Ерогова Алёна Игоревна : другие произведения.

Слабое звено

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Мир сошел с ума. Хотя это уже давно не новость.
    Все новое - это хорошо забытое старое. И это тоже не новость.
    А вот исчезновение более, чем половины города вместе с жителями в одном из уголков нашей страны - новость из ряда вон выходящая. Да и то, что пришло взамен... лешие, навки, берегини, шишиги, волколаки... Список оживших "фольклорных элементов" не короток, и все не так безобидно и просто, как многим показалось на первый взгляд.
    Да, это сказка, хотя и довольно-таки мрачная. И как у любой сказки, у этой тоже есть свое начало:
    В некотором Царстве, в некотором Государстве...
    + 2 страницы к 7 главе.
    html counterсчетчик посетителей сайта

   Небольшие авторские предупреждения для тех, кто открыл этот файл.
  
   "СЗ" - мой эксперимент во всех смыслах. Некая проба написать фантастику с немалой долей фэнтези (или наоборот) [пояснение для тех, кому нравится отыскивать перлы - о, да, это самоирония, понятная только мне самой], поэтому у меня естественно могут возникать определенные ошибки, и я буду рада и признательна конструктивным разборам по этому поводу.
   Кто-то этот мир описал бы гораздо лучше, красочнее и страшнее, мне же здесь важнее люди и их жизнь, поэтому разговоров будет больше, чем подобия боевых действий.
   В тексте могут встретиться кровь, смерть, боль, а также циничные, бредовые, пошлые, жестокие и неудачные шутки, разговоры и мысли. В общем, все то, что встречается в обычной жизни.
   Описываемые люди все взрослые и матом не ругаются. Они с помощью него разговаривают, выражая даже одним емким словом всю эмоциональную окрашенность своего состояния или ситуацию, в которой находятся.
   Главная героиня имеет физические недостатки, поэтому действия, мышление и юмор у нее зачастую соответствующие.
   Девушки здесь радугу не кушают и бабочки из прямой кишки у них не вылетают.
   Идеальных мужчин здесь тоже нет.
   Любовь все-таки где-то тут будет - маленькая и ну очень странная.
   История серьезная, несмотря на фольклорный антураж в будущем и прочее, и писаться будет долго, поэтому сама не знаю, насколько часто буду выкладывать продолжение.
  
   Если Вас это не устраивает, то закрывайте этот файл, не задумываясь. Если это Вас не напугало, то добро пожаловать в Царство.
  
  
  
   Слабое звено.
  
   Я различил в движенье постоянство:
Так в древний путь вливаются следы,
Так странствуют взыскующие Царства
Дорогами священной простоты.

Теперь я вижу только то, что вижу,
И знаю только то, что знал всегда -
Реки не остановят невода,
Утерян смысл понятий "дальше", "ближе"...
  
Я повторяю, говоря иное,
Я странствую, как остаюсь в покое,
Забыта цель и потому права.

Я тот, кто отвечает на вопросы,
Моя рука спокойно держит посох,
Мой голос тих - я отыскал слова.
  
   Сергей Калугин, "Венок сонетов".
  
  
   Пролог.
  
   Где-то в Центральном парке "имени" Культуры и Отдыха.
  
   На широком подоконнике с потрескавшейся местами голубой краской, за двумя горшками с немного необычными в них растениями сидела черно-белая кошка и внимательно наблюдала за тем, что творилось снаружи их с хозяином дома. Кончики ушей изредка подрагивали, хвост то резко дергался в сторону и закручивался, когда кошка напрягалась, вглядываясь в подозрительные для нее места, то медленно и разочарованно выпрямлялся, когда она понимала, что ничего особенного в ближайших кустах и траве вовсе нет.
   Снаружи было сумрачно и почти тихо: не стрекотали насекомые, не пели птицы, перепархивая с ветки на ветку, да и немногочисленных животных не было видно даже краем глаза маленькой хищницы. Слишком уж для этого места и от того еще более неуютно и неприятно. Для людей, по крайней мере, но не для кошки и ее хозяина - их такие вещи абсолютно не волновали. Место было их домом и совсем неважно, какое впечатление оно производило на других.
   Где-то высоко в небе внутри плотных серых туч наконец-то раздался первый глухой раскат грома, заглушивший крик ворона, вспорхнувшего с ржавого прута старого забора и скрывшегося за верхушками сосен, где вдалеке возвышалось старое Чертово колесо. Тут же налетел ветер и под его порывом зашумели, зашептали кроны деревьев и затанцевали в хороводе прошлогодние листья, поднятые с земли вместе с пылью и прочим мелким сором. Из леса долетел призывный, очень звонкий девичий смех, и мгновение спустя уже нельзя было понять, послышался он в шуме ветра или был на самом деле.
   Кошка повернула голову и, мяукнув, сверкнула на хозяина желто-зелеными глазами - мол, не этого ли часа ты ждал? А если ждал, то почему сидишь до сих пор?
   Хозяин отложил старую потрепанную книгу в сторону и прислушался.
   - А и, правда, Муня, чего это я сижу? - отозвался он с доброй усмешкой очень хриплым и тихим голосом. Такой обычно получается, когда очень долго ни с кем не разговариваешь, кроме той самой кошки, да еще нескольких других существ, которых и людьми-то назвать довольно-таки сложно.
   Мужчина поднялся из-за стола и потянулся до хруста в позвонках, глядя в окно все с той же полуулыбкой. На вид ему было чуть за тридцать, но седые нити в черных волосах, сеточка мелких морщинок в уголках глаз и недельная щетина на щеках прибавляли лет. Ни телосложением, ни внешностью он не был особо примечателен. Такого человека очень сложно выделить в толпе и тем более запомнить.
   - Пойдем, хорошая моя, послушаем, что да как.
   Кошка внимательно посмотрела на удаляющегося хозяина, глубоко вздохнула и, мягко спрыгнув с подоконника, потрусила за ним наружу. Дверь для нее он всегда оставлял открытой.
   Воздух на улице был тяжелым и влажным, но на удивление очень приятным. Мужчина вдохнул полной грудью и медленно, с некоторой ленцой вышел на середину двора.
   Молния ломаным росчерком ударила в вершину Чертового колеса. Где-то рядом, как будто даже из кустов у высокого забора вновь кто-то засмеялся, а когда загремело - испуганно тоненько завизжал на несколько голосов.
   - Озоруют девчата, - несколько укоризненно покачал хозяин головой.
   Кошка запрыгнула на перила крыльца и презрительно фыркнула. "Девчата" опять захихикали, да так, что ветви на кустах сирени затряслись.
   Мужчина хмыкнул, закрыл глаза и запрокинул голову назад, чутко прислушиваясь ко всему, что ему так спешил сообщить ветер, а тот с нетерпеливой радостью делился обо всем, что знал: что в лесу, что у озера, на болотах, да на тропинках и дорогах творится, пылится, да идет скорыми шагами. А шаги-то ведь так знакомы, хоть и чувствуется в них некоторая неправильность, будто что-то мешает идти, тянет ноги ноющей болью.
   Сомнений тут никаких - совсем скоро к нему заявятся гости. Не по доброй воле, конечно, но практически по своей. И гости эти, что не говори, долгожданные. Один из них-то уж точно.
   - Нда, неплохо бы подготовиться к встрече. И начинать надо прямо сейчас.
   Последнее слово заглушил раскат грома, а через пару секунд на землю хлынул дождь.
   Мужчина потер колючий и мокрый теперь подбородок пальцами и широко улыбнулся.
   - Побриться что ли? Как считаешь, Мунь?
   Кошка подобрала под себя лапы, спрятала хвост и, неприязненно глядя на практически прямые струи дождя, в которых уже было не разобрать очертаний ее хозяина, тонко чихнула. За забором вновь заливисто засмеялись.
  
  
  
   Глава 1. "Такая вот печаль"1 (По большей части вводно-разговорная).
  
   Самый лучший сезон начинается, когда стает снег. Все вокруг просыпается... только вот просыпаются и охеренно большие проблемы, которые становятся видны только, когда в них вляпаешься по уши.
   Из высказываний нетрезвого Серафима.
  
  
   Стены в небольшой ванной комнатке были покрыты краской непонятного цвета: то ли бледно-зеленой, то ли бледно-голубой. Во всяком случае, даже в ярком свете лампочки со всеми потеками и неровностями этот цвет не иначе как грязным не назовешь. То же самое можно было сказать и про побелку на потолке, и если уж на то пошло, то и про всю остальную обстановку со старым умывальником, линолеумом, проржавевшими трубами и складом бесполезно нужного хлама под ванной. Единственное, что могло радовать глаз, так это практически новая стиральная машинка немецкой фирмы в углу, заставленная разнообразными коробочками и баночками.
   Что по-настоящему огорчало в старо-советском интерьере так это отсутствие горячей воды. Еще даже не прошло и половины мая, а ее по всему Городку уже отключили. Опрессовки, замена устаревших, изживших свое труб и прочие ремонтные работы на неопределенный срок, то есть опять где-то до конца лета. Это в лучшем случае. Отопление вырубили еще в начале данного славного месяца, вызвав большое недовольство со стороны жителей, пользующимися городскими коммунальными услугами.
   В такие моменты невольно начинаешь мечтать, как минимум о водонагревателе, и как максимум о собственной бане. И я, естественно, не была исключением.
   Сидя в ванне в неудобной позе перед бледно-розовым пластмассовым ведром и дрожа от холода, я как раз мечтала о водонагревателе, хотя бы проточном. Ведь стоил он, по сути, не так уж и много, и думаю, что, если мы с девчонками скинемся по минимуму денег и уговорим хозяйку, то вполне сможем установить эту полезную во всех смыслах вещь. И фиг с ним, с электричеством. Пока же для меня каждое утро было настоящим испытанием, поскольку температура за ночь на улице могла опуститься до пяти-семи градусов, и все комнаты в небольшом двухэтажном доме, переделанном под общежитие, остывали так, что вылезать из-под одеяла совершенно не хотелось. И как назло самой холодной была ванная, и сколько бы я сегодня не пыталась, но прогреть ее так и не смогла. Только сырость развела по углам.
   Зачерпнув эмалированной кружкой воды из ведра, я запрокинула голову и стала смывать с волос остатки шампуня. Горячая вода с едва ощутимым запахом железа приятно стекала на плечи, а оттуда кривыми быстрыми струйками на спину и грудь, огибая несколько шрамов, совсем не характерных для нежной девичьей кожи.
   Левая нога снова затекла, и мне пришлось повозиться, прежде чем удобно устроиться в ванне. И лишь потом обнаружить то, что кружка уже заскребла по дну ведра. Со вздохом я поднялась на ноги, отодвинула шторку с нарисованными на ней веселыми мультяшными рыбками и открыла щеколду на двери. На светло-коричневый линолеум с кожи и волос закапала вода.
   - Ри-и-ин! Принеси чайник.
   Через полминуты, когда я уже начала трястись, в дверном проеме нарисовалось жизнерадостное лицо подруги.
   - Что не рассчитала? А я тебе предупреждала.
   - Дай сюда чайник и дверь закрой, холодно же!
   - Мерзлячка! - хохотнула Ринка уже по ту сторону двери.
   - В курсе, - недовольно буркнула я, выливая кипяток в ведро и разбавляя его холодной водой из крана.
   Пару минут почти счастья для моего тела, и я уже одевалась. Гольфы в черно-серую полоску, спортивные красные бриджи и короткое зеленое платье с силуэтом кошки, а на голове тюрбан из голубенького полотенчика. С мыслями о том, что мне никогда не стать законодательницей моды, я направилась в свою комнату, чтобы взять планшет и начать работать.
  
   В просторной кухне царила серьезная рабочая атмосфера.
   - Слыхали, что Ползунов вчера ночью отмочил?
   Ну, почти серьезная. Скажем откровенно - бабская.
   Ешевская откинулась на спинку заскрипевшего стула и, недовольно морщась, начала разгонять рукой дымок от паяльника. Ринка отказалась заниматься такой ерундой, как припаивание отошедших контактов в плате старенького магнитофона, поэтому выдала ей набор начинающего садиста, как самой большой любительнице музыки и той, кто виноват в падении аппарата со стола. В обалденные запахи кипящего на плите бульона на косточке и скворчащего на сковороде сала довольно-таки органично вписывался аромат канифоли и жженой пластмассы. Магнитофон фирмы "Aiwa", ласково прозванный нами Аиша, уже обзавелся несколькими новыми дырами в корпусе по причине на редкость корявых Саниных ручек. И удивительно, что она еще сама ни разу не обожглась.
   - Не-а, - без особого энтузиазма отозвалась рядом со мной Катерина. - И не горим желанием.
   Месяц сейчас куда было важнее не проколоть себе в очередной раз палец толстой длинной иглой, зашивая порванный с прошлого похода рюкзак. Своей очереди еще ожидали штаны и плащ. Завтра звену, в состав которого она входила, снова топать в Царство, а у нее в одежде художественные дыры от когтей и прочего. Почему-то Катерина всегда занималась такими вещами чуть ли не в самый последний момент, хотя времени у нее на подготовку было больше, чем у меня.
   Саня тоскливо вздохнула, снова взяла в руку паяльник и тут же прожгла на столе клеенку. Быстро прикрыв дыру, она воровато оглянулась и встретилась с моим пристальным взглядом. На состроенную умоляющую рожицу я только головой покачала. Как будто потом никто не увидит прожженного места, когда она уйдет.
   Олеся, недавно вернувшаяся из Аптеки, готовила ужин на всех и попутно читала список выданных ей препаратов. Делала она это с весьма недовольным видом. Видимо, опять какую-то просроченную хрень выдали вместо нормальных обезболивающих и кровоостанавливающих.
   - Нет, вы представляете нам дали диклофенак! Вот скажите, какого я должна делать с этими пятью коробочками?
   - Ты лучше спроси, какого мы должны делать с теми тремя коробочками, которые ты нам выделишь? Просить наших мужиков оголять зады при внезапном приступе ревматизма? - фыркнула Ринка. Только она одна страдала фигней, шагая из угла в угол и периодически таская у Олеськи то ломтики сырой картошки, то морковки.
   - Да не, в общем-то, как анальгетик он неплох, но все равно... да и больше бы могли дать, в конце-то концов! - Возмущалась Зинченко, шлепая Ринку по загребущим ручкам: - Ну, куда ты лезешь? Подождать - не дано?
   - Лесь, я жрать хочу! И мне совершенно наплевать на все эти анальгетики и прочую фармацевтику. Все равно мы почти все обратно приносим. У тебя уже склад в комнате. Так чего разоряешься?
   - Попроси, попроси у меня еще антигриппина пару пакетиков. Получишь магния сульфат.
   Ого, жестоко. Если Махаон узнает, то ей не спустит. Шутки шутками, но лучше бы она банальным пургеном Ринку припугнула.
   - Хах! Наивная выпускница мед училища, я, что не отличу один порошок от другого?
   - Не отличишь, - пообещала наша Мышка. Лыткина только хмыкнула, продолжая ходьбу. Да и черт с ними, сами разберутся, но вот только она меня уже конкретно достала.
   - Рина, прекращай мельтешить, - я все же оторвалась от карты. - Устроила мне тут театр теней.
   - Заметь - совершенно бесплатно, - она плюхнулась на диван рядом со мной и закинула ноги на табуретку, едва не скинув на пол полную окурков пепельницу. - Ты рисуй, рисуй, Марь, не отвлекайся.
   - Спасибо, что разрешила, - фыркнула я и склонилась над планшетом, продолжая отмечать подозрительные места и составлять наиболее приемлемый для нас маршрут. Завтра наше звено тоже выходит на увеселительную прогулочку.
   - Да не за что-о-о, - зевнула на последнем слове Ринка. - Сань, так чего там Гад-то отчебучил?
   - О, ну хоть кто-то заинтересовался, - обрадовалась наша юная сплетница, взмахивая руками и прожигая еще одну дыру на клеенке. Заметила опять же только я.
   - Да просто он достал уже, - недовольно прошипела с другой от меня стороны Месяц. - Это ведь даже не лечится - форменный придурок.
   - И этот неизлечимый придурок в форме в очередной раз доказал, что имеет право так называться, - тут же подхватила Ешевская, нетерпеливо сверкая каре-зелеными глазами. Ну, все, теперь ее не остановить, пока она все не расскажет. Катерина поняла это и с досады уколола себе палец, оповестив нас об этом происшествии в изысканно-матерной манере.
   - Заявился он вчера в "КПД" уже даже не в состоянии выговорить простенькое слово, типа эксгибиционист, и угадайте до кого начал докапываться?
   - Серафим?
   - Ты знала! - радостно подпрыгнула Саня, едва не тыкая паяльником в стену. Лыткина, видя такое бесцеремонное обращение с одним из своих любимых инструментов, подошла и забрала его от греха подальше. Ну, наконец-то.
   - Вообще-то да, - хмыкнула в это время Катерина, - я ночью заглянула в бар.
   - Тьфу, блин! А чего тогда сказала, что не слышала?
   - Так ведь я по большей части именно не слышала, а видела. Да и зря, кстати, видела.
   - Ну, пристал он к Серафиму, а дальше-то что-о? - зевнула опять Ринка. И так это смачно сделала, что у меня самой едва челюсть не свело.
   - Да ничего. Серафим с собутыльниками его выкинули из бара и все. Банальная потасовка, окончившаяся ничем.
   - Хах, а ты, Сань, говорила так, как будто Гад мировой заговор почти совершил.
   - Так ведь баром он не ограничился. Он потом к своей зазнобе отправился, плакаться о несправедливости и неуважении к своей персоне и серенады распевать. Правда, перед этим успел распить еще ноль-семь по дороге, исключительно для чистоты голоса, растоптал парочку клумб, чтобы собрать чудный букетик-веник и, в конце концов, встретился с патрулем под окном своей Васильевой.
   - Ночь в родном вытрезвителе?
   - Ах, если бы. Погоня самая настоящая! Уж не знаю, как ему это удалось, но он из-под самого носа угнал у ментов уазик - они у киоска на Кирова жратвы и энергетиков прикупить вышли, а этого полудурка набуханного по какой-то причине на ключ не закрыли, чем он и воспользовался на полчасика. При перехвате пострадало четыре гражданских машины, парочка заборов, недавно засеянные цветочками газоны и под конец автобусная остановка на Тверитина.
   - Ну, даже полчаса - это явное преувеличение, у нас только на трассе есть, где развернуться, а так, конечно, знатно ночь провел. Я аж прям завидую, - вздохнула Лыткина.
   - Нашла чему завидовать, - захихикала Санька, - остальное-то время он провел в КПЗ среди жутко недовольных лиц милицейской наружности.
   Месяц фыркнула, делая последний стежок на рюкзаке.
   - Как будто они ему что-то сделали. Одеялком укрыли в приемнике, а с утра холодненького пивка подали и на другом уазике домой отправили. Как и всегда.
   - Угу, жизнь несправедлива, - согласилась с Катериной Лыткина.
   Саня хотела добавить что-то еще, но на улице кто-то стал наигрывать на гитаре. Девчонки замерли и стали прислушиваться. А мне этого делать было не надо, потому что я точно знаю кто этот "кто-то". Гера, зараза. И песню я знаю, что он сейчас играет. Я ее с трех нот сразу угадаю, даже если меня ночью разбудить.
  
   Сиди дома - не гуляй,
Девка красная.
Хмарь на улице стоит,
Хмарь заразная.
   Да и если выкатит
Красно-Солнышко.
   Не гуляй - пропадет
Воля-Волюшка.2
  
   Продолжить петь Гере не дали. Рина выглянула в открытое настежь окно:
   - Сейчас у кого-то не только воля пропадет, но и зубы.
   Гитара смолкла, и послышалось в несколько голосов дружное: "О-о-о".
   - И пальцы неожиданно сломаются, - к Ринке в окне присоединилась Саня.
   - А печени не поможет ни одно боржоми, - Катерина втиснулась между ними. Мне предстал вид из трех филейных частей подруг. Дивно.
   - А в аптечке у меня только клизма, фурацилин, йод и как раз три ампулы витамина бэ-шесть, - Олеська даже не стала отходить от плиты, но внизу, судя еще одному дружному стону, ее все равно услышали. Зинченко не зря прозвали Внутримышечной - уколы она ставит удивительно "приятно".
   - Какие жестокие пошли девицы! Мы к ним со всей душой, а они! - ныли меж тем под окном.
   - Чего вам надо, петухи горделивые, а? - Ринка решила взять функции переговорщика на себя.
   - Девку красную! - отозвался ей Макс.
   - Во дела! У нас тут все так-то не синие. Вам какую именно? У нас выбор большой.
   - Всех бы взяли, но конкретно нужна Марина.
   - А для каких это нужд?
   - Мне прямо сейчас все свои нужды вытащить и показать общественности?
   - Больно надо, там и рассматривать-то нечего.
   - Даринка, мать твою, люлей получишь.
   - Догони меня сначала, Максюш, вот потом и поговорим о твоих нуждах и моих люлях.
   - Так, давайте по делу, потом в догонялки поиграете, - в начинающееся выяснение отношений влез Никита. Хоть один более-менее серьезный человек. - Рина, будь добра, Марину позови.
   - Да вообще-то нету Марины.
   - Э-э-э, мы так не договаривались, - Гера ударил по струнам и тут же заглушил звук. - Как так нету? Куда делась?
   - Мы с вами вообще не договаривались, так что не надо ля-ля. И ей что, деться некуда будто? Девушка она у нас видная...
   - Хватит балаган устраивать, - на этот раз не выдержала я. Девчонки сразу, хоть и несколько нехотя, уступили мне оконный проем, рассредоточившись в кухонном пространстве по своим местам. - Сейчас спущусь.
   Я развернулась и поймала взгляд Лыткиной.
   - Видная? Ну, спасибо тебе, Рин, обласкала, как всегда.
   - Ой, Маря, не начинай только опять ныть, ничего плохого я не имела в виду. Я тебе давно говорю, что ты могла бы свести свои шрамы и проблем не знать с внешностью.
   - У меня нет проблем, - спокойно ответила я и выразительно посмотрела на ее рассеченную левую бровь.
   - Что? Мне мой шрам нравится, - она привычно потерла его пальцами.
   - Да-да, он добавляет тебе "загадочности", помню.
   - Да-да, - передразнила меня Ринка, - а тебе твои не дают забыть.
   Старый спор. Бессмысленный.
   Девчонки притихли, не вмешиваясь и даже стараясь не смотреть в нашу сторону. Только от Рины я могла терпеть такие высказывания. Правда, до поры до времени. Хоть нас и связывало слишком многое, но это вовсе не означает, что ее слова совсем меня не задевают. Задевают, да еще как. Однако "видная", как ни крути, но весьма точное слово по отношению ко мне. Меня видно сразу, и неважно скрываю я или нет половину своего лица за платком. Хотя, когда я его не скрываю, я становлюсь еще более заметной для всех окружающих.
   Кинув напоследок один из своих тяжелых и многозначительных взглядов на Лыткину, который она в который раз уже проигнорировала, я ушла к себе в комнату, чтобы снять с себя дурацкое платье и надеть вместо него футболку с логотипом концерта почти двадцатилетней давности одной рок-группы. Теперь и перед своими мужиками не так стыдно появиться.
   Мужики мои времени даром не теряли, отойдя от окон и расположившись на уцелевшей скамеечке рядом с не уцелевшей детской площадкой. Гера тихонько бренчал на своей любимице "Юленьке"3, а Макс с Никитой о чем-то тихо переговаривались. Улыбки на их лицах были искусственные, словно приклеенные. Под ложечкой противно засосало от очень нехорошего предчувствия.
   - Кто? - сразу спросила я, подойдя ближе.
   - Аркан.
   Я с шумом втянула воздух сквозь стиснутые зубы. Пластик на планшете под моими пальцами жалобно заскрипел.
   - А Пёс?
   - Никто не выбрался, - покачал головой Никита и сел на скамейку, нервно перекидывая из одной руки в другую пачку сигарет. Я забрала ее и вытащила себе одну. Горький, крепкий дым обжег горло.
   Всего лишь меньше недели назад в баре...
   Анатолий Ковалев, известный как Аркан, широко, по-мальчишески легко улыбается, глядя в потолок, и сообщает Максу о том, что еще каких-то парочка контрактов, и он выплатит долг, оставленный ему в наследство от отца-игрока, и станет совершенно свободен.
   Серп спит за столом, даже несмотря на шум голосов и музыки в зале, уронив свою кудрявую головушку на руки. Гера с уморительной мимикой пытается вытащить из его пальцев тлеющую сигарету.
   Пёс обнимает одной рукой нашу Саньку за плечи и что-то шепчет ей на ухо. Та только фыркает в ответ, но судя по легкому румянцу на скулах и хитрому блеску в глазах, понятно, что ей общество обаятельного во всех смыслах Сереги не так уж и не нравится.
   Трос - долговязый и нескладный рыженький паренек, - смущенно, волнуясь и изредка сбиваясь, сжимает в руках потрепанный блокнот и читает мне стихи собственного сочинения. Раньше он стеснялся их кому-нибудь не только читать, но и просто показывать...
   Нет больше никого из них. Ни Толи, ни Валерки, ни Сережи, ни Костика. И не будет никогда.
   Я отдала планшет Никите и села прямо на землю, устроив локти на согнутых в коленях ногах. Ешевская на днях бегала по магазинам, большую часть денег со своего последнего контракта потратила на новые шмотки, более приличествующие нормальным девушкам, чем ей в частности, и нам всем, в общем. Сережа, по Саниным словам, обещал ее в Магнитогорск на недельку свозить после этого похода. Отдохнуть, развеяться, с друзьями познакомить.
   Капец. Мне в очередной раз выпала сомнительная честь быть гонцом с плохой вестью.
   Терпеть не могу.
   - Кто?
   - На Змея за Раскольем вышли. Неожиданно. Их только сегодня утром обнаружили.
   Сделав последнюю затяжку, я затушила сигарету о землю и кинула ее в стоящую рядом бетонную урну, выкрашенную некогда в веселенький голубой цвет, которого сейчас практически не было видно.
   Неожиданно. Нда, эта скотина умеет появляться неожиданно.
   - Что-нибудь еще есть?
   - В таком плане нет, - Никита наклонился и забрал у меня пачку своего черного "Петра", которую я изрядно успела помять. - Их уже не вернешь, а нам надо сделать все, чтобы вернуться самим в относительной целости и сохранности. Что у нас по маршруту, Марин?
   Я запустила руку в недавно собственноручно обкорнанные до плеч волосы, и растрепала их. Что по маршруту? Да весело у нас по нему выходит, обхохочешься просто.
   - Ну, смотрите, что у нас есть, - я включила планшет, просто наклонив его в руках Никиты, парой касаний по экрану открыла карту и предоставила парням самостоятельно разбираться в моих пометках. Впрочем, они уже привыкли.
   - Вопросы, замечания, пожелания, жалобы? - спросила я через несколько минут, когда Гера и Макс отодвинули головы. Никита еще что-то прикидывал, проверял и перепроверял, беззвучно шевеля губами и водя пальцем по экрану.
   - Нас как бы попросили побольше по дороге показать, - хмыкнул Макс, подставляя смуглое лицо красновато-оранжевым закатным лучам.
   - Мы фокусы им должны показывать или максимально осторожно вывести к Сизым топям? - фыркнула я недовольно. Тогда бы лучше в местную кунсткамеру сходили - проще, безопаснее, а главное дешевле, чем нанимать целое звено проводников. Да и экспонаты там хоть и довольно жуткие, зато совершенно смирные. Не бросаются исподтишка, не кусаются, не пытаются мозги запудрить и съесть... прелесть просто!
   - Может все же к реке чуть ближе выйти? Осторожно естественно.
   - Гера, ты вообще в курсе последних событий? Или тебе твои пассии ничего в постели кроме восторженных вздохов не сообщают? Даик из берегов вышел! Колючий со своими вчера напоролся на повышенное женское внимание в последних домах перед Хлебозаводом, и теперь Малькову в общей палате еще несколько дней отлеживаться, а потом еще и психиатра посещать.
   - Ладно-ладно, Марин, не совсем дурак, понял уже, какую глупость сморозил.
   Я промолчала. Ермаков действительно далеко не дурак, но иногда бывает несколько... невнимателен к происшествиям местного значения.
   - Так, Мариш, - наш "старшой" наконец-то все проверил и отдал мне планшет, - мне все нравится, меня все устраивает, в том числе и дополнительные обходные пути. Короче, одобряю. Завтра как обычно в пять за тобой заедем.
   Мы поднялись и, по привычке не прощаясь, просто кивнули друг другу. Я дождалась, когда Гера и Макс достаточно отошли, тихо переговариваясь, и в последний момент цапнула Никиту за рукав. Он вопросительно посмотрел на меня.
   - Слушай, при Костике был его блокнот?
   - Со стихами его что ли? Не в курсе, Марин, это надо в морг топать и узнавать.
   - Угу. Сегодня среда? Удачно, - развернувшись, я пошла в сторону другого выхода со двора.
   - Марина!
   Никита, чуть прикрыв ладонью глаза, весело скалился. В свете алых солнечных лучей его улыбка выглядела какой-то злобной. Этакий дьявол только что заключивший выгодный контракт на перспективную душу.
   - Ты бы гольфы свои переодела все-таки.
   Я посмотрела на свои ноги и в нецензурной форме вспомнила о женщине легкого поведения.
  
