только тогда, когда в двери стучат.
   Он выбирается из ванны, заворачивается в привезённый с собой халат и, распахнув дверь, -- видит Анджея.
   Напарник выглядит не довольным и натянутая улыбка Блэка -- заставляет его закатить глаза и фыркнуть. Генри улыбается искренней, когда Гордон входит в его номер. Блэк прихватывает с кровати чистые вещи и скрывается в ванной, чтобы одеться. Когда он выходит, на нём ещё одна -- другая -- лососевая толстовка, в этот раз без замков, но с большим карманом спереди -- подарок старшей сестры.
   Они занимают с распечатками и бумагами пол.Бумаг на самом деле -довольно мало, чтобы это выглядело внушительно, а не глупо. Генри поджимает губы -- данных недостаточно, но им с ними работать. Он раздумывает:
   -- Мы могли бы попробовать поговорить с учителями местных школ сегодня.
   -- Думаешь, что кто-то опознает девушку?
   -- Всегда есть такой шанс.
   -- Проверять всех местных, кто подходит под описание? Так мы тут проторчим до старости, и -- Анджей вставляет бранный эпитет -- Не найдём всё равно.
   -- Предложи что-то лучше? -- Генри складывает руки на груди и, насупившись, отступает, уходит в оборону и Анджею остаётся только фыркнуть на него. Они смотрят друг на друга и смеются спустя пару минут.
   Они проводят утро за вознёй с бумагами и потом Анджей отправляется в городскую ратушу. Генри остаётся разбираться с показаниями свидетелей, вычленять из них всё полезное. Они договариваются встретиться за обедом.
  
  
   ***
  
  
   Генри вспоминает о завтраке около одиннадцати, Анджей час как оставил его одного. Блэк долго раздумывает о том, стоит ли поесть или забить и ждать обеда? Он почти решает, что может пропустить завтрак, но вовремя вспоминает, что Анджей приедет с новыми данными, и что они будут прорабатывать план. И Генри решает, что поесть стоит сейчас. Потому что хорошо себя знает -- если в обед узнает что-то нужное и важное -- то побежит сломя голову решать новую проблему, разведывать новые данные и вообще. Блэк себя знает -- он забудет и к вечеру будет без сил.
   Генри поднялся с пола, потянулся и осторожно перепрыгнул через листы с показаниями от свидетелей и данными от местной капитанши. С ней Генри ещё даже не виделся, но заранее ощущал тревогу. Если женщина добилась звания -- то женщина эта поистине страшная. Если бы Генри знал, насколько он прав и был благоразумней -- то он бы уже сбежал из города. Но он не знал и уж точно не был благоразумным. Поэтому -- вышел из номера, закрыл его и спустившись вниз -- обратился к девушке за стойкой регистрации с вопросом:
   -- Пани, не подскажите, где можно бюджетно позавтракать?
   Голубые глаза поднялись от какой-то книги, -- которую читала девушка -- и их обладательница мягко улыбнулась:
   -- По прямой есть семейная пиццерия, она уже открыта.
   -- Благодарю, пани.
   Генри вышел из гостиницы, поднял лицо к небу и улыбнулся скрытому за облаками солнцу.
   Пиццерия оказалась маленькой и не приметной, и если бы Генри не искал её специально -- то не заметил бы. Маленькая увитая плющом арка, каменный сплошной высокий забор -- так же увитый плющом -- и за ним -- не большой дворик со столиками. Никакой крыши, но погода располагала посидеть и на улице. И никаких вывесок. Только столики, их Генри заметил случайно через арку. Он уже думал, что умудрился пропустить пиццерию.
   Внутри оказалось занята только половина столов. На каждом была большая пицца -- на компанию. Генри задумался о том, что похоже попал в пиццерию где есть только и исключительно пицца.Когда из дома вышел мужчина чем-то внешне похожий на мужскую версию Моники Беллуччи -- Генри осознал, что возможно -- ему посчастливилось попасть в самую что ни на есть настоящую пиццерию с семейными рецептами и тайнами. Блэк приветливо улыбнулся, ощущая внутренний восторг и переживая, что ему светит разочарование. Мужчина -- предположительно итальянец -- широко улыбнулся, взмахивая руками:
   -- О, прошу! Любой столик, сейчас вам подадут наше меню! -- Генри поймали под руки, отконвоировали к милому столику на границе тени, чтобы ему в лицо не светили яркие лучи и усадили за него. Светлая деревянная поверхность круглого столика была разрисована разными пожеланиями, в центре стола стояла небольшая ваза с цветком.
   Блэк растерянно улыбнулся, моргнул и попытался уловить движения мужчины, но те были хаотичны как и его речь. Блэк пропустил мимо часть слов и понял, что выбор пиццы оказывается для него слишком сложным. Поэтому он почти жалобно просит:
   -- На ваш вкус.
   Генри получил широкую открытую улыбку и был оставлен в одиночестве. За его спиной сидела пара мужчин и тихо переговаривалась -- они во всяком случае так считали -- Генри слышал каждое слово и пришёл к выводу, что те просто не хотят никому мешать.
   Их разговор был довольно обычным, хотя Блэк и не помнил, чтобы в заповеднике рядом водились волки. Они обсуждали странное поведение стаи и то, что альфа многое спускает остальным волкам.
   -- Он мог бы уже их защучить, -- вздохнул один из мужчин.
   Его собеседник тоже вздохнул:
   -- Пока они никого не задрали -- никто ничего не предпримет.
   Генри улыбнулся тому, сколько беспокойства было у этих двоих мужчин. Они, скорее всего, были работниками заповедника -- предположил Генри продолжая слушать их речь и ожидать пиццу.
   -- Знаешь, я начинаю переживать, как бы чего не случилось.
   -- Зря. Волки себя контролируют.
   -- Не знаю, Рихтер, не знаю.
   Генри перевёл взгляд со своего телефона на арку, за которой иногда проходили люди и задохнулся, увидев девушку которая полностью соответствовала описанию свидетелей. Она стояла ровно напротив арки и о чём-то разговаривала с тем мужчиной, который встретил Блэка. Только увидев её -- Генри понял, что означало сравнение с Уэнсдей Аддамс и Белоснежкой. Бледность у девушки и правда была просто невероятная, хотя Генри не видел в ней ничего эротично-притягательного. Блэк поднял телефон и осторожно её сфотографировал в надежде позже выяснить личность.
   Когда Генри принесли заказ, не тот же мужчина, -- тот продолжал разговаривать с девушкой, -- а молодой парень -- явно моложе самого Генри -- то он выдал благодарную улыбку в ответ на вежливую профессиональную. Парень -- на бейдже было написано "Антонио" -- улыбнулся искренней и Генри решился у него осторожно спросить:
   -- Та девушка, у арки, вы не подскажите её имя?
   Генри не сильно рассчитывал, что официант сможет ему помочь, но упустить возможность не желал. К его счастью Антонио в ответ на вопрос почти засветился -- на самом деле он был романтичным юношей и в этот момент в его голове взрывались фанфары о любви с первого взгляда -- он сразу же ответил:
   -- Тереза. Её зовут Тереза, она работает в городской Библиотеке.
   Почему словно "Библиотека" прозвучало со странным придыханием Генри не понял -- хотя и уловил нечто в интонациях -- и предпочёл пока игнорировать. Вместо раздумий Генри снова улыбнулся, благодарно кивая:
   -- Спасибо. И за пиццу тоже.
  
  

*3*

  
   Одним из самых больших и старых зданий в городе была Библиотека. Ранее это был монастырь от которого не сохранилось названия. Спустя не одну сотню лет оно пришло в аварийное состояние вызванное отсутствием надлежащего ухода за зданием. В самой библиотеке так же плохо наводили уборку, и всюду было пыльно и где-то вверху, по полкам, был слышен мышиный писк. Мало кто заходя внутрь не испытывал дискомфорта от нахождения там. Высокие книжные полки, уходящие в темноту, плохое освещение - это давило на посетителей не меньше, чем тяжёлый подозревающий взгляд Смотрительницы.
   Реджина Ламорте, заведующая библиотекой, регулярно писала запросы на реставрацию здания, и так же регулярно получала отказы.
   Во всей библиотеке, кроме Реджины, работало ещё двое. Уборщица, приходившая раз в неделю, и девушка за стойкой, которая работала только с читательским залом, Тереза. Реджина нежно относилась к библиотеке, она чувствовала её как себя и всегда знала где ей искать ту или иную книгу. Архив и библиотека были всей её жизнью, она ни с кем не контактировала за пределами этого места, и мир в её понимании ограничивался этим зданием и дорогой до дома. И тремя котами, с которыми она жила. Хотя Реджина Ламорте являлась Василиском и - следовательно - была ночным Нелюдем - она поднималась утром, чтобы появиться в библиотеке к 10 утра и открыть её. Если бы она могла найти в себе силы проснуться - то она приходила бы раньше.
   Или не уходила бы вообще, если бы это было возможно.
   Часы на городской ратуше пробили шесть раз, извещая об окончании рабочего дня для жителей. Тереза быстро вскочила со своего места, махнула рукой Реджине на прощание, и, быстро схватив своё бежевое пальто, убежала. В другие дни недели она задерживалась, чтобы помочь с уборкой или чем ещё, но сегодня Тереза спешила на группу психологической помощи жертвам насилия.
   Сама Смотрительница ни как не отреагировала и не спешила собираться домой, ей было необходимо закончить с реставрацией нескольких старых дневников. Обычно они хранились под стеклом в главном зале и являлись больше музейными экспонатами, чем книгами. Их никто не получал на руки и не листал страниц вот уже два или три десятка лет и всё равно состояние книг ухудшалось - просто от времени. Некоторые из них - почти все - имели своей ценностью только возраст, но не содержимое и потому - не представляли никакого интереса. Так же эти дневники были редкими в своей не ценности для Смотрительницы.
   Причиной было их содержание.
   Рукописные книги принадлежали сумасшедшему садисту, который занимался охотой на нечисть. Он убивал тех, кого находил мучительными способами и - судя по дневникам - получал от этого удовольствие. Он был подобно мучителям дремучей древности - не благородный палач, а садист, нашедший себе оправдание -он, якобы, действует из "благого" побуждения. Из рьяной защиты детей божьих от ужасающих и пугающих не божьих тварей. Признаки различных существ и способы их убийства он описал в своём дневнике для потомков, чтобы те имели возможность последовать его стопами. Реджина не знала, кто был этот человек, но испытывала нечто близкое к счастью от того, что - судя по возрасту книги - он совершенно точно давно мёртв.
   Эти дневники она могла бы сжечь или уничтожить, если бы была немного решительнее.
   Покрытая чешуёй обложка заставляла Смотрительницу то и дело передёргиваться из-за подозрений, что эта шкура принадлежала когда-то не обычной змее, а оборотню или другому василиску. Сердце Реджины сжималось, когда она думала об этом. Эта книга вызывала у неё содрогание. К ней так же шло перо и то, что оно вообще сохранилось - доказывало, что принадлежало оно так же оборотню.
   Это была вверенная ей книга и Ламорте обязана была сберечь её, если бы не это, то она закопала бы и сам дневник и перо на городском кладбище.
   Сотрительница убрала книгу под стекло, вымыла с мылом руки и направилась в сторону выхода. Нужно было, наконец, закрыть главный вход на ключ. Реджина собиралась задержаться ещё немного. Возращаться домой в летней темноте не пугало её.
   Реджина уже собралась закрыть парадный вход, как дверь резко распахнули и она едва успела отступить. Смотрительница нервно сжала руку, удерживая себя от того, чтобы потянуться к очкам. В дверях стояла женщина с короткими медными волосами, Смотрительница была с ней знакома, ранее она часто появлялась, чтобы проконсультироваться по законам города. Не то чтобы их было много и они как-то отличались от иных правил их мира. Капитан местной игрушечной полиции, Эльза Бэр. Рядом с ней стояло двое мужчин, один из которых и распахнул резко дверь, не утруждаясь вежливы стуком.
    -- У вас работает девушка по имени Тереза, -- утвердительно произнёс один из мужчин, оттесняя плечом капитана. Та недовольным взглядом смерила его, но промолчала и отступила в сторону. Сдвинуть Эльзу с пути силой было проблематично, у неё была комплекция медведя перед зимней спячкой и рост два метра - и как будто этого было недостаточно - в любом обличии у неё была сила её звериной ипостаси, которой был медведь.
   Второй мужчина с укором посмотрел на первого и представился:
   - Криминальная полиция, Генри Блэк, это мой напарник, Анджей Гордон. Простите его поведение.
   И то, как терпелива была Капитан с мужчинами - усмиряло и Смотрительницу, и она просто хмуро наблюдала за те, как мужчины в грязной обуви проходят в библиотеку и оставляют за собой влажные следы - на улице шёл дождь, обещанный ещё неделю назад. Они оба с ожиданием смотрели на Реджину, и та поняла, что от неё таки ждут ответ.
   Вздохнув - и отказываясь от мыслей о том, чтобы обратить обоих мужчин в камень она ответила:
   - Да, Тереза работает здесь.
   Она осторожно кивнула и Эльза одни лишь взглядом выразила благодарность за сотрудничество, заставляя Реджину теряться в догадках о том, кем же были пришедшие с ней. Хотя она видела перед собой не оборотней и не Этернидеусов - оставались и другие варианты того, кем же они были. Реджина глубоко вдохнула воздух ртом, пытаясь распробовать, кто же перед ней.
   По правилам Игры Реджина не могла никого трогать. Василисков не судят.
   Она и капитан Бэр обе это знали. Реджина догадывалась, что и мужчинам это было известно.
   Тот из них, что был старше - оглянулся к ней, спрашивая:
    -- Где она?
    -- Ушла домой. Рабочий день закончился, -- Реджина хмуро кивнула на часы на стене, -- Два с половиной часа назад.
    -- А вы, почему тут? -- спросил у неё второй офицер и получил в ответ хмурый взгляд. Он был сильно выше самой Реджины, но вместе с тем было в нём что-то изящное и несколько не человеческое. Заплетённая из чёлки коса гармонично дополняла его внешность и ни как не делала мужественней. Из него получилась бы очень красивая скульптура, жаль, Реджина не умеет обращать в фарфор. Ламорте качнула головой, отталкивая от себя мысли о новой скульптуре. Хотя у неё была большая коллекция - ей стоило быть крайне осторожной. Обращать возможно было только людей которых никто не хватится.
    -- Я не обязана вам ничего объяснять, если, конечно, вы не собираетесь предъявить мне какие-то обвинения, -- сухо произнесла Смотрительница, очерчивая границы.
    -- В противодействии следствию, -- тут же отозвался первый мужчина. Он был полным. Не как Эльза, в ней чувствовалась сила, он же был просто... толстяком. В отличие от второго мужчины - он был обычным, насколько это возможно вообще. Если кто-то из них и представлял какую-то угрозу, то именно второй. По какой причине при этом именно толстяк вёл себя как главный - Реджина не понимала.
   И они так и не сказали, кем были, хотя Смотрительнице и так было ясно. Всё же их привела Бэр.
    -- Тогда оформляйте повестку на дачу показаний, а пока я ничего не обязана, я прошу вас покинуть библиотеку. Мы закрыты, -- голос Реджины промораживал насквозь, отчего её собеседников передёрнуло, кроме похожего на статуэтку офицера.
   До сих пор молчавшая капитан Бэр раскрыла дверь, придерживая её:
    -- Я думаю, нам стоит прибыть позже.
   - С ордером, например - хмыкнул, соглашаясь, толстяк.
   - И вежливостью, - поджимая губы заметила Эльза. От неё расходились волны недовольства, путая Реджину в том, какая власть всё же присутствовала у посетителей, что уже шли к выходу. И она так и не знала их имён. И Реджина всё же получила немного вежливости:
   - Простите нас, тяжёлый день, расследование.
   Реджине оставалось только кивнуть, закрывая за ними дверь.
   На полпути домой она с удивлением поняла, что забыла надеть перчатки после работы над дневниками. На ладонях отпечатались полумесяцы ногтей и тонкая сеточка шрамов снова болела.
   Дождь был просто ужасным временем.
  
  
   Группа Инквизиторских гончих прибывает в Щецин через сутки после того, как в маленький городок отправляются следователи и Инквизиторский наблюдатель. Если бы ситуация уже была серьёзной - то они бы сразу отправились в город где и произошли события, но им нельзя было привлекать много внимания. Они появляются поздним вечером в одной из маленьких гостиниц, на улице вовсю льёт дождь и слышны раскаты грома.
   Группа Гончих выступит в Суойя, если получат отмашку о необходимости вмешательства. До того момента они будут выжидать.
  
  

***

  
  
  
   Реджина вошла тихо через главную дверь, замерла, разглядывая свою подчинённую. Впервые за всё время, которое Тереза работала в Библиотеке - Смотрительница пришла позже неё. Черноволосая красавица хмуро смотрела перед собой, задумавшись во время сортировки каких-то документов. Это была обычная ситуация, все мы, когда нам не слишком интересно, зависаем, глядя в пространство, обдумывая собственные мысли и не печалясь о работе, которую выполняем.
   Тереза сфокусировала огромные бездонные глаза на наставнице и светло улыбнулась:
    -- Доброе утро. Вы сегодня поздно, -- улыбаясь Тереза положила листы которые читала в сторону, в одну из стопок, и переставила между собой несколько предметов. Она соблюдала на своём рабочем месте идеальный хаос, в котором любой другой ничего бы не нашёл.
   И это был тот тип хаоса, о котором другие люди говорят "бардак" и любящая мама просит убрать, называя чадо поросёнком. Так же это был тот тип хаоса, который живёт вокруг любого подростка, каким, без сомнений, оставалась Тереза. И этот хаос никак не отражался на том, как она выглядела. Тереза была одной из тех везучих девушек, кому не нужно сомневаться в своей внешности. Виной этому были не какие-то вешние данные, в конце концов, те были делом вкуса. Основной причиной того, что она не беспокоилась, была её видовая принадлежность. Тереза была Мавкой и потому, родись она когда-то далёкой от эталонов красоты -- этого бы никто не заметил сейчас. Человек религиозный и суеверный сказал бы, что она волшебная. И был бы в чём-то прав. Но образованный нелюдь сказал бы, что она выделяет особые феромоны, а её мозг не накладывает ограничений на использование этого ресурса. И тоже был бы в чём-то прав. Тереза, впрочем, ни о чём таком не задумывалась, считая, что это совершенно не женское дело -- думать. Она выглядела всегда умиротворённо и изящно: появлялась на работе только в платьях и прекрасно вписывалась в атмосферу библиотеки. Она словно была местным призраком в белом. Прекрасная Мёртвая Дева. Замученная в подвалах монастыря Одарённая, или может быть высланная бесплодная жена, что погибла в келье, отравившись. Тереза почти всегда безразлично улыбалась, и это придавало ей ещё больше сходства с призраком. Главным сходством, конечно, было то, что она мертва уже больше двух лет. Чтобы походить на мертвеца быть таковым, конечно, не обязательно, но точно не мешало.
   Реджина остановилась на середине зелёной ковровой дорожки, наклонила голову немного набок и замерла, не мигая, рассматривая Терезу. Та чуть нахмурилась, с непониманием и спросила:
    -- Что-то не так?
   Реджина оглянулась на двери, обдумывая какое-то решение. Тереза обеспокоенно следила за ней.
    -- Займись сегодня разбором архива и не выходи из него, -- наконец произнесла Сотрительница, сдвигаясь с места и снимая на ходу своё старое пальто. То, как оно выглядело говорило об огромном безразличии Смотрительницы к своему внешнему виду. Или о её бедности. Цветные длинные шерстинки и катышки говорили точно не о внимательности и деньгах. Глядя на пальто в голову приходило слово "ветхое". Реджина повесила его аккуратно на напольную вешалку, с тремя лапами в основании, рукой провела по потёртому рукаву:
    -- Если услышишь, что тебя зовёт кто-то кроме меня -- не смей носу совать, ясно? -- Реджина развернула лицо к Терезе и вонзилась в неё взглядом серых глаз: -- И даже если я позову тебя по фамилии, не смей вылезать, ясно? Только по имени. Тереза, ты поняла?
    -- Да, -- растерянно кивнула девушка и под подавляющим взглядом начальницы тут же добавила, снова кивая: -- Я поняла, только если вы по имени позовёте.
    -- Тебя искали. Мне безразлично почему, - Смотрительница положила ладони на деревянную поверхность стойки, - И я не представляю, кто они, кажется, что офицеры, но вели они себя крайне странно. И грубили этой Капитану-Медведице. Поэтому -- брысь.
   Тереза коротко кивнула и, подхватив со стола бумаги, которые собиралась разбирать, поднялась. Прижимая папки к груди, она неторопливо пошла в сторону дверей в архив. Неширокую дубовую дверь, с вырезанными на ней цветами, обитую железом, не каждый мог сдвинуть с места, и одно это было только гарантией того, что немногие сумеют пройти в помещения архива. Хотя, для начала, им пришлось бы искать нужную дверь, никаких указателей, что где находится, - в залах не было. Библиотека когда-то принадлежала монастырю и, если покинуть главные залы, что уходили полками в бесконечную высоту, то можно заблудиться во множестве коридоров и дверей. Главной гарантией впрочем, было то, что в Архив никто и не рвётся, ибо место это было невероятно пыльным. У любого, кто появился бы в архиве, возникли ассоциации с пустыней. Не из-за температуры, конечно, а от того количества пыли, что хватило бы на хороших размеров бархан. Шевельнись слишком резко или чихни, или не дай бог урони что-то и поднимется настоящая пыльная буря, что скроет тебя от мира. В Суойя можно услышать множество слухов о тех, кто заблудился в Хамсине* в Архиве Библиотеки. Не то чтобы в здании вообще возможен был ветер, но с другой стороны это было такое старое место, что может быть один или два могли и заблудиться в этих коридорах.
   Публичная часть библиотеки занимала всего три зала, все -- огромные, уходящие под потолок, с мостиками на уровне каждого этажа и лестницами, чтобы туда можно было забраться. Хотя мало кто решился бы на такое: помосты были старыми и подгнившими и грозили обрушиться под любой тяжестью. И неизвестно так же было, как далеко вверх они уходят. Одна Гарпия, что была когда-то Старшей Смотрительницей, однажды поклялась долететь до самого верха. Её возвращения ждали больше десяти лет, но, в итоге, согласились, что стоит назначит, хотя бы временно, кого-то главным. С тех же пор у Библиотеки была главная Смотрительница. Двери между залами отсутствовали -- просто огромные арки. Возможно, с этим тоже связана история. О том, как рабочим во время одной из реставраций надоело придерживать двери, и кто-то их снял. Но такой истории конечно не было. Во все времена Смотрителями были крайне специфические по общению личности, и никто бы не рискнул на подобное. Хотя в какой-то момент гномы категорически отказались работать с реставрацией библиотеки, и никто не знал причин этого. Впрочем, стены толщиной более метра позволяли внутри арок выставить странно-реалистичные скульптуры глядя на которых у любого нелюдя тряслись поджилки, жабры, лапы, копыта, хвосты и прочие части тела, - кто, чем обладал. Нелюди улавливали намёки, так что в отсутствии дверей не было никаких проблем.
   Крупных поещений в библиотеке было больше трёх, но остальные пришли в такую негодность, что даже Смотрители не рисковали туда соваться. И чем больше проходило времени с того момента, как залы заперли - тем меньше туда кто-то хотел.
   Дверь в помещения архива пряталась среди скульптур и огромных книжных полок. Тереза толкнула её бедром, чтобы открыть, нырнула в тёмный коридор и там растворилась в темноте, не включая свет. Конечно, коридор не был коротким, но там было всего две двери, одна из которых вела в Кабинет Под Башней, что принадлежал Смотрительнице, и куда без неё было лучше не соваться по разным страшным и не безопасным причинам. Вторая же дверь вела в череду стеллажей и пыли, что и были архивом.
   Помимо трёх публичных залов, находиться в которых мог любой, так же существовало две закрытые секции, одна из которых почти принадлежала Университету, и потому не представляла никакого особого интереса. Вторая же была настолько тайной, что кроме Смотрительницы (и Старшей Смотрительницы, конечно, но все помнят, что она так и не появилась, улетела, хотя обещала вернуться) никто и не знал толком, что там. Никто, впрочем, и не интересовался. Как ранее упоминалось -- мало, кто жаждал общаться со злобными гарпиями (в буквальном смысле), василисками или другими малоприятными личностями, что сменяли друг друга на посту Смотрителей Библиотеки. Хотя Городу официально было не так много лет череда Смотрителей (и Старших Смотрителей) была так велика, что любой умный и умеющий считать нелюдь, обрати он внимание на факты, задался бы вопросом о том, сколько же лет городу на самом деле. Или просто подумал, что Смотрители никогда не умели считать. И никто никогда не думал о том, каких же на самом деле размеров библиотека. Ещё больше чем снаружи.
   Реджина сама захлопнула за Терезой дверь, неуверенно провела рукой по ручке, покачала головой и, тихо шурша длинной малиновой юбкой едва успела дойти до стеклянных витрин, откуда собиралась достать ещё книгу для реставрации, как дверь распахнулась, ударившись о стену. Висящий рядом светильник предупреждающе покачнулся. Ещё бы немного -- и он, может быть, сорвался бы, что повлекло бы за собой страшные и чудовищные события. Но он остался на месте, и Суойя пронесло. Город - его жители - об этом впрочем, и не узнал. Как часто бывает, страшные и пугающие события прошли по касательной, отведённые доброй лапой самого города. Рядом с библиотекой мелькнул кошачий хвост. Смотрительница подняла брови в изумлении:
    -- Это библиотека, -- прошипела она, с трудом удерживая себя. Очки с затемнёнными стёклами на глазах впервые показались ей лишними. -- Ведите себя тише и аккуратней. Если вы что-то здесь разобьёте, то пожалеете. -- Реджина сложила руки на груди и перешла так, чтобы между ней и пришельцами не было ничего крое метров зелёной ковровой дорожки: -- Я не скажу ни слова. Ни на один из ваших вопросов.
   Кем бы они ни были - Реджина могла бы хотя бы попробовать противостоять им. Ради её Библиотеки. Мужчины не нравились ей, не внушали доверия и раздражали своими поступками и словами:
    -- Вы обязаны.
    -- Предъявите орден, обвинение, на каком основании? -- пожала плечами Смотрительница, поправляя очки. Возможно, что закон конечно против неё, но если подумать, то он и не на их стороне. Реджина сжала зубы, заставляя себя сдерживаться. В её библиотеке не нужны новые скульптуры. Совсем-совсем не нужны, -- мысленно убеждала себя она, стискивая свои предплечья.
    -- Вы пожалеете, что мешаете следствию! -- громко возмутился один из полицейских. -- Ваша гражданская обязанность -- помогать поиску виновных!
   То, что мужчина говорил о неких законах, но не о Законах немного успокоило Реджину. Она так же не понимала, почему Эльза Бэр не отправила их в ближайший овраг, но вместе с тем - не переживала о том, чем ей угрожали.
   И их поведение, далёкое от каких-то эталонов и стандартов, так же раздражало Смотрительницу.
    -- Моя гражданская обязанность -- не нарушать законы. Поиск виновных -- исключительно ваша обязанность. Профессиональная, -- покачала головой Смотрительница, закрывая ладонью глаза, потирая веки, которые начало печь от клокочущего внутри гнева и желания испепелить полицейских. Если бы не было Законов Игры, то она могла бы даже не реагировать на притязания смертных. Или она могла бы сказать, что для того, чтобы иметь гражданские обязанности нужно быть для начала гражданином какой-то страны. Кем она конечно не являлась. Потому что если она при заполнении документов укажет Римскую империю, как место рождения, то ей, конечно, не поверят, а врать в документах (которые кто-то поместит в свой архив) Реджина считала ужасным преступлением. Ведь это же у кого-то будут храниться фальшивые бумаги, в которых не будет никакой-никакой ценности. Это было бы ужасны поступком.
   Пока Смотрительница с иронией размышляла над тем, что у неё нет обязанностей один из полицейских замер у дверей, ожидая напарника. Он нравился Смотрительнице куда больше чем второй, подошедший очень близко к Реджине.
   Нависая над ней он начал тихо говорить, следя за тем, чтобы его не слышал напарник:
    -- Вы, пани, пойдёте за соучастие, ясно? Вот найдём вашу Терезу, состряпаем ей дело, всё согласуем, поможем свидетелям -- и вы пойдёте за укрывательство.
   Реджина вздохнула, и пружина внутри неё разжалась. Она подняла на полицейского глаза, пригвоздив его, вынув душу и препарировав её на месте. Неторопливо подняв руку в белой ажурной перчатке, испачканной пылью, Реджина сняла очки с глаз и растянула губы в нежной улыбке. Полицейский с недоумением замер, не в силах сдвинуться с места, удивлённо наблюдая, как серые глаза мягко отливают ртутью, как радужка заполняет белок, как зрачок растягивается в вертикальный, змеиный. И ощутил, как внутри, в центре грудной клетки, закололо и сжало. Почувствовал, как холодная липкая костлявая рука сжимается вокруг его сердца.
    -- Я не думаю, что вы успеете, -- прошуршала Реджина. Её голос сошёл в тихий шелест. Она наблюдает, как мужчина бледнеет, хватается за сердце, сжимает руку на груди и медленно оседает на пол. Реджина отшатывается преувеличенно испуганно, отступает, увеличивая дистанцию  -- Что с вами? -- в её голосе ноты паники и беспокойства. Она растерянно замирает над осевшим телом. Оглядывается в сторону второго мужчины, испуганно жмурится, отшатывается, вцепившись в стойку, и каменеет.
   - Анджей!
   Второй мужчина бросается к напарнику почти сразу, что-то тихо тараторит в телефон. Реджина испуганно и медленно отошла в сторону, осела на мягкий стул для посетителей и замерла, отвернувшись. Она оставила очки на витрине и теперь не может поднять глаз на второго мужчину, опасаясь убить его. Разом два трупа с сердечным приступом -- это не слишком обычно. Сейчас не время. Потом Реджина избавится и от второго нарушителя своего спокойствия, если он не отступится.
   Смотрительница подняла ладони и спрятала в них лицо. Пришло опасение за библиотеку. Через какое-то время Библиотека наполнилась местными офицерами. Все как один высокие и ничего не знающие о работе полиции. Способные только разыграть действия как в кино. К счастью для них Генри был шокирован смертью напарника и просто сидел в стороне, оттеснённый другими офицерами.
   Реджина за ними не следила, прятала лицо в ладонях. Генри подумалось, что шокированная девушка плачет. Никто из нелюдей не желал подходить к василиску без очков и рисковать.
   Приехавшая на место Эльза осторожно протянула ей очки и получила благодарный тихий шелест:
   - Спасибо.
  

*4*

  
   Через несколько часов во время которых в Библиотеку набился народ Реджина уже находилась на грани и сдерживалась, чтобы не убить присутствующих. Эльза старалась скрыть непрофессионализм своих людей, отвлекая от них Блэка и не замечала, что Смотрительница медленно закпиала. Когда Реджину начало немного пошатывать Эльза обратила внимание на её состояние и быстро вернулась к Генри. Вывести своих людей она могла бы только после того, как вывела бы его.
   - Пан Блэк, давайте я отвезу вас к гостинице?
   - Что? - Блэк поднял на неё растерянный взгляд, обдумав и поняв заданный вопрос, он слабо улыбнулся: - Спасибо, пани Бэр. Тут я и правда уже лишний.
   Уводя Блэка под локоть, Эльза оглянулась на Смотрительницу. Реджина сидела, вцепившись побелевшими руками в колени. В дверях они пропустили внутрь араба со спутниками. Тот хмуро огляделся и кивнул двум своим спутникам на тело:
    -- Забирайте.
   Эдьза отступила от Генри со словами:
   - Пан, подождите меня у машины, если возможно.
   Бэр хотела поймать кого-то из подчинённых и указать, что им давно пора уходить. Ей совершенно не улыбалось идти на конфликт с василиской которая до этого пошла ей на встречу и не конфликтовала.
   Генри кивнул в ответ и слабо улыбнулся, выходя из Библиотеки ни улицу. Это было крайне не удачное начало дня. Он не представлял, что дальше. Он только перевёлся в криминальный отдел и... и потерял первого же напарника с которым отправился на расследование. Он ощущал себя облажавшимся стажёром, хотя это и не было его виной. Инфаркт. Разве это должно было вообще происходить так быстро?
   Араб хмуро осмотрел помещение, в котором столпились офицеры, фотограф, какой-то набившийся с улицы люд. Любопытство сильней страха. Он поморщился и отступил от двери, когда через неё на носилках вынесли тело.
   Увидев Смотрительницу, он осмотрел её, наклонив голову, выгнул одну бровь и, закатывая глаза, громким голосом произнёс:
    -- Пошли вон. Живо.
   Он наблюдал за тем, как желтели глаза Смотрительницы. Зрачки медленно вытягивались в тонкую полосу, ещё немного -- и очки не спасут. Он поднял бровь, когда на него обратили внимание, но не отреагировали. Любопытство -- сильней страха.
    -- БЫСТРО, -- теперь его голос звучал по-другому, словно отовсюду сразу, хотя в этот раз он и рта не открыл. И недовольно покачал головой, наблюдая, как все выходят. Он раздражённо поймал под локоть Бэр, та шла последней. Посмотрел ей в глаза и прорычал:
    -- ВЫ НЕ ВЫПОЛНЯЕТЕ СВОЙ ДОЛГ.
    -- Анубис...
    -- ВЫ ИДИТЕ, А Я -- УСПОКАИВАТЬ ЯЩЕРИЦУ-МУТАНТА. ИЗ-ЗА КАКОГО-ТО СМЕРТНОГО, ДАЖЕ НЕ ОДАРЕННОГО ИЛИ ВЕРУЮЩЕГО, РАЗОЗЛИЛИ ЭТЕРНИДЕУСА. ИДИОТЫ.
   Анубис хмуро смотрел вслед Бэр, та, чувствуя спиной взгляд, поспешила скорее исчезнуть из его поля зрения. Капитан была разумной и реалистичной женщиной, она понимала -- василиска она бы, может, и не пережила, но душа-то осталась бы при капитане, а вот Бог-проводник мёртвых мог быть ещё менее приятным.
   На улице её ждал Блэк, которого нужно было отвести назад в Теремок.
   Закрыв тяжёлые створки, он развернулся к василиске и осторожно улыбнулся. Он приближался к ней медленно, не торопясь, его руки были на виду -- он поднял их перед собой.
    -- ТИШЕ, -- приказал он сипло дышащей женщине, грань которой была пройдена.
   Реджина вскочила, очки от резкого движения сами слетели, падая на пол куда-то в сторону. Анубис подошёл слишком близко. Прежде, чем Смотрительница сделала с ним что-то -- он отскочил ей за спину и обхватил её, прижимая руки к телу.
    -- ТИШЕ, ЯЩЕРИЦА, -- прорычал Анубис, держа в руках извивающуюся женщину, которая его не слышала, погруженная в свои эмоции, в гнев.
   Реджина, извиваясь, выскользнула из его рук и развернулась, неумело нанося удар. Она замерла с пойманной рукой, глядя в янтарные светящиеся глаза.
    -- УСПОКОЙСЯ.
   Реджина, нахмурившись, смотрела на Анубиса, всё больше удивляясь. Он, поймав её удивлённый взгляд, поднял бровь и Смотрительница заговорила:
    -- Ты не окаменел.
   -- ЕЩЁ БЫ...
    -- Кто ты?
    -- АНУБИС.
    -- Как бог?
    -- И ЕСТЬ БОГ.
    -- То есть...
    -- МИР ОЧЕНЬ НЕОБЫЧНОЕ МЕСТО.
   Реджина хмуро прикусила губу, рассматривая мужчину перед ней.
    -- МНЕ ПОРА, -- Анубис оскалился в улыбке, -- РАЗ УЖ ТЫ БОЛЬШЕ НЕ СТРЕМИШЬСЯ УБИТЬ КОГО-НИБУДЬ.
    -- Что?
    -- У меня работа с этим трупом, -- голос Анубиса снова звучал обычно из его рта. Он спокойно помахал рукой на прощание Смотрительнице и, выходя из библиотеки, оглянулся:
    -- Я обязательно приглашу тебя как-нибудь на кофе.
   Реджина растерянно оглянулась, нашла свои очки у книжной полки и, нацепив их на нос, закрыла дверь. Повернув ключ несколько раз, подёргала ручку и, постояв немного перед деревянными створками, развернулась и пошла к Терезе. Думая не о произошедшем, а о двери. Когда-то в этих огромных дверях был сложный механизм, который приводился в движение нажатием и поворотом нескольких звеньев, после чего те запускали цепь реакций и в итоге двери глухо блокировались. В какой момент, кто и как сломал механизм, история умалчивала, но если бы вдруг эта тайна открылась бы, то никакие врата иных миров, огненные реки и трёхглавые псы не смогли бы удержать от мщения Смотрителей (и Старших Смотрительниц) Библиотеки от мести. Как минимум от того, чтобы переломать руки тому, что слишком сильно дёрнул за хрупкий механизм. Гномы, которые в теории считались создателями запора, скорее всего, оскорбились бы, что состоящий из титана, гранита и алмазов механизм назвали хрупким, но кто их спрашивает?
   Реджина мягко распахнула дверь к Кабинету Под Башней и Архиву. Пора было выпускать её единственную работницу, Тереза все это время ждала, пока все уйдут.
   Та мягко улыбнулась и сжала руку Смотрительницы:
    -- Я бы выпила чаю, что скажете?
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   На втором этаже одним из немногих современных помещений была Кухня. Шарлотта и Чарльз, хотя и старались вписаться в стремящийся вперёд мир, не могли справиться со всем и постоянно прокалываются. В речи, в одежде -- чаще всего. Они следят за новинками в разных направлениях, могут быть достаточно стильными, чтобы их одежда не казалась слишком странной. Но в собственном доме бег вперёд они останавливают. Оно и понятно, прожив на свете больше трёх сотен лет, они не склонны к каким-то ярким переменам, ведь полно вещей, к которым Шарлотта и Чарльз привязаны. Оба близнеца легко принимают всё происходящее в мире. Раз так говорят, одеваются, поступают и мыслят -- значит так и надо. Это единственно верный способ мыслить, если тебе светит вечная жизнь. Ещё, конечно, ты можешь тратить своё бесконечное время на то, чтобы осуждать перемены и возмущаться тому, что происходит в мире и куда всё катится. Доподлинно известно, что рано или поздно стареющие представители многих видов начинают проводить время, осуждая соседей и рассуждая про их воспитание и личную жизнь. С чем связано подобное явление - неизвестно, но некоторые исследователи из Британии утверждают, что дело в болезни под названием Старость. Шарлотта и Чарльз в данный период своей жизни ничем подобным не болели, а потому с удовольствием изучали изменения в мире. И пользовались новинками.
   И в том, как выглядел обновляющийся дом, во всём, было видно переплетение эпох и прожитых близнецами лет. Скачки в пространстве, смешение стилей и направлений. Светлая хромированная кухня, чистый холодный металл поверхностей. И парча на окнах. Темно-малиновая, с серебряной вышивкой. Старая, старше, чем Эльза, привезённая Шарлоттой из поездки в Китай. Когда Бэр впервые увидела кухню после ремонта, то поняла, почему гномы так не хотят всё делать по приказам близнецов. Это было красиво, Шарлотте и Чарльзу нельзя отказать во вкусе. Но это было необычно. Не привычно и традиционно, не считается сочетаемым или подходящим. Но это было красиво.
   Спустя пару дней Бэр больше не смотрит удивлённо на парчовые шторы в кухне. Просто входит сонно в помещение, кутаясь в домашний свитер, и ставит на электрическую плиту турку. И совершает свой ритуал приготовления кофе: пол турки воды, насыпать в неё кофе и немного красного перца, долить молока. И всё с тихим сонным бормотанием, со стороны можно подумать она колдует. Аккуратно помешивать длинной деревянной палочкой. И, не дав закипеть, снять с плиты. Разлить и, развернувшись, улыбнуться. Неважно, кто из Марков проснулся и вполз в кухню, главное -- подарить ласковую улыбку.
   И сегодня Эльза не стала себе изменять. Улыбнулась, разливая кофе по двум чашкам с лилиями на боку и наблюдая за тем, как Чарльз тянет обе ладони к напитку. Он обхватывает тонкими пальцами кружку, улыбается краешками губ и Эльза чувствует, как сердце сжимается от этой улыбки. Чарльз не изменился за всё время, какое они знакомы, ему всё ещё немного за двадцать. Он хрупкий, изящный и улыбается так, что сердце замирает.
   -- Ты божество, -- выдохнул Марк, делая глоток, -- ангел, сокровище!
   Эльза рассмеялась в ответ и взяла свою чашку.
   -- Я рада, что вы переехали в Суойя.
   -- Я тоже, -- Чарльз улыбнулся и сел на стол, скрестив ноги, -- здесь безопасность и ты. Но эти гномы... каменные юродивые! -- он почти зарычал, косясь сердито малиновыми глазами в сторону выхода с кухни. Рабочих ещё нет в доме, но скоро близнецам снова придётся с ними спорить. Его волосы, такие же, как у сестры, на затылке собраны в хвост атласной лентой.
   -- Просто скажи, что не заплатишь, -- Эльза закатила глаза, делая глоток, и подавилась, увидев ошарашенное лицо Чарльза. -- Тебе, правда, не приходило такое в голову? Они же наёмные рабочие!
   -- Да, но... -- Чарли махнул рукой, -- это же так... ну... невежливо... -- Бэр удивлённо подняла брови, глядя на Чарли. Тот, увидев поражённый взгляд, смущённо отвёл глаза. -- Ну, правда! Знаешь, я не могу просто сказать людям, что они не получат заработанные ими деньги!
   -- Но они их не заработали, -- резонно возразила Эльза, улыбаясь, глядя в свой кофе.
   -- Да, но... -- Чарльз прикусил губу. -- Это как-то неправильно.
   -- Ну... -- Эльза растерянно посмотрела в его сторону, -- Это не обязано быть правдой...
   Чарли удивлённо посмотрел на Эльзу, задумчиво пожевал губу и широко улыбнулся.
   -- Ты чудо.
   Бэр засмеялась, откинувшись на спинку диванчика. Чарльз смотрел на неё с нежностью. Его тонкие ладони обхватывали кружку с приготовленным для него кофе. За окном начинался новый день.
   Хамсин это погодное явление из Африки или Ближнего востока. Характерные признаки температура более +40 и штормовой ветер. Из-за локации распространения сопровождается пыльными бурями. Стоит отметить, что в библиотеке когда-то, на самом деле, заблудился один из элементалей воздуха. Правда не в архиве, но часть правды в сплетнях и слухах есть, как впрочем, в любых слухах и сплетнях.
  
  
  
   Воспоминания.
   День, когда.
   Реджина могла редко покидать библиотеку. Там было всегда полно работы, ведь книги нужно реставрировать, а вы можете себе представить, сколько книг в библиотеке в которой вверх стеллажи уходят на много этажей? И это только то, что открыто. В тайной третьей секции можно заблудиться. Смотрители если не могли выучить это место с его лабиринтом наизусть, то носили с собой волшебный клубок, который выторговывали у Одарённых.
   Раньше Ламорте ходила на проповеди в церковь и иногда гуляла в парке со своими приёмными родителями. Это было её счастливое время. Но после их отъезда из города свободные часы некуда было деть. И Реджина гуляла по городам Италии: по книжным магазинам и старым лавкам, по ярмаркам, где искала книги. Она когда-то жила в этой стране, но не помнила об этом. Она вообще ничего не помнила об Италии. Она просто знает, что когда-то жила тут, у неё есть странные сны-кошмары про улицы и каменные мостовые этой страны. Она не жила тут никогда. Просто ей снятся сны о том, что она тут родилась. Родилась в стране, которая была тут.
   Во время одной из прогулок она встретила тонкую девочку. Просто заметила её в толпе, избегающую приближаться к кому-то, шарахающуюся в сторону от всех мужчин. Бледная кожа отливала молочно-голубым и привлекала внимание в маленькой Падуе, где на две сотни человек было слишком мало не итальянцев. Но Реджина спешила в Антикварную лавку, и её внимание недолго задержалось на девочке, а встреча отложилась в памяти как мимолётное событие.
   Они позже столкнулись в толпе, и Реджина по инерции поймала её, поддержав за плечо. Девочка сжалась, опуская голову с лохматыми черными волосами ниже, отскочила, пошатываясь. Ламорте удивлённо посмотрела на красные разводы на руке. Девочка же в этот момент упёрлась спиной в стену и подняла испуганные глаза на шагнувшую к ней Реджину. Она замерла, глядя перед собой, не способная опустить взгляд от ртутных глаз женщины, с растягивающимся в узкую полоску зрачком:
   -- Простите, -- пробормотала девочка и попыталась убежать, обогнув Реджину. Но та в резком движении поймала её за запястье и, не спрашивая, развернула к себе спиной, задрала майку. Ребёнок тут же издал какой-то жалобный всхлип и размяк. На спине девочки не было кожи. Ламорте едва заметно поджала губы:
   -- Мавка, -- с грустью констатировала она и осторожно опустила тонкий хлопок на место, мягко развернула девочку лицом к себе.
   Та продолжала подрагивать, издавая жалобные звуки, похожие на писк мелкого щенка.
   -- Прекрати скулить, -- шикнула Реджина на ребёнка, морщась от жалобных звуков. Даже не пытаясь улыбнуться, она произнесла: - Я не наврежу тебе.
   Малютка прямо смотрела ей в лицо, разглядывая, продолжая бояться. Они замерли на какое-то время, Реджина наклонялась так, чтобы смотреть своими ртутно-серыми глазами в лицо девочке, в чёрные глаза с расширившимися зрачками. Они смотрели в глаза друг другу и потом Реджина отступила, разжимая руку, давая возможность только обратившейся Мавке убежать.
   Вместо этого та поймала Ламорте за руку и, не сопротивляясь, покорно пошла следом, прижимаясь к ней и подрагивая каждый раз, когда мимо них проходили мужчины.
   Реджина остановилась, разворачиваясь к девочке:
   -- Тшшшссс, -- её голос опустился до тихого шелеста. Реджина положила руки на плечи мавки и попыталась придумать, что ей сказать, но в голову шли только банальности из книг. Она открыла и тут же закрыла рот, поняв, что изречь нечего.
   Молча глядя в лицо мавки Реджина скорбно нахмурилась, выпрямилась и сняла с себя пальто, оставшись в тонкой потёртой водолазке и длинной юбке. Она повела плечами, ощутив сквозь ткань воздух, и накинула пальто на плечи девочки. Та покачнулась под его весом. Тонкая, невесомая тростинка без форм. Тяжёлое плотное пальто, больше подходящее для зимы, весило не мало. Реджина болезненно поморщилась и, прикусив изнутри губу, выпрямилась и подхватила ребёнка на руки.
   На вид той было не больше двенадцати лет. Русальная неделя давно прошла и, похоже, ребёнок с тех пор так и бродит, не понимая происходящего. Миру плевать, во что ты веришь и на каком говоришь языке. Итальянцы, в большинстве, никогда не знали о существовании Мавок и не слышали о русальной неделе. А миру плевать. Умерла на русальной неделе -- быть тебе Мавкой. Вот так и происходит, что люди вовсе не знают, что делать при обращении. И Тайной игре, в общем-то, плевать. Выживай ты, как хочешь, это никого не касалось.
   Реджина прижала девочку к себе и уверенно развернулась. Они привлекали к себе внимание: в конце весны в Италии мало кто ходит в пальто; тонкая молодая женщина, несущая на руках подростка, выглядела нереалистично; яркие рыжие волосы Реджины и почти голубая кожа её найдёныша не сочетались. Да и были они совсем не похожи, не только друг на друга, но и на мир вокруг.
   Из Падуи в Суойя вела тропинка между двумя колоннами. Откуда не посмотри -- кажется, что тут ничего нет, но пройти между ними можно. И пройдя -- пересекаешь порог Суойя. Реджина не знала, как работают эти тропинки между её миром и другим, но они были, и она ими пользовалась. И изучала, потому что информация никогда не бывает лишней.
   Реджина несла на руках хнычущего ребёнка и думала, что папа Джу будет ею гордиться. Она могла пройти мимо, решив, что не стоит вмешиваться ни в чью судьбу. Но она не прошла. Реджина с трудом может позаботиться даже о своей библиотеке, всё равно она не прошла.
  
  
   Отчёт пребывания в Щёцине начинается с ничего. Инквизиторы проводят время вместе, стараются никуда особенно не выходить и не покидать свои номера.
   Утром зарядка и разминка. Потом завтрак - самый простой - заказывают в самом отеле. Инквизиторам не стоит попадаться никому на глаза и привлкать внимание к своей группе слишком сильно. Их одежда - выделяется сама по себе, но они не сменяют её на простую и обычную.
   И после завтрака - они занимаются чтением, не только потому, что нравится, но и потому, что это правильно. Их книги - различные трактаты в которых написано про различную нечесть и как с ней справляться. Их книги - жития святых, великомучеников, и военачальников. Их книги - военные легенды, истории крестовых походов. Их книги - писания и апокрифы. Их книги - о военной тактике и философии боя. Их книги - не слишком разнообразны, по ним можно понять, что волнует Инквизиторов, что является их жизнью.
   Чтение длиться до обеда, на который стоит выйти из номера. Маленькие ресторанчики и кофейни - это те места, куда отправляется группа целиком. Хотя они и выглядят странно - большой группой в плащах - это летом-то - и рясах - вместе с тем они знают, что разумней держаться вместе. Поэтому ищут не большое заведение куда при этом смогут сесть рядом - они вовсе не будут обсуждать ничего связанного с работой - но им хочется находиться рядом. Группа Гончих - это всегда почти стая - только скорее собак, чем волков - и им нравится - и хочется - держаться рядом. Их обед всегда не торопливый, они обсуждают прочитанные книги или планы на вечер, рассуждают - куда могут пойти в новом, для себя, городе - какое место хотят увидеть.
   Они говорят внимательно прислушиваюсь друг к другу и в сработанной группе нет никаких проблем с тем, чтобы услышать друг друга. Гончие доверяют друг другу свою жизнь. Для них было бы странно не притереться друг к другу, со временем, целиком.
   Их голоса - разные - не разносятся по помещению и никому не мешают. Их обсуждение - мирное и никому не нужно кричать - чтобы его услышали.
   - В туристическом гиде написано, что в городе есть несколько интересных музеев.
   - Тебе хочется в какой-то конкретный?
   - Технологии и транспорта, - маленькая светловолосая Анна улыбнулась, улыбаясь, в группе инквизиторов она - техник и механик. Её желания ни у кого не вызывают удивления. Инквизиторы обсуждают какое-то время возможность посещения музея, пока вторая женщина их группы - Мария - листает на ноутбуке новостные сайты города.
   Мария поднимает голову, чтобы обратиться к остальным, когда те уже почти сошлись в том, когда и каким составом они направляются к месту силы.
   - Тут в новостях написано, что один из вампиров пропал.
   Остальные инквизиторы разворачиваются к женщине. Лидер - Лука - Поднимает брови и переспрашивает:
   - Пропал вампир?
   - Захоронения. Те, которые в прошлом году нашли в Дравско. Туда отправляли группу Максимилиана, чтобы проверить.
   - Это те, что с серпами? Три могилы?
   - Они, - Мария сдержанно улыбнулась кивая и повернулась к монитору, чтобы зачитать, - археологи оставили под охраной, а утром одна из могил - та, в которой не было серпа, но были путы и камень.
   - Путы? - младший из инквизиторов - Константин - поднял голову от стола.
   - Самый "молодой" труп был связан, - припомнил кто-то.
   - Мы туда всё равно не отправимся, - качнула головой Анна, - Нам тут ждать.
   - Но сообщить то можно, может нас отправят туда сразу, как решат, что тут мы не нужны.
   - Я бы не был так в этом уверен. Может как раз тут мы и окажемся нужны.
   - Инквизиция не дремлет, - тихо вздохнула Анна и добавила, - Но ленится.
   Проходящая мимо них девушка, с цветными волосами, запнулась услышав слова молодой Инквизиторши и уронила чашку с кофе. Константин вскочил на ноги, чтобы ринуться на помощь девушке, та отшатнулась в сторону, широко распахивая испуганные нечеловеческого цвета глаза. Константин раскрыв рот уставился на девушку, на позеленела - совершенно буквально и не контролируемо - и испустив тихий всхлип бросилась в сторону выхода. На ходу меняясь из почти человеческой девушки в самую настоящую нечесть -длинные нечеловеческие уши возвышались над головой из под кудрей. Старший из инквизиторов - Арман - и Мария первыми сообразили что происходит. Они вскочили на ноги, Мария развернулась к Анне и вручила её свой кошелёк, чтобы та занялась оплатой. Арман схватился за пояс, проверяя на месте ли тот и прихватив сумку с оружием бросился следом за убегающей нечестью. На ходу он развернулся к Константину:
   - Охраняй Анну.
   Остальные Инквизиторы быстро сориентировались и в маленьком ресторанчике остались только Анна, Константин и Наставник Анны - Влад - такой же механик и техник - как она - и не участвующий в боях до последнего момента.
  
  
  
  
   Артур отправляет очередное сообщение-отчёт, который должен будет попасть группе Луки. Он постоянно работает с этой группой гончих и уже выучил то, какие именно данные они от него ждут. Он ходит по городу в поисках заброшеных мест, где можно будет создать маленькую базу в которой смогут спрятаться инквизиторы, когда прибудут. Артур замечает, что в городе как-то по странному тихо и почти нет людей - если бы он знал в чём причина! - он бы уже потребовал чтобы группа Луки прибыла сюда и принялась за работу. Они бы ничего не смогли - не с такими объёмами - но они бы попытались, и вся информация была бы передана в Ватикан. Может быть - кто-то даже бы выжил.
   Артур проводит время в поисках и к вечеру возвращается в свой уютный номер в "Уорлдс Фейр". Он прибывал не в восторге от выбранного места, но уже не пробовал переселиться. Отель представлял собой большой и неуклюжее трёхэтажное здание с бутафорскими башнями по углам. Отдалённо отель даже напоминал средневековый замок. Артуру было немного не понятно зачем на первом этаже открыли аптеку, ресторан и ювелирный магазин. Внутри повсюду были - Артур не смог найти как описать интерьер вежливо - на диво безвкусные деревянные панели, зеркала, лепнина и живые растения.
   Он слабо улыбается владельцу отеля, тот сегодня встречает гостей - видимо отпустил свою удивительно высокую помощницу. Артур улыбается мужчине, пытается припомнить его имя - кажется Генри - и задумчиво смотрит на стену, где висела картина - портер владельца - внизу была подпись "Генри Говард Холмс". Артур несколько минут рассматривал портрет, то и дело цепляясь взглядом за имя, но так и не вспомнил, откуда оно вообще показалось ему сколько-то знакомым. Генри качнул головой сам себе и отправился к лестнице. Владелец хмуро смотрел ему в след, но Артур был слишком уставшим, чтобы заметить. За ним по полу стелилась тьма - не замеченная уже Генри Холмсом.
   Артур поднялся на третий этаж, в свой номер, глянул в окно - с недоумением заметил там колесо обозрения, удивлённо моргнул и подскочил к окну - и ничего не увидел. Решив, что ему просто показалось - махнул рукой и - едва раздевшись - свалился в кровать.
   А по коридору струилась тьма, мягко окутывала пространство вокруг, просачивалась под двери в поисках Артура. Она тихо поскрипывала ступенями, едва слышно шелестела тысячами голосов и растягивалась по отелю. Она вползала в закрытые комнаты и тёмные шахты, вплеталась в голоса служащих.
   Артур проснулся от странных звуков - сказывались годы работы гончей - заметил - только чтобы увидеть непроницаемую - зависшую над ним - тьму. Венатор попытался откатиться к другому краю кровати, но Тьма уже заполнила собой всё. В её глубине Артуру почудился звук усмешки, привиделся блеск ухмылки и острых зубов в ней. И это было последнее, что он видел прежде, чем тьма поглотила его.
  
  
   После потери напарника Генри пытается найти чем занять себя. Он звонит в управление с утра и отчитывается, отсылает по электронной почте отчёт и ищет, куда себя пристроить. Он помнит о деле которое он вёл с Анджеем, помнит так же и о том, что того увезли в соседний город, потому что морг Суойя сейчас на ремонте. Это известие удивляет Генри, но он понимает, что в нём есть что-то разумное. Хотя бы то, что в морге и правда может быть ремонт. Он плохо знает город - на самом деле ничего не знает о городе вообще.
   Генри решает продолжить расследование чтобы не думать о том, что потерял нпарника. Мыслей в его голове очень много и он испытывает муки непонимания от этой потери. Хотя они не работали вместе давно - Генри успел решить, что напарник это самый близкий друг. Какими бы разными они ни были - они имели общие цели и ценности, и это значило очень много. С сестрой Генри не имел общих ценностей, например.
   Генри попросил известить его о результатах вскрытия и о причине смерти, хотя ему ещё в Библиотеке сказали, что судя по всему - это сердечный приступ и в нём нет ничего не обычного для такой работы, как их. Нервы.
   Генри ищет, чем себя занять. Он бегает на час больше чем обычно - потом об этом он пожалеет - и делает растяжку, - хотя обычно забывает о ней.
   Генри тратит три часа на то, чтобы прочесть внимательно всё, что есть по делу. И потом он целый час собирает вещи Анджея. Он упаковывает их все и отправляет в их участок, чтобы потом их отдали его родственникам. Генри - не думает - о том, что у Анджея была семья. Не большая, но у него есть те, кто расстроится и кому будет больно.
   Генри, закрыв глаза, глубоко вздыхает и отправляется расследовать дело.
   Он очень хочет, чтобы всё кончилось. Надеется, что ему пришлют кого-то в помощь или заменят - или оставят дело местной полиции - потому что зачем вообще они тут нужны иначе?
   Генри снова отправляется к Библиотеке, потому что в целом ему больше некуда идти, нет ни каких других зацепок.
   Перед Библиотекой он видит мужчину - вчера они уже встречались - он так же сидел здесь и в прошлые приезды Генри - и Анджея.
   Блэк неуверенно приближается к нему и извиняется:
   - Прошу прощения, могу я задать вам пару вопросов?
   Мужчина поднимает на него глаза - от газеты которую читает - и Генри и не вспоминает, что должен сообщить кто он. Но Анубис - это он - не ждёт этого. Он и так в курсе кто перед ним.
   - Спрашивайте, офицер Блэк.
   Генри не замечает, что не успел представиться. Он плохо осознаёт часть своих действий - ему вообще-то стоило бы дать себе перерыв - потому что потеря напарника это всегда плохо. Анубис смотрит на него внимательным взглядом - если Блэк его знал лучше - то заметил бы беспокойство - но для смертного они ещё не были знакомы - а бог не собирался ничего торопить. Анубис внимателен и знает, что Генри немного травмирован тем, что его напарник погиб - и даже по сути не из-за их работы - Анубис надеется, что Генри и не узнает почему - но знает что не все надежды должны выживать.
   Он начинает отвечать быстрей, чем Генри задаёт свой первый вопрос. Ему не хочется ждать:
   - Я здесь каждый день. Ничего не видел, о чём бы вы не хотели спросить. Пани Ламорте и Пани Тереза появляются на работе всегда и все рабочие часы на месте. В остальные - дни и времена - нет конечно. Тереза никогда не задерживается. Я понятия не имею, чем она занимается в свободное время или где она живёт. Ещё что-то?
   Генри приоткрывает рот и качает головой, потом быстро понимает - Анубис работает с полицией - он вчера прибыл в Библиотеку. Блэк кивает, улыбаясь:
   - Благодарю.
  
   Чтобы посоветоваться Генри звонит своему бывшему наставнику, он надеется, что сможет обсудить сложившуюся в городе ситуацию и что его немного успокоят. На его звонок отвечают с недоумением и Генри думает - наверное, он немного не прав, с чего бы его должны были утешать и поддерживать? Практика ведь кончилась. Он - самостоятельный детектив. Опыт Генри - фактически нулевой и сугубо теоретический - был взят из фильмов и кино, а в них не слишком много правды. Тем более, что большая часть лент которые нравятся Генри - даже не о Польше, а о Америке и это совершенно другая система. Генри - только очень условно и не совсем осознанно - догадывается, что его не обязаны поддерживать, он уже думает о том - как ему самому разбираться, когда его бывший наставник начинает вести себя по-другому:
   - Генри, вот же чёрти, не сразу сообразил, что это ты.
   Голос его собеседника сразу наполнился теплом, и Генри отпустили его переживания. Ему показалось странным, что наставник не узнал его сразу, но он не стал на этом зацикливаться, предпочтя сходу вывалить имеющуюся информацию, чтобы посоветоваться. Люди в городе были странными. Генри не мог так же отделаться от мысли, что в городе слишком пусто. Или что он чего-то упорно не замечает.
  
  
  
  
  
   Бэр кивает, пропуская мимо все реплики сидящего напротив молодого мужчины. Он рассказывает ей что-то о деле, которое ведёт и в котором Эльза официально помогала ему. И про своего напарника. Обе темы совершенно не интересовали Бэр. Её работой было вовсе не "раскрытие преступлений", а в каком-то роде - обратное, сокрытие. Задача Эльзы Бэр -- защита Тайной Игры. От туристов и от любопытных. От мира. От жителей Суойя, от тех, кто в нём не живёт.
   Поэтому сейчас десерт был ей намного интереснее, в "Лунной сонате" были потрясающие сладости. Лучшие, которые в жизни пробовала Эльза, вкусней были только те, что Чарли готовил дома.
   Когда Блэк сказал что-то по поводу того, что он точно уверен, что убийца именно Тереза Вольна -- Эльза вздрогнула и, наконец, прислушалась к тому, что говорит сидящий перед ней человек.
   -- Что? -- Она наклонила голову, чувствуя недоумение от его уверенности.
   -- Я говорю, что это было тяжело, -- Он улыбнулся, -- Мы ездили в школу и университет, попросили информацию обо всех подходящих внешне девушках, -- Эльза удивлённо распахнула глаза, пока Блэк продолжал, -- И со всеми встретились, кто всё ещё живёт в городе. Кроме Терезы Вольна.
   -- Но она же не...
   -- Я съездил во все школы, их всего две в городе. Среди тех, кто тут учился -- под описание попало несколько человек, с ними я поговорил.
   -- Тереза Вольна - не училась в местной школе, -- прервала Бэр его.
   -- Да-да, я не договорил. Её я просто видел на улице.
   Бэр замерла, выдавливая из себя улыбку.
   -- О...
   -- Мы снимали всех девушек, которых видели.
   -- Это не законно.
   -- Ну, это в рамках расследования, -- отмахнулся собеседник, -- В общем, Терезу опознал один из свидетелей.
   Эльза судорожно сжала в руках вилку, отчего та слегка погнулась в её руках, но Бэр не заметила этого, глядя на мужчину. Мысли собрались в одну, которая панически билась в голове: как, чёрт возьми, кому-то могло так повести?
   -- Но эта женщина, Реджина, не сообщает где найти девушку. Не понимаю, почему бы. Возможно, они родственники? -- Мужчина задумчиво посмотрел в чашку с чаем.
   -- Нет, у пани Ламорте нет родственников. Умерли. Довольно давно, -- Эльза качнула головой, она не знала, как обстоят дела на самом деле. Но ещё чего не хватало, работать против Ламорте. Эльза себе не враг, -- Так что её не стоит трогать, -- Может быть, Блэк и был ей не симпатичен, но она не ненавидела этого человека. И даже если бы ненавидела - Эльза, как и многие другие, верила, что обращённый василиском в камень человек продолжает жить, воспринимать мир, но заперт в камне. Страшная участь. Было ли так на самом деле - не знал никто, в истории нет упоминаний того, чтобы кого-то вернули из каменного состояния.
   -- Я думаю, что нам нужно снова попробовать поговорить с пани. Я звонил в управление, мне обещали поспособствовать с разговором. Надеюсь, что поторопятся.
   Эльза вымученно улыбалась, представляя себе то, что ждёт сидящего перед ней мужчину, если он рискнёт что-то сделать Ламорте. Не просто так ей подобных уничтожали в ранние времена. Бэр видела стоящие в библиотеке каменные фигуры. Их было очень много и если бы удалось доказать, что там есть хоть один Нелюдь -- то Ламорте бы сразу же обезглавили. И никто бы и слова не сказал, потому что каждый знает, что будет, если подобная ей -- повзрослеет достаточно, чтобы суметь научиться полностью, управлять своими силами. Это будет по-настоящему страшно.
   -- Я думаю, что не стоит разбрасываться обвинениями, -- Эльза нахмурилась, что бы показать своё отношение к происходящему. Она поднялась, оставляя на столике деньги за свой десерт. Есть расхотелось.
  
  
   У Инквизиторов не выходит отловить нечесть, но они выясняют, что та - так же направляется в маленький городок - Суойя. И хотя по правилам они должны сообщить об этом кому-то из Святых Отцов, чтобы те направили в город Ищейку - группа Гончих решает разобраться своими силами и в Суойя отправляется Анна. Это грубое нарушение правил, ведь механик не является Наблюдателем вообще, но команда решила это вместе - Анна ещё только учится и - она к этому готова - именно её исчезновение из группы будет наименьшим злом. Механик всё равно не принимает участия в боях и изгнании бесов.
   В Суойя Анна прибывает вечером - каждый в группе пытается предупредить её обо всём, что ему известно - но никто не решает, что ей не стоит ехать.
   Анна светло улыбается, поправляет неудобный пояс - с ножнами - скрытый под свободным сюртуком - и отправляется осмотреть город. Она помнит указания по поиску - не привлекать внимания и смотреть по сторонам. Лука решил отправить Анну ещё и потому, что встреченная одержимая - или нечисть другая - инквизиторы не имели возможности выяснить - второй зарегистрированный - условно, бумаг пока никто никаких не заполнял - случай в этом маленьком старом городке. Особой истории о городе - Суойя - никто из Инквизиторов не нашёл - фактически это была скорее деревня. Но Анне город нравится. Некоторые улицы - такие узкие, что там невозможно разминуться. Улочки эти выложены камнями и никто их не менял с тех пор, как город был основан - в некоторых местах камни поросли не только мхом, но и травой и цветами, а в одном месте Анна - гуляя по городу - видела как между домами росла берёза. В ином месте камней уже и не видно под грязью, мелкой галькой, землёй и песком. Они все - эти маленькие улочки - выходят другие - шире, по ним уже можно спокойно пройти вдвоём и разойтись с третьим. И там можно заметить у каждого дома - стоит скамейка - деревянная или каменная. Эти улочки тоже выложены большими камнями, или замощены кирпичом, и здесь тоже давно ничего не меняли. В некоторых местах - кто-то стянул булыжник другой и в дорогах образовались глубокие ямы. Эти - более широкие - улочки тоже выходят в свою очередь на улицу по шире. И так - весь город. Места, где уже в состоянии протиснуться автомобиль, - закрыты асфальтом, хотя и не везде.
   Анна несколько часов потратила на то, чтобы побродить по городу в котором время или остановилось или просто забыло о самом себе - и своих обязанностях - ей это напомнило маленькие итальянские закоулки, где она росла.
   Из двух возможных отелей Анна выбирает "Теремок" и тем продляет себе жизнь. Она мягко улыбается девушке с голубыми волосами - на ресепшн - и получив ключ от номера - быстро поднимается в него.
   Последний чётный номер - на втором этаже - по коридору на право.
  
