Ску-ука. Море, корабль, небо... небо, море. Море, небо. И больше ни-че-го. Матросы молча хмурились в мою сторону, Танло старался стать как можно более незаметным. Князь уже второй день не выходит на палубу. Даже с Мясорубом не поговорить - шикает. Сперва хотелось поохотиться на ленивых корабельных крыс, но душная темнота трюма отбила недостойное бога желание напрочь. А дни тянулись так медленно. Совершенно одурев от безделья, я начала следить за Мясорубом. Он оказался самым любопытным из всех.
В рассветной дымке пели клинки, вторя движениям смуглого тела. Осторожно ступить на доски. Плавный взмах, разворот, колющий удар на уровне живота. Не дыша, не выпуская когтей. Перекат, рубящий снизу вверх. Дождаться краткого мига, когда силуэт замрёт на полувзмахе. Прыгнуть.
Лапы уже чувствовали тепло тела, но мужчина кувырком проскользнул под моим брюхом. Я разочарованно ударила когтями, оставив глубокие борозды на дереве. Мясоруб стоял, чуть согнув ноги в коленях, опустив руки с широкими, слегка изогнутыми клинками. Ну, всё, человече, разозлил ты меня.
Некоторое время мы кружили по палубе. Воин вдруг замер, я не выдержала, в порыве бросилась вперёд. Мужчина плавно уклонился и мою рогатую голову глухим стуком встретила мачта. Да это же... это же подло! Прыжок. Отскок. Ещё прыжок. Лезвие тонко запело, мелькнув в волоске от крыла. Остриё второго меча срезало несколько шерстинок на груди. Эй, так и заколоть недолго! Скользнув в сторону, я опрокинула бочку. Пресная вода лизнула палубу, намочила лапы и ноги. Шлёп-шлёп-шлёп. Плюх. Десятник поскользнулся, уворачиваясь от удара крылом. Несколько долгих минут матросы настороженно наблюдали за синей кошкой, с рычанием бегающей за смуглым воином. Потом осмелели, подбадривая нас криками. Сдаётся мне, они монетки на Мясоруба ставят. И до того обидно стало! Остановилась резко, села на влажную палубу. Десятник обернулся. Весь корабль, казалось, замер.
Через мгновение я прыгнула. Но не туда, где стоял готовый ускользнуть воин. Рядом, чуть правее. Порыв холодного ветра услужливо подтолкнул мужчину в спину. Оставалось лишь хлестнуть хвостом по ногам, оскалиться в лицо, упавшего на колено Мясоруба. Звякнула, покатилась по палубе упущенная кем-то монетка и гул, занявшихся делёжкой матросов, украл остальные звуки. Десятник некоторое время смотрел на меня недоверчиво, потом встал, отошёл к борту.
Зимний холодок коснулся мокрой шерсти, выхолодил нутро при вдохе. Воин вдруг отшатнулся, склонил голову. Проговорил что-то на языке непонятном, стал на колено. Почудилось - от палубы к облакам прочертило белым. Лодья качнулась, рассеяла видение. Я подошла к Мясорубу, заглянула в лицо. А он смотрел, будто видел впервые. Будто дитя своё едва не зарубил несмотря.
- Эй, Мясоруб, ты чего?
- Киса... - потерянно проговорил десятник, сел на палубу, улыбнулся. - Ничего, с жары привидилось.
Я легла рядом, перевернулась на спину. Мужчина временами вздрагивал, смотря остановившимся взором куда-то вдаль. Не пойму, что могло его так испугать. Это же Мясоруб! Он даже меня не боится.
А мы летели сквозь утонувшие в море облака. И, казалось, лодья взмахнет парусами, будто крыльями, и взмоет ввысь... тут же упав в бездну от истошного и радостного крика: "Земля!".
А земля действительно была. На стыке неба и воды проступила зеленоватая полоска. Попутный ветер гнал лодью вперёд. Я в два прыжка оказалась на носу. Берег, берег! Твердая почва под лапами и никакой соленой мути.
В груди заворочалось тревожное чувство - а что если князь меня взаправду продал? Это ж придётся всю жизнь на деревяшке жить. Коварные люди, ох, коварные.
- На весла! - Зычный голос капитана погнал молодцев суетится под палубой.
До суши оставалось еще довольно далеко, когда Танло отдал приказ свернуть паруса. Повинуясь умелой руке, лодья плавно развернулась боком к земле и медленно остановилась.