  
   - Ба, какие лица! Что не предупредила даже, что придешь? Я бы хоть подготовился лучше.
   Леша широко распахнул дверь служебного входа и не менее широко мне улыбнулся.
   - Да я ненадолго и по делу.
   - Даже так? Ну, тогда давай сначала перекурим, а опосля и к делу перейдем. В нашем холодильнике ничего не портится.
   Я хмыкнула и кивнула - что правда, то правда.
   Какое-то время мы, прислонившись к серой шершавой стене, просто слушали весенний вечер. Как частенько слушали любой другой.
   - Ты ужинала?
   Я поморщилась. Какой там ужин, когда у Сани истерика, и по всему коридору расцвело амбре из успокоительного? И ведь даже не я сообщила, позвонил ей кто-то из "доброжелателей".
   - Тогда составишь мне компанию, не так ли?
   Зная, как Лешка любит покушать в "теплой" компании, я просто не могла отказать. Хотя на самом деле я знала, как он готовит, поэтому и не собиралась отказываться. Я не наглая, я просто действительно кушать хотела.
   Будь я моложе лет на пять и наивнее на семь, то непременно бы влюбилась в Лешку. Все-таки он являлся весьма привлекательным мужчиной. Выше среднего роста, крепок в телосложении, русоволос и голубоглаз, с мягкими чертами лица и ямочками на щеках, появляющимися при улыбке. Все женщины были его, несмотря на довольно-таки мрачно-циничную профессию, вот только он не принадлежал ни одной, будучи убежденным холостяком уже не менее двадцати лет, еще со времен первого неудачного брака и последующего за ним удачного бракоразводного процесса.
   В ординаторской как всегда в его смену было тепло и светло. А еще очень вкусно пахло.
   Я повесила в шкаф свою ветровку и отправилась мыть руки.
   - Ты сегодня с кем?
   - С Павликом и Юриком. Они внизу сейчас.
   Внизу, значит в подвале. В подвале, значит в холодильнике. В холодильнике, значит работают.
   - Звено Ковалева? - я вышла из санитарной комнаты, встряхивая мокрыми руками.
   - Ага, - Леша протянул мне полотенце и продолжил колдовать с микроволновкой.
   - И... как?
   - Марин, ты же видела тела тех, кто встречался со Змеем?
   Я хмуро кивнула и села за стол.
   - Тогда чего спрашиваешь? Давно аппетит не теряла?
   - Давно.
   - Тебя проводить вниз? Я тебя даже на каталку посажу и с ветерком покатаю по коридорам.
   - В другой раз непременно воспользуюсь этой элитной услугой. Лешк, я просто узнать хотела, был ли в вещах Кости Миронова блокнот, примерно десять на пятнадцать, обклеенный синей бархатной бумагой. Посмотришь?
   - Марина, - вздохнул Лешка, выставляя передо мной тарелку с вилкой. - Что остается после нападения Змея?
   - Мало чего, в курсе. Мне хоть в каком состоянии, Леш.
   Он снова вздохнул и вышел из ординаторской. Время медленно стучало стрелкой в больших круглых часах на подоконнике, который находился почти у потолка. А глядя в потолок, я по привычке стала изучать извилистые трещины.
   Пропищала микроволновка и тут же распахнулась дверь.
   - Увы и ах, ничего похожего. И у других в вещах я тоже посмотрел, - предупреждая мой вопрос, добавил Леша.
   - Жаль, - я отвернулась и взглядом снова нашла трещины.
   - А что там было? - Патологоанатом стучал дверцами шкафчиков и подозрительно брякал чем-то стеклянным.
   - Стихи. Он сам писал. Про время, про сны, да про много чего. Знаешь, меня никогда особо не цепляли стихи "золотых" или "серебряных" поэтов, а его почему-то зацепили, вот и хотела себе на память хотя бы переписать.
   - Да, обидно получается. А может он их еще где-нибудь записывал? Может дома посмотреть?
   - Нет, - покачала я головой. - Он говорил, что все мысли держит в этом блокноте.
   - Значит, не судьба.
   Я скривила губы. Судьба, ну конечно. Так легко все неожиданности, неприятности и прочее скинуть именно на нее.
   Пока я думала о философском, на середине стола появилось блюдо.
   - Мм, бешбармак? Лешка-а, я всерьез начинаю обдумывать вариант великой и искренней любви к тебе с переездом на ПМЖ.
   - А я даже не против, я даже с радостью. Из тебя получится неплохая спутница жизни.
   - Хах, потому что молчу, когда другие нет?
   - И это в том числе. Но, увы и ах, боюсь, что я опоздал - кое-кто тут о тебе справки наводил вчера. Подсказку брать будешь?
   Я промолчала, потому как, во-первых, уже начала есть, во-вторых, мне даже подсказки брать не надо, а в-третьих, я действительно молчу тогда, когда остальные не могут.
   Лешка понятливо заулыбался, достав из-за спины графин, сел и быстро налил в две стопки кристально прозрачную жидкость. Я поморщилась.
   - Давай-давай, бери и пей! Для хорошего сна перед напряженными рабочими буднями.
   - А я на сон не жалуюсь.
   - Не выпендривайся, Мариночка. Кто из нас двоих врач - ты или я?
   - На счет себя не уверена, но точно знаю, что и не ты. Иначе твои пациенты были бы гораздо теплее и шумнее.
   - Зато своих пациентов я выписываю раз и навсегда, и никто не приходит на повторный прием.
   - Угу, патологоанатом все знает, все умеет, но уже поздно, - хмыкнула я, припомнив его любимый анекдот. - Впрочем, это и на меня в какой-то мере похоже.
   - Так может, выпьем за нашу похожесть?
   Я снова хмыкнула и без лишних слов и бессмысленных возражений подняла свою стопку.
  
   ]______________________________________
   1 Название песни гр. Ария.
   2 Калинов мост, "Девка красная".
   3 Название гитары "Julia".
   ______________________________________[
  
  
  
   Глава 2. "В путь".
  
   Труден приговор, когда решается вопрос
   быть или нет,
   Разве только луч утренней звезды
   подскажет ответ.
   Выбор опалит, когда на мытарства взойдет
   ясная суть -
   Главным дорожить, прочего не брать
   и в путь.
  
   Гр. Алиса, "В путь".
  
  
   Заря занималась над кромкой леса, окрашивая края темно-сиреневых облаков в ярко-алый цвет. Над полями густо стелился белесый туман.
   И все бы ничего, и даже в какой-то мере хорошо, да только Гера рядом со мной пытался подпевать вокалисту финских "детей озера", орущих из магнитолы. А куда нашему гитарасту доморощенному до многократно закаленной бухлом между концертами глотки? Вот и получалось у Геры неважно, слишком мелодично и отрывисто, в чем вина была вообще-то на том, что должно было быть по идее дорогой.
   "Хантер", - самоходка, названная в честь отечественного внедорожника, от которого ей достался один только шильдик, - то подбрасывало на кочках, то просто мотало из стороны в сторону, что являлось, наверное, самым лучшим средством для бодрствования в такую рань. Если под голос Ермакова еще можно попытаться задремать, то с такой тряской весьма и весьма проблематично, а до КПП было еще километров пятьдесят, не меньше. В общем, про состояние хоть какой-либо расслабленности можно забыть. Тут уследить бы за тем, чтобы язык себе не откусить ненароком.
   В России проблема с дорогами по моему личному мнению не решится никогда, будь то город-миллионник, обычный населенный пункт или закрытый гос. объект, в который мы собственно и направлялись. Более удобный путь в бывший Декабрьск был, но с другой стороны и с многочисленными постами и шлагбаумами, через которые пропускали более серьезных исследователей. А для нас, простых смертных контрактников, существовала вот эта размытая полевая дорога, сама поездка по которой уже в некотором роде проверка - пешком слишком много топать, а если на машине, то только с хорошей подвеской. Ну и под конец шлагбаум с несколькими "ежами"-лентами по ту и эту сторону и строгим дядькой с автоматом. Смысла в двух разных по качеству дорогах никто не видел, ибо Царство все равно было одно на всех, и не с одним, так с другим знакомым встретишься непременно. Огорчительно, что иногда эти знакомые могли предстать в не совсем хорошем виде. Вроде и без пульса, но резвые и шустрые, какими и с нормальным-то сердцебиением до того никогда не были. Хорошо, что это случалось именно что иногда. Немного чаще появлялась работа местной больнице, моргу и похоронному бюро.
   Дорога в Царство - это возможность подумать. А у кого что болит, тот о том, естественно, и думает.
   Не сказать, что у меня что-то болело, скорее, ныло, зато сразу в нескольких местах.
   Из дома пришлось выбираться на цыпочках, хотя вряд ли хоть что-то могло разбудить Саньку, которой Олеся все-таки вколола успокоительного после невнятных и слабых препирательств. Сама Олеся в паре с Ринкой несли всю ночь вахту в ее комнате, а то мало ли, первый раз такую истерику наблюдаем. Мы же с Месяц, как нормальные люди, собирающиеся еще каким-то образом работать, более-менее выспались. Я это сделала при помощи "снотворного" по рецепту Лешки, а Катерина благодаря снотворному из запасов все той же Зинченко.
   Без сомнений, когда мы вернемся и узнаем, что за скотина позвонила на стационарный телефон, который как раз-таки находится у Ешевской в комнате, то не будем церемониться. Конечно, глупо предполагать, что, если бы мы сами сказали Сане о гибели Сережи, то она не закатила бы истерику, но мы хотя бы постарались как-то смягчить новость. Насколько такую новость можно смягчить вообще.
   Олеся с Катериной самые старшие в нашей компании, и если Мышка серьезна и в чем-то на редкость наивна, то Месяц по сдержанности и рассудительности стоит прямо за мной. Нас еще изредка двумя танками называют, что нам абсолютно до лампочки. Ринка вот постоянно дурачится или язвит, и даже когда у нее плохое настроение она старается быть бодрой, как будто именно на ней лежит ответственность за наше стабильное эмоциональное состояние. Надо признать, что ей удается вовремя разрядить обстановку даже всего одним метким и едким высказыванием. А Санька самая младшая и шебутная, и при этом очень ранимая - обидеться или расстроиться может на любое слово, поэтому с ней бывает иногда несколько сложно в общении.
   Она приехала и заняла комнату только прошлой весной, достаточно быстро влилась в наш женский коллектив и в свое звено, но до сих пор еще не привыкла к тому, что кто-то действительно иногда не возвращается из Царства живым. А тут еще и личная симпатия к погибшему. Мы-то уже "старые, обтрепанные кошелки" и научены горьким опытом: не привязываться к кому бы то ни было, однако... однако, это все равно так невероятно сложно.
   Я в звене проводников работала только чуть больше половины прошлого сезона, то есть два летних и два осенних месяца, потом был перерыв на зиму и весну с периодическими учениями, пробная вылазка, а сегодня мы ехали на первый контракт в этом году. И я понимаю, что привыкла к парням уже сильнее, чем ко всем охотникам, с которыми работала намного дольше. Вполне возможно дело в том, что нынешняя работа поспокойнее будет. Все-таки мы просто "выгуливаем" своих заказчиков, а не убиваем для них причудливых "зверушек". Хоть опасности и становится на порядок меньше, зато возрастает ответственность.
   Самое трудное, когда только начинаешь работать, это еще и поверить в реальность того, что видишь своими собственными глазами. Будь то мертвяк, навка, волколак или еще какое чудо-чудное и диво-дивное. Сидишь ты, например, у костра, зорко бдишь, а тебя по плечу - хлоп! - леший прикурить просит да покумекать малость, а отказать никак нельзя, хрен его знает, что он может сделать, если обидится. Смешно, конечно, курящий леший - где это видано? Однако всякое бывает, я и кикимору, пытающуюся открыть бутылку пива, видела. Она потом не выдержала и попросила меня ей помочь. К подобным галлюцинациям почему-то привыкаешь быстрее, чем к чьей-либо смерти.
   Здесь если не все, то большинство, прошли через то же, что и Саня. И просто как-то дальше живем. И она сможет. Куда нам с подводной лодки?
   К моей несказанной радости мы наконец-то достигли отсыпанного асфальтовой крошкой участка дороги, значит, осталось совсем чуть-чуть и можно немного расслабиться, да и Ермаков, слава богу, замолчал. Вообще-то мне нравится, как он поет, голос у него приятный, владеет он им хорошо и где надо добавляет хрипотцу, придает какую-то вибрацию, понижает или повышает. Вот только больно репертуар у него специфический. Смысл текстов в принципе можно понять, но это если продерешься через дебри аллегорий и прочего бреда. Не представляю даже, откуда он все эти песни берет, где, то мертвый Казанова танцует с очередной жертвой отнюдь не любви, то рассказывается о кардинальном воспитании детей моральных уродов, которых надо держать в черном теле и выпускать босиком на мороз. Кое-что даже я считаю кошмаром, но многим действительно нравится.
   В звене Георгий состоит, конечно же, не за певческие таланты, а за то, что в радиотехнике мало-мальски разбирается, и связь нам предоставляет. До Ринки ему, правда, далековато, но она его даже хвалит иногда и говорит, что схватывает он на лету. Когда не придуривается. Поэтому он наши "уши".
   Макс - "глаза". Я так называемое "чутье" или интуиция - тут уж кому, какое слово больше нравится. Ну, а Никита наш командный центр, мозг, в который стекается вся поступающая от нас, "органов чувств", информация, которая тщательным образом просеивается, после чего из этого собирается нечто целостное и принимается решение. То подобие интеллекта в наших головах, посаженное на весьма неплодородную почву, да еще и в засушливый период, для таких операций неприспособленно совершенно. Вот выполнять команды - это мы запросто. Да большего от нас и не надо.
   Кто мы есть по сути своей?
   Мы не охотники, не искатели, мародеры или исследователи, мы всего лишь звено скромных проводников или, короче, вожатых. Ну, и как сказать скромных... назвать нас белыми и пушистыми все равно не получится - убивать приходится, хоть и делаем мы это только ради защиты и, когда другого выхода нет. Когда иначе никак. К сожалению, почти в каждом контракте наступает это самое никак. Это не оправдание, просто так получается.
   Все-таки я немного задремала, иначе бы ни за что не позволила Гере открыть дверь с моей стороны. От падения головой вниз из машины меня спас он же, успев подхватить и ловко вытащить наружу. Руки свои, впрочем, убирать не спешил и по идее правильно делал.
   - Марина, Марина! Только не дерись, я же аккуратно!
   - На голову ты стукнутый крайне неаккуратно. Отпусти меня уже.
   Гера выполнил мое пожелание и на всякий случай отступил от меня чуть подальше. Как дитя малое, будто я сейчас за ним бегать буду. Я лучше с удовольствием потянусь. Все-таки столько проехать почти в одном положении весьма и весьма неприятно, особенно для ягодичных мышц.
   Повернувшись в сторону рассветного солнца лицом, я закрыла глаза и выдохнула. Довольно прохладный ветер вызывал неприятные мурашки. За спиной чиркал зажигалкой Гера, а Никита с Максом копошились в багажнике, что-то невнятно бормоча и бряцая своим снаряжением и оружием.
   - Марин, слушай, у меня вопрос есть деликатный.
   Я, не скрывая удивления на лице, обернулась. Ермаков и деликатность? Чушь! Но обопремся на машину и послушаем. А вдруг?
   - А Месяц случаем не лесбиянка, а?
   "Вдруг" не случилось. Да я как-то и не особо надеялась.
   - Гера, то, что Катенька тебе отказала уже в "цатый" раз совершенно не означает, что у нее другая сексуальная ориентация.
   - Так она не только ведь мне одному отказывает.
   - Ну и что?
   - Ну и то! И с мужиком ее никто не видел ни разу.
   Аргумент неоспоримый, ну конечно.
   - Так и меня никто не видел, что с того?
   - У тебя он, по крайней мере, вроде как есть.
   - Вроде как? Удивительно верное словосочетание ты употребил, - фыркнула я. - Твой интеллект явно стал выше на полделения со вчерашнего дня.
   - Да ладно тебе, Марин, не заводись. Мне же просто интересно.
   - Гера, мне надоело тебе повторять, что я не собираюсь обсуждать с тобой ни свои, ни, тем более, чужие взаимоотношения. В следующий раз не удивляйся удару справа и не возникай по этому поводу.
   - Злючка, - притворно нахохлился Гера.
   - Мальчишка, - скривилась я.
   - Гера, успокойся уже, не то сам тебе врежу. Иди вещи свои разбирай быстро.
   Никита как всегда стоит на защите моего душевного равновесия, не зная, что оно ни капельки не сдвинулась в сторону. Эмоции на самом деле изображать так просто, особенно такие, как раздражение и злость.
   За спиной послышался шум приближающегося двигателя. Я облокотилась одной рукой на капот и, вытащив сигарету из пачки, искоса стала наблюдать, как из припарковавшегося недалеко от нас потрепанного "Крузака" вышли трое и начали доставать из объемного багажника сумки.
   - Марина, ты у нас как?
   Я прикурила и только потом посмотрела на Никиту, снова изобразив удивление. Старший сделал пару круговых движений кистью у своего лица, а я хмыкнула, поняв, о чем он.
   - Ах, ты про это.
   Отношение ко мне со стороны многих контрактников можно назвать неоднозначным. Кому-то все равно (и это взаимно), кто-то немного остерегается (нет, я правда не хотела причинять телесные повреждения тому мужику, просто думать надо к кому лезешь по пьяной лавочке), кто-то опасается (и то, что он через 13 дней после инцидента свалился с моста в реку два раза, тоже не моя вина, я не умею порчу наводить), кто-то смешивает жалость с брезгливостью (их психологические проблемы), а кто-то даже уважает (тот мужик был не первым и не последним). В общем, ко мне относятся почти как к обычному человеку, даже несмотря на то, что я все-таки являюсь особой женского пола. Внимание к моей персоне обусловлено тем, что меня чересчур легко запомнить. Я эдакий местный ориентир. И произошло это после того, как я пришла из Царства одна, без напарников. Не мертвая, но омертвевшая чувствами. И с достаточным количеством свежих ран, что превратились в живописные шрамы, самые заметные из которых находятся на моем некогда симпатичном личике и достались мне от когтей волколака. Но это на самом деле не самое страшное. Самое страшное, что до того, как стать зверем, тот волколак был моим другом. Надеюсь, он все-таки простил меня за те пули, что я выпустила в него после.
   И если местные ко мне так относятся, то, что уж говорить про тех, кто видит меня впервые.
   - Предлагаешь мне не травмировать психику заказчиков?
   - Как хочешь, - пожал плечами Никита и задымил своим "Петром", так же, как и я, наблюдая за японским внедорожником.
   Хотеть я, как и любой другой человек, могу много чего, но делать надо зачастую обратное желаемому. Но совсем не потому я достала из кармана свой неизменный атрибут - немного обрезанный вариант маски-балаклавы, которую используют в своих операциях бравые бойцы из отрядов особого назначения или прочие наемники, и надела его. По сути то, что ранее было полноценной маской, теперь можно назвать широким воротником, не только с функцией защиты шеи от ветра, но и защиты нижней половины лица от чересчур любопытных и впечатлительных.
   Сделала я это как раз вовремя, потому как заказчики закончили свои дела и бодро направились в нашу сторону. Я оглянулась, чтобы убедиться в том, что Ермаков еще возится с подсумками, и спокойно продолжила курить. А с чего мне волноваться?
   Подошедшие к нам мужчины и совсем еще молодой парень, доброжелательно пожали руки Никите и Максу. Мне достались просто чуть удивленные кивки и взгляды. Ничего страшного в том, что мне не предложили рукопожатие я не вижу: во-первых, привыкла к подобному отношению, а во-вторых, мы все-таки не в Америке живем, чтобы мне сразу кричать о мужском шовинизме, мачизме и прочей ерунде, присущей радикально эмансипированным "миз"4. Свое равноправие нужно делами доказывать, а не пустыми криками о том, у кого яйца крепче. А то, что это я по этикету первой руку должна подать можно и забыть - мужчины ведь забывают. Хотя скорее всего элементарно не знают.
   Случалось со мной периодически, что я могла вот так запросто выпасть из реала, зацепившись за какую-то малозначительную мысль, а в это время... а в это время обычно ничего значительного и интересного не происходило, что разобраться мне в пропущенном промежутке времени ничего не стоило. Вот в данный момент, например, оказывается кое-кто плохо прочитавший контракт, решил поинтересоваться нашими именами.
   - Обладая любой личной информацией о человеке и случайно, либо намеренно воспользовавшись ею, можно не просто навредить этому человеку, а полностью уничтожить его, то есть и морально и физически. Любые слова обладают силой, а имена уж тем более. Особенно здесь, в Царстве, - с умным видом вещал Ермаков, прицепляя к уху гарнитуру рации и щелкая по каналам.
   - Что ж звучит вполне разумно, - улыбнулся тот, что был повыше остальных, с аккуратной стрижкой. Смотрится довольно интересно, но это пока все, что меня могло заинтересовать в этом человеке. - Но как-то нам придется взаимодействовать друг с другом.
   - Об это я как раз и хотел рассказать, только вот меня опередил наш связист Садко, который немедленно займется своими прямыми обязанностями, - сарказма у Никиты хоть отбавляй, но Гера едва ли смутился. - Я Фавор, старший в группе. Это Хмарь, - я выкинула в сторону уже тлеющую у фильтра сигарету и слегка кивнула, - наш штурман и по совместительству медик. За ней вы можете видеть нашего универсального бойца - Дольфа.
   Власов вышел из-за машины и, кивнув сразу всем, красноречивым взглядом пригласил меня за собой. И стоило мне только развернуться, как я услышала ехидный юный голос:
   - Мода на "контр страйк"5 разве не прошла?
   Да в пареньке, оказывается, умер великий комик. Умер в жутких мучениях на веревке из собственных шуток и до сих пор разлагается, оскверняя своим амбре наш донельзя загрязненный воздух.
   Я не стала оборачиваться и грозно хмурить брови, обещая обидчику все муки преисподней. Вообще-то, это одна из самых невинных фраз, что я слышала в свой адрес.
   - Поздравляю вас, молодой человек. Минимум сутки вы будете обходиться без ее помощи.
   Ну да, я умею быть злопамятной, и зря мальчик так скептично фыркнул. Да мне-то что? Пусть хорохорится. Посмотрим, что будет после первой незначительной стычки с местными. Ох, не люблю я ходить с такими, как он. Слишком уж хлопотно и затратно по нервам.
   Пока Никита проводил короткий контрольный инструктаж - повторение того, что и так знает каждый, кто хоть в какой-то степени обладает здравым умом и инстинктом самосохранения, - мои руки делали привычную работу. Застегнуть, подтянуть ремешки, растолкать по кармашкам необходимые мелочи, проверить, хорошо ли все достается и не выпадает ли. И главное удостовериться, что с оружием за поездку тоже ничего не случилось. Собственно, подружка "Гюрза"6 была как всегда готова лучше меня, чему я не могла быть не рада. А вот чему я была совершенно не рада, так это возлагаемым на меня функциям медсестры, хотя вернее меня назвать санитаркой. Моих знаний хватало для оказания первой помощи пострадавшим: обработать, перевязать рану(-ы), укол поставить, даже пары глотков спирта могу пожертвовать, но на этом все и заканчивалось. Причинять боль проще, чем избавлять от нее. Общеизвестный факт.
   Макс хоть и внимательно смотрел, как я собираюсь, но все равно проверил все еще раз лично и подтянул пару ремешков. Паранойя она такая - заразная, вроде и беспочвенная, но чрезвычайно необходимая в наших делах.
   - Как нам быть с именами?
   - Да как хотите, в общем-то, главное, чтобы было удобно и вам самим и нам. Главное, чем дальше от настоящего, тем лучше.
   Я вышла из-за машины, когда заказчики, переглянувшись, как-то хитро улыбнулись один другому, и тот, что со стрижкой чуть смущенно провел ладонью по волосам.
   - Ну, тогда, я буду Оби-Ван, нормально?
   - Вполне.
   - А я Старик, - хмыкнул второй, которого я уже успела мысленно окрестить как геолога, что-то есть такое похожее в его лохматости и бородатости. Ассоциации - странная вещь.
   Никита повернулся к пареньку-юмористу.
   - А вы, молодой человек?
   - А он будет Нари, - не дал и слова сказать молодому человеку широко улыбающийся джедай, - а то дай ему волю, назовется как-нибудь по-иностранному зубодробительно.
   - Конечно, - фыркнул пренебрежительно пацан. - Я тебе это припомню, будь уверен.
   Хм, а я-то уже настроилась услышать препирательства с его стороны. Парень умнее, чем я думала.
   Никита показал нашим подопечным, куда можно загрузить сумки и пригласил проверить амуницию у Макса, а затем позвал меня с собой на проходную. Гера остался налаживать всем связь, и, уже зайдя в помещение, я услышала его сосредоточенный голос в наушнике.
   На КПП было немного шумно: звено Кима с двумя сопровождаемыми очень хотели попасть домой, но по какой-то причине у них это не получалось. Мы с Никитой присели на поставленные вдоль стены старые кресла, стащенные явно из какого-нибудь кинотеатра при Доме Культуры. Буквально тут же, как мы устроились, от шумной компании отделилась фигура и направилась к нам.
   - Доброго утра, - как всегда жизнерадостно поприветствовала она нас и плюхнулась на сиденье рядом со мной.
   - Привет, Желя, - искренне обрадовался ей Донцов.
   То, что он симпатизировал этой рыжеватой блондинке, было вполне очевидно. Особенно этой самой блондинке, по-женски мило игнорирующей данный факт.
   - Далеко гуляли?
   - До Металлургии. А вы куда собрались?
   - До Сизых топей.
   - Серьезно вы нацелились открыть сезон, - покачала головой Желя, в настоящем имени Ярослава, нервным жестом попыталась заправить короткую прядь волос за ухо и обратилась ко мне: - Хмарь, смотрите в оба. Эта весна в Царстве неспокойная какая-то. Сначала мы шли довольно-таки хорошо, а потом едва на Змея не напоролись. Сегодня утром вообще от Верлиоки три часа удирали.
   - И как же ты это допустила?
   Желя нисколько не обиделась на мой вопрос. По крайней мере, она всего лишь беззлобно фыркнула.
   - Вон того придурка с "зеркалкой" на шее видишь? - кивнула в сторону своего звена.
   - Который еще орет и руками размахивает как потерпевший?
   - Он самый. Крови нам всем изрядно попортил, и все ему мало. Бегал, прыгал, все снимал, и русский язык понимать отказывался совершенно, а сейчас пытается мундирам доказать, что мы его убить хотели.
   - Сочувствую, - сказала вполне искренне. Подобные кадры подвида "блоггеров" попадались частенько, а всем головы не свернешь, хотя очень хотелось бы.
   Желя махнула рукой, мол, черт с ним, а я почему-то зацепилась взглядом за это движение, каким-то оно было скованным. Наклонив голову, я с видом задумчивого естествоиспытателя тыкнула пальцем коллегу в плечо, на что та проникновенно зашипела:
   - Смерти хочешь?!
   Никита даже удивленно обернулся, отвлекаясь от бумаг.
   - Да нет, предпочитаю традиционный секс, - хмыкнула я. Желя криво улыбнулась на шутку.
   - Кто это тебя и насколько серьезно?
   - Порез неглубокий, можно даже не зашивать. А постаралась Лихо - сучка одноглазая, у музея. Цветочек, бл*дь, на куче хлама поскакал фотографировать этот мудак козлообразный, хотя я его предупредила лежать и не рыпаться.
   Можно сказать, обычная производственная травма. Менее болезненной она от этого не становилась, хотя Желя довольно успешно пыталась вытеснить неприятные ощущения злостью. Серьезно не понимаю, как еще заказчик не вспыхнул на месте?
   Надо бы отвлечь, а то и так на чистом упрямстве держится, а злость штука энергоемкая.
   - Ты к нам сегодня переезжаешь?
   - Да, осталось всякую мелочь бытовую по сумкам распихать. Многовато у меня оказалась вещей. Ладно, хоть мальчики мои согласились помочь.
   "Мальчиками" у нее были коренастые тридцатилетние щетинисто-суровые мужики, матюгающиеся через каждые три слова и поигрывающие наколотым изобразительным искусством на мускулисто-волосатых руках. Со стороны было удивительно наблюдать, как все они слушались довольно интеллигентного и юного на вид Кима, а еще удивительнее было наблюдать, как этот "юноша" с робкой улыбкой укладывает на лопатки людей, превышающих его весовую категорию. Он еще извиняется всегда при этом.
   Звено наших коллег, наконец-то, разобрались и с почти одинаковыми кисло-уставшими выражениями на лицах направились на выход.
   - Кстати, Хмарь, - вспомнила Желя, когда мы все поднялись. Никита, бросив чуть грустный взгляд на девушку, кивнул все же ей с улыбкой и направился к окошку регистрации, оформлять документы.
   - Мы вчера на стоянку к охотничкам одним вышли, и о тебе там спрашивали, а предводитель их был настолько настойчив, что если бы не люди вокруг, то орать бы мне на все Царство под пытками, запрещенными конвенцией.
   Я насмешливо хмыкнула. Ну, это она, конечно, преувеличивает, но вообще по допросам Олег мастер, этого факта я не могу не признать. Довольно забавно, что других он обо мне спрашивает, а вот ко мне заглянуть и узнать все из первых, так сказать, уст что-то мешает. Мужчины - кто их поймет?
   Желя ушла, а я направилась помогать нашему старшему в заполнении бумажек. Минут через десять подошли все остальные, кроме Власова - он загонял машину за ворота.
   - А досматривать нас, что, не будут? - Немного удивился Старик, когда все документы были проверены, и мы были посланы из КПП пожеланием хорошего пути в почти цензурной форме.
   - Это же не государственная граница. Да и потом, у вас есть что-то действительно запрещенное?
   Никита насмешливо прищурился. Заказчик только неопределенно дернул плечами.
   Мы прошли через дверь с табличкой "Выход" и направились к машине. "Хантер" был настоящим воплощением железного монстра. Дольф еще в пору увлечения трофи-рейдами, со своими друзьями долго проектировал и собирал этого крокодила, так что результат впечатлял не только агрессивно-тяжелой внешностью, но и проходимостью ей под стать.
   Когда все устроились на своих местах, и мы поехали, на Дольфа посыпались вопросы о характеристиках машины. Такое происходило каждый раз и нагоняло на меня неимоверную тоску и зевоту.
   Мне по статусу штурмана полагалось сидеть рядом с водителем, где я с комфортом и расположилась, в очередной раз размышляя о том, как интересно выходят дела с нашими прозвищами. Не знаю, как это можно объяснить, однако, меняя имена, мы сами становимся другими, и даже по-другому воспринимаемся. Вот взять хотя бы Никиту, который в повседневном состоянии является среднестатистическим обычным мужчиной, сдержанным и рассудительным по характеру. Когда же он становится Фавором, то, как будто действительно находится в любимчиках у кого-то выше, удачливость его возрастает, плюс появляется в нем что-то такое хитрое, и лично мне все время хочется назвать его лисом за ту самую наглую "рыжую" морду. У Садко появляется что-то такое серьезное в речи и во взгляде, то есть наш "вечный пацан" и раздолбай взрослеет (вечно молодой и вечно пьяный взрослеет и трезвеет). Дольф похож на киборга из фильма. Не идеальная, конечно, машина для убийства, но близко к тому. Слышала, что, когда Дольф начинал работать в Царстве охотником, то первые трофеи у него были именно уши. Хорошо, что не человеческие, а волколачьи. Да, повесил он их как ожерелье себе на шею. Подобным он уже давно не занимается, говорит, что все это глупое ребячество.
   С такими мыслями я смотрела в горизонт, где прямо перед нами вставало солнце. До отрыва от линии оставалось всего ничего. Мы с Максом практически одновременно потянулись за очками со светофильтром.
   - Всем надеть очки.
   Буквально через полминуты небо озарила яркая вспышка и если бы не защита, плотно закрывающая область вокруг глаз, то ожог был бы гарантирован. Радует еще, что он не такой сильный, как от сварки, но все равно крайне болезненный, пришлось бы возвращаться.
   Хрен его знает, что это за вспышка, ученые до сих пор головы ломают, как я слышала. Видна она только здесь и появляется нерегулярно. Нам прямо-таки повезло.
   - Можно снимать, - разрешил Дольф, спустя минуту, и первым убрал очки в карман на жилете.
   Я развернулась на сиденье спиной к двери, поэтому могла видеть, как сильно впечатлены наши подопечные и даже не делают попыток завязать разговор.
   Садко, как человек, который не может долго находиться в тишине, стал тихо напевать себе под нос, но так, что всем все равно было слышно слова:
  
