Деева Наталья : другие произведения.

Рабство Иллюзий

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Он построил храм, где поселилась его мечта. Каждый вечер он приходил и оставлял на алтаре прожитый день. Год за годом, пятнадцать лет. И вот однажды, преклонив колени, он увидел на алтаре её - мечту, воплотившуюся в жизнь...

  ОЛЕНЬКА
  
  
  
  
  
  
   ...Оленька...
   ...Голубые, чуть раскосые глаза. Глаза, глубокие, как озеро, бездонные, как небо. Если долго смотреть в них, начинает кружиться голова.
   ...Стайка озорных веснушек на носу. Удивительно - веснушки совсем не портят ее!
   Она сидит на первой парте и щурится, чтобы рассмотреть написанное на доске.
  Не Оля, не Ольга - Оленька.
  
  
   СЕЙЧАС
  
   Если на душе скребут кошки и воют волки - гони по трассе, открыв окна. Пусть ветер хлещет по щекам, страх вползает в душу, пусть по венам струится адреналин - лучшее лекарство от боли.
   Сто, сто двадцать, сто пятьдесят: штрихи разделительной полосы сливаются в сплошную, встречные машины превращаются в тени.
   Если Лина умерла, её вряд ли будут искать: ни семьи, ни друзей. Алек тоже не заметил бы ее исчезновение, если бы не статья в газете.
   ...Желтые, с облупившейся краской, двери морга. Рука тянется к ручке, дергает: закрыто. Внутри должен быть охранник.
   Душой овладевает желание убежать, забыться в каком-нибудь кабаке. Нет! Нужно выдержать. Возможно, умерла не Лина, а похожая на нее девушка. Господи, пусть будет так!
   Шаги - кто-то отреагировал на назойливый стук. Внутри все замирает. Дверь открывается, выглядывает красная физиономия сторожа. Чтобы избежать лишних расспросов, Алек сует ему под нос газету. Сторож хмурится. По мере того, как он начинает соображать, его лицо светлеет.
   - А-а! - радостно восклицает он. - Ну, наконец-то! Вторую неделю лежит! Уже зарыли бы, но даже имени не знаем. В розыск подали, думаем, а вдруг приезжая. Не может быть, чтобы человека никто не искал. Кстати, а вы ей кем приходитесь?
   - Соседом, - лжет Алек. - В одном подъезде живем, если я не обознался.
   - Ну, идем, - мямлит сторож.
   Алек идет за ним, рассматривает сгорбленную спину. Сторож останавливается у ячейки под номером восемнадцать, медлит. Алек с трудом подавляет желание уйти. Сердце бьется гулко и громко, как товарный поезд, бегущий по натянутым нервам.
  Щелчок - выдвигается полка-ящик, глаза невольно закрываются.
   - Ну, это она? - доносится из-за спины голос сторожа.
   О, до чего же трудно разлепить веки! Тук-тук, тук-тук, тук-тук - грохочет в голове товарняк, приближается, приближается, грохот нарастает... Раз, два, три - шумный выдох - открыть глаза! О, боже! Голова - кругом, соленый ком тошноты подходит к горлу. Она! Алек отворачивается, хватается за подоконник. Кажется, еще вчера она была так восторженна, так влюблена в жизнь!
  Только бы не упасть в обморок! Дышать - часто и глубоко.
   - Узнали? - скорее утверждает, чем спрашивает сторож.
   Алек кивает, набирается мужества и медленно, медленно разворачивается.
  
  
   НЕСКОЛЬКО МЕСЯЦЕВ НАЗАД
  
  
   Был отвратительный осенний день. С раннего утра моросил дождь, а может, не дождь - может, это медленно оседал туман, но оседал слишком долго. Алеку могло бы быть все это безразлично - в салоне его машины тепло и уютно, но утренняя ссора с женой окрасила настроение в безрадостные тона. Еще больше сырости и грязи в душу занесли проклятые инспекторы с их неожиданной проверкой. Рабочий день закончился, начался не менее отвратительный свободный вечер, грозящий стать очередным семейным вечером. Он знал, что его ожидает дома. Елена дежурно улыбнется, пригласит к столу. На ужин будут котлеты с гречневой кашей и томатный сок. После ужина подойдет дочь и попросит денег на дискотеку, завтра ведь суббота. Мимолётный проблеск - позвонит мама. Маму он любил и только сейчас понял, что многие ее советы, которые по молодости казались глупыми, на самом деле мудры. Особенно - совет не жениться на Елене.
   ...Завтра он отвезет детей в кино, может быть, присоединится Елена. Это будет завтра. Сегодня жутко не хотелось домой.
   Он тяжело вздохнул, взглянул в окно. Люди спешили с работы - мокрые, уставшие и злые. Они не видели Алека за тонированными стеклами, зато он мог наблюдать за ними. Промелькнула женщина в черном плаще с таким же, как у жены, выражением лица: недовольством, залегшим меж нахмуренных бровей; проковыляла старушка с палочкой, следом побежал смуглый юноша в дешевой куртке.
   У всех этих людей свои проблемы, каждого из них ждут дома. Кто-то сегодня тоже поужинает котлетами с гречкой, а кто-то поругается с женой. Может быть, у кого-то из них больной ребенок, а у кого-то умирающая мать, и это гораздо хуже назойливой обыденности.
   Подошла девушка в чёрной куртке с капюшоном, остановилась возле его машины, посмотрелась в стекло, как в зеркало, поправила растрепанные волнистые волосы. Смешная! Совсем молоденькая, а глаза - строгие-строгие. Недовольно поджав губы, она пошла не к остановке, как большинство людей, а вдоль гостиницы, то и дело поглядывая на свое отражение в витринах.
   Походка! Такую походку Алек где-то видел раньше. И вообще, эта девушка на кого-то ужасно похожа! Как он ни напрягался, не мог вспомнить - слишком мало времени.
   Фигурка незнакомки становилась все меньше, меньше... В стекло ударилась крупная капля дождя, скатилась, оставляя влажную дорожку. Чем дальше уходила девушка, тем мучительней становилось чувство утраты. Хлоп - вторая капля разбилась о лобовое стекло.
   Что-то выплыло из глубин памяти - огромное, невидимое, мощное и неуправляемое, затмило сознание. Остановить ее! Остановить! Остановить! Рука повернула ключи зажигания, нога ударила педаль газа.
   Девушка накинула капюшон, заторопилась. У нее были великолепные ножки - самые стройные и аппетитные из всех, что приходилось видеть. Ее задумчивое лицо, отрешенный взгляд казались знакомыми.
  Где же их пути могли пересечься? Почему он не может вспомнить?
   Догнав девушку, Алек опустил стекло, выглянул из окна и проговорил, с трудом сдерживая смущение:
   - Девушка, Вы куда-то торопитесь?
   Незнакомка сразу поняла, что обращаются именно к ней, пошла медленнее. Наверное, она размышляла над тем, останавливаться или нет. Решив, она резко затормозила и развернулась в сторону Алека.
   - Я иду к подружке... Спешу ли? - она недовольно посмотрела на небо. - Нет, но дождь...
   - Отлично! - возликовал Алек. - Садись, я тебя подвезу!
   Девушка растерянно заморгала. Ну и глазища у нее! В пол-лица, черные, бархатные, глубокие.
   - А это не опасно? - осторожно спросила она.
   - Нет. Ты промокла вся и, наверное, замерзла, - садись!
   Воровато оглядевшись, она юркнула в машину, отдернула не очень длинную юбку и положила на колени нелепую черную сумку. Не выдержав его пристальный взгляд, девушка смущенно улыбнулась и инстинктивно придвинулась к двери.
   - Не бойся, - в ответ улыбнулся Алек. - Мне показалось, что я тебя видел раньше, вот, пытаюсь вспомнить, где и когда. Похоже, ошибся я.
   Ошибся, не ошибся, но ты очень мила, и я не жалею, - подумал Алек.
   - Как тебя зовут? - спросил он и невольно взглянул на ее нервно сжатые коленки, даже не коленки - коленочки - миниатюрные, с ямочками, ужасно сексуальные и женственные; в сознание родилась непристойность, которая была тут же изгнана, но не вовне - в подсознание.
   - Лина, - представилась она и кротко опустила длинные пушистые ресницы.
   В памяти снова что-то шевельнулось. Он захотел прижать ее к себе и расцеловать как самого дорогого и единственного человека на земле. Немного остынув, Алек поразился странному порыву. Глупость какая-то. Другое дело - мысль о коленочках, вполне здравая, обоснованная.
   - Я - Александр, для тебя - Алек, - сказал он. - Где живет твоя подруга?
   - Недалеко от технической библиотеки.
   Голос девушки - невысокий, нежный, затихающий в конце фраз, тоже казался знакомым и приятным. Выведя машину на трассу, Алек продолжил разговор:
   - Ты собиралась идти пешком? В такую погоду?
   - Да. Может, подруга еще не пришла с учебы. Лучше пройтись, чем ждать в подъезде.
   - Так вы не договаривались о встрече? - спросил Алек, не скрывая радость.
   - Нет. Я сама решила - спонтанно. Скучно мне стало.
   - Вы, наверное, учитесь вместе, - поддержал разговор Алек.
   - В школе учились, потом потерялись, а теперь нашлись и поддерживаем отношения.
   Алеку показалось, что она неохотно отвечает на вопросы - так, словно делает одолжение; но несмотря на это ее глаза светились интересом. Странная девочка: чистая, совсем не похожая на размалеванных стервочек, с которыми доводилось проводить досуг раньше, держится достойно, говорит правильно. Всю жизнь его тянуло к таким женщинам, но почему-то с ними не складывались отношения. Может быть, хоть сейчас повезет? Лучше ей пока не знать о семье.
   - Ты в школе случайно не отличницей была?
   - Нет. Трудно давались точные науки, да и лень. А вот Анюта, подруга моя, с серебряной медалью школу закончила.
   Алек невольно вспомнил Оленьку...
  