  
  
   Маленькая, пока ещё пустая комната со светлыми панелями, окна с яркими витражами и люстра, напоминающая цветочный куст, растущий на потолке. На неё-то Чарльз Марк и смотрел сейчас, замерев в дверях комнаты. Это помещение они планировали сделать гостевой спальней. И тут должна была висеть красивая современная люстра. Они купили её на какой-то выставке в Ленинграде лет десять или пятнадцать назад. Что, конечно же, делало её уже не такой уж современной, но для долгоживущих вампиров это всё же были мелочи. Она прекрасно должна была преобразить концепт этого помещения. Чарльз нервно сжал-разжал кулаки несколько раз, глубоко вдыхая и медленно выдыхая, чтобы успокоиться.
   Поправив белый платок на шее, он отступил назад в коридор и осторожно закрыл дверь в законченную комнату. Он настолько аккуратно прикрывал дверь, опуская ручку, что любому стало бы ясно, что больше всего он хочет с размаху хлопнуть ею. Так, чтобы люстра сама отвалилась и рухнула.
   Чарльз отступил на пару шагов, спиной врезаясь в стремянку. Покосившись на неё, он нахмурился, сжав челюсть, фыркнул себе под нос, закатывая глаза, и перевёл взгляд на выглянувшего на шум рабочего. Судя по тишине в бальной зале, ремонтом которой гномы занимались, они ещё не приступили к работе. Чарльз задумчиво смотрел на проем, в котором уже исчезла голова рабочего. Он хмуро наклонил голову к плечу, устало вздыхая. Раньше Чарльз никогда не нанимал гномов для каких-то работ, они с сестрой не селились в месте, где невозможно было найти обычных людей. И, хотя им нравилось получать новый опыт, этот нельзя было назвать положительным, и потому близнецы не приходили в восторг от происходящего. Гномы всё время работали, как хотели, пытаясь, по их словам, сделать концепт более адекватным. Как будто трёхсотлетних вампиров волнует, что думает по поводу их вкуса кто-то в десять раз младше. Буквально в десять, так что с чего бы вообще? Но ссориться с рабочими было невыносимо.
   Чарльз и Шарлотта часто переваливали эту обязанность друг на друга. В этот раз была очередь Шарлотты разговаривать с гномами. Раньше Чарльз несколько надеялся, что на мужчин подействует большая грудь сестры. В конце концов, Шарлотта и правда была красива. Фигура восьмёркой, широкие бедра и большая грудь. Но гномы естественным образом просто не обратили внимания, что разочаровало и расстроило близнецов. В общем-то, нет ничего странного, что полностью каменные существа не прельстились условно-живой вампиршей.
   Чарльз, вздохнув, отправился на кухню, рукой ведя по стене.
   Через несколько минут на холодильнике появилась новая записка, прижатая к дверце ярким малиновым магнитом:
   "Дорогая сестрица,
   наша милая Эльза посоветовала нам сообщить рабочим, что если они не будут выполнять работы по нашему плану с учётом наших желаний, то не получат деньги. И будут переделывать, пока не сделают так, как хотим мы, оставив свой вкус себе.
   В связи с тем, что предназначенная в ванную люстра оказалась в комнате для гостей, я нахожу данную мысль логичной и приятной. Успехов вам.
   Искренне твой,
   с Любовью
   Чарльз Марк"
  
  
  
   Здание библиотеки когда-то было книгохранилищем монастыря. Стоит сказать, что никто в городе об этом монастыре не знает ничего, кроме того, что он тут был. Ныне Библиотека была единственным зданием, которое сохранилось с тех времён целиком, хотя и было множество, раз достроено и перестроено. Но внутри был всё тот же каркас. Эльза, как и любой житель Суойя, не любила тут появляться. Старое здание давно никто не реставрировал, и временами казалось, что оно скоро рухнет. Оставалось загадкой, на чём всё до сих пор держалось. Не иначе чем на магии, или на самом деле всё давно рухнуло, а это просто Тень. Никто не знал, может ли у здания быть Тень.
   Но не в аварийном состоянии библиотеки дело.
   Бэр стояла на лестнице перед входом. Старая арочная дверь: кованые железные узоры, которые поело время и ржавчина, поверх дерева. Казалось этим воротам лет больше, чем самой Библиотеке. На самом деле, конечно, всё было немного иначе. Эти огромные двери, высотой в два роста весьма не маленького человека, и Библиотека были одного возраста и времени постройки. Но вот здание библиотеки, монастырское книгохранилище, как ранее упоминалось, было моложе. Оно впрочем, и было только каркасом. Оболочкой, в которой скрыт клад, Знания.
   Капитан не разглядывала двери, она их уже много раз видела, она просто стояла на крыльце и размышляла. Это был своеобразный ритуал, который выполняли все, кто приходил в библиотеку. Несколько минут на крыльце, потом уже делаешь шаг вперёд, открываешь дверь. И вступаешь в библиотеку. Думать позволялось о чём угодно: о вселенной, жизни и всём таком. Некоторые думали над списком покупок или количестве новых туфель. Если ничего не шло в голову, то было положено всё равно изобразить активную работу мысли и только после этого входить в Библиотеку.
   Эльза входила спокойно, не озираясь в поисках Смотрительницы. Она пошла к стойке регистрации, где сейчас сидела тонкая, как былинка, брюнетка. Тереза Вольна. Главная подозреваемая в связи с опознанием. Мавка.
   Здесь стоит заметить, что Мавки существа особенные, хотя бы потому, что являются по сути своей зомби женского пола. Хотя называть их так конечно очень не вежливо и может быть чревато.
   Бэр нахмурилась. Капитан искренне считала, что убийцы, которых ищут, не должны ходить на работу. Ведь это облегчает полиции их поиск. Конечно, капитан и была представителем полиции, но она же была оборотнем, но вот другие офицеры, из Щецына, те должны не прикрывать пани Вольна, а искать. И вот им на руку, что девушка ходит на работу.
   Реджина вынырнула из одного из проходов и замерла перед Эльзой, поднимая одну бровь. Она наклонила голову к плечу, потом развернулась и махнула рукой: "следуй за мной". Капитан хмуро покосилась на Терезу, потом пошла за Смотрительницей. Глядя в спину маленькое и хрупкой василиски Эльза подумала, что, наверное, оно и правильно, что мавка продолжает ходить на работу. Скорее всего, Смотрительница бы была в ярости, если бы её работница не появилась и тогда, наверное, никто бы не смог спасти Вольна. Реджина неторопливо прошла между огромными стеллажами, обогнула лестницу, приставленную к одному из них. Её кабинет находился в круглой комнате в основании башни. Эльза, конечно, не знала, но место это называлось Кабинет-Под-Башней, почему у кабинета было собственное название, не могла сказать даже Смотрительница, но оно было и потому использовалось. Кабинет Под Башней был большим полукруглым помещением вокруг которого с внешней стороны шла лестница. В комнате же, в этом месте, сделали широкие полки, на которых было трудно убирать пыль, которая к счастью и не появлялась тут давно. Возможно в силу того, что пыль это частицы кожи. А у василисков и мавок у неё немного другой состав. Тонкие окна-бойницы почти не пропускали свет в помещение и располагались по кругу. Внимательное существо заметило бы, что половина из окон выходит на лестницу или коридоры архива, но строителям было немного всё равно на законы материи, физики и реальности и окна выходили на улицу. При желании сквозь разноцветные витражи с изображениями цветов, можно было рассмотреть Площадь Роз. Ещё более внимательное существо, обладающее пространственным мышлением, заметило бы, что башня находится на противоположной стороне от площади. К счастью Эльза, как и все медведи, пространственным мышлением не обладала, а потому в её голове новых вопросов к Библиотеке не возникло. Оно и к лучшему.
   Реджина повернулась к Эльзе и кивнула на изящный, обитый парчой стул с мягкой спинкой. Стул не выглядел так, как будто способен удержать на себе вес капитана, но та не решилась спорить с василиской. Бэр не помнила, откуда этот ребёнок вообще взялся тут. И сколько прошло времени, кажется, Смотрительница всегда была в Библиотеке. В любом случае тут она была главной, и спорить с ней было просто не прилично. Каждый на своём месте, и всё работает. Бэр поджала губы, соединила руки в замок на коленях, глубоко вздохнула, прикрыв глаза, и решила не тянуть:
   -- Пани Вольна -- главный подозреваемый. Я понимаю, она мавка, они всё время кого-то убивают, да и выглядят все на одно описание. Но оставшийся в живых офицер добыл её снимки и её опознали. И он упёрт в уверенности, что это она, -- Эльза сама не знала, какой реакции ожидала. Тереза находилась под опекой Смотрительницы последние лет пять, с того момента, как та её сюда привела. Эльза помнила, что какое-то количество лет назад видела, как Смотрительница появилась с одной из Итальянских троп с мавкой на руках. И теперь Эльза ждала реакции, которой не последовало. Реджина молча ждала, словно, по её мнению, не прозвучало ничего важного. Для неё, может, так и есть. Эльза неуверенно прикусила губу. Она продолжила, ощущая растерянность: -- Офицер Блэк доложил об этом с просьбой, о содействии и если с ним снова что-то произойдёт, то сюда могут отправить куда больше людей.
   -- И вы пришли мне об этом сообщить, -- голос у Реджины продирал до костей, холодный и хриплый, словно треск старых сухих веток смешанный с шипением змеи. Если говорить не поэтично, то конечно он просто был низким и хриплым. Но сказать, что он вызывал ощущения наждачной бумаги это куда более красиво и литературно. Эльза выпрямилась на стуле, сглотнула и кивнула не в силах что-то сказать. Смотрительница пугала её. -- Благодарю вас.
   Бэр вздрогнула, когда женщина перед ней растянула губы в улыбке: показалось, будто вместо зубов у неё острые клыки-иглы. Эльза нахмурилась, сжала кулаки и прикусила изнутри щеку, чтобы прийти в себя. Она капитан полиции, один из самых крупных оборотней, и вообще -- она не должна трусить. Но это была одна из исключительных способностей василисков как вида -- пугать кого угодно, пробуждая страхи и представляясь самым страшным кошмаром. Каким бы смелым ни был собеседник, всё дело было в маленькой мутации, которая очень портила жизнь и самим василискам. Всё могло бы быть проще, всё могло бы быть легче и веселей.
   -- Убежище будет подготовлено для пани Вольна, -- добавила Эльза, помолчав. Она неуверенно поднялась, косясь на двери и не зная, стоит ли распрощаться или Смотрительница ждёт от неё чего-то ещё. Позже, спустя долгие годы, Эльза будет вспомнить своё первое общение со Смотрительницей и не понимать причин своего страха. Но пока у капитана не было иммунитета.
   -- Я сообщу Терезе, -- серые глаза с интересом отслеживали эмоции Эльзы. -- Спасибо за беспокойство.
   Бэр быстро кивнула и, вежливо поклонившись, схватилась за ручку двери:
   -- До свидания, хорошего вам дня, пани Ламорте.
   Ответила ли что-то Смотрительница -- Эльза уже не слышала. Она спешила выйти из здания библиотеки и радовалась, что коридор, который ведёт к кабинету-под-башней, выходит не далеко от выхода. Дубовую дверь капитан сдвинула с некоторым трудом, и не до конца прикрыв её за собой, она покинула не гостеприимное место.
   В этом здании полно мелких комнат, в которых, возможно, когда-то жили монахи или были хранилища. К счастью для Бэр и всего города, подвалы были частично затоплены. В такой влажности даже василиск не стал бы жить, иначе бы Ламорте вовсе поселилась в библиотеке, и сюда никто вообще не рискнул бы приходить, а заодно и в слишком близкую к библиотеке Мэрию. Если бы подобные мысли пришли в голову кому-то из работников Мэрии, исключая конечно саму Леди-Мэр, то, безусловно, в казне бы наконец-то нашлись бы деньги на реставрацию здания, в первую очередь конечно на то, чтобы откачать из помещений воду и обустроить там жилое место для василиска.
  
  
  
   Оставшись в одиночестве Генри не знает чем себя занять. Он знает, что если в деле тупик или пауза - не стоит долбиться лбом в стену. Блэк знает, что может быть не прав, но он ощущает себя персонажем полицейского сериала или фильма, он чувствует уверенность и всё складывается - один к одному. Они приезжают в город, имея на руках условное описание - Генри упускает из виду, что свидетели были пьяны и потому точность их слов - весьма условна. В городе - по странному совпадению - не так много тех, кто подходит под описание - здесь Генри не профессионально упустил, что девушка, которую он ищут - может быть так же туристкой. Генри случайно видит девушку, которая идеально подходит под описание - и её снимок он отправил коллегам в Щёцин, чтобы те поговорили со свидетелями, пока он сам - пытается поговорить с девушкой - Терезой. Генри хочет, чтобы дело скорее закончилось - смерть напарника тяжела для него - ему нужна хотя бы замена - но он не может этого признать. Его начальник мог бы и сам догадаться, но особенности города, о которых Генри ещё не ведает - ни как не позволят этому произойти.
   Генри прогуливается по городу - в ожидании данных от коллег - забредя к парку он останавливается у входа - оглядывается - прохожие не обращают на него внимания, просто огибают - решается войти или нет. Простояв какое-то время на входе - он всё же идёт по дорожке из жёлтого кирпича и размышляет о том, что декоратор похоже любил детские сказки. Блэк находит скамейку перед ручьём, она немного в стороне от дорожек и к ней ведут только тропинки. Похоже - что кто-то просто перенёс её туда - возможно чтобы наблюдать за тем, как течёт вода.
   Присев Генри вытащил из кармана телефон и покрутил в руках. На дисплее высветилось четыре не принятых звонка и одно сообщение. Генри смущённо прикусывает губу, видя, что Хлоя его потеряла. Он хмурит брови и раздумывает о том, стоит ли перезвонить ей, или нет. Он знает - Хлоя никогда бы не позвонила просто так, но иногда она начинала переживать основываясь на своей интуиции. В эти моменты он её не понимал, но предпочитал доверять. Генри дорожил Хлоей, хотя отношения их многим были не понятны. Они жили вместе, но Хлоя могла внезапно куда-нибудь сорваться предупредив в последний момент. В этот раз она была где-то во Вьетнаме.
   Генри решил - она не стала бы звонить, если бы не что-то по-настоящему важное и набрал номер своей супруги. Короткие гудки оповестили его о том, что номер занят и Генри вздохнул, немного хмурясь.
   Он откладывает телефон, надеется позвонить ей позже. Генри прикрывает глаза, поднимает голову к солнцу и наслаждается солнечным днём. В его голове десяток мыслей о расследовании.
  
  
  
   Реджина металась по своему кабинету, то и дело, натыкаясь на кресла для посетителей. Она замерла, только когда уронила одно из них: оно проскрежетало деревянными ножками по каменному полу и рухнуло, завалившись на бок. Реджина несколько раз моргнула и кинулась поднимать предмет мебели. Прикусив губу, она вздохнула.
   -- Нечего паниковать, справимся, -- пробормотала женщина себе под нос и, сделав глубокий вдох, покинула свой кабинет.
   Реджина аккуратно закрыла дверь и повернула ключ в замке на два оборота. Потом подёргала ручку, проверяя, опустила резной ключик в маленькую, висящую на поясе сумочку, и на ходу затянула на ней завязки. В длинном коридоре было темно, только полоса света падала впереди сквозь щель в приоткрытой двери. Коридор к башне не освещался уже года четыре, с тех пор, как последняя лампочка перегорела. До светильников Реджина не дотягивалась даже с лестницей, да и менять их в темноте было трудно, а денег на лампочки не было. Впрочем, и без них было неплохо: коридор прямой, всего две двери, и обе в конце. Одна направо -- в кабинет-под-башней, вторая налево -- на лестницу в башню, в которой и нет ничего, и дальше, в архив. В общем, Реджина не заблудится, а остальным тут нечего делать. Разве что иногда Тереза могла быть отправлена в архив.
   Ламорте стояла у открытой двери. Сквозь проходы между старыми книжными стеллажами падали солнечные лучи, в свете летала пыль. Реджина поджала губы, хмурясь, развернулась и обогнула стоящий рядом шкаф. Пройдя до конца направо, она минула витрины с книгами и остановилась перед деревянной дверью с кованой решёткой перед ней.
   Вход в третью секцию Ламорте держала закрытым всегда, чтобы туда никто не вошёл по случайности. В Третьей Секции были слишком ценные книги, информация из которых не подлежала распространению. Смотрители должны были следить за их сохранностью и выдавать информацию, если этого действительно будут требовать обстоятельства. Определять предполагалось, конечно, самим Смотрителям.
   Реджина вытащила связку из не одного десятка резных ключей. Она отпёрла три замка и, войдя в залу, закрыла за собой дверь, повернув ручку.
   Ламорте прошла к единственному столу в помещении и включила стоявшую на нем настольную лампу. Та, несколько секунд поморгав, засветила нормально. Реджина уверенно вытащила с одной из витрин старую потрёпанную книгу и занялась её реставрацией. Она осторожно подтягивала инструментами выбившиеся в переплёте нитки и натирала мягкую кожу, которой была обита обложка. Монотонная спокойная работа всегда немного успокаивала Реджину, она немного проваливалась в неё и, будучи ограниченной в реальном времени не заметно для себя падала во время альтернативное, Библиотечное. Благодаря этому особенному созвучию со зданием она и могла реставрировать в день иной раз по десятку книг. Благодаря этому же она сумела выучить здание, не прилагая усилий. Реджина Ламорте, сорок вторая Смотрительница Александрийской Междувселенной Библиотеки, просто чувствовала это место и знала расположение всех книг, которые видела.
   Реджина осторожно перелистывала страницы, проверяя, не попал ли туда мусор или не вползло ли какое-то насекомое. Временами она останавливалась, глядя на гравюры в книге. Это, скорее, был дневник, в котором кто-то рассказывал о своих соседях. На одной из гравюр был маяк, светивший во тьму. Реджина остановилась, провела тонкими пальцами по рисунку, потом перевела глаза на текст.
  
   "...И на маяке, на окраине города, живёт Владычица Видений.
   Я понятия не имел о ней, пока она не оказала мне услугу, изменила для меня реальность, заставила моих преследователей забыть о том, кто я и где.
   Она всегда помогает жителям Суойя, но мало с кем контактирует и редко покидает свой дом, что для Владыки не удивительно, как я слышал - они крайне редко покидают пределы своих Убежищ, а маяк это оно и есть (И в нём полно места).
   Просто удивительно, что в мире есть Владыка с такой силой. Владыка, сумевший прожить столько, чтобы целый маяк стал Убежищем. Женщина, сумевшая в одиночестве не сгинуть. Я удивителен. Я слышал, будто иной Владыка в состоянии создать Убежище с дом или в несколько комнат, но маяк - огромен. Хотел бы я узреть, каким будет это место через пару сотен лет. Жаль, что я не смогу так долго жить, очень жаль".
  
   Реджина несколько раз короткую запись.
   -- В маяке на окраине города живёт Владычица Видений, -- прочитала она второй раз вслух. -- Потрясающе! -- Смотрительница вскочила с места. -- Где-то была книга о владыках!
   Ламорте вышла из-за стола и оглядела длинную череду полок скрытых стеклянными дверцами с железными решётками между стеклом и полкой. Она не уверенно замерла, оглядываясь, и вспоминая, где видела нужную информацию. Она перебирала мысли и воспоминания в своей голове, как файлы в картотеке.
   -- Где же ты.... -- Ламорте шла вдоль полок, рукой ведя по дереву, собирая на белые перчатки пыль. Она остановилась перед одним из шкафов, осторожно вытащила из мешочка на поясе очередную связку ключей и отпёрла маленький замок на дверцах. Смотрительниц взяла в руки один из толстых фолиантов. Разобрать текст на нём было не реально, но это конечно была энциклопедия. Они есть обо всём на свете и если ты хочешь что-то узнать, то всегда нужно только найти энциклопедию о том, что тебе интересно. Ламорте не отходя т шкафа принялась листать тонкие страницы, -- Где же ты, владыка... Вот!
   Реджина погрузилась в чтение и три раза перечитала одно из предложений:
   "Благодаря силе Владыки -- из Убежища выдачи нет". Конечно, всё это просто было чередой случайностей, которые ни от кого не зависели. В Суойя не существует судьбы. Но есть огромная череда случайностей.
   Ламорте тряхнула головой и бросилась к дверям. Несмотря на собственную поспешность, она внимательно проверила, что не забыла запереть Третий Сектор. Реджину остановил в дверях вопрос Терезы:
   -- Куда вы?
   В голосе Вольна прорезались нотки лёгкой паники. Она вскочила со своего места и дёрнулась подойти к Смотрительнице. В памяти Терезы Реджина Ламорте никогда никуда не спешила и не торопилась. Было в ней то неспешное благородство, под которым часто подразумевают истинную аристократичность. Была ли в Реджине Ламорте аристократичность не ясно, но неспешность в ней была точно. И вот сейчас она куда-то торопилась. В общем, беспокойство Терезы было понятно.
   -- Продолжи пересортировку книг в Первой Нижней секции. -- Реджина повернулась к Терезе, на ходу запахивая пальто и нащупывая длинными пальцами пуговицы. -- Всё будет хорошо, Тереза.
   Смотрительница обернулась в дверях библиотеки и ласково улыбнулась девушке. Вольна, распахнув глаза, смотрела, как Реджина выходила, как она закрывала осторожно старую дверь. Слушала, как скрипят тяжёлые замки.
   Владыка (Джинн?)
   Из всех Этернидеусов Владыки единственные не имеют постоянного названия. Их называли Властителями Пространства, Стражами Вечности, Создателями Миров. Владык повсеместно часто называют Джиннами. Являются ли они одним и тем же не ясно.
   Их происхождение всё ещё не известно, хотя многие пытались выяснить и найти, откуда всё же они появились. Всё, что удалось узнать -- в какой-то момент в мире вдруг появляется проход в Убежище/Святилище Владыки. Лампу Джинна.
   И у Убежища есть Владыка/Джинн. Всегда. Благодаря силе владыки -- из Убежище это Безопасность. Кем бы ты ни был - если тебя пустили, то значит - приняли. И не отдадут.
   Кем же ещё являются Владыки не известно. Они обладают общим набором характерных черт -- невозможность рассмотреть, способность создать или владеть неким пространством(Убежищем/Лампой Джинна). И на этом точная информация заканчивается, и начинаются домыслы.
   Владыки возможно, только возможно, являют собой квинтэссенцию некой идеи. Существует так же теория, что Владыки это некоторый аналог Теней. Но Тень -- это зеркало реального человека, а Владыка это зеркало некой идеи. Жила идея и была столь прекрасна и огромна, что у неё появился своеобразный элементаль, существование которого нацелено на воплощение или сохранение этой идеи. Впрочем, хотя эта теория красива -- она только теория. Ничуть не лучше, чем та, согласно которой Владыкой может стать кто угодно, если у него есть достаточно важная Идея и Цель. Все эти рассуждения ни к чему не ведут.
   Куда важнее факты, а они известны, правда, только про Убежища. Это пространство, которое в некотором роде не существует, если вас что-то с ним не связывает. Люди часто даже не способны его найти. Но Убежище это синоним безопасности. В чём бы ни были причины Владык, они всегда находятся в этих фантастичных местах.
  
  
  
  
   Машина Эльзы перед библиотекой смотрелась нелепо. Женщина стояла на крыльце у закрытой двери и смотрела на Площадь Роз. Её пикап очень выбивался из пейзажа. Блестящие поверхности чёрного цвета не смотрелись в антураже старого города и вымощенных крупными камнями улиц. Когда Эльза впервые приехала сюда, то немного переживала, что камень скрошится под весом почти пяти тонн её малышки. Но многовековые камни выдержали. Наверное, потому что город строился с учётом Древних Нелюдей. Иной дракон весит куда больше десятка тонн. Горожане куда чаще перемещались по городу верхом. Это было удобно и позволяло проехать куда быстрей, чем в объезд на автомобиле. Но Бэр не могла себе позволить коня. Ни одно животное, даже являющееся в некотором роде мифическим, не способно удержать её вес. Закон сохранения материи, хотя и искажённо -- всё же работал с оборотнями. Оборотни мелких размеров отличались в животном виде крупными размерами, а в гуманоидном представляли собой очень не высоких и тонких людей.
   Приехав на площадь и обнаружив, что библиотека закрыта, капитан немного растерялась. Эльза не знала, куда идти, где искать юную девушку, которая работает в библиотеке. У неё было имя, но на деле это ничего не давало. Да, она носила гордое звание капитана полиции, которая на деле состояла из неё и пары жирафов. И, конечно, Лилит, но та пришла из-за формы. В остальном.... Их долг -- это быть кем-то вроде туристической справочной. И конечно изображать бурную деятельность во время появления полиции с другой стороны моста. Это не устраивало Эльзу с тех пор, как она переехала в этот город и не устраивает сейчас. Но желание изменить ситуацию было пока ещё абстрактным и не устойчивым. Ей нужна поддержка этого города. Ей нужно их желание что-то поменять и тогда её руки будут развязаны.
   Тереза Вольна была мавкой, которая немного подставила их всех. Не в первый раз, но Эльза надеялась, что сможет использовать этот случай. Потому что есть свидетели и этот заинтересованный мальчишка.
   Бэр заметила, как на другой стороне площади из "Лунной сонаты" вышла тонкая девушка с длинными черными косами, и побежала ей навстречу. Услышав стук толстой подошвы по камням, девушка подняла глаза на капитана. Та затормозила перед Терезой, коричневый плащ Эльзы взлетел вверх вместе с пылью. Тереза с мягкой кукольной улыбкой наклонила голову к плечу, поднимая брови в ожидании объяснений.
   -- Вам нужно проследовать за мной.
   Лицо Вольна изменилось: она подняла брови, её глаза удивлённо распахнулись, а уголки полных губ опустились. Она с недоумением посмотрела на Эльзу, потом подняла тонкие руки и протянула обе вперёд.
   -- Капитан? -- неуверенно прошелестела Тереза. Бэр нахмурилась, поджимая губы, потом схватила Терезу за узкую ладонь и повела за собой, озираясь по сторонам. Она торопилась уйти с площади. До машины оставалась пара метров, когда завибрировал её телефон. Она прижала палец к губам, призывая Терезу к тишине, и ответила на звонок.
   -- Капитан Бэр слушает, -- ожидая ответа, она открывает перед Терезой дверцу переднего пассажирского сидения. -- Залезешь? -- задаёт Эльза вопрос, прикрывая ладонью динамик, получив ответ, возвращается к разговору: -- Да, Шарли, просто ставишь их перед фактом и убегаешь. Прости, я должна ехать.
   Тереза хмурила выщипанные до тонких линий брови, когда Эльза, покосившись на неё, наконец, улыбнулась:
   -- Не волнуйся, ты будешь в безопасности, мы спрячем тебя.
   Тереза кивнула и посмотрела на собственные ладони, которые сложила на коленях. Она без труда поняла, что Бэр вынуждена ей помогать. По закону Тайной Игры её могли бы просто убить. Может быть, что её защищало Наставничество Смотрительницы. С любой стороны Тереза чувствовала себя немного виноватой и, хотя не испытывала реальных угрызений совести, всё же произнесла:
   -- Простите.
   Шелестящий камышами голос жалобно подрагивал. Бэр с умилением взглянула на испуганного виноватого ребёнка, каким видела девушку на пассажирском сидении, и спросила:
   -- Ты его за дело? -- Тереза судорожно кивнула, сжимаясь, и сцепляя, побелевшие, руки друг на друге, Эльза вздохнула. Она могла бы не спрашивать. Она слышала о том, для чего и почему убивают Мавки, она могла бы ещё спросить -- "Тебя так и убили?"
   Это было бы так же бесполезно и бессмысленно. Мавки -- убитые на русальной неделе девушки. Убитые грязно и жестоко. Измученные и страдающие. Они продолжают страдать и умерев. Им необходима смерть других, чтобы продолжать своё существование.
   Эльза не знает, имеет ли это смысл. Не ей решать.
   Она молча завела машину и выехала с парковки.
  
  
   К маяку нет нормальной дороги, и общественный транспорт сюда не ходит. В городе, в котором общественный транспорт отсутствует -- это естественное положение дел. Реджина идёт к маяку пешком, это другой конец их не большого города, путь до набережной и порта занимает не больше часа. Она ненадолго замирает в порту, смотрит на море. У неё сложное отношение к воде, она не помнит почему, а если бы помнила, то возможно попыталась бы убежать и не приблизилась бы к маяку. Но она не помнит, поэтому спокойно идёт в сторону белой с красным башни. Дорога скорее угадывается, чем присутствует, но Ламорте надеется найти на маяке Владыку, которого можно попросить о защите для Терезы. Если девочка будет в Убежище, то не нужно будет беспокоиться, что на неё выйдут. Реджина сама взяла опеку о ней, когда почти три года назад нашла паникующего ребёнка. Теперь она должна обеспечить этой девочке безопасность, а не какие-то знания.
   Реджина остановилась в сотне метров от маяка. Огромный, с небольшими пристройками вокруг, он был стар. Казалось, ещё немного -- и он осыплется, сложится весь, рухнув. Такой аурой старости обладают старые не отреставрированные здания в маленьких европейских городах. Заброшенные и ветхие они источают время. Маяк был окутан этой энергией. Огромным и тяжёлым временем, его можно было взять в руки. Во всяком случае, осколки камней точно можно было взять в руки.
   Ламорте осторожно постучала в дверь, прикусывая изнутри губу и надеясь, что старый дневник не врёт и в необитаемом маяке живёт Владыка. Реджина подождала почти минуту, потом снова постучала. Взялась ослабевшей рукой за железное кольцо и, подняв, опустила его на дерево. Из маяка ничего не было слышно. Вокруг был только шум плещущейся воды где-то внизу и завывание ветра. Где-то в стороне упало несколько камней, прокатилось по гладким плитам, и один из осколков ударился в ботинок Реджины.
   Ламорте уже собралась уйти, когда щёлкнул замок, и открылась дверь. На пороге стояла блондинка в растянутой водолазке. Одна из тех, кого никогда не могут вспомнить или опознать. Такая обычная, что взгляд просто соскальзывает. После знакомства вы не узнаёте таких людей в толпе и не можете рассказать, чем они отличаются от других. Их порой и на снимках не видно. Рассматривают что угодно. Деревья, может здания вокруг, а их -- просто не видят. Блондинка с зелёными глазами и всё. Обычная. Не красивая, не страшная, не тонкая, не высокая и не низкая. Просто... она как бы есть.
   Владыка с интересом оглядела свою незваную гостью. Они несколько секунд стояли, не двигаясь, потом блондинка отступила в сторону, впуская.
   Когда за Реджиной закрылась дверь, резко стих шум воды и ветра. Блондинка наклонила голову к плечу, глядя прозрачно-зелёными глазами. Ламорте нахмурилась, не зная, с чего начать, сжала в кулаки руки, оглядывала обстановку, подбирая слова. Блондинка её не торопила.
   -- Я пришла к Владыке, -- наконец произносит Ламорте, облизывая губы и поднимая глаза на хозяйку, предположительно. Та ничего не говорит в ответ, только снова наклоняет голову, внимательно разглядывает потёртое пальто, одетое не по сезону. Реджина краснеет от внимания, отворачивается и разглядывает своё отражение в оконном стекле. Блеклая и бедная, она не знает, что у неё попросят за помощь, поэтому подолгу собирается с мыслями, прежде чем говорить, -- Я хочу попросить о защите.
   Блондинка удивлённо распахивает глаза, моргает несколько раз, поднимает одну бровь и впервые открывает рот:
   -- Зачем? -- у неё мягкий удивлённый голос. Услышав такой -- вы никогда позже не сумеете вспомнить его. Незапоминающийся и словно бы отсутствующе-обычный. Такой же, как другие голоса. Это всё, как можно описать этот голос. Услышав вопрос Реджина теряется, но взяв себя в руки, она выпрямляется:
   -- Потому что девушка, за которую я прошу, нуждается в Убежище.
   Ламорте сжимает зубы, смотрит прямо, встречая недоуменный взгляд блондинки и, наконец, соображает представиться:
   -- Реджина, Реджина Ламорте.
   -- Я знаю, -- звучит в ответ. Блондинка, наконец, улыбается, глядя на Реджину. Потом её выражение лица меняется, она приоткрывает удивлённо рот и удивлённым тоном добавляет, -- О. Ооо! Моё имя Немо. И, ну, входи, знаешь.
   -- Приятно познакомиться, -- автоматически добавляет Реджина, хмурясь.
   Немо кивает ей, улыбаясь:
   -- Так зачем ты тут? -- блондинка проходит из прихожей в большую круглую комнату, основание маяка. Лестница на второй этаж идёт по стене и всё помещение -- кухня, объединённая с гостиной. С одной дверью, под лестницу.
   -- Я... я прошу вас впустить в Убежище одну девушку, -- Реджина переминается с ноги на ногу, оглядывает помещение.
   -- И что ей мешает войти? У нас мост сломали? -- Немо оглядывается, подходя к зоне кухни.
   -- Мост? -- Реджина удивлённо смотрит в след женщине.
   -- Ну, с материка... нет? -- Немо запинается, когда видит недоумение пришедшей к ней посетительницы, она хмурит брови, говоря, -- Я не понимаю тебя.
   -- Ну, вы... Владыка... - Реджина растерялась и неловко отступает, - Владычица, -- исправляется Смотрительница. Ей не понятно и это хуже страха. Её больше всего пугают не кошмары, а не понимание, незнание чего-то. Реджина словно стоит над бездной. Она не знает, что говорить и делать, не знает, что поможет ей не упасть вниз. И это пугает её так сильно, как не пугали даже бабочки, когда она была младше. Мерзкие волосатые тела бабочек хотя бы мог отогнать подальше папа Джу. Незнание отогнать нельзя.
   -- Вообще это не слишком вежливо с твоей стороны, но да, -- кивает Немо и рукой, верней чайной ложечкой в этой руке, указывает в сторону кресел вокруг маленького столика, приглашая гостью присесть.
   -- Я прошу вас впустить на маяк девушку, -- неуверенно заявляет Смотрительница, кусая губы и присаживаясь на краешек коричневого потёртого кресла. Она, в своей старой одежде, смотрелась в потрёпанной обстановке органично.
   -- Зачем? -- спрашивает с удивлением Немо, заваривая чай.
   -- Убежище, ей нужно убежище, -- повышая голос, выговаривает Реджина, глядя на Немо.
   -- Так пусть, почему на мой маяк-то именно? В городе места мало стало? -- Немо приносит поднос и ставит между кресел, наливает себе чай и с интересом смотрит на свою гостью.
   -- В городе? -- спрашивает Реджина, ничего не понимая.
   -- Суойя, -- отвечает ей Немо, беря чашку.
   -- Она... убежище... -- распахивая глаза, произносит Реджина, видя кивок в ответ, она растерянно смотрит на Немо, раскрывает рот и тихо спрашивает, -- Весь город? -- увидев ещё один кивок от пьющей чай хозяйки маяка поспешно добавляет, -- ооо.... Простите!
   -- М? -- Немо рукой пододвигает вторую чашку к Реджине, намекая.
   -- Я не знала, никто не знал! -- Ламорте удивлена, она смотрит широко распахнутыми глазами, поспешно наливает себе чаю.
   -- О? Что Убежище? Но ты же приехала... -- Немо, наклоняет голову на бок, поднимает брови.
   -- Я считала, что Убежище это лишь маяк! Но город.... Суойя... -- Реджина почти бормочет, удивлённо смотрит на всё вокруг, на саму Немо, -- Город и есть Убежище... -- счастливо шепчет Ламорте, светло улыбаясь Владыке.
   -- Оу.... Ну, сюрприз, -- Немо широко улыбается, словно светится, и Реджина, наконец, видит цвет её глаз -- зелёные, как бутылочное стекло, сквозь которое светит солнце.
   Смотрительница покидает маяк и не может вспомнить, как он выглядел внутри. Дом подстать своему владельцу.
  
  
  
  
  
  
  
   Маленький дом на сваях, к нему от земли широкий мост, в комнатах слышен плеск воды под полом. Почти все окна выходят на лагуну, и кажется, что кроме воды вокруг уже ничего нет. Отсюда хорошо видно маяк, от которого луч света танцует по воде. Вольна осматривала дом, Эльза оставила её тут одну, сказала, -- Осваивайся, я скоро вернусь, -- и уехала.
   В доме две комнаты, смежная ванная и кухня. В холодильнике ничего нет, а в гостиной не горит люстра, только настенный светильник, от которого слишком мало света. Тереза обошла комнаты. Ничего интересного, ни картин на стенах, ни каких-то мелочей других. Дом был старым и не обитаемым. Если кто-то и жил здесь, то переехал.
   Тереза лежала на кровати, когда услышала, как к Дому подъезжает автомобиль. Машину капитана Бэр ни с чем не спутаешь, у неё совершенно особенное урчание. Такой звук, что сразу же хочется спрятаться куда-то в бункер. Военный автомобиль, большая этикетка с надписью: "Едет солдат".
   Тереза подскакивает к двери, как ребёнок, который ждал маму. Ей было скучно в домике у воды, поэтому едва Эльза вышла из машины - Тереза оказалась рядом:
   -- Я могу помочь!
   Но Эльза только фыркает глядя на девушку. Для Бэр несколько пакетов с продуктами практически ничего не весят. Она выше Терезы на две головы как минимум и в лучшей физической форме. В Эльзу Бэр таких, как маленькая и тонкая Тереза, поместится три таких девушки. Вольна поджимает губы, когда Эльза ставит пакеты на кухонный стол и, зашуршав -- вручает в руки девушке лампочку.
   -- Это в гостиную.
   Вольна ищет табурет. Потом пытается с него дотянуться и поменять перегоревшую лампочку. Не слишком удачно -- ей приходится встать на цыпочки, чтобы дотянуться до плафона. Она чувствует, как на её талии смыкаются широкие ладони. Эльза приподнимает её и ставит на пол. Тереза наблюдает за тем, как Бэр поднимается на табурет, она головой задевает люстру и из-за этого ей приходится немного изгибаться.
   -- Принеси ещё две и попробуй включить свет.
   Вольна улыбается, когда в комнате, наконец, становится светло и неуверенно ходит по комнате, растерянно оглядывает помещение, потом поворачивается к приехавшей Эльзе.
   -- Тут мило, -- Вольна садится на диван, рассматривает свои руки, -- Насколько я тут?
   -- Пока в этом будет необходимость, -- Эльза улыбается, садится на табурет, который никуда не переставили в сторону, -- Не волнуйся, я буду регулярно приезжать, чтобы проведать тебя.
   -- Нужно что бы Реджина Ламорте знала -- где я.
   -- Она знакома с твоей семьёй?
   -- Это Реджина меня привела в Суойя, и рассказала о других нелюдях. Она и есть моя семья. Другой - больше не дано.
   Бэр удивлённо кивает, смотрит в лицо девушки, потом поднимается на ноги, подходит к ней, и присев на корточки обещает:
   -- Всё будет хорошо, не бойся, -- Эльза кладёт свою ладонь на сцепленные в замок руки девушки, осторожно сжимает, -- Ты в безопасности, твоей Наставнице я сообщу, где искать тебя.
   -- Вы не передадите ей ключи? -- Тереза светло улыбается и Эльза, успокоившись, встаёт:
   -- Отлично, значит, завтра я появлюсь снова.
   Бэр оставляет Терезу одну.
  
  
   Генри мешкает, но снова звонит Хлое. Он идёт по одной из центральных улиц к Библиотеке. Он решительно настроен побеседовать с Реджиной Ламорте и разыскать её работницу. Генри кажется - что и капитан полиции настроена ему мешать. Но он всё равно справиться со своей работой. Генри хочется услышать Хлою, чтобы она его поддержала. Он знает, что может быть это немного по-детски, но он очень привык, что Хлоя всегда его поддерживает. Их общение когда-то на этом и выстроилось. На этом. И на том, что Хлоя учила польский, и ей нужен был кто-то, кто согласится с ней немого поговорить. Они с трудом понимали друг друга, пока Генри не догадался спросить, знает ли она английский. Дальше пошло легче. С того момента, как они познакомились - они всегда были вместе и Генри ни как не замечал той разницы в возрасте, что была между ними. Генри звонит Хлое, потому что ему нужно знать, что она цела и здорова.
   Когда она берёт трубку - он облегчённо вздыхает - успел придумать две сотни причин того, почему Хлоя звонила - каждая страшней предыдущей. До тех пор, пока она не снимает трубку - он уже готов паниковать - потому что боится, что она могла попасть в больницу. Генри представить себе не может, какого ему будет без неё. Не желает совершенно и потому - когда она снимает трубку - он вздыхает так громко, что на том конце провода его супруга - мягко смеётся, быстро разгадав его чувства.
   Генри не чувствует смущения, слушая её смех. Он мягко улыбается и не смотрит под ноги. Едва не упав из-за выбоины в дороге - Генри краснеет и оглядывается по сторонам смущённо.
   Хлоя прекращает смеяться, чтобы своим тихим голосом произнести:
   - Здравствуй, щеночек.
   - Хлоя, - тихо выдыхает Генри, закатывая глаза, - Ты звонила.
   - Да. Я задержусь во Вьетнаме на неделю, я нашла здесь потрясающее место и думаю немного пожить рядом. Чувствую, что мне надо.
   - Покажешь потом снимки?
   - Конечно! Я уже отсняла около семи сотен! - радостно соглашается Хлоя и добавляет, серьёзно, - Тебе бы тут не понравилось.
   Генри смеётся, слыша её вердикт.
   - Главное, что там нравится тебе.
   - О! - Хлоя фыркает весело - Мне-то, конечно, нравится тут!
   - Я начал переживать.
   - Зря, - Генри слышит в голове супруги улыбку и тоже широко улыбается, он запинается снова, тихо ругается себе под нос, закатывает сам на себя глаза и чувствует себя неловко. По ту сторону соединения Хлоя внезапно добавляет:
   - Щеночек, позвони Пенни, она куда-то пропала из интернета, я за неё немного беспокоюсь. Звонить из Вьетнама ей - слишком дорого, я даже не знаю в какой она стране.
   - Конечно, Хлоя.
   - Целую.
   - Пока, Дорогая.
   Генри нажимает отбой первым, не тянет до того, что они начнут просить друг друга положить уже трубку, так было когда-то в самом начале. Генри кажется, это самая неловкая часть их отношений в прошлом.
   Он набирает номер сестры, и когда трубку снимают он слышит:
   - Алло? - произнесённое не знакомым голосом.
   С его языка срывается вопрос быстрее, чем он успевает подумать:
   - Вы кто?
   - О! - восклицают с той стороны - Вы не Пенни, она потеряла трубку, мы договорились встретиться, я думал, это она.
   Генри тяжело вздыхает и закатывает глаза:
   - Моя сестра постоянно опаздывает, простите.
   - О... и сильно она обычно?
   - Как повезёт. Правда. Простите. Если что - то звоните на мой номер, договоримся, когда встретиться, если она потеряется по дороге к вам.
  
  
   Когда Реджина вернулась в город -- уже темнело. Она оглянулась на здание Библиотеки и её глаза смягчились. В окнах было темно. Если бы она знала, что её подопечная просто не имела возможности включить свет, а, следовательно, и выключать перед уходом было нечего, то возможно Смотрительница испытала бы что-то близкое к ярости.
   Ламорте посмотрела на часы на ратуше. Часы показывают начало июня, шесть вечера. Время в этом городе течёт странными извилистыми путями и сегодня она, наконец, увидела это. Оно торопится, бежит со всех ног, чтобы успеть спрятаться, скрыться. Бездна настигнет его, если Время хоть немного замедлится. Столетия за несколько месяцев. Эра в пару лет. Времени попросту не существует, так быстро оно бежит, растеряв всю свою важность.
   Магия Владыки огромна. Реджина смотрела на часы, разглядывая длинные витые стрелки. И деления на циферблате, несколько колец вокруг: месяцы, часы, минуты, дни и секунды. И стрелки текущие по кругу. Все. В разных ритмах, и иногда секундная и минутная стрелки останавливались, чтобы отдохнуть. А потом бежали, текли по циферблату и спешили изо всех своих стрелочных сил. И перетекающие на новое положение, не по кругу, а выгибаясь, и вот они там, и тут ты моргаешь -- а время сменилось. Отошло назад. Реджина замерла, тряхнула головой, моргнула, а время снова сменилось.
   -- Что... -- Стрелки плавно перетекли на июль, на шесть часов вечера и колокол в башне забил, оповещая город. Реджина замерла, стрелки блестели, казалось, что они как-то ехидно улыбаются. Ламорте нахмурилась, провела взглядом по зданию мэрии. В некоторых окнах горел свет. Реджина отвернулась и, разворачиваясь, столкнулась с не высоким брюнетом в нежно-розовой толстовке:
   -- Вас-то я и искал! -- радостно сообщил он, широко улыбаясь. Реджина на его сообщение нахмурилась сильней. Она пыталась вспомнить, кто перед ней. При условии, что для неё все выглядели совершенно одинаково, это было затруднительно, но Ламорте старалась.
   Её взгляд упал на закреплённый, на поясе блестящий значок. Память наконец-то справилась с опознанием. Офицер, что остался живым.
   -- Я не имею понятия, где моя подчинённая, и вам тоже проще будет забыть о ней, -- Реджина не была таким чудищем, как о ней считали, она просто легко выходила из себя, когда не была спокойна. В этом не было ничего странного. Все нелюди или спокойны или нет. И если нет, то естественно, что они нервничают. Женщина прекратила хмуриться, и её лицо снова разгладилось умиротворённым безразличием. Офицер же напротив нахмурился, слегка надув губы и стал похож на обиженного ребёнка:
   -- Ну, зачем вы врёте, я уверен -- вы знаете, где искать вашу работницу, -- Реджина в недоумении подняла бровь, молча обходя офицера. Тот удивлённо замер, потом развернулся на пятках и поспешил следом за ней, не торопливо идущей к одному из проулков, -- Я знаю, что вы знаете!
   Реджина оглянулась в его сторону и криво улыбнулась, закатывая глаза. Он был по настоящему словно ребёнок, уверенность в его голосе была такой же, как когда дитё четырёх лет отроду рассказывает своему отцу о Йоллоупуки. Родитель же в этот момент старательно прячем за спиной костюм, и кивает в нужных местах. И не беспокоится. Уверенность, то ребёнок не прав позволяет родителю соглашаться с чем угодно. Возможно, если бы взрослые знали, что Йоллоупукки всё же существует -- они были бы внимательней. Детская уверенность это всегда чревато, поэтому Реджина, так же не торопясь, шла в сторону своего дома, снизошла всё же до ответа:
   -- Вы ошибаетесь.
   -- Лжёте, -- упрямо поджал губы молодой мужчина, идя рядом с Ламорте. Ярко-зелёные глаза яростно сверкали, почти светясь изнутри какой-то странной уверенностью. Впрочем, вовсе не странной, обычной почти детской уверенностью, которая рождается из внутреннего знания. Реджина поджала губы, смяла в тонкую кривую линию недовольства, остановилась и развернулась к офицеру, сощурившись.
   -- Нет.
   -- Я найду девушку, и она понесёт наказание за убийство.
   -- Вы никого не найдёте, -- Реджина качнула головой, отворачиваясь, -- Возвращайтесь в Польшу, или откуда вы там.
   Генри остановился, нахмурившись, поймал женщину за руку, что бы развернуть к себе:
   -- Но...
   -- Уезжайте, -- Ламорте уверенно взглянула в глаза Блэка, отдёрнула руку из его ладоней, -- Людям не место здесь.
   -- Простите?
   Реджина прикрыла глаза, вновь качая головой, вздохнув она отвернулась, проговорив:
   -- Это убийство, его раскрытие, давно никому не нужны.
   Смотрительница знала -- иногда нужно говорить, что трава зелёная, чтобы об этом помнили и понимали. Иногда всем известные истины являются таковыми, только если их озвучивать.
   -- Прошло меньше недели! -- яростно вспыхивая, эмоционально проговорил Генри, щуря зелёные глаза и кривя губы, -- Я уверен, что...
   Реджина прервала его взмахом руки:
   -- Просто проверьте. Вы ведь ничего не теряете. И вы ничего не найдёте уже. Это Убежище, -- её голос превратился в странный шелест на последних словах и Генри хмуро прикусил губу, отшатываясь от женщины. Интуиция вдруг всполошилась, словно ему в лоб направлено дуло магнума, а он не заметил. Отступил на несколько шагов и не в силах что-то сделать наблюдал, как рыжая худая женщина в старом чёрном пальто разворачивается от него и уходит. Её длинную юбку треплет ветер, который при том не трогает листву на ближайших кустах. Генри хмурясь, смотрел вслед Смотрительнице.
   Реджина шла вперёд, снова провалившись в свои мысли:
   -- Почему у него была эта нерушимая детская вера? Взрослые не могут не во что верить как дети, это невозможно. Закон реальности. Всё будет таким, как вы верите. Поэтому мир детей так хорош, а у взрослых он не слишком-то приятен.
  
   Первым делом после расставания с пани Ламорте Генри позвонил своему начальству. Он был рациональным молодым человеком и это вдруг начало работать против него. Ему пришлось полчаса объяснять, о каком деле он говорит. И в итоге его облаяли, что он зря тратит время. Когда Генри повинуясь инстинкту, позвонил супруге покойного, то растерялся от её слов:
   -- Я и забыла... Ну, знаете, не так это важно. Вы бы тоже забыли.
  
  
   Анна ложится спать в то же время, что и всегда. Анна снимает с шеи массивный крест, который положен ей как Инквизитору. Она кладёт его на тумбочку у кровати. Туда же отправляются шеврон, карманная библия и тонкое серебряное кольцо.
   Анна снимает пиджак, стягивает через голову водолазку. Она аккуратно складывает водолазку на стул, а пиджак вешает на его спинку.
   Анна снимает пояс, брюки и сапоги. Они находят своё место на том же стуле - ботинки под ним.
   На ней остаётся спортивный бюстгальтер и слипы.
   Она переодевается в ночную сорочку длинной до пят, чистит зубы ровно две минуты и потом - полощет рот жидкостью, которую возит с собой.
   Анна оглядывает свой номер, внимательно запоминает, где что лежит и думает с грустью о том - что впервые ночует одна не дома.
   Она встаёт на колени перед кроватью - складывает руки перед собой - и возносит молитву. Благодарит за новый день, за свою жизнь и за жизни своей команды.
   Когда она засыпает - спустя пятнадцать минут после того, как её голова касается подушки - в комнату через замочную скважину - и в тонкую щель под дверью - скользит густая тьма. Анна вертится по кровати, хмурится во сне, тихо зовёт Луку. Тьма клубится по полу, наполняет комнату, словно ванну вода. Анна видит во сне кошмар. И кошмар - другой, - происходит вокруг неё наяву. Она спит, пока тьма натекает вокруг, поднимается и ещё немного - она затопит кровать. Анна не просыпается до тех пор, пока тьма не стелется ровным слоем по всей кровати, вокруг её тела - не касаясь. Анна просыпается резко - от кошмара. Она тяжело дышит, её глаза пытаются привыкнуть ко тьме, но ничего не выходит и она тянется рукой к ночнику. Её рука проходит во тьму, скрывается в ней. Анна с ужасом распахивает глаза - мгновенно просыпаясь. Она раскрывает рот, чтобы закричать, но издаёт только слабый хрип - тьма смыкается вокруг неё, накрывает и растворяет Анну в себе.
   Несколько секунд неподвижной тишины и тьма медленно растворяется, собирается в большую фигуру, превращается в плащ вокруг неё. Фигура исчезает, скользнув в тень, как только все клубки тьмы собираются в плащ за её спиной.
   Анны нет.
  
  
  
  
  
   Блэк сорвался из Суойя с утра. Влетел в здание автовокзала первым и купил билет до Щецина на ближайший рейс. Полтора часа до автобуса ходил по вокзалу, привлекая к себе внимание кассиров. Первым выбежал на улицу к подъехавшему автобусу и, заскочив внутрь, всю дорогу пытался удержать дрожь в ногах. Автобус был почти пуст. Генри внутренне сгорал. У Терезы Вольна не могло быть столько денег, что бы откупиться ото всех. Происходило что-то не правильное, и Генри хотел знать что. Он привык доверять своей интуиции во всем, но сейчас она то молчала, то выдавала довольно странные подсказки. И Генри впервые решил игнорировать её. Это не было его мудрым решением, но ничего другого сделать или предпринять он просто не мог, не хватало данных для анализа. Он чувствовал себя так же, как семилетка, которой одноклассник зло сказал, что Санта-Клауса вовсе не существует. Его выдумали.
   Когда автобус съехал с моста -- Генри подумал, что ему самому это дело тоже совершенно не нужно. Если даже супруга этого мужчины забыла о поисках убийцы так быстро, то почему же он сам так упорно пытается найти эту девушку? Ну да, он уверен, что она у него под носом и нужно только найти где именно. Но у него так мало шансов и это так бессмысленно. Генри нахмурился, чувствуя, как начинает болеть голова. Он видел, как его мысли предают его, как в сознании появляются убеждающие его слова. Блэк качнул головой, словно пытаясь стряхнуть с себя наваждение. Мысли в голове водили хороводы вокруг друг друга, и он ни как не мог, ни одну ухватить за пушистый хвост. Перед глазами плясали цветные точки, Генри наклонился к окну, прижимаясь лбом к стеклу и глядя мутным взглядом вдаль. Они ехали вдоль берега, и Блэк попытался сфокусировать взгляд, уловить что-то, на чём можно сосредоточиться. Автобус остановился, водитель в громкоговоритель что-то сообщил, но Генри не хватало сил и внимания разобрать. Он прикусил щеку, зажмурился и распахнул глаза, ища глазами хоть что-то за что можно зацепиться.
   А потом всё перевернулось.
   На другом берегу реки мутное пятно. Всё вокруг чёткое, а там -- нельзя ничего рассмотреть.
   И Генри отчётливо слышит всё, каждый звук, так, словно всё это у него под ухом. Дышать стало тяжело, словно в воздухе разлит свинец. Он снова зажмурился, да так, что перед глазами поплыли оранжевые и жёлтые круги, а когда открыл глаза -- сразу начал искать то место, что не смог рассмотреть сразу. Ничего особенного, непонятно что это. Дом стоит, рядом -- огромный автомобиль Капитана. Рядом с машиной сама Бэр и тонкая фигурка в белом. Издалека плохо видно, Капитана Бэр сложно не узнать, она сама приметная, очень высокая женщина с широкой фигурой. Фигурку рядом с ней Генри не узнавал, но внутри был уверен в том, кого видит.
   Блэк прикусил до крови губу, тело было, словно ватное и не шевелилось. Он словно был погружён в шоколадную тянучку.
   Водитель сел на своё место:
   -- Простите, теперь мы продолжим движение.
   Генри ощутил недовольство, которое куда-то вниз уволакивало безразличие. И его накрыло паникой, которая захлестнула сознание. Выплеск адреналина спас его от нуги и болота, от бездны в которую тянуло его сознание. Он вскочил и громко заорал:
   -- Стойте! Выпустите меня!
   Сидящая перед ним женщина испуганно подскочила на своём месте, водитель резко ударил по тормозам, и Генри качнуло вперёд, он вовремя схватился за поручень и не упал. Блэк быстро выскочил из автобуса, хотя чувствовал как по воздуху вокруг него скребещут липкие мерзкие когтистые лапки, словно крысиные.
   Генри казалось, что он задыхается от того, как его выворачивало. Блэка словно рвало на части, в голове билось: "беги, умник, беги".
   Генри, шатаясь, отошёл от дороги, встал на что-то острое, отдёрнул ногу, которую пронзило болью даже сквозь кроссовки. Качнулся и, не способный в таком состоянии сохранить равновесие, накренился в сторону берега. За несколько мгновений успел вспомнить всех своих родственников, проклясть самого себя и рассмотреть удивительно-голубое небо. После чего ощутил плечом землю, потом другим плечом, попытался, катясь с горы встать, неловко приземлился на ногу и кувыркнулся в воду с не большого обрыва. Вода тут же попала в нос и глаза, закашлялся, барахтаясь, ощутил, как нечто липкое тянет его на дно, сделал несколько гребков в сторону, потерял ориентацию, зажмурился и несколько раз мотнул ногами, путаясь в чём-то мерзком по ощущениям. Испытал страшное желание заверещать как в детстве. Забил руками по воде, ощутил, как тяжелеют кроссовки, забился сильней, запутываясь ещё больше и ощутил, как с ног сползают кроссовки. Его тянуло ко дну. Он отчаянно сопротивлялся происходящему, пока не натолкнулся рукой на дерево. В воде торчал тонкий ствол какого-то дерева. Не ясно, почему оно было тут и как могло вырасти на этом месте, но Генри вцепился в верхушку лысую и наконец, начал успокаиваться. Муть и каша в голове отступили, повинуясь желанию выжить. Адреналин и паника очистили сознание от всего остального. Генри успокаиваясь с удивлением, понял, что его прилично отнесло от места падения, и что запутался он ни в чём ином, как в водорослях. В груди разлилось спокойствие и какое-то странное счастливое умиротворение, которое омрачняло только то, что весь близкий к нему берег был крутым и в том состоянии, в котором он был -- ему там не выбраться. Оставался вариант попробовать переплыть тот не большой пролив, что был между островом и материком. Сильного течения в лагуне не было и был шанс, что проплыть по прямой он всё же сможет.
   Никогда после Генри не входил в воду без особой на то необходимости.
  
  
  
  
   Капитан Бэр ожидала Смотрительницу перед библиотекой и когда та появилась -- честно сообщила о том, где находится Тереза Вольна. И была вынуждена после не большого спора доставить Реджину к дому у воды. Ламорте её работница была нужна на рабочем месте, а не в каком-то убежище в котором не было смысла. Эльза сопротивлялась, но как будто спорить с закипающим василиском это вообще хорошая идея. Любой Нелюдь кем бы он ни был, знает, что василиск это котёл с алхимическими реагентами взрывоопасными, что-то вроде солярки и зажжённой спички в одном месте. Никто не знает, почему они не взрываются вообще всё время. И Эльза не была кем-то, кто имел право просто сопротивляться. Василиск сильней любого оборотня.
   Они ехали в тишине, Смотрительница нечитаемым взглядом смотрела в окно и капитан не рискнула ни о чём говорить, или спрашивать. Они быстро добрались до берега, с этой стороны до материка было всего ничего расстояние и можно было видеть, что на другой стороне стоит автобус. Реджина быстрым шагом пересекла расстояние до дома, в дверях которого стояла Тереза.
   Бэр услышала странный плеск воды, но не обратила на него никакого внимания, ей было не до этого. Она пыталась объяснить пани Ламорте, что увозить отсюда пани Вольна нельзя, но упорная женщина ничего не хотела слышать:
   -- Капитан, вы просто не понимаете. Мы в Убежище.
   Эльза с недоумением смотрела в серебристые глаза с продолговатым зрачком, думала, что понимает, почему весь мир так не любит этих мутантов. Василиск смотрела пробираясь мокрыми холодными конечностями куда-то в голову и если бы не захлёбывающийся кашель где-то сбоку, у берега, то не известно чтобы произошло. Эльза обернулась, чтобы оглядеть берег внимательным взглядом. В дверях домика замерла Тереза, с широко распахнутыми глазами та смотрела куда-то в строну и, проследив за её взглядом Бэр, наконец, увидела, кто кашлял. На берегу лежал весь мокрый и задыхающийся мальчишка-полицейский. Он захлёбываясь глотал воздух, опираясь локтями в землю.
   На половине пути до него стояла василиска и рассматривала его, наклонив голову к плечу. Эльза не видела, но была уверена, что Смотрительница стоит с приоткрытым ртом и принюхивается.
   -- Так ты Охотник, -- с каким-то странным восторгом выдохнула Реджина и побежала к лежащему в песке и тине Генри Блэку. Она подхватила его под руку и вздёрнула на ноги, словно бы тот ничего не весил. Для василиска он, впрочем, и правда был лёгким, Реджина осторожно заглянула в его лицо, удерживая молодого парня под локоть, тот повис на ней, с явным трудом соображая, что происходит. Реджина подняла лицо к Терезе и, улыбнувшись, она подняла Блэка на руки, тот задушено выдохнул, щурясь и пытаясь осознать реальность. На руках не высокой девушки тонкий, но длинный парень смотрелся странно. Смотрительнице на это обстоятельство конечно было плевать. Она не спрашивая дозволения, внесла парня в дом и положила на диван. Эльза, хмурясь, молча последовала за ней. Капитан недовольным взглядом провожала рыжую, пока та суетилась вокруг полицейского. Бэр сама не до конца понимала, что является её долгом. Она капитан несуществующей полиции.
   Генри пришёл в себя через полчаса, прекратил, захлёбывается паникой и смог глубоко вздохнуть и оглядеться. Он с удивлением встретился взглядом с Терезой, та испуганно ойкнула и осторожно шагнула за спину Бэр. Генри вздохнул и откинулся на подушки. У него не было сил, чтобы что-то сказать.
   -- Ты не человек. Мог бы просто сказать об этом.
   Реджина стояла в дверях кухни, она сердито поджимала губы и сверлила Генри рассерженным взглядом. Тот покосился на неё, не понимая, о чём говорит женщина. Увидев недоумение на его лице, Реджина наклонила голову к плечу, разглядывая его, и подошла ближе, нависла над Генри и, не моргая уставилась серебристыми глазами в его зелёные.
   -- Оооо... -- покачала головой василиска, осознавая, -- Ты не в курсе, да?
   Блэк судорожно сглотнул, не способный оторвать взгляд и ощущая себя маленьким кроликом. Или хомячком. Реджина грустно покачала головой и отступает от Генри. Тот глубоко вздыхает и жмурится, трёт осторожно глаза, сипло произносит:
   -- Вы сумасшедшая.
   Смотрительница удивлённо моргает на его слова. Она в изумлении поднимает бровь и тихо произносит:
   -- Капитан, не могли бы вы показать, что не являетесь человеком?
   Бэр посмотрела на василиску, как на умалишённую и задумалась, -- хватит ли ей сил, чтобы выжить в прямом столкновении с много фунтовым мутантом. Возраста Смотрительницы никто не знал, и могло так оказаться, что она -- древняя. И тогда её истинные размеры могут быть поистине огромными.
   Шансы на выживание стремились где-то к нулю. Эльза подумала о том, как расстроятся близнецы и тяжело вздохнула. Реджина снова наклонила голову к плечу и тихим шипением произнесла:
   -- Вы ведь не хотите, чтобы превращалась я?
   Эльза подняла глаза и посмотрела в лицо Смотрительницы, подумала, что было бы здорово сказать:
   -- Я превращаться тоже не хочу, знаете ли.
   Но промолчала.
   Реджина с сомнением кусает губы и смотрит на Генри. Бэр тяжело вздохнув, просит всех выйти на улицу, там ей хватит места. За эту уступку она получает благодарный взгляд от Смотрительницы, который предпочитает не заметить. От благодарности тоже ужасом по спине дерёт, и шерсть дыбом стоит на всём теле. Эльза тяжело вздыхает и раздевается. Её мощное тело, освобождённое от одежды поражает замершего Блэка. Эльза Бэр напоминает медведя даже когда является человеком. У неё жёсткие волоски по телу, мягкие складки и растяжки. Она кажется мягкой и округлой, как и любой медведь. Эльза опускается в превращении, встаёт на колени. Шерсть медленно лезет из её кожи, с хрустом перестраиваются кости, и она рычит гортанно от боли. Пальцы выкручиваются, меняясь и выгибаясь. Генри замирает с широко раскрытыми глазами и забывает о том, что надо дышать. Эльза несколько раз передёргивается всем телом в процессе превращения, её выкручивает и ломает и по берегу разносится жалобный скулёж. Тереза замирает за спиной Реджины, прикрывает уши руками и лбом упирается между лопаток Смотрительницы, которая выглядит совершенно спокойно.
   -- И я... такое же?
   Реджина переводит взгляд на Блэка, тот выглядит слегка зеленоватым и она с сомнением смотрит на сидящую перед ними двух метровую медведицу, чёрные глаза которой полны осуждения.
   -- Нет, это просто демонстрация. Капитан Бэр оборотень, а ты -- Охотник.
   -- Не понимаю о чём вы, -- упрямо произносит Генри и смотрит в лицо Ламорте, затаив дыхание. Та закатывает глаза и разворачивается к Бэр.
   -- Спасибо за представление.
   Реджина уверенно идёт к машине медведицы, пока та прекращается назад. Остановившись у задней двери, Смотрительница равнодушно смотрит на Генри:
   -- Ты привыкнешь к тому, что ты Нелюдь.
   Они едут в тишине. Генри сам не понимает, почему не пытается арестовать Терезу, почему молчит и почему покидает машину, ни о чём не спрашивая. Он поднимается в комнату отеля, которую снимал, и падает на кровать, погружаясь в сон.
   Он чувствует себя сломанной куклой, в заводной механизм которой что-то попало.
  
  
  
   ========== 5. ==========
  
   Марк привезли за собой перемены.
   Дело было не только в том, что они выкупили одно из старых зданий и занялись его реконструкцией и реставрацией. И даже не в том, что теперь в городе снова будет ресторан, пусть и не большой. И на самом деле дело было и не в маленькой сети кондитерских. Хотя стоит заметить, что "лунная соната" это прекрасное место. Чарльз гордился своим детищем и тем, что все его работники были вампирами и эльфами. Это было частью имиджа.
   Нет. Речь не о таких, внешних, переменах. Близнецы Марк возили за собой яркие краски, не обычные события и бурю эмоций. Где бы они ни были. Ещё за ними любила наблюдать Смерть.
   И если говорить о привезённых, в огромных чемоданах, переменах, то стоит просто упомянуть, что яркие близнецы были вампирами. Или нет, начинать стоит не с этого.
   Чарльз Марк, официально старший из близнецов, присутствует сегодня на открытии новой кондитерской. Набережная с высоким пирсом не была самым популярным местом для прогулок, но всё же Чарли решил, что в этом месте обязательно должна быть кондитерская. И обязательно с открытой террасой. Ему пришлось продать собственный, написанный с два века назад, портрет, чтобы в итоге хватило денег на то, чтобы убрать часть внешней стены и поменять её на колонны, и сделать стеклянную площадку перед зданием.
   И так. Сегодня -- открытие главной "Лунной сонаты", на берегу лагуны, неподалёку видно маяк. Чарльз стоит, улыбаясь перед входом, рядом с ним какие-то журналисты из местной газеты, будущие работники и яркое солнце. Последнее, впрочем, скорее раздражает. Чарльз, как и все вампиры -- ненавидит солнце. Он был в застёгнутом на две сотни пуговиц малиновом камзоле, который идеально сочетался с цветом глаз. Кипельно белое кружевное жабо придавало лицу немного больше цвета. И вместо брюк на нём были джинсы, подранные на коленках. Чарльз замер с ножницами в руке, немного удивлённо глядя на сиреневую ленточку. Тяжело вздохнув, он закатил глаза и перерезал её:
   -- Открыто!
   Бодрый голос Чарльза разнёсся по улице. Сунув руки, в кружевных митенках, в карманы он разворачивается на каблуках и широко улыбается, отступает в сторону и взмахивает руками, поднимает их вверх. С его рук супятся блёстки, которые он вынул из карманов. Двери распахиваются за его спиной, и он шагает назад себя, продолжает улыбаться.
   Он мешкает внутри и, развернувшись, проходит за стойку кондитерской.
   Чарльз собирается сам принять первый заказ, он широко улыбается и блестит глазами на посетителей. Из кармана его джинс слышит лёгкая птичья трель, и слегка нахмурившись Чарли, достаёт телефон и открывает пришедшее сообщение. Он сглатывает, на секунду прикрывает глаза. Улыбка спадает с его лица, когда он читает послание:
   Гончая вышла на след.
   Чарльз поднимает голову, растягивает губы в очередной счастливой улыбке, кивает своим работникам, чтобы начинали и быстро ускользает в подсобку, через кухню.
   Через пять минут через заднюю дверь выходит Шарлотта Марк, одетая в лёгкое короткое платье и такие же драные джинсы, что были на её брате. Но конечно точно не те же. Она покидает открытие, на ходу набирая послание для Эльзы Бэр.
  
  
  
   Когда Блэк, пошатываясь, скрывается за белой двустворчатой дверью отеля, Реджина едва заметно хмурит брови. Хочет она того или нет, но по условиям Игры она теперь отвечает за него. Если не найдёт кого-то, кто согласится взять это на себя. Поэтому она хмуро смотрит в след охотнику и когда поворачивается, к сидящей позади, Терезе улыбается настолько фальшиво, что не искренность видит даже насквозь не довольная Бэр. Хотя ей вообще плевать, что там чувствует Смотрительница.
   -- Ты в порядке?
   Тереза ёрзает на заднем сидении, вертит головой, словно не видела Суойя раньше. Но она реагирует незамедлительно, молча кивает, слабо улыбается и они едут дальше молча. В Суойя множество узких улочек и поворотов. Она маленькая, но улицы, по которым может проехать автомобиль Бэр, образуют настоящий петляющий лабиринт. И на некоторых из них одностороннее движение.
   Через какое-то время Тереза снова поворачивается к Реджине, когда они выезжают на площадь. Нервно кусает губы и, улыбаясь, спрашивает:
   -- Теперь он тоже будет под твоей опекой?
   Ламорте внимательно разглядывает, полуобернувшись, лицо Терезы и молчит. Она не отвечает, разворачивается вперёд, краем глаза видит внимательный взгляд капитана Бэр и молчит дальше.
   Эльза останавливается у библиотеки, ждёт, когда они покинут её машину и уезжает, ничего не говоря. Ламорте догадывается, что дело в том, что женщине пришлось оборачиваться при ком-то. Как будто она не могла отказаться. Или как будто было много вариантов. Реджине было всё равно, права ли она или нет, и как к ней теперь будет относиться глава полиции. Для Нелюдей это было номинальным. Был только один закон -- Тайной Игры -- если коротко, то он звучал просто: прав сильнейший. Никто не способен это изменить, хотя возможно многие были бы не против перемен.
   Ламорте развернулась к своей помощнице и воспитаннице и вздохнула:
   -- Я буду его наставником только временно. Я не хочу, чтобы он угрожал тебе своим присутствием или чтобы он искал способ избавиться от меня. Он Охотник, в Суойя есть те, кто справится с его обучением лучше меня. И я найду их.
   Тереза кивнула, кусая губу, и Реджина поднялась в библиотеку, не оглядываясь. Вольна какое-то время смотрела вслед капитану Бэр, как будто ту ещё можно было увидеть, потом развернулась и догнала Смотрительницу уже внутри. Смотрительница бросила в её сторону взгляд, качнула головой:
   -- Надеюсь, что у тебя не будет проблем с выполнением своих обязанностей больше.
   Тереза наклонила голову к плечу, слабо улыбнулась и не стала отвечать. Они вместе прошли по ковровой дорожке в зале, потом разошлись в разных направлениях. У каждой свои обязанности есть.
  