   Раскачали мир, волны разошлись
   Окрест.
   Вздыбило войной ненависть звезды
   На крест.
   От одних кровей, на одной земле
   Резня.
   Что такое "мы" пришлому понять
   Нельзя.7
  
   Через двадцать минут мы въехали на первую улицу частного сектора.
   Вот так в Царстве начался еще один день.
  
  
  
   ]______________________________________
   4 Нейтральное обращение к женщине в англоязычных странах, в том случае, если неизвестно ее семейное положение или же, когда сама женщина подчеркивает свое равноправие с мужчиной.
   5 Counter-Strike - популярная компьютерная игра, в основе которой идет противостояние двух команд - террористов и спецназа. Игрок вправе выбрать любую сторону.
   6 Пистолетный комплекс "Гюрза" создан для спецподразделений силовых структур и предназначен для поражения защищенной (в бронежилетах 1, 2 и 3 степени защиты) и незащищенной живой силы, а также различных технических средств (автотранспорта, РЛС и др.) на дальностях до 100 м. Подробнее: http://www.arms-expo.ru/049051052054124052050057.html
   7 Все та же гр. Алиса с песней "В путь".
   ______________________________________[
  
  
  
   Глава 3. "Улицы битых машин".8
  
   Вроде бы ещё нам солнце светит,
   Звонкими лучами бьет в окно.
   Вроде бы легко нам жить на свете -
   Отчего так на сердце темно?
  
   Пикник, "Цветок ненастья".
  
  
   Даже окраина бывшего Декабрьска производила крайне гнетущее впечатление в такое солнечное утро. Город мертвых объектов. От домов, вычищенных полностью в первые мародерские волны, и теперь скапливающих внутри пыль и насекомых с мелкими животными, с запущенными приусадебными участками, до машин, стоявших печальными памятниками мировой автопромышленности. Где-то практически ничем и никем нетронутые, а где-то, словно изгрызенные до остовов, разграбленные, полусгнившие, полузаросшие. Тихое и до дрожи жуткое зрелище.
   Дольф с педантичной аккуратностью объезжал все препятствия на пути, что давало возможность нашим подопечным, прильнувшим к окнам, жадно, с долей потаенного страха, впитывать каждый кусочек открывающейся потусторонней и кажущейся такой далекой реальности.
   - Это что, "мустанг"?! - воскликнул удивленно парень. - Здесь?! Откуда?!
   - Тут разные люди жили, - пожал плечами Садко, следящий за нашим тылом. - Кто-то мог позволить себе такую машину, а вот жизнь свою не смог спасти, даже при наличии неимоверного количества лошадей под капотом и двух спортивных сумок с пачками денег на заднем сиденье. Не смотри так, - хмыкнул он, отвлекшись на мгновение, чтобы полюбоваться на вытянутое лицо Нари, - эти деньги присвоило себе государство. Оно тут вообще больше всех зарабатывает.
   Старшее поколение понятливо захмыкало.
   - А почему никто не забрал отсюда более-менее приличные машины?
   - Ни одну местную машину невозможно ни перегнать, ни отбуксировать. Во-первых, это все же определенный антураж местности. Во-вторых, границу Царства они все равно не могут пересечь. В-третьих, некоторые машины здесь просто-напросто не существуют, - охотно пояснил Фавор. Он вообще очень любил поговорить с новыми людьми.
   - Как это?
   - Настоящие машины сейчас гниют где-то в другом месте, а их место заняли так называемые мороки. Большинство из них вполне безопасны и даже периодически могут быть полезны, но есть и те, что работают по принципу мышеловки. Из них очень трудно выбраться.
   - А как их различить?
   Вопросы задавал только пацан, но было видно, что интересно и остальным. Хорошо, когда есть тот, за кого можно спрятать свое юношеское любопытство.
   - Все приходит с опытом, - улыбнулся наш старший.
   - Ну, например, вот та "королла", что из себя представляет? - ткнул пальцем в стекло Нари.
   - Нормальная машина, - уверенно ответил Садко.
   - Дилетант, - тихо фыркнула я. Дольф коротко рассмеялся и повернул голову ко мне:
   - А ты что думаешь?
   - Речной морок с парочкой шишиг. Жаждут свидания с нашим сладким мальчиком. Пойдешь, Садко?
   - Язва, - буркнул недовольно связист.
   - А как она узнала? - тут же влез Нари. Старик и Оби-Ван тоже смотрели на меня. Всё, устраивайтесь поудобнее, доставайте кульки с семечками, в нашем зоопарке новое развлечение.
   - Хмарь на этом специализируется и чувствует подобные вещи интуитивно. Это довольно сложно объяснить.
   Потому что никто из тех, кто обладает "шестым чувством" не хочет этого объяснять. Видеть то, чего не видят другие не очень-то приятно, а говорить об этом уж тем более.
   - А кто такие шишиги?
   Ребенок, у тебя интернет вообще есть? Или он тебе только для соцсетей и порнухи?
   - Голые горбатые страховидлы, мечтающие затащить одинокого мужика в сумерках к себе.
   - Почти, как и все обычные бабы, - засмеялся Старик. Оби-Ван криво улыбнулся и покосился на меня. Ну-ну, буду я еще на всякую ерунду полупровокационную обижаться.
   Как же все-таки забавно некоторые мужики теряются в присутствии представительницы противоположного пола. Чуть ли не после каждой фразы оглядываются и ищут что-то в выражении лица, глаз, и невдомек им, что, например, я и сама могу пошутить на тему "некоторые люди - дуры". Только глупую попытку проявить превосходство от школоты я не спущу. Пацану просто необходим небольшой урок вежливости, и он его еще успеет получить. Звучит как угроза, но на самом деле это всего лишь предупреждение, которое я не буду произносить вслух. Из вредности. После таких мыслей в голове традиционно включился глумливый театральный смешок.
   Я довольно-таки лениво смотрела на дорогу, пока не поняла, что все звуки пропали, хотя вот только что отчетливо слышала ироничный голос Фавора. Я выпрямилась, держась за ремень безопасности, когда все остальное вокруг меня замерло, теряя очертания и краски. Знала, что долго это состояние не продержится, и пыталась определить, откуда нам стоит ждать подвоха. В ушах противно зазвенело, и через несколько томительных секунд, когда мир стал в темпе вальса набирать потерянные временные обороты, в левую ключицу с силой ударило, разливая под кожей болезненный жар. Звон в ушах сменился глуховатыми, но узнаваемыми голосами.
   - Вправо! Быстро! - закричала тут же, обрывая чей-то смех в салоне.
   Дольф без лишних вопросов - привык, - резко вильнул в сторону, увеличивая скорость.
   По левому крылу чиркнуло.
   - Ах, ты ж тварь! - зарычал Дольф, выворачивая руль. Машина подскочила на широкой трещине в асфальте, и едва не задела останки вишневой "девятки". Да даже, если бы и задела, сейчас было не до аккуратности.
   - Что случилось? - запаниковав, спросил Оби-Ван, хватаясь за ручку над головой.
   - По нам стреляют, - пояснил Фавор, бесцеремонно отпихивая мужчину от окна подальше.
   - Кто?
   Животрепещущий вопрос. Я бы тоже не прочь знать ответ.
   - Стрелок. Тише будь!
   Я быстро оглядывала широкую с низенькими старыми домиками улицу, которая просто отлично просматривалась с крыш впередистоящих девятиэтажек, в поисках выхода из ситуации, когда звуки вновь пропали. Тело била дрожь, но помимо нее было что-то еще, что-то снизу, под машиной, какие-то вибрации земли. В нарастающем звоне мне почудился треск ломающегося асфальта. Ёшкин кот! Только этого ещё не хватало!
   - Стой! Назад!
   Машину занесло от резкого торможения, сзади послышалась ругань - а ибо не хрен! Пристегиваться всегда надо! Правда, и от ремня не самые приятные ощущения при таком раскладе, но, по крайней мере, я не треснулась своим милым личиком об приборную панель.
   Дольф развернул машину, яростно шлифуя.
   - Ёптыть! - воскликнул Садко. У него обзор был лучше, нежели у меня в боковом зеркале.
   Асфальт за нами вспучивался и разрывался грязными комьями глины и светлого, словно кости под плотью, щебня.
   - Дольф, гони! Индрик! - закричал снова наш связист. - Давай-давай-давай!!!
   - Направо! - командовала я. Как же хорошо разбираться в улицах, не заглядывая в карту.
   Еще один занос, и я выскользнула из хватки ремня, ударившись о плечо водителя. Зато при маневре мы не въехали в ржавую "хонду" на обочине, что было бы весьма чревато. Но думать о несбывшихся последствиях некогда, потому что до сих пор находились под прицелом снайпера, о чем свидетельствовала появившаяся дыра в капоте недалеко от водительского места. Млять, меня начинает это немного раздражать.
   Повинуясь движению моей руки, потому что для слов не хватало воздуха, Дольф в который раз вывернул руль вправо.
   Эта улочка была слишком узкой - машина едва ли не задевала заборы кузовом, и очень неровной - мы больше скакали по ухабам, а не ехали. И в нашем случае это было не самой лучшей идеей, даже при том, что пару-тройку соприкосновений с пулями нам удалось избежать. Проехав через один из огородов насквозь, наши колеса вновь коснулись грязного асфальта параллельно той улочке, с которой мы так быстро ретировались.
   - Хмарь, куда?
   - "Газель", - ткнула я пальцем в стекло, найдя, наконец, возможный выход.
   Дольф вдавил педаль газа в пол, и как только мы оказались близко к машине, ударил по тормозам. Под мерзкий шум гравия под колесами и хрупанье АБС9 мы влетели в стоящую машину, но не столкнулись, как ожидали наши испуганно вскрикнувшие подопечные, а довольно мягко прорвались внутрь. Со всех сторон навалилась зыбкая, серо-синеватая муть. Словно мы оказались под толщей воды.
   Криво стоявшая на обочине, потрепанная "Газель" с будкой, оказалась одним из тех самых спасительных мороков, скрывавшим вход на изнанку.
   Двигатель заглох.
   - Ни звука, - прошипел тут же Фавор сквозь зубы, настороженно оглядываясь по сторонам.
   Я положила руки на приборную панель и стала прислушиваться к тому, что происходило снаружи, одновременно отсчитывая удары сердца. Буквально через сто и еще восемь сокращений сердечной мышцы, с правой стороны от нас проплыло темное пятно, и раздался бьющий по натянутым нервам скрежет чего-то явно очень острого по жести. Наш "Хантер" ощутимо качнуло. Краем глаза я видела, как Дольф зло поджал губы, на щеках у него заиграли желваки, а в голове водитель явно перебирал изысканные нецензурные выражения, впрочем, как и все остальные из звена. Не знаю, что там творилось в умах наших подопечных - я считала. И выходило нам уже меньше семидесяти ударов.
   Вокруг машины, смыкаясь в кольцо, начали появляться тени. Сначала едва заметные, размытые и бесформенные, они быстро вбирали в себя из окружающей мути черноту и четкость, обретая некую стабильность. Очень опасную стабильность.
   Оставалось еще двадцать ударов.
   У меня спина от пота взмокла, хотя в салоне заметно похолодало.
   Десять ударов.
   Я подняла левую руку. Дольф напрягся и завел двигатель. Тени всколыхнулись и подобрались вплотную, так, что можно было даже разобрать кое-где премерзкие морды-лица. Очень и очень голодные. Соскучившиеся по живому теплу.
   Четыре-три-два...
   Моя рука резко опустилась, и мы стартовали, разбивая "кенгурятником" неровный строй теней и сминая их под колесами. Некоторые успевали мазнуть кривыми конечностями по стеклам и кузову. Внутрь отрывками проникали глухой вой и рык, пока, прорвав слой изнанки, мы не выбрались в солнечное утро Царства, оставив чуть менее трехсот метров позади. Столько, сколько я отсчитала ударов своего сердца. Успешный вышел прорыв: разыгравшийся подземный зверь не сумел опрокинуть машину в яму, а от снайпера нас надежно закрывали дома.
   Тишина в салоне взорвалась взволнованными голосами.
   - Нунихренажсебе! Это что, бл*ть, за нах*й такой? Не успели даже от ворот прилично отъехать! - громче всех делился впечатлениями со своего места Садко, успевая при этом более спокойным голосом скидывать ориентиры наших происшествий на КПП.
   - Останови, - хрипло попросила я Дольфа, не в силах больше выносить весь этот шум.
   Заехав в ближайший двор между двух пятиэтажек, и получив от меня одобрение в том, что здесь останавливаться можно, Дольф заглушил двигатель. Мы вместе с ним вышли наружу, как по команде закурили и угрюмо уставились на любимое транспортное средство.
   - Звездец.
   Я согласно кивнула. По всему правому борту от переднего крыла до заднего шли семь непрерывных царапин. Дополняли картину многочисленные жирные следы копоти, оставленные тенями с изнанки. Обойдя "Хантер", мы обнаружили вкупе с копотью несколько новых вмятин и потертостей, и как апофеоз - дырка в капоте. Красота.
   - Никак понять не могу, нам везет, как дуракам или же, как утопленникам, - открывая капот и оглядывая внутренности машины, задумчиво произнес Дольф.
   - А везение ли это? - глубокомысленно поинтересовалась я, затягиваясь крепким дымом. Меня все еще продолжало потряхивать, но эта дрожь была всего лишь следствием напряженных действий. Думаю, что сейчас такое состояние было у всех.
   - Определенно. Смотри, пуля попала вот сюда, в опору амортизатора.
   - И? - немного раздраженно уставилась я в ту грязноватую фигню, в которую тыкал наш водитель. Как будто мне его слова о чем-то должны были говорить.
   - И благополучно отскочила, поэтому мы продолжаем ехать, а не топать своими ножками туеву хучу километров, - спокойно пояснил Дольф, вытирая испачканные пальцы ветошью. Вот откуда он опять взял эту тряпку, если выходил из машины с пустыми руками? И ведь такое я замечаю уже далеко не в первый раз, но из принципа вопросов не задаю. Не только у женщин должны быть загадки.
   Я неопределенно пожала плечами. Повезло, так повезло, спорить по этому поводу не собираюсь, но мне это определенно не нравится.
   Хлопнула дверь, и к нам подошел Фавор, хмуро оглядывающийся на заляпанный кузов цвета хаки.
   - Что, уже дал все разъяснения?
   - Наш словоохотливый друг отдувается за двоих, - махнул наш старший рукой, а потом привычным жестом запустил ее в волосы, растрепав их. - Ну что у нас тут?
   - Мы счастливчики.
   - Сплюнь.
   Дольф постучал по изодранной коре стоявшего рядом тополя, потому как плеваться ему не позволяло воспитание. Он даже окурки и прочий мусор доносил до урны, если таковая поблизости имелась. Если таковой не имелось, то у него на этот случай в машине лежала старая жестяная банка от сухого молока.
   Получив короткие объяснения от Дольфа, Фавор повернул голову ко мне, и я молча достала планшет. От первоначального маршрута мы отклонились незначительно, всего-то на пару улиц, и можно было через следующий перекресток вернуться уже на нужную дорогу. Район-то был относительно спокойным. Ключевое слово здесь, конечно же "был". Если ситуация с индриком подпадала под понятие досадного недоразумения, то попадание под прицел снайпера было событием из ряда вон выходящим. Гадать, какого хрена этому стрелку надо было, бесполезное занятие. В нашем мире дураков хватает с избытком, кто-то из них страдает жадностью, кто-то - паранойей, кто-то - жаждой убийства, а кто-то - откровенной херней. Иногда все это, и еще с десяток-другой страшно умных слов из справочника по психиатрии, сочетается в одном человеке. И у этого человека в руках оказывается оружие. Печальный итог весьма очевиден.
   Данные военным и всем, кто сейчас тут работает, Садко передал, а больше мы ничего, увы, сделать не можем. Во-первых, у нас не тот профиль (хотя Дольф наверняка не прочь найти и обезвредить этого стрелка), во-вторых, времени лишнего нет, и, в-третьих, и самых главных, в данный момент мы все же выполняем контракт. Поэтому под ворчливое бормотание водителя и карканье ворона над нашими головами, мы залезли в машину и тронулись с места. А с ума мы уже итак давно все тронутые, что нам, конечно, не сильно-то и мешает в жизни.
   Нам в жизни вообще не очень много, что может помешать, потому что мы все тут живем в практически отдельном собственном мире, и он чуток отличается от того, что описывают в интернете и разных газетенках с журнальчиками. Про телевидение вообще молчу, там и без нас порядком хватает нагнетающей ужасов мути, поэтому зомбоящик большинством наших людей игнорируется напрочь. Кому охота, возвращаясь с тяжелой работы смотреть, как журналюги перемалывают кости "звездам" и обычным гражданам или как какие-то неадекватные личности, пытаются "строить любовь"? Да по сравнению с тем, что происходит у нас - это такая противная и примитивная херня. Поэтому у нас всегда в почете только спортивные передачи и сериалы. Хоть там-то все остается неизменным и вполне предсказуемым.
   Исключением в нашем мире, конечно же, является Царство, где ты можешь спокойно идти весь день, никого не встретив, а потом присесть за кустиком по нужде и отложить кучку-другую кирпичей, увидев чьи-то ярко-горящие глаза за соседним кустиком.
   Но Царство делает не страх, а само ожидание этого страха. Адреналин, эндорфины и прочие сложные цепочки химических реакций человеческого организма, которые нам необходимы почти так же как возможность дышать, и которые для нас стали такими же обыденными.
   А другим, например, вид жестяного крошева кажется удивительным и ужасным. Это ведь улицы битых машин, где до сих пор умирают тойоты, лады, хендаи, шкоды и другие марки. Где продолжают стоять ржавые, покосившиеся дорожные знаки, светофоры и ограждения. Где смотрят темные и холодные окна-глазницы домов. Где существуют пустые от людей, безмолвные и бескровные тротуары, с призрачными деревьями и растительностью.
   Неописуемая красота, которую сейчас подсвечивало золотом солнце.
   Подопечные, мне на радость, молча переваривали первое приключение и полученную по этому поводу информацию, наслаждаясь местными пейзажами. Дольф вел машину с еще большей осторожностью, выискивая острым взглядом опасность за каждым кустиком и камешком. Я сначала отнеслась к этому с холодной скептичностью, пока не уловила боковым зрением мелькнувшую за покосившимся дощатым забором последнего частного дома неясную тень. А потом еще парочку в других местах, то ближе, то дальше от нас. Присмиревшее было беспокойство, вновь приняло стойку ищейки.
   - Притормози ненадолго и движок заглуши, - тихо попросила я Дольфа.
   Не дожидаясь полной остановки, я открыла дверь и высунулась наружу. Привычная давящая тишина мертвого города была чуть более живой, чем обычно. На другой стороне дороги, где раньше была автобусная остановка, скрипел дверными петлями покосившийся ржавый киоск. Скрип был неравномерный и к ветру не имел никакого отношения. Со стороны могло создаться впечатление, будто кто-то сначала ногой придерживал дверь, а потом с силой отталкивал, она хлопала о покореженную стену, рассыпая оставшиеся хлопья краски и ржавчины, а затем медленно, слишком медленно закрывалась.
   Позади нас раздался хруст какой-то оберточной бумаги или пакета. Оборачиваться я не стала, зная, что там уже все равно ничего и никого нет.
   За нами наблюдали. На нас щерились.
   Так не должно было быть.
   Опустившись на сиденье, и неплотно прикрыв дверь, бросила водителю:
   - Давай в тридцать седьмой.
   - Хмарь? - спросил сзади Фавор.
   - Проверка.
   По вопросам дороги и всем непредвиденным остановкам Фавор мне полностью доверял, поэтому я могла давать некоторые распоряжения.
   Дом с номером тридцать семь по улице Энгельса имел внутренний двор с одним арочным въездом-выездом, закрывающимся тяжелыми коваными воротами. Маленький дворик был местом практически не изменяющимся, как все остальное в округе, потому достаточно безопасным.
   Подъехав к арке, я вышла из машины, размотала цепь, сдерживающую ворота, и распахнула створки, пропуская "Хантер". Затем медленно пошла за ним, внимательно рассматривая.
   - Ну, что? - Фавор подошел ко мне, вытягивая из пачки сигарету, но не закуривая.
   - Нас видели все, кому не лень, а внешне все в норме.
   - Ты хорошо посмотрела?
   Я хотела кивнуть, но вместо этого подошла к капоту и, ударив по нему кулаком, выдала нецензурную и неоригинальную конструкцию. Из-под машины в кусты тут же шмыгнуло несколько мелких бесов.
   Ёшкин кот! Да как же я раньше-то не поняла?! Мы, млять, сейчас ехали для всех обитателей Царства с транспарантами, оркестром и фейерверками, просто настоятельно рекомендуя себя на первое, второе и компот с пирожками.
   Снайпер - сука такая, чтоб ему на лестнице поскользнуться, - это именно он внешнюю защиту на машине пробил. С самого начала не люди были его целью. Ну вот, а я еще гадала, какого хрена ему надо было.
   Я посмотрела на часы: как раз должно было проехать КПП звено Грома, в составе которого была Катерина под именем Флегмы.
   - Фавор, в защите брешь, а за нами Громовцы едут.
   - Садко, - крикнул он вышедшему после моей экспрессии радисту, - свяжись с Громом по-тихому.
   - Что говорить? - Садко повернулся ко мне.
   - Что снайпер портит защиту, пусть будут осторожнее.
   Садко вернулся на свое место и через пару минут мы услышали его голос в наушниках:
   - "Сойер для майора Тома. Сойер для майора Тома. Примите белковые таблетки и наденьте шлем. Вы слышите меня, майор Том? Проверьте зажигание, и да прибудет с вами Господь".
   - "Это майор Том для Сойера. Планета Земля синяя, и я ничего не могу сделать".10
   - Вы слышали, - хмуро отозвался наш радист.
   Слышали. Громовцы попали так же, как и мы.
   - Все из машины на выход. Хмарь, ко мне, - скомандовал Фавор и, отойдя к скамейке, присел на нее и закурил измятую в пальцах сигарету.
   Я устроилась рядом, уже зная, что он мне скажет.
   - Ставь защиту.
   - Тогда до вечера от меня толку не будет.
   - Без защиты до вечера не будет нас.
   Тоже верно.
   - Тогда пошли.
   Отогнав всех от "Хантера", я прижала ладонь к отверстию от пули и выругалась повторно.
   - Вот же хрен какой хитрожопый, чтоб его, - стиснула я зубы со злости. - Фавор, он пули кровью сбрызгивал. Да не абы какой, а вештицу где-то прибил.
   - Для нейтрализации тебе что надо?
   - Соль, огонь, запасной нож и Дольф.
   Последний был не в восторге от своей роли, но я пригрозила ему тем, что возьму молоток, и тогда ущерба машине будет гораздо больше. Против такого приема Дольф был беззащитен, и после того, как я щедро посыпала солью машину и подержала над огнем свечи лезвие ножа, он не без труда, но все же загнал его по рукоять в пулевое отверстие.
   - А теперь начинается самое интересное, - мрачно возвестила я и достала парочку одноразовых скарификаторов11 и небольшой контейнер со спиртовыми ватками. Дольф грустно на меня посмотрел и, сняв перчатку, протянул шершавую от мозолей ладонь.
   - Это хоть лучше, чем, когда ты мне руку зашивала.
   - А не хрен было на всякие железяки прыгать, - хмыкнула я и, зажав в зубах скарификаторы, занялась стерилизацией безымянного пальца.
   - Кабы знал - соломки бы подстелил.
   Ну, допустим, знала я, но так уж получается, что я всегда выбираю меньшее зло из возможных. Все же, на мой взгляд, лучше еще один шрам, чем частичная потеря работоспособности одной из конечностей, которая грозила нашему водителю.
   Я уже достаточно наловчилась: быстро прокола кожу на подушечке пальца и выступившую кровь Дольфа аккуратно собрала в приготовленную ложку, а почти добровольному донору выдала ватку и наказ крепко держать ложку, в которую я закинула пару кусочков настоящего воска, а потом добавила и несколько капель своей крови. Пока я подогревала над зажигалкой данную смесь, Дольф очистил от пыли внутреннюю часть капота и налил в пиалу холодной воды, в которую я и вылила резким движением содержимое ложки. Со стороны, наверное, все наши действия казались более чем странными.
   Дальше было уже проще: застывшим воском нанести несколько защитных рун-закорючек, а оставшийся кусочек расплавить над крышей12.
   - Готово, - немеющими губами выдохнула я, усевшись на землю спиной к широченному колесу, и прикурила. В голове неприятно шумело, хотелось пить, да еще тремор этот дурацкий раздражал.
   Вроде бы такая ерунда с виду, а выматывает, зараза, нехило. Вот если бы я специализировалась на защите, то мой организм ничего бы и не заметил, а так приходится расплачиваться.
   - Пять минут, и выдвигаемся? - спросил незаметно подошедший Фавор.
   Я кивнула и попросила воды. Мне бы сейчас поспать хоть немного, да, увы, это роскошь непозволительная. Сейчас вентиль на канале моего чутья стал неплотно, но все же завинчен, и это естественно не должно мешать элементарно быть начеку. Что-то простенькое я могла бы сейчас почувствовать, но для, так сказать, прощупывания большего пространства я была потеряна.
   Фавор махнул рукой и к машине стали медленно подтягиваться все остальные. Садко травил байки, хорошо отвлекая внимание двоим нашим подопечным, а вот третий постоянно оглядывался, шел едва ли не спиной вперед и вряд ли слышал хоть что-то из разговоров.
   - Мне кажется или этот дом как-то... плывет? - неуверенно спросил Оби-Ван, когда все подошли ближе.
   Я поднялась на ноги и повернула голову, чтобы внимательнее рассмотреть любителя звездной саги Лукаса и германо-скандинавских мифов.
   Когда я увидела его первый раз, меня заинтересовала только стрижка, сейчас же я видела немного худое, но очень даже приятное лицо, часто улыбающегося мужчины, которому всего-то немного за тридцать. Многим женщинам нравятся такие личности с печатью интеллекта и уверенности в нем на лице. Лет пять назад меня бы тоже привлек данный экземпляр, но, как ни печально осознавать, в данный момент мне предпочтительнее что-то посерьезнее. С чуть менее нестабильным рассудком, чем у меня.
   - Нет, не кажется, - Фавор также не без интереса рассматривал Оби-Вана. - Этот дом нечто сродни фантомам.
   - То есть, его на самом деле нет?
   - Хм, скорее где-то он все-таки есть, только не в этом срезе реальности. Вы прислушайтесь.
   Я отстранено наблюдала, как заказчики начинали переглядываться друг с другом и нервно сглатывать, оглядываться по сторонам, как с каждым мгновением их лица вытягивались и бледнели.
   Потому что дом жил одними только звуками, приглушенными, но все равно достаточно различимыми. Раскрывались створки окон, хлопало мокрое белье на ветру, где-то телевизор показывал очередной сериал, смеялись дети, играя с мячом, переговаривались соседи, мать звала ребенка обедать...
   Тридцать седьмой дом очень хотел жить, постоянно прокручивая один и тот же день счастливого прошлого.
   - А почему вы выбрали именно это место для остановки? - тихо спросил Старик.
   - Здесь безопасно - дом не пускает во двор посторонних, а если кто-то все же проникает, то очень быстро вылетает отсюда.
   Старик кивнул и нервно закурил. Нари крутил головой и все дергал на правом запястье какую-то яркую фенечку. Оби-Ван прикрыл глаза и погрузился, по всей вероятности, глубоко в свои мысли, не сразу отреагировав на команду: "Поехали".
   По причине моей временной некомпетентности мы с Фавором поменялись местами. Ему же отдала свой планшет, пусть теперь у него голова поболит за маршрутом следить, а сама я решила заняться любимым делом - безрадостными размышлениями, ведущими в тупик.
   Начало нашего путешествия вышло не совсем удачным, и это еще не вечер! Казалось бы, все эти мелочи, что время от времени случаются, несущественны и вполне объяснимы, но всю картину портил стрелок с зачарованными пулями и неизвестными намерениями. Ну, испортил он защиту нашего "Хантера", ну и что? На скорую руку ее можно поставить минут за десять, все зависит от навыка проведения таких мероприятий. Но для начала необходимо еще обнаружить неполадку, классифицировать, и лишь затем ее исправлять. И, соответственно, потратить на нее какое-то количество сил. Вопрос: можно ли с полной уверенностью утверждать, что целью стрелка было выведение из строя одного конкретного человека, то есть меня? Точнее не только меня, ведь Флегма из звена Грома тоже сейчас попала. У нас с ней примерно один уровень, вот и получается, что в данный момент у двух звеньев чутье находится в спящем режиме до вечера.
   Желя как всегда, не зря нас предупреждала держать ухо востро. Кто-то что-то затевал, только вот что именно? И не из-за этого ли обитатели Царства начали беспокойно себя вести, о чем так явно намекала Желя? Местные и так-то по весне дружелюбностью никогда не блещут: те, кто выходил из зимней спячки - были голодны и злы, а те, кто не засыпал - ощущали то же самое, поэтому весной нападений с печальными исходами было больше.
   Но сейчас немного не об этом, а о том, что мало, слишком мало информации для каких-либо действий. Вот что действительно раздражает.
   - Что-то случилось?
   Оказывается, я уже давно чересчур пристально разглядываю Оби-Вана, которого это начало напрягать.
   - Возможно, - не стала я отрицать и неопределенно пожала плечами.
   Видя, что поддерживать беседу я не намерена, мужчина отвернулся от меня, но тут, из-за подскочившей на кочке машины, у него из рук выпал какой-то брелок и подкатился прямо к моим ногам. Я наклонилась и подняла маленькую игрушку изображавшую джедая. Некоторые мужчины не взрослеют.
   Чуть криво улыбнувшись, Оби-Ван протянул руку, чтобы взять у меня фигурку. Машина снова подпрыгнула, и мужчина, потеряв равновесие, вцепился в мою ладонь и с извинениями откинулся на свое сиденье. Меня же от прикосновения, будто током ударило. Только этого мне еще не хватало.
   - Дура ваша Лена, - сказала я неожиданно даже для самой себя. Очень после этого захотелось ударить себя по лбу, но я сдержалась.
   Садко заинтересованно выглянул из-за спинки сиденья. Подросток на мое заявление весело хрюкнул в кулак, а его старший родственник обескураженно смотрел на меня.
   - Простите?
   Ну что же, сказала "а", теперь договаривай и все остальные буквы алфавита.
   - Прощаю, - вздохнула я, на короткое время зажмурилась и сжала пальцами переносицу. - Вы же и сами догадываетесь про нее, но упорно отводите глаза от фактов.
   - Хмарь, я вас не понимаю, - досадливо помотал Оби-Ван головой.
   Ладно, прямым текстом к разрушению еще одной личной жизни.
   - Понимаете, особенно то, что у вашей жены интрижка с человеком, с которым вы постоянно сталкиваетесь.
   Взгляд мужчины был серьезным и весьма злым, на скулах заиграли желваки.
   - Откуда вы это взяли?
   - Почувствовала.
   - Как я помню, в штате каждой команды есть свой экстрасенс, и им являетесь вы?
   Ну да, а после всех устроенных мною представлений, это было не очень заметно.
   Я поморщилась, но кивнула. Не очень люблю, когда меня так называют, но что поделать, если людям так проще воспринимать подобных мне.
   Налюбовавшись вдоволь на сменяющиеся одно за другим эмоции на его лице, я решила сжалиться.
   - Не переживайте, Оби-Ван, я не имею привычки лезть в дебри человеческих душ - это чревато в первую очередь для меня самой, и к тому же вижу я довольно поверхностно и отрывочно, можно сказать, только текущие заботы, которые беспокоят больше всего.
   Он отвернулся и какое-то время молчал.
   - Знаете, это... неприятно.
   Ну, а как иначе: правда - она частенько такая, и не важно, при всех она сказана или на ухо прошёптана.
   - Тогда почему вы не можете выбросить это из своей головы?
   Мужчина снова отвернулся от меня. Обиделся, конечно, хотя это несколько по-детски выглядит.
   Возможно, я опять совершу какую-нибудь страшную и глупую ошибку...
   - Оби-Ван, послушайте, когда вспышкой видишь какую-либо несправедливость, не всегда получается удержать язык за зубами. И вероятно нужно было сказать это вслух, чтобы вы начали действовать.
   Он как-то резко кивнул, а затем с выражением крайней досады на лице потер пальцами правый висок и повернулся ко мне.
   - А почему на вас маска, Хмарь?
   Счет 1:1. Красная Шапочка в шкуре Волка отбивается от вопросов Дровосека.
   Я изобразила одну из своих отвратных ухмылочек, благо в прорези маски она могла сойти за обычную улыбку.
   - А это для того, чтобы вы не испытывали эстетического дискомфорта в моем присутствии.
   Оби-Ван явно был озадачен, я же начала забавляться ситуацией, которая грозила перерасти в нечто конфликтное. Положение спас вездесущий Садко.
   - Хма-а-арь! Если ты не перестанешь меня пугать, то я сдержу обещание: выложу за нами дорогу из желтого кирпича и заведу мелкого терьера по имени Тотошка.
   Шутка, не бог весть какая, но напряжение чуть спало, к тому же свою лепту внес Дольф:
   - Вас бы отправить по всем дорогам нашей Отчизны, так хоть исправили бы одну из вечных проблем.
   - От хороших дорог только дураков за рулем прибавится, - хмыкнул Фавор, - а у тебя, Дольф, патронов на всех не хватит.
   - Да-а, - сокрушенно покачал головой водитель, - ножом долго не помахаешь.
   Я уже настроилась на то, что внимание от меня отвлечено, да не тут-то было.
   - Раз пошла такая пьянка, то может и про меня что-то скажешь? - заинтересованно подался корпусом в мою сторону Старик, поглаживая свою бородку. - Ничего, что я на "ты"?
   Садко, подлец, приглушенно, но от того не менее гнусно захихикал, как дите малое ей-богу.
   Я безразлично пожала плечами, понимая, что сильно лоханулась и меня теперь ожидает сеанс ясновидения. Сама, в общем, виновата.
   По крайней мере, прикосновение к заказчику с повышенной лохматостью не вызвало почти ничего неприятного.
   - У вас вчера собака ощенилась, и вы к ней так спешили, что споткнулись и упали на лестнице, разбив телефон и часы. Они на вас сейчас?
   - Точно, - посмеиваясь, Старик вытянул руку и показал всем часы на запястье со стеклом в трещинках. - Машинально утром с тумбочки взял и надел.
   - Зря, снимите лучше и отдайте Садко. Вернемся, и он их вам обратно отдаст, но на будущее: разбитые, сломанные вещи старайтесь не носить.
   Старик кивнул и, не задавая лишних вопросов, меня послушался, что не могло не радовать.
   Когда наш связист убрал некогда дорогие часы в ящик со своим барахлом и оглянулся на меня с такой улыбкой, что я сразу разгадала его бесхитростный замысел.
   - Давай поговорим?
   - Вот уж про твоих баб я говорить не хочу, - фыркнула я пренебрежительно. Мне даже в контакт с ним входить нет необходимости, чтобы знать, как он время свое проводил.
   - Ревнуешь? - излишне радостно осклабился Садко. Вопрос этот задал он скорее в силу своей привычки. Что поделать, концентрация флирта в его крови уже так давно зашкаливает, что он не упускает случая даже на меня его время от времени распространять. Естественно безуспешно, но его это нисколько на самом деле не смущает.
   - Брезгую.
   - Ты разбила во мне надежду! - патетично возвестил потолок машины Садко.
   - Скажи спасибо, что головы твоей это не коснулось.
   Салон заметно оживился смешками.
   - А про меня можно? - решился все-таки обратиться ко мне Нари. Любопытство - страшная вещь, от нее седеют и умирают гораздо чаще, нежели от какого-то другого чувства.
   Парня пришлось держать за руку дольше, энергии в нем чересчур, у мальчика насыщенная жизнь, и не всегда она идет в положительную сторону.
   Я действительно могу быть очень мелочной, но из двух зол...
   Демонстративно повернула голову к Оби-Вану:
   - Ваш племянник мотороллер разбил.
   Краем глаза, потирая переносицу, я наблюдала, как заметался взгляд Нари, видимо он считал, что я расскажу что-то безобидное. Так ведь я и рассказала самое безобидное.
   - Мотороллер починили, но пусть лучше за него не садится больше, он как-то... все равно искривлен что ли.
   Я показала жестом, увиденную мною кривизну, и замерла, потому что пальцы онемели и стали загибаться к ладони.
   - Раму, наверное, повело, - сделал предположение Старик.
   Он говорил что-то еще, к нему добавились и другие голоса, но я не могла разобрать слов, ко мне резко, в одно мгновение накатила дикая головная боль, прихватив с собой тошноту. Я сглотнула противную горечь и потянулась за бутылкой воды, забыв, что пальцы совсем перестали слушаться. Горло сдавило спазмом, и я начала задыхаться.
   В мою голову проник четкий возглас: "Твою мать!", когда пол под ногами превратился для меня в бурлящий черный водоворот, в который меня незамедлительно затянуло.
  
