Рожденные летать

ПРОЛОГ

Не молодая, но еще красивая женщина стояла у открытого окна и смотрела вдаль. Перед ней раскинулся прекрасный город, уникальный и неповторимый, единственный в своем роде. Каждое его здание, каждое сооружение были построены из кирпича нежно-розового цвета. Своим удивительным оттенком он был обязан особой глине, которую добывали только в этих краях.

Там, где кончались городские стены, начинались бесконечные холмы, уходящие к самому горизонту. Это было царство крошечных цветов, которые плотным ковром покрывали каждый клочок земли и наполняли всю округу сладким пьянящим ароматом. Цвет продолговатых лепестков полностью совпадал с окраской глины, питающей их корни и служащей строительным материалом городу. От этого холмы были похожи на бескрайнее розовое море, посреди которого подобно большому кораблю возвышалось величественное творение человеческих рук.

Женщина тяжело вздохнула и ее большие черные глаза стали влажными от слез. Все это красочное великолепие - ее мир. Мир, в котором она родилась, мир, который был создан ее предками. Мир, который она лелеяла и берегла, мир, который должен был унаследовать ее сын. Должен был... Всего лишь должен был... Но никогда уже не сможет этого сделать...

Огромный пылающий шар опускался за горизонт, окрашивая холмы в кроваво-алый цвет. Закат. Значит пора...

Женщина отошла от окна и осмотрелась. Все было на своих местах, как и восемь лет назад, когда Рамир покидал эту комнату в последний раз. Мать хорошо помнила его глаза, улыбку, каждое слово, сказанное им напоследок. А потом он ушел... Ушел и не вернулся...

Разве можно после этого жить? Разве можно с этим смириться? Как мог ее сын разбиться? Как мог упасть тот, кто рожден летать?

Женщина сжала кулаки и вышла из комнаты. Она бесшумно скользила по бесконечно длинным коридорам, увешанным картинами, спускалась по мраморным лестницам, украшенным золотыми статуями, пересекала светлые огромные залы, уставленные роскошной мебелью. Это был ее родной дворец, в котором она знала каждый уголок. И всякая вещь, находившаяся в нем, помнила прикосновение ее волшебных рук. Обычно она любила бродить по этим замысловатым лабиринтам, но только не сегодня. Сейчас женщина шла мимо всего этого величия, ничего не замечая. Она спешила...

Парадные двери распахнулись перед ней, и ветер тут же растрепал ее аккуратно уложенные белоснежные волосы, неся с собой запах цветов блауменов. Женщина вдохнула их медовое благоухание, и впервые легкое подобие улыбки появилось на ее губах.

"Как было бы прекрасно уснуть среди этих дурманящих растений и больше не проснуться", - промелькнуло в ее голове.

Женщина быстро спустилась по каменным ступеням и устремилась в старый парк. Его первые обитатели были посажены здесь более двадцати тысяч лет назад. И теперь это место являлось уникальным заповедником, собравшим в себя все многообразие растительного мира этой планеты.

Статная, красивая, она шла по каменным дорожкам, утопающим в живом зеленом ковре. А вековые огромные великаны, поскрипывая и потрескивая, привычно склоняли свои скрюченные ветви, приветствуя высочайшую особу. Но женщина ничего не замечала - она торопилась. Сердце ее предательски дрожало, передавая волнение всему организму. Шаги незаметно ускорились, и теперь она почти бежала, нарушая вечернее безмолвие приглушенным стучанием каблучков по темно-коричневой брусчатке. Наконец деревья расступились, и впереди показалось белое строение цилиндрической формы, в котором не было ни одного окна. Женщина вошла внутрь и плотно закрыла единственную дверь.

В помещении было пусто и темно, но это ничуть не смущало ее, ведь глаза прекрасно видели даже при таком скудном освещении. Дама села на мягкий теплый ковер в центре комнаты, закрыла глаза и замерла, превращаясь в неподвижную мраморную статую. Прошло довольно много времени, прежде чем она очнулась. Черные от природы глаза окрасились в ярко-желтый цвет и теперь излучали мягкое свечение, наполняющее комнату золотым мерцанием. Женщина подняла руки и расположила их вертикально перед лицом так, чтобы между ладонями оставалось небольшое расстояние. А затем принялась всматриваться в точку между ними. Сначала она видела только сияние своих рук и медленно перетекающие голубые ручейки из одной ладони в другую. Они тоненькими змейками оплетали пальцы, а местами и пронизывали их насквозь. Вот она - ее сила! Такая же красивая и чистая, как ясный безоблачный небосклон.

"Не спеши... Аккуратно", - твердила она себе, вглядываясь в глубину лазурных струек.

И материя ожила, задрожала, задвигалась и наполнилась красками. Проникая все глубже и глубже, женщина увеличивала изображение, как самый мощный микроскоп. Теперь ее взгляду предстали мельчайшие частицы, являющиеся строительными кирпичиками всего сущего.

Она не просто так выбрала это место для своих поисков. Здесь находился один из многочисленных энергетических центров, где пересекались потоки излучений, приходящих отовсюду, в том числе и из других миров. Женщина перебирала их, как крупу, сразу отметая те, которые были до боли известны. Это все не то - она искала нечто необъяснимое, нечто тайное и скрытое.

"Не спеши. Ищи, ищи", - повторяла уверенно она, впиваясь взором в мельчайшие вихреобразные объекты, являющие собой дыры в "ткани" времени-пространства.

Женщина сама не понимала, откуда у нее появилась эта непоколебимая уверенность в успехе. Но когда она проснулась этим утром, яркая мысль прорезала ее сознание: "Сегодня я увижу своего сына, сегодня поцелую его красивое лицо и прижму к груди, как когда-то много лет назад".

"А ведь не так уж и много, - печально подумала она сейчас. - Всего-то восемь лет прошло. Зато каких?! Самых страшных, самых мучительных и самых невыносимых!" Горькие воспоминания нахлынули волной, заставляя наполняться влагой глаза: его глупая смерть, туманное погребение и безграничное одиночество - единственное, что осталось ей в наследство от сына.

Целый год после этой жуткой утраты мать не жила, а просто существовала. День сменялся ночью, ночь сменялась днем, а она была как во сне: ела, пила и даже дышала только лишь по инерции, подчиняясь досадно неизменной привычке. Но потом все переменилось. Перечитывая в сотый раз древние пророческие книги, ей на глаза попался стих Санатаны:

"И взглянул я вглубь,

И увидел тень,

И вошел в нее,

И открылся мир,

И явились те,

О ком плакал я".

Почему-то смысл этих слов открылся матери совсем с другой стороны. Ей стало ясно одно - великий провидец смог встретиться с теми, кто навсегда покинул эту бренную землю, как и ее Рамир. В голове женщины сразу выстроилась логическая цепочка действий, и ее унылое существование наполнилось новым смыслом. С тех пор вот уже семь лет подряд она проводила в этом странном цилиндрическом здании почти все вечера. Ведь это ее любимое время суток, когда красное, скрывающееся за холмами солнце усиливало великолепие родного края. Жизнь замирала, и все тайное становилось более явным.

Мать знала, что миллионы миров существуют совсем рядом и один из них являлся сейчас пристанищем для ее сына. Главное искать, главное не жалеть ни времени, ни сил - и тогда она найдет его! Даже, несмотря на то, что это недопустимо, непозволительно и запрещено. Но лучше быть проклятой своим народом, чем жить долгие века не видя угольно-агатовых глаз Рамира и не слыша его родного голоса.

Как-то незаметно погасли последние лучи, и на парк опустилась беспроглядная ночь, наполняя свежестью и прохладой все вокруг. "Пора", - зашептали встревоженные деревья, удивленные, что коронованная особа все еще здесь. "Время вышло", - вторили им взволнованные цветы, покачивающиеся на ветру у порога. Но женщина, несмотря на усталость, не желала сдаваться, раз за разом устремляя свой взор вглубь материи. Внезапно сердце ее дрогнуло - она почувствовала что-то необычное. Именно почувствовала, а не увидела. Это было нечто туманное и ускользающее, скрытое даже от таких глаз, как у нее.

Надо собрать всю свою силу - огромную силу и отдать этой неуловимой крупице расплавленной тьмы, чтоб увеличить ее и открыть. Но эта "песчинка" все время ускользала, не желая подчиняться чужой воле. Женщина вдохнула полной грудью, и перед глазами явилось лицо сына, такое прекрасное и такое юное. Гнев, боль и материнское горе сделали свое дело - частица завибрировала и в следующий миг начала разрастаться, а затем резко распахнулась, приоткрывая свои недра.

Тьма вверху, тьма внизу, тьма везде, сдавливающая, все поглощающая и все убивающая. Она беспрерывно перемещалась и искривлялась, создавая плотную непроницаемую сферу. В ее центре плавала темно-серая пирамида, испещренная древними письменами, которые никому не дано прочесть. От странных символов исходило серебряное свечение, тающее в вечно движущемся мраке. Вдруг сфера запульсировала, и глухой треск потонул в темноте. Длинная кривая трещина пролегла по одной из сторон пирамиды, рассекая таинственные знаки.

И в эту секунду женщина почувствовала, как испуганно задрожала под ногами земля. Неведомая мощь, хлынувшая из черноты, окружила и сжала ее в своих объятьях, наполняя душу неописуемым ужасом. Кто-то непостижимый жадно утолял свою многовековую жажду, высасывая всю жизненную энергию из хрупкого, мгновенно обессилевшего тела. Давно раненное сердце матери первым не выдержало и разорвалось, ускоряя приближение конца и избавляя от мучительных агоний.

"Нет мне прощения", - яркой вспышкой пронеслось в голове, прежде чем сознание покинуло женщину навсегда.

Глава первая

СОСЕДИ

Музыка царила повсюду. Она лилась со всех сторон, и невозможно было определить, кто или что является ее источником. Все вокруг было наполнено волнующими, заставляющими вибрировать каждую клеточку, звуками. Я чувствовала, что тут не одна: кто-то все время находился рядом. Я отчетливо ощущала теплое дыхание на своей щеке и чьи-то сильные руки на талии. Мы совершали удивительные, плавные движения и, казалось, что кроме нас в этом мире больше ничего и никого не существовало. Только я, незнакомец, музыка и сладкое чувство блаженства. И тут до меня дошел смысл происходящего - я танцевала. Танцевала?!

"Значит, это всего лишь сон", - сорвалось с моих губ.

В подтверждение сказанному, все вокруг задрожало и поплыло, а прекрасная музыка стала звучать все тише и тише. Еще мгновение, и я осталась одна, окруженная мертвой беззвучной пустотой...

Я открыла глаза. Сердце бешено колотилось в груди, словно участвовало в сумасшедшей гонке. Опять этот сон! Нет, это не сон - это настоящий кошмар. Иначе и не назовешь. Что за наказание эти странные видения? Я давно смирилась со своей участью, и приучила себя к мысли, что смогу жить как все. С большим трудом я научилась контролировать свои мечты, не позволяя им терзать душу. И только сны не хотели подчиняться разуму. Засыпая, я вновь и вновь превращалась в обычную девушку, которая могла бегать, прыгать, плавать и...танцевать. Ох, какое ненавистное слово. Нельзя про это думать.

Мои кулаки сами собой сжались и от отчаянья ударили по кровати. Надо как-то отвлечься, иначе все это сведет меня с ума. Я потянулась рукой к стене и включила висевшее на ней оранжевое бра. Часы на столике показывали 4.30 - самое сердце ночи.

На улице должна быть еще непроглядная тьма. Я отдернула темно-бордовую штору, открывая большое окно, занимающее всю стену от потолка до самого пола. Целую неделю уговаривала родителей придвинуть мою кровать вплотную к источающему прохладу оконному проему, на что, наконец-то, к моему безмерному счастью они согласились.

Обычно в эти холодные февральские ночи взору открывалось серое мутное небо и черные покачивающиеся силуэты деревьев, но сегодня за окном происходило нечто невероятное - на соседнем участке горел свет. Из-за кирпичного трехметрового забора я могла видеть только старую черепичную крышу, поэтому сказать наверняка, горел ли это свет в окнах или кто-то развел костер во дворе, не могла. Но в любом случае, это показалось мне необычным. Здесь не было бы ничего удивительного, если б разговор шел о любом другом строении, но только не об этом. Сама для себя я прозвала его домом-невидимкой.

Вот уже шесть лет мы жили в тихом уютном квартале, застроенном коттеджами. После квартиры в высотке, окруженной со всех сторон шумными дорогами и лишенной самой малости зелени - это было просто чудом. Вместо трех маленьких клетушечек у нас теперь было целых три этажа. На первом размещались просторная кухня, уютная столовая, моя комната, гостевая и большой бассейн с сауной. На втором расположились две спальни и отцовский кабинет, а на третьем - бильярдная, отделанная красным деревом, и тренажерный зал. К сожалению, я выше первого никогда и не поднималась, поэтому больше всего меня радовало не прибавление жилплощади, а наличие собственного внутреннего дворика. Прежние хозяева посадили здесь яблони и вишни, которые превращали весной его в настоящий рай, наполняя сладкими ароматами и усыпая газон белоснежными хлопьями. Впрочем, мне этого показалось мало, и за последующие годы здесь появилось много новых обитателей, к которым я относилась, как к домашним питомцам. Это был и пушистый кустик чубушника, разросшийся прямо у окна, и стройная белая сирень, цветы которой всегда украшали мою комнату в мае, и маленький кедр с длинными мягкими иголками, и в придачу еще множество цветов, радующих глаз с апреля по октябрь. Ради забавы я давала им имена и придумывала сказки, главными героями которых были мои молчаливые любимцы.

