Ёшкин Свет : другие произведения.

Юнга

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 1.00*2  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    А вы помните эти старые потрепанные томики научной фантастики? Со скольки абзацев вы угадаете этот сюжет?
    Самую чуточку замкнутый и непохожий на других мальчик, прогрессивная Земная Конфедерация и дикие окраины Галактики. Добавить письма от неизвестного друга, ошибку в расписании и корабль Дальнего космоса. Все? Да ничего подобного, всего лишь завязка истории.
  Глава 1
  
  Палочка. Две клеточки вправо и вверх. Вертикальная палочка. Две короткие черточки наискосок. Игорь Калинин занимался чрезвычайно важным и ответственным делом - он рисовал растение семейства крестоцветных. Честно говоря, человеку, который еще три года назад решил стать пилотом, учить биологию совершенно ни к чему, но на Бледную Лилию такие отговорки не действовали. Положено в шестом классе изучать ботанику, значит, изучайте. Положено готовить уроки на понедельник в субботу после обеда - готовьте. И даже мечтать не смейте о том, чтобы что-нибудь вмешалось в священный распорядок дежурства Лилии Васильевны.
  "Листья у крестоцветных простые с очередным расположением, без прилистников"
  Звонок коммуникатора встряхнул комнату для занятий, как разряд молнии тонкий и нежный приемник сверхслабых импульсов. Можно, конечно, надеяться, что он еще заработает, но знающие люди на это рассчитывать уже не будут.
  "Цветки правильные, собраны в простые или сложные кисти".
  - Да, Генрих Викторович. Да. Да, конечно. Да. Сейчас приглашу.
  Бледная Лилия нажала на "отбой" и внимательно посмотрела на группу Д. Группа безмолвствовала и ждала объяснений - кого именно хочет видеть директор. За хорошие дела в Красный кабинет вызывали редко.
  - Игорь, - укоризненный взгляд воспитательницы перешел на него. - Тебя просил зайти директор.
  - Меня?
  Ишка не помнил за собой ни одного самого маленького преступления на последней неделе. И на предпоследней тоже. Да если подумать, то и прогул урока две недели назад не такой уж жуткий проступок.
  - Тебя-тебя, - Лилия кивнула и немедленно вернулась к группе. Кое-кто уже начал играть по сети в шахматы, и это немедленно следовало пресечь.
  Лилия Васильевна считала себя мягким человеком, но славилась удивительно твердым характером.
  Пожалуй, более жестким и загадочным характером в интернате обладал только его директор. Ишка сам знал людей, которые, прожив в интернате с рождения и до самого выпуска, впервые увидели Виктора Генриховича только в день вручения аттестатов. Правда, то были благовоспитанные девочки, которые никогда даже и не мечтали тайком пробраться на космодром и улететь на Дальние планеты.
  Ишка пытался. Было ему тогда семь лет, третий разряд, дающий право свободного прохода на космодром, казался заманчивым, но недосягаемым, а робот, проверяющий пропуска на входе, глупым и устаревшим.
  Виктор Генрихович тогда ругал его как раз за робота. За то, что первоклассник решил обмануть механизм в два раза старше его. А по меркам роботов четырнадцать лет - это уже почетная старость, когда большинство отправляется в музей или к родному конструктору, чтобы в тишине и покое доживать свою длинную жизнь. "Понимаете, Игорь Аркадьевич, в тишине! И покое! А не играя в салочки с малышами, которые едва паяльник держать в руках научились!"
  Во второй раз Красный Кабинет благоговейного трепета уже не вызывал, и в дверь Ишка постучал спокойно и слегка нахально.
  - Войдите!
  - Здравствуйте! - Ишка проскользнул в узкую щель между дверью и косяком и замер у порога.
  Весь интернат знал, что Виктор Генрихович на дух не переносит, когда дверь в его кабинет распахивают слишком широко. Поговаривали, что он не хочет, чтобы его видели, и потому показывается воспитанникам на глаза только в исключительных случаях. Малышня рассказывала страшные истории о директоре-вампире. Впечатлительные девушки-старшеклассницы шепотом передавали друг другу трагическую повесть о влюбленности Виктора Генриховича в одну из воспитанниц и данной им клятве никогда не смотреть на других девушек. И только особо доверенные люди - такие, скажем, как Ишка, - знали, что все дело в сущей ерунде. Виктор Генрихович был такого маленького роста, что за столом ему приходилось сидеть на стопке старых бумаг. Зарабатыванию авторитета у воспитанников это сильно мешало.
  - Здравствуйте, Игорь Аркадьевич. Проходите, присаживайтесь.
  Вставать директор благоразумно не стал. Рост у Ишки для его одиннадцати лет был неплохой, и картина вышла бы комическая, а не торжественная.
  - Ну-с, разрешите вас поздравить. На следующей неделе летите представлять местное отделение Юнкосма на центральной конференции. Помните ваш замечательный доклад о Золотой планете? Оргкомитет прислал на него отдельную заявку, путевку для автора, все по правилам. Отказываться не будете? - директор придвинул к Ишке письмо на роскошной гербовой бумаге.
  - Нет.
  Ишка ответил, не дослушав вопроса. Кто же по доброй воле откажется от полета на Марс? В конце концов, это просто смешно: добраться до второго разряда и всю сознательную жизнь провести на Земле! Родился Ишка, правда, в Пятом секторе, но о тех своих космических полетах он ничего не помнит, а, значит, они не в счет.
  - Это хорошо. Значит вылет у тебя семнадцатого, сама конференция с восемнадцатого по двадцать пятое. Подробнее тебе завтра в Юнкосме расскажут.
  Последние слова директор договаривал, уже положив руку на телефон для нового вызова, и Ишка растерянно попрощался. Зачем Виктор Генрихович его вызывал? Неужели больше некому было сообщить ему об этом приглашении? Да в том же Юнкосме ему завтра бы сказали. Нет-нет, это, конечно, очень здорово, что директор сразу передал ему письмо, но... Зачем?
  Обратно Игорь шел куда медленней. Лилия о том, что разговор уже закончился, не знала, а параграф о семействе крестоцветных, несмотря на всю их невероятную распространенность и полезность для человечества, его не привлекал. Ишка приключения любил. Фантастику. Детективы. Вот если бы в учебнике расследовалась серия краж, где вор каждый раз оставлял бы на месте преступления цветок одного из крестоцветных, он бы до конца жизни запомнил, какие растения к нему относятся. И почему никто такие учебники не пишет?
  Наверное, потому, что их пишут те же люди, которые придумали готовить уроки в субботу.
  До конца самоподготовки оставалось еще без малого сорок минут, а для человека, только что получившего такую новость, это слишком много. Ишка помедлил несколько секунд перед дверью, прикидывая, не прогулять ли остаток учебы, но здравый смысл победил. Двойка по биологии - это недельный запрет на посещение Юнкосма, а запрет - это прощай конференция... А ради конференции Ишка был готов выучить наизусть весь учебник, не то что один жалкий параграф.
  - Какие новости, Игорь? Со щитом или на щите?
  - Со щитом, - сказал Ишка. - И с путевкой на межпланетную конференцию с тем докладом, о Золотой планете... Лилия Васильевна, вы не знаете, что за город Отважный на Марсе?
  Названия городов на Марсе и Венере никогда не блистали разнообразием. Ишке иногда казалось, что у какого-нибудь чиновника в министерстве попросту лежит на столе список красивых прилагательных. Отважный, Дальний, Первый, Смелый... Точно, Смелый два года назад построили на Венере. Отважный оставили Марсу.
  - Поздравляю. А город... Это ведь в долинах Маринера? Что-то я про него слышала. Кажется, в туристическом проспекте у меня о нем целый разворот был. Ты ведь уроки уже сделал?
  - Да.
  - Посмотри брошюрку "Синдбада" у меня в кабинете. На столе должна лежать, на синей папке.
  Лилия протянула тонкое колечко с тремя ключами. От ее собственного триста второго кабинета, от нулевого, то есть от воспитательской, и маленький ключик без всяких бирок.
  - Спасибо.
  Определенно, Ишке сегодня везло: впервые на его памяти Лилия отпустила кого-то с самоподготовки. С другой стороны, и такого приглашения еще никто из группы не получал. Аня разве что... но она танцует, а ансамбли постоянно куда-то ездят. И вообще, разве можно сравнивать какой-то там фестиваль и научную конференцию?
  Больше всего на свете Ишке сейчас хотелось поделиться неслыханной новостью с кем-нибудь еще, но днем в интернате все лестницы и коридоры пустуют. У всех занятия.
  Зато никто не видел, как он вошел в кабинет Лилии и не требовал немедленно объяснить, что он там делает. Можно было вдоволь налюбоваться громадным плюшевым медведем в тельняшке, подаренным ее первым выпуском, и коллекцией камней, собранных на астероидах. Ничего интересного для науки они не представляли, но зато они помнили настоящий космос, а не ту бумажную, теоретическую модель, что преподают во всех космических кружках. Блуждающие огни Вильса, аномалия Антохина, свечение И Синь...
  Ишка обвел кабинет взглядом, и, честное слово, почувствовал, что ключ сам прыгнул ему в ладонь. Он не знал ни одного человека, который смог бы упустить такой шанс. Прямо перед ним стоял запертый шкаф, в котором через узорчатое стекло легко угадывались толстые папки. Личные дела воспитанников группы Д.
  В конце концов ничего плохого Ишка не совершать не собирался. Они никогда не понимал, почему нельзя смотреть свою собственную папку - чего он о себе не знает? И совсем необязательно, что ключ подойдет...
  Подошел. Игорь вытащил толстую папку со своим ярлычком на корешке и раскрыл ее на закладке с пометкой "11". Новейшая история всегда интересовала его намного больше древней.
  "Любознателен, интеллектуальное развитие выше среднего, КУР - восемьдесят восемь баллов по шкале Демьянова..." - это из обследования перед шестым классом, точнее перед специализацией. Ишка тогда еще думал, что он ужасно плохо написал тест, а оказалось, что у него почти лучший результат в классе - такой же, как у Яна. Их тогда и на космонавигацию вместе приняли.
  "Вторая московская детско-юношеская научная конференция по вопросам Дальнего Космоса. Диплом первой степени..." - а это за тот самый доклад об "уникальном социокультурном феномене Акасу". Жюри в тот раз понравилось почти все, только название, придуманное Бледной Лилией, попросили переменить.
  "Замкнут, трудно вступает в контакт, нуждается в психологической коррекции...". Почерк школьного психолога. Особой коррекции Игорь, правда, пока не замечал, равно как и причин для нее. Друзей всего двое, а у кого их больше? Или это потому, что он общие праздники не любит? Так он их не любит только потому, что там скучно очень.
  "Русский язык - десять, литература - семь, алгебра - десять, геометрия - десять..." - табель за пятый класс. Дальше там и пятерки с четверками были, но до них Ишка не дочитал. Дневник он и так посмотреть всегда сможет: в личное дело для этого залезать не надо.
  Характеристики, табели, результаты медосмотров и грамоты за участие в научно-технических конференциях. Дребедень. Ишка быстро пролистал оставшиеся страницы, вплоть до обложки, за которую Лилия заткнула листок тонкой бумаги с прицепленной к нему фотографией. "Прошу предоставить сведения..."
  Игорь прочитал письмо целиком. Ущипнул себя за руку. Нет, на фотографии действительно отмечен он. Некий Лебедев В.Б. действительно хочет узнать о воспитаннике Игоре, предположительно родившемся в Пятом секторе. И копия официального ответа, заверенного Виктором Генриховичем и Александром Александровичем, воспитателем группы Д: нет, такого воспитанника в интернате не значится.
  Поначалу Ишка на СанСаныча даже не разозлился и не обиделся. Просто стоял и смотрел на внезапно ставшую чужой и незнакомой подпись. Ладно Бледная Лилия... Она могла бы отказ написать только потому, что по инструкции "не следует расстраивать воспитанников напоминаниями о прошлом", но СанСаныч! Он же сам каждый отпуск по дальним базам летает, лишь бы ни одной, самой маленькой зацепки непроверенной не оставить. Ходили по интернату слухи, что после семи лет родственников уже не ищут, но здесь ведь запрос сам пришел. И не было в той передаче, откуда снимок взят, ни единого слова о том, откуда Ишка, да и сам он всего на несколько секунд в общих кадрах мелькнул. Значит, какой-то загадочный Лебедев о нем знал. Разыскивал его так упорно, что узнал в телепередаче, и сразу же написал в интернат, а СанСаныч получил это письмо - Ишка посмотрел на дату ответа - три недели назад - и решил, что Игорю это не нужно.
  "Лебедев В.Б." - перечитал Ишка еще раз, - "База Акасу-1".
  Один, разумеется, номер базы на планете. Акасу - маленькая планетка в пятом секторе. Это понятно. Но кто такой этот Лебедев? Что фамилию, что адрес Ишка видел впервые в жизни. Родители к Золотой планете никакого отношения иметь не могли - в те времена получить разрешение на посадку там было почти невозможно. Восемь вроде человек всего имели право. А не было ли Лебедева в этом списке? На дальниках много русских команд работало...
  Будущий пилот Игорь Калинин обладал как минимум одним крайне ценным для пилота качеством: в нестандартной ситуации он становился внимательней. Торопливые шаги Бледной Лилии он услышал еще от лестницы и вовремя успел засунуть папку обратно и наспех провернуть ключ. Брошюра на его счастье действительно лежала сверху, и Лилию Васильевну он встретил полностью углубленным в чтение.
  - Как город, Игорь? Нравится?
  Ишка закивал, не вдаваясь в подробности. Все равно, что именно он прочел, он бы вспомнить сейчас не сумел. Пусть город будет хорошим, а Ишка его через неделю своими глазами увидит.
  - Возьми с собой, потом дочитаешь, - Лилия мельком взглянула на шкаф. - И иди отдыхать, группу я уже отпустила. Они, кстати, во дворе в футбол собирались играть.
  Футбол - дело хорошее, но несуществующий воспитанник в него играть никак не мог. А воспитанник, только что получивший приглашение на Марс, не мог расстраиваться и сидеть в одиночестве в комнате. Школьный психолог немедленно сделала бы соответствующий вывод и приняла необходимые меры. Бежать искать СанСаныча, чтобы узнать о письме Ишка тоже не собирался. Меньше всего на свете ему сейчас хотелось увидеть, как самый лучший воспитатель, по слухам, испытатель в прошлом, отводит глаза и что-то говорит о психологическом комфорте. Сейчас бы наоборот, успокоиться. Спокойствие, и только спокойствие.
  Стоило вспомнить эту фразу, как Ишка сразу вспомнил и человека, который лучше всех разберется в этой истории. Шестой этаж, одиннадцатая комната, соседняя с его собственной. Ян.
  
