Мирра сильно продрогла. Кутаясь в легкую ветровку, она бежала по чужим улочкам, проклинала новых партнеров, из-за которых ее занесло в другую часть страны, и клялась, что больше не согласится ни на какие дальние командировки. Быстро темнело. Солнце еще не спряталось за горизонт, но последние его лучи заслонили низко нависшие грозовые тучи. Мирра тревожно поглядывала на небо и уж совершенно отчаялась добраться до гостиницы сухой. Местность казалась незнакомой, она немного заблудилась. И уточнить дорогу было не у кого - прохожие испугались сизой гущи над головой и разбежались по своим норкам.
Небо озарилось блеклым всполохом, где-то слабо громыхнуло, под ноги полетели первые крупные капли. Мирра зашагала торопливее.
Вдруг что-то звякнуло. Из-за угла белого, облущенного забора к ногам Мирры выкатилась примятая алюминиевая банка. Она подняла ее, донесла до урны. Взгляд притянула мужская спина, что мелькнула за поворотом. Не понимая зачем, она понеслась следом. Нырнула за угол. Мужчина шел вдоль сетки рабицы. Впереди разлегся пустырь, перерезаемый железнодорожными путями. Ею овладело безотчетное желание догнать этого мужчину, во чтобы это ни стало. Странное чувство. Она видела только маячащую вдалеке спину, но, кажется, знала всю его душу, и эта душа была словно ее собственная. Она его нагоняла. И мужчина чувствовал это. Он начал подергивать плечами, будто по его спине проходил слабый электрический ток. Шаг его замедлился.
Он перебежал железную дорогу, игнорируя красные огни. Приближался пыхтящий поезд. Тут мужчина все же остановился, обернулся к Мирре. Та застыла перед путями. Взгляд его выражал полное недоумение, удивление, и еще что-то, что-то очень сильное. То же самое чувствовала и Мирра. Она поняла, что этот мужчина - самый родной ей человек, которого она никогда не знала, но теперь нашла. От скрещения их взглядов стало жарко. Ветровка показалась лишней, а мужчина нервно оттягивал ворот свитера. Их потянуло друг к другу, но просвистел поезд и разделил их. Замелькали вагоны-цистерны с надписью "огнеопасно". А притяжение между ними все усиливалось. Цепкий, призрачный аркан схватил Мирру и сжал, до предела натянулись толстые канаты. Она вцепилась руками за столб семафора, чей красный свет накалял воздух еще сильней. Участившиеся капли дождя не охлаждали, а обжигали. Веренице вагонов не было конца. По ту сторону неистовствовал он. Мирра видела его припадающим к земле и глядящим на нее сквозь мельтешащие колеса, то он отходил назад, выглядывая хвост состава, то подходил опасно близко к несущемуся поезду.
Состав тянулся невыносимо долго, но вот показался последний вагон. Они кинулись навстречу друг другу, вскочили на гудящие рельсы мигом, обнялись и соединились поцелуем. И все задрожало вокруг... Небо разрезалось молнией, яркая нить ударила в последний вагон, который успел откатиться лишь на несколько метров. Оглушительный взрыв слился с раскатом грома. Все объял огонь. Их подбросило вверх. Кувыркаясь в пламенном пространстве, они отлетели дальше на железнодорожные пути и упали, держась за руки. Сознание не покинуло их. Взгляды встретились снова, и в них мелькнула любовь. Но затем что-то стало стремительно меняться. Блаженный свет объял Мирру, она стала легкой, как облачко, все тело засветилось белым огнем. Она взглянула на любимого, но с ним творились обратные метаморфозы. Его окутали тени. Спину, руки и ноги скрючило, лицо стало черным, глаза заблестели яростью и одичали. Они все еще держались за руки, но Мирру потянуло вверх. Она начала возноситься к небесам, а он отяжелел, его притянула земля. Под ним заскрежетали и оплавились рельсы. Треснула почва. Они сцепили пальцы крепче, но не могли сопротивляться. Мирра медленно взлетела. Он с рыком погружался вглубь. Руки разжались. Белая пелена окутала Мирру, и больше она ничего не видела.
***
- Где я?
Мирра лежала, но не чувствовала под собой прочной опоры. Все вокруг было словно в тумане. Виделись едва различимые в светящейся мгле силуэты.
- Что со мной? - спросила она громче.
Скоро рядом с ней обрисовался четче силуэт юноши в белом.
- Вы доктор?
- Я не доктор, хоть врачевать и си́лен.
Он глядел на нее открыто и ласково, большие голубые глаза не мигали, Мирра не заметила и движения его губ, но слова слышала отчетливо.
- Значит, не в больнице. Наверно не там, если я не чувствую боли после такого взрыва, - Мирра опустила глаза, призадумалась на миг. - Я на небесах?
- Можно сказать и так, но не волнуйся, мимо не промчится самолет.
В глазах его искоркой мелькнула улыбка.
- Я отвечу и на следующий твой вопрос. Ты не умерла. Теперь ты ангел - воплощение светлой магии. Когда закончится твое становление, ты будешь чистой сущностью добра и мира.
- Я ангел?
- Совсем новенький ангел. В тебе еще много человеческого. Твоя душа должна полностью принять высшее добро.
- Что случилось с ним?
- Ты это знаешь.
- Он демон, - сама себе прошептала Мирра.
Повисло молчание. Глаза заволокли слезы, и белая зыбь вокруг еще больше помутнела.
- Но как? Как это произошло? Почему?
- Я расскажу тебе. Я пришел, чтобы рассказать.
Мирра приподнялась. Сгусток белизны заколыхался под ней. Она пытливо уставилась на юношу, пытаясь еще глубже заглянуть в его бездонные глаза-озера.
- У каждого человека есть вторая половинка. И половинки эти притягиваются, но все мироздание противится этому. Если они становятся единым целым, светлое и темное отторгается друг от друга. Так вершится магия, которая древнее нашего мира. Один человек наполняется добром и светом, второй, становиться сосудом для зла. Душа чистая, обретает легкость, просветление, ей подвластна любая белая магия. А зло в чистом виде, без единого светлого проблеска, клокочет в человеке и крепнет, превращает его в демона и дает ему магию разрушительную, страшную.
- Но это же не честно! Не честно! Я отобрала у него все добро?!
- Это не твоя вина. Таковы законы магии.
