Предчувствие доброго дня проснулось вместе со мной. Пожалуй, впервые дурная привычка моего будильника врываться в тонкий мир утреннего сна резким окриком не вызвала раздражения. От легкого прикосновения он послушно умолк - и новый день вступил в свои права. На душе было радостно, нас ожидала экскурсия в старый город.
Группа наша была малочисленной. Центром ее стала моя гостья, моя замечательная подруга, прилетевшая ко мне из Нью-Йорка.
Когда-то, еще в Союзе, нас свела и подружила работа на популярном детском сериале. В нем ее десятилетняя дочь - ныне профессиональная актриса, красавица и умница - снималась в главной роли. Это было веселое и памятное время. Позднее жизнь разбросала нас по странам и континентам. И, хотя более чем двадцать лет разлуки не прерывалась между нами духовная и телефонная связь, впервые за прошедшие годы мы встретились здесь - на Святой земле Иерусалима.
Наш гид - Саша. Умная голова, плотно начиненная информацией - Note book - отдыхает.... Свои познания он щедро и с удовольствием изливает на голову "заказчика". Благо, слушатель благодатный. Я видела, как сверкали глаза моей подруги, какой восторг в них светился - и удовольствию моему не было предела. То, о чем она знала задолго до приезда в Израиль, было великой Книгой - Библией. Почти легендой. И только сейчас она встретилась с реальностью, когда можно все потрогать, погладить - почувствовать...
Ну, наконец, я - принимающая сторона. В особых заслугах не замечена, шла в арьергарде нашего трио.
Я слушала рассказы Саши, и временами тихо жила собственной жизнью.
Экскурсионные каноны мы стали нарушать изначально. Саша привез нас на вершину холма Тальпиот, где начинается променад. Мы подошли к ограде площадки - и первое чудо явилось нам...
Внизу, чуть поодаль от подножия холма, простирался город. Это был не тот город, в котором я живу уже около десяти лет. Это был другой - древний и загадочный город, с которым я познакомилась задолго до приезда в Иерусалим, в романе М. Булгакова. Не однажды, гуляя по Иерусалиму, его историческим местам, холмам, наблюдая закаты солнца и наступления сумерек, рождение нового дня, я поражалась великой интуиции и фантазии таланта. Ведь никогда М. Булгаков не был в Иерусалиме, но как поразительно точно он воссоздал дух этого великого города.
Я много знаю о старом городе, но таким, каким я увидела его в то утро с вершины холма - как единое целое - было абсолютно новым впечатлением. На секунду я даже задохнулась от этого великолепия.
К чести нашего гида Саши скажу, что это его творческая находка. Он никогда не работал в кино, но глазом художника он нашел ту точку, которая открывает общий план города сверху или, как у нас говорят, "с крана", точку, которая наиболее выгодно представляет панораму древнего города.
В лучах утреннего солнца сияет Золотой купол мечети на Храмовой горе. Ниже - черная, обгоревшая голова другой мусульманской святыни - мечети Аль - Аякса.
Шпили церквей православных, католических, лютеранских и других конфессий, увенчанных золотыми крестами, графически четко вырисовываются на гладком, безоблачном холсте голубого неба.
Причудливо ассиметрично извиваются стены города из знаменитого розового камня иерусалимских карьеров.
Храмовая гора, Масличная или Лионская гора, Гефсимания.... Какие таинства хранят в себе эти знакомые имена. Они уносят тебя в глубь веков, возвращают к истории человечества, и заставляют вновь пережить события тех давних дней.
"Преданья старины глубокой", которые и сегодня одухотворяют нашу жизнь.
Расстилавшийся под нами город, напоминал макет в натуральную величину - зрелище завораживающее!
Я давно отметила мастерство израильских художников, декораторов, макетчиков. В музее " Стены плача" макет легендарного Иерусалимского Храма, посвященного царем Соломоном Всевышнему. Этот Храм, вернее его действующий макет, с изыском исполненный в деталях, по мановению оператора на наших глазах разрушался и возрождался вновь. Словно, не страшны ему никакие полчища Навуходоносора и прочих завоевателей. И, хотя в реальной истории храм все же был дважды разрушен до нашей эры, этот действующий макет и сейчас остается символом. Мечтой и верой израильтян в духовное величие народа.
