Ермакова Светлана Геннадьевна : другие произведения.

День энерговампира

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Дестини, выпускница института благородных девиц, живёт в мире, где энергетические вампиры существуют. Раз в год они празднуют День энерговампира, когда ни один донор не смеет отказать им в выкачивании жизненной силы. И у каждого вампира есть для этого излюбленные способы.
    Но что, если и в этот день может произойти встреча, полностью меняющая судьбы?
    Действие происходит в клановом обществе и антураже старой России.
    .
    ЗАКОНЧЕНО.
    .
  
   ГЛАВА 1
  
   - Дестини, у меня разыгралась мигрень, - сказала бабушка.
   Спокойно так сказала, лишь с маленьким отзвуком досады. Если бы в её голосе содержались жалобные нотки, это был бы моветон. По меньшей мере. Потому что жалоба на болезнь со страданием в голосе означала бы вампирское воздействие на близкого человека, вытягивание из него энергии сочувствия для облегчения собственного состояния, и, следовательно, обязательство в будущем загладить вред. А так - ну сказала и сказала.
   - Я могу чем-то помочь? - спросила Тина.
   Вообще-то с мигренью бабушка умела справляться сама. Принимала таблетку, заряжалась энергией от созерцания альбома с репродукциями картин и вдыхала запах засушенного букетика, который ей в молодости подарил покойный ныне дедушка.
   - Да, - неожиданно ответила бабушка, - у моей подруги Аглаи сегодня день рождения...
   - Как не повезло - родиться в День энерговампира, - покачала головой Тина.
   - Она родилась до того, как появился этот праздник, - заметила бабушка, - Я купила ей новую настольную игру, и она ждёт этот подарок. Мы с приятельницами намеревались поиграть сегодня. Но я не могу пойти, мне нужно время для лечения.
   - Ну ничего, - утешающе кивнула Тина, - поиграете в другой раз.
   - Нет, Дестини, сегодня. Пусть Аглая в свой день рождения с гостями поиграет, хоть и без меня. Ты отнесёшь ей подарок.
   - Но, бабушка! Мне сегодня никак нельзя выходить из дома! Ведь День энерговампира... и, тем более, уже вечер - разгар гуляний в городе.
   - Не спорь, Дестини. Тут не так уж далеко, риск нарваться на нападение минимальный. Просто оденься незаметнее и шагай быстро. Ах, неужели такую малость нельзя сделать ради человека, который заменил тебе родителей, который столько сил потратил на твоё воспитание?
   В этом была вся бабушка. Не станет довольствоваться пустячным способом лечения мигрени. Она с невинным видом выбьет из равновесия так, что не захочешь - а откроешься, позволишь черпать свои жизненные силы безнаказанно и безмерно. И не придерёшься, и ничего к компенсации не предъявишь. Недаром в её семидесятидвухлетнем возрасте она выглядит едва на пятьдесят. Скрытые энерговампиры высшей категории - это не просто техника, это отточенная десятилетиями тактика.
   Тина отшатнулась и быстро прошла к одёжному шкафу. Спорить, высказывать обиду и горячиться сейчас, когда она так возмущена и расстроена, означает скоро остаться вообще без сил. А ей предстоит очень рискованное дело. Выбрав закрытое платье цвета бронзы с кружевным воротником, в котором она напоминала какую-нибудь неприметную гувернантку, Тина заставила себя успокоиться. Волосы оставила распущенными, чтобы заслонить своё лицо, которое слишком многие находили красивым.
   - Давай свой подарок, - сухо сказала она, - И адрес.
   Бабушка была довольна. И тем, что Тина послушно выполняет распоряжение, и тем, как та постаралась закрыться. Значит, она воспитала внучку правильно. Ну а главное - энергию у девушки-донора она всё-таки черпанула, мигрень отступила, и от того, чтобы тут же пойти праздновать день рождения подруги, её удерживало лишь то, что не очень-то и хотелось туда идти. Она найдёт чем себя занять. Возможно даже, для проформы полистает альбом с репродукциями и понюхает засушенный букетик.
  
   Тина впервые в жизни вышла на улицу в такой день. Их всегда тихая улочка сегодня была не просто безлюдной. Окна в домах плотно занавешены, свет горит только на верхних этажах, двери и калитки во дворы закрыты на замки. Тина знала - так почти везде в городе. Но одно дело - знать по рассказам других, а другое - увидеть всё своими глазами. В этих рассказах ничего не было о кошках, которые тоже чувствовали тревогу в связи с необычностью поведения людей и передвигались съёжившись, почти ползком. Тина и не знала, что каблуки её коричневых туфель, оказывается, негромко стучат по каменной дорожке. Раньше, вне этой пустоты и тишины, она не слышала звук своих шагов.
   Да, так было везде в городе - кроме публичных мест вроде площадей и парков - о, там, наоборот, царило оживление. Жгли костры, пускали небольшие фейерверки, сновали официанты уличных кафе, разносящие дармовую выпивку, звучала музыка. Энерговампиры праздновали свой день - день их официального признания и закрепления прав быть тем, кем они являются. В этот день нельзя отказывать энерговампиру, потребовавшему от любого человека отдать ему энергию - отказ означал арест и силовое принуждение к донорству.
   Но на площадях и в парках сегодня гуляли не только энерговампиры. Доноры-холерики, которым постоянно требовалась отдача энергии, радовались празднику не меньше - сегодня им не требовалось скандалить "на пустом месте". Их громкий смех звучал повсеместно, они с радостью потребляли спиртное, встречались со старыми знакомыми, заводили новых, сбрасывали энергию приглянувшемуся вампиру и тут же восстанавливали её от радости праздника. Их запоминали, к ним потом обращались в течение всего года, их обласкивали подарками и взаимными услугами. Это был и их праздник.
   Вышли на улицу те, кто пережил горе и не мог до сих пор справиться с болезненным переживанием. Они желали, чтобы встреченный сегодня энерговампир забрал у них эту эмоцию, облегчил их душу, пусть даже опустошив её. Такие люди говорили тихо, и вампир был вынужден наклониться к ним, чтобы услышать всё и легко выкачивать силу отчаяния.
   Вышли на улицу экстремалы. Им хотелось пережить встречу с энерговампиром как опасное событие, чтобы потом весь год вспоминать его и подпитывать себя этим приятно ужасающим воспоминанием.
   Вышли авантюристы - те, кто решил опробовать себя в роли энерговампира и потягаться с ним в выкачке энергии.
   Вышли те, кто занимался энергопроституцией... впрочем, эти выходили на промысел в любой день.
  
   И только Тина не являлась никем из перечисленных - она была чистым донором, которого сегодня вынудила идти на риск родная бабушка. Та самая, которая не праздновала сегодняшний день, потому что открыто не признавала себя энерговампиром - слишком хорошо помнила дни своей ранней юности, когда само слово "энерговампир" было ругательным, а пойманный "на горячем" мог лишиться жизни.
   После того, как пришлось свернуть к оживлённой улице, Тина зашагала быстро, ссутулив плечи. Подмышкой она держала коробку с настольной игрой и всем своим видом олицетворяла человека, спешащего по делу, которого от этого дела отрывать было бы просто неприлично. Но так считали не все.
   Пьяная компания вырулила из-за угла и радостно приветственно закричала, а потом, видя, как девушка шарахнулась в сторону, засмеялась, заулюлюкала ей вслед. Кто-то даже сделал вид, что ринулся за ней с громким топотом. Тине пришлось почти бежать и свернуть в распахнутые ворота парка. Там она надеялась пройти по крайним, узким и малоосвещённым дорожкам, на которых всегда было мало гуляющих. Сердце её громко стучало, дыхание сбилось. Она замедлила шаг, чтобы выровнять его и унять страх. Наверное, эта сосредоточенность на себе помешала ей заметить человека, в одиночестве сидевшего на одной из затенённых скамеек.
   - Ты. Подойди ко мне.
   Тина испуганно вскинула голову и увидела молодого мужчину, жёстко и требовательно глядящего на неё. Внутри знакомо заныло ощущение того, что под этим взглядом её энергия уже потихоньку вытекает, выкачивается. Перед ней, безусловно, был энерговампир высшей категории. И не скрытый, вынужденный прибегать к манипуляциям и уловкам, чтобы украсть энергию. Этот брал её открыто. Тина постаралась собраться и отбросить все эмоции, закрыться. Даже пальцы спрятанной за спиной руки свернула в кукиш.
   - Простите, я очень спешу по делу. Я не гуляю и не ищу встречи или знакомства.
   - Мне повторить или сразу вызвать полицию?
   Тина обречённо опустила руки.
   - Не надо полицию, - сказала она, делая первый шаг.
  
   - Здесь плохо видно. Иди за мной, - сказал мужчина, вставая.
   Он пошёл к светящемуся неподалёку небольшому костру, не оглядываясь. У костра на скамейке сидела парочка, которая при виде подошедших почему-то сразу сбежала. Мужчина повернулся к Тине и она узнала его - Назар Свешников, двадцати четырёх лет, внук главы влиятельного клана Свешниковых. Клана, во многом благодаря которому энерговампиры были легализованы, а энерговампиризм не только перестал считаться преступлением, но и сделался престижным. Его фотографии часто мелькали в журналах совершенно разных видов - и деловых, и освещающих жизнь знатных людей.
   Вряд ли Назар подошёл к свету, чтобы продемонстрировать Тине себя. Скорее, он сам хотел рассмотреть свою сегодняшнюю добычу. Хотя, кто его знает...
   - Что же это было за дело, по которому ты так спешила? - лениво полюбопытствовал он, присаживаясь на скамейку.
   Эта ленца в голосе, откинутая назад спина, употребление прошедшего времени к её "делу", откровенное разглядывание дали понять Тине, что у неё не просто заберут энергию, с ней собираются играть, как кошка с мышью.
   - Я должна была отнести подарок на день рождения бабушкиной подруге. Бабушка сама не смогла пойти, она приболела.
   - Уважительная причина для того, чтобы не идти ей самой. Но почему при этом вышла из дома ты?
   Тина пожала плечами. Откровенничать и жаловаться не хотелось.
   - Дай угадаю, - развеселился парень, - Твоя бабушка - энерговампир, она надавила на тебя, чтобы ты испугалась, возмутилась и тем самым подлечила её.
   - Вы угадали, - сердито сказала Тина.
   - Назови мне свои имя, фамилию и адрес.
   - Тина Львова, - назвала она фамилию бабушки, маминой мамы, - а адрес мой вам ни к чему. Вряд ли наше знакомство будет продолжено.
   - Сколько тебе лет, Тина Львова?
   Был соблазн сказаться несовершеннолетней и уйти, но Тина знала, что в свои восемнадцать она выглядит как минимум на двадцать два - жизнь с бабушкой не могла не отразиться на её внешности.
   - Мне восемнадцать.
   - Так я и думал, - довольно потянулся парень, - Ты где-нибудь учишься? Работаешь?
   - Нет.
   - Как ты обычно восстанавливаешься?
   - Рисую красками.
   - Что именно?
   - Разное. Природу, просто узоры... Послушайте, к чему эти разговоры? Давайте уже сделаем то, зачем вы меня остановили.
   - А зачем я тебя остановил? - вкрадчиво, с улыбкой спросил Назар.
   - Вам нужна моя энергия. Берите.
   - Как ты хочешь, чтобы я её взял?
   - Не знаю... - растерялась Тина, - вам виднее.
   - Вот именно. Поэтому отвечай на вопросы и делай то, что я говорю, - приказал парень, - Сейчас ты - моя собственность, не пытайся устанавливать свои правила.
   - Я не собственность! - возмутилась Тина, одновременно ощущая, как от этого возмущения её энергия буквально выплеснулась к довольному собеседнику.
   Машинально она опять закрылась. Сказывалась наука бабушки, требовавшей от внучки автоматических навыков по защите от вампиризма.
   - Нет? А что ты скажешь на то, что я привяжу тебя к себе и отныне ты будешь думать обо мне часто, отдавая свою энергию постоянно? Потихоньку, против воли, но постоянно?
   - Нет, пожалуйста! - по-настоящему испугалась Тина, - Я не выдержу этого, ведь ещё и бабушка...
   - Меня это должно беспокоить? - спросил Назар.
   Его настроение очевидно улучшалось. Взгляд голубых глаз, по-прежнему пронзительный, был скорее насмешливым, чем злым; мрачное настроение, с которым он впервые обратился к Тине, исчезло. Его лицо, освещаемое отблесками костра, выражало напор и решимость. А девушка почувствовала явные признаки упадка сил.
   - Но это же... незаконно, - Тина с трудом удерживалась, чтобы не заплакать, и голос её прозвучал жалобно.
   - Что незаконно? Ты сама будешь обо мне думать, не я же буду тебя преследовать.
   - А если я не буду? - Тина набрала немного сил для отпора.
   Назар вдруг приблизил своё лицо почти вплотную к её лицу, не отпуская требовательного взгляда. От неожиданности и растерянности девушка замерла.
   - Будешь, - тихо, но уверенно произнёс парень и приник к её губам в поцелуе.
   Одновременно он обхватил Тину с двух сторон, крепко прижав её руки к телу, а саму её - к себе. Она в панике задёргалась, попыталась вырваться, увернуться, но по телу прокатилась мощная волна слабости, которая унесла последние силы и всякую способность к сопротивлению. Тина обмякла, и перед тем, как потерять сознание, успела услышать нечто необычное - словно хор певчих в соборе затянул звук "А-а-а-а..." В душе слабо шевельнулось удивление и исчезло вместе с остальными чувствами, мыслями и ощущениями.
  
   Очнулась она, когда услышала шаги по комнате. Непривычные - бабушка не ходит так скрытно и вместе с тем торопливо. Тина открыла глаза.
   - Вы проснулись? - радостно улыбнулась женщина средних лет в форме горничной.
   - Где я? - спросила Тина и поразилась тому, как слабо прозвучал её голос.
   Этот голос утонул в стенах, покрытых дорогим натуральный шёлком светло-зелёного цвета, в тяжёлых портьерах на окнах, в ковре с высоким ворсом, закрывающем почти всю поверхность пола, помимо участка возле камина.
   - Вы в столичном особняке клана Свешниковых, - с заметными нотками гордости ответила женщина, - Меня зовут Роза, я вам помогаю.
   Внезапное воспоминание о случившемся накануне заставило сердце забиться чаще, а кровь, соответственно, разогнаться быстрее.
   - В чём вы мне помогаете?
   - Проснуться, привести себя в порядок и пойти на завтрак.
   - Никаких завтраков! Я ухожу немедленно, - отрезала Тина и попыталась подняться.
   Движение это, видимо, было слишком резким, голова закружилась и девушка опять упала на подушку.
   - О, пожалуйста, позвольте мне вам помочь, - подхватилась Роза, - Мне не привыкать помогать донорам, неосмотрительно оставшимся без сил. Вчера вот я сама переодела вас в ночную рубашку, чтобы вы отдохнули как следует. А позавтракать надо обязательно, иначе вы не сможете уйти, придётся остаться тут. Да и невежливо это - покидать дом, даже не повидавшись с хозяевами.
   Видимо, у этой горничной действительно были навыки обращения с почти до дна высосанными донорами - знала, какие аргументы на них действуют. Тина решила довериться этому опыту. Ей помогли встать, умыться и даже причесали волосы, забрав их в элегантный пучок на затылке и выпустив один локон.
   - Вы наденете свежее бельё и платье, которое для вас недавно доставили? - спросила Роза.
   Она отодвинула дверцу шкафа, явив перед девушкой красивое платье синего цвета с удлинённой юбкой и рукавами-"фонариками".
   - Нет, я оденусь в свою одежду, - непреклонно возразила Тина.
   Она не какая-нибудь нищенка или... прости, господи, чтобы принимать подачки за отобранную энергию.
   Горничная показала Тине телефонный аппарат и напомнила, что гостья может позвонить близким, дабы они не волновались о её пропаже. Тина не была вампиром, и нежелание общаться с бабушкой не приносило ей мстительного удовольствия. Она просто была искренне обижена. Однако, следовало признать, не настолько, чтобы заставлять старушку сильно нервничать. Маленький диск высокого позолоченного аппарата последовательно открутил цифры нужного номера. Трубку взяли практически сразу.
   - Алло, бабушка? Я в порядке. Сейчас в порядке.
   - Где ты, Дестини? Что с тобой случилось? - голос бабушки был полон неподдельного беспокойства.
   - Случилось примерно то, что должно было случиться с девушкой-донором, вышедшей из дома в День энерговампира, - не удержалась Тина от упрёка, - Я сейчас в особняке клана Свешниковых. Скоро буду дома.
   - Ты где?.. А... Ладно, внучка, ты меня успокоила. Можешь не торопиться. Главное - не забывай держаться с достоинством и помни о манерах, которым тебя учили.
  
   ГЛАВА 2
  
   К назначенному времени Роза, поддерживая девушку за локоток, помогла ей спуститься в столовую. Там Тина оказалась в перекрестье взглядов сразу нескольких человек, сидящих за сверкающим серебром столом. Впрочем, эти взгляды не были вампирски выматывающими. Просто любопытные, да и то - не так уж сильно. В представлениях эта семья энерговампиров высшей категории не нуждалась - их знали все.
   - Доброе утро, - формально поздоровалась Тина.
   - Назарушка, ты опять?.. - с мягким упрёком произнесла холёная светловолосая женщина, на вид которой нельзя было дать больше тридцати пяти лет.
   Хельга Свешникова, мать Назара и его младшей сестры, известная благотворительница, одна из попечительниц Марфинского института благородных девиц.
   Вчерашний знакомый сидел за столом с краю. Он встал и отодвинул стул рядом с собой для Тины, приглашающе кивнув головой.
   - Эта девушка назвалась вымышленным именем и не сказала мне свой адрес, - пояснил он после того, как Тина уселась, - Я не знал, куда её отвезти.
   - Я не лгала вам, - возразила Тина.
   - Сын сказал, что вы назвались Тиной Львовой, - вступил в разговор крупный черноволосый мужчина, известный стране именем Мирон, - Но мы не нашли такой гражданки в списке жителей нашего города.
   - Моё полное имя - Дестини, - вынужденно объяснила Тина, - а Львова - это фамилия бабушки, которая меня воспитывает. Я привыкла называться Тиной Львовой. Фамилия моего отца - Сондер. Если это так важно.
   - Тогда почему - Тина, а не Десс? - спросила молодо выглядящая мать Назара, - Мне кажется, Десс - звучит намного красивее.
   - Так удобнее, - пожала плечами Тина, - имя Дестини или Десс вызывает вопросы, почему у меня нерусское имя.
   Хельга хмыкнула.
   Прислуга подала завтрак - кашу, тёплые булочки, яйца пашот, политые соусом. Тина стала есть, чувствуя сильный голод, сдерживая желание насытиться побыстрее. Всё было очень вкусно.
   - Сондер, - внезапно сказал седой мужчина, сидящий во главе стола, - Филипп Сондер - ваш родственник? Вы на него похожи.
   Сам глава клана, Влас Свешников, снизошёл до вопроса.
   - Да, - ответила Тина, - я его дочь от первого брака.
   - Кто этот Филипп Сондер? - спросила Хельга своего свёкра.
   - Потом расскажу, - ответил ей старик.
   Впрочем, стариком Влас, конечно, не выглядел, несмотря на все свои девяносто с гаком. С приличным таким гаком.
   - Вы будете предъявлять к нашей семье претензии? - вдруг спросила девушка, сидящая напротив Тины.
   Чёрная стрижка "каре" с острыми углами, призванная скрадывать слишком круглое лицо с крупными отцовскими чертами. Папина дочка по имени Юлия, любительница эпатажных вечеринок "золотой молодёжи".
   - Претензии? - слегка удивилась Тина, чувствующая постепенное восстановление сил, - За что?
   - Но ведь Назар почти полностью опустошил вас. Как он, кстати, это проделал?
   Невольно Тина метнула взгляд в сторону своего вчерашнего обидчика. Назар невозмутимо поглощал пищу и никакой энергетической агрессии не проявлял. Как и интереса.
   - Я сама виновата. Послушалась бабушку и вышла на улицу в вечер Дня энерговампира. Ваш брат был в своём праве. Впредь я буду умнее.
   - Так как, всё-таки? - не унималась Юлия.
   - Молча! - оборвал её Назар, - Дай нашей гостье спокойно поесть.
   - Действительно, дочка, - вступила Хельга, - бери лучше пример с Дестини, с её сдержанности.
   - У неё просто сил на эмоции нет, - ехидно заметила Юлия.
   - И то правда, - легко усмехнулась Тина.
   Она смяла уголок сложенной тканевой салфетки, символически вытерев руку и сигнализируя о том, что покончила с завтраком.
   - Вспомнила! - вдруг воскликнула Хельга, - Дестини Сондер - вы же одна из шести выпускниц Марфинского института этого года, что получила вензель императрицы.
   - У вас хорошая память, - вежливо заметила Тина.
   - Я тогда обратила внимание на красивое имя. Зря вы говорите, что оно неудобное.
   Тина поймала на себе немного удивлённый взгляд Назара. После окончания завтрака он обратился к ней.
   - Показать вам наш дом и сад?
   - Помилуйте, мы с вами хорошо знаем, что это не светский визит. Всё, чего я хочу - поскорее оказаться дома.
   - Шофёр отвезёт вас, - сказал Мирон.
   - Я сам это сделаю, - неожиданно сообщил Назар.
  
   Длинный вытянутый корпус машины кремового цвета сиял чистотой. Большое стекло не пропускало к водителю и рядом сидящему пассажиру потоки встречного воздуха, упругость которых можно было почувствовать по бокам, положив руку на дверцу. Тина впервые ехала в автомобиле. Ещё недавно её сокурсницы и подружки по пансиону хвастались друг перед дружкой, если им предоставлялась такая возможность.
   Впрочем, главной темой последнего курса, предметом гордости или горьких слёз, надежд или страхов было другое - будущее, которое ожидало девушек по окончании института. Большинство сразу готовилось выйти замуж. Остальных, в числе которых была и Тина, ожидала работа гувернантки. Однако бабушка посоветовала ей не спешить с устройством на работу. Её собственной пенсии и процентов от вклада - приданого внучки хватало им на жизнь.
   - Я соскучилась по тебе, мне одиноко, - говорила она, - посещений раз в неделю все эти годы было совершенно недостаточно.
   Тина внутренне содрогалась, когда слышала эти слова. Каждое бабушкино посещение в субботний день оборачивалось для неё слезами и упадком сил. Упрёки в недостаточной благодарности к ней, бабушке, унаследование генов такой же неблагодарной и опороченной дочери, которую бросил муж, внешняя похожесть на ветреного отца, который только и сделал хорошего в жизни, что оплатил обучение и содержание забытой дочери в институте с пансионом и внёс обязательный вклад для её приданого в пятьдесят рублей - это только основной, базовый список прегрешений Тины, когда не находилось чего-то нового.
   - Что это? У тебя морщит чулок на ноге? Не сомневаюсь, ты всегда ходишь так по институту. Как ты можешь быть такой неряхой?! Ох, Дестини, как же мне стыдно будет предстать перед твоим дедушкой. Хорошо, он не дожил и не увидел такое позорище, как его единственная внучка. Ты ведь наверняка даже не вспоминаешь обо мне всю неделю. Я стараюсь, готовлю для тебя вкусненькое или покупаю тебе нужные вещицы, но ты можешь только брать и брать, а на меня тебе наплевать.
   Тина не сдерживала слёз. Знала - если сдержит, моральное истязание продолжится. Если закроется, будет упорно молчать или проявит равнодушие, бабушке станет плохо - она не получит своей еженедельной порции психической энергии, жизненно ей необходимой. К сожалению, слёз было недостаточно. Чтобы бабушка полностью насытилась, приходилось покаянно просить прощения, заверять бабушку в своей неизбывной любви и благодарности, обещать исправиться...
   После этого Евдокия Агаповна Львова приходила в хорошее настроение и даже успокаивала внучку.
   - Ну будет тебе, будет. Ты же знаешь, я люблю тебя, ведь у меня больше никого нет. Я просто беспокоюсь, желаю тебе самого лучшего, вот и говорю всё это. Что-то ты бледненькая, тебя не обижают здесь? Давай я расскажу ещё один способ защиты от вампиризма.
   Тина успокаивалась и обессиленно внимала очередному бабушкиному уроку по предмету, которого им не преподавали в институте.
   - Зеркало. Представляй зеркало между собой и вампиром, такое, чтобы он сам отражался в нём. Но этот способ надо применять очень осторожно - вампир может пострадать, когда его энергия пропадёт. Ты же знаешь, вампиры почти не могут восстанавливаться сами. И ещё будь внимательна - в воображаемом тобой зеркале не должно быть царапин покрытия с твоей стороны, иначе пострадаешь ты сама. Этот приём - для экстренных случаев, когда на тебя совершается грубое нападение. В обычных случаях используй воображаемый стакан из мутного стекла, которым ты накрываешь вампира. Но, главное... ты помнишь, что главное после использования всех этих техник?
   - Помню. Убирать все воображаемые построения, когда опасность отступит.
   - Умница.
  
   - Вам удобно? - внезапный вопрос вмешался в воспоминания Тины.
   - Вполне.
   - Почему вы не сказали вчера, что принадлежите к благородному сословию?
   - Это что-то изменило бы?
   Назар пожал плечами.
   - Я бы обращался к вам на "вы", - ответил он с кривой ухмылкой.
   - Я не сказала, потому что не очень-то причисляю себя к благородному сословию в вашем понимании. Своего отца я почти не помню. А мама была дочерью подпоручика, чьё личное дворянство, как вы знаете, распространяется только на жену, но не на детей.
   - Была? Она умерла?
   - Да. И давайте закончим на этом углубление в мою биографию.
   Назар усмехнулся, поворачивая колесо руля.
   - Смотрю, вы уже потихоньку восстанавливаетесь после вчерашнего.
   - Способность к самовосстановлению - преимущество доноров, - пожала плечами Тина, - Если никто этому не мешает.
   - Это хорошо.
   - Что хорошо?
   - Что вы такая одарённая и восстанавливаетесь быстро.
   - Для вас это не должно иметь значения.
   - Вот тут вы ошибаетесь. Разве не помните, что я обещал вчера?
   - Что? - вздрогнула Тина.
   Она полагала, что вчерашний день и их встреча - исключительное недоразумение, которое и она, и Назар должны забыть, как страшный сон. Впрочем, страшный - только для неё.
   - Я обещал, что привяжу вас к себе.
   С этими словами парень потянулся к Тине и отодвинул свисающий локон, проведя кончиками пальцев по её шее.
   - Вы не имеете на это права! - отпрянула она, - Я пожалуюсь на вас в полицию.
   - О, там уже полно подобных заявлений. Причём большинство - от девиц-вампиров или от тех, кого я и в глаза не видел. Как моё фото мелькнёт в очередном номере журнала, так и очередная партия заявлений о привязке в полицию поступает. По-моему, околоточные уже ставки делают на их количество.
   - У вас ничего не выйдет, - внезапно успокоилась Тина, - Моя бабушка - опытный вампир, и она не позволит вам тянуть из меня энергию.
   - Кстати, о бабушке. Что-то я не припомню энерговампира по фамилии Львова.
   - Вы не можете помнить всех.
   - А если я специально смотрел в регистрационном списке?
   - Не смотрели. Этот список засекречен.
   - Тогда я сейчас поговорю с вашей бабушкой. Спрошу, почему она не зарегистрировалась, а потом послушаем её ответ и понаблюдаем за реакцией.
   Назар остановил автомобиль возле нужного дома. Тина хмуро посмотрела на самодовольного парня.
   - Да что вам от нас надо? - сквозь зубы проговорила она и вышла из машины.
   - Я уже говорил.
   - Но почему - я?
   На это Назар ничего не ответил. Он задумчиво взглянул на девушку, потянулся к дверце, закрыл её и уехал.
  
   К Тине подошла бабушка, которая наблюдала в окно за тем, как подъезжала машина. Она молча взяла внучку за руку и повела её в дом. Там провела на кухню, налила чай в любимую чашку Тины с рисунком, изображающим праздник тезоименитства царевны Софьи, рядом выставила блюдце с малиновым вареньем.
   - Расскажи мне, Дестини. Ничего не утаивай от своей бабушки. Кто на тебя напал вчера из Свешниковых?
   - Назар. Он не напал... открыто потребовал поделиться с ним энергией. Мне пришлось позволить ему забрать её, потому что он пригрозил полицией, когда я отказалась.
   Бабушка облегчённо выдохнула. Конфликтовать с сильными мира сего похоже, не придётся.
   - Но как ты оказалась у них в доме?
   - Я потеряла сознание. Он забрал слишком много. Потом, видимо, привёз к себе домой, потому что я предварительно не сказала ему ни своего настоящего имени, ни адреса. Хотя он спрашивал.
   Тина глотнула чай, чувствуя себя в безопасности, дома.
   - Моя бедная внучка, - со слезой в голосе произнесла бабушка, - личико осунулось, глазки запали... А что было дальше, когда ты очнулась?
   - Я проснулась нынче утром, меня разбудила горничная.
   - Тебя положили в людской?
   - Нет, в гостевой спальне. Там же стоял телефон, с которого я тебе позвонила. Потом меня пригласили на завтрак.
   - Ты завтракала одна, или...
   - Со всем семейством.
   - О!
   Видя живой интерес бабушки, Тина неспешно пересказала ей весь ход застольной беседы. Больше всего бабушку впечатлило, что глава клана откуда-то знает отца Дестини, а Хельга помнит её имя и факт того, что она была одной из лучших учениц прошлого выпуска.
   - Поразительно, - польщённо сказала она, - такие великие люди и так внимательны... Видишь, не зря я твердила тебе все эти годы о необходимости прилежания в учёбе.
   Тина ничего не ответила. Она считала, что большинство навыков, которые она получила в институте, ей никогда на пригодятся. Разве что при устройстве гувернанткой знак отличия послужит как положительная характеристика.
   - А как тебе показалось, Дестини, - осторожно спросила бабушка, - не заинтересовался ли тобой Назар Свешников как-то особо?
   - Ты имеешь в виду, не захочет ли он за мной официально ухаживать? - слабо улыбнулась Тина, - Я бы на это не рассчитывала. Статусом не вышла.
   - Глупости говоришь. Твой дедушка, царство ему небесное, встретил меня, когда уже был обер-офицером и оттого обзавёлся дворянским чином. А я была всего лишь дочерью небогатого торговца. Как видишь, он сделал мне предложение, и у нас родилась дочь... Твоя непутёвая мать.
   - Свешниковы не такие, как дедушка.
   - Да, - вздохнула бабушка, - они - птицы очень высокого полёта. Про твоего отца мы тоже сначала думали... а он, хоть и женился, да сбежал, как только ему приказали вернуться в Париж. Ну ступай, приляг. Я сама приберу тут.
   Тина ушла к себе в комнату и поступила по совету бабушки - легла на кушетку и заснула.
   Примерно через два часа в их квартиру позвонили с крыльца дома. Обычно дверь открывала Тина, поэтому она встала и направилась к выходу. Бабушка тоже пришла туда, поэтому приехавшего посыльного они встретили обе.
   - Дестини Сондер? - мужчина в синей форме с фуражкой держал в руках две коробки. Одна - с потерянной Тиной настольной игрой, вторая была намного большего размера и перевязана подарочной лентой.
   - Это я, - кивнула Тина, забирая коробку с игрой, - спасибо.
   - Вторая тоже для вас, в подарок. Там письмо от отправителя из клана Свешниковых.
   - Я не приму подарок. Пожалуйста, верните его обратно господину Назару. Я вам сейчас заплачу за доставку.
   Когда Тина вернулась ко входу с копеечной монеткой, бабушка держала в руках карточку с краткой запиской. Глаза её были расширены, плечи расправлены.
   - Дестини, сам глава клана, Влас Свешников, просит прощения за причинённые неудобства и благодарит тебя за совместный завтрак, - торжественно провозгласила она, - Ты не можешь не принять от него подарок, это будет чудовищным оскорблением!
   Пришлось принять и вторую коробку. В ней содержался набор прямоугольных лотков, красок, кистей и других вещичек непонятного пока назначения. Витиеватая надпись в восточном стиле на крышке коробки являла незнакомое слово - "Эбру".
   Как гласила сложенная изящной гармошкой инструкция, эбру - вид живописи, турецкая забава. Рисунки на воде, которые потом можно переносить на бумагу или ткань.
   Подарок был немедленно опробован Тиной, и она так увлеклась, что просидела над рисунками до вечера, лишь краем уха слыша, как бабушка обзвонила всех своих знакомых и поведала о необычайных событиях, произошедших с её внучкой - идеально воспитанной умницей и красавицей, самого что ни на есть благородного происхождения.
  
   ГЛАВА 3
  
   Увитая виноградом беседка в саду, неподалёку от особой матушкиной гордости - альпийской горки, сегодня, как это бывало частенько, служила местом для чтения. Профессиональная чтица, обладающая некрасивым одутловатым лицом, но приятным голосом, с выражением читала диалог двух путников, а Хельга, расслабленно сидя в плетёном кресле, внимала. Сноха главы клана Свешниковых любила книги, но опасалась испортить зрение, если сама будет их читать.
   - Назарушка! - обрадовалась она при виде сына.
   Хельга жестом приказала чтице замолчать и отойти. Обычно сын не нарушал её покой в такие часы, но сейчас его лицо выражало желание поговорить о чём-то. Что ж, беседки именно для этого и предназначены.
   - Скажи, что вы делаете, когда обнаруживаете незарегистрированного энерговампира, годами использующего одного донора? - спросил Назар, присаживаясь в оставленное чтицей кресло напротив матери.
   - Ничего не делаем, - удивлённо подняла брови Хельга, - В тяжёлых случаях сообщаем в полицию или в больницу. Отдельные случаи энергетического насилия - не объект внимания нашего фонда. Мы лишь содействуем соблюдению общих правил. К тому же, как ты знаешь, фонд существует для вампиров, а не для доноров. Мы организуем для них учебные курсы, помогаем полученить энергию в случае необходимости...
   - Тем не менее, ваш фонд прямо не объявляет такой перекос.
   - Когда он создавался, энерговампиры были ущемлены, а то и гонимы. Мы много сделали для того, чтобы исправить такое положение, - гордо сказала Хельга, - Конечно, главным тут было издание специальных законов, но мы этому способствовали.
   - Жизнь не стоит на месте, - заметил Назар, - Всё это было важно, пока те законы издавались и приживались в обществе.
   - Глупости говоришь, - нахмурилась Хельга, одновременно отмахиваясь от кружащейся у её лица назойливой мошки, - обучение и помощь требуется энерговампирам постоянно. Это же, кстати, отвечает и чаяниям доноров.
   - И всё же... - качнул головой Назар, - не удивлюсь, если скоро в обществе начнёт нарастать недовольство засильем вампиров и ущемлением вольности доноров. Кто обучает и поддерживает их?
   - В манифесте государя императора декларируется равенство прав вампиров и доноров. Знаешь, сколько труда твоему деду и его товарищам пришлось приложить, чтобы добиться издания этого манифеста?
   - Я знаю об этом столько же, сколько ты. Этот манифест был издан до твоего рождения, - холодно ответил Назар.
   - Сынок, я понимаю твою мысль, - вздохнула Хельга, - Может быть, она даже справедлива... Ладно, не может быть, она действительно справедлива. Но что ты от меня хочешь? Чтобы я за чаем у государыни императрицы вдруг развернулась в противоположном направлении и заговорила о поддержке доноров? Зародила новую тенденцию, которой пока даже нет в обществе, всколыхнула его? Нет, Назарушка, такими вещами пусть занимаются мужчины. Удел нас, женщин, быть их опорой и помощницами. Это один из главных человеческих устоев. Библейских, если угодно.
  
   Назар поднялся, кивнул матери и пошёл обратно, казня себя за эту беседу. Отшили его, как зелёного мальчишку. Лишнее подтверждение тому, что "взрослый" мир намного сложнее, чем кажется тому, кто едва успел нахвататься первичных знаний, получил теоретическое образование и приобрёл полный набор навыков великосветского балбеса. Придумал, видите ли, как ему продолжить знакомство со своей случайной жертвой - так, чтобы самому оставаться поблизости, но как бы ни при чём.
   Понравилось, что дед мгновенно понял его затруднение и подписал карточку на подарке для неё - от него самого она подарок не приняла бы. Гордая девочка. Он мысленно потянулся к ней, в воображении дотронулся пальцами до чётко очерченной скулы... И впервые за последние дни почувствовал отклик - она тоже подумала о нём в этот момент. Рефлекторно он потянул из неё энергию - чуть сильнее, резче, чем следовало бы. Она тут же закрылась. Назар остановился, закрыв глаза, бережно присваивая тот сладкий глоток жизненной силы, который ему удалось украсть. Как жаль, что Дестини думает о нём так редко... И как приятно, что всё же думает. В следующий раз нужно будет взаимодействовать с ней нежнее...
  
   Тина сидела над лотком с водой и длинной тонкой кистью аккуратно выводила красную розу на голубом "мраморном" фоне. Она уже разобралась с набором инструментов для эбру, и ей очень понравилась возможность "мраморирования" фона специальной металлической "расчёской". Вдруг ей показалось, что рисунок вышел скучноватым. Слишком благостным. Красной розе для полноценной жизни требовалось что-то... контрастное? Конфликтное? Повинуясь порыву, Тина вытерла кисть и открыла баночку с тёмно-синей краской. Рядом появилась вторая роза, невозможного, небывалого в природе цвета, но так картина показалась правильной, законченной.
   "Удивительно", подумала Тина, "Словно две противоположные души, которые тянулся друг к другу". Невольно она вспомнила человека, думать о котором строго себе запретила. Его освещённое вечерним костром лицо, требовательный взгляд и собственнический поцелуй. Мгновенно Тина почувствовала связь с Назаром, словно он вновь сидит рядом и забирает её страх, волнение пополам с возмущением, присваивает её направленную на него энергию.
   Девушка испуганно закрылась. Что это было сейчас? Неужели он не шутил тогда, когда угрожал привязать её к себе? Почему-то в глубине души она воспринимала те слова как игру, как типичное для вампира желание напугать, играть по правилам, при которых донор должен испугаться. Но что, если донор на самом деле не захочет пугаться? Если ему почему-то не будет страшно? И что делать, если одновременно с этим он не желает, чтобы вампиру стало плохо, чтобы вдобавок он почувствовал себя униженным? Притворяться испуганной? Но вампир почувствует притворство, ведь энергии донор в таком случае не выдаст. Притворяться так, как играют хорошие актёры, с настоящим выплеском энергии?
   Тина заканчивала рисовать, обдумывая открывшуюся ей новую сторону отношений между людьми. Потом решила, что получившуюся картину с розами она хочет сохранить. Более того, перенести её не просто на бумагу, а на ткань. Она раскрыла шкаф и стала быстро перебирать вещи. Вот, то, что надо. Шёлковый шарфик белого цвета вполне подойдёт.
  
   - Что это? Ты испортила шарф, который я тебе подарила? - возмутилась бабушка, которая вернулась откуда-то раздосадованной.
   - Почему - испортила? Я сделала его цветным, вот и всё. Эбру предусматривает возможность переноса рисунков на ткань, и я попробовала. С удовольствием буду носить этот шарфик.
   - Давай, начинай тогда портить всё подряд! Шарф уже уделала, начни теперь разукрашивать занавески, покрывало с моей кровати, можешь намалевать что-нибудь на моём выходном платье... Не жалко, это ведь бабушкины вещи, чего с ними церемониться! Плевать, что бабушка расстроится, что она дорожит теми крохами добрых воспоминаний, что ей остались в жизни! Давай, Дестини, тебе ведь не привыкать использовать меня для собственной прихоти!
   Бабушка явно желала традиционной подкормки энергией внучки, но у Тины почему-то совсем не получалось впечатлиться её словами так, как обычно.
   - Ну что ты, родная, конечно, я не стану портить в доме никакие вещи, - ласково сказала она, - тебя что-то расстроило?
   Евдокия Агаповна посмотрела на Тину испытующим взглядом. Она впитала добровольно и с любовью отданную энергию, понимая - что-то с её внучкой было не так. Но что?
  
   В субботнее утро следующей недели Тина с бабушкой отправились на рынок, чтобы закупить продукты, которые не продавались в ближайшей лавке зеленщика, в булочной, не доставлялись ежедневно на их крыльцо молочником. По этому случаю Тина впервые надела поверх блузки раскрашенный ею шарфик, замотав его так, чтобы нарисованные розы обвивали лиф спереди, а голубые концы лёгкого шёлка свисали с плеч сзади. Получилось нарядно, хоть и повод выйти был самый простецкий. Да ещё и плетёная корзинка в руках...
   Евдокия Агаповна как королева шагала в рыночной толчее хаотично снующих покупателей, переругивающихся торговцев, горластых зазывал, нагруженных товаром рабочих в промокших от пота рубахах и предлагающих свои услуги носильщиков. Подойдя к прилавку с забитой птицей, она даже отстранила рукой какого-то мужика, чтобы самой придвинуть лицо вплотную к подвешенной на крюке за длинную шею ощипанной птичьей тушке и понюхать - точно ли свежее мясо?
   - Час назад этот гусь ещё крякал, хозяюшка, - убедительно заверил её продавец в заляпанном кровью фартуке, - но если пожелаете, могу и нового забить при вас.
   Позади торговца стояла огромная плетёная корзина с привязанными за шеи живыми гусями и широкий пень с воткнутым в него топором. Рядом прямо в телеге повизгивали маленькие поросята, не ведающие, что, возможно, уже сегодня они станут главным украшением чьего-то богатого стола. В другом ряду торговали рыбой. Бочки, кадки с водой, шевелящейся от тёмных или блестяще-чешуйчатых спин рыбин и прилавки с зевающей или уснувшей рыбой разной свежести... Евдокия Агаповна внезапно остановилась возле одного такого прилавка. Там лежали караси. Очень маленькие, не больше женской ладони. Бабушка с умилением смотрела на них, что немало позабавило Тину.
   - Если хочешь рыбы, бабушка, давай лучше сома купим. Его и чистить от чешуи не надо, и мелких костей почти нет. В этих карасиках, наоборот, одни кости, а есть и вовсе нечего.
   - Ты не понимаешь. Мы в детстве таких карасиков ловили и ели. Знаешь, какое у них мяско сладкое! Но ты права, всё это было хорошо лишь в детстве, - вздохнула она, - Давай купим сома. Любезный, почём твои усачи? Да куда ж ты такого огромного тащишь, бестолочь, нам с внучкой его вовек не съесть!
   Постепенно корзинки покупательниц заполнились купленной снедью, и уже перед выходом Тина попросила бабушку купить для неё новые листы бумаги и краски. Та не возражала - знала, что рисование Тине необходимо для установления душевного равновесия и восполнения энергии. В канцелярской лавке девушку окликнули.
   - Тина! Тина Сондер!
   Окликнувшая её рыжеволосая девица была одета в традиционный наряд гувернантки, служащей у состоятельных господ - об их состоятельности свидетельствовали дополнительные складки на подоле тёмного платья и чуть более крупный, чем принято, кружевной воротник.
   - Бабушка, позволь тебе представить мою бывшую сокурсницу, Фёклу Голодяеву, - улыбаясь, сказала Тина.
   Девушки явно хотели поболтать, но Евдокия Агаповна уже устала физически, поэтому она пригласила встреченную девицу к ним домой. Благо тут недалеко, всего-то пара кварталов. Она шла, не подавая вида, что внимательно прислушивается к весёлому щебету девушек. Точно так же было и дома, где гостье подали нехитрые закуски к чаю.
   Между тем, после первого оживления от радостной встречи, обмена комплиментами богатому платью Фёклы и красивому шарфику Тины, поведение гостьи стало постепенно меняться.
   - Да, конечно, со стороны всё выглядит прекрасно, - говорила она со вздохом, откусывая специальными щипчиками кусочек от сероватой головы комкового сахара, - меня приняли на работу в знатный клан Градовых. Да только к их семье я отношения не имею. Работаю в семье актуариуса клана, у Меркушевых, а у них дворянский чин даже моложе, чем мой.
   Тина пожала плачами.
   - Твой господин Меркушев тоже служит другому дворянину, господину Градову. А тот, в свою очередь, государю императору. Так уж всё устроено.
   - Не сравнивай, тут дело не в статусе. Если бы у меня было больше денег, чем у Меркушевых, то они работали бы на меня, а не я на них.
   - Ну может быть, - не стала спорить Тина, - А как тебе условия работы, нравятся?
   - Ох, Тина, да что там может нравиться? У Меркушевых сразу трое детей на моём попечении, представляешь? Я каждый день с трудом до кровати доползаю и падаю. Не высыпаюсь совершенно, отдохнуть не успеваю.
   Фёкла взяла передними зубами кусочек сахара и так, сквозь него, глотнула горячего чаю из чашки.
   - А выглядишь ты хорошо, - заметила Тина.
   - Это только потому, что сегодня выходной. Удалось хоть поспать немного.
   - Ну, видишь, тебе выходные дают. Слышала, не везде так.
   - Если бы не давали, у них гувернантки умирали бы одна за одной. Их дети - я тебе передать не могу, какие чудовища! Старшая, Александра, воображает себя красавицей, а сама - изворотливая врушка, мерзавка. Всё время норовит выставить меня в глазах родителей с плохой стороны. То я им неправильно что-то объясняю, то я невнимательно смотрю за ними. Средний, Тимофей - просто исчадие ада. На одном месте ни минуты не сидит, вечно бегает, прыгает, кричит. А младший, Глеб, постоянно лезет, куда не следует, и потом ревёт. То пальчик прищемил, то ему просто так пореветь захотелось. Я с ними скоро с ума сойду. Тебе-то хорошо, живёшь на бабушкину пенсию, шарфик, вон, красивый какой прикупила, наверное не меньше, чем полтинник стоит. А я за такой полтинник всю неделю работаю, голова уже как в тумане от такой жизни.
   - А твои родители как? - попыталась сменить тему Тина.
   - Да что там? Родители! Только и трясутся над моим младшим братом, а меня, как ломоть, отрезали. Выучили, обязательный взнос на приданое внесли, и ладно. Родительский долг выполнили, больше и пальцем для меня не шевельнут.
   - Так может, тебе замуж выйти?
   - За кого? Ты вот, смотрю, что-то не очень торопишься. Дворяне стремятся найти жену побогаче, а за простолюдина идти - статус терять, сама понимаешь. Видно, так и останусь я старой девой, несмотря на пятьдесят целковых приданого с процентами. Конечно, кому такие, как я, нужны? Да ещё эти волосы рыжие...
   - Ну что ты, Феклуша, красивые у тебя волосы, и даже конопушек на коже нет. Конечно, посватается к тебе ещё хороший человек дворянского звания.
   - Да где ж его найти, если я безвылазно у Меркушевых в доме сижу, а если и выхожу, то только с детьми, и смотрю лишь на них. Света белого не вижу, не говоря уж о парнях.
   - Как же иначе? - внезапно спросила бабушка, которая до этого тихо перебирала продукты за разделочным столом и участия в беседе не принимала, - Заглядываться на парней - не самая лучшая манера, чтобы найти жениха. Лучше вести себя правильно, как и подобает приличной девице, так, чтобы они сами на тебя заглядывались. Не находишь, Фёкла?
   Подруга смешалась под пристальным бабушкиным взглядом и засобиралась домой.
   - Ты заходи к нам ещё по выходным, - пригласила Тина, - Приноси что-то из одежды, если мой шарфик понравился. Я и тебе узор на ткань нанесу.
   Когда Фёкла ушла, бабушка, вытирая руки о передник, спросила Тину:
   - Надеюсь, ты мысленно надевала стакан на свою подругу?
   - Зачем? - удивилась та, - Ты думаешь, она - энерговампир?
   - Конечно, - убеждённо сказала Евдокия Агаповна, - Разве ты сама не чувствуешь, по своему состоянию?
   Тина и вправду ощущала себя усталой, но не придала этому значения после хлопотного утра.
   - Такие вампиры - скрытые, тихие воры. Они выматывают силы совершенно незаметно в ходе разговора, обильно жалуясь на жизнь. Питаются твоим сочувствием. Или заставляют чувствовать вину, оправдываться за то, что у тебя, не в пример их жизни, что-то есть хорошего. А когда ты, со временем, начнёшь раздражаться от их речей или даже присутствия, то они станут питаться уже этим раздражением. Как ты знаешь, энерговампиру неважно, в результате чего донор будет им отдавать энергию. То есть, конечно, у каждого есть свои излюбленные способы её добычи, ну да речь сейчас не об этом, - соскользнула бабушка с опасной темы.
   - А я Фёклу к нам пригласила, она теперь будет заходить, одежду приносить...
   - Не сомневаюсь. Сегодня ей понравилось, она теперь рассчитывает регулярно от тебя подпитываться. Так что, когда она снова придёт и заведёт свои жалобные или нескончаемые нудные речи - ты знаешь, чего ожидать и что делать.
  
   ГЛАВА 4
  
   Следующее утро бабушки и внучки было традиционно посвящено посещению воскресной проповеди в ближайшем храме. Батюшку к ним прислали недавно - молодого и полного энтузиазма, и паства имела возможность восхищаться силой его голоса. Сегодня он произнёс проповедь о почитании порядка и коснулся взаимоотношений энерговампиров и доноров, говоря о том, что особо чувствительные люди всегда были угодны церкви.
   - Ещё в древние времена египетские жрецы первыми обратили внимание на пользу от тех, кто чутко внимал исходящим от людей токам, мог сознательно принимать или отдавать их, - вдохновенно делился семинарскими познаниями батюшка, - Для таких людей были созданы наилучшие условия к размножению и воспитанию как можно большего числа детей, чтобы их дар сохранялся в потомках. Выдающихся энерговампиров в средних веках использовали в военных целях, и они прославили монархов своих стран. Русские люди тоже славны своей энергетической чувствительностью, монархия и святая церковь много сделали для того, чтобы дар, данный нам Господом, не зарыть в землю, а с любовью взрастить и приумножить. Мы преодолели те смутные времена, когда энерговампиры бессознательно вынуждены были силой забирать энергию, необходимую им для жизни, а доноры, защищая то, что они способны восстанавливать, гнали их от себя. Но все мы создания Божии, и разум дан нам для просветления, для жизни в любви к ближнему и к Отцу небесному.
   Потом поп красиво и сильно пропел положенные молитвы и приступил к принятию исповедей и причастию. Тина, как все остальные, не нагружали батюшку рассказом о своих особых прегрешениях, проговаривали заученный их канонический перечень и, наконец, получали благословение - до следующей воскресной службы, где они снова произнесут тот же самый перечень грехов, которые, как подразумевается, всенепременно совершат за неделю.
   В числе нарядно, по случаю воскресной службы, одетых горожан Тина с бабушкой возвращались из церкви, когда впереди раздался шум двигателя автомобиля, соединённый с громким сигналом клаксона. Люди шарахались в разные стороны, разрешённые в городе небольшие грузовые телеги неповоротливо уступали машине дорогу, и одна из лошадей внезапно отпрыгнула боком, задев Евдокию Агаповну. Бабушка упала и осталась лежать на дороге, закатив глаза. Тина испуганно присела и звала её.
   Автомобиль остановился и из него вышел водитель - крупный, богато одетый молодой мужчина с тёмными вьющимися кудрями. Он подошёл и обеспокоенно спросил:
   - Что случилось?
   - Моя бабушка... - со слезами пояснила Тина, - её ударила лошадь и она упала.
   Мужчина положил пальцы на шею Евдокии Агаповны и прислушался.
   - Она жива, дышит. Потеряла сознание. Давайте, я помогу отвезти её домой и вызову к вам лекаря.
   Он легко подхватил бабушку на руки и направился к автомобилю. Тина пробежала перед ним и уверенно открыла дверцу заднего сиденья автомобиля, вызвав удивлённое поднятие брови мужчины.
   В машине Евдокия Агаповна пришла в себя. Тина обрадованно улыбнулась и сняла покрывающий её собственную голову белый платочек, чтобы вытереть слёзы.
   - Как ты, бабушка? Болит что-нибудь?
   - Нет, плечо вот только немного... - рассеянно ответила та, - а почему мы в автомобиле? Куда нас везут?
   - Везу вас домой, - коротко бросил мужчина, быстро обернувшись и сверкнув белозубой улыбкой.
   - Этот господин был так любезен, что помог нам, - пояснила Тина.
   Когда подъехали к дому, бабушка совсем оклемалась и зорко обозревала окружающее. Она отмахнулась от помощи по доставке её в дом.
   - Ничего, я не покалечилась. Просим вас, молодой человек, пожалуйте в гости на чашку чая.
   - Да я бы и от чего посытнее не отказался, - весело хохотнул мужчина, быстро взглянув на Тину, - ещё не завтракал сегодня.
   - Найдётся и посытнее, - улыбнулась в ответ Евдокия Агаповна.
   Мужчина как-то умудрился сразу заполнить собой кухню. Он говорил громко, совершенно не чинился, но и не важничал перед случайными знакомыми.
   - Так что, звать к вам лекаря? Я давеча обещался вашей дочери.
   - Внучке, - польщённо поправила бабушка, - Не надо лекаря. Если что, мы сами вызовем, телефонный аппарат у нас имеется.
   А Тина мысленно усмехнулась уловке парня. Она ведь сразу сказала, кем ей приходится та, что лежала на дороге.
   За завтраком, который изобиловал так кстати закупленной накануне снедью, мужчина представился:
   - Василий Путятич Духосошественский.
   - Вы - член семьи тех самых?.. - удивлённо спросила бабушка.
   - Да, имею честь быть племянником главы нашего клана.
   - Благодарю за помощь, - церемонно кивнула Евдокия Агаповна, - Ваш донорский клан славится добротой своих членов, в коей теперь убедились и мы. Позвольте вам представить мою внучку - Дестини Сондер. Она одна из лучших выпускниц института благородных девиц этого года.
   - Сондер... Сондер... где-то я слышал эту фамилию.
   - Отец Дестини сейчас живёт в Париже, - сдержанно сказала бабушка, - после смерти жены, моей дочери.
   - Точно, Франция! - щёлкнул пальцами Василий, - Там же появился новый клан исследователей биополя человека. Вернее, старый клан сменил прежнюю фамилию, после смерти её последнего носителя.
   - Вот и Влас Свешников тоже давеча припомнил отца Дестини, - как о чём-то обыденном заметила бабушка, - Когда Дестини завтракала у них в особняке.
   Тина посмеивалась про себя бабушкиной хитрости с желанием произвести впечатление на знатного гостя и одновременно заинтересовалась тем, что Василий сказал про её отца. Раньше бабушка практически ничего не говорила о нём, кроме многократно повторяемого - он, дворянин, обаял непутёвую мать Тины, женился, а вскоре после рождения дочери бросил жену с ребёнком и уехал в Париж, как ему приказали старшие родственники. Когда Тине исполнилось восемь лет, он оплатил её содержание в пансионе Марфинского института благородных девиц и по его правилам сделал обязательный взнос на приданое дочери - пятьдесят рублей. Сама Тина помнила отца очень смутно - мужскую голову и сильные руки, которые раскачивали покрывало, в котором лежала и хохотала Тина, в восторге от папиных ручных "качелей". Из воспоминаний её выдернул настоятельный вопрос бабушки.
   - Что? Простите... - она отложила на блюдечко надкушенный крендель, - Конечно же, я покажу Василию свои работы, которые сделала при помощи подарка господина Власа.
   - И свой очаровательный шарфик не забудь, - напомнила бабушка.
   - И шарфик покажу, - улыбнулась Тина.
  
   После окончания завтрака и отъезда гостя бабушка засобиралась на традиционные посиделки с приятельницами, и Тина осталась дома одна. Раньше она любила эти тихие воскресные дни и вечера, которые без помех можно было посвятить своему любимому рисованию, но в этот раз ей почему-то стало одиноко. Она даже позавидовала Фёкле, которая сейчас крутится среди беспокойных детишек, и чья жизнь наполнена яркими переживаниями. А у неё чем заполнена жизнь? Интересно, сохраняется ли их связь с Назаром Свешниковым, которую тот грозился установить?
   Тина осторожно прислушалась к себе и мысленно "настроилась" на воспоминание о Назаре, вызывая в памяти его освещённый костром образ. Ничего. Её энергия осталась в неприкосновенности. Почему-то это разочаровало Тину. Оказывается, парень обманывал её, чтобы получить энергию от испуга в тот момент. А больше он и не вспоминает о ней, наивной девочке-доноре. С досадой Тина выплеснула энергию в воображаемое лицо Назара. И вдруг почувствовала, как этот выплеск был принят. После него осталась тоненькая ниточка, по которой стала уходить её энергия к парню. Совсем крохотным, почти отсутствующим ручейком. Тина сидела и в волнении прислушивалась к себе, следила за этим ручейком. Если бы не принятый первоначально выплеск, она бы практически и не заметила его. Это так работает пресловутая связь донора и энерговампира? Запрещённая законом, потому что, каким бы микроскопическим отток энергии ни был, а само его постоянство может привести донора к болезни. Тина усилием воли прекратила это течение и обнаружила его исчезновение.
   Что же получается, это не Назар, это она сама привязывает себя к нему?
  