  
  
  
   Расстояние от набережной до полицейского участка самое длинное в городе. Шарлотта даже не догадывалась об этом. Тут нет ни одного прямого пути, всё перегорожено домами и переулками, по которым не проехать на машине. Там и пройти можно не везде. По всему городу Тропы и сверни не туда -- выедешь где-нибудь в Бангладеше. И попробуй потом разберись куда надо, чтобы вернуться. Не все Тропы двусторонние. И некоторые из Троп ещё и меняют своё место. А ещё маленькие улочки не предназначались даже для самых не больших автомобилей. Из-за этого Шарлотта потратила на дорогу почти столько же времени, как если бы шла пешком. А если бы побежала по теням, то оказалась бы на месте быстрей, если бы не обратилась в пыль и пепел по дороге. Шарлотта не любительница рисковать. И её маленькая машинка, созданная ещё в прошлом веке, моргала круглыми фарами и тихо урчала. Затемнённые окна скрывали Марк от солнечного света.
   Шарлотта аккуратно захлопнула дверцу машины, снова забыв закрыть окно. Она быстро вбежала по широким ступенькам полицейского участка и с силой распахнула дверь с матовым стеклом. Марк замерла в дверях, окинула взглядом коридор, вспоминая, куда ей дальше и уверенно шагнула вперёд. Часть помещений были пустыми, кое-где сквозь стеклянные стены было видно пыльную мебель. Полицейский участок функционировал в лучшем случае в пол силы.
   Шарлотта простучала высокими каблуками по деревянному полу. Она замера ненадолго перед дверью в конце коридора и, широко беззаботно улыбнувшись, толкнула дверь. Эльза сидела за своим столом. Кроме неё в кабинете никого не было, и Шарлотта уверенно прошла вперёд. Она остановилась рядом с Бэр, немного помедлив, Марк, приземлилась пышными бёдрами на край стола, пододвинулась ближе. Эльза удивлённо моргнула и слабо улыбнулась. Они немного помолчали, Эльза погладила подругу по ноге, чтобы успокоить. Шарлотта вздрогнула и тяжело устало выдохнула:
   -- В городе Гончая.
   Эльза нахмурилась, мгновенно понимая, о чём говорит подруга. Она поднялась со своего места, погладила Шарлотту по руке, крепко сжала ладони на её плечах и уверенно, наклонившись, глядя в глаза произнесла:
   -- Мы справимся.
   Эльза убрала обе руки за спину, отступила от Шарлотты на пар шагов. Уверенно улыбнулась, чтобы поддержать. И кивнула на своё место, чтобы Марк села. Та, не споря, приземлилась на стул, сжала ладони в замок и снова тяжело вздохнула. Эльза покачала головой и, посомневавшись, отошла, чтобы закрыть дверь в свой кабинет.
   -- Что ты уже знаешь?
   -- Ныне поведаю.
   Бэр повернула ключ и развернулась. Взгляд Шарлотты бродил по кабинету, с белых полок на зелёные стены. С пустой папки на такую же товарку. Марк не хотела говорить ничего. Ей было откровенно страшно и ничего не хотелось. Она собиралась с мыслями:
   -- Дом даже не готов.
   -- Ты прекрасно знаешь, что тебе есть, где спрятаться, -- качнула головой Эльза и обогнула стол, возвращаясь. Она развернула стул с Шарлоттой, присела перед ней на корточки и взяла за руки. Эльза спокойно смотрела своими карими глазами в лицо Шарлотты, и на ту это подействовало умиротворяюще. Вздохнув спокойней, она открыла рот, чтобы рассказать:
   -- Есть кое-кто, у кого предо мной должок.
   Марк большим пальцем гладила кисти Эльзы, задумавшись и немного выпав в собственные мысли.
   -- И сегодня около полудня мне и дорогому брату пришла весть, что Гончая вышла на меня. И теперь, ты же разумеешь, я мы опасности.
   -- Я найду эту гончую быстрей, чем она до вас доберётся, -- качнула головой Бэр и получила нежную улыбку Шарлотты. Марк ласково забрала одну руку из ладоней Эльзы и приложила к её же щеке, нежно гладя.
   Мимо кабинета кто-то поцокал на каблуках, Бэр вздрогнула, разрушая хрупкую магию момента, и повернула голову к двери, качнула недовольно головой и выпрямилась. Она сложила руки на груди, присела на свой стол и уверенно смотрела в лицо Шарлотты.
   -- Всё будет хорошо. Я сделаю.
   Марк, улыбаясь, обняла Эльзу за талию, утыкаясь лицом в мягкий живот подруги.
   -- Я тебе верю, -- Шарлотта ненадолго замолкла и тихо добавила, -- И в тебя верю.
   Они так и не обсудили ничего важного, перешли на разговор о сегодняшнем ужине и скором открытии ресторана. Шарлотта ни как не могла дождаться этого события, бегала по городу, договаривалась с разными людьми, искала поставщиков и грустила, что среди нелюдей подобным никто не занимается, тогда было бы проще.
  
  
   Реджина несколько минут смотрит в грязно-белый потолок. Облупившаяся краска свисает кое-где, но женщина погружена в свои мысли. Она лежит на старом диване, вытянув руки вдоль тела. Рядом с ней большой полосатый кот с енотовым хвостом и черными кисточками на ушах. Он утробно урчит, положив голову на плечо Реджины, и напоминает маленького тигрёнка. Одеяло в области бёдер Ламорте поднялось и зашевелилось, через несколько мгновений с краю показалась хищная мордочка с пушистыми большими кисточками на ушах. Голубые глаза внимательно осмотрели пространство вокруг. Кот смешно чихнул и выскользнул из-под одеяла полностью. Он потоптался на диване, после плавно перетёк на живот Реджины, ткнулся мордой в подбородок Смотрительницы и фыркнул. Ламорте удивлённо опустила на него глаза, замечая. Рядом с её головой, со шкафа стоящего у дивана, спрыгнул ещё один кот. Самый крупный. Единственный породистый из всех. Норвежский лесной, откормленный и мощный. Он встал лапами на плечо Реджины, уверенно толкнул её и тоже фыркнул. Ламорте вздохнула, голубоглазый кот тут же слез с неё, давая встать. Все три кота расселись вокруг, в ожидании, пока она поднимется. Реджина слабо улыбнулась им, опустила ноги на пол и попыталась найти шлёпки, чтобы не ходить босыми ногами по холодному деревянному полу. Несмотря на тепло, на улице по ногам всё равно дуло откуда-то снизу. От земли. Сквозь щели в полу. Не найдя обувь, она поднялась так, длинная серая ночная сорочка расправилась, скрывая ноги до щиколоток. Реджина замерла ненадолго, оглядываясь и соображая. Она уверенно нашла длинную юбку, лежащую в куче одежду на кресле, и надела её, проигнорировав длинные белые шерстинки, которые было хорошо видно на серой ткани. Ламорте выскользнула из спальни на кухню, потопталась немного, потом скользнула к холодильнику. Следом за ней промаршировали все три кота, бесшумно окружая хозяйку. В разбитое кухонное окно залетали капли моросящего дождя. Реджина в три большие миски положила кошачий корм и нырнула обратно в тёплую комнату. Полумрак помещения мешал ей найти перчатки и верхнюю рубашку. Открытые на четверть руки были покрыты сеточкой шрамов. Коричневый норвежский, сверкнул янтарно-зелёными глазами в темноте, скользнул под свесившийся с дивана плед, постеленный вместо простыни. Через полминуты он вынырнул, неся в зубах тонкую замшевую перчатку. Его белый голубоглазый собрат принёс вторую откуда-то с кухни. Реджина благодарно почесала обоих котов, путаясь пальцами в длинной шерсти. Краем сознания она отметила, что нужно вычесать обоих, в шерсти коричневого красавца было несколько свалявшихся колтунов. Смотрительница, раскрыв шкаф, нашла там другую белую рубашку, с кружевными манжетами и вытащила серую жилетку. Тонкие, скрытые перчатками, пальцы с трудом застегнули пуговицы.
   Реджина выходит из дома через десять минут после того, как поднялась. Все три кота следом за ней выскальзывают мимо её ног. Норвежский важно идёт впереди, временами трётся о скрытые юбкой ноги и оставляет на серой ткани свою длинную шерсть. Покосившийся дом остаётся позади, Ламорте и её коты идёт по тонкой заросшей дорожке из жёлтого кирпича, цвет которого давно стёрся и замаран. Норвежский бодает головой ноги Реджины, когда она сворачивает не туда на повороте и Смотрительница исправляется. Когда они выходят из заросшего неухоженного лесопарка кота делают круг вокруг Реджины, каждый получает свою порцию поглаживаний. И все три хищных зверя скрываются среди густых веток смородины, что растёт вдоль остатков каменной ограды.
   Реджина продолжает свой путь по старым улицам Суойя. Её ноги, в сапогах с маленьким каблуком, мелькают из-под юбки. Ламорте идёт не к библиотеке. Несколько встреченных ею оборотней удивлённо шарахаются в сторону. Привычный оборотень-сокол вежливо кивает, выходя на крыльцо своего дома. Он каждое утро приветствует Смотрительницу, потому что привык видеть её.
   Ламорте останавливается перед отелем, где живёт Генри, и глубоко вздыхает, как перед прыжком в воду. Она не уверенно кусает губы, когда толкает дверь. За стойкой регистрации симпатичная эльфийка, маленькая и тонкая, со слегка вьющимися голубыми волосами. Она тепло улыбается и светится изнутри уютной добротой. Если бы потребовалось описывать её, то главным словосочетанием стало бы "хрупкая красота". Так же можно обозначить и стеклянные фигурки, что можно было найти в городах людей. Реджина ненадолго замирает, удивлённо моргая и разглядывая её. Эльфийка наклоняет голову к плечу, смотрит с лёгким удивлением.
   -- Я бы хотела выяснить в каком из номеров... -- Реджина растерялась, вдруг поняв, что понятия не имеет, как зовут охотника, за которого она теперь отвечает. Эльфийка смотрела на неё с недоумением несколько минут, разглядывала растерянное лицо. А потом мягко улыбнулась. Она раскрыла книгу регистрации, что лежала открыто на стойке, пробежала тонким пальцем по строчкам.
   -- Генри Блэк. На втором этаже, 23 номер.
   Реджина попыталась улыбнуться в ответ, кивнула и поспешила к широкой лестнице с резными деревянными перилами. Та шла вдоль стен, неспешно уходя на второй и третий этажи. Ламорте замерла перед ней, в голову закралась мысль о возможном бегстве, но она отмела её. Папа Джу не одобрил бы этого. Он всегда не одобрял попыток спрятаться.
   Реджина сталкивается с Блэком у лестницы, он смотрит на неё удивлённо, глупо моргает и пытается улыбнуться.
   -- Иди за мной.
   Ламорте разворачивается, степенно спускается и замирает внизу, поворачивается к эльфийке и кивает той. Прощаясь. Реджина редко может кого-то заметить. Обычно все кажутся ей одинаковыми, но стеклянная эльфийка светится изнутри и даже безразличная ко всему за пределами Библиотеки Реджина замечает её.
   Генри идёт рядом с Ламорте, справа и немного позади. Он понятия не имеет что теперь, чувствует себя как пойманная на крючок рыба, которую только что вытащили. Ещё даже не кинули в ведро. Он болтается на крючке, пытается дышать, жабры трепещут, он бьётся, пытаясь сорваться и нырнуть в родную воду. Но крючок надёжен и он не справляется. Его тащат вверх, поднимают, леска натягивается, но не обрывается. И поймавшим его рыбаком была Реджина. Она крутила маленькую ручку на удочке, и ещё немного и её руки сожмутся на его боках и отправят его в ведро. Генри страшит неизвестность, не способность что-то решать, которую он ощущает. Генри злит нехватка данных для анализа ситуации. Он надеется, что его не отправят на сковородку. Что он -- вовсе не пойманная рыбка.
   Ламорте идёт к библиотеке, а Генри крутит головой по сторонам и не узнаёт дороги. Он сам ходил по-другому, куда длинней. Иногда Смотрительница неожиданно останавливается и, вздохнув, чего-то ждёт. Генри попытался, раз было пройти вперёд, но она резко подняла руку, и он получил тонкой ладошкой по рёбрам. Больно было, как будто пудовым кулаком съездили. Генри вперёд больше не рвётся, оглядывается по сторонам и запоминает, куда его ведут. Иногда Ламорте обходит какие-то дома, а не идёт прямо. Генри не рискует спрашивать, что мешает женщине пройти прямо, между домами, а не идти вокруг.
   В Суойя нет ничего особенного, маленький старый городок, такой же, как многие другие схожие. Тонкие улицы с каменной кладкой вместо асфальта почти везде. Не высокие дома, до четырёх этажей, с лепниной, облупившейся старой штукатуркой или краской и скульптурами с отбитыми частями тела. Обычный европейский городок, почти деревня с населением меньше двадцати тысяч человек.
   Им понадобилось порядка пяти минут, чтобы добраться от отеля до библиотеки. Огромное здание, с соответствующими окнами, в которых вставлены цветные витражи. Сейчас, почти на рассвете, можно вдеть, как солнечные лучи падают на здание и яркие краски в витражах переливаются, сверкают. Библиотека похожа на блестящий, на солнце бриллиант. Не смотря на то, что здание похоже в аварийном состоянии, что каменная кладка в нескольких местах потрескалась и уже обвалилась, она прекрасно выглядит. В древней арке -- старые двустворчатые двери. Сейчас, не занятый расследованием и готовый отвлекаться от своих мыслей, на что угодно Генри наконец-то увидел, что толстая деревянная дверь окована ажурными металлическими цветами, и само дерево заметно погрызли насекомые и время. Генри остановился, задирая голову, рассматривая арку вокруг углубления, где была дверь. По краю шли не известные Блэку символы. Он рассматривал внимательно тонкие линии и крючки со спиралями и думал о том, что же они могут означать. Реджина стояла рядом со ступенями, наклонив олову к плечу и недовольно глядя на Генри. Тот оглянулся, чувствуя сверлящий его взгляд. Замер удивлённо, попытался улыбнуться и получил в ответ хмурое покачивание головы:
   -- Вы так и будете тут стоять?
   Генри приоткрыл было рот, моргнул, и закрыл его, клацая зубами. Реджина уже развернулась, чтобы обойти здание. Она направилась к узкому проходу между зданием библиотеки и мэрией. Каменная кладка между ними была просто разбита, словно здесь была когда-то стена, соединяющая их, а потом кто-то её сломал. Между зданиями и словно было ещё одно помещение. Без крыши, и без стен, начиная со второго этажа. Но было чёткое ощущение помещения. Может быть всему виной две двери. Они были очень простыми, просто деревянные окованные железом двери. Такие же были в самой мэрии.
   Смотрительница вытащила ключи, замерла перед дверью, с растерянностью глядя на связку в своих руках. Она повертела ключи, через плечо оглянулась на Генри и, вздохнув, отпёрла двери.
   Блэк неуверенно помялся перед дверью, а потом скользнул следом.
   -- Там где-то в ящиках, -- Реджина махнула рукой в сторону двери справа, -- Есть бахилы. Я заставлю тебя вылизать все залы, если ты что-то испачкаешь.
   Генри приоткрыл рот, удивлённо, но ничего не сказав захлопнул его, поморщившись и на мгновение, сжав кулаки. Он слабо кивнул в спину Реджине, и развернулся к указанной двери. В комнате, в которую она вела, не было окон. Маленькое помещение не больше трёх метров в длину и ширину. В помещении пара комодов и Генри в течение нескольких минут ищет, где в них бахилы или одноразовая обувь. Он тихо ругается себе под нос и чихает от пыли, которая скопилась в помещении. Блэк ворошит вещи в одном из ящиков, когда за его спиной открывается дверь. Он, не оборачиваясь, говорит сквозь зубы:
   -- Сейчас найду.
   На его слова не знакомый ему голос отвечает мягким сопрано:
   -- Они кончились.
   Генри настороженно оборачивается, смотрит с подозрением, хмурится. Перед ним Тереза Вольна. Стоит, прислонившись к двери, сцепив руки за спиной, и разглядывает его. Девушка кладёт на ближний к двери комод свёрнутые голубые мешочки и выходит, шелестя юбкой белого атласного платья. Генри с сомнением посмотрел на бахилы. Они точно новые?
   Блэк вернулся в предыдущее помещение, чтобы последовать за Реджиной и недавно скрывшейся там Терезой. Он распахнул деревянную дверь, не отличимую от входной, и замер. За ней оказался длинный коридор с множеством дверей, в конце которого была развилка в три стороны. Генри потопал по полу, нервно вздохнул и пошёл вперёд. Он открыл несколько первых дверей, чтобы увидеть узкие комнаты с узкими окнами с одной стороны и комнаты вовсе без окон с другой.
   Генри широко раскрыв глаза, замер перед одной из дверей. В комнате был полупрозрачный мужчина в монашеской рясе. Блэк раскрыл удивлённо рот, сжал кулаки и шарахнулся назад, ударяясь о дверную ручку двери напротив. Естественная реакция здорового человека, который увидел привидение. Призрачный мужчина оглянулся к нему. Его лицо исказилось гневом и злостью, он потёк в сторону Генри, но перед ним резко закрылась дверь. Рядом стояла Реджина и сердито смотрела на Генри. Даже не сердито, а просто невероятно недовольно. Блэк сглотнул, посмотрел на дверь за спиной Смотрительницы, перевёл взгляд на неё саму. Ламорте рассматривала Генри, из-за не большого роста ей приходилось задирать голову, чтобы смотреть в его глаза. Качнув головой, она ничего не сказав развернулась и пошла вперёд. Генри поспешил следом, несколько раз он оглянулся, чтобы посмотреть на ту дверь, за которой был призрак.
  
  
  
  
   ========== 6. ==========
  
   Неуверенность Генри сродни тому чувству, что бывает на пересдаче. Преподаватель планирует задать вам вопросы из какого-то билета, а вы можете только ждать, когда она выберет что у вас спросить. Генри сидел напротив Смотрительницы. Он проследовал за ней до публичной части библиотеки, где почувствовал себя спокойней. По крайней мере, он знал, что тут уже был, и здесь не было странных прозрачных фигур. Мозг Генри лихорадочно работал, в холостую, пытаясь создать для своего владельца разумное рациональное объяснение. Может быть, если бы мимо не проходила иногда Тереза Вольна, в платье с открытой спиной, то создание объяснения даже увенчалась успехом. Но убеждать себя в не существовании призраков, когда мимо ходит девушка, на чьей спине совершенно нет кожи -- немного глупо. Поэтому Генри был оставлен один на один с осознанием.
   Реджине было всё равно, чем он занимается. У неё была работа, и она собиралась её выполнить. Она была одной из тех увлекающихся натур, что могут насыпать вам в чай мышьяк, или в лучшем из вариантов соль, просто задумавшись. И сейчас она с отсутствующим видом была занята реставрацией книги. Тонкие руки, покрытые сеточкой шрамов, осторожно выполняли свою работу. Генри наблюдал за ней. Вокруг Ламорте по столу были разложены книги и расставлены разные мисочки и коробочки с не большими бутылочками. Генри понятия не имел, для чего они все нужны и мог только гадать. И он смотрел, как она соединяет листы и наносит на них нечто похожее на штукатурку, а потом осторожно дует и кривой иголкой и щипцами подтягивает страницы, чтобы те не выпадали. На столе лежали кусочки бумаги, предназначенные для того, чтобы подклеивать страницы, нитки которых нельзя было подтянуть.
   Каждая Смотрительница знала, что необходимо следить за состоянием книг. Когда-то, довольно давно, в Библиотеке был отдельный штат людей, которые занимались реставрацией книг. Они были врачевателями книг, их спасителями. Эта работа ценилась и тех, кто её выполнял, звали Хранителями. Но это было давно, а сейчас в Библиотеке не было больше никого кроме Смотрительницы и Терезы, у которой кроме "библиотекарь" не было другой должности.
   Книги имели огромную ценность. И не было разницы в том, когда и кем они были написаны. В словах, а значит и в книгах, всегда была особенная магия. Слова создавали новые миры и в какой-то момент, в третьей закрытой секции, могла появиться книжная полка, на которой бы сами собой появлялись книги. Летописи новых миров. Книги, которые не нужно реставрировать или читать. Они просто должны где-то быть.
   Смотрительница осторожно работает над книгами, а Генри смотрит. Он то и дело вскидывается, чтобы о чём-то спросить, что-то сказать, но замирает и ничего не произносит, чувствует себя не на своём месте. Генри кусает губы и вздыхает, так, не произведя ни звука. Он опускает глаза и продолжает наблюдать за тем, как работает Смотрительница. Ничего другого в тишине Библиотеки ему не остаётся.
   Смотрительница не обратила никакого внимания на уход Генри, когда тому надоело наблюдать за её работой. Воспитание не позволило ему отвлечь её, или как-то ещё помешать. Он поднялся и неслышно задвинул массивный деревянный стул. Оглянувшись Генри, решил, что может рассмотреть и узнать библиотеку. Он ожидал чего угодно, но не тишины и бездействий. Он думал, ему что-то объяснят, но у Смотрительницы была работа, и он мог понять её молчание. Работа важней. Генри остановился перед ковровой дорожкой, вздохнул, рассматривая внутреннюю сторону огромных врат Библиотеки. Огромный механизм с множеством шестерёнок и сцеплений между собой. Похоже, что он был прочно закрыт. Там, где вырезали дверцу, чтобы выходить и входить, была удалена часть механизма. Генри мог бы восхищённо замереть, глядя на тонкую резьбу на железе, завитки и узоры, огромные странные железные лозы и цветы которыми был увит механизм. Но Генри никогда не интересовался металлом или работой с ним, у него не было даже в подростковом возрасте тяги к металлическим украшениям или коже. Генри был покладистым подростком. Что очень радовало его мать, той хватало старшего ребёнка и проблем, которые тот обеспечивал.
   Генри бродил по библиотеке около часа, разглядывал книги и с интересом косился вверх. Ему казалось, что где-то там, в темноте теряется потолок, но, конечно же, ему просто казалось, потолка в библиотеке не было. Генри был из рискованных людей, из тех, кто может, не заплатив проехать в автобусе или даже перейти дорогу на красный свет. Однажды Генри даже прогулял целый день занятий в Академии, сказавшись больным. И по причине собственного бесстрашия Блэк смело полез по одной из старых лестниц на помост второго этажа. Длинные, в полтора метра шириной, мосты шли вдоль книжных полок, образуя скорее второй этаж с дырами в полу, чем зал, в котором были ярусы. Впрочем, это был случай зебры. Чёрная ли она, в белую полоску, или белая в чёрную? Так и в библиотеке было не ясно. На уровне каждого этажа прорезали отверстия в полу, чтобы полки росли вверх, или кто-то очень много сил потратил на то, чтобы помосты всё же не рухнули однажды. Генри это в голову не пришло, куда интересней ему было читать названия книг. К собственному стыду он не мог прочитать почти всё. И дело конечно было не в его образовании, просто Генри знал всего три языка. Родной уэльский, английский и польский. На корешках книг он опознал немецкий и чешский. Задумался над иероглифами, но так и не решил японский, корейский или китайский перед ним. Он мог бы и дальше бродить по помостам, разглядывать второй этаж и может быть полез бы выше и может даже пропал бы так же, как когда-то Последняя Старшая Смотрительница истории, которой пока ещё не знал.
   Но Генри увидел арку, перед которой была толстая решётка с несколькими замками. Спускаясь по ещё более гнилой лестнице, чем та, где он поднимался, Генри услышал хруст дерева и поспешил скрыться, надеясь, что никто не услышал его. В пустой библиотеке, в которой он прекрасно слышал шелест страниц, с которыми работала Смотрительница не было ни шанса, что сломанная ступенька обойдётся без внимания. Блэк не успел и пары метров пройти, как перед ним оказалась Реджина Ламорте. Женщина, не смотря на маленький рост, выглядела угрожающе и Генри растерянно замер, прикусив губу. Тяжело и виновато вздохнув, он попытался сделать как можно более грустное лицо. Это всегда срабатывала с матерью.
   Смотрительница и бровью не поняла. На самом деле причина отсутствия реакции была элементарно в том, что она просто не заметила, но Генри этого не знал, конечно же. Он снова вздохнул и немного громче необходимого попытался загладить вину:
   -- Я могу её отремонтировать, я не думал, что они такие хрупкие!
   -- О чём ты? -- Реджина удивлённо моргнула, фокусируя взгляд на Охотнике и наклоняя к плечу голову. Генри облегчённо выдохнул и расцвёл доброй сияющей улыбкой в ответ:
   -- Нет, я, ну...
   -- Забудь -- вздохнула Смотрительница, ей было не интересно, что там повредил новый подопечный. Книги он не трогал, она бы знала, а прочее и не важно. Не при условии, что ей его учить тут, работать. Сам же всё и починит, правда что, -- Я постараюсь научить тебя, дам некоторые знания, которые помогут тебе выжить.
   -- Некоторые?
   -- Большую часть информации ты должен приобрести сам, -- проигнорировала Реджина заданный вопрос, впрочем, вместе с тем отвечая на него, -- Таковы традиции.
   -- Традиции? -- переспросил Генри, вспоминая, что в последний раз он слышал про традиции, когда вступал в студенческое братство, и это были не лучшие его воспоминания в жизни.
   В этот раз Смотрительница не стала игнорировать его и, наклонив к плечу голову, задумчиво пожевала губы, потом кивнула:
   -- Традиции это то, на чём стоит общество Нелюдей. Может быть, я смогу объяснить тебе. Кажется Охотники не слишком глупая раса.
  
  
  
  
   Реджина оставила Генри и Терезу одних в Библиотеке. Она не надеялась, что они не поругаются. Не считала, что им нечего делить. Не думала. Пожалуй, это самое подходящее определение. Реджина и не думала о том, что между Генри и Терезой могло что-то произойти. Для неё они оба были в большей мере функциями, чем личностями. Тереза должна работать. Генри... Смотрительница не имела понятия, куда пристроить Генри и не была уверена в том, сможет ли найти ему занятие в Библиотеке. Но в основном ей было невдомёк, что люди, а тем более нелюди, могут иметь некие разногласия.
   Реджина Ламорте покинула Библиотеку, чтобы отправиться к маяку. В её личной системе, в том, как она видела реальный мир, у неё висел долг. Она была должна Владыке этого Убежища. Хотя бы благодарность. Сама Владыка ни о чём подобном не думала, по меньшей мере, потому, что Владыка просто живёт, создавая Пространство вокруг себя. Делая в Ничто некое Место. Если бы кто-то задался вопросами о том, как это Пространство работает и где находится, и если бы он смог найти ответы, то этот Кто-то рисковал бы умереть от ужаса. Пространства не существовали, находились в Бездне, в Ничто. Висели в сердце Чёрной дыры, что управляется своим Владыкой. Пространства это Место-в-нигде. Неверный шаг, разрушенное сердце, и можно уничтожить тот мир, с которым Тропами объединено Пространство. Владыки же в некотором роде стражи пустоты, Хранители.
   Убежищем их Пространство назвали уже другие, те, кто никогда не знал о том, чем же это не-место является.
   И потому ни один Владыка никогда не сумеет понять того, почему многие хотят жить в Пространстве, сколь бы безопасным оно ни было. Во всяком случае, ни один Владыка не говорил о своём понимании.
   Реджина замерла на краю набережной. Тут широкие каменные плиты не заметно и плавно переходили в поле. Город обрывался как на детском рисунке, без переходов. Смотрительница с сомнением разглядывала маковое поле и жёлтую каменную тропу между маками. Она терялась где-то в цветах, утекала к маяку. Реджина смотрела на большие круглые камни и не могла поймать скачущую в голове мысль. Она качнула головой, сбрасывая из головы сомнения, и направилась к маяку. Её маленькие каблуки тихо стучали по камням, пока она быстрым шагом продвигалась к маяку. Расстояние казалось, не уменьшалось, пока внезапно маяк не оказался перед Реджиной. Она удивлённо моргнула, но мысль о том, что произошло нечто странное, плавно утекла из её головы, ни за что не зацепившись.
   Реджина остановилась перед деревянной дверью старого маяка. Она подняла руку и постучала медным молоточком. Глазки маленького Уробороса раскрылись, и черные провалы уставились на Реджину. Она удивлённо отдёрнула руку, прежде чем мелкие клыки сомкнулись на её пальцах.
   Дверь распахнулась через несколько мгновений, во время которых где-то в небе, очень далеко за пределами Сферы, лопнула искрами маленькая медуза.
  
  
  
   Небольшая светлая продолговатая комната, с круглым столом в центре, лишённая индивидуальности. Окрашенные в песочный цвет голые стены, пара пустующих полок в углу.
   В помещении несколько человек, среди которых находится и Эльза. Капитан Бэр стоит в конце стола, опирается ладонями в деревянную поверхность, смотрит на присутствующих. Если бы взгляд можно было взвесить, то, безусловно, взгляд капитана был бы лидером среди взглядов средней тяжести. И если бы взгляд имел физическое воплощение, то присутствующие вполне возможно имели бы травмы средней тяжести. За безразличие.
   -- То есть в принципе вам плевать?
   -- Это совершенно не наше дело, -- поправил капитана один из присутствующих мужчин. Как будто у его слов был какой-то иной смысл нежели "нам плевать".
   -- Мы полиция, -- резонно возразила Капитан, она выпрямилась, убирая со стола руки. Обвела ещё больше потяжелевшим взглядом присутствующих. Некоторые наконец-то ощутили физический его вес. Вжали голову в плечи, слегка съехали под стол, сталкиваясь коленками. Говоривший ранее мужчина сильней выпрямился:
   -- Одно название.
   -- Так почему не исправить это? -- рявкнула, взрываясь, Эльза, с силой опуская руки на стол, нависая над присутствующими и почти рыча на них.
   Последний оплот смелости среди присутствующих за столом пал, и мужчина тоже съехал под стол. Не стал проверять, покалечат ли его, если он ответит что-то вроде "кому оно надо?"
   -- Кому оно надо? -- В дверях стояла женщина. Если бы требовалось как-то её описать подошло бы "идеально красивая". В ней совершенно всё было правильным, идеальным и красивым. Красивые ноги, руки, грудь и губы. Красивые вместе, по отдельности и при пристальном осмотре. Если бы женщина учувствовала в каком-то конкурсе красоты, её бы признали настолько красивой, что нельзя сравнивать. И это воплощённое совершенство заработало яростный агрессивный взгляд капитана Бэр.
   -- Лилит, -- сквозь зубы выдохнула Эльза, после чего поджала губы и выпрямилась, скрещивая на груди руки.
   Названная "Лилит" откинула на спину свои вьющиеся каштановые волосы и пленительно улыбнулась. Возможно, раньше Эльза считала, что так улыбаться нельзя. Пленительно можно автомат на противника наводить или наручника надевать. Но Лилит справилась улыбкой. Все присутствующие сразу как-то приободрились. Дальнейшие слова её, впрочем, повергли их в куда большее уныние, чем до этого ругань капитана:
   -- Это никому не надо, но если это надо нам, то у нас есть на это право.
   -- Не говори глупостей, женщина! -- возмутился тот же офицер, что до этого пререкался с Эльзой. После пережитого страха с собственной похотью справиться было ему куда проще.
   -- Мэр назначила нас "полицией", -- фыркнула в ответ Лилит, одарив мужчину таким взглядом, что все присутствующие задумались, есть ли в их гардеробе чёрный костюм для похорон.
   -- Это просто название, -- продолжил упорствовать и рисковать мужчина.
   -- Я не хочу с этим соглашаться, но Мэр не может вот так просто решать за других в этом городе. Вроде как она не сильнейшая и древнейшая, чтобы приказывать и решать. Правила Тайной Игры так не работают.
   -- Может быть полно тех, кто мудрей, сильней или древней, чем наш мэр, но они сами признали её главной здесь, так что пусть подчиняются теперь. И она назначила нас, дала название именно "полиции".
   Если бы Лилит верила в Леди Мэр немного сильней, то возможно она бы даже предположила, что этого от них и ждали. Поддержаний законов. Но законы Тайной Игры поддерживают себя сами, так что это просто была глупая семантическая ошибка, о которой сообщила Лилит и которой капитан Бэр так хотела воспользоваться теперь.
  
  
  
   Маленькая квартира-студия с канареечно жёлтым, бронзовым и персиковым оформлением. Окно раскрыто, и слабый ветер играет с прозрачной занавеской. В помещении тихо и слышно, как тикают старые напольные часы, что не сочетаются ни с чем, и капает вода с плохо закрытого крана. Идёт время, и свет за окном меняется. Уходит раннее утро и приходит день. Солнце светит ярко, свет длинными полосами пробивается в комнату, отражается от стекла в часах, от поверхности крана и холодильника. Распадается осколками и проникает везде. И на смену дню медленно вступает вечер. В квартире никого нет, хотя на мебели видно следы когтей и шерстинки. Чёрная и белая шерсть так же в маленьких трещинках на деревянных ножках стола. В квартире словно живёт большой кот, которого просто пока нет.
   На маленьком столике в углу комнаты стоит старый телефон с автоответчиком, он звонит пару раз и когда никто не берёт трубку -- включается автоответчик.
   -- Хэй-Хо! Вы звякнули Пенни, когда услышите длинное "пииип" можете начинать говорить, я прослушаю, как вернусь домой и перезвоню вам!
   После звукового сигнала:
   -- Пен? Я на некоторое время застрял из-за расследования. Я говорил тебе в прошлый раз, я в не большом городке, Суойя. Если что -- не теряй меня. Буду продолжать звонить как обычно. Люблю тебя, сестрёнка.
   В квартире вновь наступила почти тишина. За окном медленно заняла место ночь.
   Последние несколько дней хозяйка квартиры не возвращалась. С ней такое происходит частенько. Вообще-то Хельга Пенелопа Блэк, так звучало полное имя Пенни, редко сидит на одном месте и не часто возвращается к себе домой.
   И никаких кошек не держит. И не любит.
   За дверью квартиры раздался топот ног, грохот упавших на камень ключей и тихое чертыханье. Через несколько секунд ключ подняли и вставили в замок. Попытались повернуть не в ту сторону, закрыли, наконец-то, дверь до конца. И подёргали. После чего ключ четыре раза повернулся снова. И наконец-то распахнулась дверь. Являя в квартиру хозяйку. Яркую, как двухсотваттная лампочка, платиновую блондинку с двумя чёрными прядками во вьющихся волосах. Пряди были широкими и шли ото лба до затылка. Пенни бросила походный рюкзак с яркими брелоками и наклейками у двери, скинула грязные джинсовые кеды и стянула потемневшие белые носки. Она захлопнула дверь и, войдя комнату, на ходу стянула с себя короткие шорты, и жёлтую маечку оставшись в одних коротких трусиках. Чья длинна не намного уступала шортам. Пенни рухнула на узкий диванчик, слабо протянула руку к мигающему автоответчику, нажала кнопку и тихо уплыла в страну сновидений, необеспокоивись закрытием двери.
   Из сладких снов девушку выдернул голос брата. Вначале она ощутила какое-то беспокойство, которое вытекло в широко распахнувшиеся глаза. Пенелопа поднялась на руках, посмотрела на автоответчик, словно тот мог что-то ей объяснить.
   Тот прокручивала ленту.
   Пенелопа вскочила с дивана и начала решительно хаотично собираться. Несколько раз она запнулась свои шорты, потом отпнула их в сторону, чтобы продолжить бегать кругами. Немного успокоившись, Пенелопа оглянулась в поисках шорт.
   Найдя телефон, она прикусила губу, хмурясь, и набрала номер автовокзала:
   -- Можно один билет до Щёцына?
  
  
  
  
  
  
  
   На третий день Блэк понял несколько важных истин. Во-первых: он ненавидит бездействие, никогда в жизни у него не было возможности бездельничать, всегда было что-то, чем он должен был заниматься. Генри родился почти в лесу, дом его дедушки и бабушки был сильно на отшибе, в окружении многовековых деревьев. И не далеко от их старой фермы была река -- Белая Леди, так её называли местные. У Генри было насыщенное детство, он бегал с местными мальчишками и старшей сестрой по лесу, они искали Фейри -- каждый же знает, в Уэльсе живут эльфы, фейри, пикси и прочая яркая сказочная нечисть. Маленький Генри мечтал о встрече. Теперь он вырос и был знаком с А-Соль, эльфийкой, что работала на регистрации в маленьком семейном отеле. Ребёнком же он мчался в любую свободную минуту в лес, носил с собой карамельки, в качестве угощения. Между уходом за зверями фермы и за садом, работой по дому и учёбой -- времени для этого было не так уж и много. Переехав в Польшу, он должен был изо всех сил готовиться к учёбе, у их семьи не было денег на то, чтобы оплачивать его обучение на английском, так что Генри, что было сил, учил польский, и тот вначале давался ему с трудом. И позже во время учёбы Генри позволили работать в архиве одного участка. И уж ни о каком безделье не могло идти речи, когда Генри стал полноценным офицером. Блэк был занят всегда, иногда даже во сне ему снились дела, над которыми он работал, после таких ночей у него, конечно же, случались озарения, и дело сдвигалось с мёртвой точки. Связано это было с его происхождением, способности охотника пробивались сквозь толщу реальности и скептицизма и подстраивались под то, как их может воспринять носитель. Сам же Блэк считал, что всё нормально, просто его мозг как у Менделеева, так нагружен мыслями, что не прекращает работать. Безусловно, информация о том, что Менделеев так же принадлежал к охотникам и так же не знал об этом -- никому не известна и потому никого ни к чему не обязывает. Теперь же, здесь и сегодня, Генри не имел никакой цели и деятельности. Если бы это было единственным, что он понял, но ведь Блэк дошёл не только до этого. Во-вторых, было куда более глобальным -- Генри выяснил, что ничего не знает о мире. Вокруг него происходило странное, и он с трудом это замечал, его зрение, и разум упорно старались не замечать ничего, что можно было назвать не обычным. Удивительная способность человеческого мозга не видеть в этот раз стала его противником. И Генри проигрывал.
   Единственным выходом, который Блэк видел -- найти другие книги, в которых будет написана правда о том, как выглядит мир, иного выхода просто не было, не зря же он просиживал штаны в библиотеке, таская тяжёлые книги и наблюдая за работающими там женщинами.
   Время было около обеда, когда Генри отправился на поиски информации. Он снова бродил между полок, рассматривал названия книг. Блэк замер перед одним из стеллажей, ровно напротив его лица была старая книга с выцветшим переплётом. На корешке ажурным шрифтом от руки было написано "Мавки, история рождения". Генри заинтересованно протянул руку к книге, провёл кончиками пальцев по старой коже и аккуратно снял её с полки. Он держал её обеими руками, прижимая к груди, надеясь выяснить, кто же такие Мавки и как ему к ним относиться. В книгах всегда был ответ, на любой вопрос. В книгах всегда можно было узнать что правильно, а что нет.
   Генри испытал облегчение. Он столкнулся с Терезой в одном из проходов, та выгнул тонкие брови, разглядывая книгу которую он держал в руках. На её лице появилось выражение сомнения, она нахмурилась, поджимая губы и раздумывая. Генри неуверенно замер.
   -- Тебе не стоит это читать, -- после раздумий сказала Тереза и, протянув руки, с лёгкостью вынула книгу из хватки Генри. Тот от растерянности не знал, что сказать и как возразить. В его голове мгновенно выстроилась картинка того, как он решительно забирает книгу назад и вежливо отбивается. Девушка же замрёт поражённая его острыми, как бритва, словами и не будет знать, что сказать, а он, такой саркастичный гордо пройдёт с книгой к читальным местам и будет получать наконец-то новую информацию.
   Генри промолчал, а Тереза обогнула его и осторожно, с лаской, поставила книгу на место, погладив корешок.
   -- Эти книги не для тебя.
   Генри удивлённо моргнул несколько раз, на его лице появилось выражение, которое легко можно было бы приписать обиженному щеночку. Лысому такому и с кривенькой, для собаки, мордочкой, но всё же щеночку, которого обидели. Тереза Вольна не любит собак. Никаких. Поэтому спокойно ставит книгу о себе подобных на полку, стирает ладошкой пыль с деревянной поверхности. Генри сердито хмурится и ищет слова, надеется, что подберёт.
   -- Разве книги не для всех?
   -- Только для тех, кто умеет читать и смотреть, -- Реджина стояла за спиной Генри и тот, вздрогнув, развернулся. Он только что нашёл правильные слова, чтобы возмутиться и ответ Смотрительницы был словно ушат кипятка. Больно не только когда вода на тебе, но и после. Она снисходительно смотрела в зелёные глаза и, качнув головой, развернулась, чтобы вернуться к реставрации книг. Смотрительница остановилась в конце ряда стеллажей. Она стояла боком к Генри, уже развернувшись, чтобы уйти. Она собиралась что-то сказать, и замерла, раздумывая, стоит ли или нет. Реджина Ламорте промолчала. Ушла. В своей голове она создала красивое объяснение, многословное и правильное. Но говорить вслух ей уже не захотелось.
   Тереза ушла при появлении Смотрительницы. Нырнула в другой ряд, скрываясь в длинной веренице стеллажей.
   Генри прикусив губу, стоял в тени отбрасываемой книжными полками, в полосах света клубилась пыль, сам он чувствовал себя такой же пылью. Прикрыв глаза Блэк тихо вздохнул, и, расстроившись, сел в конце читального зала. Там он провёл всё время до закрытия библиотеки, и первый выскочил за двери, получив в спину безразличный взгляд Реджины и недовольный Терезы.
   -- Думаете, ему тут место?
   В ответ на вопрос Реджина молча посмотрела на Терезу, но ничего не сказав закрыла дверь и, развернувшись, пошла вдоль книжных стеллажей. Тереза недовольно поджала губы, но не стала снова повторяться, не желая раздражать свою Наставницу.
  
  
   Билеты до Щёцина были только на вечер субботы. Пенни прибывает на вокзал заранее, хмурится глядя на толпы народа и думает -- лучше бы она поехала автостопом, -- и сразу же поправляет себя -- у неё мало времени и много вещей, не лучше.
   -- Лучше бы поехала автостопом, -- говорит мысленно себе Пенелопа, когда приходит время посадки, и она видит, как много народу едет вместе с ней. Очередь вьётся змейкой вокруг столбов и скамейки, люди тянутся медленной вереницей. И все выглядят не довольными, даже те, кто в самом начале очереди. Пенни пристраивается в конце и, глядя на вереницу людей, вспоминает документальный фильм про СССР. Там и то люди в очередях выглядели куда как жизнерадостней, хотя Блэк допускала, что дело в том, что это были постановочные кадры. Посадка длится и длится и периодически в очереди тут и там вспыхивают ссоры.
   А потом автобус по дороге застревает из-за какой-то неожиданной поломки и Пенни бормочет себе под нос:
   -- Лучше бы поехала автостопом.
   И когда женщина рядом с ней меняется местами с маленькой девочкой, Пенелопа только закатывает глаза, повторяя про себя, что не надо было ехать на автобусе.
   Тяжело вздохнув, Блэк старается не обращать внимания на вертящуюся на месте девочку. Пенни не любит детей, она сама, по мнению окружающих -- как ребёнок, поэтому никто не удивляется, что Пенелопа Блэк не собирается рожать. Себе Пенни ничего не объясняет, не хочется и не хочется. У неё всё просто устроено.
   Пенелопа роется в карманах, разыскивает наушники, когда к ней обращаются:
   -- А вы не могли бы поменяться местами с Ольхой?
   Блэк с недоумением поворачивается на голос, смотрит в усталое лицо женщины, которая нависает над ней. Пенни косится в сторону ребёнка, рассматривает девочку, той что-то около шести и вообще-то, по мнению Пенни это самый мерзкий возраст.
   -- Не хочу.
   Блэк затыкает уши наушниками и отворачивается к окну, игнорируя недовольный взгляд ребёнка и матери. Через какое-то время девочка вертится всё сильней и дёргает Пенни за руку, пихает в бок, вертясь на месте. Это продолжается какое-то время, сердитые взгляды не успокаивают ребёнка, девочка ничего не боится, а её мать сидит позади и дремлет.
   Пенелопа ловит тонкое детское запястье, когда ребёнок снова пихает её в бок, в этот раз, с ногами забравшись на сидение. Блэк наклоняется ближе к лицу девочки, смотрит чёрными без белков глазами, улыбается ей, а ребёнок, замерев, наблюдает за тем, как человеческая челюсть меняется на мощные крупные клыки. Рука Пенни тоже меняется, и в запястье впиваются острые длинные когти, вспарывая нежную кожу тонкими не большими ранками. Это длится какие-то несколько секунд, после чего всё, кроме ранок и страха, пропадает:
   -- Шевельнись ещё раз или издай хоть звук, и я съем тебя и твою маму, ясно?
   Девочка кивает, и в огромных глазах собираются слёзы. Пенни не обращает больше на неё внимания, откидывается на своё сидение и дальнейшая дорога полностью устраивает её тишиной и покоем, она даже к концу дороги засыпает.
   Автобус прибывает на место утром воскресенья. Пенни звонит в участок, где работает брат, разу же, как только сходит с автобуса. За её спиной, наконец-то, рыдает навзрыд девочка и пытается что-то рассказать матери. Пенелопа не обращает внимания, слушает только гудки в трубке и тихо ругается про себя: Ну конечно, откуда в воскресенье у кого-то желание говорить по телефону?
   Пенелопа оглядывается по сторонам и ищет объявления отелей. Ей везёт случайно, она идёт к пятой по счёту гостинице, когда улавливает запах крови, свежего мяса и трав, которые не используют люди. Пенни сворачивает в арку, немного проходит и видит перед собой простую деревянную дверь, без опознавательных знаков. Она осторожно тянет её за ручку на себя и видит плохо освящённый холл, грязный темно-синий ковёр, несколько кадок с немного пожухлыми растениями и деревянные панели. В конце помещения стойка ресепшен, а за ней тощая вампирша, та не обращает на Пенни внимания, стоит, облокотившись на стойку и увлечённо занимается своим телефоном. Она отрывается от игры только когда Пенни доходит до неё. Оглядывает с ног до головы и, отложив в сторону телефон, разворачивает старую книгу регистрации к Пенелопе, подталкивает ручку, и пока Пенни вписывает свои данные -- достаёт для неё ключ от номера.
   Вампирша, с вышитым на жилетке именем Целестина, даже не пытается улыбаться или быть вежливой, смотрит с хмурым безразличием, разворачивает к себе журнал и просматривает запись:
   -- Количество дней точно не?
   -- Не знаю.
   -- Оплачивать сейчас или при выезде?
   -- Потом, -- кивает Пенни и, забрав ключ, подхватывает свой рюкзак, дверь из холла тут только одна, к ней и идёт девушка.
  
   Пенелопа проводит день, скитаясь по своему номеру и городу, пробует несколько раз позвонить в отделение брата, незадолго до обеда кто-то даже снимает трубку:
   -- Отдел Убийств, -- звучит вялый и недовольный голос с того конца, Пенелопа на мгновение замирает, от неожиданности, после чего быстро начинает тараторить:
   -- Мне нужен Генри Блэк.
   -- Его сегодня нет, -- звучит без заминки с другой стороны, на что Пенни фыркает:
   -- Ага, знаю, он на расследовании, -- Трубка молчит какое-то время, собеседник пытается сообразить, что ответить. Пока Пенни продолжает, -- Он просто нужен мне, отзовите его! -- командным тоном произносит Пенелопа, вызывая у говорящего с ней офицера ступор и недоумение. Мужчина всё так же молчит, пока она говорит дальше, -- Дело всё равно бесполезно.
   -- Дамочка, -- отмирает её собеседник с искренним возмущением человека, который ценит свою работу, он хочет рассказать ей, что она не права, послать лесом и бросить трубку. Он хочет этого и ещё немного -- прочитать нотацию, обругать и воззвать к совести. Он не делает ничего из этого, не успевает ничего сказать, потому что Пенелопа прерывает его:
   -- Вы же можете, да? Позовите своего капитана.
   -- Ничего подобного, мисс, у него выходной, позвоните завтра.
   Из трубки звучат короткие гудки.
  
  
  
  
  
   Придя утром к библиотеке, Реджина обнаружила на крыльце не Генри, как ожидала, а не известного молодого, как в начале показалось, юношу. Он стоял на крыльце и стучал каблуком ботинок на трёхсантиметровом каблуке по каменным перилам. Бирюзовый сюртук с белым кружевом -- невозможно не заметить, даже если игнорировать весь мир, как делала Реджина. Его наличие удивило Смотрительницу, которая давно не видела в библиотеке новых людей. В общем-то, к ним и не приходили практически, никто -- кроме студентов из Университета городского. А тут -- стоит выглядящий юным вампир.
   Он мило улыбнулся Смотрительнице:
   -- Извините, что так рано, не знал, когда вы открываетесь.
   Реджина ничего не ответив просто развернувшись и ушла. Чарльз, а это был он, удивлённо моргнул глядя на закрывшуюся дверь и не уверенно потянул ручку на себя. Неуверенно заглянув в Библиотеку, он замер в дверях, раскрыв широко глаза и рот. Его взгляд медленно перебегал с множества полок сначала по сторонам, а потом выше. Сердце Марка забилось бы учащённо, если бы вообще могло биться, он однозначно был крайне взволнован. Настолько, что не заметил, как к нему подплыла девушка, принятая им сразу же за привидение. Бледная брюнетка с синими жутковатыми мешками под глазами и чёрными белками, облачённая в свободное белое платье не могла, по мнению Чарльза, быть никем кроме Призрака Библиотеки. В остальном она, впрочем, была очень обычной, средненькой девушкой, от чего Чарльз решил, что смерть определённо сделала её краше. Ну, или хотя бы интересней -- поправил он свои мысли.
   -- Двери не держи распахнутыми -- недовольно сказала Тереза. Чарльз перевёл на неё заворожённый взгляд. Встретившись с чёрными провалами он сглотнул и резко развернувшись дёрнулся к двери, вслед ему тут же прозвучало, -- Только не хлопай.
   Марк вначале резко потянувший дверь, мгновенно замедлился и прикрыл дверь так аккуратно и осторожно, что не произвёл ни единого звука, если не считать скрипа петель.
   Когда он развернулся к Терезе, той уже не было рядом и это только убедило вампира, что девушка -- призрак. От данного обстоятельства, от неприветливой Библиотекарши, что открывала дверь и от того, что полки уходили высотой в бесконечность -- вампир пришёл в неописуемый восторг. Он на такой скорости добрался до стойки регистрации, что следом за ним поднялись облачка пыли со всех полок поблизости.
   За это он получил недовольный взгляд из-под очков от Смотрительницы, но будучи увлечённым рассматриванием Терезы -- ничего, не смог заметить. Помявшись, он с тихим восторгом опросил:
   -- Подскажите, милая леди, в каком направлении мне искать литературу, об артефактах и легенды о них же?
   Тереза подняла глаза от бумаг, в которых делала пометки о состоянии пустующих комнатах библиотеки и удивлённо моргнула, давно никто не приходил в Библиотеку за книгами.
  
  
  
   Штурм отдела убийств Пенелопа запланировала на раннее утро, завела будильник на половину седьмого утра, с вечера приготовила свою одежду, с трудом подобрав вещи которые её дорогой брат, искренне верующий Крестианин, счёл бы почти приличными. На самом деле, конечно, она заблуждалась, что светлые шорты, пусть и выше колена, и голубая блуза, с глубоким вырезом, будут, по мнению Генри приличными, но чего Пенелопа не знала -- то не расстраивало её. Правда, если вдаваться в подробности то вид сестры куда больше расстроил бы Генри, чем Пенелопу огорчило бы несоответствие нормам приличия.
   Будучи полностью готовой к штурму ранним утром Пенни в итоге появилась перед нужным зданием только около трёх часов пополудни. Когда будильник зазвенел первый раз, она перевела его на пятнадцать минут вперёд, и действие это повторилось ещё двадцать семь раз, после чего Пенни обнаружила, что часы показывают пятнадцать минут второго. Не поняв, как могло так получиться, она со скоростью метеора собралась, надев совершенно другие вещи.
   Ещё по дороге к нужному месту Пенни задумалась:
    -- Может быть, стоит просто отправиться в Суойя и приволочь от туда брата силой? Конечно, он не будет в восторге, но всё же.
   Пенни пару раз запнулась, когда обдумывала этот вариант событий и в итоге всё же подошла к полицейскому участку. Дальше фойе её отказались пропускать и аргумент "тут работает мой брат" не работал. К сожалению, такое вообще срабатывает только в довольно глупых книгах и шаблонных фильмах и сериалах. И у Пенни не было с собой никого, кто мог бы ей помочь попасть внутрь, отвлекая внимание на себя. Хотя Пенелопа считала, что это могло бы сработать, в реальности это так же было слишком глупо. Поэтому она просто спорила с сидящим на страже мужчиной:
    -- Пани, послушайте, сколько вам повторять!
    -- Я просто хочу, чтобы моего брата сняли с расследования.
    -- Пани, это его работа!
    -- Но он так далеко!
    -- Так бывает, Пани!
    -- И кого вообще волнует какой-то мелкий городок!
    -- Пани!
    -- Отправили бы кого-то ещё!
   Мужчина мученически вздохнул, разговаривая со странной девушкой уже по третьему кругу.
    -- Просто пустите меня к главному в отделе убийств!
    -- Пани, -- осторожно начал мужчина и заткнулся, он, конечно, очень хотел её отправить, куда она просит. Но с другой стороны благодарны там ему не будут однозначно.
    -- Никогда ещё ночные работница сами не приходили в отделение, -- прозвучало едва слышно за спиной Пенни и она отвлеклась от задумавшегося толстяка перед ней.
    -- Тише ты! -- прозвучало в ответ, куда тише, и Пенни оглянулась на говоривших, чтобы увидеть её двух мужчин, только что вошедших, от одного из которых пахло собакой. Пенни подняла вверх брови и получила на это извиняющийся взгляд от массивного мужчины с запахом собаки. Оборотень. Пенни улыбнулась ему в ответ, после чего он и тот, с кем он разговаривал, подошли ближе. Оборотень из солидарности снисходительно спросил:
    -- Что-то не так?
    -- Мне нужно в отдел убийств.
    -- Хотите написать заявление?
    -- Типа того, я к капитану.
    -- О чёрт, -- протянул вдруг молчавший до этого его спутник -- ты та ненормальная, что вчера осаждала телефон, да?
    -- Сам дурак, -- обиделась в ответ на оскорбительное суждение о ней Пенни и уже собиралась показать язык, когда от лестницы громко рявкнули, обращаясь к ней:
    -- Блэк! -- Пенни оглянулась, чтобы расплыться в радостной улыбке, по коридору, от лестницы, шла оборотница, слониха, с которой они были знакомы очень давно, -- Генри на расследовании, его отправили в какой-то мелкий городок, он что, не сообщил тебе? Отстань от людей!
   Пенелопа в ответ на просьбу только закатила недовольно глаза и фыркнула, со смыслом бросив взгляд в сторону пса, на что слониха только сердито промолчала, и Пенни всё же пришлось самой начать разговор, чтобы не затягивалась пауза. Присутствующие были бы благодарны, дай она паузе затянуться.
    -- Генри в Суойя. Мне это не нравится.
    -- Даже не слышал о таком городе, -- жизнерадостно заметил мужчина, пришедший вместе с оборотнем, его напарник на это только грустно вздохнул, думая о том, что они всего неделю назад ездили туда из-за убийства, а теперь даже жена убитого не осаждала их тут. Пенелопа в ответ на его слова сердито фыркнула.
    -- Блэк. Свали нафиг! -- рявкнула слониха и, развернувшись быстро произнесла: -- к шефу её не пускать!
   Получив кивок, слониха повернулась к Пенни, покачала головой на её сердитое выражение лица и развернулась, чтобы уйти, не дожидаясь реакции.
   Пенелопа сжала руки в кулаки и зашипела не хуже змеи ей вслед, сразу же задумавшись над тем, чтобы просто пойти следом. Если бы не полное не умение ориентироваться в городе, она бы давно была у нужного кабинета!
    -- Слушай, догоню тебя, отнеси уже ребятам кофе, -- попросил оборотень напарника, а сам взял Пенни под локоть и потянул за собой к выходу.
   Пенни закатила глаза, но дала себя утянуть и когда они вышли пёс заговорил:
    -- Ты сестра одного из тех двоих, что остались в Суойя?
    -- Генри. Генри Блэка, -- кивнула в ответ Пенни, с неудовольствием рассматривая оборотня:
    -- Ага, -- кивнул тот, -- я так и понял, правда он вроде пахнет как человек, а не барсук.
    -- Он и есть человек. Оборотень только я из нас.
    -- О... -- с некоторой долей ужаса протянул пёс и вздохнул грустно, -- Они не вернулись пока и, похоже, все уже забыли про них, правда, возможно, один из них, уже погиб.
    -- Лука -- крикнули от входа в участок, и пёс дёрнулся, не оборачиваясь.
    -- Что?
    -- Лука!
    -- Я не уверен, о них же никто не помнит толком! Просто приходили документы, извещение, -- бросил оборотень и оглянулся на стоящего, на лестнице напарника, покосился на Пенелопу, добавил, отступая от неё, -- Если твой брат человек, то лучше не трать время зря.
   Оборотень, Лука, развернулся и почти бегом направился к своему напарнику. Пенелопа смотрела ему вслед, обдумывая его слова и, когда до неё доходит, что кто-то из двоих полицейских, то есть может быть и её брат, мёртв. Пенелопа с силой ударила по стене, не обращая внимания на собственное состояние. Она ушла от эмоций вполуоборот и на старой плохо оштукатуренной стене образовалась вмятина, от её когтистой руки. Когда Пенни, тяжело дыша, взяла себя частично в руки, стоило ей отойти, кусок штукатурки отпал. Пенни тяжело вздохнула и подняла голову с чёрными глазами, чтобы встретиться взглядом с каким-то тонкокостным пареньком со странным взглядом. Он смотрел на неё, разинув рот и выпучив глаза. Пенни постаралась собрать лицо в мягкую улыбку, но мешали мощные клыки во рту. Паренёк икнул от ужаса и, развернувшись, куда-то побежал, сверкая пятками.
   Пенни спрятала лицо в ладонях, глубоко и размеренно дыша. Немного успокоившись, и прекратив перетекать в барсука, она ещё раз глубоко вздохнула и поспешила скрыться. Пока убежавший пацан никого к ней не притащил, этого ещё не хватало.
  
   Пенелопа бродила по Щецину, пытаясь найти хоть одно кафе, сочетающее в себе наличие: свободных мест, нормального меню и вай-фая. Последнее было особенно критично, ведь ей было нужно найти расписание автобусов до Суойя. Или телефон автовокзала, чтобы позвонить и спросить у них всё. Или адрес автовокзала. Девушка боролась с искушением поймать любого проходящего мимо оборотня, других нелюдей, ну, кроме ещё вампиров, она по запаху отличать не умела, чтобы выяснить, где находится вокзал.
  
  
  
   Утро следующего дня Генри не встретил. Поэтому на крыльце библиотеки Реджина нашла Чарльза, а не своего подопечного нового. Генри не вышел на утреннюю пробежку и не появился на завтраке. Его не было и на обеде. А-Соль испытывая некоторое смутное беспокойство, иногда задумчиво поднимала голову, глядя на лестницу, но так и не пошла, проверять состояние своего постояльца.
   Блэк проснулся только после обеда, когда лежащие на тумбочке часы показывали четыре тридцать одну. Он долго лежал, не открывая глаз, надеясь, что Суойя ему приснилась. Через какое-то время, смирившись с тем, что этой надежде не суждено сбыться, -- он заставил себя подняться.
   Генри собирался медленно, оттягивая время своего выхода. Он осторожно разглаживал складки на лососёвого цвета рубашке и не торопясь застёгивал пуговицы. Несмотря на не желание куда-то идти он всё же собрался и спустился в холл. Там вяло кивнул А-Соль и, не дожидаясь, когда девушка спросит что-нибудь -- вышел. На самом деле эльфийка не стала бы его ни о чём спрашивать, у неё не было привычки лезть не в своё дело, но Генри всегда был склонен судить людей по себе. А вопросы он мог людям задавать любые.
   Блэк отправляется изучать город. Для себя. И чтобы, возможно, наконец-то понять, что он не в привычной ему реальности. Генри не мог осознать, что мир не менялся, изменилась только информация, которую он знал.
   Он бродил по улицам, слушая обрывки разговоров горожан. -- В том новом баре сегодня скидки, до сорока процентов!
    -- В этом месяце что-то невероятно жарко, просто ужас.
    -- Я думаю, что тогда надо сходить выпить, а?
    -- Цены на капусту опять поднялись
   Они совершенно обычные -- люди обсуждают покупки и отдых, своих соседей и погоду.
    -- Я слышал, что двадцать лет назад кто-то исхитрился украсть у охотников ребёнка!
    -- Уверен, это отличная идея, мне нравится она.
    -- Да на всё поднялись, на яблоки и морковь тоже!
    -- Я думаю всему виной люди с их выхлопными газами и прочим.
    -- Ну не знаю, я как-то привык ходить к Дяде Стёпе.
    -- С чего ты это взяла?
   Генри замер на оживлённой улице, впервые видя в городе какое-то скопление народу.
    -- Да ну, бред, этой байке сто лет в обед!
    -- Ну, как же, они сами про глобальное потепление говорят всё время.
    -- Не правда, сто лет назад такого не было!
    -- Хорошо быть хищником -- сходил на охоту и сыт, а нам как?
   Генри слышит самые обычные разговоры, такие же, как в других городах. И видит тех, кого никогда, скорее всего не увидел бы в живую где-то ещё.
   Жителям города сообщили, что в городе больше не действует маскарад и можно спокойно выходить на улицы без опасения нарушить Закон Тайной Игры. Блэк видит скульптуру в центре тротуара: огромное похожее на йети существо, замершее так, словно это был некто живой и спешащий по своим делам и вдруг окаменел, не успев спрятаться. Мимо Генри проходит стайка девушек в лёгких воздушных одеждах с плащами, только когда они далеко отходят от него -- он, обернувшись, понимает, что это не плащи, а крылья. Замерев посреди улицы, оглядываясь по сторонам Блэк видит вокруг себя Нелюдей. Видит острые длинные уши, не обычную одежду, странной формы глаза, разноцветные волосы и кожу жителей. По дороге мимо него проходит единорог, на спине которого сидит по пояс голая женщина. Именно её человеческий и обычный и не привычный вид окончательно добивает Генри.
   Он стоит, зажмурившись, ему тяжело дышать и он старается концентрироваться только на этом, а не на шоке от увиденного. В растерянности он не может понять, как вышло, что только теперь он смог заметить, что по улице ходят, например, глыбы камня. Он мысленно спрашивает себя -- как вообще можно не заметить двигающийся поросший мхом булыжник с глазами и ртом?
   Раскрыв глаза, Блэк спешит изо всех сил уйти с улицы, он видит рядом поворот на менее оживлённую улицу и хочет там скрыться. Генри налетает на толстую женщину с огромной грудью, врезается в неё и в растерянности распахивает глаза, кусает губы. Она была почти такой же огромной, как Капитан Бэр, но куда симпатичней, с тонкими чертами лица и просматривающейся талией. Генри вяло пытается улыбнуться. Он напоминает жалобного щеночка с огромными зелёными глазами, шатенка изумлённо поднимает брови и Блэк выдаёт несчастное:
    -- Простите, прошу, извините, -- он отступает от неё в растерянности, его взгляд падает на пакетик сока в её руках и его глаза поражённо расширяются.
   На красном пакетике пастеризованного сока было написано каллиграфическим подчерком с завитушками: "кровь 4 группы, отрицательная, не разбавленная, без..."
   Без чего была кровь -- Генри прочитать не смог, закрывали пальцы женщины. Широко распахнув глаза он шарахнулся назад, налетел спиной на каменное изваяние, которое тут же покачнулось, но не упало. Шедшее мимо каменное существо возмущено на него зыркнуло. А вот тонкая девушка с берёзовой корой вместо кожи остановилась, чтобы отчитать:
    -- Ну, осторожней же! Тролля же и разбить мог!
   Женщина-вампир, на которую налетел Генри с любопытством наблюдала за тем, как Блэк снова шарахнулся в сторону, налетел на альву и, развернувшись просто побежал назад в отель.
   Шарлотта пожимает плечами и отправляется дальше по своим делам.
   Генри прекращает бежать, только влетев в парк, там он запинается, едва не налетев на маленькую кудрявую чёрную собаку. Приземлившись на землю рядом со зверем, он, тут же, оказывается, весь обнюхан и оценён положительно. Пёс радостно взбирается на него, тычется носов в руку, в живот и в плечо и Генри чувствует облегчение, столкнувшись с чем-то приятным, чешет и гладит собаку. Нащупав на её шее ошейник, читает кличку -- Асмодея, а на обратной стороне -- сильные царапины, так, что невозможно разобрать адреса.
   Асмодея радостно гафкает, и вылизывает подставленное лицо Блэка. С сомнением Генри определяет собаку как похожую на шнауцера, который у него был в детстве. Только маленькую, или щенка. Он поднимается на ноги, полностью успокоившись от близости собаки. Асмодея идёт следом за ним по парку, увязавшись следом. Генри думает, что раз адреса всё равно нельзя разобрать, то он может на какое-то время приютить её, если А-Соль разрешит ему оставить девочку, всё же у него не своё и даже не съёмное жильё.
   Он доходит до гостиницы перед самым ужином и видит, что А-Соль всё так же читает какой-то роман, сидя за стойкой. Вообще-то обычно никто не обращает внимания, что эльфийка смотрит не на журнал регистрации, а нижу, под стол, на лежащую на коленях книгу. Почему никого не интересует вопрос того, что такое можно всё время читать в журнале полном всего лишь имён постояльцев -- отдельный вопрос. А-Соль внимание Генри было приятным, она благосклонно с ним общалась и улыбалась на его неловкие комплименты.
    -- А-Соль, -- Блэк выдал самую лучшую улыбку на которую был способен, подходя к девушке. На его руках копошила лапами Асмодея. Она умным взглядом оглядывала помещение, то и дело то пытаясь вывернуться с рук Генри, то замирая, словно была не живой собакой, а плюшевой игрушкой. Эльфийка с интересом подняла голову и улыбнулась, увидев собаку, -- Эм, А-Соль, это, конечно, наверное, неожиданно, -- Генри постарался продолжить улыбаться, -- Но я хотел бы узнать, можно ли тут держать животных.
   А-Соль несколько удивлённо моргнула, нахмурила брови, но встретившись взглядом с тёмными умными глазами цверга снова улыбнулась и вздохнула:
    -- Если она будет ходить в туалет не в номере.
    -- Конечно! -- От возможной перспективы не воспитанности пса Генри мысленно передёрнулся и сморщился, не сдержав эмоции.
   Увидев выражение его лица А-Соль заливисто рассмеялась и махнула рукой, после чего Генри улыбнувшись уже с благодарностью прижал Асмодею к груди, та возмущено заворчала и закопошила лапами показывая не довольство.
  
  
  
   Стоящий на краю острова маяк не менялся, в отличие от того, как выглядела дорога, которая к нему вела. Сегодняшним утром это была самая обычная просёлочная дорога с глубокими ямами полными воды, утром был сильный дождь. Немо стояла на крыльце маяка и смотрела на лагуну, голубая прозрачная вода искрилась под прямыми лучами, вышедшего из-за туч Солнца. Немо замерла в восхищении: над волнами летали чайки, вода блестела золотом, где-то вдали стояли столпы света, там, в грозу, умер кто-то значимый для мира, и теперь его душа возносилась в свет. Немо любила эти моменты, любила наблюдать за тем, как медленно этот свет начинает таять, снизу, когда душа достигает какой-то отметины на пути.
   Рядом, на поребрик, идущий вокруг клумбы перед маяком, приземлилась серебристая чайка. Немо не обратила на него внимания, она продолжала смотреть за границу лагуны, вдаль, пока последний столп света не растаял, после этого она вздохнула и перевела растерянный взгляд на чайку:
    -- Джонатан. Давно тебя не было.
    -- Решил взять не большой перерыв в обучении других полёту.
   Немо кивнула и вежливо добавила:
    -- У тебя всё ещё есть те, кого нужно учить?
    -- Всегда.
    -- Приятно слышать, -- снова кивнула Немо, прикрывая на мгновение глаза.
   Она мягко вздохнула и прикрыла дверь маяка. Чайка наклонила голову. Если бы у него было лицо способное выражать эмоции, то сейчас оно отражало бы его удивление. Но чайки не имеют мимики, поэтому он только наклоняет голову:
    -- Ты куда-то уходишь?
   Немо растерянно кивнула, наконец, обратив внимание и на дорогу от маяка. Для всех других это конечно была Дорога К Маяку, но не для Немо, она ведь жила на маяке и соответственно собиралась идти по дороге От Маяка. Размытая дорога, даже не дорога, а две колеи. Немо бы сказала -- от часто проезжающих колесниц, с широкими странными колёсами, существа более современные назвали бы их автомобилями. Немо не была современной, она вообще не помнила что такое время.
   Она повернулась к Джонатану и ответила на его вопрос, словно не было продолжительного молчания, и тот прозвучал только сейчас. Чайка, впрочем, не торопился и терпеливо ждал ответ:
    -- В Библиотеку.
    -- Осталось ещё что-то тобой не прочитанное в какой-то из библиотек?
    -- Нет, я говорю о Библиотеке.
    -- А, -- понятливо произнёс чайка, он мог бы кивнуть, если бы был не чайкой, но он ею был и кивать не умел. Поэтому приходилось издавать разные звуки, -- Ты говоришь о Библиотеке.
    -- Да, о ней.
    -- И зачем же тебе туда?
    -- Смотрительница.
   Чайка сделал вид что понял -- не стал ничего спрашивать. К его счастью Немо продолжила:
    -- У неё есть мои тайны.
    -- Будь осторожней, -- напутствовал её чайка, когда Немо пошла вперёд по дороге от маяка к городу под ним. Не оборачиваясь, она ответила:
    -- Обязательно, Джонатан.
  