А в музее под открытым небом - "Мини Исраэль" нам представляют картину целой страны - с городами, улицами, домами, дорогами, фигурками людей. Смотришь и чувствуешь себя Гулливером, попавшим в страну Лиллипутию....
Город Иерусалим, который мы увидели, был живым. Сегодняшним. И не было у него единого автора - всяк прошедший оставил в нем свой след. А прошедших было видимо - невидимо. Ассирийцы, персы, греки, римляне, крестоносцы, англичане. Выбирай на вкус! Всех почему-то привлекал этот каменистый клочок земли на перепутье дорог Запада и Востока. Все старались разрушить этот город. Убить его душу. Но он выжил. Выстоял. И сегодня его раздирают страсти политические, религиозные - видимо, такова уж судьба этого города, этого многослойного организма. И сегодня в нем та же стойкость, величие и красота. Да будет так!
Обычно все экскурсии в Старом Городе начинаются у Яффских ворот. Мы пошли иным путем. Как Ленин. Мы вошли в город через боковые - Сионские ворота - и по чисто вымытым мраморным плитам вышли к Храму "Дормицион". В этом Храме хранится саркофаг Девы Марии. Отсюда душа ее вознеслась вслед за сыном....
Сегодня Дормицион принадлежит католическому Ордену монахов - бенедиктинцев. Храм красив и ухожен.
А самое неожиданное - он встретил нас крепким, душистым ароматом кофе.... Ай, да, Св. Бенедикт! Видимо, он не был педантом в вопросах ритуала. Либо его последователи, братья - бенедиктинцы, решили, что разумнее жить в ногу со временем. Ну, правда, можно ли поколебать веру, доверие к Высшим Силам, если пришедший в Храм пообщаться с Богом, выпьет еще и чашечку вкусного экспрессо?
Мы отправились в сторону Гефсимании. Оттуда по Виа Долороса мы хотели пройти путь Иисуса до Голгофы. В фильме Тенгиза Абуладзе "Покаяние" в финале старушка спрашивает: "Зачем же дорога, если она не ведет к Храму?" В Старом Городе, по какой дороге ни пойдешь, обязательно придешь к Храму.
Хотя тема нашей экскурсии именовалась: "Христианские святыни Старого Города", наша дорога не могла пройти мимо одной из древнейших святынь иудаизма - останков Иерусалимского Храма. Это почитаемая миром "Стена Плача" или "Western Wall".
Вот она - эта величественная Стена, которая магнитом притягивает к себе верующих (да и официально неверующих так же) всех религий, конфессий, национальностей. Она всем дает надежду и энергию жизни. Миллионы туристов со всей планеты, посещающие святые места в Израиле, целыми группами приходят к Стене, чтобы, помолившись, оставить свою просьбу ко Всевышнему. Ведь у всех есть потаенные чаяния и желания, и, кажется, только Высшая Сила может помочь их исполнению.
Помню, когда тяжело заболела моя знакомая, ее американские друзья буддисты передали ей тибетскую ладанку с рисинками, благословленными тибетскими монахами на долгую жизнь.
От нее я узнала и забавную историю о том, как один из посетителей Тибетского дома сказал по поводу этого риса: " Ну вот, съел я рис, а он попросту вышел через кишечник ". На что мудрый Лама ответил: "Конвертик вышел, а письмецо - осталось" ... Я вспоминаю этот рассказ, почти притчу, когда думаю о тех записочках, которые люди стремятся оставить и закрепить в узких щелях, между плотно уложенных камней Стены...