   Назар оставил машину, как обычно, на поле со скошенной травой. В деревне Мурашкино все знали, что к автомобилю господина Свешникова приближаться нельзя - осердится благодетель. Это, впрочем, не мешало местной ребятне любоваться "матабилей" издалека, высовывая любопытные мордашки из окаймляющих поле зарослей кустов черёмухи и боярышника. Сегодня, по случаю выходного дня, Назар не стал заходить в маслобойню с сыроварней и беспокоить старосту деревни требованием отчёта о делах. Он направился в небольшой бревенчатый дом с резными выкрашенными голубой краской ставнями, который - единственный из своей семьи - неизменно посещал в каждый свой приезд.
   - Доброго здоровьичка, господин Назар! - расплылась в улыбке крепкая молодая баба, кормившая грудью младенца.
   Рядом за её подол держалась полуторагодовалая девочка, а на лавке сидели двое детей постарше, пацанята-одногодки. Непохожие друг на друга, один - светловолосый, второй - тёмненький.
   - Как вы тут? - спросил Назар, поздоровавшись.
   Он огляделся, привычно отметив чистоту и порядок этого дома, добротную налаженность быта.
   - Всё хорошо, с божьей помощью да при вашем милостивом содействии, - ответила баба, ничуть не смущаясь своей пышной оголённой груди, - Пахомушка с Минькой маленько набедокурили только, вот дома и сидят в наказанье. Мужик мой хотел прутом отходить обоих, да я не дала.
   - Лучше б прутом, - шмыгнул носом светленький Минька, - мы б сейчас уже за малиной пошли.
   Тёмненький Пахом мрачно поддакнул:
   - Или в сарай к Ногаевым, с оконца в сено прыгать.
   - Что ж вы натворили такого, за что вас наказали?
   - У Фефеловых дома играли, да залезли в комод и с отреза шерстяной материи куски себе повырезали, - объяснила женщина, - Фефелова-хозяйка жалуется, что они не с краю, а прямо с середины отреза дыр понаделали.
   - Зачем вам эти лоскуты понадобились?
   - Мы чучелу хотели наряд справить, - объяснил Пахом.
   - Чтоб птицы думали, будто это чокнутая бабка Романиха, и наш горох не клевали, - добавил Минька.
   Назар с трудом сдержал в себе смех.
   - Тогда что ж вы с себя штаны да рубахи не сняли, чучелу не отдали? Зачем чужое брали? - деланно нахмурившись, спросил он.
   Пацаны явно задумались над перспективой, что испугало бабу.
   - Чучелу ваши одёжки без надобности! - отрезала она.
   Ещё немного поговорив, Назар собрался обратно, перед уходом выложив на стол блестящий четвертак.
   - С Фефеловой рассчитаетесь.
   - Спасибочки, господин Назар, обязательно рассчитаемся, мы ей так и сказали - как господин наш благодетель приедет, непременно захочет денежку оставить, так мы и возместим. Хотя комод-то им дочка Фефеловская открыла, материю показала, так что по уму - с неё бы и спрос.
   - Ладно, разберётесь, - отмахнулся Назар.
  
   Это случилось, когда он уже подходил к оставленному автомобилю. Из-за высокой копны с травой выбежали два человека, в тёмных картузах, с завязанными платками лицами до самых глаз. В руках у обоих были длинные ножи. Не столовые - разбойницкие. Они попытались приблизиться к Назару с двух сторон, но он успел увидеть их и отбежал за машину. Там, перегнувшись через переднюю дверцу, быстро открыл специальный ящик и достал револьвер.
   Один из нападавших, который был уже близко, не позволил Назару прицелиться. Он легко, по-кошачьи, прыгнул вперёд и взмахнул рукой с ножом. Назар успел отпрыгнуть, и нож лишь слегка порезал его кожу на груди, располосовав перед этим жилет и рубашку. Револьвер выстрелил и нападавший резко откинулся назад, упал на землю. Второй человек в это время низко согнувшись, головой подсёк сзади ноги Назара и тот от неожиданности упал вперёд. Сильным пинком сапога с окованным мыском нападающий ударил по правой руке Назара, отсушил её этим ударом и одновременно выбил револьвер. Он навалился мускулистым широким телом, целя кинжалом в шею лежащего под ним парня. локтем второй руки с силой опирался на его грудь. Назар, повернувшись лицом к убийце, схватил его руку здоровой левой, пытаясь не допустить прикосновения острия оружия к себе. Одновременно с этим он попытался выкачать из напавшего энергию. Тот тоже был вампиром, но не высшей категории, как Назар, и тонкий ручеёк силы потёк к Свешникову. Слишком тонкий.
   Время замерло для обоих. С трудом дышащий из-за тяжести и нажима на грудь Назар смотрел в торжествующие, налитые кровью карие глаза своего убийцы, с лица которого лился пот, каплями падая на лицо жертвы. Кинжал опускался всё ниже. Назару казалось, он чувствует исходящий от металла холод. Судорожной мыслью мелькнула надежда, что глазевшие на машину пацанята видели нападение, догадаются позвать взрослых и те успеют его спасти. Своих сил оттолкнуть руку убийцы ему не хватало.
   Когда Назар уже приходил в отчаяние, он вдруг почувствовал, как в него буквально хлынула энергия. Свежая волна наполнилая его тело силой, будто и не было этих изматывающих минут. Он резко поднял правую, обрётшую чувствительность руку и с силой ударил кулаком в нависшее над ним лицо, своротив разбойнику нос. Тот отшатнулся с коротким хриплым криком, и Назар, выскользнув из-под тяжёлого тела, так, лёжа на спине, прополз и поднял валявшийся неподалёку револьвер. Пуля от его выстрела по иронии пробила шею разбойника.
   Назар лежал на колкой скошенной траве и смотрел в ясное голубое небо. На его фоне он словно бы видел немного испуганное и сердитое лицо той, о которой так часто думал всю неделю. Девушка сама подумала о нём. Не просто подумала, она силой влила в него свою энергию, чем и спасла. Назар наслаждался вкусом потерянной было жизни, ласково думая о Тине. Он не желал разрывать связь с ней и сделал это возможным так, как единственно умел - продолжая потихоньку забирать из неё энергию, как можно меньше.
   Когда связь всё-таки оборвалась, Назар поднялся и поочерёдно подошёл к мужчинам, которые на него напали. Тот, которому он прострелил шею, был мёртв. А тот, который получил пулю первым - ещё жив. Назар сорвал с его лица укрывающий платок.
   - Зачем вы напали на меня? - спросил он, - Хотели ограбить?
   - Нас наняли, - прошептал тот сквозь прерывистое дыхание, - заплатили... Сказали, за то, что ты в этой деревне девку обрюхатил и с дитём бросил... И не откупился, а наведываешься, дальше тешишься да позоришь её.
   - Кто вас нанял?
   - Я умираю... - жалобно сказал мужчина, - Тяжко мне, покаяться не успел... много греха... Прости за себя хоть.
   Простить? Сразу после того, как его чуть не убили? Этот убийца сейчас познавал то, что чувствуют его жертвы перед смертью.
   - Иди с миром, - всё-таки сказал Назар после небольшой паузы.
   Глаза наёмника остекленели, дыхание остановилось. Набежавшим с вилами сельчанам Назар велел положить тела обоих разбойников в холодный погреб, до особого распоряжения. Под личную ответственность старосты брать что-то с их тел запретил категорически - это может помешать в расследовании.
   Весь обратный путь до города он думал о свершившемся нападении и о том, что точно не продержался бы столько времени, сколько понадобилось мужикам, чтобы прибежать на помощь. Сейчас он был бы мёртв, если бы не Тина. Дестини Сондер.
  
   ГЛАВА 5
  
   Хельга встревоженной птицей металась по залу, где собрались все члены семьи Свешниковых. Она поминутно нервными движениями поправляла локоны своих светлых волос, с утра уложенных в красивую причёску, но теперь выглядевших растрёпанными. Царапину на груди Назара уже обработал лекарь. О причинах покушения Назар сказал лишь, что это был оплаченный кем-то неизвестным заказ, по словам одного из напавших. При этом он выразительно взглянул в глаза деда, давая понять, что ему есть что добавить, но эта информация не для ушей некоторых из присутствующих.
   - Зачем вообще ты поехал в ту деревню? - возмущённо спрашивала Хельга, а потом тут же осекала себя, - Ах, если это наёмники, они нападут в любом месте. Мирон! Срочно подними на уши клановую охранку, всю городскую полицию! Необходимо найти того, кто хочет убить Назарушку. Ах, сыночек, ты ведь не станешь дома сидеть, даже если я тебя попрошу...
   Власу, видимо, надоели эти причитания, и он сообщил, что ждёт сына и внука в своём кабинете. Немедленно.
   Там он самолично разлил в три рюмки французский коньяк, самую щедрую порцию впервые выделив внуку. Мужчины расселись - каждый на своё любимое место. Назар занял низкое кресло с деревянными ножками и поручнями, Мирон уместился на коротком диванчике, задрав на него одну ногу, а сам Влас уселся за массивный письменный стол. После первого глотка глава клана требовательно взглянул на внука.
   - Рассказывай.
   - Перед смертью наёмник поведал, что им объяснили причины для убийства - я, мол, обрюхатил в Мурашкино девку, а потом, вместо того, чтобы откупиться на приданое, продолжил ездить к ней и дальше грешить.
   - Что за бред?! - возмущённо воскликнул Мирон.
   - За что купил, за то и продаю, - сухо ответил отцу Назар.
   - Объяснение такое, которое подействует на тех наёмников, которые сами от сохи, - поморщился Влас, - обычно, правда, за такие дела деревенские самостоятельно с обидчиком разбираются, а не к наёмникам обращаются. Но, если подкрепить кошельком с монетами, те сомневаться да разбираться не станут.
   - Знать бы, кто эта вражина, сам шею ему свернул бы, - проговорил Мирон, сжимая ладонь в массивный кулак.
   - Шею свернуть - дело нехитрое, - вздохнул Влас, - узнать, почему враг появился и стал действовать - главнее.
   - Понять бы ещё, чей это враг, - задумчиво проговорил Назар, - мой лично или всего нашего клана.
   - Знаешь за собой что? - нахмурился Мирон.
   - Нет. Ничего нового в последнее время у меня не случилось. Кроме Дестини Сондер.
   - Эту девицу за твоё спасение надо отблагодарить щедро, - кивнул Влас, - а если она гордячка, так и по-умному, чтобы не обидеть. А есть ли другие девицы, которые заявляют себя обиженными тобой, за которых могли родные или женихи вступиться?
   - Заявляют много, каждый год. Ни одно заявление при проверке полицией не подтверждается.
   - А у этой Сондер нету ли жениха или брата полоумного, которому не понравился бы прошедший День энерговампира? - спросил Мирон.
   - Это я могу сказать точно, потому что давал нашим охранителям задание выяснить о ней всё возможное, - сказал Влас, - Нет у неё никого, кроме бабки, мелкой дворянки. С отцом она связь не поддерживает.
   - Так что, отметаем версию, что это личный враг Назара?
   - Нет. Поручим службе охраны собрать все заявления от девиц и обойти каждую. Та, кто будет настаивать на обиде, получит от нас деньги отступного. Да, знаю, это плохой шаг, но мне жизнь внука дороже. Надо исключить всякую опасность с этой стороны.
   - Чтобы впредь прекратить этот балаган, женить надо Назара! - рубанул Мирон, - Девица, вон, у Автуховых уже застоялась, нас ожидаючи.
   - А если это не мой враг, а враг нашего клана, тут тоже желательно выявить причины, - поспешно сказал Назар, чтобы не развивать опасную тему, чем вызвал короткую усмешку своего деда.
   - Тут и политика может быть, и коммерция, - скривился Мирон.
   - Политика - вряд ли, - высказал своё мнение Назар, - я давеча к матушке сунулся с предложением, чтобы её фонд занялся правами доноров аналогично вампирским, так она отмахнулась - мол, такой тенденции в обществе ещё даже не существует.
   - А что это ты к матери с этакой идеей пошёл? - удивился Влас, - Почему не ко мне?
   - Хотел пристроить к ним Дестини, занять её интересным и значительным делом, чтобы она в гувернантки к кому-нибудь не пошла, - признался Назар.
   Мирон удивлённо посмотрел на сына. Для него было новостью то, что уже открылось Власу - Назар заинтересовался этой девицей всерьёз. А если так, то его сын легко не отступит, и Дестини Сондер ещё будет причиной каких-то событий, касающихся их семьи.
   - А знаешь, так, при первом размышлении, идея эта вовсе не так уж смехотворна, - задумчиво сказал дед, - Если причиной нападения на тебя была политика отношений с донорами, то это может быть первой ласточкой, так сказать. Можно тут действовать и на опережение. Фонд государыни императрицы оставим в покое, а вот расположение и заботу о донорах неплохо бы и нам самим продемонстрировать. Вот что, Назар, пригласи-ка ты эту девицу на грядущий императорский бал. Мы позаботимся о том, как подать эту новость журналам.
   - Автуховы оскорбятся, - предупредил Мирон.
   - А мы им предварительно объясним, что дело только в политике, - хитро прищурился Влас и подытожил, - В Мурашкино Назару больше не следует ездить. Ну а версию нападения из-за коммерции мы обсудим с нашими управляющими да финансистами. Служба охраны клана тоже будет расследовать и проверять все версии.
  
   В богатом доме заводчиков Таволжанских, входящим в клан Духосошественских, царило горе. Единственная дочь, краса ненаглядная, надежда на светлое будущее их дома, не сберегла себя. Падшая дочь сидела на крашенной красной скамье, тянущейся вдоль всех окон большой комнаты и исподлобья с упрямством смотрела на родителей.
   - Как ты могла?! - грохотал взбешённый отец, вздымая к потолку руки, - Позволила себе соблазны, из которых нет возврата... Али забыла, что у тебя жених достойнейший есть?
   - Если любит - простит, - легкомысленно заявила девица, - Такие браки нередки, когда доноры и вампиры женятся.
   Мать этой девицы была ничуть не менее зла, чем отец.
   - Ой, Машка, да откуда ж в тебе дурости столько? - покачала она головой, - В доме Духосошественских не может быть энерговампира. Это исключено. В клане - да, возможно. Но не в их доме! А Василий Путятич - родный племянник главы клана, носит ту же фамилию. Думаешь, у него соблазнов не было? Стать вампиром, тянуть силы из других да помыкать ими. Однако у него-то голова на плечах есть. А ты...
   - Ладно, что теперь, - устало сказал отец, усевшись на лавку рядом с дочерью, - Придётся мне идти к Путяте, виниться за непутёвую дочь, да говорить о расторжении помолвки с его сынком. А ты готовься, мать, скоро дочка из нас с тобой все жизненные соки выпьет.
   - Удвоить приданое и замуж за любого, срочно! - испуганно махнула обеими руками женщина.
  
   Василий стоял, отвернувшись к окну, за которым качались на ветру ветви высокого куста сирени с обильной зелёной листвой. Узнать, что твоя невеста-красавица, за которой три года ухаживал, свадьба с которой была назначена на осень, по своей воле сделалась энерговампиром и этим перечеркнула ваш будущий брак, было, мягко говоря, неприятно. У него ведь всё было готово к семейной жизни - и дом отдельный он выправил, и автомобиль, вон, купил для солидности да невестиной радости, и дядя взирал на него благосклонно - всё у племянника шло правильно. А главное, сам он не просто был готов к семейной жизни, он мечтал о ней. Ласковая, радующая взор жёнушка, детишки-погодки, не менее троих... И - вот, "сюрпризец".
   - Нет, - тихо сказал себе Василий, - Не дело это - из-за одной дуры и обманщицы свою жизнь рушить.
   Просто теперь в его мечтах будет лицо не Марии Таволжанской, а другое. Только какое? Где найти девицу доброго нрава, с незапятнанной репутацией, чистого донора, да чтобы знатная и ещё не просватанная?
   - А ведь есть такая, - внезапно понял Василий.
  
   Обедали Духосошественские очень большим столом, который из-за многочисленности семьи не помещался в зале вдоль, как заведено в других дворянских домах, поэтому изгибался буквой "П".
   Основателем их клана был церковнослужитель, носивший отроду непотребную фамилию Жопкин. Этот человек с принятием сана заодно, по исключительной привилегии, даваемой этим статусом, взял и новую фамилию, над которой никто смеяться не посмеет. Тот церковнослужитель, дослужившийся к концу жизни до епископа, давным-давно почил в бозе, но у его потомков было принято блюсти особую религиозность и отдавать одного из детей церкви. Разумеется, от всех домочадцев требовалось быть чистыми донорами - эти новые затеи с признанием прав энерговампиров старшие члены дома Духосошественских считали вредными. Впрочем, эти свои взгляды они не афишировали - государь император и так косо на них посматривал после издания манифеста о равенстве, словно в любой час ожидая подвоха.
   Василий, зайдя в обеденный зал, перекрестился на иконостас в красном углу и прошёл к своему месту за столом. Вскоре собрались остальные домочадцы, и все посматривали на Василия, кто с сочувствием, кто с любопытством - как он переживает разрыв помолвки.
   - Вот и правильно, - неожиданно сказал глава клана, Никодим Духосошественский, - гляди соколом, какая бы беда ни приключилась.
   - И кушай хорошо, - поддакнула его супруга.
   Василий благодарно улыбнулся:
   - Спасибо, дядя, на добром слове.
   - А Таволжанских надо ущемить, за то, что дочь не смогли воспитать как надо, - разошёлся Никодим.
   - Её отец нижайше просил прощения за это, подарки вернул, - вступился отец Василия, - Повинную голову меч не сечёт.
   - Цыц, Путька! Я - старший брат, глава клана и этого дома, мне и решать.
   - Таволжанские и так в горе, единственная дочь ведь у них, а теперь надо срочно её отселять от себя, чтоб самим не пострадать, - заметила сестра главы клана, Прасковья.
   - Тогда не Таволжанских старших, а токмо дочь их ущемлю, - покладисто согласился Никодим, который практически всегда прислушивался к мнению рассудительной младшей сестры, - Нынче же подыщу ей мужа из клановых вампиров, и не погляжу на возраст или богатство.
   - Васеньке теперь тоже надо новую невесту сыскать, - заметила мать Василия.
   - Поглядим список института благородных девиц, там и выберем подходящую, - пожал Никодим плечами, - посватаем и поженим их, как та вырастет.
   - За теми девицами надо опять несколько лет ухаживать, выпуск-то у них, как и набор - раз в три года, а я уже давно в возраст для женитьбы вошёл, - заметил Василий.
   - Да где ж найдёшь такую, чтоб во всём нам подходила и сразу в поре была? - проворчал Никодим, заправляя матерчатую салфетку за воротник, - Али есть кто на примете?
   - Есть, - кивнул Василий и внутренне насладился всеобщим изумлением.
   Он не спеша зачерпнул тяжёлой серебряной ложкой суп, проведя по тарелке с небольшим скрежетом, который был слышен в воцарившейся тишине столовой, подул немного - горячее, мол, и только потом хлебнул.
   - Васька, поведай, про кого ж ты говоришь? - не выдержал Путята.
   - Только сначала обскажи, что с ней не так, - с усмешкой добавила Прасковья.
   - Не так? - переспросил Василий, - есть и "не так". Приданого за ней только институтский взнос, да и тот без процентов.
   - А роду она какого? - полюбопытствовал Никодим, - Мелкого, поди, раз бедная.
   - Её отец - глава клана, - сказал Василий, с наслаждением понюхал краюху свежеиспечённого хлеба, с хрустом откусил и принялся жевать.
   Все за столом удивлённо зашумели, перебирая фамилии и тут же отбрасывая все версии.
   - Да говори ты всё, как есть, - шлёпнул ладонью по столу Никодим, - потом поешь! Ровно вампир душу тянешь... Чей клан?
   - Клан тот не в России. Во Франции. Означенная девица - дочь его главы от первого брака, которую он оставил тут, с бабкой, мелкой дворянкой. Сондер его фамилия. Филипп Сондер. А девицу звать Дестини. Тина, значит. Выпускница института этого года, признанная государыней императрицей и другими попечительницами одной их шести лучших воспитанниц, о чём грамота имеется, вензель и чайная пара с царского стола. Чистый донор. Не просватанная. Красивая.
   - Это всё? - спросила Прасковья.
   - Всё. Разве что там каким-то боком Свешниковы замешаны, я не понял, как именно. Тина недавно трапезничала у них в доме и Влас ей лично от себя набор для рисования подарил диковинный.
   - У Свешниковых сын есть, чуток помоложе тебя, - сказала Прасковья, задумчиво постукивая пальцами по покрывающей стол вышитой скатерти.
   - Назар помолвлен с Автуховой Варварой, - с нотками сожаления встряла одна из младших сестриц Василия, чем заслужила быстрый колючий взгляд отца.
   - Помолвлен - не значит, что обязательно женится, - рубанул Никодим, - Вон, у нас свой свежий тому пример. Ты вот что, племянник, присмотрись-ка к этой девице. Что бедна - так оно даже лучше, уважительнее потом к мужу будет. Да не зевай, а то и впрямь уведут из-под носа те же Свешниковы, и не посовестятся, вампирюги ушлые, донора в дом взять.
   - Возьми её с собой на императорский бал, - посоветовала Прасковья, - там и мы на неё посмотрим.
  
   Тина сходила на задний двор и набрала дров из высокой поленницы. Старалась выбирать берёзовые, ей больше всего нравился их запах. На улице было тепло, а в кухне от огня и вовсе жарко. Но еду всё же готовить было надо. Тина с бабушкой кухарку не держали, готовили сами - и ради экономии, и потому что ели обе мало. Большая чугунная печь приняла подношение из дров и радостно воспылала, языки огня даже доставали до съёмного кружка на поверхности.
   Тина поставила на печь большой натёртый до блеска длинноносый чайник с водой, широкую сковороду, растопила на ней кусочек сливочного масла и стала быстро выкладывать туда сформованные заранее сырники. Немного подождала и перевернула их широким кухонным ножом.
   - Бабушка, - громко позвала она, - ужин почти готов!
   В этот момент раздался звонок входной двери. Тина сняла с печки сковороду с сырниками и пошла открывать.
   Василий Духосошественский сверкал белозубой улыбкой и букетиком крупных садовых ромашек.
   - Гостей принимаете, хозяюшка? - спросил он, протягивая цветы.
   Девушка вытерла влажный от жары лоб локтевой частью руки и приняла подарок.
   - Конечно. Вы как раз к ужину.
   Себе и бабушке Тина положила в тарелки по одному сырнику, остальные смолотил гость.
   - Приятно видеть такой хороший аппетит, - поощрительно улыбнулась Евдокия Агаповна.
   - В нашем доме так заведено - кушать вдосталь. Оттого все мужчины у нас крупные, а женщины в теле. Опять же, у нас все доноры, силу никто не тянет, оттого все здоровье да молодость долго сохраняют.
   - Так чем обязаны такому приятному визиту? - поинтересовалась бабушка, от взора которой не укрылось появление букетика на подоконнике, - Неужто так, по знакомству просто?
   - Мне, не скрою, внучка ваша в душу запала, Евдокия Агаповна. Скоро ведь будет дан летний бал в императорском дворце, и мне предстоит на него пойти. Вот я и решил просить Дестини составить мне пару.
   Последний кусочек сырника попал Тине "не в то горло" и она судорожно закашлялась, прикрыв рот салфеткой. Потом глотнула чаю и молча смотрела на Василия. Говорить ничего не решалась, чтобы опять не раскашляться после этакого конфуза. Но бабушка была вполне разговорчива.
   - Так вы что же, Василий Путятич, ухаживать за моей внучкой намереваетесь?
   - Именно так, - кивнул парень, - я уже и дозволение на это от дяди Никодима получил. Скажу сразу - я хочу подыскать себе подходящую жену, и долгий период ухаживания для меня был бы нежелателен. Ну да не будем забегать вперёд, сделаем всё по чину.
   Василий, наконец, повернул голову к Тине и ласково ей улыбнулся.
   - Это очень лестно, - почти прошептала она, - только я совсем не готова... к балу.
   - Ничего, ещё целых двадцать дней до него, успеете подготовиться, - утешил Василий.
   Когда осчастливленный полученным согласием гость ушёл, Тина с бабушкой молча сидели и смотрели друг на друга. Идей - где взять подобающее такому балу платье и прочие мелочи - ни у одной из них не было.
   - Моё жемчужное ожерелье, - сказала, наконец, бабушка, - придётся его заложить. Только как же ты тогда пойдёшь совсем без украшений?
   - Приколю живые цветы, - неуверенно сказала Тина.
   - Ты посмотри в журналах, есть там хоть одно фото великосветских девушек с украшениями в виде одних цветов? Нет, конечно.
   - Ой, бабушка, может, зря мы согласились? Может, ну его, этот бал?
   - Не трусь, Дестини. Отказаться от бала - всё равно что отказать Василию в ухаживании, - отрезала Евдокия Агаповна, - И вообще, другого шанса побывать на императорском балу у тебя наверняка больше никогда в жизни не будет.
   - Да, вот ещё это ухаживание... Я понимаю, так правильно, и человек он вроде хороший - богатый, знатный, да только он ведь меня не знает совсем. А я - его.
   - Ох, Дестини, мне и самой боязно, - призналась бабушка, - менять что-то, когда всё так хорошо у нас стало. И клан у них считается донорским, не знаю, как я-то буду... Да не дело это - в девицах тебе засиживаться, замуж выходить надо. И столь знатный человек, как племянник главы клана, к тебе уж точно никогда больше интереса не проявит.
   Как ответ на эти слова от входа снова раздался звонок.
  
   ГЛАВА 6
  
   - Какая неожиданность, - вырвалось у Тины, - Простите... Здравствуйте.
   - А мы в гости! - объявила Юлия Свешникова.
   Она стояла рядом с братом и радостно улыбалась. Назар держал в руках свёрток, упакованный в бумагу.
   - Извините, что без предупреждения, - сказал он.
   Евдокия Агаповна тоже с трудом скрыла удивление, когда Тина провела в большую комнату и представила ей визитёров. В этой беседе она участия практически не принимала, тут общалась Тина - с той непосредственностью и одновременно с её противоположностью - сдержанностью, сочетанию которых их так настойчиво обучали в институте.
   Гости быстро осмотрели нехитрое убранство комнаты, рисунки в рамках, нарисованные Тиной, книжный стеллаж, несколько сувениров на полке, и расселись на предложенные им места.
   - Простите, что побеспокоили вас в этот вечер, - вежливо начал Назар.
   - У нас есть причина. Важная, - перешла к делу Юлия.
   - Что-то случилось? - спросила Тина.
   - Да, - кивнул Назар, - На меня вчера напали за городом двое головорезов. Хотели убить.
   - Вы пострадали? - обеспокоенно спросила Тина.
   - Не сильно. Но остаться в живых удалось чудом. В какой-то момент я непременно должен был погибнуть, и погиб бы, если б мне не помогли.
   - Кто?
   - Вы.
   - Я? - изумилась Тина.
   - Вчера в полдень вы одарили меня своей силой, и это помогло мне не только выжить, но и справиться с убийцами.
   Тина припомнила вчерашний день и ту связь, которую почувствовала после того, как выплеснула досаду в воображаемое лицо Назара.
   - Честно говоря, я тогда просто была сердита на вас, - растерялась она, - это вышло случайно.
   - И до сих пор сердитесь? - слегка улыбнулся Назар.
   - Я же приняла подарок с извинениями от вашего дедушки, - пожала плечом Тина, - значит, не должна больше сердиться.
   - Знаю, у вас могут быть на то причины. Но вчера вы спасли мне жизнь, хотели того или нет, - серьёзно сказал Назар, встал и поклонился Тине в пояс, - Спасибо.
   - Даже не знаю, что сказать на это... Я, разумеется, рада, что с вами всё хорошо и что вы живы. И что моя глупая выходка так помогла вам.
   - Вся наша семья вам благодарна, - важно известила Юлия, - и желает подкрепить слова искренней благодарности небольшими подарками, которые просит вас милостиво принять.
   После этих слов она положила на стол свёрток с несколькими коробками и стала их открывать.
   - Тут от деда серьги с камешками, поясная брошь от отца и ткани на бальное платье от матушки.
   Тина расширенными от удивления глазами смотрела на подарки. Евдокия Агаповна рядом тоже была совершенно изумлена.
   - Пожалуйста, не отказывайтесь, - попросила Юлия, - Для нас не случилось заметного расхода, и уж конечно эти безделицы ни в коей мере не сравнятся с жизнью моего брата.
   - Благодарю вас, - проговорила Тина, - я принимаю ваши подарки, хотя, по моему убеждению, совершенно их не заслужила.
   Брат с сестрой одновременно облегчённо выдохнули и разулыбались.
   - Тогда, надеюсь, вы примите и моё приглашение на предстоящий императорский бал, - благодушно сказал Назар, - Прошу вас оказать честь и составить мне пару для него.
   Почему-то после этих слов Тина ошеломлённо посмотрела на бабушку. А та, точно так же - на неё. Их безмолвный диалог пришлось прервать Юлии.
   - Кхм... Ну а я решила помочь вам собраться на бал. Подобрать наряд, поделиться опытом, советами. Это и будет мой подарок.
   Евдокия Агаповна вдруг отчётливо прыснула смехом, а потом замаскировала это покашливанием и извинениями.
   - А вашим подарком, Назар Миронович, как я понимаю, явилось это приглашение? - выдавила из себя Тина, - Простите, но вынуждена отказать вам.
   Взгляд Назара мгновенно заледенел.
   - Позволено ли мне будет узнать - почему?
   - Моя внучка уже приглашена на этот императорский бал, - гордо выпрямилась бабушка, - другим достойным господином, который успел сделать это раньше. Буквально перед вашим приходом.
   - А... - только и сказал Назар.
   - О... какая неловкость, - пробормотала Юлия, а потом вдруг звонко рассмеялась, - Но мой подарок всё равно в силе, если вы и мне заодно не откажете.
   - У меня нет причин отказывать вам, - покраснев, сказала Тина, - Если для вас не имеет значения, что я пойду на бал не с вашим братом...
   - Для меня - имеет, а для моего подарка - нет, - туманно сказала Юлия, но её все приблизительно поняли.
   Потом девушки быстро договорились о завтрашней встрече, и Свешниковы уехали. За ними тронулась и машина с охраной, которая появилась у Назара после вчерашнего нападения.
   - Знаешь, Дестини, - задумчиво сказала Евдокия Агаповна, которая проанализировала ситуацию быстрее Тины, растерянно глядящей на оставленные гостями ценности, - я забираю назад свои прежние слова. По меньшей мере те, про твой единственный шанс оказаться на императорском балу.
  
   Всю обратную дорогу Юлия смеялась. Назар крутил руль и пытался держать лицо нейтральным, но Юлия не только хорошо знала брата, а была вампиром, и поэтому прекрасно чувствовала бушующую рядом душевную бурю.
   - Откройся, я заберу твою энергию, а то перепугаешь матушку. Кипишь, как котёл под закрытой крышкой, - сказала она, когда они подъехали к своему дому.
   - Ты и так полна, - возразил Назар, тем не менее, откидываясь на спинку сиденья и расслабляясь.
   - Ничего, я утрамбую, - пошутила Юлия, сноровисто впитывая в себя сильные эмоции Назара, - Думай о том, что во всём есть что-то хорошее. Автухова Варька теперь не обидится, а обрадуется... Нет, всё-таки, как умно мы продумали подарки. Полностью собрали девушку на бал!
   Смех Юлии периодически звенел в доме до самого отхода ко сну.
  
   На другой день весёлость младшей Свешниковой несколько поумерилась, но хорошее настроение сохранялось.
   - С удовольствием поработаю с Дестини, - сказала она за завтраком, - Мне понравилось у них в доме, уютненько. Да и люблю я это девчачье дело - красоту наводить для выхода.
   - Аккуратнее там, не качай силу из Тины, - сказал Назар, не поднимая глаз от тарелки с кашей, а потом прибавил объяснение, - Бабка за ней зорко присматривает.
   - Не бойся, ничего я не сделаю с твоей драгоценной Тиной, - не обманулась Юлия данным объяснением.
   - Дети, не болтайте глупостей, - слегка нахмурилась Хельга.
   - Да какие ж тут глупости, мама? - невинно похлопала глазками Юлия, - Сборы на императорский бал - дело серьёзное. Назар, ты сейчас отправишься приглашать Варвару, или погодя? Поспеши, а то, глядишь, и её кто-нибудь другой успеет пригласить раньше тебя. Меня-то уж две недели назад Пётр Градов ангажировал.
   - Придурок он, - заявил Назар.
   Возмущение Юлии и дальнейшее переругивание пресёк Влас коротким и резким:
   - Хватит!
  
   К назначенному часу исполненная энтузиазма Юлия звонила в дверь Тины - легко быть точной, когда тебя возит автомобиль с шофёром.
   - Предлагаю общаться на "ты", - сразу сказала она.
   - Годится, - улыбнулась Тина.
   - Ты уже думала над фасоном платья? - спросила Юлия.
   - Что-то вроде того, что было на царевне Софье в прошлый бал, - неуверенно ответила Тина, - в журнале есть хорошие фотографии.
   - Ты что?! - возмутилась Юлия, - Хочешь одеться по прошлой моде? К тому же тогда был зимний бал, а сейчас летний, это необходимо подчеркнуть. Давай бумагу и карандаш, я нарисую свою задумку, а ты оценишь.
   Ещё долго девушки увлечённо разрабатывали образ Тины, прервавшись только для обеда, который им накрыла Евдокия Агаповна. На другой день они вместе заказали пошив наряда у польщённого таким обращением недорогого портного.
   - Мадемаузель Сондер, - с наслаждением мурлыкал уроженец Франции, мсье Жиль, французскую фамилию Тины, - Для меня честь - создать наряд для императорского бала. Надеюсь, вы попадёте в журнальные фото, которые я с гордостью выставлю как рекламу своего ателье.
   - Для начала вы пошейте платье так, чтобы фотографы захотели её заснять, а редакции журналов - опубликовать, - сказала Юлия, - Тогда и ваши дела пойдут в гору.
   - Знаешь, Юля, я так тебе благодарна, - с чувством сказала Тина, когда девушки возвращались от портного, - ты не представляешь!
   Юлия остановилась и впитала этот выплеск чувств.
   - Теперь представляю, - насмешливо сказала она.
   - Ах ты, бессовестная! - в притворном возмущении всплеснула руками Тина и девушки весело рассмеялись, чувствуя если не начало дружбы, то уж точно большую взаимную симпатию.
  
   Евдокия Агаповна с интересом наблюдала за общением девушек. В противовес сокурснице её внучки - Фёклы, у Юлии Свешниковой она не находила недостатков, за которые можно было бы настроить Тину против общения с вампиром. Но бдительность бабушка не теряла. Тина - её персональный донор, и никому другому качать из неё энергию Евдокия Агаповна позволять не желала.
   Темой общения девушек теперь были правила поведения на великосветском балу. Конечно, Тина была обучена этому в институте, и неоднократно этот институт давал бал с приглашением юных курсантов, так что в грязь лицом её внучка в любом случае не ударила бы. Но везде есть свои тонкости. Императорский бал - это вовсе не увеличенная копия бала в институте благородных девиц. Тут присутствовали взрослые люди с их взрослыми потребностями, вольностями, и над их поведением не надзирали строгие наставники. Танцы тут не являлись самоцелью, а были лишь предлогом для завязывания и укрепления отношений. Со всем этим Дестини была незнакома, в отличие от Юлии, которая щедро делилась своими собственными наблюдениями.
   Единственно, что немного расстраивало бабушку - Юлия часто упоминала в разговоре своего кавалера, младшего сына главы второго крупнейшего вампирского клана Российской империи, клана Градовых, а вот её внучка вообще не говорила о Василии Духосошественском. Бабушка даже не знала, упоминала ли она хоть раз в разговоре с Юлией его имя, или оно так и осталось за гранью интереса девушек. Бал владел всеми помыслами Дестини, а знатный кавалер, недвусмысленно сообщивший о серьёзности своих далекоидущих планов - увы, нет.
   Ничего, на то и существуют бабушки, чтобы подумать за своих легкомысленных внучек. Евдокия Агаповна вытащила из вазочки начавший увядать букетик ромашек и обрезала их стебли, которые до этого были погружёны в воду. Потом она достала с верхней полки стеллажа большой тяжеленный Псалтирь, принадлежавший некогда ещё её собственным родителям, и использовала его не по назначению. Привередливо перебрала цветы, выбросила некачественные, перевязала шёлковой ниткой оставшиеся и красиво расправила их на странице посредине книги. Потом закрыла её. Теперь, если внучка выйдет за Василия, у неё будет собственный памятный знак завязки их романтических отношений. А ещё напоминание о заботливой бабушке.
  
   Тина сидела в своей комнате и с улыбкой смотрела на страницу раскрытого перед ней журнала. За неделю до бала этот журнал опубликовал список "Дебютанты сезона", и в этом списке, составленном в алфавитном порядке, значилось и её имя - Сондер Дестини. Василий позаботился, подал сведения о спутнице в канцелярию императорского дворца.
   Прежде Тина была уверена в своей участи гувернантки, и мечтать не смела когда-нибудь увидеть собственное имя в таком списке - на императорский бал приглашались только самые знатные люди. Члены кланообразующих домов, крупнейшие промышленники и высокоранговые государственные чиновники. Конечно, теоретически кто-то из них мог взять в качестве спутника или спутницы человека вне этой когорты, но такое случалось редко.
   Подобно многим людям страны Тина сейчас тщательно вычитывала этот список и нашла в нём пару знакомых имён девушек, своих бывших сокурсниц. Главные клановые дома, как правило, баловали своих дочерей и обеспечивали им домашнее образование. Не посылали своих дочерей в Марфинский институт благородных девиц - довольно суровыми там были условия жизни и воспитания. Поэтому его выпускницы, если и делали когда-то великосветскую карьеру, то происходило это за счёт мужей.
  
   Следующим днём, по случаю своего выходного, к Тине пожаловала Фёкла Голодяева. Лицо у гостьи отчего-то было бледным, тонкие губы - поджатыми. Сначала она забрала раскрашенный Тиной солнечный зонтик - парасольку. Скупо поблагодарив, она, не рассматривая, сложила зонтик и небрежно швырнула его на диван. Потом уселась рядом и принялась зло сверлить Тину взглядом.
   - Может, поделишься с подругой своим секретом? - спросила она наконец.
   - Каким секретом?
   - Как тебе удалось затесаться в дебютанты на императорский бал, конечно!
   - Меня пригласили. Василий Духосошественский.
   - Давно?
   - Да почти месяц назад.
   - А ведь я была у тебя в свой прошлый выходной, и ты мне ничего об этом не рассказывала!
   - Ну прости, Феклуша. Как-то к слову не пришлось, мы тогда больше о тебе говорили, ты меня и не спрашивала ни о чём.
   - Теперь спрашиваю. Рассказывай, как ты познакомилась с Духосошественским.
   С трудом припоминая подробности, Тина рассказала подруге о несчастном случае с бабушкой, в котором Василий повёл себя в высшей степени благородно.
   - А уже в следующий свой визит он пригласил меня на бал. И сказал, что жену подыскивает, - вынужденно добавила Тина, чтобы не быть более обвиняемой в недомолвках.
   Фёкла задумчиво слушала и явно мысленно изобретала какую-нибудь схожую ситуацию для знакомства, с собой в главной роли.
   - Ладно. Извини, я немного взвинченная сегодня. Вчера этот демонёнок, Глеб Меркушев, укусил меня за палец, представляешь! А я всего-то держала его, не пускала по луже топать с силой. Он бы испачкался, как свин, и мне бы от его родителей влетело. Ах, Тина, я так устала от всего этого, ты не представляешь!.. Разве о такой жизни мы с тобой мечтали в институте? Работать с утра до ночи без отдыха, терпеть капризы и даже боль? - на глазах Фёклы и в голосе появились слезы, - Помнишь, как мы называли столовскую рыбу "мертвечиной" и желали поскорей вырваться из тех стен для лучшей жизни? И где она, жизнь? Нет, ты-то вот достигла нашей общей мечты, на императорский бал идёшь, а я? Для меня есть только одно - завтра начнётся новая кошмарная неделя, и никакого просвета впереди. Я ведь о том, что ты в списке дебютантов, и узнала-то случайно - господа Меркушевы за ужином, хоть сами статусом для бала не вышли, а журнал изучали, и твоё имя назвали, я аж ушам своим не поверила...
   Ещё в начале этого монолога Тина, по науке бабушки, мысленно накрыла Фёклу перевёрнутым стаканом и теперь слушала и смотрела на неё словно через мутное стекло, плохо различая произносимые подругой слова. Фёкла же, увлечённая своим рассказом, сначала ничего не заметила. Однако вскоре почувствовала отсутствие прихода энергии и машинально усилила собственный эмоциональный надрыв, чтобы "пробить" сегодняшнюю глухоту собеседницы, вызвать сострадание, которое позволит ей напитаться силой. В конце концов она истерически разрыдалась, ей по-настоящему стало дурно, и это не на шутку испугало Тину.
   На помощь пришла бабушка. Она протянула Фёкле стакан с водой, в которую плеснула успокоительную настойку пустырника.
   - И в самом деле, Фёкла, тебе бы надо бросать эту работу да замуж идти, - высказала Евдокия Агаповна своё мнение, - А ещё можешь обратиться за помощью в фонд государыни императрицы, они помогают вампирам и учат восполнять энергетический голод безболезненно для окружающих.
   Фёкла была совершенно обессилена и деморализована. Она ничего не ответила, взяла лежащий на диване зонтик и ушла, тихо произнеся "До свидания" уже перед самым выходом.
   - Стакан сняла с неё? - спросила Евдокия Агаповна внучку.
   - Да. Только что. Бабушка, но ведь это было ужасно! - вскинулась Тина, - Неужели всем вампирам становится так плохо, когда они не получают энергию?
   - Бывает и похуже. Но, чтобы такого не случалось, надо голову на плечах иметь и внимательно следить за своим состоянием. Ничего, эта девица ещё научится, не сомневайся.
   В бабушкиных словах читалось непроизнесённое вслух "Я же научилась".
  
   ГЛАВА 7
  
   Особняк клана Градовых был единственным строением в столице, которое в народе называли словом "дворец", аналогично императорскому. В своей архитектуре он содержал элементы готики. Не статуи и каменные морды богомерзких чудищ, конечно - готика угадывалась в его вытянутых и закруглённых линиях оконных проёмов, контуре крыши с маленькими башенками и прочем.
   Ужинали Градовы традиционно при свечах - так нравилось главе клана по имени Сила, напоминало ему о старых временах, не знавших электричества, об ужинах в присутствии его собственных родителей, а потом и его юной новобрачной. В результате небольшой стол и собравшиеся члены дома были хорошо освещены тремя стоявшими на столе семисвечными позолоченными менорами, а пространство большого зала вокруг них скрывалось в полумраке, слегка разгоняемом несколькими высокими канделябрами.
   Сам глава клана не посещал балов с тех пор, как умерла его супруга. Это, впрочем, не мешало ему быть завсегдатаем разных залов и кабинетов императорского дворца в остальное время. Как и Власу Свешникову, которого Сила Градов искренне и от всей своей вампирской души ненавидел, как помеху своей теснейшей близости к императорскому дому.
   Первый сын Силы Градова погиб, не оставив наследника, поэтому сейчас старшим считался средний сын, Михей, с умом женившийся и уже имеющий троих собственных отпрысков. Непристроенным пока оставался младший сын, Пётр, но тот уже несколько лет по всем правилам этикета ухаживал за младшей внучкой ненавистного Свешникова.
   Градов поощрял Петра и находил в этом своеобразную иронию - женившись, его сын уведёт из дома Свешниковых девицу с приданным, в которое войдут и некоторые исконные земли того клана. Были земли Свешниковскими, станут Градовскими, так-то! Жаль, у Власа есть ещё и внук, а то бы весь его клан когда-нибудь перешёл к Петру. Пусть бы ни Влас, ни Сила не увидели этого своими глазами, но иногда ведь не нужны слова, чтобы показать триумф. Даже красноречивые взгляды на врага не нужны, достаточно знания.
   - Что, готовы к балу? - спросил сыновей Сила.
   - Мы не идём, Лушенька неважно себя чувствует, - сообщил добродушный Михей, с любовью глядя на свою жену, готовящуюся совсем скоро разродиться новым ребёнком.
   - Что у нас в клане, доноры перевелись? - нахмурился Сила.
   - Ну что вы, батюшка, мне хорошо помогают, - заверила Лукерья, - Просто я опасаюсь того, что на балу будет. Придётся ведь просидеть несколько часов рядом со вдовствующей императрицей... Нет, я уж лучше дома останусь.
   Сила вынужденно кивнул. Старуха, мать императора - та ещё змеюка, всегда такой была. Благодаря своему статусу и навыкам способна не то, что донора - вампира высушить.
   - Зато я готов идти, - заявил Пётр.
   - Сейчас самое твоё время, - улыбнулся Сила, - Как там у вас с Юлией, не ссоритесь ли?
   - Всё хорошо, отец. После бала поговорю с ней о помолвке.
   - Да, пора. Потом я поговорю с её отцом.
   - Вот кстати, о донорах, - сказал Пётр, проглотив политую кислым соусом устрицу, и тут же начавший поливать новую, - Вчера со мной смешной анекдотец приключился. Оставил я свою машину и иду к дому пешком, вдруг вижу - девица в форме гувернантки впереди идёт, качается ровно пьяная. А потом - хлоп, и вовсе упала. Обморок.
   - И прямо к тебе в руки, - усмехнулся Сила.
   - Нет, на дорожку. Подхожу - вижу, она бледная, глаза ввалились, и чувствую - энергии нет почти. Похлопал её по щекам, в сознание привёл. Оказалось, это гувернантка детей актуариуса нашего, Меркушева. Фёклой звать.
   - Что ж Меркушев, впроголодь её держит?
   - Да у них трое детей, все шебутные, - сказал Михей, - кого хочешь, уходят. У нас вот у мальчиков свой гувернёр строгий, а у дочки - гувернантка. А у них, видать, одна на всех.
   - Ладно, это их дела, - махнул рукой Сила, - Я только не понял - причём тут доноры и в чём анекдотец?
   - А вот в чём, - довольно облизнулся Пётр, - Спрашиваю я её - "Ты что, с вампиром высшей категории повстречалась, что такая обессиленная?" А она мне эдак жалостно - "Нет, с чистым донором".
   Далее, сквозь смех, Пётр поведал всем о случившемся с Фёклой.
   - Ох уж, эти юные вампиры, - покачала головой Лукерья, - не знают, что можно и на более опасную донорскую защиту нарваться, если скрытно красть у них энергию.
   - Дурёха, - согласился Михей.
   - Да на что девице ум, если фигурка ловкая, волосы рыженькие, а кожа чистая да белая? - скабрёзно улыбнулся Пётр.
   Сила на это ничего не сказал. Лишь слегка улыбнулся шалостям своего младшенького.
  
   В вечер накануне дня императорского бала Василий вновь навестил дом Тины, дабы убедиться, что у той всё готово. По-доброму посмеялся над тем, как Тина нервничала. Невольно добавил ей беспокойства, сообщив, что его родные, которые тоже будут там присутствовать, с нетерпением ждут знакомства с "девушкой Василия".
   - Я вся трясусь от нервов, - призналась Тина бабушке, когда накормленный тушёной гусятиной Василий покинул их дом, - Наверное, не усну сегодня.
   Евдокия Агаповна молча положила руку на голову внучки и погладила её. Надо ли говорить, что после этого она довольно улыбалась, а Тина совершенно успокоилась?
  
   На следующий день к назначенному часу нарядный, с блестящими от бриолина волосами Василий подъехал к дому своей спутницы. В кармане у него была коробочка с красивой подвеской из красного граната - один из его подарков, который он раньше дарил Марии Таволжанской и который её отец при расторжении помолвки вернул в числе прочего.
   Василий колебался, прежде чем подарить эту подвеску Дестини - вроде она не была ещё его официальной невестой, да и вторично передаривать одной девице то, что уже однажды дарил другой... Но потом рассудил, что расхода для него тут нет - значит, можно и подарить безделицу кому угодно. Марии на балу наверняка не будет - значит, не будет и конфуза с повторным передариванием. А главное, у Тины наверняка наряд будет бедным, украшенным лишь живыми цветами, так пусть эта драгоценность покажет другим, что он взял в спутницы девицу не самого плохого достатка.
   Но когда он увидел вышедшую к нему Тину, понял - его подарок будет совершенно не к месту. Более того, другие женщины его дома будут смотреться в сравнении с Тиной... провинциалками. Они-то пошили наряды, похожие на платья женщин императорской семьи с прошлого, зимнего бала, только из более лёгких тканей - с воланами, рюшами, бахромой. Дестини же была одета по самой последней моде - изысканный покрой облегающего платья, богатство которого ненавязчиво подчёркивалось тканью тонкого бежевого кружева поверх нижнего чехла без рукавов, и с единственной драгоценностью - поясной брошью, лишь чуточку присборившей ткань длинного прямого подола.
   - Кто вы, богиня? - восхищённо спросил Василий.
  
   Сегодня Тина была спокойна - бабушка мягко позаботилась о её душевном балансе. Она благодарно улыбнулась комплименту Василия и прошла к распахнутой для неё дверце автомобиля. Проследила взглядом за садившимся за руль Василием, который нервно закинул в "перчаточный" ящик какую-то бархатную коробочку, и с удовольствием смотрела в дороге, как в том же направлении, ко дворцу, ехали и другие автомобили разных расцветок с сидящими в них богато одетыми людьми. Одна из машин, которая ехала впереди, была бежевого цвета, и руль держал знакомый ей светловолосый парень. Рядом с ним сидела девушка с высокой причёской. Там, где могла бы сейчас сидеть она сама.
   "Свято место пусто не бывает" - мысленно усмехнулась Тина. Почему эта усмешка немного горчила, девушка разбираться не стала.
  
   Бальный зал располагался в первом этаже дворца прямо у входа, поэтому Тина успела увидеть лишь огромное с большими зеркалами фойе, с широкой покрытой тёмно-красным ковром лестницы. У подножия этой лестницы стояли лакеи, умудряясь изображать подобострастность и одновременно намерение стоять насмерть, но никого не пустить выше по этой лестнице. Вам налево, господа.
   Перед большими позолоченными дверями в бальный зал тоже стоял дворцовый служащий, который следил за тем, чтобы высокие аристократические гости неорганизованной толпой не пёрли, а входили чинно, по очереди. Там уж их подхватывал под крыло новый человек с лужёной глоткой, способный перекричать и разговоры, и музыку, и смех уже прошедших гостей и объявить имена новой пары, начиная с мужского.
   Появление Василия и Тины не вызвало особого внимания. Многие из гостей лишь мельком взглянули на них, а то и вовсе не повернули голову - Василий не был человеком, хоть как-то влияющим на политический расклад сил или способствующим заключению его отцом коммерческих сделок. Но Тину это только порадовало - ей самой хотелось оглядеться, прежде чем становиться объектом чьего-либо внимания.
   Однако очень быстро они оказались в кольце многочисленных Духосошественских, коим Василий представил Тину, а потом ей - членов своего дома.
   - Я думаю, это прекрасно, иметь столько близких людей, - с выученной непосредственностью сказала Тина, - У меня есть лишь бабушка.
   - Ваше платье, - сказала вдруг женщина, которую Василий до этого представил как свою тётю Прасковью, - схожий фасон только на царевне Софье и девице Свешниковой, это станет модой на будущее полугодие. Как вам достался такой наряд, позвольте полюбопытствовать?
   - Да Юлия Свешникова и посоветовала так пошить, - улыбнулась Тина, - Насколько знаю, с царевной Софьей они дружат.
   - А вы что, дружите с Юлией? - спросила девушка, младшая сестра Василия.
   - Мы... приятельствуем с недавних пор.
   Постепенно это семейство вокруг них начало таять - сначала мужчины удалялись поприветствовать других знакомых, потом разошлись и женщины. Василий, шепнув ободряющее "Ты им понравилась", взял со специального стола два бокала с шампанским, один из которых вручил Тине. С этими бокалами в руках они неспешно двинулись по кругу зала. То тут, то там раздавались громкие хлопки - это работала пара фотографов, торопясь заснять на фото всех пришедших гостей, за то разрешённое им время, пока гости ещё не выпили лишнего, щёки не раскраснелись, а причёски и туалеты не растрепались от танцев.
   К их паре тоже подошёл фотограф с высоким треножником, на котором была установлена фотокамера, за шторку которой фотограф прятал голову, выстреливая при этом дымной вспышкой в высоко поднятой руке. Резкий запах селитры от фотовспышки едва не заставил Тину чихнуть, она с усилием потёрла нос, чтобы не оконфузиться. Впрочем, в этом она была не одинока.
   Постепенно они с Василием приблизились к дальней от входа стене зала, где стоял сам государь император с супругой. Неподалёку от них среди других людей Тина увидела знакомые лица старших Свешниковых. Отвесив императорской чете поклоны и сделав после этого по глотку шампанского, Тина с Василием тронулись дальше.
   В какой-то момент Тина почувствовала, как из неё тянется энергия. Тихо, почти незаметно... и очень знакомо. Она огляделась в поисках этого конкретного человека. Назар стоял у колонны и сверлил её взглядом. Рядом держалась девушка, которая из-за причёски казалась чуть выше него ростом. Тина с лёгким упрёком покачала Назару головой и закрылась.
   Вскоре Василий отошёл куда-то по своей надобности, попросив Тину оставаться "где-нибудь тут". Вдруг девушка увидела лицо, в котором с большим трудом узнала одну из своих сокурсниц, так же, как и Тина, удостоенных в своё время вензелем государыни. Та стояла возле кресла с сидящей в нём старой женщиной в чёрном вдовьем уборе - вдовствующей императрицей. Тина подошла к ним и поклонилась. После едва заметного кивка старухи Тина улыбнулась бывшей подруге:
   - Ксения! Как я рада тебя видеть!
   - Ступайте, девицы, поговорите, - милостиво проскрипела женщина в кресле, - только будьте неподалёку.
   - Шикарно выглядишь, - сказала Ксения со слабой улыбкой.
   - Прости, не могу сказать тебе того же, - ответила Тина, взяв подругу за руку, - ты так осунулась!
   - Помнишь - когда мне перед выпуском сказали, что берут во фрейлины ко вдовствующей императрице, я порхала от радости? Дура я была.
   - Я помню, многие из нас тебе завидовали. Даже учителя говорили - это откроет невероятные перспективы...
   - Ага, откроет. Если выживу. Через год службы мне обещали подыскать знатного и богатого мужа. Сейчас осталось ждать без малого десять месяцев, но терпеть эту жизнь уже невероятно трудно.
   - Так что с тобой происходит?
   - Вдовствующая императрица - вампир высшей категории. И она не признаёт условности и законодательных нововведений. Просто тянет силу из любого окружающего, кто подвернётся, и никто не смеет ей перечить, даже сам император.
   - Какой кошмар, - ужаснулась Тина и вдруг поймала на себе насмешливый взгляд старухи в чёрном, которая буквально прочитала по лицу девушки, о чём ей только что поведали, - Но ведь нельзя... даже с простыми людьми так запрещено поступать во все дни, кроме Дня энерговампира, а ты ведь из благородных!
   - Для нас, фрейлин и обслуги вдовствующей императрицы каждый день и есть День вампира, - горько призналась Ксения, - Всё, прости, лучше я вернусь раньше, чем позовут. Рада была повидаться!
   Грубый рывок - вот что почувствовала Тина под тяжёлым взглядом старухи. Девушка покачнулась от резкой потери жизненной силы, которую у неё только что отняли. Она поспешила скрыться в толпе от этого пугающего до дрожи взгляда. Тут её нашёл Василий, и Тина уцепилась за его подставленный локоть, как за спасение.
   Начались танцы, и постепенно Тина успокоилась, повторяя давно заученные до безупречности движения. Получением институтской награды от государыни Тина была обязана и танцу. Теперь она ловила на себе многие взгляды от стоящих у стен людей. Это внимание Тина приписала своему необычному платью.
   В перерыве её окликнул по имени звонкий голос Юлии. Младшая Свешникова стояла рядом с царевной Софьей и приглашающе махала ей, Тине, рукой. Царевна - образец стиля, красоты и всех наилучших качеств характера, лучисто улыбалась всем вокруг. Её завитые каштановые локоны красиво спускались на кружевное платье светло-розового, почти белого цвета. Платье Юлии тоже было кружевным, светло-голубого цвета, с небольшими особенностями фасона.
   Этот момент встречи трёх девушек в особых нарядах запечатлел фотограф в своём последнем на сегодняшнем балу снимке. Тина была представлена царевне, и Софья, не чинясь, сказала, что она наслышана о ней от своей подруги Юлии.
   - Говорят, вы владеете очень полезным хобби? - спросила она.
   - Да, я могу раскрасить ткани или готовые вещи, - улыбнулась в ответ Тина, - Если пожелаете, могу и для вас какую-то вещь разрисовать.
   - Хорошо, я подберу что-нибудь. Заранее благодарю, - рассмеялась Софья.
   Тина была в восторге от этого знакомства - царевну обожала вся страна, поголовно. Потом Юлия немного отошла к худощавому молодому человеку, а к Тине сделал шаг Василий, до этого вежливо стоявший в сторонке.
   - Знакомьтесь, это мой друг Пётр Градов, - сказала Юлия, - Пётр, это - Дестини Сондер.
   - Василий Духосошественский, - представила, в свою очередь, Тина своего кавалера.
   После взаимных расшаркиваний Пётр поднял вверх указательный палец и произнёс с деланным пафосом:
   - Наша компания сейчас - олицетворение идеального союза высших вампиров и чистых доноров. Воплощение идеалов манифеста государя императора. Хоть сейчас на обложку журнала!
   - В наших отношениях с Дестини нет никакой политики, - рассмеялась Юлия, - она спасла моего брата недавно.
   - От чего спасла? - полюбопытствовал Пётр.
   - Ах, на него напали и хотели убить, а Тина в самый важный момент поделилась с ним энергией, и благодаря этому он смог расправиться с убийцами.
   - Так что, Назар Свешников привязал Дестини к себе? Это же противозаконно! - возмутился Василий, для которого эта история тоже была новостью.
   - Нет-нет, - поспешила вмешаться Тина, - я сама подумала о нём тогда... мы познакомились незадолго до того, в День энерговампира, и я была на него сердита.
   Пётр насмешливо слушал Тину - ему такие внезапные связи и приходы энергии явно были хорошо знакомы.
   - Повезло Назару, - заметил он, - так вовремя обзавестись столь сильным и сердитым донором.
   Тина нахмурилась - её покоробило это небрежное "обзавестись". Она легонько сжала пальцами локоть Василия и они, кивнув, отошли в сторону. Лишь бы подальше от Градова, знакомство с которым ни Тину, ни Василия не порадовало - что бы там ни декларировал манифест государя императора.
  
