Приветствую вас, читающих сейчас эти строки! И желаю вам долгой и счастливой жизни! Долгой и счастливой! Долгой!! Счастливой!!
Черт, кого я хочу обмануть? Пожелание здоровья при встрече - всего лишь дурная привычка. Анахронизм. Рудимент, сохранившийся с тех времен, когда небо было беззаботно-голубым, а люди умели смеяться. Сейчас те годы видятся, как красивая сказка, легенда, просвечивающая сквозь закопченное стекло пролетевших лет. А ведь прошло их не так уж и много - всего каких-то пять. Тысяча восемьсот дней, если быть точным. Ничтожно мало по меркам истории. Достаточно, чтобы люди разучились улыбаться. Много, чтобы и дальше скрывать правду. Пришло время все рассказать и сделать это могу только я. Почему? Потому что мне, Волкову Андрею Сергеевичу, капитану госбезопасности в прошлом, терять уже нечего. Да, пять лет назад я носил звание капитана. Сейчас бы, наверное, уже был майором, но... не сложилось.
Ну что ж, будем считать, что знакомство наше состоялось. Формальности соблюдены и можно начинать. Но перед тем как я открою вам истину, мне нужно знать еще одну вещь. Скажите, испытывали ли вы когда-нибудь настоящий страх? Липкий, холодный ужас, парализующий волю? Трепет, от которого волосы на затылке встают дыбом? Да? Нет? Думаю, что все-таки нет. Никогда не испытывала подобного и молодая женщина, зашедшая ранним утром в комнату к своей семилетней дочке. Мама как обычно собиралась разбудить девочку, чтобы отвести ее в школу.
В то утро весь дом был разбужен диким воплем, в котором не было ничего человеческого - только вой одинокого, смертельно испуганного зверя..."
На вид дверь была самая обыкновенная. Скучный прямоугольник бурого цвета без опознавательных знаков. Претендующая на эргономичность ручка, бельмо смотрового глазка. Не дверь - бесстрастная металлическая маска. Точно такая же, как десяток других, развешанных по стенам этой типовой многоэтажки. Я не обратил бы на нее никакого внимания, наверняка прошел мимо, если бы не одно но: она была перечеркнута двумя клейкими лентами. Ярко-красными. Крест-накрест.
Красный - опасность. Запрет. Табу. А еще - цвет вмешательства в частную жизнь. Уж кому-кому, мне об этом известно лучше других. Пятнадцать лет службы в органах обязывают.
Остановившись рядом с дверью, я, не особо церемонясь, сорвал скотч. Цепкая лента пискнула и нехотя отпустила шершавую поверхность наличника. Извлеченный из кармана куртки ключ отыскал замочную скважину и привычно прокрутил цилиндр запорного механизма. Пальцы слегка подрагивали от избытка адреналина в крови.
Квартира встретила меня полумраком, легкомысленными обоями в цветочек и слабым, как будто знакомым запахом. В воздухе витало что-то свежее и одновременно неприятное, вроде нашатырного спирта. Определенно, запах был мне известен, хотя, что это такое - оставалось непонятным. Не к месту помянув черта, я пару раз глубоко вздохнул, привыкая. Хорошо это или плохо, но так уж люди устроены: самый вкусный аромат или же изощренное зловоние спустя всего несколько вдохов становятся привычными. Через минуту мы и вовсе перестаем их замечать.
Не мешкая больше, я миновал прихожую и, следуя изгибами коридора, быстро прошел в комнату. Большую из двух, коими могла похвастать квартира. Беглого взгляда хватило, чтобы оценить обстановку (не богато, но вполне функционально) и профессионализм побывавших здесь "санитаров". Если бы не знал, что они здесь работали, никогда бы не поверил. Но беспристрастные строчки прочитанного накануне рапорта не оставляли места сомнениям - "зачистка" проводилась.
Начали ее, это отмечалось особо, сразу после того, как последний житель дома был эвакуирован, т.е. буквально через пять часов после Инцидента. Конечно, подобная расторопность удивляла, но она же служила подтверждением серьезности сложившегося положения.
Дальше все тот же рапорт докладывал, что после того, как квартиры осиротели, здание было немедленно оцеплено и обследовано. Специально обученные ребята в громоздких костюмах полной защиты с замысловатыми приборами в руках быстро прочесали его от пяток до макушки. Искали источники радиации и очаги химического или биологического поражения. Поиски результата не принесли. Общий радиационный фон лишь немного превышал норму, да еще, пожалуй, показатели по радону были слегка завышены. Терпимо, если учесть давность постройки и использованные при этом материалы.