  Глава 2
  
  - Слушай, Ян. Вот чтобы ты сделал, если бы тебе пришло письмо, а тебе его не отдали?
  - А... по условию... я его видел?
  - Видел, - Ишка сел на кровать Яна, - но без разрешения.
  Больше свободного места здесь не было. На ковре лежал сам хозяин комнаты, на стуле дожидались своего часа гантели, на столе Ян уже второй день клеил модель спутника связи. Стопка книг с закладками наглядно убеждала, что Ян не подведет, и одновременно занимала остатки столешницы. Учебникам места не оставалось, и они сиротливо ютились на полу, там же Ян видимо в последнее время и внеклассные задания доделывал. Неудивительно, что Бледной Лилии сегодня показалось, что у Коваля "самую чуточку испортился почерк".
  - О чем... письмо?
  - О родителях.
  Ян впервые в жизни прервал отклоны, не закончив очередную серию, и лег на спину.
  - Ты серьезно?
  - Серьезно.
  Ишка не знал никого кроме Яна, кто поверил бы в его историю. Все остальные либо разболтали бы неслыханную новость по всему интернату, либо попросту решили бы, что он все выдумал. Воспитанник Игорь Калинин был одним из тех редчайших случаев в истории интерната, когда о родителях ничего не смог выяснить даже СанСаныч. Родился на одной из станций пятого сектора, затем остался там же в доме малютки, а через месяц его директор получил извещение о гибели корабля, на котором летела семейная пара Калининых. Оставленный адрес оказался несуществующим, на станции, где они якобы работали, никто о них не слышал, и даже родственников отыскать за прошедшие одиннадцать лет не удалось. Не удавалось.
  - Что за письмо?
  - Письмо от какого-то Лебедева, - Ишка вздохнул. - В.Б. Исследовательская станция Акасу-один. В письме просьба сообщить о воспитаннике Игоре родом из Пятого сектора и кадр из той передачи, помнишь?
  Три месяца назад их отделение Юнкосма действительно показывали по общему каналу - единственному, который транслировался почти на все станции. Выиграли все-таки семестровое соревнование, и с хорошим отрывом.
  - И?
  - Нет. Еще копия ответа: нет в нашем интернате такого воспитанника и никогда не было.
  О подписи СанСаныча говорить не стоило: Ян обходных путей не признавал и сразу предложил бы пойти и выяснить все напрямую.
  - Ты действительно в пятом секторе родился?
  - В пятом.
  Ян вскочил и с головой зарылся в шкаф.
  - Везет тебе, Ишка, если я, конечно, не ошибаюсь.
   Вообще-то до сегодняшнего дня Ишка себя считал вполне везучим. Вплоть до той секунды, когда увидел подпись на ответе. Любому другому воспитателю он бы спрятанное письмо простил.
  - Везет, - подтвердил Ян, выбираясь из шкафа с потертым, видавшим виды блокнотом в руках.
  Блокнотов у него было не меньше семи, и это только тех, которыми он постоянно пользовался. Старые и заброшенные занимали уже треть полки и сдаваться в ближайшие годы не собирались. Ян сам вписывал на первую страницу каждого грозное предупреждение: "Совершенно секретно! Хранить вечно!" Ишка в этом году тоже так свои юнкосмовские тетрадки стал начинать.
  - Смотри. Четырнадцатое сентября.
  Сверху каждой страницы безупречным каллиграфическим почерком владельца была проставлена дата. Ниже Ян переписал все малое расписание Северного космодрома на сентябрь. Пляшущие буквы всех размеров и наклонов лучше любых свидетелей доказывали, что писал это Ян наспех, держа блокнот на весу, и постоянно отвлекаясь, то есть стоя прямо перед табло отлетов на космодроме. Время - корабль - пункт назначения. Ни на какие излишества вроде фамилии капитана, промежуточных остановок и сроков возвращения лучший фотограф "Звездного" не разменивался. Все равно для удачного снимка это никакого значения не имеет.
  Акасу? Ишка вздрогнул от совпадения. Именно сегодня к Золотой планете стартовал "Буревестник", неплохой корабль второго класса.
  - Видишь? Если прямо сейчас пойдешь, как раз успеешь написать письмо и добраться до космодрома.
  - А там что? Думаешь, согласятся передать?
  - Согласятся, - уверенно сказал Ян, - дальники всегда ходят с кучей посылок, писем и попутчиков. Можно и по почте было бы отправить, только тебе ответ могут снова не выдать. А тут надежно: отдал-получил, и маршрут у "Буревестника" самый короткий. Держи листок.
  Ян вернул пострадавший блокнот на место и снова лег на ковер. В бездельной болтовне он смысла не видел.
  - Ян, полдник же скоро. Ты меня прикроешь, если я не успею?
  - Ага... пошел... фотогра... фировать... просил... оставить... порцию...
  - Так точно, - сказал Ишка, в очередной раз позавидовав логике Яна.
  Теперь даже если его кто-нибудь на космодроме увидит, ничего подозрительного в этом не будет. Что фотографировать, на космодроме всегда найдется. Тот же "Буревестник" поснимать... все-таки один из первых земных дисков, а может и поинтересней что-нибудь попадется. А может, чем космос не шутит, сам Матроскин встретится, легендарный кот, зачисленный в команду одного из дальников.
  Соседу про фотографии врать не пришлось. Димка был лучшим нападающим в их команде и сейчас, наверное, уже вовсю демонстрировал высший класс игры на поле. И хорошо - иначе он обязательно увязался бы на космодром за компанию, он о Дальних планетах с первого класса мечтает. Вот и на стене над кроватью плакат повесил с юнгой из "Далеких звезд". Юнга в фильме тоже был неплохой, только болтал много и чаще всего не по делу. А так, Ишка даже завидовал ему немного. Все, что хотел, сделал. На Дальнем поясе побывал. Подвиг совершил. В команду его приняли. И плакат хороший получился - Юрка там не на мостике корабля снят, а за школьной партой после возвращения. Димка говорил, что купил его только потому, что более героические быстро разобрали, а Ишке нравится.
  Правда, у него самого совсем никакого плаката нет. Только схема космических путей висит и часы с эмблемой Юнкосма, приз с конференции. Двадцать минут третьего. "Буревестник" стартует через полтора с небольшим часа. Космодром находится в пяти кварталах отсюда. Спрашивается, сколько еще времени он может размышлять о всякой ерунде, если люки на большинстве корабле задраивают за полчаса до старта?
  Обыкновенная бумага нашлась быстро, а вот конверты в "Звездном" были только у СанСаныча и директора. Придется зайти по дороге на почту.
  "Уважаемый Лебедев В.Б".
  Первая фраза и сразу какая-то глупость. Был бы он какой-нибудь Ю.Э., можно было бы попробовать угадать имя-отчество. Юриев Эдуардовичей намного больше, чем Юлиев Эрнстовичей.
  "Я случайно увидел ваше письмо".
  Ишка отложил ручку в сторону и задумался. Все-таки письмо он увидел не совсем случайно, но зачем Лебедеву такие подробности? Пусть будет случайно.
  "Я родился на пересадочной станции в Пятом секторе, в треугольнике Акасу-Юд-Икерито".
  Уже лучше. Это уже важно. Странно, конечно, что мама рискнула лететь в такое время, но... Мало ли что бывает на свете.
  Дальше письмо не шло. Мысли наотрез отказывались составляться в следующее предложение, а писать через силу Ишка не умел. То же самое, что пытаться решить задачку по физике подбором, не зная ни одной формулы из всей темы, - совершенно безнадежное занятие.
  "Почему вы меня искали?"
  Коротко, понятно, а главное - это и есть самое важное. Еще три года, и Игорь станет взрослым, а взрослому никто не запретит разыскать родителей самостоятельно. Только бы Лебедев ответил. Только бы письмо взяли.
  Ишка распахнул шкаф и вытряхнул всю свою одежду. Где-то там, в глубине должна лежать его первая покупка на первую премию - джинсы и рубашка без всяких нашивок интерната. Так... Письмо и удостоверение учащегося Юнкосма вместе с пропуском на космодром. Синяя повязка на руку - знак его разряда. Фотоаппарат: вряд ли кто-нибудь поверит, что он пошел на космодром только со слабенькой камерой коммуникатора. Стереоснимок ей никак не сделать, а вот "Зорким"...
  Ишка щелкнул для проверки улыбающегося юнгу и мысленно попросил у него чуть-чуть удачи. Пусть команда "Буревестника" ему поможет.
  Без двадцати пяти минут три несуществующий воспитанник выбежал из комнаты. Больше всего на свете он сейчас боялся даже не опоздать. Гораздо страшнее встретиться на почте с СанСанычем. Эх, как было бы здорово, если бы этот злосчастный ответ оказался всего лишь отпиской, а Сан отправил другое письмо. Только не стал бы он тогда сам подписывать, Лилии бы отдал. Кто же поверит личному письму, когда есть официальное? Не будет же воспитатель что-то скрывать от директора?
  Да и что такого важного он мог скрыть? Ничего особо таинственного Ишка за собой не помнил. Ни драгоценного фамильного медальона, ни династической родинки в форме древней руны, ни на худой конец пеленки с гербом какого-нибудь королевского дома. Даром, что Лилия его внешность всегда называла характерной. Очень он каким-то острым ей казался, угловатым и жестким. Сан его Колючкой звал.
  Сан... Не стоит все-таки идти на почту. Вдруг да попадется там Александр Александрович? Лучше не рисковать. Отдать письмо сложенным треугольником и постараться забыть о нем на месяц. Зря только лишний крюк сделал.
  Ишка оглянулся. Нет, "Звездного" не видно уже. Интернат и сам по себе не высокий, а в новом районе, где домов ниже двенадцати этажей два всего, он совсем теряется. Словно и не было никогда здесь интерната для космических найденышей и не жил в нем Игорь Калинин. Впрочем, он в нем и так не жил, согласно официальной версии.
  Так, наверное, и с ума сойти можно, если поверить в то, что тебя нет. Никогда ты не ходил в этот магазин на углу, где продаются замечательные резинки, их которых получаются замечательные моторчики для лодок и не менее замечательные рогатки. Не ходил вон в тот кинотеатр на премьеру "Далеких звезд". И на космодроме, конечно же, никогда не бывал.
  На мгновение Ишка даже засомневался, а пропустят ли его? Может он и здесь не значится. Вдруг удостоверение у него окажется каким-нибудь ненастоящим, и пропуск турникет принимать откажется? Роботу же не объяснишь, что ты всего на минутку и сразу обратно.
  А вот и он сам, старый знакомец. Теперь-то гордый обладатель второго разряда знал, что каждый год мимо этого работяги проходит не один и не два счастливых мечтателя с собственноручно спрограммированными пропусками. И каждому из них робот улыбается и желает счастливой дороги. Ну, или счастливой смены - смотря чей пропуск они пытались подделать. Охрана, предупрежденная этим улыбчивым стражем, задержит их ровно через три шага, чтобы не создавать очереди на турникете.
  Заветные три шага пройдены, значит, надежда еще есть. Целых полчаса надежды еще есть, только бы повезло. Пусть на "Буревестнике" окажется какой-нибудь молодой штурман - как во всех этих фильмах - который должен взять письмо и обязательно привезти ответ. Штурман должен выслушать гостя и все понять. Штурман должен оказаться таким лентяем, что за час до старта будет бродить вокруг корабля, а не проверять в последний раз системы.
  Ишка снова попросил у юнги Юрки удачи и шагнул на взлетное поле. "Буревестник" он заметил не сразу. Маленького "второклассника" почти полностью закрывали громадины пассажирских "Темзы" и "Дона", да и сам он мало походил на картинку из учебника. За последние несколько лет с дальних линий убрали почти все корабли, построенные по индивидуальным проектам, а этот каким-то чудом остался. Только на днях вернувшийся из ремонта, блестящий ровным слоем защитной краски без всяких украшений, Ишке он сразу понравился. Нет ничего хуже тех капитанов, которые из корабля делают позолоченную карету. Кто-то мозаикой борта украшает, кто-то рисунками по собственноручным эскизам... Летают эти кошмары любого инженера по внешним оболочкам потом плохо, обшивка тяжелой становится и сыплется постоянно, зато капитан горд и на каждом углу рассказывает, что у его корабля характер есть. Разве это характер? Характер - это, например, когда корабль только до орбиты летает. Или только в пределах Солнечной системы. Или гордый дальник. Характер - это когда у корабля любимый космодром есть, куда его и ребенок приведет. Любимый штурман есть. Любимый разворот при посадке.
  "Буревестнику" с командой повезло: и таинственную космическую деву на его борту не рисовали, и перед стартом никто не бездельничал. Едва ли не худшее, что могло случиться.
  Ишка оглянулся по сторонам в последней безнадежной попытке отыскать кого-нибудь из экипажа, но этот сектор взлетного поля сегодня пустовал. Три корабля и ни одного человека. Очень плохо, но вполне понятно: расписание специально составляют так, чтобы перед стартом лишних людей рядом не болталось. Большие корабли улетают с Земли поздно вечером, их командам торопиться сейчас некуда. А одному воспитаннику интерната "Звездный" есть... и, набравшись храбрости, Ишка шагнул на трап. Люк легко подался под рукой, приглашая войти.
  Внутри корабля оказалось прохладно и темно. Незваный гость сразу же ослеп и стоял, привыкая к темноте, пока не услышал где-то на втором ярусе шорох автоматической двери.
  - Постойте! - Ишка кинулся по лестнице вверх.
  Кинулся, насколько вообще может кидаться сухопутная земельная крыса по корабельной лестнице. К высоким крутым ступенькам нужна привычка, и застал он наверху только открытую дверь. Человек уже успел войти.
  - Простите! - снова позвал Ишка.
  Стучаться в дверь не было никакого проку. Каждая дверь, каждая переборка и каждый квадратный сантиметр пола на кораблях второго класса по-прежнему обивают неизменным мионом на случай, если генераторы тяжести придется в полете отключить. В первом классе допускается и другая обивка, а "в местах, не представляющих потенциальной опасности для пассажиров и команды" даже твердые материалы. Капитан, который в первом классе генератор гравитации отключит, может сразу шеврон с рукава снимать. Прямо в космосе, не дожидаясь возвращения.
  Кухня. Обыкновеннейшая корабельная кухня. С простейшим автоматическим поваром, сложной и абсолютно безопасной ручной плитой, столом, шкафом и прочим оборудованием, полагающимся кухне на кораблях второго класса согласно Уложению о социально-бытовом обеспечении космических кораблей. Людей здесь не было, но откуда-то из-под углового стола доносился странный звук, словно бы раз за разом кто-то включал сверхмалый кварковый передатчик. Звук такой, словно бы... Словно кошка лакает из блюдца! И Ишка немедленно присел на корточки, чтобы проверить. Сзади медленно закрылась дверь. Объект ушел с инфракрасного луча, а на блокировку нечаянный гость, ясное дело, ее не поставил.
  Матроскин! Настоящий живой полосатый кот невозмутимо пил молоко из настоящего белого блюдца с голубой каемкой. Ишка невольно потянулся за камерой. Вот это повезло! Наверное, команда не обидится, что Матроскина сфотографируют, раз его даже инспекторы с корабля не выгоняют.
  Поймать кота в объектив оказалось проще простого, видно, к популярности ему было не привыкать. Свет на кораблях часто ставят не хуже, чем в старых студиях. Только кадр все равно не получился. Пол дрогнул, и кот на фотографии превратился в смазанное привидение. Оригинал всего лишь обзавелся белыми молочными усами, которые немедленно принялся отмывать с полосатой физиономии. Как будто ничего не случилось, и он каждый день видит, как корабль трогается. Корабль... что?!
  Фотограф в ужасе уставился на коммуникатор. Еще ровно час. Листок... Совершенно растерявшийся и потерявшийся Ишка дал себе по лбу. Он же сам - сам! - обратил внимание на то, каким отвратительным почерком все написано. Конечно же, там шестерка была на пятерку переправлена. Не четыре часа дня, а три.
  Значит... что же... он летит в космос?
  
  Глава 3
  
  Нет, в планы Ишки полет в космос не укладывался. То есть укладывался, конечно, но... Потом. Хотя бы на следующей неделе. Что он скажет в Юнкосме? Что он скажет команде?
  Особенно с таким великолепным набором оправданий: расписание с явно исправленным временем отлета и фотоаппарат, на котором всего две фотографии - юнга и Матроскин. Осталось рассказать капитану слезливую историю про старшего брата... жалко, что нет куртки, перешитой из старой формы Дальней Разведки.
  Нырять в холодную воду нужно быстро. Это еще СанСаныч говорил. Сан...
  Ишка встал и решительно пошел к двери. Он не будет прятаться в машинном отсеке и уговаривать штурмана оставить его на корабле. Ни за что. Это просто глупо - надеяться на такую ерунду. Не просидит же он в отсеке всю неделю или сколько там "Буревестнику" до Акасу добираться, а иначе его снимут на первой же остановке. На Марсе.
  Ишка замер. До машинного отсека ему ни за что не добраться, но почему бы не спрятаться на кухне? Дальники в Солнечной системе останавливаются только на Марсе и, если его не найдут, кто знает, где они смогут его высадить? Там уже будет проще довезти случайного попутчика до Акасу, чем возвращаться ради него в Солнечную систему. А погрузка на Марсе закончится меньше, чем через сутки, сущая ерунда даже для последнего восьмиразрядника. И Ишка столь же решительно шагнул назад в поисках шкафа повместительней и побесполезней. Он долетит до Акасу и сам передаст письмо.
  Матроскин скептически посмотрел на еще минуту назад честного учащегося Юнкосма и закрыл глаза. Если этот странный маленький человек хочет поиграть в прятки с серьезным взрослым котом, пусть попробует.
  Заглянув в третий битком набитый шкаф, Ишка вынужденно признал свое досрочное поражение. Единственным местом на кухне, которое хоть как-то годилось на роль укрытия, оставался стол.
  Если он заберется в самый дальний от дверей угол и как следует прижмется к стене, может быть отсидеться и получится. Лишь бы никто не вздумал вдруг заглянуть под стол. Пол там помыть или еще что-нибудь... А за себя Ишка мог ручаться. У него железные нервы, и он не выдаст себя даже если кто-нибудь из команды пройдет совсем рядом. У него железная воля, и он не изменит позу, как бы не болели затекшие ноги.
  Это ведь ради родителей. Должен же он найти Лебедева? Значит, он будет терпеть. Час, два... сколько потребуется.
  Матроскин мирно спал в углу, не проявляя ни малейшего сочувствия к незваному гостю. Пришел - его проблемы, а он, честный кот, будет спать, спать и спать... Ишка широко зевнул. Сколько же времени он здесь уже сидит... Спать... И ведь до коммуникатора сейчас не дотянуться, чтобы на время посмотреть. Ишка зевнул еще раз и начал мысленно перечислять все физические законы, действующие сейчас на Матроскина, чтобы не заснуть окончательно.
  На примерном подсчете энергии взаимодействия статических электроразрядов в шерсти кота, Ишка отчетливо услышал шаги в коридоре. Знаменитые магнитные подковки на ботинках космонавтов стучали даже по мионовой обивке.
  Дверь открылась.
  - Брысь!
  Ишка заключил, что человек зашел молодой, если судить по голосу, и невежливый, если судить по первому слову.
  Кот тихо мяукнул в ответ и потрусил к миске. Обжора проклятый.
  - Брысь!
  Рука в темно-синем окружье формы подняла блюдце. Хлопнула дверь шкафа. Что-то полилось. Рука понесла блюдце на старое место, но кот ждать милостей от хозяев не собирался. Ишка еще не успел толком обрадоваться столь удачной первой встрече, как Матроскин подпрыгнул, подтолкнул лбом блюдце и выплеснул большую часть своего ужина. Если бы кот не прыгнул. Если бы устав не предписывал безотлагательно убирать любой беспорядок на корабле. Если бы звездолетчик оказался не таким старательным, и не стал бы так далеко заглядывать под стол. А впрочем, что теперь загадывать? Ишка выбрался из-под стола и обреченно сказал:
  - Здравствуйте!
  Шеврон на рукаве четко указывал, что это тот самый штурман, который должен будущего юнгу выслушать и отвести к капитану. Штурман, как и положено по фильмам, был молод, подтянут и голубоглаз. В одной руке он сжимал тряпку, другой придерживал перемазанного кота.
  - Брысище, ты кого к нам притащил?
  Интересно, досталось коту такое имя за его характер, или характер выработался под действием имени?
  - Мой юный друг, - с выражением сказал штурман. - Чему я обязан счастьем лицезреть вас на нашем скромном корабле?
  Штурман смотрел Ишке в глаза, привычными, автоматическими движениями вытирая вначале физиономию кота, а затем каждую из лап. Чувствовалось, что сценка "Штурман, кот и молоко" разыгрывалась на этом корабле далеко не в первый раз.
  - Люк был открыт.
  - Ясно. Пошли.
  Ишке на его месте ничего бы не было ясно, но со старшим по званию не спорят. Даром убеждения он не отличался, в сказки о юнгах никогда по-настоящему не верил, а оправдания на ум не приходили.
  Честно говоря, Ишка просто не мог сейчас ничего сказать. В последний раз ему так стыдно было, когда его перед всем классом хвалили за сочинение, которое Ян для него написал. Только там он хотя бы мог встать и сказать, что это не его работа, а тут что скажешь?
  Лифт. Третий ярус. Знакомый круг кают-компании в центре. Никто в Юнкосме уже не мог в точности вспомнить, кто и зачем решил сделать ее такой странной формы, но по их параллели ходила байка, что это сделали специально, чтобы ни один капитан не смог изменить в ней типовую обстановку. Другую мебель под нужный радиус найти невозможно, и все кают-компании второго класса без всяких запретов и указаний обставлялись одними и теми же диванами и креслами. Верх вольности, дозволенный капитанам по уставу, заключался в одном-двух предметах из списка дополнительной обстановки.
  Ишка наконец-то вспомнил, чего не хватало в его снаряжении юнги. Полного устава космического флота Земной Конфедерации.
  А вот и каюта капитана. Самая дальняя от входного люка. Если верить тем же байкам, это служило напоминанием о том, что капитан покидает корабль последним. Вполне возможно.
  - Михаил Федорович, полюбуйтесь, - штурман подтолкнул Ишку в спину так, что тот оказался посреди маленькой каюты, едва не налетев на стол с грудой бумаг. - Заяц.
  Пожилой человек за столом отложил папку и внимательно посмотрел на неудавшегося путешественника.
  - Заяц? Юный покоритель звездных трасс? И что же вы, молодой человек, позабыли в космосе?
  Ишка опустил голову еще ниже. Дурак. Ни один настоящий юнга на его месте не растерялся бы. Вот Юрка из "Далеких звезд" сейчас рассказал бы о старшем брате. Серьезно, по-взрослому, так, что штурман сам бы уговорил грозного Михаила Федоровича принять на корабль абсолютно незнакомого мальчишку. А Олег, из того, старого фильма просто сказал бы: "Я никуда не уйду" и стоял бы так, пока капитан не сдался. А Ишка что? Стоит и молчит, как язык проглотил. Конечно, такому растяпе никаких приключений не полагается. Только насмешки, высадка на Луне и позорное возвращение в интернат с непременным исключением из Юнкосма.
  Ишка сглотнул и тихо сказал
  - Мне нужно на Акасу.
  - Это что-то новенькое, - заметил штурман. - Точно на Акасу? Юнкосм базируется совсем в другом секторе.
  Юнкосм... Что-то внутри Ишки окончательно оборвалось и ему стало совершенно безразлично, выгонят его или нет. Он взглянул прямо в глаза главному - высокому человеку, лет сорока с чем-нибудь, в белоснежной рубашке, деловом костюме и почему-то в сандалиях - и медленно, чуть ли не по слогам сказал:
  - Точно. На Акасу. На первую базу. К Лебедеву В. Б..
  - Ничего себе посылочка, - сказал штурман. - Бедный-бедный Лебедев В.Б...
  Светлые, почти белые брови главного удивленно поднялись.
  - Значит, к Виталию Борисовичу. А могу я поинтересоваться, почему именно к нему? Почему не к Густаву, не к Алле Аркадьевне и не к Рио?
  Старомодные часы за спиной главного с тихим щелчком передвинули часовую стрелку на деление вперед. Раз, два, три... семь мягких ударов. Всего лишь семь часов вечера. Пять часов назад он увидел то письмо. Четыре с половиной часа назад он верил, что еще неделя, и его ждет Марс.
  - Я получил письмо от него. То есть, не совсем получил. То есть...
  - Садись, - сказал Михаил Федорович, - и объясняй толком. А ты, Кир, попроси Иннокентия заняться ужином, раз так получилось, и пусть приготовит на нашего зайца.
  Ишка устроился на стуле поудобней, украдкой погладил Брыся, просочившегося в каюту вслед за штурманом, и начал рассказывать о том, как Лилия послала его в свой кабинет, о странном письме и обо всей следующей цепочке дурацких совпадений.
  * * *
  - Значит, письмо, - сказал Михаил Федорович.
  Капитаном Ишке его называть не хотелось, - разве бывают капитаны в серых пиджаках? А в очках? А проводящие свое время за столом, заваленным папками и тетрадями, вместо капитанского мостика? Это же совершенно неправильно.
  - Письмо от Лебедева В.Б., Акасу-один. Не помнишь шифр подписи?
  - Триста двенадцать дэ.
  - Правильно. Дикая какая-то у нас с тобой история получается. Ты сам о своих родителях что-нибудь слышал?
  Михаил Федорович начал что-то искать на столе, и у Ишки внезапно появилась совершенно сумасшедшая надежда.
  - Нет. А вы... вы их не знали?
  - Нет, я, к сожалению, тогда еще во Втором секторе работал. Так ты из "Звездного"?
  - Да.
  - Все страньше и страньше, - сказал штурман. - "Звездный" ведь на Марсе находится.
  - Нет. То есть их два с таким названием. Под Москвой и на Марсе, в Новом Сырте.
  - И ты из земного?
  Ишка кивнул. Ему снова стало неловко от того, что троим взрослым людям приходится тратить на него свое время. Капитана отвлек от его работы. Штурману пришлось кота голодным оставить. И Иннокентий уже десять минут как пришел, чтобы напомнить о готовом ужине. Очень воспитанный и очень скучный человек с глазами рыбы. Так бы, наверное, выглядела треска, если превратить ее в человека, дать прочесть какую-нибудь старинную книгу по этикету и одеть в белый комбинезон корабельного врача.
  - Ч-черт, - с выражением сказал главный, перетряхнув последнюю тетрадь. - Не пойму, куда письмо подевалось, так что без него придется. Меня Виталий тоже просил тебя отыскать. Я, естественно, отправил запрос на телестудию - где твой "Звездный" находится. Ответили, что он на Марсе.
  - Ошиблись, наверное, - растерянно сказал Ишка. - А больше ваш друг ни о чем не писал?
  - Нет. У них там нравы дикие, феодальные, письма вскрывают часто, он в этот раз мне записку буквально в трех словах передал через знакомого. Найди да найди этого Игоря - крайне важно. И сразу, понимаешь, такое совпадение: меня в рейс на Акасу отправляют, и ты тут как тут. Что скажете?
  Штурман пожал плечами и промолчал. Зато неожиданно горячо за Ишку вступился врач.
  - Михаил Федорович, это рука провидения. Это знак свыше - взять нашего юного друга с собой. На Земле ему грозит большая опасность.
  Ишку передернуло. Впервые он встретил человека, который называл его "юным другом" совершенно серьезно. Хотя... пусть называет, как хочет, лишь бы капитана уговорил.
  - Почему?
  Иннокентий зачем-то оглянулся по сторонам, хотя никого постороннего в каюте быть не могло, и шепотом сказал:
  - Вчера марсианский "Звездный" ограбили.
  - Что пропало? - быстро спросил капитан.
  - Если подумать, сущая ерунда. Личные дела двух Игорей - с шестой и седьмой параллели, то есть ровесников нашего юного друга. Пилоты рассказывали, что служба охраны серьезно обеспокоена этим происшествием, и теперь я понимаю, почему. Вполне возможно, что эта была подготовка к похищению, если не к...
  Врач бросил короткий взгляд на Ишку и не договорил, щадя нервы юного друга.
  - Поэтому я убежден, что мы должны обзавестись юнгой. Даже вы, Михаил Федорович, при всем своем авторитете не сумеете убедить воспитателей в интернате поверить во всю эту историю.
  Ишка задумался. А не из-за этого ли ограбления директор захотел посмотреть на него?
  - Кир?
  Штурман снова пожал плечами.
  - Я пока ничего не понял. Лебедев в письме просил вас только найти этого Игоря, ничего больше? С ним нельзя будет с Марса связаться?
  Главный медленно кивнул.
  - Курс правильный, Кир. Виталий просил найти и присмотреть за ним до его возвращения. Связаться с ним, сам понимаешь, нельзя. Это же Акасу.
  - А он ведь с нашим рейсом возвращается?
  - Да.
  Все замолчали. Ишка затаил дыхание и перестал чесать Брыся за ухом. Еще никогда он не приближался к своей мечте настолько. Даже к двум сразу: найти родителей и слетать в Дальний космос.
  - Юрген, я думаю, не будет возражать, - наконец сказал главный. - А Лебедев не стал бы тревожиться понапрасну. Кир, тебе, видимо, придется на сегодня распрощаться с твоей главной штурманской привилегией.
  Кир страдальчески воздел руки.
  - Я уже много раз говорил вам, Михаил Федорович, что я не смогу стать настоящим штурманом. Вот видите, первый рейс и сразу же, - Кир начал загибать пальцы, - В последний момент заменяют первого пилота, на корабле оказывается юнга, меня втягивают в какую-то темную историю с похищениями, Брысь по уши обливается молоком, Иннокентий готовит ужин... Что по сравнению с этим какое-то жалкое право на отдельную каюту?
  - Ничто, - подтвердил Михаил Федорович. - Прах и тлен.
  - Суета сует, - откликнулся Иннокентий.
  Команда "Буревестника" Ишке нравилась все больше и больше. Пожалуй, он бы не отказался стать на этом корабле юнгой.
  - Ты, Игорь, на путешествие пока не настраивайся, - добавил главный, - к завтрашнему дню я на Марсе с твоей историей разберусь и скорее всего отправлю тебя на Землю на рейсовом.
  Ишка помрачнел.
   - И радуйся, что я не отправляю тебя обратно сегодня. Мне еще с твоими воспитателями объясняться.
  - Сегодня?
  - Сегодня, конечно. Не хочу же я, чтобы на марсианском космодроме меня арестовали за похищение ребенка.
  