   ГЛАВА 8
  
   Бал продолжался, количество выпитого увеличивалось, голоса и смех звучали всё громче, а глаза блестели всё ярче. Перемещение гостей по заполненному залу, будь то упорядоченное или беспорядочное, обеспечило встречи почти всех почти со всеми. На этот раз девичий голос окликнул Василия, и Тина почувствовала, как рука её спутника мгновенно напряглась.
   К ним подошла очень красивая, статная девушка, с трагически заломленными бровями на печальном лице.
   - Знакомьтесь, пожалуйста. Мария Таволжанская - Дестини Сондер, - без выражения произнёс Василий.
   - Уже и с новой спутницей пришёл, Васенька? - с болью в голосе спросила Мария, - Легко же ты бросил меня, свою невесту. А говорил, что любишь, и ведь я тебе верила всей душой.
   - Ты сама выбрала. Стала вампиром, променяла на это наш брак.
   - Почему ты решил, что я отказалась от брака? Ты ведь даже не встретился со мной, не поговорил, ни словечка не выслушал...
   - Ты прекрасно понимаешь, я не могу жениться на энерговампире.
   - Оглянись, Вася, ты увидишь множество смешанных счастливых супружеских пар!
   - Я - член донорского дома Духосошественских. Мой дядя...
   - Ах, Васенька, да на что тебе оставаться членом этого дома? Чтоб, как твой отец, до седых волос сидеть за одним столом с ними и слышать в свой адрес "Цыц, Васька"? Главой клана тебе всё равно не стать, у твоего дяди и собственные дети имеются, да и племянник есть полюбимее тебя - Прасковьин сын. Не лучше ли нам бы, оставаясь в клане, выделить свой дом, где никто помыкать тобой на глазах твоих детей не станет?
   Тина почувствовала, как Василий слегка пошатнулся. Слова его бывшей невесты достигли цели - видимо, ответили на его собственные потаённые мысли. Сама Тина стояла, опустив глаза, и мечтала лишь об одном - исчезнуть, обернуться тонкой дымкой и тотчас же улететь далеко-далеко...
   - А уж какой я тебе ласковой женой была бы, Васенька, и деток наших я б никому в обиду не дала, - говорила Мария, заплакав, - Это не я тебя бросила, Вася, а ты меня. Отдаёшь полюбившую тебя навек девушку в руки Вареничева, старого вампира, который уже двух жён схоронил, и на мне останавливаться не собирается!
   - Прости, Маша, - сдавленно сказал Василий и развернулся, невольно резко дёрнув вместе с собой и Тину, которой пришлось почти облететь вокруг него.
  
   Музыканты заиграли вступление к французскому танцу бранль, которого с предвкушением ждали многие. Молодёжь выстроилась в круг с чередованием парень-девушка, и, взявшись за руки, пошагивали на месте влево-вправо. В определённый момент, подсказанный музыкой, девушка поднимала руки на плечи парня справа от себя, тот крепко брал её за талию и помогал подпрыгнуть, одновременно перемещая вправо уже от себя. Снова брались за руки, пошагивали и вели разговоры в паре, которой предстояло следующее перемещение девушки, и снова прыжок. Таким образом, за время танца девушки делали полный оборот по кругу, а парни оставались на месте. И каждый парень мог недолго пообщаться с каждой девушкой, помимо того, что парень в ходе этого показывал свою физическую силу, а девушка - лёгкость и ловкость.
   Сначала Тина несколько раз подряд повторяла очередному партнёру фразу "Дестини Сондер, приглашена Василием Духосошественским", в ответ на его собственное представление и вопрос. Порой к этому прибавлялась её благодарность за комплимент, и на этом разговор заканчивался.
   Когда, в очередной раз повернув голову вправо, Тина столкнулась с холодным взглядом Градова, ей стало сильно не по себе. Как до этого под взглядом вдовствующей императрицы. Она максимально закрылась, готовясь к насильному забиранию энергии. Но ничего такого не произошло.
   - А ведь я о вас не от Юлии услыхал впервые, - сказал Пётр, - от Фёклы. Вы, невинный донор, довели подругу до голодного обморока. Не знали?
   - Что с Фёклой? - встревоженно спросила Тина.
   - Теперь - всё в порядке. Я позаботился о ней, поделился своей энергией, исправил ущерб от ваших действий.
   - Наверное, нужно её навестить, - Тина положила ладони на плечи Петра.
   - Не нужно, - ответил он, обхватывая её за талию, а потом, поднимая высоко вверх и перемещая, добавил, - Держитесь подальше от бедной девушки.
   На пол он Тину практически бросил. Дальнейшее время танца прошло для неё как в тумане. Она что-то отвечала очередному партнёру, но уже не могла выдавить из себя даже тень улыбки. Так было до тех пор, пока она не увидела справа Назара. Тина вложила свою ладонь в его и от прикосновения между ними мгновенно заструилась тонкой ниточкой энергия. И с этим Тина теперь ничего не могла поделать.
   - О-о, какой у вас раздрай в чувствах, - сказал Назар, - и уж конечно, не я тому причина. Он так сильно вам нравится?
   - Кто - Градов? - растерянно спросила Тина.
   - Что, и Градов тут нарисовался? Ну все производят впечатление на Дестини Сондер! Кроме меня, почему-то.
   - Вы пьяны, Назар?
   - Ещё не совсем. Хотите, вместе надерёмся?
   - Хочу, - вдруг призналась Тина, подпрыгивая. И уже с высоты прыжка глядя в голубые глаза парня, добавила, - Но не буду.
   После этого они с трудом заставили себя разорвать взгляд и повернуть головы к новым партнёрам, а энергия между ними струилась до тех пор, пока продолжалось их прикосновение ладоней в танце.
  
   После бранля гости потихоньку начали расходиться. Конечно, многие записные посетители разных балов продолжали танцы, разговоры и флирт - это было формой их существования. Но для тех, кто лишь дважды в год посещал императорский бал как обязательное статусное мероприятие, этот смысл сегодня утратил своё значение. Начиная с императорской семьи, которая в полном составе покинула зал.
   Василий и Тина, не сговариваясь, тоже пошли к выходу. В глаза друг другу они не смотрели. Тине было стыдно за своё присутствие при интимном разговоре спутника с его бывшей невестой, а о чём думал Василий, ей было неизвестно. В любом случае, объясняться и извиняться перед Тиной за неловкий эпизод, словно за пустяк, он не спешил.
   В уже сгустившихся сумерках на дорожке среди газонов подстриженной травы, ведущей к площади с автомобилями, перед ними вдруг появился Назар.
   - А! - пьяно сказал он, - Вот и наш счастливец Жопкин!
   Василий резко стряхнул руку Тины и с ненавистью посмотрел на Назара.
   - Ой, нынче-то вы - Духосошественские! Забыл, - с издёвкой продолжил Назар, - Но того, что ты засранец, это не отменяет.
   Василий, и без того взвинченный до этой встречи, резко шагнул вперёд и нанёс обидчику удар кулаком поддых. То есть собирался попасть поддых, а попал лишь вскользь по рёбрам сбоку, потому что Назар успел повернуться и сделать несколько шагов с дорожки на газон.
   Рядом визгливо закричала девушка с высокой причёской, подбежали другие люди, шедшие до этого спереди и позади них. Тина стояла, как в ступоре - на её глазах происходило нечто немыслимое. Разве могут так себя вести благородные люди, клановый цвет страны?
   Между тем, драка продолжалась. Духосошественский был крупнее, массивнее, а Свешников - более ловким и умелым. Парни уже обменялись несколькими ударами в лицо, в тело, и продолжали мутузить друг друга. А потом Василий обхватил Назара за корпус и повалил его, сам навалившись сверху, и замахнулся, изготовился с остервенением бить кулаком по голове ненавистного противника.
   - ...убьёт! - голосила девица рядом с Тиной.
   "Он же сейчас его убьёт" - поняла Тина и её душа ринулась к Назару, питая его, наполняя силой, отдавая всё, почти до самого донышка. После этого она медленно стала оседать вниз. Но перед тем, как плечи и голова девушки коснулись каменной дорожки, её подхватили сильные мужские руки.
   - Тиночка, зачем ты?.. - спросил Назар.
   В сгустившейся вокруг тьме Тина услышала знакомый звук, напоминавший отдалённое пение церковного хора "А-а-а-а...", и отключилась.
  
   Солнце светит всем одинаково, да вот утро приходит разное.
   Громкий телефонный звонок разбудил задремавшую было Евдокию Агаповну ещё затемно.
   - Здравствуйте, это Хельга Свешникова. Вы бабушка Дестини?
   - Да, Евдокия Львова, - представилась та, - Что-то случилось с моей внучкой?
   - Ваша внучка снова отдала энергию моему сыну. Он попал в опасность на её глазах, безобразная драка какая-то после бала... ах, я не знаю подробностей. В общем, Дестини потеряла сознание и её привезли к нам. Сейчас она спит, её жизнь вне опасности.
   - Ничего не понимаю... Почему - к вам, она же поехала на бал с Василием Духосошественским?
   - Вот как раз этот Василий и напал на моего сына, говорят.
   - Не может быть, он прекрасно воспитанный молодой человек! - запротестовала бабушка Тины, - А сын ваш... в порядке, надеюсь?
   - Да. Тоже спит, ничего не объяснил толком. Простите, я позвонила лишь чтобы предупредить о вашей внучке. Когда она проснётся, сама позвонит вам.
   - Конечно. Благодарю вас.
   Евдокия Агаповна положила трубку на рычажок телефонного аппарата и задумалась. Наверное, что-то упустила она в воспитании внучки, раз та раздаёт энергию налево-направо. Или... неужели у неё к Назару Свешникому тяга особая? Надо будет проверить это, когда Дестини вернётся домой. Остаётся только надеяться, что драка произошла не из-за неё, а то знатным парням - что, как с гуся вода, а вот репутация девушки может пострадать. Уже одно то, что после бала внучку увёз к себе Свешников, зарождает сомнение - а не поторопилась она, Евдокия Агаповна, засушивать букетик Василия Духосошественского?
  
   В доме заводчиков Таволжанских шептались родители Марии, пока сама она сладко спала.
   - Машка сказывала, всё удалось вроде, - говорила сидящая в постели женщина, одетая в просторную ночную рубаху с чепчиком, - Встретилась она с Василием, поплакала, всё обсказала, как мы с ней подготовили. Говорит - почуяла, что Василий ей поверил, проникся.
   - Этого у вампиров не отнять - могут чуять, - кивнул седовласый мужчина, - Что ж, не зря я, значит, на брюхе ползал, деньги заносил, чтоб добыть приглашение на этот бал.
   - Дай-то бог, - вздохнула женщина и перекрестилась образам в углу спальни, - Хоть и оступилась дочка, а всё ж дитятко родное.
   - Василий с другой девицей пришёл на бал.
   - Ну так конечно, как же иначе, принято парами приходить ведь.
   - И говорить Машке пришлось с Василием прямо в присутствии той девицы. Да во время бранля удалось ещё добавить нежностей. Не знаю только, хватит ли тех нежностей, чтоб Василий поперёк отца с дядей пошёл, - тяжело вздохнул мужчина, пряча ноги под одеялом, - да так, чтоб они простили его и на нас не озлились.
   - Дай-то бог, - повторила женщина, - дай-то бог.
  
   Дворец Градовых был наполнен хлопотами - у Лукерьи начались роды. Её взволнованный супруг, однако, не мог пренебречь завтраком в кругу семьи.
   - Что же, мы только вдвоём есть будем? - спросил он отца, - А где Пётр?
   - Не ночевал у себя, - недовольно нахмурился Сила, - Пришёл поздно, сказал только, что сделал предложение Юлии и она дала согласие. А потом снова ушёл куда-то.
   - Машину брал?
   - Нет.
   - Значит, тут где-то, - махнул рукой Михей, - дрыхнет с какой-нибудь служанкой.
   - Плевать на служанок, к завтраку все должны собираться! Что за дом у нас - всех Градовых два человека за столом!
   - Отец, не злись. Скоро Лушенька от родов оправится и снова с нами сидеть будет, и Петька твой драгоценный появится, а как женится - так и с женой.
   - Нынче же пойду к Мирону Свешникову, о помолвке сговариваться.
   - Оно и правильно.
  
   Варвара Автухова спуститься к завтраку отказалась. Она сидела за столом у овального зеркала и заплаканными глазами следила за тем, как горничная заплетает ей косу. Рядом стояла мать Варвары и уговаривала дочку спуститься поесть вместе со всеми.
   - А мне тошно смотреть на вас! - зло выкрикнула Варвара, - Вы меня всё время учите, как вести себя правильно, мол, так и у меня всё в жизни сладится. А вот не ладится! Даже платье моё было позорное, хоть и жемчугом расшитое. Какая-то бедная выскочка, не пойми кто, оделась по моде наравне с царевной, а я будто из пограничного гарнизона приехала. Причёску вы мне откуда такую, как вчера, придумали? Из своей молодости? "Ах, так мы заколки с камешками повтыкаем, богатство покажем!" Показали? А нужно оно Назару, это наше богатство? Ему девка эта нищая нужней оказалась!
   - Но ты ж сама говоришь - непонятно ещё, из-за чего драка случилась.
   - Плевать мне, из-за чего началось, - закричала Варвара, - Главное, после этого Назар ту девку обморочную к себе в дом повёз, а меня шофёру поручил.
   - Знаешь, что? - завелась в ответ её мать, - Этот твой Назар до сих пор предложение тебе сделать не удосужился, хоть отцы ваши давно сговорились об том. Балбес он, вот что! Драку прямо у императорского дворца учинил, позорище какое! Может, и к лучшему, если он другой достанется, и её всю жизнь мучить будет своими выходками, а не тебя. А ещё, не хотела я раньше говорить, расстраивать тебя, а теперь скажу.
   Женщина выгнала горничную из комнаты и продолжила, понизив голос, чтобы никто не мог подслушать.
   - Говорят, Назар этот ездит часто в деревню одну, и навещает там бабу молодую. Замужнюю. И у бабы этой будто есть уж деток несколько, и старшие - два сына. Ровесники, да только один - тёмненький, а другой - светленький, и друг на друга непохожие. Говорят, светленький этот - наверно сын его от какой-то девки деревенской, после рождения отданный в другую семью. И Назар к своему сыночку-то и ездит всё время, навещает, деньгами помогает. Признаёт, выходит. Надо ли тебе, невинной девице, этакого мужа, с ублюдком прицепленным? Да ты пойми, - уже в полный голос продолжила женщина, - только узнают, что у банкира Автухова дочка свободна, тут же у дверей женихи толпиться начнут.
   - За приданым они начнут толпиться, а не за мной, - шмыгнула Варвара.
   Однако видно было, что эта воображаемая картина ей понравилась.
   - Ну а Свешникову, балбесу, видишь, и приданого не нужно. Вот и пусть позорит свою семью драками, ублюдком да связью с худородной девкой. Она и на бал-то не попала бы, если б Духосошественский её с собой не захватил, как первую подвернувшуюся под руку. Пошли завтракать, доченька, все уж ждут нас, за тебя переживают. Там слойки твои любимые испекли с вареньем...
   - С вишнёвым?
   - Не знаю. Пойдём вот вместе и посмотрим, с каким.
  
   - Здравствуй, тётя.
   - Василий? - удивилась Прасковья, - Что с твоим лицом? Ты дрался?
   - Это я за завтраком при всех расскажу, всё равно шумиха в свете наверно будет. А к тебе я пришёл заранее по другому вопросу. Знаю ведь - как ты решишь, так в доме и будет. Дядя Никодим только тебя слушает.
   - Ну входи, садись вот рядом, да говори. Время у нас есть немного.
   - Я хочу жениться на Марии Таволжанской. Мы с ней любим друг друга по-прежнему.
   - Не может быть и речи. Она вампир.
   - Я хочу выделиться, своим домом зажить. Помоги, чтобы с выделом имущества дядя меня не обидел.
   - И опять нельзя. Ты же Духосошественский по фамилии, а мы все одним домом живём, только девиц в другие семьи замуж отдаём. Нельзя допускать раскола.
   - Дом наш разросся сильно, и продолжает разрастаться, - возразил Василий, - Но да не о том речь. Я твёрдо решил нынче ночью - если меня добром не отпустят, я фамилию возьму нашу исконную. Жопкин. Имею право, и государь мне в этом не сможет отказать. Думаю, Мария и за такого меня пойдёт.
   Прасковья медленно встала и вытянулась. Лицо её было бледным, а ноздри гневно трепетали.
   - Ступай, - приказала она, - Никому не говори пока. Решение после узнаешь.
  
   - Фёкла-а, просыпайся. Тебе пора.
   - Что? Петенька, который час?
   - Время завтрака.
   - Ох! Как же это я? - Фёкла подскочила и судорожно кинулась одеваться, - Проспала ведь! Меркушев меня теперь выгонит, непременно.
   - Увольняйся. Не по тебе эта работа.
   - Так а жить мне на что?
   - Я тебя содержать буду. Только жениться не смогу, сама понимаешь - семья, клановые интересы... Я уже помолвлен практически с Юлией Свешниковой.
   - Но... как же ты будешь - и со мной, и с женой...
   - Ничего, - хохотнул Градов, - меня на вас двоих хватит.
   - А если я понесу от тебя?
   - Об этом и думать забудь, - строго сказал Пётр, - Забеременеешь - я жизненную силу из плода вытяну, и ты мёртвое дитя скинешь.
   - Петенька, я... мне всё-таки подумать надо. Я люблю тебя сильно-сильно, но ведь я не простолюдинка, у меня и аттестат, и приданое небольшое есть. Идти в безмужние содержанки для меня унизительно.
   - Ну-ну, подумай, - соблазнительно потянулся Градов и зевнул, - А я посплю ещё здесь, если не выгонишь.
  
   ГЛАВА 9
  
   Никодим Духосошественский восседал во главе обеденного стола аллегорией скорби и гнева. Члены большой семьи, видя это, проходили к столу и рассаживались в боязливой тишине. Когда, наконец, все собрались, Никодим уставил взгляд в Василия, сверкающего синяками под глазом и на скуле.
   - Ну? - сказал Никодим, - Говори, племянничек. Рассказывай, как ты умудрился весь наш клан опозорить, зачем напал на Свешникова Назара да чуть не убил его?
   - Свешников сам спровоцировал драку, - ответил Василий, - он был пьян и говорил оскорбительные слова в мой адрес.
   - А ты и повёлся? Или ты тоже был пьян? Ты же первый его ударил. Где была твоя выдержка?!
   - А вы все как думаете - легко мне было пережить встречу с Марией на этом балу, первый разговор с ней после расторжения помолвки? Я каменный, по-вашему? - повысил голос Василий и быстро оглядел всех, - Вот и не сдержался, когда этот Назар меня обозвал засранцем. Говорю же, Свешников намеренно добивался драки.
   - С чего бы это?
   - Уверен, он приревновал ко мне Дестини. Сказал сначала, что я счастливец.
   - У них что, отношения? - спросила Прасковья.
   - Не думаю, иначе Назар сам пригласил бы её на бал. Но, наверное, есть симпатия. Взаимная причём.
   - С чего ты взял, что взаимная? - хмуро спросил Никодим, - Или она кричала что?
   - Нет, молчала. Но она отдала ему почти всю свою энергию, когда увидела, что я могу его убить или покалечить.
   - Думаешь, она его спасала? - гневно спросила Прасковья, - Аль не видишь, что этим она и тебя, дурака, спасла, оградила от смертоубийства? Девушка не в нашем клане росла, не обучена правильно в донорстве.
   - Не знаю, - устало выдохнул Василий, - Получается, что и впрямь так, спасла. Но в тот момент я этого не понимал.
   - И поэтому бессознательную Дестини не ты повёз к нам или к ней домой, как должен был, а Свешников - к себе.
   - Да.
   - Да-а, - протянул Никодим, - Путята, ты сына своего воспитывал вообще?
   - Воспитывал, брат. Да по вчерашнему видно, плохо он усвоил мои уроки. Я принесу за него извинения Свешниковым.
   - Не надо, - возразил Василий, - Не думаю я, что Назар скроет от своих, что сам виноват.
   - Ты, Василий, не дорос ещё до понимания политики домов и кланов, - заявила Прасковья, - Пока между кланами не будет переговоров и не будет совместно и прилюдно поставлена точка, в этот конфликт кинутся вбивать клинья все, кому не лень. Наверняка, сегодня же журналисты начнут вашу драку в газетах мусолить, а там и доброхоты помогут раздуть, так и до государя дойдёт. Так что к Свешниковым обращаться надо, конечно. Только не Путяте к Мирону, а выше - Никодиму к Власу, - подытожила она.
   По лицу Никодима видно было, что предстоящий разговор с главой вампирского клана радует его не больше, чем зубная боль.
   - А ты, Васька, стыдобушка наша синекастая, - едко сказал он, - нынче же чтоб попросил прощения у девицы Сондер! А простит или не простит, ей решать.
   Никодим привычно бросил взгляд на Прасковью, ожидая, что та сейчас присоветует, как племяннику наладить всё с девицей, но Прасковья почему-то молчала, постукивая пальцами по скатерти, словно что-то обдумывала...
  
   Тина проснулась лишь к полудню. Она открыла глаза и внимательно смотрела на сидящую рядом с её кроватью женщину - горничную по имени Роза. Та сложила руки на поручни кресла, склонила голову набок и спала. Тина решила не шевелиться, чтобы не разбудить её и дать самой себе время подумать.
   Что ж, она снова в доме Свешниковых. Потому что осталась без сил и её сюда доставил Назар, конечно. Как-то это уже смахивает на привычку. Ладно - тогда, в первый раз, она лишилась энергии, потому что Назар у неё забрал её. А может, она сама неосторожно выплеснула слишком много эмоций во время его поцелуя? Об этом Тина старалась не думать. Но почему она так выложилась вчера? Это нужно было понять, предельно честно разобравшись в себе. Потому что гнать от себя эти мысли, игнорировать собственные порывы было уже опасно.
   Вчера на её глазах Василий и Назар подрались, и в какой-то момент Тина увидела, что Назару грозит нешуточная опасность. Да, она хотела его спасти, потому что... стоп, сейчас она думает не о чувствах, а о собственной энергетической несдержанности. Люди не ведут себя так, как она, это просто неприлично. Бывает, конечно, что мать отдаёт своему заболевшему дитя почти все свои силы, и никто не может осудить её за это. Вообще один из любящих может пожертвовать собой ради выживания объекта своей любви - об этом написана масса слезливых книг и театральных пьес. Но так жертвовать для чужого человека, который о том и не просит? Никто так не делает.
   Ведь бабушка хорошо научила её закрываться... Вот оно - бабушка. Все годы, пока Тина росла, бабушка тянула из неё энергию. Что противозаконно вообще-то - выкачивать энергию из несовершеннолетних. Это должно быть по согласию, а возраст согласия донора - восемнадцать лет. Но бабушка до сих пор скрывает от общества, что она вампир, даже боится зарегистрироваться, как положено. Вынуждать Тину делиться энергией бабушка привыкла тем, что вызывает у внучки сильные эмоции - страх, стыд, возмущение. То есть то, что было для Тины разрушительным и болезненным. В результате Тина привыкла в любой момент быть готовой отдавать энергию сама, как только она понадобится бабушке и та начнёт свою "игру" - лишь бы скорей прекратить, избежать этой боли. Отдавать свою силу дорогому человеку в любых количествах, открываясь полностью - вот к чему она привыкла. Бабушка всегда контролировала их беседы и умело прекращала переживания Тины, как только начинался "перебор". Но вот - итог - Тина не умеет самостоятельно дозировать отдачу, особенно в минуты сильного волнения.
   Конечно, бабушка научила бы её и этому... если бы умела сама. Тут ведь теоретических знаний недостаточно.
   Найдя для себя ответ, Тина непроизвольно шевельнулась в кровати. Горничная рядом с ней тут же проснулась и принялась хлопотать. Помогла ей сесть, вручила бокал сладкого чаю, хоть и не горячего, но по летнему теплу вполне годного. Потом помогла встать и одеться. Оказалось, кресло, в котором она до этого дремала, снабжено колёсиками. В доме Свешниковых, похоже, было всё и на все случаи жизни.
   Роза усадила Тину в это кресло и подвезла её к телефонному аппарату, чтобы та могла позвонить бабушке.
   - Когда вас привезли, госпожа Хельга уже звонила вашей бабушке, - сказала горничная, - Она поставила её в известность о том, где вы и что с вами. А ещё госпожа Хельга просит вас не торопиться домой, а прежде отдохнуть как следует и побеседовать с ней.
   Тина принялась крутить диск, набирая домашний номер.
   - Прости, бабушка, я заставила тебя волноваться, - слабо сказала она, когда Евдокия Агаповна ответила.
   - Внучка, ничего со мной не случилось. Сейчас главное - ты и твоё состояние. Возвращайся домой, я о тебе позабочусь.
   - Мне передали, что Хельга Свешникова хочет побеседовать со мной.
   - Уверена, госпожа Хельга - в высшей степени воспитанная дама и не причинит тебе вреда, - тут же согласилась бабушка.
  
   Хельга в изящной соломенной шляпке сидела в саду. В руках она держала букет лаванды, которую с удовольствием нюхала. Роза подкатила к ней кресло с Тиной и ушла.
   - Лаванда прекрасно успокаивает мои нервы, - сказала Хельга после приветствий.
   - Моя бабушка тоже часто нюхает её. Только в засушенном виде, покойный ныне дедушка дарил ей букетик по молодости.
   - Хорошо. Десс, вы можете мне рассказать, что случилось вчера после бала, из-за чего у Назарушки вышла ссора с вашим спутником? Если такой рассказ вас не сильно взволнует, конечно.
   - Я сейчас не в состоянии хоть сколько-нибудь волноваться, - слегка улыбнулась Тина, - Могу и рассказать то, как видела я.
   Тина без эмоций поведала о событиях после императорского бала, вплоть до собственной потери сознания. Хельга задумалась.
   - Значит, это мой сын первым повёл себя оскорбительно?
   - Да.
   - Вы, случайно, не знаете, что его заставило? Ведь он так никогда не вёл себя раньше. А с прошедшего Дня энерговампира его будто подменили...
  
   Тина опустила взгляд. Хорошо, что во время душевного опустошения ей недоступно и смущение.
   - У меня есть кое-какие мысли на этот счёт, но они, возможно ошибочны. В любом случае, делиться ими я не готова.
   - О, простите, конечно, я не могу спрашивать вас о таком. Просто Назар сегодня ещё не спускался, и я ничего толком не понимаю. Но о вас самой я могу спросить?
   - Да, конечно, - ответила Тина, уже предчувствуя, что это будет за вопрос.
   - Зачем вы так сильно выплеснули энергию? Вы же могли погибнуть.
   - Сегодня утром я сама для себя искала этот ответ. Думаю, я просто не умею дозировать отдачу энергии. Бабушка всегда сама руководила этим процессом. Моя задача была - максимально открываться в разговорах с ней, а она забирала столько, сколько ей нужно.
   Хельга молча смотрела на Тину расширенными глазами.
   - Бедная девочка, - проговорила она, наконец, - Теперь я понимаю, почему Назар пришёл тогда ко мне...
   - Моя бабушка любит меня, - сказала Тина, - совершенно искренне любит. И заботится обо мне.
   - Да, разумеется, - сказала Хельга и спрятала лицо в букете с лавандой.
   - Что теперь будет? - спросила Тина, переводя тему, - Василия с Назаром не привлекут к ответу перед законом?
   - Ах, не знаю. Духосошественские могут предъявить нам претензии за непотребное поведение Назара. С них станется использовать любую возможность навредить нам, вампирскому клану.
   - Не думаю, - возразила Тина, - Ведь тогда Василию придётся объяснять, почему он ответил на оскорбление не словом, а дракой.
   - А вы не знаете, почему, действительно?
   - Василий перед этим встретился со своей бывшей невестой. И имел с ней очень волнительный разговор. Поэтому был на взводе.
   - Он что, говорил с той девицей прямо в вашем присутствии?
   - Да, - слегка поморщилась Тина.
   - О, какая бестактность, - проговорила Хельга, - А потом он ещё и отстранился, позволил Назару помогать вам... Спасибо, Дестини, вы вдохнули в меня надежду, что удастся избежать межкланового конфликта.
   - Только прошу не присылать мне новых подарков за это, - невесомо улыбнулась Тина, - Вы и так были очень щедры со мной.
   - Но на обед вы останетесь у нас, надеюсь?
   - Нет, благодарю, мне хочется домой. Ведь ваш шофёр отвезёт меня?
  
   В кабинете главы клана Духосошественских бушевала буря. В лице этого самого главы. Присутствующая при сём Прасковья представала спокойным каменистым берегом.
   - Ты умом повредилась, Парашка! Где это видано, чтобы мужчина по фамилии Духосошественский взял женой вампира, да своим домом зажил?! Когда ещё деды-прадеды завещали - не делить наш дом, иначе распря между родными рано или поздно начнётся.
   - Я не всё сказала. Василий угрожает сменить фамилию.
   - Так запрещено ведь дворянству, - растерялся Никодим, - Только по указу государя императора... А он такой указ не издаст, и я его о том специально просить буду.
   - Не запрещено, если фамилию берёт муж от жены или свою исконную. Василий говорит, что если мы его добром не выделим, он исконную фамилию и возьмёт. Жопкиным станет.
   Никодим рухнул на стул и стал хватать ртом воздух.
   - Позорить нас вздумал?! Да я его как гниду...
   - Успокойся, Никодим, - повысила голос Прасковья, - не время сейчас о расправе помышлять. Надо о деле подумать. У меня уж было немного времени для розмысла, и я вижу - есть неплохой выход, как разом решить несколько дел.
   - Какой ещё выход?
   - Тебе ведь переговорить надо со Власом Свешниковым? Вот и скажешь ему, что Василия ты своей волей накажешь за несдержанность. Будет он на том настаивать, или не будет, а ты всё равно так скажешь. И Василия мы отделим, только для всех это будет не как уступка его просьбе, а как наказание - мол, это не он, а мы его из дома выгнали и фамилии лишили. Тогда и упрёка дому никакого не будет, и молодёжь нашу от строптивости отучим, и со Свешниковыми замиримся. Может и для коммерции пользу извлечём, сделку какую-нибудь с ними выговорим.
   - Никакого Жопкина возникнуть не должно! - потребовал Никодим, подумав над раскладом, - Не хватало ещё посмешище над нашим кланом устраивать.
   - Разумеется. Пусть Васька фамилию жены берёт. Так сильнее его уязвим.
   - Ладно, зови актуариуса. Говорить официально будем со Свешниковым по телефону.
   После успешных переговоров довольный Никодим резюмировал:
   - Ох и хитра ты, сестрица, ох и мудра! Уродилась бы мужчиной - держать бы тебе свой клан!
   "Так я и держу" - подумала Прасковья.
  
   Дома бабушка взволнованно хлопотала над Тиной.
   - Приляжешь, может, внучка? На-ка вот, киселька ягодного испей.
   - Нет, я уже выспалась. Посижу, порисую в своей комнате. И кисель там потихоньку выпью.
   Но спокойно порисовать Тине не довелось. Вскоре нерешительно вошла бабушка с газетами и журналом в руках.
   - Ну что там пишут, бабушка? - усмехнулась Тина.
   - Ох, Дестини, уж не знаю, показывать ли тебе. Волноваться ведь будешь.
   - Не бойся, я примерно представляю. Драку журналисты никак не могли обойти вниманием.
   И действительно. Балу традиционно была посвящена первая полоса газеты, а вот разворот во всех подробностях и со словами уже опрошенных очевидцев был посвящён "ужасному инциденту". Версии для возникновения ссоры, приведшей к драке, выдвигались самые разные, особенно муссировалась тема конфликта крупнейших вампирского и донорского кланов, вспоминалось от царя Гороха, кто из них кому и где перешёл дорогу.
   Было там, однако, высказано и иное мнение. В отдельной статье. Дескать, банально подрались два парня из-за одной девицы. Вроде, молодой Свешников оказался влюблённым в ту, которую у него увёл Духосошественский. Из-за этого он даже после драки бросил свою спутницу на попечение шофёра, а девицу ту буквально похитил. Она отдала ему почти все свои силы, благодаря чему он и из драки вышел, и девицу, как трофей, смог умыкнуть. Кульминацией интриги задавался вопрос - кто же эта "ля фам фаталь", роковая женщина, столкнувшая меж собой таких завидных женихов империи? И, поразительной развязкой, ответ - дебютантка сезона Дестини Сондер.
   Надо отдать должное журналистам - успели они выяснить о ней немало. И её успешное обучение в институте благородных девиц, и то, что она - чистый донор, и всё главное о её семье. Тут журналист, подписавший статью, намекнул на возможные интересы Духосошественских или Свешниковых во Франции, но, сказал он, характер этой версии всё-таки заключается в романтике, а политикой пусть интересуются авторы других версий. Естественно, были здесь и фотографии - её с Василием и Назара со спутницей, но газетные снимки были некачественными, толком и лиц не разглядеть.
   Качественными были снимки в журнале. Журнал, к счастью, тему драки проигнорировал. Основное внимание он уделил другому - оформлению бального зала, напиткам с закусками, музыке и танцам, нарядам императорской семьи и гостей. Но особенное внимание, конечно, привлекло новое направление моды, которое традиционно объявили стране царевна Софья, её приближённая Юлия Свешникова и, неожиданно, дебютантка Дестини Сондер, что явно приятельствует с младшей Свешниковой и представлена царевне. Снимок, который являл их троих, стоящих вместе в облегающих силуэты платьях, так и был озаглавлен - "Три грации".
   Тина осталась спокойна. Именно журнал будет много лет храниться во всех домах и многократно перечитываться, особенно наступившие полгода, до следующего бала. А газеты... уже завтра найдут новые темы для обсуждения. Главной же причиной спокойствия Тины было отсутствие привычки быть объектом внимания света. У неё не было репутации, которую следовало тщательно поддерживать в глазах общественности, некому даже показать газету с журналом - вот, мол, я. Так что она читала эти статьи так, будто в них написано о ком-то другом, не о ней. А Тине Львовой не место в фокусе внимания центральной прессы Российской империи.
   В дверь позвонили, и бабушка ушла открывать. Вернулась она, закусив губу. Вскоре стало ясно - от сдерживаемого смеха.
   - Внучка, к тебе молодой человек пожаловали. Ты как, по своему состоянию, примешь ли его?
   - Да, бабушка, - удивилась Тина такому докладу.
   Евдокия Агаповна посторонилась, и в комнату к Тине вошёл Василий, лицо которого сияло синяками. Выражение лица его, однако, сияющим назвать было никак нельзя. А вот насупленным - вполне.
   - Бабушка, - позвала Тина, чувствуя, как бодрящие нотки веселья зарождаются и в её эмоционально опустелой душе, - разведи бадягу для нашего гостя, пожалуйста. Похоже, о Василии Путятиче до сих пор никто не позаботился.
  
   ГЛАВА 10
  
   - Благодарствую, - не стал отвергать помощь Василий, - Я к вам с почтеннейшей просьбой о прощении.
   - Что за срочность с этим? - улыбнулась Тина, складывая газету.
   - В доме у нас сейчас обстановка такая, что... - тоскливо махнул рукой Василий, - абы куда сбежать хочется. А ваш дом для меня самым уютным прибежищем кажется.
   - Так за что вы просите прощения? - спросила Тина после некоторого молчания.
   - За своё недостойное поведение на балу и после него. Не ожидал просто той встречи с Марией... А главное - за то, что, возможно, морочил вам голову. Невольно. Поверил старшим, сам со своей невестой всё до конца не выяснил, а уже за вами стал ухаживать.
   Евдокия Агаповна зашла с подготовленными примочками и помогла приложить их к лицу Василия. Услышанное было для неё новостью, и от выражения возмущения её остановила только спокойная улыбка Тины.
   - А теперь вы всё для себя выяснили? - спросила девушка.
   - Да. Я решил жениться на Марии. И стану бороться за это, даже если дома будут возражать.
   - Я вас прощаю, Василий Путятич, - сказала девушка, - Простите и вы меня, что не смогла вытерпеть увиденное после бала.
   - Тут вам не за что извиняться. Это я виноват - и повёлся, драку начал, и разъярился бескрайно, чем вас шокировал. А вы своим поступком спасли нас обоих со Свешниковым от гораздо худшего, что могло случиться тогда.
   - Да, пожалуй, - не стала отнекиваться Тина и вздохнула, - Но при этом сама чуть концы не отдала.
   - Скажите, могу ли я как-то загладить свою вину? - спросил Василий.
   Тина немного помолчала, убедилась, что бабушка вышла на кухню и не слышит их, а потом кивнула:
   - Можете. Я не умею ограничивать энергию, которую отдаю добровольно. Научите меня.
   - Дестини, но эти техники являются секретами нашего клана, - растерялся Василий, не ожидавший такой просьбы.
   - Жаль, - разочарованно сказала Тина, - Как вы видели, это может кончиться для меня очень плохо. Вампиров обучают выживанию в фонде государыни императрицы. А нас, доноров, получается, и обучить некому, если мы не состоим в клане.
   - Но я думаю, как-то же все доноры делятся между собой основами, даже вампиры о них знают...
   - Я росла в закрытом учреждении со строгими правилами. Там нас энергетическим техникам совсем не обучали. Бабушка научила меня закрываться и защищаться от нападения энерговампира. Но она не владеет умением, которым может владеть только донор.
   - Что ж, думаю, я могу подсказать вам метод, который вы уж разовьёте сами.
   - Извольте.
   - Тут просто. Вы же прекрасно владеете сдержанностью в поведении. Иной раз вам хочется смеяться, спорить, кричать, но вы этого не делаете. Почему? Вы сдерживаете внешние проявление своих эмоций. Понимаете - не сами эмоции, а их проявление. Точно так же с энергией. Сравните для себя выплеск энергии с громким криком, к примеру. И, когда вы захотите отдать силу, делайте это с той "громкостью", которая прилична и соответствует ситуации. Тренируйте в себе этот навык. И помните - внешние действия служат дополнительной меркой для отдачи энергии.
   - Как это?
   - Возьмём вот вчерашний ваш выплеск. Если бы вы сопроводили его спокойными негромкими словами "Пожалуйста, прекратире драку", то, какие бы эмоции вы ни испытывали внутри себя, полностью вы силу, вероятно, не выплеснули б - ваши внешние сдержанные действия помешали бы этому.
   - Спасибо. Я, кажется, что-то поняла. Теперь дело за практикой, - улыбнулась Тина.
   - Знаете, Дестини, мне кажется, я за это время привязался к вам, вашей бабушке, вашему дому, - признался вдруг Василий, по-прежнему придерживая примочки с бадягой, - Мне будет не хватать этого.
   - Я бы с радостью предложила вам заходить по-дружески, - вздохнула Тина, - но, боюсь, окружающие нас не поймут.
  
   Евдокия Агаповна обладала достаточно тонким натренированным слухом, чтобы улавливать главное в беседе внучки и её гостя. Ей, конечно, было жаль, что сорвался такой выгодный вариант замужества Дестини, но в то же время она чувствовала и облегчение - не придётся оставаться одной или следовать за внучкой в большое донорское гнездо, где ей совсем не место.
   А ещё Евдокия Агаповна с удивлением для себя отмечала, что главенство в их маленьком доме незаметно переходит от неё к внучке. В полном соответствии с аристократической иерархией, если признать, что непутёвый отец Тины несравнимо выше по статусу и знатности, чем она, Евдокия Агаповна. Бабушку, впрочем, эта перемена ролей не смущала - быть опекаемой не менее приятно, чем опекать самой. А уж в том, что внучка никогда не оставит её своей заботой, не бросит на произвол судьбы, она не сомневалась.
   Так что ей остаётся лишь помогать Дестини крепко вставать на собственные ножки, наилучшим для неё образом. К примеру, отвечать на телефонные звонки, которых внучка вообще будто и не слышит - не придаёт им никакого значения, полагая, что они её не касаются. Но это не так. Помимо звонков от приятельниц самой Евдокии Агаповны, прочитавших сегодняшние газеты с журналом, звонят и другие люди. Журналисты просят об интервью, какие-то незнакомцы желают исправить этот досадный недочёт - отсутствие знакомства, родители просят о протекции для своих дочерей, обещая финансовое вознаграждение, и тому подобное. Евдокия Агаповна вежливо всем отвечала и записывала обращения в блокнот, обещая заняться этим в ближайшее время, как только у её внучки появится свободное время.
   Когда раздался новый звонок в дверь, бабушка быстро закончила разговор с очередным просителем и пошла открывать. Перед ней стоял Назар Свешников, отсвечивающий синяками не менее ярко, чем давешний гость.
   - Вы, верно, к Дестини? - спросила Евдокия Агаповна, вновь прикусив губу.
   - Да, если можно, - кивнул парень.
   - У неё сейчас другой посетитель, но, думаю, и вам она будет рада. Если только вы не станете забывать о своём воспитании.
   - Да, конечно. Простите, - пробормотал Назар и последовал за бабушкой.
   - Внучка, тут к тебе ещё один гость. Я не решилась отказать ему в приёме, - сказала бабушка и посторонилась, пропуская новое действующее лицо на сцену.
   Сама Евдокия Агаповна осталась в проходе, по-хозяйски сложив руки у груди, намереваясь наблюдать за порядком и ни за что не желая пропустить это действо - встречу двух вчерашних драчунов вместе с причиной драки. Бабушка ведь была энерговампиром, как-никак.
   А посмотреть было на что. Каждый из троих молодых людей был настолько впечатлён встречей, что на некоторое время потерял дар речи. Первой отмерла Тина.
   - Эмм... бабушка, разведи ещё бадягу, пожалуйста.
  
   Мирон Свешников, оповещённый заранее о визите, самолично встретил Силу Градова у входа в дом и проводил в свой кабинет.
   Первым делом Мирон поздравил старшего по возрасту и по статусу гостя с рождением внучки.
   - Спасибо, - улыбнулся Градов, принимая бокал с вином, - чувствую, за семейным столом в нашем доме скоро будут преобладать женские да девичьи лица. Что только радует меня-старика.
   - Понимаю, понимаю, - кивнул Мирон.
   - Только такая уж судьба у девиц - менять семью родителей на семью мужа. С этим я и пришёл к вам сейчас. Мой младший сын, Пётр, любит вашу дочь, Юлию. И не без взаимности, судя по всему. Ухаживал он за ней, с вашего согласия, два года. Вчера он сказал мне, что испросил согласия Юлии на брак и она таковое дала. Так что, не пора ли нам породниться?
   - Двум крупнейшим вампирским кланам породниться сам бог велел, - улыбнулся Мирон, - Юлия о вашем сыне всегда говорит с любовью, верно. Хоть, признаться, и жаль мне с любимой дочкой расставаться, но не имею других причин откладывать с объявлением помолвки.
   Мужчины согласовали перечень основного приданого, договорились через пару недель провести приём в доме Свешниковых, где объявить о помолвке, а свадьбу уж сыграть у Градовых.
   Главные лица, как водится, решили главные вопросы и разошлись, а актуариусам кланов полагалось спешно работать дальше - готовить соответствующие контракты. Соответственно, масса прочих работников и служащих двух кланов с окончанием этой встречи получила новую порцию работы.
   Получил работу и ещё один человек, кто не был предусмотрен ведомостями о выплате заработной платы, а сжимал в кармане тряпицу с завязанными в ней монетами - аванс за совершение чёрного дела.
  
   Сразу после ухода гостя Свешниковы собрались на обед.
   - Ну что, папа, ты меня просватал? - радостно улыбалась Юлия.
   - Через две недели твоя помолвка, - добродушно усмехнулся Мирон, - готовьтесь к приёму у нас.
   - Есть ещё время, чтоб передумать, - вставил Влас, - Градовы эти... мутные люди.
   - Не слышала, чтобы Лукерья жаловалась, - возразила Хельга, - Напротив, по всему видно, что она довольна своим браком с Михеем. И Пётр наверняка такой же, как его брат.
   - Внучка, приглашай в эти дни своего жениха к нам обедать или ужинать, - сказал Влас, - рассмотрим его получше.
   - А где Назар? - спросила Юлия, - Читали, что он отчебучил вчера? Жаль, я своими глазами не видела.
   - Уехал куда-то, - обескураженно сказала Хельга, - Вышел из комнаты, спросил, тут ли Дестини, и ушёл. Куда он с таким лицом избитым, не знаю...
   - Охрана за ним поехала? - спросил Влас.
   - Да, я посмотрела за этим.
   - Назара тоже надо женить, срочно, - заявил Мирон, - Я уже говорил о том. Чем дольше он остаётся в холостяках, тем больше начудить успеет. Разгребать за ним не поспевать будем. Сегодня с Духосошественскими обошлось, а завтра чего ждать?
   - Ах, женить, да на ком? - спросила Хельга, - Для него нет подходящей невесты.
   - Тебе, мама, все невесты для твоего Назарушки неподходящими кажутся, - беззлобно усмехнулась Юлия.
   - Да хоть на Варваре той же, - ответил Мирон жене.
   - Автухов звонил мне сегодня, - сообщил Влас, - они намерены объявить общественности размер приданого за дочерью и то, что она свободна. Выбирать жениха будут. Следует понимать так, что Назара они видеть зятем более не желают.
   - Ну и к лучшему. Мне эта Варвара показалась глупой, - махнула рукой Хельга, - Да и некрасива она. То есть сейчас ещё ничего, конечно, пока юна, а с возрастом будет копия мамаши-крокодилицы, так же во время бала у стеночки да за колоннами от людей станет прятаться. Одно достоинство, что богатство отца.
   - А как тебе эта девица-донор, Сондер? - спросил её Влас.
   - Дестини? О, прелестная девочка - добрая, воспитанная. Очень искренняя. Жаль, совершенно не знатная и бедная.
   - Ты что, мама, не заметила, что Назар влюблён в Тину? - спросила Юлия.
   - Не болтай глупостей, дочка. Он просто жалеет её и испытывает благодарность за помощь. Она же практически простолюдинка - отец, кем бы он ни был, её бросил ещё в раннем детстве, а мать до брака даже не была дворянкой. Воспитывается бабушкой, которая имеет ненаследственное дворянское звание лишь по мужу, обер-офицеру. Нет-нет, такой невесты у Назарушки быть никак не может. Опять же - она донор, а у нас - вампирский дом. Мы и фонду оттого попечительствуем...
   - Наш дом не всегда был полностью вампирским, - заметил Влас, - Моя мать была донором.
   Хельга равнодушно пожала плечами. Её главных возражений это не отменяло.
  
   После обеда Влас вызвал к себе секретаря.
   - Соедините меня по телефону с нашим послом во Франции.
   - Борис Андриянович? Здравствуй, дорогой! - улыбнулся он, когда связь была установлена, - Как там жизнь в ваших заграницах, здорова ли Людмила Феоктистовна? А детки ваши? Ну славно, славно... Я что тебя от дел отрываю - просьба у меня к тебе пустячковая есть, не в службу, а в дружбу. Вы ведь там получаете наш столичный журнал "Ведомости"? Сегодня как раз пришёл? Хорошо. Так я тебя прошу, ты один экземпляр этого журнала возьми, под фотографией "трёх граций" обведи карандашом имя "Дестини Сондер", да нарочным отошли к главе клана Сондер. Филиппу Сондеру лично в руки чтоб передали. А как он получит, дай мне знать... Да нет, что ты, какая коммерция? Тут дела амурные - внучок мой, Назар, к дочке этого Сондера от первого брака интерес проявляет... Ага, серьёзный. Ха-ха, вот подрастёт твой Павлушка, не так закрутишься, вспомнишь меня ещё...
   По окончании разговора Влас отдал новое распоряжение:
   - Когда из посольства отзвонятся, будьте готовы соединить меня с главой клана Сондер в Париже.
  
   Было видно, что Назар отказался бы от примочек, если бы не видел перед собой Василия, вольно рассевшегося на диване с такими же примочками на лице.
   - Может, я помешал вашей беседе? - всё-таки проявил он вежливость, присаживаясь в кресло.
   Вопрос, однако, был задан таким тоном, будто подразумевалось - помешать он никак не мог.
   - А если помешал, ты тотчас встанешь и уйдёшь? - спросил Василий.
   - Не тебя спрашиваю, вообще-то. Не нарывайся.
   - А то что?
   - А то как бы не пожалеть, что только под одним глазом фонарём обзавёлся. Двумя-то светить будет сподручнее, поди?
   - Это кто меня пожалеть заставит? Тот, у кого нос, как слива, и губа, как подушка для иголок?
   - Нет, не помешали, Назар Миронович, - вмешалась Тина, - Василий Путятич вот извинения принёс за своё вчерашее некрасивое поведение.
   Парни смутились.
   - Я тоже с тем же, - признался Назар, - Прошу простить меня, я вёл себя непотребно. И спутника вашего оскорбил, и в драку ввязался, и вас снова до обморока довёл.
   - В моём обмороке вы не виноваты, - качнула головой Тина, - Я сама не рассчитала своих сил. Принимаю ваши извинения и благодарю, что помогли мне тогда, домой к себе отвезли.
   - Вы так быстро уехали, а я хотел поговорить...
   - О чём?
   Назар покосился на Василия, который насмешливо смотрел на него.
   - Хотел спросить, серьёзно ли у вас с Духосошественским, - решился Назар.
   Тина выжидательно взглянула на Василия, но тот вредничал - молчал.
   - Василий Путятич желает жениться на своей невесте, Марии Таволжанской, - вынужденно пояснила Тина.
   - Тогда что он возле вас круги наворачивает? Хотя, вроде как Таволжанская вампиром сделалась... Да, незадача, старшие в клане, поди, взъярились да велели срочно любую девицу-донора сыскать?
   - Моя жизнь - не твоё дело! - прошипел Василий.
   - Моё, раз касается Тины!
   Василий осёкся и посмотрел на девушку. Тина сидела, опустив глаза, и крутила в руках рисовальную кисть для эбру.
   - Что-то не видел, чтобы ты за ней ухаживал, - сказал Василий Назару.
   - Я бы испросил ухаживания, если б ты под ногами не вертелся, на бал её не повёл.
   - А старшие вампиры в клане не против? - насмешливо спросил Василий.
   - Я сам решаю.
   - Ну-ну. Я-то свою "незадачу" уже решил почти, ультиматум главному человеку в клане выдвинул, чтобы жениться на любимой девушке, а ты?
   - Мне не надо ультиматумов выдвигать, моё решение и так примут.
   - Уверен?
   - Почти, - после паузы признался Назар.
   - Ну вот что, молодые люди, - вмешалась Евдокия Агаповна, - вы бы побеседовали меж собой лучше в другом месте, Дестини сейчас слаба, ей отдых требуется, а не нервотрёпка.
   - Простите, - хором сказали парни и поднялись.
   - Всего вам доброго, - кивнула Тина, - Обоим.
   Назар с Василием вышли на крыльцо и посмотрели друг на друга.
   - Она очень хорошая, - сказал Василий, - борись за неё, если любишь.
   - Сам знаю, что мне делать. А ты не лезь.
   - Да как мне не лезть, она мне почти как сестрёнка за эти месяцы стала, - вздохнул Василий, - Она же донор, а у вас в доме одни вампиры. Не место ей там.
   - У нас все по-доброму друг к другу относятся.
   - Повезло. А я не хочу домой идти, - признался вдруг Василий, - Опять начнут пилить и заводить свои нравоучения...
   - Тут недалеко кабачок есть, "Три тараньки". Пошли?
   - Пошли! А машины?
   - Тут оставим пока.
  
   Человек в неприметной одежде рабочего, стоявший в тени под раскидистым деревом, встрепенулся. Не обманул заказчик, когда сказал, что надо выжидать именно возле этого дома, что Назар Свешников обязательно тут когда-нибудь появится. Повезло - в тот же день появился. И одновременно не повезло - за ним следовал автомобиль с тремя людьми охраны. Та машина встала за машиной Свешникова, и охранники оживлённо болтали между собой, поджидали прихода хозяина. А за входом в дом-то и не следили, остолопы! Не заметили, как Назар с каким-то парнем вышел и они пешком по узкой дорожке вдоль стены дома куда-то отправились.
   Что ж, значит, ему остаётся пойти за ними и выждать подходящего момента, чтобы выполнить заказ.
  
   ГЛАВА 11
  
   Кабачок "Три тараньки" славился хорошим пивом и вкусной жареной рыбёшкой, которую порционными горками подавали на широких глиняных плашках. При этом благодаря строгому владельцу кабачка в нём соблюдался порядок и чистота, цены тут не были низкими, и публика обитала в основном приличная.
   Назар с Василием уселись за квадратный столик и к ним тут же подбежал официант с форменной причёской - разделёнными надвое прилизанными волосами. Никакого заказа делать не требовалось - в меню тут не было разнообразия. Поэтому официант споро водрузил на стол две большие кружки с пивом и две плашки с рыбой, а также с услужливым поклоном положил перед гостями матерчатые салфетки для вытирания рук.
   Назар щелчком пальца подбросил в воздух гривенник, который официант ловко поймал, и парни приступили к трапезе.
   - Уфф, то ли дело, - сказал Назар после основательного глотка из кружки, - А то с императорского шампанского до сих пор мутило немного.
   - Всё дело в количестве выпитого, - справедливо заметил Василий, покусывая небольшую рыбину, - Хотя вчера на балу я и сам еле удержался, чтобы не надраться.
   Парни откровенно разговорились о своих сердечных делах. Случившаяся между ними драка, как это нередко бывает с мужчинами, сблизила их.
   Василий с юмором рассказывал о сегодняшнем семейном завтраке, когда его собеседник вдруг резко перестал улыбаться, взгляд его замер, а правая рука откинула полу сюртука и вытащила из-за пазухи револьвер.
   - Назар, ты что? - поразился Василий.
   Назар дёрганым движением перевёл взгляд вбок, где быстрым шагом удалялся от них к выходу какой-то человек. Этому человеку, возможно, удалось бы уйти, но он совершил ошибку. Обернулся. Его короткой встречи глазами со Свешниковым было достаточно, чтобы Назар всё понял и выстрелил. Под шум и панические движения посетителей кабака человек в рабочей форме стал медленно оседать вниз. Назар метнулся к нему и схватил за рубаху у горла.
   - Кто? Кто послал? - прохрипел он, пуская красные пузыри изо рта и оседая на пол вместе с незнакомцем, - Скажи...
   - Гр... - прохрипел тот, пуская точно такие же кровавые пузыри, - Гр... кхх...
   Опешивший Василий не сразу увидел, что из спины Свешникова торчит маленькая рукоятка ножа, лезвие которого полностью вошло в его тело. Оба они - и Назар, и убийца выкашливали кровь, будучи не в силах вздохнуть.
   Василий подскочил к Назару и подхватил его, не позволяя упасть туда, где в агонии судорожно дёргал ногами застреленный человек.
   - Лекаря сюда! Срочно! Свешников ранен! - закричал он.
   К ним подбежали работники кабака и помогли поднять Назара, понесли его во внутреннее помещение.
   - За лекарем побежали, он тут живёт, неподалёку, - отчитался побледневший владелец кабака.
   Василий вливал в Назара энергию порциями. Тот, получив очередную, резко выкашливал из дыхательного пути скопившуюся кровь и судорожно делал вдох. Выдох же вновь был затруднён и сопровождался мучительными спазмами. Из-за недостатка кислорода сознание Назара помрачилось.
   - Домой позвоните, - успел сказать он перед этим.
   Прибежал лекарь, приготовил чистую сложенную простыню и аккуратно вытащил нож с небольшим тонким лезвием из спины раненого. После этого Назара положили на спину и кровь потекла из раны вниз, обильно пропитывая прижатую простыню. Это позволило ему дышать свободнее.
   - Ранено левое лёгкое, - сказал лекарь, прослушав Назара с помощью маленькой деревянной трубки с раструбом, - сердце, к счастью, не задето. Более я ничего не могу сделать, теперь ему потребен покой для заживления раны и жизненная сила от доноров.
   Вскоре приехал семейный доктор Свешниковых вместе со службой клановой охраны. Коротко переговорив с тем, кто оказал Назару помощь, доктор повернулся к Василию.
   - Господину Назару очень повезло, что вы помогли ему дышать сразу после ранения.
   - Надеюсь, он поправится, - устало сказал Василий.
   - Мы все будем надеяться на это.
   Назара унесли в автомобиль и повезли домой. Служба охраны бегала по залу и вылавливала оставшихся посетителей, опрашивая их и записывая для себя их имена. Спросили о виденном и Василия. Он высказал мнение, что нападавший был один, и рассказал, что перед смертью тот вроде что-то говорил Назару. Потом явилась городская полиция, принялась задавать вопросы владельцу кабака, и Василий, наконец, вышел на улицу.
   Это было странно - солнце светило по-прежнему ярко, хоть и опустилось ближе к земле, когда по внутренним ощущениям Василию казалось, что прошло не менее суток с того момента, как он вошёл в это заведение. И целый месяц с тех пор, когда он был гостем Дестини. Автомобиль Василия стоял возле её дома, и он, поколебавшись, решил зайти, оповестить девушку о случившемся.
   Евдокия Агаповна, конечно, ужаснулась услышанному, но больше она перепугалась за внучку - как бы та опять не выложилась, не отдала все свои небольшие сейчас силёнки парню, к которому (бабушка уже точно выяснила это) была неравнодушна.
   - Дестини, ты только не волнуйся, ему помогут, там в клане куча лекарей и доноров, - скороговоркой зачастила она, видя, как побледнела девушка сразу после рассказа Василия.
   - Да, Назар обязательно поправится, - уверенно добавил тот, - я тоже помог ему на первое время, делился своей энергией до прихода лекаря.
   - Это уже второе нападение на Назара, - несчастным голосом сказала Тина, - кто-то настойчиво желает его смерти. А что охрана? Разве при нём не было охраны?
   - Я никого не видел, - развёл руками Василий.
   Он увидел охрану потом. Когда приблизился к своему автомобилю, заметил троих человек, сидевших в отдельной машине, рядом с оставленной машиной Назара.
   - Приветствую безработных, - язвительно сказал им Духосошественский, начальственно поставив руки на пояс, - Назар Миронович подвергся нападению в кабаке "Три тараньки" и уже увезён домой, раненным. Оба автомобиля можете сдать в клановый гараж.
  
   Хельга в слезах глотала таблетки и запивала их водой.
   - Мирон! Влас! Почему вы до сих пор не разобрались с тем, кто хочет убить Назарушку? Почему ваша охрана даже не заметила, как Назар пошёл в тот кабак? Неужели вам наплевать на сына и внука? Чем вы заняты вообще, что может быть важнее его жизни?
   - Хельга, наши сыщики расследуют... - попытался оправдаться Мирон, - Они уже всех обиженных девиц обошли, клановую коммерцию пересматривают, кому мы могли насолить. Мы же точно не знаем причины этих нападений на Назара.
   - Плохо расследуют! - гневно вмешалась Юлия, - Кто были те убийцы?
   - Первые двое - жители одной деревни, которые давно оторвались от общины, подались в разбойники, - сказал Влас, - сегодняшнего убийцу пока не опознали.
   - Надо всех жителей в их деревне перетрясти, может, у них дружки остались, которые что-то знают! - сказала Юлия.
   - Не можем мы их трясти, это не наша деревня.
   - А чья?
   - Градовых. Сила не даст нашим сыщикам там работать.
   - Мы же с Градовыми почти породнились, как же он не даст? - спросила Хельга.
   - Не дал бы до помолвки, - поправил себя Влас, - теперь, может, и разрешит.
   - Я сама Петра попрошу, - добавила Юлия, - надо же что-то делать!
   - Ну что же Назар без охраны-то пошёл, почему не кликнул её? - пробормотал Мирон.
   - Потому что Назар не должен только и делать, что про охрану помнить, - хмуро ответила Юлия, - это не его, а их работа - следить за безопасностью моего брата.
   - Расслабились за месяц, - хмуро сказал Влас.
   В комнату вошёл лекарь.
   - Назар Миронович слаб от потери крови и от раны, но он в сознании. Желает наперво поговорить с отцом и дедом.
  