Что ж, дозиметристам я верил. Они на своем деле не то, что собаку - курицу съели. Кто не в курсе - смертельная доза радиации для этих нелетающих птиц раза в три выше, чем для человека и в четыре, чем для его верного друга. Нет, здесь ошибки быть не могло.
Такая же картина вырисовывалась и по другим видам угроз. В доме царила прямо таки небывалая стерильность. И это как раз настораживало. Давало почву определенным сомнениям. Быть может поэтому "наверху" приняли решение провести обработку территории. Начальство, как обычно, перестраховывалось.
Тут же был отдан соответствующий приказ. Завибрировали провода служебной связи, поднимая по тревоге бригады "санитаров". В течение десяти часов после команды молодые парни, упакованные в костюмы хим- и биозащиты, "полоскали" объект. Колдовали в подъезде и квартирах. Обрабатывали стены, пол, потолки, предметы меблировки и личные вещи жильцов различными алхимическими смесями. Видимо отсюда и запах? Шестьсот минут терли, чистили, пылесосили. На обработку потратили уйму средств, сил и времени, зато руководство было удовлетворено, а я теперь мог работать спокойно.
В комнате запах нашатыря стал гуще, меня даже начало подташнивать. Сглотнув подступивший к горлу комок, я еще крепче сжал рукоять пистолета, спрятанного в кармане, и двинулся в смежное помещение. На схематичном плане квартиры, которым заканчивался рапорт, оно обозначалось, как "Детская".
Взрослые могут существовать в любых условиях. Терпеть, ждать чего-то и продолжать жить. С детьми так нельзя. Мы, конечно, понимаем это, поэтому всегда стараемся дать им чуть больше. Витаминов, внимания, пространства. Даже в тесные бетонные клетушки (три шага от стены до стены) умудряемся втиснуть сказку, лишь бы ребенок не чувствовал себя обделенным.
Обои в крылатых розовых феях. Сказочный цветок люстры, распустившийся на потолке. Симпатичный светильник - божья коровка. Батарея мягких игрушек.
"Санитарам" был дан четкий приказ ничего не трогать в детской, и уж тем более не передвигать и не выносить из нее вещи. Они выполнили данное указание со всей ответственностью людей не штатских: все осталось на своих местах. Лишь одно указывало на то, что после Инцидента эту комнату посещали: в противоположном от входа углу, под потолком, висела небольшая пластиковая коробочка. Инфракрасный датчик движения. Когда я вошел, он озорно подмигнул мне рубиновым зрачком светодиода. Именно этот неприметный кусок серого пластика, размером чуть меньше пачки сигарет, стал причиной моего здесь появления. Два часа назад бесстрастный прибор зафиксировал движение. Первое после проведенной "зачистки".
Ступив на порог комнаты, я остановился, чтобы дать глазам время привыкнуть к темноте. Окно, единственный источник света, было плотно зашторено, поэтому в помещении царил полумрак. Где-то в самой глубине этой тьмы щелкал, отмеряя время, метроном механических часов. Какая-то часть сознания тут же поймала ритм и в обход воли начала отсчет ударов секундной стрелки.
Один... Два...
На адаптацию зрения к темноте уходит обычно секунд тридцать.
Три...
Тренированный человек может справиться за десять.
Четыре... Пять...
Комната постепенно обретала черты. Прямо передо мной стоял небольшой компьютерный столик. Слева - кровать и рядом с ней комод. К дальней стене привалился большой платяной шкаф.
Шесть... Семь... Восемь...
Секунды вынужденного бездействия сыграли на руку не только зрению. В голове успела всплыть картинка событий, произошедших здесь почти двое суток назад.
Девять...
Кирпичики информации, вылепленные из показаний очевидцев и обожженные сухими строками рапорта, сложились в пирамиду. Тривиальную внешне, но несущую в себе некую тайну, которую еще только предстояло разгадать.
Десять...
