Аннотация: Воспоминания о начале 90х. Было жестко, но не скучно.
Весна 1992 г.
Ранним утром, где-то часов в пять - было еще темно, в пустом прицепном вагоне поезда Москва - Варшава, стоящем в отстойнике, копошились двое молодых людей чрезвычайно не похожих друг на друга. Один из них был; высокий, шатенистый, ярко выраженный русак в теле. Другой; чернявый, среднего роста, смахивающий на татарина.
Парни уже успели основательно вспотеть, поскольку были заняты очень важным, ответственным делом; в купе, в тамбуре, в проходе, они быстро свинчивали внутреннюю обшивку стен и потолков; и так же споро засунув в образовавшиеся пустоты блоки сигарет, бинокли, и кое-что еще, особо ценное - приводили потревоженное место в первоначальный вид.
Провозили они, таким образом, товар в третий раз, поэтому действовали довольно сноровисто - в боевых условиях и солдат во сто раз быстрее обучается; война - не полигон. Контрабандисты не рисковали жизнью, а лишь кошельком; что впрочем, для многих людей важнее жизни. Двое наших героев не принадлежали к числу последних, деньги для них были не всё, но очень многое - поэтому закручивая болты и гайки съемных панелей, друзья пыхтели от усердия.
Познакомиться с проводником пришло в свое время в голову Юрию - русаку. До этого он ездил в Польшу много раз по разным схемам: и как Бог на душу положит, надеясь на удачу; и позже, более хитро, наведя контакты в пограничном, тогда еще советском, Бресте.
Юрий никогда не ездил один - это было чересчур тяжело. Всегда должен был быть спутник; толпой ездить не имело смысла, да и просто было неудобно - каждый член временного мини коллектива мог в самый неподходящий момент неожиданно взбрыкнуть, показать характер. Финансовые интересы, зачастую не совпадали, а на один карман работать мало кто соглашался.
Вот и в этот раз он ехал вдвоем с Айратом - башкиром или татарином; за время длительных бесед в дороге Юрий это так толком и не выяснил. Напарник был надежный, правда тупил временами - это напрягало, но безопасность куда важнее - знать, что тебя не кинут во время поездки и не сбегут при опасности.
Стартовать в очередную, обещающую череду приключений поездку, (ох, как бы хорошо обойтись без них! Иногда даже получалось...) им предстояло на следующий день. Подмасленный проводник, в первый раз активно помогал в заполнении пустых полостей вагона. На это раз он ограничился впусканием друзей внутрь, а сам прикорнув в своем купе, ждал окончания авральных работ. После выпроваживания любителей крутить гайки в полумраке - освещение работало не на полную, - ему предстояло заняться прямыми служебными обязанностями, готовить вагон к завтрашнему рейсу.
Ну, всё, пора сваливать, по домам - вытерев лоб, выдохнул Юрий. - Завтра увидимся. Если что, звони, только, пожалуйста - если действительно, что надо. Не стоит посреди ночи сомнениями делиться - если бы, да кабы. Спокойно дай последнюю ночь провести.
Будет сделано, командор! - все ездящие с Юрием относились к нему с уважением и признавали лидерство на срок поездки; польскую тему он знал как никто, даже говорить выучился по-польски довольно свободно.
Не тратя лишнего времени, напарники разъехались по домам на своих видавших виды бэушных "шестерках". Без машин им было никак, а новые "жигули" стоили диких денег - на них в СССР существовала гос цена, сама по себе не слабая, плюс сверху ого-го сколько! Деньги крутились в товаре, надо было постоянно наращивать объем; - назад везли, в несколько раз дороже закупа продаваемый ширпотреб, в основном одежду - сколько могли утащить; ну, и конечно же доллары. Для наших друзей и им подобных: крупных, средних, мелких; десятков, может, сотен тысяч, а может, и миллионов граждан бывшего СССР, слово "контрабандист" применялось редко - разве уж, провозили совсем огромадные объемом и суммой грузы. Прижилось гораздо более мирное, прямо-таки домашнее слово - "челноки".
Весна 1991. Годом ранее.
