Я простой фермер. Ну как простой, сейчас может и простой, а вообще я дауншифтер. Раньше я работал в городе, в крупном банке, и был вполне себе доволен судьбой. Зарабатывал довольно хорошие деньги, позволял себе всякие приятные излишества, развлекался на полную катушку, но потом, постепенно ко мне начало приходить понимание тщетности всех этих (достижений, и, как следствие, понимание напрасности моих усилий. Ведь что нужно для счастья? Свежий воздух, здоровая пища, единение с природой, с животными, любимое существо рядышком, и тепло очага холодными зимними вечерами.
Именно так я и пришел к тому, чтобы продать свои акции, квартиру в столице, драгоценности, и купить это фермерское хозяйство в благословенном теплом краю.
Сама ферма располагается на берегу красивейшего озера, вдалеке от главных дорог, но проезд сюда конечно существует. Нельзя сказать, что хозяйство особо прибыльное, но позволяет жить безбедно и даже оплачивать дочке учебу в университете, где она изучает арахнитарные науки. Собственно, из-за этой учебы и не сводятся концы с концами так, как хотелось бы. Каждый раз перед квартальным платежом приходится выдавливать из хозяйства все соки, чтобы разжиться дополнительным талларом.
Основа хозяйства - это две животноводческие фермы - овцеферма,шерсть из которой поставляется на швейное предприятие в двадцати километрах отсюда, и человекоферма,плодами которой пользуется мясокомбинат в соседней деревне, и мы сами. Между фермами располагаются посадки различных растений, которые никуда не поставляются, а используются для нужд хозяйства.
Таким образом, можно сказать, что я занимаюсь самым благородным делом на земле - обеспечиваю еду и одежду для других арахнид. Да-да, вы не ошиблись, именно арахнид! Как тарантул самых широких взглядов, я считаю, что каждый мыслящий арахнид имеет право на теплую одежду и ребенковую ножку к обеду. Я понимаю, что сторонники расовой теории имеют серьезные аргументы в пользу своих убеждений, и сама история подсказывает, что не все арахниды равны, но, в наш просвещенный век арахнизма, когда практически повсюду запрещена смертная казнь, а идеал сохранения жизни возведен в степень, мы должны шире смотреть на права всех арахнид в мире и стремиться ко всеобщему счастью для всех без остатка.
Это я к тому, что жизнь на природе, кроме физического здоровья приносит еще и просветление духовное, очищает душу и заставляет думать о вечных ценностях, не замыкаясь в низменной текучке. Уверен, что если правы те, кто говорит о перерождении души и о карме, то мне однозначно уготовано переселение в какого-то очень прогрессивного тарантула своего времени.
Но, к сожалению, и о текучке забывать нельзя, платеж за следующий семестр наступает уже через три дня, а денег еще не достаточно. На овцеферму рассчитывать не приходится, все уже пострижены, шерсть сдана, и деньги лежат на счету, готовясь быть перечисленными на счет университета. Одна надежда на человеков, они милые меня раньше не подводили и сейчас надеюсь не подведут.
Выйдя на подворье я, как обычно, вынес ведро корма и самки немедленно побежали к корыту, чтобы начать свою обычную суету вокруг корыта - толкаться, вырывать друг у друга куски еды, тягать друг друга за шерсть на голове. Ребятёнки, которым как раз неплохо было бы как следует набивать животы, не обращают на еду никакого внимания. Этим дай побегать друг за дружкой и полазить где нельзя. Вообще в этом смысле человеки, в отличии от родственных им свиней, довольно вредные существа когда надо, чтобы они быстро росли и нагуливали жирок, они бегают, и думать о еде не думают, но как только ты хочешь, чтобы они выросшие поменьше ели и побольше рожали, они садятся на землю вокруг корыта и только тем и заняты, что жуют и рычат на своих товарок.
Не обращая внимания на самок, я пошел вглубь двора и начал вылавливать подросших ребятёнков. Каждого пойманного обычно проверяют на пол, чтобы оставить самок на развод, но в текущих обстоятельствах, когда самок более чем достаточно, а денег как раз не хватает, приходится брать всех подряд.
