Ардаган Эрик. Сокровища острова. Глава 1

СОКРОВИЩА ОСТРОВА

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Бывший пират

Глава 1

СЫН ПУСТОТЫ В ОТЕЛЕ "АДМИРАЛ АРЧЕР"

У каждой истории есть свое начало. Моя история началась в сорок пятом, когда еще был жив мой отец, был цел наш старый отель "Адмирал Арчер", а я был еще наполнен всей наивностью семнадцатилетнего юнца.

Моя история началась январским утром, когда у дверей нашего отеля остановился армейский автомобиль Джона Гудфеллоу. Затихли антигравы, скрипнул песок под тяжестью опор, распахнулась дверца и вышел он.

Я помню, словно это было вчера, как, тяжело ступая, он подошел к нашим дверям.

- Тащи сюда чемодан! - рявкнул он и Джонни, вспыльчивый парень, никому не позволявший помыкать собой, покорно потащил из багажника огромный чемодан, чей владелец, прищурясь, смотрел окрест.

Это был высокий, сильный мужчина, отяжелевший к пятидесяти годам, с лицом, покрытым темным загаром. Короткие поседевшие волосы торчали над головой, как иглы ежа, серый флотский мундир со споротыми нашивками был потерт. Руки прибывшего были крупные, с толстыми, узловатыми пальцами, привычными к тяжелой работе. Сабельный шрам на щеке говорил о том, что этим рукам привычнее сабля или тесак, чем штурвал. Помню, как незнакомец, прищурясь, оглядел Темную бухту, на холме у которой стоял наш отель и вдруг загорланил старую флотскую песню, которую потом пел так часто:

Черный браслет на руках мертвецов.

Золото! И Пустота!

Голос у него был сиплый, как будто его горло ежедневно чистили стальным напильником.

И кулак у него был как стальная гиря. Он грохнул кулаком в нашу дверь и, когда мой отец вышел на порог, грубо потребовал стакан черного рому.

Ром, по сути, тот же самогон, различающийся только степенью очистки и цветом. Черный пили флотские, а вот красный ром, к примеру, мы не держали. От него говорят, с ума сходят.

Незнакомец пил и поглядывал то на скалы, то на трактирную вывеску.

- Бухта удобная, - сказал он наконец. - Неплохое место для отеля. Много народу, приятель?

Отец ответил, что нет, к сожалению, очень немного, надеясь, что отсутствие компании отпугнет нежелательного постояльца.

- Ну что же! - сказал моряк. - Этот... как раз для меня... Эй, приятель! - крикнул он Джонии, который стоял за ним с чемоданом. - Тащи мои пожитки... Я поживу здесь немного, - продолжал он. - Человек я простой. Ром, жареное мясо и свежие яблоки - вот и все, что мне нужно. Да вон тот мыс, с которого видны корабли, уходящие в небо... Как меня называть? Ну что же, зовите меня капитаном... - он остро глянул на недовольного отца - Эге, я вижу, чего вы хотите! Вот!

И он швырнул на порог три или четыре фиолетовые монеты.

- Когда на этих кончатся, можете прийти и сказать, - проговорил он сурово и взглянул на отца, как сержант на солдата.

И действительно, хотя одежда у него была старой и потертой, а речь отличалась грубостью, он не был похож на простого флотского. Скорее его можно было принять за первого помощника или шкипера, который привык, чтобы ему подчинялись. Чувствовалось, что он привык к окружению, больше слушающегося кулака, чем слова. Джонни рассказал нам, что незнакомец приехал в город на попутном грузовике, вошел в "Гостиницу президента Шермана" и расспрашивал там обо всех постоялых дворах, расположенных поблизости моря. Узнав, что наш отель стоит на отлете, капитан решил поселиться у нас. Вот и все, что удалось нам узнать о своем постояльце.

Отец задумчиво провел большим пальцем по одной из монет. Индикатор мигнул, показывая сумму.

- Полные. Не обманул...