   ОЛЕНЬКА
  
  
   ...Урок литературы. Обсуждение сочинения на тему: "Настоящий мужчина (женщина) в моем представлении". Учительница - немолодая пышнотелая матрона - прохаживается между рядами парт и что-то говорит. Ученики боялись ее, но посмеивались за спиной: ходил слух, что она старая дева.
   Оленька перешептывается с соседкой по парте, скромно улыбается. Какая у нее красивая улыбка - нежная, светлая, добрая, Ею можно любоваться часами... Нет - годами... Нет - всю жизнь!
   Учительница достает из общей массы тетрадей розовую тоненькую тетрадочку в прозрачной обложке и говорит:
   - Очень важно с детства знать, чего ты хочешь, ставить перед собой цель и стремиться к ней. Это сочинение наиболее ярко, на мой взгляд, отражает суть поставленного задания.
   Галина Анатольевна начинает читать что-то совсем неинтересное и ненужное.
   Скользнув по спинам одноклассников, взгляд снова останавливается на Оленьке. С ней что-то происходит: она опускает ресницы, начинает часто-часто моргать и покрывается красными пятнами. Да ведь это Оленькино сочинение!
   - Мужчина должен быть сильным, целеустремленным и, главное, умным, - читает Галина Анатольевна чужое сочинение, вдруг ставшее самым важным в жизни. - Потому, что мужчина, чей интеллект ниже женского, слаб духовно. Мужчина - хозяин, друг и советчик - это уже почти история...
   Алек помнил, как, придя домой, написал на листке качества "настоящего мужчины" и прилепил на стену над кроватью, чтобы, просыпаясь каждое утро, вспоминать, каким он должен быть: сильным, умным, мужественным.
   А ведь можно соответствовать требованиям Оленьки, если приложит некоторые усилия!
  
   СЕЙЧАС
  
   - От чего она умерла? - спрашивает Алек, не в силах оторвать взгляд от ее мраморно-белого лица.
   - Не знаю. Не интересовался, - говорит сторож. - Кто её хоронить будет?
   Постепенно Алек осознает, что кроме него, некому.
   - Она сирота.
   - Ну, тогда хоть имя скажите, - почти молит сторож. - Чтобы было имя на надгробной плите общей могилы.
   Тишина. Неимоверное напряжение.
   - Я, - неожиданно для самого себя вызывается Алек и, бледнея, шагает к телу. - Я не могу этого допустить!
   Сторож смотрит одобрительно.
   - Но все равно имя скажите - вдруг передумаете.
   - Не передумаю, и на официальное опознание приду. Вот номер моего мобильного, - Алек протягивает визитку.
   Уйти! Уйти! Уйти! Напиться, забыться, зарыться в землю, лишь бы избавиться от въедливой совести.
  
   НЕСКОЛЬКО МЕСЯЦЕВ НАЗАД
  
  
   Лина с тоской глядела в окно. В её огромных глазах пряталась печаль.
   Заехав в неудобный поворот, Алек остановил машину.
   - Почти приехали, - вздохнул он.
   - Нет, совсем приехали, - Лина указала на пятиэтажку, окруженную золотыми тополями. - Я пойду?
   Алек накрыл маленькую ручку своей ладонью. Рука оказалась совсем холодной.
   - Я смогу снова увидеть тебя? Мне бы этого очень хотелось, ты такая...особенная, - он отогнул её нервно поджатый палец и погладил ладошку - кулачок сразу расслабился и разжался.
   - Может быть, я сейчас вернусь, - проговорила она не своим голосом. - Если Ани нет дома.
   - А если не вернёшься? - Алек поднёс её ручку к губам, сжал зубами бугорок под большим пальцем. - Скажи телефон.
  Девушка не убирала руку - сидела и смотрела на него, и взгляд её делался тёплым, мягким.
   Чувственная, подумал Алек и отпустил её, уверенный в том, что произвёл неизгладимое впечатление.
   - У меня нет телефона, - перешла на шепот Лина и, словно боясь потерять, прижала к груди обласканную руку.
   - Значит, ты никуда не идешь, и я везу тебя в ресторан, - сказал Алек и завел мотор.
   Лина не стала возражать.
  
   ОЛЕНЬКА
  
  
   Последний урок. Самостоятельная по физике. Оленька полностью поглощена задачей: пишет, подносит ручку к губам, снова пишет.
   Решить во что бы то ни стало! Мужчина должен быть умным - умнее женщины. Но тяжело-то как! Думай, голова, думай! Так, вроде бы двести семьдесят четыре. Да, похоже.
   - Оля, - срывается с губ.
   Она поворачивается, на её лице читается удивление.
   - У тебя сколько получилось в последней задаче?
   - Я еще не решила, - шепчет она.
   - Потом скажешь. У меня - двести семьдесят четыре.
   Оленька кивает и отворачивается. Она очень умная.
   Звенит звонок, двоечники начинают лихорадочно списывать.
   - Вот, смотри.
   Оленька берёт тетрадь, сверяется, находит у себя ошибку, исправляет.
   Она воспользовалась помощью! О, как удивительно звучит её "спасибо"!
   Дом. Алек ложится в кровать, закрывает глаза и представляет её лицо. Она улыбается - ему, благодарит - его. Она оценила то, что он целый месяц грыз гранит науки - ради этой улыбки, ради её благодарности.
   Теперь нужно стать сильным и мужественным
   Алек помнил, как тяжело ему давалось "быть сильным", как он набивал костяшки пальцев на тренировках, как дрался и оказывался поверженным, поскольку имел мало опыта, но упорно продолжал идти к цели.
  
   СЕЙЧАС
  
   Напряженный скрип открывающейся двери, лица касается теплый домашний воздух, пахнущий сдобой. Домой не хочется. В сознание закрадывается трусливая мысль о побеге, Алек стоит у распахнутой двери, не решаясь войти в собственный дом. Или клетку - уютную двухэтажную клетку с теплым воздухом и мягкой кроватью с шёлковым бельем.
   Порыв ветра захлопывает дверь, отрезая путь к отступлению. Стоит закрыть глаза, как тут же появляется отрешённое полудетское лицо с черными ресницами, посеребрёнными инеем. Не страх и не сожаление читается на этом лице - равнодушие.
  Удастся ли заснуть этой ночью?
   В кухне суетится Елена - моет стерильный стол. Моет не потому, что он грязный, а потому, что работа, пусть бессмысленная, отвлекает от тягостных раздумий. Её можно понять.
   - Добрый вечер, - говорит Алек, снимает туфли, надевает тёплые мягкие тапочки.
   - Сколько раз я тебе говорила, - отчитывает Елена тоном строгой школьной учительницы, - Оставляй грязь в коридоре - не заноси в кухню. Или мой обувь прежде, чем войти.
   Ударом ноги Алек открывает дверь, бросает туфли в коридор, стискивает челюсти. О, как велика ненависть к ней в такие моменты! На языке вертится обидная колкость, но приходится молчать. Завтра эта колкость будет использована против него самого.
   - Мы тебя к ужину ждали. Я ещё раз убедилась, что для тебя существует тысячи вещей, более важных, чем семья!
   Алек хочет возразить, оправдаться, но передумывает: она ждёт подходящий повод, чтобы устроить скандал, и готова воспользоваться любой ситуацией. Отчасти она права: он с удовольствием бросил бы всё и сбежал, ушёл бы в одном пиджаке и машину оставил бы, если бы не сын. Он обожал сына - своё маленькое повторение. Интересно, как он?
  Алек поднимается на второй этаж, стучит в коричневую дверь с плакатом вокалиста группы HIM.
   - Входи, па, - доносится голос Саши - ещё мальчишеский, но уже начинающий ломаться.
   Лёжа на животе, сын читает Лукьяненко; едва слышно играет HIM.
   - Как у тебя дела? - спрашивает Алек, садится на кровать рядом с Сашей.
   - Четверть закончу без троек, - хвастается мальчик и отводит взгляд, Алек чувствует неладное, вспоминает себя в его возрасте, предполагает, что именно не так, снимает со спинки стула его школьный пиджак: пуговицы оторваны, ворот перекошен.
   - Опять подрался?
   Саша сжимает челюсти - точно так же, как отец.
   - Ванькин портфель забросили на дерево, я полез снимать и сорвался.
   - Врёшь. - Алек пытается улыбнуться, чтобы снять напряжение; мальчишеские драки - это вполне естественно, вот если бы Сашка был вялым, как рыба, тогда стоило бы беспокоиться. - Скажи Марине, пусть пришьёт пуговицы.
   - Она матери доложит.
   - Тогда придётся самому. Смотри, как это делается.
   Глаза Сашки загораются, как у настоящего заговорщика, он отрывается от книги, поднимается и замирает, увлечённый хитростями пришивания пуговиц.
   - Ты понял?
   - Понял, - кивает Саша. - Спасибо, па.
   - Ложись спать - уже поздно.
   - Но завтра же - суббота!
   Точно, думает Алек и, выходя, желает сыну спокойной ночи.
   В зале перед телевизором сидит Марина. Скорее всего, она в курсе ссоры и приняла сторону матери. Так было всегда, и неважно, на чьей стороне правда.
   - Привет, Марина, - говорит он и пытается расположить её к себе. - Тебе нужны деньги на дискотеку?
   - Не нужны. Я не пойду. Я приболела.
   Ты совсем мною не интересуешься - горит её возмущённый взгляд. Смотри: я больна, а ты не знаешь!
   Алек пожимает плечами, идёт в спальню.
   Сон не спешит на помощь. Стоит закрыть глаза, и появляется смеющаяся Лина. Кажется, это было только вчера, а сегодня... Как хрупка человеческая жизнь! Этой девочки больше нет - невозможно поверить!
   Скрипит дверь - осторожно, на цыпочках входит Елена, снимает халат, аккуратно вешает на вешалку, ложится рядом, отворачивается и затихает. Алеку становится жаль её - свернулась калачиком, обиженная, несчастная. А может, и нет. Иногда казалось, что она железная: он ни разу не видел её слёз.
   - Извини меня, - примирительно шепчет Алек, кладёт руку на её обнажённое плечо. - У меня, действительно, проблемы.
   - У тебя всегда одно оправдание, - отвечает она и сбрасывает руку.
  