Стена Плача - это 380 м наружной стены погибшего Храма. С каким достоинством и величием она несет в себе скорбь народа об утраченном мире. У этой Стены не плачут. Здесь молятся. Славят Бога и просят его о помощи и заступничестве. Потому что можно разрушить стены, камень, материальное, но нельзя убить Божественное Присутствие. И Стена Плача - то немногое, что осталось от монументального Храма, словно, впитала в себя его могущественную энергию и веками дарит ее людям. Тем, кто помнит и верует. В Старом Городе два подобных великих памятника культуры и истории. Два источника, от которых исходит такой мощный поток животворной духовной силы, словно, и не было тех тысячелетий, которые вместили в себя долгую историю Старого и Нового Завета. Стена Плача и Храм Вознесения, или, как называют его в народе Храм Гроба Господня. Приходя к этим местам, люди смиряют в себе агрессию. Здесь утихает вражда. Все, кто приходят сюда, осознают и чтят в себе Человека.... Находят в своей душе Мир и Любовь.
А вот и Гефсимания. Она утопает в пышной зелени кустов и деревьев. Остроконечные вершины мощных кипарисов пронзают своими шпилями небо. Золотые купола Храма Св. Магдалины всплывают к солнцу из моря зелени. А у подножья холма расположился Гефсиманский сад с католической базиликой в центре. Согласно Евангелию здесь Иисус провел свою последнюю ночь на свободе. Здесь солдаты Понтия Пилата арестовали его по навету Иуды. На этом месте был сделан первый шаг к роковой развязке Судьбы, к осуществлению Его великой Миссии, к воплощению планов и воли Отца.
Но, увы, мир соткан из единства противоположностей. Высокое и низкое, ирреальное и земное всегда рядом. Вот и сейчас Гефсиманский Сад встретил нас... обеденным перерывом. Ну, что же - монахи, обслуживающие сад и базилику, тоже должны отдать дань земному. Трапеза - это свято. И жизнь надо подкармливать.
Мне довелось побывать в Гефсиманском Саду несколько раз. И оставалось только пожалеть, что моей подруге в ее первый приезд в Израиль в качестве паломницы не удалось побывать в базилике, проникнуться той атмосферой печали, которую рождает световое решение, архитектура интерьера и почти торжественная почтительная тишина. Все грустит о завершении земной деятельности Христа и предощущении трагического финала...
Что - же, остается надеяться, что закрытые ворота сада станут залогом возвращения к этим местам. И уж тогда мы заранее ознакомимся с рабочим расписанием храмов.
Я люблю Гефсиманский Сад. Я улыбнулась оливам и незаметно для окружающих поприветствовала их рукой. В ответ они закивали негустыми ветвями, словно извиняясь за живучесть бюрократии....Ведь они стоят здесь давно. Вросли в эту землю корнями и душой. Они со времен, когда не было еще ни этой базилики, ни забора. Был просто - Сад. И нынешние могучие оливы в те времена были молоды и стройны. Их густые кроны давали тень и прохладу. Оливы помнят, как приходил сюда Он со своими учениками. Они усаживались кружком в тени и беседовали. Ученики восторженно и преданно смотрели в глаза Учителя и внимали его словам. А, все, что говорил Он, было так просто, ясно и мудро. Его притчи учили Жизни. Любви . Пониманию и Прощению. Здесь ученики постигали азы Милосердия и Веры. Веры в единого Бога...
И даже молодые оливы - невольные свидетели этих импровизированных уроков - тоже ощущали себя его учениками. Им только было не понять, почему эту атмосферу любви и доверия порой омрачала легкая тень грусти, мелькавшая в глазах Учителя...
Они помнят и ту последнюю ночь. Тогда впервые они услышали, как Учитель, разломив хлеб, раздал его ученикам и сказал: "Сие есть Тело Мое, которое за вас предается". (Ев. от Луки) А, разлив по чашам вино, сказал: "Сия чаша есть новый завет в Моей крови, которая за вас проливается". (Ев. от Луки). И как предвестник грядущей грозы, в голосе прозвучала непонятная им боль.
"Заповедь новую даю вам - да, любите друг друга, как я возлюбил вас" (Еванглие от Иоанна).
Он и был Учителем, потому что знал больше. Видел дальше. Понимал глубже.
" Отче! Избавь меня от часа сего!" - молился Он. - " Но на сей час я и пришел". Он знал о своей Миссии, с которой пришел в этот мир. Знал о муках, которые ему предстоят. И как сыну человеческому, ведом Ему был простой человеческий страх.