   Влас с Мироном зашли в комнату, где на широкой кровати полусидел Назар, оперевшись спиной на подушки. Находящийся рядом парень - клановый донор - по знаку Власа покинул комнату.
   - Как ты, сынок? - спросил Мирон, - болит?
   - Выкарабкаюсь, - попытался улыбнуться Назар, - болит.
   - Убийца что-то сказал тебе? - спросил Влас.
   - Я спросил, кто его послал, и мне сперва показалось, что он хотел ответить "Градов", но наверное это был просто предсмертный хрип.
   - Почему тебе показалось, что он хочет это слово сказать?
   - Да начал он со звука "гр", а потом закашлялся, и всё, а дальше я уж сам не мог слушать.
   - Не может быть такого, чтобы Градовы были причастны! - Мирон недоумевающе посмотрел на отца, - Мы ж с ними родственники почти, спора меж нами и обид никогда не было.
   - Если ты не видел, не значит, что не было, - обеспокоенно возразил Влас, - Это значит лишь, что я тебе не показывал. Оберегал младшие поколения от нашей вражды с Силой.
   - Ты враждуешь с Силой Градовым? - поразился Мирон.
   - Вражда - сильно сказано, - поморщился Влас, - Где-то ревность к нашей дружбе с императором, где-то наша слава как самого успешного и большого вампирского клана, даже фонд этот знаменитый, и то твоя жена с императрицей держит, а не его сноха. Его ненависть ко мне я чувствовал неоднократно, хоть он и старался её прятать. Думал я, что дальше меня та ненависть никак не пойдёт. Да и если по-честному, не верится мне, что Сила из-за одной старой ненависти ко мне принялся бы сейчас к Назару убийц подсылать. Нет, тут что-то другое.
   - Может, что-то произошло у нас с ними в последнее время? Или какой-то большой контракт они хотят себе забрать? - спросил Мирон.
   - Ничего не произошло, кроме помолвки Петра и Юлии.
   - Если меня не будет, всё имущество нашего клана с Юлией когда-нибудь к Градовым отойдёт, - сказал Назар.
   - Мы за Юлией и так очень большое наследство даём, да и сами они так богаты, что не будут рисковать, чтобы всё своё потерять ради увеличения богатства, - возразил Влас, - Сила, хоть и завистливый, да всё ж благородный. И далеко не дурак.
   - Согласен, не могу представить Силу Градова убийцей, - качнул головой Мирон.
   - Но знаешь, что, сын? - подумав, сказал Влас, - Давай-ка мы новые завещания составим. Что, если Назара или его потомков в живых не будет, пусть всё наше имущество после кончины последнего Свешникова или к империи отойдёт, или трастовому фонду, который благими делами заниматься будет. И сделаем так, чтоб Градовы об этом узнали. Хотя бы для того, чтоб нам больше над этой версией не думать.
  
   Тине казалось, что вся она сжалась до маленького клубочка, в котором сконцентрировалась её душа, слитая воедино с беспокойством за Назара. Как так, почему она не может отдать то, что у неё есть - жизненную силу, чтобы всё стало по-прежнему, чтобы Назар снова был благополучен, чтобы он продолжал что-то делать для того чтобы быть рядом с ней, Тиной? Она же давно поняла, что нужна ему! Поняла и то, что он нужен ей. А вдруг он погибнет, пока она далеко от него?
   Девушка попыталась дотянуться до Назара тонкой ниточкой энергии, как раньше, но у неё не получилось. Её энергию не принимали, она не смогла нащупать связь с ним. Очевидно, тут нужно взаимное желание. Создать ощутимый выплеск, чтобы напомнить Назару о себе, она сейчас не могла - ещё далеко не восстановила собственные силы.
   Тина подошла к телефону и набрала номер дома Свешниковых. Ей ответил секретарь и сообщил, что сведений о состоянии Назара Свешникова они никому не дают. Тогда Тина попросила позвать к телефону Юлию, сказавшись её подругой.
   - Юлия, прости, что отрываю тебя от семейных дел в такой час, - сказала она, - но я очень волнуюсь за Назара Мироновича. Перед тем, как на него напали, он был в гостях у меня, встретился тут с Василием Духосошественским и они вместе ушли в тот злополучный кабак.
   - Не объясняйся, я понимаю, - ответила Юлия, - рада за Назара, что ты тоже к нему неравнодушна.
   Тина нервно сглотнула, но отрицать не стала.
   - Как он?
   - В сознании. Разговаривает сейчас с папой и дедушкой. Я с ним позже повидаюсь. А ты как?
   - Со мной всё хорошо... почти. Юлия, я хочу сказать Назару... ты передашь мои слова?
   - Конечно, Тина.
   - Скажи, что я согласна. Он давеча говорил, что хочет ухаживать за мной, если у вас дома возражать не станут. Хочу, чтобы он знал, что с моей стороны к этому возражений не будет. Что я сама желаю того же.
   - Молодец, не ожидала, что ты решишься это сказать, - хихикнула Юлия.
   - Я сама от себя не ожидала, - выдохнула Тина, - Просто от одной мысли, что он мог погибнуть, а я так и не призналась...
   - Не бойся, он выздоровеет, ведь самое страшное позади. А мы займёмся поиском того, кто желает ему смерти. Я лично каждый день буду требовать отчёта от клановой службы. С прошлого покушения уже многое сделано, теперь ещё сильнее станем проверять всё.
   - Спасибо. Я рада, что ты не отвернулась от меня.
   - Ну что ты? Я тебя ещё в подружки невесты позову на свою свадьбу. Через две недели моя помолвка с Петей Градовым.
   - Поздравляю.
   - Через две недели и поздравишь. К тому времени и Назарушке твоему, глядишь, получше станет.
  
   Фёклу Голодяеву терзали плохие предчувствия. Когда горничная сообщила ей, что господа Меркушевы ждут её у себя в гостиной для разговора, она испуганно сжалась. Уже несколько раз она позволила себе немного подпитаться от маленького сорванца-Глеба, и очень боялась, что дети это заметили и наябедничали родителям, что гарантировало для неё увольнение с позором. И поди, докажи кому, что она делала это лишь для того, чтобы успокоить излишне активного ребёнка! Одновременно на краю сознания Фёклы, однако, маячила мысль о том, что, возможно, всё и разрешится, и исчезнет тот тяжёлый гнёт постылой работы, что давил на неё все эти месяцы, и что трудное, но правильное решение об этом примет не она, а кто-то другой.
   Строгие лица сидящих в креслах супругов подтверждали предчувствия.
   - Госпожа Фёкла, правда ли, что после сегодняшнего урока французского языка вы сказали детям, что этот язык никому не нужен и учить его незачем?
   - Я... я лишь о себе говорила. Мы в институте зубрили этот французский много лет, а после окончания института он мне не пригодился, я его уж и забывать стала. Вот и сказала об этом детям.
   - Как вы можете говорить такое? Не сравнивайте себя и наших детей! - возмутилась хозяйка, - Мы нанимаем дорогих учителей для домашнего образования не для того, чтобы их гувернантка сводила на нет все наши старания. Гувернантка, которую мы за свой счёт содержим и даже выплачиваем жалование!
   - Мои слова вам, наверное, Александра донесла? - зачем-то спросила Фёкла.
   - Что значит "донесла"? - блеснул стеклом пенсне Меркушев, - Наша дочь понимает, что вы ведёте себя неправильно и сообщила нам об этом, как и должна была сделать воспитанная девица. Мы не раз уже делали вам замечания за небрежность в вашей работе, предупреждали о недопустимости опозданий.
   - Простите...
   - Но сегодня чаша нашего терпения переполнилась, - продолжил актуариус, - У меня много работы, а я почему-то каждый вечер должен тратить силы и внимание на то, чтобы выслушивать от детей жалобы в ваш адрес. Пусть и многие из них были необоснованны, но от того факта, что наши дети вас не любят и не доверяют вам, никуда не уйти. Вы уволены, госпожа Фёкла.
   - Без рекомендаций, - припечатала Меркушева.
   Фёкла, давясь слезами, собирала вещи. Богатое платье гувернантки она стаскивала с себя с таким остервенением, что умудрилась надорвать его рукав. "Ничего, - думала она, запихивая вещи в обшитый тканью кофр, - я тоже не беззащитна. Вот пожалуюсь на вас Петру, и ещё посмотрим, выдадите вы мне рекомендации, или нет".
   Пётр вскоре явился, как у них и было условлено. Однако вмешиваться и заступаться за Фёклу перед Меркушевыми он отказался.
   - Зачем я буду просить их о рекомендации, если всё и так к лучшему для меня складывается? - довольно посмеялся он, - Теперь ты со мной сговорчивее будешь, и по утрам не станешь из постели убегать на работу. Завтра сниму тебе комнату в городе, от нас неподалёку.
   - Петенька, - огорчённо проговорила Фёкла, - я тогда к родным сперва съезжу, раз на работу теперь не надо, ладно? Соскучилась я по папе с мамой.
   Фёкла решила, что обязана предпринять попытку удержаться от окончательного падения.
  
   ГЛАВА 12
  
   - Нет, так никуда не годится! - заявила бабушка, глядя на Тину, которая в очередное утро проснулась энергетически нездоровой, - Сколько уж дней прошло с того бала, а ты никак оправиться не можешь за всеми этими волнениями. Знаешь что, внучка? А пойдём-ка мы с тобой в баню!
   Обычно Тина и бабушка мылись дома - нагревали воды в ведре на печке и смешивали её с холодной в большом корыте, которое ставили прямо посреди кухни, благо водопровод у них в доме имелся. Но иногда, пару раз в год, после Пасхи и Рождества, они посещали городскую баню, в которой можно было не только помыться, но и от души попариться с разными вениками.
   - В парилку летом? - с сомнением спросила Тина.
   - Сейчас уже не жарко, август начался. А нам с тобой нужен праздник, отдых и очищение души и тела.
   - Да, пожалуй, - улыбнулась Тина.
   Оказалось, в летней парилке есть свои преимущества. По случаю тёплого сезона и буднего дня народу было совсем мало, и Евдокия Агаповна с Тиной намылись и наплескались в горячей и прохладной воде всласть, понимая, что никого не задерживают и никому не мешают. Гладкие скамейки, кадушки с водой и мочалки из пучков лыка пахли влажным деревом, воды было много и не требовалось её никуда выносить после мытья - она утекала в пол. А потом они прошли в специальные комнаты и приступили к главному мероприятию - профессиональные мускулистые банщицы, закутанные в простынки, уложили их на светлые деревянные полки и сняли со стены первые висящие там веники...
   Евдокия Агаповна в повязанном вокруг головы ситцевом платке, из-под которого выбивались прилипшие к раскрасневшемуся лицу пряди волос и в клубах душистого пара выглядела забавно. Сама она для себя попросила веники пожёстче, а для Дестини - помягче, чтобы внучке с её нежной кожей совсем было не больно, а только приятно.
   - Я вас похлещу берёзовым веничком этого года, - сказала банщица Тине, - его листья даже не засохли ещё, мягонькие да душистые. Вся пользительная сила живой берёзки в вас и перейдёт.
   Что уж там перешло в Тину - сила берёзки или забота и специфический русский массаж умелой банщицы, а только и впрямь, возвращаясь домой, девушка чувствовала, что при приятной расслабленности тела душа её наполнена энергией.
   - Ах... хорошо! - выразила Евдокия Агаповна их общее с Тиной мнение, когда они вернулись домой и выпили по стаканчику хлебного кваса.
   - Спасибо, бабушка, - сказала Тина и с чувством благодарности плеснула той энергию. Помня урок Василия, постаралась плеснуть не много - ровно столько, сколько было в её благодарных словах.
   Лёжа в постели, Тина думала о Назаре. "Интересно, передала ли уже Юлия ему мои слова? Что он почувствовал, когда их услышал? Порадовался ли?" Тина осторожно попробовала нащупать связь с Назаром, и сразу почувствовала её. "Я так волновалась за тебя" - мысленно говорила она, передавая по тонкой ниточке свои чувства. Ей казалось, что по тому, как мало Назар берёт её энергии, он посылает ей в ответ свою нежность. И от этого чувства поразительным образом энергия в ней не убывала, а мгновенно образовывалась вновь.
  
   В доме Таволжанских царил праздник - Василий Путятич в сопровождении отца, дяди - главы клана и его сестрицы Прасковьи изволили прийти в гости и говорить о свадьбе, которая, если забыть такую мелочь, как нелепое расторжение помолвки, должна состояться через неделю.
   Радостной и алеющей щеками Марии вновь были вручены все прежние подарки Василия и даже что-то к ним прибавлено. После этого Мария спряталась за широкой спиной жениха и любопытно выглядывала оттуда.
   - Василия мы от нашего дома отделим и фамилии нашей лишаем, - сказал Никодим, - я об том слово Свешникову дал, что накажу таким образом Ваську за драку с его сыном. Поворачивать теперь уж не буду, хоть теперь парни и замирились и Василий даже жизнь Назару спас. Да и не место в нашем доме вампиру, сами знаете.
   Супруги Таволжанские дружно закивали.
   - Так что Василию придётся брать фамилию жены, - продолжил Никодим, - был Духосошественский, станет Таволжанским.
   - Благодетель! - вскричал вдруг отец Марии и бухнулся на колени, - Век молиться о тебе буду! Не было у меня сына, дочка одна, фамилии моей захиреть грозило, дому исчезнуть. А теперь же и дом мой жить будет, и фамилия Таволжанских продолжится!
   - Ну будет, будет, - добродушно говорил Никодим, принимая восторги своей дальновидности и заботе о чаяниях входящих в клан домов.
   - Ишь, как вовремя дочка твоя вампиром стала, а сын мой подрался, - едко заметил Путята, - теперь и ты с наследником, и мой младший сынок становится старшим.
   - Видать, то был промысел божий, - осмелилась вставить слово мать Марии.
   - А выдел мне какой из дома будет? - перевёл Василий разговор в другую плоскость, - Я не могу голодранцем жениться.
   Прасковья поймала его красноречивый взгляд, напоминающий о первом разговоре меж ней и Василием, где он под угрозой требовал, чтобы с выделом его не обидели.
   - Ты заслуживаешь поощрения за своё геройство, - степенно кивнула она, - О том, что ты спас Свешникова, уже все в свете знают и не поймут, если мы одно лишь наказание к тебе применим. Ты пока член нашего дома, и обделять мы тебя не станем. Из отцова предприятия выйдешь, оно только под нашей фамилией, но аренда двух больших складов в порту - твоя. Бессрочная и бесплатная. Можешь их в субаренду сдавать без спросу у нас. Дом, что ты на нашей земле себе поставил - тоже твой будет. Ну и капитал - тот, который тебе изначально к свадьбе обещали.
   - Трёх складов, - сказал Василий.
   - Ладно, трёх, - сказала Прасковья и засмеялась, ей вторил Никодим.
   - Сестрица так и говорила, что ты три стребуешь, коли мы два предложим, - пояснил глава клана, - А сказали б "три", так ты б ещё чего захотел.
   Недовольных этими решениями не было. Заводчик Таволжанский так был переполнен счастьем, что ему непременно сделалось бы плохо с сердцем, если б заботливая дочка не заметила вовремя и не прибрала часть его эмоций.
   Когда встреча была закончена, Василий вышел на крыльцо, провожаемый невестой.
   - Скажи, Маша, я не пожалею о том, что сделано? - спросил он, - Ты не станешь впредь самовольно совершать поступков, которые меняют нашу жизнь?
   - Не стану, Васенька. Ты прости меня за ту глупость, что чуть не разлучила нас с тобой. Подумалось тогда вдруг, что это хорошо, когда есть вампир в семье, что так наш дом крепче да уверенней стоять будет.
   - В нашем клане есть курсы и для вампиров. Но если будут трудности, ты лучше в фонд государыни императрицы обратись, не пытайся из родных нужную им силу красть. Я буду смотреть за этим.
   - Конечно, любый мой, - Мария счастливо прильнула к мужской груди, - Всё сделаю, как ты скажешь.
  
   Фёкла сидела в вагоне поезда и морщила нос. Вокруг набились простолюдины, которые сновали между сидений с людьми, протаскивая за собой огромные узлы с поклажей, не обращая внимания на то, что те узлы задевают головы и тела других пассажиров. Усевшись, эти люди тут же доставали свою пахучую еду - варёные яйца, чесночную колбасу, треснутые помидоры... Говорили громко, словно боялись, что иначе их не сможет услышать весь вагон - а должен. На каждой станции половина пассажиров срывалась с мест, хватала жестяные кружки и радостной толпой бежала за кипятком.
   Фёклу мутило. "Надо было первым классом ехать" - в который раз думала она, сожалея о своей экономности. Её раздражение сказалось и на энергетическом состоянии, она испытывала острую потребность в подпитке. Нужна жертва. Фёкла оценивающе посмотрела на пышную бабу напротив себя, которая поминутно вытирала лицо от пота тряпицей и подкармливала сидящих рядом дочку лет пятнадцати и сына лет восьми. Сгодится.
   - Вы бы, мамаша, корзину свою убрали, мне ноги некуда ставить.
   Женщина уставилась на заговорившую с ней Фёклу.
   - Куда ж я ещё поставлю, как не на пол? Возле наших сидений и стоит.
   - Наверх можно поднять.
   - Да как же наверх, там ведь продукты, - баба ещё не понимала цели разговора, пыталась объясниться перед капризной попутчицей.
   - Зачем они вам?
   - Мы их кушаем, - сказал мальчишка, сын этой женщины.
   - А вы что, оголодали? Сели в поезд, чтоб животы набивать? Посмотреть на вас - так вам пост нужен, а не корзина с едой. Кого из дочки лепите, мамаша? Свою копию? Чтобы она в двери поезда боком протискивалась? На неё ведь ни один жених без смеха не глянет, уже сейчас, поди, парни вслед смеются.
   - Ах ты, подлюка, - оскалилась в понимании женщина, - вампирка ядовитая. Хочешь, чтоб я тут скандалить начала да енергию тратить? А вот шиш тебе! Спокойно, детки, эта тётка - ведьма голодная. Кушайте, родные, не обращайте на неё внимания.
   Фёкла, натянув на лицо равнодушие, отвернулась к окну. Она была довольна - пусть эта женщина и была опытным донором, которая сразу закрылась, но её дочь... О, эта девчонка с круглым лицом и двумя косичками по бокам весь оставшийся путь давилась варёной картошкой с колбасой, так незаметно для матери и так сладко для Фёклы страдая от услышанных слов! Слов, которые попали точно в цель и проделали огромную брешь в её душе. Ничего, ей полезно пострадать и вовремя подумать о фигуре. Заодно поделиться жизненной силой с пассажиркой дворянских кровей.
  
   Юлия зашла навестить брата в его комнаты.
   - Как твоё самочувствие сегодня?
   - Чешется от раны и внутри всё, и кожа, - мрачно пожаловался Назар, откладывая на круглую деревянную стойку книгу, которую читал.
   - Значит, заживает.
   - Угу. Лежать и сидеть надоело, скоро ноги так ослабнут, что сам ходить не смогу.
   - А куда бы ты хотел сходить? - улыбнулась Юлия.
   - В деревню хочу съездить, в Мурашкино. Там наверное ждут давно, а мне отец с дедом запретили туда ездить после первого нападения. Может, ты вместо меня съездишь? - он с надеждой посмотрел на Юлию.
   Но та сразу открестилась.
   - Нет, Назар, не проси. Не хочу видеть его. Боюсь привязаться, как ты. И ты бы лучше забыл, пусть он обычной крестьянской жизнью живёт, а твоя забота только смущает - и его, и всех деревенских.
   - Боишься привязаться, если увидишь, - покачал головой Назар, - а одного знания того, что там живёт родная кровь, тебе недостаточно?
   - Назар, мы - аристократы, дворяне, - серьёзно ответила Юлия, - В нашем обществе есть правила, которые мы должны соблюдать. И сдержанность - одно из наших главных качеств, что отличает нас от простолюдинов. Мы сами должны обуздывать себя, свои желания. И если кто-то из нас проявил слабину, согрешил...
   - То последствия своего греха надо просто спрятать и можно притворяться, что всё снова хорошо, - горько усмехнулся Назар.
   - Да, - упрямо тряхнула волосами Юлия, - Так принято.
   - Мне кажется, Тина меня поняла бы.
   - Возможно, - улыбнулась Юлия, - даже мама определила её как "очень искреннюю". И сдержанности в выдаче энергии она только начала учиться.
   - Пригласишь её к нам на обед завтра? Я тогда тоже к общему столу приду. Подъеду в кресле.
   - Хорошо. Только я ещё и Петра приглашу, дед велел. Выходит, завтра у нас за обедом будет сплошная романтика! - звонко рассмеялась Юлия.
  
   - Здравствуй, Сила.
   Рука Власа крепко сжимала в руке тяжёлую трубку телефонного аппарата. Чуть крепче, чем во время разговора с любым другим человеком.
   - Здравствуй, Влас. Чем обязан эдакой чести? - насмешливо спросил Сила.
   - Ты, верно, слышал, что на жизнь моего внука Назара покушения были?
   - Мне известно о двух случаях. Удалось выяснить, кто заказчик?
   - Назар говорит, он спросил последнего убийцу, кто его послал. И тот перед смертью сказал "гр".
   - Что сказал? - не понял Сила.
   - Звук такой издал, будто начал какое-то слово говорить. "Гр", а потом захрипел и помер.
   - Уж не на меня ли намекаешь? - гневно повысил голос Сила.
   - Нет. Я уверен, что ты не пошёл бы на такое, - ответил Влас, - Просто отвечаю, что удалось узнать.
   - Так зачем звонишь мне?
   - Первые двое убийц раньше жили в одной из деревенек, что на твоей земле стоят. Волчково называется. Они, по нашим сведениям, из той деревни уж несколько лет как ушли, но мы хотим выяснить, не известно ли что-то сельчанам об их дружках. Требуется твоё согласие на розыск нашей охранной службой в той деревне.
  
   Разрешение охранке клана Свешниковых на допрос народа, живущего на градовских землях, Сила дал. Но выдвинул условие, что и от его охранки человек будет при том присутствовать.
   В деревеньку Волчково, таким образом, с утра пожаловали сразу два автомобиля, что неизбежно собрало к ним всех жителей - и ходить по домам не потребовалось.
   - Мы по поводу ваших мужиков, Гриньки и Артамошки, что на дороге разбойничали, - сказал следователь от Свешниковых.
   - Так они ж давно из деревни ушли, не жили тут уж года три-четыре. А теперь и вовсе, сказывают, смерть свою нашли, на дворянина напали, - сказал одетый в стёганную жилетку староста, который сразу выдвинулся вперёд всех.
   - Они-то мертвы, а вот сообщники их остались. Говорите, кто родные этих двух душегубов!
   Несколько баб одновременно заголосили, мужики загомонили.
   - Так ведь мы тут почти все родные, близкие да дальние, - растерялся староста.
   - Нам доподлинно известно, что сообщник у них был. Кого-то они тут навещали. Говорите, иначе всю деревню штрафной податью обложим, - добавил угрозы член охранки Градовых, лицо которого было деревенским знакомо.
   - Вон она, Марьянка это сообчница! - вскричала вдруг какая-то баба.
   - Ты сдурела, Наумиха? - огрызнулась та, которую назвали Марьянкой.
   - К ней Гриняй по ночам шастал, я своими глазами его по весне на еёном заднем дворе видела! - пояснила первая баба.
   - Верно, и бусики у ней новые, а откудова - не говорит, прынцессу из себя строит, - подключилась другая.
   Марьянка демонстративно плюнула на землю и поспешила покинуть общество. Оба следователя переглянулись, вышли из автомобилей и последовали за ней.
   Крупный пёс загремел цепью и злобно рванулся к мужчинам, когда они вошли в калитку. Лишь убедившись, что до них пёс немного не достаёт, следователи прошли к крыльцу дома. Белые да рыжие куры заполошно метались у них под ногами, словно никогда прежде не видели людей.
   В чистой, просторной горнице стройная женщина лет тридцати сидела на скамье возле стола. Подбородок её был гордо вздёрнут, а руки сложены перед грудью.
   - Рассказывай всё, как есть, Марьяна, - сказал следователь Свешниковых, - что тебе Гриняй о своих делах болтал, от кого он заказы на разбойные дела брал, кому добро сдавал.
   - Нечего мне рассказывать. Гриняй ко мне не по делам заходил, а по любви.
   - Неужто кроме как о любви, у вас и разговоров не было?
   - Почему же? Были. О погоде, об урожае...
   - Ты кого защищаешь, Марьяна? Очнись, Гриняй твой не в бегах скрывается, он в сырой земле лежит. Теперь-то уж можно всё рассказать.
   - Всё? Это про то, как он меня обнимал, как подол задирал да спину мне нагибал? Могу и рассказать, коль интересно, чего уж теперь, и вправду...
   - Я думаю, покрывает она кого-то, - сказал следователь своему коллеге, - Давай, берём её, и в темницу. Месяцок на хлебе с водой посидит, там, может, и вспомним про неё. А забудем - так забудем. Мы люди занятые.
   Марьяна насуплено молчала, хотя лицом и явственно побледнела.
   - А что это у тебя в сундуках лежит? - спросил градовский следователь и стал поднимать крышку у ближайшего ко входу ящика.
   - А ну, не трожь! - взъярилась женщина, - То не тобой положено, не тебе и забирать!
   - Ты смотри! - свистнул тот, не обращая внимания на слова Марьяны, - Добра-то сколько! И не подумаешь, что простая крестьянка такое приданое имеет.
   - Ты поплатишься за свой длинный нос, ищейка!
   - От кого ж мне расплата будет? Кто такой смелый?
   - Чай, одному хозяину служим.
   - Я-то клану Градовых служу. А ты кому, Марьяна?
   - Так и я ему же! - прищурилась женщина, - Пётр Силыч лично с Гриняем тут встречалися и дела имели. До него-то достать твои руки небось коротки, а?
   Мужчины замерли, а потом, не переглядываясь, вышли из дома, сопровождаемые заливистым смехом женщины и хриплым лаем цепного пса. Молчали они, и когда рассаживались по своим автомобилям. На развилке дорог две машины, не останавливаясь и не тормозя, разъехались в разные стороны.
  
   ГЛАВА 13
  
   - Может, шарфик свой раскрашенный сверху накинешь? - задумчиво спросила Евдокия Агаповна.
   - Шёлковый шарф поверх льняного платья? Нет, по подходит, - отвергла Тина предложение, - Бабушка, Свешниковы прекрасно знают, что мы бедны. Ни к чему нам притворяться, что это не так. Пойду в платье, что мы в начале лета купили. Ты его хорошо подкрахмалила, оно выглядит как ни разу не надёванное.
   - Ну и ладно, - согласилась, наконец, бабушка, - Зато ты выглядишь чистой и невинной, каковой и являешься. Не очень-то таких встретишь в их клановых домах. Но серёжки, что тебе госпожа Хельга подарила, надень. Ей приятно будет.
   - Серёжки надену, - улыбнулась Тина.
   Короткий сигнал клаксона на улице просигнализировал, что автомобиль прибыл и готов доставить приглашённую на обед гостью к дому Свешниковых.
   Когда впереди по курсу прямой дороги начал вырастать большой и высокий дом с огромным щитом на стене, где изображалась горящая, испускающая лучи свеча, Тина подумала, что она впервые въезжает в этот дом в ясном сознании. Эта мысль позабавила её и помогла немного унять волнение - так или иначе, она уже тут бывала. Даже больше одного раза.
   От крыльца девушку встретил дворецкий и церемонно предложил "госпоже Сондер" следовать за ним. Её привели в большую комнату, где уже были Юлия и Пётр Градов.
   - Тина, рада, что пришла, - приветливо сказала Юлия, - ты ведь помнишь Петра, я вас представляла на балу.
   - Конечно. Здравствуйте.
   - Для меня загадка, - с улыбкой сказал Пётр после приветствия, - почему мадемаузель Сондер так часто попадается мне на глаза в последнее время. Институт благородных девиц раз в три года дарит нам обученных выпускниц, но именно вы, мадемаузель, с завидной регулярностью возникаете в поле моего зрения.
   При этом Градов тряхнул головой, чтобы длинные локоны его чёлки легли на сторону, не загораживая "поля зрения".
   - Не преувеличивай, Петя, - засмеялась Юлия, - Так уж случилось, что сначала судьба столкнула Тину с Назаром. А он - мой брат. Тина дважды спасла жизнь Назару, я же тебе рассказывала.
   - Судьба... Слово "Дестини" ведь переводится как "судьба"?
   - Да, это так, - ответила Тина, стараясь говорить мягко, - Но, полагаю, к вам значение моего имени никак не относится. К тому же, не разделяю вашего ощущения, что мы с вами сталкиваемся действительно часто.
   Тина помнила, что говорил ей Градов на балу - он, дескать, впервые услышал о ней от Фёклы, а не от Юлии. Поэтому она понимала некоторый дополнительный подтекст его слов. Или она тоже до конца не понимала, и в словах Градова было ещё больше смысла?
  
   В комнату зашёл дворецкий и пригласил всех к столу. В обеденном зале за столом уже присутствовали все Свешниковы, в том числе Назар, который сидел в знакомом Тине кресле с колёсиками. Тёплая радостная волна поднялась в душе Тины при виде парня, который показал лакею, чтобы тот отодвинул ей стул рядом с собой. Петра усадили напротив, между Юлией и Хельгой.
   - Рады видеть твоих гостей, внучка, - сказал Влас.
   - Тина - скорее моя гостья, - сказал Назар, - это я попросил сестру её пригласить.
   - Почему же не сам пригласил? - спросил Пётр.
   - Не знал, позволит ли моё состояние присутствовать за столом, - признался Назар, - я сегодня тут впервые после ранения.
   - Я и сама рада была пригласить Дестини, - сказала Юлия, - для себя. Мы ведь не виделись с бала. Сейчас вся молодёжь разъехалась из города - кто на дачи, кто на курорты... Я скучаю.
   - Мне тоже надо скоро в Покровск по делам съездить, - сказал Мирон, - Я бы взял с собой того из семьи, кто пожелает на пароходе по Волге прокатиться.
   Хельга обещающе улыбнулась мужу:
   - После помолвки поедем.
   Приступили к трапезе. В целом обстановка за столом была доброжелательная и свободная.
   - Как вы, Назар Миронович? - тихонько спросила Тина, - Я очень переживала, когда Василий сообщил нам, что на вас опять напали.
   - Знаю, я чувствовал твоё беспокойство, - так же тихо ответил Назар, - И сейчас чувствую. Говори мне "ты", пожалуйста.
   - Хорошо, - улыбнулась Тина, ощущая привычную уже неиссякающую нить между собой и парнем.
   - Надеюсь, ты идёшь на поправку, - громко сказал Градов, - Покушение не оставит пагубного следа в твоём здоровье.
   - Похоже на то, - кивнул Назар, - лекари и доноры клана делают всё для этого.
   - Тебе ведь Духосошественский помог сразу после ранения? Кто бы мог подумать, накануне вы подрались, он чуть не убил тебя, а на следующий день уже спасает...
   - Да, на счастье я перед этим встретился с Василием в доме у Тины.
   - Опять мадемаузель Сондер, - усмехнулся Градов и пояснил для взрослых Свешниковых, - Давеча я заметил, что её имя означает "судьба", и её появления для кого-то являются поистине судьбоносными.
   - Вот кстати, о покушениях, - сказал Влас, - Мы с Мироном недавно составили новые завещания. Если вдруг не останется на свете более Свешниковых, клан наш продолжит существовать. Управлять всем имуществом будет трастовый фонд из глав входящих в клан домов. Юлия, если выйдет к тому времени замуж и, соответственно, возьмёт фамилию мужа, помимо своего приданого от нашего дома имущества более не получит. Наверное, вам, Пётр, тоже надобно знать об этом, как жениху...
   - Что с тобой, Петя? - испугалась Юлия, - Ты порезался!
   - Да, - встряхнул головой Градов, - ножи у вас за столом острые.
   - Вот, приложи салфетку пока. Принесите бинт господину Градову, - распорядилась Юлия, обратившись к лакеям.
   - Не тревожьтесь, пустяковая царапина, - отмахнулся Пётр и разом выпил большой бокал вина.
   Некоторое время все ели молча. Пётр отчего-то больше налегал на вино, чем на еду. Откинувшись на спинку стула, он, казалось, полностью "ушёл в себя", то встряхивая головой, то усмехаясь своим мыслям. Лакей уже не отходил от него, постоянно подливая вина в бокал по его знаку.
   - А зачем же трастовому фонду всё оставлять? - вдруг сказал он, вмешавшись в неторопливую беседу присутсовавших о погоде, - Можно просто кого-то из своих незаконнорожденных детей признать и фамилию им передать официально.
   При этом Пётр многозначительно посмотрел на Назара.
   - Что вы имеете в виду? - оторопела Хельга, - У нашего дома нет никаких незаконных детей!
   Тина тоже сердито смотрела на Градова.
   - Может, вы просто не всё знаете? - осклабился Пётр.
   - Петя, ты говоришь глупости, - растерянно сказала Юлия, - Не знаю, где ты набрался сплетен, но они врут.
   - Ну разумеется, моя дорогая без нескольких дней невеста, вам ли не знать правды, ведь у вашего брата нет от вас секретов!
   - Градов, ты хамишь, что ли? - поднял брови Назар.
   - Ну что ты, смею ли я? - с истерическими нотками спросил Градов, - Младший сын главы своего клана - хамить в присутствии таких высоких лиц? Здесь ведь даже нищая девка важнее меня, ты прямо сейчас из неё силу тянешь, а она и рада-радёшенька! Духосошественский-то сорвался с крючка, к бывшей невесте убежал, так может, тут повезёт. Даром она, что ли, спасала тебя дважды?
   - Я бы дал тебе в морду, но не могу, к сожалению, - ответил Назар.
   - Ничего, поправишься - обращайся, - радостно оскалился Градов, - Адрес знаешь.
   - Пётр, вы ведёте себя возмутительно! Вам сейчас придётся покинуть наше общество! - заявила Хельга.
   - Петя, - плачущим голосом сказала Юлия, - Пойдём, ты выпил лишнего и не понимаешь, что говоришь. Потом извиняться придётся...
   Она поднялась из-за стола вместе с Градовым и увела его из столовой. Тина недоумевающе смотрела на окружающих. Назар был в ярости, Хельга тоже являла крайнее возмущение, а Мирон перекидывался с отцом задумчивыми взглядами.
   - Я же говорил, - сказал, наконец, Влас, - мутные люди эти Градовы... Подавайте десерт!
   Но выходкой Петра значимые события этого обеда не исчерпывались. Едва все немного успокоились, слово взял Назар.
   - Я решил официально начать ухаживать за Дестини, - категорично объявил он и демонстративно взял Тину за руку.
   - Я не возражаю, - сразу заявил Влас, - Ухаживание - ещё не помолвка и не свадьба. Дальше видно будет, что из этого выйдет.
   - Но... - растерянно сказала Хельга и огляделась.
   - Дорогая, ты ведь не желаешь, чтобы над твоим сыном и дальше насмехались, что он тайком тянется к этой девушке? - спросил Мирон, - И в газете про это писали, и Градов вот пьяный выпендрился. Пусть уж лучше открыто ухаживает.
   - Я тогда тоже не не возражаю, - с едва заметным вздохом проговорила Хельга, - Дестини - приличная девушка, уверена, нам не придётся стыдиться их отношений с Назарушкой.
   - Благодарю вас, - сказала Тина, опустив глаза.
   И порадовалась, что излишек своей нервозности вместе с благодарностью ей удалось передать прямиком главе клана.
  
   - Растя-а-а-пино-о-о! - закричал голос железнодорожника, слившись с гудком паровоза.
   Фёкла, толкаемая со всех сторон носителями жестяных кружек, вышла из вагона. Минуя деревянное здание вокзала, сразу прошла к каретной стоянке.
   - Любезный, отвезёшь меня к поместью Голодяево? - спросила она кучера открытой коляски, запряжённой в двойку лошадей.
   - Садитесь, красивая барышня, домчу с ветерком! - обрадовался молодой кучер, лихо заломив козырёк картуза, - Давайте саквояжик ваш, под скамейку поставлю.
   Фёкла с любопытством постороннего человека наблюдала открывающиеся ей родные земли. Посёлок Растяпино Нижегородской волости в последнее время разросся, обзавёлся каменными домами в высоту более одного этажа, магазинами и лавками со сравнительно большими окнами, выставляющими свой товар, мощёными дорогами. Кое-где даже были видны автомобили. Однако нередко можно было увидеть и топающую вперевалку стайку гусей, и свисающие из-за заборов ветви спеющих яблок.
   - Сказывают, наш посёлок скоро городом поименуют! - сказал кучер, от которого не укрылся любопытствующий взгляд пассажирки, - Государю императору уж и грамоту о том на подпись подали.
   - Растяпинск будет, что ли? - фыркнула Фёкла.
   - Зачем? Сказывают, по фамилии заводчика, которому посёлок в окормление отдан. Тут ведь минеральный завод строится, люди уже и работать на нём понемногу начали. Вареничев, стало быть, и будет наше новое название.
   Скоро коляска выехала из посёлка и Фёкла увидела трубы строящегося завода. В голове кольнула неприятная мысль, что этот завод расположен близко к поместным землям Голодяева.
   Родной дом показался Фёкле ниже, чем она помнила, словно бы просевшим. Пёстрая кошка с двумя подросшими котятами лежала на освещённом солнцем крыльце прямо у открытой настежь двери, и Фёкле пришлось перешагивать поверх этого семейства.
   - Хозяева! - крикнула она, - Дома есть кто?
   Из комнат выбежала молодка лет двадцати в крестьянском сарафане.
   - Ой, а вы... госпожа Фёкла! - опознала она, - Сейчас я матушке вашей скажу!
  
   Чаёвничали Голодяевы за компанию с Фёклой - обед уже прошёл, ужинать было рано, но Фёкла в долгой дороге ничего не ела, поэтому перед ней выставили на стол разную выпечку.
   - Исхудала дочка, одни глаза и остались, - причитала мать.
   - Тебе что же, Меркушевы отпуск дали? - спросил отец, привычно поглаживая поседевшую окладистую бороду.
   - Нет, - помрачнела Фёкла, - меня уволили. Не справилась я с работой - сразу за троими непоседливыми детьми смотреть. Да ещё старшая дочка у них - подросток, ненавидит всех вокруг, весь день за мной следила, и по вечерам на меня наговаривала отцу. Он и сам, когда меня увольнял, признался, что многие её жалобы были необоснованны.
   - Ну что же... - растерянно сказала мать, - отдохнёшь дома немного, и к другим людям в гувернантки пойдёшь.
   - Нет, мама, - вздохнула Фёкла, - не пойду я в гувернантки. Меркушевы мне при увольнении в рекомендации отказали.
   - Как так? - нахмурился отец, - Что ж ты там натворила эдакое? Вампирила с детьми что ли?
   - Начинается, - на глазах Фёклы выступили слёзы, - чуть что, так мне в родном доме тычут, что я энерговампир. Меркушевы и сами вампиры, они бы такое не допустили, понятно? Вот, видите, шрамик? Это мне их младший сынок палец прокусил, когда я не пускала его в грязную лужу. И я даже его родителям не пожаловалась - они бы всё равно за своё дитя горой стояли. А мне куда свою голову приклонить, к кому?
   - Не реви. Уволили и уволили, чего теперь, - вставил слово младший брат Фёклы.
   - Феклуша, а что ж теперь делать будешь? - спросила мать.
   - Замуж мне надо. Пора уже.
   - Так у нас в соседях никого из свободных парней нет, - растерялась женщина, - У Хлобыстовых только девки, у Берендеевых вот разве двойняшки...
   - Они мне ровесники, - невнятно заметил брат, откусивший от ватрушки с творогом.
   - И не настолько нуждаются, чтобы за маленьким приданым погнаться, - добавил отец.
   - Может, прибавишь, папа? - с надеждой спросила Фёкла.
   - Прибавить не могу, и те пятьдесят целковых пришлось несколько лет копить. К свадьбе тебя оденем, да на сам праздник немного выделим - и всё.
   - Феклуша, там, в столицах, чай и курсанты и офицеры небогатые водятся, а у нас в Растяпино дворян раз-два, и обчёлся. Тут ты никого не найдёшь.
   - Говорят, Растяпино скоро городом станет, Вареничевым. Я завод по дороге сюда видела. Не устраивает ли господин Вареничев балов?
   - Ой, что ты, Фёкла, - замахала руками мать, - Вареничев этот - старик уже, сказывают, он двух жён схоронил, поедом их сожрал, очень злой вампир.
   - Не болтай, чего не знаешь. Жёны его тоже хороши были, - не согласился отец, - Он был придворным, и тогдашняя, ныне вдовствующая императрица упросила его на собственной фрейлине жениться, что понесла неизвестно от кого. Он женился, и приданое от самой императрицы взял богатое - Растяпино наше. А жена возьми и помри в родах. Сын её теперь в армии служит, сам женат уже. Вторая жена - то же самое, уже Духосошественские ему одну из девиц своего клана отдали, что с конюхом спуталась да забрюхатела от него. Они Вареничеву за женитьбу много денег в приданое дали. Эта долго жила, дочку свою замуж отдала. Не так давно и померла, года три-четыре всего. Поговаривали, скоро женят Вареничева в третий раз, опять на непутёвой девице с богатым приданым, да не срослось там чего-то.
   - А вы прямо всё знаете - и что с конюхом, и кто забеременел от кого, - едко сказала Фёкла.
   - Так люди говорят. Может, и врут где, - согласился отец, - но одно точно - Вареничев этот старик, балов не устраивает, а сам женится только на девицах с очень богатым приданым.
   Фёкла поникла - правы были её родные. Единственное, что ждёт её, останься она при родителях в Голодяево, это участь старой девы. Зря приехала.
  
   После ухода следователя, доложившего результаты поездки, Влас долго думал в одиночестве. Потом позвал всех членов семьи, кроме Юлии, и пересказал им, что охранке удалось выяснить в Волчково.
   - Знал бы раньше, никогда б этого Петра близко к дому и к дочке не подпустил! - возмущённо кричал Мирон.
   - Какой низкий негодяй, убийца! - говорила Хельга, - Необходимо его императорской полиции сдать!
   - Маловато доказательств, - справедливо заметил Назар.
   - Да тут же ясно, как божий день, - говорил Мирон, - на всё имущество нашего клана он рот разинул, думал, убьёт тебя и через Юлию заберёт клан к себе. То-то он сегодня руку порезал, когда про наше завещание услыхал.
   - Император не пойдёт против клана Градовых, только если они сами Петра не выдадут. А они не выдадут. Скажут - с поличным его не ловили, а остальное - домыслы, - хмуро сказал Влас.
   - Всё равно, императрице я расскажу, хоть и неофициально, - сказала Хельга, - Пусть государь всё знает про Градовых. Ведь Юлю мы им не отдадим теперь?
   - Разумеется, - отрезал Мирон.
   - Ну хорошо хоть, ясность в этих покушениях появилась, - заметил Назар, - теперь Петру не будет смысла меня убивать - хитро вы с завещанием придумали.
   - Но охрану пока снимать с тебя не будем, - предупредил Влас.
   - Да я всё одно дома торчу, что мне с той охраны. Сестра только расстроится, любит она этого Градова.
   Сказать, что Юлия расстроилась - это ничего не сказать. Она рыдала и отказывалась слушать увещевания родных.
   - Вы на него наговариваете, потому что он за столом у нас выпил и глупостей наговорил! Назар вон тоже напился и у императорского дворца драку устроил - ничего, как с гуся вода. А Петю вы просто невзлюбили и захотели наше счастье порушить. Так не бывать этому! Я ему верю и всё равно пойду за него.
   - Юленька, - бормотал Мирон, - не могу же я тебя, любимую дочку, за душегуба отдать, что давно к разбойному промыслу причастен.
   - Папа, имей в виду - или я за Петра замуж пойду, или ни за кого не пойду вообще, так и знай!
  
   ГЛАВА 14
  
   Сила Градов с каменным лицом выслушал подробный рассказ своего следователя. Потом отдал распоряжение:
   - Бабу эту, Марьянку, берите и - в темницу. Как привезёте её, мне тотчас доложите. И сундуки из её дома заберите все.
   В этот вечер слуги во дворце Градовых зря зажигали меноры и канделябры в зале - к столу вышел один Михей. Как только он убедился, что больше никто тут присутствовать не будет, не стал долго гадать над причинами этого, а распорядился подать ему ужин в покои жены. Общество драгоценной Лушеньки и их новорожденной дочери было ему милее.
   - Что за срочность? - недовольно спросил Пётр, которого сразу, как только он вернулся домой, просили пройти в кабинет к отцу, - Мне надо немного времени, чтобы прийти в себя. Кажется, выпил лишнего у Свешниковых.
   - Как прошёл обед? - несколько отрешённо спросил Сила.
   - Ха! Представляешь, Влас с Мироном завещание составили, по которому после смерти последнего Свешникова всё имущество клана останется трастовому фонду из глав домов, а Юлия ничего не унаследует. Вообще ничего не получит, кроме приданого к свадьбе. И сказали мне это оттого, мол, что я должен знать, как её жених, - кривляясь, Пётр пересказал услышанное.
   - И что ты по всему этому думаешь?
   - Что они жулики, конечно! - возмущённо вскинулся Пётр, - Одно дело выдавать Юлию в жёны как наследницу клана, а другое - как просто богатую девицу. Автуховы, слыхал, за дочерью ещё больше капитала дают и наследства её не лишают.
   - Так ведь Юлия и так не наследовала, у Свешниковых сын есть.
   - Ну... - смутился Пётр, - все под богом ходим, на него уже несколько покушений было. Даже Духосошественский чуть не прибил, да Дестини помешала.
   - Дестини Сондер? Читал в газете, - рассеянно кивнул Сила.
   - Эта девка то и дело его спасает! И в первое нападение, оказывается, энергии Назару отвалила в нужный момент, отчего он смог вывернуться и своих убийц пострелять, и в той драке после бала, и даже перед последним покушением Назар встретился со своим спасителем Духосошественским у неё дома, где она их и замирила. Прихожу сегодня к Свешниковым - и там опять она появляется, в гости, видишь ли, позвали. Прямо как мой персональный злой демон. Я так сразу и почувствовал, что не к добру её встретил снова. И - точно, за столом про завещание объявили!
   - А ты, значит, не желаешь, чтобы кто-то Назара спасал?
   - Мне он ни на кой не сдался. Я ж понимаю - ты и сам не прочь, чтобы Свешниковы умалились, а то и вовсе на нет сошли. И лучше бы, чтобы их клан целиком нашим стал.
   - Твоим, то есть?
   - Ну а что? Твой наследник - Михей, он когда-нибудь главой клана Градовых станет, а я почти никто, младший сын. Разве плохо, чтобы и я свой клан заимел, да не простой, а тот, который ты ненавидишь?
   - С чего ты взял, что я весь клан Свешниковых ненавижу?
   - Да что я, слепой? Каждый раз, как про них речь в доме заходит, ты зубы сжимаешь.
   - Сейчас не обо мне речь, объясняться не стану, - холодно сказал Сила, - Расскажи мне лучше, какие дела ты вёл с разбойниками из Волчково, Гриняем и Артамошкой?
   Остатки хмеля мигом слетели с Петра. Его расслабленная поза перетекла в напряжённую.
   - Откуда такие слухи? - сглотнул он.
   - Так заявила некая баба, Марьянка. Мол, ты с ними у неё в доме встречался, и даже награбленное добро в её сундуки под твоим приглядом складывалось.
   - Ой, да врёт она всё, - облегчённо махнул рукой Пётр, - Ну встретился разок случайно, поболтали - это ж не значит, что у меня дела там какие-то были. Я просто к красивой бабе зашёл ночью тогда.
   Сила опустил взгляд, не желая видеть, как глаза его любимого сына бегают, пока тот изобретает ложь.
   - А болтали вы тогда, конечно, про Назара Свешникова.
   - Да, представь себе! Они мне рассказали, что Назар часто ездит к одной бабе в Мурашкино, что недалеко от границы с нашими землями. И что у той бабы растёт его ублюдок. Мужики и сказали, что за такие дела греховодные надо бы Назара этого наказать. А мне-то что? Я же не знал, что они на него и вправду надумают напасть вскоре.
   - А потом, когда новый убийца в кабаке Назара ножом пырнул - этого убийцу ты у какой бабы перед тем встретил "случайно"?
   - Отец, я не понимаю, к чему ты клонишь? - спросил Пётр дрогнувшим голосом, - Думаешь, я того убийцу нанял?
   - Аль не ты? - остро взглянул Сила в глаза Петра и младший Градов впервые в жизни почувствовал, сколь силён его отец как вампир.
   - О-он ведь помер. Никто ничего уж не узнает, - проговорил Пётр, вцепившись в подлокотники кресла и с вжавшись в его спинку.
   - Артамошка с Гриняем тоже померли. Однако двум следователям - нашему и свешниковскому - удалось в Волчково увидеть твои уши, которые за их делами торчат.
   - А от того убийцы никто не увидит. Ведь это не я его... Как ты сказал - свешниковскому?
   - Так и сказал. Теперь и Свешниковы это знают. Доказать твою причастность, они, конечно, не докажут, и к императору не пойдут - но только потому, что ты - сын своего отца, главы крупнейшего вампирского клана. Лишь поэтому за свои дела ты не кончишь дни на виселице. Но дочь свою они за тебя, разумеется, не отдадут.
   - Ну... и ладно. Юлия, конечно, девица неплохая, но раз такое дело... Давай к Автуховой Варьке посватаемся, пока не поздно.
   Сила горько покачал головой.
   - Меру своей вины в твоём воспитании я ещё долго буду постигать, сын. Однако не замечал я прежде, что ты настолько слаб умом. Неужто ты думаешь, что Свешниковы никому ничего не расскажут? Да уже завтра по всем кланам слух пойдёт о твоих злодействах. Тебе не то что Автухову не отдадут, тебя принимать нигде в приличных домах не будут!
   - Что же мне делать? - спросил Пётр побелевшими губами.
   - В армию пойдёшь. В какой-нибудь сибирский гарнизон забьёшься и будешь служить лет восемь-десять, тихо да исправно, чтобы о тебе и не слыхал более никто. За это время, глядишь, утихнет всё, другие истории на передний край в свете выйдут. Там посмотрим.
   - Это ж... Это ж почти как смерть. Я же всю молодость там угроблю. Отец!
   - Ты уже угробил! - прошипел Сила, - Ведь я-то тут остаюсь, всё что ты натворил, на себе нести буду - я и наш клан Градовых! Думаешь, мне тут теперь праздник будет? Когда я от своего деда и отца клан принимал, когда за права энерговампиров ратовал, славу да доброе имя нашему клану зарабатывал, женился на хорошей девице, троих сыновей на руки принимал - о чём я думал? Думал ли я, что мой любимый сынок почти всё заслуженное его предками похерить захочет? Что мне теперь на твой пустой стул в обеденном зале смотреть да лицо отворачивать, когда о тебе в свете спрашивать будут? Ты не Назара, ты меня изранил, моё отцовское сердце!
   - Отец...
   - Ступай к себе, Пётр, - устало произнёс Сила, - Завтра же станем оформлять тебя на службу.
  
   Ноги сами понесли Петра к находящемуся поблизости дому Меркушевых, к тому крылу, где жила Фёкла. Ему казалось, что отец его предал - поставил себя и клан выше него, Петра. Придавленный случившимся разговором и ужасным, пугающим будущим, он инстинктивно хотел сочувствия от человека, который его любит и ни за какие дела осуждать не станет. И лишь подойдя к дому актуариуса, он вспомнил, что Фёкла съехала, потому что Меркушевы её уволили, и что она уехала к родителям.
   От ошеломляющего чувства брошенности всеми, кто недавно казался незыблемой опорой в жизни, Пётр заплакал. Он развернулся и побрёл в свои комнаты. Там, не зажигая света, с размаху упал на кровать и продолжил плакать.
   - Что с тобой, Петенька, любимый мой? - спросил девичий голос и руки Фёклы обхватили его голову, - Тише, тише, я тут, я рядом.
   - Откуда ты здесь? - шмыгнул носом Пётр.
   - Пробралась в твоё окно. Вернулась вот, а идти-то мне некуда. Хорошо, окно твоей спальни низко и приоткрыто летом всегда. И на территорию дворца меня пускают по старой памяти.
   - Что, надумала моей любовницей навсегда сделаться? А меня вот вместо женитьбы в армию отправляют, в дальний гарнизон зашлют. В Красноярск, наверно, там вотчина нашего клана. Провинился я, видишь ли. Уже завтра мне офицерский чин выправлять начнут.
   - Ну... и хорошо, коль женитьбы твоей не будет.
   - Дура!
   - Пусть дура. Только я, Петенька, тебя одного не брошу. С тобой поеду, куда б тебя ни услали.
   - А если тебе завтра скажут, что я с разбойниками-душегубами якшался?
   - Отвечу, что мне важно лишь, что ты со мной якшался.
   - Любишь и впрямь так сильно, что ли?
   - Всей душой, миленький.
  
   Сила проснулся рано утром и сразу стал отдавать множество распоряжений клановым службам, сам связался с нужными людьми. Необходимо было действовать быстро, пока Свешниковы не распространили заразу порочащих слухов в свете российского дворянства.
   Марьянку Волчковскую допросить с пристрастием под протокол про дружков её Гриньку да Артамошку, краденое имущество в сундуках описать. И, обязательно - проследить, чтобы в протоколе том ни слова не было про Петра. Копии этих документов дать на просмотр ему, а потом вместе с сундуками отправить императорской полиции - пусть ищут, кому из ограбленных да убитых то имущество принадлежало. Марьянку же саму после этого судить судом скорым, внутриклановым, приговорить к повешению.
   Выправить для Петра офицерский чин капитанский, приписать к гарнизону в Красноярске, срочно пошить для него форму и снабдить всем необходимым для дороги и службы.
   К завтраку Сила спустился в деятельном настроении, намереваясь оповестить домашних о переменах в их жизни и придать им импульс активности. Но младшего сына за столом не было.
   - Где Пётр? - раздражённо спросил он главного лакея.
   - Они ещё не выходили из комнат.
   - Разбудить и немедленно привести сюда!
   - Я прошу прощения... - замялся лакей, - Камердинер вашего сына сказал, что в спальне Пётр Силыч не одни, с ними дама. Поэтому он не решился будить.
   - Что?! Разбудить и привести сюда обоих, быстро! Чёрт знает что творится в доме...
   Михей оторопело смотрел на отца.
   - Что-то случилось? - спросил он.
   - Случилось. Потом скажу. Лукерья что?
   - Завтра уже начнёт к общему столу выходить.
   - Хоть что-то хорошее. Крестины дочке назначили?
   - Луша говорит, через пару недель окрестим. Пусть дитя окрепнет.
   В столовую залу быстро вошли Пётр и прячущаяся за ним испуганная девица с рыжими волосами.
   - Познакомь нас, сынок, со своей подругой, - язвительно сказал Сила, - которой ты в собственной постели место определил.
   - Отец, брат, позвольте представить - Фёкла Голодяева. Дочь помещика, выпускница Марфинского института этого года.
   - Не та ли, что у Меркушева гувернанткой служит? - спросил Сила.
   - Да, господин Градов, это я, - склонила голову Фёкла, - только я уволилась.
   - А теперь что, попрощаться к Петру заглянула?
   - Нет, господин Градов. Я за Петром Силычем к его месту службы поеду.
   Видно было, что Сила весьма удивлён.
   - Ну, прошу к столу, раз такое дело, - усмехнулся он.
   На всём протяжении завтрака Сила давал указания Петру. Никто больше не произносил ни звука - такой напор энергии являл Сила, что задавать вопросы или делать замечания никто из сыновей не решался. Всё потом, когда глава клана будет поменьше напоминать сжатую пружину.
  
   Пока Пётр вынужден был заниматься сборами, у Фёклы образовалось свободное время. Душа её пела - всё складывалось наилучшим образом. Помолвка Петра расстроилась, он был свободен от любых обязательств. Там, куда они едут, дворянских девиц наверняка нет. Разве что Красноярские провинциалки, но у них перед Фёклой преимуществ не будет. Да и как поняла Фёкла, отец намерен спрятать Петра в гарнизоне, а не предоставлять ему возможность вести светскую жизнь на более низком уровне.
   Ей самой позволили эти три дня пожить у Петра в комнатах и приходить к столу семьи Градовых. Фёкла и мечтать о таком прежде не смела! Теперь она проходила мимо дома Меркушевых, высоко задрав нос. Уже и гувернантку новую приняли, очередную несчастную.
   Самым большим желанием Фёклы сейчас было вызвать у кого-то зависть и подпитаться этим сладким чувством. Когда она прочитала в газете о прошедшей пышной свадьбе Василия Путятича Духосошественского, который взял фамилию жены и отныне стал Таволжанским, Фёкла поняла - вот её звёздный час. Не хотела Дестини слушать жалующуюся на жизнь Фёклу, закрывалась от неё? Что ж, теперь увидит Фёклу торжествующую. Может, она даже послушает жалобы Тины на то, что её бросил ухажёр, который по нелепой случайности вывел её однажды в большой свет.
  
   - Дестини, тебе опять звонит Юлия, - хмуро сказала бабушка.
   Евдокии Агаповне совершенно не нравились эти звонки младшей Свешниковой после того, что произошло у них в доме. Видите ли, Юлии больше не с кем поделиться своими переживаниями, дома её не понимают. А то, что её внучка после каждого такого разговора вынуждена эмоционально восстанавливаться, Юлия не думает.
   - Бабушка, не переживай, я отдаю Юлии столько силы, сколько нужно для того, чтобы она чувствовала, что я с ней искренняя. Наоборот, это и хорошо - я тренируюсь в наших разговорах дозировать отдачу энергии, как меня Василий учил.
   В этот раз Юлия опять говорила о невыносимости обстановки дома и о своей любви к оклеветанному Петру.
   - В газетах заметка вышла, что нашли сообщницу тех убийц, что на Назара покушались, и добро награбленное у неё обнаружили. Понимаешь, Тина, эти душегубы вообще разных богатых людей убивали и грабили, они не были наёмниками! И Петя к ним не имеет никакого отношения!
   - Он так и не позвонил тебе? - спросила Тина.
   - Нет - шмыгнула носом Юлия, - наверно, думает, что я заодно со своими старшими, которые помолвку нашу отменили.
   - Ты же утверждала, что он обязательно позвонит, извинится за своё поведение на том обеде...
   - Ах, Тина, да про тот обед уже забыли все! Как думаешь, может, мне первой ему позвонить? Сказать, что я люблю его по-прежнему...
   - Не знаю, Юлия...
   - Ты же позвонила тогда нам, когда Назара ранили. И всё хорошо у вас вышло. Нет, я точно позвоню Пете! - загорелась Юлия, - Нынче же!
  