  
  
  
   Пенелопа лежит и смотрит в потолок, рассматривает переливы дерева и естественные узоры. Она всё же нашла вай-фай и смогла выяснить, что автобусы до Суойя ходят сугубо по выходным и по праздникам. До субботы ещё больше половины недели и Пенни с ужасом думала о том, что её дорогой брат, который даже не знает о существовании Тайной Игры, находится в городе, где на сотню хорошо, если есть хотя бы один человек. И он совершенно не знает Законов и Правил.
   Пенелопа плюёт на вещи и на автобус и перебирает рюкзак, она планирует с утра выйти на трассу и добираться до Суойя автостопом и пешком. Так она останется без вещей, на барсука, каким бы большим и умным он ни был -- так просто рюкзак не наденешь. Пенни перебирает свои вещи, перекладывает их и в сторону убирает то, что не так уж и ценно. Если не повезёт -- она оставит их прямо где-нибудь на трассе.
   Пенелопа не ожидает, что снова столкнётся с парнем, которого напугала полуоборотом вчера, она и не вспоминает о нём, до того момента, как видит во второй раз. Они сталкиваются просто на улице, налетают друг на друга, Пенелопа вообще-то спешит, хочет скорее добраться до трассы, у неё брат в опасности. Она задевает парня плечом, и не обратила бы на это никакого внимания, если бы вслед её не прозвучало:
    -- Это она! Наставник! Наставник, это демоница!
   Пенни дёрнулась в сторону, когда её ухватили за локоть, она отшатнулась, вырывая рукав джинсовки разворачиваясь. Тот самый ранее напуганный парень стоял перед ней, а рядом с ним был высокий мужчина, с аккуратной козлиной бородкой и тонкими усами, он выглядел так, словно был французским кардиналом времён Людовика тринадцатого. На нём даже ряса была -- красная, шапочки только не хватало. Пенелопа одарила их улыбкой пойманного в западню сумасшедшего, чего парень испугался сильней, чем её вчерашнего полуоборота. Пенни оскалилась больше и, развернувшись, побежала вперёд. Что она помнила с детства, так это то, что Инквизиторы никогда не ходят только лишь по двое, тем более, с учениками. Пенни бежала вперёд, не глядя по сторонам и не разбирая дороги, почти паря над землёй. Она огибала идущих по своим делам людей, некоторые обращали на неё внимание и смотрели вслед, но быстро переключались на собственные дела и шли дальше.
   Пенелопа затормозила на очередном повороте, по инерции едва не улетев на проезжую часть, её спас дорожный знак, за который она ухватилась. Тонкий металл прогнулся под её прикосновением, но выдержал, какой-то проходящий мимо мужчина в синей парке, замер, широко распахнув глаза. Он стоял глядя вслед Пенни некоторое время, хмурясь, пока бежавшие следом за ней Инквизиторы, в числе семи человек, не проскочили следом. Мужчина шагнул в сторону, словно случайно сталкиваясь с одним из них, с женщиной средних лет, с морщинами на лице и серым взглядом. Он поймал её, не давая улететь на проезжую часть, и слабо улыбнулся ободряюще. Инквизиторша нахмурившись кивнула, в знак благодарности, и поспешила следом за своими коллегами.
   Мужчина остался стоять на перекрёстке. Какое-то время он просто смотрел вслед бегущим, а потом опустил взгляд на стянутый у женщины кошелёк. Хмыкнув? он раскрыл его и просмотрел содержимое. Вместо снимка семьи или любимого кота -- чёрный герб Великой Инквизиции.
  
   Бег по городу окончился для Пенни в тупике, она влетела в узкий проход, свернула за угол и врезалась в железную сетку перегораживающую проход. Пенни подёргала её, оглядываясь и, вздохнув, повернулась к вбегающим в закоулок Инквизиторам. Те остановились в нескольких метрах от неё, смотрели настороженно. Пенни лихо улыбнулась им и сбросила с плеч рюкзак, наконец-то про него вспомнив. Инквизиторы расползлись на всю ширину прохода, не отрывая от Пенни настороженных взглядов.
   Когда кто-то из инквизиторов первый вынул оружие, длинный клинок, до этого скрытый под рясой, Пенни, оскалившись, сделала шаг назад. Клыки и когти были встречены суровыми серьёзными лицами и отсутствием другой реакции, кроме выхваченного оружия. Первым в её сторону ринулся всё тот же мальчишка-ученик. Пенелопа отступила в сторону, уклоняясь от тонкого лезвия клинка инквизиторского и нанося удар в грудную клетку. Толстые крепкие когти вспороли с лёгкостью кожу, проходя дальше, ломая рёбра. Пенелопа оскалилась шире, отскакивая сразу в сторону и давая парню упасть. Человек никогда не сравнится по скорости с хищным зверем. Пенни крутнулась на месте, прыгая в сторону, мужчина, до этого названный парнем наставником, бросился к нему, пока остальные пятеро инквизиторов строем сужали кольцо вокруг Пенелопы. Оборотница готовилась дорого продать свою жизнь, прихватив нескольких Инквизиторов с собой, или хотя бы покалечив их.
   Единственная, среди Инквизиторов, женщина держалась немного дальше, в её руках был складной арбалет, чьё наличие портило шансы Пенелопы и потому не приносило ей радости. Пенни скалилась в полуобороте, издавая рычащие звуки. Когда в неё полетела первая стрела -- полностью обратилась в мощного крупного барсука. Кто-то из Инквизиторов от неожиданности шарахнулся в сторону, давая Пенни возможность проскочить между ними. Инквизиторша попыталась перегородить ей путь. Пенелопа, оттолкнувшись от земли, прыгнула на неё, четырьмя когтистыми лапами впиваясь в тело женщины и полосуя кожу и одежду, ломая грудную клетку и роняя Инквизиторшу на землю. И всё же, какой бы сильной Пенелопа не была в зверином облике -- она одна, а Инквизиторов -- два труп и пятеро взрослых и злых тренированных гончих. Пенни думает, что можно попробовать сбежать, но её личность всё равно раскрыта, в рюкзаке человеческие документы и вещи.
   Пенелопа разворачивается клыкастой мордой к Инквизиторам, медленно пятится, попой упирается в собственный рюкзак, пытается отопнуть его лапой. Она бы совершила прыжок на следующего Инквизитора. И может быть, он бы успел выставить перед собой клинок, или её бы пристрелили в полёте, или, возможно, что Пенни разодрала бы когтями и его грудную клетку тоже.
   Земля под лапами Пенни покрылась льдом, который мощным толстым потоком вырос между Пенелопой и Инквизиторами:
    -- Вечно вы, оборотни, оставляете всюду свои следы.
  
   Пенни босыми ногами стояла на тонком льду и поджимала пальцы, припрыгивая на месте и старясь скорее вынуть из рюкзака одежду. Главным (и с точки зрения Пенни единственным) недостатком оборотничества было уничтожение одежды. Если не снять с себя перед превращением одежду (на что обычно нет ни у кого времени), то она будет уничтожена и хорошо, если ткань превратится в лоскуты которые не будут мешать. Пенни после обратного оборота была почти голой. По сравнению с собственной звериной ипостасью она была мелочью, хотя и фигуристой. Инквизиторы, за стеной льда, не успокаивались и долбили ногами и оружием барьер. Мужчина, его вырастивший, сложив руки на груди, следил за ним, совершенно равнодушно относясь к полуобнажённой блондинке в лоскутах ткани. Его голубые глаза больше внимания уделяли внимания трещащей стене льда, чем девушке, которая искала во что переодеться. Если бы кто-то сейчас заглянул в этот проулок, то был бы весьма поражён открывшейся сцене, в которой самым занимательным была бы конечно не одевающаяся блондинка с большой грудью, а глыба льда в разгар лета. В полуобнажённых блондинках не было ничего особенного, это же крупный город, здесь полно рекламы.
   Пенелопа с некоторым трудом засунула себя в очередные короткие шорты, не утруждаясь поиском нижнего белья. В её руках была короткая плотная футболка, когда она развернулась к своему помощнику, представляясь:
    -- Пенни.
    -- Лен.
    -- Отлично, -- хлопнула в ладоши Пенелопа, отворачиваясь и ища рубашку, -- Раз знакомство закончено, а я оделась, то предлагаю сваливать. Этот твой лёд ещё долго продержится?
   Треск становился отчётливо сильней и Лен качнул головой:
    -- Понятия не имею.
   В ответ на его слова Пенелопа весело фыркнула и, подхватив свой рюкзак, забросила его на спину.
    -- Тогда предлагаю валить отсюда быстрей!
    -- Какая досада, что в этом городе нет Троп.
   Пенелопа запинается во время его ироничных слов и бьёт себя ладонью по лбу:
    -- Какая я дура.
   Они идут дальше, и Лен не спрашивает её ни о чём, ему и не интересно, в общем-то, что именно вызвало эту реакцию у спасённой девушки. Она приводит его к той гостинице, где остановилась сама и, через его плечо, читает имя. У него аккуратный подчерк, с гладкими краями, выверенный. Имя легко прочесть -- Леонард Роджерс.
  
  
   Генри встаёт на пробежку так же, как и всегда до этого. Он смотрит в зеркало на своё отражение, мрачно оглядывает сильно растрепавшуюся косичку из чёлки и вздохнув расплетает её. Лучше, если просто длинные пряди чёлки будут заправлены за ухо. Коса выглядела уже не столь мило, как когда только была заплетена Хлоей. Вообще-то учитывая, сколько раз он уже принимал душ - это не удивительно. С момента, как он приехал в этот город - прошло немало времени. И он всё ещё не дозвонился до сестры.
   Генри вышел из гостиницы весте с подобранной собакой и медленно побежал по улице, в сторону парка.
   Улицы - которые ранее казались ему довольно пустынными - таковыми не были. Генри теперь видел вокруг себя совсем других прохожих. И они были самыми разнообразными. Он старался не оглядывать всех вокруг слишком откровенно, опасаясь на кого-нибудь налететь отвлекшись.
   Жёлтые дорожки в парке что-то задевали в его восспоминаниях, но уцепиться не выходило. Это чувство... словно что-то постоянно крутится на периферии памяти не покидало Генри.
   Кирпичи под его ногами были старыми и местами поросли мхом, или между ними пробивались побеги разных трав. Парк был больше Лесо, чем парком и Генри без интереса предпочитал смотреть себе под ноги, чем по сторонам на зелёные обычные кусты.
   Никаких ярких цветущих кустов по сторонам дорожки не наблюдалось, как не было красивых газонов или просто клуб. Дикий парк - дикие кусты, поросшие вокруг крапивой и колючками, обычные полянки-проплешины с луговыми цветами и душистым горошком и вьюнками. Деревья, обросшие чем-то вьющимся и мхом. Несколько стволов рухнуло - и уже давно, учитывая их вид. Выбранные Генри для пробежек дорожки были заброшены, никто не усердствовал с их уборкой и не занимался благоустройством. Несколько деревьев, судя по их виду - скоро так же рухнут и возможно - что и на саму дорожку из жёлтых кирпичей.
   Генри не думает ни о чём связанном с работой. Не переживает, не паникует, просто бежит вперёд и даже не слишком обращает внимание на Асмодею. Он совершенно не знает парка и по дорожка сворачивает не думая. Его инстинкт самосохранения давно дал сбой и на самом деле если бы Генри был чуточку благоразумней, то не стал бы так делать. И всё же он бежал вперёд, не задумываясь. Собака бежала рядом с ним. Таймер на часах Генри сообщил, что пора возвращаться, и мужчина просто развернулся, чтобы побежать назад.
   Он оглянулся в какой-то момент на собаку, которую вчера подобрал и подумал о том, что нужно как-то найти её хозяина. Та просто бежала рядом, иногда сруливая в сторону, с тропы, чтобы попробовать поймать белку спустившуюся с дерева или мелкую птицу затаившуюся в траве.
   Генри дважды запнулся на поворотах, не зная куда бежать, но в итоге выбирал наугад, считая, что расположенный на не большом острове парк не может быть слишком большим, а значит и переживать не о чем. В его логике был резон, если бы мир не был бесконечным местом.
   Генри нравится свежий воздух в парке, бег это единственное время, когда он прекращает быть внимательным и собранным, это его территория отдыха и потому - он совершенно не обращает внимания на то, что пока он бежит по дорожке - лес вокруг меняется несколько раз и весьма резко. Он переходит по пространству, выходит из Тайги в пролесок где-то на Урале, и порядка пяти минут бежит вдоль Амазонки. Он замечает реку, но не разбирается в ботанике и географии так хорошо, чтобы понять, что он в Южной Америке. Дорога из жёлтого кирпича проходить почти впритык к реке и по состоянию дороги можно понять, что иногда река её затапливает в этом месте. Вокруг в этом месте был не лес, а вырубленная поляна. Тропа здесь с двух концов была скрыта крупными валунами, что позволяли Генри обмануться и не заменить смены окружающего мира и обилие пальм. Их было видно за валунами, но когда Генри пробежал между второй парой - он вернулся в Тайгу. Дорога из жёлтого кирпича танцевала по всему миру, чтобы обитатели разных мест могли пройти в Суойя из своих лесных убежищ.
   Генри бежал и ни о чём не думал. Он то и дело оглядывался на Асмодею и улыбался. Собака перебирала короткими лапками и спешила за ним. Если бы в парке была собачья площадка, то Генри с удовольствием бы посмотрел - насколько подобранная им собака умна. Он бы сделал множество снимков и отправил бы их своей супруге, чтобы порадовать её. Генри переживал, что внешность единственной женщины, которую он любил - может стереться из его памяти, поэтому он повторял про себя фоторобот собственной жены. Блэк понятия не имел, что происходит в этом месте, но он однозначно чуть не забыл о том, почему вообще приехал. То чувство, с которым он ехал из города в автобусе и то, как его скручивало - было страшным.
   Генри и Асмодея вышли из парка в том же месте, где и входили, до гостиницы они добирались на десять минут дольше, чем двигались в обратную сторону и когда сработал таймер - Генри удивлённо посмотрел на циферблат, понимая, что видимо где-то сбавил темп во время пробежки. Мысль о том, что возможно он двигался по другой - более длинной - дороге - не пришла ему в голову.
   Приняв в номере душ Блэк оглянулся на свою сумку которую ранее собрал. Ему стоило бы снова вынуть все необходимые ему вещи, чтобы не рыться в ней снова и снова. Теперь было не ясно, как и когда он вообще выедет из города. Генри пришла в голову мысль, что он обязан сообщить Хлое и Пенни о том, что он задержится и не знает на сколько. Конечно, сестре он уже звонил, но поговорить не вышло, да и с женой он каждый вечер переписывался. В городе было несколько мест, где присутствовал интернет. Но так же и куда большее количества мест, где не было связи вообще.
   Генри пробует набрать сестру снова, еу нужно с ней поговорить, поделиться тем, что происходило в его жизни, но её телефон был всё так же недоступен для него и он не мог с ней связаться.
   Попытка позвонить Хлое, чтобы рассказать ей вообще всё - она поверит ему, он знал - так же, как он верил в то, что её руны работали.
   Блэк набирает номер сестры снова почти сразу, чтобы услышать гудки и ничего больше.
   Он оставляет голосовое сообщение с короткой просьбой:
   - Перезвони мне.
   И ничего больше не добавляет, чтобы не заставлять её переживать о нём и потому что это нормально. Он всегда так делает.
  
  
   Не смотря на ту уверенность, с которой Эльза разговаривала со своими подчинёнными, она не была и на сотую долю уверена в том, сможет ли то, за что взялась. Она просто думала, что должна справиться, потому что так надо.
   Это утро началось так же, как и прошлые до этого: Эльза поднялась раньше близнецов и отправилась варить кофе. Она кутается в старый свитер, который велик даже ей, и сонно ставит турку на плиту. И повторяет свой ритуал. Наливает в турку воды, насыпает туда кофе и немного перца. Немного ждёт и доливает молока. Она тихо напевает себе под нос что-то мелодичное, хотя по её виду и расовой принадлежности сложно предположить, что она имеет слух или голос.
   Эльза разливает кофе по чашкам и оборачивается, чтобы мягко улыбнуться стоящей в дверях Шарлотте. На той нет ещё макияжа, она сонно зевает, чешет мягкий живот и улыбается в ответ. Её длинные вьющиеся волосы не расчёсаны, на ней мягкие свободные штаны и футболка, одинакового оттенка малинового, с чёрным кружевом. Эльза улыбается ещё шире и не может оторвать глаза от вошедшей. Шарлотта замирает ненадолго в дверях, и её длинные изящные пальцы тянутся к чашке с кофе:
   -- Спасибо, моя божественная.
   Шарлотта садиться с ногами на подоконник, по-турецки скрещивает ноги и вдыхает аромат кофе. Внизу хлопает дверь и обе женщины смотрят в сторону двери, оторвавшись друг от друга. Эльза хмурится, смотрит на время на своих часах, принюхивается к воздуху, тянет в себя запахи и расслабляется. Шарлотта глядя, а неё так же расслабляется. Через несколько минут в дверях появляется Лилит, как всегда, больше раздетая, чем одетая. Длинна её юбки заканчивается чуть ниже талии, а длинная футболка из сетки не скрывает ничего. Алое с чёрным кружевное бельё выглядит настолько пошло, что Лилит можно принять за представительницу одной из самых древних профессий. Нельзя, впрочем, упустить ту деталь, что любая, даже самая древняя, профессия может быть для кого-то хобби.
   Эльза закатила глаза, когда Лилит, встретившись взглядами с Шарлоттой -- расплылась в улыбке и протянула вампирше руку:
   -- Лилит.
   -- Шалотта, и если ты продолжишь, то она, -- Марк кивнула на Эльзу, -- Сломает тебе все кости.
   Лилит в ответ на эти слова засмеялась, откидывая голову назад и открывая длинную шею. Она прекратила поглаживать пальцами запястье Шарлотты и отпустила её ладонь, поднимая обе руки вверх.
   -- Нам пора к мэру.
   -- Нам назначили? -- Эльза тут же отмерла, отставила кружку в сторону и заинтересованно посмотрела в лицо Лилит. В ответ на вопрос та снова весело засмеялась:
   -- Нет, но я договорюсь на месте, пойдём, пока никто из наших коллег не опередил нас и не убедил Мэра, что наша инициатива дурно пахнет.
   -- Откуда ей пахнуть? -- непонимающе спросила Эльза. После её вопроса Шарлотта с нежностью посмотрела на медведицу и спрыгнула с подоконника, погладив Эльзу по плечу вампира покинула кухню.
   Лилит проводила её взглядом и когда повернулась к Эльзе -- пожала плечами, прямо встречая немного недовольный взгляд медведицы:
   -- Сломаные кости это не так уж и страшно.
   Они покинули дом через полчаса и сразу направившись на Площадь Роз, к Ратуше. С утра там как всегда не было никого, впрочем, и в другое время там никого не бывало. Площадь не была популярным местом, хотя она была центром города и если стоять лицом к ратуше, то слева была Библиотека, а справа Университет города. И хотя оба места были популярны у студентов, а перед ратушей частенько собирались просители, сама Площадь пустовала. Около шестисотен квадратных метров пространства замощённого красивым сине-чёрным камнем. Когда-то, при строительстве города, это место предполагалось использовать как ярмарочное, но не сложилось.
   В приёмной мэра, как и всегда, было полно народу, каждый чего-то хотел и ожидал. Многие надеялись на суд правителя, на защиту или на помощь. Эльза не знала почти никого, но все знали Лилит. Когда они вошли, то все присутствующие отвлеклись от своих бед и проблем, чтобы посмотреть на неё. Появление Лилит, где угодно, всегда привлекало внимание. Другие смотрели на неё, другие хотели её. Эльза замечала реакции окружающих, но сама не могла их понять. Лилит была красива, но не была совершенна. Она улыбнулась, всем и никому, прошла вперёд, покачивая бёдрами и провожаемая взглядами. Никто в помещении не отказался бы переспать с ней. Лилит остановилась перед столом, за которым сидел охранник, и улыбнулась, наклоняясь к нему, перегибаясь через стол. Короткая юбка обтянула её ягодицы. Нос и инстинкты Эльзы уловили, как в комнате сгустилось желание, которое расточали, в разной мере, все присутствующие.
   -- Нам нужно пройти к мэру, -- прошептала Лилит, наклоняясь ещё ниже и ложась животом на стол, опираясь на локти. Кто-то их присутствующих громко сглотнул. Охранник заворожённо кивнул и нажал на пропуск, чтобы женщины могли войти. Никто не пошевелился следом.
   Лилит обладала особенной магией, особенными способностями. Эльза, как и многие жители, считала, что она суккуб, просто с особенностями. Если бы Бэр знала правду, то ничего бы в её снисходительном отношении не изменилось. Но прибавилось бы почтение.
  
  
   - смена дня -
  
   Собака прыгала по кровати, то и дело не громко тяфкая и, возвращаясь к лицу Блэка, чтобы облизать. Разбуженный Генри поймал её под живот, приподнимаясь на локте, на что Асмодея закопошила лапами, вырываясь. Блэк засмеялся, откидываясь назад на спину и обнимая собаку, почёсывая её. Он несколько минут валялся так с ней, просыпаясь. Его взгляд сонно бродил по стенам комнаты, а мысли вяло перетекали одна в другую.
   Генри поднялся с кровати быстрым движением, одновременно спустив Асмодею на пол, та начала крутиться вокруг его ног, возмущённо требуя продолжить чесание пуза и ушей. Генри, почесав всё же за ушами собаки, ушёл в ванную, оставив не довольную Асмодею за дверью. Та заскребла возмущённо в дверь, несколько раз гафкнула и обиженно отошла, легла, в стороне, на пушистый ковёр. Ей пришлось ждать полчаса, прежде, чем собачий слух сообщил ей, что скоро Генри выйдет из ванной. Асмодея тихо фыркнула, завозилась на месте, поднялась и села спиной к двери, опустив при этом голову. Любой увидевший её счёл бы Асмодею, сейчас, воплощением обиды и печали. Генри, натягивая через голову толстовку, собаку не заметил, пока не развернулся к ней уже от кровати. Асмодея сидела спиной к нему, пересела.
   -- Ну, дорогая леди, как на счёт утренней пробежки?
   Генри присел перед собакой на одно колено и, улыбаясь, протянул ей руку ладонью вверх. Асмодея отвернула морду. Блэк засмеялся и поднявшись на ноги подхватил её под живот, держа собаку под мышкой он вышел из своей комнаты и захлопнув двери пошёл к лестнице.
   -- Доброе утро, -- солнечно улыбнулась А-Соль от стойки регистрации, подняв голову и отвлекаясь от книги которую читала.
   Если бы они общались ближе, то Генри сказал бы, что девушка сегодня рано, или спросил бы о причинах, но он просто сказал:
   -- Доброе утро.
   И вышел.
   Городской парк находился в получасе ходьбы от Теремка, поэтому своё утро Генри проводил именно там, делая пробежку. Он поставил Асмодею на лапы и та, решив, что обижаться будет позже, пошла рядом.
   Генри шёл быстрым шагом, не слишком отвлекаясь на окружающий мир, отслеживая только отсутствие помех на пути. Мир резко изменился, словно с него сняли очки. Каменные замершие на пути личности никуда не делись. Не пропали цветные волосы проходящих мимо. Никуда не делись люди в странной одежде, с коричневой кожей с рытвинами и трещинами в ней. У одной из проходящих мимо девушек кожа была белой с чёрными крапинками, трещинами как в коре, а из плеча росла ветка. Генри запнулся, поняв, что ветка и правда росла из обнажённого плеча. Снующие вокруг люди не обращали внимания ни на неё, ни на каменных истуканов в центре дорожек, кто-то толкнул Генри плечом:
   -- Чо встал.
   И поспешил дальше по своим делам. Блэк качнул головой и поспешил вперёд, к парку, огибая прохожих и стараясь не смотреть по сторонам. Он остановился перед большими кованными воротами. Рядом была доска с объявлениями. Железные цветы вились от земли, по низу доски и держали всю конструкцию. Несколько раз в год их подрезали и сдвигали с предназначенного для объявлений пространства, чтобы металл не врезался в дерево. Со временем, если не следить, растение гвоздём проходило сквозь дерево, и доска приходила в негодность, испещрённая, словно голландский сыр, дырами.
   Взгляд Генри попал на неё случайно и мужчина замер, рассматривая то, что в начале принял просто за ажурную ковку. Растение росло от самой земли, а в одном месте мёртвым поникшим стебельком висело на доске, отрезанное чьей-то рукой. Сама доска была не примечательной, с обычными объявлениями, которые могли быть везде. Открытие магазина, поиск человека, продажа каких-то животных и товаров для них. Ничего интересного.
   На всякий случай Генри внимательно прочитал описание поиска человека. Брюнет с зелёными глазами, среднего роста и астенического сложения. Имеется пигментное пятно на спине и шрам на подбородке. По какой-то причине не указано ни имени, ни даты пропажи человека. Но номер, по которому предполагается сообщить о находке, -- присутствует.
   Асмодея недовольно гавкает, привлекая к себе внимание и сообщая о своём недовольстве задержкой. Генри улыбаясь, наклоняется, чтобы почесать собаку за ухом. Они входят в парк и идут вдоль забора. Генри хочет обежать все дорожки парка, чтобы запомнить, что где пересекается, и как выглядит. Он смотрит под ноги и по сторонам. В парке ещё нет никого, поэтому он не чувствует здесь себя странно, если бы не слишком хорошая память, которая не позволяет сделать вид, что ничего не изменилось и он в парке у дома, то Блэк был бы даже спокоен. Но он просто нервничает чуть меньше и не испытывает уже желания кричать, чтобы выплеснуть эмоции.
   Он бежит медленной трусцой, а Асмодея спешит следом, перебирая быстро короткими лапами, она радостно лает и нарезает вокруг него круги, играя. Отвлёкшись на неё Генри налетает на идущего по дороге мужчину. Тот пытается сам отойти с траектории бега, но Генри делает шаг в сторону из-за собаки и в итоге они всё же сталкиваются. Генри ловит его, хватает за локоть и обхватывает за талию, выставляет ногу вперёд, чтобы принять более устойчивую позу. Мужчина цепляется за его плечи, изумлённо распахнув глаза.
   -- Простите, -- Генри виновато улыбается, помогая мужчине не упасть, и отходит на шаг назад, -- Я не увидел вас.
   -- Ничего, -- качает головой в ответ мужчина, Асмодея наклоняет голову, обнюхивает его и тычется лбом под коленку, -- Милый пёс.
   -- О, это девочка, -- Генри чувствует облегчение, что встретил не агрессивного противника собак, ему неловко, что он едва не снёс кого-то, -- Асмодея, поздоровайся.
   Блэк знает, что шнауцеры в принципе очень умная порода и потому надеется, что его находка подыграет ему. Асмодея не разочаровывает, она садится на попу, протягивает вперёд лапу и гавкает, требуя, чтобы с ней тоже поздоровались.
   -- Меня тоже зовут Асмодеем, -- отвечает мужчина, усмехаясь и наклоняется, чтобы принять собачью лапу, -- Приятно познакомиться, тёзка.
   Выпрямившись, он протягивает руку самому Генри:
   -- А вас?
   -- Генри.
   -- Хорошее имя, -- кивает мужчина и разворачивается к собаке, -- Возможно, ещё увидимся, мисс. Доброго дня.
   Асмодей кивает Генри и обходит их, опираясь на зонт-трость, чтобы продолжить свою прогулку по парку.
   Генри чувствует смущающее умиление от этого знакомства. Он смотрит вслед какое-то время, притворяясь, что чешет собаку, а когда мужчина скрывается за поворотом -- всё же поднимается, чтобы продолжить пробежку.
  
  
  
  
   Привычный утренний маршрут привёл Реджину в тупик между домами. Она замерла, удивлённо моргая и глядя перед собой, на кирпичную стену. Мозг и память подсказывали ей, что стены тут не было, но реальность говорила о том, что она ошибается. Ламорте качнула головой и вернулась на улицу, с которой свернула в тупик. Оглянувшись сразу же вспомнила куда же ей надо идти, чувствуя неловкость за то, что заблудилась на привычном маршруте.
   Смотрительница остановилась у поворота к гостинице Теремок, улица, которая к ней ведёт, петляет, словно ветка, которую кто-то ломал, а гостиница при этом располагается в самом конце, окружённая не большим двором. Реджина смотрит на парк, потом поворачивается и идёт к Теремку. Она знает законы, она помнит, что раз она, по сути, привела Генри в Суойя, то ей и разъяснять, как ему жить теперь тут.
   Дорога шла не ровным зигзагом, поворачивая прямыми углами, упираясь то и дело в подъезд очередного дома. По какой-то странной причине Реджина не могла припомнить, было ли к Теремку всегда так неудобно приближаться. Казалось, будто нет, но, может быть, что дело было в том, что кто-то построил новый дом? Реджина оглянулась, словно могла угадать, какой из домов появился недавно на улице, но все они выглядели одинаково древними.
   Генри стоял на повороте, на котором всегда сворачивал, чтобы пройти к гостинице и не мог понять, куда делся отворот, по которому он только сегодня утром проходил к парку. Каменных фигур не было нигде видно, как не было рядом и никого, у кого можно было спросить дорогу, город удивительным образом снова вымер и Блэк в растерянности оглядывался по сторонам, пытаясь понять, как же ему быть и куда идти. Поворота не было, вместо него высился маленький домик, чьи стены были впритык к соседним домам, не оставляя между них щелей. Словно он тут всегда и стоял.
   Генри прикусил губу, глядя на дом перед собой и не зная, что происходит и как ему быть. Из соседнего дома вышел рыжий мужчина, потягиваясь, он спустился по крыльцу и направился в сторону Генри. Остановившись, в паре метров от него, мужчина сунул руки в карманы и растянул губы в настолько наглой улыбке, что она завораживала.
   Помолчав какое-то время, разглядывая Блэка, рыжий наконец-то заговорил, глядя в настороженные глаза напротив и не обращая внимания на сидящую, у ног Генри, Асмодею.
   -- Ты мог бы прекратить думать так громко? -- Генри удивлённо выпучил глаза от вопроса, после чего рыжий цокнул языком и, закатывая глаза, выдал, -- Ясно, значит, не мог бы.
   Генри пытался мысленно сформулировать пришедшие в голову панические и полные ужаса вопросы, а мужчина только снова поморщился, вздохнул и поднял руку, словно просил прекратить. Генри прикусил язык, потом нахмурился, испытывая возмущение, он однозначно против того, чтобы кто-то читал его мысли!
   -- Тогда думай по тише, -- сердито рыкнул в ответ рыжий, ухмыляясь ещё шире, -- А то сам на всю улицу паникуешь. Ну дом, ну новый, ну обойди.
   -- То есть это нормально?
   -- Здесь? -- Прозвучал насмешливый ответ, за которым последовала выгнутая тонкая рыжая бровь. Генри понял, что сморозил что-то не то и прикусил губу, хмурясь, -- Тебе просто надо обойти, -- мужчина махнул рукой в сторону и Генри, приняв совет, отправился туда. Других вариантов у него всё равно не было. Смотрительница, наверняка, ни за что не пусти его в библиотеку, если он припрётся туда с собакой.
   Реджина ждёт Генри у Теремка не долго, ей быстро надоедает и она, развернувшись, собирается идти той же дорогой, когда видит узкий проход между двумя домами, за ними, вдалеке, видно шпили Библиотеки и Часовую Башню.
   Не долго раздумывая она направляется в ту сторону, так и не зайдя, чтобы самой разбудить Генри и привести его в Библиотеку. О чём она не знает, так это о том, что Блэка всё равно нет в гостинице, и что он как раз только сейчас и возвращается с пробежки, на которую ходил. Реджина уходит туда, где она, в общем то, и должна быть -- на работу которую любит.
   Генри выходит из-за угла в тот момент, когда край юбки Смотрительницы скрывается в узком проходе между домом и забором, за которым Теремок. Асмодея следует за ним, временами возмущённо лая на слишком торопящегося мужчину, но Блэк не обращает внимания. В холле он, улыбаясь, приветствует А-Соль, та кивает в ответ, не поднимая при этом головы от книги которую прячет на коленях. Генри подхватив собаку на руки взбегает по лестнице и, быстро открыв дверь в свою комнату, ставит на пол. Асмодея возмущенно лает, когда понимает, что её оставили одну в номере. Немного посидев перед дверью она грустно ложиться и издаёт пару длинных скулящих звуков, Генри уже не слышит, быстро спускается вниз по лестнице. Поняв, что за ней не вернутся, Асмодея поднимается, и следует на кровать.
   Генри со всех ног спешит к Библиотеке, силясь вспомнить говорили ли ему, ко скольки ему стоит появляться. Он чувствовал неловкость за пропущенный день, который провёл, скитаясь по городу. Генри запнулся, когда увидел идущую впереди рыжую библиотекаршу, он остановился, разглядывая её со спины. Очень не высокая, до крайности худая и даже как будто состоящая из улов, с плохо расчёсанными волосами, когда Генри догнал женщину, то смог так же отметить, что, возможно, их давно не мыли. Она обернулась, когда он был в паре метров, по её лицу нельзя было сказать, что за мысли в её голове или эмоции. Генри довольствовался слегка приподнятыми бровями и полупустым рыбьим взглядом.
   Реджина кивает вместо приветствия и отвернувшись идёт дальше. По дороге они сталкиваются с окаменелостями в центре дороге и, неожиданно для Генри, женщина говорить:
   -- Это Тролль. Если они попадают под солнечные лучи, то обращаются в камень.
   У Блэка расширились от удивления глаза, он запнулся, глядя на очередную каменную фигуру, пытаясь разглядеть, где что у этого тролля. Камень позволял уловить очертания тела, но не детали и Блэк расстроенно прикусил губу, ощущая сочувствие к погибшим. Не удивительно, что его отругали, когда он налетел на тело. Генри ощутил тошноту.
   -- Почему их тогда не уберут?
   -- О, зачем бы? -- Реджина бросила на него слегка заинтересованный взгляд и продолжила: -- Никому нет до этого дела.
   Генри открыл рот, чтобы возмутиться и закрыл, не придумав, что сказать. Он оглянулся на фигуру, которую они давно прошли. Не дождавшаяся ответа Реджина вновь потонула в своих мыслях. Генри молча шёл рядом, раздираемый желанием развернуться, и вернуться, чтобы хотя бы просто попытаться убрать тело с улицы. То, что жители так спокойно игнорируют произошедшее и тролли остаются на улице -- беспокоило его и печалило.
  
  
  
  
  
   Лен осторожно ногой закрыл за собой дверь, в руках он держал поднос с парой чашек и тарелкой с бутербродами.
   -- Завтрак в постель это было бы, конечно, очень романтично, если бы при этом мы не торчали в номере безвылазно! -- недовольно пробурчала Пенелопа, отодвигаясь по кровати и освобождая место для подноса.
   Лен присел на край постели и ухмыльнулся. Пенелопа же пересела в позу лотоса и потянулась обеими руками к сиреневой с пчёлками чашке, тихо фыркнув себе под нос. Вчера чашка была с весёлыми котятами. Такой посуды Пенни после вампирши на рецепшине не ожидала.
   -- Можешь смело выходить на улицу, -- кивнул Лен, в общем-то понимая недовольство девчёнки, но всё же так же и помня, во что она вяпалась, -- господа Инквизиторы будут очень рады тебя видеть, после убийства того мелкого и единственной женщины в их компании.
   -- Они первые полезли, -- обиженно нахмурилась Пенни, прячась за кофейной чашкой, на что Лен только фыркнул, но ничего не сказал.
   Они молчали какое-то время, Пенни бросала на Лена довольные взгляды и ногой, осторожно, гладила его бедро. Они сидели рядом, молча пили кофе и думали каждый о своём.
   -- Спасибо, что помог, -- отставляя в сторону кружку, сказала неожиданно Пенелопа, открыто улыбаясь.
   -- Быстро ты.
   -- Забыла просто, -- пожала плечами в ответ Пенни, широко и открыто улыбаясь.
   -- Не люблю, когда обижают детишек.
   -- Что? -- Пенни удивлённо моргнула, замирая. Её нога как раз в этот момент забиралась под рубашку Лена. Тот усмехнулся, поймал ладонью её ногу и ответил:
   -- Ты похожа на ребёнка была в тот день. Ты и сейчас на него похожа, но двадцать один тебе есть.
   -- О, ты Американец, -- весело фыркнула Пенни, после чего засмеялась и добавила -- А я уже решила всё, напоролась...
   Лен в ответ на её слова нахмурился, но Пенни улыбалась так светло и открыто, что он смог только вздохнуть несколько устало. Сам виноват, что вынужден в каком-то роде опекать девчонку. Спас -- значит должен уже проследить, чтобы дурында никуда не вляпалась. Иначе, зачем он вмешивался в столкновение её с Инквизиторами. Другое дело, что он всегда бы вступился, за кого-то другого тоже. Это его долг.
   -- У меня есть дела в городе, -- наконец вздохнул Лен, отстраняя от себя оборотницу, -- Не высовывайся пару дней, тай им отстать от тебя и вали из города.
   Пенни подняла тонкие брови и фыркнула:
   -- Не учи учёного, я оборотень, ты и представить не можешь сколько разных организаций считает своим долгом нас гонять!
   Лен не стал спорить с блондинкой, сочтя, что в конце концов ей меньше тридцати, а ему -- больше и в общем-то он ведь понимает, что она глупый ребёнок. Оборотни почти всегда долго остаются детьми, что-то там у них в голове так устроено.
   Лен кивнул на прощание девушке и вышел из номера, закрыв за собой дверь.
   Пенни спихнула поднос на край и вытянулась по кровати.
   -- Пару дней, да? -- Спросила она в потолок и фыркнула, -- Я должна скорее попасть к брату, большой и страшный одарённый.
  
  
  
   Генри и Реджина добрались до библиотеки в тишине, оба в собственных мыслях. Блэк шёл на шаг позади и снова походил на маленького брошенного щенка.
   Тереза встретила их хмурым взглядом, её не радовало появление в библиотеке охотника и она не собиралась этого скрывать. Её можно было бы сказать, что хорошие девочки так себя не ведут и тогда, безусловно, её поведение бы изменилось, но не было никого, кто бы догадывался о том, что на неё это подействует. Поэтому Тереза сверлила недовольным взглядом пришедшего вместе с Реджиной Генри. Смотрительница аккуратно повесила старое пальто на вешалку, поправила белые запылённые перчатки и улыбнулась Терезе серой улыбкой. Генри опустив голову не мог прекратить думать о троллях. Реджина, бросив на него взгляд, пришла к выводу, что тот переваривают некую информацию.
   Смотрительница смотрела на него несколько минут, раздумывая и наклонив голову к плечу. Реджина гадала, какую же работу поручить Генри, чем его занять, чтобы он не мешался. Она понимает, что должна будет не мало рассказать ему, но так же думает, что Генри для начала надо пристроить к какому-то делу в библиотеке. Если бы на её месте был кто-то другой, то возможно, было бы иначе и Генри уже получил бы множество информации, но Реджину куда больше волновало, чтобы охотник приносил пользу её библиотеке.
   Генри удивлённо смотрел на всунутую в его руки упаковку салфеток для пыли. Реджина нашла, чем занять попавшего к ней охотника.
    -- Мне нужно закончить с реставрацией части книг, прежде, чем я буду что-то тебе рассказывать о нашем мире.
   Смотрительница развернулась, чтобы уйти за старыми томами которые нуждались в её помощи и замерла, когда отошла на пару метров. Она развернулась и сощурившись тихо предупредила:
    -- И не суй никуда нос.
   Стоявшая поблизости, с поджатыми губами, Тереза, хмуро последовала за ней следом. Больше всего она хотела узнать, что будет и чего ожидать дальше, но не могла найти слов, которые не показали бы её эгоистичной и грубой. Не находя слов Тереза продолжала молчать, помогая переносить книги со стеклянной витрины на один из столов.
   Реджина заговорила первой, когда время уже приближалось к обеду:
    -- Генри нужно найти какое-то постоянное занятие.
    -- То есть... он остаётся с нами?
   Смотрительница ничего на это не ответила, сочтя ответ и без того ясным. Тереза грустно вздохнула и ушла за отрывками ткани для реставрации. Когда она вернулась Реджина стояла посреди зала, с книгой в руках, глядя на страницы с мелким шрифтом и не шевелилась. Вольна вновь грустно вздохнула и взяв Смотрительницу под локоть забрала у неё книгу и повела к выходу с библиотеки.
    -- Я думаю, мы могли бы сходить за обедом. Прогулки полезны.
  
  
  
  
   Не большой офис с трудом можно назвать полицейским участком. Даже видимость подобного создаётся с трудом и конечно не большая светлая комната с круглым столом даже условно не подходит на звание конференц-зала или чего-то такого. Просто кабинет, где снова собралиь все служащие полиции Суойя. Лилит сидела откинувшись на стуле и забросив ноги на стол. Короткая юбка не задралась только в силу того, что была слишком узкой, и потому, что выше уже некуда. Жирафы молчали и вопреки собственным инстинктам даже не пытались смотреть в сторону Лилит, все их взгляды были прикованы к возвышающейся над всеми Эльзой и каждый из присутствующих гадал, когда же капитан-медведь взорвётся.
   Взрыва не было. Капитан спокойным тоном сообщала, что отныне и впредь они -- полиция и будут выполнять всю из этого вытекающую работу. Лилит довольно улыбалась. Это была та информация, те слова, которые она и хотела услышать и которые Бэр отказалась произносить пока они не прибыли сегодня в участок.
   На лице Лилит была довольная улыбка, но она молчала до тех пор, пока последний из их коллег не вышел из комнаты. Эльза стояла, опираясь руками на стол, для чего ей пришлось сильно наклонятся.
    -- Ты вынудила её согласиться.
    -- Есть такое, -- спокойно кивнула Бэр, не видящая смысла спорить или отпираться. Она пришла к их мэру и вынудила её согласиться, просто надавив и пользуясь семантикой.
   Лилит кивнула, поджимая губы и раздумывая, после чего задала вопрос:
    -- Что мешает кому-то поступить так же?
    -- Закон, -- счастливо засияла глазами Эльза и видя недоумение Лилит продолжила объяснения, -- Нельзя принуждать других. Людям такое не нравится. И может кто-то и захочет, но другие подумают -- зачем? Что он задумал? Мы нужны этому городу. И пока мы будем справляться -- нас будут принимать.
   Лилит кивнула, удовлетворённая ответом. Бэр выпрямилась, решив, что больше не последует вопросов, но в спину ей раздалось:
    -- А потом?
    -- Нам лучше справляться, -- отрезала Капитан, не оборачиваясь.
   Она остановилась только после нового вопроса Лилит:
    -- И нравиться?
    -- Нет, это не обязательно, -- Эльза обернулась и продолжила, глядя в глаза Лилит, -- Нелюди знают о том, что и кто такие полицейские. Стереотипам множество веков. Они знают -- мы и не должны им нравиться. Мы должны их защищать. И это они тоже знают.
   Эльза вышла, оставив Лилит одну в комнате. Та откинулась на стуле ещё больше, задирая голову, и глядя в потолок, на её лице блуждала слабая довольная улыбка.
  
  
  
  
   То, что Генри не чувствовал восторга от своей деятельности было легко понять по выражению его лица. Он то и дело поджимал губы, в такт своим мыслям, пока протирал пыльные полки. Эмоции внутри него сменяли друг друга, накрывая то и дело, он шёл вперёд, не слишком старательно стрясая пыль с тех полок, до которых мог дотянуться и оставляя позади себя пыльные облака. Пока он продвигался вперёд, слой пыли на полках становился больше. Генри остановился в конце книжного ряда, перед деревянной дверью. Он прикусил губу, потом оглянулся, прислушиваясь, нет ли рядом библиотекарш. Конечно Генри не был склонен нарушать правила, или влазить в чужую частную собственность, даже ради работы он не совершал подобного. У него была очень спокойная жизнь всегда единственным экстримом которой было периодическое общение со старшей сестрой. Здесь же он оказался в ситуации, когда его ограничили в получении информации. Генри прикусил губу: залазить туда, где он не знает, есть ли какая-то информация было глупо. Но раньше Генри всегда везло. Но кроме того, что это глупо, мысленно сказал себе Блэк, это ещё и не правильно. Не законно, усовестил себя он, продолжая жевать губу. Генри стоял перед самой дверью. Когда где-то справа от него, далеко за рядами стеллажей, отодвинулся стул, Генри обхватил пальцами ручку двери и потянул на себя. Он быстро юркнул в полную темноту коридора и замер, зажмурившись, после чего открыл глаза, пытаясь привыкнуть к темноте в коридоре. Он с трудом мог рассмотреть, что там впереди, двигаясь вперёд наощупь. Генри не отрывал руки от стены, ведя вдоль неё, чтобы не потеряться в темноте, если окажется, что он в комнате, а не в коридоре, как ему кажется. Пройдя вперёд, около 15 шагов, он ощутил, как неровная стена сменяется на деревянный дверной косяк. Дерево было старым и подгнившим. Генри осторожно прижал руки к плоскости двери, провёл по ней руками, ища в темноте дверную ручку. Он осторожно толкнул дверь, та резко распахнулась, и Генри попытался схватиться за неё, но рука скользнула. Блэк рухнул на пыльный пол, приподнялся и несколько раз чихнул. Где-то, он не смог понять, откуда шёл звук, скрипнули половицы. Блэк поднялся на ноги и отряхнул колени, оглянувшись он увидел длинные стеллажи с книгами и свитками. И толстый слой пыли. Откуда-то сбоку словно подул ветер, дверь за его спиной скрипнула и медленно закрылась, маленькие облачка пыли поднялись в воздух.
    -- Не похоже на место где можно найти полезную информацию, -- не довольно пробормотал Генри себе под нос и снова чихнул. Он выдохнул, оглянулся на закрывшуюся дверь и пошёл вперёд, разглядывая содержимое полок. Горки пыли, истлевшие какие-то останки ткани, какие-то старые книги, аккуратно сложенные стопками, но не сортированные. На некоторых полках стояли какие-то бутылки с бордовой жижей и странные искривлённые статуэтки. Генри шёл долго, пока не услышал где-то справа от себя -- скрип половиц, за стеллажом с толстыми фолиантами. Генри свернул налево и, пройдя вперёд, снова свернул в книжный коридор. Никто его не окликнул, вокруг была пыль, ройдя немного вперёд Генри оказался перед книжным стеллажом который перегораживал проход. Пожав плечами, Блэк немного вернулся назад и свернул в не большой проход между двумя стеллажами. Генри остановился, оглядываясь и понимая, что увлёкшись разглядыванием полок заблудился и не помнит сколько раз и куда сворачивал после того, как обнаружил тупик в одном из рядов. Где-то в стороне, справа и сзади, снова раздался скрип и Генри посмотрел себе под ноги. Его веса было недостаточно, чтобы доски, если под пылью были вообще они, скрипели. Толстый слой пыли, больше похожей уже на песок, заглушал и скрипы и его шаги, Генри задумался, сколько должен весить тот, кто ходит где-то вокруг и что ни пани Ламорте, ни пани Вольна, не могут весить больше, чем он сам.
   Блэк прикрыл глаза, прислушиваясь, не скрипнет ли половиц снова, так ничего и не услышав он попытался вернуться назад, откуда пришёл, но побродив ещё с полчаса понял, что всё ещё не видит ничего знакомого на стеллажах. К собственному стыду Генри осознал, что впервые в жизни заблудился, и в его памяти нет ничего, что могло бы подсказать ему, как он шёл. Блэк несколько раз хаотично свернул, а потом остановился и прислонился к полке, прикрывая глаза, в стороне он снова услышал скрип, в этот раз вместе с тяжёлыми шагами. Генри замер на полу вдохе, прикрыл глаза, прислушиваясь, но в безграничном, как ему сейчас казалось, помещении вновь стояла тишина. Пыль поглощала все звуки.
   Над Генри замигала и погасла лампочка, он задрал голову, чтобы посмотреть на неё и сглотнул, после чего поспешил вперёд, вдоль книжных рядов, конца которым не было видно. Генри увидел впереди перегораживающий проход стеллаж, но над ним не было видно стены, чтобы понять, дошёл ли он до тупика, или же здесь кончается комната. За его спиной было слышно жужжание старой мигающей лампы, звук был точь в точь как в старых фильмах ужасов и заставлял Генри нервничать и злиться из-за ассоциаций. Блэк огляделся, пытаясь решить идти ли ему вправо или влево, освящения было е достаточно чтобы понять, видит ли он где-то тупик, стену или просто некий просвет, всё вокруг казалось одинаковым. За его спиной снова раздался скрип и Блэк резко оглянулся, чтобы увидеть в отдалении от себя, может быть в паре десятков метров, огромную мускулистую фигуру с головой странной формы. Ему сразу же вспомнился Пикоголовй из просмотренного пару лет назад ужастика. Генри отступил на шаг назад. Мужчина, кем бы он ни был, медленно, принюхиваясь, поворачивался в его сторону. Генри бросился бежать вправо от себя, он случайно задел локтем какую-то банку и та упала на пол с глухим стуком, пыль не ей дала разбиться. Генри бежал вперёд не оглядываясь и не прислушиваясь к звукам вокруг. Минотавр, которого Блэк увидел, спешил за ним, тяжёлыми прыжками догоняя охотника. Проход между книжными стеллажами привёл Генри в тупик, он налетел на полку, не успев затормозить и охнул, больно ударившись локтем. Минотавр приблизился к нему осторожно, внимательно следя бычьими глазами за каждым движением Блэка. Тот замер, не способный найти силы развернуться, парализованный собственным разумом. Когда за спиной стало отчётливо слышно тяжёлое дыхание Генри зажмурился и отцепил свои ладони от деревянной полки в которую впился. Он опустил руки вдоль тела и осторожно развернулся, глядя в бычью морду, нависшего над ним... существа.
   Генри сглотнул, перед его глазами потемнело и Блэк рухнул бы, если бы его не поймал за шкирку минотавр.
  
  
  
  
  
   Оставшиеся в живых после встречи с Пенни инквизиторы отправляются в Суойя потому что и оборотень и демон (эльфийка) отправились туда.
  
  
   Пенни валялась в кровати до обеда, крутилась по ней, обнимая одеяло, пока случайно не с пнула поднос с чашками на пол. Каким-то чудом те не разбились, а Пенни наконец-то поняла, что пора вставать. Она потянулась, выгибаясь до хруста в костях, после чего снова рухнула на кровать, раскидывая руки и ноги звездой. Полежав ещё немного, покрутившись и повздыхав Пенни скатилась с кровати? Чтобы, наконец-то, одеть что-то, в чём можно выходить на улицу. Конечно, Пенелопа Хельга Блэк считала, что на улицу можно выходить и голой, но социум с её мнением был не согласен, и Пенни старалась помнить об этом. Иногда она, правда, прилагала усилия, чтобы помнить, что живёт в мире, в котором нет оборотней, одарённых и других нелюдей. Она должна была помнить об этом ради брата, который ничего не знал. Пенелопа любила брата, даже если от него были только проблемы. И миру было плевать, что оборотни и прочие в нём таки есть, какая вообще разница, если их меньше пяти процентов от населения планеты? Они могли бы править, будучи более умными и талантливыми, более сильными и всё такое. Но людей было больше, и каждый Нелюдь знал, что Тайная Игра появилась не просто так. Пенелопа тоже знала, поэтому собирала по номеру свою одежду. Среди вещей она нашла рубашку Лена и только фыркнула, забросив её в рюкзак. Она не думала встретятсяли они снова, но это в общем-то было не слишком важно. Она едет в город в котором не была с детства. Им пришлось сказать, что дедушка умер, потому что люди не выживают при падении на них дерева. Или, во всяком случае, люди в таких случаях становятся калеками. И если падают с крыши дома тоже. А ещё это происходит, если в них стреляют, их бьют по голове ломом и во всех схожих случаях. Генри был свидетелем всего этого происходящего с их дедом. Было просто не реально объяснить слишком умному парню, почему дедушка выжил. И Пенни тоже не ездит к деду в гости, не потому что не любит, просто это не честно. Она часто звонит дедушке, иногда думает сорваться к нему. Но это не честно. У неё нет никого ближе Генри. И теперь он в сумасшедшем городе. В котором нет никаких законов кроме права сильного. Пенелопа вытащит его!
   Пенелопа оплачивает номер и уходит к вечеру. Путешествовать автостопом она больше всего любит ночью. Это не слишком вызывает понимание, но ей просто нравится.
   Поэтому она вечером отправляется на трассу, она тратит день на то, чтобы посмотреть какие дороги ведут в Суойя. Она знает, что город на самом деле в другом месте, но ей всего лишь нужно попасть к мосту и дальше она справится.
   На ней самая приличная одежда, какая только есть в гардеробе: бриджи и обыкновенная чёрная футболка с предупреждающим текстом: "мои родственники воют вечерами на луну" и волчьим следом слева, над сердцем, над словом "воют". Пенни сидит в автобусе, который везёт её к трассе, к месту, от которого дальше она поедет уже на попутках. Она не будет ждать пару дней, чтобы сесть на автобус. У её брата может не быть пары дней.
    -- Будет забавно, если я застоплю этих Инквизиторов, -- думает Пенни, прикрывая глаза, у неё около получаса, можно немного отдохнуть. Заранее.
  
   ========== 11. ==========
  
  
   Пропажа Генри в библиотеке стала ясна не сразу, вернувшись Реджина и Тереза не сразу поняли, что охотника нет нигде. Реджина обошла Главный Зал первой секции по кругу дважды, пока не смирились, вздохнув, что Генри куда-то делся из закрытой библиотеки. Недовольная Тереза отставила в сторону принесённую с собой еду и тоже взялась за поиски, мысленно надеясь, что он задел какую-нибудь статую и та рухнула на него, или что-то ещё? столь же маловероятное? всё же случилось. Приоткрытую дверь заметила именно Тереза. Увидела и замерла, на том же месте где до этого размышлял сам Генри. Прикусив губу Тереза отступила в сторону и оглянулась туда, где находилась Реджина. Если ничего не говорить, то Генри или будет обращён в камень за то, что пробрался в Кабинет Под Башней, или же его ждёт участь куда страшней. Архив. Чем он там дольше, тем меньше шансов выйти. Байки про это место Тереза слышала если не все, то многие и возможности выйти нет ни в одной из них. Тереза отступила ещё на шаг от двери и замерла. Хорошие девочки... они могут ведь ничего не говорить, если что-то знают, да? Тереза прикусила губу, глубоко вздохнула и развернувшись столкнулась с подошедшей Реджиной. Смотрительница смотрела на воспитанницу без какого-то конкретного выражения на лице, слегка приподняв брови. Тереза вздрогнула всем телом и натянула на лицо слабую улыбку, отступая в сторону и давая Ламорте увидеть тоже, что и она сама -- открытую дверь. Вместо злости на лице Реджины отразилась только усталость и она, вздохнув, раскрыла дверь и шагнула в тёмный коридор. Конечно, там никого не было. Пока пару дней назад замок не сломался -- это место всегда было заперто, а теперь вот ей надо искать глупого мальчишку. Реджина в надежде заглянула в свой кабинет, оглядела его и, глубоко вздохнув -- заглянула под стол, понимая уже, впрочем, что Генри тут нет. Выйдя из Кабинета Под Башней она остановилась перед дверью в архив. Зайти или закрыть глаза, сделать вид, что тут не было никакого Генри Блэка?
   Реджина опустила руку на ручку и уже собиралась войти, когда в коридор снова заглянула Тереза:
    -- К вам из ратуши. Снова.
   Смотрительница посмотрела на дверь, опустила глаза на свою руку и вздохнув отпустила ручку, отошла на шаг и повернувшись к выходу медленным шагом проплыла в зал. Из администрации могли прийти только по поводу её заброса на реставрацию здания.
  
   Минотавр притащил Генри в центр лабиринта из книжных стеллажей, где жил сам. Центром это место было довольно условно, просто здесь было реально немного раздвинуть полки, чтобы освободить достаточно места для жизни. Аккуратной горкой, в условном углу, были сложены кости тех, кто забредал в архив ранее. Минотавр находил и съедал их всех. Из-за своей природы он мог легко найти где находится центр, но не мог найти выход, а потому и сам, в общем-то, был обречён на скитания по не ровным рядам. Кем бы ни был тот, кто всё это расставлял ему было бы лучше никогда с Минотавром не знакомиться. Ни на этом, ни на том свете. Генри приходил в себя медленно, никаких верёвок его не опутывало, скрыться где-то в лабиринте было проблематично, а бег Минотавр считал полезным для физической формы. Кроме того здоровая пища это так же очень полезно. Минотавр следил за каждым движением проснувшегося Генри, наблюдал, как тот осторожно приподнимается и трясёт головой, пытается прийти в себя от пережитого страха и как-то очухаться полностью. Когда Генри оглядывается, то уже не испытывает никаких смешанных со страхом чувств, его нервы просто перестроились, пока он лежал без чувств, мозг перекроил себя и страшный огромный мужик с головой быка прекратил восприниматься чем-то безгранично жутким. Ну, мужик, ну, голова бычья, на улице вон люди ходят, из которых ветви растут. Генри глубоко вздохнул и даже отметил, что у минотавра, зато, очень накаченное тело красивое, так древние Греки изображали туловища своих богов, когда делали скульптуры. То, что Генри смог найти в мутанте перед собой что-то эстетически привлекательное сделало происходящее менее опасным. Конечно, у Генри не было возможности сделать вид, что он тут ни при чём, но хотя бы он не видел перед собой только и сугубо монстра.
   Блэк аккуратно сменил позу, подбираясь и настороженно оглядываясь. Когда он учился, и когда позже работал, никогда в его жизни не было ситуации подобной этой.
   Минотавр разглядывал его с интересом, приглядывался, заглядывая куда-то в нутро Блэка, нежели глядя перед собой.
    -- Ты человек?
    -- Да, -- автоматически кивнул Генри, после чего приоткрыл рот и замер, прикусил тут же губу. Минотавр нахмурился, расстраиваясь, что не выйдет съесть пленника. На людей у него была аллергия.
   Блэк опустил глаза, вздыхая. Он подумал, что, судя по недовольному лицу минотавра, тот прекрасно понял, что его обманывают. Тишина длилась несколько минут, но Генри казалось, что прошли часы и он чувствовал напряжение, зависшее в воздухе.
    -- Я не человек, -- тихо признался Генри, после чего на него в упор уставился Минотавр, и он продолжил, -- Я охотник.
    -- Охотник... -- задумчиво протянул Минотавр, почёсывая мускулистую безволосую грудь.
   Генри сглотнул, вжимаясь спиной в книжный стеллаж, практически выгибаясь дугой в него. Минотавр опёршись на одну руку вторую протянул вперёд, осторожно прикоснулся к лицу Генри и заставил поднять на себя опущенные было глаза. Генри прикусил губу, ощущая себя жалким и слишком слабым. Тишина длилась, пока он не догадался, что от него ждут ответа. После того, как ему в голову пришла эта мысль, Генри выдохнул и попытался отвести глаза в сторону, но Минотавр заставил его смотреть на себя, повернув за подбородок голову. Генри сглотнул, и слабым голосом произнёс:
    -- Да, охотник.
   Минотавр убрал руку от него, отклоняясь в сторону полу утвердительно сказал:
    -- Не человек значит.
   Генри мотнул головой "не человек", Минотавр задумался, после чего уточнил:
    -- Раса, не род деятельности?
   Генри в растерянности моргнул, не понимая, о чём говорит Минотавр, шестерёнки и винтики в его голове прокручивались в холостую, не давая никакого объяснения. Минотавр сердито рыкнул, поднимаясь на ноги. Генри поджал губы, силясь не показывать своего страха, он поднял голову, чтобы смотреть прямо в лицо угрозе.
    -- Если сможешь нас отсюда вывести -- не съем.
   Блэк изумлённо распахнул глаза, приоткрывая рот, потом быстро взял себя в руки и через силу улыбнулся. Удачу надо ловить пока она рядом, а не за хвост.
  
   Реджина сидела за своим столом, аккуратно, как первоклассница, сложив перед собой руки, и глядя мимо собеседника. На ней был старый свитер, в цвете которого, только при очень хорошей фантазии, можно было опознать тёмно-зелёный. Тонкие затянутые в перчатки пальцы теребили выцветший рукав. Старая лампа, стоящая на краю стола, с трудом разгоняла мрак комнаты. Тени мрачными монстрами танцевали по стенам, отчего пришедшая на проверку из ратуши женщина заметно хмурилась, напряжённо оглядывая помещение и стараясь не смотреть на Смотрительницу, стены, тени и вообще по сторонам.
   Реджина молчала, опустошённая решением комиссии которое сообщила сидящая перед ней женщина. Они ходили по залам несколько дней, отложив работу и поиски охотника. Она показывала, объясняла, допустила пришельцев во все жилые помещения.
   И всё же её отказали в выделении денег на реставрацию.
   Недостаточно ветхое здание.
   Недостаточно пунктов.
   В Смотрительнице даже злости уже не было, только усталость. Оборотень сидящая напротив вежливо и безразлично улыбалась, озвучивая вердикт. Реджина не нашла сил отреагировать, поэтому госслужащая поднялась со своего сидения, кивнула на прощание, и осторожно не торопясь вышла из Кабинета Под Башней. Больше всего сил кошка тратила на то, чтобы не побежать отсюда, а с достоинством уйти. Умом она знала, что власть находится у неё, во всяком случае ей так казалось, нарушь василиска запрет связанный с их проживанием в городе и всё. Вот только ещё она понимала -- когда это василиски были разумными?
   Реджина тяжело вздохнула, прикрывая глаза. Ей не нужно было уметь читать мысли, чтобы знать, почему она получила отказ на самом деле или чтобы заметить, что она вызывает отвращение. Смотрительница судорожно переплела свои пальцы, сложив руки на оленях и глядя в спину уходящей оборотнице.
   Тереза сидела за стойкой, пыталась делать вид, что перебирает документы, по залу бродили члены комиссии, тихо переговаривались между собой и сетовали на не ухоженность вверенного василиске имущества города. Вольна мяла в руках бумагу, когда слышала очередную претензию, потом, спохватившись, разглаживала края, прикусив губу.
   Когда к комиссии вернулась черноволосая ухоженная дама, которая была главной, они спешно покинули библиотеку и Тереза, вскочив, бросилась к своей наставнице. В её голове не появилось ни одной мысли о поведении правильной девочки в таких условиях.
  
   Пока Реджина Ламорте вместе с Терезой Вольна показывали состояние библиотеки и её необходимость в ремонте Генри Блэк скитался по лабиринту из книжных стеллажей на которых можно было найти записи во всех когда-либо существовавших способах хранения. И, если бы Генри был внимательней и менее напуган, то заметил бы, что тут так же были разные вещи которых ещё не существовало, с другой стороны он не слишком-то разбирался во всем этом, так что мог бы просто не понять и не опознать ещё не созданное.
   Минотавр ходил следом за Генри, не особенно переживая. Каждый раз, когда он кого-то находил в лабиринте -- он позволял этому кому-то попробовать их вывести. Когда ты не умеешь читать, но застрял в хранилище с кучей информации всё, что тебе остаётся это искать развлечения за счёт тех, кто читать умеет. Вот Минотавр и позволял всем пытаться их вывести, давал возможность попытаться сбежать и в итоге, всегда, просто съедал. Потому что другой еды в лабиринте не очень водилось. Жевать старую кожу, на которой были записаны некоторые из книг, он всё же не хотел. Минотавр до того, как заблудился в архиве, был стражем Библиотеки, своей должностью и работой он гордился до сих пор и не собирался нарушать правила и, тем более, уничтожать какой-то из ценных экспонатов архива.
   Блэк не имел об этом никакого представления, но у него было 3 дня времени, чтобы попробовать спастись. С точки зрения реального мира и логики шансы стремились к нулю, но на самом деле всегда существует фактор удачи.
   Генри порядка семи раз заводил их в тупики, каждый раз, в итоге, теряясь, но всё же упорно шёл, боясь остановиться. То, что с эстетической точки зрения Минотавр не пугал его -- никоим образом не помогало взять себя в руки. Они дважды выходил на стоянки Минотавра:
    -- Их у меня около семи в общей сложности, центры нескольких частей архива.
   На эту информацию Блэк вымученно улыбнулся, глядя на горку костей. Не человеческих, кажется, а каких-то существ, но это всё же было весьма слабым утешением после обещания съесть, если он их не выведет. Внутренний голос, бес с левого плеча, нашёптывал, что нужно правда вывести, но Блэк не желал этого. Нет. В городе полно жителей, а в самой библиотеке две хрупкие девушки, он не имеет права подставлять их.
   На закорках так же жило пугающее:
    -- Что, если Минотавр и сам найдёт выход?
   И всё же Генри водил его по лабиринту, силясь придумать, что ему делать в сложившейся ситуации. В голове не было никаких идей. Будучи офицером Блэк давал присягу и вообще-то клялся защищать других даже ценой своей жизни. Если бы он мог найти хоть какое-то оружие!
   Тогда он хотя бы попытался бы.
   В бесцельном брожении прошли сутки. Генри не сомкнул глаз, но и не пытался сбежать, лежал, разглядывал в темноте спящего Минотавра, и думал о том, как когда-то, ещё на втором курсе, слушал курс лекций на тему "Что делать, если вас взяли в заложники".
   Генри сейчас не видел никакой пользы от того курса, к сожалению в нём не предусматривалась возможность встречи с почти двухметровым мужиком с фигурой Аполлона, головой быка и именем из Древнегреческого героического эпоса.
   Время, условно принятое за утро, встретило Генри безрадостно. Реальность не перевернулась и никак не стала приятней. Он всё так же был в обществе Минотавра который давал ему возможность выжить, смешную и издевательскую:
    -- Всегда есть шанс, -- сказал Минотавр, скалясь. И Генри уверен, что не хотел бы слышать продолжения, -- Вдруг ты вправду сумеешь меня вывести.
   Поглощённый своими переживаниями меньше всего Генри ожидал увидеть настоящую стену, а не книжную полку. Он замер, чувствуя, как сердце замирает в груди. За его спиной Минотавр издал довольное фырканье. Генри растерянно бросил взгляд через плечо и повернулся к полке перед собой. Теперь весь его выбор сузился до того, в какую сторону повернуть. Интуиция предлагала пойти направо. Просто так. Сам Генри не мог решить -- прислушиваться ли к ней или наоборот? Минотавр не стал дожидаться его решения, обогнул и направился именно направо.
    -- Смотри-ка, в правду смог вывести. Повезло тебе, не съем.
   Минотавр, не оборачиваясь, пошёл вперёд. Генри тяжело вздохнул, где-то за его спиной мигнула лампа, оглянувшись Блэк вспомнил, сколько у Минотавра на стоянках было костей всяких разных тварей. Лампа продолжила мигать и погасла. А за ней и ещё несколько. Глянув в спину уходящего вперёд существа Блэк, сглотнув, бросился за ним следом. Минотавр бросил на него насмешливый взгляд и продолжил идти вперёд, вдоль стены, рано или поздно они дойдут до выхода, даже если сделают круг по всему Архиву.
  
  
  
   Пенни ловит машину почти сразу, широко улыбается, говоря:
   -- Сколько по пути.
   Она проезжает не так уж много, всего около десяти километров и водителю уже нужно поворачивать. Пенни улыбается не прекращая, смотрит открыто и желает на прощание:
   -- Гладкой дороги.
   Она идёт дальше вдоль трассы, по бокам от дороги можно в сгущающихся сумерках разглядеть кусты и тонкие деревья медленно переходящие в лес. Пенелопа никуда не торопится, на трассе никого и она просто идёт вперёд, чтобы не останавливаться.
   Она слышит за спиной шум автомобиля и разворачивается, смотрит в линию горизонта и видит не приметный чёрный автомобиль. Она понятия не имеет, что это за машина и какой марки. Чёрная и чёрная. Пенни вытягивает руку с выставленным вверх большим пальцем. Водитель останавливается немного впереди, сдаёт немного назад и когда Пенни открывает дверцу, то слышит насмешливое и недовольное:
   -- Просил ведь подождать пару дней.
   Пенелопа игнорирует его слова и широко улыбается, збрасывая свой рюкзак на заднее сидение:
   -- Я думала, у тебя нет машины.
   Лен усмехается уголком губ, смотрит с прищуром и насмешкой, ждёт когда Пенни сядет рядом и пристегнётся, прежде, чем ответить:
   -- Я её одолжил.
   Пенелопа поднимает брови и, откинув голову, смеётся несколько минут. Она отсмеявшись фыркает, улыбается глядя в окно и говорит через какое-то время:
   -- Прекрасно. Мой брат коп.
   Лен не смотрит в её сторону, просто ведёт угнанную машину, не особенно переживая:
   -- Ну, ты же ему меня не выдашь?
   Они едут дальше в тишине, которая разбавляется только звуками джаза. Голос из колонок рассказывает историю, про трассу 60 в США и Пенни думает, что ей стоит там побывать. Она и Лен могли бы обсудить это место и О. Ж. Гранта, события с этой трассы, её истории и мифы.
  