Инцидент произошел ранним утром во вторник. В тот час, который обычно принято называть предрассветным. Сонный дом был неожиданно разбужен жутким криком, не имеющим ничего общего со звуками, годными к воспроизведению человеческим горлом. Опрошенные позже свидетели не смогли описать его однозначно. "Будто стонал кто-то. Громко так, жалобно", - суеверно крестились старушки с первого этажа и испуганно отводили глаза. "Да собака вроде выла", - не очень уверенно заявляли собачники, выгуливавшие в этот ранний час своих питомцев. "Орали так, словно кому-то яйца прищемили", - безапелляционно заявил парень из тридцать первой.
Вырванные из блаженства сновидений люди повыскакивали из своих квартир. Самые рьяные тут же попытались определить источник утреннего возмущения, что оказалось совсем не простым делом - крик больше не повторялся. И все же путем исключения им удалось вычислить нужную дверь. Ту самую, перевязанную сейчас красным скотчем. Но ни на яростную трель звонка, ни на таранные удары кулаков в металлическую броню, никто не ответил. Ломать же ее не решились. Пожалуй, этим бы все и закончилось, если бы кто-то особо мнительный не догадался позвонить в полицию.
Час спустя к дому на старых жигулях подъехали два представителя власти. Повторив манипуляции с дверью и ничего не добившись, они вяло "прошлись" по соседям. После взяли совещательную паузу. Итогом мозгового штурма стало решение вскрыть квартиру. Еще пара часов ушла на то, чтобы вызвать слесарей, назначить понятых и отомкнуть, наконец, злополучные врата. Внутри, в одной из комнат, обнаружилось тело молодой женщины в бессознательном состоянии и... Вот здесь начиналось самое интересное.
В детской кроватке, там, где должен был быть ребенок, лежало - нет, вернее будет сказать, лежал - бледно розовый продолговатый предмет. На первый взгляд, а второй раз смотреть на него желания не возникало, он напоминал гигантский сверток. Или даже колоссальных размеров кокон, обернутый вокруг чего-то живого. А скорее еще недавно бывшего таковым. От малейшего прикосновения по его поверхности пробегали волны, и весь он начинал пульсировать, будто стараясь удержать это что-то внутри себя. Зрелище оказалось настолько ошеломляющим, небывалым, невозможным, что выдержали его далеко не все. Особо впечатлительные попытались незаметно, но со всей возможной скоростью покинуть пределы злосчастной квартиры. Оглушенные же дикой находкой полицейские не пытались их удержать.
Общеизвестно, что стрессовые ситуации мобилизуют человеческий организм, быть может поэтому в голове одного из серых мундиров скрипнула здравая мысль позвонить в Контору. Поистине верное решение. Наши же сработали оперативно, как им и положено. Ровно через двадцать две минуты дом был взят в плотное кольцо бравыми парнями из тринадцатого отдела. Еще через пять, в точном соответствии с инструкцией, он был полностью обесточен и отрезан от коммуникаций. Затем началась эвакуация жильцов и последовавшая за ней "зачистка". Потом обработанное здание под завязку наполнили датчиками и камерами с автономным питанием, чтобы с их помощью отслеживать ситуацию. После этого Контора превратилась в один немигающий глаз. В одно чуткое ухо. Но дом безмолвствовал. Опечатанная красным скотчем квартира молчала. Лишь пятьдесят три минуты назад она, наконец, пробудилась и сделала свой первый ход - сработал датчик движения - и вновь затихла. Как будто ждала ответного шага.
Что ж, мы оказались к этому готовы. Если можно говорить о готовности, не представляя, с кем или чем придется иметь дело. Но именно для таких случаев у Конторы был я. Это потом сюда придут ученые, техники принесут опутанные проводами приборы, психологи развернут вопросники. Все это будет после, а сейчас - мой выход.
Дьявол, я так увлекся тиканьем часов и собственными мыслями, что невольно вздрогнул, когда мне в спину ударил звонкий голос: - А где мама?
Черт, внутри, будто бомба взорвалась. Волна жара прокатилась по телу, подстегнула сердце и обесцветила окружающий мир. Разогнанные до предела рефлексы, не особо церемонясь, бросили меня в пол и одновременно развернули на сто восемьдесят градусов. Это произошло настолько быстро, что я успел заметить, как разжимаются хрупкие пальчики, держащие стакан с водой. И тот медленно, точно преодолевая сопротивление неожиданно загустевшего воздуха, падает. Дзы-ы-ы-нь. Стеклянные капли разлетелись во все стороны. Мир снова обрел звучание, а я вдруг обнаружил себя лежащим на жестком ламинате, с пистолетом, наведенным на перепуганную, готовую разреветься, девочку.