   НЕСКОЛЬКО МЕСЯЦЕВ НАЗАД
  
  
   Лина стремительно пьянела, её глазища восторженно взирали на Алека и метали искры. Как бесхитростна и открыта она была в своём порыве! Он почти не помним, что значит - искренность.
   - Здесь обычно классная музыка, - сказала она, огляделась. - Ребята сами поют. Интересно, почему их нет сегодня?
   - Ты часто здесь бываешь?
   - Пару раз была в прошлом году.
   - Уволились, наверное. Столько времени прошло! Ты знаешь, уже девять, - Алек перевёл взгляд с часов на её лицо. - Дома волноваться не будут?
   Лина съёжилась, поникла и повзрослела лет на пять, её искристый взгляд потух и перекочевал на дно бокала.
   - У меня нет дома.
   Алеку предалась её досада.
   - Как? Совсем нет? Где же ты живёшь?
   - У бабушкиной сестры в каморке. Отца я не видела ни разу, мать спилась и бомжует где-то, а бабушка, заменившая мне родителей, умерла полгода назад.
   - Бедная девочка! - Алек придвинулся ближе, погладил её по волосам. - Обещаю сделать так, чтобы ты больше не грустила.
   Ладонь коснулась её щеки, девушка тяжко вздохнула и доверчиво положила на неё голову. Он готов был бросить весь мир к ногам этой девочки. Потому что она мучительно напоминала Оленьку.
   - Линочка, - прошептал он ей в самое ушко. - Поехали, я покажу тебе такое место, где ты забудешь все невзгоды.
   Девушка отстранилась, задумалась.
   - Я не буду приставать, - пообещал он. - Идём же!
   И она пошла.
   Спустя полчаса они сидели на краю обрыва и слушали шёпот волн. Тучи рассеялись, огромная луна, застывшая на пепельном небе, залила море серебристым светом. Вода, вобравшая ласковое летнее тепло, ещё не успела остынуть. Тёплое дыхание моря касалось кожи. Так касается тонкий, как паутинка, шёлк. Высоко на горе чернели силуэты полуразрушенных генуэзских башен. Алек расказывал их историю, Лина смотрела на него, не мигая, её глаза светились отражённым лунным светом. Закончив рассказ, он замолчал, придвинулся ближе, обнял её и поцеловал. Девушка робко ответила, обняла его за плечи. Алек понял, что ему не удастся сдержать обещание не приставать, потому что безумно хотелось ласкать её, быть с ней, оберегать от тягот жизни, хотелось сделать так, чтобы она никогда не грустила.
   В глубине души он надеялся, что Лина поведёт себя, как целомудренная Оленька. Сначала она попыталась воспротивиться, но долго не продержалась. Алек решил, что это не так уж и плохо, кому же не понравится быть желанным?
   Чтобы не разрушать образ доброго героя, Алек отвёз девушку в шикарный отель. Ему казалось, что он влюблён и счастлив. А может, так оно и было.
  
   ОЛЕНЬКА
  
  
   Это был особый день - Оленькин День Рождения.
   Оленька, как всегда, выглядит безупречно и ничем не показывает, что сегодняшний день - её. Хотелось сделать ей что-то приятное: подарить цветы, например, но тогда все узнают. Нет, пусть пока будет, как есть.
   Первый урок - литература. Галина Анатольевна ведёт опрос, останавливает свой тяжёлый взгляд на Оленьке:
   - Отвечай: тема любви в "Гранатовом браслете".
   Оленька поднимается, робко опускает глаза и начинает методично пересказывать текст, то и дело останавливаясь, чтобы найти нужное слово.
   Ну, какая же она умная! Какая нежная!
   - Тема не раскрыта, - говорит учительница. - Пересказывать учат в начальной школе. Ты не сказала о главном: в чём трагедия Желткова и Шеиной.
   - Наверное, это неразделённая любовь и непонимание, - предполагает Оленька.
   - Не то! Не то! - размахивает руками Галина Анатольевна. - Кто может ответить? Ну-ка, Анисимова, попытайся.
   Бойкая отличница, улыбаясь, начинает излагать суть проблемы.
   - Нет. Вы не понимаете. Всё гораздо тоньше!
   Я понимаю, - бьётся внутри. - Но не скажу, хоть убивайте. Потому что ответить - всё равно, что признаться. Всё равно, что снять с себя одежду и кожу на виду у всех.
   - Все мечтают о Большой Любви - такой, как в книгах - бескорыстной, жертвенной. Любовь встречается на пути любого человека, но не каждый узнаёт её. Она горит маяком и зовёт к себе, но не все думают, что им нужен этот огонь. Они не понимают, что огонь зажигается только один раз, и потом всю жизнь сокрушаются над пеплом. Не реже происходит так, что человеку кажется, что зажжённый для него огонь не так ярок, как хотелось бы. Ему хочется вспышку сверхновой звезды, хочется других цветов, а потом выясняется, что таких цветов нет в природе, а вспышка сверхновой губит всё вокруг, а если не выясняется, то такой человек живёт иллюзиями. Беда Шеиной в том, что она не способна увидеть и принять любовь, когда душа жаждет тепла. С Желтковым всё иначе. Он - "маленький человек" с большой душой. Всё, светлое, что есть в его жизни - это она. Он понимает, что его мечта никогда не осуществится, но живёт мечтой, потому что больше нет стимулов для жизни. Когда Шеина запретила себя любить, он тихо уходит из жизни, никого не обвиняя и не упрекая. А теперь представьте, что вы дарите кому-то цветы, а этот кто-то смеётся и бросает их вам под ноги. Захочется ли вам снова дарить ему цветы? Так и судьба отворачивается от тех, кто отверг её самый щедрый дар - любовь.
   О, как точно она говорит! Любовь нельзя убивать - убийца будет наказан. Как задело! Но нельзя показывать свою слабость, нельзя, чтобы одноклассники заметили навернувшиеся слёзы!
   - Но самое большое зло, - продолжала Галина Анатольевна уже не по теме урока. - Играючи родить чувство в душе человека, а потом убить. Так можно разрушить жизнь. - Она переводит дыхание. - Подумайте перед тем, как входить в чужую душу: в ней навечно остаются следы.
   Звенит звонок. Ученики начинают шумно собирать портфели. Уходить не хочется. Столько мыслей в голове! Нужно непременно записать мудрые слова учительницы - может, для сочинения пригодятся, но больше - для души.
   Мимо проходит Крыс - вислогубый, пучеглазый одноклассник с явными отклонениями психики, ровняется с партой Оленьки и как бы невзначай пинает ногой её сумку.
   - Осторожнее! - доносится её возмущенный голос.
   С ехидной улыбкой Крыс повторяет пинок.
   Надя - Оленькина соседка - набрасывается на Крыса, бьёт его кулаком в нос. Неплохая подача! Крыс отлетает в сторону, собирается с силами и кидается на Надьку, совсем не считаясь с тем, что она девчонка. Надька встречает его ударом в челюсть. Взвыв, Крыс хватает её за волосы и мотает из стороны в сторону, по-бабьи повизгивая. Надька сопротивляется, отвечает неточными ударами и осыпает его ругательствами. Силы явно неравны.
   Врезать Крысу хотелось, как только он обидел Оленьку, это было равносильно признанию. Если он вызовет Крыса на дуэль сейчас, в глазах класса он будет героем.
  Спины зевак, подбадриваюших Надьку, загораживют путь к возмездию.
   - Пропустите!
   Покрасневший затылок Крыса, заплаканная, растрёпанная Надька.
   - Надя, отойди!
   Девочка слушается, отходит в сторону. Алек становится напротив соперника, принимает оборонительную стойку и боковым зрением отмечает, что Оленька испуганно следит за дуэлью. Она не знает и даже не догадывается, что всё это ради неё.
   Ноздри Крыса раздуваются, он идёт в атаку. Мышцы в точности воспроизводят заученный приём - Крыс получает мощный удар выброшенной вперёд правой ноги и, раскинув руки, опрокидывается на спину. Из разбитого носа хлещет кровь. Так ему и надо! Будет знать, как обижать Оленьку!
   Надька светится восхищением, а в глазах Оленьки - страх. И ни капли благодарности.
   Никто и подумать не мог, что щуплый, низкорослый Илюшин на такое способен.
   На следующий день в школу вызвали родителей: Алек сломал Крысу нос.
  
  
   СЕЙЧАС
  
  
   Алеку кажется, что опознание длится бесконечно. Временами он думает, что не выдержит. Взгляд патологоанатома давит, как могильный камень. Я всё знаю, говорит этот взгляд. Алек стоит в стороне, как провинившийся школьник, и прячет глаза. Время от времени он ругает себя за расшатанные нервы, но, как ни старается, не может пересилить страх.
  Постепенно люди расходятся. Провожая их, Алек отмечает, что все лица светятся удовлетворением. У них всё хорошо. Чужая смерть для них - галочка в отчёте, не более.
   Интересно, когда закончится боль, и закончится ли она когда-нибудь? Алек подходит к врачу и спрашивает:
   - От чего она умерла?
   - Таблеток наглоталась и купаться пошла. Из-за кобеля, наверное, - патологоанатом свёл у переносицы седые брови. - У меня дочь такого же возраста. Они думают, что всё - навсегда. И если ночь наступает, это тоже навсегда.
   Алек молчит, но взгляда не отводит. Из-за него! Так и есть, из-за него! Глупо! Ах, как глупо! Эх, знать бы заранее, как всё закончится!
   - Я не знаю, где искать её документы, - прерывает причитания врача Алек, - Но попытаюсь найти. Занесу сегодня - завтра, - он вкладывает в карман белого халата двадцать долларов. - Пусть она побудет здесь пару дней, не беспокойтесь, я усрою похороны и решу проблемы с идентификацией личности.
   - Хорошо, хоть так, - кисло улыбается врач. - Жалко девочку.
   Алек пожимает протянутую руку.
   Колючий февральский ветер бьёт в лицо, пронизывает до костей. Алек не спешит в машину, поворачивает лицо навстречу ветру.
   "Пошла купаться!" В лютую стужу! Это как же нужно отчаяться!
   Пальцы достают сигарету, с трудом справляются с зажигалкой. Алек бросил курить восемь лет назад. А-а-а, гори всё огнём! Он жадно затягивается.
  