  
   ========== 12. ==========
  
   Генри и Минотавр подходят к выходу именно тогда, когда в Архив входит Реджина. Смотрительница аккуратно прикрывает за собой дверь и, разворачивается, чтобы налететь на Минотавра. Она выставляет перед собой руки, и тонкие ладони, в перчатках, упираются в широкую голую грудь. Реджина удивлённо моргает, глядя перед собой, на литые кубики пресса под её ладонями, она поднимает глаза выше и, чтобы посмотреть, кто перед ней, ей приходится задрать голову, он выше неё не меньше, чем в два раза.
   Позади, в глубине Архива, снова гаснет свет. Старые лампы мерцают, раздражающе жужжа, снова и снова и гаснут одна за другой и темнота приближается к выходу из Архива. Минотавр мягко придерживает Реджину, влетевшую в него, за плечи и оборачивается, смотрит на то, как приближается темнота, в которой, где-то в глубине, есть нечто куда более опасное, чем он сам. Минотавр подхватывает Смотрительницу за талию, держит ей под мышкой, не имея понятия о том, кто перед ним, да ему и не важно, он за шиворот выталкивает Генри вперёд себя, в тёмный коридор, куда более чёрный, чем помещение архива, в котором там, в глубине, в темноте светится пара сиреневых огоньков. Минотавр знает, что это глаза, и он не желает ждать, когда их обладатель приблизится к ним. Он захлопывает за собой дверь и держит крепко ручку, в темноте, ему бы хотелось привалиться к ней и красиво держать своим весом. Конечно, в темноте коридора его не видно, но он-то сам знает, как хорошо бы смотрелась его напряжённая, прижатая к шатающейся двери фигура.
   Дверь не трясло, впрочем, просто ручка осторожно потекла вниз. Минотавр сердито рыкнул, и попытался удержать её, после чего та замерла. Реджина наклонила голову к плечу, в темноте наблюдая, как высоченный мужчина с головой быка держит дверную ручку, которую со стороны Архива кто-то пытался открыть. Василиска вздохнула, чувствуя возмущение от того факта, что в Архиве есть нечто, живёт что-то, о чём она не знает. Реджина мягко похлопала Минотавра по сгибу локтя, призывая его отойти в сторону, но тот проигнорировал молчаливую просьбу. Генри, забытый ими в этот момент, осторожно привалился к стене и задрав голову к верху -- скатился вниз, осел на пол, прижимая ноги к себе.
   Реджина осторожно подняла руку и сняла свои очки, аккуратно сложила их, положила в карман длинной юбки.
   -- Брысь, -- без интонаций повелела Смотрительница, кладя руку на ручку и распахивая дверь вперёд. С той стороны раздался возмущённый клёкот, существо в Архиве получило тяжёлой деревянной дверью по лбу. В архиве царила тьма, не было видно ни зги, существо закрыло глаза. Минотавр растерянно замер, не способный ни зажмуриться, ни отойти в сторону, ничего не было видно, и он не знал, пытаться ли схватить сумасшедшую маленькую женщину, или искать в темноте, где тот, кто вывел его или же просто искать самому выход и спасение. Он не шевельнулся, довольно быстро поняв, что спасения нет, и не будет и всё бесполезно. Перед ним, на уровне морды, горела бешенством пара сиреневых глаз. Между Минатавром и существом стояла тонкая женская фигурка и на фоне огромных фигур казалась ещё более маленькой. Её глаза в темноте светились холодным жёлтым. Реджина подняла глаза на существо, и в Архиве вновь загорелся свет, лампочки вспыхивали одна за другой и некоторые из них взрывались от напряжения. Минотавр замер, глядя на обращённое в камень существо, а Реджина развернулась к Генри, поманила его за собой и не обращая внимания на Минотавра -- прошла в Кабинет Под Башней.
   С Минотавром она ещё поговорит, а с Блэком надо разбираться прямо сейчас.
   Генри неловко поднимается, держась за стену, а Минотавр не может оторвать глаз от существа, от которого скрывался долгие годы жизни в Архиве. Он протянул вперёд руку и тронул морду существа, камень пошёл трещинами и рассыпался до песка. Лёгкий ветерок сразу же подхватил песчинки и потянул их по Архиву, где-то там, в глубине, существо ещё восстановится. Минотавр спешно захлопнул двери и повернул ручку, снял с своего пояса связку ключей и наощупь найдя нужный -- запер Архив на несколько оборотов, после чего посмотрел в сторону кабинете и, развернувшись, направился в залы книг, слыша за спиной тихое шипение из-за приоткрытой двери. Маленький мальчик, назвавшийся охотником, не столь дорог ему, чтобы вставать за него перед рассерженной василиской.
  
  
  
   Реджина не выговаривала Генри за глупость, она прошла до своего места, осторожно уселась за стол и сидела, прикрыв глаза. Очки всё так же лежали в кармане юбки. Генри обессиленно рухнул на мягкий стул с витыми ножками стоящий тут для посетителей. Он упёрся ладонями в колени и смотрел в пол, ощущая тошноту и усталость, они навалились на него с огромной силой, не понятно, откуда взявшейся. Он чувствовал себя так, словно только что чудом выжил, но не мог понять почему, что именно было опасностью? Генри прикрыл глаза, не поднимая головы и не видел, как его рассматривает Реджина. Внимательные серые глаза смотрели с жалостью, Смотрительница вздохнула и, очухавшись, потянулась к карману, за очками.
   -- Почто ты столь не спокойный? -- грустно спросила Реджина, глядя поверх очков на Генри, тот вздрогнул и поднял на неё лицо, нахмурился, поджимая губы. Он бы возмутился в другое время, но происшествие с Архивом, пережитое за эту пару дней наваливаются на него огромным весом. Реджина видит, как горбится взятый ею под опеку мальчишка-охотник и думает о том, что они совсем-совсем не подходят друг другу. Она даёт ему время привыкнуть -- а он находит себе проблемы. Реджина чувствует на себе непомерный груз и, вздохнув, признаёт своё поражение:
   -- Я найду для тебя другого наставника. Кого-то более подходящего для тебя.
   Генри слабо кивает. Он разбит, а у женщины перед ним сил ещё меньше, чем у самого Блэка. Смотрительница раздавлена, она не справилась, хотя и должна была.
   -- Можешь идти, -- наконец кивает женщина и Генри только бросает взгляд в её сторону, у него нет сил, чтобы подняться. Прикрыв глаза Реджина думает, что слишком многого хочет от неподготовленного человека, от того, кто всю жизнь считал себя человеком. Она вздыхает и опускает голову на сложенные на столе руки.
   -- Всё будет нормально, -- еле слышно произносит женщина, её голос похож на змеиное шипение и, одновременно, на шорох сухих листьев, он не скрежещет, как обычно и действует немного успокаивающе, -- Ты привыкнешь к миру в Тайной Игре.
   -- Я всё ещё ничего не понимаю. И вы не даёте мне узнать больше, -- находит в себе силы для обвинения Генри и чувствует себя глупо, хотя и сам не осознаёт -- почему.
   Реджина на его слова могла бы качнуть головой, но у неё нет сил, их не хватает даже чтобы поднять голову, поэтому говорит она столешнице:
   -- Просто, ты уже знаешь слишком много, -- она замолкает, задумавшись и спрашивает: -- тебе есть, что терять?
   -- Терять?
   -- Там, за границей города, есть ли кто-то, кто забудет тебя? -- Генри чувствует возмущение от постановки вопроса, хочет фыркнуть или обидеться, вспыхивает, но Смотрительница не даёт ему времени отреагировать, продолжает говорить, поднимая голову, чтобы смотреть в лицо Блэку, -- Магия Убежища заставит забыть о тебе всех. Есть ли кто-то значимый, кого ты потеряешь? Наверняка, есть. Разве тебе не нужно время осознать свои потери?
   Генри вспыхивает, чувствует вину, что с момента приезда он и не вспоминал о своей девушке.
   Хлоя.
   Она, правда, о нём забыла? Даже если и так -- сказал себе Генри -- я и сам хорош. Не вспомнил о ней, сестре я звонил, а про неё и не вспомнил. Блэк прикусил губу.
   -- Видишь, -- толкует по-своему его реакцию Реджина, -- У тебя есть кто-то, кого ты потерял. Кто-то с кем ты уже не сможешь общаться, ведь расскажи ты им о Игре -- и они погибнут. И даже не вспомнят толком -- из-за чего.
   Смотрительница вздыхает и не ждёт никакой вербальной реакции на свои слова, её голос снова звучит, как скрежет веток по стеклу, словно ей сто двадцать, а не только около двадцати. Генри судит сугубо по внешности и надеется, что Ламорте и вправду не слишком сильно за сто, к этому он будет не очень готов, хотя и думает, что характер у женщины именно такой, как бывает у вредных старух. Его собственная бабушка именно такая, Блэк не в состоянии ладить с ней и избегает примерно с собственного девятнадцатилетия. Даже не помнит, где та живёт и откуда всегда приезжала в гости, где-то в Уэльсе и всё.
   -- Ты, правда, можешь идти. Поброди по городу, знаешь, посмотри на людей.
   Генри молча кивает -- Он этим и занимается, Реджина понимает его иначе -- я так и поступлю. Но в целом они почти довольны друг другом. Их усталость никуда не девается. Генри думает о Хлое, прикрывает на десятую долю мгновения глаза, поднимается со своего места и в спину ему звучит:
   -- Только не стоит приходить больше в библиотеку. Отдыхай, привыкай.
   Реджина и сама бы хотела отдохнуть, но у неё море дел и обязанностей. Например -- нужно будет искать для охотника другого наставника. На столе -- телефонная стара книга, в ней сего несколько номеров и Смотрительница ищет единственный, -- ищет номер собственного учителя. Вдруг тот снова её спасёт?
   Генри, выйдя на улицу, глубоко вздыхает, в его голове нет ни единой мысли.
  
   Реджина сидит какое-то время в своём кабинете, с закрытыми глазами она опускает голову на сложенные на столе руки и издаёт мученический вздох. Она помнит, что в Библиотеке бродит минотавр и, хотя он не является для неё хоть сколько-то угрозой, -- её выводит из себя то, что она понятия не имела, о его существовании. Он жил в её Библиотеке, в её архиве и она не знала, что он есть. И, что злит куда больше, он жил в её Архиве не единственный. Смотрительница хочет немедленно отправиться очищать своё здание от незванных визитёров, но она молчит и ничего не предпринимает. Сидит за своим столом, рассматривает узор столешницы.
   Реджине требуется около получаса, чтобы прийти в себя и собраться с силами, после чего она вздыхает снова и отмирает. Поднимается со своего стула с львиными лапами, разглаживает складки на юбке, тянет время прежде, чем выйти из кабинета, пройти по тёмному коридору мимо двери в архив. Ей нужно собрать разваливающиеся кусочки себя и тогда она сможет выйти из кабинета.
   -- Ещё несколько минут -- говорит себе мысленно Смотрительница и, когда проходит три минуты, она правда выходит из своего кабинета. Она не торопится, ведёт себя спокойно и это больше всего прочего подсказывает Терезе, что её наставница устала. Смертельно устала и не имеет больше ни на что сил.
   Тереза не вспоминает о том, как должны вести себя правильные девочки. Она старается изо всех сил улыбаться так, чтобы Реджина видела, что она в норме, потому что даже если Тереза ужасно напугана Минотавром и тем, насколько он огромен и недоодет -- она не будет взваливать и это тоже на Наставницу.
   -- И как тебя звать? -- голос реджины шуршит опавшими листьями, она говорит так тихо, что Минотавр с трудом слышит её слова за собственным шумным дыханием.
   -- у меня нет имени, -- качает он в ответ головой и делает шаг к Смотрительнице, замирает перед ней и не видит, как за его спиной Тереза сузив глаза следит за каждым его шагом и теперь морщится, смело делает шаг вперёд, забывая о собственных страхах. Она не доверяет ему и Наставница -- тонкая и ранимая, вдруг он причинит ей вред.
   Тереза и Реджина обе одинаково удивлены, когда Минотавр встаёт на одно колено, чтобы продолжить говорить. Он опускает голову и напоминает коленопреклонённого рыцаря. Только излишне голого, и в крайне странном шлеме. Но это ничего, потому что дальше он и правда ведёт себя как почти-рыцарь:
   -- если ты смотрительница библиотеки, то я буду подчиняться тебе. Я -- Страж.
   Реджина широко распахнув серые глаза смотрит на замершего Минотавра и не знает что может ему ответить.
  
  
   Тишина в зале стола несколько минут. Тереза стояла за спиной минотавра и удивлённо смотрела в его затылок. Реджина замерла перед ним и недоумённо хлопала глазами, выпав из своего полу инертного сонного состояния.
   Реджина прикусила губу, пожевала её и подумав тихо спросила:
   -- Страж?
   Минотавр кивнул, продолжая стоять перед ней на одном колене. Он склонился ниже, упираясь кулаком в плиты пола. Реджина попыталась кивнуть в ответ, но вместо этого смогла только вздохнуть.
   -- И ты служишь Смотрителю?
   -- ДА.
   Реджина поджала губы, раздумывая над новой информацией.
   -- И как тебя зовут?
   Минотавр не ответил. Помолчал какое-то время, глядя на ноги Реджины, которые было видно из-под длинной юбки, потом он поднял голову, чтобы удивлённо поморгав сказать:
   -- У меня нет имени.
   Реджина на эту информацию нахмурилась и заметивший это Минотавр поспешил сообщить:
   -- Мне не нужно имя. Я Страж.
   -- И как я должна обращаться к тебе?
   -- Страж.
   -- Не хочу, -- качнула головой Смотрительница, поджимая губы. Страж хмуро смотрел на неё, взглядом в котором не было ничего, кроме огромного не понимания: что не так?
   Реджина же поджимала губы и хмурилась, пока Тереза, вздохнув мягко смотрела на неё, не способная сдержать умиление, догадываясь и понимая, что будет дальше.
   Смотрительница сложила руки на груди, отступая на шаг и спрашивая:
   -- А подчиняешься ты мне совсем-совсем?
   Минотавр, успокоенный вопросом склонил голову назад и произнёс, стараясь, чтобы тон его голоса звучал величественно и спокойно, как и подобает моменту. То, что внешний вид участников к сожалению ни как не располагал и не подходил к торжественному моменту он решил проигнорировать, смиряясь.
   -- Полностью.
   -- Хорошо, -- кивнула Реджина, поджимая губы, задумавшись тут же и быстро спрашивая, -- Значит и имя я могу тебе дать?
   Минотавр замер, широко распахнул чёрные глаза и поднял морду на Смотрительницу, но ничего не ответил, Реджина продолжила, приняв его молчание и удивление всё же за согласие:
   -- Тогда звать тебя, отныне, Тесей!
   Тереза услышав имя моргнула удивлённо и фыркнула, сдержала смех. Сам Минотавр раскрыл пасть, потом закрыл и так несколько раз. Он пытался подобрать какие-то подходящие и удобные слова. Думал -- я должен как-то возмутиться, что-то противопоставить и ...
   И Минотавр закрыл пасть, вдруг понимания, вспоминая, что в общем-то Смотрительница может дать ему имя. Внутри, за грудной клеткой, где билось сильное сердце, сдавило и стало горячо. Минотавр молчал, пытался совладать с эмоциями, которые его накрыли и которые, он не понимал и никогда не испытывал. Реджина слабо улыбнулась.
  
  
  
  
   Хельга проснулась когда машина проезжала по мосту, она сонно заморгала и, увидев знакомые с детства пейзажи, вяло улыбнулась:
   -- Спасибо, что подвёз.
   -- Не сложно было, -- кивнул Лен, ухмыляясь и глядя вперёд, на дорогу. Он последний час дороги, как Пенни уснула, был поглощён своими мыслями. Теперь она проснулась и снова ждала его внимания, чем-то очень сильно напоминая Лену полицейского, с которым всё время сталкивается. Тот тоже был трогательно-инфантильным и наивным каким-то. Лен усмехнулся, после чего спросил, -- Куда тебя подвести?
   -- Просто оставь у Площади Роз, от туда я найду дорогу.
   Лен кивнул и повёл машину в нужную сторону, обращая внимание на то, что город вновь перекрутился и теперь дороги были другими. Дома частично остались теми же, изменения были не заметными: другие оттенки, не с той стороны подъезд, ничего такого, особенно крупного, в этот раз дома не выросли на пару этажей, просто сдвинулись.
   Лен высадил Пенни у площади и, въехав в узкий проход, вывез машину через тропу в Мюнхен. Он захлопнул дверцу и, вытащив упаковку стикеров, чёрной ручкой написал: "Спасибо, что одолжили".
   Лен потянулся, разминая шею и, оглядевшись, вытащил из багажника машины не большую сумку, после чего вернулся по тропе назад в Суойя.
   Владелец автомобиля, подавший несколько часов назад в полицию заявление о краже, свою машину получит спустя несколько месяцев, после того, как её проверят и попытаются найти хоть какие-то ответы о том, как она преодолела это расстояние и границу.
  
  
  
   Пенелопа проводила автомобиль взглядом, ждёт, пока он не скроется за углом и, повернувшись в другую сторону, принюхивается. По близости нет никого знакомого, ничего опасного для неё и ни черта интересного. Пенни закидывает на спину свой рюкзак и идёт вперёд, не слишком глядя по сторонам.
   Суойя похожа на любой из сотен тысяч мелких городов, где ей приходилось бывать. Все маленькие старые города одинаковые для той, кто видел их слишком много. Пенелопа видела. И не любила цивилизацию. Как и многие другие оборотни, она считала её чем-то лишним и мешающим.
   Её путь сейчас лежал к родственникам, в частности к деду который последние несколько лет не покидал своей норы в Суойя. Она шла по городу, ориентируясь только на чутьё которое и вело её за город, к парку.
   Густые заросли, больше всего напоминающие отдалённый уголок тайги где человека никогда не появлялось, парком считали только жители Суойя. Те, кто жил с другой стороны этого места считали, что это глубокий и отдалённый уголок тайги и были куда ближе к истине. Хотя бы потому, что это место само по себе было аномалией напоминающей тропы, только куда обширней. Семья Пенелопы жила именно там.
   Она вошла под густую тень деревьев на тонкую, едва заметную дорожку, выложенную жёлтым кирпичом. Когда-то выложенную, а ныне уже почти полностью заросшую, в некоторых местах ещё можно было заметить жёлтую поверхность. Этот путь редко использовался, и дорога больше угадывалась, чем была заметна, Пенни шла по запаху. Её чувствительный нос вёл её к дому. Извилистая дорожка вела её в обход поваленных огромных деревьев, чьи стволы были настолько толстыми, что внутри можно было построить дом на несколько комнат и стоять в полный рост. Пенни обходила их стороной. Иногда на её пути были выдранные из земли корни деревьев, лежащих на боку. Не так давно была буря, Пенни, конечно, не знала, но пара очень сильных одарённых поцапалась и устроила свару. Она могла видеть только последствия, тут и там -- вырванные с корнем деревья, отброшенные в сторону; сломанные мощные стволы, опалённые участки земли и спалённые деревья. Словно боги Огня и Молнии что-то не поделили. Парк выглядел ещё более пугающе и если бы инстинкт самосохранения Пенелопы был развит немного лучше -- она ощутила бы страх, но к счастью для неё инстинкт её был полностью подавлен из-за генетической мутации связанной с тем, кем были её родители. Отсутствие у Пенни информации об этом так же шло ей на пользу, впрочем, в скорейшем будущем она, в некотором роде, сможет узнать часть правда, но, как и другие участники событий не узнает и не получит всех объяснений.
   Пенни любила находится в парке, ни в одном уголке мира она не встречала подобных непроходимых зарослей, хотя, видят боги, она пыталась, просто не там искала. Тайга и Джунгли Амазонки, или леса Южной Америки, были бы тем местом, где её поиски увенчались успехом. Но Пенелопа искала не там и потому была уверена, что парк в Суойя единственное, и не повторимое, место порождённое силой, надеждами и волей Нелюдей.
   Пенелопа остановилась на краю большой поляны. Когда-то это место было очищенно их племенем, прошло несколько сотен лет и Барсуки-оборотни всё ещё селились именно здесь, хотя иногда и находились отщепецы, которые искали своё место где-то ещё. Такой была мать Пенелопы и Генри, но их дед не был таким. Дом деда, Пенни помнила, находился фактически в центре поселения, он жил общаясь только с другими Барсуками и, иногда, другими нелюдями, если, конечно, они были оборотнями.
   Пенни остановилась перед дверью, пройдя через деревню и зная, что каждый оборотень, каждый в поселении, уже знает, что она тут. Нюх и слух сказали им об этом. И теперь Пенелопа стояла и ждала -- откроет ли ей дед. Она выдохнула, с облегчением, когда он появился на пороге.
   Пенни сидела на широкой лавке, сложив руки на колени и вцепившись пальцами в свои ноги. Её дед ходил по кухне, от стены до стены и то и дело останавливался, чтобы укоряюще посмотреть на внучку, от чего та съеживалась сильней и ощущала себя маленькой и очень слабой. В какой-то момент старик сжалился и сел на лавку рядом, спрашивая:
   -- Генри, значит, в городе...
   -- Да, деда, надеюсь, что он ещё жив.
   После её слов дед строго посмотрел на Пенни и та снова стушевалась. Старик покачал головой:
   -- Да уж жив, щеночек наш, жив. Слухи по городу быстро ползут, быстрей только истерия нашего сумасшедшего распространяется. Застрял только ясноглазый наш в кольцах василисины. Уж не знаю чой та ей надо от него.
   Пенни прикусила губу услышав, что брат у какой-то василиски. Никогда ей, Барсуку, не справиться с полу-змеем. Дед мягко погладил её по голове, вздыхая:
   -- Ну, ничего, раз ещё в камень не обратила, то уже и не сможет. Чай весь город в курсе. Да и труп на днях от неё вынесли. Анубис этот конечно сказал, что сердещный приступ и что всё чин по чину, Смотрительница ни при чём, да только он же ежедневно часами сидит напротив этой старой развалины.
   -- Анубис?
   -- Да божок енто один, Пушная моя. Не ссорься с ним и он с тобой тоже не будет. Бдит он за змеюкой. То ли любит он её, то ли ненавидит, может и то и другое сразу, а может ещё что. Слухи то ползают.
   -- И что за слухи?
   -- Так разные -- повторяет дед, усмехается в густую бороду, фыркает тихо, -- Анубис сколько василисина в городе -- столько и наблюдает за ней. Чуть она что натворит он сразу там и носом землю роет, да токмо пока ни на чём не подловил.
   -- Она его враг?
   -- Может и так, а может он это так следы за ней убирает, василисина то дурная. Из библиотеки не выходит, живёт где-то на одной из жёлтых дорожек, да только чёрт ногу сломит там. Дорога вроде и чистенькая, да пряменькая, да только Тропы её пересекают в нескольких местах -- не дойти, да не пройти нормально.
   Пенни непонимающе моргнула, пытаясь представить что же за дорога ведёт к дому василиски если её дед, старый опытный оборотень говорит, что там почти невозможно пройти нормально.
   Пенни вскочила на ноги, сильней забеспокоившись о брате. Но была приморожена к полу голосом деда:
   -- Завтра пойдёшь искать. Марш переодеваться.
   Пенни замерла, вздохнула глубоко и тяжело и прикусив губу заставила себя подчиниться главе рода.
  
  
   Эльза проснулась раньше. Кинув взгляд на стоящие в углу комнаты, старые деревянные напольные, часы, к которым близнецы пристроили подсветку, поняла, что ещё рано варить кофе и собираться на работу. Она какое-то время просто лежала, с открытыми глазами, глядя в потолок. Не сумев снова уснуть, она перевернулась на бок, и подперев голову рукой, рассматривала в полумраке комнаты спящего Чарльза. Он спал рядом, и когда Эльза перекатилась -- забросил на неё руку. Его лицо тут же разгладилось, и он прижался ближе. Эльза лежала, не шевелясь, пока за окном не потухли фонари. Осторожно, опасаясь разбудить, Эльза выбралась из рук Чарльза, то и дело замирая, когда он возился и недовольно сопел во сне. Оказавшись в кровати в одиночестве Чарли завертелся, во сне пытаясь найти свой источник тепла. Эльза замерла над ним, улыбаясь, со вторым одеялом в руках и аккуратно подпихнула своему тактильному вампиру вместо себя. Чарльз продолжил как-то тихо сопеть, наверняка чувствуя подвох, но вертеться прекратил. На улице начинался дождь, который в течении дня должен будет превратиться в страшную грозу, первые капли ударились о стекло, упали на пол, через не закрытую балконную дверь. Эльза заботливо прикрыла её, оставляя холодный ветер на улице. Чарльз умиротворённо вздохнул во сне и Эльза, улыбаясь, вышла из комнаты, не переодеваясь из мягкой пижамы.
   Она на какое-то время замерла перед окном на кухне, было рано варить кофе и собираться. Аккуратно сдвинув в сторону парчовые шторы, она смотрела на то, как по стеклу всё чаще бьются крупные капли дождя, словно пытаются пробить стекло. Время на часах было всё таким же ранним, когда Чарльз тихо вплыл в кухню, лохматый и сонный, в шёлковой ночной рубашке достигающей ему середины щиколоток. Эльза, заворожённая каплями дождя и надвигающейся грозой не развернулась, и вампир мягко обхватил её сзади, утыкаясь лбом между лопаток. Эльза, коротко вздрогнула и опустила взгляд с окна на сомкнутые на её животе тонкие руки. Она накрыла ладони Чарльза одной своей рукой, думая о том, насколько вампир хрупкий и испытывая острую нежность, пронзающую сердце. Чарльз улыбнулся, крепче обнимая её, прижимаясь со спины и испытывая те же эмоции.
   Они стояли в шуме дождя и звуках собственного дыхания, слушая сердцебиение друг друга.
   Внизу, на улице, что-то громко рухнуло в железные мусорные ящики за домом, и уютная тишина рассыпалась блестящей пылью. Эльза отмерла первой, выпала из сонных грёз и, улыбаясь, занялась приготовлением кофе -- раз уж проснулись. Чарльз сел на подоконник, чтобы наблюдать за тем, как Эльза творит волшебство создания кофе. Для него это было неподвластное ему чудо.
    -- Я бы хотел снова услышать, как ты играешь на скрипке, -- тихо попросил Чарльз, не отрывая взгляда от рук Эльзы. Та, в этот момент, немного просыпала перемолотый кофе. Чарльз прикусил расстроено губу, а Эльза ужасно захотела сделать вид, что не услышала. Она не успела переспросить его, как Чарли добавил, -- Я мог бы сыграть для тебя в ответ.
   Эльза задумалась, не способная решить что ценней и предпочтительней. Чарльз не трогал её, давая обдумать ответ. Они провели в тишине какое-то время. Эльза пыталась решить, готова ли, а Чарльз, вздохнув, сменил тему, решив не давить на неё.
    -- Если Гончие уже тут, то необходимо предупредить других, наверное.
    -- Мы даже не знаем, какого из Орденов, -- с радостью подхватила смену темы Эльза, благодарно улыбаясь. Чарли видел эту улыбку в висящем над плитой зеркале. Эльза не спрашивала зачем оно там, догадываясь, что дело всё же не в том, что её вампиры-близнецы пара эгоцентричных нарциссов. Хотя, конечно же, это тоже имело свой вес.
    -- Не важно, -- нахмурился Чарли, скрещивая ноги и откидываясь спиной на стекло. Малиновая парча соскользнула и на какие-то доли мгновений скрыла его. Чарльз быстро откинул её, фиксируя так, чтобы она больше не скрывала его и Эльзу друг от друга.
    -- Разберусь. Будет первой работой полиции, -- качнула отрицательно в ответ головой Эльза, не оборачиваясь и не отвлекаясь от варки кофе. Затылком она конечно не видела, но ни чуть не сомневалась, что Чарльз на её ответ поджал губы. И была права. Марк, вправду, поджал губы и смотрел с некоторой долей осуждения.
    -- Не все могут защитить себя от Гончих.
   Чарли улыбался, когда Эльза, отставив пустую турку в сторону развернулась, чтобы фыркнуть:
    -- Полный город Нелюдей. Они если и сунутся сюда, то только веря, что тут и люди есть.
   Эльза улыбаясь протянула Чарльзу чашку с кофе и когда он втянул носом запах, расплываясь в счастливой улыбке, добавила:
    -- И я сыграю для тебя. Позже.
   Чарли кивнул, улыбаясь ещё шире и с мягкостью глядя на Эльзу. Он отпил кофе и со всё той же улыбкой сказал:
    -- Но Мэру всё равно будет нужно сообщить про Гончих.
  
  
   ========== 13. ==========
  
  
   Реджина замирает на границе парка и города, рядом в нескольких местах каменная ограда разрушена, но она всё равно всегда ходит через железную калитку. Её пушистые коты сделали вокруг неё несколько кругов, потёрлись о ноги и скользнули назад в густые кустарники. Реджина проводила их взглядом и поспешила к Теремку.
   А-Соль, увидев её в дверях только вежливо и растерянно улыбнулась. Реджина, наткнувшись на это проявление дружелюбия замирает и теряется. Ей нужно просто дождаться, когда спустится Генри. Молча сесть в стороне или встать в тени и ждать. Вместо этого Смотрительница искажает губы в улыбке, от чего А-Соль удивлённо моргает и улыбается ещё искренней, с долей умиления. Это приводит Реджину в полное замешательство. В итоге она сильно тушуется и желает только скрыться в тени, но уже поздно, Эльфийка обратила на неё внимание и теперь явно намерена брать на абордаж. А-Соль аккуратно выходит из-за стойки и даже делает несколько шагов навстречу к Реджине. Она, как и другие эльфы, невероятно любопытна, а Реджина -- Смотрительница их библиотеки и, значит, по мнению А-Соль, самая умная из всех, кого ей доводилось встречать.
   Широко улыбаясь, поняв, как это работает на Смотрительницу, она старается не делать резких движений и когда Реджина отступает, хмурясь, останавливается и спрашивает:
    -- Как ваше утро?
   У неё мягкая и добрая улыбка от которой перехватывает дыхание и Реджина не знает как можно промолчать, когда тебя так о чё-то спрашивают. Она лихорадочно думает, что может ответить и в какой-то момент, почти с отчаяньем, понимает, что не имеет представления о том, как принято отвечать и реагировать на подобные вопросы. Смотрительница изо всех сил старается мягко улыбаться и со стороны очень заметно, что данная гримаса совершенно ей не привычна. А-Соль чувствует тёплое умиление, словно видит перед собой неловкие попытки маленького зверька встать на лапки. Она терпеливо ждёт ответа и Реджина, наконец, сумев взять себя в руки, отвечает:
    -- Трудное. Не могу представить, к кому пристроить Генри. Он же не просто Нелюдь.
    -- А кто? -- А-Соль наклоняет голову к плечу, в её глазах детское любопытство и Реджина отвечает без задней мысли:
    -- Охотник.
   Смотрительница думает -- сейчас эльфийка отойдёт в сторону и оставит её в покое. Она ожидает, что удовлетворив любопытство, та сотрёт с лица улыбку. Реджина переживает, что сейчас напугает маленькую эльфийку. Это будет закономерно. А-Соль продолжает улыбаться и разговаривать с ней:
    -- А кандидатур совсем нет?
    -- Я не... я не смогла дозвониться до своей кандидатуры, -- растерянно отвечает Реджина, нервно сцепляя руки между собой и теряясь. Она так и не поднялась, чтобы разбудить Генри и теперь не знала что и как нужно делать. Она была в непривычной ситуации, когда с ней были благожелательны за пределами её Библиотеки, Церкви или родительского дома.
   А-Соль задумчиво кусает губы и слегка хмурится, погружаясь в свои мысли. Она пару раз облизывает губы и в итоге всё же находит в своей памяти нужную информацию. Её глаза вспыхивают торжеством и она говорит:
    -- На окраине, в Портовом квартале, с той стороны, где берег резко обрывается и уходит вниз, живёт пара охотников. Они там уже пару лет как обосновались, никого не трогают.
   Реджина хмурясь жуёт нижнюю губу и А-Соль приподнимает брови, в ожидании. Смотрительница, в спохватившись, полушёпотом благодарит и снова старается улыбнуться. Вообще-то она всё ещё хочет попробовать пристроить Генри к собственному наставнику. Но, Охотники, живущие в городе, должны стать наиболее логичным вариантом, им явно больше известно про свой народ, и всё же вместе с тем -- Медичи вызывает куда больше доверия. Реджина окунается в собственные мысли и, заметившая это А-Соль понимает, что скорее всего больше не достучится до неё, отступает, полностью гордясь собой. И новое узнала и василиска не испугалась. И даже удивила её.
  
  
  
   Самая ухоженная и цивилизованная часть парка состояит из идущих кольцами дорожек из жёлтого кирпича. Кольца складывались двумя спиралями, пересекающими друг друга, а в центре было озеро. Тонкие тропинки срезали дорогу в нескольких местах, но по ним редко кто-то ходил. И именно их выбирал Генри для прогулок с Асмодеей. После прошедшего когда-то тут дождя на тропинках отчётливо отпечатались следы тех, кто проходил ранее тут и Генри, согнувшись в три погибели, изучал эти отпечатки ног. В некоторых случаях, конечно, это были просто следы обуви. Следы не интересные и давно изученные. Когда-то Генри метался в выборе между экспертами разных областей и до сих пор хотел к своей основной специальности добавить что-то из Химии, возможно трасолога. Сейчас он самостоятельно изучает различные области науки, чтобы лучше выполняться работу. Время, в течении которого он учился в Высшей школе полиции, было достаточным чтобы понять, что никакая другая информация никогда не будет лишней в работе.
   И теперь Генри метафорично рыл носом землю, чтобы рассмотреть следы которых никогда не видел раньше. Он пытался выстроить предположения о том, кому принадлежат те или иные, советовался с Асмодеей.
   Генри остановился над следами копыт и несколько минут стоял, изучая их. Вообще-то больше всего это было похоже на самые обычные конные следы. Только без подковы.
    -- Как думаешь, Асмодея, может быть это сатир?
   Генри опустился на корточки и кончиками пальцев прикоснулся к следу. Асмодея заскулила, пряча морду под лапу, пытаясь донести до Генри своё мнение касательно его предположений. Генри в ответ на это рассмеялся, соглашаясь с её правотой.
    -- Хотя у них, кажется, какие-то другие следы должны быть... -- Генри провёл рукой по всему следу, -- Может кентавр?
    -- Это конь.
   Глубокий бас раздавшийся за его спиной заставил Генри вздрогнуть и подпрыгнуть. Он оглянулся, быстро поднимаясь на ноги и выпрямляясь. Перед ним стоял мужчина с которым он уже сталкивался в парке. Асмодей. Он выглядел иначе. Его тёмные волосы были уложены в неаккуратные иглы, создавая на его голове нечто вроде ежа в качестве причёске. В сочетании с белым костюмом выглядело очень необычно и Генри замер, разглядывая его. Асмодей улыбался и в его зеленоватых глазах плясали искры. И хотя Генри счёл, что это обман зрения -- на самом деле в глазах мужчины, правда, плясали золотистые искры.
    -- Это следы обычных копыт лошадиных, -- повторил Асмодей, убедившись, что Генри смотрит на него и слушает.
   Тишина, родившаяся после слов Асмодея длилась слишком долго, в конце концов мужчина понял, что Генри не может ничего ему ответить и, просто чтобы что-то сказать, добавил:
    -- А Кентавры вымерли пару веков назад.
   В ответ на это Генри удивлённо моргнул и, приоткрыв рот, смотрел на Асмодея. Тот приветливо улыбнулся, не размыкая губ. Молчание снова продолжилось бы, но тут голос подала Асмодея. Громко тяфкнула, садясь перед Асмодеем на пушистый зад и задирая мордочку вверх. Мужчина перевёл взгляд с Генри на неё и улыбнулся шире:
    -- И вам здравствуйте, прелестная моя тёзка.
   Асмодей прогуливается с ними до границы парка и города и когда Генри отправляется к Теремку -- уходит в другом направлении.
  
   Холл Теремка был не слишком большим продолговатым помещением, раньше лестница была отдельно, но хозяин убрал стену, когда перестраивал дом. Теперь А-соль со своего места могла видеть и входную дверь, и лестничный пролёт, идущий вдоль стен по квадрату. Реджина стояла в стороне и не ощущала никакого дискомфорта по поводу того, что уже полчаса не двигается, уйдя в свои мысли. А-Соль то и дело косилась в её сторону, но в итоге так и не произносила ничего, решив не трогать василиску. Эльфийка, безусловно была очень любопытной, но свои кудри любила в не каменном виде. Что-то подсказывало ей, что рассчёсывать по утрам проще не станет.
   Генри, сам того не зная, заставил Реджину в течение почти часа ждать его. Он замер в дверях Теремка, когда увидел замершую в холле Смотрительницу. Она стояла на краю ковровой дорожки и смотрела закаменевшим взглядом на куст в углу. Если бы на ней не было очков, то в углу стояла бы статуя куста и А-Соль могла бы в мире людей заработать денег за не обычную каменную композицию. Многие нелюди подобным образом жили, выдавая какие-то свои деяния за невероятное творчество оригинальное.
   Реджина повернула голову в сторону двери, когда та захлопнулась за спиной Генри. Тот замер на месте, растерявшись и глядя на Смотрительницу. Обмен взглядами длился какое-то время, после чего залаяла возмущённая невниманием Асмодея. Генри мгновенно присел перед ней, подхватывая собаку на руки. Реджина нахмурившись разглядывала животное, пытаясь вспомнить, видела ли где-то её. Генри мягко улыбнулся:
    -- Я быстро!
   Он вбежал по лестнице, держа Асмодею под мышкой. Реджина подняла голову, слушая топот ног по дереву наверху и едва заметно улыбаясь, не замечая этого за собой впрочем.
  
  
   Когда Реджина думает о том, куда и к кому можно пристроить Генри, то первая её идея -- самая логичная. В городе есть университет, и отправить Блэка туда учиться, -- разумно. Университеты для того и были созданы. Именно так она считает, пока они не подходят к широкому крыльцу. Генри идёт следом и не задаёт никаких вопросов, в его голове мешанина информации, вопросы о которой он не имеет понятия как задавать. Он не просто хочет знать, что происходит и почему, он нуждается в том, чтобы понимать и больше не тонуть в информации.
   Их останавливают на входе, внутри, в огромном полукруглом холле с идущей кольцами лестницей, с каменными колоннами, что поддерживают теряющийся вверху потолок и круглый стеклянный купол, сквозь который светит солнце. Холл института выглядит так, словно это место для рекламных сьёмок о том, как здорово учиться магии. Генри думает о том, что, может быть, видел что-то похожее в одном из фантастических фильмов на которые ходил со свой девушкой. Блэк запоздало стыдится того, что забыл о том, что у него есть девушка. Он мог бы погрузиться в пучину стыда, если бы позволяли обстоятельства.
   Реджина удивлённо моргнула, когда увидела перед собой женщину, сложившую руки на груди. Смотрительница, вообще-то, задрав голову рассматривала витраж на верху, и вовсе не ждала, что кто-то осмелится к ней подойти и, уж тем более, помешать её движению. Но перед Реджиной стояла женщина с арабской внешностью и смотрела подавляющим взглядом, чей вес ощущала даже Смотрительница. Генри, шедший за ней следом и так же рассматривающий всё вокруг -- едва не врезался в её спину и, теперь, остановившись, тоже во все глаза смотрел на ту, что преградила им путь. У неё было немного вытянутое овальное лицо, оливковая кожа, чёрные волосы и крупные миндалевидные тёмные глаза, которые и выдавали в ней арабку.
   Женщина рассматривала их несколько мгновений, после чего произнесла немного певуче, с чётким ритмом:
   -- Просто так к нам не войти, есть преграда на пути.
   Реджина медленно подняла бровь, выпрямляя спину. Прекратив горбиться, она стала выше на несколько сантиметров, а её прямой взгляд, из-за очков, заставил арабку немного неловко отступить.
   В этот момент Генри переварил услышанное, и неловко выглянул из-за Реджины. Хотя он и был существенно выше Смотрительницы -- арабка не обратила на него внимания, верно определив, кто именно был главным и старшим.
   -- Это... загадка?
   Задав вопрос, Блэк привлёк к себе внимание обеих женщин. Реджина прекратила сверлить их преграду продирающим взглядом и перевела серые глаза на Генри.
   -- Это, безусловно, великая догадка, -- тон Реджины не оставлял сомнений, что она поражена глупостью Блэка. Она говорила с той интонацией, которую обычно люди используют, чтобы сообщить своему собеседнику, что тот -- невероятный, полный и безграничный идиот. И не обязательно в более вежливых формах.
   Генри ничего не ответил, хотя в выражении его глаз появилась обида. Реджина не заметила.
   -- Я не собираюсь спрашивать разрешения, или вроде того, -- Смотрительница развернулась к арабке. Они сверлили друг друга взглядами, а их лица одинаково ничего не выражали, словно обе женщины были парой каменных статуй. Генри отступил назад, чувствуя себя -- не в своей тарелке, пока женщины молча выясняли, кто из них круче. На бейджике арабке, на котором Генри вначале привиделись египетские иероглифы, было выведено её имя -- Мерт Мив-шер. И должность -- Страж Института. Зачем такая должность в учебном заведении и отличается ли она от "охранника" -- Генри не знал и задумался именно над этим, старательно игнорируя тот факт, что совершенно точно до этого видел иероглифы. Он мог их не знать, но на обычные польские буквы они походили крайне мало, и перепутать было нельзя, не смотря на всё с ним произошедшее -- Генри продолжал себе доверять.
   Страж Института продолжала молчать, игнорируя реплику Реджины, делая её слова глупыми и бессмысленными. Не получив ответа василиска просто попробовала обойти препятствие, решив игнорировать. Генри не знал, но это была их типичная схема решения проблем. Обойти или проигнорировать препятствие и размеренно ползти дальше. Страж шагнула в сторону, снова вырастая перед Реджиной и повторяя:
   -- Просто так к нам не войти, есть преграда на пути.
   Генри в недоумении нахмурился и посмотрел на Смотрительницу, надеясь, что она понимает, что происходит. Реджина склонила голову к плечу, обдумывая что-то известной ей одной и, наконец-то, сказала:
   -- Дверь?
   Вопросительная интонация голоса выдавала её неуверенность. Мерт Мив-шер кивнула и прекратила загораживать путь, отступила в сторону. Не успели Реджина и Генри пройти дальше, как она произнесла новую загадку:
   -- Песок давно истёк, -- когда Реджина в недоумении подняла брови, признавая своё поражение, Страж указала рукой в сторону плаката с часами работы приёмной комиссии. Белый лист бумаги, приклеенный к двери уведомлял о том, что приём документов закончился пятнадцать минут назад. Реджина недовольно поджала губы, вздохнула и махнула Генри рукой. Тот поспешил следом, прекратив разглядывать холл. Стражница наклонила голову к плечу, внимательно их разглядывая, снова и, когда Реджина положила руку на ручку, толкая дверь, снова заговорила:
   -- Те, кто убивает нас -- не смогут стать одними из нас.
   Реджина с силой толкнула дверь, едва не сняв её с петель, она замерла на какое-то время, ослеплённая солнечным светом и отступила в сторону. Она придержала двери для Генри, выпуская его.
   -- Ты можешь быть свободен, я подумаю, кому ещё можно передать твоё обучение. Я не могу отвечать за тебя, если ты не хочешь меня слушать.
   Генри моргнул, растерянно приоткрыл рот, морщясь от бьющего в глаза света и ощущая как внутри растёт возмущение:
   -- Вы ничего мне не говорите и не объясняете!
   -- Может и так, -- Генри был уверен -- Смотрительница сейчас пожала плечами в жесте безразличия, -- Просто погуляй иди.
   Генри хмурится и Реджина снисходительно добавляет:
   -- Мы просто говорим на разных языках. Я найду того, кого ты сумеешь поймать.
   Смотрительница кивнула, на прощание, и неспешным шагом двинулась к ратуше, оставляя Генри за спиной раздумывать о том, куда ему идти и чем заняться.
   Сама Реджина намеревалась написать ещё одно прошение о реставрации Библиотеки, обдумывала о чём будет писать в этот раз, какие доводы привести и какими словами воспользоваться. Драконица принимающая эти бумажки снова будет сверлить её недовольным презрительным взглядом.
   На другом конце площади по ступеням Библиотеки поднималась курчавая блондинка в коротких шортиках, Реджина заметила её через всю площадь и остановилась. Блондинка вошла в Библиотеку, двери ей открыл Тесей, всё ещё по пояс обнажённый. По крайней мере, на нём не было кожаных ремней. Реджина вздохнула с осуждением, но не стала бросаться к Библиотеке, уверенная, что одного посетителя Тереза сможет обслужить.
  
  
  
   С утра Пенни заплутала в парке, свернула не в том месте на дороге из жёлтого кирпича и вышла к Пряничному домику. Она очень давно не была тут и уже давно забыла, как чудесно выглядит это место. Маленький сказочный уголок в мрачной роще. Стёкла из карамели и цветочные горшки, подвешенные на тянучки. Шоколадные ставни и двери из песочного печенья. Старушка, владелица лавки, в этот момент как раз стояла на крыльце, подметала. С неё Пенни познакомили когда она была совсем маленькая, тогда Пенелопа думала, что это её бабушка. На самом деле Старушка была ведьмой и кем-то вроде феи-крёстной для всех оборотней Суойя. Она знала каждого, кто оборачивался в зверя и её считали кем-то вроде прародительницы. Говорили, что она была матерью самых первых перевёртышей. Никто не знал правды.
   Пенни остановилась, подойдя ближе и жалобно улыбнулась:
   -- Не подскажите направление?
   Старушка подняла взгляд и с осуждением покачала головой, поджимая губы. Конечно, Пенни так давно не появлялась и пришла только потому что тропка её не туда привела. Старушка качнула головой снова.
   В домике было слышно какое-то копошение и Пенелопа подняла брови, заглядывая через плечо Старушки в дом, сквозь приоткрытую дверь. Тихие шорохи сменились мычанием закрытых ртов и Пенни нахмурилась. Звуки не походили на звериные и скорее всего дело было не в том, что кто-то оставил у Старушки своё потомство. Или она нашла каких-то детёнышей сама.
   Старушка качнула головой:
   -- Просто человеческие дети. У волчьей стаи будет новый альфа. Откармливаю.
   Пенелопа отступила, кивая, если волки опять что-то затевают -- лучше подготовить для них жертв заранее. В доме раздался стук падения чего-то тяжёлого, старушка встрепенулась, но разворачивалась слишком медленно.
   -- Сибил! -- девчоночий голос придал Пенни ускорения, и она в один прыжок оказалась у домика, оттаскивая старушку в сторону.
   В этот же момент дверь распахнулась, несколько печенюшек вылетели из неё, и на пороге замерла пара подростков. Они замирают на крыльце, смотрят на отрастившую когти Пенелопу и на скрытую за её спиной Старушку. Они медлят несколько мгновений, теряются испуганные, и этого достаточно, чтобы владелица пряничного домика наслала на них усыпляющие чары. Пенни возмущённо чихнула, ощутив запах лотоса идущий из домика и покосилась на Старушку.
   Та только пожала плечами:
   -- Помоги-ка мне, отволоки их назад.
   Пенелопа хмуро глянула на подростков и, взявшись за ворот их одежд -- поволокла назад в домик. Дверь из песочного печенья не казалась ей надёжной, но к ведьме из пряничного домика никто бы и не полез. Она жила в самом начале парка, на границе сразу нескольких троп и дом её был под охраной всех оборотней, которые жили в Суойя или рядом. Пенелопа зашвырнула тихо скулящих подростков в клетки и заперла. Она проверила крепления решёток и подёргала прутья -- убедилась, что они больше не сбегут.
   Пенни глянула в сторону двери, Старушка неторопливо сметала крошки и осколки карамели. Пенелопа приблизила лицо к клеткам, её лицо медленно потекло в полузвериный вид, самый страшный какой есть у всех оборотней:
   -- Навредите ей и я съем всех ваших родных.
   Пенелопа развернулась и оставила человеческих детёнышей источать страх. Их история дописана. Пенелопа прекрасно знала, что подростки сбегут ещё пару раз и потому Старушку снова попытаются сжечь.
   -- Выход в город на право, крошка Пен.
   -- Спасибо, Бабушка.
   -- Не смей пропускать бой за титул альфы. Тебе потом с ним конфликты не нужны, маленькая.
   -- Не пропущу.
   Пенни светло улыбнулась Старушке и пошла по указанной дороге. Здесь не было жёлтого кирпича, только множество мелких камней, присыпали дорогу. Пенелопа думала о словах Старушки и о том, что новый альфа у волков это всегда плохо, они потом не управляемые пару недель. Хорошо, что у них была Старушка. Она сейчас откормит пару подростков и волкам будет, чем заняться, когда дети "убегут" и волки отправятся их ловить. Этот трюк, Пенни знала от деда, срабатывает каждый раз. Волки тоже прекрасно в курсе, что дети не смогут никому ничего доказать, но охотничьи инстинкты гонят их, а город не имеет никаких проблем.
   Пенелопа вышла к границе города через несколько минут после того, как за лапами елей не стало видно пряничного домика. Она замерла, приглядываясь к городу и пытаясь понять -- куда ей двигаться. Дед указал, что Генри судя по всему связался со Смотрительницей их городской Бибилиотеки. Он же сообщил, что та последние пару лет раз в неделю подаёт прошение на реставрацию старого здания и нуждается в деньгах. Для Пенелопы это означало, что ей есть о чём и на что договариваться. Башню Библиотеки видно из каждой части города и, стоя в нескольких милях, Пенелопа впервые задумалась о том, сколько в этом магии. Когда она была ребёнком этого вопроса не возникало, но будучи взрослой женщиной она вдруг осознала, что за крышами домов Библиотека должна теряться, но этого не происходило. Башня всегда указывала верный путь. Знания освещали дорогу и всё такое, если говорить с сарказмом.
   Пенелопа добралась до Библиотеки без каких-то проблем, словно та была маленьким Римом. Все дороги вели куда нужно.
   Пенни давно не видела этого здания и теперь, как и когда-то в детстве, восхищённо замерла. Она видела Библиотеку в лучшие времена, когда камни из стен не норовили упасть на голову. Тогда Смотрительницей был мужчина и ухаживал за вверенным имуществом он лучше. Или с ним с большим удовольствием имели дело. Пенелопа неуверенно замерла на лестнице, раздумывая что и как сказать. Дверь распахнулась перед ней. Пенни широко улыбнулась, увидев на пороге полуобнажённого самца. Красивого, потрясающе накачанного и совершенно не перекаченного самца. Пенни восхищено облизнулась, глядя в бычью морду и то и дело скатываясь взглядом на пресс с шестью кубиками. Пенелопа улыбнулась своей самой обворожительной улыбкой и покачивая задом медленно вошла в Библиотеку, она ещё помнила о поисках брата, хотя часть её мыслей уже безоговорочно переместились на минотавра.
   Его раздевающий открытый взгляд сообщал ей, что интерес взаимен и если бы не необходимость немного поскандалить и вытащить глупого братца из проблем, то сейчас она бы уже выясняла, где в Библиотеке находится туалет. Или какой-то тихий пыльный угол за отдалёнными стеллажами. Пенелопа не взыскательна и не боится, что её застукают в процессе получения взаимного удовольствия.
   За стойкой сидела просто тощая бледная мавка и Пенелопа расстроенно поджала губы, она бросила последний горячий взгляд в сторону минотавра и улыбнулась куда менее приветливо, приближаясь к той.
   -- Привет, -- протянула Блэк, продолжая улыбаться и кладя руку на деревянную поверхность стойки.
   -- Вы что-то ищите? -- голос мавки был сиплым, типичный голос утопленницы с ужасными скрипяще-булькающими интонациями, за словами Пенелопа слышала шипение воды и крики о помощи. Пенни ненавидела из-за этого общаться с мавками, как и все, кто обладал тонким слухом, она слышала слишком много.
   -- Своего брата.
   -- Простите?
   -- Нет.
   Мавка как-то растерянно наклонила голову к плечу и поднялась со своего места. Пенелопа в её движениях ощутила агрессию и, не отдавая себе отчёта, выпустила когти, оставляя борозды на дереве. Мавка сразу же нахмурилась. Пенелопа оскалилась, показывая и клыки до полного комплекта. За её спиной сразу же появились тяжёлые шаги минотавра и Пени поспешила сказать:
   -- Я знаю, что тут был мой брат! Я ищу его!
   -- Не знаю о чём вы, -- почти вежливо кивнула мавка и минотавр ухватил Пенни за локоть. Она оказалась выставлена из Библиотеки. В дверях минотавр замешкался, и не стал швырять её, как нашкодившего котёнка, просто перенёс через порок и аккуратно поставил на ноги. Пенни весь путь по залу и лестнице возмущённо фыркала.
  
  
  
  
  
   Генри не остаётся ничего, кроме как отправиться снова гулять по городу. Он и Пенелопа расходятся не так далеко друг от друга. Генри смотрит в противоположную от сестры сторону, рассматривает жителей и сам город. Пенелопа чувствует его запах, рыщет совсем рядом, но проходит мимо, в сторону университета. Они расходятся, не имея ни шанса на то, чтобы столкнуться на огромной площади.
   Пенелопа замирает перед входом в Университет, крутит головой по сторонам, разглядывает всех людей. На площади неожиданно много народу, она перебегает глазами с одного прохожего на другого, ни на ком не задерживая взгляда. Пенни крутится на месте в лёгкой панике, пока её со спины не обхватывают знакомые руки Лена. Мужчина хватает её за талию и прижимает к широкой груди, хмуро рассматривает перепуганное лицо, и ни о чём не спрашивая почти уносит в сторону расположенной тут же "лунной сонаты". В маленьком помещении он усаживает Пенни за угловой столик и отходит, чтобы сделать заказ. Пенелопа прикрывает глаза и прячет лицо в ладонях.
   -- Слишком много запахов, -- хмуро говорит она сама себе и вернувшемуся Лену.
   В этот момент Генри проходит мимо кондитерской. Пенелопа не видит его, так как занята тем, что благодарно улыбается Лену. Она честно признаёт, что в этот раз мужчина и правда её спас. Генри не имеет привычки заглядывать в окна, даже в кафешки.
   Они расходятся во второй раз за полчаса. Генри сворачивает на какую-то не большую улицу и замирает перед книжным магазином. Старая вывеска: деревянный овал на цепях, вырезанное в дереве название готическим шрифтом "451". Генри перевёл взгляд на номер дома -- "7", значит -- не адрес. Блэк поднялся по железным кованным ступенькам и осторожно толкнул старую деревянную дверь с резным узором -- пара волков по кругу гоняются за солнцем и луной. Звякнул колокольчик над дверью и Генри провалился в светлое царство книг. Место было совершенно не таким же, как Библиотека: куда светлей и меньше пыли. Старый деревянный прилавок, достойный антикварного магазина, был завален брошюрками и открытками, в которых рылся молодой парень в красной худи и очках-половинках. Он сортировал листы, чтобы выставить потом на витрину и Генри, подойдя ближе, заметил среди брошюр карту города.
   -- Пришёл, наконец-то, -- радостно улыбнулся продавец и протянул для рукопожатия руку, -- Меня зовут Лайт.
   -- Генри.
   -- О, да, я знаю, уже слышал о тебе, А-Соль рассказывала.
   -- Эти карты города? Они на продажу?
   -- Ага, карты города, который меняется каждый день, как ему вздумается.
   -- И они... работают? То есть какой в них смысл вообще?
   -- О! Ты не поверишь, но потом узнаешь!
   Лайт облокотился на прилавок и улыбнулся. Генри по привычке рассматривал его.
   Блондин со светло-карими глазами и пятью родинками на щеке и татуировкой, которая делала их вершинами звезды. Тонкие линии, едва заметного узора, было похоже даже не на татуировку, а на шрамы. Генри задумался над тем, было ли больно делать такое на лице.
   Лайт пододвинул к Генри одну из карт.
   -- Бери эту, она будет видоизменяться вместе с городом.
   -- Такое реально?
   -- О, это особая, уличная магия, парень.
   Генри смутно уловил насмешку в последних словах, но к удивлению Лайта не опознал никакой отсылки. Продавец закатил глаза:
   -- Бери и топай, у меня полно дел, скучный ты, человек.
   -- По карте... можно? -- не уверенно спросил Блэк, поднимая вопросительно брови и чувствуя себя так же не уверенно, как на первой в жизни контрольной.
   -- Чувак! -- воскликнул Лайт возмущено, -- Мой магазин не в Юрском периоде!
   Генри с сомнением посмотрел на антикварные книги на полках, которые выглядели соответственно и перевёл полный невыраженного сарказма взгляд на Лайта. Тот насмешливо поднял брови и поджал губы, чтобы те не растягивались в широкую ухмылку. Генри фыркнул, глядя в насмешливые карие глаза. Из-за солнечного света который падал в огромные окна, почти во всю стену, те казались золотистыми.
   Генри достал карточку чтобы оплатить покупку карты и пока он вспоминал пароль Лайт положил карту в маленький фирменный пакет и широко ухмыльнулся:
   -- Спасибо за покупку, до Свидания, возвращайтесь к нам ещё.
   -- Ты меня только что прогонял!
   -- А-Соль считает, что я должен быть приветливым с клиентами и все эти фишки со "здравствуйте" и с "возвращайтесь к нам" работают.
   -- Да вот уж спасибо, но нет, -- фыркнул в ответ Генри, впервые в Суойя чувствуя себя нормально.
   Лайт покачал ему в след головой и, когда Генри уже вышел, махнул рукой и все бумаги, открытки и карты сами поднялись в воздух, и заняли своё место на подставке, та медленно покатилась к двери и встала справа от той.
  
  
  
   Генри отмечает свой путь на карте, найденной во внутреннем кармане ручкой. Он маленькой стрелочкой отмечает своё место нахождение, и идёт по прямой. Отмечает место магазина не большим рисунком книги и когда видит, впервые в этом городке, магазин с продуктами -- отмечает его местонахождение тоже.
   Лайт продал ему туристическую, где отмечены порт и Библиотека и все -- всего два -- отеля. Все выходы в парк и ратуша и несколько достопримечательностей, которые Генри пока не видел. Они и не интересуют его, хотя находящийся неподалёку городской музей привлекает его внимание, если пройти по прямой, то именно к нему Генри и выйдет. Блэк с сомнением смотрит на карту и решает, что нет ничего плохо в том, чтобы посетить музей. Может быть -- он даже что-то полезное узнает о городе. По дороге Блэк бросает взгляд на часы и отрешённо думает, что торопиться ему некуда и время, впервые за долгие годы, совершенно не ограничено. Генри от осознания этого запинается на ровной дороге и идёт дальше, вперёд, куда медленней. Он выходит к массивному зданию городского музея и замирает, раскрыв рот. Никогда в жизни он не видел ничего подобного. Огромные толстые колонны, серые грубые камни, широкие ступени и заколоченные окна, исписанные граффити стены.
   Генри расстроенно прикусил губу, подходя ближе к огромному зданию. Он уже рассчитывал на то, что здесь будут какие-то экскурсии, может быть зал антропологии, анатомии или что-то ещё. Блэк вовсе не думал, что увидит старое заколоченное здание, которое каким-то странным чудом сохранило за собой останки былого величия. Граффити существенно портили вид. Весьма существенно.
   Генри не торопясь поднялся по расколотым ступеням. Камень из которого они были сделаны -- больше всего походил на мрамор. Генри с интересом смотрел вокруг, осматривал трещины в стенах и расколоченное кем-то крыльцо. Сил у неизвестного мародёра было немеренно. Генри заглянул в щель между досок, чтобы посмотреть как выглядит музей внутри. Ожидаемо -- в темноте было не реально что-то разглядеть, но Генри пытался.
   Чья-то рука на его плече -- оказалась полной неожиданностью и Генри просто подскочил на месте и влетел лицом в доски. Выпрямившись он осуждающе посмотрел на обезоруживающе улыбающегося мужчину. Рыжий и в форме охранника из американских фильмов. Генри раздражённо потёр болящий лоб, надеясь, что у него не появится шишка.
   -- Это частная собственность.
   -- Я просто любопытный прохожий, -- Генри поднял руки, показывая, что вообще-то ничего плохого не собирался делать.
   -- Турист? -- с сомнением спросил охранник и напрягся. Генри запоздало подумал о том, что это город полный не-людей, конечно любопытсто здесь никому не нужно и, наверное, они и так всё друг о друге знают.
   -- Я недавно в городе, -- признался Блэк, не зная как успокоить явно занервничавшего мужчину, -- Слушай, я знаю, окей? -- ожидаемого эффекта его слова не произвели и Генри устало вздохнул, -- За меня вроде как отвечает Реджина Ламорте.
   Охранник отшатнулся от него, широко распахивая глаза и Генри каким-то странным чудом заметил, как увеличиваются зрачки мужчины. Блэк зажмурился, тряхнув головой и приветливо улыбнувшись, протянул руку:
   -- Меня зовут Генри Блэк.
   Охранник с сомнением осматривал его и Генри не удивился бы, если бы тот ещё и понюхал его. В итоге рукопожатие всё же случилось:
   -- Рори.
   -- Приятно познакомиться.
   -- Музей закрыт.
   -- Да я как-то заметил, -- неловко отмахнулся Генри, -- Я просто думал, может тут есть экскурсии.
   -- Попроси А-Соль. Ты же у неё поселился?
   -- Да, но как ты...
   -- Она единственная пускает в город приезжих, с которыми никто не знаком.
   -- О, ну, спасибо.
   -- Не за что, -- Рори кивнул ему и развернулся, чтобы уйти. Генри не решился останавливать мужчину и остался стоять на крыльце музея. Заглядывать внутрь расхотелось.
   Предложение спросить А-Соль казалось Генри дельным, но остаток дня и весь вечер он продолжает с помощью карты изучать город и отмечать в ней местонахождение разных мест.
  
  
   Вернувшись, Генри снова видит А-Соль, она всегда на своём месте. Они разговаривают о том, что, похоже, он навсегда задержится в городе.
   И рассказывает, что всё ещё понятия не имеет, как искать хозяина Асмодеи. Приглашает прогуляться. Недофлирт. Запоздало вспоминает о Хлое.
  
  
   Тёмная комната с обшарпанными стенами и кусками штукатурки на полу, заколоченные окна и побитая временем дверь. Ворон, замерший в комнате, неуверенно повернул голову, оглядываясь. Единственный источник света -- щели между досок. Среди мусора сваленного в углах нельзя ничего рассмотреть. Верхний слой пола, деревянные доски, в нескольких местах выломаны, словно кто-то был заперт под полом и рвался на свободу. Птица неуверенно двинулась в сторону окна. Ворон остановился, когда дверь вдруг открылась, с громким бумом соприкасаясь со стеной. Распахнулась, поднимая облака пыли. В комнату упала тонкая девушка с оленьими глазами и сиреневыми волосами. Она испуганно оглядывалась через плечо, и загнанно дышала. Тонкие руки соприкоснулись с полом при падении, снова поднимая облака пыли, царапаясь о покорёженное дерево. Девушка подняла голову, оглядывая комнату и не видя Ворона. Тот рассматривая её наклонил голову набок, заметил длинные уши, эльфийка.
   Девушка поднялась, словно сломанная кукла собрала себя и поставила на шатающиеся ноги, качнулась и, ухватилась за скрипящую дверь. Осторожно закрыла её, прижалась с силой спиной к ней, вжалась упираясь ногами в неровности пола, сдвигая своим весом старые гнилые доски. Дверь с сухим щелчком закрылась. Девушка старательно вздыхала контролируя своё дыхание и стараясь быть тише. Ворон не слышал, гонится ли кто-то за ней. Он наблюдал, не видимый и не осязаемый.
   Когда в дверь мягко осторожно постучали -- эльфийка испуганно встрепенулась и двумя руками зажала свой рот, испуганно подрагивая. Из больших карих глаз потекли слёзы. Ворон забил крыльями, чувствуя беду, пыль не отреагировала на него. За дверью было слышно не ясное движение, звон металла и тихий шёпот разных лиц.
   Сквозь дверь, прошивая девушку, прошло несколько выстрелов. Эльфийка широко распахнула глаза.
   Ворон взметнулся.
   И проснулся в своей кровати уже человеком.
   Мужчина поднял руку, потирая глаза. В коридоре хлопнула дверь и через полминуты в комнату к нему заглянул рыжий, с мягкой улыбкой:
   -- Ворон? Плохой сон?
   -- Видение.
   -- Опять летал куда-то?
   -- Видел убийство.
   -- Кто-то из клиентов?
   -- Нет. Не знаю её. И место не знакомое.
   Рыжий вошёл в комнату, сел на край кровати и протянув руку мягко сжал запястье Ворона.
   -- Ещё нельзя обратиться к Эльзе?
   -- Она пока не Эльза, а Капитан Бэр, Пани Бэр, или .... -- Рыжий прервал его взмахом руки и осуждающим взглядом.
   -- Недолго же ещё!
   -- Я загляну к ней, уже можно.
   -- Вот и прекрасно. Мне посторожить твой сон?
   -- Михаэль.
   -- Хороших снов!
   Рыжий скрылся за дверью, в которую врезалась брошенная ему вслед подушка.
   -- Язва.
   Ворон потёр лицо ладонями, и устало выдохнул. Спать дальше расхотелось. Говорить с Эльзой Бэр стоило днём, или хотя бы с утра, их взаимоотношения пока не были настолько близкими, чтобы он мог прийти ночью в её дом. Живущая с ней пара вампиров точно не будет в восторге. Ворон фыркнул -- он бы и сам не был в восторге, если бы хоть немного придерживался нормально ритма, а не жил с тридцатичасовыми сутками. Внизу раздался грохот и Ворон улыбнулся -- Михаэль на первом этаже похоже что-то уронил. Топот ног по коридору подсказал, что другие обитатели дома тоже проснулись и Ворон вздохнув выбрался из кровати, мысленно записав себе, что стоит встретиться с Бэр, чтобы рассказать о грядущем убийстве.
  
   Генри отправляется на не-свидание с А-Соль. Она рассказывает ему о Тропах.
   Они встречают Туриста-немца из рима и Японца из Хельсинки. Генри паникует, но их спасает Лилит, она уводит немца, флиртуя. А Японца Генри провожает.
   Вечером отмечает расположение троп, которые видел.
   Решают позже ещё погулять.
  