Справа и слева от нас возвышались большие, недавно построенные особняки, очень похожие на наш. Проводя все время во дворе, я заочно познакомилась со всеми их обитателями, что было весьма несложно благодаря шуму, постоянно производимому ими.

Справа в угрюмом, отделанном серым камнем доме, жила необычная, по крайней мере, для меня, семья, состоящая из четырех абсолютно чужих друг другу людей. Главой этого семейства был поникший измученный чиновник, истерзанный на работе начальством, а дома собственной женой. Его единственной радостью было спрятаться от домочадцев в гараже с любимой, замусоленной за долгие годы чтения, книгой. Хозяйка, наоборот, была полна сил и энергии, которые постоянно изливалась из нее фонтаном придирок и недовольства. Объектом ее пристального "внимания" был не только муж, но и дочь с сыном, избегавшие мать с тем же усердием, что и их отец. Оставалось только удивляться, какая сила удерживала их всех под одной крышей ненавистного дома, ставшего для них тюрьмой.

Слева от нас поселилась тихая пожилая пара, у которой остались позади периоды выяснений отношений и притирок. Теперь они спокойно доживали свой век, лишь изредка испытывая неудобства в связи с приездом двух озорных внуков. Меня всегда радовал смех этих задорных мальчишек, усердно нарушающих размеренный распорядок стариков.

В целом, все, что доносилось до моего уха справа и слева не вызывало никакого интереса, потому что это была обычная человеческая суета.

Меня больше занимало, почему на участке, расположенном позади нашего дома всегда было тихо. Судя по всему, там находился одноэтажный дом довольно старой постройки. Из-за нашего высокого забора, который возвели родители, чтобы спрятать меня от чужих глаз, я могла, к сожалению, видеть только его коричневую черепичную крышу. Самым удивительным было то, как отреагировали мама с папой на мой вопрос относительно этого строения. "О каком доме ты говоришь? - раздраженно ответил отец. - Позади нас находится пустой заброшенный участок. Ума не приложу, куда смотрят коммунальные службы! Такой большой кусок запущенной земли в городе. Безобразие!"

Позже он даже пытался выяснить, кому принадлежит эта собственность - ему очень хотелось купить ее. Но все попытки ни к чему не привели - на документах и чертежах данный участок просто отсутствовал.

Когда начинала объяснять, что вижу крышу, родители сильно пугались и принимались звонить докторам. После очередной беседы со скучным психологом, который тоже, как назло, не видел злополучного дома, я решила, что больше не буду поднимать эту тему. Меньше всего мне хотелось незаслуженно попасть в список умалишенных. Но то, что я одна лицезрю это строение меня совсем не пугало, а, наоборот, радовало и веселило. Чехов писал: "Если в первом акте на стене висит ружье, то в последнем оно обязательно выстрелит". И я надеялась, что мой домик тоже однажды "выстрелит".

По всей видимости, именно сегодня это время и пришло. Неужели и завтра папа с мамой будут утверждать, что его нет? Свет на соседнем участке не мерцал, а был ровного желтого цвета. Это не мог быть костер! Я была уверена, что в доме кто-то появился.

Как жаль, что не могу встать, выйти на улицу, залезть на забор и посмотреть, что там происходит. В самом деле, жаль... Я взяла пульт, лежащий рядом на столике, и включила широкоэкранный плоский телевизор. В тот же миг большая белая кошка легко запрыгнула на кровать и свернулась на моей груди в клубочек - на душе сразу стало легче.

- Ты, как всегда, вовремя, - притронулась я к любимому пушистому созданию. - Чувствуешь, когда мне плохо.

Кошка громко замурлыкала от ласковых прикосновений.

- Скоро взойдет солнышко, ночь отступит и все вернется на круги своя, - зашептала я своей любимице.

Смышленая Мурка в ответ изогнулась и повернулась на другой бок. Она, наверное, уже и забыла, как такой же холодной ночью случайно оказалась у моего окна, жалобно мяукая и скребясь. Зато я хорошо помнила, как мама положила мне на руки маленький замерзший комочек с огромными испуганными глазами. С тех пор уже два года подряд каждую ночь она охраняла мой сон, напевая свои кошачьи колыбельные.

Я посмотрела на экран телевизора - шла одна из моих любимых передач о животных. Сегодня она была посвящена птицам. Белый длиннокрылый альбатрос парил над бушующим океаном, высматривая свою добычу.

Я задумалась... Интересно, а если б я была как все? Если б пятнадцать лет назад большой грузовик не переехал машину, в которой сидела маленькая трехлетняя девочка, ломая ее позвоночник, а вместе с ним и всю ее жизнь? Что было бы, если б я не лежала парализованная все эти годы?

Я улыбнулась... Скорее всего в один прекрасный день, я бы оторвалась от земли и взмыла вверх, как эта гордая птица из телепередачи. Да, наверняка, именно так все и случилось бы. Кошка тихо мяукнула, будто соглашаясь со мной.

Я закрыла глаза и увидела бесконечный зеленый луг, а за ним темные величественные силуэты гор. Мои руки, как крылья, расправились и наполнились силой. Налетел теплый попутный ветер и подхватил мое легкое тело, поднимая в воздух. Вот оно счастье! Наконец свободна, и ничто больше не держит меня на земле. Мечтая, я и не заметила, как уснула.

* * *

- Ева! Просыпайся! - сквозь сон послышался родной голос.

Мама вошла в комнату с подносом, на котором стоял свежеприготовленный завтрак. Я посмотрела на нее, и сердце сжалось - серые впавшие глаза, тонкие обветренные губы, блеклые волосы, убитые многочисленными окрасками. А ведь когда-то она была очень красивой девушкой, за которой бегали толпы поклонников. Я всегда удивлялась, почему она выбрала папу. Он никогда, даже в молодости, не отличался привлекательной внешностью, а сейчас и подавно. Но мама, смеясь, отвечала, что папа так сильно любил ее, так боготворил, что она просто не смогла ему отказать из сострадания.

На самом деле это конечно не так. Волей судьбы много лет назад они оказались за одной партой в университете, и папа не смог устоять против очаровательной хохотушки, постоянно окруженной кавалерами. Пять лет он добивался ее внимания и, наконец, добился, умудрившись надеть на безымянный пальчик золотое колечко. И жалость тут ни при чем, просто отец всегда выделялся живым, неординарным умом, начитанностью и красноречием. Недаром к тридцати годам он стал директором большой компании, а сейчас слыл одним из крупнейших бизнесменов нашего города. Маме всегда было с ним спокойно, словно за каменной стеной.

От папы мне достались не только его острый ум, но, к сожалению, и довольно заурядная внешность. Впрочем, в моем положении это не имело никакого значения.

- Как ты спала? - мама приподняла мою голову, подложила под нее еще одну подушку и поставила поднос с овсяной кашей мне на грудь.

- Замечательно, - я ответила машинально, даже не задумываясь.

За все эти годы я отлично научилась скрывать от родителей свои душевные и физические муки. Эта авария и так превратила их жизнь в сплошной ад. Я была единственным ребенком в семье. Единственным и обожаемым. Родители делали все, чтоб мое существование хоть чуть-чуть походило на жизнь обычной девочки. Любой мой каприз, любое мое желание были законом для них. Меня обучали лучшие преподаватели, лечили лучшие доктора, а в моей комнате было все, о чем мечтает каждый подросток. Бесчисленное количество книг, море дисков, домашний кинотеатр, самый лучший компьютер, всевозможные технические новинки.

Я была благодарна родителям и всеми силами старалась лишний раз их порадовать. Как можно забыть их счастливые лица, когда меня пригласили на заочное обучение сразу в два лучших вуза страны! Они радовались как дети. Хотя к чему все это? Какой смысл? Что толку от диплома и образования, когда твой удел - четыре стены?

- Сегодня на удивление морозный и солнечный день, - заявил отец, входя в мою комнату.

Он наклонился и поцеловал меня в лоб. В ответ я только поморщилась, так как терпеть не могла этих нежностей.

- Аня, обязательно вывези Еву во двор, - обратился он к матери и собрался уходить.

- Папа, постой! - поспешила задать беспокоящий меня вопрос. - Сегодня ночью я видела свет на соседнем участке. Там все в порядке?

- Конечно в порядке, - спокойно ответил он. - Просто хозяева вернулись домой.

- Домой? - не поверила я своим ушам. - Там разве есть дом?

- Ева, ты меня пугаешь, - глаза отца округлились от удивления. - Конечно, там есть дом. Старый, но довольно ухоженный.

Наверное, я схожу с ума. Еще вчера он покрутил бы у виска, если б я ему это сказала.

- И кто там теперь будет жить? - так просто ему от меня не отвязаться.

- Приличная семья: отец, мать и трое сыновей, двое из которых близнецы. По крайней мере, глава семейства на меня произвел весьма хорошее впечатление.

- Ты уже успел с ним познакомиться? - пришла очередь удивляться матери, ведь отец никогда не отличался общительностью.

- Он сам ко мне подошел и поздоровался. Представился Александром Сергеевичем Вишневским, профессор, пишет научный труд, - папа потер лысеющий затылок. - По-моему на философскую тему. Последние десять лет они жили на севере и теперь решили вернуться на родину.

- Может, он тебе еще и жену свою представил? - язвительно поинтересовалась мама.

- Да - Елена Николаевна. Очень приятная женщина, никогда бы не подумал, что у нее такие взрослые сыновья.

Мама недовольно наморщила лоб: ее, как и всякую женщину, очень волновал вопрос возраста.

- Она выглядит моложе меня? - с вызовом спросила она, готовая вот-вот обидеться.

- Да ладно тебе, мам, - перебила я ее. - Ты что-то говорил о взрослых сыновьях. А сколько им лет?

- Младшему - семнадцать, близнецам - восемнадцать.

Так же, как мне! Внутри приятно защекотало.

- Все, девочки, мне пора. На обед сегодня не приеду.

- С чего бы это? - две продольные морщинки на лбу мамы стали еще четче.

- Встречаюсь с важным клиентом.

Я никогда не понимала, то ли отец на самом деле не замечал мамино недовольство, то ли так искусно его игнорировал, но ему всегда удавалось ловко обходить острые углы и сохранять в нашем доме мир. Он поцеловал мать в щеку и помахал мне рукой.

- Пока, папа.

После завтрака мама натянула на мои обездвиженные конечности теплые спортивные брюки, надела зимнюю куртку, а поверх еще укутала теплым одеялом.

Окно в комнате для удобства моего передвижения было от потолка до самого пола. Мать отворила его и легко выкатила железную кровать на колесиках во двор. От морозного воздуха сразу защипало в носу, и я поспешила натянуть пуховое одеяло по самые глаза.

- Отвези меня к яблоне, - попросила я с особым умыслом.

Это старое дерево росло у самого забора, отделяющего наш участок от соседнего, домик которого так меня интересовал. Плодов оно давно не давало, зато радовало яркой зеленью и спасительной тенью в жаркие летние дни.

- Посидеть с тобой? - поинтересовалась мама.

- Не надо, не мерзни. Хочу побыть одна.

На улице было очень холодно - примерно минус пятнадцать градусов. Надо мной раскинулось бесконечное голубое небо, а белоснежный снег так искрился в солнечных лучах, что начали слезиться глаза. Старая яблоня, будто невеста, была облачена в белый ледяной наряд, переливающийся всеми цветами радуги. Я коснулась ее веточки и подтянула к себе. Маленькие изящные снежинки, словно под чьим-то руководством, создали замысловатые фигуры, пленяющие своей симметрией и изящностью. От легкого дуновения ветерка они колыхались и издавали еле различимый звон. И это не выдумка, я действительно слышала этот звук.

Четыре года назад у меня появилась уникальная способность - очень чуткий слух. Обычно так бывает, когда человек теряет зрение. Что-то похожее случилось и со мной, но только из-за моей обездвиженности. Даже не знаю, в какой именно момент это произошло. Просто однажды я проснулась и услышала, как на втором этаже капает вода из крана, как жужжит муха за стеклом в соседней комнате, как вздыхает мать на кухне. Звуки наполняли этот мир, как вода наполняет сосуд. Каждый предмет, каждое существо, каждое движение излучали свойственную только им звуковую волну. И я в совершенстве научилась различать все тонкости звукового пространства.

Теперь это было моим своеобразным хобби. Мне нравилось подслушивать чужую жизнь: будь то соседи, просто прохожие, проезжающие мимо машины, собаки, кошки, птицы или даже деревья. Например, моя любимая старушка-яблоня обладала своим уникальным голосом-скрипом. Ни одно из наших деревьев не издавало таких грустных и тоскливых стонов под напором ветра. Оно словно плакало, вспоминая о своей молодости.

Правда, иногда начинало казаться, что это всего лишь игра воображения. Чем, как не фантазиями, ему увлекаться, если мое тело и мозг лишены нормальной человеческой жизни? Каждое утро, открывая глаза, я видела один и тот же потолок, одни и те же розовые стены и все тот же кусочек неба в окне. Может быть, в семь лет нормальную жизнь мне могли заменить дорогие игрушки, в двенадцать - компьютерные игры, книги и фильмы, а сейчас... Сейчас никто и ничто не могло заменить мне прогулки по лесу, катание на коньках, первые свидания и танцы. Собственная судьба казалась на редкость жестокой и несправедливой. Я завидовала тем калекам, которые были тоже парализованы, но могли хотя бы перемещаться в инвалидных креслах. Мне и этого не дано. Моя участь - лежать неподвижно до самой смерти. Что остается в такой ситуации? Только забивать голову всем чем угодно, лишь бы отвлечься, и слушать, слушать, слушать. Главное не оставаться со своими мыслями один на один, а то можно не выдержать и сорваться.