  Глава 4
  
  Настоящий корабельный ужин! Романтика дальних дорог и тот удивительный домашний уют, который бывает только на кораблях Дальнего Космоса. Имитация гжельского фарфора на столе, вкуснейший запах жареных грибов и изумительно заваренный чай с мятой, который подается только в ресторанах и на космофлоте.
  В столовой "Буревестника" сегодня пахло только вареными морковью и свеклой, а вместо знаменитого чая на столе стояли чашки с теплым молоком.
  Иннокентий готовит ужин. Теперь-то Ишка осознал всю глубину катастрофы, постигшей "Буревестник" из-за его появления. Разве можно доверять такое ответственное дело врачу?
  - Михаил Федорович, - Кир застыл перед столом, не присаживаясь, - я же Брыся забыл со всей этой суматохой покормить. Поужинаю позже.
  Главный кивнул, не отвлекаясь от толстого журнала перед ним.
  - Мы в ответе за тех, кого приручили, - улыбнулся Иннокентий. - Игорь, тебе хлеб нужен?
  - Нужен, - сказал Ишка, с завистью провожая взглядом Кира.
  Хлеб помог, но не сильно, противный привкус салата во рту все равно остался. Если бы не твердое решение Ишки показать капитану всю свою непривередливость, ни за что бы он к этому ужину не притронулся. Разве что молока бы выпил, и то - чуть-чуть. Но...
  Третье правило учащегося Юнкосма: "Выполняй приказы старших по званию". Третья практическая заповедь бывалого юнкоса: "Приказом старшего по званию считается все, что старший сказал, показал или подумал". А капитана и Иннокентия еда полностью устраивала. Врач даже исхитрялся поддерживать вежливую беседу, расспрашивая Игоря о его "совершенно удивительном происхождении".
  Когда бесконечный салат все-таки закончился, Ишка почти поверил в исключительность своей судьбы и внеземное призвание, не говоря уже о полезности вегетарианской пищи. Он залпом допил молоко, почти искренне поблагодарил врача за вкусный ужин и отправился искать штурмана.
  * * *
  - Тоже сбежал? - спросил Кир.
  Он сидел на кухонном столе, болтал ногами и свысока наблюдал за кошачьим ужином. Весь его вид излучал такую безмятежность, что Ишка даже и не подумал спорить.
  - Он всегда так готовит?
  - Всегда, - сказал штурман. - Он сторонник правильного питания.
  - И часто?
  - Нет. Сам понимаешь...
  Ишка понимал. Сам бы он тоже предпочел дежурить в два раза чаще, лишь бы никогда больше не пробовать такого правильного питания. Брысь под столом упоенно хрустел кормом, явно соглашаясь с хозяином.
  - А вы часто с ним летаете?
  - Вы - это кто? Мы Кирилл Валерьевич, милостью богов герцог Барс и прочая, и прочая, и прочая?
  - Вы - это ты и Михаил Федорович, - парировал Ишка. - А почему герцог Барс?
  - Не слыхал про Барса?
  Ишка отрицательно покачал головой. Историю он не очень-то любил и герцогов себе представлял весьма смутно.
  - А вообще-то про Акасу что-нибудь знаешь?
  - Конечно.
  Про доклад упоминать не стоило. Не езди в Тулу со своим самоваром, не вози уголь в Ньюкасл и не рассказывай космонавту о планете, на которую он регулярно летает. Пятая практическая заповедь юнкоса.
  - Области на ней представляешь?
  - Представляю.
  "Лоскутное одеяло Акасу". Анклавы. Феоды. Как только журналисты эти области не пытались назвать. Все-таки самая сложная территориальная система из всех известных планет.
  - Оринский анклав знаешь?
  - Знаю.
  Ишка решил не выходить из роли послушного ученика до конца. Ему не трудно, а штурману так удобней.
  - Там наместник - колоритнейшая фигура. Такой, знаешь ли, настоящий умный средневековый феодал. Предки выходцами из разбойников были, так он приказал себя вместо герцога Оринского именовать герцогом Барсом, как основателя их рода звали.
  - А в книгах об этом ничего нет.
  - В каких книгах? Энциклопедии Дальних планет и "Акасу: феодальное чудо"?
  Ишка почувствовал, как вспыхнули щеки. На три четверти его доклад был собран именно из этих книг. Остальное составляли его собственные лирические отступления и информация из газетных статей.
  - Бред, бред и еще раз бред. Они обе для украшения книжных полок написаны. Только первая для всех, кто космосом интересуется, а вторая - лично для автора.
  Не согласиться с этим Ишка не мог. Одну из фраз "Феодального чуда" Бледная Лилия ему даже как образец научного стиля показывала: "ревнители исторического пуризма, разумеется, могут обвинить меня в искажении фактических социальных реалий воплощения института власти в Ориинском анклаве". И цитата на полторы страницы из средневекового французского романа, где, дескать, автор описывает абсолютно такую же ситуацию, а, значит, только так институт власти и может воплощаться.
  - Подобрать тебе что-нибудь толковое по Акасу?
  Ишка кивнул. Михаил Федорович обещал договориться с руководителем их отделения Юнкосма и директором интерната, чтобы за этот нелепый полет Игоря Калинина не наказывали. А докладу лишние факты не помешают.
  Каюта штурмана находилась прямо над входным люком и, согласно Юнкосмовским байкам, являлась напоминанием о том, что хороший штурман слишком нужный специалист, чтобы оставаться на корабле в чрезвычайной ситуации. Штурман - это пять лет учебы, четыре года практики и практически бесконечный полет всю оставшуюся жизнь. Их всегда не хватает: слишком много новых линий, слишком мало людей, способных проложить по ним маршруты. Ишка слышал, что иногда из тридцати человек в группе полновесный диплом штурмана получают двое-трое. Остальные становятся простыми пилотами. Умеют вести корабль по шаблонам курсов и садиться на оборудованные проводниками площадки. Жизнь скучная, размеренная и совершенно "некосмическая". Если Ишка когда-нибудь провалит экзамен в университете, он сразу же переведется на какую-нибудь другую специальность.
  - Рапорты осилишь? Если я нужные места отмечу?
  - Осилю. А это запись?
  Обычно на дальниках иллюминатор только один есть - на мостике, в жилых каютах их никто не прорезает. Больше слабых мест - больше риска, что любители красивых видов домой не вернутся. Зато псевдопейзажи себе почти все ставят, с какой-нибудь речкой, с лесом, с меняющейся погодой...
  Кир был настоящим штурманом. За его окном с деревянной, облупившейся рамой - где он только нашел такую древность для образца? - медленно ползли далекие звезды, а вдалеке виднелся сине-зеленый диск Земли. Ветерок, очевидно, долетавший прямо из безвоздушного пространства слегка трепал настоящие занавески из обычной ткани.
  Кир на мгновение отвлекся от книги и взглянул на окно.
  - Нет, конечно. Прошлый рейс скучный был, вот и написал себе иллюзию. Запрашивает окружающую обстановку с мостика и рисует ее сама. А занавески Зимин посоветовал повесить, там как раз один из вентиляторов где-то за картинкой оказался.
  Так вот в чем дело. Ишке же сразу показалось, что картинка слишком красочная для настоящей. А может иллюзия и соответствует реальности, Ишке же еще ни разу не приходилось смотреть через окно на космос. Да, если честно, и через иллюминатор тоже.
  - Вот. Нужные главы я тебе в книгах отметил. Вернусь - проверю изученный материал.
  Ишке было наплевать и на книги, и на проверку. В окно с той, с другой стороны только что ударился камень, заставив стекло тихонько зазвенеть.
  * * *
  Из двенадцати отрывков, отобранных Киром, Игорь не прочитал только один. Он оказался еще скучней, чем памятный учебник по биологии, и бесполезней, чем учебник по ОБЖ. Цифры, даты и какие-то туманные рассуждения о необходимости невмешательства во внутренние дела Золотой планеты.
  Кстати, крупных месторождений золота на ней почти не было. Зато родия, рутения, осмия, иридия... Планета-шахта. Планета-легенда. Ишка читал, что в какой-то области на Акасу нет ни одного завода, ни одной фабрики и ни одного поля или теплицы. Разработки месторождений хватает, чтобы завозить с других планет практически все кроме питьевой воды. Правда, президент какой-то из республик все-таки заказывает лично для себя воду из любимого родника на Земле, но это и для Золотой планеты редкое чудачество.
  А Акасу сама по себе смешная. Ее открыли еще до принятия Конвенции о развивающихся планетах, и лет десять ни о каком невмешательстве речь не шла. Велась геологическая разведка, ввозилось оборудование для добычи драгоценных запасов металлов, консультанты по историческому развитию рекомендовали наилучшие стратегии местным феодалам... Сейчас "Буревестник" летел на планету, состоящую из почти четырехсот областей. Восемьдесят два королевства. Четыре империи. Тридцать шесть республик. И двести с лишним вассальных герцогств, княжеств, графств, баронств и так далее... Земные советники могли гордиться: на ежегодном Великом балу императора с почти непроизносимым именем Виджьятьмильт первым танцем неизменно ставился менуэт. Модницы графства Аа требовали от своих портных платьев в соответствии с модой Жозефины Богарнэ, но обязательно цвета хаки, а дворяне второй по величине империи Кри-Кри с удовольствием заменяли дуэли шахматными партиями, где сами выступали в костюмах королей.
  На фоне всеобщего безумия Оринский анклав выглядел удивительным островком рассудительности. Герцог Барс не говорил с посланниками Земли на латыни, не вводил в качестве придворной одежды римские тоги и не забавлялся собиранием библиотеки из старинных книг с переплетами одного цвета. Больше того - он не запрещал жителям своей области летать на другие планеты, что и по меркам несравнимо более цивилизованных мест было неслыханно.
  "Наверное, он и в самом деле умный правитель", - решил Игорь и закрыл скучную таблицу с результатами последних выборов в каком-то из королевств. Электронный лист мигнул и развернул на экране всю библиотеку, услужливо подсветив полку с избранным. На почетном первом месте стояла "Психология младшего подросткового возраста" Зинаиды Александровой. Дальше шли "Космонавигация" и "Прикладная математика", и лишь потом, за ними, тянулся стройный ряд пестрых обложек фэнтези, с непонятно как вклинившимся туда Салтыковым-Щедриным. Ишка представил себе штурмана, читающего между вахтами всякую романтическую ерунду про эльфов и вампиров, и отошел от этой полки. Не очень-то хорошо копаться в чужих вещах без разрешения. Вот взять конкретную книжку...
  И зачем Кир решил разобраться в подростковой психологии? Ишка поначалу даже постеснялся брать очередной выпуск своей любимой серии о мальчишке, попавшем в Дальнюю Разведку, и направился к детской классике. На половине пути он сообразил, что если бы Кир сам не заказал эту книгу, ее бы в этой читалке не было, и вернулся за ней.
  Следующие две минуты ушли на то, чтобы откинуть и застелить койку, переключить свет с верхнего на местный и снять кроссовки. Чтобы там ни говорили врачи, а читать лежа удобнее всего.
  Заснул Игорь на сто третьей странице под заунывное пение дикарей в наушниках и неяркие отсветы костра на электронной бумаге. Где-то на далекой планете, еще не имеющей названия, племя Дождя проводило редчайший обряд, посвященный встрече с посланцем неба. Сам посланец неба тем временем пытался незаметно дотянуться до отобранной аборигенами рации, но удалось ему это или нет - Ишка уже не узнал. Через пять минут после последнего перелистывания страницы, читалка выключила музыку, погасила экран и убрала иллюзию костра.
  Но, несмотря на всю ее заботу, спал юнга в эту ночь плохо.
  Что разбудило его в первый раз, Ишка так и не понял. Он сел на постели в полной уверенности, что кто-то вошел в комнату, но вокруг было все также темно, тихо и пусто. Может быть его потревожило что-то за окном или задела одна из развевающихся на ветру занавесок.
  Во второй раз Ишка проснулся, когда вернулся Кир. Как бы он ни старался двигаться неслышно, расстелить постель в полной темноте он не мог, а Игорь всегда просыпался от включенного света. Даже общая спальня в летнем лагере его от этого не отучила.
  В третий и последний раз юнгу разбудил страшный сон. В этом сне он снова читал письмо Лебедева. Советовался с Яном. Оставался по ошибке на "Буревестнике". А потом Михаил Федорович смеялся над его историей и просил, почему-то Иннокентия, подготовить официальное письмо в Юнкосм о недопустимом поведении учащегося Калинина.
  Часы показывали половину шестого, и снова ложиться спать смысла уже не было. Тем более что за окном царила непроглядная темнота, а это могло означать только одно - "Буревестник" стоял на космодроме. Там, за обшивкой был Марс, может быть, даже Отважный. А еще там сновали громадные погрузчики, поднимались на борт ученые, летевшие на Акасу, и, вполне возможно, где-то рядом бродили загадочные похитители Игорей с шестой параллели.
  Ишка поежился, забрался поглубже под одеяло и снова взял книгу. Юнга с пророческим именем Роман просто обязан был добраться до рации, чтобы предупредить остальных об опасности наводнения.
  Зачем разведчики посадили катер в двух метрах от реки и разошлись в лес поодиночке, - автор умалчивал.
  