Любимый ученик отрекся, предал Учителя и друга. И всего - то за 30 серебренников. Какая простая, бытовая история. Правда, с трагическим финалом. С тех далеких времен так часто ученики предавали учителей, друзей, родителей. И за сумму значительно меньшую. А - то и вовсе бесплатно. Так сказать, из идейных соображений.... Вроде пора уж и привыкнуть. Тогда, почему же так тревожит та давняя история? История, ставшая матрицей, которая тиражирует события последующих времен. И гордые реликты Гефсиманского сада уверенно стоят, как единственные живые и невольные участники событий тех далеких лет.
Могучие тела олив изъедены временем. Словно разъяренным цунами остеопороз прошелся по их стволам, желая вытравить, стереть память о прошлом. Но ничто не смогло стереть память о событиях, повлиявших на развитие духовной истории человечества. И, кто знает, какая сила - любви или долга - заставляет эти деревья каждую весну - вот уже две тысячи лет - побеждать время и возрождаться к жизни, чтобы свидетельствовать миру о трудном изломе Его земного бытия...
От Гефсиманского сада дорога поднималась вверх, к старому городу. Мы вошли в него через Львиные ворота и направились на Масличную гору к храму Вознесения. Нам хотелось пройти Его путь. До самой Голгофы. Того, что от нее дошло до нас. Слева дом - на этом месте некогда стоял дворец Пятого Прокуратора Иудеи - Понтия Пилата. Здесь он свершил свой неправый суд. Здесь он " умыл руки ", отправив на смерть невинного человека. Так и вошло в наше сознание понятие " умыть руки "- значит, отказаться от собственных чувств, упрятать свою совесть от ответственности...
Сейчас на этом месте медресе, и арабские мальчишки веселятся и бегают, как все мальчишки их возраста. И то, что здесь произошло две тысячи лет назад - для них всего лишь история, как и прочие предметы, изучаемые в школе. Не знаю от чего, но мысль о погосте поселяется во мне... Но тогда вся земля наша - сплошной погост. Ибо в каждом слое нашей планеты останки погибших цивилизаций и, собственно, жизней тех, кто населял их...
По свидетельству археологов, Иерусалим сегодня не тот, что был в эпоху Иисуса и Пилата. Говорят, город поднялся то ли на 8 , то ли на 11 метров. Откопали квартал Кардофф эпохи Римского владычества, расположенный намного ниже уровня современного города. Да, Иерусалим ныне другой. И - тот же. Это город великих царей и пророков. Здесь жил, проповедовал, свершая деяния, и принял мученическую смерть Иисус. И нынешний город несет такую энергетику первоисточника - такую мощную и властную, что никакие геологические наслоения веков не в силах ее заглушить. Оттого и сегодня этот город притягивает умы и сердца. Оттого и сегодня он живой, волнующе молодой - этот древний, загадочный город с такой долгой и мудрой историей....
Мы идем по Виа Долороса. То была его последняя дорога. Дорога скорби. Не так уж далеко отстоят друг от друга Гефсимания и Храм Вознесения. На деле же это был Путь, длинною в целую жизнь. Дорога побед и поражений. Страданий физической плоти и победы духа. И, хотя скорбь у каждого своя, мы тоже пошли его дорогой скорби и почувствовали тяжесть проблем и вопросов, навалившихся на наши плечи. Каждый булыжник мостовой, на который ступала моя нога, отдавался болью в теле. Каждый шаг рождал вопрос - почему? Почему? Почему?...
Почему народ, давший миру одного из лучших своих сыновей, не признал его? Отторг? Воистину, нет пророка в своем Отечестве.
Почему, спустя века, все еще что-то щемит в солнечном сплетении, когда думаешь о Его Пути?
Его такой недолгой жизни, осиянной Добром и Любовью, и его мужественном мученическом конце? Ведь и до него римляне распинали рабов на кресте. Но впервые эта смерть одухотворена понятием - Распятие...
Почему именно жизнь и деяния Иисуса навсегда остались для мыслящего человечества мерилом нравственности и морали?
Почему история Его жизни вот уже двадцать веков(!) питает все мировое искусство и литературу?
