Песня. Вечерняя песня струится над гладью озера, которое девственно - алая вода отражает камыш, холодная глубина таит смерть. Песня льется над лесом, над еще озаренными последними лучами полянами и укутанными шершавыми плетями деревьев укромными местами.
О, Пан!.. Твоя флейта стольких путников завлекла в неведомые страны - так будишь ты мечты и потаенные желания. Да и кто бы устоял перед твоим сонным величием! Песня завершает день - и нимфы выходят на поляну. Старые сатиры приплясывают и громко топают по земле - они переполнены. Их цель, желанная, объект страсти - они выходят, их тела стройны, их лица печальны, тень накрыла мир! Ведь бог исчез - и пуст его трон, укутанный плющом, бог сбежал - Дионис играет, но нимфы в печали. Еще вчера, на этой поляне до небес плескалось вино, и нимфы в диком соитии с сатирами оглашали воплями лес, а Дионис, пляшущий мальчик, танцевал на телах и веселился - да, он был весел, но теперь он пропал. Холодный ветер несся над деревьями, и пусто было в целом мире - нимфы, собравшись на танец на вечерней поляне, чувствовали, что они потеряли какую-то часть.
Мир был неполон - деревья были стройны и прямы, вода тиха и залита алым, трава остывает, отдавая собранное за ночь тепло холодному воздуху Ночи. Мир был устойчив - в нем не было Диониса. Мир стал плотным, теперь на него можно было смотреть.
Нимфы крохотными осколками тоски оросили траву. Сатиры были хмуры - они терпели боль.
- Теперь я существую, - тихими колокольчиками прозвенел над поляной голос нимфы. - Теперь я существую, ведь подо мной подминается трава. От меня падает эта гадкая тень. О, ненавистная устойчивость, о, Дионис, ведь теперь мы умрем! Какая ужасная участь - быть. Быть плотным, быть осязаемым, какая может быть пытка безжалостней? О, ужасная необходимость существовать! Какой позор - умирать... Дионис, где нам искать тебя, Дионис, где нам найти себя?..
И пала тьма. Тьма была непрозрачна - это была та самая Тьма, которая сопровождала рождение мира. Резко закричала птица, плеснула вода, хрустнула ветка, и нимфы морщились от боли - мир был устойчив, мир БЫЛ... И нимфы усталыми глазами прозревали безумный танец элементалей в почерневшем воздухе. Несомненно, такого не было раньше, такого не было никогда. Дикая пляска духов в злом шелесте листвы, черный хаос на границе явленного и незримого. Духи плясали, а обнаженные тела мертвенно белели на некогда сожженной страстью поляне.
Время текло причудно и странно - вот была ночь, а секунду спустя было утро, а потом был вечер, а потом снова день. Ойкумена оплакивала своего Бога - Дионис исчез. Проклятая безысходность, проклятое существование!..
И в миг тьма ушла. Тьма растворилась, будто сама в себе, исчезнув неведомо куда - и мир снова стал сладостно неуловим - где деревья, где лес и озеро? Лишь похотливая игра в безумных зрачках сатира, лишь боль в раздувшихся тентикулах, лишь бездна в глубине глаз нимфы.
Ласковый, беззаботный смех разнесся над миром. И в глазах задравших головы вверх на миг отразилась картина - пляшущий мальчик, неуловимый Дионис поднимается к небу, раскинув руки, прибитые к темному древу. Его глава была обвита плющом, а глаза были так же черны, как обычно.
- Дионис! - разносился по Вселенной тысячеголосый ор. - О, Дионис, ты вернулся, счастливый мальчик! Из ран твоих течет алое вино, а озорная улыбка пляшет у тебя на губах. Дионис, безумный соблазнитель, ты опять перехитрил нас!