   НЕСКОЛЬКО МЕСЯЦЕВ НАЗАД
  
  
   Все три дня разлуки Алек думал о черноглазой девушке с пушистыми ресницами, думал о чистоте её чувств и об искренности страсти, вспоминал её нежные поцелуи и то, как в его ладонях маленькая холодная ручка становилась горячей. Он не помнил, чтобы кто-то любил его так самозабвенно. Наверное, все-таки любовь с первого взгляда есть, и может нахлынуть даже на старости лет.
   На свидание он примчался раньше на целых пятнадцать минут, вышел из машины. Сгорая от нетерпения, он вглядывался в суетящийся людской муравейник. Вот и она - весёлая, светящаяся - перебегает дорогу по переходу. Красная машина на низкой посадке не уступила ей дорогу, девушка изобразила на лице недоумение, потопталась на месте и продолжила путь к счастью.
   Весь её вид говорил о том, что она готова броситься на шею, но в последний момент девушка взяла себя в руки, потупилась и робко поздоровалась. Алек открыл дверцу автомобиля - она села и благодарно улыбнулась. На ней была всё та же не сильно короткая, но очень сексуальная юбка, а обувь - жуть: молодёжные полусапожки на шнуровке, похожие на американские армейские сапоги, Марина тоже такие носила. Ну и мода! Нужно будет купить для Лины что-нибудь более изящное.
   Она не спрашивала, куда Алек её везёт - притаилась, как пугливый зверёк, который только учится доверять людям. Алек молчал и лишь изредка поглядывал на неё. Лина совсем не умела скрывать чувства, если бы она онемела, можно было бы без труда читать по её лицу. Сейчас эмоции захлёстывали её, она ждала чуда. Алек мысленно пообещал себе, что разорвёт на куски любого, кто обидит эту наивную девочку.
   Машина остановилась в уютном дворике между двумя девятиэтажками. Выглянуло усталое осеннее солнце, улыбнулось последним золотым листочкам.
   - Приехали, - вкрадчиво проговорил Алек, помог выйти девушке, взял её под руку и повёл.
   - Куда? - наконец спросила она.
   - Тебе понравится, - улыбнулся он.
   Вошли в аккуратный подъезд, поднялись на второй этаж и стали напротив коричневой двери с номером девяносто шесть. Алек достал из кармана брелок с ключами, вложил в руку Лины и объяснил:
   - Я снял тебе...нам квартиру. На три месяца.
   - Ты серьёзно? - Лина непонимающе глядела на брелок.
   - Да. Теперь ты будешь жить здесь. Думаю, тут всё-таки лучше, чем в твоей каморке.
   Девушка зажмурилась и крепко-крепко прижалась к нему.
   - Спасибо, - сорвалось с её сжатых губ.
   Как трогательно! Алек ощущал себя маленьким богом, ответственным за чужую радость. Разве это не счастье - быть Богом?
   Лина отстранилась. В её глазах блестели слёзы благодарности. Алек не сдержал умиление и погладил её по волосам.
  
   ДНЕВНИК ЛИНЫ, 21 октября
  
  
   Через тернии лжи, пустыни потерь, через острые осколки разбитых иллюзий я наивно тяну к тебе ладонями вверх руки, забывая о том, как больно на землю спускаться - потом.
  
  
   ОЛЕНЬКА
  
  
   В кармане шуршат купюры, позвякивает мелочь - сотни не съеденных пирожков и не выпитых стаканов сока.
   Головастые хризантемы, поздние астры, роскошные розы и белые цветы с неизвестным названием. Что выбрать? Что ей понравится? Сомнений нет в выборе цвета: белый, розовый или нежно-голубой. Голова идёт кругом. Вот розовые розы, нежные, как румянец рассвета.
   - Сколько стоят эти розы?
   Цветочница отрывается от книги, неприветливо косится.
   - Шестьдесят копеек штука, - отвечают её ярко-красные губы.
   - Дайте, пожалуйста, шестнадцать штук.
   В глазах цветочницы появляется заинтересованность: теперь она видит в Алеке покупателя.
   - Чётное количество цветов не дарят, - советует она уже ласково. - Дарят или пятнадцать, или семнадцать.
   - Мне нужно именно шестнадцать. И оформите красиво, пожалуйста.
   - Ещё рубль за оформление.
   Рука ныряет в карман, вылавливает пригоршню железных монет и два бумажных рубля. Отлично! Ещё три рубля остаётся.
   - Денег-то хватит, жених? - спрашивает женщина, составляя букет.
   Алек касается щёк, пылающих багрянцем. Только не краснеть!
  - Это сестре.
   Нелепое оправдание, ой, нелепое!
   Цветочница едва заметно улыбается. Хочется под землю провалиться.
   - Букет готов, - наконец говорит цветочница и протягивает шедевр. - Вот, бери. Девять шестьдесят. Так уж и быть, рубль за оформление прощаю.
   - Красиво! - восхищённо шепчет Алек, рассматривая букет: розовые розы расположены по периметру, за ними - белые, а в центре - три алые в форме сердца.
   Не пересчитывая, женщина кладёт деньги в карман фартука.
  Теперь нужно купить открытку. Вон их сколько! Какую же выбрать? Наверное, вон ту, с сердечком. О, как медленно движется очередь!
   - Мальчик, тебе что? - нервно бросает продавщица.
   - Открытку. Вот эту, - Алек тычет пальцем, не в силах выговорить "с сердечком", и робко прячет букет за спину; кажется, будто все перешёптываются за спиной.
   Вот её окно на третьем этаже. Горит свет. Медленно опускаются сумерки, окутывают город. Свет в её окне всё ярче. Тихо. Трасса далеко - звуки поглощают холодные тела пятиэтажек. Срываются листья, еле слышно касаются земли, с тихим всхлипом падают в лужи.
  Холодно. Жаль, что нет капюшона. Зато есть часы, и можно отсчитывать неторопливые минуты.
  Интересно, Оленька пригласила друзей сегодня или решила перенести праздник на субботу? Больше всего хочется попасть на этот праздник, а если не получится, то просто отодвинуть розовые занавески, чтобы видеть её лицо и ловить улыбку.
   Десять часов. В её квартире гаснет свет. Пора. Сердце подскакивает, колотится в голове, руки дрожат.
   Мрачный подъезд с разбитой лампочкой, серые ступеньки, её дверь. Пальцы касаются кнопки звонка - за дверью раздаются шаги. Бежать! У порога остаётся роскошный букет с открыткой.
   Стоя на улице и дрожа, он видит, как в Оленькиной комнате загорается свет. Алек закрывает глаза и мечтает, как сейчас она улыбается, читает открытку, а там...
   Оленька!
   Девочка моя милая!
   Солнышко моё лунное!
   С Днём Рождения тебя!
   Наверное, она обрадовалась. О, как светло на душе! Счастливый Алек бежит домой, ничего вокруг не замечая и не чувствуя холода.
  
   СЕЙЧАС
  
  
   На столе стынет обед - куриный суп и котлеты с гречкой. О чём-то громко споря, по лестнице спускаются дети. Марина вспоминает о своей болезни, глушит голос, начинает кашлять. Елена ставит тарелку с хлебом, занимает своё место за столом, желает всем приятного аппетита. Дети отвечают и приступают к трапезе. Саша ест быстро, нервно поглядывает на футбольный мяч, Марина ест медленно и аккуратно.
   - Саша, не спеши, - делает замечание Елена.
   У Алека нет аппетита, он создаёт видимость участия и купает ложку в супе, он поглощён мыслями о том, что ждёт его в квартире Лины.
   - А ты, наверное, уже пообедал, - язвительно замечает Елена, обращаясь к мужу.
   - Нет, приболел, - отвечает он. - От Марины заразился.
   Саша хмыкает, косится на покрасневшую сестру.
   После обеда Елена поднимается в спальню и, застав мужа, собирающегося уезжать, говорит:
   - Опять убегаешь? Ты же обещал отвезти детей на аттракционы.
   - Марина заболела, а Саше, по-моему, гораздо интереснее погонять с ребятами мяч.
   - Я не понимаю, какие дела могут быть в выходной?
   - Если хочешь, поехали со мной, - Алек набрасывает куртку. - Всему должен быть предел, даже ревности и недоверию.
   Елена садится на кровать, опускает голову. Она несчастна. Алек мучается чувством вины.
   - Успокойся. Я вернусь через два часа, - он целует жену в лоб, гладит по голове.
   - Иди, - отстраняясь, говорит она. - Всё нормально.
   Впервые он задумался над тем, что, возможно, не Елена - он сам виновник разлада в семье. Раньше, на заре отношений, Елена могла быть другой: женственной, нежной, беззащитной. Иногда она очень напоминала Оленьку. Но даже тогда чувствовался жёсткий внутренний стержень, заставивший её сказать "нет" в один ответственный момент. Никто, кроме неё, не говорил "нет". Именно поэтому он на ней женился - промахнулся. Или не промахнулся? Всю совместную жизнь он был одинок, и Елена тоже.
  
   НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ НАЗАД
  
  
   Какая это встреча по счёту, Алек не помнил. Пятая? Шестая? Он приезжал к Лине по пятницам до поздней ночи, иногда - среди недели на несколько часов. Даже если он не звонил накануне, Лина ждала и встречала всегда счастливая, свежая и благоухающая. Только с ней он отрешался от реальности, мог часами лежать и смотреть в потолок, растворяясь в её ласках.
   Она никогда ничего не просила и не обижалась, если он опаздывал. Алек не сомневался в том, что он у неё один, хотя девушка с такими внешними данными не могла не пользоваться популярностью среди ровесников. Иногда начинали одолевать сомнения: с одной стороны, не хотелось, чтобы девушка так сильно привязывалась, а с другой стороны, кто же сможет отказаться от любви такой умницы и красавицы? Он знал, что нравится женщинам, но ещё никто никогда не относился к нему так.
   Иногда казалось, что Лина сошла с ума. Он сам немного трогался рассудком рядом с ней.
   - Ты счастлив в браке? - ни с того, ни с сего спросила Лина, перевернулась на бок.
   - Не больше и не меньше, чем большинство, - ответил Алек и насторожился. - Почему ты спрашиваешь?
   - Просто, - пожала плечами она.
   - Не просто. Ты не умеешь лгать. Что случилось?
   - Игорь, твой племянник, с которым мы гуляли в прошлую пятницу, - опустила глаза девушка, - Сказал мне...он был выпивший и проговорился...короче говоря, - она набрала воздуха и выдохнула. - Она ему очень несимпатична.
   Ну, Игорёк! Ну, получишь ты у меня! Алек протянул руку, погладил Лину по щеке, коснулся приоткрытых губ.
   - Именно поэтому у меня есть ты.
   - А зачем ты тогда женился? - осторожно спросила Лина и замерла, понимая, что этого говорить не следует.
   Глупая, и что тебе ответить?
   - Тогда было другое время: женатые мужчины быстрее продвигались по служебной лестнице. Она была не хуже других: умная, симпатичная. Она вышла замуж девственницей, я её за это очень уважаю. Мама предупреждала, что я буду несчастен с Еленой. Родителям виднее. Я не прислушался к совету и женился. Мама до сих пор жену недолюбливает.
   Лина словно окаменела. Впервые Алек не смог прочесть эмоции на её лице, он понял, что сказал не то, но что именно так обидело её?
   К вечеру девушка отошла, заулыбалась, но это была уже не та сияющая наивная девочка.
  Когда настало время прощания, Лина прильнула к нему и не хотела отпускать.
   Первый раз Алек покинул её с неприятным осадком на душе. Всю дорогу домой он мысленно прокручивал сказанное и не мог понять, что так сильно расстроило Лину.
   Домой он приехал взвинченный. Елена сразу поняла: у мужа проблемы, и принялась его успокаивать. Вечер закончился великолепной ночью. Если бы супруга всегда была такой, то не возникало бы потребности в любовницах.
  
   ДНЕВНИК ЛИНЫ, 16 ноября 2000 г.
  
  
   Я - тот берег, к которому, обессилев от бурь, приплывают в ненастье твои корабли. Я - тот остов, которому не уплыть за тобой, на ветру не расправить свои паруса. Я - тот берег, с которого провожают любовь каждый раз - навсегда, я - забытый причал...
  Пустота ожидания, плеск назойливых волн и надежда, что завтра ты прижмёшься ко мне.
  
   ОЛЕНЬКА
  
  
   Первый урок третьей четверти - история. Полупустой класс. К середине занятия приходит Надька, виновато опускает глаза и просит разрешения занять своё место. Молодая учительница даёт добро. Надька присаживается и начинает шумно копаться в портфеле. Оленькино место пустует. Надька выглядит несчастной - такой же несчастной, как весь сегодняшний день.
   Наверное, Оленька заболела - грипп ведь. Захотелось заболеть - до тех пор, пока Оленька не поправится. Может, домой к ней сходить, задания принести? Нет! Она догадается об истинных мотивах и поймёт, кто цветы дарил. Пока не нужно ей знать.
   Оленька не выздоровела ни через день, ни через неделю. На опустевшую первую парту (Надька пересела к тихоне Иринке Жуковой) классная руководительница пересадила Крыса - на время. Наказание у него такое.
   Внутри всё закипает. Неужели Оленька теперь будет с ним сидеть? Вот Надька - предательница!
   Снова понедельник, десять минут до первого урока - истории. Димка взбудоражено рассказывает о вчерашнем фильме. Из-за поворота появляется Надька, насупившаяся, как сыч. Раньше они с Оленькой всегда ходили парочкой. Дима замолкает, благоговейно глядит на Надьку. Раньше Алек не понимал, как утончённая Оленька может дружить с грубой Надей, а теперь увидел в ней союзницу, почти сестру по несчастью.
   У соседнего окна Анисимова что-то оживлённо декламирует, на манерно отогнутом пальце поблёскивает тоненькое золотое колечко. В рот признанной красавице заглядывает её подружка - Величко Светка - сорвиголова и забияка, - наигранно улыбается, кивает.
  Надя подходит ко второму окну и грустно смотрит вдаль.
   - Правда, она красивая? - шепчет на ухо Дима.
   - Ничего, - из солидарности соглашается Алек.
   - Ты знаешь, она английский учит и уже свободно разговаривает!
   - Правда? - равнодушно бросает Алек, ему нет до Надьки никакого дела, мысли заняты пропавшей Оленькой. - А ты не знаешь, где её соседка по парте?
   - Раевская, что ли? Болеет, наверное.
   Что-то долго, думает Алек.
   Звенит звонок на урок.
   После школы Алек догоняет Надю по пути домой. Надо о чём-то с ней заговорить. О чём? Она такая чужая. Ага! Придумал!
   - Надя!
   Девочка останавливается, поворачивает голову.
   - Ты случайно не знаешь, когда День Рождения нашей классной: в эту субботу или следующую?
   - Четвёртого февраля, - отвечает Надя уже на ходу. - Это пятница, а не суббота.
   - Поздравить бы надо...Надя, а помнишь, как ты Крысу врезала? Ты - молодец!
   - Я-то - что? - улыбается она. - А вот ты! Вот это был удар! Я дома пыталась повторить - не вышло.
   - А куда Оля пропала, - наконец находит в себе силы Алек и чувствует, как по позвоночнику бежит капля пота.
   - Уехала Оля, - вздыхает Надька.
   Внутри всё замирает и съёживается, Алек продолжает идти. Мир вокруг сливается в сплошную жёлто-бурую массу, машины ползут медленно-медленно, и секунды неторопливо скатываются под откос, как капля пота - по позвоночнику.
   - Как - уехала? Навсегда уехала? - словно из пустоты доносится собственный голос.
   - Навсегда. Мы повздорили накануне, она не оставила адрес.
   Алек останавливается, что-то говорит, что - и сам не понимает, разворачивается и уходит.
  Потом - незнакомые дворы, серый асфальт, прошлогодние пожухлые листья, скелеты деревьев. Вперёд и вперёд! Не останавливаться! Бежать от боли куда угодно, хоть на край света.
  Зелёная лавочка под платаном - холодная и одинокая. Расплывающиеся силуэты прохожих, липкие сумерки, опускающиеся на оцепеневший город.
   На скамейке сидит ссутулившийся мальчик и глядит вдаль, по его волосам бегут капли дождя, скатываются за ворот расстёгнутой куртки. Он не чувствует холод, его не беспокоит дождь. Ему кажется, что он умер.
  
   СЕЙЧАС
  
  
   Знакомый двор, знакомый подъезд. Не так давно этот дворик рождал предвкушение приятного отдыха.
   Алек прислушивается к чувствам: тошно. Двор кажется незаслуженно обиженным существом, и как будто невидимые глаза укоризненно смотрят в спину.
   Мимо проходит нахохлившаяся девочка-подросток в армейских полусапожках. Алек поводит плечами, как будто видит призрак. У девочки красивые стройные ножки - почти такие же, как у Лины. Алек сжимает зубы. Воспоминания ранят. Он испытывает ненависть к девочке, он ненавидит всех девушек со стройными ножками в армейских полусапожках, потому что они все напоминают Лину.
   Лина. Она могла бы наброситься с обвинениями, надавать пощечин. Так было бы лучше: у него была бы возможность оправдаться. Сам виноват! Теперь не оправдаться никогда.
   Полуоткрытая дверь подъезда, второй этаж, белое окно её квартиры. В комнате темно - оконные стёкла отражают крышу соседнего дома и лоскут серого неба. Порыв ветра бросает в лицо мелкие брызги февральского ненастья, как в день их встречи.
   Озябнув, Алек решается войти. В подъезде он лицом к лицу сталкивается с живыми, бередящими душу образами. Это надпись красным на жёлтой стене: "Мариночка - мой цветочек!", это перилла с отполированными до блеска деревянными ручками, рыжий кот, свернувшийся на коврике в калачик, старая дверь с дорогой золотистой ручкой.
  Лины больше нет - как в это трудно поверить! А воспоминания ещё живы - тёплые, душевные, пропитанные заботой и запахом её терпких духов.
   Алек без труда справляется с замком, входит. В квартире тепло, пахнет хвоей. Кажется, вот-вот раздадутся её торопливые шаги, он прислушивается - по привычке. Тишина. На стене - остановившиеся часы. Он подходит, толкает маятник, садится на аккуратно застеленную кровать. В комнате чисто, как будто Лина собиралась встречать гостей. Только слой пыли на мебели говорит о том, что квартира давно пустует. Алек обводит взглядом осиротевшую залу. Где искать документы? В шифоньере среди белья? Это так низко! Вообще не хочется нигде искать, но нужно же! Нужно!
   Алек подходит к письменному столику. На магнитофоне лежат три высохшие розы с почерневшими листьями - те самые розы, которые он подарил на Новый Год. Рука непроизвольно тянется к пёстрой потрёпанной тетрадке, открывает её на первой странице и сразу же захлопывает. Это дневник Лины.
   Постепенно страх берёт верх над любопытством.
  