  
  
   ]______________________________________
   8 Название песни гр. 7б.
   9Антиблокировочная система - система, предотвращающая блокировку колес транспортного средства при торможении.
   10Для шифра были использованы строчки из песни "Space oddity" Дэвида Боуи.
   11Скарификатор - инструмент, предназначенный для взятия капиллярной крови из пальца.
   12Данный "ритуал" чистой воды вымысел, серьезно не воспринимать.
   ______________________________________[
  
  
  
   Глава 4. "Работа".13
  
   Я спал и хоть не стал героем -
   Морфей открытыми врата оставил для меня.
   Неважно, вольно иль невольно,
   Но, сделав шаг сквозь водный хлад и жар огня,
   Окаменел от одного лишь взгляда,
   Чтобы понять, что сделал свой последний шаг.
   Чтоб ощутить за миг все муки ада
   И осознать, какой же все же я дурак...
  
   Отрывок из синего блокнота Кости Миронова.14
  
  
   Ночью стало как-то спокойнее и легче, хотя на улице сильно похолодало. Садко то и дело ежился, пряча озябшие руки в карманах куртки, в который раз делая обход вокруг дома под номером пятнадцать на улице Строителей, где мы по обыкновению встали на ночевку. Иногда связист добросовестно останавливался, прислушиваясь к разнообразным шорохам за оградой и приглядываясь к теням, но ничего любопытного вокруг не было. Вот страшного было с лихвой, а любопытного абсолютно ничего.
   Я недобросовестно просиживала штаны, сидя в старом, выцветшем от солнечных лучей кресле на полузастекленной веранде и флегматично тыкала пальцем в планшет, размышляя обо всем и ни о чем одновременно. В общем и целом, наши дела все еще выглядели вполне нормально, но внутри меня поселилось противное напряжение, граничащее с уверенностью в дальнейших проблемах. После беспамятства, плавно перешедшего в феерично-бредовые сновидения, мое чутье худо-бедно, да заработало, но ничего конкретного я уловить не могла, что больше всего нервировало. И вполне вероятно, что у меня было просто скверное настроение, и я себя накручивала почем зря. Запутаться в ощущениях легче легкого.
   Тихо скрипнули дверные петли, и на веранду вышел Фавор. Он дождался, пока Садко показался из-за угла, и кивнул ему на дверь:
   - Спать.
   Повторять дважды не пришлось, Садко передал старшему рацию и в мгновение ока исчез в недрах дома, чем-то по пути забренчав.
   - Может, ты тоже отправишься? - Фавор присел на второе кресло слева от меня, тут же задымил, и протянул мне открытую пачку. Завелась почему-то у нас двоих такая привычка: курить крепкие сигареты Фавора во время непростых разговоров, особенно, если кто-то из нас в чем-либо сомневался.
   - Выспалась уже, - кисло скривилась я и, вытащив сигарету, закрутила ее в пальцах. Курить пока не очень-то и хотелось. Мне вообще ничего не хотелось: апатия - наше все.
   В любом колдовском или около того действе нужно отмеривать силу своих способностей. Я этого делать совершенно не умела, нет у меня где-то там внутри предохранителя, потому и грохнулась в позорный обморок, когда израсходовала приличное количество энергии. Короче, как верно заметил Дольф, перешаманила я.
   - Давай-ка пораскинем мозгами, товарищ навигатор.
   Я повторно скривилась и постаралась, как можно более выразительно показать глазами, что я обо всем этом думаю, потому что высказывать все свои домыслы в грубой матерной форме мне не позволяли остатки воспитания, а в приличной говорить было долго и просто лень, поэтому я обреченно выдохнула короткое:
   - Внемлю.
   На самом деле для "раскидывания мозгами" Фавору вполне хватало моего редкого, многозначительного хмыканья или фырканья. Он говорил тихо, уверенно и довольно логично с моей точки зрения, наглядно подкрепляя при этом свои выкладки на столешнице с помощью пары зажигалок, пачки сигарет, банки с окуркамии и рации. Почти все мои выводы насчет снайпера совпадали с его, а те, что не совпадали... ну что ж, наш старший умел быть чертовски убедительным.
   - Это все, конечно, просто замечательно: и стрелок с нестандартными патронами, и вероятность очередного эксперимента с намерениями столкнуть нас с недавно проснувшимися чудо-юдами с весенним обострением маниакального психоза или как там его... Ты лучше скажи, что мне делать, иначе со всей этой херней я долго не протяну, а мне совсем не улыбаются ни обмороки, ни психические истощения, ни тошнотворное состояние. Постоянно контролировать все и всех я не могу при всем желании.
   - А ты и не контролируй все и всех. Пускай оно идет своим чередом.
   Я все же закурила немного помятую сигарету, и вкрадчиво поинтересовалась:
   - Ты осознаешь, что когда-нибудь твоя удача закончится?
   Казалось, что Фавора совершенно не беспокоил этот вопрос. Он пожал плечами, глядя в сторону накрытой брезентом машины. В темноте этот монстр выглядел дремлющим крокодилом: стоит подойти чуть ближе, и окажешься в тисках страшной пасти.
   - Вот когда закончится, - ответил, наконец, он, - тогда и выскажешь мне все по этому поводу.
   - Я не думаю, что тогда мы с тобой сможем вести конструктивный диалог.
   - По крайней мере, послать меня ты всяко успеешь, - чуть улыбнулся Фавор.
   - Дурак ты, товарищ командир, и шутки у тебя дурацкие.
   Безумие чистой воды, я же не могу просто так взять и отключить часть себя. Игнорировать ниспосланные мне предупреждения можно, только это чревато еще худшими последствиями. Это все равно, что ходить в темной комнате, зная при том, что она кишит ядовитыми пауками и прочими малоприятными гадами, но продолжая щупать все, на что натыкаешься. Какая-нибудь тварь рано или поздно, да цапнет, так есть ли смысл дергаться понапрасну? Может уж сразу открыть калитку и пригласить всю живность Царства на поздний ужин?
   За все время нашего недолгого сотрудничества я привыкла доверять Фавору и не сомневаться в его командирских способностях. Некоторые его суицидальные на первый взгляд идеи не единожды помогали выбираться из наихудших положений.
   Я действительно верила ему, поэтому постаралась взять себя в руки и перекрыть доступ к параноидальной панике.
   - Шутки шутками, - продолжил тем временем старший, - но ты помнишь, какое сегодня число?
   Я приподняла брови, как будто бы удивляясь, что он не знал, какой сегодня день, но как примерная ученица честно ответила:
   - Пару часов назад майский день стал четырнадцатым.
   Фавор покивал головой, будто похвалив меня за выученный урок, и задал дополнительный вопрос:
   - Как думаешь, а Змей теплокровный?
   - Мля-я, - выдохнула я вместе с дымом, наконец-то понимая, что именно я упустила из вида.
   Было еще недостаточно тепло, чтобы эта скотина выползла из своей норы. Змей просыпался только к середине июня, а иногда и позже. И это означало...
   Хрен его знает, что это могло означать, но явно ничего хорошего, ведь получалось, что из спячки могли выйти почти все обитатели, если им еще и поспособствовали.
   - И ты еще предлагаешь мне закрыть "глаза" на все это безобразие?
   - Только после того, как ты скажешь мне, где искать ведьму.
   Приплыли, называется.
   Я подалась вперед и, наклонив голову, чтобы заглянуть Фавору в глаза, вкрадчиво поинтересовалась:
   - Милый друг, хорошо ли ты подумал?
   - Очень даже хорошо, и не только за себя, но и за всех остальных подумал, поэтому мы с тобой сейчас спорить не будем, а будем заниматься твоей нелюбимой хиромантией, - мягко улыбнулся он в попытке извинения.
   Мне оставалось только затушить сигарету и взять Фавора за руку, развернув ее ладонью вверх и удерживая пальцы на пульсе. Так было проще всего настроиться на человека.
   Будущее - это зыбкая, нестабильная и очень капризная субстанция. Смотреть в него сложнее, нежели чем в статичное прошлое. Меняется будущее с каждой долей секунды в зависимости от внутренних принятых решений и внешнего воздействия, способного влиять как косвенно, так и прямо. Правда, есть в будущем некоторые "узлы" - это именно то, что обычно принято называть "на роду написано", и чего избежать вряд ли удастся, как ни крути.
   Оттеняя все остальные звуки, пульс Фавора становился для меня все громче и громче, пока с болезненным уколом в висках не начали появляться перед глазами яркими вспышками видения. Картинки слишком уж нечеткие, размытые, и пока разбираешься с одной, их успевает смениться до пары десятков, а бывает и так, что они начинают накладываться одна на другую, слой за слоем, и вот тогда нужно сильно постараться, чтобы отделить зерна от плевел.
   Иногда у меня довольно неплохо получалось это делать, и я категорично не хотела рассказывать о том, что видела.
   - Иди, - я отпустила руку Фавора и сжала моментально занывшие виски прохладными ладонями. - Вниз по улице, никуда не сворачивай. И, упаси тебя боги, соваться в сторону, что бы ты ни услышал в кустах или за заборами.
   Старший поднялся, подвинув по столу рацию в мою сторону, и поправил ремень автомата.
   - Что она может потребовать в качестве дара?
   Я широко улыбнулась и кожа на щеке неприятно натянулась, превращая улыбку в нечто отвратительное. Мое извращенное чувство удовольствия билось едва ли не в экстазе.
   - Не беспокойся, ничего такого, чего ты не мог бы ей предложить.
   Фавор вопросительно приподнял брови, но вопросов задавать не стал. Глубоко в душе мне даже было немного обидно, что он настолько мне доверяет. Но очень глубоко.
   Старший тем временем вытащил из внутреннего кармана на жилете свою любимую фляжку и протянул мне. Я не стала отказываться: доставал фляжку он очень редко и всегда в ней было что-нибудь вкусное. Повезло, что командир скрывает, что он хренов эстет, и повезло, что я об этом давно знаю.
   Горло обожгло, оставляя на языке приятную горечь с ярким можжевеловым привкусом.
   Едва Фавор скрылся в темноте за калиткой, я достала из-под стола термос с кофе и плеснула темно-коричневой жижи в походную кружку. Флегма варила отвратительный кофе, который не спасал даже убойная доза сахара, но бодрил он намного лучше, чем какая-нибудь энергетическая дрянь с жутким химическим составом.
   Я сделала всего несколько глотков, когда услышала негромкий насмешливый голос:
   - Ты так легко его отпустила, не боишься, что он не вернется?
   Холод пробрался по спине тонкими острыми иглами, в которых определенно был самый смертоносный яд. Волосы на голове зашевелились. Я шумно выдохнула и заставила свое тело двигаться. Медленно поставила кружку на стол, откинулась на спинку стула, достала сигарету и прикурила. Пальцы подрагивали. Бл*ть.
   - А помнишь, как ты отпустила меня, и я не вернулся?
   "Ты сам ушел. Я даже не знала!" - Из горла рвались слова, но я сглатывала их вместе с переслащенным кофе и дымом. Молчать, только молчать.
   - Ну же, признайся, что тебя до сих пор мучает чувство вины. Ведь мучает же?
   А не пошел бы ты?..
   Не пошел, к огромному сожалению моей истрепанной нервной системы, а даже появился за забором. Выглядел все так же: камуфляж, на котором грязи почти не видно, спутанные светло-русые волосы, грязь на которых более заметна, и бледное бескровное лицо.
   Ну, как бескровное: именно само лицо мертвого друга было местами в запекшейся крови, в том числе и моей, вместо левого глаза была кровавая мешанина, на лбу у самых волос под ошметками кожи белели кусочки черепа. И все моя работа.
   - Ты нервничаешь, - мерзко улыбнулся тот, кто раньше звался Валетом, показав окровавленные зубы. Клыки сильно выпирали, едва помещаясь во рту. - Я слышу, как твое сердце бешено скачет. Или у тебя аритмия? Неужели проблемы со здоровьем, подружка?
   Естественно. Я сошла с ума, ты мертв и, являясь ко мне глюком, пользуешься этим.
   - Ты грызешь себя изнутри - это так замечательно! Жалко, что ты стала совершенно скучным человеком: я давно не слышал ни ни твоих подколок, ни твоего смеха. Был бы он таким же искренним, как и раньше? Навряд ли. Ты же убила меня, зачем тебе теперь смеяться?
   Я потерла пальцами переносицу, и затянулась сигаретным дымом.
   - Фу-у, - скривил "лицо" Валет, и меня замутило от этого вида. - И зачем ты только курить начала? Ты ведь прекрасно знаешь, что сигареты не успокаивают нервы, а совсем наоборот. Ты может еще и пьешь?
   Периодически, но меру свою я определила очень быстро. Хмельные шиши15 в фиолетовом цвете не понравились, как и последовавший за ними похмельный синдром.
   - Ты скучная, - разочаровано протянула моя галлюцинация и принялась ходить вдоль забора, близко, впрочем, к нему не подходя. И варианта здесь можно сделать два: боящийся защиты вокруг дома упырь или моя шизофрения считает, что я вижу боящегося защиты упыря.
   Даже не знаю, что для меня более предпочтительно.
   - Когда тут еще парень ходил, было веселее, он тихо напевал матерные частушки, и некоторые даже были забавными.
   Я продолжала попытки в игнорировании существа за забором.
   - Почти так же было забавно то, как ты меня убила.
   Пепел с сигареты упал в кружку, и я безучастно проследила, как он скрылся в черной гуще. Сколько можно напоминать мне об этом?
   - Кстати, давно хотел сделать тебе комплимент: шрам на щеке тебе очень идет. Правда, я молодец? Так удачно ударил тебя, - Валет подул на грязные пальцы правой кисти, щелкнул когтями и мерзко улыбнулся.
   Дым причудливо клубился, размазываясь об потолок. Я старательно отгоняла от себя воспоминания, но они все настойчивее лезли из глубин памяти.
   - Как твоя грудь? И ребра? И рука? Ничего не болит?
   Как назло шрамы тут же заныли, задергались мышцы под изуродованной кожей. Рука невольно сдвинулась, зажав левый бок.
   - Я счастлив, - оскалился упырь. - Котя, согласись, я оставил тебе самую лучшую память о себе? Каждый раз, глядя в зеркало, ты же видишь меня, да?
   Конечно, в моем зеркале постоянно крутят фильмы ужасов, а я лучшая актриса первого плана среди монстров.
   Я размазала по пепельнице тлеющий окурок и потерла ладонью взмокший лоб, а когда отняла руку, то увидела в мутном свете фонаря, как на пальцах алеет кровь. Моргнула. Затем снова и снова, но кровь и не думала исчезать. К горлу подкатила тошнота, я сжала зубы и, зажмурившись, наклонилась и глубоко задышала. Еще не хватало, чтобы меня вывернуло прямо сейчас.
   - Котя, тебе плохо? Котенька, как ты? Ты слышишь меня? Котя!
   В родном голосе было столько неподдельного участия и искреннего переживания, все так, как было прежде, давным-давно, еще в прошлой жизни, что мне пришлось сильно прикусить язык, чтобы не ответить. Потому что Котя умерла. Котя убила Валета и умерла от полученных им травм. Теперь Хмарь заведует в ее теле.
   Я открыла глаза и выпрямилась. На пальцах блестел всего лишь пот, ни намека на красный цвет.
   Валет внимательно следил за мной уцелевшим глазом, и выражение его лица было просто перекошено от злобной радости.
   Сглотнув желчную горечь, я взяла рацию, надела наушник и стала рыскать по каналам, чтобы услышать хоть кого-нибудь другого. Чтобы голова была заполнена живыми голосами.
   - "Петушок, Петушок,
   Золотой гребешок,
   Масляна головушка,
   Шелкова бородушка,
   Выгляни в окошко,
   Дам тебе горошка", - продолжал издеваться надо мной Валет, расхаживая за забором, а я до отчаяния вслушивалась в похабные и ужасно не смешные анекдоты от каких-то горе-комиков, коротающих часы в дозоре. Самое то для меня в данный момент.
   Время тянулось медленно, я давилась холодным кофе, мужики сплетничали, а мертвый голос все звал и звал.
   - Что случилось?
   Обзор перекрыла широкая спина Дольфа. Я убрала обратно выхваченный отточенным рефлексом пистолет в кобуру и отключила рацию. Вытянув голову, посмотрела в сторону недавнего пребывания моей галлюцинации, и с напряженным облегчением никого не нашла.
   - Все зашибись, - сипло ответила я и откашлялась.
   Дольф оглянулся и внимательно посмотрел мне в глаза. "Кому ты врешь?" - произнесено не было, но легко читалось по выражению его лица.
   - Ты выглядишь хреново, - после некоторого молчания Дольф выбрал для меня более подходящий комплимент.
   - Чувствую я себя еще хуже, поверь мне.
   - Так иди спать.
   Здравствуйте, кошмары воспаленного и нестабильного рассудка, недавно виделись.
   - Фавора дождусь.
   И выпрошу у него фляжку с мнимым успокоительным, а то Дольф приверженец трезвого образа жизни на работе. Обычно я была с ним согласна, но в данный момент я могла позволить себе немного отступить от собственных правил, потому как медицинский спирт из аптечки пить точно не собиралась, как и принимать всяческие таблетки.
   Фавор явился часа через два, немного помятый и растрепанный, весело брякнув на стол холщовый мешочек. Правда, всю веселость он враз скинул, едва только скользнув по мне взглядом, точно таким же, каким меня недавно одарил наш миляга Дольф. Я не желала оставаться в долгу, поэтому позволила себе выразительно осмотреть его с ног до головы, задержавшись в особо примечательных местах, и как можно более похабно при этом усмехнуться, выразив тем самым свое мнение относительно его переговоров с ведьмой. Только наш старший не тот человек, которого можно так легко смутить, он пожал плечами и состроил нагло-довольную морду лица. Крыть было нечем, только порадоваться и самую каплю позавидовать, что хоть у кого-то часть ночи прошла приятней, чем у меня.
   Спать я отправилась в машину, опасаясь разбудить всех неблагозвучными криками от вероятных кошмаров.
  