От тоскливых дум меня отвлек скрип двери за забором. Вне всякого сомнения - кто-то вышел из соседнего дома.

- Ну и воздух! - послышался недовольный и чем-то встревоженный женский голос. - Надеюсь, мы сможем выжить в таких нездоровых условиях?!

- Конечно! На то мы и люди - ко всему сможем приспособиться, - баритон мужчины нес в себе спокойствие и непоколебимость.

Воображение сразу нарисовало красивую пару средних лет: высокий, подтянутый глава семейства с добрыми честными глазами и его супруга - стройная и изящная, во всем ему под стать.

- Не забудь смазать петли, иначе нас будет слышать весь квартал, - попросила она мужа.

- Не забуду.

Дверь опять скрипнула и все стихло.

С этого холодного февральского дня началась моя новая жизнь, жизнь в которую ворвалась семья Вишневских и перевернула все вверх дном.

Глава вторая

ЛИЗА

Десять дней спустя меня разбудил настойчивый звонок в дверь. Тихие шаги матери сменились громким цокотом тоненьких каблучков по плитке. А через секунду дверь открылась, и в комнату ворвалось облако духов. За ним, как всегда улыбаясь, влетела Лиза.

- Привет, - пропела моя гостья и прильнула к окну.

- Какими судьбами? - удивилась я. - Давно ты не заглядывала.

Лиза была единственной девушкой, с которой я общалась в реальной жизни. Наши отцы были лучшими друзьями с первого класса, и оставались таковыми до сих пор. Их пути с годами не разошлись, как часто бывает в жизни, а наоборот, приятели все время шли рука об руку. В школе сидели за одной партой, потом поступили в один университет и почти одновременно женились. Поэтому совсем не удивительно и то, что мы с Лизой одногодки.

К сожалению, она редко баловала меня своим присутствием, но я не обижалась, понимая, как угнетает здорового человека созерцание искалеченного тела. Поэтому для меня даже редкие ее посещения становились истинными праздниками души. Она была похожа на бурлящий фонтан, брызги которого разлетались во все стороны, заражая своей жизнерадостностью.

- Прости, столько дел! Все-таки выпускной класс, а еще занятия в модельной школе! Ты знаешь, я уже участвовала в двух показах! А еще... - девушка загадочно подняла указательный палец вверх, - меня выбрали для рекламы колготок и чулок. Теперь мои ножки будут красоваться на больших щитах по всему городу!

- Вот это да! - порадовалась я за подругу.

- А ты как?

- Как всегда, - хмыкнула я. - Телевизор, компьютер и книги...

Лиза промолчала: все ее внимание теперь было приковано к коричневой крыше за окном.

Я смотрела на нее и думала, почему одному Бог дает все - и красоту, и фигуру - а другому ничего? Под другим человеком я, конечно же, имела в виду себя. Интересно, каким образом там наверху происходит это перераспределение достоинств и недостатков?

- Отчего у вас такой высокий забор? - расстроилась Лиза, поднимаясь на цыпочки. - Ничего не видно.

- А что ты там хочешь рассмотреть? - удивилась я.

- Ты что?! - ее тонкие брови взметнулись вверх. - Не знаешь, что у вас появились новые соседи?

- Знаю. А что в этом такого?

- Два дня назад прямо посередине урока директор привел к нам в класс двух новеньких мальчиков, - принялась рассказывать Лиза, не отрываясь от окна. - Два брата близнеца - Марк и Захар!

- Ну и что? Мало близнецов в городе?

- Не в этом дело. Видела бы ты физиономии наших девочек! Они просто обезумели от таких красавцев! Оба высокие, стройные, глаза черные-черные, словно угли, волосы снежно-белые. А лица?! Истинное совершенство!

- Ты хочешь сказать, что это они поселились со мной по соседству?

- Конечно! Я уже кое-что разузнала: папа ученый, мама домохозяйка, а еще у них есть третий брат Данила, на год их младше. Кстати, тоже будет учиться в нашей школе, - длинные ноготки недовольно застучали по стеклу.

- И ты решила времени зря не терять? - догадалась я, замечая азартный блеск в ее глазах.

- Конечно, - уверенно заявила Лиза, накручивая на пальчик светлый локон. - Это ведь спортивный интерес. Не пройдет и месяца, как они будут лежать у моих ног.

- Может, поспорим? - сама не знала, что толкнуло меня сказать это.

Разве мог кто-либо устоять перед Лизой? Она ведь эталон красоты: большие зеленые глаза, пухлые губы, платиновые длинные волосы, высокий рост, идеальная фигура. Недаром, почти все мальчишки школы входят в ряды ее поклонников.

- Что?! Ты это серьезно? - не поверила Лиза.

Я задумалась... Была, не была. Надо же хоть как-то разнообразить свою жизнь.

- Да. Если проиграешь, будешь должна мне собрание произведений Чайковского, - хитро прищурилась я.

- Хорошо, по рукам, - согласилась подруга. - Только мне твой Чайковский ни к чему. Если я выиграю - подаришь мне хорошие духи.

- Договорились.

Лиза привстала на мысочки, пытаясь что-либо рассмотреть, но это было бесполезно.

- Ева, можно поднимусь на второй этаж? Оттуда будет лучше видно, - она по-детски прикусила губу.

- Конечно. Ступай.

Девушка стрелой вылетела из комнаты, оставив распахнутой настежь дверь. Я улыбнулась... Мой дом-невидимка и его обитатели с каждым часом манили к себе все сильней, и больше всего радовало то, что у меня появился замечательный информатор в лице Лизы. Я была уверена, что теперь основной темой наших разговоров будут мои новые соседи.

Минут через двадцать Лиза разочаровано вернулась обратно.

- Кто бы мог подумать? - воскликнула она, усаживаясь на мою кровать и обхватывая руками колени. - Ты бы их видела! Гордые, уверенные, несут себя, будто принцы какие-то. А на самом деле - посредственность! Старый маленький домик, запущенный участок, даже машины у них нет. Фу!

Лиза наморщила свой красивый носик.

-Да, - согласилась я. - Они явно не в твоем формате. Тебя ведь бедные парни никогда не интересовали.

Красавица притворно улыбнулась.

- Серьезных намерений у меня, конечно же, нет. Но есть в этих парнях что-то необычное, что-то притягивающее, - она мечтательно закрыла глаза. - Такие поклонники никогда не будут лишними в моем полку.

Сердце защемило: хоть бы на минутку оказаться на ее месте. Ходить в школу, общаться с ребятами, назначать свидания - все это было таким желанным и одновременно недостижимым.

- Ладно, мне пора, - Лиза чмокнула меня в лоб и устремилась к двери. - Скоро загляну к тебе ... за духами.

И я опять осталась одна....

Одиночество для меня было чем-то неотъемлемым и привычным. Конечно, в век компьютерной революции, легко найти себе знакомых по всему миру, но это все равно не могло заменить живое общение. Родители, учителя, врачи, родственники, друзья родителей и Лиза - вот и весь круг моих собеседников в реальной жизни. Поэтому неудивительно, что я любила разговаривать вслух со своей кошкой и двумя канарейками, радующими своими трелями. Все живое в этом мире, и даже неживое, было наполнено для меня внутренним смыслом и разумом. Разве можно утверждать, что желтый диск луны, составляющий мне компанию по ночам, ничего не слышит? Разве блеск далекой звезды, преодолевший тысячи световых лет, нем и глух? Разве дождь, изливающий свои слезы, прошедшие путь ото льда до пара, ничего не чувствует? Нет, они живут так же, как и люди, своей жизнью, постичь которую мы не можем, обремененные быстротечностью человеческого века. А жаль!

Были периоды в моей короткой жизни, когда заводила многочисленные знакомства через Интернет. Тут было, где размахнуться моему воображению. Для одних я была раскрепощенной красавицей, для других угловатой девчонкой-панком, для третьих примерной отличницей. Мне хотелось все попробовать, все испытать. Хотелось пугать и поражать, хотелось получать пылкие признания и читать искренние откровения. Но это быстро наскучивало, путалось, перемешивалось, выводя моих вымышленных героев на чистую воду. Ребята обижались и писали гневные сообщения, а мне не хватало смелости признаться им в истинной причине моих выдумок.

И только для одного человека я была сама собой. Это был Роман, такой же, как я несчастный, прикованный к инвалидному креслу. К счастью, он, в отличие от меня, мог самостоятельно передвигаться по дому и даже выходить на улицу. Но все равно его жизнь мало отличалась от моей. Роман был самым интересным и полноценным собеседником. С ним единственным я делилась всеми своими сокровенными мыслями и ощущениями, и он никогда не смеялся надо мной. Мы познакомились два года назад и с тех пор переписывались почти каждый день.

Вот и сейчас он находился на связи.

"Привет. Как дела?" - высветилось сообщение от него.

"Замечательно! А ты как?" - быстро напечатала я в ответ.

"Хочу сегодня дописать программку. Заказчик уже пять раз со мной связывался, напоминая о сроках".

Роман был прекрасным программистом и зарабатывал неплохие деньги этим ремеслом. Его семья, состоящая из мамы и младшей сестры, жила очень бедно, и он гордился тем, что даже будучи инвалидом содержит себя сам и еще помогает близким.

"А я решила выучить немецкий. Вот ищу хороший самоучитель".

"Да ты у нас полиглот! На что тебе сдался этот немецкий?"

"Просто так, для расширения кругозора".

"Куда шире?! Твоя голова скоро лопнет от избытка информации".

Я улыбнулась - никто не сомневался, что он так ответит.

"А чем еще заниматься?" - быстро застучали клавиши.

"Давай научу программировать, будем работать в команде".

"Боюсь - не осилю".

"Не скромничай! Скажи лучше, что не хочешь, ведь у тебя сейчас появилось куда более интересное занятие. Как они поживают, эти твои соседи?"

Конечно же, он был в курсе моего нового увлечения. Кто-кто, а Роман прекрасно меня понимал, потому что более скучную жизнь, чем у нас представить сложно. Какое-никакое, но все же развлечение.

"Пока никак. Погода была плохая и я ничего нового о них не узнала. Зато приходила Лиза (я тебе про нее писала раньше) и рассказала, что близнецы теперь будут учиться с ней в одном классе. Она намерена покорить их сердца".

"Уверен, что у нее все получиться".

"Наверняка... Только я, как сумасшедшая, поспорила, что ей это не удастся".

"Проигрывать тоже надо уметь! Все, Ева, спишемся завтра, а то сроки горят".

"Пока".

Я загрузила Google и ушла с головой в информационное море до самого ужина.

* * *

Как бы ни хотелось зиме властвовать, но ее сила неумолимо иссякала. Дни становились длиннее, а ночи короче. Снег почти весь растаял, наполняя живительной влагой землю, а на деревьях набухли долгожданные почки. Это меня очень радовало, так как больше времени могла проводить во дворе. И не только я...

Теперь постоянно можно было слышать голоса с соседнего участка. Мне хватило пару недель, чтоб познакомится с жителями странного домика заочно. Теперь я легко различала их по голосам. Младший Данила был самым эмоциональным, и в то же время наивным и открытым парнем. Он не в силах был удерживать в себе что-либо, постоянно изливая свои сомнения и переживания домашним.

Близнецы представляли собой полную противоположность ему, являясь олицетворением сдержанности и рассудительности. Больше всего из них мне импонировал Марк: он был добрым, мягким и отзывчивым, излучающим спокойствие и уверенность. Захар, наоборот, был холоден и замкнут. Но почему-то именно его голос всегда вызывал во мне непонятное волнение и тревогу. Казалось, что каждое слово, даже брошенное им невзначай, врезалось навечно в мое сознание. Как мастер превращает деревяшку в произведение искусства, так и Захар каждой фразой направлял мои мысли в определенное, ведомое только ему, русло. И с каждым днем крепло ощущение, что моя судьба каким-то образом связана с братьями.

Эти люди были самыми необычными из всех, кого я знала. Во-первых, поражало, что родители и сыновья обращались друг к другу только на "вы". Ни разу не слышала, чтоб взрослые ругались или поучали своих детей. Создавалось впечатление, чтоб под одной крышей живут пятеро самостоятельных, уважающих друг друга людей.

Во-вторых, вызывало изумление, как они говорят. Их речь была чиста и напрочь лишена назойливых слов-паразитов, они общались так, словно находились на рауте в высшем обществе.

В-третьих, меня удивляли темы их разговоров. Они обсуждали последние открытия в различных науках, от астрономии, физики до медицины. Горячо спорили, соглашались или опровергали различные теории. Наслушавшись их, я частенько залазила на YOUTUBE и смотрела ролики о теории относительности, строении вселенной или изобретениях Теслы. Больше всего в последнее время Вишневских интересовала тема клонирования, но не сама по себе как таковая, а ее последствия для человечества. Причем родители и сыновья разделились на два противоположных лагеря, отчаянно отстаивая свои точки зрения. И я с интересом ожидала, кто все-таки одержит верх в этом неутихающем несколько недель споре?

Удивительно было и то, что они никогда не говорили ни о школе, ни о своих одноклассниках. Впрочем, к окружающему их обществу они относились весьма прохладно, как будто его вообще не существовало.