   НЕСКОЛЬКО МЕСЯЦЕВ НАЗАД
  
  
   В среду из Николаева снова приехал Игорь - двадцатипятилетний племянник - и Николай - компаньон по бизнесу. Алек пригласил их домой.
   Пока гости играли в бильярд, Алек и Саша организовали стол: нарезали колбасу и сыр, разогрели котлеты, Алек достал из бара бутылку "Метаксы", заказал пиццу.
   Вскоре из школы вернулась Марина, бросилась Игорю на шею. Она любила брата. Может, любила даже больше, чем положено сестре. Наспех переодевшись, она заняла место у плиты.
  Когда совместными усилиями стол был накрыт, хозяин пригласил гостей.
   - Как поживает Сонечка? - спросил Алек у Николая.
   - Уже бегает, - улыбнулся он. - И болтает без умолку. Когда же ты вырвешься к нам?
  Алек с удовольствием поехал бы, взял бы с собой Лину...
   - Скорее всего весной, к твоему Дню рождения. Сейчас у меня проблемы: продал мазут, а цены так взлетели, что на следующую закупку уйдёт всё, что заработал. Нужно было дольше ждать, знал ведь, что к зиме цены взлетают, но не так же!
  - Если бы могли предвидеть, - подключился Игорь, - то нежились бы сейчас на Гавайях. У тебя один выход: снова закупить товар и подождать.
   - А время-то - деньги! - вздохнул Алек, съел кусок отбивной с сыром. - Марина, молодец! Обалденная вещь получилась!
   Девочка просияла, с надеждой взглянула на Игоря.
   - Да, вкусно, - оценил он. - Молодец, Марина!
   Алек наблюдал удивительное превращение дочери из вздорной девчонки в милую девушку.
   - Ничего, - проговорил Николай. - Я слышал, весной цены взлетят до небес.
   - Весной! - хмыкнул Алек. - А всю зиму мне что делать? Занимать? Искать инвесторов? Брать кредит?
   - Не смеши, - махнул рукой Игорь. - У тебя на нычке, наверное, больше, чем в деле.
   - Этих денег едва хватит на аренду офиса и зарплаты бухгалтерам. К тому же, весна - понятие растяжимое. Всю жизнь занимался горючим - ни разу ни влетал, и тут - на тебе!
   На некоторое время воцарилось молчание. Дети усиленно жевали, гости думали о своём. Алек открыл коньяк, разлил по рюмкам и провозгласил тост:
   - За благополучное завершение начатых дел!
   Скрипнули петли - вошла Елена, остановилась в проёме двери. Натолкнувшись на её недовольный взгляд, Алек невольно ссутулился.
   - Присоединяйся к нам, дорогая, - предложил он, понимая, что даже чудо не предотвратит грядущую бурю.
   Елена увидела в кухне у стены обувь гостей, и её брови недовольно подскочили.
   - Привет, Лена, - улыбнулся Игорь, чувствуя неладное.
   - Привет, привет, - ответила она голосом палача, приближающегося к гильотине.
   После обеда она пригласила Алека в спальню.
   - Саша, опять ты устроил притон у нас дома! Сколько раз я просила не приводить сюда своих алкоголиков!
   - Этот дом не только твой, но и мой, а эти, как ты говоришь, алкоголики - мои родственники, приехавшие из другого города, так что, нравится тебе или нет...
   - Они ходят в обуви по кухне, а я - мою! Не ты - я вычищаю за ними грязь! И тот ужас, что они устроили в кухне, тоже мне убирать. Не тебе - мне! А я устала и хочу отдохнуть после работы!
   - Иди, отдыхай! Дом большой!
   - Твоя ужасная музыка действует мне на нервы!
   Алек почувствовал, что его начинает трясти от злости.
   - Разве ты её слышишь здесь? Иди, отдыхай, кто тебе мешает?
   - Я должна ублажать твоих...это же неприлично - не выйти к гостям, а они мне противны, кобели эти!
   - По-моему, тебе не даёт покоя мысль, что я могу быть счастлив, тебя это раздражает. И, поверь, моих кобелей и меня ничуть не расстроит твоё отсутствие.
   Елена опешила, даже помолчала несколько секунд, но вскоре пришла в себя и парировала:
   - Они кобели, и ты такой же! Чего стоит один Чигарёв! Бросил жену с детьми и женился на беременной любовнице. Сейчас ты унижаешь меня, а их выгораживаешь! И кто ты после этого?
   - Отдыхай, дорогая! - злобно бросил Алек, вышел, хлопнул дверью.
   Вечером Елена поднялась в бильярдную и сказала, что громкий смех мешает ей спать. Игорь изъявил желанье уехать.
   Алек отвёз друзей в бар, а сам поспешил к Лине.
   Лина приняла ванну и готовилась ко сну. Поздний визит Алека удивил и обрадовал её, она прижалась к нему так крепко, что он ощутил биение её сердца.
   - Малыш, - рука скользнула по её волосам. - Мой Малыш!
   Алек нашёл губами её губы. На миг показалось, что во всём мире нет человека преданнее и роднее неё.
   - Линочка, поехали со мной в клуб "Три девятки", у меня там гости, а я не хочу упускать возможность немного побыть с тобой.
   - Иду собираться, - прощебетала она. - Тебе сделать чай?
   - Нет. Поторопись, я подожду в кухне.
   В кухне царил порядок, но здесь был тёплый уют, а не формалиновая стерильность. Здесь можно расслабиться: никто не набросится с упрёками за неснятую обувь.
   Лина собралась за пятнадцать минут, выпорхнула свежая и благоухающая, как цветочек, подошла и, игриво тряхнув гривой роскошных тёмных волос, взяла его за руку.
   - Идём?
   Какая у неё фигурка! А личико! Куколка! Алек встал, притянул её к себе, неотрывно глядя в лучистые глазища. Девушка замерла, её губы приоткрылись.
   - Идём, - сказал он, отстраняясь, но не отпуская её ручки. - Сегодня я останусь с тобой до утра.
   Не доезжая до клуба, Алек оставил машину на стоянке, тайком сбегал в ювелирный магазин и купил Лине небольшое золотое колечко, спрятал в кармане брюк.
   Увидев Лину, Николай чуть не лопнул от зависти, он весь вечер таращился на её стройные ножки, до середины бедра кокетливо прикрытые чёрной юбочкой; они не давали ему покоя, даже когда он танцевал с эффектной блондинкой. К радости Алека, Лина не видела перед собой никого, кроме него. Николай и Игорь были для неё не более чем неинтересным дополнением к объекту вожделения.
   - Она просто ангел, - поделился впечатлениями Николай, когда Лина ненадолго отлучилась. - Везёт же тебе!
   - Зато твоя жене молодая и понимающая, а моя - мегера, - парировал Алек. - Должно же мне хоть в чём-то везти!
   Возвращение Лины совпало с началом периода медленных танцев. Едва она успела занять своё место, как, не обращая внимания на мужчин, сидящих с ней за одним столом, подошёл симпатичный блондин и пригласил её на танец. Девушка отрицательно качнула головой:
   - Нет, я уже пообещала этот танец, - её ладонь нашла руку Алека.
   Он никогда не танцевал: не любил. Сейчас придётся - деваться некуда.
   То ли он выпил лишнее, то ли близость желанного тела кружила голову, он смотрел в её глаза и видел Вселенную с неисчислимым количеством мерцающих звёзд. Его звёзды, его Вселенная - параллельная реальности Вселенная счастья.
   За соседним столиком сидел обиженный блондин и пожирал Лину взглядом. Алек поглядывал на него с торжеством, демонстративно гладил Лину по спине, шептал ей на ухо комплименты. Она с трепетом ловила его ласки, как бы невзначай касалась щекой гладко выбритого подбородка.
  К двум часам ночи Алек почувствовал себя уставшим, снял гостям номер в гостинице, а сам, счастливый и довольный собой, поехал к Лине, рискнув сесть за руль в нетрезвом виде.
   Город спал, укрывшись жёлтым одеялом из опавших листьев, вздыхал не по-ноябрьски тёплым ветром. Пустую трассу заливал голубоватый свет фонарей. Ручка Лины лежала на колене, радио разливало по салону романтическую мелодию.
   - Останови, - вдруг проговорила Лина.
   Алек затормозил - мало ли, что - и осторожно спросил:
   - Зачем?
   - Выходи из машины!
   Забавно! Что задумала эта маленькая плутовка? Он вышел.
   - Открой дверь машины - пусть играет музыка, - она подошла вплотную, положила руки на его плечи. - Мы будем танцевать осенний вальс!
   - Ты сумасшедшая! - улыбнулся Алек и, сам того не понимая, сделал шаг, ещё шаг...
   Под ногами шуршали кленовые листья, весь мир кружился в ритме танца. Он забыл об усталости, о злой сварливой жене, забыл, что лучшая часть жизни прожита - он был счастлив.
  Я люблю тебя, девочка, - кружилось в сознании. - Мой нежный цветочек, моя лунная сказка! Я уже отчаялся, что смогу когда-нибудь полюбить. Спасибо тебе, мой Малыш!
   Мимо проехала машина, но было всё равно. Алек поднял Лину на руки, закружил. Серебристыми бабочками запорхал её смех. Неловкое движение, и - в самый неподходящий момент - он оступился и упал прямо на Лину, виновато уткнулся лицом в её волосы, непослушными завитками разбросанные по листьям. Лина продолжала заразительно смеяться. Значит, всё нормально.
   - Извини, - еле сдерживая смех, проговорил он.
   Девушка не ответила, задумалась, подбросила вверх листья.
   - В детстве я любила осень. Ко мне приходила подружка, и мы осыпали друг друга листьями, как снегом. Вот так.
   - Линочка, у меня для тебя кое-что есть. Дай руку. Не правую - левую.
   Он надел на её безымянный палец колечко. Девушка поднялась, рассмотрела подарок.
   - Какое красивое! Алек, спасибо!
   Алек поднял её и отнёс в машину.
   Дома их ждала незабываемая ночь самозабвенной любви.
  