   Разговор Эльзы и Ворона происходит ближе к обеду и потом до самого вечера он только и может, что нервничать и переживать. Эльза не идёт к своим подчинённым, понимая их бесполезность и догадываясь, как они отреагируют. Трупа пока ещё нет, -- могут они сказать, пожимая плечами. Они усмехнуться, -- предполагает Эльза, в красках представляя себе, как именно будут выглядеть подчинённые. Они фыркнут, -- да как можно найти труп, который ещё жив? -- и откажутся что-то предпринимать. Просто проигнорируют своего капитана. Эльза решила не пытаться и не проверять.
   В своей голове капитан генерирует пару десятков вариантов и все они отрицательные, негативные и не удачные. Каждый из этих вариантов возможен в равной степени. Все эти варианты могут быть ошибкой, но капитан об этом никогда не узнает. Она решает, что позже, вечером посоветуется только с Шарлоттой или Чарльзом. И вечером, за ужином, так и поступает.
   Столовая, маленькая комната с дубовым паркетом и панелями тон в тон, ещё не готова -- в ней нет пока электричества и не выбрана мебель, Шарлотта стоит в ней несколько минут, прежде, чем вернуться на кухню, где и накрыт стол. Эльза поднимает на неё глаза и мягко улыбается:
   -- От того, что ты на неё смотришь -- витражи не привезут быстрее.
   Шарлотта в ответ делает изящный взмах рукой, знай Эльза её хуже, то и не поняла бы, что это было обычное -- "да ну, тебя", -- на языке Марков. Но Бэр знает, поэтому улыбается в ответ. Она только что закончила сервировать стол и теперь послушно ждала, когда Шарлотта настрадается и вернётся.
   -- Есть на кухне это так по-плебейски, -- грустно вздыхает Шарлотта, царственно восседая на своём месте.
   Они ужинают в тишине, словно Эльза и не собиралась ничего обсуждать. Молча, только смотрят друг на друга, обмениваются полувзглядами, лёгкими как взмах пера. Шарлотта ужинает с полуулыбкой Джоконды, мягкой как лебяжий пух. И Эльза чувствует невесомость своего бытия, как и всегда, когда проводит время с кем-то из близнецов. В эти минуты, часы и дни она ощущает невыносимую лёгкость собственной жизни, ощущает её конечность, но не чувствует страх, только наслаждается каждым мгновением тишины. И они наполняют время переглядками и лёгким дыханием.
   Эльза не начинает разговор сразу после ужина, они в начале собирают со стола и Шарлотта берёт в руки пушистое синее полотенце. Вместе с малиновыми шторами оно совершенно не смотрится. Эльза осторожно намыливает губку и, окунув тарелки в воду, -- намыливает их одну за другой, осторожно протирает губкой, с силой смывает жир и остатки соуса. Споласкивает, включив напор горячей воды, и передаёт Шарлотте. Та улыбается мягко, смотрит сквозь прищур, с нежностью, вытирает капли воды осторожно и отправляет тарелки на одну из полок.
   Шарлотта говорит первой:
   -- Что сегодня случилось?
   Она весь вечер улавливает тонкий флёр нетерпения, наблюдает за тем, как мысленно Эльза пережёвывает слова, ищет те, что подходят больше, опишут лучше.
   И как всегда, в итоге она не готова:
   -- Приходил Ворон, -- мягко вздыхает Эльза, косится на Шарлотту, поджимает губы и возвращается к мытью посуды, -- Ты помнишь его? Индеец, что видит будущее.
   -- Тот, кто превращается в огромного трёхглазого ворона?
   -- Он самый, -- слабый кивок, Эльза занята попыткой соскоблить простой губкой -- пригоревший соус со сковороды. Шарлотта закатывает глаза и подсовывает ей в руки металлическую щётку, -- Спасибо, -- новый кивок и Эльза возвращается к своему рассказу, -- Он видел убийство. Решил мне сообщить.
   -- По тебе не похоже, что всё добро, -- Шарлотта улыбается, хмурясь, Эльза на секунду замирает, разглядывая, восхищается, -- В чём подстава?
   Эльза отвлекается от созерцания, возвращается к посуде, вздыхает:
    -- Девушку он не знает.
   Шарлотта и сама догадывается, что дальше:
   -- И найти, конечно, не может?
   -- Так и есть, -- Эльза вздыхает, и, нацонец, делится своими мыслями, давно родившейся идеей, ради которой и начала разговор, -- В городе Охотник. И я подумала, знаешь...
   -- Дать ему поручение?
   -- Да.
   Шарлотта поднимает глаза вверх, рассматривает потолок, раздумывает о том, не стоит ли там возродить лепнину, или сделать подвесной потолок. Думает над идеей Эльзы, о том, чтобы взять в дело охотника, довериться ему. Шарлотта рассуждает о цвете потолка, о верности охотника и, вздохнув, опускает взгляд на Эльзу:
   -- Он был бы отличным приобретением.
   Эльза кивает, разговор окончен, она улыбается едва-едва, Шарлотта гладит её по предплечью и тоже улыбается.
  
  
  
  
   После приобретения карты Генри ходил по городу с секундомером и записывал результаты в карманном блокноте. Отмечал улицы и время прохождения.
   Генри интересно -- изменяется ли оно при изменении плана города.
   А Ночью он, лёжа под одеялом, как в детстве, с фонариком, смотрел, как карта меняется. Дома наползают друг на друга, улицы меняют направление и, ровно в полночь, все они выстраивались лепестками огромной розы, центром которой была Площадь Роз. Пять минут ничего не происходило, а потом улицы потекли в обратном направлении, перекрывали друг друга, дома сдвигались и изменялись в размерах. И почти всё затихло через полчаса, последний дом на карте вспыхнул мягким сиреневым светом, исчез на какое-то время, несколько раз изменился в размерах, то раздвигаясь, то вновь становясь маленьким. А потом всё просто закончилось.
   Утром Генри обнаружил, что последний затихший дом на карте гордо был подписан Полицейским участком. Генри думает -- что, может быть, там ему и место. Надеется на это и, собираясь, размышляет только об этом, гуляя с Асмодеей, он даже не смотрит по сторонам, размышляет:
   Его примут там? Помогут перевестись? Что, если выгонят, потому что он ничего не знает о нелюдях? А может там найдётся тот, кто согласится его учить вместо Смотрительницы?
   Генри растерянно приветствует Асмодея, тот словно караулит его в парке, но, видя полное отрешение -- не трогает. Генри в собственных мыслях, идя назад -- он пару раз запинается и единожды Асмодея возмущённо лает, когда её поводок натягивается из-за столба с разных сторон которого они прошли. Генри чувствует себя виноватым и возвращается, чтобы обойти столб.
   На ресепшен отеля всё так же сидела А-Соль и улыбалась в пространство, гладя кого-то сидящего на её коленях. Генри вытянул шею, но заглянуть посмотреть не смог. Судя по урчанию -- на коленях А-Соль лежала маленькая кошка. Генри выпал из размышлений из-за её громкого урчания, которое словно целиком заполняло весь холл.
   Блэк опять оставляет Асмодею одну в номере, в этот раз он уже не чувствует себя виноватым. Город странный, город меняется, но теперь в нём есть место, которое Генри может -- надеется, что сможет в будущем на самом деле -- считать своим. Блэк впервые видит перед собой не расплывающуюся цель. Когда он только приехал -- никакого участка не было, просто какой-то офис. Генри сказали -- так бывает в маленьких городах, сам он не в курсе.
   У Генри в кармане -- работает секундомер, выйдя из "Теремка" он запускает его и идёт в сторону места, в котором должен встретиться со Смотрительницей.
   Что он сейчас хочет -- это узнать, что полицейский участок -- и для него тоже. Генри нуждается в этом, но не имеет представления о том, как просить об этом.
   Место встречи -- маленькая площадь перед театром, на карте тот не отмечен, Генри не имеет представления о том, почему, но делает это сам. Карта мягко мерцает и изменяется, впитывает чернила и через минуту выглядит так, словно ничего и не было. Только на карте пометки -- Авторский театр, от Теремка -- шестнадцать минут пешком, мимо продуктового магазина и ремонта обуви. До них -- десять и восемь минут, соответственно.
   Генри приходится ждать пять минут прежде, чем появляется Смотрительница, на ней всё то же потрёпанное пальто, надетое не по погоде, перчатки и очки. Эти три элемента не меняются во внешнем виде Смотрительницы, а вот юбка в этот раз буро-зелёного цвета. Генри пришла в голову мысль -- что может быть когда-то она была просто зелёной.
   Реджина кивает ему в приветствии, она всё так же не улыбается, но, Генри кажется, выглядит оживлённой. Они идут вместе по улице, Генри не имеет понятия -- куда именно, но, надеется, что где-то в процессе сможет поговорить про появившийся в городе участок. У него возбуждённое состояние которое по его мнению передается и Смотрительнице. На деле -- ей всё равно, она раздумывает о том, к кому именно попробовать определить Генри. Ей в голову приходит мысль о капитанше Бэр и её людях. Она только не знает, как у Эльзы со временем, но об этом можно спросить.
   Блэку надоедает ждать, ему кажется, он придумал как вывести Смотрительницу на мысли о полиции, о том, что именно там ему и место. Он думает, что скажет, какой город странный и как это отличается от того, чему его учили до этого. Он как бы намекнёт ей о том, кому логично будет учить его снова. Генри решается попробовать:
   -- Этот город -- он словно сводит с ума! Он ненормален!
   Реджина поворачивается в его сторону и поднимает брови, едва заметно и это самое большое проявление изумления, -- которое Генри видел у неё за всё время, ему даже хочется сказать -- брови вспрыгнули аж до корней её рыжих волос. Это далеко от действительности, удивление Реджины -- не больше обычного. Она облизывает губы, думает о том, что Генри, как и ещё шесть -- или сколько там сейчас в мире людей -- миллиардов не Нелюдей -- ни черта не знает о мире, потому и чувствует то, что чувствует.
   Реджина не уверена в том, может ли хоть как-то помочь:
   -- Если провести в ту сторону мост -- то мы окажемся в другой стране, -- Реджина указала рукой в сторону воды, туда, где по мнению Генри -- Балтийское море. Она видит вершину маяка, и поэтому точно знает направление.
   -- Я знаю, -- Генри кивает и закатывает глаза, ему обидно, что Смотрительница считает, что он не понимает где он настолько, чтобы говорить о банальном. Но ему хочется, чтобы она поняла где его место, поэтому он не будет злиться на неё. Не сейчас, -- Это я понимаю.
   -- Ничего ты не знаешь, -- качнула Смотрительница головой, думая о Дании и Швеции. Эти страны находятся на другой стороне Балтийского моря от Польши. И это не то, о чём говорит Реджина.
   Реджина видит взгляд Генри -- полный не понимания, немного жалобный и расстроенный.
   Она пробует объяснить:
   -- Мир устроен не так линейно, как тебя учили. Ты научишься понимать его, когда прекратишь игнорировать действительность. Когда твоё мышление будет твоим, а не продиктованным кем-то другим. Мир не картинка в учебнике, на него нужно смотреть, к нему нужно прислушиваться. Обрати внимание на мир вокруг тебя, не укладывай его в кем-то придуманный шаблон, рассмотри его сам. Осознай его, научить видеть.
   Реджина замолкает, видит, что Генри не ясно о чём она. Покачав головой, Смотрительница добавляет:
   -- Если ты и этого не умеешь, то допускать тебя к тем, кто просто поделиться информацией -- не правильно.
   Генри не уверен, но интуиция и внутренний голос ему подсказывают, что, похоже, на обучение в полицейский участок он не попадёт.
  
  
  
   Эльза не в восторге от того, что ей снова приходится топтаться перед Библиотекой. Она думает о том, что Блэк может отказаться, а ей нечем на него надавить. Она вспоминает о том, что он может быть обижен из-за ситуации с Терезой. Она размышляет -- что успела ему уже объяснить Смотрительница? Эльза выполняет ритуал -- стоит на крыльце Библиотеки и размышляет. Она делает это не специально, просто у этого места такая аура -- тянет на раздумья. Для Библиотеки это не плохо.
   Эльза ещё раздумывает, когда дверь открывается, и она впервые видит Минотавра, замирает, распахнув широко глаза в удивлении. Он рассматривает её с головы до ног и обратно, впервые видит кого-то с таким же ростом как у себя. Эльза не скалится, не рычит на него, хотя поражена встречей не меньше. Минотавр открывает рот, чтобы спросить:
   -- Хулиганим?
   И Эльза давится воздухом от возмущения, смотрит почти сердито и откровенно не довольно. Минотавр кивает сам себе и отступает, чтобы пропустить её. Бэр понимает сразу, что это была какая-то проверка, и всё равно чувствует недовольство.
   За приёмным столом -- только Тереза, привычно перебирает бумаги, Эльза останавливается рядом, если бы не замерший чуть в стороне минотавр -- она бы даже выглядела угрожающе. По пояс голый мужчина с телом греческой статуи и бычьей головой даёт ей сто очков в перёд. Эльза не знает -- кто будет сильней? -- она в полном обороте или же он. Эльза и не хочет этого знать. Эльза прекрасно знает -- ей не до того, чтобы меряться с кем-то силами.
   Она смотрит в лицо Терезы.
   -- Мне нужен офицер Блэк.
   Вольна молча смотрит какое-то время в лицо капитан, хмурится и потом, вздыхая, отвечает:
   -- Ему тут не место, -- Тереза не считает, что может что-то добавить. Эльза продолжает ждать, и Тереза закатывает глаза: -- Смотрительница запретила ему появляться тут.
   -- То есть она его кинула? -- Эльза сама удивлена тому, о чём спрашивает. Знает, что просто быть не может, чтобы Василиск решился нарушить какое-то из тайных правил. И всё равно спрашивает. В слух.
   Взгляд Терезы мог бы убивать, но к счастью не может. Эльзе всё равно, мавка не той весовой категории, чтобы связываться с кадьяком. Минотавр не двигается и кажется, что не дышит. Эльза снова думает о том, кто кого бы победил. Она почти не сомневается в том, что обернувшись полностью -- будет сильней, как минимум из-за толстенной шкуры и размера. Эльза отступает.
   -- Он съехал от А-Соль?
   Тереза в ответ поджимает губы и заметно не хочется отвечать. Эльза хмурится, бросает взгляд в сторону Минотавра, который ступает к ней:
   -- Если ты сдвинешь хоть одну полку в драке, то Библиотеку украсит статуя Медведя.
   -- Вы лишитесь своей Смотрительницы, -- качает головой Эльза.
   Тереза чувствует себя уверенней с поддержкой Тесея:
   -- Ну, тебе-то будешь уже без разницы, нет?
   Эльза качает головой, поворачивается к минотавру, рассматривает его и, вздохнув, разворачивается. Ей не стоит устраивать драку. Бэр не нравиться ощущение поражения, но она знает, что поступает правильно. Хороший полицейский не угрожает гражданским, даже если очень хочет, -- напоминает себе Эльза и уходит.
   Она останавливается уже у дверей, минотавр и мавка смотрят ей вслед.
   -- Хорошего дня.
   -- До свидания, капитан, -- кивает Тереза, растягивая губы в улыбке.
  
  
   Когда Эльза выходит из Библиотеки -- она замечает сидящую на ступенях молодую женщину. Бэр окидывает её внимательным взглядом -- вьющиеся, как после химии, волосы бело-золотистого цвета, с чёрными прядями и короткое кукольное платье с шортами которые из-под него было еле видно. Эльза видела похожее в гардеробе Шарлотты, но та предпочитала брать в пару бриджи. Блондинка сидела широко расставив ноги в красных конверсах и смотрела на площадь. Эльза принюхалась, ощущая знакомый запах леса и прелой земли. Блондинка повернулась на стук двери и подняла голову, замерла, глядя в лицо Эльзы и широко улыбнулась.
   От пристального внимания Пенни нервно выпустила когти, царапая каменные ступени. Эльза отрицательно качнула головой и она убрала когти, вернулась к созерцанию улицы и площади. Бэр ушла не оглядываясь, остановилась напротив Лунной сонаты, замерла, разглядывая витрину, после чего двинулась в сторону маяка, не зная, куда ещё отправляться и понятия не имея о том, что её маленький офис превратился в большой полноценный полицейский участок. До известия об этом у неё ещё было время, в течение которого она будет просто бродить по городу. Её машина осталась на стоянке у дома. Иногда Эльза отправлялась пешком.
   Она столкнулась с Генри и Реджиной случайно и совершенно неожиданно для себя и Смотрительницы. Генри же упорно тянуло в то месте, где они столкнулись, что указывало на его подсознательное использование талантов охотника. О чём никто так и не узнал, включая его самого.
   Неожиданно для самой себя Эльза расплылась в улыбке:
   -- Офицер Блэк!
   Генри вздрогнул от оклика и оглянулся, разыскивая глазами того, кто его звал. Реджина заметила Эльзу быстрей -- смотрела в нужную сторону.
   -- Мне необходима ваша помочь.
   Генри растерянно моргнул, хлопнул пару раз длинными ресницами, замер в недоумении, не видя сердитый взгляд Реджины.
   -- В одном деле, -- кивнула Эльза, игнорируя недовольство Смотрительницы. Василиска отказалась от ответственности за Блэка -- значит и запрещать уже не могла, Эльза не знала, что отказ ещё не был произведён. Бэр прекратила улыбаться, когда добавила, -- Мне сообщили о возможном убийстве.
   -- Анонимный звонок? -- Генри словно засиял изнутри, ощутив, что его стихия так близко к нему.
   -- Не совсем, -- качнула головой Эльза, -- Вы нужны мне как толерантный охотник.
   -- Он ничего не умеет, -- отрицательно качнула головой Реджина, считая, что разочарует Эльзу, но та отмахнулась.
   Генри прекратил радоваться, кусая губу и, со вздохом, честно признался:
   -- Пани Ламорте права.
   -- Ты и когда не знал -- использовал свой дар! -- уверенно напомнила Эльза, убирая руки в карманы, -- Значит, зная -- должен тем более смочь. Другого выбора всё равно нет.
   -- Что?
   -- Мы ничего не знаем. Только Ворон может опознать эльфийку, и только её внешность. Ни имени, ни места. Я же просто надеюсь -- что ты сможешь хоть чем-то помочь.
   Реджина и Генри ответили одновременно:
   -- Я попробую.
   -- Я против.
   Генри бросил виноватый взгляд на Смотрительницу и снова закусил губу, сомневаясь. Он глубоко вздохнул, мысленно сам перед собой признавая -- он чувствует счастье быть нужным в полиции. Не важно что думает Смотрительница.
   Реджина смотрит на него, качает головой и разворачивается, чтобы уйти:
   -- Я пришлю записку, когда решу к кому можно обратиться для твоего обучения.
   -- Спасибо, -- бросает ей вслед Генри и в ожидании смотрит на Эльзу, ждёт, что теперь они отправятся в участок. Эльза не разочаровывает его.
  
  
   Площадь Роз -- сердце Суойя. Если смотреть с высоты -- то площадь всегда находится в центре города, чтобы не изменялось, сколько не прибавлялось улиц и метров домов -- площадь всегда остаётся в центре. Камни, которыми вымощена площадь, -- рисуют на земле узор роз. И по краю площади -- каменные чаши с кустами роз.
   Ратуша, Библиотека и Институт иногда меняются местами. Переворачиваются с юга на север и с севера на восток. Ректор, смотрительница и Мэр путаются, подходят не к тому зданию, смотрят с укором, качают головой и проходят назад, каждый туда, где его место, не смотрят друг на друга, не замечают, погружённые, в собственную реальность. В книги и в планы. И в конспекты учеников, и в обращения горожан, и в пыль на книжных полках. И на секретаря с пакостным характером, и на Сфинкса в Холле, и на Кошку в должности финансиста.
   Каждое утро на краю площади, напротив ратуши, стоит бездомный с плакатами. Он не ловит никого за руку и не кричит о конце света. Он больше похож на кого-то, кого наняли раздавать рекламу. У него даже есть стопка брошюр, которые он предлагает людям. В них он рассказывает о тайнописи улиток и о том, что нужно взяться за её расшифровывание. Он пытается донести, что улитки что-то знают. Горожане считают его Местным Сумасшедшим, который должен быть в каждом городе. И не знают даже его имени, которое он готов сказать каждому:
   -- Меня зовут Фэй Ера и я видел некоторое волшебство.
   Вот что скажет он, если кто-то заговорит с ним.
   Но никто не говорит. Никому нет дела до тайнописи улиток.
   Но по утрам здесь всегда полно улиток. Их так много, что это бросается в глаза, сложно пропустить, их каждый день убирают, но утром они снова наполняют площадь. Горожане не обращают внимания, а в городском бюджете есть отдельная графа расходов на их уборку.
   Через час после уборки улиток -- начинают открываться лавки вокруг и Университет. Профессора и студенты струятся с разных направлений.
   Площадь начинает оживать.
   Напротив Библиотеки кто-то установил скамью. Иногда городское управление указывает её переставить ближе к Ратуше, потому что Библиотека по их мнению всё равно никому не нужна.
   Скамья всегда возвращается на своё место.
   Анубис приходит почти каждый день, иногда он опаздывает и появляется только к обеду. Он пропускает каждое второе воскресенье месяца, 31 октября и никогда не появляется во время дня рождения нынешней смотрительницы. В дни Йоля он проводит перед Библиотекой весь день, никуда не уходит. Иногда -- остаётся на ночь.
   Анубис занимает скамью, разворачивает газету, или достаёт книгу и читает. Он почти не смотрит на Библиотеку. Ему это и не надо.
   Когда он в очередной раз поднимает голову, то замирает, хмурясь. Минотавр. Полуголый, в кожаных штанах, с шестью кубиками пресса и рельефом статуи. Минотавр. Со старой метлой в руках и рабочим фартуком. С растрёпанными голубыми рюшами. Анубис откладывает газету и не может оторвать глаз. Раздумывает о том, получил ли он сейчас моральную травму или увидел нечто эротическое. А Минотавр просто подметает ступени, и ему нет дела ни до сидящего напротив Анубиса, ни до сумасшедшего на углу между Библиотекой и Ратушей. Сумасшедший тоже отвлёкся от своей миссии.
   Реджина появляется в тоже время, что и всегда, кивает в приветствии и поднимается по ступеням Библиотеки. С появлением Тесея ей не нужно ходить через Чёрный ход, по коридору со старыми кельями, он не покидает Библиотеки, спит как раз в одной из келий и с рассветом уже бодрствует.
   Реджина не видит ничего не обычного в Тесее, не замечает, просто скрывается в Библиотеке.
   Анубис возвращается к чтению.
   Через час к крыльцу приближается Шарлотта, запинается, когда видит минотавра в переднике и пролетает дальше.
  
  
  
   В новом полицейском участке не ориентировался никто. Все служащие желали занять отдельный кабинет - Эльза не позволила этому произойти. Хлопнула рукой по столу, ломая его, и нахмурившись, выдала оскал, вместо улыбки. Жирафы, составляющие собой основной состав полиции - замерли и отшатнулись. Оставшаяся довольно Эльза приказала всем занять общий зал, сразу напомнивший Генри полицейские участки в американском кино. В Щецине у них всё было другим.
   - Личные кабинеты вам не светят, - прямо сообщила Эльза. Она думала о том, что первым делам нужны будут таблички на двери. Нужно будет разобраться, есть ли тут камеры, место для архива и допросные. Бэр чувствовала счастье и любовь к городу.
   В стороне от всеобщего хаоса замер Генри. Он наблюдал за происходящим, раздумывая над тем, светит ли ему что-то здесь. Лилит, так же со стороны наблюдающая за командующей Эльзой, привлекла, когда тихо фыркнула на какое-то очередное правило:
   - Лично я собираюсь всё же занять себе отдельный кабинет.
   Генри оглянулся в сторону говорившей. Заметившая его взгляд Лилит широко улыбнулась, потом нахмурилась что-то в нём разглядев и качнув головой вернулась к Эльзе, рассчитывая на спор.
   Вместо этого Бэр посмотрела в сторону Блэка и неожиданно кивнула:
   - Вперёд. Будешь напарницей Генри.
   Новость не погрузила комнаты в тишину, но от входа всё равно было хорошо слышно слова пришедшего в участок Ворона:
   - Отличная идея.
   Лилит столкнулась с предсказателем взглядом и тихо фыркнула. Ворон, игнорируя её, подошёл к Генри и протянул руку:
   - Брэдли Кроу, большинство зовёт меня Трёхглазым Вороном.
   - Вообще-то просто Вороном, - фыркнула Лилит и уселась на один из пока пустующих столов. Эльза бросила на неё осуждающий взгляд, но ничего не сказала. Остальные офицеры массовкой замерли в стороне, надеясь, что им, всё же, не придётся работать. Эльза, глядя на них, подумала, что имеет смысл всё это сборище отправить работать с заблудшими туристами. Создать им отдел и отправить туда всех, чтобы под ногами не мешались.
   Ворон проигнорировал Лилит и, пожав руку Генри, приступил к повтору своего рассказа. Генри потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, что происходит и схватиться за блокнот.
   Эльза развернулась к своим людям и, поймав Лилит за запястье, отправилась на экскурсию по участку. Она открывала все двери и изучала комнаты и их меблировку. И вела Лилит за собой, не отпуская её руки.
   Остальные подчинённые неуверенно топали следом.
   Генри и Брэдли остались одни, в какой-то момент рассказ закончился, а Генри принялся рассматривать свидетеля. Привычка запоминать приметы всех, с кем он говорит, была у Генри давно. Он считал, что однажды подобное может ему помочь. Опознать тело, или найти подозреваемого - не важно.
   Брэдли Кроу - Высокий, даже выше, чем сам Блэк, мужчина. Глядя на то, в какой хорошей форме тот себя держал Генри думал о том, что возможно он куда старше, чем кажется внешне. У него красно-коричневая кожа южанина, тёмные глаза и орлиный нос. Прямые чёрные волосы уложены с аккуратным пробором. Больше всего в сознании Генри он походил на греческого профессора какой-нибудь строгой науки, вроде математики. Что-то в его облике подсказывало Генри, что есть подвох. И он снова и снова пробегал глазами по обтянутым синей водолазкой мышцам, задерживал взгляд на высоких скулах и широкой челюсти.
   Осмотр затянулся и прекратил быть вежливым. Ворон нарушил молчание, закатывая глаза и складывая на груди руки:
   - Индеец.
   Генри в недоумении поднял брови, приоткрывая рот, но не зная что спрашивать и как реагировать на реплику. Ворон снова закатил глаза.
   - Мой отец и отец его отца. И я сам.
   Блэк моргнул пару раз, качнул головой, но мысли не встали на место. Генри зажмурился, глубоко вздохнул и выдавил:
   - Прошу прощения, - его голос, подчиняясь нервозности своего обладателя - вернулся к уэльской напевности и Генри прикусил губу, расстроенный, что его акцент снова проявил себя.
   Ворон же улыбнулся в ответ на это и пожал плечами. Он не видел ничего страшного в том, как пристально и заинтересованно рассматривал его Блэк, прекрасно помня о том, кем именно является для города Генри Блэк. Маленькая деталь, необходимой катализатор движения.
   - Ничего страшного, - Ворон кивнул, продолжая мягко улыбаться, - Разыщите девушку и место убийства.
   Генри смущённо улыбнулся, чувствуя растущую не уверенность в собственных силах и боясь, что не успеет.
   В комнату, где они беседовали, заглянула Лилит и помахала рукой, привлекая внимание:
   - Мы из кондитерской доставку заказали.
   Ворон и Генри синхронно выдали удивлённое:
   - Кондитерской?
   - Доставка?
   Лилит в ответ снова махнула рукой, должно ли это было означать какой-то ответ - мужчины понять не смогли, но последовали за ней.
  
  
   Генри остаётся в полицейском участке до вечера, доставку и правда заказали из кондитерской, филиалы которой Генри видел по всему городу. Знакомство с курьером было самым неловким в жизни Генри. Оказалось, что это владелец сонаты и что у того близкие отношения с капитаном. Какие именно - Генри не рискнул спрашивать. Капитан совершенно не походила на женщину, которую может заинтересовать мальчишка похожий на фарфоровую куклу, а именно так и выглядел Чарльз Марк. Эполеты на его пиджаке не делали ситуацию лучше, скорее придавали ему ещё больше сходства с куклой. Когда-то у матери Генри была коллекция, но его старшая сестра случайно опрокинула сервант в котором они стояли. Больше коллекции не было, но Чарльз Марк определённо напоминал одну из кукл, маленького солдата из фарфора.
   Чарльз широко улыбался каждому в участке, нежно целовал руки Лилит и был похож на юного лорда на первом в его жизни приёме. Однажды, во время практики, Генри присутствовал на историческом балу в Мендзыздрое. Чарльз вёл себя так же, как кавалеры на нём и привлекал к себе море внимания. Ворон куда-то исчез несколько часов назад, скрылся от доставшего его расспросами о видении Генри. Блэк оглянулся, снова пытаясь разыскать индейца и заметил Лилит, она сидела на скамье для посетителей чуть в стороне от всеобщего виселья и наблюдала.
   Генри призимлился рядом с ней.
   - Что, птаха от тебя скрылся?
   - Птаха?
   - Ворон, - Лилит пожала плечами и улыбнулась. Генри показалось, что в том, как именно она сейчас на него смотрела - что-то было не так, но что именно - понять не смог. Лилит не дала ему времени, - Завтра примешься за поиски?
   - Я.. - Генри растерялся, задумался над процессом, нахмурился глядя перед собой. Ему стоит взяться за карту и вспомнить, какие дома он уже видел, подходят ли они под то, что видел Ворон. Заколоченное окно и переломанный пол однозначно говорили о том, что здание точно закрыто, это облегчало поиск места, но не самой жертвы. Генри хотелось найти её, но он не знал никого в городе, не имел понятия ни о чём здесь. Осознание того, что он полностью лишён данных - заставило его полнее осознать, как сильно он нуждается в наставнике.
   Он выпал в реальность, когда Лилит засмеялась, он с умилением смотрела на него и улыбалась. Генри вспомнил о их назначении напарниками.
   - Ты могла бы...
   Лилит не дала ему договорить, её аккуратная ладошка легла на его рот, Генри случайно от рестеренности не сразу замолк и лизнул её руку. Лилит не отдёрнула ладонь, только подняла вторую и приложила указательный палец к своим губам, призыва к молчанию.
   - Я не могу стать твоим наставником, щеночек.
   Генри на её слова нахмурился и Лилит улыбнулась шире:
   - Лучше расскажи мне, что задумал.
   Лилит убрала руку от рта Генри, похлопала его по колену и отвернулась, чтобы понаблюдать за тем, как ласково Эльза придерживает в танце Чарльза, полностью игнорируя существование в комнате кого-то кроме них. Генри посмотрел в туже сторону и прекратил хмуритья. Капитан и её партнёр выглядели смешно и нелепо, слишком большая разница. Чарльз был тонким, одного роста с Генри с вишнёвыми глазами, а капитан была массивной и полной. Генри отвернулся от них и замер, рассматривая Лилит, в глазах которой была мягкая симпатия, словно она видела нечто прекрасное. Блэк не понимал её чувств и начал отвечать на заданный вопрос:
   - Я хочу отметить все заброшенные дома в городе, думаю, стоит заглянуть в каждый вместе с Вороном.
   - Не слишком ли это долго?
   - Ну, имеет смысл исключить те, где пол уже рухнул или окна не заколочены.
   - Значит это наш план на ближайшие дни?
   - Ты отправляешься со мной? - Генри, только что переведший своё внимание на стол со сладостями и чаем - снова развернулся к Лилит и удивлённо распахнул глаза шире. Та только кивнула и поднялась, откинула волосы на спину и плывущей походкой скрылась из комнаты, оставляя Генри сидеть в одиночестве.
  
  
  
   И не предупредив, что утром появится в Теремке.
  
   Генри на пробежке с собакой
   Сцена с Асмодеем в парке.
  
  
   Лилит редко спит по ночам, предпочитает выспаться вечером, проводя ночи иным образом. Раннее утро, когда солнце только встаёт - для неё момент, когда стоит уйти. Тихо выбраться из кровати, одеться (разыскать своё бельё, или ставить на память) и отправиться на работу, в участок. В это утро Лили, вместо полицейского офиса - отныне участка - отправляется к границе города и парка. Здесь в глубину зарослей ведёт выложенная жёлтым кирпичом дорога. Смотрительница Библиотеки только что с жёлтой дорожки перешагнула на серый асфальт. Три огромных кота трутся по её ногам, отступают и все по очереди смотрят на Лилит, прежде, чем скрыться в кустах.
   Реджина наклоняет голову к плечу, едва заметно улыбается и мягко кивает:
   - Лилит.
   - Джи-Джи.
   Женщина расплывается в улыбке, широкой и искренней. Если бы её сейчас могла видеть Эльза - то была бы поражена до самых глубин своей души, ибо не представляла, что Лилит может так улыбаться - не пошло, не вызывающе. Эта её улыбка - нежная с нотами грусти и сожаления.
   - Я знаю, что ты отвечаешь за Генри.
   - Я хотела бы передать его кому-то, но не могу представить, кто будет столь безрассуден.
   - Ты уже бывала в Университете?
   - Северуса нет в городе и у мы не смогли пройти.
   Лилит прикусывает губу, снимает ровными зубами помагду,раздумывает и рассуждает вслух:
   - Преподаватели почти все тоже в разъездах.
   - Я не думала о них, - качает головой Смотрительница, кивает сама себе и улыбается.
   -- Я верну Генри тебе сегодняшним вечером.
   Лилит раздумывает над теми, кого знает, пока Реджина раздумывает, вспоминая преподавателей.
   Они расходятся на перекрёстке, одна из улиц которого ведёт в библиотеке, а вторая к отелю Теремок.
   Лилит отправляется к своему напарнику.
   Генри давно встал и уже вернулся с пробежки вместе с Асмодеей, он сталкивается нос к носу с Лилит в холле гостиницы. Её длинные каштановые волосы сплетены в косу вокруг её головы. Вместо короткой юбки, как вчера, на ней леггинсы и короткий топ с рукавом в три четверти, поверх которого свободная майка, которая постоянно скатывается с её плеча. Лилит похожа на тренера по фитнесу или учителя йоги, не на представителя полиции точно.
   Мужчин в холле куда больше, чем обычно в это время и А-Соль смотрит на Блэка с осуждением. Он предпочитает вежливо кивнуть и, ухватив Лилит за локоть, выскочить на улицу. Асмодея подозрительно принюхалась к Лилит и когда та присела перед ней - жалобно тяфкнула и попыталась спрятать нос под лапой. Генри напрягся и посмотрел на женщину другим взглядом - оценивающим, подозревающим.
   - Что ты здесь делаешь?
   Встретив напряжение Лилит засмеялась, широко улыбнулась и нежно похлопала Генри по щеке, снисходительно замечая:
   - Я твой напарник, щеночек.
   Она сделала шаг ближе, прижалась к груди Генри, и он обратил внимание, что без каблуков она одного с ним роста. Лилит ласково улыбнулась, когда заметила, как оторопел Генри и отступив на шаг снова присела:
   - Познакомь со своей собакой.
   Асмодея понюхала протянутую ей руку, гавкнула и поставила обе лапы на колени Лилит, с любопытством заглядывая в глаза женщины. Генри слабо улыбнулся:
   - Асмодея. Но она не моя.
   - Она с тобой живёт, скорее всего ты её и кормишь и ты её выгуливаешь, конечно она не твоя.
   - Я её подобрал, надеюсь найти хозяина.
   - И до тех пор - она твоя.
   - Лилит, - протестующе выдохнул Генри и сдался, когда она заинтересованно подняла на него голову, отвлекаясь от счастливо виляющей хвостом Асмодеи. Генри выдавил улыбку и ничего не сказал. Лилит выпрямилась, хлопнула себя по бёдрам и широко улыбнулась:
   - Вперёд, на поиски места преступления!
   - Сейчас?
   - Чего тянуть? Уверена, Асмодея нам не помешает!
   Лилит ухватила Генри под локоть и потянула его с собой, вперёд.
   - Вообще-то я не знаю, почему у нас в городе столько заброшенных старых зданий, знаешь, некоторые из них тут с тех пор, как появился город.
   - Откуда ты...
   - О, я одна из первых, кто сюда приехал. Раньше он был совсем маленьким, знаешь, рыбацкая такая деревушка, на десяток домов.
   Генри открыл рот, чтобы спросить, сколько же Лилит лет и захлопнул рот, натолкнувшись на её взгляд. Никакой угрозы, просто что-то такое предупреждающее, вроде как не спрашивай, если ответ тебя напугает. Похожий был у Минотавра.
   - Давай, не заставляй меня себя ждать!
   Генри чувствует себя не нужным, заранее знает ответ, но спрашивает:
   - Ты знаешь все заброшенные дома, да?
   Лилит оборачивается на него, хмурится, разглядывая и ласково треплет по волосам, словно ему пять лет. Хотя может быть, что кем-то таким маленьким Лилит и видит его.
   - Некоторые из них - совершенно одинаковые. Внутри - в том числе. Ты нужен хотя бы для того, чтобы определить - который наш.
   Генри качает головой, сомневаясь в том, что способен на подобное. Он пытается скрыть собственные переживания и наклоняется, чтобы отпустить Асмодею с поводка. Та радостно лает и продолжает бегать вокруг них.
   Лилит наблюдает за Генри, улыбается, видя, как тот сомневается в себе.
   - Всё равно никто другой с этим не справиться. Да и город меняется.
   Генри хмуро кивает её словам, но знает, что есть что-то ещё, о чём он не знает. Что-то объясняющее, почему Лилит пришла ранним утром к его гостинице. Лучше бы его способности знали где искать жертву и как её спасти. Генри мысленно чертыхается и вытащив из кармана кожаной куртки карту - собирается вместе с напарницей и правда пройти по всему городу.
   - Хорошо, что я надела кеды без каблуков, - закатывает глаза Лилит когда понимает в чём будет заключаться метод Блэка по поискам, - Надеюсь, что мы быстро найдём подходящие места. Давай я отмечу на карте те, про которые помню.
   Блэк наблюдает за тем, как Лилит пристраивает карту прямо на асфальте и карандашом для глаз рисует толстые точки-ориентиры.
  
   На параллельной им улице - эльфийка с сиреневыми волосами и глазами оленёнка ругается с Пенелопой, о том, кто на кого налетел и должен извиняться.
  
  
   Эльза появляется на работе за час до того, когда туда приходит первый работник. Приходит, вешает своё пальто на плечики в шкаф, проходит по кабинетам, проверяет, и возвращается в свой. Новый полицейский участок больше, но в нём пока занято только два кабинета и один зал со столами. Эльза проходит по зданию в одиночестве, снова заглядывает в помещения, рассматривает. Ей странно от того, что участок напоминает собой что-то из смеси американского кино-детектива и её воспоминаний о военной работе. В нём есть что-то ещё, не ясное и не знакомое, у Эльзы нет ассоциаций.
   Эльзе нравится то, как выглядит это место, она испытывает восхищение и радость, понимает, что город уже принял её решение. Одобрил. В кабинете, который она выбрала, - маленький узкий шкаф с широкими плечиками, окно в пол стены с жалюзи, стол и кресло - спиной к окну - и диван. Эльзе больше ничего и не надо.
   Бэр садится за стол медленно, откидывается на широком кресле, прикрывает глаза и думает. В её голове ни одной дельной идеи о том, что предпринять дальше. Эльза никогда не работала в полиции по-настоящему и не знает, что можно предпринять. Она всегда была силой, сначала KSK*, потом GSG 9*, куда попала в обход службы в полиции, сразу из армии. Лучше бы не попадала. В Суойя Эльза пряталась от своей памяти.
   Теперь Эльза капитан полиции в маленьком городе и слишком много берёт на себя. Эльза знает, прекрасно всё осознаёт, но ничего не хочет с этим делать. Она уже всё решила, осталось - навязать это решение всем тем, кто сопротивляется.
   Видение Ворона - их первое дело - Убийство, которого ещё нет - они не могут провалиться. Просто не имеют право, Эльза знает это, осознаёт и где-то внутри - немного боится. Эльза открывает глаза и смотрит в потолок, на маленькие трещинки в побелке. Слабо улыбается.
   Она размышляет - ищет, что они могут сделать? Найти дом и выставить вокруг него охрану - у Эльзы нет людей для этого, а сама она без сна больше пары суток нормально функционировать не будет. Искать новых людей пока нельзя, они никто, звать ни как. Бес толку. Этот вариант не подходит. Эльза хмурится, облизывает губы, ищет решение. Убийца - охотник, или у него личные счёты? Капитан прикрывает глаза, ищет ответ, хмурится сильней. Может быть, попробовать искать эльфийку? Сколько их в городе вообще? Эльза сама себе качает головой, вспоминает, что девушка может быть е из местной общины, а пришедшей в гости, тогда они её имени не найдут точно.
   Эльза ошарашенно распахивает глаза, вспоминает о сообщении, которое пришло Шарлотте. Гончая! Убийца - точно охотник, который только прибыл в город, или находится рядом с ним!
   Эльза вскакивает на ноги, вылетает из своего кабинета и налетает на только что пришедшего на своё рабочее место подчинённого. Запинается, думая, осознавая, что и по именам всех этих жирафов не помнит, краем сознания укоряет себя и вылетает на улицу. Бэр игнорирует свою машину, спешит перебежать дорогу и влететь в сонату, надеется, что Чарльз ещё тут, они вышли из дома вместе, первый раз за долгое время.
   Эльза почти светится изнутри, пышет энергией, словно не большой ядерный реактор и пролетает мимо эльфийки за кассой, та только испуганно шарахается в сторону.
   Чарльз ещё никуда не ушёл, растерянно улыбается, видя Эльзу, смотрит, даже не спрашивает ничего, ждёт, когда Эльза сама найдёт слова. Только оказывается сразу рядом и мягко держит за руку и смотрит с нежностью.
   - Надо как-то выяснить, кто недавно в городе! Гончая что-то ест, где-то живёт или на чём-то приезжает!
   Чарльз смотрит с большим недоумением, и Эльза теряется, добавляет куда менее уверенно, объясняется:
   - Я... ты... вы с Шарлоттой общительнее меня, я не знаю, жирафы тут бесполезны, ты понимаешь.
   Чарльза гладит её запястье большим пальцем и, наконец, понимает в чём дело:
   - Тебя интересуют слухи и сплетни, Любовь моя?
   Эльза только кивает, чувствует себя глупо и выдыхает. Чарльз видит её на сквозь, знает что та в смущении, но не может не улыбаться.
   - Буду рад быть полезным тебе. Мы с сестрой постараемся всё узнать.
   - Если кто-то что-то знает...
   - Мы попросим его зайти в новый чудесный участок и дать показания. Как в кино. Все любят ситуации "как в кино", - кивает с пониманием Чарли и, вскинув руку, обхватывает Эльзу за шею, тянет к себе, усмехается, - И, раз уж ты здесь, думаю, нет ничего страшного, если ты немного задержишься.
  
  
  
   Во время поисков нужного заброшенного дома находят Логово-притон.
   Там Генри узнает об оборотнях. Лилит его от туда быстро уводит.
  
  
   Когда Лилит передаёт Генри на руки к Реджине - Блэк озадачен. Они просто выходят к Библиотеке и Смотрительница уже в ожидании. Она топчется на крыльце, рядом с минотавром и Генри чувствует себя неуверенно, когда оказывается рядом.
   Реджина хмурится и, когда подходят ближе, Генри слышит её слова:
   - Нет, тебе очень идёт этот фартук, но я же не об этом!
   Минотавр словно не слышит, хмурится, и стоит, опустив голову - не чтобы видеть Реджину, а от смущения.
   Лилит рассматривает Тесея, оценивает разворот плеч и ямочки на пояснице, не скрытые кожаными штанами. У минотавра в руках - фартук с голубым кружевом, а в глазах - не понимание и обида. Реджина пасует перед ним, отступает, поджимая губы и почти устало, замученно выдыхает:
   - Работай, в чём хочешь.
   Лилит улыбается плотоядно, заметив, что кожаные штаны ничего не скрывают, раздумывает, не тесно ли ему в них. Реджина улыбается, обернувшись.
   Генри, широко распахнув глаза, испытывает почти шок видя её по-настоящему не безразличной и, в тоже время, не увлечённо работающей. Он не понимает, зачем его привели к Библиотеке, он шокирован тем, как беззащитно выглядит минотавр - не смотря на больше, чем две сотни кило - слушаться маленькую Реджину. И то, как выглядит минотавр, сам по себе, все эти сорок кубиков пресса - Генри отдаёт себе отчёт, что преувеличивает, но он лучше будет думать об этом, чем о том, на какие мысли его толкает Тесей. Этот его страх - глубоко подсознательный. Генри старательно смотрит только на Смотрительницу.
   Реджина кивает ему, полностью переключает своё внимание, чем пользуется минотавр, чтобы уйти. Задом Тесей чувствует прилипший к его телу взгляд Лилит и та, отмерев, следует за ним. Генри одолевают сомнения в том, куда и зачем они отправляются, но не рискует спрашивать даже себя и мысленно.
   Улыбка Реджины тает, едва Лилит скрывается с вида:
   - Нам нужно по одному адресу.
   Генри кивает, думая - как будто у меня есть выбор. Они следуют вперёд молча, но словно так бывает, чтобы эти двое общались. Не слишком часто.
   Они идут не долго, проходят несколько кварталов в глубь города, Генри снова чувствует себя глупо.
   Рассматривая дом - к которому его привела Смотрительница - Генри видит на нём разные письмена, понимание которых для него очень условно. Пока Блэк рассматривает жилище - Реджина беседует с владельцами дома.
   Пара мужчина стоит на крыльце, они в одинаковых свитерах, но это всё, что есть между ними общего. Блондин с короткой стрижкой отвечает из них двоих. Второй просто стоит рядом в больших очках с фиолетовыми стёклами, Генри думает - что трость в его руке прозрачно намекают на слепоту. Они стоят рядом к друг другу, ближе, чем было бы не заметно.
   Генри прослушал их имена.
   Он слышит краем уха разговор, но ему не интересно.
   - ВЫ оба преподаёте, - в который раз повторяет Смотрительница.
   - Он не поступил же, - отмахивается один из мужчин и жмёт плечами.
   - Он одной с вами расы! - Генри чувствует, что аргумент не очень удачный и не удивляется, когда слепой охотник - впервые за всю беседу на крыльце, - открывает рот:
   - Это не делает нас должными ему помогать. Мы бросили нашу расу, спрятались здесь.
   Реджина хмурится, и предлагает свой первый козырь:
   - Я предоставлю вам некоторую литературу, за тренировки охотников, которые вы ему проведёте.
   - Тренировки охотников ничуть не лучше любых других, - качает головой снова тот, про которого Генри решил, что он слеп. Его сожитель кивает, Блэк смотрит на них, в его сознание пробился вопрос - почему эти двое - живут вместе? С чем это связано? Пока он размышляет об этом - разговор продолжается.
   Реджина получает отказ:
   - То, что особенно выделяется среди охотников, - отрицательно качает головой один из мужчин, блондин, - Не имеет никакой ценности в разумном и развитом обществе.
   Реджина хмурится, собирается снова спорить, но следующие слова сбивают её.
   Слепой охотник кладёт руку на плечо блондина и тянет его в дом, на ходу, через плечо, бросая:
   - Они бы научили его быть гомофобом и мудаком, хотя с этим мир справляется и сам. МЫ не можем научить его думать. До свидания.
   Генри испытывает желание провалиться сквозь землю и сам в полной мере не понимает причин этого.
   Смотрительница только кивает в спины мужчин и разворачивается, чтобы уйти. Генри бросает взгляд на табличку у дома:
   "Филипп и Фрэнсис Грегг"
   Генри думает - они совершенно не похожи на родственников. Генри заставляет себя больше не думать.
  
   Комментарий к 16.
   (нем. Kommando SpezialkrДfte) -- специальное подразделение сухопутных войск Германии. В задачи группы входит проведение разведывательно-диверсионных мероприятий (Входит в состав DSO).
   GSG 9 -- антитеррористическое подразделение федеральной полиции Германии. Численность -- 300 человек. По штату является подразделением пограничного управления. По законам Германии группа не может применяться за пределами страны.
  
   Пенелопа чувствует оборотничью наркоту от пары волков с которыми сталкивается, но спешит свалить.
  
   Объявление полиции о поисках свидетелей Пенни замечает, потому что его ей вручили вместе с заказом в "Лунной сонате". Кондитер ласково улыбнулась и вручила фирменный бумажный пакетик -- с приколотым к нему объявлением.
   В полицейский участок Пенелопа идти не хотела и не планировала, поэтому очень удивилась, когда поиски брата по запаху привели её к участку. Удивление длилось не долго. Пенни закрыло лицо руками и мысленно сообщила себе, что она идиотка, раз не искала брата тут сразу. Более логичного места для него в этом городе не было. Пенни бы долго стояла, раскачиваясь, на одном месте, если бы её не толкнул в плечо проходящий мимо высокий мужчина. Бросив сердитый взгляд ему вслед, Пенелопа поджала губы, мысленно расчленила и спрятала труп и решительно пошла вперёд, к участку, уже совершенно спокойная.
   Пенелопа не стала никого ловить за руки и требовать выдать брата. Хотя в участке и пахло Генри -- это был уже старый запах, частично выветрившийся. А участок появился не так давно. Пенелопа была уверена -- когда она только ехала к городу -- его тут точно не было. Брат бы сообщил эту радостную весть. Наверное.
   Допрос Пенелопы проходит в не большой комнатёнке, два на два метра и даже без двусторонних газельих зеркал. Название их всегда вылетало из её головы, сколько бы Генри не пытался донести до сестры, что это не зеркало газелей, а Газелла. Сходство слов заставляло Пенелопу верить, что оно было создано каким-то оборотнем-газелью. На самом деле создатель был просто одним из миллионов одарённых. Пенелопа хмурясь сидела в комнате с маленькой камерой в углу, поджимая губы. Молчание затягивалось, Эльза не понимала как вести допрос свидетеля и чувствовала, что уже совершила где-то фундаментальную ошибку. Пенни не выдержала первой и затараторила:
   -- Долго ещё мы тут будем друг друга рассматривать? -- Пшеничные кудри были отброшены назад, Пенелопа подняла обе брови и усмехнулась, -- Ты немного не в моём вкусе и мне как-то здесь скучно, как на счёт задать свои вопросы и отпустить мня и больше не трогать? Что от меня нужно? Время и цель прибытия, как в кино и на границе? Кто я и откуда? О! -- Пенелопа распахнула глаза и раскрыла рот, подняла указательный палец и радостно сообщила, -- Моё имя Пенни! -- улыбка снова появилась на её лице и она продолжила, -- хельга Пенелопа Блэк. Я не в восторге от первого имени, мне оно не нравится, так что прошу звать меня по второму и лучше, если Пенни, хотя я не против и полной форме, но -- однозначно обойдусь без Хельги. Ненавижу все эти сокращения вроде Хеля, Хель, Хелька и прочую муть. -- Эльза несколько раз моргнула, стараясь сконцентрироваться на трещащей девушке и на её мельтешащих руках, которыми она жестикулировала, -- Приехала на поиски брата, постоянно проживаю в Варшаве, приехала на автомобиле, меня подбросили. Если что, то понятия не имею кто тот парень, но в постели он весьма хорош, -- Пенелопа подмигнула Эльзе и собиралась продолжить говорить, но Бэр вскинула обе руки, чтобы успеть привлечь внимание и задать хотя бы один вопрос, заранее жалея об этом:
   -- Что-то не обычное в дороге?
   -- Не! -- Пенни махнула рукой, не прекращая улыбаться широко и трещать, -- Всё как обычно, полтора часа дороги, даже Инквизиторы которые были в Щецине ничего не предприняли. Вообще вот за это я переживала, ну, думала, вдруг они последуют за мной и Ленни, это было бы стрёмно, мы понятия не имели сколько их и переживали. Ну, -- Пенни задумалась и исправилась -- Я переживала. И...
   Эльза воспользовалась прошлым методом и снова вскинула руки, чтобы превлечь внимания и получить тишины на вопрос:
   -- Что за инквизиторы?
   -- Со мной бывает, я же оборотень, иногда не могу сдержаться и всё. Опять. В этом месяце столкнулась с двумя группами, с одной ещё в Варшаве, когда собиралась на ночной автобус. Надо было ехать в другое время, быстрей бы было. Ну и короче встретила их. Они ж долбанутые, задолбали, я их завела в тупик и с помощью Ленни порвала. Ничего особенного.
   -- Всех? -- сухо спросила Эльза, мысленно ставя памятник Генри которому досталась Пенелопа в качестве сестры. Бэр надеялась, что он хотя бы не был старшим.
   -- Да хрен знает, -- пожала плечами Пенни и её улыбка стала шире, хотя Эльза думала, что дальше уже некуда. Блэк облокотилась на стол, сложила на поверхность грудь и наклоняясь вперёд тихо добавила нежным шёпотом, -- Там кое-кто выжил, если мы снова встретимся -- я смогу его разодрать.
  
  
   Генри и Джи идут к Библиотеке.
   Встречают снова городского сумасшедшего, который схватив генри за локоть, рассказывает ему про улиток, что их следы это письмена.
   -- Он сумасшедший, не обращай внимания. Что за город без сумасшедшего городского.
   -- Он не похож на безумца.
   -- А кто здесь похож?
   Генри оборачивается и осознаёт иронию её слов. Все вокруг включая его самого похожи на сумасшедших.
  
  
   Столкновение Пенелопы, Смотрительницы и Генри, наконец, происходит.
   Если бы дело происходило в Пьесе, то грянул бы гром, или какие-то ещё спецэффекты, которые сделали бы происходящее куда более интересным и не обычным. Но реальный мир не спектакль и не кино-драма, поэтому небо над головами -- самое обычное -- не чистое, не затянутое тучами -- просто небо с редкими облаками. И день тоже самый обычный -- не слишком солнечный и не пасмурный. День как день.
   Пенелопа приближается к Библиотеке обычным шагом, ничего особенного не придумав, просто собирается сесть перед зданием и ждать. Рано или поздно -- появится или Смотрительница, или даже брат. Поступить проще и зайти в обе гостиницы -- Пенни не приходит в голову, -- она плохо помнит о их наличии и том, где те находятся.
   Генри правда появляется перед Библиотекой. Он торопится, спешит и, запнувшись за неровные камни -- едва не падает. Он выглядит так же, как и всегда, Пенелопа не видит в брате изменений, -- лососёвая толстовка, обычные синие джинсы и кроссовки, которые нужно уже менять. Пенелопа бы выкинула их, не сомневаясь. Она приподнимается, не обращая внимания на заинтересованно разглядывающего её и брата араба, сидящего надругом концу скамьи.
   Генри взбегает по лестнице быстро и, не соблюдая городской традиции, тянет на себя двери библиотеки. Минотавр встречает его в дверях, они замирают напротив друг друга и Генри выдаёт растерянную улыбку. Тесей не пускает его, помня, что Смотрительница запретила. Он оборачивается и зычным басом тянет в Библиотеку:
   -- Госпожа Смотрительница!
   Реджина появляется быстро и обтекает минотавра, всё так же не пропускающего Генри. Тот старательно не смотрит на него.
   Пенелопа подрывается в какой-то момент этой сцены, спешит вперёд, перепрыгивает клумбу с розами и запинается уже перед самой лестницей. В отличие от брата она падает на ступени и ударяется коленкой. Когти оставляют борозды на камнях и шок в глазах Генри. Он замирает, полуобернувшись, широко распахнув глаза смотрит на сестру и молчит, раскрыв рот.
   Тесей складывает руки на груди и хмурится:
   -- Опять ты?
   Смотрительница хочет проигнорировать мизан-сцену, ей всё равно кто пришедшая и куда интересней зачем появился Генри. Реджина уже знает, к кому попробует пристроить охотника, но ещё даже не начала договариваться о встрече. Она представления не имеет, зачем пришёл Генри и потому он полностью владеет её вниманием -- она чего-то не знает.
   -- Генри! -- Пенелопа поднимается на ноги, тянет к брату когтистые руки и тот всё ещё замерший, смотрит на неё растерянным взглядом. Пенни чувствует себя неловко, втягивает когти, заискивающе улыбается. На её плечи, словно мягкое одеяло, ложится чувство вины и в несколько секунд становится неподъёмным. Генри отступает на шаг и в его взгляде больше сомнений и опасений, чем чего-то ещё. Непонимание -- во всём его теле, в том, как он поджимает губы и хмурит брови, в позе, в которой он отступает и том, что он вообще делает шаг назад.
   Реджина с недоумением рассматривает его и появившуюся блондинку. Разглядывает пушистые ресницы, чёрные пряди и руки в которых скрылись когти -- видит, что перед ней оборотень и задумывается -- в чём причина реакции Генри. Блэк выглядит испуганным ребёнком, становится как-то осязаемо слабым, маленьким. Реджина чувствует любопытство, замирает между ним и оборотницей, а скрыв их друг от друга, в ожидании объяснений поднимает обе рыжие брови.
   Пенелопа кусает губы и опускает протянутые вперёд руки, почти жалобно выдыхает:
   -- О, Генри.
   Блэк только сильнее хмурится и не может решить, верить ли собственным глазам или он просто наконец-то сошёл с ума. Может быть -- он давным-давно спятил. Генри жмурится и надеется, что открыв -- увидит мягкие стены и побеленный потолок.
   Пенелопа чувствует почти детскую обиду, хочет рычать и плакать и надуться на младшего брата. Интуиция ей подсказывает, что этот план не сработает и не стоит пробовать. Пенни прислушивается к своему голосу разума и молчит. Раздумывает.
   Реджина ждёт и гадает -- что происходит. Она думает, что может быть эти двое знакомы, она плохо знает реакции Генри и не знает, как трактовать его испуг и недоумение.
   Тесею всё равно.
  
   Генри нуждается во времени, чтобы прийти в себя и начать реагировать, -- всего, что с ним происходит -- этого слишком много. У Блэка нет времени, чтобы понять происходящее, ему приходится реагировать на ходу, он нахмурившись смотрит в лицо той, что выглядит как его сестра и гадает -- как выяснить кого он видит? Кто перед ним?
   Выглядящая, как Пенни, хмурится как-то обиженно, надувает губы и неловко кусает их. Генри думает, что она один в один Пенелопа и от того только теряется больше, не знает, как правильно реагировать, как проверить и выяснить.
   Блэк открывает рот, хочет спросить -- кто она. Хочет узнать сестра ли это. Хочет выяснить -- кто перед ним. Генри закрывает рот, понимая, что не имеет представления, как задавать вопрос. Он в растерянности, бросает взгляд в сторону Реджины и впервые по-настоящему ждёт от неё помощи, потому что больше не от кого.
   Реджина не улавливает молчаливого призыва, но всё равно помогает, как может. Выгибает одну бровь, складывает руки в тонких чёрных перчатках на груди, и, выпрямив спину, спрашивает, своим шуршащим как сухие ветки друг о друга голосом:
   -- Вы?
   Пенелопа растерянно смотрит на Смотрительницу. Рассматривает старое платье в пол, потрёпанные кружева на воротнике и манжетах. Пенни кусает губы, глядя на очки-половинки, руки в потрёпанных перчатках и тусклый цвет волос. Василиски распространяют вокруг себя ауру тоски, Пенелопа чувствует, почти физически, что перед ней именно представитель этих жутких мутантов. Пенни снова и снова кусает губы, отходит на шаг и, оступившись, едва не падает снова. Коленку с содранной кожей саднит. Смотрительница в ожидании поднимает брови, её взгляд остаётся таким безразличным, что Пенелопа испытывает желание укусить её за руку, или сделать что-то другое -- неожиданное и глупое.
   Пенни умеет.
   Пенни ничего не делает.
   Пенни продолжает кусать губы.
   Пенни хмурится тем сильней, чем спокойней становится Генри.
   Пенелопа осознаёт, что где-то была допущена ошибка и почти готова её немедленно решать.
   Хрустящий голос василиски выводит её из комы собственных мыслей, заставляет обратить внимание на мир, не только на брата.
   Интонация Смотрительницы даже не вопросительная:
   -- Кто. Вы.
   Пенелопа приходит в себя настолько, чтобы догадаться ответить:
   -- Хельга Пенелопа Блэк.
   И не настолько, чтобы догадаться что-то объяснить.
   Генри разевает рот, и выглядит так же мило, как в пять лет, когда задался вопросом регенерации любимого дедушки. Пенелопа ощущает, как посасывает под ложечкой. Чувствует, как пудовое одеяло на плечах становится тяжелее, укутывает её в одеяло из чувства вины сильней, пеленает так, что вздохнуть трудно. Генри смотрит с жалобной обидой, так, словно ему шесть и Пенелопа не поделилась с ним сладостями.
   Смотрительница вскидывает брови, оборачивается на Генри и с обвиняющим недоумением спрашивает:
   -- Как ты мог не знать о Нелюдях?
   Смотрительница не думает, что пришелица врёт, но понимает, что и Генри по-настоящему ничего не знает. Её рыжие брови вскинуты в удивлении, она не знает как реагировать, отступает в сторону.
   Генри, наконец-то, находит вопрос, который может задать:
   -- Это, правда, ты?
   Пенелопа задыхается в чувстве вины, кусает губы, прокусывая до крови, кивает.
   Генри не знает, как реагировать, облизывает губы в растерянности бросает взгляд на отошедшую в сторону Реджину. Он бы и дальше терялся, не зная, что предпринять, не понимающий собственных чувств и погребённый ими целиком. Его сестра не человек. Нелюдь. Кто-то когтистый и не известный ему. Это его Пенни и она ничего не говорила. Генри ощущал накатывающую сжимающую грудь боль и ощущал себя брошенным щенком.
   Пенелопа всё ещё старшая сестра и знает его лучше всех. Её рука уверенно сжимает запястье Генри, тянет к ней, ближе, притягивает для мимолётного объятия. Пенелопа выдаёт извиняющуюся грустную улыбку, почти вежливо кивает в сторону Смотрительницы и тянет брата за собой. Она ещё даже не знает куда, может быть даже к деду, но подсознательно понимает -- нужно немного времени для Генри и для неё самой. И много объяснений, которые она надеется ему дать.
  
   Генри возвращается домой после полуночи. Он оставляет сестру у одной из дорожек из жёлтого кирпича, не рассматривая то, о чём читал в детской сказке. Даже не обращая внимания. Он бродит какое-то время по городу, заходит в несколько тупиков и сталкивается с группой вампиров. Генри не уверен, что это именно они, но скорость, красные глаза и клыки кажутся ему свойством именно этой расы. Он не знает так ли это, жалеет, что нет никаких книг, на которых он мог бы построить свои знания.
   Генри валится в свою кровать без сил, не смотрит вокруг и, забыв закрыть двери в номер, засыпает. Асмодея недовольно вертится вокруг, лает, чтобы привлечь к себе внимание и, не дождавшись реакции -- бегает по номеру. Генри сквозь сон отмахивается, не способный вспомнить о собаке, которую подобрал и та замирает, наклоняет голову на бок и ложиться на полу, сворачивается и обиженно сопит. Генри, конечно, этого не видит и не может отреагировать, он тихо дышит, иногда вертится по кровати испытывая неудобство от сна в джинсах.
   Если бы он закрыл дверь в номер, то всё сложилось бы другим образом, но он не закрыл её. Свет, падающий сквозь щель, из коридора, моргнул и померк. Асмодея, снова подорвавшись, забегала по номеру. С коридора тянуло холодом, таким промозглым, словно могильным. Асмодея замерла, встопорщив купированные уши, тихо зарычала глядя в узкий проём между дверью и косяком. Подуло сильней и дверь, слабо скрипнув, открылась ещё немного. Всё затихло, из коридора не доносилось ни звука, холод исчез. Асмодея с сомнением наклонила голову, вглядываясь по-собачьи чёрно-белым зрением во тьму коридора, не понимая, что её настораживает. Тьма, словно живой охотник, замерла. Асмодея не по-собачьи устало вздохнула и снова легла, положив голову на лапы, мордой к двери, прикрыла один глаз и задремала. Тьма колыхнулась, снова потянула могильным холодом, дверь опять скрипнула, открываясь чуть больше. Асмодея вскочила на лапы и с лаем бросилась в атаку -- дверь распахнулась и тьма поглотила собаку. Генри всхрапнул, в коридоре, со стороны лестницы, раздались торопливые шаги. Тьма, словно отвлёкшись на них, снова покачнулась и, когда шаги стали ближе -- рассеялась, словно её и Асмодеи и не было, в коридоре снова стало светло. У лестницы выглядывая в коридор замерла А-Соль, нахмурившись она, внимательно посмотрела в обе стороны, ничего не увидев качнула в руке дубинку и развернулась, чтобы спуститься назад в холл.
   Генри перевернулся на другой бок и уснул, дверь так и осталась приоткрытой, но тьма этой ночью больше не возвращалась, уже забрав себе жертву.
  
   Утром Генри встаёт раньше обычного, солнце ещё не встало, но его будит шум в коридоре. Он трёт глаза, пытается спрятать голову под подушку, но голоса не стихают, спорят двое мужчин, громким шёпотом который невозможно разобрать сквозь вату в голове. Открытая дверь не защищает Блэка от внешнего мира и шума. Он вяло пытается скрыться от звуков и падающего на лицо света, но безрезультатно. Рядом с ним почему-то отсутствует мягкое тепло Асмодеи, но ещё спящий мозг не может обработать сразу же столько данных и сигналов. Генри раскрывает глаза и сомнамбулически вытаскивает себя из кровати и волокёт к открытой двери. Информация о том, что он не закрыл номер -- проходит мимо его сознания, оседая где-то ещё на подходе к уровню инстинктов, не доходя до думающей части мозга вообще.
   В коридоре двое постояльцев переругиваются между собой -- Генри никогда не видел их, но появление его фигуры привлекает внимание обоих мужчин. Генри сонно трёт глаза, щурится от ярких ламп. Его мозг сам по себе фиксирует внешность спорящих мужчин: Двое. Один старше, но в куда лучшей форме: возраст выдают седые виски и тонкие сеточки морщин вокруг глаз. Голубой свитер, хорошо подчёркивает рельефное тело и Генри не осознанно оценивает его, скованно складывает руки на груди, но всё равно улыбается. Второй мужчина моложе, но выглядит не столь холёным и куда менее заботящимся о себе, он угрюмо смотрит на Генри и, видя мягкую улыбку, -- сердится ещё больше. На нём обычная футболка с почти детским принтом, в ней он смотрится чужеродно рядом со своим спутником. Старший мужчина обворожительно улыбается замершему в дверях Генри и младший, всплеснув руками громко возмущается:
   -- Роджерс, какого чёрта!
   Не дожидаясь реакции на свои слова, он разворачивается на пятках и слетает с лестницы, перемахивая сразу через несколько ступенек. Генри в недоумении смотрит на оставшегося в коридоре спорщика, Роджерса. Он ничего не понимает, что только что произошло, но чувствует, что его в чём-то обвинили или заподозрили. Мужчина от которого он надеется получить какие-то объяснения дарит ему виноватую улыбку, от которой Блэк теряет желание спрашивать что-либо, и мягко произносит:
   -- Простите, что разбудили.
   Генри теряется и улыбается в ответ ещё глупей, сонный мозг не успевает обрабатывать информация, поэтому в ответ ничего не звучит. Блэк заторможено кивает, разворачивается к своему номеру и, наконец-то, соображает, чего не хватает.
   -- Асмодея? -- растерянно тянет Блэк, опираясь рукой на стену и чувствуя растерянность. Он оглядывает номер и высовывается, снова, из своего номера. Роджерс уже стоял с ключом в конце коридора, и Генри не видел.
   -- Извините, вы мою собаку не видели?
   Мужчина замер, разворачиваясь и ответил:
   -- Я не брал, -- голос его в этот момент выражал одновременно растерянность от того, что его спросили о подобном и то, что мужчина явно не впервые произносил подобные слова. Генри, обеспокоенный пропажей Асмодеи и обворожённый мягкой улыбкой мужчины, на привычность и автоматизм ответа не обратил внимания, только прикусил губу.
   Генри хмуро кивнул и вернулся в номер, прикрыв за собой дверь, он принялся искать Асмодею, надеясь, что та просто обиделась на него и спряталась. Собаки нигде не было. Звук закрываемой двери в коридоре раздался только через пару минут, когда мужчина убедился, что Генри не выскочит снова в коридор, чтобы о чём-то просить снова. Блэк забрался под кровать, словно просто откинуть одеяло и заглянуть под неё, встав на четвереньки, было мало чтобы убедиться, что там никого нет. Укромных мест в номере не было, ни за комод, ни за маленький узкий шкаф было невозможно забраться, даже маленькому цвергшнауцеру. Мебель стояла впритык, и за ней и под ней было не скрыться. Генри сильней нахмурился и начал кусать губу нервно.
   Собаки нигде не было.
  