   Утро оказалось пасмурным на вид, холодно-сырым на ощупь и противно-вязким на вкус. Вполне вероятно, что на вкус повлиял приснившийся-таки кошмар, а так же отсутствие нормального завтрака, что естественно сказалось на моем и без того отвратительном настроении. Четверг никогда не был в числе моих любимых дней.
   Остальные выглядели довольно бодро, а Фавор так вообще имел вид юного буддиста, познавшего всю прелесть нирваны с остатком. Садко, развалившись на земле рядом с рюкзаками с сопящим над ними Стариком, мирно насвистывал что-то из рок-хитов восьмидесятых. Нари крутился вокруг Дольфа, поминутно сцеживая зевки в кулак и безуспешно пытаясь раскрутить нашего унисола16 на "подержать дробовик". Наивный юноша - свое сокровище Дольф не доверял кому попало.
   Только Оби-Ван был несколько отстранен от утреннего сбора. Он стоял чуть в стороне ото всех, и нервным жестом периодически касался затылка пятерней, как будто так и не привык к тому, что волосы у него теперь стали гораздо короче.
   Мой взгляд то и дело возвращался именно к нему, и мне самой не нравилось это внимание.
   За каким-то же дьяволом ему понадобилось (а в том, что это надо именно ему, я уже даже не сомневалась) тащиться к Сизым топям? Там ведь на самом деле нет ничего особенного или интересного, кроме старого кладбища, да дюжины затопленных едва ли не по самую крышу старых домов.
   У нас было несколько стандартных и чуть более безопасных маршрутов, где под определенными кочками и кустами сидела знакомая нечисть, пугающая заказчиков по договоренности, за еду или какие-нибудь безделушки китайского производства. Конечно, в любой момент что-то могло произойти не по плану, и время от времени оно происходило, но на то и были нужны все мы, чтобы смягчить, предотвратить или наоборот создать форс-мажорные ситуации. Последнее было отнюдь не редким явлением.
   Как правило, я не интересовалась причинами, по которым люди стремились оказаться в Царстве, они крайне банальны и до жути однообразны, а мое дело маленькое и нервозатратное: вести этот бесившийся со скуки и жиру народ верной дорогой к светлому будущему через параллельное прошлое с минимумом травм и максимумом "вчепятлений". Собственно, я и сама когда-то являлась одной из таких же недобитых романтиков, желающих погрузиться в ожившую сказку и дотянуться хотя бы до кончика пера Жар-птицы.
   От наивности здесь избавляются очень быстро.
   Так вот, о причинах для прогулок в Царство: некоторые вещи не стоит игнорировать, даже, если они кажутся пустяковыми. "Постоянно бдите, полудурки! Если не следите вы, это не значит, что не следят за вами!", - как любил проговаривать своим невидимым собеседникам и остальным невольным слушателям в баре ветеран и главный параноик нашей братии Серафим, веско стуча при этом кулаком по столу.
   Фавор, после пары минут гипнотизирования мною его фигуры, догадался повернуться и сообразить, что у меня есть пара вопросов.
   - Я, конечно, весьма своевременно задаю этот вопрос, но что он, - кивнула я в сторону Оби-Вана, когда старший прислонился к столбу крыльца рядом со мной, - хочет там найти?
   Фавор, убрав наконец-то блаженное выражение с лица, вытащил из кармана пачку сигарет. Не для того, чтобы закурить, а просто так, чтобы руки занять, пока думает.
   - Почтить память друга. Пару лет назад друг этот вместе со звеном вожатых в том районе в передрягу угодили. Стоянку их нашли, вещи тоже нашли, а вот останков не обнаружили. Хотя особо и не искали: болото ведь, кому охота в трясину соваться?
   - И что тогда наши говорили про это дело?
   Я даже не пыталась вспомнить слухи двухлетней давности, ибо тогда была в расцвете своей неадекватности и мало обращала внимания на социальную жизнь Городка и некрологические сводки Царства. К тому же тогда погибли или пропали несколько звеньев, вроде как по причине очередного непонятного эксперимента с живностью.
   - Те, кто успел прослушать записи, говорили, что клиент был сам виноват, ему то ли почудилось что-то, вроде даже про безыменя17 заикались, то ли крыша уже была съехавшей, странности за ним какие-то еще в пути замечали. Короче, он защитный контур разорвал и, раскинув руки, убежал в туман. Ну, а там упыри и как обычно.
   - Восхитительно, - пробормотала я, потирая пальцами переносицу. - Видок мне его что-то не нравится, надо бы приглядеть за этим джедаем.
   - Согласен. Мужик слишком уж что-то напряжен, да и на тебя постоянно косится.
   Прямо в этот самый момент мы с Оби-Ваном встретились взглядами, но он почти сразу отвернулся, зашарив руками по карманам.
   Я хмыкнула и, забрав у Фавора пачку, вытащила себе сигарету.
   - Милый друг, после того, что я ему сказала, ты бы на меня не косился?
   - Вот кстати, а на кой ляд оно тебе надо было? - Заинтересовано наклонился ко мне старший.
   - Дура, - коротко охарактеризовала я свое поведение и закурила. - Что там у нас дальше по списку?
   Фавор хекнул, покачав головой, и с видимым удовольствием потянулся.
   - Дальше у нас раздача слонов и плюшек, каждому по потребностям, от каждого по способностям.
   - А может не надо? - Кислым выражением лица проявила я недовольство. Я слишком привыкла полагаться на свои способности и быть чуть более в курсе происходящих дел, нежели остальные, поэтому все во мне противилось решению Фавора, хотя я и понимала, что это вероятнее всего мои личные выверты.
   - Надо, Хмаря, на-до!
   И, подцепив меня под локоть, он потащился со мной за угол дома, где начинался порядком заросший огород.
   - Вот, смотри, - Фавор вытащил из-за пазухи давешний мешочек и развязал его. - Что можешь сказать?
   Я "горестно" вздохнула.
   - Что я не разбираюсь в этих делах, и ты об этом прекрасно осведомлен, - на мое недовольство, старший только хитро заулыбался. Я вздохнула еще раз. - Тут явно что-то намешано, очень сильно фонит, но для чего это - я не знаю. К паре предметов я точно прикасаться не имею никакого желания.
   - Хм, даже так. А к каким именно?
   - Фавор, заканчивай, а? Доставай и цепляй на меня уже эту... - пришлось проглотить матерное определение амулету. Поговаривали, что ведьма может услышать все, что с ней может быть связано. Проверять это утверждение на себе как-то не хотелось. Мало ли.
   Старший немного покопался и вытащил из мешочка за веревочку... другой мешочек, но значительно меньшего размера.
   - Так, вот этот для тебя, подставляй шею.
   Я недовольно фыркнула, но наклонилась: оттягивать неприятный момент не хотелось. Когда Фавор надел на меня веревочку, все было нормально, только пальцы неприятно начало покалывать, но, когда он оттянул ворот водолазки и мешочек соприкоснулся с голой кожей, во мне будто родилась сверхновая, перегружая все органы чувств на какое-то краткое мгновение, но мне этого вполне хватило. Абсолютная дезориентация, нехватка воздуха, хаотичный поток безумных мыслей и огромное количество ощущений, явно не совпадающих с реальностью.
   Закончилось все так же внезапно, как и началось.
   Меня душили истерический смех и рыдания. Не знаю, с какого перепуга, среди сонма обрывочных мыслей я зацепилась за одну-единственную и самую бредовую, что меня похоронили. Я все понимала, но никак не могла остановиться, вцепившись в горку Фавора и уткнувшись лбом ему под ключицу, а он касался губами моего виска и покачивал в руках.
   - Сколько меня не было? - чтобы задать простой вопрос, мне пришлось начинать несколько раз. Ненавижу заикаться и реветь.
   - Не больше пяти минут. Хорошо еще, что ведьма меня предупредила, а то я бы поседел.
   - А мою седую голову, значит, тебе не жалко?
   - Жалко, но ты же терпеть не можешь, когда тебя жалеют, а жить мне хочется.
   Я ответила неразборчивой смесью из всхлипывания, хрипа и фырканья.
   - Как ты себя чувствуешь? - Фавор не торопился меня отпускать, запутавшись пальцами в моих волосах.
   Я шумно втянула в себя воздух, медленно выпрямилась и открыла глаза. "Да, лучше бы я сдохла", - первая обреченно-злая мысль как вариант ответа меня не устроила. Жить я хотела до абсурдной отчаянности, которая мне периодически очень мешала.
   - Чувствую себя до отвращения нормальной.
   - Но все в порядке?
   - В твоем понимании: да, в порядке. И, кстати, руку с моей груди ты можешь уже убрать.
   - Ой-ёй! Прости, - пряча смущение за кривой ухмылкой, не слишком быстро отстранился Фавор. - Если тебя это успокоит, то я даже не понял, что успел прощупать.
   - Ну, вы тогда, товарищ командир, и дурак, - выдохнула я, опустив маску, чтобы умыться ледяной водой из прибитого к стене дома рукомойника. - А ведь мог бы похвастаться, что безнаказанно тискал титьки у самой страшной вожатой в Городке.
   Так мы и появились перед остальными: вытирающий слезы от смеха Фавор, признающийся мне в вечной космической любви, и я, в своем обычном образе хмурой невозмутимости, благосклонно внимающая этому бреду.
   Остальная раздача "слонов" прошла спокойно, только джедай отметился коротким, но сильным головокружением, что не помешало ему через несколько минут шутить вместе со Стариком над своим племянником.
   Все веселье закончилось за воротами, когда Садко сообщил, что эфир девственно чист.
   Мой взгляд "Ну, я же говорила" Фавор проигнорировал и зачем-то приткнул меня почти в середину цепочки за Стариком, после меня поставил Нари, а замыкающим оставил нашего связиста. Планшет старший у меня тоже забрал, вместо него всучив мини-Узи и пару магазинов к нему. Мое ядовитое "Спасибо, папочка, по стволу так удобно сверять маршрут" он тоже оставил без внимания. Скучный человек.
   Мне было жутко непривычно и не комфортно: я все время пыталась найти в себе то, чего не было, и это сильно обескураживало. Несколько раз я, забывшись, резко останавливалась, и на меня налетал Нари, недовольно при этом ворча. И чем только руководствовался Фавор, поставив его позади особи женского пола? Это же такой удар по подростковому самолюбию и эгоцентричности. Хотя мне-то, что с того?
   В бытность моей вменяемости меня натаскивали, чтобы быть "глазами", пришлось вспоминать, каково это - следить за местностью одним лишь только зрением.
   Любопытный Старик уже через полчаса пристал ко мне с осторожными расспросами, на что лучше всего обращать внимание и объектив камеры. Несколько раз мы отставали, и Фавор беззлобным рыком нас подгонял, зато довольный Старик обзавелся снимками костлявой Коровьей Смерти, поглядывающей из-за деревьев, свадьбы шишей в столбовых вихрях и пяти одичавших кошек, выползших на крышу одного из последних домов. Дальше съемку ему пришлось свернуть до самого конечного пункта, из-за сложности проходимого участка. Все обошлось, хотя пару раз пришлось быстро бегать и прятаться за деревьями и кустами, причем не только от нечисти, но и от подозрительного вида людей.
   К самим Сизым топям даже близко подходить не решились. Это было просто невозможно - густой туман, который еще в прошлом году обитал за кладбищем, теперь поглотил и его, и небольшую рощицу, и все, что некогда было человеческим жильем. Такое положение дел не могло не настораживать, как и блуждающие огни, виднеющиеся по краю, поэтому было решено не задерживаться. Оби-Ван оставил под ближайшей черемухой малый поминальный набор, состоящий из бутылки коньяка, конфет и пасхальных яиц, прикрепил у корней ламинированный портрет и зажег церковную свечу. Постояли, помолчали, и через пять минут уже выдвинулись обратно.
   Мы уже подошли к крайним домам и решили немного срезать путь через улицу. Все было как обычно: солнце светило ярко, птички пели, ветер шелестел, изредка донося со стороны реки смех вил, который и стал причиной нашего отставания. Нари обернулся на ходу и запнувшись, неудачно упал, распоров ладонь о бутылочное стекло в сухой траве. Я уже доставала бинт и антисептик, когда рация ожила, и в наушнике раздался знакомый напряженный голос:
   - Вашу мать, Фаворцы! Быстро в укрытие и не отсвечивать.
   Садко схватил за шкирку мелкого и, перебежав дорогу, мы нырнули в ров под сломанным забором, я успела накинуть на нас сверху кусок этого забора, выпуталась из лямок рюкзака исняла с предохранителя оружие. Где были остальные, я не знала.
   - Садко, еж тебя в зад, какого хера, ты просрал объяву? - Тихо зарычал связист охотников Герц.
   - Какую, бл*ть, объяву?! Мы "глухие" с утра! - Шипел Садко в ответ, прижимая локтем к земле Нари.
   - Да чтоб вас!.. - Было самым приличным из длинного матерного высказывания.
   - Что происходит? - Вклинился в ругань по внутренней связи осипший Старик.
   - Пи*дец, как я подозреваю, - зло пробормотал Фавор.
   Раздавшееся жуткое верещание было отличным тому подтверждением. У меня волосы на голове встали дыбом, не столько от этого вопля, а сколько от осознания того, во что мы вляпались. Во взгляде Садко, который я перехватила, было точно такое же понимание. Со словами Фавора было трудно не согласиться - это полнейший пи*дец.
   Только в глубине души под прессом мерзкого липкого страха у меня поднималась радость с налетом безумного предвкушения. Что делать, если, несмотря на все идиотские сложности, свою работу я любила?
   Конечно же, расслабляться и получать удовольствие.
  
  
  
   ]______________________________________
   13 Название песни гр. Алиса.
   14 Здесь и далее под этим именем стихи автора.
   15 Хмельные шиши - те самые чертики, до которых многие могут допиться.
   16 Универсальный солдат.
   17 Безымень (след, тень) - призрак-двойник; привидение перед смертью; дух умершего неестественной смертью, утонувшего, самоубийцы. Во всем похож на человека, но своего лица не имеет и по безличью носит маску того, кем хочет казаться. Увидеть такого двойника - к смерти. (Грушко Е.А., Медведев Ю.М. Словарь славянской мифологии)
   ______________________________________[
  
  
  
   Глава 5. "Полсердца".
  
   Закончен опыт, но вот все круче-выше
   По мониторам бежит волна,
   Полсердца нету -- но глянь-ка, дышит,
   Удивится она.
  
   Олег Медведев, "Полсердца".
  