   Фёкла гордо вплыла в комнату к Тине, вольно откинулась на диване и приступила к разговору по задуманному плану. Но почему-то не увидела тех чувств, которые ожидала увидеть - и, что удивительно, при этом Тина не закрывалась, Фёкла ощущала слабые всплески её эмоций!
   - Говоришь, ты только рада за Василия, который нашёл своё счастье с браке с другой? - переспросила она.
   - Да, Феклуша, - развела руками Тина, - Я испытываю к Василию лишь дружеские чувства и совсем не жалею, что у нас с ним не сложилось.
   - Ну ты даёшь, подруга! Он же был твоим пропуском в свет, твоим шансом на богатую жизнь.
   - И всё-таки я за него рада, - упорствовала Тина.
   - Ну а я не такая, как ты, - заявила Фёкла, - Использую любую возможность для улучшения своего будущего, любой шанс. И сейчас такой шанс мне предоставился.
   - Ты с кем-то познакомилась? - улыбнулась Тина.
   - Да. Я уже некоторое время встречаюсь с Петром Силычем Градовым.
   - Но... постой, не может быть, - оторопела Тина, - Он же встречается с Юлией Свешниковой.
   Наконец-то Фёкла почувствовала сильную эмоцию. Хотя и не ту, на которую надеялась. Завистью тут и не пахло.
   - Там у него всё кончено, - махнула она рукой, - Ни помолвки, ни свадьбы не будет. Отец отправляет Петра служить в армейский гарнизон в Красноярске, подальше от грязных сплетен, и я еду с ним.
   - Как едешь? То есть... когда его отправляют? - изумилась Тина.
   - Завтра мы выезжаем утренним поездом. Господин Сила, кстати, против меня не возражает, он поощряет наши отношения.
   - Правда поощряет? - в ошеломлении от услышанных новостей, переспросила Тина.
   - Да я даже живу сейчас с Петенькой, в его комнатах! И за одним столом с Градовыми обедаю.
   - Поразительно, - пробормотала Тина.
   - Быстрая ты, - заявила Евдокия Агаповна, как обычно, тихо слушавшая разговор подруг, - Не поторопилась ли начать жить с парнем до свадьбы?
   Фёкла немного смутилась.
   - Да, не устояла я, такая сильная любовь у нас Петей. Зато теперь с ним буду только я. Лишь я буду его утешением в трудностях сибирской жизни.
   - Ну дай тебе бог, - проговорила бабушка.
   Однако в её словах Фёкле отчётливо послышалось сомнение. От Тины же исходил какой-то странный эмоциональный сумбур. Фёкла не стала впитывать её энергию в этот раз - не рискнула под бдительным оком Тининой бабки. Да ей и не надо. Тому, кто живёт во дворце Градовых, незачем беспокоиться о нехватке жизненной силы - специальные служащие-доноры всегда к услугам господ-энерговампиров.
  
   ГЛАВА 15
  
   Когда торжествующая Фёкла ушла, Тина погрузилась в размышления. Потом она вышла на кухню и сказала:
   - Мне нужен твой совет, бабушка. Как совет мудрой женщины.
   - Спрашивай, - хитро прищурилась Евдокия Агаповна, помешивающая деревянной ложкой молочный суп-лапшу в кастрюльке.
   - Юлия любит Градова. А её обманывают, и я узнала об этом. Что мне делать? Как ей сказать? Я не хочу, чтобы её продолжали обманывать.
   - Запомни раз и навсегда, внучка, железное правило - никогда не становись между мужчиной и женщиной, у которых отношения. Что бы ты ни узнала об одном из них - не говори об этом другому. Потому что благодарен тебе за эту весть никто не будет - напротив, ты будешь виновата в их раздоре. В глазах их обоих. Как минимум, один из них тебя возненавидит за это, а если они помирятся - то оба будут тебя ненавидеть.
   - Бабушка, но как же мне себя вести с Юлией? Мне же, получается, придётся лгать ей!
   - Всё, что ты можешь себе позволить - сочувствие и поддержка подруги.
   - Какой из них? - горько спросила Тина.
   - А какую тебе жальче? - усмехнулась Евдокия Агаповна.
   - Сейчас - Юлию. Это ведь она обманута.
   - Ну вот ты и ответила. Поддерживай её, но про узнанное - молчок!
   - Что, так считается правильным? - хмуро спросила Тина.
   - Нет, Дестини, - вздохнула Евдокия Агаповна, - на такие случаи нет правил, это трудный выбор для каждого. Но ты же спрашивала совета мудрой женщины? Вот я и отвечаю - мой жизненный опыт подсказывает именно такой совет. Но ты можешь поступить по-другому и набить на свою голову собственные шишки, я тебя ругать не буду. Подай-ка мне толчёного сахару вон, в блюдце...
   Этот разговор не помог Тине избавиться от смятения. Она думала обратиться к Назару, рассказать всё ему, но потом понимала - он болен, ему необходима энергия для выздоровления, и волнения только повредят. Да и вообще, такой поступок будет для неё малодушным перекладыванием своей нравственной проблемы на плечи другого человека.
   Поэтому, когда снова позвонила Юлия, Тина в разговоре лишь что-то невнятно мямлила.
   - Тина, я не могла застать Петю дома, но представляешь, что я узнала? Что его завтра отправляют в служить армию, в Сибирь! Вот почему он не звонил - не хотел, чтобы я терзалась от такой несправедливости с ним, от такого несчастья, от унижения. А я вот что скажу - мне он теперь стал ещё дороже. Я, Тина, с ним поеду!
   - Юлия, нет! - задохнулась Тина.
   - Да, поеду! Я всё решила. Сейчас же собираться буду. Тайком сбегу, иначе меня запрут дома. И надеюсь, ты меня не выдашь.
   - Конечно, - проговорила Тина.
   - Ах, я представляю, как Петя счастлив будет меня увидеть и узнать о моём решении! Наша любовь так прекрасна и сильна, что весь свет восхитится. И наши родители нас с ним скоро простят, вот увидишь, и помогут вернуться. Мы вернёмся и поженимся. Или прямо там поженимся, в Красноярске.
   - Юлия... - в отчаянии закрыв глаза, сказала Тина, - Могу сказать лишь одно - я завтра утром с тобой пойду.
   - Что, проводить меня хочешь? - засмеялась Юлия.
   - Или поддержать, если вдруг что-то не сложится.
   - Да что может не сложиться, места на поезд в первый класс всегда есть. Ладно, подъезжай извозчиком к нашему дому завтра в половине шестого утра, я выйду к этому часу и мы вместе на вокзал поедем.
  
   Военный мундир сидел на Петре неважно. И дело вовсе не в том, что портной плохо его пошил - нет, с этой стороны всё было правильно, и два ряда новых пуговиц по бортам блестели ярко. Просто Пётр совсем не ощущал себя бравым военным, сутулился и съёживался от холодного утреннего воздуха на продуваемом ветром перроне. Шея его поверх воротника-стойки была покрыта мурашками, состриженные пряди чёлки больше не загораживали глаз, и взгляд выглядел несчастным. Этим взглядом он с тоской смотрел на начавшие желтеть берёзки кругом, на клочья утреннего тумана, перемещаемые ветром, на провожающего его Михея, который все эти дни был молчалив и мрачен. Отец зачем-то задержался в здании вокзала и предложил Фёкле остаться с ним, чтобы поговорить. О чем ему с ней говорить вообще? Пётр же всё рассказал отцу о ней и о её месте в своей жизни.
   Тут Пётр увидел лихо подъехавшую коляску, нагруженную большими дорожными сумками, к которой уже бежал служащий железной дороги, чтобы прогнать как остановившуюся в неположенном месте. Когда Пётр увидел, что из неё выскочила Юлия Свешникова, бросила тому служащему целый рубль и радостно побежала к нему, пришло понимание - Юлия от него не отреклась, она по-прежнему хочет быть с ним, несмотря на всё то, что узнала. Лицо Петра растянула широкая счастливая улыбка.
  
   Фёкла смотрела на Силу Градова, старательно выражая этим взглядом свою полнейшую преданность главе клана.
   - Некогда было поговорить мне с тобой в эти дни, так хоть сейчас успею, - сказал Сила, - Ты, Фёкла, мало того, что девушка красивая, так ещё расчётливая, как я вижу. Это похвально. Но твой расчёт должен быть правильным, лишь тогда тебе не будет больно, коли обманешься в своих ожиданиях. Пётр сказал мне, что предлагал тебе стать его содержанкой, и теперь ты согласилась. Ты должна понимать - из-за того, что с ним случилось, для тебя ничего не изменилось. Он не женится на тебе, если ты это себе вообразила. После нескольких лет службы он вернётся и мы подберём ему жену, соответствующую статусу члена правящего дома клана Градовых. Ты - не соответствуешь.
   Эти слова казались Фёкле тяжёлыми, словно удары. Она с трудом держала прежнее выражение лица.
   - То, что ты едешь сейчас с ним, - продолжил Сила, - хорошо для Петра. Ему понадобятся твоя нежная забота, поддержка и пригляд. И это не останется без вознаграждения с моей стороны. Все годы тамошней жизни с Петром ты не будешь нуждаться. Вот, держи.
   Сила вручил девушке небольшую кожаную сумочку и приоткрыл её. У Фёклы перехватило дыхание - она была набита банковскими ассигнациями! Таких деньжищ не то, что Фёкла - и её отец в жизни не видел.
   - Растяни эти деньги на несколько лет, вам обоим должно хватить, - насмешливо отследил Сила выражение лица Фёклы, - Твоя главная задача - Пётр, его настроение и благополучие. И чтобы - никаких детей, поняла? Сделаешь всё по моему слову - когда вы вернётесь, я позабочусь о тебе дальше. Постарайся до того времени сохранить свою красоту.
   - Спаси вас бог, господин Градов, - от души пролепетала Фёкла.
   После этого разговора Сила задержался, чтобы отдать ещё какие-то распоряжения, а Фёкла, прижав к груди сумочку, торопливо побежала на перрон.
   - Петенька! - восторженно кинулась она на грудь к парню, - Твой батюшка благословил нас на совместную жизнь, поручил мне приглядывать за тобой да заботиться, и денежками снабдил в достатке!
  
   Пётр смотрел, как на лицо остановившейся Юлии наползает непонимание, сменяется пониманием, потом обидой, и наконец, гневом. Но Пётр понимал - ещё не поздно, достаточно оттолкнуть Фёклу, шагнуть к Юлии, придумать какие-то слова... Ему срочно требовалось выбрать. Юлия, которую, как он понял - прочитал в её взгляде - стоило лишь позвать, и она поедет с ним вместо Фёклы, или, собственно, Фёкла. Обоих сохранить не получится - военный гарнизон - не столица, там никого друг от друга не спрячешь. Юлия... изнеженная девица, хоть и любящая, но требовательная в обхождении с собой. Привлекательная не лицом, но богатством и знатностью. За честью её строго следит клан, что ненавидит его, Петра. Или - Фёкла, которая будет заботиться о нем прежде, чем о себе, с которой он привык делить сладкие минуты в постели. И которую уже одобрил его отец.
   Пётр сделал выбор. Он медленно поднял одну руку и нежно обхватил Фёклу за талию.
  
   Сила вышел на перрон, торопясь проститься с сыном - поезд уже готовился к отправлению. Он увидел, как к Петру подбежала Фёкла и как в нескольких шагах от него замерла другая девушка. В этой богато одетой девице Сила не сразу узнал внучку Власа Свешникова - настолько не ожидал её здесь увидеть. Между тем Юлия медленно подошла к Петру и, размахнувшись, отвесила ему пощёчину. Физически Юлия была сильна, вся в своего отца Мирона, и пощёчина её скорее была затрещиной. Пётр пошатнулся, а Фёкла что-то возмущённо закричала. Юлия резко развернулась и пошла назад.
   Когда Сила подошёл к сыну, тот стоял, прижав ладонь к ушибленной щеке и с ненавистью смотрел куда-то в сторону. Там Сила увидел другую девушку, которая в первое мгновение показалась ему чем-то потусторонним. Она просто стояла в тумане и смотрела - одна, без вещей. Длинная вязанная кофта серого цвета, в которую зябко куталась эта стройная девушка, делала её почти незаметной. Лицо её закрывалось волнистыми русыми локонами, что развевались по прихоти дующего сзади ветра.
   - Ты! - громко выкрикнул Пётр, - Всегда ты!
  
   Тина подошла к Юлии, которая шагала к коляске с остановившимся взглядом, и взяла её за руку.
   - Не надо мне твоего сочувствия, - проговорила Юлия сквозь зубы и дёрнула рукой, - и энергии не надо! Знаешь что про ту девку?
   - Да, - вздохнула Тина, - Это Фёкла Голодяева, мы с ней в институте вместе учились. Она у актуариуса Градовых гувернанткой служила. Дочь мелкого помещика.
   - Вот, значит, на кого он меня променял... Петенька!
   - Нет, Юлия, дело тут не в тебе, - горячо запротестовала Тина, - Он же её не замуж за себя взял, а в содержанки. Просто, думаю, ему так удобно сейчас.
   - В содержанки простолюдинок берут, а не дворянок. И то - не перед свадьбой с порядочной девицей, а когда уже свои детки пойдут. А он, получается, с ней... и со мной... - голос Юлии перехватило от рыдания.
   - Он негодяй, Юлечка, - согласилась Тина, - твои родные тебе об том уже говорили, да ты не слушала.
   - Да я не слушала... - мёртво повторила Юлия и встряхнулась, - Что встали? Едем обратно!
   Их уезжающую коляску сопроводил гудок отбывающего в Красноярск поезда.
  
   Дома Тина коротко пересказала бабушке случившееся.
   - Ну и слава богу, обошлось, - перекрестилась та.
   - Что обошлось? - сердито спросила Тина, - Я же тебе говорю, там всё ужасно было!
   - Так не сбежала же Свешникова из дома, вовремя об обмане узнала. Не случилось ей оскандалиться в свете и самой обжечься непоправимо. Значит, обошлось, - убеждённо сказала Евдокия Агаповна.
   Возразить на это было нечего. Тина легла поспать - ничего не хотелось делать, да и слишком рано она сегодня пробудилась для поездки, не выспалась. Однако вскоре её разбудила бабушка - звонил Назар.
   - Здравствуй, Тина, - ласково сказал он.
   - Здравствуй, - счастливо выдохнула Тина.
   - Юлия уезжала куда-то с вещами, пока все спали в доме. А вернулась, лица на ней нет и энергия еле теплится. Мы спрашиваем, а она ответила - "Дестини расскажет", и в своих комнатах заперлась. Ты знаешь, где она была сегодня утром?
   - Знаю, Назар. Она, правда, просила меня не выдавать её, только это было вчера. Но теперь, если она хочет, чтобы я рассказала... я буду рада это сделать. Потому что, признаться, мне тяжело быть хранительницей её секретов. Скрывать всё от вас. От тебя.
   - Я сейчас вышлю за тобой машину.
   - Да я могу и по телефону... - растерялась Тина, мельком взглянув на своё отражение в зеркале - непричёсанную, в ночной рубахе.
   - Не хочешь со мной увидеться? - с улыбкой спросил Назар.
   - Очень хочу.
  
   Сегодня Тину пригласили в кабинет к господину Власу. Назар уже потихоньку передвигался сам, и он занял место на диване рядом с Тиной. Там собралась вся семья Свешниковых, кроме младшей дочери. Они выслушали Тину молча, не перебивая, если не считать таковым громкие судорожные вздохи Хельги и порывистые движения Мирона, который словно хотел куда-то сорваться и бежать, или кого-то ударить. Впрочем, ясно, кого.
   - Спрятал, значит, Сила сыночка, - гневно сказал Мирон после окончания рассказа.
   - Не только спрятал, но и наказал, - справедливости ради заметил Влас.
   - Дестини, почему ты не рассказала нам раньше о том, что Юлия собиралась бежать? - с упрёком обратилась к Тине Хельга, - Мы бы не допустили того, что произошло сегодня.
   - Она просила не выдавать её. И... я не уверена, что Юлия послушалась бы вас, - призналась Тина.
   - Уверен, что не послушалась бы, - поддержал её Назар.
   - Тогда почему ты не открыла глаза нашей дочке раньше, раз знала всё про эту свою однокурсницу?
   Пока Тина подбирала слова для ответа на трудный вопрос, её опять спас Назар.
   - Юлия просто присоединила бы Тину к нам, к тем, кто клевещет на её драгоценного Петю, - ответил он, - Так она осталась бы вообще без разумной поддержки рядом. И непременно наломала бы дров.
   - Ах, ну что за страсти вечно у русских! - подосадовала вдруг Хельга, - Так трудно научить вас сдержанности.
   Это почему-то взывало у всех улыбку. Даже у Тины.
   - В институте нас целых десять лет старательно обучали именно этому качеству, - сказала она.
   - Над Юлией тоже следовало бы больше потрудиться учителям с гувернанткой, - хмуро сказала Хельга, а потом призналась со вздохом, - И мне.
   - Сейчас Юле нужна только ваша забота. Не ругайте её, не упрекайте ни в чём, - попросила Тина, - Ведь она сама себя ругает, и ей очень больно на душе.
   - Спасибо, Дестини, - сказал Влас, - Я считаю, что ты всё сделала правильно. Наша семья в очередной раз в долгу перед тобой.
   - Пожалуйста, господин Влас, не надо никакого счёта! - запротестовала Тина, - Юлия моя подруга, и я просто хочу ей добра.
   - Но позавтракаешь ты сегодня у нас, - улыбнулся Назар, - Я настаиваю.
   Юлия к столу спуститься отказалась, и после завтрака Тина вызвалась сама отнести подруге еду.
   - Юля, открой, пожалуйста, - постучалась она, - Я тебе покушать принесла.
   Дверь приоткрылась. На лице Юлии не было следов слёз, как опасалась Тина. Зато там была злость.
   - Уже рассказала моим?
   - Рассказала, - ответила Тина, с трудом удерживая тяжёлый поднос.
   - Всё рассказала?
   - Всё. И даже то, чего ты не знаешь.
   - Да? Ну заходи, - посторонилась Юлия, - ставь поднос на тот столик и рассказывай, чего я ещё не знаю.
   Тина присела за столик напротив Юлии. Она призналась в том, что общалась с Фёклой и ещё накануне узнала, что они с Петром отправляются в Красноярск. Вместе.
   Юлия холодно, с неприязнью посмотрела на Тину.
   - Что ж не сказала мне ещё вчера?
   - Тогда бы ты не поехала на вокзал?
   - Поехала бы, - после короткого раздумья ответила Юлия, откусывая от пирога-курника, - чтобы убедиться в том, что услышала.
   - Только меня ты не взяла бы с собой.
   - Не взяла бы, - согласилась Свешникова, - Всё равно, это было не по-дружески с твоей стороны.
   - Твоя матушка меня упрекнула в том, что я им не рассказала о твоих планах, - вздохнула Тина, - выполнила твою просьбу не выдавать тебя. Фёкла наверняка теперь на меня же злится, что я с тобой пришла, про Петра и говорить нечего...
   - Все против тебя ополчились, получается, - усмехнулась Юлия, - А ты, значит, решила посередине держаться. Тогда зачем поехала нынче? Хотела полюбоваться на всё своими глазами?
   - Нет, Юлия, - тепреливо ответила Тина, хотя сердце её защемила обида, - Я хотела поддержать тебя, если понадобится, о чём сразу тебе и сказала, ещё вчера.
   - Поддержала?
   - Не понадобилось, - признала Тина, - Ты сильная. И вот что - я думаю, что Градов вполне заслужил твоей пощёчины.
   Юлия немного подумала и внезапно выдала:
   - А ведь знаешь, в чём-то Пётр прав насчёт тебя. Ты и впрямь как злая судьба для него.
   Вид ожидающего Назара сгладил немного неприятное впечатление от разговора с Юлией. Он пошёл проводить Тину к выходу, но до двери не дошёл, остановился перед лестницей, ведущей на первый этаж.
   - Мне доктор не разрешает пока ходить по лестницам, - признался Назар, - А от зрелища, как слуги носят меня в кресле, я бы хотел тебя избавить.
   - Не думаю, что это меня испугало бы, - посмеялась Тина над непривычным, смущённым видом парня, - Я прекрасно пройду тут сама. Не заблужусь.
  
   Дома Тину встретила растерянная бабушка с огорошившим известием.
   - Дестини... Тебе пришло письмо из Парижа. От твоего отца. Я прочитала, уж прости. Он желает тебя видеть и приглашает к себе.
   Тина почувствовала, что у неё ослабели ноги, и вынуждена была присесть на табурет в прихожей. Там она прочитала короткое письмо, подписанное "Твой отец, Филипп Сондер". Посмотрела на приложенный к письму банковский вексель. Денег по этому векселю хватило бы, чтобы собраться в дорогу и оплатить проезд.
   - Зачем я ему понадобилась? - риторически спросила Тина.
   - Не знаю, почему он вдруг вспомнил о тебе через столько лет, - нервно ответила Евдокия Агаповна, - Может, захочет, чтобы ты стала жить с ним, с его семьёй. Он же отец! А бабка - что, сделала полезное дело, воспитала ему дочку, больше никому не нужна. Теперь может и помирать в одиночестве.
   - Нет, бабушка, моя семья - это ты, - сразу отмела Тина главное бабушкино беспокойство, - Я ни за что не перееду в Париж, ведь тут и ты, и Назар...
   Евдокия Агаповна, отвернувшись, попыталась скрыть своё облегчение.
   - Ну тогда, думаю, тебе надо съездить, раз зовут, - сказала она, - Посмотришь там на них, себя покажешь, да мне потом расскажешь. Уверена, за твоё воспитание нам краснеть не придётся.
   - Бабушка, я почти не помню его. И маму почти не помню. А ты толком ничего и никогда о них не рассказывала. Теперь прошу - расскажи.
   Евдокия Агаповна задумалась, а потом тяжело вздохнула.
   - Ладно, внучка. Пойдём, сядем удобнее. Расскажу.
  
   ГЛАВА 16
  
   Филипп был средним сыном главы дома Сондер, который входил в клан Пифо. Этот клан знаменит исследованием биополя человека, он впервые предложил миру способ измерять количество жизненной энергии не просто путём чувствительности энерговампиров, а с помощью специального прибора. Отец Филиппа, Жак, трудился бок о бок с главой дома Пифо, и они были тесно связаны изданными научными трудами и патентованными изобретениями. Старший брат Филиппа был женат, а младший, тогда ещё маленький, больше интересовался рисованием, чем наукой.
   Филипп прибыл в Россию по научно-преподавательской надобности и встретил тут красивую девушку по имени Ульяна, дочку обер-офицера. Их бурный роман привёл к свадьбе, на которую Филипп не получил ни благословения родителей, ни, впрочем, и проклятия. Родилась дочка, и счастливый отец назвал её французским именем Дестини. Всё было хорошо... до тех пор, пока не умер глава дома Пифо. У умершего был только один взрослый ребёнок - дочь.
   Кланом Пифо стал фактически руководить Жак Сондер, как оставшийся главным компетентным лицом в деятельности клана. Но он сам был стар, ему потребовалась помощь сыновей. Он срочно вызвал Филиппа домой, во Францию.
   Прощаясь с женой, Филипп обещал, что скоро вернётся, чтобы закончить тут свои дела и забрать жену с маленькой дочкой к себе в Париж. Но он не вернулся.
   - Твоя мама вскоре умерла от горя. А потом из письма Филиппа я узнала, что он женился на дочери Пифо - наследнице имущества главы клана, и весь их клан стал носить имя Сондер, который Филипп и возглавил. В том же письме он обещал позаботиться о твоём образовании, - закончила рассказ бабушка.
   - И позаботился... - задумчиво проговорила Тина, - А мама? Ты сказала, что она умерла от горя. Как это произошло?
   Раз уж бабушка разговорилась, Тина решила узнать все секреты, которые та много лет скрывала от внучки. Она передала старушке хорошую порцию энергии, чтобы та смогла продолжить рассказ.
   - Как только Филипп уехал, некоторые наши знакомые как с цепи сорвались, стали насмехаться над Ульяной - вот, мол, стала соломенной вдовой. Одинокой женщиной при живом муже. Это больно ранило её, добавляло сомнений и переживаний. Писем от Филиппа не было, а телефонных аппаратов тогда ещё по домам не устанавливали... Да и я сначала не очень-то утешала её, тоже злилась, говорила об ошибке с этим замужеством, - призналась Евдокия Агаповна, - Она стала похожа на тень, исхудала, мало разговаривала. Своей маленькой дочерью почти не занималась. Часто уходила на мост, смотрела там на воду, но энергию при этом восстанавливала плохо. Однажды осенним днём она ушла, а потом её нашли мёртвой. Там же, на мосту.
   - Отчего она умерла? - тихо спросила Тина.
   - Сказали - от энергетического истощения, скорей всего. Сама знаешь, в таких случаях причину смерти определить трудно, ведь замерить энергию мёртвого человека невозможно. Провели короткое расследование, как положено, и выяснили, что она была истощена уже некоторое время до смерти "в силу тяжёлых жизненных причин".
   Тут бабушка потерянно взглянула на Тину, и той словно воочию представилось, как испугана была Евдокия Агаповна во время расследования - скрывающийся энергетический вампир с умершей от истощения дочерью-донором...
   - Ты только не подумай, Дестини, что это я её... - подтвердила бабушка Тинину догадку, - Ульяна мне дочкой была, когда она начала чахнуть, я жалела её. Да и не настолько уж истощена она была, чтобы умереть, я ж видела.
   - Ну раз сама на мост пришла, значит, не настолько, - согласилась Тина.
   - Она ведь даже шаль себе в тот день купила новую. Мёрзнуть, видать, стала...
   Евдокия Агаповна высморкалась в платок и вытерла слёзы.
   - Так мы и остались с тобой одни, - подытожила она.
   Тина встала и обняла бабушку за плечи, утешительно похлопывая ладошкой.
   - Спасибо, что рассказала.
  
   В купе-люкс вагона поезда дальнего следования Пётр и Фёкла ехали вдвоём. Фёкла наслаждалась окружающей роскошью и гнала от себя память о своей предыдущей поездке в поезде, совсем в иных условиях. Ей нравилось воображать, что эта роскошь - привычная для неё обстановка, так есть и теперь всегда будет.
   - Вот, Петенька, возьми пятачок, к щеке приложи, - протянула Фёкла монету, - Однако, какая ужасная эта Свешникова, в драку полезла! У них в семье что, все такие драчуны?
   - Это всё Дестини Сондер, - мрачно сказал Пётр.
   - Да, подруженька наверняка мне хотела подгадить, привела эту девицу и натравила на тебя. Я-то к Тине накануне заходила, про нашу поездку рассказала простодушно, думала, она за меня порадуется. А она, выходит, зло да зависть затаила...
   - Да причём тут ты... - поморщился Пётр, - Это она мне мстит за покушение на её возлюбленного Назарушку.
   - Что-то я не поняла, - оторопела Фёкла, - Что ты сейчас сказал, Петенька?
   - Меня оклеветали, будто бы это я убийц к младшему Свешникову посылал. Доказательств нет, но от слухов отец и отправил меня служить, что тут непонятного? - раздражённо сказал Пётр.
   - Да плевать мне на слухи, - отмахнулась Фёкла, - Ты сказал, будто у Тины любовь к Назару Свешникову?
   - У неё к нему, у него к ней, - пожал плечами Пётр, - Ты ж читала, небось, в газете, что он с Духосошественским из-за неё подрался.
   - Там были разные версии драки, а в эту я вовсе не поверила... - потрясённо сказала Фёкла.
   - Поверь, - усмехнулся Градов, - Свешниковы её у себя дома принимают, и с Юлией она в последнее время в подружках ходит. Назар от неё не отлипает.
   - И ведь мне о том - ни словечка... Вот подлая! - задохнулась Фёкла.
   - Угу. Сходим давай в вагон-ресторан, позавтракаем. Есть хочется.
   Но мысли о Тине ещё долго не отпускали Фёклу. Она-то думала, что её подружка печалится по Духосошественскому, а та вон на кого нацелилась - на самого наследника главы вампирского клана! Она-то хотела, чтобы Тина позавидовала ей в том, что она с Петром Градовым сошлась, да не почувствовала от неё никакой зависти, ещё удивилась этому... Конечно, чему тут завидовать, когда перед ней самой вон какие виды открываются. Остаётся надеяться, что Влас Свешников слеплен из одного теста с Силой Градовым, и сочтёт Тину неподходящим вариантом законной жены для своего внука. Иначе придётся признать, что жизнь дьявольски несправедлива к Фёкле Голодяевой.
  
   На сборы в поездку у Тины ушла неделя.
   - Ты уж, когда станешь отцу рассказывать о нашей жизни, будь добра, погляди в его бесстыжие глаза, - советовала Евдокия Агаповна сквозь иголки, что она держала губами для намётки, где немножко ушить в талии новое внучкино платье, - А особенно хорошо будет, если ты прямо так и спросишь его, почему он тогда бросил жену с ребёнком. Скажи, тёща его этим вопросом до сих пор мучается.
   - По тебе так и не скажешь, что ты каким-то вопросом мучаешься, - пошутила Тина.
   - Стой ровно. Филиппу не помешает вспомнить, что такое стыд... А давай-ка я тебе мамино лучшее платье подошью! - осенило бабушку новой каверзой, - Ты в нём почти вылитая Ульяна будешь!
   - Бабушка, я ж не энерговампир, что мне с его стыда и переживаний? А настраивать отца против себя я не хочу, - возразила Тина.
   - Всё равно. Ещё одно платье тебе не помешает, можешь его изменить как-нибудь. Вот хоть шалью прикрыть, которую дочка в свой последний день купила. Я сберегла её как память. Смотри, какая красивая, с кисточками!
  
   Накануне отъезда Тина вновь гостила у Свешниковых - Назар пригласил погулять с ним в саду.
   - Какое чудо, - восхитилась она, глядя на маленький красивый ручеёк, текущий по серым замшелым камешкам, в трещинах между которыми росли цветы.
   - Я передам маме твои восторги, - сказал Назар, - Она над этой альпийской горкой несколько месяцев трудилась.
   - Тут наверняка и сейчас труд нужен, почти каждый день.
   - Может быть, - улыбнулся Назар, - Давай, посидим в этой беседке.
   - Как Юлия? - спросила Тина, садясь на диванчик с удобной высокой спинкой, - Она мне не звонит с того дня, а на мои звонки не подходит к телефону.
   - Она не на тебя обижается, или не только на тебя. Злая ходит, отвечает грубо, - признался Назар, - Надеюсь, это пройдёт у неё скоро. Лето кончилось и в столицу возвратились многие её подружки да друзья. Скоро начнутся приёмы, балы, она отвлечётся.
   - А ты? - улыбнулась Тина.
   - А я буду выздоравливать и скучать по одной девице.
   - Правда? По какой, интересно?
   - Это секрет, - сказал Назар, наклоняясь к Тине и обхватывая сзади её шею, приближая лицо к своему лицу. А губы - к своим губам.
  
   Под перестук железных колёс Тина с удовольствием смотрела на проплывающие мимо пригороды, деревеньки, рощицы, убранные или как раз сейчас засеиваемые озимыми поля. Она старалась не думать о том, что её ждёт по приезде, чтобы не нервничать впустую. Гораздо лучше просто насладиться тем, что доступно сейчас - мерный стук колёс, проплывающие за окном виды...
   В мягком купе вместе с ней ехала во Францию молодая семья по фамилии Пестовы - муж, жена и сынишка лет пяти. Мужчина сообщил, что он преподаёт астрономию в Сорбонне, прославленном университете Парижа. Узнав имя попутчицы и куда она едет, семья прониклась к Тине почтением, которое изрядно смущало девушку. А когда его жена вспомнила о том, что Тина была снята для номера журнала о летнем императорском бале рядом с царевной Софьей, их обращение к Тине исполнилось подчёркнутого пиетета.
   Разрядку вносил их маленький сын по имени Захарка. Ему понравилось смотреть на Тину, потом захотелось пообщаться с ней, и весь дальнейший путь привлекать к себе её внимание. Стоило его родителям разговориться с Тиной о чём-то, как мальчишка начинал протестовать - шалить или настойчиво просить о чём-нибудь. Тина видела, что порой только её присутствие заставляет родителей мальчика сдержаться и не задать ему шлепка по мягкому месту.
   - Все дети - энерговампиры, вы же знаете, - разводил руками господин Пестов, когда его сын в, казалось, сороковой раз нарочито громко выпевал один и тот же куплет колыбельной песенки, - Только с возрастом, когда научаются владеть собой должным образом, они являют склонность к вампиризму или донорству.
   - Я думаю, что донорами обычно становятся те, кто добрее и тактичнее, - заявила его жена, - а вампиризм - это моральная распущенность.
   - Дорогая, не повторяй старорежимные глупости. Энерговампирами становятся люди от природы, которую они не выбирают.
   - Могут и выбирать! - возразила женщина, - Когда донор по своему желанию становится вампиром, это всегда говорит о его эгоизме.
   А Тина, слушая пение маленького провокатора, поймала себя на мысли, что она понимает, как трудно было Фёкле управляться сразу с тремя такими "захарками". Она сама, наверное, не смогла бы. По крайней мере, с чужими.
   Ночью на их поезд напали. В стены и окна вагонов с окрестностей полетели камни, куски навоза и прочий мусор, даже горящие палки. Этот грохот, стук и звон разбитого стекла напугали всех пассажиров. Люди вскрикивали, пригибались, садились на пол, чтобы спрятаться. Поезд прибавил ход и в конце концов миновал опасный участок.
   - Что это было? - спрашивала мужа госпожа Пестова, когда их плакавший от страха сынишка снова уснул.
   - Мы едем по территории Польши, - ответил тот, будто всё этим объясняя.
   - Вы не могли бы рассказать подробнее, господин Пестов? - попросила Тина, нервно кутаясь в шаль и поглядывая на расплывшееся по их окну пятно от навоза, - Почему поляки так агрессивны к нам?
   - Извольте, расскажу, госпожа Сондер, - ответил тот.
  
   В польском городе Калиш, что издревле стоял на реке Просне, жил старый человек, пан Войцех Янишевский. Был он воеводой, то есть главой Калишского воеводства, весьма уважаемым и прославленным в прошлом господином. Одна беда была у пана Янишевского - он пережил всех своих потомков, потому наследников на воеводство, как и на значительное богатство, у него не было.
   В связи с этим многие дома в воеводстве старались направить к нему своих сыновей на службу - а ну как именно его пан Войцех выберет к себе в наследники? Так в доме у воеводы всегда жили несколько юношей, которые всякое время были к его услугам.
   То, что произошло однажды ночью в этом доме, всколыхнуло весь Калиш. Пан Янишевский, который уже давненько мучился от неизлечимой болезни, почувствовал себя так плохо, что потерял всякое разумение. Он опоил юношей, связал и выкачал энергию сразу из трёх из них. Совсем, до их смерти. Ещё двое смогли спастись, едва собрав последние силы для этого.
   Обезумевшие от горя родственники убитых тут же свершили самосуд над старым воеводой - убили его. Но убили, видимо, слишком быстро и легко, и их жажда мести удовлетворена не была. Начались погромы домов зажиточных энерговампиров, и волнения скоро охватили всю Польшу.
  
   - Мы с вами только что стали свидетелями этих "донорских" волнений, - завершил рассказ господин Пестов.
   - А я ещё сегодня говорила, что они более нравственны! - с возмущением прокомментировала его супруга, - Надеюсь, король Радзимиш скоро их утихомирит.
   - Мне тоже хочется, чтобы мой обратный путь был более мирным, - призналась Тина.
   - Будем надеяться, что власти и все жители Польши придут к разумному решению, как не допускать нарушения баланса в правах вампиров и доноров, - задумчиво потирая подбородок, согласился господин Пестов.
  
   Молодожёны Таволжанские наслаждались медовым месяцем в новом доме, где деревянные полы, двери и оконные рамы ещё были светлыми и хранили запах леса. Дом этот стоял неподалёку от главного дома Духосошественских, и оттого Василий с Марией часто виделись с его обитателями.
   - Вася, - обеспокоенно сказала Мария, - я встретила сегодня Прасковью, она зайдёт нынче вечером, разговор у неё к нам какой-то.
   - Ну ладно, - пожал плечами Василий, - что тебя тут взволновало?
   - Побаиваюсь я её, - призналась Мария, поёжившись, - Смотрит так, будто насквозь видит, а скажет что - ровно отрежет.
   - Ну да, тётка у нас в клане всем заправляет, это вроде многим известно, - усмехнулся Василий, - но она вовсе не страшная.
   - Вася, я вот думаю - а ну как она... они с твоим дядей захотят склады твои отнять? Всё же они их тебе не совсем передали, а только в аренду...
   - У Духосошественских большой дом, девиц в нём много, и всех надо хорошим приданым обеспечить. Это непросто. А тут я ещё с выделом. Если они возьмут за правило недвижимое имущество раздавать, эдак за самим кланом ничего не останется. Отсюда и аренда, - пояснил Василий.
   - Всё равно, мне кажется, что этим они тебя в своих руках держат. Чуть что не по ним - возьмут и отнимут всё.
   - Мария, мы с тобой в клане Духосошественских состоим, пользуемся его поддержкой во всём. На том все кланы в нашей империи стоят. Во многом благодаря Прасковье наш клан сейчас процветает. Зачем же нам против его интересов идти? Это ж всё равно что против самих себя.
   - Прости, Васенька, я просто глупости говорю, - ответила Мария и прижалась к мужу, - только всё равно боюсь, чего тогда Прасковья к нам захотела прийти?
   Но, вопреки её страхам, Прасковья пришла с разговором совсем не об имуществе.
   - Имя "Духосошественские" известно миру как крупнейший донорский клан, - сказала она, пригубив чай из поставленной перед ней чашки, - Своих доноров мы обучаем по собственным методикам, которые держим в секрете, чтобы члены нашего клана всегда были на высоте.
   - Нам это хорошо известно, тётя, - напомнил Василий.
   - Но в клане у нас есть и энерговампиры, - метнула взгляд на Марию Прасковья, не обратив внимания на замечание племянника, - и с ними мы не занимаемся специально. Тут вампирские кланы да фонд государыни императрицы нас далеко обходят.
   - Я уже говорил жене, чтобы туда обращалась, если трудно будет, - кивнул Василий.
   - Неправильно ты ей советовал, - припечатала Прасковья, отставляя чашку от себя подальше, - Не след нам, клану Духосошественских, на поклон к вампирским кланам ходить. Мы сами о своих людях радеть должны.
   - Что ты предлагаешь?
   - Возьми вот список самых опытных энерговампиров нашего клана, выбери кого-нибудь одного, да отправь жену к нему в обучение.
   Василий пробежал глазами список. Большинство людей были либо незнакомы ему, либо он относился к ним неприязненно, по культивируемому в его бывшем доме донорскому снобизму.
   - А если у меня есть свой знакомый энерговампир высшей категории, не из нашего клана? - вдруг спросил он.
   - Ты чем меня слушал, Вася, ухом или брюхом? - сердито нахмурила брови Прасковья, - Сказала же - невместно нам...
   - Да-да, понял я всё, - перебил тётку Василий, - Но мой знакомый энерговампир... она не только не состоит ни в одном клане, но даже и не зарегистрирована как таковой. Поэтому болтать точно не будет. Ко мне, опять же, хорошо относится.
   "И я по ним с внучкой соскучился", - мысленно признался себе Василий.
  
   ГЛАВА 17
  
   Сказано - сделано. Скоро автомобиль молодых Таволжанских остановился у хорошо знакомого Василию дома.
   - Простите, Василий Путятич, но Дестини нет, она уехала в Париж, к своему отцу, - сказала Евдокия Агаповна.
   - Да мы вот с супругой, собственно, не к ней. А к вам.
   - Проходите пожалуйста, - удивлённо сказала Тинина бабушка, - Я, правда, обед для себя нынче не готовила, топлёным молоком обошлась...
   - Мы свою выпечку привезли, - радостно сказала Мария, - И чаю плиточного.
   - Да, я же теперь человек женатый, голодным меня никуда не отпускают, - с улыбкой, но не без затаённой гордости заметил Василий.
   Евдокия Агаповна смотрела на пару новоиспечённых супругов и думала о том, что Василий взял жену себе под стать - такую же высокую по росту, красивую, улыбчивую, бойкую... и немного бесцеремонную. Совсем чуть-чуть.
   А когда Евдокия Агаповна выслушала дело, с которым к ней пожаловали гости, изумлена была до крайности.
   - Но... помилуйте, я даже не говорю никогда вслух, кто я, - тихо сказала она.
   Комфортный мир, который вокруг себя построила Евдокия Агаповна, рушился. Душевная травма маленькой девочки Дуси, на глазах которой жандармы до полусмерти избили её собственного отца - просто за то, что он был энерговампиром, не заживала в ней всю жизнь.
   Мария красноречиво посмотрела на мужа. Видимо, Василию пришлось уговаривать её обратиться за помощью именно к госпоже Львовой. И то сказать - при дурных наклонностях мысли можно было припомнить, что новоиспечённый Таволжанский ещё недавно ухаживал за внучкой этой пожилой женщины, и его появление опять в их доме отдавало двусмысленностью.
   - Евдокия Агаповна, голубушка, - душевно сказал Василий, - за месяцы нашего знакомства я, признаться, проникся к вам самым глубоким почтением и симпатией. Как-то принял сердцем, что вы мне почти родная. Нет-нет, к Дестини это не относится, хотя и к ней я испытываю дружеские чувства. Ваша мудрость, доброта и сдержанность покорили меня. Именно этакие качества я бы хотел видеть в наставнике моей дражайшей супруги.
   - То, что вы нигде не говорите об этом, нам как раз подходит, - по-простому выразила мысль Мария, - Тут ведь дело деликатное. И для меня тоже.
   - Конечно же, ваше наставничество не останется без вознаграждения, - выложил Василий ударную карту, - Так ведь заведено в вампирских домах, когда берётся ученик со стороны, мы узнавали.
  
   Грандиозное строение Северного вокзала Парижа, Gare du Nord - самого большого вокзала Европы - встретило пассажиров общим нескончаемым гулом. Утомившаяся в дороге Тина хотела поскорей оказаться на свежем воздухе и в комфорте, который позволил бы ей восстановить душевный баланс.
   Оказалось, что к приезду господина Пестова на стоянку у вокзала пригнали его собственный автомобиль, и бывшие попутчики любезно предложили Тине подвезти её к нужному дому.
   - Мне неловко... - начала было отнекиваться девушка.
   Сама Тина не предупредила отца о времени своего приезда.
   - Полагаю, мы вам обязаны приятным обществом в дороге и тем терпением, которое вы явили при контакте с нашим Захаркой, - улыбнулся господин Пестов под согласное кивание своей жены, - Недавно я прочёл забавную вещицу одного писателя с ирландской фимилией, "Вождь краснокожих" называется. Там как раз про сорванца, который в какой-то степени присутствует во всех мальчиках мира.
   Пока машина ехала по улицам, Тина читала вывески, слышала обрывки речи и незаметно для себя в мыслях перешла на французский язык, который почти десять лет в институте являлся для неё вторым родным.
   Главный дом клана Сондер, бывший раньше домом клана Пифо, в котором проживал сейчас отец Тины, стоял на улице Фобур Сент-Оноре. Выйдя из машины у входа в дом, девушка тепло попрощалась с семейством Пестовых.
   - Будь хорошим мальчиком, - на прощанье пожелала она Захарке.
   - Дакор! - крикнул в ответ тот. Тоже перешёл на французский.
  
   Вот уже почти час Тина сидела в гостиной и отвечала на вопросы пригласившей её семьи. Глава семейства - на удивление, для его нестарого возраста, седовласый мужчина, смотрел на дочь с лёгкой улыбкой. Он сказал ей лишь две фразы - "Рад, что ты приехала" и "Ты очень похожа на маму". Остальные слова и вопросы озвучивала его жена, Ивонн. Лицо этой женщины тоже освещала улыбка. Освещала в силу своей широты и белизны зубов. Глаза эта улыбка не затрагивала совершенно. Их дочь пятнадцати-шестнадцати лет вообще не улыбалась - она смотрела на Тину с нескрываемой неприязнью.
   - Это наша Биби, - представила её Ивонн в начале знакомства.
   - Брижит, наверное? - попыталась угадать Тина.
   - Бабетта! - назидательно сказала девушка и с тех пор молчала.
   В комнате присутствивал и младший брат Тининого отца, Мартин, лет двадцати восьми. Тот вольно сидел, боком навалившись на стол и подперев голову согнутой в локте рукой. Он с явным удовольствием смотрел на гостью, и его глаза улыбались совершенно искренне.
   - Вообще-то у меня двойное имя, - сказал он, - Лео-Мартин, но я предпочитаю второе. И прошу, не называй меня "дядя", иначе я буду чувствовать себя старым и несчастным.
   Горничная, представленная как Зое, разнесла всем сидр в хрустальных бокалах.
   - Этот напиток сделан из наших собственных яблок, в прованс де Сон, - гордо сообщила Ивонн.
   - Вкусно, - вежливо кивнула Тина, пригубив сидр и отставив бокал на столик. Пить спиртное, хоть и слабое, она сейчас не желала.
   Ивонн распрашивала Тину о том, как она доехала, и когда девушка упомянула о нападении на поезд в Польше, многозначительно перевела взгляд на мужа. Очевидно, об этом они разговаривали раньше. Лицо Ивонн казалось Тине немного странным, она только не могла сразу понять отчего. Потом поняла - вся её голова напоминала Тине... полено. Широкое, массивное лицо с тяжёлыми нижними скулами. "Боже, какая глупость лезет в голову", - осекла себя мысленно Тина, - "Вдобавок я, оказывается, невероятно предвзята и несправедлива". Она заставила себя отвечать Ивонн ещё любезнее, чем раньше.
   Горничная спросила, когда подавать обед. При этом взгляд её направлен был только на Ивонн.
   - Накрывайте, как только наша гостья умоется с дороги и переоденется, - ответила та.
   Тину проводили в выделенную ей комнату с широкой кроватью, маленьким прикроватным столиком и массивным шкафом. Больше в комнате мебели не было, если не относить к таковой полку над небольшим камином, отделанным чёрным камнем.
   - Камин мы сейчас не зажигаем, - сказала Зое, - ещё не холодно. Вам помочь разложить вещи в шкафу, мадемаузель?
   - Нет, спасибо, потом сама разберу, - улыбнулась Тина, - Я буду готова через двадцать минут.
   Горничная с небольшим поклоном удалилась, а Тина вытащила из сумки стопку белья и понесла к шкафу. Когда она повернула вставленный в маленькую скважину ключик и открыла дверцу, на неё сверху упало нечто живое, колючее и очень страшное.
   Сердце Тины сжалось от ужаса, и от истошного визга её удержало... пожалуй, только отсутствие навыка визжать. Прошло немало времени, прежде чем к Тине вернулась способность рассуждать, не содрогаться от увиденного и от мысли, что это существо на полу только что касалось её головы и тела.
   - Игуана. Это просто игуана, - сквозь прерывистое дыхание проговорила вслух Тина, успокаивая себя, - Она не опасна, даже не кусается. Наверное.
   Раньше она видела игуан только на картинках. Девушка силой заставила своё дыхание успокоиться и поглядела наверх, на полку, откуда на неё свалилась эта неожиданность. Там, занимая почти всё пространство полки, покоилась большая шляпная коробка и для животного было совсем мало места. Настолько мало, что игуана никак не могла бы забраться и поместиться там сама. Значит, её туда поместили, сложили и прижали дверцей шкафа, в расчёте на то, что она выпадет, как только дверцу откроют.
  
   Тине пришлось немного пощипать себя за щёки, чтобы скрыть бледность. К столу она вышла с тем спокойствием, которое было ей хорошо знакомо ощущением упадка сил после перенесённого стресса.
   - Что с тобой, Дестини? - спросил Мартин, - Где твоя энергия, которой и так-то было немного?
   - К сожалению, я только что невольно её потеряла.
   - Почему? - удивлённо подняла брови Ивонн.
   - В шкафу в моей комнате кто-то запер игуану и она упала на меня с верхней полки.
   - Флу-флу! - воскликнула Ивонн, - Мой мальчик... как он там оказался?
   - Что, правда, прямо на тебя упала? - широко раскрыла глаза Биби и явственно передёрнулась, - Гадость!
   - Как там оказался ваш питомец, мадам Ивонн - я уже сказала. Его там заперли. Очень жестоко, кстати, он там мог находиться только в свёрнутом и сильно сжатом виде. Для того, чтобы он свалился кому-то на голову - мне или горничной.
   Все поражённо замолчали. Филипп гневно смотрел на Биби.
   - Папа, ты что, думаешь, я его туда засунула? Да мне на эту ящерицу смотреть противно, не то что дотрагиваться!
   Отец хмуро уткнул взгляд в тарелку. Тина тоже приступила к трапезе, думая, что напрашивающаяся версия о том, что эту шалость сотворила её единокровная сестрица, может быть и неверной. Тогда кто?
   - Какой ужас, - проговорила Ивонн, - даже не верится, что такое могло быть. Уверена, ты преувеличиваешь, Дестини. Сегодня утром я сама его кормила, наверное после этого он просто заполз в тёмное местечко, чтобы поспать. Зое, найди Флу-флу и посади в террариум. Проверь, не повредил ли он себе что-нибудь. Мой бедный Флу-флу!
   - Я не слышал ни визга, ни крика, - сказал Тине Мартин, - Наверное, ты упала в обморок от страха?
   - Нет, не упала. И я не кричала. Но я, конечно, испугалась.
   - Какая прелесть! - восхитился Мартин, - Она просто испугалась! Кстати, как ты чаще всего восстанавливаешься?
   - Я рисую.
   - О! - воскликнул Мартин, - Я тоже рисую! Мы обязательно ещё поговорим об этом.
   - Мама, если твоя ящерица заползёт в мой шкаф, я в неё кину чем-то тяжёлым! - заявила Биби, - Держи её от меня подальше!
   - Биби, Флу-флу не различает, где твой шкаф, а где шкаф нашей гостьи, - нервно усмехнулась Ивонн, - Не будь такой жестокой.
   "Мне бы тоже больше не хотелось видеть игуану ни в шкафу, ни в комнате, тут я согласна с сестрицей" - подумала Тина.
   - Дестини, уделишь мне немного времени? - спросил Филипп, когда обед уже кончался, - Хочу поговорить с тобой в своём кабинете.
   - Дорогой, а нам нельзя поприсутствовать? - улыбнулась Ивонн, - Мы тоже хотим послушать рассказы Дестини о жизни в России.
   - Я не хочу, - заявила Биби.
   - Это будет разговор о личном, - ответил Филипп.
   - О, тем более. Мы ведь твоя семья, - с нажимом сказала Ивонн, - Нам бы не хотелось думать, что ты скрываешь от нас что-то важное.
   - Ничего я не скрываю. Ладно, если ты настаиваешь... - кисло сказал Филипп.
   - Простите, но я хотела бы поговорить со своим отцом наедине, - вмешалась Тина, - Я не ваша семья, поэтому у меня могут быть от вас секреты. А ваш супруг, мадам, потом волен будет рассказать вам всё, что сочтёт нужным.
   - О-ля-ля! - захохотал Мартин, - Ивонн, тебе только что прищемили нос!
   - Не хотелось бы напоминать, Дестини, но ты находишься в моём доме, - гневно прошипела Ивонн.
   - Простите, если моё поведение кажется вам оскорбительным. Уверена, вы преувеличиваете, Ивонн, - нашла в себе силы Тина на мстительность.
   В понимании Тины она находится в доме, где только что пережила недвусмысленное психическое нападение, а всё, чего удостоилась от его хозяйки на это - возмутительные слова о том, что она, Тина, преувеличивает.
   - Мама, это наш общий дом! - вскричала вдруг Биби, - И мой, и папин тоже! Или ты и нас выгонишь, если мы с папой захотим пошептаться? Пусть уж он лучше скорей поговорит с этой своей непонятной дочкой, которая свалилась на нас, как... как твой Флу-флу сегодня!
   Мартин продолжал смеяться.
   - Нет, я не вынесу этого ужасного скандала, - простонала Ивонн, подняв пальцы к вискам, - Почему всё это происходит с моей семьёй? Что с ней случилось?
   Зое спешно поднесла к лицу хозяйки пузырёк с нюхательной солью.
   Филипп резко поднялся и вышел и-за стола. Тина последовала за ним, оставляя позади смех, стенания и гневные выкрики.
  
   В кабинете отца было уютно. Зашторенные окна, тёмные панели, стеллажи, уставленные книгами и большими свёртками бумажных листов. Рядом с диваном на подставке стоял красивый глобус коричневого цвета, возле которого лежала лупа.
   - Если честно, - сказала Тина, - Мне сейчас не очень хочется говорить о чём-то. Мало сил, я не очень быстро соображаю в таком состоянии.
   Она смотрела на отца и сравнивала со своим единственным воспоминанием о нём - когда он раскачивал её в импровизированных качелях из покрывала. Тогда он не был седым. И был многократно веселее.
   - Тебе не нужно напрягяться, - ответил ей Филипп, - если хочешь, просто отдохни.
   - А потом тебе придётся снова уходить со мной пошептаться? - слабо улыбнулась Тина.
   Мужчина пожал плечами. Он достал откуда-то красивую бутылку, в которой на половине плескалась коричневая жидкость.
   - Предлагаю выпить чуточку коньяка, - сказал он, - Мне это всегда помогает расслабиться и укрепить силы.
   Они выпили, но Филипп не спешил начинать разговор. Тина взяла лупу и принялась разглядывать сквозь неё глобус, чувствуя, что её силы и впрямь быстро восстанавливаются. От выпитого коньяка? От одного присутствия рядом родного отца, которого Тина никогда не ощущала в сознательной жизни?
   - Зачем ты позвал меня? - спросила она через некоторое время, - Я имею в виду - в Париж.
   - Мне звонил глава клана Свешниковых и спрашивал о тебе. То есть о нас. То есть обо мне...
   - Господин Влас? - удивилась Тина.
   - Да. Он сказал, что его внук влюблён в тебя.
   Тине было приятно услышать слово "влюблён" в понимании Власа, хоть и в изложении Филиппа Сондера.
   - Но причём тут ты?.. Хотя я, пожалуй, понимаю, - вздохнула Тина, - Для господина Власа важно знать, за кем ухаживает его внук - за признаваемой дочерью Филиппа Сондера, главы клана, или за простой Тиной Львовой.
   - Всё верно. За исключением одного - сомневаться в моём признании нельзя. Ты - моя законная дочь.
   Тина подняла брови в деланном удивлении.
   - Признание родителем своего ребёнка я до сих пор представляла себе несколько иначе. Прости, я не хочу упрекать тебя ни в чём. Ты имеешь право жить так, как хочешь. В конце концов, своим появлением на свет и образованием я обязана тебе. И даже приданым.
   - Каким приданым? - удивился Филипп.
   - Ну как же? При поступлении в институт на имя каждой девицы делается обязательный вклад в пятьдесят рублей для её приданого.
   - Я даже не знал, что сделал такой вклад, - усмехнулся Филипп, - Ивонн всем занималась.
   - Ну значит, я должна буду поблагодарить её, - сказала Тина и вновь отвернулась к глобусу.
   - Пятьдесят рублей - это ведь совсем немного? - спросил Филипп.
   - Ну... на проценты от него того платья, что было на мне надето на том балу, не купишь, - Тина кивнула на журнал "Ведомости", лежащий на письменном столе и открытый на странице с её фотографией, - Мне подарили этот наряд в благодарность.
   - Да, Влас рассказал мне, что ты спасла жизнь его внука... Мне жаль, Дестини, что твоя мама и бабушка разлучили меня с тобой, - выдохнул Филипп те слова, ради которых, вероятно, и позвал её в кабинет.
   Тина прыснула, а потом нервно рассмеялась.
   - Знаешь, когда я сюда собиралась, бабушка настаивала, чтобы я задала тебе один вопрос. И чтобы я при этом смотрела прямо в твои глаза. А то, мол, твою тёщу мучит этот вопрос всю её жизнь.
   - И какой это вопрос?
   - Почему ты нас бросил, конечно!
   Филипп скрыл удивление за новым глотком коньяка, прямо из бутылки.
   - Дестини, я понимаю, ты была слишком мала, чтобы понимать и помнить о том, что тогда произошло, и как...
   - Давай обменяемся историями? Ты расскажешь свою, а я - свою. Так, как знаю её со слов бабушки.
   - Давай, - кивнул Филипп и вытянул ладонь в сторону Тины, - Прошу начать вас, мадемаузель.
   Тина кратко пересказала свою версию истории короткого брака четы Сондер, постаравшись не добавлять эмоций, чтобы отец не счёл, что она жалуется на судьбу или что намерена его обвинять.
   - Всё было не так, - качнул головой Филипп, - Не совсем так. Я обещал Ульяне, что пришлю ей вызов, как только всё определится тут с моей работой. И я это сделал. Послал ей письмо с вызовом. Она не ответила. Я посылал письма ещё несколько раз, а потом мне возвратили их все стопкой, нераспечатанные. А ещё я получил письмо от мадам Евдокии, в котором она проклинала меня, упрекала за то, что я уехал, а не остался с женой и дочерью. В следующем своём письме она сообщила о смерти дочери и просила, чтобы ты осталась на её попечении. Я написал ей о своём согласии и обещал позаботиться о тебе в случае необходимости.
   - Ты сохранил эти письма? - спросила Тина, - Свои и от бабушки. Хотелось бы взглянуть.
   - Вся переписка велась через помощницу, она занималась канцелярскими и бумажными делами клана. Но я могу попросить Ивонн найти те письма.
   - Почему - Ивонн?
   - Потому что это она была помощницей своего отца, потом моего отца, потом моим. До тех пор, пока я не женился на ней.
  