К концу зимы у Юрия начал истощаться запас накоплений сделанных в два удачных для него предыдущих года. Это тучное время он провел в коммерческом молодежном центре одного из комсомольских райкомов, где с удовольствием обретался бы и дальше, но - организация накрылась. Первопроходцы российского бизнеса оказались резвыми грамотными ребятами, и, вместе с комсомольской крышей, взяв под какой-то фантастический умопомрачительный проект мульти многомилионный государственный кредит, как по команде растворились на просторах не объединенной Европы и объединенных заокеанских Штатов. Юрия потом несколько раз таскали на допросы, и отстали от него лишь по причине понятной даже самому твердолобому чекисту - он-то никуда не свалил, обделили парня.
Юрий посокрушался по поводу своей ненужности расхитителям государственного имущества. Попытался впрыгнуть на подножку уходящего поезда; предлагал вагоны не имеющегося у него товара, лез везде посредником. Телефон дома не умолкал ни на минуту. Многим людям, как ни странно, удалось недурно раскрутиться - "воздух" магическим образом материализовался в товары, а дальше в пачки денег, где вместо бесчувственного Ленина, на тебя смотрел мудрым всепонимающим взглядом заокеанский изобретатель громоотвода - мистер Б. Франклин. Чего не хватило Юрию: наглости, ума, удачи? Видимо, всего понемногу. Судьба отказалась кричать ему: "Бинго!" У капризной особы были на его счет свои планы.
Многие его знакомые к тому времени протоптали тропинки в Восточную Европу. Помечтать о миллионах успели все, но надо жить; и мечты о прекрасном сменились трудовыми сотнями, а у кое-кого уже и тысячами. Долларов.
Раздобыв себе и приятелю Сергею вызовы, из еще не успевшей разделиться Чехословакии, Юрий тщательно стал готовиться к отъезду. Начало года прошло в сборах. Внимательно были выслушаны учителя-челноки, утюжившие уже с год бывшие братские страны. Некоторые их советы оказались впоследствии полезными, многие полной туфтой.
Настал день отъезда. Часть товара была сложена в специально купленный, раскладывающийся почти в рост человека, туристический брезентовый рюкзак. Юрий влез в лямки, встал. Его ощутимо качнуло, он с трудом удержался на ногах. Любимая женщина Лена испуганно ахнула. А ведь еще был громадных размеров, искусственной кожи румынский чемодан! Деваться некуда - надо волочь.
"Копейка" жалобно скрипела всю дорогу на Белорусский. Согласившийся отвезти свежеиспеченных челноков друг, бубнил недовольно про рессоры. Доехали. На привокзальной площади водитель помог вытащить негабаритный багаж. Попросил, к обещанному ранее паленому "Ливайсу", привезти три футболки, клятвенно заверил, что встретит, - и моментально испарился провожаемый напряженными взглядами привокзальных бомбил.
Друзья отказались от услуг носильщиков (за их скромные цены, можно было неделю жить) и поперли ишачками к поезду. К тяжести рюкзака и чемодана, взваленных на предусмотрительно захваченную тележку с колесиками - непременный челночный атрибут (с такими теперь ходят бабульки), Юрий стал потихоньку привыкать, с безнадежным чувством ломовой лошади.
Проводник включил профессиональную шарманку по поводу негабаритного багажа, но быстро заткнулся, получив обычную мзду. О ее размере ребята были проинструктированы; и дали не больше, не меньше, а как раз сколько надо. Твердая такса, уложенная проводником в карман заткнула его фонтан красноречия, он принял ребят за бывалых.
Купе в вагоне оказались странные; вместо привычного четырех мест оно таило в себе три полки в ряд, средняя и верхняя пока были подняты. Билеты им достались на два нижних яруса. Напротив полок торчал, на фиг не нужный, неудобный стол, способный трансформироваться в умывальник. Ни до, ни после, Юрию ни приходилось ездить в подобном чудо-купе. Нижняя и верхняя полка в разобранном состоянии кое-как годились для лежания, чего не скажешь о средней. Невысокий худой Сергей мог пролезть туда с трудом, Юрий же не вмещался вовсе.