В нашем районе семья Вишневских стала центром всеобщего внимания и многочисленных сплетен. Обычно люди бояться выделяться и быть "белыми воронами", но только не они. Всем своим видом, всем своим поведением они доказывали свою уникальность. Независимые и волевые, на соседей члены этой семьи производили совершенно разное впечатление. Некоторые их боялись, некоторые влюблялись до беспамятства, а большинство просто завидовало. Для меня же они стали неотъемлемой частью жизни. Столько разнообразия и поводов для раздумий в мой замкнутый мир не приносил никто и ничто за последние пять-семь лет. Даже Роман, читая мои сообщения, начинал удивляться повышенному вниманию к их персонам.

"Я уже начинаю ревновать, - писал он. - Они стали для тебя важнее меня".

"Глупости!" - отвечала я, хоть в его словах и была доля истины.

Жизнь моя изменилась и впервые за последнее время я забыла о таком понятии, как скука. Расстраивало только то, что март в этом году выдался на удивление холодным и дождливым, и иногда несколько дней подряд я была лишена возможности выходить на улицу.

В один из таких пасмурных дней, спустя месяц после нашей встречи, Лиза, как всегда окруженная облаком духов, вплыла в мою комнату со стопочкой новеньких дисков.

Мои брови поползли на лоб. Вот это номер!

- Зачем? Это ведь была шутка, - рассмеялась я.

- Возьми, пожалуйста. Спор тут ни при чем, - слукавила Лиза. - Хочу просто тебя порадовать.

- Тогда за мной духи, - и вглядевшись в ее грустное лицо, я добавила. - Тоже хочу поднять тебе настроение.

- Ты думаешь, я расстроена? - девушка вопросительно посмотрела на меня. - Пустяки... Скоро он на коленях ко мне приползет!

- Он? Я думала, что тебя интересуют оба.

- Тьфу ты! Проговорилась... От тебя ничего не скроешь, - грустная улыбка коснулась ее губ. - Марк, конечно, очень милый, но Захар...

Она вздохнула и прижалось лбом к оконному стеклу.

- Он просто идеал, именно таким я и представляла свою вторую половинку.

- Не верю своим ушам. У него же ничего нет: ни машины, ни толстого кошелька, ни богатого папы.

- Я сама себя не понимаю. Не знаю, почему так влюбилась в него.

Ее тоненький пальчик тут же нарисовал на запотевшем окне маленькое сердечко, пронзенное стрелой. Странная ассоциация. Мне всегда казалось, что любовь, пусть даже безответная, это истинное счастье, познать которое дано не каждому. Так зачем ее сравнивать с кровоточащей раной, вызывающей только боль и страдание? Хотя мне ли об этом рассуждать? Что я знаю, не считая пресловутых терминов из энциклопедий и лирических метафор из стихов? Ничего! Мое сердце спокойно бьется в груди, и ничто не грозит ему быть пронзенным в ближайшее время. А впрочем, стоит ли себя обманывать? Ни в ближайшее и ни в дальнейшее время, и вообще никогда. Пройдут года, превращая трепыхающуюся птицу в обычный механизм, исправно выполняющий свою работу по перекачке крови, и эти мечты перестанут меня волновать, рассеиваясь словно дым.

Лиза резко стерла ладонью свой рисунок и направилась к выходу.

- Не скучай, на днях опять к тебе загляну, - махнула она рукой прежде, чем дверь захлопнулась.

С тех пор подруга стала появляться в моей комнате очень часто, и конечно не от большой симпатии ко мне. Просто каждый раз, проходя мимо дома Вишневских, она в душе надеялась на случайную встречу с Захаром. Но, к сожалению, ее ожидания не оправдывались.

Тогда она пустилась еще на одну хитрость - приобрела маленького шоколадного той-терьера. Теперь два раза в день Лиза была обязана выгуливать свою крошку с забавным именем Марго. Несложно догадаться, что ее маршрут всегда проходил мимо заветных окошек бывшего дома-невидимки. Заодно подруга не забывала заглянуть и ко мне, чем приводила в неописуемый ужас своего питомца. Это крошечное чудо, украшенное розовыми ленточками, стало злейшим врагом моей Мурки, которая считала своей прямой обязанностью надавать оплеух непрошеному гостю. Марго ничего не оставалось, как прятаться на кухне, ища защиты у маминых ног.

Зато моей радости не было предела. Сколько всего интересного услышала от девушки за все это время! И поняла одно, что не только я считаю братьев Вишневских необычными, вся школа, от мала до велика, только и говорит о них.

- Если б ты видела?! - рассказывала возмущенно подруга. - Как только звонок на перемену, в классе появляются девчонки из соседней параллели и начинают виться вокруг братьев. Не протиснуться! То просят помочь с домашним заданием, то вдруг у них резко зависает телефон и никто, кроме близнецов, не в силах им помочь. А в последнее время пришла мода писать им записки. Теперь куда ни глянь - розовые бумажки, испещренные аккуратным подчерком и разрисованные сердечками.

- Неужели никто им не нравится? - удивлялась я.

- Если и нравится, то вида они точно не показывают. Вежливые, обходительные, но холодные как камень.

На следующий день подруга красочно описывала очередную победу школьной команды на городских соревнованиях по футболу.

- Петр Николаевич, наш преподаватель физкультуры, просто светиться от счастья. За последние два месяца школа получила столько наград, сколько не получала за два последних года. И все благодаря братьям Вишневским, причем их успехи не зависят от вида спорта, они великолепны во всем: и в футболе, и в баскетболе, и в теннисе, и в волейболе. Он бы с радостью оставил их на второй год, только бы не лишиться таких звезд, - Лиза внезапно вздохнула. - И он прав - других таких нет.

А неделю спустя девушка со смехом вспоминала, как преподаватель астрономии чуть не получил инфаркт после длительного обсуждения с Захаром теории большого взрыва.

- Сергей Васильевич покраснел, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, но все равно продолжал кричать, брызгая слюной. А Захар, как ни в чем не бывало, спокойно отстаивал свою точку зрения. Никто в классе не понимал, о чем они говорят. Помню только, что речь шла о какой-то эпохе Планка.

Я улыбнулась - Лизина красивая головка не могла заинтересоваться такой скукотищей. Эпоха Планка - это первый этап в эволюции Вселенной, меньший 10-43 секунды. Об этом периоде почти ничего неизвестно.

- В конце концов, Сергей Васильевич выскочил из класса и отправился в медпункт за успокоительным лекарством, - продолжала подруга. - С тех пор он никогда не вызывает братьев к доске и вообще делает вид, что их в классе нет. Мне бы так везло! Не пришлось бы учить всю эту бредятину.

Лиза и наука были вещи несовместимые, но это девушку совершенно не волновало. Она знала, что благодаря родительским деньгам без проблем получит высшее образование. Хотя работать по специальности все равно в ее планы не входило, ведь Лизу ждала прекрасная карьера фотомодели и манекенщицы. А для этого вовсе не нужна мудреная физика, сложная математика или скучная химия. Достаточно милого личика, длинных ног и немного материальной поддержки со стороны отца, чтоб произвести положительное впечатление на нужных ей людей.

Каждый день, словно из маленьких кубиков в моем воображении постепенно складывалась большая красивая картинка человеческой жизни. И мне казалось, что я тоже сидела за партой и слушала спор Захара с учителем, что тоже видела выпадающие надушенные листки бумаги из сумок братьев. Я словно смотрела удивительный сериал с красивыми главными героями и истинно надеялась на счастливый "happy end". А еще я очень любила загадки. И не могла оставить неразгаданной такую интересную головоломку, как мой любимый дом-невидимка и его таинственные обитатели.

Глава третья

День рождения

Наконец наступил май - мое любимое время года. Наш маленький дворик покрылся яркой зеленой травкой и наполнился трелями птиц. Отец по моей просьбе на всех деревьях развесил скворечники, и они пришлись по вкусу забавным черно-пестрым скворцам. Только на старой яблоне поселились крупные дрозды, заменившие мне будильник. Теперь каждое утро я просыпалась под их рассерженные крики, целью которых было приструнить всех иных летунов и мою невозмутимую Мурку. Но она напрочь игнорировала новых квартирантов, несмотря на их отчаянные усилия.

С этих пор все свободное время я старалась проводить на улице. Соседский дворик тоже ожил: оттуда постоянно слышались голоса братьев и их родителей. Мужская половина занималась сборкой немыслимых в большом мегаполисе теплиц, а мать с непонятным мне рвением высаживала в них какую-то рассаду.

Рассада?! Что за слово такое?! Как часто можно услышать его из уст современной городской женщины? Я с полной уверенностью могла заявить, что почти никогда. Давно прошли времена маленьких горшочков на подоконниках со слабыми хрупкими росточками, укрытыми полиэтиленовой пленкой. Но Елену Николаевну Вишневскую эти новшества явно не коснулись. Она радовалась каждому взошедшему семечку и пробившемуся из-под земли стебельку, словно новорожденному ребенку.

Как я завидовала моим скворцам, когда они скрывались по ту сторону забора! Мне бы так! Даже моя белая проказница постоянно пропадала у соседей. Да что Мурка?! Каждый день мама с соседками обсуждали, до чего красивые цветы расцвели у Вишневских. Дошло даже до того, что они напросились к ним на экскурсию. Целый вечер я потом выслушивала восхищенный рассказ о белоснежных в розовую крапинку крокусах, голубых гиацинтах, нарциссах всевозможных оттенков и конечно о черных тюльпанах, как у Александра Дюма. Три таких красавца достались и мне в подарок, которые теперь одиноко стояли в вазочке на столе. Представить не могла, как поднялась рука срезать такое чудо природы?

Днем позже тонкие пальчики Лизы окончательно замучили их, заставив тюльпаны склонить головы до самой столешницы.

- Перестань терзать бедные цветы, - остановила я эти издевательства.

Лиза, словно очнувшись от сна, вздрогнула и уставилась в окно. С первого взгляда было понятно, что она чем-то расстроена.

- Ну что ты тянешь быка за рога? - не выдержала я. - Как Захар?

Этот вопрос хотел сорваться с моих губ, как только Лиза переступила порог, но я сдержалась. Наверняка, подруга решила оставить все самое интересное на закуску. Девушка помрачнела еще больше и опять принялась теребить черные лепестки.

- Как всегда - никак.

- Почему? Ты же надеялась... - начала я, припоминая слова Лизы о походе, в который собрался их класс на следующей неделе.

Она не дала договорить.

- А потому что он не пойдет с нами. Ему, видите ли, неинтересно, - девушка встала и принялась расхаживать по комнате. - Я все продумала до мелочей: что одену, как накрашусь, что скажу. Только ради этого купила новую спортивную ветровку. А он одной фразой перечеркнул все мои планы. Не хочу о нем говорить! Он всю душу мне вымотал!

Она потерла виски и села рядом.

- Давай, я лучше причешу твои бесподобные волосы.

- Ты издеваешься? Наградил же Бог такой отвратительной рыжей шевелюрой! - скривилась я.

- Не прибедняйся. У тебя к тому же очень красивые глаза - цвета весеннего неба, - спокойно ответила подруга, аккуратно проводя широкой щеткой по моим волнистым локонам.

- Что ты выдумываешь?

- Я серьезно. Знаешь, как долго сегодня делала макияж, чтоб мои глаза были такими выразительными? А твоим и косметика не нужна! Да что тебе объяснять? Ты ведь даже не знаешь о таких незаменимых помощниках любой девчонки, как тушь, подводка или тени.

- Только, кто мои глаза видит и кому они нужны? - кривая усмешка появилась на моем лице.

- Прекрати. Вот выздоровеешь и тогда... - Лиза постаралась придать своему голосу побольше уверенности, но у нее ничего не вышло.

- Не начинай, - мы обе знали, что вероятность излечения равна нулю. - Ты бы лучше принесла мне фотографию Захара. Так хочется хоть одним глазком посмотреть на твоего мучителя.

Лиза тяжело вздохнула - и тут ее прорвало.

- Ева, помоги, - взмолилась она. - Я просто схожу с ума. Ко мне никто и никогда так не относился. Мне всегда было достаточно только поманить пальчиком, - красавица обижено прикусила губу. - Захар все время насмехается надо мной и наперед знает каждое слово, которое хочу сказать.

- Ты преувеличиваешь.

- Вряд ли. Не успела вчера рот открыть, чтоб позвать его в поход, как он заявил: "Я не пойду. Не стоит тратить свое драгоценное время на меня". И так посмотрел, словно в душу заглянул, а потом развернулся и ушел, - изумрудные глаза Лизы наполнились слезами. - Я вчера весь вечер проплакала.

- А Марк? А Данила? Они тоже решили проигнорировать ваше мероприятие?

- Марк - однозначно да. Они ведь с Захаром всегда вместе. Все-таки близнецы, хоть и не похожи совсем. А Данила?! - Лиза раздраженно поморщилась. - Он, как тень, всегда рядом. Не знаю, как отвязаться от него!

Но она зря жаловалась: в этом было больше ее вины, чем кого-либо другого. Наткнувшись на непроницаемую стену со стороны Захара, девушка сразу принялась искать лазейки, которые могли помочь ей найти заветный ключик к сердцу парня. Первым делом ее внимание, конечно же, привлек Марк, но кроме добродушной улыбки от него нельзя было ничего добиться. Тогда взгляд ее упал на Данилу, рослого и крепкого парня, третьего брата Вишневских. Здесь ей повезло: все ее кокетливые уловки в виде томных взглядов, загадочных улыбок, замысловатых фраз упали на благодатную почву и тут же проросли.