  Глава 5
  
  - Доброго утра, - сказал сонный Кир, сбрасывая одеяло и выключая будильник. - Ты всегда так рано встаешь?
  - Нет.
  - Лаконично.
  Штурман неторопливо прошествовал в душ, и Ишка вспомнил, что у него здесь нет ни зубной щетки, ни полотенца, ни расчески. Хороший же у него вид сегодня будет. В самый раз для прогулки по городу и рейсового корабля. Ладно еще, что одежду он не под старину себе купил - за ночь не измялась.
  Одеяло на кровати штурмана зашевелилось, и из-под него вылез Брысь. Зевнул, показав ослепительно белые зубы, лишний раз потерся об одеяло, проверяя, достаточно ли гладко улеглась шерсть, и приступил к умыванию. Кот определенно издевался над грязнулей-юнгой.
  Да и космос с ним. По крайней мере умыться здесь можно, а все остальное уже мелочи.
  - Кирилл... - Ишка поколебался и наконец добавил, - Валерьевич, а мы еще долго стоять будем?
  - Какой-какой Кирилл? - штурман замер с наполовину натянутой рубашкой. - Можно и без таких почестей. Стоять будем до пяти, но тебе, наверное, лучше в город не показываться. Космос их знает, что за история с этим ограблением.
  - А что мне делать?
  Штурман продел рубашку до конца, с сожалением посмотрел на убранные постели и предложил:
  - Если досыпать не собираешься, пойдем, я тебя познакомлю с замечательной девочкой.
  - Какой девочкой?
  - Главной звездоплавательницей четвертого, пятого и шестого сектора. Чуть ли не с рождения путешествовала вместе с родителями, но отец у нее погиб лет пять назад, так что о нем лучше не спрашивай. Теперь каждую смену летает с мамой на очередную базу.
  Обычная смена - всего шесть месяцев. Хотел бы Ишка так жить: каждые полгода - новая планета.
  - А она уже пришла?
  - Пришла, конечно. Она очень любит все делать заранее.
  Почти как Ян. Хотя, конечно, куда какой-то там девчонке до Яна.
  Проснувшаяся совесть закололась неожиданно больно. А ведь если бы вчера Ишке сказали, что его берут на "Буревестник" юнгой, он бы согласился и даже не подумал бы, что лучший друг на Земле остается. Обязательно надо будет ему сегодня письмо отправить, чтобы он волноваться перестал.
  - А можно я лучше по городу чуть-чуть погуляю? Я не буду далеко от космодрома отходить.
  - Нет, Игорь, - серьезно сказал Кир. - Очень авторитетный психолог Зинаида Александрова считает, что подростки стремятся к общению друг с другом. И хотя традиционно полагается, что между ними есть гендерные противоречия, проще говоря, мальчики с девочками не дружат, на самом деле иногда может получиться отличная дружба. Пошли!
  Авторитетного психолога Ишка пожалел. Какое же скучное и одинокое детство должно быть у человека, чтобы он верил, что мальчики и девочки могут дружить только иногда.
  В "Звездном" во всяком случае ничего необычного в такой дружбе не видели.
  Каюту путешественницы юнга узнал сразу: на ее двери уже висел флаг Юнкосма: Андреевский "навыворот". Белый крест на синем фоне. Когда ЮК создавали, карта путей Космофлота почти так же выглядела.
  Сама звездоплавательница балансировала между койками, пытаясь закрепить на свободной стене основу псевдопейзажа. Широкий пластиковый рулон то и дело пытался выскользнуть у нее из рук, и, как мог, усложнял задачу поиска креплений.
  - Салют! - не оборачиваясь, сказала девчонка. - И учтите, что мне совершенно не нужна ваша помощь.
  Рулон все-таки вырвался на свободу и чувствительно треснул самостоятельную героиню по ноге. Девчонка потерла колено, презрительно пнула неудобную скатку пейзажа, и обернулась к гостям.
  - Знакомьтесь, - сказал Кир. - Игорь, это Ами. Ами, это Игорь. А дальше, как учит великая Александрова, вы и сами разберетесь. Если что, я где-нибудь между складами, погрузчиками и нашими грузовыми отсеками.
  - Разберемся, - кивнула Ами, поудобней перехватывая пейзаж.
  - Помочь?
  - И-горь, или как там тебя, я же сказала, я все сделаю сама.
  Вообще-то, Ишка всего лишь хотел объяснить, что картины такого размера в одиночку не вешают, но... ее каюта - ее дело. Может в Японии это примета несчастливая, а может для нее вопрос принципа сделать все самостоятельно.
   Кроме наличия японских предков Ишка пока ничего о новой знакомой сказать не мог. Ее сумка еще стояла на кровати неразобранной, и сквозь полурасстегнутую молнию проглядывала только пачка писем. Столько бумажных конвертов в одном месте Ишка еще ни разу не видел, даже у СанСаныча их намного меньше было. С другой стороны, на дальних станциях только так и переписываются. Это же представить страшно, сколько времени будет цифровое письмо идти, скажем, с Икерито, если его по обычной связи отправить.
  Рулон рухнул второй раз, но с меньшим успехом - был пойман в воздухе.
  - А ты кто? - Ами еще раз оглянулась. - С кем летишь?
  - Один. Я из интерната "Звездного". Из земного, - добавил Ишка для точности.
  - Интересно, - серьезно сказала Ами, - так ты...
  Ишка подумал, что если она скажет сейчас "сирота", он плюнет на все и уйдет. И пусть Кирилл Валерьевич потом все, что хочет, о подростковой психологии рассказывает.
  - ...ты в Москве жил?
  - В Подмосковье.
  Сейчас начнутся расспросы. А ты на Красной площади каждый день бываешь? А ты актеров знаменитых на улицах часто видишь? А, правда, что в ЦУМе уже миранские платья продаются? Ишка однажды уже знакомился с такой девочкой, только сейчас ему десятью минутами не отделаться.
  - Интересно, - повторила девчонка. - А ты в Центре Дальнего Космоса не бывал?
  После этого вопроса Ами стала гораздо лучше, чем казалась Ишке еще минуту назад. Может и флаг на дверях не только для красоты повешен.
  - Бывал. Я там занимался даже пять лет.
  - Пять лет? - Ами швырнула картину вниз и вскинула правую руку в салюте.
  Ишка отсалютовал в ответ и неожиданно заметил, что под рукавом пестрой рубашки у Ами прячется почти такая же повязка, как у него. Только цвет - зеленый. Всего-то на один уровень ниже его синего.
  - А в каком центре ты занималась?
  - Я мало, - Ами погрустнела. - Мама все время на Дальних, так что я в ЦДК только экзамены на очередной уровень сдавала и на свободные занятия ходила, когда мы на Землю прилетали. В Токийском.
  Токийский, говорят, тоже неплохой, хотя и похуже московского. Правда, путешественнице Ишка об этом говорить не стал, чтобы еще больше ее не расстраивать. Все-таки для девочки зеленый уровень по космонавигации - это большая редкость. Все равно, что для мальчика по танцам.
  Ишка молча подхватил второй конец рулона и дотянул его до крайнего крепления. Если делить на двоих, не так много он и весит. А если зацепить две крайние петли, остальные наденутся легко.
  - А сейчас у тебя учебники с собой?
  - Конечно. Давай покажу.
  Тратить время на разбор вещей Ами не стала, попросту перевернув сумку вверх тормашками. Письма, еще письма, заботливо перевязанная стопка книг и коммуникатор, который немедленно зазвенел, словно от обиды на такое обращение.
  - Слушаю. Игоря? Сейчас.
  Юнга потрясенно взял телефон. Настолько старую модель он видел впервые. Звенящий телефон он видел тоже впервые. Не говоря уже о человеке, который держит коммуникатор где-то в сумке, под грудой вещей, так, что достать его почти невозможно.
  Штурман заслуженно гордился знанием трудной подростковой психологии.
  - Ишка, ты в Отважном бывал хоть раз?
  - Нет.
  - Вот ведь... А как там у вас с дружбой дела? Наладилось?
  - Наладилось. А что?
  - Скажи Ами, пусть тебя до набережной проводит. Тут недалеко, квартал к югу. Зимин просил, чтобы ты в кафе к нему подошел.
  - Какое кафе?
  - Тут одно кафе, - сказала Ами. - Дай трубку. Да, Кир, я его доведу до самого столика и присмотрю, чтобы он ничего не натворил. А что? В городе появился маньяк? Или всё еще страшнее и в городе появились безлюдные места? Да, мы быстро. Да...
  Штурман мог не беспокоиться. Ишка забрал фотоаппарат еще до того, как Ами закончила разговор, а больше собирать ему было нечего. Даже если Зимин прямо сейчас решит отправить его домой, за вещами возвращаться не придется.
  К тому же идти без камеры было бы величайшей глупостью. Можно смеяться над названиями внеземных городов и возмущаться их искусственной природой. Можно считать купольные города маленькими и страшно дорогими для земного бюджета. Но никто и никогда не назвал бы лунные и марсианские города некрасивыми. Города на ближайших транспортных узлах - визитная карточка для любой космической цивилизации. Дома по уникальным проектам лучших архитекторов. Безупречно продуманные общие виды. Растения со всех уголков Земли. Реки...
  О реках в учебниках ничего не писали.
  - Ами, а откуда здесь набережная?
  Поле, заставленное звездолетами всех планет и марок, Ишка успел снять только раз: бывалая звездолетчица не задержалась на нем ни на секунду. Роскошному зданию космодрома с античной колоннадой досталось целых два кадра.
  - Не видел марсианских рек? Привозят желоба, загибают их под немыслимыми углами, чтобы сделать живописный пейзаж и присыпают сверху песком и камнями.
  - Так они никуда не текут?
  - Текут, - Ами помахала рукой маленькой хрупкой японке у погрузчиков. - Их с уклоном кладут, а наверх специальным насосом закачивают. Позорище!
  - Ты русский в школе учила?
  - Нет, конечно. У меня папа русский.
  "Конечно" Ишку чуточку покоробило. Он общий язык тоже в школе учил, но ведь выучил же? Вон тот зеленый карлик с фасеточными глазами сейчас говорит о... о... Два знакомых слова на предложение. Ладно. А этот классический даут двухметрового роста с синеватой кожей?
  Через главный зал вместе с Ишкой шли сотни инопланетян, но ни одного понятного обрывка он поймать не мог.
  - Ты о чем задумался?
  - Ни о чем. Интересно здесь.
  Ами пренебрежительно смерила пеструю толпу взглядом и пошла вперед, беспрерывно извиняясь за прерванные разговоры и случайно задетые руки, плечи, щупальца, криды и другие, неудачно подвернувшиеся части тела. Окончательно Игорь отстал от нее, после того как Ами резко свернула направо, проскользнула между двумя бурно спорящими санукианцами, и старший из них рассыпал листки из своей папки. Отчаянно жестикулируя, он пытался что-то объяснить собеседнику, но тот только махнул рукой и пошел своей дорогой. Листки собрал Ишка: не заставлять же заниматься этим старика.
  - Здесь праздник какой-то? Или конференция? - выдохнул Игорь, выбравшись наконец-то в сквер перед боковым выходом с космодрома.
  Ами скривилась так, словно под видом вкусного инопланетного фрукта ей подсунули кислейший лимон.
  - Здесь Отважный. Здесь всегда и праздник, и конференций штук пять, и съезд каких-нибудь космических почвоведов, и юнкосмовцы... А где ты пропадал столько времени?
  - Полминуты? Помогал человеку, которого ты толкнула. Ты всегда так ходишь?
  - Всегда. Человек живет всего девяносто лет, и я не собираюсь тратить их на всякую ерунду. А космодром - неподходящее место для научных бесед с километрами графиков.
  Возражать Ишка не стал. Во-первых, в комнате Яна давно висел плакат времен Второй Европейской войны: "Я не разделяю ваших убеждений, но отдам жизнь за то, чтобы вы могли их высказывать", а во-вторых, спорить в такой хороший день ему ни с кем не хотелось. Кто знает, может его в самом деле сейчас отправят на рейсовый и не гулять ему больше по Марсу.
  Южный лепесток "розы ветров" у космодрома указывал на тихую зеленую улицу. На другой стороне, сквозь густые кусты жасмина просвечивали русские избушки. Строили их, правда, как сухо заметила Ами, канадские архитекторы, так что избушки стали трехэтажными и обзавелись головой медведя под крышей вместо классического конька, а крайняя, боком выходящая на набережную, еще и чучелом гризли у крыльца. Еще через несколько шагов Ишка разглядел вывеску "Волга": заблудиться здесь действительно было негде.
  Слава Космосу и неизвестным хозяевам кафе - официантки здесь обходились без сарафанов, кокошников и кос из реквизита местного театра, а капитан "Буревестника" читал свой журнал за стаканом не кваса, а какого-то фруктового коктейля. Сегодня Ишка спокойно мог присвоить Зимину высокое звание капитана - по Марсу он ходил одетый в полном соответствии с двести восемьдесят третьей статьей Устава. Настоящий суровый звездолетчик с двумя крылатыми звездочками на погонах.
  - Ами? А где Кирилл?
  - Кир? У него Оленька, - сказала осведомленная путешественница.
  - Ясно, - Зимин побарабанил пальцами по столу. - Игорь, как ты смотришь на то, чтобы слетать до Акасу?
  - Я хорошо смотрю. А можно?
  - Нужно. Я еще ни разу в жизни не видел таких доброжелательных дураков, как в местной опеке. Я к ним прихожу, чтобы узнать о твоем деле, а они... - капитан хлопнул ладонью по столу, так что официантка встревоженно оглянулась на их столик.
  - Ничего не говорят?
  - Если бы, Ами-тян... Они, ничего не спрашивая, выдают мне все данные и советуют обратиться в земной "Звездный". Видите ли, к ним уже приходили сегодня в поисках мальчика Калинина из этого интерната, но в местном не нашли. И какая жалость, что вы сообщили нам о его местонахождении так поздно!
  - А мне разрешат лететь с вами?
  - Видишь ли... - Михаил Федорович замялся, как все взрослые которые попадаются на мелких проделках, - ваш интернат курирует ведомство межпланетных отношений. А у меня там знакомых как на собаке блох.
  Ами тихонько фыркнула, должно быть, представив эту собаку.
  - Так что если соглашаешься, я дела улажу. Через час у тебя уже будет официальное разрешение на полет для поиска предполагаемых родственников.
  - Думаете, они у меня есть?
  - Могут быть, - капитан положил широкие ладони на стол. - Видишь ли, Ишка, по тебе любой, кто на Акасу бывал, с первого раза заметит, что ты на тамошних жителей похож очень. А за смешанные семьи наказание там для нарушителей одно - смертная казнь. Похоже, бежали твои родители с планеты, но неудачно. А сейчас запрет этот Барс отменил, и Лебедев про твою историю вспомнил. Так что вполне у тебя там могут родные оказаться.
  Ишка слушал молча. Родные - это, конечно, хорошо. Акасу - это еще лучше. Только на другой чаше весов Ян, "Звездный" и СанСаныч. И конференция.
  - Если не сами родители... - вполголоса добавил Михаил Федорович. - Может быть Лебедев поэтому хотел с тобой увидеться.
  Чашка оборвала цепь и полетела вниз. Родители - это не какая-нибудь троюродная тетка, это ни с какой конференцией не сравнишь.
  - Я согласен.
  - Кир тоже согласен, - капитан посмотрел на часы. - Время, чтобы собраться, у тебя еще есть. Держи карточку,
  - Банзай! - воскликнула Ами. - Идем!
  