Зашуршала и плюхнулась на воду крохотная лодочка. Я обернулась. У самой кормы стоял облаченный в рдяно-белое Мясоруб и молчаливый Рай. Неужто без меня уплывут?..
Суденышко уже было на полпути к берегу, когда средь ясного неба громыхнул гром.
- Ну, вот и всё. Слава богам...
Я повернулась к капитану.
- Всё, говоришь? Набил ты мне оскомину, человек. Чтоб тебе погода всячески препятствовала! И рот закрой, перепел залетит. Хотя... какие уж тут перепела.
Пока мужчина недоверчиво смотрел на меня, пытаясь ущипнуть себя за бок, оттолкнулась от полированных досок, взмахнула крыльями.
Мясоруб как раз вытаскивал лодчонку на берег, когда я камнем упала на самый краешек. Рай, конечно же, свалился в воду.
Отряхнувшись от брызг и песка, села подале, стряхнула с усов капельки, наблюдая, как князь, бранясь неприлично, выбирается с мелководья.
- Ты пошто торгуешь мною, будто скотиной бессловесной? Нет и нет, не буду я с этим... всю жизнь в мути мокнуть.
- Но ты же вернулась, - мокрый Рай невозмутимо улыбался.
- Ты что же это...
- Бестия, ну зачем нам лодья без матросов посредь моря? А так доплыли с удобствами.
- Ну, знаешь ли, человек, - зашипела возмущенно, - кому удобства, а кому и клинок под лопатку.
Князь как-то смутился, опустил очи:
- Кто ж знал...
- Башкой думать надо - она для этого дадена. А не чтоб невест чужих лобызать украдкой.
Лодья стремительно удалялась, оставляя нас на произвол судьбы. Вот почему не послали матросов - суденышко вернуть. Страх гнал Танло прочь. Одной сказкой в Среднем станет больше.
- Мы и далее будем торчать здесь? Меня уже мутит от этого моря...
Степь была совершенно неправильной. Неправильно-высокая трава, несуразные низкорослые деревья. Покрученные стволы и узловатые, будто изломанные ветви были покрыты узкой, как тонкие пёрышки, листвой. При малейшем дуновении ветра деревья будто оживали, шевелились. В моей ушастой голове всплывали воспоминания о вечерних Ллебовых байках. Мол, магией можно и камень оживить, и дерево ходить заставить. Это же страх какой! Встретишь такое чудо, а вдруг оно голодное? Живое хоть куснуть можно. А каменю что?
- Мя... со... руб! - Чтоб видеть хоть что-то помимо зеленоватых стеблей, приходилось подпрыгивать. - Далеко ещё?
- Пару дней, не боле. Аккурат к серёдке травника, кочевье к брегу кочует, торговать с повольниками(34)
- Ур-р...
Невидимые, шуршащие в траве мыши отвлекли внимание и я, с увлечённым мявом какое-то время носилась вокруг мужчин.
Когда Саул, скрадывая тени, поднялся в зенит, десятник остановился под одним из "перистых" деревьев. Тени оно давало едва-едва, но всё лучше, чем ничего. Благо нет ещё той жары, что накрывает степи к середине разноцвета(35). Мр-р. Как хорошо. Спину пыльно греет примятая трава, пузо - бледное светило. Потянуться сперва задней лапкой, затем передней... широкий нож Мясоруба глубоко встрял в узловатый ствол в паре ладоней от моего уха.
- Ты что! - Вскочила, наступив на многострадальное крыло.
Мужчина рывком вытащил клинок и быстро вставил в светлеющий срез тонкую веточку. По прутику тотчас поползли мутноватые капельки. Наполняя подставленный котелок.
- Ты зачем дерево мучишь?
Десятник снова промолчал, зачерпнув ладонями из котелка, поднёс пригоршню к моему носу. Шершавый язык коснулся древесного сока, который оказался сладковатым, но вполне годным для питья. С солониной, правда, сочетается неважно, но всё же лучше, чем мелкие мохнатые мыши, шныряющие окрест.
Вот говорила же князю - пыль да сушь. Ой, в глазах как-то потемнело. Все, спасайте кошку мохноухую - слепну! Нет, не слепну - на Саул тучка набежала. Большая такая, тёмная.
- Мясоруб, - я перевернулась на бок, положив голову на лапы, - ты уверен, что степняки нам помогут?
- Нет.
- А ежели они откушать нами соберутся, али так, со скуки уморить?