- Сама виновата. Зачем заигрывала с ним?

- Кто же знал?! Думала, приручу младшего брата, смогу быть ближе к Захару, - Лиза беспомощно махнула своей красивой рукой, увешанной браслетами. - Вся их семья странная. А Захар? - задумалась она, пытаясь подобрать правильные слова. - Он просто загадка, всегда непредсказуем и необъясним.

- Как тебе хорошо! - улыбнулась я, беспокойно теребя рукав своей темно-синей кофты. - Любишь, переживаешь, тоскуешь - это ведь так здорово!

Лиза промолчала, ей нечем было возразить мне.

- Ты очень сильная, - наконец выдавила она из себя. - Таких, как ты, единицы.

- Проехали, - терпеть не могла, когда меня начинали жалеть.

Внезапно наш разговор прервала настойчивая трель сотового телефона. Лиза схватила сумочку и достала из нее маленький розовый аппарат.

- Алло... Да, я ... Конечно... А во сколько? Обязательно приду.

Лицо ее сияло.

- Знаешь, кто это был?

- Кто?

- Данила. Завтра у него день рождения, и я приглашена на 17.00, - Лиза радостно закружилась по комнате. - Представляешь?!

- Значит, головная боль тебе обеспечена.

- Почему? - не поняла подруга.

- Ну как же! Предстоит мучительный выбор: что одеть на такое важное мероприятие.

- О! Это мои самые любимые заботы, - Лиза застыла, над чем-то усиленно раздумывая. - Пару недель назад купила два платья: черное и розовое. Как ты думаешь, в каком цвете я буду выигрышней смотреться?

- Лиза, ты напрашиваешься на комплемент? На тебя что ни надень, ты во всем будет великолепна.

Она заливисто расхохоталась.

- В этом ты права, но все же розовое лучше. В нем я буду, словно только что распустившаяся роза - свежа и очаровательна.

Лиза вся светилась в предвкушении праздника.

- Ева, а что ему подарить? - она резко наморщила свой носик.

- Не знаю, - растерялась я.

- Подумай, Ева. Ты же у нас умная, как и они, - девушка сделала умоляющее личико.

А что бы я ему подарила, если б мне выпала честь быть приглашенной? Только не парфюмерию и не косметику. А книги? Возможно, но сложно угадать с выбором. Тогда что?

- Братья любят музыку, - высказала я свое мнение. - Захар, например, предпочитает скрипку.

- Откуда ты знаешь? - перебила меня удивленная Лиза.

Я почувствовала, как запылали щеки, словно меня поймали на месте преступления.

- Слышала, - честно призналась я. - Соседи все-таки.

- Ой, спасибо за совет, - Лиза тут же отвлеклась - все ее мысли снова были заняты другим. - Все, пора! Надо успеть в парикмахерскую. Сама понимаешь, маникюр, педикюр и все такое.

- Позвони мне обязательно. Хорошо? - взмолилась я.

- Непременно, - Лиза поцеловала меня в щеку и убежала.

Я улыбнулась, но это была лишь тщетная попытка заглушить неприятный холодок внутри. Опять одна... Я потянулась к столику и вытащила из шуфлядки круглое зеркальце.

Из него на меня смотрели дикие большие глаза, обрамленные светлыми ресницами, бледные чересчур пухлые губы, курносый нос. А хуже всего были россыпи золотистых веснушек на щеках и переносице. Я отбросила зеркало в сторону. Вот "повезло" уродиться такой дурнушкой! И в кого такая рыжая? Папа русый, мама брюнетка. Надо же было так перемешаться генам, чтобы выдать безумный огненно-красный цвет. Рассматривая свои детские фотографии, с удивлением отмечала, что до аварии волосы у меня были светло-русые. Но тот страшный день все изменил.

Я совсем не помню теплое июньское утро, которое пятнадцать лет назад стало точкой отсчета моей новой жизни. Знаю только, что родители решили съездить в гости к бабушке и дедушке, которые жили в крошечном городишке в ста километрах от столицы. В моей памяти иногда всплывают смутные детские картинки большого уютного дома, в котором всегда было чисто и светло. К нашему приезду бабушка пекла в печи пухлые лепешки, которые я хватала двумя ручонками и жадно уплетала за обе щеки. До сих пор кажется, что нет ничего вкуснее на свете. Но в тот злополучный день, сколько ни выглядывала бабушка в окошко, переживая, что остывает обед, нас она так и не дождалась.

Как-то неправильно выстроились звезды на небе, вынудив моих родителей припарковаться на обочине и поспешить в придорожное кафе, оставив в салоне мирно спящего ребенка. Они не пробыли там и пяти минут - грохот и скрежет тормозов заставил их выскочить наружу...

Искореженный красный мерседес отлетел в канаву, а рядом, перегородив проезжую часть и испуская струйки дыма из-под капота, стоял слегка поцарапанный тягач. Мне сложно представить, что пережили папа с мамой, пока неслись к разбитой машине, пока пытались открыть заклинившие дверцы и пока вытаскивали мое безжизненное тело из детского автокресла? Но отец спустя год, не смотря на молодой возраст, был уже пепельно-белым, а мать навсегда забыла, что умела когда-то смеяться.

Я нажала на кнопку пульта от музыкального центра и откинулась на подушку - прекрасные трогательные звуки наполнили комнату. С тех пор, как у меня появилась коллекция дисков Чайковского, его сочинения звучали в нашем доме с завидным постоянством. А ведь именно Захара я должна благодарить за это.

Хоть бы одним глазком посмотреть на их праздник!

- Не нравится мне эта музыка, - заявила мама, переступая порог. - Она чересчур печальная.

- Какая жизнь - такая и музыка! - философски ответила я.

Мама подозрительно покосилась в мою сторону.

- Я не про себя, а про судьбу великого композитора, - пришлось пояснить. - Ты за мной?

- Да. Пора на свежий воздух.

- Захвати мой ноутбук.

- А что это с Лизой? - поинтересовалась мама, подавая мне небольшую серенькую коробочку. - Она так изменилась в последнее время.

- Влюбилась, - нехотя отозвалась я.

- В кого?

- В Захара Вишневского.

- Да-а, - задумчиво улыбнулась мама, - красивая будет пара.

Она выкатила мою ненавистную кровать во двор и поставила возле яблони, на которой поселились дрозды. Большая пестрая птица выглянула из скворечника и принялась изучать меня блестящими черными глазками. Ее интерес был обоснован: почти каждый день я угощала своих любимцев различными птичьими изысками. Вот и сейчас я вытянула руку, на которой лежали черные продолговатые семечки. Певчая пташка еще немного поразмышляла, а потом спикировала вниз. Когда через пару минут подоспели скворцы, ладошка была уже пустой.

- Эх вы! Смелее надо быть! - не сдержала я смеха, глядя на припозднившихся горе-зевак, сердито косившихся в мою сторону.

Затем я открыла маленький ноутбук и загрузила программу обучения немецкому языку. Так хочется прочитать "Фауста" в подлиннике! Как бы ни были талантливы переводы Холодковского и Пастернака, истинную музыку стихов Гете все равно не передать на чужом языке.

Подул теплый ветер и на клавиатуру упал маленький, скрученный от неведомой болезни листочек. Я уже собралась смахнуть его на землю, как в последнее мгновение раздумала и взяла в руки, покрутив перед глазами.

- Ты тоже отщепенец? Все твои братья и сестры растут, набираются сил и зеленеют, а ты? - я внимательно изучала отпрыска яблони, будто ожидала услышать ответ. - Значит так - будешь вместе со мной учить немецкий. Вдвоем все-таки веселее.

Я вставила листик между клавишами ноутбука и продолжила свое занятие, но вдруг замерла и прислушалась. От знакомого до боли голоса потемнело в глазах. Ничего себе! Не ожидала такой реакции своего организма. Что же это такое?

В любой энциклопедии написано, что звук - это колебательное движение частиц упругой среды, явление, субъективно воспринимаемое специальным органом чувств человека. Вроде бы все понятно, как дважды два. Я могла ясно представить, как воздух, выходя из легких Захара, заставляет вибрировать его голосовые связки, а те, в свою очередь, рождают уникальные ни на что больше непохожие звуковые колебания. Но затем эти своеобразные волны, передаваясь от одного атома атмосферы к другому, достигали меня, оказывая странное воздействие, словно заставляли мою душу трепетать в такт им. И мне никак не хватало знаний по физике и анатомии, которых было хоть отбавляй в моей голове, чтоб объяснить это уникальное явление.

- Марк! - услышала я совсем близко голос Захара. - Подойди ко мне на минутку.

Он стоял у самого забора, и сейчас я впервые порадовалась, что эта кирпичная "китайская стена" лишена щелей и отверстий. Не хватало предстать перед ним вот так - во всей красе!

- Мы ничего не успеваем, а тут еще ты со своими капризами, - недовольно отозвался подоспевший брат. - Что случилось?

- У тебя все хорошо? - вопросом на вопрос ответил Захар.

- В каком смысле?

- В прямом, - рассердился близнец. - Ты себя нормально чувствуешь?

- Да! Просто замечательно!

- Это хорошо... - задумчиво пробормотал парень и через секунду тихо добавил. - А со мной происходит что-то странное.

- Я вижу. Название этого заболевания - лень!

- Хватит шутить, - огрызнулся он. - Я серьезно. Вечером ложился спать - все было в порядке: дом, родители, улица. А сейчас все чужое. Все... Кроме тебя.

- Ты головой не ударялся? Температуры нет?

- Понимаешь, дело не в физическом состоянии. Наоборот, я чувствую себя лучше, чем когда-либо. Кажется, что все тело наливается силой. Просто что-то случилось внутри меня, что-то изменилось. Еда стала отвратительной: ничего натурального - одни химические добавки, а вода еще хуже. Чем пить такую грязь, лучше мучиться от жажды. Полезнее будет! Даже воздух вокруг ядовитый, и порой мне кажется, что я вижу, как при каждом вздохе легкие покрываются изнутри серым налетом.

- Скажи родителям! - посоветовал встревоженный брат.

- Нет. Не могу, - почти шепотом отозвался Захар. - Они чужие нам...

- Ты в своем уме? Не хватало, чтоб тебя услышал отец.

- Может быть ты прав. Я, наверное, не в себе, - неуверенно согласился с ним парень.

Издалека послышался недовольный крик Данилы:

- Марк, Захар. Хватит шептаться. Уже вечер, а у нас ничего не готово.

- Ты лучше иди в свою комнату, - предложил Марк. - Мы справимся и без тебя. Хорошо?

- Конечно. Не обращай внимания, все наладиться... - последние слова старший из братьев сказал уже самому себе.

Я слышала, как парень прислонился к забору буквально в метре от меня. Пришлось затаить дыхание - очень не хотелось обнаруживать свое присутствие.

- Чья ты, киска? - спросил он у кого-то.

В ответ тут же донеслось знакомое мурлыканье. Вот проказница - опять сбежала!

- Твоя хозяйка за этой каменной оградой? - опять поинтересовался Захар у кошки.

И я всерьез испугалась - а вдруг она ему ответит.

- Давай тебе помогу.

Через секунду я заметила белую хитрую мордаху на вершине трехметровой стены. Мурка спрыгнула вниз и гордо прошествовала мимо меня, высоко задрав длинный хвост. "Вот не буду гладить тебя за такое поведение неделю!" - мысленно отругала свою домашнюю хищницу.

Захар тяжело вздохнул и побрел прочь. Шаг, еще шаг... Мне казалось, я видела, как сминались зеленые травинки под тяжестью его стоп, а потом словно пружинки распрямлялись и как прежде тянулись к солнышку. Ничто не сломит их дух: ни человеческие ботинки, ни газонокосилка, ни кроты с мышами, ни сильные морозы. Из года в год они настойчиво стремились вверх, словно в этом скрывалась цель всей их жизни. А в чем смысл моего существования? Зачем я появилась на свет? Вопросы... Вопросы, на которые нет ответов...

И только сейчас заметила, как сильно бьется мое сердце. Я вцепилась ногтями в свои ноги и, скорее всего, расцарапала кожу до крови. Но мои тощие конечности все также бесчувственно и неподвижно продолжали лежать. Мне уже восемнадцать лет. Все мои сверстники строят планы на будущее, а я лежу и могу только лишь подслушивать чужую жизнь.

Надо мной раскинулось мутное небо. Вот уже шесть лет я его вижу над собой, шесть лет привязана к этому месту: десять метров вправо, десять метров влево. Есть что-то магическое, манящее для любого человека в возможности двигаться, перемещаться в пространстве. Наверное, здорово бежать по проселочной тропинке расправив руки навстречу ветру, беспощадно рассекая его грудью. А еще лучше, когда он подгоняет тебя в спину, грозясь поднять в воздух и унести в немыслимые дали. Если б я была здорова, то обязательно ездила бы на автомобиле по разным странам. Часто представляла, как нажимаю ногой на педаль газа и несусь по узкой витиеватой дороге навстречу чему-то неизведанному, ранее невиданному. Незнакомые города, незнакомые деревья, незнакомые поля и незнакомые личности - все интересно. Увидишь новое лицо и пытаешься угадать, каков он этот человек, о чем думает, что любит. Как он жил здесь до встречи с тобой и измениться что-либо после? Ведь не просто так мы столкнулись в этой вечной круговерти времени-пространства. Взаимодействие произошло, значит и должны быть последствия, по крайней мере, так утверждает физика. От этих размышлений мне всегда становилось не по себе. Я понимала, что если посмотреть со стороны, то все люди нашей планеты представляют собой некое подобие броуновскому движению: они беспорядочно снуют туда-сюда, соударяясь с другими и меняя постоянно от этого направление и свойства. А я? Моя жизнь кособока, кроме близкого окружения, никто больше не оказывает на меня воздействия, никто не подталкивает и не замедляет. А может это и не так уж и плохо, как кажется?