В голосе было недовольство. Я прекрасно понимал, что от такого постояльца больше неприятностей, чем прибыли. Если он отпугнет наших обычных клиентов...

Капитан был молчаливым человеком. Целыми днями бродил по берегу бухты или взбирался на скалы, пропадая из виду. По вечерам он сидел в общей комнате в самом углу, и пил черный ром, даже не думая разбавлять его водой. Он не отвечал, если с ним заговаривали. Вскоре мы и наши посетители научились оставлять его в покое. Каждый день, вернувшись с прогулки, он справлялся, не появлялись ли в окрестностях отеля какие-нибудь флотские. Сначала мы думали, что ему не хватало компании таких же сынов пустоты, как он сам. Но под конец мы стали понимать, что он желает быть подальше от них. Если какой-нибудь флотский, пробираясь по прибрежной дороге в Горган, останавливался в "Адмирале Арчере", капитан сначала разглядывал его из-за дверной занавески и только после этого выходил в гостиную. В присутствии подобных людей он всегда сидел тихо, как мышь, молча барабаня пальцами по своему старому браслету-коммуникатору, который всегда красовался на его левом предплечье, по потертым рукавом.

Я-то знал, в чем тут дело, потому что капитан поделился со мной своей тревогой. Однажды он отвел меня в сторону и сказал:

- Приятель, хочешь получать каждый месяц по монетке?

В его толстых пальцах мелькнул синий пластик недорогой монеты.

Я молча кивнул и сглотнул слюну, чтобы смочить пересохшее горло.

- Тогда смотри внимательно.

Из внутреннего кармана капитан достал потертую фотографию. На ней был изображен молодой, лет тридцати с небольшим, человек с веселым округлым лицом, в серой флотской форме.

- Сейчас этому подонку лет столько же, сколько и мне, - сказал капитан, обнимая меня за плечи, - так что смотри ему в глаза. Сейчас лица меняют как дамочки перчатки, кто знает, как он может выглядеть сейчас. А вот глаза... Глаза он спрятать не сможет. Глаза и протез. В одной переделке ему оторвало ногу, так что если увидишь здесь моряка на протезе и вот с такими глазами - свисти мне. Я заплачу в десять раз больше.

Глаза на фотографии действительно были запоминающиеся. Светлые, почти прозрачные, они казались веселыми, но присматриваясь, ты понимал: этот человек, если ему будет нужно, выпустит тебе кишки, а глаза останутся такими же веселыми.

Эти глаза потом долго преследовали меня даже во сне.

Бурными ночами, когда ветер сотрясал все четыре угла нашего дома, а прибой ревел в бухте и в утесах, одноногий моряк снился мне с тысячью различных лиц. Одинаковыми оставались только жуткие глаза. Порою он казался мне каким-то страшным чудовищем, у которого одна-единственная нога растет из самой середины тела, а глаза горят ярким светом, как фары грузовика. Он гонялся за мной на этой одной ноге, перепрыгивая через ямы и кусты. Недешево доставалась мне моя монетка каждый месяц: я расплачивался за нее отвратительными снами.

Но как ни страшен был для меня одноногий моряк, самого капитана я боялся гораздо меньше, чем все остальные. В иные вечера он выпивал столько рому, что голова у него шла ходуном, и тогда он долго оставался в трактире и распевал свои дикие песни, не обращая внимания ни на кого из присутствующих. А случалось и так, что он приглашал всех к своему столу и требовал стаканы. Приглашенные дрожали от испуга, а он заставлял их либо слушать его рассказы о морских приключениях, либо подпевать ему хором. Стены нашего дома содрогались тогда от "Золото! И пустота!", так как все посетители, боясь его неистового гнева, старались перекричать один другого и петь как можно громче, лишь бы капитан остался ими доволен.

Но страшнее всего были его рассказы. Ужасные рассказы о кровавых сабельных рубках в узких корабельных коридорах, о людях, скормленных пустоте и о самой пустоте, серой массой вливающейся в пробоину в борту корабля, о жутких тварях, в которых верят флотские, о Двенадцатой Звезде, о пиратских гнездах на планетах Французского сектора и пиратских подвигах.

