Аннотация: Странный, но почти автобиографичный рассказ.
- Отвратительная передача. У ведущего костюм такой красный, что в глазах рябит.
- Это можно было бы терпеть, не будь он таким усатым. Зачем бы ему носить под носом сапожную щетку?
Усмехнувшись, я продолжила смотреть на экран, даже не удостоив взглядом свою собеседницу. Тем не менее, я могла бы поспорить, что ее эмоции в тот момент являлись отражением моих. За столько лет общения мы так срослись, что стали фактически одним человеком. Единым организмом. Сходные эмоции, мысли, слова. Тем не менее, в комнате нас было двое.
- Хрен его знает. Еще пива?
- Твое здоровье.
***
- И эта жирная бабища - писательница? С таким-то шнобелем?
- Нос еще полбеды. Послушай, что она несет. Пишет шоу-детективы.
- Возьми "шоу-детектив", добавь к нему слово "искрометный" и попробуй не сблевануть.
- Рвотный рефлекс не обманешь.
- А что тот красный мужик? Кажется, у него сейчас парик сползет набок.
- Оно и к лучшему. Принеси, пожалуйста, пепельницу и сигареты из прихожей...
- Много куришь последнее время.
- Прости.
***
Сигаретный дым вился в воздухе и, поднимаясь выше, как будто зависал в нем, постепенно растворяясь. В окно заглянуло солнце; его лучи пронизали сизую мглу, наполнив ее необычной красотой и странным смыслом. Глядя на затейливые узоры и спирали, я размышляла о какой-то ерунде, задумчиво двигая сигаретой из стороны в сторону. Глубоко затянулась и выпустила дым аккуратной густой струей, которая почти сразу расплылась, потеряв изначально правильные очертания конуса. Мысленно добавив к своим воображаемым достоинствам умение создавать геометрические фигуры, я посмотрела на свою визави. Та улыбнулась в свойственной ей манере, не разжимая губ, и быстрым движением убрала с лица непослушную прядь русых волос.
- Я говорила тебе, что ты слишком много куришь?
- Да.
- С пивом тоже пора завязывать.
- Да.
- Ладно...
***
- Может, хватит таращиться в ящик? Ждешь, пока твой мозг сгниет?
- Можешь выключить. Телевизор - всего лишь фон для размышлений. Я перестала улавливать смысл, еще когда та замызганная писательница произнесла слово "искрометный".
- Это было полчаса назад.
- Допустим.
- А что, пиво кончилось?
- Нет, в холодильнике еще есть. Сходи и принеси, хотя... ладно, схожу сама.
- Если тебе не трудно, посмотри на термометр. Сколько на улице?
***
- Ровно ноль. Держи бокал.
- Спасибо. Что, и вода в лужах замерзла?
- Опомнись. Московская вода при нуле не замерзает.
- Тебе не кажется, что ты в последнее время... ладно, забей.
- Я все прекрасно понимаю. Да, я слишком много пью, курю и думаю. И слишком мало пишу.
- Прекрати. Я вовсе не это имела в виду.
- Забей.
***
В комнате повисла неприятная тишина. Глотнув пива, я с затаенной обидой глянула на свою подругу; она смущенно отвернулась. Минута прошла в молчании. Я пила пиво из красивого высокого стакана и думала, как трудно быть писателем, тем более начинающим. Как редко приходит вдохновение, и как ты пытаешься не упустить его, лихорадочно долбя по клавиатуре или черкая ручкой в блокноте. Как оно уходит по непонятным порой причинам - из-за того, что в кружке слишком мало чая, или этот чай имеет другой запах, не тот, что был вчера. Иногда утром не можешь вспомнить идею, которая еще вчера ясно вырисовывалась в голове. Ее с лихвой хватило бы на целый роман и пару лет напряженной работы, а утром неплохой в целом замысел превращается в сонную дымку и обрывки мыслей. Еще бывает, что книга, которая казалась веселой и интересной, в результате оказывается никому не нужной. Ни детям, для которых она слишком сложна, ни взрослым, которые из нее уже выросли, ни друзьям, которые уже устали врать, что она им нравится, ни мне - мне она уже успела надоесть. Бывает, что ты с опаской даешь прочитать свежий рассказ приятелю, надеясь услышать справедливую оценку, а встречаешься со стеной такого нахальства и тупого веселья, что лицо заливает краска, а руки нервно комкают за спиной вырванные из грубых рук и такие дорогие тебе листы. Еще хуже, когда человек легко и непринужденно бросает тебе фразу: "Ты никогда не будешь писателем", не читав при этом ни одного твоего рассказа или стихотворения. А ты сидишь и молчишь, закусив губу и моргая, чтобы выступившие внезапно слезы не скатились по щекам, с головой выдавая чувствительность, которую ты годами скрывала за маской безразличия и цинизма. А потом, в тот же день ты с грохотом и хрустом падаешь на улице, в кровь расшибая и без того травмированное колено, а потом встаешь и идешь дальше по своим делам, пытаясь не хромать, нисколько не изменившись в лице и не жалея себя. Тем же днем тебя предает близкий друг, но ты не плачешь, уткнувшись лицом в подушку, а сидишь и хладнокровно рисуешь сотую убогую картинку, и вечером спокойно ложишься спать. Почему? Я прикурила еще одну сигарету и вновь посмотрела на свою собеседницу, пытаясь хотя бы в ее глазах прочитать понимание. Наши взгляды встретились, и я увидела одно - желание понять и боязнь ошибиться и сказать что-то, что я совсем не хочу услышать. Но ведь это совсем не то. Желание понять и понимание - совсем разные вещи. Я отвела взгляд и стала рассматривать собственные ногти. Почти без выражения сказала:
- Ты права. Я слишком много курю. Давай выпьем за то, чтобы бросить.
- Давай.
Я протянула руку с бокалом, но не рассчитала движение. Тонкое стекло, соприкоснувшись с гладкой поверхностью зеркала, треснуло и раскололось. Часть осколков упала на ковер. Зеркало задрожало, но не разбилось, и моя собеседница смотрела на меня из него, озадаченно улыбаясь и сжимая в одной руке дымящуюся сигарету, а в другой - еще сохраняющие цилиндрическую форму кусочки стекла.