- Нельзя распускаться, - приказала я себе, останавливая внутренний монолог. - Ты сильная, ты справишься. Моя яблоня тоже прикована к одному месту, но это совсем не мешает ей цвести и благоухать. Чем я хуже?

Ноутбук истошно запричитал, сообщая о разрядившейся батарее. Ничего не оставалось, как выключить его и захлопнуть вместе с измученным листком. Отложим немецкий на завтра.

Завтра... Я боялась его, словно загнанного в угол разъяренного зверя.

- Сейчас приедет тетя Аня с Андрюшкой, - сказала мама, спешно подходя ко мне и натужно толкая кровать к дому. - Она сегодня идет в театр и ей не с кем оставить ребенка.

- Замечательно, - обрадовалась я.

Это было очень кстати - по крайней мере, вечер у меня будет занят. Андрюшка был очаровательным пятилетним малышом, сыном маминой младшей сестры, а значит он приходился мне двоюродным братом. И хоть в последний раз его видела год назад, я догадывалась, что скучать мне не придется: любознательности было в нем хоть отбавляй.

- Привет, - немного картавя букву "р" произнес мальчик, загадочно заглядывая в мою комнату.

- Привет, - рассмеялась я, умиляясь золотистыми кудряшками на его маленькой головушке. - Какой ты уже большой!

Он, высоко поднимая ноги, словно цапля на болоте, пересек комнату и остановился возле клетки с канарейками.

- А что это за птички? - Андрюшка засунул пальчик между железными прутьями, чем поверг моих пернатых в дикий ужас.

Крошечные яркие крылышки сильно затрепыхались, рассыпая вокруг корм и разливая воду из поилки. Мальчик тут же шарахнулся в сторону и виновато поглядел на меня.

- Это канарейки, - улыбнулась я. - Они очень красиво поют.

- А почему сейчас молчат?

- Ты напугал их! К тому же они не могут петь по приказу, а только под настроение.

Он тут же, потеряв интерес к птичкам, заострил свое внимание на спящей в моих ногах кошке. Не раздумывая ни секунды, он подхватил ее под передние лапы и принялся носить по комнате, как плюшевую игрушку.

- Лучше отпусти, а то поцарапает, - предупредила я, увидев, как Мурка сердито забила хвостом.

И только когда белая лапка сделала быстрое, но в то же время меткое движение в сторону его плеча, Андрюшка разжал объятья и уронил пушистую проказницу на пол. Она ловко извернулась и исчезла в дверном проеме.

- Вот видишь! Я же тебя предупреждала.

- Она злая, - маленькие губки обидчиво надулись. - Я ведь не сделал ей ничего плохого.

- Нет, она добрая. Просто никто не любит, когда кто-то более сильный заставляет их делать то, чего они не желают.

Андрей сел на диван и демонстративно отвернулся в сторону, не желая мириться со мной.

- А ты радуешься, когда папа с мамой заставляют тебя чистить зубы, ходить в садик и убирать игрушки?

- Нет! - тут же выпалил он.

- Вот видишь! Она очень похожа на тебя - такая же маленькая капризка.

- Почему ты все время лежишь в постели, как мой младший братик? - мальчишка вновь оказался рядом со мной.

- Болею.

- Тогда пей таблетки: в них есть добрые солдатики, которые сразятся с твоей болезнью, - для пущей убедительности он вытянул вперед кулак и издал забавный устрашающий звук.

- От моего недуга еще не изобрели лекарство.

Он задумался, смешно выпячивая нижнюю губу...

- Вот вырасту и придумаю, - серьезно ответил мальчик, повисая на моей кровати и весело болтая ножками.

- Буду ждать, - я ласково погладила его ручонку. - А ты любишь книги?

- Да, только мама редко мне их читает. Она очень занята.

- Когда была такая, как ты, мне очень нравилась книга про мумий-тролля.

- Не знаю, кто это такой.

- Сейчас тебе покажу, - я обрадовалась выпавшей возможности полистать любимые страницы. - Видишь тот большой шкаф?

- Да.

- Открой его и найди внизу розовую книжечку.

Мальчишка вприпрыжку добрался до противоположной стены и с шумом раскрыл дверцы. Через секунду он уже бежал обратно со старым, но от этого не менее ценным, томиком.

- Молодчина! Залезай сюда, - я указала ему рукой на кресло, стоящее возле меня, в котором кроме мамы редко кто сидел.

- Сказка называется "Шляпа волшебника". Ты же не боишься волшебства?

- Зачем бояться того, чего нет, - как-то уж очень серьезно для своего возраста ответил Андрей.

- Глупости! Кто тебе это сказал?

- Папа, - гордо заявил он.

Да, против папы не попрешь. До чего же губителен возраст для человека! Обидно то, что его дряхлая кисть касается не только тела, но и души, делая людей скучными, неинтересными и безрадостными. Если бы мы могли сохранить детское восторженное восприятие окружающего нас, то многое в жизни было бы иным. Я открыла книгу и принялась читать, с удовольствием окунаясь в до боли знакомый сказочный мир, где нет полутонов, где всегда побеждает добро и сбываются мечты.

Первое время Андрюшка непоседливо вертелся в кресле, потом перебрался ко мне на кровать, а затем и вовсе лег рядышком, прижимаясь к моему плечу своей розовой щечкой. Я читала до тех пор, пока не стемнело, и с удивлением заметила, что мальчишка уже заснул. Теперь он был похож на настоящего ангелочка: умиротворенное личико, вьющиеся волосы и длинные реснички. Я осторожно погладила тоненькие пальчики, благодарная этому кристально чистому человечку за чудесный вечер.

Дверь отворилась и в комнате появилась тетя Аня. Заметив нашу идиллию, она тут же недовольно скривила губы.

- Здравствуй, Ева, - она подхватила сонное тело сына и поспешила на выход, ни разу не взглянув мне в глаза.

Сердце больно кольнуло. Я ведь не заразная! У меня не чесотка и не краснуха! Я просто не могу встать, просто не могу жить так, как живут все остальные. Я сжала кулаки добела... Да, я не такая, как вы! И дело вовсе не в параличе, просто я не такая и все тут!

- Принести тебе чай? - мама коснулась моего лба, разглаживая собравшиеся на нем морщинки.

- Не надо, - вымученная улыбка появилась на моем лице. Не хватало еще и ее расстраивать.

- Тогда спокойной ночи.

- Спокойной, - прошептала ей вслед.

Щелкнул выключатель, и комната наполнилась таинственным мраком. Я всегда любила ночь, радуясь тому, как она меняет до неузнаваемости все вокруг. Не правы те, кто говорит, что темнота некрасива и лишена красок. Нет - это не так. Свет наделяет предметы статичностью и ясностью, а тьма приводит все в движение, стирает четкие границы и наполняет манящей глубиной. Мне всегда казалось, что еще чуть-чуть, еще одно усилие и мне откроется то, что так тщательно скрывают от нас солнечные лучи и электрические лампочки.

Я посмотрела в окно, и неприятный осадок, оставленный брезгливым взглядом тети Ани, бесследно растворился, уступая место умиротворению. Крыша соседнего дома отсвечивала желтым - значит, там тоже кто-то не спит. А что мне мешало узнать телефон братьев и позвонить, если так тянет к ним? Ничего не мешало, но только что я скажу? "Здравствуйте, я ваша соседка-инвалид. Давайте дружить".

Глупо! И глупо не только навязываться, а глупо еще и ставить людей в неловкое положение. Насколько их знала, они бы не отказались от общения, но это только напрягало, утомляло и в дальнейшем раздражало бы их. А мне очень не хотелось доставлять Вишневским неудобство.

Я долго, пока на глаза не навернулись слезы, всматривалась в серый потолок над головой, пытаясь прочесть ответы на все свои вопросы, но он предательски молчал. Я разочарованно махнула рукой и зажмурилась, поддаваясь усталости и накатывающейся дремоте. Слабая улыбка коснулась моих губ: ведь на ближайшие восемь часов сна я смогу снять с себя ненавистное бремя неподвижности и отправиться куда-нибудь далеко, где ничто не будет сковывать мое тело и терзать израненную душу.

Меня разбудила моя маленькая птичка желтого цвета, растревоженная утренними янтарными лучами. Замысловатая ария начиналась продолжительной звонкой трелью, переходящей постепенно в ряд звуков более низкого тона, и заканчивалась переливчатой каватиной, похожей на звон маленького колокольчика. Нежная мелодия ручейком изливалась из маленького клювика, наполняя всю комнату радостным предвкушением нового дня.

Только почему-то мне было совсем невесело: где-то внутри застряла заноза, саднящая и готовая в любую минуту прорвать.

Каждое мое новое утро не отличалось от предыдущего. Все как обычно: чистка зубов, умывание, завтрак и как всегда - унизительное ощущение беспомощности.

- Не пойду сегодня на улицу, - заявила я маме, пугаясь грядущего события за забором.

- Почему? Такой хороший день: на редкость тепло и солнечно.

- Не хочется.

Я все распланировала: пока не изучу первых десять уроков по немецкому, не разрешу себе отвлекаться. Даже на обед! Поэтому, не раздумывая, включила компьютер и активно взялась за работу. Страница, две, три, четыре... Когда мама вошла в мою комнату поинтересоваться насчет приема пищи, я находилась на тридцать второй. Хороший результат!

Но стоило солнцу перебраться на другую половину неба, как мой энтузиазм сразу поубавился. Я отставила ноутбук и посмотрела на часы - 16.00. Как ни гнала от себя мысли о празднике, все равно в голове назойливо рисовались картинки, как девчонки и мальчишки смеются, шутят, танцуют. А обворожительная Лиза, вся в розовом с головы до ног, идет под руку с Захаром, и они смотрят друг другу в глаза не в силах оторваться. Красиво!

Рука автоматически щелкала кнопки на бесполезном пульте, по третьему разу просматривая все телевизионные каналы. Закон подлости - когда надо, нет ни одной интересной передачи. Постепенно от напряжения начали сдавать нервы, и первыми на это отреагировали руки. Они посинели и принялись сотрясаться мелкой дрожью. Но я все еще держалась, надеясь самостоятельно справиться с этим, увы, не первым приступом.

А вот когда с соседнего участка послышалась музыка, что-то внутри меня хрустнуло и окончательно сломалось. Впервые за минувший год я заплакала. Нет, не заплакала - я зарыдала навзрыд, не в силах остановиться. Тоска по обычной человеческой жизни, накопившаяся во мне за последнее время, изливалась сейчас из сердца полноводной рекой. И, казалось, этому потоку не будет конца.

Мать бросилась ко мне - ей не надо было ничего объяснять. Она плотно закрыла окна, чтобы ни один звук не доносился до моих ушей.

- Успокойся, деточка, успокойся! - она крепко обняла меня и тоже, не выдержав, заплакала.

И только когда иссякли все запасы слез, она смогла подняться и принести мне воды с успокоительным лекарством.

- Выпей, станет легче.

- Это именно то, что мне сейчас надо, - сказала я, глотая продолговатую пилюлю. - Мам, со мной все в порядке, больше такое не повториться. Сейчас включу музыку и буду спать. И ты тоже иди - отдыхай.

Под нежные звуки скрипки, ни о чем больше не думая, я и заснула. И лучше б не просыпалась!

* * *

Утро встретило меня проливным дождем, но сегодня ровный звук падающих капель, как никогда, успокаивал. Тонкие дрожащие дорожки сбегали вниз по стеклу, будто это были чьи-то нескончаемые слезы, смутно напоминающие мне о вчерашнем дне.

Мама, увидев, что я проснулась, тут же принесла завтрак.

- Доброе утро, - поздоровалась она.

- Доброе. Этот дождь наверняка испортил нашим соседям весь праздник, - теперь, позабыв прежние переживания, я больше всего ждала звонка от Лизы со всеми подробностями.

- Каким соседям? - опешила меня своим ответом мама.

- Как каким?! Вишневским!

- А-а, - протянула задумчиво она. - А что у них был за праздник?

- День рождение Данилы. Ты что забыла, как вчера весь вечер звучала музыка? - руки мои побелели от напряжения.

- Что-то не припомню. А кто такие Вишневские?

Это было последней каплей.

- Ты издеваешься надо мной? - закричала я. - Разве это не они живут в старом доме по соседству?

- Нет! Это ты измываешься надо мной! Опять взялась за старое. Нет там никакого дома, не было и не будет! Там заброшенный пустой участок.

Если бы я не была парализованной, то, наверное, подскочила б, как ужаленная.

- Мама! - взмолилась я. - Это не смешно! Они четыре месяца прожили здесь, общались с тобой, их мать угощала тебя своими пирогами. А кто дал тебе пять луковиц белых тюльпанов? Не надо делать вид, что ничего не помнишь. Пожалуйста!

Мать застыла, пристально глядя на меня, а потом склонилась и потрогала мой лоб.

- Не нервничай, - в ее голосе послышалось беспокойство. - Сейчас принесу тебе теплый чай.

Мать вышла, и я услышала, как она говорит отцу:

- У Евы проблемы с нервами, ей все время что-то мерещиться. Вот и сейчас выдумывает небылицы.