  
  
   Спустившись в холл Генри привычно улыбается А-Соль. У неё на коленях кошка с блестящей шерстью. Если бы Генри был привычней к окружающему его миру и лучше его замечал -- то он бы заметил, что шерсть блестит куда ярче, чем это возможно при освещённости холла, в чёрной шерсти словно запутались звезды. Генри не видит этого, обращает внимания, что у кошки разноцветные -- голубой с зелёным -- глаза, что у кошки очень пушистый хвост и её урчания совершенно не слышно. Вовсе. Генри останавливается уже у самой двери, замирает, схватившись за ручку и оборачивается к ресепшен. А-Соль увлечённо гладит бока кошки и та урчит, сидя на стойке регистрации и следя за передвижениями Блэка. Генри слышит и одновременно не слышит этого звука, словно он идёт отовсюду. И его нет.
   Генри возвращается к стойке, запинается за собственные ноги, синий ковёр сильно контрастирует с белым деревом пола. Блэк помнит, что раньше в Теремке было другое оформление, но сегодня всё синее и бежевое с белым, а А-Соль совершенно спокойна и Генри думает -- может быть просто она давно не спит и просто привыкла. И сразу думает о том, спит ли вообще эта красивая девушка, потому что когда бы он не был в холле -- она казалось вообще всегда была на месте. И с каких-то пор у неё всегда на коленях кошка, которую она наглаживает. Генри останавливается перед стойкой, обращает внимание, что она ему лишь немного ниже груди. С его ростом это кажется не привычным.
   А-Соль поднимает голову и улыбается, становясь похожей на каменного ангела которого установили над могилой невинно убиенной девушки. Генри тоже растягивает губы в улыбке:
   -- Асмодея куда-то пропала из номера, -- Блэк кладёт руки на стойку и облокачивается на неё. Кошка всё так же наблюдает за ним, наслаждаясь прикосновеними А-Соль. Блэк продолжает, -- Возможно ты видела её?
   А-Соль качает головой, на её лице появляется расстроенное выражение. Она протгивает руку и сжимает ладонь Генри.
   -- Я не видела как она уходила, но в гостинице её точно нет. Мне так жаль. Она найдётся.
   А-Соль не напоминает своему постояльцу, что он всё равно нашёл собаку совсем недавно. Она поджимает губы и хмурит брови, переживая вместе с Генри за животное.
   Блэк чувствует благодарность, когда А-Соль сжимает его руки и старается поддержать взглядом, он кивает:
    -- Спасибо.
   Какое-то время он просто наслаждается теплом мягких ладоней и стоит на месте, кошка терпеливо ждёт, когда руки А-Соль вернутся к ней, а Генри прикрывает глаза. А-Соль лохматит его и без того растрёпанные волосы и рукой отводит в сторону косу в которую собрана его чёлка.
   -- Если в чём-то я смогу помочь -- прошу, сообщи мне. Идёт?
   Генри открывает глаза, чтобы встретить прямой небесно-голубой взгляд. Он мягко и благодарно улыбается, а его брови встают домиком. Блэк кивает, испытывая нежность к девушке. Он недолго размышляет и совершенно внезапно понимает, что А-Соль уже может ему помочь.
   Информацией.
   -- Я заметил, что судя по карте -- город иногда меняет форму и становится вытянутей, на чём перемещаются жители города?
   А-Соль озадаченно моргает и подносит указательный палец ко рту, задумавшись. Её внешний вид отлично бы подошёл для иллюстрации недоумения и озабоченной работы мысли. Она вспоминает что-то и улыбается светло:
   -- Монссс -- А-Соль замолкает, кусает губу и хмурится на пару мгновений, после чего вновь светлеет лицом и, словно вспомнив, выдаёт -- Есть кони, я напишу тебе адрес, покажу на карте. Лайт же продал тебе одну, да?
   Генри осторожно кивает и благодарно улыбнувшись -- роется в карманах и ищет карту. А-Соль терпеливо ждёт и, получив её, -- аккуратно чёрной пастой обводит здание, в котором находится конюшни. Она смотрит на Генри немного хитро и улыбается. Блэк слишком взволнован и мыслями не здесь, чтобы заметить.
   Блэк отправляется к конюшням, не дожидаясь, когда время приблизится хотя бы к восьми утра. А-Соль тихо желает ему удачи и возвращается к ласкам кошки. Они тихо урчат что-то друг другу, пока Блэк покидает Теремок.
   Он оглядывается по сторонам и пытается понять -- уловить -- как сильно за эту ночь изменился город. Генри думает о том, что нужно было сообщить как-то сестре о том, куда он отправляется, но вместе с тем в его голове пульсировал осознание того, что сестра всю жизнь хранила тайну. Генри не хотел понимать почему. Она могла бы сказать ему, они же семья, но не сказала. Генри не понимал.
   Сориентировавшись по карте он уверенно отправился к конюшням. Те находились где-то в стороне от города и, похоже, были единственным местом, откуда можно было нормально рассмотреть маяк. Здания не загораживали его, но, зато, полностью скрывали башню Библиотеки.
   Генри остановился перед длинными конюшнями, оглядываясь в поисках или входа в административное здание (и в поисках самого здания в рядах загонов) или хотя бы кого-то из работников. Он неуверенно подошёл к одному из длинных загонов, когда услышал окрик:
   -- Что ищите?
   Блэк оглянулся, и увидел у одного из длинных загонов девушку с парой розовых хвостиков. Она стояла уперев руки в бока и светло улыбалась, щурясь от лучей восходящего солнца. Генри слабо улыбнулся и пошёл к ней навстречу:
   -- Я хотел узнать на счёт коня, для перемещения по городу.
   Девушка подняла одну бровь, оглядывая Генри с ног до головы и обращая внимания на его лососевую толстовку и голубые светлые джинсы с модными потёртостями на коленках.
   -- И ты умеешь ездить?
   -- У моего отца была ферма с лошадьми, -- Генри улыбался, отвечая. Его уверенность ни как не впечатлила девушку, присмотревшись Генри отметил, что комбинезон и сапоги со шляпой как из фильмов про Техас с розовыми волосами сочетаются не очень. Но самой девушке, подумалось Генри, скорее всего -- безразлично что на ней как сочетается. На джинсе хорошо было видно коричневые и зелёные пятна.
   На груди не большой Бейджик сообщал, что девушку зовут "Уса Цукино"
   -- Я дам тебе возможность проехаться на одном из коней, если сможешь удержаться на его спине -- вперёд и с песней, инструкцию по уходу и кого-то из наших скакунов тебе выдадут.
   -- Согласен, -- Генри кивнул, следуя за девушкой он запнулся, когда в голову пришёл сразу же озвученный вопрос, -- Что значит выдадут?
   Уса обернулась, чтобы приподнять брови и закатив глаза фыркнула:
   -- Тебе не сказали, когда к нам отправляли, да? -- не дожидаясь ответа Уса сразу продолжила, -- мы берём плату не сразу. В городе всё равно нет другого места, где можно взять транспорт, поэтому все используют или наши кареты или самих зверей.
   -- Кареты?
   -- Экипажи. Могу дать номер, в любое время можно вызвать.
   Генри приоткрыл рот, после чего закрыл и удивлённо замер. Немного помолчав, следуя за Усой он, наконец-то, спросил:
   -- Это вместо такси?
   -- Кого? -- Уса бросила в его сторону недоумевающий взгляд и, встретившись с его расширившимися в шоке глазами, засмеялась, -- Да. Да, они вместо такси.
   -- О. Спасибо, а я пешком по городу перемещался.
   -- Стоило спросить А-Соль раньше.
   Генри согласно кивнул и снова запнулся, быстро осознав, что точно не говорил где живёт. Уса причину его испуганного лица осознала так же быстро и пожав плечами прежде, чем Генри о чём-то просил сказала:
   -- В городе всего две гостиницы.
   -- Они обе принадлежат А-Соль?
   -- Нет, -- Уса пожала плечами, -- Но "Замок" не самая лучшая гостиница.
   -- Замок, -- повторил Генри за Усой и ощутил, как внутренности обдало льдом, он сам ещё не понял что не так, но его подсознание и интуиция уже взвыли, -- Мне казалось вторая называлась "Уорлдс Фейр".
   -- Да, так и есть, просто мы называем её "Замок", -- Уса пожала плечами и отвернулась от Генри, который пытался ухватить за хвост мысль, что упорно вертелась в голове и промораживала его внутренности ужасом. Уса уверенно шла между загонами, ведя Генри за собой, -- Я сейчас вас оставлю у Авгея, подбором подходящего красавца занимается всегда он.
   -- Спасибо, -- кивнул Генри и когда Уса отступила в сторону, пропуская Блэка вперёд -- он сделал несколько шагов, повернулся к Усе, чтобы поблагодарить снова и врезался в широкую грудь мужчины, который выбрал этот же момент, чтобы шагнуть вперёд. Блэк поднял голову и виновато улыбнулся. Мужчина в которого он врезался оглядел Генри с ног до головы, поджал губы и сиплым прокуренным басом спросил:
   -- За конём? -- дождавшись от Генри согласного кивка он сплюнул в сторону и обойдя Блэка кивнул Усе, после чего она ушла в другую сторону, а мужчина махнул рукой, и отправился дальше по конюшне, -- Коня звать будут Кларент. Инструкцию по уходу -- выдам. Когда его можно использовать тоже. Оплата за аренду по факту отработанных им часов.
   -- И вы мне его просто... дадите?
   -- Кларент умная животина, если обидишь его -- пожалеешь.
   -- Вы угрожаете? -- осторожно уточнил Генри, запоздало думая, что нарывается, но Авгей только цыкнул в его сторону и буркнул:
   -- Предупреждаю. С ним стоит быть осторожней.
   Генри заторможено кивнул. Его проводник остановился у одного из стоил и Блэк, наконец-то, увидел, как выглядит конь, за которым он пришёл. Мощное туловище, снежно-белый окрас, серебристо-голубые умные глаза.
   -- Единорог, -- поражённо выдохнул Генри, почти задыхаясь от восторга, удивления и пыли в помещении.
   -- Монструозный конь, -- поправил его Авгей, потом посмотрел на полного благоговения Генри, снова сплюнул, хмыкнул и пару раз фыркнул, после чего ничуть не изменившимся сиплым басом добавил, -- Хотя можно и Единорогом.
   Генри его слов не слышал, только восхищался, замерев, видя мифическое животное со своей родины. Каждый Уэльсец в глубине души желает встретить нечто подобное, даже если родина осталась где-то далеко.
   Генри пока ещё не задумался над тем, почему его проводник назвал прекрасное и величественное животное "Монструозным конём". Ответ был совсем рядом.
  
  
  
   Тереза снова приходит в своё место у воды. Если бы Генри об этом знал, то он сказал бы, что все убийцы возвращаются на место преступления. Вспомнил бы о том, что преступники "обходят" свои угодья, припомнил бы и что ещё с уроков криминалистики. В какой-то мере Генри был бы прав, потому что Тереза возвращается не только потому, что ей нравится это место и её упавшее дерево, но и потому что здесь её охотничьи угодья. У каждой мавки своё место, где она охотится, не обязательно похожее на то, где её убили. Похожими должны быть жертвы.
   Жертвы Терезы -- всегда мужчины, как и у других, она встречала однажды мавку-мужчину, но даже не слышала о том, чтобы добычей мавок были женщины. Встречая очередного мудака -- Тереза всегда задумывалась -- что, если он породил кого-то из Мавок? Что, если она лишает кого-то из своих сестёр и братьев возможности отомстить по-настоящему?
   Тереза приходит к лагуне, покидает территорию Суойя каждые три дня. Она охотится ожиданием -- терпеливо ждёт, когда жертва появится, словно Венерина Мухоловка, разве что не распространяет вокруг себя сладкий аромат смерти. Мавки пахнут трупным гниением и феромонами, но только если слишком долго не питаются. Некоторые оборотни чувствуют этот запах всегда. Тереза ненавидит их за гримасы отвращения. Глядя на воду она испытывает собственное терпение на прочность, но даже если его не хватит -- у неё всё равно нет других вариантов -- кроме как ждать.
   Иногда Тереза говорит с образами людей в своей голове -- ругается с воспоминаниями о родителях, советуется со своей Наставницей.
   Сегодня она одаривает сарказмом Блэка:
   -- Они одинаковые. Моя добыча. Если бы они не считали, что им ничего не будет -- они бы выживали. Не смей вмешиваться. Это моё правосудие. Я -- орудие в руках Справедливости.
   Если бы однажды Тереза сказала это Блэку, то он бы нахмурился, отвечая ей:
   -- Справедливость и Месть разные вещи.
   Блэк бы читал ей нотацию, мрачно смотрел из-под чёрных бровей, кусал губы и страдал от того, что Терезе не дана Справедливость. Генри пообещал бы, для неё, найти тех, кто её насиловал. И нашёл бы, справился бы. Тереза получила бы Месть и Свободу.
   Если бы она знала о последствиях откровенности с Блэком -- она бы прижала его к стенке и пересказала бы всё, что помнит -- показала бы место, все приметы и воспоминания.
   Тереза хотела свободы. Хотела покоя. Все мавки хотят его.
   Но Тереза не откровенна с Генри. Его тут даже нет, она просто разговаривает со своими фантазиями. Белое платье колышет ветер, чёрные волосы раскиданы по тонким бледным плечам.
   Тереза ждёт. Тереза охотится.
  
   В своё расписание Эльза теперь записывает два совещания в день.
   Утром капитанша общается со стадом жирафов, после чего отправляет их, как и раньше, ловить туристов и отправлять назад, откуда бы они не явились. Жирафы возмущались, но работу выполняли. Эльза думала, что может быть, потому что всё же опасались, что она обернётся и задерёт их. Или потому что она могла нажаловаться мэру. Или просто уволить их. Последний вариант казался самым реалистичным. Жирафы, как и все другие оборотни, всегда предпочитали работать вместе, а найти работу для стада, даже самого не большого, из пары десятков особей, не самая простая работа. Проще всего было устраиваться в сетевые магазины и фаст-фуд, но там всегда мог быть и кто-то другой. И назначить старшим могли вовсе не вожака. И, хуже всего, все остальные места были не в Суойя, а у людей. Эльза понимала, что пользуется слабостями подчинённых, но что-то менять не собиралась. Она ведь не взваливала на них ничего нового. Для расследования у неё были Лилит и Генри. Эльза не допускала ни одной мысли, что они могут быть иного мнения, хотя в этот раз она была права и оба офицера были надёжными и точно собирались служить закону -- одновременно с этим она могла бы и ошибаться. И Лилит, если бы знала про ход мыслей своего капитана, просто из вредности бы воротила нос от работы и требовала поставить её с Жирафами патрулировать город от туристов.
   И всё равно второе совещание Эльза проводила именно для неё и Генри. В своём кабинете, принеся из дома один из сервизов и обязательно со сладостями, которые ей по утрам вручал Чарли, или с яблочным пирогом, авторства Шарлотты. Пирог к слову был единственным видом сладостей, которые она могла создать или испечь. Сладкое и выпечка -- это по части Чарльза.
   Генри чувствовал себя беспокойно, думая о том, что оставил на улице единорога без присмотра. Только сев за стол перед Эльзой он задался вопросом того, почему этих зверей все вокруг звали Монструозными. В инструкцию по уходу, которая выглядела как собрание сочинений Маркса, Генри ещё не заглядывал и до вечера не собирался.
   Эльза обвела тяжёлым взглядом расслабленную Лилит и задумавшегося Генри и тяжко вздохнула, закатывая глаза и поднимая беспокоящий её вопрос:
   -- У нас нет законов. Настоящих законов, которым должны подчиняться все Нелюди. Мы можем пока только делать так, как считаем верным. И заставлять других поступать так же.
   Лилит подняла глаза от маникюра, который рассматривала -- жёлтый насыщенный цвет и чёрные летучие мыши -- чтобы не стесняясь фыркнуть:
   -- И это делает нас такими же, как другие. И ничего не поменяет.
   Эльза одобрительно кивнула в ответ на сарказм, не обращая внимания на интонацию подачи. От Лилит она и не ожидала ничего другого.
   -- Поэтому я думаю нужно придумать законы.
   То, как серьезно Бэр это сказала убедило Генри в том, что это не странная шутка. Что капитан полиции вправду собирается создавать законы. Блэк удивлённо раскрыл рот, но не нашёл слов которые смогли бы выразить уровень его недоумения от происходящего. Лилит никаких мук не испытывала, только задала вопрос, снова состоящий полностью из сарказма:
   -- и этим тоже займёмся мы?
   Голос её так же выражал какую-то вселенскую усталость, но не сомнения в ответе который даст Эльза:
   -- Именно.
   Генри нашёл в себе силы справиться с удивлением, чтобы резко спросить, вскакивая на ноги:
   -- С какой стати, вообще?
   Лилит и Эльза одновременно фыркнули, поднимая брови:
   -- почему нет?
   -- кто ещё?
   Блэк растерянно замер, моргнул и потерял бы дар речи, если бы уже не был слишком привычен к сумасшедшему городу, от которого заставлял себя ожидать всего на свете. Генри выдал единственное предположение которое ему самому казалось хоть немного логичным. Он предложил того, кто и вправду должен заниматься созданием законов, подписывать их и вообще заниматься чем-то похожим:
   -- мэр?
   Эльза в ответ на его слова изумлённо замерла, а Лилит громко засмеялась. Бэр сипло выдохнула:
   -- Не смешная шутка.
   -- Мне так жаль, что ты плохо знаешь наши ... традиции, -- последнее слово Лилит выдохнула через паузу и Генри почувствовал, что, скорее всего, он не желает ни при каких обстоятельствах знать о каких традициях идёт речь. Слишком говорящий был взгляд у Лилит. Убедившись, что он понял её она развернулась к Эльзе, -- Я думаю мы сможем справиться с этим позже. В конце концов у нас всегда есть Старшие Заповеди от Джошуа: не убий, не укради. И соблюдай тайну. Всё прочее можно будет разработать позже.
   Генри раскрыл рот и закрыл. Он хотел сказать -- что у людей законы создавались веками, обсуждались годами и месяцами. Он хотел заметить, что создать закон не так уж и просто. Он хотел возмутиться, что это всё так не делается. Генри думал о том, что законы создают обученные для этого люди. Он сомневался в том, в какой форме он должен сказать об этом.
   Генри ничего не сказал, подумав, что он не знает ничего об этом обществе и об этом городе. Может быть, для них будет благом и такое.
  
  
  
   После совещания Генри спешит к Смотрительнице, сегодня она снова хочет попытаться к кому-то его пристроить. Блэк чувствует себя глупым котёнком, который ничего не знает. Он осторожно прощается с Эльзой и Лилит, а на улице ищет глазами -- куда делся Кларент. Единорога нет нигде, и Генри оглядывается, чувствуя лёгкую панику.
   -- Монструозного ищешь?
   Генри растерянно оглянулся, чтобы посмотреть на мужчину, с длинными рыжими волосами, пару дней назад они уже сталкивались в городе.
   Рыжий закатил неестественно яркие голубые глаза и улыбнулся. Генри замер, чувствуя, как горят щёки, и выдавил улыбку в ответ, не понимая собственной реакции на мужчину. Тот продолжал мягко улыбаться и поднял руку, что бы махнуть назад:
   -- Он за углом.
   Генри благодарно кивнул, и улыбаясь пошёл в сторону, в которую ему указали.Рыжий закатил глаза и тихо фыркнув себе под нос что-то о наивных детях -- вбежал по ступеням к двери в участок. Михаэль горел желанием работать на Справедливость. Ворон уже дал отмашку, что можно и теперь Михаэль был готов начать осаду Капитана Бэр. Он ждал этого дня с тех пор, как Ворон рассказал ему о будущем, которое видел. Михаэль Рихтер ждал годы, чтобы стать офицером службы, которая ещё не существовала даже.
   Но оставалось совсем немного. Михаэль взошёл по ступеням, над ними был козырёк на котором однажды можно будет увидеть название, о котором будет знать любой Нелюдь. Михаэль Рихтер положит на это свою жизнь. И не только он. Рихтер оглянулся, уже держась за позолоченную ручку, чтобы посмотреть на Генри. Мальчишка с ясными зелёными глазами, ещё не выгоревший от борьбы и трудностей которые их всех только ждут. Не заматеревший, наивный и ничего не умеющий. Михаэль будет наблюдать за тем, как взрослеет этот маленький щенок, как совершает ошибки.
   Рихтер дождался, когда Генри остановится у угла, чтобы найти своё транспортное средство с мерзким характером.
   Генри не прочитал инструкцию и ничего не знал о единорогах, поэтому, когда он завернул за угол и столкнулся с осуждающим взглядом -- он не ожидал последовавших за его появлением событий.
   Кларент развернулся целиком к нему, окатил взглядом полным осуждения и самым простым гуманоидным баритоном сообщил:
   -- Ты нарушаешь правила.
   Генри раскрыл рот и довольно глупо переспросил:
   -- Правила?
   -- Да, -- кивнул единорог, -- Правила. Меня нельзя оставлять одного.
   -- Что?
   -- Да, -- последовал новый важный кивок, -- Я вожак стада, мне положено лучшее место, внимание и чистка шкурки раз в час.
   -- Чистка... шкурки?
   Лицо Генри выражало скептицизм, но Кларент не был в силах распознать эту эмоцию, он важно продолжил, со злым сарказмом:
   -- Именно, глупый человек. Прекрати переспрашивать.
   -- А ты значит -- умный, -- кивнул Генри, прикрывая глаза и размышляя о том, что ему в этом городе и так достаётся, так ещё и транспорт -- болтает. И оскорбляет.
   -- Ответ -- положительный.
   Блэк поджал губы и закатил глаза:
   -- Подставляй бок, умный и положительный, мне нужно в седло, мы отправляемся к Библиотеке.
   -- Туда нельзя.
   -- В библиотеку? -- Генри вскинул брови, -- Почему?
   -- В седло.
   -- Нельзя -- в седло, -- повторил Генри, кивая, -- Потому что?
   -- Ты правила нарушаешь.
   -- Поэтому ты работать отказываешься?
   -- Правила -- для всех, -- гордо сообщил единорог и задрал голову, вздёргивая нос. У лошади это смотрелось странно, отметил про себя Генри.
   -- Я их не знал!
   -- Незнание правил, человек, не снимает с тебя ответственность за их нарушение, -- наставительным тоном сообщил Кларент и снисходительно скосил глазом на Генри. Тот смотрел на единорога со скепсисом и недовольством:
   -- Я тебя тут сейчас тогда кину.
   -- Нельзя, -- качнул головой тот в ответ и собирался что-тодобавить, но Генри прервал его:
   -- Правила не позволяют?
   -- Так ты всё же не медузьи мозги имеешь! -- обрадовался единорог и всхрапнул, что, возможно, должно было означать смех.
   Генри снова закатил глаза и вздохнул с усталостью.
   -- А сделать Кыздырма по правилам можно?
   Кларент вперил недоумевающий взгляд в Генри, который в этот момент очень гордился тем, что смог вспомнить когда-то слышанное татарское слово. Единорог опустил его с небес на землю:
   -- Кого из дырма?
   Генри озадаченно моргнул в ответ на вопрос и закатил глаза, чувствуя, что очень долго сейчас будет спорить и пытаться куда-то добраться.
  
  
   Смотрительница ждёт Генри лишние полтора часа. Не то чтобы она в полной мере смогла заметить это пропавшее время, но его видел сам Генри. Когда он появился перед безразличным взглядом Реджины -- Блэк не знал, куда себя деть. Смотрительница же окинула взглядом Кларента и словно и так всё поняла. Генри не знал, знакома ли она вообще с этим конём, он бы не удивился, но она точно не выразила никаких вопрос.
   Генри слез со спины единорога, попытался выполнить его требования под недовольные комментарии и поспешил следом за уже развернувшейся и пошедшей вперёд Реджины.
   Он догнал её на поворот, и Смотрительница благородно сделала вид, что не видит, как он задыхается и как отстал.
   Реджина не торопливо шла по улицам, то и дело внезапно сворачивая и Генри начал подозревать, что они ходят кругами. Он бы был в этом уверен, если бы не помнил о том, как меняется город. Иногда дома весьма кардинально меняют своё местоположение, и Генри сомневался даже в том, не меняются ли Ратуша и Библиотека. Блэк спешил за Смотрительницей, впервые отвлекаясь, по-настоящему, на окружающую действительность.
   Блэк с сомнением покосился в сторону Реджины, снова окидывая её взглядом, как когда-то при первой встрече и задержался на тонкой цепочке, которая уходила за ворот свитера. Генри не смог бы себе объяснить, почему был уверен, что это крест. Сама Реджина пожала бы плечами и сказала, что это он свою религию навязывает другим и считает единственно правильной. К счастью для себя Ген не приходило в голову как-то обсудить подобное.
   -- Я хотел бы узнать кое-что. О городе.
   Реджина бросила в его сторону плохо читаемый взгляд, и Генри предпочёл понять его как поощрение говорить дальше:
   -- В городе есть кристианский костёл?
   Реджина сбилась со своего ровного плывущего -- как в болоте -- шага, но не остановилась. Лицо её не выражало вообще ничего и Блэк растерялся, силясь решить -- стоит ли ему снова задавать вопрос или это плохая идея вообще.Генри был по-настоящему верующим человеком и нуждался в возможности посещения воскресных служб -- хотя бы их -- и потому решительно повторил свой вопрос в другой форме:
   -- Возможно, я могу где-то посещать службы?
   Смотрительница -- в этот раз она не сбилась с шага -- прикрыла глаза на пару мгновений.
   И ничего не сказала, снова полностью проигнорировав Генри, как будто тот ничего не спрашивал. Блэк нерешительно прикусил губу, думая, что, может быть, Нелюди не могут посещать службы и вообще верить в бога.
   Касательно веры Генри ждал большой сюрприз уже в конце их нынешнего пути.
  
   Каменный дом, к которому Смотрительница привела Блэка -- стоял на холме. Один его вид вызывал в Генри столько удивления, что она замер широко распахнув глаза и раскрыв рот так широко, что у залетевшей бы туда мухи были все шансы добраться до пищеварительного тракта в самый конец по прямой. Массивный и огромный дом в античном стиле очень тяжело было даже мысленно называть "домом", он был странным, похожим на древнее античное здание, но с окнами на нормальном этаже и со стеклопакетами в них. Словно на обычный двухэтажный дом кто-то сверху натянул личину греческого храма с толстыми колоннами и статуями. Генри не мог определиться кажется ли ему дом красивым, или же он полностью и целиком ужасен.
   В этот раз Смотрительница никуда не звонила, они даже не успели подойти к отсутствующей двери -- вместо неё был проход, словно это и правда был храм, занавешенный чем-то прозрачным и лёгким -- как им навстречу вышла высокая сероокая и русоволосая женщина. Она мягко улыбалась и смотрела так, словно уже всё знает. Мудрый взгляд заставил Генри усомниться в том, что женщина так молода, как выглядит.
   -- Афина, -- Смотрительница улыбнулась, немного оттаивая, словно бы выныривая из мутной болотной воды в которой обычно существовала. Генри приподнял одну бровь, интуитивно ощущая, что не понимает чего-то очень важного, упускает из вида многое, что при этом у него под носом. Это ощущение Генри ненавидел с детства.
   -- Рада приветствовать, -- Афина величественно кивнула и Генри ощутил, что ещё немного от захлебнётся от ауры, которую распространяла вокруг себя женщина. Он осторожно отступил назад, не слишком веря, что это поможет, но, не зная, что ещё предпринять. Афина повернула к нему голову, рассматривая.
   Реджина молча ожидала вердикта, а Генри не мог понять, что происходит и почему Смотрительницы молчит. Генри мысленно обратился к Кресту и Джошуа, вопрошая о том, доколе он будет не понимать происходящего в этом дивном и новом мире.
   Афина качнула головой в отрицании и Реджина разочарованно прикусила губу, впервые выглядя по-настоящему молодо.
   -- Вообще ни как?
   Генри бросил в её сторону вопрошающий взгляд, но ответила ему сама Афина.
   -- Ты слишком честно веришь в собственного бога.
   Генри, нахмурившись, посмотрел на неё, ощущая растущую внутри неуверенности и панику. И, глядя на то, как в его голове крутятся шестерёнки, Афина рассмеялась:
   -- Я Афина Паллада. Богиня мудрости, но обучаю я лишь тех, кто в меня верит.
   Глаза Генри широко распахнулись, он в удивлении раскрыл рот, и где-то глубоко внутри него вспыхнул восторг. Афина заинтересованно приподняла брови, и её улыбка снова стала чарующей и таинственной:
   -- Может однажды в будущем, -- проронила она в сторону Реджины и развернулась, чтобы вернуться в свой дом, уже стоя в дверях, она мягко произнесла, обращаясь только к Реджине:
   -- Была очень рада встретиться, рыжий совёнок.
   Афина скрылась в доме, а Генри слепо последовал за Реджиной, в какой-то момент он аккуратно поймал Смотрительницу за локоть, останавливая, чтобы спросить:
   -- Она правда Богиня?
   Та наклонила голову к плечу в своём неизменном птичьем жесте и проскрежетала в ответ:
   -- Всё может быть, -- призналась Реджина, и добавила сказанные ей самой не так давно слова, -- Мир очень не обычное место.
  
   Расставшись со Смотрительницей у Библиотеки Генри, глянув на часы, бросился к дому капитана Бэр, не вспомнив при этом про Кларента. Единорог с осуждением посмотрел ему в след и возмущённо фыркнув, покосился в сторону читающего газету Анубиса и ничего не сказал.
   Блэк обрался до нужного адреса с опозданием, дважды заблудившись по дороге и один раз, едва не угодив под единорога, впервые при этом встретив где-то другого наездника.
   Эльза впускает его в дом и указывает на лестницу на второй этаж, на вешалке висит сумочка Лилит -- и это подсказывает Генри, что его напарница уже тут. Блэк чувствует себя немного виноватым и смущено смотрит в сторону Бэр, но та ни как не показывает недовольство -- если оно есть.
   Генри благодарен за это. Он поднимается по лестнице, пока Эльза отвлекается на что-то на первом этаже, Блэк улавливает, что она кого-то зовёт, но не прислушивается. Ему больше интересны старые деревянные перила, с вырезанными лепестками и завитушками, и обои с вензелями. Генри кажется, что на стенах ткань, а не бумага, но он не трогает, чтобы проверить. Если бы ему пришло в голову провести рукой по стене, то он выяснил, что на стенах и правда ткань.
   Генри замирает ненадолго в коридоре второго этажа, оглядывается и видит в конце -- открытую дверь, от которой падает свет. Блэк отправляется туда, по коридору, когда слышит речь из одной из комнат:
   -- Милые, вам не получится тут остаться, -- говорит кто-то басом, похожим на далёкий рокот камнепада, Генри всё ближе к комнате, из которой слышит голос и неосознанно замедляется, прислушивается (хотя сам не сможет объяснить, почему и зачем), -- Вас нужно повесить в иное место.
   Блэк не слышит есть ли какой-то ответ, в общем-то, даже подойдя к самой комнате, он ничего не слышал, только бас и тихий звон, словно бы хрусталя.
   -- Ну же, маленькие, не плачьте.
   Генри заглядывает в проход, -- дверь в комнату ещё не поставлена, стоит в той же комнате, рядом, -- и видит огромную глыбу камня, она шевелиться и тихо воркует с люстрой, которую держит в руках. Блэк замирает, раззявив рот, смотрит во все глаза на живой камень.
   -- Вы говорите?
   Генри сам не знает, о чём спрашивает: о том ли, что куча камней внезапно двигается и говорит, или же о том, что эта глыба говорит с люстрой, -- точнее с камнями в ней.
   Испуганное напряжённое "нет" не кажется Генри честным ответом, и он собирается сложить руки на груди и устроить допрос, но из комнаты в конце коридора -- кухни -- выглядывает Лилит и закатывая глаза шипит:
   -- Отстань от гнома!
   И Блэк, поджав губы, спешит к ней.
   Лилит смеётся, глядя на его лицо и нежно произносит, дразня:
   -- Миленький обиженный щеночек!
   Блэк только фыркает себе под нос и ничего не говорит.
  
  
   Центральный городской почтамт находится к Северу от Площади Роз. Пять минут через не большую аллею, в три рябинки и пару сиреней, и потом по кругу вокруг не большого пяточка травы и чахлых тюльпанов. Здание почтамта -- приземистое, всего в один этаж и сильно вытянутое в разные стороны, когда-то в нём была конюшня при монастыре.
   Здание несколько раз пытались перестроить, там какое-то время квартировал местный театр, ныне полностью закрытый, после этого здание использовалось как склад, а несколько лет -- как временная церковь, пока костёл реставрировали.
   Сейчас большие окна раскрасили витражи, и внутренности расцвечивали цветные лучи, танцующие по полу и стенам, а в здании обосновалась почта.
   Реджина разглядывает общественный телефон на почте, деревянную дверь кабинки, испачканное стекло и чёрный металл трубки, полустёртый циферблат. Она пришла, потому что в городе больше нет общественных телефонов, а собственного мобильного Смотрительница не имела, тратя все деньги на Библиотеку.
   Реджина не решительно тянет на себя дверь, чтобы оказаться в маленькой каморке метр на метр. У неё в руках оборванный лист бумаги, исписанный телефонными номерами с разными приписками. Мелкие цифры и буквы едва можно разглядеть, но Реджине нет до этого дела. Номера ей оставил ей наставник, последний, о ком она думает, размышляя о поисках наставника для Генри. Вообще-то изначально первый, но Медичи нет в городе, и только теперь Реджина решается позвонить.
   Она осторожно набирает номера один за другим, ждёт, когда линия оборвётся или голос в трубке сообщит, что абонент не доступен. Реджина набирает цифры, одну за другой, держит трубку у уха, смотрит растерянно в лист. По ту сторону провода нет никаких изменений. Она не знает что это за номера -- гостиничные или квартир, не имеет представления, к каким странам они относятся, просто надеется, что Медичи ответит на звонок.
   Реджина набирает последний номер и, дождавшись коротких гудков, кладёт трубку. Несколько минут Смотрительница смотрит на написанные острым резким подчерком буквы и цифры и не знает, что ещё предпринять. Она чувствует не отчаянье, но усталость, не знает как быть и как справиться с той ответственностью, что на неё свалилась.
   За дверью почты, на крыльце, она налетает на Михаэля, упирается носом ему в грудь и задирает голову, чтобы посмотреть в пронзительно-голубые глаза. Прежде, чем она открывает рот, чтобы что-то спросить -- он машет руками и качает головой:
   -- Ну, я, конечно, могу ему мозги повернуть нужным углом, но не лучше ли чтобы они как надо сами встали?
   Реджина захлопывает рот и виновато краснеет. Рыжий смеётся, мягко улыбается и, погладив её по голове, огибает, чтобы пройти дальше. Он оборачивается в дверях почты и смеётся снова:
   -- Не бойся ты так, Медичи вернётся и всё наладится.
  
  
  
  
  
   Генри идёт домой вечером, впервые не смотрит по сторонам, просто идёт вперёд и, иногда, задирает голову, чтобы посмотреть в небо. Он не чувствует лёгкости или спокойствия, но ему всё равно уже больше не плохо. Не плохо -- это почти хорошо, это не "ни как" и уже "я пока жив". Генри идёт по плохо знакомым улицам, иногда заглядывает в карту и иногда забывает посмотреть под ноги. Ему нравится поднимать голову, чтобы посмотреть на звёзды. Усталому мозгу кажется, что они двигаются и меняют своё положение. Он запинается пару раз, смеётся сам над собой и с его губ не сходит лёгкая улыбка. Генри чувствует себя живым, после общения с Эльзой, Шарлоттой и Лилит. Он мог бы даже влюбиться в Шарлотту, но не судьба.
   Улицы освещены не везде, в некоторых местах современные электрические фонари сменяются на газовые. У одного из столбов Генри встречает толстенького мужчинку с седыми висками, он ставит аккуратную маленькую лесенку к фонарю, медленно по ней поднимается и зажигает пламя в своих руках.
   Фонарь освещает улицу на пару метров, свет тусклый и пляшущий, но столбы близко друг к другу и на улице почти светло. Генри всё равно не смотрит под ноги и запинается, снова, о поребрик.
   Генри бросает короткий взгляд на мужчину с горящими руками и маленькой лампой с керосином, и впервые не чувствует внутреннего протеста. Блэк внезапно понимает, что этот город -- он и добрая и злая сказка. Генри оборачивается, уделяет внимание каждой тени и думает о том, как в детстве мама рассказывала ему страшные истории.
   Что из этих историй -- реальность?
   Генри снова смотрит перед собой и видит, как очень высокий и невероятно вытянутый мужчина идёт к нему навстречу. Генри хмурясь кусает губы, замирает, затаив дыхание. Его погибший напарник, Анджей, не так давно смеялся над современными суевериями. Теперь Генри стоял на тротуаре, не далеко от только зажжённого фонаря и во все глаза смотрел на мужчину больше двух метров роста, с множеством щупалец за спиной.
   Генри встретил на улице Сландермена.
   Тот просто шёл, словно по собственным делам и ему дела не было ни до фонарщика ни до уставившегося на него Генри. Спохватившись, Блэк опустил взгляд и судорожно вздохнул, зажмурился. Сландермен прошёл мимо. Генри стоял ещё какое-то время на месте, боялся отойти с освящённого участка и ждал, когда толстяк спустится по лестнице, перенесёт её к другому столбу, поднимется осторожно и не торопливо -- и зажжёт следующий фонарь.
   Дорога Генри до Теремка была очень длинной.
  
   Некоторые улицы ещё никто не осветил, фонарщиков нигде не было видно, и Генри зябко поёжился, кутаясь в толстовку. Ветер, идущий со стороны моря, пробирал до костей. Блэк подрагивающей рукой достал из кармана телефон и открыл секундомер, ему казалось -- он идёт не меньше часа, а то и двух -- на самом деле прошло только семь минут. Мягкий свет телефона был единственным освящением на улице, по которой шёл Генри, поэтому он спешил вперёд. Он замер на очередном перекрёстке. На здании на углу, над дверью из красного дерева, было название -- бар "Алый Альбатрос". Генри замер, разглядывая светящуюся вывеску и фонарь, прикреплённый справа от входа. Других источников света поблизости не было. Напротив Генри, метрах в пяти, стоял карлик. Одноглазый карлик. Остроухий одноглазый карлик. Остроухий одноглазый карлик с крыльями летучей мыши. Остроухий одноглазый карлик с крыльями летучей мыши и с когтями на руках. Когти, почему-то, особенно зацепили взгляд Генри. Он уже видел множество, и поэтому они казались ему самым нормальным в облике карлика. Генри сделал шаг назад и с тоской вспомнил про встреченного ранее Сландермена. Конечно, Блэк не знал, что делать в обоих случаях, но просто сугубо визуально -- он предпочёл бы столкнуться всё же с предыдущим монстром, а не с этим... странным и вызывающим в Генри какой-то безотчётный страх и панику. Карлик смотрел в лицо Генри пугающим взглядом, словно снимал с парня кожу, и это было для него возбуждающе. Блэк не двигался, Карлик тоже. Генри отступил на шаг назад, и карлик сделал шаг вперёд. Страх сгустился в воздухе вокруг, и карлик усмехнулся, обнажая клыкастый рот.
   Генри не нашёл в себе возможности заорать, просто отступил ещё на шаг, краем собственного сознания подумав -- "Сын божий, ну почему я здесь безоружен" -- и сделал ещё пару шагов. Карлик не двигался, выжидал, клыки у него во рту показались Генри ещё длинней, но, не смотря на страх, -- перед не известным -- он держал себя от паники. Блэк остановился, прекратил отходить. Но карлик продолжил делать не большие шаги к нему, и они становились всё больше и быстрей, пока Генри не осознал -- что просто ждёт, словно глупое парализованное страхом животное. Когда карлик прыгнул на него -- Генри ждал попытки укусить и потому выставил вперёд руку, словно нападала на него просто собака. По какой-то странной причине странное существо намеревалось вовсе не кусать Генри и поэтому в итоге -- Блэк съездил нападавшему локтем под челюсть, тот немного отлетел в сторону и прежде, чем нападение повторилось -- распахнулась дверь бара.
   -- Попобава!
   Карлик вжал голову в плечи и перевёл свой единственный взгляд с Генри на замершую в дверях бара рыжую девушку. Та сердито смотрела на него, прикрывая аккуратно за сбой двери бара и проходя немного вперёд.
   -- Что, если фонарщик этой улицы болеет, то надо прямо на улице нападать на других? Пошёл отсюда!
   Рыжая махнула рукой в прогоняющем жесте и карлик злобно насупился, что-то проскрежетал и скрылся. Рыжая оглянулась на Генри, взглядом оценила его состояние и приветливо улыбнулась:
   -- Зайдёшь?
   Генри отрицательно качнул головой и Рыжая развернулась, чтобы уйти. Она уже входила в бар, когда Генри крикнул ей вслед:
   -- Спасибо!
   -- Была рада помочь, возвращайся когда угодно, мой бар всегда открыт.
   Генри растеряно улыбался закрывшейся двери. Он очухался, когда за его спиной что-то заскрежетало. Блэк глубоко вздохнул и попробовал убедить себя, что это ветер. Получалось не очень, и Блэк решительно оглянулся, чтобы ничего не увидеть. Улица была пуста, насколько сумрак позволял что-то разглядеть. Генри поспешил покинуть не благополучный перекрёсток и замер, в восторге, увидев, как в конце улицы от фонаря к фонарю с лесенкой ходит тонкий не высокий старичок и, чиркая о подошву спичкой, зажигает их. Генри ощутил, как его отпускает и только тогда осознал, что был напряжён. Он поспешил вперёд, оставляя позади себя бар и встречу с одноглазым карликом.
   Старичок улыбнулся ему, когда Генри, проходя мимо сказал:
   -- Спасибо, за свет.
  
  
   Когда Генри появляется на пороге Теремка -- в нём кипит деятельность, словно на часах не половина десятого вечера. Генри оглядывается, когда мимо него на маленьком трёхколёсном велосипеде проезжает нечто мохнатое и очень похожее на медведя.
   -- Шашлык!
   А-Соль стоит в дверях столовой, уперев руки в бока и хмурится. Маленький пушистый велосипедист послушно разворачивает руль и проезжает мимо неё в зал. А-Соль замечает Генри и широко улыбается:
   -- Я рада, что ты смог добраться до Теремка.
   -- Я. -- Генри сбивается, -- Да, я тоже, да.
   -- Что-то случилось? -- А-Соль немного хмурит брови, подступает к Генри, чтобы посмотреть в его лицо.
   Блэк качает головой:
   -- Кажется... меня хотели съесть.
   -- О, -- глаза и рот А-Соль приобрели округлую форму, и она несколько мгновений помолчала, после чего собралась и, качнув головой, погладила Генри по плечу, -- Я рада, что ты жив. И не покусан.
   -- Да, я тоже, -- кивнул Генри.
   -- А-Соль! -- раздался из зала зычный зов и эльфийка оглянулась.
   -- Я могу помочь?
   А-Соль замешкалась, из зала вывалился ещё один медвежонок, в этот раз с баяном и А-Соль переключила своё внимание на него:
   -- Шаурма!
   За её спиной Генри увидел уже двух медведей на велосипедах, те попытались совершить манёвр и проехать между А-Солью и второй дверью, один из медвежат смог проскочить, а второй с размаху влетел в дерево. Дверь жалобно скрипнула и медленно отворилась -- щеколда осталась на месте, отдельно от двери.
   А-Соль крутанулась на месте, перебегая взглядом с медвежонка на медвежонка. Она снова упёрла руки бока и сердито сказала:
   -- Шаурма, Шашлык и Беляшик.
   Одного недовольного тона её голоса хватило, чтобы все трое маленьких пушистиков немедленно что-то проворчали по-звериному и поджали головы, сбились в единый комок и начали смотреть на неё жалобными глазами.
   А-Соль не оттаяла:
   -- Прекратите паясничать!
   Генри улыбнулся, рассматривая зверей и хмурую А-Соль. Он снова хотел предложить свою помощь, но в распахнутых дверях появился огромный волосатый дед с зеленоватым оттенком кожи. Он медленно прошёл мимо А-Соль, подхватил всех трёх медвежат и вернулся назад в зал. Сказав, не оборачиваясь, на ходу:
   -- Ты там это, не задерживайся, дотя.
   Генри изумлённо выдохнул, когда в ответ на это А-Соль нежно улыбнулась:
   -- Конечно, папа.
   Эльфийка повернулась к Генри, он обратил внимание, что теперь наеё бейджике было написано А-Соль-Как-Же Ивановна Лесная. Генри задумчиво уставился на этот бейджик, ища на нём ответ на вопрос жизни, смерти и всего такого. Ответа не было.
   А-Соль прекратила улыбаться и вздохнула:
   -- Пан Блэк, вам стоит отдохнуть, слишком многое свалилось на вас.
   -- Я, да, вы правы. -- прерывисто ответил Генри, прикрывая глаза и вздыхая. Он развернулся, чтобы уйти и остановился уже у лестницы. А-Соль всё ещё стояла в дверях, ожидая, когда он поднимется в свой номер. Правила собственной гостиницы она соблюдала неукоснительно. Дневные существа не могут находиться в холле в одиночестве в ночное время. И наоборот. Генри развернулся и, резко выдохнув, спросил:
   -- Все эльфы выглядят, как ваш отец?
   А-Соль озадаченно подняла брови, разглядывая Генри. Тот замер в ожидании и эльфийка рассмеялась:
   -- Нет, что ты. Папа вообще не эльф!
   -- Не эльф?
   -- Нет. Мой папа -- тролль.
   Генри удивлённо приоткрыл рот и внимательно посмотрел на А-Соль: голубые вьющиеся волосы, большие глаза такого же голубого цвета, тонкие изящные запястья и вообще лёгкая воздушная фигура. Меньше всего А-Соль вызывала ассоциаций с троллем, если только острыми вытянутыми ушами. Но Генри не видел похожих у её скрывшегося в столовой зале отца. Может быть их скрывала густая растительность на голове, конечно.
   Дождавшись, когда Генри вдоволь настрадается, пытаясь сложить новую картину мира А-Соль сообщила:
   -- Я приёмная.
   Блэк виновато произнёс, потупляя взгляд:
   -- Прошу прощения.
   -- Я с младенчества у него. Я люблю своего папу, другой мне не нужен, не переживай, иди лучше отдыхать, выглядишь измученным.
   -- Благодарю, -- кивнул Генри и послушно поплёлся по лестнице наверх, крепко цепляясь за перила. Отсутствие в номере Асмодеи напомнило ему об одиночестве, страхе за собаку и о сестре. Генри скорчил лицо, закатил глаза и на ходу стянув с себя толстовку, кожанку и кеды, запутавшись в джинсах, упал в кровать лицом. И сразу заснул, забравшись под тёплое одеяло.
   Генри проснулся от странных звуков в комнате. Над ним нависал одноглазый мужчина, за спиной которого был какой-то странный плащ. Генри широко распахнул глаза и дёрнулся в сторону, в его грудь упёрлась рука с длинными когтями и вдавила Блэка в постель. Генри толкнул нависшего над ним мужчину в грудь, но тот ни как не отреагировал. Блэку же показалось, что он пытался сдвинуть скалу.
   Плащ нал ними раскрылся, оказавшись огромными крыльями и Генри всё же заорал во всё горло. И тут же был заткнут поцелуем с острыми клыками и склизким языком. Словно слизняка в рот засунули и тот извивается. Генри затошнило. Он продолжал брыкаться и сопротивляться, а комната наполнялась тихим скулежом, пыхтеньем и шипением.
   Генри сжал зубы, кусаясь и когда его рот освободили -- заорал на одной ноте, совершенно не стесняясь. Нападавший попытался заткнуть его рукой, но Блэк вертел головой и орал. В коридоре захлопали двери, затопали ноги. Кто-то ударил кулаком по двери Генри, потом удар последовал снова и после четвёртого -- дверь слетела с петель. Роджерс снёс её плечом.
   Оказавшиеся в комнате соседи увидели растрёпанного полураздетого Генри под Попабавой в крупном облике, Генри, с освещением из коридора, и сам позже мог рассмотреть, что это тот же карлик, только в крупной версии. Попобава пришёл в себя и попытался вцепиться в Генри, но того уже к себе вытаскивал Роджерс, прижимая к широкой груди подрагивающего парня. Блэк судорожно хватал воздух и плохо понимал, что происходит.
   А-Соль появилась в момент побега попобавы, тот попытался выскочить в окно, через которое до этого залез. Ему в след полетела палица, запущенная эльфийкой. Раздался звук удара и взвизг.
   Генри издал какой-то жалобный скулёж и А-Соль хмурым взглядом выпроводила из коридора всех постояльцев. Роджерс отвёл Блэка в собственный номер и вместе с ними пошла и А-Соль. Она сжала мягко ладони Генри и тепло улыбаясь потянула его к креслу в углу комнаты:
   -- Генри, как вы себя чувствуете?
   От переживаний она снова переключилась на вежливое обращение и не могла прекратить кусать губы, пока Блэк смотрел на неё. Судя по широко распахнутым глазам, он пребывал в шоке. А-Соль раздумывала над тем, что ей предпринять. Она посмотрела на обеспокоенного Леонарда и благодарно улыбнулась ему, тут же вспомнив о том, что у Блэка была сестра.
   -- Лен, ты сумеешь разыскать девушку? Блондинка с сильно вьющимися волосами, кажется Пенелопа.
   -- Пенни?
   -- Ну. Возможно, -- кивнула А-Соль, неуверенная в том, как именно зовут сестру её постояльца. Она и видела-то её только раз кажется.
   -- Найду, -- кивнул Роджерс и скрылся из комнаты уверенным шагом. А-Соль знала, кого просит и не сомневалась, что тот справится.
  
   Разговор Реджины с бывшим наставником происходит случайно и не зависимо от телефонов и технологий людей. Он узнаёт о её поисках с помощью сарафанного радио и связывается с ней благодаря волшебному зеркалу. Если бы Джина знала, что зеркало у него с собой, то воспользовалась бы именно им. В Библиотеке, в Кабинете-Под-Башней висит волшебное ростовое зеркало. Реджина как раз занята разбором документов, когда по его поверхности плывёт рябь, означающая, что кто-то пытается связаться с ней. Смотрительница поднимается и, подойдя к зеркалу, замирает, сцепив руки за спиной. Отражение расплывается ещё какое-то время и в нём, наконец-то, отражается высокий мужчина, около сорока лет, с римским носом. Он обладал чёрными глазами и чёрными же волосами, длинной до плеч, оливково-смуглой кожей, широкими плечами и лицом прямоугольной формы. На нём был строгий асфальтово-серый сюртук до середины бедра, а на его руках были чёрные перчатки. Длинные ноги в чёрных классических брюках были обуты в лаковые туфли. Из-под сюртука была видно белая рубашка без галстука.
   -- Джина, -- вместо приветствия кивнул он, глядя на Смотрительницу ровным холодным взором.
   -- Наставник, -- кивнула Реджина, слабо наклоняя голову.
   -- Ты искала меня, Мерт сообщила, что ты приходила с кем-то. Мужчина двинулся в сторону и, пройдя немного, -- сел в виднеющееся до этого за его спиной кресло.
   -- Да, -- кивнула Реджина, оставаясь стоять, в её кабинете не было предусмотрено удобной возможности побеседовать с кем-то по зеркалу, -- Я столкнулась с Охотником, -- собеседник Смотрительницы напрягся на этих словах. Его глаза быстро пробежались по девушке, не найдя никаких признаков ранений он устремил свой взгляд в её лицо. Заметившая обеспокоенность мужчины Реджина добавила: -- Я ни как не пострадала, он не имел понятия кем является -- и продолжила, -- Но он теперь под моей ответственностью. И я не в силах его обучить.
   -- Ты связалась с Охотником? -- с мягким укором переспросил мужчина. Когда Реджина кивнула, он вздохнул, -- И теперь его надо куда-то пристроить учиться, -- получив ещё один кивок и уловив на лице Реджины чувство вины он закатил глаза и строго ответил, -- Нет.
   -- Наставник! -- Реджина сразу вскинулась, шагнула вперёд и замерла под строгим осуждающим взглядом.
   -- Тебе стоит научиться ответственности.
   -- У меня всё ещё есть Тереза.
   -- И забота о ней наполовину лежит на всех друзьях твоих отцов.
   Реджина поджала губы и опустила голову. Она выглядела юной, такой, какой на самом деле и была, и какой никто не мог её воспринимать. Наблюдающий за ней сквозь зеркало мужчина устало вздохнул, прикрыл рукой глаза и укорил себя, но всё же сказал:
   -- Я подумаю.
   -- Спасибо, Наставник!
   -- Ты взамен будешь пропускать студентов брать книги!
   Реджина скривилась, но кивнула.
  
  
   Генри немного приходит в себя, когда А-Соль уходит, чтобы принести воды. Блэку в голову приходит мысль о том, что он забыл Кларента перед библиотекой и он подрывается, вскакивает на ноги, оглядывает не свой номер и замирает, не понимая где он находится. В дверях появляется А-Соль, у неё в руках графин с водой и бокал. Генри растерянно смотрит на неё, выдаёт вялую улыбку и эльфийка вздыхает в ответ. Мимо её ног проходит пушистый чёрно-белый кот, он важно приближается к Генри и, достигнув его, трётся об ноги
   Блэк опускает глаза вниз, чтобы посмотреть на кота и, отступив, садиться на кресло, в котором и до этого находился. Кот запрыгивает к нему на колени и важно урчит, топчется на месте и заглядывает в глаза мужчины. Генри растерянно погладил кота по спине и перевёл взгляд на А-Соль:
   -- Как его зовут?
   -- Михайло Потапыч.
   Она подошла и присела на корточки перед ним:
   -- Как ты себя чувствуешь?
   Генри задумчиво смотрит на кота, слегка хмурит брови, размышляет, ища ответ. Он не чувствует ничего особенного. Немного любопытства, недовольство и остатки страха. В его эмоциях жуткая мешанина и сам он с трудом улавливает, что нервничает, что не понимает ничего. Странное существо с не ясными мотивами -- просто деталь в пазл того, что происходит с его жизнью. Он поднял глаза на А-Соль:
   -- Что за фигня это была?
   -- Попобава. Он монстр.
   -- Это я как-то заметил, -- фыркнул Блэк, -- Что ему надо было?
   -- Ну, он похож на чупакабру. Только не ест... он по другой теме.
   Генри непонимающе нахмурился, глядя на А-Соль и та, едва позеленев смущённо, -- Генри не заметил -- произнесла:
   -- Насилует он. Сугубо мужчин.
   Генри ошалело моргнул, потом раскрыл рот и широко распахнул глаза и попытался выдавить хоть слово. До А-Соль дошло, что постоялец и правда, не понял, что происходило, это немного успокоило её касательно его состояния и последствий.
   Эльфийка улыбнулась:
   -- Я рада, что ты не сильно пострадал.
   Генри немного заторможено кивнул, теперь переживая о случившемся с полным осознанием. Если бы не невероятность всего с ним происходящего, то он был бы по натоящему травмирован произошедшим, но слишком резко перевернувшийся мир уберёг его от потрясения. Генри уже был потрясён до самых сокровенных глубин души, сильней уже было некуда, если б только его и правда изнасиловали, но всё прошло мимо и он никогда не узнает о том, как сложилась бы его жизнь дальше.
   Нельзя сказать, что та, другая, судьба лучше или проще, но нельзя так же было бы сказать, что сильно страшней. Эта судьба была бы Темнее. Он сблизился бы с Терезой, и в итоге изменилось бы его мировоззрение. Лилит бы и дальше была его напарником, и в этом смысле не изменилось бы ничего, кроме её отношения. И они смогли бы помочь ему, он ходил бы на групповые сеансы, на которые ходит Тереза и там встретил бы совершенно других людей. И он участвовал бы во многих приключениях, которые теперь пройдут без него.
   Но он поучаствует в других.
   Он, быть может, не встретил бы вовсе некоторых людей, которых полюбит в этом своём пути. Всё могло сложиться иначе, но уже не сложится.
   Но сейчас Генри сидел глядя перед собой и пытался осознать произошедшее, единственное в чём он себя винил -- в том, что расслабился. Но потом и в этом не станет. Будучи хорошим полицейским он знал -- жертва никогда не виновна. Если бы Генри не был шокирован миром, если бы ещё многое -- возможно его бы травмировало произошедшее, но накал событий, их резкая смена и последствия с которыми необходимо справляться -- сохранят Генри.
  
   За Кларентом Генри отправляется ночью. Он не может успокоиться, переживает и накручивает себя. А-Соль отправляется вместе с ним, чтобы убедиться, что Генри доберётся до Библиотеки без каких-то проблем. Она решительно собирается сократить через заброшенную стройку, когда Генри замирает, потому что срабатывает интуиция и чутьё. Он стоит несколько минут, оглядывается вокруг, прислушивается и своим поведением напоминает собаку.
   Оглядываясь по сторонам -- он медленно идёт в направлении лестницы, хмурится и щурится. Иногда Генри встряхивает по-собачьи головой. А-Соль разглядывает его широко распахнув глаза и не понимает, но не трогает, приглдяывается.
   Генри двигается медленно и поэтому ей не приходится спешить никуда. А-Соль идёт следом не сразу, приходит в себя и пробегает по залу с колоннами, поднимая облака пыли. Они взвиваются под её ступнями в балетках, расходятся в сторон и за её спиной -- словно поднимается буря. Генри быстро взбегает по лестнице, перемахивает через несколько ступенек за раз, почти запрыгивает на площадку и влетает в длинный коридор, с множеством дверей.
   Он судорожно оглядывается, цепляется за стену, когда кружится голова, морщится снова и А-Соль за его спиной -- обеспокоенно тянет к нему руки, чтобы поймать и выяснить что с ним. Генри бросается в право по коридору, А-Соли не хватило пары сантиметров чтобы уцепиться за него и поймать. Блэк бежит до первой двери, с силой её толкает и замирает в дверях. Скользит взглядом по строительному мусору и заколоченным оконным проёмам куда так и не вставили стёкл. Он отступает, глубоко вдыхает поджав губы и начинает кашлять, вдохнув пыль. А-Соль тут же бросается к нему, но когда она кладёт руку на его плечо -- он уже в норме, смотрит сквозь неё и медленно дышит.
   Генри разворачивается, спешит к следующей двери и распахивает её так же не аккуратно, поднимает тучи пыли, бегло осматривает комнату и бежит дальше. Он распахивает дверь за дверью. А-Соль бежит следом за ним, никуда не заглядывает и не понимает, что происходит и что ей делать.
   Генри замирает почти в конце коридора. Дверь открывается с трудом, что-то внутри ей мешает. Глаза Блэка распахиваются так широко, словно женское тело никогда раньше не было им видено.
   На его лице появляется скорбное выражение, уголки губ опущены, брови сведены к переносице.
   -- Опоздали.
   Генри отступает от полуоткрытой двери, которую не давало открыть дальше тело и прислонившись к стене -- скатывается по ней вниз. Его вело сюда чутьё, о котором ему рассказали и которым пользоваться он до сих пор не умел. Теперь Блэка отпустило и он замер обессиленно, прикрыл глаза собираясь.
   А-Соль хмуро покосилась на тело другой эльфийки, прикусила губу и, развернувшись, пошла на улицу. Она шла не торопясь, и не думая об оставленном в одиночестве Генри. Того поглотило чувство вины и разочарование.
   Выйдя на улицу А-Соль поймала первого прохожего. Тот изумлённо крякнул хватке эльфийки и воззрился на неё в удивлении. Девушка хмуро велела:
   -- Капитана полиции приведи сюда.
   Отпустив мужчину А-Соль оглянулась и вцепилась в руку идущего мимо Сландермена. Тот удивлённо опустил голову, чтобы встретиться с решительным взглядом А-Соли.
   -- Сможешь Лилит разыскать?
   Сландермен осуждающе посмотрел на девушку и той хватило совести выглядеть виноватой. Качнув головой он выдохнул:
   -- Будешь должна.
   -- За долгом к Эльзе Бэр!
   Сландермен кивнул и растаял.
   А-Соль вздохнула и принялась ждать.
   Тёплый ночной ветер кружил вокруг и играл с лепестками принесённых от поля перед маяком цветов. А-Соль с интересом наблюдала за тем, как воздушные потоки выкручивают разноцветные лепестки, как те медленно кружатся, падая в низ, как ветер подхватывает их у земли и снова поднимает, закручивает в своих потоках. А-Соль придержала рукой юбку, которую попытался игриво поднять ветер, погрозила тому пальцем и подняв голову к небу -- принялась рассматривать проплывающие мимо медузы. Судя по тому, что можно было рассмотреть, как за ними плавно двигаются щупальца -- Кит проплывал через особенно крупное скопление медуз. А-Соль, распахнув глаза, старалась рассмотреть хоть одну, когда она была маленькой -- Лилит рассказывала, что если получится -- полностью рассмотреть медузу -- узор на ней, её щупальца и расцветку, -- то можно загадать желание и оно точно сбудется. У А-Соль не было никаких особенных желаний, но очень сильно хотелось, просто чтобы было, чтобы рассказать об этом другим. А-Соль мечтала рассмотреть медузу в небе.
   Сколько эльфийка простояла так -- задрав голову к небу и водя глазами со звезды на звезду -- она не знает, просто вокруг внезапно прекратило быть тихо. Медузы были слишком далеко, и А-Соль опустила голову, чтобы оглядеться вокруг, в поисках источника шума.
   Улица внезапно ожила, наполнилась людьми, ветер был выдворен с неё, чтобы не мешался и не отвлекал. А-Соль не ожидала, что кроме Эльзы Бэр и Лилит кто-то появится.
   Однако нелюдей было много, они шушукались между собой, переговаривались и активно что-то обсуждали. А-Соль не заметила, но кто-то уже вывел из здания раздосадованного и, наконец-то, впавшего в шок Генри. Вокруг него кружилась Лилит. А-Соль в лёгком недоумении подняла брови, и не она одна удивилась, -- Лилит вела себя так, словно Генри был одним из её детей. Она мягко гладила его, укачивала и баюкала в своих руках, а он, неожиданность -- похоже не видел в ней ничего сексуального. А-Соль слегка нахмурилась, а не понятно, что делающий здесь, Лен -- заметно усмехался, глядя на это. Рядом с Роджерсом была Пенелопа, она ещё не успела увидеть -- где её брат. По стечению обстоятельств они как раз шли к Теремку и теперь замерли тут. Лен, найдя глазами А-Соль -- направился к ней. Появился Анубис, которого не понятно кто позвал, возможно, что он пришёл сам. Вместе с ним шёл и Ворон и можно предполагать, что он-то бога-проводника и позвал. Почему он не предусмотрел, что Эльза тоже приведёт проводника, Легбу, было пока не известно.
   Улица ожила, в здание быстрым шагом входили нелюди. Генри с трудом объяснил -- где находится тело, хотя Лилит тихо бурчала, что тут два проводника душ и сам свидетель убийства -- могли бы их спрашивать. Её мальчик -- просто нашёл тело. Анубис закатывал на неё глаза, тихо хмыкал, но ничего не говорил и всё происходило так быстро, что каждый из присутствующих не успевал что-нибудь понять и заметить.
   Сландермен, соткавшись из сгустившегося тёмного воздуха, оглядевшись, возвышаясь на метр над каждым, растаял снова, даже не пытаясь предъявить счёт. Эльза была сильно не в духе, взрыкивала на любое лишнее движение и, единственная, замечала вообще всё. Поймавший её не довольный взгляд Лен -- расплылся в улыбке, подхватил Пенелопу под локоток и оттянул в сторону вышедшего, почему-то без Лилит, из дома Генри. Пенни заняла почётное место няньки при брате и Лен, вздохнув, кивнул А-Соли и покинул присутствующих. Какая-то пара жирафов достала где-то оградительную ленту и теперь развлекалась, натягивая её и перегораживая улицу для прохожих. Как будто кого-то волнует, что тут место преступления.
  
   Всё быстро и не согласовано, это раздражает Эльзу, которой приходится тратить время на то, чтобы отлавливать окружающих и опрашивать -- что они усели найти. Ответ, впрочем, у всех один. Пусто.
   Анубис и Легба оба одинаково сердиты. Убийцы отправили душу несчастного нелюдя в крестианскую преисподнюю и теперь, кому-то придётся за ней идти. Оба думают -- что это не их дело, говорят мысленно это себе с того момента, как поняли, что ни один не может вызвать душу. Каждый понимает -- самообман. Покрутившись на месте убийства ещё немного -- Легба вежливо качнул головой, на прощание, Эльзе и, распахнув, приставленную к стене дверь, ушёл. Ворон, никогда не видевший его фокусов, изумлённо моргнул, подошёл за хлопнувшейся за богом дверью и открыл её, посмотрел на стену и пыль, осторожно прикрыл дверь назад, отошёл в сторону.
   Заметившая его действия Лилит -- коротко засмеялась, прикрыв рот ладонью и отвернулась. Ворон медленно обошёл тело, присел рядом и принялся проверять карманы погибшей. К нему присоединилась Эльза. Лилит качнув головой вышла, чтобы не наблюдать. На её лице застыла скорбная хмурая маска, пока она спускалась по лестнице вниз, чтобы снова выйти на улицу -- Лилит пыталась справиться с эмоциями, которых было слишком много. У погибшей где-то, наверняка, была мать, думала женщина, спускаясь по лестнице. Она крепко хваталась за перила, высокие каблуки глухо опускались в пыль, почти беззвучно, едва слышно. А Лилит думала о бедной матери, что потеряла своего ребёнка. Если бы она могла -- она навсегда убрала бы смерть, чтобы матери не теряли детей.
   Лилит вышла на улицу, глубоко вздохнула ночной воздух, полный запаха масла, горящего в фонарях, морской соли и мягких цветочных нот. Пенелопа сидела на бардюре и смотрела на уже пришедшего в себя брата. Генри наматывал круги, ходил взад-вперёд перед сестрой, глубоко погружённый в свои думы.
   Он хмурил свой лоб, тонкие брови сводил к переносице и лихорадочно блестел глазами. Лилит поймала его за плечи, заставила поднять на себя глаза, и хмуро, чуть слышно и сипло сказала:
   -- Давай же!
   Генри растерянно замер, моргнул, прекращая хмуриться, приоткрыл рот, но не нашёл что ответить -- кивнул. Пенелопа поджала губы, увидев Лилит, зажмурилась, рассчитывая, что та исчезнет, а открыв глаза -- разочарованно выдохнула. Желание не сбылось.
   Лилит всё ещё улыбалась, немного натянуто и откровенно устало. Оба Блэка видели её такой впервые, а Пенни могла похвастаться регулярным общением -- дед снова и снова из кожи вон лез ради того, чтобы Пенни не отталкивала её.
   Генри же снова закружил вокруг, перебирая собственные мысли и воспоминания, ища в них подсказку. Комната в его памяти была вся целиком, с ещё не потоптанными уликами. Даже погружённый в пучины собственного разума, оглушённый и шокированный -- он запомнил и заметил всё. Лилит с сомнением рассматривала его, ища причины того, почему найденное тело девушки привело Генри в такой ступор. Если до неё когда-то дойдёт причины -- то возможно у одноглазого извращенца который и так сильно ей не нравился -- станет уже ноль глаз. Лилит осторожно присела на поребрик рядом с Пенелопой. Та, поджимая губы, опять, покосилась на неё, но промолчала.
   Генри замер посреди шага, запнулся, широко распахнул глаза и побежал назад к зданию, искать Эльзу. Лилит тихо фыркнула ему вслед, внутренне изо всех сил гордясь.
   -- Он такая душка.
   Пенни не удержалась от фырканья и нежной улыбки, вслед брату, но воздержалась от того, чтобы что-то ответить.
   -- Он был так сильно задеть этой смертью...
   Пенелопа нахмурилась, перевела взгляд на Лилит и сердито буркнула:
   -- Его задевают все смерти! Не только тех, у кого есть живая матушка!
   -- Снова бросаешься камнями, -- прозвучал укоряющий ответ.
   Пенелопа ещё больше рассердилась:
   -- Ты ужасна!
   -- Что с ним было? -- прямо спросила Лилит, ловя взгляд Пенелопы, та прекратила хмуриться, насупилась и опустила глаза в асфальт.
   -- Я не знаю, меня нашли, чтобы привести к нему. Но Лен ничего не сказал.
   -- Лен? Роджерс? -- получив кивок Лилит вздохнула, решительно, -- Сама у него выясню.
   Пенелопа с надеждой покосилась на Лилит и та, заметив этот взгляд, вздохнула и дёрнула со всей силой ей к себе за плечи, прижала к груди и мягко погладила по кудряшкам:
   -- Ну, хватит, Недоразумение, не куксись так, морщинки будут!
   -- Да ну, тебя! -- тихо фыркнула Пенелопа, её недовольный голос звучал под рёбрами Лилит, и та просто гладила жёлтые с чёрными полосками кудри.
  
   Ворон сталкивается с Генри в дверях, когда собирается уходить, бросает на него не читаемый взгляд карих глаз, тихо расходится с ним в коридоре. Блэк не обращает на него сильно внимания, влетает в комнату широкораспахнутыми глазами ищет Эльзу и цепляется в её локоть, тянет к себе, заставляет развернуться. Он лихорадочно блестит глазами и Бэр, глядя на него, ощущает огромное внутреннее понимание, заранее догадывается -- Блэк что-то нашёл, выяснил, что-то заметил.
   -- С какими камнями вообще могут говорить гномы?
   Бэр замирает.
   Смотрит с не пониманием.
   В её голове хоровод пустых мыслей.
   В глазах -- только недоумение и вопросы.
   Блэк замирает с ней, ожидание и восторг сменяются тишиной.
   Он сводит брови, облизывает губы и разворачивает свои мысли:
   -- Я видел, гном в вашем доме -- он говорил с камнями в люстре и те позвякивали в ответ.
   Эльза смотрит на него пару минут, не говорит ничего, и мысли в её голове медленно набирают скорость. Подобно локомотиву -- ещё немного и их никто не остановит.
  