Млять!! Так проколоться. Если бы за спиной сейчас стоял не ребенок, а кто-нибудь (или что-нибудь) похуже - лежать мне на этом самом полу мертвым. Слава Богу, хоть выстрелить не успел.
Не дав девчонке времени, чтобы расплакаться, я вскочил на ноги, одновременно пряча оружие в карман куртки. Шагнув к ней, обхватил ладонями за плечи и как можно спокойнее произнес: - Не бойся! Я свой, слышишь?
Она так резко кивнула, что волосы легким облачком взметнулись в воздух. Опали.
- Еще есть кто дома?
Отрицательно мотнула головой.
- Значит ты одна? - я все-таки решил уточнить.
Пушистое облако.
- Хорошо. Слушай, ты только не бойся. Я не сделаю тебе ничего плохого, понимаешь?
- Ага.
Уф, кажется, слез избежать удалось. И на том спасибо.
- Ты не против, если я тут осмотрюсь? - спросил я, осторожно выпуская из рук худенькие плечи. Но, к счастью, реветь девчонка не собиралась: - Дядя, а где мама?
- Мама? - не торопясь с ответом, я проскользнул в кухню и бегло ее оглядел. Заглянул в ванную комнату, туалет. Что ж, девчонка не обманула - кроме нее здесь никого не было. Теперь можно было и поговорить: - Ушла твоя мама.
- Куда? - ребенок подозрительно часто заморгал.
- Стой, стой, - поспешил я ее успокоить. - Ты только не пугайся. Все хорошо. Ей просто немного плохо стало, и она пошла в больницу, а меня попросила за тобой присмотреть.
Кажется, поверила. Отпустила напряженно закушенную губу: - А вы кто?
- Я сосед ваш. Из двадцать первой квартиры. Меня Андреем зовут. А тебя?
- Даша.
- Красивое имя. А лет тебе сколько, Даша?
- Восемь. Скоро будет.
- У-у-у, совсем взрослая. Слушай, ты уж маме не рассказывай, что я тебя напугал, ладно? Не то влетит мне по первое число.
- Хорошо, дядя Андрей. Только вы тогда тоже ей не говорите, что я стакан разбила.
- Конечно, не скажу. Мы сейчас тут все аккуратно приберем, и никто ничего не заметит. Давай, тащи совок.
Пока она искала совок, а потом тряпку, я успел обследовать ее комнату. И не нашел в ней ничего необычного. Пришлось даже распотрошить кровать: чистые матрасик и простынка, свежая наволочка, белоснежный пододеяльник. Никаких следов кокона. Просто чертовщина какая-то. В голове сверкнула шальная мысль: может девчонка как-то связана с этим яйцеобразным монстром? Может она и есть?..
Да нет, бред какой-то. Обычный ребенок - вон как неумело и оттого чересчур старательно лужу затирает. Не может она быть. Да и вообще - какое мне дело? Я свою миссию выполнил. Теперь, следуя воле вездесущих инструкций, мне полагалось немедленно покинуть объект и доложить о полученных результатах. Вот только что делать с девчонкой? Оставить здесь? Одну? А как же случайно оброненное обещание дождаться матери? С одной стороны, конечно, вынужденное, а значит не обязательное к исполнению. С другой. Обманывать детей - последнее дело!
Как будто почувствовав мои сомнения, в комнату заглянула Даша: - Дядя Андрей, а мама скоро придет? - она уже успела прибраться и теперь неловко переминалась возле порога, не решаясь войти в собственную комнату.
Что я мог ответить? Что ее мама сейчас в медицинском спецприемнике Конторы? Наверняка обколотая галоперидолом, да еще и спеленатая для верности? Что даже захоти она вернуться, никто ее не отпустит? Или может, надо было сказать, что мне пора уходить и оставить ее одну?
Вместо всего этого, страшного и ненужного, я спросил: - Слушай, Дашка, найдутся у тебя теплые вещи?
- Вещи? Зачем?
- На улице холодно, вдруг замерзнешь.
Она поняла. Маленькая рожица расцвела в широкой улыбке: - Мы к маме пойдем, дядя Андрей?
- Собирайся давай. У тебя пять минут.
Я знал, что нарушаю все мыслимые и немыслимые инструкции, но осознанно шел на риск. Оставить девчонку здесь, в квартире, наполненной лишь безучастным боем часов, было выше моих сил. Да будь она хоть монстром, вылезшим в наш мир из кокона - не важно. Сейчас это был самый обыкновенный ребенок, рвущийся к матери. Девочка, нуждающаяся в моей помощи.