Мирра снова замолчала, осмысливая то, что услышала. Она поджала колени к груди, глаза зажмурились, пальцы терли напряженный лоб.
- Как его зовут? - наконец произнесла она.
- Зачем ты спрашиваешь его имя?
- Мне нельзя его знать?
- Ты его светлая половина. Ты знаешь своего демона, как саму себя.
- Давид, - выдохнула Мирра и отвела в сторону опять наполнившиеся слезами глаза.
- Как много еще в тебе человеческого...
- Но я люблю его! И Давид меня любит.
- Да, у него к тебе также сильное чувство, но окрашено оно красками ярости.
- Ты же говоришь, что во мне осталась человечность, вдруг и Давид еще не совсем демон. Может мне удастся пробудить в нем что-то, может получиться соединиться снова и уравновесить в нас добро и зло!?
- Теперь между вами притяжения нет, только отторжение, как между водой и пламенем.
- Но есть шанс? Это возможно?
- Я не хочу питать твою надежду.
Она сама и не заметила, как оказалась на ногах, решительно выпрямилась. Вдруг в голове что-то зашумело, раздался грохот и чьи-то вопли. Мира сжала пальцами виски и постаралась прислушаться.
- Он на земле. Твориться что-то ужасное... Он ищет меня! - Мирра обернулась к юноше, губы ее дрожали, а лицо стало белее окутывающей их мглы. - Я должна спуститься туда.
- Конечно, ты спустишься. Все мы поначалу боремся со своими демонами.
Мирра засновала туда-сюда, не понимая, шагает она, или парит.
- Ты сказал, у меня есть эта... магия. Как она работает, что я могу?
- Магия добра безгранична. Ты сама определяешь ее рамки и формы проявления.
Белая зыбь под ее ногами поредела, и Мирра поплыла вниз.
- До окончательного становления бойся огня! - донеслись до нее последние слова юноши.
***
После плавного скольжения ноги коснулись твердой почвы. Перед собой Мирра увидела широкую автостраду, мчащиеся машины. На другой стороне, прижав к земле кулак, сидел Давид. Он заметил Мирру, и на лице его растянулась лукавая, злая ухмылка. Глаза заблестели. Черные волосы торчали, как на спине ощетинившегося зверя. У Мирры сжалось сердце. Она протянула к нему руку и ласковым голосом позвала:
- Давид...
Ее демон подпрыгнул высоко вверх, занося кулак. Давид приземлился на середину автострады и ударил с такой силой, что, асфальт раскололся, и разверзлась земля. Дорога вздыбилась. Завизжали тормоза, задымились шины. Автомобили стали врезаться друг в друга, вываливаться на обочины. Очередная легковушка наскочила на другую, перевернутую, и подлетела в воздух. Мирру объял ужас. Она вскинула руки, и машина зависла, а затем медленно приземлилась на обочину.
Мирра уставилась на свои растопыренные ладони. Изумление ее было настолько сильным, что грохот аварий перестал звенеть в ушах. Магия растекалась по всему телу, но руками было проще ей управлять. Кисти рук напряглись, по пальцам растеклись теплые токи. Удивляло также то, что люди в машинах не замечали Мирру и ее демона, для всех они оставались незримы.
Давид отскочил в сторону и схватил еще один автомобиль, будто тот игрушечный, и швырнул в яму. Мирра уже уверенней подняла руки, подхватила ее в воздухе и опять перенесла на безопасное место. Из машин, пострадавших в аварии слышались вопли и стоны. Мирра кинулась туда. Магией она управляла, как пианист музыкой: раздирала покореженный металл, из груд железа бережно извлекала водителей и пассажиров. Многие были ранены. Из синенького Пежо мужчина вынес на асфальт почти бездыханного ребенка. Возле него увивалась мать, не обращая внимания на собственную сломанную руку. Мирра склонилась над малышом, ее губы зашептали что-то, чего она сама не могла разобрать, ладонь легла ребенку на грудь, потекла магическая энергия. Ребенок открыл глаза. Мать схватила его здоровой рукой, прижала к себе, вся дрожа. Женщина подняла заплаканное лицо вверх и, не видя спасительницу, благодарила небеса. Мирра тем временем легонько прикоснулась к ее предплечью и исцелила его.
Еще многие нуждались ее помощи, она поднялась, оглядываясь. Вдруг автострада задрожала вновь, асфальт заходил ходуном. Вслед за этим мимо нее полетела еще одна машина. Мирра едва успела вскинуть руки, и груда металла зависла прямо над матерью и ребенком, которых она только что исцелила. Мирра повела машину в сторону и аккуратно поставила колесами на землю.
Отовсюду валил дым, под ногами трещали осколки стекол. Пострадавшие помогали друг другу, доставали аптечки, тушили занимающийся огонь. Вдалеке послышался вой сирен - приближалась полиция и скорая помощь.
Мирра поднялась над землей, глазами быстро нашла Давида. Он присел на обочине и сладостно хохотал. Ей хотелось подлететь к нему, встряхнуть за плечи, но какие-то силы ее отталкивали. Она застыла в нескольких метрах от него и прокричала срывающимся голосом:
- Зачем ты это делаешь?!
- Потому что тебе от этого больно, - прорычал Давид, сверкнув глазами, и исчез из виду.
Первым желанием было мчаться за ним. Поговорить. Растолковать. Объяснить. Но оставить место бедствия Мирра не могла. В том, что произошло здесь, с этими ни в чем не повинными людьми, она чувствовала свою вину. Как вышло так, что из-за нее на земле стало больше на одного демона? Почему из-за их противостояния должны страдать другие? Такая странная, непостижимая вещь - любовь. Она двояка. В ней и желание осчастливить любимого, и причинить ему страдания - как обратная сторона медали. И это всем влюбленным присуще. Но Мирра предпочла бы вместе бить чашки, пусть кричать истошно, хлопать дверьми, чтобы потом опять их открыть и броситься друг другу в объятия. Как бы ей хотелось всего этого. Все, что они имели, это сладостный миг соединения, там, на рельсах. Один поцелуй, одно сжатие рук, один полный любви взгляд... И она желала бы бороться за их любовь, но не напрасны ли ее старания?
В душе Давида осталась только кипучая ненависть. Ни проблеска сострадания, ни доли хорошего. Она убедилась в этом. Стоит ли надеяться?