Первых двух ребятёнков я поймал довольно легко и, закинув их в клетку, начал охотиться за третьим. И вот тут меня ждали несколько неожиданностей. Первая - ребятёнок лет шести - семи как чувствовал, что ничего хорошего ему встреча со мной не принесет, убегал по всему двору, при этом стараясь всунуться в различные щели между ящиками и сараями для человеков - в те места, где до него трудно дотянуться, при этом самым мерзким образом визжал, изрядно меня, признаться, раздражая. Глупый! Ну зачем ты бегаешь? Все равно мне придется тебя поймать именно сейчас, и шансов скрыться у тебя никаких. Вторая неожиданность настигла меня, когда я догнал таки ребятёнка. Какая-то самка оторвалась от корыта и, прибежав ко мне, начала вырывать у меня мою законную добычу, при этом разворачивая ребятенка так, чтобы обратить его ко мне стороной гениталий. Только ценой некоторых усилий удалось мне отцепить их друг от друга, после чего клетка моя наконец заполнилась. Кстати, насчет гениталий, в другое время ребятёнок мог бы оказаться отличным производителем, даже жалко будет такого под нож пускать, но университет мои проблемы приплода к сожалению не волнуют.
Прежде чем поместить тушки в холодильник, ребятёнков следует конечно же умертвить. Тут проявляется еще одна черта моего характера. Как уже заметил мой читатель, я всячески стою на позициях арахнизма, и проявляю их даже в отношении животных. Я знаю, что многие фермеры, чтобы сберечь драгоценную кровь для себя, перерезают ребятенкам горло, и подвешивают их вниз головой над ведром, обрекая на мучительную смерть от потери крови. Я не таков. У меня в сарае оборудована специальная бойня, которая умертвляет ребятёнка максимально быстро и с минимумом страданий. Голова человека закрепляется в специальные тиски, и потом железный прут выстреливает им в заднюю часть головы, моментально и безболезненно умертвляя. При этом конечно же портится голова, что делает нереальным приготовление такого деликатеса как ребятёнковые головки в молоке человекосамок, но арахнизм превыше всего!
Я запустил руку в клетку и достал оттуда как раз того самого бойкого, который дольше всех ловился. Ну что дружок, больше всех бегал, а умрешь первым, сказал я ему, а он уставился на меня своими тупыми глазенками и раскрыл рот, показывая редкие зубы. Я закрепил его голову в станок, а он все скалился, так и остался скалиться, когда железный прут пробил ему голову и вышел с обратной стороны смешным красным рогом. Всегда меня этот момент забавлял, хотя конечно нельзя смеяться над смертью, даже если это и животное, специально для того и выращенное.
Умертвив оставшихся человеков, я поместил их в холодильник и вышел подышать свежим воздухом. Возле забора, ограждающего человекоферму, стояла самка, похоже та же, что тыкала в меня ребятенком, и смотрела на меня, как будто ждала чего-то. Решив быть сегодня добрым, я закинул ей жменю еды, но самка даже не посмотрела на нее. Надо будет обязательно вызвать ветеринара, такое поведение явно означает болезнь, вопрос насколько заразную?
Вечером пошел дождь. Была сильная гроза, и животные посбивались в кучи и мычали на все свои овечьи и человечьи лады. Я пошел спать пораньше - завтра важный день, надо заехать сдать мясо, получить деньги и наконец-то заплатить за семестр.
Утром меня ждал настоящий удар. Вот что значит строить планы! Хочешь рассмешить великого Арахна, расскажи ему о них, и Он найдет способ над тобой посмеяться. Вечерняя гроза, похоже, вызвала обрыв линий электропередач и обесточила ферму. Будь дело днем, я бы успел запустить генератор, а теперь... все три тушки безнадежно испорчены.
Чуть не плача я сгрузил бесполезных уже ребятёнков на компостную свалку за человекофермой, и ушел считать убытки. Несвоевременная оплата означает пеню в размере двадцати четырех процентов годовых, да и денег пока взять негде. Возможно, придется пожертвовать некоторыми человекосамками, или пустить под нож не подросший молодняк. На худой конец придется продать несколько овец.
После дня бесплодных терзаний я лег спать с тяжелой головой, долго ворочался, тревожимый неприятными думами, а тут еще и какая-то глупая человекосамка истошно голосила всю ночь перед компостной кучей.