Судя по его рассказам, он провел всю свою жизнь среди самых отпетых преступников, какие только бывали в мире. Самое же страшное, что все это он рассказывал спокойным, монотонным голосом, как будто не видел ничего жуткого вы рассказе о разрубленном пополам человеке.

Отец постоянно твердил, что нам придется закрыть наш отель: капитан отвадит от нас наших обычных посетителей. Никто не захочет приходить в отель, который превращается в бандитское гнездо и привлекает к себе внимание федералов! Однако я думал, что капитан, напротив, приносил нам в некотором роде выгоду. Правда, посетители боялись его, но через день их снова тянуло к нему, что приносило нам прибыль за счет продажи спиртного. В тихую, захолустную жизнь близлежащей деревушки он внес приятное разнообразие, что-то, помимо выращивания овощей и разведения золотистых овец. Среди молодежи нашлись даже поклонники капитана, заявлявшие, что они восхищаются им. "Настоящий мужчина, настоящий боец!" - говорили они. Некоторые деревенские девушки, из наиболее смелых, приходили со своими кавалерами посмотреть тайком на капитана, а Молли Дженкинс даже набралась бесстыдства до того, что попыталась строить ему глазки. Правда, безуспешно: капитан был настолько пьян, что все, чего добилась Молли - мутного взгляда и рева "Женщин - в пустоту!".

Но, с другой стороны, этот человек действительно приносил нам убытки. Неделя проходила за неделей, месяц за месяцем; деньги, которые он дал нам при своем появлении, давно уже были истрачены, а новых денег он не платил. Федералы же последнее время совсем с ума сошли, повышая налоги чуть ли не каждый день. Нашей выручки еле-еле хватало для того, чтобы оплачивать лицензию на гостиницу, и это не считая акцизных сборов за спиртное, табак, сахар и мясо, платы за электричество и других пошлин.

Самым неприятным была привычка капитана путать день с ночью и появляться в самых неожиданных местах в любое время суток. Однажды он даже спутал номера и попытался вломиться в седьмую комнату. Отец, который и без того нервничал каждый раз, теперь и вовсе сходил с ума при каждом появлении обычных клиентов, опасаясь появления капитана. Для меня нет сомнения, что эти страхи значительно приблизили смерть отца.

За все время своего пребывания у нас капитан ходил в одной и той же одежде. Старый флотский мундир, который капитан никогда не менял и не стирал, высокие шнурованные сапоги и мешковатые штаны. На поясе постоянно висели ножны с флотской саблей.

Он никогда ни с кем не связывался. К стационарному коммуникатору в общем зале он не подходил никогда, а браслеты не доставали даже до соседней деревне.

И самое главное: никто из нас никогда не видел, чтобы он открывал свой чемодан. Что может там хранится, такое тяжелое, если не одежда и не личные вещи.

Только один-единственный раз капитану посмели перечить.

Тем вечером к нам заглянул доктор Линч. Он пошептался с отцом, похлопал его по плечу, наскоро съел обед, которым угостила его моя мать, и спустился в общий зал, выкурить трубку и позвонить в деревню, чтобы за ним прислали автомобиль. У нашего отеля не было стоянки.

В общий зал ввел его я и помню, как доктор, со своим узким лицом, черными, блестящими глазами, стройный, в стильном черном костюме, прекрасно владеющий собой, непохож на деревенских увальней, посещавшими наш трактир. Доктор был джентльменом во всех смыслах этого слова. Он выглядел как ворон среди стаи серых ворон. По сравнению с ним капитан походил только на воронье пугало. Сейчас он напился черного рому и спал, уронив голову на стол.

Вдруг капитан вскинул голову и заревел свою вечную песню:

Черный браслет на руках мертвецов.

Золото! И Пустота!

