Апрельское холодное утро. Начало восьмого. Подхожу к жаждущим уехать. Вся остановка, чуть покачиваясь и немного сощурив глаза, в едином порыве всматривается в даль. Народ прибывает.
Подходит плохо выспавшаяся девушка с плеером. Вижу ее второй раз - картина не меняется: тело постоянно норовит согнуться, а глаза закрыться. В движении все это выглядит забавно. Подбегает заводной мужичок и, не вписываясь в общую массу, начинает нарезать круги.
Наконец вдали появляется автобус. Остановка оживляется: нужно занять правильную позицию, чтобы не зайти в числе последних - затолкают, пока пристроишься.
Но утренняя реакция меня подводит. И вот я стою на ступеньках в центральных дверях и пытаюсь протолкнуться в салон, чтобы протиснуться к окну. Могут и пропихнуть, но это редко. Все же поднявшись по ступенькам, рассчитываюсь с кондуктором, хватаюсь за верхнюю перекладину, прижав к ней и свой билет. Рядом освобождается место, но не успеваю пройти вперед - билет приклеивается. Пока я его отрываю, место занимают.
На средней площадке совсем тесно. Чем дольше мы едем, тем теснее становятся наши ряды. Все стоят так плотно, что уже никто не держится, приятно покачиваясь на поворотах и при торможении.
Очередная остановка, открываются двери. Продвинуть кого-то вперед почти невозможно. С остановок слышится то требовательное "Двигайтесь!", то просящее "Еще немного...". В ответ уже раздается смех.
Зажата и кондуктор. Она теперь не так бойко вопрошает: "Все рассчитались?"
"Да кто же так спрашивает? - думаю я, все же протиснувшись к окну и теперь относительно спокойно размышляя. - Все - значит все. А ведь кто-то наверняка зажал деньги в кулачке, решив начать жестоко экономить. Надо спрашивать: "Кто не рассчитался?!", делая ударение на слове "кто". И тогда "кулачок" дрогнет, решив, что обращаются именно к нему. Когда-то на педпрактике нас учили правильно спрашивать класс: "Кто не понял?" Кондуктору можно говорить с легкой угрозой в голосе - так эффективнее".
Недалеко от меня, в узком проходе между сиденьями, стоит высокий молодой человек и морщится, посматривая вниз. Наверняка большой размер обуви. Тут, если хочешь уберечь ботинки, надо вставать в первую балетную позицию. Тогда и кондуктор не будет запинаться, и выходящие.
"Близкая близость" сподвигает другого молодого человека на флирт: "А вам удобно стоять? Может, мы местами поменяемся?" Рядом смеются.
Водитель, то ли с чувством юмора, то ли случайно попадая в настроение витающее в салоне, врубает: "Кайфуем, сегодня мы с тобой кайфуем...", потом что-то похожее на украинский гопак. Тут уже всем и совсем становится весело.
Автобус медленно, но движется. Мой трясущийся путь продолжается.
Я уже сижу, а рядом коллега. Она начинает "путь к трудовому пути" на пять остановок раньше, и у нее есть шанс ехать сидя. Коллега рассказывает, как сегодня соревновалась с молодым человеком. Оба не успевали к подъехавшему автобусу и, естественно, бежали. Понятно, кто как мог. Юноша ее, конечно, обогнал и залетел в автобус раньше. Но опыт, возраста друг, победил: женщина успела бросить на свободное сиденье сумку и тем самым забить себе место. Учись, молодежь! Мы смеемся.
Автобус пустеет. Атмосфера единения постепенно распадается. Люди выходят, унося с собой впечатления от неожиданно веселой поездки. Кто-то сейчас в офисе будет пить чай и рассказывать о ней, приукрашивая и веселя коллег. Впрочем, кто как доехал - это традиционные утренние разговоры. Да, поездки - маленькая жизнь.
А потом... завтра, послезавтра... снова и снова - утро, вся остановка, чуть покачиваясь и немного сощурив глаза, в едином порыве всматривается в даль.