В крайнем случае, те же самые инструкции давали мне право открыть огонь. На поражение.
Красная книжица с золотым оттиском трех букв на обложке способна творить чудеса. Виной тому даже не цвет, а волшебная комбинация литер. Она подобна магическому заклинанию, отворяющему любые двери. Мы с Дашкой практически беспрепятственно проникли в спецприемник. Не самое охраняемое место, конечно, но все-же. Вооружившись для верности халатами и используя удостоверение в качестве сильного успокоительного, без приключений добрались до нужной палаты. Странно, но мои опасения не подтвердились: доступ в больничный покой не охранялся, а пациентка не была иммобилизована. Конечно, без феназепама явно не обошлось, так оно и понятно - пережить такой стресс.
Увидев дочурку, женщина встрепенулась и кинулась ее обнимать. Я, поймав не по-детски серьезный взгляд Даши, кивнул ей и показал пятерню - у вас пять минут. После этого вышел, осторожно притворив за собой дверь. Слушать о чем они там шепчутся, желания не возникло. В голове кружилась, отдаваясь болью в висках, единственная мысль: что же дальше? То, что меня ожидали серьезные проблемы за несоблюдение правил - полбеды. Но что делать с ребенком? Оставить здесь, с матерью? Отвезти обратно на квартиру? Ни один из вариантов мне не нравился, но ничего другого не шло.
Так, в раздумьях, я мерил шагами вестибюль, пока на очередной прямой чуть не встретился с открывающейся дверью. Даша, вышла из палаты и помахала матери на прощанье рукой. Мой взгляд упал на часы - ничего себе, как быстро пролетело время - пять минут давно истекли. Интересно, на чем они расстались? Что пообещали друг другу? Однако спрашивать было неудобно. Девочка же, не говоря ни слова, подошла, взяла меня за ладонь, и решительно потянула в сторону выхода. Я не сопротивлялся. Мы быстро прокрутили коридоры спецприемника в обратном порядке, пока не оказались на улице. Только там, вдохнув полной грудью свежего воздуха, Даша, наконец, нарушила молчание: - Спасибо вам, дядя Андрей!
От неожиданности я даже остановился.
- За что, Дашка? Я ж ничего не сделал.
- Сделали. И намного больше, чем думаете.
- Да брось ты. Ерунда!
- У вас, наверное, проблемы будут на работе?
- Ничего, - улыбка получилась немного натянутой, - прорвемся! Главное, чтобы у вас с мамой все наладилось. И еще знаешь что, - я секунду помедлил, подбирая слова, а потом выдохнул, - извини, но мне придется отвезти тебя домой.
Даша качнула головой: - Нет, не придется.
- В смысле?
- Дядя Андрей, вы хороший. Спасибо за то, что дали попрощаться с мамой. От меня спасибо, и от нее тоже.
- Даш, ты что такое говоришь? Даже не думай, слышишь? Все у вас хорошо будет. Мама вернется и все будет по-старому. Я тебя сейчас отвезу, а сам вернусь и помогу ей.
Конечно, я ее обманывал, но как по-другому?
- Не надо, дядя Андрей. Ничего не надо.
- Как так? - я опешил.
Девчонка сделала вид, что не заметила вопроса: - Мне пора, дядя Андрей.
- Стой! Подожди! - я крепче ухватил ее маленькую ручку. - Как пора? Куда?
- Меня уже ждут.
- Кто ждет? Где?
- Это не важно, - в обращенных ко мне распахнутых глазах плескался океан уверенности. - Мне просто нужно идти. Отпустите меня, дядя Андрей. Пожалуйста!
И столько было в ее просьбе совсем уж не детской решительности, что я невольно разжал руку. А она сразу оторвалась и полетела легкой, танцующей походкой. Все дальше, дальше. Даже не от меня - кажется от всего мира. Именно в этот момент в моем мозгу что-то щелкнуло. Смутная догадка царапнула извилины. И я тут же, что есть сил метнул, бросил ее прямо в удаляющуюся спину: - Тот кокон! Значит, в нем была ты!
Она обернулась: - Кокон всего лишь скорлупа. Оболочка, требующаяся для трансформации.
- Чего?