***
Проходили дни, а может недели. Мирра теперь по иному ощущала течение времени. Если ей доводилось сталкиваться с людскими бедами, болезнями, катастрофами, минуты были для нее часами, она успевала помочь многим. Но когда она познавала мир, обозревала его с вершин гор, утопала среди душистых полей, гуляла по дну океанов, она забывалась и наслаждалась его величием неспешно, смакуя все прелести. Пожалуй, ни одна туристическая компания не предложила бы такой экскурсии. Ни на одном самолете, машине или лодке не возможно изучить мир так, как это может ангел. Сердце ее было открыто для его величия, не знало страха и сомнений. Никогда раньше она так не воспринимала прекрасное. Мирра гуляла по горячим пескам Сахары, по снежной пустыне Антарктиды и поражалась тому, насколько огромна и многолика планета, и как гармонично и правильно она устроена. Все течет по неоспоримым, создаваемым миллиарды лет законам природы, работает, как отлаженный механизм. Но под огромным, согревающим весь мир солнцем, она не может быть счастлива со своим любимым...
Скоро Давид и Мирра встретились снова. В этот раз он сам нашел ее.
Мирра парила над краем водопада. Ноги она погрузила в воду и позволила прохладным струям щекотать стопы. Прозрачная река играла солнечными бликами, медленно и вальяжно текла по многовековому руслу, а дальше водный поток несся вниз с обрыва, шумно обрушивался в озеро, поднимая мелкие брызги, что висели над голубой гладью туманом.
Вдруг вода стала обжигать Мирру, по поверхность реки поплыли бурые, жирные разводы. Она взмыла повыше, опасливо поджимая ноги. С пальчиков закапали грязные капли. Река быстро мельчала, у берегов росли вширь голые полосы мокрого песка, усыпанного скользкими камушками и корягами. Шум водопада затихал.
Обернувшись, невдалеке Мирра увидела скрюченную фигуру Давида на каменном выступе посреди реки. Из мизинца правой руки в воду сочилась кровь. Он прикусил себе второй мизинец, из маленькой ранки выступила темная капелька. Руки демона потянулись к воде, которая убывала так быстро, что скоро ему пришлось лечь на камень плашмя, чтобы до нее доставать. Он пакостничал, как нерадивый ребенок, озорно поглядывая на Мирру и следя за ее реакцией на эту шалость.
- Значит, демоны боятся воды? - чуть насмешливо спросила Мирра.
- А мне теперь ничего не страшно. Мне уже нечего терять, - ответил он еле слышно.
Давид смотрел на нее серьезным и печальным взглядом. В глазах мелькнул проблеск настоящего чувства. Мирра удивилась, притихла, камень замер над поверхностью воды. Давид спружинил и большим прыжком достиг берега, камень отшвырнуло в обратную сторону.
Плечи Мирры задрожали, она обхватила их, будто ей вдруг стало зябко. На щеке заблестела слеза, сорвалась и полетела вниз. И мутные пятна на воде растаяли, река разрослась вновь. За спиной запел прежнюю песню водопад.
***
Поиски Давида привели Мирру в просторный, дорого обставленный кабинет. За массивным столом из красного дерева сидел человек, хорошо знакомый ей по телевизионным выпускам новостей. Вокруг него суетились люди в строгих костюмах, потрясали кожаными папками, из которых торчали уголки белых листов. Сновала секретарша с дымящейся чашкой кофе. Звонили телефоны, он отвечал в трубки что-то отрывисто, подписывал бумаги, что одна за другой ложились перед ним.
- Так, на этом все, товарищи. А над этой резолюцией я еще подумаю, с такими вопросами не шутят. До следующей аудиенции, товарищи. Людочка, за кофе спасибо, Вы свободны.
Вереница костюмов потянулась к выходу. Услужливая Людочка закрыла дверь с той стороны.
Мирра не сразу заметила, что человек остался в кабинете не один. В углу мелькнул, словно тень, некто в черном костюме. Он приблизился к столу, из окна на него упали солнечные лучи, и Мирра узнала Давида. Его фигура стала осанистее, кожа посветлела, но чернота просвечивалась тонкими нитями, от чего лицо и руки казались мраморными.
Мужчина опустил голову над бумагой, облокотившись на руки. По временам он резко выпрямлялся, откидываясь назад, и начинал выбивать дробь по ручке кресла.
Демон склонился над его левым ухом, по-змеиному вытянулась шея. Он что-то говорил человеку вкрадчивым шепотом, легонько вертел головой, извивался всем телом. Покрывшийся чернотой рот касался мочки уха. Глаза мужчины налились гневом, губы начали нервно подергиваться, по лицу пробежали судороги. Злой шепот проникал ядом в сердце, тревожил мысли. Он схватил ручку и с нажимом принялся писать.
- А, к чертям! - выкрикивал человек раздраженно, - я вам покажу новую реформу, выть у меня будете! А затрепыхаетесь - военный режим! Гори оно огнем все! Да!
Демон кивал, шепот становился торопливее. Затрещал телефон, за ним другой. В кабинете стало душно. Телефоны истошно трезвонили уже на все лады. От напряжения на лбу человека выступил пот.
Мирра подошла к нему, ее ладонь мягко легла на правое плечо. Она успокаивала его, что-то напевала нежным, мелодичным голосом. Гневный огонь в глазах мужчины начал угасать. Постепенно утихли телефоны. В комнате запахло лесом и утренним лугом.
Давид отступил от стола, он не стал продолжать науськивание. Невольно он заслушался пением ангела. Крохи человечности, что еще оставались в нем, откликнулись на небесные звуки.
Мирра погладила мужчину по волосам, поцеловала в макушку. Исчерканная бумага комком полетела в урну, отброшенная ручка покатилась по столу. Мужчина отхлебнул кофе и нажал на кнопку селектора.
- Людочка, отмени на завтра все встречи, устрою, пожалуй, себе выходной, - сказал он, вытирая платком лоб. - Заработался я, Людочка. Побуду немного с семьей, отвлекусь от дел...
Мирра вздохнула облегченно и смолкла. Наваждение ушло, и ярость обуяла Давида с новой силой. Темные прожилки расползлись по его коже, глаза налились кровью, изо рта вырвалось шипение. Он прищурился и метнул взгляд в окно. Стекло разлетелось со звоном, испугав человека за столом. Давид махом перескочил через подоконник и оказался на земле. Быстро миновал скверик, который окружал государственное здание, перепрыгнул через забор. Мирра последовала за ним.