Не знаю, нужны ли конкретные ответы на эти вопросы. Они даны нам жизнью и временем.
Виа Долороса. Восемь остановок, каждая из которых краткое место отдыха Иисуса, истязаемого римскими легионерами и толпой. Этой скорбной дорогой нес Он свой тяжкий крест на Голгофу.
И в этом акте была часть той высокой миссии, с которой Он пришел в этот мир....
Слегка уставшее за день солнце притушило свой жар. Моя рука прикасалась к прохладе бронзовой таблички с номером остановки.
Монохромный шум улицы был наполнен разноязыким говором туристов, гортанными криками продавцов, шумной беготней мальчишек. Город жил привычной ежедневной жизнью. В какой-то момент моя рука, прижатая к табличке, словно растворилась в ней. Звуки улицы смикшировались и исчезли, а откуда-то из темных глубин возникли другие звуки. Будто ожили события тех древних лет, вытеснив собой современность.
Слышался женский плач. Воздух разрезали удары плетей Крысобоя и других конвоиров, и неуправляемый рев толпы. Требовательные, злобные крики мужчин: " Распни! Распни его! ..." А ведь еще недавно эти люди встречали Его приход в Иерусалим ветками пальм и олив. А сейчас, сгибаясь под тяжестью креста, он покорно сносил унижения и оскорбительные выкрики. Ему непонятен был всплеск людской злобы. Он смиренно продолжал свой Крестный Путь сквозь хаос эмоций неблагодарности и предательства. И все это кровавое действо освещал свет Прощения. Он шел к своей смерти на кресте. К своей вечной Жизни... Сердце билось учащенно, словно и мы были массовкой в этом жестоком спектакле.
Печальное шествие удалялось, и звуки сегодняшней жизни постепенно возвращали нас в современность.
А вот и она - великая христианская святыня - Храм Вознесения. Посетить его стремятся все верующие христиане. Да и неверующие здесь быстро теряют свой воинственный атеистический задор.
Под крышей Храма, построенного византийской императрицей Еленой укрылись последние остановки Иисуса на пути к Лобному месту.
Непробиваемое стекло охраняет от разрушительного действия времени и атмосферы каменистые останки реальной Лысой горы, на которой состоялась историческая казнь. И, наконец, едва ли не главная реликвия - грот и каменная плита, на которой покоилось тело Иисуса после снятия с креста.
Странное чувство испытываешь в этом храме. Будто происходит реинкарнация времени. Какая - то сила переносит тебя через века и эпохи в далекое прошлое, которое всегда было для нас библейской историей. И это прошлое оказывается живым, осязаемым, чувственным...
Гид Саша познакомил нас с пожилым арабом - христианином, который представлял семью, обладающую потомственным правом открывать и закрывать Храм. Некто вроде Лорда - Хранителя печати в Англии. Только внешне значительно проще. И наш Лорд - Хранитель ввел нас в грот.
Я, как и другие кладу ладони на плиту, и вновь меня поражает отполированность этой глыбы. Кажется, ласковое касание миллионов человеческих рук за прошедшие столетия сделали ее таковой. Она остужает разгоряченные кисти рук такой живительной прохладой, что чувствуешь, как сосуды твои наполняются кислородом, и ты заново оживаешь. Словно, эта каменная глыба до сих пор хранит в себе энергию того, кто нашел для себя краткий приют в этом гроте, и щедро одаривает ею всякого, кто нуждается в ней ...
Мы вышли из Храма и окунулись в мир шумных реалий. Проза жизни завладела нами. Вульгарный голод набросился с такой агрессией, что нам пришлось поужинать в армянской таверне у Яффских ворот. И стало грустно, что все увиденное и пережитое будто ушло в сторону, уступив место суетному сегодня...
Но проходили дни, и становилось ясным, что наше прошлое никогда не покидает нас насовсем. Самое ценное - остается. Прорастает в нас, освещает настоящее и готовя нас к будущему. Оно живет в нашей памяти, доколе работает мозг. Пока не умерло наше сердце. Пока живет в нем Вера. Надежда. Любовь.