(МОНОЛОГ)

Я чувствую, как болит время от времени мое тельце. Спинка болит, когда меня слишком туго пеленают или когда мне приходится долго лежать в одном положении. Животик сжимается, когда я голоден, и начинает болеть, когда я съем слишком много. Когда лампа светит мне в глаза, они болят, потому что я еще не умею поворачивать голову.

Иногда меня выносят на солнце, и мне становится очень жарко. Я потею, когда на мне очень много одежды, и мерзну, когда ее недостаточно. Иногда моим глазкам становится скучно смотреть на голые стены. Во время запоров в животике начинаются колики. Когда меня надолго оставляют на ветру, моя кожа покрывается мурашками.

Иногда я долго лежу неподвижно, и моему телу становится жестко и неудобно. Мне неприятно, когда вода в ванночке очень холодная или очень горячая.

Меня часто трогают руками. Мне бывает неприятно, когда руки хватают меня очень сильно. Я чувствую себя стиснутым и сжатым. Иногда руки колются, как иголки, и иногда бывают такими слабыми, что кажется - меня уронят.

Эти руки делают для меня все: поднимают, перекладывают, поддерживают. Это очень хорошие руки, особенно когда понимают, что мне нужно. Они сильные, ласковые и любящие.

Мне действительно становится больно, когда меня тянут за одну руку или когда мои щиколотки надолго соединяют вместе во время пеленания. Иногда мне кажется, что я задыхаюсь, когда меня прижимают к другому человеку. Мне трудно дышать.

Еще я пугаюсь, когда кто-нибудь подходит к моей кроватке и внезапно наклоняет надо мной свое огромное лицо. Мне кажется, что этот гигант сейчас раздавит меня. Мне неприятно, все мои мышцы напрягаются. Когда мне плохо, я плачу. Только так я могу показать окружающим, что мне что-то не нравится. Но взрослые люди не всегда понимают, в чем дело.

Иногда мне нравятся звуки вокруг меня. Но они бывают и неприятными, тогда у меня болят ушки и голова. И я начинаю плакать. Иногда мой носик чувствует очень приятные запахи, но некоторые бывают просто ужасны. И от этого я плачу. Обычно мама с папой замечают, когда я плачу. Это хорошо, когда они знают, что мне плохо, и находят причину этого. Они думают - не колет ли меня что-то в кроватке, не болит ли животик, нет ли у меня запора и не одиноко ли мне лежать. Они берут меня, качают, кормят, веселят. Я знаю: они хотят, чтобы мне стало лучше.

Очень плохо, что мы не говорим на одном языке. Порой мне кажется, что они хотят, чтобы я замолчал, чтобы заняться какими-то своими делами. Они немножко покачают меня, будто я кошелка с овощами, а потом бросают совсем одного. И мне становится еще хуже, чем раньше. Я догадываюсь, что у них есть какие-то другие дела. Иногда мне кажется, что я их раздражаю. Но я вовсе не хочу, чтобы так было. И не могу сообщить им, что это не так.

Мое тельце перестает болеть, когда меня трогают любящие люди. Им хорошо, Ия знаю, что они действительно стараются понять меня. И я пытаюсь им помочь, как могу. Я и плачу-то по-разному. Мне нравятся отчетливые, нежные и мелодичные голоса. Мне приятно, если мама с папой смотрят на меня, особенно прямо в глаза.

Я думаю, что мама не догадывается, что ее руки иногда делают мне больно, а голос бывает резким. Если бы они знала об этом, то конечно бы постаралась измениться. В такие моменты она бывает какая-то рассеянная. Когда ее руки много раз подряд делают мне больно и ее голос неприятен мне, я начинаю бояться ее. Когда она ходит вокруг меня, я весь напрягаюсь и сжимаюсь. Она выглядит недовольной и иногда очень сердитой. Она думает, что я не люблю ее, а я просто ее боюсь. Порой мой папа бывает мягче, и я чувствую себя с ним в безопасности. Когда папе хорошо, я спокоен.

С самого рождения я провожу большую часть времени, лежа на спине и знакомлюсь с людьми только из этого положения. Мамин и папин подбородок я узнаю гораздо лучше, чем подбородки других гостей. Когда я лежу на спине, я все предметы вижу вверху, надо мной. А сам, конечно, смотрю на них снизу. В моем мире все вещи расположены так.

Я был очень удивлен, увидев, что многие вещи изменились, как только я начал сидеть. Когда я стал ползать, я увидел предметы и подо мной, познакомился со своими ногами. Когда я стал вставать на ноги, мой рост был только полметра. Глядя вверх, я отчетливо видел мамин подбородок. Ее руки казались мне такими большими. И часто, когда я стоял между папой и мамой, мне казалось, что они где-то далеко и даже могут представлять для меня опасность, а сам я был очень-очень маленьким.

Когда я научился ходить, мы с мамой пошли в магазин. Мама очень спешила. Она держала меня за руку. Мы шли так быстро, что мои ноги еле касались земли. Рука начала болеть. Я заплакал. А мама сердилась на меня. Она не понимала, отчего же я, бестолочь, плачу. Ее рука была опущена, она шла двумя ногами, мою же руку тянула вверх, и я скакал на одной ноге. Я пытался сохранить равновесие. А когда мне это не удавалось, у меня начинала кружиться голова. Мне было очень неудобно идти.

Я помню, как уставали мои руки, когда мы гуляли с мамой и папой. Они держали меня с двух сторон за руки. Папа был выше мамы, и поэтому его рука тянула меня сильнее. Я был весь перекособочен. Иногда мои ноги не касались земли. Отец делал большие шаги. А когда мои ноги касались земли, я старался изо всех сил не отставать от него. Наконец, не в силах больше терпеть, я попросился на руки. Отец понес меня, я понял - он решил, что ребенок устал. Он не знал, что я настолько измучился, что с трудом дышал...