***
Она нагнала его на тротуаре оживленной улицы. Давид мчался, сбивая с ног прохожих. Люди удивленно оглядывались, потирая ушибы, не понимая, что произошло. Давид сорвал с себя пиджак, пола рубашки выдернулась. Виляя по закоулкам, в бешеном темпе они пронеслись по всему городу и оказались на окраинах.
- Давид, - звала его Мирра, паря в двух шагах от него.
- Оставь меня в покое!
- Не могу.
- Ты права, нет мне больше покоя. Только злоба и необузданный гнев, - он резко обернулся к ней, весь напрягся и словно вырос, - Убирайся, Мирра! Ненависть к тебе меня обжигает сильнее всего!
Мирра опустилась на землю, сжалась робко. Но оторопь быстро прошла. Она смело взглянула Давиду в глаза и тихо, но внятно произнесла.
- Я знаю мир во всей его прелести, но более всего мне дорог ты.
- Я демон, Мирра! - взревел Давид. - Я воплощение зла! Посмотри на меня! - Он вырос еще больше, расправил грудь, распростер руки. - Я рушу все, что вам, ангелам, дорого. Я делаю то, от чего тебе больно, и болью твоей я упиваюсь!
Давид смотрел на Мирру, закусившую губы и всю дрожащую, но не отводящую от него решительного взгляда, и от взгляда этого он ссутулился и добавил чуть спокойнее:
- Не будь дурой, держись от меня подальше.
Он побрел вперед по тротуару. Мирра помедлила, упершись взглядом в его удаляющуюся спину. Появилась ощущение дежавю. Она поняла, что, как и тогда, она не может за ним не идти. Вопреки всему, наперекор мирозданию и здравому смыслу.
Мирра сорвалась с места. Но Давид обернулся и метнул искрящийся взгляд в заколоченную старую химчистку. Из окон, разметывая остатки стекла и фанеры, ударил огонь. Мирра отпрянула назад, закрывая лицо руками. Пламя разошлось по всему зданию моментально, словно внутри оно было пропитано бензином.
Как дикий черный кот, Давид вскочил на парапет плоской крыши. Мирра взлетела к нему, но демон перепрыгнул на противоположную стенку. Внизу волновались люди, в трубки телефонов кричали "Пожар! Пожар! Яблоневая, 15!". Огонь разгулялся сильнее, ветхая крыша с грохотом обвалилась.
Сквозь языки пламени Давид остервенело прокричал:
- Да что ж ты такая настырная! Я тебя не просил таскаться за мной по пятам, как не просил тогда бежать за мной до железнодорожных путей, помнишь? - он злобно оскалился.
Мирра запрокинула голову и подняла руки к небу. Белые, медленно гуляющие по ветру облачка, стали сгущаться, темнеть и набухать влагой. Хлынул дождь. Его потоки приминали огненные языки, как ветер высокую траву, но пламя упорствовало и подымалось вновь.
- Я не жалею, что пошла тогда за тобой, - заговорила Мирра, перекрикивая шум дождя и треск огня, - Это большое чудо, что мы нашлись в таком огромном мире, что мы таки встретились, а не ждали друг друга всю жизнь, ты у своего окна, а я у своего.
Давид щетинился, стряхивая с себя капли дождя, но слушал ее со вниманием. Небо загромыхало.
- Мне хотелось бы поделиться с тобой светом, один лишь лучик мог бы разогнать темень в твоей душе, спасти тебя, - продолжала она надрывно, - но ты не принимаешь мой свет. Каким бы счастьем ни было проникаться вселенским добром, но я не хочу быть ангелом такой дорогой ценой.
Мирра ступила ближе к краю и опасливо покосилась вниз, где буйствовал пожар и шипели капли дождя.
- Не глупи! - испугался Давид и добавил с деланной развязностью, - проваливай лучше в свой ангельский рай!
Мирра подняла на него глаза и вымолвила:
- Я люблю тебя, Давид.
Она сделала еще шаг и полетела вниз. Давид оттолкнулся так сильно, что разбился парапет, и бросился за ней, успев схватить ее в полете...
***
- Ой, очнулись! Ну, надо же, прям одновременно очнулись, - всплеснув руками, сказала пышнотелая женщина в белом халате.
Больничная палата была залита солнечным светом. Из открытого окна веял ветерок, играя с длинной голубой занавеской. На тумбочке у окна, рядом с лекарственными скляночками, пахли чуть увядшие розы в банке. На двух сдвинутых кроватях лежали Давид и Мирра. Первое, что они ощутили, придя в себя, это было сжатие их рук. Пальцы дрогнули и сжались еще сильнее.
- Ждали, ждали, когда вы, голубчики, оклемаетесь наконец, - тараторила медсестра. - Случай же невиданный! На таком пожарище вас нашли, и оба целехонькие, только без сознания. Просто магия какая-то, не иначе! А за руки так сцепились, что и не разодрать. Все врачи удивлялись. Хирург сказал, что может только разрезать, - хихикнула в кулачек. - Вот пришлось две кровати вам сдвигать. Да что ж это я тут стою, - опять всплеснула руками она, - за врачом же бежать надо.
Дверь за медсестрой хлопнула, высоко поднялся край занавески, будто махнув ей на прощание.
Они прильнули друг к другу. Мирра терлась носом и щеками об его щеки, об виски, целовала лоб. Давид зарывался лицом в ее волосы, касался губами мочки уха. То они отстранялись немного, чтобы вдоволь наглядеться, то снова прижимались. И у нежности этой не было берегов.
- Не жалеешь, что покинула свой ангельский рай? - спросил Давид, улыбнувшись шутливо, глаза его блестели счастьем.
- Там довольно скучно и глаза слепит, - ответила Мирра и провела ладонью по его подбородку. - Хочу бить с тобой чашки...
- И встречать рассветы..., - вторил ей Давид.
- Стареть...
- И растить детей...
Ветер дунул в окно, и занавеска резко взмыла, зацепив банку с розами. Та пошатнулась, накренилась и полетела вниз. Давид мигом прищурился, взглянув в ее сторону, и банка, не достигнув пола, поднялась обратно на тумбочку. Мирра подняла руку, пальцы шевельнулись, и пожухшие цветы ожили, налились соками лепестки, благоухание растеклось розовыми волнами.