Кровь прилила к голове и в ушах зашумело. Все стало ясно! Мама не шутит, просто соседи опять исчезли, а без них дом становился для всех невидимым. Для всех... кроме меня.

Лиза! Конечно, она все объяснит, она не могла забыть о Захаре. Я начала судорожно набирать номер ее домашнего телефона. В трубке послышались длинные гудки. Тогда я набрала ее сотовый телефон: электронный голос сообщил, что абонент не доступен. Несколько секунд мозг судорожно работал, а потом щелк ... и шестеренки моего мыслительного аппарата заклинило.

Я схватилась за рядом стоящий столик и со всей силы потянулась вперед, желая сдвинуть свое деревянное тело с места и рухнуть вниз. Но взамен этого, стол наклонился и с грохотом перевернулся - тут же по полу разлетелись осколки моей посуды.

В комнате сразу появились испуганные родители.

- Что случилось? - мама подбежала ко мне. - Доченька, что с тобой?

Я молчала - голос застрял где-то в груди. Противная змея свернулась там клубочком, готовясь выплюнуть яд.

- Мама, я не могу так больше! Мне не под силу такая жизнь!

- А что будет со мной? - забормотала она, судорожно сжимая мои руки. - Ты все, что у меня есть.

- Я хочу ходить в школу, бегать, прыгать! Я хочу влюбиться и родить детей! - в висках громко стучало. - Мамочка, посмотри на себя. Во что ты превратилась? Ухаживая за мной, ты растеряла всю свою красоту и молодость. Думаешь, я не знаю, что ты плачешь по ночам? И почему папа так поздно возвращается? Ему тяжело жить в сыром от слез доме.

Мама, поджав тонкие губы, достала с полки черную книгу.

- Давай почитаем Библию. Наши любимые отрывки.

- Не хочу, надоело, - я швырнула толстый том в угол. - Нет Бога! А если и есть, то это не Бог, а чудовище, раз позволил так мучиться невинному ребенку. Что я такого натворила в свои три года, чтобы он позволил так меня искалечить?

- Ева!!! Закрой рот! - теперь уже мать находилась на грани истерики.

Ее перекошенное заплаканное лицо поплыло перед моими глазами, сливаясь с розовыми обоями, а затем растворилось в белом тумане, который неожиданно наполнил мою закружившуюся по часовой стрелке комнату. Я закрыла глаза, и тут же странная карусель подхватила меня, унося прочь из этого дома. Впервые за последние два дня мне стало легко и спокойно...

Я вернулась назад только спустя сутки. Этот мир встретил меня теплым ветерком, нежной песней дрозда и шелестом листьев. Открыв глаза, удивленно уставилась на прикроватный столик, заставленный лекарствами. Интересно, что случилось?

- Мама! - позвала громко я.

Она появилась мгновенно, будто караулила у дверей.

- Ты проснулась?! - мать обняла меня за плечи и потрогала лоб. - Надо немедленно померить температуру.

Она протянула мне термометр.

- Это все для меня? - указала я на многочисленные бутылочки.

- Да. У тебя был нервный срыв, но теперь все позади.

- Если так, то к чему столько микстур и таблеток?

- На всякий случай, - она нежно гладила мои огненные волосы, - Что тебе снилось?

- Снилось? - повторила я, призадумавшись.

И впрямь, что-то мне грезилось, а может и нет. Я с кем-то разговаривала, кто-то мне что-то объяснял. А кто и что - ничего не помню. Провал.

- Забыла, - досадливо поморщилась я.

- Ты, наверное, жутко голодна?

- Как ты угадала?! - и это была истинная правда. - Я бы сейчас слона съела!

Мама убежала и очень быстро принесла тарелку с творожной запеканкой и ложкой вместо вилки. Я только улыбнулась - значит не все еще позади!

- Мама, прости меня. Это больше не повториться.

Она помахала головой, но явно мои извинения ее не успокоили. Ну и ладно. Какая мне разница? Жизнь продолжается... Я понимала, что меня накачали антидепрессантами и теперь любой заядлый пессимист прыгал бы от счастья. Но все же сегодня жизнь и вправду казалась прекрасной, а мысль о самоубийстве представлялась дикой, жуткой и совершенно бессмысленной.

Я съела завтрак и уставилась в окно. А может я в самом деле сошла с ума, может мне все это приснилось? Может, и не было братьев Вишневских, нет, и никогда не было дома за забором? Как назло старая черепичная крыша сегодня отливала золотом, освещаемая яркими лучами солнца. Она будто живая дразнила и насмехалась надо мной.

- Тебя нет и все тут, - я недовольно показала ей язык.

Любимая Мурка прыгнула на кровать и устроилась в ногах.

- Иди ко мне, хочу тебе погладить, - протянула я к ней руки.

Она послушно поднялась и аккуратно, тихо мурлыча, взгромоздилась ко мне на грудь.

- Только ты всегда со мной. Ты ведь никуда не исчезнешь?

Глава четвертая

Долгожданная встреча

То ли земля начала вращаться в другую сторону, то ли звезды понеслись вспять, но внезапно жизнь вокруг меня почти остановилась, нарушая все законы Ньютона и Эйнштейна. Минуты превратились в часы, а дни в недели, и даже мое дыхание стало реже, подчиняясь новым теоремам и формулам.

Вот уже третий мучительно долгий день предательски молчал Лизин телефон, а загадочный домик, как ни в чем не бывало, погрузился в мертвую тишину, не нарушаемую даже пением птиц. И единственный, кто понимал меня сегодня, был неиссякаемый июньский дождь, изливающий целые ручьи слез на город, сочувствуя моей грусти.

Я открывала книгу за книгой, включала фильм за фильмом - ничто не увлекало меня, ничто не интересовало. Мир потерял все свои краски и стал серым, приобретая цвет вселенской скуки. Как последнее спасение я включила компьютер.

"Где пропала?" - отразилось у меня еще вчерашнее послание Романа.

"Как ни глупо это звучит, но день назад горячо желала распрощаться с жизнью", - ответила я ему.

"Ты серьезно?" - сразу высветилось новое сообщение, будто он только и ждал моего появления.

"Серьезней некуда. Лежу сейчас напичканная успокоительными лекарствами".

"Из-за чего?"

"Стыдно признаться... Из-за соседей!"

"Так я и подумал. Твой интерес к ним стал приобретать нездоровый характер", - он явно злился.

"Ты не поверишь, но они опять исчезли, а дом стал невидимым. И знаешь, жизнь почему-то лишилась смысла".

"Странно все это. Ты их даже ни разу не видела. Отчего такая привязанность к ним?"

"Можешь считать меня ненормальной, но с первого дня проживания здесь меня тянуло к этому дому. Я даже радовалась, что его никто не видит. Это было мое маленькое чудо. Понимаешь? Или другими словами, моя надежда на чудо. Ненавижу, когда говорят, что нет волшебства. Оно есть, и мой домик всегда был этому доказательством".

"Точно так же в пять лет я верил, что в полночь на рождество распахнется окно и в комнату ввалиться розовощекий Дед Мороз с мешком подарков. Мне не надо были от него игрушки, я хотел попросить только одно - здоровые ноги. Но шли годы, а Дед Мороз так и не появлялся. В семь лет я решил, что он просто не замечает моей беды, и попросил мать поставить инвалидное кресло поближе к окну. Но, как ты понимаешь, это тоже не дало результатов. В восемь лет я его больше не ждал, и до сих пор ничего хорошего от жизни не жду".

"Ты думаешь, что я все это выдумала?" - напечатала я и поставила обиженный смайлик.

"Ева, я верю всему, что ты говоришь. Просто ты сама странная и от этого вокруг тебя все тоже становиться необычным. Со мной такого не бывает".

"Роман, они были особенные, они были не такие, как мы", - звонко стучали мои пальчики по клавишам.

"Ты просто влюбилась. Обычно девчонки влюбляются в артистов, певцов, танцоров, а ты сохнешь по соседям, которых ни разу не видела", - тут же появилось на экране.

"С тобой невозможно говорить серьезно. Ты все время издеваешься надо мной".

"Кстати, пока не забыл - я тебе отправил хорошую программку-закачку для коммуникатора".

"Спасибо, Рома. Ты так обо мне заботишься!"

"Ева, не вздумай больше глупости делать. Я ведь без тебя зачахну, ты моя главная муза", - чернели буквы на белом фоне.

"Это завуалированное признание в любви?"

"Фу! Терпеть не могу романтику и громкие фразы. Но скажу следующее: как для тебя этот дом является олицетворением надежды на чудо, так для меня этой надеждой являешься ты. Я ведь не робот, у меня есть сердце и душа, и мне ненавистно видеть жалостливые взгляды в свою сторону. Люди избегают меня, шарахаются, как от прокаженного, а дети смеются и тыкают пальцами. И только пока ты на связи, пока говорю с тобой, чувствую себя нормальным человеком, а исчезнешь ты и ...." - Роман не дописал и резко отключился.

Я грустно улыбнулась. А еще говорит, что не романтик! Я привыкла получать от него сообщения в этом духе и не могла воспринимать их серьезно. Ясно, как день, что и он, и я - мы жутко одиноки в этом мире, всеми брошены и забыты. И порой нам просто необходима хоть какая-то иллюзия реальной жизни.

Дверь в комнату отворилась и вошла мама в черном брючном костюме, стройнящем и так ее неплохую фигуру.

- Мне надо будет отъехать на пару часиков. Ты не будешь скучать?

- Не выдумывай, - хмыкнула я. С каких это пор она боится меня оставлять одну? - Езжай, конечно. Только подай мне "Фауста".

- А где он? В шкафу?

- Нет, посмотри на полке справа.

Мама пододвинула стул к стене, забралась на него и принялась перебирать пальцами широкие корешки, пока, наконец, не остановилась на толстой серебристой книге.

- Держи, - она протянула мне желанный томик. - Если что - звони.

- Обязательно!

Я открыла одну из любимейших книг, на обложке которой был изображен "Полет Фауста и Мефистофеля" Михаила Врубеля. Живопись этого художника всегда на меня производила неизгладимое впечатление. Каждая его картина была таинственной и загадочной, словно приоткрывала окно в иной сказочный мир. А полотно, посвященное Фаусту и Мефистофелю, всегда вызывало во мне пьянящее чувство свободы. Всклоченные гривы коней, их дикие испуганные глаза, раздутые ноздри, развевающиеся плащи мужчин, кусты чертополоха и серый сонный город под копытами. Фауст не смотрит вниз - все его внимание приковано только к горизонту. Он выше всей этой человеческой суеты, он смог подняться, воспарить, зная, что возврата к прежней жизни уже не будет. И не надо! Вперед, всегда вперед!Только какой ценой?

Я открыла книгу и принялась вчитываться в поющие строки:

"О месяц! Если б в этот час

Ты озарил в последний раз

Меня средь комнаты моей,

Где я познал тоску ночей!..

О, если б мог бродить я там

В твоем сиянье по горам,

Меж духов реять над вершиной,

В тумане плавать над долиной,

Науки праздный чад забыть,

Себя росой твоей омыть!..

Ещё ль в тюрьме останусь я?

Нора проклятая моя!

Здесь солнца луч в цветном окне

Едва-едва заметен мне;

На полках книги по стенам

До сводов комнаты моей -

Они лежат и здесь и там,

Добыча пыли и червей;

И полок ряд, убог и сир,

Хранит реторт и банок хлам

И инструменты по стенам.

Таков твой мир! И это мир!"

Я грустно усмехнулась: сложно найти более подходящие слова для описания моего физического и духовного состояния. Действительно, моя комната и мое тело походили на склеп, схоронивший меня заживо. И все что находилось здесь - лишь "добыча пыли и червей". Нет в моем мире жизни, нет, и никогда не будет. Фаусту повезло: Бог послал к нему Мефистофеля, а мне это явно не грозило.

Я опять взяла книгу в руки и продолжила чтение. Хандрить и жалеть себя - эти слабости мне не позволительны. Но не успела прочитать и десяти страниц, как мирно спящая до того Мурка резко вскочила, выгнув спину, зашипела и кинулась прочь. Если б могла, то тоже последовала бы ее примеру, ведь то, что происходило - не подлежало никакому логическому объяснению, а лишь вызывало животный страх.

Воздух посреди комнаты утратил свою прозрачность и стал мутным, неоднородным. То и дело он озарялся разноцветными вспыхивающими и тут же гаснущими искорками. А книжный шкаф, стоявший напротив, искривился, будто я смотрела на него сквозь призму.

Я, было, открыла рот, чтоб позвать маму, но вспомнила, что в доме никого нет. Может быть, это только к лучшему. Вдруг все это - игра моего воображения или зарождающаяся катаракта, а возможно я вообще схожу с ума?!

В следующую секунду из плавящегося пространства, а именно это понятие и пришло мне на ум, медленно начали появляться два силуэта. Чем отчетливее становились их очертания, тем сильнее сжималось мое сердце. Только теперь мне становилось страшно уже не за себя, а за них.

В центре моей комнаты находились два молодых человека в светлых тонких одеждах, один из которых лежал на полу без сознания. Его необыкновенно красивое лицо было искажено от боли, причиной чему, по всей видимости, являлась черная клякса, распластавшаяся на неподвижной мужской груди. Второй парень, полный отчаяния, склонился над раненым и судорожно разрывал руками эту темную шевелящуюся массу.

Стоп, это уже слишком! Даже моему разыгравшемуся воображению не стоит заходить так далеко. Я зажмурилась и принялась читать молитву - единственное, что пришло мне в голову.

