На реке Тарим улеглась буря. Мутные воды несли стремительно и кружили веточки, листья, сорванные тростниковые дудочки и прочий береговой мусор. Зябко.
На круглом камне сегодня никого не было, он не блестел и выглядел растерянным, как орел в стае серн. Влажный тростник молчал. Ерошило мокрые перья солнце.
Тихо было. Как-то непривычно тихо, как бывает, когда боги опустошают чашу, но не успевают ее наполнить, и все живые и не живые души замирают, ожидая первых капель.
Застывает на самой вершине, на нулевом моменте, колесо Сансары, зависает в воздухе. Останавливается время, только быстро-быстро торопятся воды реки Тарим смыть весь мусор берегов.
Кицунэ реки Тарим пережидают этот день в норах священной горы ТяньШань, не высовывая любопытных носов дальше границы темноты.
Когда маятник качнется, и первые три драгоценных капли коснутся дна чаши, Бися Юаньцзяо спустится к своим кицунэ, до каждого дотронется и каждому отдаст его жемчужину, наполненную сиянием. Тогда кицунэ выйдут на склоны горы, обновленные, притихшие, торжественные, чтобы вернуться к берегам реки Тарим.
Два лисенка сидели на округлом толстом сталагмите, поджав лапы и хвосты - по одному у каждого.
- Ты был за Южным морем?
- Нет
- А я был.
- Вот не ври. Тебя бы луны не пропустили.
- А я сетью рыболовной обернулся.
- А луны глупые такие, кицунэ от сети не отличат?
- А я рыбку в реку бросил, они отвлеклись и про меня забыли!
- А рыбку ты из чего сделал?
- Из носового платка!
- Докажи!
- Тсс, нельзя сейчас. Вернемся на реку - покажу.
- Забудешь.
- Не забуду. Но дальше слушай. Прошла наша джонка устье Тарим, и перед нами раскрылся Океан.
- На джонке. В океан.
- Ее дядько Ракке строил, они на этой лодке два раза до Полуночных земель вечного холода ходили!
- Ну ври дальше.
- Чего это я вру?! Спроси дядьку Ракке, чьи зубы у него в ожерелье! И попробуй ему сказать, что он врет!!
- Ладно-ладно. Вышли вы на "Ореховой скорлупе" в океан.
- Да. Погода - красота. Ветер в парус, ровный-ровный, вода - что галька, гладкая...
- Как же вода гладкая, если ветер?
- Не перебивай! Идем мы, день, другой, третий, и тут я вижу - поднимается из воды большая голова хозяина вод, огромная, как эта пещера, глазищи - как ласточкины гнезда! И говорит: "Не пропущу я вас, потому что дальше начинается Океан Безбрежный"
А наш капитан, Сяо Одноухий, ему отвечает - "Что нам с того, что Безбрежный! В больших водах и рыба больше!"
Ян Гун удивился, даже пасть закрыл. "Как, говорит, ты смеешь спорить со мной, когда сам еще и пяти хвостов не вырастил?!". А Сяо руки в бока упер "Может, говорит, хвостов у меня всего четыре, зато храбрости и навигацкого умения на десять хьябба хватит!". "Что ж, сказал Ян Гун, проверим, так ли ты смел и умел, как говоришь".
И тут закипела вода, пузырями пошла, поднялась волна, закрыла собой небо и нас заодно, едва-едва команда успела за снасти схватиться, как им Сяо крикнул. Все на палубу попадали, один капитан стоять остался у руля, да я, потому что за мачту схватился. Когда вытрясли мы воду из глаз, оказалось - пошутил над нами Ян Гун, в зеленые воды забросил. Другой бы и растерялся, а Сяо на небо посмотрел, на солнце, воды лапой зачерпнул, и говорит мне: "Обернись чайкой, слетай до земли".
- Хахаха, я так и знала, что Сяо схитрит!
- Ну Ян Гун же не сказал, что нельзя, а навигацкое умение в том и состоит, чтобы до земли добраться? Я слетал, вернулся, все ему передал - а там наш капитан довел джонку до самой Шел-йа.
- А чего же это тебе дома не попало?
- Так я это... сказал, что к тебе убежал. С ночевкой.
- Ох, лисята, зачем вам жемчужины? - улыбнулась Госпожа Лазоревых облаков. Лисята вскочили со сталагмита, испуганные, что госпожу не заметили. Она протянула им мягко сияющие жемчужины. - Вы и без них озоруете. Только джонку дядьки Ракке трогать не надо. Свою пора строить!
Рыжий Ракке, худой, обветренный, с волосами, заплетенными в две тугие косы, положил руки на плечи лисятам.
- Построят. После того, как мою законопатят. Да, детки? И нечего так смотреть, нельзя до возвращения в перекидываться. Даже в чайник!
Над рекой Тарим занималось утро. Робко возращались щебечущие звуки, прерываемые изредка резкими глухими ударами и осторожной руганью - это два лисенка конопатили дядькину лодку.