Части целого
Мирра сильно продрогла. Кутаясь в легкую ветровку, она бежала по чужим улочкам, проклинала новых партнеров, из-за которых ее занесло в другую часть страны, и клялась, что больше не согласится ни на какие дальние командировки. Быстро темнело. Солнце еще не спряталось за горизонт, но последние его лучи заслонили низко нависшие грозовые тучи. Мирра тревожно поглядывала на небо и уж совершенно отчаялась добраться до гостиницы сухой. Местность казалась незнакомой, она немного заблудилась. И уточнить дорогу было не у кого - прохожие испугались сизой гущи над головой и разбежались по своим норкам.
Небо озарилось блеклым всполохом, где-то слабо громыхнуло, под ноги полетели первые крупные капли. Мирра зашагала торопливее.
Вдруг что-то звякнуло. Из-за угла белого, облущенного забора к ногам Мирры выкатилась примятая алюминиевая банка. Она подняла ее, донесла до урны. Взгляд притянула мужская спина, что мелькнула за поворотом. Не понимая зачем, она понеслась следом. Нырнула за угол. Мужчина шел вдоль сетки рабицы. Впереди разлегся пустырь, перерезаемый железнодорожными путями. Ею овладело безотчетное желание догнать этого мужчину, во чтобы это ни стало. Странное чувство. Она видела только маячащую вдалеке спину, но, кажется, знала всю его душу, и эта душа была словно ее собственная. Она его нагоняла. И мужчина чувствовал это. Он начал подергивать плечами, будто по его спине проходил слабый электрический ток. Шаг его замедлился.
Он перебежал железную дорогу, игнорируя красные огни. Приближался пыхтящий поезд. Тут мужчина все же остановился, обернулся к Мирре. Та застыла перед путями. Взгляд его выражал полное недоумение, удивление, и еще что-то, что-то очень сильное. То же самое чувствовала и Мирра. Она поняла, что этот мужчина - самый родной ей человек, которого она никогда не знала, но теперь нашла. От скрещения их взглядов стало жарко. Ветровка показалась лишней, а мужчина нервно оттягивал ворот свитера. Их потянуло друг к другу, но просвистел поезд и разделил их. Замелькали вагоны-цистерны с надписью "огнеопасно". А притяжение между ними все усиливалось. Цепкий, призрачный аркан схватил Мирру и сжал, до предела натянулись толстые канаты. Она вцепилась руками за столб семафора, чей красный свет накалял воздух еще сильней. Участившиеся капли дождя не охлаждали, а обжигали. Веренице вагонов не было конца. По ту сторону неистовствовал он. Мирра видела его припадающим к земле и глядящим на нее сквозь мельтешащие колеса, то он отходил назад, выглядывая хвост состава, то подходил опасно близко к несущемуся поезду.
Состав тянулся невыносимо долго, но вот показался последний вагон. Они кинулись навстречу друг другу, вскочили на гудящие рельсы мигом, обнялись и соединились поцелуем. И все задрожало вокруг... Небо разрезалось молнией, яркая нить ударила в последний вагон, который успел откатиться лишь на несколько метров. Оглушительный взрыв слился с раскатом грома. Все объял огонь. Их подбросило вверх. Кувыркаясь в пламенном пространстве, они отлетели дальше на железнодорожные пути и упали, держась за руки. Сознание не покинуло их. Взгляды встретились снова, и в них мелькнула любовь. Но затем что-то стало стремительно меняться. Блаженный свет объял Мирру, она стала легкой, как облачко, все тело засветилось белым огнем. Она взглянула на любимого, но с ним творились обратные метаморфозы. Его окутали тени. Спину, руки и ноги скрючило, лицо стало черным, глаза заблестели яростью и одичали. Они все еще держались за руки, но Мирру потянуло вверх. Она начала возноситься к небесам, а он отяжелел, его притянула земля. Под ним заскрежетали и оплавились рельсы. Треснула почва. Они сцепили пальцы крепче, но не могли сопротивляться. Мирра медленно взлетела. Он с рыком погружался вглубь. Руки разжались. Белая пелена окутала Мирру, и больше она ничего не видела.
***
- Где я?
Мирра лежала, но не чувствовала под собой прочной опоры. Все вокруг было словно в тумане. Виделись едва различимые в светящейся мгле силуэты.
- Что со мной? - спросила она громче.
Скоро рядом с ней обрисовался четче силуэт юноши в белом.
- Вы доктор?
- Я не доктор, хоть врачевать и си́лен.
Он глядел на нее открыто и ласково, большие голубые глаза не мигали, Мирра не заметила и движения его губ, но слова слышала отчетливо.
- Значит, не в больнице. Наверно не там, если я не чувствую боли после такого взрыва, - Мирра опустила глаза, призадумалась на миг. - Я на небесах?
- Можно сказать и так, но не волнуйся, мимо не промчится самолет.
В глазах его искоркой мелькнула улыбка.
- Я отвечу и на следующий твой вопрос. Ты не умерла. Теперь ты ангел - воплощение светлой магии. Когда закончится твое становление, ты будешь чистой сущностью добра и мира.
- Я ангел?
- Совсем новенький ангел. В тебе еще много человеческого. Твоя душа должна полностью принять высшее добро.
- Что случилось с ним?
- Ты это знаешь.
- Он демон, - сама себе прошептала Мирра.
Повисло молчание. Глаза заволокли слезы, и белая зыбь вокруг еще больше помутнела.
- Но как? Как это произошло? Почему?
- Я расскажу тебе. Я пришел, чтобы рассказать.
Мирра приподнялась. Сгусток белизны заколыхался под ней. Она пытливо уставилась на юношу, пытаясь еще глубже заглянуть в его бездонные глаза-озера.
- У каждого человека есть вторая половинка. И половинки эти притягиваются, но все мироздание противится этому. Если они становятся единым целым, светлое и темное отторгается друг от друга. Так вершится магия, которая древнее нашего мира. Один человек наполняется добром и светом, второй, становиться сосудом для зла. Душа чистая, обретает легкость, просветление, ей подвластна любая белая магия. А зло в чистом виде, без единого светлого проблеска, клокочет в человеке и крепнет, превращает его в демона и дает ему магию разрушительную, страшную.
- Но это же не честно! Не честно! Я отобрала у него все добро?!
- Это не твоя вина. Таковы законы магии.