   ДНЕВНИК ЛИНЫ, 24 ноября 2000 г.
  
  
   Я хочу быть твоею улыбкой, расцветающей при каждой встрече, паутинкой нездешнего света, намекающей на скорый выход из извилистого лабиринта. Я хочу быть окном с видом в поле, за которым - бесконечно юный золотистый румянец рассвета...
   Быть окном с панорамой на море, над которым распластались крылья утонувшего алого солнца.
  Кто я, милый, скажи мне, кто я: заблудившийся рассветный лучик на стене твоего чулана? Или глупый осенний листик, шелестящий под твоими ногами то, что для тебя уже давно остыло?
  
  
   ОЛЕНЬКА
  
  
   Оленька уехала навсегда. Есть ли смысл оставаться сильным - для кого? Для кого блистать знаниями в области точных наук? Зачем посещать длинные нудные уроки, да и жить теперь зачем?
  На дворе весна, стучащая в окна ленивыми мухами, насмехающаяся любвеобильными скворцами...
   ...Если в вакууме задать ускорение телу, оно будет двигаться, пока не коснётся орбиты планеты и не станет её спутником или не упадёт и сгорит в атмосфере.
  
   ...Спустя четыре года, будучи студентом военной академии, Алек узнал, что Оленька вышла замуж за военного и уехала на Камчатку.
  
  
   СЕЙЧАС
  
  
   Алек отодвигает тетрадь в сторону - осторожно и нежно, как сапёр, касающийся мины, заключившей в себе возможную смерть; открывает ящик письменного столика, чувствуя себя подлым интервентом, вторгающимся в чужой мир.
   Вот старый альбомчик с детскими фотографиями. С первого снимка недоверчиво глядит трёхлетняя девочка с озорными кудряшками, огромными бантами и не по-детски грустными глазами.
  На второй фотографии девочке пять лет, она сидит на краю скамейки в окружении весёлых детсадиковских детей и на их фоне кажется совсем взрослой.
   "Школа-интернат ?6, - читает Алек надпись над школьным снимком. - Первый класс". Лина узнаётся без труда - коротко подстриженная девочка в окружении великовозрастных остолопов.
  По-видимому, с семи лет воспитанием Лины занялась бабушка: появилось множество фотографий, глаза девочки заметно повеселели. Вот она с мохнатой собакой, вот - возле куста сирени, вот её школьная фотография - обычный класс, нормальные дети.
   Интересно, каким бы вырос я, лишённый материнского тепла и заботы, думает Алек. Все воспоминания детства связаны с мамой, её нежными, но сильными руками, словами одобрения и порицания. Что же помнила Лина? Грязный стол с объедками? Горы пустых бутылок? Всегда раздражённую краснолицую женщину в неопрятном халате?
   Он садится на кровать - кровать, помнившую все их сумасшедшие встречи, - кладёт рядом фотоальбом, и чувствует, как наполняется болью. Нужно вытерпеть. Он поднимается, возвращается к незакрытому ящику, находит под конвертом с бабушкиными фотографиями синий паспорт гражданина Украины, берёт его в руки и вдруг понимает, что не знает ни настоящего имени Лины, ни её возраста, ни фамилии.
   Полина Викторовна Дубровина - написано под её ещё совсем детской фотографией двухлетней давности. Полина, значит. И значит, ей восемнадцать. Было восемнадцать. Всего на четыре года больше, чем Марине.
   Если на душе паршиво настолько, что отпадает желание жить, можно заехать к маме, поделиться с ней: она всегда поймёт. Можно обсудить проблему за пивом с друзьями, вспомнить о Сашке. А ей с кем делиться? К кому обращаться за помощью? К звонким часам с маятником? К телефону, из которого доносятся равнодушные чужие голоса? Ладони сжимают виски
  ...Пёстрая тетрадь на столе - обнажённая душа девушки, которой больше нет. В этой душе - его следы на последних страницах. Следы сапог, под которыми прогибается хрупкий наст.
   " Лина разрешила бы?" - думает Алек; открывает её дневник и видит рисунок, выполненный карандашом и шариковой ручкой: фигура человека в чёрном, стоящего на берегу бушующего моря. Человек стоит спиной и глядит вдаль. Алек переворачивает страницы её жизни и находит место, где их пути пересеклись.
  
  
   НЕСКОЛЬКО МЕСЯЦЕВ НАЗАД
  
  
  Канун Нового Года. Для Алека конец года - самый напряжённый период: сотни поздравлений нужных людей, десятки отчётов, бесчисленное количество пакетов с подарками-взятками, всех нужно вспомнить и ублажить. Денег катастрофически не хватало. Обеды и ужины, устраиваемые для налоговых инспекторов и прочих других кровососов, отнимали последние силы, он
  едва доползал до кровати.
   Завтра тридцать первое, а ещё стольких нужно поздравить, к Лине заехать - пообещал ведь! Не рассчитал силы, не следовало ей обещать: Новый Год - семейный праздник, она поняла бы. Обиделась бы, конечно, но что поделаешь? Теперь - хоть разорвись!
   Алек поглядел на часы: поздно! Жена просила купить майонез, хлеб и зелень...Зелень!
  Окоченела, наверное, вся петрушка на таком холоде. Сколько машин на дороге! Скорее бы добраться до постели и - спать!
   Остановив машину недалеко от кинотеатра, Алек поспешил на рынок, пряча в карманах озябшие руки. Холод-то какой перед праздником! Лучше пройти через ЦУМ - так теплее. А народу! Народу-то сколько! Не протолкнуться! Толпятся, суетятся, спешат. Елена называет всё это предпраздничной горячкой.
   У стены, недалеко от входа в ЦУМ, сидела нищенка в облезлой пыжиковой шапке и робко тянула руку в варежке советского образца. Алек выгреб из кармана мелочь, высыпал ей.
   - Спасибо, - прошептали посиневшие от холода губы знакомым голосом, из-под пушистой шапки сверкнули светлые чуть раскосые глаза.
   Алек оторопел.
   - Ольга, - прошептал он. - Оля, неужели это - ты?
   Он не слышал, с каким отчаяньем звучит голос.
   Нищенка спрятала деньги и удивлённо уставилась на высокого человека в кожаной куртке и дорогой обуви.
   - Я Вас не знаю, - теперь в её голосе промелькнули нотки истеричной алкоголички.
   Алек глядел на неё и не знал, как себя вести: поднимать её с холодного пола, бежать прочь или плакать от горя.
   - Мы в школе вместе учились...Оля!
   Не Оленька - новая, незнакомая женщина настороженно взирала на него.
   - Я Вас не помню, - прищурившись, махнула рукой она.
   - Я Саша Илюшин, - не понимая, зачем, сказал Алек.
   - Помню! - женщина развела руки, завопила и кинулась обниматься. - Илюшка! Здоровый-то какой стал! И ва-а-ажный! Вот так встреча!
   Холодные губы, пахнущие перегаром, неприятно коснулись щеки. Это не Оленька! Нет! Не может быть! Сколько он мечтал об этой встрече! Сколько раз мысленно прокручивал возможные её варианты: что скажет ей, что она ответит, как будет выглядеть. Он почему-то всегда представлял, что у неё две дочки и нет мужа. Он даже планировал рассказать, кто подарил ей розы на шестнадцатилетие. Ради неё он готов был даже бросить семью. А теперь - что? Та Оленька, которую он любил всю свою жизнь, чей светлый образ носил под сердцем, умерла. Уехала навсегда из его жизни. Из какой бы то ни было жизни. А эта женщина - призрак, тень - живая говорящая тень, горькая насмешка над его мечтой. Она не имеет с его Оленькой ничего общего, её беззубое высохшее тело не помнит, каким было когда-то.
   Алек отстранился, ещё раз - последний раз - попытался отыскать сходство. Глаза? Голос? Зачем он появился здесь? Зачем узнал, что весь мир, все его замки и крепости, возводимые непосильным трудом, защищали пустой колодец, в котором никогда не было воды? Елена, Лина, многие другие женщины - её повторение. В них он искал милую добрую Оленьку, а находил совсем другое. Может быть, и не было никогда той Оленьки, которую он любил? Был - мираж?
   - Илюшка! - продолжала вопить надтреснутым голосом женщина. - Такую встречу нужно отметить!
   - На, отметь. - Алек бросил ей двадцатку и пошёл к машине, прочь от своих разбитых иллюзий.
   Дома его встретил голос жены:
   - Милый, ты купил майонез?
   Какой глупой, назойливой и ненужной была она сейчас!
   - Забыл, - бросил он. - Знаешь, у меня своих дел - во! - указательный палец скользнул по горлу. - Возможно, скоро мы перейдём на сухарики, а ты грузишь меня своим майонезом, петрушкой и прочей ерундой!
   Он вытер подошву туфель и, не снимая обувь, демонстративно направился к лестнице. Елена замерла с открытым ртом и не осмелилась выдавить из себя ни слова упрёка.
   Выпив чашку кофе и переведя дыхание, Алек сел за руль, выехал за город и нажал на газ...
  Вскоре он остыл, немного пришёл в себя. Зря он так с женой, она ведь не виновата!
   ...Оленька. Возможно, она тоже не виновата, виновны проклятые девяностые и перестройка. Неизвестно, в какой она оказалась ситуации. Она всегда была слабой и мнительной - не смогла справиться. Муж военный, скорее всего, запил от безысходности и был уволен в запас. Что бы ни случилось, непростительно так опускаться. Он же не опустился, хотя поначалу тоже тяжко приходилось: падение за падением, обман за обманом. А как же её дочки? Может быть, у неё вообще нет детей? Или скитаются, как Лина, зависят от чьих-то жалких подачек.
   ...Лина. Почему-то теперь воспоминания о ней попахивали плесенью. Впервые не хотелось её видеть. Никогда! Вычеркнуть из жизни и начать всё с начала, с чистого белого листа, навсегда забыть Оленьку. Или Олю? Или Ольгу? Или ту ужасную женщину? И больше никогда не вспоминать это проклятое имя.
   Может, не ехать к Лине? Нет, обещал ведь! Только этого не хватало - испытывать вину перед любовницей. Любовница существует для того, чтобы доставлять удовольствие. Если отношения начинают напрягать, нужно от них избавляться - хватит и одной ноши. Но приехать нужно: настоящий мужчина должен держать обещания.
   Лина его ждала, проводила в кухню, угостила кофе с пирожными. Алек не чувствовал вкуса.
  Девушка щебетала рядом, заигрывала, касалась его руки, потом она принесла свёрточек, завёрнутый в серебристую фольгу и любовно украшенный красным цветочком.
   - Вот, - сказала она. - Пообещай развернуть в двенадцать ночи.
   Алек пообещал и вдруг сообразил, что не купил ей подарок, а в кармане всего пятьдесят гривен. А еще подарки жене, детям. Что же делать?
   - У меня большие проблемы, - оправдался он, - Извини, что я без подарка. Даже жене ничего не купил. Лина! - девушка подняла на него грустные глаза с обозначившимися вопросами. - Ты будешь любить меня, если я стану нищим?
   Девушка села на корточки рядом, притулилась щекой к его руке.
   - Буду, Алек. Я всегда буду любить тебя, и всегда буду с тобой, что бы ни случилось.
   Алек ощутил болезненный укол совести.
   - Жене, чтобы она не сердилась, просто купи цветы.
   - Я должен идти, но я ещё заеду сегодня.
   - Иди, - сказала она, подошла к окну, делая вид, будто её что-то заинтересовало на улице.
   Алек вернулся с тремя огромными алыми розами. То ли казалось, то ли на самом деле, Лина стала другой - чужой и холодной, не бросилась обниматься, когда Алек уходил, не пыталась украсть ещё пару минут.
   - До свидания, Лина, - попытался весело сказать Алек. - Счастливого тебе Нового Года!
   Девушка, стоявшая рядом, ядовито улыбнулась. И отвернулась.
  
