Дом в самом деле напоминал замок: массивный, в двенадцать этажей, он почти полностью охватывал маленький холм и призывно сверка в быстро сгущавшихся сумерках. Название Цитадель закрепилось за ним недаром.
В Цитадели горело множество окон, словно там велась нормальная человеческая жизнь. Алексей подумал, что когда-то люди приходили сюда после работы и за этими окнами ужинали, смотрели телевизор, разговаривали. Через равные промежутки времени окна наливались ядовито-желтым свечением, и Цитадель выдавала себя. Не было в ней ничего общего с жилым домом: Цитадель была хищным зверем, затаившимся во мраке и поджидающим неосторожных.
- Хана нам, Алеша, - негромко сказал Максудов, бесшумно снимая с плеча винтовку. - Ой хана. И дело к ночи. Ночью она, говорят, с места сходит и бродит тут, поживу ищет.
- Жрет? - шепотом поинтересовался Алексей. Вряд ли винтовка Максудова, который до войны мог бить белку в глаз, пригодилась бы против Цитадели.
- Затаптывает, говорят. Будешь потом за окошком у нее сидеть, от ужаса выть. Там внутри-то знаешь, что?
Алексей не знал, а Максудов не стал рассказывать. Окна снова налились отвратительным желтым светом, и Алексей подумал, что Цитадель их заметила. Надо же было им так нелепо заблудиться на окраинах города...
- Я до войны учителем был в Адлере, - вдруг признался Максудов. - Русский язык и литература. Хотел диссертацию написать по Лермонтову. А вот не срослось... Смотри, вон там вся земля перепахана. Значит, точно, бродит...
В Цитадели заскрипело, протяжно открываясь, окно: словно рот распахнулся, готовясь захватить порцию еды.
- Заметила, - сказал Алексей.
- Заметила, - согласился Максудов. - Бежим, Алеша.
И Алексей побежал.