Мирра снова замолчала, осмысливая то, что услышала. Она поджала колени к груди, глаза зажмурились, пальцы терли напряженный лоб.
- Как его зовут? - наконец произнесла она.
- Зачем ты спрашиваешь его имя?
- Мне нельзя его знать?
- Ты его светлая половина. Ты знаешь своего демона, как саму себя.
- Давид, - выдохнула Мирра и отвела в сторону опять наполнившиеся слезами глаза.
- Как много еще в тебе человеческого...
- Но я люблю его! И Давид меня любит.
- Да, у него к тебе также сильное чувство, но окрашено оно красками ярости.
- Ты же говоришь, что во мне осталась человечность, вдруг и Давид еще не совсем демон. Может мне удастся пробудить в нем что-то, может получиться соединиться снова и уравновесить в нас добро и зло!?
- Теперь между вами притяжения нет, только отторжение, как между водой и пламенем.
- Но есть шанс? Это возможно?
- Я не хочу питать твою надежду.
Она сама и не заметила, как оказалась на ногах, решительно выпрямилась. Вдруг в голове что-то зашумело, раздался грохот и чьи-то вопли. Мира сжала пальцами виски и постаралась прислушаться.
- Он на земле. Твориться что-то ужасное... Он ищет меня! - Мирра обернулась к юноше, губы ее дрожали, а лицо стало белее окутывающей их мглы. - Я должна спуститься туда.
- Конечно, ты спустишься. Все мы поначалу боремся со своими демонами.
Мирра засновала туда-сюда, не понимая, шагает она, или парит.
- Ты сказал, у меня есть эта... магия. Как она работает, что я могу?
- Магия добра безгранична. Ты сама определяешь ее рамки и формы проявления.
Белая зыбь под ее ногами поредела, и Мирра поплыла вниз.
- До окончательного становления бойся огня! - донеслись до нее последние слова юноши.
***
После плавного скольжения ноги коснулись твердой почвы. Перед собой Мирра увидела широкую автостраду, мчащиеся машины. На другой стороне, прижав к земле кулак, сидел Давид. Он заметил Мирру, и на лице его растянулась лукавая, злая ухмылка. Глаза заблестели. Черные волосы торчали, как на спине ощетинившегося зверя. У Мирры сжалось сердце. Она протянула к нему руку и ласковым голосом позвала:
- Давид...
Ее демон подпрыгнул высоко вверх, занося кулак. Давид приземлился на середину автострады и ударил с такой силой, что, асфальт раскололся, и разверзлась земля. Дорога вздыбилась. Завизжали тормоза, задымились шины. Автомобили стали врезаться друг в друга, вываливаться на обочины. Очередная легковушка наскочила на другую, перевернутую, и подлетела в воздух. Мирру объял ужас. Она вскинула руки, и машина зависла, а затем медленно приземлилась на обочину.
Мирра уставилась на свои растопыренные ладони. Изумление ее было настолько сильным, что грохот аварий перестал звенеть в ушах. Магия растекалась по всему телу, но руками было проще ей управлять. Кисти рук напряглись, по пальцам растеклись теплые токи. Удивляло также то, что люди в машинах не замечали Мирру и ее демона, для всех они оставались незримы.
Давид отскочил в сторону и схватил еще один автомобиль, будто тот игрушечный, и швырнул в яму. Мирра уже уверенней подняла руки, подхватила ее в воздухе и опять перенесла на безопасное место. Из машин, пострадавших в аварии слышались вопли и стоны. Мирра кинулась туда. Магией она управляла, как пианист музыкой: раздирала покореженный металл, из груд железа бережно извлекала водителей и пассажиров. Многие были ранены. Из синенького Пежо мужчина вынес на асфальт почти бездыханного ребенка. Возле него увивалась мать, не обращая внимания на собственную сломанную руку. Мирра склонилась над малышом, ее губы зашептали что-то, чего она сама не могла разобрать, ладонь легла ребенку на грудь, потекла магическая энергия. Ребенок открыл глаза. Мать схватила его здоровой рукой, прижала к себе, вся дрожа. Женщина подняла заплаканное лицо вверх и, не видя спасительницу, благодарила небеса. Мирра тем временем легонько прикоснулась к ее предплечью и исцелила его.
Еще многие нуждались ее помощи, она поднялась, оглядываясь. Вдруг автострада задрожала вновь, асфальт заходил ходуном. Вслед за этим мимо нее полетела еще одна машина. Мирра едва успела вскинуть руки, и груда металла зависла прямо над матерью и ребенком, которых она только что исцелила. Мирра повела машину в сторону и аккуратно поставила колесами на землю.
Отовсюду валил дым, под ногами трещали осколки стекол. Пострадавшие помогали друг другу, доставали аптечки, тушили занимающийся огонь. Вдалеке послышался вой сирен - приближалась полиция и скорая помощь.
Мирра поднялась над землей, глазами быстро нашла Давида. Он присел на обочине и сладостно хохотал. Ей хотелось подлететь к нему, встряхнуть за плечи, но какие-то силы ее отталкивали. Она застыла в нескольких метрах от него и прокричала срывающимся голосом:
- Зачем ты это делаешь?!
- Потому что тебе от этого больно, - прорычал Давид, сверкнув глазами, и исчез из виду.
Первым желанием было мчаться за ним. Поговорить. Растолковать. Объяснить. Но оставить место бедствия Мирра не могла. В том, что произошло здесь, с этими ни в чем не повинными людьми, она чувствовала свою вину. Как вышло так, что из-за нее на земле стало больше на одного демона? Почему из-за их противостояния должны страдать другие? Такая странная, непостижимая вещь - любовь. Она двояка. В ней и желание осчастливить любимого, и причинить ему страдания - как обратная сторона медали. И это всем влюбленным присуще. Но Мирра предпочла бы вместе бить чашки, пусть кричать истошно, хлопать дверьми, чтобы потом опять их открыть и броситься друг другу в объятия. Как бы ей хотелось всего этого. Все, что они имели, это сладостный миг соединения, там, на рельсах. Один поцелуй, одно сжатие рук, один полный любви взгляд... И она желала бы бороться за их любовь, но не напрасны ли ее старания?
В душе Давида осталась только кипучая ненависть. Ни проблеска сострадания, ни доли хорошего. Она убедилась в этом. Стоит ли надеяться?