   - Вы долбанутые. Вот на всю голову. Абсолютно, совершенно, целиком и полностью долбанутые, чтоб вас черти отодрали!
   - Садко, да заткнись ты уже и сядь, - сиплым, будто бы искусственным голосом беззлобно посоветовал Птица. Он подкинул пару расщепленных дощечек в костер, разожженный просто для уюта, и повернулся к мангалу, поворошить угли куском арматуры.
   - Я не могу! Я уж думал, что сдохну сегодня, мать же вашу! - Садко остановился и жалобно посмотрел на меня: - Хмарь, ну почему ты не сказала, что они все в край долбанутые?
   - Потому что она точно такая же, - приглушенно хохотнул Ригерт, сидящий справа от меня, и хлопнул меня по спине, отчего я буквально выплюнула изо рта сигаретный дым. Откашлявшись, я весьма недобро уставилась на своего соседа по скамье.
   - Ригерт, честно скажи, тебе жизнь совсем надоела?
   - А, что, сегодня это было незаметно? А я же так старался, - сокрушенно выдохнул и цыкнул охотник. Выглядело это забавно, так как Ригерт отличался крупным телосложением культуриста, способностью одним только взглядом останавливать местных гоблинов и внешностью доброго дяди Эркюля Пуаро, обличающего очередного убийцу. По крайней мере, щегольские подкрученные усы весьма напоминали тот образ из старого британского сериала.
   Я фыркнула и осторожно затянулась, кинув взгляд вправо, чтобы не подавиться еще раз от проявления незамутненного счастья и человеколюбия Ригерта. Слева все было спокойно: Старик сосредоточенно пересматривал отснятые фотографии на дисплее камеры и ни на что другое пока не отвлекался. Аллилуйя.
   - Да уж, звездец просто, как вы старались утянуть нас всех на тот свет, - нервно взлохматил волосы пятерней наш связист и уставился взглядом на ленивое пламя костра.
   - А вас, фаворцы, между прочим, никто не звал на нашу вечеринку. Пришли без приглашения и еще возмущаетесь, что стриптизерша страшная была и водка паленая. - Спокойно заметил Птица, прочистил горло и рявкнул в сторону дома: - Постал, где ты там? Тащи уже мясо, ну.
   - Да, несу уже, соловей ты наш, не надрывайся.
   Постал, ловко обогнул все преграды на своем пути и театрально-медленно, дирижируя свободной рукой, опустил решетку с маринованным впопыхах мясом. И тут же получил подзатыльник от Птицы. В воспитательных целях, конечно же, ведь старших товарищей подкалывать недостатками всегда чревато.
   - Хмарь, хочешь новую бабскую сплетню?
   Герц, отвлекая на себя внимание почти всех сидящих у костра, уселся напротив нашей скамейки на чурку и вытянул ноги к огню.
   - Удиви меня, - довольно-таки флегматично отозвалась я. Мне хватало самых разнообразных сплетен и слухов и на нашей кухне, поэтому удивить меня действительно было не так-то уж и легко.
   - Там очень долго и муторно, с крайне некрасивыми подробностями, поэтому буду краток: ты спишь с Фавором, крепко приворожив его, и плетешь из него большое красивое макраме, чтобы выбивать себе премиальные и прочие полезные в хозяйстве плюшки.
   Кажется, любовник, находящийся вместе с командиром охотников где-то позади нашей веселой компании, чем-то подавился и натужно закашлялся. Бедняга.
   - Охренеть новость, - фыркнула я пренебрежительно, нисколько не впечатлившись чужой малопонятной зависти. - Только я избавилась от мнимого романа с этим рыжим алкоголиком, как мне приписывают новый.
   Все же фантазия у некоторых из наших местных куриц весьма сомнительна.
   - Эй, я бухаю не потому, что алкоголик, - обиженно начал оправдываться тот самый рыжий, даже прекращая на это время вылавливать из кастрюли луковые колечки, - а потому, что мне это нравится! Хмарь, как ты могла? Ты же лучшее, что было у меня в жизни, - "грустно" закончил он, смахнув с ресниц несуществующую слезинку.
   - Не могу сказать о том же, - усмехнулась я, щелчком отправив докуренную сигарету в костер. - Это мешало моей репутации, а социопаткой мне как-то нравится быть больше, чем банальной дурой.
   - Репутации? Хмарь, сейчас ты пугаешь меня намного больше, чем при нашем знакомстве.
   О, наш связист наконец-то очухался и пытается хохмить. Я ему даже ответить не успела, как вмешался Птица.
   - Блин, вы все меня уже утомили своей ерундой. Садко, рот свой и руки займи чем-нибудь более полезным. Гитарой, а не тем, что ты подумал.
   - Фу-фу-фу, старый извращенец! Не надо говорить мне такие отвратительные двусмысленности, а потом еще и попрекать мое излишне богатое воображение!
   - Кто там ближе всех? Дайте ему подзатыльник, - незамедлительно раздался звук шлепка и возмущенный возглас. - И гитару ему дайте, а то совсем тоскливо как-то, никто же не умер.
   Гитара подозрительно быстро нашлась, хотя я не помнила, чтобы кто-то из охотников умел играть на ней. Чаще всего они скрашивали досуг банально играя в карты.
   Пока наш связист настраивал инструмент, наперебой посыпались пожелания, что, в общем-то, обычное дело. Садко отшучивался и даже успел пару раз послать Постала, не в первый раз надоедающего ему с просьбой сыграть "Апостола Андрея". А потом как-то резко стало тихо, и я почему-то сразу обратила внимание на руки Садко. Его пальцы нервно дергали струны, рвано начиная то одну, то другую мелодию, пока совсем не прекратили мучить гитару. Садко закрыл глаза, сжав пальцами переносицу и выдохнул. Отблески от костра подсвечивали нахмуренное лицо, будто перечерченное изломанными линиями шрамов.
   Мое сердце пропустило удар, и я поспешно прижала руку к груди, нащупывая под курткой комок ведьминого амулета. Он не мог не работать, успокаивала я себя, мне просто... показалось. Всего лишь яркое пляшущее пламя и богатое в своей болезненности воображение.
   Мужики молча ожидали, кто с прохладным любопытством, кто с сочувственным пониманием: не каждый выдержит и тем более одобрит их стиль работы, основанный на использовании всех подручных средств для достижения цели. Сегодня в зону их интереса попались мы, а раз так, то сами и виноваты, что стали звеньями в цепочке событий, не щадящих избалованную психику проводников, то бишь нас, привыкших избегать всяческих опасных для жизни ситуаций. Если бы я не знала, что и как, если бы не была еще в прошлом году частью "Дикой Охоты", то тоже бы психовала, как Садко, от того, что нас ненадолго сделали наживкой для Змея. Скорее всего, я бы не успокоилась, пока не сломала руку об чью-нибудь челюсть, а так я всего лишь рыкнула матом, ни к кому конкретно не обращаясь, и пошла инспектировать наличие травм. Трудно поверить в это поистине дьявольское везение, но никто серьезно не пострадал: пара швов там, тройка тут, несколько порезов даже зашивать не потребовалось, вывих плеча, ссадины и ушибы - ничего, с чем я и Птица не справились бы. В голову настойчиво лезла мысль, что ведьма сделала нечто большее для нас, чем просто амулеты, и теперь нам надо чем-то расплачиваться. И неплохо бы было поскорее выяснить, кто предъявит нам за все это счет.
   Садко наконец-то отмер, тряхнул головой, обвел нас всех нечитабельным взглядом и решительно заявил:
   - Да на хрен все это, - и затянул задорный частушечный мотивчик.
   - "Килька плавает в томате,
   Ей в томате хорошо,
   Только я, е*ёна матерь,
   Смысла в жизни не нашел".
   Я тихо хмыкнула и откинулась на спинку скамьи, вот только долго наслаждаться народным творчеством и всеобщим весельем мне не дали. На мое плечо неожиданно легла рука, даже Старик рядом рефлекторно дернулся в сторону, с мелькнувшим в глазах испугом глядя на того, кто стоял за моей спиной.
   - Пойдем-ка, пообщаемся, - обманчиво мягкий голос, прозвучавший прямо над ухом, когда я не среагировала на прикосновение, вызвал невольную дрожь, небольшую досаду и какое-то томное предвкушение.
   Охотники заметили, что я поднялась и решила покинуть их компанию, и разом загудели-заухали, быстро рассмотрев причину моего ухода.
   - Сейчас прольется чья-то кро-о-овь.
   - Хмарь, мы будем тебя помнить.
   - Ты, если что, стреляй.
   - Кому из них двоих ты это советуешь?
   - Можно я возьму твой лифчик на память?
   - Эй! Я тоже хочу!
   - Когда вы все попадете в ад, - многообещающе начала я, обернувшись.
   - То ты там будешь нас встречать, - нестройным хором закончили мои бывшие коллеги и захохотали. Я только насмешливо фыркнула и, покачав головой, пошла дальше. Что ни говори, а приятно, когда одно из твоих любимых выражений помнят.
   И, конечно же, приятно, когда помнят о тебе самой. Я позволила себе довольную улыбку, пользуясь тем, что Омут идет впереди и не видит моего лица.
   Мы обогнули ругающихся между собой Нари и Оби-Вана. Последний неприязненно глянул на меня и продолжил, понизив голос до яростного шепота, что-то втолковывать своему племяннику. Пускай, может хоть что-нибудь отложится в юной голове, а к неприязни я давным-давно привыкла. К тому же я сделала все от меня зависящее, чтобы мальчишка не изображал с нами живую мишень и не пострадал больше, чем мог. Синяки быстро пройдут, а вот дурь в голове может задержаться после всего произошедшего на очень долгое время.
   Омут остановился в конце участка у крепкой бревенчатой бани и прислонился к ее стене спиной, я же заняла одну из ступенек крылечка, так, чтобы видеть своего собеседника.
   Пара долгих минут молчаливого разглядывания друг друга, и как будто и не было почти года разлуки. По крайней мере, так ощущала это я, говорить за Омута я бы не решилась.
   - Ты случайно ничего не хочешь мне рассказать?
   - Я все осознала и раскаиваюсь? - предположила я с невеселым смешком.
   - Нет, это концовка. Вначале должно быть: "На меня напала блажь, я свалила из команды и оставила своего потенциального любовника одного в холодной постели на целых одиннадцать месяцев, не отвечая на звонки". И только потом идет: "Я осознала всю степень своей дурости и теперь раскаиваюсь, что ничего не объяснила лично".
   - Я сократила эту тираду, чтобы не чувствовать себя еще большей дурой, чем есть.
   - А теперь давай серьезно.
   - Если я скажу, что что-то почувствовала, ты мне поверишь?
   - А почему нет? - Омут дернул плечом и закурил. - Твоему чувству я не только верю, но еще и небезосновательно доверяю. Только вот, Хмарь, я же просил серьезно.
   Я сдернула с лица вниз надоевшую до чертиков маску и отвернулась, невольно отмечая, что опять показываю ему не самую лучшую свою сторону.
   - Давай не сейчас, а?
   Мне не нравилось появившееся чувство неуверенности в себе. Да и совесть вдруг подняла голову из глубин пофигизма. Пришлось постараться, чтобы подавить поднимающуюся волну раздражения. Наговорить лишнего мне не хотелось. Омут этого совершенно не заслуживал.
   - Когда?
   Хороший вопрос, только ответ я все никак не могу озвучить. Досадное упущение с моей стороны так ничего и не придумать, а ведь времени у меня для этого было предостаточно.
   - Когда ты расправишься со Змеем? - попыталась я придать себе прежний невозмутимый вид и снова посмотрела на своего потенциального любовника.
   - Итак, - он тяжело вздохнул, выкинул сигарету в проржавевшее ведро у стены и приблизился ко мне, - моя капризная принцесса потребовала голову свирепого дракона. Ни больше, ни меньше. Ты же не забыла, что я отнюдь не рыцарь, а наемник, и, что я не дам тебе больше лишнего времени? Уже завтра-послезавтра мы добьем эту тварь, я вернусь, и тогда ты никуда от меня не денешься.
   - Хорошо, - кивнула я, откидываясь назад на локти. Одна из ступенек неприятно впилась в спину.
   - И прекращай уже психовать. Если ты сейчас отрезана от своей экстрасенсорики, то это не повод накручивать себя и выдумывать всякую чушь. Тебе ничего не грозит с моей стороны. Мне тоже ничего не грозит, и ты не обязана больше присматривать за мной. Ты сама ушла, помнишь? Это не мне надо было разбираться в себе, так ведь?
   - Ненавижу, слышишь меня? - старательно безэмоционально охарактеризовала я ту бурю эмоций у себя внутри. С этим я сейчас более-менее разобралась. - Ненавижу, когда ты прав. Ненавижу, когда в твоих словах я слышу собственные мысли. И тебя ненавижу, слышишь?
   - Слышу, - насмешливо хмыкнул он и, наклонившись, за плечи притянул меня к себе. - Я вообще-то тоже соскучился.
   Я переместила его ладони, прижав к своим щекам: прикосновение слегка обожгло холодом кожу. Подавив дрожь, я на мгновение прикрыла глаза.
   "Соскучился" - слово приятно грело что-то внутри.
   Омут наклонялся к моему лицу все ближе, и я с каким-то мазохистским удовольствием ловила блеск его глаз, кривую ухмылку и тот самый запах, принадлежащий ему одному. Запах, которым грезила и, который чудился мне последние несколько недель - до этого мне удавалось вполне сносно держаться.
   Память тут же подкинула парочку пикантных воспоминаний, и я потянулась за поцелуем, чтобы снова ощутить ту гамму чувств, сопутствующих ему.
   - Ты чувствуешь?
   Когда-нибудь я точно его убью.
   - Заткнись и целуй, - потребовала я, легонько впиваясь ногтями в кожу его рук, пытаясь хоть как-то поторопить. Создав эту неловкую ситуацию, Омут просто вынудил меня признать, как я в нем нуждаюсь. Сволочь, что тут еще сказать?
   - Так что у тебя там с Фавором? - С оскалом гиены издевался будущий труп, легонько поглаживая подушечками больших пальцев по моим скулам.
   - Я вооружена, помнишь?
   - Ты беззащитна, - прошептал Омут мне в губы, и я судорожно, будто бы в испуге, вдохнула его слова в себя. Это так знакомо и одновременно ни на что не похоже. Словно очередная доза совершенного в своем действии нейротоксина. Поначалу может показаться даже приятным, но, в конечном счете, это все равно отрава, и смерть всего лишь неизбежный финальный штрих.
   Невесомое, дразнящее прикосновение превратилось в такое невероятно жадное, исступленное и будто иссушающее изнутри. Вспыхнуть и сгореть за какие-то несчастные доли секунды. Я ничуть не жалела потраченного без него времени. Когда бы еще я прочувствовала и оценила эту острую, болезненную необходимость?
   Уже в который раз он оказался прав. Именно беззащитной я себя ощутила, когда Омут, ничего не сказав, вернулся к остальным. До меня донеслись обрывки предположений, утонувших в гоготе, о том, куда он закопал "эту упырицу" и чем это всем им грозит. Мне было почти все равно: в себе я так и не разобралась, и в данный момент совсем не хотелось это продолжать. Будет день, будет пища.
   Шорох шагов по сухой траве оповестил меня о том, что сейчас будет еще пища для размышлений, которая мне не слишком-то и нужна. Я подавила желание убежать и спрятаться: как-то по-детски бы это выглядело, да и не солидно.
   Оби-Ван остановился в трех шагах от меня и констатировал очевидное:
   - Вы здесь.
   - Я здесь, я там, я всегда... но вам я определенно кажусь, - флегматично отозвалась я. - У вас шоковое состояние на почве опасной психотравмирующей ситуации, вследствие чего были вызваны временные зрительные и слуховые галлюцинации. Суслика видите?18
   - Нет, - угрюмо ответил мужчина, - я смотрел этот фильм.
   - Рада за вас. И, кстати, чем раньше вы мне все выскажете, тем быстрее мы закончим.
   - Это все было так необходимо?
   - Смотря, что именно, - пожала я плечами. - Да, вероятность летального исхода всех нас вместе взятых была высокой. Да, нас троих с вашим племянником даже выше остальных. Нет, мы, точнее я, не подвергла бы его большей опасности, чем была. Нет, я не раскаиваюсь в принятых решениях, даже если они кажутся вам ошибочными. Парень прочувствовал все на своей шкуре и почти не пострадал - порезался он только из-за своей кривоногости, и сейчас ему не нужна привычная ругань, которая только убедит его в своей правоте и исключительности.
   - Вы прямо так хорошо разбираетесь в подростковой психологии? - попытался съязвить Оби-Ван, но вышло у него неубедительно: или ругаться со мной он не хотел или уже просто перегорел.
   - Я в ней вообще не разбираюсь, но, когда сама была подростком, я лезла во все, что мне категорически запрещали. Только вот с наркотой никогда не связывалась и гонки под кайфом не устраивала.
   Мужчина явственно заскрежетал зубами и резко выдохнул:
   - Мать не справляется, а...
   - А у вас свои заботы, да-да, оставьте свои отговорки, мне они не интересны. Со мной вот отец то же не справлялся и вот я здесь. Романтическая дурь, знаете ли, быстро выветривается, когда встречается с местными реалиями и не-реалиями.
   - И что вы предлагаете? Разрешить ему после училища отправиться сюда?
   - Я предлагаю ждать завтрашнего утра. Царство отпускает неохотно, а нам слишком уж везло эти пару дней.
   - Вы что, называете вот это все везением?! Сначала мы чуть не провалились, потом нас чуть не подстрелили, а затем нас едва ли не разорвали и не сожрали, предварительно поджарив! - горячо высказал мне Оби-Ван. Надо отдать ему должное, но голос он так и не повысил.
   - Ну да, мы же не умерли, и это "не" что-то да значит.
   Я поднялась и, аккуратно обойдя Оби-Вана, направилась к костру. Настойчиво витавший в вечернем воздухе запах мяса напомнил мне о том, что толком я сегодня так и не ела, а желудку надо что-нибудь посущественнее, ведь размышлениями сыт никогда не будешь, как уж ни старайся.
   У костра естественно была своя атмосфера, в которую хочешь, не хочешь, а придется вписываться и соответствовать. По крайней мере, меня пытались в этом красноречиво и витиевато убедить, подбивая на всякое неприличное, типа совместного распевания песен на брудершафт и раздевание. Однако емкое "Хрен вам, извращенцы", выразительный кукиш под нос и нагло уведенная вилка с нацепленным на нее мясом, заставило рыжего полудурка закончить свое выступление, признать поражение и отдать довольному собой Герцу проигранную тысячу. Эта крайне замусоленная бумажка кочевала среди охотников уже около четырех лет, даже я пару-тройку раз становилась ее обладательницей, удерживая купюру на некоторое время у себя, хотя спорить я не любила. Иногда проще согласиться, чем объяснить, почему не хочешь.
   Несколько раз ко мне обращался Старик, старательно пытаясь не смотреть на ту часть моего лица, которую я от них закрывала, но так как она была как раз с его стороны, то мужчина сбивался и путался в словах. После раза пятого или шестого я послала его по близкому адресу отправляться спать, наказав прихватить с собой товарищей и пару-тройку таблеток успокоительного. Старик все же не дурак человек, не обиделся, таблетки взял и действительно увел остальных. Да, впечатлений им сегодня хватило с избытком.
   Только я хотела вздохнуть с облегчением и закурить, как на освободившееся со мной место уселся Фавор. Я едва не застонала вслух.
   - Тебе-то, что надо от меня, чудовище?
   Фавор весело хмыкнул и, не думая мне сочувствовать, забрал у меня сигарету. Постал облился чаем, увидев, что я проигнорировала столь вопиющее безобразие, за которое я ему однажды едва не вывихнула руку.
   - Устала?
   - Я наговорилась на неделю вперед, - кисло скривилась я и потерла руками лицо. - Душещипательные разговоры - не мое призвание.
   - Разговоры разговаривать я с тобой не буду, я тебя просто в баню зову.
   - Звучит как неприличное предложение, - фыркнула я, игнорируя смех остальных. - Мне эта баня за сегодня так опостылела, что в кошмарах сниться будет.
   - Не унывай, друг мой, мы сделаем это быстро и максимально приятно.
   От тычка в плечо Фавор, весело скалясь, успел увернуться, подскочив на ноги. Мне ничего не оставалось делать, как идти за ним. Иногда мне кажется, что я начинаю привыкать к тому, что люди в моем окружении периодически пытаются стать лауреатами на какую-нибудь дурную премию типа "Шут гороховый этого месяца".
   Снятие амулета прошло немного легче, без прежней истерики, хотя подреальность едва не взорвала мне мозг, когда нервная система пыталась приспособиться под прежний объем информации. Приятного в этом было мало, о чем я живописно сообщила Фавору, не забыв сказать пару слов о нем самом, а также об его методах проведения свиданий. Старший раскаялся, особенно после того, как я свалилась на четвереньки на потемневший от времени пол и заявила, что ноги меня не держат. Фавору пришлось сопровождать меня до спального места, крепко придерживая мое бренное тело в районе талии, чем он беззастенчиво пользовался, с плутовской ухмылкой шепча мне на ухо варианты действий на завтрашний день. Омут скользнул по нам безразличным взглядом и протянул руку к Герцу, который с недовольным видом вложил в нее несчастную тысячу.
   В голове у меня в красочных кровавых тонах зрел план, в котором в Царстве бесследно исчезали от одного до трех трупов.
  
   Ранним утром я зябко ежилась от неласкового ветра, грела руки о кружку с кофе и задумчиво покусывала губы. Долго пребывать в своем личном аду мне не дали. Омут незаметно подошел ко мне и, не дав опомниться или начать сопротивляться, до боли привычно обхватил холодными руками мое лицо. Впрочем, через мгновение мне уже было попросту наплевать на все, в то числе на удивленный возглас Садко, всеобщее внимание и последовавшее за ним одобрительное улюлюканье. Этот поцелуй Омута ничуть не уступал вчерашнему - он был напористым, жадным и показательно собственническим. Я охотно ответила, желая хоть ненадолго насладиться заново приобретенными чувствами, и неохотно отпустила свои полсердца, чтобы спрятать, укутав под слоями невозмутимости и отчужденности.
   Гомоня и перешучиваясь, охотники попрощались и ушли добивать свою цель.
   Нам тоже скоро надо было отправляться, и, собираясь, я невольно старалась ни на кого не смотреть, что похоже было расценено другими за проявление не свойственного мне смущения. На самом же деле на душе у меня было тяжело до невозможности дышать от принятых решений. Я слишком хорошо понимала, что у меня не получится успеть везде и всюду. Понимала и боялась.
   В затянутом хмурыми облаками небе пробивали себе дорогу лучи солнца.
  
   ]______________________________________
   18 "Я здесь, я там, я всегда..." и "Видишь суслика?" - фразы из к/ф "ДМБ".
   ______________________________________[
  
  
   Глава 6. "Я не делаю зла".
  
   Смотри -
   Печаль моя светла
   Внутри
   Кипящего котла,
   Все так как ты сказал -
   Мой мир тонет в слезах.
  
   Немного Нервно, "Я не делаю зла".
  