  Глава 6
  
  Через три часа Ишка вышел из центрального универсама, нагруженный тремя бумажными пакетами, два из которых набрала себе Ами. Стопка тетрадей, толстый ежедневник, груда дисков для библиотеки, гербарные папки и прочие совершенно необходимые в Дальнем Космосе вещи. Из второй сумки высовывалась ручка зонтика, а где-то на дне под ним тяжело переваливались четыре банки консервированных кальмаров.
  Разумеется, ни за что бы Ами не позволила помочь ей с вещами, если бы не решила в последний момент заглянуть в киноотдел. Игорь и вещи одинаково мешали просматривать пробники последних новинок и в сквер перед магазином были выставлены вместе.
  Ишка поудобнее перехватил сумки и направился к самой дальней пустой скамейке. Яну письмо он уже отправил; все, что мог, сфотографировал, а "Буревестник"... В конце концов Ами права: Кир никогда не закрывает люк заранее. А значит совершенно незачем волноваться, спешить и отрывать путешественницу от прилавка, когда можно просто сесть и постараться как можно лучше запомнить знаменитую марсианскую весну. Прямо над Ишкой на ветке каштана заливалась какая-то незнакомая птица, легкий ветерок от аэросистем города трепал волосы, вдалеке виднелась набережная...
  Аксиому о краткости абсолютного счастья Ишка вывел еще во втором классе, когда классная руководительница наконец-то посадила его с лучшим другом, а ровно через десять минут передумала. Сегодня счастье бесцеремонно оборвали притормозивший рядом катер, который полностью загородил площадь, и его хозяин в смешной черной маске. Каких только дурацких нарядов не встретишь в портовом городе.
  - Игорь Калинин? - дверца распахнулась.
  - Да, - кивнул Ишка и тут же сообразил, что делать этого не стоило: водитель схватил его за руку.
  Ишка автоматически вцепился в скамейку. Жест бесполезный: рано или поздно противник все равно затащил бы его в катер, а от прохожих их борьбу закрывал цветущий шиповник. Кричать почему-то было невыносимо стыдно, и Ишка сопротивлялся молча и безнадежно. Должен же кто-нибудь придти, заметить их, поднять тревогу...
  Левой руке на мгновение стало больно, и похититель тут же оттолкнул жертву. Катер поднялся в воздух и бросился наутек, скрывшись за деревьями за секунду до появления Ами.
  Откуда-то сбоку подлетели два робота-милиционера, которые помогли Ишке подняться и на скорый манипулятор заклеили царапину на ладони пластырем.
  - И что с тобой случилось? - спросила Ами. - Стоило мне уйти на десять минут, как ты тут же исхитрился найти себе неприятностей?
  - Не знаю.
  Йод противно щипал, напоминая: вряд ли такую глубокую царапину можно оставить случайно. Кажется, незнакомец держал в руке что-то острое. И какому дураку могла придти в голову мысль о маске и загадочном похищении в век семантических компьютеров, гиперпрыжков и двадцать третьей проблемы Гильберта?
  Тем более что Ишке хорошо запомнился синий мундир похитителя с россыпью звезд на груди. Пилот? Военный? Во всяком случае милиционеры его не задержали, значит, ничего плохого он пока не совершил. При них.
  - Замечательно. Что я теперь скажу Киру?
  - Ничего?
  - Хорошая мысль, - согласилась Ами. - Ничего. И ты, кстати, тоже. А теперь я хочу знать, чем ты все-таки так оцарапался? У тебя прививка от столбняка стоит?
  - Стоит, - хмуро сказал Ишка, - а что это было, я не знаю. Что-то такое, на ручку похожее...
  - Ручка? - переспросила Ами. - Какая еще ручка?
  Ишка и сам знал, что настолько острых ручек не бывает. К тому же отправляться на дело с любимым "паркером" в руке - это почти также глупо, как спрашивать у жертвы имя, чтобы не ошибиться.
  - Твоя мама случайно не работала на Акасу?
  * * *
  - Игорь, честное слово, я не буду смеяться, только скажи. Ты любишь книжки о юнге в Дальней разведке?
  Ишка стиснул зубы. Нет, надо отдать Ами должное, она ни разу ни вмешалась в его рассказ, пока он объяснял свое появление на "Буревестнике" и появление непонятных преследователей на Марсе. Она даже запомнила номер злополучного катера и согласилась оставить в агентстве запрос, кто именно его арендовал, но ни на секунду не поверила в историю с похищением. Ишка бы на ее месте тоже не поверил, но все-таки... все-таки это было ужасно обидно. Даже космодром сейчас выглядел чужим праздником жизни, даже "Буревестник" потускнел, даже Кир, сидевший на верхней ступеньке трапа, казался погрустневшим.
  - Вернулись? Я уже думал, что вы решили остаться.
  - Что, даже Оленька уже ушла? Игорь, мы чуть не опоздали.
  - Какая Оленька?
  - Кир, - ужаснулась Ами, - ты забыл об Оленьке?
  Должно быть, последнюю фразу она произнесла слишком громко, потому что со второго яруса сразу же послышалось: "Ами-тян!" и какая-то длинная фраза на японском, факультатив по которому Ишка бросил после двух занятий. Послушная дочь метнулась наверх, забыв и про Оленьку, и про "средневековые фантазии отдельных воспитанников интерната"
  - Девчонка, - Кир нажал на рычаг, закрывая люк. - Согласись, она удивительное существо.
  - Удивительное, - сказал Ишка, отступая на лестницу. - А Брысь на корабле?
  - Конечно, на корабле. Зимин с меня взял клятву, что я никогда не выпущу его ни на одной станции кроме Земли.
  - Почему?
  - Вирусы на грязных лапах, всяческие паразиты и интересные законы о ввозе биологических образцов. Знаешь главных злых духов космоса?
  - Нет, - Ишка сделал еще шаг назад и натолкнулся на кого-то.
  - Орбитальный патруль. И новички, которые думают, что смогут разойтись на лестнице.
  Ишка покорно спустился обратно и только тогда обернулся, чтобы рассмотреть еще одного обитателя "Буревестника". Странный человек. Неподходящий для корабля. Как будто его составили из двух половинок, нижней, в ботинках и брюках с острейшими стрелками и верхней, закутанной в жуткую оранжевую хламиду. Низ - прямиком из зала заседаний Верховного Совета, верх - со съемок индийского фильма о наследной принцессе Акасу. Киношники не очень-то любили упоминать об анклавах, предпочитая великие империи со строго европейской системой наследования.
  - Братишку воспитываешь?
  - Юнгу, Андрей Иванович.
  Андрей Иванович обернулся и протянул руку, эффектным движением перекинув через нее край накидки.
  - Онегин. К счастью не Евгений, а Андрей, но надеюсь, что не опозорю сию славную фамилию. Специалист по оринской группе диалектов.
  - Игорь.
  Об Онегине Ишка никогда в жизни не слышал, но это еще ни о чем не говорило. Теоретики вообще редко становятся известными, у них работа тихая, бумажная. Можно и слетать на "свою" планету, но без всякого риска и без громких открытий. Для подвигов есть разведчики, есть оперативники, есть на худой конец просто команды, которым не повезло оказаться на незнакомой планете, чтобы запасы воды или воздуха, например, пополнить.
  - Вот и познакомились, - подытожил Онегин. - Очень рад, что на нашем корабле присутствует юнга. Если не ошибаюсь, это сулит в высшей степени счастливый полет и обязательное открытие стоящее не меньше, чем вильсовской премии.
  - Двух, - поправил Ишка, и тут же заработал незаметный, но чувствительный подзатыльник от Кира.
  - Если юнга пойдет в свою каюту и не будет всем мешаться на нижнем ярусе и на мостике, то обязательно.
  Обиженный Ишка поднялся на второй ярус и замер перед флагом ЮК, прислушиваясь, не здесь ли Ами. Снизу отчетливо донесся звучный голос Онегина:
  - С каких это пор научные экспедиции превратились в детский сад? Кирилл, я предупреждаю, что я такого амикошонства на корабле не потерплю!
  - Откажетесь от экспедиции?
  - Кирилл!
  Ишка пошел дальше, не дожидаясь пока рассудительные и воспитанные взрослые обратят на него внимание. Лицемеры всегда больше всех боятся, что их разговоры подслушают, и громче всех при этом кричат. По слухам, предыдущий директор "Звездного" заказывал специальную обивку для стен, чтобы никто случайно не узнал, о чем он говорит в своем кабинете с проверяющими и воспитателями. А Онегин... не быть ему хорошим оперативником.
  - Надеюсь, ты не стал рассказывать всю эту чепуху Киру?
  Ами сидела на кровати Кира, копалась в его же читалке и гладила его же кота. Хотя... говорят кошки к месту привязываются, а не к хозяину, так что Брысь не его, а общий. И даже Игорю одна восьмая принадлежит.
  - Нет. А почему нельзя?
  Ишка достал сумку и начал раскладывать вещи. Было в этом что-то особенно приятное: сидеть в уютной штурманской каюте под ровным дневным светом, прикидывать, куда бы поставить ночник, а куда сложить одежду, и одновременно рассуждать о похитителе в маске.
  - Во-первых, тебе никто не поверит. Посчитают фантазером и впишут в личное дело недостаточную психологическую зрелость. Во-вторых, тебе никто не поверит, но тебя все равно отправят на Землю. На всякий случай. И меня тоже, чтобы точно уже не рисковать. Ты что-нибудь про А-уровень слышал?
  Ишка задумался. Что-то здравое в последней мысли, кажется, было. Равно как и сумасшедшее. Отправлять на Землю из-за такой ерунды... только вот А-уровень никто еще не отменял. Несовершеннолетние допускаются к полетам только категории с нулевой безопасностью. Потянет ли странный человек в маске на повышение уровня?
  - Поэтому или ты молчишь об этом, или плакало наше путешествие горькими слезами, - подытожила Ами. - Поклянись, что никому о нем не скажешь.
  - Клянусь, - сказал Игорь, - Дальним космосом.
  Так в фильме клялся показушный Юрка, но ничего лучшего в голову не приходило. Самому Игорю в таких романтических историях участвовать еще не приходилось.
  - Хорошая клятва. Сам придумал?
  Она не смотрела "Далекие звезды"?
  - Из фильма.
  - Хорошая, - повторила Ами. - Ты штурманом хочешь быть?
  - Да.
  - Я тоже.
  - А туда девочек берут разве?
  - Берут. Там только математика сложная, но я Конти уже начала решать.
  За это Игорь был готов простить ей и то, что она девчонка, и насмешки, и нелепую серьезность. В его классе почти все мальчишки мечтали о космических полетах, но делали это с его точки зрения крайне странно. Какой прок от пилота, который пятнадцать раз подтягивается на перекладине, но не может решить квадратного уравнения? Летать ему только по прямой на постоянной скорости до первой помехи на трассе.
  Корабль вздрогнул.
  - Пойдем на мостик? - предложила Ами. - Здесь ворота совсем рядом: подъем и прыжок почти сразу.
  - Нет.
  - Что нет?
  - Кир просил туда не ходить, - дипломатично сказал Ишка.
  Не хватало еще снова там с Онегиным столкнуться. Двух юнг на корабле он не перенесет - слишком много. Даже вильсовские премии и двукратно счастливый полет эту новость не скрасят.
  - Кир? Это что, новая рекомендация Александровой?
  - Может быть, - бессовестно оклеветал Ишка уважаемого психолога.
  Он закончил приборку, швырнул пакет в мусоропровод и вытянулся во весь рост на койке. Так удобнее всего было смотреть в окно, и меньше всего бросались в глаза полупустые полки. По-хорошему, все вещи легко уместились бы на одной, но из-за неведомого ему раньше стремления к упорядочиванию Ишка разложил их на пять.
  - Рад?
  - Конечно, рад.
  С космическими полетами у Ишки всю жизнь не складывалось. Он исхитрился проболеть обе экскурсии на Луну, его не приглашали ни на один межпланетный съезд, и даже на единственную пока в его жизни общесистемную олимпиаду по астрономии он попал именно в тот год, когда ее проводили на Земле. Хотя это все не главное...
  - Вдруг действительно мои родители нашлись.
  Пальцы Ишка на всякий случай сложил крестиком.
  - А ты уверен, что тебе нужны такие родственнички? Которые за одиннадцать лет о тебе первый раз вспомнили?
  - Может они не могли раньше, - оправдывая незнакомых родственников, сказал Ишка. - Если за это смертная казнь полагалась.
  - Не знаю! - Ами нервно начала заплетать косу. - Мне вот отец ни капельки не нужен! Тебе уже рассказали историю его трагической гибели?
  - Кир сказал...
  - Так вот - ерунда это все. Просто, когда мне было пять лет, родители развелись. А, чтобы не травмировать меня предательством отца, решили рассказать мне эту историю. И я верила! А две недели назад он, как ни в чем не бывало, пришел на мой день рождения, потому что "ты ведь теперь взрослая, и все поймешь".
  - Представляю.
  - Ничего ты не представляешь! Я ему сказала, что мой отец на самом деле погиб в той экспедиции, и спустила его с лестницы вместе с тем облезлым медведем, что он принес мне в подарок.
  - Медведя-то за что? - спросил Ишка, пытаясь понять странную семью.
  - Дурак! - бросила Ами и замолчала.
  Включившаяся громкая связь поприветствовала их голосом Кира и попросила занять свои места в каютах. Следом ласковый голос девушки начал обратный отсчет. В Юнкосме болтали, что этой девушке каждый день приходят письма от поклонников, влюбившихся в нее, услышав объявление отлета, посадки или, как сейчас, гиперпрыжка. А какой-то программист уже двадцать лет ежедневно рассылает им исходники этого голосового фильтра, и ежегодно участвует в жюри "Мисс голос космофлота". Пока замены не нашли: слишком уж много требований для одного человека. И тембр, и темп, и степень спокойствия, и степень эмпатии...
  * * *
  - Червяк! - сказала Ами. - Желтый земляной червяк, а не будущий штурман.
  Скажи она что-нибудь другое, и ни за что бы Ишка не встал. Голова кружилась, сильно тошнило, и вообще прыжок оказался мало похожим и на обыденные рабочие перелеты Романа из той книжки, и на Юркино единение с космосом.
  - Ты защиту из принципиальных соображений не включаешь или просто острые ощущения любишь?
  Ничего острого Ишка не помнил. И вообще ничего не помнил между ровным успокаивающим отсчетом электронной девушки и резким высоким голосом Ами.
  - Какую защиту?
  Ами картинно заломила руки, отвлекшись на минутку от нового ежедневника.
  - Какую защиту? То есть вон тот обруч ты не заметил? И не слышал о нем, и не читал, и вообще летишь первый раз в жизни?
  - Забыл, - сказал юнга, летящий первый раз в жизни. - Знаю о нем, но забываю все время. А ежедневник тебе зачем?
  Запоминается последняя фраза. Это Ишка знал совершенно точно и не раз проверял на воспитателях.
  - Правда, первый раз летишь? - поразилась Ами. - Адрес твой записать хочу. Тебе ведь можно будет письмо написать?
  Долгих две секунды Ишка мечтал о том, чтобы пришел Кир и избавил его от дальнейшего позора. Это же не человек, это же вычислитель! Какой-нибудь ЕР-120, который ни одной расчетной точки не забывает, даже если штурман этот кусок курса десять лет назад прокладывал.
  - Москва, "Звездный", Игорь Калинин. Группа шесть-дэ, но можно и без нее. А ты перепиской увлекаешься?
  Ами записала адрес и перешла к следующей графе.
  - А ты попробуй пожить единственным ребенком на станции, где все тебя только воспитывают, поучают и оберегают. День рождения у тебя когда?
  - Двенадцатого апреля.
  - Удачно.
  Ишка пожал плечами. Вообще-то, действительно удачный день. В их интернате его всегда праздновали и учебу в этот день отменяли. А Ишка еще и все поздравления в квадрате получал.
  - Еще бы фамилию сменить на Гагарина.
  - Не собираюсь.
  Имя и фамилию ему достались от родителей. И даже если они решили назваться Калиниными за минуту до вписывания в метрику, ничего менять он не будет.
  - А я хочу. Чтобы об отце больше ничего не напоминало.
  - А сейчас у тебя какая?
  - Обещаешь не смеяться?
  Ишка кивнул. Над чем там смеяться? Предыдущий директор "Звездного" вообще любил давать имя русское, а фамилию в честь порта приписки корабля, на котором доставили найденыша. С ним в группе учились две подружки: Аня Большой Сырт и Вика Тируваннамалай, и ничего: никто их не дразнил.
  - Онегина, - сказала Ами. - Правда, глупо звучит?
  - Да, - сказал Ишка. - То есть нет, не очень. А твоего отца как зовут?
  У него нехорошо засосало под ложечкой. Ами, правда, не стоило подниматься на мостик. Совсем не стоило.
  - Андрей. Ами Андреевна.
  Лингвист Андрей Онегин. Вряд ли случайное совпадение. Значит, папа решил помириться с дочкой и для надежности отправился с ней в одну экспедицию. Или отправился с ней на Акасу, а для надежности решил помириться.
  - Нормально звучит.
  - Издеваешься, - уверенно сказала путешественница и захлопнула ежедневник. - Пойдем в рубку?
  - Нет.
  - Почему? Сейчас Киру там делать нечего, и возмущаться ему нечем будет.
  - А ужин?
  Ами помрачнела и снова уткнулась в записи. Кир может быть доволен - встреча специалиста и второго юнги откладывается еще на...
  Крыса земельная! Ужинать же в кают-компании будут все вместе, кроме разве что дежурного пилота и Брыся.
  Уговаривать Ами отказаться от ужина Ишка не стал. Все равно за неделю полета они где-нибудь да столкнутся, а, значит, пусть путешественница сразу привыкает к появлению папочки. Может она его еще простит, они подружатся и вместе с Ишкой дружной компанией пойдут смотреть "Далекие звезды"...
  Но - Ишка умел быть честным с самим собой - верилось в это плохо. Скорее Кир перестанет читать Александрову. Интересно, написано в его книжке, что надо делать в настолько нелепой ситуации?
  Жалко, что в команды дальников перестали включать психологов. Теперь в длинные рейсы отправляют только проверенные экипажи, а в классе Б по дальности - до двух недель полета - все проблемы решаются на основании Устава. Какой психолог сравнится с этой волшебной книгой?
  - Тебе никогда не казалось, что режим придумали специально, чтобы поиздеваться? Вот какой может быть ужин после прыжка?
  Ишка прислушался к себе. Кажется, тошнота уже почти улеглась, а если не вспоминать о вчерашнем творчестве Иннокентия, то и совсем хорошо будет.
  - Нормальный ужин.
  - А что ты из еды любишь? - Ами с готовностью раскрыла ежедневник.
  - У тебя там и такой пункт есть?
  - У меня все есть. Две страницы на каждого человека.
  Худшие подозрения Ишки оправдывались. Ами притащила не ежедневник, а книгу друзей - жуткое девчоночье изобретение. Оставалось надеяться, что самые популярные вопросы: в кого он влюблен, сколько планирует детей и кого считает самой красивой девочкой в классе - составитель вставлять в книгу постеснялся.
  Спас от экзекуции его необычайно торжественный Кир. Штурман явился в каюту в полной форме, с ярко-алой повязкой дежурного на руке и прекрасным школьным английским.
  - Ladies and gentlemen! - провозгласил официальный посланец капитана. - On behalf of the...
  - Кир! - возмутилась Ами.
  - Понял, - сказал штурман. - Но чтобы через пятнадцать минут оба были в кают-компании. И вот еще...
  На раскрытой ладони Кира лежали значки юнг. То есть, разумеется, отличительные знаки учеников штурмана: красные пятилучевые звездочки. В Юнкосме их октябрятскими называли. Неужели Зимин думает, что так они специалисту по оринской группе диалектов больше понравятся?
  - Мне нужно переодеться.
  - В вечернее платье?
  - Дурак, - сказала Ами и вскочила с койки. - Я за тобой зайду.
  Логики в ее ответе было столько же, сколько формул в литературе. Вроде бы они там есть, но большинство людей об их существовании ничего не знают, а некоторые, и узнав, не поверят.
  
  Глава 7
  
  - На Беловодье у нас нецелевое использование ресурсов, - сказал Кир. - А на Акасу ознакомление с реальным положением дел. Потом еще будет финансовая растрата на ка-сорок-два и смена руководства на Зеленой, но вас там уже не будет.
  - А есть станции, на которых все хорошо? - спросил Ишка. - Или вы на них не летаете?
  - Зимин не летает. У него вся жизнь состоит из нарушений, замечаний и выговоров. Иногда еще скандалы добавляются.
  Юнга со штурманом одновременно посмотрели на Онегину-младшую, мирно заплетавшую в косичку бахрому на скатерти, и замолчали. Жизнь в кают-компании окончательно замерла.
  Типовая обивка на стенах, прикрывающая вездесущий мион, большой стол в центре, типовые блюдца с картинками разных городов на стене... Дорого бы Ишка дал, чтобы узнать, кто и зачем решил повесить на стену блюдца с видами городов, да еще таким странным набором: Москва, Лондон, Нью-Йорк и почему-то Великий Устюг. Может Кир оттуда родом?
  С противоположной стены на родину Деда Мороза и доброй дюжины знаменитых землепроходцев стеклянными глазами таращилось чучело совы. Что эта почтенная птица делала на "Буревестнике", оставалось загадкой, если только она не проходила по списку символов земной природы.
  Сова почти подпирала головой потолок, на котором...
  Ишка моргнул. Еще раз. Хрустальное чудовище от этого никуда не пропало. Громоздкая и слегка запыленная люстра распласталась на потолке громадным пауком, настоящим хозяином комнаты.
  - Кир, а люстру здесь вы повесили?
  - Нет. Люстру выбрали умные дяди из министерства и вписали ее в перечень электрооборудования корабля. А электрооборудование у нас что означает?
  - Что вам от нее никогда не избавиться, - мстительно сказал Ишка.
  Больше всего на свете Игорь Калинин не любил бессмысленные вопросы. А электрооборудование действительно меняют только на заводе и только при подозрении на неисправность.
  - Неправильно, юнга. Это означает, что менять ее запрещено.
  - А какая разница?
  - Разница в том, что избавиться от нее легче легкого. Я Зимину уже второй год предлагаю ее нечаянно разбить - говорят, на складе эти монстры уже закончились, и больше их не выпускают, но Зимин все не соглашается.
  - Может она ему дорога как память? - предположила Ами. - А ты сразу разбить, уничтожить...
  - Стереть в пыль, - кровожадно сказал Кир. - Можно еще сдать ее старьевщику какому-нибудь, а инвентарщикам сказать, что потерялась. Случайно.
  Инвентарщики - это в некотором роде тоже злые духи космоса, только работают обычно на станциях. Саныч рассказывал, что когда встречали первых разведчиков с Акасу - с цветами, речами и фейерверками - первой по трапу поднялась женщина с удостоверением инвентаризационной комиссии и потребовала немедленно предъявить ей пункты с восьмого по четырнадцатый основного списка бытового снабжения. Пришлось торжественную встречу на полчаса отложить.
  - Предлагаю начать со скатерти, - Ами дернула за угловую кисточку. - Она ведь не электрооборудование?
  - Нет. Она парадноприемная.
  - Какая?
  - Вещи, предназначенные для торжественных случаев, - нараспев зачитал Кир, - не подлежат индивидуальной замене, так как используются исключительно в предписанных Уставом ситуациях.
  Ишка посмотрел на скатерть с живым интересом. Нет, конечно, он этот параграф в Уставе и раньше видел, но всегда думал, что там говорится о чем-то... о чем-то таком, необыкновенном, незаменимом. Как флаг, например, или парадная форма. Представить, что символом Земли служит вот эта бархатная жуть с кисточками, Ишка не мог. Фантазия не позволяла.
  Неслышно вошел Иннокентий и присел в кресло рядом с совой. Окинул придирчивым взглядом стол, но ничего не сказал. Видно, парадноприемные и антисанитарные фарфор, скатерть и черный чай простому корабельному врачу были неподвластны.
  Дверь отодвинулась еще раз, и на пороге появился Онегин. Ами посмотрела сквозь него и вернулась к скатерти.
  - А еще я всегда мечтала о настоящей бархатной маске для карнавала. Кир, давай устроим праздник нечисти сегодня ночью?
  - И какой конкретно нечистью я буду?
  - Ты... Ты будешь магом. Который умеет открывать порталы и управлять волшебной межзвездной колесницей.
  - Главная волшебность которой заключается в отсутствии колес?
  - Кирюша у нас будет шумерским магом, - вступился Иннокентий. - Они на дисках летали.
  Кирюша помрачнел и стал старательно изучать иллюзию паркета под ногами. Ничего хорошего для юнг это не предвещало: традицию, согласно которой каждый новичок первым делом должен отмыть пол в кают-компании до блеска, никто еще не отменял. А переделать картинку обычного паркета в запыленный - для штурмана задачка ерундовая.
  Где-то над головой прозвучал удар гонга, и в кают-компанию явилась наиболее взрослая и разумная часть экипажа. Зимин, мама Ами - Ишка так и не узнал, как ее зовут, - второй пилот и Брысь.
  Кают-компания сразу же ожила, сова на стене слегка повеселела, и Зимин пригласил всех к столу.
  Однокашники, если понимать буквально, это те, кто ел из одного котла. Преломить с кем-то хлеб означает стать ему другом. Не красна изба углами, а красна пирогами.
  Примерно такой подборкой народных мудростей, видимо, вдохновлялся неизвестный чиновник, вписавший в Устав статью семьсот двадцать вторую: при первом приеме пищи вся команда собирается в кают-компании. Корявая формулировка, а что поделаешь? Корабли в разное время взлетают, и не заставишь всех терпеть до парадного ужина, если стартовали ранним утром.
  Некоторые новички думают, что на первом обеде всем положено представляться. Ничего подобного, это же не первое сентября в новом классе. Для знакомства есть время отдыха - сразу после того, как дежурный убирает со стола. А за столом нужно есть и молчать, прерываясь только на обязательные тосты. Первый - за Землю, второй - за успешный полет, третий в Уставе не значится, но обычно...
  - Михаил Федорович, вы позволите? - Онегин неловко встал, путаясь в своем сувенирном одеянии. - Мне бы хотелось особенно отметить этот день. День, в который я не только отправляюсь в главную экспедицию своей жизни, но и день, в который я исправляю ее главную ошибку. Я полон решимости исправить все то зло, что причинил по незнанию своему ребенку. Ами-тян, дочь моя, простишь ли ты своего отца?
  Ишка чуть было не сказал "Нет!" сам, не дожидаясь ответа дочери, но вовремя сдержался. Напротив вздрогнул Кир, видимо, от той же мысли.
  - Да, - сказала Ами. - На мертвых не обижаются.
  Зимин поставил уже поднятую чашку на стол, Иннокентий удивленно вскинул брови. Ишка с Киром понимающе переглянулись.
  - И если Михаил Федорович позволит, я пойду к себе. У меня ужасно болит голова, - Онегина-младшая виновато улыбнулась и вышла.
  Онегина-старшая не отрывала взгляда от тонкого золотого ободка чашки, словно самым важным сейчас было следить, чтобы он не пропал. Брысь удивительно противно мяукнул, требуя немедленно выпустить его и дать молока, а если у хозяина есть совесть, то и миску консервов.
  - Нет, такого я себе представить не мог. Михаил Федорович, это, это же...
  "Плохая примета", - подумал Ишка. Человек, который ушел с первого обеда раньше времени, обратно вместе с остальными не вернется. В лучшем случае задержится. В худшем...
  - Я, пожалуй, пойду... - поднялся Кир.
  - Да, не годится рубку без присмотра отставлять, - согласился Иннокентий. - Может и Игоря к делу пристроишь?
  Почему-то считается, что вести серьезные разговоры при детях непедагогично. Как будто они от этого станут не такими серьезными, или, что еще хуже, дети запомнят плохой пример. Впрочем, сейчас Ишка нисколько не жалел, что его выгнали.
  - Посмотрел бы я на того хома, что их в одну экспедицию отправил, - сказал приравненный к детям Кир, и Ишка с ним полностью согласился.
  Хомы, кстати, это вовсе не хомяки. Хомы - это племя то ли животных, то ли людей на Икерито. Разговаривать не умеют, использовать предметы не умеют, и даже стоять прямо не могут. Вот неосведомленные в биологии космонавты и зовут их просто хомами, потому что ни к разумным, ни к умелым, ни даже к прямоходящим они не относятся, а внешне от людей ничем не отличаются. Неразрешимая загадка для антропологов, и самое страшное космическое ругательство, не считая, конечно, сухопутной крысы или безногого желтого земляного червяка.
  - А разве там психологическую совместимость не проверяют?
  - Да он буквально в последний момент поменялся на эту смену, - Кир досадливо поморщился. - Как только с Лебедевым успел согласовать - непонятно. А мы теперь будем весь полет изучать "Короля Лира" в вольном пересказе. Слушай, Игорь, а может ты с ней поговоришь?
  - О чем?
  - Не знаю. Юнкосм с ней обсудите, она тебе учебники хотела показать...
  Ишка пожал плечами. Конечно, зайти на капитанский мостик было бы интересней, да и вряд ли Ами сейчас будет показывать ему учебники, но если так надо... Может она сейчас плачет где-нибудь или вещи собирает. С нее вполне станется на ближайшей станции уйти с корабля и с первым же обратным рейсом отправиться на Землю в одиночку.
  Ишка прошел по пустому ярусу и остановился перед флагом. ЮК. Сейчас он войдет и спросит Ами о чем-нибудь космическом, скажем, о последнем рейсе Антохина. Она наверняка ответит, что самый опытный пилот космофлота сошел с ума и ударился в мистику, а он тогда расскажет ей о новой теории, которая все объясняет. Путешественница, конечно, будет спорить и полезет в какую-нибудь энциклопедию, чтобы доказать свою правоту, а там об этой теории будет два слова в примечаниях и больше ничего...
  Дверь оказалась запертой, на стук никто не отзывался, и в коридоре Ами не было. В грузовые отсеки и на мостик без ключа не попасть. Неужели вернулась на ужин?
  Звездоплавательница нашлась сама и в самый неподходящий для этого момент - как только Ишка включил учебник по геометрии и переписал условие первой задачи. Настолько правильным человек может себя чувствовать только, есть в первый день каникул встать в восемь часов утра, если неожиданно для самого себя начать делать утреннюю зарядку и если добровольно прорешать домашнюю работу, которую никто не задавал.
  Исключительно редкое ощущение, но явившуюся неизвестно откуда Ами даже оно не могло разжалобить.
  - Учишь? Врачи вечером заниматься не советуют, - Ами села на край стола и закрыла учебник, - лучше заняться чем-нибудь более полезным.
  - Учу, - Ишка упрямо отобрал геометрию. - А что ты считаешь полезным?
  - Низводить и курощать, - сказала Ами. - Лучше всего плюшками. Игорь, ты понимаешь какая удача, что к нам на корабль попал этот лишний человек русской литературы?
  - Конечно, - треугольник перечеркнула медиана. - Где возьмем плюшки?
  Медиана задачку почти решала. Почти. Еще бы сообразить, чему угол при вершине равен... Градусов тридцать, если по клеточкам считать.
  - Нигде, - сказала Ами, - так дела не делаются. Съесть все его булочки, разрезать одежду на лоскутки, сжечь экспедиционный дневник, разбить молотком винчестер рабочего ноутбука... Что еще? Это же несерьезно!
  Почти сложившееся решение треснуло по всем швам. Треугольник неожиданно оказался тупоугольным, и высота выбралась за пределы чертежа.
  Жалко Онегина. Может если ему о планах дочки рассказать, он сам от экспедиции откажется? Впрочем, вряд ли такие люди могут от чего-нибудь отказаться. И что он на Акасу забыл?
  - А сторона BC здесь семь с половиной сантиметров, я уже решала. Не отвлекайся. Ты бы что на моем месте сделал?
  - Не обращал бы на него внимания.
  - Он же тогда ничего не поймет. А зло должно быть наказано.
  - Думаешь, он еще не понял?
  - Уверена.
  - А мама?
  Ами приоткрыла рот, задумалась и ничего не сказала. Семья Онегиных друг друга стоила.
  - В общем, у меня есть план. Поможешь?
  - Что за план?
  - Он к этой экспедиции, наверняка, несколько лет готовился. Столько с Лебедевым переписывался, столько читал, столько костюмы шил, чтоб его при дворе приняли...
  - Ну?
  - Я хочу, чтобы Барс его выгнал.
  - Понятно, - сказал Ишка, с сожалением откладывая в сторону учебник.
  Такой серьезный, подробный и продуманный план безусловно требовал обсуждения.
  - Говорят, что в Оринском анклаве очень серьезно относятся к традициям...
  - Хочешь, чтобы он ошибся?
  - Очень. Очень хочу. Кир сказал, что ты по Акасу специалист, вот и скажи: что мне лучше сделать, чтобы его оттуда навсегда выгнали.
  Ишка потер висок. Обычно это помогало что-нибудь придумать, но сейчас в голову ничего не шло.
  С обычаями проблем не было. В этом анклаве их столько, что Онегина скорее всего и без посторонней помощи быстро выставят. Красный цвет для плаща не того оттенка выберет, у Барса пару титулов перепутает, в шахматы кого-нибудь обыграет... Все знают, что герцог - лучший игрок анклава, но почему-то мало кто слышал, что он особым указом назначил пожизненную ссылку за победу, не соответствующую "Высочайшей росписи заслуг перед престолом".
  - Не знаешь, - уверенно сказала Ами.
  - Знаю, - обиделся Ишка. - Только зачем тебе это сейчас? Может ты с ним помиришься еще? Давай, я тебе перед прилетом расскажу?
  - По-ми-ришь-ся? Мне послышалось? Или я все-таки плохо знаю русский?
  - Послышалось, - сказал Ишка, возвращаясь к задаче.
  Значит, треугольник тупоугольный. Значит, нужно только исправить чертеж, и все сразу станет как надо.
  В том, что у Ами когда-нибудь все станет как надо, Ишка сильно сомневался.
  - Договорились. Ты мне все объяснишь перед посадкой на Акасу. Так?
  - Так.
  - Я пошла, - у двери Ами обернулась, и погрозила пальцем. - Мы договорились, белый и пушистый мальчик.
  Ишка опустил голову на руки и задумался. Что-то с ним и в самом деле было не так. Еще ни разу в жизни он не строил планов мести, не изобретал новых методов низведения, да и врагов у него не заводилось. Не считать же врагом воспитателя, который однажды на две недели запретил ему посещение Юнкосма, или вредную одноклассницу, дразнившую его Шишкой?
  Определенно, что-то с ним было не так.
  Сзади приоткрылась дверь, и в нее боком протиснулся штурман. В руках у него отчаянно барахтался Брысь, изо всех сил сопротивляясь посягательству на свою свободу.
  - Кир, у тебя когда-нибудь были враги?
  Кир озадаченно посмотрел на Ишку, и чуть было за это не поплатился: кот выскользнул у него из рук и кинулся в коридор.
  - Нет. То есть личных не было, - ловким маневром Брыся оттеснили от государственной границы, - идейные попадались.
  - Идейные?
  - Знаешь, бывают такие люди... У меня однокурсник разбился через месяц после диплома только потому, что один человек резервные маяки вообще не проверял. То холодно ему было, то погода плохая, то домой пораньше уйти хотелось. Комиссия у него потом спрашивала, понимает ли он, что убил человека, так он на них хотел в суд подать за клевету.
  - Его наказали?
  - Оштрафовали, дали выговор, и вернули в рядовые техники.
  Наверное, у Ишки был очень красноречивый взгляд, раз Кир продолжил, не дожидаясь вопроса:
  - И уже четыре года на одном из центральных серверов того космодрома стоит маленькая программка, которая каждый день в четыре утра набирает номер этого человека и просит его проверить маяки.
  - Ты писал?
  - Нет, я Витьку и не знал почти. Кто-то из местных сделал.
  Штурман стащил ботинки и вытянулся в полный рост на койке. Потянулся, погладил смирившегося с неволей Брыся, и достал с полки шахматы.
  - Сыграем? И, кстати, откуда у тебя такие вопросы? С Ами поговорил?
  - Сыграем. Поговорил. А зачем ты Брыся закрываешь?
  - Чур, я черными. Брыся я ночью погулять выпущу. Понимаешь, Онегин мне уже объяснил, что я совершенно зря притащил на корабль детей, неправильно воспитываю его дочь и развел жуткий беспорядок на мостике и на кухне. Спрашиваешь, при чем здесь кот? Так вот, о нем он еще ничего не знает.
  - А ты воспитываешь Ами?
  - Ребенка, - Кир наставительно поднял палец, - воспитывают все окружающие его люди. Друг мой юнга, это была незабываемая речь о том, как важно для всех них действовать в одном направлении. Ишка, я по часам засекал: сорок минут! Поэтому давай поговорим о чем-нибудь совершенно несерьезном, бесполезном и непедагогичном.
  - Говори, - кивнул Ишка, выдвигая королевскую пешку.
  - Рассказать тебе, как мои однокурсницы переодевались цыганками и предлагали прохожим погадать на картах околоземных путей?
  