Поклажу с трудом впихнули под нижний лежак и на багажное место над дверью. С нетерпением принялись ждать третьего пассажира, втайне надеясь, что оного не будет.
Пассажир появился, мечтам не суждено было сбыться. Им оказался миниатюрный вьетнамец, дружелюбно что-то лопочущий на своем кошачьем языке. По-русски он говорил понятно только: "здасьте", "холосо". Другие слова он тоже знал, но так немыслимо их коверкал, что понять его не представлялось возможным. Улыбающийся попутчик попытался заговорить с коробейниками на немецком, чем ужасно их удивил.
В последние годы существования СССР много граждан Вьетнама работали в стране, в основном, на текстильных фабриках, и вполне сносно объяснялись по-русски.
Их же спутник оказался таким же чудным, как и вагон поезда. Перед отходом состава, при повторной проверке билетов, он засветил паспорт ФРГ. Друзья с большим интересом полюбовались на бордовую книжечку с орлом. До этого, кроме родного серпасто-молоткастого, документов других государств им видеть не доводилось.
Кроме эстетического наслаждения буржуазной ксивой, у друзей созрел вполне шкурный резон. По тогдашним таможенным правилам, частным лицам, вывозить из страны практически нельзя было ничего. Только вещи для личного пользования и минимум валюты, которую хрен было, где купить; обменных пунктов не было, торговля валютой преследовалась по закону. Ехало большинство челноков наобум, надеясь на святое русское "авось". Надежда, конечно же, прекрасное чувство, но малопродуктивное. А тут подвернулся такой шанс...
Они знали, по рассказам советчиков, что граждане других государств очень могут пригодиться. По поводу них действовали какие-то иные, неведомые никому доподлинно, правила. Надо было пробивать вьетнамца на дружбу.
Действовали традиционным способом - предложили выпить. Достали бутылку водки, домашнюю закуску. Нгуен Ван Тху, или просто Вань-я, радостно заулыбался, выудил из своих запасов фирменный фанфурик и иноземный шоколад.
Тщедушный германский подданный смог продержаться недолго. После часа дружеских возлияний, он перестал поддерживать беседу на смеси всех известных попутчикам языков. Заглянувшие к нему на полку челноки увидели беззвучно спящего на боку вьетнамца.
Силы требовалось поберечь и самим. Дальнейшие возлияния свернули; напитки еще потребуются, да и боязно было распоясываться. Подошло время ночными грезами любоваться. Поезд из Москвы уходил поздно вечером; пока попили-закусили, наступила ночь.
Утро и следующий день друзья провели в ничего не значащих разговорах, изредка обмениваясь с попутчиком дружелюбными улыбками. Вместе поели, попили чайку.
Миновали Минск. Пора было приступать к сложной дипломатической миссии.
Вьетнамец оказался на редкость понятливым; похлопал по плечам Юрия с Сергеем - "друг, хорошо", согласился помочь.
Ох, Юрка, авантюра! Конфискует все таможня и нас высадят. - мнительный Сергей нервно шмыгал носом.
Юрий тоже не уверен был в правильности плана, но другого у них не было. Полагаться на "авось" представлялось еще сомнительней.
Брест. Поджилки у друзей тряслись как струны на гитарах мексиканских марьячи. Пограничники к ним претензий не имели. Настала очередь таможни.
Таможенники ходили по одному. Им достался мордастенький, в меру упитанный страж экономических интересов СССР. Друзья предъявили для досмотра жиденькие сумки. Владельцем всего остального неподъемного багажа назвался доблестный наследник идей Хо Ши Мина.
Таможенник крякнул, с сомнением оглядел всех пассажиров, велел Юрию с Сергеем выйти из купе, закрыв за ними дверь.
Юрий уже устал бояться. На него снизошло терпеливое отупение. Опершись на поручень, стоял он в вагонном проходе, ожидая, чем всё закончится. Сергей уставился стеклянными невидящими глазами в окно, приняв замысловатую неудобную позу.
Дверь распахнулась. В проеме купе показался таможенник прижимающий к груди бинокль, механическую детскую игрушку и подарочную бутылку "Столичной":
Точно, не ваш багаж, ребята?