***
Проходили дни, а может недели. Мирра теперь по иному ощущала течение времени. Если ей доводилось сталкиваться с людскими бедами, болезнями, катастрофами, минуты были для нее часами, она успевала помочь многим. Но когда она познавала мир, обозревала его с вершин гор, утопала среди душистых полей, гуляла по дну океанов, она забывалась и наслаждалась его величием неспешно, смакуя все прелести. Пожалуй, ни одна туристическая компания не предложила бы такой экскурсии. Ни на одном самолете, машине или лодке не возможно изучить мир так, как это может ангел. Сердце ее было открыто для его величия, не знало страха и сомнений. Никогда раньше она так не воспринимала прекрасное. Мирра гуляла по горячим пескам Сахары, по снежной пустыне Антарктиды и поражалась тому, насколько огромна и многолика планета, и как гармонично и правильно она устроена. Все течет по неоспоримым, создаваемым миллиарды лет законам природы, работает, как отлаженный механизм. Но под огромным, согревающим весь мир солнцем, она не может быть счастлива со своим любимым...
Скоро Давид и Мирра встретились снова. В этот раз он сам нашел ее.
Мирра парила над краем водопада. Ноги она погрузила в воду и позволила прохладным струям щекотать стопы. Прозрачная река играла солнечными бликами, медленно и вальяжно текла по многовековому руслу, а дальше водный поток несся вниз с обрыва, шумно обрушивался в озеро, поднимая мелкие брызги, что висели над голубой гладью туманом.
Вдруг вода стала обжигать Мирру, по поверхность реки поплыли бурые, жирные разводы. Она взмыла повыше, опасливо поджимая ноги. С пальчиков закапали грязные капли. Река быстро мельчала, у берегов росли вширь голые полосы мокрого песка, усыпанного скользкими камушками и корягами. Шум водопада затихал.
Обернувшись, невдалеке Мирра увидела скрюченную фигуру Давида на каменном выступе посреди реки. Из мизинца правой руки в воду сочилась кровь. Он прикусил себе второй мизинец, из маленькой ранки выступила темная капелька. Руки демона потянулись к воде, которая убывала так быстро, что скоро ему пришлось лечь на камень плашмя, чтобы до нее доставать. Он пакостничал, как нерадивый ребенок, озорно поглядывая на Мирру и следя за ее реакцией на эту шалость.
- Значит, демоны боятся воды? - чуть насмешливо спросила Мирра.
- А мне теперь ничего не страшно. Мне уже нечего терять, - ответил он еле слышно.
Давид смотрел на нее серьезным и печальным взглядом. В глазах мелькнул проблеск настоящего чувства. Мирра удивилась, притихла, камень замер над поверхностью воды. Давид спружинил и большим прыжком достиг берега, камень отшвырнуло в обратную сторону.
Плечи Мирры задрожали, она обхватила их, будто ей вдруг стало зябко. На щеке заблестела слеза, сорвалась и полетела вниз. И мутные пятна на воде растаяли, река разрослась вновь. За спиной запел прежнюю песню водопад.
***
Поиски Давида привели Мирру в просторный, дорого обставленный кабинет. За массивным столом из красного дерева сидел человек, хорошо знакомый ей по телевизионным выпускам новостей. Вокруг него суетились люди в строгих костюмах, потрясали кожаными папками, из которых торчали уголки белых листов. Сновала секретарша с дымящейся чашкой кофе. Звонили телефоны, он отвечал в трубки что-то отрывисто, подписывал бумаги, что одна за другой ложились перед ним.
- Так, на этом все, товарищи. А над этой резолюцией я еще подумаю, с такими вопросами не шутят. До следующей аудиенции, товарищи. Людочка, за кофе спасибо, Вы свободны.
Вереница костюмов потянулась к выходу. Услужливая Людочка закрыла дверь с той стороны.
Мирра не сразу заметила, что человек остался в кабинете не один. В углу мелькнул, словно тень, некто в черном костюме. Он приблизился к столу, из окна на него упали солнечные лучи, и Мирра узнала Давида. Его фигура стала осанистее, кожа посветлела, но чернота просвечивалась тонкими нитями, от чего лицо и руки казались мраморными.
Мужчина опустил голову над бумагой, облокотившись на руки. По временам он резко выпрямлялся, откидываясь назад, и начинал выбивать дробь по ручке кресла.
Демон склонился над его левым ухом, по-змеиному вытянулась шея. Он что-то говорил человеку вкрадчивым шепотом, легонько вертел головой, извивался всем телом. Покрывшийся чернотой рот касался мочки уха. Глаза мужчины налились гневом, губы начали нервно подергиваться, по лицу пробежали судороги. Злой шепот проникал ядом в сердце, тревожил мысли. Он схватил ручку и с нажимом принялся писать.
- А, к чертям! - выкрикивал человек раздраженно, - я вам покажу новую реформу, выть у меня будете! А затрепыхаетесь - военный режим! Гори оно огнем все! Да!
Демон кивал, шепот становился торопливее. Затрещал телефон, за ним другой. В кабинете стало душно. Телефоны истошно трезвонили уже на все лады. От напряжения на лбу человека выступил пот.
Мирра подошла к нему, ее ладонь мягко легла на правое плечо. Она успокаивала его, что-то напевала нежным, мелодичным голосом. Гневный огонь в глазах мужчины начал угасать. Постепенно утихли телефоны. В комнате запахло лесом и утренним лугом.
Давид отступил от стола, он не стал продолжать науськивание. Невольно он заслушался пением ангела. Крохи человечности, что еще оставались в нем, откликнулись на небесные звуки.
Мирра погладила мужчину по волосам, поцеловала в макушку. Исчерканная бумага комком полетела в урну, отброшенная ручка покатилась по столу. Мужчина отхлебнул кофе и нажал на кнопку селектора.
- Людочка, отмени на завтра все встречи, устрою, пожалуй, себе выходной, - сказал он, вытирая платком лоб. - Заработался я, Людочка. Побуду немного с семьей, отвлекусь от дел...
Мирра вздохнула облегченно и смолкла. Наваждение ушло, и ярость обуяла Давида с новой силой. Темные прожилки расползлись по его коже, глаза налились кровью, изо рта вырвалось шипение. Он прищурился и метнул взгляд в окно. Стекло разлетелось со звоном, испугав человека за столом. Давид махом перескочил через подоконник и оказался на земле. Быстро миновал скверик, который окружал государственное здание, перепрыгнул через забор. Мирра последовала за ним.