  Глава 8
  
  Утро принесло Ишке исключительно разочарования. Вроде бы он повторил все, что делал каждый стажер на дальниках, начиная с Антохина: положил под подушку позаимствованный у Кира устав, с вечера приготовил свою единственную красную рубашку, а главное, забыл поставить будильник, но...
  День все равно начался абсолютно не так, как положено.
  Вместо того чтобы проснуться на рассвете и броситься на мостик смотреть на голубоватый шар с незнакомыми материками, Ишка проспал почти до самого завтрака. Штурман разбудил его без четверти девять, когда ни на какое любованье планетой времени уже не оставалось. Красная рубашка оказалась ужасно неудобной, а после того как на ней выспался Брысь, еще и измятой. Потом Ами заявила, что такой цвет во всем мире используется только для двух вещей: парадных мантий королей и дешевых огнетушителей. Ишка не оставшись в долгу, ответил, что ее белый свитер годится только для роли третьей снежинки в пятом ряду на новогоднем выступлении.
  На завтраке, вместо того, чтобы обсуждать посадку, все говорили о всяческой ерунде вроде последнего фильма Ваджпаи или невовремя оторвавшейся пуговицы на рукаве. Онегин поделился секретами приготовления манной каши по его фирменному рецепту, а Иннокентий добровольно вызвался остаться дежурным на корабле вместе с Киром, "чтобы молодежь не тосковала в одиночестве".
  Ишка, конечно, знал, что благоустроенное Беловодье совершенно не похоже на джунгли какой-нибудь планеты с длинным номером вместо названия, но все-таки на его взгляд даже самая уютная из Дальних планет заслуживала большего уважения. Все-таки юнги отправлялись исследовать незнакомый мир, а не погулять на школьном дворе, и советовать им одеться потеплее, взять маячки, чтобы не потеряться, и слушаться Андрея Ивановича, который изъявил желание провести для них экскурсию, было по меньшей мере невежливо.
  Впрочем, путешественницу все устраивало. Свитер и комбинезон она надела добровольно, Онегина за экскурсию только поблагодарила, а с собой вместо какого-нибудь анализатора или на худой конец альпинистского молотка - правда, Ишка серьезно сомневался, есть ли на Беловодной горы, - взяла толстый том в роскошной обложке. Сверху из него уже высовывался кончик засушенного листа: владелица собирала гербарий.
  - Книгу не жалко?
  - Нет. Я ее специально с собой таскаю. Это же специальное подарочное издание к юбилею Санина, так что кроме веса в ней нет ничего ценного.
  - Можно почитать?
  - Еще один любитель экзотики, - печально сказала Ами, засовывая книгу в сумку. - Хочешь, я тебе подшивку "Навигаторских записок" дам?
  Да, в "Записках" Санина не печатали. В историю он вошел одним-единственным фундаментальным трудом - доказательством принципиальной невозможности существования высших форм жизни на других планетах. Четверть книги занимало само обоснование, остальное - разоблачение поддельных фотографий иных планет, обманутых очевидцев и коварных актеров, разыгрывавших роли инопланетян на земных космодромах. Интереснейшая должна быть книга.
  - А можешь написать Санину письмо. С подробными объяснениями, сколько тебе заплатили за то, чтобы ты придумал, что был на Беловодной, и как на потолке съемочного павильона рисовали чужие созвездия. Тогда он тебе сам пошлет полное собрание своих сочинений.
  - А у тебя эта книга откуда?
  - Подарили, - сказала Ами.
  Ишка непременно спросил бы, кто именно, если бы именно в эту секунду Зимин не открыл люк.
  Если бы не лес вдалеке, можно было бы подумать, что "Буревестник" пришел в какой-то захолустный космопорт: то же особо прочное покрытие под ногами, те же серые кирпичи складов и прозрачный куб диспетчерской за ними. Но лес был. И луг в двадцати метрах от "Буревестника" был. И Беловодная была, что бы там не писал о ней Санин.
  А еще на космодроме стоял человек в сером кителе начальника базы. Ни один актер, даже тот, блистательно сыгравший в "Далеких звездах" капитана Громова, внезапно узнавшего о плотном метеоритном скоплении на пути, не сумел бы вложить в безлико-уставное приветствие столько безнадежности. Что-то лежало на совести товарища Белых тяжким грузом, пригибало к земле и требовало как можно быстрее избавиться от комиссии.
  Сразу же за оградой поля ничего похожего на типовые космодромы В-класса в Беловодье не осталось. Биологи окружили взлетное поле садом, а вместо единственной пешеходной дорожки к зданию порта протянулось множество тропинок. До такого даже на Марсе, где яблони и вишни на каждом шагу, не додумались.
  Онегин по-профессорски заложил руки за спину, горделиво вытянул шею и побрел по одной из дорожек в нескольких шагах перед юнгами. Инспектор и начальник станции остались сзади - им пока было не до прогулок. Зимин грозил неведомым актом Ли-Джонсона и обещал урезать бюджет, Белых вяло отбивался рекомендательным письмом академика Лисовского и предлагал немедленно уйти в отставку. Эх, будь Онегин не этнографом, а биологом - Ишка присягнул бы на Уставе, что лучше начальника для станции не найти, и упросил бы Зимина оставить его здесь.
  - Итак, дети, вы попали на первую в вашей жизни настоящую дикую планету.
  - С двумя сотнями постоянного населения, - шепнула Ами.
  - Полет на другую планету всегда был мечтой человечества. Сирано де Бержерак описывал Луну еще в дремучем Средневековье.
  - Когда Луна еще считалась планетой.
  - А бесподобная "Аэлита"? А... Одним словом, это была извечная мечта всех передовых людей, и вы, в столь юном возрасте, получили возможность ее осуществить. Игорь, ты чувствуешь гордость за прогресс человечества? Ты понимаешь, что сотни и сотни человеческих жертв не зря принесены в жертву космосу?
  - Путем жертвоприношения.
  - Да, это была великая и трагическая история! Начиная, с первого полета Юрия Александровича Гагарина, космос...
  - Что за дурак, - сказала Ами, увлекая Ишку на узкую тропинку между кустами облепихи. - Осторожно, колючки сильно цепляются.
  - Думаешь, не заметит?
  - Да ему только лучше будет. Никто не перебивает, не портит пейзаж и не напоминает, что Гагарин был Алексеевичем.
  Последний метр пришлось проползти под ветками по-пластунски, но спасение от Онегина того стоило. И поля, раскинувшиеся до самого горизонта, того стоили.
  Наверное, Ишка не был романтиком. Какие-нибудь живописные горы с бушующей в теснинах рекой, острыми пиками и прочими положенными добавками ему бы понравились не так, как две широких ленты посадок по бокам дороги. Даже, если учесть, что большинство растений он видел впервые в жизни и для чего они нужны, не представлял совершенно. Вот, лук они в "Звездном" выращивали на пришкольном участке, клубнику по ягодам можно узнать, огурцы по огурцам...
  Дальше по обе стороны дороги начинались грядки, полностью затянутые черной пленкой, и угадывание пришлось забросить.
  - Здесь можно уже не торопиться, - сказала опытная Ами, - так далеко комиссию не водят.
  - А если Зимин решит сам все осмотреть?
  - Не решит. Полей здесь много - все осматривать ему не нужно. Выпишет очередной выговор и полетит дальше, что ему здесь еще делать? Нарушение есть. Инспектор есть. Начальник, который это нарушение уже пять лет оберегает, есть. Выговор, и точка.
  - А сменить начальника?
  - На кого? Смешной ты, Ишка, кто же из-за таких мелочей снимать начальника будет? Белых вообще-то хорошо работает.
  - А что за нарушение?
  - Смотри, - Ами перемахнула кювет и приподняла пленку. - Как тебе?
  - Прекрасно.
  - Правда? Тебе никогда не быть экономистом.
  Ишка хмыкнул. Нашлось великое горе - он никогда не станет счетоводом. Хотя, если таким как Зимин... но он же не экономист? Он же раньше в космосе работал.
  - Ты, правда, считаешь, что целое поле арбузов на станцию из двухсот человек - это прекрасно?
  - Прекрасно, - честно подтвердил Ишка, арбузы он всегда любил.
  - А по плану, - вернувшаяся на дорогу Ами показала пальцем вверх, в неведомые дали, где счетоводы составляли программы развития Дальних планет, - по плану здесь должна расти сахарная свекла. А он сажает арбузы! А вместо кукурузы вообще мандарины. Куда их теперь денешь?
  - А свеклу куда? - спросил Ишка.
  От мандаринов он бы сейчас не отказался. И от арбуза. А свекла... зачем ее столько?
  - Свекла нужна для агрономических исследований. А он ее сажает каждый год маленькую грядочку, потому что не хочет, видите ли, землю впустую транжирить.
  На руку Ишки села большая пестрая бабочка. Если бы ее предки знали, что их далекий потомок будет питаться нектаром неведомых инопланетных растений, они обязательно объявили бы ее нарушителем плана развития великого народа бабочек и дали бы выговор.
  - Так он же ничего плохого не делает?
  - Конечно. Но план нарушает.
  Ишка окончательно убедился, что экономистов ему никогда не понять, и оглянулся на базу. По дороге кто-то шел. Кто-то?
  - Ами! - Ишка толкнул ее в спину и растянулся под пленкой рядом с ней.
  К счастью, с этой стороны дороги посадить еще ничего не успели. Мало радости валяться в грязи, но зато они ничего не сломают и не затопчут.
  - С ума сошел, - прошипела Ами. - Онегин что ли явился?
  - Хуже, - прошептал Ишка, пробираясь дальше.
  - Что? - Ами приподнялась на локте. - Что может быть хуже?
  - Тот человек. С Марса.
  - Что? - переспросила Ами, и Ишка зажал ей рот ладонью.
  * * *
  - Ты сошел с ума! - сказала путешественница, выбравшись из-под пленки.
  Ишка готов был с ней согласиться. В конце концов лица несостоявшегося похитителя о не видел, а опознавать человека только по форме и росту - занятие неблагодарное. Вот только раньше он такой формы не видел. Ни на космодроме, ни в энциклопедиях, ни в фильмах. А тут за два дня уже два раза: стоит только остаться в одиночестве. Подозрительное совпадение.
  - Ты же не дал его рассмотреть!
  Отлично. Значит, Ами волнует не то, во что превратился ее белоснежный свитер и не то, что подумает о них неизвестный пилот, а всего лишь отсутствие информации. Вычислителю не хватает данных.
  - А форму его ты видела?
  Ами удивленно посмотрела на Ишку. Ну да, если она первым делом подумала о приходе Онегина, значит, совсем ничего не видела. Онегин - невысок, кругловат и одевается, как и все исследователи-теоретики, в немыслимую смесь национальных костюмов. Похититель - лишь чуть-чуть ниже немаленького Кира, очень худой и, что самое подозрительное, соблюдает форму вплоть до того маленького сантиметра, на который из-под мундира должны выглядывать рукава рубашки. Ни один настоящий звездолетчик на такую мелочь и внимания не обратит.
  - У него мундир почти наш, - сказал Ишка. - Только весь в вышивке и знаках отличия.
  Сегодня Ишка в этом мог уже покляться. Если взять парадную форму штурмана, расшить ее созвездиями и добавить несколько новых полосок на рукаве, как раз получится наряд загадочного пилота.
  - Не знаю, - сказала Ами. - Я о такой не слышала.
  - Жалко. Разобраться бы, с какой он планеты, а потом у Зимина "Кто есть кто" можно попросить.
  КЕК был вторым по ценности экземпляром библиотеки интерната после Энциклопедии дальних планет. За всю свою историю справочник ни разу не выходил на бумаге, потому что пополнялся практически ежедневно. Зато если ты случайно услышал на взлетном поле рассказ о чудачествах некоего Ар-ра-ини, всегда можно было заглянуть в КЕК и выяснить, что речь шла о старшем помощнике капитана одного из санукианских дисков, которого только вчера отстранили от межзонных полетов без указания причин. Кем бы на самом деле не являлся похититель, не попав в справочник, прилететь в земную зону он не мог.
  - Игорь, - сказала Ами, - ты меня пугаешь. У тебя, правда, второй разряд?
  - Правда.
  - И ты ни разу в жизни не слышал о регистрационном журнале?
  Ишка почувствовал, как вспыхнули щеки. Добрых пятнадцать минут идти к базе, смотреть на домик диспетчерской и напрочь забыть о журнале - это феноменальная глупость.
  - А нам его дадут?
  - А вот это уже мое дело, - сказала путешественница. - Лучше думай, что мы Онегину скажем.
  * * *
  Военные. Атавизм еще более нелепый, чем хвост у человека на картинке в учебнике биологии. Чтобы воевать в космосе, никаких кораблей не хватит, а на Земле последний раз что-то такое было шестьдесят... нет, семьдесят с чем-то лет назад. И Дальние военные станции тут точно не помогут. Акасу нападет? Да откуда у нее корабли возьмутся?
  Смешно ведь. Хватило бы обычных станций наблюдения, но все твердят что-то о доктрине безопасности. Вот если вдруг окажется, что наблюдатели не заметили могущественную цивилизацию, с громадным флотом, которая, не пытаясь вступить в контакт, сразу начнет атаковать, причем не Землю и центр, а Дальние планеты...
  Надо же было придумать такую ерунду.
  У Ишки было очень плохое настроение. Вообще-то он слышал, что здесь часто ловят контрабандистов, да и просто темных личностей без разрешения на посещение земной зоны, но серый вид базы раздражал. И Ами пропадала в отделе регистрации уже двадцать минут, словно забыв о существовании второго юнги. Разве что она встретила там самого незнакомого пилота или своего отца.
  Отца путешественницы вспоминать не стоило. Он выбежал из диспетчерской, грохнув дверью и даже не взглянув на сидевшего на крыльце Игоря. Ами вышла следом, спокойная и счастливая настолько, что Ишка снова пожалел лингвиста.
  - В общем, твой корабль с Акасу, - сообщила Ами. - Обычная "стрела". Порт приписки - Ори. Капитана зовут Ито, лицензия у него на год, но ни фамилии, ни цели прибытия в журнале не записано.
  "Возможно, потому, что ни того, ни другого у капитана не было", - мысленно закончил юнга. "Стрелы" вечно продавали кому попало. Второй класс, типовая сборка, слегка устаревшая модель - никаких ограничений на покупателей. В непробиваемой защите Земли от внешней угрозы Ишка разочаровался окончательно.
  - Могли бы и сами догадаться, что он с Акасу. Надо Киру сказать, что у нас появился попутчик.
  Какая еще планета могла копировать чужую форму? И какая еще планета могла заинтересоваться "Буревестником"?
  - С ума сошел? Хочешь, чтобы тебя немедленно вернули в твой интернат? А скорее всего, в чужой и под чужой фамилией.
  - Ерунда, - сказал Ишка. - Страшилки для первоклассников. Новый интернат, смена фамилии, пластической операции в твоем плане не предусмотрено?
  - Сам дурак. А если останешься в старом, быстро узнаешь, зачем тебя искали.
  Вот это уже походило на правду. Если это тот самый человек с Марса, то в упорстве ему не откажешь. Разрешение на полеты у него есть, желание найти Ишку - тоже. А больше ему ничего и не нужно.
  - Мне интересней, зачем он меня ищет?
  - А зачем тебя все ищут? Ито, Лебедев, Зимин... Иннокентия только не хватает.
  - Он-то здесь причем?
  - Он тоже на Акасу работал. Ты его о своих родственниках еще не спрашивал?
   Иннокентия Ишка еще ни о чем не спрашивал. Он вообще сомневался, что человек, который добровольно остался на корабле во время стоянки, способен рассказать что-то интересное.
   - Скажи ему, что переживаешь из-за наследственности. Человечество знает так много опасных болезней, передающихся по наследству...
   - А на Акасу болезни те же?
   - Чужие? - Ами сощурилась. - Игорь, ты только не волнуйся. Да, наполовину ты инопланетянин, чудовище с непонятными генами, загадочными болезнями, а в твой мозг зашита программа уничтожения Земли. В спинной, для надежности.
   Ишка с удовольствием уничтожил бы что-нибудь прямо сейчас, но ничего кроме травинок с обочины под рукой не оказалось.
   - Тебя это волнует? Ты хочешь поговорить об этом?
  Третью травинку чудовище растерзало на части с особым наслаждением. Хорошо бы Ами забыла о дурацкой оговорке. Такую глупость не от каждого сторонника изоляции услышишь. Каждый ребенок знает, что в инопланетных гуманоидах нет ничего страшного. Да, рассуждают они немного по-другому. Да, считают некоторые из них, что земляне тупиковая ветвь развития... санукианцы вообще первые экипажи за животных принимали. Но уничтожать Землю им все равно незачем и похищать одного земного шестиклассника тоже.
   Ито. Где-то Ишка это имя уже слышал. Мельком, краем уха, и совершенно не обратил на него внимания. Непростительная небрежность для будущего штурмана. Ито-Ито... Спросить бы у Зимина, может он слышал? Или у Иннокентия...
  - Пойдем на поле? - предложила Ами.
  Идти не хотелось. Почему-то Ишке казалось, что как только он ступит на трап, обратной дороги уже не будет. А может он больше никогда сюда не прилетит? Впереди, конечно, оставалась еще Акасу, но там уже могут не встретиться ни бабочки, ни поля, ни, тем более, теплое, нагретое солнцем деревянное крыльцо, наверняка, тоже построенное в нарушение всех правил.
  И где сейчас бродит Ито? Человек-невидимка какой-то: вроде дважды уже встречались, а Ишка его даже на улице не узнает, если увидит. Ами утверждает, что любого оринца узнает сразу же, но... это же Ами. Наверняка, если ее спросить, сможет ли она в уме вычислить корень четырнадцатой степени, она тоже скажет: "Запросто". И пойдет искать калькулятор.
   - Неужели не хочешь посмотреть на твою "стрелу"?
  Ишка не хотел. Во-первых, она вовсе не его, а во-вторых, что в ней может быть необычного? Реклама во весь корпус: "Крадем детей, быстро и недорого"? Замаскировавшийся под похитителя СанСаныч? Лучше еще немножко посидеть на крыльце или сходить послушать, как Зимин рассказывает начальнику станции что-то интересное о волюнтаристах и кукурузе в Заполярье вместо яблонь на Марсе.
  - Пойдем! - Ами потянула Ишку за руку.
  Ее кукуруза и несчастный Белых не интересовали. И на сельскохозяйственного робота, который что-то одновременно перекапывал, рыхлил и поливал на клумбе она даже не взглянула. Космический Шерлок Холмс торопился на взлетное поле.
  Святая святых любой инопланетной станции встретила их тишина, спокойствием и "стрелой" с гостеприимно распахнутым люком. Может два дня назад Ишка и заглянул бы внутрь, но... кто их знает, этих штурманов, может они все такие безалаберные? Становиться случайным юнгой на другом корабле он не собирался.
  Как любая нормальная девочка, Ами пошла переодеваться. После посещения грядки ее свитер из чисто белого превратился в белый с очень сложным грязевым рисунком.
  Как любой нормальный мальчик, Ишка пошел в отсек управления. Сейчас там дежурил Иннокентий, а, значит, пришло самое лучшее время, чтобы спросить у него про Акасу.
  Или хотя бы побывать на капитанском мостике - настоящем, а не производства фабрики учебных пособий. "А теперь посмотрите на чучело центральной панели..."
   "В дикой природе она вырастает до семидесяти с лишним сантиметров, отращивает некоторые дополнительные органы, а также, в целях мимикрии и сохранения рассудка пилотов, перестает мигать".
   Панель и не мигала, только ключевые клавиши слегка подсвечивались - мягким, удобным даже для самого раздражительного пилота светом. "Буревестник" появился на свет намного позже типового учебного макета, поэтому пульт действительно казался раздавшимся в ширину, а вспомогательная клавиатура вычислителя напоминала подвернутый хвост ящерицы. "Чудны дела твои, наука эргономика", - говаривал в такие моменты СанСаныч.
   - Игорь Аркадьевич, что случилось? Неужели предпочел суровый космос цветущему Беловодью?
  Ишка в красках представил себе жизнь на Беловодье и ужаснулся. Даже работа на лунной трассе и гонки на "стрелах-А" в виртуальной реальности по субботам намного лучше. Здесь, наверное, и таких развлечений нет.
  - Интересно же... - неопределенно ответил Ишка. - Можно я здесь посижу?
  Иллюминатор ему не понравился. В штурманской иллюзии все окружающее выглядело куда лучше, ярче и правильней, если, конечно, внешние камеры при стоянке не отключали.
  Правда, черные экраны мониторов выглядели еще хуже. Точь-в-точь как на погибшем корабле в "Далеких звездах".
  В кресло - между прочим, точную копию учебного, - Ишка уселся к ним спиной. Судя по всему, рассчитывать наиболее физиологическую форму спинки и длину подлокотников конструкторским бюро было не так интересно. Ишка их отлично понимал, вот только... лучше бы они и пульт в покое оставили.
   - Иннокентий... - Ишка споткнулся, вспомнив, что отчество врача он так и не узнал. - Вы уже бывали на Акасу?
   - Доводилось.
   - Вы не знаете, кто меня может искать?
   - Лебедев. А что, кто-то еще добавился?
   Иннокентий смотрел через иллюминатор прямо на "стрелу". Интересно, он уже в курсе, что Онегин теперь не самая большая проблема для экипажа одного отдельно взятого корабля?
   - Нет, я так... Кто-то ведь должен был об этом попросить?
   - Просить? Осмелюсь предположить, что это его личная инициатива. Местные пошли бы в консульство, отправили бы запрос в управление, в лучшем случае, написали бы журналисту из этой передачи, как ее... - Иннокентий раздраженно щелкнул пальцами, - да из любой земной трансляции.
   Ишка сомневался, что кто-то из местных знал о существовании управления космических дел, или хотя бы догадывался о земных трансляциях. Отправить письмо... интересно, как, если даже Лебедев диппочтой его пересылать побоялся?
   - Видишь ли, тут дело в другом совершенно. Ты, надеюсь, не рассказал никому в интернате, зачем летишь?
   - Нет.
   Яну Ишка объяснил все, но это не в счет. Яну можно о чем угодно рассказывать - никто кроме него и тебя об этом никогда не узнает.
   - И молодец. Не следовало бы тебе этого говорить, но в вашем ведомстве исключительно неодобрительно относятся к возвращению на родную планету. Вырос на Земле, значит, там тебе и место, - врач сокрушенно покачал головой, видно, у дальних звездолетчиков с разрешением на вылет тоже были сложности.
   Кто-то из знаменитых пилотов пошутил, что самое трудное в профессии разведчика дальнего космоса - получить допуск на полет за пределы земной зоны. Хорошо, наверное, шутить об этом после десятка-другого экспедиций, а вот выпускникам ничего веселого. Идешь на распределение гордым покорителем дальних секторов, уже представляя, как твое имя будет смотреться на карте, а возвращаешься пилотом третьего ранга с правом полета в пределах трассы Земля-Луна.
   - Словом, на мой взгляд, на оринцев это не похоже. Они бы подняли шум. Задействовали официальные каналы. Пошли бы на поклон к Барсу, но тайком все выяснить ни за что бы не догадались.
   "Догадались", - хотел сказать Ишка, но передумал. Не хватало еще, чтобы Иннокентий посчитал, что у юного друга слишком разыгралась фантазия, и дальнейший полет ему противопоказан из соображений психологического комфорта.
  - Разумеется, Игорь, если ты разочаровался в своих поисках, вернуться еще не поздно.
  - Я вам надоел?
  - Нет, что ты. Да и педагогический талант Кирилла без тебя пропадет втуне. Вот только почту только что передали. Письмо из министерства приказывает срочно вернуть тебя на Землю,
  - Зачем?
  - Без объяснений.
  Вот и все. Каким же дураком был Ишка, когда думал, что у него плохое настроение. Вот сейчас оно плохое, а до этого все прекрасно шло. Брысь, "Буревестник", Ами... он что с ними даже толком не попрощается? А Ито? Куда полетит "стрела", если сегодня вечером неизвестный друг подскажет первому оринскому пилоту, что цель возвращается обратно?
  - Так... мне идти собираться?
  - Тебе решать, - пожал плечами Иннокентий. - Если хочешь знать мое мнение, в министерстве перестраховываются. Я письмо Зимину могу только после его возвращения передать, а он почту обычно после взлета читает и корабль ради тебя разворачивать не будет. Хочешь - летим с нами, хочешь - возвращайся.
  - Я с вами, - быстро сказал Ишка.
  И даже себе самому юнга никогда бы не признался, что согласился из-за страха. И страха не перед "стрелой", а перед позорным возвращением после бессмысленного полета. Вот придет он в свой отряд в Юнкосме, и что скажет? Что его ссадили с корабля как маленького, перед самой границей зоны?
  А "стрелы" бояться нечего. Пока Ишка будет держаться рядом с кем-то из старших, никто его не тронет. Не затащил же Ито его на Марсе в катер, и не стал гоняться за ним на поле. А на Акасу Зимин его и на шаг от себя не отпустит.
  - Не знаете, что за корабль? - Ишка махнул рукой в сторону тусклого иллюминатора. - Тоже ведь оринский?
  - Он самый. Собственные корабли только у Барса и есть. Остальные такой ерундой не интересуются.
  - Слышал, - торопливо сказал Ишка, чтобы опередить новую лекцию. - А пилоты у него тоже оринцы?
  - Один только. Остальные наемные.
  - Всего один? Знаменитый, наверное?
  - Нет, - Иннокентий почему-то помрачнел, - у них это непопулярно. Так ты интересуешься, кто корабль ведет?
  Ишка кивнул.
  - Странно, что мы с ним ни разу не встретились на станции.
  - Странно, - вежливо согласился врач, но Ишке уже было не до него.
  По трапу "стрелы" поднималась маленькая фигурка. Ами.
  - Смотрите! - Ишка вскочил с кресла и тут же замер.
  Что делать? Вряд ли Иннокентий поверит, что пилот Ито, уникальный специалист и в высшей степени благонадежный человек, судя по лицензии, участвует в какой-то приключенческой истории? Сходить за путешественницей самому? Совсем глупо.
  - Ами любит знакомиться с попутчиками. Думаю, что на "стреле" не слишком обидятся, если и ты присоединишься.
  Что делать, Ишка не знал, но Иннокентий понял его растерянность по-своему.
  - На кухне яблоки лежат, отнеси им парочку. Как говорится, от нашего стола - вашему. Исключительно символически, чтобы повод для знакомства был. Ну?
  Ишка глубоко выдохнул. Теперь сомневаться было не в чем - ему никогда не придумать, почему он не может идти на "стрелу". И что там с Ами, тоже узнать нужно. И... хорошо бы все-таки посмотреть на этого Ито вблизи, вдруг получится его узнать. Или не узнать.
  