   ГЛАВА 18
  
   Красноярск встретил капитана Градова холодным дождём. Фёкла тоскливо расставалась с роскошью купе поезда, в котором они с Петром провели пять дней в неге и в отсутствии любых обязательств перед внешним миром. Но теперь начиналось неопределённое будущее, которого оба ожидали со страхом.
   В городе Пётр доложился о прибытии генерал-губернатору военного округа, который, ознакомившись с привезёнными Градовым бумагами, сразу направил его к месту службы - в отдалённое поселение, именуемое в народе "гарнизон".
   К гарнизону пришлось ехать в открытой повозке, управляемой медлительной лошадью. Фёкла пряталась от дождя рядом с Петром под покрывающей их обоих накидкой. Городские улочки быстро кончились, и повозка ехала по лесной дороге, грозя вот-вот завязнуть в раскисшей от дождя земле. Вокруг них был непривычный взору лес - тёмно-зелёная хвоя и ярко-жёлтые стволы старых сосен, снабжённые ветками только высоко вверху, там, где они могли поймать солнечный свет.
   - Далеко ещё? - громко спросил Петр кучера.
   - Скоро покажется Глуховка, потом Кедрачи, а там рядом и гарнизон, господин капитан, - неопределённо пробурчал тот.
   Собственно, посёлок Кедрачи и был преддверием и составной частью гарнизона. Здесь жили большинство гражданских людей, обслуживающих военные нужды. Старшим офицером тут значился полковник Снеговицын, которого, как вскоре узнали Пётр и Фёкла, мало кто видел - он всё по большим городам командировался, по столицам или в Красноярске. Фактически заправлял тут всем подполковник Демид Вареничев.
   Капитана Градова с его женщиной определили на проживание в командирском доме - неказистом с виду, но удобном внутри каменном бараке. Выделили им пустовавшую доселе просторную квартиру по соседству с квартирой самого подполковника, в которой тот жил вместе с женой и двумя детьми.
   Вареничев был служакой до мозга костей, смолоду на военной службе. Поэтому прибывшим новоиспечённым капитаном, не имеющим о службе никакого понятия, и обязанного своим офицерским званием одному лишь происхождению, он доволен не был. Дело спасли женщины. Жена капитана, Степанида (Стеша, как называл её муж), статная черноволосая женщина, соскучилась по подходящему ей статусом женскому обществу, и хотя Фёкла была намного моложе, очень обрадовалась ей. Степаниду, правда, немного смутило то, что Фёкла не была венчанной женой Градова, однако она была умной женщиной и примерно представляла, отчего это так.
   Женщины мгновенно нашли общий язык. Фёкле льстило, что её принимает за равную жена вышестоящего офицера, а Степаниде было интересно всё, что Фёкла может поведать о событиях "большого мира". Вскоре обе они организовали общий стол, где под выпивку и вкусные закуски примирили мужчин с существованием друг друга.
   На следующий день немного мучимый похмельем Пётр ушёл знакомиться со служебными обязанностями и подчинёнными, а Фёкла составила Степаниде компанию на хозяйстве.
   - Денег тут тратить почти не на что, - говорила Стеша, тщательно раскатывая по столу зёрнышки гречки и выбирая из них непотребное, - еда дополнительная стоит дёшево, одежда у мужчин бесплатная. Я уже три шубы себе купила у местных охотников - на волчьем меху, из лисы и из соболя. Дочку тоже в меха одела, хоть она и юна ещё.
   - Из соболя? - поразилась Фёкла, - У нас в такой шубе сама государыня императрица зимой выезжает. Ну, может, ещё несколько самых знатных женщин.
   - Да, хороший мех, - кивнула Степанида, - практичный. И тёплый, и красивый вид от времени почти не теряет.
   Фёкла тут же для себя решила, что непременно тоже обзаведётся собольей шубкой.
   - Я рада, что встретила здесь тебя, - вдруг неожиданно для себя искренне призналась она, - Мне так не хватало раньше хорошей подруги!
   Степанида тепло улыбнулась.
   - Где ж вы раньше-то были? Мы с Демидом вскоре уезжать собираемся. Он уж давно годы обязательной действительной службе отдал. Домой не возвращались только из-за его отца. Господин Вареничев не очень-то сына от своего первого брака жалует.
   - А что теперь изменилось? - разочарованно спросила Фёкла.
   - Да заболел свёкр. Уж не поправится, скоро ему помирать. А нам надо если не к смерти старика, так хоть к принятию наследства успеть вернуться. А то, как мы узнали, он недавно опять собирался жениться на девице с богатым приданым, в третий раз уже. Любит свёкр это дело, видишь ли.
   - Да, я наслышана, - кивнула Фёкла, - У него же ещё дочь есть, от второго брака?
   - Дочь замужем, ей хорошее приданое ещё при жизни матери выделили. Она больше не наследует.
   - Значит, это твой муж будет владетелем городка Вареничев и нового минерального завода? - позавидовала Фёкла.
   - Да, самой не верится, - усмехнулась Стеша, - Хорошо хоть, не сложилось у них с той девицей, иначе молодая вдова и забрала бы почти всё.
  
   Окончанием разговора Тины с отцом была просьба Филиппа к ней не торопиться уезжать.
   - Мне хочется побольше узнать тебя, познакомить со своей жизнью, с родными, с работой, с Парижем...
   Тина обещала - ей хотелось того же. А ещё - говорила она себе - хорошо бы прояснить кое-какие тёмные загадки.
   В столовой уже никого из семьи не было. Тина отловила проходившего паренька в форме лакея и спросила его, где комнаты мсье Мартина. Тот проводил её к нужным апартаментам. Огромная зала, заваленная всяким хламом - вот первое впечатление Тины от обиталища молодого дяди. Мартин в сером халате и в тёмном берете на макушке что-то творил - писал масляными красками по натянутому в раме холсту. Перед ним на столе лежал обект создаваемого натюрморта - увядшие цветы в вазе и рассыпанные по столу подгнившие фрукты.
   - Послеполуденное солнце даёт особый мягкий свет, - сообщил он Тине, - важно его поймать.
   - Тогда не обращай на меня внимания. Я пока осмотрюсь тут, если не возражаешь, - ответила девушка.
   - Смотри, что хочешь, - кивнул тот, не отрывая взгляда от холста.
   Самым интересным для Тины, конечно, были готовые картины. Техника рисования у Мартина была своеобразной. По крайней мере, Тина затруднилась определить её каким-нибудь знакомым словом. Но, конечно, ей было очевидно, что у Мартина рука профессионала. Не любителя, каким была сама Тина. Чаще всего сюжетом его картин были натюрморты, причём мрачноватая часть этого слова, "морт" (мёртвый) была превалирующей темой. На некоторых из картин присутствовал и знакомый Тине Флу-флу.
   - Понравилось что-нибудь? - наконец, спросил Матин.
   Он тщательно вытирал кисти тряпицей, смоченной в постном масле, и складывал их в коробку. Потом снял халат с беретом и небрежно бросил их на кушетку.
   - Да, очень, - честно призналась Тина, - Всё понравилось. Только мрачновато по смыслу. Ты настоящий художник, в отличие от меня.
   - А ты чем рисуешь?
   - Карандашом, акварелью. В последнее время увлеклась эбру.
   - Эбру? - удивился Мартин, - Рисунки на воде? Видел, но не пробовал.
   - Это ты подложил игуану в мой шкаф? - внезапно спросила Тина.
   Мартин расхохотался.
   - Нет, милая Дестини, не я. Хотя шуточка несколько в моём духе, да. Но я бы не стал так пугать племянницу с недостатком энергии, которая пока ни в чём передо мной не повинна. И никак не мешает мне своим существованием.
   - Тогда кто, как ты думаешь? Ивонн? Биби?
   - Ивонн не подвергла бы игуану таким страданиям, как ты описала. Биби сильно брезгует ею. Разве что она запихивала его в шкаф, зажмурившись, - Мартин снова рассмеялся воображаемой картине, - Я бы предположил, что это сделала Зое, но ты ей совершенно чужая...
   - И игуана могла свалиться на голову ей самой, - продолжила Тина, - если бы я согласилась с её предложением разобрать мои вещи.
   - Значит, это сделало привидение.
   - Какое приведение? - удивилась Тина.
   - О, наш дом так стар, что в нём давно живёт привидение. Все об этом знают, но говорить не любят. Но это привидение - женщина, и она отнюдь не добрая.
   - Ты сам его видел?
   - Да. Мельком, - ответил Мартин и поёжился, - прости, не хочется говорить об этом. Оно может пробудиться от разговоров о нём и отомстить.
   - Как именно отомстить? - озадаченно спросила Тина.
   - Сделать что-нибудь. Раскидать мои кисти, ещё что-то... Не буду говорить, прости. Пойдём лучше посидим на балконе, выпьем по чашечке кофе.
  
   После ужина вся семья собралась в музыкальной комнате, послушать экзерсисы Биби на терзаемом ею рояле. Тина с трудом подавляла зевоту - она была утомлена этим долгим днём. Направляясь к своей комнате, девушка чувствовала, что засыпает на ходу.
   Но сон быстро покинул её, как только она откинула с кровати лёгкое одеяло. Там, вдавленный в подушку и матрас, лежал человеческий скелет.
  
   Испугаться и отпрыгнуть заставила инстинктивная мысль о том, что в постели лежит какой-то человек. Но быстро пришедшее понимание того, что именно она видит, успокоило. Душу наполнили злость... и насмешка. Злость внутренне мобилизовала. Тина включила яркий свет и полюбовалась картиной лежащего в кровати скелета - картиной, или, вернее, её объектом. Потому что сегодня на картинах Мартина она многократно видела этот самый скелет. В разных ракурсах.
   Тина открыла дверь из комнаты и посмотрела в пустой коридор.
   - Эй, кто-нибудь! - крикнула она.
   Тишина.
   - Мне нужно перестелить постель! - снова крикнула Тина.
   Никто не отозвался, и девушка вынуждена была пойти по коридору к общим комнатам. При этом она не переставала звать, и в результате из своих комнат вышли все члены семейства Сондер.
   - Дестини, что-то случилось? - задал Филипп общий вопрос.
   - Случилось. В моей кровати лежит скелет. Я хочу попросить, чтобы его убрали и поменяли постель, - резко ответила Тина.
   - Можно посмотреть? - загорелся Мартин.
   - Разумеется.
   Тина пошла назад в свою комнату в сопровождении остальных домочадцев. Но её постель выглядела нетронутой, никакого скелета в ней не было.
   - Дестини, это здесь тебе привиделся скелет? - спросила Ивонн.
   - Нет, не привиделся. Он лежал тут. Пока я ходила, его убрали.
   - Какая жалость, - пробормотал Мартин.
   - О, да, - усмехнулась Тина.
   - Ты сильно испугалась? - хмуро спросил Филипп, - Может, попросить кого-то из слуг посидеть эту ночь здесь?
   - Нет, не сильно. Всё, чего мне сейчас хочется - чтобы тот, кто всё это проделывает, яснее обозначил свои намерения, а лучше просто и прямо высказался. Что ему нужно? Чтобы я пугалась и отдавала ему энергию? Чтобы я испугалась и умерла? Чтобы я испугалась и убежала из этого дома? Что?! Пока не будет ясности, я остаюсь и ничего не предпринимаю. И постель я всё-таки прошу поменять, - она обратила взгляд к Зое.
   Та кинулась выполнять пожелание.
   - Мартин, это был скелет из твоей мастерской, наверное, - сказала Биби, - Проверь, на месте ли он.
   - Мы пока не знаем, был ли тут скелет вообще, - заявила Ивонн, - Возможно, Дестини просто любит привлекать к себе внимание или желает внести раздор в нашу семью.
   - Ни то, ни другое, мадам, - отрицательно качнула головой Тина, - Вот именно сейчас я просто очень хочу спать.
   Все вышли из комнаты, пожелав Тине спокойной ночи.
   - А ты отлично держишься, - сказала ей Биби, уходившая последней, - Только всё равно, у папы я - любимая дочка.
   Оставшись одна, Тина задумчиво посмотрела на дверь, которая открывалась внутрь комнаты, и поставила вплотную к ней прикроватный столик. Во избежание незваных гостей. Когда она переоделась и приготовилась ко сну, поняла, что хочет пить. Налила в стакан водопроводной воды и сделала несколько глотков, сидя в кровати. Это помогло расслабиться, и Тина поставила стакан с остатками воды на пол рядом в кроватью.
   Утро началось для неё со звуков. Это были странные звуки, словно кто-то что-то шептал. Не открывая глаз, Тина прислушалась.
   - Флу-флу, - шептали прямо рядом с ней, - флу-флу...
   Тина медленно открыла глаза, потом немного свесилась с кровати, чтобы посмотреть вниз. Игуана, высовывая длинный розовый язык, лакала воду из стакана, издавая тихие характерные звуки.
   - Флу, флу, флу.
   - Откуда ты взялся? - спросила Тина и посмотрела на дверь.
   Та была закрыта и столик по-прежнему плотно прижат к ней. Вскоре в дверь постучали.
   - Мадемаузель, завтрак через полчаса, - предупредила Зое и быстрые шаги сказали Тине, что горничная ушла дальше.
   Уходя к завтраку, Тина закрыла дверь и слюной приклеила к ней волосок внизу - применила одно из умений, полученных в пансионе института благородных девиц. Благородное происхождение некоторых из этих девиц, увы, не гарантировало отсутствие совершаемых ими мелких краж у подруг.
   - Дестини, после завтрака зайди в мой кабинет, я дам тебе письма, которые ты просила у отца, - сказала Ивонн, - Хотя не думаю, что это прилично - читать письма, написанные не тобой и не тебе.
   - Эти письма касаются и меня, - сказала Тина.
   - В них практически нет о тебе ничего.
   - Вы, что, читали их? - подняла брови Тина, - Зачем вы вообще вскрывали конверты с его письмами? Я надеялась увидеть их такими, как описывал отец - возвращёнными в нераспечатанных конвертах.
   - В конверты, помимо писем, были вложены банковские векселя. Конечно, я их вскрыла! Тех конвертов уже нет, кстати, сохранились только письма. Секретарю пришлось долго их искать.
   - Разве векселя не были именными и бесполезными для всех других людей?
   - Как бы то ни было, вексель - финансовый документ и желательно не оставлять его без учёта, - заявила Ивонн, ни на кого не глядя.
   - Что за письма и векселя, о чём вы вообще говорите? - морщась, спросила Биби.
   - Мои письма, которые я посылал своей первой жене, - сказал Филипп, - Я отсылал их и прикладывал вексель, чтобы они с дочерью могли приехать ко мне.
   Биби вдруг резким взмахом руки отбросила от себя стакан с налитым в него морсом, вскочила и выбежала из-за стола.
   - Как ты мог сказать такое в присутствии нашей дочки? - закричала Ивонн на мужа, а потом повернулась к Тине, - Опять у нас скандал из-за тебя! Ты для этого и приехала, да?
   Ивон встала и ушла вслед за Биби. Филипп выглядел несчастным. Мартин, в противовес ему, улыбался, как сытый кот.
   - Отец, я думаю, тебе надо поговорить с Биби. Она выглядит... неподготовленной, - сказала Тина.
   - Я разговаривал с ней до твоего приезда. Но она, видимо, так и не смирилась с твоим существованием. Жаль, что Ивонн запретила мне рассказывать ей о тебе намного раньше, пока она была маленькой. Теперь это для неё очень болезненно.
   - Наверно, мне тоже нужно поговорить с ней, - вздохнула Тина.
   Пришла насупленная Ивонн и молча продолжила трапезу.
   - Да, игуана опять ползает в моей комнате, - вспомнила Тина, - Она разбудила меня сегодня.
   - Это ложь, - с ненавистью прошипела Ивонн, - Флу-флу сидит у себя в террариуме. Он сам не может оттуда выбираться.
   - Если никто не входил в мою комнату, игуана всё ещё там, - сказала Тина.
   - Зое? - ледяным голосом спросила Ивонн, не поворачиваясь к горничной, стоявшей у выхода из столовой.
   - В комнату мадемаузель никто не входил.
   - Посмотрим, - пожала плечами Тина.
   Смотреть пошли все, за исключением отсутствующей Биби и ушедшего к ней Филиппа. Приклеенный волосок оставался на месте. Тина картинно распахнула дверь. Сразу было видно, что в комнате крупнее микробов никого нет. Зое прошла к шкафу и поочерёдно открыла его дверцы. Игуаны нигде не было.
   - Хм... - непонимающе нахмурилась Тина, - Куда же он делся?
   - Было с самого начала ясно, что это твоя очередная выдумка! - заявила Ивонн, - Ты намеренно строишь из себя жертву, чтобы рассорить всех нас между собой. Считаешь себя обделённой в жизни и возлагаешь вину за это на нас.
   - Кстати, моего скелета действительно кто-то передвигал, - заметил Мартин.
   - Я знаю, почему Флу-флу получил такое имя, - медленно сказала Тина, - Именно с таким звуком он пьёт воду. Вон из того стакана он пил, когда я проснулась. Или этот звук я тоже выдумала, мадам? Полагаете, у меня настолько живое воображение, что я могу угадать, как пьют игуаны?
   Когда все ушли, Тина ещё раз тщательно обследовала комнату, в том числе шкаф и даже камин. Как отсюда исчезла игуана, если дверь оставалась закрытой? Этого девушка так и не выяснила. Но решила, что обязательно выяснит.
  
   ГЛАВА 19
  
   Непременным условием своего согласия на обучение Марии Евдокия Агаповна выдвинула уединённость их занятий с ученицей. Безо всяких тут любопытствующих свидетелей-доноров. Василию пришлось смириться, и впредь он отвозил супругу на урок, а потом забирал в условленное время. Правда, когда забирал, с удовольствием заходил в гости.
   Возможно, это была странная дружба. Когда Василий пытался честно разобраться в своих эмоциях, он с удивлением обнаружил, что особый душевный комфорт, который он испытывает в гостях у госпожи Львовой, связан с её непринадлежностью ни к одному клану. В беседах с ней не было нужны демонстрировать, что ты не меньший радетель о благе клана, чем соклановец, или что твой клан - лучший, если беседуешь с представителем другого клана. В обществе Евдокии Агаповны можно просто быть самим собой.
   Маша обычно привозила с собой разную снедь к чаю, и так, в форме задушевных кухонных бесед, проходили их занятия.
   - Опытный вампир во время одного разговора с малознакомым человеком может вдруг изменять свое поведение. Делает он это для того, чтобы посмотреть, какой метод кражи энергии работает лучше, - делилась Евдокия Агаповна сокровенными знаниями, - Он может кричать, плакать - так обычно делают дети, потом быть ласковым, потом снова спорить, ругаться и оскорблять собеседника - все зависит от того, какой тип донора сейчас перед ним. Например, есть люди, которых и самой последней руганью не проймёшь, а на жалостливость отзываются.
   - У нас в клане учат доноров быстро распознавать вампирские трюки, - кивнула Мария, - так что многое мне уже известно. С другой, донорской стороны.
   - Прекрасно. Вот только не каждый скандал объясняется тем, что кто-то специально хочет вызвать отток энергии у донора. Люди могут поссориться по самым разным причинам. Но даже в таких "честных" раздорах, возможно, кто-то получает энергию, а кто-то отдаёт. И далеко не всегда вампира можно "поймать" в такой естественной ситуации.
   Мария кивнула с затаённой улыбкой. Она с этим делом уже явно была знакома.
   - Самый достойный способ получения энергии вампиром - это энергообмен, - добавила высокой морали Евдокия Агаповна, - Когда другой вампир или донор сам выдаёт избыточную для него энергию.
   - Когда я ласкаюсь к Васе, он делится со мной энергией. И я даже не знаю, замечает ли он, что я её забираю.
   - Это неважно. Ты ведь в такие минуты не делаешь этого специально, такой энергообмен заложен во всех людей от природы. Нельзя каждую минуту всё контролировать.
   - Понятно. С донорами - лаской, с вампирами - энергообменом, - запоминала Маша.
   - Прикосновение, - объявляла новую тему урока Евдокия Егаповна, - У людей, по крайней мере у нас в стране, не принято прикасаться друг к другу без нужды. Но в случае сильного голода прикосновение может очень помочь энерговампиру.
   - Да, я замечала, - расширила глаза Мария, - порой кто-то из знакомых так и норовит цапнуть за локоток или пушинку с плеча убрать...
   - Если это только не парень, который просто хочет потрогать красивую девушку, - засмеялась Евдокия Агаповна.
   - Нет, я не про это, - немного покраснела Маша, - Иной раз какая-то из взрослых женщин вдруг начинает поправлять мне волосы, или пожилой мужчина похлопывает другого по плечу. Или чужие тётки просят у молодой матери подержать на ручках её ребёнка...
   - Да, всё это может быть энерговампиризмом, а может и не быть. Но нас с тобой сейчас интересуют эти действия, потому что они позволяют вампиру питаться энергией доноров.
   - А ещё в толкучке разные люди прикасаются друг к другу, - заметила Маша.
   - Умница. В толчее вампиры чувствуют энергетический подъём, даже если они намеренно ни у кого не забирают энергию, - кивнула Тинина бабушка, - А вот доноры - наоборот, нахождение в толпе их утомляет. Если, конечно, они при этом не восстанавливают энергию от чего-то другого. Например, от интересного зрелища. Поэтому в людных местах иногда можно встретить каких-нибудь старых бабулек, которым вроде бы и не место в этой толчее. Но скорее всего, эти старые люди таким образом тянутся к живительной для них энергии... Ну, - улыбнулась Евдокия Агаповна, - на сегодня урок закончен, в следующий раз мы поговорим с тобой о словах.
   - Спасибо, наставница, - поблагодарила Мария и передала учительнице немного энергии.
   Не потому, что та об этом просила или была истощена - просто в благодарность. Чтобы той, оставшейся сейчас дома в одиночестве, не пришлось спозаранку спешить, к примеру, на оживлённый рынок, вроде как за покупкой какой-нибудь мелочи.
  
   Кабинет Ивонн был увешан и уставлен многочисленными семейными фотографиями. Мадам протянула Тине небольшую стопку пожелтевших листков бумаги. Она молчала, но взгляд её выражал твёрдо сложившееся мнение о гнусности целей первой дочери своего мужа.
   Тина без приглашения села на диванчик и принялась читать. Письма Филиппа к Ульяне были короткими, почти всегда исчерпывались ожиданием скорой встречи, но кое-что в них Тину заинтересовало - он упоминал о конфликте между отцом и своим старшим братом, и это было связано с наследованием главенства в клане.
   "Верно, бабушка ведь говорила, что Филипп - средний сын своих родителей" - вспомнила Тина, - "Когда он приехал в Россию, старший его брат был женат, а младший, маленький, увлекался рисованием. Где же тогда мой старший дядя?"
   Два письма Филиппу от бабушки. В первом она, как и говорил отец, упрекает и проклинает его за то, что он оставил её дочь. Но там не было прямого упрёка в том, что он не остался с ними в России. Просто это упоминалось как то, чего изначально ожидала Ульяна, когда выходила за него замуж. В общем, эти слова бабушки можно было толковать двояко. Во втором письме бабушка скорбно писала о смерти дочери, предположительно, от энергетического истощения. И скупыми словами, за которыми читалась огромная душевная боль, просила Филиппа оставить ей хотя бы внучку.
   Тина не сразу заметила, что плачет.
   - Спасибо, - тихо сказала она, кладя письма обратно на стол.
   - Ты больше не будешь считать своего отца подлецом? - помягчевшим голосом спросила Ивонн.
   - Нет.
   - И его семью - тоже?
   - Я пока не определилась в этом вопросе. Простите, - честно ответила Тина, - Чтобы определиться, мне нужно ещё немного времени. И я должна поблагодарить вас за то, что вы оплатили моё обучение с содержанием в институте благородных девиц и сделали вклад для приданого.
   - Я всего лишь выполняла волю твоего отца, - сухо сказала Ивонн, - тот вклад был обязательным условием для твоего поступления.
   - Возможно, вам будет приятно узнать, что я была признана одной из шести лучших учениц своего выпуска и удостоилась вензеля нашей императрицы.
   - Мне это безразлично. Ты вообще не должна была появляться в жизни моей семьи с тех пор, как я оформила те бумаги. Твоя судьба была - тихо отучиться в своём институте и выйти замуж за такого же парня, как ты. А вместо этого ты умудрилась связаться с самыми знатными людьми в своей стране и вынудила отца пригласить тебя к нам.
   - Судьба порой непредсказуема, - криво улыбнулась Тина, - Сын главы клана Градовых уверен, что само имя, которое дал мне отец, делает меня способной влиять на судьбы окружающих. Даже вне зависимости от моей собственной воли.
   Её провожали из кабинета множество взглядов - родителей Ивонн, маленькой Ивонн с родителями, Ивон молодой в вечернем платье, Ивонн молодой в плаще и с шалью, Ивонн в платье невесты рядом с женихом, Ивонн с мужем и маленькой дочерью, Ивонн с мужем, дочерью-подростком и деверем, Ивонн с игуаной, Ивон, с каменным выражением лица сидящей сейчас за письменным столом.
   Тине остро хотелось тепла от любящих её людей. Хотя бы просто поговорить, чтобы его почувствовать... В гостиной был установлен телефонный аппарат, но как связаться с другой страной, она не знала, а из прислуги никого рядом не было. Поэтому Тина пошла туда, где, как она поняла, находятся комнаты Биби.
   - Можно к тебе? - спросила она, приоткрыв дверь.
   Биби сидела за столиком и ела порезанную дольками дыню. Маленьким закруглённым ножичком она отделяла съедобную мякоть от скользкой нитевидной сердцевины с семечками и от кожуры.
   - Заходи, сестричка, - притворно улыбнулась Биби, - садись ко мне поближе.
   Тина прошла и села на диванчик рядом с девочкой.
   - Биби, я пришла сказать, что тебе незачем сердиться на меня, - начала Тина.
   - Мама говорит, что красоту надо поддерживать смолоду. Ты как считаешь, правильно она говорит? - неожиданно спросила Биби.
   - Что? Ну... думаю, правильно.
   Биби зачерпнула ладонью обрезки сердцевины дыни и резким движением прилепила их к лицу Тины.
   - Масочка для кожи! - радостно объявила она.
   Тина встала и салфеткой тщательно обтёрла лицо. Встретила вызывающий взгляд Биби.
   - Знаешь, Бабетта, если быть такой злой, то красота уйдёт очень быстро, - сказала Тина, - и дело не только в выражении лица, из-за которого ни один хороший парень не захочет за тобой ухаживать. Просто у тех, кто много злится, вырабатывается избыток желчи, и это ухудшает цвет и состояние кожи.
   Биби немного помолчала.
   - Папа говорил, за тобой ухаживает наследник клана Свешникофф. Я раньше знала про этот русский клан. Как ты подцепила того парня?
   - Прежде, чем я расскажу тебе нашу историю, давай договоримся - ты выслушаешь то, с чем пришла к тебе я.
   - Я и так знаю, с чем ты пришла. "Давай дружить, бла-бла-бла".
   Биби встала с дивана и пересела на стул.
   - Нет, - ответила Тина, - Дружба не начинается на пустом месте. Того, что у нас с тобой один отец, маловато для дружбы.
   - А ты знаешь, с чего вообще начинается дружба?
   - У мужчин она часто начинается с того, что они совместно побывают в какой-то переделке. Потом, оценив действия друг друга, могут начать дружить. А у женщин и девушек она начинается с того, что они раскрывают друг перед другом душу. Честно рассказывают о своих переживаниях.
   - Я не собираюсь раскрывать перед тобой душу, - хмуро ответила Биби.
   - А я и не предлагаю тебе этого.
   - Ладно, уходи, - сказала Биби, и пояснила, - Я выслушаю тебя в другой раз. Просто уже вот-вот первый учитель придёт, у меня сегодня несколько уроков.
   - Какое счастье, что я уже отучилась, и могу делать, что хочу, - слегка улыбнулась Тина, - А сейчас больше всего на свете я хочу поговорить по телефону.
  
   Но планы Тине пришлось отложить - лакей сообщил ей, что отец ожидает её в своём кабинете.
   - Тебе интересно посмотреть, над чем сейчас трудится наш клан, его научный центр? - спросил он.
   - Конечно интересно. Только если мне объяснят всё так, чтобы я поняла.
   - Постараюсь, - улыбнулся Филипп.
   Научный центр клана Сондер располагался в том же здании, что и дом, в его отдельном крыле, стоящем под углом к фронтальной жилой части.
   - Удобно, - заметила Тина, идя за отцом по длинному коридору.
   - Так устроил для себя ещё дом Пифо. Я переехал в это здание, когда возглавил клан.
   - Кстати, насколько знаю, у тебя ведь был старший брат?
   - Почему - был? Он и сейчас есть, - сдержанно ответил Филипп.
   - Тогда почему клан возглавил не он, а ты, средний брат?
   - Из-за Ивонн. Брат мог стать только главой дома Сондер, но не всего клана. Ивонн унаследовала имущество клана Пифо и половину прав на научные изобретения, а вторая половина принадлежала нашему отцу, Жаку Сондеру. Поскольку я стал мужем Ивонн, я и возглавил клан, - объяснил Филипп, но по его затаённому вздоху было видно, что решались эти вопросы в своё время очень нелегко.
   Отец предложил Тине по его примеру надеть один из белых халатов, висящих на стене у входа в лабораторию. Девушка с интересом оглядывалась - тут на столах и на полу стояло множество приборов, назначение которых было ей совершенно непонятно. С этими приборами и механизмами работали люди, которые вежливо кивали мсье Сондеру и что-то коротко поясняли на его вопросы. Он, в свою очередь, представлял всем Тину как свою старшую дочь от первого брака, которая живёт в России. А она сама смотрела на Филиппа и видела влюблённого человека - влюблённого в своё дело, в свою науку.
   - Вот наша главная гордость, - сказал он, показав Тине на огромный агрегат размером со шкаф, занимавший целый угол в большом зале, - это измеритель количества биологической, или жизненной энергии в человеке. Единица измерения называется пифо. Желаешь пройти измерение?
   Тина уселась рядом с прибором, и сотрудник выдвинул из агрегата нечто вроде огромной металлической шляпы, которую, подкручивая шарниры и колёсики, надел на голову девушке. Примерно через тридцать секунд он сообщил результат: шестьдесят два пифо.
   - Маловато, - нахмурился Филипп и пояснил, - нормальным состоянием считается цифра, близкая к ста. Видимо, за эту половину дня ты успела хорошо понервничать, или кто-то забрал у тебя энергию.
   - Никто не забирал специально, - ответила Тина, - Первая причина. Я почитала письма, а потом побеседовала с твоими женой и дочерью... А где ещё применяют этот прибор, кроме как в вашей лаборатории?
   - О, его купили и установили у себя многие богатые дома. В частности, монархи всех крупных стран.
   - Но этот прибор, насколько я знаю, разработан давно, - заметила Тина, - А над чем ещё трудится ваша лаборатория?
   - Здесь ты видишь только часть научного центра. Мы проводим исследования биополя, феномена чувствительности энерговампиров, и огромная часть этой работы производится в умах и записывается на бумаге. Вот, к примеру, в этой брошюре изложены его научные объяснения.
   Тина взяла предложенную брошюру и, открыв наугад, прочитала, как читала бы китайскую грамоту:
   "В покое клетка деполяризована. При прохождении нервного импульса выделяется медиатор, который повышает проницаемость мембраны для ионов (Na+). Ионы Na+ вызывают деполяризацию. К+, выходя из клетки, вызывает реполяризацию. Возникает потенциал действия, импульс передается".
   - Я поняла одно - мне никогда не понять всей этой высокоучёной премудрости, - сообщила она, чем вызвала улыбки у всех, кто её услышал.
   Ещё через некоторое время она спросила отца:
   - Скажи, а какое направление научного центра тебя самого занимает больше всего?
   Филипп ответил не сразу.
   - Мы много лет разрабатываем спасательные аппараты для энергетически ослабленного человека. Прибор, который будет облегчать донору генерирование энергии, даже когда он находится в бессознательном состоянии, а вампиру - будет подавать пси-энергию на короткое время из специальных накопителей.
   - Потрясающе! - восхитилась Тина. Она мельком отметила, что за эту экскурсию незаметно для себя каким-то чудом полностью восстановила энергетический баланс.
   За обедом девушка поделилась с семейством Сондер восторгами от посещения научного центра. Филипп сидел и довольно улыбался, словно был именинником за праздничным столом.
   - Мне рассказали, что в будущем биоизмеритель станут носить на руке, как браслет. Это же чудесно! Такой приборчик очень пригодился бы любому донору, - сказала Тина.
   - О, да, - засмеялся Мартин, - станет можно бить беседующего с тобой энерговампира просто и без объяснений. Посмотрел на браслет - эгей, я только что потерял из-за тебя два пифо. Нна!
   Биби захихикала, Ивонн укоризненно посмотрела на Мартина.
   - Как бы то ни было, те дома, которые закупили наш биоизмеритель, не очень-то предоставляют его в широкое пользование, - кивнул Филипп.
   - Мартин, ты после обеда опять будешь писать картины? - спросила Тина.
   - Сегодня солнца нет, день пасмурный, к сожалению. Хочу прогуляться. Составишь мне компанию?
  
   Фёкла, принаряженная к ужину, смотрела на возвратившегося после служебного дня Петра. Как он заходит, снимает головной убор и, бормоча ругательства, пытается повесить его на крюк в прихожей, попав только с четвёртого раза. Как, тяжело упав на стул, с трудом снимает грязные сапоги и отшвыривает их поочерёдно прямо с ноги далеко в разные стороны. Потом Градов поднял глаза на Фёклу.
   - Что-то ты будто и не рада мне? - ухмыльнулся он.
   - Ну что ты, Петенька, я рада, - сказала Фёкла и, собрав сапоги, поставила их на нужное место, - Ждала тебя весь день, ужин приготовила...
   - Я уже поел с обер-офицерами.
   - Вижу, - вздохнула Фёкла.
   Градов поводил указательным пальцем из стороны в сторону.
   - Но-но, ты мне своим кислым видом настроение не порти! Если я выпил, то значит - я так захотел.
   - Петенька, так ведь ты каждый день, с самого нашего приезда выпиваешь. Этак и заболеть можно. Что тогда твой батюшка нам с тобой скажет?
   - Мне он скажет "Прости, сынок, не подумал я, когда отправлял тебя в ту дыру, что не создан ты для воинской службы". А что он скажет тебе - то знать не знаю. И ты не забывай, что сама за мной захотела поехать, а я тебе разрешил. Что ты вовсе не отцом моим нанятая какая-нибудь шлюха...
   - Петенька! Как ты можешь говорить эдакое мне, кто любит тебя всем сердцем?
   - Ну раз любишь, то давай, радостно улыбнись и раздевайся.
  
   ГЛАВА 20
  
   Тина, одетая в плащ по случаю прохладной и пасмурной погоды шагала рядом с щеголевато одетым Мартином по выбранному им пути.
   - Когда мы учили в институте французский язык, нам объясняли, что на нём говорит все знатные люди у нас в стране, поэтому нам нужно уметь с ними разговаривать. Но я и помыслить не могла, что сама попаду во Францию, - говорила Тина.
   - Зайдём, выпьем кофе? - предложил Мартин, указывая на одно из кафе.
   Это кафе отличалось от тех, что встречались Тине дома. Начиная с того, что человек за стойкой радостно и громко поздоровался с Мартином.
   - Это твой приятель? - спросила Тина.
   - Нет, просто я захожу сюда иногда, - ответил тот.
   Тина с любопытством огляделась. Посетители вокруг тоже приветственно им улыбались. Тина одарила всех ответной улыбкой.
   - Там висит твоя картина, - узнала она.
   - Да, продал за неделю бесплатного угощения.
   - Ты нуждался в деньгах? - удивилась Тина.
   - Нет, - засмеялся Мартин, - но остальные художники, как правило, нуждаются, и так принято. Народ художника и знать не будет, если его шедевры не украшают стены в дешёвых кафе Парижа.
   После этого они вновь пошли по улице и разговаривали о разных пустяках.
   - Мартин, я хотела тебя спросить о вашем старшем брате. Почему он живёт не с вами и о нём не говорят у вас дома?
   - Это ты сможешь спросить прямо у него, - ответил тот, - Мы как раз пришли, нам вот в этот дом.
   Вскоре Мартин обменивался приветствиями и поцелуями с семьёй старшего брата и представлял растерянную Тину новой родне.
   - Это Дестини, я говорил вам о ней. Очень хорошая девушка. Знакомься, Дестини - мой брат Этьен, его жена Флёр, их сын Антуан, и их сын... А где Робер?
   - Уехал в Версаль, - ответила Флёр, пожилая элегантная дама.
   - Я же предупреждал, что приду сегодня с племянницей, - нахмурился Мартин.
   - Его высочество вызвал Робера по какой-то надобности, - ответил Этьен, дородный мужчина со спокойным внимательным взглядом.
   - Похоже, только я одна не была предупреждена об этом визите, - тихо заметила Тина.
   - О, в этом весь наш Лео-Мартин, - улыбнулась Флёр и шутя потрепала его за ухо, - обожает сюрпризы.
   - Что это? - воскликнул Антуан, и, подойдя к Тине, прикоснулся к её шарфику, - Можно посмотреть?
   - Пожалуйста, - удивлённо сказала Тина, - я сама раскрасила его.
   - Какая прелесть! - Антуан рассматривал шарфик и покачивал его, любуясь.
   - Могу для вас сделать подобный. Это эбру.
   - Что за эбру? Никогда не слышал.
   Вскоре выяснилось, что глава семейства, Этьен Сондер, служит советником самого короля Людовика XVII, отсутствующий Робер служит при старшем инфанте, а Антуан держит салон высокой моды.
   - Ну а я присматриваю за всеми этими мужчинами, - развела руками Флёр.
   - Руководит всеми нами, на самом деле, - улыбнулся Этьен и поцеловал жене руку.
   Сказать, что Тине понравилась семья Этьена - ничего не сказать. В ней царила такая душевная и любящая атмосфера, какая для самой Тины казалась идеалом в полноценной семье. И дом здесь был довольно уютным.
   - У меня есть много вопросов, которые приличнее было бы задавать постепенно, или не задавать вовсе, а узнать обо всём самой... если бы у меня было много времени для общения с вами, - сказала Тина, - Но, боюсь, я приехала ненадолго, и увижу ли вас ещё когда-нибудь, неизвестно. Так что прошу прощения, если покажусь вам бесцеремонной.
   - Спрашивай, Дестини, - разрешил Этьен.
   - Почему не вы возглавили дом Сондер после смерти своего отца? Я уже спрашивала об этом Филиппа, он рассказал, что так получилось возглавить клан, поскольку он женился на Ивонн. Но по тому, как он ответил, я поняла, что гораздо большего он не сказал мне.
   - Когда умер мсье Пифо, глава нашего клана, ещё кое-кто был жив, - медленно сказал Этьен.
   - Вы говорите о Жаке Сондере?
   - Да, но не только. Твоя мать была жива, Дестини, Ульяна Сондер.
   Тина почувствовала мороз, прошедшийся по коже - настолько она не ожидала услышать здесь имя своей мамы.
   - Наш отец был при смерти, но король настаивал, чтобы главой клана стал он, а после него, по правилам наследования, я - это отвечало интересам государства. Но оставалась Ивонн, наследница Пифо, и она могла выйти замуж за кого-то вне наших кланов, кто унаследовал бы и половину прав на изобретения, не имея к ним накакого отношения.
   - Моя мама мешала этим интересам... - тихо сказала Тина.
   - Не совсем так, Дестини, - сказала Флёр, - Я мешала этим интересам, прежде всего. Именно я была женой старшего сына и наследника дома Сондер. Ведь если бы не я, Этьена женили бы на Ивонн, и всё сложилось бы по правилам. Я тогда чувствовала это всем своим существом, эта мысль Ивонн и моего свёкра словно витала в воздухе. И однажды на улице в безлюдном месте я повстречала Ивонн Пифо.
   Голос Флёр стал хриплым. Этьен положил руку на ладонь жены и тихо сжал её.
   - Потом мне никто не поверил, кроме мужа. Что я, разговаривая с ней, стала быстро терять силы. Ведь она - донор! И я не чувствовала, что моя энергия уходит именно к ней или ещё к какому-то человеку. Меня спасло понимание, что сейчас я, скорее всего, умру, тогда я нашлась и клятвенно ей пообещала - мы с мужем не станем препятствием на её жизненном пути и желаний. Этьен после этого сразу отказался от наследования прав на научные труды и сам перестал заниматься наукой.
   - А потом умерла моя мама, - расширенными глазами сказала Тина.
   - Это было очень удобно кому-то, - кивнул Этьен. - Но мы не можем утверждать, что Ивонн причастна её смерти. Королю, однако, всё это не понравилось. С тех пор он назначил меня своим советником, а главу клана Сондер с супругой принимает при дворе лишь по официальным поводам.
   - Но как она могла такое проделать?
   - Я думаю, в научном центре её отца велись секретные разработки, о которых не знали ни я, ни, тем более, Филипп, который в те годы жил в России, - сказал Этьен, - Возможно, это как-то связано с теми накопителями, которые потом планировалось применить для спасения оставшихся без энергии людей. Ведь накопители нужно предварительно наполнять. И, возможно, способы их наполнения были открыты не только те, которые обозначены в документах.
   - Вы рассказали об этом отцу и брату? - спросила Тина.
   - Да, конечно, - вздохнула Флёр, - свёкор сразу назвал это чушью, и Филипп согласился с ним. Даже Лео-Мартин до сих пор сомневается. Но я-то знаю, что со мной было.
   - Просто когда я слушаю тебя - я верю тебе, а когда смотрю на Ивонн - то не могу представить её убийцей, - объяснил Мартин, - Ты сидишь здесь, живая и счастливая, Ивонн - у себя в доме, занудная и правильная...
   - Только моя мама больше не живая, - подавленно заметила Тина, - Кстати, я тоже в доме отца столкнулась с тем, что мешаю кому-то.
   Тина рассказала о случаях с игуаной и скелетом в кровати.
   - Мартин, признайся, это ты подбросил! - воскликнул Антуан.
   - Увы, племянник, увы. Не я. Я бы сразу признался и посмеялся вместе со всеми. Ну, с теми, кого бы такое тоже повеселило. Но в этот раз кто-то веселится без меня.
   - Знаешь что, Дестини? Уходи из их дома, - сказала вдруг Флёр, - перебирайся лучше к нам, поживи тут.
   - Я бы с радостью, - искренне ответила Тина, - но у моей поездки есть цель, которая выбрана и достигается не мной. Отец пригласил меня, чтобы показать обществу, что он признаёт свою дочь.
   После этого Тина попросила у дяди разрешения позвонить от них по телефону, и ей была предоставлена такая возможность и уединение.
   Евдокия Агаповна очень обрадовалась звонку, её интересовало, как встретили внучку, не обижают ли, и задала ли она уже отцу главный вопрос. Не желая расстраивать бабушку, Тина не стала говорить ей о странностях в доме, её рассказ касался только самого хорошего.
   - Не может быть, чтобы к нам приходили письма, - сразу заявила бабушка, - Ульяна постоянно ходила и на почту, и во Французское посольство, спрашивала.
   - Конвертов больше нет, бабушка, - вздохнула Тина, - Я не могу увидеть, где именно те письма были завёрнуты назад, а отец вовсе не посмотрел тогда на марки и оттиски на них. Если он вообще видел те конверты, а не поверил помощнице на слово. Но письма я видела и читала, они вправду есть, и они старые.
   Потом Тина позвонила в дом Свешниковых. Трубку взяла Юлия.
   - Назара нет дома, - сказала она, - уехал с шофёром в деревню.
   - Очень жаль. Но я рада, что он выздоравливает.
   - Ну а ты как там, в Париже? Королю уже была представлена? - спросила Юлия, и Тина не поняла, шутит та или спрашивает всерьёз.
   - Пока нет.
   - Есть вариант, что царевну Софью выдадут замуж за старшего сына короля Франции. Или за младшего - французы пока выбирают. Монархи всей Европы больше дочерей нарожали, чем сыновей.
   - Это слишком высокая политика для Тины Львовой, и даже для Дестини Сондер.
   - Эту высокую политику сейчас обсуждают во всех русских кабаках.
   - Можно подумать, ты там бываешь, - улыбнулась Тина.
   - Где я только не бываю в последнее время, - неопределённо вздохнула Юлия и попрощалась.
   Перед уходом Антуан на будущее пригласил Тину в свой салон и взял с неё обещание, что та поделится искусством росписи тканей.
   - Тогда заедем сейчас в турецкий магазин, купим набор для эбру, - решил Мартин.
   - Спасибо, - поблагодарила его Тина.
   Она смотрела на Мартина новым взглядом и думала, что больше не подозревает его в причастности ко злу, с которым столкнулась в доме своего отца.
   - Мм, делай так почаще, племяшка, делись со мной энергией, и, может, я подарю тебе одну из своих лучших картин. Со скелетом.
  
   Автомобиль с блестящий бежевым капотом выехал на привычное место скошенного луга и заглушил двигатель. Впрочем, трава на этом лугу больше не росла - осень. Из окрестных полупрозрачных кустов тяжело вспорхнула птица и низко полетела, закладывая виражи. С кустов после этого посыпались рыжие листья.
   - Рябчик, - сказал шофёр, проследив за птицей взглядом, - Наел жирка к зимовке.
   - Жди здесь, - сказал Назар.
   Дом с резными ставнями голубого цвета впервые на памяти Назара оказался запертым. Он постучал кулаком в дверь. Никого. В недоумении вышел на улицу и разглядел вдалеке толпу. Оказалось - там свадьба, собравшая всех жителей Мурашкино. Баянист растягивал меха инструмента, наяривая что-то весёлое, бабы поочередно выходили вперёд, отделаясь от толпы товарок, и, коротко повизгивая, плясали, с силой топая по земле. Мужики, заламывая шапки, заливисто эхали и выходили в присядку, выкидывая ноги. Весёлая демонстрация здоровья и физической силы - вот что такое русский народный пляс. Во всяком случае, так подумал Назар, выглядывая из-за спин.
   Его вскоре заметили.
   - Назар Мироныч! - воскликнул кто-то, - Хозяин приехали!
   Его радостно обступили, налили лучшую, посеребренную чарку вина и подвели пару молодожёнов, для знакомства и благословения.
   Назар выпил до дна вино, крякнул, обнял круглолицую невесту и крепко поцеловал в губы под смех и выкрики жителей деревни. Потом тоже засмеялся и внучил зардевшуюся девицу её жениху. Вытащил из внутреннего кармана кошелёк и достал оттуда ассигнацию, которую тоже протянул парню.
   - Живите богато и счастливо, - пожелал он.
   - Пять целковых! - ахнули сельчане, - Ну, теперь не только тёлку, но и лошадь можно завести хорошую!
   - Назар Мироныч, благодарствуем! - кланялись молодые и их родители.
   Возле него уже стояла улыбающаяся Таисья с закутанным в одеяльце ребёнком на руках - хозяйка дома, в который он приехал.
   - Давненько мы вас не видели, господин, - сказала она.
   - А мальчишки где? - спросил Назар.
   - А там, где вся молодёжь играется, - махнула она рукой, - идёмте.
   Подростки и юные сельчане увлечённо играли в "ручеёк", непрерывно меняясь парами, а ребятня помладше стайкой бегала рядом.
   - Пахом! Минька! - позвала Таисья.
   Одетые в одинаковые матерчатые курточки мальчишки подбежали к ним.
   - У Пахома зуб выпал! - сразу выпалил светленький Минька, - А я жука-стригуна нашёл! Только он спит.
   Черноволосый Пахом с гордостью продемонстрировал дырку вместо зуба и, в свою очередь, известил:
   - У Афанасьевых вчера свинья забор подрыла и сбежала со двора. Мы все ловили её долго.
   - Поймали? - заинтересованно спросил Назар.
   - Я чуть не поймал. За хвостик только схватил, но она смогла вырваться.
   - Ну, видимо, та свинья сильнее тебя оказалась.
   - Нет, это у ней хвостик просто такой склизкий.
   - Надо говорить "скользкий", - поправил Назар.
   - Да хоть как скажи, а всё одно - бегущую свинью за хвост не удержишь, - нашёлся Пахом.
  
   Когда Мартин и Тина вернулись вечером домой и разошлись в разные концы коридора, Тина увидела сцену, которая очевидно не предназначалась для чужих глаз. Горничная Зое стояла на коленях перед Ивонн и целовала ей руки. Тине пришлось сделать пару шагов назад, за угол, чтобы её не заметили. Не заметили, что она увидела столь странное поведение служанки и госпожи.
   В свою комнату потом Тина заходила с опаской. Внимательно осмотрелась и прислушалась к собственным ощущениям. Кажется, всё спокойно, ничего и никого нового за время её отсутствия тут не появилось и энергия никуда не утекает. К ужину она оделась в платье, перешитое из маминого, и, чтобы не быть для отца внешней копией матери, накинула поверх платья шаль с кистями.
   Тем не менее, её появление в столовой вызвало у обоих потрясение - и у отца, и у его жены. Оба они остолбенели.
   - Откуда... - сглотнул Филипп, - откуда у тебя этот платок?
   - Это мамин, - растерялась Тина, - Как и платье, ты, наверное, его видел на ней. А шаль мама, кажется, купила в день своей смерти. Когда её обнаружили мёртвую, у неё была эта шаль. Простите, я не хотела вас так взволновать.
   Мартин и Биби удивлённо смотрели на Филиппа.
   - Папа, с каких пор тебя интересует чья-то одежда? - спросила Биби.
   - Позволь, Дестини, я посмотрю, - попросил тот.
   - Пожалуйста, - сказала Тина, и сняв шаль, протянула её отцу.
   Филипп принял её дрожащими руками и растянул напротив светильника, так, чтобы она просвечивала.
   - Та самая, - прошептал он, - вот, видите, пустая дорожка от выдернутой нити? Это я сам её выдернул.
   - Филипп, поведай нам историю этой шали, - попросил Мартин, - мы тоже хотим удивиться.
   Тот сел на своё место, выпил воды и сказал:
   - Эту шаль я купил в подарок Ульяне, когда уезжал из России. На одной из стоянок к поезду подошла цыганка и предложила её купить. Я сперва отнекивался, но она сказала, что эта шаль согреет сердце моей родной женщины. И я не смог отказать в покупке, после таких слов. Но когда шёл по вагону, зацепил шаль за что-то и из неё вытянулась петля. У меня не получилась заправить её обратно, и тогда я вытянул всю нитку, полагая, что будет незаметно. Этот подарок я держал у себя, когда ждал приезда Ульяны вместе с дочкой.
   - А потом? - спросил Мартин.
   - Потом... - Филипп с силой потёр лоб, - потом её забрала себе Ивонн. Шаль очень понравилась мадемаузель Пифо и она попросила подарить её ей. И я опять не смог отказать. Подумал, что куплю жене другой подарок.
   - Неправда, - ледяным голосом сказала Ивонн, - ты что-то напутал, ведь столько лет прошло...
   - Нет, я хорошо помню, ты носила эту шаль, - уверенно сказал Филипп, - А я, глядя на это, раскаивался, что не отказал тебе. И был рад, что хотя бы после смерти Ульяны ты перестала надевать её.
   - У меня никогда не было такой шали, - прошипела Ивонн, - не знаю, что и когда тебе приснилось.
   Тина встала и вышла из-за стола.
   - Подождите, я скоро приду, - попросила она.
   Девушка в сильном волнении быстро шагала по коридору к намеченной комнате, надеясь, что она не закрыта сейчас на ключ. Она не была закрыта. Тина быстро осмотрелась под многочисленными взглядами изображений Ивонн.
   - А, вот и ты, - сказала она одной из фотографий в металлической рамке, где молодая Ивонн сидела в кресле, укутанная шалью.
   Вернувшись, она молча продемонстрировала фото всем присутствовавшим.
   - Мама, не понимаю, почему ты врёшь? - обвиняюще спросила Биби, - Ты не могла этого забыть, ведь фотография всё время была у тебя перед глазами.
   - Потому что твоя мама, по всей вероятности - убийца, - ответила Тина, глядя прямо в глаза мадам.
  
   ГЛАВА 21
  
   После обвиняющих слов Тины лицо Ивонн пошло странными пятнами - ярко-красными на фоне общей бледности.
   - Филипп! - вскочила она, но тут же снова рухнула на стул, - Немедленно вышвырни из моего дома эту дрянь!
   - Зря ты, папа, в своё время не поверил Флёр, - печально сказала Тина, - Ведь она рассказывала, что Ивонн пыталась убить её, чтобы самой выйти за Этьена. Твой старший брат ушёл с дороги Ивонн к власти, и этим спас свою жену. Ты остался, и ты ей доверился.
   - Кто-нибудь! - взвизгнула Ивонн, - Закройте ей рот!
   Филипп потирал лоб и виски кончиками пальцев.
   - Ивонн, скажи мне, как твоя шаль оказалась у Ульяны в день её смерти? - спросил он.
   - Я не знаю, - задыхаясь, проговорила Ивонн, - Я ничего не знаю.
   К ней подбежала Зое с пахучим пузырьком, потом она взяла Ивонн под руку, помогла ей подняться и увела. После этого Биби тоже вскочила с места, всхлипнула и убежала.
   - Вот и поужинали, - сказал Мартин после некоторого молчания, - Что будешь со всем этим делать, брат?
   Филипп сидел, не двигаясь и крепко закрыв глаза.
   - Знаешь что, Дестини? - продолжил Мартин, подумав, - Пойдём сейчас посидим у меня в студии. Не хочу, чтобы с тобой что-то случилось плохое. Только сначала давай наберём на поднос вот этих рулетиков. И булочек. И графинчик этот захватим.
   Потом Мартин повернулся к лакею, каменной статуей застывшему у стены.
   - Тома, будь любезен, сообщи гувернантке, чтобы она посидела с мадемаузель Бабеттой. Потом убирайте со стола, перед мсье оставьте вино, бокал и закуску. Те блюда, что я отобрал, принесите в мою студию. Идём, Дестини.
   Тина послушно выполняла указания Мартина. Это хорошо - когда кто-то другой принимает решения в трудную минуту и выдаёт их тебе в готовом виде. По дороге Мартин остановился у телефона. Подумав, он принялся крутить диск.
   - Этьен? Похоже, нам необходима ваша с Флёр помощь. Дестини обвинила Ивонн в убийстве матери, и тому есть веское доказательство. Я и Дестини в порядке. Остальные - нет. Ивонн страдает у себя, Биби шокирована, Филипп в печали и воспоминаниях. Прошу, придите к нам завтра с утра. Кому-то надо принимать решения и нести за них ответственность, а я, как ты понимаешь, на эту роль не очень-то подхожу. Могу такого наворотить... Спасибо, ждём... Конечно, присмотрю за Дестини.
   Остаток вечера Тина рисовала. Мартин расчистил ей место на большом столе от завала разных вещей, и они вместе разложили там набор для рисования эбру. Мартин тоже опробовал эту технику под руководством Тины. Потом они ушли на балкон, где, укутавшись от вечернего холода пледами, поужинали и выпили вина. О случившемся они, по молчаливому согласию, не говорили. Обоим требовалось как следует прийти в себя.
   Потом, когда настала ночь, Мартин взял там же, в студии, лёгкую кушетку, сунул подмышку подушку с пледом, и они тихонько прошли в комнату Тины. Мартин улёгся на принесённую кушетку, а девушка легла в кровать.
   Проснулась Тина от звуков женского плача. Он звучал приглушённо, но где-то рядом.
   - Кто здесь? - спросила Тина, - Кто это плачет?
   Мартин тоже поднял голову.
   - Привидение, - прошептал он испуганно.
   - Ох, Дестини, - тяжело вздохнув, сказал голос. В этих гулких звуках, несомненно, чувствовалось что-то потустороннее.
   - Кто меня зовёт? - испугалась Тина.
   - Это я, твоя мама.
   Мартин судорожно вдохнул и перекрестился двуперстием. Тина помолчала, а потом спросила:
   - Мама, а почему ты говоришь со мной по-французски?
   - Ох, Дестини, - снова сказал печальный голос, - Ты нужно бежать из этот дом. Иначе будет гнев.
   Тина резво соскочила с кровати и зажгла свет.
   - Мартин, помоги мне найти, как тут открывается тайный ход. Голос идёт откуда-то рядом с камином.
   Голос больше ниоткуда не шёл.
   - Ты уверена, что там есть тайный ход? - ёжась, спросил Мартин.
   - Абсолютно! Это якобы привидение и якобы моя мама говорит по-русски неправильно и с сильным акцентом. Кто-то вполне живой тут нарочно меня мистифицирует. Помнишь, как однажды из моей комнаты исчезла игуана? А ведь дверь тогда была заперта, я специально на неё волосок приклеивала.
   Они вдвоём принялись ощупывать стену и все выступы камина, пытаясь их повернуть или подвигать. Наконец, когда они уже почти отчаялись, Мартин с силой дёрнул на себя каминную полку. Та тяжело выдвинулась, а стена, прилегавшая к камину, немного повернулась вокруг своей оси - достаточно, чтобы в образовавшуюся щель мог протиснуться человек.
   - Какие чудеса, однако, открываются после стольких лет моей жизни в этом доме, - саркастически прокомментировал Мартин, сунув голову в щель и осмотревшись, - Но сейчас я туда не пойду. Там темно, а я боюсь темноты и привидений... особенно, если они из плоти и крови. Давай спать, Дестини, завтра у нас будет нервный день.
   Перед сном они поставили у поворачивающейся стены прикроватный столик, а у двери - сумку Тины, предварительно проверив, какие звуки издают эти предметы, если их ненароком сдвинуть. Уснуть, правда, обоим удалось не сразу - лишь когда Мартин догадался забрать у Тины мешающее ей нервное напряжение. Заодно и сам успокоился.
  