  
  
   Анубис выбрал момент до -- чтобы уйти. Ворон вышел из комнаты и Бог остался один с Эльзой. Его восприятие времени -- снова скользнула с общепринятого в божественный и он растворился во времени, всё так же продолжая разговаривать с капитаном.
   Вернее вести монолог:
   -- Ни имени, ни что-то ещё сказать мне не дано, душа её ушла туда, куда нельзя мне, Лилит одна могла бы пройти по тонкой грани, а мне придётся пробиваться с боем, чтобы забрать несчастную из пламенной геенны.
   Эльза в ответ -- подняла голову от тела эльфийки и замерла. Анубис, не слишком обращая внимание на ту, которой говорил -- замолк, без уточнения деталей.
   Эльза уже намеревалась спросить его, о чём он ей только что ведал, но в этот момент как раз в комнату и влетел Генри, чтобы вцепиться в неё со своей новой идеей.
   Эльза зависла, капитально провалилась в вопрос, качнула головой и попробовала воспринять информацию. Анубис уловил произошедшее раньше неё, хотя и быть одновременно и здесь и где-то на востоке Норвегии, забирал душу павшего.
   -- НАКОНЕЦ ЭТО СТАНЕТ ДОСТОЯНИЕМ МАСС.
   Эльза перевела взгляд с озадаченного Генри на Анубиса. Она не сразу смогла осознать что означают слова бога, а после -- ощутила восторг возможного. Она схватила Генри за плечи, сжала, сумасшедше широко улыбнувшись, сверкая глазами.
   -- Нам немедленно нужен гном!
   Эльза выскочила за дверь, Генри растерянно моргнул глядя ей в след, посмотрел на Анубиса, тот повёл плечами и рассыпался прахом, как в глупом американском боевике про магию и демонов. Генри фыркнул, закатывая глаза, и побежал за Эльзой. Та на улице что-то втолковывала его сестре и Лилит. Те вместе одинаково складывали на груди руки, качали головами и смотрели одинаковым взглядом. Мозг Генри отрешённо отметил это и перенёс информацию в долгий ящик, на -- подумать, когда будет возможность. Рядом с ними безразлично присутствовала не понятно что забывшая здесь Реджина. Её наличие было куда более важным.
   Пока Эльза говорила -- Смотрительница увидела Генри и направилась к нему. Лилит и Пенни, занятые Эльзой -- не заметили его появления.
   -- Я отвела Кларента назад в конюшни. Ты безответственен.
   -- А он зануда.
   -- Он конь.
   Генри открыл рот, чтобы что-нибудь ответить и закрыл, признавая, что не прав. Реджина довольно кивнула, видя покладистость временного подопечного и вздохнула:
   -- Во что ты успел ввязаться?
   -- Я полицейский.
   -- У людей. Тут как ты мог заметить -- не люди.
   -- Но убийства-то те же самые!
   -- Может и так, но что хорошего в том, что ты в это влез?
   -- Без меня ничего бы не нашли!
   -- Именно. Нет тела -- и никому нет дела.
   -- Но оно бы было!
   -- Нет. Существует то, о чём известно. О чём не знают -- того не существует.
   -- О нём знали! Ворон увидел это убийство!
   -- И всё же -- если бы не твоё появление... было бы спокойней.
   Реджина понятия не имела, насколько права.
  
   Эльза припирает к стенке единственных доступных без каких-то проблем гномов -- строителей. Они приходят утром, некоторые с опозданием. Крутятся по долгу, тихо переговариваются и Эльза выжидает. Она не заметно наблюдает за ними. Проходит по коридору со стопкой вещей для стирки. Спускается на кухню ресторана, чтобы что-нибудь принести на кухню. Заходит в спальню, чтобы переодеться дважды, в домашнее, а потом в рабочее. Эльза ни как не выдаёт своё любопытство, но она проходит мимо гномов порядка пяти раз в час точно. И было бы странно, не начни они на неё коситься. Слишком часто, пусть даже и каждый раз -- строго по делу. И ни разу она не подходит к ним и не замедляется. Бэр изначально двигается не торопясь. То, что это не свойственно и не привычно ей -- откуда об этом знать гномам.
   Эльза не узнаёт ничего, потому что гномы куда умней, хотя и состоят из камня. Бэр приходится припереть к стенку прораба, нависнуть над ним, обнажая мощные клыки и звериный взгляд. На него это не производит впечатления:
   -- Я не понимаю, о чём вы толкуете, панна.
   Эльза замерла не на долго, нахмурилась, от чего её лицо, в полуобороте, стало ещё более жутким. Изломанные искажённые черты, словно рисовавший это художник -- страдал от расстройства психики, зрения и был сильно пьян. Эльза прекрасно знает -- какое впечатление у всех от этого облика, на гнома это не производит ни какого эффекта вообще. Он смотрит на неё своими странными застывшими глазами и Эльза думает -- как часто гномы смотрят кому-то в глаза? В памяти рождается знание -- на самом деле -- почти никогда. Мало кто может сказать, какие у гномов обычно глаза. Бэр вот видит, перед собой, ей кажется, словно это пара камней, но такого быть не может, даже если гномы в принципе похожи на каменные валуны. Тролли тоже похожи, а иногда и превращаются в них.
   Эльза сдаёт назад, не из вежливости, просто меняет тактику:
   -- У меня есть свидетель.
   -- Это не важно.
   -- И я доверяю ему.
   -- Ничего страшного.
   -- Нам нужна помощь и ответы!
   -- Ищите другие.
   -- Мой нелюдь слышал, как один из гномов разговаривал с камнями!
   Эльза произносит фразу целиком и гном заметно дёргается. И всё равно, упорно настаивает:
   -- У каждого свои недостатки.
   Эльза щурится, тяжело вздыхает и может быть -- это ни чем бы ни закончилось. Но их разговор слышит Шарлотта:
   -- Гномы.... Могут говорить с камнями?
   Эльза и прораб отвечают одновременно:
   -- Да.
   -- Чушь.
   Эльза косится на гнома, Шарлотта смотрит на него задумчиво и безмятежно улыбается:
   -- Не важно.
   Бэр знает этот её взгляд, возвышенно-нежный, как у ласковой лани или прекрасной воздушной феи. Шарлотта -- вампир и ей немного за сотню. Гном не чувствует подвоха, он словно успокаивается и следующие слова нежной лани перед ним -- бьют его точно по темечку:
   -- Договориться о не распространении слухов это не мешает.
   Она улыбается так ласково и широко, что Эльза отступает от гнома в сторону, освобождает дорогу и смотрит... с восхищением, которое Шарлотта так же замечает. Поравнявшись -- она ласково берётся за руку Эльзы, сжимает её пальцы в своих, смотрит с любовью и, развернувшись к гному, развивает свою мысль:
   -- У нас с братом есть план, концепт, если хотите. И вы будете, -- Марк давит последним словом так, что гном чувствует желание сжаться, -- Его придерживаться.
   Получив судорожный кивок она увлекает Эльзу за собой. Тянет к спальне, запирается в ней -- и обнимает за шею, прижимается всем телом, ласково шепчет:
   -- Не с прорабом тебе нужно вести дела, дорогая, если это тайна народа.
   Эльза обдумывает услышанное, повинно кивает и, вздохнув, -- улыбается Шарлотте, обнимает крепче, кладёт голову к ней на плечо и улыбается тому, что у неё есть, кому раздавать советы. Если бы не Марк -- она бы продолжила прессовать этого гнома, а стоило -- обращаться к кому-то из их старейшин в общине. У гномов вообще-то были старейшины?
  
  
   В Суойя нельзя предсказать, сколько будет людей на улицах. Генри выходит утром на пробежку и улицы переполнены горожанами, как будто внезапно все жители ближайших домов вместе куда-то ходили и теперь возвращались. Блэк всю пробежку думал -- насколько это нормально? Стоит ли ему беспокоиться за странное поведение тех, кто живёт в округе?
   Он не пришёл ни к одному ответу.
   И более позднее утро встретил с теми же мыслями в голове. После вчерашнего Смотрительница решила учить его хоть чему-нибудь о их обществе сама. Откуда женщина узнала, что на Генри напали -- ему самому было неведомо. И всё же Реджина решительно потребовала с утра появиться к открытию Библиотеки. И Генри стоял на крыльце и смотрел на яркое голубое небо и старался не морщиться от солнечного света.
   Очень хотелось спать.
   Анубиса не было видно. Минотавр дверей пока не открыл.
   Реджина пришла ровно за 5 минут до открытия. В то же время раздались щелчки и стук задвижек. Тесей открывал двери.
   Реджина с сомнением осмотрела Генри и мягко улыбнулась ему. За стёклами её очков, где-то в глубине бесцветно-серых глаз топлёным молоком разливалась жалость и грусть и, Генри уже чудилось, чувство вины. Смотрительница сжала его плечо -- и бессловесно подтолкнула к Библиотеке, никаких извинений или вербализированного приглашения. Выгоняла -- громко, а назад пускает молча. Блэк хотел было возмутиться, нахмурился, но поймал не одобрительный взгляд подошедшей к ним Терезы и замер, покосился в сторону совершенно спокойного Тесея, облизнул губы, поймал насмешливый взгляд.
   Молча прошёл в первый зал.
   Не принял и не оценил, но не стал ругаться. Тереза обошла его по дуге, фыркнула в его сторону и быстро убежала на своё место. Реджина подтолкнула его к Тесею:
   -- Присмотри за ним.
   И тоже сбежала.
   Не торопливо, тихо шурша юбкой, словно листьями сухими, ушла в свой кабинет. Генри растерянно огляделся, словно не видел этого места. Внезапно внутри было чище.
   Блэк покосился в сторону Тесея, подумал, что наверное фартук всё же у минотавра по делу, а не чтобы шокировать зрителей и ощутил спокойствие.
   Конечно, ему угрожали, но весь этот город ему угрожает. Ему, друг другу и остальному миру заодно. Это их норма жизни.
   Внутри Генри тихо оформлялось желание защитить всех от самих себя. Показать им, что можно иначе. Блэк хотел изменить мир, всегда надеялся стать героем, быть тем, кого знают. Быть полицейским, про которого будут знать, говорить и в которого будут верить. Генри ещё не знал, не догадывался, но он был как никогда близок к тому, чтобы начать менять мир.
   Тесей наклонил бычью голову, словно принюхиваясь, Блэк нахмурясь отступил от него.
   От стойки регистрации раздалось возмущённое шипение:
   -- Ну, долго ты в этом виде будешь тут расхаживать!
   Генри вздрогнул и ощутил себя виноватым. Ну, правда, как он так, нужно же хотя бы куртку снять! Блэк оглянулся, вспоминая, где были читальные столы, рядом с которыми были вешалки для посетителей.
   Неожиданно заговорил минотавр:
   -- Как хочу, так и выгляжу, это моё настоящее.
   -- Ну да, а то второе, внезапно искусственное!
   Тереза стояла, сложив руки на груди, белая блузка собралась на локтях большими складками. Она и Минотавр сверлили друг друга взглядами, и пока они играли в гляделки -- Генри искал, куда повесить свою куртку. Минотавр заметив, что он куда-то отошёл -- направился следом и, разворачиваясь назад, Генри столкнулся с его грудью. Блэк удивлённо моргнул, отступил на шаг назад и растерянно слабо улыбнулся.
   В этот момент Смотрительница вышла из своего кабинета, а в Библиотеку вошёл первый посетитель. Мужчина среднего роста и телосложения, в длинном плаще под которым не было видно фигуры. Минотавр дёрнул ушами, прислушиваясь, а Реджина остановилась у дорожки, оглянулась назад, одаряя посетителя улыбкой.
   Тот замер, удивлённо разинул рот, выпучил глаза и отшатнулся, словно Смотрительница была покойницей, которую лично похоронил. Генри единственный стоял так, что мог видеть реакцию и его инстинкты, вострубили тревогу впервые за время, которое он был в городе. Вострубили по настоящему, давая одновременно понять ему -- что именно не правильно и вызывает беспокойство.
   Генри обогнул минотавра, побежал вперёд, к Смотрительнице. Та в недоумении наблюдала за тем, как посетитель распахивает полы плаща, выхватывает бутыль, откупоривает и опрыскивает недоумевающую женщину. По инерции Реджина отшатывается, автоматичеки стремится стереть капли с л лица. Мужчина судя по всему -- воспринимает это как положительный знак.
   Тереза одновременно с происходящим -- перепрыгивает через стойку, цепляет подолом юбки предметы -- сносит баночку с ручками и документы. Генри отвлекается на неё, хотя уже почти рядом с Реджиной и готов закрыть её собой. Минотавр куда быстрей и его вид -- отвлекает нападающего от того, чтобы, выхватив нож, броситься вперёд.
   Генри мешкает из-за того, что Тереза упала из-за юбки. Минотавр налетает на Блэка, потому что не ожидает, что внезапно тот встанет, и вместе они падают. Блэк испытывает некоторый ужас от того, что оказывается под огромным, в общем-то, монстром.
   Реджина смотрит в глаза того, кто собирался напасть на неё и тот медленно каменеет. Её очки -- не в её руке, а на полу, словно их скинули, но никто не видел, чтобы до смотрительницы кто-то доходил. Но выглядит всё именно так.
   Минотавр заботливо помогает Генри подняться. Блэк хочет кинуться к заметно испуганной Реджине, та стоит, закрывая глаза руками. Тесей обхватывает его за талию и тащит к Терезе. За шкирку поднимает мавку, слышится треск ткани, она приходит в себя, когда минотавр встряхивает её. Оказавшись на ногах -- Тереза спешит к Реджине, ищет очки и помогает надеть их.
   Генри ничего не понимает, но только Смотрительница оказывается в очках, как минотавр, всё так же придерживая его, тащит их к ней.
   Реджина стоит, немного покачиваясь, а минотавр оставляет Генри рядом с ней. Тереза, наоборот, бежит куда-то в сторону. Сам Тесей -- спешит к двери, он задвигает все щиколотки, задвигает все замки, пока Тереза бегает и зашторивает окна. Блэк, впервые, обращает внимание на то, что они тут вообще есть. Потому что Тесей и Тереза вместе зашторивают их, и бегают, заметно паникуя. Реджина же выглядит... жалко. Генри смотрит на неё, а потом медленно оборачивается к каменной статуе. И до него, наконец, доходить. Он кусает губы, морщится и делает стремительный шаг к Реджине. Обхватывает её за худые плечи, обнимает и надеется, что его толстовку не будут орошать слезами, потому что он не умеет справляться с таким. Его учили опрашивать аккуратно, но приводить людей после самозащиты в себя -- нет.
   Тесей притаскивает откуда-то кувалду, но Генри этого не видит, его и Реджину за собой уводит Тереза, в Кабинет-Под-Башней.
  
  
  
   Генри помнит -- ему нужно выяснить, могут ли гномы как-то помочь с расследованием. Конечно, он доложил о своих догадках Эльзе, но она -- капитан, а расследование вроде как ведёт он сам.
   Но он не хочет оставлять растерянную Реджину, тем более, что и Тесей и Тереза ведут себя странно. Тереза сжимает ладонь своей наставницы, бросает испуганные взгляды в сторону Генри, а Тесея вовсе нет в кабинете. Генри видит взгляды, не понимает их причины и не имеет представления, что ему делать. Реджина не нуждается, как ему кажется, в его объятиях и поддержке и, будучи профессионалом и немного трусом -- Блэк аккуратно отступает в торону выхода из кабинета:
   -- Я пойду к Тесею.
   Произносит он и быстро скрывается за дверью, кусает нервно губы и ощущает волны стыда. Сбежал ведь. Но с другой стороны -- честной -- как он поможет и поддержит?
   Генри выходит в зал, чтобы увидеть, как Тесей осторожно сметает маленьким -- в его руках -- веником в маленький -- опять же в его руках -- совочек камни и мелкую каменную пыль.
   Блэк замирает, растерянно хлопает глазами, и приоткрыв рот наблюдает за тем, как каменный мусор отправляются в мусорный мешок.
   Блэк открывает рот и закрывает. Несколько раз. Пока Тесей не оборачивается к нему. Минотавр протягивает ему большой мусорный мешок:
   -- Подержи.
   И Генри, послушно -- от растерянности -- выполняет. Тесей поднимает первый мешок, вкладывает в новый и забрав у Генри -- завязывает. После чего -- кивает Блэку на ещё один мешок. Генри сам догадывается подставить его. Они упаковывают всё в десяток мешков. В голове Генри навязчиво крутится мысль -- что в какой-то мере он прячет труп. Помогает. Он не понимает что происходит, потому что сам видел, что Реджина только защищалась. Он -- свидетель.
   Но Тесей действует уверенно и Генри мысленно подбирает слова. Он находит нужный вопрос, когда минотавр укладывает в одной из келий в подвале мешок и поднимает над ним кувалду.
   -- Почему?
   Тесей не оборачивается, опускает кувалду ещё три раза, прежде, чем ответить:
   -- Никто не поверит василиску.
   Генри кусает губы. Хочет что-нибудь сказать, но Тесей продолжает переламывать камни и говорить:
   -- Василиски мутанты все всяких законов и только пока Смотрительница не убивает -- её не трогают. Дай она повод, хотя бы самый маленький -- в городе найдутся те, кто не только захочет её смерти, но и поможет её достичь.
   Блэк кусает губы, чувствует в груди горечь.
   Молча отворачивается, выходит через задний вход.
   Тесей отпускает его.
  
   Сам пошёл к парочке охотников, чтобы попытаться снова к ним попасть. Получит пафосных наставлений и свалит. Хочет облегчить жизнь Реджины.
   Генри отправляется к Эльзе.
  
   Охотники обсуждают его после ухода. Спорят о нём и смеются.
  
   Генри отправляется в Теремок не сразу, немного бродит по городу, переваривает произошедшее и задней мыслью осознает -- было бы событий меньше, он бы спятил, или поломался бы где-то в процессе, а так -- всего слишком много и как итог -- он просто не успевает ничего понять. Не успевает сойти с ума.
   Блэк улыбается А-Соль, спрашивает, где вообще он может найти свою напарницу и не вспоминает о полицейском участке.
   Не зря.
   А-Соль высоко поднимает брови и Генри растерянно поводит плечами:
   -- Я не так давно с ней знаком.
   А-Соль тянет губы в улыбке:
   -- Прости. Я подумаю.
   -- Спасибо, -- Генри благодарно улыбается, почти светится и А-Соль наблюдает за тем, как Генри разворачивается, чтобы, видимо, отойти и не мешаться. Она задумчиво проводит указательным пальцем по губам, бьёт по ним. Её сведённые брови разглаживаются, когда в голову приходит мысль о том, где может быть Лилит.
   -- Пан Блэк!
   Генри останавливается у лестницы, оборачивается, поднимая брови и А-Соль сообщает:
   -- Клуб в порту. Я не помню названия, но он единственный там, двухэтажное здание складское. Думаю, вы найдёте! Его владелец -- Дядя Стефано. Он постоянно курит у входа, очень заметный мужчина. Да, думаю, вы точно его найдёте, клуб. Любой в порту подскажет.
   Генри благодарно кивнул и вбежал по лестнице. Если место, где он может найти напарницу днём -- клуб, то у него, похоже, что-то в жизни не так. Блэк думает -- что стоит пойти за Лилит, но вспоминает о том, зачем вообще пришёл. Поднимается в номер, чтобы переодеться, он забыл в библиотеке куртку и в толстовке -- немного холодно.
   Генри кивает А-Соль на прощание и снова не оставляет ключ. А-Соль даже не пробует напомнить ему об этом, ей всё равно, в этот раз -- она занята вычёсыванием одного из медведей.
   Блэк бродит вдоль пирса, оглядывает здания и не представляет -- какое из них -- клуб. Он думал -- что вообще-то там должно быть написано, но это не так. Есть несколько зданий, на которых видны следы от когда-то имеющихся там вывесок. Но -- никаких вывесок сейчас.
   И некого спросить.
   Генри замечает мужчину у одного из кирпичных зданий, тот стоит у одного из длинных складов и курит. Железные ворота у которых он стоит -- немного приоткрыты и за ними -- непроглядная темнота. Генри уверенно спешит к мужчине прежде, чем он вернётся к своей работе. Приблизившись Блэк думает -- в этом городе множество тех, кто выше него и на много. На работе -- почти все. А Лилит -- почти того же роста.
   Остановившись перед курящим, Блэк поднимает голову, чтобы посмотреть в грустные голубые глаза, подведённые чёрным карандашом. Генри запинается о собственный язык и замирает. Мужчина приподнимает выщипанные брови, а в голове Генри -- маленький коллапс и перезагрузка. В порту -- значит рабочий или моряк -- а глаза подведены жирно, ярко, словно у панды. Рост -- не меньше двух метров, косая сажень в плечах и куртка -- вообще-то явно форменная, только погоны с неё сняты и спороты знаки отличия. Аккуратно спороты, но всё равно видно, что были. Генри замирает недоумённо, и мужчина заговаривает с ним первым:
   -- Заблудился, Бисквитик?
   Генри распахивает глаза шире и кивает, способный только на бессловесную коммуникацию. Мужчина бросает недокуренную сигарету, топчет её и, обхватив Генри за плечи -- втаскивает в тёмное помещение.
   -- Рыбонька! -- Он звучно зовёт кого-то, а Генри -- привыкает к слабому освещению и не может разобраться что вокруг. Не склад это точно. Они проходят ещё через одну дверь и попадают в зал, по краю которого -- стоят стулья.
   Блэк растерянно понимает, что вполне возможно, что он всё же нашёл клуб. Голос Лилит убеждает его в этом окончательно:
   -- Сейчас оденусь.
   Мужчина усаживает Генри на один из барных табуретов и пока Блэк оглядывается -- строго начинает:
   -- Тебя с не знакомыми людьми мама не учила никуда не ходить?
   Блэк изумлённо моргает, возмущённо открывает рот и захлопывает, признавая чужую правоту. Он ощутимо краснеет и опускает лицо в столешницу. Владелец ставит перед ним стакан с соком и фыркает.
   -- Стефф, ты опять кого-то учишь... -- Лилит тихо фыркает от дверей за барной стойкой. За широкой спиной Стефано -- она не видит ещё Генри. Она проходит вперёд и замирает, разглядывая Блэка. Генри вяло ей улыбается, всё ещё ощущая свою вину. Ему так же неловко, что его, взрослого мужчину, отчитывают.
   -- Ты почему за незнакомым человеком отправился!
   После вопроса Лилит зарабатывает изумлённый взгляд Генри и понимающий -- от Стефано. Ему не надо ничего спрашивать, чтобы сразу понять больше, чем известно Блэку. Стефано усмехается, пока Лилит скрещивает на груди руки. Генри думает -- у неё лицо -- один в один как у Пенелопы когда та знает, что не права, но всё равно слишком переживает, чтобы не отчитывать его. Генри не знает, почему уверен, что испытывает Лилит то же, что и его сестра.
  
   ========== 23. ==========
  
   Блэк ощущает неловкость, сидя в пустом клубе, у барной стойки. Вокруг темно и не похоже, что это место кто-то вообще использует, ну, если не брать в рассчёт стойку и бутылки на ней и вокруг неё. Мужчина, как Генри понял -- владелец -- Стефано -- облокотился на стойку перед ним и улыбался. Генри краем глаза рассматривал, как он и Лилит переглядываются между собой и мягко флиртуют. Во всяком случае, это было похоже именно на флирт. Лилит то и дело клала руку ему на запястье и улыбалась весьма порочно. Они взаимодействовали вдвоём как уютная пара давно друг с другом знакомая. Генри слабо улыбается и чувствует себя ребёнком, рядом с ними.
   Лилит вздыхает, когда Стефано отходит от стойки и идёт куда-то в подсобку. Генри смотрит ему в след и отмечает, что у Стефано очень красивые ровные ноги, словно у модели. Он чувствует неловкость от собственного внимания к мужчине и отворачивается, смотрит на Лилит. Её згляд скользит по ногам уходящего Стефано, останавливается на заднице, после чего она улыбается немного шире. Лилит поворачивается к Генри, когда мужчина скрывается за дверью, через которую появилась до этого она.
   -- И что ты тут делаешь, мой хороший?
   Генри открывает рот и запинается, когда слышит, как обращается к нему Лилит. Он смотрит на неё, растерянно моргая. Напарница смеётся, поднимает руку и гладит Блэка по щеке. Он отмирает, морщит губы, облизывает их и просит:
   -- Мне надо пообщаться с гномами.
   Лилит, всё ещё мягко гладит его по скуле пальцем, тот замирает под глазом Генри и он немного отстраняется -- прикосновение щекотное и смущающее. Блэк опускает глаза в поверхность барной стойки, разглядывает капли воды на ней. Наверное -- стекло со стаканов. Лилит ждёт, когда он объяснит ей и Блэк закатывает глаза и фыркает:
   -- Я слышал, как гном разговаривал с люстрой.
   Лилит задумчиво приподняла брови и выпятила вперёд губы. Выражение её лица было смешным и Генри, улыбнувшись, продолжил:
   -- Я просто чувствую, что нужно выяснить насколько это нормально. Может они могли бы поговорить с чем-то в той комнате?
   Лилит внезапно прекратила быть лёгкой, задумчиво замерла, глядя куда-то за спину Генри и прикусила губу. Её серьёзное выражение лица, то, как изгибались брови и линия рта, как смотрели глаза -- показалось, снова, Блэку знакомым. Но выловить в памяти -- откуда -- он не мог. Лилит, пока он размышлял -- пришла к какому-то решению.
   Она перевела взгляд на Генри и улыбнулась ему, снова становясь собой:
   -- Тогда пошли к ним. Выясним.
   -- Серьёзно? -- Генри округлил по-детски глаза и заработал ещё одну улыбку от Лилит.
   -- Конечно! Пошли!
   В этот момент приоткрылась дверь, и спиной вперёд в помещение вернулся Стефано. Лилит развернулась к нему, подхватывая один из ящиков, которые он нёс. Генри растерянно спросил ей вслед:
   -- Сейчас?
   Лилит оглянулась, приземляя одновременно ящик где-то под стойкой. Стефано свой поставил рядом и с интересом поднял глаза. Лилит сложила руки на груди, усмехаясь:
   -- У нас много времени?
   Генри замолк. Стефано вопросительно глянул на Лилит и та похлопала его по крепкому плечу, сладко улыбнулась:
   -- Генри мой напарник.
   -- Я думал сын, -- честно сообщил Стефано подруге и усмехнулся. Лилит поморщилась и ответила:
   -- Нет, не сын.
   Блэк в ответ на предположение о родстве завис, мозг станцевал лезгинку, но никаких мыслей не подкинул. Лилит оглянулась на него -- тепло улыбнулась и приобняв Стефан, на прощание, перескочила через барную стойку. Стефано только фыркнул на это и отвернулся.
   Когда Лилит и Генри были уже у дверей, он едва слышно сказал:
   -- Не покалечься нигде, глупая рыбка.
   Лилит подтолкнула Генри в спину и ответила:
   -- Что со мной будет.
   Генри сделал вид, что ничего не слышит.
  
  
   Лилит вполне серьёзна, касательно того, чтобы пойти к гномам. Она уверенно двигается в сторону парка и Генри думает -- что возможно, что гномы живут где-то рядом с ним. Он внезапно думает так же о том, что в последние недели -- он просто хвостиком ходит за другими. Ему просто необходимо выяснить, что и где в городе, потому что ощущать себя собакой на поводке ему не нравится.
   Лилит замедляется и, поравнявшись, -- подхватывает Генри под локоть. Она улыбается ему:
   -- Не отставай, лучше запоминай дорогу.
   Блэк слабо благодарно улыбается в ответ и удерживается от того, чтобы фыркнуть. Они уже почти подошли к входу в парк и Лилит тянет его в сторону, к разлому в каменной кладке ограждения. Камни давно осыпались, лежат не аккуратными грудами немного в стороне и здесь -- в отличие от прочих мест -- нет дороги из жёлтого кирпича. Между разломанными частями стены начинается хорошо протоптанная тропинка. Лилит сворачивает на неё и Генри идёт следом. Помня о том, что её напарник ничего не знает, она рассказывает:
   -- Гномы живут в Уэльсе, попасть к ним проще так, чем пытаться выйти каким-то другим способом.
   Генри запнулся, услышав новость и переспросил, растягивая напевно гласные:
   -- Уэльс?
   -- Что-то не так?
   Лилит приподняла тонкие брови, глядя на него и улыбнулась понимающе:
   -- Твой акцент!
   Блэк в ответ закатил глаза и кивнул. Получив подтверждение, Лилит улыбнулась снова:
   -- Гномы предпочитают леса, к сожалению здесь их мало осталось, да и феи тоже занимают эту же местность, но Благой и НЕ благой дворы существуют хотя бы в Альтернативных измерениях, а вот гномы -- нет.
   Генри кивнул, запоминая информацию. Несколько слов зацепились у него в голове друг за друга, но повертев их -- он не смог ничего понять. Блэка утешало, что он хотя бы заметил это "что-то".
   Они вышли к широкой дороге, самой обычной и не примечательной, Генри огляделся, изумлённо моргая. Он уже немного знал о Тропах, но впервые понял, что они собой представляют. Это был другой лес, но этого он не заметил, потому что никогда слишком не разбирался и не умел отличать лес от леса. Но вот понять, что дорога была другой -- он мог. Лилит уверенно потянула его вперёд, когда рядом не было машин. Блэк ощутил себя ребёнком, но сопротивления не оказал, принимая заботу.
   Они шли по просёлочной не асфальтированной дороге. Чем дальше они двигались -- тем больше дорога напоминала просто две тропинки рядом и в итоге -- они оказались на широкой просеке между деревьями поросшими мхом. А потом и она закончилась. Вокруг были толстые деревья, кусты и каменная стена с высеченными на ней рисунками. Лилит отпустила его руку, чтобы постучать по камню. Это не принесло никакого эффекта и оно отошла дальше, чтобы рассмотреть рисунок. Генри в этот момент предпочёл отойти, чтобы облокотиться на одно из деревьев.
   Последнее, что было перед его глазами прежде, чем мир наполнила темнота -- это тяжёлый сильный удар по голове.
  
  
   В себя Генри пришёл всё так же в лесу. Разлепив глаза он поморгал, слабой рукой провёл по лицу. И посмотрел перед собой -- вверх -- на небо. Судя по тому, что сквозь густые ветви можно было различить его голубые просветы -- день ещё не кончился. Или уже шёл новый.
   Вокруг него -- только огромные валуны и деревья поросшие мхом. Генри попытался подняться, но мгновенно закружившаяся голова заставила его замереть и схватиться за её. Зажмурившись Блэк переждал головокружение и лёгкую тошноту, думая о том, что похоже поймал сотрясение. Сразу же вспомнилось, что кто-то его оглушил. Приоткрыв глаза и щурясь от света -- Генри гляделся. Ни души рядом. Земля, покрытая старыми иголками и редкими скоплениями не высокой травы, валуны и деревья. Генри лежал у корней огромного, просто исполинского дерева. Его корни над землёй расходились в разные стороны, валуны лежали между ними. Генри попытался сесть, качнулся снова и постарался сосредоточиться на дыхании.
   Несколько глубоких вдохов позволили ему немного прийти в себя расслышать тихий шелест окружающего мира. Ничего больше, кроме шелеста листьев, травы и ветра. Генри опёрся рукой о корень, рядом с валуном и снова зажмурился, чтоб избавиться от мошек перед глазами. Когда он открыл глаза -- ему показалось -- на самом деле нет -- что валун отодвинулся в сторону. Генри прикрыл глаза снова, чтобы услышать вокруг шелест земли и твёрдые глухие -- и едва слышные -- шаги. Открыв глаза -- Блэк не заметил, чтобы вокруг кто-то был. Он поднялся на ноги, покачиваясь и потому -- очень медленно. Без опоры он ощущал себя очень слабым. Перед глазами плясали яркие фейерверки, а голова кружилась. Генри оглянулся, особое внимание уделив тому, как падают тени деревьев, но ни за одним деревом не было видно чьей-то ещё тени. Блэк нахмурившись, снова прикрыл глаза и резко открыл. За его спиной прозвучало глухое "бум" словно кто-то свалился, запнувшись о корень. Кто-то очень тяжёлый. Генри резко обернулся, покачнулся, цепляясь за валун и ощутил, как весь мир вертится вокруг словно он -- в стиральной машинке. Лес тихо шелестел.
   Генри огляделся, когда в глазах прекратило плавать. Валуны покрытые мхом, вышедшие на поверхность корни исполинских деревьев, иглы хвойных деревьев пожелтевшим ковром вокруг, кое-где -- глинистая почва, островки мха и редкой низкой травы. Исполинские деревья в тени которых всё так же никого не было.
   И всё-таки -- кто-то был.
   Генри не испытывал глупого желания спрашивать "кто", но в голову ему пришла мысль -- может быть это единственный способ. Потому что вокруг -- совершенно точно никого нет.
   Только земля и камни. Если только -- оглушило его дерево и приволокло сюда -- тоже оно. Где-то там, в конце дороги поросшей густой травой, осталась одна Лилит.
   Вспомнив о напарнице Генри ощутил острое беспокойство за то, как она там одна.
   Второй мыслью было -- сможет ли его разыскать? Или нет?
   Генри прикусил губу и прекратил оглядываться, огляделся снова, посмотрел на то дерево в корнях которого лежал, где запутался огромный, странной формы валун и пошёл к нему.
   Валун напоминал чем-то человеческую фигуру, только очень крепко спрессованную. В голову Генри пришло сравнение -- это как пластмассовая кукла, которую не до плавили и скатали в единую массу, в которой можно разобрать ещё, где что было.
   Генри приблизился к дереву и запнулся. За своей спиной он ощутил движение. Шелест стал сильней и раздалось несколько "бумов".
   А в углублении возилось несколько маленьких существ. Генри не мог понять, как они устроены, но вместо шерсти на них рос мох и казался он таким мягким, словно существа были котятами или шиншиллами.
   За спиной Генри шум стал отчётливей, но он уже не обратил на него внимания, присел рядом со странными существами и замер, ощущая восторг от того, насколько милыми и трогательными они казались ему.
   Он был так заворожён, что не заметил, как валун в корнях дерева ожил, как к нему протянулась рука, с длинным каменным когтём, тот упёрся ему в центр груди, ровно между рёбер.
   -- Слушай своё сердце.
   Генри изумлённо вздрогнул, дёрнулся, переводя взгляд и понимая, видя, как валун внезапно оказался странной женщиной с невероятной анатомией. И на каменном её лице было что-то похожее на улыбку. Она убрала руку -- мощный длинный коготь -- от его груди и погладила им пушистых существ.
   Её кивок в их сторону Генри принял как приглашение -- и неловко протянул вперёд руку, чтобы коснуться клубков, на ощупь -- неописуемо-мягкое, тёплое, на вид -- мох мхом. Генри восторженно улыбнулся и каменная женщина -- ответила на эту улыбку приветливым оскалом.
   Она благостно кивнула ему. Генри покосился в её сторону, рассматривая, она выглядела странно, словно состояла из камней разной породы с вкраплениями каких-то драгоценных камней. Они блестели, отражая солнечные лучи, когда она двигалась. Генри заворожённо замер, рассматривая блики, и перетекание разных пород камня друг в друга.
   -- Тебя ищут.
   Её голос был похож на отдалённый рокот камнепада и Генри удивлённо моргнул, поняв, что вместе с тем -- она невероятно нежно звучит.
   Шум и шелест за его спиной внезапно поднялись с новой силой и Генри, наконец-то, догадался решительно оглянуться. Валуны, на которые он ранее не догадался обратить внимание -- теперь оказались гномами, или кем-то на них похожим, только -- без одежды. И между ними -- и между деревьями -- стояла рассерженная Лилит. Она хмуро осматривала гномов, переводила взгляд с одного на другого и шла между ними. И никто не пытался её остановить.
   Каменная женщина, только что улыбающаяся Генри, медленно поднялась, с её тела посыпались муравьи, мелкие веточки и хвоинки. На руку Генри приземлился чёрный с оранжевым жук.
   Лилит остановилась перед каменной женщиной, та была выше неё не менее, чем на две головы и чтобы смотреть в лицо не задирающей головы Лилит -- ей пришлось склониться в странную фигуру. Лилит осторожно подняла руку и мягко погладила каменное лицо.
   Молчаливый обмен взглядами завершился тем, что каменная женщина вернулась к пищащим зелёным комочкам, которые к тому моменту оккупировали колени Генри и теперь слепо тыкались острыми каменными носами в его живот и бёдра.
   Но Генри не хотелось их сбрасывать. Больше всего маленькие зверьки напоминали каменную помесь шиншиллы и ежа. И вызывали нежный влюблённый восторг. Когда они перебрались на тело снова севшей к дереву женщины -- Генри стало немного тоскливо. Один из зверьков ткнулся на прощание ему в бедро носом и юркнул в место между корней.
   Лилит к тому моменту уже присела рядом с Генри и внимательно его осматривала.
   -- Ты не ранен?
   Блэк поднял на неё недоумевающий взгляд и задумался о том, что хотя он и не чувствовал влаги на затылке -- он мог быть ранен как-то ещё.
   -- Вроде нет.
   Уловив сомнения в его словах -- Лилит пересела ближе и внимательно осмотрела нет ли на его теле ран, особенно внимательно осмотрев затылок. Генри поморщился, когда мягкие ладони нащупали на его затылке болезненную шишку.
   Лилит тихо рыкнула в сторону гномов:
   -- Кретины.
   И мягко с укором посмотрела на каменную женщину:
   -- Могла бы проследить за ними.
   Вернувшись взглядом к Генри, она спросила:
   -- Как вообще себя чувствуешь?
   -- По-моему у меня сотрясение, мир то и дело кружится.
   Лилит в ответ нахмурилась и, поднявшись на ноги, помогла встать самому Генри. Придерживая его за талию, она вынудила Блэка перекинуть руку через её плечи и потянула его в сторону от места, где были гномы.
   -- Нам не надо выяснить у них что-нибудь?
   -- Тебе помощь нужна и доктор.
   -- И информация!
   Лилит в ответ закатила глаза, оглянувшись посмотрела на каменную женщину и та качнула в ответ головой. Один из милых и понравившихся Генри пушистиков тихо скользнул к ним и, прячась в корнях, поспешил следом. Блэк ничего не заметил, но продолжать настаивать не стал. Расследование было важно, но у него всё равно не получалось думать.
   Когда они отошли на достаточное расстояние, и вокруг не было никаких валунов, Лилит мягко заметила:
   -- Я обо всём позабочусь, напарник.
  
  
   Лилит помогает Генри добраться до Теремка, не одобрительно цыкает, что он всё ещё внимает комнату здесь и кивает А-Соли на прощание:
   -- Проследи, чтобы он никуда не смылся. И вызовите ему врача, хорошо?
   После чего она выходит на улицу и подхватывает на руки маленький зеленовато-коричневый шарик. Зверёк странно морщит каменный нос, камень наслаивается на камень и трещит, сталкиваясь. Лилит мягко гладит мягкий мох на его боках и тихо рассказывает:
   -- Я тебя к Матери унесу назад, когда ты нам поможешь. Очень нужно поговорить в одном месте с любыми свидетелями, но кроме стен и потолка со стенами там никого не было.
   Лилит идёт по обочине дороги, где проезжает в лучшем случае одна машины в пару часов. Она держит своего переводчика на руках и не отпускает до тех пор, пока они не доходят до нужного здания. Там -- она просто помогает ему подняться по лестнице и оставляет на площадке, пускает вперёд. Маленький пушистик трогательно перебирает короткими лапками, спешит от стенки к стенки, то и дело замирает и тихо переговаривается с камнями. Звук, который он издаёт, напоминает писк и стук дятла по дереву. Словно пила и трактор в одном флаконе.
   Лилит не торопится идти следом, просто ждёт.
   Шуршание прекращается не скоро, а через мгновение после того, как оно затихает -- раздаётся странный испуганный рокот и малыш быстро возвращается, прыгает вокруг Лилит, царапая каменными лапками ноги. Оказавшись на руках -- малыш пытается спрятаться, прижаться сильней и Лилит хмурится, рассматривая его. Она осторожно приподнимает малыша перед собой и заглядывает в бездонные каменные глазки:
   -- Что тебе рассказали?
   Странные скрежещущий писк в ответ -- невозможно понять, но Лилит послушно кивает, вдумывается в услышанное и когда малыш замолкает -- она бежит. Бежит в начале на улицу, к выходу из дома, спешит выполнить обещание, вернуть каменного малыша к нему же домой. В Лесу Камней она несколько раз запинается и чудом не падает, она быстрым шагом проходит к каменной женщине, опускает на землю её детёныша и хмуро сообщает:
   -- Инквизиция в городе.
   Каменное изваяние отмирает, приподнимается и тихо гудит -- все валуны в округе шевелятся и гудят в ответ, оживают и двигаются, передвигаются в другом порядке и Лилит оказывается окружена каменной стеной только с одним проходом.
   -- Дети Камня придут, только если нас позовут.
   Сообщает каменная женщина и Лилит кивает:
   -- Я услышала тебя, Матерь Камней.
   Два женских кивка и Лилит поднимается, чтобы уйти, она уже у выхода, когда ей вслед доносится рокот камней:
    -- Будь осторожна, Мать Живого.
   Лилит кивает, уже не оборачиваясь, думает, что ей второй раз за день желают того же и вспоминает о том, что коли дважды остерегают -- будь внимательней, а коли трижды -- никуда не скрыться, будет беда и надо быть готовым.
   День ещё не кончился и Лилит просит себя смотреть по сторонам и опасаться того, что сегодня ей принесёт мир. Её путь -- к Эльзе, потому что новая информация -- сильно меняет фактически всё.
  
   ========== 24. ==========
  
   Шарлотта сияет с утра, расточает улыбки и её служащие, вышедшие на работу впервые -- все -- чувствуют восхищение. Единственных из них, кто давно с ней знаком -- тоже вампир. Реми Лебо. Они познакомились два десятка лет назад, и ещё десять лет назад он пообещал, что если Шарлотта Марк откроет ресторан -- то он будет в нём поваром. Или это она ему дала такое обещание, смотря скакой сторон смотреть на данный факт и его обстоятельства.
   Он прибыл этим утром в город, закинул вещи в отель Уорлдфейр и поспешил к подруге. Столкнулся с Чарли, снова с ним поцапался, но всё же попал на кухню и жизнь в ресторане наконец-то забурлила.
   Давно готовый зал и набранный персонал получили возможность начать работу. И уже к двенадцати Шарлотта закончила писать приглашения каждому в городе, кого знала и кого хотела видеть на открытии. Её не интересовала реклама, она собиралась сделать открытие -- празднованием. И потому письма подготовила заранее и ныне -- просто проставила аккуратно дату и вручила своим только нанятым официантам:
   -- Это не входит в ваши обязанности, но за каждое доставленное письмо -- один оплачиваемый выходной в любой момент времени.
   Волшебного обещания выходного хватило, чтобы половина официантов -- таки схватила письма и поспешила отправиться курьерами по нужным адресам. Среди пришедших на работу не хватало одной эльфийки, но Шарлотта с самого начала не хотела совершенно её брать и потому предпочла не слишком думать о том, что девушка всё же не появилась. Шарлотта осознанно набрала персонал из оборотней разных видов и людей и эльфийка бы всё равно не вписалась в это общество в итоге.
   В отличие от рекламных официальных открытий других мест в этот раз -- нет никакой ленточки которую нужно будет перерезать и на Шарлотте нет какой-то особенно официальной одежды. Туника с длинными рукавами, перетянутая лентой под грудью и обыкновенные джинсы совершенно не выглядят сколько-то официально и меньше всего похожи на одежду подходящую к открытию ресторана. Но Шарлотте нравится, так она похожа на какую-нибудь героиню кино, которая просто немного не от мира сего. Этот образ -- один из её любимых, девушкам и женщинам с таким настроем спускают практически всё.
   Она целый день занимается подготовкой, хотя казалось бы, что уже ничего не нужно делать -- но она проверяет официантов и спорит с Реми о блюдах на этот день. Спорит о том, стоит ли готовить что-то конкретное или же дать гостям самим выбрать, что они будут есть.
   Шарлотта обеспокоена тем, что будет лучше для этого вечера.
   И когда в зал заполняется гостями -- у неё почти паническая атака, Эльзе приходится всё взять в свои руки, она обхватывает Шарлотту за талию и мягко уводит в сторону, они немного в стороне от прочих и балдахины у не большой сцены хорошо скрывают их. Если бы только конечно кому-то было интересно подглядывать.
   Ворон оглядывается по сторонам обеспокоенно и его спутник, Михаэль, то и дело сжимает его руку, чтобы отвлечь от тех мыслей, в которых пытается утонуть ясновидящий.
   Генри выглядит растерянно в этой толпе и следующая за ним Реджина -- ни чуть не лучше. На её лице написано, что она совершенно не понимает, почему вообще пришла. Если бы кто-то спросил -- то она выдала бы довольно не вразумительный ответ о том, что Блэк получил сотрясение и она не хотела оставлять его одного.
   И у неё было приглашение. Как и у него.
   Смотрительница сама не знает что дёрнуло её прийти, потому что Генри тоже далеко не в восторге. У него временами кружится голова и если бы он был умней -- то не стал бы сбегать изпод надзора врача и А-Соли. И если бы Реджина была лучше осведомлена о здоровье других и уходе за больными -- то она так же проследила бы за тем, чтобы он оставался под надзором. Потому что она знала, что он никому не рассказал о том, что на неё напали и она обратила кого-то в камень.
   И хотя Реджина не понимала причин и не знала, как об этом спросить -- она была благодарна.
  
   Шарлотта приходит в себя, положив голову на плечо Эльзы. Она ощущает безопасность и спокойствие, подсознательно знает -- Эльза рядом и значит, не будет вообще ничего страшного. Она помнит о подготовке Бэр и о том, что та обращается в очень крупных размеров медведя.
   Марк обхватывает Эльзу за талию и молча наслаждается. Даже не пробует ни о чём спрашивать или спорить. С гостями разберутся Реми и официанты. Шарлотта позже -- толкнёт речь и всё будет прекрасно. А если не будет -- то и плевать.
   Лилит появляется, когда все уже заняли свои места.
   Место Эльзы -- у самой сцены. Через столик от неё -- Генри сидит вместе со Смотрительницей. Шарлотта идеально подобрала людей -- никто не бросает взглядов в сторону Реджины. Разве что Анубис, но к этому давно все привыкли. Напротив египетского бога-шакала спокойно сидит мужчина в странном цилиндре, Лилит, напрягая память -- узнаёт в нём папу Легбу.
   Один из её внуков -- Лайт -- составляет компанию А-Соли, чей строгий взгляд сверлит затылок Генри. Лилит не ожидает увидеть Леонарда, но видимо он появился здесь вместе со Стефано. За соседним от них столиком -- нынешний альфа волков и Лилит -- честно сказать даже не помнит его имени. Справа от них -- Пенелопа вместе со своим дедом и она то и дело морщится, косясь на волков. Лилит вспоминает о сладком запахе в Логове и думает о том, что вполне возможно, что Генри тогда не ошибся, называя волков наркоманами. Её милая крошка-Пенни очень заметно напряжена от соседства. Если бы за столиком позади не сидела Бабушка из Пряничного Домика, то скорее всего Пенелопа уже пыталась разодрать волков. Тем более если те на кого и косятся в напряжении, то это на Генри. Лилит мысленно просит Реджину присмотреть за парнем, хотя знает, что та и так это сделает, пока тот не сбежит от неё. А он сбежит, потому, что миры их слишком разные.
   Лилит проходит между столиками, смотрит на знакомые лица и думает о том, будет ли что-то, когда она сообщит про инквизицию?
   Лилит сильно сомневается. Шарлотта не начинает свою речь из-за её появления и вид Эльзы не обещает ничего хорошего.
   Лилит не садится рядом.
   Лилит просто замирает.
   -- Эльфийку убили инквизиторы.
   Лилит слышит, как зал ресторана накрывает тишиной, в которой кроме дыхания ничего нет.
   Первой в движение приходит, к удивлению всех остальных, Смотрительницы. Она поднимается на ноги, стул скрипит по полу и приковывает к себе взгляды. Реджина, взяв за руку Генри, вынуждает его подняться. Смотрительница лучше всех прочих знает закон и то, как она двигается, как спешит её тело, подсказывает всем лучше всего, что пришли проблемы.
   Эльза сглатывает, на пару мгновений прикрывает глаза и уже знает, что должна отправиться к мэру. Она кивает, поднимается и развернувшись к Шарлотте -- выдаёт виноватую улыбку.
   Лилит отвлекается от капитана, чтобы побеседовать со Смотрительницей, та ещё не ушла, потому что Генри открыто упрямится. Лилит подходит к ним ближе, за ней следует Пенелопа с Вожаком Барсуков. Даже мысленно Лилит не называет его по имени никогда.
   Она обращается больше к Генри, хотя говорит не с ним:
   -- Пусть он будет с тобой, думаю, что ты всё равно отправишься сейчас в Библиотеку, чтобы избежать хаоса в ней, если кому-то придёт в голову под шумок стянуть книгу-другую.
   Смотрительница и Лилит смотрят друг другу в глаза и, наконец, василиск кивает. Она берёт Генри под локоть и тянет за собой.
   В ресторане начинается гвалт. Никто не уверен в том, что следует делать, каждый сомневается и Шарлотта привычно начинает рулить:
   -- Всем людям -- каждый из вас может остаться здесь. В подвале. Туда нельзя попасть с улицы.
   Кто-то -- соглашается с её предложением, Лилит не до того, она, вместе с Эльзой, спешит к городской ратуше. Они спешат, потому что закон есть закон. Лилит и так в какой-то мере нарушила его, предупреждая такую толпу народа о том, что скоро начнётся в городе. Но ей -- ничего не будет. Только не ей.
   Лилит видит, как Реджина тянет Генри по другой улице, уводит в сторону только ей ведомым коротким путём до Библиотеки. Если бы Смотрительница знала, что город перестраивается перед ней... это ничего бы не изменило. Она бы просто продолжила ходить и пользоваться и ... это верно.
   Лилит отвлеклась от дороги и запнулась о поребрик. Ругнулась себе под нос, и врезалась в замершую перед ней Эльзу.
  
  
   Генри хмуро поднял брови, когда Смотрительница и правда привела его к Библиотеке. Двери ей открыл минотавр, распахнул, словно заранее знал о том, что она скоро появится.
   Непривычно пустовала скамья перед Библиотекой. Анубис остался в ресторане.
   В Библиотеке, за стойкой регистрации, -- где и было её рабочее место -- всё ещё находилась Тереза. Увидев её -- Реджина облегчённо выдохнула:
   -- Хорошо, что ты тут.
   Тереза подняла удивлённые глаза и поднялась со своего места:
   -- Что-то случилось?
   -- Инквизиторское убийство.
   Тереза прикрыла рот ладонью и широко распахнула глаза. Увидев её реакцию Генри вспомнил, как отреагировали люди в ресторане и, наконец, возмутился:
   -- Кто-то может объяснить мне, что происходит?
   -- Будет Большая охота, -- выдохнул оказавшийся -- бесшумно -- за его спиной Тесей. Генри вздрогнул, оборачиваясь. И с непониманием глядя на минотавра.
   -- А я тут при чём? -- нахмурившись спросила Тереза, выходя со своего места.
   -- Ты похожа на человека.
   -- Но не человек же, -- пожала плечами мавка, растерянно улыбаясь.
   Реджина в ответ качнула головой:
   -- Не имеет значения, многие не в силах будут это понять. Как только прозвучит сигнал -- ты будешь в опасности.
   Генри хмуро вмешался в разговор, беспокойно спросив:
   -- Почему?
   Одновременно с ним прозвучали слова Терезы:
   -- Я же всё равно мертва уже.
   Смотрительница строго посмотрела на них обоих, перевела между ними взгляд пару раз и отвернулась, ничего не объясняя.
   Генри покосился в сторону Терезы и задался вопросом, который сразу выпалил:
   -- Если ты мёртвая, то растут ли у тебя волосы?
   Тереза повернулась к нему, её глаза распахнулись в изумлении, и она замерла, не способная ничего ответить. Генри залился краской, ощущая неловкость от собственного вопроса.
  
   Из ресторана Бред и Михаэль едут сразу домой. Михаэль радуется, что не расстался с мотоциклом и не надел вечерний костюм. Кожаная куртка для поездки на мотоцикле приятней, чем пиджак. Бред, сидящий за его спиной, прижимающийся сзади, весьма не двусмысленно стучит зубами. Они оба -- спешат домой, потому что все Одарённые -- люди. Если бы они жили одни, то приняли бы предложение Шарлотты Марк о укрытие в подвале ресторана и её дома, но они не были одиноки.
   Бреда накрывает видением уже в дверях их особняка. Михаэль подхватывает его за талию, держит весь вес на себе и тянет к дому. Пытается одной рукой открыть дверь и когда не получается вытащить ключ -- ментально зовёт:
   -- Сейриан! Майя!
   Его сестра и брат появляются буквально через минуту, изумлённо смотрят на то, как корчится в видении Бред. Михаэль обеспокоенно держит того за руки, чтобы не покалечил себя и пытается воспользоваться своим даром, чтобы помочь.
   Он даже не сразу вспоминает, почему они вообще сорвались домой.
   Об этом напоминает Майя:
   -- Что вы тут делаете вообще?
   Михаэль, почти лёжа на Вороне, хрипло сообщает:
   -- Предупреди клиентов о Большой, или может быть даже Дикой, Охоте. Сегодня.
   Сейранхмурится, услышав новости и, спешит захлопнуть все окна. Пока Майя телепатически связывается с некоторыми горожанами, а Михаэль удерживает в реальности Ворона -- Сейран занимается их безопасностью. Запирает -- замуровывает -- их в доме.
  
  
   Когда по городу разносится призыв все люди, решившие остаться в ресторане -- уже находятся в подвале. Вопреки каким-то нормальным ожиданиям -- там полно места и есть где устроиться. Вся мебель, которую близнецы пока никуда не пристроили -- была там.
   Шарлотта не стала привычно уступать место брату.
   Она взяла один из симпатичных стульев, вышла в коридор и прислонила его к двери в подвал.
   И села на него. В её руках не было никакого оружия, но она заменила тунику -- на плотную обтягивающую водолазку и сняла обувь, оставшись босиком.
   Она заперла подвал на ключ. И повесила его на шею, рядом с сердцем озёр.
   Шарлотта не знала -- потребуется ли сегодня ей кого-то защищать, но надеялась, что нет.
   Спустя несколько часов после звучного призыва -- Шарлотта слышит, как по кухне её ресторана кто-то ходит. Она слышит, как принюхивается не званный гость. Знает, что хотя ей очень сильно хочется пойти туда, и разобраться с тем, кто посмел влезть в её дом -- она так не сделает. Потому что она предложила свою защиту тем, кто находится внизу, в подвале.
   Шарлотта ничего не предпринимает, пока в прихожую, к лестницам и спуску в подвал, не выходит оборотень с диким взглядом. Жажда крови застила глаза, судя по его виду и Шарлотта думает о том, что Пьер выглядел странно и не в том ли дело, что он готовился к бою за титул?
   Шарлотта надеется, что это не так, но ей не до размышлений.
   Она ещё хорошо помнит, как следует сражаться, хорошо помнит, как блокировать удары и ей -- всё ещё три сотни лет и она вампир.
   Это не бой.
   Даже не драка.
   Скорее избиение. Потому что оборотень под какой-то травой и жаждой крови -- не противник для Шарлотты Марк.
   Она отступает от поверженного врага, отходит назад к своему сидению и мирно присаживается, складывает ладони на коленях.
   Ночь будет Долгой.
   И скучной скорее всего.
  
  
   Джи смотрит в окно, наблюдает за тем, как на площади сходится нынешнийволий альфа -- имени которого она не знает -- с другим каком-то волком. Они грызутся между собой, сражаются.
   Волки рыскают по площади и только раздаётся сигнал к Охоте -- через пять минут после того, как альфа начинает бой за собственную жизнь и титул -- волки рассыпаются в разные стороны, пара -- бежит в сторону Библиотеки и Реджина резко тянет штору, зарывает окно и разворачивается к залу.
   -- Тереза, бери Генри и отходите к кельям, заприте запасные выходы и чёрный вход. Тесей, запри двери, к нам бегут гостий.
   Тесей не успевает всего немного. Тереза и Генри скрылись сразу, а минотавр замешкался, глядя вслед Блэку.
   Волки первым делом кидаются именно на него и потому их мучения немного дольше, чем могли бы быть. Реджине всё равно, она проходит в свой кабинет, не обращая внимания на то, как на Тесее виснет пара псин. Она не сомневается в том, кто в данном случае сильнее. Минотавр ломает хребет одному из оборотней, когда Реджина закрывает за собой двери в коридор. Она уже не видит, как второй волк пытается сбежать и Тесей копытом ломает его череп. Полностью обратившийся в полубыка минотавр перемазан кровью и оставляет за собой кровавые следы, пока идёт к главному входу. Он вышвыривает тела на улицу, скидывает по лестнице. И поднимает голову к небу. Над городом сгущаются тучи, начинается гроза.
   Тесей качает головой и возвращается в Библиотеку, запирает все засовы за собой.
  
  
   А-Соль появляется в отеле с опозданием. Отец встречает её на входе, вручает в руки дубинку и уходит в город. А-Соль вздыхает, глядя ему вслед и чувствует благодарность, когда смотрит в сторону тел в стороне от их входа. Леонард с сомнением оглядывается вокруг и вздыхает.
   Он спешит зайти в Теремок и когда А-Соль запирает двери -- сковывает их льдом. Они вместе спешат обойти всё здание и замуровать каждую дверь и окно, о которых вспоминают. В некоторых помещениях -- тела, которые Иван не счёл нужным убрать. А-Соль думает, что в следующие пару дней, придётся следить за тем, что готовится на кухне. Леонард старается не думать ни о чём. Он просто делает дело -- старается обезопасить тех людей и одарённых что находятся в Теремке. Постояльцы и служащие.
   Когда они заканчивают обход -- Лен спокойно поднимается в свой номер и падает спать. У него впереди -- несколько часов сна и кровавое жуткое утро.
   Нужно будет узнать, потеряет ли он кого-то из подельников, сколько тех, с кем он спал будут нуждаться в цветах на кладбище.
   А-Соль же занимает привычное место на ресепш. Только в этот раз -- трое маленьких медвежат жмутся к её ногам, кот сидит между ними и то и дело рычит, когда кто-то проходит мимо обледенелой гостиницы.
   А-Соль сидит, на её коленях оставленная отцом дубина.
   Она охраняет своих постояльцев и работников.
  
  
   Эльза появляется дома под утро, она выглядит хмурой и усталой. Зайдя в дом она грустно смотрит на тела тех, кто пытался попасть в подвал их дома. Дверь туда уже открыта. С рассветом Охота закончилась.
   Эльза проходит мимо переломанного в странную фигуру тела тролля. Ей в голову приходит запоздалая мысль -- в дом мог прийти кто-то сильней Шарлотты и Чарльза. Сильней Шарлотты -- мысленно исправилась Эльза и вздохнула. Она прошла из заляпанной кровью прихожей в разгромленную кухню, где пытался убраться Реми. Француз то и дело тихо ругался себе под нос, то и дело издавал разные страдающие звуки и не обратил никакого внимания на появившуюся Бэр. Она прошла мимо него дальше, ориентируясь на стук столовых приборов. В зале ресторана были все те, кто провёл здесь ночь. Шарлотта порхала вокруг довольной кошкой и улыбалась. Её джинсы были в брызгах и разводах крови, ей было откровенно всё равно.
   Эльза выдохнула с облегчением, увидев, что та цела. Уверенно прошла между столиков и со спины обхватила Шарлотту, прижала к себе и ткнулась носом ей за ухо, тихо вздохнула снова и успокоилась. Переживания, которые мучили её по пути домой, сами рассосались, получив окончание и подтверждение того, что она не зря поверила в Шарлотту.
   Марк улыбнулась на прощание всем в зале, уверенно отпёрла двери и светло улыбнулась:
   -- Закончите и выметайтесь.
   После этого она радостно последовала за Эльзой на их этаж. Проходя через кухню -- Шарлотта мягко погладила Реми по плечу и попросила:
   -- Присмотри за всем.
   Они осторожно поднялись по лестнице. Шарлотта смеялась, вцепившись в плечо Эльзы. Прихожая вся в крови и здесь явно придётся заново делать ремонт. И лестница -- частично тоже в крови. Эльзе пришлось почти нести Марк, потому что та была немного невменяемой. Они тихо прошли по коридору. Ремонт всё ещё не был закончен, но по крайней мере наверху не было трупов. И гостей лишних. Эльза посадила Шарлотту на подоконник, та прекратила истерически ржать и теперь наблюдала за тем, как создаётся кофейная магия.
   Эльза мягко улыбнлась тому удивлению с которым на неё смотрела Шарлотта:
   -- Лизелотта, я каждое утро варю тебе кофе. Тебе или Чарли, я не планирую никогда это менять.
   -- МЫ тоже очень любим тебя, Дорогая.
   -- Я знаю об этом, -- кивнула Эльза возвращаясь к варке кофе. Она тихо замурлыкала под нос какую-то мелодию и Шарлотта, сидя на подоконнике, поставила на его край ногу и сложила на колено руки -- поставила сверху подбородок. Она с удовольствием наблюдала за Эльзой и умиротворённо улыбалась.
   Эльза поставила готовый кофе рядом с ней на подоконнике и прислонилась к нему боком, чтобы стоять рядом. Она посмотрела в окно, на улицы, на которых ночью был полный бардак и грустно выдохнула:
   -- Мы вроде как попытались и не справились.
   -- Но ты же продолжишь пытаться, да?
   Эльза перевела взгляд с улицы на Шарлотту и улыбнулась:
   -- Конечно.
   -- Тогда рано или поздно -- у тебя всё получится.
   -- Я надеюсь создать что-то настоящее из тех картонных солдатиков, что у меня есть.
  
   Когда наступает утро -- Реджина долго не хочет выходить из Библиотеки. Генри то и дело порывается выйти, но его ловят за руки, чтобы не выскакивал. Смотрительница устало выдыхает:
   -- Хотя ночь уже закончилась -- тебя всё ещё могут убить просто потому, что ты им не нравишься.
   -- День после Дикой Охоты -- всегда был днём простительных убийств, -- кивнул Тесей, проходя мимо Генри и Реджины. Он шёл с ведром мыльной воды и шмаброй вокруг которой была намотана какая-то грязная тряпка. Генри давно не видел таких половых тряпок и не сразу понял что это такое.
   Минотавр спокойно открыл дверь и вышел на крыльцо. Генри тут же повернулся в сторону Реджины, но та пожала плечами:
   -- Кто рискнёт ему что-то сделать или сказать?
   Блэк поморщился и согласно кивнул. Тесей даже просто на вид был очень мощным. Мужественный и мускулистый, если бы не жутковатый вид -- создающийся за счёт головы -- то Генри бы ощущал себя неловко рядом с ним. Он сам походил на куклу, чем на мужчину, но хотя бы не был полу-животным. Генри надеялся, что не был.
   Реджина оставила Генри наедине с Терезой и сама отправилась в свой кабинет, чтобы связаться с Северусом. Хотя тот -- тоже был василиском -- быть его воспитанником будет для Генри лучше хотя бы потому, что никто -- в любом уме -- не станет связываться с кланом Медичи. Даже не смотря на то, что и средние века давно кончились, и человеческая часть семьи давно отошла от деятельности отравителей. Нелюдям до отравлений дела не было, а вот то, что почти все ныне живые Медичи-нелюди это василиски которые весьма трепетно относятся друг к другу -- волновало многих. Даже тех, кто был не в своём уме. В конце концов, есть менее сумасшедшие и болезненные способы самоубийства и даже мазохисты предпочитают их, а не гнев этого семейства.
   Генри неловко покосился в сторону Терезы. Вчера они вместе провели довольно много времени, но по большей части -- в тишине. И всё же -- они узнали друг друга по другому. Гени было не всё равно на безопасность девушки и в какой-то мере это заставляло её подпустить его ближе к себе.
   Пока Тесей пытался очистить от крови крыльцо, а Реджина договаривалась о том, где она и Северус могут встретиться для знакомства второго с Генри, -- Тереза и Генри неловко топтались вокруг друг друга. Вчерашние темы для разговора исчерпали себя вчера. Сегодня рассказывать про охоту было уже нечего. Надо было смотреть. На улицу, на множество тел. Тереза не испытывала особой потребности в этом, а Генри ещё не знал, что его ждёт на улице.
   Может быть -- что к тому моменту, как Реджина заберёт его с собой -- хотя бы с площади уберут тела.
   Тереза рассматривала Генри, задумчиво бродившего между книжных стеллажей.
   И внезапно сообщила:
   -- Волосы не растут.
   -- Что?
   Блэк оглянулся, растерянно посмотрел на Терезу, широко распахивая глаза и раскрывая рот. Увидев его реакцию девушка ощутила внутреннее довольство, но внешне оно ни как не выразилось кроме довольного блеска в глазах. Тереза повторила, разъясняя:
   -- У мёртвых. Волосы не растут.
   Генри открыл и закрыл рот, удивлённо икнул и широко улыбнулся, внезапно что-то для себя поняв:
   -- Спасибо.
  
  
   Реджина возвращается в зал ближе к обеду. Генри уже помог Терезе навести порядок и подобрать опрокинутые вчера книги. Они вдвоём уже помогли Тесею навести порядок на крыльце. Как Тереза и думала - от тел быстро избавились, когда она с Генри появилась на крыльце - когда туда их пустил Тесей - ни одного трупа уже не было. Генри ничего не увидел. Терезе, внезапно, этой ночью, стало ясно, что Генри в сущности человек, каким когда-то была она сама. Может быть, у него от рождения не человеческое происхождение, но вместе с тем - он ничего не знал и всегда жил в том почти нормальном мире, в котором до смерти жила и сама Тереза.
   Поэтому не было ничего странного в том, что Тесей и Реджина так старательно пытались оградить его от того, что видели. Тереза поняла их, пока наблюдала за Генри тем вечером и этой ночью. Он был столь же наивен, что и щенок лабрадора. Тереза всё ещё не собиралась любить собак. Но она бы не стала отрицать, что щенки глупы, наивны и милы. Всё же.
   Когда Смотрительница вернулась к ним - они уже были свободны и пытались втроём играть в карты. Для собственного удобства Тесей, наконец-то, принял полностью человеческий облик и теперь Генри то и дело замирал, рассматривая хищный греческий нос, тёмные глаза и тонкие губы на мужественном - реально мужественном, как у героя боевика - лице. Широкая челюсть хорошо сочеталась с обычными мягкими скулами. Генри залипал.
   Реджина не стала ни как выражать недовольства, просто присела рядом с ними и улыбнулась. Она закончила разговаривать с Северусом, предварительно ей снова пришлось его искать, хотя в итоге - это он сам с ней связался. Спрашивается - зачем оставлял ей какие-то адреса?
   Реджина вздыхает спустя какое-то время, когда заканчивается шестая или седьмая партия, а за окнами можно различить вечер:
   - Генри, я провожу тебя до Теремка.
   - Уже отпускаете?
   - Надеюсь, что город хоть немного прибрали, - честно кивнула Смотрительница, поднимаясь. Минотавр и мавка синхронно кивнули, чувствуя солидарность к этой надежде.
   Генри улыбнулся на прощание, забрал куртку, которую забыл в Библиотеке в прошлый раз и двинулся за неспешно ушедшей Реджиной.
   Хотя Смотрительница надеялась на лучшее - она не удивилась, когда обнаружила, что улицы всё ещё влажные. Ночью, весьма удачно, была гроза. Улицы выглядели немного лучше, чем могли бы, хотя лужи крови вокруг были буквально. Когда они проходили мимо первой из них - Генри запнулся и чуть не полетел в неё.
   Реджина цепко ухватила его под локоть и потянула за собой. Её честность и пессимизм почти вынудили её - она просто не смола удержаться - сказать:
   - Всё было решено старым способом. Не понимаю, для чего при этом нужны были вы.
   Генри не сразу понял, о чём говорила Смотрительница, но её слова, та вера, которая стояла за ними и та привычность, к произошедшему, заставили Генри нахмуриться сильней, хотя после луж крови мимо которых они шли, можно было решить, что сильнее он уже не расстроится.
   Генри нашёл, что ответить, уже когда они подошли к гостинице. Он остановился в метре от входа, повернулся к Реджине и та с любопытством склонила голову на бок, ожидая, что он ей скажет:
   - Мы нужны, чтобы такого больше не было.
  
  
   Лилит приходит за Генри на пять минут раньше, чем он возвращается в Теремок. Этого времени ей хватает, чтобы попасть в гостиницу через ледяную арку и подняться в номер. И выяснить, что Генри там ещё нет, и не было. Лилит думает -- что ей придётся пересечь полгорода, до Библиотеки и надеется, что в центре уже убрали тела.
   Она слышит голос Генри, когда выходит из Теремка. Она ловит мягкий взгляд Реджины на Генри и думает, что Смотрительница на самом деле только притворяется что не хочет верить. На самом деле -- она совершенно точно всем сердцем за. Лилит умеет видеть такую поддержку в других.
   Она окликает их. И Смотрительница кивнув в ответ -- спешит сбежать. Лилит не в полной мере готова понимать самостоятельность Реджины. Но если той хочется, то по крайней мере она жива. Анубис точно не даст ей пострадать и потому Лилит старается не вмешиваться. Это её правило -- невмешательство в жизни детей.
   Лилит поднимает глаза к небу -- оно уже начало темнеть. Она мягко выдыхает:
   -- Сегодня очень красивые медузы. Очень много видно.
   Генри в удивлении на неё смотрит и Лилит вздыхает:
   -- Каждая звезда это медуза. Если получится рассмотреть её -- то нужно загадать желание.
   -- И оно точно исполнится?
   -- Именно так!
   Генри смеётся. Лилит -- думает -- надо позвать его прогуляться, надо рассказать ему самые ласковые истории её мира. Лилит хочет, чтобы Генри тоже полюбил этот город.
   Лилит жаль, что Генри с ужасом и болью оглядывается вокруг.
   Лилит знает, что нужно сказать:
   -- Тебе ведь хочется быть нужным? -- Генри поднимает на неё глаза и она выдыхает самое правильное что может быть. Обещает ему -- Здесь ты таковым и будешь.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"