  Глава 9
  
  Изнутри "стрела" оказалась неприятно пустой. Никаких следов от когтей Брыся на стенах, никаких украшений, указателей и прочей мишуры, отличающей любой дальник. Единственный признак жизни - тихие неразборчивые голоса за дверью кают-компании. Взрослые. И непривычная молчаливость путешественницы Ишке очень не нравилась.
  Разминуться с ней по дороге он точно не мог - "стрелы" не знают таких излишеств как вторые лестницы, а от последней ступеньки до двери кают-компании можно рукой дотянуться. На нижних ярусах и на мостике Ами делать нечего. Каюты? Ишка бы с удовольствием посмотрел, как живет Ито, но так рисковать даже путешественница бы не стала. Или стала?
  Дверь открылась сама, не дожидаясь решения гостя.
  - Добро пожаловать, - вполне приветливо сказал Ито. - Проходите, сейчас принесу еще чая.
  Чай - это хорошо. То есть это плохо, что придется здесь что-то пить, но чай все-таки лучше, чем какой-нибудь национальный напиток из условно съедобных отростков тропических растений, молока их млекопитающих и прочих оригинальных составляющих.
  - Никакого чая, господин Ито, - вмешался собеседник, и Ишка наконец-то узнал голос. - Эти разбойники не заслужили хорошего приема и немедленно отправятся обратно.
  Рядом с Онегиным сидела подозрительно тихая Ами, в своей старой клетчатой рубашке и с повязкой юнкосма на руке. Последний раз настолько послушную и воспитанную девочку Игорь Калинин видел год назад, когда в ЦДК Вику из их отряда хотели отчислить.
  - Товарищ Ито, - поправил капитан и все-таки вышел.
  - Мы сейчас уйдем, - подтвердила Ами. - Вот Игорь яблоки отдаст, - и сразу уйдем.
  - Никаких "отдаст", - уперся лингвист, - пусть оставит их здесь, и уходите немедленно. Ито очень вежливый человек, но это еще не означает, что вы вправе навязываться к нему в гости.
  Что делал здесь он сам, осталось загадкой. Или Ито его старый друг и пригласил Онегина лично? Ишка к лингвисту привязываться не стал и послушно поставил пакет с яблоками на шахматный столик в углу.
  Неизвестный владелец корабля обставил кают-компанию на редкость странной мебелью. Чего стоили только изящный круглый столик и четыре стула с высокой прямой спинкой? На такую не откинешься, чтобы отдохнуть, сбережет осанку лучше корсета. И на стол ничего кроме чашек и маленького торта не влезет: только для приема не очень близких знакомых и сгодится. Шерлок Холмс сразу сделал бы вывод, что сам хозяин никого в гости звать не собирается.
  - Замечательно, - сказала Ами. - Тогда мы не будем мешать.
  Онегин кивнул, рассеянно рассматривая причудливую фигурку какого-то двухголового зверя, заменявшего на шахматном поле коня. Ишка тоже был бы не прочь посмотреть на оринскую армию, но путешественница очень торопилась.
  В конце концов, на Ито они уже посмотрели. Голос его услышали. Кстати, голос... жалко, что в тот раз он через маску говорил. Вроде бы похож, но не совсем.
  Раньше Ишка думал, что бестолковых свидетелей, неспособных описать преступника, придумывают авторы детективов и плохие следователи. А вот как можно вспомнить человека, которого видел всего несколько секунд один раз в жизни?
  Еще в детективах очень любят рассказывать о переодеваниях. Если верить их сочинителям, для полной безнаказанности достаточно надеть какую-нибудь форму, и люди сразу же перестанут обращать на вас внимание. Никто не заподозрит бандита в безобидном почтальоне, кроткой монахине или даже пилоте первого ранга с правом межзонного полета, успевшего поучаствовать в шестой сверхдальней экспедиции.
  Знаки различия на мундире похитителя Ишка помнил все, и это почему-то особенно его раздражало.
  * * *
  - И зачем ты туда пошел? - осведомилась Ами, усевшись по-турецки у борта "Буревестника".
  - Не знаю. Ты на корабль не собираешься идти?
  На поле начинал накрапывать дождь. Мелкий, противный и обещающий абсолютно незаметно вымочить юнг до нитки.
  - Я узнала кое-что интересное для тебя, - сказала Ами голосом записной шпионки и шантажистки. - Получить свою порцию нравоучений от Зимина за побег ты всегда успеешь, все равно Онегин ему уже нажаловался.
  - Ты же отпрашивалась?
  - Погулять по территории базы. Но ты же не собираешься писать в путевом дневнике о нелегком быте биологов-романтиков?
  До этой минуты Ишка и дневник вести не собирался. Забыл о нем совсем. А уж рассуждать о нелегком быте, любуясь вертолетом метеослужбы в небе...
  - Ты, конечно, можешь сказать, что ни о чем не знал и свалить все на меня. Хочешь?
  - Нет.
  - Замечательно, - сказала Ами. - Тогда слушай.
  На "стрелу" путешественница явилась первой и до прихода отца успела перекинуться с радушным хозяином парой слов. Ито она разыскала на мостике, где, разумеется, сразу же попросила разрешения взглянуть на бортовой компьютер. На "стрелах" он очень интересный, старомодный, с такой удобной кнопкой просмотра маршрута...
  Ознакомиться с маршрутом вежливый капитан, разумеется, не дал. Это Ами сделала самостоятельно, без разрешения и, кажется, вполне убедительно разыграв случайное нажатие кнопки. В этом месте Ишка усомнился, но решил, что спора это не стоит. Даже если Ито все понял - это уже совершенно не важно.
  Гораздо интереснее, что никакого жесткого маршрута у "стрелы" не оказалось. Стрела шла "на буксире", привязанная к ведущему кораблю, а ни одного корабля кроме "Буревестника" возле Беловодья сегодня не было. Идти на буксире, без ведома ведущего корабля - невозможно. Кому-то ведь нужно настроить там связь и разрешить запросы координат, не говоря уже о том, что о параметрах прыжка придется сообщать отдельно. Обойтись без помощника с "Буревестника" Ито никак не мог.
  - Ну вот, - сказала Ами. - А потом пришел Онегин предлагать взятку, и делать это при нас ему было бы неудобно.
  - Предлагать что? - переспросил Ишка.
  - Подарок. На Акасу это очень любят. Каждый посол начинает с раздаривания всякой мелочи, чтобы обзавестись хоть какими-нибудь друзьями при дворе. Кто же будет иметь дело с подлым иноземцем просто так?
  - И он пошел к Ито, - сказал Ишка.
  - Ну да. Дворянин, лично отмеченный Барсом, это же мечта, а не попутчик... Игорь! Ты что, решил, что это он?
  Ишка промолчал. Онегин вызвался присоединиться к экспедиции в последний момент. Он мог спокойно войти на мостик и предложить пилоту на несколько минут передохнуть от дежурства. И, наконец, у него не было ни одной причины, чтобы идти на "стрелу". То, что ее ведет дворянин Оринского анклава на ней не написано.
  - Он не мог. Он, конечно, тот еще гад, но... ему же потом все равно на Землю возвращаться!
  - Всем потом возвращаться.
  - Он ничего не понимает в управлении кораблем!
  Ишка даже отвечать не стал. Прочесть два параграфа в учебнике любой может.
  Словно чувствуя его плохое настроение, тучи куда-то рассеялись и монотонное жужжание вертолета пропало. На солнце немедленно выбрался греться невозмутимый Брысь, подумал, почесал ухо и забрался на колени к путешественнице.
  - А Кир говорил, что он кота на станциях не выпускает.
  - Если слушать нашего штурмана, то он никогда не нарушает правила, не спорит со старшими по званию и не читает фантастику, - отмахнулась Ами. - Дай коту развлечься, он скучает по свободе.
  - Кстати, Кир сейчас на мостике? Корабль он поднимать будет?
  - Юрген, - сказала Ами. - Кир будет вечером. Тебе зачем?
  - Координаты для дневника попросить.
  Сейчас Ами начнет смеяться. И правильно - зачем заводить дневник за день до прилета? Его за неделю до старта начинают готовить, выдержки из энциклопедий собирать, гербарные папки, фотографии планировать...
  - Ты гений, - медленно сказала путешественница. - Значит, вечером ты пойдешь на мостик, попросишь координаты и заодно посмотришь маршрутную карту. Киру будет очень интересно узнать об открытом канале связи непонятно с кем, а рассказывать ему про "стрелу" совершенно незачем.
  - А если это Кир его открыл?
  - Игорь, - Ами встала, прижимая к себе кота, - современная психология лечит все, но манию преследования лучше не запускать. Если так рассуждать, то надо подозревать вообще всех, включая меня и тебя.
  - А ты Кира давно знаешь?
  - Два года, - сказала Ами. - Он тогда еще на другой трассе был. Игорь, это же не может быть он?
  Хотел бы Ишка быть таким же уверенным. История и без того выходила какая-то глупая: кого не соберешься проверить, каждый оказывается подозрительным. Онегин гуляет по чужим кораблям, штурман единственный, кто обязан следить за маршрутом и каналами связи, о Юргене вообще никто ничего не знает. А еще есть мама Ами, Иннокентий и Зимин - как раз хватит, чтобы для поисков друга Ито можно было кинуть кубик. Свои шансы угадать правильный ответ Ишка оценивал куда ниже.
  - Нужно систематизировать то, что мы знаем, - сказала Ами. - Построить систему и все сразу станет ясно.
  В детективных романах герои очень любили рисовать сложные схемы с квадратиками, стрелочками и кружочками. Стрелочек Ишка мог нарисовать сколько угодно, и все они сходились на нем самом. Сложности были с уликами. Единственное свидетельство - царапина на ладони, но никакого разумного объяснения для нее даже Ами придумать не сможет. В КЕК ничего интересного о капитане "стрелы" тоже не напишут: родился... учился... допуски... Собственно говоря, всё, кроме даты рождения Ишка и так бы смог по его нашивкам рассказать.
  Никакой связи между Ито и кем-то из экипажа Ишка тоже не видел. Зимин и Кир могли встречаться с ним на Акасу, семья Онегиных - в НИИ Дальних планет... И ведь от кого-то он это имя уже слышал.
  - Надо придумать, как не попасться на глаза Зимину, - сказал Ишка. - Хотя бы до отлета.
  Путешественница удивленно подняла брови. Для нее, конечно, никакой разницы, отвечать за свои преступления сейчас или потом, не существовало.
  - Подумаешь, ушли гулять по безопаснейшей планете в мире. Думаешь, Зимин стал бы слушать этого зануду?
  Ишка прикусил язык, чтобы не проговориться о письме. Кто знает, как поведет себя Ами, если увидит то самое, настоящее доказательство и во все поверит. Привязку к "Буревестнику" еще можно как-нибудь объяснить, а вот письмо из министерства... И вместо того, чтобы сделать то, о чем он мечтал последние три дня, вместо того, чтобы доказать свою правоту и навсегда избавиться от насмешек Ами, юнга промямлил что-то невнятное о том, что как раз Зимин составил бы специалисту по оринской группе диалектов достойную компанию.
  * * *
  Гром грянул после ужина, когда юнги уже надеялись, что все обойдется, а мрачность капитана объяснится какой-нибудь мелочью, вроде последних земных новостей. Ишка по этому поводу имел свое мнение, но предпочитал обсуждать с Ами результаты чемпионата Европы по футболу и новые назначения в Главном управлении внеземными базами. Газеты у них отобрал только гневный Онегин, потребовавший для своего выступления полной тишины и внимания.
  Пока он рассказывал о возмутительном неуважении к истории космоса, все было отлично. Когда перешел к описанию похождений юнг, радужных тонов в истории поубавилось. Капитан перестал улыбаться и начал слушать внимательней. Но когда он добрался до злополучной грядки, в рассказе не осталось совсем ничего хорошего.
  Под черной пленкой, в тепле и сырости, мирно прорастали особенно нежные семена. После прогулки юнг их пришлось срочно пересаживать под наблюдением специального робота, умеющего сохранять самые слабые и изломанные ростки. Разумеется, ни один человек на станции не понял, зачем юнги туда полезли. Поначалу никто не понимал и кто это сделал, но только пока Онегин не вспомнил о бывшем белом свитере Ами.
  - Теперь вы понимаете, до чего довело детей попустительское воспитание? Не уважать чужой труд! Жаль, что здесь нет Кирилла, потому что виноват он наравне с ними, а может и больше.
  Почему Онегин ничего не сказал им на "стреле"? Тогда бы они еще успели исправить все, что натворили, сами. Что он за человек? Пересмотрел чужие вещи, ничего не сказал, зато потом устроил из этого целый спектакль, собрав всю команду кроме пилотов.
  - Я полагаю, что ни о каком дальнейшем полете с ними и речи быть не может, - закончил "прокурор". - Таким вандалам в космосе не место.
  Мама Ами кивнула, впервые на памяти Ишки вмешавшись в разговор. Даже непонятно, как настолько молчаливый человек может работать лингвистом, да еще и практиком. Это же все равно, что человеку с аллергией на краски стать художником.
  - Ами, - устало сказал Зимин, - зачем вы сбежали, я понимаю.
  Ишка улыбнулся и тут же постарался снова стать серьезным.
  - Что вы не знали о семенах, я тоже понимаю. Но зачем было забираться под пленку?
  - Мы проверяли, можно ли будет из-под затемненной пленки смотреть на солнце, - не задумываясь, ответила Ами.
  - Дети интересуются наукой, - вступился Иннокентий, и Ишка почувствовал к нему что-то вроде благодарности. Врач не читал Александрову и не гордился знанием педагогики, но юнг всегда выручал.
  - Наука - это прекрасно. Но на Акасу вы такого устраивать не будете, хорошо?
  - Конечно, - хором сказали юнги.
  - Конечно. Потому что я вам запрещаю выходить из корабля. Все понятно?
  - Все, - сказала Ами. - Можно нам идти?
  - Михаил Федорович, но не слишком ли это сурово?
  - Не слишком ли это мягко? - возмутился Онегин, но Зимин уже вернулся к газетам. Последний матч архангельский "Водник" сыграл возмутительно плохо, и следовало немедленно выяснить, оставались ли у него шансы добраться до финала.
  - Легко отделались, - сказал Ишка, оказавшись в коридоре. - Могло быть и хуже.
  - Чем хуже? Думаешь, выбросили бы в космос без скафандров? Ты знаешь, как на Акасу принимают каждую делегацию? А из-за твоих фантазий нам весь день завтра сидеть на корабле!
  - Фантазий? - возмутился Ишка, но рассказать о письме не успел.
  Ами шагнула в свою каюту и, уже на пороге, обернулась.
  - Я совсем забыла тебе сказать. Ито - однокурсник Кира. Они учились вместе, а вчера встретились на Марсе, и он попросил его помочь. Сам знаешь, лоции устаревают, навигаторы на "Буревестнике" тоже лучше...Теперь всё, загадочный наследник?
  Дверь закрылась, оставив Ишку в одиночестве и крайне растрепанных мыслях. Все стрелочки на схеме сошлись в одной точке, но далеко за пределами листа. Далеко за пределами его, Игоря Калинина жизни.
  