"Ребята" дружно замотали головами.
Ну, не ваш, так не ваш. - "мордастый" исчез в тамбуре.
Больше они этого замечательного человека не видели.
В купе их встретил, довольный четко исполненной миссией Вань-я. Артистично, в лицах, он изобразил всю сцену пропущенную друзьями.
То, что всё: огромные рюкзаки, сумки, чемоданы; принадлежат русским парням, таможенник не сомневался. Но этот странный вьетнамец с буржуйским паспортом, говоривший по-немецки лучше фашистов из "мосфильмовского" кино, ввел его в какой-то ступор. Хранитель рубежей встряхнулся, прихватил бутылку понятной ему жидкости, в придачу к не нужным ему "презентам", сунутым загадочным пассажиром прямо в руки. Вань-я похлопал его по плечам, повторил любимую мантру: "Дружба, мир - хорошо" - и выставил за дверь.
Ребятам повезло конкретно. На перроне толпилась внушительная группа людей ссаженных со своим грузом. Каждый вагон потерял несколько человек.
Поезд двинулся. В Европе были неправильные железные дороги, даже, в недавно еще, социалистической Польше. Предстояла замена колес.
Колеса поменяны, вот и пересекли границу. Тересполь, Польша. Ураганом по вагону промчались польские государевы люди. Действовали они куда шустрее своих коллег - добродушных белорусских увальней. Вздохнувших было коробейников, ждало еще одно психологическое испытание.
Понимая, что ссаженых с поезда спекулянтов с излишками товара девать особо некуда, поляки не лютовали особо. Через окна, Юрий с Сергеем с любопытством наблюдали за двумя неудачниками, высаженными из соседнего вагона, стоящими в окружении статных парней в черной форме. Рядом с ними высился приличный стеллаж водочных ящиков и сигаретных коробок. Каким образом они протащили всё это через Брест, и на что рассчитывали в Тересполе - оставалось только догадываться. Немного ясности внес усатый дядька из соседнего купе. По его словам выходило; до поры до времени основной проблемой было проехать Брест, польская таможня редко заходила в вагоны, только погранцы. Изменилось всё недавно; поляки стали нервно реагировать на товарные запасы ввозимого челноками спиртного.
По сути, нам всем повезло, - пояснил усатый. - Этих, с крупной партией водки взяли, будут сейчас оформлять. Да и еще и сигареты у них... Остальной состав шерстить времени не останется.
Так и вышло. Поезд, постояв еще недолго, двинулся в путь. Пейзаж за окном заметно изменился. Если матушка - Россия вынуждала скучать путешественников однообразными просторами за окном, прерываемыми редкими кособокими деревеньками и скопированными друг с друга индустриальными пейзажами, то польский пленэр отличался своим видом радикально.
Местность была здесь застроена довольно плотно и выглядела, не в пример советской, очень ухоженно. Польские поселки и городишки в корне отличались всем своим обличьем, а главное аккуратностью и чистотой. Сельские дома, размером и архитектурой, поражали неискушенных друзей. Подобное, они видели только в кино.
Разговорились с усатым дядькой. Оказывается, несмотря на то, что поезд именовался Москва-Прага, большинство его пассажиров высаживались в Варшаве, где и рассасывались по просторам и рынкам бывшей братской страны. И приглашения почти у всех были польские.
Въезд в бывшие соц страны, в частности в Польшу с Чехословакией, регулировался такими вот приглашениями, обычно покупавшимися у местных жителей за скромную плату. Оформление не составляло особого труда: приглашающий шел к нотариусу или в местный магистрат, заполнял там необходимые анкеты, оплачивал марки гос пошлины, приклеиваемые к приглашению, возвращался к жаждущему челноку за законным вознаграждением. Все были довольны.
Зачем вам эта Прага сдалась? Слазьте здесь. Тут и продадите быстрее и выгоднее, и тариться всё равно в Польше придется на обратном пути - у чехов цены на товар не особо вкусные, - поучал их усатый.