- Есть не станут. А вот забаву хорошую любят.
Вот не пойму - издевается он или правду говорит. Тени-лучики играли на лице воина, скрадывая старый шрам. Любопытно, он всегда был таким... непробиваемым? Вот остальные люди - ну ларец незапертый. Все на лице написано, да еще и крупными такими рунами. А тут не понять. Лишь глаза выдают порою. Промелькнет в них что-то забытое, темное, страшное, аж шерсть на загривке дыбом.
- Степняки всегда славились буйностью нравов, - подал голос Рай.
Вот по нему видать - что за человек, о чём мыслит. Я вздохнула.
- Бедная кошка...
- В шерсти блошка, - князь встал, облокотился о тёмный ствол.
- Где?!
- Да вот же, - палец указал на заднюю лапу.
-... нет там ничего... только соринка. И веточка. И букашка с усиками...
- Привидилось, - пожал плечами мужчина. - Мясоруб, нужно идти.
Я промолчала, но обиду затаила. До лучших времен.
Чем далее мы шли, тем более сухой и жесткой становилась трава. Прошлогодние стебли шуршали под лапами. То и дело раздавался шелест крыльев - вспархивали испуганные пернатые. Мелкие пичуги носились над головами, крупные короткохвостые птицы с писком прятались в редких кустах, сбивая на землю желтые цветы.
Я шла следом за мужчинами, изредка останавливаясь и привставая на задних лапах - осмотреться. Но кругом была всё та же степь, разбавленная холмами да рытвинами. На горизонте виднелась узкая полоска леса. Мохнатые деревья попадались всё реже. Я взобралась на холм. Впереди на три прыжка захлопала крыльями всполохнутая серая птица. Не нравится мне это, посмотрю-ка, кто тут живность распугивает. Расправила крылья, оттолкнулась лапами от тёплой земли. Что-то ужалило в правое плечо. Лапа и крыло тотчас занемели.
- Мясоруб!..
Хорошо - не успела взлететь высоко, да и трава высокая смягчила падение. Я попыталась подняться, но еще несколько красноперых игл ужалили кожу. Тело совсем перестало слушаться. Глаза закрывались под напором болезненной усталости. Последнее, что помню - серое копыто, опустившееся у самого носа.
Танло сидел в каюте при слабом свете трёх оплывших свечей и растерянно смотрел на карту. Рука то и дело тянулась к оплетенной бутыли под столом, но каждый раз мужчина морщился и одёргивал себя. Колышущееся пламя освещало бледное лицо. Его "Кирин" дрейфовал вдали от берегов. Матросы скучали на палубе, но капитана не тревожили. А сам Танло не знал, что теперь делать. Возвращаться в северный порт он боялся. И ещё более страшился ослушаться.
- Скучаеш-шь? - Прошелестело из темноты.
Капитан дёрнулся в сторону, благо ножки стула крепко стояли в пазах, поднял голову, с ужасом шаря взглядом по каюте.
- Не ждал меня, а, Танло? - Ласково прошипел тот же голос.
Высокая фигура в чёрных одеждах появилась перед самым столом. Широкий клобук скрывал лицо, но мужчине не было нужды видеть его, чтобы узнать, кто явился в тревожную ночь.
- Я... не-е..
- Вижу, что не ждал. Думал, я не найду тебя?
Танло тихо заскулил, пытаясь отодвинуться подальше от ночного гостя. Тот вздохнул, сел на стул напротив капитана.
- Люди, люди... всё обмануть норовите.
- Я сделал, как велели! - Закричал мужчина.
- Твой страх отвратителен на вкус, - говорящий поднял голову и в тени клобука отразила пламя свечей пара янтарных глаз.
- Хозяин...
Матросы, как один, преклонили колено перед вышедшим на палубу.
- Четырех не хватает.
Один из мужчин поднял голову.
- Капитан кошку рогатую натравил. Порвала она их.
- Сильна, бестия.
- Вот-вот, он её так и называл.
Никто не мог видеть, как в удивлении поднялись брови под тенью клобука.
- Назвал... а права была карга старая. - И зычно, - в путь, воины. У нас еще много дел.
Зашелестели крылья, и чёрные враны мягко растаяли в морской ночи.
Разное бают о судьбе "Кирина" и его капитане. Кто видел лодью у Девяти островов, кто у северных берегов Мутного моря. А кто говаривал, что хладный труп Танло расклевали чайки. Правда быльём поросла, никто уже не доведается.