   Вдовствующая императрица Российской империи весь день изволила быть не в духе. Она распекала служанок, которые "топают, как лошади" по ковровой дорожке, проходящей по коридору мимо её покоев. Потом, когда те стали ходить на цыпочках, она заявила, что они шаркают, как ползающие змеи.
   Она саморучно распустила вязаную кофту, которую почти довязала для себя пожилая фрейлина, сообщив, что сложный узор у той выходит кривым. Горничную отругала за то, что та плохо прогрела её кровать - мол, зачем ей тепло под задницей, если в ногах холодно? Там тоже грели? Значит, надо было греть лучше!
   Наконец, угомонившись, старая императрица велела юной фрейлине сидеть рядом с ней, пока она не уснёт.
   - Рассказывай что-нибудь, Ксения, - велела старуха, - Твой заунывный голос только и годится на то, чтоб под него засыпать.
   - Я, ваше величество, хочу уехать. Уже и батюшке с матушкой о том написала, они согласны.
   - Что?! - гневно вскинулась женщина, - Ты бросаешь службу, после всех тех подарков, что от меня получила? Я тут для неё стараюсь, лучшего жениха подбираю, а она уехать захотела?!
   - Я уже ничего не хочу, - выдохнула Ксения, - Ни замуж, ни подарков. Простите, ваше величество. Но я останусь, конечно, пока вы новую фрейлину себе не подберёте.
   - Ты прости меня, я знаю, что обижала тебя, - вдруг ласково сказала старая женщина, - Скажи мне честно, почему ты хочешь уехать? Не бойся, не обижусь, я просто хочу знать.
   - Я очень устаю, - купилась Ксения, - Не успеваю восстанавливать энергию. Я не ждала, что, помимо службы фрейлиной, буду для вас ещё и каждодневным донором.
   - То есть тебе, молодой здоровой девице, жалко для своей императрицы, родной матери своего государя, немного энергии? Отвечай, негодная! - вскричала старуха, схватила девушку за руку и начала с силой за неё дёргать, - Ну, говори! Говори - жалко тебе, да? Да?!
   Когда Ксения упала, императрица некоторое время смотрела на неё, тяжело дыша. Она чувствовала азарт и небывалый прилив сил - наконец-то этот отвратительный день закончился так, как надо. Девушка возле её кровати не двигалась. Старуха взяла со столика колокольчик и громко позвонила.
   - Налей мне рюмочку кюрасао, - велела она прибежавшей горничной, - и приведи эту девицу в чувство.
   Горничная метнулась к шкафчику с бутылками и подала госпоже на маленьком подносе рюмку с ликёром. Вдовствующая императрица проглотила его одним глотком, причмокнула и с удовольствием прикрыла глаза.
   После этого служанка присела над лежавшей девушкой, потрогала, а потом, зажав себе рот, чтобы не стошнило прямо тут, выбежала прочь из покоев старой хозяйки.
  
   Этьен, Флёр и их старший сын Робер приехали рано утром, ещё до завтрака. Вместе с ними приехали и жандармы, которые пока ожидали в автомобиле у дома. Всё семейство Филиппа, за исключением Биби, было созвано в гостиную и Этьен попросил Мартина рассказать, что у них случилось. Зевающий вначале Мартин поведал историю с платком, которая так неожиданно всплыла накануне за ужином. А ещё добавил, что им с Дестини удалось обнаружить тайный ход в простенке между комнатами после мистификации с таинственным женским голосом.
   - Ивонн, неужели ты способна и на такое? - в ошеломлении покачал головой Филипп.
   Выглядел он совершенно разбитым и словно постаревшим за эту ночь на несколько лет.
   - Я ничего не делала из того, в чём меня обвиняют! - сухо заявила Ивонн, - Ты мой муж, и не должен идти против меня.
   - Ты ездила в Россию, когда умерла мать Дестини? - спросила её Флёр, - Не пытайся лгать, Ивонн, эти сведения легко проверить.
   - Да, ездила! Но я только поговорила с Ульяной, попросила её развестись с мужем, ради нашей с ним любви, его счастья и блестящего будущего! И подарила ей свою шаль в знак примирения.
   - И она так сразу со всем согласилась и приняла твой подарок? - недоверчиво спросила Флёр.
   - Этого не может быть, - заявила Тина, - Бабушка рассказывала, как мама всё время ходила на почту и в посольство Франции, спрашивала, нет ли вызова. Она очень тосковала по мужу и не могла бы принять такое решение. Тем более вот так, на месте. Вдобавок не забывайте, что после этого разговора мама оказалась мёртвой. Это вы убили её. Вероятно, шаль осталась у неё, когда она пыталась цепляться за вас.
   - Она ведь потеряла энергию? - холодно возразила Ивонн, - Но я - донор, и не могла бы убить её этим способом.
   - Ивонн, с нами приехали жандармы, - строго предупредил Этьен, - Сейчас они обыщут дом. Скажи сразу - они найдут прибор, которым можно забирать энергию у человека? Тот, который ты применила, когда пыталась убить Флёр?
   - Я никогда никого не пыталась убить! А жандармы не имеют право тут обыскивать, это дом главы клана! - прокаркала Ивонн.
   - С письменного разрешения самого короля - имеют. Ты ведь не сомневаешься, что я заручился согласием его величества?
   - Смерть какой-то русской дворянки не могла вызвать такое решение нашего короля!
   - Но подозрение в существовании опасного прибора, который неоднократно использовался - могло и вызвало, - ответил Этьен, предъявляя ордер, скреплённый личной королевской печатью.
   - Задержите горничную! - воскликнула Тина, которая увидела, как Зое попыталась убежать по коридору, - Уверена, она хочет избавиться от улики.
   Робер в несколько шагов догнал женщину, вернул её и велел оставаться со всеми в гостиной. Ивонн вдруг разрыдалась.
   - Это всё Зое! - крикнула она, - Это она воспользовалась прибором моего отца, который он признал неудачным экспериментом. Это она притворялась привидением, когда ходила по тайному коридору. Это... это она убила Ульяну Сондер.
   - Мадам! - поражённо воскликнула Зое, - Как вы можете, меня же казнят!
   - Зое, - Ивонн с болью посмотрела на неё, и добавила просящим тоном, - Тебя должны были казнить давно, и ты это знаешь. Благодаря мне ты прожила лишних двадцать лет, в достатке и уважении...
   Из горничной словно вытащили стержень. Она поникла головой, а потом, после некоторого времени, сказала:
   - Да. Это я убила русскую женщину с помощью прибора. И двадцать лет назад я убила клошара в Париже. Это вышло случайно - я была тогда молода, неопытна и очень голодна энергетически, а он оказался слабым и больным. Мадемаузель Пифо случайно увидела меня и утешила, когда я горевала над трупом того бездомного, а потом позвала к себе в горничные и во всём мне доверяла. Ради неё я притворялась привидением, когда кто-то мог заметить, что я хожу будто сквозь стены, и ради её счастья я убила первую жену мсье Филиппа.
   После этих слов Зое подняла голову и посмотрела на Ивонн.
   - Сегодня я вернула вам долг сполна, мадам.
   - А платок? - спросил Мартин, - Как у Ульяны оказалась шаль Ивонн?
   Но Зое молчала, ни на кого не смотрела, и больше не проронила ни звука - когда жандармы заполонили и обыскали дом, когда они упаковали в мешок найденную металлическую шкатулку, на которую скорбно кивнула Ивонн после вопроса Этьена.
   После того, как все жандармы ушли, уведя с собой Зое, Флёр сказала:
   - Ивонн, твоя горничная будет объявлена убийцей. Но мы-то знаем, чью вину она взяла на себя.
   - Его величество тоже отнюдь не дурак, - добавил Этьен, - Не рассчитывай, Ивонн, что для тебя всё останется без последствий. Тебя, как минимум, отлучат от двора и все в свете будут знать - почему.
   Горько плачущая Ивонн ушла в свои комнаты. Флёр распорядилась накрыть стол к запоздалому завтраку. Филипп выглядел больным, и Мартин старался держаться поближе к брату, отвлекая его мелкими вопросами.
   Когда все готовились усесться за стол, внезапно вошёл секретарь Филиппа и сказал:
   - Простите, мсье, срочно звонят из прованс де Сон, спрашивают, готовиться ли им к вашему прибытию на праздник урожая?
   - Этьен, - устало спросил Филипп, - как ты думаешь, король не будет против, если я передам тебе главенство в клане? Я занимался практически только наукой, а кланом, по существу, руководила Ивонн.
   - Думаю, его величество с радостью пожертвует одним их своих советников, - сдержанно улыбнулся Этьен.
   Филипп повернулся к секретарю и ответил на заданный им вопрос:
   - Сообщите, что мсье Этьен Сондер будет присутствовать на празднике.
   Флёр улыбнулась Филиппу и символически поцеловала его в щёчку.
   Во время завтрака Мартин сказал лакею:
   - Позаботьтесь, пожалуйста, чтобы отнесли еду в комнаты мадам Ивонн и мадемаузель Бабетты.
   Тина остро чувствовала себя лишней. Эта семья готовилась к изменениям, постепенно уходя от драматических событий, проникаясь духом перемен к лучшему в жизни. И только в душе у Тины до сих пор не утихла боль, связанная с раскрывшимся убийством её матери, с тем, что злая воля одной властолюбивой женщины как тяжёлым катком прокатилась по её собственной судьбе, отняла у неё ту семью, которая сидела сейчас перед ней.
   Но долго скорбеть ей не дали. Робер почувствовал неладное, исходящее от рядом сидящей Тины, и обратился к ней.
   - Мы ведь не успели толком познакомиться, - улыбнулся молодой мужчина, - хотя я наслышан о тебе от родителей и от Антуана. Брат пребывает в восторженном ожидании твоего визита к нему в салон.
   - Рада познакомиться со своим старшим кузеном, - вежливо кивнула Тина.
   - Кстати, я ведь заметил тебя ещё раньше, на фото в русском журнале. Не мог не обратить внимания на девушку, носящую со мной одну фамилию.
   - Вы читаете русские журналы? - удивилась Тина.
   - Нет, - легко посмеялся Робер, - Его высочество, которому я имею честь служить, живо интересуется царевной Софьей, поэтому ему доставляют всю прессу, связанную с ней. На том фото вы как раз были изображены вместе с нею. И ещё с одной прелестной девушкой.
   - Да, с Юлией Свешниковой. Это она представила меня её высочеству, с которой дружна.
   - Скажу вам по секрету, - понизив голос, сказал Робер, - наш принц желает видеть своей женой именно Софью.
   - Она - сокровище нашей империи, - кивнула Тина, - В России нет человека, который бы не восхищался ею. Если ваш инфант женится на ней, у Франции когда-то будет достойнейшая королева.
   - Думаю, если наш король примет такое решение, скоро мы с вами увидимся в Москве.
   Этот момент выбрала гувернантка Биби, чтобы вбежать в столовую.
   - Мадемаузель Бабетта забралась на крышу, - взволнованно, с явным немецким акцентом сказала женщина, - Она желает покончить с собой.
   Все вскочили с места и побежали вслед за гувернанткой - по коридору, по узкой лестнице, ведущей на чердак, по чердаку к слуховому окну и, наконец, выбежали на полого склонённую крышу.
   Биби стояла на самом краю крыши, держась за небольшую каменную башенку. Высокий трёхэтажный дом с чердаком. И девочка на краю черепичной крыши в развевающейся от ветра юбочке.
   - Не подходите ко мне, или я немедленно прыгну! - крикнула она.
   - Дочка! - позвал Филипп.
   - Вон твоя дочка! - показала Биби на Тину, - А я - никто, ошибка твоей жизни!
  
   ГЛАВА 22
  
   Было очевидно, что всё случившееся сегодня утром не осталось для Биби секретом.
   Тина, отодвинув плечом родственников, сделала шаг вперёд и пошла к девочке.
   - Не подходи! - крикнула та и пошатнулась, чем вызвала дружное "Ах!" у присутствовавших.
   - Ты мне кое-что обещала, - спокойно сказала Тина, не замедляя шага, - выполнишь обещание, и прыгай на здоровье.
   - Что я обещала?
   - Обещала, что выслушаешь меня. Помнишь, когда я приходила к тебе в комнату, ты мне ещё дыню на лицо налепила? Потом ты сказала, что выслушаешь меня позже, потому что у тебя должен был начаться урок. Вот и выслушай. Трогать тебя я не буду.
   - Ладно, говори, - истерически хохотнула Биби.
   Тина встала рядом с Биби, лицом к ней.
   - Тогда ты считала, что ошибка жизни твоего папы - это я. Я и сама так же считала некоторое время назад.
   - А потом перестала считать?
   - Потом... потом я подросла и поняла одну вещь, когда мы учили биологию в институте. Ни один человек не может считаться ошибкой. Так происходит - все люди зачинаются случайно. Даже у женатых пар, желающих завести ребёнка. Сегодня во время соития у них беременности не случилось, и не родился сын. А уже на следующую ночь произошло зачатие, и в результате родилась дочь.
   - Мне пока рано знать такие вещи, - нервно хихикнула Биби.
   - Но ты же знаешь, - усмехнулась Тина, - Все девчонки и мальчишки узнают, откуда берутся дети, гораздо раньше, чем оканчивают школу. Так вот. Получается, что ни один человек на самом деле не запланирован. Люди не способны предугадать, когда и кто именно у них родится, каким он будет по характеру и даже внешне на кого будет больше похож. Кто-то на мать, кто-то - на отца, а кто-то... на соседа.
   - О-ля-ля...
   - Ага. А что из этого следует, знаешь?
   - Что?
   - Что надо просто жить. Потому что это право бог даёт каждому родившемуся человеку. В равной мере.
   - Ты это сейчас придумала, потому что я тут?
   - Нет. Это я ещё тогда хотела сказать. Но теперь, раз ты тут, я хочу кое-что добавить. Знаешь, что, Биби? А прыгай! Повезёт - ты разобьёшься всмятку, дворники уберут твои мозги, кишки и их содержимое. Как думаешь - мы должны будем за это им выдать небольшую премию? - озадаченно спросила Тина, - Да, а все ваши знакомые будут качать головой и говорить про твою мать - она сама убийца и дочь вырастила психом и эгоисткой. И это будет правдой. Но вот если тебе не повезёт... ты останешься жить, но не сможешь двигаться, у тебя всё будет жутко болеть и, главное - тебя всю оставшуюся жизнь будет пожирать раскаяние за то, что ты прыгнула. И уж точно ты и думать забудешь, как в твоей жизни на короткое время появилась я.
   Биби всхлипнула.
   - По милости твоей матери я с раннего детства осталась без семьи, без родителей, - продолжала Тина, не замечая, как на её глазах появились слёзы, - Это я имела право кричать на отца, что он променял меня на новую семью, на новую дочь. Это я росла в бедности, в строгости и без родительской любви. Я, а вовсе не ты. Но теперь я выросла и скоро уеду - у меня своя жизнь. А тут останется твой любимый папа. Рассеянный, доверчивый, посвящающий много времени науке, любящий свою младшую дочку. Кто о нём позаботится дома, Биби? Кто пошепчется с ним по душам? Ты-то ведь больше этого не сможешь. Вот и пусть он останется один. Может быть, он это заслужил.
   Биби перевела взгляд на Филиппа.
   - Биби, дочка, - сказал он одними губами и протянул к ней руки.
   Девочка, по лицу которой ручьём лились слёзы, громко всхлипнула и резко шагнула в сторону отца, но одна нога у неё скользнула по черепице, и она стала падать на живот. Тина кинулась к ней, схватила за пояс, чтобы удержать, но тоже упала и почувствовала, что резкие неконтролируемые движения привели к тому, что обе они неуклонно начали сползать с крыши.
   Биби уцепилась одной рукой за башенку, и только это сдерживало девушек от падения. Тина судорожно искала опору ногами, которые уже свесились вниз, но - увы, крыша имела небольшой выступ над стеной, и опереться там было не на что. В голове Тины мелькнула мысль, что, если бы она сейчас не держалась за Биби, та могла бы спастись. Но разжать руки и позволить себе упасть с высоты ей не позволил инстинкт.
   К ним подбежал садящийся на ходу Филипп. Он одной рукой крепко взял Тину за плечо, а другой обхватил Биби подмышки и рывком потянул на себя, практически ложась на спину. К ним приблизились другие родственники и так оттащили всех троих в одной связке к слуховому окну, где был участок ровной поверхности.
   Биби рыдала, Филипп сидел, прижимая к себе дочерей, плакал и целовал макушки обеих. Тина тоже плакала, уткнувшись в грудь отца - от перенесённого ужаса миновавшей смерти, от того стресса, который этому предшествовал... От того, что папа рядом и любит её.
  
   Ранним утром в гарнизоне было хорошо - образовавшийся на земле ледок позволял телеге, привозящей продукты и разную мелочёвку на продажу, двигаться ходко. Заслышав скрип колёс этой телеги, хозяйки, накинув тёплые душегрейки и платки, взяв немного денежек, спешили выйти за покупками на небольшую площадь. Они тоже предпочитали ходить по твёрдой застывшей земле, а не по грязной каше, в которую та превратится к полудню, пока холод под Красноярском не установится прочно.
   - Вот, Петенька, молочка свежего принесла, - сказала Фёкла, выставляя на стол глиняный кувшин, - а хочешь, вчерашней простокваши поешь.
   - Ты похожа на деревенскую бабу, - поморщился Градов от вида сожительницы в расстёгнутой плюшевой душегрейке и немного сбившемся шерстяном платке.
   - Ну а кто я сейчас? - усмехнулась Фёкла, стягивая платок и встряхивая рассыпавшимися по плечам рыжими волосами, которые, как она знала, так нравились Петру, - Тут ведь деревня, самая настоящая.
   - Давай простоквашу, опохмелюсь ею хоть немного.
   Фёкла аккуратно слила из кастрюльки прозрачную пахту, оставив на дне белые кислые свёртки. Разболтала их ложкой и большой тяжёлой каплей перелила в кружку, которую принесла на стол Петру вместе с лепёшкой свежего хлеба.
   - А ты знала Ксению Ртищеву? - спросил вдруг он.
   - Да, - удивлённо ответила Фёкла, - мы вместе учились в институте. Она во фрейлины после пошла.
   - Вдовствующая императрица убила её. Отобрала всю энергию, - ответил Петр, жуя хлеб.
   - О, боже мой, - Фёкла села на табурет, - и что же теперь?
   - Её отец, мелкий заводчик из Архангельской губернии, сильно возмутился. И вообще народ волноваться начал - что в Архангельске, что в столице. Государь император пишет уже покаянное обращение к народу, в газете опубликовано. Боится, видимо, что будет как в Польше.
   - А что в Польше, Петенька?
   - Бунты донорские прокатились, страна в разорение пришла. Энерговампиров поубивали многих. К нам в гарнизон телеграмма пришла от командования, чтобы бдительность проявляли.
   - О, боже, - повторила Фёкла.
   - На вот, почитай, пока я на службе, - Пётр бросил на стол газету.
   - Петя, страшно мне что-то. Ты бы не задерживался вечером, а?
   Градов рассмеялся.
   - Лиса Патрикеевна. Посмотрим.
   После ухода Петра Фёкла прочитала обращение государя, опубликованное передовицей газеты. В нём он покаянно писал о том, что, проявляя отеческую заботу о народе, упустил свой сыновний долг - не заметил вовремя, что его старая мать подвинулась рассудком. Теперь же вдовствующая императрица отправлена им в монастырь с больницей, чтобы до конца своих дней в суровых условиях замаливать совершённый грех смертоубийства. О родителях и семье погибшей девушки государь император обещал позаботиться лично, с выплатой им большой компенсации. Далее император обещал принять меры и для улучшения участи и защиты прав всех доноров Российской империи.
   Императорская пропаганда старалась вовсю. Вытащили на свет не успевшую порасти мхом историю месячной давности, когда старик купеческого сословия из Саратовской губернии - донор, как упоминалось якобы ненароком, сошёл с ума и порубил топором всю свою семью, включая троих внучат. Вот, дескать, с донорами и негосударственными людьми тоже бывает оказия.
   От всего прочитанного Фёкле в самом деле стало нехорошо. Голова закружилась, к горлу подступила тошнота. Качаясь, она вышла из комнат и постучала в дверь соседней квартиры.
   - Стеша, помоги, дурно мне что-то, - проговорила она, тяжело опираясь на стену.
   - Ох, подруга, да ты, никак, беременна!
  
   Степанида отпоила испуганную Фёклу чаем с терпким брусничным вареньем и успокоила задушевным разговором.
   - Детки - это хорошо, правильно. Тут ведь, в глухом месте, служба не тяжёлая, мужчинам-офицерам заняться нечем. По воинскому уставу предписано следить, чтобы рядовые да обер-офицеры всегда были заняты. Хоть чем-то, а заняты - лишь бы дурью не маялись, да не случалось с ними бед от безделья. Вот и придумывают для них командиры - то муштру, то работы какие-нибудь ненужные. А сами офицеры от безделья чем спасаются? Семьями. Коли есть детки - так и им некогда скучать, а коли нет...
   - Пьют, - тихо сказала Фёкла.
   - Да, - вздохнула Стеша, - Когда ни занятия, ни смысла человек в своей жизни не видит, тогда и пропасть может совсем. А дитё даёт и смысл, и занятие.
   - Сила Градов наказал мне, чтоб никаких детей, - тоскливо сказала Фёкла.
   - То не моего ума дело, конечно, да только не прав он. Эдак он и внуков не получит, и сына может потерять.
   - Кто бы ему это объяснил...
   - Да кто ж объяснит, как не ты? Он ведь, как ты сказывала, тебе поручил пригляд за сыном.
   - Как я объясню, если он - там, в Москве, а я - тут, с Петей?
   - А телефоны на что придуманы? - улыбнулась Стеша, - Разве не для того, чтобы в разумение вводить того, кто ошибается?
   - Так в гарнизоне ж нет телефона, - растерялась Фёкла.
   - В Красноярске есть. Мы с Демидом через неделю уезжаем домой, в Растяпино. Надо свёкра живым застать, сблизиться с ним немного, наставленья получить, да после наследство принять. Езжай и ты нашей телегой до Красноярска, там и переговоришь с господином Силой. Демид тебе у генерал-губернатора разрешенье испросит. Чай, не прибьёт тебя господин Градов за это.
   - А Пете я что скажу? Хотя... придумаю что-нибудь, - оживилась надеждой Фёкла, - Ты тогда уж не говори никому пока о том, что я понесла, ладно? И мужу не говори.
   - Ладно, не выдам никому твою тайну, - засмеялась Степанида.
   - Спасибо, Стешенька, - обняла её Фёкла, - ты мне уж как сестрица родная стала...
  
   С решениями по поводу случившегося в клане и доме Сондер король Людовик XVII затягивать не стал. Уже на следующий день он сообщил о собственном признании Этьена как главы клана и устно, со специальным посланником, известил о своём высочайшем желании более никогда об Ивонн Сондер, урождённой Пифо, ничего не слышать и в столице её не видеть.
   Помимо этого король прислал приглашение на личный приём, назначенный через неделю, Этьену, Филиппу и... Дестини.
   Идти наперекор воле короля Ивонн не рискнула - положение её и без того было опасным, риск привлечения к суду за организацию убийства за ней сохранялся, если вдруг твёрдость духа её бывшей горничной пошатнётся. Ивонн вынуждена была спешно собраться ехать в провинцию, принадлежавшую прежде клану Пифо, унаследованную ею после смерти отца. Из семьи Ивонн поговорила и попрощалась только с Биби. Муж с ней встречаться и разговаривать отказался - поверенный передал от него на подпись лишь документ о расторжении брака.
   Зато с Биби Филиппу пришлось разговаривать много и долго. Она сама приняла решение остаться с ним - тут, в столице, в родном доме, с папочкой, которого она всегда любила гораздо больше, чем мать. В результате вместе с Ивонн в безвозвратную поездку отправился только её любимый Флу-Флу. И многие в доме втайне вздохнули с облегчением.
   На другой день Филипп позвал к себе в кабинет Тину.
   - Тебе и так нелегко пришлось с Биби, - сказала она отцу, - может, отложить наш разговор, пока ты не восстановишься?
   - Биби не только забирает у меня душевные силы, но и придаёт их, - возразил он.
   - Конечно. Прости, - сказала Тина.
   - Это ты прости меня, дочка. Всю жизнь я старался избегать печальных мыслей, не разрешал себе долго думать об Ульяне и её смерти, в результате даже не заметил, как ты выросла вдали от меня. У меня было ощущение, что с тех пор прошло лишь несколько лет, что ты всё ещё учишься в институте и живёшь в пансионе, я привык так думать. И только благодаря Власу Свешникову я узнал, что ты стала взрослой и тебе очень нужен отец.
   Тина усмехнулась.
   - Если бы я была не твоей дочерью, а чужим человеком, я бы, возможно, и осудила тебя. Наверняка осудила бы. Но я - твоя дочь и воспитана учителями и церковью в необходимости почитания своего отца. Безоговорочном почитании, каким бы отец ни был.
   - Как-то всё это, - горько улыбнулся Филипп и неопределённо покрутил рукой, - будто тебя принуждают...
   - Нет, папа. Знаешь, какое моё самое яркое воспоминание из детства? То, как ты раскачивал меня в покрывале, будто на качелях, как мы оба с тобой смеялись тогда. Сейчас я смотрю на тебя, и понимаю - да, это был ты. Человек, способный любить свою дочку так, чтобы она была счастлива этим и сам быть счастливым этой любовью. Я тоже люблю тебя и прощаю тебе все твои недостатки. Ты и не обязан быть идеальным.
   - Расскажи об этом моей тёще, - облегчённо рассмеялся Филипп.
   - Вряд ли мне удастся переубедить бабушку, которая всю жизнь твердит, что ты - непутёвый, - подхватила смех Тина.
   - Попытаюсь хоть немного обелиться в её глазах. Этьен с Флёр помогли мне назначить тебе приданое. В его перечень войдёт не только капитал, но и часть прав на научные изобретения, и кое-какая недвижимость. Правда во всём, что не касается денег - ограниченно, только совместно с другими членами дома Сондер. Без права перехода к другим людям - иного ни наш король, ни наш клан не может позволить.
   - А если я выйду замуж и сменю фамилию?
   - Ты сможешь пользоваться этим сама и получать прибыль. Обязательно побывай в нашей провинции Сондер, прованс де Сон, летом там замечательно. И привози своих детей, когда они у тебя появятся, - тепло улыбнулся Филипп.
  
   Необходимость одеться к приёму у короля и обещание, данное Антуану, привели Тину в модный салон к младшему кузену. Мартин вызвался сопроводить её, схватив подмышку сложенный набор эбру. Модный салон "Антуан" ошеломил Тину - огромное помещение, бегающая масса людей, которые безостановочно говорили, эмоционально сопровождая свою речь выкриками, жестами и нервными вспышками, тут же сменяющимися на деловитый лад. Примерочные кабины для клиентов, мотки и ворохи тканей, хлопки и вспышки фотоаппаратов, снимающие картинно принявших красивые позы моделей...
   - Как тут можно работать? - изумлённо спросила Мартина Тина, - Разве голова не кружится от этого хаоса?
   - Они привыкли, - рассмеялся Мартин, - Когда глаза привыкают к какой-то картине, мозг её не замечает.
   Прибежавший откуда-то Антуан радостно поцеловал Тину и провёл её по салону, открыв и другие комнаты-цеха - там, где портными за огромными столами творились выкройки и швеи за машинами шили одежду, управляя их механизмом ногами. Были тут и цеха с ручным трудом - вышивальщицы работали иглами и цветными нитками-мулине, кружевницы стучали коклюшками.
   - Тут не просто салон, это целая фабрика, - сказала Тина.
   - Ну что ты, Дестини, - польщённо ответил Антуан, - здесь ведь не изготавливают ни тканей, ни других материалов. Однако, наши наряды шьются не только для изысканной парижской публики, но и рассылаются в некоторые другие страны.
   - Уверена, марка одежды "Антуан" завоюет мир, - поощрительно сказала Тина.
   - Думаю, именно ты поможешь нам обойти конкурентов, Дестини.
   - Я?!
   - Твоя техника рисования по ткани не применяется никем из них. Мы будем первыми. Этот шарфик, что и сейчас на тебе, снится мне ночами. Я специально выделил одну комнату, ожидая тебя, - сказал Антуан, распахнув дверь, - покажи мне своё искусство.
   К концу дня Тина совершенно неожиданно для себя стала официальной владелицей парижской мастерской по рисованию на одежде при салоне "Антуан". Конечно, рисовать предполагалось не ей самой, а специально нанятыми работниками.
   Помимо этого, кузен с головы до ног одел её в продукцию собственного салона, начиная от ультрамодных повседневных вещей до прекрасного вечернего платья, в котором Тине полагалось блеснуть на приёме у самого короля.
   - Ну вот, сюда я сопровождал обычную девушку, а обратно возвращаюсь с модницей и будущей богатой дамой, автором целой линии одежды, - смеялся Мартин по дороге домой.
   - Ещё неизвестно, придётся ли эта одежда людям по душе, и когда это будет, - заметила Тина.
   - О, не волнуйся, племяшка, у Антуана от слов до дела времени много не проходит. Уже в следующем модном журнале модели будут красоваться в замечательных нарядах стиля "Дестини".
  
   ГЛАВА 23
  
   Во дворце Градовых, в том крыле, где проживало семейство Михея, было шумно. Глава клана сидел в кресле у стены большой детской комнаты и смотрел на играющих внуков. За двумя мальчиками десяти и шести лет присматривал строгий гувернёр одного с Михеем возраста, а за четырёхлетней девочкой - гувернантка, старая дева неказистой внешности, отобранная в своё время самим Силой во избежание соблазна для своих сыновей.
   Младший сын, однако, нашёл-таки для себя соблазнительную гувернантку. Сила вздохнул, подумав о Петре. Гувернантки - самые неподходящие для знатных и богатых мужчин пары. Часто молоды, красивы и прекрасно воспитаны, они вызывают у этих мужчин отношение как к равным себе, заставляя влюбляться в них по-настоящему. И то, что это всего лишь обслуга, сродни горничной, короткая связь с которой ничем этому мужчине не угрожает, сердцем не воспринимается. Только умом - холодным, жёстким, расчётливым, где нет никакого места чувствам.
   В комнату вошла Лукерья, за которой следовала няня с младенцем на руках. Повезло Михею с женой - уже четверых родила, а статности и красоты не утратила. Сила тщательно следил, чтобы возле неё всегда были клановые доноры. Хорошая сноха была достойна поощрения главы дома - уважительная к мужу и свёкру, в свете её уважали за рассудительность и незлобивость.
   - Батюшка, - приветственно улыбнулась Лукерья, - нынче вас с утра не было дома.
   - Высокий Совет всю неделю без перерыва заседает, - досадливо поморщился Сила, - Угораздило эту каргу, вдовствующую императрицу, наделать проблем стране.
   - Что-то решили? - осторожно поинтересовалась Лукерья, рискуя, что свёкор может резко дать понять, что это не её женского ума дело.
   - Свешниковы предлагают расширить сферу внимания вампирского фонда и на доноров.
   - Не проще ли отдельный фонд для них создать?
   - Проще. Но государыня императрица у нас одна, и она - энерговампир, как и её муж. Ну и Хельга Свешникова туда же. Они не желают власть, хоть и общественную, делить с кем-то ещё.
   - А вы как на это смотрите?
   - Я бы разделил. Это и по уму было бы, и народу понятно. Да государь тоже опасается, что половина населения империи станет уповать не на его дом, а на другую силу, и не желает того.
   - Что он решит, как думаете?
   - Думаю, что согласится он со мной. Под именем царевны Софьи создаст новый, донорский фонд. Иначе народ не поверит, что в стране поменяется что-то, а дорог уж каждый час.
   - Царевны? - удивилась Лукерья, - Но ведь она скоро замуж пойдёт, покинет империю...
   - Скоро - не значит сегодня. Или завтра. Нам надо сейчас волнения утихомирить, а там видно будет. Хорошо хоть, Духосошественские крепко сидят на своих секретных методиках, не рвутся ими делиться с донорами, не входящими в их клан. Поведи они сейчас себя по-иному, и одной головной болью у государя больше станет.
   - Там Прасковья решает, она не допустит ещё большего возвышения клана и конфликта с императором.
   На это Сила ничего не ответил.
   - Деда, иди-ка почитай, что я из кубиков выложил, - подбежал к нему хитро улыбающийся внук.
   Сила привстал с кресла и разглядел слово "жопа".
   - Выложи что-нибудь другое, Пётр, - велел он, сдерживая улыбку.
   - Я Фёдор, - обиделся мальчик.
   - А я как сказал? Пётр? Ну прости дедушку.
   Лукерья рядом понимающе вздохнула.
  
   Главная королевская резиденция Франции - Лувр - поражал своим величием и роскошью. Широченные и высоченные коридоры, блестящий паркет, стены, обшитые шелками, украшенные картинами, стоящими повсеместно скульптурами, вазами с цветами, изящнейшими по форме диванчиками для отдыха... Многочисленные гвардейцы и красиво одетые придворные были призваны хранить безопасности и радовать монарший взор. На первый взгляд казалось, что придворные передвигаются по дворцу свободно, что для них это лишь вменённая в обязанности прогулка. Но это было не так, или не совсем так. Острые взгляды из-под полуприкрытых век на улыбающихся лицах зорко отслеживали тех, кто удостаивался приёма его величества. Любая такая персона была всесторонне рассмотрена, обдумана и вставлена в расклад сил, влияния и прочего.
   Ничего этого Тина не подозревала, и уж тем более, не считала себя сколько-нибудь значительной персоной, способной вызвать посторонний интерес. Она только с облегчением увидела, что на придворных дамах надеты не менее блестящие и открытые платья, чем у неё, а значит, она не нарушит своим видом существующего этикета. Ей, конечно, это уже говорили родственники, но всё равно, убедиться было не лишним.
   В приёмный зал короля приглашённые Сондеры так вошли втроём - Тина между дядей и отцом. Длинноволосый Людовик XVII, в чьих чёрных волосах белела седая прядь, встретил их стоя прямо посреди зала, в котором к стенам жались ещё какие-то люди. Он подождал, когда вошедшие подойдут к нему, поклонятся, и Этьен произнесёт:
   - Ваше величество, позвольте представить - Дестини Сондер, моя племянница, дочь моего брата Филиппа от первого брака. Приехала из России.
   - Рад, друг мой, что ваша семья обзавелась таким прелестным цветком.
   Тина признательно улыбнулась монаршему комплименту, скромно потупив взор.
   - Не желаете ли, мадемаузель, сменить подданство? - обратился к ней король, - Тогда вы войдёте в дом и в клан Сондер, что очень престижно в глазах всей Европы.
   - Нет, ваше величество, полагаю, моя судьба связана прежде всего с Россией.
   - О, но там же сейчас сложности, - поморщился его величество, - вдовствующая императрица убила юную фрейлину.
   - Ксению? - испуганно ахнула Тина.
   - Кажется, так её и звали, - кивнул король, - Вы были знакомы с ней?
   - Да, мы дружили в институте.
   Тина не смогла сдержать выступивших на глаза слёз.
   - Милая девочка, я совсем не хотел вас расстроить, - огорчённо сказал король и подошёл к огромному букету с многочисленными розами разного цвета, - Какую же выбрать вам розу, чтобы немного вас утешить? Пожалуй, эту. Она вполне нежна и подходит к вашему прекрасному наряду.
   Людовик Семнадцатый вытащил из букета и протянул Тине розу светлого рыжеватого цвета. Стены, облепленные не слышавшими их разговора придворными, оживились тихими разговорами и обсуждениями этого жеста их короля.
   Вот, собственно, и всё. Цель приёма была достигнута - король продемонстрировал общественности своё расположение к перемене главенства в клане, к своему бывшему советнику, к бывшему главе клана и высочайше зафиксировал, что и глава клана, и Филипп Сондер признают родственницу по имени Дестини.
   Вопрос, что именно хотел показать король своим жестом с дарением розы юной красавице, сильно заинтересовал и даже взбудоражил придворных интриганов. Наверное, это немало повеселило самого короля, когда он читал в газете подробный рассказ о произошедшем и рассматривал рисунок придворного художника, напечатанный там же, где был изображён он сам - образец и мерило мужской красоты и изящная русская красавица, скромно принимающая от него этот знак внимания.
   Тина плохо запомнила то, что происходило после короткой беседы с королём, окончившейся дарением цветка - она переживала смерть подруги, да и слова его величества о сложностях в России заставили её сильно волноваться. Вернувшись домой, она поняла, что больше всего хочет сейчас вернуться домой по-настоящему. Туда, где ждут её возвращения бабушка и любимый мужчина.
   - Здравствуй, Назар, - сказала она телефонной трубке и вдруг ощутила, как её энергия знакомо потекла к человеку так, будто он был совсем рядом, при этом немедленно восстанавливаясь в её организме.
   - Ты тоже это чувствуешь? - ошеломлённо спросил парень.
   - Да... Поразительно, правда?
   - Правда. Даже не представлял, что такое возможно и никогда о таком не слышал. Ведь расстояние огромно.
   - Придётся рассказать об этом моему отцу, пусть добавит к научным фактам, требующим исследования, - улыбнулась Тина.
   - А у тебя самой есть этому какое-нибудь объяснение? - улыбнулся Назар.
   - Есть. А у тебя?
   - И у меня. Такое же самое.
   Тина счастливо вздохнула.
   - Я скоро приеду. Больше меня тут, кажется, ничего не держит. Сегодня был приём во дворце и король Людовик подарил мне розу.
   - Что? - поразился Назар, - И какого цвета была роза?
   - Светло-оранжевого, - удивлённо ответила Тина и хихикнула, - Поверь мне, за этим не стоит ничего тайного. Он просто сказал мне, что такая роза подойдёт к моему платью.
   - От этих французов всего можно ожидать, - проворчал Назар, - Тина, и правда, возвращайся скорей. Я очень соскучился по тебе.
  
   Но прошла ещё целая неделя до того, как Тина поехала домой. За эти дни шло оформление некоторых официальных бумаг, а Тина, наконец, могла свободно и вволю пообщаться с членами семьи и погулять по Парижу. Чаще всего компанию в таких прогулках ей составлял Мартин, но однажды они вышли всей большой семьёй - в оперу. На гастроли приезжал знаменитый итальянский тенор неаполитанского происхождения Энрико Карузо, и после первого же представления Париж взорвался восторгами. Свой восторг высказали и члены королевской семьи, в результате вся столичная знать посчитала своим долгом посетить театр, независимо от того, любит ли кто-то из них оперу, или нет.
   Представление потрясло Тину. Знаменитый тенор, помимо обладания чарующим голосом, был энерговампиром высшей категории и во время нахождения на сцене поглощал энергию зрителей в огромных количествах. В то же самое время Карузо умудрялся возвращать излишки этой энергии обратно в зал преобразованной силой своей личности, своим талантом, своим пением. Для доноров это было одновременной выкачкой энергии и её мгновенным воспроизводством от красоты действа на сцене и звуков голоса великого артиста, энерговампирами это ощущалось несколько иначе, но также являлось волшебным энергообменом. Искренние горячие аплодисменты артисту и долгие крики "Браво!" были вполне заслуженными.
   Биби этот поход вдохновил на изучение мелодий прослушанной оперы Верди, и она с утроенным энтузиазмом принялась терзать домашний рояль.
   Потом они втроём - Мартин, Биби и Тина сходили в синематограф на бульвар Капуцинок, чтобы увидеть свежую премьеру очередного выпуска фильма с участием комика Макса Линдера. Этот актёр, традиционно одетый на экране в чёрный фрак, цилиндр и с тросточкой, был первым, кто сохранял персонажа от одной серии к другой и славился исполнением не только смешных трюков навроде пинков или падений, но и передачей психологических состояний.
   Бульвар Монмартр распахнул перед Тиной двери дома номер пять, где располагался музей восковых фигур. Там среди обитых красным плюшем стен в подсвеченных местах располагались скульптуры знаменитостей, исторических или вымышленных персонажей, отображавших какие-нибудь сценки.
   Мартин отвёз Тину на площадь неподалёку от церкви на холме Монмартр, где традиционно творили и выставляли свои работы уличные художники. Там он познакомил племянницу с несколькими из них по своему выбору - с теми, кто, по его мнению, был бы готов трудиться за заработную плату, помимо основного занятия. Тина дала мастер-класс рисования эбру в принадлежащей ей мастерской при салоле Антуана набранным на эту работу художникам и благословила их на дальнейшее творчество.
   Перед отъездом Тины в доме Филиппа и Биби был устроен прощальный ужин, на котором присутствовала вся семья. Тина видела, как Биби потихоньку, неосознанно тянется к доброй Флёр, как ей интересны Антуан и Робер с Этьеном, которых раньше она практически не знала, но которые относились к ней как к родной и любимой девочке.
   Ещё Тина видела, как стал оживлён Филипп, словно с его плеч свалился огромный груз, который тяготил его много лет. Видимо, это было действительно так - необходимость руководства кланом висела на Филиппе обременительной обязанностью, не приносившей радости, вдобавок доставшейся путём принесения в жертву отношений с родным братом и сопровождаемая отчуждённостью короля. Наладившиеся отношения со старшей дочерью и даже прояснившаяся история трагедии его первой жены, словно закрытая страница, тоже, очевидно, убрали некий груз с сердца Филиппа Сондера.
   Не меньше любви получала и сама Тина. Когда она смотрела на кого-то из родственников, то неизменно встречала ответный приветливый взгляд. Даже Биби в этой атмосфере общего оживления и любви будто оттаяла и уже не излучала неизменную хмурость и настороженность, а к Тине, скорее, проявляла любопытство.
   Так, под завязку наполненная впечатлениями, сдав в багаж сумки, наполненные вещами, напутствуемая благословениями и добрыми пожеланиями, Тина села в поезд, отправляюшийся обратно в Москву. Собственное будущее ей тоже представлялось самым радужным.
  
   Всю дорогу до Красноярска Фёкла мысленно прокручивала варианты разговора с главой клана Градовых. Она уверила себя в том, что обязательно уговорит его дать ей разрешение на рождение ребёнка. Как же может быть иначе, когда сидящее рядом семейство Вареничевых излучает радостное волнение в преддверии перемен к лучшей жизни?
   - Папа, а мы купим автомобиль? - спрашивал их сынишка.
   - Купим, - снисходительно улыбался Демид.
   - Мама, а мы купим мне маленькую лошадку? - спрашивала дочка, - Живую! Я буду ей гриву в косички заплетать с ленточками.
   - Посмотрим, малышка, - отвечала Степанида, - Если папа разрешит.
   Фёкла незаметно для других трогала свой живот и мысленно тоже обещала находящемуся там ребёнку и лошадку, и автомобиль... Только бы Сила Градов услышал, понял её.
   Демид Вареничев выправил в приёмной генерал-губернатора бумаги о своём увольнении с военной службы, принял поздравления с достойным её прохождением и только после этого попросил позволить скромно притулившейся в приёмной Фёкле позвонить по телефону в Москву. Он объяснил, кому будет этот звонок и то, что он связан с оставшимся в гарнизоне капитаном Градовым. Фёкле позволили.
   Но сначала она простилась со Стешей и её семьёй, которые уже отправлялись на вокзал, чтобы сесть в поезд. Перед расставаньем она прослезилась и пообещала, что никогда не забудет той доброты, что встретила в своей соседке.
   - Не реви, а то мой заподозрит, что ты в положении, - по-доброму смеялась Стеша, обнимая Фёклу на прощанье, - Я-то в тягости тоже всё время глаза на мокром месте держала.
   - Теперь уж не страшно, если он и узнает про меня, - улыбалась сквозь слёзы Фёкла, - Я ведь сама собралась господину Силе признаться.
   Вернувшись в приёмную, Фёкла присела к телефону и собралась духом для разговора. Единственно, она не ожидала, что будет в это время в помещении не одна. Неподалёку любопытно поблёскивал пенсне один из служащих военной канцелярии, и Фёкла физически ощущала, как тот готовился обратиться в слух.
   Вторая неприятность была куда более серьёзная - господина Силы не было дома, и на вопрос, когда можно будет с ним переговорить, секретарь дал ответ, что глава их клана в последнее время почти неотрывно находится во дворце императора, в связи с напряжённой обстановкой в стране.
   Фёкла была обескуражена. Как же так? Не может ведь она вернуться абсолютно ни с чем. Поговорить с кем-то другим из семьи, разве что... Со старшим братом Петра, Михеем, она за всё короткое пребывание в их доме едва обменялась парой взглядов. Совершенно равнодушных с его стороны. Не менее равнодушно на неё посмотрела и жена Михея в тот единственный их совместный обед, когда та только начала оправляться после родов. Но, может, как раз женщина-мать поймёт её лучше?
   - А госпожа Лукерья дома? - спросила Фёкла, - можно её позвать?
   Пришлось подождать, пока госпожа Градова изволит подойти к телефону. Фёкла спиной ощущала неудовольствие служащего таким перерасходом денег, которые потребуются для оплаты междугороднего разговора. Только Фёкла собиралась пообещать компенсировать все убытки, как трубка в её руке ожила.
   - Что-то случилось с Петром? - обеспокоенно спросила Лукерья.
   - Нет. То есть да... - Фёкла с ужасом поняла, что не может говорить здесь, в присутствии генеральского служащего о том, что капитан Градов спивается прямо на глазах. Такого Петенька ей не простит, да она и сама не хочет, чтобы об этом знал кто-то помимо самых близких.
   - Понимаете... Там, в гарнизоне, офицерам совершенно нечего делать, - начала она, - Они начинают тосковать, а от этого...
   - Что?
   - Ну, понимаете, офицеры, которые там без семей, они от безделья и от тоски...
   - Пьют, что ли? - догадалась Лукерья.
   - Да! - облегчённо сказала Фёкла, - Я тут поговорила с женой нашего подполковника, она и сказала, что самым верным спасением от этого для мужчины бывает семья. То есть дети. То есть ребёнок, для примера.
   - Ты ждёшь ребёнка? - подумав пару секунд, спросила Лукерья.
   - Да, госпожа.
   - Тогда послушай добрый совет - избавься от него. Чем раньше, тем лучше. И не говори никому, если ещё не сказала. Господин Сила никогда не разрешит тебе родить этого ребёнка. И никогда не разрешит тебе выйти замуж за Петра. А если поступишь наперекор и родишь - останешься с непризнанным отцом ребёнком и без ничего. Тогда о замужестве с приличным человеком вообще можешь забыть.
  
   ГЛАВА 24
  
   Фёкла увидела, что стены комнаты будто надвигаются и готовы упасть на неё.
   - Вы не можете знать наверняка, - нашла в себе силы пролепетать она помертвевшими губами.
   - Поверь, я прекрасно знаю, как господин Сила относится к гувернанткам. Он ставит их ничуть не выше прислуги.
   В тоне Лукерьи не было высокомерия, не было жестокости или насмешки. Скорее, в нём была даже маленькая толика сочувствия. Такая маленькая, что её почти и не расслышать. И это мешало Фёкле - рассердиться, внутренне мобилизоваться, обороняться.
   - Но ведь это будет его внук, - тихо сказала она, - Вдобавок без этого он может потерять и сына, я ведь говорила...
   - Плохо слышно. Я передам свёкру наш разговор о Петре. Ты хочешь, чтобы я сказала ему о твоей беременности?
  
   Возвращалась домой Фёкла словно окаменев душой. Вокруг было холодно - настолько, что дорога под телегой оставалась твёрдой. Теплее уж больше не будет в этот год. Так же холодно было и внутри женщины.
   На что она надеялась? Сила Градов ведь сказал ей всё прямо тогда, перед отъездом. Как она могла подумать, что этому человеку нужен ещё один внук, от какой-то прислуги, вдобавок падшей женщины? Стеша насоветовала. Блаженная. Ей-то что, она замужем, и детей законных двое, и богатство они вот-вот большое получат - что бы и не посоветовать соседке-дурочке новый позор на себя принять? Развлекла она, Фёкла, соседку, пока той было скучно в гарнизоне, вот та и отплатила ей напоследок дурным советом.
   Домой Фёкла вернулась уже вечером, когда почти совсем стемнело. В квартире она сразу почувствовала запах перегара и на что-то наткнулась. Зажгла свет и смотрела на уснувшего прямо на дощатом полу Петра. Что она вообще нашла в нём? С чего она вообразила, что они - подходящая друг другу по духу пара?
   Фёкла перешагнула через Градова, разделась, подложила дров к жаровому самовару, заварила себе чаю и села за стол. Было непривычно тихо - оказывается, Фёкла привыкла к слабо доносящимся звукам от соседей, по беготне детей Вареничевых в коридоре, по голосам окрикивающих их родителей. А сейчас тишину нарушал только храп лежащего на полу мужчины.
   Итак, она для Градовых, по сути, нанятая прислуга и заодно постельная грелка для Петеньки. Которая не только не справилась с обязанностями гувернантки у Меркушевых, но не справилась и с работой гувернантки при великовозрастном балбесе. Этот балбес оказался тут, в этом холодном и глухом медвежьем углу потому, что он связался с убийцами, и сам, нимало не мучаясь совестью, подослал тех убийц к помешавшему ему человеку. Теперь вот он разваливается, пропадает на её глазах.
   Как там говорил Пётр? Отец скажет ему "Прости, сынок", а что тот скажет ей, Фёкле, того он и знать не желает? Да угадать-то ведь нетрудно, достаточно посмотреть правде в глаза. Господин Градов обвинит её в плохом уходе за сыном и вышвырнет на улицу. Понятное дело, деньги, что ей выдал Сила на несколько лет, у неё отберут.
   Так зачем она здесь? Почему тратит своё молодое время на жизнь с человеком, который будет для неё чужим? Почти превратилась в деревенскую бабу, понесла вот от него ещё... Конечно, Пётр никогда не признает этого ребёнка, Лукерья верно обсказала, что её ждёт. А всё Стешка-юродивая, детские сказки тут рассказывала, разум ей замутила. Единственный верный путь к успеху - холодный разум и расчёт. Сила ведь говорил, что именно это ему в ней и глянется...
   Фёкла прибрала со стола, кое-как раздела Градова и уложила его в кровать. Легла рядом, накрывшись отдельным одеялом, и сразу уснула. Эмоции больше её душу не терзали.
  
   О дне своего приезда Тина предупредила только бабушку и была крайне удивлена, когда у поезда увидела Василия Таволжанского с небольшим букетом разноцветных астр.
   - Вас и не узнать, мадемаузель, - улыбнулся он после приветствия.
   - Ты тут встречаешь или провожаешь кого-то? - спросила Тина.
   - Так тебя и встречаю, - засмеялся он и пояснил, - Евдокия Агаповна просила.
   - Бабушка просила тебя? - поразилась Тина.
   - Разве она не говорила по телефону, что мы теперь с ней часто видимся?
   - Нет, - ошеломлённо покачала головой девушка.
   - Ну так по дороге расскажу. Давай сначала твой багаж получим.
   Дома Тину встретили цветущая по виду бабушка и её ещё более цветущая ученица. Обе они помогли Тине разобрать привезённые из Парижа вещи, много восторженно ахали французским изящным нарядам.
   - А это что такое? - удивилась Евдокия Агаповна.
   Она освободила от упаковки картину Мартина, которую тот всё-таки подарил племяннице, как и обещал. Тина сняла с одной из стен гостиной свой старый рисунок в рамке и торжественно повесила на освободившийся гвоздь картину.
   - Это написал мой дядя, Лео-Мартин Сондер.
   - Что ж он, не мог тебе одних цветочков нарисовать, без этого скелета за столом? - спросила Маша.
   - О, этот скелет мне особенно дорог. С ним связано одно незабываемое событие. Захожу я однажды к себе в комнату, собираюсь спать, снимаю с кровати покрывало, а там - скелет лежит. Представляете себе моё состояние?
   - Какой ужас, - прижала Мария ладони к щекам.
   - Да, "ужас" - верное слово.
   - И кто его туда подложил? Дядя этот? - гневно спросила Евдокия Агаповна.
   - Нет. Служанка моей мачехи, как много позже открылось. Они много чего ещё проделывали, пытались выгнать меня из дома. Только в результате сами были выгнаны, обе. Я потом тебе расскажу всё, бабушка.
   - Ты изменилась, Дестини, - заметил Василий, - Как-то повзрослела, что ли, уверенней стала.
   - Да, ты прав, наверное. Мне многое пришлось пережить за эту поездку. Но в итоге всё гораздо лучше, чем даже мечталось. Теперь я - богатая невеста, меня признали все родственники, а сам король Людовик подарил мне розу, - Тина показала всем рисунок в парижской газете.
   Бабушка с Марией дружно ахнули.
   - И манеры твои тоже изменились, - гнул своё Василий, - стали как у... француженки.
   - Ну а кто же я? - весело рассмеялась Тина, - Француженка наполовину. Но манеры - это всё наносное, короткая привычка. Скоро опять стану знакомой всем сдержанной Тиной. Которая никогда сама не похвасталась бы подарком короля.
   Василий улыбнулся и перевёл взгляд на картину.
   - Смотрю и чувствую, что эта картина будто забирает у меня энергию. Но разглядываю её дальше, замечаю как всё мастерски выписано, как красиво эти фрукты разбросаны по столу, и энергия восстанавливается. Чудеса.
   - Что ж, это я могу объяснить, дать дополнительный урок своей ученице и всем присутствующим, - приосанилась Евдокия Агаповна, - Мастера своего дела, когда творят какой-то предмет, вкладывают в него свою творческую энергию. И если эту вещь творит энерговампир, он неосознанно делает её такой, что эта вещь забирает энергию у всех, кто ею долго пользуется или тщательно разглядывает.
   - Так что же, вампир питается энергией через вещь, что ли? - недоверчиво спросил Василий.
   - Нет, конечно, заколдованные вещи только в сказках бывают, - усмехнулась Евдокия Агаповна и продолжила, - Лишь настоящие мастера способны сделать вещь, которая и отдаёт жизненную энергию, вложенную в неё мастером и набранную у других зрителей. Вещи же, созданные мастерами-донорами, как правило, только дарят энергию своей красотой, а сами отдавать её не вынуждают. Вот эту картину, к примеру, создавал мастер-энерговампир, несомненнно.
   - Да, бабушка, - согласилась впечатлившаяся уроком Тина и рассказала, в свою очередь, про театральное представление с участием Карузо.
   - Искусство с вампирским энергообменом гораздо интереснее, чем просто донорское, - безапелляционно выдала Мария.
   - Пожалуй, ты права, - задумчиво сказала Тина.
   - Дело вкуса и настроения, - пожала плечами Евдокия Агаповна, - иной раз хочется почитать лёгкую книгу, напитаться энергией светлого или весёлого сюжета. А иной - приятно и подумать, и испугаться, и попереживать за героев.
   - Чтобы к финалу получить энергию от счастливого завершения истории, - добавил, усмехнувшись, Василий.
   - Верно, - улыбнулась бабушка, - То же самое и с музыкой. От лёгкой и приятной мелодии мы лишь получаем удовольствие, от более сложной или даже мрачной мы участвуем в энергообмене и получаем удовольствие другого рода.
   - А может быть так, что энергия от предмета искусства только выкачивается, но не возвращается? - спросила наставницу Маша.
   - Конечно, может. Это значит, что либо вещь одновременно плохая и бездарная, что вызывает досаду, либо мастер специально вложил в неё слишком сильный забор энергии.
   - Зачем ему это?
   - Мало ли... Может, он был в мрачном настроении, когда творил, может, вообще не любит людей и желает им зла. А может, мастер хотел очень сильно впечатлить людей, и как они станут восстанавливать энергию - то уж их дело. Но такие предметы искусства, однако, тоже находят своего зрителя, слушателя или читателя, для которых этот предмет является самым подходящим. Догадаешься, кто бы это мог быть, ученица?
   Мария задумалась. Тина и Василий смотрели на неё, сами для себя при этом не сумев найти ответ.
   - Доноры-холерики! - обрадованно вскрикнула Маша, - Им потребно часто сливать энергию.
   - Умница! - сказала довольная Евдокия Агаповна.
   Когда чета Таволжанских покинула их дом, Тина обняла бабушку.
   - Я счастлива, что у тебя появилась такая хорошая ученица. Что ты не скучала, пока я была в отъезде.
   - Я тоже довольна, - сдержанно призналась Евдокия Агаповна, - Ну а теперь жду твоего подробнейшего рассказа о поездке.
  
   Как только Тина позвонила в дом Свешниковых и сообщила о своём приезде, Назар приехал к ней сам.
   - Едем. Наши очень ждут тебя.
   - Зачем? - удивилась счастливая Тина.
   - У них к тебе важный разговор есть.
   И только когда Назар специально заехал в глухой переулок, где дома забраны высокими дощатыми заборами, он позволил себе сделать то, чего оба они хотели с первого мгновения, как увидели друг друга - привлёк к себе Тину и поцеловал её долгим поцелуем.
   - Ты стала ещё красивее, - прошептал он.
   - Я всё время скучала по тебе, - сказала Тина, осторожно погладив любимое лицо кончиками пальцев.
   - А я тебя честно об этом предупреждал ещё в День энерговампира, помнишь? - засмеялся Назар, трогая машину с места.
   - Ах ты... вампир бессовестный! - подхватила смех Тина.
   Всё семейство Свешниковых собралось в главном зале своего дома, где над большим, зажжёным сейчас камином красовался гармонирующий с ним щит с фамильным гербом, изображавшей горящую свечу.
   Тина поздоровалась со всеми сразу, а потом отдельно поклонилась Власу:
   - Благодарю, господин Влас за то, что устроили мне визит к отцу.
   - Не стоит благодарности, - улыбнулся тот, - Ты же наверно понимаешь, что я сделал это ради своего внука.
   - Понимаю. Но даже вы не могли предположить, сколько последствий будет иметь этот визит, и не только для меня.
   Тина кратко рассказала изумлённым Свешниковым, включая Назара, основное - вскрывшееся убийство её матери, смена главенства в клане Сондер, собственное владение мастерской по ручной росписи одежды, признание её не только отцом, но и главой клана, и даже королём Франции. При этом Тина вручила Власу экземпляр газеты с соответствующим рисунком.
   - Да-а, наделала ты дел, - покачала головой Юлия, - всколыхнула всю Францию.
   - Ну... чуть-чуть, - кокетливо пошутила в ответ Тина, - кстати, я привезла тебе и твоей матушке духи в подарок.
   Хельге очень понравился аромат, включающий нотки сандала и лаванды. Юлия просто улыбнулась и поблагодарила после того, как понюхала свой пузырёк, и Тина не поняла - то ли она не угадала с запахом, то ли у Юлия просто не стала проявлять эмоций.
   - Я уже видел номер этой газеты, - сказал Влас, - Государь император показал его. Он желает, чтобы ты, Дестини, незамедлительно явилась к нему на приём.
   - Но зачем? - удивилась Тина, - Только потому, что король Людовик удостоил меня...
   - Нет, не только, хотя это тоже сыграло свою роль. В империи решено учредить специальный благотворительный донорский фонд, такой же, как фонд энерговампиров. Царевна Софья возглавит его. Ещё в правление войдут Прасковья Духосошественская, главная фрейлина императрицы Анна Рихтенгден и ты.
   - Я?! - поразилась Тина, - Но я же совсем...
   - Ты достаточно знатна, а твоя известность в империи - дело нетрудное. Несколько публикаций в газетах и Ведомостях, плюс к тому номеру с летнего бала - и вот тебя знает вся страна, - сказала Хельга.
   - О, да, - саркастически усмехнулась Юлия.
   - Я чего-то не знаю? - спросила её Тина.
   - Сестрица недавно отметилась пару раз в газетах, как предмет скандального поведения, - ответил Назар.
   - Не её поведения, а поведения юношей, - хмуро вступился за дочь Мирон.
   - Так я и говорю - как предмет.
   - Не понимаю, - призналась Тина.
   - Нарочно завлекает, раздаёт авансы сразу нескольким парням, а потом у них драки возникают, - осуждающе припечатал Назар.
   - Чья б корова мычала! - мгновенно завелась Юлия, - Тебе напомнить, как ты после летнего бала синяками красовался?
   - Дети, хватит, - попросила Хельга, - Я устала от ваших ссор.
   Тина почувствовала срочную надобность в разрядке атмосферы.
   - Юлия, помнишь, ты сказала мне по телефону, что царевна Софья, может быть, станет женой старшего инфанта Франции? - спросила она, - Мне на этот счёт стал известен один секрет. Этот юноша желает видеть своей женой именно её. Мне сказал это мой кузен, Робер Сондер, который служит при нём. Теперь дело только за решением короля Людовика. Сам Робер, кстати, видел в журнале наше совместное фото и назвал тебя очаровательной.
   - Эти сведения про инфанта имеют государственную важность, - серьёзно сказал Влас, - Завтра сообщи их государю императору во время приёма. Тебе это будет сделать удобнее, чем мне передавать с твоих слов.
   - Завтра?
   - Завтра.
  