   Крупный ворон над нашими головами шумно захлопал крыльями и издал пронзительный резкий звук, мало напоминающий обычное карканье. Нари едва ли не подпрыгнул и выронил из рук складной ножик, Садко невнятно выругался за моей спиной, а Старик, притормозив, навел на ворона фотоаппарат. Остальные только мельком оглянулись и продолжили идти. Птица в это время наклонила и вытянула голову, каркнула более правдоподобно и важно перелетела на ветку пониже, будто специально красуясь перед объективом.
   Я тоже остановилась и, поправив часы на запястье, осмотрелась. До нашей стоянки оставалось около часа ходьбы, и никто не спешил выскакивать на нас из-за кустов, я не чувствовала поблизости ни одного крупного аборигена, а они должны были быть. Охотники сейчас играли с огнем, некоторая связь с ними у меня еще сохранилась, такое не вытравить изнутри за неполный год, и я чувствовала мешанину из животной ярости и азартного безумства с легкой примесью страха, что периодически проскальзывали в воздухе слабыми отголосками возмущения и напряжения. Также иногда до нас долетали разной степени дальности автоматные очереди, взрывы или рев с визгом. Никто из местных чудовищ не мог игнорировать происходящее, да и там, где Змей, всегда разрушения и смерть, и значит, они должны были отступать, искать убежища, чтобы потом вернуться и посмотреть, кто же одержал верх - наглые людишки или старая ящероподобная тварь, рыгающая огнем в плохом настроении. Если бы кто устроил тотализатор, то я бы поставила крупную сумму на наглых людишек. Только вот охотники никогда не распространяются о своих заданиях и негативно относятся к любому разбалтыванию информации, их касающейся, поэтому достаточно запугали всех прощелыг в Городке, чтобы те молчали. Если бы мы знали о настолько крупной охоте, то даже несмотря на график и неустойку, передвинули бы дату вылазки в Царство - нам, чем спокойнее, тем лучше. Но это нам, а для прочих, охота - это развлечение, и тут даже спорить бесполезно о том, что куча народа полезла бы специально, лишь бы увидеть сам процесс, получить свою ударную дозу адреналина и возможно даже выжить при этом. Только вот, если бы бабушка была дедушкой, то у нее были бы явные проблемы с гендерным самоопределением.
   Я хмыкнула своим мыслям и скользнула пальцами по звеньям ремешка на запястье. Садко слишком тихо подошел сзади, я заметила его только, когда он уже устроил подбородок на моем правом плече, поэтому ощутимо напряглась, но голову в его сторону не повернула.
   - Что, пульс еще на месте?
   - А ты с собственными мозгами уже встретился?
   - Злючка. Опять обижаешь меня на ровном месте, а ведь у меня тонкая душевная организация, - выдохнул мне связист на ухо, на что я мстительно дернула плечом, заставив Садко клацнуть челюстью и, схватившись за нее ладонью, слегка застонать.
   - Тебе заняться нечем?
   Садко встал рядом, засунув руки в карманы на штанах, и без особой заинтересованности разглядывал едва покрывшиеся листьями кроны деревьев, потом как-то уж чересчур глубоко вздохнул и продекламировал строчки из песни, которую вчера исполнял у костра:
   - "Мужественны песни умирающих, жаль, что я пока что не из них. Мужественны песни умирающих, трупы остаются в живых".19
   - Не знаю, что ты хочешь этим мне сказать, но сразу иди нафиг.
   - Ну, Хма-арь, - подпустил он в голос дурашливых просительных ноток, поджал губы и пару раз хлопнул ресницами. Паяц.
   - На-фиг!
   Стоит один раз дать слабину, как ко мне начинают лезть для сеансов самоанализа и выворачивания душ в немыслимые формы. А оно мне надо? Мои тараканы счастливы в своей самодостаточности, они не хотят множить свои проблемы, путем чужих переживаний.
   - У меня внутри как-то неприятно.
   - Иди к терапевту.
   - Но оно же не болит.
   Мужская логика. Отец тоже тянул с походом к врачу с болями в груди.
   - К неврологу.
   - А внутренний голос говорит мне, что это не к неврологу.
   - Конечно, внутренний голос не хочет признавать, что это уже к психиатру.
   - Ну, Хма-а-арь!
   - Я ни то, ни другое, ни, тем более, третье, поэтому я иду вперед, ты идешь за мной, но при этом нафиг. Все понятно?
   Садко излишне душераздирающе вздохнул и пошел вслед за мной.
   - Если мы попадем в страну Оз, то я попрошу у волшебника для тебя сердце.
   Я прикрыла ладонью лицо, чтобы не выдать никому даже намеком, как мои губы расползаются в нервной улыбке.
   - Мозги. Попрошу у него мозги, чтобы ты не насиловал мои.
   - Злю-ючка, - с улыбкой в голосе протянул Садко. - Твое сердце, Снежная Королева, когда-нибудь оттает.
   - Осколок зеркала в глаз я могу запихнуть тебе прямо сейчас.
   Пикироваться таким образом мы с Садко на самом деле можем долго на радость всем остальным. Вот и сейчас у идущего впереди меня Старика от сдерживаемого смеха подрагивали плечи, а Нари хихикал, вовсе не скрываясь, специально отставая от Оби-Вана.
   Пусть. Пары минут веселья будет достаточно и не слишком отвлечет от проблем насущных.
   - Девочка, а девочка, - продолжал дурачиться связист, - а с чем это у тебя пирожки?
   - С языками и мозгами, тебе советую с мозгами, Серый Волк.
   - Слушай, ну шутки про мои мозги уже надоедать начинают, давай заново? Я ль на свете всех милее, всех румяней и белее? И ей зеркальце в ответ...
   - Без мозгов несешь ты бред.
   - Неправда! Я несу пакет, в котором свет, добро и хорошее настроение!
   - Мне рассказать Фавору про твой пакет с добром?
   - Жестокая! - Заныл Садко и патетично процитировал Шекспира:
   - "Стоит одна, прижав ладонь к щеке.
   О чем она задумалась украдкой?
   О, быть бы на ее руке перчаткой,
   Перчаткой на руке!"
   Я подняла руку и показала ему фигу.
   - Не оригинально, Хмарь. "Петушок, петушок, золотой гребешок..."
   - Заткнись, - резко развернулась я, почувствовав, как краски схлынули с моего лица. - Просто заткнись и иди.
   Садко недоуменно вытаращился на меня и пробормотал мне уже в спину:
   - Погода была прекрасная, принцесса была ужасная.
   Я выдохнула и попыталась игнорировать свое участившееся сердцебиение. Вот и закончилось веселье. И надо ж было Садко вспомнить этот стишок именно сейчас.
   Ветер вновь принес издалека очередной гулкий взрыв и несколько автоматных очередей. Я кинула взгляд на запястье - охота велась уже чуть больше часа. Омут, как всегда, был прав, переживать за них - это больше не моя работа, даже если их новенький в роли чутья меня несколько настораживает. Возможно, во мне внезапно проснулся давно забытый зверек по имени ревность, и это как-то непрофессионально, мелочно и глупо.
   Я помотала головой. Не о том я сейчас думала, совсем не о том.
   Пальцы снова нащупали ремешок часов, и я чертыхнулась сквозь зубы. Когда внутри раздрай, я ищу точку покоя и контроля в вещах внешних: обрезанная балаклава для того, чтобы скрыть эмоции, а вовсе не шрамы, как думают окружающие; "Гюрза" в кобуре, как банальное напоминание о том, что промедление всегда стоит жизни; и вот, часы, чтобы не упустить момента, когда начнется нечто выходящее за рамки обыденного местного светопреставления. Часами я пользовалась не так уж и часто, уж очень не любила обвешивать себя аксессуарами, даже если они имеют прямое назначение, поэтому отцовские часы я надела уже за воротами логова охотников. Ремешок я давно подогнала под себя, сидели часы удобно, но непривычная тяжесть на запястье заставляла время от времени проверять их и пытаться поправлять, слегка встряхивая рукой.
   Точка покоя сегодня никак не хотела находиться. Ее попросту не было, и даже попытка вести себя более или менее обычно обернулась для меня новым всплеском нервозного страха. Невинный стишок из детской сказки будто вырвал из меня какой-то важный предохранитель.
   Вдох-выдох. Я зажмурилась и прижала ладони к векам. Да что же такое? С каждым шагом мне становилось все хуже, изнутри нарастало напряжение.
   Я остановилась и отняла дрожащие руки от лица. Все было по-прежнему. Солнечный свет, ветер, редкие птичьи трели и ненавязчивый запах сухой прошлогодней травы и новых листьев. Все было точно так же, как и пять минут назад, так что же изменилось?
   Резко развернувшись, я выставила руку, краем глаза заметив, что секундная стрелка на часах дергается на месте, и сделала шаг назад, чтобы не столкнуться с Садко, который, хмуро сосредоточившись, смотрел себе под ноги. Вот только моя рука, не нашла сопротивления, а сам Садко, даже не догадываясь о стоящем на его пути препятствии, прошел сквозь меня.
   Дрожа всем телом и тяжело дыша, я медленно повернула голову, наблюдая, как исчезает замыкающий из звена, свернув по тропке за дерево.
   Я идиотка. Я все-таки настолько зациклилась на себе, что прое*ала момент, начавшегося пи*деца, и попала в "петлю". Борьбу с ненавистью к себе и отчаянием прервал голос, от которого ледяными иглами прошило позвоночник.
   - Здравствуй, Котенька. Что же ты уходишь, даже не попрощавшись?
   Я дернулась назад, выхватывая пистолет из кобуры, и нажала на курок. Дальнейшее не поддавалось объяснению. Пуля не достигла своей цели, впиваясь в ствол сосны, а Валет перемещался смазанными движениями, уходя от еще трех моих выстрелов.
   Я провела языком по вмиг пересохшим губам и медленно отступила назад, не сводя взгляда и не отводя оружия со своего мертвого бывшего друга. Хотя теперь прекрасно понимала, что это было бесполезно. Валет был чрезмерно быстрым.
   Он выглядел точно так же, как и позапрошлой ночью, когда являлся мне в нашем лагере, и, похоже, все-таки не был результатом моего воспаленного рассудка. Радости в этом было немного, потому что непонятно, кем он в этом случае был? Не упырь, не мертвяк и уж точно не волколак, хотя убивала я его именно при превращении в последнего. Нет, у волколаков просто нет достаточного человеческого сознания, его перебивают животные инстинкты. Валет же был слишком жив для кого бы то ни было из Царства. Слишком жив и при этом уж слишком мертв.
   - Кто ты?
   - Что, какие-то сложности с идентификацией твари перед тобой? О, дорогая моя Котя, не стоит напрягаться - меня нет ни в одном вашем бестиарии. Да, я тварь редкая, - усмехнулся он и покачал головой, делая шаг вперед.
   - Не подходи, - хрипло и как-то совсем уж жалко сказала я.
   Валет наклонил голову, скрывая от меня обезображенное лицо, и тихо засмеялся.
   - Ты боишься меня, Котенька? Ну что же ты? Как же так произошло?
   Ласковый голос никак не сочетался с выражением его лица. Подсыхающие потеки крови добавляли красок бледному лицу, перекошенному чистой ненавистью.
   Очаровательный злодей. Девочки, просиживающие одинокими вечерами у экранов с сериалами, обожают такие типажи, влюбляются, пишут восторженные отзывы и полновесные романы о недооцененных, недолюбленных психопатах, которым так не повезло в жизни, внутри которых ярко плещется в котле безумия страсть и всепоглощающая, всепрощающая любовь. Они жалеют их, лелеют и выдумывают им тысячи миров в своих фантазиях, в которых они могут быть счастливы. Только в жизни все иначе, совсем не так как в сериалах, и уж точно не так, как в придуманных историях. Психопатов не перевоспитать, не вылечить ни любовью, ни добротой, ни долгими сеансами с психиатрами с проведением какой-нибудь ЭСТ20. Психопаты сами убедят тебя, в чем пожелают, сладкие речи удаются им лучше всего. Стоит вспомнить того же популярного Ганнибала, чтобы зарубить на носу раз и навсегда, что с психопатами диалогов вести ни в коем случае нельзя.
   Я снова дала волю чувствам и окаралась.
   Валет наклонился, потер руками лицо, взъерошил светлые волосы. Наведенный морок стекал с него, стирался под вполне уже человеческими пальцами, кровь хлопьями опадала на землю, и он вновь становился похож на прежнего человека.
   - Так лучше? - Обворожительно солнечно улыбнулся бывший друг, выпрямляясь.
   Нет, так нисколько не лучше. Теперь он был слишком похож на человека. Теперь его можно было жалеть и сочувствовать. А я не хотела. Не должна.
   Напряжение между нами можно было черпать ведрами.
   Именно в этот момент петля вытолкнула на повторный круг наше звено. Мы с Валетом смотрели один другому в глаза, пристально, будто в гляделки играли. Не в нави, не в яви, где-то в другом месте, которое и словами-то обозначить невозможно, а между нами шли люди. Живые люди, жизни которых я обязана была сохранить. Только как мне это теперь сделать?
   - Скоро здесь все изменится, привычные ориентиры исчезнут и все... Что ты будешь делать? Как ты будешь их спасать, а?
   Он проводил взглядом, вновь скрывающегося за поворотом Садко и, задумчиво наклонив голову, посмотрел на меня так, как будто видел впервые в жизни, и не понимал, что я здесь делаю.
   Я задержала дыхание и сглотнула вязкую слюну, и готова поклясться, что всего лишь моргнула, а Валет уже оказался рядом со мной, с легкостью вытаскивая у меня из рук оружие, и убирая его ко мне же в кобуру.
   Я не могла заставить себя пошевелиться, с ужасом глядя в серо-голубые глаза, зрачки в которых были чересчур расширенными.
   - Ты стала слишком открыта, тебя легко отвлечь, тобой так легко манипулировать. Где твое хваленое чутье?
   Он рванул меня за руку и с размаху ударил по лицу. В глазах на мгновение вспыхнуло и тут же потемнело, левое ухо заложило. Я сплюнула кровавую слюну. Десны всегда были у меня слабоваты, начиная кровоточить даже от случайного слабого удара.
   - Ты не кричишь, - огорченно и как-то растерянно протянул Валет, продолжая сжимать мою руку. - Почему же ты не кричишь?
   Он ударил раскрытой ладонью, хлестко, до звона в ушах. Еще и еще раз. Я даже не пыталась закрываться, чувствуя себя безвольной куклой. Бывший друг раздраженно взрыкнул и оттолкнул меня к стволу дерева.
   - Как же я тебя ненавижу, - с чувством сказал он мне, схватив рукой за горло.
   - Поч-чему? - С трудом выдохнула я, напрочь позабыв, что говорить больше не собиралась. Челюсть изрядно ломило от боли, да и пальцы на шее сильно сжимались.
   - Потому что ты живая.
   Как глупо. Как отвратительно глупо. У тебя есть машинка, а у меня ничего нет, поэтому я тебя убью с особой жестокостью и извращенностью. Просто дивно.
   - О-о-ох, знала бы ты, как пахнешь, - он прикрыл глаза и, уткнувшись носом мне за ухо, глубоко вдохнул. Я стиснула зубы, не обращая на боль внимания. - Такая теплая, такая вкусная, такая... такая...
   Далее слова у него закончились, и Валет перешел на нечто напоминающее урчание, а затем высунул язык и медленно провел им по моей шее к уху. Твою мать.
   - А теперь, Красная Шапочка, я тебя съем, - Валет прижался ко мне еще плотнее и перешел на интимный шепот, жарко дохнув мне в ухо. - И никто, слышишь меня, никто тебе не поможет - охотники далеко-далеко. Они не знают, они не ведают. Не подозревают, насколько твоя кровь красна, а крики сладки. Кричи, Котенька, кричи.
   Он отвел руку назад и ударил когтями мне под грудину, вырывая из меня этот крик. Кажется, я чувствовала хрупанье костей и то, как ледяные пальцы копаются у меня внутри.
   Валет смотрел мне в глаза, продолжая держать за подбородок, и довольно улыбался, размазывая большим пальцем кровь, текущую у меня изо рта.
   - А чье это сердечко у нас тут бьется, а? Давай-ка посмотрим, Котя?
   Я снова закричала, срывая голос.
   И тут же получила новый хлесткий удар по лицу.
   - Хмарь! Да чтоб тебя! Ноги держи ей, сказал! Хмарь!
   Внутренности скрутило спазмом, меня поспешно перевернули, удерживая поперек груди и живота, и я благополучно опустошила скудноватое содержимое желудка.
   - Воды дай. Лей сюда.
   Фавор убрал руку с моего живота и несколько раз провел мокрой ладонью по моему лицу.
   - Хмарь, ты меня слышишь?
   Я согласно дернула головой, пытаясь восстановить дыхание, и слепо пошарила рукой в поисках воды. В раскрытую ладонь ткнулась фляжка, которую я тут же едва не выронила, но старший вновь помог мне справиться с моей слабостью. Мой долг к нему только растет и ширится.
   - Э-эй, глаза открой, хорошая моя.
   Боги, еще парочка ласковых слов и я разрыдаюсь у него на груди, он меня пожалеет, мы наконец-то переспим, а затем ему придется жениться на мне, ибо рыцарская честь ни за что не позволит ему бросить даму одну в постели. О чем я Фавору и поведала, весьма скомкано и с периодически прорывающимися надрывными истеричными нотками, но суть он, естественно, уловил.
   - Ты преувеличиваешь, мое благородство так далеко не распространяется. Тем более, что мудаки рыцарями не бывают.
   Фавор перевернул меня, как куклу, и прижал к себе. Я немного отдышалась, чтобы изъясняться более связно.
   - Ты преуменьшаешь свои заслуги, а за них воздастся. Что ты тогда будешь делать?
   Он неопределенно дернул плечами.
   - Выкручусь как-нибудь. Лучше скажи, что нам делать. Я понял, что мы попали в петлю одновременно с твоим криком. Ты перетянула все на себя?
   Я сделала глоток воды и, прикрыв глаза, осторожно кивнула. Рассказывать о том, что это меня перетянули, совсем не хотелось.
   - Ты мне веришь, Фавор?
   - Еще спроси, белый ли снег, - внезапно зашипел он, но довольно быстро взял себя в руки. - Говори уже, в какую жопу мы влезли.
   - Царство меняет карту местности. Мы не в эпицентре, так с края зацепились, но нам и этого будет достаточно.
   - Сколько до местного конца света?
   - Часа два или три, максимум пять, но я бы не рассчитывала на это.
   - Стабилизация?
   - Не знаю, может быть, сутки, а может неделю-две. В моем "эфире" помехи, там буря уже в самом разгаре, информацию удается вырывать клочьями, и у меня даже нет уверенности в достоверности источников.
   - Хреново.
   - Угу, надо уходить скорее.
   - Ты как?
   Я одарила Фавора раздраженным взглядом.
   - Хочешь, я тебя стукну, и ты станешь фиолетовым в крапинку?
   - Намек понял, - хмыкнул он и поднялся на ноги, заодно приведя и меня в вертикальное положение. Я качнулась, почувствовав неуверенность в ногах, но старший шустро подхватил меня под руку.
   Я прикусила губу и посмотрела в сторону, где обосновалась обеспокоенная половина нашего звена с не менее встревоженными заказчиками.
   - Фавор, когда я пропаду, не ищите, не ждите меня, пробивайтесь к машине и уезжайте отсюда.
   Старший окинул меня очень долгим взглядом, как будто хотел убить сразу, не дожидаясь чего-то неизвестного.
   - Надеюсь, ты знаешь, что собираешься делать.
   - Я тоже.
   - Наш диалог потянет на "Оскар"? - Вздернул уголки губ в нервной улыбке Фавор.
   - Пфф, для этого мне надо с тобой еще слезливо попрощаться, облобызав напоследок.
   - Так зачем же дело встало?
   - За тем, что меня только что вырвало.
   - Ну-у, во-от. Всю романтику испортила.
   Я хмуро кивнула, не ожидая, что Фавор запустит пальцы мне в волосы на затылке и, наклонившись, прикоснется губами ко лбу.
   Слезы удалось сдержать неимоверным усилием, только несколько судорожных вдохов выдали меня. Впрочем, Фавор - замечательный человек, - знает, когда не нужно заострять внимание.
   - Не знаю, в чем дело, но с окружающими меня мужиками что-то не так. - Я закрыла глаза, не пытаясь отстраниться от старшего. - Быть такого не может, чтобы ту, которая долгое время огрызалась, отпихивалась и открещивалась от любого близкого контакта, воспринимали как... - я растерянно выдохнула и уткнулась Фавору лицом в плечо, а он успокаивающе массировал мне затылок.
   - Как друга? Как дорогого человека? Любимую женщину?
   Каждое слово прозвучало, словно какой-то нелепый приговор или скорее забитые в будущий гроб гвозди.
   - Да, теперь премия будет наша, - криво усмехнулась я, поднимая голову.
   - Не рефлексируй, забей и действуй, Хмарь. С меня бутылка нашего любимого джина. Увидимся?
   Фавор протянул мне ладонь. Он был так близко, улыбался с легкой лукавинкой, только глаза выдавали его озабоченность и тревожность. Ему не нравились ситуации, в которых он был фигурой, наблюдающей за игрой на соседней доске. А я очень не любила шахматы.
   - Увидимся, - я сжала его пальцы. - Конечно, увидимся.
   Горло сдавило, и я изобразила вымученную, чуть дрожащую улыбку. Я внезапно устала не только недоговаривать, но и откровенно врать.
  
  
   Говоря Фавору, что буря на метафизическом плане уже началась, я нисколько не преуменьшала. Мне никак не удавалось подобрать правильные слова, чтобы охарактеризовать то, что начало твориться в Царстве. Собственно, у меня и не было никакого желания что-либо говорить, потому как внутри головы роилась такая мешанина из самых разнообразных ошметков поступающей информации, что даже прием анальгетика не дал никакого облегчения и боль возникала периодическими острыми вспышками, заставляя кусать до крови внутреннюю часть губ и молить о прекращении этого бардака все высшие силы.
   Высшие силы, кто бы там ни был, как всегда, не давали отклика.
   Кони скачут табунами, избы горят деревнями. Все самой, все самой...
   Время больше не имело никакого значения. Если бы я умела, то могла бы собирать его обрывки, чтобы распустить на отдельные нити и спрясть новую ткань вероятности. Только, увы, я этого сделать была не в силах, как бы ни желала, поэтому оставалось уповать на случай, который все никак не представлялся.
   Я все больше не понимала, что мы вообще здесь делаем. Вспышки боли не только не давали толком сосредоточиться, но и остановить вторжение в собственное сознание. Меня практически разрывали на части чужие полуживотные, полуразумные мысли и чувства, а из-за ломкости происходящего вокруг я даже не могла с твердой уверенностью сказать, где мы были пять минут назад или, где мы будем через двадцать секунд.
   Казалось, что страх у меня внутри не только укрепляет свои позиции, но и разрастается со сверхзвуковой скоростью, выедая внутренности.
   Фавор поставил меня вперед, рядом с собой, и только он удерживал меня от того, чтобы не бросить их всех и спасать одну себя. Твари в Царстве, даже будучи стайными, превыше всего ценили только самих себя, поэтому бежали, а встречая на своем пути препятствия, набрасывались, пытаясь прорваться, успеть первыми, выгрызая, выцарапывая путь к сохранению целостности собственной шкуры.
   Я стала точно такой же тварью, и может быть даже слишком легко, ощущая напряжение, исходящее от старшего. В его глазах я уже совершенно точно не была человеком - растрепанная, бледная, с горящим взглядом и рваными нервными движениями, какими-то животными повадками. Я по-звериному щерилась, вздергивая верхнюю губу, и водила носом, принюхиваясь, и изредка взрыкивала или фыркала.
   Нечто человеческое во мне все же осталось, именно оно заставляло меня хвататься за оружие и нажимать на курок, раз за разом, а не нападать, метя в горло противникам короткими бесполезными ногтями или зубами. Хотя этого было мало. Боль раздражала, приводила в ярость, также, как и чуждость мыслей и инстинктов. Происходящее я отмечала урывками, старалась запоминать, понять хоть что-то, потому как анализировать полноценно не имело смысла. Твари, по большей части, этого не умели делать.
   Несколько стычек мы успешно отбили, еще от пары удалось уйти, когда хаос начал медленно, но верно перетекать во внешний мир. Погода и местность менялись, словно по щелчку пальцев, я даже не сразу замечала сами переходы, да и некогда было. Ведь вот только что мы жарились под палящим полуденным солнцем где-то в поле, как вдруг оказывались под пронизывающим ветром посреди пустынной улочки, чтобы в следующий момент попасть под ливень в сумрачном лесу и обнаружить под носом выводок обозленных бесов, рвануть от них в сторону, отпинывая самых инициативных или встречая их на ножи, и упасть в подмороженное болото, едва ли не в распростертые объятия совершенно шалых болотниц.
   Дольф и Садко прикрывали нас короткими очередями, трое наших подопечных совершенно вымотались, приходилось подстраиваться под них, не забывая их подгонять. Я даже не надеялась на то, что мы хорошо запутаем следы, Валет показал свои намерения, а отступать он даже живой очень не любил. Я хотела всего лишь хоть немного выиграть времени, которого у нас уже точно не было.
   Следующий переход вывалил нас на очередное поле, я точно могла сказать, что это весна, но совсем не уверенна, что нынешняя. Здесь было раннее пасмурное утро с медленно подступающей пеленой тумана и такой сыростью, что дышать нам, настолько загнанным, было весьма тяжело. Несомненный плюс этой местности и времени был в том, что в голове у меня стало проясняться, ничего постороннего я не ощущала, кроме гулкой, давящей тишины.
   Мы отошли подальше, изрядно пропетляв, проваливаясь иногда в черную жижу едва ли не по колено. Я первой устало опустилась на землю, следом рухнула троица вместе с Садко, грязь после всего произошедшего никого не беспокоила, мы и так были насквозь мокрыми, замерзшими и пропахшими болотиной. Садко пощелкал рацией, смачно выругался и начал тормошить наших заказчиков, чтобы они поели. Дольф бдил, медленно переходя от одного к другому, проверяя и перезаряжая все наше оружие. Я погрузила в землю левую ладонь, аккуратно сминая комья пальцами. Рядом опустился на корточки Фавор, пыхтя сигаретой.
   - Внимательно.
   - Я задам направление, дай руку.
   - Ты уверена?
   Я готова была ударить его за такое. Сейчас было точно не до сантиментов.
   - Прибью, даже несмотря на то, что ты единственное стабильное существо в радиусе полукилометра.
   Это было правдой. Я успела посмотреть на всех. Садко по-тихому психовал. На Дольфа накатывала красная пелена ярости, он едва себя сдерживал. Из троицы больше всех нервировал своей издерганностью Оби-Ван, даже его племянник был более тихим. И только наш старший был оплотом спокойствия, чему мне оставалось только завидовать.
   Фавор вздохнул и протянул мне ладонь, в которую я тут же вцепилась правой рукой. В голову шибануло так, что я покачнулась и начала заваливаться набок. Фавор попытался меня поддержать, но я отпрянула от него, выдернув руку.
   - Ты все сделаешь правильно, тебе не нужно направление, - я сглотнула вязкую слюну и посмотрела наверх, в непроницаемо густые облака. - В любом случае, в любом исходе, только ты сам, я буду мешать.
   Старший тоскливо на меня посмотрел, но ничего не сказал, протянув раскрытую пачку. Дрожащими пальцами я вытянула сигарету и закурила, отвернувшись ото всех. Разговаривать больше не имело смысла, все было сказано, пускай намеками, но мы поняли друг друга, как поняли и то, что сказано не было.
   Привал закончился быстро. Вкуса впопыхах разогретой еды я практически не почувствовала, пытаясь подавить тошнотворные ощущения и кажется напрочь въевшееся под кожу тревожное напряжение.
   Я старалась ни на кого не смотреть, следя за секундной стрелкой на часах. Ритм сбивался, стрелка дергалась, замирала, и я внезапно поняла, что мое сердце ведет себя точно также. Мне захотелось завыть, срывая голос, но я молчала.
   - Прорываемся тем же темпом. Не отставать, - глухо выдал Фавор, и мы двинулись сквозь вязкую тишину, сжимая в руках оружие.
   Переход между двух кривых берез принял нас словно в распростертые объятия, я на мгновение зажмурилась, сглотнула горькую слюну, готовясь в который раз потерять что-то человечное в себе.
   И едва не задохнулась. Боль ввинтилась в голову, заняла привычное для нее место вместе с сонмом противоречивых чувств и ощущений.
   "Кем ты готова пожертвовать?"
   Мысль отдавала запахом и вкусом крови, липкостью и такой откровенной и незнакомой до этого момента чуждостью, что я завертела головой, пытаясь отыскать ее источник.
   "Кого ты готова отдать?"
   Яд от слов растекался в груди болезненным жаром. Я непроизвольно всхлипнула и споткнулась на ровном месте, не удержавшись от падения, ощущая, что падаю отнюдь не на землю.
   И я падала, падала, будто во сне в глубокую кроличью нору из безумной сказки, когда не ощущаешь дна и начинаешь бояться: то ли достигнуть этого самого дна и разбиться на тысячи осколков, то ли так и падать целую вечность в никуда в непроглядной темноте.
   Фавор обеспокоенно обернулся на меня. Я качнула головой, поднялась, и просипела:
   - Уходим.
   Несколько переходов мне ничем не запомнились. Я вновь не осознавала, что мы делаем и как, я просто старалась не выблевать свои внутренности от ужаса, который практически перекрыл все остальное во мне. Кажется, кто-то что-то кричал и стрелял. У меня в голове все смешалось. Я упала на колени, зажмуриваясь и сжимая уши руками как, будто это могло помочь мне не видеть и не слышать происходящего.
   А вот раздавшегося резкого хлопка я никак не ожидала. Совершенно никак.
   Я открыла глаза. В голове стоял мерзкий гул, а во рту металлический привкус крови. Зрение возвращалось медленно, неохотно и нечетко. Рядом лежал Нари, пораженный осколками. Он тянул ко мне руку, царапал пальцами по сухой колючей траве и пытался что-то сказать, вязкая кровь пузырилась на его губах. Глаза его были мертвы.
   Нет.
   Хлопок. Гул в ушах. Привкус крови. На раненого Дольфа напали сразу несколько волколаков. Он убил одного, вывел из строя второго, третьего, но его сбил с ног четвертый, а в горло вгрызся пятый.
   Нет.
   Хлопок. Гул в ушах. Привкус крови. У Фавора горлом шла кровь, он изломанно осел на землю и больше не шевелился.
   Нет.
   Хлопок. Гул в ушах. Привкус крови. Оби-Вану не хватило каких-то сантиметров до лежащего в траве "Узи", когда ему сломал шею Валет.
   Нет.
   Хлопок. Гул в ушах. Привкус крови. Валет вытащил свою руку из груди Садко и вымазал его кровью по своим губам и подбородку, лающе смеясь, пока связист падал на землю.
   Нет.
   Хлопок. Гул в ушах. Привкус крови. Старик попытался стереть рукавом кровь, стекающую по лицу из рассеченного лба, и успел послать очередь по кустам, прежде чем с тыла к нему подобралась пара волколаков.
   Нет.
   Хлопок. Гул в ушах. Привкус крови. Я чувствовала слишком много, почти каждый осколок, впившийся в мою плоть. Валет рывком перевернул меня на спину, и я едва не задохнулась от вспыхнувшей боли. Судя по движениям губ, он сказал, что я скучная, затем наступил мне ногой на грудь и из моего же оружия выстрелил мне в лицо.
   Нет.
   Куда бы я ни ткнулась, как бы я ни старалась переиграть все, перетасовать результаты, меня не устраивал ни один исход. Либо терять кого-то одного, либо нескольких. Либо сразу всех.
   Времени до сих пор не было - мы существовали взаймы.
   Мне хотелось бы сказать, что я не делаю зла, но я выбрала. Я достигла дна кроличьей норы, и если бы я там увидела пузырек с ядом с надписью: "Выпей меня", я бы сделала это с радостью, но яда мне не предлагали, увы...
   Я всхлипнула и споткнулась на ровном месте. Фавор обеспокоенно обернулся на меня. Я, поморщившись, качнула головой, пытаясь собрать себя в нечто цельное, поднялась и прокричала:
   - Всем стоять! Ни шагу! Нари, замри и не двигайся, растяжки! Дольф шесть шагов на четыре часа. Быстро! Фавор два шага вперед. Оби-Ван три шага четко вправо, затем идете к Фавору и бдите справа. Старик, пять шагов строго налево, смотреть в ту же сторону. Всем наготове, будем отбиваться.
   Слишком малое расстояние, никакого укрытия, в случае подрыва пострадают все, так или иначе, но дальше отведенных мною шагов отпускать их было не менее опасно. Я рисковала всеми. Я не любила шахмат, потому что не понимала и никогда не старалась вникнуть в суть игры.
   Очередное место изменялось не по воле самого Царства, а по кое-чьей чужой, и еще один шаг окончился бы для мальчишки смертью, а для остальных - ранениями.
   - Садко, я к тебе, уберем вместе.
   До Нари было совсем немного пройти, он старательно пытался не отставать, несмотря на усталость.
   - Эй, парень, ты прямо как кот Шредингера.
   Нари за время наших передвижений к нему сильно сбледнул с лица и часто и шумно сглатывал.
   - В с-смысле?
   Садко посмотрел в перепуганное лицо мальчишки и растянул губы в кривой усмешке, присев на корточки вместе со мной.
   - Ну, стоишь тут такой - ни жив, ни мертв.
   - Не с-смешно, - жалобно проныл Нари, передернувшись.
   - Не дергайся. Шутка считается не смешной, если в ней никто не умер.
   Я не одергивала Садко, у нас был отработан этот сценарий множество раз - один отвлекает, другой работает. В Царстве попадается немало сюрпризов, особенно рукотворных ловушек разной степени поражения, как от легальных контрактников, так и от немногочисленных, но все же существующих нелегальных группировок. Не все ловушки срабатывают тогда, когда это запланировано, и если они теперь будут мигрировать, то это очень и очень плохо.
   Пока связист забалтывал Нари, я потянулась руками к одной из двух мерцающих натянутых проволок, они оказались расположены спереди и позади его ноги так, что вытащить саму ногу без последствий было возможно, но несколько проблематично. И проволока действительно мерцала, то исчезая, то появляясь вновь. Создавалось отчетливое ощущение, что кто-то играл с растяжками, в "мерцании" не было никакой системы, я считала секунды, но это было бесполезным занятием. Я выдохнула сквозь зубы и зажмурилась, головная боль и чуждые мысли притупились, но, сколько мне еще хватит сосредоточенности, я не знала, мешкать было нельзя.
   Со шпилькой, зажатой в пальцах, я потянулась к находящемуся позади ноги Нари штоку взрывателя мины.
   - Ты не успеешь, Котя.
   Время вышло. Задержав дыхание, я вставила шпильку в отверстие и отцепила карабин от чеки. Садко немедленно рванул на Нари, сбивая его с ног и оттаскивая подальше.
   Я подняла голову, тяжело дыша, пот стекал по моему лицу, впитываясь в ткань маски, головная боль фоном отстукивала молоточками свой ритм, а руки бил крупный тремор.
   Валет стоял между мной и Фавором с Оби-Ваном, и, направленное на него оружие, его нисколько не беспокоило. Конечно, не только потому, что его было сложно убить, но еще и потому, что у него имелась поддержка из стаи волколаков, состоящей примерно из пятнадцати голов. Я глубоко вздохнула и прикусила язык, сдерживая рвущуюся наружу отчаянную ругань.
   - Простите, я тут не ради мести вот этой милой даме, я просто хочу обезопасить себя.
   Валет не отводил от меня пристального взгляда, его все это определенно развлекало и доставляло немалое удовольствие, смущенная, миловидная улыбка быстро перетекла в какой-то полный удовлетворения оскал.
   Чертов психопат.
   - Хотя убить двух зайцев, конечно, заманчиво. Ату их!
   Валет успел исчезнуть, кажется даже до того, как Дольф нажал на курок.
   И пришли твари. Мохнатые прямоходящие монстры с волчьими пастями на человеческих лицах, острыми когтями, постоянным чувством голода и полным отсутствием в голове хоть чего-то отдаленно напоминающего разум и человечность.
   Вторая мина замерцала и исчезла, когда я уже почти вставила шпильку. Можно даже было не гадать о том, появится ли она вновь - определенно появится, когда будет нужно этому манипулятору. Так же, как и мне самой.
   Я выдохнула, сжимая свой мини-Узи, совершенно не помня, как он оказался в моих руках. Плохо, очень плохо.
   Свистопляска набирала обороты, со всех сторон раздавались мат, рыки и жалобный скулеж. Пока еще удавалось сдерживать натиск.
   В моем видении все происходило очень быстро. Рывок, короткая очередь, перекат, несколько одиночных выстрелов, захлебнувшийся в визге волколак. Разворот, выпад - я сняла тварь, нацелившуюся на Фавора. Нет, он тебе не достанется, ни за что. Дольфа пытались давить числом, я сняла одного, Садко подрезал двух. Оби-Вана сбил с ног полумертвый противник, оружие отлетело в сторону. Придурок, ремни придуманы не просто так. Мне не пришлось вмешиваться - отмер Нари, с одуревшим видом расстреляв волколака, угрожающего его дяде. Когда и как Старик рассек лоб, я не видела, зато выбила парочку, которую еще не видел он. Разворот, перекат, я не успеваю сменить пустую обойму, зато успеваю увернуться от удара и выхватить пистолет.
   Полулежа, опираясь на локоть, я смотрю на Валета. Дуло было направлено ему в голову, но Валет только гадко скалился. Он не боялся. Да и с чего он был должен?
   - Не ты одна можешь видеть то, что случится. Мы не умрем с тобой сегодня, но вот он, - он ткнул острым когтем мне за спину и внутри у меня похолодело. - За него я не ручаюсь.
   Валет исчез. Я быстро перевернулась и подскочила, полностью осознавая, насколько я опоздала.
   Короткий испуганно-болезненный вскрик на какую-то секунду опередил мой собственный.
   Валет, оказавшийся за спиной Садко, удерживал его одной рукой, а второй методично раздирал его грудь, пробираясь к сердцу. Мокрыми клочьями летела ткань и брызги крови. Садко не кричал, только смотрел как-то изумленно, не веря в то, что это происходит с ним, не веря, что боль его реальна.
   Я не смогла.
   Мысль потонула в грохоте чьего-то выстрела совсем рядом.
   Я бросилась вперед на пределе собственных возможностей. Валет с жуткой маниакальной улыбкой разжал когти, толкнул Садко в спину и отступил назад, исчезая в тенях деревьев. Нари, глупый мальчишка, кинулся к нему и попытался удержать, пачкаясь в его крови и оглядываясь по сторонам с ошалелыми глазами, не зная, что дальше делать.
   Я слышала невнятные выкрики Фавора и Оби-Вана, короткие автоматные очереди, перекрывающие злую ругань Дольфа.
   В шаге от Садко и Нари я почувствовала, как нога зацепилась за проволоку, и прыгнула, хватаясь за ребят. Взрыв раздался с опозданием на какие-то доли секунды, когда мы втроем уже провалились в переход.
  