Поезд доплелся до Варшавы. Проводили дружбана Вань-ю. После "Варшавы центральной" состав расцепили. Три вагона, которые должны были следовать в Прагу, отогнали на какой-то пустырь. Проводники отправились на близлежащий рынок, видимый прямо с пригорка, где стояли осиротелые вагоны. Оставшимся объявили, что у них в запасе три-четыре часа, и что они тоже могут прогуляться.
В их вагоне не осталось почти никого, и те немногие, собирались выйти в Катовице - крупном городе по дороге к южной границе Польши. До Праги не ехал никто. Ребята призадумались.
Все слышимое ими от попутчиков переварилось в голове. В Варшаве оставаться не стоит, продать товар здесь дорого не получиться - слишком много народу и без них; они вылезут в этих самых Катовице, а дальше будь что будет. Эх, прощай Злата Прага...
Решили сгонять на рынок "толкнуть" пару бутылок водки. Запасов горячительного у ребят было мало, но всё же несколько стекляшек сорокоградусной имелось - самый надежный товар, жаль много не провезешь - тяжело и польская таможня не одобряет.
Отправился толкать "злодейку" Юрий, Сергей остался сторожить бесценный багаж.
Дело было к вечеру, темнело - рынок почти опустел. Редкие оставшиеся продавцы собирали разложенный и развешанный товар. Кому же предложить? Долго бродить по базару Юрию не пришлось. Он услышал знакомую русскую речь от двух оживленно болтающих парней. Юрий обрадовался и подскочил к тем.
Говорящие оказались вертлявыми чернявыми парнями, моложе его, рожами больше всего смахивающими на кавказцев. Незнакомцы обрадовали - ходить далеко не надо, они сами у "земляка" всё купят, по хорошей цене, им как раз водка нужна. Обрадованный продавец отдал бутылки улыбчивым покупателям, те сказали: "Спасибо" - развернулись, и вразвалочку двинулись, вдоль по пустому проходу, между торговыми местами.
Э, а деньги!? - закричал им вслед ошарашенный Юрий. - Вы куда!?
Экспроприаторы обернулись, зыркнули глазами по сторонам, так же, покачиваясь, но уже не с улыбками, а с ухмылками вернулись к парню.
Слышь, ты, вали отсюда, пока цел. Проблем захотел? - один из обидчиков достал из кармана выкидной нож - с неприятным звуком выскочило внушительное лезвие.
Побелевший Юрий стоял, не двигаясь.
Вот так-то лучше - второй грабитель похлопал его по плечу. Почти по-военному выполнив команду "кругом", кавказцы, как ни в чем не бывало, пошли тем же маршрутом. Они моментально, и думать про незадачливого продавца забыли. Похоже, всё это было им не впервой.
Юрия трясло от злости. Хорошенький почин для торговли. При обычных обстоятельствах, дома, он и не подумал что-либо предпринимать - тем паче, на нож бросаться. Но здесь, за границей, в непривычной обстановке, с ним что-то случилось. Что-то вроде помутнения.
Рядом с ним стояла металлическая урна для мусора. Он подбежал к ней, схватил, и, подняв тяжелую железяку, кинулся вслед уходящим обидчикам. Те не успели далеко отойти, до них было несколько шагов.
Парни услышали топот, обернулись. Хрясь! Юрий со всей силы треснул по голове обладателя ножа - тот снопом повалился на асфальт. Второй с изумлением уставился на нападавшего; грабитель был растерян, но не напуган. Ждать было нечего: первый валялся на замусоренном асфальте, второй испытывал кратковременный шок и не среагировал сразу. За что и поплатился; Юрий засадил ногой, стоящему столбом противнику, точно в пах. Тот ахнул, согнулся, стал приседать. Дабы ускорить процесс сближения с землей, Юрий, долго не думая, приложил урной и его.
"Б.., я их не убил часом?" - испугался парень. Право победителя требовало обыскать поверженных. Обшарил одного, вытащил ворох смятых купюр. Другого не успел - в отдалении послышался чей-то приближающийся разговор. Засунув деньги себе в карман куртки, он побежал к калитке в заборе, через который Юрий и попал сюда со стороны пустыря прилегающего к железнодорожным путям. Спиртовой запах из разбитых бутылок остался за спиной.