   Ранним утром Фёкла, как обычно, сходила к приехавшей телеге с товаром. Но в этот раз она не предложила Петру молока или простокваши с хлебом. Она молча выставила на стол бутылку вина.
   - Это лучшее, что было, - сказала она, - вот, сыром и хлебом закусывай.
   Пётр удивлённо смотрел на Фёклу.
   - Что, больше не станешь меня просить не пить?
   - Нет, не стану. Коли хочешь пить - так пей. А я всё по твоему слову сделаю, - спокойно ответила Фёкла.
   - И ты больше не страшишься того, что скажет на то мой отец?
   - Что мне твой отец? Ты - главный мужчина в моей жизни.
   - Какая-то ты странная после той поездки в Красноярск стала, - заметил Пётр, ловко, одним плавным движением разрезая специальным ножом свежую газету, - Говорила, платье себе купить хочешь, а вернулась с пустыми руками...
   - Да подумалось вдруг - кому тут мне новое платье показывать? Соседи съехали, ты по вечерам почти ничего не видишь, а я сама не выхожу никуда. К тому времени, как мы в столицу вернёмся, оно уж из моды выйдет.
   - Оно и правильно, - ухмыльнулся Пётр, - ты мне в одетом виде всё одно не важна.
   Он углубился в чтение газеты, а потом вдруг побагровел и отбросил серый листок от себя.
   - Опять эта демоница! Что ещё она в мою жизнь принести хочет, какую пакость?
   Градов резким движением схватил бутылку с вином, открыл и почти вертикально опрокинул её над стаканом. Фёкла взяла газету и посмотрела передовицу. Там торжественно объявлялось о создании донорского фонда под патронажем царевны, размещалась фотография членов его правления вместе с императорской семьёй и перечислялись имена знатных и авторитетных дам высшего света, вошедших в состав правления фонда.
   Фёкла сперва не поверила своим глазам, когда увидела имя "Дестини Сондер" и узнала на фото Тину, красиво одетую и гордо стоящую между царевной и Прасковьей Духосошественской. Фёкла почувствовала, что задыхается. В душе разлилась чернота, затопившая всё её существо.
   - Ах, гадина, - проговорила она с трудом, - втёрлась к царевне в доверие, поди, шарфики да зонтики ей раскрасила...
   Но потом Фёкла стала читать другие заметки, и вновь встретила упоминание о Тине. О том, что та - племянница главы известного на весь мир французского клана, признаваемая и законная дочь своего отца, удостоенная личного приёма короля Франции и его особого ласкового жеста внимания.
   За этим занятием Фёкла даже не заметила, как ушёл на службу Пётр. Она сидела на месте, ошеломлённо переваривая полученные известия, когда услыхала скребки веника по полу в коридоре.
   - Как тебя звать? - выглянув, спросила она у молодой женщины-уборщицы.
   - Груша, госпожа.
   - Поди сюда, Аграфена. Ты ведь из Кедрачей? Денежку хочешь заработать?
   - Нет, я с Глуховки, госпожа. В Кедрачах у меня только братец старший, я у него пока...
   - Неважно, - поморщилась Фёкла, - Известно тебе, кто тут из женщин может помочь от нежеланного плода избавиться? Ну, от бремени?
   - Ой, - приоткрыла рот женщина, - так ведь грех это! Наш батюшка в церкви только намедни проповедь о том читал, страшными муками на веки вечные грозился. Тут, в Кедрачах и Глуховке никто на это не пойдёт, не надейтесь даже сыскать.
   - Тьфу! - в сердцах плюнула Фёкла, - Старайся лучше! Вон в том углу плохо выметено. Неумеха рябая, ни на что не годная!
  
   ГЛАВА 25
  
   Сила Градов вышел из зала после заседания императорского Совета, но сразу не пошёл к выходу из дворца, а остановился в задумчивости у окна. Ему хотелось понаблюдать за той девицей, которой его младший сын придавал мистическое значение. Разумеется, Сила не был суеверен и понимал, что Дестини Сондер - обычный человек, но... в его памяти прочно сохранялась картина - туманное утро, перрон, и одиноко стоявшая девушка, похожая на призрака в окружающих её клочьях тумана с порывами ветра. И то, как с ужасом и ненавистью смотрел на неё Пётр.
   И то сказать, несчастья на Петра сыпались словно по волшебству, одно за другим. Вот и теперь - звонила его содержанка, сообщила, что Пётр там в гарнизоне спивается. Не вышло из него офицера. Оставлять всё как есть - опасно, увольняться со службы - нельзя, это ведь не игрушки. Наверно, надо перевести его в крупный город. Не в столицу, конечно...
   Когда в Совете приняли его предложение о создании отдельного фонда для доноров, Сила чувствовал себя победителем. Ненадолго, конечно, просто приятно бывает оказаться правым. Но когда зашла речь о кандидатурах для правления этого фонда, он был единственным, кто твёрдо выступил против Дестини Сондер, чем немало удивил всех - ладно б у него была своя кандидатура, о которой он бы так радел, а то вот просто - против и всё, без толковых объяснений. Он и для себя не мог объяснить, что ему до этой девицы, неужели глупое суеверие Петра вызывает в нём, Силе Градове, безотчётную неприязнь к ней. Словно она способна стать его врагом. Глупость, конечно. И государь император к нему не прислушался.
   Теперь Сила стоял и смотрел, как эта девица оживлённо участвует в разговоре дам высшего света, будто она им ровня. Ещё несколько месяцев назад ей была дорога в гувернантки, а теперь - поди ж ты! По сведениям, добытым службой охраны, возвыситься ей помогли Свешниковы. Влюблённость Назара, приятельство Юлии и, главное, участие самого главы клана - Власа. Его давнего недруга.
   Сила вздохнул с облегчением - вот он и разобрался в себе, понял, отчего эта девица так неприятна ему. Суеверие Петра тут совершенно ни при чём, можно идти домой и заняться чем-нибудь поважнее или поприятнее, чем глазеть на исполненных служебного энтузиазма дам.
  
   Сейчас Тина напоминала самой себе кузена Антуана. Государыня императрица и Хельга сказали, что их донорский фонд будет создан таким же, как вампирский. Но многие отличия ведь кардинальные! Царевне Софье, по существу, не до организационных работ, у неё масса светских обязанностей, фрейлине Анне Рихтенгден - то же самое, она по своей должности часто сопровождает императрицу, Прасковье Духосошественской, кажется, вообще этот фонд не нужен, она, словно царевна Софья, призвана лишь осветить своим именем это начинание, внести весомый денежный вклад, но делиться опытом обучения доноров не намеревалась. Собственно, это Тина знала и со слов Василия.
   В результате получилось, что обеспеченность жизни фонда легла на её, Тины, плечи. Это пугало... но и вдохновляло. Ей был дан карт-бланш на подбор кадров, начиная от наставников и кончая самыми низовыми служащими, на саму программу обучения и поддержки доноров. Фонду был выделен целый, пусть очень маленький, но дворец - бывшая резиденция вдовствующей императрицы, которой она, впрочем, почти никогда не пользовалась. Это тоже было весьма символично и показывало народу империи то уважение и любовь, которые император питает к своим подданым, его нравственный выбор между ими и родной матерью-убийцей.
   Тина почти бегом перемещалась по комнатам этого дворца, диктовала нанятому помощнику свои идеи, где что будет располагаться и что требуется к этому закупить. На прилегающей ко дворцу парковой поляне с очаровательным прудом она решила сделать место для расслабления и любования природой, чтобы пострадавшие доноры могли быстро восстанавливать энергетический баланс.
   - Установить дополнительные скамейки - тут, тут, и... вон там, - показывала она и бежала дальше, а помощник спешно рисовал карандашом схему поляны и крестиками помечал места для садовых скамеек.
   Главной преподавательницей донорских курсов Тина решила поставить... свою собственную бабушку. Та сперва не поверила своим ушам.
   - Внучка, да в своём ли ты уме?
   - А кто учил меня? Ты. Кто уже практически выучил Машу Таволжанскую? Тоже ты. У тебя огромный опыт, получается.
   - Но я же не донор!
   - И что? Ты можешь обучать доноров защите и общей теории по энергообмену, а донорским техникам восстановления и расхода энергии - кто-нибудь другой. Подумай, может кто-то из твоих приятельниц подойдёт. Но мне удобно, чтобы ты была главной - я тебе доверяю, у нас с тобой полное понимание, у тебя прекрасные манеры, есть свободное время и талант. Осталось дело за малым.
   Тина тепло посмотрела на бабушку и твёрдо продолжила:
   - Тебе пора зарегистрироваться в списке энерговампиров, бабушка. Хватит прятаться.
   Евдокия Агаповна вздохнула. Как-то быстро всё переменилось. Её скромница-внучка превратилась в деловую даму, дома у них появились приходящие кухарка и уборщица, в комнате Тины громоздится новый шкаф для вещей, самой Тине часто делают взрослые причёски и шлифуют ногти, а от фамилий её новых знакомств буквально кружится голова. Теперь вот этот вихрь перемен неудержимо втягивает в себя и её, Евдокию Львову.
  
   Стоя под сыплющейся с неба редкой крупой, Пётр хмуро смотрел, как маршируют солдаты под окрики обер-офицера. Непривычное чувство утреннего опьянения не приносило радости - он понимал, что это неправильно. Зачем Фёкла принесла ему бутылку, после того, как все прошлые недели просила его не пить, забавляя своими хитростями, которые при этом использовала? А зачем он сам пьёт? Да чтобы не помнить каждую минуту, что его место вовсе не здесь, в этой дыре, а в столице, в самых лучших домах и дворцах, где самые знатные невесты империи стараются привлечь его внимание.
   Теперь вот его командир Вареничев ушёл со службы - поехал к лучшей жизни, и тут, в гарнизоне, пока не прислали кого-то на замену, главный он, капитан Градов. Который пьян уже с самого утра.
   - Ещё круг! И ровнее строй держать! - скомандовал он и направился к бараку, в котором находилось помещение для отдыха обер-офицеров.
   Туда, где снова можно выпить и вытравить, наконец, из головы сегодняшнюю газету с упоминанием Дестини Сондер. По прошествии нескольких часов ему доложили, что двое солдат подрались. Пётр велел привести их к нему.
   - Ну? Из-за чего драка была? - спросил он, глядя на побитых парней.
   - Он хотел с меня силы выкачать, - обвинил один.
   - Это лжа, я спросил его только, а он сразу по морде!
   - А ты - его, значит, - ухмыльнулся Градов, откинувшись на спинку стула., - а теперь, значит, у вас обоих одежда порвана.
   - Так мы зашьём, господин капитан!
   - Значит так. За то, что драка пошла из-за энергии, я забираю её у вас. Не до конца, конечно, но так, чтобы прыть вашу поумерить. А также назначаю вас обоих дежурить на посту у въезда в гарнизон. В той самой одежде, что на вас сейчас. Без смены до утра.
   - Помилосердствуйте, господин капитан! Холодно ведь до утра-то...
   - Как же мы без тулупов и шапок-то?
   - А вы прыгайте на месте, чтобы согреться!
   Пётр двумя рывками выкачал из парней энергию, отчего они пошатнулись. "Кажись, многовато забрал", - смутно подумал он.
   - Сурово вы с ними, господин капитан, - покачал головой один из собутыльников.
   - Ничего, в другой раз подумают, как драться, пока я в гарнизоне главный.
   Настроение улучшилось, захотелось куда-то применить полученную энергию. Да куда ж её применить, как не на ожидающую дома женщину? Значит, надо пойти, порадовать её. Пётр поднялся и, качаясь, отправился к выходу, сказав напоследок со скабрёзной улыбкой:
   - Меня до утра не беспокоить!
   И, действительно, побеспокоили его утром. Судорожным стуком в дверь и невнятными криками.
   Пётр, в исподнем белье, перевалился через сонную Фёклу и подошёл к двери.
   - Господин капитан, беда.
   Двоих солдат, что Пётр накануне отправил на пост без смены, нашли мёртвыми. Они лежали на земле, припорошенные снежком, крепко обнявшись.
   - Видать, согреться пытались, - сказал пожилой подпоручик, снимая шапку, - И-эх, молодые совсем были...
   Градов обернулся и заметил, что все вокруг отшатнулись от него, как от прокажённого.
   - Унести тела, похоронить на деревенском кладбище, - скомандовал кому-то другой обер-офицер, не глядя на Петра.
   Пётр смотрел на окружающее и не желал верить, что всё это происходит с ним. Какие-то мертвецы, какие-то военные вокруг, снег, деревья... Причём тут он, вообще? Его не должно здесь быть, он отказывается всё это видеть и осознавать.
   Градов резко развернулся и пошёл домой. Там, зайдя в квартиру, остервенело сорвал с себя военный мундир и начал его топтать, не обращая внимания на Фёклу, что с ужасом смотрела на любовника.
   Больше на службу Пётр не выходил. Он беспробудно пил дома, гоняя Фёклу по утрам за новыми бутылками с вином.
   Через три дня в гарнизон приехал, наконец, полковник Снеговицын, который и числился командующим этого гарнизона. Опасаясь неприятностей за то, что сам он манкировал служебными обязанностями и надолго оставил гарнизон без пригляда, Снеговицын развил бурную деятельность. Приказал взять Градова под арест, оформил документы в генерал-губернаторский трибунал с обвинением капитана в халатности по службе и ходатайствовал о разжаловании того в рядовые с выплатой штрафа государству и компенсации семьям погибших солдат.
   В немедленно назначенном заседании трибунала Пётр лишь потерянно что-то шептал себе под нос. Когда судья попросил его говорить громче, он сказал:
   - Это всё она.
  
   Во время завтрака Назар сообщил родным, что желает помолвки с Тиной.
   - Не рано ли? - спросил Мирон, - в свете вас вместе считанные разы видели, не привыкли ещё, что ты за ней ухаживаешь.
   - Все уже знают, - махнул рукой Назар, - Полиция жалуется, заявления от девиц о том, что я их будто бы к себе привязал, резко прекратились.
   - Почему - жалуется?
   - Потому что они привыкли ставки делать меж собой на их количество, - хохотнул Назар, - Кстати, и за Тиной никто из парней не рискует ухаживать.
   - Скажи мне спасибо, - заметила Юлия, - я всем говорю, кто тобой или ею интересуется, что вы вместе и что у вас любовь.
   - Спасибо.
   - Назарушка, Дестини - хорошая девушка, и тебе подходит теперь, - сказала Хельга, - но ты сам-то раньше постоянством не отличался. Ну как через время разочаруешься? Ведь помолвка - дело серьёзное. Может, подумаешь ещё, проверишь себя?
   - Да что уж проверять, если мы только друг о друге и думаем? Помните, даже Градов заметил, что между нами энергия всё время движется?
   - Не поминай при мне это имя, - сквозь зубы проговорила Юлия.
   - Прости, сестрёнка, но тебе бы пора уж выкинуть его из головы, плюнуть да забыть. Мне не меньше твоего есть что ему припомнить, но я же о нём не думаю. Спрятался он где-то в сибирских лесах, вот и пусть прячется дальше, хоть совсем там сгинет.
   - Да никто не спорит, что вы влюблены с Дестини, - поспешил вернуться на безопасную тему Мирон, - просто мать права, обычай долгого ухаживания не зря людьми придуман.
   - То-то Петя за мной несколько лет ухаживал, - сама упомянула о Градове Юлия, - сижу вот теперь тут, вся из себя замужняя...
   Назар вздохнул, сочувственно посмотрев на сестру. А потом сказал всем:
   - Когда Тина была в Париже и мы говорили по телефону, энергия между нами снова заструилась.
   - А не помстилось тебе? - усомнился Влас.
   - Нет, мы оба с ней это чувствовали, - счастливо улыбнулся Назар.
   Влас хлопнул по столу рукой и провозгласил:
   - Ну, раз такое дело, помолвке быть через неделю, а там и свадьбе вскорости.
   - Зачем так спешить? - поправила локон Хельга.
   - Что, про такие пары нет разве поверий на твоём севере, откуда тебя Мирон привёз? Про тех, чья связь бывает на любом расстоянии и неразрывна всю жизнь? То-то.
  
   Сила внезапно проснулся в своей спальне от острого укола в сердце.
   - Пётр, - пробормотал он, - сынок.
   Надо с ним срочно что-то решить. Непозволительно затянул он с этим решением, как бы беды не случилось. Не зря ведь девка эта рыжая, как бишь её... Фёкла, до Красноярска добиралась, чтобы позвонить ему, вовремя сообщить об опасности, а он, старый глупец, всё о государственных делах в это время думал.
   Тут отчего-то ярко вспомнился Силе самый первый сын, Дмитрий, Митенька, отрада для души его покойной жены, который погиб в юношеском возрасте по нелепой случайности, когда понесла его лошадь.
   Сила быстро оделся и прошёл в кабинет. Секретарь был уже на службе, несмотря на ранний час.
   - Срочная телеграмма из Красноярска, - доложил он.
   Уже по лицу секретаря Сила понял, что он опоздал, с Петром случилось несчастье. Сердце его сжалось.
   - Зачитай вслух и дай свои мысли, - сказал он, быстро наливая себе вина из маленького графина и опрокидывая рюмку в рот немного дрожащей рукой.
   После доклада секретаря Силе полегчало. Главное - жив, остальное можно наладить.
   - Соедини меня сейчас с Красноярским генерал-губернатором, а после узнай, когда государь император сможет меня принять по неотложному личному делу.
   Уже через пару часов Сила неторопливо прогуливался рядом с императором по парковой дорожке между голых, выпрашивающих снега кустов и деревьев.
   - Я узнавал, ваше величество, полковник Снеговицын вообще не показывался в гарнизоне годами, всё спихнул на нижние чины, а сам жалованье получал исправно да по столичным паркетам ногами шаркал. А тут подполковник Вареничев как раз закончил службу и уехал - гарнизон остался на мальчишке, служащим без году неделю. Разве ж можно было требовать от него разумного командования таким большим подразделением?
   - Ты же сам его туда отправил, - справедливо заметил государь.
   - Я, ваше величество, отправлял сына под строгий и отеческий надзор старших офицеров, а не на произвол судьбы. Как раз от такого произвола и отправлял, чтобы он там в разумление пришёл да дисциплине научился. А что узнаю? Руководства нет, офицеры с обер-офицерами пьют ежедневно, рядовые дерутся промеж собой, никто ни за кем толком не смотрит. Что ж за войска у нас такие? А ежели, не дай бог, война?
   - Ты за войска пришёл просить или за сына? - усмехнулся император.
   Сила смутился.
   - За сына, ваше величество. Хотел показать лишь, что в тех условиях его необдуманный проступок, хоть и привёл к тяжёлым последствиям, однако, не был продиктован злым умыслом, и заслуживает снисхождения.
   - Так и трибунал его всего лишь в рядовые разжаловал.
   - Государь! - бухнулся Сила на колени, - Не гневайся на своего старого слугу, то моя вина, моя ошибка, что я балованого несмышлёныша в армию отправил. Не место ему там с самого начала было. Прикажи освободить его от службы по состоянию душевного здоровья!
   - Ну будет тебе, вставай, - поморщился император, - Ты старше меня, я тебя в советниках держу, а унижаешься. Что там у Петра со здоровьем?
  
   Результатом этого разговора явилось особое постановление губернского трибунала дополнительно к прежнему приговору - обследовать рядового Градова, и, буде выявлено у того душевное расстройство, освободить его от службы и отправить под опеку родителя.
   Помимо этого, высочайшим приказом самого императора, как главнокомандующего, полковник Снеговицын был понижен в звании до подполковника, ему вменялось жить неотрывно при гарнизоне, следить за дисциплиной и выучкой подчинённых. Самому генерал-губернатору было выражено неудовольствие государя выявившимся разложением в войсках и плохой готовностью к возможной войне. Ему предписывалось чаще и строже инспектировать подведомственные военные формирования.
   Душевное расстройство у Петра понятливый генерал-губернатор мгновенно обнаружил, что кстати подтверждалось и странными словами подсудимого в ходе заседания суда, кропотливо занесёнными в протокол. Градов вскоре был подчистую освобождён от несения воинской повинности, снабжён справкой о душевном нездоровье и отправлен поездом домой, в Москву.
  
   ГЛАВА 26
  
   - Да что ты нервничаешь, Тина, в помолвке нет ничего сложного, - говорила Юлия, - Сейчас ведь не старые времена, когда даже знатные дома выполняли все эти дурацкие ритуалы по сватовству. Мы всё-таки в современной цивилизованной Европе живём, в столичном городе империи. Ну соберутся у нас гости, поважничают друг перед другом, в какой-то момент папа сделает объявление о вашей помолвке, все поглазеют на тебя с Назаром для проформы, да и продолжат шампанское пить, а вы свободны.
   - И всё? Больше от меня ничего не потребуется?
   - Ничего.
   - Ну, тогда я справлюсь. Наверное. Только мне неловко, что там будут лишь ваши гости, а со мной - одна бабушка.
   - Позови дам из правления фонда, - пожала плечами Юлия.
   - И Таволжанских, Васю с Марией! - осенило Тину.
   - Ну вот, - кивнула Юлия, - Только маме дай список своих гостей заранее, она экономке велит рассчитать, сколько выпивки и посуды готовить.
   Из дома Тина отправила нарочного с запиской и официальным приглашением Василию с женой на свою помолвку в дом к Свешниковым. Вскоре тот вернулся с ответным посланием - будут. Точно так же согласием на приглашение ответили и Анна Рихтенгден, и Прасковья Духосошественская, и даже царевна Софья, которой Тина тоже осмелилась написать.
   Тина радостно кружилась по дому, распространяя вкруг себя такие флюиды счастья, такую энергию, что Евдокия Агаповна уже не могла её принимать.
   - Дестини, уймись, - с улыбкой говорила она, - займись лучше чем-нибудь тяжёлым.
   Тяжелым? Тина огляделась. На глаза ей попался тяжёлый псалтирь, лежащий на верхней полке стеллажа.
   - Ладно, почитаю молитву на старорусском, - крикнула она бабушке, которая в тот момент находилась в кухне.
   С трудом добытая книга открылась посередине, явив перед девушкой букетик засохших ромашек.
   - Что это, бабушка? - спросила Тина, принеся эти цветы, - У тебя есть тайный поклонник?
   - Ах, я и забыла... Это твой прежний поклонник тебе дарил. Не узнаёшь букетик от Василия?
   - А ты... его...
   Тина залилась смехом, и Евдокия Агаповна невольно заразилась от неё - до того им казался сейчас смешными тот бабушкин поступок.
   - Ох, Дестини, - отдувалась она и вытирала кончиком фартука выступившие от смеха слёзы, - Смешно тебе теперь, как я думала, что носить тебе фамилию Духосошественская, что будет тебе букетик, чтобы любоваться на старости лет...
   В тот вечер даже скелет с картины Мартина, казалось, скалил зубы нарочно, чтобы принять участие в этом пропитавшем весь дом веселье.
  
   Фёкла чувствовала себя беспомощной, как никогда. События, случившиеся в гарнизоне, закрутились и понеслись с силой, на которую она никак не могла повлиять, хотя они прямо задевали её, больно толкали в разные стороны - и при этом совершенно не обращали внимания на её желания, сопротивление, усилия изменить их направление.
   Арестовавший Петра полковник Снеговицын, едва узнав, кем она приходится Градову - а точнее, что она приходится ему никем, смотрел скозь неё, не отвечая на вопросы и совершенно игнорируя молодую женщину. Ещё вчера уважительно здоровавшиеся с ней обер-офицеры старательно подражали своему полковнику.
   Лишь кучер, увозивший в арестантской карете находившегося в прострации взлохмаченного, заросшего щетиной Петра, процедил, что везти его велено в Краснодар, к генерал-губернатору.
   После этого Фёкла, наконец, смогла прекратить свои метания от человека к человеку. Она медленно поднялась в квартиру и собрала свою и Петра сумки, набив их одеждой и прочими личными вещами.
   - Груша! - крикнула она так кстати пришедшую снова уборщицу, - Сюда поди!
   Та боязливо приблизилась, поправляя завязанный на голове платок так, чтобы спрятать больше покрывавших щёки оспинок.
   - Видишь, что тут, в квартире? Самовар, посуда разная красивая, покрывала... Это всё - твоё, на приданое. Сыщи мне телегу до Краснодара, а то гарнизонный кучер отказывается мне служить, как полковник приехал.
   - А вы что же?
   - А я не вернусь сюда больше, - ответила Фёкла.
   - Вы что же, там будете искать, как от дитя в утробе избавиться? - почти шёпотом спросила Груша.
   - Не твоего ума дело! - осекла её Фёкла, - Чего ты ещё здесь стоишь, глаза лупянишь? Приданого не нужно? Так я быстро кому другому предложу.
   В приёмной генерал-губернатора служащий в пенсне поведал Фёкле, что заседание трибунала по капитану Градову назначено на завтрашний послеобеденный час. Нет, Фёклу туда не пустят. И - нет, позвонить отсюда нельзя. А родственников подсудимого известят, обязательно. После произнесения приговора.
   Ожидавший Фёклу деревенский мужик с телегой перевёз её к гостинице, и, получив обещанную денежку, поехал восвояси.
   На следующий день Фёкле удалось мельком увидеть Петра, когда его откуда-то привезли к зданию, в котором готовился состояться военный суд. Пётр посмотрел на выкрикнувшую его имя Фёклу так, словно не узнал её.
   Служащий канцелярии за трёхрублёвую ассигнацию согласился узнать для неё о состоявшемся приговоре. Разжалован в рядовые, будет служить в гарнизоне, жить в солдатской казарме. Нет, позвонить больше никак нельзя, его могут уволить. Господину Силе Градову он сам лично отобьёт подробную телеграмму, сегодня же. Не стоит благодарностей, это его прямая обязанность.
   Вот и всё. Её собственная служба тут закончена. Фёкла поехала на вокзал и попросила для себя билет на поезд.
   - Поезд на Москву отправится завтра, но вагона с купе-люкс в нём не будет, - объяснил ей женский голос из окошка кассы, - Тот, что с таким вагоном, отправится через три дня. Что будете брать, госпожа?
   На следующий день служащий канцелярии, куда она зашла на всякий случай, сообщил важную новость - возможно, в судьбе Градова произойдут перемены к лучшему. Конечно, глава клана не мог оставить собственного сына без внимания.
   Всё складывалось замечательно. Петра освободили в аккурат ко дню отъезда Фёклы. Она доплатила за второго пассажира купе-люкс, а накануне постаралась привести Петеньку в приличный вид. Переодела в богатый гражданский костюм, свела к цирюльнику и, конечно, сытно накормила в гостиничном ресторане.
   От выпивки Пётр отказался.
   - Хватит, - твёрдо сказал он, - Начну - и трудно будет остановиться. А мне скоро перед отцом ответ держать.
   Фёкла смотрела на Петра и замечала произошедшие с ним перемены - после пережитого он стал более молчаливым, задумчивым. О произошедшем в гарнизоне вообще не говорил - не то старался вычеркнуть из памяти прошедшие месяцы, не то не желал обсуждать их с Фёклой. А ещё она видела, читала в его глазах - их отношения закончатся сразу по приезде. Кажется, Петенька надумал взяться за ум, двигаться в правильном направлении, выполняя требования и подсказки своего отца. И на этом пути не было места для падшей женщины Фёклы Голодяевой, хоть тверди она о своей любви всю дорогу, и днём и ночью.
   Тогда Фёкла тоже погрузилась в задумчивость. Интересно, выполнит ли господин Сила своё обещание позаботиться о ней? Да, она заботилась о Петре гораздо меньше по времени, чем предполагалось. Но то ведь не от неё зависело! А теперь вот Петенька едет к батюшке в приличном виде, в тепле и комфорте, а вовсе не в общем простолюдинском вагоне за казёный счёт, как должен был, не дождись она его. Фёкла мысленно составляла список своих благодеяний, который намеревалась предъявить Силе.
   Был ещё ребёнок в её утробе, дитя Петра, которому, видимо, не суждено родиться. Сообщать о нём Фёкла больше не намеревалась, дабы не злить ни Петю, ни его отца, и не портить список своих заслуг. Обратиться за помощью по этому поводу она решила к Тине. Вернее, не к ней самой, а к её бабушке. Не может старая энерговампирша ничего тут не посоветовать, а относится она к ней, Фёкле, вроде бы с сочувствием.
   Вдобавок в свете того, что Фёкла узнала о бывшей сокурснице, знакомство с ней теперь может оказаться весьма полезным. Пожалуй, не станет она упрекать Дестини, что та привела тогда на перрон Юлию Свешникову. Да, лучше не вспоминать ей этого, чтобы та не решила, что Фёкла таит на неё зло. Нет уж, ради удачи, которую тут можно попытаться поймать, Фёкла явится к подруженьке с самым разлюбезным видом.
   Когда после остановки на одной из станций уже недалеко от Москвы к ним принесли свежую газету, Фёкла с интересом прочитала о предстоящей помолвке Дестини Сондер и Назара Свешникова. Ах, вот бы и ей попасть на это торжество!
   - Что пишут? - вырвал её из мечтаний голос Петра.
  
   - А? - спросила Фёкла, чтобы протянуть время, успеть придумать, как подать Петру вычитанную в газете новость.
   Не помешает ли ей Градов в слегка наметившемся плане пристроиться к Дестини? С этого чокнутого станется, вон, и в справке у него написано про душевное расстройство...
   - Тут написано, что помолвка скоро у Свешникова Назара с Дестини. Петенька, вспомни, ты говорил давеча, что перед батюшкой хочешь в лучшем образе предстать. Ты ведь не совершишь ничего... непоправимого?
   Пётр зло, но как-то обессиленно рассмеялся.
   - Нет, не совершу, - ответил он через некоторое время, - Но, думаю, этой демонице самое время узнать кое-что о женихе. Как думаешь, подействует на твою подружку новость, что тот скрыл от неё своего ублюдка?
   - Какого ублюдка? - сжавшись, спросила Фёкла.
   - Сынок у него подрастает в деревне одной. Забрал его у какой-то девки, что родила от него, и отдал в крестьянскую семью на воспитание, а сам ездит туда тайком, навещает да денежку даёт.
   - А ты бы не навещал, Петенька? - тихонько спросила Фёкла.
   - Да причём тут я? Спрашиваю - как она на то посмотрит, думаешь?
   - Думаю, она не обрадуется. Не столько тому, что у него внебрачный сын есть, сколько тому, что он скрыл это от неё.
   - Может она из-за этого помолвку расстроить?
   - Может наверное, - неуверенно ответила Фёкла, - смотря как подано будет, что Назар ей на то скажет, и когда именно она узнает. Если за время до помолвки - может и простить.
   - А ежели перед самой помолвкой, так и время объясниться у него не будет. Мы ведь как раз в этот день приедем, - азартно сверкнул Пётр глазами, - Как подать в лучшем виде - тоже придумать можно.
   В Фёкле боролись два чувства - желание использовать Тину, а для этого лучше б та была благополучна, и желание её унижения, краха в личной жизни, чтобы она не больно-то возносилась над ней, Фёклой. В конце концов, станет ли благополучная Тина помогать ей - большой вопрос, а вот понаблюдать за страданиями, да ещё и будто посочувствовать... О, эта воображаемая картина наполнила сердце Фёклы огромной радостью.
   - Петенька, только меня не втягивай, пожалуйста, - попросила она, - Назар Свешников ведь кротостью не славится, ежели озлится, так может походя меня прихлопнуть.
   - Не бойся, ему не до тебя будет, - хохотнул Градов, - но ты можешь всё-таки понадобиться. Она ведь не выйдет одна, чтобы со мной поговорить. А к тебе - выйдет. Вот и поговоришь. Уйдёшь, а там уж я о своём с ней побеседую. А лучше - наглядно покажу. Да, точно, так оно даже лучше будет...
   Пётр пришёл в возбуждённое состояние, несколько раз перечитывал в газете заметку, мерил купе шагами, то задумчиво прищуривался, то злорадно скалился, то невнятно бормотал. Это пугало Фёклу, и она стала мечтать только об одном - чтобы эта поездка, наконец, закончилась.
  
   На перроне их встретил Михей, который не очень радостно коротко обнял брата и позвал его к автомобилю.
   - А я? - робко спросила Фёкла.
   - Тебя отец тоже желает видеть, - кивнул Михей, - только он сейчас уехал по делам. Комнаты для вас обоих уже готовы, протоплены. Пообедаете, отдохнёте с дороги, а к ужину и отец будет.
   Фёкле это даже понравилось - то, что для неё выделены отдельные комнаты, как для уважаемой гостьи. Это, с одной стороны, огорчительно намекало на прекращение статуса близкой любовницы Петра, с другой - она как бы обретала самостоятельную значимость. Да и правду сказать, находиться с Петей в одной комнате ей больше не хотелось. Сам же Пётр отнёсся к такому положению равнодушно.
   За обедом Лукерья испытующе посмотрела на Фёклу и со значением спросила её:
   - Надеюсь, трудности уже позади?
   - От меня никаких трудностей вашему дому не будет, - опустив глаза, неопределённо ответила Фёкла.
   После обеда тепло одетый Пётр зашёл в комнату Фёклы.
   - Будь у дома Свешниковых через два часа и жди меня. Я подъеду и дам тебе знать, когда надо будет вызвать Дестини, - скомандовал он.
   После его ухода Фёкла судорожно стала думать - как бы сделать так, чтобы и у Петра получилось всё задуманное, и ей тут не пострадать? В конце концов, она ещё вроде как на службе у Силы Градова, должна приглядывать за его сыном, пока господин Сила сам не отменил этого поручения. А ну как сегодня Петенька, исправно собирающий в последнее время неприятности на свою голову, опять натворит дел, а его отец решит выместить злость на ней, Фёкле? А так ведь и будет, её объявят во всём виноватой!
   Накрутив себя, Фёкла побежала к Михею. Но тот, как пояснил слуга, ушёл из дома. Осталась Лукерья. Что ж, может так и лучше.
   - Я волнуюсь за Петеньку, - сказала она, когда Лукерья пригласила её в свои комнаты, - он, кажется, задумал что-то...
   - Что? - нахмурилась Лукерья.
   - Может, в том и ничего страшного, я не знаю. Он собрался поговорить с Дестини Сондер, у которой сегодня помолвка с Назаром Свешниковым.
   - Просто поговорить? - переспросила Лукерья.
   - Да, сказал, что желает открыть ей глаза на жениха, до того, как помолвка у них состоится.
   Лукерью, занятую в своё время родами и уходом за новорожденной дочерью, муж и свёкор оберегали от тревожных знаний. Она понятия не имела о покушениях на Назара, заказанных Петром, и о причинах, по которым Сила отправил сына служить в Краснодар. Лукерья полагала, это как-то связано с несостоявшейся помолвкой Петра с Юлией. Потому теперь ей была непонятна тревога Фёклы.
   - Пётр Силыч имеет право говорить, с кем пожелает, - сухо сказала она.
   - Да, конечно, - обрадовалась Фёкла, - но всё ж... Как вернётся господин Сила, вы уж перескажите ему мои слова, пожалуйста.
   - А ты что же?
   - А я, на всякий случай, тоже пойду к дому Свешниковых. Пригляжу за Петенькой.
  
   Автомобиль чёрного цвета остановился на лугу за крайним домом деревни Мурашкино. Пётр вышел и жестом позвал набежавшую вскоре стайку пацанят.
   - Кто тут господина Назара Мироныча знает? В чей дом он приезжает? - улыбаясь, спросил он.
   Вперёд вышли два мальчонка.
   - Замечательно. Ты, светленький, как тебя звать?
   - Минька, - настороженно ответил тот.
   - Хочешь на автомобиле прокатиться, Минька?
   - Хочу! - радостно загорелся мальчик.
   - Ну залазь тогда, покатаемся.
   - Я тоже хочу! - заявил темноволосый мальчишка.
   - А ты беги скорей к мамке и скажи, что чужой дядя Миньку повёз к господину Назару. Пусть садится в телегу и едет за нами. Я специально буду ехать медленно, чтоб она не волновалась.
   - Нет, я тоже в тамабиле поеду! Мы с Минькой всегда вместе, - заявил тот.
   - Как тебя звать?.. Нет, Пахомы мне не нужны сегодня, - хохотнул Пётр.
   - Минька, вылазь! - обеспокоенно крикнул мальчик.
   Но Градов уже завёл мотор и тронул машину с места.
   - Не бойся, - сказал он начавшему испуганно кукситься ребёнку, сидевшему на соседнем сиденье, - мы сейчас покружим тут по лугу, подождём твою мамку, тогда и поедем.
   Через некоторое время на луг выбежала баба, держащая Пахома за плечи. Пётр махнул ей рукой, зовя за собой, прибавил газу и повёл машину к городу.
  
   Василий в одиночестве скучал на кухне. Маша и Евдокия Агаповна в комнате Дестини помогали ей собраться на торжество. Как будто у неё прежде на это не было времени, и в самый выход пришёл момент спорить и примерять серьги да заколки... Женщины!
   Наконец, они вышли. Василий сдержанно отвесил комплимент сразу трём красавицам и предложил им садиться в машину.
   - Назначенное время уже пошло, - с укором заметил он Тине.
   - Мне Юлия говорила, что сперва гости друг с другом здороваться будут, а потом уж про нас объявят. Успеем.
   И в самом деле, когда они подъехали к огороженному кованым забором дому Свешниковых, машины с гостями ещё съезжались.
   - Я уж боялся, ты передумала, - пошутил Назар.
   - Ну что ты? Я бы так не сделала, не предупредив тебя, - пошутила Тина в ответ.
   - Это то самое платье, что ты во дворец короля надевала? - спросила Юлия, - Шикарное. Всех затмишь сегодня.
   - Думаешь, слишком вызывающе? - обеспокоенно спросила Тина.
   - Когда ж девушке подобает всех затмевать, как не на своих помолвке да свадьбе? - резонно заметила Мария.
   Большой зал был уже заполнен людьми, неспешно прохаживающимися или стоящими кружками. Василий с женой и Тининой бабушкой поступили так же. Неподалёку от входа стояли Хельга с Мироном, приветствуя новых гостей, Влас Свешников находился у дальней стены зала и все пришедшие подходили к нему засвидетельствовать почтение.
   - Я почти никого тут не знаю, - призналась Тина Назару.
   - Тогда идём, буду тебя потихоньку знакомить, - сказал он, предлагая ей свой согнутый локоть, и добавил, - Хотя бы с теми, кого знаю сам.
   Это было забавно - видеть, как гости один за другим порываются поздравить их с помолвкой, а потом осекаются - ещё не время, официально о том не объявлено.
   В какой-то момент к Тине подошёл слуга и сказал, что у ворот её ожидает некая госпожа, Фёкла Голодяева.
   - Она очень просила вас выйти к ней на минуту и велела передать, что это вопрос жизни и смерти.
  
   ГЛАВА 27
  
   Лукерью не отпускало беспокойство. Застряла в памяти радость, которая мелькнула в глазах Фёклы, едва та услыхала, что Пётр может разговаривать с кем пожелает. Словно она переложила свой груз на чужие плечи. А ведь Фёкла, похоже - хитрая бестия, наверняка не просто так пришла рассказать о своём беспокойстве. За этим поступком Петра может стоять что-то большее, чего Лукерья просто не видит. Женщина велела слуге доложить тотчас, как вернутся её муж или свёкор.
   Сила ехал домой в хорошем настроении, которого, оказывается, давно за собой не чувствовал. Всё-таки ему требуется это знание - что вся его семья вместе, под надёжной крышей их дома-дворца, где она защищена от неприятностей извне, где он сам может решать, что будет для всех правильным и наилучшим. С Петром он ошибся, конечно, и тот хлебнул трудностей полной ложкой. Но, может, это и к лучшему для него - получить такой урок. Во всяком случае, сам Сила опыт из своей ошибки извлёк и больше её не повторит. Главное, доходчиво донести это и до Петра.
   Едва глава клана Градовых вернулся домой, к нему торопливо подошла сноха. Сила слушал её, всё больше хмурясь. От благодушного настроения не осталось и следа. Не успел он встретиться да поговорить с младшим сыном. Не углядел. Опять. Сила велел Лукерье отправить за ним нескольких человек из службы охраны, а сам поспешил к дому Свешниковых.
  
   - Что случилось? - обеспокоенно спросил Назар.
   - Я отлучусь на минутку, там меня подруга по институту спрашивает. Говорит, что-то неотложное.
   - Мне пойти с тобой?
   - Не думаю, что дела моей подруги могут тебя касаться, - улыбнулась Тина, - Я скоро вернусь.
   У выхода Тина накинула на себя широкую горжетку из чернобурой лисы, в которой приехала. Фёкла - повзрослевшая, одетая в модное тёмное пальто, с выпущенными роскошными волосами, ожидала её за воротами.
   - Дестини, ты красавица, - приветливо улыбнулась она Тине.
   - Ты тоже, Феклуша. Но ты ведь не с этим вызвала меня с помолвки? Что случилось, зачем тебе понадобилась эдакая срочность?
   - Не мне. Тебе, Дестини. Послушай - я быстро. Там, в Красноярске Пётр убил двух солдат.
   - Ужасно, - сжалась Тина.
   - Да, - кивнула Фёкла, - Он стал пить вино, и не до конца понимал, что делает, когда отправил их в караул раздетыми. А они замёрзли насмерть. Его судили трибуналом и разжаловали в рядовые. Но отец, господин Градов, выхлопотал ему освобождение от службы и вернул нас домой. И всё то время, что я жила с Петром, он твердил, будто все его неприятности из-за тебя, Дестини, будто это ты портишь ему судьбу каждым своим появлением.
   - Он сумасшедший... - отшатнулась Тина.
   - Да, в справке так и написано, что у него душевное расстройство из-за случившегося, - кивнула Фёкла, и продолжила, - Так вот. Когда он прочитал в газете, что у вас сегодня помолвка, то заявил, что непременно надо открыть тебе глаза на твоего жениха, что будто тот тебя обманывает... я не поняла толком, о чём он говорил, что-то про внебрачного ребёнка.
   - Какого ещё ребёнка? - ошарашенно спросила Тина.
   - Не знаю, Дестини, - помотала головой Фёкла, - просто хочу предупредить, чтобы ты опасалась. Может, он ничего тебе и не сделает плохого, рукоприкладством-то Пётр никогда не занимался, но задумал он что-то очень нехорошее. Ну вот, я всё тебе и сказала. Пойду теперь. Можно, я загляну к вам с бабушкой завтра или на днях?
   - Да, заходи, конечно, - рассеянно проговорила Тина, глядя, как Фёкла повернулась и быстро прошла от неё прочь.
   Тина постояла так ещё немного, и, встряхнувшись, развернулась ко входу в дом. Но не успела проделать и нескольких шагов, как её крепко схватили за руку.
   - Не торопись, Сондер. У меня есть до тебя дело.
   Тина испуганно обернулась. Пётр Градов, во всей красе. Улыбается, а глаза точно немного безумные.
   - Давай отойдём к моей машине, я тебя кое с кем познакомлю.
   Тина не смогла выдернуть руку и вынужденно пошла за Градовым. В автомобиле сидел заплаканный мальчик.
   - Вот, гляди. Знаешь, кто это?
   - Я знаю только, что ты свихнулся, Пётр. Перестань держать меня, Назар тебе этого не спустит.
   - Это - Минька! - торжественно произнёс Градов, - Сынок твоего разлюбезного Назара. Аль он не сказывал тебе про него?
   - Мой папка - Пётр, он тебя прутом высечет! - крикнул Петру мальчишка.
   - Не-эт, - с ухмылкой протянул Градов, - твой родной папка - Назар Мироныч. Только он в этом не признаётся никому. Стыдится своего сыночка родного.
   - Малыш, ты замёрз? - спросила Тина, открывая дверцу автомобиля, - Пойдём со мной в дом, там согреешься.
   Пётр дёрнул её за руку, разворачивая к себе.
   - Ты что, не поняла, что я сказал?
   - Я поняла, Пётр, - спокойно ответила Тина, - Мне есть о чём поговорить с Назаром. Но мальчик испуган, и он ни в чём не виноват, кто бы ни был его отцом, верно?
   - Он, может, и не виноват. А вот ты виновата. Перестань вредить мне!
   - Господин Градов, мне нет до тебя никакого дела. Ладно, уговорил, я не буду тебе вредить. Теперь отпустишь? Мне больно.
   - Вот и помни своё обещание, - сказал Пётр, разжимая руку, - А чтоб лучше помнила, давай-ка я с тебя энергии возьму. А то проголодался сильно за всеми этими делами.
   - Нет, я запрещаю тебе!
   - Да не бойся, я ж не до самой смерти. Так только, чтобы твоя помолвка уж точно не состоялась сегодня.
   Тина судорожно попыталась закрыться, но понимала - Пётр легко преодолеет её слабую защиту. Мысль металась в арсенале бабушкиных советов, в поиске нужного решения...
   В памяти возникла скамейка возле института благородных девиц. Она сама, заплаканная и обессиленная, внимает бабушкиному голосу рядом. "Зеркало. Представляй зеркало между собой и вампиром, такое, чтобы он сам отражался в нём. Но этот способ надо применять очень осторожно - вампир может пострадать, когда его энергия пропадёт... Этот приём - для экстренных случаев, когда на тебя совершается грубое нападение".
   Похоже, сейчас возник тот самый экстренный случай. Тина мысленно схватила зеркало в тяжёлой раме, висящее в прихожей их с бабушкой дома и выставила его как большой щит, стеклом к Петру. Сама при этом зримо представляла оборотную, сплошь зачернённую поверхность, которую будто бы чётко видела перед собой. Убрала эту воображаемую конструкцию лишь когда услышала громкий вскрик.
   Градов, совершенно бледный, с закатившимися вверх глазами, медленно оседал на землю.
  
   Служащий охраны скучал у калитки, открывающей вход на территорию дома Свешниковых для прислуги. Когда к калитке подъехала деревенская телега, управляемая молодой бабой, он сперва не обеспокоился - наверно, продукты привезла. Но та спрыгнула и стащила с телеги только испуганного мальчишку. Вид у этой бабы был весьма отчаянный...
   - Куда? - грозно заступил дорогу охранник.
   - К Назару Миронычу, - истерично, на вдохе произнесла баба и буквально протаранила его своим крупным телом.
   Охранник пытался бежать за ней, чтобы остановить, но женщина даже не замедлила шага, быстро шла к дому - словно сметающая всё лавина, словно в ней сейчас таилась сила десятерых мужчин.
  
   Хельга - причёсанная, в красивом длинном платье, сверкающая драгоценностями и благоухающая французскими духами - подошла к сыну.
   - А где Десс? - спросила она, - Пора уже объявлять о помолвке.
   - Вышла, подруга позвала её на минутку к воротам, вроде срочное дело, - обеспокоенно сказал Назар, - Но что-то долго не возвращается, пойду за ней сейчас.
   Вокруг них раздался невнятный шум, и перед Назаром упала женщина в распахнутом крестьянском полушубке, со сбившимся на шею платком и с растрёпанными волосами.
   - Таисья?! - поражённо спросил Назар, - Что случилось?
   - Минечка! - рыдая, крикнула женщина, - Миньку укра-али-и!
   - Чужой дядя Миньку в тамабиль посадил и сказывал, что к вам свезёт, - хмуро оттарабанил Пахом.
   - Назарушка, кто эти люди? - ошеломлённо спросила Хельга в сплошной тишине зала.
  
   Один из слуг, что дежурили у входа в дом для помощи гостям, бегом поднялся в зал.
   - Назар Миронович, - обратился он к тому члену семьи, кто стоял ближе к выходу из зала, - Там у ворот что-то непонятное происходит.
   - Что? - поднял голову Назар.
   - У госпожи Дестини с каким-то молодым господином распря случилась и ребёнок в автомобиле...
   Назар резко зашагал к выходу, бросив женщине у его ног:
   - Пошли!
   Так же обеспокоенно сорвались с места и ещё несколько человек - Василий, Мария, Евдокия Агаповна... За ними последовали и другие гости, движимые беспокойством пополам с любопытством.
   Но Хельга никуда не пошла. За короткое прошедшее время она успела увидеть, как, трагически заломив брови, смотрела на только что стоявшего тут мальчика её дочь. Как точно так же смотрел на него её муж. Тогда Хельга тоже пристально взглянула на темноволосого ребёнка и увидела в его лице те же яркие черты, что были и в лице её дочери, и, главное, в лице её законного супруга, Мирона Власовича Свешникова.
   После ухода Назара и большинства людей из зала Хельга в упор смотрела на Мирона. Он встретил её взгляд и опустил глаза, а следом повесил и голову.
   - Мама... - тихо позвала Юлия.
   - Ты тоже знала? - ледяным тоном спросила Хельга.
   - Хельга, сейчас не время для этих вопросов, - осторожно напомнил Влас, - У нас гости.
   Ненависть. Вот что выражал взгляд Хельги, которым она посмотрела на свёкра.
   - Боюсь, гостей вы проводите без меня, - проговорила она и, развернувшись к ничего не понимающей царевне Софье, добавила, - Простите, ваше высочество, я вынуждена уйти - плохо себя чувствую. Очень плохо.
  
   Сила не успел, не хватило нескольких секунд.
   - Пётр! - подъезжая, позвал он.
   А потом увидел, как девушка в вечернем платье и свисающей с локтя меховой накидке выставляет перед его сыном руки в защитном жесте и как тот медленно падает, не группируясь, не защищая ударившую о холодный камень брусчатки голову.
   Сила кинулся к сыну, зовя его, приложил к его шее руки и застонал:
   - Не принимает. Энергию не принимает.
   - Петенька! - подбежала откуда-то запыхавшаяся Фёкла.
   - Что ты с ним сделала, ведьма? - грозно прорычал Тине Градов.
   Тина мотала головой, словно отрицая то, что видели её глаза - лежащего на камнях Петра, плачущую Фёклу, оскаленного главу клана Градовых, подбегающих Назара, Василия, бабушку, какую-то деревенскую женщину, кинувшуюся к тому мальчику, что привёз Пётр, многих других набежавших людей...
   - Я... я только поставила зеркало, - сказала она, - Пётр напал на меня, хотел забрать энергию, я защищалась.
   - Зеркало?! - громко переспросил Сила.
   В толпе ахнули, загомонили, спрашивали друг друга, кто-то объяснил, что это запрещённый приём, опасный для вампира, особенно если он очень ослаблен энергетически.
   - Ты убила Петю! - обвиняюще крикнула Фёкла Тине, - Ты и меня однажды чуть не убила, меня тогда Петенька спас. А всё бабка твоя, учит тебя смертельным приёмам, а ты и рада их применять!
   - Феклуша, что ты такое говоришь? - испуганно проговорила Тина.
   - Господин Сила, вон та старуха, она сама вампирша незарегистрированная, и внучку под стать себе убийцей воспитала! - вытянула руку Фёкла.
   - Неблагодарная, - ахнула Евдокия Агаповна.
   - Молчи, клеветница! - крикнула на Фёклу Мария Таволжанская.
   - Охрана! - крикнул Сила, - Моего сына аккуратно возьмите, домой везите. И хватайте эту девицу с её бабкой, в нашу тюрьму бросьте!
   - Никого вы хватать не будете! - прорычал Назар, встав лицом к толпе перед Тиной.
   Василий так же заступил перед Евдокией Агаповной.
   Назар первым ударил одного из подбежавшего к нему градовских безопасников. В результате большинство остальных кинулись тоже к нему, в защиту своего коллеги. Назар увяз в драке и не смог защитить Тину - её схватили и бросили в автомобиль охраны. Крупный Василий, однако, справился с двумя нападавшими, не позволил им захватить наставницу своей жены.
   - Едем! - крикнул охранникам Сила, отбежав к своей машине, в которой уже находились бессознательный Пётр и обнимающая его Фёкла.
   Толпа гостей пыталась осмыслить происходившее, когда кто-то добавил огня:
   - Глядите, а тот мальчонка-то как на Свешниковых похож! Одна порода!
  
   Дворец Градовых, ощетинившись ружьями охраны, закрылся наглухо и не впускал в себя никого. Прежде всего, это относилось к Назару и Василию Таволжанскому, чьи автомобили кружили возле дворца в сопровождении нескольких охранников Свешниковых. Много безопасников Влас не дал - пытался уладить конфликт дипломатическим путём. Государь император за развязанную в столице межклановую войну по голове не погладит. Мягко говоря.
   - Отпусти Дестини, - рычал Влас в телефонную трубку.
   - Она покалечила моего сына! Не знаю, получится ли спасти его жизнь. Я в своём праве! - рычал в ответ Сила.
   - Эта девица - почти член моей семьи.
   - Именно, что "почти"! Подружка твоего внука, даже не невеста. Твой клан не имеет права требовать её вернуть. А государственную полицию я и так обо всём оповещу, не сомневайся.
   - Если с её головы упадёт хоть волос, Сила, я не посмотрю ни на какие законы, имей в виду...
   - Никто её не тронет, Влас, - устало ответил Сила, - Обещаю, мы проведём следствие быстро и по закону. Результаты сразу сообщим тебе и государю императору. Условия для неё будут удобными, как для женщины дворянского происхождения, жаловаться ей будет не на что. А сейчас отзови от моего дома Назара, или он нарвётся на ненароком выпущенную неизвестно кем пулю.
   - Сила, что я могу сделать для тебя, чтобы ты отпустил Дестини? - помолчав, спросил Свешников.
   - Ничего, Влас. Прости, я теперь должен быть со своим едва дышащим сыном, - ответил Градов и положил трубку.
  
   Прошло два дня. Два дня, в которые столица с замиранием следила за напряжённым конфликтом двух кланов. Весь свет обсуждал случившееся с Петром, с Дестини, срыв помолвки, заодно смакуя случайное выявление "побочного" ребёнка Свешниковых. Дома, входившие в оба конфликтующих клана, с беспокойством готовились к войне, изо всех сил уповая на мирный исход. На этот исход позволял надеяться всем государь император, прямо заявивший, что накажет, в случае войны, оба клана, не глядя, кто виноват в начале конфликта.
   Общественности было объявлено, что донорский фонд начнёт работу к обещанной ранее дате, несмотря на временное отсутствие одной из его попечительниц.
  
   Сила навестил по-прежнему бессознательного сына.
   - Что скажешь? - спросил он находившегося в комнате лекаря.
   - Состояние Петра Силыча установилось, не ухудшается, но и не улучшается, - ответил светило медицины, - Сколько он в нём пробудет - неизвестно. Может очнуться завтра, может пролежать так до конца жизни. Всё осложняется тем, что энергию он почти не принимает - бессознательному телу больше энергии, чем есть, не требуется. Мозг Петра Силыча не желает активности, поэтому не берёт и энергию.
   - А обычное питание?
   - Питается он, слава богу, нормально. Бульон проглатывает рефлекторно и все необходимые сейчас функции тела у него работают. Значит, мозг и центральная нервная система физически не повреждены.
   - Что посоветуешь для того, чтобы он брал жизненную силу извне?
   Доктор снял пенсне и стал протирать его стёклышки мягкой салфеткой.
   - Я бы предложил попробовать уговорить его мозг. Снять шок, смягчить энергетически травмировавшую его ситуацию. Это не зависит от сознания, которого у Петра Силыча сейчас нет, но слышать он может. А значит, у него может работать и подсознание.
   - Как это сделать? Говорить с ним?
   - Да, но делать это лучше тому, кого мозг Пётра Силыча испугался, от кого он получил энергетическую травму.
   - Почему не наоборот, не родным и близким?
   - Видите ли, голоса родных и близких несут покой и защиту. Это не побудит мозг пациента включиться, ему и так комфортно. Практика говорит, что коматозным больным успокаивающие разум ситуации очнуться не помогают, - развёл руками доктор.
  
   Тина стояла перед главой клана в его кабинете, где больше никого не было.
   - Я вам уже всё рассказала, господин Градов, - устало проговорила она, - У вас нет причин держать меня более.
   - Ты ошибаешься, - сказал Сила, - у меня есть такие причины. Мой сын никак не может очнуться.
   - Но я ведь ничего не могу с этим сделать... Отпустите меня домой.
   - Можешь. И сделаешь, - с упором ответил Сила, - А домой ты больше сама не захочешь.
   Он подошёл к Тине, взял её за запястья, пристально глядя девушке в глаза, и так остался стоять.
   - Что... что происходит? - обеспокоенно вскинулась Тина, но потом затихла и расслабилась.
   - Это называется инвольтация, - сказал Сила, отпустив через несколько минут руки и устало падая в кресло, - Ты применила к моему сыну запрещённый приём, я отплатил тебе тем же. Теперь ты будешь исполнять мою волю как свою. Пойди, переоденься в одежду гувернантки. Ты назначаешься сиделкой к моему младшему сыну. В твои обязанности входит дать ему энергию и уговорить проснуться.
   - Да, господин, - покорно склонила голову девушка.
  
  
   Конец первой книги.
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"