- Трансформации. Изменения. Метаморфозы. Название не имеет значения, - ей пришлось почти крикнуть, чтобы я услышал.
- Но зачем?
- Зачем? - на секунду она как будто заколебалась отвечать или нет, однако продолжила. - Чтобы перейти на другой уровень, конечно. Шагнуть в новый мир. Даже гусеница не сразу превращается в бабочку. Сначала появляется куколка, верно?
Я пытался осмыслить услышанное. Впихнуть, уложить новое знание в голову. Силился и не мог. Мной вдруг овладела злость - на самого себя, на свою неспособность понять природу происходящего. Злоба бурлила внутри в поисках выхода и, наконец, нашла его: выплеснулась на ту, кого еще десять минут назад я готов был спасать ценой собственной карьеры, а может быть и жизни. Исторглась хриплым рыком вопроса: - Что же ты такое?
Девчонка не испугалась, нет, ответила, правда совсем тихо: - Я всего лишь ребенок.
- Дети не бросают свои дома! Родителей!
- Я не бросаю, нет.
- Разве нет? А куда же ты идешь? Что это, если не бегство?
- Нет, все не так. Не так!
- А как? Скажи мне. Я хочу знать правду!
Она не ответила, просто отвернулась и пошла прочь. Но, сделав несколько шагов, остановилась, повернулась и, глядя мне прямо в глаза, сказала: - Я не бегу, дядя Андрей. Не бегу. Скорее иду в разведку, - и снова полетела своей воздушной походкой, унося с собой едва слышный теперь аромат нашатырного спирта. А я остался. Оглушенный, раздавленный. С пистолетом в кармане.
Выстрелить в нее я так и не смог.
" ...целый месяц после увольнения я еще имел доступ к информации, проходящей под грифом СС/ОП. Старые связи - их не так просто перерезать. Поэтому знал, что в первую неделю после Инцидента было зафиксировано еще три подобных случая. Потом их число стало увеличиваться со скоростью звука. Статистики просто не успевали обрабатывать данные. Последнее, что я видел собственными глазами - триста пятнадцать эпизодов исчезновения детей. Триста пятнадцать случаев. А ведь это было лишь начало.
Никто не мог понять, что происходит. И главное - почему? Ответ на эти вопросы требовал, как минимум, детального изучения происходящего. Но дети исчезали настолько непредсказуемо и бессистемно, что о каких-либо исследованиях пришлось забыть. Столь благодатная почва дала жизнь десяткам, а то и больше теорий. Такова уж природа человека - вечно он пытается дать объяснение всему. Предположения выдвигались самые разные, начиная от мирового заговора, заканчивая вмешательством инопланетян. Масоны, внеземной разум - вечные людские страхи. Однако мне кажется, что дело здесь в чем-то другом. Быть может в нас самих? В том обществе, которое мы создали?
Тем временем количество Инцидентов нарастало. Примерно год Конторе удавалось держать происходящее в тайне. Что ж, ресурсов у нее всегда было в избытке. Однако настал день, когда скрывать правду дальше оказалось невозможно, и тогда высокие чины приняли решение выложить часть карт на стол. Не все, конечно, лишь малую толику. Но даже этого оказалось достаточно, чтобы общество впало в истерию. Ха, если бы люди только знали, как дела обстоят на самом деле...
Говорят, что человек может привыкнуть ко всему. Притерпеться, свыкнуться и продолжать жить дальше. А еще утверждают, что время лечит. Возможно так и сесть, не берусь судить, только вот я вижу совсем другое. Прошло всего пять лет. Пять долгих, отравленных горечью потерь лет. Тысяча восемьсот промокших от слез дней. За это время рождаемость успела скатиться до нуля, зато смертность поднялась до невиданных высот. Людям стало страшно, да и просто незачем жить.
Я не знаю, сколько еще продлится эта агония. Не ведаю, когда дрожащая, испуганная горстка людей, называющих себя человечеством, обратится в пыль. Но чувствую, что осталось недолго. Господи, зачем ты заставляешь меня смотреть на это?
И все же я нашел выход. Не самый лучший конечно, но согласитесь, выбор то невелик. Мой табельный "Макаров" всегда при мне. В обойме два патрона. Смешно, но даже здесь пытаюсь перестраховаться. Привычки, выработанные годами, трудно вытравить. Удобная тяжесть оружия придает уверенности. Твердости, необходимой тому, кто устал смотреть этот затянувшийся фильм..."