  
   ДНЕВНИК ЛИНЫ,12 ЯНВАРЯ 2001 г.
  
  
   Твои следы на вымытом полу. Остывший ужин - ужин на двоих. Услужливо протягивает мне бокал вина из зеркала двойник. Похоже, Новый Год опять шагает по моим мечтам. А мне так хочется сейчас - с тобой, но на плечах не руки - старый плед....А мне так хочется чуть-чуть тепла, чуть-чуть любви и света - не огней, которыми разорван небосвод.
   Щекой прижмусь к холодному стеклу. Там, за стеклом, - совсем другая жизнь, а мне осталась только эта боль и одиночества немой триумф.
   ...Открытое окно, но не решаюсь - вниз. Я к вам не стану ближе ни на шаг. Гуляйте, те, кто верит в чудеса! Гуляйте, пейте! Я уже пьяна, и потому с надеждою на дверь смотрю и, словно чудо, жду - тебя.
  
   СЕЙЧАС
  
  
   Алек бросает тетрадь об стену. Невыносимо!
  Подонок! Я - подонок!
   "... вы дарите кому-то цветы, а этот кто-то смеётся и бросает их вам под ноги".
   Разве Лина просила многое? Я отвернулся, поглощённый своими ничтожными проблемами, загораживающими всё, даже солнечный свет. А она ждала, как ждут чудо - меня. Я - чьё-то чудо. Я устал быть её богом. А если бы НАШ БОГ УСТАЛ И ОТКАЗАЛСЯ ОТ НАС?
  
   ДНЕВНИК ЛИНЫ,12 января 2001 г.
  
  
   ...Раздайся, звонок телефона, ворвись в эту затхлую тишь...
   В кровати свернувшись калачиком, обняв телефонную трубку, я жду безнадёжно и верю...надеюсь - мне не во что верить, - что эта болезнь излечима.
   Забыть...Но зачем-то срывается с губ имя твоё, как молитва. Забыть! Незнакомые лица смеются твоею улыбкой. Бежать! Но вослед мне доносится твой голос, где б ни находилась и где б ни скиталась, повсюду со мной твоя тень - даже ночью.
   Холодные, белые простыни...
   О, как я тебя ненавижу за то, что уже никого я сильней полюбить не сумею.
   Раздайся, звонок телефона, ворвись в эту затхлую тишь, хотя бы скажи, что я брошена! Ты не позвонишь.
  
   СЕЙЧАС
  
  
   Она писала красивые вещи. Настолько красивые, что, скорее всего, Бог смилостивится и простит её преждевременный уход.
   Она сама была - красива. Настолько красива, что, когда она смеялась, с неба спускались ангелы, чтобы увидеть её улыбку.
   Казалось, она просто спит: розовые губки, тонкий слой румян на высоких скулах, изящный изгиб бровей. Просто спит, стоит лишь коснуться рук, зачем-то скрещенных на груди, и она проснётся, потянется в длинном тесном ящике, разбросает светлые розы, украшающие кружевную подушку.
   В сторонке стоит худенькая старушка в чёрном платке, опирается на руку такого же ненадёжного старичка, недоумённо смотрит на Лину. По другую сторону гроба тонкая русоволосая девчонка с влажными глазами испуганно жмётся к плечистому парню.
   Алек в сотый раз поправляет галстук, изо всех сил подавляет эмоции, чтобы скрыть свою причастность. Наверное, стоило бы выйти и сказать: "Это я убил её".
   Священник монотонно читает проповедь. Грузчики с соседнего склада, нанятые Алеком, ждут, когда же, наконец, похороны закончатся, и можно будет идти домой.
   Появляется ещё один человек - худая высокая женщина, останавливается в стороне, кусает руку. Кажется, что эта женщина расстроена больше всех. Тень седых кустистых бровей скрывает её глаза, по смуглым щекам катятся неудержимые слёзы.
   Священник заканчивает, женщина подходит к гробу с разведёнными руками, падает на землю, подползает к мёртвой девушке, обнимает её и начинает голосить:
   - Поленька, солнышко моё! Кровиночка моя! Я виновата! Во всём виновата, тварь пропащая! Не уберегла! Прости меня, Поленька, хотя нет мне прощения!
   Старушка украдкой вытирает слезинку, девчонка прячет лицо в рубашке кавалера, а женщина всё причитает, рвёт на себе волосы и воет, как обезумевший от боли зверь.
   Алек прячет руки в карманы и идёт прочь. Под ногами мелькают пластиковые стаканчики и первая трава.
   Голова касается морщинистого ствола китайской акации. Здесь можно плакать. Никто не увидит, только это дерево, ставшее невольным свидетелем не одного человеческого горя.
   Немного успокоившись, Алек возвращается. Темноволосый парень, один из грузчиков, прибивает крышку к гробу. Женщина беззвучно рыдает, распластавшись на земле.
   Первую горсть земли бросает Алек, мужчины с нетерпением работают лопатами - на белый мраморный гроб падает влажная каменистая почва.
   Спи, Линочка! Спи, цветочек, не успевший завянуть.
  
   ДНЕВНИК ЛИНЫ, 10 февраля 2001 г.
  
  
   Море, ты помнишь босую девчонку с кудрявыми чёрными косами? Звенел переливистый смех, касались ладошки воды. Ты помнишь, я знаю. Когда-то я глупая искренне верила, что ты голубое до дна.
   И вот я стою пред тобой - усталая, взрослая. Больше нет маленькой радостной девочки, а я всё пытаюсь спасти её озорные мечты.
   ...Трясёшь своей пенною гривой, к ногам моим волнами ластишься. Соскучилось? Веришь - я тоже. Я здесь, я теперь не уйду. Прошу, обними меня, море! Укрой изумрудными волнами, прими, приласкай, обогрей - я лишняя в мире людей!
   Я стану серебряной пеной, мерцающими огоньками, стихами, что пишет прибой. О, море, верни мне покой! О, море, верни мне свободу!
  
  
  
   ЭПИЛОГ
  
  
   Спустя несколько месяцев
  
   У двери роддома суетятся люди: тёща, тесть, вытянувшаяся и повзрослевшая Марина, озорник Сашка. Алек неприкаянно стоит в стороне с букетом розовых роз. Елена должна простить его внезапный уход из семьи. По идее, должна даже обрадоваться: отец возвращается к детям, у новорожденного теперь будет папа. Должна простить! Он был вне себя, думал, что сможет сам....Теперь рождён ещё один ребёнок - новый человек.
   Вот она появляется - счастливая, свежая, даже помолодевшая, светлые волнистые волосы падают на плечи. О, как сердце бьётся! Он шагает навстречу, улыбается. Елена улыбается в ответ, свёрточек в её руках недовольно пищит.
   - Прости, - срывается с его губ. - Обещаю, теперь всё у нас будет по-другому.
   - Смотри, - Елена даёт в руки кружевной конвертик. - Это наша доченька.
   Алек отгибает уголок и видит крохотную девочку с чёрными глазами в пол-лица и тёмными кудряшками, выбивающимися из-под косынки.
   - Я назвала её Поленькой, - словно из другого измерения доносится взволнованный голос жены. - Правда, красивое имя? Ой, по-моему, она тебе улыбается...
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"