***
Она нагнала его на тротуаре оживленной улицы. Давид мчался, сбивая с ног прохожих. Люди удивленно оглядывались, потирая ушибы, не понимая, что произошло. Давид сорвал с себя пиджак, пола рубашки выдернулась. Виляя по закоулкам, в бешеном темпе они пронеслись по всему городу и оказались на окраинах.
- Давид, - звала его Мирра, паря в двух шагах от него.
- Оставь меня в покое!
- Не могу.
- Ты права, нет мне больше покоя. Только злоба и необузданный гнев, - он резко обернулся к ней, весь напрягся и словно вырос, - Убирайся, Мирра! Ненависть к тебе меня обжигает сильнее всего!
Мирра опустилась на землю, сжалась робко. Но оторопь быстро прошла. Она смело взглянула Давиду в глаза и тихо, но внятно произнесла.
- Я знаю мир во всей его прелести, но более всего мне дорог ты.
- Я демон, Мирра! - взревел Давид. - Я воплощение зла! Посмотри на меня! - Он вырос еще больше, расправил грудь, распростер руки. - Я рушу все, что вам, ангелам, дорого. Я делаю то, от чего тебе больно, и болью твоей я упиваюсь!
Давид смотрел на Мирру, закусившую губы и всю дрожащую, но не отводящую от него решительного взгляда, и от взгляда этого он ссутулился и добавил чуть спокойнее:
- Не будь дурой, держись от меня подальше.
Он побрел вперед по тротуару. Мирра помедлила, упершись взглядом в его удаляющуюся спину. Появилась ощущение дежавю. Она поняла, что, как и тогда, она не может за ним не идти. Вопреки всему, наперекор мирозданию и здравому смыслу.
Мирра сорвалась с места. Но Давид обернулся и метнул искрящийся взгляд в заколоченную старую химчистку. Из окон, разметывая остатки стекла и фанеры, ударил огонь. Мирра отпрянула назад, закрывая лицо руками. Пламя разошлось по всему зданию моментально, словно внутри оно было пропитано бензином.
Как дикий черный кот, Давид вскочил на парапет плоской крыши. Мирра взлетела к нему, но демон перепрыгнул на противоположную стенку. Внизу волновались люди, в трубки телефонов кричали "Пожар! Пожар! Яблоневая, 15!". Огонь разгулялся сильнее, ветхая крыша с грохотом обвалилась.
Сквозь языки пламени Давид остервенело прокричал:
- Да что ж ты такая настырная! Я тебя не просил таскаться за мной по пятам, как не просил тогда бежать за мной до железнодорожных путей, помнишь? - он злобно оскалился.
Мирра запрокинула голову и подняла руки к небу. Белые, медленно гуляющие по ветру облачка, стали сгущаться, темнеть и набухать влагой. Хлынул дождь. Его потоки приминали огненные языки, как ветер высокую траву, но пламя упорствовало и подымалось вновь.
- Я не жалею, что пошла тогда за тобой, - заговорила Мирра, перекрикивая шум дождя и треск огня, - Это большое чудо, что мы нашлись в таком огромном мире, что мы таки встретились, а не ждали друг друга всю жизнь, ты у своего окна, а я у своего.
Давид щетинился, стряхивая с себя капли дождя, но слушал ее со вниманием. Небо загромыхало.
- Мне хотелось бы поделиться с тобой светом, один лишь лучик мог бы разогнать темень в твоей душе, спасти тебя, - продолжала она надрывно, - но ты не принимаешь мой свет. Каким бы счастьем ни было проникаться вселенским добром, но я не хочу быть ангелом такой дорогой ценой.
Мирра ступила ближе к краю и опасливо покосилась вниз, где буйствовал пожар и шипели капли дождя.
- Не глупи! - испугался Давид и добавил с деланной развязностью, - проваливай лучше в свой ангельский рай!
Мирра подняла на него глаза и вымолвила:
- Я люблю тебя, Давид.
Она сделала еще шаг и полетела вниз. Давид оттолкнулся так сильно, что разбился парапет, и бросился за ней, успев схватить ее в полете...
***
- Ой, очнулись! Ну, надо же, прям одновременно очнулись, - всплеснув руками, сказала пышнотелая женщина в белом халате.
Больничная палата была залита солнечным светом. Из открытого окна веял ветерок, играя с длинной голубой занавеской. На тумбочке у окна, рядом с лекарственными скляночками, пахли чуть увядшие розы в банке. На двух сдвинутых кроватях лежали Давид и Мирра. Первое, что они ощутили, придя в себя, это было сжатие их рук. Пальцы дрогнули и сжались еще сильнее.
- Ждали, ждали, когда вы, голубчики, оклемаетесь наконец, - тараторила медсестра. - Случай же невиданный! На таком пожарище вас нашли, и оба целехонькие, только без сознания. Просто магия какая-то, не иначе! А за руки так сцепились, что и не разодрать. Все врачи удивлялись. Хирург сказал, что может только разрезать, - хихикнула в кулачек. - Вот пришлось две кровати вам сдвигать. Да что ж это я тут стою, - опять всплеснула руками она, - за врачом же бежать надо.
Дверь за медсестрой хлопнула, высоко поднялся край занавески, будто махнув ей на прощание.
Они прильнули друг к другу. Мирра терлась носом и щеками об его щеки, об виски, целовала лоб. Давид зарывался лицом в ее волосы, касался губами мочки уха. То они отстранялись немного, чтобы вдоволь наглядеться, то снова прижимались. И у нежности этой не было берегов.
- Не жалеешь, что покинула свой ангельский рай? - спросил Давид, улыбнувшись шутливо, глаза его блестели счастьем.
- Там довольно скучно и глаза слепит, - ответила Мирра и провела ладонью по его подбородку. - Хочу бить с тобой чашки...
- И встречать рассветы..., - вторил ей Давид.
- Стареть...
- И растить детей...
Ветер дунул в окно, и занавеска резко взмыла, зацепив банку с розами. Та пошатнулась, накренилась и полетела вниз. Давид мигом прищурился, взглянув в ее сторону, и банка, не достигнув пола, поднялась обратно на тумбочку.
Продолжение рассказа вы можете увидеть наhttp://fan-book.ru/catalog/books/electronic/chasti-tselogo.html