  Глава 10
  
  Во сне Игоря замучил приставучий будильник. Он отключал противный звонок раза три, если не больше, но какую-то схему в коммуникаторе заело, и он срабатывал снова и снова. А вставать было еще совсем рано. На улице почти не было пешеходов, а с дороги доносился шелест шин последних ночных грузовиков. На другой стороне маячили нелепые девятиэтажные дома-башни, одинаково старые, побитые жизнью и больше всего похожие на нескладную постройку из кубиков. Со стороны парка к ним уже подкрадывались современные дома, а, значит, жить этим осколкам прошлого оставалось совсем недолго. Кажется, в Москве жилые районы целиком заменили новостройками еще года два назад, если не больше...
  Такой подлости Ишка от штурмана не ожидал, и где он находится, вспомнил не сразу. А когда все-таки сообразил, что перед ним самая обычная картина, никакой загадки в многоэтажках не осталось. Даже у самого неромантичного человека, - даже у главного бухгалтера "Звездного" - где-нибудь на самой дальней полке обязательно найдутся старые детские записи. Наверное, в каком-нибудь из этих дворов маленький Кирюша играл в высадку на Венере. Хотя... не настолько он старый. Они, наверное, как раз Дальние придумывали, какую-нибудь Хош-ни-хош в системе звезды Эоэллы. Неужели штурман так сильно скучает по Земле, что космос уже видеть не может? Или он скучает именно потому, что решил остаться на Акасу? Бред какой...
  - Игорь! Открой немедленно!
  Ами. Уже третье утро начинается с ее появления. Значит, коммуникатор ни в чем не виноват, а звонили в дверь. Значит, путешественнице зачем-то срочно понадобился второй юнга. Значит что-то случилось. Их все-таки отправляют на Землю?
  Ишка торопливо натянул джинсы и распахнул дверь.
  - Наконец-то, - сказала Ами. - Тебе еще никто не говорил, что много спать вредно?
  Коммуникатор показывал половину шестого утра. Целых пять часов сна - ужасно много с точки зрения путешественницы. Разве можно столько времени тратить впустую?
  - Что случилось?
  - Ты на Акасу посмотреть хочешь?
  - Именно сейчас? - лениво спросил Ишка, зашнуровывая кроссовки.
  - Здесь запрещено записывать. Вот трансляторами пользоваться можно, - и Кир обещал показать всю дорогу до Первого города. И если кое-кто сейчас поторопится...
  - Стой, - Ишка наконец проснулся окончательно - Как здесь?
  - Игорь, ты что, не знаешь, сколько часов лета до Акасу? Посадка была больше часа назад!
  Ясно. Конечно, зачем о чем-то говорить юнге? Зачем ему смотреть на, может быть, родную планету и вообще знать, где он находится. Пусть лучше на Москву любуется - это же намного интересней...
  - Зимин с Киром вообще не хотели тебе ничего пока говорить, - добила Ами. - Это Иннокентий разрешил. Он сегодня опять вызвался дежурным, вместо Юргена, так что если поторопишься, мы еще что-нибудь можем увидеть.
  * * *
  На мостик они все-таки опоздали, но совсем чуть-чуть. Разве что полет на катере от космодрома до столицы пропустили, но как раз в нем ничего интересного не было. Средневековые города, даже если в них есть космодром, ресторан с земной кухней и больница с диагностами последней модели, сверху все равно выглядят одинаково. Непонятная мешанина крыш, узких переулков и одна-две башни - для местного жреца, мага или короля, смотря кто из них первым решил продемонстрировать свою близость к небу. Здесь башня тоже имелась, правда, угадать ее хозяина, Ишка не сумел.
  - Итак, уважаемые телезрители, начинаем трансляцию с праздничных улиц города Ори, - произнесла Ами. - Как вы можете видеть, улицы города украшены транспарантами с надписями "Добро пожаловать" на местном, общем и русском языках.
  - Переиграла, - сказал Ишка. - На русском нету.
  И тут же Кир поднял камеру, снимая именно такой плакат. "Добро пожаловать, товарищ!" С большого полотна под приветствием холст еще не сняли, и о его содержании оставалось только догадываться. Наверное, портрет самого Барса с какой-нибудь маленькой девочкой, встречающих инопланетный корабль. Почему-то на Дальних планетах очень любили рисовать именно этот сюжет: менялись только действующие лица, да девочку высшие лица иногда сажали на плечи, а иногда просто держали за руку. Вполне достойное украшение для главной городской площади, по последней прогрессивной моде очищенной от торговцев и нищих.
  - Мир сошел с ума, - сказала Ами. - Нас назвали товарищами в абсолютно кастовом обществе. Ты знаешь, что здесь без правильной шляпы запрещено выходить на улицу?
  - Трудно не догадаться.
  Хотя бы потому, что Зимин шел в академической шапочке, мама Ами заплела крохотную косичку и обвязала голову лентой, а Онегин соорудил на голове нечто невообразимое из парика, шнурков всех цветов радуги и нескольких меховых лоскутков. Ишка из всего этого набора мог прочесть только общий дружелюбный настрой, желание лично встретиться с герцогом и знак путешественника. Не исключено, что именно эта странная конструкция заставляла встречных обходить подозрительную компанию подальше, не рискуя даже взглянуть на подобную ересь лишний раз.
  - Хотел бы я знать, чей это мех, - сказал Иннокентий. - Но боюсь, лучше не спрашивать.
  Команда "Буревестника" обогнула дом с гигантским плакатом, раскланялась с какой-то каретой и свернула в один из узких переулков. Здесь людей было намного больше, но... Ишке категорически не нравились такие красивые и счастливые люди в чистейших народных костюмах, гуляющие по одной улице города. Потемневших от старости деревянных домов здесь тоже не нашлось - только каменные, с причудливой вязью барельефов вдоль всего фасада. Отвратительная улица.
  - Между прочим, это проспект Мира, - сказал Иннокентий. - А та площадь называется площадью Звезды. Красиво?
  - Без фантазии, - сказала Ами, и Ишка с ней полностью согласился.
  Проспект Мира закончился мостом, глубоко под которым в зеленоватой воде промелькнула чья-то зубастая пасть, и высокой стеной с воротами. Редкое гостеприимство. Сами послы обычно сравнивают резиденции в настолько охраняемых крепостях с изысканной тюрьмой, особенно если в городе запрещены полеты, а космодром убран подальше от центра. А если еще и собственная связь запрещена...
  Лебедев точно не стал бы отправлять письмо на Землю без причины.
  - Вот и все, - сказал врач, когда экран погас. - Туда им ни камеру, ни рацию не пронести.
  - Глупости. Интересно, как местные стражники отличат обычные сережки от наушника рации? А очки со встроенной камерой от обычных? А...
  Путешественницу оборвала трель внешней системы наблюдения - кто-то решил навестить прибывший корабль, и Иннокентию пришлось уйти, так и не объяснив, что львиная доля стражи Первого города - дворяне. А найти в Оринском анклаве дворянина без коммуникатора ничуть не проще, чем на Земле - девчонку без анкеты для друзей.
  - Как думаешь, что скажет Лебедев? - спросила Ами. - Есть варианты?
  Ишка мог только пожалеть, что не начал рассказывать о дворянах сам, вместо врача.
  - Ставлю на какую-нибудь возвышенную историю межпланетной любви, - заявила путешественница. - А мама говорит, что у меня есть чутье на людей. Только взгляну, и сразу понимаю, чего от них ждать.
  - И на кого ты сейчас смотришь?
  - На тебя.
  Наверное, это можно было считать комплиментом. Не каждый ведь человек вызывает у окружающих такие мысли.
  - И вообще, - сказала Ами, - согласись, что если Лебедев просто видел твою работу и хотел написать тебе письмо по случаю очередного улучшения работы со школьниками, это будет слишком жестоко?
  - А Ито? - вырвалось у Ишки.
  - Ты все еще веришь в эту чепуху?
  Хмурый Ишка отвернулся. Теперь ему уже никогда не доказать Ами, что "стрела" шла за ними вовсе не из-за устаревших лоций. И что на запрос воспитатели отправили ложный ответ.
  - На правду не обижаются, - заявила Ами. - А придумывать сказки в одиннадцать лет - глупо.
  Наверное, Иннокентия забыли предупредить о местных правилах. А пришел какой-нибудь доверенный регистратор герцогства и расспрашивает его о целях прилета, сроках пребывания... на некоторых планетах вообще заставляют полную анкету заполнять с поминутной росписью, что гости собираются на планете посещать. Если бы Зимин не запретил любые контакты с местными жителями, Ишка предпочел бы заполнить декларацию какой угодно длины, лишь бы не обсуждать с Ами ее "варианты". И всемогущий космос сжалился над ним, включив связь.
  - Игорь, ты бы не мог спуститься? Ответить на несколько вопросов местным стражам порядка? Формальность, разумеется, но здесь принято делать это лично.
  - А Михаил Федорович?
  - А я? - спросила Ами. - Или на этой планете женщин за разумных существ еще не считают?
  - Может быть потом? По очереди?
  - Вот еще, - сказала путешественница. - Если нужно, я могу не подслушивать. И не подсматривать. И даже не смеяться, когда Игорь будет объяснять, что прилетел с целью осмотра местных достопримечательностей или сбора информации для своей научной работы.
  Ишка вскочил с кресла, торопясь, пока врач не передумал. Не просто посмотреть на местный космодром вживую, не просто поговорить с настоящим оринским стражником, но еще и сделать это все без Ами?
  Абсолютно невозможно.
  - Ами-тян, - в последний раз попытался Иннокентий, - кто-то должен оставаться на корабле.
  - Разве не дежурный? - спросила путешественница, спускаясь по лестнице.
  Надо сказать, получалось это у нее гораздо лучше, чем у самого Ишки, так что когда он вышел на трап, Ами уже стояла возле катера пограничной службы. А может и городской полиции - зачем такому космодрому отдельная служба безопасности? Катера вполне могли даже обычной страже разрешить: если, конечно, герцогу хочется, чтобы в городе хоть какой-то порядок был.
  - Игорь Калинин? - чиновник с форменной темно-зеленой фуражкой на голове жестом пригласил Ишку на переднее сидение. - Его сиятельство приглашает вас ко двору. Он очень рад первому детскому визиту.
  Ишка понял, что сейчас он совершенно счастлив. Детские посольства - совсем недавняя придумка, но очень уважаемая. Больше никто и никогда не скажет, что он сбежал без разрешения как последний первоклашка, поверив в собственные выдумки. Нет, стать послом - это великолепно, даже если Зимин не разрешит слетать в город.
  Неужели это Лебедев организовал?
  - Мы благодарим герцога, - с жутким акцентом сказала Ами, - но не можем принять его приглашение без согласия капитана.
  Ишка подумал, что у путешественницы очень странный подход к изучению языков. Сам он никогда бы такую сложную фразу по-орински не выстроил, но и столько ошибок в звуках ни за что бы ни наделал. Неужели она где-то нашла учебник без аудиоуроков? Или ей такую редкость подарили?
  - Понимаю, - не менее вежливо улыбнулся чиновник. - Разумеется, капитану будет передано официальное приглашение. Пока я прошу вас заполнить декларации.
  Бланки пришлось заполнять в катере, на заднем сидении - единственный столик можно было поставить только там, а о том, чтобы забрать бумаги на корабль, и думать не стоило. Тогда бы Иннокентий их и звать не стал, сам бы все заполнил и отдал: намного быстрее.
  На электронную бумагу местные регистраторы перейти еще не успели, а обыкновенной ручкой Ишка выводил печатные буквы мучительно медленно. Привычная ко всему путешественница поначалу управлялась быстрее, но только до тех пор, пока чиновник не вручил ей пойманного у самой кромки поля Брыся. Писать, прижимая к себе второй рукой взрослого среднеупитанного кота, сможет далеко не каждый, и нет ничего удивительного в том, что самое важное Ами пропустила.
  Задумавшись над собственной целью прилета, Ишка и сам бы не обратил внимания на то, что катер поднимается, если бы от случайного толчка ручка не проехала по бумаге, одним махом сведя на нет все предыдущие труды.
  - Стойте! - крикнула путешественница. - Что вы делаете?
  Водитель, не оборачиваясь, сдвинул руль влево, туда, где на горизонте виднелись вышки городской связи. Чиновник сдернул с головы фуражку, поправил сбившиеся волосы и хрипло осведомился:
  - Лорд Игер, вам еще нужны эти существа?
  - Лорд Игер? - переспросила Ами. - Существа? Игорь, скажи, им, что сами они существа и чтобы они немедленно вернулись.
  - Исключено, - почти печально сказал чиновник. - Барон Ставров со всей определенностью сообщил мне, что герцог ждет именно вас.
  Ставров? Иннокентий? Он что, с ума сошел?
  - Уже барон, - сама себе сказала Ами, рассеянно поглаживая кота. - Брысь, ты представляешь, такое никчемное существо и уже дворянин короны.
  - Разумеется, миледи. Каждое домашнее животное Его светлости вознаграждается за свою преданность титулом барона.
  Ишка против своего желания улыбнулся. Получается, место предателя при дворе герцога будет где-то между котом и... знать бы, кого Его светлость еще при себе держит. Хорошо бы какую-нибудь белую крысу. Или ручного дрессированного таракана.
  - Достаточно ли удобно лорду?
  - Достаточно, - сказал Ишка, краем глаза наблюдая, как Ами быстро пишет что-то на обороте декларации и выбрасывает записку в окно. Вряд ли кто-нибудь найдет этот листок, но хотя бы один шанс у команды "Буревестника" будет. Интересно, что расскажет им Иннокентий? Пришла гвардия герцога и забрала юнг силой?
  Судя по тому, как спокойно чиновник относился к выброшенным запискам, плевать им здесь и на "Буревестник", и на Землю и на весь Галактический союз как гарант свободы, равенства и братства звездных наций. Акасу в него все равно не входит - им терять нечего.
  Под катером уже заканчивался Третий город - с огородами, потемневшими от дождей крышами и людьми, которые при виде катера падали ниц, в полном соответствии с правилами приветствия высоких чинов. Начинался Второй - с почти знакомыми улицами, плакатами и площадями.
  - А что его сиятельству от нас надо? - спросила Ами.
  Ответа она не дождалась, да он и не потребовался. На площади Звезды грязной серой грудой валялся холст, всего час назад закрывавший громадный портрет на стене. С портрета катеру пограничной службы его светлейшества улыбался сам Ишка. Лорд Игер Барс, уточняла размашистая подпись.
Оценка: 1.00*2  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"