С саблей вперед, умереть будь готов,

Золото! И Пустота!

Первое время я думал, что "черный браслет" - это тот самый старый браслет-коммуникатор, который капитан зачем-то таскал, не снимая.

В моих страшных снах этот браслет очень часто возникал на руке одноногого моряка, в таком случае принимавшем облик ожившего мертвеца. Но мало-помалу мы так привыкли к этой песне, что перестали обращать на нее внимание. В этот вечер она была новостью только для доктора Линча и, как я заметил, не произвела на него приятного впечатления. Он прищурил глаза, поглядел на капитана, перед тем как возобновить разговор с моей матерью. А между тем капитан, разгоряченный своим собственным пением, ударил кулаком по столу. Это означало, что он требует тишины.

Все голоса смолкли разом; один только доктор Линч, мельком глянув на источник грохота, продолжал свою спокойную речь, попыхивая трубочкой после каждого слова. Капитан пронзительно взглянул на него, потом снова ударил кулаком по столу, потом взглянул еще более пронзительно и вдруг заорал:

- Эй, там, тишина на палубах!

- Вы ко мне обращаетесь, сэр? - спросил доктор.

Тот сказал, что именно к нему, и выругался.

- В таком случае, сэр, я скажу вам одно, - ответил доктор. - Если вы не перестанете пьянствовать, то этот мир скоро избавится от одного гнусного мерзавца!

Капитан пришел в ярость. Он вскочил на ноги, ударил себя по поясу, но сабля была им оставлена в комнате. Тогда капитан вытащил свой нож и стал грозить доктору, что проткнет его как пачку с маслом.

Доктор даже не шевельнулся. Он повернулся к капитану и взглянул тому прямо в глаза. Спокойно и твердо он произнес:

- Если вы сейчас же не спрячете этот нож в карман, клянусь, что вы будете поставлены к стенке после первой же сессии нашего разъездного суда.

Между их глазами начался поединок. Но капитан скоро сдался. Он спрятал свой нож и опустился на стул, ворча, как побитый пес.

- А теперь, сэр, - продолжал доктор, - так как мне стало известно, что в моем округе находится подобная особа, я буду иметь над вами самый строгий надзор днем и ночью. Я не только доктор, я и судья...

С этими словами доктор отвернул лацкан своего пиджака. Значок мирового судью мигнул разноцветными огоньками и проиграл короткую мелодию.

- И если до меня дойдет хоть одна самая малейшая жалоба, поверьте, я смогу серьезно осложнить вам жизнь.

Доктор тихо промурлыкал "Глазки в стену, крошка, а не джентльменам вслед" и капитан сник окончательно.

Вскоре на улице прогудел подъехавший автомобиль, и доктор Линч уехал. Но капитан весь вечер был тих и смирен и оставался таким еще много вечеров подряд.

Комментарии: 16, последний от 29/05/2015. © Copyright Ардаган Эрик (erik.ardagan@yandex.ru) Размещен: 19/02/2013, изменен: 19/02/2013. 16k. Статистика. Глава: Приключения, Фантастика Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Старый пират, остановившийся в захудалом трактире. Юный мальчик, сын владельца. Смелый доктор, болтливый сквайр, одноногий моряк... Карта с сокровищами. Знакомый сюжет, не правда ли? "Сокровища острова" - не подражание Стивенсону и не попытка рассказать еще раз ту же самую историю. Скорее это - пересказ (иногда дословный) Стивенсона в антураже "космического вестерна". Так что честно предупреждаю: собственно моего в книге ровно четверть. Остальное по праву принадлежит писателю Стивенсону, переводчику Чуковскому, а также часть сюжета взята у писателя Точинова (кто читал "Остров без сокровищ", тот поймет). Я не хочу прославится за чужой счет. Просто есть желание придумать свой собственный космическо-пиратский мир, а как это сделать проще всего, как не перенеся в него старую всем известную историю?

Ардаган Эрик : другие произведения.

Сокровища острова. Глава 1