"Отче наш, Иже еси на Небесех! Да святится имя Твое, да приидет...."

В комнате воцарилась подозрительная тишина. Я тут же открыла глаза и от неожиданности вскрикнула: всего в шаге от кровати стоял один из парней и сверлил меня своими черными глазами. Вынести такой взгляд было невозможно. Он был пронизывающим и даже мучительным, как будто меня выворачивали наизнанку. Я невольно закрыла лицо руками, и мысли хаотично зароились в голове. Все это совершенно не помогало в поиске ответа на вопросы: "Что происходит? Кто это такие? Что же мне делать?" Скорее инстинктивно, чем осмысленно я потянулась к сотовому телефону. А вдруг смогу незаметно набрать номер службы спасения!

- Не стоит этого делать, - донеслось до моих ушей, и в одну секунду мир перевернулся, заставляя сердце нестись вскачь.

В сознании всплыли стихи Гете: "О звуки сладкие! Зовёте мощно вы меня из праха вновь в иные сферы!" Этот голос я бы узнала из тысячи, а может - из миллиона других. Он мог принадлежать только одному человеку - Захару Вишневскому!

Забыв обо всех опасениях, я уставилась на своего неожиданного гостя. Молодой человек уже успел отойти от меня: он склонился над вторым, лежащим на полу, парнем, зажав его голову руками. Странное темное пятно с его груди куда-то бесследно исчезло. Я много раз рисовала воображаемый портрет Захара, но ни один из них не мог даже близко сравниться с его истинным обликом. Парень был невыносимо, даже неестественно красив: белоснежные, наверняка крашеные волосы до плеч, черные, как ночь, глаза, точеный нос, тонкие упрямые губы, волевой подбородок, широкие плечи. Тело его являло собой идеальное соотношение силы и грациозности, напоминая известный рисунок витрувианского человека Леонардо да Винчи.

- Это вообще-то натуральный цвет, - не смотря в мою сторону, недовольно отозвался Захар. - И перестань перечислять все мои достоинства - ты же мешаешь.

Я поперхнулась и густо покраснела. Неужели он слышит то, о чем я думаю? В этот миг молодой человек, лежавший без сознания, зашевелился и открыл глаза. Захар тут же подал ему руку и помог сесть. Парень явно не понимал, где он находится и что случилось. Он крутил головой во все стороны и потирал от напряжения переносицу, внимательно слушая тихие непонятные мне слова, которые отрывисто нашептывал ему Захар.

Я наблюдала за ними, открыв рот от изумления и, наверное, даже забыв дышать. Никто и никогда не поверит, что в моей комнате из ниоткуда появились братья Вишневские. В том, что второй был Марк, у меня не оставалось сомнений. Те же светлые волосы, черные глаза, схожие черты, статные фигуры. Только в лице больше мягкости, больше человечности что ли.

Так вот вы какие, мои загадочные соседи! Задумавшись, я и не заметила, как давно в комнате наступила тишина и оба брата внимательно изучали мою персону.

- Нечего на меня так смотреть, - не выдержала я. - Прожжете дырку в затылке.

Марк с трудом поднялся и тут же задел головой хрустальную люстру.

- Да что ж такое? - нахмурился он, потирая ушибленное место.

Затем парень, немного пошатываясь, подошел ко мне и осторожно присел на краешек кровати, осматривая меня словно доктор. Мне сразу стало стыдно за мятую кофту противного серого цвета и спутанные непричесанные волосы. А ведь все из-за них! В последние дни не то, что причесываться - жить не хотелось.

- Значит, ты наша соседка и хорошо нас знаешь, - не спрашивая, а утверждая, произнес он.

- Хорошо?! - удивилась я: его слова звучали весьма иронично, особенно учитывая их неожиданное появление. - Ты, наверное, шутишь? Более необычных личностей в жизни не встречала.

В голове тут же выстроился целый ряд вопросов, волнующих и беспокоящих меня все последнее время: как, почему, зачем, откуда. Но Марк не дал даже шанса озвучить их, резко направив разговор в другое русло.

- И давно ты прикована к постели?

- А какая разница? - невежливо огрызнулась я: в присутствии этих идеальных красавцев совсем не хотелось вспоминать о своем физическом уродстве.

- Не хочешь говорить - не надо. Все и так ясно. Правда, Захар?

Второй брат не ответил. Он, молча, смотрел в заплаканное небом окно, скрестив руки на широкой груди и демонстрируя свой идеальный профиль.

- Спасибо тебе большое, - опять обратился ко мне Марк, в очередной раз перескакивая на другую тему и еще больше сбивая этим меня с толку.

- За что?

Шок постепенно отступал, и я начинала ощущать захлестывающую меня волну смущения, ведь я никогда раньше не разговаривала с парнями и не находилась так близко рядом с ними. Тем более с такими!

- Ты уничтожила ту мерзость, что была с нами, - губы Марка почему-то растянулись в улыбке, а глаза прищурились, словно оценивали меня.

- Я не понимаю о чем ты, ведь вас было только двое, - я совсем запуталась, слушая его и одновременно борясь с заливающей меня краской.

- К моей груди присосалось гадкое существо, которое ты каким-то образом истребила.

- Ты говоришь о том темном пятне? Так оно было живое?

- Да, - Марк качнул в ответ головой и будто ненароком дотронулся до моей бесчувственной ноги.

Я не ощутила прикосновения, но его жест, конечно же, не остался мною не замеченным.

- Тебе не за что меня благодарить. Я ничего не сделала - оно само исчезло, - искренне призналась я к своему большому сожалению.

Я была бы очень рада, если б это оказалось правдой, так как безумно хотелось сделать что-нибудь хорошее для тех, кто стал так близок мне. И дороги они вовсе не от того, что красивы, умны или добродушны. Нет! Просто, странное дело, я ощущала необъяснимое родство и близость наших душ, которые, как мне казалось, были связаны крепкими неразрывными цепями друг с другом. И сердце мое радостно трепетало сейчас только оттого, что они все-таки вернулись... И они рядом...

Марк промолчал, странно рассматривая мое неподвижное тело. И тут же мои руки сами собой натянули до самого подбородка темно-красный плед, укрывающий искалеченные конечности. Как будто это могло что-то исправить?

- Я не согласен с тобой, - произнес через мгновение Захар, словно отвечая на немой вопрос брата.

В душе появилось неприятное ощущение, что ему отчего-то некомфортно рядом со мной.

- Мы не можем поступить по-другому, - спокойно возразил ему Марк, как прежде сканируя мое скромное существо и заставляя меня нервно теребить ворсистую ткань.

- Ты знаешь, сколько это сил заберет? Мы сутки будем восстанавливаться, особенно здесь, - Захар указал рукой в окно.

- Неважно. Это не может сравниться с ее страданиями. Разве ты этого не чувствуешь?

- Сейчас не самый лучший момент, - Захар начинал не на шутку сердиться. - Они придут за нами не сегодня так завтра. Будет лучше, если мы сделаем это позже.

- Позже? - брови Марка взлетели верх, и он повернулся в сторону брата. - Ты веришь в то, что у нас будет завтра?

Захар молчал, не зная, что ответить.

- Не хочу этого делать, - медленно, растягивая каждое слово, наконец, вымолвил он. - Ты ведь понимаешь, что я имею в виду?

- Значит, это придется сделать мне!

Захар со всего размаху ударил кулаком по окну, и тут же огромная трещина пролегла по стеклу.

- Что ты творишь? - ошарашено закричала я.

Оказывается, не у меня одной с нервами было не в порядке.

- Просто смешно, - как ни в чем не бывало, продолжал Захар, обращаясь к брату. - Ты еле на ногах стоишь! Чтоб тебя привести в чувство, мне пришлось даже у девчонки взять энергии. Посмотри вокруг - это ведь безводная каменная пустыня. Готов поспорить, что предлагаемое тобой выведет нас из строя и сделает беззащитными до следующего вечера.

Он провел рукой по тонкой извилистой линии, и трещина исчезла без следа. От удивления я принялась усердно тереть глаза, подозревая, что в ближайшее время мне срочно придется показаться окулисту.

Марк поднялся, подошел к брату и положил руку ему на плечо.

- Я не могу по-другому, и ты не сможешь. Никогда не встречал никого подобного ей, - близнец кивнул в мою сторону.- И мы вот так пройдем мимо, чтобы завтра тихо погибнуть и оставить ее страдать всю жизнь?

Постепенно я начинала понимать, что весь этот нешуточный спор идет из-за меня.

- Может, вы мне объясните, в чем дело? - решила вмешаться я пока не поздно. - Что все это значит?

Как назло, внутри, словно надоедливые насекомые, сразу закопошились не совсем приличные мысли. Я попыталась их отогнать и сильно тряхнула головой, ударившись при этом о железное изголовье. Братьям они тоже не понравились: Захар скривился и зажал уши руками, а Марк резко сел на краешек моей кровати, чем сильно напугал меня.

- Ты пять минут назад спасла нас от неминуемой гибели. Я твой должник и никогда не причиню тебе боль. Ты веришь мне? - он одарил меня таким искренним и нежным взглядом, что не поверить ему было невозможно.

- Верю, - пролепетала я, краснея до самых кончиков волос.

- Можно я задам тебе еще один вопрос? - от него, словно от печки, исходило необъяснимое душевное тепло, которое я ощущала каждой клеточкой своего тела.

- Конечно.

- Почему ты так была рада слышать и видеть нас?

Я растерялась... Он просто загнал меня в тупик. Что могла сказать, если сама не знала ответа?

- Ну, - слова предательски застряли в горле, а щеки запылали. - Просто... Мне неудобно говорить вам.... Просто вы как часть меня, часть моей жизни. Вы исчезли, и было так больно, словно мне руку оторвали.

Я не смогла выдержать его проницательного взгляда и появившихся ямочек на щеках, поэтому тут же потупилась и принялась рассматривать свои ногти, будто видела их в первый раз. Марк потер ладони и скомандовал Захару:

- Я буду лечить, а ты поддерживай мою энергию на необходимом уровне.

- Как скажешь, - зло отозвался второй брат, так ни разу и не посмотрев в мою сторону.

Марк склонился над кроватью и его горячие руки потянулись ко мне. Я инстинктивно оттолкнула их.

- Что все это значит? - испугалась я, ощущая, как по коже побежали мурашки.

Молодой человек не обратил на эти слова никакого внимания, впрочем, и моя реакция его тоже не удивила. Он обхватил мои запястья и прижал их к матрасу, наклоняя свое лицо над моим. Сопротивляться было бесполезно.

- Зачем? - вжимаясь в подушку, прохрипела я.

- Не бойся, - прошептал, лучезарно улыбаясь, Марк.

Его большие глаза, обрамленные густыми ресницами, принялись буравить меня насквозь, и спустя секунду я почувствовала, как все мое тело наполняется тяжестью. Я уже не могла пошевелить руками либо просто кивнуть головой. Язык не слушался, и вместо ругательств из моего рта доносилось только мычание. Один мозг еще судорожно пытался бороться с происходящим.

Черные, как ночь, очи начали наполняться золотым светом, для которого, казалось, не было преград. Залюбовавшись этой красотой, я успокоилась, ясно осознавая причину всему произошедшему - все-таки я сошла с ума. От этой мысли мне сделалось легко и хорошо, и я сдалась. Глаза мои закрылись и сознание мгновенно отключилось.

, и печальна она была. Жуткое чувство утраты сдавило грудь, отчего стало трудно дышать. Как же страшно!

Но почему? Почему так тяжело, почему так щемит внутри? А потому что не хочется умирать, не хочется прощаться с этим миром, прекрасным и удивительным, не хочется терять то, что только успела обрести. Я закусила губу и посмотрела в поднебесье. Сейчас в минуты откровения осознала, что самое дорогое мне находится там.

- Где вы? Где ты? Как не хочу тебя терять! Не хочу!

Вдруг мое внимание привлекла черная птица, спикировавшая вниз. Вне всякого сомнения, она летела ко мне. Сердце радостно запрыгало. Кто же это? Марад или Саргон? Орел был уже совсем близко, когда я смогла рассмотреть нацеленные на меня острые когти.

"А вот это, наверное, конец", - подсказало внутренне чутье.

Когда ножи-когти были уже в метре от меня, я рефлекторно сгруппировалась и закрыла лицо руками. От взмахов огромных крыльев верхушка дерева наклонилась, и я начала падать. Но хищник оказался проворнее - острая боль пронзила мое плечо и правый бок. Мир перевернулся вверх ногами, и деревья начали удаляться от меня. Каждый взмах заставлял вскрикивать от нестерпимой боли. Птица, мучая меня, слегка разжала когти, а затем вонзила их еще глубже. Яркая вспышка промелькнула перед глазами. Я так и не поняла, то ли это молния, то ли в голове от боли так полыхало. Постепенно я переставала ощущать свою плоть, отчего резь внутри притупилась, уступая место ужасу. Никогда не думала, что умирать так страшно. Но потеря крови и слабость взяли свое: на меня навалилась темнота, веки сомкнулись, и сложно было заставить их открыться. Звуки, запахи, ощущения стирались и исчезали. Вокруг меня сгущались тишина и покой.

Внезапно небольшая, но пока еще живая часть меня заметила какие-то изменения. Из последних сил я заставила себя открыть глаза и увидела землю - зеленый лес стремительно приближался. Я падала, но для меня это уже ничего не значило. Мое тело расслабилось и я зажмурилась, отдаваясь покою, тьме и безмолвию.