Жизнь заразная штука. Ещё вчера ты сидел с револьвером во рту, ощущая запах жжёного пороха и чувствуя привкус масла. Ты сидел в такой позе долго, ища оправданий своему поступку, или же наоборот, ища причин, чтобы не сделать этого. Ты уже сам испугался от одной мысли, что сейчас надо будет взвести курок, нажать на спусковой крючок и почувствовать, как небольшой кусок свинца войдёт в нёбную кость, оставляя небольшое отверстие здесь на входе и лопнувшую черепную коробку на выходе. Ещё десять часов назад, чувствуя холодную маслянистую сталь у себя во рту, которая уже стала нагреваться и была вся в твоей слюне, ты представлял себе треск ломаемой кости, разрыв мозговой ткани и след на стене, как от кинутого в неё здорового тухлого помидора. Не важно было, где ты добыл этот револьвер, неважно было и как. Если говорить честно, то уже и не важно было, почему ты это сделал. Здесь и сейчас существует только одна причина - и она легко решаема путём простейшей мыслительной деятельности: от мозга лишь надо послать сигнал к мышце руки, ответственной за сгибание указательного пальца, тебе не важно, как зовётся эта мышца, тебе не важно, какие процессы предшествуют этом действию. Тебе важно, сможешь ли ты решиться на то, что так ярко представляется у тебя в голове.
Ведь это простейший алгоритм:
1.Взять в удобную руку револьвер.
2.Убедиться, что револьвер заряжен.
3.Если не заряжен зарядить. Если заряжен - переходить дальше по пунктам.
4.Развернуть револьвер выходным отверстием к себе.
5.Засунуть ствол револьвера в рот. Не глубоко, чтобы не вызвать рвотного рефлекса.
6.Повернуть револьвер таким образом, чтобы верхний кончик ствола слегка давил на верхнее нёбо.
7.Положить большой палец на курок.
8.Сгибая этот палец взвести этот курок.
9.Вернуть палец в исходное положение.
10.Положить указательный палец той же руки на спусковой крючок.
11.Слегка согнуть данный указательный палец.
12.Почувствовать облегчение. Вернее не почувствовать ничего.
Но ты, выполнив все пункты до десятого, почему то не можешь выполнить оставшиеся. Твои ладони вспотели, намочив рукоять револьвера, отчего в руке чувствуется мокрая сталь. По лицу потекла первая капля пота, выделенная потовыми железами, расположенными в основании волос. Подмышками уже текут тонкие струйки пота. Ты весь взмок, но ты всё ещё не выполнил два последних пункта.
Ты сидишь в той же позе, но глаза смотрят не на руку с револьвером, а в окно. В окно, где как в телевизоре проносится вся жизнь, независимо от возраста смотрящего. Вот дети играют в песочнице, собирая из разрушенных горных пород некоторое подобие взрослой жизни: которые поменьше довольствуются просто нелепыми формами, возникающими в голове, либо навязанными шаблонами; дети постарше создают себе дома с подземными гаражами для своих машин. Стая молодых мамаш наблюдает за этим с напущенным умилением, готовые в любую минуту разорвать за своё чадо что и кого угодно. Рядом, на спортивной площадке идёт борьба подростков за мяч, хотя они и разделены на команды, но каждый играет сам с собой, пытаясь показать, что лучший игрок - он, чему мешают противники из противоположной команды, пытающиеся отобрать мяч, с целью доказать тоже самое, чем вызывают зависть у сокомандников игрока с мячом, не имеющих права по правилам отобрать мяч у своего, чтобы доказать что они лучшие. Ещё немного дальше на лавочке сидят студенты, пьющие пойло, отчего-то называемое пивом. У них в глазах есть надежда, что ещё всё впереди, но в девяносто пяти процентах всё уже определенно: кто с помощью протекций будет работать на работе с девяти до четырёх, приходить в собственную квартиру и выбирать куда бы сходить сегодня вечером, кто-то будет бегать с пеной у рта в офисах, всю жизнь отрабатывая квартиру, машину и прочие так называемые материальные блага, а кто-то будет вкалывать с восьми до восьми и приходя в свою квартиру на двух владельцев заливать всё тем же пойлом свою злость на всех остальных. На противоположной лавочке сидят бабки - результат прошлой эпохи, эпохи больших обещаний и ещё больших обманов, пытающихся доказать, что прошлое лучше настоящего и пытающиеся скрыть тем самым свою зависть ко всем, кто имеет то, чего они были лишены в своё время, в обмен на стабильную заработную плату и полупустые прилавки магазинов. Ты видишь это всё, сидя у себя на диване в одной позе уже минут двадцать. Но тебе не надоело. Твоё тело не затекло. Ты просто боишься пошевелиться. Да, страх появился уже на четвёртом пункте, с того самого момента, как ты увидел темнеющую пропасть уходящую в глубь револьвера. Именно эта пропасть должна извергнуть какие-то жалкие граммы свинца, которые изменят положение твоего тела на полулежащее, а узор обоев обновиться позади тебя.
Ещё вчера ты сидел сжав в руке результат желания убивать быстрей. Ещё вчера ты хотел своей смерти, скрипя зубами о стальной ствол. Ещё вчера ты не мог решиться на такой простой поступок, как согнуть указательный палец. Ещё вчера ты боялся. Ещё вчера не было никаких желаний, лишь желание убраться настолько далеко, чтобы ни одна проблема не могла достать тебя. Но сегодня всё по другому. Сегодня есть только желание жить, во всём, что тебя окружает. Желание жить везде - в окружающих тебя людях,в окружающих тебя растениях, в застывших серых коробках, в железных ящиках, что едут вперёд по дороге. Всё буквально пронизано желанием жить. Подумать только, что малейшее движение указательного пальца может придать желание жить людям сегодняшним. Сегодня, смотрящие на тебя лежачего в неестественной позе на заляпанном диване. Смотрящие на твою развороченную черепную коробку, содержимое которой было размазано по обоям и дивану. Все эти смотрящие просто хотят жить. Ведь жизнь заразная штука.