  
  
   ]______________________________________
   19 Ольга Арефьева и "Ковчег", "Песни умирающих"
   20 Электросудорожная терапия - метод психиатрического и неврологического лечения, при котором эпилептиформный большой судорожный припадок вызывается пропусканием электрического тока через головной мозг пациента с целью достижения лечебного эффекта. (Википедия)
   ______________________________________[
  
  
  
   Глава 7. Будем жить.21
  
   Последний шаг...
   А в жизни или смерти, кому есть дело,
   Пока горит очаг
   И пылкая душа заключена в стареющее тело?
   Пока еще есть время и мечты,
   Возможности надежду тешить и лелеять веру,
   Кто вспомнит о превратностях судьбы,
   И выставленных на пути барьерах?
  
   Лишь только сердце, вынутое изнутри,
   Ты видишь, Данко, видишь? Как оно горит...
  
   Отрывок из синего блокнота Кости Миронова.
  
  
   Сначала я подумала, что меня все же контузило и зрение накрылось грохочущим медным тазом. Я даже запаниковать не успела, как следует, когда довольно-таки четко увидела свои руки, которыми продолжала цепляться за одежду Нари и Садко. Только панические мысли развернулись на полушаге, когда пришло понимание того, что окружающая реальность действительно расплывается серыми красками, будто я смотрела на мир через стекло в ливень. Захотелось с чувством рассказать небу о том, где я все это видела, но я стиснула зубы и медленно села.
   - Ни слова, - выдохнула я еле слышно, напряженно оглядываясь. - Тихо-тихо.
   Почему нас выбросило именно на изнанку? Почему именно сейчас? Как это могло произойти?
   Этого не было. Этого не должно было случиться. Я же... не видела...
   Нари, опираясь руками в землю, приподнялся и, прищурившись, посмотрел вокруг. Удивление на его лице быстро сменилось растерянностью, а затем и испугом. Хорошо, что мальчик все же не был идиотом.
   А Садко лежал ничком, не двигаясь.
   Я наклонилась и просунула руки ему под грудь. Садко напрягся, когда я скользнула ладонями по ранам, пытаясь понять, насколько сильно идет кровь. То, что он был в сознании, меня порадовало, но вот кровотечение - нисколько.
   Я уткнулась легонько лбом ему в затылок, чуть потерлась и выдохнула над ухом:
   - Терпи.
   Пожалуйста, потерпи еще немного.
   На изнанке, да со всей творившейся хренью, нас навряд ли найдут. Особенно, если нас сожрут прямо тут эти дементоры недоделанные, которые реагируют на звуки и запах крови. Последнее я проверила когда-то на собственной шкуре, и мне не абсолютно понравилось.
   Тени еще не начали сгущаться, но уже почувствовали что-то и неторопливо кружили поблизости бесформенными размытыми комками. Надо было поторапливаться.
   Я переместила руки Садко подмышки и приподняла его. Мальчишка сначала бестолково замер, наблюдая за моими действиями, затем все же опомнился и помог мне посадить бледного связиста. Стараясь не двигаться резко, я закинула его руку себе на плечи, а Нари понятливо повторил за мной с другой стороны.
   - Сука, - беззвучно скривились бескровные губы Садко, когда мы поднялись все вместе, неуверенно стоя на ногах.
   Теперь предстояло выбрать направление, но я не знала, куда мы можем попасть. Я даже не считала. Все вышло из-под контроля, и я сомневалась в том, что смогу его вернуть. Это если я хоть когда-либо обладала им.
   Я аккуратно достала финку из поясных ножен, и сделала это вовремя: справа черной вспышкой возникла тень, и я шарахнулась от нее в сторону. Нари, даже не успевший понять, в чем дело, запнулся и, падая, потянул нас за собой, Садко непроизвольно вскрикнул, привлекая к нам внимание. Я успела только глупо взмахнуть ножом, задевая край тени, и повалилась на связиста.
   Перед глазами было яркое голубое небо без единого облачного пятнышка. Свежим воздухом поначалу невозможно было надышаться. Стрекотали кузнечики где-то совсем рядом. Только гнетущее давящее ощущение все разрасталось.
   Я не понимала, как мы смогли выбраться, я не успела даже ничего сделать. Слишком просто вышло. Хотя мне грех жаловаться. Вышло и вышло, хрен с ним.
   - Мля-я-а, все слишком яркое после всех этих оттенков серого - помотал головой Нари, первым пытаясь подняться на ноги, но он смог только выползти из-под нас и сесть.
   - Только это не те оттенки... где тебя связывают и...
   - Заткнитесь, - устало посоветовала я, осматриваясь по сторонам и снимая рюкзак. - Садко, ты как?
   - Ты сказала заткнуться, - медленно произнес он и дернул губами в подобии кривой улыбки, блеснув капельками пота на бледной коже лица.
   - Ты заткнешься навечно, если мне не ответишь, но если захочешь, то я устрою тебе удар милосердия.
   Я достала из мед.подсумка все необходимое и продезинфицировала руки. Пальцы слегка подрагивали, пока я набирала в шприц препараты из противошокового набора.
   - Жестокая, - сглотнул Садко и прикрыл глаза, пока я вкалывала ему получившийся коктейль. - Хреново мне, Хмарь, как-то уж совсем.
   - Я тебя шок и обильная кровопотеря, так что ничего удивительного, - фыркнула я. Изображать прежний "стервозный" стиль поведения почти легко, особенно, когда не смотришь в глаза, а ставишь очередной укол, теперь уже от столбняка.
   - Что нужно делать? - Неуверенно спросил Нари, подползая на коленях ближе. Он пытался не смотреть на грудь связиста, но взгляд его все равно возвращался к окровавленному нечто.
   - Я поднимаю его, а ты стаскиваешь рюкзак. Аккуратно.
   Пока мы все сделали, а я разрезала остатки водолазки, меня начало ощутимо потряхивать, причем такой внутренней мерзкой дрожью.
   И понимание ударило внезапно, безжалостно сминая все выстроенные на своём пути преграды. Их накопилась хренова куча за последние пару-тройку лет.
   Страх пах смертью Садко. Этот запах - с одного только вдоха, - насквозь въелся в мои лёгкие, проникая глубоко внутрь и больно впиваясь в сердце. Концентрация была настолько высока, что кружилась голова и подкатывала к горлу тошнота. Я стала чувствовать себя ещё более беспомощной и бесконечно уставшей.
   Жалеть себя не было времени.
   Вокруг никого не было, я осторожно проверила, опасаясь очередной вспышки головной боли, а она, как отзвук далекой грозы, была так далеко и так близко одновременно.
   Вскользь брошенный взгляд на Нари, уверил меня в том, что мальчишка мне не особо помощник. С таким отчетливо зелёным лицом только блевать, прячась за кустами.
   - Следи за местностью, - почти рявкнула я парню, в очередной раз очищая руки, когда убрала, отрезала, выколупала, вытянула все, что мешалось в ранах.
   Я сама готова была блевать под ближайшим кустом и сыпать проклятиями, пока все промывала, дезинфицировала и расправляла. Раны были отвратительными: рваные или вырванные куски кожи, местами обнаженная до костей плоть и самые глубокие - внизу под рёбрами, как будто Валет хотел раздвинуть их.
   Бл*дь. Он ведь мог. Он вполне успевал.
   Да, чтоб его, Валет мог убить Садко на месте, наверняка без лишних усилий и драматических эффектов - вспороть горло или свернуть шею, - так с какого хрена надо было все это устраивать?
   Меня уже конкретно достало количество вопросов, остающихся без ответов.
   - Хмарь. Поцелуешь меня?
   Я даже дернулась в сторону от этого заявления, едва не выпустив из рук вскрытый ППИ22.
   - Да ты, бл*дь, издеваешься что ли? Я уже попрощалась с Фавором, у меня "Оскар" торчит из кармана, чего тебе-то еще надо? - Несколько злее, чем стоило, ответила я. И сама же прикусила язык.
   - У меня "Оскар" ниоткуда не торчит.
   Только очередной сопливой сцены мне тут не хватало.
   - Пусть тебя Нари целует, тогда у тебя премия будет торчать откуда надо.
   Садко слабо улыбнулся, а Нари поперхнулся воздухом, пытаясь возмутиться.
   - Я отказываюсь, - все же сумел просипеть он, вытирая ладонью выступившие слезы. Ну, хоть слегка порозовел, а то краше в гроб кладут. Нянчиться мне с ним некогда.
   - Приподними его и держи. Выше. Да, вот так.
   Я накладывала повязку, поправляя разорванные по шву пакеты, которые подложила под бинт, и судорожно думала.
   Чудеса закончились еще вчерашним днем, нам никто не в силах помочь только потому, что мы оказались не том месте и не в то время. Карт в рукаве тоже не осталось - я не могу использовать свое чутье не только потому, что в "эфире" сам черт ногу сломит, но еще и потому, что в это непростое время я "сияю" для всех, кто может это видеть, словно гребанный маяк. И понять бы мне это немного раньше. Хотя, какой смысл? Навряд ли это многое бы изменило.
   Сейчас я могла себе позволить пользоваться только чуть расширенной версией интуиции. Даже это провернуть было проблематично, т.к. я не могу закрыться полностью сама так, как блокировал меня ведьмин амулет. Я достаточно мощная антенна и не могу не принимать все сигналы. Особенно сейчас.
   Ранее я впустила в себя сигналы от ближайших существ и смогла на какое-то время исчезнуть с радаров, пока не начала поиск приемлемого варианта событий, который, впрочем, так и не нашла.
   Да, этого всего не было в тех плоскостях реальности, в которых я отчаянно рылась. Ничего этого не должно было произойти. И меня не может оправдать тот факт, что я этого не знала. Как и тот факт, что Валету чем-то помешал Садко. Каким образом Валет вообще смог это скрыть от меня?
   Так. Стоп. Валет появился и обмолвился о Садко именно в тот момент, когда Фавор пошел к ведьме. Ничто не мешало Валету тоже воспользоваться подобными услугами и, например, скрыть свои намерения относительно нашего связиста. Я так не делала, но краем уха слышала о подобной возможности. Тогда получается, что именно поэтому я могла не увидеть всех вариантов с его участием. Навряд ли он тоже обратился к Велемире, она не особо жалует видоизмененных существ, но есть и другие. Их немного, но они есть, и большая часть с людьми не контактирует.
   Вспомнив о Фаворе и остальных, я старательно загнала тревогу куда подальше. Теперь уверенности в том, что мне удалось отвести беду, не было, и мне бы хотелось верить, что они хотя бы в относительном порядке выберутся без нашего присутствия.
   Зафиксировав край бинта, я помогла опустить Садко, и Нари тут же вскочил и кинулся за куст. Все-таки накрыло парня, хотя он еще долго держался.
   Я бездумно пощелкала рацией, послушав белый шум, и поймала мысль за хвост.
   Мысль отдавала идиотизмом, впрочем, не таким ярко выраженным, как моя предыдущая выходка. Можно было попробовать стать неким подобием передатчика, не задерживать все сигналы, а передавать их дальше.
   Не факт, что у меня это получится, я никогда таким не думала даже заниматься, но больше ничего дельного в голову не приходило, а времени у нас все также не было.
   Я кое-как прикрыла грудь Садко горкой, застегнув на оставшиеся пуговицы, а потом вцепилась в его руку. Надо было бы проверить напоследок кое-что.
   - Остановись, не надо Хмарь, - дернул рукой связист.
   - Не надо - что? - Недружелюбно зыркнула я на него, смахивая со лба свободной ладонью выступивший пот. Пробиться почему-то было очень сложно, я ничего не поняла в том, что у меня мелькнуло перед глазами.
   - Не майся. Пох*й, что там будет, а силы тебе нужны.
   - Как же я без тебя-то не разобралась!
   Садко слабо улыбнулся на мое раздражение, стряхнул мою руку и сам уже сжал мои пальцы.
   - Here shall we live in this terrible town.23
   - Еще одно такое предположение, и я тебя вырублю. Уж лучше, страдая, тащить тебя бессознательного, чем слушать твой бред.
   - Мне нельзя вырубаться, - как-то грустно и серьезно посмотрел на меня Садко.
   - А то я не в курсе, - фыркнула я. - Так, а теперь не мешать мне.
   "В моем самоубийстве," - мрачно закончила я про себя.
   Бросив взгляд на Садко, я села наиболее удобно и закрыла глаза, пытаясь дышать ровнее и как-то игнорировать запах крови и антисептиков. Оставалось только понять, каким образом перестроить свое восприятие.
   - Хмарь? Что слу...
   - Не трогай ее.
   - А что...
   - Ищет выход или что-то такое.
   Их разговор мне не мешал, даже наоборот помогал настраиваться.
   Заниматься перестройкой было муторно, я слепо тыкалась то в одно, то в другое место, не понимала ни черта, нервничала, пробовала опять, сбивалась, вспоминала о времени и снова нервничала, искусав изнутри губы. Эта работа не для такой неумехи, как я, здесь нужна была опять же ведьма, которую найти в данный момент было не просто проблематично, а совершенно нереально.
   - Как она вообще это делает?
   - Спроси, чего полегче. Я в эту хрень не лезу.
   Садко помолчал некоторое время - собирался с мыслями или ему было трудно произнести большое количество слов.
   - С ними со всеми что-то случается. Всегда плохое. Хмарь... она месяц провела здесь, числилась пропавшей... пока к охотникам не выползла.
   Это были просто слова, ничего не задевающие внутри меня, их не надо было осмысливать, просто передавать дальше, не зацепляться. И тут я вроде как поняла, что мне нужно сделать. В наложившейся фантазии в голове защелкали переключатели, закрутились верньеры, и получившаяся "схема" начала работать. Насколько правильно я все сделала, удастся узнать только, когда мы покинем безопасное место. Исправлять что-то по ходу движения у меня навряд ли получится.
   - Шуму было - песец просто. Допросы, проверки, обследования. Думали ее завернут - те же мозгоправы, - ан нет, отпустили. Она к охотникам пошла.
   Я медленно выдохнула и скривилась. Слово не обух, а от него люди гибнут.
   - Заканчивай, мой драматический хоррор не тема для разговора, - открыла я глаза и достала фляжку с водой. Голова была тяжелой, во рту стоял мерзкий привкус, а в конечностях и не думающий даже исчезать тремор. Раздражительность я даже не пыталась подавлять.
   - А раньше она бы мне врезала.
   - Раньше ты не собирался на тот свет, - жестко ответила я и сделала глоток воды.
   - Жестокая...
   Я фыркнула и достала сигареты, стараясь ни на кого не смотреть.
   - У тебя кровь, - внезапно вскочил Нари.
   - Хренеть, я тут вся в крови так-то, - проворчала я, закуривая.
   - А эта у тебя из ноги идет, - истерично повысил голос мальчишка, всплеснув руками.
   Я посмотрела вниз и только тогда поняла, как болит у меня левая нога. Отодвинув разорванную ткань штанины, я обнаружила по внешней стороне бедра косой и достаточно глубокий рваный порез сантиметров пятнадцати в длину. Дивно. БФка24 здесь не справится, швы наложить было бы вернее. Да только некогда. Пришлось быстро, кривясь от лезущего в лицо сигаретного дыма, дорвать штаны, обработать рану и замотать потуже, использовав еще один ППИ.
   - Может жгут наложить? - Неуверенно предположил Нари, все еще отираясь рядом со мной. Я вытащила изо рта сигарету и воткнула ее в землю.
   - Куда? На шею?
   - Не надо на меня вызвериваться!
   - Мальчик, бл*дь, я не первый день замужем, не знаешь - не мешай!
   Он покраснел от злости, кусая губы и сжимая руки в кулаки, несколько раз пытался что-то сказать, наверняка нечто злое и ядовитое, но сдержался, честь ему и хвала, глубоко вздохнул, весь как-то сгорбился и шмыгнул носом.
   - Я знаю, что ничего не умею, я же просто помочь хочу.
   И вот хрена ли мне делать?
   Бледная тень связиста заинтересованно косила на меня глазами, ожидая моего ответа.
   - Смотри, слушай, запоминай и выполняй. Это не урок ОБЖ, на который можно забить.
   Нари, сжав губы, отрывисто кивнул.
   Я закончила с перевязкой, запила водой пару таблеток обезболивающего и поднялась, немного пройдясь. Было больно, но выдержать темп я бы могла какое-то время. Вот только не с Садко на плече. Я не представляла, как мы будем выбираться. Нам была необходима хоть какая-то помощь.
   "Она месяц провела здесь", - всплыли в голове слова Садко.
   - Сваливаем в темпе, собирается гроза.
   Я присела, неловко выставив ногу, и подтащила к себе все рюкзаки, выгружая то, что нам меньше всего было нужно и перераспределяя вес. Рюкзак с аппаратурой я взяла себе - связь терять было нельзя. Садко понимающе кивнул и попытался самостоятельно встать, перекатившись на локти.
   - Сука, как же больно.
   - Да, чтоб тебя! Подождать не мог?
   Вдвоем с Нари мы подняли нашего раненого на ноги, и пока я его удерживала на ногах, Нари накинул ему на плечи свой рюкзак, себе надев тот, что принадлежал мне.
   Садко прерывисто дышал, уткнувшись мне в плечо. Я легонько похлопала его по щеке.
   - Не отключайся.
   - Я здесь, все норм.
   Я промолчала, перекидывая его руку себе на плечи. Нари устроился с другой стороны.
   Идти было тяжело и неудобно, несколько раз мы чуть не завалились.
   - Может, мне...
   О, я знала, что он хотел сказать, поэтому даже не дала ему закончить, рявкнув заткнуться. Только героической херни в виде "оставьте меня, спасайтесь сами" мне не хватало для душевного равновесия.
   Еще пара-тройка неловких и болезненных моментов, сдавленных ругательств, и нам удалось кое-как приноровиться друг к другу.
   "Она месяц провела здесь".
   На самом деле больше месяца, время здесь не везде идет одинаково. Я выжила, но осталась должна. Навий Лабиринт так просто не отпускает. Как и его хозяин.
   И сейчас я собиралась увязнуть в еще одной долговой яме.
   Переждав короткую вспышку нервной дрожи, я повела всех в один из переходов. Губы шептали вызубренные слова. Он их услышит. Ветер обязательно донесет.
   Я могла поклясться, что за спиной в начавшейся грозе слышала далекий смех, но мы уже шли совсем в другом месте.
  
  
   Все перемешалось до неузнаваемости. Не было привычных ориентиров, знаков, оставленных только для своих, даже насмешливая табличка: "Выход прямо, а там как придется" - осталась где-то в другой жизни. Мы давно не видели многоквартирных домов, те здания, что присутствовали, растворялись в сыром тумане, стоило только подойти чуть ближе. У меня создавалось впечатление, что мы плетемся по какой-то спирали, и сомнительно, что эта дорога приведет нас в светлое будущее.
   Часы на руке встали намертво и понятие времени для нас отсутствовало, кроме настойчивого ощущения, что уже слишком поздно для всего. Планшет просто отказывался включаться. Рация выдавала то один жуткий треск и свист, то неразборчивый многоголосый шепот, а про подачу хоть какого-то сигнала вообще речи не шло. Садко пытался еще что-то сделать, пока был в состоянии, однако все попытки потерпели неудачу.
   Тащить его становилось все тяжелее, он уже несколько раз впадал в забытье, и, кажется, начинал бредить.
   Мы были на пределе - упрямство, выносливость, второе, третье и пятое дыхание уже давным-давно закончились. Все действия уже выходили без участия умственной деятельности: поправить Садко, проверить его пульс, поморщиться от болей в спине и плечах, отшугнуть пару голодных навок, поменять обойму, отметив, что надо быть бережливее, осадить Нари, вздумавшего устроить истерику на тему "мы все умрем", прожевать галету, размокшую от постоянно нагоняющего нас в любой локации дождя, встать в ступор, уткнувшись носом в стену какого-то ветхого дома.
   Я коснулась рукой шершавой стены и растерянно оглянулась. Я не чувствовала ни одного перехода и никого альтернативно живого, кроме нас.
   Чудно. Приплыли.
   Сгрузив Садко на попечение Нари, я достала фонарик и начала обходить дом, напряженно вглядываясь в сгущающуюся серую муть вокруг и темноту грязных окон, ожидая подвоха. Везде, даже в мыслях, преобладала звенящая пустота. Ожидание подвоха утомляет.
   Дверь оказалась не заперта, но едва поддалась, разбухнув от сырости и времени. За отвратительным скрежетом, резанувшим по нервам, дохнуло смесью затхлости, пыли и запахом открытого погреба.
   Заглянув внутри в каждый закуток и угол, я вернулась и вместе с Нари затащила Садко на старый продавленный диван, предварительно скинув на пол сборник пыли некогда служивший покрывалом, надеясь на отсутствие клопов и прочей живности, зажгла грязный огарок свечи, пристывший к столу, и вколола раненому очередную порцию обезболивающего. Состояние связиста мне совершенно не нравилось, ему нужна была нормальная квалифицированная медпомощь, а не мои поверхностные знания.
   Нари отошел, шаркая ботинками по полу, и рухнул на отчаянно заскрипевший стул, не утруждая себя уборкой слежавшейся пыли, но все же достаточно аккуратно откинулся на спинку, видимо оценив пассаж последнего издыхания. Даже в неровном свете лицо парня отдавало зеленым от усталости и напряжения.
   Я пошарила в рюкзаке, который он успел стянуть и кинуть рядом с собой, и выложила пару пайков на стол. Нари перевел взгляд, поморщился и отодвинул свою порцию подрагивающей рукой.
   - Я не могу, меня тошнит.
   Я ненадолго задумалась о том, чтобы выдать парню какой-нибудь из имеющихся у меня транквилизаторов, даже потянулась рукой, но потом мозги встали на положенное им место, и я достала таблетку отечественного противорвотного, присоединив блистер с витаминами, выколупав пару таблеток и для себя.
   - Держи, - я высыпала таблетки на его ладонь, свои запив водой, также решив обождать с потрошением пайка.
   - Что это?
   - От тошноты, через полчаса поешь.
   Парень задумчиво перекатывал таблетки между пальцами. Я оставила на столе флягу, а сама включила фонарик и пошла на кухню.
   - И что дальше? - Донеслось до меня.
   - Сидим ровно и ждем.
   Содержимое шкафчиков радовало обилием просрочки, посуды и неимоверным количеством паутины. Брезгливо морщась, я деревянной лопаточкой передвигала банки и коробки, пока не обнаружила искомое и не подтянула к себе.
   - Чего? Когда нас найдут?
   Соль в пачке окаменела. Я цыкнула, вытащила тяжелую сковороду и кинула в нее пачку. Выдвинув первый попавшийся ящик, я сразу же нашла добротный молоток для отбивных.
   - Когда мы сами сможем выйти.
   - В смысле? - Раздалось от дверей.
   Я несколько раз постучала по пачке молотком, что ровным счетом ничего не дало, а потом с силой ударила. На полках в шкафчиках зазвенела посуда, со стола грохнулась и разбилась чашка. Я вздохнула и переставила сковороду на пол, присев рядом. Даже сдержала, рвущиеся с языка маты от стрельнувшей в ноге боли.
   - Что ты делаешь?
   - Разбиваю соль.
   - Зачем?
   Я отвлеклась от своего крайне увлекательного занятия, подняла голову и посмотрела на Нари как на очень недогадливого мальчика.
   - Затем, что мои запасы соли нам еще пригодятся.
   Нари неуверенно кивнул, а я продолжила доламывать куски из порвавшейся пачки.
   - Так мы застряли здесь или что?
   Он дождался, когда я закончила вытаскивать обрывки пленки из вновь измельченной соли и поднялась на ноги.
   - Нам некуда идти. Переходов здесь нет. Это либо ловушка, либо "островок спокойствия". Нельзя ничего сказать, пока снаружи хоть немного не устаканится.
   - То есть, - ошарашенно начал Нари, - мы можем вообще отсюда никогда не выйти и просто сдохнуть с голода?
   - Кто знает, - пожала плечами я, задумчиво погружая раскрытую ладонь в соль. Крупинки забивались под короткие ногти, неприятно липли к коже.
   - Но ты же... ты должна знать!
   Я вздохнула.
   - Мы все - ты, я, Садко, - находимся сейчас в узловой точке, любые варианты развития событий закрыты для меня в данный момент, поэтому сидим и ждем.
   Я не стала говорить, что Нари вообще не должно было быть с нами. Косяк мой, совесть тоже моя.
   - Зашибись, просто, - Нари схватился за голову, взлохматил волосы и резко опустил руки, - сидеть и ждать у моря погоды.
   Я снова пожала плечами и направилась на выход.
   - Ты куда?
   - Дом обойду. Консервы разогрей пока.
   Сумерки быстро сгущались, а мертвая тишина давила на больную голову напряженным звоном. Соль ударялась о стены дома и легким шорохом сыпалась в сухую траву вместе со словами заговора. Хорошо, что сам дом был не очень большим, соли хватило впритык.
   Я потерла рукой о штанину, отчего чище она, конечно, не стала, а потом стянула балаклаву, прикрыла глаза и несколько раз глубоко вздохнула. Если кто-нибудь полезет, то защита продержится некоторое время.
  
  
  
   ]______________________________________
   21 Theodor Bastard, "Будем жить".
   22 ППИ - Пакет перевязочный индивидуальный.
   23 Строчка из песни Дэвида Боуи, "Slow burn": Мы будем жить здесь в этом страшном городе.
   24 Клей БФ-6 - Ранозаживляющий и антисептический препарат. Используется как изолирующее средство, способствует заживлению мелких кожных ран вследствие образования на их поверхности изолирующей пленки.
   ______________________________________[
  
  
  
  
  
  
  
  
  

62

  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"